Читать онлайн Счастье из копилки бесплатно

Счастье из копилки

Через сорок лет мне предстояла встреча с территорией своего детства – таёжным посёлком на юге Красноярского края. Я прекрасно понимала, что прежнего посёлка не увижу. Отсюда тридцать лет назад уехал последний житель. И тайга на правах полноправной хозяйки, скорее всего, не только возвратила себе землю, когда-то захваченную людьми, но и надёжно упрятала все следы их пребывания.

Так и вышло. Оказалось, что теперь добраться до места назначения возможно лишь на всепроходной технике.

– Не знаю почему, – говорил Михалыч, местный лесник, водитель вездехода, который взялся меня доставить туда, – но в последнее время на место, где раньше был ваш посёлок, очень часто стали приезжать те, кто здесь когда-то жил. Даже из-за границы. Я им так же, как и вам, говорю: «Ну что там делать? Что вы там хотите увидеть? Ничего там нет». А они: «Хотим побывать на родине». Вот и весь разговор. Некоторые прямо каждый год приезжают. И зачем, спрашивается? Может, раздумаете ещё? – обратился он ко мне.

– Нет. Не раздумаю.

– Ну ладно. Забирайтесь тогда в машину, – пригласил Михалыч.

С нами вместе поехали его жена Полина и их пятилетняя дочка Маруся. Поспела земляника, и они решили заодно собрать ягоды для варенья.

Вездеход остановился.

Вышла из машины – и моё сердце наполнилось необыкновенной радостью. Я стояла на родной земле! В этот момент мне было совершенно всё равно, что посёлка давным-давно нет и на этом месте ничего не сохранилось от прежней жизни нашей семьи. Какое же всё-таки здесь небо голубое-голубое, солнце приветливое и лучистое, а облака – белоснежные, пушистые и невероятно сказочные. Дышится очень легко. Воздух наполнен ароматами трав и цветов, укрывшими разноцветным ковром всю землю. Красота невероятная! Я сняла сапоги и, как в детстве, босоногая побрела по траве…

– На-та-ша… – разнеслось эхо по лесу. Это Полина.

– Я здесь, – почему-то шёпотом сказала я.

А затем, набрав побольше воздуха, что есть мочи закричала:

– Я зде-е-есь!

А потом опять тише:

– Я здесь. Я здесь.

Через несколько минут ко мне подошли Полина с Марусей. Все вместе мы собирали букеты из ромашек и васильков, а потом садились в траву, плели венки и надевали их на головы.

– Ну как, не зря вы сюда приехали? – спросила меня Полина.

– Нет, не зря. Вы знаете, это не объяснить словами, но за время, пока я на родной земле, душа моя как будто очистилась от всего плохого и наполнилась счастьем до самых краёв, – необыкновенно волнуясь, постаралась объяснить я.

– Это от того, что вас родина встречает как самую лучшую гостью, – сказала Полина. – Вместо праздничного обеда мы с Марусей предлагаем вам угоститься земляникой. Хотите?

– Конечно, – сразу же согласилась я.

Пробравшись сквозь густые заросли, мы вскоре очутились посреди огромной земляничной поляны, залитой солнцем. Полина собирала ягоды в ведёрко. А мы с Марусей, наклонившись до самой земли, вдыхали спелый аромат земляники, а затем, набив полные рты сочными ягодами, смачно их разжёвывали, наблюдая, как лёгкий ветерок играет с листочками молоденьких осинок, отчего те разбрасывают мятущиеся тени по полянке.

– Пить хочется, – сказала я через некоторое время.

– Пойдём, – ответила Маруся, взяла меня за руку и привела к месту, где из земли бил ключ. – Пей. Здесь вода живая.

Увидев, что я сомневаюсь, девочка подтвердила:

– Правда, правда. Мне папка говорил.

Я наклонилась и стала пить. И вправду – с каждым глотком сил как будто прибавлялось.

– Счастья так здесь много, что и не знаю, куда его девать, – сказала я восторженно.

– А ты складывай его в копилку, – предложила Маруся.

– Разве своё счастье можно держать в копилке?

– Про запас можно. Вот, возьми мою кружечку из-под земляники. Всё равно она не пригодилась. А копилка будет хорошая.

– И как же его туда складывать? И как потом брать?

– А его не надо складывать. Оно уже там. Дома будешь из неё чай пить. Вот и будет тебе счастье!

Через год, убираясь в шкафу, я обнаружила эту кружечку. Сразу же прошла на кухню, долго пила чай из неё и вспоминала о своей поездке на родную землю. На следующий день я отложила все свои дела, среди которых были даже очень срочные. На письменный стол перед собой поставила копилку счастья, положила стопку обычных ученических тетрадок в линейку, взяла ручку и… стала писать историю за историей, заново проживая с главной героиней Марусей своё детство.

Чудо по имени Маруся

Сначала я расскажу тебе, как Маруся появилась в посёлке – в одном из многих затерявшихся среди сибирской тайги.

Это случилось в семье двух любящих друг друга супругов – Николая и его жены Аннушки, у которых к тому времени уже были две дочки: старшая Люба десяти лет и младшая двухлетняя Лена. Теперь родители ждали сына Пашку, а сестрёнки – братика. Но… родилась девочка, ещё одна дочка.

Николай – красивый, высокий, сильный мужчина, который в одиночку мог поднимать деревянный столб и руками плести тросы из стальных прутьев, – узнав эту новость, очень огорчился. Люди всегда огорчаются, когда не сбываются их надежды.

Через несколько дней Аннушка позвонила из городского роддома в контору леспромхоза, где работал Николай, и попросила передать ему, что можно забирать их с дочкой домой. Директор по такому случаю выделил свой уазик вместе с водителем.

Встреча прошла без особых церемоний. Водитель Лёнька – молодой парень, совсем недавно пришедший из армии, – знал причину такого холодного приёма новорождённой. Когда возвращались домой, он старался немного развеселить своих пассажиров. Взялся рассказывать смешные истории, но, так как никто над ними не смеялся, замолчал.

Ребёнок тем временем зашевелился, и Аннушка попросила мужа подержать дочку. Край одеяльца откинулся, и на Николая очень строго глянули огромные карие глаза. В этот момент он до того растерялся, что, когда уазик подпрыгнул на очередной колдобине, чуть не выронил малышку из рук. Глаза дочки продолжали его изучать, а потом совершенно неожиданно малютка улыбнулась – и в один миг исчезли все Николаевы огорчения, а его сердце наполнилось радостью.

Он бережно держал дочку в своих сильных руках и улыбался ей. Малышка не плакала и даже не хныкала, но по-прежнему строго смотрела на своего папу. Потом вдруг снова улыбнулась, следя за Николаем своими прекрасными огромными глазами, и почти сразу же из-за тучи выглянуло ослепительное солнце. Серый осенний день растворился и уступил дорогу золотой осени, разукрасившей всё вокруг в самые яркие краски.

До посёлка по таёжной лесной дороге, разбитой лесовозами, они ехали молча и наблюдали, как от малейшего ветерка тысячи листьев срываются с деревьев и устилают разноцветным ковром дорогу перед машиной и саму машину. Казалось, природа устроила для этой маленькой улыбчивой девочки с огромными глазами сказочный приём.

– Смотрите, какой фейерверк! Я такого ещё ни разу в жизни не видел. Наверное, это неспроста, это знак, товарищи родители, что ваша дочка – что ни на есть настоящее чудо, – сказал Лёнька.

– Ты хоть никому в посёлке об этом не говори, а то засмеют, – попробовала утихомирить водителя Аннушка.

Но тот не унимался:

– Как назвать-то хотите?

– Да вроде Павлом… – начал было Николай, но остановился. – А теперь будет моя любимая дочка Марусенька. Имя даже ничего себе. Правда, Аннушка?

Анна давно не видела мужа таким счастливым, да и имя ей тоже нравилось. Вместо ответа в знак согласия она просто кивнула головой.

Так в посёлке появилась новая жительница с красивым русским именем Маруся.

О`кей, или всё будет хорошо для тех, кто этого не знает

Шло время. Марусе скоро исполнится пять лет. Лене, средней сестре, уже семь, и она осенью собирается в первый класс. А старшая, Люба, окончила поселковую школу-восьмилетку и поступила в городе в педучилище. Она будет учиться там четыре года, а получив диплом, пойдёт работать воспитательницей в детский сад.

Июльским вечером родители вместе со старшей дочерью собрались в летней кухне на семейный совет. Дело в том, что Люба с подружками из посёлка, тоже поступившими в педучилище, не захотели жить в общежитии для студентов, а сняли квартиру. Из-за этого в семье возникли непредвиденные расходы: теперь Любе нужны деньги не только на питание, одежду и обувь, но ещё и на оплату съёмной квартиры. Как ни считали родители, но одной папиной зарплаты на всё это не хватит. Решили, что маме придётся выходить на работу.

– Как же буду я? – тихо спросила Маруся, заходя в летнюю кухню. – А я?

– Чего ты, Маруся? Тебе чего надо? – обратилась к ней мама.

– Меня куда? – уточнила младшая дочка.

– А и правда, – спохватился папа, – про Марусю-то мы совсем забыли! Ведь если ты, Аннушка, пойдёшь работать, Люба уедет и будет приезжать только на каникулы, Лена пойдёт в школу, то Марусе-то придётся оставаться дома одной! Как плохо, что в посёлке нет детского сада…

– Давайте позовём из города бабушку Авдотью, – предложила Люба.

На том и порешили. Мама выйдет на работу, а дома с Марусей будет сидеть бабушка. На следующий же день отправили ей письмо и в ответ очень быстро получили телеграмму с кратким текстом: «Мы растили своих детей сами. И вы растите».

Мама и папа очень сильно обиделись на бабушку. Ведь это единственный случай, когда они попросили её о помощи. Не зная, что делать в такой ситуации, мама решила сходить к своей лучшей подруге Наде – не только единственной портнихе в посёлке, но и прирождённому психологу, умеющему поддержать и дать дельный совет.

– Аня, ты зря беспокоишься, – сказала подруга. – Вон сколько женщин в посёлке оставляют своих детей дома на целый день, а Маруська твоя что, не посидит часа три-четыре, пока из школы не вернётся Ленка? Да это совсем глупости! Ну-ка, Маруся, иди-ка сюда, – позвала она девочку, подняла и поставила на табуретку посреди комнаты. – Ты сама что думаешь – сможешь сидеть дома одна?

– Надя, ну что может думать ребёнок? Ей ещё и пяти лет нет, – возразила мама.

Но тётя Надя махнула рукой на маму и продолжила:

– Маруська, так ты будешь сидеть одна дома?

– Ага, – радостно согласилась та.

– Будешь вести себя хорошо? Не будешь безобразничать?

Маруся не знала, как ответить сразу на два вопроса, и сказала:

– Нет.

– Ну вот, – заключила тётя Надя. – Маруся вам торжественно пообещала, что всё будет о`кей. А это значит, что всё будет хорошо. Для тех, кто этого ещё не знает.

Марусе очень понравились услышанные слова, и она громко повторила, что запомнила:

– О`кей. Всё будет хорошо. Для тех, кто ещё не знает.

– Видишь, Аннушка, какая сообразительная у тебя дочка, – сказала, смеясь тётя Надя. – Так что выходи на работу, не раздумывай. Вот такой мой совет.

Затем мамина подруга снова обратилась к ребёнку:

– Маруська, возьми-ка, что ли, моего котёнка Мурзика. – Тётя Надя поймала котёнка и передала девочке. – С ним ты точно не соскучишься.

– Ладно, – наконец согласилась мама. – Всё равно ничего другого, видимо, и не придумаешь.

Сестра милосердия

Начало сентября. По утрам земля покрывалась инеем. Холодало. Дома топилась печка. Сегодня Маруся впервые останется дома одна.

Вставать ей совсем не хотелось, и она лежала под одеялом, свернувшись в комочек. В ногах пристроился котёнок Мурзик. Входная дверь хлопала не переставая. Это родители старались успеть до работы переделать все домашние дела. Отцу надо протопить печку, чтобы до вечера дома было тепло, подчистить стайки, задать корм скотине. Мама торопилась приготовить завтрак, подоить корову. Ещё и самим им нужно успеть поесть и собраться на работу.

Сестра Лена сегодня первый день идёт учиться в школу. Она уже позавтракала, умылась, надела школьную форму, фартук, рядом положила портфель и ждала маму. Они вместе пойдут в школу, потому что мама теперь работает там техничкой, моет полы.

Вот наконец наступила тишина. Домашние, последний раз хлопнув дверью, ушли, забрав с собой всю утреннюю суету. Сначала Маруся испугалась этой тишины. И даже решила, что вот так и будет лежать в кровати, пока не придёт из школы Лена. Но потом ей захотелось поесть, а для этого надо было всё-таки встать.

Сбросив с себя одеяло, Маруся натянула шерстяные носки, которые всегда лежали рядом с её кроватью. Одеваться не стала, а в маечке и трусиках прошла на кухню. За ней следом отправился котёнок.

«Сейчас немножко поем – и обратно под тёплое одеяло», – подумала она.

Было ещё темно. Маруся взобралась на табуретку и, дотянувшись до выключателя, нажала на него. Стало светло. Вот только слезать с табуретки она ещё не умела. Ей всегда помогали мама или папа. Теперь Марусе это предстояло сделать самой.

Котёнок Мурзик подошёл и внимательно посмотрел на неё.

– Что, Мурзик, думаешь, я здесь так и буду стоять до вечера? – спросила Маруся его. – Ну уж нетушки.

Сначала она решила спрыгнуть с табуретки, но та закачалась под девочкой, и Маруся чуть не упала. Тогда она сначала опустилась на крышку табурета на коленочки, а потом, спустив поочередно обе ноги, всё-таки слезла с неё.

– Вот так, Мурзик, учись, – гордо заявила Маруся и подумала: «Как всё-таки трудно быть маленькой! Скорее бы уж подрасти».

Она подошла к кухонному столу, на котором прямо посередине под белым полотенцем должен был её дожидаться завтрак, о чём накануне вечером предупредила мама. Но оказалось, что Маруся никак не может дотянуться до середины очень широкого стола.

– Что же я теперь, без завтрака останусь? А кушать очень уж хочется.

Мурзик, наклонив голову, внимательно смотрел на маленькую хозяйку.

Оглядевшись, она увидела на краю буфета небольшую банку с молоком.

– Ты, Мурзик, пьёшь молоко, и я тоже буду сейчас его пить.

Маруся подтащила табуретку к буфету и залезла на неё. Постояла и поняла, что до банки всё равно далеко. Слезла, придвинула табуретку поближе. Теперь она достала банку и стала пить молоко прямо из неё, стоя на табуретке. Маленькими ручками держать банку было очень неудобно, и молоко текло мимо рта Маруси – по маечке, трусикам, по табуретке и на пол.

Напившись, Маруся снова слезла с табуретки уже теперь ей одной известным способом и очень удивилась, увидев на полу молочную лужицу: «Откуда она взялась?» И тут девочка почувствовала, что бельё на ней мокрое. Залита молоком была и табуретка. Маруся сбегала к комоду, где в нижнем ящике лежало её чистое бельё, и переоделась. Мокрые вещи она сложила в корзину возле стиральной машинки – так всегда делала мама.

Вернувшись на кухню, Маруся увидела, что кот Мурзик лакает из лужицы молоко.

– Ага, ты тоже решил позавтракать!

Маруся не прогнала его, а терпеливо дождалась, когда он напьётся и отойдёт. Потом взяла тряпку, которая лежала у порога и предназначалась для мытья пола, и вытерла остатки молока с табуретки и с пола.

Затем маленькая хозяйка принялась мыть с мылом руки. Мыла до тех пор, пока умывальник не опустел, а внизу, из ведра, которое стояло под ним, не стала выливаться вода и не замочила Марусе носки.

И опять ей пришлось бежать за тряпкой для пола. Она была очень тяжёлая. Маруся поняла, что не сможет её отжать, поэтому просто накинула тряпку на лужу возле умывальника, а потом сменила носки.

– И что это я, теперь так и буду целый день с тряпкой ходить и переодеваться? – вслух спросила себя Маруся.

Есть теперь не хотелось, Мурзик был тоже сыт и тёрся у ног Маруси. Она отошла на середину кухни и стала думать, чем бы заняться.

«Надо бы сходить в больницу. (Так называла Маруся поселковый фельдшерский пункт.) Вчера мама говорила, что у неё голова от всех нас болит. Может быть, там мне дадут какую-нибудь таблетку для неё».

Маруся быстро собралась. Обрадовалась, что хоть пальто и шапочку не надо доставать, карабкаясь на табуретку. Они висели внизу, на детской вешалке, а сапожки стояли под скамеечкой тут же. Хотела уже закрыть дверь, но увидела, что включён свет. Вздохнула. Пододвинула табуретку, уже быстро забралась на неё и нажала на выключатель. Свет погас. Затем она так же быстро слезла. Огляделась: «Вроде бы ничего не забыла».

– Ты, Мурзик, пока меня не будет, смотри за домом. Я быстренько, – наказала Маруся коту и погладила его по голове.

Увидела возле порога маленькую скамеечку, присела на неё (она много раз видела, что так поступают взрослые).

– На дорожку, – сказала сама себе Маруся и отправилась в фельдшерский пункт за лекарством для мамы.

В их посёлке на двери никогда не вешали замков. А чтобы было понятно, что дома никого нет, вместо замка в металлическую петельку вставляли палочку. Маруся знала об этом. Палочка, которой обычно закрывали дверь, лежала очень высоко над дверью, и Маруся решила найти другую – на поленнице в ограде. Но никак не могла угадать с размером. Одна палочка была слишком большая и не входила в отверстие, другая – слишком маленькая, поэтому сразу же проскальзывала в петлю и падала на крыльцо. Маруся бегала к поленнице несколько раз, пока у неё наконец не получилось сложить вместе две маленькие палочки. И она, уж очень довольная собой, вышла за калитку.

Где находился фельдшерский пункт, девочка примерно знала и пошла в этом направлении. Ещё издалека она увидела белый флаг с красным крестом. «Ага, значит, я правильно иду», – подумала Маруся и прибавила шагу.

Она поднялась на крыльцо фельдшерского пункта и открыла двери. За первыми дверями оказались ещё одни, и неожиданно Маруся застряла между ними. Выручила её санитарка тётя Клава.

– Кто это тут такой шараборится? – спросила она, открывая двери. Увидев Марусю, удивлённо спросила: – Ты что, заболела?

– Нет, я совсем не заболела. Мне нужна таблетка для мамы. У неё вчера от нас всех разболелась голова.

Все, кто сидели в очереди, понимающе заулыбались.

Маруся бывала в городе в поликлинике и знала порядок, поэтому громко спросила:

– Кто последний?

– Ну я, – поперхнувшись, ответил мужчина в рабочей спецовке.

– Тогда я буду за вами.

– Да иди уже без очереди, – сказала ей тётя Клава.

– Разве так можно?

– Тебе, Маруся, можно. Снимай пальтишко и платок, положи их вот сюда, на скамейку, и пойдём на приём.

Тётя Клава открыла большую дверь, выкрашенную белой краской, и подтолкнула вперёд Марусю.

– Посмотрите-ка, Галина Ивановна, – сказала она, обращаясь к фельдшеру, – кого это я вам привела! Совершенно необычную пациентку.

– Тебя как зовут, девочка? – строго спросила женщина в белом халате.

– Да Марусей её зовут.

– Так, тётя Клава, я не вас спрашиваю, – строго глянув на неё, сказала фельдшер, и та сразу же замолчала. – Так тебя, значит, зовут Маруся?

– Ага.

– А я фельдшер, – продолжала женщина. – Меня зовут Галина Ивановна. Так на что же ты, Маруся, жалуешься?

– Я жалуюсь на мамину голову.

– Как это?

– Да она у неё от нас болит, – вздохнула Маруся.

– А что же мама сама не придёт?

– Ей некогда, она теперь на работе.

– А, кроме тебя, никто не может прийти?

– Нет. Я теперь домовая.

– Кто ты?

– Я домовая. – И, увидев изумление на лице Галины Ивановны, Маруся пояснила, а про себя удивилась её непонятливости: – Да одна я дома. Совсем одна.

Фельдшер отвернулась, чтобы Маруся не могла заметить, как она смеётся.

Успокоившись, она прошла к большому стеклянному шкафу, где лежали лекарства, достала из бутылочки с надписью «Витамины» пять жёлтеньких драже и, завернув их в бумажку, подала Марусе.

– Вот тебе, домовая Маруся, таблетки для мамы. А еще скажи ей, пусть она ко мне зайдёт сама, когда у неё будет свободное время.

– О`кей, – сказала Маруся. – Это значит, всё будет очень хорошо. Если вы не знаете, – добавила она. – Пока-пока. – И помахала всем ручкой.

Как только за Марусей закрылась дверь, все, кто находился в фельдшерском пункте, буквально попадали от смеха.

– Вот девчонка чудачка, – говорил сквозь слёзы мужчина в спецовке.

Фельдшер Галина Ивановна смеялась до слёз. Ей даже пришлось выпить стакан воды, чтобы прийти в себя.

Маруся, довольная тем, что теперь-то уж точно у мамы голова не будет болеть, мчалась домой, держа в руке заветные таблеточки.

Когда она вернулась, дома ещё никого не было. У порога её встретил Мурзик.

– Ну как, – строго спросила у него Маруся, – дома всё хорошо?

Котёнок не отвечал, а только радостно покачивал кончиком хвоста и ластился к её ножкам.

Дома было тепло. Маруся разделась, аккуратно повесила пальтишко на вешалку, сняла сапожки и поставила их под скамейку. Прошла в комнату и положила таблетки на край комода. Потом взяла стул и подвинула его к окну. Села и стала ждать, когда из школы придёт сестра Лена. Марусе так хотелось рассказать кому-нибудь о том, где она была! Но из присутствующих на роль слушателя подходил только Мурзик, которого она посадила на подоконник прямо перед собой. Гладила его по голове и рассказывала о том, как ходила в фельдшерский пункт.

Он громко урчал, и Маруся не заметила, как заснула, положив голову на руки.

Проснулась она от того, что Лена, вернувшись из школы, громко ругалась:

– Ой и непутёвая ты, Маруська! Зачем всю воду вылила из умывальника? Как вот я теперь должна руки мыть?

– Давай я тебе полью воды на руки, – с готовностью отозвалась девочка.

– Уж не надо. Сама как-нибудь.

Лена очень устала в школе, да и домашнее задание было довольно большое. А тут ещё сестра… Сидела целое утро, отдыхала. Ещё и напакостить умудрилась.

Тут на обед прибежала мама. Увидев нетронутый завтрак на столе, она спросила у Маруси, почему та не ела.

– Она у нас теперь голодает, – вместо Маруси ответила Лена.

Мама повторила вопрос:

– Так ты почему, Маруся, не ела?

– А я молоко выпила.

– Ха, умора. Молоко она выпила, – усмехнулась Лена. – А мы зато сегодня в школе ели горячие беляши.

– Маруся, доченька, а я ведь и тебе тоже принесла беляшик. Правда, он уже немного поостыл, но всё такой же вкусный. На, поешь. Как ты дома? Всё нормально?

Но Марусе некогда было отвечать – она ела беляш. А маме некогда было ждать ответа – она торопилась.

– Маруська всю воду из умывальника спустила, – пожаловалась на сестру Лена.

– Ничего, сейчас мы это дело поправим, – успокоила мама.

Мама вынесла на улицу ведро и вылила из него воду. Вернулась с пустым, поставила его под умывальник, а потом протёрла полы.

– Маруся, ты в следующий раз много воды не лей. Вымоешь лицо и руки – и всё. Договорились?

– Да.

– Ага, договорились… Как же! Она завтра нам потоп устроит или пожар, – заметила Лена.

– Лена, перестань, – упрекнула её мама. – Маруся ещё маленькая и всему научится.

– Мама, я для тебя взяла таблеточки от головы.

– Что? – не поняла мама. – Какие такие таблеточки?

Маруся сбегала к комоду и принесла оттуда бумажку с жёлтыми витаминками.

– Сейчас, Маруська, тебе влетит, – заключила Лена.

– Маруся, ты что, из дома выходила?

– Я совсем-совсем быстренько. Зато теперь у тебя от нас никогда не будет болеть голова. А тётенька на букву «ф» хочет тебя видеть.

– Фельдшер, что ли?

– Ага, – подтвердила Маруся.

– И что, она прямо так и сказала?

– Да, так и сказала: «Я хочу видеть твою маму».

Марусю мама ругать не стала. Ей некогда было. Она быстро подбросила дров в печку, пообедала и поспешила на работу. Напоследок наказала:

– Больше никуда не ходи, сестра милосердия.

– Лена, а кто такая сестра милосердия? – спросила Маруся у Лены. Ведь она же теперь ходит в школу и должна знать.

– Не знаю. Отстань со своими дурацкими вопросами. Мне некогда. Давай поедим, да я уроки буду делать.

Лена ушла переодеваться, а Маруся подошла к Мурзику и спросила его:

– А ты не знаешь, кто такая сестра милосердия? Правильно, – сама себе ответила Маруся, – это такая сестра, у которой милое сердце.

– А у тебя милое сердце? – спросила она Лену, когда та вернулась на кухню.

– Отстань ты со своими вопросами. Давай уже обедать. Ты чего сегодня не завтракала?

– Так завтрак был слишком далеко на столе. Я не могла до него дотянуться.

– Ну ты даёшь. А чего маме-то об этом не сказала?

– Завтра скажу. А ты, Лена, милосердная сестра.

– Вот те здрасте. Почему это?

– Ты всегда мне помогаешь. Ты хорошая.

Лена сидела молча и думала о том, что она почти всегда только ругает Марусю, а вовсе не помогает ей, но сестрёнка при этом никогда на неё не обижается. Наверное, у Маруськи не все дома.

Они пообедали. Лена вымыла посуду и, расстелив газеты на кухонном столе, разложила на них учебники, тетради, пенал с ручками и карандашами. Стала делать домашнюю работу. Начала с письменных заданий, как советовала им учительница, а потом принялась за букварь.

«Какая же у меня умная сестра», – думала Маруся. Она сидела напротив Лены тихо-тихо.

– Знаешь, какая это буква? – спрашивала её Лена, показывая на страницу в букваре.

Маруся пожимала плечами.

– Ага, вот и не знаешь. А я знаю. Это буква А. А какая это цифра?

– Не знаю.

– Это цифра один. Хочешь, я прочитаю тебе стишок, который мы сегодня учили в школе?

– Читай.

– Ну слушай.

Маруся слушала и старалась запомнить.

– Лена, ты теперь всё знаешь.

– Вот здрасте. Я всего день проучилась. Чтобы всё знать, учиться сначала в школе надо целых десять лет. А потом ещё и в институте лет пять.

– Много.

– До фига.

– А в школе хорошо?

– Ага, хорошо… Сиди целыми уроками… Прямо не дождёшься, пока они закончатся. А перемены такие малю-ю-юсенькие… Да и учительница ходит по классу, важная, и раздаёт всем замечания направо-налево.

– Лена, я в школу тогда не пойду, – испугалась Маруся.

– Ну нет, в школу все должны ходить. Ты что, собираешься с Мурзиком всю жизнь дома просидеть?

– Нет. Но я не хочу, чтобы мне замечания раздавали.

– Тебе никто и не будет их раздавать, если будешь вести себя хорошо и слушать внимательно. Да я нарочно сказала. Дурочка, ты чего, всему веришь? В школе хорошо. Учительница у нас очень добрая. И подружек теперь у меня много.

– Тогда ладно. В школу я пойду.

Лена сделала все уроки, быстро собралась и побежала к своим школьным подружкам. Маруся хотела идти вместе с ней, но сестра её остановила и строго сказала:

– Ага, чего захотела! Тебе что мама сказала? Сиди дома, сестра милосердия, и никуда больше не ходи. Поняла?

Маруся, конечно же, поняла.

Дожидаясь возле окна своих родителей с работы, она вздыхала:

– Что же это за день-то сегодня такой длинный, всё никак не кончается? Прямо как урок в школе.

Горький шоколад

На следующий день Маруся была уже не одна. Дома остался папа, который отпросился с работы, чтобы копать в огороде картошку. Маруся не любила сидеть без дела, поэтому вышла в огород вслед за отцом и стала ему помогать. Копать она, конечно, ещё не умела, а просто собирала картошку, которая оказывалась сверху на земле, и складывала её в одно из вёдер. Папа уносил заполненные вёдра и ссыпал картошку в единую большую кучу на брезент, расстеленный тут же, на земле в огороде. Мурзик бегал за своей маленькой хозяйкой и путался у неё под ногами.

Вскоре Маруся устала.

Когда папа заметил это, то стал разводить костёр прямо посреди огорода и грозным голосом приказал:

– Маруся Николаевна, назначаю тебя главным шеф-поваром. Это значит, я тебе доверяю испечь картошку в углях.

И он показал Марусе, как это нужно правильно делать, поворачивая каждую картофелину длинной палочкой во все стороны, чтобы она пропеклась равномерно.

– Когда закипит вода в котелке, Маруся, нужно бросить туда щепотку сухого чабреца. Возьмёшь его на летней кухне. В мешочке висит на гвоздике у двери. Еще надо из дома принести нарезанный хлеб и соль в тряпочке. Я всё приготовил заранее, а тебе только их надо взять с кухонного стола.

Марусе не надо было повторять дважды. Забежав домой, она взяла все указанные отцом припасы, по пути захватила маленькую баночку молока и два больших красных помидора с подоконника. Увидев, что продукты не на что положить, она опять сбегала домой и вернулась с газетой. Когда всё было разложено и расставлено на газете, Маруся позвала папу. Вдвоём они сели к костру. Поочерёдно подбрасывая в огонь маленькие полешки, грели руки и ели печёную картошку, которую щедро посыпа́ли солью. Они громко смеялись друг над другом, потому что их лица были перемазаны сажей. Но мыться никто не спешил. Потом пили горячий ароматный чай, добавляя в него молоко. От этого чай становился ещё вкуснее.

– Дочка, ты молодец! А что ещё должен знать самый лучший шеф-повар?

– Не знаю.

– Вот слушай. Он всегда должен думать о том, чтобы никого не оставить голодным. Сейчас мы всю картошку не будем есть, а оставим вот эту картошечку маме, а вот эту – Лене.

И папа отодвинул выбранные горячие клубни в сторону.

– Давай, папка, им и чаю оставим. Они придут, а у нас всё уже готово.

– Давай, конечно. Только прикроем котелок крышкой, чтобы туда мусор случайно не попал.

Затем папа продолжил выкапывать картошку, а Маруся решила немного посидеть на мешках, лежавших рядом с костром. Рядом с девочкой прилёг Мурзик. Маруся гладила его по спинке и наблюдала за осинками, которые росли за изгородью. Ей казалось, что они похожи на свечки, которые вместо огоньков разбрасывают в разные стороны свои красные листочки. Убаюканная этим шорохом и мурлыканьем котёнка, Маруся уснула.

Спала долго – часа два. Папа не стал её будить, а лишь укутал потеплее в одеяло, которое принёс из дома.

Лена пришла из школы. Переоделась и вышла в огород. Съела картошку, попила чаю и ушла обратно домой – делать домашнее задание. За ней, когда проснулась, отправилась и Маруся.

С работы пришла мама, и тогда родители вдвоём очень быстро выкопали картошку. Поздно вечером подполье было доверху заполнено.

На следующий день Маруся оставалась дома одна и терпеливо ждала, когда придёт из школы сестра Лена.

– Ты чего, Маруся, дома-то сидишь? Сходи куда-нибудь, – подзадоривала её сестра.

– Мне же нельзя из дома выходить. Мама будет ругаться.

– А ты не рассказывай ей, а сходи, например, в магазин. Там очень много шоколадок. Ты же их любишь?

– Люблю.

– Вот и возьми там вкусненькую шоколадочку, и мы вместе с тобой её съедим.

– Мне разве дадут шоколадку?

– Конечно. Тебя ведь в посёлке все знают.

Услышав их разговор, мама очень рассердилась и строго спросила Лену:

– А ты не забыла ей сказать, что для того, чтобы взять шоколадку, нужны деньги?

– Мама, а ты ей дай денег.

– На это у меня денег нет.

Надо сказать, что мама не особо баловала девочек сладостями. И только папа, получив на работе зарплату, заходил в поселковый магазин и всегда покупал дочкам немного конфет и пряников. До папиной зарплаты было ещё очень далеко, а Маруся теперь только и думала о шоколадке. Хотя мама строго-настрого запретила ей одной ходить в магазин, Маруся решила её ослушаться. «Ведь ничего нет плохого в том, что я только одним глазком посмотрю, какие там бывают шоколадки», – думала она.

В то утро Маруся, как обычно, позавтракала и решительно засобиралась в магазин. Для начала она посмотрела в окно, чтобы узнать, какая сегодня погода, – так учил её папа. Увидела, что уже выпал лёгкий снежок. Наверное, холодно. Оделась потеплее. Под пальтишко поддела ещё кофточку, на голову натянула шапочку, а на ноги – тёплые колготки и ботиночки. Хотела надеть варежки, но не нашла, поэтому решила обойтись без них. Мурзик проводил её до порога. И всё время как бы спрашивал хозяйку: «Ты куда?»

– Мурзик, я мигом.

Магазин находился всего лишь через улицу от их дома. Надо было только пройти через дорогу и свернуть в переулок. Но сегодня Марусе не повезло, потому что она пришла как раз в то время, когда магазин был закрыт. Из пекарни, примыкающей к нему, выгружали хлеб.

Возле магазина в ожидании свежей выпечки уже толпилось несколько человек.

– Странные люди. Знают, что я всегда в это время принимаю товар, и всё равно приходят. Вот теперь стойте на холоде, – ругалась на них продавщица Валентина. – Ждите, когда приму, тогда и открою магазин.

Никто не возмущался. Пахло свежеиспечённым хлебом. Хотелось кушать. Маруся подумала, что она сейчас одна съела бы целую большую булку. Сглотнув слюнки, девочка вместе со всеми терпеливо ждала, когда Валентина откроет дверь. У Маруси замёрзли ручки, поэтому пришлось их спрятать в карманы пальто.

Наконец дверь распахнулась, и Валентина грозно обратилась к Марусе:

– А тебе тут чего надо? Ходят витрины марать… Только сегодня утром всё перемыла.

Вступился за неё какой-то приезжий. Очень высокий, худощавый, в брезентовом широком плаще. Его лицо было в глубоких морщинах, а руки – в синих наколках.

– Вы продавец и должны обслуживать культурно всех покупателей. Даже таких маленьких, как эта девочка.

– Да какой она покупатель, зашла погреться – вот и всё! А ты вообще кто такой, чтобы мне указывать? – уперев руки в боки, накинулась Валентина на приезжего. – Не нравится, как мы обслуживаем, – не ходите. Нашёлся тут министр торговли. Холоду-то напустили и пол-то мне весь затоптали, только что сейчас вымыла, – продолжала ворчать Валентина.

Обслуживала она быстро. Поселковые в магазине покупали обычно немного. В основном хлеб, сахар, соль и спички.

– Вы зачем к нам приехали, если не секрет? – обратилась Валентина к незнакомцу. – Надолго ли?

– Да какой секрет. Выгонкой дёгтя занимаемся. Нас целая бригада. Так что теперь часто к вам будем заходить.

– Ну давайте, покупайте уж, что ли.

Валентина раскраснелась, бегая от прилавка к полкам.

– Вы, наверное, весь план за месяц выполните сейчас, – попробовал шутить с ней приезжий.

– Я-то выполню. Главное, чтобы у вас денег хватило за это всё расплатиться.

Маруся смотрела, как мужчина заполняет товарами сначала один рюкзак, потом другой, и думала: «Наверное, у него очень много денег. А у меня нет даже и на одну шоколадку».

Мужчина достал большой кошелёк, рассчитался. И вдруг Маруся увидела, что он положил кошелек мимо кармана. Он упал на прилавок и мгновенно исчез в складках рабочего халата Валентины. Продавщица повернулась к Марусе и поднесла палец ко рту.

Маруся поняла этот жест: ей велели молчать. Но она не собиралась этого делать. Девочка пошла следом за покупателем, а когда он уже хотел садиться в машину, замахала ему рукой:

– Дяденька, ваш кошелёк взяла продавщиха. Я видела.

– Какая продавщиха, какой кошелёк? Вот он, мой кошелёк, на месте, – мужчина порылся в карманах, но портмоне на месте не было.

Мужчина, побросав рюкзаки в машину, побежал обратно в магазин. Валентина поначалу не хотела отдавать кошелёк, но, когда приезжий пригрозил, что сейчас же вызовет милицию и та проведёт обыск, всё же вернула. Мужчина пересчитал деньги. Вся сумма оказалась на месте.

– Ну-ка, догоним эту девчушку, – сказал он водителю, запрыгивая в машину. Через минуту она остановилась возле Маруси.

– Тебя как зовут, храбрая девочка? – спросил приезжий.

– Меня зовут Маруся.

– Спасибо тебе, Маруся.

Потом он достал из портмоне что-то и сунул ей в ладошку:

– Вот, возьми, сходи и купи себе всё, что ты хочешь, в этом магазине.

Когда машина отъехала, Маруся разжала ладошку. Там была красная бумажная денежка. «Наверное, на шоколадку-то хватит», – радостно подумала она и вернулась в магазин.

– Тётя Валя, дайте мне самую большую шоколадку, – попросила она.

– Откуда у тебя такие деньги? – спросила продавщица у Маруси. – Подожди-ка, подожди, так тебе их дал приезжий?

Маруся кивнула головой в знак согласия.

– Не за то ли, что ты сказала ему про кошелёк, шмакодявка эдакая? А?

Маруся не умела врать и призналась.

– Ах вот оно что! Ну подожди у меня…

Женщина, которая в этот момент зашла в магазин, не увидев никого здесь, кроме Маруси, очень удивилась:

– Валентина, ты на кого так ругаешься?

– Ты только посмотри, эта девчонка украла у приезжего деньги и теперь ходит тут покупает шоколадки. Тюрьма по ней плачет!

– Валентина, да ты думай, что говоришь! Это же Маруся. Все мы знаем их семью – порядочные люди.

– А вот дочка их – воровка.

Маруся стояла, держала в руках десять рублей, и постепенно лицо её стало совершенно бледным.

– Вот посмотри на неё, стоит и не краснеет даже!

Маруся горько заплакала. Валентине, видимо, только этого и надо было. Она постепенно распалялась ещё больше:

– Сейчас вот я ещё и милицию вызову! Будешь знать, как воровать!

Маруся стрелой помчалась домой. Прибежала. Скинула сапожки, сняла пальто. Хотела повесить его, но руки не слушались. Положила на стул. Сил раздеваться не было. Легла в одежде в постель и укрылась одеялом: «Если кто-то придёт, то я скажу, что никуда не ходила».

Полежала немножко. Стало жарко, и Маруся захотела попить воды. Встала. Набрала из ведра полный ковшик и стала жадно пить. Потом подошла к окну и увидела, как к дому подбегает мама. Без платка и в расстегнутом пальто.

Мама забежала домой. Взяла у Маруси из рук ковш. Допила воду.

– Маруся, какие ты сегодня украла деньги и у кого? Ну-ка, расскажи, а я послушаю.

В это же время домой зашёл папа.

– Вот нам с папой и расскажи.

Из кармана Марусиного пальто, лежавшего на стуле, мама достала десятирублёвую бумажку.

– Вот, объясни нам с папой, откуда у тебя эти деньги?

Маруся стала подробно пересказывать всю историю с самого начала.

– А вот Мурзик мне сказал, что эти деньги тебе, Маруся, никто не давал, – печально сказала мама, – а ты их сама взяла у дяденьки без спроса.

– Мурзик врёт. Как он мог сказать тебе, если коты не умеют разговаривать.

– А наш Мурзик умеет.

– Да он же дома был. Он ничего не видел.

– Видел, видел, – сказала мама.

– Подожди, Аннушка, – сказал папа. – Не верю я, что наша дочка станет брать чужие деньги.

– Мы сейчас вместе с Марусей сходим до дегтярной бригады. Я знаю, где они остановились. Всё на месте и выясним.

– Вы куда это отправились, соседи? – спросил директор леспромхоза, который проезжал мимо на своем уазике.

– Да вот идём до заготовителей.

– Может, вас подбросить? Нам как раз по дороге.

Папа с дочкой не стали отказываться. Доехали быстро. Заготовители действительно обосновались недалеко от посёлка. К машине сразу же подошёл тот мужчина, который был в магазине.

– Что за шум, а драки нету? – спросил он, улыбаясь.

– Нам совсем не до улыбок. Наша дочка Маруся случайно взяла у вас деньги. Извините нас, мы постараемся её наказать как следует, чтобы она чужие деньги больше никогда и ни у кого не брала. Возьмите, пожалуйста.

Улыбка сразу сошла с лица мужчины.

– Так вы что, собираетесь её наказывать за то, что я ей сам отдал эти деньги?

И мужчина пересказал всю историю, которая произошла утром в магазине.

Все стояли и слушали, открыв рты.

– Вы не обижайтесь, – сказал, обращаясь к заготовителю, Марусин папа, – но, пожалуйста, возьмите эти деньги обратно.

– Ну, конечно, я возьму, раз такое дело. Получается, продавщица решила отомстить маленькой девочке за то, что ей не удалось украсть кошелёк? – возмущался приезжий. – Подбросьте-ка меня до магазина.

– Садись. Мы все как раз тоже туда едем, – сказал директор леспромхоза.

Когда в магазин ворвалась толпа возмущённых людей, продавщица Валентина стояла, облокотившись о прилавок, и читала книгу.

Она отложила книгу и спросила:

– Ну и что это за собрание ко мне явилось?

– А вот такое собрание, – вперёд вышел директор леспромхоза.

Он сначала дождался тишины, откашлялся, а потом громко, чтобы его все услышали, сказал:

– Товарищи! Я считаю, что эта женщина, – при этих словах он указал на Валентину, – при всех должна попросить прощения у Маруси.

Наступила тишина.

Валентина высокомерно произнесла:

– Ещё не хватало. Да что я такого сделала-то? Подумаешь, девчонку проучила. Умнее будет.

– Ты, Валентина, даже не понимаешь, как ты себя безобразно ведёшь. Товарищи, – сказал директор леспромхоза, обращаясь к собравшимся, – я думаю, что такой продавщице не место не только в этом магазине, но и в нашем посёлке. Согласны?

– Согласны! Согласны! – разнеслось со всех сторон.

Маруся повернулась к папе и спросила:

– Тюрьма теперь по мне не будет плакать?

– Кто это тебе, дочка, сказал?

– Продавщиха.

– Тюрьма давно уже плачет по самой продавщихе.

Когда вернулись домой, первым делом Маруся взяла на руки котёнка.

– Эх ты, Мурзик, я думала, ты мой друг, а ты самый настоящий обманщик и предатель, и я с тобой больше играть никогда не буду.

– И чем же это мой Мурзик так провинился? – удивилась тётя Надя, принимая котёнка обратно.

– Маруся говорит, что ей и одной хорошо, – слукавил папа. Ему не хотелось вспоминать, за что пострадал ни в чём не повинный котёнок.

А шоколадку Маруся всё-таки получила.

На следующий день к их дому подъехала машина заготовителей.

– Позови-ка Марусю на минутку, – попросил приезжий папу.

Он достал из рюкзака большую шоколадку и, подавая её девчушке, торжественно произнёс:

– Награждается доблестная защитница кошельков граждан!

Маруся ела шоколадку и думала: «Шоколадки, оказывается, бывают очень горькими».

Не просто так

Чтобы больше не оставлять Марусю одну дома, мама решила брать её с собой на работу. Сначала она спросила разрешения у своего начальника – директора школы Владимира Львовича, интеллигентного мужчины лет сорока. Он единственный в посёлке, кого всегда можно видеть одетым в костюм, белоснежную рубашку и галстук. Его уважали не только учителя, ученики и их родители, но и все жители – за честность и справедливость.

– Я, конечно, понимаю вас, Анна Александровна. Вам некуда деть ребёнка. И я, пожалуй, соглашусь, но с одним условием: если девочку в школе не будет видно и слышно. – И, немного подумав, директор добавил: – До первого замечания.

В тот же день вечером мама посадила Марусю перед собой и очень долго объясняла, как ей надо вести себя в школе. В конце она спросила у Маруси:

– Тебе понятно?

– Ага.

– Ой, боюсь я, ничегошеньки ты, моя хорошая, не поняла, – покачала головой мама.

Но делать было нечего.

Маруся с мамой приходили в школу раньше всех. Мама делала влажную уборку в коридоре, а Маруся сидела на скамеечке возле стены, спрятавшись за фикусом.

Ей нравилось наблюдать за тем, как в школу входила какая-нибудь тётенька в пальто, шали и резиновых сапогах. И, пройдя в комнату, к которой Марусе строго-настрого запрещалось даже подходить, через несколько минут превращалась там в учительницу. С красивой причёской, нарядно одетой и, что самое главное, в туфлях на каблуках.

Маруся мечтала быть учительницей и так же, как она, проходить по коридору, громко стуча каблучками. И обязательно держать в одной руке портфель, в другой – длинную указку, а под мышкой – классный журнал.

«Что же это за волшебная комната? – думала Маруся. – Наверное, мама боится, что если я туда зайду, то сразу стану взрослой тётенькой. И когда я оттуда выйду, она не узнает меня». Марусе этого не хотелось, поэтому она обходила загадочную комнату стороной.

Ровно в восемь часов мама брала со стола в подсобке колокольчик и проходила с ним по школьному коридору, призывая на урок. Выходила с ним и на улицу. В один миг школьный двор и коридор пустели, скрыв за дверями кабинетов толпу ребятишек. В школе становилось очень тихо.

Это означало, что Марусе пора отправляться в мамину подсобку, в «темницу», как называла её Лена. До звонка на перемену Маруся терпеливо сидела там на стуле, среди вёдер, швабр и половых тряпок. Ей было очень трудно усидеть на одном месте, поэтому она под разными предлогами пыталась вырваться наружу. Требовалась подходящая причина. Идеальным вариантом было попроситься в туалет, хотя на самом деле у Маруси отсутствовала такая необходимость.

Тогда мама разрешала:

– Ну раз надо – иди. Что ж теперь делать.

Школьный туалет располагался на улице. Вернее, туалета было два, и оба дощатые. Длинный – для учеников. С одной стороны красовалась буква Ж, и сюда ходили девочки. С другой стороны, отмеченной буквой М, в туалет заходили мальчики. Поодаль стоял ещё один туалет, но поменьше. На нём ничего не было написано. Это был туалет для учителей. Всё это подробно объяснила Марусе сестра Лена накануне её первого прихода к маме на работу.

– Ты хоть запомнила? – спрашивала её сестра. – Ну-ка повтори.

И Маруся повторила ей, кто в какой туалет должен заходить.

– Ну ладно. Только ничего не перепутай. А то с тобой со стыда сгоришь.

Кроме туалета, Марусе можно было ходить в соседнее здание, где находились школьный буфет, библиотека и спортивный зал. В буфете торговала, а также готовила, стряпала, варила сама буфетчица, тётя Рая. Мама с ней договорилась, что если Маруся придёт, то пусть берёт всё что хочет, а мама потом за неё рассчитается. Маруся, когда до неё доносились невероятно вкуснющие запахи, от которых в животе начинало урчать, не могла усидеть и, уже никого не спрашивая, отправлялась в буфет. Если в это время шёл урок, то она на цыпочках доходила до середины школьного коридора, а потом бежала до входной двери без оглядки. Так ей казалось правильным. Хотя каждый раз потом мама с укоризной говорила, что так делать нельзя.

Маруся ела всё, что предлагала тётя Рая. Иногда это был пирожок с капустой, картошкой или повидлом, иногда – горячие беляши или огромные пончики, посыпанные сахарной пудрой. Ела она и жареную котлету или колбасу на кусочке хлеба. Из напитков девочка всегда выбирала компот или какао. Тётя Рая записывала всё, что девочка брала, в свою тетрадку.

Маруся подолгу сидела в буфете. «Возможно, чем медленнее я буду есть, тем быстрее пройдёт время», – думала она.

Потом Маруся шла в спортзал, который занимал почти всё помещение. Если не было урока, то учитель физкультуры Сергей Александрович разрешал ей брать мячи, гимнастические палки, обручи и скакалки. Всё это было хорошо, но Марусе не с кем было играть, и она, походив немного по спортзалу, отправлялась в библиотеку.

Библиотекарь Светлана Петровна давала ей разные книжки, но так как Маруся читать ещё не умела, ей очень быстро надоедало смотреть картинки, и она, сказав спасибо, уходила. В солнечный тёплый день она подолгу сидела на скамеечке в школьном парке, а потом, если становилось холодно, опять уходила в свою «темницу». Так обычно проходило полдня. Когда заканчивались уроки, они вместе с сестрой Леной отправлялись домой.

И вот однажды, когда занятия ещё шли, выходя из школьного парка, Маруся услышала жалобный даже не лай, а, скорее, писк. Звуки доносились с дороги, которая проходила возле школы.

«Что случилось?» – подумала Маруся и быстро побежала на звук.

Прямо посреди разбитой лесовозами дороги в дорожной грязи увяз маленький щенок.

«Откуда он здесь взялся?» – удивилась Маруся.

Поблизости никого не было, поэтому девочке надо было самой принять какое-то решение – и очень быстро, ведь по дороге в любой момент мог проехать лесовоз. Маруся, преодолев страх, бросилась вызволять щенка. Она решительно подошла к бедолаге, вытащила его из глиняной жижи и прижала к себе. Но тут неожиданно поняла, что её новые резиновые сапожки, которые были ей великоваты, тоже застряли. Когда она вытаскивала одну ножку, то сапожок оставался в дорожной грязи. Марусе приходилось возвращать ножку обратно. Девочка попробовала вытащить другую ножку, но глина не хотела отпускать и этот сапожок. Устав от попыток выбраться, Маруся, может быть, в первый раз в своей маленькой жизни ощутила отчаяние. На улице не было никого, кто бы мог ей помочь. Щенок беспрестанно лизал ей лицо в знак благодарности, и Маруся как могла уворачивалась от него.

Окно директорского кабинета выходило на эту часть дороги. Случайно взглянув в окно, Владимир Львович вдруг увидел маленькую девочку, стоящую посередине дороги. Не раздумывая и даже не надевая пальто, он бросился на выручку.

Маруся ещё издалека увидела, кто бежит к ним на помощь. Она обрадовалась и сказала щенку:

– Сейчас нас с тобой будет спасать директор школы.

– Как вы сюда попали? – спросил Владимир Львович, легко поднимая девочку.

Щенок, которого Маруся опустила на землю, тут же убежал.

Директор перенёс Марусю через дорогу и усадил на скамейку возле школьных ворот.

Она же, посмотрев на свои ноги, почти закричала:

– А сапожки-то мои новые где?

– Действительно, где же твои сапожки?

– Так они там остались, на дороге! – Маруся сама хотела побежать обратно, но директор её остановил.

Вытащив сапожки из грязи, он подошёл к большой луже с чистой водой и вымыл их, а затем передал Марусе. У директора рубашка и брюки полностью испачкались. Сначала он достал носовой платок и хотел почистить одежду. Но потом, махнув рукой, сказал:

– Всё равно придётся теперь идти домой переодеваться.

Маруся выглядела не лучше. У нее были грязными и пальто, и колготки.

– Ты тоже иди домой.

– Нет, мне нельзя, я пойду в «темницу».

– В какую такую темницу? И где она?

– В школе.

– Странно. Я директор школы, но про то, что в ней есть «темница», слышу первый раз. Ты чья? – спросил Владимир Львович.

– Меня зовут Маруся. Моя мама в школе моет полы, а я ей помогаю.

– Чем же ты ей помогаешь?

– Не мешаю.

– Странная, однако, помощь. Ну ладно. Так ты, наверное, Анны Александровны дочка? – наконец догадался Владимир Львович.

Маруся ещё ни разу не слышала, чтобы маму так называли, но всё равно согласно кивнула.

Директору нравилась эта девочка. И неожиданно он предложил ей:

– Маруся, хочешь учиться?

– Хочу. Но мне только пять лет.

– А ты приходи завтра, не забудь тетрадку и ручку.

– И вы возьмёте меня учиться? Правда?

– Конечно, зачем я тебя буду обманывать. Я же директор.

– Дочка, ну и что это такое? – сказала мама, когда Маруся зашла в её подсобку. – Где ты успела перемазаться?! Давай я хоть лицо тебе вымою и руки.

Пока мама готовила воду, Маруся ей сообщила:

– Мама, а завтра я пойду учиться.

– Не может быть, – удивилась мама. – И кто ж тебя пригласил?

– Сам директор школы.

– Сочинительница ты, Маруся! Но если это в самом деле правда, то будет очень хорошо.

Мама чувствовала свою вину перед дочкой за то, что той приходится ходить с ней на работу. Так хоть чем-то Маруся будет занята.

Больше всех этому событию не обрадовалась сестра Лена:

– Ну вот, мне только этого не хватало! Ещё, поди, и посадят в наш класс. Не боишься получить замечание от учительницы? Она у нас очень строгая.

– Нет, не боюсь. Я буду себя хорошо вести.

Маруся не верила сестре. Она чувствовала, что та нарочно её пугает, и поэтому продолжала собираться в школу, как настоящая ученица. Попросила у сестры тетрадку: сначала в клеточку, а потом в линейку. Не зная, какая из них ей понадобится, взяла обе. Мама дала Марусе старенькую папочку, с которой в школу ходила ещё сестра Люба. Будущая ученица положила в папку кроме тетрадок ручку, карандаш и линейку, которые достала мама из своих запасов.

– Только, дочка, береги всё и не потеряй. Постарайся.

– Ладно. Постараюсь.

По утрам было уже прохладно, но не морозно. Маруся, как обычно, очень рано отправилась с мамой в школу. Всю дорогу она переживала, что у неё нет портфеля, а только тоненькая папочка. Да и одета она не как настоящая ученица – нет ни белого банта, ни формы, ни фартука. В этот раз на ней чёрная юбочка в полосочку и тёплая белая кофточка.

А вдруг директор уже раздумал взять её в школу? Но Владимир Львович поджидал Марусю на входе. Он проводил её до двери, на которой была написана цифра один.

– Вот, Маруся, твой класс, – сказал он, открывая дверь. – Здесь учатся первоклассники. А вот и твоя учительница, её зовут Наталья Николаевна. Я вас оставлю, – обратился он к учительнице. – У меня очень много работы.

– Конечно. Ну, давай знакомиться, – ласково сказала Наталья Николаевна, взглянув на Марусю. – Тебя как зовут?

– Маруся.

– Ну что ж, Маруся, пойдём, я тебе покажу твоё рабочее место.

– А что, я буду работать?

– Конечно. Учёба – это и есть работа, – и Наталья Николаевна подвела Марусю к последней парте. – Давай-ка, усаживайся поудобнее. А мне надо ещё подготовиться к уроку. – И она, подойдя к своему столу, стала доставать из большого портфеля и раскладывать на столе тетради и ручки.

Маруся тоже достала из папочки, которую принесла с собой, тетради, ручку и карандаш. Разложив всё богатство на столе, она оглядела кабинет, и её взгляд вновь остановился на учительнице: «Она красивая и самая добрая учительница на свете. И пусть она даже сделает мне замечание – я нисколечко не испугаюсь».

В кабинете повсюду были цветы. Они стояли в горшках на подоконниках и висели на стенах. Марусе здесь было очень хорошо и уютно.

В класс стали заходить дети. Дежурные с белыми повязками на рукавах – на повязках краснел нашитый медицинский крестик – проверяли чистоту рук у входящих. Тех, у кого они были грязными, отправляли домой. Руки у Маруси были чистыми (перед тем как идти в школу, она их вымыла с мылом), но она вдруг спрятала их под парту.

В классе все были заняты своими делами, и никто не обращал внимания на Марусю. Прозвенел звонок на урок, и дети встали – каждый возле своей парты. Стало тихо, и все услышали какую-то возню, доносящуюся с последней парты. Это Маруся никак не могла открыть крышку парты и встать, как все дети. Ей сначала пришлось сползти на пол и только потом выбраться и встать возле парты. Сестра Лена показала ей кулак. Марусе стало стыдно, и она покраснела.

По классу прокатился смешок.

Но учительница сделала вид, что ничего не произошло, и спокойно сказала:

– Здравствуйте, дети! Садитесь. Дети, – продолжила учительница, – в нашем классе сегодня новая девочка.

– Какая же она новая, когда все знают, что это Маруська, вот её сестра, – указал Федька на Лену, с которой сидел за одной партой.

При этом все дети повернулись к Лене. Она снова показала Марусе из-под парты кулак.

– Сядьте все прямо. Для тех, кто не понял, повторяю: эту девочку зовут Маруся. И я надеюсь, что вы, ребята, подружитесь с ней. Сегодня на уроке математики мы будем изучать цифру шесть. Достаньте учебники и тетради. Дежурные, соберите тетради с домашним заданием и раздайте проверенные.

Наталья Николаевна незаметно подошла к парте, где сидела Маруся, и положила перед ней учебник, который достала из шкафа.

Марусе был знаком этот учебник, в нём она знала почти всё до страницы, на которой внизу была написана цифра пять. Ведь она каждый день сидела рядышком с сестрой-первоклассницей, когда та делала домашнее задание. Маруся могла не только считать до пяти, она ещё знала гласные звуки и даже умела писать некоторые цифры и буквы.

Когда учительница попросила детей открыть тетради, Маруся тоже открыла свою и стала писать туда всё, что писала учительница и дети на доске. В конце урока Наталья Николаевна задала домашнее задание. Прозвенел звонок на перемену, и все дети гурьбой высыпали в коридор. Перемена. Маруся тоже вышла и хотела познакомиться с ребятами, поиграть с девочками, но они почему-то делали вид, что её не замечают, и громко смеялись.

Марусе казалось, что они смеются над ней. Да ещё сестра Лена подошла к ней и сказала:

– Не позорь меня. Уходи.

Марусе было непонятно, как она может позорить свою сестру. Ей в классе нравилось всё. Конечно, она очень устала, но ей так не хотелось обратно в свою «темницу»! Выручил звонок на урок. Уроки чтения и письма пролетели совсем незаметно.

На большой перемене весь класс отправился в буфет. Маруся, как всегда, взяла там то, что хотела, но не расплатилась.

– Маруська, а ты чего так берёшь? – стали ей выговаривать ребята, одноклассники Лены. – Ишь какая умная нашлась. Надо деньги платить. Мы, что ли, за тебя будем платить?

Маруся никогда не платила денег в буфете и не знала, что им ответить. Она ждала, что за неё заступится сестра, но та стояла в стороне и молчала.

Выручила тётя Рая, буфетчица:

– Вы чего к девчонке привязались? Она давно уже за всё заплатила.

Маруся вздохнула: «Как много я ещё не знаю и делаю всё не так, как надо…»

На четвёртом уроке в класс вошёл учитель музыки – мужчина в замшевой куртке и с большими усами. В руках он нёс баян.

– Здравствуйте, дети! – сказал он громко, присев на стул. Надел ремни баяна на плечи и заиграл мелодию. Маруся от радости даже подпрыгнула. Ведь она знала эту песню. Вчера её учила Лена, и Маруся тоже запомнила и слова, и мотив.

– Кто из вас, дети, желает исполнить эту песню на оценку, поднимите руку.

Оказалось, что, кроме Маруси, желающих не было.

Удивлённый учитель музыки спросил:

– Это что же за интересная ученица такая сегодня у нас на уроке?

– Её Маруськой зовут. Ленкина сестра! – выкрикнул Федька.

– Вас, молодой человек, – обратился учитель музыки к Федьке, – я попрошу больше с места не кричать. Вы, извините, не на базаре находитесь, а в школе, на уроке.

По классу пронёсся смешок.

– Итак, Маруся, выходи к доске. Как же называется песня, которую мы будем сейчас исполнять?

– Эта песня называется «Скворушка», – громко сказала Маруся.

– Правильно, молодец.

Учитель на баяне сделал проигрыш и кивнул Марусе, давая знак, чтобы она начинала. И девочка запела. Удивительно нежный и звонкий голосочек заполнил всю классную комнату. Маруся в этот момент сама была похожа на скворушку, сидевшего на ветке! Она пела и хотела, чтобы все ребята в классе поняли, как ей одиноко среди них.

– Осень-непогодушка,

Тополь пожелтел.

Вдруг на ветке скворушка

Песенку запел.

Ветка чуть качается,

Дождик не кончается,

С нами старый скворушка

До весны прощается.

Маруся закончила петь, и в классе воцарилась тишина.

Учитель музыки, вытирая платком слёзы, сказал:

– Ну, слушайте, это просто пять с плюсом. Это просто чудесно. Как твоя фамилия, девочка?

Не успела Маруся даже открыть рот, как Федька выпалил:

– У неё нет фамилии в журнале. И она совсем не ученица. Она здесь просто так.

– Я не просто так. Я не просто так! Я ученица и буду учиться!

– А вот совсем и нет. Я сам слышал, как директор сказал нашей Наталье Николаевне, что ты – просто так.

От большой обиды Маруся с покрасневшим лицом выбежала из класса.

Не заходя в свою «темницу», она, громко топая, побежала по коридору. Обиженная девочка хотела поскорее убежать оттуда, где взрослые так беззастенчиво её обманули. И кто обманул и предал – сам директор школы! И ей было всё равно, что она ведёт себя неправильно. Она больше сюда не придёт. Никогда.

Всю дорогу до дома она повторяла:

– Ах, я просто так? Просто так… Просто так учитесь сами. А я буду учиться только взаправду!

Придя домой, она скинула свои резиновые сапожки с такой силой, что те полетели в разные стороны. Прошла в свою комнату, не раздеваясь легла на кровать и сразу же уснула.

Марусю никто не стал будить, и она проспала до самого вечера. Во сне она видела себя то учительницей, которая раздаёт детям тетради, то маленьким скворушкой.

Проснулась она, когда на улице было совсем темно. Родители сидели на кухне и ждали, когда дочка выйдет к ним.

– Девочке всего пять лет. До школы целых два года. Пусть сидит дома. Нечего ей делать в школе. Ещё надоест учиться, – говорила мама.

– Правильно. Нечего ей делать в школе, только позорит меня, – сказала сестра Лена.

Папа, увидев, как сонная Маруся выходит в кухню, спросил у неё:

– Дочушка, пойдёшь завтра в школу?

– Нет. Я буду сидеть одна дома. Я не хочу никому мешать, не хочу сидеть в «темнице», не хочу никого позорить, и никогда я не буду учиться просто так.

– Маруся, а давай я тебе сделаю школу прямо у нас дома? – спросил папа.

– Как это? – захлопала Маруся ресницами.

– Вот увидишь.

Директор школы Владимир Львович назавтра спросил у Марусиной мамы:

– Где же наша ученица? Раздумала учиться?

– Нет, не раздумала, Владимир Львович. Она наотрез отказалась ходить в школу, узнав, что это всё – просто так. Характер у девочки.

– Вы знаете, Анна Александровна, – подтвердил директор, – у вашей дочери действительно есть характер. Замечательный характер. Ведь, понимаете, не каждый ребёнок бросится спасать совершенно незнакомого щенка, увязшего в грязи посередине дороги, по которой ездят огромные машины.

– Вот такая у нас дочка, – развела руками мама.

– Хорошая у вас дочка, Анна Александровна. Я хотел бы загладить свою вину перед ней. Вот, возьмите для Маруси прописи. Ей же сейчас пять лет? Пусть занимается и готовится к школе. Мы даже, в виде исключения, можем взять её в первый класс на будущий год, когда ей исполнится шесть лет.

Маруся снова стала сидеть одна дома. Теперь ей даже некогда было куда-то ходить. Она вставала, умывалась, завтракала и, подложив на кухонный стол газеты, садилась за прописи. Их было две. В одной Маруся рисовала карандашом разные кружочки и палочки. А другая была с картинками, которые она старательно раскрашивала карандашами – ими щедро поделилась с ней Лена от радости, узнав, что Маруся больше не придёт в её класс.

Примерно недели через три к их дому подъехала машина, и папа вместе с каким-то незнакомым мужчиной что-то выгрузили. Оказалось, что это и была обещанная папой Марусина школа.

Для того чтобы её сделать, папа вместе со столяром дядей Толей две недели каждый день задерживались после работы на два-три часа. Им даже пришлось сходить в настоящую школу, чтобы замерить парты. Сделав парту, они покрыли изделие лаком. Пока лак высыхал, мужчины смастерили ещё и маленькую классную доску, покрасив её коричневой краской. Доска была на подставке, и её легко можно было переставлять куда угодно. В придачу ко всему дядя Толя из дерева изготовил маленькую указку и украсил её резными узорами. А папа где-то достал целую коробку белого мела.

– Принимай, хозяйка, свою школу, – громко сказал дядя Толя. – Куда прикажешь заносить?

Маруся ещё не умела приказывать и не понимала, как это делать, но показала рукой в сторону зала: туда.

От радости она не знала, что делать. Маруся то гладила крышку парты, то подбегала к доске, вытаскивая из коробки мел и начиная им чертить что-нибудь на блестящей коричневой поверхности. То брала в руку указку и размахивала ею.

– Ну-ка, дочушка, садись-ка за парту. Должна быть в самый раз тебе.

Маруся присела на краешек.

– Да ты не так, садись как надо, не стесняйся. Это мы сделали для тебя.

– Для меня? – удивилась Маруся.

– Конечно. Вот это теперь и будет твоей школой. Хочешь – будь ученицей, а хочешь – учительницей.

Папа с дядей Толей торопились на работу, поэтому быстро уехали, оставив Марусю один на один с её счастьем. Она села за парту.

«Неужели для меня одной можно сделать так много? – счастливо думала она. – Получается, и я теперь должна стараться сделать для кого-то тоже очень много хорошего».

Утоли мои печали

Зима в этом году пришла рано и, как всегда, принесла свои щедрые подарки. Она не забыла ни о чём: уже замёрзшей земле подарила белоснежную перину, а всем деревьям и даже самому маленькому кустику – по большой пушистой снежной шапке. Зима навела порядок и чистоту в природе, приглашая хозяек таёжного посёлка последовать её примеру и навести чистоту в своих домах. Следующий день у мамы был выходным, и она решила устроить дома побелку и уборку. Но вечером к ним прибежала соседка Ольга.

– Аннушка, посиди завтра с моим Алёшкой, – попросила она. – Мне в город надо срочно съездить.

– Я бы посидела, но на завтра уже приготовила всё к побелке дома. Может быть, попросишь кого-нибудь другого?

– Да уже просила, все отказываются. Слушай, а пусть твоя Маруся поводится? Алёшка мой спокойный.

– Так ей всего лишь пять лет, ей самой нянька нужна!

– Маруся, пожалуйста, посиди с моим Алёшкой, – попросила тётя Оля.

– Посижу, – сразу согласилась Маруся.

– Тогда мне придётся присматривать и за Алёшкой, и за его нянькой. Ну ладно, – вздохнула мама. – Ольга, только кашку-то не забудь приготовить, а то у меня не будет времени. – Немного подумала и добавила: – Пусть тогда, что ли, Маруся ночевать у тебя останется, а то после побелки дома будет сыро.

– Конечно. Пусть остаётся, – тётя Оля была согласна на всё, только бы посидели с её сыном.

Рано утром мама разбудила Марусю и сказала:

– Дочка, вставай, не забыла, что сегодня ты обещала тёте Оле поводиться с Алёшкой? Я сейчас пойду присмотрю за ним, а ты приходи быстро мне на замену. А то мне побелку надо начинать. Если опоздаешь, я за день не управлюсь.

Маруся собиралась недолго. Хотела надеть валенки, но не нашла, поэтому надела ботиночки. Уже на ходу накинула пальто и шапку. Ей не хотелось подводить маму.

Закрыла дом, калитку и пошла по направлению к дому тёти Оли. Она бы побежала, но снег был глубокий, и ей приходилось идти по следам, оставленным мамой.

Где-то посередине пути её окружили поселковые собаки. Маруся всегда старалась обходить их стороной. Но в этот раз она так торопилась! И вот теперь пять больших лохматых собак стояли рядом. Они не лаяли и совсем не собирались кусать её, а только приветливо махали пушистыми хвостами и заискивающе заглядывали девочке в глаза. Но Марусю не пускали дальше.

«Что же будет? Из-за меня теперь мама не успеет побелить дом», – думала Маруся. Она закрыла глаза и стояла, боясь пошевелиться.

Вдруг откуда-то сверху послышался голос:

– А ну, пошли отсюда! Бедную девчонку совсем запугали!

Мягкая рука опустилась Марусе на голову, с которой съехала шаль. Маруся открыла один глаз и увидела бабушку. Та была совсем старенькой. Её спина сильно сгибалась к земле, и казалось, что только палка, которую она держала в руке, не дает ей упасть. Бабушка была в ночной сорочке и в домашних тапках. На её плечах лежала тёплая шаль. Было видно, что бабушка так спешила на помощь к Марусе, что даже не успела как следует одеться и обуться! Маруся открыла второй глаз. Собак рядом уже не было.

– Здрав-ствуй-те, – сказала Маруся слабым дрожащим голоском, и её глаза наполнились слезами, готовыми пролиться ручьём.

Но Маруся не стала плакать. Бабушка пригласила девочку зайти к ней домой, и та не раздумывая согласилась, видимо, забыв в этот момент, куда шла и зачем. Дом бабушки находился совсем близко от дома, где жила Маруся. Однако девочка видела её так близко в первый раз. В посёлке говорили, что бабушка эта очень странная. Живёт одна, никто к ней не ходит в гости, да и сама она постоянно сидит дома. Лишь иногда выходит в магазин за продуктами.

Бабушка открыла калитку перед Марусей, и девочка попала на широкий двор, тоже полностью засыпанный снегом. Перед входом в дом она увидела высокое крыльцо, ступеньки которого едва различались из-за снега. Маруся шла, точно попадая в следы от домашних тапочек, которые оставляла в снегу старушка, шедшая впереди неё.

Маруся уже умела считать до десяти, и ей хотелось, чтобы её спасительница тоже знала об этом.

– Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Всё, – сказала она и остановилась.

– Ну что, забыла?

– Да, – ответила Маруся и покраснела. Ей стало стыдно за своё неудавшееся хвастовство.

– А дальше идет восемь. Ступеньки закончились.

Маруся увидела возле двери веник и смела с ботиночек снег. Вместе с бабушкой они прошли в сени и, открыв большую дверь, оказались в доме. Маруся без всяких напоминаний сняла ботиночки, поставила их ровно к стенке. Подумав немного, ещё заправила шнурочки внутрь.

– Ты проходи и подожди меня минуточку, – сказала бабушка Марусе.

Внутри дом был наполнен каким-то необычайным теплом и светом. На окнах висели белоснежные шторочки с выбитым на них рисунком, а на подоконниках красовались в горшочках герани. Больше половины дома занимала чисто выбеленная русская печь. Весь пол был устлан домоткаными половиками с разноцветными яркими полосками.

Маруся стояла посередине избы. Медленно поворачивалась и рассматривала всё вокруг. На одной стене висело очень много портретов, с которых на девочку смотрели молодые женщины и мужчины.

Бабушка вышла из-за шторки. Теперь на ней была надета чёрная юбка и белоснежная кофточка. Заметив взгляд Маруси, бабушка сказала:

– Это мои сыновья и дочки. Их у меня пятеро было. А это вот – мой муж, – показала она на портрет, который висел отдельно, и на нём был изображён дяденька с большими усами.

– Где же они все сейчас? – спросила Маруся.

– Никто из них не вернулся с войны…

– А когда они вернутся?

– Они никогда не вернутся. Всех их у меня забрала война. Осталась я совсем одна.

– А это кто? – спросила Маруся, указывая на угол, где на подставке стояла икона, перед которой горела свечка.

– Это, Маруся, икона, и на ней изображена Богородица со своим ребёночком Иисусом. У этой иконы даже есть название: «Утоли мои печали».

Маруся ничего не поняла из того, о чём рассказывала бабушка, но переспрашивать не стала.

– У-то-ли мо-и пе-ча-ли, – сказала нараспев Маруся. – Красиво.

– Маруся, снимай пальтишко, шалюшку. Давай-ка мы с тобой попьём чайку, – и бабушка открыла шторку, отделяющую маленькую кухоньку от остальной комнаты. Здесь стояли буфет, стол и три табуретки. На одной из них возвышалось ведро с водой, накрытое крышкой. Рядом лежал перевёрнутый ярко-красный ковшик.

– Маруся, проходи, садись, – пригласила старушка. – Ты знаешь, как меня зовут?

– Нет, не знаю.

– А ведь меня тоже зовут Марусей, как и тебя. Я, значит, Маруся-бабушка, а ты – Маруся-маленькая.

Маленькая Маруся широко открыла глаза и сначала недоверчиво посмотрела на бабушку, а потом ей стало так весело и хорошо! Маруся-бабушка открыла буфет и достала оттуда белоснежные фарфоровые чашки.

– Разве можно пить чай из таких кружек? – спросила Маруся-маленькая.

– Конечно, ты же моя гостья. А гостей принято угощать только из лучшей посуды и только самым вкусным.

В семье, где жила Маруся, тоже была фарфоровая посуда, но никто и никогда из неё не ел и не пил. Она просто служила украшением буфета. Даже если кто-то приходил в гости, эту посуду всё равно не доставали.

– Вот эта ложечка очень старинная. Серебряная. Нравится ли она тебе, Маруся?

Маруся ещё не знала, что такое серебро, но ложка ей нравилась, и она в знак согласия кивнула головой.

Маруся-бабушка стала разливать чай по чашкам, и Маруся-маленькая вдруг вспомнила, что ей наказывала мама. Она подскочила.

– Ты чего, Маруся? – испуганно спросила бабушка.

– Так мне же надо с Алёшкой водиться! Тётя Оля-то уехала, а мама ждёт. Ей надо белить дом! И я её замена.

– Ну ладно, вижу, тебе действительно совсем некогда со мной чаи распивать.

Пока Маруся одевалась, бабушка подошла к большой иконе и из-за неё достала точно такую же, только совсем маленькую, и передала девочке.

– Маруся, если тебе теперь встретятся собаки, ты их не бойся. На вот, возьми.

– Зачем это мне?

– Это иконка. Она точно такая же, как и большая, которая стоит у меня на полочке, только размером поменьше. У неё великая сила. Она будет тебя охранять и защищать.

– И даже от собак?

– И даже от собак. Только надо очень сильно верить.

– Как это – верить?

– А вот ты же веришь, что, например, солнышко утром взойдёт. И оно восходит.

– Спасибо, бабушка Маруся. Ну, я побежала.

– Ты, Марусенька, заходи ко мне иногда в гости. Тогда уж мы с тобой обязательно попьём чайку.

Маруся бежала к дому тёти Оли так быстро, как могла, и уже не боялась ничего. И собаки не подступили к ней и не окружили, а как будто даже сделали вид, что совсем не замечают её. Запыхавшись, она вбежала в дом к тёте Оле.

Мама укоризненно посмотрела на Марусю:

– Алёшку я уже накормила. В обед приду и покормлю его ещё раз. Вот в бутылочке вода. Давай ему пить. Вот чистые ползунки, – и больше не говоря ни слова, мама быстро собралась и вышла.

Маленькая няня осталась наедине с Алёшкой, которому совсем недавно исполнился один годик.

– Ну что, братец, мы будем делать с тобой? – спросила Маруся малыша, пока снимала пальто, шаль и ботиночки. Алёшка же, который сидел в манеже, как только увидел её, радостно залепетал и захлопал в ладоши.

Маруся любила малышей, и они, видимо, чувствуя это, отвечали ей взаимностью. Она знала, что нужно делать с маленькими детьми. Если они начинали плакать, помогала водичка, которая обычно стояла в бутылочке на столе рядом с кроваткой. Кроме этого, Маруся могла поменять ползунки, а иногда просто дать пустышку.

Маленькая няня расстелила на пол одеяло, достала Алёшку из манежа и усадила его туда. Потом поочерёдно брала с полок шкафа разные игрушки, погремушки и играла с малышом. Им было вместе весело. В обед пришла мама Аня, подогрела кашку и, накормив мальчика, положила его в кроватку.

– Давай, Маруся, и ты пообедай, вот тебе я тут принесла хлеб и котлеты. Иди на кухню и попей чаю.

– Ну как, нянька, справляешься с работой? – спросила её мама, когда Маруся вернулась.

– Справляюсь.

– Устала?

– Совсем немножечко.

Мама положила Алёшку в кроватку и ушла.

Спустя несколько минут малыш стал потирать кулачками глаза и начал хныкать. Маруся поняла, что теперь ему пора спать. Маленькая няня заботливо укутала Алёшку в одеяло, погладила его по голове и стала петь. Колыбельных песен она не знала, поэтому просто пела-рассказывала ему о том, что с ней произошло. Малыш внимательно слушал и вскоре начал подпевать: «Агу-агу». Маруся ещё долго сидела возле кроватки и пела малышу истории из своей жизни. О встрече с Марусей-бабушкой, о чудесном спасении от поселковых собак. Пела она и про белоснежные фарфоровые чашечки и серебряную ложечку, и о том, какая плохая эта война, которая забирает у бабушек их детей. Алёшка давно заснул. И только теперь Маруся вспомнила об иконке. «А где же она? Неужели я её потеряла?» – подумала она.

Нет, не потеряла. Иконка нашлась в кармашке пальто.

Теперь Маруся могла спокойно её рассмотреть. На картонке была нарисована тётенька, у которой на коленях сидит маленький ребёнок. Она так внимательно смотрит на Марусю, как будто тоже хочет послушать её рассказы.

«Неужели она меня теперь будет защищать и меня никто никогда больше не обидит?» – думала Маруся.

Как же называется эта иконка? Вспомнив, Маруся нараспев стала произносить:

– У-то-ли мо-и пе-ча-ли.

Надо будет сегодня у мамы обязательно спросить, какими бывают эти самые «печали».

От всего пережитого ею в этот день, от усталости Маруся незаметно заснула прямо на стуле, облокотившись на кроватку малыша.

Вечером приехала тётя Оля. Зашла домой и, испугавшись тишины, метнулась в детскую. Увидев, что её Алёшка, живой и здоровый, спит в кроватке, а маленькая няня спит рядом, она на цыпочках вышла из детской и прикрыла дверь. Стала заниматься по хозяйству.

Маруся почти всегда спала чутко и проснулась сразу же. Вышла из детской и засобиралась домой.

– Ты куда, Маруся? Оставайся ночевать у меня. Мама же тебя отпустила.

– Нет, я пойду домой. Мне надо.

– Спасибо, Маруся. Ты меня очень выручила. На вот, возьми кулёк, здесь для тебя печенье и конфеты, – тётя Оля не знала, как и благодарить маленькую няню. – Спасибо тебе, Маруся. Устала, наверное?

– Пожалуйста. Я совсем не устала. Тётя Оля, вы зовите меня ещё, Алёшка ваш хороший.

– Давай я тебя тогда хоть до дома провожу. А то там собаки, испугают ещё.

– Нет, тётя Оля, я собак теперь не боюсь. И вообще никого и ничего не боюсь.

– Почему это?

– Да так.

Маруся быстро оделась и, взяв кулёчек со сладостями, вышла на улицу. Было уже темно. Вокруг маячили высокие сугробы, и ни одной тропинки не было видно. Все их замело снегом. Маруся, посмотрев на свои ботиночки, ещё раз пожалела, что утром не надела валенки.

«Луны совсем не видно, – думала Маруся, – может, вернуться к тёте Оле? А может быть, надо верить, что сейчас появится луна? Так ведь говорила бабушка Маруся».

И луна действительно выглянула из-за тучи и осветила дорогу. Маруся заметила протоптанную кем-то тропинку и весело побежала по ней домой.

Мама успела к этому времени не только выбелить дом, но ещё и перемыть всё в нём. Папа топил печку и заодно выхлопывал на улице все матрасы, одеяла, подушки, провисевшие до этого на заборе весь день, и заносил их обратно.

– А, маленькая няня вернулась с работы! А мы-то думали, останешься у тёти Оли ночевать, – встретил Марусю папа. – Ну, проходи. Это что у тебя?

– Тётя Оля дала мне конфеты и печенье.

– Смотри, мать, наша дочка первую зарплату домой принесла!

Дома было чисто и очень сыро. Пахло извёсткой.

Маруся поужинала, а ложась спать, спросила у мамы:

– А какие бывают печали?

– Маруся, печаль для нашей семьи – это твоя сестрёнка Лена. Сейчас она в больнице. Врачи сказали, что у неё начались какие-то осложнения, и до Нового года вряд ли её отпустят домой. А чего ты спросила-то?

– Да так.

– Ну, спи. А то у меня ещё много дел. – И мама быстро ушла.

Маруся из-под подушки достала иконку. Долго смотрела на неё.

– Как же сестрёнка моя там одна в больнице?.. Наверное, каждый день ей ставят болючие уколы, и она плачет.

Марусе казалось, что она могла бы не только разделить эту боль с родной сестрёнкой, но и всю её взять на себя. Ведь у неё теперь есть такая защита, с которой ничего не страшно. Маруся поцеловала иконку, вздохнула и сказала:

– Утоли мои печали.

У Маруси есть талант

Каждый четверг по вечерам в поселковом клубе для молодёжи проводились танцы. Парни выносили ряды кресел из зрительного зала в фойе и расставляли их по периметру. Получалась танцплощадка. Девчата из библиотеки, которая находилась тут же, в клубе, приносили проигрыватель и большую коробку с пластинками. Их было очень много, потому что молодёжь, особенно те, кто учились в городе и приезжали в посёлок на выходные или на каникулы, постоянно приносили с собой новые и затем оставляли. А чтобы потом не потерять и не перепутать с другими, на них делали надписи со своими инициалами.

В один из зимних дней родители поехали в город навестить Лену в больнице. Завтра ей должны сделать операцию. Маруся со старшей сестрой Любой, приехавшей из города на каникулы, остались дома. Люба, как обычно, присматривала за хозяйством, доила корову, давала корм всем домашним животным, топила печку и готовила еду. В её обязанности входило также присматривать за Марусей. Был четверг. Как всегда, вечером к Любе забежали подружки и стали её звать на танцы. Маруся не хотела оставаться дома одна. И, доев пряник, который принесли ей подружки сестры, стала просить их взять её с собой.

– Ну уж нет, маленьких туда не пускают!

Подружки предложили отвести на всякий случай Марусю к соседям. Пусть там погостит. Но Маруся не соглашалась, и поэтому Люба взяла с неё слово, что та будет сидеть дома тихо, как мышка. Люба подвела Марусю к часам и показала ей на цифру десять:

– Вот когда эта маленькая стрелочка будет на этой цифре, то я приду. Поняла?

Маруся согласно кивнула.

В доме тепло и тихо. Лишь слышно, как потрескивают поленья в печке и громко тикают часы. Маруся села напротив них и смотрела на стрелочки. Их было три. Одна из них, самая торопливая, бежала. Другая медленно вышагивала, а самая маленькая стрелочка совсем не хотела двигаться и стояла на месте. Когда Марусе надоело смотреть на часы, она передвинула табуретку к окну и села, облокотившись на подоконник. На улице темно и не видно ни одного человека. Дома укутались огромными сугробами. С неба глядела необычайно большая круглая жёлтая луна, и Маруся даже подумала, что она чем-то напоминает огромный светильник, который освещает целый посёлок. «Интересно, как тихо сидят мышки?» – размышляла Маруся. И вдруг ей показалось, что эти самые мышки скребутся где-то под полом.

«А вдруг мышки сейчас начнут здесь бегать? Что я буду делать тогда? А вдруг дома погаснет свет?» В посёлке по вечерам часто отключали свет.

Марусе стало страшно. Вспомнив про иконку, свою защитницу, она сбегала в комнату, достала её из-под подушки, поставила на подоконник и сразу же успокоилась.

– Что если я прямо сейчас пойду в клуб? Я же не обещала не приходить на танцы. Пойду и сяду там, в уголке, подожду Любу, – говорила Маруся, глядя на иконку. – И никто меня и не заметит. А когда танцы закончатся и все станут собираться домой, я незаметно выйду из клуба и вперёд них окажусь дома, они и не узнают, что я там была!

Спрыгнув с табуретки, Маруся первым делом подошла к большому зеркалу, закреплённому на дверце шифоньера. Внимательно оглядела себя со всех сторон и решила, что для того, чтобы быть незаметной, ей нужно одеться так, как обычно одеваются на танцы подружки сестры Любы. Она побежала в свою комнатку, достала из-под кровати свой маленький чемоданчик и с сожалением заметила, что, кроме носочков, трусиков, маечек и капроновой косынки, там ничего подходящего для этих целей нет. Тогда она подошла к шифоньеру, открыла его и увидела Любино платье, которое висело на плечиках. Оно было очень красивым, из блестящей тёмно-синей ткани.

«Вот и хорошо! – подумала Маруся. – В таком платье меня точно никто не заметит».

Маруся, подставив табуретку, сняла платье с плечиков. Примерила. Оно оказалось очень даже велико. Немного подумав, Маруся взяла большие ножницы, которые лежали у швейной машинки, и, как умела, разрезала платье посередине.

«Теперь у меня будет платье, – любовалась на себя Маруся перед зеркалом, примеряя верхнюю половину бывшего платья сестры. – А Любе достанется юбка. Вот она обрадуется!»

Неожиданно в Марусе проснулся непередаваемый азарт модницы. И она, передвинув табуретку от окна к комоду, на котором стоял трельяж, первым делом достала из маминой шкатулки бусы с разноцветными камушками. Маруся надела украшение поверх платья. Хотела надеть еще и клипсы, но они постоянно спадали с ушей, так что пришлось с сожалением вернуть их на место. Потом Маруся вспомнила, что девушки как-то закрепляли на волосах шиньоны. У неё шиньона не было, но, бросив взгляд на свои новые валеночки, модница неожиданно поняла, что это именно то, что нужно.

Она примерила один валеночек к голове, а чтобы он не упал, привязала его, как сумела, косынкой.

«Хорошо получилось», – подумала Маруся, оглядевшись в зеркале со всех сторон. Накинула поверх платья шубку, на ноги надела свои старенькие валенки, которые взяла с припечка. Уже хотела идти, как вдруг вспомнила, что забыла накрасить губы. Она не раз видела, как прихорашивалась перед зеркалом старшая сестра. Теперь ей самой в первый раз в жизни требовалось навести красоту. Не раздеваясь, девочка кое-как забралась на табуретку возле комода, на котором стоял трельяж. Нашла губную помаду, вытянула губки в трубочку, как это делала сестра Люба, и нарисовала себе красный ротик. Он получился, конечно, неровный. Затем она припудрила лицо, сделав его неестественно белым, добавила немного румян и, подумав, нарисовала черным карандашом еще и брови. Получилось совсем неровно, но очень ярко. Маруся не стала стирать макияж. Пусть будет так.

Вспомнила Маруся и о том, что на танцы надо приносить какую-нибудь пластинку. Проигрывателя у них дома не было, но пластинки всегда лежали на этажерке. Она взяла самую верхнюю и вместо надписи просто прикоснулась к ней губами, оставив отпечаток.

«Ну ладно, вроде бы всё. А то пока я буду собираться, и танцы закончатся», – подумала она.

Накинула на голову шаль. Выключила свет и захлопнула за собой дверь. Немного постояла, убедившись, что та не откроется, а потом почти бегом направилась самой короткой дорогой до клуба.

Взбираться по высоким ступенькам ей постоянно что-то мешало: то пластинка, которую она держала под шубой, то валенок, выползающий из-под косынки, то платье. Оно было очень длинным постоянно цеплялось за валенки, так что приходилось придерживать подол. Уже поднявшись, Маруся вдруг поняла, что внутрь зайти сама не сможет. Дверь была слишком большая и тяжёлая. Она всегда кого-то просила открыть её. Но теперь эту дверь предстояло отворить без помощи взрослых.

Тут на крыльцо вышли покурить поселковые парни. Они остолбенели, увидев маленькую «красавицу». Маруся догадалась, что теперь незамеченной ей на танцы не проскочить, и уже хотела повернуть обратно. Но один из парней взял её на руки, занёс в клуб и поставил в самый центр танцплощадки.

Включили свет. Всё ещё играла музыка, но никто уже не танцевал. Общее внимание было обращено на чудо, которое стояло посреди фойе. Никто не знал, кто это и зачем оно здесь. Через минуту танцплощадка наполнилась смехом. Казалось, что смеются даже стены клуба. Маруся понимала, что смеются именно над ней, только не понимала – почему. Ведь она всё сделала вроде бы правильно.

Ей захотелось скорее уйти отсюда, но мешали окружившие её парни и девчата. Спасла Люба, которая быстро оделась и, растолкав толпу, подхватила сестрёнку и понесла к выходу. У Маруси из-под шубы выскользнула пластинка с отпечатком ее губ. Это вызвало ещё одну волну смеха.

Любе было стыдно, щёки её полыхали. Не говоря ни слова, она очень быстро донесла до дома барахтающуюся Марусю. Вошли в дом. Сначала Люба сняла с Маруси шаль и убрала её «причёску» – валенок, изображающий шиньон. Потом заставила Марусю, не снимая шубы, смыть с себя весь макияж. И только когда Маруся стала снимать шубу, Люба от неожиданности даже присела.

– Что это? – тихо спросила она сестру, указывая на платье. – Что это?! – теперь уже закричала Люба и побежала к шифоньеру.

– Маруся, что ты натворила! – кричала Люба. – Что я теперь маме скажу?

Она сдёрнула с вешалки остаток своего платья.

– Маруся, это же было моё самое лучшее платье. А теперь что? Вот спасибо, сестрёнка. Вот прямо большое спасибочко!

– Люба, ты же его всё равно не носила, а теперь у меня будет платье, а у тебя – юбка. И ты её будешь носить.

– Что? Юбка? Ну уж нет, носи теперь сама такую юбку! – и Люба бросила испорченную вещь прямо Марусе в лицо, а сама разрыдалась, закрыв лицо руками. – Знаешь ты кто? – продолжала через всхлипывания ругаться Люба. – Ты чучело! Ты просто огородное чучело. Теперь все ребята будут смеяться надо мной. А тебе хоть бы что. Стоишь тут, улыбаешься.

Марусе стало обидно, но она не заплакала. Она пошла сняла шубку и платье. Ей теперь стало понятно: всё, что она сделала, совсем неправильно. И девочка искала способ загладить свою вину.

Сначала Маруся подошла к сестре и стала гладить её по голове. Она молчала, потому что ещё не знала тех слов, которые надо было сказать в такой момент. Затем подошла к швейной машинке, достала из коробочки, которая стояла рядом, иголку и прошла на кухню. Села на скамеечку, вдела в иголку нитку и принялась сшивать две половины платья. Но так как Маруся не умела шить, у неё ничего не получалось, и она молча, беззвучно заплакала. Слёзы сами катились и падали на испорченное платье сестры. Маруся так и заснула здесь.

Люба, наплакавшись, пошла на кухню и увидела, что её маленькая сестрёнка спит, сидя на скамеечке возле печки. На коленях у неё – две части её бывшего платья, а в руке – иголка с ниткой. На лице Маруси сестра увидела следы от слёз.

«Надо же, – подумала Люба, – оказывается, Маруся плакала, а я думала, ей всё равно. Ведь при мне она только улыбалась».

Люба взяла сестрёнку на руки, унесла в комнату и уложила спать. Укрывая её одеялом, сказала:

– Прости меня, Маруся, за чучело огородное.

Маруся не могла ответить, потому что уже крепко спала.

Поправляя на ней одеяло, Люба продолжала:

– Почему от тебя, Маруся, постоянно одни только неприятности? Но я всё равно тебя люблю, – она поцеловала девчушку и прижала её к себе. – Спокойной ночи, сестрёнка.

Через два дня вернулись родители. Лене сделали операцию, но ей предстояло провести в больнице ещё целый месяц.

Все были заняты своими обычными, каждодневными делами, никто не вспоминал о произошедшем, и Маруся успокоилась. Сестре Любе не хотелось получать выговор за то, что она плохо смотрела за младшей сестрёнкой, поэтому она ничего не рассказала родителям. Платье она незаметно унесла поселковой портнихе, маминой подруге тёте Наде. Та очень долго расспрашивала Любу, почему это случилось с платьем. Люба по большому секрету, чтобы тётя Надя ни в коем случае не передала никому, рассказала ей о происшествии в танцевальный четверг, когда родители отсутствовали дома. На следующий же день тётя Надя пересказала всю историю новой продавщице Зое, когда заходила в магазин за хлебом. И уже через день историю знал весь посёлок.

Узнали и родители Маруси. Попросили Любу повторить с самого начала рассказ о походе Маруси на танцы. Потом долго сидели на кухне и думали, как поступить. Им было не смешно.

– Все наши заботы теперь о том, как бы выздоровела Лена. А Марусе мы совсем не уделяем времени. Она целыми днями сидит дома одна…

Родители решили никого не наказывать. Потом они ещё долго сидели и о чём-то шептались.

И вот однажды вечером папа, вернувшись из города, где проведывал Лену в больнице, занёс домой большую коробку. В ней был самый настоящий новенький проигрыватель. Из сумки он достал несколько пластинок и положил их на полочку этажерки.

– Ты теперь, дочка, ответственная за проигрыватель и пластинки. Береги их.

Маруся во все глаза смотрела, как папа устанавливал проигрыватель на этажерку, а на полочке внизу складывал стопкой пластинки. Мама закрыла проигрыватель красивой салфеткой, которую она совсем недавно вышивала на машинке. Маруся подолгу сидела рядом с этажеркой и несколько раз в день поправляла салфетку на проигрывателе. Хотя все домашние были против, папа всё же стал учить Марусю пользоваться проигрывателем. Оказалось, всё очень просто даже для маленькой девочки. Сначала Маруся только слушала песни с пластинок. Потом, когда оставалась дома одна, стала потихоньку подпевать артистам, а через некоторое время, выучив слова песен, стала петь и сольно.

Однажды, услышав, как поёт дочка, папа решил сделать для неё маленький концертный зал. Сначала из старого ящика он смастерил маленькую сцену. Тётя Надя, мамина подруга, сшила Марусе самое настоящее, с блёстками, концертное платье и подарила парик, который сделала тоже сама. Ещё она помогла маме сшить занавес для сцены. У Маруси появился даже маленький микрофон, правда, уже нерабочий, который принёс ей в подарок киномеханик Валентин. Не было только туфель. Тогда на время концерта мама разрешила маленькой артистке взять её туфли, которые она очень берегла и надевала только по особым случаям. Теперь Маруся из дома не уходила никуда. Она была занята очень важным делом. Ей надо было готовить концерт к приезду городских гостей.