Читать онлайн Загадочное превращение бесплатно

Lynsay Sands

THE COUNTESS

Глава 1

– Миледи.

Кристиана продолжала лежать на боку, свернувшись калачиком и укутавшись в одеяло. Она лишь приоткрыла один глаз, чтобы вопросительно взглянуть на склонившуюся над ней горничную Грейс.

– Ваши сестры здесь. – Эти три слова и настойчивый тон, которым они были произнесены, заставили ее тут же открыть второй глаз.

– Что? Мои сестры в Лондоне? – Кристиана резко откинула одеяло и села. – И здесь в этот час? Должно быть, что-то случилось, если они решили приехать так рано.

Она резко встала с постели.

– Именно так я и подумала, когда увидела, как они выходят из кареты, – призналась Грейс. – И потому я поспешила к вам. Если вы поторопитесь, то успеете одеться и спуститься вниз, пока ваш муж их не прогнал.

– Дикки так не поступит! – воскликнула Кристиана и тут же неуверенно добавила: – Ведь так?

– Как же! Это ему не впервой! Других-то он прогнал.

– Кого? – в ужасе пробормотала Кристиана. Голос ее звучал приглушенно, потому что в это время горничная через голову стаскивала с нее ночную рубашку.

– Леди Беккет, леди Гауэр, лорда Олливета и лорда Лэнгли… дважды. – Грейс отвернулась, чтобы взять бледно-голубое платье того же оттенка, что и глаза Кристианы. Этот цвет ей очень шел. Помогая Кристиане надеть его, она добавила: – И должна вам сказать, что если в первый раз лорду Лэнгли это просто не понравилось, то во второй раз он пришел в ярость.

– Могу себе представить, – со вздохом сказала Кристиана.

Усадьба Лэнгли граничила с Мэдисон-Мэнор, поместьем, в котором Кристиана выросла. Роберт, единственный сын и наследник соседского помещика, рос с ней и ее сестрами. Он был почти как член семьи, старший брат, которого у нее никогда не было. Ему едва ли понравилось бы, если бы ему дали от ворот поворот.

– Почему он мне ничего не сказал?

Грейс взяла щетку и принялась приводить в порядок волосы Кристианы. Ответила она не сразу.

– А какой в этом был бы смысл?

– Никакого, – со вздохом призналась Кристиана. Муж ее имел полное право отказывать от дома любому, в то время как она, – как ей, увы, пришлось узнать, – вообще не имела в этом браке никаких прав. Она вздохнула и болезненно поморщилась, когда Грейс стянула волосы в невыносимо тугой узел и заколола в пучок на макушке. После замужества Кристиана вынуждена была целыми днями носить эту старушечью прическу, которую она от всей души ненавидела. Не говоря уже о том, что она ее уродовала, из-за нее у Кристианы нещадно болела голова. Однако Дикки настаивал на этом ужасном пучке, поскольку считал, что строгая прическа способна научить Кристиану, отличавшуюся, по мнению мужа, вздорным нравом, сдержанности и терпению.

– Что могло привести моих сестер в этот дом? – с тревогой в голосе спросила Кристиана.

– Я не знаю, но, должно быть, что-то очень важное. Они не сообщали о том, что намерены приехать в Лондон, – веско заметила Грейс. – Ну вот, – сказала она, – я закончила.

Кристиана едва успела сунуть одну ногу в туфельку, как Грейс потащила ее к двери.

– Давайте же поскорее. Хавершем уже, должно быть, успел доложить лорду Рэднору. Будем надеяться, что мы не опоздали и ваш муж еще их не выгнал.

– Хотелось бы верить, – пробормотала Кристиана, прыгая на одной ноге и на ходу натягивая туфельку на вторую ногу.

Выйдя за дверь, Кристиана услышала взволнованные голоса Лизы и Сюзетты, доносящиеся из вестибюля первого этажа. Она нахмурилась, подумав о том, как невежливо держать ее сестер в коридоре. Никому и в голову не пришло проводить их в гостиную. Однако к Хавершему, дворецкому, у нее претензий не было, поскольку он лишь выполнял указания ее мужа, хозяина дома.

И тут она услышала голос Дикки.

– Боюсь, что моя жена еще спит, – говорил он надменным менторским тоном, делая особое ударение на словах «моя жена». – Я, – продолжал он, сделав многозначительную паузу после слова «я», – выбрал бы более подходящее время для подобного визита. Боюсь, что вам придется вернуться в городской дом вашего отца и отправить оттуда свои визитки.

– Разве мы не можем запросто заскочить и поговорить с Кристианой, Дикки? Мы же ее сестры, и у нас есть для нее важные новости. – В голосе Сюзетты мешались отчаяние, гнев и что-то похожее на нервное потрясение. Гнев, несомненно, вызывался высокомерием Дикки. Возможно, нервное потрясение тоже было вызвано манерой общения ее мужа с ближайшими родственницами жены, поскольку тот человек, с которым ее сестры столкнулись сейчас, был совсем не похож на того Дикки, каким он был до свадьбы. Кристиана не сомневалась, что ее сестры испытывают ту же растерянность и тот же шок от внезапной перемены в нем, что испытывала сама Кристиана в первые шесть месяцев их брака. Однако отчаяние в голосе сестры ее по-настоящему обеспокоило. Определенно случилось нечто очень неприятное.

– Все в порядке! Я уже не сплю! – крикнула Кристиана сверху, перегнувшись через перила лестницы.

Дикки тут же задрал голову, возмущенно уставившись на нее. Кристиана не могла сказать точно, что сердило его сильнее: то, что говорили сестры, или то, что сказала она. Дикки привык, чтобы ему подчинялись, чтобы приказы его выполнялись немедленно, и ему очень не нравилась настойчивость Сюзетты. Однако в равной мере ему не могло понравиться и то, что она, Кристиана, появилась до того, как он успел отослать Сюзетту и Лизу прочь, как, очевидно, поступал и с другими ее гостями.

Растянув рот в улыбке, призванной успокоить Дикки и изменить его настрой на более миролюбивый, Кристиана, спустившись в вестибюль, подошла к мужу и встала рядом с ним. У Дикки был ужасный характер, и в гневе он мог наговорить всякого. Кристиане приходилось мириться с оскорблениями и придирками, но ей не хотелось, чтобы сестры ее стали свидетелями одного из гневных припадков мужа, которые так пугали Кристиану. Ей не столько внушала беспокойство его раздражительность как таковая, сколько сила и глубина его гнева. Ярость постоянно бурлила в нем, окутывала его, как черный плащ. Стоило ему лишь дать повод, как лицо его становилось пунцовым, черты искажались, появлялся звериный оскал. Он изрыгал проклятия, и в уголках его губ собиралась пена, как у бешеной собаки. При этом его начинало трясти, словно распирало от ярости и он был вот-вот готов взорваться. И именно этого момента Кристиана старалась по возможности избежать. Он был сильным мужчиной, и ей совсем не хотелось присутствовать при катаклизме и лицезреть руины, что остались бы после того, как вся накопившаяся в нем ярость изверглась бы из него.

– Доброе утро, Дикки, – с нервным придыханием сказала Кристиана, подойдя к мужу. Она приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в холодную жесткую щеку, словно все было хорошо, словно она не боролась с искушением пуститься в бега, словно не чувствовала, как в нем закипает гнев.

Тот не счел нужным даже ответить на ее приветствие.

– Я как раз объяснял твоим сестрам, что приезжать без приглашения в такую рань – верх неприличия.

– Да, но родственникам позволяется иногда пренебрегать условностями, не так ли? – сказала Кристиана и мысленно поморщилась. Она была самой себе противна за этот умоляющий тон. Было ясно как день, что она стремится избежать безобразной сцены, и сестры ее, конечно же, это понимали. Как это унизительно! Даже более неловко, чем то, что Дикки решил пропустить ее увещевания мимо ушей.

– Мои родственники никогда бы не приехали без приглашения и без предупреждения, – процедил он сквозь зубы, глядя на ее сестер так, словно они были грязью под его ногами.

– Разумеется, ваши родственники так бы не поступили. Они все мертвы, – огрызнулась Сюзетта, и Кристиана бросила на нее тревожный взгляд. Затем она боязливо перевела взгляд на Дикки. Ее муж сквозь зубы втянул воздух и надулся как индюк.

Уловив признаки грядущего извержения вулкана, Кристиана быстро взяла его под руку и попыталась увести, лопоча:

– Почему бы тебе не позавтракать? А я тем временем поговорила бы с сестрами.

Дикки не пошевельнулся. Крепко упираясь ногами в пол, он делал вид, что не замечает, как она пытается его оттащить от сестер, и угрюмо взирал на Сюзетту, которая и не думала отступать. Она смотрела на него с таким же сердитым выражением и даже с вызовом.

Кристиана закрыла глаза на мгновение, борясь с искушением шлепнуть глупую девчонку. О да, Сюзетта вела себя довольно храбро, но, если подумать, что она потеряет, проиграв эту битву? Дикки не мог ее ударить. Он даже не мог никоим образом ее наказать. Это ей, Кристиане, придется расплачиваться за браваду сестры… расплачиваться во многих смыслах. Мало того что он станет битый час отчитывать ее за дерзость, попрекая родственниками, не имеющими представления о скромности и приличиях. Скорее всего, он совсем запретит ей общаться с Сюзеттой, обосновывая это тем, что та оказывает на нее дурное влияние. И затем он добавит к этому наказанию много всяких мелких гадостей. Например, позаботится о том, чтобы ей готовили те блюда, которые она больше всего не любит. Или заставит ее под тем или иным предлогом вставать очень рано, когда так хочется спать, или прикажет ей ложиться спать тогда, когда так не хочется отрываться от хорошей книги, или заставит не ложиться допоздна, когда она будет валиться с ног от усталости.

Если в последнее время Дикки, казалось, надоело над ней издеваться и он оставил ее в покое, то теперь он, вероятно, постарается наверстать упущенное, и ближайшие несколько дней ей предстоит получать нескончаемые выговоры по любым, самым немыслимым поводам. И только удостоверившись в том, что привел ее в состояние глубокго уныния, заставит поехать с ним в город, чтобы купить какую-нибудь обновку. Но лишь затем, чтобы еще раз заявить, что у нее совершенно нет вкуса. Поэтому в конечном счете он приобретет совсем не то, что выбрала бы она сама. Все это были, конечно, мелкие шпильки, но когда их множество и они повторяются изо дня в день на протяжении долгого времени, невольно придешь в отчаяние. Кому понравится жизнь, сплошь состоящая из пусть ничтожных, но постоянных терзаний?

И что хуже всего, Дикки постоянно критиковал ее внешность, находя в ней все новые изъяны. Ему все в ней не нравилось: ее лицо, фигура, платья, речь, манеры, родственники, ее образ мыслей, ее наивность, ее подруги или отсутствие таковых. Эти упреки никогда не прекращались, они капали ей на голову, постоянно и постепенно разъедали все, что осталось в ней от самоуважения. Теперь единственным ее желанием, когда она просыпалась, было поскорее прожить этот день и забыться сном. Иного способа убежать от действительности у нее не было. О самоубийстве не могло быть и речи, как, впрочем, и о разводе.

– Где ваш отец? – внезапно взревел Дикки, тем самым вернув Кристиану к действительности. – Что это за мужчина, который позволяет своим незамужним дочерям шататься по городу без него?

– Дикки, успокойся, ты не прав, – возразила ему Кристиана, встав на сторону Сюзетты. – Прошу тебя, не волнуйся. Твой завтрак стынет. Почему бы тебе не…

– Наш завтрак, – резко одернул ее муж, и на лице его появилась такая знакомая Кристиане улыбка, которая не сулила ей ничего хорошего. Она мысленно вздохнула. Он придумал, как ее наказать. А возможно, и не только ее. – Но ты права. Завтрак действительно остывает, пока мы тратим время на незваных гостей.

Кристиана внезапно обнаружила, что ее ладонь крепко сжата в ладони Дикки, и в ту же секунду он потащил ее за собой по коридору.

– Проводи сестер моей жены в гостиную, Хавершем. Мы зайдем к ним после того, как насладимся завтраком, который так долго и старательно готовил повар.

Кристиана бросила на сестер прощальный тревожный взгляд, которым попыталась предупредить их, чтобы не делали глупостей, и уже в следующее мгновение оказалась в столовой. Дикки громко захлопнул за ней дверь.

– Твоему отцу должно быть стыдно за то, что он воспитал таких дерзких, таких безнравственных дочерей, – процедил он, подведя ее к буфету. – Вас всех надо бы очень долго муштровать, чтобы получился хоть какой-то толк. Но разве твоему папаше под силу справиться с вами, если он и себя-то не научился держать в руках?

Кристиана хранила молчание. Она лишь взяла тарелку и принялась выбирать еду из того, что предлагалось. Она уже давно научилась тому, что любая реплика с ее стороны приводит лишь к очередному, еще более злобному выговору, и потому, взяв ломтик поджаренного хлеба и немного фруктов, хотела было отойти и сесть за стол.

– Ты будешь есть как положено, жена, – рявкнул Дикки, заставив ее замереть. – Дай мне свою тарелку.

Кристиана прикусила язык, когда он вырвал тарелку у нее из рук, и подавила вздох, когда Дикки принялся накладывать на нее горкой жареные почки и копченую сельдь – еду, которую, как ему было известно, она ненавидела. Похоже, наказание уже началось.

– Вот. Теперь ты можешь сесть.

Стоило ей бросить взгляд на тарелку, которую сунул ей под нос Дикки, как она увидела, что он положил туда и омлет. Она предпочитала вареные яйца, но послушно взяла тарелку и пошла за стол. Но все это время Кристиана горячо сожалела о том, что у нее не хватает духу запустить в него этой тарелкой, размазать ее содержимое по его физиономии. К несчастью, никогда в жизни она не позволяла себе такой дерзости. Возможно, если бы он обращался с ней так, как сейчас, до того как она вышла за него замуж, она бы так и сделала, но тогда он был сплошное обаяние и любезность. Так вести себя Дикки начал лишь после свадьбы, и Кристиана была так испугана, так ошеломлена столь внезапно произошедшей с ним переменой, что долго не могла прийти в себя. А когда она осознала всю необходимость умения постоять за себя, было уже слишком поздно. Придирки и мелочная жестокость сделали свое дело, и, вместо того чтобы спорить с ним, она стала сомневаться в себе. Может, то платье, что он критиковал, было слишком открытым или оттенок его действительно ей не подходил? Уверенность Кристианы в себе с каждым днем падала, и чем дальше, тем меньше она была способна на самостоятельные поступки. И теперь, вместо того чтобы подумать над тем, прав ли он или все же не прав, она просто пыталась усмирить его, успокоить и, по возможности, ему угодить. Как-то так случилось, что она превратилась в рабыню, у которой меньше прав, чем у работающей на них прислуги.

– Ты ничего не ешь, – пробормотал Дикки, присоединившись к ней за столом.

Кристиана пожала плечами:

– Я не голодна.

– Мне это безразлично. Ты слишком тощая. Ешь, – приказал Дикки и, чуть помедлив, добавил: – Твой рацион ужасен, в нем не хватает белка. Ешь то, что я тебе положил.

Кристиана повесила голову и принялась за еду, стараясь как можно скорее проглатывать пищу, чтобы не чувствовать ее вкуса, и потому была несказанно рада, увидев, что тарелка наконец опустела.

– Что ты делаешь?

Кристиана замерла и, подняв глаза на мужа, сказала:

– Я все съела, Дикки. Я подумала, что могла бы пойти к сестрам и…

– Я еще не закончил. – Увидев растерянность на лице жены, он раздраженно бросил: – Разве я требую слишком многого, рассчитывая на то, что жена составит мне компанию во время завтрака?

Кристиана, отодвинув тарелку, замерла, прислонившись к спинке стула. Она сидела смирно, но внутри ее закипала ярость. Они никогда вместе не завтракали. Ни разу. Дикки или вставал намного раньше Кристианы, завтракал и уходил из дома еще до того, как просыпалась она, или вставал позже и завтракал один. Вначале Кристиана из-за этого переживала, полагая, что супруги должны сидеть за столом вместе, но вскоре научилась радоваться тому, что мужа с ней не было хотя бы утром. Она прекрасно понимала, что Дикки, удерживая ее возле себя, всего лишь пытается заставить ее сестер ждать как можно дольше, и это ее раздражало.

Казалось, прошла целая вечность до того момента, как Дикки наконец доел все, что было у него на тарелке, и встал из-за стола. Затем он взял ее под руку и повел в гостиную, еле передвигая ноги. Улитке потребовалось бы меньше времени, чтобы пройти этот путь. Кристиана, стиснув зубы, терпела. Когда он, усадив ее в кресло, встал рядом, прислонившись бедром к подлокотнику ее кресла, она готова была перегрызть ему горло. Дикки смотрел на нее, как хищная птица на беззащитного мышонка. Еще мгновение – и он спикирует и схватит ее когтями. Затем он обвел недовольным взглядом ее сестер. Ее муж смотрел на них так, словно они были избалованными детьми, которых ему предстояло научить дисциплине.

– Итак? Какое срочное дело привело вас сюда в столь неурочный час?

Сюзетта скосила глаза на Кристиану, затем на Лизу, после чего, вооружившись довольно прохладной улыбкой, любезно ответила Дикки:

– Ничего особенного. Мы просто ужасно соскучились по Кристиане. Прошло уже больше года со дня вашего бракосочетания, а вы ни разу не привезли ее к нам погостить, как обещали.

Кристиана почувствовала, что Дикки весь натянулся как струна, когда Сюзетта напомнила ему о данном им обещании, и вздохнула про себя. Теперь у него появился лишний повод, чтобы ее наказать.

– Я граф, барышня, я важная персона, и я слишком занят, чтобы тратить время на пустяки. Мне некогда шататься по окрестным деревням, когда здесь, в городе, так много работы, – сквозь зубы процедил Дикки.

– Ну что же, мы наконец встретились, – пробормотала Кристиана, опередив Сюзетту, чтобы помешать ей сказать что-нибудь еще. – И я очень рада вас видеть. Вы должны рассказать мне обо всем, что случилось с тех пор, как я уехала из дома.

К огромному облегчению Кристианы, Сюзетта поняла намек и немедленно принялась во всех подробностях излагать все новости, касающиеся жизни в усадьбе. Мало-помалу сестра по-настоящему увлеклась игрой, и в глазах ее плясали озорные огоньки, когда она перечисляла, кто из слуг женился, а кто еще нет, пересказывала все местные сплетни, какими бы скучными они ни казались. Что касается Лизы, то она сидела молча, и в глазах ее все явственнее проступали тревога и нетерпение. Дикки, похоже, тоже вся эта болтовня стала действовать на нервы. Для всех стало большим облегчением, когда он внезапно встал, бросив раздраженно:

– Вынужден вас оставить. Мне некогда с вами болтать. Меня ждут важные дела.

– Слава богу, – простонала Сюзетта, когда дверь за ним закрылась, и тут же маска напускной веселости сползла с ее лица. Глаза ее горели гневом, когда она, подавшись вперед, с нажимом в голосе спросила у Кристианы: – Что тут происходит, черт возьми? Он все время так себя ведет? Господи, он был совсем другим, когда ухаживал за тобой. Цербер!

– Тсс, – прошептала Кристиана. Она встала, быстро подошла к двери и опустилась на колени, чтобы заглянуть в замочную скважину. Не увидев ничего, кроме пустого коридора, она облегченно вздохнула и повернулась лицом к сестрам.

– Твой муж – настоящее чудовище, – тихо сказала Сюзетта, когда Кристиана опустилась на кушетку между сестрами. – Мы все сочувствуем тебе. Ты выглядишь усталой и бледной. Он плохо с тобой обращается, так?

– Не будем об этом, – устало сказала Кристиана. Едва ли кто-то мог помочь ей, а говорить об этом – все равно что бередить рану. Станет еще больнее. Проще всего было вообще не думать о той ситуации, в которой она оказалась. – Что случилось? Почему вы здесь?

Сестры переглянулись, и затем Лиза наконец заговорила – впервые с момента приезда.

– Отец снова стал играть на деньги, – объявила она.

– Что? – Кристиана прикусила губу. – Но он обещал никогда не делать этого после того, как Дикки оплатил его карточный долг.

…Вот почему она стала женой Дикки. Всего раз в жизни проведя ночь в казино, их отец едва не разорился. Чтобы оплатить долги, он продал почти все драгоценности, переходившие из поколения в поколение, но этого оказалось мало. Как оплатить оставшуюся часть долга, он не знал. Кредиторы уже обивали порог их дома, когда спасение явилось в виде улыбчивого и любезного Дикки. Он прибыл в Мэдисон-Мэнор, чтобы просить руки Кристианы, и, услышав об их затруднительном положении, предложил уладить все дела в обмен на согласие Кристианы стать его женой.

Надо отдать должное отцу – он не давал согласия до тех пор, пока Дикки не убедил его, что любит Кристиану. Он заявил, что увидел девушку на местной ярмарке и даже имел удовольствие поговорить с ней, пусть недолго. Сама Кристиана, впрочем, этого разговора не помнила. Дикки также утверждал, что был очарован ею и что он навел о ней справки и все, что ему удалось о ней узнать, вполне ему понравилось.

Слова его звучали убедительно, и ее отец склонился к тому, чтобы поверить ему, но, несмотря на свое отчаянное положение, настоял на том, что благословит их союз лишь в том случае, если Кристиана захочет выйти за Дикки замуж. К несчастью, убедить ее оказалось легко. Дикки хорош собой, богат, и к тому же он был графом. Любой девушке было бы лестно внимание такого мужчины. А как он за ней ухаживал! Он был сама любезность, называл ее розовым бутончиком, читал трогательные стихи о вечной любви, осыпал цветами. У деревенской простушки, всю жизнь общавшейся лишь с сестрами и детьми соседей, от всего этого голова пошла кругом, и очень скоро Дикки добился от нее согласия.

Кристиана поморщилась, подумав о том, какой наивной дурой она была. Теперь она понимала, что могла бы уже тогда задуматься над его истинными мотивами, задать ему кое-какие вопросы и не торопиться с принятием окончательного решения. Но кредиторы установили жесткие сроки оплаты долга – две недели, и она по простоте душевной верила каждому слову своего ухажера. Она была уверена, что он ее любит, ведь Дикки так старательно за ней ухаживал! Да и какие иные мотивы, кроме любви, могли у него быть? Ведь он не мог знать о громадном приданом, что завещал ей и ее сестрам отец ее матери, покойный барон Сефтон. Это была семейная тайна.

Конечно, как только они поженились и его поведение так резко изменилось, Кристиана начала кое-что подозревать. По-видимому, он откуда-то узнал, что она богатая невеста, и поставил цель добиться ее руки во что бы то ни стало. Она лишь не понимала, откуда он мог узнать об этом.

– Отец сказал, что он не собирался играть, – уныло сообщила Сюзетта, вернув тем самым Кристиану к насущным проблемам. – Он ужасно расстроен. Пытается изыскать средства на оплату долгов, но ничего не может придумать.

Кристиана презрительно поджала губы. В прошлый раз он тоже очень расстроился. И что толку?

– Когда это произошло? И как? Он ведь не бывает в Лондоне, а в окрестностях Мэдисон-Мэнор нет ни казино, ни…

– Он приезжал в Лондон в этом месяце, – тихо поправила ее Лиза. – Разве ты не знала?

– Нет. – Кристиана пребывала в растерянности и смятении. – Почему он не заехал меня навестить?

– Он заезжал, – заверила ее Сюзетта. – На самом деле он и поехал в Лондон, чтобы с тобой увидеться. Он переживал из-за того, что Дикки не привозит тебя домой погостить и мы не получали ответа на письма, которые посылали.

– Я не получала никаких писем, и сама каждую неделю писала вам, – тихо сказала Кристиана. В груди у нее все закипело от гнева. Не получая ответных писем, она чувствовала себя еще более подавленной и одинокой. Выходит, Дикки позаботился о том, чтобы ни одно написанное ею письмо не дошло до адресата, как и о том, чтобы она не получила ни одного отправленного в ее адрес письма. Какие еще подлости были на его совести, хотелось бы знать?

– Ублюдок, – бросила Сюзетта. Посмотреть на нее, так она готова была наброситься на него с кулаками.

– Говорите, отец приезжал сюда? – спросила Кристиана, вернувшись к теме.

– Да, – пробормотала Лиза, озабоченно поглядывая на раскрасневшуюся от гнева Сюзетту. – Дикки сказал, что ты уехала к портнихе.

– Он ничего мне не говорил, – удрученно призналась Кристиана.

– Очевидно, Дикки принял его и отвез в клуб, где они выпили… а потом отправились в игорный дом, – сказала Лиза.

Кристиана в ужасе откинулась на спинку кушетки.

– Отец должен был вернуться домой две недели назад, – тихо продолжала свой рассказ Сюзетта. – Когда он не приехал к обещанной дате, ничего не сообщив о причинах задержки, мы начали волноваться. Я отправила письмо на адрес нашего дома в Лондоне, но не получила ответа. И тогда мы с Лизой решили приехать в Лондон и выяснить, что случилось.

Сюзетта замолчала, и Лиза дополнила ее:

– Мы приехали на рассвете и сразу направились в наш городской дом. И нашли отца там. Он сидел в библиотеке, пьяный и мрачный.

Кристиана решительно выдохнула и спросила:

– Насколько все плохо?

– Хуже, чем в прошлый раз, – кратко, но емко ответила Сюзетта.

– Хуже? – Кристиана чувствовала, как кровь отхлынула от лица.

– Он задолжал меньше, чем тогда, – поспешила успокоить ее Лиза. – Но поместье еще не оправилось от того удара. К тому же наличности мало, и продавать больше нечего. Если отец не найдет денег, ему, возможно, придется продать семейное поместье, чтобы расплатиться с долгами.

Кристиана чуть не задохнулась от гнева. Да, Сюзетта права. На этот раз все вышло еще хуже, чем раньше.

– Когда он заплатит кредиторам, мы будем разорены, – мрачно констатировала Лиза.

Кристиана прикусила губу, понимая, что сестра права.

– Сколько у него времени на то, чтобы найти деньги?

– Две недели, – сказала Сюзетта.

– Две недели, – в смятении повторила Кристиана. Мысли ее разбегались, она никак не могла сосредоточиться. Но уже через мгновение девушка распрямилась и гордо расправила плечи:

– Я поговорю с Дикки. Нам придется расстаться с частью моего приданого и…

– Нет. Ты расплатилась в прошлый раз. Будет несправедливо, если тебе придется тратиться вновь, – возразила Сюзетта и добавила мрачно: – Кроме того, по всему видно, что ты все еще расплачиваешься за ошибку отца.

Кристиана лишь небрежно взмахнула рукой, понимая, что Сюзетта говорит о том, как с ней обращается Дикки. Она не желала обсуждать эту тему.

– Сюзетта, но ведь у тебя нет средств. Свое приданое ты получишь лишь после свадьбы.

– Верно, – согласилась с Кристианой сестра, – и потому я должна как можно скорее выйти замуж.

– За две недели найти спутника жизни? – Кристиана покачала головой. – За это время порядочного мужчину найти невозможно.

– Кто говорит, что он обязательно должен быть таким? – сухо заметила Сюзетта. – Дикки выглядел вполне порядочным, но на деле все оказалось не совсем так, верно?

– Но…

– Не суетись, Крисси, – перебила сестру Сюзетта. – У меня есть план. Я лишь прошу, чтобы ты немного мне помогла в его осуществлении.

– Что за план? И какой помощи ты от меня ждешь? – озабоченно поинтересовалась Кристиана.

Сюзетта энергично подалась вперед и взяла сестру за руки.

– Среди мужчин нашего круга всегда найдется тот, у кого и титул имеется, и земли много, но при этом отчаянно не хватает наличных. Я намерена найти человека, чье положение настолько отчаянно, что он пойдет на сделку, что я ему предложу. В обмен на брак со мной и три четверти моего приданого он должен позволить мне распоряжаться оставшейся четвертью так, как я того пожелаю, и предоставить мне свободу жить так, как я захочу. – Сюзетта широко улыбнулась. – Все, что я прошу у тебя, так это вывести нас в свет… немедленно. Брать нас с собой на балы, чаепития, суаре и прочее, туда, где я могла бы познакомиться с неженатыми мужчинами. Все остальное я сделаю сама.

Кристиана смотрела на свою сестру во все глаза, словно впервые видела. Ее план казался вполне разумным. Даже четверть приданого Сюзетты – вполне солидный куш. И уж конечно, жить своей, независимой от мужа жизнью куда приятнее, чем так, как она. Девушка даже почувствовала зависть к сестре. Почему она сама до этого не додумалась в свое время? А что касается просьбы Сюзетты, то для Кристианы вывести сестер в свет было куда проще, чем уговорить Дикки расстаться с частью ее приданого. Он не ограничивал себя в тратах на самую дорогую еду, которая ему нравилась, вина и прочие удовольствия, но Кристиане жалел денег даже на булавки. Разумеется, Дикки получал удовольствие от возможности отказать ей в том, что она у него просила, и потому убедить его вывести в свет ее сестер может оказаться тоже делом нелегким.

– Крисси? – Сюзетта тревожно нахмурилась. – Ты ведь можешь это для нас сделать? Или нет?

Кристиана вновь перевела взгляд на сестру. Увидев в глазах Сюзетты тревогу и отчаяние, она резко выпрямилась.

– Конечно, могу. Я заставлю Дикки сделать это… как-нибудь, – добавила она тихо и решительно поднялась на ноги.

Кристиана решила, что прямо сейчас пойдет к нему и все ему скажет, с удивлением обнаружив, что впервые за долгое время не испытывает перед ним страха. И дело даже не в том, что она была зла на мужа за ту роль, что он сыграл в проигрыше отца. Но сегодня она узнала о том, что родные люди писали ей и что она не была одинока на этом свете, как ей это казалось в течение всего последнего года. Кристиана воспрянула духом. Меньше часа она провела в обществе сестер и за это время успела многое переосмыслить. Прежняя Кристиана очнулась от долгого сна и была готова к бою.

– Что, если он скажет «нет»? – озабоченно спросила Лиза, и девушка, услышав ее вопрос, остановилась перед дверью.

Она замерла с улыбкой на устах и, обернувшись, весело сказала:

– Тогда мне придется его убить, верно?

Глава 2

Кристиана обычно не осмеливалась войти в кабинет Дикки без стука. Однако на этот раз настроение у нее было боевым. Вместо того чтобы постучаться, она решительно распахнула дверь и громко провозгласила:

– Мы должны поговорить, Дикки.

Кристиана сочла такое начало очень сильным ходом. Жаль только, что мужа не оказалось в кабинете. Никто ей не ответил. Она, скривившись от досады, уже собиралась развернуться и уйти, но замерла вполоборота, заметив кого-то в кресле у камина. Узнав темные волосы мужа над спинкой кресла, Кристиана злобно уставилась на него, сидящего к ней спиной, ожидая от него отклика. Но поскольку никакой реакции не последовало, она шагнула к креслу.

– Не смей делать вид, что не замечаешь меня, Дикки! Я знаю, что ты прятал от меня письма, которые присылали мне сестры и отец, и ты каким-то образом устроил так, что мои письма не доходили до них. А теперь я узнаю, что ты привел моего отца в игорный дом! Как ты мог так поступить, зная о том, что случилось с ним в последний раз, когда он там побывал? С тех пор как мы поженились, ты ведешь себя по отношению ко мне отвратительно, но я никогда и представить не могла, что ты способен на…

Кристиана успела хорошенько распалиться за то время, пока дошла от двери до кресла, в котором сидел ее муж. Но, обойдя кресло кругом и встав перед ним, она резко остановилась, чтобы приглядеться внимательнее к тому мужчине, которого она отчитывала.

Дикки сидел, откинувшись на спинку кресла с закрытыми глазами. Пальцы его судорожно сжимали шейный платок, словно он хотел ослабить узел, но отключился, так и не успев этого сделать. Конечно, мрачно подумала Кристиана, ее муж решил вздремнуть, когда вернулся сюда, сбежав от болтовни Сюзетты.

И еще запах алкоголя… Взгляд Кристианы скользнул по бокалу, наполненному до половины жидкостью янтарного цвета. Рядом стоял графин с тем же содержимым. Кристиана узнала его. В нем Дикки держал очень хорошее, очень дорогое виски, которое он хранил для особых случаев.

Что, скажите на милость, ему пришло в голову праздновать, подумала Кристиана, наклонившись, чтобы потрясти мужа за плечо.

– Дикки, ты… О! – в ужасе воскликнула она и отскочила в тот момент, когда муж внезапно соскользнул с кресла и приземлился на пол бесформенной грудой. Кристиана готова была схватить его за плечи и трясти, чтобы вывести из обморочного состояния, когда шорох у двери заставил ее обернуться. В дверном проеме стояли Сюзетта и Лиза.

Сюзетта взглянула на Дикки, после чего перевела взгляд на Кристиану и невозмутимо заметила:

– Я подумала, что ты всего лишь шутишь, пообещав его убить.

– Очень смешно, – пробормотала Кристиана, не оценив шутки сестры. – Он пьян. Закройте дверь, пока слуги не увидели его в таком состоянии.

– Он часто пьет с утра? – спросила Сюзетта, направившись к Кристиане. Лиза торопливо закрыла дверь.

– Он действительно начинает выпивать слишком рано, и пьет больше, чем следовало бы, довольно часто. Это дает мне надежду на то, что однажды он свалится с лестницы и сделает меня вдовой, – сказала Кристиана и поморщилась при мысли о том, какие недобрые чувства испытывает к законному супругу.

– Думаю, что ты уже сделалась ею, – тихо пробормотала подошедшая Лиза. – Скорее всего, он уже не дышит, Крисси.

Та с сомнением взглянула на Дикки. Соскользнув с кресла, он упал вперед, так что сейчас он то ли лежал, то ли стоял на четвереньках лицом вниз. Голова его оказалась на коврике перед камином. Спина не поднималась и не опускалась ритмично, как должна была бы при вдохах и выдохах, но в том положении, в котором он находился, делать какие-то выводы относительно того, жив он или мертв, было довольно сложно.

Кристиана опустилась рядом с ним на колени и с помощью Сюзетты перевернула его на спину. Затем они обе уставились на его грудь. Она не двигалась. Не в силах поверить в то, что видели ее глаза, Кристиана наклонилась и прижала ухо к его груди в том месте, где должно было быть сердце. Ровного сердцебиения она не услышала. На самом деле, она вообще ничего не услышала.

С квадратными от ужаса глазами Кристиана распрямилась и уставилась на Дикки. Ей все же с трудом верилось в то, что он мертв. Не в его правилах было творить добро людям, он был просто неспособен на такой благородный поступок.

– Он на самом деле мертв, не так ли? – спросила Лиза.

Кристиана бросила взгляд туда, где возле кресла стояла самая младшая из сестер, и сказала без особой, правда, уверенности:

– Похоже на то.

– Как ты думаешь, от чего он умер? – нахмурившись, спросила Лиза и тут же добавила: – Наверное, от сердечной недостаточности. Я заметила, как он покраснел, когда Сюзетта вздумала с ним спорить. Он всегда производил впечатление очень вспыльчивого человека.

Кристиана никак не прокомментировала замечание сестры. Она лишь смотрела на мужчину, из-под гнета которого так хотела освободиться. С губ ее сорвался грустный вздох. Когда они поженились, она думала, что влюблена в него, но того любезного ухажера, который не сводил с нее глаз, попросту не существовало на свете, он превратился в совсем другого человека, как только церемония бракосочетания завершилась. Став ее мужем, он выдавил из нее всю ее любовь до последней капли. Год, прожитый с этим человеком, стал для Кристианы адом. Год бесконечных придирок, деспотизма и издевательств. И все же Кристиана почувствовала сожаление. Наверное, ей все же грустно было не от того, что умер этот мужчина, а от того, что теперь уже нет никакой надежды на то, что тот прежний Дикки, Дикки, который за ней так красиво ухаживал, никогда не вернется. Обратного превращения не произойдет. Ее призрачная мечта о счастье с прекрасным принцем никогда не осуществится.

Кристиана не была настолько наивной, чтобы высоко оценивать шансы на счастливый исход, но теперь пришла пора окончательно проститься с надеждой на счастливый брак с Дикки. Теперь она вдова и не собиралась менять своего статуса. Ни за что она не отдаст свое сердце никому другому, мужчинам вообще нельзя доверять. Кристиана хорошо усвоила урок.

Решительно расправив плечи, она сказала:

– Полагаю, я должна сообщить слугам, чтобы они пригласили доктора…

– Нет, – решительно перебила ее Сюзетта. – Если он мертв, тебе полагается носить траур, и тогда уж точно придется отказаться от увеселений. И ты не сможешь устроить нам выход в свет. К тому же нам, как твоим ближайшим родственницам, тоже придется какое-то время носить траур по усопшему. И тогда у нас не останется абсолютно никаких шансов на спасение.

Сюзетта была права, и Кристиана так и не нашла, что ей возразить.

– А что же делать? Он мертв.

Пока Сюзетта мрачно взирала на злополучного Дикки, Лиза внесла предложение:

– А давайте уложим его в кровать и скажем слугам, что ему нездоровится. Даже пары дней может хватить Сьюзи, чтобы найти того, кто готов согласиться на ее предложение. Как только она подберет себе подходящую пару и отправится с ним в Гретна-Грин, ты можешь сделать вид, что обнаружила Дикки мертвым в его кровати.

– Этого времени Сьюзи не хватит даже на то, чтобы начать поиски мужа, – резонно возразила Кристиана.

– Послушай меня, – настаивала на своем сестра. – Сегодня вечером лорд и леди Лэндон устраивают бал в честь открытия сезона. Вы с Лизой могли бы посплетничать с дамами, чтобы выяснить, кто, по слухам, нуждается в деньгах, а я могла бы познакомиться с этими мужчинами и узнать, у кого из них ситуация настолько отчаянная, чтобы он откликнулся на мое предложение.

– Там будут те, кого пригласили, – сухо заметила Кристиана, – а мы не в их числе.

– Тебя пригласили, – возразила Сюзетта. – Леди Лэндон нам сама об этом сказала.

– Когда же она успела? – недоверчиво спросила Кристиана. – Вы приехали в Лондон только сегодня утром.

– Мы встретились с лордом и леди Лэндон в гостинице по дороге сюда, – с широкой улыбкой ответила Лиза. – Они оба очень милые люди. Мы завтракали за одним столом. Это они любезно нас пригласили присоединиться к ним. И за завтраком леди Лэндон, между прочим, упомянула, что выслала тебе и Дикки приглашение и она будет очень рада, если мы с Сюзеттой составим вам компанию.

– Дикки ни разу не обмолвился о приглашении к Лэндонам, – сказала Кристиана, глядя на его тело.

– Какой сюрприз! – с сарказмом откликнулась Сюзетта и бросила на мертвеца презрительный взгляд. Она даже замахнулась ногой, словно собиралась его пнуть, но Кристиана осадила ее взглядом, и Сюзетта нехотя убрала ногу.

– Леди Лэндон также упомянула о бале у лорда и леди Хэммонд, который состоится на следующий вечер, – объявила Лиза. – Она сказала, что у Хэммондов стремятся побывать все сливки общества, и добавила, что вы туда тоже приглашены. Леди Лэндон и леди Хэммонд, очевидно, подруги, потому что леди Лэндон пообещала сообщить леди Хэммонд о том, какие мы замечательные, и предложить ей и нас тоже пригласить. И если не на сегодняшнем балу, то на завтрашнем, – сияя улыбкой, заключила Лиза, – Сьюзи найдет того, кого ищет, и ты сможешь заявить, что нашла Дикки мертвым в его кровати.

Кристиана не знала, что и сказать. Они что, с ума все посходили?

– Но он уже мертв, Лиза. Через пару дней… – Она не стала продолжать свою мысль, посчитав, что говорить о том, что через пару дней труп начнет дурно пахнуть, не пристало леди.

– Мы можем открыть окно в спальне, чтобы там было прохладно, – тут же предложила Сюзетта. – Холод замедлит процесс разложения. Мы могли бы сходить в погреб за льдом и обложить его со всех сторон…

– Господи! – в ужасе воскликнула Кристиана, вскочив на ноги. – Я не могу поверить своим ушам! Дикки все же человек, а не кусок мяса.

– Ну, не похоже, чтобы он был хорошим человеком, – раздраженно заметила Сюзетта. – Из того немногого, что мы успели увидеть, следует, что он отвратительно с тобой обращался.

– И это он повел отца в игорный дом, и, значит, это он приложил руку к тому, что сейчас мы на грани разорения, – с мрачной серьезностью напомнила Лиза.

Кристиана хранила молчание, мысли ее и чувства пребывали в смятении. Она переводила взгляд с мужчины на полу на тревожное лицо Лизы, на Сюзетту, которая в отчаянии сжимала кулаки.

– Хорошо, – сдавленно проговорила она. – Не больше. Мы и так сильно рискуем.

– Два дня, – со вздохом облегчения согласилась Сюзетта.

Кристиана покачала головой:

– Мы все-таки ненормальные.

– Безумные сестры Мэдисон, – сказала Сюзетта, внезапно улыбнувшись.

Кристиана была в растерянности. Она судорожно пыталась придумать, каким образом затащить мужа в спальню. Затем предстояло решить еще одну проблему: как держать от него подальше камердинера, да и прочих слуг. Но вначале надо было раздобыть лед, ибо, если его не заморозить, то запах выдаст его состояние, а затем еще предстояло найти приглашения и подходящие для выхода в свет наряды для всех троих. На все это у них оставалось совсем немного времени.

«Господи, – подумала она, – из этого не может выйти ничего хорошего, и они в самом деле сошли с ума, если такое вообще могло прийти им в головы».

– Возьми его за ноги, Лиза.

Кристиана наблюдала за тем, как сестры подошли к телу злополучного Дикки с двух концов. Зрачки ее расширились от ужаса.

– Что вы делаете?

– Мы должны поднять его и отнести в спальню, – резонно ответила ей Сюзетта. – Выгляни в коридор и дай нам знать, если там никого нет.

– Но…

– Скорее, – недовольно буркнула Сюзетта, теряя терпение, и подхватила Дикки под мышки, пытаясь оторвать от пола.

Кристиана прищурилась и, подбоченившись, заявила:

– Послушай-ка, мисс. Может, я и терпела этот возмутительный командный тон от Дикки весь этот год, но лишь потому, что он был моим мужем. Я не позволю вам обращаться со мной как со служанкой в его доме, где он сейчас лежит мертвый.

Лиза, которая только что схватила Дикки за ноги, выпустила их из рук. Нижняя часть тела Дикки с громким стуком шлепнулась на пол. Подбежав к сестре, Лиза погладила Кристиану по плечу, пытаясь успокоить:

– Крисси, Сюзетта не хотела тебя обидеть. Мы все сейчас немного взвинчены, только и всего.

Кристиана закатила глаза. Лиза всегда играла в их семье роль миротворицы, всегда старалась утешить обиженного и предотвратить ссору. Покачав головой, она посмотрела на Дикки. Он был крупным мужчиной, и перетащить его быстро и без особых усилий едва ли удастся.

– Но мы же не можем тащить его вот так.

– Что ты хочешь этим сказать? – Сюзетта выронила из рук верхнюю часть тела покойного.

Кристиана болезненно поморщилась, когда голова Дикки громко стукнулась о деревянный пол, но возмущаться не стала.

– Даже если сейчас коридор пуст, – терпеливо разъяснила она, – в любую минуту там может кто-то появиться и застать нас за перетаскиванием трупа. И как мы объясним свои действия?

Сюзетта нахмурилась, неодобрительно уставившись на Дикки.

– Даже мертвый, этот мужчина продолжает доставлять нам неприятности.

Кристиана почувствовала, как рот ее невольно растягивается в улыбке, и решила, что, должно быть, у нее начинается истерика. В сложившейся ситуации не было ровным счетом ничего забавного. Взгляд ее вновь скользнул по телу покойного и замер на коврике у камина. Половина тела Дикки лежала на коврике, другая половина – на голом полу. Внезапно у нее родился план.

– Мы завернем его в ковер и в таком виде оттащим наверх. Тогда, если даже кто-то встретится нам в коридоре, Дикки он не увидит.

– А для чего мы тащим наверх ковер? – с сомнением в голосе спросила Сюзетта. – Если поинтересуются…

– Мы скажем, что в Розовой комнате прохладно по ночам. Ты, Сьюзи, собираешься пожить в ней несколько дней, и мы надеемся, что с ковром тебе будет там теплее, – с довольным видом заявила Кристиана. Приятно было сознавать, что она сама нашла решение проблемы, причем сделала это довольно быстро. Ей хотелось скорее расстаться с прошлым. Ведь она целый год безуспешно билась над тем, как наладить свою жизнь в браке.

– Пожалуй, это выход, – медленно проговорила Лиза.

– У нас все получится, – заверила ее Кристиана. – Не стойте же истуканами, помогите мне завернуть его в ковер.

Сестры действовали слаженно. Уложить Дикки на край ковра и закатать внутрь получилось у них довольно быстро.

– А теперь что? – спросила Сюзетта, когда они распрямились.

– А теперь мы отнесем его наверх, – решительно заявила Кристиана. – Сьюзи, хватайся за тот конец, Лиза, берись за середину, а я возьмусь с этой стороны. – Она опустилась на колени перед своим концом ковра, дожидаясь, пока сестры займут заданные позиции, после чего сказала: – На счет «три». Раз, два, три!

Последнее слово больше походило на стон. Кристиана обняла ковер обеими руками и, не ослабляя хватку, поднялась на ноги.

– Господи, какой же он тяжелый, – пожаловалась Лиза, когда они все трое медленно двинулись к двери.

– Его тащить, да еще и ковер, – задыхаясь, пробормотала Сюзетта, когда они остановились передохнуть у двери.

Кристиана лишь кивнула в ответ – говорить не было сил. Придерживая свой конец ковра бедром, она вытянула руку и быстро нажала на ручку. Дверь открылась. Маневр был очень быстрым, но все равно ковер начал соскальзывать с ее бедра, и она едва успела его поймать. Облегченно вздохнув, Кристиана вышла в коридор, но, сделав первый шаг, замерла, увидев приближающегося Хавершема.

К несчастью, Лиза и Сюзетта не ожидали, что она остановится так резко. За спиной Кристианы послышалось негромкое ругательство. Кто-то из сестер оступился и, чтобы не упасть, отпустил ношу. Вследствие чего нагрузка на Кристиану резко возросла. С трудом удерживая в руках свой конец ковра, Кристиана оглянулась. Как она и думала, Лиза выронила ковер, и он провис в середине. Однако девушка быстро пришла в себя и обхватила ковер руками.

Вздохнув, Кристиана повернула голову к остановившемуся перед ней дворецкому. К чести его будет сказано, Хавершем был отлично вышколен. Дворецкий и глазом не повел при виде трех женщин, тащивших тяжелый ковер.

– Я могу вам как-то помочь, миледи? – вежливо спросил Хавершем.

– Нет-нет, – быстро ответила она. – Мы всего лишь несем Дикки наверх, чтобы согреть ковер. Я хочу сказать, мы несем наверх ковер Дикки, чтобы согреть комнату. – Кристиана быстро поправила ошибку, но при этом голос ее звучал сдавленно, и она еще и запиналась. Она совсем не умела врать. Решив, что еще не все прояснила, Кристиана поспешно добавила: – Гостевую комнату. Розовая комната такая холодная. Там будет жить Сьюзи. И там прохладно, и потому мы хотим согреть ее с помощью ковра. Дикки уже согрелся. В том смысле, что у него жар. Он наверху, лежит в своей комнате с температурой, и потому ковер ему, как понимаете, не понадобится, – закончила она почти с отчаянием в голосе.

От внимания ее не ускользнул тот факт, что кто-то из сестер у нее за спиной раздраженно вздохнул. «Скорее всего, Сюзетта», – удрученно подумала Кристиана. Нетрудно догадаться, что означал этот вздох. Сюзетта считала свою старшую сестру редкостной дурой. Кристиане девочкой частенько приходилось слышать вздохи, подобные этому, в исполнении Сюзетты. Но они ведь больше не дети, верно? Взрослые люди не дразнят друг друга и не производят столь оскорбительных звуков. Кристиана была абсолютно уверена в том, что подобные действия категорически неприемлемы в отношении того, кто женился или вышел замуж.

– Понимаю, – сказал Хавершем медленно. – Не хотите ли, чтобы я отнес его наверх?

– Нет! – Слово вырвалось из нее, словно ядро из пушечного ствола. Призывая себя к спокойствию, Кристиана добавила: – Я хотела бы дать вам другое поручение.

Хавершем вежливо кивнул в ожидании распоряжений, но, не дождавшись таковых, подсказал:

– И что же это?

– Что именно? – в растерянности переспросила Кристиана.

– Приказывайте, миледи, я готов, – терпеливо пояснил Хавершем.

Он говорил медленно, как с ребенком, отличающимся на редкость замедленным мышлением, но Кристиана едва ли имела право осуждать его за это, понимая, что ведет себя как идиотка. «Очевидно, шпионкой мне никогда не стать», – подумала Кристиана, мучительно соображая, какое бы поручение придумать Хавершему.

– Я хочу, чтобы вы отправили кого-нибудь из слуг купить цыпленка, – сказала она наконец.

У Хавершема брови поползли вверх.

– Цыпленка?

– Для Дикки. Он болен, – напомнила она дворецкому. – А куриный бульон, говорят, помогает в таких случаях.

– Да, это верно, – с серьезным лицом согласился Хавершем. – Следует ли мне вначале подняться к лорду Рэднору в спальню и узнать, не нужна ли ему моя помощь? Может, он хочет, чтобы я помог ему раздеться и уложил его в кровать? Боюсь, что его слуга тоже заболел и не может ему помочь.

– Фредди заболел? – удивленно переспросила Кристиана. Наконец-то удача им улыбнулась. Одной проблемой меньше. Не надо ничего придумывать, чтобы не подпускать к Дикки его личного слугу.

– Он серьезно занемог. Не удивлюсь, если окажется, что он не сможет выполнять свои обязанности несколько дней, – с убийственной серьезностью сообщил Хавершем. – Разумеется, я могу взять на себя исполнение обязанностей личного слуги лорда Рэднора на время болезни Фредди.

– Нет-нет, – тут же ответила Кристиана. – Я хочу сказать, что мой муж предпочтет оставаться в постели до полного выздоровления. Уверена, что он не будет нуждаться в вашей помощи.

Хавершем почтительно кивнул:

– Тогда я, с вашего позволения, удалюсь, чтобы распорядиться насчет цыпленка.

– Да, отправляйтесь, – с облегчением сказала Кристиана. Она дождалась, пока Хавершем не скрылся за дверью кухни, и, шепнув сестрам «пошли», шагнула вперед.

– Слава богу, – выдохнула Сюзетта, едва поспевая за ней. – Я думала, он никогда не уйдет. Кристиана, ты совсем не умеешь врать.

Та поморщилась, но, понимая, что оспорить этот очевидный факт не в состоянии, всего лишь ускорила шаг. Ей не терпелось освободиться от тяжелой ноши в виде покойного супруга. Добравшись до верхней площадки лестницы, все три сестры были в поту и без сил, но отдыхать не стали, а отважно двинулись дальше. Они уже дошли до двери, ведущей в спальню Дикки, и Кристиана уже выставила бедро, чтобы придержать им ковер, протянув руку к дверной ручке, когда внезапно открылась соседняя дверь.

Кристиана тут же в тревоге оглянулась. К несчастью, стоило ей на мгновение отвлечься, и конец ковра соскользнул на пол. И, что еще хуже, застигнутые врасплох Лиза и Сюзетта тоже не смогли удержать ношу в руках. Ковер с завернутым в него мертвым Дикки громко грохнулся на пол и развернулся. В итоге безнадежно мертвый Дикки предстал перед глазами горничной Кристианы, в этот момент вышедшей из спальни своей госпожи в коридор.

Все четыре женщины уставились на мертвеца. Грейс первой подняла глаза, взглянув на Кристиану, и пробормотала:

– Все-таки вы его убили? Давно пора, черт возьми.

Глава 3

– Я должна сказать, леди Рэднор, что, несмотря на то, что Сюзетта брюнетка, как ваш отец, все вы очень похожи лицом на мать. Если бы она была жива, то порадовалась бы тому, какими вы стали красавицами.

– Спасибо, леди Олливет, – сказала Кристиана. Лицевые мышцы уже побаливали от того, что она без конца улыбалась. И это было прекрасно! За весь прошлый год она не улыбалась столько, сколько за один этот вечер. Похоже, жизнь начала меняться, и перемены эти были к лучшему. Она не радовалась жизни так, как сегодня, с тех пор, как… как вышла замуж.

Кристиана находилась здесь, на балу у лорда и леди Лэндон, уже час и все это время сполна наслаждалась вновь обретенной свободой. Она с удовольствием болтала с другими замужними женщинами, исполняла принятые на себя обязательства, собирая сплетни о танцевальных партнерах Сюзетты, как и обещала, но это нисколько не мешало ей наслаждаться общением и смеяться вволю. «Какое чудесное состояние», – думала она, мысленно дав себе клятву больше никогда не допускать, чтобы кто-нибудь когда-нибудь ею помыкал. Честно говоря, она с трудом верила в то, что позволяла Дикки быть таким грубым. Она полагала, что это случилось лишь потому, что никто никогда так с ней не обращался и у нее просто не было необходимого опыта, чтобы выработать правильную тактику. И еще она растерялась потому, что никогда прежде не жила без поддержки и любви близких людей. Это обстоятельство сработало против нее, заставляя ее чувствовать себя одинокой и запуганной. Но все осталось в прошлом – теперь она вдова, сестры ее снова с ней, и жизнь снова ей в радость.

– Музыка заканчивается. Кто станет следующим партнером Сюзетты? – с любопытством спросила леди Олливет.

– Кажется, Данверс, – ответила Кристиана, улыбнувшись собеседнице. Леди Олливет была доброй подругой ее матери и на правах давней знакомой опекала Кристиану и сестер на этом балу. Та была ей за это очень благодарна, отдавая дань благородному жесту леди Олливет, поскольку эта почтенная дама вполне могла бы сделать вид, что их не знает, в отместку за то, как поступил с ней Дикки. Ведь она была в числе тех, кому Дикки отказал от дома, когда она, приехав в Лондон к началу сезона, решила нанести визит дочери ее лучшей подруги.

– Да, думаю, ты права. Вот он подходит к ней, а с ним еще и Уилтроп, – сказала леди Олливет.

Кристиана повернула голову, наблюдая за сестрой, а та продолжила:

– Данверс – партия не лучше Уилтропа, но, по крайней мере, он молод и хорош собой. И все же предупреди Сюзетту, чтобы не слишком им увлекалась. У него серьезные финансовые проблемы, и вдобавок он еще и грубиян.

– Непременно, – заверила леди Олливет Кристиана, устремив взгляд к противоположному концу танцевальной площадки, где в окружении юных хихикающих девиц стояла Лиза. Ей было дано поручение собрать информацию о Данверсе. Список записанных на карточку Сюзетты танцевальных партнеров Лиза и Кристиана поделили поровну, и каждая взяла на себя труд разузнать про свою половину. Сейчас Кристиана ждала от Лизы условного знака. Но Кристиане так и не пришлось узнать ответ на свой вопрос, потому что взгляд ее приковал мужчина, который как раз в этот момент заходил в зал. После года брака она бы узнала его где угодно. Дикки… живой и здоровый, только очень, очень сердитый.

– Лорд Рэднор! Ваша жена сказала, что вы нездоровы и не сможете приехать, но, как вижу, вы все же решились.

Ричард Фэргрейв, граф Рэднор, остановился и повернулся на голос. Он несколько расслабился, когда узнал хозяина дома, лорда Лэндона. Но тут до него дошел смысл сказанного хозяином.

– Моя жена? – удивленно спросил он и скосил взгляд в сторону Дэниела, графа Вудроу, своего лучшего друга, человека, спасшего ему жизнь и приведшего его сюда. Тот в ответ лишь беспомощно пожал плечами.

– Да, – жизнерадостно улыбаясь, сказал лорд Лэндон и огляделся. – Она где-то здесь. Леди Рэднор с сестрами были в числе самых ранних гостей. Вот она, – сказал он радостно, указав на небольшую группу женщин, собравшихся в дальнем конце бального зала.

Ричард, прищурившись, устремил взгляд на миниатюрную блондинку, стоявшую в окружении женщин много ее старше. Ее приятельницы о чем-то болтали, в то время, как та, что, очевидно, приходилась ему женой, слушала их. Или не слушала? Он не мог точно сказать. Взгляд ее был устремлен на него, и в глазах ее был ужас. Он почувствовал, как брови его приподнялись, но он очень медленно окинул ее взглядом, заметив, что она слишком худа, бледна до болезненности и не особенно привлекательна.

– Как я сказал, – продолжал лорд Лэндон, повернувшись к нему, – она сообщила нам, что вы заболели и не можете приехать. Хотя мне вы кажетесь вполне здоровым. И все же она, похоже, немало удивилась, увидев вас.

– Не сомневаюсь в этом, – тихо сказал Ричард.

Добродушная улыбка поблекла на лице лорда Лэндона, когда он более серьезным тоном добавил:

– Я рад видеть вас. Вы слишком редко бываете в обществе с тех пор, как умер ваш брат. Приятно, что вы вновь с нами. Вас нам очень недоставало.

– Благодарю, – сказал Ричард, отчего-то растроганный его словами.

Кивнув, Лэндон похлопал Ричарда по плечу, после чего неторопливо огляделся.

– Ну, полагаю, мне надо заняться остальными гостями. Идите к жене и успокойте ее. Судя по тому, как она на вас смотрит, она думала, что вы при смерти. Не стоит доводить жену до состояния шока, – усмехаясь, сказал Лэндон. – Боюсь, приятель, вы немного переусердствовали. В следующий раз, когда захотите улизнуть к любовнице, довольно пару раз шмыгнуть носом и слегка покашлять. Ни к чему вести себя так, словно у вас чума. – Со смехом он еще раз хлопнул Ричарда по спине и, развернувшись, растворился в толпе.

– Я и представить такого не мог, – нахмурившись, сказал Дэниел. – Безвыездно жил у себя в поместье и понятия не имел о том, что творится в Лондоне. А когда я получил твое письмо, то тем более мне было не до светских развлечений. Надо было подготовить все к путешествию к тебе в Америку.

Ричард молча кивнул, не сводя глаз с блондинки на другом краю зала. Она так и стояла не шевелясь. Лицо ее покрывала бледность, рот округлился в безмолвном крике ужаса. Она смотрела на него так, словно видела перед собой самого дьявола.

– И что нам теперь делать? – угрюмо сказал Дэниел. – Ты не можешь призвать Джорджа к ответу за то, что совершил этот жадный самозванец, если его здесь нет.

Ричард нахмурился. Дэниел был прав.

– И, что еще хуже, – продолжал тот, – как только ему сообщат, что ты был на балу, преимущество внезапного нападения будет тобой утрачено полностью. Он будет знать, что ты жив, и предпримет меры к тому, чтобы не дать тебе вернуть все то, что он у тебя украл. Он… Куда ты идешь, Ричард?

А тот уже шел через зал к своей «жене», сделав небольшой крюк лишь для того, чтобы взять бокал виски. Невыразимый ужас, что читался на лице женщины, и тот факт, что она до сих пор не могла от него оправиться, наводил на мысль о том, что чего-то даже он не знает, и ему хотелось заполнить этот пробел. Знание может стать смертельным оружием в умелых руках, и Ричард намеревался сделать все, чтобы оружие это попало в его руки, а не в руки его врага.

– Кристиана, ты же сказала, что Ричард болен, – протянула одна из дам, к которым Ричард сейчас приблизился.

– Мне он кажется вполне здоровым, – решительно заявила стоящая рядом с девушкой леди средних лет, осуждающе глядя на Ричарда. Того это неодобрение во взгляде матроны не удивило, поскольку Кристиана, как назвала ее та, продолжала взирать на него круглыми от страха глазами и ловила ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.

Ричард медленно окинул взглядом дам. Он не торопился заводить светскую беседу и цели своей достиг, вынудив их под тем или иным предлогом удалиться. Когда Кристиана осталась одна, он обратил свой взгляд на нее. Девушка глядела на него с ужасом. «Не слишком привлекательное зрелище», – подумал он. Глаза ее едва не вылезли из орбит, и похоже, она потеряла дар речи. К тому же побледнела так, что того и гляди могла грохнуться в обморок или, что еще хуже, упасть замертво.

Нахмурившись, он протянул ей бокал с виски.

– Вы выглядите очень взволнованной, миледи. Выпейте. Это поможет вам немного прийти в себя.

Он ожидал, что девушка лишь пригубит крепкий напиток, но она была так испугана, что, взяв из его руки бокал, стала пить из него большими глотками, словно там было не виски, а вода. И разумеется, виски сделало свое дело, и даже сработало эффективнее, чем он надеялся. На смену смертельной бледности пришел нездоровый яркий румянец. Кристиана судорожно глотала воздух, словно потеряла способность дышать. Затем она согнулась пополам и совсем неэлегантно закашлялась.

Поморщившись, Ричард взял у нее из рук теперь уже пустой бокал и свободной рукой похлопал ее по спине.

– Надо было предупредить, чтобы вы пили мелкими глотками.

То ли слова его, то ли звук его голоса заставили ее резко выпрямиться и отпрянуть от него так, словно он был каким-то диким зверем.

– Вы живы, – еле слышно просипела она, но хрипота, вызванная, очевидно, тем, что виски обжгло ей горло, не могла скрыть звучащий в ее голосе страх. По всей видимости, тот факт, что он жив, очень ее расстроил.

Казалось очевидным, что Кристиана знает о вероломстве своего мужа, что она была в курсе того, что Джордж, младший из близнецов, который был моложе Ричарда всего на несколько минут, нанял убийц, чтобы, избавившись от старшего брата, выдать себя за него и присвоить чужой титул и чужое богатство. Неудивительно, что она не обрадовалась тому, что план ее мужа провалился. Отчего-то тот факт, что эта женщина была так хорошо осведомлена, заставил Ричарда испытать горечь разочарования.

– Вы могли бы по крайней мере не демонстрировать столь откровенно свое сожаление по поводу того, что я все еще жив, – холодно заметил Ричард. – Понятно, этот факт вас совсем не радует, но сдержанность вам бы не помешала.

– Я… Вы… – После недолгой внутренней борьбы Кристиана, набрав в легкие воздух, выпалила: – Я просто очень удивлена, милорд. Мы были уверены, что вы мертвы, когда покинули дом сегодня вечером. Вы были таким неподвижным, таким холодным в постели…

Ричард почувствовал, что брови его поползли вверх, когда он осознал, что она не может говорить о нем. Сегодня вечером он совершенно определенно не был рядом с этой женщиной. Тот неподвижный и холодный мужчина в постели не мог быть им. Так неужели Джордж?..

От размышлений на эту тему Ричарда отвлек сдавленный крик, раздавшийся слева от него. Обернувшись, Ричард увидел двух женщин, очень похожих на ту, которую все здесь считали его женой, но только моложе. И еще одна из них была брюнеткой. Обе выглядели столь же испуганными и потрясенными, как и его «жена» в тот момент, когда его впервые увидела.

– Но вы же мертвы! – в неподдельном ужасе выдохнула юная блондинка. Обернувшись к Кристиане, она растерянно добавила: – Разве это не так, Кристи? Мы же обложили его льдом, и все такое.

– Должно быть, лед оживил его холодное мертвое сердце, – с мрачным сарказмом предположила брюнетка. Она, как видно, оправилась от шока быстрее сестер. У Ричарда еще выше приподнялись брови, когда девушка добавила: – Что весьма прискорбно.

– Сюзетта, прекрати! – воскликнула Кристиана. Бросив на Ричарда тревожный, затравленный взгляд, она подошла вплотную к сестрам и пробормотала: – Возможно, нам стоило бы выйти подышать. Лиза вот-вот упадет в обморок от духоты, и тебе, Сьюзи, явно не помешало бы немного остудиться. Возможно, ты перегрелась во время танцев.

– Позвольте мне сопроводить вас.

Ричард взглянул на Дэниела, который подошел к ним, встал между сестрами его «жены» и взял обеих под руки. Очевидно, он следил за ним, и Ричард сейчас был ему за это благодарен. Возникла настоятельная необходимость поговорить с женщиной, которая считала, что она замужем за графом Рэднором, и выяснить, мертв его брат или жив. Они обложили его льдом? Господи.

– Я провожу дам на террасу, а вы можете пока пообщаться. – Дэниел решительно развернул Сюзетту и Лизу и повел их к выходу на террасу, несмотря на то что ни та ни другая, похоже, выходить на свежий воздух не собирались. Затем он оглянулся и бросил через плечо: – Может, вам стоило бы найти более уединенное место для такого разговора?

Ричард быстро огляделся, оценивая обстановку. Никого из гостей в непосредственной близости не было, и потому их едва ли кто-то мог подслушать, если бы даже захотел, но это не означало, что они не привлекали внимания окружающих. За ними пристально наблюдали десятки глаз. Стиснув зубы, он взял «жену» под руку и повел ее в направлении, противоположном тому, куда Дэниел только что проводил ее сестер.

Кристиана проявляла не больше желания идти с ним, чем ее сестры с Дэниелом. Однако если те, очевидно, осознавали необходимость соблюдения приличий и закатывать истерику на потеху публике не собирались, то Кристиане, как видно, было все равно, что о ней подумают в обществе. Он буквально протащил ее за собой метра два до того, как она, решительно упершись каблуками в пол, вырвала у него руку. Не может быть, чтобы эта сцена осталась не замеченной почтенной публикой. И тогда она подперла руками бока, словно торговка на рынке, и уставилась на него с такой злобой, словно надеялась уничтожить взглядом.

Ричард быстро огляделся и нахмурился, убедившись в том, что добрая половина собравшихся наслаждается созерцанием семейной сцены. Теперь уже не было никакого смысла тащить ее на террасу. Стиснув зубы, он повернулся лицом к «жене» и сказал твердо:

– Нам надо поговорить. Но не здесь, а там, где не будет зрителей.

– И не собираюсь.

Брови его приподнялись. Он был немало удивлен категоричностью ее отказа.

– Почему?

– С меня довольно твоих разговоров. Сыта ими по горло, милорд, – мрачно заявила она. – Я больше не намерена оставаться покорной дурой, какой была до сих пор. И я не пойду с тобой в пустую комнату, где ты сможешь вволю меня отчитывать и оскорблять. И я не собираюсь уезжать с этого бала, первого в моей жизни, хоть на аркане меня отсюда тащи.

Ричард воспользовался своим самым верным оружием, тем самым, которое его ни разу не подводило, особенно когда он применял его против особ слабого пола: неподражаемой, обезоруживающей улыбкой. Он был само очарование и любезность.

– Я вовсе не собираюсь вести себя подобным образом. И этот бал едва ли ваш первый.

– Ты прекрасно знаешь, что я говорю правду, – тут же ответила она.

Ричард недоверчиво покачал головой:

– Я уверен, что вы посещали множество балов во время вашего сезона.

– Ты ведь знаешь, что у меня не было никакого сезона, – перебила его Кристиана. В ее глазах мелькнула растерянность. Но она быстро сменилась гневом. – Я не могу сообразить, что за игру ты сейчас ведешь, Дикки, но я отсюда с тобой никуда не пойду.

Ричард не понимал, как ему быть. Каким образом она познакомилась с его братом и вышла за него замуж, если не появлялась в свете? Впрочем, ответ на этот вопрос можно получить и потом, сейчас важно было выяснить другое: жив его брат или нет. И поскольку она решительно отказалась выходить с ним из комнаты, надо было придумать иной способ для того, чтобы поговорить по душам. Он задумчиво скользнул взглядом по публике и вдруг осознал, что оркестр заиграл первые такты вальса. Мысленно поздравив себя с тем, что нашел выход, Ричард окинул томным взглядом свою «жену».

– Тогда, может быть, вы окажете мне честь, согласившись потанцевать со мной?

Она прищурилась.

– Ты ведь не танцуешь. И всегда оправдывался этим, отказываясь принимать приглашения на балы. Даже на нашей свадьбе ты не танцевал.

Ричард сумел сохранить невозмутимый вид. Он забыл, что Джордж никогда не умел танцевать. Их учитель танцев очень старался его научить, когда они были еще детьми, но тот оказался совершенно безнадежным учеником, и в конце концов от уроков пришлось отказаться. Не переставая улыбаться, Ричард сказал:

– Давайте все же попробуем.

Он протянул руку, и Кристиана взглянула на нее так, словно это была ядовитая змея. Но все же со вздохом приняла приглашение, пробормотав без всякого энтузиазма:

– Хорошо, я согласна.

Опасаясь того, что она передумает, Ричард быстро повел ее к танцующим. То, что она была отнюдь не рада тому, что он ее пригласил, Ричард воспринял с горькой иронией. С его богатством и титулом он не испытывал проблем в общении с женщинами. Напротив, всегда пользовался у них успехом. Но, судя по всему, Кристиана не входила в их число, и это при том, что она считалась его женой. Все это порождало в нем закономерный вопрос: что же сделал с этой женщиной его братец, если она так напугана?

Как только они вышли на середину зала, Ричард обнял ее, как положено в вальсе. Она была скованной и неловкой. И отвернулась от него, словно даже и смотреть на него было ей неприятно. Ричард помедлил в надежде на то, что Кристиана расслабится, но она была словно деревянная кукла: губы были плотно сжаты, а взгляд метался по залу, будто она пыталась найти способ, как поскорее убежать от него. Наконец он решил покончить с этим разом, спросив у нее:

– Итак, должен ли я понимать, что вы подумали, будто ваш муж мертв?

Лишь задав этот вопрос, он осознал, что сформулировал его двусмысленно. Однако Кристиана, похоже, не заметила того, что он сказал «ваш муж», вместо того чтобы сказать «я». Голова ее дернулась, она испуганно посмотрела ему в глаза, но, сделав над собой усилие, отвернулась от него вновь, пробормотав:

– Мне так показалось…

– И вашей реакцией на эту смерть стало посещение бала? – осторожно поинтересовался Ричард.

Он увидел, как лицо ее залила краска стыда, но, когда Кристиана вновь повернула к нему лицо, он увидел, что она жутко рассержена.

– А что мне оставалось? Мы не могли рисковать, объявив траур. Сьюзи должна найти себе мужа, и это ты виноват в том, что ей приходится делать это. Это ты повел нашего отца в игорный дом. И теперь мы на грани разорения. Сьюзи должна выйти замуж, чтобы оплатить его долги, потратив на это часть своего приданого. Как ты мог поступить так после того, что случилось в прошлый раз? – спросила она возмущенно.

У Ричарда не было ответа на ее вопрос. Он понятия не имел о том, чем руководствовался Джордж, поступив именно так, а не иначе. Интуиция подсказывала ему, что его братом двигала элементарная жадность, однако он не мог взять в толк, каким образом разорение отца Кристианы могло способствовать увеличению его состояния. Ричард также не знал, что случилось с ее отцом «в прошлый раз», хотя догадывался, что ничего хорошего с ним произойти не могло. Вздохнув, он сказал то единственное, что должен был произнести.

– Прошу прощения, – тихо сказал он. – Не стоило приводить вашего отца в такое место с учетом того, что произошло.

Кристиану так поразили его слова и та очевидная искренность, с которой он принес свои извинения, что она оступилась и едва не упала. Ричард тут же подхватил ее, прижав к груди, чтобы не дать ей упасть.

– Вы в порядке? – спросил он, крепко обнимая ее и склонив голову, чтобы заглянуть в ее глаза.

Кристиана кивнула и сделала глубокий вдох, чтобы прийти в себя, но это мало помогло. За всеми событиями сегодняшнего дня она позабыла о еде. И теперь в полной мере ощущала влияние столь неосмотрительно проглоченного виски. Мышление ее заметно замедлилось и было не вполне ясным, зато тело понемногу расслабилось. Но в настоящий момент это едва ли было ей на руку. Особенно если учесть, что он крепко прижимал ее в танце, она вдыхала головокружительный, пряный мужской аромат. Она никогда не замечала раньше, что от него так хорошо пахнет. Впрочем, у нее не было возможности это заметить, ибо он никогда не подпускал ее так близко к себе.

– Кристиана?

Она неохотно подняла на него глаза. Она казалась такой беззащитной, такой растерянной.

– Вы очень привлекательны, когда не хмуритесь, – вдруг сказал он, явно удивленный своим открытием.

Кристиана почувствовала, как губы ее раскрылись. Она тоже была поражена. С того момента, как она стала женой Дикки, он ни разу не говорил ей добрых слов. Этот комплимент прозвучал столь неожиданно, что у нее перехватило дыхание и закружилась голова. Хотя, возможно, это было просто действие виски. Возможно, алкоголь заставил ее забыть о том, каким несносным человеком был ее муж, и видеть лишь то, что он внешне хорош собой. Особенно во фраке. Конечно, она всегда знала, что Дикки – импозантный мужчина, по крайней мере внешне. Черты его лица были мужественными, короткие темные волосы казались на вид такими шелковистыми, что невольно хотелось запустить в них пальцы. Она всегда находила его весьма привлекательным. Однако сейчас он смотрел на нее с участием, которого прежде в его взгляде никогда не было, и это делало его почти неотразимым.

– Если вы и дальше будете так на меня смотреть, то я не справлюсь с искушением и поцелую вас, – сказал он хрипло.

У Кристианы на мгновение расширились глаза. Ей почти захотелось, чтобы он осуществил свое намерение, но тут она вспомнила, кто перед ней, и резко отвернулась, пробормотав:

– О боже, только не это.

– В чем дело? – спросил Ричард, слегка нахмурившись.

– Я думаю, что тот напиток, что ты дал мне, повредил мне рассудок, – пробормотала она. Только этим можно объяснить тот факт, что она находила интересным мужчину, который доставил ей столько страданий. Ей, его законной жене. Кроме того, она начинала чувствовать, что у нее подкашиваются ноги, а мысли путаются все сильнее. Разумеется, ей вдруг показалось, что в зале слишком жарко и не хватает воздуха, но это, как она подозревала, явилось следствием того, что она находилась в объятиях мужа. Сейчас они были близки, как любовники, его тело касалось ее при каждом движении танца, его ладонь лежала у нее на талии, другая ладонь сжимала ее внезапно вспотевшую руку… и его запах кружил ей голову, пронизывал ее тело, заставляя ее желать еще более тесной телесной близости. Этот напиток очень странно на нее повлиял, мрачно констатировала Кристиана.

– Возможно, мне следует вывести вас на террасу, чтобы вы глотнули свежего воздуха.

– Нет! – тут же воскликнула Кристиана. Инстинкт подсказывал ей, что это очень плохо кончится. Она и так была ужасно растеряна и взбудоражена. Ей было трудно справляться с собой здесь, у всех на глазах, но на террасе, под таинственно мерцающими звездами, когда лишь пламя факелов разгоняет мрак… Нет, решила Кристиана, она не может так рисковать. Чтобы обрести ясность мысли, надо прервать контакт. И чем скорее, тем лучше. К несчастью, она не могла сделать этого до того, как закончится вальс.

– Вы уверены, что с вами все в порядке? – спросил Ричард, немного отстранившись, чтобы посмотреть на нее. – Вы так побледнели. Возможно, на свежем воздухе вам станет лучше.

Кристиана молча взирала на него, взгляд ее скользил по его красивому лицу в замешательстве. Казалось, она видела перед собой совсем другого человека. Он смотрел на нее с участием, и та холодная маска, к которой она так привыкла, вдруг куда-то исчезла. Он вел себя совсем не как тот ужасный человек, за которым она вот уже год была замужем. Скорее, он походил на того Дикки, который так нежно ухаживал за ней перед свадьбой, и те чувства, которые Кристиана считала давно умершими, внезапно ожили в ней.

– Почему ты такой ласковый? – растерянно спросила она. – Ты никогда не был со мной добр. Так отчего же сейчас стал совсем другим?

Ее муж отреагировал так, словно она его ударила. Голова его непроизвольно дернулась, откинувшись назад, словно ему дали пощечину, и на мгновение черты его исказились гневом.

– Прошу прощения, – сказал он тихо, – если я вас обидел. В свое оправдание могу сказать лишь, что я не был самим собой. – Он отвел взгляд в сторону, нахмурился и продолжил: – В настоящий момент я не могу объяснить, чем была вызвана такая черствость, но готов пообещать, что отныне и впредь все будет по-другому, и я буду делать все, что в моих силах, чтобы защитить вас и искупить свою вину перед вами.

Кристиана смотрела на него во все глаза и не могла поверить в чудо. Словно она видит сон, а в нем – свою мечту об идеальном замужестве. Сколько она их перевидела за последний год. То были слова, которые она жаждала услышать во все время их брака, с того момента, как с ним случилась эта жуткая перемена. Ей вдруг захотелось себя ущипнуть, чтобы удостовериться, что она не спит. Но еще до того, как она успела осуществить свое желание, муж привлек ее к себе и продолжил танец. Он вел ее в ритме вальса, и мысли ее беспомощно кружились вокруг одного и того же: этот мужчина не был тем человеком, с которым она прожила последний год своей жизни, но он был точно таким, как перед их браком. Слова его вселяли надежду в ее глупое сердце, и эта надежда уже прорастала в нем, давала робкие ростки. Как ей хотелось верить, что для жестокой черствости Дикки имелась какая-то причина, и теперь то, чем бы ни была вызвана эта катастрофическая перемена в нем, ушло, растаяло без следа, и он снова стал тем мужчиной, который, будучи женихом, дарил ей цветы и называл своим розовым бутончиком. Возможно, с ним, с этим прежним ласковым Дикки, у нее все же сложится та хорошая жизнь, на которую она когда-то так надеялась.

А может, она всего лишь тешит себя иллюзиями и питает ложные надежды, которым так и не суждено сбыться? Хотя какая теперь разница? Он был жив и оставался ее мужем. И это значит, что все, что у нее есть на настоящий момент, – это мечта о том, что все изменится к лучшему. Ведь не зря говорят, что надежда умирает последней.

Кристиана очнулась от своих мыслей, когда ладонь Дикки скользнула вверх и вниз по ее спине в почти неосознанной ласке, стремлении успокоить. По крайней мере ей казалось, что он хотел ее немного привести в себя, но это прикосновение оказало на нее совсем иное влияние. По спине ее вверх до самой шеи побежали мурашки. Смущенная неожиданной реакцией тела, она инстинктивно отстранилась и столкнулась с кем-то спиной.

Ричард привлек ее к себе вновь и пробормотал:

– Прошу прощения. Я так давно не танцевал.

Кристиана пристально посмотрела на мужа. Что, в конце концов, происходит? Этот небольшой инцидент был целиком на ее совести, и все же он взял всю вину на себя. Такого прежде никогда не случалось. Не в правилах Дикки признавать неправоту. Во всем всегда была виновата Кристиана, даже если она была совершенно ни при чем.

– Нет, это я виновата, – возразила она, не желая сваливать на другого человека вину за свои ошибки.

Муж наклонил голову и сказал с веселым изумлением:

– Мой учитель танцев никогда бы с вами не согласился. Если что-то случается во время танца, то виноват в этом может быть только партнер. Это он ведет даму, и только он несет ответственность за все возможные коллизии.

Кристиана прикусила губу и ничего не ответила. Дело было не только в совершенно изменившемся отношении Дикки к ней в частности и к жизни в целом. Он произнес последние слова ей на ухо, и дыхание его было прерывистым, отчего по телу ее прокатилась сладостная дрожь. Она вдруг очень остро ощутила, как тесно привлек он ее к себе во время танца. Грудь ее прижималась к его груди, ноги их и бедра соприкасались при каждом движении. И еще ладонь его чуть соскользнула вниз и лежала чуть пониже ее поясницы. И все это пробуждало в ней весьма странные ощущения, желание еще плотнее прижаться к нему. По телу пробегал сладостный холодок предвкушения. Ей вдруг захотелось узнать, каковы были бы ее ощущения, если бы ладонь его скользнула еще ниже и прижала ее к себе еще плотнее, чтобы бедра их вошли в еще более тесный контакт.

Даже в то время, когда Дикки ухаживал за ней, Кристиана ничего подобного не ощущала, и это ее тревожило.

Ричард поймал себя на том, что то и дело бросает взгляды на женщину в своих объятиях. Теперь он уже не сомневался: она не знала о том, что совершил Джордж, не догадывалась, что мужчина, с которым она жила, которого считала своим мужем, был на самом деле самозванцем. Казалось также очевидным и то, что этот год пародии на брак не был для нее счастливым, поскольку его брат дурно с ней обращался. Кристиана была такой же жертвой махинаций Джорджа, как и он сам, и те разоблачения, что неизбежно последуют, не обещают для нее ничего хорошего. Скандала не избежать, когда станет ясно, что брак не был законным, что на самом деле она не является замужней женщиной, поскольку Джордж был не тем, за кого себя выдавал.

При этой мысли Ричардом вновь овладела ярость. И еще у него возникло желание сделать все, что было в его силах, чтобы защитить Кристиану. Из того, что он видел, из того, что успел узнать о ней, следовало, что она не заслуживала такой участи. Она была порядочной женщиной, но репутация ее будет погублена, если он не найдет способ предотвратить скандал.

Ричард скользнул взглядом по ее встревоженному лицу. Неужели он в самом деле нашел ее непривлекательной, когда увидел впервые? Теперь Ричард решил, что дело было в выражении ее лица, искаженного страхом.

Она ведь очень хорошенькая. Теперь, когда она успокоилась, щеки ее порозовели, и свет в глазах поистине завораживал. Она казалась немного возбужденной и то и дело покусывала нижнюю губу – движение, которое он находил обворожительным. Если он повел танцевать женщину, скованную настолько, что она напомнила ему деревянную куклу, то теперь она чувствовала себя вполне непринужденно, тело ее расслабилось и обрело гибкую грацию. Эти стремительные перемены были восхитительными, и он поймал себя на том, что думает, как она могла бы выглядеть в ином настроении, под влиянием иных страстей. Например, как могла бы она выглядеть в его постели, когда взгляд ее подернется поволокой желания, а ее пышные волосы рассыплются по подушке.

При этих мыслях ладонь его почти непроизвольно скользнула ниже ее талии, и он плотнее прижал ее к себе. Реакция Кристианы его потрясла. Она не отстранилась. Губы ее приоткрылись в беззвучном вздохе, а по телу пробежала дрожь. Она опустила глаза вниз, где соприкоснулись их бедра.

– Послушай…

Она скорее выдохнула, чем произнесла это слово, и Ричард улыбнулся и опустил голову, чтобы дыхание его теплой волной согрело мочку ее уха.

– Да?

– Я хочу сказать… – Она затаила дыхание, когда он слегка сжал губами мочку ее уха, и затем срывающимся шепотом произнесла: – Я думаю…

– Что же ты думаешь? – спросил он, слегка прикусив мочку ее уха и наслаждаясь ответной дрожью в ее теле.

– Танец закончился, – с трудом выдавила она. Рука ее продолжала лежать в его руке, другой ладонью она крепко стиснула его плечо.

Ричард остановился, отпустил ее и, распрямившись, огляделся. Оркестр замолчал, и большинство пар покинули танцевальный зал. Остальные завершали круг, по инерции еще проплывая в ритме танца мимо них. Он снова посмотрел на Кристиану, отмечая и ее румянец, и покусанную нижнюю губу. Однако она не стремилась высвободиться из его объятий, и у него вдруг возникло острое желание впиться зубами в ее нежные губы. Он уже собирался повторить свое предложение относительно прогулки на террасу, но тут вдруг перед ними появился некто, провозгласив:

– Следующий танец был обещан мне.

Ричард уставился на подошедшего мужчину. Он сразу его узнал. Роберт Мейтленд, лорд Лэнгли. Они вместе ходили в школу и дружили одно время, хотя впоследствии их пути разошлись. Но сейчас Лэнгли смотрел на него совсем недружелюбно.

– О да, я чуть не забыла, – сказала Кристиана каким-то неестественно высоким, срывающимся голосом и, выскользнув из объятий Ричарда, встала рядом с Робертом. Ричард готов был схватить ее за руку и запретить танцевать с другим мужчиной, но вовремя одумался. Если этот мужчина записан у нее в карточке, ей придется с ним танцевать. Отказать ему было бы верхом неприличия.

Сдержанно кивнув, Ричард шагнул в сторону, уступая даму очередному партнеру. Он пристально смотрел на них, когда Роберт и Кристиана приготавливались к танцу. Ричард прищурился, заметив, как комфортно чувствовала себя Кристиана в объятиях Лэнгли. Она улыбалась партнеру, и в этой улыбке Ричарду почудилась смесь облегчения и чего-то еще, что он мог трактовать только как дружескую привязанность. Ричард невольно задумался о том, в каких отношениях состоят эти двое. И стоило ему об этом подумать, как он ощутил довольно болезненный укол ревности. Глупо и смешно, сказал он себе, уходя из танцевального зала. Она для него ровным счетом ничего не значила: просто вызвала желание ее защитить, и все.

– Мне показалось, что тебя пора спасать. Я прав?

Кристиана ответила Роберту слабой улыбкой и подняла на него глаза. Он не ошибся. Она попала под чары своего мужа, и тело ее оказалось во власти совершенно чуждых ей до сей поры желаний. Что там говорить, она была на волоске от того, чтобы сказать ему, что готова пойти с ним на террасу, когда внезапно появился Роберт. Проблема состояла в том, что нужен ей был отнюдь не свежий воздух. Кристиана надеялась, что муж заключит ее в объятия и поцелует там, в сумраке. Определенно воздействие алкоголя на ее организм оказалось неожиданным и странным. Она никогда прежде не испытывала к Дикки таких чувств, даже до их первой брачной ночи.

– Да, пожалуй, ты появился вовремя. Спасибо, – пробормотала она, бросив взгляд в ту сторону, где только что на краю танцевального зала стоял муж, глядя на них горящим взглядом. Ей показалось, что она почувствовала, как по телу прокатилось тепло. Но она тут же отвернулась и посмотрела на Роберта.

– Я удивился, но и порадовался тому, что Дикки наконец позволил тебе прийти на бал.

Кристиана ничего на это не сказала. Вообще-то Дикки не давал своего разрешения на то, чтобы она поехала сюда. Однако события сегодняшнего дня были такими странными, что она не могла в двух словах объяснить все Роберту. Она даже себе не могла объяснить, что произошло в эти последние минуты. Как в один миг неприязнь к мужу обратилась в свою противоположность, в неодолимое влечение.

Комбинация виски, принятого на пустой желудок, и усталости, накопившейся за этот совсем не простой день, возможно, одурманила ей голову. Может, слабость в ногах лишь следствие усталости и реакция на сильнейшее нервное напряжение, пережитое сегодня? Не каждый день женщина обнаруживает своего мужа мертвым. Но тут, на балу, ее ждало еще более сильное потрясение, когда покойный муж, живой и здоровый, явился по ее душу. Едва Кристиана начала привыкать к мысли о том, что она свободная женщина и может наслаждаться радостями жизни без оглядки на то, что скажет и сделает Дикки, как он своим появлением перечеркнул все ее планы. И вдруг ни с того ни с сего она обнаруживает, что ее влечет к Дикки, как никогда прежде.

Кристиана не испытывала к нему таких чувств даже тогда, когда он за ней ухаживал. Ей никогда не хотелось, чтобы он поцеловал ее или привлек к себе, как во время последнего вальса. Более того, теперь она понимала, что ее чувства к Дикки в период его ухаживаний были скорее надеждами неопытной юной девушки. Цветы и слова о любви заставляли ее чувствовать себя принцессой из сказки, и, словно ребенок, она мечтала о счастье на всю жизнь. Однако то влечение, что она испытала к нему сейчас во время вальса, имело вполне ощутимую физическую природу, и этот факт заставлял ее испытывать растерянность и легкое головокружение. И даже отчасти страх. Прежде она никогда не чувствовала себя так рядом с ним. Но хотя тогда, ухаживая за ней, он был само обаяние, участие он проявил к ней только сейчас. Сегодня он был какой-то другой, и она невольно задавала вопрос: не изменило ли его до неузнаваемости столь близкое знакомство со смертью? Может, ему открылось что-то, что сокрыто от простых смертных? Не это ли он имел в виду, когда говорил, что отныне все будет по-другому?

– Крисси, Дикки стал совсем другим.

Кристиана заморгала и уставилась на Роберта в удивлении. Было так, словно он прочел ее мысли. Но еще до того, как она успела ему об этом поведать, он признался:

– Я уже давно это почувствовал. Он не тот человек, с которым я ходил вместе в школу.

Кристиана нахмурилась. Итак, Роберт говорил не о том, что Дикки стал другим на балу.

– Почему ты так думаешь?

– Я ведь трижды приходил, чтобы повидаться с тобой за последние несколько месяцев, и всякий раз он отсылал меня прочь.

Она виновато на него посмотрела.

– Я знала о двух таких случаях. Но и о них услышала только сегодня утром. Прости. Надеюсь, ты не сомневаешься в том, что ты для меня родной человек и я бы никогда…

– Это не важно, – перебил он ее. – Суть в том, что Ричард Фэргрейв, которого я знал, не имеет ничего общего с тем надутым ослом, который с удовольствием выставил меня за дверь. Это скорее в духе его брата Джорджа.

Брови у Кристианы поползли вверх при упоминании брата ее мужа. Джордж Фэргрейв, родившийся на пару минут позже своего брата, погиб при пожаре всего за несколько месяцев до того, как она вышла замуж за Дикки. Она склонила голову набок и нахмурилась:

– Вот как?

Роберт немного помолчал. Он явно испытывал неловкость, но все же встретил ее взгляд и спросил, преодолевая неловкость:

– У него есть родинка?

Кристиана вопросительно на него посмотрела:

– Может, и есть, но я ее не видела. А у него должна быть родинка?

Роберт мрачно кивнул.

– Маленькая такая, в виде клубнички на левой ягодице.

Глаза ее расширились, и она густо покраснела.

– О, может, это и так, но я ни разу не видела его без одежды.

– Этого не может быть… – Роберт растерянно замолчал и тоже покраснел.

Чувствуя, что лицо ее горит, Кристиана огляделась, опасаясь, что кто-то может слышать их разговор. К счастью, никого поблизости не было. И все же она, нахмурившись, прошептала:

– Я думаю, нам следует сменить тему. Обсуждать такое неприлично…

– Да, я знаю, – тихо согласился Роберт. – И как бы ни были мы близки, я никогда не стал бы поднимать эту тему, если бы не считал это важным. Поверь мне, если мои подозрения оправданны, ты в большой опасности.

Она нахмурилась и отвела глаза, но все же призналась:

– Он просто никогда не раздевался передо мной.

– И в первую брачную ночь? – спросил он.

– Он даже не снял свой шейный платок, – смущенно призналась она и с некоторым раздражением добавила: – Но откуда тебе знать о его родинке?

– Мальчишками мы с приятелями плавали голышом в озере, неподалеку от школы. И Ричард тоже был в нашей компании, – пояснил Роберт и осторожно спросил: – Хорошо, но потом-то у тебя была возможность разглядеть его?

Кристиана раздраженно покачала головой. Лицо ее горело огнем, и ей совсем не хотелось обсуждать эту щекотливую тему.

– Кристиана, ответь мне откровенно, – продолжал свой допрос Лэнгли.

– С тех пор других раз не было, – едва слышно призналась Кристиана. Ей было стыдно. Муж ни разу не разделил с ней постель после брачной ночи. Она часто спрашивала себя, что явилось тому причиной. Наверное, она сделала что-то не так, что-то такое, отчего ее муж внезапно охладел к ней и стал относиться к ней так дурно. К несчастью, мать ее так и не успела объяснить ей даже основ супружеской жизни, и она пребывала в полном неведении относительно того, как следует себя вести, и потому лежала в кровати не шевелясь и, даже, кажется, не дыша, пока все это не закончилось. К счастью, он сделал все быстро. Возможно, если бы она знала, как себя вести, все было бы по-другому.

Или, возможно, все сложилось бы иначе, если бы она тогда испытала все те эмоции, которые ощущала во время танца сегодня, подсказал ей внутренний голос. Кристиана не думала, что лежала бы, затаив дыхание и не шевелясь, если бы ей довелось изведать малую толику того, что чувствовала она сегодня в его объятиях. Ей хотелось прикасаться к нему, целовать и заниматься любовью с ним.

– Ты можешь попытаться проверить, есть ли у него родимое пятно, – тихо подсказал Роберт, отвлекая Кристиану от ее мыслей.

Она поморщилась и сказала:

– Я бы предпочла этого не делать.

– Поверь, это просто необходимо. – Поколебавшись, он предложил: – Если бы тебе случайно довелось зайти в его комнату, когда он будет одеваться или раздеваться, ты могла бы убедиться сама, кто является твоим мужем.

Кристиана покачала головой. Дикки очень не понравится, если она зайдет к нему, не получив на это предварительно разрешения.

– Это важно, – еще раз заверил ее Роберт.

Кристиана молча на него посмотрела и сказала:

– Ты подозреваешь, что у него нет этой родинки, значит, ты думаешь, что Дикки вовсе не тот, за кого себя выдает, верно? Ты думаешь, что он на самом деле Джордж?

Лэнгли виновато кивнул:

– Я заподозрил неладное в самый первый раз, когда пришел с визитом, а он меня не пустил в дом, но когда это случилось во второй раз, подозрения мои окрепли. – Он нахмурился и покачал головой. – Я так ругаю себя за то, что меня не оказалось рядом, когда он за тобой ухаживал. Если он действительно Джордж и мне бы удалось провести рядом с ним немного времени, я бы сразу это понял. И тогда я мог бы избавить тебя от всех этих несчастий. Я…

– Твой отец умирал, Роберт, и ты провел эти последние недели рядом с ним. Иначе ты не мог поступить, и не смей себя в этом винить. Я вышла замуж за Дикки по своей воле, таков был мой выбор, – решительно сказала она.

– Дикки, – с отвращением повторил Роберт. – Ричард терпеть не мог это прозвище. Только Джордж так его называл.

Кристиана нахмурилась, услышав этот новый для себя факт. Именно Ричард или человек, который называл себя так, настаивал на том, чтобы его называли Дикки. Самой ей гораздо больше нравилось имя Ричард.

– Джордж был напыщенным ослом, – мрачно проинформировал ее Роберт. – Его недолюбливали в школе и если принимали в компанию, то лишь потому что он был братом Ричарда. Разумеется, Джордж это понимал, и это озлобляло его против всех и вся. Он завидовал популярности Ричарда и не мог смириться с тем, что брат, который был старше его всего на несколько минут, унаследует титул после смерти их отца. – Роберт вздохнул и тихо добавил: – Я подозреваю, что при пожаре погиб не кто иной, как Ричард, а Джордж просто занял его место.

Кристиана покачала головой и веско заметила:

– Но если ты прав, то Джорджу не было никакого резона выдавать себя за брата. Титул и состояние в любом случае достались бы ему.

– Это верно, но… – Роберт покачал головой. – Полагаю, что Джорджу этого было бы мало. Он бы по-прежнему оставался Джорджем. С титулом или без, богатый или не очень, оставаясь Джорджем, он бы не смог заставить окружающих уважать себя, а я думаю, что именно в этом был главный повод для зависти к брату. Ричард всем нравился, ему все доверяли. То, что он знал, что унаследует титул и имение, не повлияло на его характер. Доброта и участие были у него в крови, и все об этом знали и ценили его за это.

Последние слова нашли в Кристиане особенный отклик. «Доброта и участие были у Ричарда в крови, и все об этом знали и ценили его за это…» И она заметила в нем эти черты. Тот мужчина, с которым она только что танцевала, был на удивление внимателен к ней и участлив, и ей это понравилось. Но за весь прошлый год он никак не проявлял этих своих главных добродетелей. Был ли тот мужчина, за которого она вышла замуж, Ричардом Фэргрейвом, графом Рэднором, или это его близнец Джордж? И если это был Джордж, что это значит для нее? Может ли их брак считаться законным?

– Попытайся проверить, есть у него родинка или нет, – тихо сказал Роберт. – И если этой родинки у него не окажется, тут же приезжай ко мне. В любое время. Днем или ночью. А дальше я стану действовать сам.

Кристиана печально кивнула и подумала, насколько все было бы проще, если бы у ее мужа хватило благородства не оживать… если он действительно был ее мужем.

Глава 4

– Ты сейчас испепелишь ее взглядом.

Ричард оглянулся через плечо на Дэниела и насупился:

– Она готова танцевать с кем угодно, но только не со мной.

– И вовсе нет, – весело сказал Дэниел. Доказывая, что знает, о чем говорит, он добавил: – Только с Лэнгли и его приятелями. Насколько мне известно, Лэнгли – давний друг семьи. Неудивительно, что он призвал на помощь своих друзей, чтобы увести ее от тебя.

– Почему? Я ее муж, – сухо заметил Ричард и, помолчав, добавил: – По крайней мере, все так считают.

– Именно поэтому ее и стараются оградить от тебя, – насмешливо пояснил Дэниел. – Если верить ее сестрам, мне должно быть стыдно за то, что ты – мой друг – так ужасно к ней относишься.

Ричард приподнял брови, и Дэниел кивнул.

– Очевидно, лучшее, что ты для нее сделал, – это отбросил коньки. Обе сестры весьма сожалеют о твоем неожиданном воскрешении.

– Хм. – Ричард вновь оглянулся на «жену». Музыка закончилась, и очередной партнер провожал ее из танцевального зала. Он заметил, как она занервничала, приблизившись к нему, и как тут же расслабилась и улыбнулась Лэнгли, который подошел, чтобы пригласить ее на очередной танец. Очевидно, все его друзья уже станцевали по одному разу с Кристианой, и он решил пригласить ее во второй раз, рискуя навлечь на себя и на нее пересуды.

Прищурившись, Ричард спросил:

– Давний друг семьи, говоришь?

– Я бы сказал, почти брат. Сюзетта так говорит.

Ричард что-то недовольно пробурчал, переключив внимание на свою «жену» и Лэнгли. Партнер держал ее на почтительном расстоянии, и все же со стороны было заметно, что он стремится защитить ее, – так ощутима была нежность в его взгляде и в том, как он обнимал ее. Считал ли он себя ее братом или нет, но Лэнгли вел себя слишком уж по-хозяйски с чужой женой.

– Ты еще что-нибудь узнал?

– Помимо того, что твой братец, очевидно, скончался в своем кабинете? – сухо уточнил Дэниел. – Думаю, одного этого факта достаточно, чтобы заставить тебя волноваться. Его смерть значительно все усложняет, ты не находишь?

Ричард с трудом оторвал взгляд от своей «жены» и задумался. Ему не терпелось вызвать брата на разговор и заставить во всем признаться. А потом, возможно, он бы с удовольствием заехал ему по физиономии. Если честно, он намеревался избить Джорджа до бесчувствия за то, что тот с ним сделал, но если тот умер, то мстить, выходит, некому.

– Если Джордж мертв, как ты докажешь, что ты действительно тот, за кого себя выдаешь? – заметил Дэниел.

Ричард пристально на него посмотрел:

– Что ты имеешь в виду?

– Все уверены в том, что при пожаре в вашем лондонском доме погиб Джордж. Тот мужчина, что, очевидно, лежит обложенный льдом в твоей комнате, все это время притворялся тобой. Определенно возникнет некоторая путаница. Окружающие могут подумать, что ты Джордж, выживший при пожаре, и что ты просто пытаешься выдать себя за Ричарда, чтобы вступить во владение всем имуществом брата, не дожидаясь оглашения его завещания. Или даже могут подумать, что ты побочный сын своего отца, который выглядит так же, как близнецы, и что ты пытаешься завладеть их богатством, поскольку теперь они оба мертвы. Ведь Джордж, как все считают, был похоронен больше года назад.

Ричард скривился. Человек, лежащий в семейном склепе, был одним из преступников, которых послали, чтобы убить его. Он был примерно одного с ним роста и сложения. Его нашли на его кровати, обгоревшего до неузнаваемости. Все решили, что это Джордж, но Ричард знал, кто он такой на самом деле, и потому собирался убрать его из семейного склепа, как только разоблачит козни брата. Если, конечно, ему это удастся.

– Нам предстоит каким-то образом доказать, что ты – это ты, – сказал Дэниел, вовсе не считая, что сделать это пара пустяков. – И разумеется, разразится скандал, который больно ударит по каждому члену семьи. Леди Кристиана больше года назад вышла замуж за того, кого она считает Ричардом Фэргрейвом, графом Рэднором, и все это время жила с ним.

– Но это был не я, – тихо сказал Ричард.

– Верно. Это был Джордж. Но в брачном договоре он поставил твое имя.

Ричард нахмурился.

– Брак признают незаконным. Она не моя жена и не жена Джорджа.

– Именно так. Скандал, несомненно, катастрофическим образом скажется на ее репутации, как и на добром имени ее сестер. Им не удастся выйти сухими из воды. Обидно, если учесть, что они делают все, чтобы спасти отца, который может погубить всю семью своим пристрастием к азартным играм.

– Кристиана что-то такое говорила, – со вздохом сказал Ричард. Взгляд его вновь устремился к женщине, которая кружилась в объятиях Лэнгли. – Сюзетта должна как можно быстрее найти себе мужа, чтобы получить приданое и из него расплатиться с карточными долгами отца. Кристиана думает, что это я, или, вернее, Джордж, виноват в этом, потому что привел их отца в игорный дом.

– Хм.

Что-то в голосе Дэниела заставило Ричарда внимательно взглянуть на него. Он вопросительно приподнял бровь – выражение лица друга было тревожно-задумчивым.

– В чем дело?

– Оставив дам, я тут немного покрутился перед тем, как вернулся к тебе, и услышал одну довольно занятную сплетню.

Ричард прищурился:

– Вот как?

– Говорят, граф Рэднор сдружился с некоторыми подозрительными личностями. В их числе владелец известного в Лондоне игорного дома. Его подозревают в том, что он подсыпает что-то в напитки некоторых неосмотрительных господ, после чего обирает их до нитки.

– И отец Кристианы оказался в их числе?

– Я могу только догадываться об этом. И это случается уже не в первый раз. Подозреваю, что к первому проигрышу Джордж тоже приложил руку. И сделал это специально для того, чтобы несчастный, оказавшись на грани разорения, согласился выдать за него свою дочь Кристиану. Видишь ли, – с убийственной серьезностью добавил Дэниел после паузы, – Кристиана и ее сестры – внучки лорда Сефтона.

– Старого денежного мешка? – удивленно спросил Ричард. Говорят, барон богаче самого короля.

Дэниел кивнул:

– Очевидно, он разделил свое состояние на три части и положил на депозит, хранящийся в управлении по доверенности до тех пор, пока девушки не выйдут замуж. Однако он все устроил так, что это должно было остаться тайной. Старик не хотел, чтобы за его внучками гонялись охотники за приданым.

– Тогда откуда тебе это известно? – сухо поинтересовался Ричард.

– Потому что Сюзетта только что мне все это рассказала, – усмехнулся Дэниел.

Ричард опять прищурился:

– С какой стати она стала с тобой откровенничать, когда вы едва знакомы?

– Я потом объясню, – пробормотал Дэниел, отводя взгляд. – Возвращаясь к нашей теме, хочу сказать, что Сюзетта думает, будто Дикки каким-то образом прознал о приданом и женился на Кристиане, чтобы присвоить его.

– Скорее всего, все так и было, – сухо заметил Ричард.

– В самом деле? – нахмурившись, переспросил Дэниел. – Я задавался этим вопросом, но Джордж стал так богат, когда избавился от тебя и занял твое место, что нужды жениться на деньгах у него, пожалуй, не было.

– Ему сколько ни дай, все будет мало, – мрачно отозвался Ричард. – Он всегда был жадным до абсурда. Похоже, этот тип пытался заполнить место, где должна находиться душа, чем-то материальным. – Ричард угрюмо поморщился, вспомнив о брате, и, взглянув на Дэниела, продолжил: – Я легко могу представить, что он специально повел отца Кристианы в это злачное место для того, чтобы жениться на ней и завладеть ее приданым. Но зачем он снова увлек его туда? Ведь он уже вступил в брак с одной из сестер. Приданым двух других ему не завладеть, и все, чего он мог добиться, так это скандала, от которого бы пострадали все члены семьи, в том числе и он сам. Какая ему от этого выгода?

Дэниел нахмурился и покачал головой:

– Я и сам себя об этом спрашивал, но ответа так и не нашел. Должно быть, у него был какой-то план, но в чем он заключался – не понимаю.

– Итак, чтобы вернуть себе имя и права, данные мне от рождения, мне придется погубить женщину, которая уже и так немало пострадала от моего брата, – тихо сказал Ричард, устремив взгляд на красавицу, танцевавшую с Лэнгли. Вопрос о том, зачем Джорджу понадобилось разорять отца Кристианы, не давал ему покоя.

– И возможно, последуют судебные разбирательства, которые затянутся не на один год, – добавил Дэниел. – Тебе придется доказывать, что ты Ричард Фэргрейв, а не Джордж Фэргрейв, и вообще, что ты Фэргрейв. И даже если суд примет решение в твою пользу, в обществе все равно найдутся те, кто будет считать тебя самозванцем. Ты же знаешь светские нравы.

– Будь проклят Джордж, – сквозь зубы процедил Ричард. – Как всегда, от него одни неприятности.

– А выход все-таки есть, – осторожно заметил Дэниел.

Ричард недобро прищурился.

– Только не говори, что мне следует бросить все на произвол судьбы и вернуться в Америку. У меня нет никакого желания портить жизнь Кристиане и ее семье, отказываться от своих законных прав и титула мне тоже не хочется. У меня больше ничего нет.

– Я не собирался тебе это предлагать, – заверил его Дэниел.

– Тогда в чем же мой шанс?

– Ты можешь просто занять свое законное место так, словно никогда его и не лишался, – тихо сказал Дэниел.

– Что?! – потрясенно воскликнул Ричард.

– Ну, добиться справедливости от Джорджа тебе все равно не удастся, поскольку он, по всей вероятности, мертв, – веско заметил Дэниел. – Так что раскрытие его преступлений приведет лишь к тому, что пострадают невинные. Кроме того, просто заняв его место, ты можешь избежать продолжительной битвы за признание тебя тем, кто ты есть на самом деле. Можно представить все так, словно ты и не уезжал в Америку… с той оговоркой, что на самом деле ты был там и у тебя теперь есть жена.

– Жена, которая меня ненавидит, – пробормотал Ричард. Он вновь устремил взгляд на Кристиану. Она смеялась над тем, что только что сказал ей Лэнгли. Теперь, когда глаза ее светились, она казалась ему обворожительной. Вспоминая, как они танцевали, Ричард отметил про себя, что к концу танца он уже не чувствовал, что неприятен ей. Более того, он был совершенно уверен в том, что, если бы ему удалось пригласить ее на террасу, она бы не стала сопротивляться и позволила себя поцеловать.

– Она ненавидит Джорджа, а не тебя, – осторожно поправил его Дэниел. – И кто стал бы упрекать ее за это! Мы оба знаем, каким подонком был твой брат. Но ты птица иного полета. Сдается мне, что вскоре она сменит гнев на милость и станет тебе доверять. Из вас даже может получиться неплохая пара. – Дэниел немного помолчал, прежде чем добавил: – Как бы там ни было, если ты последуешь моему совету, то без хлопот вернешь себе титул и положение, а Кристиану и ее сестер избавишь от скандала, что навлек на них Джордж.

Ричард нахмурился. В предложении Дэниела, без сомнения, имелось рациональное зерно. Ричарду не хотелось ломать Кристиане жизнь, и он был далеко не в восторге от перспективы долгих препирательств в суде, имеющих единственную цель восстановить его в своих законных правах. Однако даже если во время танца между ними и произошла определенного рода реакция взаимного тяготения друг к другу, делать на это ставку в расчете на счастливое будущее было бы неосмотрительно. Он совсем не знал эту женщину и не желал делать столь серьезный шаг вслепую.

– Что, если она окажется докучливой и вредной? – тихо спросил он. – Или холодной, как ледышка? Или избалованной и капризной?

– Хм. – Дэниел устремил взгляд на женщину, о которой шла речь. – Мне кажется, что она не обладает ни одним из этих ужасных качеств. Впрочем, обычно такие черты характера стараются не выставлять напоказ. – Он немного поразмыслил и внес предложение: – Мы могли бы не предавать тело Джорджа земле еще пару дней, а ты бы за это время решил для себя, сможешь ты жить с этой женщиной или нет. И если поймешь, что брак с ней для тебя неприемлем, мы можем просто уложить Джорджа обратно в твою кровать, где его найдут мертвым, и после это добиваться признания твоих законных прав по всем правилам.

– Тут есть о чем подумать. – Глаза у Ричарда расширились, когда он вспомнил о кончине своего соперника. Странно, но он как-то не проникся всей серьезностью этой проблемы, когда Дэниел впервые упомянул о весьма вероятной смерти его брата.

– И вот еще что, – сказал Дэниел. – Если ты решишь отложить окончательное решение вопроса на день или два, то нам придется уехать отсюда раньше, чем дамы. Надо пробраться в дом и выкрасть тело из кровати до того, как они вернутся и увидят, что Джордж все еще там, обложенный льдом.

– Тогда пора приниматься за дело, – заявил Ричард и направился к выходу.

– Как я понимаю, ты все же решил не списывать мое предложение со счетов? – улыбнулся Дэниел, последовав за ним.

– А разве у меня есть выбор? Я бы предпочел не губить безвинных, если можно без этого обойтись. Но мне не хочется приговаривать себя к браку с женщиной, которая не сможет сделать меня счастливым, и только ради искупления грехов Джорджа. Мы сделаем так, как ты предложил, и спрячем тело на день или два, пока я не пойму, смогу ли я жить с ней в браке или нет. Если нет, мы вернем тело на место и пойдем в суд.

– А если ты обнаружишь, что готов на ней жениться? – спросил Джордж. – Как мы тогда поступим с телом?

– Понятия не имею, – признался Ричард. – Но об этом мы подумаем, когда придет время. Если оно придет.

Он ушел из зала вместе с Вудроу.

Кристиана перестала искать Дикки взглядом и вновь посмотрела на Лэнгли:

– В самом деле?

Роберт кивнул с серьезным видом и спросил:

– Ты расстроишься, если окажется, что Дикки на самом деле не Дикки, а Джордж?

Кристиана отвела глаза и нахмурилась. Первое, что ей вспомнилось, – это несколько кратких минут в объятиях мужа во время танца. Все, что было до этого, весь год их семейной жизни, подталкивало ее к тому, чтобы сказать «нет», что она совсем не расстроится, но сейчас такой уверенности не было. Вздохнув, она сказала:

– Скандал неминуем.

– Да. Но мы смогли бы замять его, – пробормотал Лэнгли, кружа ее в ритме вальса.

– Как ты себе это представляешь?

Роберт так долго молчал, что Кристиана решила, что он не станет отвечать, но, очевидно, смирившись с неизбежным, Роберт неохотно сказал:

– Я знал одну давнюю любовницу Джорджа, и она мне кое-что рассказала… – Роберт был крайне смущен, слова давались ему с трудом, но он все же закончил мысль: – Прости, что спрашиваю об этом, Крисси, но ответь мне: была ли между тобой и мужем физическая близость?

Кристиана не верила своим ушам. Зрачки ее расширились. Роберт, встретив ее ошеломленный взгляд, болезненно поморщился и заговорил скороговоркой, словно хотел как можно скорее со всем этим покончить:

– Мне действительно очень неловко об этом спрашивать, но, если Джордж не показал себя мужчиной в брачную ночь, все коренным образом меняется. Кстати, на его физическую несостоятельность мне намекала одна его любовница.

Кристиана продолжала смотреть на него во все глаза, явно не понимая, о чем он ведет речь.

– Послушай, мне трудно говорить об этом, – еле слышно прошептала она и густо покраснела. – Я мало что знаю об этой стороне брака, а мама мне ничего не рассказывала. Отец, правда, наставлял: выполняй все, что скажет тебе муж. Он наверняка опытный мужчина и знает, что к чему.

– Разумеется, – пробормотал Роберт, отводя глаза, после чего, деликатно откашлявшись, сказал: – Ты говорила, что он даже не развязал шейный платок во время вашей первой брачной ночи. А он вообще снимал хоть что-нибудь из одежды?

Кристиана ненадолго задумалась. Затем она сказала:

– Мне кажется, он разулся.

Лэнгли, судя по выражению его лица, терял терпение.

– А как насчет брюк? Он снимал их или хотя бы расстегивал или приспускал?

– Я так не думаю, – пожала плечами Кристиана.

– Вот как? – не веря своим ушам, переспросил Роберт. – Ты же при этом присутствовала? Дорогая, извини, я тебя не понимаю.

Кристиана нахмурилась. Она не знала, чего в ней сейчас было больше – гнева или стыда. Оглядевшись, не слышит ли их кто-нибудь, и, убедившись в том, что остальные танцующие не обращают на них никакого внимания, она подняла глаза на Лэнгли и сдавленно прошептала:

– Я приняла ванну, меня напудрили и облачили в ночную рубашку. Потом уложили в кровать. А затем пришел он и загасил свечу. Я услышала, как что-то упало на пол. Потом какой-то стук. Я решила, что это были туфли. Дикки забрался на меня сверху, поерзал немного, словно скакал на коне, быстро скатился и сказал: «Все. Брак состоялся». Я понятия не имею, снимал ли он что-то, кроме туфель, но мне показалось, что у него не было на это времени. Он почему-то очень спешил.

– Вы были под одеялом? – без обиняков спросил Лэнгли. Когда она кивнула, он спросил: – И он был сверху?

Кристиана прикусила губу. Она видела, что Роберт смотрит на нее как-то странно.

– Что-то было не так, да? Я подозревала, что не все прошло как надо, но Дикки сказал, что теперь мы муж и жена, и мне некого было спросить, насколько все это соответствует действительности.

– Дикки, – с отвращением пробормотал Роберт. – Неудивительно, что Ричарду так не нравилось это имя. Мне оно тоже не по душе. – Он перевел дыхание и вдруг улыбнулся. – Впрочем, это не важно. Важно другое. Из твоих слов следует, что ваш брак вряд ли можно считать настоящим. Мы можем отвести тебя к врачу прямо сейчас. Он тебя обследует, вынесет свой вердикт о том, что ты до сих пор девственница, и тогда брак можно будет аннулировать немедленно. Скандала все равно не избежать, но это ничто в сравнении с тем, что могло бы случиться.

– А если окажется, что у него нет родинки? Ведь это означает, что Дикки на самом деле Джордж. Выходит, наш брак с самого начала не был законным, и я все это время жила с ним во внебрачной связи? – тихо спросила она.

Лэнгли утвердительно кивнул.

– Ты ведь понимаешь, что если мой муж – Джордж и он занял место своего брата… Мы не можем допустить, чтобы это сошло ему с рук, – осторожно заметила она. – Нам нужно рассказать об этом.

– И при этом тебе, Сьюзи и Лизе придется пережить жуткий скандал. Ты готова к этому? – мрачно спросил Лэнгли.

Поколебавшись, Кристиана кивнула.

– Для тебя всегда честность была превыше всего, – с оттенком раздражения пробормотал он.

Кристиана вяло улыбнулась, но затем глубоко вздохнула. Аннулирование брака вызвало бы, разумеется, куда меньший скандал, чем разглашение того факта, что она целый год жила с убийцей графа Рэднора, присвоившим чужое имя и титул, во внебрачной связи. Но если мужчина, за которого, как считалось, она вышла замуж, действительно был Джорджем Фэргрейвом, то он был еще большим негодяем, чем она его считала, и его злодеяниям необходимо положить конец и восстановить справедливость. И все же она предпочла бы, чтобы все это произошло с меньшими жертвами с ее стороны и без урона для ее семьи. К тому же необходимости в немедленном свершении правосудия не было. К чему спешить?

– Почему бы нам для начала не выяснить всю правду, а потом уже поднимать шум? – тихо предложила она. – Я посмотрю, есть ли у моего мужа родинка или нет. Если родинка на месте, то он Ричард. Меня осмотрит врач, докажет, что я девственница, и затем мы просто аннулируем брак. Если родинки у него нет и он – Джордж, меня все равно осмотрит врач, меня признают девственницей и брак сочтут недействительным. Но в этом случае, когда утихнет шум, мы можем сообщить властям о том, что нам стало известно. Этой отсрочки вполне может хватить, чтобы оградить от неприятностей Сьюзи и Лизу, или, по крайней мере, этого времени им хватит, чтобы мои сестры нашли мужей до того, пока скандал не коснулся их…

Лэнгли немного помолчал, после чего неохотно кивнул.

– Я бы предпочел, чтобы ты сразу от него ушла. Однако если поступить так, как ты предлагаешь, неприятностей у всех может быть меньше.

– Я думаю, так будет лучше всего.

– Да. Во всяком случае, постарайся как можно быстрее выяснить насчет родинки, Крисси. Сделай это сегодня же ночью, если сможешь. У меня дурные предчувствия. Тебе, возможно, грозит опасность, и чем быстрее ты от него уйдешь, тем у меня будет легче на душе.

Кристиана улыбнулась и признательно пожала его руку. Танец продолжался.

– Ты всегда был мне верным другом, Роберт. Мне так тебя не хватало все это время.

Он хотел что-то ответить, но тут музыка закончилась. Оба они не торопились уходить, оглядываясь по сторонам. Едва Кристиана убедилась в том, что муж ее не вернулся, как Лэнгли пробормотал:

– Твой супруг исчез, а жаль. Если бы он был здесь, я бы постарался напоить его так, чтобы он отключился, едва доберется до дома. Тогда, пока он спит, ты могла бы посмотреть, есть ли у него эта родинка.

– Дикки очень осторожен, с ним вряд ли пройдет такой номер, – сухо заметила она, пока Роберт вел ее к свободному креслу у стены. Кристиана с удовольствием присела. Она протанцевала несколько танцев подряд и хотела отдохнуть. Но девушка не забыла о взятых на себя обязательствах и обвела взглядом зал в поисках сестер. – Хотелось бы знать, где сейчас Сьюзи и Лиза.

– Я поброжу по залу и поищу их, – пообещал Лэнгли. – Хочешь, я принесу тебе что-нибудь прохладительное? Готов поспорить, что после всех этих танцев тебе хочется пить.

– Да, пожалуйста. От пунша я бы не отказалась. – Похоже, пока она танцевала, алкоголь успел улетучиться из ее крови. Нет уж, в следующий раз она сто раз подумает, прежде чем пригубить спиртное.

– Я скоро вернусь, – заверил ее Роберт и удалился.

Кристиана тут же начала искать глазами Сюзетту, Лизу или своего мужа. Где же они? Еще пару минут назад она бы предпочла, чтобы Дикки вообще не возвращался, но сейчас очень этого хотела. Если все-таки Лэнгли сумеет его напоить, задача обнаружения родинки у него на ягодице или отсутствие таковой значительно облегчится. Если Дикки так и не вернется и замысел Роберта не удастся осуществить, то ей придется поломать голову.

Она подозревала, что любая замужняя женщина была бы искренне удивлена – ей ли не знать об отличительных приметах родного мужа? Но она была совсем в другом положении. Ее поднимут на смех, если узнают, что она стремится выяснить.

– Наконец-то ты не танцуешь, даже странно!

Кристиана вздрогнула. Сестры словно из-под земли выросли перед ней. Вопросительно приподняв бровь, она переспросила:

– А что такое?

– Глядя на тебя, можно было подумать, что ты собираешься плясать до рассвета, а мы обе совсем без сил и готовы ехать домой.

– Ты шутишь, – удивленно сказала она и напомнила Сюзетте о том, что та собиралась остаться до конца, поскольку должна была подыскать себе мужа. Не больше и не меньше.

– Я уже его нашла, – с чувством глубокого внутреннего удовлетворения заявила Сюзетта.

– Правда? – недоверчиво переспросила Кристиана.

Сюзетта утвердительно кивнула:

– И даже сделала ему предложение.

– Ну и кто же этот счастливчик?

– Лорд Вудроу, Дэниел.

Кристиана растерянно заморгала. Она ни разу не слышала этого имени.

– Кто такой Дэниел Вудроу?

– Тот джентльмен, что вывел нас на террасу, чтобы вы с Дикки смогли поговорить, – пояснила Лиза.

При этих словах Кристиана побелела от ужаса.

– Он друг Дикки?

– Вовсе нет, – с торжественной серьезностью заверила сестру Сюзетта.

– Ты уверена? Мне кажется, я часто видела их вместе.

– Никаких сомнений. Когда мы вышли на террасу, я высказала ему все, что думаю о Дикки и о тех, кто способен с ним дружить. И он сказал мне вот что: «Уверяю вас, я никогда не был и никогда не буду другом мужа вашей сестры. На самом деле я считаю его выродком, которого стоило бы вывезти в поле и пристрелить». – Сюзетта просияла: – Похоже, Дикки ему совсем не нравится, Крисси, что по меньшей мере свидетельствует о том, что у Дэниела хороший вкус.

Кристиана покачала головой, но все же призналась:

– Я никогда не слышала, чтобы Дикки упоминал это имя. И он ни разу не приходил в наш дом. На самом деле я ни разу не видела его до сегодняшнего вечера и потому готова допустить, что он говорил правду. Мне просто показалось, что он хочет помочь Дикки, когда вызвался проводить вас на воздух.

– Он сказал, что сохранит все в тайне, – пояснила Лиза.

– И он идеальный вариант для меня, – заверила сестру Сюзетта. – У него много земли, но поместья без вложений не приносят дохода, а денег у него попросту нет. Зато у него есть титул, – добавила Сюзетта и, нахмурившись, уточнила: – Я точно не знаю какой. Возможно, он всего лишь барон… – Она безразлично пожала плечами.

– И ты действительно сделала ему предложение? – спросила Кристиана.

– Да, – ответила Сюзетта, просияв от гордости за то, что сама устраивает свою жизнь.

– Ну и что же он ответил?

– Сказал, что подумает до конца вечера, – со вздохом ответила сестра, но тут же раздраженно добавила: – Не знаю, как ты, а я очень устала. Денек выдался тот еще. Почему бы нам не вернуться к тебе домой и не отдохнуть?

Кристиана нервно покусывала губу.

– Может, лучше остаться до конца и рассмотреть еще пару кандидатур? Вдруг лорд Вудроу скажет «нет»…

– Вздор! – решительно перебила ее Сюзетта. – Мы отсеяли всех возможных кандидатов, и Дэниел – единственный приемлемый для нас вариант. Остальные либо непривлекательны, либо глупы, либо по возрасту годятся мне в отцы. Я всегда смогу выбрать кого-то из оставшихся или, возможно, найду кого-то на завтрашнем балу, если Дэниел ответит мне отказом, но в противном случае… – Она состроила гримасу. – Откровенно говоря, мне не хочется отдавать себя в жены старику. Я хочу детей и предпочла бы вручить себя тому, кто сумеет мне их сделать. Кроме того, Дикки, как выяснилось, не умер, так что проблем с трупом, который в любой момент может начать портиться, у нас нет. У меня в запасе целых две недели, чтобы найти себе мужа.

– О, конечно, – пробормотала Кристиана и, покачиваясь от усталости, поднялась с кресла. – Считай, что ты уже замужем.

Кристиана повернулась к Лэнгли, который шел к ним с двумя бокалами в руках.

– Сестры меня сами нашли. Мы ужасно устали и готовы ехать домой, – призналась она и затем протянула руку к тому бокалу, что был ближе. – Это мне?

– Да, – рассеянно кивнул Роберт, не сводя глаз с Лизы. Затем он нахмурился и, взглянув на Кристиану, воскликнул: – Постой!

Но было уже поздно. Кристиана залпом осушила бокал, едва ли успев почувствовать вкус. Она уже возвращала пустой бокал Роберту, когда ощутила, как только что проглоченная ею жидкость обжигает ей горло и желудок. Снова виски! И тут же стала судорожно хватать ртом воздух. Дышать стало трудно. Она сильно закашлялась.

– Прости, – сказал Роберт, хлопая ее по спине свободной рукой. – Это было виски для меня. Тебе следовало взять бокал с пуншем.

Кристиана, с трудом распрямившись, взяла у Роберта второй бокал и быстро выпила его в надежде, что спазм в горле пройдет. Глаза ее расширились в ужасе, когда она почувствовала новую волну жара, прокатившуюся от горла до живота.

– О боже, – пробормотал Лэнгли.

– О чем это ты? – спросила Сюзетта у Лэнгли, участливо глядя на Кристиану.

– Это был «Пунш регента», – со вздохом сообщил Роберт, забирая у Кристианы бокал. На нее вновь напал кашель.

– А что это такое? – спросила Лиза, поглаживая Кристиану по спине.

– Ром, бренди, аррак, шампанское, немного чаю, ананасовый сироп и кое-какие другие ингредиенты для аромата, – виновато пояснил он.

– Ну, судя по состоянию Кристианы, рома и бренди в нем было достаточно, – с интересом заметила Сюзетта.

Роберт поморщился:

– Пунши леди Лэндон славятся своей крепостью, и чем ближе к концу бала, тем больше в них алкоголя. В этом одна из причин такой устойчивой популярности ее балов. По крайней мере, сама хозяйка так считает.

– Очень умно, – пробормотала Сюзетта.

– С тобой все в порядке, Крисси? – участливо спросила Лиза, когда второй приступ кашля постепенно пошел на спад.

Кристиана неуверенно кивнула. Девушка никак не могла прийти в себя. Двойной удар алкоголя грозил отправить ее в нокаут. Голова ее кружилась, и перед глазами плыли светящиеся пятна, хотя она не могла сказать, было это вызвано виски или кашлем. Еще секунд тридцать она приходила в себя под пристальными, полными тревоги и сочувствия взглядами Сюзетты, Лизы и Лэнгли, после чего сказала, улыбаясь с напускной храбростью:

– Все хорошо. Поехали домой.

– Ты уверена, что можешь идти? – участливо спросил Лэнгли. – У тебя лицо все еще очень красное.

Кристиана поморщилась, но, кивнув, осторожно повернулась, ища глазами выход.

– Мы устали, и нам надо хорошенько выспаться. Кроме того, мне нужно кое-что проверить, ты помнишь?

– Что ты имеешь в виду? – спросила Лиза.

– Возможно, стоит отложить это для другого раза, Крисси, – поторопился предложить Лэнгли. – Ты не привыкла к алкоголю, и он может ударить тебе в голову.

Кристиана покачала головой:

– Тот первый бокал меня не свалил, и после второго со мной тоже ничего страшного не случилось, разве что перехватило дыхание. Со мной все будет в порядке. Я дам тебе знать, что сумела выяснить.

– О чем это вы? – нетерпеливо спросила Лиза. Видно было, что она очень встревожена.

– Ничего такого, о чем тебе стоит беспокоиться, – заверила ее Кристиана и направилась к выходу из зала. – Мне просто кое-что надо проверить насчет Дикки.

Глава 5

– Окно открыто. Можно сказать, что нам повезло.

Ричард поднял голову и посмотрел на окно, на которое указал ему Дэниел. Они уже успели провести рекогносцировку местности: забрались на несколько деревьев и проверили несколько комнат. Похоже, что окно было открыто как раз в спальне хозяина дома. По крайней мере они на это надеялись. Честно говоря, Ричард понятия не имел, где расположена эта спальня. Его дом сгорел дотла при пожаре, в котором должен был бы погибнуть и он сам. Расположение комнат в новом доме, который приобрел Джордж после пожара, было Ричарду неизвестно.

– Вероятно, они оставили окно открытым, чтобы труп не оттаял, – сказал он, взбираясь на дерево перед упомянутым окном. Подтягиваясь, он ловко перебирался наверх, пока не добрался до сука, который выглядел достаточно прочно, чтобы выдержать его вес, и с которого он мог дотянуться до открытого окна.

– Ты что-нибудь видишь? – спросил Дэниел и тоже стал карабкаться на дерево.

– В кровати кто-то есть, – пробормотал Ричард, вытягивая шею.

– Это Джордж?

– Отсюда мне не разглядеть, но кто еще там может быть? Девушки на балу, а слуги, должно быть, спят этажом выше.

Дэниел, недовольно что-то пробурчав, спросил с надеждой в голосе:

– Но ты можешь определить, жив он или мертв?

– Нет, – раздраженно ответил Ричард. Он лег на сук, обхватив его руками и ногами, и пополз по нему, подбираясь ближе к окну. Он крепко пожалел о том, что не переоделся перед этой вылазкой. Не говоря уже о том, что одежда цеплялась за ветки, белая рубашка делала его весьма заметным для всякого, кому бы пришло в голову взглянуть на всю эту затею с улицы. Стоило ему об этом подумать, как он непроизвольно ускорил движение и едва не поплатился за спешку. Лишь чудом ему удалось удержаться на суку, не сорвавшись вниз. Конечно, не обошлось без помощи Дэниела, который успел схватить его сзади за бриджи, когда колено его соскользнуло с опоры. К несчастью, при этом туго обтянутый зад его друга оказался у него перед лицом. Ощущение было не из приятных.

– Спасибо, конечно, за помощь, но ты не мог бы отпустить мои бриджи? А то ничего не видно, – сказал Ричард, заняв наконец устойчивое положение.

Дэниел прыснул от смеха, но просьбу уважил.

– Лучше бы нам поскорее покинуть это дерево, пока нас не увидели.

Именно это Ричард и пытался сделать и потому, проворчав что-то невразумительное в ответ, продолжил продвижение по суку. Взглянув в окно, чтобы удостовериться, что в комнату никто не вошел, он, повиснув на руках, перекинул ноги через подоконник внутрь. Чувствуя, что Дэниел движется следом за ним, Ричард поспешил поскорее убраться с его пути. Через мгновение он уже стоял рядом с кроватью, глядя на того, кто там лежал. Ощущение было таким, словно он смотрел в зеркало, разве что сам он не был мокрым и бледным, как его брат.

– Я бы сказал, что он определенно мертв, – пробормотал Дэниел, подойдя к нему. – Впрочем, он не набрал лишний вес и не исхудал с тех пор, как я видел его в последний раз. Хотелось бы знать, отчего же он умер?

Ричард покачал головой. Он и сам ничего не мог понять, да, честно говоря, было не до этого. Внезапно он оказался во власти весьма противоречивых эмоций. Не на такую встречу с братом он рассчитывал. Он испытывал раздражение из-за обманутых ожиданий, словно Джордж, отдав Богу душу, в очередной раз обвел его вокруг пальца. А еще Ричард поймал себя на том, что ему действительно грустно и больно. Ведь умер его брат, его близнец. Да, Джордж оказался подлецом, ибо это он нанял людей, поручив им убить Ричарда, чтобы завладеть его имуществом и титулом, но братья ведь не всегда были в таких отношениях. Врагами они стали тогда, когда подросли, когда Джордж понял, что на него смотрят как на человека второго сорта лишь потому, что он не выбрался из материнского лона первым. Тогда зависть и обида поселились в нем, пока окончательно не разъели его душу.

Как бы там ни было, Джордж был последним из здравствующих членов семьи Ричарда, и теперь у него никого из близких не осталось. Их отец был единственным ребенком в семье, а мать потеряла всех родных при пожаре, который случился в их доме, когда она была еще ребенком. Это обстоятельство как раз и делало коварный план Джорджа вполне осуществимым. Членов семьи, кто мог бы узнать Джорджа, в живых не осталось, а близких друзей Ричарда Джордж намеренно держал на расстоянии. Все друзья Ричарда восприняли это как должное, полагая, что он скорбит о погибшем брате, и не навязывали ему свою компанию, понимая, что Ричарду требуется время, чтобы справиться с горем и вернуться к прежней жизни. Дэниел не был исключением. Однако, получив от Ричарда письмо, верный друг сразу пришел ему на выручку. Да благословит Бог Дэниела. Без него Ричард все еще был бы в Америке.

Вход для пользователей

Меню