Читать онлайн 30 шагов к тебе бесплатно

Пролог

Родители опять ругались. Очень громко, агрессивно. Порой из кухни доносились звуки бьющейся посуды или упавшего на пол предмета. Я сидела на кровати, заплетала волосы в густую косу и ждала. Другого выхода не было.

Два года назад, как только я поступила на бюджет в местный институт и моя младшая сестра Олька погибла, отец запил. Иногда он пил сильно, до беспамятства, мордобоя на улице и слез, а иногда его жажда алкоголя затихала на месяц-другой. Однако рано или поздно всё начиналось сначала.

Я поняла, что ссоры не миновать, когда вернулась с учебы и увидела разбросанные в коридоре ботинки – первый признак, что отец невменяем.

В последний его запой ситуация ухудшилась. Он поднял руку на маму. Такое происходило не впервой: он и раньше порывался отвесить затрещину маме в пылу очередной ссоры, но всё же сдерживался. Наверное, понимал, что это неправильно, что так нельзя. Но сейчас… они словно специально доводили друг друга до истерики и «трясучки».

Я заплела волосы в косу и замерла: звуки на кухне резко затихли.

Это плохо. Так быть не должно!

С бешено рвущимся из груди сердцем я вскочила с кровати и побежала к родителям.

– Только бы все были живы, – повторяла как мантру. – Пусть будут живы.

На кухне около окна стояла мама. Она выглядела ужасающе спокойной, несмотря на то, что у нее была разбита губа, а из носа по подбородку стекала кровь. Словно не побои терпела, а ловила дзен каждой клеточкой организма. Отец при этом сидел на табурете за столом, обхватив голову руками, качался взад-вперёд и тихонько мычал. Он так делал, когда творил что-нибудь ужасное и осознавал масштабы бедствия.

Мама прикрыла ладонью рану, оторвалась от подоконника и на негнущихся ногах побрела в ванную. Я открыла рот, словно собираясь высказать всё отцу. И через мгновение закрыла.

Слова вылетели из головы. Секунду назад в мыслях выстроилась пламенная речь, которая, как мне казалось, наставила бы его на путь истинный, но в одно мгновение всё исчезло. Да и помогли бы простые слова в такой ситуации? Вряд ли. К тому же было страшно. Внутренняя дрожь не давала сосредоточиться.

Я поняла, что боюсь отца.

Тихонько нырнув в ванную следом за матерью, я помогла достать аптечку из тумбы под раковиной, вытащила нужные лекарства и оставила её одну. И так знала, что мама выставит меня за дверь и не примет помощи. Никогда не принимала.

– Не говори бабушке, Мил, – едва слышно попросила мама.

Мне бы хотелось попросить совета у подруг, но с девочками из универа отношения сложились натянутые, а те, с кем я тусовалась в одной компании по вечерам, не давали своих контактов и не считали меня «своей». Единственным вариантом, который я видела в тот момент, была крыша.

Я натянула толстовку, закинула на плечо рюкзак, спрятала телефон в карман и вышла из квартиры. Ноги сами понесли меня наверх. Я шла туда, только чтобы успокоиться и посмотреть на него.

Шаг 1

Я видела его каждое утро в 8:43. Он спешно выскакивал из квартиры, всегда виновато и в то же время хитро улыбался, собирал длинные светлые волосы в густой пучок на макушке, закрывал дверь и бежал на остановку. Автобус отходил через минуту – с конечной общественный транспорт всегда двигался по строгому расписанию. Я же глупо улыбалась в ответ, медлила у входа в нашу квартиру и потом следила за парнем из окна парадной – провожала грустным взглядом его широкую спину и не решалась бежать следом.

Такое поведение – удел неудачниц и сталкерш, хотя я понимала, что слишком близко подобралась к этой черте.

Его звали Денис Шошин, ему исполнилось двадцать семь лет, работал в неплохом ресторане в центре города, где получал заслуженные чаевые от девушек разных возрастов. Конечно, его благодарили не за обслуживание, хотя оно многие годы оставалось безупречным. Восхищённые гостьи пытались привлечь его внимание. Парень время от времени работал моделью: его лицо было очень красивым, с правильными чертами, а глаза – яркие, голубые.

Наверное, будь у меня крупица таланта, я бы вылепила его из глины или нарисовала. Однако Всевышний обделил меня этими умениями. Зато Денис ко всем остальным своим плюсам был неплохим художником.

Как глупая дурочка, я была готова выкупить все его картины и повесить на стену комнаты. Если бы только имела достаточно денег… К сожалению, мне не посчастливилось родиться в богатой семье, а финансы с подработки незаметно тратились на продукты. Ни одной картины Дениса Шошина в моей коллекции так и не появилось. Как и самой коллекции.

Зато получилось несколько раз сфотографировать его отдельно от ребят. И один снимок вышел особенно удачным: на нём блондин с задумчивым видом смотрел на закат. Безнадёжно влюблённая, я пыталась отретушировать снимок, чтобы в дальнейшем напечатать и поставить его в рамку, но и тут всё пошло не по плану. Ничего не вышло. Фото из невесомого и легкого превратилось в синее и хмурое, а сам Денис, походивший на ангела, – в аватара.

Мы познакомились случайно. Шошин переехал в квартиру, доставшуюся им с братом от бабки, а потом столкнул меня с лестничной клетки. В тот момент, до того как наша семья начала разваливаться, я ещё умела мечтать и занималась этим постоянно. Именно поэтому не заметила Дениса, когда выходила из квартиры, и слепо попятилась задом.

Само падение вышло удачным. Конечно, если так можно сказать об этом. Кости оказались целы, голова тоже. Единственное, что пострадало – самооценка. Потому что с криком ко мне на помощь спешил настоящий ангел.

Тогда Дэн не забрал волосы в хвост, и они золотистыми кудрями падали на его идеальное лицо.

Божественно. И одновременно недосягаемо.

Самое главное, что меня подкупило в парне, помимо внешности, – его слова. Он умел убеждать, умел флиртовать и делал это открыто. Не стесняясь.

– Ты не работаешь моделью? – серьезно уточнил парень. Как любая нормальная девчонка, я расплылась в улыбке и помотала головой. Впервые мне делали комплимент. – Ты очень красивая, так бы рисовал и рисовал.

Мама твердила, что я слишком стеснительная. Таких по жизни съедают с потрохами. Поэтому парней и общения с ними я попросту избегала – боялась. Но тогда… то ли ударилась о лестницу очень сильно, то ли мне его неприкрытая ложь показалась реальной… я ответила.

– Ты художник? – мой голос дрожал.

Неловко, как медведь на нересте, я поднялась и посмотрела наконец на своего героя. В первую секунду я подумала, что он мог бы быть и повыше, однако все недостатки перекрыло красноречие.

– Немного рисую, – хитро подмигнул Денис. – Живёшь тут?

Я несмело кивнула. Рядом с ним моя планета будто сходила с орбиты и норовила отправиться в другую галактику.

– Давай погуляем вечером, – предложил новый знакомый. Как влюблённая дурочка я расплылась в улыбке и не смогла себя остановить. Согласилась и все шесть часов до встречи выбирала наряд, представляя, что же мы будем делать. Мечтала о первом поцелуе и, возможно, даже чем-то большем.

Я так погрузилась в свои фантазии, что едва не опоздала на встречу. Ольга, моя сестра, тогда подшучивала, что я слишком серьёзно отнеслась к первому же знакомству. Она была очень популярна у парней, поэтому с важным видом поучала меня каждый раз, когда разговор заходил об отношениях.

– Ох, Милка, с пацанами одни проблемы, – тяжело вздохнула тогда она и принялась красить ресницы. Делала это она с особым рвением, будто сама собиралась на важную встречу. – Не советую тебе терять голову. Хотя ты и так всегда трезва как стекло. Но ничего, я тебе помогу.

Сестра не захотела отпускать меня одну. На самом деле мне показалось, что она просто хотела посмотреть на того парня, что пригласил меня на свидание. Она всегда твердила, что слишком красивым людям верить нельзя. Особенно противоположного пола. Поэтому мы с ней вместе опасливо поднялись на девятый этаж, залезли по лестнице на чердак и сразу же расстроились.

Это было не свидание, а просто сходка местной молодёжи. Оля такие не любила, а меня раньше попросту не звали, игнорировали. Причин тому было несколько.

Первая – моя природная скромность. Я всегда была слишком молчаливой. Кто-то считал меня забитой и слишком молодой. Даже после того как стала тусоваться в компании, я слышала подобные комментарии в свой адрес.

Вторая – моя сестра. Она боялась высоты и не слишком уважала подобные сборища. Считала, что эти гулянки ни к чему хорошему не приводят. Я всегда соглашалась с сестрой и следовала за ней безмолвной тенью. Улыбалась, смеялась и иногда говорила невпопад. Мне было тяжело общаться с людьми без её поддержки.

Мы дополняли друг друга. Оля вечно болтала со всеми, легко находила контакт и новые знакомства, но действовала импульсивно, не обдумывала ничего. Я же, наоборот, хоть и с большим трудом общалась с людьми, зато всегда вовремя тормозила сестру, спасала от беды. Но без неё превращалась в «ничто».

Ну и третье – наш отец раньше работал в полиции. И по коллективному мнению тихоня-сестрица должна была докладывать ему каждый день о происходящем. Иначе бы зачем мне вообще вливаться в их компанию?

За меня вступились Шошин и сестра. Он был авторитетом для ребят, любимцем у девочек, главным заводилой, поэтому просто попросил всех отнестись с пониманием ко мне, особенно когда Оля – такая же заводная и весёлая – стала встречаться с Денисом и совсем про меня забыла, оставив на произвол судьбы в незнакомой компании. В те времена ко мне относились с пониманием, старались не доставать. Никто не стремился общаться со мной, правда, после слов парня и не шарахались как от прокажённой.

Это продлилось лишь до того момента, пока Оля была жива. После ужасной трагедии я замкнулась и перестала разговаривать вовсе.

Но на крыше я чувствовала себя чуть лучше. Пока не поняла, что и там никому не нужна. Ребята отвечали на вопросы и задавали их, когда планировали подшутить или использовать полученную информацию против меня. С этим Дэн помочь не мог. И даже спустя два с половиной года среди смеха, музыки и веселья я чувствовала себя одинокой.

Наверное, стоило открыться. Сделать шаг. И я пыталась, правда! Сперва с девочками – подходила сама, заводила беседу на самую идиотскую тему, в ответ получала ухмылки, кривые взгляды и фырканья. Из-за того, что в компанию меня привёл именно Денис, отношения с девушками не сложились.

С парнями дела обстояли куда хуже. Парочка кавалеров проявила симпатию в первые же сутки и хотела пообщаться наедине. Но я хоть и витала в облаках, не была наивным «одуванчиком». Быстро поняла, откуда растут ноги, и послала их далеко и надолго.

В итоге единственным человеком в компании, с кем я реально могла поговорить, был Дэн. И тот обычно предпочитал общество девочек более раскрепощенных и менее замороченных. Хотя он и пытался сблизиться.

После трагедии я закрылась и от него.

Я спряталась в свою ракушку от всего мира. И, самое главное, от самой себя.

Казалось бы, стоит протянуть руку, снять наушники, поболтать с ребятами, обратить на себя внимание. Признаться, как мне тяжело переживать смерть сестры, как больно осознавать каждый день, что от нашей семьи осталось лишь название. Красивая внешняя оболочка и сплошной поломанный лёд внутри.

В мыслях всё было легко. В собственной голове все мы герои. На деле моя тайна тяготила лишь меня. Отравляла день за днём, заставляла забиваться ещё дальше в раковину и давала не выползать наружу.

Наигранная улыбка и опущенный взгляд – эти инструменты стали моими соратниками. Шли рука об руку. Конечно, я смеялась и изумительно делала вид, что всё слышу и понимаю, хотя на самом деле всё было иначе.

На совместных фото меня было не найти, я едва ли попадала на редкие видео девчонок – пряталась и ловко уходила от камер. Хотя сама их использовала с великим удовольствием и ловила камерой старенького телефона красивое лицо Дениса. Таких «случайных» кадров в галерее моего телефона было не счесть. В основном неудачные. И после очередной семейной драмы мне требовалось пополнить личную коллекцию снимков.

Ребята уже расходились, когда я поднялась на крышу. Кивнула парням, которые группой сидели на старых садовых стульях, притащенных с чьей-то дачи, улыбнулась девчонкам и махнула рукой. Некоторые ответили взаимностью, кто-то проигнорировал.

Ничего нового. Они считали меня чудачкой.

Денис стоял чуть поодаль от остальных и разговаривал по телефону. Эмоционально, иногда зло. Размахивал рукой, хмурился, кривился и периодически убирал гаджет от уха, чтобы посмотреть на экран.

Я замерла на пути к своему излюбленному месту в углу и стянула наушники.

– А что происходит? – кивнула я на Шошина и нахмурилась.

Я впервые видела парня таким разъярённым и нервным. Что же могло произойти?

– С Анькой поругался, как всегда, – отмахнулась Вика Кораблёва, высокая, длинноногая, черноволосая девушка с самомнением принцессы. Она одна из немногих, кто относился ко мне хорошо, без пренебрежения. К тому же девушка любила сплетни и была готова выболтать все тайны. Свои, чужие – всё равно.

Попыталась вспомнить, о ком могла говорить Вика, но в голову ничего не приходило.

– Что за Анька?

Девушка скорчила кислую мину и проворчала:

– Ну ты как всегда, Воронина! Дэн с ней встречается уже полгода, ты опять всё проспала!

Мне всегда казалось, что выражение «сердце пропустило удар» утрировано, в жизни такого не бывает. Так вот, очень даже бывает, потому что моё сердце в тот момент сделало предсмертный кульбит и готово было унестись в небо. Подальше от ужасных новостей.

Почему он? Почему сейчас? И, самое главное, почему не я?

Ноги стали ватными. Я едва смогла развернуться, как что-то внутри, слабый огонёк надежды, заставил остановиться и обернуться на немного шокированную Вику.

– У них всё серьёзно?

Девушка с довольной улыбкой затараторила в ответ:

– Конечно, Дэнчик уже кольцо купил, чтобы Аньке предложение сделать, а они потом поссорились. Представляешь?! Наши девки с ума сошли, когда узнали!

– Представляю, – тихо согласилась я и побрела в самый дальний угол.

В голове крутился миллион мыслей, и каждая из них была страшнее другой. Потому что на самом деле я не представляла, зачем парень сделал предложение и как жить без общения с ним. Потому что не знала, как теперь справлюсь со всем сумасшествием в моей жизни. Потому что понимала, что без него утону в собственных страхах и воспоминаниях.

Вытащила из-под крыши старого вентиляционного канала пакет с плоской подушкой, кинула на стул и бессильно упала. Глянула последний раз на Дэна и отметила, как он хорош с блокнотом и ручкой в руках.

Мысли бурлили, как бушующее море, эмоции захлёстывали холодными волнами и заставляли ёжиться. На улице было жарко, вечером температура держалась в районе двадцати восьми градусов, а я замерзала и не могла отогреться. Только не телом.

Душой.

Солнце медленно скатывалось за дома, окрашивало небо в ярко-розовый, апельсиновый и коричнево-оранжевый цвета. Музыка на фоне и смех постепенно стихали. В какой-то момент я обернулась, чтобы оценить оставшуюся публику, и поняла – все разбежались. На лавочке недалеко от выхода сидел Макс, младший брат Дениса.

Они не были похожи на братьев или хотя бы дальних родственников. Дэн был среднего роста, носил длинные пшеничные волосы. Блондин с голубыми глазами – это ли не мечта? Свои недостатки он компенсировал природным обаянием, умением убалтывать девчонок и походами в качалку – мышцы выпирали даже через рубашку.

Зато младший брат всячески избегал шумных компаний и обычно либо не участвовал в тусовках, либо появлялся к самому их окончанию. Он был очень высоким, как минимум на голову выше меня. Тёмно-каштановые волосы вечно торчали в разные стороны. Черты его лица были острыми, вызывающими, а взгляд – тяжёлым. И хоть цвет глаз у Дениса и Максима совпадал, те, кто не знали Шошиных, не верили, что они приходились друг другу братьями.

Особенно они отличались характером. Окружающие не понимали, как можно быть настолько разными? Дэн в любой компании быстро завоёвывал доверие, а Макс вечно огрызался и отмалчивался.

В другой день я бы не обратила внимания на парня, но именно сегодня видеть его не хотелось. Каждой своей чертой он напоминал своего брата, а мне нужно было выкинуть его из головы как можно скорее.

Именно поэтому я встала со стула, убрала подушку, спрятала блокнот с корявыми стишками в сумку и двинулась к выходу. Макс тоже резко подскочил с места и буквально ломанулся к небольшой надстройке, через которую мы попадали на крышу.

На месте, где он сидел, остался валяться белый лист.

– Эй, ты забыл! – крикнула я в удаляющуюся широкую спину и нехотя подбежала к лавочке. Ветер едва не вырвал из моих пальцев бумажку.

– Это не моё, – рыкнул парень через плечо и скрылся в темноте.

Потерянная и разбитая, я стояла в одиночестве на крыше, пялилась в темноту тамбура – так мы называли помещение, в котором находилась лестница в дом, – и не знала, что делать.

Всего один взгляд может изменить целую жизнь. Потухшую и бессмысленную. Со мной было так же – от безнадёги перевернула лист другой стороной и застыла.

Потому что там – на белой мятой бумажке – была нарисована я. И это стало первым шагом к моей цели.

Шаг 2

Мне очень понравилось.

Рисунок был пронизан грустью и безысходностью, я на нём смотрела в никуда и грызла кончик ручки – наверняка автор застал меня в тот момент, когда я пыталась написать стихи. Это был скорее набросок, чем полноценное изображение, – корявые штрихи карандашом и только общий контур.

Но мне нравилось.

Наверное, потому, что художник вложил в него душу. Или потому, что общие шероховатости указывали на спешку – наверняка меня рисовали навесу, в неудобной позе, когда пришла «муза». Скорее всего, автор оставил картину на лавочке, а Макс не заметил и сел на него.

В мгновение ока меня захлестнула такая злость на младшего Шошина, что кулаки сжались от несправедливости.

– Не мог свой зад в другом месте бросить, что ли? – бурчала я и разглаживала лист.

Отчего он был помят? Сделал ли это художник? Или… Макс?!

Я быстро спустилась домой под бешеный грохот сердца, осторожно зашла в квартиру, чтобы не разбудить родителей, и сразу же нарвалась на отца. Он стоял в коридоре и покачивался из стороны в сторону, как тонкое дерево на сильном ветру. Мутный взгляд внезапно сфокусировался на мне.

– Где ты была? – жёстко выдавил отец, подошёл ко мне и резко вырвал из рук злосчастный рисунок.

– Отдай, – жалобно проскулила я.

В голове бешеной чайкой билась лишь одна мысль: «Молчи! Молчи! Ни слова! Иначе будет хуже!». Отец вдруг замахнулся на меня рукой, но замер.

Он не смог. В этот раз.

– Хватит шляться по ночам, – то ли провыл, то ли прорычал отец, смял рисунок и со злостью бросил в меня.

Я не двигалась. Замерла и боялась пошевелиться, даже губы застыли в молчаливом крике. В такие моменты нельзя было привлекать к себе внимание. Потому что отец мог… О том, что он действительно мог, не хотелось и думать.

Когда покачивающаяся в полутьме фигура скрылась за дверью спальни, трясущейся рукой я подняла лист и прошмыгнула в свою комнату. В безопасность. Туда, куда родители не заходили. Потому что всё внутри напомнило об Ольке. Постеры на стенах, цитаты из песен и фильмов на стикерах повсюду, гирлянды и сотни маленьких фото. Прошло два года, а рука так и не поднялась убрать всё это. Может, как напоминание о том, что жизнь коротка и не стоит растрачивать её на всякую ерунду?

Сама не понимала, но снять плакаты и снимки не могла. Пялилась часами на стену напротив и вспоминала всё, что было связано с сестрой.

Становилось ли легче после таких терапий? Нет. С каждым разом я ещё больше погружалась в себя, в собственный океан пугающих мыслей, рискуя однажды не выплыть.

Но времени на это не осталось. Я нервно разложила изрядно помятый лист на письменном столе, разгладила и придавила книгой – хотелось сохранить такое важное первое откровение моего тайного поклонника. Почему-то в груди засела уверенность, что это лишь верхушка айсберга. Только начало.

С тревожными мыслями о новом дне я уснула слишком поздно и утром, к своему ужасу и стыду, не успела столкнуться с Денисом. Мне хотелось поздороваться с ним и, возможно, невзначай уточнить, что он вчера рисовал на крыше. Мог ли это быть он?

Из нашей компании только Шошин отличился талантом в области художеств. По крайней мере, остальные ребята любви к рисованию не выказывали. Из чего следовал вывод, что единственный, кто мог нарисовать портрет, – Дэн.

По крайней мере, я надеялась. Сердце предательски дрожало, стоило мне подумать о том, что автором рисунка был Денис. Любила ли я его? Пожалуй, даже слишком сильно, чем представлялось.

Когда-то давно мы с Олькой мечтали, как однажды обзаведёмся парнями. Как выйдем замуж и родим детей. Она всегда привлекала к себе внимание, красила волосы в зелёный или красный, надевала яркую одежду, наносила вызывающий макияж. Я оставалась в тени сестры, с завистью наблюдая, как она гуляет с мальчишками и не стесняясь целуется у парадной.

А потом Ольки не стало. И мой мир, крутящийся лишь вокруг неё, застыл.

После нашего с Денисом знакомства на горизонте появилась сестра, и моя влюблённость угасла. Потому что яркая и необычная внешность Оли приковывала взгляды посторонних. Именно на неё восторженно смотрел Дэн.

Наверное, стоило разозлиться. Если бы только это была моя подруга или просто знакомая. Но сестра… ради неё я могла отказаться от любого мужчины в мире. Потому что её я всегда любила сильнее. Денис и Оля начали встречаться через неделю знакомства. Я с завистью наблюдала за развитием их отношений. Хотела так же и не могла.

Они оба светились от счастья, а вместе с ними радовалась и я.

Сестра говорила, что Дэн собирается сделать ей предложение, что у них всё серьёзно. Отец был против их отношений, ставил ультиматумы, угрожал, один раз даже побил Шошина за его нежелание подчиняться. Но они не послушали никого и в тайне сходили в ЗАГС.

Прошло два года с момента трагедии, и Денис только сейчас решился на нечто серьёзное. Сразу же появились вопросы: мог ли он нарисовать портрет? Если да, то зачем собирался делать предложение какой-то непонятной Ане? А если не он, то кто тогда?

Ответ на вопрос пришёл в голову неожиданно.

Я ответила. Это стало вторым шагом навстречу к знакомству с поклонником.

Написала короткое и не очень содержательное письмо, забежала утром перед занятиями на крышу, свернула лист и прикрепила у входа – так, чтобы можно было заметить небольшой конверт. Весь день на парах я сидела как на иголках: нервно поглядывала на часы, проверяла входящие сообщения и звонки, ждала хоть какого-то знака.

Ничего не происходило.

Впервые я бежала домой так быстро, что чувствовала ветер в волосах. Губы расплывались в глупой улыбке, пока я неслась к нашему дому, забиралась по лестнице на самый верх, чтобы обнаружить на крыше своё валяющееся около входа письмо.

Я расстроенно схватила послание и собиралась уйти, как вдруг остановилась. Ноги не слушались, будто приросли к полу. Не смогла. Крохотный шанс на счастье, на знакомство с поклонником не дал двинуться с места.

Плюнув на гордость, я прикрепила письмо к косяку и отправилась домой.

Аппетит пропал ровно в тот момент, когда я увидела своё послание на крыше, поэтому сразу села за учёбу. Зубрила темы для экзамена, изредка заходила в социальные сети и с огорчением откидывала телефон подальше – никто не писал. Вечером я хотела пойти ко всем на крышу, но не смогла себя пересилить и в итоге осталась дома. Мне нужно было готовиться к экзаменам, кроме того, я рассчитывала получить стипендию, поэтому приходилось прикладывать усилия.

Около одиннадцати часов мне написал Денис, а через минуту позвонил. Участливо уточнил, всё ли со мной в порядке, не болею ли. И я растаяла, как шоколадка в тёплых руках, начала плавиться от его приятного голоса и заботы. Шошин позвал меня на крышу и сказал, что приготовил сюрприз.

Голос Оли в голове подсказывал, что Дэн – запретная территория, что к нему приближаться не стоит. Бывший парень сестры – это ли не табу? Однако я не могла противиться соблазнам.

Я тихонько собралась, накинула ветровку и поднялась на крышу. По пути встретила соседку – она сочувствующе и удивлённо проводила меня взглядом. Все в нашем доме стали смотреть на меня так. Будто жалели.

– Ты удивишься, но она очень похожа на Олю, – услышала громкий голос, когда поднялась наверх, в тамбур.

Я замерла и не решилась двигаться дальше. Единственное, что меня выдавало —Макс, который сидел в наушниках как раз напротив входа. Он приподнял брови, медленно взял в руки телефон и что-то нажал. Скорее всего, отключил звук, чтобы улавливать все тонкости сложившейся ситуации.

– Это да, – с тоской в голосе согласился Дэн.

– Только долбанутая немного, – заржал уже другой голос.

Я видела, как Макс недовольно поджал губы и стрельнул взглядом в сторону, примерно туда, откуда исходили голоса. На его щеках забегали желваки, а сам он стал похож на дикого загнанного зверя перед прыжком.

Это мне стоило обижаться! Мне стоило бросаться на обидчиков!

Но я никогда так не делала. Надевала наушники и уходила в другой мир – свой, без тупых подколов и перешептываний за спиной.

«Какая же ты глупая, Милка! Он просто так позвал, ради приличия, а ты уже губы раскатала!» – мысленно выругалась я, надела наушники и с безразличием, включенным на полную катушку, вышла на крышу. Прошмыгнула к своему излюбленному месту, по пути махнула рукой девочкам и слабо улыбнулась. Правда, этого никто не заметил.

Наверное, было глупо ждать, что Денис подойдёт поговорить или хотя бы поздороваться. И всё же именно на это я и надеялась, даже услышав не самые приятные вещи от парней. Шошин был среди сплетников и промолчал, не остановил их. Возможно, даже смеялся сам.

Так рассуждала рациональная часть меня – мозг. Сердце же верило в чудеса и придумало очередную сказку со мной и Дэном в главных ролях. Везде у истории был один исход – хэппи энд со свадьбой и переездом. В реальности даже через три часа, когда остаточные солнечные разводы на кучевых облаках стёрлись, сменившись темно-синим небом, никто не подошёл.

Я оглянулась, оттянула наушник и опасливо спросила в темноту ночи:

– Здесь кто-нибудь есть?

Ответом мне стал собачий лай, раздавшийся из парка неподалёку, шум автомобилей, сигнал скорой помощи и звук телевизора из чьей-то квартиры.

Я сняла наушники, поднялась, размялась и быстро сложила вещи в сумку: сама не поняла, в какой именно момент достала блокнот с ручкой и написала пару корявых строчек. В полутьме приходилось приглядываться, что же лежит под ногами. И хоть дорога всё же была различима, я не хотела потерять бдительность и упасть. На крыше повсюду валялись куски железа, старые медные тросы и прочий мусор.

Аккуратно добравшись до входа в тамбур, я замерла: моя записка пропала. Я нервно огляделась по сторонам, словно кто-то таинственный мог поджидать меня у входа, и посмотрела себе под ноги. Действительно, белая свернутая бумажка нашлась рядом с косяком.

Без особого энтузиазма подняла её и хотела закрепить на двери, когда разглядела стрелку.

Это было не моё письмо, ведь на нём точно не было рисунков.

Дрожащими пальцами я развернула лист и увидела только одну идеально ровную надпись:

За баком

Я сразу же обошла тамбур и бросилась к большой ёмкости, которую раньше кто-то использовал на даче в качестве душа, а потом зачем-то притащил сюда. Хотели увезти и, видимо, забыли. С тех пор огромный пластиковый белый бак с водой стоял справа от входа на крышу.

Осмотрела его и увидела торчащую из-под дна смятую бумажку. Грязную, немного влажную от сырости. Я прижала её к груди и со счастливой улыбкой полетела домой.

Мой ответ наконец-то пришёл.

Шаг 3

Это был второй рисунок, только не с натуры, а по памяти. Я смотрела прямо на его автора и улыбалась, волосы трепал ветер, а глаза светились счастьем и небывалой энергией.

Там я была очень похожа на Олю.

Такая же лёгкая, невесомая и неземная. Абсолютно другая. Целый час я вглядывалась в лист и пыталась понять: я ли это? Вроде бы была похожа, общие черты прослеживались. Но лишь человек, который знает меня давно, мог нарисовать такое: после трагедии в нашей семье не находилось места радости, улыбки всегда были вымученными и горькими, а взгляд смотрел в пол. Вместо яркой одежды с цветами мы теперь носили черные или серые однотонные вещи. Скучные и невзрачные. Да и сама я стала олицетворением печали. Горе настолько сильно заполнило меня, что я не смогла выпустить его наружу и теперь таскала с собой тяжким грузом.

На рисунке была я, но другая. Прежняя. Не сломанная. Теперь же всё изменилось. И либо у его автора было воистину буйное воображение, либо он застал меня в таком состоянии.

В сердце больно кольнуло, и оно забилось в груди с неистовой силой. Потому что точно понимало, как и рациональный разум, – единственным таким человеком мог быть Денис. Других художников в компании не нашлось. По крайней мере, тех, о которых все знали.

Я достала из ящика стола цветной скотч со звёздочками, отрезала четыре равных куска и прикрепила рисунок на стену – рядом с предыдущим. Выставка Дениса Шошина обещала быть необычной. И с радостью написала ответное письмо, в котором спросила про увлечения в музыке и любимый фильм. Аккуратно сложив лист в четыре раза, я укрыла под подушкой, чтобы рано утром – до того, как проснутся родители, – отнести его на крышу и спрятать рядом с баком.

Отец всё же заметил, что я выходила, но, так как был трезвым, просто проводил меня в комнату тяжёлым взглядом. Не поздоровался, не спросил, как дела. На это ему уже давно стало плевать.

Через час мама пошла готовить завтрак и уже вскоре позвала всех к столу. Как и всегда, я отказалась. Не хотела сидеть с ними и корчить из себя хорошую дочь в идеальной семье. У нас никогда ничего не было без помарок. Мы с мамой это знали и принимали, но вот отец… он всё ещё пытался вернуть нашу семью, склеить осколки, которые давно разметало по разным углам.

Я пару раз уговаривала маму уйти. Мы бы стали обе работать, сняли квартиру. В крайнем случае поселились у бабушки. Вариант бы нашёлся. Только она не желала его рассматривать.

– Подрастешь – поймёшь, – холодно цедила она и отводила взгляд. Потому что глаза не могли врать, они кричали о том, что мама точно так же хочет сбежать.

Может, она боялась отца? Или опасалась оставлять его наедине с собой? Ни один из вариантов я не считала достойной причиной терпеть унижения.

Как всегда утром я вышла из квартиры и столкнулась с Денисом.

В качестве эксперимента решила задать ему ключевой вопрос до того, как прочитаю записку, чтобы понимать: дорисовала ли я образ в голове или же всё действительно было так?

– Привет, – улыбнулся парень и побежал вниз по лестнице.

– Подожди! – крикнула я вслед. – Какой твой любимый фильм?

Шаги стихли, и знакомый мужской голос пробасил:

– Наверное, «Парфюмер». Или «Внутри себя я танцую». Хотя нет, всё же «Парфюмер». Мне пора, вечером поболтаем.

И он снова побежал вниз. Я, как и всегда, проводила его спину долгим взглядом и ради собственного успокоения поднялась на крышу, чтобы проверить – моё письмо ещё на месте. Если бы было иначе, то план пошёл бы коту под хвост.

Была ли виной тому влюблённость или просто моё внезапное хорошее настроение, но весь путь до университета я улыбалась как дурочка и насвистывала попсовые песни. Люди в автобусе косились на меня, а одна женщина даже испуганно отсела, стоило только месту рядом с другим пассажиром освободиться.

«Ну и пусть, – думала я. – Плевать».

На самом деле мне было далеко не всё равно. Казалось, что люди смотрят и перешептываются за спиной, поливают грязью. И я вновь закрылась: вытащила из рюкзака наушники, ссутулилась, спрятала взгляд и натянула на лицо маску безразличия. Мир из яркого и красочного превратила в бесцветный, пресный.

Снова едва дождалась окончания занятий, чтобы прибежать на крышу и обнаружить там… ничего. Мою записку забрали, хотя я не представляла, как Денис мог это сделать – обычно он работал до шести вечера и физически не мог забрать послание. Но даже если бы забрал, то почему не положил ответ?

– Рисует! – восторженно догадалась я, на всякий случай осмотрелась и спокойно побрела домой.

Я, с надеждой, улыбкой и предвкушением, сидела как на иголках до самого вечера. Там, в новом письме, был скрыт ответ на вопрос: мог ли мне писать Денис? Мог ли он обратить на меня внимание? Именно меня, Милану, а не жалкое подобие Оли? Не тень сестры? Не её отблеск в кривом зеркале?

Мог ли после той безумной влюблённости вновь почувствовать что-то?

Хотелось верить в это. Потому что я не видела себя рядом с кем-то другим. Либо он, либо никто. Возможно, это было слишком глупо, максималистски, незрело. Но мне хотелось думать, что единственная вещь на свете, которая может побороть всё, – любовь. Что именно она лечит, забирает боль, заставляет забыть и даёт новый глоток воздуха. Такого чистого и свежего, что сразу начинает кружиться голова.

Примерно так я ощущала себя рядом с Денисом. Головокружительно и остро.

Для меня любовь была криком. Душещипательным, высоким, привлекающим к себе. Она была пучиной, которая затягивает, не даёт опомниться, захлёстывает с головой холодной волной и сбивает с ног в самый неподходящий момент. Когда ожидаешь этого меньше всего. Меня она сбила в самом прямом смысле.

И хоть в те времена с Денисом встречалась Оля, я всё равно была счастлива. Смотрела на двух любимых людей и понимала, что так лучше. Они заслужили.

Когда-то должен был настать и мой черёд, верно? Ведь счастья заслуживает каждый. И моё ожидало на крыше. Куда я и собиралась, выискивая одновременно привлекательный и скромный наряд. Я вывалила всю одежду на кровать и битый час примеряла всё подряд.

Мне хотелось выглядеть на миллион долларов в глазах Дениса. Наверное, поэтому я выбрала несвойственный для себя наряд: кружевное чёрное платье-чехол до колена и такого же цвета лодочки. Конечно, в такой одежде было неудобно перемещаться, а уж покорять лестницу тем более, но я не могла свернуть с этого пути.

Девочки твердили, что Шошин собрался делать предложение какой-то Ане. Я не могла этого допустить и предприняла новый шаг.

Из квартиры я вышла одновременно с Максом – братом Дениса. Он округлил глаза, немного покраснел и отвернулся при виде меня, но не обронил и слова. Однако на его лице не промелькнул и намёк на улыбку. Мы в полном молчании поднялись наверх, к лестнице на крышу, и замерли. Я – в страхе, Макс – в странной нерешительности.

Парень оглядывал меня с ног до головы и… Я не понимала, что он хочет, потому что Максим кивнул в сторону лестницы и отвернулся. За это я была ему благодарна. Не издевался и не подшучивал.

Неловко и очень медленно, краснея и пыхтя, я поползла наверх. Аккуратно переставляла ноги и боялась предположить, как же буду оттуда спускаться. Очень надеялась, что Макс не пялится на мою пятую точку и вообще ушёл, но когда я добралась до верха и поняла, что не могу дальше двигаться в узком платье, почувствовала горячие ладони именно там, где их быть не должно. Я нервно дёрнулась и чуть не упала, но парень залез ещё выше. В небольшом люке он достаточно плотно прижимался ко мне и будто не замечал никаких проблем в этом факте.

Я едва не задохнулась от возмущения, но парень каким-то чудесным образом упёрся спиной в один край люка, ногами стоял на ступеньке и дышал мне в затылок. Замерев от шока и непонимания, я почувствовала горячие большие ладони на моих бедрах, которые заскользили вверх. Макс и легко и без особого напряга взял меня за талию и поднял, поставив на твёрдый пол тамбура.

Пошатнулась и с трудом удержалась. Стрельнула недовольным взглядом в парня, но тот уже спокойно поднялся сам и грубо бросил через плечо, выходя к остальным:

– Не за что.

Хотела крикнуть в спину, что не планировала его благодарить, однако взяла себя в руки и проглотила обиду. Гордо подняв голову, я последовала на крышу и застыла от слов одного из ребят.

– А что, сегодня праздник какой-то? Чего вырядилась, Воронина?

Они расхохотались, как стая гиен, и начали травить шуточки по поводу моего внешнего вида. Я заметила, как нерешительно застыл Макс по пути к своему тайнику с подушкой и напрягся. Денис в этот момент снова сидел в самом дальнем углу крыши и, кажется, говорил по видеосвязи с кем-то.

«С Аней,» – пронеслась мимолётная догадка, от которой я тотчас отмахнулась. Это стало своеобразным способом сохранить хрупкую надежду на счастье с ним.

– Эй, Ворона, где такие платья раздают? Его ж за деньги никто не купит, – загоготал Миша.

Я нервно обернулась на него и не нашла, что ответить. В голове был миллион мыслей, ругательств и проклятий, мне хотелось обрушить всё это на них. Пристыдить. Но следующая фраза выбила меня из колеи, как хлёсткий удар по щеке.

– Да это она из сестринского гардероба достала сто пудов! Косит под Ольку. Только очень плохо. Чучело какое-то.

Они снова заржали, а я на ватных ногах побрела к своему излюбленному месту. Спокойно села на стул, уставилась на соседний дом и безмолвно заплакала.

Я не Оля! Я не она! В мыслях я кричала и вместе с тем пыталась успокоиться.

Рыдания душили, заставляли меня жадно глотать воздух и до боли щипать руки. Слёзы градом катились по щекам, скапливались на подбородке и разбивались о ткань в районе груди, оставляя после себя мокрое пятно. И почему только мне показалось, что я сильная? С чего взяла, что смогу сделать хоть что-то в своей жизни?

От желания громкого разреветься меня останавливала только мысль: что ребята – абсолютно все, даже Денис, – засмеют, станут тыкать пальцем, расскажут всем.

И я держалась, давила любые звуки, глотала истерику, гасила пламя, готовое вырваться наружу. Мокрые дорожки на щеках ещё долго обновлялись, не желали засыхать. Будто за два года я не успела выплакать все слёзы.

Вокруг совсем стемнело, а вечерний воздух стал скорее бодряще холодным, нежели освежающим. Я собиралась идти домой и вздрогнула от неожиданности, когда рядом с моим лицом появилась рука, держащая белый платок.

Рыцарь пришёл.

Шаг 4

Я не хотела его видеть. И не хотела, чтобы он видел меня такой – зарёванной, слабой, растоптанной.

– Хватит сопли на кулак наматывать, – хмуро пробормотал Макс и потряс перед носом платком. – Вытрись, все уже ушли.

Я собрала остатки сил, чтобы едко прохрипеть в ответ:

– И ты вали.

Он не дрогнул, продолжал стоять и поигрывать пальцами, в которых зажимал белую ткань. Не ответил и даже не посмотрел на меня – пялился на соседнюю девятиэтажку задумчиво и непоколебимо ждал.

Это должен быть его брат! Где же Денис? Почему не пришёл, не утешил? Почему сбежал?

Я вырвала из рук парня платок и вытерла им щёки. На светлой ткани моментально остались серо-бежевые разводы от туши и тонального крема. С ужасом смяла платок и засунула в рюкзак.

Максим не уходил. Не уходил, пока я пыталась собраться с мыслями, пока восстанавливала дыхание и мысленно считала до ста. Это помогало избегать панических атак, которые начались после смерти Ольги. К счастью, с этим я научилась бороться. Но не с насмешками. Разве к такому можно быть готовым? В школе или универе не рассказывают, как проходить через подобное. Зато учит жизнь.

– Они идиоты, не обращай внимания, – недовольно брякнул парень и отвернулся.

– Тебя не спросила! – рявкнула я и хлюпнула носом. Тугой комок появился в горле, стало сложно дышать, глаза опять застилали непрошеные предатели-слёзы.

Господи, ну почему именно он? Почему рядом со мной не идиот Миша или вечно издевающийся Вадик? Или тихий спокойный Матвей?

Словно мраморное изваяние, он стоял рядом, сложив ладони в карманы простых чёрных брюк. Его сильную грудь и руки закрывала непомерно широкая чёрная футболка с желтым смайликом. Круглый год при любой погоде Макс ходил в кедах. Летом выбирал чёрные конверсы, а зимой – какие-то странные утеплённые. Мы иногда сталкивались на лестничной клетке, бывало, пересекались в магазине. И лишь изредка – на крыше. Он не любил сюда ходить, как говорил Денис.

«Слишком много негатива тут», – посмеивался Шошин над братом. В кои-то веки я была согласна с Максом. Наша компания пропиталась ненавистью и злостью. Никто не стал исключением. Даже я.

– Не надо тебе за Дэном бегать, – словно ведром холодной воды, окатил он меня. Я медленно покосилась на парня и попыталась понять: шутит или нет? На его хмуром серьёзном лице не дрогнул ни один мускул. Он всё так же задумчиво пялился вперёд и покачивался с пятки на носок.

Мотнула головой в попытке отогнать морок. Но парень по-прежнему стоял рядом. Видимо, догадавшись, что я сбита с толку, он повторил медленно, холодно и отсранённо:

– Перестань бегать за Дэном.

Я тяжело сглотнула и неловко поднялась. Ноги затекли, голова чуть кружилась, а лицо опухло. Да и внутреннее состояние оставляло желать лучшего – я уже давно не чувствовала себя настолько подавленной и разбитой. Как хрустальная статуэтка, с небывалой силой брошенная в стену.

Он не имел права говорить мне такое.

– Не лёзь не в своё дело, – отмахнулась я от него и отвернулась на минуту. Горечь от своих чувств, которые не смогла сдержать под замком, обида на всех вокруг и особенно на Макса, а также боль от резких слов парней давили на меня тяжким грузом. Я хотела разобраться со всем по порядку, но в очередной раз оказалось, что жизнь – огромный бушующий океан, и я в нём маленькая девочка. Вокруг уже начался десятибалльный шторм, а меня уносило всё дальше от берега. А я не могла выплыть и задыхалась. Шла ко дну.

Глубже и глубже.

Я вновь повернулась к Максу и увидела, как он покачал головой. Его тёмно-русые с каштановым отливом волосы оттеняли бледную кожу, которая из-за луны будто светилась.

– Тебе будет больно, – сказал он, наконец посмотрев мне в глаза. Неотрывно.

Это было странно. То ли он пытался загипнотизировать и внушить мне эту информацию, то ли бесстыдно изучал моё опухшее лицо. То ли всё вместе. Я кивнула зачем-то в ответ и прошептала:

– Мне уже больно.

Я никогда не стремилась выговориться, поплакаться кому-то в жилетку, обсудить тревоги – казалось, у меня нет таких проблем. Мелочи, не требующие вмешательства. И только стоя рядом с непоколебимым парнем после пролитых слёз, я поняла: обратиться за помощью нужно. Всё равно к кому.

Мы топтались на одном месте и сверлили друг друга гневными взглядами, пока Максим не вздохнул:

– Пошли, помогу тебе слезть.

– Я и сама могу! – вспыхнула и раскраснелась, когда вспомнила, как парень меня облапал по пути сюда. Беспардонно и нагло, словно имел на это право.

Он только ухмыльнулся и побрёл к тамбуру.

– Как знаешь.

Парень достаточно быстро скрылся в темноте, а я не спеша поковыляла к выходу. Конечно, сперва залезла к баку и забрала записку, бросила её в рюкзак и едва не подпрыгнула от испуга, когда глубокий голос из темноты спросил:

– Где ты там застряла?

Я скривилась и молча вошла в тамбур, где с телефоном в руках уже стоял Макс. Он ждал меня, это было ясно как день. К огромному сожалению, его помощь мне бы не помешала, ведь платье и правда раньше принадлежало Ольге, и мне не хотелось портить дорогую сердцу вещь.

Без вопросов и уточнений Максим взял меня за талию и начал опускать в люк.

– Сейчас будешь вставать на лестницу, – приказал он и стал медленно садиться, из-за чего я зажмурилась от страха и принялась болтать ногами в воздухе. С учётом длины лестницы до пола мне предстояло лететь не меньше четырёх метров. Я испуганно вцепилась пальцами в плечи парня и услышала холодную команду: – Давай, вставай на лестницу. Нащупывай ногами. Я не железный, а ты тяжёлая.

С каждой секундой, пока я висела над пропастью (по крайней мере, в тот момент казалось именно так), сердце делало кульбит в груди и громко неровно стучало, как старый двигатель. Казалось, ещё чуть-чуть – и оно совсем заглохнет.

К счастью, ногой я наконец нащупала ступеньку и встала.

Только почувствовав под собой металлическую конструкцию, я обратила внимание на то, как близко находилась к парню, как сама прижималась к нему. Наши лица находились всего в паре десятков сантиметров друг от друга. Или того меньше.

Ещё никогда в жизни я не ощущала себя столь… странно. Не могла понять, почему моё сердце тревожно сжалось, а в горле всё пересохло.

– Отпусти, – прохрипела я строго.

Медленно, с недоверием он убрал руки и кивнул. Не спеша я начала переставлять ноги и спускаться вниз. С каждой ступенькой становилось тревожнее и страшнее без поддержки, но я всё же добралась и с довольной ухмылкой отряхнулась. Макс проделал тот же путь за считаные секунды, ловко спрыгнул на бетонный пол и пошёл вниз по лестнице, привычно спрятав ладони в карманы.

Я хотела задержаться. И причиной тому был Максим – мне стало неловко в его обществе после странных слов о брате и помощи. К тому же испачканный платок всё так же лежал в моём рюкзаке как напоминание о том, что произошедшее – не сон. Это случилось на самом деле.

Мы спустились на нужный этаж друг за другом. Я подозревала, что Шошин не оставит меня в покое, пока не убедится, что я точно зашла в квартиру. Проверять эту теорию не хотела, поэтому просто побрела домой.

Дрожащими от переполнявших эмоций руками я вытащила ключи и не с первой попытки попала в замочную скважину. Тихо скрипнула дверь, но спиной я чувствовала, как Максим пялится на меня.

«Хватит таращиться,» – подумала, но не успела произнести, ведь он снова заговорил:

– Почему тебе нравится Дэн?

Я резко обернулась и едва не задохнулась. Его слова – удар под дых. Он точно знал, куда бить, чтобы было максимально больно и при этом незримо для остальных. Словно чёртов сканер, он считывал мои эмоции и безошибочно определял, в какой момент и куда давить.

– Не твоего ума дело, – прошипела я едко и бросила затравленный взгляд на их обитую коричневым дерматином дверь.

Денис ведь не мог этого слышать?

Макс фыркнул, губы изогнулись в ехидной усмешке, в руках сверкнуло что-то металлическое. На секунду мне показалось, что он просто уйдёт. Но парень стоял. Потрепал каштаново-русые волосы, задумчиво поднёс ладонь к лицу и несколько раз аккуратно ударил указательным пальцем по нижней губе, словно задумал что-то противное.

Не выдержав его надменности и превосходства во взгляде, я развернулась и взялась за ручку, как вдруг он твёрдо предложил:

– Я помогу тебе.

– С чем? – бросила безразлично через плечо, хотя любопытство уже прожигало в груди огромную дыру.

Внутренняя система безопасности кричала, что останавливаться и оборачиваться нельзя. Всё моё нутро вопило: «Беги! Беги! Спасайся!»

Он тихо рассмеялся за спиной.

– Помогу узнать Дэна, – властно заявил.

Его звучный, уверенный голос разлетелся по парадной, как звон колокола по открытой местности. Я не понимала, что имел в виду парень, опасливо огляделась по сторонам и внимательно прислушалась – не хотелось разбудить соседей и напороться на скандал, а после выяснять отношения с отцом.

Медленно я повернулась к нему, сложила руки на груди и недовольно поджала губы.

– Ты дурак? Я уже его знаю, – раздражённо сказала и так же фыркнула.

Макс покачал головой, из-за чего его чёлка упала на лоб, почти доставая до глаз. С удивлением я заметила, что никогда не обращала внимания на внешность младшего Шошина. Он находился в тени Дэна, как я когда-то была в тени Оли. Но он настолько сильно сливался с фоном и не привлекал к себе внимания, что я ни разу толком его не рассмотрела. Единственное, что отметила про себя при знакомстве, – он был намного выше меня и своего брата.

В тусклом свете парадной Максим выглядел очень взрослым. Со сложенными на груди руками, хмурым выражением лица, вертикальной морщинкой между бровями, виднеющимися из-под рукавов футболки мышцами он очень походил на брата. Только более осознанного и серьёзного. Те же правильные черты лица, та же ухмылка, и тот же вечный налёт грусти в образе.

– Не так, как я, – не согласился парень. – Я покажу тебе настоящего Дэна. И тогда ты изменишь мнение о нём.

Я скривилась и махнула рукой.

– Зачем тебе это? Хочешь спасти бедную девочку от разбитого сердца? Уже слишком поздно.

Он покачал головой, чёлка прикрыла густые брови.

– Это тебя не спасёт. Но ты хотя бы будешь понимать, на что идёшь.

Он пожал плечами и вальяжно опёрся спиной о зелёную стену парадной. Поёжился будто от холода и под моим пристальным взглядом прошептал обречённо:

– Никто не сможет спасти тебя от разбитого сердца.

– Доброй ночи, Максим, – бросила я через плечо и пошла домой.

Пустой разговор надоел. К счастью, парень меня не остановил, а отец уже спал пьяный на кухне. Я тихо прошмыгнула в свою комнату и дрожащими пальцами достала письмо из рюкзака.

Внутри лежал мой новый портрет и отдельно – небольшая записка с пояснениями, которая зажгла в моей душе надежду. Потому что в ответ на вопрос о любимом фильме поклонник написал:

«Внутри себя я танцую»

Шаг 5

Это точно был он.

Слишком странное совпадение, не похожее на правду. Если только ребята не посмотрели фильм вместе, как делали это раньше: они собирались у Шошиных, включали комедии и веселились каждое воскресенье, пока «притон», как сказала соседка снизу, Мария Никитична, не разогнали полицейские. Приехал участковый, следом ещё один, помоложе, и они очень доходчиво объяснили, что соседей злить не стоит. С тех пор сеансы кинопросмотров закончились.

В теории они и правда могли все вместе вдохновиться лентой. На деле я ни разу не слышала, как Дэн рассказывает о грустной картине девчонкам. Только о шутках из комедий или слезливые цитаты из романтических мелодрам, заставляющие их сердца биться чаще. Они смотрели на него, как мартовские кошки на кота. А серьёзный фильм не пополнял запас забавных отрывков для соблазнений.

Однако вероятность, хоть и маленькая, оставалась.

Не такой уж популярный фильм, чтобы нравиться всем подряд. Тогда… Наверное, я бы сошла с ума от догадок, если бы не решила ответить. Так как на учёбу идти не нужно, а у Дениса был выходной, я не спеша поднялась на крышу и спрятала очередное послание рядом с баком.

Уже вовсю светило солнце, припекало и заставляло щуриться. Влажный от недавнего дождя бетон пах сыростью и безнадёгой. Я подошла к краю крыши и аккуратно глянула на детскую площадку внизу: там с дикими воплями носилась ребятня, а их матери сидели на лавочке под большим дубом и что-то увлечённо обсуждали. В белой футболке и простых серых леггинсах было очень жарко: на термометре стабильно держалась цифра в плюс тридцать пять, казалось, солнце хочет прожечь дыру в земле.

Я опустилась на своё излюбленное место и тут же подпрыгнула, вскрикнув от неожиданности.

– Не советую садиться, там мокро, – с издёвкой проворчал знакомый голос. Макс собственной персоной топтался рядом, улыбался и игриво щурился.

И почему опять он? Никого другого не нашлось? Чего прицепился как банный лист? Поболтать не с кем?

Я едва не взвыла от обиды и разочарования, ведь ожидала увидеть совсем не его. Может, Дениса. Или девчонок. Особенно не хотелось сталкиваться с парнем после странного разговора на лестничной клетке. К тому же он видел, что я позорно реву.

Я отвернулась, отошла к ограждению и сделала вид, будто не слышала его. Всей своей аурой старалась посылать сигналы в космос, чтобы парень от меня отстал.

Вселенная никогда меня не слышала, не услышала и в этот раз, потому что он не только не ушёл, но и встал рядом. Боковым зрением я заметила, как он медленно, по-кошачьи упёрся крупными ладонями в старые ржавые перила. Те жалобно заскулили и прогнулись под его натиском.

– Осторожно, – вырвалось у меня.

Я сразу же устремила взгляд вниз, чтобы не объясняться из-за моего внезапного порыва помощи и заботы. Сердце отчего-то громко затрепетало в груди, норовило выскочить, будто запуганная пичужка. Я покосилась на Макса и отметила, насколько хорошо он сложён.

Плечи широкие, мечта любой девчонки. Подбородок волевой, взгляд серьёзный и проницательный, заглядывающий в самую глубину и выворачивающий душу наизнанку.

Завораживающий.

Я помотала головой, чтобы отогнать морок, и поняла, как неотрывно пялюсь на Макса. Не косо поглядываю, а, полностью повернувшись, рассматриваю его. Он при этом не подавал вида, что заметил, и с таким же безмятежным спокойствием смотрел только вперёд. Ласковый ветер трепал его волнистые волосы, а солнце играло в прядях и делало их золотистыми.

Резко дёрнулась и крутанулась на сто восемьдесят градусов, лишь бы не позориться и осознать, что произошло. Неужели я и правда глупо таращилась на него?

– Любуйся, мне не жалко, – насмешливо сказал он.

Жадно хватая ртом воздух, я ломанулась к выходу. Потому что заалевшие щёки говорили за себя – он прав. Это паршивец всегда прав! Я едва не упала из-за стула, который стоял на пути, зашипела от боли и схватилась за коленку – ударилась самым чувствительным местом. Да так, что искры из глаз полетели.

Поковыляла дальше под тихий смех.

– Не убегай так быстро, – окликнул Макс.

Конечно, я не остановилась. Не хотела ещё больше позориться, не желала слушать его тупые шуточки на эту тему и вообще мечтала забыть о произошедшем. Хотелось, чтобы – раз! – щёлкнул пальцами, и все вокруг забыли о твоём унижении.

Никто пока не придумал такого аппарата, который решил бы все мои проблемы. Единственное, что хоть как-то помогало избежать позора, – побег.

– Стой, – в голосе Максима слышался смех, и уже через мгновение он пошёл следом за мной и заговорил куда спокойнее: – Погоди, я серьёзно. Надо поговорить.

– Тебе надо, ты и говори, – огрызнулась и чуть замедлилась.

Я предполагала, на какую именно тему он собирался общаться. Ему почему-то было очень важно не дать мне участвовать в борьбе за сердце брата. А мне внезапно захотелось узнать причину. Разве что-то бывает просто так?

Я остановилась около входа в тамбур, сложила руки на груди, но не обернулась. Посмотрела через плечо, показывая, что слышу его и что готова ненадолго остаться, чтобы угадать правильный ответ на вопрос: что его интересует? Брат? Или, быть может, я?

Прикрыла глаза и не смогла удержать улыбку.

Макс не мог воспылать внезапными чувствами ко мне. Нет. Исключено. Иначе бы уже давно подошёл, пригласил или сделал другой шаг. Любой. Однако за всё время, что Шошины жили в нашем доме, он по большей части избегал шумных компаний и даже иногда сторонился только меня. Ещё в те времена, когда была жива Оля, Дэн пытался свести нас с Максимом. Зачем ему это было нужно – не ясно. Зато стало понятно, что его младший брат вовсе не горит желанием общаться со мной, так как предпочёл компанию телефона и наушников вместо моей.

Оставался последний самый маловероятный вариант – Денис и правда хранил секреты, которые мне могут не понравиться. И мне хотелось узнать их.

– Чего тебе надо? – раздражённо прорычала я.

Макс будто специально молчал, по обыкновению он спрятал ладони в карманы брюк и перекатывался с пятки на носок.

– Ты ведь так и не ответила на моё предложение, – медленно произнёс парень.

Тихо фыркнула.

– Что будет, если не соглашусь? – выгнула бровь выжидающе. – Ты не отстанешь, верно?

Улыбка озарила его смазливое лицо. Он потрепал колечко в ухе и, лукаво прищурив голубые глаза, кивнул.

Он не оставлял выбора. Нет, конечно, я могла послать его и забыть о нашем разговоре. Наверняка Макс снова прекратил бы приходить на крышу и стал бы меня избегать. А возможно, наоборот, не дал бы прохода и вывел из себя не только меня, но и моего отца.

Я вздохнула и посмотрела на свет, льющийся через люк из тамбура. «Спуститься вниз или вернуться на свой стул? Дилемма, – размышляла я, не двигалась. Макс пожал плечами, развернулся и побрёл обратно к перилам, вызвав тем самым в моей душе раздражение и большее желание сбежать. – Ты можешь узнать Дениса получше. Так что успокойся, Мила, гордо выпрямись и топай за ним!»

Пересиливая желание смыться с крыши и никогда больше не встречаться с Максом, я вернулась на стул. Рухнула на него, вытянула ноги и отвернулась, чтобы не видеть самодовольное выражение лица Максима.

Внизу всё так же кричали дети – играли в догонялки. Рядом со мной на крышке вентиляционного канала сидела и курлыкала пара сизых голубей. Шум машин с находящейся неподалёку двухполосной дороги, протяжные недовольные гудки и визг тормозов заполняли повисшую тишину.

Мой характер давал о себе знать, потому что мне постоянно хотелось вскочить и сбежать. Время шло, кто-то из соседей начал звать ребёнка на обед. Я планировала подготовиться к экзамену, а не ерундой страдать, сидя на крыше в компании мутного парня.

– Мы так и будем тут сидеть?! – выпалила я. – Учти, мне ещё билеты учить.

Макс кивнул.

– Не знаю, зачем ты сидишь, – заявил вдруг он, повернулся ко мне и улыбнулся. Светло и открыто, как солнышко. – Иди учи свои билеты.

Мотнул головой в сторону тамбура.

Я открыла рот, чтобы высказать всё, что думаю об этом придурке, но взяла себя в руки, втянула воздух сквозь сжатые зубы и поднялась со стула. Не спеша побрела к лестнице, хотя сердце предательски стучало в районе горла и заставляло бежать. Действительно, с чего я решила, что мы будем обсуждать Дениса? Может, из-за того, что Шошин-младший вечно молчит и ничего не рассказывает?

– Напишу вечером, не опаздывай! – крикнул Максим, когда я уже начала спускаться по лестнице.

Отвечать и оборачиваться не стала намеренно. Во-первых, он мне не нравился. Во-вторых, поступил некрасиво, когда не предупредил, что сидеть и ждать не обязательно. Ну а в-третьих, мне хотелось оставить его в подвешенном состоянии. Пусть мучается! Захочу – выйду, не захочу – буду лежать на кровати. И что он мне сделает? Да и вообще, куда выходить?

К счастью, зубрёжка билетов забила мысли. Я почти пять часов учила философию Канта, отношения Платона и Аристотеля к душе, законы диалектики по Гегелю. Хотя, признаться, не понимала, для чего эти знания студентке курса информационных технологий. Разве учитель математики должен такое знать? Кто-то из одногруппников выдвинул гипотезу, что нам ставили любые не относящиеся к будущей профессии темы, лишь бы набрать учебные часы. И философия попала под удар, а мы вместе с ней, ведь преподаватель зверски относился к своим студентам, строго следил и за малейший проступок отправлял на пересдачу.

Быть среди осенних «счастливчиков» не хотелось. Да и стипендия не помешала бы.

Почти в девять вечера, когда отец пришёл домой и снова ругался на кухне с мамой, на телефон пришло сообщение. Я несмело открыла чат в мессенджере и перешла в профиль Макса. На его странице висело всего четыре фотографии, одна из которых была сделана на крыше: они стояли рядом с Денисом в обнимку, улыбались и щурились от лучей закатного солнца, которое светило им прямо в довольные лица. Ещё две случайные фотки Макса в кафе, на которых он увлечённо копался в телефоне и не замечал ничего вокруг. На последней парень стоял на крыше в чёрной толстовке, его лицо было недовольным, а руки спрятаны в карманы брюк. Его было видно плохо, так как фото сделано ночью, но общие черты угадывались. Поодаль, едва попав в кадр, стояли и мы с Олькой. Её зелёные волосы спутать с чем-то было сложно. Кажется, Макс смотрел… на нас?

– Ах, да, – прошептала я с досадой и отбросила телефон, совершенно забыв ответить на сообщение, – ты тоже был в неё влюблён.

Нарочито медленно я оделась и выглянула из окна: Макс топтался внизу между двумя припаркованными автомобилями и постоянно задирал голову вверх, поэтому сразу заметил слежку. Он поднял запястье вверх и постучал по нему, явно намекая, чтобы я шевелилась.

– Неженка, – фыркнула я и пошла собираться. Наспех натянула чёрный свитшот, ведь на улице похолодало, джинсы с завышенной талией и любимые кеды. Пока родители ругались на кухне и, кажется, даже били посуду, я улизнула из квартиры.

Сперва я поднялась на крышу, где на удивление никого не было, и достала записку из-под бака.

В моём послании была пара вопросов личного характера. Конечно, я спросила, зачем он мне пишет? И не забыла уточнить, знал ли он мою сестру. Вместо ответов внутри лежал очередной портрет карандашом и крохотная записка с парой трогательных строк:

Свою любовь губя,

Я вижу лишь тебя…

Если вдруг однажды ты меня заметишь, моё сердце остановится от счастья. 

Шаг 6

Если Денис надеялся, что стихами сможет отделаться от очередных расспросов, то сильно ошибся.

На этот раз я подготовилась и принесла с собой ручку и листок бумаги, чтобы не возвращаться домой и сразу оставить ответ. Надежда на развёрнутое письмо казалась призрачной и зыбкой, однако я упорно цеплялась за неё и не отпускала. Мне хотелось не только верить, что тайный поклонник – Денис, но и знать это.

Вместо банальных вопросов я задала несколько глупых: любит ли он больше яблоки или бананы? Предпочитает ли лёгкий перекус по утрам вместо полноценного завтрака? Считает ли себя сладкоежкой? И попросила на этот раз портрет в цвете для коллекции. Все остальные были разглажены под прессом из пары десятков книг и приклеены на стену.

Я спрятала записку под баком, прошлась по крыше с проверкой, не следил ли кто-то за моими действиями, и наконец спустилась вниз.

Макс недовольно сидел на лавочке около подъезда и постукивал пальцами по деревянной сидушке. Нервно и быстро. Сразу же вскочил и зарычал раздражённо:

– Почему так долго?

Я пожала плечами и встала напротив него. Из-за разницы в росте мне приходилось задирать голову, чтобы смотреть ему в глаза. Наглые. Ярко-голубые. В такие моменты я думала о том, как же они с братом похожи. Но стоило только Максу открыть рот, и все мысли о сходствах рассыпались прахом.

– Макияж – дело непростое, – ехидно выдавила я из себя и с удовольствием стала наблюдать, как парень скривил лицо.

Он пробежал по мне внимательным придирчивым взглядом.

– По тебе не скажешь, что усилия прилагала.

Открыла рот, чтобы возмутиться и напомнить, что я, на минуточку, девушка, как вдруг заработал мозг и дёрнул стоп-кран. Стиснула челюсти и натянуто улыбнулась, повторяя про себя мантру: «Это всё ради Дениса, всё ради него!»

Отбросив подальше глупую гордость, я сухо уточнила:

– Что ты хотел?

Отвечать Макс не собирался, развернулся и побрёл к выезду со двора. Я тащилась следом, хотя догадывалась, что делать этого не стоит. Вероятность, что он снова посмеётся надо мной и спросит, зачем сделала это, висела над головой огромным обухом. Мы дошли до угла здания, где Шошин внезапно зашёл в магазин с авто- и мотоатрибутикой. Я осталась стоять около входа, сложив руки на груди и сердито поджав губы.

«Что за игры ты ведёшь? – размышляла, искренне не понимая, чего же добивается парень. – Хочешь вывести меня? Или просто заняться нечем?»

Через мгновение прозрачная дверь магазина приоткрылась, Макс высунул голову в щель и пробормотал:

– Так и будешь тут стоять? Заходи.

– Зачем? – протараторила я.

Шатен снова скривился и бросил лениво:

– Увидишь.

Я осторожно прошла в небольшой магазин, протиснулась между узкими полками с инструментами и поспешила за Максом. Он встал в самом конце зала, как всегда спрятал ладони в карманы и качался с носка на пятку, без интереса разглядывая витрину со шлемами.

Я тяжело сглотнула и непонимающе уставилась на парня. Отчего-то стало страшно. Наверное, из-за незнания всегда так. Будущее страшит только тогда, когда о нём неизвестно вообще ничего. Или, наоборот, слишком много.

– Выбирай, – небрежно бросил Шошин и отошёл в сторону.

Кажется, в тот момент у меня начал дёргаться глаз от происходящего.

– Что выбирать? – прошептала я, полностью повернулась к парню и уставилась на него немигающим взглядом.

Он махнул рукой в сторону стеллажа и неловко потоптался на месте. Наверное, нервничал так же, как и я.

– За… зачем? – сбившись прохрипела я и бросила затравленный взгляд в сторону консультанта в голубой футболке, который на всех парах с обезоруживающей улыбкой наперевес мчался к нам.

Макс не успел что-то сказать (или не захотел), потому что парень лет тридцати с бейджиком на груди и именем на нём «Игорь» образовался рядом со мной неожиданно резво. Я чуть не вскрикнула от неожиданности, когда он рявкнул мне на ухо:

– Здравствуйте! Вам подсказать что-то?

– Э-э-э… – протянула я, не понимая, что здесь делаю и почему иду на поводу у Максима.

Шошин вдруг очнулся и сказал:

– Мы хотим купить шлем для девушки.

Консультант смотрел на нас широко раскрытыми глазами, но быстро взял себя в руки и полностью сосредоточился на моём безумном соседе.

– Закрытый? – начал уточнять парень у Макса, тот только болтал головой в ответ. – Чёрный? Визор зеркальный? Двойной? Второй шлем не нужен? Что насчёт гарнитуры?

Моментально Шошин снял со спины едва заметный рюкзак, достал оттуда белую коробку с надписями и отдал продавцу. Сам парень вышел на улицу, бросив напоследок:

– Нужен самый лучший. Как выберете, позовёте, оплачу. Гарнитуру поставьте сразу, отдельно на карту кину.

Консультант с широкой акульей улыбкой напал на меня с вопросами, на которые ответить я была не в силах. Он тыкал пальцем то в один, то в другой вариант, тонко окучивая меня и пытаясь разузнать, на какую же сумму рассчитывает мой «парень» при покупке.

«Он мне не парень! – едва не выкрикнула от злости. – Да с ним ни одна девчонка долго не выдержит!»

– Он же сказал, что нужен лучший шлем, – пожала я плечами, наклонилась к консультанту и заговорщическим тоном велела: – Тащите самый дорогой.

Словно очнувшись ото сна, работник магазина посмотрел на коробку в руках, нахмурился, поискал что-то в телефоне и показал на блестящий чёрный шлем с прозрачным стеклом. Он с восторгом начал описывать все преимущества модели, распылялся, пока я не извернулась и не заметила ценник в семьдесят тысяч рублей.

Ого-го! Неужели это настолько дорого?

Я оглянулась и с ужасом поняла: в той части магазина, где топтались мы, на всех аксессуарах висели такие ценники, что можно было хвататься за сердце. Цены на шлемы начинались от пятнадцати тысяч – стоимость месяца аренды хорошей однушки в центре города.

Через стеклянные витрины я видела, как Макс ходит туда-сюда, копается в телефоне и кривится. Боковым зрением, пока консультант всё оформлял и с тихими ругательствами пытался поставить гарнитуру внутрь шлема, я следила за Шошиным.

«Кто ты вообще? – лихорадочно размышляла. – Неужели у тебя есть такие деньги на шлем? Или надеешься впечатлить меня? Может, ты просто ждёшь, что я выберу самый дешёвый вариант? Это что, какая-то дебильная проверка? Для чего? Что ты этим хочешь показать? Ждёшь, когда я сбегу от здешних цен? Как испугаюсь?»

Но Макс, который не мог видеть мои терзания, мучил телефон и что-то приближал, судя по разъезжающимся в разные стороны указательному и большому пальцам.

– Извините, – с нервной улыбкой обратилась я к увлечённому делом консультанту. Тот выпрямился и посмотрел на меня, слегка приподняв брови. – А сколько стоит самый дешёвый шлем?

Работник на мгновение задумался, прикрыл глаза и заговорил опасливо, словно ожидал, что крупный заказ вот-вот сорвётся.

– Вообще бюджетные шлемы у нас разбирают быстро, самый приличный в районе двадцати тысяч стоит. Но у вас уже куплена гарнитура, а под неё подойдёт только этот, – кивнул он на прилавок перед собой, – шлем. Других этой фирмы нет, да и не факт, что можно найти дешевле. Разве что в интернете.

Кивнула, словно поняла всё, и села на стул в углу недалеко от входа. Пока консультант вместе с Максом проверяли связь и оформляли покупку, я искала в интернете любую информацию о мотоциклах. Параллельно вспоминала, упоминал ли когда-нибудь Денис о подобном увлечении брата.

Кажется, нет. Давно он начал кататься?

– Идём, – равнодушно бросил на ходу Макс и вышел из магазина. Я подорвалась и засеменила рядом с ним, от нервов начала тараторить.

– Ты знаешь, что не менее четырёх тысяч аварий в год по стране происходит с участием мотоциклов?

– Нет, – безразлично ответил Шошин.

– Теперь в курсе, – довольно сказала я. – Ты вообще водить умеешь?

Максиму то ли надоели расспросы, то ли он не нашёл что сказать, то ли просто не хотел, поэтому молча пёр как танк во двор к ряду припаркованных вдоль тротуара автомобилей.

– А ты знаешь, что более двадцати процентов дорожно-транспортных происшествий с летальным исходом проходят с участием мотоциклистов? Ещё…

Я не успела выложить все свои козыри, найденные на просторах интернета, как вдруг Макс затормозил, и я вписалась в его спину с тихим «Блин!».

Мы стояли около блестящего чёрного мотоцикла с оранжевыми языками пламени на бензобаке. Даже в темноте он светился и выглядел настолько чистым, что садиться на такое божество старыми потёртыми джинсами не хотелось. Вдруг запачкаю.

Макс бескомпромиссно надел на меня шлем, пару раз постучал по макушке, экипировался сам и стал проверять связь. В тишине сонного двора я слышала голос Максима отчётливо и ясно, словно говорила с ним напрямую.

– Как слышно? – осведомился он. Хотя, скорее всего, просто для приличия, потому что сразу после этих слов он сел на мотоцикл и завёл его.

– А что, если я не хочу? – возмутилась я наглостью и уверенностью парня, сложила руки на груди и обрадовалась, что шлем почти полностью закрывает лицо.

Макс натянул кожаные перчатки, вытащил куртку из скруглённой пластиковой коробки, накинул её и похлопал по сиденью позади. Отказы не принимались. Я повторила свой вопрос, заставив Макса оторваться от настройки маршрута на телефоне и посмотреть в мою сторону.

– Я боюсь, – тяжело сглотнула и мотнула на мотоцикл головой.

Он выглядел величественно, однако я опасалась ехать с Шошиным. Вдруг он не умеет водить? Или умеет, но очень плохо или рискованно? К тому же я упустила нить происходящего ещё на крыше. Кажется, в то мгновение, когда он сказал, что вечером мы куда-то поедем.

– Это нужно для дела, – отрезал строго Макс. – Можешь не ехать, тогда добирайся до «свечи» сама.

Он знал, куда давить, ведь мы жили на окраине, а до самого высокого в городе бизнес-центра, именуемого в простонародье «свечой» из-за похожей формы и ночной подсветки на последних этажах, доехать можно было только с пересадками. При удачном раскладе – двумя. При плохом – с тремя. Конечно, всегда оставался выход: доехать до автовокзала и прогуляться пешком. Правда, там всё перерыли, тротуары огородили и короткие пятнадцать минут прогулки превращались в полчаса поисков маршрута по дворам.

Я тяжело вздохнула, тихо зарычала и растерянно подошла к мотоциклу. И как только на него забираться?

– Обойди мотоцикл слева, потом левую ногу на подножку. Встаёшь на неё, руками держишься за мои плечи. Дальше по ситуации, – опередил меня Макс.

С сомнением оглядев агрегат, я обошла его, положила руки на плечи Шошина, встала и… Всего мгновение, как я полетела спиной на дорогу. Молчаливо, зажмурившись и совсем не сгруппировавшись. К счастью, в этом месте асфальта не было, только сырая земля. С хлестким треском совсем рядом со мной что-то рухнуло, а громкий рокот затих.

Я медленно открыла глаза и сразу наткнулась на округлившиеся от ужаса глаза Макса.

– Цела? – прохрипел он.

Кивнула в ответ и представила, какой именно счёт он может выкатить за всё это… наверное, тысяч что? Особенно с учётом, что один только шлем стоил сто семьдесят. Я боязливо вскочила на ноги и стала бегать вокруг раскинувшегося на земле парня и мотоцикла. Искала видимые повреждения.

С тихими ругательствами Шошин поднялся, даже не осмотрел своего железного друга и снова сел.

– Извини, я на нём только один раз брата возил, не ожидал, – проворчал шатен. Слова давались ему тяжело, словно он не привык просить прощения. Хотя зная его характер, это неудивительно. Такие, как он, не обращаются за помощью и сами не помогают, минимизируют общение с людьми.

Я снова пошла к мотоциклу, аккуратно двумя пальцами стерла слой коричневой грязи и увидела глубокую белую царапину.

Сердце пропустило удар.

Хоть бы не заметил! Хоть бы не заставил платить!

– Не бойся, я поеду аккуратно. – Максим расценил по-своему мою заминку, обернулся и с явной теплотой в голосе, которая никак не вязалась с его холодным образом, пообещал: – Доставлю в целости и сохранности.

Я кивнула и быстро залезла на байк. Но на этот раз Макс оказался готов ко всему и даже не шелохнулся, пока я забиралась на сиденье. Сложность заключалась в том, чтобы перекинуть вторую ногу, ведь из-за багажника позади и моих джинсов скинни сделать это было проблематично.

Когда я села, Максим терпеливо объяснил, как нужно держаться. На двухколёсном коне мы сидели вплотную друг к другу. Слишком тесно. Слишком интимно. Сердце бешено колотилось в груди, в горле пересохло. Я сжимала ногами бедра парня и, если бы не шлем, дышала бы ему в шею – настолько близко мы находились. Со спокойствием удава Шошин объяснил, что и как нужно делать, посоветовал держаться за него, но всё же оставил альтернативу.

– Можешь и так. – Я вцепилась в бак и застыла. Поза было неудобной и неестественной, и я стала подозревать, что уже через полчаса свалюсь по пути к «свечке» от судороги.

Погазовав пару раз, чем вызвал недовольство у бабули с первого этажа и жуткий мандраж у меня, Макс медленно покатил к выезду со двора. На первой же кочке я схватилась за его талию и прижалась всем телом к спине.

– Полегче, задушишь, – со смехом попросил парень.

Я правда старалась ослабить хватку, пыталась смотреть вперёд, но ничего не получалось. Было страшно и неудобно. А ещё мне нравилось.

Конечно, половину пути я представляла, что точно так же прижимаюсь к Денису, что он везёт меня на романтическое свидание куда-нибудь за город. Чтобы в итоге остаться наедине. Однако когда страх, что мы упадем и разобьёмся, пропал, я осознала: именно с Максом мне спокойно. Позволила бы я Денису такое поведение? Вряд ли.

Он был из тех, кто спрашивает разрешение по десять раз, прежде чем что-то сделать с девушкой. Ольга рассказывала, как он пытался первый раз поцеловать её и топтался неуверенно, пока она сама не сделала шаг вперёд. Тогда я не поверила, но девчонки из нашей компании тоже пару раз обсуждали, что на словах Дэн всегда был мастером, умело забалтывал. А на деле боялся переходить к активным действиям.

Вряд ли такой человек, как Денис, мог принуждать кого-то к вечерним покатушкам на мотоцикле. Зато Макс своего не упустил. Он словно специально периодически петлял, чтобы я сильнее прижималась к его крепкому телу. Даже сквозь несколько слоёв ткани я чувствовала стальные мышцы его пресса.

Может, в качалку ходит вместе с братом? Только почему Дэн об этом ничего не говорил?

Наконец мотоцикл зарулил к небольшой парковке около бизнес-центра. Ещё сидя позади Максима и прижимаясь к нему, я заметила неподалёку парочку: смеющаяся брюнетка с короткой стрижкой и Денис. Парень смотрел на подругу так, что мне мгновенно захотелось найти кирпич побольше и разукрасить его симпатичную модельную мордашку.

И почему он только смотрит на неё?

От досады я едва не взвыла. Потому что девушка и правда была красивой. Даже слишком. Она улыбалась легко и невинно, как ангел, и издалека казалась какой-то неземной. Возвышенной. Словно жила в собственном розовом мире, где по полянам гуляли единороги и блевали радугой. Даже оделась она странно: не в футболку и джинсы, как обычные люди, а в летящую лёгкую тунику бежевого цвета с рисунком, леггинсы и сандалии.

– Это Аня, – подсказал хриплый голос из динамика.

Я резко дёрнулась и отвернулась от ужасной картины. Эти двое подходили друг другу, как сахар и чай. Но самое отвратительное, что на меня и даже Олю Денис никогда не смотрел так. Проникновенно и чувственно.

В горле появился комок размером с Антарктиду. Я не могла говорить. Дышалось тоже с трудом. На глазах наворачивались слёзы, картинка плыла. Пальцы начали предательски дрожать, пришлось сильнее схватиться за футболку Макса, чтобы не выдать своего состояния.

Рядом с ним должна быть я! Нельзя плакать, только не сейчас.

– Смотри внимательно, птичка, – строго цедил мой компаньон. В низком голосе промелькнули приказные нотки, которые мне не понравились и заставили приготовить броню. – Ты действительно готова бороться за него?

Я задумалась на мгновение: правда ли хотела этого? Казалось, Денис так давно вошёл в мою жизнь и сердце, что я уже не представляла, каково это – иначе? Как оно – не думать о нём с грустью и тоской, не придумывать идиотские планы, как бы встретиться с ним ещё раз. Не делать всё для того, чтобы он заметил меня, обратил внимание и наконец оценил. Понял, что я целиком и полностью в его власти.

– Да, – ответила чётко, хотя внутренне хотела закричать «Нет!» во всё горло. Так, чтобы не только Макс оглох, но и до Дэна с Аней долетело.

Впервые за последние два года я была готова отпустить парня и забыть, навсегда вычеркнуть его из своей жизни. Не ловить по утрам, не искать случайной встречи, не вести расписание его дежурств на работе. Оставить в покое. Закрыться дома и больше никогда не выходить на улицу.

Однако назло Максиму наступила себе на горло и повторила:

– Да.

Тяжелый протяжный вздох раздался в динамике. Он обернулся и проскрежетал недовольно:

– Ты сама напросилась. Задерни шторку визора.

– Чего? – непонимающе промычала. – О чем ты?

Макс зашипел как змея.

– Стекло у тебя перед глазами, – сухо пояснил парень. – Подними его, опусти второе зеркальное и закрой визор. Чтобы лицо не было видно.

Я быстро сделала это трясущимися от напряжения пальцами и взвизгнула испуганно, ведь Шошин нажал на газ. Мотоцикл с рёвом понёсся вперёд. Прямо к веселящейся у фонтана парочке. Я вновь вжалась в широкую спину парня.

– Ты что творишь, придурок?! – воскликнула нервно, отодвинулась и отвернулась. Не хотелось, чтобы Денис и его подружка узнали, что я, Милана Воронина, катаюсь по городу вместе с Максом. Только не сейчас. Только не с ним.

Никто не ответил, громкий рокот мотора разносился по улице. Шатен резко затормозил, заставляя меня проехать вперёд по сидению и впечататься грудью в его спину. Я поморщилась от боли – пальцы совсем не слушались и не отпускали толстую ткань куртки.

Через шлем и гул двигателя я с трудом различала слова, и всё же мне удалось понять суть разговора. Ребята с радостью поздоровались с Максом. Голос Ани – нежный и высокий, как весенний ручеек, – был идеален. Она вообще имела недостатки? Или забыла их при рождении?

Я аккуратно повернулась к ним, чтобы оценить обстановку. Денис махнул мне рукой и вежливо улыбнулся, его подруга сделала то же самое. Словно два отвратительно похожих близнеца. Но в глазах парня не было узнавания, он перевел взгляд на брата и продолжил общаться только с ним.

– Скоро домой? – крикнул Макс.

– Сейчас, только Аню провожу, – ответил Дэн и нахмурился. – Ты долго катать будешь?

То ли намеренно, то ли случайно Макс проигнорировал вопрос брата, резко махнул рукой и медленно покатился вперёд по розовым гранитным плитам небольшой площади.

– Держись, – бросил он угрожающе.

И я схватилась за его талию, как утопающий за спасательный круг, и прижалась к его тёплой спине.

Сколько бы я ни пыталась задерживать дыхание и по привычке считать до ста, это не помогало успокоиться. Заледеневшие от ветра пальцы сжимали куртку Максима. Я едва понимала, что происходит, ехала зажмурившись. Боялась, что на этот раз мы точно упадём.

Но раз за разом набирая скорость, мотоцикл вскоре плавно тормозил. Аккуратно выглянув из-за плеча, я поняла – мы ждали зелёный сигнал светофора. И Макс мгновенно среагировал, стоило мне неловко пошевелиться и оглядеться по сторонам. Уточнил хрипло:

– Ты как?

«Отвратительно. Я раздавлена собственными чувствами и эгоизмом, неспособностью признавать неправоту и идти на уступки. Моё сердце со скоростью пулемёта отсчитывает удары, разносит кровь по телу, но внутри – там, где прячется душа, – всё во льдах,» – мысленно призналась и осеклась. Потому что Шошину такие подробности были не нужны. Ему не плевать лишь на брата, которого он и старался уберечь от любовного треугольника и чувства неловкости при виде меня.

– Лучше всех, – прошептала я, снова прикрыла глаза и ощутила, как одинокая слезинка катится по щеке.

К счастью, железный конь свернул во дворы и на минимальной скорости покатился по ухабистой дороге к парковочному месту. Фонарь в этом месте не горел уже лет пять, и я всегда инстинктивно старалась обходить тёмную зону, поэтому не замечала, что там вообще находился мотоцикл. Да и кому в здравом уме могло прийти в голову купить эту машину для получения увечий?

Мы остановились ровно там же, откуда выезжали: пришлось объехать вокруг пятачка с детской площадкой. Макс помог встать на землю и поддержал, крепко ухватившись за талию, когда мои ноги предательски подкосились.

Я кивнула в знак благодарности, сняла шлем и аккуратно положила его на тротуар. Парень шустро заглушил мотор, проверил что-то сбоку и усмехнулся:

– Только никому не говори, что я тебя завалил.

Я нахмурилась и рявкнула:

– О чём ты?! Что за похабщина?!

Он не стал объяснять, махнул рукой, забрал вещи и пошёл к подъезду, весело насвистывая знакомую мелодию. В молчании мы поднялись на нужный этаж, где я незаметно проверила время на телефоне – половина первого.

«Надо срочно проверить записку, – размышляла я судорожно. – Если это Дэн, то он никак не мог положить ответ. Точно! Идеальное решение головоломки!»

Я покосилась на застывшего у двери Максима и с намёком помахала рукой. Пока-пока. Но шатен открыл дверь квартиры, закинул на обувницу шлемы вместе с курткой и рюкзаком, снова вышел на лестничную клетку и сложил руки на груди.

– Брат уже дома? – я сделала вид, что мне неинтересно, хотя на самом деле эта информация была катастрофически важной.

Он пожал плечами, склонил голову на бок и просканировал меня с макушки до пяток, акцентируя внимание на лице. И чего только прицепился? Как бы спровадить? Только по тяжёлому взгляду голубых глаз стало понятно – он останется стоять на лестничной клетке ещё долго. А мне совсем не хотелось раскрывать ему тайную переписку.

– Ладно, доброй ночи ему, – пробурчала я и тихо зашла в квартиру. В темноте коридора на ощупь пошла к своей комнате и едва не рухнула, наткнувшись на что-то большое. Посветила экраном телефона на пол и отшатнулась: под ногами лежал распластанный отец.

Я попятилась к двери, аккуратно открыла её в попытке сбежать. Подальше. Куда глаза глядят. Но запнулась о порог и чуть не упала на бетон лестничной клетки. Зажмурилась от осознания, что вот-вот ударюсь затылком об пол, как вдруг горячие руки подхватили меня и прижали к себе.

Шаг 7

Я тяжело сглотнула и устремила взгляд вверх, в потолок с облупившейся краской противного бледно-зелёного цвета, а уже после с ощущением неизбежного уставилась на светлую макушку и яркие голубые глаза.

Крепко зажмурилась и даже тряхнула головой в попытке отогнать видение. Но оно упорно держало меня за талию и мило улыбалось.

– Привет, – несмело протянула я и резко выпрямилась, ведь Макс всё ещё стоял около двери в свою квартиру, сложив руки на груди. Он окинул меня насмешливым, оценивающим взглядом. Так дети смотрят на дорогую игрушку в магазине, когда знают, что родители точно её купят.

Я отошла к стене, чтобы Денис не смог услышать бешеное биение моего пугливого сердца. И что он тут делает? Быстро же добрался…

– Как дела, Лана? – тепло улыбнулся блондин.

На его щеках появились небольшие ямочки, которые хотелось потрогать. В полутьме лестничной клетки парень выглядел взросло и одновременно мило. Мы могли бы поболтать о ерунде, если бы не Макс.

Его брат с коварной ухмылкой переводил взгляд с меня на блондина, словно знал тайну и собирался протрубить о ней на весь мир. И он знал, несомненно. Только Дэна ставить в известность об этом было совсем не обязательно.

– Всё хорошо, – выдавила я из себя и неловко улыбнулась.

«Уходи, уходи, уходи! Убирайся!» – мысленно приказывала я младшему Шошину. Тот, конечно, на мои невербальные сигналы никак не реагировал, хитро щурился и выжидал. Возможно, просто удобного случая, чтобы растрепать брату: «Эй, а ты в курсе, что нравишься Милке?»

Я прожигала взглядом дыру в темноволосой черепушке и едва заметно кивала в сторону их квартиры. Мои намёки Макс игнорировал и упорно пожимал плечами, мол, ничего не понимаю. Но он точно понимал, просто не хотел помогать и оставлять меня наедине с братом.

– Куда собралась в такое время? – Дэн глянул на часы и округлил глаза. – Ого, уже час ночи. Серьёзно, ты куда?

– Воздухом подышать захотелось, – ответила я сухо.

Призрачная возможность проверить, посылал ли записки Денис, маячила перед глазами. Стоило лишь подняться на крышу и обыскать пространство рядом с баком. Он ведь не мог успеть добраться до дома раньше нас и провернуть всё?

– Ну ладно, – недоверчиво протянул блондин, обернулся на брата и нахмурился. Он перевёл задумчиво-заинтересованный взгляд с него на меня и поджал губы. Заподозрил что-то? – Что вы двое скрываете?

Я отчего-то покраснела, как мак в поле, и с напускным безразличием отвернулась. В тот момент стена показалась такой интересно, да и краска в темноте по-особенному переливалась, не казалась тошнотно-зелёной, а стала благородной изумрудной. И каждая трещинка придавала ей величия. Я бы так и стояла, упершись взглядом в стену, лишь бы не участвовать в неловком разговоре.

«Уходите домой! Быстро!» – умоляла мысленно.

– Ничего, – вдруг глухо отозвался Макс. Я испуганно посмотрела в его наглые голубые глаза и застыла. Он что-то задумал. Нечто такое, что мне не понравится. Или вообще выведет из себя.

Я стиснула зубы, предупреждающе сощурилась и зашипела, намекая, чтобы он молчал. Что бы он там ни придумал, всё должно оставаться исключительно в больной фантазии парня. Иначе…

– Мы встречаемся, – вдруг выпалил Максим и едко ухмыльнулся.

– Он шутит! – воскликнула я и зашипела. – Хватит врать! – я снова повернулась к Дэну и с милой улыбкой добавила: – Мы просто друзья.

В воздухе повисло напряжение, готовое вылиться в огромный скандал. Между мной и Максом, столкнувшимися тяжёлыми взглядами, летали молнии.

В молчаливом противостоянии мы будто бы остались вдвоём в целой Вселенной. Только я, Максим и наша взаимная ненависть друг к другу. Ещё бы чуть-чуть, и в одном из нас образовалась бы дыра от взгляда второго.

– Вот так номер! – восхищённо прошептал Денис, подошёл к брату и хлопнул его ладонью по груди. – Молодец, так держать! А я-то думал…

Что именно он там думал, мне не удалось узнать, потому что парень, покачивая головой и усмехаясь, скрылся в квартире.

– Мы друзья! – крикнула я ему в спину и прикусила язык. Мог проснуться отец, уж он бы не оставил и мокрого места от Макса. Тот, возможно, заслужил, но доводить ситуацию до драки совсем не хотелось. Да и соседи никогда не любили Шошиных, постоянно жаловались на поведение братьев, вызывали участковых, поэтому привлекать внимание криком было глупо. Я резко повернулась к Максу, вальяжно стоявшему около входа в квартиру, сделала пару шагов и ткнула пальцем в грудь. – Ты что творишь, придурок? Хватит придумывать ерунду!

Парень брезгливо дёрнул плечами и легко отбросил мою руку. Скривил губы и начал прокручивать серьгу-колечко в ухе. При этом упорно сверлил взглядом потолок. Молчание затягивалось. В какой-то момент мне показалось, что Макс вообще не будет отвечать, проигнорирует и сбежит. Однако когда я повернулась к лестнице, чтобы пойти провериться на крышу, он горячо зашептал:

– Ты хотела привлечь его внимание. Желание сбылось.

– Не таким способом, – едко шипела я в ответ. – Теперь он будет думать, что у нас что-то есть! И всё потому, что ты не следишь за языком.

Он намеренно выводил меня из себя. Специально делал то, от чего меня буквально трясло и выворачивало, что доставляло максимальный дискомфорт. И зачем, спрашивается? Разве ему есть какое-то дело до меня и моих чувств? Неужели он настолько сильно беспокоился за брата, что был готов на всё?

– Не обязан это делать, – рыкнул Макс и схватился за дверную ручку.

Уходить он не спешил. Замер статуей, не двигался и краем глаза наблюдал за мной. Аккуратно и ненавязчиво следил. Я упрямо шла вверх по лестнице, делая вид, будто не замечаю на парня и его явную заинтересованность. Я не хотела оставаться дома, к тому же у меня появился реальный шанс поймать за руку Дениса.

Всю дорогу до крыши не отпускало чувство, что кто-то следит за мной. Сверлит затылок тяжёлым взглядом голубых глаз и мысленно проклинает до десятого колена. Я нервно оборачивалась, смотрела в дыру между лестничными пролётами, прислушивалась к любым шорохам и отчаивалась.

– Так и параноиком стать недолго, – проворчала себе под нос и почти моментально взлетела по лестнице на крышу. В тамбуре отдышалась и уже медленно пошла к стульям.

Решила далеко не садиться. Чем ближе ко входу, тем больше вероятность нарваться на незваного гостя. Сперва я собиралась притащить один из садовых стульев прямо к дверному проёму тамбура, но решила не заморачиваться и просто сесть на лавочку сразу напротив входа – старая, сколоченная из подгнившей нестроганой доски и двух чурбаков, она пошатывалась от одного лишь взгляда. Зато позволяла лечь, расправить ноги и расслабиться. Чем я и воспользовалась.

Обыскала весь бак вдоль и поперёк, однако никакой записки там не было. Моё послание тоже пропало, что немного настораживало. Кто и когда успел забрать? Или…

Я помотала головой, отгоняя ненужные мысли. Это точно не мог быть один из парней! Они не умели рисовать – иначе откуда взялось такое количество моих портретов? Один мог стать случайностью, но тут… нет. Точно нет.

Медленно легла на неудобную деревянную скамью, повернулась лицом к тамбуру и начала считать количество виднеющихся кирпичей. Так как на следующий день мне не нужно было никуда идти, я приняла тяжелое решение – не спать.

Ласковый ветер трепал волосы, гладил кожу, иногда резкими порывами царапал щёки. Я гипнотизировала темноту пристройки в ожидании, но глаза начали слипаться. Потом повернулась на спину и стала искать созвездия на ночном небе – кое-где светила укрывались плотными облаками, но половина тёмного купола была чиста. К сожалению, с астрономией не сложилось – телефон сел.

Можно было спуститься вниз и спокойно лечь в свою постель, попросту перешагнув через уснувшего в коридоре отца. Мне уже приходилось такое делать. Только сильное желание поймать поклонника зудело и не давало сидеть на месте, заставляло хаотично перемещаться по крыше, прятаться за вентиляционными каналами в ожидании, скрываться за углом тамбура.

Ноги устали очень скоро. Наверное, я обошла всю крышу раз сто, прежде чем снова легла на лавочку, прихватив с собой подушку, на которой обычно сидела. Сладко зевнула, повернулась на бок и стала вспоминать все наши с Денисом совместные посиделки после того, как погибла Оля.

Один раз мы с братьями Шошиными и парой девчонок ходили гулять в парк развлечений. Там Дэн, как и всегда, привлекал к себе максимум внимания. Иногда даже меня втягивал в общие разговоры. Если бы не Макс, который весь день показывал своё недовольство и всячески настраивал всех разойтись по домам, можно было назвать эту прогулку идеальной.

В другой раз, когда мы сидели на крыше и играли в «Мафию» впятером, снова всё испортил Максим. Тогда, кроме нас троих, были ещё Карина, Матвей и Вова. Конечно, младший Шошин не участвовал в «глупых» развлечениях, мы прекрасно обходились без него. Но уже через полчаса у него резко заболел живот, и всем пришлось разойтись – Денис взял на себя роль няньки, довёл брата до квартиры и остался ухаживать. Он извинился перед ребятами, но для меня такие немноголюдные сборища были самой настоящей радостью и редкостью.

– Интересно, он и правда тогда заболел? – размышляла я вслух, опустив потяжелевшие вдруг веки. – Или просто придуривался как всегда? Может, Денис сам давал ему сигнал, когда нужно прекращать? Слишком уж резко всё это происходило.

Я едва прикрыла глаза и пробормотала под нос очередную догадку, как вдруг услышала громкий грозный окрик:

– Милка!

Испуганно встрепенувшись, я упала с шаткой лавочки на покрытый гудроном участок крыши. Сощурилась от светившего в глаза солнца и сначала не поняла, что случилось. Всего минуту назад была ночь, я считала кирпичи и следила за тем, кто войдёт на крышу!

– Хватит спать, бомжик, – раздался насмешливый, до боли знакомый голос.

Я перевела взгляд на Макса, стоявшего всего в паре метров от меня и по обыкновению покачивающегося вперед и назад. Повертела головой и с облегчением выдохнула: никто из ребят не сидел на крыше. Только я и мой ночной кошмар.

– Почему ты не идёшь спать домой? – в холодном, полном безразличия голосе слышалась заинтересованность.

Он хотел знать, что происходит в моей жизни, и отчаянно не желал этого показывать.

– Не твоё дело, – сказала я грубо и села. Протёрла глаза и выругалась, так как совершенно забыла о макияже. Размяла шею, встала, сделала небольшую зарядку под кривую ухмылку парня. Он молчал, но мысленно мы уже поругались.

«Не пялься, придурок! Отвернись!» – про себя кричала я.

Его взгляд голубых глаз – ленивый и нарочито безэмоциональный – будто говорил:

«Попробуй заставь, птичка».

Я фыркнула и специально медленно наклонилась, согнулась пополам, обхватила ноги в районе икр руками и застыла в весьма двусмысленной позе. Даже вверх тормашками мне удалось заметить, как Макс покраснел до кончиков ушей, молниеносно отвернулся к домам и сложил руки на груди.

Засмущался? Вот нечего пялиться, когда не просят. Да ещё и разбудил…

Последняя мысль заставила меня испуганно выпрямиться и оглядеться. Что он тут забыл с утра? Зачем пришёл на крышу? Неужели хотел положить записку? Я покосилась на парня и задумчиво прикусила губу.

Такого просто не могло произойти. Не в этой жизни. Это ведь Денис писал мне?

– Что ты тут забыл? – процедила я со злостью и кинула взгляд на бак, который торчал из-за угла тамбура. Успел ли он положить записку?

Парень быстро обернулся, сложил руки на груди и едко проворчал:

– У нас ещё дела, не забывай об этом. В семь выдвигаемся. Встречаемся здесь.

Я не успела даже уточнить, куда именно мы планировали ехать, как спина Макса мелькнула перед глазами, и он спешно скрылся в темноте тамбура. Я дождалась, когда он уйдёт, прошептала пару раз его имя и побежала к баку.

Трясущимися руками исследовала бетон и все щели, ползала на коленях, заглядывала вниз и с облегчением вздохнула – никаких признаков записки. Села, опершись о кирпичную стену пристройки, устало опустила руки и улыбнулась. Желудок протяжно завыл, напоминая, что неплохо бы и закинуть в него съестного. Да и помыться не мешало. Я планировала узнать ещё немного о Денисе, чтобы точно решить – стоит ли он моих страданий. Может, Макс прав, и он не так хорош, каким казался мне?

Я сощурилась от яркого солнца, погладила колени и едва собралась встать, как наткнулась взглядом на маленький белый конверт. Он валялся около вентиляционного канала. Я замерла и перестала дышать, опасаясь, что моё видение унесёт порывом ветра.

Мой принц всё же принёс послание.

Внутри не было ответов на вопросы, зато, как и всегда, лежал портрет, небольшое стихотворение и пара строк.

Один лишь взгляд излечит душу,