Читать онлайн Эгоист бесплатно

Глава 1. Элен

— Элена Романоф, — прочитала по слогам девушка за стойкой отеля, — можно ваши сопроводительные документы?

В этот раз арабское произношение, тунисский акцент и английская речь хотя бы не исказили русское имя почти до неузнаваемости, как это частенько бывало со мной в Бангладеш, например.

Подавив зевок, я с улыбкой протянула девушке папку с логотипом «Юнисеф». Оформление номера много времени не заняло. Уже через минут десять она вернула мне паспорт и документы, добавив к ним карту-ключ. Проинструктировав о времени завтрака, напомнила, что ресторан при отеле работает круглосуточно, на случай, если я пожелаю сделать заказ прямо сейчас.

На часах было два часа ночи и единственное, что я хотела больше всего на свете, это наконец-то принять душ по-человечески и растянуться на чистых простынях в одноместном номере. После шести месяцев, проведенных в лагере беженцев на туниско-ливийской границе, о большем нельзя было и мечтать.

Подхватив рюкзак, покатила чемодан к лифту, который сразу же распахнулся. По пути на шестой этаж от скуки принялась изучать собственное отражение в зеркале во весь рост.

Я приехала в Тунис в разгар зимы прямиком из Питера, и солнце у нас было таким же редким гостем, как и мой непутевый братец-пилот, который больше времени проводил выше облаков, чем на грешной земле. Нужно будет с ним связаться, но это потом, завтра, как только высплюсь, а пока вернемся к осмотру. Нос обгорел и на лице даже появились веснушки. Сроду у меня их не было.

Жара плохо сказалась и на волосах — кончики ниже лопаток теперь напоминали солому. К тому же из-за постоянной занятости, однообразного питания и все той же жары я сильно похудела. Повернувшись к зеркалу боком, пришлось констатировать печальный факт, что ключицы теперь выпирали даже сильнее, чем грудь.

Хотя, казалось бы, куда моей груди еще уменьшаться?

Бедра похудели тоже, и хотя бы это, конечно, плюс, но всю красоту разом перечеркивал неравномерный загар ног — большую часть времени я носила бриджи с кроссовками. Так что мои икры были прекрасного бронзового оттенка, а вот бедра уже нет. Чуть выше колен шла резкая разделительная полоса.

Прибавьте к этому загар только в вырезе футболки на груди и полосы от рукавов на плечах. Я буду чертовой зеброй, когда разденусь. Впрочем… Мне ведь и раздеваться не перед кем. Последний мужчина был у меня… черт возьми. Давно.

Это был француз, который как раз покидал Тунис, а я только прилетела. Мы отмечали отбытие-прибытие и пересменку состава. Немного крепких напитков, жарких французских слов шепотом… А утром «Оревуар, Хэллен».

Так даже лучше, в принципе. Я не смешиваю личную жизнь и работу. А когда личной жизни нет, то и смешивать нечего.

Лифт, наконец, остановился. Тяжело вздохнув, еще раз сверилась с цифрами на ключ-карте и пошла вперед.

Сначала душ, потом сон, а завтра косметолог, увлажняющие кремы и, наверное, парикмахер. Ума не приложу, что делать с этой соломой вместо хвоста, наверное, только отстричь. Благо, свободного времени было полно.

Сам отель был длинным и узким, так что выстланный цветным ковролином коридор тянулся все дальше и дальше мимо притихших номеров. Все нормальные люди давно спят.

Я зевнула…

И тогда же высоченный мужчина, вылетев из-за поворота, сбил меня с ног, как кеглю в боулинге. Я приземлилась на пятую точку, стукнувшись коленкой об тот самый угол, за который заворачивала. Папка, что я держала в руках и так и не спрятала в рюкзак, выпала, а документы разлетелись.

И пока я жмурилась от боли, вместо извинений услышала:

— Рядом со мной женщины, конечно, часто задирают юбки, но чтобы вот так сразу…

Я уставилась на мужчину, который, судя по акценту и выговору был британцем, и это было первым, что тут же проанализировал мозг. Сказывалась работа в международной организации. А вот что именно он говорил, до меня дошло не сразу.

Черт возьми! Это моя юбка при падении задралась почти до самой талии, обнажая бедра и даже кружево трусиков.

Я резко сдвинула ноги, поморщившись из-за боли в коленке. Но с этим я разберусь позже.

Стрельнула взглядом в ухмыляющегося британца, ведь сейчас был наилучший момент для того, чтобы все-таки извиниться или предложить свою помощь, но вместо этого он сказал:

— Зря, этот вид был даже лучше, чем из окон моего номера.

— Уверена, что когда вы без штанов, там тоже смотреть не на что, — не сдержалась я.

Паршиво, что нельзя просто взять и прошествовать с видом королевы до своего номера. Ведь сначала нужно кое-как подняться, а потом еще и собрать разбросанные по ковру бумаги.

Он и не думал извиняться, даже руки мне не предложил, чтобы помочь встать. Кое-как держась за стену, я быстро подобрала документы и запихнула их в папку, при этом… хм, спиной чувствуя на себе его бесцеремонный взгляд.

— Первым делом проверьте кондиционер в своем номере, — посоветовал он, направившись к лифту. — Потому что в моем настоящая парилка.

Застрелите меня! И как только таких несносных мажоров земля носит?

Ладно, спишем его плохое настроение на жару. Но я не стану благодарить его за этот ценный совет или жалеть. Не оглядываясь, поковыляла к своему номеру, который оказался за три двери от злополучного номера британца.

Боже, и зачем ты хранишь Британию, если там живут такие эгоистичные снобы, как этот?

* * *

Как только я вставила карту-ключ, включился свет и заработал кондиционер. Я специально проверила. Номер был невероятно простым: двуспальная кровать, обшарпанная тумба с телевизором и узкий платяной шкаф у входа. Но после палаток посреди пустыни даже эта комната била все рекорды по комфорту, а белые простыни и мягкая подушка на кровати так и манили.

Но сначала душ.

Я избавилась от пыльной одежды: свободной юбки-солнце до колен и футболки цвета хаки, стянула резинку, распустив волосы. Когда включала душ, заметила, что ни шампуня, ни мыла нигде нет. Хорошо, что у меня были с собой. Вернулась с баночками обратно, по пути еще раз быстро осмотрев кончики волос. Нет, только резать.

Поставив бутылочку на пол душевой кабины, шагнула под душ… И тут же заорала не своим голосом.

Из крана лил кипяток.

Только чудом не поскользнулась на мокром кафеле, когда отпрыгнула в сторону, но при этом треснулась локтем о раковину. Ну класс! Этот день вообще когда-нибудь закончится?

Покрутила кран, но все без толку. Вместо холодной воды текла горячая, а вместо горячей — чистый кипяток.

Набрала рецепцию по телефону тут же, в душе. Ах, вот для чего их устанавливают возле туалета? Сонная рецепционистка со знакомым акцентом пообещала исправить ситуацию, но энтузиазма в ее голосе было ноль целых ноль десятых.

Ее тут же нагло прервал британский говор, который презрительно-холодным тоном потребовал сменить его номер на тот, где будет работать кондиционирование воздуха. Я хотела добавить про мыло, но девушка мигом положила трубку.

А ведь я не требовала многого, Вселенная! Только душ и спать.

Пока я кое-как ополоснула лицо и руки в раковине, в которой по закону подлости из крана лилась только холодная вода, в дверь постучали. Слава богу. Может, еще есть надежда принять душ перед сном?

Наскоро обмотавшись полотенцем, распахнула дверь. Но за ней оказался не сантехник. Тот самый британец.

Прозрачно-зелеными, похожими на два куска льда, глазами, как пограничник при исполнении, он моментально просканировал мое тело с головы до ног. Кожа под его взглядом вспыхнула, словно он на самом деле вел по моему телу кубиком льда. Стало невыносимо жарко, даже несмотря на то, что кондиционер в комнате работал на полную.

Незнакомец лениво изучил мои ключицы, изгибы бедер, загорелые колени, но его взгляд неожиданно и совершенно необъяснимо задержался на моих щиколотках. Я с удивлением заметила, как британец вдруг провел языком по губам, по-прежнему не сводя глаз с моих босых ног.

Я не придумала ничего лучше, кроме как оплатить ему той же монетой: в наглую стала рассматривать его самого. И с каждой чертовой секундой я понимала, что это ошибка. Огромная, мать его, ошибка, потому что я моментально почувствовала, что стискиваю бедра сильнее, чем следовало.

Нужно было просто захлопнуть дверь перед носом этого сноба, и тем более не стоило продолжать вот так смотреть на его узкие губы, на резкие линии подбородка с темной щетиной. На то, как раздуваются ноздри прямого ровного носа.

В темных волосах у него был беспорядок, видимо, крутился в постели, не в силах заснуть, мятая фуболка с низким воротом обтягивала скульптурные бицепсы и широкий торс. Правую руку ниже локтя, почти до самого запястья покрывали темные татуировки с черепами и розами, а низкую талию на черных джинсах только подчеркивал шипованный ремень из темной кожи.

Эта откровенная перестрелка взглядами была более чем странной для двух незнакомых людей, один из которых — и это я — фактически стоит без одежды. И у которого секса не было последние шесть месяцев — и это тоже, к сожалению, я.

Я кашлянула, привлекая его внимание. Взгляд британца потемнел, а зрачки расширились, когда он снова вернулся к моему лицу. Заговорил он первым.

— Слышал на рецепции, что у вас проблемы с подачей холодной воды, мисс, — произнес он. — Она, конечно, обещала помочь, но сейчас ночь. И раньше утра к вам точно никто не придет. Как и с моим кондиционером, ваши дела с душем плохи. Поэтому давайте, мисс, поможем друг другу?

В смысле «поможем»?

Хотя кое в чем он мог бы мне помочь. Если бы только не был такой занозой в заднице, я бы с удовольствием впустила бы его в свой номер, чтобы он помог унять мои вполне естественные желания.

Черт возьми, поймите правильно, обычно, я не кидаюсь на мужчин. Но, во-первых, полгода без секса. А во-вторых, мужчины, с которыми я обычно имела дело, не выглядели вот так.

А еще не смотрели на меня таким голодным, опаляющим до костей взглядом.

Но я не забыла, что после того, как он размазал меня по ковролину, он даже не извинился и, кажется, не собирается делать этого и сейчас. А коленка у меня, между прочим, до сих пор саднит.

— Нет.

— Подождите, — он быстро поставил ногу между косяком и дверью, блокируя возможность запереть номер.

Сердце тут же ухнуло в пятки.

Господи, ну что за ерунда творится? Давай ты обратишь внимание и на другие страны, кроме Британии? Россия, например, отчаянно нуждается в твоей защите прямо сейчас!

— Выслушайте меня, — быстро заговорил он. — Я верю, что наше первое знакомство прошло паршиво. Но мне нужна помощь. Я пилот и мне жизненно необходимо выспаться перед рейсом. Этот отель — чертова дыра, в которую я больше не сунусь и ногой, но другого я сейчас не найду, как и не найду здесь другой номер. Даже эта дыра забита по самую крышу. У меня в номере есть холодная вода, а в вашем — работает кондиционер. Я вам просто предлагаю поменяться номерами только на эту ночь. Я улетаю рано утром. Вы меня больше никогда не увидите.

— Нет.

— Нет? — искренне удивился он.

Серьезно, он даже не понимает, почему я не хочу помогать ему?

— Нет, — твердо повторила я. — Уберите ногу и дайте мне закрыть дверь.

Он снова окинул меня опаляющим взглядом. Его глаза с какой-то необъяснимой жадностью вернулись к моим щиколоткам. Он впился в них таким взглядом, что я физически ощутила исходящий от него жар.

Нет, правда, что за ерунда творится с моим телом, когда он так на меня смотрит? Почему даже пальцы на ногах поджимаются?

— Ну раз не хотите махнуться номерами, то я, конечно, могу и в вашем остаться… — хрипло произнес он.

Взгляд скользнул выше, по бедрам к груди, от ключиц к моим губам и только потом британец нашел мои глаза.

— У вас невероятные ноги, мисс. Они будут охрененно смотреться на моих плечах.

ЧТО?!

— Вон. Из моего. Номера, — процедила я.

— Но…

Как только с порога исчез кроссовок, должно быть, сорок шестого размера, я тут же захлопнула дверь.

Теперь надо как-то успокоиться, не думая при этом о длинных мужских ногах, крупных ступнях, выдающихся носах и о том, какое значение всем этим размерам придают женщины.

И кондиционер лучше выкрутить на минимум.

Глава 2. Джек

Утром телефон в кармане зазвенел ровно в тот миг, когда я шагнул в крутящуюся стеклянную дверь отеля.

— Джек, вылет отменили.

Я так и замер. Рефлекторно выставил руку вперед, и стеклянная вертушка ударилась о ладонь, тут же стопоря вращение двери. Я был там не один, но плевать. Туристы, запертые в секции напротив запаниковали, а кому-то позади меня стеклянными секциями даже зажало чемодан.

— Повтори, — сказал я в трубку.

— Ну, может, не совсем отменили, — скривился Алан, что чувствовалось даже по голосу. — Перенесли. На неопределенный срок. Джек, тут полно «зеленых» и «синих». Надо переждать.

— Блять.

— Знаю, — протянул Алан.

Ни хрена он не знает.

— Мне нужен другой отель.

— Что? — поперхнулся Алан. — Я тебе не чертов профсоюз, Джек.

К нам уже спешил охранник вызволять туристов из плена вертушки. Он нахмурился, покосившись на меня, поскольку явно видел, что это именно я заблокировал вращение.

Дверь снова заработала, и я быстро вышел наружу, в тень козырька отеля. Даже в тени было градусов сорок. Просто прекрасно. Был шанс свалить из этого пекла как можно раньше, и он только что накрылся.

— Это гребанная дыра, Алан. И я знаю, что ты можешь найти другой отель.

— С твоим фальшивым паспортом? Серьезно? Почему бы тебе не поселиться в «Хайате» на главной площади напротив полицейского управления, Джек? Ты значительно упростишь им задачу в таком случае.

— Не утрируй, — нахмурился я. — И найди мне другой отель.

Я положил трубку. Вдохнул раскаленный, как задница Дьявола, воздух. Был только один плюс в том, что рейс отменили — я еще мог выспаться. А значит, не буду рисковать понапрасну, поднимаясь в небо после бессонной ночи.

Но на этом плюсы заканчивались.

Подхватив летную сумку, вернулся в холл отеля, забитый туристами под завязку. По крайней мере, вчерашний портье не соврала мне, когда говорила, что свободных мест нет.

Захотелось сложить руки рупором и крикнуть: «Это дерьмовый отель, бегите, глупцы!», но я сдержался из-за пристального взгляда охранника, который теперь не сводил с меня глаз после выходки с дверью. В моем положении лучше не привлекать внимание тех, кто носит форму. Пусть даже и такую.

К черту этих туристов. Я хоть не платил за эту дыру из своих кровных, как они, и это не я собирался просрать единственный отпуск в фальшивых четырех звездах, которые на деле и до двух не дотягивали. Взять хотя бы вчерашнего лоснящегося таракана, который приветствовал меня в номере при заселении.

Я нарек ее Кортни.

В полумраке пыльного холла, заставленного грязными и протертыми диванами, побрел к бару. Было слишком рано для алкоголя, но слишком поздно для завтрака, так что мест было предостаточно. Здесь было ненамного прохладнее, чертовы кондиционеры в этом отеле дышали на ладан.

— Виски. Без содовой. Много льда.

После первого глотка жизнь немного наладилась.

Но тогда же позади меня раздался тихий голос, от которого перед глазами снова появились те самые ноги. А член встал колом.

Блять, Хьюстон. А у нас проблемы.

Развернулся всем телом, перехватив тяжелый бокал с виски двумя пальцами. Отлично, моя Влажная Мечта здесь. И она разговаривает по телефону.

А еще на ней сегодня высокие ботинки, которые скрывают от посторонних взглядов ее щиколотки. Только загорелые икры обещают что-то эдакое, поскольку они у нее тоже тонкие, а сами ноги точеные. При взгляде на ее ноги и так понятно, что щиколотки должны быть теми самыми.

Идеальными.

Окей, я повернут на щиколотках. Я люблю такие, чтобы их можно было обхватить большим и указательным пальцами одной руки, когда я, разумеется, сверху, а ее ноги на моих плечах.

Не судите, у каждого свои дерьмовые фетиши. А еще в мире полно других действительно дерьмовых увлечений, я узнавал, а часть из них даже пробовал. Моя страсть хотя бы безобидна и вписывается в рамки закона, а поверьте, такое со мной случается редко.

Мать вашу, шею сейчас себе сверну. Ну сколько можно ее разглядывать?

Вот была она вчера обута и одета, когда бросилась мне под ноги, как олень поперек трассы, и славно. Я не видел ее ноги — и спокойно жил себе дальше. Ботинки у нее высокие и защищают щиколотки от укусов скорпионов, змей и таких, как я.

Кем она может быть? Вряд ли туристка. Те, кто фоткаются на фоне города на сэлфи-палку, ради достойных кадров и подписчиков одеваются иначе. А те, кто приехал в Тунис, чтобы валяться на море, именно этим сейчас и занимаются, а не сидят в лобби. Хотя, судя по неравномерному загару, который я заметил вчера, пока она стояла передо мной в одном полотенце, она часто бывает под солнцем. И при этом одетая.

Может быть, занимается пешим или велотуризмом? Или работает в одном из отелей аниматором? Гонять под палящим солнцем в пустыне, в любом случае, это самоубийство, так что, надеюсь, она пользуется солнцезащитным кремом.

Особенно на щиколотках. Там такая нежная кожа…

В принципе, с такими ногами мне, в целом, плевать на остальную внешность женщины, но все-таки радует, что конкретно эта не страшилище. Хотя я бы в жизни не обратил на нее внимание, если бы не увидел вчера голую.

Это я удачно зашел, конечно, только хрен его знает, что теперь с этим знанием делать.

Длинные темные волосы сейчас собраны в хвост, но я все равно не из тех, кто любит их наматывать на кулак во время минета, так что она могла быть даже лысой. Мне все равно.

Запястья, кстати, у нее тоже тонкие. Настолько, что кажется, она и член-то с трудом сожмет. Вообще вся она хрупкая, угловатая, метр шестьдесят, наверное. Ключицы такие же острые, как и ее язычок. За футболкой прячет единичку. Ну может двоечка, ладно. Так или иначе, а в ладонь ляжет идеально…

Она потянулась к папке на столе и перевернула, рассеяно водя пальцем по наклейке. А вот ее-то я вчера и не заметил, сосредоточившись на ногах.

А зря.

Хьюстон, эх, Хьюстон. А ведь мы с тобой в дерьме по самые яйца.

Логотип «Юнисеф» на папке в ее руках явно говорит о том, что никакая она на хрен не туристка. Алан не соврал, когда говорил, что здесь и правда много «синих».

Вот, значит, кому я обязан отменой рейса — мисс «Лучшие ноги Туниса-2019 по версии Джека Картера». И это еще одна из причин, почему у нас не может быть ничего общего.

Фак, опять я на нее пялюсь, как шестилетка на лоток с мороженым.

Почувствовав мой взгляд, она обернулась и тоже заметила меня. И моментально, как по команде, подобралась, выпрямилась, даже плечи развела. Так даже грудь кажется больше. Ну не намного, конечно.

Интересная реакция, крошка.

Монахом я никогда не был, скорее наоборот. И прекрасно знал, какое впечатление произвожу на женщин. И реакцию, которую мисс «Юнисеф» всячески пыталась подавить, сейчас манила меня также ярко, как взлетно-посадочные огни в туманную ночь.

Язык тела не проведешь, а наши с тобой тела, крошка, — явно говорят об одном и том же.

Попросив бармена обновить виски, я подхватил с собой стакан. Была, не была. Раз уж я остаюсь в этой дыре, пора познакомиться, а после сделать то, что должен, — закинуть эти идеальные ноги себе на плечи.

Я не сплю с одной женщиной дважды, не строю отношения и не затягиваю прелюдию. Я беру то, что хочу. А после навсегда выбрасываю эту женщину из головы.

С этой будет точно так же. Спорим?

Глава 3. Элен

Ну здорово. Во второй раз меньше, чем за сутки, хватает одного взгляда этого мужчины, чтобы из здравомыслящей женщины превратиться в похотливую кошку.

— … Лен, слышишь меня?

Приходится напрячься, чтобы вести осмысленный разговор с братом. Андрей где-то в Европе, через десять часов летит обратно в Питер. Я еще не могу вернуться, нужно закончить дела в Тунисе. После я вернусь домой и, может быть, мы увидимся, если наши графики совпадут.

Андрей не выходит из роли старшего братца и то и дело просит меня быть аккуратной, как будто мне по-прежнему лет десять и я впервые отправилась на детскую площадку во двор одна. Старший брат это старший брат, с этим ничего не попишешь. И плевать, что за последние несколько лет ты побывала в нескольких горячих точках.

— Все хорошо, да? — не унимается Андрей. — Ты какая-то напряженная.

Еще бы.

Британец, ничуть не стесняясь, прилюдно раздевает меня глазами, но я не могу сказать старшему брату об этом. Ни за что и никогда.

— Просто устала. Здесь очень жарко.

Мы говорим по-русски, так что британец все равно ничего не поймет. Будь Андрей какой-нибудь моей подружкой, я бы сразу пожаловалась на этого невыносимого мужчину и на то, какую странную реакцию вызывает во мне его пристальное разглядывание.

Жаль, что вердикт был бы неутешительным: у меня просто давно не было секса.

И все бы ничего, если бы он не был таким придурком. Если бы хоть извинился вчера. В любой момент! Ему дважды представился шанс все исправить, но ведь нет. Он сделал все только хуже своими предельно откровенными грубыми словами.

Нет, я не одуванчик, понимаю, что было бы странно, заговори он со мной о неземной любви или наобещай с три короба, но тот же Поль, который у меня был последний… Он, например, за пять минут до нашего первого поцелуя читал мне французских классиков.

Да, пьяный после самодельного тунисского самогона и да, французский я почти не знаю, но для женщины ведь главное не это!

А британцу достаточно просто хмуро взглянуть на меня через плечо, и я уже теряю трусики. Нет уж. Мое самомнение еще не настолько пало, чтобы довольствоваться таким прямолинейным методом съема.

Почему он вообще не улетел, как и обещал вчера? Ведь говорил, что сегодня его здесь уже не будет.

О черт! Он что идет прямо ко мне?!

Вот в этом он весь! Я ведь говорю по телефону, а он идет к моему столику, как будто я его жду, и плевать, что это бестактно, невежливо и грубо.

И отвечать на вопросы Андрея становится все сложнее.

— Тебя отвлекает кто-то? — мигом все понимает старший брат.

— Ну… Есть тут один. Пилот.

— Ле-е-е-на, ну какой пилот? Мало я тебе рассказывал о том, какие они?

До победного буду делать вид, что британца рядом нет. Даже несмотря на то, что он стоит над душой и ждет, что я приглашу его за столик, а я на самом деле говорю о нем, просто на другом языке.

— Лена, — не унимался Андрей в трубке, — не дури. Пилоты те еще кобели!

— Ты вот не такой, — заметила я.

— Кхм… Да, но это не меняет всего остального! С каких он авиалиний?

— Не знаю.

— Как его зовут?

— Тоже без понятия. К тому же он сказал, что скоро улетает.

— Куда? Скажи и я пробью его по своим каналам.

— Андрюх, — закатила я глаза. — Ну не маленькая уже, не надо никого пробивать.

— Лена!

— Давай, короче, до связи. Должна же я узнать хотя бы, как его зовут, да?

— Он русский?

— Слава богу, нет. Пока-пока.

Отложила телефон в сторону и медленно, очень медленно, минуя зону повышенного внимания в районе его паха, подняла глаза.

— Вы ничего не знаете о такте, не так ли?

— Не смог сдержаться. У меня еще не было русских, — ответил он.

Ну кто бы сомневался.

Вряд ли такой, как он, вообще читал британскую классику.

Может быть, просто заклеить ему рот скотчем, посмотреть в красивые глаза и от души оттрахать? Главное ведь, чтобы молчал хоть какое-то время до того, как. А потом нам будет больше не до разговоров…

Нет, нет, Лена. Это опасные мысли.

Без приглашения наглец просто опустился на соседний стул. Ну и правильно, потому что он никогда бы не дождался этого от меня.

Я смиренно сложила руки перед собой, отчаянно игнорируя желание, разгорающееся между ног. То, как он смотрел на меня… Господи, раньше мужчины так смотрели на кого угодно, но никогда объектом их голода не была я сама.

С одной стороны, отрезвляют слова Андрея, что все пилоты кобели. Это действительно так. И только мой брат святой и регулярно навещает жену дома. Я ему верю и надеюсь, что это действительно так. Иначе мой мир пошатнется.

Но другая моя половина, эта женщина, которую я совсем не знаю, готова опуститься перед британцем на колени прямо сейчас именно потому, что он ТАК на меня смотрит. И эту женщину совершенно не волнует тот факт, что этот мужчина — кобель обыкновенный.

Тут, в принципе, уже все равно пилот он или асфальтоукладчик. С таким взглядом, телом и двухдневной щетиной он может быть кем угодно.

Мой единственный якорь в море похотливых кошек — это тот факт, что он хам, эгоист и грубиян. Только это удерживает меня в шаге от необдуманных действий, за которые потом будет стыдно.

Но он, как назло, молчит. Только смотрит на меня поверх стакана с виски.

Хм… Алкоголь в полдень? Для пилота это странно. Я знаю своего брата. И он очень редко может пропустить стаканчик вечером. Один. А британец вылакал уже вторую порцию.

Может, никакой он не пилот вовсе?

— Вы сказали, что улетаете сегодня.

— Рейс отложили на неопределенный срок, — пожал он плечами. — А вы здесь надолго?

Чистый британский акцент, помноженный на низкий хриплый голос, планомерно разъедают мой якорь здравомыслия. Боже, дай мне сил.

— Не знаю, — честно ответила я. — Можно сказать, что я в отпуске, но кое-какие дела еще осталась.

— Занимаетесь детьми? — он кивнул на папку «Юнисеф».

— Не имею привычки обсуждать дела своей организации с незнакомцами.

Он мельком улыбнулся и поболтал стакан так, что кубики льда, тихо звякнув, всколыхнули янтарную жидкость. При виде льда соски сразу же встали по стойке смирно.

Предательницы.

Он сделал глоток виски и поставил стакан на стол.

— Джек Картер, а вы?

А я уставилась на его длинные загорелые пальцы, протянутые поперек стола, и сглотнула.

Коснуться.

Мне нужно его коснуться.

— Наши страны не находятся в режиме холодной войны, — улыбнулся он уголками губ. — А еще я вас не съем.

Снова это порочное сравнение с едой. А еще такая обманчивая вежливость. С чего это тигр спрятал когти, а? С чего вдруг вспомнил о манерах?

Ладно. Была — не была.

Моя маленькая ладонь в его ручище совсем потерялась. Его пальцы были холодными, когда Джек, крепко обхватив мою ладонь, едва уловимо провел большим пальцем по моей коже.

Контраст грубости и нежности. Холода и тепла.

Табун мурашек тут же проскакал от запястья до самого плеча, растекаясь жидким пламенем по венам.

Черт. Дело плохо, если я так реагирую на простое рукопожатие.

— Вы так и не представились, мисс Россия, — напомнил он, не выпуская моей руки.

— Елена Романова.

— Могу я звать вас Элен?

Черт, я думала никогда не услышу что-то еще более сексуальное, чем то французское «Хэллен». Боже, забудь все, что я говорила до этого и просто делай свой дело, храни Британию и дальше.

— Могу вас чем-то угостить, Элен? — хрипло продолжил он так, что волоски встали дыбом.

Своим членом.

ЧТО?!

Откашлялась, прочищая горло, и торопливо вызволила свою руку из плена его ладони.

— Нет, спасибо… — я взглянула на часы. — Да, мне уже пора идти.

Мне однозначно пора бежать. Куда-нибудь в Антарктиду.

Стоило мне подняться, как он тут же подскочил следом. Ну надо же, а где твои манеры были вчера, Джек Картер? Впрочем, знаешь что? Забудь их снова. Пожалуйста. Стать таким же говнюком, как вчера. Это лучше и спокойнее.

— Тогда вечером?

— Что вечером? — не поняла я, яростно запихивая папку обратно в рюкзак.

— Просто ужин. Должен же я как-то загладить свою вину перед вами. Это ведь по моей вине произошло? — взгляд скользнул ниже, по бедрам и коротким шортам и остановился на ссадине на коленке.

— Мне ничего от вас не нужно.

Я серьезно.

— Элен, наше знакомство началось неудачно, и я пытаюсь это хоть как-то исправить.

Я нервно хмыкнула.

— Неужели? Что ж, например, вы могли бы извиниться за ту грубость о том, что мои ноги будут охрененно смотреться на ваших плечах.

Как тебе такое, Илон Маск? Извиняться ты ведь не умеешь?

Джек Картер задрал нос и ответил:

— Извиняться тут совершенно не за что. Поверьте, это будет действительно охрененно.

Бинго!

Подхватив рюкзак, я позорно ретировалась с поля боя. Но самое отстойное было то, что в глубине души я тоже так думала.

Глава 4. Джек

— Есть тут один вариант, Джек, — нехотя прогундосил Алан в трубку. — Но, может, завтра поговорим? Ты, судя по голосу…

— Я — окей.

На самом деле, я — в говно, но Алану об это знать необязательно.

— Это все гребанная жара, Алан, продолжай.

— Ага, чувак, так я тебе и поверил. Слушай… Ты бы не заливался? Простоя не будет, как в прошлый раз. Обещаю.

В тот прошлый раз я ждал вылет месяц. Целый месяц в Каирской дыре в разгар лета. Африка приносит мне одни неприятности.

— Ммм… — с сомнением в голосе протянул я.

Алану хватило даже моего мычания.

— Честно, чувак! — затараторил он. — Все будет быстро на этот раз. Сейчас все на мази, если выгорит, я добуду тебе не только новый заказ, но и другой отель. Идет?

— Идет, — сказал я и отключился.

Отшвырнув телефон, направился в душ. В третий раз за сегодня. Мне даже не пришлось раздеваться. Кондиционер в номере починили, так мне сказали на рецепции. На деле, как офисный планктон в пятницу вечером, он только делал вид, что работает. В номере было по-прежнему жарко.

Войдя в ванную, привычно поздоровался с Кортни.

Кортни не была тунисской шлюхой. Она была черным тараканом, и она настолько со мной свыклась, что даже перестала сбегать под душевую кабину, когда я врубал свет. Мы жили душа в душу. В душе. Эхе-хе. Нет-нет, это не виски. Это жара превращает меня в идиота.

Жара и нарушение циркуляции крови.

Уперся лбом о кафель, позволяя холодной воде делать свое дело. Нужно отрезветь, а еще справиться вот с этим…

В ответ член тяжело покачался из стороны в сторону.

Ну и чего тебе не спится?

От стояка холодная вода помогала плохо, потому что кровь сейчас наполовину состояла из виски, а алкоголь, наоборот, только подогревал желание. С момента, как я ввернулся из бара в номер, я только и делал, что пытался от него избавиться. Но стояк возвращался, как долбанное Кентервильское привидение. Или Кортни.

Напрасные попытки как бы намекали, что вместо кулака, чтобы сбросить напряжение, мне нужна женщина. Одна определенная женщина, если быть честным, но, в принципе, можно попробовать поискать замену. Проблема только в том, что я слишком ненавижу жару, чтобы тащиться сейчас в какой-то тунисский бордель.

А еще я слишком брезглив, чтобы спускать в какую-то арабскую шлюху, хотя их должно быть полным-полно в портовом городе.

Невероятно, да? Но факт. Я часто менял одежду, мыл руки и предпочитал не совать член в подозрительных женщин. К тому же, обычно, мне везло, и в услугах шлюх не было никакой необходимости.

Серьезно, нужно быть полным дерьмом, чтобы еще и платить женщинам за секс с тобой.

Итак, мне нужна женщина, но найти ее, будучи запертым в четырех стенах, уже проблема. Но в этих четырех стенах есть интернет, ноутбук и видео-чат.

Кое-как выбравшись из душа, бросил мокрое полотенце на кровать и сел на него. Придвинул кресло с ноутбуком ближе к кровати, включил допотопную машину и дождался, пока загрузился телеграмм.

Минуты через три я сдался от попыток вычислить, который сейчас час в Токио, так что просто напечатал:

JackSparrow: «Крошки, есть минутка?»

«Для тебя всегда, капитан Джек Воробей!», — почти сразу отозвалось окошко чата.

Нажал на видео-звонок и стал ждать.

Ольга появилась на экране первой, на заднем фоне гремела музыка, а ее полные губы блестели, умащенные розовой помадой. Девчонки не спали. Это хорошо. Для меня.

— Привет-привет! — с жестким русским акцентом заговорила она.

Этот акцент тут же ударил по переполненным яйцам. Фак, раньше я как-то не осознавал весь трагизм этого совпадения: как и Лучше Ноги Туниса, мое развлечение на эту ночь тоже были русскими.

Две девчонки-модели из России — Ольга и Наталья.

Обычно, они плавились в моих руках, как льдинки в коктейлях, а сексу отдавались целиком и совсем неважно где. Я нечасто бывал в Токио, поэтому, когда все-таки прилетал, отрывался по полной.

Иногда это начиналось прямо в клубе, иногда в закрытой комнате в караоке. Иногда я успевал несколько раз кончить прежде, чем мы вообще добирались до постели.

Они обе мечтали стать певицами, моделями, актрисами или фэшн-блоггерами, и я давно сбился с череды их однотипных увлечений. Ночами напролет они танцевали, много пили и делали сотню снимков за один поход в туалет. Рейсы в Токио это как снова стать подростком, только теперь у меня есть деньги на все эти удовольствия.

Минет в лимузине? Запросто, капитан!

Они обе были гладкими, длинноногими и молодыми. Иногда в темноте или при свете неона я совсем не отличал одну от другой. Это и неважно — обе могли заниматься сексом до утра, а потом упорхнуть на очередной кастинг как ни в чем не бывало.

Они звали меня «Капитан Джек Воробей». Им было по двадцать, что с них возьмешь? И пока они так самозабвенно и оглушительно стонали, они могли звать меня, как угодно.

— Заняты? — спросил я. — И где Нат?

— Тебе всегда нужны мы обе, не так ли? — хохотнула Ольга, повернула телефон и в объектив попала Натали — высокая брюнетка в ультра коротком платье.

— Дже-е-е-ек! — взвизгнула она. — Нам тебя не хватает! Когда в Токио?

— Не знаю, крошки. Я тоже скучаю. Так сильно, что хочу свое персональное шоу прямо сейчас.

Они звонко расхохотались, глаза в темноте заискрились. Даже мне было достаточно, чтобы понять, что, возможно, они не только пьяны, но и под чем-то серьезней.

— Ладно, — хохотнула Ольга. — Но нам нужно найти тихое местечко, Джек! Мы на вечеринке в клубе.

— Разве? Вы никогда особо не стеснялись, — заметил я, и снова получил взрыв хохота.

— Так и есть! — хохотнули они. — Тогда идем.

Камера запрыгала и задергалась, а музыка стала чудовищно громкой. На экране ноутбука замелькали лестницы. Девчонки плюхнулись на какой-то диван в темном углу, а Натали пригнулась к телефону и произнесла прямо в динамик:

— Что мне с ней сделать, Джек? Что ты хочешь увидеть?

— Просто сделай ей хорошо, Нат, как ты умеешь.

Она улыбнулась и тут же накинулась на губы Ольги. Та едва раздвинула ноги, совсем немного, но и этого было достаточно, чтобы белые трусики вспыхнули во флуоресцирующих лампах ночного клуба.

Шоу для тех, кто в первом ряду, началось.

Это было куда лучше интернет-порно. А девчонки всегда отдавались процессу с куда большим энтузиазмом, чем оттраханные в три смены работницы киноиндустрии.

Ольга стиснула бедра за миг до оргазма, но Наталья сама шире развела ей ноги, добавив к одному пальцу второй, и тогда Ольга выдохнула на родном русском:

— Ох блять, дааа…

И мне снесло крышу.

Я старался не анализировать хотя бы сейчас, пока кончал на полотенце, почему меня так клинит на русской речи. В мозгах моментально воцарился знакомый после оргазма туман, и при желании можно было успеть на второй круг, потому что шоу на экране, о котором любой мужчина мог только мечтать, продолжалось.

Но что-то было не так. Я хоть и кончил, но так и не почувствовал удовлетворения.

— Скажи ей что-то по-русски, — велел я.

Ольга хмыкнула и начала шептать что-то, судя по всему до ужаса похабное. Я не различал слов, только рубленный ритм грубого славянского языка, а мой член оставался глухим к стонам, влажным характерным звукам.

Он, проклятье, среагировал исключительно на русскую речь и сразу же вытянулся наизготовку, как и почетный караул, у Мавзолея.

А вот это уже пиздец, Хьюстон.

— О да… — вдруг донеслось на чистом русском из коридора.

По позвоночнику пробежала искра, и я дернулся всем телом. На узнавание голоса хватило доли секунды, и это было паршиво, очень паршиво. Я ведь не превращаюсь в верную собачонку, правда?

Мигом опустил крышку ноутбука, как будто она могла застукать меня за просмотром порно. Девчонки меня поймут, впрочем, они все равно слишком заняты друг другом. Номер погрузился в тишину и темноту. Свет горел только в ванне.

Может, мне просто послышался ее голос, а?

И тогда же в коридоре снова раздался тихий женский смех, а певучий мужской голос горячим шепотом стал выводить какие-то французские вирши. Да ладно, блять! Он ей что, стихи читает?!

Меня моментально сдуло с кровати, и я приник к двери собственного номера, почти не дыша. Это была она — Элен Романова. И это она тихо смеялась, пока мужчина неразборчиво говорил на французском, постоянно прерываясь, как если бы ему требовались краткие мгновения на то, чтобы покрывать ее плечо и лицо поцелуями.

Пикнул электронный замок соседнего от меня номера. Хлопнула дверь. Все стихло.

Не могу в это поверить.

Она. Привела. Мужика!

Нет, ну не пиздец ли? Меня отшила, а сама решила дать какому-то левому хмырю!

И этот мудак окучивает ее своим проклятым французским, от которого у любой женщины иррационально подгибаются колени. И сейчас он в ее номере, наверное, уже закончил с сонетами и перешел к трусикам.

Влажным из-за меня трусикам!

И это на его плечах сегодня будут ее ноги.

Треснул кулаком по двери, так что член качнулся недовольным метрономом. Да, приятель. Я знаю, что ты ее осуждаешь, но не убивать же лягушатника?

Хотел уже отойти от двери, как вдруг громкий леденящий душу визг за мгновение выпотрошил и вывернул наизнанку. В ту же секунду схватил с двери ванной комнаты другое полотенце и вылетел в коридор.

А может, и убью.

Глава 5. Элен

Сначала все было нормально.

Я даже решила, что Вселенная одумалась и вот-вот загладит свою вину передо мной за паршивые прошлые сутки. Никак иначе было не объяснить эту случайную встречу в здании миссии между этажами с тем самым Полем Анри.

Француз своей тактике соблазнения не изменял. После второго бокала холодного белого вина в итальянском ресторане на набережной, куда мы направились под ручку, он пересел ко мне ближе, чтобы шептать на ухо хриплым голосом стихи Бодлера, выводя восьмерки на моем плече.

И правда, зачем мужчине менять тактику, если она вполне рабочая?

Я самоотверженно прослушала три или четыре стихотворения, а после Поль стал частить и сбиваться. Видимо, выученный репертуар подходил к концу и дольше никто из женщин не ломался. Я не стала говорить, что на этот раз можно было бы обойтись вообще без Бодлера. Я бы ему все равно дала.

Тем не менее, было приятно купаться в мужском внимании. Поль был вежлив и галантен, то есть играл по всем правилам соблазнения и не сообщал мне с порога, например, как хорошо мои ноги будут смотреться на его плечах. Хотя все к тому и шло, в общем-то.

К моему разочарованию, при виде Поля мое сердце не выпрыгнуло из груди, а тело не отреагировало также стремительно, как на британца, повышая уровень влажности в трусиках, но предвкушение секса (а еще алкоголь) медленно, но верно все-таки делали свое дело.

Его легкие поцелуи в плечо и ненавязчивое поглаживание коленок подушечками пальцев хоть и не пробуждали во мне голодную тигрицу, готовую нагнуться прямо в ресторане, но хотя бы помогли расслабиться. Принять неизбежное.

Поль был удобен. Я знаю его, уже спала с ним и эта ночь ничего не испортит, даже с учетом того, что пришлось наступить на горло из-за табу о служебных романах. У нас нет и не будет отношений. Это будет просто приятный, надеюсь, обмен оргазмами, в котором я отчаянно нуждаюсь, и все. А значит, мне должно быть плевать, что бабочки в моем животе при виде Поля вместо того, чтобы порхать, решили дружно сдохнуть.

Знаете что, бабочки? Идите к черту.

А чтобы гарантировано потравить этих несносных насекомых, я заказала третий бокал вина, а следом и четвертый.

Отлично. Теперь никаких бабочек в моем животе. Только вино. А значит, нам пора в отель. Потому что если я выпью еще, то на коленях я буду стоять не перед мужчиной, а унитазом.

В лифте Поль почему-то снова решил призвать на помощь французских классиков. Он пил наравне со мной, так что, может быть, просто забыл о том, что уже все было? Или перед сексом для него это, как раззадорить боксера в углу ринга? Легальная виагра?

Пока мы шли от лифта к номеру, я хихикала от собственных мыслей, что без Бодлера у Поля теперь не стоит и годы заезженной тактики дают о себе знать. Поль считал, что меня смешит его щекотка.

Гордо, но чуть-чуть шатаясь, я все-таки прошла мимо запертой двери британца. Надо же, «не беспокоить» на двери. Да кому ты вообще нужен?

Вот сейчас назло буду так громко стонать, что уж точно побеспокою, даже за три номера от своего.

Мы с Полем ввалились в мой номер и сразу стали целоваться. Я потянула Поля к кровати, но он оказался даже еще больший джентльмен, чем я предполагала, глядя на его отутюженную рубашку и стрелки на брюках.

Поль решил принять быстрый душ.

«Жара, мон шерри».

Он ушел, а я рухнула на кровать, заворожено глядя на вращающийся калейдоскоп ночных огней на потолке.

И тогда раздался этот крик.

Сразу же дали о себе знать мое живое воображение и четыре бокала вина. Сначала я решила, что в моей ванне спрятался маньяк и уже разделал неудачливого француза на кусочки. Мне стало очень его жаль, но сначала я все-таки ощутила облегчение. Теперь не придется заниматься с ним сексом. По крайней мере, с Полем. Как быть с маньяком, я не знала.

Потом вспомнила про адский душ прямиком из Преисподней, хотя подачу холодной воды и настроили еще утром, но вдруг все повторилось? И если Поль заполучил серьезные ожоги члена, — а судя по его воплю, он как минимум сжег кочерыжку до основания, — секс все равно откладывается.

Пытаясь не ржать, все-таки у человека при любом раскладе что-то случилось, ведь от счастья так не орут, я поднялась с кровати. И с удивлением наткнулась на бледного Поля, который дрожащими руками заправлял рубашку в расстегнутые брюки.

— Что такое? — спросила я.

Поля трясло так, что зуб на зуб не попадал. Он вытянул руку в ванну с выражением высшего ужаса на лице, так что я решила, ну точно маньяк. Может быть, прямо сейчас разделывает в моем душе очередную жертву.

— Там… Там…

В этот момент в комнату ворвался тайфун из горы мышц, перегара и в одном полотенце. Дверь отлетела в сторону, сминая под собой ошарашенного Поля. Прихожая в номере-то была шага два шириной.

А я осталась стоять перед огнедышащим обнаженным британцем.

— Где он? — прорычал Джек Картер, стоя на пороге моего номера. — И что он сделал?!

Я медленно повернулась в сторону распахнутой настежь двери, за которой тихо подвывал Поль.

С тихим рыком: «Убью гада», Джек шагнул в комнату, отодвигая меня от француза. В нос тут же ударил запах его кожи, чего-то терпкого и порочного. Пьяные бабочки в моем животе неуверенно, но верно расправили мятые крылышки.

Лежать, насекомые! Не до вас.

Картер подхватил Поля за воротник, ставя его обратно на ноги. Озадачено оглядел окровавленное лицо и разбитый нос, и покосился на меня.

— Это все ты! Ты разбил ему нос дверью! — строго сказала я. — С чего ты вообще решил, что можно вот так врываться в мой номер?

Джек прищурился.

— И много ты выпила? — спросил он.

Я уперла руки в боки.

— А вот это не твое дело.

Он почему-то сглотнул. Ага! Испугался!

— Кстати, все это время ты говоришь по-русски, — сказал он, снова отворачиваясь к французу. — Так что я ни хрена не понял.

Ну блин!

— Что ты с ней сделал, что она так орала? — прорычал Картер.

Я захихикала, а Поль стал вырываться с тихими всхлипами. Озадаченный Джек снова оглянулся. Я прочистила горло, убедившись, что у меня в приоритете снова стоит английский язык.

— Вообще-то это он, — произнесла я.

— Что он? — не понял Джек, а потом его глаза округлились. Он посмотрел на Поля. — Так это ты… орал?

— Убери руки, — выплюнул Поль на французском.

Джек послушно отступил на шаг назад. Я старалась не пожирать глазами его правую руку, сплошь покрытую татуировками. Я впервые видела Джека без одежды.

И его широкую спину. И талию с характерными V-образными мышцами. Узкие бедра и крепкие икры, покрытые темными волосами. Большие ступни.

Ходячий тестостерон. Официально это подтверждаю.

Надо же. Ворвался ко мне в одном полотенце, едва заслышав крики. Все-таки я его потревожила, а? Не так, как рассчитывала, но мне удалось.

Поль отдернул смятый Джеком ворот и перехватил мой взгляд. Криво усмехнулся.

— Я лучше пойду, — сказал он.

— Но… — протянула я и…

И все. Я не знала, что еще добавить, честно. Потому что была совсем не против того, чтобы он ушел.

Ведь оказалось, что Поль умеет не только читать стихи сексуальным голосом. Еще он визжит, как девчонка.

— Не любишь тараканов, а?

Это Джек, устав топтаться в крохотном предбаннике, шагнул в ванную и присвистнул, глядя на россыпь черных тараканов под душевой кабиной.

Поль затрясся мелкой дрожью, пятясь при этом в коридор.

— У меня… инсе… инсектофобия, — сказал он, стремительно задыхаясь от ужаса.

Ух бедный, как его накрыло. Я с сочувствием покивала, кусая изнутри щеки.

— Созвонимся, Поль.

— Ага, ага, — пролепетал он и бросился к лифту.

Я закрыла дверь. Заглянула в ванную.

Обеими руками придерживая полотенце на бедрах, Джек Картер в это время ногой отбросил в сторону кафельную плитку, которая и так почти не держалась. Первым ее отодрал от стены этим утром сантехник, когда что-то подкручивал в трубах.

— Не хочу тебя пугать, Элен Романова, но у тебя под душем гнездо, — сказал он, перехватывая мой взгляд. — Визжать будешь? Или падать в обморок?

На фоне белого кафеля Джек казался целиком вылитым из бронзы. Я вышла из комы, в которой снова любовалась его скульптурным телом.

— Ни то, ни другое, — ответила я, облизнув внезапно пересохшие губы.

Когда-то давно мы с родителями и братом жили на первом этаже и ни дня не проходило без встреч с мелкими рыжими или крупными черными тараканами. Я давно перестала их бояться. Да, они по-прежнему вызывали у меня отвращение, но не более того.

— Хорошо, — медленно кивнул Джек, не сводя с меня взгляда.

— Ага, — кивнула я, повторяя эхом: — Хорошо.

Я смотрела на него. Джек смотрел на меня.

А алкоголь сделал все остальное.

Последние шаги мы сделали одновременно, буквально налетая друг на друга, сбивая с ног. Джек моментально подхватил меня под бедра, не давая упасть, при этом вжимая в себя.

И наши губы впервые встретились.

* * *

Поцелуй Джека и поцелуи Поля были, как небо и земля.

Если Поль, касаясь моих губ, каждым движением словно травил моих бабочек в животе, то с Джеком эти насекомые оживали буквально на глаза. И кстати, по ощущениям, парили не только они, кажется, даже за моей спиной расправлялись крылья.

Вжавшись в платяной шкаф, я целиком отдавалась ему, подчиняясь напору. Это он был главным, когда дело касалось секса, в этом не было никаких сомнений. Он не отдавал мне право вести даже в поцелуе. Это он попробовал на вкус сначала мою нижнюю губу, проведя по ней языком, потом верхнюю, а после целиком завладел моим ртом.

Я задыхалась от его сокрушительной ласки. От напряженных плеч под пальцами. Пламя внутри меня не только разгорелось за секунду, пламя в тот же миг объяло меня с головы до ног, сжигая и мосты к отступлению, и те крохи здравомыслия, которые еще связывали меня с реальностью.

Оставалось только желание. Горячее всеобъемлющее желание, затопившее меня раскаленной лавой. Я ерзала и терлась об его живот, будучи при этом у него на руках. Я буквально дрожала от нетерпения, пока его язык трахал мой рот, всего в шаге от разворошенного тараканьего гнезда. Но мне было плевать. Даже если бы в этот момент на мир обрушилась атомная бомба и стерла половину мира в порошок, я бы не прервала этот крышесносный поцелуй ни за что на свете.

Я услышала, как хлопнула дверь ванной. Похоже, Джек толкнул ее ногой. Вряд ли запертая дверь остановит тараканов, но и на том спасибо.

Картер подхватил меня под бедра, жадно сминая ягодицы, и пошел вперед, не глядя перед собой и не прекращая меня целовать.

Номера у нас были одинаковыми. Так что дорогу к кровати он, в любом случае, знал.

Споткнувшись об угол кровати, Джек остановился… И нет, не уложил меня на спину, он даже не опустил меня аккуратно. Он буквально швырнул меня на кровать и устремился в хищном прыжке следом.

Я успела заметить только то, что где-то по дороге он потерял свое полотенце, так что теперь был полностью голым. В отличие от меня.

Раздвинув мои ноги коленом, он завис надо мной и хрипло спросил:

— Любимое?

Кто или что я не поняла. Вино, поцелуи, предвкушение, мурашки и бабочки — все эти вещи лишили меня возможности говорить.

Я уставилась на Джека с широко распахнутыми глазами, надеясь, что он объяснится, но вместо этого я услышала отрезвляющий звук разрываемой ткани.

Платье! Он спрашивал про мое платье!

Картер не стал церемониться — просто разорвал мое единственное приличное платье надвое, как какой-то пещерный человек.

Я хотела возмутиться и, наверное, обматерила бы его, но в этот момент, спустив кружево лифчика пальцем, он втянул мой сосок себе в рот.

Один чувствительный укус, а после едва уловимое движение языком, и я выгнулась под ним, прерывисто дыша. Меня словно прошило током, я затряслась, вцепившись в его плечи, царапая спину. И это было меньшее из того, что я могла сделать, чтобы отомстить ему за испорченное платье.

А он снова приподнялся и, обжигая темным взглядом, в котором плясали бесы, процедил:

— Все еще хочешь, чтобы я извинился?

И укусил мою нижнюю губу, тут же зализывая место укуса. Даже если бы я хотела этого, я бы не смогла произнести ни слова. Это был ужасно нечестный ход в переговорах, но что еще ждать от такого, как Джек Картер?

Я приподняла бедра, касаясь его живота разведенными ногами. Меня выгибало в дугу под ним, потому что мое тело в этот момент мне самой больше не принадлежало. Оно целиком было во власти этого мужчины, его рук и прижатого к моему бедру члену.

Пока он ласкал вторую грудь, я скользнула ладонями вниз по его животу и коснулась члена, надеясь, что хоть так мне удастся вернуть немного власти над происходящим, но не тут-то было.

В мгновение ока он перевернул меня со спины на живот, вжав своим каменным телом в матрас, и прошептал на ухо:

— Нет, крошка Элен. Так просто ты мой член не получишь.

Я сжала в бессильной злобе простыни.

— Ты серьезно?

— Абсолютно, — отозвался он, проводя ладонями вдоль моего позвоночникам, а после очерчивая полушария ягодиц.

Чертовы инстинкты вынудили меня буквально потянуться следом, выгибаясь в пояснице, когда он убрал руки. За что я тут же получила по своей похотливой заднице.

— Ай! — взвизгнула я. — Больно!

Думаете, он хотя бы сейчас извинился? Черта с два!

Вместо этого Джек Картер наградил меня еще одним шлепком по второй половинке, быстро справился с застежкой бюстгальтера на моей спине и, откинув его в сторону, прошептал на ухо:

— Будешь говорить по-русски, и тогда это будет еще дольше и мучительнее.

Да блин, а с русским языком-то что не так?!

Этого я так и не узнала. Когда он стянул с меня трусики, я все равно перешла на междометия.

Глава 6. Джек

Распластанная по кровати крошка теперь принадлежала только мне. Она хотела мой член, и я мог это устроить. Но не сразу. Я собирался помучить ее за каждую долбанную минуту, что провел думая о ней.

Нависая над ней, я ввел в нее всего один палец и запнулся. Она была такой тугой и узкой, прямо как девственница. Элен при этом скривилась, кусая губы. И это было совсем не от страсти. Мать вашу, ей больно! Она была влажной, но явно недостаточно для того, чтобы с размаху вот так погрузиться в нее по самые яйца.

Я тут же перевернул ее на спину и заставил посмотреть на себя. Удалось не сразу. Она была пьяна, к сожалению. Сильнее, чем мне бы хотелось. Но я не джентльмен и никогда им не был. Я просто хотел ее наконец-то трахнуть, чтобы забыть о ней.

Еще раз внимательно оглядел ее угловатую фигуру, узкие запястья и тонкие щиколотки, до которых я все еще не добрался. И задал, наверное, самый дурацкий вопрос из всех, которые задают мужчины в постели, но я ведь тоже был пьян.

— Сколько тебе лет?

Она сначала моргнула, а потом захохотала в голос.

— Вот так комплимент, — выдавила она, давясь хохотом.

Она приподнялась на локтях, тоже глядя на меня. Волосы растрепались, соски на груди налились от моих укусов. К этому времени я мог бы уже кончить и уйти восвояси, но я привык к более… растянутым женщинам?

До чего отстойно это звучит.

Мисс Юнисеф, конечно, пьяна и сейчас боли не почувствует, но завтра все будет иначе. Не спрашивайте, с какой стати меня волнует, что с ней будет завтра. Просто заткнитесь.

— Когда ты в последний раз спала хоть с кем-то?

Она нахмурилась, а потом сдула локон с глаз таким детским, непосредственным движением.

— Какая разница? — вздернула она нос.

— Я спрашиваю, как давно?

— А что не так?!

— Сколько у тебя было мужчин до меня?

Она вспыхнула.

— А вот это уже не твое дело, Джек!

— Если бы, Элен.

Я поднялся с кровати.

— Ты уходишь? — она часто-часто заморгала, глядя на то, как я опустился на колени перед кроватью и похлопал по одеялу.

— Иди сюда, крошка, на самый край.

— Зачем? — осторожно спросила она.

Я закатил глаза.

— Еще один такой вопрос, и я заставлю тебя показать мне свой паспорт. Ты ведешь себя как дремучая девственница.

Она снова покраснела, на этот раз пряча лицо в распущенных волосах.

— Три, — тихо ответила она.

— Что три? Месяца? Недели?

— Ты… третий, — почти беззвучно произнесла она.

Я сглотнул.

— Я им еще не стал.

— Педант, — фыркнула она. — Это не меняет того, что ты третий мужчина в моей жизни, которого я вижу голым.

— И как? Нравится то, что ты видишь?

Она кивнула, бесстыже рассматривая меня с головы до ног.

Эта женщина сведет меня с ума. Как теперь не думать о двух других членах в ее жизни?

Я с рычанием обхватил ее ноги и дернул на себя. Потому что она все равно не собиралась двигаться. Она упала с визгом, стала брыкаться, как в детском лагере перед боем подушками.

И замерла только, когда я зафиксировал ее бедра у себя на плечах.

— Что ты… Что ты делаешь?…

— Сейчас увидишь. Иначе я твоим третьим так и не стану. Похоже, ты очень нерегулярно занимаешься сексом. Вообще-то это вредно, знаешь?

Палец и теперь вошел в нее только наполовину. Господи, как не кончить при мысли о том, каково это будет оказаться внутри нее? Сдохнуть можно, если она будет сжимать мой член также крепко.

Я вытащил палец и провел сверху вниз, глядя на то, как у нее закатываются глаза от удовольствия. Запах ее возбуждения сводил с ума. Этот придурошный лягушатник скорей всего не церемонился бы с ней, а ведь это он мог быть на моем месте сегодня.

— Боже, да-а-а…

И снова русский.

Ущипнул ее, но это не помогло. Она снова заговорила, видимо, ругалась. Слов я не понимал, но мои модели из Токио сегодня ругались похожими фразами, когда кончали.

Нагнулся ближе и провел языком, втягивая клитор в рот, отчего ее аж подкинуло на кровати.

Господи, крошка, ну нельзя же быть настолько отзывчивой.

Вычерчивая языком восьмерки, вернул свой палец обратно и на этот раз протолкнул глубже. Пиздец, да я не продержусь и минуту внутри нее.

Элен выгнулась, потянулась к собственной груди, сжимая твердые соски указательными и средними пальцами. Я удвоил старания. Она задрожала, инстинктивно сжимая бедра, одновременно с этим немного их приподнимая.

Я уже почти свободно трахал ее одним-единственным пальцем, так что решился присоединить второй. Медленно, как в чертов первый раз. Я знал, что секс с ней будет особенным, но чтобы настолько…

Почти любому мужчине льстит быть первым, хотя на деле самый первый секс почти не приносит никому удовольствия. Сейчас с Элен все было иначе. Для нее после длительного перерыва и не особо регулярного секса это было почти как в первый раз, только со всей мощью того удовольствия, которое способна испытывать взрослая женщина в руках умелого мужчины.

И это совершенно точно был я.

Я протолкнул в нее два пальца, и она задрожала крупной дрожью, перемежая стоны русским матом. На этот раз она ругалась не от боли. Это я знал точно. Чувствовал. Видел. Ощущал своим языком и руками.

Уже через секунду она заметалась по кровати, но я не ослабил ни движений языка, ни руки. И в тот же миг она вытянулась, как натянутая струна, задерживая дыхание… И с ее губ вырвался самый сексуальный стон, который я когда-либо слышал.

Инстинктивно я сильно ударил бедрами, так что кровать под Элен зашаталась. Поймал ртом отголоски ее оргазма, испытывая необъяснимое чувство удовлетворения от того, как свободно движутся в ней мои влажные пальцы.

Она с трудом открыла глаза и, сфокусировав на мне взгляд, устало прошептала: «Спасибо», а я чуть не расхохотался. Как будто бабушку перевел через дорогу. Спасибо, значит.

Элен подтянула ноги к груди, пока я поднимался на кровать, свернулась клубком и закрыла глаза. Нависая над ней, я через мгновение ошалело коснулся ее голого плеча, даже потряс, но она никак не отреагировала.

Нет… Не может этого быть!

Я потряс сильнее, но все без толку.

По ее размеренному дыханию я понял, что она уже крепко спит.

* * *

Я постоял еще какое-то время рядом с кроватью. Потом подобрал свое полотенце, ведь другой одежды у меня не было.

Наверное, хорошо, что так все закончилось. Хорошо для нее, разумеется. Все-таки она была слишком пьяна.

Заглянул в ванную. Так вот откуда родом моя Кортни, скорей всего из гнезда под душевой кабиной крошки Элен.

Ужасная дыра, а не отель.

Сорвал с крючка полотенце и сделал из него затычку там, где отваливалась кафельная плитка. Вряд ли тараканы резко начнут бродить по комнате этой ночью, раз Элен прожила здесь сутки и не подозревала о гнезде разврата, но все же.

Претворил дверь ванной, еще раз посмотрел на нее.

Подошел и сдернул тонкое одеяло с другого края. Набросил сверху. Замерзнуть она не замерзнет, конечно…

Развернулся и вышел из номера, захлопнув за собой дверь, отправился к своему босиком и в одном полотенце. Герой-любовник с посиневшими яйцами, которые аж звенели от напряжения. Клянусь, я слышал тихий звон.

Мой номер так и стоял нараспашку. Молодец, Джек.

Стоило зайти, как я услышал звонок мобильного. Ну, хотя бы номер не обчистили. Опустился на кровать, ероша рукой волосы, и выдохнул:

— Да, Алан.

— Наконец-то чувак! — завопил он. — Задолбался тебя вызванивать. Слушай, ты ведь не спишь?

— Нет.

— Хорошо… А ты сильно пьян?

Я пожал плечами.

— Успел протрезветь, хотя за штурвал сейчас точно не сяду.

— Ха-ха… — снова протянул Алан. — Сейчас и не надо. Слушай, есть дело, Джек. Срочное. Платят хорошо. Нужен надежный, слепой и глухой пилот завтра к вечеру. Рейс в пределах Туниса. На борту только люди.

— А с тем грузом что? Который я жду?

— Хер знает, Джек. Что-то нечистое с ним. Тянут, может, из-за «синих», а может и нет. В любом случае, ты же говорил, что лучше болтаться в небе, чем сидеть на заднице на земле. И даже больше, Джек. Ты просил другой отель? Я его нашел для тебя! Лучше, чище. Реальные пять звезд. Видишь, как все замечательно складывается?

Да уж. Я должен свалить, а крошку Элен я так и не трахнул.

Может, успею утром? Ну не будет же она долго ломаться после всего, что было? Она же вообще вспомнит о том, что было?

Можно прямо сейчас вернуться в ее номер, хотя у меня есть твердое правило: я не засыпаю и не просыпаюсь рядом с женщинами после секса.

Но ведь секса у нас еще не было, а если к моменту ее пробуждения утром я буду рядом, то есть шанс, что мне обломится хотя бы минет в благодарность за вчерашнее, так ведь?

— Джек, ты вообще тут?

— Эээ, да. Задумался. Ладно, куда ехать и когда?

— Сегодня, Джек.

У меня все упало.

— Рейс очень срочный, машина за тобой уже выехала. Я дал отмашку раньше, чем дозвонился до тебя, прости. Понимаешь, таким людям не отказывают, Джек. Водитель будет у тебя… Через час. Он отвезет тебя куда нужно, тебя уже ждут. Выспишься, как следует, и приведешь себя в порядок. Чтобы к полуночи следующей ночи был огурцом. Сможешь? Лететь не далеко. Короткий маршрут. Хорошие деньги. Все, как ты любишь.

— Но надо быть глухим и слепым ко всему, что будет происходить на борту.

— Да.

В груди что-то кольнуло. Как у инвалидов чесались ампутированные конечности, так и у меня фантомно покалывала совесть, которой у меня уже давно не было.

А смысл? Именно такова моя жизнь.

Я рухнул на спину, на кровать и выдохнул, глядя в потолок:

— Идет, Алан.

— Ух, и навалил я кирпичей, пока ты трубку не брал. Хорошо, что ответил. До созвона.

— До созвона, — эхом повторил я.

Закрыл лицо руками.

Совсем как в песне «It’s my life» у Бон Джови. Вот она, моя дерьмовая жизнь, вне правил и закона. У меня нет семьи, постоянных отношений с женщинами и бессонницы из-за моральных дилемм. Мне это не нужно, поскольку в одиночку этот мир все равно не исправить.

На борту моего самолета нет клонированных стюардесс, плачущих младенцев и тех, кто радостно аплодирует после приземления. Те звуки, что долетают до меня сквозь запертую дверь, наоборот, выворачивают наизнанку.

В моем летном графике нет ни одного крупного международного аэропорта. И чаще всего, я поднимаюсь в небо именно по ночам. Пусть я не был в космосе, но видел достаточно, чтобы убедиться — Бога нет. Иначе он давно взорвал бы к херам мой самолет прямым попаданием молнии или утопил бы в океане. Но я жив-здоров и регулярно поднимаюсь в небо, и я снова окажусь там уже следующей ночью. Так где же ты, Господи? Чем так занят?

Важное и единственное правило моей работы быть глухим и слепым, ко всему, что происходит за спиной. Я только пилот и мое дело — показания приборов. Я никогда не оборачиваюсь и не вслушиваюсь в то, что происходит в салоне.

Я никогда не открою, даже если в дверь кокпита будут колотить и умолять об этом.

Как и Алан. Он мой второй пилот и именно он главный по связям с общественностью.

На земле хватает мужчин, готовых платить любые деньги за то, чтобы удовлетворить собственные извращенные вкусы высоко над землей, на борту частного самолета, до которого не дотягивается рука закона. И у них есть все основания так думать. Как и верить в свою безнаказанность.

Я не задерживаюсь на одном месте и не пользуюсь дважды одним и тем же паспортом. Новые имена, страны и женщины. И много денег на оффшорных счетах.

Разве для счастья нужно что-то еще?

Потер кулаками саднящие глаза. Глянул на часы.

Прощай, крошка Элен. Третий мужчина в твоей жизни оказался редкостным мудаком. К сожалению, такое случается даже с хорошими девочками. И хорошо, что все не успело зайти слишком далеко.

Пусть тебе повезет с номером четыре. И спокойной ночи.

А мне пора возвращаться в Ад.

Глава 7. Элен

Все последующие дни после того первого утра, когда я проснулась одна в постели, прошли под девизом: «Какая же я дура!».

Именно эти слова я проорала в потолок, когда тем первым утром с трудом разлепила глаза. Ошибки не было. В постели я проснулась одна.

С одной стороны, Джеку Картеру повезло. Он слинял и не увидел, как магия утреннего будильника превращает полуночную Золушку в похмельное Чудовище.

Черт, нельзя было столько пить… И по многим на то причинам.

Я так старалась набраться перед сексом с Полем, что в итоге перестаралась и плохо помнила, как же все было с Джеком. По ощущениям, вроде хорошо, но конкретика не помешала бы… А ее в памяти не было.

Тогда я твердо решила, что просто не буду думать о вчерашнем. Не стану восстанавливать детали в голове, смаковать ощущения, вспоминать его руки и пальцы, чувствуя, как растекается по телу томительное возбуждение. К черту все! Было и прошло. Надо, как он. Потрахался и ушел среди ночи, как ни в чем не бывало к себе. Проклятый кот, который гуляет сам по себе.

Что ж, именно таким и бывает секс без обязательств. Хотя это не отменяет того факта, что все равно я, дура наивная, думала, что со мной все будет иначе.

Такие мужчины не ждут твоего пробуждения у постели с капучино, аспирином и минералкой, глядя на тебя глазами преданного пса.

Да потому что такие мужчины просто не существуют, наверное.

Просто, блин, думала я, поднимая с пола разорванное платье, мне ведь казалось… Да неважно, что я себе надумала, тут же одернула я себя. Джек ясно дал понять, как следует относиться к этой ночи. И таким дурехам, как я, остается только брать с него пример.

А любимое платье отправилось в мусорную корзину. Как и моя самооценка.

Кое-как умылась, постоянно оглядываясь на полотенце в дыре под душевой кабинкой. Черт, нет, я не останусь в этом номере. Плевать, какие у меня отношения с тараканами были по жизни, но пусть администрация ищет мне другой номер. Это вчера алкоголь придал мне храбрости, ну так вчера я вообще на многое смотрела иначе. Я готова была смириться с чем угодно, лишь бы оказаться верхом на этом мужчине.

А этим утром маленькими шажками надо было двигаться дальше.

Для начала спущусь на завтрак, впихну в себя какой-то еды и волью кофе, и все это время не буду думать, ни о чем, что касалось бы Британии. Все равно с Тунисом скоро придется распрощаться и вернуться в город на Неве.

Да и с таким мужчиной, как Джек Картер, мне ничего и не светит, кроме разового случайного секса. Господи, и почему женщинам всегда хочется большего?

Кое-как причесалась, собрав непослушные сухие волосы в хвост. Вчера из-за Поля я так и не успела навестить парикмахера. Обязательно займусь этим сегодня. Не ждать же, когда Джек Картер снова снизойдет до меня.

Я даже накрасилась, хотя руки подрагивали. Ну, а вдруг столкнусь с ним в лифте? Вдруг он, на самом деле, просто выбежал за капучино и сэндвичами к моему пробуждению?

Маловероятно, конечно, но с похмелья особенно сильно хочется верить в сказку.

Стоило выйти из номера, как глупое сердце забилось чаще. Надо всего лишь пройти мимо его двери. Мимо. Не стучать, не будить, не пытаться выведать планы на сегодня. У каждого из нас своя жизнь и точка.

Из-за угла вывернула горничная с тележкой для уборки номеров. На моих глазах горничная приложила собственный ключ к считывателю и, подхватив новое постельное белье, вошла в номер Джека Картера.

Я забыла, как дышать.

Подавив накатившую тошноту, подошла ближе. Зачем-то даже остановилась, чтобы убедиться, что все действительно так, как это выглядит — Джек Картер съехал. Прямо ночью или ранним утром. Просто взял и уехал, сразу после секса со мной, не сказав ни слова.

Не помню, как вызвала лифт, спустилась и пересекла холл. Очнулась только перед разделочной доской с большими багетами из-за недовольного покашливания за моей спиной. Я так и стояла с ножом в одной руке и багетом в другой, а позади меня уже топталась очередь из голодных туристов.

Нет, ну как он мог? Эгоист, сволочь и козел! Я как бы не питала иллюзий на его счет, но как он мог просто взять и уехать вот так?!

Швырнула багет вместе с ножом обратно на доску и отправилась на рецепцию. Не пропадать же ярости даром. От души наорала на бедную девушку, высказав ей все, что я думала о тараканьем гнезде в номере. Заикаясь, девушка проверила на компьютере…

И предложила мне другой номер. На том же этаже. Надо ли говорить, что это был тот самый освобожденный Картером номер?

Я нервно расхохоталась и затрясла головой.

— Так вы согласны? Берете?

— Нет. Дайте другой.

— Но…

— Я сказала, другой. Мой этаж весь кишит тараканами. Этот номер слишком близко к моему!

Сомневаюсь, что только мой этаж нарушал санитарные нормы, скорей всего, от тараканов тут нигде не деться, но только не укладывайте меня в постель Картера, только не это.

Всеми правдами и неправдами, мне все-таки удалось добиться желаемого. Девушка обещала, что после выписки туристов в полдень, я смогу заселиться в совершенно другой номер в другом крыле на третьем этаже.

— Отлично, — кивнула я, шмыгая носом. Подступающие слезы разъели тушь, и та уже щипала глаза. — Просто отлично!

Я устремилась в дамскую комнату на первом этаже, где меня и накрыло. Никогда не рыдала от злости на саму себя. Какая же я дремучая наивная дура, проклятье!

И знаешь, что еще, Джек? Это действительно было мое любимое платье, капитан, чтоб тебя черти драли, Картер!

Глава 8. Элен

У меня было слишком много свободного времени, так что пора было начинать свой крестовый поход с новым лозунгом: «Выбрось из головы Джека Картера».

Я посетила салон красоты и остановилась на самых продолжительных процедурах, какие у них только были. Увлажнение и маски для волос, красивые ногти на убийственно долгом пятичасовом маникюре, улучшенная форма бровей — еще три часа убитого времени.

И в довершение новая стрижка и укладка — ровно то, что так необходимо женщине, чтобы начать жизнь с нового листа.

По сути, я могла вернуться в Питер сразу по окончанию миссии, дел у меня не было. Но я задержалась в Тунисе ради Замиры, как мы и договаривались. Девочка сама попросила о встрече, незадолго до моего отъезда из лагеря. Ради нее я и осталась, а вовсе не потому, что ждала возвращения Картера.

Замира родилась в Ливане, но оба ее родителя погибли, а других родственников отыскать не удалось, и так она очутилась в лагере для беженцев на границе.

Замира была храброй и умной девочкой. В свои тринадцать и, несмотря на все то, что ей довелось пережить, она с оптимизмом смотрела в будущее. Подтянув недостающие школьные знания, я помогла ей с грантом и подготовкой, и уже этой осенью Замира должна была вернуться к учебе в одной из тунисских школ для девочек. Глядя на таких детей, как она, я чувствовала, что не зря живу на свете и работаю в не самых комфортных условиях. Я искренне привязалась к ней и хотела помочь с чем могла.

Я даже планировала взять еще раз с собой Замиру в салон на какую-нибудь простенькую процедуру, вроде маникюра. Или стрижки. Она ведь тоже начинает жизнь с нуля, и девочке будет приятно, а мне — еще больше.

И может быть, я наконец-то перестану ждать звонка от одного мужчины, который и номер-то мой не знает, но разве ж мозгу это объяснишь?

Еще в лагере мы условились о времени и месте встречи и, горячо прощаясь, когда я садилась в автобус, еще раз обсудили нашу встречу.

Но, когда настал тот самый день, я прождала три часа в кафе возле самого облюбованного туристами местечка, а Замира так и не пришла. После первого часа ожидания я сдалась и заказала горько-сладкий «Апероль-Орандж», и прикончила третий, когда наконец-то решила расплатиться и уйти. Возможно, что-то случилось, и Замира просто приедет в столицу позже. В любом случае, я не узнаю ничего нового, сидя в кафе. Личного телефона у девочки не было. И чтобы узнать, что тряслось, нужно идти в офис миссии.

И ведь я собиралась уточнить о расписании еще в тот день, когда заглянула к знакомой в миссию, но встреченный в коридорах Поль Анри спутал мне все карты и запудрил мозги. С ним-то мы и ушли вместе в итальянскую таверну на побережье, откуда после переместились ко мне в отель.

Столько было планов, а в итоге… ничего не вышло. Надеюсь, в Питере будет лучше. Отдохну, отвлекусь, в конце концов, у меня законный отпуск перед следующей осенней миссией. И надеюсь, она будет на край света, где не будет больше никаких Полей, стихов Бодлера или наглых британцев.

Горячий воздух улиц пропитался за день ароматами специй из открытых кухонь забегаловок, где жарили мясо на тонких шпажках или куском, и килограммами резали свежий лук под вопли футбольных болельщиков, собравшихся прямо на кухне. Рядом с отцами, не отходя далеко, вдоль тротуаров бегали босые дети, а ветер разносил терпкий запах горячего меда, жареных орехов и тонкого теста. Где-то готовили пахлаву.

Высоко над головой и крышами домов, оставляя за собой ровный белый след, парил самолет. Наверняка, туристический, но кто знает, кто там сейчас за его штурвалом? Может быть, сам капитан Джек Картер. Я ведь так и не узнала, на какие авиалинии он работает, а мой несносный братец, в очередной раз, оказался прав. Этим пилотам только секс и нужен.

Офисное здание «Юнисефа» встретило меня тишиной и прохладой. Еще недавно здесь было многолюдно, а в очереди на КПП пришлось простоять почти час прежде, чем я попала внутрь.

Надеюсь, хотя бы сегодня я не встречу снова Поля. И дело даже не в том, что рядом с ним я буду испытывать стеснение. Просто я очень хорошо запомнила его визг. Боюсь, что не ржать, глядя на него, будет миссией невыполнимой.

Среди множества закрытых дверей я все-таки нашла ту, что была открыта.

— Бонжур, Жюстин! — поздоровалась я.

Это был мой минимум на французском, несмотря на полгода, проведенных в бывшей французской колонии, но язык Бодлера мне не давался. Видимо, это был знак свыше.

— О, Хэллен! — расцвела в улыбке секретарь и перешла на английский: — Рада тебя видеть! Какие новости? Когда домой?

— Уже скоро, Жюстин, спасибо. Все отлично, а у вас почему сегодня пусто? Куда все подевались?

— О, у нас на вечер важное мероприятие со спонсорами. Помнишь, шейха Амани? Он обещал спонсировать нашу работу с беженцами этой осенью. Так что все отправились прихорашиваться перед банкетом, да еще и пятница, ты же понимаешь. Одна я осталась и хорошо, а то тебя бы не встретила. А ты чего такая невеселая?

— Да вот… Хотела встретиться с воспитанницей, но она так и не появилась. Скажи, рейс из лагеря на границе перенесли? Или отложили? Может быть, там что-то случилось и планы поменялись? Мне не обязательно знать все подробности, просто хочу убедиться, что у девочки все хорошо.

Жюстин быстро пробежалась пальцами по клавиатуре, прищурилась сквозь круглые очки с голубоватым отливом.

— Хм… Нет, все в силе, Хэллен. Автобус с детьми прибыл еще вчера рано утром. Никаких изменений я не вижу. Сколько твоей девочке?

Я нахмурилась.

— Почти четырнадцать.

Жюстин кивнула.

— Я так и думала. Ну, что ты хочешь от подростка? Такое случается сплошь и рядом. Знаешь, сколько из них даже не приходят отметиться, хотя мы просим их сделать только это? Они считают себя взрослыми, думают, что справятся сами. И потом… Ты знаешь, в каких условиях они жили. Война изменила их, эти дети считают, что они могут полагаться только на себя.

Я была в замешательстве.

— Замира не была похожа на остальных подростков, с которыми я работала. Мне казалось, она высоко ценит образование и шанс, который ей представился.

Жюстин развела руками и сказала:

— Ты не можешь знать точно мысли другого человека, Хэллен. И уж тем более, подростка.

Я вспомнила свои неудачную ночь и еще более неудачное утро. Джек Картер хоть и не подросток, но это действительно так.

— Что ж… — протянула, сбитая с толку, я. — Может быть… Просто Замира сама хотела со мной встретиться после переезда и не в ее характере так резко менять планы. Особенно, которые касаются ее будущего.

Жюстин снисходительно посмотрела на меня поверх бликующих стекол.

— У тебя ведь нет детей, Хэллен?

— Ээ… нет, но я всю свою жизнь работаю с детьми, Жюстин, я знаю, что от них можно ожидать. Большинство из них, как и их уловки, я вижу насквозь.

— Разумеется, — тактично кивнула француженка. — Но я вот работаю со статистикой, Хэллен. И согласно ей, после переезда к нам обращаются как минимум только трое из пяти подростков, а двое вообще никогда не доходят.

— Никогда, — медленно повторила я. — Но они ведь… дети. Как они могут просто исчезнуть по пути из одной точки в другую?

— Есть множество вариантов, по правде говоря. У некоторых есть дальние родственники, которые по закону не могут их забрать, но это их не останавливает. Других вербуют все те организации, которым лучше бы не существовать в мире, ты же знаешь. Чаще всего, мальчиков, конечно, но девочек тоже. Мы просто не можем уследить за ними или насильно дать другую жизнь, если они сами не хотят этого.

— Я поняла, — рассеянно кивнула я. — А могу я воспользоваться компьютером в конференц-зале? Хочу отправить пару писем до своего отъезда.

— Ладно, только быстро. Мне тоже нужно переодеться. Шейх был так добр, что пригласил абсолютно всех работников на банкет.

Жюстин поискала ключи в ящиках стола и протянула мне нужную связку.

— Может, хочешь тоже пойти?

— На банкет? — удивилась я.

— Почему нет? Отвлекись, Хэллен. На тебе лица нет. А ты ведь одна из нас, ты имеешь полное право там быть… К тому же, Поль тоже будет там, — она подмигнула мне.

Я подавила желание ударить себя по лбу ладонью. Жюстин ведь видела, как мы ушли вместе. Вот откуда такие выводы.

Я натянуто улыбнулась и поблагодарила за приглашение. Поспешила в закрытую комнату с компьютерами. Вообще, у меня был с собой слабенький ноутбук, для писем хватало, если бы Жюстин спросила, пришлось бы что-то соврать, но, слава богу, она не стала.

Быстро нашла нужные документы в общем каталоге, скопировала основные моменты и отправила на распечатку. У меня ничего не было, кроме интуиции и смутных ощущений, а еще твердой и несгибаемой уверенности, что Замира не стала бы разворачивать свою жизнь на сто восемьдесят градусов в самый последний момент.

Неважно, были у меня собственные дети или нет и что говорила статистика. Я знала эту девочку. Может быть, для некоторых и шести месяцев недостаточно, чтобы судить о человеке, но с Замирой все было иначе.

С самого первого дня в лагере для беженцев Замира твердо придерживалась намерения подтянуть пропущенные из-за войны знания, чтобы как можно скорее вернуться к учебе, а после поступить в университет, стать врачом и вернуться в свою страну, сколько бы лет не прошло, чтобы помогать людям. Жюстин не видела лица Замиры, когда она делилась со мной планами. Не слышала ее твердого голоска, когда она рассказывала о том, как у нее на руках умер младший брат, так и не дождавшись скорой из-за бомбардировок.

Да, подростки непостоянны, ветрены и редко говорят вслух то, что у них на уме, но от некоторых вещей даже в тринадцать не так-то просто отречься. И кровь твоего брата на твоих же руках одно из них.

Я тоже знала детей, чаще всего мальчиков, которые посылали прямым текстом работников миссии, прогуливали и сбегали при первом же удобном случае обратно. Присоединялись к той или другой воющей стороне, в зависимости от того из каких районов они были и кого поддерживали их семьи.

Замира никогда не стала бы идти ни по тому, ни по другому пути. У нее была цель, и не представляю, что могло сбить ее с толку.

Я спрятала распечатанные бумаги в рюкзак, выключила компьютер и вернула Жюстин ключи.

На улице взяла такси, потому что хотела быстрее вернуться в отель. Было уже не до прогулок. Расплатившись с водителем по прибытию, взлетела на третий этаж, где теперь располагался мой номер. В свежеубранном номере меня встретили свежие цветы и корзинка с фруктами от руководства отеля, которые менеджеры продолжали отправлять мне в качестве извинений.

Поскольку нормального письменного стола в номере не было, я разложила бумаги прямо на кровати. Достала из чемодана свой ноутбук и создала простенькую таблицу в «Экселе» со столбцами для имен, возрастов и датами перемещения внутри страны.

Ушло целых два часа без перерыва, чтобы внести в таблице все данные. Стараясь не фокусироваться на том, что было ясно даже при беглом взгляде, следующие сорок минут я мужественно все перепроверила.

Ошибок не было.

Я опустошила залпом бутылку минеральной воды из мини-бара. С алкоголем было покончено. Теперь мне точно понадобится трезвый ум, чтобы не делать скоропалительных выводов.

А это было сложно, потому что данные в таблице ясно говорили об одном. Каждые три месяца, по дороге из южного лагеря до столицы Туниса, как минимум, одна девочка в возрасте от тринадцати до шестнадцати так и не появлялась на встрече с куратором.

И Замира стала одной из них.

Глава 9. Джек

— Джек?

Морщусь и отвожу трубку в сторону. Громко. Больно. Кажется, одно только это слово Алана уже просверлило мне дыру в черепе.

— Эй, Джек?

— Тише, — шепчу я одними губами. — Тише, Господи Боже.

Алан давит тяжелый вздох и молчит, собираясь с мыслями. Собственно, по моему заплетающемуся голосу понятно, что я не просыхаю уже который день, но Алану, в принципе, нечему удивляться. Как только мы приземлились, на его вопрос, какие планы, я честно ответил, что собираюсь нажраться.

Сроки своего запоя я не уточнял.

Все честно с моей стороны.

— Я не поднимусь в небо, — скриплю я, с трудом перекатываясь со спины на бок и сажусь.

Ох. Вот это приход. Трава вчера явно была лишней.

— Это я уже понял, — вздыхает Алан. — Слушай, Джек. Ты бы завязывал. Мы нужны ему.

— Ты такой заботливый, Алан, что я сейчас расплачусь.

— Джек. Завязывай.

— Зачем? — резко спрашиваю я. — Он четко сказал, следующий рейс через два месяца, разве нет? Все это время я могу с чистой совестью делать, что угодно.

Интересно, мне хватит двух месяцев, чтобы забыть?

Должно хватить?

— Амани хороший клиент, Джек, и платит вовремя, остальное не наше дело, — продолжает Алан. — Я не хочу его потерять из-за твоего раздолбайства! Или гребанных принципов. Я хотел поговорить с тобой сразу после, но теперь вижу, что ты не собираешься останавливаться. Честное слово, не ожидал, что ты такой впечатлительный!

— Перевозить стволы мне нравилось куда больше, Алан.

Черт, я в дерьме, если я уже открыто говорю о прошлых заказах.

— А ну прикуси язык, Джек!

Сглатываю. Во рту кисло и мерзко. И в этом виноваты не только трава и виски.

— А что я могу сделать?! — взрывается напарник. — У них на хвосте дядюшка Сэм, Джек! Если уж он напустил свою свору, то «зеленые» не отстанут! Я о нас с тобой думаю, потому и стал искать новые заказы. И вообще, тебе не кажется, что это двойные стандарты, Джек? Мы ведь тоже не эльфами у Санта Клауса подрабатывали до этого, но тебя это никак не напрягало… Фак! Это что за звук?

Это меня выворачивает наизнанку, пока я стою на четвереньках возле кровати.

— Просто шлюха перебрала, — отвечаю я, вытирая губы и приваливаясь к кровати спиной.

— Ты же не спишь со шлюхами.

Черт.

— Люди меняются, — выдыхаю я.

Алан молчит какое-то время, позволяя мне прийти в себя.

— Слушай, тебе надо отвлечься, — тянет он. — Я за тем и звоню.

— И что предложишь? Сходить на арт-терапию? Записаться к психологу?

— Побыть обычным человеком.

Ну да. Сейчас я мало похож на человека.

Закрываю глаза.

— Как же мне из деревянного мальчика стать обычным, фея-крестная? — цитирую я «Пиноккио».

— А вот так, дубина. Жене шейха периодически нужно летать в Дубай: магазины, шопинг и вся эта бабская хрень. Два дня там, потом обратно. Шейх предлагал мне, но, кажется, тебе это важнее.

— Но монстры не берут ванильные рейсы.

— Бля, — кривится Алан, — давай заканчивай с этим, серьезно. Не хочешь, полечу сам. А ты можешь бухать следующие два месяца до рейса, только сам знаешь, что ничем хорошим это не кончится для тебя, Джек.

— Я понял.

Нажимаю на «отбой» и, стараясь не дышать, поднимаюсь. Ноги дрожат. Тело колотит в ознобе.

Допился.

По стеночке отправляюсь в душ, раздеваюсь и долго стою под струями воды. Меня еще тошнит, но уже нечем. Когда я ел в последний раз? Не помню.

Ничего не помню с того серого утра, как самолет приземлился на частном аэродроме шейха. Пульс бился где-то в горле. Голова раскалывалась от криков на незнакомом языке, они просачивались даже через надежно запертую дверь.

Через час на смену крикам пришло мычание. Потом всхлипы.

Всего три часа в воздухе, где-то над южной границей Туниса, в четко обозначенном квадрате, потому что иначе нельзя. Рядом Ливия. Возможно, это единственный выход из Преисподней — направить самолет на охраняемую ПВО границу другой страны, не имея разрешения и не отзываясь на позывные. И плевать, что ты будешь на борту не один. За такую компанию мне в Аду даже спасибо скажут.

Да, возить пушки было лучше. Спокойнее. Тише. Автоматы не рыдали, пока их затаскивали на борт. Не умоляли их не трогать. И не смотрели затравлено в одну точку после приземления.

Может быть, Алан прав. Это двойные стандарты. И тот, и тот вариант оба дерьмо, и нельзя делать выбор между двумя красными пилюлями.

Кое-как выбрался из душа. Мой новый номер, который нашел Алан, действительно куда лучше прошлого недоразумения. Пять звезд, халаты и люксе с двумя комнатами. Отель тоже принадлежит шейху. Кажется, он держит за яйца половину Туниса, что не удивительно.

После душа я не стал возвращаться в спальню, пусть сначала уберут.

Опустился на диван в гостиной, ероша мокрые волосы. Нашел аспирин в своем чемодане и воду в мини-баре. Включил телевизор, чтобы был хоть какой-то фон, потому что сна не было ни в одном глазу, а мыслям в пустой черепной коробке и так было тесно.

Уставился в телевизор. И через мгновение разом протрезвел.

Вскочил и сам же сел обратно, потянулся к пульту и сделал звук громче. Бесполезно. Новостной блок был на французском, но кое-какие слова сознание выцепило безошибочно.

«Труп девочки»

«Юнисеф»

И ее фотография на весь экран. С улыбкой, надеждой в глазах и живая. Тут же перед глазами встала она, не такая, как по телевизору. Совсем-совсем не такая. А какая была по приземлению: с пустыми глазами выпотрошенной куклы.

Пустой желудок снова сжался, и я едва успел добежать до ванной. Минус одна таблетка аспирина. Интересно, как долго во мне продержится следующая?

Прополоскав рот, на трясущихся ногах, как циркач на ходулях, приковылял обратно. Рухнул на диван, морщась от громогласной скороговорки французского диктора. Хотел выключить, но студия сменилась репортажем — глава международной организации с каменным лицом отвечал на вопросы журналистов.

Камера в руках оператора метнулась вбок, выхватывая зрителей, и я окаменел с пультом в руках.

С воинствующим видом сжимая в руках бумаги, в первых рядах, среди представителей «Юнисеф», сидела она.

Элен Романова.

Глава 10. Элен

Поль заставил меня прождать в коридоре почти два часа, после чего наконец-то освободился и пригласил внутрь.

— Здравствуй, Хэллен, — сухо обронил он. — Присаживайся.

Вот как? И никакого Бодлера на этот раз и приглашений выпить холодного белого вина? Слишком официально для того, чей язык в последний раз пересчитал коренные зубы в моем рту, ты так не считаешь, Поль?

И все же я прикусила язык и села.

— Разве ты не должна была улететь… — Поль заглянул в документы перед собой, которые я не приносила и не давала. Выходит, он готовился ко встрече со мной настолько, что даже откопал мое личное дело? — Да, все верно, самолет в Россию вернулся еще вчера. А ты почему так и не улетела из Туниса, Хэллен?

Итак, Поль «Умею брать высокие ноты» Анри сидит по ту сторона стола, в костюме-тройке и лицо у него при этом, как у директора, которому не хочется, но нужно отчитать одну из учениц за прогулы. И, по его мнению, сейчас мне должно стать стыдно за неподобающее поведение.

Я прочистила горло.

— Я отменила бронь.

— Правда? — Поль выглядел удивленным. — Но почему?

Серьезно?

— Я не могу сейчас улететь из Туниса.

— Это я уже понял, Хэллен, я спрашиваю, почему? Что тебя держит в этой стране?

— Поль, — вкрадчиво сказала я. — Ты ведь был вчера на пресс-конференции. Они нашли тело одной из девочек. Ее имя было в моем списке, который я передала организации неделю назад.

— Ах да, список, — кивнул он рассеянно, вновь принимаясь перебирать бумаги, словно список мог оказаться там. — Так ты знала ее лично? Эту девочку? — он снова поднял глаза.

— Нет, но…

— Эль, — снова прервал он меня. — Позволь я буду называть тебя так?

Он спрашивает это сейчас? После одного секса и неудачного второго свидания, которое тоже должно было закончиться в горизонтальной плоскости?

— Эээ… Наверное.

Этот разговор нравился мне все меньше.

Поль сцепил руки перед собой на столе и сказал, взвешивая каждое слово:

— Послушай, Эль. Рядом идет война. Мы не можем защитить и спасти всех детей, как бы сильно мы этого не хотели. Я знаю, что тебе больно это слышать…

— Девочка не погибла на войне, Поль, — на этот раз его прервала я. — Ее жестоко изнасиловали и задушили на территории Туниса.

Повисла тишина.

Поль слабо кивнул, печально опустив уголки губ, и помолчал какое-то время, явно желая почтить ее память.

— Так вот… — снова заговорил он. — Ее тело нашли недалеко от границы, Эль. Ты знаешь, что южные границы Туниса то и дело нарушают ливийцы. Знаешь, для чего? Они часто похищают людей или убивают их в своей стране, а после подкидывают трупы в Тунис. Это нервы, Эль. Ты провела в горячей зоне полгода, и тебе нужно вернуться домой, чтобы «не перегореть» на работе.

— Знаешь, что Поль? Мне кажется, что из нас двоих это у тебя есть все шансы «перегореть». Ты спокойно сообщаешь мне, что я должна наплевать на судьбу своей воспитанницы и просто вернуться в свою страну.

Поль посмотрел на меня долгим странным взглядом.

Медленно кивнул.

— Да, именно это я и предлагаю. Тебе — вернуться домой. А специальной комиссии из профессионалов — заняться тем делом, которое они умеют лучше всего. Ты всего лишь детский психолог, Эль. Ты не арабка, не из полиции и даже не мать этой девочки.

Я резко выпрямилась. С таким же успехом он мог просто отвесить мне пощечину.

— Хочешь сказать, что мне не о чем переживать и комиссия из специально обученных людей найдет всех остальных девочек и мою Замиру, в том числе, живыми и невредимыми. А то, что ее имя есть в моем списке пропавших детей, это просто совпадение. Да, Поль?

Поль развел руками.

— О чем я и говорил, Эль. Тебе просто необходимо отдохнуть! Замира Мухаммед — не твоя. Она не принадлежит и никогда не принадлежала тебе, Эль. Послушай, — он коснулся моей руки через стол, — я твой друг и отношусь к тебе как к хорошему другу. Я желаю тебе добра. Ты восприняла слишком близко судьбу этой погибшей девочки и теперь чересчур сильно переживаешь из-за Замиры. Тебе нужно сохранять дистанцию, разделять свою и их жизни, Эль, иначе это непрофессионально с твоей стороны.

— Непрофессионально? — ахнула я.

— Именно так. Послушай, давай я пробью по своим каналам тебе новый билет, хотя его сложно будет найти сейчас, в разгар сезона, но я помогу тебе. Во имя всего, что у нас было.

— Это строчка из Бодлера, Поль?

Он пожал плечами и улыбнулся.

— Может быть.

Я нагнулась ниже к столу, вынуждая его податься ко мне.

— Знаешь, что такое действительно настоящий непрофессионализм, Поль? Это не реагировать на регулярные исчезновения девочек. Это нежелание оторвать свою задницу со стула и поехать туда, на границу, чтобы убедиться, что ее тело слишком далеко от границы, а еще от маршрута автобуса, в который ее предположительно посадили в лагере, но она почему-то так и не доехала до Столицы. Вот что такое непрофессионализм, Поль. Вот, что такое «перегореть». Это сидеть в офисе под кондиционером и перебирать бумажки.

Поль скривился, как будто хлебнул лимонного сока и сжал пальцами переносицу.

— Мне больно слышать такое от тебя, Эль.

— Так сделай что-нибудь. Собери достаточно людей, пусть опросят всех тех беженцев, которых перевозили вместе с другими пропавшими девочками. Не может никто ничего не знать. Не могут дети сесть в автобус, а потом случайно оказаться мертвыми в пустыне! И они не могут делать это с такой регулярной эпизодичностью!

— Я понял тебя, Эль, — холодно отозвался Поль. — Не продолжай.

Ни черта ты не понял, Поль.

Он молча уставился в бумаги перед ним. Пауза затягивалась.

— Я могу идти? — первая произнесла я.

Он поднял глаза. Неужели они всегда были у него такими, как два крохотных голодных клопа, впившихся в лицо?

— Задержись еще на секунду. Есть небольшая загвоздка с твоим номером в отеле, Эль. Его оплачивала миссия, пока ты числилась в ее рядах, но сейчас, учитывая, что ты уже получила свои отпускные и, фактически, не должна быть в Тунисе… Организация больше не может оплачивать комнату в отеле. Тебе нужно съехать, Хэллен.

Я сглотнула.

— Не проблема. Я буду платить за эту дыру сама.

— Боюсь, в отеле не будет свободных номеров, — прожигая меня взглядом, сказал Поль. — Миссия сотрудничает с этим отелем на постоянной основе и скоро в отведенные для них номера поселятся другие люди. Прости за неудобства, но надеюсь, ты войдешь в наше положение. Если передумаешь, и тебе все-таки понадобится помощь с обратными билетами, не стесняйся, обращайся ко мне, Эль.

— Обязательно.

Я медленно поднялась и покинула кабинет. Прощаться со мной Поль не стал.

Я миновала коридоры, никого не встретив, словно все договорились меня избегать, а когда пересекла КПП, то седой охранник попросил мой пропуск и сказал на французском:

— Простите, мисс, но ваш пропуск просрочен. В следующий раз я не смогу впустить вас, если только у вас не будет назначена встреча с кем-то из Организации. Прошу отдайте его мне.

Как сегодня. У Поля. Только что-то подсказывает, что следующая встреча у нас с ним вряд ли состоится, сколько бы я не записывалась к нему на прием.

Я протянула охраннику пропуск. Толку от этого куска пластика все равно больше не было.

А добравшись до номера отеля, нашла под дверью оповещение с требованием освободить его уже завтра до полудня, как и предупреждал меня Поль.

Захлопнула дверь и сползла вниз, подтянув колени к подбородку.

Боже. Что же мне теперь делать?

Глава 11. Джек

Два дня ушло на то, чтобы снова стать похожим на человека. Два дня на полную детоксикацию организма со всеми нелицеприятными вытекающими последствиями, о которых вы не захотите знать. И это наконец-то помогло унять утренний тремор рук, холодный озноб и рвотные позывы и все в таком же духе. Настоящее похмелье это не «ой, что-то голова раскалывается». Настоящее похмелье, как и алкоголизм, это полный отстой и днище, ребята.

И ни один нормальный пилот такого себе не позволяет.

Но я давно перестал быть нормальным пилотом. И даже человеком. Оставался только мужчиной, потому что кровотоку в члене плевать на моральные дилеммы.

А еще нормальные пилоты буквально пылинки сдувают с собственной формы. Помню, как сам с гордостью расправлял плечи, когда стоял среди других выпускников лётной школы. Как боялся первое время лишний раз сесть, чтобы не испортить стрелки на штанах.

Свою нынешнюю форму, в которой я был той ночью, я нашел скомканной и грязной под кроватью, и вонь от нее стояла такая, как будто она тщательно промариновалась в гробу, пока ее не сняли с какого-то окоченевшего бедняги.

Форма отправилась в химчистку. А я снова блевать.

Этим утром я впервые за долгое время надел свежую, только из химчистки форму, вычищенную до блеска, и расправил плечи с той гордостью, как и полагалось тому, кто был пилотом.

Это и имел в виду Алан, когда говорил, что мне нужно почувствовать себя человеком. Пожить нормальной жизнью. Безукоризненно сыграть роль того, кем я уже давно не был, чтобы обмануть самого себя и усыпить голос совести.

Хотя бы на время.

Знаете, есть огромная разница между тем, когда заходишь в грязный ангар заброшенного аэродрома с заросшими взлетно-посадочными полосами, и тем, когда частный водитель подвозит тебя на отпидорашенной машине прямо к трапу красивого, как конфетка, самолета на глазах у всего международного аэропорта. Тебя провожают восхищенные взгляды женщин всех возрастов, а мужчины вокруг — это безобидные заплывшие семьянины, а не вооруженные до зубов убийцы.

У меня было еще два месяца до следующего вылета с тщательно охраняемого аэродрома в какой-то тунисской заднице. Еще куча времени. И кто знает, что, может, случится за это время?

Пресса стояла на ушах, и международные организации были подняты на ноги. А у меня перед глазами все время стояло бледное лицо русской, с каким она сидела на той пресс-конференции, сжимая в руках бумаги.

Я не собирался искать ее или еще что-то. Просто перекатывал в голове мысль, что эта женщина, которой не все равно, живет в том же дерьмовом мире, что и я.

Миллионы других мужчин и женщин меня при этом совершенно не волновали, а именно она — да. Три секунды видео, которые переломили хребет такого толстокожего верблюда, как я, надвое.

Она еще здесь, в Тунисе, и пусть мне уже сегодня нужно вылететь в Дубай, она здесь. И она — и ее организация, — знают о том, что произошло. Пусть и не всю правду.

Может быть, эгоистично перекладывать эту миссию на ее плечи, ведь силы не равны, но как иначе? Раз уж Небеса оказались всего лишь атмосферой, пора людям самим разгрести это безнаказанное дерьмо, которое творят остальные.

Стоя у трапа, как истукан, я приветствовал легким кивком жену шейха, замотанную в хиджаб с головы до ног и которая, не поднимая глаз, прошмыгнула в самолет. Тунис в этом смысле более светское государство, но в Арабских Эмиратах законы шариата жестче.

При виде этой скромницы, мне так и хотелось спросить, знает ли она о том, чем занимается ее муж? Куда исчезает ночами и с какими людьми здоровается за руку? Наверное, нет.

А каким было бы ее лицо, если бы узнала?

Это опасные мысли, потому что одно случайное слово — и я труп. А я эгоист и хочу досмотреть это шоу до конца. Хочу увидеть, чего добьется упрямая русская с ее идеальными щиколотками.

Только на взлете и посадке я выбрасывал из головы все лишнее, сосредотачиваясь на приборах, диспетчере и штурвале. Только тогда. Все остальное время она оставалась в моей голове. Проникла мне под кожу, как чернила моих татуировок, надежно скрытых рубашкой с длинными рукавами.

Дубай был тем же Тунисом только выше, богаче, на первый вид скромнее из-за женщин, укутанных с головы до ног платками. А в остальном все та же жара и пустыня, безликая череда шикарных отелей.

Я всего лишь сменил один отель на другой. Для меня вот и вся разница.

Ну ладно. Еще я не нажрался в первый же вечер до поросячьего визга.

Вот никогда не считал себя патриотом, но все чаще ловил себя на мысли, что мне не хватает сумрачного климата Британии, с ее туманами, дождями, коротким прохладным летом и затяжной грязной зимой. Интересно, а русская, глядя на пустыню, скучает по снегу так же сильно, как и я?

Я специально избегал называть ее по имени даже в мыслях. Может, по-русски оно и звучало иначе, для меня на английском оно больше походило на стон. На мой собственный стон, когда я впервые попробовал ее на вкус, и на ее хриплое «Ох», когда мой язык оказался глубоко в ней.

Я так и не трахнул ее, и теперь она моя неизменная спутница во время ностальгических моментов в душе.

Она запретная, потому что я не сплю с одной и той же женщиной во второй раз. И недостижимая, потому что я, в отличие от нее, на темной стороне, и однажды она узнает об этом. И не то слово, как пожалеет.

Жаркий Дубай не отпустил нас сразу, закатил прощальную вечеринку с песчаной бурей и нулевой видимостью. Даже когда небо отчистилось, пришлось долго ждать разрешение на взлет из-за очередей. Я вышел в салон, чтобы объяснить жене шейха причину задержки. И запнулся при виде незнакомой женщины, лица которой я так и не видел до этого.

Теперь она была без хиджаба, в цветастом легком платье с глубокими вырезами в стратегических местах, ведь мы возвращались в свободный Тунис. Она улыбнулась мне ярко-красными полными губами и пригласила сесть напротив. Как оказалось, она хорошо говорила по-английски, так как я не знал французского.

Слово за слово, взгляд из-под полуопущенных ресниц, рука, скользнувшая по голому бедру. Потом была лямка платья, случайно упавшая с плеча, и верхняя часть ее груди без бюстгальтера. Я слепым не был, а еще испытывал перманентный стояк из-за другой, но женщина в кресле напротив этого не знала.

Все сложилось. Задержанный рейс. Запертая кабина и отлучившийся, словно по волшебству, остальной персонал самолета. Неловкий комплимент, вроде: «Вам так идет форма, капитан». И вот она уже стоит на коленях передо мной, приспустив до талии платье, обнажая крупную тугую грудь, ни разу не настоящую, но это волновало меня примерно первые тридцать секунд до того, как я коснулся ее.

Хищно облизав ярко-красные губы, она сделала это быстро, глубоко и качественно.

Потом поправила платье, вернулась в свое кресло. Глядя в распахнутую пудреницу, провела красной помадой по припухшим губам и сказала, что вот теперь мы можем возвращаться.

Глава 12. Элен

Неожиданный звонок Андрея раздался в момент, когда я тащила сумки и рюкзаки по грязной лестнице на третий этаж. Радостным голосом брат сообщил мне о том, что поменялся с кем-то маршрутом и теперь может навестить меня в Тунисе.

Я даже выронила сумки от неожиданности.

— Ты не рада, что ли? — тут же понял он по воцарившейся в трубке тишине.

— Что ты! — тут же отозвалась, хотя телефон при этом аж выпрыгивал из дрожащих рук. — Просто… Это очень неожиданно! Давай я перезвоню?

— Что? Перезвоню? Впервые за полгода я сообщаю, что вырвался к тебе, а ты хочешь положить трубку? Что происходит, Лена? Ты живешь не одна? Зажигаешь что ли, с пилотом этим своим?! Лена, скажи мне немедленно правду!

Я снова выронила свои вещи, которые только-только удалось собрать обратно. Пилот? Это он о Джеке Картере, что ли? Боже.

— Ох, не мели ерунды, Андрюх, конечно, я рада. Да-да, очень рада. Честно. Просто… руки заняты, не могу говорить нормально.

Нехотя, брат все-таки положил трубку, а я кое-как зашла в квартиру, с трудом попав в замочную скважину ожившим в моих руках ключом.

Нет, я очень рада, да. Все-таки давно брата не видела.

Но одновременно с этим я была в ужасе. Я не знала, что скажу ему при встрече. Не знала, как вообще приведу его в эту убогую однокомнатную квартиру, которую сняла в срочном порядке в не самом благоустроенном районе. Это было дешево, и на тот момент меня волновало только это. Я еще не была на мели, но и жить на широкую ногу было уже не по карману.

К тому же, я не знала, насколько вообще задержусь в Тунисе и пока все, к сожалению, указывало только на то, что мои дела затянутся. А сбережения имели свойство таять на глазах, особенно, когда ты в отпуске. А по документам я была в отпуске, черт бы побрал эту бюрократию! И вернуться на работу я могла только через три месяца! После визита к Полю было ясно, как день, что никто мне навстречу не пойдет и сокращать мой отпуск без явных причин не будут.

Ведь оказалось, что даже исчезновение и убийство несовершеннолетней девочки таковой не считается.

Невероятным усилием воли я избегала скоропалительных выводов о том, почему меня буквально выставили из организации, которая, как я считала, как раз и создана для того, чтобы защищать детей. Чертова презумпция невиновности, верно? А еще полное отсутствие каких бы то ни было доказательств, кроме длинного списка, в котором официально подтвердилось только одно имя.

Пока только одно.

Скоро или появятся новые, или погибшая девочка останется действительно случайной жертвой. Расследование, как меня уверил Поль, шло полным ходом. Но если оно шло с такой же скоростью, какой вообще принято работать в Тунисе, то есть два часа работы, а три — отводятся на перекус, то дело плохо.

Я не хотела врать брату, но одновременно с этим очень боялась, что Андрей встанет на сторону Поля, как только я расскажу ему о своих опасениях.

И я не знала, что буду делать, если мой самый близкий человек тоже решит, что я «перегорела».

Времени на поиски адекватного жилья у меня не хватило еще и потому, что я провела много часов, изучая карты южного региона, сверяя между собой и с картой маршруты автобусов, которые вывозили беженцев из лагеря на границе с Ливией. Попутно отмечала нужные города, поселки и села на карте и выясняла расписание рейсовых автобусов, которые могли бы меня доставить в эту местность.

Да, это было даже большей загвоздкой и могло стать огроменным камнем преткновения между мной и братом. Даже если Андрей поддержит мои опасения, вряд ли он поддержит меня в таком путешествии. Ведь я в одиночестве собиралась исколесить юг арабской страны, чтобы лично пройти по маршруту, где пропадали дети.

Шатаясь по аэропорту в ожидании рейса Андрея, я чувствовала себя загнанной в угол. Чем больше я распутывала этот клубок, тем больше понимала, что ложь — мой единственный выход.

И вот после часа нервного хождения по аэропорту, я решила, что просто не расскажу брату о девочках. Нет. Только о том, что мне настолько сильно приглянулся Тунис, что я решила его исколесить сверху донизу.

Он будет отговаривать, конечно, но я же в отпуске, верно? Самое время заняться туризмом!

Тогда и недорогому жилью, больше похожим на пещеру, есть вполне логичное объяснение — нет смысла держаться за что-то дороже. И билеты на автобус у меня настоящие и уже на руках. Да и картам на стенах моей квартиры тоже есть логичное объяснение. Видишь, Андрюх, я подготовилась.

Туризм — отличная отмазка, да.

Тем более что я просто не могу выкинуть это из головы и как ни в чем не бывало вернуться в Питер, как предложил Поль.

Конечно, паршиво, что я собираюсь уехать к черту на кулички и при этом никто не будет знать, где я и с кем… Но я буду звонить тому же Андрею. И уж точно он будет звонить мне, а если я вдруг — ВДРУГ — перестану выходить на связь, то он… сделает все, чтобы найти меня.

Живую. Или не очень.

Мда.

Совершенно погрузившись в собственные безрадостные мысли, я шла по аэропорту туда, куда меня несли ноги, и при этом не смотрела по сторонам.

Вот почему уже в следующую секунду я налетела на какое-то препятствие, которое спружинило, как батут, и меня отбросило назад. Каблуки, надетые по случаю прилета брата, запутались между собой, ноги вдруг стали непослушными, как две макаронины.

Одним словом, миг позора и вот я уже сижу на полу посреди аэропорта, с задранной юбкой.

— Неужели это становится традицией? — раздалось откуда-то сверху.

Я уставилась на начищенные до блеска черные туфли, прошлась взглядом вверх по отутюженным острым стрелкам на темно-синих брюках, по-щегольски застегнутому на одну пуговицу пиджаку и строгой белой рубашке.

В первое мгновение я его даже не узнала. В форме и при исполнении это был совершенно другой человек — с уложенными непослушными вихрами, с легкой почти незаметной щетиной, с фуражкой на сгибе локтя.

Только пылающий взгляд и высокомерная ухмылка на тонких губах выдавали его с головой.

Это был капитан, мать его, Картер. Собственной персоной.

* * *

Своим привычкам толстокожий эгоист не изменял. И на этот раз он тоже не стал утруждать себя ни малейшим проявлением помощи. Картер так и не протянул мне руку, оставшись стоять со странным выражением на лице, словно опасался подхватить какую-то заразу, всего лишь коснувшись меня. И, разумеется, он не стал рассыпаться в извинениях за то, что снова сбил меня с ног.

Подниматься на ноги и сдувать пыль с рухнувшего ниже плинтуса чувства собственного достоинства пришлось самостоятельно, но под его пристальным разглядыванием. Вот уж в чем он себя не ограничивал так в этом.

Зеленые глаза бесцеремонно прошлись по моему телу, новой стрижке, короткой юбке, но за какую-то секунду превратились в два бездонных провала, на дне которых бушевало пламя, когда добрались до ремешков босоножек на щиколотках.

— Еще и каблуки, — хрипло подытожил он с какой-то глухой ненавистью.

Не ожидал, что они вообще есть у такой замарашки, как я? Что происходит вообще? Что не так?

Перед выходом я не особо долго крутилась перед зеркалом, мне было не до того, но кажется, одежда, обувь и легкая косметика на лице прекрасно сочетались. Но, похоже, у знатока женской моды Джека Картера на все имелось свое мнение.

А не пошел бы он в задницу, а? Вот прямо такой весь отутюженный, затянутый в свою великолепную форму, из-за которой коленки становятся как желе, а организм начинает с удвоенным рвением вырабатывать слюну и прочие жидкости!

Я лихо развернулась на пятках, одновременно с этим ненавидя себя за то, что стараюсь двигаться рядом с ним так, чтобы это выглядело эффектно.

Мне.

Плевать.

На то, какого мнения обо мне Джек Картер. Вот.

И так понятно, что в его глазах мой уровень — легкодоступная подстилка, которая сгодится на ночь.

И вот я уже развернулась к нему спиной, чтобы, цокая каблуками, красиво упорхнуть в закат, а он остался бы умываться слезами, оплакивая, какую женщину упустил, но что-то пошло не так.

Прямо перед моим носом оказалась груженная чемоданами тележка, которая явно неслась с превышением скоростей, установленных для гужевого транспорта в пределах залов ожиданий. Я же от шока, злости, удивления и прочего коктейля из чувств замерла перед ней с глазами перепуганного Бэмби.

В голове при этом стучала только одна мысль. Надеюсь, Джек Картер благополучно свалил и не увидит моего очередного позора.

Но он не ушел.

Он выдернул меня прямо из-под колес тележки, обхватив стальными тисками меня за талию.

Прижал к себе, и сначала я ощутила, как всколыхнулись ветром волосы из-за пронесшейся мимо опасности. А после на меня обрушились все последствия этой неожиданной близости. Джек Картер прижимал меня к своей груди крепко, уверенно, и на каблуках я была выше, чем в прошлую нашу с ним встречу. Теперь его манящие губы были прямо на уровне моих глаз, а неизменный порочный запах, как будто он буквально только что занимался сексом, проникал в легкие, вынуждая дышать чаще.

А вот его моя близость явно тяготила. Поджав губы, Картер всем телом отодвинулся от меня в сторону.

Я вспыхнула от корней волос до самых пальцев на ногах, и уже набрала воздуха в легкие, чтобы раз и навсегда высказать ему все, что я думаю о нем, но тогда же за моей спиной мужской голос произнес на чистом русском:

— Вот лучше бы ты так брата встречала.

Андрей! Проклятье!

Я отпрыгнула от Картера, но не так резво, как хотелось бы. А еще я, кажется, слишком долго не носила каблуки. Потеряла сноровку. Меня опять качнуло, и надо же! Джек Картер опять поймал меня.

— Я понимаю, что это сложно, когда я рядом, — проворчал Картер, щекоча мне ухо дыханием. — Но ты уж постарайся сделать так, чтобы твои ноги перестали каждый раз разъезжаться в разные стороны.

ЧТО?! О боже. Это конец.

— ЧТО? — тут же отреагировал мой брат, который, разумеется, отлично знал английский.

Пусть Андрей и говорил секунду назад на русском, но Картер не был настолько туп, чтобы не понять, что мужчина напротив нас прекрасно знает английский. Ведь Андрей Романов стоял перед нами в летной форме, мать вашу!

Но раньше, чем я опомнилась, Картер обвил мою талию левой рукой, а правую протянул Андрею.

— Капитан Джек Картер.

— Капитан Андрей Романов, — отозвался тот эхом, пожимая, впрочем, руку. И добавил, явно надеясь на то, что Картер в свою очередь тоже прояснит положение дел: — Я брат, Лены.

Картер в ответ только кивнул. Ну а кто он мне? Правильно — никто.

С какого перепугу он вообще до сих пор рядом? Почему обнимает меня так, как будто имеет на это право?

— А ну не вырывайся! — гаркнул он в тот же момент. — Серьезно, Элен, ты свернешь себе шею на этих каблуках!

— Совершенно не умеет на них ходить, ага, — поддержал его Андрей.

Вот предатель.

— Отпусти, — прохрипела я и зачем-то добавила: — Пожалуйста.

Ох уж эта врожденная вежливость. Вот Картер ее начисто лишен и нормально ведь живет.

К моему удивлению, «пожалуйста» помогло. Хватка Картера на моей талии ослабла, и я сделала несколько нетвердых шагов к брату. Уткнулась лбом в его плечо и крепко обняла, вдыхая такой родной запах. Казалось бы, в какой стране мы не встречались, Андрей всегда пах для меня домом.

Не то, что этот. Секс ходячий. Тестостерон мужской неразбавленный.

— Привет, — прошептала я, впервые понимая, как на самом деле сильно скучала по брату.

— Ну привет-привет, сестренка. Могла бы и сказать, что я тебе тут как зайцу пятая нога. Я ведь спрашивал, — он опять перешел на русский со мной.

Повернулась к Джеку и опять заметила, как изменилось его лицо. Наверное, злится, что мы на русском говорим, а он ни слова не понимает. Может, думает, что мы его обсуждаем.

Я откашлялась, переходя на английский.

— Что ж, спасибо за помощь…. Пока, Джек Картер.

Он только кивнул и снова протянул руку моему брату:

— Рад знакомству. Присмотри за ней, Эндрю.

— Я честно пытаюсь, — рассмеялся он, тоже переходя на английский. — Но она каждый раз убегает от меня на край света. Как сейчас, например! Вот, скажи мне, почему мне пришлось ловить тебя в Тунисе?

А потом вдруг посмотрел на Картера и весело спросил:

— Это случайно не из-за тебя, Джек, она решила не прилетать домой, а?

Повисла тишина. Мне отчаянно захотелось провалиться сквозь землю.

Знала ведь, что знакомить брата с другими мужчинами дурацкая, дурацкая идея!

— Ты решила не возвращаться в Россию, а остаться в Тунисе, Элен? — холодно спросил Картер, как будто это ему было не все равно. — Почему?

Я облизала губы, глядя на бантики на своих босоножках. Ну давай, Лена, жги.

— Просто… Я хочу посмотреть страну. И даже уже купила билеты до Татуина.

— Что? — переспросил Картер.

— Что? — ахнул Андрей. — Не знал, что ты фанатка «Звездных войн»!

Картина маслом «Приплыли». Черт, как можно было забыть про знаменитую картину Лукаса.

— О да! — бодро воскликнула я, избегая смотреть и на брата, и на Картера заодно. — Пересмотрела всю сагу в свободное время. Я же в отпуске! У меня полно времени!

Джек Картер продолжал смотреть на меня, играя желваками. Да что с ним такое?!

— Ты разве не спешишь, Джек? — не выдержала я. — Тебе не нужно идти куда-то по своим важным капитанским делам?

— Нет, — проскрежетал Картер, не разжимая губ. — Я, как и ты, Элен, в отпуске на ближайшее время.

— Знаете, — подал голос Андрей. — Лично я сыт по горло аэропортами, так что давайте двигаться в сторону такси. Там, Лена, нам и расскажешь о своих планах. Вижу, мы оба впервые о них слышим.

— Это точно, — поддакнул Картер.

Да тебя тут вообще быть не должно, чуть не заорала я на Картера. Стоит тут такой заботливый, планами моими интересуется! Надо было той ночью в моем номере остаться, а не валить, как при пожаре, голышом ни свет, ни заря! И плевать, что у него мог быть срочный рейс. Плевать! Он мог хотя бы предупредить, а не бросать меня сразу после секса!

— Думаю, капитану Картеру нужны тишина и покой и отдых после рейса куда бы он там не летал, — процедила я, предприняв последнюю попытку отделаться от Джека.

— Ничего подобного, — отрезал он. — И выход к такси в другой стороне. На какой к чертям Татуин ты собралась, если даже не можешь найти выход из аэропорта?

Я убью его.

И меня оправдают.

Глава 13. Джек

Крошка Элен совершенно не умеет врать.

И мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что ее брат тоже это знает и тоже видит ее насквозь. Молчаливый короткий обмен взглядами с Андреем Романовым, эдакий интернациональный мужской знак, и вот я уже киваю на его брошенное: «Покурим?»

— Ну какое «покурим»? — медленно закипает Элен. — Мы ведь ждем такси.

— Так все равно же ждем? — пожал плечами Эндрю.

А он мне уже нравится.

Черт.

Я же не знакомлюсь со старшими братьями девушек, с которыми сплю. Обычно, не знакомлюсь. И не отхожу с ними покурить, как с закадычными друзьями.

У меня вообще друзей нет. Алан не в счет, он мой напарник.

А вот с Романовым я стою и курю, как будто каждый день так делаю. Он тоже высокий, худой, в форме и он примерно одного со мной возраста. Мы могли бы летать вместе, если бы моя жизнь лет так десять назад сложилась иначе.

— Врет ведь, — выдыхает вместе с дымом Андрей.

— Врет. Но билет настоящий, — пожимаю я плечами.

Крошка Элен даже показала нам билет на автобус, чтобы доказать всю серьезность своих намерений. И то, что билет так вовремя оказался в ее сумочке, тоже наводит на определенные мысли.

— И что мне с ней делать? — тяжело вздыхает Андрей.

Качаю головой.

Если бы я знал, что МНЕ с ней делать. Вот в чем вопрос. Почему я вообще до сих пор здесь? Почему мне не все равно, что втемяшила себе в голову эта русская женщина? Ведь ее планы сшиты белыми нитками. Для такого, как я.

— На чем летаешь, кстати? — спрашивает Андрей.

— Цесна-750

— Самолет наркоторговцев?… Ахаха, шучу, — хлопает меня по плечу Андрей. — Частник, да? Везет.

Киваю и через силу улыбаюсь. Это такая шутка, просто шутка, ага.

— А ты?

— Эйрбас-330

— Серьезная машина.

— Да, — кивает Андрей, — только времени ни черта нет. И когда моя сестренка так выросла? Ума не приложу. А я только в небе болтаюсь. Слушай, Джек. Ты сам тоже в Тунисе обитаешь?

Киваю.

— Я не знаю, какие у вас отношения с моей сестрой. И… Черт, я и знать этого не хочу, но ты можешь за ней присмотреть, когда я уеду?

Ошалело моргаю.

Я не присматриваю за младшими сестрами.

Знай, Андрей правду, он бы сгреб свою сестру в охапку и увез на первом же рейсе в Россию. Я это и хочу предложить ему. Сказать, что его упрямая сестра явно собирается сунуть свой любопытный нос туда, куда ей не стоит его засовывать, но в этот момент порыв ветра забирается к ней под короткую юбку, она ловит ее руками и топчется на месте. И я теряю дар речи.

Каблуки.

Мать его. Зачем она сегодня еще и каблуки надела? Это каблуки во всем и виноваты.

Я схожу с ума от одного взгляда на эти ноги.

И мне надо утопиться в ванне с серной кислотой, чтобы гарантировано смыть с себя и своего члена частицы ярко-красной помады жены шейха.

Я не могу присматривать за ней. Потому что ее брат явно представляет себе это несколько иначе, чем я.

А еще я не могу оставить ее, потому что должен ее остановить. Пусть она и ее идеальные щиколотки валят в Россию. Она будет там в безопасности. Там, а не в районе Татуина посреди пустыни.

— Так что? — Андрей щелчком отправляет бычок в урну. — Если тебе сложно, без проблем. Просто… Она так на тебя смотрит, знаешь. Раньше я просто сразу бил того, на кого она так смотрела. Сейчас с этим сложнее.

Андрей смеется. Мне не смешно. Мне хочется сказать ему: «Бей», потому что я как раз тот, кто должен держаться от его сестры так далеко, как это возможно. От таких, как я, старшие братья и должны защищать своих младших сестренок. Но его радар «плохих парней» сбился, потому что во всем виновата форма. Доверие своим подобным прописано у капитана Романова на подкорке. Между чуваком в штатском и в форме, он всегда выберет второго.

— Я постараюсь, — мой голос похож на скрип.

Я только что связал себя обещанием, которое не смогу выполнить, а еще связал себя с этой женщиной, от которой должен держаться, как можно дальше.

Но меня тянет к ней магнитом даже через пол земного шара.

— Но, смотри, если разобьешь ей сердце… — тяжело вздыхает Романов. — Лучше сразу беги… Да, шучу я, шучу! Идем, там такси уже ждет.

Элен мнется возле машины, и на ней совершенно нет лица. Что еще успело случиться, пока мы курили?

Пока я закидываю наши с Андреем чемоданы в багажник, Элен пытается прошмыгнуть на пассажирское сидение спереди, но Андрей ловит ее и отправляет назад. Неужели думала, что ей удастся сделать так, чтобы два натурала ехали вместе на заднем сидении? Боже. Только ей могло такое в голову прийти.

Андрей, разумеется, садится спереди. Когда я сажусь вместе с ней на заднее сидение, в крохотном салоне машины, кажется, вообще не остается места. Ее острые коленки совсем рядом. Она стискивает их так сильно, как будто боится, что я начну лезть ей под юбку прямо в машине и при ее брате.

— Чего молчишь? — поворачивается к ней брат. — Куда едем? Адрес-то скажи.

Элен облизывает губы и сжимает между коленями руки. Она нервничает. Почему? Не хочет везти Андрея в ту дыру, где она жила?

И вдруг называет совсем другой адрес.

От удивления оборачивается даже араб-таксист. На лице удивление пополам с сомнениями, может, он просто неправильно расслышал адрес?

Ведь Элен только что назвала самый бедный район, где живут мигранты, беженцы и самые нищие тунисцы.

Как мало я знаю об этом женщине. Она вообще когда-нибудь перестанет удивлять меня каждым своим поступком?

— Ты что, больше не живешь в отеле? — говорю я, прочистив горло.

— Ты ведь тоже съехал из этой дыры, — дергает она одним плечом.

Романов переводит на меня тяжелый взгляд, в котором читается только «Что происходит, Джек»?

— Ясно, — говорю я и называю таксисту другой адрес.

Этот привычнее и понятней. Он сразу трогается с места.

— Что? Куда мы едем? Почему туда? — ерзает на месте Элен.

— Мы едем в мой отель, где ты объяснишь, как так вышло, что ты живешь в такой дыре, куда тебя не хотят везти даже таксисты.

— Твой отель? Ах, ты просто сменил отель, Джек Картер? — цедит она, щуря глаза. — И все это время ты жил тут, в этом городе, да?

Ах вот в чем дело. Крошке Элен не понравилось просыпаться в кровати в одиночестве. Что ж, злость это хорошо. Может быть, она поможет ей держаться подальше.

— Да, — отвечаю с невозмутимым видом. — Тот отель был дырой, разве нет? Только я не понимаю, почему ты решила сменить одну дыру на другую. Еще хуже.

— А вот это уже не твое дело, — ворчит она, отворачиваясь к окну. — И сейчас я буду говорить с братом по-русски, ладно?

Это детская попытка отомстить, но Элен не знает, что русская речь, на самом деле, еще одно мое слабое место.

Ох блять. Как будто мало было ее щиколоток. Теперь я еще и чертов озабоченный лингвист, у которого стоит на русский.

Поправляю аккуратно брюки, чтобы скрыть лацканом пиджака пах, и благосклонно киваю. Валяй, крошка Элен, все равно меня мало волнует, будешь ли ты обсуждать меня с братом. Потому что он уже на моей стороне и тебе не удастся переманить его из мужского братства. А еще ему уж точно есть о чем спросить лично тебя.

И это сразу чувствуется по тону, с которым Андрей Романов говорит с сестрой. Он злится и волнуется. И на самом деле, у него гораздо больше причин для беспокойства, чем ему известно. Но для этого у крошки Элен есть я.

И только, когда, разругавшись с сестрой в пух и прах, капитан Романов демонстративно благодарит меня на английском за то, что я назвал другой адрес, до меня, как обухом по голове, доходит наконец-то, что же я вообще только что сделал.

В моем мужском кодексе вообще-то было не так много правил.

Я не знакомлюсь со старшими братьями. Не обещаю им заботиться о их незадачливых сестричках. А еще никогда не живу с женщинами или, тем более, с их родственниками.

И ведь было просто и понятно. Ровно до знакомства с этой женщиной. Рядом с ней я нарушил их все.

И еще даже не вечер.

Глава 14. Элен

После того, как мы в пух и прах разругались с Андреем, еще и на глазах у Картера, в машине воцарилась тишина. Брата я знала хорошо, на уступки он не пойдет. А высказался он ясно — никуда я одна не поеду.

Таксист не выдержал первым. Включил тягучие, как мед, арабские песни, заполняя салон любовным надрывом, которого и так хватало в сложившихся обстоятельствах.

Картер все испортил. Снова. С первой же минуты, как только появился в моей жизни. Как ему только удается быть такой занозой в заднице и при этом оставаться настолько порочно-притягательным?

Я бы отодвинулась еще, да больше некуда. И так всем телом вжимаюсь в дверцу, чтобы не дай бог не коснуться капитана Картера даже случайно. Он слишком близко, а я рядом с ним становлюсь сплошным оголенным нервом.

И когда он в последний раз оказался так близко ко мне, все это закончилось в постели. А я не намерена повторять свою ошибку дважды.

Я бы ехала не дыша, если бы могла, но увы. Мне никуда не деться от плена его пряного, терпкого одеколона, разве что, как собака, вывалиться в окно с высунутым языком.

Картер медленно поджаривает меня своей близостью.

И пусть он всего лишь сидит с отстраненным выражением лица, на меня это действует так же, как если бы он подносил к моей оголенной коже горящую свечу, позволяя каплям горячего воска застывать на моем теле. Я хочу стонать и извиваться, но вместо этого только кусаю губы и не дышу.

— Включите кондиционер, пожалуйста, — попросила я водителя.

— Он и так работает, мисс, — отозвался тот.

Картер бросил на меня кривой взгляд, но ничего не сказал.

А ведь я даже толком не помню, какой была та ночь.

Обидно.

Только самое-самое начало. Тот крышесносный сильный поцелуй, его жадные руки на своем теле. И дурацкий вопрос Картера: «Сколько тебе лет?», который он произнес, нависнув надо мной. Взъерошенный, голый и в зеленых глазищах по пять копеек паника: «Неужели секса не будет?»

Даже сейчас не могу сдержать улыбки, пока пялюсь на мелькающие за окном пальмы. Он действительно уморительно выглядел. Как мальчишка, которому сказали, что Рождество внезапно отменили.

Черт, не сдержалась. Все-таки хмыкнула.

И тут же оказалась под обстрелом зеленых глаз. Вскинутая бровь, которая означает, что смешного я нашла в этой ситуации? Ну да, поругалась с братом, которого вижу редко и то только по праздникам, а еще живу в дыре, где за стенкой у меня семья из двенадцати человек, а на лестничной клетке вчера перебрал с гашишем наркоман. И это только то, что ему известно обо мне. А если взять вообще все, то поводов для радости у меня-то и нет.

— Просто… кое-что вспомнила, — пожала я плечами, отвечая на его взгляд, и не сдержалась, добавила тихо: — И кстати, мне двадцать четыре.

Секундное замешательство в зеленых глазах… А потом он вдруг улыбнулся, широко, искренне, так, что на щеке даже появилась ямочка. Быстро провел языком по губам, и меня буквально затопило жаром. Вспомнил.

Но так ничего и не сказал. Только кивнул, снова поправляя пиджак. Кто бы мог подумать, что такой железный человек, как Джек Картер, будет трястись над формой.

Но хотя бы не отвернулся от меня снова к окну. Так и смотрел на меня, и чем дольше это продолжалось, тем сильнее билось мое сердце. Не в силах усидеть на месте, я поерзала на кресле, и срочно сделала так, чтобы это выглядело со стороны, будто я просто устраиваюсь удобнее. Вытянула ноги, которые, кстати, уже гудели из-за каблуков.

И тут с Джеком Картером снова произошло это.

Нет, это определенно не похоже на совпадение.

Как и в тот раз в коридоре, как и в любой другой раз, когда перед Картером оказывались мои ноги, его британская сдержанность и размеренное дыхание дзен-будиста летели к чертям.

Кристально-прозрачная зелень в его глазах в ту же секунду превратилась в чистое опаляющее пламя, стоило ему взглянуть на мои ноги.

Нравятся мои ноги, капитан Картер, а?

А не фут-фетишист ли вы, часом?

Будто бы случайно нагнулась и расстегнула ремешок, сбросив одну босоножку. Абсолютно черными глазами Картер неотступно следил за каждым моим чертовым движением, как кот за воробьем. И жить этому воробью оставалось недолго, но когда это останавливало?

Медленно провела по лодыжке и скользнула выше к колену. Нет, к коленям капитан Картер дышит ровно. Разминая и поглаживая ноги так, как будто они просто ныли из-за каблуков, вернулась ниже.

К щиколотке.

И сомкнула вокруг нее пальцы.

В тот же миг с губ Картера сорвался тихий стон.

Я уставилась на него. Он, в свою очередь, тоже моргнул и ошалело уставился на меня. Я едва сдерживалась, чтобы не спросить его слишком о многом, чего не произносят вслух при старшем брате. А еще вдруг отчаянно захотелось, чтобы здесь, в машине, все исчезли бы куда-нибудь как по щелчку пальцев. И остались только мы вдвоем.

Он явно хотел того же.

Картер вдруг надвинулся на меня, уничтожая расстояние между нами. Вжал меня в дверцу. Это было больно, кстати. И хорошо, что она была заперта, иначе со своей невезучестью я бы обязательно вывалилась из машины на полном ходу, пропустив при этом самое интересное.

Прожигая меня темными глазами, Джек коснулся ладонью моего колена.

Черт. Знаете выражение «Даже мокрого места не останется»? Так вот, когда я выйду из такси, оно останется. Но надеюсь, из-за тунисской жары исчезнет раньше, чем его кто-нибудь заметит.

Едва ощутимо поглаживая мою ногу подушечками пальцев, Картер двинулся ниже. Очертил пальцем выпирающую косточку на щиколотке, проверил подъем стопы.

И точь-в-точь повторил мое собственное движение.

Только для этого ему не понадобилась вся ладонь. Длины его пальцев оказалось достаточно, чтобы он обхватил мою щиколотку только указательным и большим.

— Сошлись… — выдохнул он. — Как я и думал, сошлись.

И в этот момент он, кажется, даже перестал дышать. С голодной жадностью в темных глазах он снова вернулся к моим губам, и я четко поняла, что сейчас он меня поцелует, а может, и добьется того, что мои ноги действительно окажутся у него на плечах.

Ему совершенно плевать, что это произойдет вот так, потому что Рубикон пройдет и ему начисто снесло крышу.

Как и мне.

Я тонула в его опаляющем взгляде. Сгорала живьем в горячих прикосновениях, ведь он не убрал руку, а продолжал поглаживать меня подушечками пальцев.

Когда этот мужчина рядом, это само по себе испытание. Но когда он еще и касается меня, это чистое искушение.

Я сделала глубокий вдох, приоткрывая губы… И тогда же раздался гром среди ясного неба.

— Мы приехали! — возвестил таксист.

Раньше, чем случилось непоправимое, я нащупала ручку, которая впивалась мне в спину, и пулей вылетела наружу, как чертова Золушка в одной туфельке, но лучше так, чем позволить трахнуть себя на заднем сидении такси при свете дня и на глазах у брата.

А пылающие глаза Картера обещали мне именно это.

* * *

Ту дыру с тараканами, в которой серьезная международная организация бронировала номера для своих работников таких, как я, капитан Джек Картер сменил на двухкомнатный люкс в пятизвездочном отеле с мраморным холлом, живыми цветами в высоких стеклянных вазах и швейцарами в золотых ливреях.

Я не могла осуждать его за это, но все-таки осуждала. Мог бы и перетерпеть лишения ради моего соседства.

Именно швейцар и поймал меня, когда я, прыгая на одной ноге, выскочила из такси. И придержал для меня дверь, пока я дрожащими руками пыталась застегнуть ремешок босоножки, которую мне с каменным выражением лица вернул Джек, вышедший из такси следом.

На меня он не смотрел вообще. Расплатившись после небольшого препирательства с Андреем, снял с себя пиджак и набросил его на сгиб руки. Его снова волновала только собственная форма.

— Тогда с меня ужин, — сдался Андрей. — Ну и жарища у вас тут.

Ужин? Какой еще ужин?

Мы вошли в холл, и прохладный воздух омыл мою раскаленную кожу, приводя немного в чувство. Я шла позади капитанов, которые привычно катились следом за собой темные чемоданы. Они явно спелись. И когда только успели?

На меня оглядывались люди. Ведь на стюардессу я была непохожа, так что выводы напрашивались сами собой — два пилота ведут за собой девушку в штатском в номер отеля. Картина маслом. Особенно, если учесть, что это Тунис, где легализована проституция.

Лифт бесшумно прибыл на десятый этаж, и там Джек Картер приложил карту-ключ к нужной двери, и та распахнулась.

— Ого, — присвистнул Адрей. — Хорошо быть частником. Моя авиакомпания такие хоромы мне не предоставляет!

Хм. Ну да, это было первое, о чем меня спросил брат, так что, разумеется, он тут же выяснил, на кого и где работает Картер. Частник, значит.

Хотя я понятия не имею, что именно это значит для пилота. Спрошу потом у Андрея.

Я с опаской вошла в номер следом за ними. Берлога Картера как-никак. Но никаких красных женских бюстгальтеров, забытых трусиков или резинок для волос в ванной, куда я сразу же и направилась. Ни женских бутылочек.

Умылась холодной водой и посмотрела на свое отражение в зеркале. Господи, а зрачки расширены так, как будто я готовилась к приему у офтальмолога. И как мне выйти, черт возьми, и снова оказаться с ним в замкнутом пространстве?

Вдруг снова хлопнула входная дверь, а с ней и мое сердце рухнуло в пятки. Андрей же не оставил меня с ним наедине, правда? Он мой старший брат или кто?

Но тут включился телевизор, и спустя целую вечность, как мне показалось, зазвучали русские голоса. Картер не стал бы переключаться на русский канал.

Вышла я все равно с опаской.

Но да, так и было. Посреди гостиной стоял только Андрей. Он как раз снял пиджак и пытался одной рукой справиться с запонками.

— Я уж думал, ты там утонула, — сказал он, полуобернувшись ко мне.

Я молча помогла ему с запонками, кусая себя за щеки, чтобы не начать сыпать вопросами, куда делся Картер? И что вообще произошло, пока я была в туалете?

Андрей поблагодарил меня за запонки, достал чистую одежду из чемодана и повесил пиджак на вешалку в прихожей.

— Я быстро в душ, а потом сходим, поужинаем?

— Вдвоем? — сразу уточнила я.

— Да. Джек сказал, что у него важная встреча. Так что в номере он не появится до утра.

Мой желудок сжался.

— О, — только и сказала я.

Андрей остановился на пороге ванны.

— Не знаю, что между вами происходит, Лен, но зря ты с ним так.

— Андрей, вообще-то, он пошел куда-то, где проведет эту ночь. И вряд ли в одиночестве.

— Я так не думаю, он вроде… нормальный мужик. Как мне показалось.

— А как же «все пилоты — кобели»? — не могла не подколоть его я.

Андрей вдруг сосредоточенно начал пересчитывать пластиковые квадраты на навесном потолке в ванной. Мой вопрос повис без ответа.

— Андрюх, — протянула я. — А у тебя самого-то дома все в порядке?

Он ведь счастливо женат, разве нет? Мой брат и его жена самая счастливая пара, которую я знаю.

— Конечно, Лен, как иначе? — беспечно отозвался он. — Ладно, я в душ.

Хлопнула дверь, потом зашумела вода. Я осталась стоять посреди гостиной чужого номера, который нам отдал в безраздельное пользование неожиданно щедрый и занятой Джек Картер.

Андрей часто говорил, что я совершенно не умею врать, при этом почему-то считая себя прямо-таки мастером лжи и обмана.

Вот только врал он еще хуже, чем я.

Это все знали.

Глава 15. Элен

Когда через пять с половиной часов, после ресторана, прогулок по набережной и долгих разговоров, которые так и не коснулись ни одной важной для нас двоих темы, мы с Андреем вернулись в отель, люкс на десятом этаже действительно оказался пуст.

Только на вешалке в прихожей рядом с формой Андрея теперь весела еще одна. Значит, он возвращался, когда нас не было, и переоделся.

Похоже, Джек Картер был не из тех, кто нарушает данное им слово. Раз сказал, что его не будет — значит, не будет.

В тот же миг мне адски сильно захотелось домой. Пусть и в ту убогую берлогу, которую сейчас считала своим домом. Но там были бы исключительно мои вещи, а здесь совершенно каждая вещь напоминала мне о нем.

Андрея этот факт волновал мало.

Он по-свойски разложил диван в холле, а мне оставил хозяйскую спальню. Спать в той постели я не собиралась, да и не смогла бы.

Заснул Андрей почти мгновенно. Он действительно много работал, так что к вечеру сильно уставал и засыпал тоже мгновенно.

Я тут же прошмыгнула в коридор, прихватив с собой карту-ключ от номера и обычную «Мастеркард». Было уже поздно, около полуночи, но девушка на рецепции сказала, что бар в холле работает до часу.

Мне хватит.

Бар был оформлен элегантно и дорого, в стиле мужской берлоги. Кожаные кресла и диваны из темной кожи, деревянные панели на стенах и приглушенный цвет. Тихо звучала инструментальная музыка, когда я, примостившись на высоком барном стуле, заказала «Мартини» с тоником.

Первый коктейль я проглотила чуть ли не залпом. Второй выпила бы также, если бы не тихий знакомый голос.

— Нет.

Моя рука застыла в воздухе.

Я поставила бокал обратно и медленно обернулась.

В глубине бара у темной сцены стоял рояль. И за ним, низко склонившись над клавишами, сидел Джек Картер. Рядом пошатывался мужчина. Комкая в пальцах бумажные купюры, он что-то невнятно втолковывал Картеру на французском. Я не сразу поняла, что он пытался заказать у него песню, а тот как раз отбрил его секундой раньше.

Отмахнувшись, мужик побрел на выход, а Картер снова коснулся клавиш.

Как завороженная, я подхватила бокал и пересела поближе к сцене, за крохотный столик на двоих. Уровень шока зашкаливал, но ошибки быть не могло — Джек Картер действительно играл на рояле.

Его длинные пальцы порхали над черно-белыми клавишами, то замирая, то принимаясь отбивать что-то похожее на весеннюю капель. В ответ он задумчиво кивал склоненной головой, поддавался вперед всем телом или, наоборот, откидывался назад, целиком растворяясь в музыке.

Он не старался произвести впечатление. Даже не заканчивал песни, и одну я точно узнала, это была, к моему удивлению, «Baby One More Time» Бритни Спирс, но она оборвалась на полуслове, переросла в другую мелодию, которую подкинула память. Картер просто перебирал клавиши, вспоминая то одну, то другую песню. Смешивал классику с каверами хитов последних лет так, как ему одному хотелось. Выплескивал сдерживаемые эмоции, внешне при этом оставаясь все тем же холодным неприступным айсбергом, родом из Британии.

Его волосы почему-то были влажными и казались еще более темными, чем были на самом деле. На нем была безликая темная футболка с короткими рукавами и такие же джинсы. Полумрак и постоянное движение рук не давали нормально разглядеть его татуировки, превращая их в какие-то бесформенные черно-белые пятна с вкраплениями красного.

Локоны то и дело падали на глаза, когда он наклонялся слишком низко, и Картер отбрасывал их назад одним резким движением головы. Андрей всегда и часто стригся, не позволяя себе зарастать так сильно. А вот Картер — позволял.

У него уже пробилась темная щетина, впрочем, я никогда и не видела его гладко выбритым, в отличие от Андрея, который брился каждый день. Иногда даже два раза в день. Неужели свободный дресс-код, а еще шикарный люкс и есть преимущества работы частного пилота? Но кого он должен возить, если может позволить себе жить на широкую ногу, не особенно тщательно следя за внешним видом, и при этом пить крепкий алкоголь в разгар дня?

Музыка под пальцами Карьера росла, как лавина, ускорялась, готовая обрушиться на слушателей и пианиста. Он не выдержал, сбился. Взял не ту ноту, и его пальцы зависли в воздухе. Музыка умерла на полувдохе, так и не добравшись до кульминации. Не подарив освобождения.

Все стихло, только мое сердце билось громко и сбивчиво.

— Мы закрываемся, — кивнул Джеку бармен и добавил: — Эй, сегодня у вас даже есть зритель. Скоро будете забирать полные залы.

Джек хмыкнул, не отрывая глаз от клавиш. Коснулся крышки и с тяжелым вдохом опустил ее вниз. Обернулся, поднимаясь со стула, и внезапно не устоял на ногах, качнулся при виде меня. На миг прикрыл глаза, словно я была ярким солнцем, на которое он не мог взглянуть прямо.

— Привет, — тихо сказала я.

Картер кивнул.

— Где ты был весь день?

Картер неопределенно махнул рукой.

— Тренажерный зал, хамам, бассейн, — ответил он.

Так вот почему у него до сих пор мокрые волосы. От сердца отлегло, хотя непонятно, с чего вдруг меня вообще должно беспокоить, чем он сегодня занимался и с кем провел день.

— Куда ты пойдешь теперь? Андрей сказал, ты не вернешься до утра.

— Ресторанов полно, Элен.

— Но зачем?

Он остановил на мне свой взгляд. Приподнял бровь.

— Зачем что?

— Зачем ты позвал нас к себе и теперь сбегаешь? Зачем обещал моему брату присмотреть за мной, если сам только и делаешь, что стараешься держаться от меня подальше? Зачем… — мой голос сорвался, но я быстро взяла себя в руки. — Зачем ты оставил меня сразу после секса? Ты улетел? Скажи мне, что это действительно так, иначе я не знаю, что и думать, Картер…

— Я оставил тебя после секса, Элен? — переспросил Картер громко.

— Кажется, мне пора, — кашлянул за стойкой бармен. — Ребят, я оставлю вам свет, но наливать больше не могу.

— Спасибо, Саид, — отозвался Джек, по-прежнему глядя на меня так, как будто думал, что стоит ему отвернуться, и я сбегу. — Извини, что пришлось задержаться из-за меня.

— Да ничего, капитан. Удачи. Спокойной ночи, мисс.

Я кивнула, сделав глоток своего коктейля. Как только шаги Саида стихли, Картер спросил вкрадчиво:

— Так о каком сексе идет речь, Элен? Ты так и не ответила.

— Нет, — предупредила я. — Даже не начинай.

— Что именно?

— Ты!.. Ты был в моем номере в одном полотенце и потом… Мы…

— Продолжай.

— Ты и так все знаешь. Потом ты слинял! По-тихому и не оставив мне даже номера телефона. Ты ушел сразу после того, как переспал со мной! Или, может, у тебя есть специальный будильник на случай, если ты внезапно заснешь в чужой постели? Что ты смеешься?

— Переспал с тобой? Неужели?

— Знаешь, что, Джек Картер! Это уже слишком! Не делай вид, что ничего не было!

Он сложил руки на груди, бедром облокотившись о рояль.

— Ну, видишь ли, Элен. В этом-то все и дело.

— В чем?

— Ничего не было.

— Я тебе не верю.

Он только развел руками.

— Я ведь помню… — пробормотала я, махая головой. — Помню, как ты…

— Как я что? — прищурился Картер.

— Ну… ты был сверху. А потом…

— А потом? — тихо спросил он.

А потом были оргазм и темнота, после которых напрочь обрывались мои воспоминания.

Проснувшись тем утром и до самой последней минуты этого вечера, я хотела верить в то, что после того, как он довел меня до оргазма, он все-таки переспал со мной по-настоящему, но, похоже…

Нет. Ничего не было.

Я закрыла лицо руками и услышала:

— Ты заснула, Элен, — произнес Картер. — Получила от меня свой оргазм и заснула. Ничего так и не было.

Почему именно рядом с этим мужчиной всегда факаплю так по-крупному? Ну почему, Боже?

Ничего так и не было.

— И поэтому ты ушел, — кивнула я, не веря в то, что это действительно произошло. — Конечно, что еще тебе оставалось?

— Вообще нет, не поэтому. Меня срочно вызвали на работу.

Я внимательно посмотрела на него.

— Но ты ведь пил накануне, разве нет?

— Это совершенно неважно, — жестко отрезал он.

— Почему? Ты ведь пилот. Ты поднимаешься в воздух на этой громадной штуковине с крыльями, а ее даже трезвым опасно водить, не говоря уже о том, чтобы сидеть за штурвалом пьяным. Знаешь, я один раз грохнулась даже на роллердроме, а сделала всего лишь глоток пива. А ты водишь целый самолет.

— Да что ты, — закатил глаза Картер, едва сдерживая улыбку. — А то я не заметил, что это оказывается самолет. Кто тебя вообще на ролики пустил с твоей-то координацией?

— Нормальная у меня координация!

— Ага, поэтому ты и шагу на каблуках не ступишь без поддержки.

Упоминание каблуков снова напомнило о том, что было в такси. Мы дружно отвели глаза в разные стороны.

— А где Андрей? Почему отпустил тебя одну в бар?

— Спит. Он же пилот. В те редкие часы, когда он не в воздухе и не готовиться к полету, он спит.

Картер не отводил от меня глаз.

— Смотрю, тебя не проведешь, — со странной интонацией произнес он. — Ты действительно много знаешь о жизни пилотов.

— Еще бы. Брат с детства бредил небом. А ты тоже хотел стать пилотом с самого детства?

— Да. Я хотел научиться летать так же виртуозно, как Люк Скайокер.

— Кто это? Какой-то британский летчик?

Джек склонил голову вбок.

— А кто-то сказал, что просмотрел «Звездные войны» в отпуске. Ты врешь, так же плохо, как катаешься на роликах, Элен.

Черт. Герой саги! Вот блин. Показалось же имя знакомым.

— Так зачем ты едешь в Матмату, если даже не знаешь, кто такой Люк Скайокер?

— Вот заодно и узнаю! — отрезала я, залпом осушила «Мартини» и поднялась. — Пожалуй, я вызову такси и на этот раз водитель действительно отвезет меня к себе домой. Пусть Андрей выспится на твоем диване, а я вернусь к нему утром.

Развернулась, но Картер в мгновение ока пересек зал и оказался рядом. Поймал меня за руку.

— Не уезжай.

— Почему это? Там мой дом, в конце-то концов!

Джек перехватил мой подбородок, больно сжав пальцами. Зеленые глаза казались черными в полумраке.

— Не уезжай одна вглубь Туниса, Элен. Ты ничего там не найдешь.

Я уставилась на него во все глаза.

— А кто сказал, что я вообще кого-то ищу? — прошептала я.

— Ты сама, — выдохнул он, глядя на мои губы. — Только что.

И в следующую секунду он меня поцеловал.

Глава 16. Элен

Прикосновение его губ отозвалось в моем теле взрывом. Я вцепилась обеими руками во влажную ткань его футболки так, что та затрещала, и первая проникла в его рот языком, отчаянно пытаясь успеть, как можно больше, пока он был рядом.

Больше не хотелось бежать, прятаться или отталкивать. Этот мужчина был неуловим, как ветер. И сам бежал от меня при первой же возможности, и если сейчас я отпущу его, он снова исчезнет в ночи, как в прошлый раз. А я снова останусь, и в глубине души буду жалеть о том, что так и не узнала, как же это бывает с таким, как он.

Он сильно сжимал мое лицо обеими руками, пока вел языком по губам, как будто боялся отпустить. Я разжала пальцы, освобождая его футболку, и с не меньшим наслаждением запустила пальцы в его влажные после бассейна волосы. Взъерошила их, наслаждаясь мятным запахом шампуня. Провела ногтями от затылка до самых плеч, наверняка оставляя на его коже неглубокие царапины.

— Я не должен делать это… — выдохнул он, на миг отстраняясь.

— Как и я, — кивнула я, притягивая его обратно.

Обвила его шею руками и укусила за нижнюю губу. В ответ он провел губами по подбородку и слегка прикусил зубами чувствительное место на шее прямо за моим ухом, отчего по телу словно прошелся разряд тока.

— Но я больше не могу держаться в стороне… — прошептал он, обдавая жаром шею.

— Как и я, — повторила я, запечатывая его губы новым поцелуем.

В этот момент он подхватил меня под бедра и понес, как какую-то пушинку, куда-то вглубь темного бара, мимо столиков у сцены. К кожаным узким диванам. Опустился на один и посадил меня сверху, к себе на колени.

— Правило номер один, — сказал он, останавливая мое возмущение легким касанием пальца к губам. — Никаких отношений, Элен. Если ты не согласна с этим, то уходи прямо сейчас.

Я только кивнула, устроившись поудобней на его коленях. Иного я от него и не ждала.

— Не думай, что я хочу от тебя чего-то, кроме секса, капитан Картер, — как можно более легкомысленно отозвалась я. — Такой, как ты, все равно не создан для серьезных отношений.

Он посмотрел на меня долгим суровым взглядом. Он как раз собирался что-то сказать, но, прерывая его на полуслове, на этот раз именно я коснулась пальцем его губ.

— Правило номер два, — сказала вместо него я. — В следующий раз, когда решишь, что тебе пора валить, ты предупредишь меня, а не делаешь это молча, бросая меня в неведении. Справишься с этим?

Он кивнул и выглядел при этом куда серьезнее, чем я рассчитывала. Это ведь шуточный разговор, разве нет?

— Правило номер три, — отозвался он. — Когда я скажу, что тебе пора уходить, ты сделаешь это, без промедлений и не задавая никаких лишних вопросов.

То, каким тоном это было сказано… Что-то было не так. Я почувствовала, как по коже побежали мурашки. Слишком серьезный взгляд для легкомысленной беседы.

— Ты сделаешь это, Элен? — с нажимом спросил он.

Горели только стильные медные лампы над баром, мы же сидели в полумраке. Глаза Джека блестели, манили, как далекие холодные звезды. Что я, по сути, знаю об этом мужчине? Выходило, что не так уж много. Может быть, не стоит вообще оставаться рядом с ним, если в первый же вечер он сам просит меня уйти, как только я надоем ему?

— Почему это так важно? — хрипло спросила я, вглядываясь в его теряющееся в тенях лицо. — Проходу не дают брошенные поклонницы? Не хочешь, чтобы стало на одну больше?

Джек даже не улыбнулся. Для него все это было серьезно. Того и глядишь попросит подписать договор кровью.

Я ожидала, что он скажет хоть что-то, но вместо тысячи слов он просто потянул меня на себя, снова завладевая моими губами так, как в целом свете мог он один. Когда он целовал меня, время замедляло свой ход. Когда он целовал меня, я готова была согласиться на что угодно, и он это тоже знал.

Когда он отпустил меня, потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, кто я вообще такая и где нахожусь.

— Я обещаю, что не оставлю тебя, не предупредив, — хрипло произнес он. — Но сегодня все и кончится, если ты прямо сейчас не пообещаешь мне, что уйдешь, не оглядываясь, когда наше время выйдет.

— Неужели это так важно?

— Очень, — просто ответил он.

— А из тебя лишнего слова не вытянешь, да?

Он откинулся назад, запрокидывая голову.

— Поверь, ты уже добилась больше всех остальных, вместе взятых.

Я мгновенно впилась ногтями в его плечи.

— Правило номер четыре, — процедила я. — Я уйду, когда ты попросишь, но я также уйду, если ты еще раз посмеешь сравнить меня с другими женщинами в твоей жизни.

Его руки легли мне на бедра, и он подвинул меня так, чтобы я ощутила его возбуждение даже через одежду.

— Чувствуешь это, Элен? Мне незачем тебя с кем-то сравнивать. Я уже сделал свой выбор. Но я тебя понял, ревнивая ты кошка. Можешь спрятать коготки.

Он впился пальцами мне в ягодицы, сильнее вдавливая в свое тело.

— Мы закончили с правилами на сегодня? — простонала я.

— Не знаю, — рассмеялся он. — Наверное, нам лучше продолжить, все равно наверху в моем номере спит твой брат, а поверь — твои стоны это не то, что ему нужно услышать. А ты будешь стонать, когда я наконец-то доберусь до тебя. И громко.

— Одни только обещания, Джек Картер. Вряд ли ты так хорош, раз я заснула в прошлый раз.

Я расхохоталась при виде того, как вытянулось его лицо.

— Нарываешься, — процедил он с прищуром.

— Может быть, — пожала я плечами.

И в тот же миг он приподнял меня за талию и усадил к себе на колени так, что мои ноги оказались по обе стороны от него.

Его поцелуи не дали мне спросить, что же он задумал, а сильные, бесстыжие движения языка моментально выбили почву из-под ног. Моя кровь воспламенилась, как по щелчку пальцев. Я не могла удержать бедра на месте, беспрестанно ерзая, сидя верхом на нем.

Но я моментально отрезвела, когда почувствовала, что его пальцы, незаметно для меня, уже справились с большей частью пуговиц на моих хлопковых брюках.

— Что ты…

— Шшш, — прошептал он. — Ты же не хочешь, чтобы сюда сбежался весь персонал отеля?

— Но не здесь же… — попыталась вырваться я, но вместо этого Картер, перехватив одной рукой мои запястья, завел их за спину.

— А чем плохо это место? — промурлыкал он и, пользуясь моей беззащитностью, щелкнул последней пуговкой. — Нас никто не увидит и не услышит, если только мы не будем шуметь, поняла?

Я помотала головой, все еще не веря в то, что он собирается делать это здесь. Да, бар был пуст и закрыт, а ночь, по ощущениям, давно была в разгаре, но…

В этот момент его пальцы проникли под мои брюки и легли на влажную ткань белья, надавив ровно туда, куда надо было. Я вздрогнула от неожиданности, тихо ахнув, но все равно была награждена осуждающим взглядом Картера.

Я тонула в его абсолютно черных зрачках, которые с жадностью ловили каждое мое движение. Картер подмечал абсолютно все: будь то легкая дрожь моих ресниц, приоткрытые в беззвучном стоне губы или сбившееся дыхание, пока сам, чуть отведя меня назад, сведенными за моей спиной руками, другой рукой отвел мои трусики в сторону.

— Так ли я хорош, крошка? — почти беззвучно прошептал он мне на ухо. — Сама скажи. Особенно, когда я делаю вот так.

Меня затрясло от необходимости сдерживаться, хотя хотелось кричать едва ли не в голос. Теперь-то я была трезвой. Два «Мартини» не в счет. Сейчас мои чувства и ощущения, как никогда раньше, были обострены до предела.

— Знаешь, почему я не успел, как следует тебя трахнуть той ночью? — продолжал исповедоваться этот грешник мне на ухо, не останавливая размеренных, адски медленных движений. — Потому что ты оказалась чертовски тугой, Элен. Я и сейчас умираю только от одной мысли, как же это будет, когда я наконец-то окажусь в тебе. Черт, я только об этом и думал все эти дни. О тебе. Подо мной. На мне. Сбоку от меня. Мне продолжать или мысль, в принципе, ясна?

Я истово закивала.

Окей, у меня было не так много мужчин до этого. Два, не считая Джека, но ни один из них в постели не издал ни звука, не считая сдавленного мычания, в обоих случаях ставшего финальным аккордом нашей страсти.

Никто и никогда не говорил мне всех этих пошлостей, таким хриплым и глухим от желания голосом. И британский акцент был вишенкой на торте, горячим штрихом к тому, как плавилось в его руках мое тело.

Очень быстро мне стало плевать, что находится вокруг нас. И как тогда в такси, и как тогда посреди лобби бара в отеле, все померкло, кроме желания отдаться этому мужчине и сделать ему также хорошо, как и мне.

Его палец проник в меня, и я услышала его собственный стон, который промчался, как скачок напряжения, по моим натянутым нервам.

Был ли он хорош? О да. Даже в таких условиях, даже с учетом того, что я все еще оставалась одета, как и он. Даже притом, что ему приходилось довольствоваться одной рукой.

Он был настолько хорош, что я не продержалась и пяти минут. Маты вперемешку со стонами полились из меня на такой громкости, что Джек тут же запечатал мне губы глубоким поцелуем, гася мои крики и стоны своим языком, пока его руки делали что-то невероятное с моим телом. Я и не подозревала, что это может быть вот так. Так сильно, так остро. Так порочно.

Даже после того, как он убрал свои руки и, не глядя, привел мою одежду в порядок, то продолжил просто целовать меня, безнадежно царапая нежную кожу своей щетиной. Щеки горели от стыда, новой волны желания и раздражения, разумеется.

И я знала, что завтра будет только хуже.

* * *

Когда он отстранился и поднялся на ноги, на улице уже светало.

— А теперь спать, — шепнул он, бережно обхватив меня за талию.

— Но у тебя же… Ты ведь…

— Не сегодня.

Он повел меня к лифтам, и я ахнула в кабинке, глядя на свое отражение и то, как горели мои щеки и губы. Андрей не дурак, догадается обо всем. Но сил волноваться об этом не было. Спать хотелось сильнее.

— Мне все равно нужно будет уехать домой, чтобы переодеться, — пробормотала я, пряча лицо на груди у Джека.

— Я сам отвезу тебя, — кивнул он.

— Ты водишь машину? — удивилась я.

— Я вожу самолет, думаешь, не справлюсь с машиной? — рассмеялся он.

— Нет, я о том, что разве у тебя в Тунисе есть собственная машина? Насколько вообще серьезно ты тут обосновался?

Лифт раскрылся на десятом этаже. И Картер пропустил меня вперед. Даже, несмотря на сонливость, я поняла, что так он пытается убежать от ответа.

Но я не стала задавать новых вопросов, и прежние повисли в воздухе между нами, как липкая паутина.

— Ладно, — проворчал Картер, подходя к номеру. — Нет у меня машины, раньше в ней не было никакой необхо