Читать онлайн О настоящей нашей славе бесплатно

О настоящей нашей славе
Рис.0 О настоящей нашей славе

Одобрено Издательским советом Русской Православной Церкви

Рис.1 О настоящей нашей славе

Одобрено к печати кафедрой Всеобщей истории Факультета Истории и социологии Ленинградского областного университета им. А. С. Пушкина.

Рецензенты:

кандидат исторических наук, доцент В. О. Левашко (Ленинградский областной университет)

доктор исторических наук, доцент М. Я. Тарасов

Рис.2 О настоящей нашей славе

© В.М. Арутюнян, В.В. Василик, М.И. Фролов, 2020

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2020

Вместо введения

Рис.3 О настоящей нашей славе

Говоря о книгах мы не можем не коснуться биографии автора, или авторов. Если жизнь человека полна затейливых поворотов, то и книги выходят интересные: зачастую за взглядами людей стоит жизненный опыт. Профессор Михаил Иванович Фролов принадлежал к бескорыстному, скромному и доброму поколению победителей и был не только настоящим полковником, блестящим ученым, но и замечательным популяризатором научных концепций, которые не всегда совпадали с официальной точкой зрения. Он был мужественным человеком и никогда не думал о карьере, на первом плане всегда стояло дело. Генералом он так и не стал, но, судя по его словам «оно того стоило»…

С Михаилом Ивановичем мы познакомились очень давно – еще в то «смутное» время, время, когда разрушалось могучее советское государство. В Ленинградском инженерно-строительном институте (впоследствии Санкт-Петербургском государственном архитектурно-строительном университете) работал Проблемный совет «Российская Федерация в годы Великой Отечественной войны», который возглавлял доктор исторических наук, профессор Федор Борисович Комал. Михаил Иванович был членом этого совета. В прошлом этот совет координировал деятельность всех историков СССР, специализирующихся на истории Великой Отечественной войны.

Многие ветераны войны стремились разобраться в причинах возникновения «мирового пожара». Их путь в науку был схож – вчерашние беспризорники или воспитанные одними матерями дети, попавшие в детский дом или военизированное учебное заведение, комсомольский набор в армию, война, служба, защита кандидатской, а потом и докторской диссертаций, наука и преподавание в высшей школе. Они не могли не оказаться вначале в армии, позже – в науке. Вполне естественно, что их интересовал вопрос: почему вспыхнул «мировой пожар»? И они делали все возможное, чтобы он не повторился вновь. Ветераны стремились к постижению правды.

Когда мы встречались, возникало удивительное чувство единения с участниками Великой Отечественной. Как и многие фронтовики, они не любили рассказывать о войне. Федор Борисович Комал говорил, что тот кто не сражался в 1941 году никогда до конца не поймет всей сложности этой войны: «штабов не было, о каких госпиталях может идти речь».

Докторскую диссертацию Михаил Иванович защитил в 72 года. Он рассказывал, как на одной из конференций известный историк Виктор Анатольевич Ежов объявил: «А сейчас выступает доктор исторических наук Михаил Иванович Фролов». Михаил Иванович подошел к кафедре и сказал, что произошла ошибка – он кандидат. Виктор Анатольевич возразил: «Ничего не знаю. Через полгода защита Вашей докторской диссертации». Защита прошла блестяще. Михаил Иванович Фролов изучал немецкую историографию о войне, много и плодотворно общался с иностранными учеными.

Михаил Иванович рассказывал много историй, во время наших удивительных встреч в его профессорской квартире-«хрущевке». Он говорил о личном и общественном, а его анализ политической обстановки всегда был точным и опережал время. От него первого я услышал о том, что многое, происходящее тогда в исторической науке, будет связано с попытками пересмотра итогов Великой Отечественной войны.

Вспоминается одно из его выступлений в Таврическом дворце. С огромным трудом он поднимался по лестнице к трибуне, и зал, как всегда, напряженно молчал. Но как только он заговорил, все слушали завороженно. Иногда во время речи он прикрывал глаза. Такая у него была манера выступления. Тишину взорвал гром аплодисментов, люди стали вставать. Аплодировали очень долго.

Иногда он вместе с другими ветеранами выходил «напрямую», в высшие эшелоны власти. Их совместные усилия остановили распространение нацистской литературы в нашей стране. Их пример и поддержка помогла многим продолжать заниматься наукой и патриотическим воспитанием подрастающего поколения в те времена, когда за это ничего не было – ни премий, ни наград. Они не дрогнули и вызывали огонь на себя так же, как на фронте.

Во время войны он служил в артиллерийской разведке, всегда был вместе с пехотой на передовой. Его подчиненные были намного старше, и во время знакомства предложили выпить спирту. Юный Михаил Иванович не пил, но отказать было неудобно. Налили стакан, после первого же глотка он стал задыхаться (спирт пьется на вдохе): «Воды! Воды старшому…»

Однополчане звали его «юнкер». Будучи спортивным, быстрым и легким во время рукопашных схваток пользовался автоматом. Не раз он находился на волосок от гибели, дважды вызывал артиллерийский огонь на себя. Первым форсировал Одер, но Героем Советского Союза не стал, поскольку был ранен и обещание представить к высокой награде самого первого, переправившегося на другой берег, как-то забылось в военной суматохе наступления. Все награды он почти никогда не одевал, – слишком много они весили. Предпочитал носить орденские планки.

Помощи не просил, предпочитал передвигаться по городу самостоятельно. Палку называл «подруга». Последний раз я его видел, когда отвез домой после конференции. Он поднялся на пятый этаж и помахал рукой из открытого окна. Таким я его и запомнил.

Когда его поминали в голову пришла мысль: «Что-же я здесь сижу, мне еще Михаила Ивановича домой надо везти». Но нужды в этом уже не было…

Историки не умирают, просто их имена становятся частью историографии. Позвольте предоставить Вашему вниманию исследование Заместителя председателя Академии военно-исторических наук, доктора исторических наук, профессора Михаила Ивановича Фролова и его учеников – Врежа Михайловича Арутюняна и Владимира Владимировича Василика.

Вреж Михайлович Арутюнян, полковник в отставке, профессор, отдал свою жизнь службе в начале в Советской, а затем – Российской Армии, многие годы преподавал в Академии материального обеспечения им. Маршала Хрулева. Он является автором ряда книг и статей, посвященных Ленинградской битве.

Интересы д.и.н., профессора каф. Истории славянских и балканских стран Василика Владимира Владимировича весьма широки – от истории Древнего Востока и античности до XX в. Выйти за сферу его основных научных занятий по истории Византии и средневековья Балкан его заставило распространение такого общественного явления, как неоколлаборационизм, связанный с реабилитацией предателей и пособников фашизма, таких, как Власов, Каминский, Краснов, Бандера. Это явление было метко названо Михаилом Ивановичем «время иуд», потому что связано с духом предательства, прославлением Иудина греха. С этим духом В. В. Василик вышел на борьбу, как историк и гражданин, и в ряде своих статей, как опубликованных в академических журналах, так и в интернете, исследовал как феномен коллаборационизма и предательства, так и явление неоколлаборационизма, связанного с идеологией постмодерна, потребительства и цинизма, стремлением поставить традиционные ценности под сомнение. Помимо статейна вышеуказанную тему, В. В. Василик занимается также исследованием истории Православной Церкви в блокадном Ленинграде, а также медицины во время Великой Отечественной войны, а также сюжетами, связанным с освобождением Восточной и Центральной Европы, что отражено в данной книге, большинство глав которой написано им. Вместе с покойным М. И. Фроловым В. В. Василик написал три монографии – «Битвы и победы», «О войне и победе» и, наконец, «Осторожно. Великая Отечественная», ставшую для Михаила Ивановича последней и опубликованную после его смерти в 2017 г. Кроме того, ему принадлежит монография «Крест Великой Отечественной».

Желаем ныне здравствующим авторам дальнейших успехов, а читателям – радости от общения с глубокой, интересной, патриотичной и подлинно живой книгой.

А. В. Кутузов, доктор исторических наук, профессор кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин Санкт-Петербургской академии Следственного комитета России, ученый секретарь Государственного мемориального музея обороны и блокады Ленинграда

Предисловие к книге

«О настоящей нашей славе»

Рис.4 О настоящей нашей славе

Книга «О настоящей нашей славе» соответствует всем канонам научной монографии. Ее авторы – почивший доктор исторических наук, профессор ЯГУ ветеран Великой Отечественной Войны Михаил Иванович Фролов – отец-основатель школы изучения Ленинградской битвы, профессор Академии Материального Обеспечения Арутюнян Вреж Михайлович, доктор исторических наук, профессор СПБГУ Василик Владимир Владимирович, являются признанными специалистами в истории Великой Отечественной войны.

Монография создавалась на основе прежде опубликованных статей, но от этого не страдает ее новизна. Она заключается в особом взгляде на историю Великой Отечественной и на советский период в целом, как неразрывно связанные со всей предыдущей историей России, на осознании духовного фактора нашей Победы, вырастающего из народного сознания. Для авторов характерен объемный взгляд, понимание Великой Отечественной войны во всей ее сложности, в переплетении экономических, политических, военных и, наконец, идеологических факторов.

Поэтому книга освещает различные стороны Великой Отечественной войны – ключевые военные операции – битву за Москву, Сталинградское сражение, Курскую битву, освобождение Европы, блокаду Ленинграда, историю медицины на войне. И в то же время, для столь разнообразных тем характерно внутреннее единство, связанное с освещением всенародного подвига. В стихе Ольги Федоровны Берггольц, который послужил названием книги «О настоящей нашей славе…» есть продолжение «О страшном подвиге твоем». Вот этот страшный, неимоверный, невероятный подвиг советского народа отражен в данной книге. Особо важна оценка 1941 г. В противовес широко бытующей, к сожалению, точке зрения, согласно которой 1941 г. – год позора и поражений, авторы показывают его значение для подготовки коренного перелома в войне и величие народного подвига в этот тяжелый первоначальный период войны. Фундамент победы закладывался в боях 1941 г. – в обороне Ленинграда, Таллина, Одессы и Севастополя, в контрударах под Ельней и под Сольцами, в Московской битве. Формулировка «великий и страшный сорок первый год», на наш взгляд, точно отражает историческую правду. Заслуживает не только внимания, но и приятия точка зрения М. И. Фролова, согласно которой коренной перелом в Великой Отечественной войне начался с победы в битве под Москвой, Сталинградское сражение его продолжило, а Курская битва – завершила, что и показано в главах, написанных В. В. Василиком и М. И. Фроловым.

Вечной и непреходящей темой является Ленинградская блокада и Ленинградская битва. Она являет величие духа ленинградцев и воинов Ленинградского и Волховского фронта, которые в нечеловеческих, невероятных обстоятельствах исполняли свой гражданский и воинский долг и победили. К сожалению, в наше время Ленинградская блокада становится темой для спекуляций и манипуляций общественным сознанием, для создания разветвленной мифологии. Разоблачению их посвящены главы, написанные М. И. Фроловым и В. М. Арутюняном.

Другая сторона книги – объективное и правдивое отражение освобождение Европы. В наше время, когда на Западе и в большинстве стран Восточной Европы утвердилась лживая и клеветническая концепция «двух оккупаций», осуществленная «двумя тоталитарными режимами», жизненно важно утверждать правду о подвиге советского воина-освободителя. Надлежит помнить, что на освобождение Европы Красная Армия положила более миллиона солдат и офицеров, что половину из них (6 200 000 человек) составляют наши потери в Польше, спасенной от нацистского ига, которое стоило ей жизни более шести миллионов ее граждан. Сейчас в Польше уничтожаются памятники героям войны, разрушаются кладбища советских воинов, а польская пропаганда всерьез внушает «граду и миру», что Освенцим освободили… «украинцы», поскольку в него вошли воины Первого Украинского фронта. То, что название фронтов носили не национальный, а территориальный характер (по освобождаемым территориям) и все солдаты и офицеры мыслили себя частью единого Советского народа, фальсификаторов не интересует. Поэтому особое значение имеет раздел книги, написанный В. В. Василиком, в котором взвешенно и объективно представлена история освобождения стран Восточной Европы.

Несомненный интерес представляет раздел, посвященный медицине на войне, написанный В. В. Василиком на основе архивных материалов Медицинского Отдела Центрального Архива Министерства Обороны. Автор показывает подвиг медиков в ходе Ленинградской битвы, когда врачи работали до полного изнеможения у операционных столов, санинструкторы и медсестры ходили в атаку, а главврачи с температурой 39 градусов тушили зажигалки на крышах ленинградских больниц. Статья, посвященная медицине в Севастополе, разоблачает некоторые лживые мифы, например, о госпиталях, взорванных в Инкерманских штольнях при отступлении в июне 1942 г. (на самом деле все больные были благополучно эвакуированы). В книге объективно отражается подвиг севастопольских медиков, которые самоотверженно боролись за жизнь и здоровье раненых воинов Приморской армии и моряков-краснофлотцев и, в большинстве своем, оставшимися вместе с ними в страшные дни гибели Севастополя в 1942 г.

Для книги характерны следующие черты, связанные со спецификой нашего времени. На наших глазах уходят последние представители ветеранов Великой Отечественной, в т. ч. скончался один из авторов книги – фронтовик, кавалер шести боевых орденов, основатель школы изучения блокадного Ленинграда и наш учитель М. И. Фролов. В связи с этим понятно стремление авторов сохранить память о них, их драгоценные воспоминания.

Во-вторых, это – борьба с фальсификациями истории Великой Отечественной войны, столь умножившимися за последние тридцать лет. Авторы этой книги принимали активное участие в боях за историю, в т. ч. в обсуждении диссертации «Офицерский корпус генерала Власова» печально известного К. Александрова, который умудрился представить предательство и приспособленчество власовцев, как социальный протест, а подручных кровавого палача Гиммлера как революционный протест. В соответствующем разделе книги вскрывается не только сущность коллаборационизма, но и причины его популяризации и попыток реабилитации в наше время.

В целом, считаем, что книга может принести значительную пользу не только историческому сообществу, но и широкому кругу российских читателей

Декан исторического факультета ЛГУ Доцент Вадим Олегович Левашко.

Раздел 1

Великий и страшный сорок первый

Рис.5 О настоящей нашей славе

Глава 1

22 июня 1941 года. Завоевать и уничтожить

Рис.6 О настоящей нашей славе

22 июня 1941 года Германия вероломно напала на Советский Союз. Вступил в действие план «Барбаросса» – план молниеносной войны против СССР, которая по замыслам военно-политического руководства Германии должна была привести к крушению Советского Союза в течение восьми – десяти недель. Развязав войну против СССР, гитлеровцы выдвинули версию о якобы готовящемуся в 1941 году вторжению Красной Армии в Европу, об угрозе Германии, которая с целью защиты своей страны и других западно-европейских стран вынуждена была начать упреждающую «превентивную» войну против Советского Союза. Изображение войны в качестве превентивной меры было впервые сделано Гитлером перед генералами вермахта в день наступления на нашу страну. Он сказал, что «теперь наступил момент, когда выжидаемая политика является не только грехом, но и преступлением, нарушающим интересы германского народа. А, следовательно, и всей Европы. Сейчас приблизительно 150 русских дивизий находятся на нашей границе. В течение ряда недель происходили непрерывные нарушения этой границы, причем не только на нашей территории, но и на Крайнем Севере Европы, и в Румынии. Советские летчики развлекались тем, что не признавали границу, очевидно, чтобы нам доказать таким образом, что они считают себя хозяевами этих территорий. Ночью 18 июня русские патрули снова проникли на германскую территорию и были оттеснены лишь после продолжительной перестрелки»[1]. Об этом же говорилось в обращении Гитлера к «солдатам Восточного фронта», зачитанном в ночь на 22 июня 1941 года личному составу вермахта. В нем военные действия против Советского Союза мотивиривались якобы «русскими наступательными намерениями»[2].

Официально эта версия была пущена в ход 22 июня 1941 года в заявлении германского посла Ф. Шуленбурга, переданным Советскому правительству, и в меморандуме, врученным И. Риббентропом в этот же день советскому послу в Берлине В. Деканозову, уже после вторжения немецких войск на советскую территорию. В заявлении Шуленбурга утверждалось, что в то время как Германия добросовестно соблюдала советско-германский договор о ненападении, Россия неоднократно нарушала его. СССР вел «саботаж, терроризм, и шпионаж» против Германии, «противодействовал немецким попыткам установить стабильный порядок в Европе». Советский Союз вступил в сговор с Англией «в целях нападения на немецкие войска в Румынии и Болгарии», сосредоточив «все имеющиеся русские вооруженные силы на длинном фронте от Балтийского до Черного моря», СССР «создал угрозу рейху». Поэтому фюрер приказал вооруженным силам Германии отразить эту угрозу всеми имеющимися в их распоряжении средствами»[3]. В меморандуме немецкого правительства, врученном Деканозову, говорилось: «Враждебное поведение по отношению к Германии Советского правительства и серьезная, проявившаяся в движении русских войск на немецкую восточную границу, вынуждает рейх к ответным действиям»[4]. Обвинение Советского Союза в агрессивности, в намерении «взорвать изнутри Германию» содержались в обращении Гитлера к немецкому народу, зачитанном утром 22 июня Геббельсом по радио[5].

Таким образом, нацистские руководители, пытаясь оправдать фашистскую агрессию, утверждали, что они вынуждены встать на путь «превентивной» войны против СССР, поскольку он якобы готовился к нападению на Германию, к нанесению ей удара в спину. Версия о «превентивной» войне пытается снять с германского фашизма ответственность за развязывание войны, ведет к утверждению виновности СССР за начало Великой Отечественной войны, ибо, как вытекает из её суждений, вермахт предпринял действия будто бы лишь в военном смысле наступательные, а в политическом – вполне оправданные. В более широком плане, как считают некоторые отечественные историки, этот вопрос затрагивает и проблему ответственности нацистской Германии за Вторую мировую войну[6].

В заявлении Советского правительства в связи с нападением Германии на СССР эти «обоснования» фашистской агрессии были квалифицированы как политика «задним числом состряпать обвинительный материал насчет несоблюдения Советского Союза советско-германского пакта»[7].

Отечественные историки, вскрывая истоки, версии о «превентивной» войне, подчеркивают, что подобную точку зрения – война Германии против СССР – это лишь предотвращение готовящего удара Красной Армии – высказывали и другие приближенные к Гитлеру руководители третьего рейха – Рудольф Гессе, Гейдрих, генерал-полковник А. Йодль и др. Эти утверждения были подхвачены пропагандистским ведомством И. Геббельса и в течение длительного времени использовались для обмана немецкого народа и народов других стран; мысль о «превентивной» войне усиленно внедрялась в умы людей. Под влиянием этой и довоенной пропаганды многие немцы как на фронте, так и в тылу считали войну справедливой, указывалось в донесении службы безопасности 7 июля 1941 года[8], «абсолютно необходимым оборонительным мероприятием…»[9].

Отечественные историки, отвергающие надуманные лже утверждения гитлеровцев опираются и на то, что версию о превентивном нападении – самую удобную для оправдания агрессии – отвергнул, по существу никто иной как сам Гитлер. На совещании 21 июля 1941 года он, характеризуя намерения Сталина, констатировал, что «никаких признаков выступления (СССР – авт.) против нас нет»[10]. Подчеркнем, что именно на этом совещании фельдмаршал В. Браухич получил указание Гитлера начать разработку плана нападения на СССР.

Упомянем ещё одно очень важное высказывание Гитлера, в котором он концентрированно охарактеризовал основополагающие мотивы принятия им решения начать войну против СССР, приведенное в работе немецкого историка Й. Тауберга. 15 февраля 1945 года (уже приближался конец войны) Гитлер вернулся к теме войны. «Самым тяжелым решением этой войны был приказ о наступлении на Россию, – говорил он. – Больше не было надежды окончить войну на Западе высадкой на английские острова. Война могла продолжаться без конца; война, перспективы участия в которой американцев всё возрастали… Время – вновь и вновь время! – все сильнее работало против нас. Единственным средством принудить Англию к миру являлось уничтожение Красной Армии и лишение англичан надежды противопоставить нам на континенте равносильного противника»[11].

Обратим внимание, нет ни одного слова об угрозе нападения Советского Союза на Германию, об ударе в спину и о других аргументах в оправдание «превентивного» нападения на СССР.

Давайте вчитаемся также в записи министра пропаганды третьего рейха И. Геббельса. 16 июня 1941 года он записал в своем дневнике: «фюрер заявляет, что мы должны добиться победы, неважно правы мы или нет. Мы должны любым путем достичь победы, в противном случае немецкий народ будет сметен с лица земли»[12]. 9 июля в обстановке эйфории от побед вермахта, он пишет: «Превентивная война является самой надежной и удобной войной, если принять во внимание, что противник все равно должен подвергнуться нападению при первой же возможности (подчеркнуто – авт.). Это и имело место по отношению к большевизму. Теперь мы будем его бить вплоть до уничтожения»[13]. Как говорят, комментарии здесь излишни.

Версия о «превентивной» войне была отвергнута на Нюрнбергском процессе над главными военными преступниками в 1945–1946 годах. Так, бывший руководитель германской прессы и радиовещания Г. Фриче в своих показаниях заявил, что он организовал широкую кампанию антисоветской пропаганды, пытаясь убедить общественность в том, что «мы лишь предвосхитили нападение Советского Союза… Следующая задача германской пропаганды заключалась в том, чтобы все время подчеркивать, что не Германия, а Советский Союз ответственен за эту войну», хотя никаких оснований к тому, чтобы обвинить СССР в подготовке нападения на Германию не было»[14]. Да и ряд немецких генералов, дававших показания на процессе, не отрицали этого. Даже Паулюс, который был разработчиком плана «Барбаросса» признал, что «в наше поле зрения не попали какие-либо факты, свидетельствующие о подготовке Советского Союза к нападению». Генерал-фельдмаршал фон Рундштедт заявил: «В марте 1941 года я не имел ни малейшего представления о будто бы проводимых (со стороны СССР – авт.) военных приготовлениях». Он и другие генералы на инструктаже у Гитлера были удивлены, услышав, что «русские вооружаются весьма сильно и сейчас развертывают войска с целью напасть на нас». По словам генерала фон Браухича, во время посещения 17-й армии в июне 1941 года, он убедился, что группировка сил красной Армии имела ярко выраженный оборонительный характер»[15].

«22 июня 1941 года – отмечается в приговоре Нюрнбергского трибунала, – без объявления войны Германия вторглась на советскую территорию в соответствии с заранее подготовленными планами. Доказательства, предъявленные трибуналу, подтверждают, что Германия имела тщательно разработанные планы сокрушить СССР как политическую и военную силу для того, чтобы расчистить путь для экспансии на Восток в соответствии с её стремлениями… Планы экономической эксплуатации СССР, массового угона населения, убийство комиссаров и политических руководителей являются частью тщательно разработанного плана, выполнение которого началось 22 июня без какого-либо предупреждения и без законного оправдания. Это была явная агрессия»[16].

Тезис о превентивности нападения, справедливо отмечает Г. Куманев и Э. Шкляр, всякий раз входил в официальные объяснения своих акций гитлеровским рейхом. Однако план вторжения в Австрию был разработан за 4 месяца до «аншлюса», в Чехословакию – за 11 месяцев до её оккупации, в Польшу – за 5 месяцев до начала боевых действий, в Советский Союз – почти за год до нападения. При этом следует иметь в виду, что указанные страны готовы были пойти на компромисс и уступки, чтобы не дать Германии повод к агрессии»[17].

Версия о «превентивной» войне полностью несостоятельна, со стороны фашистской Германии имела место неспровоцированная вероломная агрессия. А Уткин считает, что в целом историографические звезды первой величины в данном вопросе согласованы в том, что в июне 1941 года была начата не превентивная война, а началась реализация подлинных намерений Гитлера, которые были идеологически мотивированы»[18].

Несостоятельность нацистского тезиса о «превентивной» войне довольно обстоятельно и подробно была доказана во многих трудах отечественных историков. Приведенные ими факты, основанные на архивных и других источниках, свидетельствуют что Советское государство не планировало каких-либо агрессивных действий, не собираясь ни на кого нападать. Большинство российских авторов убедительно показывает, что тезис о «превентивной» войне Германии против Советского Союза имеет целью исказить социально-политическую сущность войны советского народа против фашистской Германии, её справедливый, освободительный характер. При этом они опираются на давно ставшими известными документы, неоспоримо свидетельствующие о варварском, беспощадном характере войны Германии против СССР, суть которой можно охарактеризовать двумя словами – завоевать и уничтожить.

Еще в марте 1941 года Гитлер так определил военные и политические цели войны против СССР. «Наша задача в России – разбить вооруженные силы, уничтожить государство… Речь идет о борьбе на уничтожение». При этом имелось в виду, «уничтожить жизненную силу России. Не должно оставаться никаких политических образований, способных к возрождению»[19]. Начальник генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Гальдер записал в своем дневнике указания фюрера: «Если мы этого не сделаем, то хотя мы и разобьем врага, лет через 30 лет нам вновь будет противостоять коммунистический враг. Мы ведем войну не для того, чтобы законсервировать врага»[20]. В соответствии с этим в военных директивах говорилось, что война против России должна вестись с «неслыханной жестокостью». Читаем инструкцию «Военная подготовка в войсках». В ней говорится «Помни о величии и победе Германии. Для твоей личной славы ты должен убить ровно 100 русских. У тебя нет ни сердца, ни нервов – на войне они не нужны. Уничтожив в себе жалость и сострадание, убивай всякого русского; не останавливайся – старик перед тобой, женщина, девушка или мальчик. Убивай! Этим ты спасешь себя от гибели, обеспечишь будущее своей семьи и прославишься навеки[21]. Обратим внимание, подчеркивает В. Р. Мединский, памятка солдату призывала убивать не комиссаров (в отношении политработником предписывалась отдельная процедура), а всех русских… Эта инструкция не для каких-нибудь эсесовских головорезов, не для карателей. Для обычных солдат[22].

Это требование жестокости к населению пронизывает приказы германского командования. Так, генерал-полковник Э. Гепнер требовал: «Война против России… Это давняя борьба германцев против славян, защита европейской культуры от московско-азиатского нашествия, отпор большевизму. Эта борьба должна преследовать цель превратить в руины сегодняшнюю Россию, и поэтому она должна вестись с неслыханной жестокостью[23].

В 1991 году массовому зрителю ФРГ была представлена выставка «Война на уничтожение. Преступления вермахта в 1941–1944 годах». Выставка документальная. Она продемонстрировала, что на основе этих приказов против СССР велась война на уничтожение. Каталог выставки убедительно свидетельствует, что вермахт несет ответственность за ведение войны на Востоке в 1941–1944 годах «противоречащей международному праву», за истребление миллионов людей[24].

За действия против вражеских гражданских лиц, совершенные военнослужащими вермахта и вольнонаемными, – говорилось в указе Гитлера как Верховного Главнокомандующего вермахта 13 мая 1941 года о военном судопроизводстве на войне с Советским Союзом, – не будет обязательного преследования, даже если деяние является военным преступлением или проступком[25]. Этот указ узаконивал драконовские меры по отношению к советскому населению, по существу, рассматривая войну с Советским Союзом, как коренным образом, отличающуюся от всех других «военных походов», предпринятых в 1939 году, отмечает немецкий историк Ю. Ферстер. Она должна рассматриваться, писал он, «как борьба германцев против славян», с целью «уничтожения нынешней России»[26].

Уточняя долгосрочные планы, Гитлер говорил: «Должно быть совершенно ясно, что из этих областей (захваченных земель – авт.) никогда уже не уйдем». По утверждению фюрера, они представляют «огромный пирог», который следовало «освоить». Для оккупированной страны устанавливались три критерия: во-первых, овладеть; во-вторых, управлять; в-третьих, эксплуатировать. Ради этого «мы будем применять все необходимые меры – расстрелы, выселения, и т. п.»[27] Он выразился односложно: «Нам не нужна ни царская, ни советская, никакая Россия».

А что будет с русскими и другими народами страны? Обратимся к Генеральному плану «Ост» и к документам, относящимся к этому плану. Сам план был обнаружен в федеральном архиве Германии только в конце 80-х годов прошлого века. А стал доступен в цифровой форме лишь в декабре 2009 года[28]. В документе, составленным доктором Ветцелем, начальником колонизации Первого главного политического управления министерства Розенберга, датированным апрелем 1942 года говорится: «Речь идет не только о разгроме государства с центром в Москве. Дело заключается скорее всего в том, чтобы разгромить русских как народ… с биологической, в особенности с расово-биологической точки зрения…»[29]. Приведем ещё одну выдержку из ставших известными документов: «Уничтожение биологической силы восточных народов путем негативной демографической политики… Её цель – изменить в перспективе количественное соотношение между чужеродными народами и немцами в пользу последних и таким образом уменьшить трудности, возникающие при господстве над ними»[30]. Жалеть недочеловеков, считал Гитлер, нет никакого смысла. «В этом году в России умрет от голода от 20 до 30 миллионов человек. Может быть, даже хорошо, что так произойдет: ведь некоторые народы необходимо сокращать», – сказал Геринг в беседе с Чиано в ноябре 1941 года, повторяя мысли Гитлера[31]. Всего на территории России, по его мысли, должны остаться не более 15–30 миллионов человек. Остальные пусть переселяются на восток или умирают – как им будет угодно[32]. Оценивая цели всего политического руководства Германии немецкий историк О. Клёде пишет, что «уничтожению подлежали не только большевизм, но и русская нация… И в случае со славянами вообще Гитлер выступал за уничтожение не только другого мировоззрения, но и чужого народа»[33].

Тех, кто останется в живых ждала незавидная учесть. В одной из своих застольных бесед Гитлер говорил: «Покоренные нами народы в первую очередь должны обслуживать наши экономические интересы. Славяне созданы для того, чтобы работать на немцев и не для чего больше. Наша цель – поместить в местах их нынешнего проживания сто миллионов немцев. Немецкие власти должны размещаться в самых лучших зданиях, а губернаторы жить во дворцах. Вокруг губернских центов в радиусе 30–40 километров будут размещаться пояса из красивых немецких деревень, связанных центрами и хорошими дорогами. По ту сторону этого пояса будет другой мир. Там пусть живут русские, как они привыкли. Мы возьмем себе только лучшие их земли. В болоте пусть ковыряются славянские аборигены… Все максимально ограничить! Никаких печатных изданий… Никакого обязательного школьного образования…»[34].

На территории СССР намечалось создать четыре рейхскомиссариата – германские провинции. Москву, Ленинград, Киев и ряд других городов предусматривалось стереть с лица земли. В «Военной папке», представляющей собой один из наиболее подробных документов, в котором была изложена программа эксплуатации территории СССР, в совершенно обнаженном виде была сформулирована цель превращения Советского Союза в своеобразную колонию Германии. При этом постоянно подчеркивалась установка на голодную смерть большей части населения[35].

Разгром Советского Союза рассматривался как решающая предпосылка установления полного господства над Европейским континентом и одновременно как исходная база для завоевания мирового господства. Немецкий историк А. Хильгрубер отмечает: «Восточный поход занимал решающее место в общей военной концепции нацистов», с «успешным завершением восточной войны» они надеялись получить свободу действий «для реализации их всемирной стратегии»[36]. Известный немецкий историк Г. А. Якобсен так характеризовал цели Гитлера: «Он (Гитлер – авт.) твердо решил Россию расчленить, беспощадно эксплуатировать и деспотически угнетать «восточных недочеловеков», а также использовать страну для великогерманского населения»[37]. После вторжения в пределы советского государства и оккупации ряда территорий фашисты преступили к выполнению программы геноцида в отношении «расы недочеловеков» – русской нации[38].

Все вышеизложенное достаточно убедительно раскрывает главные цели военно-политического руководства Германии в войне с Советским Союзом. Они свидетельствуют о беспочвенности утверждений о войне Гитлера и Сталина, национал-социализма и европейского большевизма, вдалбливаемые в головы немцев Геббельсом и его сподручными, нашедшие сегодня единомышленников в России. Победа в войне фашистской Германии привела бы не к уничтожению тоталитаризма, как утверждают некоторые нео-либеральные историки, а к расчленению страны, уничтожению десятков миллионов людей и превращению оставшихся в живых в слуг немецких колонистов[39].

Информированный читатель может спросить, стоило ли так подробно, обстоятельно раскрывать цели фашистской Германии в войне против СССР, документальные источники о том, что хорошо известно абсолютному большинству людей, неподверженных чувству недоброго отношения к своему народу, к своему Отечеству. Видимо следовало, так как именно этот аспект войны – важнейший и определяющий ее характер – в последние годы все более исчезает со многих экранов телевизора, умалчивается по радио, почти не сообщается о варварских планах фашизма в книгах о Великой отечественной войне, в ряде учебниках для школ и вузов. Накануне празднования 70-летия Победы в Великой Отечественной войне попытка искажения характера войны, стремление возложить ответственность на СССР чуть ли не за её начало, «становятся все более жестокими, злыми, агрессивными»[40]. Из школьных учебников убирается ставшее нежелательным, – подчеркивал на круглом столе, состоявшемся в Государственном центральном музее современной истории Росси в марте 2010 года М. В. Демурин – чрезвычайный и полномочный посланник II класса, – важнейшее положение Великой Отечественной войны, «самое главное, что вели [бой] русские люди не ради славы, а ради жизни»[41]. К сожалению, распад СССР высвободил и породил силы, которые заинтересованы в пересмотре истоков и хода Великой Отечественной войны. И сегодня, спустя 70 лет после нашей победы над Германией СССР исключительно актуально всесторонне раскрывать планы и цели нацистской Германии в отношении СССР и его народа, а также далеко идущие расчеты германского фашизма. Они не оставляют места для каких-либо утверждений о «превентивной» войне со стороны Гитлера. От исхода борьбы советского государства с фашистской Германией зависела судьба не только советского народа, но и народов всего мира.

Война со стороны Советского Союза имела принципиально иной характер. Для народов СССР вооруженная борьба против Германии и её союзников стала Великой Отечественной войной за национальную независимость своего государства, за свободу и честь своей Родины. В этой войне советский народ ставил своей целью помочь народам других стран освободиться от гитлеровского ига, спасти мертвую цивилизацию от фашистского варварства.

Все попытки сознательно или в результате одностороннего взгляда, порожденного недостаточной научной квалификацией авторов, переписать и подправить прошлое, внести лепту в искаженную картину Великой Отечественной войны – в конечном итоге бесперспективны, как бы они не были созвучны той или иной политической конъюнктуре.

Глава 2

Я умираю, но не сдаюсь: героизм в начале великой отечественной войны

22 июня 1941 – трагичная и славная дата. На наш взгляд, значение 1941 г. и его величие раскрыто не до конца. Для многих это только время страшных поражений. А на самом деле – это год срыва блицкрига, что далось подвигом и героизмом русских советских людей.

Доначала перестройки героизм советского народа не подвергался сомнению. И действительно, трудно было отрицать очевидные вещи, когда жили и действовали Алексей Маресьев, Михаил Девятаев, Иван Кожедуб, когда Великая Победа, достигнутая героизмом Советского народа была столь близка. К сожалению, в годы перестройки искажение памяти о Великой Отечественной войне стало одним из орудий, уничтожения Советского Союза.

В связи с этим возник целый ряд ядовитых мифов, в том числе и следующий: настоящее сопротивление немцам началось только после Московской битвы, когда наступавшие солдаты РККА увидели свидетельства немецких зверств в Подмосковье и тогда лишь поняли, что дело идет о жизни и смерти. До этого времени, почти всего 1941 года, как считает ряд либеральных, таких как Л. Лопуховский и М. Солонин [42] или антисоветски (а в конечном счете и русофобски настроенных авторов) настроенных авторов, таких как К. Александров[43], советские солдаты сражались не на уровне своих возможностей.

Исторические факты опровергают подобные представления. Рассмотрим хотя бы один вид подвига – таран. Общеизвестно, что воздушный таран является наиболее рискованным видом воздушного боя, требующим особого искусствам одним из показателей высокой готовности к подвигу[44]. Ни в одной среди армий Второй Мировой войны воздушный таран не стал массовым явлением, за исключением Советской армии. Только за первый день войны воздушный таран совершили 7 пилотов: старшие лейтенанты И. И. Иванов и А. И. Мокляк, лейтенанты Л. Г. Бутелин, Е. М. Панфилов и П. С. Рябцев, старший политрук А. С. Данилов и младший лейтенант Д. В. Кокорев[45]. При этом И. И. Иванов совершил свой таран в первые минуты войны в 4-10.

Во время Великой Отечественной войны советские лётчики совершили более 600 воздушных таранов (точное количество неизвестно, так как исследования продолжаются и постепенно становятся известными всё новые случаи). Более 2/3 из них приходится на 1941–1942 годы – самый тяжёлый период войны. В то время в части люфтваффе был даже разослан циркуляр, запрещавший приближаться к советским самолётам ближе чем на 100 м во избежание тарана.

Советские лётчики применяли таран на всех типах самолётов: истребителях, штурмовиках, бомбардировщиках, разведчиках. Тараны совершались в групповых и одиночных боях, днём и ночью, в чистом небе и в облаках, на малых и больших высотах, над своей и территорией и над территорией противника. Меру героизма советских летчиков можно оценить хотя бы несколькими фактами. 12 сентября 1941 на Су-2 таран немецкого истребителя Ме-109 осуществила женщина – Екатерина Зеленко, уничтожившая немецкий самолет, но и погибшая сама. Это – единственный в мире случай тарана женщиной-пилотом[46]. Среди советских летчиков были совершавшие таран несколько раз, например Борис Ковзан, сбивший четыре немецких самолета таким способом.

Уже на четвертый день войны, 26 июня под Молодечно Николай Францевич Гастелло совершил наземный таран, или т. н. «огненный таран». Во время перестройки была предпринята нечистоплотная попытка приписать его подвиг его сослуживцу капитану Маслову, которая разбилась о вещественные доказательства и показания очевидцев[47].

Всего за время Великой Отечественной войны было совершено 237 «огненных таранов». При этом, в отличие от японской армии, в Уставе и наставлении РККА о воздушном, а тем более о наземном таране ничего не говорилось. И политработники не занимались пропагандой опыта воздушных таранов и не склоняли своих слушателей к нему.

Помимо воздушных таранов, применялись танковые, которые также требует высокого мужества и большого мастерства. Известно 160 случаев советских танковых таранов за всю Великую Отечественную войну, из них несколько случаев тарана бронепоездов и поездов, шедших на полном ходу[48]. И первый таран осуществил экипаж лейтенанта Павла Даниловича Гудзя 22 июня 1941 года. В 8 км от Яворова его танк КВ-1 таранил немецкие Pz Kpfw III и бронетранспортер[49].

Доказательств изначальной готовности к подвигу воинов РККА и их героизма в 1941 году предостаточно, при этом не только на индивидуальном уровне, но и в рамках целых подразделений. Известно, что немцы отводили по плану «Барбаросса» 20–30 минут-на взятие пограничных застав. Государственную границу обороняло 665 застав.485 из них 22 июня подверглись нападению со стороны войск фашистской Германии, остальные заставы начали боевые действия 29 июня 1941 года. Все пограничные заставы стойко обороняли порученные им участки: до одних суток – 257 застав, свыше одних суток – 20, более двух суток – 16, свыше трёх суток – 20, более четырёх и пяти суток – 43, от семи до девяти суток – 4, свыше одиннадцати суток – 51, свыше 12 суток – 55, свыше 15 суток – 51 застава. До двух месяцев сражалось 45 застав[50].

На рассвете 22 июня 1941 года батальон вражеской пехоты при поддержке танков атаковал 3-ю заставу 86-го Августовского пограничного отряда. Тридцать два пограничника за десять часов боя отбили семь атак. Упал, сражённый пулей, начальник заставы лейтенант В. М. Усов, но пограничники не дрогнули. Только после получения приказа об отходе на новый рубеж, воины во главе с политруком Ш. Г. Шариповым покинули родную заставу. За героизм и мужество лейтенант В. М. Усов был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза, его имя присвоено пограничной заставе.

Под командованием лейтенанта А. В. Лопатина и политрука П. И. Гласова одиннадцать суток вела бой с превосходящими силами противника 13-я застава 90-го Владимир-Волынского пограничного отряда. До 2 июля над развалинами заставы развивался красный флаг. Немецкие сапёры взорвали подвал. Под его обломками погибли последние защитники заставы. Лейтенанту А. В. Лопатину было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза, а пограничной заставе – его имя.

22 июня 1941 года заместитель политрука 7-й заставы 90-го Владимир-Волынского отряда В. В. Петров со станковым пулемётом пять часов удерживал переправу через Западный Буг. В критическую минуту боя, когда кончились патроны, а вражеская мина вывела из строя пулемёт, В. В. Петров подорвал гранатой себя и окруживших его врагов. Именем Героя Советского Союза В. В. Петрова названа его застава.

Четырнадцатого июля 1941 года на участок обороны 94-го пограничного полка, занимаемый 1-й комендатурой, гитлеровцы ввели в бой 120 танков. Пограничники бросались на танки со связками гранат, встречали противника огнём из пулемётов и винтовок. В этом бою пали смертью храбрых комендант участка капитан И. М. Середа, военком комендатуры П. П. Колесниченко и с ними 152 бесстрашных пограничника.

Путь на Львов противнику преградила 17-я застава Рава-Русского пограничного отряда. Воины стойко обороняли свой участок, и когда на территорию заставы ворвались немецкие танки с пехотой, навстречу им бросились в последнюю штыковую атаку пограничники. Здесь погиб начальник заставы лейтенант Ф. В. Морин. Он посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. Пограничной заставе присвоено имя героя.

Неувядаемой славой покрыл себя гарнизон Брестской крепости, которая находилась на основном направлении главного удара немецко-фашистских войск на Москву. Немецкое командование планировало взять крепость к 12:00 22 июня. Но фашистам не удалось осуществить свои планы. В крепости им противостояли около трёх тысяч красноармейцев и 500 пограничников, среди которых был и личный состав 9-й заставы Брестского пограничного отряда во главе с лейтенантом А. М. Кижеватовым. 45-я немецкая пехотная дивизия осаждала крепость до 1 июля, потеряв 1121 солдата и офицера. После этого для блокирования крепости были оставлены два батальона, которым до 20 июля оказывала сопротивление горстка наших бойцов и командиров. Об этом свидетельствует надпись, сделанная 20 июля 1941 года на стене каземата: «Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина!». Лейтенант А. М. Кижеватов погиб в крепости в июле месяце, ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Последний защитник Брестской крепости, майор Гаврилов был взят в плен 23 июля 1941 г.[51]

1-й артиллерийская противотанковая бригады РГК, под командованием Кирилла Семеновича Москаленко, находясь на острие наступления танковых частей Гудериана и Клейста, в течение трех военных месяцев истребила 300 вражеских танков[52].

Героически действовала в районе Лиды 8 противотанковая бригада полковника Ивана Семеновича Стрельбицкого, которая целую неделю (с 22 по 28 июня) удерживала свою позицию и уничтожила 60 вражеских танков. Позднее Подольские курсанты под командованием И. С. Стрельбицкого целых 12 дней удерживали Можайскую линию, хотя их просили продержаться только неделю[53].

Все это показывает, что при наличии талантливых и мужественных командиров в бойцы Красной Армии были способны на героическое сопротивление с самого начала войны. И воля к сопротивлению немецко-фашистским захватчикам проявилась в самом начале Великой Отечественной войны, та сила духа, которая коренилась в тысячелетней истории Православной России.

Глава 3

Немецкие историки и мемуаристы о героизме советских войск в начале Великой Отечественной войны

22 июня 1941 года фашистская Германия вероломно, нарушив договор о ненападении, напала на Советский Союз. Началась Великая Отечественная война, самая тяжелая и жестокая в истории нашего государства.

Нападение фашистской Германии застало Советские Вооруженные силы в период стратегического развертывания, когда его мероприятия были начаты, но ни одно к началу войны не завершилось.

В первые месяцы войны Красная армия потерпела тяжелые поражения и понесла большие потери. К 10 июня вражеские войска продвинулись на решающих направлениях от 380 до 600 км. И имеется целый комплекс объективных и субъективных факторов, которые обусловили тяжелые для Красной армии ход боевых действий в начальный период войны. Это ресурсы всей порабощенной Европы, на которые опирались фашисты; немецко-фашистские войска имели двухлетний опыт современной войны, были хорошо обучены и оснащены по последнему слову техники. Поражения Красной армии объясняются также довоенными репрессиями по отношению к советским военным кадрам, неправильным определением направлением главного удара и его недооценкой, состоянием боеспособности Красной армии и др., в том числе оперативно-тактической внезапностью начала боевых действий. На ход сражений первых дней войны определенным образом сказался ошибочный взгляд советского командования на развязывание войны, не предполагавшего единовременный переход противника в наступление сразу в таких масштабах.

Среди других версий трагических событий начала войны имеется одна, откровенно глумящаяся, с позиций слепой ненависти к русскому народу, россиянам, участникам войны. Сторонники этой версии – И. Бунич, М. Солонин и др. – утверждают, что в начале войны в Красной Армии возникли «стихийные, никем не управляемые восстания, армия не хотела воевать в защиту сталинского режима». По их мнению, на тысячекилометровом фронте «…миллионы офицеров и солдат дали предметный урок преступному режиму, начав переход на строну противника».

Главное опровержение этой гнусной версии состоит в действительности, в реальных фактах боевых действий Красной Армии против немецко-фашистских войск в начале Великой Отечественной войны. С первых дней войны бойцы и командиры Красной Армии самоотверженно сражались с врагом в исключительно тяжёлых условиях, оказывая ему упорное сопротивление. В подтверждение тому можно привести свидетельства о стойкости пограничных застав, о героической обороне Брестской крепости, где до 20 июня не более 4 тыс. советских воинов сдерживали натиск 20 тыс. вражеских солдат. В этом же почётном списке оборона Могилёва, ожесточённое Смоленское сражение, в котором вермахт понёс потери, в два раза большие, чем во время вторжения во Францию, героическая оборона Одессы.

О стойкости и мужестве советских солдат свидетельствуют и бывшие генералы вермахта, немецкие исследователи Второй мировой войны, которые основывались на архивных документах, донесениях командиров соединений и частей немецкой армии.

24 июня генерал Гальдер сделал запись в своём дневнике: «Следует отметить упорное сопротивление отдельных русских соединений в бою. Имели место случаи, когда гарнизоны ДОТов взрывали себя вместе с ДОТами, не желая сдаваться в плен». Чуть позже, 29 июня запись уже не об отдельных советских подразделениях и частях: «Сведения с фронта подтверждают, что русские по всюду сражаются до последнего патрона… Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бои по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволить себе известные вольности. Теперь это уже недопустимо».

Генерал Блюментрит, который в звании лейтенанта два года воевал на Восточном фронте в годы Первой мировой войны, говорил английскому историку Лиддл Гарту: «Уже сражения июня 1941 года, показали нам, что представляет собой новая Советская Армия. Мы теряли в боях до 50 % личного состава… Красная Армия 1941–1945 гг. было гораздо 1941–1945 гг. была гораздо более сильным противником, чем царская армия, ибо она самоотверженно сражалась за идею».

Обратим внимание на высказывание авторов из Федеративной Республики Германии. «Несмотря на неудовлетворительное вооружение и снабжение – пишет П. Гостони в своей книге «Красная Армия», – красная Армия упорно сражалась за свою Родину, как правило упорно и ожесточённо. Не было случая, чтобы целые участки фронта прекращали сопротивление, вспышки паники почти всегда удавалось погашать». И. Дек одну из глав своей книги «Дорога через тысячу смертей» назвал «Только мертвые русские не стреляют». Он пишет о чрезвычайном сопротивлении советских войск в районе Смоленска, «города, перед которым все завоеватели на своем пути к Москве вынуждены были остановиться».

В своих мемуарах Уинстон Черчилль пишет: «Президента Рузвельта сочли очень смелым человеком, когда он в сентябре 1941 г. заявил, что русские удержат фронт и что Москва не будет взята. Замечательные мужество и патриотизм русского народа подтвердили правильность этого мнения» заметим, что эти высказывания относятся к фактам и событиям, которые произошли задолго до введения штрафных батальонов и заградительных отрядов.

В результате упорного сопротивления Красной Армии численность и боевые силы вермахта уменьшились в ноябре 1941 г. Организационный отдел Генерального штаба Сухопутных сил германии констатировал, что пехотные дивизии в среднем располагают лишь 65 % всей первоначальной боеспособности, танковые-примерно 35 %. Некомплект в личном составе вермахта достиг 625 тыс. человек. С июня по ноябрь немецкие войска потеряли 2250 танков, а из 500 тыс. автомашин, находившихся в составе сухопутных сил на Востоке, до конца года вышло из строя 106 тыс.

Несмотря на тяжелое положение Красной Армии в начальный период войны, агрессору не удалось добиться осуществления плана «Барбаросса», сроки блицкрига срывались. Противник не смог овладеть рядом важнейших стратегических центров Советского Союза, предусмотренных планом, а в сражении за Москву план «молниеносной войны» был окончательно похоронен.

Глава 4

Лужский рубеж (июль-август 1941 г.)

22 июня 1941 г. фашистская Германия вероломно без объявления войны напала на Советский Союз. Началось осуществление плана «Барбаросса» – агрессивной войны против СССР. Её цель состояла в том, чтобы ликвидировать советское государство, истребить миллионы людей, а оставшихся в живых превратить в слуг рейхскомиссариата – германской провинции. Давно ставшие известными документы свидетельствуют о варварском, беспощадном характере войны Германии против СССР, суть которой можно охарактеризовать двумя словами: завоевать и уничтожить.

В планах ведения войны против Советского Союза германское командование отводило особое место захвату Ленинграда. Уже в первых набросках оперативных планов генеральных штатов вермахта и сухопутных войск взятие Ленинграда и овладение побережьем Балтийского моря рассматривалось как первейшая цель наступления. Она была закреплена в плане «Барбаросса».

В соответствии с планом войска немецкой армии были сосредоточены в трех группировках: группа армий «Север», группа армий «Центр» и группа армий «Юг». Группа армий «Север» должна была, наступая из Восточной Пруссии, во взаимодействии с группой армий «Центр» уничтожить советские войска, сражавшиеся в Прибалтике. «Лишь после обеспечения этой неотложной задачи, которая должна завершиться захватом Ленинграда и Кронштадта – говорится в директиве – следует продолжать наступательные операции по овладению важнейшим центром коммуникаций и оборонной промышленности – Москвой»[54].

Обращаем внимание читателей на три обстоятельства. Во-первых, в директиве речь идет не о принуждении к капитуляции, не об окружении, не о блокаде, а я ясно и недвусмысленно говорится о захвате Ленинграда. Во-вторых, взятие Ленинграда определяется как неотложная, то есть первейшая задача, от решения которой во многом зависит ход и исход войны против СССР. И, в-третьих, фашисты намеревались взять Москву лишь после того, как падет Ленинград.

Исходя из поставленной задачи и оценки сил советских войск в Прибалтике, своих войск, германское командование сосредоточило в группировке своих сил, направленных на взятие Ленинграда, силы, которые значительно превосходили численность и вооружение советских войск в Прибалтике. Это являлось одной из главных причин, наряду с другими объективными и субъективными факторами, поражения Красной Армии на Северо-Западном направлении и приближения группы армий «Север» к Ленинграду.

Учитывая опасную обстановку, складывающуюся на Ленинградском направлении, Ставка Верховного Главнокомандования 4 июля приняла решение о привлечении для обороны юго-западных подступов к Ленинграду войска Северного фронта.[55] На следующий день, 5 июля за подписью начальника Генерального штаба Г. К. Жукова в адрес Военного совета поступила новая директива Ставки ВГК о строительстве оборонительных рубежей «для прикрытия города Ленинграда и важнейших направлений с юго-запада и юге: Гдов-Кингисепп-Ленинград, Луга-Ленинград, «Новгород-Ленинград, Вышний Волочек-Ленинград». Завершить строительство оборонительной полосы было приказать к 15 июля [56].

Но фактически командование Северного фронта уже в первые дни войны стало заниматься подготовкой оборонительных рубежей.

24 июня было принято решение строить три оборонительных рубежа. Основной – по реке Луга до оз. Ильмень (Лужский рубеж). Второй – по линии Петергоф – Красногвардейск (Гатчина) – Колпино. Тритий рубеж по линии Автово – окружная железная дорога – ст. Предпортовая – Средняя Рогатка – ст. Рыбацкое [57]. Было создано Управление строительства тыловых оборонительных рубежей.

27 июня 1941 г. Исполком Ленинградского городского совета депутатов трудящихся принял постановление о привлечении жителей города к трудовой повинности. Было решено прекратить строительство ряда объектов в городе, а высвобождавшуюся рабочую силу, механизмы и автотранспорта направить на оборонительные работы. Всего в июле-августе 1941 г. в работах принимало участие около 500 тыс. человек. Ежедневно было занято свыше 133 тыс. человек.

Большую работу по строительству оборонительных сооружений проводили трудящиеся Ленинградской области. Ежедневно в июле-августе на строительстве этих сооружений работало по 150 тыс. человек, а в отдельные периоды по 250 тыс. человек[58], не занятых на предприятиях оборонной промышленности. 12 июля 1941 г. Ленинградский обком ВКП(б) и облисполком направили в райкомы партии и райисполкомы районов, на территории которых возводился Лужский оборонительный рубеж, телеграмму, в которой обязали райкомы и исполкомы «поднять поголовно всё население колхозов и других организаций на оборонительные сооружения»[59].

Работа шла непрерывно. Механизаторы в глубине обороны отрывали глубокие рвы, «устраивали лесные завалы. В предполье и перед основной полосой саперы устанавливали минные поля и проволочные заграждения. На Ижорском, Кировском, Балтийском, Металлическом и других заводах изготовлялись долговременные огневые точки – броневые и железобетонные, а также различные противотанковые надолбы.

Наиболее сложным было строительство Лужского оборонительного рубежа протяженностью около 250 км. Он создавался от Нарвского залива, проходил по берегам рек Луга, Мшага, Шелонь и заканчивался у озера Ильмень. Строились рвы и эскарпы, окопы, противотанковые рвы оборудовались командные и наблюдательные пункты. Специальные бригады готовили двойной сруб из бревен, пространство между стенами заполняли камнями, а сверху укладывали толстые бревна в три наката. Всё сооружение укрывалось камнями, землей и тщательно обваловывалось дерном. Таким способом возводились дзоты. Они ничем не выделялись на фоне окружающей местности и выдерживали прямое попадание снаряда крупного калибра[60].

Работа шла днем и ночью. Механизаторы в глубине оборудовали танковые ловушки. С начала подвоза бетонных блоков начали сооружать из них орудийные дзоты.

На Лужском рубеже было построено значительное количество инженерных сооружений, в том числе 517 противотанковых препятствий (201 км противотанковых рвов, 241 км эскарпов, 15 км надолбов и др.), 826 огневых сооружений[61].

В немецком трехтомнике документов и материалов «Вторая мировая война» говорится, как группа армий «Север» натолкнулась на оборонительную линию, которую воздвигли на рубеже Луги рабочие Ленинграда.

«С начала августа[62] здесь работали миллион человек, – пишут авторы тома – Рабочие, интеллигенты, служащие, студенты, женщины и дети с ожесточенным упорством стремились отрыть противотанковые рвы, заложить мины, соорудить проволочные заграждения. Мужественно выстояли они под огнем противника. Это отчаянное сопротивление стоило немцам 75 тыс. жизней и прежде всего, дало руководству города время для подготовки обороны» [63].

Для обороны рубежей Военный совет Северного фронта 5 июля принял решение создать Лужскую оперативную группу под командованием заместителя командующего фронтом генерал-лейтенанта К. П. Пядышева, опытного военачальника, еще в 1920-х годах командовавшего дивизией. В составе группы к началу боевых действий имелось две стрелковые дивизии, две дивизии народного ополчения, Ленинградское Краснознаменное пехотное училище имени С. М. Кирова в полном составе, стрелково-пулеметное училище, 41-й стрелковый корпус 11-й армии, соединения и части которого были существенно ослаблены в предыдущих боях[64]. Кроме того, в группу входил полк артиллерийских курсов усовершенствования командного состава, дивизион 28-го корпусного артиллерийского полка и батареи 1-го и 3-го Ленинградских артиллерийских училищ и зенитный дивизион Ленинградского училища инструментальной разведки зенитной артиллерии[65]. Эти артиллерийская часть и подразделения были объединены в особую артиллерийскую группу под командованием полковника Г. Ф. Одинцова. До подхода противника группа успела занять восточный участок в районе Луги силами стрелковых дивизий. На нижнее течение реки войска к 10 июня только начали выдвигаться.

Немецко-фашистские войска в начале июля 1941 г. форсировали реку Великая, овладели городом Островом, а 9 июля захватили Псков, вторглись в пределы Ленинградской области. Так, 10 июля началась Ленинградская битва, боевые действия на территории Ленинградской области.

Для Ленинграда наступило тревожное время. Лужский оборонительный рубеж был еще не полностью готов. Дивизии народного ополчения, предназначенные для его обороны, завершали формирование.

Бои на Лужском рубеже начались 12 июля 1941 г., когда соединения 41-го моторизованного корпуса группы армий «Север», тесня отступающие от Пскова части Красной армии, вышли к переднему краю предполья Лужской полосы на реке Плюсса и вступили в бой с передовыми подразделениями Лужской оперативной группы. 13 июля противнику удалось вклиниться в полосу обеспечения, занять поселок и железнодорожную станцию Плюсса. Но передовые отряды 177-й стрелковой дивизии полковника А. Ф. Машонина и части 24-й танковой дивизии полковника А. Г. Родина после двухдневных боев выбили противника из предполья и восстановили позиции по реке Плюссе. Большую роль в отражении атак 1-й и 6-й немецких танковых дивизий сыграла артиллерийская группа полковника Г.Ф. Одинцова.[66]

Уже на второй день наступления командующий 4-й танковой группой генерал Гёпнер понял, что на Лужском, т. е. кратчайшем к Ленинграду, направлении, из-за упорного сопротивления советских войск без значительных потерь и в короткие сроки продвинуться не удастся. 12 июля он повернул свой 41-й механизированный корпус на северо-запад, чтобы выйти к Ленинграду через Копорское плато. Скрытно, проселочными и лесными дорогами в район Кингисеппа перебрасываются 6-я и 1-я танковые дивизии. 14 июля передовые отряды 6-й танковой дивизии переправились через реку Лугу и захватили плацдарм у деревни Ивановское в 20–25 км юго-восточнее Кингисеппа. Подоспевшая сюда 2-я дивизия народного ополчения героя советско-финляндской войны полковника Н. С. Угрюмова героически атаковала противника, наступление которого было остановлено, но сбить его с плацдарма и отбросить за реку не удалось.

Несколько дней продолжался ожесточенный бой курсантов Ленинградского пехотного училища имени С. М. Кирова с частями 1-й танковой дивизии, форсировавшими реку Лугу и захватившими 15 июля плацдарм в район селения Большого Сабека. Курсанты стойко держались за каждый клочок земли, за каждый окоп, не давая врагу расширить прорыв. 17 июля германское командование бросило на позиции курсантов основные силы дивизии. В результате ожесточенного боя фашисты потеряли не менее 800 солдат, но не продвинулись ни на шаг. За мужество и стойкость, проявленные курсантами в боях под Большим Сабском, училище было награждено орденом Красного Знамени.[67]

Упорной обороной советских войск продвижение противника на рубеже реки Луги к 19 июля было остановлено. Командование группой армий «Север» приказало прекратить наступление на Ленинград. План германского командования прорваться к Ленинграду с ходу через Лугу и Копорское плато был сорван. Вермахт впервые за время Второй мировой войны был вынужден, хотя и временно, перейти к обороне.

Время, выигранное благодаря стойкости войск на лужской линии обороны, использовалось для усиленного строительства оборонительных рубежей вокруг Ленинграда. Военные советы Северо-Западного и Северного фронта приняли меры для ускорения оборонительных работ в непосредственной близости к Ленинграду, к повышению боеспособности частей и соединений, для напряженной подготовки отражения удара на Ленинград.

23 июля Военный совет Северного фронта для улучшения управления войсками разделил Лужскую оперативную группу на три самостоятельных сектора (позже – участка) – Кингисепский, Лужский и Восточный, подчинив их непосредственно фронту. Войска Кингисепского сектора под командованием генерал-майора В. В. Семашко получили задачу не допустить прорыва противника с юга вдоль Гдовского шоссе на Нарву и через Кингисепп к Ленинграду.

Соединения Лужского сектора под командованием генерал-майора А. Н. Астанина прикрывали дороги к Ленинграду с юго-запада.

Войска Восточного сектора, которым командовал генерал-майор Стариков, обороняли Новгородское направление.

Все меры по усилению обороны Ленинграда осуществлялись в то время, когда во второй половине июля – начале августа шли боевые действия на различных направлениях. Германское командование стремилось до начала генерального наступления на Ленинград прорваться к Луге, разгромить советские войска в Прибалтике, захватить Эстонию и острова на Балтийском море[68].

10 августа немецкие войска начали наступление на лужском и новгородско-чудовском направлениях. После мощной артиллерийской подготовки 56-моторизованный корпус атаковал войска лужского участка обороны. Но советские войска, действующие под общим командованием генерала А. Н. Астанина (командующий лужским участком обороны), стойкой обороной воспрепятствовали прорыву противника к Ленинграду через Лугу. Однако на новгородском направлении немецкие войска прорвались в районе Шимска и стали развивать наступление на Новгород. На правом фланге Лужского рубежа наши войска 16 августа оставили Кингисепп. В этот же день противник занял Нарву.

Для защиты подступов к Ленинграду были использованы все имеющиеся резервы. На лужском рубеже с врагом сражались 2-я и 3-я дивизии народного ополчения, курсанты Ленинградских военных училищ, слушатели курсов младших политруков. Но эти силы не могли обеспечить устойчивость обороны, чтобы сдержать превосходящие силы противника. 23 августа советские войска начали отход с позиций Лужского оборонительного рубежа в связи с угрозой окружения прорвавшимися немецкими войсками. 24 августа наши обороняющиеся части оставили город Лугу. Однако это решение запоздало. Войска 4-й танковой группы перерезали Витебскую железную дорогу южнее Вырицы и 28 августа соединились около станции Слудицы с войсками 16-й армии, наступавшими на Ленинград с юго-востока.

1 Цит. по: 50 лет Великой Отечественной войны. – М., 1991. С. 32–33.
2 Der Mensch gegen den Menschen. Oberlegungen und Forschungen zum deutschen Uberfall auf die Sowjetunion. 1941. – Hannover, 1992. – S. 172.
3 Цит. по: Ширер У. План «Барбаросса» // От «Барбароссы» до «Терминала». Взгляд с Запада Составитель Ю. И. Логинов. М., 1988.47.
4 Цит. по: Новейшая история отечества XX век. Т. 2. – М., 1998. – С. 129.
5 Куманев Г. А., Курбанов М. М. Миф о «превентивной войне» и его буржуазные приверженцы // Буржуазная историография второй мировой войны. – М., 1985.-С. 154.
6 Чубарьян А. Война и судьбы мира. Проблемы исторических исследований // Свободная мысль. 1995. № 2. – С. 52.
7 Правда. 1941. 23 июня.
8 Erobern und Vernichten: Der Krieg gegen die Sowjetunion, 1941–1945: Essays Соавторы: Jahn, Peter, Rurup, Reinhard.Berlin: Argon 1991. S. 10.
9 Цит. по: Мерцалов A. H. Великая Отечественная война в историографии ФРГ.-С. 51.
10 Цит. по: Уткин А. Россия над бездной. – Смоленск, 2000. С. 331; Вторая мировая война: два взгляда. – М., 1995. – С. 14.
11 Tauber F. Die Planung des «Unternehmen Barbarossa» Bemerkungen zum Forschungstand // Der Mensch gegen den Menschen. – S. 171.
12 Цит. по: Уткин А. И. Мировая война. – M., 2002. – С. 185.
13 Цит. по: Безыменский Л. Когда полуправда хуже лжи // Новое время. 1985. № 9.-С. 19.
14 Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками: сб. материалов: в 7 томах. Т. 5. – М., 1960. – С. 569.
15 Красная Звезда. 1993. 14 апреля.
16 Нюрнбергский процесс. Т. 6. – С. 358–359.
17 Куманев. Г., Шкляр Э. До и после пакта. Советско-германские отношения в предвоенные годы // Свободная мысль. 1995. № 3. – С. 10.
18 Уткин А. II мировая война. – М., 2002. – С. 181.
19 Цит. по: Каратуев М. И., Фролов М. И. 1939–1945 гг.: Взгляд из России и из Германии. СПб., 2006. – С. 133.
20 Война Германии против Советского Союза 1941–1945. Документальная экспозиция. – Berlin, 1992. – С. 52.
21 Мединский В. Р. Война. Мифы СССР. 1939–1945. – М., 2011. – С. 123.
22 Там же. – С. 124.
23 Александр Клинге. 10 мифов о Гитлере. – М., 2010. – С. 252.
24 См.: Память о войне 60 лет спустя. Россия, Германия, Европа. – М., 2005. -С. 541–548.
25 Цит. по: Каратуев М. И., Фролов М. И. Указ соч. – С. 133.
26 Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Bd. 4. – S. XVII–XVIII, XVI, 44, 1079.
27 Совершенно секретно! Только для командования. – М., 1967. – С. 104–105.
28 Медынский В. Р. Указ соч. – С. 128.
29 Цит. по: По материалам Нюрнбергского процесса. – М., 1993. – С. 180–194.
30 Цит. по: Фролов М. И. Салют и реквием. Героизм и трагедия ленинградцев 1941–1944. – СПб., 2004. – С. 77.
31 Александр Клинге. Указ. соч. – С. 248.
32 Александр Клинге. Указ. соч. – С. 248.
33 Каратуев М. И., Фролов М. И. Указ соч. – С. 328.
34 Александр Клинге Указ. соч. – С. 248, 249.
35 Цит. по: Каратуев М. И., Фролов М. И. Указ. соч. – С. 134.
36 См.: Мерцалов А. Н. Великая Отечественная война в историографии ФРГ. -С. 62.
37 Jacobsen Н.-А. Der Weg zur Teilung der Welt. – Koblenz, 1978. – S. 103.
38 Цит. по: Поклонимся великим тем годам. – СПб., 2010. – С. 298.
39 Поклонимся великим тем годам. – С. 298.
40 См.: Нарочницкая Н. А. Великие войны XX столетия. Ревизия и правда истории. – М., 2010. – С. 213.
41 Там же.
42 Солонин М., Лопуховский Л. Катастрофа 1941 года. М., 2007.
43 Александров К. М. Офицерский корпус КОНР. Диссертация на степень д.и.н. СПб., 2016.. С. 184–185.
44 Волкогонов Д. А. д. филос. н., доцент, подполковник. Сущность, критерии и формы воинского героизма // «Военно-исторический журнал», № 6,1972. С. 12–19.
45 Знаете ли вы, что… // «Военный вестник», № 1, 1967. С. 18
46 Докучаев А. Далекая планета Екатерины // «Патриот Отечества», № 3, 2016. С. 44.
47 Виктор Гастелло. Оставьте героев в покое. Беларусь сегодня. 25 июня 2008.
48 Экипаж лейтенанта Бондаря 15 января 1945 года. См.: Лосик О. А. Немного о танковых таранах // Военные Знания. № 1— 1996.
49 Отметим, что экипаж П. Д. Гудзя в боях под Москвой 10 декабря 1941 г. уничтожил 10 вражеских танков, а в 1943 году, в боях под Запорожьем, он, получив тяжелое ранение, со сломанной ключицей и раздробленной левой рукой, смог поразить два немецких танка. П. В. Гудзь выжил и с протезом на левой руке вернулся в строй.
51 См.: Смирнов С. С. Брестская крепость. М, 1970.
52 Маршал А. М. Василевский. Более полувека в строю (к 70-летию маршала Советского Союза К. С. Москаленко) // «Военно-исторический журнал», № 5, 1972. С. 44–48.
53 Стрельбицкий И. С. «Штурм» – Москва. Воениздат. 1965. – 250 с. (Военные мемуары). Второе, дополненное издание.
54 Поражение германского империализма во Второй мировой войне. Статьи и документы. – М., 1961. С. 201.
55 Северный фронт был образован 24 июня 1941 г. на базе управления войск Ленинградского военного округа.
56 Центральный архив Министерства Обороны Российской Федерации (ЦАМО РФ). Ф. 48-А, Оп. 1554. Д. 9. Л. 77.
57 Ковальчук В. М. 900 дней блокады Ленинграда 1941–1944. – СПб., 2005. С. 19–20.
58 Там же С. 20.
59 Ленинградская область. Исторический очерк / сост. В. А. Ежов. – Лениздат, 1986. С. 234.
60 Северо-Запад России в годы Великой Отечественной войны. – М., СПб., 2005. С. 65–66.
61 Скворцов В. Н., Тарасов М. Я., Фролов М. И. Ленинградский военный округ. Ленинградский фронт в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945. – СПб., 2010. С. 35.
62 В работе неверно названа дата начала работ.
63 Цит. по Мерцалов А. Н. Великая Отечественная война в историографии ФРГ.-М., 1989. С. 217.
64 Барбашин И. П. и др. Битва за Ленинград 1941–1944. – М., 1964. – С. 32.
65 Фролов М. И. Артиллеристы в боях за город Ленина 1941–1944. – Л., 1978. – С. 32. В некоторых изданиях указывается, что в состав ЛОГ входил полк 2-го Ленинградского артиллерийского училища. Однако училище в составе четырех огневых дивизионов и дивизиона артиллерийской инструментальной разведки во второй декаде июля 1941 г. был переброшен под Гатчину и не принимало участие в боях на Лужском рубеже.
66 История ордена Ленина Ленинградского военного округа. – М., 1974. -С. 206.
67 История ордена Ленина Ленинградского военного округа. С. 207.
68 Там же. С. 215–216.
Читать далее