Читать онлайн Фармакопея. Часть 1 бесплатно

Фармакопея. Часть 1

Все имена и события в произведении вымышлены, любые совпадения с реальными людьми и событиями чистая случайность.

ФАРМАКОПЕЯ (pharmakopeia) – греческие слова: Φάρμακο – лекарство и Kάνει– делаю,

вместе означающие «Искусство изготовления лекарств».

Часть 1.

Глава 1.

***

о.Мауи, Гавайи, США, 03.02.2019

Оперативный дежурный СТРАТКОМа, майор Джеральд Уитмен, через большое окно своего кабинета увидел, что все десять сотрудников дежурной смены Центра космического наблюдения сгрудились у рабочего места новенького второго лейтенанта Уинстели и активно тычут пальцами в его мониторы. Это означало, что происходит явно что-то неординарное, но сигнала тревоги никто не включил, значит, что-то было совсем не так. Это удивило Уитмена, и он пошел лично разобраться в таком несоблюдении инструкций.

Подойдя сзади ко всей компании офицеров, он тронул за локоть первого лейтенанта Эмми Шрофф, которая стояла ближе всех к мониторам, и взглядом показал ей уступить ему место.

– Что происходит, Уинстели? – громко произнес он, перекрывая гомон остальных. – Что за митинг вы здесь устроили?

– Сэр! – резко повернувшись и поправляя очки, произнес лейтенант. – Кажется, у нас нештатная ситуация, но еще нет полных данных для доклада.

– Докладывайте, что есть, если уже вся смена собралась возле вас, лейтенант.

– Да, сэр. Слушаюсь, – и, повернувшись к мониторам, продолжил, – сэр, примерно сорок пять минут назад объект С61492 нештатно сошел со своей орбиты. Скорость снижения возрастает, и учитывая характер объекта, можно предположить, что он падает.

– Что за объект?

– По каталогу, сэр, объект С61492 – это наш старый спутник связи САТКОМ на геосинхронной орбите, выведенный из эксплуатации в 2002 году из-за выработки ресурса. Все это время он не менял параметры своей орбиты, а сорок пять минут назад все системы зафиксировали его внезапный сход.

– Понятно, старый металлолом. Что еще? – спросил Уитмен, по опыту зная, что этим доклад ограничиться не может. – Спутник же не мог просто передумать висеть в космосе и отправиться на Землю?

– Пока это все, сэр, – промямлил лейтенант, и с надеждой бросил взгляд на сослуживцев. На мгновение повисла пауза.

– Очевидно столкновение с метеоритом, – пришла ему на выручку лейтенант Шрофф. – Мы уже проанализировали данные. За последние тридцать три минуты на прежней орбите этого спутника фиксируется облако обломков, значительного размера, которое продолжает расширяться. Единственное, что пока не понятно, как мы не засекли метеорит такого размера, что он смог выбить этот крупный спутник со своей орбиты.

– И что, никто не может объяснить такой феномен? – строго спросил майор, а про себя весело подумал «эх молодежь, молодежь, как же не понимать такой элементарщины».

– Хорошо, давайте вместе найдем логичное объяснение этому феномену, – сказал он, отступив на шаг назад, чтобы видеть всю смену. – Космический аппарат, размером с инкассаторский фургон, столкнулся с пока неизвестным космическим объектом, вследствие чего мы имеем огромное облако осколков, и сходящий с этой орбиты сам космический аппарат. При этом ни одна система, которая видела и видит даже мелкие осколки, не видела этот, пока неизвестный объект. Как такое возможно?

Никто не проронил ни слова. «Вот черт, а ведь кому-то из них. через пару лет, мне придется передавать дела», – выругался про себя Уитмен.

– ОК, продолжаем мозговой штурм, – сказал майор, пытаясь немного улыбнуться, чтобы разрядить напряжение у подчиненных. – Если наши системы функционируют исправно, и фиксируют даже мелкие космические объекты, то это означает, что неизвестный объект был…

– Микрометеоритом, – снова подала голос Шрофф.

– Правильно, Эмми, – сказал Уитмен, очередной раз отметив, что она самая смышленая в его команде. – Но как же микрометеорит, размеры которого не превышают одного-двух миллиметров, смог сбить такой большой спутник?

Снова тишина, и десять пар глаз ожидающих от него разгадки этого ребуса.

– Если бы вы, коллеги, внимательно посмотрели в каталоге на описание объекта С61492, то обратили бы внимание, что аппарат был выведен из эксплуатации из-за выхода из строя бортовой аппаратуры, вызванного деградацией аккумуляторных батарей. Это означает, что электроника спутника мертва, но ракетное топливо в баках аппарата, использовавшееся для его выведения на орбиту и поддержания ее параметров, наверняка полностью не израсходовано. Очевидно, что удар микрометеорита пришелся на баки или топливную аппаратуру, что привело к взрыву. На это указывают многочисленные обломки разного размера, разлетающиеся во все стороны, но не равномерно по всей сфере от точки столкновения, а эллипсоидом. Значит, кроме облака осколков, взрыв баков придал импульс останкам аппарата, направленный, увы, к Земле. Это первая версия произошедшего, которая все объясняет.

– Гениально, сэр! – сказал Уинстели, встав рядом с остальными. А вот лейтенант Эмми Шрофф, наоборот не смогла скрыть разочарования на лице, очевидно, потому что сама не смогла найти такое тривиальное решение.

– Ну, а вторая возможная версия выглядит так, – продолжал майор. – Наша аппаратура по какой-то причине не смогла засечь огромный метеорит, даже скорее небольшой астероид, который двигался с постоянным ускорением к Земле, и столкнулся с нашим спутником. После столкновения спутник оказался полностью разрушен, и мы можем наблюдать облако его осколков, а сам астероид, или его большая часть, продолжил движение к Земле, что теперь активно фиксируют наши датчики.

– А теперь, – он указал пальцем на каждого из подчиненных, – логически думаем, какая из версий верная.

– Принимая во внимание, что аппаратура полностью исправна, и постоянно калибруется, верной может быть только первая версия, – ответила лейтенант Шрофф, все еще оставаясь недовольной собой.

– Отлично, коллеги! – сказал Уитмен, – Теперь вопрос, куда упадут обломки спутника?

– Мы уже произвели расчеты, сэр, – включился лейтенант Дин Мартин. – Примерно через четырнадцать часов обломки аппарата, которые не сгорят в атмосфере, могут упасть в районе Северной Дакоты, если долетят. Но, скорее всего, упадут на юге Канады, в районе озера Виннипег.

– «Да уж, повезло этим Канадцам…», – подумал майор, а вслух сказал. – Прекрасно! Мартин, вы, вместе с Шрофф и Уинстели, подготовьте все данные для доклада, а я сейчас связываюсь с центральным командованием, чтобы они принимали меры. У вас пять минут.

***

Лонгворт, Минессота, США, 03.02.2019

Чарльз Бикхэм поставил последний штамп в транспортные документы дальнобойщика, и со словами «Удачи на дороге» протянул бумаги водителю.

– Спасибо, офицер, – устало произнес дальнобойщик, отвернулся от конторского окна и направился к выходу из здания таможенного поста, на ходу засовывая бумаги в пластиковую папку.

На мгновение дунуло холодом, хлопнула дверь, и Чарльз остался в тишине помещения, нарушаемого только легким гудением вентиляции, и миганием экрана телевизора, с отключенным звуком висящего на стене.

Опять потянуло холодом, хлопнула дверь, и перед окошком его кабинета возникла высокая фигура его напарника Дилана Уэлша, с раскрасневшимся от мороза лицом.

– Ну и ветер там поднялся, Чарльз, – сказал Уэлш, стягивая с себя шапку и перчатки. – Этот дальнобой уехал и сделаю себе кофе, чтобы погреться, пока следующие не подъехали. Черт их тянет на ночь глядя в воскресенье, да еще в такую погоду, ездить тут по глухомани.

– Дилан, иди нормально отдохни и погрейся, а я пока пойду покурю и подежурю на улице. Только не делай очень громко звук телевизора, Лаудер еще спит, – сказал Чарльз, поднимаясь с кресла.

Физиономия Уэлша растянулась в благодарной улыбке, и он вместо кофе машины направился к автомату с сэндвичами.

Бикхэм надел свою теплую куртку с шевроном Таможенной службы США, поглубже натянул шапку, сказал напарнику «может и не будет больше никого сегодня ночью», и вышел в морозную ночь. Холодный ветер сразу же хлестнул его по лицу колючими снежинками, заставив на мгновение зажмуриться. Отвернувшись от ветра, он закурил сигарету, спрятал зажигалку в карман и, глубоко затянувшись, вышел из-под навеса на открытую площадку досмотра автомобилей. Северный ветер активно нес снег, и всю площадку уже замело так, что почти не видно было следов колеи последней фуры, уехавшей буквально пять минут назад. Чарльз прошелся до конца площадки, освещенной рядом фонарных столбов, и посмотрел на окрестности. Вокруг стояла кромешная тьма, и только их маленький оазис сиял яркими окнами офиса и огнями гирлянды фонарей освещения периметра. За этим пятном света не было видно абсолютно ничего.

Докурив сигарету и выбросив окурок в сугроб, Бикхэм сделал еще несколько шагов, чтобы выйти в тень из светового пятна фонарного столба, и посмотрел на север. Ветер больно жалил лицо и заставлял слезиться глаза. Показалось, что снегопад еще больше усилился. Со стороны Канады не было видно ни единого огонька фар автомобилей, и даже не было видно огней освещения Канадского таможенного поста, который был всего в миле от них. Значит оттуда пока не стоит ждать гостей, и можно расслабиться. Отвернувшись от ветра, он посмотрел на юг, и увидел несколько тусклых огоньков общины Лонгворт, пробивающихся сквозь скудный подлесок между их домишками. Но на трассе не было видно ни единого отблеска фар.

– Чарльз, – голосом Уэлша прохрипела рация на груди. – Сейчас по ТВ сказали, что завтра «Виннипег Джетс» всей командой поедут в Гранд-Форкс. И если на центральных постах на границе будут очереди, есть шанс, что они поедут через нас. Вот было бы круто! Всегда мечтал взять автограф у Пола Мориса.

– Размечтался, салага. Такой крюк они никогда не сделают, – ответил Бикхэм, наклонив голову к рации. – Для них на любом посту откроют зеленый коридор. А наша участь дальнобойщики, да индейцы из резервации.

– Все равно, шанс есть, – еще раз прохрипела рация и отключилась.

Постояв еще немного в тишине, Чарльз закурил еще одну сигарету, и сквозь падающий снег стал всматриваться в легкое дрожание огоньков Лонгворта, так как в окружающей темноте глазу совсем не за что было зацепиться. Вдруг, на снегу перед ним, проявилась его бледная тень и из-за спины стал пробиваться желтоватый свет. «Неужели опять кто-то едет», – подумал Бикхэм и обернулся. В первое мгновение он даже растерялся от увиденного, так как ему показалось, что по трассе мчится горящий грузовик. Но в следующее мгновение он осознал, что в темноте потерял ориентиры и это была не трасса, а что-то горящее стремительно неслось по небу со стороны Канады. Ужасная мысль кольнула его мозг – «падает самолет!». Рука дернулась к рации и застыла. Буквально за секунду свет от пылающего нечто стал настолько ярким, что затмил собой все их уличное освещение. Затем, что-то непонятное, с огромным огненным шлейфом и невероятной скоростью, пронеслось у него над головой, и стало удаляться на юго-запад. Через пару мгновений на него навалился ужасающе громкий рев, заставивший его зажмуриться и пригнуть голову, а еще через несколько секунд, когда Чарльз открыл глаза, уже ничего не было видно. В следующий миг, со стороны заповедника Лост Ривер в небо взметнулась огромная вспышка света, которая показалась Бикхэму еще ярче увиденного им ранее света, а через несколько мгновений до него докатилось эхо взрыва, больно ударившего по ушам.

Из дверей офиса с курткой в руке выскочил Уэлш, и стал озираться по сторонам, ища причину шума. Увидев Бикхэма, он кинулся к нему, на бегу пытаясь засунуть руку в рукав.

– Что происходит, Чарльз? – крикнул он на бегу. – Что это был за взрыв?

– Похоже, что в заповеднике упала ракета, Дилан.

– Ракета? – выпучив глаза, громко повторил Уэлш. – Какая ракета? Чья?

– Я не знаю, Дилан, может русская, может китайская. Она летела оттуда, – он ткнул пальцем в небо на канадской стороне, – и улетела туда. Я сначала даже подумал, что падает самолет, но она пронеслась с такой скоростью, на которой самолеты не летают. Я же служил в ВВС, я знаю.

Из офиса показалась фигура старшего их смены Роберта Лаудера. Бикхэм и Уэлш оба пошли к нему.

– Что случилось? – обратился к ним Лаудер, потирая заспанное лицо. – Это у нас так грохнуло?

– Похоже, что у нас в заповеднике упала и взорвалась ракета, шеф, – сказал Чарльз. – Она пролетела со стороны Канады, почти над нашей головой, вся в огне, возможно неисправная.

– Почему ракета, может самолет? – ошеломленный новостью спросил Лаудер.

– Может и самолет, шеф, но не похоже. Мне показалось, что это ракета.

– Ясно. Сейчас позвоню федералам и в национальную гвардию, – сказал Лаудер, и направился к офису.

– Похоже, что скоро у нас тут будет куча гостей, – сказал Бикхэм. – Пойдем, перекусим нормально, а то потом продыху не дадут.

Они еще раз взглянули в ту сторону, где произошел взрыв. Зарево уже полностью пропало, и мир вокруг опять погрузился в темноту, и как будто стало еще холоднее. «Надо домой позвонить, предупредить», – одновременно подумали Уэлш и Бикхэм, и следом за шефом направились в офис.

***

Вашингтон, США, 08.05.2019

Закончив выступление перед журналистами и гостями, после возложения венка к мемориалу Второй мировой войны, Дональд Трамп вместе с женой Меланией, в окружении охраны, направился к своему кортежу. Ступая по гранитным плитам мемориала к ожидающему их лимузину, он увидел, что рядом с автомобилем его поджидает Рэй Хикс, его советник по национальной безопасности. Это не обещало ничего хорошего. Не доходя нескольких шагов до машины, президент и его жена развернулись к камерам журналистов и, дежурно улыбаясь, несколько мгновений махали зрителям руками, после чего повернулись назад, и охрана заслонила их от объективов.

– Здравствуй, Рэй. – произнес Трамп, протягивая ему руку. – Почему ты здесь сегодня? Что-то случилось?

– Нужно поговорить без свидетелей, мистер президент. Срочно! – ответил Рэй, а его напряженное лицо служило подтверждением самых худших опасений.

– Хорошо, поговорим по пути в Белый Дом. Садись, – ответил президент.

Повернувшись к Мелании и взяв ее за руку, он сказал:

– Дорогая, тебе придется поехать во второй машине, у меня неотложные государственные дела.

– Да, конечно, дорогой, – она поцеловала его в щеку, и сделала шаг назад.

– Гэри! – обратился Трамп к шефу своей охраны, – Первая леди поедет с тобой. А со мной поедет советник Хикс. Всех агентов распредели по другим автомобилям, у меня конфиденциальный разговор.

– Все понятно, сэр! – ответил Гэри Росс, и кивком головы дал указания своим людям, стоявшим рядом, выполнять распоряжение президента.

Шеф Росс лично проводил Первую леди ко второму бронированному лимузину, по пути раздавая указания в свою миниатюрную рацию. Агенты открыли двери президентского Кадиллака, помогли сесть президенту, и его компаньону и только плотно закрыв их и осмотревшись по сторонам, быстрым шагом направились к своим автомобилям сопровождения. Пока кортеж не тронулся и не набрал скорость, президент и его советник сидели в машине молча, смотря через бронированные стекла на горожан, приветствующих президента. Как только автомобиль свернул на авеню Конститьюшен, Трамп закрыл большое черное бронированное стекло, отделяющее салон от водителя и сказал:

– Давай, Рэй, выкладывай, что там у тебя?

– У нас новый инцидент с проникновением на объекте «Зоопарк». Уже четвертый за три месяца проекта. И если предыдущие три были попытками местного персонала пронести камеры, или вынести какие-то свидетельства, то последний инцидент – это целенаправленная попытка проникновения извне. Самый опасный прецедент!

– Почему? Чем он хуже других?

– Тем, что этот человек не имеет никакого отношения к группе участников проекта, а значит, не должен ничего знать в принципе и, соответственно, интересоваться этим объектом.

– Вы смогли предотвратить проникновение?

– Да, он был задержан еще в пределах первого периметра, но то, что он проник с самого неожиданного направления и продвинулся так далеко, говорит о его серьезной подготовке к акции.

– Известно, кто он такой?

– Журналист местной газеты из Гранд-Форкс.

– Журналист? Не может быть, чтобы газетчики об этом пронюхали, – воскликнул президент, впервые проявив настоящее беспокойство. – Ведь мы приложили столько усилий к дискредитации всех слухов вокруг этой темы. Только за первые две недели на ложные вбросы в прессу ушли десятки миллионов долларов, а в итоге какой-то местный журналюга все же лезет к нам через забор?

– Реакция СМИ на такие сообщения – это отдельная тема, кроме того…

– Постой, – прервал своего советника Трамп, – а почему вдруг Северная Дакота, если событие произошло в Миннесоте? Объясни.

– Журналист живет и работает в северной Дакоте, в Гранд-Форкс, но его родной брат из Салола, Миннесоты. Он фермер и его хозяйство одно из ближайших, от места происшествия, примерно двадцать миль по прямой. Возможно, он мог что-то такое наблюдать в феврале, пока мы зачищали следы, и поделился этим со своими близкими. А уже брат, в силу журналисткой работы полез охотиться за сенсацией.

– Какая там может быть сенсация, Рэй? Максимум, что этот фермер мог увидеть, как что-то упало и разбилось далеко в лесу, а потом национальная гвардия это эвакуировала. Так мы же честно по всем новостям рассказали, что во время учений разбился наш конвертоплан. Показали фото обломков, списки раненых военных и интервью с героическими спасателями. Что еще, после этого, там может искать какой-то газетчик? Инопланетян или очередную секретную тюрьму ЦРУ?

– Все так, господин Президент. Это позволило нам быстро снять информационный шум и сместить акценты на другие события. Но то, что мы держали эту зону в карантине больше двух недель, способствовало появлению различных подозрений и слухов. И даже организованный нами теракт в Индии, не полностью затмил собой местные новости.

– Никогда не говорите так, мистер Хикс! – вспылил Трамп. – Мы не организовывали этот теракт. Мы только не уведомили индийские власти, что имеются данные о росте террористической активности в этом регионе. В конце концов, у них есть свои спецслужбы.

– Прошу прощения, господин Президент! Я оговорился.

– Тогда говори, Рэй, чего ты, в конце концов, добиваешься? Мы уже подъезжаем, и у меня встреча с Руди, а это намного более важно, чем какие-то деревенские журналисты.

– Я считаю, господин Президент, что нахождение объекта «Зоопарк» на территории США не безопасно с точки зрения секретности. И не смотря на все прилагаемые нами усилия, использование местного персонала в привязке к их регионам проживания, семьям и другим контактам, в конечном итоге приведет к утечке информации, которую уже невозможно будет купировать. Тогда весь проект встанет перед вопросом немедленного закрытия, и даже фактического уничтожения наработок. Кроме того, существует ненулевая вероятность биологической утечки, что может быть еще более опасно, чем разоблачение. Поэтому, я вынужден настаивать на переносе объекта в другой регион, где мы сможем полностью изолировать персонал от внешних контактов, а так же снять угрозу биологического заражения Соединенных Штатов.

– Куда же мы их перевезем? – хмыкнул президент. – В любой другой стране будут те же самые риски, а то и больше, из-за местных нюансов. Не в Антарктиду же их перевозить.

– У меня есть конкретное предложение на этот счет, господин президент! – уверенно ответил Хикс. – На первый взгляд, оно покажется вам совершенным безумием, но поверьте, я его тщательно обдумал, и готов детально аргументировать необходимость его принятия. И сделать это нужно буквально сегодня?

– Сегодня! Даже так? – удивленно произнес Трамп. – И что же это за необыкновенное место, которое по твоему мнению, решит все наши сложности?

– Это…

Агенту, сидящему в автомобиле президента рядом с водителем, в какой-то момент показалось, что он услышал хохот из салона президента. Но так как бронированная перегородка между ними была еще и звуконепроницаема, он отмел эту мысль. Не мог же президент Соединенных Штатов в беседе с советником по национальной безопасности хохотать так, чтобы это было слышно даже из бронированного автомобиля. «Нужно выспаться», – решил он про себя, и продолжил всматриваться в прохожих, встречающихся на пути президентского кортежа.

Глава администрации Белого дома встречал президента на входе в здание. Он уже знал, что супруга Дональда Трампа ехала отдельно, из-за внезапной встречи президента с советником по национальной безопасности. Но выражение лица, с которым Трамп вышел из автомобиля и, в сопровождении советника, стал подниматься по ступеням, его очень насторожило. Что же такого он мог сообщить президенту за несколько минут поездки от Мемориала, чтобы так озадачить главу государства? Наконец, Трамп поднялся по ступеням и протянул руку Главе администрации. Мик Малвани энергично пожал руку президента, всматриваясь ему в лицо.

– Здравствуйте, господин Президент, – произнес он. – Мистер Джулиани уже прибыл и ожидает вас. Проводить его в овальный кабинет?

– Нет, Мик. Извинись от моего имени перед Руди, и отмени все другие встречи на сегодня. А ко мне пригласи Госсекретаря и Директора ЦРУ. Пусть прибудут максимально быстро.

Не сказав больше ни слова, он двинулся ко входу в здание, жестом пригласив Рэя Хикса следовать за ним.

Глава 2.

***

Париж, Франция, 11.07.2019

– А на этом графике, уважаемые коллеги, вы можете увидеть сравнение объемов вторичной дистрибуции наших безрецептурных препаратов за первое полугодие текущего года, с аналогичным периодом прошлого года. Общий прирост, увы, пока составил всего только 1,23%, что говорит о некотором отставании наших текущих показателей, от запланированных на первое полугодие 2019 года. Но в большей части, эти показатели зависят от наших зарубежных представительств, особенно в Азии, а у них изначально всегда цифры несколько кривые, как вы знаете. Азия! – с широкой белозубой улыбкой произнес Клод, сделав шуточный интонационный акцент. Но в этот раз никто даже не улыбнулся.

Клод Марел, поджарый мужчина с блестящим лысым черепом и ухоженной стильной бородой, занимал пост директора по маркетингу в головном офисе фармацевтического концерна Зенери Фарм. Он был хорошим маркетологом, очень хорошим директором, и чертовски хорошим оратором, за что Андре Сарду, коммерческий директор этого концерна, всегда ставил его на общий доклад на советах директоров. Его уверенные презентации, сдобренные шутками и выдающейся графикой, даже если он нес откровенную чепуху, всегда давали положительный результат. Однако, сегодня все шло не так. Напряженное лицо президента компании Патрика Дидьена, последним зашедшего в зал, всех сразу же насторожило. А то, что за все время выступления Марела он не проронил ни единого звука, хмуро разглядывая лица своих сотрудников, а не красочные графики на экране, настроило Андре совсем уж на негативный лад. Он украдкой поглядывал на президента, сидящего справа от него, и внутренне готовился к грозе, которая должна была разразиться с минуты на минуту.

– Все эти Азиатские отклонения отражаются на текущих показателях всей группы компаний, ухудшая их, хотя мы точно уверены, что после итоговых сверок они улучшаться как минимум до 4,4 – 4,5% уже в июле, – продолжал Клод, как заведенный, не обращая внимания на хмурое молчание в зале. – Не смотря на эти кривоватые показатели, мы согласовали с коммерческим директором, – кивок в сторону Андре, – ряд стимулирующих мероприятий и новых маркетинговых программ, благодаря которым рассчитываем подтянуть текущие показатели и, к концу года, выйти на запланированные 7,5% прироста общего объема выручки. На этом, коллеги, первая часть моего доклада окончена, и я готов перейти к ответам на ваши вопросы.

В зале повисла тишина. Так как все пункты общего годового бюджета компании, под руководством коммерческого директора изначально согласовывались всеми департаментами, то общее собрание директоров было в большей степени формальностью. Этаким шоу, для презентации и утверждения его у президента компании. Поэтому и вопросы всегда были только от него. Так было и на Январском собрании, на котором утверждался бюджет 2019 года, где Патрик Дидьен живо реагировал на остроумные замечания Клода и рассматривал разноцветные диаграммы. Сейчас же, на промежуточном собрании по итогам первого полугодия, все было не так. Это и понятно. Таких низких показателей у них не было уже девять лет, и все попытки что-то исправить не принесли никакого результата, кроме дополнительных финансовых потерь.

– На сколько выполнен общий план производства? – после нескольких мгновений тяжелой тишины, произнес Патрик Дидьен, не обращаясь ни к кому конкретно. Андре задумался, вспоминая итоговые цифры, одновременно формулируя ответ…

– На 64%, господин президент, – быстро ответил директор производственного департамента, довольный своей мгновенной реакцией.

– А какой прирост производства закладывался в этом году?

– Плюс 8,5% к фактическому выпуску прошлого года! – отрапортовал высокий худой производственник, облегченно посматривая на окружающих коллег.

– Значит, при запланированных 8,5% прироста выпуска готовой продукции, фактический план производства, за шесть месяцев из двенадцати, выполнен уже на 64%, то есть с приростом. А при запланированных 7,5% прироста продаж, за те же полгода работы, фактически имеем только 1,23%, – угрожающе тихо произнес президент компании и повернулся к Коммерческому директору.

Пора брать удар на себя, понял Андре, и откашлявшись произнес: – это только промежуточные результаты, месье. Обобщенные и актуализированные данные будут готовы только через пару недель.

– Эти показатели продаж включают использование стоков, не распроданных в прошлом году? – произнес Дидьен, казалось, не прореагировав на ответ Сарду.

– Да, месье. Эти показатели так же включают в себя продажи прошлогодних стоков, которые мы реализовывали в начале года.

– С существенным дисконтом?

– Да, месье, с существенным дисконтом, – ответил коммерческий директор, понимая, что от тяжелого диалога с президентом уже не уйти, и весь пар Патрик Дидьен будет выпускать на него.

– И после этого вы мне еще говорите о каких-то успехах, о росте и развитии? Фактически, вы уже перевыполнили и без того увеличенный план по расходам на производство и ваши идиотские маркетинговые программы, а с продажами топчетесь на месте, – в ответ повысил голос президент. – Азия у вас виновата? Цифры кривые? Почему вы не остановили все производства еще в феврале, если так сильно отстали в реализации продукции? Я спрашиваю, почему?

– В феврале показатели реализации продукции были еще удовлетворительными, господин президент, – ответил Андре, концентрируясь на ровных интонациях своего голоса, чтобы случайными срывами не подливать масла в огонь.

– Удовлетворительными?! – почти прокричал Дидьен. – Бешенную распродажу прошлогодних неликвидов, по цене ниже себестоимости, вы называете удовлетворительной? Вы в своем уме, Андре?

В первое мгновение, в ответ на такое публичное замечание, гнев всколыхнулся внутри него, но он тут же усмирил себя. Это была не первая, и не вторая, и даже не десятая его публичная порка, и коммерческий директор научился держать себя в руках. Андре Сарду работал с Дидьеном уже восемнадцать лет, и знал все его повадки. В конце концов, у президента есть причины для недовольства. И очень большие.

– Господин президент, я полностью осознаю величину наших потерь, вызванных текущим отставанием от плана, а так же понимаю все причины, повлиявшие на это. Как сказал месье Марел, нами подготовлена программа стимулирующих мероприятий, и во втором полугодии мы нагоним общее отставание и сравняемся с планом.

– Что же это за мероприятия? – так же громко, но уже спокойнее произнес президент.

– Это целый комплекс мероприятий, месье. Он включает в себя дополнительные рекламные блоки, программы специального обучения медицинских представителей, с одновременной инспекцией всех региональных подразделений. Плюс, стимулирующие акции для ключевых дистрибьюторов, в первую очередь участвующих в государственных фармацевтических тендерах. А так же, вывод на рынок нескольких новинок.

– Новинок? – заинтересовано посмотрел на него Дидьен. – У нас есть какие-то новинки?

В этот момент, очень кстати, или очень некстати, в разговор вмешалась директор департамента разработок Николь Вервиль. Низенькая, с грубоватым лицом и полными некрасивыми пальцами, Николь была первым, в истории компании Зенери Фарм, директором по разработкам, вышедшим не из научной среды исследовательских лабораторий, а из простых производственников. Правда, она могла похвастать хорошим фармацевтическим образованием. Ей было всего тридцать девять лет, но полностью отдавшись работе, она выглядела заметно старше своего возраста, безвкусно одеваясь и предпочитая очки с большими круглыми стеклами. Андре недолюбливал ее за резкий голос и яркий цвет маникюра, но держал на этом месте, понимая, что чистые научные исследования сейчас не дают никакой прибыли, а, совместные с Марелом маркетинговые примочки, позволяли им демонстрировать хоть какое-то подобие развития.

– Месье президент, – начала Вервиль, встав со своего места. – В текущем году мы уже выпустили два новых препарата – один в группе прокинетиков, и еще один в группе иммуномодуляторов. Прирост продаж только этих групп составил более 33%. А на второе полугодие у нас запланирован выход еще одного нового препарата в группе ферментов. С департаментом маркетинга нами согласована масштабная программа поддержки и продвижения, которая позволит удвоить продажи этой группы препаратов.

– Вы что, издеваетесь надо мной, Николь? – растягивая паузы между словами, произнес Дидьен. – Я работаю в этой компании уже тридцать шесть лет, и эти препараты выводились на рынок еще тогда, когда я сам проходил здесь испытательный срок. И то, что вы поменяли дизайн упаковки, перекрасили одни таблетки из белого цвета в желтый, а другие из желтого в белый, не делает их новинками. Еще мой отец, Франсуа Дидьен, участвовал в создании этих препаратов! Где ваши настоящие разработки?

– Но, месье…, – замямлила удивленная Николь, не ожидавшая такой реакции шефа. – Это тоже часть разработок, влияющая на потребительские свойства лекарственного препарата и увеличивающая его добавленную стоимость. А что касается действительных разработок, то…

– "Да замолчи же ты, дура" – сокрушенно думал Андре Сарду, понимая что своим скулежом Вервиль только сильнее злит и без того уже заведенного до предела президента.

– … в прошлом году мы вывели абсолютно новый жаропонижающий и обезболивающий препарат Зенепирин, который стал абсолютным лидером в нашем портфеле обезболивающих и анестетиков, – продолжала защищать свою позицию Вервиль, но уже с мольбой в глазах, обращенной почему-то к Клоду Марелу. Он же спрятал свои глаза в бумагах, делая вид, что пытается найти в них что-то важное.

Патрик Дидьен встал со своего места и отошел к окну. Несколько минут он молча смотрел на парк Планше, ухоженные деревья которого приятно зеленели в лучах летнего солнца, а в конференц-зале стояла абсолютная тишина, нарушаемая только периодическими скрипами отодвигаемого кресла Николь Вервиль, которая так и не решила, садиться ей на свое место или продолжить стоять.

– А вы знаете, мадам Вервиль, причину успеха нашего нового Зенепирина? – спокойно произнес Дидьен, отвернувшись от окна.

Воодушевленная услышанными словами "нашего" и "нового", Николь Вервиль с робкой улыбкой ответила: – Быстрое и эффективное действие, без побочных эффектов!

Это был их рекламный слоган для телевизионных роликов, и она заметила, как Клод Марел одобрительно кивнул ей головой.

– А знаете почему он быстрый и эффективный, мадам? – резко спросил Дидьен, и тут же сам ответил. – Да потому, что это самый обычный Аспирин! Аспирин, который в 1897 году изобрел Феликс Хоффман из компании Байер. Зенери Фарм так же производит его, уже почти шестьдесят лет, сначала просто как ацетилсалициловую кислоту. Потом мы добавили в него кофеин, и получился новый комби препарат. Потом увеличили дозировку и сделали его Форте. Потом перекрасили таблетки и сделали его Нео, и даже стали его предлагать для профилактики рака молочной железы. Потом стали выпускать его в шипучих таблетках, и он стал Инста Экспресс. Теперь у нас его новая форма – Зенепирин, но он остается все тем же Аспирином, изобретенным почти сто двадцать лет назад!

Телефон Дидьена, лежащий на столе, прожужжал сигнал полученного сообщения.

– НО-ВИН-КА?! – громко протопал каждый слог президент Зенери Фарм до своего места во главе большого стола. – Мы ежегодно тратим почти десять миллиардов евро на исследования! – он звонко ударил ладонью по столу. – Вбухиваем в оснащение лабораторий суммы, равные бюджетам некоторых небольших стран, – еще один звонкий удар по столу. – Со всего этого исследовательского пирога кормится целая армия белых халатов, а новинкой у нас считается препарат, изобретенный сто двадцать лет назад на фабрике по производству красок! За последние четырнадцать лет вами не было изобретено ни одной новой молекулы. Ни одной! – снова перешел на крик Дидьен. – Сто сорок миллиардов евро потрачено на перекрашивание таблеток и изобретение новых логотипов. Топчемся десятилетиями вокруг устаревших препаратов, и успокаиваем себя красивыми диаграммами. Где новые передовые разработки? Где серьезные прорывы в лечении рака, ВИЧ, Альцгеймера, Паркинсона? ГДЕ?

Дидьен прочел сообщения на экране телефона, уперся обеими руками в столешницу и обвел всех сидящих грозным взглядом.

– Зенери Фарм стала одной из крупнейших фармацевтических корпораций благодаря своим передовым биотехнологическим разработкам и достижениям в клеточных и генных технологиях, а не переупаковкой антикварных таблеток в новые цветные банки.

– Андре! – обратился Дидьен к коммерческому директору. – Как ты допустил, что мы так скатились? Почему ты не разогнал всех этих шарлатанов, – президент стал тыкать пальцем в каждого сидящего, – если видишь, что они только просиживают свои места и тормозят развитие компании? Почему, Андре? Ты же вице-президент компании!

Андре знал, научился за восемнадцать лет тому, что в этой ситуации нужно просто молчать, поэтому в зале вновь повисла гнетущая тишина. Несколько мгновений было слышно только тяжелое дыхание побагровевшего президента, после чего он сделал большой глоток воды из стоящего рядом с ним стакана и произнес: – господин вице-президент, я недоволен текущим состоянием дел, и тем более вашим сегодняшним докладом. Повторно слушать такую чушь и видеть этих дилетантов – я не намерен! Подготовьте мне трезвую и взвешенную программу исправления ситуации. Доложите мне лично, через три дня.

После этих слов он еще раз посмотрел на экран своего телефона и быстро вышел из зала.

"Легко отделались", – с облегчением подумал Сарду, а вслух сухо сказал. – Пока все свободны, я сообщу дополнительно, когда и кто мне понадобится.

***

Патрик Дидьен быстрым шагом зашел в приемную своего кабинета и посмотрел в сторону своей секретарши.

– Шарлота, Пьер уже у меня?

– Да, месье. Вице-президент Жене прибыл пять минут назад.

– Отлично! Ни с кем меня не соединяй, никого ко мне не пускай. Можешь побеспокоить только если пожар, – с ухмылкой произнес он и вошел в свой кабинет.

Рабочий кабинет президента Зенери Фарм, в их новом офисе, отстроенном из стекла и бетона в Парижском округе О-де-Сен, занимал большое помещение на предпоследнем этаже здания, и был оформлен в современном стиле, против традиционного интерьера кабинета в прежнем офисе. Три стены кабинета были выкрашены в светлые тона, а четвертая стена была одним огромным окном от пола до потолка, из которого открывался вид на ухоженный парк. Часть комнаты занимал большой четырех метровый серый стол с несколькими креслами. Напротив него был установлен книжный шкаф во всю стену, доверху заставленный книгами, а рядом на изящной подставке стоял большой телевизор. На столе были только светильник, два телефона, монитор компьютера, большая фотография в рамке и глобус. Слева, напротив окна, стоял удобный угловой диванчик и кофейный столик рядом. За ним сидел крупный мужчина, с чашкой кофе в руке. У него было волевое лицо, ежик коротко стриженых волос, подернутых сединой, и острый взгляд холодных голубых глаз. Это был Пьер Жене – вице президент по стратегическим вопросам и личный советник президента. У него не было своего департамента, не было персонала и понятных задач, зато был личный бюджетный фонд, весьма существенный даже по меркам концерна. Никто в компании толком не знал, чем он занимался. Даже финансисты, курировавшие расходы фонда, знали только одно – нужно всегда выделять столько средств, сколько запрашивает месье Жене, и не задавать вопросы. А занимался Пьер Жене всего двумя вопросами: шпионажем за новыми разработками конкурентов, и охраной секретов собственных научных исследований Зенери Фарм. Никто не знал его прошлого, никто никогда не видел его личного дела. И в кулуарах компании упорно ходили слухи, что Пьер Жене был либо отставным полицейским, либо главарем крупной мафиозной структуры, а для прикрытия своей деятельности – вице-президентом фармацевтической компании.

– Здравствуй, Пьер, – протянул ему руку хозяин кабинета.

– Здравствуйте, господин президент, – сказал Пьер, поднимаясь и пожимая руку Патрика Дидьена.

– Ну, выкладывай, дружище, с чем таким срочным ты приехал, что мне пришлось ограничить себя в удовольствии как следует покричать на сегодняшнем совете директоров, – с довольной улыбкой сказал Дидьен, на мгновение вернувшись мыслями в зал заседаний.

– Вы опять издевались над этими несчастными, Патрик? И как всегда больше всех досталось бедняге Сарду? Так он точно сбежит от нас к конкурентам, – с наигранным беспокойством сказал Жене, снова усаживаясь на диван.

– О-о, Пьер, ничего страшного. Периодически им полезно получать трепку, а то они начинают расслабляться и хуже работать. А Андре крепкий орешек, его такая взбучка только взбодрит. Сейчас он, конечно, расстроен и злится, но потом немного успокоится и сделает все как надо. Как всегда, уволит пару-тройку тунеядцев из тех шарлатанов, что сегодня сидели на собрании. Остальных отутюжит по-своему, и компания снова станет работать, как хорошие часы. Ты же знаешь, что всегда так было, еще даже при моем отце, – Дидьен посмотрел на черно-белую фотографию мужчины на своем столе. – Давай рассказывай, что ты накопал в Италии?

– Если в целом, Патрик, это был самый скучный конгресс, из всех, на которых мне приходилось присутствовать. Онкология меня мало развлекает, вы же знаете. И если бы все это не скрашивали весенние виды моего любимого Рима, я бы точно сбежал. Понравилось это только вашему любимому доктору Шико. Он все три дня с открытым ртом сидел на лекциях, а потом бегал в перерывах, как заведенный, от одного выступавшего к другому и все что-то записывал. Он у вас настоящий маньяк от онкологии, – вымученно сказал Жене и, пододвинув к себе пепельницу, прикурил сигарету.

Выпустив облако дыма, он продолжил.

– Как всегда, все три дня доминировали израильтяне, хотя ничего нового ни по меланоме, ни по лейкозу, ни по раку груди у них нет. Просто треп, вокруг да около этой темы. Так мне Шико сказал, когда мы вместе сидели на итоговом гала-ужине. Но самое главное, – Жене сделал долгую паузу, и поглубже затянулся сигаретой, – мне кажется, я напал на след этих майских слухов из Штатов про чудо-лекарство.

– Это про которое из всех? – хмыкнул президент.

– Ну, про то, которое появилось на фоне слухов об НЛО в США, на их севере, у границы с Канадой. Я вам рассказывал не так давно.

– Боже, Пьер! Я давно выбросил это из головы. Неужели ты веришь во всю эту уфологическую муть.

– Конечно нет, Патрик. Конечно нет, – Жене состроил недовольное лицо. – Это было бы слишком примитивно для меня, учитывая, сколько вы мне платите. Мои люди все это проверяли и, конечно же, никакой мистики и фантастики там нет. Я подозревал, что у американцев был инцидент, связанный с аварией на какой-то их биолаборатории. А так как пришлось эвакуировать местное население нескольких ферм, привлекать полицию и национальную гвардию, то полностью избежать утечки информации в СМИ невозможно. А для того, чтобы не поднимать панику, а потом не судиться с разными пострадавшими и не выплачивать им безумные компенсации, запустили этот глупый слух про НЛО. И после этого на каждого пострадавшего, говорящего про маленьких зеленых человечков, будут смотреть как на сумасшедшего. Отличная тактика, месье президент.

– Ты действительно так думаешь, Пьер?

– Я не просто так думаю, а уверен в этом, потому что нашел этому подтверждение. Очевидно, именно там велась разработка этого супер-препарата, но авария в лаборатории их замедлила. Мы смогли узнать об этом на конгрессе.

– Вот это находка, Пьер? – возбужденно воскликнул Дидьен. – Кто этим занимается? Что же это за лекарство? Как его представили?

– Не все так просто, месье президент. Ничего такого не было. Подобные секреты не валяются под ногами. Но, кое что уже удалось выяснить наверняка. Во-первых, в этот раз все американцы приехали с охраной, и очень непростой. Все эти черные пиджаки, тенью ходившие за профессурой, официально записаны как ассистенты, но по повадкам – явно сотрудники АНБ или ФБР. И следили они больше не за окружающими, а за своими подопечными докторами. Во-вторых, в один из обеденных перерывов, Шико пристал к Мэтту Кларку, профессору Бостонского медицинского. Вы его помните, такой рыжий бородач, который всегда на конференциях перебирал лишнего и начинал приставать к женщинам.

– Кларк… рыжий…, а-а, вспомнил – это тот, что вечно проводил сравнение виски и бренди?

– Да, он. Так вот, на третий день в перерыве мы подсели к нему за столик, где он сидел со своей личной бутылкой и уже изрядно набрался. И когда Шико стал ему пересказывать успехи профессора Шейнермана из клиники "Бейлинсона", тот сначала вяло и неохотно спорил, а потом громогласно заявил, что все это неэффективное дерьмо и ненужное продление агонии пациентов. А вот у них, в Бостоне, уже есть такая разработка, которая будет способна вылечить любой рак всего лишь одной инъекцией.

– Не может быть!? Всего одной инъекцией? Фантастика!

– Шико тут же стал у него все расспрашивать и выпытывать детали, но за соседним столиком сидели Кларковские "ассистенты" в четных пиджаках, и я заметил, как они серьезно напряглись, когда он сболтнул про их новые разработки. Кларк тоже это заметил, резко заткнулся и, с перепугу от выболтанного, прямо протрезвел. А потом, вообще молча встал и, оглядываясь, ушел от нас. После этого я дал задание своим людям наблюдать за Кларком, и уже через полчаса "ассистенты" увезли его в отель, сообщив организаторам, что ему внезапно стало плохо. На гала-ужине он не появился. А когда мы стали выяснять, где он – оказалось, что он уже мертв. Якобы сердечный приступ.

– Мертв? О Боже, ведь он был лет на пять младше меня, – взволнованно произнес Дидьен.

– Вспоминая, как он пил, все могло быть и так, – ответил Пьер. – Но то, что местной полиции не позволили даже осмотреть тело, и люди с дипломатическими иммунитетом из американского посольства сразу же увезли труп в Авиано, на их военную базу, навело меня на подозрения, что он был тихо ликвидирован за то, что не держал язык за зубами.

– Ну, ну, Пьер, что дальше? – нетерпеливо заерзал на своем кресле Дидьен.

– Дальше, я дал задание своим агентам в Штатах, особенно в Бостоне, выяснить есть ли активность между университетскими исследователями и лабораториями их "Большой Фармы". В итоге подтвердилось, что бостонский Ромер Медикал оперативно собирает проектную группу для работы в выездной лаборатории. У меня там есть неплохой внедренный агент, и уверен мы сможем зацепить серьезную рыбу, владеющую информацией.

Жене затушил докуренную сигарету.

– Пока это все, господин президент, но я думаю, мы сели им на хвост. И в любом случае получим доступ к этим разработкам.

Президент беспокойно зашагал по кабинету, крутя в голове какие-то мысли.

– Боже, Пьер! Ты представляешь, что будет, если и вправду у них есть такая технология? Это же будет просто переворот в медицине. Они разом скинут в преисподнюю и нас, и всех остальных, полностью захватив рынок, – сказал Дидьен. – Направь все свои силы в этом направлении. Все, которые есть! Это уже не просто вопрос прибыли, а вопрос выживания.

– Я понимаю, Патрик, понимаю. И сделаю абсолютно все, чтобы обеспечить нашу безопасность.

Глава 3.

***

Лаборатория, (место засекречено), 20.11.2019

Чарльз О'Браен был человеком компетентным во всех вопросах, и настоящим профессионалом своего дела, заслужившим всеобщее уважение. Он всегда брался за самые сложные задачи и всегда успешно их решал. За что был любим коллективом компании, не смотря свой суровый характер, и особо ценился руководством Ромер Медикал. Он имел уникальную должность второго операционного директора, и жалование на уровне вице-президента компании. Работа была интересом всей его жизни. Высокий, широкоплечий, с уверенной походкой и приветливой улыбкой, он всегда мог сплотить вокруг себя команду единомышленников и организовать их работу на пределе эффективности. При этом, в глубине души, он был несчастнейшим из людей, в жизни которого была только работа и только коллеги. К своим сорока девяти годам он подошел, не создав семьи, не имея верных друзей, и будучи вечно занятым решением чужих проблем. Поэтому, он стал все больше задумываться о том, что в какой-то период своей жизни выбрал не тот путь. А главное, что нужно его срочно менять, пока не поздно.

И сейчас, в секретной подземной лаборатории, сидя за пластиковым столом своего кабинета и молча наблюдая за мечущейся в истерике доктором Хартнет, Чарльз очередной раз задумался о том, что с его стороны было большой ошибкой дать согласие возглавить эту выездную лабораторию. А взглянув на дверь, где, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, стоял его заместитель и руководитель этого исследовательского проекта доктор Махер, О'Браен подумал, что согласиться работать в паре с ним, было его второй крупной ошибкой.

Профессор Дэн Махер был выдающимся исследователем в области онкологии, но при этом мелочным, жестоким и совершенно неразборчивым в средствах, которые он использовал для достижения своих целей. Вот и сейчас, не найдя компромисса с О'Браеном в вопросе перераспределения мощностей их вычислительного центра в пользу исследовательского отдела, и без того присвоившего себе почти 80% всех ресурсов, Махер, в качестве тарана, запустил свою истеричку Хартнет. В принципе, Анна Хартнет была очень приятной женщиной, в сорок с лишним лет сохранившей свою природную привлекательность и обаяние. Не говоря еще о ее многочисленных научных достижениях в области медицины, признанных во всем мире, и весомом профессиональном авторитете среди коллег. Но ее тяжелый характер, и вытекающая из этого вспыльчивость, отталкивали от нее людей. При этом, давая некоторым из них возможность использовать вспыльчивость Анны в своих целях. В этот раз, как понимал Чарльз, был именно такой случай, что подтверждалось надменным лицом Дэна Махера.

– Я вам говорю и говорю, но вы меня не слышите, Чарльз, – немного утихнув и снова сев в кресло, продолжила Хартнет. – Я поднимала этот вопрос перед началом командировки, я согласовывала его с вами уже здесь на месте, но вы до сих пор не решили его полностью. И заметьте, это не какая-то моя прихоть, а вопрос безопасности всех сотрудников лаборатории.

– А я так же много раз вам говорил, что этот вопрос окончательно решен, – устало ответил О'Браен. – В конце концов, Анна, вы так же как я, и профессор Махер, принимали участие в оценочной комиссии и подписали протокол о соответствии лаборатории третьему уровню биологической безопасности. Повторяю! Вы, Анна, лично это подтвердили. И я не понимаю, чего еще вы хотите от меня.

При этом, говоря с Анной, Чарльз демонстративно смотрел в сторону Махера, явно адресуя последнее предложение ему.

– Здесь нет никаких "хочу", – снова завелась Хартнет. – Есть требования правил ВОЗ по организации подобных лабораторий, и мы определенно должны провести переоценку рисков нашей деятельности и повысить уровень биобезопасности до четвертого, потому что опасность образования аэрозолей и последующей контаминации чистых, а возможно и административных помещений, определенно выше ранее рассчитанных. Вы ведь тоже так считаете, профессор? – сказала она повернувшись к двери.

Вопрос Анны застал Дэна Махера врасплох. Вообще он рассчитывал, что она будет единолично атаковать О'Браена, и ему не придется вступать в дискуссию, поэтому не ожидал обращения к себе.

– С правилами ВОЗ я не спорю, конечно же, – быстро сориентировавшись, ответил Махер.

– Вот видите, Чарльз, профессор так же требует проведения переоценки, а он глава исследовательского отдела и больше других посещает опытные зоны лаборатории.

Чарльз О'Браен почувствовал, что уже сам закипает от этого разговора, но знал, что стоит только начать повышать голос и в итоге истерика Хартнет дойдет до откровенных рыданий или даже припадков. Поэтому он демонстративно встал и начал перебирать в шкафу папки с документами, пока не достал одну, с логотипом ВОЗ. Сев обратно за свой стол, он широко улыбнулся профессору Махеру, и вернулся взглядом к Хартнет.

– Во-первых, Анна, профессор Махер не сказал, что требует проведения переоценки рисков, а сказал, что не оспаривает правила ВОЗ для организации биологических лабораторий. Ведь так, профессор?

Дэн Махер в ответ лишь скупо кивнул.

– Во-вторых, правила ВОЗ носят рекомендательный, а не обязательный характер, и итоговая оценка рисков находится в зоне ответственности местной оценочной комиссии, а не каких-то офисных бумагомарателей с приставкой «эксперт».

Анна Хартнет уже было открыла рот, чтобы ему возразить, но Чарльз опередил ее.

– Дослушайте, доктор Хартнет. Я процитирую несколько положений правил, на которые вы ссылаетесь, чтобы конкретизировать терминологию и исключить кривотолки.

О'Браен открыл папку, пролистал несколько страниц и, пристально посмотрев в глаза обоим своим оппонентам, стал зачитывать:

– Параграф 4, пункт 2.1. Определение уровня биобезопасности лабораторий производится коллегиальной оценочной комиссией, с учетом их назначения, конструкции, используемого оборудования и средств, а так же практики и оперативных процедур, необходимых для работы с агентами, относящимися к различным группам риска. Иногда ошибочно предполагается, что если микроорганизм отнесен к определенной группе риска, например, к третьей группе риска, для проведения безопасной работы с ним требуется лаборатория с аналогичным уровнем биобезопасности, то есть третьего уровня биологической безопасности. Однако, исходя из требований конкретной выполняемой процедуры и других факторов, может быть более целесообразным использовать более высокий или более низкий уровень биобезопасности. Дополнения смотри в главе три настоящего руководства.

Доктор Хартнет снова попыталась начать говорить, но Чарльз бесцеремонно остановил ее жестом руки и, перевернув несколько страниц, продолжил читать вслух.

– Параграф 4, пункт 3.6. Решения о том, какие меры обеспечения биобезопасности для конкретной лаборатории являются наиболее целесообразными, должны приниматься с помощью подхода, основанного на оценке рисков, при котором рассматриваются различные виды процедур, выполняемых в лаборатории. Оценка рисков требует тщательно взвешенных выводов, так как недооценка рисков может привести к возникновению опасных биологических факторов, а применение более жестких мер обеспечения безопасности, чем это фактически необходимо, может создать излишнюю нагрузку, на сотрудников лаборатории и органы управления, что может только усугубить риски.

Остановившись, О'Браен еще раз взглянул на докторов и сказал:

– Таким образом, Анна, в правилах ВОЗ, на которые вы ссылаетесь, четко прописано, что оценку рисков нашей конкретной лаборатории проводим мы сами. Так же, мы сами вводим правила безопасности в лаборатории, и мы же несем ответственность за их исполнение. И вы, и доктор Махер, подтвердили все выводы оценочной комиссии, в которую изначально входили. А главное, на протяжении всех месяцев нашей работы ни одного инцидента с биобезопасностью у нас не произошло. Поэтому я не вижу никаких оснований для организации новой комиссии.

Очевидно, что Хартнет не была готова к цитированию ВОЗовских регламентов, и в кабинете повисла тишина. Чарльз понял, что нашел верный способ справиться с претензией докторов, и продолжил развивать успех.

– Кроме этого, коллеги, вы знаете, что в реальности мы даже вышли за рамки ограничений третьей группы риска. Лабораторная зона у нас отделена от административной двойным воздушным шлюзом с комнатой для контаминированой одежды, что соответствует уже четвертой группе. А в самой лабораторной зоне оборудованы четыре бокса биологической безопасности и две абсолютно чистые комнаты под операционные предельного уровня защиты. Вы действительно считаете, что нужно еще больше ужесточить требования?

Анна обернулась к Махеру, все еще стоящему у двери, в поисках поддержки. Но увидев на его лице подчеркнутое безразличие, видимо решила, что отступать уже поздно и, собравшись с духом, продолжила.

– Все именно так, мистер О'Браен, мы готовились к самым разнообразным ситуациям, и готовились хорошо. Однако тот агент, с которым мы имеем дело, настолько мало изучен и изменчив, что вызывает у нас и всего персонала лаборатории повышенные опасения.

– А разве что-то изменилось в исходном коде агента, что ваши опасения пошли вверх? – сурово спросил Чарльз. – Мы здесь создаем лекарство, а не экспериментируем с Холерой, Эбола или Чумой. На сколько я помню, исходный код почти стерилен! Не так ли, профессор?

– Да, все верно, – раздраженно ответил Дэн Махер, и засунул обе руки в карманы своего белого халата.

– Это все так, мистер О'Браен, – горячо воскликнула доктор Хартнет, – но вы же знаете, где мы берем исходный код!

Сделав упор на слово "где", она даже сжала руку в кулак и прижала его к губам. В комнате вновь повисла тишина.

– Я знаю, где мы берем исходный код, – тихо, но с металлом в голосе ответил О'Браен. – Знал это вчера, знал месяц назад, знал тогда, когда подписывал контракт на эти исследования. – Вы все тоже это знали, когда соглашались на эту работу, – продолжил он уже громче.

– И все же, Чарльз, ситуация совсем не ординарная, – защищаясь продолжала Анна. – Поэтому я предлагаю, согласно требованиям ВОЗ начать…

Сдерживавшийся до этого момента О'Браен закипел, вскочил со своего места и почти заорал:

– Слышать не хочу ничего про ВОЗ. Вы, Хартнет, совсем идиотка, или забыли где мы и чем занимаемся? Напомню вам обоим, что здесь и сейчас мы действуем вообще вопреки правилам ВОЗ, а не по их алгоритмам, и ничего менять в регламентах нашей работы не будем. Или вы хотите, чтобы весь персонал сутками жил и работал в скафандрах?

Захлопнув папку с регламентами ВОЗ, он сурово сказал:

– А если вы еще хоть раз упомяните при мне эту организацию, я отстраню вас от работы.

В повисшей тишине, он взглянул в ставшие мокрыми глаза Хартнет, немного смягчился и устало произнес:

– В конце концов, все вы знаете где мы находимся территориально. А на этой территории у ВОЗ никогда не было, нет, и скорее всего не будет никакой юрисдикции.

Сев на свое место, Чарльз еще несколько мгновений смотрел на обоих докторов, и продолжил:

– Считаю наше совещание завершенным, коллеги. По итогу оставляем все регламенты без изменений. Благодарю вас, и можете быть свободны, доктор Хартнет. А вас, профессор, я прошу задержаться еще на несколько минут.

Доктор Анна Хартнет встала с кресла, быстрым движением вытерла глаза и, гордо выпрямив спину, направилась к двери. Там она взглядом испепелила отмолчавшегося доктора Махера, который ответил ей такой же ненавистью в глазах, и вышла из кабинета, довольно громко хлопнув дверью.

Несколько долгих мгновений О'Браен и Махер пристально смотрели друг на друга, пока Чарльз не нарушил тишину:

– Присаживайтесь, профессор, в ногах правды нет.

Доктор несколькими широкими шагами подошел к креслу. Резко сел, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди, и раздраженно произнес:

– Давайте побыстрее, О'Браен, у меня совсем нет свободного времени.

Чарльз еще раз пристально посмотрел в глаза Махера.

– Зачем вы натравили на меня эту истеричку Хартнет? Чего вы этим добиваетесь, профессор?

– Что?! Что вы себе позволяете, господин директор? Я уважаемый человек с заслуженной репутацией и не потерплю таких грязных и беспочвенных обвинений.

О'Браен улыбнулся. Махера он знал давно, и знал, как он импульсивно реагирует на личные обвинения, и как быстро комкается перед лицом фактов.

– Дэн, мы с вами оба знаем, что причиной этого неприятного инцидента является невозможность получить все 100% вычислительных мощностей в ваше распоряжение.

– Это гнусная инсинуация! – воскликнул профессор, но уже как-то вяло и неуверенно. А почувствовав это, совсем сник.

О'Браен помолчал еще несколько мгновений, потом открыл свой блокнот и быстро написал несколько коротких строчек.

– Давайте договоримся так, профессор. Дать вам больше мощностей я не могу физически, потому что в ваше распоряжение не передано только то оборудование, что участвует в шифровании нашей спутниковой связи и поддерживает безопасность внутри лаборатории. Как раз то, о чем говорила доктор Хартнет.

Профессор нахохлился, но промолчал.

– Но я готов пойти вам навстречу, и для этого прямо сейчас отдам несколько распоряжений. Я сниму с вашего цифрового гения Тилфорда все дополнительные обязанности, и он будет заниматься только вашими задачами. Так же, я выделю ему в помощь Дэвиса, который разгрузит его в области занесения данных. И наконец, в следующую поставку, я запрошу еще один процессорный модуль, если мы найдем место, где его установить. Все это я записал так, как мы с вами всегда делали.

Чарльз О'Браен развернул блокнот и пододвинул его к Махеру. Дав ему прочитать, он вырвал страницу, расписался на ней и сунул в руку доктора.

– Покажите это программистам, и они сегодня же начнут исполнять это распоряжение. А если что-то из этого не будет выполнено, можете приклеить эту бумагу на мою дверь, как мы с вами договаривались.

Дэн Махер оживился, сунул листок в карман, задумался и, тут же скорчив несчастное лицо, сказал:

– Вы же знаете, Чарльз, что этого недостаточно. Мы отстали от запланированного срока сдачи проверочных образцов на полтора месяца. И без увеличения вычислительных мощностей отстанем еще больше. Спасибо вам большое, конечно, за помощь, но одним Тилфордом эту дыру не заткнуть.

– А вот этого не нужно, Махер, – сурово ответил О'Браен. – У нас здесь организовано в два раза больше всех мощностей, чем то, что вы затребовали изначально. И перекладывать с себя ответственность за отставание от графика на компьютеры, пробирки или что-то еще, даже не пытайтесь. Я уже дважды прикрывал вас, продлевая для всех длительность командировки, обосновывая это различными непредвиденными обстоятельствами. Далее будете сами разговаривать с центром, если снова не уложитесь в сроки.

– Но ведь это правда, Чарльз, – уже жалобно промямлил, недавний грозный профессор. – Доктор Хартнет так же говорила об этом, мы столкнулись с множеством дополнительных, до сих пор неизвестных, явлений и реакций, и вынуждены буквально с нуля изобретать практически новую науку.

– Еще раз скажу вам то, что говорил при докторе Хартнет, – сказал Чарльз, вставая из-за стола. – Вы знали, с чем будете иметь дело, когда подписывались на эту работу. Поэтому делайте ее, а не ищите отговорки.

Протянув руку, он быстро пожал влажную ладонь профессора и, жестом указав на дверь, позволил ему уйти.

– Вот же старая крыса, – тихо произнес О'Браен, вслед закрывшейся двери, и снова задумался о том, что нужно что-то менять в своей жизни, пока еще не стало слишком поздно.

Глава 4.

***

Бостон, США. 07.06.2020

Сделав последний глоток кофе, Эллис сунула пустой термос в дверной карман и еще раз посмотрела на дисплей часов ее маленькой Хонды. Прямо у нее на глазах цифра сменилась на 6:13 АМ, и она удивлённо отметила, что сидит в машине с включенным двигателем уже более двадцати минут. Глубоко вздохнув и взглянув на дымку раннего Бостонского утра, она аккуратно вырулила с парковки и поехала по Кембридж стрит в сторону левого берега.

После вчерашнего разговора с Аланом, она была сама не своя и всю ночь не сомкнула глаз. Периодически, на неё накатывало сильное чувство решительности, которое подталкивало ее тут же среди ночи отправиться в Уотертаун, в их секретный дом. Но следом за этим, ее охватывала такая дикая паника, что она готова была немедленно мчаться в аэропорт Логан, и улетать первым же рейсом в любом направлении, лишь бы подальше от Бостона и этого жутковатого Диего Санторо.

Она уже давно побаивалась его, и на то были причины. Но конкретно сейчас она боялась его до жути! А ведь в самом начале своей карьеры в главном офисе Ромер Медикал она была в него почти влюблена. Говоря по правде, в него была влюблена почти вся женская половина персонала, даже не смотря на своих мужей и детей. Ещё бы! Молодой красавец с индейскими корнями. В тридцать с небольшим лет уже шеф службы безопасности огромной корпорации. Высокий и атлетичный, уверенный в себе, и с множеством других талантов. А главное – холостой!

Три года назад, только приступив к работе в HR департаменте Ромер Медикал, Эллис влюбилась в него с самой их первой встречи. Хоть эта встреча, при приеме на работу, была посвящена рутинной проверке ее резюме и контактов, и разговаривал он с ней крайне прохладно и сухо, она была очарована его мужественностью и профессионализмом. Эллис было всего двадцать четыре, она была хороша собой, раскрепощена, и уверена, что сможет его завоевать. А тем самым, и устроить свою будущую жизнь. В прошлом, Диего Санторо был помощником окружного прокурора, участвовал в крупных публичных делах и имел много «нужных» знакомств. И его прошлое, и настоящее, и особенно будущее, казались ей именно тем призом, за который стоит побороться. Но, на протяжении нескольких месяцев, он демонстративно не обращал внимания на ее интерес к своей персоне, и держал с ней, как впрочем и со всеми женщинами, почтительную деловую дистанцию. А потом, неожиданные события в ее жизни, развернули этот интерес в противоположную сторону.

И вот теперь, медленно и осторожно проезжая по улицам Бостона, она почти не обращала внимания ни на дорожных рабочих, разбирающих баррикады и завалы с дорог и тротуаров. Ни на сотрудников коммунальных служб, отмывающих надписи BLM и ACAB со стен и памятников. Ни на пожарных, тушивших еще тлеющие остовы автомобилей и дымящиеся провалы витрин магазинов. Безумные ночные погромы, стрельба и столкновения с полицией, все это прошло мимо неё. Сейчас в голове Эллис, как и всю прошедшую ночь, снова и снова вертелись слова Алана, произносимые вымученно, безэмоционально и с длинными паузами, как плохо выученное школьное стихотворение. И еще постоянные бесцеремонные вклинивания в их разговор этого дьявола Санторо.

Но проехав всего квартал от своего кондоминиума по бульвару Вашингтона, она уперлась в полицейский кордон. Это, наконец, вывело ее из ступора и вернуло в текущие реалии городской жизни. Проезд на левый берег по мосту, с противоположной стороны которого поднимался дым, был закрыт. Усталые полицейские раздраженно разворачивали все машины, оказавшиеся здесь в такую рань, и настороженно заглядывали в окна автомобилей. Ей пришлось свернуть на Козуей стрит, чтобы по ней добраться до Марта-роуд, и уже дальше доехать до моста Чарльз-Ривер-Дем. Но и здесь на перекрестке, буквально в ста метрах от моста, дорога тоже была перекрыта, а несколько пожарных расчетов тушили догорающую синагогу, ворота которой были исписаны ругательствами и разрисованы свастиками.

Она притормозила, прикидывая как же ей ехать дальше, чем тут же привлекла внимание полицейского, облаченного в шлем и защитную амуницию, всего обвешанного оружием и главное – полностью заляпанного разноцветной краской. Видимо этой ночью ему очень досталось от протестующих любителей пейнтбола.

Жестом он потребовал Эллис прижаться к тротуару и, положив правую руку на пистолет, махнул ей рукой, приказывая опустить стекло. Быстро открыв окно своей двери, она вернула обе руки на руль и попыталась улыбнуться полицейскому.

– Куда вы направляетесь, мисс? – резко и громко рявкнул он в окно, никак не среагировав на ее улыбку, и быстро обшарил взглядом салон автомобиля.

– Я еду навестить свою родственницу, офицер. На левый берег, в Уотертаун. Я очень беспокоюсь за ее здоровье, но вечером и ночью не рискнула ехать через город.

– Да, ночь была никудышной, – в сердцах ответил он, посмотрев на еще дымящееся здание синагоги. – Вы принимали участие в уличных беспорядках? – тут же быстро спросил он, вглядываясь в ее красные от бессонной ночи глаза, и крепче сжимая рукоять пистолета, торчащую из кобуры.

– Нет, нет, я всю ночь провела дома, ожидая окончания всех этих протестов, – испуганно проговорила Эллис. – И как только стихло, я сразу же выехала, но мост Вашингтона перекрыт и меня направили сюда.

– Ах да, точно, мост же еще не разблокировали, – согласился с ней полицейский и немного расслабился, но руку от кобуры не убрал. – Вам нужно ехать по Станифорду, потом по Кембриджу и прямо на мост Лонгфелло. Ближе пути на левый берег сейчас нет.

– О, спасибо вам большое, офицер. Я поеду именно так, – искренне ответила ему Эллис и приготовилась ехать.

– Аккуратнее на дороге, мисс, – сказал на последок полицейский и, похлопав рукой по капоту, показал ей, что она может ехать. При этом в его взгляде ясно читалась мысль «ты мне еще попадёшься». И только отъехав от пожарища, Эллис, в голове которой даже сейчас крутился разговор с Аланом, осознала, что даже не его слова и запинающийся голос так удивили ее. По настоящему ее смутили его бегающий взгляд и испуганные глаза, которыми он вчера смотрел на неё с экрана. И именно это, до сих пор, не позволяло ей сосредоточиться на дороге и замечать тот хаос, что творился вокруг. А еще, пугающая ухмылка этого Санторо, похожая на собачий оскал, которой он провожал ее из комнаты переговоров. Боже, а ведь когда-то она считала его красавчиком. Какой же дурой она себе казалась…

Глава 5.

***

Алан Тилфорд был бой-френдом Эллис и ведущим программистом отдела разработок Ромер Медикал. А так как он был в долгосрочной командировке с проектной группой нового, еще засекреченного препарата, связь с ним разрешалась только один раз в две недели и всего на пятнадцать минут. Это происходило в специальном изолированном кабинете в подвале офиса компании и всегда в формате видео конференции. Ну и конечно, при обязательном присутствии одного из сотрудников службы безопасности. Ни телефонные звонки, ни электронная почта не были даже предусмотрены. Такой график был установлен для членов семей всех научных сотрудников, лаборантов и обслуживающего персонала, уехавших в эту командировку. И Эллис уже привыкла периодически наблюдать очередь посетителей в этот кабинет, рутинно присоединяясь к ней дважды в месяц.

Но на прошлой неделе помощник шефа безопасности сообщил ей, что Алан приболел и от своего сеанса связи отказался. А новый сеанс будет организован в следующий раз по уже установленному графику. Ее это хоть и удивило, но не расстроило. Потому что Алан, по правде говоря, был для Эллис всего лишь ступенькой к ее будущей благополучной жизни, и его здоровье для неё не значило ровным счетом ничего. И все же, она смогла изобразить на лице крайнее огорчение и беспокойство, которое сыграла на отлично. Впрочем, как и всегда.

И какого же было ее удивление, когда сам шеф безопасности корпорации позвонил ей в четверг и сообщил, что уже завтра в двенадцать часов будет проведён внеочередной сеанс связи с Аланом, и контролировать его он будет самолично.

– Поверьте, Эллис, даже мне было очень непросто организовать этот сеанс для вас, – произнёс он в телефон, останавливая ее возможные вопросы.

– О да, мистер Санторо, – горячо выдохнула она в ответ, – я вам очень благодарна. Очень!

– Не за что, – ответил он и сразу отключился.

На следующий день в 11.45 она на ватных ногах, но нарядившись в своё самое красивое и провокационное платье, пришла к специальному кабинету связи. Дверь была открыта и Диего уже сидел там со своим специалистом, который настраивал аппаратуру.

– Добрый день, мисс Стейт. Вижу вы пришли пораньше. Очень скучаете по Тилфорду? – произнёс он вставая со своего кресла и жестом приглашая ее войти.

– Здравствуйте, мистер Санторо, – улыбнулась ему Эллис. – Я действительно сильно тоскую без Алана и обеспокоена его здоровьем, сэр.

– Зовите меня просто Диего, – ответил он. – Долой формальности и звания. Ведь это секретный кабинет, – добавил он, заговорщицки подмигнув.

– Хорошо, мисте… Диего, – с запинкой произнесла Эллис, не понимая такого веселого настроя шефа безопасности, и еще более напрягаясь от этого. – Мне сообщили, что Алан заболел. А ведь я уже три недели не слышала и не видела его. Я очень волнуюсь, что это серьезно, – выговорила она под конец, очень правдоподобно взволнованно сцепив руки.

Санторо отодвинул ей кресло и помог сесть, стрельнув глазами в ее декольте, и чуть более тихим голосом сказал:

– Уверен, Эллис, с ним все хорошо, иначе нам бы это сообщили. Просто временное недомогание, – и совсем уже тихо добавил. – Если бы обо мне переживала такая блистательная женщина, я бы не заболел никогда.

Ещё раз стрельнув глазами в вырез ее платья, он повернулся к своему помощнику и спросил:

– Скотт, у тебя все готово? Можно приступать?

– Да, сэр! – ответил тот, не поднимая головы от аппаратуры.

– Тогда включай и можешь идти, как все запустится, – сказал Санторо и сел в своё кресло чуть сбоку и позади Эллис.

Скотт включил большой экран, записывающую аппаратуру, и бросив холодный взгляд на Эллис, вышел из комнаты. Как всегда, на экране высветился тридцати секундный счётчик, идущий назад, и все эти полминуты она сидела в полной тишине и чувствовала, что шеф безопасности не сводит с неё глаз. Обычно Эллис не напрягало такое мужское внимание, и она даже получала своеобразное удовольствие, если ее так очевидно рассматривал какой-нибудь интересный мужчина. Но сейчас это было очень дискомфортно, и даже хотелось спрятаться от такого внимания. Наконец, секундомер отсчитал последние секунды, на экране вспыхнула картинка и Эллис, увидев изображение, моментально забыла про все неприятные ощущения от сидящего рядом надзирателя.

На экране, в таком же дурацком кабинете без окон, как и у неё, сидел Алан. В первое мгновение она его даже не узнала – похудевший, осунувшийся, с темными кругами под глазами и болезненным цветом лица, он был больше похож на их соседа по кондоминиуму, недавно тяжело перенёсшего Covid, чем на себя.

– Здравствуй, Эллис, – произнёс он хрипловатым голосом.

– Здравствуй, дорогой. Как ты? – ответила она, и даже почувствовала, что глаза ее увлажнились. Так плохо Алан не выглядел никогда. Даже после отравления газом в их квартире в прошлом году, он выглядел намного лучше. Впервые в их совместной жизни, ей стало по настоящему жалко его.

– Прости меня, детка, – произнёс он и вдруг замолчал. Несколько томительных секунд он, казалось, вспоминал забытый текст, и встрепенувшись продолжил. – Да! Прости меня, родная, что не смог поговорить с тобой в прошлый раз. Что-то я температурил и плохо себя чувствовал. Не мог говорить с тобой в таком хреновом состоянии, – эти слова он выговорил ровно и без эмоций, как ее младший брат первоклассник, когда пересказывал зазубренный, но сложный и непонятный для него текст.

– Ну какие прости, милый, – постаралась она нежно ответить ему. – Я все понимаю. Это усталость, ведь ты так давно уехал и мы долго не виделись. Или это может быть отравлением. Как тебе местная еда? – искренне озаботилась она. – Вас хорошо кормят? Ты что-то очень похудел.

Казалось слово «еда» несколько взбодрило Алана, потому что он тут же живо ответил:

– Нет, с едой здесь все хорошо, и вообще, когда удается достать местную еду…

– Стоп! – грубо рявкнул Санторо из-за плеча Эллис. – Тема организации местного быта входит в список конфиденциальной информации. Вас об этом предупреждали.

– Да, Диего, конечно. Извините меня, – дрогнувшим голосом произнесла Эллис. Вмешательство шефа безопасности было таким неожиданным, что у неё даже задрожали руки.

– Простите, мистер Санторо, – следом за ней медленно проговорил Алан. И его взгляд, наполнился злобой, заметной даже через разделяющий их экран. А еще мгновением ранее Эллис заметила, как он дернулся на услышанное «Диего».

– "Этого только не хватало", – подумала она.

– Можете продолжать, коллеги, – ответил Санторо, поправляя часы на руке. – У вас осталось ровно десять минут.

Эллис постаралась улыбнуться, чуть расслабила плечи и продолжила: – надеюсь тебе уже лучше, Алан?

– Да, Эллис. Доктор Дэниелз быстро поставила меня на ноги, – ответил он.

– Ты очень устаёшь? Как ваши успехи? Уже известно когда ты вернёшься домой? Я очень скучаю по тебе, милый. Очень, – сказала она нежно.

– Я…, – Алан снова завис и на пару секунд замолчал. – Детка, я не уверен, что об этом тоже можно говорить здесь, – выдал он наконец и перевёл взгляд с неё на Санторо.

– Верно, мистер Тилфорд! Информация, касающаяся сроков работы и завершения ее этапов, также является закрытой, – холодно ответил шеф безопасности.

В эту минуту уже и Эллис возненавидела это бывшего прокурорского чурбана и метнула в него злой взгляд. Но он только снова указал ей пальцем на часы.

– «Вот говнюк», – пролетела мысль в ее голове, и она опять постаралась переключиться на Алана.

– Давай я расскажу как у нас дела, родной, – быстро произнесла Эллис, пытаясь наверстать упущенные секунды их короткой онлайн встречи. – У меня все хорошо, и дома у нас полный порядок. Я вчера забегала в твой отдел, и все ребята передают тебе большой привет, а Натан даже приготовил смешной сюрприз к твоему возвращению. Только ты не злись, когда это увидишь, он это делал от души. Просто у него такое странное чувство юмора, ты же знаешь. А еще наши соседи Терек и Сара завели себе собаку, так вот она недавно у нас в общем коридоре…

– Эллис, послушай, – произнёс Алан прерывая ее рассказ.

– Да, Алан! – встрепенулась она.

– Я хотел тебе сказать… – Алан снова сделал паузу и продолжил. – Недавно я перепроверял свой календарь и понял, что в этой командировке пропустил годовщину смерти своей бабушки. Ты же знаешь, она у меня была одна и я очень ее любил. Я так по ней скучаю, Эллис, – сказал он, выдавив слезу.

Услышав про бабушку, Эллис на мгновение показалось, что ее оглушило взрывом, и сердце остановилось. Это было подобно выстрелу из пистолета прямо возле уха. Всё то время, что Эллис была знакома с Аланом, она готовила себя именно к этому моменту. И она была уверена, что в любой ситуации ей с запасом хватит самообладания, чтобы не показывать ее реальные чувства. Но взрыв эмоций, произошедший внутри в это момент, чуть не лишил ее чувств. По факту, все ее силы ушли только на то, чтобы не вскрикнуть от неожиданности. И если бы не большое и тяжелое кресло, на котором она сидела, Эллис наверняка упала бы на пол.

– Конечно, Алан, я понимаю, – после небольшой паузы только и смогла она выдавить из себя.

– Я очень скучаю по тебе, Эллис, но с тобой я могу видеться хоть иногда, а бабушку Элейн уже не увижу никогда. Ты могла бы навестить ее? Пожалуйста, ради меня… – эти последние слова он произнёс с такой мольбой, что она внутренне содрогнулась от повторного звона в ушах.

Все дело в том, что Алан с самого детства люто ненавидел свою бабку. И тем более не полюбил ее, после того как она умерла. А как только он получил возможность съехать от неё, сразу после университетского выпускного, больше не появлялся у неё ни разу. Ни разу за все семь месяцев, пока она еще была жива. Даже на похоронах не появился. И если бы Элейн сама заранее не позаботилась о приготовлении своей кончины, то и похоронили бы ее одну в общей могиле для одиноких стариков и бездомных. Ее звали Элейн Харди, и она была мамой его отца, но носила свою девичью фамилию, не взяв фамилию его деда Криса Тилфорда. Когда Алану было тринадцать лет, его родители трагически погибли в авиакастрофе на их частной Цессне, и опекунство над ним оформила его бабушка. Не смотря на то, что его семья была довольно обеспеченной, бабушка не пожелала переезжать в их шикарную квартиру в самом центре Бостона. И продав ее, перевезла внука к себе в старый загородный дом в Уотертауне.

Однажды, когда Эллис случайно узнала, что у Алана есть дом в довольно престижном районе пригорода, которым был Уотертаун, она его долго расспрашивала почему он живет в этой микроскопической квартирке в кондоминиуме на Вашингтон-стрит, а не в своём пусть и не шикарном, но большом доме. Лично она считала эту убогую квартиру собачьей конурой, и отказалась принимать его отговорки, что из пригорода долго ехать на работу и тому подобную чепуху. Пожалуй, это была их первая и единственная серьезная ссора. В какой-то момент она его так вывела из себя, что он взорвавшись наговорил ей кучу гадостей, за которые потом долго извинялся. Но при этом, рассказал и обо всех притеснениях, которые в прошлом чинила ему его бабка Элейн.

Перевезя внука к себе в дом, она поселила его на первом этаже в маленькой комнате, с крошечным узким окошком, наспех переделанной из дедушкиного кабинета. При этом, на втором этаже дома остались пустовать две большие комфортные комнаты. И главная причина этого ее решения была в том, что Алан по ее мнению нуждался в постоянном присмотре. И должен был жить рядом, через стенку. В школу, по началу, она возила его сама, но потом бросила это занятие, поручив внуку ездить на школьном автобусе. И при этом, каждый раз встречала его из школы на автобусной остановке, что добавляло поводов для его унижений со стороны новых одноклассников.

В старшей школе, когда почти все его сверстники уже ездили на занятия на своих машинах, Элейн категорически запретила ему купить машину, даже самую дешевую. И хотя по условиям опекунства с пятнадцати лет Алан уже получил частичный доступ к деньгам, оставшимся в наследство от его обеспеченных родителей, на тайную покупку машины это все равно не хватило бы. А бабуля, которую в душе он называл ни как иначе, чем старой ведьмой, заставила его и дальше ездить в школу на желтом автобусе, где он был самым старшим пассажиром, и даже школьники начальных классов, тихо посмеивались над ним.

Еще хуже было то, что после пятнадцатилетия Алана, когда на свой день рождения он, с приглашенными друзьями, случайно устроил пожар на кухне, бабушка сначала запретила ему приводить друзей в гости, а потом запретила и ему ходить в гости к ним. Дальше вообще всячески не позволяла с ними общаться, открыто называя их малолетними преступниками и наркоманами. А поэтому, заставляла его целыми днями сидеть дома одному, занимаясь уроками. От такой каторги Алан стал замкнутым и угрюмым подростком, стремительно растолстел, по причине чего стал получать дополнительную порцию насмешек и оскорблений со стороны сверстников. Девушки также были у него под бабушкиным запретом, на что он, впрочем, и сам не рассчитывал, осознавая свой лишний вес и статус фрика в среде его одноклассников.

Окончив школу с отличием, а учился Алан действительно прекрасно, он тут же поступил в Массачусетский технологический университет на факультет информационных технологий и радостно объявил своей единственной родственнице, что переезжает в кампус и будет жить отдельно. Но и здесь старая ведьма, используя свой диктаторский авторитет, накопленный за пять лет опекунства, заставила Алана остаться жить с ней. И пошла лишь на незначительные уступки, позволив ему купить собственную машину, потому что он, уже достигнув совершеннолетия, получил полный доступ к средствам своей семьи. А еще, наконец-то, позволила ему переехать в свободную комнату на втором этаже. Все четыре года обучения в университете, а выпуститься Алан сумел досрочно уже на четвертый год, он почти не появлялся дома, не позавтракав уезжая на учебу рано утром, и возвращаясь только перед самым сном. Часто так он делал и по выходным. И только праздники, типа Рождества, вынуждали его проводить несколько дней дома с Элейн, и эти дни всегда были сущим Адом, для них обоих. Старая карга, под конец жизни, стала совсем невыносимой.

И так же, как и после школы, выпустившись с отличием из университета, Алан моментально устроился на работу в Ромер Медикал. Пусть и на самую младшую должность в ИТ департаменте, но за то без вступительных тестов и тому подобной бюрократии. На одних только рекомендациях от университетских профессоров. За один день он нашёл микроскопическую квартирку в кондоминиуме в соседнем квартале от офиса компании, и уже на следующий день, насовсем съехал от своей бабки, несмотря на все ее истерики, угрозы и мольбы. А еще через семь месяцев, Элейн Харди умерла, и обнаружили это только на пятый день ее соседи. Алану звонил какой-то служащий из муниципалитета сообщить эту прискорбную новость, но он только сказал «Понятно» в ответ, и положил трубку, оставив на той стороне провода обескураженного человека. Так он стал полным сиротой, а еще через месяц, владельцем старого бабкиного дома, перешедшего ему по наследству. По какой-то необъяснимой причине, он не стал его продавать, уплатив все положенные налоги. И только тогда, при оформлении бумаг, он узнал, на каком кладбище похоронена его бабушка и номер ее могилы.

А еще годом позже, в той самой комнатке с окошком амбразурой, в которой после смерти родителей поселила его бабка, он поставил свой секретный, очень мощный компьютер. Алан собрал его сам, замаскировал все подходы к нему, как в доме, так и в сети, и периодически подключался к нему, чтобы взламывать серверы разных закрытых организаций. Видимо, так он реализовывал свою накопленную за девять лет тягу к свободе и ненависть к притеснениям. Эллис знала об этом компьютере и о том, что Алан делал с его помощью. Однажды, он сам ей все рассказал, и даже отвёз в этот дом и показал как все спрятано и как работает. Да, это было так реально по шпионски, что в тот день она чуть сама не проболталась ему о своей двойной жизни.

И вот таким образом, невинные слова «навестить бабушку», стали у них с Аланом их общим паролем, означающим, что необходимо поехать в Уотертаун и подключиться к этому секретному компьютеру.

Все эти мысли с космической скоростью пролетели у неё в голове, пока ее замершее сердце не продолжило биться.

– Да, конечно, любимый. Я сегодня же съезжу на кладбище к твоей бабушке и оставлю ей большой красивый букет, – собравшись с силами сказала Эллис, чувствуя как у неё запылали щеки. – Ради тебя, мой родной, я сделаю все что ты захочешь. Ты главное больше не болей и поскорее возвращайся. Мне ужасно одиноко без тебя.

– Спасибо большое, Эллис, – заметно расслабившись сказал Алан, – Я очень рад был с тобой повидаться и узнать, что у тебя все хорошо. Извини, но сейчас мне нужно возвращаться к работе. Я очень, очень сильно люблю тебя, – сказал он, быстро придвинулся к камере и поцеловал объектив.

В тоже мгновение трансляция отключилась.

– В принципе, оставалось еще почти четыре минуты, – вставая из своего кресла произнёс Диего. – Но раз так все сложилось, значит все. Этот сеанс закончен.

– Спасибо вам большое, мистер Санторо, – вяло ответила Эллис, и повернула кресло к выходу из комнаты.

– Да не за что, Эллис. В конце концов, это моя работа, знать чем живут наши сотрудники и какие у них могут быть проблемы и сложности, – проговорил он, снова натягивая на лицо свою искусственную улыбку. – Вот теперь я знаю, что Алан Тилфорд очень озабочен проблемой отсутствия общения со своей бабушкой, – и тут же добавил. – Это конечно не мое дело, Эллис, но у меня сложилось впечатление, что ваш Алан скучает по своей умершей бабушке несколько сильнее, чем по вам, – и неприятно ухмыльнулся.

– Действительно, это не ваше дело! – резко выговорила ему в ответ Эллис. – Мы с Аланом любим друг друга, и нам этого достаточно, – почти выкрикнула она, и быстро вышла из комнаты.

Поднявшись к себе в кабинет, она попросила помощницу сделать себе кофе, села за свой стол и уставившись невидящим взглядом в иконки на мониторе компьютера… заплакала. Она понимала, что это всего лишь реакция на долго сдерживаемые переживания и страх, но ничего не могла с этим поделать. Слёзы потекли ручьём и она только прикрыла лицо руками, пытаясь скрыть всхлипывания. В этот момент в кабинет вошла ее помощница с кофе и замерла на пороге.

– Ваш кофе, Эллис, как вы просили. Что-то произошло? У вас все в порядке?

– Да, Ребекка, все нормально. Оставь кофе и иди.

Помощница Эллис, стараясь не подходить слишком близко и не вторгаться в личное пространство своей всхлипывающей начальницы, аккуратно поставила чашку на ее стол, но все же так, чтобы она могла дотянуться до неё не вставая со своего места.

– Эллис сидит у себя и плачет, – сказала Ребекка своим коллегам девушкам из отдела, – никогда ее такой не видела.

– Что, так прямо и плачет, со слезами? – задала наивный вопрос самая младшая из них, стажерка Эми.

– Так и плачет. В голос! – подтвердила Ребекка. – Видимо это из-за Алана, и его долгого отсутствия.

Все принялись негромко, но весьма активно обсуждать странный роман своей красавицы начальницы с рядовым программистом из их ИТ департамента. Говоря по правде, в их отделе это была одна из любимых тем для болтовни, которая уже давно не получала новую порцию сплетен.

Раздался звонок и Ребекка, кинувшись к телефону и показывая на кабинет начальницы, одними губами проговорила "Это она".

– Да, Эллис, я слушаю вас.

– Ребекка, пожалуйста, попробуй перенести сегодняшнюю встречу с Патриком Смитом и его сотрудниками на понедельник или на любой день следующей недели, когда им будет удобно. Я что-то неважно себя чувствую, – уже более спокойным голосом проговорила Эллис.

– Да, конечно, мисс Стейт, – официально выпалила Ребекка. – Я все сделаю, и извинюсь перед ними. Не переживайте. Уверена, они тоже будут рады расслабиться под конец дня в пятницу.

– Спасибо, Ребекка, – со вздохом ответила Эллис. – Если не будет ничего срочного и важного, не соединяй меня сегодня ни с кем, – и положила трубку.

Просидев в своём кабинете до конца рабочего дня, и дождавшись когда разойдутся по домам все девушки ее отдела, она собрала все свои самые важные и необходимые вещи, которые держала на работе, и направилась к выходу. Охранник рутинно проверил ее пропуск и, открывая проход, сказал:

– Не самое лучшее время для пешей прогулки, мисс Стейт. Эти гребаные демонстранты уже второй час шляются мимо со своими транспарантами. Может я вызову вам такси?

Такая забота тронула Эллис и, посмотрев на его бейдж, она легонько похлопала его по руке и сказала:

– Спасибо, Рон. Я живу здесь рядом, всего в десяти минутах ходьбы, и такси дольше ждать, чем идти. Все будет хорошо. Я уже большая девочка, да и полиции вокруг много.

Выйдя из дверей офиса, Эллис немного постояла, осматривая улицу. Людей, собирающихся на анонсированную акцию BLM и Антифа, было и впрямь очень много. Кто с транспарантами, кто с флагами, кто с гитарами и фотоаппаратами, все направлялись в сторону Конгресс-стрит и площади мэрии, а значит до своей квартиры на бульваре Вашингтона у неё есть шанс добраться без ненужных ей приключений. Хотя, заметив среди проходящих мимо демонстрантов, людей в мотоциклетных шлемах и защитной экипировке, с палками, самодельными щитами и противогазами, Эллис поняла, что мирной эта демонстрация не будет. А вместе с этим и то, что десять минут дороги до дома могут быть небезопасными. Она уже почти решилась вернуться в офис, чтобы попросить заботливого охранника Рона вызвать ей такси, как из ворот парковки выехал ярко красный Кадиллак Эскалейд и повернув, остановился прямо перед ней.

Все в офисе Ромер Медикал знали этот автомобиль. Красный, как Феррари, с блестящей хромированной мордой и колесными дисками, он резко контрастировал со всем автопарком сотрудников компании, даже из ТОПов. Год назад он приобрел его себе, вместо еще нового чёрного Инфинити, и все были уверены, что специально, дабы выделяться из общей массы даже на парковке. За рулем сидел Диего Санторо и победно улыбался.

– Вас подвезти, Эллис? Вечер обещает быть очень неспокойным, и такой красивой девушке, в сексуальном платье, не стоит идти одной через всю эту заведенную агрессивную ораву.

Несколько лет назад, когда она была безответно влюблена в него, Эллис запрыгнула бы к нему в машину не раздумывая. И была бы еще более рада, если бы он подвёз ее не к ней домой, а к себе. Но не сегодня и не сейчас! Уже давно шеф безопасности стал для неё раздражающим фактором и препятствием в достижении ее жизненных целей. А теперь и настоящим врагом. Особенно сегодня.

– Спасибо, мистер Санторо. Очень лестное предложение, но я все же пройдусь пешком.

– Опять вы со своим «мистер», Эллис? Просто Диего, я же вас просил. Тем более, что рабочий день закончился, – кивнув на проходящих демонстрантов он продолжил. – Посмотрите какая толпа и на сколько они все агрессивно выглядят.

– Вы правы, мистер Санторо, – ответила Эллис, сделав акцент на «мистер». – Но толпа уже запрудила почти всю проезжую часть, и я пешком доберусь намного быстрее, чем любая машина. И поверьте, что к вашему красному автомобилю у всех будет больше внимания, чем к моему платью. Счастливого пути, Диего.

Сказав это, Эллис обошла перегораживавший дорогу Кадиллак, и не оглядываясь уверенно пошла по привычному маршруту домой. Хотя, все же старалась держаться поближе к полицейским и группам телерепортеров, так же массово вышедших на улицу в этот вечер.

Дорога домой, увы заняла намного больше времени, чем десять минут. Сначала она задержалась на Юнион стрит, где на брусчатых тротуарах под деревьями, большая группа чернокожих феминисток устроили митинг с радикальными лозунгами. Ей пришлось долго проталкиваться сквозь толпу кричащих про неприкосновенность их вагин девушек, внешний вид которых ясно давал понять, что никто и никогда на их вагины, в принципе, не претендовал и не собирается. Выбравшись оттуда, буквально через сто метров она снова застряла, уже у мемориала жертвам Холокоста, где похожая толпа скандировала, что белые и евреи присвоили себе Холокост и получают за это компенсации. А несчастные потомки чернокожих рабов до сих пор влачат убогое существование в нищете. Наконец, Эллис вырвалась и из этой толпы, и смогла прибавить шагу на относительно свободной Хановер-стрит. А потом, свернув налево на Кросс-стрит, выходящей прямо к их с Аланом дому, пошла привычным ей быстрым шагом. Но здесь, оставив позади кричащие толпы демонстрантов, она еще сильнее почувствовала надвигающуюся угрозу протестов, наблюдая как спешно закрывают фанерой свои витрины, работники магазинчиков и ресторанов, вдоль всех пройденных улиц.

Глава 6.

***

Все это было только вчера, но сейчас, благополучно миновав реку Чарльз по мосту Лонгфелло, как и советовал полицейский, ей казалось, что все это произошло очень давно и ей нужно напрягаться, чтобы вспоминать детали. Сказывались усталость и бессонная ночь. Проехав по Мейн-стрит и выехав на Бродвей, Эллис спокойно покатила по еще пустой дороге до площади Гарвардского университета. А оттуда на Маунт-Оберн-стрит и все время прямо до самого Уотертауна, где на углу Палфри и Хилл-стрит стоял, заросший плющом и кустами, дом старой ведьмы Элейн. От ее квартиры до этого дома с секретным компьютером был более короткий и быстрый маршрут, но Эллис специально сделала такой крюк, чтобы возможным наблюдателям казалось, что она едет на кладбище Маунт Оберн, где похоронена бабушка Алана. И не заметив за собой никаких подозрительных машин, она спокойно проехала мимо кладбища, даже не притормозив. Сам Алан никогда не ходил на могилу к своей безумной бабке, тем более Эллис не будет этого делать, чтобы и когда она ему ни обещала.

Специально припарковав машину на соседней Уайт-авеню, которая была в пяти минутах ходьбы от дома Алана и не пересекалась ни с Хилл, ни с Палфри-стрит, Эллис прошла в обратную сторону еще один квартал, тихий и безлюдный в утренние часы, чтобы убедиться, что за ней никто не следит. А потом вышла на Палфри-стрит, дошла до их дома и незаметно прошмыгнула во внутренний дворик. Там она открыла дверь заднего входа, сделанную в прачечной, прошла по скрипучим половицам коридора в гостиную, и из неё сразу вошла в бывшую комнату Алана.

Компьютер стоял на большом столе, занимавшем почти половину маленькой комнатки, и едва слышно гудел. Алан никогда его не отключал, постоянно имея с ним контакт, когда работал в Бостоне. И безропотно оплачивал счета за электричество, регулярно приходящие на его почту. Эллис села на потрепанный офисный стул, который наверное остался здесь еще со времён школьного детства Алана и включила монитор. На нем высветилось сообщение о получении новой папки с файлами с названием «Карамель». Этим словом он всегда отмечал самую важную и ценную информацию, которую удавалось достать со взломанных чужих серверов. В папке было девяносто восемь файлов, с номерами от 1 до 98, и дата указывала, что они загружены двенадцать дней назад. Самым первым был видео файл, который Эллис сразу же открыла.

На экране возникло дёргающееся изображение Алана, который небольшой открытой пачкой с печеньем укреплял шатающуюся камеру, уже запустившую запись. Он находился в крохотной темной комнате с двухъярусной кроватью за спиной. Наконец, изображение стабилизировалось, Алан отступил на шаг и сел на стул перед камерой.

– Здравствуй, Элисс, – очень тихо произнёс он. – Если ты сейчас смотришь это видео, значит мой способ передачи данных из этой гребаной подземной норы, в которой мы сидим уже семь месяцев, сработал, – тут его глаза «зажглись» как у маньяка и он громко, почти истерично проговорил. – Это поистине гениально, я работал над этим почти три месяца, и сумел вставить в их регулярный эфир свой сжатый пакет зашифрованной информации так, что они даже не заметили. Я знаю, тебе на это наплевать, но это реально круто! Такого метода шифрования еще никто не…

Алан замолчал, повернул голову к двери и долго прислушивался к каким-то звукам, доносящимся снаружи. Выглядел он хоть и неопрятно, но заметно лучше, чем на вчерашнем сеансе связи. Правда было заметно, что он очень напряжен и нервничает.

– Гребаная дыра! – произнёс он в сторону двери и сплюнул прямо на пол. – У меня уже реально едет крыша.

Повернувшись, он прямо со стулом пододвинулся ближе к камере, и более тихим голосом продолжил.

– Здесь творится какая-то непонятная херня. Мы вроде бы разрабатываем новое лекарство, и каждый выполняет свою работу. Но никто толком не понимает, чем именно он занимается, а особенно чем занимаются другие, и вообще мы все. Я понимаю, секретность, интеллектуальная собственность и тому подобное дерьмо, но это все ширма! Никаких лекарств здесь нет! Я почти уверен, что мы тут создаём какое-то новое химическое оружие, или вирус или еще какую-то херню, которая походу уже вылезла из пробирки и потихоньку кончает нас. Как в дерьмовых фильмах ужасов, – закончил он кривой усмешкой. И даже слюна капнула на футболку из нервно перекошенного рта. Он попытался вытереть губы рукавом футболки, но не смог так повернуть голову. Потому смахнул слюну ладонью, а ее вытер о лабораторный халат с фамилией Нильсен, висящий рядом на стене.

– Доктора и лаборанты уже несколько месяцев почти ни с кем нормально не разговаривают, а со мной вообще только сообщениями обмениваются через внутренний мессенджер. Иногда я вижу, как они сидят и плачут в столовой или курилке. Только охрана еще нормальные ребята и могут потрепаться, иногда. А этот лысый хрен, профессор Махер, только задания мне присылает по электронной почте. Даже не задания, а какой-то настоящий бред сумасшедшего. Там такая безумная мешанина, Эллис, ты бы только видела его требования составлять новые модели соединения молекул. Вчера он вообще мне написал, что ему нужна модель совокупления карбоксильной и гидросильной группы аминокислот. Представляешь – совокупления! Он реально сошёл с ума, этот старый пердун. Хотя, мы все тут сошли с ума, – сказал он после паузы.

– Каждое четное число O‘Браен, как руководитель всего проекта, устраивает планерки для всего персонала, типа что-то обсуждать. Так вот уже третий раз он тупо что-то бубнит со своего места, но никто ничего не говорит. Все молча сидят разглядывая потолок, а потом так же молча расходятся с этого тупого совещания. И Гленн, мой сосед, тоже стал странно себя вести – постоянно во сне вслух несёт какую-то чушь про глаза, и царапает стену ногтями. Я тебе сейчас покажу, – Алан опять сделал паузу и попытался повернуть камеру в сторону кроватей, но из-за скудного освещения в комнате, ничего не было видно.

– Суки, мать их…! Я не подписывался на такую каторгу, даже за те бабки, что они мне начисляют. Суки! И главная жопа в том, что уехать отсюда невозможно. Суки, суки, суки! – выпалил Алан в камеру и снова затих.

– Эллис, значит так! Я тут взломал всю их сеть, которую для О’Браена строил и шифровал этот дебил Полсон, и сумел скачать кучу данных и по самой базе, где мы сидим, и по тому дерьму, которое они тут сочиняют. Плюс еще какую-то важную хрень, которую они тщательно прятали, но я так и не понял что это такое. А еще, я сумел подключиться к камере внутренней системы слежения и заснять, как они выходят в эфир, чтобы передавать данные в офис – без всяких там специальных комнат для переговоров. Так вот, всю эту «карамель» я перекачаю на бабушкин компьютер и постараюсь сообщить тебе об этом. Должно получиться, – он уверенно покивал головой.

– Обещай мне, Эллис, – стал говорить Алан, вплотную приблизившись к камере так, что в экран помещалось только его лицо. – Обещай, что если я перестану выходить на связь, или приключиться еще какая-то херня, ты передашь все эти файлы CNN, ВВС, FOX News и вообще всем телевизионщикам. Пусть раструбят на весь свет об этом, пусть присылают сюда Рейнджеров, Дельту, авианосцы с самолетами и вытягивают меня из этой дыры. Суки! Я на это не подписывался! Вытащи меня отсюда, Эллис. – сказал он еще тише и отодвинулся от камеры.

На этом запись заканчивалась.

Посидев еще несколько мгновений, Эллис сделала вдох полной грудью и поняла, что сидела затаив дыхание все это время, пока смотрела видео Алана. Она вздохнула еще несколько раз, посмотрела на список файлов «карамельной» папки и погрузилась в чувство полнейшей эйфории, какого она, пожалуй, не испытывала никогда. «Вот оно!» – выстроилась четкая мысль в ее голове. Ее заветная мечта почти осуществилась, и скоро ее жизнь станет намного, намного лучше. А точнее – совсем другой.

Глава 7.

***

В принципе, сравнивая себя со своими подружками из Денвера, откуда она была родом, Эллис устроилась очень хорошо. Будучи самой старшей из детей, а у ее родителей, инженеров из местной энергетической компании, их было четверо, она не могла рассчитывать на хорошее дорогое образование. Зарабатывали они не много, а траты на семью были большие, и новый кредит на ее обучение они вряд ли бы смогли получить. А оставаться в Денвере, подрабатывая на складе у их двоюродного брата, и продолжать нянчится с младшими братьями и сестрой, вместо вечно занятых на работе отца и матери, она просто не хотела. Поэтому Эллис, еще в предпоследнем классе старшей школы, решила уехать от родителей, и вообще из Денвера.

Но, в отличие от своих подружек, которые рвались в Нью-Йорк или Лос Анджелес, она не мечтала стать моделью или актрисой, или выйти замуж за какого-то известного музыканта или спортсмена. В своей большой семье, в которой она часто была и за маму и за папу, Эллис быстро повзрослела. И прекрасно понимала, что большинство ее подруг вместо актерской и модельной карьеры в Нью-Йорке и Голливуде ждёт тяжелый низкооплачиваемый труд официанток и операторов колл-центров. Или даже хуже – танцовщиц и проституток.

Поэтому, весь последний год школы она усердно рассылала свои документы – аттестаты, дипломы олимпиад и характеристики от учителей, во все университеты и колледжи всех штатов страны, в надежде хоть где-нибудь получить бесплатное место со стипендией. И получив приглашение от Бостонского муниципального колледжа Банкер Хилла, она больше двух недель поскандалила с родителями, но все таки выбила у них деньги на билет на самолёт и даже небольшую сумму на траты на первое время. Папа и мама, конечно, были очень расстроены, особенно тем, что теперь им придется дополнительно тратиться на няню для младших. Но это были их проблемы, и Эллис они уже не сильно волновали. Ее ждала новая самостоятельная жизнь, которую она решила построить правильно, в отличие от родителей, и тем более ее недалеких подружек.

Она еще не определилась с будущей специальностью, но точно знала, что не хочет заниматься тем, что было ее обязанностями все годы присмотра за детьми. Поэтому она отвергла все предложения поступить на факультеты сестринского дела, кулинарии, педагогики и общественных наук. А сразу же записалась на менеджмент, бизнес-администрирование и право. Однако, полностью отдавшись учебе, уже в первые полгода Эллис поняла, что не эти специальности будут работой ее мечты, а ее конёк все же в управлении и коммуникациях. Поэтому она добилась, так же бесплатно, перевода на другие специальности, где, благодаря ее талантам и усидчивости, сразу же показала выдающиеся результаты и стала любимицей преподавателей.

На второй год учебы ей, как одному из лидеров в своём направлении, уже стали предлагать места для стажировки, где она могла набраться практического опыта. Эллис с радостью принимала их все, и нарабатывала своё портфолио для будущей настоящей работы. В итоге, она закончила колледж с отличием, и сразу же получила приглашение на работу в небольшое кадровое агентство. Это был серьезный успех, который она отпраздновала вместе со своей теткой Тамарой, младшей сестрой ее отца, которая удачно вышла замуж за одного голландского бизнесмена и переехала жить к нему в Амстердам. Первый свой настоящий отпуск Эллис провела у Тамары, которая устроила ей потрясающее совместное путешествие в Бельгию и Люксембург, и тем самым поселила в ее сердце любовь к Европе. А еще через два года, Эллис уже сама организовала своего тогдашнего бой-френда Яна, совершить автомобильное путешествие через всю Европу.

Тогда она как раз получила повышение на должность Руководителя отдела развития в HR департаменте крупной и успешной фармацевтической компании Ромер Медикал. Туда она устроилась через год работы в кадровом агентстве, согласившись на почти самую базовую должность в HR департаменте этой компании. Ниже были только менеджеры по подбору, но эту должность она перешагнула благодаря накопленному опыту работы и своему умению договариваться. Быстро освоившись на новом рабочем месте, она активно стала демонстрировать руководству департамента свои умения, а еще более активно промахи своей непосредственной начальницы Джины Ли. Не просто так, и не за красивую мордашку, а благодаря ее систематическим усилиям, Эллис скоро стала старшим менеджером отдела, а затем и заместителем руководителя. В итоге, крупный прокол с переводом персонала из одного подразделения в другое, в результате чего люди числились одновременно в двух департаментах и получали двойную оплату, привело к увольнению Джины, и повышению Эллис в должности. Это изменение своего рабочего статуса она и решила отметить большим европейским вояжем.

Они с Яном прилетели в Лондон, и взяв там на прокат, с большим трудом, машину с левым рулем, за три недели объехали почти все Европейские страны, завершив своё путешествие в Париже. Вернее за две недели, так как третью неделю она уже путешествовала в одиночку. Ян быстро насытился постоянным круглосуточным общением с Эллис, ведь до этого они встречались только изредка по выходным, стал конфликтовать из-за поведения Эллис, непривычной еды, лишних денежных трат и даже погоды, в общем – абсолютно по любому поводу. А где-то между Чехией и Польшей, когда их остановили на проверку документов, он окончательной психанул, из-за совершенно невинного флирта Эллис с офицером пограничником, пересел в местный автобус и уехал назад в Краков. Там он купил билет на ближайший самолёт до Нью-Йорка, и написал Эллис сообщение, чтобы она больше никогда ему не звонила.

Это сообщение застало ее уже в Вене, и совершенно не расстроило. Она получала настоящее удовольствие от путешествия, и его не могло омрачить расставание с Яном, тем более, что он сам так и не научился доставлять ей удовольствие. Поэтому, оставшись одна, Эллис, почти без остановок, проехала Чехию и Австрию, и еще раз заехала в Италию, где за время этого путешествия ей понравилось больше всего. Маленькие деревушки в Южном Тироле, почти на границе с Австрией, буквально влюбили ее в себя, и она твёрдо решила в будущем купить здесь дом и окончательно переехать жить в Европу, как ее тетка Тамара. В итоге, через два дня, с такими радужными мечтами, Эллис поздно утром добралась до Парижа, где планировала провести оставшиеся сутки до ее рейса в Америку. Именно там и тогда, ее жизнь круто изменилась.

Долгое сидение за рулем и периодические ночевки в автомобиле порядочно ее утомили, и напоследок она решила расслабиться и шикануть, взяв хоть и небольшой, но очень уютный номер в отеле Jardins Eiffel, с видом на Эйфелеву башню и запахом свежей выпечки с улицы. Первым делом Эллис приняла ванну, провалявшись в ней почти час, потом заказала обильный ленч и бутылку вина прямо в номер, решив после этого немного поспать, ну или просто полежать в постели и отдохнуть. Гулять по Парижу ее совсем не тянуло – город ей не понравился уже в самом начале ее путешествия, когда на второй день она, еще вместе с Яном, проехав по туннелю под Ламаншем заехали во Францию. Париж был переполнен арабами и африканцами всех мастей, большими группами сидящих на площадях, автомобильных парковках, и даже просто на тротуарах. Это ей живо напомнило ее родной Денвер, наводнённый мексиканцами и другими нелегалами. А еще, огромное количество женщин, с ног до головы закутанных в чёрную паранджу, напомнили ей пугающие новости про террористов смертников, и отбили всю охоту смотреть на знаменитые достопримечательности французской столицы.

И вот, когда Эллис допивала уже второй бокал вина, любуясь видом из открытого окна и прислушиваясь к звукам улицы, зазвонил телефон стоящий на тумбочке у кровати.

– Алло, я слушаю.

– Добрый день, мадемуазель Стейт, это Жозефин с ресепшн, – услышала она в трубке речь девушки администратора. – К вам пришёл посетитель.

– Посетитель, ко мне? Вы наверное что-то напутали, у меня нет друзей в Париже.

Эллис услышала, как Жозефин отодвинувшись от трубки заговорила с кем-то по-французски и получив ответ, опять быстро заговорила с Эллис:

– Этот месье говорит, что он ваш партнёр по работе в компании Ромер Медикал, и у него для вас важное сообщение.

– «Какое еще важное сообщение для меня может быть с работы?» – подумала Эллис. – «Они что не могли сами позвонить мне на телефон, вместо того чтобы присылать курьера?»

– Этот месье спрашивает, мадемуазель, вам было бы удобнее спуститься в лобби или ему подняться к вам.

– Пусть поднимается сам, – без раздумий ответила Эллис, решив не прерывать свой отдых из-за каких то курьеров, и не шагать с пятого этажа по неудобной крутой лестнице.

Запахнув банный халат, в котором она сидела и завтракала после ванной, Эллис быстро расчесала еще влажные волосы и накрасила губы. «Вдруг он красавчик француз», – подразнила она себя веселой мыслью.

В дверь трижды постучали и приятный мужской голос из-за двери произнёс на английском:

– Это Пьер, с сообщением для мисс Эллис Стейт.

Она открыла дверь и увидела стоящего перед ней плотного мужчину лет пятидесяти, в дорогом костюме и галстуке с золотой булавкой. Он никак не походил на курьера, хотя кто их знает, какие курьеры в Париже, но все же Эллис растерялась. И красавчиком он тоже не был, увы.

– Здравствуйте, Эллис. Меня зовут Пьер, и у меня для вас есть перспективное предложение, касающееся вашей работы в Ромер Медикал. Вы ведь новый руководитель отдела развития HR?

– Да, это я, – ответила Эллис. – Какое предложение у вас для меня?

– Если вы позволите войти, я бы рассказал вам все подробно, – тепло и доверительно улыбнувшись сказал Пьер. – Разговор не на одну минуту, и было бы неудобно продолжать его стоя на пороге.

– Хорошо, проходите, – сказала Эллис освобождая проход и возвращаясь к своему недопитому бокалу. – Не хотите выпить вина, как там вас… Пьер?

– Благодарю вас, мадемуазель, но я на работе. А вы можете продолжать, – ответил мужчина с еще более добродушной улыбкой и добавил, – извините, что помешал вашему отдыху.

– Да ладно, – выдохнула Эллис и уселась на кровать. – Кресло здесь только одно, так что присаживайтесь в него вы, Пьер.

Спустя три с лишним часа, мужчина называвший себя Пьером, вышел из комнаты Эллис, спустился на улицу и, сев в ожидавший его Рейндж Ровер, быстро укатил по улице, на которую уже начали спускаться первые сумерки. Эллис, со своего маленького гостиничного балкончика, проводила его машину взглядом, и еще немного постояв и полюбовавшись видом знаменитой Парижской башни, стала быстро одеваться, чтобы пойти в ближайший Банк.

Этот Пьер, свою фамилию он так и назвал, сказав «сейчас моя фамилия вам ничего не скажет, а потом эта лишняя информация может стать для вас проблемой, впрочем как и для меня, поэтому просто Пьер», по-английски говорил совершенно без акцента. Эллис не очень поверила в то, что Пьер – это его настоящее имя, и даже в то, что он француз. Мужчина заявил, что представляет интересы некоей фармацевтической компании, которая была заинтересована в специфических услугах Эллис. Каким-то образом они узнали о ее карьерном продвижении и предложили ей… шпионить за сотрудниками своей компании. Разумеется, Пьер это так не называл, настаивая на термине – сбор и передача информации, но по мнению Эллис это называлось – шпионить.

Отдел развития Эллис занимался оптимизацией штатного состава всех подразделений компании. И по запросу руководителей этих подразделений осуществлял приём новых или перевод действующих сотрудников внутри компании, организовывал адаптацию персонала при переходе в другие подразделения, а так же занимался всей сопутствующей кадровой работой. Она обладала доступом ко всей информации по штатной структуре компании Ромер Медикал, включая филиалы и представительства за рубежом, а главное, к личным делам всех служащих компании, кроме самой верхушки руководства. Такая информация почему-то являлась очень ценной для той компании, которую представлял Пьер, и за передачу этих данных его людям, он обещал ей щедро платить.

– Если я верно информирован, мадемуазель Эллис, с этого года вы зарабатываете тридцать восемь тысяч американских долларов в год. За те сведения, которыми вы владеете и выборочно будете пересылать нам, мы будем платить вам еще по двадцать тысяч евро каждый месяц. От вас потребуется только предоставлять отчеты о перемещениях сотрудников между подразделениями, особенно научного персонала, и обо всех принятых на работу и уволенных из компании людях. Плюс, личные дела тех людей, на которых мы укажем. Согласитесь, Эллис, за такие серьезные деньги работа совсем простая, – сказал Пьер уже без той добродушной улыбки, с какой начинал разговор.

– «Двадцать тысяч евро – это почти двадцать четыре тысячи долларов, ее доход больше чем за полгода», – думала про себя Эллис. – «Такие деньги были бы для неё очень кстати. И за пару-тройку лет такой «двойной» работы она смогла бы незаметно накопить на домик в Италии, а потом и переехать туда по тихому». Эта мысль быстро оформилась в ее голове, но не вытеснила другую, более важную мысль – что это противозаконно и грозит ей тюрьмой и другими проблемами.

– Заманчивое предложение, Пьер, – сказала Эллис заглядывая ему в глаза, – но у меня с самого начала нашего разговора есть два главных вопроса: во-первых, почему вы решили, что я на это соглашусь, ведь это противозаконно, а во-вторых, почему вы решили, что я вас не сдам нашей службе безопасности, после возвращения в Соединённые Штаты?

Она тут же пожалела, что произнесла второй вопрос вслух – глупо было так говорить, учитывая то, что она абсолютно ничего не знает о том, кто перед ней и чем он занимается. И теперь может случиться так, что она не доберётся до штатов. Пьер погладил волосы у себя на голове и внимательно посмотрел на Эллис.

– Вы правы, мадемуазель, наверняка внутренние регламенты вашей компании запрещают разглашать ту информацию, которой мы интересуемся, и за это они платят вам деньги в виде заработной платы. Я же предлагаю вам другие, ощутимо большие деньги за то, что вы, все же передадите эту информацию мне. За год вы получите от нас сумму, которую на своей работе вы сможете заработать в лучшем случае лет за семь-восемь. Та информация, которая нас интересует – это не интеллектуальная собственность компании, ученых или что-нибудь в этом роде, и никак не преследуется законами США. Одни только инсайды из ФБР про всех ваших конгрессменов, которые бесконечно всплывают на вашем телевидении, являются более серьезным шпионажем, как вы это называете, и никого при этом не затаскали по судам и тем более не посадили в тюрьму, – спокойно произнес француз. – Поэтому, Эллис, если вы сами не будете никому ничего рассказывать, вам не грозит абсолютно ничего. У нас с вами будет своего рода коммерческий договор, который для вас более выгоден, по моему мнению, чем трудовой договор с Ромер Медикал. Но, даже если предположить, что об этом кто-то узнает в вашей компании, максимум что они смогут сделать – вас уволят. Больше ничего.

– А что касается второго вопроса, – сказал он после небольшой паузы, – то я за все свои годы научился заглядывать в души людей и безошибочно понимать, кто передо мной и чего от него ожидать. И я уверен, что вы не побежите в полицию или вашу службу безопасности, потому что в вас я сразу рассмотрел человека, способного…

– На подлость? – перебила его Эллис, оскорбившись, – или на трусость?

– Нет, нет, Эллис. Совсем нет, – сказал он снова улыбнувшись. – Только человека, способного правильно оценить ситуацию и правильно себя в ней повести – либо принять предложение, если оно выгодно, либо отказаться, если выгода не очевидна, и при этом забыть о том, что такое предложение было. Умный, предприимчивый и осторожный человек – вот кто вы, мадемуазель.

Он замолчал, и Эллис тоже не находила слов в ответ. Пауза затягивалась, и тогда Пьер достал из внутреннего кармана пиджака серебристый бумажный конверт и положил его на столик, где еще оставались тарелки с остывшими остатками ее ленча.

– В качестве демонстрации серьезности наших намерений, и гарантий вашей безопасности, как финансовой, так и личной, мы открыли в банке Люксембурга конфиденциальный счет на сто тысяч Евро, коды доступа к которому находятся в этом конверте. Эти деньги ваши, и вы можете ими воспользоваться в любое время и абсолютно анонимно. Эти деньги ваши, Эллис, даже если вы не примете наше предложение. Так сказать, это наш гарантийный взнос.

Достав ручку, Пьер написал на задней стороне конверта номер телефона и встал.

– А когда вы примите наше предложение, Эллис, именно когда, а не если, на этот же счет будут поступать те двадцать тысяч вашего вознаграждения, о которых я говорил. Каждый месяц! – француз кивнул на календарь, висящий у входа. – Я вас нисколько не тороплю с ответом, мадемуазель. Вы можете думать и день, и месяц, и год. Когда решение все же сформируется у вас в голове, просто позвоните по этому телефону. Было приятно с вами познакомиться.

Слегка кивнув головой, он развернулся и вышел из номера.

Долгих раздумий ей не потребовалось. Найдя на соседней от отеля улице офис HSBC банка, за пятнадцать минут она удостоверилась, что такой счёт, реквизиты которого были в конверте, существует и на нем действительно сто тысяч Евро. Окончательное решение у неё сформировалось еще в самолете, и позвонила она по номеру на конверте прямо из аэропорта Бостона, как в шпионских боевиках – из таксофона, не снимая солнцезащитных очков.

Через пару дней в своём почтовом ящике она обнаружила конверт, с инициалами Э.С., в котором были подробные инструкции, как получать задания, как передавать информацию, и специальная разборная микрофлешка большой емкости. Так началась новая «двойная» жизнь «шпионки» Эллис. В первые недели, после возвращения из отпуска, ее одолевала паранойя и ей казалось что все уже всё знают и специально за ней следят. Однако, работа шла своим чередом, Эллис выкладывалась как обычно и получала одобрения от руководства. И вскоре, все беспокойства отошли на задний план, проявившись только один раз, когда она впервые скопировала рабочие файлы, и передала их через специального курьера. В этот же день ее анонимный счёт пополнился на двадцать тысяч, и все тревоги Эллис отступили, оставив место только мечтам о будущей комфортной и беззаботной жизни.

***

Так продолжалось почти два года, и Эллис уже сама стала понимать тренды интересов ее «секретных» работодателей, и специально налаживала отношения с сотрудниками других отделов, чтобы заранее выяснять какие организационные мероприятия планируются. За такую важную информацию, ей трижды повышали гонорар до тридцати тысяч и она, уже всерьёз, занялась подыскиванием дома своей мечты, где-нибудь в районе Больцано или Трентино. И как раз прошлым летом, когда она планировала будущий отпуск в Италию, чтобы посмотреть несколько роскошных домов, выставленных на продажу почти по миллиону Евро – ей поступило новое задание. Нужно было выяснить состав формируемой выездной научной группы, которая будет заниматься разработкой перспективного онко-препарата и постараться получить доступ к их данным. За эту информацию ей предлагали утроенный гонорар.

Так как работа таких проектных групп не была большой редкостью в компании, Эллис знала, что в них набирают ограниченное число специалистов, а их работе почти всегда присваивается максимальный гриф секретности. Для этого, научный и остальной вспомогательный персонал, обслуживающий ученых, временно переезжал в специальную «секретную» лабораторию, обычно где-нибудь в странах третьего мира. Таким образом пытались избежать даже случайной утечки информации к конкурентам, ограничивая работников в коммуникациях со всем окружающим миром, включая родных и друзей. Исключения делались только для самых близких родственников, и только после тотальных проверок. Эллис знала, что информацию по такой группе и тем более темы, над которыми они работают, ей не получить из своих баз данных. Поэтому она решила, во что бы это не стало, войти в круг самых близких людей кого-либо из этой группы, чтобы иметь хоть какой-то допуск.

Увы, но с научным персоналом у неё было очень мало знакомств – эти яйцеголовые очкарики обсуждали между собой только валентные связи и виды аминокислот, а эрудиции и интереса Эллис не хватало даже, чтобы толком поддержать разговор во время ленча в их местном кафетерии. Что уж тут говорить о серьезной заинтересованности и дружбе. Но, покопавшись в архивных файлах со списками участников других подобных групп, уже давно завершивших свои научные командировки, она обратила внимание на то, что почти половина группы всегда состояла из вспомогательного персонала. А самой большой их частью, кроме лаборантов и инженеров, были программисты. Их всегда брали по шесть-восемь человек, еще и так, чтобы они могли дублировать друг друга.

Это был ее шанс! У неё были неплохие отношения со всеми сотрудниками этого департамента, а главное, с их руководителем Марком Хиллером. Вообще-то это было не сложно – все сотрудники сплошь молодые мужчины, а многие и неженатые. И когда Эллис появлялась у них, по делу или без серьезной причины, ее всегда встречали приветливо, даже если она отвлекала их от важной работы. На эффектную и улыбчивую девушку они реагировали как правильные мужики, особенно когда она появлялась у них в облегающих нарядах. Эллис в ответ легко улыбалась им всем, радостно смеялась их странным шуткам, и даже немного флиртовала. Впрочем, как интересных мужчин и потенциальных партнеров, она их не рассматривала никогда, ибо по ее меркам они все были скучные зануды, безвкусно одетые и не следящие за собой. Все, кроме их руководителя Марка. Он единственный из них был интересным собеседником, умел остроумно шутить и хорошо одевался. Хотя это, скорее всего, было заслугой его жены, так как на его холостых фотографиях он был так же безвкусно одет, как и все его коллеги.

Пользуясь своими хорошими отношениями с Марком и его ребятами, Эллис всегда быстро, если не сказать моментально, решала все возникающие технические проблемы и на работе и дома. Без очереди, и в любое время суток. Пару месяцев назад, когда она пролила кофе на свой ноутбук срочно дописывая отчёт для руководства, Стюарт, один из мальчиков Марка, по ее просьбе приехал к ней в начале третьего ночи и до утра ремонтировал его. И все ради того, чтобы потом месяц рассказывать всем коллегам, как он быстро смог восстановить почти мертвый ноутбук, а главное, провёл ночь у красавицы Эллис. Пусть на кухне, пусть с отвертками и паяльником, но все же у неё.

Поэтому, свой потенциальный контакт с будущей группой перспективных разработок Эллис решила искать там. Она целый день потратила на пересмотр личных дел всех сотрудников в департаменте Марка, чтобы выяснит их семейное положение и побольше узнать об их жизни. Здесь ей и улыбнулась удача – во всем большом айтишном департаменте было много программистов, но программистов с квалификацией в биохимии и фармакологии было всего двое – Алан Тилфорд и Эдди Пауэлл. И значит один из них точно будет включён в состав группы. Вопрос только – кто? Такие группы набирались из добровольцев, и насильно туда никого не затаскивали. Повышенное в три раза денежное содержание, плюс специальные командировочные и другие бонусы от компании, практически исключали сомнения. Ехать в длительную командировку соглашались почти все и почти всегда. Хотя, по слухам, в редких случаях компания могла и надавить на сомневающегося, намекнув на трудности с карьерным продвижением, или необходимостью сокращения раздутого штата.

Эллис была знакома с ними обоими, но никогда не выделяла их из массы других коллег, потому что ничего интересного в них обоих не было. Эдди, был очень худым, что на фоне его высокого роста делало его похожим на ходячий скелет, и очень его портило. Плюс к этому, он носил ужасно уродливые очки в роговой оправе, в которых он совсем походил на зомби из низкопробных фильмов. А главное, Пауэлл уже четыре года был женат, в отличие от Тилфорда, и попасть в круг его ближайших родственников было невозможно. Алан, наоборот, был очень полный, даже толстый, с всклокоченными волосами и неухоженный бесцветной бородой. Вечно одевался в какие-то аляповатые футболки и бесформенные шорты, и выглядел еще неопрятнее Эдди. Но он был холост, что давало Эллис шанс, и немалый, на успех ее тайного предприятия.

Она нередко замечала, как он украдкой смотрит на неё из-за своего большого монитора, когда она заходила к ним в офис поговорить с Марком или решить какие-то вопросы. Она даже пробовала дразнить его, присаживаясь на краешек стола его соседа, так чтобы ноги чуть больше оголились. Или ставить руку на пояс, чтобы еще сильнее подчеркнуть грудь. А потом очень веселилась про себя, наблюдая как он густо краснел, если она обращала внимание на его подглядывания. Но в этой игре она ни разу не перегнула палку, чтобы случайно не обидеть его. Да, заинтересовать Алана, или даже влюбить его в себя для Эллис не было проблемой. В успехе она была уверена.

Однако, объективно оценив всю имеющуюся у неё информацию по Алану и Эдди, Эллис решила, что кандидатом номер один в группу перспективных разработок будет именно Пауэлл. У него на три года больше опыта, недавно он прошел очередное повышение квалификации, и главное – он уже участвовал в подобном проекте в 2018 году. Бесспорно – он был оптимальный кандидат. И это было категорически плохо для Эллис, так как влиться в его семью невозможно. Так же она не видела никаких объективных причин для его добровольного отказа от участия в будущем проекте, чтобы уступить место Тилфорду. Эллис даже всерьёз задумалась о какой-либо «диверсии» против него. Например, подстроить критические ошибки в работе, или состряпать на него компрометирующие данные, или даже предъявить обвинения в харассменте по отношению к сотрудницам офиса. Это сработало бы, наверняка. Но тогда заставило бы ее выйти из «тени», а значит подвергнуться риску быть раскрытой в ее двойной игре. Такой вариант тоже не подходил. Несколько часов она не могла вырваться из этого замкнутого круга, и в итоге пошла поболтать с Марком, решив наводящими вопросами выведать у него что-нибудь полезное по этим двум субъектам.

Марк в этот день выглядел каким-то растерянным и диалог с ним никак не клеился. Он постоянно о чем-то задумывался и терял нить разговора, регулярно переспрашивая о чем речь, когда Эллис начинала его тормошить. Вот и сейчас, на ее очередной вопрос «знает ли он, почему Алан все еще не женат?» – Марк, помолчав несколько секунд, с видимым усилием постарался сфокусировать на ней взгляд, и ответил:

– … знаю ли я, что Алан не женат? Конечно знаю! Я все знаю про моих людей. А почему ты спрашиваешь?

– Все, стоп! Марк, что с тобой сегодня происходит ты прямо сам не свой? У тебя все нормально? – искренне поинтересовалась она.

– Все нормально, Эллис. Разве что-то не так?

– Все нормально! – она даже повысила голос. – Да ты не услышал толком ни одного моего вопроса. А я ведь пришла не просто поболтать, а по делам, обсудить твоих людей. Давай колись, что у тебя произошло. Я же вижу, что ты не в порядке, – почти шепотом добавила она, придвинувшись к нему поближе.

– Значит Эдди, не смотря на мой запрет, уже обращался к тебе, раз уж ты стала интересоваться моими людьми, – сокрушенно сказал Марк. – Я разберусь с этим сам, Эллис, спасибо.

Эллис постаралась скрыть своё удивление услышанным. В голове вспыхнула мысль «Проблемы с Эдди. Неужели?»

– Нет, Марк, он не приходил ко мне и даже не звонил, – ответила она ему совершенно спокойно и искренне. – Но я слышала слухи, что у тебя в подразделении какие-то сложности с персоналом, и решила поговорить с тобой, – также спокойно соврала Эллис. – Ещё раз говорю – давай рассказывай, что у тебя там с Эдди? А я постараюсь помочь. Ведь мы друзья, – и ободряюще похлопала его по плечу.

Марк даже немного воспрял, и криво улыбнувшись сказал:

– Кристина, жена Эдди, забеременела. Они уже много лет пытаются, но ничего не выходило. У неё было четыре выкидыша и серьезные проблемы со здоровьем. Сейчас она снова беременна, только пятая неделя, но уже начались проблемы. Ей рекомендовано максимально себя оберегать и нужен специальный уход. Поэтому она требует, чтобы Эдди был постоянно с ней и днем и ночью. И теперь он обратился ко мне, чтобы я изменил ему рабочий график. А лучше, полностью перевёл его на удаленную работу, – переведя дыхание он тут же добавил. – – А я никак не могу перевести его на хоум-офис, потому что два проекта, в которых он участвует, имеют статус закрытых, и организовать доступ из дома к их данным невозможно. Ведь даже во время весеннего ковидного локдауна руководство не разрешило уйти на удаленку его группе. Куда уж сейчас, после карантина.

– И в чем же проблема, Марк. Так это и объясни ему, у тебя есть все аргументы, – решительно заявила Эллис, а про себя подумала, – «вот это удача – само провидение выводит Эдди из игры».

– Я ему много раз говорил, но он ничего не слышит. Завёлся весь, даже поскандалил со мной, потом вообще заявил, что пойдет в HR жаловаться и требовать перевода.

Эллис погладила Марка по руке и с участливым лицом сказала: – пусть он приходит к нам, не препятствуй. В конце концов – это его право. А мы ему опишем все возможности и предложим варианты.

– Какие еще могут быть варианты? – вскинулся Марк.

– Во-первых, оставить все как есть. Так как ты ему это объяснил, – успокаивающе проговорила Эллис. – Во-вторых, мы можем ему предложить нанять специальную сиделку для жены, и даже частично взять расходы на компанию. Немного, процентов пятнадцать, но за то он сможет себя полностью посвятить своим проектам и не потерять свой заработок.

– Это я ему уже предлагал, – разочарованно произнёс Марк. – Он отказывается. Кристина давит на него, чтобы именно он был дома. Он даже маму свою привёз из Портленда, но она все равно требует его присутствия. Он уже заявил, что готов уволиться, если компания не пойдет ему на встречу. А мне в отделе он очень нужен. Такого программиста найти очень, очень нелегко, – сказал Марк и снова сник.

– В таком случае, если это ценный сотрудник, мы можем его временно перевести на другую должность, меньшую конечно же, но которая позволяет работать из дома. Так мы и его интересы учтём, и для компании сохраним опытного работника, – ответила она ему.

Марк задумался. По напряженному лицу было видно, как он рассматривает этот вариант со всех сторон.

– А ты всегда сможешь его подключать к решению прежних задач, тех которые не требуют специального доступа, разумеется, – быстро добавила Эллис, чтобы погасить возможно зарождающиеся у него сомнения.

– Но ведь он тогда потеряет в деньгах. А для него это сейчас важно, Эдди может не согласиться, – выдал Марк самое очевидное возражение.

– Конечно потеряет! Таковы правила игры, – учительским тоном произнесла Эллис. – Но если ему очень будут требоваться деньги, он может брать у тебя дополнительную работу по другим проектам. Или, например, периодические командировки по филиалам, – сказала она, в глубине души ожидая однозначного ответа.

– Нет, нет. Эдди даже раньше нелегко соглашался на командировки, а сейчас из-за Кристины, даже говорить об этом не станет.

Это было именно то, что она хотела услышать – проблема Эдди решилась сама собой, благодаря его жене и их совместной тяге завести детей. Она улыбнулась, внутренне радуясь такой удаче, и продолжила.

– В любом случае, Марк, это предложение самое оптимальное в сложившихся обстоятельствах. И если он его не примет, значит он идиот. А работники идиоты тебе не нужны, и тогда нечего его удерживать – пусть увольняется. Ведь я права, Марк?

– Да, конечно ты права.

– Вот видишь. Пришел бы раньше ко мне, давно бы все решили, а так зря мучился несколько дней. Не забывай, мы не просто друзья, но и коллеги по работе.

– Я это помню. Просто думал, что справлюсь с этим сам.

– Сам, в следующий раз. А в этот, присылай Эдди ко мне, чтобы мы оформили перевод, – победно закончила Эллис и поднялась, чтобы уходить.

– Спасибо тебе большое, ты меня действительно очень выручила. Я что-то не додумался до такого варианта, – смущенно и одновременно радостно сказал Марк, и даже пожал ей руку.

Эллис проводила его взглядом, когда он кинулся искать Эдди, и довольная отправилась к себе обдумывать план быстрого завоевания Алана. Действовать она решила уже многократно опробованным способом – сломала ноутбук. Не критично, а так, чтоб даже школьник справился. Мало ли что, вдруг Алан не сможет решить серьезную проблему и из-за этого побоится заводить с ней отношения. Осечки ей не нужны.

На следующий день, дождавшись когда Марк Хиллер отправится на совещание, Эллис с ноутбуком подмышкой пришла в его отдел. Походив минуту туда сюда, как бы в поисках Марка, и узнав от его людей, что он только ушёл, она с расстроенным видом пошла обратно. Но тут же, «случайно» встретилась взглядом с Аланом и, поколебавшись мгновение, решительно свернула к нему. Поняв это, он моментально покраснел и сильно сгорбившись уставился в свои мониторы.

– Здравствуй, Алан. Извини, что отвлекаю, – сказала Эллис, пытаясь придать своему голосу оттенок робости.

– Здравствуйте, мисс Стейт, – поздоровался он с ней, как с учителем в школе. – Вы меня совсем не отвлекли, мэм, – еще официальнее заявил Алан, и следом покраснел еще гуще.

– Я искала Марка, но нигде не смогла его найти. А потом вспомнила, что он очень высоко отзывался о тебе, как о профессионале в электронике. У меня проблема с ноутбуком, а он срочно нужен мне для работы – ты не мог бы помочь и посмотреть, что с ним случилось? Я была бы тебе очень, очень признательна! – сказала Эллис, присев на краешек его стола и еще ближе придвинулась к нему.

– Конечно, мэм, я посмотрю.

– Эллис! Зови меня просто Эллис, – поправила она его и нежно пожала его крупную, вспотевшую ладонь. – Я оставлю его у тебя. Ты же мне позвонишь, Алан, как все будет готово?

– Я обязательно позвоню, м… Эллис. Обязательно!

– Ну, тогда я жду звонка. Я тебя отблагодарю.

Все остальное было делом техники. Уже через час Алан позвонил, и еще через несколько минут, почти бегом, принёс ей исправный лэптоп. Эллис громко его благодарила и хвалила, а потом поцеловала прямо перед своими сотрудниками, в его раскрасневшуюся щеку. Сделала она это умышленно, зная, что девушки из отдела обязательно разнесут об этом слух. А самого Алана, не смотря на его препирательства, пригласила вечером в кафе на коктейль, в качестве благодарности. На следующий день все его коллеги завистливо подшучивали над ним, позволяя себе даже скабрезные намеки. А девушки из отдела Эллис, весь день шушукались у неё за спиной. Далее на неделе у Эллис было три свидания с Аланом, на которых они уже признавались друг другу в любви. Весь следующий уикенд они провели вместе, и она даже ночевала у него. А еще через неделю, они официально съехались и стали жить вместе, в его квартире на бульваре Вашингтона.

Конечно, Эллис все это далось совсем не просто. Алан был очень стеснительным и неразговорчивым. Ей пришлось проявить все своё мастерство, чтобы разговор на их первых свиданиях не затухал, и не приходилось бесконечно говорить одной. А когда он, наконец-то, включался в разговор, ей нужна была вся ее выдержка, чтобы с улыбкой и восхищенным видом выслушивать бесконечные описания возможностей динамических баз данных, программируемых химических процессов и тому подобной ерунды. «Уж лучше бы он рассказывал о футболе или сериалах СайФай», – думала в эти моменты Эллис.

Квартира Алана оказалась настоящей собачьей конурой, такой же маленькой и такой же запущенной, впрочем, как и он сам. Жить там – уже было серьезным испытанием для девушки, а ведь ей еще пришлось спать с ним, чтобы закрепить результат своих завоеваний. Впрочем, как раз это не стало для неё большой проблемой, не смотря на общую неопрятность Алана и его лишний вес. Секс, если это можно так называть, у них был всего-то несколько раз, и дольше тридцати секунд ей ни разу не пришлось мучиться под ним, симулируя бурную страсть и яркие оргазмы. А больше он не предпринимал попыток сблизиться, показав принципиальное отсутствие интереса к этой теме. Ее это более чем устраивало и, при этом, не мешало иногда делать восхищенные намеки о его мужской силе среди коллег по работе.

Ещё почти полтора месяца Эллис играла с Аланом во влюблённую пару и даже пустила слух о помолвке, зная, что отбор в проектную группу начался, и что Эдди отказывается от участия. Марк все же проболтался. А это означало, что с большой вероятностью, место в группе предложат Алану. Теперь, уже ее Алану. Так и случилось через пару дней. Его задержали на работе, и домой она вернулась сама, с надеждой ожидая подтверждения своих предположений. Он вернулся очень поздно и выглядел одновременно и возбужденным и подавленным. Первые полчаса он молча просидел на кухне с бутылкой пива, и как Эллис ни ворковала над ним, не смогла вытянуть из него ни слова. И уже разозлившись и всерьёз пригрозив ему уйти от него, немедленно и навсегда, она вывела его из ступора и заставила рассказать, что же было на работе. Сбивчиво, и постоянно повторяя, что это секретная информация, Алан рассказал о предложении включить его в выездную проектную группу и на какое-то время отправиться в командировку в «закрытую» региональную лабораторию. Куда именно, он не знал, как и точную тему разработок, но он категорически не хотел уезжать из Бостона, из-за Эллис. Он расплакался прямо в ее объятьях и признался, что так же расплакался на встрече с руководством, представив, что она уйдёт от него, пока он будет где-то в командировке. Ведь он ее так любит, что никак не может оставить одну. А ему даже не разрешат с ней общаться, так как она еще не его жена.

Здесь уже ей пришлось проявить весь свой артистизм, чтобы убедить его в бесконечности своей любви и верности к нему. И постоянно добавлять к своим словам аргументы про тройной размер гонорара, который они смогут потратить на их шикарную свадьбу и еще более шикарное путешествие медового месяца. А так же, про возможности карьерного роста, написания научных статей и тому подобную ерунду. В конце концов, она внушила ему, что он должен потребовать от Руководства разрешения общаться с ней, ведь он сирота и у него никого нет, кроме Эллис. В противном случае, он никуда не поедет, и даже готов будет уволиться из компании. А еще она убедила его, что готова будет уволиться вместе с ним, лишь бы быть вместе. Это была еще одна ложь с ее стороны, но угрызения совести ее не волновали – у неё была цель.

Сначала он воспринял такой вариант решения проблемы с огромным, почти революционным, энтузиазмом. Но потом испугался своего порыва, снова разрыдался и почти решился на увольнение без всяких условий. Эллис пришлось снова успокаивать и вдохновлять его, и так они просидели до самого рассвета. Этим же утром, усталый и не выспавшийся, но полный решимости, Алан пришёл к своему начальнику Марку Хиллеру, одной длинной скороговоркой выдал ему ультиматум, и умолк. Сколько Марк не топал вокруг него и не сыпал словами, Алан сидел закрывшись, как улитка в раковине, и только периодически говорил три зазубренных с Эллис слова «клянусь – я уволюсь».

Хиллер даже бегал к Эллис, а потом они вместе ходили на серьезный разговор к вице-президенту компании Девиду Херту, но она только говорила, что тоже очень любит Алана и никак не может на него повлиять. И одновременно тихонько плакала, пытаясь делать это как можно более несчастно, видя как это угнетает обоих мужчин. Ещё несколько часов продолжалось интенсивное обсуждение создавшейся ситуации и консультации со всеми участвующими лицами. Им даже предлагали срочно слетать в Лас-Вегас и пожениться там за один час. Но в итоге, точку в этом вопросе поставил Диего Санторо. На вопрос Херта о дополнительной проверке анкетных данных Эллис и Алана, он прямо заявил, что все данные уже проверялись и с ними все нормально. Но если решение «разрешить» или «уволить» по обоим участникам скандала не будет принято немедленно, то секретность формирования проектной группы будет утрачена, так как уже сейчас в офисе начались обсуждения слухов вокруг этой темы. Посидев несколько долгих минуту в давящей тишине кабинета, Девид Херт, со свирепым видом, заявил Алану и Эллис, что даёт своё разрешение. И что у них есть два дня на то, чтобы решить все свои вопросы, до отъезда группы в командировку.

Вернувшись вечером домой, они не ужиная завалились спать, потому что дико устали и вымотались за этот день, полный нервотрепок. Но с утра, к большому удивлению Эллис, вместо сбора вещей и подготовки к командировке, Алан повёз ее за город в Уотертаун, где проверил свою секретную комнату с компьютером. Он попросил Эллис оплачивать счета за электричество и проверять его работу, и показал ей, как им пользоваться, если он понадобится. Оставшиеся полтора дня они посвятили походам по магазинам, покупая Алану новую одежду на все случаи жизни, и упаковкой чемоданов. Почти все это время он пытался держать Эллис за руку и смотрел на неё такими глазами, будут предчувствовал, что уже не вернётся.

Глава 8.

***

Очнувшись от пролетевших в его голове воспоминаний, Эллис достала свою специальную флешку, тщательно скопировала на неё все файлы «карамельной» папки, и спрятала ее в кармашек своей сумочки. Затем она поменяла свой статус в Фейсбуке, поставив иконку пиццы и добавив слова «Хочу Пепперони». Это был условный сигнал для ее европейских нанимателей, что у неё есть информация, которую нужно забрать. Они не доверяли ни электронной почте, ни мессенджерам, ничему другому, поэтому направляли к Эллис подставного доставщика из ближайший пиццерии, который привозил настоящую пиццу и новую чистую флешку, а с чаевыми забирал флешку с данными. Она выключила компьютер и стала собираться домой, чтобы встретить курьера. Но перед выходом решила выпить воды и направилась на кухню. Почти переступив порог, она взглянула в окно, и сквозь давно не мытые стекла и разросшиеся кусты во дворе, увидела мужчину в чёрной кепке и очках, направляющегося ко входу в дом Алана. Второй мужчина, в похожем наряде, остался стоять у припаркованного автомобиля, внимательно смотря по сторонам.

В первое мгновение Эллис просто оцепенела, и даже боялась вздохнуть. В голове, как летучая мышь на чердаке, металась единственная мысль "Как они ее выследили?!". Мужчина подошел к дому, немного потоптался на скрипучем крыльце и дернул за ручку входной двери.

– Заперто, – громко крикнул он своему напарнику у машины. – Вся в пыли. Видно, что уже давно никто не открывал ее.

– Постучи, вдруг кто отзовется, – ответил второй. – Шеф сказал проверить этот адрес, как вероятный. И осмотри все вокруг, ее машина ехала в этот район.

Эти слова отрезвили Эллис. Даже если это полицейские, без сомнения, это люди Диего Санторо. Понятно, что они ищут ее, а не кого-то еще. Но так же понятно, что они не уверены, что она здесь, а значит можно попытаться незаметно выбраться. Она осторожно пошла назад, прислушиваясь к скрипу половиц. Когда мужчина стал стучать в дверь и громко произнес "Здравствуйте. Есть кто дома?", Эллис быстро метнулась к заднему входу, тихо выбралась на улицу и прямо за домом полезла сквозь кусты живой изгороди на соседний участок. Задний двор бабушкиного дома был очень запущен и зарос почти как джунгли, так что пробраться через него незамеченной было проще простого. А так как заборов между соседними участками не было, это она подметила еще в первый приезд в этот дом, то и особых препятствий для побега не было. Перемахнув через клумбу во дворе соседнего дома, она, так же не выходя на улицу, пролезла сквозь кусты и в следующий двор, бегом перебежала его и уже там, осмотревшись и поправив одежду, вышла на тротуар. На улице не было ни души, и она быстрым шагом дошла до следующего дома, повернула направо на параллельную улицу и за пару минут, не встретив ни одного прохожего, дошла до Уайт-авеню, где оставила свою машину.

Самым большим желанием Эллис в этот момент было сорваться с места на полном газу и не останавливаясь гнать куда угодно, лишь бы подальше от этого места. Но, сев за руль и заперев двери, она смогла взять себя в руки и подумать, как же ей действовать дальше. Самое главное правило, которое она переняла из всех шпионских фильмов, и о котором ей говорил Пьер – не привлекать внимания. И это действительно было самое трезвое решение в текущей ситуации. Нужно спокойно ехать домой, без спешки и суеты, и никак не выделяться из общего потока. Если потом ей будут задавать вопросы – у нее есть отличное объяснение – она ездила на кладбище навестить могилу бабушки Алана, а потом просто немного поездила по округе. Главное, без проволочек передать флешку "курьеру".

Эллис аккуратно выехала на дорогу, и прямо по ней поехала вниз до Мейн-стрит, а далее по Арсенал-стрит в сторону центра города. Так как из-за обилия светофоров и медленного трафика это был не самый популярный маршрут, она рассчитывала, что здесь ее не станут выслеживать люди в черных кепках. Успокаивая себя такими мыслями, Эллис аккуратно ехала всю дорогу за фургоном UPS, пока на перекрестке возле Уотертаун Молл не увидела огромный красный Кадиллак. Когда она проехала мимо, он свернул следом и пристроился через несколько машин за ней. Перепутать эту злосчастную машину ни с какой другой она не могла. Это был сам Диего Санторо, и он был здесь непросто так. Сердце Эллис бешено заколотилось, и она запаниковала. Не сумев подавить первое истеричное желание убежать, она придавила педаль газа и грубо подрезав машину в соседнем ряду обогнала и фургон и машину перед ним. Но сообразив, что привлекает к себе внимание этим маневром, опять встроилась в общий поток. В зеркало заднего вида она заметила, что красный внедорожник Санторо так же сделал рывок, опередив два автомобиля, и дальше продолжил ехать в общем потоке, поддерживая дистанцию до машины Эллис.

Здесь уже не могло быть никаких сомнений – Санторо следил именно за ней, а значит у него была на это причина. Прикрываться поездкой на кладбище потом будет совсем глупо, поэтому главное для нее – не попасться им в руки с той информацией, которая у нее на флешке. Первой мыслью Эллис было выбросить флешку в окно на ходу, но это означало потерю такой драгоценной информации, тем более, что дом с "карамельным" компьютером Алана они уже выследили. А без этой информации ей никогда не купить свой домик в Европе. Тут она вспомнила, что ее флешка разборная. Такую ей специально приносят "курьеры". И сама карта памяти, без корпуса, не больше ногтя мизинца. Если выбросить только корпус, а карту спрятать, то Санторо ни в чем не сможет ее обвинить. Решив так поступить, она прямо на ходу, посматривая в зеркало на красный Кадиллак, достала флешку из сумочки и стала ее разбирать, периодически выпуская руль из рук.

Наконец, ей это удалось, и приоткрыв окно, она выбросила сначала одну часть корпуса, а через пару сотен метров другую. Дальше, зажав в кулаке саму флешку, она стала лихорадочно думать, куда же спрятать карточку. Лифчик, трусы, носки – первое, что пришло ей на ум, она тут же отвергла, понимая, что в случае разбирательства, обыскивать ее будут так же, как наркокурьера на таможне. Проверят не только одежду, но и все внутренности – этого она насмотрелась в специальных репортажах CNN. "Не глотать же ее, в самом деле…" с отвращением подумала Эллис, вспоминая, как тяжело она глотает даже меленькие таблетки. Наверное, нужно засунуть ее куда-нибудь под сиденье, или в какую-нибудь щелку в обшивке салона, а потом достать оттуда, когда все разбирательства закончатся и ее освободят. Пока она решала, куда же девать эту злополучную карточку, весь поток автомобилей вместе с ее Хондой уже доехал до моста Север-Арсенал через реку Чарльз и встал в затор, так как на перекрестке у светофора один ряд был перекрыт ремонтными службами.

Читать далее