Читать онлайн Дело на миллион бесплатно
Глава 1
На столе у окна находились на обычных местах принадлежности для занятий английским языком: ноутбук, диски, глянцевые английские учебники и, конечно же, журнал клиентов. Преподавательница университета Нелли подрабатывала репетиторством и сегодня ждала новую ученицу. В карточке новенькой было записано, что Тапикова Ольга Павловна изучала английский давно и практически забыла, возраст не был указан, но она произвела на собеседовании впечатление вполне самостоятельной и состоявшейся особы. В графе «работа» скромно значилось: «Ч.п. «Исток», директор». Нелли улыбнулась, перечитывая выведенную печатными буквами скудную информацию карточки. «Однако пора бы ей и прийти», – подумала она, взглянув на стрелку часов, неумолимо приближающуюся к четверти девятого.
За окном разыгралась октябрьская непогода. Темные ветки деревьев причудливо изгибались под напором ветра, норовя дотянуться до оконных стекол. Дождь получил в свою собственность окна и вдоволь помыл их, да так, что маленькая лужица среди цветочных горшков угрожающе увеличивалась в размерах, планируя закапать на пол под незакрытым полностью окошком.
Настойчивый звонок заставил Нелли подпрыгнуть, почему-то тревожно забилось сердце. Она быстро включила свет, разрушив нарастающее было ощущение вселенского потопа, точнее, шабаша. Прокляла себя за недальновидность: в прихожей еще днем перегорела лампочка, но не было желания искать и вворачивать новую, приходилось теперь в потемках орудовать с замками.
– Ольга Павловна?
Робкое «да» в ответ послужило пропуском в жилище. Нелли отступила, пропуская промокшую девушку. Хотя, возможно, плащ с капюшоном позволяли не вымокнуть до нитки.
– Нелли Александровна, заниматься сегодня я не смогу из-за непредвиденных обстоятельств. Но задание ваше выполнила: купила словарь в магазине неподалеку от вас. Решила по пути занести и извиниться лично, вот вам также залог.
– Ну, хорошо, – подобрела Нелли. – Вы плату за месяц принесли, как и договаривались?
– Да, да. Вот, держите, – и в сумраке прихожей Нелли с трудом разглядела достоинство протянутых ей купюр. – Можно, я оставлю у вас также пакет со словарем? Он тяжелый, а завтра, надеюсь, смогу прийти позаниматься. Во всяком случае, созвонимся.
– Оставляйте, – любезно согласилась Нелли. – Вообще-то принято расписаться в журнале за внесенные деньги…, – Нелли осеклась, осознав непредсказуемость перспективы оставить, в общем-то, незнакомку на время одну, пока она выносила бы ей из комнаты журнал.
– Завтра все оформим, а сейчас, простите, убегаю, – торопливое прощание и извинения завершили события этого вечера.
Утро следующего дня было на редкость холодным. В сибирском городе Иткутске в середине октября уже замерзли лужи, а виднеющиеся в свинцовой дымке горы подозрительно побелели.
«Встает заря во мгле холодной, на нивах шум работ умолк…», – Больцов, следователь по особо важным делам Заельцовского района, отпирая собственный гараж и извлекая новенькую «тойоту», цитировал классика. Не успел Семен Иванович закрыть пустой гараж, как из кармана куртки послышалась мелодия мобильника. Рассмотрев служебный номер на дисплее, он поспешил сообщить, что уже выезжает на работу. Но в трубке настаивали, чтобы он отправлялся сразу в типографию «Исток», так как там уборщица утром обнаружила труп владелицы. Больцов уточнил адрес и поинтересовался, не та ли это Ольга Павловна, которая раза два звонила в полицию и сообщала, что ее заставляют платить миллион долларов, которые никому не должна, да и не имеет таких денег.
Миллион долларов – для многих россиян это очень большая сумма, хотя свадьба любой голливудской знаменитости или вознаграждение спортсмена-чемпиона обходятся во столько же или более того. В России, если вы не олигарх, вам за всю жизнь не заработать такие деньги, а уж для бюджетников: врачей или учителей, как, впрочем, и сотрудников прокуратуры, – это астрономическая сумма.
После того как Тапикова принесла запись телефонного разговора с шантажистом, ее заявление было принято, и он, Больцов, даже уверял Ольгу Павловну, что теперь она может спать спокойно. Да уж, дела… Похоже, теперь его назначат заниматься этим делом. Больцов, обескураженный случившимся, теперь спешно пробирался сквозь толпу сослуживцев в рабочий кабинет погибшей.
В комнате находилось два стола. За дальним столом, казалось, прикорнула рыжеволосая сотрудница. Больцов подошел к трупу, возле которого уже работали криминалисты.
– Причина смерти? – поинтересовался Больцов.
– Задушена. Очень тонкая и прочная леска. Я бы сказал – удавка, которой пользуются убийцы водителей, задумывая кражу автомобиля, – и судмедэксперт откинул длинные густые волосы с шеи трупа. Ясно был виден багровый след, как бы отделяющий голову от туловища. – Преступник действовал четко и быстро, – комментировал эксперт. – Видите, жертва даже не билась в агонии, ничего со стола не попадало. Она сразу же потеряла сознание от болевого шока.
Специалист, завершив манипуляции возле трупа, разрешил его убрать. Больцов наблюдал, как пока еще податливое тело оперативники укладывают на носилки, еще минута и застегнут темный пластиковый пакет.
«Какая интересная была девушка! – подумал он, всматриваясь в классически правильное личико с огромными, пугающе черными мертвыми глазами. – Видимо перед смертью это красивое существо было совершенно спокойно, не было гримасы ужаса, не было улик, ничего интересного для следствия не было…». Пока проводился обыск в помещениях, принадлежащих частной типографии, Больцов присел возле заплаканной толстушки в спортивном костюме.
– Фаина Бедова, – пояснил допрашивающий свидетельницу сотрудник, – работает техничкой в типографии. Вчера не убиралась. Ольга Павловна якобы ее просила не беспокоить, так как планировала остаться в офисе допоздна. Сегодня в семь утра Бедова сняла офис с сигнализации и…
– А какой сигнализацией пользуется «Исток»? –поспешил уточнить Больцов.
– Известная в городе фирма «Форт» устанавливала. Вопросы к ним.
«Кто вчера поставил офис на сигнализацию? Убийца?» – подумал Больцов.
– Вот беда-то, беда! – причитала толстушка. Действительно, каких других новостей можно ждать от людей с подобной фамилией?!
– Поставила сама убитая, – продолжал сотрудник, как будто услышал мысленный вопрос Больцова. – Дежурный зафиксировал сигнал в 21.30. Объект был принят на ночь под охрану. В противном случае сотрудники фирмы подъехали бы проверить, почему нарушен привычный режим установки на сигнализацию.
– Что-то тут не так! Вы сразу же обнаружили убитую? – задал Больцов вопрос хлюпающей носом женщине.
– Не-е-т, – помотала короткими белокурыми кудряшками Бедова. – Я зашла в туалет, набрала там воды из крана и взяла швабру.
– Что было потом? – торопил Больцов.
– Потом мыла в проходной комнате, потом заглянула к ним в кабинет.
– К кому это – «к ним»?
– Ну, к начальству. Ольга Павловна всегда работала за столом у окна, рядом место второй хозяйки, а в первой комнате стол у двери – секретаря.
– Кто эта вторая хозяйка?
– Софья Петровна Керн. Она сейчас в Германии. У нее то ли отпуск, то ли командировка. Нам не докладываются.
– А кто работает секретарем?
– Сейчас секретаря нет.
– Кто работал?
– Я не застала. В сентябре ее уж не было.
– Уволилась?
– Говорили, что умерла…
– Хорошо, все сами проверим. И вы, заглянув, увидели склонившуюся на свой стол начальницу, и…, – направил разговор в нужное ему русло Больцов.
– И кинулась к телефону.
– Позвольте, почему вы не подошли к ней, возможно, она спала, возможно, ей нужна была помощь?
– Я негромко окликнула ее, было тихо, я почувствовала, поняла, – поправила себя Бедова, – что она неживая. Надо было звонить в полицию. Да ваши и приехали очень быстро, пока я сидела с тряпкой у телефона.
«Вообще-то «наши» должны были следить за перемещениями потенциальной жертвы вымогателя. Кажется, старшину Ванькова назначали…», – про себя рассуждал Больцов.
– В здании есть еще выходы?
– Может и есть. Но типография снимает под офис две смежные комнаты, вход в первую из небольшого коридора, где есть еще дверь в туалет. Раньше это была квартира. Весь первый этаж здания выкупили разные организации и переделали под офисы.
– Что это вы мыли в проходной комнате, а не сразу у начальства?
– Так там и не надо было. Они не так часто бывают, все чисто. И заглянула-то случайно…
– Спасибо, Фаина… – Больцов заглянул в протокол с места происшествия – …Семеновна, вы, пожалуйста, подойдите завтра в 14.00 в 103-й кабинет по этому адресу, – и он вручил ей повестку.
Глава 2
Нелли разбудил звонок будильника. В квартире, несмотря на включенное центральное отопление, казалось холодно. Семь часов – еще не время соскакивать, в университете занятие начинается в 9.20. Засыпать она не планировала, но полежать в теплой постели с полчасика – это было доступно. Сегодня у нее относительно не трудный день, всего два занятия со старшекурсниками и заседание кафедрального коллектива. При воспоминании об этом мероприятии она поморщилась. Встреча с дражайшими коллегами не сулила ничего приятного. Все вопросы решались с трудом, казалось, не благодаря коллективному разуму, а вопреки ему. Если было бы больше этого разума, этой абсолютной идеи Гегеля, преподавателям жилось бы проще и дружней. Но воплощением вселенской справедливости на кафедре был только один человек – заведующая Алла Аркадьевна. Мудрые решения любых вопросов ей удавались, если она действовала самостоятельно. Но стоило только поиграть в демократию, как каждый норовил сделать что-либо свое, альтернативное общей стратегии. И за этими действиями сразу же начинался хаос. Очередная стадия давно наметившегося развала неумолимо приближалась. Уже не чувствовалось железной воли престарелой Аллы Аркадьевны. Она вообще собиралась в ближайшее время уйти на пенсию. Преемников было несколько, что и подогревало интригу. Это и таинственный иногородний докторант заведующей, и две дамы – доценты с учеными степенями, постоянно конфликтующие между собой и разбившие кафедру на две сражающиеся армии. Невидимая и непонятная со стороны война существенно снижала творческий потенциал кафедры лингвистики. Да что творческий, страдал напрямую и физический… Сами дамы-доценты регулярно маялись на больничных со всевозможными болячками. Верные их вассалы обязаны были подхватывать их группы, затыкать собой дыры и вредить вражескому стану. В отношении учебного процесса наметилась парадоксальная ситуация. «Чем хуже, тем лучше», – думала каждая из враждующих группировок, не осознавая, что увеличение отрицательных отзывов о преподавателях, снижение числа аспирантов при кафедре – это все результат борьбы «тупоконечников» и «остроконечников». Чудно, но факт.
Не факт, что Нелли удавалось оставаться над схваткой, хотя она и осознавала суть противоречий на кафедре. Но ей не представлялось возможным выбирать, в каком вузе и в каком коллективе работать. В свое время Нелли не захотела уезжать в столицу и учиться там три долгих года в аспирантуре. Привычнее и надежнее казалось жить у родителей под крылышком. Generation gap (взаимонепонимание поколений) ее никогда не беспокоило. Мир и покой царили в доме ее родителей. Нелли даже и не заметила, когда наступил тот предел, за которым необходимо было отделиться от них, создать свою семью, свою собственную жизнь. Так и жила она в родном гнезде тридцать два года вначале одна с родителями да два года с мужем. Вадим! Зачем она опять бередит начавшую только недавно заживать сердечную рану?! Семь лет назад они расстались с Вадимом. Уехал он тогда со своей любовницей. Нелли не хотелось этого вспоминать. Уехал, как вскоре оказалось, на свою погибель. Нелли знала, что Вадим умер в Саянах от переохлаждения во время одной из экспедиций. Свидетельство о смерти и другие его документы привез его товарищ, так как официально они не разводились. О похоронах она не расспрашивала.
Посыльный тогда, кроме документов покойного мужа, сообщил и неожиданную новость. Оказывается, у Вадима была своя квартира в городе, полностью оформленная в его единоличную собственность. Выходит, она достается Нелли как его законной жене. Чуть оправившись от шока, она созвала консилиум из родителей и ближайших друзей. Все советовали поехать, посмотреть квартиру, заявить права на наследство, а летом, во время отпуска, съездить на могилу мужа. Кстати, туда она так и не выбралась. И вот теперь Нелли живет в бывшей квартире Вадима. Ей здесь сразу понравилось: хоть и в старом доме, и без ремонта, но было чисто и пусто. Заставить ее мебелью по вкусу не оказалось проблемой. В окружении своих вещей Нелли вскоре почувствовала себя уютно. Странно, что Вадим ничего ей не рассказывал про квартиру, которую он, как следует из документов, уже имел, живя в тесноте и несогласии под крышей у ее родителей. Он не любил рассказывать также про свое детдомовское детство, тем более про его причины. «Темная лошадка твой муженек, доченька», – не раз говорил ей отец, она и сама понимала, что у нее к Вадиму очень много вопросов без ответов. Квартира оказалась неожиданным как бы подарком от Вадима, хотя и посмертным.
– Что это я, собственно, лежу? – спохватилась Нелли и понеслась в ванную. Горячий душ приятно окутал тело теплом, капельки геля с иланг-иланг наполнили воздух ароматом сказочных джунглей. «I wish it were summer now! (Как жаль, что сейчас не лето!)», – промурлыкала знакомый английский оборот и стала поворачиваться под горячими струйками. «Волосы не успею уложить феном», – вовремя сообразила она и выскочила из ванной, накинув теплый махровый халат. В коридоре наткнулась на лужу у входной двери. Ах, это след от визита вчерашней незнакомки. Она прошла в зал, взглянула на пакет на столе. На пакете лежали тысячные купюры. Деньги сейчас, после серии удачных приобретений, ей были особенно нужны, поэтому она их с удовольствием взяла и положила в кармашек своей повседневной сумки.
Перед самым выходом Нелли опять натолкнулась на злополучную лужу и ногой в лаковом ботильоне попыталась повозить по ней ковриком. На коврике проступило влажное пятно. Нелли поморщилась и вышла из квартиры. Лифт постоянно скользил мимо ее пятого этажа и, подождав немного, она решила спускаться пешком. С удивлением обнаружила стоящего на лестнице полицейского и заспешила дальше.
– Здравствуйте, Нелли Александровна! – заулыбался ей недавно разведенный сосед со второго этажа. – Могу подвезти вас до работы.
Нелли с удовольствием согласилась. «Крузер» соседа вмиг домчал ее до родного университета. Она лихо спрыгнула с подножки у центрального входа и помахала улыбающемуся мужчине рукой. Жизнь удалась, студенты и коллеги казались душками, новое кашемировое пальто, да и ботильоны, грели не только тело, но и душу. Она представила, что сегодня после всех дел пойдет и с удовольствием потратит чудесные бумажки на всякие приятные мелочи. Нелли с воодушевлением начала занятие.
Анализируя быстро прибавляющиеся факты по новому делу, Больцов нервничал все больше и больше. Во-первых, он попытался восстановить все детали распорядка последнего дня жертвы, детали были противоречивы. Во-вторых, он решил узнать как можно больше фактов из личной жизни хозяев и сотрудников «Истока». Фирма была создана в девяностые годы, то есть успешно пережила период экономической нестабильности и финансовых катастроф. Создавала фирму не Тапикова. На момент убийства ей было двадцать пять лет. Так что в начале девяностых это была всего лишь прилежная ученица одной из иткутских школ. Навели справки об этом периоде ее жизни. Ольгу действительно характеризовали как способную ученицу, но как человек она не нравилась ни учителям, ни одноклассникам. Говорили, что ради своих интересов может людей подставить. Идет к цели, не выбирая средств. Больцов пытался выяснить, на чем основываются такие выводы. Оказывается, если просили помочь написать сочинение, сознательно писала там глупости, чтобы весь класс смеялся над человеком. Учителей изводила вопросами, старалась найти неточность в объяснениях и с удовольствием указывала учителю на ошибку, желательно перед всем классом. Одним словом, с ней все чувствовали себя настороже. Так и ждали от нее гадостей. А учителя вздыхая, говорили, что у девочки злая душа. Когда собралась поступать в медицинский институт, никто и не удивился, что ее волнует не помощь людям, а извращенный интерес. Так и оказалась: «Буду патологоанатомом, с удовольствием разрежу людишек поглядеть, что у кого внутри!». В медицинском вузе отзывы о ней были примерно такие же. «И откуда в тебе столько зла?» – удивлялись одногруппники. «Ей нельзя врачом работать!» – вторили преподаватели. Так в дальнейшем и получилось. Успешное окончание медицинского института привело не к врачебной карьере, а к руководству частной типографией. Ларчик открывался просто – у Тапиковой был муж. Он был у нее, можно сказать, с пеленок. Преуспевающий вначале бизнесмен Валерий Тапиков ухаживал за рыжеволосой красавицей, когда она училась еще в школе. Он оказался старше ее на добрый десяток лет, импозантен и основателен. Тогда этого было достаточно, чтобы девочка влюбилась в галантного кавалера на дорогой машине, а родители ее, скромные конторские служащие, с удовольствием благословили их брак. Все эти подробности осознавались Больцовым при просмотре семейных альбомов, доставленных из особняка Тапиковых, рассказов их экономки и охранника. Надо будет самому съездить в их дом и составить впечатление об отношениях этой парочки и, главное, о неожиданной развязке этих отношений. Дело в том, что Валерий Тапиков покончил с собой недели три назад. Говорили, что его бизнес полностью прогорел, не мог платить по счетам, но самое интригующее было в том, что он перестал доверять жене, и были слухи, что оснований для этого имелось предостаточно. Он, в свое время, сделал ее владелицей раскрученного бизнеса. Сам купил все типографское оборудование, нанял сотрудников, вплоть до управляющей, некой Софи Керн с престижным дипломом и ученой степенью. Как можно было полностью потерять контроль над своим бизнесом опытному руководителю? Стоит ли выбрасываться из окна (а он выбросился) из-за жены, что бы она ни сотворила?! Больцову все это казалось подозрительным, проскользнула даже мысль, что и мужа тоже убили. Необходимо все проверить!
Глава 3
Тем временем Нелли отправилась побаловать себя покупками, вконец измученная не столько занятиями, сколько общением с коллегами. Да, заседание ее доконало. Эта необходимость напрягаться, взвешивать каждое слово, помнить против кого «дружишь»! Мышиная возня разлагающегося изнутри сообщества страшно выматывала и приводила к приступам мигрени. Вот и сейчас Нелли явно ощущала покалывание в голове, небольшую тошноту и непреодолимую зевоту. Она знала, если на этой стадии пренебречь сытным обедом и стандартным набором средств от головной боли, то через полчаса будет ощущать себя полнейшим инвалидом и выглядеть соответственно. Поэтому Нелли отдала должное обеду на первом этаже торгового комплекса «Престиж», а потом бродила по бесчисленным отделам этого многоэтажного гиганта.
Умиротворенная и порозовевшая, как после прогулки в парке, Нелли пришла домой уже вечером. Дома было тепло и уютно. Сняв свои ботильоны на достаточно высоких каблуках, она прямо с пакетами прошла в зал. Хотелось еще раз взглянуть на обновки. Весь стол оказался в свертках и коробочках, но чужой пакет был явно больше по размеру и теперь уже мешал. Нелли взяла его, заглянула непроизвольно… Великолепный оксфордский словарь вместе с рекламными буклетами был в полиэтиленовом пакете, но Нелли показалось, что с новой книгой что-то не так. Она достала словарь, подняла увесистый фолиант с почему-то отсутствующей упаковкой (просто обернут пленкой) и убедилась, что вместо страниц чувствуется гладкий картон. Коробка в виде словаря?! Что в ней? Что теперь делать? Конечно же, срочно вернуть! Как могла эта девчонка втянуть ее непонятно во что?! Какое имела право? Нелли как была в пальто и в тапочках, так и опустилась на стул. Вскрывать нельзя! Она еще потрясла «словарь». Да, там могло быть все, что угодно: наркотики, взрывчатка, деньги, наконец! Если действительно что-либо из этого перечня, то ей теперь могут и жизнь испортить, и жизни лишить… Осознание опасности своего положения окончательно напугало. Она побежала проверять, хорошо ли закрыла дверь. «Задерну шторы! Хотя это следовало сделать раньше, когда включала свет и разглядывала книгу», – корила она себя. Нашла карточку проблемной незнакомки и набрала ее рабочий телефон. Офис молчал. Молчал и домашний, но она воспользовалась любезным предложением автоответчика и обратилась в пустоту: «Ольга Павловна! Вам необходимо немедленно перезвонить вашему преподавателю английского языка и договориться о встрече». Вот! Есть еще номер сотового. Набрала и его: «Абонент временно недоступен или находится вне зоны достижения…».
«Позже еще позвоню», – решила Нелли и взялась за пульт телевизора. На местном канале шли новости. Вдруг во весь экран показали ее новую знакомую. Красивое лицо обрамляли не только роскошные рыжие волосы, но и траурная рамка.
«Сегодня утром Тапикова Ольга Павловна была найдена задушенной в собственном кабинете, ведется расследование. По предварительной версии убийство связывают с профессиональной деятельностью жертвы», – вещал диктор.
Далее шла вся информация, которую жадным до сенсации журналистам удалось узнать об известном в городе богатом семействе. Что теперь делать? На извечный вопрос русского интеллигента ответом послужил телефонный звонок.
– Здравствуйте! Могу я поговорить с Нелли Александровной Радиной?
– Я вас слушаю. С кем говорю?
– Вас беспокоит следователь Больцов Семен Иванович. Вы только что звонили по телефонным номерам погибшей Тапиковой. Возможно, вы сможете помочь следствию.
– Да, да. Я бы хотела с вами поговорить. Когда мне к вам подойти?
– Если вы не против, я сам к вам сейчас поднимусь, покажу в глазок свое служебное удостоверение.
«Ну и ну, не успела позвонить, уже все известно, но это, пожалуй, к лучшему. Хорошо, еще не сменила костюм на домашний халат», – пронеслось в голове Нелли. Звонок уже заливался. В глазок был виден незнакомый сухощавый мужчина в пальто с поднятым воротником и без головного убора, который держал перед собой раскрытое удостоверение.
– Вы ко мне? – она поосторожничала.
– Да, Нелли Александровна, пожалуйста, откройте! – Больцов показал в глазок удостоверение.
– Добрый вечер, Семен Иванович! Проходите, –Нелли показала следователю на дверь в зал и взяла у него пальто. Она рассказала ему по порядку о звонке клиентки, о первой их встрече… Больцов уточнил время ее прихода – пятнадцать минут девятого, время ухода –буквально через пятнадцать минут.
– Вы видели машину, на которой она подъехала, спутника, если он был? Как она объяснила опоздание и невозможность позаниматься в тот вечер?
– У нее какие-то другие дела были. Никого не видела… Я вам должна сказать о самом главном… Вот! – и Нелли показала на «словарь». – Она оставила это в тот вечер, не знаю, что там внутри.
Больцов ответил, что это очень серьезно, вызвал коллег по телефону и распорядился найти понятых.
В качестве свидетелей были приглашены ее соседи по лестничной клетке. Так что прощай спокойная жизнь, разговоры про нее в городе будут нескончаемыми. Упаковку, если можно так назвать обмотку полиэтиленовой пленкой, при всех вскрыли: в словаре-коробке оказалось шестьсот тысяч долларов!
Вскоре официальные дела были завершены. Больцов проводил сослуживцев до выхода, коробка с деньгами теперь находилась в пакете у одного из них. «И слава Богу! Нам чужого не надо», – резюмировала про себя Нелли.
Однако Больцов уходить не спешил. Он сидел в кресле и пытался связать факты. Ничего не получалось. Результаты вскрытия показали, что погибшая была убита вечером.
«Между девятью и десятью часами», – уточнил тогда опытный судмедэксперт. Получалось, что убитая спешила оставить деньги у случайного человека и встретить смерть в офисе.
– Вы уверены, что разговаривали именно с Тапиковой?
– Мне показалось, что это та же девушка, которую я видела на собеседовании. Документов я у нее не спрашивала. Да, это она, – продолжала убеждать себя и следователя Нелли. – В новостях было это же лицо.
– Спасибо вам, Нелли Александровна! Разрешите откланяться. Я вам позвоню, если понадобится. Извините, что утомили вас.
Нелли пыталась в ответ на любезности следователя изобразить вымученную улыбку. Наконец дверь за Больцовым закрылась. Посмотрела на себя в большое зеркало в прихожей, так и не ввёрнутая лампочка была естественной причиной сумрака с привидением в центре.
– Боже мой, эти странные события меня совершенно вымотали! – причитала Нелли, всматриваясь во вмиг постаревшее лицо. – Меня все это не касается. У меня своя жизнь. Завтра на работу, в конце концов!
Глава 4
Нужно было как-то отключиться от этих неприятностей. В зале, кроме визитки Больцова и акта изъятия денежных средств, не было никаких посторонних предметов. Пакеты с ее покупками, конечно же, не были здесь чужими. Но что-то необъяснимое уже присутствовало в ее квартире. Оно было здесь помимо ее воли и желания. Какая-то аура зла, а может просто беспокойства, ощущалась после этих визитов. Прошмыгнув босыми ногами по коридору из спальни в ванную и обратно, Нелли почувствовала неприятную влажность все еще непросохшего дверного коврика: «В мокрое дело ты, Нелли, вляпалась!» – как будто кто-то прокомментировал.
А вы бы сами открыли коробку? Да? Отдали свалившиеся на вас подобным образом деньги? Нет?! Вот и у Нелли вместо сновидений начались сомнения. А вдруг это был ее единственный шанс разорвать привычный круговорот событий.
«Трусиха! – начала обвинять себя Нелли. – Надо было все незаметно унести из дома и где-нибудь спрятать». Но нет! Воспользоваться чужим для Нелли было психологически невозможно. Сказывалось добротное советское воспитание. Дело тут было не в том, что… Бог накажет…, а как себя уважать после этого? «Да лучше от себя отдать, если кто ошибочно полагает, что вещь или деньги его, чем стать объектом незаслуженных подозрений», – всегда учила кодексу чести ее до мозга костей интеллигентная мать. А уж о присвоении чужого, вне зависимости от количества и качества этого чужого, и речи быть не могло. С таким грузом на сердце не живут, просто не могут жить классические русские интеллигенты. Как людям в глаза смотреть после позора?! А унизиться до того, чтобы присвоить чужое, – это позор! «Лучше быть бедным, но честным, – внушалось в их семье. – Мы не варвары какие-нибудь, которым все равно, каким путем прийти к благополучию, мы люди определенной породы, врожденной культуры…». Вот, пожалуй, зная о таких взглядах, люто ненавидят интеллигентов и бедные, и богатые булгаковские «шариковы», чувствуя, что есть другие, непонятные им заоблачные высоты – нравственные.
Вдруг Нелли послышался шорох в прихожей. Сердце ёкнуло, и она стала вслушиваться. Было тихо, но Нелли уже не могла заставить себя просто лежать. Включила ночник у кровати, посмотрела на часы. Будильник показывал около трех. «Если всю ночь не спать, то завтра не смогу работать», – запахнула халат и направилась на кухню выпить анальгетик. В прихожей ее внимание привлекла внутренняя входная дверь. Она была приоткрыта, что, собственно, не было чем-то уж очень необычным и страшным, хотя ей казалось, что она ее закрывала. Подошла и распахнула ее совсем, чтобы проверить замки наружной железной двери. Боже! Она тоже была приоткрыта. За щелью зияла чернота на лестничной площадке. Нелли инстинктивно схватилась за задвижку на внутренней стороне двери. Задвижка не заходила в паз. Замок не защелкивался. Ей моментально стало жарко, закружилась голова. Она тщетно пыталась справиться с незакрывающейся массивной дверью. Вдруг погас неяркий свет в спальне, и Нелли в полном смысле провалилась в черноту кошмара. Обмороки при сильном волнении преследовали ее с детства.
Очнулась Нелли оттого, что кто-то буквально перешагнул через нее, выходя из ее же квартиры. Она просто физически ощутила, как над ней кто-то прошел, хотя ничего не было видно. Принялась барахтаться на полу, на ощупь нашла косяк и стала, держась за него, подниматься. Организм по-прежнему отказывался служить: глаза ничего не видели, голосовые связки были не способны издать крик, голова не соображала.
– Помогите! – ей казалось, что кричит, но на самом деле ничего не произносила. Она забарабанила в дверь соседям. Те не спешили просыпаться и выходить в неизвестность. Но видимо благодаря ее действиям взломщик (или взломщики) поспешно удалялся. Она услышала топот на лестнице и хлопок подъездной двери. Где сейчас безопаснее? Грабитель вышел, но может, его сообщник еще в квартире. Темный подъезд, так как лампочки у них частенько были вывернуты, казался ей теперь более опасным, и она попыталась, заскочив к себе в квартиру, на ощупь закрыть железную дверь на засов изнутри. Ей это, наконец, удалось. А зря! Следовало заставить себя выйти и проверить, не выключили ли автоматы злоумышленники в коридоре. Такой роскоши, как фонарик или смартфон под рукой, конечно же, у нее не было. Глаза помаленьку привыкали к темноте. Опять вышла на лестничную площадку и почти на ощупь проверила на распределительном щитке переключатели. Автоматы в ее квартиру оказались выключенными. Включив их, заскочила в теперь уже освещенную светом из ее спальни квартиру. Первым делом вошла в зал. Все было перевернуто, ящики выдвинуты, пакетики и коробочки вскрыты, их содержимое разбросано. На столе на прежнем месте красовалась бумага сотрудников об изъятии шести ста тысяч долларов. Её не заметили? Нелли ни минутки больше не сомневалась, что все случившееся связано с этими проклятыми деньгами. Она на всякий случай прошлась по квартире, везде включая свет и заглядывая в углы. Больше сюрпризов не было. Собралась было звонить в полицию, потом решила подождать до утра. На работу сообщит, что заболела, а сама поедет к Больцову – все лично расскажет, благо он оставил свои телефоны. Ночью звонить ему на сотовый не стала, так как уже немного успокоилась. Она надеялась, что визитер удалился, все-таки прочитав бумагу и поняв, что у нее денег нет.
Семен Иванович этой же ночью ворочался с боку на бок. Сон был тревожным и неглубоким. Окончательно проснувшись, когда за окнами стало понемногу светать, он, стараясь не шуметь, выскользнул из-под одеяла. Дарья Николаевна, конечно же, слышала перемещения супруга, но делала вид, что спит сладким сном. Больцов с нежностью взглянул на мирно спящую половину и вышел на кухню. Надо бы закурить, но вредно, врачи предупредили, что с его давлением и до инфаркта недалеко. Как бы это научиться отключаться дома от службы? Сколько можно переживать и обдумывать круглосуточно каждое дело? Может, ты просто устал, не справляешься; и тебе в твои пятьдесят пять уже пора на покой? Вон жена-ровесница с удовольствием распростилась с работой в бухгалтерии завода резиновых изделий и с энтузиазмом выращивает цветы на даче, да еще и к дочке, аспирантке института юстиции, пристает, дескать, внучат хочу нянчить. И вообще, сколько можно женщине учиться?! Так ведь и всех женихов распугать недолго!
Больцов с улыбкой включил чайник. Он все эти разговоры знал наизусть, но взглядов жены не разделял. Танечка была умницей и красавицей. Уж она-то себе потом найдет достойного мужа. Вон сколько у нее поклонников, но еще нужно два года учиться, защитить диссертацию. Больцов в начале их супружества мечтал о сыне, и когда жена после многих бесплодных лет наконец родила ему дочь, обрадовался неимоверно и, уже не надеясь, что дождется от вечно хворой половины наследника, занялся всерьез воспитанием дочки. Воспитание его, правда, было рассчитано больше на мальчика. Он с детства приучал ее к спорту: конькам, лыжам, борьбе, стрельбе. Девочка играла с мальчишками в «войнушку», могла расквасить какому-нибудь пацану нос, да так, что родители мигом прибегали жаловаться. Мать была в ужасе, а отец вначале тайно гордился, но потом приобрел книжку лорда Честерфилда «Письма к сыну» и образование продолжилось в более цивилизованном русле. Да, Татьяна его гордость. Она со временем сменит его на работе, но, несомненно, пойдет намного дальше его по служебной лестнице.
Из-за чего он соскочил сегодня ночью? Причины явно две: первая – неприятности на работе в связи с новым делом, вторая – двухдневное молчание дочери Татьяны, находящейся в Москве.
Новое дело его очень волновало. По-человечески было жаль молоденькую Тапикову. Грызло теперь и чувство вины за его неспособность уберечь ее от гибели. Он тогда поговорил с ней, отдал запись разговора с требованием денег от потерпевшей на экспертизу, распорядился сообщать все события, связанные с этим вымогательством. Измененный голос не грозился убить, он просто настаивал, чтобы ему вернули миллион долларов, когда и где это следует сделать, он сообщит позднее. Отсутствие угроз и баснословность суммы настраивали на мысль, что звонивший человек просто психически нездоров, поэтому к охране Тапиковой подошли формально. Старшина Ваньков обязан был следить за ее перемещениями. Последил, называется, – объект погиб при непонятных обстоятельствах. Ваньков теперь боится последствий. Жаль, что Больцов тогда устно распорядился о наблюдении, а не оформил приказом, так что спрос теперь и с него с Больцова.
– Ты что, опять куришь? – выплыла из коридора заспанная супруга.
– Вот, чаек решил попить.
– Изжога, значит, мучит, – догадалась жена.
– Ну что ты, Даша, встала, иди, спи, – поморщился Больцов.
– Уснешь тут с тобой, – начала дергаться дражайшая половина. – Придется из-за тебя таблетки от головы пить.
– От головы не надо, – улыбнулся Больцов.
Жена растерянно посмотрела на него, силясь понять, что он имел в виду.
– Ты уж, пожалуйста, потише! Может, еще удастся заснуть…, – направилась в спальню, забыв про таблетки. Но тут в коридорчике залился руладами телефон.
– Танечка, Таня! Алло! – Выкрикивала в трубку Дарья Николаевна, подбежавшая первой. В трубке было молчание.
– Алло, вас не слышно, – отчетливо сказала супруга, поняв вдруг, что дочка не станет будить любимых родителей в четыре утра.
– Алло! – взял трубку Больцов.
– Передайте учительнице, пусть срочно вернет четыреста тысяч, – прошелестел голос.
– О чем вы говорите? – пытался потянуть время все смекнувший Больцов, радуясь, что поставил прослушку на свой домашний телефон. Но голос отсоединился.
«Если даже звонит ненормальный, он представляет опасность», – подумал Больцов.
– Ты зачем имя нашей дочери назвала? – напустился он на жену.
Дарья Николаевна теперь всерьез занялась поиском таблеток не только от головы, но и от сердца. Утро уже занялось вовсю.
Глава 5
В девять утра Нелли уже сидела возле кабинета Семена Ивановича Больцова. Он прошел мимо нее в положенное время, сухо поклонившись. Она вошла вслед за ним в серо-голубую комнату. Здесь явно проступала нужда в ремонте, в любом денежном вливании. Допотопный стол следователя с кожаным креслом хозяина во главе под портретом все того же Феликса Эдмундовича. Вдоль голой стены напротив окна стояли конторские стулья. Знаете, такие, из натурального дерева, но с дерматиновыми вставками в спинке. Им ничего не делается, их можно только выбросить. Но об этом и речи быть не могло в казенном доме. Что однажды сюда попадало, то оставалось на века. Стиль кабинетов, коридоров, да и самого здания, пожалуй, отражал содержание голов, здесь работающих, воспитанных на славных и не очень традициях ВЧК и НКВД. Нелли поежилась, заходя за Больцовым в распахнутую им дверь.
После эмоционального рассказа Нелли о ночном происшествии он поскучнел еще больше и не стал рассказывать и без того напуганной женщине, что ему звонили насчет возврата суммы. Причем таинственный голос назвал остаток от затребованного им еще от Тапиковой миллиона. Значит, незнакомец считает, что часть денег осталась у Радиной и теперь начнет ее терроризировать. Больцову стоит подумать об охране очередной потенциальной жертвы.
– Нелли Александровна, вы все сделали правильно. Даже хорошо, что убийца увидел документ на столе, объясняющий дальнейшую судьбу этих денег. Но так как мы не знаем, почему убитая именно вам принесла деньги, мы будем, с вашего разрешения, прослушивать ваш телефон и установим наблюдение за подъездом и квартирой.
– Конечно, конечно. Буду очень благодарна. Пожалуйста, информируйте меня, когда найдете преступника.
Далее Нелли отвечала на ничего не значащие, как ей казалось, вопросы. Ей пришлось даже сообщить сведения о погибшем бывшем супруге.
– Позвольте, почему же он «бывший»? Вы официально не развелись? В чем причина разрыва? – лез в душу следователь.
Нелли было больно и неприятно вспоминать глубоко ранившие в свое время подробности. Дело в том, что Вадим Радин был красавцем и.… любимцем женщин. Нелли заполучила его случайно. Он тогда только что расстался с женщиной с ребенком, видимо, от предыдущего брака. Почему он не регистрировал отношения с предшественницей и почему сразу же потащил Нелли в загс? Может, она его удивила, что в тридцать два года оказалась невинной девушкой?
– Ты просто ихтиозавр какой-то, – высказался после первой близости.
Истинную причину их официальной регистрации, однако, знал только он. Нелли же внушал, что никогда прежде не встречал такой красавицы и никогда не испытывал таких сильных чувств. Чувства испытывала и Нелли. Она до сих пор помнит стихи, которые написала и посвятила ему накануне их свадьбы.
Вначале все было хорошо, оба достаточно зарабатывали. Вопреки прогнозам ее родителей о несущественности и нестабильности доходов у геологов Вадим оказался платежеспособен. Подающий надежды сотрудник НИИ геологии подрабатывал, делая рефераты, курсовые и дипломные студентам Института геологии за неплохие деньги. Нелли официально получала немного, но глубокое знание английского языка и умение общаться с людьми сразу после иняза обеспечили ей небедный уровень жизни востребованного репетитора. У них, к сожалению, не было своего угла (про квартиру Вадима никто не знал). После свадьбы молодые жили в ее девичьей спальне в доме родителей. Этот вариант оказался не просто неудачным, а невыносимым. Родители Нелли ревниво следили, не нарушаются ли новоиспеченным супругом права и интересы их любимого чада. С их колокольни если судить, то все совершенно было не так, как надо. Никакого совместного хозяйства, одни развлечения, поездки. Но главное, нет детей! Оказалось, что причиной является нездоровье Нелли, но родители вначале этого не знали и усугубляли проблему расспросами.
«Молчали бы лучше!» – жалела теперь о прошлых ошибках Нелли. Именно у нее была врожденная патология развития, что-то не то с «трубами», как поняла она после обследования у знакомого гинеколога. Это «не то», оказалось неустранимым и, видимо, послужило основной причиной, разрушившей их брак.
Но Больцову она сейчас рассказывала только факты, да и то те, которые считала нужными упомянуть. Фактом были измены супруга. Наличие любовниц обнаружилось уже на втором году совместного проживания. Стиль его жизни весьма способствовал заведению интрижек – ведь геолог ездит в различные экспедиции, ездит не один, а с группой таких же сотрудников и сотрудниц. Доброжелатели много деталей передавали Нелли. Переживала, плакала и не знала, что делать. Она его любила, боялась потерять. Хотелось не верить этим рассказам, забыть о них, оставить все так, как есть. Поэтому делала вид, что ничего не знает о его похождениях. Старалась выглядеть для него еще лучше, еще привлекательнее. Но однажды случилась непредвиденная катастрофа, крах их семейного бытия. Придя как-то с работы, Нелли застала дома незнакомую женщину. Полненькая брюнетка пила чай с родителями и показывала какие-то фотографии…
– Валентина – коллега Вадима, – доложил отец. –Вот они на фотографиях. Валентина из Иткутска, но после одной из экспедиций так и осталась жить в Тюк- тю… Как ваш поселок называется? – переспросил отец. Нелли почувствовала резкую дурноту от предчувствия непоправимой беды и вцепилась в дверной косяк…
– Тюхтята, – уточнила гостья.
И тут в прихожей хлопнула входная дверь. На пороге кухни появился Вадим. Сказать, что он был растерян, значит ничего не сказать. Для него появление гостьи было ударом.
– Ты что здесь делаешь? – довольно невежливо спросил он у нее.
– Да вот хочу вас всех порадовать, особенно тебя, папочка.
– Зачем ты приехала?
– Не возмущайся, лучше посмотри на нашего сына. Не сомневайся, твой! – среди полного молчания Вадим рассматривал фотографию своего маленького сына.
– Сколько ему? – выдавил новоиспеченный отец.
– Да год уже. Федором назвала.
– Почему Федором?!
– Отец у меня Федор, вот почему!
– Итак, молодые люди…, – вдруг ожил Нелин отец, – попрошу вас покинуть наш дом. Мы тут совершенно ни при чем. Сами разбирайтесь! – и старик встал. Мать, которая при обычных обстоятельствах сказала бы что-нибудь свое, действуя по схеме: «Ты ей слово, она тебе десять», – сейчас молчала.
Вадим смотрел только на фотографию.
– Уходи! – наконец произнесла и Нелина мать.
Все решалось без Нелли, она превратилась в статую, в соляной столб из библейской легенды. Было ей невыносимо горько и больно. Тупо смотрела, как незнакомка невозмутимо продолжала пить чай, пока Вадим собирал вещи. Их никто не окликнул. Когда дверь захлопнулась, Нелли закрыла лицо руками.
– Ты не должна больше его видеть! – внушала мать, но Нелли ждала, что он сам ей объяснит, что собирается делать. Встреча их произошла через несколько дней неожиданно для обоих. Нелли спешила на работу. Ей предстояло пройти мимо большой автобусной остановки, откуда шли маршрутки в разные концы города. Она там и увидела парочку с чемоданами. Подпрыгнуло и упало сердце, кровь бросилась в лицо… Нелли молила Бога, чтобы тот не дал ей упасть. Встречи избежать было нельзя. Они ее заметили, точнее, он. Вадим вначале поспешно отвел от нее взгляд, но, видимо, взяв себя в руки, крикнул спутнице:
– Подожди! – и устремился к Нелли.
– Нелли, я хотел все тебе объяснить в письме…
– Вадим, как же так? – задыхалась словами Нелли.
– Прости, я по-другому не могу поступить. У Вали действительно мой сын. Я должен быть с ними.
– Но как же я? – она захлебнулась слезами.
– Ты по-прежнему моя жена. Я о тебе всегда буду заботиться. Прости…, – и он в экстазе схватил ее за руки.
– Вадим! Наш автобус, – крикнула Валентина и попыталась самостоятельно схватить тяжелые чемоданы. Через секунду Вадим, виновато улыбаясь, заносил вещи в салон. Нелли продолжала стоять, вглядываясь в суетящуюся фигуру мужа. Автобус тронулся. Вадим поспешил затеряться среди пассажиров, а Нелли наткнулась на холодный взгляд разлучницы.
Глава 6
Вот какую бурю воспоминаний вызвал Больцов своими вопросами. Нелли вышла из кабинета как из пыточной. Сердце ныло, в глазах темнело, ноги отказывались идти. Господи, Вадим! Если бы он был жив, если бы захотел к ней вернуться, она бы ему все простила, она бы была с ним. «Мне через месяц стукнет сорок один, – констатировала Нелли. – Незавидный факт! Хотя, собственно, почему «незавидный»? – стала придираться к собственным мыслям, сидя на скамейке в парке напротив здания прокуратуры. Нелли вынула пудреницу и в ее зеркальце увидела глубокие синие глаза, брови вразлет, небольшой нос правильной формы.
Ни одной морщинки! Она достала помаду и притронулась ею к пухлым губам. Что со стороны можно сказать о ней, судя по внешности? Интересная молодая особа. Не короткая стрижка демонстрировала пышность ее почти черных волос, которые выразительно контрастировали с белизной лица и теперь уже накрашенными, в цвет цикламена, губами. Знакомые подтрунивали над светловолосыми родителями: «И в кого это она такая брюнетистая?». Отец шутил: «Жене, должно быть, виднее». Лидия Петровна, которая отличалась строгостью нравов, даже не реагировала на подобные двусмысленные намеки.
Нелли пошла красотой и статью в свою прабабушку польку. Мать ей как-то рассказала, что род их на Руси идет от ссыльных поляков… Стоп! Можно сколько угодно сидеть на скамейке и предаваться воспоминаниям, благо день свободен. Ей нужно прийти в себя после ужасной ночи, осмыслить происходящее с ней сейчас. Рассказать ли родителям? Она вдруг ощутила острую потребность их увидеть.
Поеду к ним! Там решу, что говорить, о чем умолчать. Она встала, подняла воротник пушистого синего пальто и направилась к автобусной остановке. Нелли не обратила внимания ни на тронувшуюся вслед за ней иномарку с непрозрачными стеклами, ни на молодого человека, тоже нашедшего время для прогулки в утренние часы буднего дня по парку. Молодой человек, как только она поднялась, схватился за мобильник. Вскоре он стоял на той же остановке и сел в тот же автобус, что и Нелли.
«Да что, собственно, произошло серьезного для меня? – размышляла она, глядя на мелькающие пятиэтажки из окна автобуса. Убита ее несостоявшаяся клиентка. Она ее знать не знает. Та почему-то принесла пакет с заоблачной суммой, но это ее совсем не касается, а если кто предполагал обратное, так имел ночью возможность убедиться, что она все до копейки официальным образом передала государству. «Про деньги ничего старикам говорить не буду», – все-таки решила Нелли.
Знакомую деревянную дверь никто долго не открывал. Треньканье звонка было безрезультатным. Куда они оба могли уйти? Двенадцатый час дня был временем раскачки и завтрака для пенсионеров. Но Нелли заволновалась, еле нашла в сумочке ключ от родительской квартиры. Но дверь, оказалось, была не заперта. Толкнув ее внутрь, Нелли из прихожей закричала: «Эй, кто дома?». Не раздеваясь, пробежала в зал и увидела ужасную картину. Ее старики с окаменевшими лицами сидели под дулом пистолета, направленного на них. Человек в спортивной одежде с чулком на лице теперь целился уже в нее. «Доченька!» – выкрикнула мать и попыталась подняться. Ноги вдруг подкосились у немолодой женщины, и она без выстрела рухнула на пол. Нелли, как и отец, хотела помочь ей, но ощутила холодок лезвия на своей шее. Стоявший за ее спиной второй бандит просипел: «Еще раз шевельнешься и хана тебе!».
– Что вам от нас надо? – выдохнул отец. И заметив, что порез на шее дочери начинает кровоточить, рванулся вперед, теряя рассудок и чувство самосохранения вместе с ним. – Руки прочь от нее!
Тут раздался хлопок и старик-отец, как-то странно дернувшись, рухнул на лежащую без чувств жену. Нелли дальше сделала невероятное. Она с несвойственной ей силой отжала от себя руку с ножом и кинулась на бандита с пистолетом. Падая вместе с женщиной, он выстрелил. Пуля попала на этот раз куда-то в стену.
– Стоять! Бросить оружие! – теперь уже в двери показались люди в камуфляже. Бандит, отшвырнув нож, ринулся к двери в спальню. Но его тут же схватили и надели наручники. Второго никак не могли вырвать из яростных объятий обезумевшей Нелли. Она, видимо, ему сразу же попала пальцем в глаз, скрытый чулком. И он сейчас просто отбивался от разъяренной женщины, стараясь дотянуться до пораженного места. Омоновцам не составило труда обезвредить одноглазого и усадить Нелли на диван. Она тут же рванулась к родителям. Отец теперь тихо лежал на полу лицом вверх, под левым глазом у него была багровая мушка. Кровь почему-то не шла. «Он умер!» – подумала Нелли, вглядываясь в неподвижные черты бледнеющего на глазах родного лица. Вокруг матери сгрудились, пытаясь помочь, вызвали «скорую». Липкий кошмар беды сгущался вокруг Нелли.
Больцову немедленно сообщили, что двое нападавших арестованы. Отец Нелли убит, мать забрали в реанимацию с обширным инфарктом, сама Нелли нуждается в помощи психолога.
– Опять не уберегли, мать твою!.. – Больцов потянулся за запрещенными ему врачом сигаретами. Зря, выходит, неудачник Ваньков следил за каждым Нелиным шагом. Справедливости ради, не совсем зря: сообщил об иномарке, тоже следившей за Нелли (правда, номера на машине не было), вызвал группу захвата на квартиру стариков. Нападавшими оказались два отморозка, недавно вышедшие из тюрьмы. Стрелял Кока, то есть Коков, отсидевший уже за разбой. Теперь Коке явно светит пожизненное заключение. Размахивал ножом Федин, местный наркоман и карманник, участие в таком деле было для него работой рангом выше – «повышением», так сказать. Так кто же их нанял и зачем?
Федин рассказывал все, что знал: их основная задача была найти деньги любой ценой. За свою работу они уже получили две тысячи зеленых, остальные восемь получили бы за найденный пакет или продиктованный номер счета с нужной суммой.
– Какая такая сумма должна быть у бедных стариков-пенсионеров? – допытывался у него Больцов.
– Четыреста тысяч баксов, – не сомневался в ответе Федин.
Следователю стало понятно, что преступники продолжают поиск миллиона, который после изъятой части в Нелиной квартире превратился в названную сумму. Больше Федин ничего интересного сказать не мог – с заказчиком общался Кока. А Кока упорно «играл в молчанку». Информация уже не могла изменить меру наказания и он, похоже, больше боялся заказчика, чем перспективы жить всю жизнь за решеткой. Заказчика он не выдал даже под гипнозом, который применили к нему при якобы плановом медицинском обследовании. В загипнотизированном состоянии он повторял все ту же сумму, правда, сказал, что заказ на наезд был от хозяина.
Хоть Кока и не называл фамилии, но «хозяином» в городе за глаза все называют Котика, так оно фактически и есть. Котик Илья – известный в городе предприниматель, совладелец гостиничного и строительного бизнеса, нескольких автостоянок, бензозаправок и ресторана, между прочим, член городской думы. Больцов знал, что у силовых структур с этим человеком есть как бы договор о ненападении. Уж слишком крупная фигура для небольшого города. «Вы своим делом занимаетесь, мы – своим, даже поможем поймать неугодную нам мелкую сошку», – пояснял все на пальцах коррумпированным чиновникам Илья Котик. Поэтому Больцов вознамерился доложить все руководству и настаивать на встрече с «хозяином», чтобы прояснить ситуацию с этими деньгами. А что до ареста Котика как заказчика – об этом не могло быть и речи, хотя Больцов, если бы мог, именно так бы и поступил.
Глава 7
В особняке Тапиковых готовились к очередному печальному событию. Давно ли проводили в последний путь владельца и вот опять похороны. Гроб с телом Ольги стоял в центре просторного холла.
– Как куколка в коробочке, – подобрал циничное сравнение рыхлый пожилой господин во фраке, стоявший под руку с молодой особой.
Вокруг гроба видные чиновники со своими очаровательными и не очень спутницами. Котик держался особняком и старался не смотреть на покойницу. Разговаривали все в полголоса, стоял удушливый запах ладана, но в остальном собравшийся бомонд Иткутска, казалось, проводил очередную вечеринку.
– А почему тогда Валерий лежал в закрытом гробу? – пропищала миловидная блондинка на ухо рыхлому пожилому господину.
– Ты разве не помнишь, милочка, что он выбросился с девятого этажа? Там же смотреть страшно.
– А почему он выбросился, из-за нее? – не унималась блондинка, кивая на гроб.
– Из-за нее, похоже, – согласился господин.
Другие посетители особняка тоже сплетничали, выпивали, даже шутили. Жизнь есть жизнь, люди есть люди…
Жаль Ольгу было только одному человеку – вмиг постаревшей ее матери. Пятидесятипятилетнюю женщину скоропостижная смерть мужа от очередного инсульта и вот теперь убийство единственной дочери сделали морщинистой старухой с потухшими выплаканными глазами. Она как бы в ступоре наклонилась над гробом и, не отрываясь, смотрела на безжизненное тело. Заметив неестественность, а главное, неустойчивость ее позы, секьюрити попытались подхватить несчастную мать под локти и тихонько отвести в сторону. Но она вырвалась и, окинув собравшихся безумным взглядом, уставилась на Котика.
– Убийца! – закричала, указывая на него.
Котик пожал плечами и отвернулся. Мать, лишившуюся от горя рассудка, куда-то увели. Инцидент был исчерпан.
– А почему именно на Илью указала ее мать? – интересовалась у спутника уже знакомая нам блондинка.
– Говорят, Котик был ее любовником, может, приревновал к кому. Смотри у меня! – погрозил он очаровашке, усмотрев в предполагаемой развязке назидательный и для нее акцент.
– Ну, ты даешь, сразу уж и убивать!
– А то, как же? – кивнул довольный, что его выдумка сработала, престарелый любовник.
В прокуратуре Больцову уже все сочувствовали. Дело о миллионе, как его тут метко окрестили, пухло прямо на глазах. Растущее количество трупов, недосягаемость предполагаемого убийцы и его связи с местной верхушкой придавали делу неперспективный характер. Больцов все чаще подумывал поскорее уйти на пенсию. Но провалить все напоследок не хотелось. Как выйти из затруднительной ситуации с честью, Семен Иванович на данный момент не знал. Он намекнул своему начальству, что желательно приватно побеседовать с Котиком, чтобы, так сказать, пролить свет… Котик согласился на допрос после звонка ему сверху. Беседа состоялась не в прокуратуре, а в кабинке его ресторана в центре Иткутска с одноименным названием. Больцов пришел вовремя: благо заведение находится буквально напротив прокуратуры. Дожидаясь хозяина, он рассматривал кабинет, куда его провели. Убранство поражало кричащей роскошью. Стиль ампир предполагал обилие вычурных статуэток, канделябров и кресел. Все было покрыто позолотой, и она блестела на фоне обитых пурпурным бархатом стен, сидений кресел и скатертей. Меню содержало десятки блюд, названия которых ничего Семену Ивановичу не говорили. Желательно бы попробовать мидий или тех же лангуст, но за названиями невозможно было угадать состав, а расспрашивать как-то не хотелось. «Не за тем пришел», – урезонил себя Больцов, откладывая меню в сторону.
Глава 8
Наконец появился хозяин. Вид у молодого еще мужчины был невозмутимый. Плечистый, немного полноватый Котик, с почему-то седым ежиком на голове, производил впечатление уверенного в себе и жесткого человека. Он извинился за опоздание, так как присутствовал на похоронах Ольги Тапиковой. Следователю было еще неизвестно про выходку там Ольгиной матери.
– Вы хорошо знали покойную? – задал первый вопрос следователь.
– Мы дружили семьями. С Валерием я учился в одной группе на экономическом факультете университета.
«Вот как, – подумал Больцов, – а я-то предполагал, что авторитетами становятся после учебы на нарах».
– Мы учились на заочном факультете, – как бы прочитав ход его мыслей, пояснил Котик. – Вам, наверное, известно, что моя учеба прервалась на четвертом курсе. Мне дали срок за растрату на фирме, где я в то время работал.
– Экономическое образование уже и тогда помогало? – съязвил Больцов, но Котик юмора не оценил и уставился на следователя тяжелым взглядом, ожидая, пока официант разольет им коньяк.
– Что еще вы хотите узнать?
Говорить, что уголовник под гипнозом рассказал, Больцов не собирался.
– Меня интересуют ваши отношения с их семьей, точнее, их семья. Что там, собственно, происходило? Сначала – он, теперь – она… Вы как друг семейства могли бы…
– Ясно, – перебил Котик. – Чем могу, помогу. Оля очень дружна… была с моей женой.
– А какие у нее отношения были с вами?
– У моей жены со мной? – удивился Котик.
– Нет, у вас с погибшей Ольгой, – уточнил Больцов.
– У меня с ними с обоими, с Валерием и с Ольгой, были хорошие отношения. Что еще? – Котик явно начинал нервничать.
– Илья Олегович, вы только что обещали помочь следствию, – напомнил Больцов.
– С Валерием у нас было несколько совместных бизнес-проектов, у жен несколько совместных поездок за границу.
– И вы свою отпускаете одну?
– В Европу-то? Что ж там опасного? То по парижским магазинам бегают, то Хэродс опустошат.
– А это где?
– В центре Лондона, он отцу Доди Аль-Файеда принадлежит, – поморщился Котик.
Спрашивать, кто такой Доди Аль-Файед, Больцов не хотел и правильно сделал. «Все знать невозможно», – успокаивал он себя, а по дороге назад вспомнил, что это был любовник принцессы Дианы, с которым они вместе погибли в автокатастрофе.
Итак, Котик ничего дельного не сказал. Он теперь еще больше насторожится. Если и были какие улики, все спрячет.
Глава 9
После ухода следователя Котик призадумался. Понятно, что в прокуратуре будет известно про его любовную связь с Ольгой. Да, было дело. Уже два года, как они «состояли в интимных отношениях», выражаясь казенным языком. Ну и что? Тапиков догадывался, но терпел, виду не показывал ни Котику, ни ей.
Тапикову не было резона конфликтовать с Котиком, которому был постоянно и много должен, и вообще во всех делах «зависал» на нем. Не было бы бизнесмена Тапикова, если бы его дела не прикрывал и не финансировал Котик. Поэтому на отношения с Ольгой у него была как бы индульгенция. А величина Ольгиной любви к мужу оказалась прямо пропорциональной размеру его кошелька. «Тапикова никто не убивал! Неврастеник несчастный! Хотя нельзя о покойниках говорить плохо! Должен мне ужас сколько, – Котик даже наедине с собой не произнес суммы, – и на тебе, прощайте все!».
Ольга после смерти мужа, конечно, все бумаги фирмы, которые нашла, передала Котику. Понятно, своя, считай, баба, какие проблемы! Все ее имущество составило намного больше суммы долга Тапикова. Так что убивать свою любовницу у него тоже не было ни желания, ни оснований. Есть надежда, что менты допрут до этого сами и отвяжутся. Но теперь ему самому многое показалось странным. Захотелось узнать, из-за чего погибла его любовница.
Поэтому он не спешил покидать роскошный кабинет и, потягивая уже в одиночестве коньяк, восстанавливал в памяти события недалекого прошлого. Ольга была очень хорошенькой, этакая рыжая ведьмочка, именно такого типа женщины не на шутку заводили Котика. Правда, жена его тоже была рыжеволосой, и он ее по-своему любил. Но жена есть жена: никуда от него не денется. Мужику всегда интересней дотянуться до запретного чужого плода. Преданная жена Настя, которая в свое время ждала его возвращения из зоны, пока еще привлекательная и жизнерадостная, как оказалось, была серьезно больна. Онкология груди и в наше время для многих звучит как приговор. За границей она часто обследовалась и лечилась в престижных клиниках. Так что, рассказывая следователю о беззаботном шатании подруг по магазинам, Котик лукавил. Зачем выносить сор из избы?
Ни о каких детях и речи быть не могло. Прогноз был только лечиться, лечиться и лечиться. Поэтому, когда Котик переступил черту дозволенного с ее же подругой, она силилась закрыть на это глаза. Действительно, у нее оставалось все меньше и меньше сил, а желание заниматься с мужем любовью возникало крайне редко. Естественно, адюльтер она не приветствовала. Решила просто отойти постепенно от «подруги».
Объективно существует закономерность: обманутые мужья расправляются в первую очередь со своими женами, а обманутые жены стремятся извести не мужа, а разлучницу. «Может, Настя про нас узнала и «заказала» Ольгу? – вдруг подумал Котик. – А что, она, хоть и болеет, а баба крутая. Ей не слабо! – Илья Котик решил по своим каналам проверить собственноручно алиби жены. – Если даже и она, – рассуждал он, – то так тому и быть. Поделом мне, следовало вести себя осторожнее!».
Все-таки любовь к жене у него была сильнее. Вопрос теперь был в имуществе покойных Тапиковых. Денежные средства, которые ему задолжал Валерий, в том или ином виде переходили по наследству все той же убиенной Ольге, но она еще не успела вступить в права наследования. Теперь все перейдет к этой сумасшедшей, которая сегодня при всех обвинила его в убийстве дочери. Придется подсовывать подставного наследничка, а саму убирать. Следует отдать должное Котику: в отношении семейства Тапиковых это была первая с его стороны душегубская мысль.
Глава 10
Жена Котика Настя тем временем сдавала очередной анализ. Она ничего не ела до самого обеда, чтобы пища не повлияла на состав ее измененной донельзя крови. Не ожидая ничего хорошего от результатов обследования, с пустым желудком и с шумом в голове она ловила себя на единственной утешительной мысли за последнее время: «Поделом Олечке – дорогой подруженьке! Бог-то все видит! Мне, возможно, недолго осталось, но все равно здоровенькая Олечка меня опередила. Как хорошо все устроилось!».
Не успела Настя выйти из кабинета забора крови, как затренькал мобильный.
– Ты где? – интересовался муженек. – Почему на похоронах не была? Ты ведь считаешься ее подругой. Это может показаться странным для ищеек, с которыми я сегодня уже беседовал.
– Я плохо себя чувствую, сейчас вот сдала анализ, приеду – поговорим, – она запахнула роскошное манто, встряхнула редеющими волосами цвета осенней листвы и вышла из клиники. У входа одиноко стоял ее серебристый роскошный джип.
– И откуда только люди деньги такие берут? – перешептывались завистливо сотрудники элитной клиники. При этом дамочки, наблюдавшие за ней через огромное окно холла, не забыли приветливо ей заулыбаться, когда она резко оглянулась, как бы услышав на расстоянии их вопрос.
– Жена авторитета. Богачка, – судачили они.
– Да деньги-то их все кровью мечены!
– Хотела бы я ездить на таком джипе!
– И иметь такие серьезные болячки, как у нее?
– С болячками, зато в богатстве!
– Деньги нажиты нечестным путем…
– Зато они нажиты, живи теперь и радуйся, – заключила начмед, отворачиваясь от окна. Но вторая собеседница продолжала с упоением наблюдать за дамой.
Не успела Настя сесть в машину, только открыла дверцу, как столб огня вырвался из-под ее ног. Секунда, и роскошная женщина, и красавица-машина, уже охваченные пламенем, вмиг превратились в дикой пляске огненной смерти в груды искореженного металла и рваные жареные куски человеческого мяса. Взрывом выбило не только наблюдательный пост сотрудниц, но повредило все соседние строения. В следующее мгновение во дворе клиники бушевал пожар. В холле в груде стекла лежали потерявшие сознание завистницы. Все! Нет больше на этом свете ни Насти, ни ее проблем.
Котик через считанные минуты узнал о трагедии с женой. Его машина даже опередила бесполезную теперь «скорую». Пожарные тушили все еще дымящиеся ближайшие кусты. Полиция копошилась среди искореженных обломков. Санитары специальными приспособлениями выискивали человечьи останки и отправляли в целлофановый пакет. Надо отдать должное Котику – вел он себя достойно, только побледневшее донельзя лицо говорило о том, что случившееся ему ближе, чем остальным. Больцову пришлось снова общаться с Котиком. После выражения соболезнования Больцов спросил, не может ли супруг погибшей пояснить, почему с ней расправились таким ужасным способом? Котик, похоже, искренне не знал. Для себя Больцов решил, что, возможно, погибшая заказала убийство соперницы Ольги (Больцову доложили о связи Ольги с Котиком), а ей теперь за это отомстили. Такая версия ему самому очень понравилась. Если это действительно так, то убийца Ольги мертва, и дело Тапиковой можно было бы закрыть… Но кто не побоялся взорвать жену авторитета? Кто убил Анастасию Котик?!
Может, во всех смертях виноват один и тот же заказчик, а может, это действительно разные уголовные дела. Пока у несчастного Больцова на столе лежало несколько постановлений о возбужденных уголовных делах: убийство Ольги, убийство отца Нелли Радиной, покушение на убийство матери Радиной, нападение на Радину и последнее убийство. Немало! Неужели здесь действительно есть главное связующее звено: поиски миллиона долларов неизвестным лицом. Есть от чего болеть голове следователя.
Глава11
Софи Керн шагает по Берлину. Софи покоряет Берлин. Что за натура у нее такая? Ей всегда нужна победа: над человеком ли, над целым городом ли… Но прежде всего над собой, любимой. Эта черта была явно выражена с самого ее рождения. Свою подругу детства, Настю Котик (в девичестве Панину), заставляла играть в шашки, пока не выиграет у нее несколько раз подряд. А по-другому никак! По-другому она не спала бы всю ночь и считала себя неудачницей. Таких состояний ее амбициозная натура старалась не испытывать. Поэтому она привыкла всякое дело доводить до конца, причем делать все лучше других. В школе Софи была активисткой и отличницей. В вуз поехала поступать только в Москву и никак иначе. Экономический факультет МГУ, красный диплом способствовали дальнейшей карьере. Но мало, мало! Еще аспирантура, еще ученая степень кандидата наук, а теперь набрать бы материала для докторской диссертации в берлинских библиотеках. Сама не заметила, как мало-помалу, становилась синим чулком. Тридцать лет скоро, замуж давно пора, но Софи считала, что с этим еще успеется. Она оценивающе взглянула на свое отражение в витрине – короткая стрижка ежиком на белокурых волосах делала ее похожей на девочку-подростка. Правда, никуда не спрятать появившиеся морщинки на высоком лбу и носогубных складках, проницательный взгляд больших серых глаз, узкие, плотно сжатые губы и волевой подбородок. «Возраст есть возраст», – только себе со вздохом призналась Софи. – Но ничего! Вон какое миловидное на расстоянии ее умело подкрашенное личико. А фигура? Фигуру сохранить никому из ее сухощавого семейства никогда не было сложно. В то время как ее подруги и сокурсницы упорно боролись с лишним весом и корили себя за каждое съеденное пирожное, Софи ела все и не полнела. «Не в коня корм», – обычно говорила про нее бабушка. В детстве ее дразнили жердью, а вот теперь, пожалуйста, – модельная фигура (пресловутые девяносто – шестьдесят – девяносто), рост метр восемьдесят и, заметьте, никаких усилий с ее стороны! «У меня все великолепно, – повторяла она часто как заклинание, – прекрасная внешность, элитное образование, блестящая карьера, замечательная работа…».