Читать онлайн Поцелуй мрака бесплатно

Пролог

Я всегда думала, что конец света наступит внезапно. Яркая вспышка, гром с небес, огненный дождь – и затем пустота. Оказалось, Апокалипсис подкрадывается постепенно, маскируясь под чудеса и знамения. И когда ты наконец понимаешь, что происходит, бежать уже некуда. Меня зовут Касандра, и я – одна из отмеченных. Тех, кого ангелы называют Вестниками. Тех, кого фанатики почитают как святых и проклинают как еретиков. Тех, кого весь мир разыскивает, чтобы выслужиться перед небесными владыками. Спросите меня, каково это – быть избранной? Это значит просыпаться каждый день в страхе, что твой дар станет твоим проклятием. Что те, кого ты любишь, пострадают из-за того, кто ты есть. Что тебе придётся потерять всё, чтобы обрести судьбу, которую ты не выбирала. Но я забегаю вперёд.

Всё началось два года назад, когда мир ещё казался нормальным. Насколько вообще жизнь может быть нормальной для девушки, которая видит будущее в своих рисунках. Мои картины всегда были необычными, но галеристы назвали бы это "даром свыше".

Первым знаком стали кровавые дожди. Они обрушились на наш город в день летнего солнцестояния. Все решили, что это какая-то аномалия. Странное, но объяснимое природное явление. Но я видела в алых каплях нечто большее. Они напоминали мне цвет краски, которую я использовала, чтобы изобразить пылающий закат над руинами города. Картину, которую я написала за неделю до первого дождя.

Потом появились другие знамения. Статуи ангелов, плачущие кровавыми слезами. Иконы, на которых лики святых искажались в жутких гримасах. По ночам в парках роились стаи пепельных бабочек, складываясь в древние символы. Люди начали говорить о конце времён. А я рисовала всё это задолго до того, как оно происходило.

И затем начались сны. Видения падающих ангелов и горящих городов. Каждую ночь я просыпалась в холодном поту, с криком застрявшим в горле. Но настоящий ужас ждал меня наяву. Однажды утром, после очередного кошмара, я увидела их. Тонкие линии, сплетающиеся в незнакомый узор на моей руке. Метка Вестника.

Я не сразу поняла, что это значит. Поначалу я радовалась, что не одна такая. В новостях всё чаще говорили о людях, просыпающихся с такими же метками. Все ждали объяснения, знака свыше. И он явился – в виде сияющих крылатых фигур, спустившихся с небес. Ангелы пришли к нам. И это стало началом конца.

На площадях и в церквях божественные посланники говорили о грядущем рае. О том, что скоро всем страданиям придёт конец. Что отмеченные Вестники – избранные, чья сила поможет открыть врата блаженства для всего человечества. Всё, что нужно – привести этих людей к ангелам.

И мир сошёл с ума. Внезапно все вокруг стали охотниками за избранными. Тех, кто был отмечен, выслеживали, предавали, тащили к ангелам в надежде выслужиться. Тех, кто пытался бежать – объявляли в розыск. Никто не задавался вопросом, что происходит с Вестниками после того, как их забирают ангелы. Они просто исчезали – и все считали, что навсегда.

Тогда мы с моим братом Тэмо поняли, что пора уходить. Мой брат, мой лучший друг, моя родственная душа – только ему я могла доверять. Особенно после того, как он показал мне свою метку – такую же, как у меня. Мы собрали вещи, сожгли мои рисунки, попрощались с родителями. И бежали из города, не оглядываясь назад.

С тех пор мы скитались по стране, пытаясь держаться подальше от людей. Но куда бы мы ни шли, знамения следовали за нами. Кровавые дожди, плачущие статуи, пепельные бабочки – и ангелы, неустанно повторяющие свои обещания с экранов и рекламных щитов. А ещё – сны и видения, становившиеся всё более пугающими. Иногда мне казалось, что безопаснее было бы сдаться. Прийти к ангелам и молить о прощении. Но каждый раз, когда я была готова опустить руки, Тэмо напоминал мне, ради чего мы боремся – ради свободы.

Ради того, чтобы никакие высшие силы не решали нашу судьбу. Даже если это означало что нам придётся сражаться до конца.

Глава 1

Мы пробыли в заброшенной церкви всего пару дней, когда они нас нашли. Секта "Чистых"– фанатики, помешанные на поисках и "спасении"отмеченных. Мы слышали о них и раньше – они прочёсывали улицы городов, устраивая облавы на таких, как мы. И теперь они вышли на наш след. Это случилось ночью. Мы с Тэмо спали по очереди, но усталость взяла своё – и я задремала на посту. Разбудил меня звон разбитого стекла и грубые голоса, раздававшиеся снаружи. Я в панике растолкала брата, и мы бросились к чёрному ходу, перепрыгивая через обломки скамей. Но было уже поздно. Двери церкви с грохотом распахнулись, и внутрь ворвались люди в белых балахонах с капюшонами. Их лица скрывали маски, но я видела горящие безумием глаза. В руках они сжимали оружие – от обычных пистолетов до метательных ножей и арбалетов. Эти "Чистые"явно не собирались брать нас живыми.

– Вот они, отмеченные! – прокричал один из них, указывая на нас.

– Хватайте их, пока не сбежали! Помните, за живых ангелы обещали двойную награду!

Мы с Тэмо рванули к выходу, но путь уже преграждали трое "Чистых". Мой брат схватил подсвечник и метнул его в преследователей, давая нам пару секунд форы. И мы побежали так быстро, как только могли.

Мы петляли между скамьями и колоннами, пытаясь оторваться, но "Чистые"были повсюду. Их злые голоса и жестокий смех звучали всё ближе, предвкушая лёгкую победу. Обезумевшие глаза сверкали из-под капюшонов, а руки тянулись к нам, жаждая схватить и поволочь к ангелам. Алтарь впереди вдруг взорвался градом щепок – кто-то из фанатиков открыл огонь. Пули со свистом проносились мимо, и я вскрикнула, когда одна из них оцарапала руку, оставив огненную дорожку. Боль на миг затмила всё остальное, но адреналин быстро смыл её, придав сил. Краем глаза я заметила наше спасение – узкую лестницу, что вела на колокольню. Схватив Тэмо за руку, я рванула туда, молясь, чтобы "Чистые"не добрались до нас раньше. Брат что-то кричал, оглядываясь, но за грохотом погони и стуком собственного сердца слов было не разбирала.

Мы взлетели по ступенькам, и холодный ночной ветер ударил в лицо, остужая пылающую кожу. Здесь, на вершине колокольни, всё казалось обманчиво спокойным. Внизу мерцали далёкие огни города, безразличные к нашей судьбе. На миг меня охватило отчаяние – бежать было некуда. Позади – разъярённая толпа "Чистых", впереди – только пустота и смерть. Но потом я увидела его – тёмный кабель, протянутый между крышами церкви и библиотеки, стоявшей напротив. Тонкий, ненадёжный, он всё же был нашим единственным шансом. Мысли заметались в голове, страх сковал тело. Прыжок веры? Или безумие? Выбора не было. Позади уже слышались шаги и триумфальные возгласы "Чистых". Ещё немного – и нас схватят. Я стиснула зубы и прошептала брату, указывая на кабель:

– Надо прыгать. Сейчас!

В глазах Тэмо промелькнули сомнение и ужас, но он кивнул. Всегда доверял мне, даже если мои решения были на грани безумия. Особенно если были. Я зажмурилась, отгоняя назойливый страх, и сделала шаг в пустоту. В животе что-то оборвалось, когда земля ушла из-под ног. Ветер засвистел в ушах, а сердце, кажется, застряло где-то в горле. Руки судорожно вцепились в кабель, скользкий от ночной влаги. Казалось, весь мир сжался до этого тонкого жгута, протянутого над бездной.

Когда мы были на середине, позади раздался вопль боли. Кто-то из "Чистых", видимо, решил последовать нашему примеру, но не удержался. Тошнотворный хруст и звон цепей возвестили о его участи. Меня затрясло, но не от страха – от мрачного, жестокого удовлетворения. Такова цена фанатизма – рано или поздно ты летишь в ту самую бездну, куда толкаешь других.

Последние футы дались особенно тяжело. Пальцы онемели, а кабель, казалось, вот-вот лопнет под нашим весом. Дыхание вырывалось со свистом, в висках стучала кровь. Но вот впереди показался край крыши, и с победным кличем мы рухнули на шершавый настил. Несколько долгих, блаженных мгновений я просто лежала, прижавшись щекой к холодному камню. Пыль забивала нос, а колени саднило, но это была сладкая боль. Боль выживших, ускользнувших от безумия в последний миг. Рядом судорожно дышал Тэмо. Его лицо покрывала смертельная бледность, и глаза лихорадочно блестели. Но на губах играла слабая, безумная улыбка человека, обманувшего судьбу. Мы были живы. Покалеченные, напуганные до полусмерти – но живые.

Внизу "Чистые"выли от ярости, как стая обманутых гончих. Кто-то пальнул вверх, но пули лишь бессильно высекли искры из кирпичей. Однако расслабляться было рано – фанатики вряд ли сдадутся так просто. И теперь, когда мы оказались на виду, отступать некуда.

Я с трудом поднялась на дрожащие ноги и протянула руку брату. Он ухватился за неё, как утопающий, и мы побрели к дальнему краю крыши. Туда, где виднелась пожарная лестница. С улицы уже доносился рёв моторов и истошные вопли – "Чистые"вызвали подкрепление. Глухие удары и скрежет возвестили, что они пытаются выбить двери библиотеки. У нас оставались считанные минуты, чтобы скрыться. Мы с Тэмо переглянулись – и, не сговариваясь, бросились вниз по лестнице.

Ржавые ступеньки дрожали и стонали под нашим весом, а сердце колотилось где-то в горле. Ободранные ладони жгло, рубашка липла к вспотевшей спине, а дыхание вырывалось со всхлипами. Но страх гнал вперёд, не давая задуматься об усталости и боли. Мы бежали, петляя переулками, подальше от света фонарей и людных улиц.

Но куда бежать дальше? Этот вопрос горчил на губах, вызывая дурноту. Весь наш мир сузился до переулков и подворотен, до вони мусора и страха. Дома нас не ждали – только пустые стены и холодные простыни. Друзья, семья – все отвернулись, испугавшись гнева ангелов. Мы остались совсем одни в этом враждебном новом мире. Тэмо, словно уловив мои мысли, сжал моё плечо.

– Кассандра, мы справимся, все будет хорошо. Когда-нибудь, обязательно будет.

Звук наших шагов гулким эхом отражался от стен узких улочек, пока мы с Тэмо петляли по ночному городу, пытаясь оторваться от преследователей. Дыхание вырывалось со свистом, лёгкие горели от недостатка кислорода. Страх гнал вперёд, не давая остановиться ни на секунду. В момент, когда мы думали, что оторвались, вновь слышались крики "Чистых", грохот подошв по брусчатке, лязг оружия. Они были настойчивы, и очень, очень злы.

Внезапно переулок оборвался тупиком – гладкой бетонной стеной без единого намёка на двери или окна. Мы застыли, судорожно хватая ртом воздух и озираясь в поисках выхода. Позади всё громче раздавались крики и свист пуль. "Чистые"нагоняли.

В отчаянии Тэмо рванул в сторону, увлекая меня за собой, и мы буквально ввалились в узкий проход между домами, заваленный мусором и обломками. Тьма здесь была гуще, а вонь – нестерпимее. Гнилые отходы, моча, экскременты – все запахи большого города смешались в омерзительный коктейль, от которого желудок грозил вывернуться наизнанку.

Мы остановились, пытаясь отдышаться. Шум погони стал тише, но расслабляться было рано. "Чистые"вряд ли отступят так просто. Надо было двигаться дальше, искать укрытие понадёжнее. И в этот момент я услышала звук, от которого кровь застыла в жилах. Хлопанье крыльев – мощное, размеренное, зловещее. Звук преследовал меня во снах с тех пор, как я начала видеть будущее. Предвестие опасности и надвигающейся тьмы.

Медленно, будто во сне, я подняла голову – и увидела ЕГО.

Падший стоял неподвижно, тяжело опираясь на длинный меч. С лезвия стекала кровь, капая на мостовую. А у его ног лежали тела. Много тел в светлых одеждах, с пустыми глазами и изломанными белоснежными крыльями. Ангелы. Он убил их – легко, будто сломал игрушки.

Он стоял в начале прохода, загораживая собой тусклый свет фонарей. Высокий, с длинными тёмными волосами и бледной кожей, испещрённой странными татуировками и шрамами. Его одежда, чёрная, как сама ночь, была изодрана и покрыта кровью – чужой и своей. Но не это приковывало взгляд. А крылья. Огромные, чернее самой тьмы, они распростёрлись за его спиной, закрывая небо и звёзды.

Самаэль. Падший ангел, чьё имя носители нимбов поминали столь же часто, сколько и избранных.

В проповедях и телепередачах падшего называют не иначе как "погубитель", "враг рода человеческого", "прислужник Сатаны". Ему приписывают все беды мира, от войн и эпидемий до падения нравов и природных катаклизмов. Устами земных последователей небеса кричат: мол, Самаэль несёт погибель, жаждет ввергнуть творение в хаос, уничтожив всё живое.

"Одержимый гордыней, он возомнил себя равным Всевышнему! – вещают святые отцы с амвонов, и паства испуганно шепчет молитвы. – В безумии своём павший желает свергнуть Создателя, забрать власть над душами! Опомнитесь, дети мои! Не внимайте сладким речам губителя, не поддавайтесь его кознями! Лишь в лоне церкви, лишь всецело доверившись небесным защитникам, вы спасётесь от участи проклятых!"

И вот теперь он стоит передо мной. От него исходила аура мощи и ярости, настолько осязаемая, что, казалось, её можно потрогать руками. Запах крови, пепла и чего-то неуловимо горького окутывающее его фигуру.

Это было страшное зрелище – божественные создания, низвергнутые во прах. И поверженные ангелы у его ног. Их лица застыли в гримасах ужаса, а белоснежные одежды пропитались алым. На какой-то миг мне стало их жаль. Но потом я вспомнила проповеди в соборах, фанатичный блеск в глазах верующих, облавы на отмеченных. И жалость испарилась без следа.

Падший поднял голову и посмотрел прямо на меня. От его взгляда по спине побежали ледяные мурашки. Глаза цвета грозового неба, полные первобытной ярости. Взгляд хищника, приготовившегося к прыжку.

По идее, я должна была испытывать страх. Бежать со всех ног, молясь, чтобы это исчадие ада не обратило свой гнев на нас с братом. Но вместо этого я ощутила… восторг пополам с благоговением.

Это чувство было сродни религиозному экстазу – трепет от осознания, что ты стоишь перед чем-то более великим и древним, чем ты сам. Чем-то невообразимо могущественным и совершенным в своей разрушительной силе.

Я смотрела на падшего, не в силах отвести взгляд. Любовалась хищной грацией его движений, текучестью поворотов головы, игрой тусклого света на угольно-чёрных перьях. Даже кровь и грязь, покрывавшие его одежду и кожу, казались причудливым узором, произведением мрачного искусства.

Это было безумием. Я понимала, что передо мной – убийца и враг рода человеческого. Страшная сказка во плоти. Но сердце пело от восторга и странного томления.

Падший ангел сделал шаг вперёд, и его крылья зашелестели, рассыпая вокруг чёрные перья. В нос ударил острый запах озона и раскалённого металла. Каждое движение – будто сполох дикого пламени, прекрасный и смертоносный.

Краем сознания я понимала, что Темо дёргает меня за руку, шепчет что-то срывающимся голосом. Но мне было всё равно. Весь мир померк, растворился в тумане. Остались лишь эти глаза напротив, прожигающие до самой души.

А потом нас настигли "чистые". На мгновение в переулке воцарилась тишина, нарушаемая лишь сбивчивым дыханием фанатиков. Но затем их замешательство сменилось яростью. Они поняли, что перед ними – противник их божеств, существо, которое нужно уничтожить любой ценой.

– Это он! Падший! – закричал один из "Чистых", вскидывая ружьё. – Убейте его во имя Света!

Раздались выстрелы, и переулок озарился вспышками. Пули со свистом рассекали воздух, но падший ангел даже не шелохнулся. Он лишь взмахнул мечом, и выстрелы утонули в звоне клинка, отражающего каждую атаку.

Но "Чистые"не отступали. Кто-то попытался подобраться ближе, выхватывая ножи и дубинки. Они наседали со всех сторон, стремясь завалить падшего числом. На их лицах горела неистовая решимость, граничащая с безумием.

Падший ангел оценил ситуацию за долю секунды. Он понимал, что это не его война, что эти фанатики – лишь пешки в чужой игре. Но выбора не было – они не оставили ему шанса уйти мирно.

С гневным криком он ринулся в бой, и переулок наполнился звоном стали и предсмертными хрипами. Падший ангел двигался с нечеловеческой скоростью, и каждый взмах его меча приносил смерть. Он кружился в смертоносном танце, и чёрные крылья за его спиной словно поглощали свет.

Звон клинка и крики боли наполняли воздух, но я слышала лишь стук своего сердца. Страх и восхищение смешались во мне в одно целое. Я не могла понять, почему эта сцена так гипнотизирует меня. Возможно, дело было в том, что впервые я видела кого-то, способного противостоять ангелам – пусть даже падшего. Краем глаза я заметила, что Тэмо тоже не может отвести взгляда от битвы. Его лицо выражало смесь ужаса и странного возбуждения. Я знала, о чём он думает – в глубине души мы всегда мечтали дать отпор тем, кто преследовал нас. И падший ангел воплощал эту мечту – дикую, мрачную, но такую притягательную.

Внезапно один из "Чистых"сумел прорваться совсем близко к падшему и взмахнул ножом, метя в спину. Я хотела закричать, предупредить об опасности, но не успела. В последний момент падший ангел резко развернулся, перехватил руку фанатика и с хрустом вывернул. Нож со звоном упал на землю, а "Чистый"упал на колени, хрипя от боли.

– Жалкое зрелище, – процедил падший, глядя на корчащегося у его ног человека. – Неужели вы верите, что ваши ничтожные клинки могут навредить мне?

Его голос, низкий и хрипловатый, прозвучал словно гром среди внезапно наступившей тишины. От него по моей спине побежали мурашки – то ли от страха, то ли от чего-то ещё. Он выпрямился и огляделся, словно ища новых врагов. Но вокруг были лишь мёртвые тела и гнетущая тишина. И в этот момент он заметил нас. Его глаза, полыхающие нечеловеческим огнём, остановились на мне, и я почувствовала, как земля уходит из-под ног. В его взгляде не было узнавания или сочувствия – лишь отстранённое любопытство и тень раздражения.

– Вам повезло, – бросил он, отворачиваясь. – В другой раз не стойте на моём пути.

Он явно принял нас за случайных свидетелей и не собирался помогать. Но мне вдруг стало обидно. Мы столько времени бежали и прятались, а он даже не удосужился спросить, кто мы такие и почему "Чистые"преследуют нас.

– Мы не просили о помощи, – выпалила я прежде, чем успела подумать. – Мы сами способны о себе позаботиться.

Падший ангел замер и медленно повернулся. В его глазах промелькнуло нечто похожее на интерес.

– Неужели? – протянул он, окидывая нас оценивающим взглядом. – И кто же вы такие, что привлекли внимание церковных псов?

Я вздёрнула подбородок, стараясь выглядеть увереннее, чем чувствовала себя на самом деле.

– Мы Вестники, – сказала я, надеясь, что голос не дрогнет. – Те, кого ищут ангелы и их прихвостни.

На миг на лице падшего ангела отразилось удивление. Но он быстро взял себя в руки и хмыкнул.

– Вестники, значит, – протянул он, и в его голосе мне послышалась горькая ирония. – Что ж, добро пожаловать в клуб гонимых и проклятых. Наслаждайтесь, пока можете.

Он явно не верил, что мы долго протянем в бегах. И от этого мне стало ещё обиднее. Я хотела доказать ему, что мы сильнее, чем кажемся. Что мы справимся со всем, что ждёт нас впереди.Но прежде, чем я успела найти нужные слова, падший ангел расправил крылья, готовясь взлететь. На прощание он бросил на нас последний взгляд – усталый и равнодушный.

– Не попадайтесь мне больше, – сказал он. – В следующий раз можете оказаться не на той стороне клинка.

И, тяжело взмахнув крыльями, он исчез в ночном небе, оставив после себя лишь горький запах пепла, крови и пару упавших перьев.

Я смотрела ему вслед, чувствуя, как в груди разгорается странное чувство – смесь разочарования, любопытства и тревоги. Этот падший ангел был загадкой, враждебной и манящей одновременно. И я вдруг поняла, что хочу разгадать её. Хочу узнать, что скрывается за этой маской равнодушия и жестокости. Возможно, это было глупо. Возможно, опасно. Но я не могла отделаться от мысли, что наша встреча не была случайной. Что нас с падшим ангелом связывает нечто большее, чем просто мимолётное столкновение в переулке.

И глядя на залитую кровью мостовую, слушая затихающее эхо хлопков крыльев, я поклялась себе, что узнаю правду. Чего бы мне это ни стоило. Потому что иногда, чтобы найти свой путь, нужно сначала заглянуть в бездну. И падший ангел, сам того не желая, стал моим проводником в неизведанное.

Глава 2

Мы бежали всю ночь, петляя по узким улочкам и тёмным подворотням. Страх гнал нас вперёд, не позволяя остановиться ни на миг. Лишь когда небо на востоке начало светлеть, мы решились передохнуть. Убежище нашлось в заброшенном доме на окраине – ветхом, но крепком. Окна были заколочены, а дверь – заперта, но Тэмо сумел взломать замок. Внутри пахло пылью и старыми газетами.

– Обыщи первый этаж, – шепнул брат. – А я проверю, что наверху. Встретимся здесь через десять минут.

Я кивнула и, достав из сумки фонарик, принялась исследовать комнаты. В доме явно давно никто не жил. Мебель была покрыта толстым слоем пыли, по углам висела паутина. Но сейчас эта заброшенность казалась благословением – вряд ли "Чистые"будут нас здесь искать.

Закончив осмотр, я вернулась в прихожую. Тэмо уже ждал меня там, прислонившись к стене и сжимая в руке пистолет. При виде оружия я вздрогнула.

– Откуда это у тебя?

Брат пожал плечами.

– Забрал у одного из фанатиков. Ему он уже ни к чему.

Он убрал пистолет за пояс и внимательно посмотрел на меня. В тусклом свете фонарика его лицо казалось усталым и осунувшимся. Тёмные волосы растрепались и падали на лоб, а под глазами залегли глубокие тени. Но взгляд оставался решительным и собранным.

Я на миг задержала дыхание. Сейчас, в этом полумраке, Тэмо вдруг стал так походить на отца – те же резкие черты лица, тот же упрямый подбородок и колючий прищур серо-зелёных глаз. Только кожа смуглее – наследие матери-южанки.

В отличие от брата, я удалась скорее в маму. Унаследовала её смуглость, мягкие черты лица и густые каштановые волосы. Только глаза достались отцовские – изменчивые, словно весеннее небо. То голубые, как ясный полдень, то серые, как грозовые облака. Сейчас они казались почти прозрачными от усталости.

– Ты в порядке? – тихо спросил Тэмо, вглядываясь в моё лицо.

Я слабо улыбнулась.

– Насколько это возможно, учитывая обстоятельства. А ты?

Брат вздохнул и прикрыл глаза.

– Жить буду. Идём, нужно осмотреть твои раны и что-нибудь перекусить. Кажется, я видел на кухне консервы.

Следующие полчаса мы потратили на то, чтобы привести себя в порядок. Умылись ледяной водой из-под крана, смыв копоть и кровь. Обработали царапины и ссадины, перевязали раны. С облегчением стянули грязную одежду и завернулись в пыльные, но чистые простыни, найденные в шкафу.

Поев консервированной фасоли и галет, мы устроились в гостиной на продавленном диване. Усталость навалилась, словно бетонная плита, не давая пошевелиться.

– Мы не можем здесь оставаться, – нарушил молчание Тэмо. – Рано или поздно "Чистые"прочешут окраины. Нужно уходить из города.

Я подняла голову от его плеча и недоуменно нахмурилась.

– Уходить? Куда?

Брат пожал плечами.

– Куда угодно. Главное – подальше отсюда. Я видел в гараже старый пикап. Если он на ходу, мы могли бы угнать его и…

– Нет, – перебила я, помотав головой. – Я никуда не поеду.

Тэмо изумлённо посмотрел на меня.

– О чём ты? Кассандра, нам нельзя здесь оставаться!

Я упрямо поджала губы.

– Я должна найти его. Самаэля.

Брат резко выпрямился и недоверчиво уставился на меня.

– Что? Зачем он тебе понадобился?

Я прикусила губу, подбирая слова. Как объяснить то, чего сама до конца не понимаю? Это странное чувство, необъяснимую уверенность, что разгадка всех тайн кроется именно в падшем ангеле?

– Он – ключ, – наконец тихо проговорила я. – Ключ ко всему, что с нами происходит. Я это чувствую, Тэмо. Самаэль может дать ответы на наши вопросы.

Брат саркастично фыркнул.

– Отличная идея, Кэсси! – язвительно бросил он. – Давай разыщем того, кого весь мир считает исчадием ада, и вежливо попросим его раскрыть все секреты! Ну что может пойти не так?

Я почувствовала, как в груди начинает закипать злость. Почему он всегда так? Почему не может хотя бы выслушать меня, прежде чем осуждать?

– Это не праздное любопытство, Тэмо! – процедила я сквозь зубы. – И не детская блажь. Я говорю о нашей жизни! О том, кто мы есть и почему нас преследуют. Неужели тебе самому не хочется узнать правду?

Брат устало потёр лицо руками.

– Кэсси, пойми, – терпеливо, словно обращаясь к ребёнку, произнёс он. – Самаэль – не наш друг. Он опасен. Ты видела, как хладнокровно он убивал. Думаешь, он станет с нами церемониться? Да он просто прихлопнет нас, как назойливых мух!

Я упрямо вскинула голову.

– Нет. Он не тронет нас, я знаю.

– Откуда такая уверенность? – язвительно бросил Тэмо.

Я и сама не могла ответить на этот вопрос. Просто… чувствовала. Той интуицией, что не раз спасала нам жизнь.

– Он мог убить нас там, в переулке, – чуть слышно проговорила я. – Но не стал. Почему? Нет, Тэмо, здесь кроется нечто большее. И я должна разобраться, что именно.

Брат зло сверкнул глазами, но промолчал. Знал, что спорить со мной бесполезно, когда я так настроена.

Несколько долгих минут мы сидели молча. Я почти физически ощущала, как бурлят эмоции в Тэмо – гнев, страх, раздражение. Мне было больно от его непонимания. Неужели за столько лет он так и не научился мне доверять?

Наконец, брат тяжело вздохнул и, прикрыв глаза, откинулся на спинку дивана.

– Хорошо, – глухо произнёс он. – Допустим, ты права. Допустим, нам и правда нужен этот падший. Но как, чёрт возьми, ты собираешься его искать? Забыла, что весь Город кишит "Чистыми"? Стоит нам высунуть нос из убежища – и нас тут же схватят.

Я прикусила губу. Об этом я как-то не подумала.

– Мы что-нибудь придумаем, – пробормотала я не слишком уверенно.

Тэмо хмыкнул.

– Ну конечно. Как всегда.

В его голосе было столько горечи, что я невольно поёжилась. Брат сердился на меня, но где-то под этой злостью пряталась обида. Обида на то, что я в очередной раз не посчиталась с его мнением. Поставила свои желания выше его страхов.

Мне стало стыдно. Я знала, что Тэмо желает мне добра. Знала, как сильно он хочет защитить меня – даже ценой собственной свободы. Но принять не мог. Потому что это было бы равносильно предательству самой себя.

– Прости, – еле слышно выдохнула я, отводя взгляд. – Я не хотела тебя обижать. Просто…

Я осеклась, не зная, как облечь в слова то, что рвалось из самого сердца. Как объяснить брату эту неодолимую потребность найти ответы? Стать хозяйкой своей судьбы, а не жертвой обстоятельств?

Тэмо тихо вздохнул и привлёк меня к себе, прижав к груди. От него пахло потом, кровью и почему-то полынью – терпкий, горьковатый запах. Родной до боли.

– Я понимаю, – прошептал он, целуя меня в макушку. – Правда, понимаю. Ты не можешь иначе. Но, пожалуйста, будь осторожна. Не лезь на рожон, ладно? Если с тобой что-нибудь случится, я…

Его голос дрогнул и оборвался. Мне вдруг стало трудно дышать.

– Обещаю, – выдавила я, сглатывая подступившие слёзы.

Мы сидели так ещё долго, слушая дыхание друг друга. Усталость брала своё, веки тяжелели. Мысли путались. И почему-то перед глазами стояло лицо Самаэля – бледное, исчерченное шрамами, и такое невыносимо прекрасное в своём мрачном совершенстве.

"Кто же ты? – думала я, проваливаясь в сон. – Кто ты, падший? И какие тайны хранит твоя израненная душа?"

Темнота накрыла меня тёплым одеялом, и я уплыла в царство видений. Туда, где ждал меня ангел с чёрными крыльями.

***

Я стояла посреди выжженной равнины. Небо над головой было кроваво-красным, испещрённым чёрными молниями. Горизонт заволакивал густой смрадный туман.

Внезапно земля содрогнулась. Затрещала, словно разрываемая гигантскими когтями. Из разломов заструился ядовито-зелёный свет, и в воздухе повеяло серой.

А потом я увидела Их. Ангелов и демонов, сошедшихся в последней битве. Их сияющие фигуры возвышались над равниной, подобно исполинам. Белоснежные крылья и клубящаяся тьма, святость и проклятие, лёд и пламя. Две силы, равные в своём могуществе и ярости, стремящиеся стереть друг друга с лица земли. И от исхода их битвы зависела судьба всего мира.

Я стояла, не в силах пошевелиться. Страх сковал тело, пригвоздил к выжженной земле. Хотелось закричать, но из горла вырывался лишь сдавленный хрип.

И тогда я увидела его. Самаэль парил над полем боя, черные крылья трепетали на ветру. Но он не смотрел на сражающихся. Его пылающий взор был направлен на меня.

Падший ангел медленно приблизился и завис напротив, глядя мне в глаза. В его зрачках плескалось адское пламя, прожигая до самой души. Губы, изогнутые в жестокой усмешке, разомкнулись:

– Время пришло, Вестница, – прозвучал его голос, подобный раскатам грома. – Сделай свой выбор. Призови свою силу. Или умри вместе с этим миром.

Он протянул руку, словно предлагая мне шагнуть в бездну. И я вдруг поняла, что за его спиной разверзлась тьма. Древняя, могущественная, полная мрачных тайн. Тьма, которая ждала меня.

Сердце заколотилось, разум метался в смятении. Принять руку падшего? Довериться тому, кого все считают воплощением зла? Или отвергнуть, обрекая мир на погибель?

Я судорожно сглотнула. Шагнула вперёд. Дрожащие пальцы легли на холодную ладонь Самаэля. По коже пробежали мурашки, дыхание перехватило. Губы беззвучно шевельнулись:

– Я готова. Веди меня.

Падший ангел улыбнулся – жутко и прекрасно. А потом мир взорвался ослепительной вспышкой.

Я распахнула глаза и судорожно вздохнула. Сердце колотилось, по спине струился холодный пот. Сон всё ещё стоял перед глазами – пугающе реальный, болезненно яркий. Что это было?

Видение грядущего? Или игра уставшего разума? Я не знала. Но отчего-то была уверена: это не просто кошмар. Это знак. Предупреждение. Мир на грани. Древние силы сойдутся в последней битве. И мне придётся выбирать. Между светом и тьмой. Ангелами и падшими. Жизнью и смертью. Только вот какой выбор будет верным? Кому довериться, за кем последовать?

Я со стоном уронила голову на руки. Виски ломило, мысли разбегались. Слишком много вопросов. Слишком мало времени. Грядёт буря. Я чувствовала это каждой клеточкой тела. Буря, которая изменит всё. Перепишет законы мироздания. И я была тем, кто должен встретить её лицом к лицу. Принять бой, быть может, последний в своей жизни. Но не это пугало сильнее всего. А то, что в грядущей битве мне придется встать плечом к плечу с падшим ангелом. Довериться тому, чья душа скрыта во мраке. Самаэль… Друг или враг? Спаситель или погибель? Кто он – мой проводник в неизведанное?

Сон не дал ответа. Лишь оставил горький привкус на губах и саднящую боль в груди. Я знала лишь одно: грядут перемены. И я буду в их эпицентре. Хочу того или нет. Что ж… Встретим бурю с высоко поднятой головой. И будь что будет.

Я тихо поднялась, стараясь не разбудить брата. Подошла к окну, вглядываясь в предрассветные сумерки. Там, за горизонтом, разгоралось зарево. Словно предвестник грядущих битв. Словно знак скорых перемен. Я глубоко вдохнула и прикрыла глаза. Губы беззвучно шевельнулись: – Я готова. Веди меня… Самаэль. Ветер за окном вздохнул в ответ. И на краткий миг мне почудилось эхо далёких раскатов грома.

Утро выдалось хмурым и ветреным. Низкие облака затянули небо, моросил мелкий дождь. Идеальная погода, чтобы затеряться в толпе.

Мы с Тэмо стояли у окна, молча глядя на просыпающийся город. На душе было неспокойно. Вчерашний спор всё ещё висел между нами, отравляя воздух напряжением. Наконец, брат тяжело вздохнул и повернулся ко мне.

– Ну хорошо, – устало произнёс он. – Допустим, мы будем искать этого падшего. С чего начнём?

Я прикусила губу. Честно говоря, у меня не было никакого плана. Только смутные ощущения и образы из сна, намертво впечатавшиеся в память.

– Церковь, – медленно проговорила я. – Нам нужно попасть в церковь.

Тэмо вытаращил глаза.

– Что? Зачем? Ты с ума сошла?

Я раздражённо поморщилась.

– Не начинай. Просто… доверься мне, ладно? Я чувствую, что там мы найдём ответы.

Брат фыркнул:– Ну конечно. Потому что твоя интуиция – наш лучший компас! Особенно когда речь идёт о падших ангелах и церквях, где только и ждут, чтобы вздёрнуть нас на ближайшем суку!

В его голосе звенело неприкрытое раздражение. Спорить сейчас было бесполезно, и я просто отвернулась, скрестив руки на груди.

– Ладно. Как скажешь. Но лучших идей у нас всё равно нет.

Повисла напряжённая тишина. Я знала, что Тэмо злится. Знала, что он считает меня безрассудной дурой, слепо идущей на поводу своих видений. Но что я могла поделать? Эти образы, эти предчувствия… Они никогда меня не подводили.

Наконец, брат тяжело вздохнул и прикрыл глаза.

– Хорошо, – глухо произнёс он. – Пойдём в эту грёбаную церковь. Но если нас поймают, пеняй на себя. Я молча кивнула. Спорить не хотелось. Сейчас нам нужно было держаться вместе, быть единым целым. Иначе не выжить.

Следующий час мы потратили на подготовку. Нашли в шкафах старую одежду – мешковатую и непримечательную. Запихнули в рюкзак провизию и бутылки с водой. Тэмо разобрал и почистил пистолет, а я наточила несколько кухонных ножей. Оружие казалось жалким, но это было лучше, чем ничего.

Когда всё было готово, мы переглянулись. В глазах брата читалась мрачная решимость вперемешку с затаённым страхом. Я подозревала, что на моём лице эмоции отражаются точно так же.

Брат порывисто шагнул вперёд и стиснул меня в объятиях. Я зарылась лицом ему в шею, вдыхая родной запах, впитывая его тепло. На миг показалось, что это наше последнее объятие. Что там, за порогом этого дома, нас ждёт лишь тьма.

Но я отогнала эти мысли. Нельзя. Нельзя сдаваться, нельзя терять надежду. Мы выживем. Мы справимся. У нас просто нет другого выбора.

– Будь осторожен, – прошептала я, отстраняясь.

Тэмо грустно улыбнулся.

– Ты тоже, сестрёнка. Не лезь на рожон, ладно?

Я дёрнула плечом. Не лезть на рожон? Ну, это вряд ли. Я слишком хорошо себя знала.

Мы вышли из дома и двинулись вдоль улицы, натянув капюшоны. Ветер бросал в лицо холодные капли, и я невольно поёжилась. Мрачное предчувствие скручивало внутренности в ледяной узел.

Церковь святой Агаты возвышалась в конце квартала – древняя, массивная, словно высеченная из цельного куска гранита. Два шпиля-близнеца пронзали низкие облака, а витражные окна мерцали разноцветными бликами.

Когда-то это было место молитв и утешения. Теперь же… Теперь церковь стала оплотом "Чистых". Логовом фанатиков, жаждущих крови еретиков и отмеченных.

Мы с Тэмо остановились напротив тяжёлых дубовых дверей. Переглянулись. В глазах брата читался немой вопрос: "Ты уверена?". Я стиснула зубы и решительно кивнула.

Мы здесь не для того, чтобы отступать. Мы здесь, чтобы найти падшего. Найти ответы.

Пусть даже придётся заглянуть в самое сердце тьмы.

Я сделала глубокий вдох и шагнула вперёд. Створки нехотя разошлись, и в лицо пахнуло ладаном вперемешку с гарью. Мы с Тэмо застыли на пороге, вглядываясь в полумрак нефа.

Внутри было пусто и тихо. Ряды скамей уходили к возвышению алтаря. Верхний ярус подпирали мраморные колонны со скульптурами ангелов. На стенах чернели выбоины и пятна копоти – следы недавней схватки.

И посреди всего этого… Он. Падший ангел.

Глава 3

Самаэль сидел на ступенях алтаря, низко опустив голову. Угольно-черные волосы в беспорядке рассыпались по плечам, скрывая лицо. В мерцающем свете свечей поблескивала бронзовая кровь, покрывающая его бледную кожу.

Падший ангел был одет в черные брюки и рубашку, местами разодранные в клочья. Из прорех виднелись багровые раны и ссадины. Но даже изодранная одежда не могла скрыть литые мышцы, перекатывающиеся под гладкой кожей.

У меня перехватило дыхание. Видеть его здесь, в сердце церкви, среди обломков святынь… Это было почти кощунственно. Неправильно. И в то же время – удивительно красиво.

Я шагнула в проход между скамьями. Каблуки гулко застучали по мраморным плитам. Тэмо двинулся следом, напряженный и собранный, готовый в любой миг выхватить оружие.

Самаэль был недвижим. Но по напряженной линии широких плеч, по тому, как длинные пальцы конвульсивно сжимали рукоять массивного черного меча, я видела – он не рад незваным гостям.

Мы с Тэмо приблизились, и наши шаги гулким эхом разнеслись под сводами церкви. Падший ангел медленно поднял голову. Прядь волос скользнула по точеному подбородку, обнажая невероятно красивое и одновременно пугающее лицо, застывшее гримасой раздражения и усталости.

Высокие скулы, прямой нос, волевой подбородок с легкой ямочкой. Шрам пересекал бровь и спускался к самому краешку сжатых в тонкую линию губ, удивительным образом не портя, а только подчеркивая мрачную красоту падшего.

Но больше всего пленяли глаза. Разного цвета, что само по себе казалось странным – правый серый, почти стальной, а левый зеленый с крапинками золота. И в обоих клубилась затаенная ярость вперемешку с ледяным равнодушием. Это был тяжелый, пронизывающий взгляд существа, познавшего боль, страдания и бесконечное одиночество. Взгляд того, кто привык получать желаемое любой ценой.

– Зачем вы здесь? – холодно процедил Самаэль, не делая попыток подняться. Его голос, ещё недавно бархатный и обволакивающий, сейчас напоминал удар стального хлыста – яростный и беспощадный.

От резкости тона я вздрогнула. Сердце учащенно забилось, к щекам прилил румянец. Язык прилип к гортани, слова разбежались, будто стайка испуганных птах.

– Мы… Я… – из горла вырывались лишь бессвязные звуки. – Нам нужна помощь. Ответы. Ты единственный, кто…

– Я похож на справочную службу? – прорычал падший, резко поднимаясь на ноги. Огромные черные крылья распахнулись за его спиной, затмевая свет. Они были прекрасны и пугающи в своей мощи – иссиня-черные, с отливом воронова крыла. Но лишь когда Самаэль шагнул вперед, я заметила, что часть перьев обломана, а некоторые покрыты засохшей кровью.

Глаза падшего сверкнули яростью. На скулах заиграли желваки. Черная тень заклубилась вокруг него подобно грозовому облаку.

– Послушайте, дети, – устало выдохнул Самаэль, поигрывая мечом. – Я не нанимался вам в няньки…

От покровительственных ноток в голосе Самаэля меня бросило в дрожь. Я стиснула кулаки так, что ногти впились в ладони. Жгучая обида смешалась с яростью, отравляя рассудок.

Как он смеет списывать нас со счетов? Обращаться, как с неразумными детьми? Да, по сравнению с его бесконечной жизнью мы сущие младенцы! Но нам с Тэмо давно перевалило за двадцать. Мы уже не те наивные подростки, привыкшие полагаться на других. Жестокий мир заставил нас повзрослеть. Научил сражаться и выживать.

Гнев придал сил. Я выпрямилась, расправила плечи и посмотрела прямо в разноцветные глаза Самаэля. Мой голос прозвучал на удивление твердо:

– Не смей называть нас детьми. Ты понятия не имеешь, через что мы прошли. Сколько боли перенесли. Сколько потеряли дорогих сердцу людей. Этот сошедший с ума мир отнял у нас все: дом, близких, прошлую жизнь. Но кое-чему он нас научил. Держаться вместе. Полагаться на себя. Ценить каждый миг и то немногое, что у нас осталось. Так что не надо снисходительности!

Самаэль смерил меня долгим, испытующим взглядом. В разноцветных глазах промелькнуло что-то похожее на уважение. Или мне просто хотелось в это верить?

– Значит, ты просто трус, – жестко отчеканила я, когда молчание стало невыносимым.

Тэмо судорожно вздохнул, до хруста стиснул мою руку. В его глазах промелькнул испуг вперемешку с яростным желанием защитить. Он шагнул вперед, пытаясь оттеснить меня за спину, но вдруг замер, точно налетев на невидимую стену.

– Какого?.. – выдохнул брат, упершись ладонями в воздух. Его пальцы скользили по прозрачному барьеру, не находя ни малейшей бреши. Тэмо обернулся ко мне, в зеленых глазах плескалась паника пополам с бессильной злостью.

Я похолодела. А падший и бровью не повел, лишь на губах зазмеилась холодная усмешка. Равнодушным взмахом руки он отшвырнул Тэмо прочь, впечатав в стену. Брат рухнул на колени, хватая ртом воздух. На виске проступила кровь.

– Нет! – яростный крик сорвался с моих губ. Я рванулась к Тэмо, но путь преградила черная тень.

Самаэль окаменел, воздух вокруг задрожал от исходящей от него ярости. Так близко, что кончики крыльев мазнули по моим плечам, а дыхание обожгло кожу.

Он навис надо мной черной гибельной тенью. Литое тело источало жар адского пламени. В разноцветных глазах плескалась первозданная тьма. От него веяло древней силой и угрозой, вынуждая отступить.

Но я лишь вздернула подбородок, с вызовом встречая прожигающий взгляд. Демонстративно скрестила руки на груди, будто закрываясь щитом. Не дождется! Не стану перед ним пресмыкаться.

Мы замерли друг напротив друга, как противники перед схваткой. Гордая, упрямая девчонка против могущественного порождения тьмы.

Тэмо за спиной Самаэля сдавленно застонал. Рвался ко мне на помощь, колотил по барьеру, пытался пробиться. Тщетно. Все его усилия разбивались о невидимую стену, возведенную силой падшего.

Я стояла, не шелохнувшись, утопая в бездонных омутах разноцветных глаз. Даже не моргала, хотя сердце заполошно билось, а внутренности скручивало от страха.

А потом падший улыбнулся. Медленно, хищно… почти ласково. И это напугало меня сильнее, чем что-либо раньше.

– Значит, трус? – протянул он почти ласково, будто пробуя слово на вкус. – Ты, дитя, даже не представляешь, что такое настоящая трусость. Вот скулить и молить о пощаде, когда из твоего нутра выпускают кишки – это трусость. Отречься от собратьев и предать их, спасая свою шкуру – это трусость. А то, что делаю я… Это благоразумие и чувство самосохранения.

Самаэль склонился ко мне, сокращая расстояние до непозволительного минимума. Его дыхание опалило кожу, губы почти коснулись моего лба в призрачной ласке. В следующий миг нас окутала непроглядная тьма – это падший расправил могучие крылья, отгородив от всего мира плотным коконом.

Я оказалась в ловушке. В плену его тела, его запаха, его силы. Терпкий, мужской аромат окутал меня удушливым облаком. Нотки раскаленного металла и озона щекотали ноздри, будто где-то рядом полыхала невидимая грозовая буря.

Жар, исходящий от Самаэля, опалял даже сквозь одежду. Кожа пылала, покрываясь мурашками, кровь закипала в венах. Я судорожно вздохнула, силясь совладать с головокружением. Близость падшего одурманивала, его запах дурманил разум пуще любого вина.

– Таким как я нет места среди людей или ангелов, – прошелестел падший, обдавая кожу горячим дыханием. Едва ощутимое прикосновение его губ отозвалось покалыванием в позвоночнике. – Мы порождения тьмы, да будет тебе известно. Грешники, изгнанники, предатели. Нас боятся, нас ненавидят. И поделом! Думаешь, я стану рисковать ради двух никчемных смертных? Думаешь, буду сражаться за мир, который меня отверг?

Он издал низкий гортанный смешок, от которого волоски на затылке встали дыбом. Я вздрогнула всем телом, чувствуя, как бешено колотится сердце. Страх вперемешку с странным, болезненным предвкушением затопил вены.

А в следующий миг стальные, мозолистые пальцы сомкнулись на моем подбородке, вздергивая его вверх. Полыхающий взгляд Самаэля впился в мое лицо, выжигая, клеймя. Я судорожно сглотнула, завороженно глядя, как дернулся его кадык, как напряглись желваки на скулах. Краем сознания уловила, как сбилось его дыхание, став хриплым и рваным.

– Нет, девочка. Я не трус. Я всего лишь древнее порождение мрака. Чудовище, приученное выживать. Уж прости, но жертвенность и сострадание – не мой конек.

С этими словами Самаэль оттолкнул меня прочь. Резко, почти грубо, будто обжегшись. Я пошатнулась, не удержавшись на ногах, и осела на холодный пол. Колени взорвались болью от удара о мрамор. Тэмо отчаянно забарабанил по невидимой преграде, крича что-то, но падший даже не взглянул в его сторону. Лишь повел плечами, убирая крылья.

– Проваливайте, – процедил он, отворачиваясь. Голос его звучал хрипло и надломленно. – Прячьтесь, бегите. Умрите достойно, в конце концов. Но не ждите от меня помощи. Я вам не союзник и не друг. И никогда им не стану.

С этими словами Самаэль резко взмыл вверх. Воздух всколыхнулся от взмаха огромных крыльев. Падший ангел стремительно метнулся к высокому витражному окну и с оглушительным звоном пробил цветное стекло. Острые осколки брызнули во все стороны.

А потом он исчез. Растворился в затянутом тучами небе – черный силуэт на грязно-сером фоне. Лишь рваная дыра в витраже напоминала о его присутствии.

Брат с трудом поднялся и, пошатываясь, побрел ко мне. Рухнул рядом на колени, сгреб в охапку, точно испуганного птенца.

– Кэсс, – выдохнул он, стискивая до боли. – Кэсси, девочка моя. Прости. Прости меня…

Его слова упали в звенящую пустоту внутри. Раскололись, точно стекло, полоснули острыми гранями. Я зажмурилась, пытаясь сдержать слезы. Но они все равно потекли – горячие, бесконечные. Слезы бессилия, горя и разочарования.

***

Мы выбрались из церкви, всё ещё ошеломлённые разговором. В ушах звенело от резких слов Самаэля, сердце болезненно сжималось. Я чувствовала себя опустошённой и растерянной, словно лишилась последней надежды. Тэмо шагал рядом, хмурый и напряжённый. Я знала, брат тоже переваривает случившееся, пытается примириться с крахом наших ожиданий. Небо над головой было затянуто свинцовыми тучами, моросил мелкий дождь. Он холодными каплями оседал на лице, и от этого щемящее чувство одиночества лишь усиливалось. Словно весь мир оплакивал наше фиаско.

Вдруг земля содрогнулась. Раздался чудовищный грохот, и мы невольно вжали головы в плечи. Я вцепилась в руку брата, озираясь в поисках источника шума. И увидела это. В небе над разрушенным шпилем церкви вспыхнуло ослепительное зарево. Мир словно раскололся надвое, и в образовавшуюся брешь хлынул нестерпимо яркий свет. Клубящийся, переливающийся всеми оттенками золота и алого. Он озарил улицу, высветил каждую трещинку в стенах домов.

– Что за… – выдохнул Тэмо, заслоняя глаза рукой.

В следующее мгновение из разлома вылетело… тело. Вот только это было не обычное человеческое тело. За спиной у падающей фигуры распростёрлись огромные крылья – чёрные, изломанные, с обломанными перьями. Они безжизненно хлопали на ветру, не в силах удержать владельца в воздухе. Падший. Это падший ангел! Я задохнулась от ужаса и непонимания. Самаэль! Моё сердце пропустило удар. А в следующий миг бесчувственное тело падшего ангела с глухим ударом рухнуло на мостовую в каких-то десяти шагах от нас.

Я застыла, потрясённая, не в силах вымолвить ни слова. В голове билась единственная мысль – как? Как такое возможно? Ещё четверть часа назад Самаэль стоял перед нами – израненный, но полный сил. А сейчас… Сейчас он лежал на камнях, сломанный и неподвижный. Белая кожа, испещрённая алыми подтёками, казалась почти светящейся в зыбком свете разлома. Чёрные крылья неестественно вывернулись, наполовину скрыв распростёртое тело.

Что произошло? Кто посмел?! Ответ явился в то же мгновение. Из бреши в небе вынырнула ещё одна крылатая фигура – но эти крылья были белоснежными, сияющими нестерпимой чистотой. Ангел плавно опустился на мостовую рядом с телом Самаэля и выпрямился. Высокий, статный, облачённый в сверкающие доспехи. В правой руке незнакомец сжимал пылающий меч, а русые волосы развевались под порывами ветра, идущего из разлома. Его лицо, прекрасное и холодное, словно мраморное изваяние, не выражало ни единой эмоции.

Боевой ангел. Один из высших. Но кто? Кому хватило сил и безрассудства напасть на падшего? Ответ пришёл раньше, чем я успела задать вопрос. Тэмо судорожно втянул воздух сквозь стиснутые зубы и выдохнул одно-единственное имя:

– Михаил!

Я похолодела. Архангел Михаил, грозный предводитель небесного воинства. Правая рука Всевышнего, великий полководец, не знающий поражений. Тот, кто низверг в бездну и пленил бессчётное множество падших. И вот теперь он здесь. Стоит над поверженным Самаэлем, занося пылающий меч для последнего удара.

Этого не может быть. Просто не может! Но видение не желало развеиваться. Михаил был реален – невыносимо, болезненно реален. Как и скорчившаяся у его ног фигура с обломанными крыльями. В груди что-то оборвалось и рухнуло в бездонную пропасть. Паника затопила сознание, вышибая все связные мысли.

Нет. Он не посмеет. Не убьёт… Но архангел занёс меч над головой Самаэля, прицеливаясь. Острие клинка засияло ослепительным светом, и я поняла – ещё мгновение, и он опустится. Снесёт голову падшему одним безжалостным ударом.

Я не успела подумать. Не успела взвесить последствия. Знала лишь одно – нельзя допустить непоправимого. Нельзя позволить Михаилу убить единственного, кто может дать ответы! Ответы… Ха. Ну я и лгунья. Дело было не в ответах. И даже не в вероятной помощи, на которую я втайне надеялась, вопреки всему.

Дело было в нём. В Самаэле. В том, как сжималось сердце при виде его искалеченного тела. В том, какой невыносимой казалась мысль о его смерти. Глупо. Безрассудно. Но я не могла иначе. И, повинуясь животному инстинкту, рванула вперёд – прочь из объятий брата, навстречу архангелу с занесённым мечом.

– Нет! – раздался мой отчаянный крик. – Не смей!

Миг – и я уже стояла между Михаилом и его жертвой, раскинув руки в стороны. Словно жалкая пародия на ангельские крылья, закрывающие падшего от небесного гнева. Архангел замер, впившись в меня ледяным взглядом. На прекрасном лице отразилось изумление пополам с брезгливым недоумением.

– Отойди, дитя, – произнёс он звучным, лишённым эмоций голосом. – Не мешай вершиться правосудию.

Я стиснула зубы, чувствуя, как колотится сердце. Страх и ярость смешались в душе, вскипели, прорвались наружу сбивчивым выкриком:

– Нет! Я… я не позволю тебе убить его! Только через мой труп!

И, выхватив из кармана нож, я направила жалкое лезвие прямо в грудь архангелу. Глупо. Невероятно глупо. Но лучше уж так, чем стоять и смотреть, как Самаэль умирает у моих ног. Пусть лучше Михаил убьёт меня. Это будет быстрее и милосерднее.

Архангел скривил губы в презрительной усмешке. Правая рука с мечом стремительно взметнулась вверх.

В последний миг, когда казалось, что все потеряно, безжизненная рука Самаэля вдруг дернулась и крепко сомкнулась на моем запястье. Я вскрикнула от неожиданности, выронив нож.

Архангел Михаил также заметил движение, однако не успел он опустить клинок, как вокруг нас сгустились тени. Бездонный океан тьмы, прорвавший плотину реальности, увлекающий за собой меня и бессознательное тело падшего ангела.

Последнее, что я успела разглядеть, были глаза Тэмо – распахнутые в ужасе и бессилии. Его губы шевелились, произнося мое имя, но голоса я уже не слышала. Только глухое эхо собственного безумного сердцебиения.

А потом небытие поглотило реальность. Мир перевернулся, и я рухнула в пустоту, крепко вцепившись в Самаэля – моего единственного якоря в этом хаосе.

Глава 4

Вдруг всё закончилось. Так же резко, как и началось. Меня выбросило в реальность – скалистый пейзаж, озаренный багровыми всполохами. Клубы серного дыма, стелившегося меж изъеденных ветром утесов. Раскаленный и едкий воздух, обжигающий легкие. Запахи гари и застарелой крови впивавшиеся в ноздри, и вызывающие тошноту. Я невольно поморщилась, чувствуя, как горечь оседает на языке.

На миг на меня накатила паника. Где я? Что со мной случилось? Неужели всё, что я помнила – лишь предсмертный бред? Но рядом раздался болезненный выдох, заставивший меня обернуться. Самаэль! Падший ангел, чью жизнь я спасла ценой немыслимого риска.

Воспоминания обрушились на меня, словно ледяная волна. Михаил, занёсший пылающий меч. Моё отчаянное "Нет!"и крепкие пальцы на моем запястье, от которых у меня перехватило дыхание. А потом – тьма.

Мир плыл и двоился перед глазами, никак не желая обретать резкость. Но одну деталь я различила предельно ясно. Лицо Самаэля – бледное, измождённое, со следами недавних побоев. Он смотрел на меня в упор, и в расплавленной тьме его зрачков мерцало странное выражение. Настороженность… и что-то ещё. Что-то, от чего моё сердце пропустило удар.

– Ты в порядке? – его голос звучал хрипло, почти надрывно.

Я помотала головой, пытаясь сморгнуть пляшущие перед глазами пятна. От резкого движения накатила тошнота, но я усилием воли подавила спазм.

– Да, – выдавила я через силу. – Всё… всё в порядке. Просто кружится голова. Что это было? Куда ты нас перенёс?

Самаэль прикрыл веки, словно собираясь с мыслями. По его лицу пробежала тень странной эмоции – не то вины, не то горечи.

– В безопасное место, – наконец отозвался он. – Единственное, где до нас не доберутся ни ангелы, ни демоны. По крайней мере, какое-то время.

Я нахмурилась. В груди шевельнулось нехорошее предчувствие.

– Что это за место? – слова давались мне с трудом, царапали пересохшее горло. – Где мы?

Падший ангел вздохнул и отвёл взгляд. А когда вновь посмотрел на меня, в его цветных глазах плескалась мрачная решимость.

– Мы в Преисподней, вестница. Вернее… в одном из её измерений.

Моё сердце заколотилось где-то в горле. Мысли метались в голове, как обезумевшие птицы в клетке. Преисподняя! Место, куда не ступала нога смертного. Место, откуда нет выхода живым. Как я могла позволить затащить себя сюда? Безрассудный, опрометчивый поступок! А ведь там остался Тэмо… Мой брат, за которого я в ответе. Что если Михаил в ярости убьёт его? Или заподозрит в нём Избранного и заберёт в неизвестность? От этих мыслей меня бросило в дрожь.

– Самаэль, пожалуйста! Ты должен вернуть меня обратно! – взмолилась я, вцепившись в его плечи трясущимися руками. – Мой брат… Я не могу бросить его там одного! Михаил способен на всё в гневе. Вдруг он причинит Тэмо вред? Прошу, помоги мне!

Падший ангел раздражённо стряхнул мои ладони со своей груди. В его потемневших глазах полыхнул недобрый огонь.

– Я не просил тебя вмешиваться в мой поединок с Михаилом, – процедил он ледяным тоном. – И уж тем более не обязан отвечать за последствия твоих глупых, безрассудных порывов. Неужели ты всерьёз думала, что спасёшь меня, выскочив под ангельский клинок?

– Я выиграла тебе время… – прошептала я отчаянно. Но падший словно перестал меня слышать и воспринимать.

Казалось, каждый вдох дается ему с неимоверным трудом. Его тело била крупная дрожь, кожа покрылась холодным липким потом. Самаэль прерывисто вздохнул и заставил себя сесть, хватаясь за ребра. Его взгляд метнулся к сломанным крыльям, жалко обвисшим за спиной. При виде их руин на его лице промелькнула гримаса муки пополам с яростью.

И мне стало немного стыдно о том, что я не подумала, как ему сейчас плохо и что, возможно, он просто не в состоянии меня вернуть.

По вискам Самаэля заструился пот, на скулах заиграли желваки. Стиснув зубы, он заставил себя выпрямиться, расправив плечи. Мускулы на его руках вздулись от напряжения, когда он упёрся ладонями в землю, приподнимаясь на ноги. Хоть паника не давала мне мыслить ясно, я невольно залюбовалась этой живой скульптурой из стали и плоти – совершенной, невзирая на увечья и раны. Ангельская порода все еще просматривалась сквозь грубую оболочку падшего, напоминая о былом величии. Жесткие линии рельефа на груди и руках, изгибы литых мышц под смуглой кожей… Казалось, сама боль лишь придала Самаэлю воистину мрачную, первобытную красоту – ту, что пленяет и пугает одновременно. Мне вдруг стало трудно дышать. То ли от удушливого воздуха Преисподней, то ли от странного чувства, разгорающегося в груди.

Я протянула руки, чтобы помочь ему, однако Самаэль грубо отстранился, бросив на меня предупреждающий взгляд. В его грозовых очах вспыхнул раздраженный огонек, и я поспешно отдернула ладонь, боясь разозлить его еще больше.

– Идем, – хрипло бросил падший и неуклюже поплелся вперед, стараясь держать спину прямо и не обращать внимания на беспомощно волочащиеся крылья. Боль при каждом шаге была написана у него на лице, но он упрямо шел, не позволяя слабости сковать движения. Я заколебалась на миг, но затем решительно двинулась следом, чувствуя, как внутри меня спорят восхищение и злость.

Воздух здесь казался осязаемым, плотным, будто налитым свинцом. Он обволакивал, душил, затруднял дыхание. Густой запах серы и гари забивал мне ноздри. Мы миновали несколько утесов, и вдалеке я увидела огненное озеро. Его поверхность клокотала и пузырилась, источая ядовитые испарения. Казалось, там плавятся и переплавляются грехи всего человечества. Я содрогнулась и поплотнее запахнула на груди куртку, чувствуя, как в жилах стынет кровь. Самаэль же шел невозмутимо, ни на миг не сбавляя шага. Он вообще производил впечатление существа, не ведающего страха. Неудивительно, если эти пейзажи для него – нечто обыденное. Бывший обитатель Преисподней, низвергнутый сюда в самом начале времен…

Мы долго петляли среди нагромождений камней, ориентируясь неизвестно на что. Самаэль хмурился и временами принюхивался, явно высматривая что-то или кого-то. И наконец из-за поворота я увидела очертания какого-то строения. Обитель? Крепость? Дворец? Строение походило на все сразу. Огромные башни из грубо отесанного камня вздымались к багровому небу. Их потрескавшиеся стены были испещрены рунами и письменами, давно стершимися от времени. Массивные ворота, усеянные шипами и чудовищными ликами, нависали над провалом входа, будто жадная паучья пасть. На крепостных стенах мерцали всполохи – то ли отсветы языков пламени, то ли слабое сияние магической защиты. Не иначе как в этом суровом убежище падшие скрывались от гнева Всевышнего.

– Идем, – бросил Самаэль через плечо. Он первым ступил на узкую тропу, ведущую к воротам. Я закусила губу и нерешительно двинулась следом, пригибаясь и озираясь по сторонам. В глубине души шевельнулось смутное беспокойство. Казалось, древние камни этой крепости пропитались ужасом и болью. Ворота приближались с каждым моим шагом, вырастая все выше и чудовищней.

Я с трудом могла разглядеть их верхние бойницы и зубцы. А по бокам в стенах виднелись узкие щели, похожие на хитрые змеиные глазки. За ними, казалось, скрывались самые жуткие кошмары. Постепенно меня начал обуревать необъяснимый страх. Сердце ускорило свой бег, а во рту пересохло. Я невольно прибавила шаг, стараясь не отставать от Самаэля и держаться ближе к нему. От падшего исходили уверенность и сила, защищающие от любых ужасов.

Наконец мы остановились у самых ворот. Самаэль небрежно похлопал по ним и толкнул створки, заставив их со скрипом и скрежетом разъехаться в стороны. Я зажмурилась от ударившей в лицо волны горячего воздуха, пропитанного запахами пота и горелого мяса. Ощущение было такое, словно открылась дверца печи. Когда глаза снова привыкли к полумраку, я увидела, что мы стоим на пороге огромного зала.

Сводчатый потолок уходил так высоко, что терялся где-то в клубах дыма и тумана. А по стенам полукругом шли массивные каменные лавки, уставленные трупами.

В ужасе я отшатнулась и прижала руку ко рту, сдерживая рвотный позыв. Сотни, если не тысячи мертвых тел лежали на этих полках – ангелы и падшие вперемешку. Кое-где они свисали безжизненными гроздьями, в других местах были навалены друг на друга, образуя жуткую кучу переплетенных конечностей. Все эти создания были обезображены до неузнаваемости – кто-то лишен головы или конечностей, кто-то вспорот от пупка до челюсти. Везде пролилась кровь, перемешанная с гноем и нечистотами. Запах разложения и гари стоял такой, что я едва не потеряла сознание. Дрожащими руками я зажала нос, из последних сил сдерживая тошноту.

– Что… что здесь произошло? – выдавила я сквозь ком в горле, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди.

– А на что это похоже? – ответил падший с горькой усмешкой, искривившей его лицо. Его глаза потемнели, а голос стал низким и хриплым.

– Здесь произошла жестокая битва. Михаил сумел найти лазейку и проник в замок, послав своих убийц. Мы были застигнуты врасплох, и множество моих людей полегло в этой схватке, – он сделал паузу, сглотнув ком в горле, и на мгновение прикрыл глаза, словно пытаясь совладать с болезненными воспоминаниями.

– Вчерашнее преследование, свидетелями которого вы с братом стали, было лишь продолжением этого сражения. Я нашел выживших ангелов на поверхности и расплатился с ними за их службу. Но я не предполагал, что сам Михаил выследит меня. Его коварный план заключался в том, чтобы не только выманить меня на поверхность, но и истощить, а после нанести удар, – его руки задрожали от гнева, а на скулах заиграли желваки.

Я опустила глаза, не в силах смотреть на Самаэля. Его слова эхом отдавались в моей голове, вызывая волну дрожи по всему телу. Горло сдавило от подступающих слез, а в груди разлилась невыносимая боль от осознания масштабов трагедии.

– Это… это ужасно, – прошептала я, судорожно втягивая воздух. – Я и не знала, что все настолько плохо. Мне так жаль, Самаэль, – мой голос дрогнул, и я почувствовала, как по щекам потекли горячие слезы.

Я сделала неуверенный шаг к падшему ангелу, желая поддержать его, разделить боль утраты, но тут же остановилась, не решаясь приблизиться. Мне хотелось найти слова утешения, сказать что-то ободряющее, но я понимала, что никакие слова не смогут облегчить груз, лежащий на его плечах.

Падший ангел повел меня дальше, ни на миг не замедляясь. Казалось, он прекрасно знает путь в этом лабиринте из камня и руин. Наконец мы достигли противоположной стены дворца, где виднелся широкий проем с аркой из резного камня. Осторожно ступив под свод, мы оказались в не менее обширном зале с высоченными сводчатыми потолками. Здесь повсюду высились колонны, чудом уцелевшие во времена битвы. Между ними стояли величественные статуи – изваяния воинов, жриц, мифических существ. Многие из них были обезглавлены или лишены конечностей. В центре зала находился возвышенный помост или трон из черного камня, окруженный несколькими ступенями лестницы. Перед ним тлел костер в глубокой чаше, отбрасывая зловещие блики на стены. В воздухе висела удушливая завеса из дыма. Я оцепенела, застыв на месте.

Этот величественный зал явно некогда служил местом проведения важных ритуалов и церемоний. И теперь он производил гнетущее впечатление покинутой обители какого-то древнего культа. Самаэль же, напротив, будто бы ожил, вдыхая этот дым полной грудью. Он расправил плечи и с видимым удовольствием осматривался по сторонам. Пройдя вперед, падший ангел властно опустился на трон, откинувшись на его жесткую спинку. Его губы тронула первая за всё время настоящая полуулыбка.

– Добро пожаловать в мой дом, – негромко произнес он, обводя залу взглядом. – Здесь я когда-то правил безраздельно и безгранично. Сюда стекались все желающие обрести силу, могущество, запредельные знания… Или же те, кто хотел утолить свои самые тёмные желания.

Самаэль благоговейно огладил резные подлокотники трона и прикрыл глаза, будто бы перенесся мыслями в далекие времена былого величия. Я же продолжала стоять в оцепенении, не находя слов от открывшейся моему взору картины.

В этот момент падший ангел по-настоящему напоминал измождённого безумца. Его некогда могучие крылья были поломаны и безвольно обвисли, а на обнаженном торсе виднелись следы глубоких ран, шрамов и ожогов. Бронзовая кожа была покрыта копотью и въевшейся грязью.

Однако самым пугающим было его лицо. Сейчас черты Самаэля действительно приобретали поистине демонические очертания – резкие, словно высеченные грубым ножом скулы, жесткая линия рта с обветренными потрескавшимися губами. В прищуренных глазах пылал нездоровый, пугающий блеск, будто он впал в затяжное безумие и исступление.

Я сглотнула вязкую слюну и осторожно приблизилась к Самаэлю, борясь с охватившим меня страхом. Но в этот момент его цветные глаза помутнели, и он грузно обвис, потеряв сознание.

Глава 5

Я затаила дыхание, осознавая, что каждая секунда промедления может стоить Самаэлю жизни. А он был мне нужен – как проводник из этого кошмарного мира, как единственный, кто мог дать ответы.

Прежде всего, следовало перенести его на более удобное ложе и обработать страшные раны, остановив дальнейшую потерю крови. Но сделать это будет непросто – Самаэль был исполинских размеров, к тому же изломанные крылья мешали свободно передвигаться, не причиняя ему еще большие мучения.

Стараясь двигаться с предельной аккуратностью, я обхватила его могучий торс и попыталась приподнять. Тяжесть его тела оказалась просто невероятной – у меня перехватило дыхание, а мышцы свело от напряжения. Горячая кожа Самаэля была липкой от крови. В воздухе витал густой металлический запах, смешанный с едким потом. На висках проступили капельки холодного пота. С огромным трудом мне удалось сдвинуть падшего с места. Упираясь ногами, я потянула его вниз по ступеням к циновкам и грубым шкурам, что нашла в углу.

Каждый шаг отдавался новой волной боли в ноющих мышцах и скрипом каменных плит под весом наших тел, но я упорно продвигалась вперед. Злость на собственную слабость и беспомощность душила меня, застревала комом в пересохшем горле. Но глухое бессильное раздражение придало мне сил. Яростно стиснув зубы, я рывком преодолела последние ступеньки и, издав сдавленный стон, опустила Самаэля на лежбище из шкур, стараясь не задеть его израненные крылья и не усугубить повреждения. Обессиленно рухнув рядом на колени, я сорвала с себя куртку и отерла рукавом пот и злые слезы, щипавшие глаза. Грудь ходила ходуном, а все тело налилось мучительным огнем напряжения от чудовищной переноски. В ушах стучала кровь, заглушая все прочие звуки.

Но оглядев распростертого передо мной падшего, я испытала мимолетное облегчение. Теперь можно было сосредоточиться на его ранах. Гнев на свое бессилие немного отступил, дав место целеустремленности. Я принялась лихорадочно озираться по сторонам в поисках чего-нибудь, что могло бы сгодиться для перевязки. Мой взгляд выхватил из полумрака очертания массивного деревянного стола у дальней стены. Я вскочила на ноги и бросилась к нему, шлепая тяжелыми ботинками по мраморному полу. На столешнице обнаружились остатки какой-то ветоши, огарки свечей и пучки засохших трав, пахнущих пылью и тленом. Схватив тряпицы, я кинулась обратно к Самаэлю.

Опустившись рядом, я начала осторожно ощупывать его торс, пытаясь определить глубину и серьезность ран. Под пальцами перекатывались литые мышцы, покрытые липкой кровью. Некоторые порезы оказались поверхностными, но были и такие, что пугали своими размерами и обильным кровотечением. Сердце екнуло, но не от жалости – от страха потерять свой единственный шанс на спасение. По крайней мере я заставляла себя так думать.

Отогнав мысли в сторону, я разорвала ветошь на длинные полосы и принялась туго бинтовать самые опасные раны, пытаясь остановить кровь. Самаэль застонал сквозь зубы и дернулся, но глаз не открыл. Его лицо приобрело землистый оттенок, а губы побелели. Я собралась и вернулась к перевязке. Разорвав остатки тряпья, я соорудила подобие компрессов и приложила их к самым страшным ранам на груди и боку. Полотно мгновенно пропиталось горячей кровью, но я упрямо меняла повязки, не позволяя себе отчаиваться.

Минуты тянулись бесконечно долго. Я сбилась со счета, сколько раз проверяла пульс Самаэля и меняла пропитанные кровью тряпицы. В какой-то момент его дыхание сделалось совсем поверхностным, а сердцебиение едва прослушивалось под моими дрожащими пальцами. Липкий страх сдавил горло. Неужели он умирает? Неужели все мои усилия напрасны?

Стиснув зубы, я сжала безвольную ладонь падшего и процедила:

– Даже не думай сдохнуть, ясно? Ты мне еще нужен. Должен ответить на кучу вопросов. Так что соберись и борись!

В этот миг веки Самаэля дрогнули. А затем он распахнул глаза и посмотрел прямо на меня – пронзительно, испытующе. В разноцветных радушках плескалась странная смесь боли, удивления и еще чего-то неуловимого. Но я поспешно отвела взгляд, чувствуя, как щеки заливает предательский румянец.

– Вестница… – хрипло выдохнул он, пытаясь приподняться на локте. – Что ты делаешь?

Я досадливо поморщилась и надавила на его горячее плечо, заставляя лечь обратно.

– Лечу тебя, что же еще. Не стоит благодарности, я же понимаю, что ты единственный мой шанс выбраться на поверхность. Если умрешь, то и я лягу рядом – мне никогда не выбраться из этих чертогов в одиночку. Да и на вопросы мои ты еще не ответил.

Я выдавила вымученную улыбку, чувствуя, как пересохшие губы трескаются от этого усилия.

– Подскажешь, где я могу найти лечебные травы или мази? У тебя наверняка есть что-то подобное в закромах.

– Портал, ведущий на землю, в соседнем зале, – Самаэль слабо качнул головой и со стоном опустился на циновки. По его бледному лицу прошла судорога боли. – Можешь идти, я тебе для этого не нужен. Дверь приведет тебя прямо в твой город.

Я замерла, не веря своим ушам. Вот так просто? Портал на землю совсем рядом? Сердце заколотилось от внезапной надежды. Я даже привстала, посмотрев в указанном направлении и понимая, что могу сбежать прямо сейчас, отправиться на поиски брата. Но уже через мгновение тяжело осела обратно, кусая губы. Брат справится, если я немного задержусь, а вот падший, возможно, нет.

– Я же сказала, что мне нужны ответы, – упрямо повторила я. – Просто так ты от меня не отделаешься. А теперь будь милым и скажи, где я могу найти лечебные снадобья, или то, что тебя подлатает?

– Несколько долгих и болезненных секунд падший молчал, но после неслышно выдохнул:

– В восточном крыле… Не знаю точно. Давно там не был…

– Я скоро вернусь, – бросила я, не глядя на падшего, и зашагала прочь, оставляя на полу кровавые следы. – Постарайся не умереть, пока меня не будет.

Я решительно зашагала прочь, оставляя позади израненного Самаэля. Коридоры его чертогов, озаренные мерцающим пламенем факелов, казались бесконечными. Я петляла меж массивных колонн, старательно прислушиваясь к малейшим звукам. В гулкой тишине мои собственные шаги отдавались зловещим эхом, будто множество невидимых ног крались за мной по пятам.

Стены покрывали полустертые барельефы, изображающие сцены какой-то древней битвы. Застывшие лица искаженных мукой воинов и чудовищ скалились в пляшущем свете факелов. Я ускорила шаг, силясь подавить подкатывающую к горлу тошноту. Затхлый воздух был пропитан запахами пыли, смолы и чего-то неуловимо-зловонного.

Наконец, я миновала арку, ведущую в просторный зал. По стенам тянулись стеллажи, заваленные древними фолиантами, пергаментными свитками и диковинными артефактами. На дальнем конце виднелся массивный стол, заставленный стеклянными колбами, ретортами и ступками. Сердце екнуло – неужели это то, что я искала?

Я подлетела к столу и принялась лихорадочно изучать склянки, пытаясь отыскать что-нибудь подходящее. Латинские названия и алхимические символы на этикетках ни о чем мне не говорили. В нос ударил резкий запах трав и каких-то химикатов. Закружилась голова.

Я зажмурилась, пережидая приступ дурноты, а когда открыла глаза, мой взгляд упал на небольшой флакон в дальнем углу. Дрожащими руками я подняла его, разбирая надпись на пыльном стекле: "Панацея". Сердце забилось быстрее. Неужели я нашла чудодейственное средство, способное залечить раны Самаэля?

Крепко сжимая флакон, я развернулась, чтобы бежать обратно. Но едва шагнула за порог, как по стенам заметались причудливые тени. Я замерла. Неясный шорох за спиной заставил волоски на шее встать дыбом. А затем раздалось утробное рычание…

Рык перешел в громогласный рев, от которого, казалось, содрогнулись стены. Я резко обернулась и обомлела. Из теней вынырнула чудовищная тварь, какой мне еще никогда не доводилось видеть. Исполинская туша на четырех мощных лапах, покрытая иссиня-черной блестящей чешуей. Узкая голова, усеянная шипами, злобно сощуренные глаза и пасть, полная кинжально-острых клыков, с которых капала желтоватая слюна.

Монстр сделал шаг вперед, скаля зубы в предвкушающем оскале. Его когти скрежетнули по каменному полу, высекая искры. Хвост с костяными наростами на конце хлестнул по стене, сбивая факелы.

Ужас ледяными щупальцами стиснул мое сердце. Ноги будто приросли к полу, не желая двигаться. Но когда монстр вновь взревел и рванулся ко мне, я очнулась. Развернувшись, я со всех ног бросилась бежать по коридору, судорожно прижимая к груди флакон с панацеей.

Позади слышался грохот тяжелых лап и клацанье зубов. Тварь гналась за мной, быстро нагоняя. Ее смрадное дыхание уже опаляло мне спину.

Петляя меж колонн, я заметалась в поисках укрытия. Сердце бешено колотилось, легкие горели огнем. Проклятье, если я сейчас не найду, где спрятаться – мне конец!

В последний миг, когда монстр уже был готов обрушиться на меня всей своей чудовищной массой, я метнулась в узкий боковой проход. Там царил полумрак, но других вариантов не было. Я мчалась вперед, не разбирая дороги, молясь всем богам, чтобы тварь не смогла протиснуться следом.

Но глухой удар и раздраженный рев за спиной возвестили, что мои молитвы тщетны. Каменная крошка брызнула во все стороны – монстр пробивался через слишком тесный для него коридор, круша стены. Его глаза пылали бешеной яростью.

Казалось, бесконечной гонке не будет конца. Коридоры сменяли друг друга, переплетались, путая и дезориентируя. Несколько раз я была на волоске от того, чтобы угодить в тупик, но в последний момент замечала ответвление или арку и ныряла туда. Однако силы стремительно таяли. Дыхание превратилось в хриплые рыдания, мышцы ног звенели от напряжения. Монстр не отставал ни на шаг, методично преследуя свою жертву.

Когда я уже почти смирилась с неизбежным, впереди вдруг забрезжил знакомый проем, ведущий в тронный зал.

Тяжелая туша обрушилась на меня сзади, впечатывая в пол. Когти вонзились в плечи, острая боль пронзила тело. Из груди вырвался сдавленный крик. Но я не собиралась сдаваться. Извернувшись, я что было сил пнула монстра ногой, целясь в мягкое брюхо. Удар вышел не таким сильным, как хотелось бы, но тварь отшатнулась, утробно взвыв.

Я вскочила на ноги, лихорадочно озираясь в поисках оружия. Взгляд упал на массивный черный меч, лежащий возле подножия трона. Самаэль обронил его, когда рухнул без сознания. Недолго думая, я метнулась к клинку, но тварь опередила меня. Вновь оказавшись подмятой под смрадной тушей, я в отчаянии закричала и вслепую замолотила кулаками. Удар! Еще удар! Плевать на боль в разбитых костяшках.

Зверь взревел, когда мой кулак угодил ему в глаз, и на миг ослабил хватку. Этого мгновения мне хватило, чтобы рывком высвободиться и покатиться по полу к мечу. Схватив тяжелую рукоять, я с трудом поднялась на ноги. Меч оказался настолько увесистым, что мне пришлось обхватить его двумя руками. Как, ради всего святого, Самаэль умудрялся махать этой дурой?!

Монстр, моргая подбитым глазом, вновь кинулся в атаку. Я лихорадочно вскинула меч, позволяя адреналину и отчаянию управлять моим телом. В последний миг уклонившись от клыкастой пасти, я из последних сил полоснула клинком по шее твари. Раздался омерзительный чавкающий звук, и меня окатило фонтаном горячей крови. Голова монстра с глухим стуком покатилась по мраморному полу.

Я стояла, судорожно хватая ртом воздух и не веря своим глазам. Получилось! У меня действительно получилось! Непослушными пальцами я разжала рукоять меча, и он с оглушительным лязгом упал на пол. Все тело сотрясала крупная дрожь – то ли от пережитого ужаса, то ли от небывалого триумфа. Я победила. Спасла нас обоих.

– Вестница… – раздался за спиной слабый голос Самаэля.

Я обернулась и увидела, что он с трудом привстал на своем ложе, изумленно глядя на меня. В его разноцветных глазах плескалось такое неприкрытое изумление и восхищение, что я почувствовала, как к щекам приливает жар. Стараясь скрыть внезапную неловкость, я отвела взгляд и принялась осматривать свои израненные плечи.

– Тебе надо исцелиться, – произнесла я, доставая флакон с панацеей. – Иначе истечешь кровью, пока будешь таращиться на отрубленные головы.

Самаэль издал слабый смешок и покачал головой:

– Знаешь, а ведь за все тысячелетия никто и никогда не спасал мне жизнь. Уж точно не такой ценой. Скажи, Вестница… Неужели я и впрямь так важен тебе?

Застигнутая врасплох его вопросом, я растерялась. Изогнув бровь, попыталась изобразить насмешливое удивление, хотя сердце пустилось вскачь.

– Важен? Ну что ты, просто хочу получить ответы на свои вопросы. Сам же понимаешь, мертвым языком особо не поболтаешь.

Самаэль хмыкнул и прикрыл глаза, но я готова была поклясться, что на его губах промелькнула улыбка.

– Что ж, в таком случае поспеши.

Закатив глаза, я опустилась рядом с ним на колени и откупорила флакон. Мои пальцы слегка дрожали, когда я поднесла пузырек к его губам. Самаэль сделал несколько жадных глотков и откинулся на ложе, мгновенно расслабляясь. Его раны начали затягиваться прямо на глазах.

Только теперь, когда адреналин схлынул, я почувствовала, насколько вымоталась. Навалилась невероятная усталость, мышцы налились свинцом. Я без сил опустилась рядом с Самаэлем, борясь с желанием прикрыть глаза и провалиться в сон. Какая-то часть меня понимала, что засыпать рядом с падшим – не лучшая идея. Но так хотелось просто ненадолго отключиться, ни о чем не думать, ничего не бояться…

– Отдыхай, Вестница, – вдруг раздался над ухом тихий шепот Самаэля. – Ты в безопасности. Обещаю, здесь тебе ничто не угрожает. Ни монстры, ни… я сам.

Непонятно почему, но его слова подействовали на меня успокаивающе. Сама не заметила, как моя щека очутилась на его груди, а веки потяжелели. Уже засыпая, я почувствовала, как прохладные пальцы Самаэля легонько коснулись моих спутанных волос. А может, это мне просто приснилось…

***

Я приходил в себя медленно и мучительно, будто всплывая из липкой черноты забытья. Первое, что почувствовал – это боль. Она была повсюду: пылала в груди, скручивала судорогой живот, разрывала в клочья крылья. Хотелось взвыть, но из пересохшего горла вырвался лишь слабый хрип.

С трудом приоткрыв глаза, я обвел мутным взглядом тронный зал. Мраморные колонны и гобелены расплывались перед глазами. Сколько я был в отключке? И что, ради преисподней, произошло?

Ответ не заставил себя ждать. Воздух вдруг взорвался утробным рыком, и совсем рядом мелькнуло что-то массивное и чешуйчатое. Один из стражей-горгулий, что населяли мой замок? Но откуда взялась вторая фигура – хрупкая и до боли знакомая?

Вестница! Окровавленная, растрепанная, полная бессильной ярости. Она металась по залу, пытаясь увернуться от атак монстра. Ее растерзанная одежда и рваные раны на плечах красноречиво говорили о том, что стычка длится уже давно. И конец ее явно близок.

Я сделал движение, чтобы подняться, но тело не подчинилось. Проклятье! Неужели я настолько слаб? Неужели могу лишь беспомощно наблюдать, как Вестницу разорвут на части в моих собственных покоях?!

От бессильной ярости хотелось кричать. Впервые за долгие века я ощутил страх – не за себя, но за чужую жизнь. И это чувство оказалось настолько острым и непривычным, что перехватило дыхание.

"Давай же, девочка, – мысленно взмолился я, не отрывая взгляда от сражающейся Вестницы. – Ты не можешь вот так глупо погибнуть!

Договорить я не успел. В этот миг Вестница вдруг метнулась к моему упавшему мечу и схватила его обеими руками. Черное лезвие, испившее крови тысяч врагов, жалобно блеснуло в неумелых ладонях. Разве под силу смертной совладать с таким грозным оружием?

Но она совладала. Пылая яростным огнем, Вестница вскинула меч и, уклонившись от атаки монстра, вогнала клинок ему в шею. Брызнула тягучая кровь, на пол покатилась отрубленная башка твари. Свершилось немыслимое – хрупкая девчонка одолела прислужника Ада!

Несколько секунд я потрясенно смотрел на Вестницу, не в силах поверить своим глазам. Грудь ходила ходуном, по лицу струился пот вперемешку с кровью врага, но в глазах горел победный огонь. Исполинский меч все еще зажат в побелевших пальцах.

Никогда в жизни не видел ничего прекраснее.

Вестница обернулась и встретилась со мной взглядом. Заметив, что я в сознании, нахмурилась и решительно направилась ко мне, на ходу доставая что-то из кармана.

– Тебе надо исцелиться, – бросила она, плюхаясь рядом со мной на колени. – Иначе истечешь кровью, пока будешь таращиться на отрубленные головы.

Насмешка в ее голосе едва скрывала затаенное беспокойство. Я хмыкнул и покачал головой, борясь с накатившей слабостью:

– Знаешь, а ведь за все тысячелетия никто и никогда не спасал мне жизнь. Уж точно не такой ценой. Скажи, Вестница… Неужели я и впрямь так важен тебе?

Глупый вопрос сорвался с губ прежде, чем я успел осознать его двусмысленность. Вестница на миг растерялась, а потом презрительно изогнула бровь:

– Важен? Ну что ты, просто хочу получить ответы на свои вопросы. Сам же понимаешь, мертвым языком особо не поболтаешь.

Я улыбнулся и прикрыл глаза, пряча за веками странную горечь. Для нее я всего лишь источник информации. Не более.

Флакон с лекарством коснулся моих губ, и я жадно глотнул, чувствуя, как живительная влага разливается по телу. Раны затягивались, силы стремительно возвращались. И только сейчас я в полной мере осознал, насколько хрупкой и уставшей выглядит моя спасительница.

Едва флакон опустел, Вестница без сил привалилась к моему боку. Ее лицо осунулось, под глазами залегли тени. Даже гнев и недоверие, что все это время плескались в сизых глазах, угасли, сменившись сонной поволокой.

Поддавшись порыву, я склонился к ее уху и прошептал:

– Отдыхай, Вестница. Ты в безопасности. Обещаю, здесь тебе ничто не угрожает. Ни монстры, ни… я сам.

И, видят Силы, я бы скорее вырвал себе сердце, чем нарушил эту клятву.

Вестница что-то невнятно пробормотала, уже погружаясь в сон. Ее голова безвольно соскользнула мне на грудь. Шелковистые пряди щекотали подбородок, дыхание щекотало кожу. Я застыл, боясь пошевелиться, спугнуть этот невозможный миг доверия.

Лишь когда дыхание девушки стало глубоким и размеренным, я осмелился коснуться ее волос, убирая в сторону спутанные пряди. Пальцы слегка дрожали. Я смотрел на ее умиротворенное лицо и не мог насмотреться.

Вот только покой был иллюзией. Потому что мое черное, очерствевшее за века сердце трепетало и разрывалось от невозможной смеси эмоций. Благодарность, изумление, желание защитить… И жгучая горечь понимания – это все иллюзия и обман.

Но, возможно, хотя бы ненадолго я смогу побыть ее щитом и опорой. Тем, кто прикроет спину и поделится силой. Тем, рядом с кем можно на миг забыть о недоверии и просто отдохнуть.

Если это единственное, что я могу ей дать – что ж, я дам это сполна.

С этой мыслью я закрыл глаза, позволяя себе ненадолго отключиться и ни о чем не думать. Ни о прошлом, ни о будущем. Только об этом украденном мгновении покоя – здесь и сейчас.

Глава 6

Я проснулась медленно, неохотно выныривая из тягучего липкого марева сна. Какое-то время просто лежала, не открывая глаз, смакуя иллюзорное ощущение покоя и защищенности. Казалось, я наконец-то нашла свое место в этом мире – удивительно, что им оказалась Преисподняя, в объятиях падшего ангела.

Разве не ирония?

Наконец, остатки сна слетели с меня, и пришло осознание реальности. Я лежала, свернувшись клубочком под бочком Самаэля, уткнувшись носом в изгиб его шеи. Его тяжелая рука собственнически обнимала меня за талию, а горячее дыхание щекотало макушку. От падшего исходил терпкий, мужской запах, смешанный с ароматом озона и раскаленного металла.

Странно, но вместо того, чтобы отпрянуть в смущении, я лишь сильнее вжалась в Самаэля, наслаждаясь его близостью. Его тепло успокаивало, дарило подобие умиротворения посреди этого безумного мира.

Через мгновение Самаэль зашевелился и сонно выдохнул мне в волосы:

– Проснулась, Вестница?

Его хриплый спросонья голос вибрацией отдался в моей груди. Видимо, мы настолько крепко заснули вчера, что даже не подумали расцепить объятия. Смущение захлестнуло меня, но я усилием воли взяла себя в руки. Не хватало еще краснеть перед падшим, как девчонка.

Вместо ответа я натянуто улыбнулась и отстранилась, выпутываясь из горячих рук. По телу пробежал озноб от потери контакта. Холодный воздух подземелий тут же забрался под одежду, вызывая легкую дрожь.

Тело ломило от долгого лежания на жестком полу, раны саднили и пульсировали тупой болью. Взгляд упал на разодранную окровавленную одежду, покрывавшую наши с Самаэлем тела. Да уж, картина еще та – краше в гроб кладут. Надо хотя бы привести себя в порядок.

– Не возражаешь, если я воспользуюсь твоим гостеприимством? – спросила я, поднимаясь и с кривой усмешкой указывая на свой потрепанный вид. – Негоже вестникам небес разгуливать в лохмотьях, тебе не кажется?

Самаэль скользнул оценивающим взглядом по моему телу, словно ощупывая каждый сантиметр, и я едва поборола желание поежиться. На секунду тьма в его глазах отступила, сменившись чем-то жарким и голодным, но он быстро совладал с собой. Лицо вновь стало непроницаемой маской равнодушия и легкого презрения.

– Как пожелаешь, – бросил он, вставая в полный рост. Кости в его раненых крыльях громко хрустнули, когда он попытался их расправить. Лицо Самаэля исказила мучительная гримаса, но он тут же взял себя в руки.

– Второй поворот направо, дальше по коридору найдешь купальни. Полагаю, даже тебе хватит ума разобраться, что там к чему.

Он брезгливо поморщился, будто само мое присутствие вызывало у него отвращение. О, как же мне хотелось стереть эту высокомерную ухмылку с его красивого лица! Желательно – хорошим хуком справа. Но я сдержалась. Процедила сквозь зубы, чеканя каждое слово:

– Благодарю за любезность, падший. А теперь позволь откланяться – не стану более досаждать тебе своим ничтожным присутствием.

Гордо вскинув подбородок, я решительно прошествовала мимо застывшего изваянием Самаэля. Слегка зацепили его руку плечом, но он даже не шелохнулся. Только глаза полыхнули огнем, прожигая дыру между лопаток.

Купальни я нашла без труда, следуя указаниям Самаэля. Это оказалось просторное помещение с высокими сводчатыми потолками, подпираемыми мощными колоннами из черного мрамора. Из прорубленных в стенах желобов с тихим журчанием стекались горячие источники, наполняя парами огромный бассейн посередине. Воздух был густым от влаги и насыщен терпкими ароматами незнакомых масел и притираний.

Не мешкая, я скинула жалкие остатки одежды и погрузилась в дымящуюся воду. Блаженный стон сорвался с губ, когда тепло окутало тело, даря долгожданное расслабление. Боль в натруженных мышцах постепенно отступала, а мысли прояснялись. Вот теперь можно спокойно обдумать сложившуюся ситуацию.

Самаэль по-прежнему оставался неразрешимой загадкой. Несмотря на плачевное состояние, он продолжал упиваться своим превосходством, то и дело напоминая мне, где мое место. Будто боялся показать слабость или уязвимость. А может, дело было в гордыне. Вряд ли такой, как он, способен на обычные человеческие чувства. И все же… Порой мне чудилось в его пылающем взгляде нечто большее. Что-то настоящее, живое. Затаенное глубоко в недрах черной души.

Тряхнув головой, я отогнала непрошеные мысли. Нашла время предаваться глупым фантазиям! Сейчас важнее сосредоточиться на главном. Мне позарез нужны ответы. Как вернуться к брату? Что значит быть Вестницей? И почему за нами упорно охотятся как ангелы, так и демоны? Пора вытрясти из Самаэля всю подноготную. В конце концов, он мне должен за спасение своей никчемной шкуры!

С этой решимостью я выбралась из парящей купальни, наскоро обтерлась найденным в нише пушистым полотенцем и приоделась в первое, что подвернулось под руку. Черные узкие брюки и туника из плотной ткани, севшие на мне идеально, будто сшитые на заказ. М-да, похоже, не одна пташка щеголяла в этих тряпках до меня. От этой мысли внутри глухо заворочалась ревность, но я поспешно задавила ее. Сейчас не время для глупых чувств. Меня интересует лишь информация, не более.

Окинув себя придирчивым взглядом в отполированном до блеска медном зеркале, я осталась довольна увиденным. Растрепанные волосы стянуты в тугой хвост, тело приобрело утраченную было упругость и грацию.

Однако, переступив порог купален, я замерла как громом пораженная.

Тронный зал преобразился до неузнаваемости. Никаких следов недавней битвы – ни обломков колонн, ни грязных пятен подсохшей крови, ни брошенного обезглавленного тела чудовища. Будто и не было ничего. Гладкий мраморный пол сверкал чистотой, а с высокого потолка мягко лился неземной свет.

– Ждешь гостей, падший? – с вызовом бросила я, входя внутрь. Самаэль восседал на своем черном троне с видом ленивого хищника. Казалось, еще мгновение назад перед ним извивалась полуобнаженная девица, а ее призрак все еще витает в воздухе.

Темный взгляд скользнул по мне, ощутимо сдирая одежду. Я едва удержалась, чтобы не поежиться.

– Одной надоедливой пигалицы вполне достаточно, – процедил он, скривив губы в ехидной усмешке. – Присаживайся. Полагаю, ты проголодалась.

Самаэль кивнул на уставленный явствами стол. От обилия и разнообразия блюд захватывало дух. Истекающее соком мясо, горы спелых фруктов и овощей, затейливые пирожные и целые кувшины вина, источающего пряный аромат. У меня тут же предательски заурчало в животе, напоминая, что я не ела уже черт знает сколько.

Но стоило мне шагнуть к столу, как накатила тошнота вперемешку с обжигающим чувством стыда. Как я могу думать о еде, когда в соседнем зале лежат груды мертвых тел? Разве не я сама совсем недавно обвиняла Самаэля в черствости и безразличии? А теперь готова набить брюхо на пиру во время чумы?

Жар бросился в лицо. Не в силах смотреть на падшего, я резко развернулась, намереваясь уйти, и едва не впечаталась ему в грудь. Миг – и он бесшумно оказался за моей спиной. И дело было вовсе не в нечеловеческой скорости, а в клубящейся вокруг него непроглядной тьме, что переносила в одно мгновение ока.

– Какого?..

Самаэль выглядел посвежевшим и чистым. Влажные после купания волосы вились и блестели, облепляя точеные скулы. Крылья все еще выглядели паршиво, но раны на коже затянулись, а ожоги почти сошли, оставив после себя розовые пятна на смуглой коже. Похоже, панацея оказала на него поистине волшебный эффект.

– В чем дело, Вестница? – вкрадчиво спросил он. – Брезгуешь разделить со мной трапезу?

Его насмешливый тон будто плетью обжег. Гнев вскипел внутри, застилая глаза алой пеленой.

– Как ты можешь? – прошипела я, сжимая кулаки. – Как можешь вот так запросто пировать, когда совсем рядом лежат тела твоих соратников?! Они погибли, сражаясь бок о бок с тобой! Неужели тебе плевать?!

Лицо Самаэля окаменело, а в черных безднах глаз вспыхнуло странное выражение. Боль мешалась в них с глухой тоской и неизбывной усталостью прожитых веков.

– Плевать? – тихо повторил он. – О нет, Вестница. Их смерть – незаживающие раны на моей продажной душе. Эту вину мне нести до скончания времен… Но я не могу позволить себе слабость. Не имею права сдаться, поддаться кромешному отчаянию. Иначе все было зря. Иначе их жертва окажется напрасной…

Горечь и скорбь, плескавшиеся в его голосе, на миг отрезвили меня. Заставили взглянуть на него по-новому. Быть может, я и впрямь погорячилась, обвинив его в равнодушии. В конце концов, даже падшие ангелы способны на сильные чувства. И все же…

– Не подумай, что я не ценю их подвиг, – процедил Самаэль, словно прочитав мои мысли. – Но поверь, голодная смерть – не лучший способ почтить их память.

Он кивнул на стул напротив, приглашая присоединиться. Несколько долгих мгновений я стояла, борясь с сомнениями. А потом плюнула и шагнула к столу, опускаясь на стул. В конце концов, Самаэль прав. Нужно беречь силы для грядущих битв.

– Ладно, падший, – прошипела я, придвигая к себе блюдо с ароматным мясом. – На этот раз ты меня убедил. Но не думай, что я стану послушной марионеткой в твоих руках.

Самаэль хмыкнул, сверкнув белоснежными зубами:

– Ни минуты в этом не сомневался, несносная девчонка. Ты слишком строптива, чтобы бы плясать под чужую дудку. И знаешь, это мне в тебе нравится. С тобой не соскучишься.

Мое сердце предательски екнуло от его слов, а щеки вспыхнули румянцем. Спрятав смущение за напускным равнодушием, я молча придвинула к себе тарелку и принялась за еду. Блюда оказались поразительно вкусными, тая во рту дивными ароматами пряностей и специй. Не помню, когда в последний раз я ела что-то настолько изысканное. С братом мы перебивались сухарями и консервами, мечтая хоть на денек забыть о голоде.

Сердце кольнула тоска. Как бы мне хотелось, чтобы Тэмо был сейчас рядом! Разделил со мной это маленькое чудо, мог вдоволь насладиться настоящей едой, а не довольствоваться объедками. Но увы! Он наверняка скитается один, подвергаясь опасности, пока я наслаждаюсь роскошью в компании падшего.

Самаэль, словно прочитав мои мысли, внезапно спросил:

– О чем грустишь, Вестница? Еда пришлась не по вкусу?

Я вздрогнула, выныривая из невеселых дум, и покачала головой:

– Нет, все превосходно. Просто вспомнила о брате. Жаль, что его нет рядом.

– Давно скрываетесь?

– Два бесконечных года. С тех пор, как я по глупости засветила метку перед не теми людьми. Они тут же захотели нажиться, и нам пришлось бежать, оставив позади дом, семью, друзей. Мы думали податься к ангелам, но один мой друг видел, как святоши жестоко расправились с юным Вестником лишь за то, что тот не пожелал идти с ними. Располосовали беднягу, как жертвенного ягненка. После этого мы зареклись соваться к крылатым.

– И куда же вы направлялись? – полюбопытствовал Самаэль.

– Да куда глаза глядят. За эти годы сменили с десяток городов, исколесили тысячи пыльных дорог. Но куда бы ни приходили – рано или поздно нас вычисляли. Ангелы, жадные до наживы людишки. Все словно с цепи сорвались, преследуя по пятам. Мы стали настолько известны, что порой, являясь в новый город, видели собственные портреты на каждом столбе. Будто приглашение на эшафот.

Я замолчала, тяжело дыша. Воспоминания о скитаниях и вечном страхе волной накатили, сдавливая горло. Самаэль тоже притих, о чем-то напряженно размышляя.

Что ж, сейчас или никогда. Он обязан дать мне ответы, ради которых я рискнула всем.

Глубоко вздохнув для храбрости, я прямо посмотрела в глаза падшему:

– Ты знаешь, зачем я здесь, Самаэль. Мне нужна правда о Вестниках. Кто мы? Почему за нами охотятся? Что нужно от нас ангелам? Я должна знать.

Лицо Самаэля застыло непроницаемой маской. Откинувшись на спинку кресла, он скрестил руки на груди и смерил меня тяжелым взглядом:

– Ответы значит захотела… Что ж, дерзай, Вестница. Все, что тебе нужно, ты найдешь в моей библиотеке. Там собрана многовековая мудрость, тайны мироздания. Вперед, на поиски истины. Развлекайся. Он издевательски взмахнул рукой, мол, я так добр, что разрешаю покопаться в своих бесценных книжках.

– Что… – сипло выдавила я, растерянность задушила, мешая связно говорить.

– Я – что? – насмешливо переспросил Самаэль, глядя на меня с вежливым интересом. – Не желаю облегчать тебе задачу? Ах, прости. Боюсь, готовых ответов у меня нет. Только крупицы знаний, разбросанные по древним манускриптам. Так что вперёд, вестница – твори, выдумывай, пробуй. Глядишь, сама истину и отыщешь.

– Но я должна вернуться к брату и как можно скорее.

– Тогда тебе следует поспешить. – Он невинно пожал плечами и улыбнулся так елейно, что захотелось немедленно стереть эту ухмылку с его лица. Но я сдержалась. Действительно, что взять с падшего, что я ожидала, что за сутки он проникнуться ко мне, и измениться? Глупо, наивно и немного больно.

– Хорошо. Я найду ответы сама, раз уж ты не желаешь помогать. Имей в виду – как только я пойму, что к чему, ноги моей больше здесь не будет. Проваливай к дьяволу, падший. Ты мне больше не нужен.

С этими словами я вскочила и, гордо вскинув подбородок, вылетела вон из зала. За спиной раздался тихий смешок Самаэля.

– Как пожелаешь, Вестница. Путь на волю я тебе показал. Как закончишь – можешь уходить. Только постарайся не заблудиться в закоулках моих чертогов.

Его насмешливый голос ещё долго звенел у меня в ушах, распаляя гнев. Но я упрямо шла вперёд, туда, где, по его словам, находилась библиотека. Ничего, падший. Посмотрим, кто будет смеяться последним.

Глава 7

Я быстрым шагом направилась по мрачным коридорам замка в сторону библиотеки, кипя от негодования. Самодовольный тон и издевательские насмешки Самаэля всё ещё звенели в ушах, подстёгивая идти вперёд. Ничего, я докопаюсь до истины, чего бы мне это ни стоило. В конце концов, речь идет о судьбе моего брата и моей собственной. Нельзя сдаваться, нельзя опускать руки. Только не сейчас, когда я так близка к разгадке тайны Вестников.

Двери библиотеки показались впереди – огромные, массивные, украшенные резьбой и затейливыми узорами. Не останавливаясь ни на миг, я толкнула тяжёлые створки и шагнула в просторный зал. Сотни книжных шкафов под самый потолок громоздились вдоль стен, уставленные фолиантами и свитками всех форм и размеров. Пахло пылью, пергаментом и чем-то неуловимо пряным. Свет факелов выхватывал из полумрака длинные ряды стеллажей, уходящие вдаль, и я на миг оторопела. Сколько же знаний хранится в этом месте? Какие тайны скрывают древние манускрипты, исписанные руками давно почивших мудрецов?

Но вот моё восхищение померкло, вытесненное осознанием масштаба задачи. Найти что-то конкретное в этом океане книг – всё равно что отыскать иголку в стоге сена. С чего хоть начать? Какую полку проверить первой? Но отступать некуда. Брат где-то там, подвергается опасности. А я застряла здесь, среди пыльных фолиантов и издевательских ухмылок падшего ангела.

С тяжёлым вздохом я подошла к ближайшему стеллажу, пробежалась глазами по корешкам книг. Названия ни о чём мне не говорили – "Теология демонов", "Трактат о пороках", "Анналы Преисподней". Что я вообще ищу? Сомневаюсь, что здесь есть том под названием "Вестники для чайников".

Принявшись наугад стаскивать книги с полок, я бегло листала их, пытаясь найти хоть какое-то упоминание о вестниках, ангелах, пророчествах – обо всём, что могло бы пролить свет на нашу с братом участь. Но тщетно. Страницы пестрели какими-то мудреными схемами, картами звездного неба, выдержками из оккультных ритуалов на неизвестных языках. Ничего похожего на правду, которую я так жаждала.

Часы тянулись бесконечно. Вскоре моё первоначальное рвение сменилось разочарованием, усталостью и голодом. Глаза слезились от напряжения, спина затекла от долгого сидения в одной позе. А результата всё не было. Отчаяние накатывало волнами, вышибая из груди воздух. Раз за разом я натыкалась лишь на глухую стену молчания. Ни единого упоминания, ни строчки, ни намёка. Словно нас и вовсе не существовало.

Зато о Самаэле писали много и со вкусом. Первый из падших, верховный демон, князь инкубов, повелитель кошмаров… У него было столько титулов и регалий, что оставалось лишь диву даваться, насколько хватило фантазии древних летописцев. И ведь во многих мифах наверняка была доля истины – уж больно красноречиво они живописали злодеяния моего тюремщика.

Чего я только не вычитала! И как Самаэль соблазнял неопытных дев, питаясь их жизненной силой. И как развращал святых отцов, склоняя их к богохульству и блуду. И как подстрекал властителей к войнам и жестокости, купаясь в пролитой крови. В общем, типичный представитель адской фауны, ничего удивительного.

Но меня смущало вот что – если падший и правда был таким исчадием Ада, то почему до сих пор не попытался овладеть мной? Или, на худой конец, просто убить?

Внезапно стены сотряслись, и где-то в глубине залов что-то взорвалось и с грохотом обрушилось, разносясь гулким эхом под древними сводами и заставив меня в ужасе подскочить. Схватив подсвечник, я поспешила на шум. Из центральных залов потянуло гарью и паленой плотью, от чего мой желудок болезненно сжался.

Когда я достигла зала с трупами, то едва не выронила импровизированное оружие. Все помещение было охвачено огнем, а у входа, спиной ко мне замер… Самаэль. Падший стоял, сгорбившись и тяжело опираясь на стену.

Поколебавшись, я сделала шаг вперёд, морщась от удушливого дыма, забивающего нос. Самаэль молниеносно обернулся, сверкая глазами. Меня опалило волной первобытной ярости, клокотавшей в его разноцветном взгляде. Адское пламя на дне его глаз было отражением того бушующего огня, что пожирал плоть убитых. Но были там и другие эмоции – боль, смятение и что-то ещё, чему я не могла дать названия.

– Что ты здесь делаешь? – хрипло спросил падший, судорожно сжимая кулаки. В его глазах плескалось безумие вперемешку с горем и яростью. Казалось, он готов был взорваться от переполнявших его эмоций.

Я застыла на месте, не зная, что сказать. От Самаэля исходили волны первобытной ярости и боли, таким я его ещё не видела. Мне вдруг стало страшно. Неужели я зря пришла сюда? Может, стоило дать ему время побыть одному, справиться с утратой?

– Я… Я услышала взрыв. И решила проверить, все ли…

– ВОН ОТСЮДА! – взревел Самаэль прежде, чем я успела закончить. Его лицо исказила гримаса муки и бешенства. – Убирайся! Прочь с глаз моих! Ты получила, что хотела?! Довольна?!

Он шагнул ко мне, занося руку, и я невольно отпрянула, выставляя перед собой подсвечник. Но удара не последовало. Вместо этого падший сунул руку за пазуху и резким движением швырнул что-то мне под ноги. Я растерянно опустила взгляд. На мраморном полу лежал потрепанный кожаный фолиант, небольшой, но увесистый.

– Вот. Забирай свои треклятые ответы и проваливай! – прохрипел Самаэль. В его голосе звенели слезы вперемешку со злостью. – Там вся ваша подноготная, всё, что я знаю о вестниках и пророчествах. А теперь исчезни. Не попадайся мне больше на глаза, Кассандра. Никогда.

Он отвернулся и обессиленно привалился к стене, пряча лицо. Его плечи мелко подрагивали – то ли от гнева, то ли от сдерживаемых рыданий. Обугленные крылья безвольно волочились по полу.

С колотящимся сердцем я подняла книгу и прижала ее к груди. Пальцы дрожали, во рту пересохло. Самаэль только что дал мне ключ к разгадке, о которой я так мечтала. Но почему вдруг? Что заставило его передумать?

А в следующий миг меня осенило. Он отпускал меня. Больше не желал видеть рядом. Мое присутствие лишь бередило его раны, не давая скорбеть и злиться в одиночестве.

Горло сдавило от горечи и странного разочарования. Я думала, между нами проклюнулось что-то… Какое-то подобие взаимопонимания и доверия. Но, похоже, для Самаэля я по-прежнему была лишь надоедливой обузой. Занозой в заднице, не дающей покоя.

– Хорошо, – глухо произнесла я, комкая в пальцах фолиант. – Я уйду. Спасибо за помощь, Самаэль. Надеюсь, ты найдешь свой покой.

Он ничего не ответил, даже не шелохнулся. Лишь упрямо смотрел в стену, и желваки гуляли на скулах. Всем своим видом давая понять – проваливай, пока цела.

Закусив губу, я медленно попятилась к выходу. Сердце стучало так, что отдавалось в ушах. Я цеплялась взглядом за застывшую фигуру падшего, пытаясь запомнить его напоследок. Высеченный из мрамора профиль, растрепанные смоляные кудри, изломанные крылья… Сейчас он и впрямь выглядел разбитым. Уничтоженным горем.

Перешагнув порог, я бросила прощальный взгляд через плечо. Пламя вовсю полыхало, пожирая останки погибших. Жуткое зарево озаряло зал, отбрасывая причудливые блики на стены. А в центре этого ада застыл Самаэль – одинокий темный силуэт на фоне беснующегося огня. Будто восставший из преисподней демон, сжигающий свое прошлое дотла.

Сглотнув горький ком, я развернулась и бросилась прочь. Прочь из этого проклятого места, где всё напоминало о боли и потерях. Взгляд упал на книгу в моих руках, и сквозь пелену слез я разобрала витиеватую надпись на потертой обложке: "Пророчество Избранных".

Вот и все. Я получила то, за чем пришла. Самаэль сдержал слово, дал мне ответы и отпустил на волю. Теперь я могла вернуться к брату, начать всё сначала. Мы будем готовы к тому, что грядет. Узнаем свое предназначение и выберем свой путь.

Но почему на сердце было так тяжело? Почему казалось, будто я теряю нечто важное? Мысли путались, на душе скребли кошки.

Решительно мотнув головой, я прибавила шагу. Хватит, Кассандра. Ты добилась своего. У тебя есть брат, он ждет тебя. Самаэль ясно дал понять – твое присутствие нежеланно.

Вот только забыть потерянный, полный муки взгляд разноцветных глаз было не так-то просто. Как и стереть из памяти пронзительное, болезненное ощущение невысказанности. Недосказанности.

Прощай, Самаэль, – мысленно прошептала я, вылетая из замка под хлещущий дождь. – Прощай… И спасибо. За всё. И, крепко прижимая к груди бесценный фолиант, я шагнула в полыхающий портал, оставляя позади полное боли и страданий логово падшего.

С оглушительным хлопком портал выбросил меня на пустынную улицу, озаренную призрачным светом полной луны. Холодный ветер тут же забрался под одежду, пробирая до костей. Я невольно обхватила себя руками, пытаясь унять озноб, и осмотрелась, силясь понять, куда же меня занесло.

Выглядело это место, мягко говоря, не слишком презентабельно. Покосившиеся дома с заколоченными окнами жались друг к другу, нависая над узкими, извилистыми переулками. Из темных подворотен несло гнилью и помоями, а под ногами то и дело шмыгали тощие крысы. Где-то вдалеке надрывно лаяла бродячая собака, вторя завываниям ветра.

Судя по всему, портал перенес меня в один из самых неблагополучных районов города. Что ж, возможно, это и к лучшему – здесь будет проще затеряться в толпе и не привлекать лишнего внимания. Последнее, что мне сейчас нужно – это чужие любопытные взгляды и расспросы.

Спрятав драгоценную книгу под куртку, я решительно зашагала вперед, стараясь держаться теней. Сейчас главное – найти укрытие и как следует изучить добытые сведения. А потом уже можно будет подумать о том, как выйти на связь с братом. Только бы он не успел вляпаться в новые неприятности в мое отсутствие!

Петляя меж обшарпанных домов, я изо всех сил гнала от себя мысли о Самаэле. О том, как бессердечно оставила его одного, сломленного горем и яростью. Сердце саднило от тоски и смутного чувства вины, но я беспощадно давила в себе эти глупые сентиментальные порывы. Не время для душевных терзаний, Кассандра. Ты сделала свой выбор. Падший ангел ясно дал понять – ему не нужна твоя жалость. Как, впрочем, и ты сама.

Спустя пару кварталов мое внимание привлекла облезлая вывеска с номерами. Похоже, эта обшарпанная богадельня сдавала комнаты внаем. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что за мной никто не следит, я нырнула в покосившуюся дверь.

На пороге меня встретила тучная бабища средних лет, окутанная клубами едкого табачного дыма. Смерив меня цепким, прощупывающим взглядом, она скривилась и процедила:

– Чего надо, красотка?

Я заставила себя улыбнуться, хоть внутри всё противилось от ее сального, похабного тона.

– Комната нужна. На пару дней. Есть что-нибудь?

Хозяйка хмыкнула и затянулась самокруткой, прищурившись и выпуская струю вонючего дыма.

– Была бы нужда, сладкая, были бы комнаты. А так извини – все занято. Полный аншлаг.

Я едва удержалась, чтобы не скривиться. Ну конечно, прям аншлаг в этой дыре, куда даже бродячие псы опасаются соваться. Делать тут явно больше нечего, как комнаты толпами снимать.

Усилием воли растянув губы в обворожительной улыбке, я полезла в карман и достала несколько помятых купюр. Самаэль успел снабдить меня не только бесценной книгой, но и увесистым кошелем, набитым деньгами. Сунула пару банкнот бабе прямо под нос.

– Думаю, для меня место все же найдется. Не так ли?

Та мгновенно оживилась, сверкнув мелкими жадными глазками. Жадно цапнула купюры и засунула в необъятный бюст, кивнув.

– Как скажешь, красотка. Для щедрых постояльцев у меня всегда найдется укромный уголок. Пошли, покажу твои апартаменты.

Апартаменты оказались крохотной душной каморкой под самой крышей с обшарпанной мебелью и засаленными обоями в мерзких разводах. Но выбирать не приходилось. Сойдет для временного пристанища. Хотя бы крыша над головой будет, а то бродить по улицам с такой ценной ношей как-то не с руки.

Расплатившись с хозяйкой, я закрыла за ней дверь на щеколду и устало опустилась на скрипучую кровать. На мгновение накрыло осознанием всего случившегося, и меня затрясло. Схватившись за голову, я попыталась взять себя в руки и выровнять сбившееся дыхание.

Тихо, Касандра. Успокойся. Паника ни к чему хорошему не приведет. Сейчас надо сосредоточиться на главном – на информации, сокрытой в книге. Возможно, там найдутся подсказки, как действовать дальше.

Глубоко вздохнув, я достала из-под куртки фолиант и осторожно открыла на первой странице. Старинные буквы тут же поплыли перед глазами, и я поморщилась. Вот же не вовремя!

Яростно встряхнув головой, заставила себя сосредоточиться. Начала читать, шепча слова вполголоса:

"Узри же, Избранный: в час, когда Луна обагрится кровью Праведника, а Солнце померкнет во тьме, Дитя Пророчества восстанет ото сна. Зажжётся Печать Истины на челе его, и голос с небес молвит: вот он, Спаситель! Небеса содрогнутся в ожидании, а Преисподняя застынет в трепете. Ибо в руках Вестника будет Судьба Мира, и никому неведомо, что он изберет…"

Меня прошиб озноб. Древние строки, казалось, оживали, звеня в голове зловещим набатом. Я читала дальше, с каждым словом все больше погружаясь в какой-то мистический транс:

"Не ведает Вестник силы своей, не знает цену дара. Слеп он к знамениям, глух к шепоту высших сфер. Но близится час прозренья, и боль станет уделом его, ибо испытает он на себе весь гнев Тьмы и Света. И узрит истинное свое предназначение…"

Дальнейшие страницы были испещрены какими-то туманными метафорами и недомолвками. Похоже, Самаэль был прав – даже здесь не было четких ответов, лишь намеки и обрывки, будто специально призванные запутать. Что за "испытания"ждут нас с Тэмом? Почему мы должны страдать? Да кому вообще сдалась наша непрошеная сомнительная сила?!

Прикрыв глаза, я со стоном откинулась на подушку. Мысли путались, в висках стучало. Как же я устала от всего этого! Устала жить в страхе, бежать, выпрашивать крохи спасения у тех, кому глубоко плевать. И вот теперь эта древняя книжонка пророчит мне великие муки. Спасибо, обойдусь уж как-нибудь!

А ведь мы с братом могли бы просто уехать куда-нибудь на край света, начать новую жизнь. С чистого листа, подальше от всех этих ангелов и демонов. Пустить корни, завести семьи. Разве не об этом мы грезили в минуты слабости все эти годы? Но нет, куда там. Судьба-злодейка, похоже, решила иначе, навесив на нас незавидное клеймо Избранных. И что теперь? Покорно ждать предначертанных свыше "испытаний", страдать и корчиться в муках? Ну уж нет, черта с два!

Раздраженно отшвырнув книгу в сторону, я перевернулась на живот и уткнулась лицом в замызганную подушку. Хотелось кричать и рыдать, крушить эту занюханную комнатушку. Да что там, весь этот прогнивший насквозь мир! Лишь бы не чувствовать эту выматывающую душу безнадегу.

Сколько же можно?! Почему нельзя просто оставить нас в покое, дать прожить свою жизнь так, как хочется нам самим? Без этих треклятых "предназначений", без боли и жертв! Я больше не могу, не хочу…

Горло сдавили беззвучные рыдания. Тело начала бить крупная дрожь. Комок отчаяния и горькой обиды, так долго сдерживаемый внутри, рвался наружу. Слишком много всего навалилось, слишком тяжело держать лицо, притворяясь сильной и несгибаемой. Истерика накрывала удушливой волной, и я понятия не имела, как с ней справиться.

Тэмо, где ты прошу найдись, ты мне нужен.

***

Я брела по пустынной улице нашего города, окутанной густым предрассветным туманом. Тишину нарушали лишь мои гулкие шаги да уханье невидимой совы. Внезапно впереди показалась знакомая фигура – это был Тэмо! Сердце екнуло от радости, и я со всех ног бросилась к брату.

– Тэмо! – закричала я. – Тэмо, слава богу, это ты! Я так боялась, что больше никогда тебя не увижу!

Но брат не откликнулся. Он стоял ко мне спиной, опустив голову и ссутулив плечи. Что-то было не так, я чувствовала это каждой клеточкой тела. Страх липкими щупальцами стиснул горло.

– Тэмо? – неуверенно позвала я, замедляя шаг. – Что случилось? Почему ты молчишь?

В этот миг брат медленно обернулся, и я в ужасе отшатнулась. Его лицо было мертвенно-бледным, а глаза… Господи, его глаза сияли неземным светом! Будто две маленькие луны, холодные и неумолимые.

– Избранный должен последовать за мной, – произнес Тэмо чужим, лишенным эмоций голосом. – Его судьба предрешена. Он станет оружием в руках Света.

Только сейчас я заметила высокую фигуру, стоящую позади брата. Воин в сияющих доспехах, с белоснежными крыльями за спиной и пылающим мечом в руке. Архангел Михаил собственной персоной. Он удовлетворенно взирал на Тэмо, словно на свою собственность.

– Нет! – закричала я, бросаясь вперед. – Не смей забирать его! Не позволю!

Но ноги будто налились свинцом, не давая сделать и шага. Михаил усмехнулся и положил руку на плечо Тэмо. В его взгляде читалось превосходство и снисходительная жалость.

– Не упрямься, дитя. Ты ничего не изменишь. Путь Избранного давно предначертан. Он принадлежит нам.

С этим словами Михаил взмахнул крыльями и взмыл в небо, увлекая за собой безвольного Тэмо. Крик застрял в моем горле. Я рванулась следом, пытаясь ухватить брата за руку, но пальцы лишь скользнули по воздуху.

– Тэмо-о-о! Не-е-ет!!!

Отчаянный вопль эхом разнесся над пустынной улицей. Тело будто парализовало, не давая сдвинуться с места. Лишь беспомощно наблюдать, как архангел уносит брата все дальше, в неведомую даль. Прочь от меня, навсегда…

– Тэмо! Вернись, умоляю! Не оставляй меня одну! Тэмо-о-о!

Я подскочила на постели с бешено колотящимся сердцем. Лицо было мокрым от слез, простыни насквозь пропитались холодным потом. Меня трясло, словно в лихорадке. Несколько минут я просто сидела, обхватив колени руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Пыталась убедить себя, что это лишь дурной сон. Морок, рожденный моим измученным разумом.

Но чем дольше я размышляла, тем явственнее слышала внутренний голос, нашептывающий: это не просто кошмар. Это видение. Предупреждение. Тэмо в опасности, Михаил придет за ним. И если я не успею первой… Брата ждет незавидная участь. Он станет бездушной марионеткой в руках ангелов.

Нет. Я не позволю. Должна найти его раньше, спрятать, защитить любой ценой. Тэмо – единственное, что у меня есть. Без него я пропаду.

Скатившись с кровати, я торопливо оделась и рывком распахнула скрипучую дверь. Коридор был погружен во мрак, но меня это не смутило. Прокравшись мимо закрытых комнат, я выскользнула на улицу и побежала вдоль домов, не разбирая дороги.

Думай, Кассандра, думай! Куда мог направиться Тэмо? Где стал бы искать убежища? Перебирала в голове варианты, лихорадочно припоминая наши старые явки и укрытия. Тщетно. Он мог быть где угодно! Город огромен, и шансы наткнуться на брата до обидного малы. Но я не сдавалась. Упрямо шла вперед, вглядываясь в лица редких прохожих. Искала в толпе знакомый силуэт, так похожий на отца…

Утро застало меня на ногах. Я кружила по городу, как неприкаянный призрак, обшаривая глазами каждый закоулок. Ноги гудели от усталости, в горле пересохло, а голова раскалывалась от тупой боли. Но я гнала прочь слабость. Нельзя останавливаться. Если понадобится – вывернусь наизнанку, а найду Тэмо. Должна успеть…

На исходе второго дня, когда отчаяние почти затопило с головой, я увидела их. Процессию в белых балахонах, со знаменами, на которых красовались знакомые символы. Ангельские печати. Толпа паломников неспешно брела по улице, распевая гимны и вознося хвалы Всевышнему. А впереди, словно путеводная звезда, сиял лик архангела Михаила.

Сердце пропустило удар. Страх холодной волной окатил с ног до головы. Неужели опоздала? Неужели Тэмо уже…

Я рванулась вперед, расталкивая локтями прохожих. Мне было плевать на их возмущенные вопли и проклятия. Взгляд метался по лицам паломников, силясь отыскать брата. Тщетно. Его нигде не было видно. Ноги подкосились, и я осела прямо на мостовую, спрятав лицо в ладонях. Опоздала. Я все-таки опоздала. Архангел добрался до Тэмо первым. Теперь он потерян для меня. Навсегда.

Нет. Я отказывалась в это верить. Должен быть выход. Должен быть способ все исправить! Тэмо не мог просто взять и сдаться. Только не мой брат. Не тот, кто всегда готов был пожертвовать всем ради меня.

Усилием воли взяв себя в руки, я поднялась и утерла слезы. Нет. Я не сдамся. Буду искать и дальше. Хоть всю жизнь положу на это – а верну Тэмо. И плевать на пророчества, плевать на ангелов с их замыслами. Я вырву брата из их лап, чего бы мне это ни стоило.

С этой мыслью я вновь затерялась в толпе. Исчезла в лабиринте улочек, продолжив свои бесплодные скитания. Знала, что, возможно, обрекаю себя на вечные муки. Но.. .

Но разве у меня был выбор?

Глава 8

Я брела по пустынным улицам, сама не своя от усталости и отчаяния. Прошло уже несколько дней с тех пор, как я видела ангельскую процессию, но до сих пор никаких следов Тэмо. Брат словно испарился, растворился в беспощадном водовороте города. И все мои попытки отыскать его разбивались о гулкое безмолвие чуждых лиц и равнодушных стен домов.

В голове билась одна-единственная мысль: я подвела Тэмо. Потеряла драгоценное время, гоняясь за призрачными ответами, пока он сражался в одиночку. Увязла в своих страхах и сомнениях, позволила архангелу забрать брата прямо у меня из-под носа. Какая же я идиотка! Куда только смотрела?

Внутри все клокотало от гнева на себя и на проклятых небожителей, посмевших вторгнуться в наши жизни. Но куда сильнее была боль. Боль от осознания собственной беспомощности. Как мне теперь искупить вину перед Тэмо? Как исправить то, что натворила?

Ноги сами привели меня к старой церквушке, приютившейся между покосившихся домов на окраине. Наверное, какие-то крохи надежды еще теплились в моем исстрадавшемся сердце. Глупо, знаю… Но, может быть, хоть здесь найду подсказку? Знак свыше, куда двигаться дальше? О, я бы душу продала за одну лишь крупицу наводки на местонахождение брата!

Тяжело вздохнув, я толкнула скрипучие двери и вошла внутрь. В нос ударил запах ладана и старых церковных книг. Тусклый свет редких свечей выхватывал из полумрака резные скамьи и потемневшие от времени лики святых на стенах.

Я застыла посреди нефа, вглядываясь в их суровые, будто укоряющие глаза. Стыд жгучей волной окатил с головы до ног. Это же надо было так облажаться! Столько лет защищала Тэмо, столько лет берегла как зеницу ока… И все впустую. Одна глупая ошибка – и он потерян. Быть может, навсегда.

Горло сдавили беззвучные рыдания. Я пошатнулась и тяжело опустилась на ближайшую скамью, пряча лицо в ладонях. Как же мне теперь жить с этим грузом? Как смотреть в глаза нашим родителям, зная, что подвела их сына? О, Господи, да лучше бы ангелы и меня забрали! Право слово, легче умереть, чем…

Я медленно подняла взгляд, и сердце пропустило удар. На первой скамье, залитой мерцающим светом свечей, сидел ангел – настоящий, живой. Его лицо, прекрасное и юное, было задумчиво и безмятежно. Белоснежные крылья, сложенные за спиной, мягко светились, словно излучая собственное сияние. Казалось, время замерло вокруг него, боясь нарушить эту благоговейную тишину.

Голова гудела от вопросов, словно рой разъяренных ос поселился в черепной коробке. Что, во имя всего святого, этот небожитель забыл здесь, в богом забытой церквушке на задворках города? Как смеет он, сияющий и непорочный, ступать по земле, политой людским потом и слезами? Земле, что по праву принадлежит нам, смертным!

Ведь всем известно, что ангелы, гордые и надменные, редко снисходят до того, чтобы покидать свои заоблачные чертоги. Они предпочитают взирать на людской муравейник свысока, укрывшись за магическими завесами, что скрывают их небесные замки от любопытных человеческих глаз. Мало кто из этих святош желает дышать одним воздухом с нами, грешниками, и пачкать свои сияющие стопы уличной грязью. Только самые неотложные, поистине судьбоносные дела могут сподвигнуть их на визит в наш юдольный, несовершенный мир.

И все же вот он сидит передо мной, воплощение неземного величия и красоты, непостижимый в своем безупречном совершенстве. Его присутствие одновременно завораживает и вселяет необъяснимую тревогу, будоражит каждую клеточку моего существа. Зачем он явился? Что замыслил?

Но вместо благоговения и трепета, в груди вскипала ярость – дикая, первобытная, неудержимая. Эти проклятые создания, возомнившие себя пупом земли, забрали моего брата! Из-за них, из-за их непомерной гордыни я лишилась самого дорогого и близкого человека, моей опоры и защиты! Воспоминания о счастливых днях, проведенных вместе с Тэмо, о нашем безоблачном детстве, лишь подливали масла в огонь обжигающей ненависти. Гнев застилал глаза кровавой пеленой, туманя рассудок подобно густому смогу. В висках стучало, будто там поселился чокнутый кузнец.

Ничего не соображая, повинуясь одному лишь исступленному желанию причинить боль, я выхватила нож из кармана куртки и шагнула к ангелу. Лезвие сверкнуло в трепетном свете свечей, отразив на миг перекошенное яростью лицо. Мое лицо…

Дрожащей рукой я занесла лезвие над его спиной, намереваясь вонзить острие между лопаток. Плевать на последствия! Они должны ответить за то, что сотворили с Тэмо! Должны заплатить собственной болью! Каждая клеточка тела вопила о мести, требовала выместить свои страдания на этом безмятежном создании.

Но в последний миг ангел обернулся и перехватил мое запястье, сжимающее нож. Я вскрикнула от неожиданности и боли, когда он с силой стиснул руку, вынуждая разжать пальцы. Лезвие с жалобным звоном упало на каменный пол.

– Что ты творишь, безумная? – процедил ангел, сверкнув пронзительными глазами. В его голосе звенел металл, а в глазах полыхало негодование.

Но я не собиралась сдаваться. Боль и ярость затмевали разум, требуя только одного – мести. Выкрутив руку из захвата, я замахнулась для нового удара. Однако небожитель оказался проворнее. Уклонившись, он с силой толкнул меня в грудь, отправляя в полет через полцеркви.

Я с размаху впечаталась спиной в стену и сползла на пол, хватая ртом воздух. В глазах потемнело от боли. Из рассеченной брови потекла кровь, заливая лицо. Но это лишь распалило мою неистовую решимость.

Пошатываясь, я поднялась на ноги и вновь кинулась на ангела, потеряв всякий страх. Он шагнул навстречу и с непостижимой скоростью заломил мне руки за спину, вжимая лицом в холодный камень алтаря. Я сдавленно вскрикнула и задергалась, пытаясь вырваться, но тщетно. Хватка ангела была стальной.

– Прекрати! – прорычал он мне на ухо. – Остановись, пока не стало хуже! Я не желаю тебе зла!

– Лжец! – выплюнула я, извиваясь в его руках. – Вы, ангелы, отняли у меня брата! Единственного, кто у меня был! Верните мне его!

Ангел стремительным движением перехватил мои запястья и завел руки за голову, грубо припечатав к холодному полу. Я вскрикнула от боли и неожиданности, гневно сверкнув глазами. Попыталась извернуться, лягнуть обидчика, но тщетно. Сил было слишком неравно.

Тяжело дыша, он навис сверху, пригвождая меня к камням своим весом. Кончики его золотистых волос щекотали мои пылающие щеки. Взгляд ярко-синих глаз отдавал лихорадочным блеском. В нем плескалась странная смесь эмоций: гнев, смятение, вина и… что-то еще. Что-то тревожное и необъяснимое.

– Прекрати, – хрипло выдохнул ангел, до боли стискивая мои запястья. – Хватит! Неужели не видишь, что это бессмысленно? Ты ничего не добьешься, потакая своей ярости!

Я зло рванулась, пытаясь освободиться из захвата. От резкого движения мое колено случайно скользнуло между его бедер. Ангел судорожно втянул воздух сквозь стиснутые зубы и на миг прикрыл глаза. Его тело напряглось, словно натянутая струна.

– Ты… ты не понимаешь, – прорычала я, прожигая его полным ненависти взглядом. – Они отняли моего брата! Единственного, кто у меня был! Я не успокоюсь, пока…

– Прекрати, – выдохнул ангел, и в его голосе послышалась непривычная мягкость. – Я понимаю твою боль. Поверь, я знаю, каково это – цепляться за боль, чтобы не утонуть в пустоте, – прошептал он, глядя на меня с пугающей откровенностью. – Прятать страх за гневом. Отчаянно искать врага, лишь бы обрести цель. Но рано или поздно придется взглянуть в лицо истине. Иначе пустота поглотит тебя целиком.

Он наклонился еще ниже, почти касаясь губами моего уха. Жаркое дыхание опалило чувствительную кожу, посылая невольную дрожь вдоль позвоночника.

– Дай мне помочь, – выдохнул ангел, и в его голосе мне почудилась неприкрытая мольба. – Прошу. Не… не сопротивляйся.

Ангел осторожно, почти нерешительно протянул руку и убрал прядь спутанных волос с моего лица. Кончики его пальцев задели влажную от пота и слез кожу. Это прикосновение, слишком интимное для врагов, обожгло, словно клеймо.

Мое сердце пропустило удар. А потом еще один. В груди что-то надломилось, плеснуло горячей волной, смывая плотину гнева и ожесточения. Словно сработал спусковой крючок, позволивший слезам наконец прорваться наружу.

Всхлипнув, я уткнулась лицом в грудь ангела и разрыдалась – надрывно, взахлеб. Обхватила его за шею, прижимаясь всем телом, будто желая спрятаться, укрыться, раствориться. Ощутить живое тепло другого существа.

Ангел бережно обнял меня, гладя по спутанным волосам. Уткнулся подбородком в макушку, укачивая, словно дитя.

– Тише, тише, – шептал он, прижимая к себе мое трепещущее тело. – Все хорошо. Теперь ты не одна.

– Надо же, какая трогательная сцена.

Голос Самаэля раздался за нашими спинами и буквально вышиб почву из-под ног. Я резко отстранилась от ангела и обернулась.

Самаэль выглядел одновременно прекрасным и пугающим. Его мраморно-бледная кожа резко контрастировала с иссиня-черными волосами и одеждой. Глаза, полыхающие нечеловеческим пламенем, прожигали насквозь, заглядывая в самую душу. На губах играла легкая усмешка – то ли презрительная, то ли заинтригованная.

– Кто бы мог подумать, что посланник Небес способен на столь… земные утехи.

Ангел стремительно поднялся на ноги, заслоняя меня собой. Его лицо уже не выражало мягкости и сострадания – лишь настороженность и отчужденность.

– Что тебе здесь нужно, Самаэль? – холодно осведомился он.

Падший хмыкнул и обвел взглядом церковь, будто впервые ее замечая. Коснулся пальцами алтаря, погладил оскверненный крест. В его прикосновениях чудилось нечто одновременно кощунственное и ласкающее.

– Я мог бы спросить у тебя то же самое, Азраэль, – процедил падший сквозь зубы. – Или благие вести нынче принято нашептывать прямо на ушко, распластав паству на холодных камнях?

Ангел дернулся, словно от пощечины. На скулах заиграли желваки, а в глазах промелькнуло нечто похожее на стыд и злость.

– Ты все не так понял, – глухо произнес он. – Я лишь пытался успокоить дитя, утешить в печали. В отличие от тебя, исчадие мрака, я не питаюсь людскими страданиями.

Самаэль издал низкий гортанный смешок, больше похожий на рык.

– Да неужели? А мне показалось, ты как раз собирался отведать сладкий плод ее скорби. Весьма своеобразное утешение, ничего не скажешь…

– Не тебе меня судить, падший! – вспылил Азраэль, сжимая кулаки. – Ты предал все и вся ради… Ангел осекся.

В воздухе повисло напряжение, плотное и вязкое, словно дым от потушенных свечей. Казалось, само время замедлило свой ход в этой старой церкви, погрузившейся в зловещий полумрак. Лишь слабое мерцание огоньков освещало фигуры двух ангелов, яростно сверлящих друг друга взглядами.

– Нечего тебе здесь делать, Азраэль, – наконец процедил падший сквозь зубы. – Убирайся в свои райские кущи и не мешай.

Ангел усмехнулся – зло и презрительно. – Ты по-прежнему считаешь себя вправе мне указывать? После всего, что натворил?

Самаэль сжал кулаки так, что побелели костяшки. В разноцветных глазах вспыхнул опасный огонь.

– Не тебе меня судить, предатель, – прошипел он. – Не после того, как ты с радостью толкнул меня в бездну.

Азраэль дернулся, будто от пощечины. На скулах заиграли желваки.

– Ты сам выбрал свой путь, Самаэль. Сам предал все, чему клялся служить. И ради чего? Ради смертной девки, которая и думать о тебе забыла, едва переступив порог рая?

Падший зарычал и одним прыжком преодолел разделяющее их расстояние. Схватил ангела за горло и впечатал в стену, сверкая глазами. Азраэль захрипел и вцепился в его запястья, пытаясь ослабить хватку.

– Не смей даже упоминать ее, – с расстановкой произнес Самаэль. Голос его сочился ядом и болью. – Ты ничего не знаешь о любви. Ничего не смыслишь в жертвенности. Ты предал нашу дружбу, предал меня… Из зависти? Из ревности? Ты жалок, Азраэль.

Ангел хрипло рассмеялся, сверкнув безумными глазами.

– Дружбу? Не я предавал, Самаэль. Не я отрекся от Небес, наплевал на свой долг. Я понимал, что связь ангела и смертной обречена. А ты… ты просто ослеп от страсти. Потерял разум.

– Заткнись!

Самаэль со всей силы приложил Азраэля затылком о каменную кладку. Тот зашипел от боли, но упрямо продолжил:

– Да, я донес на вас. Потому что кто-то должен был это сделать. Ты бы погубил ее, Самаэль. Погубил и себя. Я спас вас обоих. Ты должен быть…

Договорить ангел не успел. С диким ревом Самаэль сжал руку ангела и занес кулак для удара. Азраэль увернулся в последний миг, и кулак падшего врезался в стену, пробивая в ней внушительную дыру.

– Я должен быть благодарен?! – взревел Самаэль. В его глазах плескалось безумие, вперемешку с болью. – За века пыток? За муки раскаяния? За то, что меня лишили всего – дома, друзей, любви? О, я тебе так благодарен, Азраэль!

С этими словами он вновь кинулся на ангела.

Церковь содрогнулась от грохота, когда двое крылатых начали яростно молотить друг друга. То и дело мимо меня со свистом проносились обломки скамей и каменная крошка. Я вжалась в угол, парализованная ужасом. Лишь смотрела, как эти двое рвут друг друга на части. Физически и морально.

– Ты… всегда был… слабаком, Самаэль, – прохрипел Азраэль, сплевывая кровь. – Никогда… не понимал… истинных приоритетов…

– Слабаком?! – прорычал падший, сжимая его шею. – Это я-то слабак? Да я на куски ради нее разорвал бы любого. На части разобрал бы себя. А ты… ты просто трус. Испугался. Побежал стучать, как последняя шавка.

Ангел дернулся в его хватке и прошипел:

– Я… ее… тоже… любил…

В этот миг в глазах Самаэля что-то дрогнуло, будто треснул непроницаемый лед. Разжав пальцы, он отступил на шаг. Плечи его поникли.

– Тогда почему, Азраэль? – тихо спросил он, и в голосе сквозила усталость, граничащая с отчаянием. – Почему ты так поступил с нами? Мы ведь были друзьями. Братьями. Целую вечность…

Ангел медленно поднялся, утирая разбитые губы. В его взгляде мелькнула странная смесь вины, горечи и сожаления.

– Потому что кому-то надо было думать о последствиях, – глухо произнес он. – Кому-то надо было вас остановить, пока вы не зашли слишком далеко, не натворили непоправимого.

Несколько долгих мгновений они молча смотрели друг на друга – два израненных, обессиленных создания. Бывшие друзья, ставшие врагами. Так много всего висело между ними: боль, обида, горечь утраты, несбывшиеся надежды.

А потом сквозь щели в дверях в церковь стали просачиваться багряные отблески фонарей и нарастающий гул машин. Двери содрогнулись под первым мощным ударом, потом ещё под одним. С оглушительным треском они разлетелись в щепки, и в церковь хлынула ревущая толпа религиозных фанатиков с безумным блеском в глазах.

– Самаэль! – в ужасе вскрикнула я.

Он на миг обернулся, и наши взгляды встретились. В разных глазах – янтарном и синем – горела одинаковая мрачная решимость.

Глава 9

Воздух в церкви наполнился удушающей смесью запахов – горящего воска, пота, ржавого железа и заскорузлой кожи. Сердце бешено колотилось, во рту пересохло от ужаса, когда толпа с яростными воплями