Читать онлайн Аркан. Книга 2. Время перемен бесплатно

Глава 1
Аскерон

– Отправляйся в ад!!! – Меч раскроил голову разбойника как спелую дыню, и Тиберий Аркан Старый торжествующе вскрикнул и пришпорил коня.

Его волосы развевались на ветру, с клинка во все стороны летели багровые капли, глаза метали молнии. Рем подумал, что, наверное, в эти минуты отец был счастлив: что может быть лучше, чем изничтожать ублюдков, покусившихся на его землю и его людей, чувствуя за спиной топот коней своих трёх сыновей и лязг доспехов дружины?

– Папаша в ударе, – как будто читая мысли младшего, проговорил Децим, приподнявшись в стременах. – Сейчас загоним банду в Хмельной Яр, и всё – или сдадутся, или вырежем всех.

– А сдадутся – повесим на деревьях, с табличками? – покачал головой Флавиан.

Он не носил оружия, но даже в простой чёрной сутане не выглядел чужеродно среди облачённых в доспехи и вооружённых до зубов воинов. Наездником молодой священник был прекрасным, а аркановская порода время от времени давала себя знать, проявляясь в гневном взблеске чёрных глаз и горделивой осанке.

– Повесим! Вдоль границы. Чтоб неповадно было! Завели моду, сволочи… – Децим Тиберий по прозвищу Змий ударил коня по крупу мечом плашмя, жеребец всхрапнул и в три гигантских скачка догнал возглавляющего кавалькаду старшего Аркана.

Рем повернулся к Флавиану:

– Они сюда приходят не от хорошей жизни. На Западе – неурожай, в центральных провинциях свирепствует холера. У нас тут, можно сказать, островок мира и спокойствия… Гавор рассказывал – в городе жесточайшая конкуренция за рабочие места. Пришлые оптиматы готовы наниматься за гроши, выполнять любую работу… Кто ее не находит – идет в разбойнички. Говорят, доставкой мигрантов в герцогство занимается Закан – они ему готовы сапоги целовать за возможность заработка…

– Наращивает себе поддержку перед финальной схваткой? – с сомнением проговорил Флавиан, обведя взглядом усеянную трупами оборванцев поляну.

Рем хмыкнул: такая поддержка действительно выглядела жалко. Дюжина суровых воинов с длинными мечами, на рослых конях, в характерных для ортодоксальных дружинников шапелях – шлемах, напоминающих широкополые шляпы – расправились с бандой в полсотни человек за считаные минуты, и теперь остатки разбойников бежали на верную смерть – в Хмельной Яр.

Ветер крепчал, небо заволокло темными грозовыми облаками, кроны деревьев шевелились и перешёптывались, принимая на себя первые удары капель дождя. Холмы становились всё ближе и ближе друг к другу, тропа сужалась, лошади перешли на неспешную рысь – к чему торопиться, когда всё уже предрешено? Вдруг впереди послышались грязные ругательства – Сервий Тиберий Аркан Старый неистовствовал. Дружинники обеспокоенно переглянулись и, не сговариваясь, тронули поводья, ускоряясь.

– Ты тоже это чувствуешь? – спросил Флавиан.

Рем потёр висок – болезненные ощущения были знакомыми. Он смахнул с лица дождевую морось и сказал:

– Какой-то гад балуется магией.

– Вот как? – Бровь священника взлетела вверх. – Уверен?

– Да уж уверен! – раздражённо буркнул Рем.

Разбойники даже сумели построиться, перегородив овраг и выставив вперёд клинки. В строю остались самые стойкие и экипированные, костяк банды. Кожаные кирасы и стёганые гамбезоны, гизармы, секиры и фальчионы… Скорее всего – трофеи, снятые с охранников ограбленного каравана.

За их спинами выплясывал странный тип в цветастом халате, украшенном бусинами, ленточками и цацками. Он воздевал руки к небесам и завывал на разные голоса. Дружинники остановились, подчиняясь властному жесту своего господина. Старший Аркан набрал в лёгкие воздуха и крикнул:

– Сдавайтесь – и ваша смерть будет быстрой!

– Ы-ы-ы-ы-ы! – завопил плясун, и из рукавов его одеяния заклубился дым, обретая очертания жутких призрачных фигур, которые заметались между склонами оврага, над строем разбойников, протягивая когтистые руки и разевая пасти в безмолвном крике.

Всадники в нерешительности замерли. Не каждый день сталкиваешься с чертовщиной! Рему на ум пришёл рассказ Оливьера о неких призраках, которые стали причиной его плена. Сейчас происходило явно что-то похожее!

– Вперёд, во имя Господа! – раздался вдруг молодой, сильный голос Флавиана. – Бог есть свет, и нет в Нём тьмы никакой!

Внезапно тучи на небесах разошлись, и луч солнца озарил самое дно Хмельного Яра, заставив разбойников зажмуриться, а колдуна в халате – взвизгнуть. Призраки скукожились и рванули обратно – в рукава колдовского одеяния!

– С нами Бог! – выдохнули ортодоксы и пришпорили коней, возглавляемые Сервием Тиберием Арканом Старшим.

Последнее, что выхватил взгляд Рема перед началом кровавой свалки, – это очень, очень удивлённое выражение лица плясуна. Он и вправду не ожидал, что его жуткое чародейство окончится ничем – только смертью под копытами лошадей и клинками дружинников.

* * *

Дела в Аскероне требовали скорейшего решения. Рему нужно было нанести визиты – в экзархат, башню магов и в резиденцию коннетабля Бриана дю Грифона. И выполнить обещание, данное Микке – навести мосты по поводу церковных дел на Севере. Оставался выбор: въехать в город с помпой, под чёрными флагами, в окружении пары десятков дружинников, в лучших доспехах и на лихом коне, или – инкогнито, не привлекая лишнего внимания.

Клинки воинов-ортодоксов могли здорово пригодиться, реши кто-нибудь из многочисленных недоброжелателей снова проверить младшего Аркана на прочность. Но при этом, путешествуя с одним спутником-северянином, можно было и вовсе избежать большинства проблем… Потому Рем и склонялся ко второму варианту. Одно дело – рубать гёзов и чудовищ. Другое – своих соотечественников, земляков.

Микке добрался до замка из городка Заводь пешком – подходящей лошади для него там не нашлось. Теперь северянин стоял у ворот и стучал в створки своим огромным кулаком.

– Поч-чему воро-ота та-ак долго не открыва-аются? – лениво возмущался он. – Ща-ас я их вышибу!

Судя по акценту, северянин нервничал. Всё-таки замок внушал уважение – громадный, старый, тёмный. Фундамент его стен впитал потоки крови тех, кто опрометчиво посчитал себя достаточно сильным для того, чтобы свести счёты с вечными возмутителями спокойствия – Арканами.

– Открывайте, маэстру! – Рем спустился к воротам по лестнице и хлопнул одного из дружинников по плечу. – Это Микке, мы с ним вместе махали веслом и убивали гёзов. Отличный парень, хоть и северянин.

– Чем их там на севере кормят? – ворчали вояки, крутя ворот и открывая створки. – У него руки как мои ноги! Уж на что вы, молодой маэстру, возмужали и в плечах раздались, но этот – настоящий великан!

Настоящий великан вошёл во двор замка и, не чинясь, тут же кинулся здороваться со всеми за руку и вертеть башкой в разные стороны.

– Кака-ая домина! Нет, у эльфов я навида-ался каменных зда-аний, но то всё красоты-ы ради, а вот ва-аше гнё-оздышко чё-орта с два возьмёшь штурмом!

Дружинники одобрительно закивали, чувствуя в этом молодом светловолосом мужчине опытного бойца. Рем предложил северянину обед, но тот отказался, похлопав себя по животу, который успел набить с утра пораньше, в Заводи.

– Нужно будет найти тебе коня… Маэстру, есть у нас какая-нибудь животинка ему под стать?

– Разве что ломовая лошадь? – задумался старший воин. – Есть пара битюгов на конюшне, может, маэстру баннерет и дозволит…

– Дозволит, куда он денется! – Рем нахально улыбнулся.

Отец явно зауважал его, когда сокровищница и кладовые замка пополнились долей младшего Аркана в добыче, награбленной на Низац Роск, и эльфийским жалованьем, и теперь был готов сквозь пальцы смотреть на вольное отношение Рема к семейному имуществу. Поэтому лошадей, припасы, оружие и снаряжение можно было выбирать с чистым сердцем.

Особого маскарада Рем решил не устраивать: его волосы и борода за последнее время здорово отросли, плечи раздались, голос огрубел… Так что простого шаперона, надвинутого по самые брови, и кожаного доспеха, привычного наёмникам, было вполне достаточно, чтобы ввести в заблуждение досужих горожан. В компании с Микке он будет выглядеть тем, кем, собственно, и является – одним из командиров вольной компании, решившим посмотреть на красоты Аскерона.

В последний момент, когда дружинники снова крутили ворот, наматывая цепи и раздвигая окованные железом створки, по лестнице из донжона сбежала Селена – младшая и любимая дочь и сестра. Такая же огненно-рыжая, как мать, и черноглазая, как все Арканы.

– Рем! Ты ведь в Аскерон? Можешь отвезти письмо Анастейше? Хочу пригласить её и девочек в гости… Тут у нас скука смертная: одни небритые мужики, оружие и лошади…

Сестричка превратилась в настоящую красавицу – ей недавно исполнилось семнадцать. И до последнего времени ей вполне нравилось махать шпагой и скакать на лошадях под присмотром небритых мужиков… Поэтому Рем с подозрением на неё посмотрел, понюхал надушенный конверт и погрозил пальцем. Селена закатила глаза, махнула подолом платья и убежала наверх, не дождавшись ответа.

Знала – братик всё сделает. И письмо читать не станет – стыд замучит.

– Н-но, родимая! – Молодая горячая кобылка рванула с места в карьер, Рем на мгновение задохнулся от ударившего в лицо воздуха, а потом счастливо рассмеялся.

Вот она, свобода! Та самая, о которой мечтал, сидя в вонючем трюме красного корабля! Чуть позади, отставая на корпус, мерной рысью двигался мерин-битюг северянина. Тяжеловоз и его великанский всадник как-то сразу сдружились, признавая силу друг друга. Северяне вообще-то никогда не считались лихими всадниками, а ломовые битюги – верховыми лошадьми. Но эти двое, кажется, нашли тот способ сосуществования, который позволял им обоим сохранить достоинство.

Рем наслаждался дорогой.

Всё-таки Аскерон оставался землёй ортодоксов. Здесь феодалам не нужно было из-под плётки сгонять поселян на шарварки – повинность по ремонту мостов и дорог, как на Западе. Местный народ справедливо полагал, что в деревню, к которой ведёт разбитая и неухоженная дорога, не приедут торговцы, а ремонт телег и лечение сломанных ног лошадей, как и лишнее время, потраченное на перевозку грузов, встанут в деньгу гораздо большую, чем подсыпка щебня и приведение в порядок дорожной насыпи после распутицы. Магистрат города Аскерон по тем же соображениям содержал почти две сотни работников во главе с дотошным инженером, задачей которых было содержание в надлежащем состоянии главных трактов герцогства.

Конечно, насыпные гравийки Аскерона – это не старые имперские дороги, выложенные каменной плиткой, но по сравнению с тем, что молодой Аркан видел в Тимьяне и некоторых центральных провинциях, они выглядели шедевром технической мысли и памятником организованного труда.

Путь от замка до города занял около четырёх часов – лошади были свежие, сытые и, кажется, тоже получали удовольствие от путешествия. Когда на горизонте показались Три Холма Аскерона, Рем придержал поводья:

– Тр-р-р-р-р! Взгляни, Микке!

Блистала в лучах солнца громада герцогского замка, вершина башни магов скрывалась за облаками, время от времени рассекаемыми ударами беззвучных молний. Полыхал над монастырём святого Завиши Чарного неугасимый огонь, хорошо видный даже днём. Поднимались над высокими крепкими стенами черепичные крыши многоэтажных каменных и кирпичных зданий, десятки и сотни повозок, всадников, пешеходов въезжали и входили через ворота города под неусыпным контролем солдат из гарнизона…

– Ка-акой бо-ольшой город! – Аскерон явно произвёл впечатление на северянина.

– Не самый большой из тех, что есть на имперских землях, но, пожалуй, один из самых симпатичных. Путешествовать стоит хотя бы для того, чтобы начать сравнивать и ценить то, что имеешь… Поведём лошадей под уздцы, пусть остынут?

В ворота они входили спешившись. Бравый усатый сержант с гербом герцогства на сюркотте пробасил:

– Маэстру наёмники! В городе не принято обнажать оружие. Если я или другие служивые увидят, что вы размахиваете мечами – хлопот не оберётесь, так и знайте… И даже не думайте пускать лошадей рысью или в галоп – у нас так не положено. Всадники движутся шагом, за исключением дел государственной важности.

– Мы не доставим проблем, маэстру! – кивнул Рем и поглубже натянул шаперон, поймав какой-то слишком заинтересованный взгляд одного из солдат.

Здесь, за стенами, всё было почти так же, как в тот злосчастный день, когда он попал в лапы вербовщиков. Разве что добавилось мужчин-оптиматов в прохудившейся и грязной одежде: они мели улицы, перетаскивали грузы, делали другую чёрную работу или просто сидели вдоль дорог с протянутой рукой. Молодой Аркан цыкнул зубом: его, честно говоря, бесила оптиматская манера одеваться – эти дурацкие брэ, и шоссы, и грязные камизы на завязочках… А чепчики? Они называются красивым словом «каль», но чепчик остаётся чепчиком и делает взрослого мужчину похожим на грудного младенца! Рем осознавал свою предвзятость: возможно, будь он уроженцем Западных провинций, его штаны, ботфорты и тот же шаперон вызывали бы такое же чувство протеста и презрения…

– Рем, мне стоило бы наведаться на наше подворье… – проговорил Микке с сомнением. Акцент пропал невесть куда, как только северянин сосредоточился на деле. – Нужно подать весть на Север, что я жив и продолжаю выполнять поручение дядюшки. Ты знаешь, где у вас подворье северян?

Аркан кивнул, вспоминая о просьбе Селены и письме:

– Давай, тут недалеко, рядом с портом. Отправимся к экзарху, как закончим свои дела в городе – мне тоже нужно заглянуть кое-куда.

* * *

Микке решил задержаться в портовом районе – пообщаться с земляками, и Аркан отправился на поиски особняка дю Молле – знатной оптиматской фамилии, к которой относилась подруга Селены – Анастейша. Эти оптиматы были местные, аскеронские, и потому отец разрешал общаться с ними, пусть и скрепя сердце.

Кварталы знати располагались у подножия Замкового холма. Оптиматская аристократия предпочитала жить в городе, выстраивая себе роскошные хоромы и разбивая парки и сады. Свои землевладения они оставляли на откуп управляющим и арендаторам – в отличие от ортодоксальных баннеретов, которые вели достаточно провинциальный образ жизни и занимались хозяйством самостоятельно.

Здесь, в элитном районе, среди мрамора, лепнины и позолоты, Рем в потрёпанном наряде наёмника чувствовал себя не в своей тарелке. Он проходил одну роскошную ограду за другой, вспоминая, кому принадлежит тот или иной дворец или усадьба, пока не остановился как вкопанный у вычурной решётки, выполненной в виде павлиньих хвостов. Это был особняк виконта Флоя!

Флой вообще-то стоял первым в списке претендентов на герцогский трон, поскольку приходился нынешнему владетелю Аскерона родным племянником. Но всерьёз его никто не воспринимал – слишком уж причудливые слухи вокруг этого экстравагантного вельможи витали целыми стаями. Говорили о его специфичных вкусах в еде, напитках, увеселениях и любви, рассказывали о странном образе жизни… Аркан никогда прежде не общался с ним – и это Рема вполне устраивало. Но теперь он стоял у ворот гипотетического конкурента по династическим игрищам и пялился сквозь просветы в решётке на происходящее в саду.

Там, в тени экзотических деревьев и в обрамлении буйно цветущих роз, разряженные в пух и прах лакеи накрывали столик в летней беседке. Целый музыкальный ансамбль струнно-смычковых настраивал свои инструменты и шелестел нотами. Наверняка они ждали Флоя! И точно – из дома показалась долговязая фигура, наряженная в своеобразной расцветки одежду: отливающий серебром камзол, розовую кружевную рубаху, бархатные золотые бриджи до колен и розовые же чулки. Завершали всё это великолепие сапожки крокодиловой кожи с огромными розовыми атласными бантами.

Танцующей походкой Флой проследовал в беседку, и только он сел за стол, как музыканты ударили по струнам, лакеи забегали ещё быстрее, а из дома выпорхнули две миленькие мистрисс, совсем молоденькие, лет по восемнадцать-девятнадцать. Обе блондинки и похожи друг на друга как две капли воды. Может быть, близнецы?

Аркан смотрел на разворачивающееся перед ним действо во все глаза: если слухи, ходящие о Флое, являются правдой, тогда зачем ему эти девушки? Вдруг Флой посмотрел прямо на Рема через решётку, всплеснул руками, поманил к себе пальцем одну из барышень и что-то прошептал ей на ушко. Она тут же вскочила из-за стола и, подобрав подол платья, побежала к решётке. Ножки у неё были что надо! Молодой Аркан мысленно признал: у виконта, оказывается, есть вкус! Однако пялиться дальше было бы просто бестактно, а потому Рем развернулся на каблуках и пошёл прочь, уводя за собой лошадь.

Вдруг игривый девичий голос окликнул его:

– Маэстру Тиберий Аркан! Мой господин зовёт вас отобедать с нами!

И на кой чёрт тогда нужен весь этот цирк с нарядом наёмника и шапероном? Мог бы заявиться сюда в камзоле с серебряным шитьём и при шпаге – если каждый встречный-поперечный и так знает, с кем имеет дело!

– Сочту за честь… – проговорил сквозь зубы Рем.

Обедать с Флоем! Удовольствие весьма сомнительное…

Коня приняли расфуфыренные лакеи, девушка чуть не силком втащила Аркана в беседку и усадила напротив Флоя, который вяло махнул рукой, здороваясь. Обе мистрисс начали наперебой предлагать одно блюдо за другим, нахваливать вина и закуски. Виконт наблюдал за всем этим, белозубо улыбаясь. На его холёном лице явно читалось наслаждение ситуацией.

– Тиберий… – начал он бархатным баритоном. – Можно я буду называть вас «Тиберий»? Мы с вами оказались в весьма щекотливой ситуации…

Рем даже напрягся – они с Флоем в щекотливой ситуации?

– Я по поводу нашего дорогого герцога говорю, дай Творец ему долгих лет жизни… – успокоил Аркана аристократ. – Все эти интриги, заговоры – это так неинтересно, так пошло… Когда я узнал, что являюсь претендентом, я так расстроился, что выпивал целую неделю! И если бы не мои девочки, я опять стал бы алкоголиком, как десять лет назад, когда умерла моя жёнушка. Ох, это было невыносимо, просто невыносимо!

Флой манерно притянул к себе одну из блондинок и поцеловал её в шейку. Та захихикала, а вельможа продолжил:

– Этот дю Массакр – такой несносный, абсолютно дикий, грубый мужлан! Поверите, он угрожал мне, пришёл в мой дом и пытался допросить меня по поводу убийства Тарле! Грозил отрезать мне тестикулы, слыханное ли дело?!

Рем едва сдержал смешок: тестикулы, надо же! Какой, однако, удивительный тип этот Флой!

Удивительный тип картинно вздёрнул бровь:

– Я хотел бы исключить всякие недопонимания между нами, дорогой Тиберий! Знайте, я вовсе не претендую на скипетр. – Он засмеялся, запрокинув голову и делая паузы между каждым «ха». – Ха! Ха! Ха! Мне хорошо здесь, с моими девочками, скрипками и южными фруктами, правда, мои лапочки-зайчики-солнышки?

Девочки уселись к нему на колени и чмокнули – каждая в ближайшую к ней щеку. Аркан моргнул от неожиданности. Ну и какой из него после этого извращенец? Флой, безусловно, пижон, оригинал, сибарит и павлин, но предпочтения у него весьма традиционны – это всякий мужчина сразу поймёт. В это время одна из девушек поцеловала вельможу в губы и что-то прошептала ему на ушко, хихикая.

– Тиберий, не хотите задержаться после обеда? Мои проказницы придумали что-то интересное…

– Нет-нет, – заторопился Рем. – Дела, знаете ли…

Произнести подобное было настоящим подвигом для молодого парня – проказницы на самом деле были очень, очень хорошенькими. Но дружба есть дружба – он обещал Микке забрать его в течение часа… А потому с видимым сожалением Аркан поднялся.

– Ну, тогда не смею вас задерживать, дорогой Тиберий… Надеюсь, мы правильно друг друга поняли? Я не составлю вам конкуренции, можете быть уверены. И даже более того – моя шпага к вашим услугам, если вы решите отдубасить этого дикаря дю Массакра, – воинственно закончил Флой.

– Приму к сведению, – стараясь держать лицо, произнёс Аркан. – Хорошего дня вам, маэстру, и вам, мистрисс!

Поклонившись девушкам, Рем, совершенно сбитый с толку, спешно зашагал к калитке. За его спиной слышались звуки поцелуев, заглушаемые игрой струнно-смычковых инструментов, и звонкий смех.

Глава 2
Экзарх

Реморализация – это всегда тяжко. Даже в исполнении капеллана замка Аркан она заставляла рыдать и биться головой об пол от осознания всей глубины собственного ничтожества. Величайшее таинство ортодоксальной церкви, проведённое самим экзархом, было сродни удару молнии – прямо в душу.

Рем Тиберий Аркан, приведя северянина Микке к воротам монастыря святого Завиши, рассчитывал на обстоятельный деловой разговор. Однако оказалось, что слишком долго он прожил вдали от единоверцев – в вольнодумной Смарагде, в трюме пиратского корабля и за морем у эльфов. Считать его высокопреосвященство – ортодоксального иерарха, авторитетнейшего из владык церкви, – просто ещё одним из сильных мира сего, ставить его в ряд с аристократами, военачальниками и богачами было большой ошибкой.

Вместо помпезных одеяний и сложных ритуалов, вычурных слов и солидности в движениях – свободная серая сутана, худощавая крепкая фигура, пробивающий насквозь взгляд голубых глаз из-под седых бровей и едва видная под окладистой бородой понимающая улыбка.

– Реморализация, – сказал экзарх.

– Но… – Рем попытался начать говорить, хотел представить своего друга, но был прерван спокойным жестом экзарха.

– Подойди!

Сухая и горячая рука первосвященника коснулась лба молодого Аркана, и через мгновение Рем рухнул на пол, глаза его закатились, тело затряслось в судорогах. Микке кинулся к другу:

– Что вы с ним сделали?

Экзарх заговорил спокойным, уверенным тоном:

– Реморализация есть возвращение к исходным ценностям. Каждому из нас в глубине души понятно, что такое хорошо и что такое плохо. Хорошо – помогать людям, растить детей, создавать красивые и качественные вещи, прощать, искать новых знаний… Душе и телу становится легко и радостно, когда делаешь хорошее. И напротив – лишать жизни, разрушать, лгать – после этого любой человек чувствует себя так, будто вывалялся в грязи. Даже закосневший в грехе душегуб где-то там, внутри себя, осознаёт, что он творит зло, что это плохо и неправильно. – Его высокопреосвященство старался говорить простыми словами, так, чтобы северянин его понял. – Мы, люди – мастера самообмана. Ложь во благо остаётся ложью – пусть она иногда и может помочь кому-то. Убийство остаётся убийством, даже если, убивая одного, мы спасаем десятерых. Тысячи красивых слов и измышлений не изменят этого. Грех есть грех.

Северянин увидел, что его товарищ приходит в себя, и немного успокоился.

– А воины? – спросил он.

– Воину приходится убивать врагов по необходимости, защищая свою семью, свой народ. Если воин забывает о том, что убийство – грех, если начинает воевать ради удовольствия, военной добычи или славы – то превращается в обычного убийцу, грабителя, честолюбца. В этом нет чести, только грех! Вы не увидите, чтобы дружине или войску ортодоксов отдавали город на разграбление. Не увидите в занятых нами селениях изнасилованных женщин и убитых детей. Потому, что наши воины перед походом идут к капеллану – и проходят через реморализацию. Чтобы не забывать, что такое хорошо и что такое плохо…

– Ваше высокопреосвященство… – промычал Рем, приподнимаясь на локтях. – Зачем же так…

– Сколько лет? – спросил экзарх.

Аркан сначала вопроса не понял, а потом выдохнул:

– Пять. Пять лет без реморализации…

– Потому – так. А теперь вставай. Разговор будет долгим.

* * *

Как оказалось, проще всего было решить вопрос Микке. Богословский диспут в Байараде – номинальной столице Севера – созывался только осенью, так что времени хватало. С озорными искорками в глазах его высокопреосвященство обещал отправить убеждать Эдускунту лучшего миссионера с соответствующим сопровождением – на подготовку экспедиции нужно было несколько дней, и Микке обещал подождать и отправиться на родину вместе с делегацией ортодоксов.

Рем смотрел на него вытаращенными глазами: выходит, и ему теперь предстояло путешествие? Только ведь домой приехал! Ну Микке, ну северный олень! Но деваться некуда – слово Аркана твёрже кремня! Да и попасть в жернова политических интриг не улыбалось – вон претенденты дохнут как мухи, а Флою вообще угрожали тестикулы отрезать… Так или иначе, северянин остался доволен. Он свою задачу выполнил – пусть и с задержкой, но без опоздания. Мог возвращаться к своему разлюбезному дядюшке Корхонену с высоко поднятой головой.

Дело же Аркана потребовало долгой беседы. Зилоты – воины-храмовники – внесли в аскетичный кабинет экзарха поднос с чайником и керамическими чашками и поставили его на письменный стол. Аромат травяного настоя заполнил помещение, и рассказ полился легче – терпкий напиток прочищал мозги и развязывал язык.

Вербовщики, гёзы, преступления Дэна Беллами, бунт и разгром Малой Гряды Низац Роск – Рем говорил о своих злоключениях, иногда прерываясь, чтобы привести в порядок эмоции. Недавняя реморализация заставляла по-новому взглянуть на многие решения и поступки, которые в тот момент казались единственно правильными и необходимыми. История про эльфов и Светлых Владык особенно заинтересовала его высокопреосвященство. Фигура его светлости Рианнора и его взгляды на жизнь, политику и взаимоотношения людей и эльфов явно произвели впечатление на экзарха. Экзарх кликнул одного из зилотов и сказал:

– Пиши: старосте первой гильдии купцов аскеронских Леонарду Агенобарбу… Благословенны будьте, честные и боголюбивые торговцы! От скромного служителя Божия, предстоятеля города Аскерона и окрестных земель – привет…

Вот как это работало! Фактории на мысу Эрка, что в дневном переходе от Доль Наяда, – быть! В этом теперь Рем не сомневался. И участие семьи Арканов в этом предприятии оговаривалось особо… И конечно, обязательное наличие в фактории миссии во главе с капелланом-ортодоксом.

История про охоту на чудовищных эльфов, сражение с фоморами и монстра из пещеры, к большому удивлению молодого Аркана, не вызвала такой бури эмоций, как воспоминания об уничтожении пиратских баз на архипелаге. Видимо, в системе тех самых исходных ценностей уничтожение чудовищ и порождений лиходейской магии не считалось чем-то плохим и неправильным.

– Что это было, ваше высокопреосвященство? – вот главный вопрос, который волновал Рема с тех самых пор, как он притащил дракона за хвост и запихал в тот ящик.

– Химера, – ответил экзарх. – Извечный враг рода людского, порождение Бездны… С самого первого дня прибытия в Раваарду люди сталкивались с ними… Последние письменные известия о химерах датируются прошлым веком. Я думаю, тебе лучше ознакомиться с этим документом, чем слушать мои пространные речи… Всё ведёт к тому, что нам ещё предстоит столкнуться с этими чудищами.

Экзарх встал, подошёл к секретеру в углу кабинета и достал оттуда небольшой томик в кожаном переплете.

– Записки Мамерка Тиберия Аркана Пустельги. Тебе будет что почитать во время дороги на Север… Но у меня есть одна просьба.

– Что угодно, ваше высокопреосвященство! – тут же вскинулся Рем.

Таким людям не отказывают, это молодой Аркан знал точно. Кому угодно – но не экзарху. Тот снова понимающе улыбнулся в бороду, подошёл к большой карте, которая висела на стене и в деталях иллюстрировала земли Империи Людей, и ткнул пальцем в точку, отмеченную на Северо-Западе, примерно на одной трети расстояния, что отделяла герцогство от земель северян, верстах в сорока от побережья Последнего моря.

– Из тех краёв приходят тревожные вести. И есть в этих новостях пугающие созвучия с твоими заморскими злоключениями… Кому, как не тебе, и проверить истинность слухов! И да… Рем Тиберий Аркан, дарую тебе сей перстень как свидетельство моего доброго расположения. Всякий смиренный служитель Господа как на землях Аскерона, так и везде, где живут люди исконного обычая и правой веры, окажет тебе помощь и поддержку, стоит тебе только показать этот знак.

Экзарх снял с пальца печатку и вложил её в ладонь Рема. Молодой Аркан благоговейно принял дар и надел его на безымянный палец левой руки. С такой поддержкой ему стало гораздо спокойнее – даже загадочные убийства претендентов на герцогский трон и предстоящее путешествие теперь выглядели не так мрачно.

– Когда миссия на Север будет готова отправиться – в замок Аркан прибудет гонец, – пообещал первосвященник и благословил покидающих монастырь молодых людей.

Темнело. Они спускались по выложенной брусчаткой дороге от монастыря туда, где один за другим загорались огни вечернего города. Лошадей вели в поводу – нужно было время, чтобы подумать и осознать пережитое.

– Если бы ваш экзарх лично отправился на Север – в половине селений точно зажгли бы священные огни и приняли вашу веру, – наконец сказал Микке. – Великий старик!

– Будем надеяться, что тот священник, которого он назначит своим представителем, будет не менее убедительным… – хмыкнул Рем. – Давай перекусим перед дорогой, Микке? Я тут знаю одно местечко за углом…

Северянин предложение полностью одобрил. Крякнув, он вставил ногу в стремя и с уханьем взобрался в седло своего битюга. У Аркана получилось гораздо изящнее, но тоже – далеко от совершенства.

– Ну что, с ветерком? – Баннерет тряхнул головой.

– Но-о страж ворот говори-ил…

– Да ладно! Давай – марш-марш!

Рем тронул бока лошади каблуками, и кобылка, тряхнув красивой головой, рванула с места, выбив подкованными копытами искры из камней. Кажется, тяжкий вздох издали оба тяжеловеса – и ломовой мерин, и северянин Микке.

* * *

Оборванец кинулся через улицу неожиданно, едва не угодив под копыта лошади. Рем не сдержал ругательств, когда с силой потянул поводья на себя и вверх, поднимая кобылку на дыбы. Животинка отреагировала возмущённым ржанием, бродяга покатился куда-то в сторону придорожной канавы и замер у обочины, раскинув руки в стороны.

Аркан мигом спешился и подбежал к пострадавшему.

– Вы целы?

– В вашем положении находиться в Аскероне без эскорта весьма опрометчиво, маэстру, – произнёс знакомый голос. – По вашу душу идёт отряд наёмных убийц числом до двух дюжин. Стражник у ворот узнал вас в лицо и тут же донёс людям Закана.

Присмотревшись к перемазанному грязью лицу оборванца, Рем чуть снова не выругался:

– Маэстру Гонзак!

– Тише, тише! – Этот таинственный господин снова появился в самый нужный момент, как и тогда, перед дуэлью с Батистом дю Бесьером. – Вам нужно найти укрытие и послать за помощью, и если со вторым я справлюсь, то вот подходящее для обороны место…

– Маэстру Гонзак, так это Закан убивает претендентов?

– Он думает, что это вы убиваете претендентов, – непонятно ответил Диоклетиан Гонзак, а потом заорал дурным голосом: – Не бейте меня, милостивые государи, невиноватый я, что водка палёная!

Несколько переигрывая, он завыл протяжную похабную песню и поднялся на ноги, чтобы обманчиво-неуклюжей походкой в несколько шагов раствориться в ночной тьме.

– Маэстру, что тут случилось? – стали выглядывать из окрестных домов люди.

– Какой-то оборванец кинулся под копыта, – развёл руками Рем, отряхивая колени от грязи.

– Совсем эти бездельники страх потеряли… – раздались голоса.

– Понаехали, уроды…

– Пускай едут на свой вонючий Запад!

– Свои города засрали, теперь в Аскероне бардак разводят… Такой прирежет – недорого возьмёт!

И это оптиматский квартал! Видимо, социальная напряжённость достигла гораздо большего градуса злости, чем представлял себе молодой Аркан. Но это были вопросы довольно отвлечённые, насущной же проблемой стали слова Гонзака об идущем по их следу отряде. Нужно было что-то решать, и решение это возникло само собой, освещённое ярким фонарём.

Вывеска таверны «Кленовый лист»! Это заведение, каменный забор и ворота которого виднелись в самом конце улицы Петуний, было знакомо Рему по юности: здесь они частенько кутили с Варнифами, дю Керванами и Инграмом, когда удавалось сбежать из-под пристального внимания родителей. И, самое главное, там имелся чёрный ход…

– За мной, Микке! – До таверны было полверсты, не больше.

Северянин привык доверять Рему – и потому направил коня следом. Он слышал слова Гонзака и, хотя и не знал всех нюансов, усвоил главное – другу грозит опасность, и теперь сжимал рукоять меча и хмурился, предвкушая схватку. Навстречу двум новым гостям тут же открылись ворота и выбежал, заслышав топот копыт, мальчик-грум.

– Дам тебе четвертак, если поклянёшься сохранить этих лошадок, пока не приедет человек из замка Аркан и не заберёт их, – сказал Рем.

С уважением глянув на гигантского тяжеловоза и на его не менее гигантского всадника, юный конюх сказал:

– Я нешто полоумный – с Арканами ссориться? Всё будет в лучшем виде – вычищу, гривы расчешу, чистой водички налью и овса задам…

– Держи четвертак, маэстру! Ещё один получишь, когда всё закончится…

– Что закончится? – удивился мальчик.

– Веди лошадей на конюшню, сиди там и не высовывайся, если хочешь пережить сегодняшнюю ночь… – мрачно проговорил Рем, прежде чем направиться по выложенной диким камнем дорожке к крепкой, окованной медью двери питейного заведения.

Приступ ностальгии настиг Рема в тот самый момент, когда он ступил на крыльцо из красной облицовочной плитки и на секунду замер, вспоминая буйные застолья, дуэли за внимание местных девушек – и в шутку, и всерьёз, и первые увлечения, и первую кровь…

Он взялся за медную ручку и шагнул внутрь. Яркие магические светильники заливали светом пространство зала, который состоял из двух ярусов: общего – для простонародья – и балкона, для публики побогаче. Звучала лихая мелодия кадрили, музыканты с раскрасневшимися лицами давали жару, наяривая на духовых и струнных инструментах. Лысый парень бил в барабан так, будто от этого зависела его жизнь, помогая себе движениями головы, плеч, всего тела. Отплясывали танцоры – по парам и поодиночке, кружки с пенным пивом и бокалы с вином звенели, народ смеялся и праздновал, и Рему на мгновение стало совестно, что он своим появлением может испортить вечер всем этим красивым весёлым людям.

– Они ведь не ста-анут нападать на на-ас прямо здесь? Во-он сколько наро-оду! – Микке явно нравилось увиденное, и он принюхивался к ароматам, доносящимся с кухни, и засматривался на официанток, которые ловко сновали между столами.

– Может, и не станут… Но если люди Фабрицио Закана хотя бы отчасти похожи на своего хозяина – резни не избежать… – Аркан был настроен пессимистично.

– Виват, Тиберий!!! – раздалось многоголосое приветствие откуда-то сверху. – Давай к нам!

Рем поднял глаза, и его лицо тут же расплылось в улыбке: они были там все! Гильом дю Керван, Реджинальд Варниф, Энтин Инграм и молодой Матьяш Орбан… Те самые юноши, с кем вместе рубились против гёзов в ту ночь у Заводи. Это сплотило их, дало причастность к чему-то общему, объединяющему. Несмотря на все противоречия старшего поколения, провинциальная молодёжь за все эти годы никогда всерьёз не сходилась в драке, между ними не было крови – и это дорогого стоило. Мало в имперских землях мест, где соседи-аристократы могут вот так запросто сидеть за одним столом, не опасаясь скоропостижной и совершенно случайной смерти.

– Маэстру, у меня для вас две новости! – взмахнул рукой Аркан, поднявшись вместе с Микке по лестнице, ступени и перила которой притягивали взгляд причудливыми палисандровыми узорами.

Юные волчата превратились в матёрых молодых хищников – каждый из них пережил что-то своё за то время, что Рем их не видел – это читалось на лицах, во взглядах, движениях…

– Ахой, друзья, всё как в старые времена: мы пьём, Аркан опаздывает и приносит с собой проблемы… – хохотнул высокий и статный блондин с умным лицом – Реджинальд Варниф. – Давай разбавь сей томный вечер очередной аркановской дичью, но сначала представь нам своего благородного спутника!

Микке расправил плечи, выпрямился и как-то вдруг занял всё пространство:

– Микке Ярвинен, посланник последнего туомарри Эдускунты Севера Вилле Корхонена – к вашим услугам! – степенно поклонился он.

Рем глянул на него с одобрением: может ведь, когда хочет! По очереди представив северянину своих друзей детства, он оглядел всю присутствующую молодёжь и сказал:

– Маэстру… Буквально несколько минут назад я узнал, что по моим следам идёт отряд наёмных убийц Закана. Скоро они будут здесь, и я понятия не имею, как развернутся события дальше…

– Как развернутся события? – удивлённо глянул на него Гильом дю Керван. – Ребята, а как могут развернуться события?

Первым откликнулся рыжий Матьяш Орбан. Он стукнул кулаком по столу и выкрикнул боевой имперский клич:

– Барра!

Аристократы принялись стучать кулаками по столу и скандировать:

– Бар-ра! Бар-ра!

– По-моему, дальнейшее развитие событий теперь прояснилось, Тиберий! – улыбнулся Варниф. – Мы принимаем бой!

Глава 3
Шесть аристократов

Хозяин таверны вывел посетителей и музыкантов из главного зала через малоприметную дверку и скрылся сам. Он прекрасно знал этих молодых маэстру и был уверен: они оплатят всё до последней медяшки. Что такое мебель и посуда? Ерунда! Зато он потом сможет рассказывать историю о том, как тот самый Аркан, который побывал у эльфов в гостях и вернулся живым, вместе с великаном-северянином и провинциалами с берегов реки Скёль устроили тут побоище Закановым прихвостням. Или о том, что люди Закана тут выпустили кишки нескольким молодым аристократам – это уж как повезёт. Обе истории будут хороши!

Последними упорхнули официантки, посылая воздушные поцелуи мужественным маэстру. Рем осмотрел пустой зал и задумчиво проговорил:

– Нам нужно собрать все табуреты, горшки и кувшины и поднять их сюда, на балкон… И кадушки с цветами – тоже.

– Это ещё зачем? – удивился Гильом дю Керван.

А Микке просто спустился по лестнице и ухватил кадку с каким-то экзотическим деревом. Аристократы, недоуменно переглядываясь, присоединились к северянину. Рем умудрился подцепить сразу четыре стула с резными спинками и, пыхтя, поволок их наверх.

– Размахивать мечами и рубиться стенка на стенку – это прекрасно, – пояснил он. – Но если есть возможность нанести урон неприятелю не рискуя – этим нужно пользоваться.

– Как это по-мужицки, – улыбнулся Инграм. – И как это мне нравится! Я всегда говорил – будущее за стрелковым оружием!

Балкон опоясывал зал по периметру на высоте примерно четырёх метров, и большую часть импровизированных метательных снарядов сосредоточили ровно над главным входом. Там же расположились и четверо аристократов. Рем и Микке спустились в зал и остановились у самой двери. Молодой Аркан вдруг подозрительно прислушался и топнул каблуком – доски пола издали глухой звук.

– А ну, друзья, сбросьте-ка нам ковровую дорожку… – Всё-таки балкон был местом для избранных, так что таковая там имелась.

Постучав по полу ещё немного, Рем обнаружил границы пустоты и опустился на колени, чтобы убедиться в своих подозрениях.

– Да тут был люк в подпол! Просто его намертво забили гвоздями… Нужны клещи! Есть у кого-то клещи?

Клещей, конечно, ни у кого не было. Микке поглядел сначала на друга, потом на гвозди – и один за другим разогнул их, пользуясь исключительно собственными пальцами. Это вызвало удивлённые восклицания, в ответ на которые северянин сказал:

– Не сто-оит дела-ать это кинжа-а-алом. Мо-ожет затупи-иться!

– Действительно… – Против такой логики возразить было нечего.

Крышка люка отправилась за барную стойку, её место заняла плотная красная ковровая дорожка.

– Вот теперь мы готовы.

А наймиты Закана готовы не были. Они бряцали оружием, топтались и переговаривались во дворе, опасаясь войти внутрь. Выглянув в окно из-за шторы, Рем увидел там знакомые потрёпанные гамбезоны и ярко-жёлтые повязки на рукавах. Что ж, могло быть и хуже. Он аккуратно обошёл прикрытую ковром дыру в полу и, широко распахнув дверь, крикнул:

– Добрый вечер, маэстру!

В глазах некоторых из них промелькнуло узнавание – это были те же самые громилы, что преследовали Сибиллу у Заводи.

– Вон тот говноед! – заорали они и кинулись вперёд очертя голову.

Аркан тут же ретировался внутрь и вместе с северянином занял позицию за перевёрнутыми столами. Жёлтые повязки ворвались в таверну с воплями и топотом, потрясая палицами и фальчионами. Первые трое, испуганно матерясь, тут же отправились в подпол, на последовавшую за ними пятёрку обрушился град мебели и посуды.

– У них подкрепление, Ослоп! Их тут больше, чем двое!

Враги были вынуждены отступить, оставив своих подельников выпутываться из ковровой дорожки на дне глубокого погреба.

Кто бы ни был этот Ослоп – определённые тактические таланты у него имелись. Прозвучала короткая команда – и наймиты в гамбезонах все разом кинулись на штурм таверны. Орудуя палицами, они расколотили к чёрту оконные стёкла и вломились внутрь, вынудив Рема и Микке отступить к лестнице на балкон и обнажить клинки. На помощь паре друзей поспешили Инграм, дю Керван, Варниф и Орбан, встав с ними плечом к плечу.

Конечно, шпаги были не самым лучшим оружием против окованных железом палиц и широких фальчионов, да и гамбезоны куда лучше защищали от уколов и порезов, чем вышитые серебром и золотом кафтаны, но молодая поросль аристократии герцогства Аскерон раз за разом показывала зубы, с боем отступая на пару ступенек вверх и тут же отвоёвывая их обратно.

Численное превосходство было на стороне нападавших, но на узком пространстве лестницы оно не казалось решающим – до определённого времени. Уже пролилась первая кровь – четверо из наймитов Закана, зажимая раны, отступили прочь из таверны, ещё один со вспоротым животом скатился по ступеням. Инграм поджимал отбитую левую руку, и дю Керван ронял на пол красные капли из раны на лбу, когда в таверну ввалилась ещё дюжина людей с жёлтыми повязками на рукавах.

Эти были в крепких кирасах, с длинными мечами и выглядели куда опасней, чем полубандитский сброд под командованием так и не показавшегося на глаза Ослопа.

– В сторону, в сторону, увальни! – завопил здоровенный детина с бакенбардами и взмахнул клинком. – А вы, чёртовы пижоны, отдайте нам Аркана и можете идти на все четыре стороны!

– Поц-ц-целуй меня в жо-опу, – спокойно ответил Микке.

– И вам добрый вечер, – постарался быть вежливым и храбрым Рем.

А аристократы заорали:

– Бар-ра! Бар-ра!

Честно говоря, Аркан почувствовал гордость за своих друзей, хотя ему было и совестно из-за того, что он втянул их в очередную передрягу. Однако чуйка подсказывала – это не конец! Тем более во дворе, за спинами закановских людей, что-то происходило. Нужно было просто продержаться – ещё немного.

– Убейте их! – крикнул воин с бакенбардами, и тяжёлая пехота Закана ринулась в атаку.

Микке и Рем приняли на себя основной удар. Всё-таки на них были кожаные доспехи, а в руках – тяжёлые клинки, так что рубиться с наймитами они могли практически на равных. Пользуясь длиной своих рук, северянин и Аркан держали врагов на дальней дистанции, уйдя в глухую оборону и предоставляя возможность шпагам аристократов искать лазейки в латах нападающих и наносить колющие удары.

Рем почувствовал, как ожгло кисть правой руки, и снова вспомнил о перчатках. Какого хрена он оставил их в замке?! Запястья, предплечья и кисти рук – вот что страдало сильнее всего при фехтовании! Промелькнувшая мысль о латных перчатках напомнила ему схватку с эльфом в лесу, у повозки, полной ворвани.

– Оу!!! – резко выкрикнул он, щелкнул палашом плашмя по мечу вожака нападавших и сбил его в сторону.

Длинным выпадом Рем всё-таки достал его в лицо и, воспользовавшись замешательством, крепко врезал носком ботфорта в промежность. От удара обладатель бакенбард потерял равновесие и хряпнулся с лестницы затылком. В образовавшуюся в рядах нападавших брешь вломился Микке и, отбросив меч, принялся орудовать кулаками: в тесноте лестничного пролёта у наймитов Закана не было возможности разорвать дистанцию и воспользоваться клинками.

Яростный напор обычно флегматичного северянина чуть было не заставил атаку наймитов захлебнуться. Казалось, даже сталь кирас сминалась под ударами его пудовых кулаков. Рем и четвёрка аристократов тоже ринулись в контрнаступление, отвоёвывая одну ступеньку за другой. Но в дело вмешались люди Ослопа. В тот самый момент, когда Микке мощной рукой ухватил одного из неприятелей за горло и швырнул его за перила, с другой стороны ему в голову прилетела палица. Благо швырял ее явно не профессионал, удар пришёлся рукоятью, иначе светлая головушка румяного кормчего пришла бы в негодность.

Микке пошатнулся, Рем успел подхватить гиганта и оттащить в тыл, под прикрытие клинков друзей.

– А-а-а-а!!! – заорали ободрённые успехом наймиты Закана и с новыми силами пошли на штурм лестницы.

Аркан встал над телом друга и отбивался как лев. Он сосредоточился только на своём клинке и текущем моменте, как тогда, на мосту через Лзаа, отдавшись бою, и потому был очень удивлён, когда сначала один, потом второй противник с жёлтой повязкой стали падать на землю, обливаясь кровью.

Оглядев зал, Рем с изумлением и радостью обнаружил его полным людей, вооружённых протазанами с вызолоченными лезвиями и узорными рукоятками. Новоприбывшие в роскошных ярких ливреях приканчивали закановских наймитов одного за другим. Во главе всего этого шикарного воинства эффектно фехтовал некий манерный виконт, от вычурности наряда которого просто рябило в глазах. Великолепная рапира, эфес который был усыпан драгоценными камнями, так и сверкала в его руке, нанося один смертельный удар за другим.

Когда пал последний враг, сей яркий представитель аскеронской аристократии поставил свой восхитительный сапожок крокодиловой кожи на горло противнику и сказал бархатным баритоном:

– Когда ты, подонок, встретишься со своим отвратительным хозяином в аду, можешь передать ему, что мне не нравится не только он сам, но и вся его фигура.

С этими словами Флой проткнул наймита насквозь, и розовые банты сапожков оказались залиты кровью.

– Фу, какая гадость! Отличные шёлковые банты, и оттенок как раз подходил к моим чулкам… А эти пятна… Нет, нет, это очень несовременно!

А потом отсалютовал Рему Тиберию Аркану рапирой:

– Если есть на свете мерзавец более невыносимый, чем дю Массакр – так это Закан. Моё почтение, драгоценный Тиберий! Целую, обнимаю, и – покидаю город. Слишком много нецивилизованных грубиянов нынче развелось в нашем обожаемом Аскероне. Пойдёмте, мальчики, нам нужно собрать вещи!

Мальчики в ливреях закинули протазаны на плечи и, похабно перешучиваясь и глумясь, покинули таверну, оставив друзей зализывать раны и недоуменно переглядываться.

* * *

– Эй, Коул, – позвал хозяин таверны одного из работников. – Ты сможешь сделать новую вывеску?

– Новую вывеску, маэстру? Зачем нам новая вывеска?

– Старую-то совсем раздолбали, Коул. И видит Бог, я буду большим дурнем, если не воспользуюсь этим случаем… Мы меняем название!

– И как будет называться наш «Кленовый лист», маэстру?

– «Шесть аристократов», а? Каково? – Ушлый хозяин потирал руки, ведь история получилась отличная, а чем лучше история – тем больше выпьет клиент, зависнув на барной стойке!

Люди дю Кервана, прибывшие немногим позже Флоя и его молодчиков, выносили трупы во двор и складывали их штабелями, одновременно избавляя от всего ценного – трофеи должны были пойти в счёт оплаты последствий учинённого в таверне разгрома. Постепенно прибывали воины Варнифов, десяток дружинников Орбана, банда головорезов Инграма и Эдгар дю Валье, цепной пёс Аркана Старого – в единственном экземпляре. Этот хладнокровный убийца убедился, что младший Аркан жив и в целом здоров, а потом тщательно перерезал глотки каждому из наймитов Закана, чтобы убедиться, что все они мертвы, и ускакал к своему господину, бросив перед отъездом:

– Я уведомлю маэстру баннерета, что у нас теперь кровная вражда с Заканом.

Рем не удержался и показал ему вслед язык. Чёртов ренегат порядком бесил юношу – может быть, тем, что воином дю Валье был прирождённым и достиг в искусстве смертоубийства того самого наивысшего уровня, до которого любителям вроде самого Аркана никогда не достать, даже с разбегу и кончиками пальцев. А может, потому, что Эдгар постоянно корчил из себя невесть что и строил козью морду?

Вот прямо как в этот раз, когда обернулся в самый неподходящий момент, чтобы увидеть высунутый язык младшего сына своего обожаемого хозяина.

– Твою мать, – сказал Рем. – Хреново получилось.

– А по-моему, отлично получилось! – Заляпанный кровью там и сям и перебинтованный в трёх местах Гильом дю Керван просто лучился весельем. – Эй, там! Ну-ка быстро накройте нам стол на балконе! И музыку, музыку!

Рем ошалело глянул на своего дружка, который и вправду решил пировать на поле боя, а потом снял с себя наконец дурацкий шаперон и полез за кошельком, полным звонких эльфийских монет:

– Накрывай на всех, хозяин! Сегодня мы празднуем!

Воины Инграма, дю Керванов, Орбанов и Варнифов приветствовали широкий жест молодого Аркана торжествующим рёвом. Даже оклемавшийся после удара по башке Микке поднял вверх кулак, одобряя такое решение.

Снова забегали по залу шустрые официантки, раскрасневшиеся от одобрительного внимания множества крепких мужчин и щедрых чаевых. Появились откуда-то музыканты, с третьей попытки сумевшие начать извлекать из своих инструментов звуки весёлой кесарянки, запахло жареным мясом и специями. Тавернщик был в экстазе – он уже подумывал о том, чтобы послать за знакомым художником-портретистом и запечатлеть шестерых пирующих героев, израненных и перебинтованных, и повесить огромное полотно на всю стену.

– Эй, Коул… – сказал он, когда на стойку брякнулся кошель с серебром. – Бросай ты эту вывеску, потом доделаешь. Бегом к маэстру Ровеньяку, пусть берёт с собой свои грифели и холсты…

* * *

– Так вот, Тиберий, – вкрадчиво начал Реджинальд Варниф. – Ты ведь видишь – у нас просто нет другого выхода. Погляди – дю Массакр тебя похитил, Закан натравил своих ублюдков…

– И я вам очень благодарен за то, что вы за меня вписались… – дипломатично поднял ладони Рем. – Для каждого из вас я сделал бы то же самое.

– Во-о-от! – вскинулся Гильом. – То есть ты – за нас? Ты в деле?

– Секундочку, – вперился в него взглядом Рем. – Ты опять за свое? Ты о ТОМ деле?

– Хватит сверлить меня своими аркановскими буркалами! Знаешь ведь, как это угнетает… – вздохнул дю Керван. – Да, я о ТОМ деле. Реджи, расскажи ему.

– У меня есть человек в замке на холме. Ну, ты понимаешь, – сказал Варниф. – Он у меня на крючке, сделает всё, что скажу. Всё.

Заговорил рыжий Матьяш Орбан, торопясь и сбиваясь:

– Семьсот человек наших и вольная компания твоего брата смогут войти в замок в ту же ночь, когда всё случится. Мы просто поставим их перед фактом, что ты теперь – герцог. Нашим старикам не останется другого выбора, кроме как поддержать своих сумасбродных деток… Как только ты поднимешь своё знамя на главной башне замка – к тебе примкнут почти все молодые аристократы герцогства, уже поверь… У тебя есть знамя? – Последний вопрос был довольно неожиданным.

Перед мысленным взором Аркана появился красный череп Дэна Беллами на чёрном полотнище, и Рем ответил:

– Есть.

– Ну вот! – ударил по столу Инграм. – Я говорил – он согласится!

– Е-е-е-е! – взметнули кружки с пивом друзья.

– Ничего не «е-е-е-е!» – сказал Рем. – Остыньте. Ещё не время. И уж точно мы не будем никого травить или душить подушкой. Это очень-очень плохо.

– С-су-у-ука, – простонал разочарованно Реджинальд Варниф. – То-то я смотрю, у тебя весь вечер глаза блестят, и закановых уродов ты насмерть не бил. Реморализация?

Рем не стал отрицать очевидное. Он сказал другое:

– Децим в курсе?

– Ну, мы думали, ты сам как-то… – промямлил Гильом, понимая, что взять нахрапом упёртого Аркана не удалось.

– Ну вы, конечно, деятели, маэстру! – откинулся на стуле тот. – Вы же понимаете, что без Децима ваш план яйца выеденного не стоит?

– Назови хоть одну причину, почему бы Змию к нам не примкнуть? – Реджинальд пытался хоть как-то выправить ситуацию в пользу своей авантюры.

– Две, две, мать твою, маленькие причины. Одну зовут Прим Тиберий Аркан, вторую – Секунд Тиберий Аркан, чтоб тебя, Реджинальд! Его сыновьям всего по паре месяцев!

Варниф сначала открыл рот, потом с отчётливым стуком его закрыл.

– У-у-у-у, ребята… Да мы с вами – махровые идиоты. Расходимся! – И действительно начал вставать из-за стола.

Микке, всё это время недоуменно хлопал глазами, перестав хлебать из кружки, и переводил взгляд с одного говорящего на другого. На бороде и усах у него потихоньку лопались пузырьки на здоровенных шматках пивной пены. И вот теперь, увидев странное поведение Варнифа, он спросил:

– Поч-чему-у вы идио-о-оты? – Акцент был настолько явным, что все не выдержали и заулыбались.

Инграм назидательно поднял палец:

– Потому, о великий северный герой, разящий мечников кулаками, что если и есть в этом мире что-то, что Арканы любят больше, чем создавать проблемы окружающим, а потом спасать их от этих проблем… Если и есть что-то такое, то это – маленькие аркановские детки! И Арканы это знают, и все это знают.

– А! – сказал северянин. – Я то-о-оже люблю деток! У них так пахнут затылочки… М-м-м-м!

И Микке Ярвинен, свирепый воин, с ног до головы заляпанный вражьей и своей кровью, широко и совершенно по-детски улыбнулся.

Глава 4
Башня магов

Манера Сибиллы появляться совершенно неожиданно начинала раздражать Аркана. Кажется, это вообще свойственно магам – наслаждаться своим могуществом.

– Тиберий, – сказала она. – Садись в экипаж. И ты, медвежонок, тоже.

– Сибилла, – процедил Рем. – Хамите. И какая, к чёрту, карета? Нет здесь никакой кареты!

Медноволосая красавица посмотрела на Аркана так, будто он произнёс величайшую глупость. Молодой человек ответил ей немигающим взглядом – прямо в глаза. Ну да, её обтягивающее зелёное бархатное платье выгодно подчёркивало выдающиеся прелести, но на них пусть Микке любуется – у Рема против женщин такого типа было стойкое предубеждение. Волшебница наконец взмахнула ресницами и вздохнула. На неё тоже действовали «аркановские буркалы». А потом в руке у Сибиллы появилась волшебная палочка, и воздух вокруг как будто сгустился.

С губ её сорвалось какое-то гремящее слово, кончик колдовского артефакта описал замысловатую кривую – и две крысы, пытавшиеся прошмыгнуть из подвала таверны, вдруг поднялись в воздух и, мерцая разноцветными искрами, стали увеличиваться в размерах и меняться. Тыквы поблизости не было – потому волшебница использовала для трансмутации обычную тачку, полную лежалой травы. Все её элементы также засверкали, разрастаясь и обретая новые детали.

Заржали серые кони, грызя удила. Лязгнула железными ободами о дорогу двуколка – изящная, из лакированного дерева, с удобным диванчиком и кучей прелой травы на облучке.

– С вами, ортодоксами, сплошные проблемы. Приворот не наложишь, от пьянства не закодируешь, в портал не запихнёшь…

– Ортодоксы – моногамные, малопьющие и очень любят прогулки на свежем воздухе, – ехидно улыбнулся Аркан.

– Мать моя магия, садись уже в карету! – не выдержала Сибилла. – Вас в Башне заждались.

– И ме-еня? – удивился Микке.

– Те-е-ебя я уже заждалась! – передразнила его волшебница, каким-то немыслимым образом переместившись ровно на середину диванчика.

Волшебная палочка превратилась в хлыст, и ровно в тот момент, когда Рем и северянин наконец уселись по обеим сторонам от молодой женщины, лошади всхрапнули и, косясь налитыми кровью глазами, понесли двуколку по ночному городу в сторону хорошо видной в лунном свете башни магов. На сей раз её вершина полыхала синим пламенем – не яростным и ярким, как Священный Огонь над монастырём, а таинственным, призрачным.

Щёлкнул магический хлыст, и скакуны с новой силой рванули по ночным улицам.

– На вас, клеймёных ортодоксов, магия не действует, – поясняла Сибилла. – Но на окружающий мир – вполне. Так что при всей браваде экзархов – у магов есть способы показать зубы. Например, ты, Тиберий, сейчас чисто технически едешь на хозяйственной тачке, запряженной крысами. И твоя ортодоксальная натура ничего против не имеет. И хотя я не смогу обратить тебя или кого-то из твоих единоверцев, скажем, в жабу – но та же жаба, обращённая в виверну, вполне сможет отгрызть тебе голову, потому что чисто технически ты помрёшь от укуса жабы.

– Не помру, – осадил её Рем. – И никто из моих единоверцев не помрёт. Разве что врасплох или спросонья.

Волшебница вздёрнула бровь:

– Поясни?

– А что тут пояснять? – Аркан до половины вытянул палаш из ножен и вогнал его обратно с лязгом. – Ты видала ортодокса без оружия? И виверну забодать можно, если знать, куда бодать… Навалится эта жабовиверна на ортодокса, а он свистнет – и сбегутся мужчины и женщины с вилами и факелами на помощь. А потом ещё и священник придёт – и у него с большой долей вероятности получится понять, кто эту тваринушку на люд честной натравил. И вся толпа ортодоксов придёт к тебе домой, не выпуская факелов и вил из рук… А оно тебе надо?

– Н-нет, – вздрогнула Сибилла, живо представив описанную Ремом картину.

– Вот я и говорю – не помру я от укуса жабы. Себе дороже оно выйдет.

Двуколка мчалась сквозь город, и даже патрульные стражники прижимались к стенам домов – останавливать и допрашивать магиков служивые точно не собирались. Кони-крысы, не замечая крутого подъёма, вознесли пассажиров экипажа на вершину холма, к подножию башни, и остановились как вкопанные. Северянин спрыгнул на землю и подал руку волшебнице, изящная ладошка которой утонула в огромной лапище Микке. Спустившись, Сибилла отнимать руку не спешила.

– Знаешь, почему в башне нет ворот? – спросила она у Аркана.

– Потому что вы путешествуете телепортами.

– Фу, как с тобой скучно! – Магичка принялась чертить навершием палочки узоры на монолитной стене. – Общаться с умным мужчиной – невыносимо.

Северянин, как собачка на привязи, следовал за ней, заворожённо глядя то на сверкающие письмена, то в декольте волшебницы. Наконец работа была завершена, и Сибилла снова произнесла какое-то гремящее слово. Стена поплыла, расходясь в разные стороны и открывая проход в роскошную тёмную залу.

Рем оглянулся на шум – две крысы, испуганно пища, бежали прочь от башни. Тачка с кривым колесом лежала на боку в траве.

– Давай же, Тиберий! Шагай сюда, я не смогу долго удерживать проём! – поманила его Сибилла.

Поколебавшись немного, он прыгнул в отверстие в стене, которая тут же сошлась за его спиной.

– А теперь пойдёмте переоденемся, маэстру. Не явитесь же вы пред очи архимага в таком виде? – И зацокала каблучками по мраморным плитам.

Её-то вид был хоть куда. И спереди, и сзади.

* * *

– Добро пожаловать в мои покои, маэстру. Здесь я живу, когда задерживаюсь в Башне надолго, – проговорила волшебница, распахнув массивные двери из палисандрового дерева.

Рем, прищурившись, осмотрелся. Примерно этого он и ожидал. Типичный дамский будуар: кровать с балдахином, бархат, шёлк, гобелены, кружева… Только большой стол с кучей книг и мерцающим шаром не очень-то вписывался в обстановку. Удивляло отсутствие окон и наличие мягкого неяркого света, исходящего откуда-то с потолка.

Сибилла поставила ногу на кровать и, абсолютно не стесняясь, поправила кружевной чулок. Ножка у неё была что надо, и северянин громко сглотнул, а Аркан отвёл глаза. Волшебница плотоядно улыбнулась и сказала:

– Вон там, на вешалке. Чёрный с серебром костюм – для Аркана, коричневый – для тебя, мой медвежонок. Переодевайтесь.

Подозрительно пощупав материю камзола и глянув на фасон штанов (чтоб никаких «пузырей» и панталон), Рем спросил:

– Это из жабы или из крысы?

– Из кесарийского бархата и южного шёлка и хлопка! Медвежонок, подтяни мне, пожалуйста, завязки! – Магичка явно провоцировала их.

В голову Рему ударила та самая аркановская дурь, как в пещере дракона-химеры. Молодой аристократ расстегнул пряжку ремня, снял портупею, скинул потрёпанный в схватке в таверне дублет, отправил двумя резкими движениями ног в угол ботфорты и потянул через голову рубаху, обнажив мускулистый торс, покрытый рубцами от ран и порезов. Стесняться чёртову магичку? Пф-ф-ф! Он провёл долгие месяцы в трюме с двумя сотнями потных вонючих мужиков, где приходилось даже испражняться на виду друг у друга. А что касается форм и размеров того, что принято скрывать под одеждой – с этим у Арканов волею наследственности всё было в полном порядке. Поэтому за рубахой полетели и подштанники, и молодой баннерет нагло уставился на покрасневшее лицо волшебницы – её всё-таки проняло!

– Ой, я совсем забыла! – как будто спохватилась Сибилла, метнулась в дальний угол комнаты, туда, где стояло трюмо и располагались полки со всякими женскими баночками и скляночками, и начала копошиться в них, якобы выискивая нужное снадобье.

За это время Аркану удалось одеться и даже привести в божеский вид отросшие волосы. Микке, взяв пример с друга, тоже принялся переодеваться прямо здесь, и Рем готов был поклясться – волшебница пялилась на стати северянина через отражение в зеркале. Вообще возникало такое чувство, что она считает этого парня в некотором роде своей собственностью – а он как бы и не против.

Шар на столе вдруг ярко вспыхнул, и мужской, бодрый и полный жизни голос проговорил:

– Ну что там, Сибилла? Готовы наши гости? Приводи их прямо сейчас, это будет нечто!

– Да, мастер Стросс, веду! – откликнулась волшебница и, подхватив своих кавалеров под локти, потащила к выходу.

* * *

Их было всего двенадцать – и тринадцатый архимаг. Тринадцать волшебников на всю огромную Башню магов Аскерона! И это при том, что некоторые из них физически на собрании не присутствовали. На креслах стояли хрустальные шары, откуда раздавались голоса и где можно было рассмотреть лицо чародея, который на расстоянии принимал участие в совете. Мужчин тут было больше: пара убелённых сединами бородатых старцев с резными посохами, три моложавых энергичных маэстру с более современными палочками в руках и два совсем юных, похожих скорее на вагантов, чем на повелителей стихий и потрясателей вселенной.

Два хрустальных шара проецировали облики учителя и ученика – пожилого импозантного мужчины и бледного юноши, почти подростка.

Одно из кресел было свободным – как раз между двумя представительницами прекрасного пола. Блондинка и брюнетка – породистые, ухоженные красавицы в роскошных платьях и с диадемами на сложных причёсках – поприветствовали Сибиллу, которая взошла по ступеням и, подобрав подол, уселась на своё место.

Рем не выдержал и разулыбался – блондинка, брюнетка и рыжая. Алое, чёрное и зелёное платья. Рубиновая, опаловая и изумрудная диадемы. Наверняка договаривались заранее! Женщины…

Мастер Максимилиан Стросс, архимаг аскеронского Круга, поднялся со своего места и сделал несколько шагов навстречу гостям. Аристократически красивый, с приятными манерами брюнет. Его виски были тронуты сединой, мужественное лицо – гладко выбрито, глаза излучали весёлую, кипучую энергию. Этот волшебник походил скорее на какого-то землевладельца, лорда с Юго-Запада, чем на чародея. Он и одет был как дворянин – никаких мантий и хламид. Отличный камзол, кафтан, сапоги, вместо волшебной палочки или посоха – богато инкрустированный кинжал с неогранённым алмазом на эфесе.

Изысканным этим клинком архимаг поигрывал, вращая и подбрасывая в руках, и от камня в воздухе оставался синий призрачный след – такой же, как пламя над башней.

Аркан всё пытался переварить информацию: магов было всего тринадцать! Это многое меняло… Если уж в такой развитой и густонаселённой провинции, как Аскерон, их чуть больше десятка, то на всю Империю сколько? Пятьсот? Семьсот? Вряд ли больше…

– Итак, коллеги, я хочу вам представить наших замечательных гостей, за которыми мы давно наблюдаем и с которыми мне так сильно хотелось познакомиться вживую. Баннерет Рем Тиберий Аркан, из Арканов Аскеронских, сын Тиберия Аркана Старого и брат Аркана Змия и Флавиана Аркана, охотника на ведьм… И Микке Ярвинен, племянник туомарри Вилле Корхонена, полномочный посланник Эдускунты по религиозным вопросам. Да-да, те самые, которые побывали у эльфов за Последним морем и громили Малую Гряду Низац Роск.

Волшебники как с цепи сорвались, вдруг заорали хором и принялись тыкать в друзей пальцами и посохами. Микке совершенно растерялся и беспомощно глядел на товарища, Рем скалился и сжимал эфес палаша. Маги и Арканы – чего тут ещё можно было ожидать?

– Если хоть одна тупая скотина попробует… – вдруг загремел голос Сибиллы, она встала со своего места, и тень рыжеволосой волшебницы вознеслась до самого сводчатого потолка. – Если хоть одно заклинание сорвётся из твоего поганого рта, Седрик, я обещаю тебе – в следующую секунду ты сгниёшь заживо! Клянусь Силой, на один удар меня хватит, слышите, все? Я к каждому из вас обращаюсь!

– Полно, полно, Сибилла, милая… Коллеги ведь знают, кто хозяин Башни и что Башня сделает с тем, кто применит атакующее заклинание без разрешения хозяина, верно? – мягко улыбнулся Максимилан Стросс. – А эти молодые люди – наши гости, и нарушать законы гостеприимства – не в привычках добрых аскеронцев, верно?

Чародеи как-то сразу сдулись. А Рем подумал, что этот архимаг держит волшебную братию в ежовых рукавицах и, похоже, один стоит их всех.

– Стросс, скажи на милость, зачем ты притащил сюда одного из Арканов и северного варвара? Зачем они здесь? – спросил один из среднего поколения магов.

– А-а-а, Джероламо, неужели не догадываешься? Нам в этот раз очень сильно повезло – мы поймали фокус.

Волшебники постарше даже вперёд подались, а молодёжь недоумённо хлопала глазами. Архимаг крутанул в руках кинжал, и Рем обернулся – прямо за его спиной появилось мягкое кресло, точно такое же, как и у всех присутствующих. Через секунду одна из плит мраморного пола трансмутировала в сиденье и для Микке тоже.

– Присаживайтесь, не стесняйтесь. Я знаю, что вы, маэстру Аркан, были в гостях у экзарха и он наверняка изложил вам свою версию происходящего… Ну а я вам поведаю нашу – в сжатом варианте, конечно. И я буду стоять, если не возражаете, мне так легче думается. – Конечно, никаких возражений мастеру Строссу не последовало, и он крутанул в ладони кинжал, прежде чем продолжить.

На полу, у его ног, забегали синие светляки, обрисовывая контуры Раваарды, окрестных земель и морей. Рем уже сейчас мог бы нанести туда кое-что новое, например – Доль Наяда, но всё равно это было любопытно.

– Каждые сто лет наступает время перемен, – сказал архимаг. – Кто-то считает, что в этом виновато расположение небесных тел, другие говорят о мельчайших частицах, которые порождает солнечная активность. Третьи твердят о некоем «слабом поколении», которое вырастает в тепличных условиях, не зная горестей и бед, и с удовольствием портит всё, что создали их отцы и деды, порождая социальные катаклизмы… Мы, маги, и, что парадоксально – клирики ортодоксальной веры, склонны считать, что в эти пять-десять лет истончается грань между миром нашим, материальным, и миром тонким. Вы заметили, коллеги, как точно и мощно стали работать ранее запутанные и сложные заклинания? Как быстро набирают Силу символы и начертания? Как много стали мы обнаруживать диких Источников? Поверьте мне – молитвы тоже теперь находят отклик гораздо чаще…

– Эгрегоры, – вдруг сказала Сибилла, и все помрачнели. – Вот к чему ты ведёшь.

– Эгрегоры, химеры, боги, духи, демоны… Кажется, они снова пробуждаются, и аки львы рыкаяй, ищут, кого бы пожрать! – Стросс сделал театральный жест рукой.

Последняя фраза заставила Рема хмыкнуть: архимаг цитирует Слово Сына Человеческого? Это почти так же дико, как эльфийский владыка, который ратует за приток свежей крови и одобряет связи своих подданных женского пола с залётной солдатнёй. А Максимилиан Стросс тем временем продолжал:

– Мы с Сибиллой пару лет назад провели предварительную работу по расчёту точки бифуркации – и обнаружили, что фокус событий всё время крутится вокруг какого-то студента в Смарагде. Я сделал запрос в Кесарию – но и Альтамира мне ничего более точно сказать не смог, только материл меня по-орочьи… – На этом месте все волшебники понимающе заулыбались. – Пришлось оставить магию и наводить справки. И знаете что? Вот он, этот вагант!

Остриё кинжала показывало прямо на молодого Аркана. Тот не выдержал и скорчил рожу. Как обычно – во всём виноваты Арканы… Теперь ещё и фокус какой-то!

– Выделив из множества переплетений ближайшую к нему линию судьбы, Сибилла поставила метку на нашего северного гостя – и что вы думаете? Через каких-то несколько месяцев они вышли на след мощного локального эгрегора, и более того – маэстру Аркан вступил с ним в схватку и пленил его!

– Её, – уточнил Рем. – Если я понимаю, о ком вы – это было существо женского пола.

– Действительно, – задумался архимаг Стросс. – Это ведь эльфийский эгрегор, верно? Женский образ очень гармонично накладывается на их мягкий матриархат…

– Коллеги, я думаю, будет нелишним попросить маэстру Аркана и маэстру Ярвинена рассказать о событиях на другом берегу Последнего моря, в которых нашим гостям довелось принять участие… Верно я говорю? – снова подал голос Джероламо. – Мы не вправе настаивать, тем более если маэстру давали клятвы или у них есть неотложные дела…

Микке с Ремом переглянулись.

– Клятв мы не давали, и раз уж нас всё равно столь любезно пригласили на такое высокое собрание среди ночи – почему бы и не рассказать о наших приключениях? – задумчиво проговорил Аркан. – Разве что от чашечки напитка из зёрен ко я бы не отказался. У нас был очень утомительный вечер, понимаете?

Появился и ко, и столики с закусками, и лёгкое вино – и беседа тут же стала менее напряжённой. «В конце концов – маги тоже люди», – подумал молодой аристократ, прежде чем начать рассказывать историю – ровно с того момента, как один бретёр в малиновом камзоле попытался убить Рема в приснопамятном кабаке «Кленовый лист», который теперь назывался «Шесть аристократов».

Глава 5
На Север

Сухопутная дорога на Север – дело необычное и будоражащее сознание. Рем взялся за его подготовку со всем своим внезапно открывшимся талантом квартирмейстера-снабженца. Три добротных фургона, набитых припасами и всем необходимым, вполне могли послужить путникам и временным домом, и крепостью, и средством передвижения.

Аркан Старый хотел отправить с сыночком чуть ли не полсотни дружинников, но аргументы по поводу скоро предстоящей схватки с дю Массакром и Заканом возымели действие – и присматривать за Ремом отец отрядил своего личного рыбоглазого убийцу – Эдгара дю Валье. Это было вполне в духе папаши – подложить такую великолепную свинью.

Несмотря на то, что снаряжалась экспедиция в дорогу в Аскероне, миссия экзархата должна была присоединиться к ней на Дымном перевале – условной границе между Западом и Севером. Там, у отрогов Белых гор, меж двумя вечно коптящими небо сопками, раскинулась привольно одна из самых больших ярмарок в Раваарде. Северяне и жители Центральных и Западных провинций привозили сюда свои товары на обмен.

Микке и Рем решили воспользоваться этим и прикинуться купеческим караваном. Благо подходящий персонаж на роль пройдохи-негоцианта у них имелся. Да ещё какой! Он, прослышав о возможности расторговаться на ярмарке Дымного перевала, сразу же согласился, а когда ему предложили отобрать из трофеев северянина и Аркана что-нибудь подходящее для получения барышей – и вовсе расцвёл. Гавор Коробейник – вот как его звали. Этот проходимец, кстати, был отличным возничим, умел управиться с упряжкой лошадей и в дорожных условиях отремонтировать повозку.

Погонщиков для двух оставшихся фургонов предоставил Децим: ему нужно было пристроить увечных ветеранов из своей вольной компании, очень они просились в дело – но получив травмы ног, оба в одном бою, не были способны держать строй и совершать длительные марши. Транкил Кривой и Целер Щелбан – так их звали. Они ловко управлялись с арбалетами, не расставались с широкими фальчионами и были мастерами на все руки, как и всякий бывалый солдат.

А конную охрану каравана предстояло изображать Эдгару дю Валье и Аркану с Микке, конечно. Приличные, но потёртые доспехи из крепкой кожи, шерстяные плащи с капюшонами – всё это помогало не выделяться из толпы. Молодой Аркан снова начал отращивать бороду и волосы, надеясь, что изменение внешности поможет избежать проблем. Хотя после того случая с наймитами Закана абсолютной уверенности в этом уже не было.

В Заводи – городке, который был выбран отправным пунктом экспедиции, – путешественников навестила Сибилла.

– Медвежонок, я решила сделать тебе подарок на память, – сказала она, снизу вверх заглядывая в глаза северянину. – Надень это на шею – и не снимай. Если придётся совсем худо – раздави его. Я знаю – у тебя получится. Но только в самом крайнем случае!

Магичка вложила крупный самоцвет на изящной цепочке в огромную лапищу Микке, а потом жарко поцеловала парня, заставив его покраснеть до самых корней волос.

– Я бы тебе тоже что-нибудь подарила, Тиберий, но ты угрюмая бука и ортодокс! – лукаво глянула на Аркана волшебница.

– Можешь просто пожелать счастливого пути, – пожал плечами Рем.

– Счастливого пути – и не задерживайся на Севере, баннерет. Нас ждут великие дела! – Она послала молодым людям воздушный поцелуй, прежде чем шагнуть в марево портала.

Микке провожал её взглядом, полным обожания. Эдгар дю Валье презрительно плюнул себе под ноги, а Рем пошёл в последний раз проверить конскую упряжь: потерять день пути из-за того, что у какой-то лошади лопнула подпруга – этого он себе не простил бы.

* * *

Несмотря на благоприятные погодные условия – кончалось лето, – разница в качестве дорог после того, как караван покинул Аскеронское герцогство, оказалась разительной. Пост герцогских латников с геральдическими цветами правящего дома на коттах и щитах остался позади, путники вступили на земли настоящих Западных провинций, от которых аскеронцы привыкли несколько дистанцироваться.

Узкая грунтовка тянулась по густому ельнику, колючие деревья подступали к обочинам, едва ли не лезли ветвями в глаза лошадям и всадникам. Кони возмущённо фыркали, люди – матерились. Наконец впереди показался перегораживавший путь шлагбаум и бревенчатая изгородь таможни. Рем спешился и повёл лошадь в поводу, обгоняя фургоны.

– Эй, есть кто живой? – крикнул он.

Из-за забора раздавалось не то рычание, не то хрюканье, пахло какой-то кислятиной и дымом от костра. Флаг с гербом соседнего Лабуанского герцогства – три соболя на жёлто-белом фоне – лениво полоскался на ветру.

– Эй, таможня! Сейчас поднимем шлагбаум и сами проедем!

– А? Бр-р-р! Кто здесь? Стой, кто идёт! Стрелять буду! – заорали из-за забора.

– Стою! – рявкнул в ответ Рем.

– Стреляю! – И действительно, послышался звук спускаемой тетивы, и в забор с той стороны со стуком воткнулась стрела, а может, арбалетный болт.

Аркан выматерился.

– Вы что там, перепились? Торговый караван из Аскерона, откройте шлагбаум!

– Па-а-ашёл к демонам! – выкрикнули из-за забора.

Из фургона выглянул Гавор Коробейник:

– Они тут периодически злоупотребляют мухоморами, маэстру. Но обычно – по очереди. Раз все грибов нажрались – можем и до вечера простоять, пока очухаются. А пересекать границу без подорожной грамоты нельзя – первый же разъезд нас арестует, конфискует имущество, а самих – на каторгу.

Ждать до заката не улыбалось – потеря времени, да и ночевать при дороге тоже не хотелось. Рем заколотил в забор с новой силой:

– Эй, кто-нибудь!!!

Эдгар дю Валье всё это время молча наблюдавший за происходящим, одним движением отстегнул перевязь с мечами, глубоко вдохнул, резко выдохнул:

– Оп! – и встал в полный рост в седле своего жеребца.

Оттолкнувшись ногами, он перелетел через изгородь таможни ласточкой, едва оттолкнувшись от заострённых кольев руками, чтобы придать дополнительный импульс движению. Через секунду там послышалась какая-то возня, а потом – звонкие звуки пощёчин. Возвращался дю Валье спокойным шагом, через калитку в заборе. Он её аккуратно за собой прикрыл и, поднырнув под шлагбаум, подошёл к своему скакуну, отцепил от луки седла перевязь и снова разместил клинки на спине.

– Франц, о чёрт… Ты где грибочки брал? – послышалось из-за частокола.

– У бабки, как обычно… О-о-о… Плохие грибочки, да?

– Почему у меня от них так рожа болит?

Рем снова заколотил в забор:

– Откройте, караван из Аскерона!

Два стража границы в жёлто-белых коттах выползли наружу. Их небритые лица горели огнём, а глаза выражали вселенскую тоску.

– А-а-а-а, торговцы… Таможенный сбор – по два сребреника за повозку, по одному – за всадника. Может, у вас есть пиво, а?

– Есть молодое вино, – сказал Гавор. – Дам целый бурдюк, если подпишете подорожную прямо сейчас.

И потряс в воздухе булькающим кожаным сосудом. Таможенники синхронно облизали пересохшие губы, и один из них спросил:

– Магические артефакты, наркотики?

– Спасибо, не надо, – ответил Рем.

– А?! Спрашиваю – артефакты, наркотики везёте?

– Нет, в основном – украшения, ткани, сувениры, парфюмерия. Всякий женский товар, – откликнулся Коробейник.

– Чёрт с вами, давайте свою подорожную и своё вино… Франц, сходи за чернильницей и печатью!

Франц прямо на шершавом бревне шлагбаума поставил соответствующую отметку и, подышав на печать, сделал оттиск на документе.

– Сами открывайте, – буркнул он и тут же присосался к бурдюку.

– А ну, дай сюда! – потянулся за вином старший товарищ.

Микке без труда сдвинул шлагбаум в сторону, давая каравану возможность проехать. Когда таможня осталась далеко позади, Аркан буркнул:

– Порядочки у них, однако! Даже в Смарагде я такого не видал!

* * *

Впечатления от удивительных и невероятных нравов Западных провинций продолжали сыпаться на путешественников как из рога изобилия. Никто, кроме Гавора, раньше не странствовал в составе торговых караванов, и потому всё увиденное было в диковинку. Аркан в бытность свою вагантом ходил пешком или катался на почтовых дилижансах, а это совсем не то, что сопровождать набитые дорогостоящим товаром фургоны. Открыв для себя специфику подобных путешествий, он, не особо стесняясь в выражениях, сказал:

– Курва! Внутренние таможни.

Гавора переполняли эмоции:

– Как почил в Бозе последний император – каждый обдристанный барон, у которого замок больше похож на сортир во дворе у порядочного хозяина, а из землевладений – куча дерьма и яма с испражнениями, считает своим говённым долгом поставить сраную таможню!

Микке восхищённо крякнул, оценив по достоинству такой шедевр фекального словотворчества, а Рем, поглядывая на корявый сруб у обочины, четырёх стражников с ржавыми алебардами и деревянные рогатки поперек дороги, попытался поразмышлять вслух:

– Неужели непонятно, что так они убивают торговлю и взвинчивают цены? Какой дурак поедет по земле, где нужно платить на каждом углу? Куда смотрит здешний герцог?

– На задницу очередной молоденькой любовницы, – внезапно подал голос дю Валье. – Старый козёл дю Пюс предпочитает, чтобы страной управляли бароны, а сам проводит время на соколиных охотах и пирах. Но могу вас уверить, маэстру – такая картина не только в герцогстве Лабуанском. От залива и до Кесарии, до самых берегов Рубона Великого графья, барончики и маркизы становятся самовластными правителями в своих феодах и плевать хотели на центральные власти. Герцоги и принцы для них не авторитет.

Рем прищурился:

– А кто для них авторитет?

Эдгар дю Валье пристально посмотрел на молодого Аркана, и в его рыбьих глазах, кажется, промелькнуло что-то вроде уважения.

– Какой правильный вопрос, маэстру. А что вы сами-то думаете?

– Синедрион? – предположил Рем.

– Синедрион, – кивнул воин. – Им всё это на руку.

До таможни они ехали молча. Стражники отодвинули рогатки, посмотрели подорожную грамоту, истребовали мзду, и один из них, самый молодой, шмыгнул носом и сказал:

– Будьте осторожны, господа торговцы. Пять баронств – отсюда и на север вдоль тракта – голодают. Засуха! В лесах полно бродяг, которые прирежут вас за кусок хлеба…

– А вы, я смотрю, не отощали? – спросил Гавор Коробейник.

– Мы – люди барона. Он закупает провизию в Аскероне и доставляет её прямо в амбары замка. Нам приходилось разгонять чернь древками алебард, когда они пытались остановить караван с припасами. Ну, я вижу, вы люди бывалые, разбойники вам не страшны… Всего хорошего!

Фургоны заскрипели и двинулись дальше. Рем молчал, обдумывая услышанное. Микке заговорил с Целером – одним из возниц:

– А что, здесь ведь течёт река?

– Скёль течёт, верно, – отвечал ветеран.

– А паводок был весной?

– Известное дело – был. Вода поднималась до самых порогов домов – это в Заводи. Снега в Белых горах тают каждую весну, и паводок – каждую весну. Иногда сильнее, иногда слабее…

– А засухи часто?

– Раз в пять лет примерно. – Рем уже понял, к чему клонит северянин, а вот Целер – видимо, нет.

Микке покачивался в седле своего битюга и шевелил губами, что-то придумывая и рассчитывая. Все северяне были помешаны на двух вещах: на море и на сельском хозяйстве. Даже самые свирепые воины и лихие мореходы не гнушались во время редких визитов в отчий дом полоть брюкву или возиться с телятами и козлятами.

Караван как раз проезжал чахнущую от засухи деревеньку дворов на двадцать. Убогие глинобитные домишки с соломенными крышами без печных труб покосились и грозили развалиться, худые собаки вяло грызлись в тени у плетня, женщина с серым лицом крутила скрипучий ворот колодца – картина была угнетающей. Караван вызвал вялый интерес двух беззубых, бедно одетых дедов на завалинке, которые, завидев притороченные к сёдлам Эдгара и Рема характерные шлемы-шапели, вдруг принялись страшно ругаться:

– Заклеймённые скоты, будьте прокляты вы и ваши дети до седьмого колена! Кровопийцы! Еретики! Кара Господня на вас и на ваши земли!

– Доброго дня! Чего вы злословите нас, почтенные маэстру? – не выдержал Аркан.

– Тимьянский волк тебе маэстру, скотиняка! От вас, от вас все беды! Господь попускает горести на землю за грехи наши тяжкие, за отступления от закона святого! Правду говорят – выжигает себе сердце всякий ортодокс клеймением, и нет в нём жалости… Говорят, через границу у вас полные закрома, в Аскероне хлеб дают свиньям, а тут – дети от голода пухнут!

– Так придите – и купите хлеба! – удивился Аркан.

– В своём ли ты уме, ортодокс? Откуда у нас деньги? Четыре дня барщины на барона в неделю, и десять сребреников чинша, и сгоны, и подымное – герцогу… И десятина – на мать нашу церковь оптиматского закона! Оскудел народ!

– А Аскерон-то тут при чём? – снова спросил Рем.

– Так жрёте от пуза, а тут дети… Бегут мужики к вам, а тут дети от голода…

– Слушай, маэстру, то есть ваши мужики бросают детей и бегут к нам – а виноват, получается, опять Аскерон?

– Вот вроде ортодокс, а соображаешь! Расплодились в герцогстве приморском еретики, и немногие верные, что у вас живут, тоже заразе поддались – носят бесовское платье, следуют бесовским обычаям… Статочное ли дело – воду сквозь огонь пропускать и мыться каждый вечер? У нас колодцы пересыхают, земля трескается от суши великой, а у вас – изливают воду на тело своё удовольствия ради!

Аркан мог бы рассказать про микроклимат и осадки, которые сдерживают прибрежные горные гряды, и про пользу регулярного мытья и кипячения, и даже разразиться цитатами из «Устава надлежащего» – но не стал. Только ударил пятками лошадь в бока и тихонько выругался:

– Курва… – А потом добавил громко: – Хорошего дня, маэстру! Надеюсь, скоро пойдёт дождь!

– Тимьянский волк тебе маэстру, еретик! – донеслось ему в спину.

Будучи вагантом и свободным студентом, Рем бывал в одном из самых больших городов Империи – этом самом популярском Тимьяне, притом – в особой его части, в университетском квартале. Храм науки, святилище духа – вот как называли Тимьянский университет!

А ещё целых три года Аркан прожил в Смарагде, которая всегда слыла местом особенным: вольнолюбивым, шумным, просвещённым. Там смешались разные верования и народы: можно было встретить южанина-орра, бородатого гнома и надменного эльфа из Туринн-Таура, популярского толкователя в яркой одежде и оптиматского монаха с бритой головой. А потому глубинка оптиматского Запада произвела на молодого Аркана убийственное впечатление. Он ведь думал, что знает оптиматов – поскольку общался с дю Керванами, дю Сенье и другими семьями Аскерона, сидел с ними в одном трюме и наблюдал за толпами мигрантов в городе. Оказалось – ни черта он не знает.

От горьких мыслей его отвлекли какие-то хлёсткие ритмичные звуки и монотонные завывания, прерываемые истеричными выкриками. Прислушавшись, Рем различил слова молитвы и фанатичные призывы:

– Умерщвляйте плоть, грешники! Кайтесь, кайтесь, и Господь пошлёт спасение! Умерщвляйте плоть!

– Эт-то что ещё за чертовщина? – вырвалось у Аркана.

Эдгар дю Валье изволил ответить:

– Флагелланты. Самобичеватели. Молят Господа о ниспослании дождя, чтобы выросли хотя бы овощи на огородах, грибы и лебеда – это поможет пережить зиму…

Процессия раздетых до пояса мужчин брела по обочине дороги. Во главе шагал крупнотелый лысый человек, который охаживал свои мясистые бока плёткой с несколькими хвостами так сильно, что в стороны летели брызги крови.

– Покайтесь! – кричал он, и вся процессия начинала с удвоенной силой калечить самих себя. – Покайтесь!

У Аркана глаза на лоб полезли: такого он ещё не видел! Смотреть на это было просто невыносимо, а потому он направил коня к головному фургону и сказал Гавору, который восседал на облучке и правил повозкой:

– Давай ускоримся, друг мой, тошно мне, веришь?

Гавор Коробейник прекрасно понимал аристократа – он и сам старался бывать в исконно оптиматских землях только по большой необходимости – и потому щёлкнул хлыстом, и лошадки прибавили шагу. Уже когда караван покинул деревеньку, Микке, поравняв своего битюга с аркановским конём, задумчиво проговорил:

– Зач-че-е-ем они бьют са-а-ами себя, а не копают водохрани-и-илище или кана-а-алы, чтобы весной было вдоволь воды-ы?

Аркан не знал, что и сказать – вопрос был не в бровь, а в глаз. Ответ пришёл от необычно разговорчивого в этот день Эдгара дю Валье.

– Если бы они принялись копать водохранилище вместо того, чтобы обвинять кого угодно в своих бедах – то мигом стали бы ортодоксами, маэстру Ярвинен.

– Как вы, маэстру дю Валье? – спросил Рем.

Уважения во взгляде воина стало ещё на самую каплю больше.

– Именно. Как я, маэстру Аркан.

Глава 6
Баронство Дарманен

– Убийство неверного – не грех! Это путь на небо! – Чистый, искренний голос Рем услышал издалека.

Оси фургонов скрипели, шумели кроны деревьев по обеим сторонам дороги, цокали копыта лошадей – но звонкий тенор игнорировать было невозможно.

– Убивайте неверных везде, где только увидите – и займёте место под сенью крыл Феникса, в небесных чертогах!

– К оружию, – сквозь зубы процедил дю Валье.

Гавор, Целер и Транкил тут же надели шапели, переложили поближе арбалеты, шестопёры и кистени. Микке и так был в шлеме – простой округлой железной шапке, – и ему оставалось только опустить стрелку, которая защищала нос, и достать меч из ножен. Аркан шлемы не любил – но голова была дороже. Поля шапели к тому же отбрасывали тень на лицо – какая-никакая, а дополнительная маскировка. Клинок он держал обнажённым, у бедра.

– Это путь на небо!

Эдгар дю Валье управлял лошадью одними движениями ног, поскольку в руках сжимал холодно поблескивающие клинки. Он двигался впереди каравана. Лес кончился, дорога теперь пролегала через залитый солнцем луг. Прямо у обочины на крупном валуне стоял человек в белой хламиде, худой, без единого волоса на голове. Его ясные голубые глаза были широко открыты и смотрели в небесную вышину. Руки, сложенные в символ Феникса, простирались над толпой грязных и оборванных людей. Рем присмотрелся – среди нищих и бродяг нет-нет да и попадались крепкотелые молодчики в стёганках или жилетах из дублёной кожи.

– Дочь Аскерона, опустошительница! Блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен, кто возьмёт и разобьёт младенцев твоих о камень! – эти строчки, произнесённые фанатиком-оптиматом, были хорошо знакомы молодому Аркану.

Но Аскерон? Почему он сказал – «Аскерон»? Это ошибка одного странствующего проповедника, или…

В полном молчании караван двигался за спинами толпы, внимавшей жестоким словам. Напряжение повисло в воздухе, Рем до боли сжал рукоять меча. Солнце, светившее ярко, вдруг спряталось за тучу, потемнело, подул свежий ветер, раздувая подобно крыльям полы белой хламиды проповедника. Тот опустил взгляд с небес на бренную землю и, наверное, удивился бы меньше, обнаружив дьявола во плоти! Аскеронские ортодоксы были прямо здесь, как будто Феникс откликнулся на его слова! В глазах фанатика мелькнула незамутнённая ненависть.

– Убийство неверного – не грех! Это путь на небо!

Толпа стала оборачиваться – в считаные секунды переполненные религиозным рвением мужчины и женщины, стоило им только рассмотреть, на кого указывал перст проповедника, превращались в лютых зверей. Наливались кровью лица, пальцы искали камень, палку, любое оружие…

Здесь было человек двести, не меньше!

– Фургоны – к лесу! Всадники – за мной! – Дю Валье знал своё дело.

Возницы защёлкали хлыстами, лошадки рванули вперёд, окованные железом колёса понесли повозки к темнеющему впереди лесному массиву. Аркан и Микке пристроились справа и слева от рыцаря-ренегата, горяча коней. Это требовало огромной смелости – смотреть, как огромная масса внезапно потерявших рассудок людей несётся на тебя, мечтая растерзать!

– Много скорбей у праведных – и от всех их избавит Господь! – Как обычно, в тяжкие минуты Рем вспоминал Писание.

– Хранит Господь все кости их, ни одна из них не сокрушится! – вдруг подхватил дю Валье и пришпорил коня, беря разгон.

– Смерть грешников люта, и ненавидящие праведного прегрешат! – Рем занёс руку с мечом для удара.

В ушах свистел ветер, кони перешли в галоп, три всадника мчали навстречу толпе. Боковым зрением Аркан увидел замершее в торжествующей гримасе лицо оптиматского клирика. Его глаза были чёрными – без белков! Как у тех чёртовых эльфов!

Эдгар дю Валье взмахнул клинками – как жнец косами – и проложил кровавую просеку среди беснующихся фанатиков. Камни и палки летели во всадников – но тщетно. Микке рычал что-то свирепое, орудуя широким и длинным мечом, не особо разбирая, по кому попадают мощные удары, усиленные скоростью движения ломового коня.

Аркан после недавней реморализации ещё старался щадить хотя бы женщин, оглушая их плашмя или отталкивая в сторону грудью коня либо сапогом. Мужчин же жалеть не стоило – многие из них были вооружены, но деревянные палицы, короткие топоры или сельскохозяйственный инструмент не становились преградой для тяжёлого палаша.

Они вырвались на простор, оставив после себя целую дорогу из покалеченных и изрубленных людей, пройдя сквозь толпу как нож сквозь масло. Фургоны уже были едва видны на фоне стволов деревьев, и Аркан крикнул:

– Нужно взять проповедника! Иначе на нас повесят все эти трупы!

Эдгар только кивнул и потянул за поводья, разворачивая коня. Кровь и мертвецы отчасти привели людей в чувство, и многие из них стали растерянно оглядываться, завывать от боли из-за полученных травм, некоторые даже пытались бежать в сторону виднеющихся дальше, в лугах, деревенских построек.

– Убийство неверного не грех… – уже не так уверенно затянул оптимат на камне.

Снова дю Валье оказался в центре тройки всадников. Мечи он сунул в ножны за спину. В тот момент, когда до валуна оставалось около десяти шагов, дю Валье встал в седле и так же, как у таможни, оттолкнулся ногами, одним прыжком оказавшись рядом с проповедником.

– Кхэ-э-э-э… – Получив удар под дых, лысый клирик скорчился.

Эдгар при помощи длинных и широких рукавов собственной хламиды оптимата спеленал подстрекателя, крикнул Микке:

– Лови! – И пинком отправил пленника в полёт.

Северянин ухватил клирика за шкирку у самой земли и перекинул через луку седла – битюгу было всё равно, он даже и не заметил двух с половиной или трёх пудов дополнительного живого веса – фанатик был тощий, как ящерица.

* * *

– Что дальше? – спросил рыцарь-ренегат у Аркана.

Они догнали фургоны, оставив за спиной полное людских страданий поле.

– Нам нужно к местному владетелю. Мы должны сдать ему возмутителя спокойствия, дать под присягой показания… Гавор, кто здесь барон?

– Дю Дарманен. Его замок как раз за лесом. Понятия не имею, что он собой представляет, всегда имел дело либо с его супругой – весьма достойная леди, кстати, – либо с управляющим.

Аркан кивнул:

– Тогда – к замку!

Цитадель барона дю Дарманена стояла на невысоком холме у речушки. Четыре квадратные угловые башни и барбакан возвышались над толстыми стенами из дикого камня в пятнадцать или двадцать локтей. Сине-красные полотнища с геральдическими изображениями летящих хищных птиц висели с обеих сторон от ворот.

В замке заметили караван, на надвратной башне появился трубач, и через мгновение окрестности огласил мощный, низкий звук рога. Забегала на стенах стража, из ворот навстречу путешественникам выехал конный разъезд. Дородный человек, одетый в роскошный дублет и отороченный мехом плащ, ехал впереди, один из четырёх латников сопровождения держал знамя, уперев его древко в стремя.

Когда караван и замковая стража сблизились, человек в плаще не по погоде выдвинулся вперёд.

– Я – шевалье дю Малу, управляющий замком Дарманен от имени его милости барона дю Дарманена. Какая надобность заставила вас гнать лошадей и тревожить честных подданных герцога Криса дю Пюса Лабуанского?

– На нас совершили нападение разбойники, – проговорил дю Валье. – Мы едем на ярмарку Дымного перевала и подверглись атаке в семи верстах отсюда, на лугу, где стоит большой камень. Толпа вилланов, подстрекаемая проповедником, ринулась на наш караван, и мы были вынуждены применить силу, чтобы защитить себя и своё имущество.

Дю Малу нахмурил брови, латники барона взялись за оружие при этих словах.

– И что, есть пострадавшие?

– Слава Господу, Творцу Миров, Владыке Огня и Света – мы все целы, но на лугу полно раненых и убитых.

– Так вы ортодоксы… А есть ли доказательства ваших слов?

Микке снова приподнял своей лапищей оптимата за шкирку и потряс им в воздухе. Ноги проповедника беспомощно болтались, глаза же метали молнии.

– Эт-то о-о-он говори-ил людям, что на-а-ас можно убить.

– Твою же в корень! – сказал один из латников. – Это тот клирик, из общины Белых Братьев. Мы вчера сопроводили его до границ баронства по приказу его милости… А он, выходит, вернулся!

– Тихо! – рявкнул дю Малу. – По всему выходит, что вы, аскеронские ортодоксы, убили людей барона и захватили в плен клирика кесарийско-оптиматской церкви. Это серьёзное, страшное преступление. А вы – торговцы, и среди вас нет дворянина, чтобы подтвердить слова под присягой…

– Есть! – поднял руку Рем. – Я – дворянин.

Дю Валье явно не стоило называть себя – ренегатов не любили особенно.

– Маэстру..? – вопросительно проговорил управляющий.

– Маэстру путешествует инкогнито, – отрезал Аркан. – Свою фамилию и титул я могу сказать господину барону, и если у него останутся вопросы – герцогу Лабуанскому.

– Вы уверены, что вам по статусу… – снова попробовал сделать заход дю Малу, но получил жёсткую отповедь.

– Если вы продолжите сомневаться в моём статусе, я вызову вас на поединок и прошепчу свою фамилию и свои цвета вам на ухо, после того как пришпилю вас клинком к земле!

Надменный тон сделал своё дело: его оптиматская аристократия понимала лучше всего.

– Барон на охоте, – пошёл на попятную управляющий. – Вынужден просить вас проследовать в замок. А этого человека передайте моим людям – они поместят его под стражу.

– Шевалье дю Малу! – снова подал голос Рем. – Заткните ему рот кляпом. Не давайте ему говорить – иначе быть беде.

– Вот как? – Люди барона посерьёзнели. – Хорошо, до приезда его милости этому клирику придётся просидеть взаперти с завязанным ртом.

* * *

Сначала сквозь раскрытые створки ворот во двор замка проникла целая свора охотничьих псов, лая и грызясь на ходу, потом на рысях проследовала многолюдная кавалькада роскошно одетых всадников.

– Дю Малу! Дю Малу! Собирай людей, какие-то ортодоксы напали на вилланов из той зассаной деревеньки, как бишь её… Мы догоним их и зарежем как свиней!

– Ваша милость! – Управляющий подскочил к бородатому и толстому пожилому мужчине в синем берете и такого же цвета охотничьем костюме. – Эти ортодоксы уже здесь, прибыли сами на ваш суд, и рассказывают они несколько иное…

Барон дю Дарманен ухватил себя за бороду:

– Вот как! Что за чертовщина? Сначала они нападают на моих вилланов, а потом сами сдаются? Какие-то странные ортодоксы… И кто это?

– Негоцианты, купцы. Следуют на ярмарку Дымного перевала. Но у них в охране – один дворянин, по крайней мере он так говорит. Герб и фамилию не сказал, но готов сообщить их вам и под присягой рассказать о произошедшем, – отчитался дю Малу.

– Так… Ну, раз никуда скакать и никого резать не надо – прикажи распорядиться насчёт легкого ужина. – Барон пошевелил пальцами в нетерпеливом жесте. – А это, выходит, фургоны ортодоксов? А сами они где?

– Пока я разместил купцов и охрану во флигеле, но если они благородного происхождения, может выйти скандал!

– Чёрт побери, ведь верно! Не хватало ещё ссориться с аскеронской аристократией… Где же я тогда куплю зерно? – озадачился дю Дарманен. – Ладно, веди этого маэстру ко мне. Послушаю, что он скажет…

На взгляд барона, молодой воин-ортодокс в кожаном доспехе и стальной шапели, вооружённый видавшим виды палашом, вовсе не походил на дворянина. Так, типичный наёмник – небритый, нечёсаный… Разве что глаза у него были страшные: чёрные, глубоко посаженные, колючие. От их взгляда дю Дарманен почувствовал, как по спине пробежали мурашки.

– Маэстру! Пойдёмте туда, где нам никто не помешает.

Аркан тоже рассматривал барона оценивающе. Этот дворянин производил впечатление в целом благоприятное: он выгодно отличался от других виденных Ремом представителей оптиматской аристократии Запада опрятным нарядом и отсутствием вони изо рта. Наверное, более богатые и могущественные аскеронские оптиматы распространили своё влияние на умы и привычки феодалов Лабуанского герцогства.

– Что ж, барон, прогуляемся.

Рем оставил шапель в фургоне, разгладил пятернёй волосы и бороду и пошёл вслед за хозяином замка к одной из угловых башен. Винтовая лестница оказалась довольно крутой, но после долгой скачки размять ноги было даже приятно.

– Хочу сделать подъёмник. Знаете, такой, с воротом и лебёдкой… Я видел подобный механизм у дю Керванов, в их замке под Аскероном.

– Это, наверное, в Иль-де-Руж, да? Замок на скале, посреди озера, башня в пятьдесят локтей… Мы с Гильомом как-то напились на её вершине и ссали сверху – душераздирающие ощущения, скажу я вам… – Аркановская дурь иногда приходилась очень кстати.

Барон расхохотался, держась за пузо обеими руками:

– Верю, верю! Я Гильома знал, ещё когда он мамкину титьку изо рта не выпускал… Мы с дю Керванами – давние друзья и торговые партнёры. Теперь и ваше лицо кажется мне знакомым…

– Прежде чем я назовусь, нужно сделать вот что… – Аркан приложил ладонь к клейму. – Именем Единого Бога, Творца миров, Владыки Света и Огня, клянусь, что не злоумышляю против вас и вашего дома, что действительно следую на ярмарку Дымного перевала и что всё, что я скажу далее – правда и только правда.

Барон, осознав серьёзность момента, торжественно кивнул и произнёс:

– Принимаю вашу клятву, маэстру, и далее буду относиться к вашим словам как к непреложной истине и отстаивать её так, будто видел всё собственными глазами.

Клятвы, данные именем Бога, стоило держать. И неважно, кем ты был – оптиматом, популяром или ортодоксом: такая клятва, будучи нарушенной, оставалась несмываемым пятном на репутации и грозила скорой и лютой смертью – от удара молнии, неожиданного обвала в горах, пожара, корочки хлеба, застрявшей в горле, и чего угодно ещё.

– Я – баннерет Тиберий Аркан, из Арканов Аскеронских, сын Тиберия Аркана Старого, внук Тиберия Аркана Безумного.

Реакция барона на эти слова была предсказуемой: он набрал в грудь как можно больше воздуха, правая рука ухватила рукоять короткого охотничьего меча на поясе, но дю Дарманен быстро справился с эмоциями и медленно выдохнул.

– Продолжайте, баннерет. Что случилось на лугу?

– Лысый оптиматский клирик в белой хламиде, которого мы передали вашим людям, проповедь читал, стоя на камне… – Далее Аркан лаконично поведал о случившемся. – У нас не было другого выхода. Если вы посчитаете необходимым – я выплачу виру вам и семьям ваших людей. Положенную сумму за каждого убитого… – закончил он.

Глаза барона загорелись алчным блеском, и феодал кивнул:

– Можем составить вексель – я вполне смогу расплатиться им в Аскероне. Но к вашему батюшке не поеду, не-е-ет…

– Есть ещё старший брат…

– Змий-то? Тьфу-тьфу… Лучше через банк, через банк.

– Деньги – это не главное, – сделал примирительный жест Рем. – Важная деталь, но не главная. Вы мне симпатичны, барон, потому я хочу вас предупредить и дать дельный совет.

– Советы порой действительно дороже денег… – осторожно кивнул аристократ.

– Если увидите человека или эльфа, гнома, кого угодно – с чёрными, без белков, глазами, то знайте – это монстр. Чудовище, проводник сил зла. Он может причинить немыслимое горе. Я бывал за Последним морем и видал там такое… Целый могучий народ едва не исчез с лица земли из-за таких тварей. И вот теперь я встретил такое же чудище здесь. Им владеют демоны, так и знайте. Но добрая сталь и огонь вполне способны справиться с таким лиходейством!

– Это Белый Брат, – покачал головой барон. – Он вне моей юрисдикции. Белые Братья подвластны только Синедриону… Я могу задержать его или передать кардиналу Лабуанскому для суда. Но – не более того.

Рем скрипнул зубами. Странные дела творятся в Империи!

– Главное – вы предупреждены. Кем бы они ни были, какие бы титулы и звания ни носили – знайте, это вестники горя и бед. Сейчас они науськивали народ против ортодоксов, но кто может обещать, что их проповеди не обратят гнев безумной толпы на неугодных церкви дворян? – резонно заметил Аркан.

– Синедрион забирает себе всё больше власти с тех пор, как династия загнулась, а Сенат никак не собирается… Мы потеряем Империю Людей, если не выберем нового монарха! – сжал кулаки барон.

Баннерет увидел в нём единомышленника, и на душе потеплело. Оказывается, даже на Западе, в этом рассаднике феодальной вольницы, водились ещё настоящие патриоты.

– Слушайте, барон… У меня ведь есть пара отличных клинков эльфийской работы! – сказал Рем. – Пойдемте посмотрим.

– О-о-о-о! – Ллицо хозяина замка расплылось в улыбке. – Эльфийские клинки! Пойдёмте-пойдёмте… Вы ведь останетесь на ночь? Я прикажу слугам подготовить вам и вашим спутникам покои в донжоне.

Ни о каком флигеле для челяди, теперь, конечно, не могло быть и речи.

Глава 7
Матушка Разора

Продуваемое со всех сторон Плато Семи Ветров представляло собой каменистую равнину, покрытую вересковыми пустошами и редкими клочками плодородной земли в защищённых от разгула воздушной стихии уголках. Жилища местного населения – прочные каменные дома в один или два этажа – тоже обычно располагались в тени скалистых возвышенностей, с подветренной стороны. Небольшие огородики, засаженные овощами, кукурузой, корнеплодами и картофелем, полудикие козы, скачущие по скалам, и бесконечные пасеки. Именно пчёлы, собирающие нектар и производящие вересковый мёд, были главным богатством Плато.

Ну, и проходящие караваны, конечно. Обычно первый этаж предприимчивые местные сдавали постояльцам. Северный тракт пересекал всё Плато, и на этот путь требовалось не меньше трёх дней – так что останавливаться приходилось, а самые удобные места были уже заняты! А кому охота ночевать под порывами промозглого ветра?

Кутаясь в кожаные плащи, вжимая головы в воротники и накрыв лошадей плотными попонами, караван продвигался вперёд.

– Далеко ещё? – спросил дю Валье.

Рем, перекрикивая ветер, ответил:

– Ищем табличку! Он писал – хутор «Красные крыши»!

Таблички стояли вдоль дороги – прибитые к толстым столбам, с вырезанными на крепких дубовых досках буквами строгого имперского шрифта. Каждый хозяин считал своим долгом заранее предупредить путников о том, что в паре вёрст – поворот налево или направо, и там, непременно у скалы, холма, увала или огромного валуна – дом, где примут, обогреют и накормят.

Первым увидел указатель Микке. Северянину и его громадному скакуну ветер был нипочём, потому их место было в авангарде.

– Сюда, сюда! А вон и скала!

Поросший корявыми маленькими деревцами и вечным вереском холм, с наветренной стороны – пологий, с подветренной – обрывистый, будто кто-то отрубил его кусок здоровенным топором, смутно виднелся на горизонте. Едва заметная дорожка сворачивала с тракта в его сторону. Даже не дорожка – направление, утоптанная земля среди вересковой поросли.

Всадники спешились, возницы тоже слезли с облучков и повели лошадей в поводу, шаг за шагом приближаясь к вожделенному пристанищу. Крыша у него и вправду была красная – из обожжённой глиняной черепицы. Поросшие мхом и лишайником каменные стены, окна с крепкими рамами и ставнями, навесы и сараи для коз и припасов, большая крытая терраса у крыльца – Рем даже на мгновение остановился, любуясь живописной усадьбой.

Тяжёлая дверь хлопнула, и на крыльце появилась высокая плечистая фигура. Седые волосы трепал ветер, крепкие, жилистые руки сжимали рукоять меча – но тут же расслабились, и хозяин «Красных крыш» заорал:

– Хо-о-о-оп!

– Давай-давай! – с восторгом откликнулись Микке и Рем и кинулись обнимать командира.

Разор смеялся от радости: он вправду был счастлив видеть этих молодых обалдуев, которые за время плена у гёзов и приключений в стране эльфов стали ему кем-то вроде племянников.

– Проходите, проходите, маэстру! Ма-а-ам, приехали гости, о которых я говорил! Накрывай на стол, я пока помогу разместить фургоны и лошадей!

Внутри дом был таким же уютным, обжитым и основательным, как и снаружи. Обитые тёмными деревянными панелями стены, цветы и рассада в горшках, связки лука, чеснока и трав под потолком, широкие лавки, длинный стол и множество шкафчиков, буфетов и полочек – вот так выглядела кухня, куда тут же привели путников.

Вход для пользователей

Меню

Читать онлайн Аркан. Книга 2. Время перемен бесплатно

Глава 1Аскерон

* * *

* * *

Глава 2Экзарх

* * *

* * *

Глава 3Шесть аристократов

* * *

* * *

Глава 4Башня магов

* * *

* * *

Глава 5На Север

* * *

* * *

Глава 6Баронство Дарманен

* * *

* * *

Глава 7Матушка Разора

Вход для пользователей

Глава 1
Аскерон

Глава 2
Экзарх

Глава 3
Шесть аристократов

Глава 4
Башня магов

Глава 5
На Север

Глава 6
Баронство Дарманен

Глава 7
Матушка Разора