Читать онлайн Перфоманс для эльфийского сафари бесплатно

Глава первая,

в которой увлечённый читатель знакомится с хитроумным букой Кривохмылом, благородным драконом Кайденом, легкомысленной девушкой Наташей и узнаёт, что такое эльфийского сафари.

Славно, славно мчаться на шустром помеле над знойной пустыней. Ветер, ветер приятно холодит лицо, гудит в ушах, пахнет близким уже оазисом. Летит, летит на эльфийский праздник бука Кривохмыл, развевается за плечами чёрный плащ. Страшно и весело Кривохмылу. Не приходилось ему раньше на помеле кататься, в кости он помело выиграл у подвыпившей ведьмы, не зря надысь в гоблинскую харчевню забрёл. Теперь совсем быстро в столицу Кривохмыл доберётся, лететь это не по горячему песку брести, это и приятно, и удобно, и прохладно.

– Бука, почём говна штука? – спросили хриплым шёпотом у Кривохмыла в самое ухо, и он чуть не сверзился с помела.

Испуганно обернувшись, бука увидел довольную рожу дракона. Он шёл в планирующем режиме прямо за кильватерной струёй Кривохмыла, поэтому и смог подобраться бесшумно. Бука не удивился: драконы были мастерами на дебильные шутки, не случайно в Междуморье пользовалось успехом присловье – «юмор драконий, беда филармоний». А так-то драконы ребята компанейские, простые, всегда душа компании. Если, конечно, их не злить.

– Привет, бука! – уже в полный голос прохрипел дракон. – Я Кайден. А тебя как звать?

– Я Кривохмыл, – сказал Кривохмыл и добавил: – Ты бы сзади не летел, а то я так напужался, что сейчас пукну.

Кайден тут же свалил в сторону. Сероводорода драконы не переносили, у них от него огнеродные железы сильно воспалялись. «Один – один», – отметил про себя Кривохмыл.

– На сафари? – спросил Кайден.

– Да, на эльфийское сафари, – подтвердил Кривохмыл.

– Не похож ты на охотника, бука, – сказал Кайден. – Да и какие из вас, бук, охотники? Смех один. Хоть ты и на помеле, а из лука стрелять лучше эльфов никто в Междуморье не умеет.

– Я не охотник, я художник, – с достоинством пояснил Кривохмыл.

– Ой, мама, снеси меня обратно! – с этими словами дракон сделал нисходящую бочку и тут же мёртвую петлю. Кривохмыла сильно накрыло воздушной волной, замотался чёрный плащ вокруг шеи.

– Бука – художник! – орал Кайден и хлопал крыльями. – Бука – живописец! Персональная выставка – «Дети писались от страха, вылезал когда из шкафа». Меня нарисуешь, Косорот? В полный рост, картину маслом!

– Я не Косорот, я Кривохмыл, – огрызнулся Кривохмыл, разматывая плащ. – И я не умею рисовать, я художник-концептуалист.

Заслышав умное слово дракон, как ни странно, мгновенно угомонился. На буку взглянул с уважением. Притих, присмирел и уже совсем другим тоном, спокойно и отчасти уважительно произнёс, мотнув здоровенной башкой:

– Вон там оазис. Давай на посадку заходить. Только в сторонке приземляемся, сразу к воде не лезем. Чую я: там гоблины уже расположились.

Кривохмыл давно и сам разглядел зелёную проплешину среди бескрайнего песчаного моря. А главное, в ноздри полез отвратительный запах гоблинской жратвы: прогорклого сала, квашеных огурцов и пещерных улиток. Великую тайну передавали буки из поколения в поколение – чтобы отвадить от дома буку, пугающего в ночи детишек, гоблинам достаточно было не снимать с плиты горшок с этим мерзким варевом.

Приземлился Кривохмыл неудачно: потерял равновесие, упал, ткнулся мордой в песок. Кайден перешёл в наземное положение изящно, с тихим шелестом элегантно сложив за спиной перепончатые крылья. К ним уже спешили пятеро гоблинов. Кто с дубиной, а кто и с топором.

– Я Галвин, – сказал самый здоровенный. – А это Гвен, Гверн, Гленн и Ансгар.

– Братья? – спросил дракон.

– Откуда знаешь? – подозрительно прищурился Галвин.

– Догадался, – сказал Кайден. – Я Кайден, а это Кривохмыл. Он художник.

– Ишь ты, – сказал Галвин. – Никогда ещё художником не закусывал.

Гвен, Гверн, Гленн и Ансгар заржали, дракон обнажил клыки, а Кривохмыл приготовился корчить Самую Страшную Скверную Рожу, но тут послышался звонкий девичий голосок:

– Мальчики, ну вы где? У нас тут похлёбка выкипает.

– Сейчас, Наташа! Уже идём, Наташа. Мы тут, Наташа, – загомонили братья Галвина и, забыв про гостей, потопали к парящему котлу, возле которого, как теперь разглядел Кривохмыл, хлопотала молоденькая девушка. Да это же человеческая девушка!

– Прибилась девка, – пояснил Галвин, заметив изумлённый взгляд Кривохмыла. – Наташей звать. Ну, вы, как говориться, располагайтесь. Воды и тени на всех здесь хватит. А Наташа наша.

Дракон кивнул, бука промолчал. Гоблины мигом расхватали миски, принялись трапезничать. На Кривохмыла поглядывали с опаской. Вот ведь как – пугают буки только детишек гоблинских, а страх на всю жизнь остаётся. Ну и злость, само собой.

Кривохмыл воткнул помело в песок, уселся, скрестив ноги по-эльфийски. Достал из сумы вяленое мясо, ржаную лепёшку, флягу с кефиром. Хотел из вежливости предложить Кайдену, хотя и знал, что драконы едят раз в неделю и не меньше, чем по целому барашку. Но Кайден уже купался в небольшом озере, расправив крылья на воде, и от удовольствия выпускал ноздрями тонкие струйки дыма.

Бука жевал мясо и поглядывал на девушку. Откуда она взялась в Междуморье, зачем с гоблинами спуталась? Нет, люди изредка появлялись в сказочной стране, но их не жаловали. Со всеми своими флаерами, ружьями, телекамерами они были чуждыми народу, привыкшему обходиться колдовством и магией. А уж чтобы человеческая девушка бродила в гоблинской компании, такого от разлива морей не случалось. И ведь как-то нашла с ними общий язык, вон похлёбку вонючую им подливает, улыбается. А уж гоблины-то довольны… Оно и понятно – хороша Наташа красотой нездешней, экзотической. В Междуморье самые красивые, ясное дело, эльфийки. Но они все субтильные, узкобёдрые и плоскогрудые. На любителя, в общем. А Наташа плотненькая, с высокой грудью и крутыми бёдрами. Да ещё и джинсы на ней в облипочку, непривычно это для Междуморья.

Тут вот до буки и дошло, что сама-то Наташа к похлёбке не притронулась, сидит в сторонке, травинку грызёт. И правильно, гоблинской жратвой разве что тролли не отравятся, к ней надо с детства привыкать. Голодная, значит, Наташа. И может, не первый день. Кривохмыл вытянул из сумы кусок сыра, встал и решительно направился к гоблинской компашке. Непроизвольно отметил, что котёл у гоблинов без огня варит, на магии. Не бедняки выходит Галвин с брательниками, такой котёл на ярмарке не меньше пяти долларных копеек стоит.

Кривохмыл вежливо обтёр сыр об штанину, протянул девушке и сказал:

– Вот.

– Спасибо, – сказала Наташа и взяла еду.

Гоблины зыркали на Кривохмыла очень неодобрительно, и он хотел поскорее убраться, пока беды не случилось, но Наташа спросила:

– Ты тоже на сафари?

– Да, на эльфийское сафари, – сказал Кривохмыл.

– И я, – сказала Наташа. – А Галвин с братьями были столь галантны, что согласились меня проводить.

Бука кивнул. Понятно. Конечно, все они спешат на ежегодное эльфийское сафари. Разве можно пропустить главное событие в жизни всего Междуморья? Ярмарку и фейерверк, песни сильфов и танцы фей, борьбу троллей и бокс гномов, шахматный турнир зомби и театральный фестиваль хоббитов. Скачки кентавров и аэрошоу драконов, парад энтов и варьете нимф и, самое главное – охоту на химеру. Охоту, в которой принимают участие все желающие, но с добычей возвращаются только эльфы. За всю историю эльфийского сафари лишь однажды оборотень Шизмон добыл химеру, да и то, в неё же перекинувшись.

– Ты будешь пугать воришек на ярмарке? – спросила Наташа. – В охрану тебя пригласили?

– Я буду показывать перфоманс, – сказал Кривохмыл. – Я художник.

– Перфоманс? – поразилась Наташа, даже жевать перестала. – Как интересно, расскажи!

«Разве она поймёт? – подумал Кривохмыл. – Разве сможет она понять, если никогда не видела Золотой Додека́эдр Це? Если не восторгалась его рациональной красотой и функциональным совершенством?». Но Наташа смотрела на него, хлопая прекрасными глазками, и он начал:

– Это, значит, будет не обычный перфоманс, не так себе. Это вот будет новым словом в современном искусстве. Это, ну, будет самое грандиозное зрелище со дня основания эльфийского сафари!

Все буки – губошлёпы, это общеизвестно. Но Кривохмыл в моменты сильного душевного волнения ещё и заикался слегка, брызгал слюной, дёргал плечами, сучил ногами – в общем, зрелище не для слабонервных.

– Сперва, значит, это… как бы эльфы строятся эдаким пятиугольником. Ну, типа каре. И потом, эээ… Маги! Вот самые могучие кто там будет – Солодарь, Влахал, Бурлодив. И этот, как его… Сенегреч-Боп. Они входят в центр. А после эти, как их… Энты! Они, эт самое… Возводят, как бы, защитный периметр такой! Потому что когда хлобыстнёт, мало не покажется. Вот. Эт самое, значит. Ну.

– Кривохмыл, ты водички попей, – прохрипел из озера дракон и Кривохмыл заткнулся.

– Какой страшный голос у твоего друга, – как ни в чём ни бывало прощебетала Наташа, отламывая кусочек сыра.

– Драконы хрипят с детства – обожжены связки, – пояснил Кривохмыл.

Он старательно не обращал внимания на гоблинов, хихикающих над его выступлением. А Наташа ничего, делала вид, что ей интересно. Хорошая девушка.

– Кривохмыл, а ты смог бы напугать человека? – вдруг тихонечко спросила Наташа. – И даже не одного, а сразу несколько человек? И очень сильно напугать, так чтобы у них память отшибло!

Ничего себе! С людьми в Междуморье предпочитали не связываться, не колдовать против них. Нет, не потому что у них ружья и говорят, кое-чего посерьёзней есть. Это ещё посмотреть, что посильнее – ружьё или боевая магия Сенегреч-Бопа. Но просто такое неписаное правило было – от людей подальше держаться. Даже на эльфийском сафари, где все вперемешку, для людей отдельные шатры всегда стояли. А память отшибать это и вовсе магия запредельная, нехорошая, тёмная.

Поэтому Кривохмыл ответил уклончиво:

– Напугать любого можно. Если знать, чего он боится. Я-то обычно рожей кривой пугаю. Самой Страшной Скверной или Страшной Намеренно Гнусной. Но ведь кто, например, картины Пикассо видел, тот кривой рожи уже не напугается.

– Слышь, бука, – позвал его Галвин. – А с чего ты решил, что эльфы соизволят в твоём балагане участвовать? Да ещё и великих магов приплёл. Да они на тебя и не взглянут, ты пыль под их кроссовками.

– А я вот уверен, что они заинтересуются, – ответил бука.

***

Джо Парети всегда с опаской заходил в отдел Контроля альтернативной реальности. Здесь работали очень весёлые русские парни. У них не было никакого почтения к старику, они вечно над ним подшучивали. Парети не понимал, как можно брать на такую серьёзную работу столь безответственных личностей. Вот и сейчас, не успел Парети прикрыть за собой дверь, а эти дурачки уже вскочили и нестройно затянули в его честь американский гимн.

– Вольно, – скомандовал Парети, делая вид, что включился в игру.

– Приветствуем дядюшку Джо на территории суверенного Междуморья, – отрапортовал завлаб Мишка Потехин.

– Дядюшкой Джо вашего Сталина прозвал наш Рузвельт, – наставительно произнёс Парети. – А я давно уже дедушка и вам не дядюшка.

– Сталин? – наморщил лоб Потехин. – Это вурдалак, который на прошлом сафари в «три листика» мухлевал, и его тролли в сортире притопили?

Васька Башарин и Сашка Трофимов заржали над шуткой начальника, а Парети, тяжело вздохнув, прошёл к мониторам.

– Обнаружили беглянку нашу? – спросил Парети, и веселье сразу прекратилось.

– Ищем, – сдержанно ответил Мишка, усаживаясь за блок виртуального контроля. – Никуда не денется, найдём.

– Найти-то найдём, а вот как её оттуда вытаскивать? – сказал Трофимов и тут же заткнулся под строгим взглядом Потехина. Завлаб даже постучал себе пальцем по лбу, показывая какой Сашка дурак, что заговорил об этом при Джо Парети, который, как известно, спит и видит, как бы по Междуморью на боевом флаере прокатиться.

– А вот это, мальчики, не ваша забота! – радостно воскликнул Парети. – Вы мне её, беглянку нашу, просто отыщите. Дайте устойчивый пеленг, а там уж ей моя служба займётся.

– Легко сказать «отыщите», – сказал Потехин. – Сахара большая, а Наташка не дура, она с собой никакой электроники не взяла.

– Какая умница, – умилился Парети. – Но ведь ментальный реверсионный след ещё никто не отменял? Вот по нему и ищите. Мне странно, что специалистам такого высокого уровня приходится объяснять такие элементарные вещи.

С чувством выполненного служебного долга Парети торжественно покинул помещение, а Потехин развернул на экране ноосферную карту Междуморья и сказал:

– Не сдавать же Наташку, в самом деле, в Особый отдел?

– Этому упырю, Парети? – уточнил Башарин. – Такого красивого стажёра? Ни за что не сдавать.

– Вот и думайте, охломоны, – сказал Потехин.

Башарин, друг Потехина с детства, знал, что если Мишка не ругается, а просто спокойно говорит: «Охломоны», дело плохо. Лучше бы матерился, это он тоже хорошо умеет. Но в критических ситуациях Мишка Потехин всегда сохранял хладнокровие. Поэтому Башарин сразу взялся за работу. А Сашка Трофимов взялся за неё ещё раньше, потому что хоть и новый человек в коллективе, но очень исполнительный.

***

Утром погода была нелётная, туман. Хорошо хоть не горячий снег или дождь из кузнечиков, случалось в Междуморье и такое. Ёжась от зябкой сырости, Кривохмыл пытался поджечь кучку хвороста, высекая искры из огнива. Дракон, протирая заспанные глазки кончиками крыльев, глядел, как постепенно в тумане растворяются фигуры Наташи и Галвина с братьями.

– Сожрут они девку, – глубокомысленно изрёк Кайден.

– Будет брехать! – сердито сказал Кривохмыл. – Гоблины те ещё отморозки, но не до такой же степени.

– Ну, тогда трахнут, – заключил дракон и стал ворочаться с боку на бок, устраиваясь поудобней.

– И чего она с ними увязалась? – воскликнул Кривохмыл.

– Ты не понял? – удивился Кайден. – У неё же нет всех этих людских штучек: смартфонов-телефонов, навигаторов-трансформаторов, раций-индустриализаций. Компаса у неё нет! А зов эльфов люди не слышат. Она тупо заблудится в пустыне.

Тяжело вздохнув, Кривохмыл закинул огниво в суму, подхватил помело и побежал догонять гоблинов. А дракон хмыкнул и, дыхнув пламенем, легко поджёг сложенный Кривохмылом хворост. И заурчал.

– Вот, – сказал Кривохмыл когда догнал и подал Наташе помело.

– Спасибо, – вежливо сказала Наташа и спросила: – А что это?

– Это ведьмовское помело, – сказал Кривохмыл. – Оно само собой тебя прямо к эльфам примчит. Верхом.

Наташа взяла помело и стала недоверчиво его рассматривать, а гоблины, как бы невзначай окружили буку плотным кольцом. Но Кривохмыл был к этому готов и потихонечку сжал в кармане Золотой Додека́эдр Це. Сфера Тихого Ужаса закрыла его с Наташей и гоблины, писиясь в штанишки, захлюпали соплями, заскулили, заплакали. Жалко было Кривохмылу тратить на них энергию Золотого Додека́эдра Це, но Наташу ещё жальче.

– Ой, – удивилась Наташа. – Чего это они?

– Стыдно им стало, – ответил Кривохмыл. – За бесцельно прожитые годы. Пойдём быстрее отсюда.

Он взял девушку за руку и потянул за собой обратно к озеру, а Наташа всё допытывалась:

– Это ты на них заклятие наложил? Они, по-моему, очень сильно перепугались. Но ведь буки не владеют заклятиями, они только рожей пугают! Ой, я хотела сказать – лицом.

– Какое уж там лицо, – пробурчал Кривохмыл. – Рожа, она и в Африке рожа. Как есть, так и говори.

– Но не владеют же буки заклятиями! – не унималась Наташа.

– Много ты знаешь…

– Я очень даже знаю, я магистратуру закончила как раз по магическим технологиям Срединного Междуморья.

– Магистратуру она закончила…

Кривохмыл торопился увести Наташу подальше от гоблинов, пока те не очухались, но всё же услышал за спиной подрагивающий от недавно пережитого страха голос Галвина:

– Эй, бука! Ты теперь ходи да оглядывайся. В моём шкафу для тебя места не будет!

Заклятие «пустого шкафа» было слабеньким, не так уж часто на самом деле буки в шкафах селились, но всё равно Кривохмыл почувствовал холод на оттопыренных ушах и зуд под ногтями. Дракон, всё еще дремавший у костра, тоже почуял шлейф чёрной магии, встрепенулся, хлопнул крыльями:

– С утра пораньше умудрился на проклятие нарваться? – поморщился он. – Из-за девки? Отбил всё же?

– Ты, Кайден, не переживай, – разозлился Кривохмыл. – Меня же прокляли, не тебя.

– Мне-то что, – примирительно сказал дракон. – Правильно, что отбил. Я, когда молодой был, тоже бывало, отбивал. А после мне отбивали, да. Ты вот только теперь подальше от меня держись, пока проклятие не разрядится. А то мало ли что.

– Да, пожалуйста! – воскликнул Кривохмыл. – Я, между прочим, в попутчики к тебе вообще не набивался.

Кайден выдохнул густой клуб дыма в утренний туман и глубоко вонзил когти в сырой песок. Кривохмыл торопливо зашарил в кармане, нащупывая Золотой Додека́эдр Це.

– Мальчики, не ссорьтесь, – строго сказала Наташа. – Никто никого не отбивал, просто любезный Кривохмыл одолжил мне вот это чудесное помело, а любезному Галвину это почему-то не понравилось.

– Любезному, – передразнил Кривохмыл.

– Да, – с вызовом подтвердила Наташа. – Он мне ничего плохого, между прочим, не сделал. Ни он, ни его братья.

– Эх, девка, – пробормотал дракон. – Это ж гоблины.

– И они как раз идут сюда, – добавил Кривохмыл.

Действительно, туман рассеивался, и стало видно Галвина с Гвеном, которые подкрадывались, прячась в редком кустарнике. А Гверн, Гленн и Ансгар маячили позади, размахивая короткими пращами. Настырные гоблины решили атаковать с дальней дистанции, разумно предположив, что магия Кривохмыла имеет ограниченный радиус действия. И не Наташа уже была нужна гоблинам, а хотелось им с букой поквитаться за пережитый позор, за обмоченные штанишки, за детский ужас перед букой. Ну и Наташу тоже им хотелось. Не сожрать, так хоть трахнуть.

– Закидают они нас каменюгами, – сказал дракон. – Линять надо.

– Всё Наташа, – сказал Кривохмыл. – Уже не до шуток. Решай – ты с нами или с ними?

– Конечно, с вами, – сразу, не задумываясь, ответила Наташа. – Только вот как же мы слиняем? Я на помеле улечу, Кайден на крыльях, а ты?

Кривохмыл мог развернуть Сферу Тихого Ужаса метров на двести, но ох как не хотелось ему расходовать магический заряд Золотого Додека́эдра Це на дурацкую стычку с гоблинами. Ведь его ждут впереди сафари и перфоманс!

– Ты давай быстро садись на помело, – сказал он Наташе, – а я на Кайдена сяду, он меня унесёт.

– Минуточку, – встрял дракон. – У меня встречное предложение. Наташа сядет на меня, а ты на помело.

– Вот ещё! – возмутился Кривохмыл.

Но тут первый залп камней, запущенный гоблинами, накрыл компанию. Целились, ясное дело, в буку, но досталось больше всего дракону. Потому что он больше. Один булыжник засветил Кайдену прямо в глаз и дракон в ярости выдохнул струю пламени, но в сыром утреннем воздухе эффект оказался слабенький.

Наташа среагировала быстро и правильно. Швырнув помело Кривохмылу, она изящно вспорхнула на спину дракона, обхватила его чешуйчатую шею крепкими ножками. Кайден довольно ухмыльнулся, взмахнул крыльями и легко поднялся в воздух. Следом на помеле взлетел бука, заложив над гоблинами крутой вираж. Гоблины пустили ему вслед пару камней, не попали и начали ругаться грязными словами. Кривохмыл не удержался и скорчил им на прощанье Жалкую Кислую Харю.

От стремительного набора высоты заложило уши, Наташа восторженно визжала, наслаждаясь мощным полётом дракона, Кривохмыл ревниво хмурился. Они летели над бескрайними дюнами Междуморья, и зов эльфов тонко звенел в сердцах дракона и буки, вёл к намеченной цели, к эльфийскому сафари, великому празднику мира и добра. Вот только чёрный плащ Кривохмыла так и остался валяться на сыром песочке возле озера, недолго красовался бука в новом плаще, а ведь два фунтовских рубля отдал за него на ярмарке. А впереди уже виднелись крыши Нововавилонска, города бедового, но гостеприимного, со множеством постоялых дворов и дешёвых харчевен.

– Мне твоя чешуя попу колет, – пожаловалась Наташа.

– Надо было джинсы плотные надевать, – сердито пробурчал дракон. – Не на прогулку собиралась, Междуморье тебе не парк культуры.

Кривохмыл отметил, что Кайден ничего не сказал про трусы, деликатный всё-таки парень, просто редкость для дракона. А Наташа спросила:

– Ты откуда про парк культуры знаешь?

– Чай не дикие, телевизор смотрим, – отозвался дракон.

Они приземлились на окраине города и сразу к ним подскочил молоденький эльф. На плаще защитного цвета у него была нашивка волонтёра игры, а нарукавная повязка пестрела муниципальными штампами. Не кто попало.

– С драконами нельзя, с драконами нельзя! – закричал эльф, размахивая руками.

– Чё? – прохрипел Кайден, пригибая морду к земле.

Эльф побледнел. Тогда Кривохмыл солидно осведомился:

– В чём дело? С каких это пор благородному племени драконов заказан путь в славный Нововавилонск?

– Да не заказан, не заказан, – затараторил эльф, благоразумно вставая так, чтобы между ним и возможной огненной струёй оказалась Наташа. – Чего вы сразу? Просто решением горсовета драконы на время сафари признаны транспортным средством и должны парковаться на специальной стоянке. Но там мест давно нет.

– Так, – сказал Кайден. – На стоянке, значить? Транспортным средством, значить?

– Погоди, Кайден, – сказал Кривохмыл. – Стоянка платная?

– Да, – обречённо сознался эльф.

– Сколько? – спросил Кривохмыл.

– Восемь долларных копеек, – прошептал эльф.

– А кто у вас председатель горсовета? – как можно строже поинтересовался Кривохмыл. – И вообще, каков состав депутатов? Буки в нём представлены или хотя бы гоблины? Или одни только эльфы заседают?

– Можно просто заплатить штраф, – застенчиво сообщил тогда эльф. – Это дешевле, всего три фунтовских копейки.

– Штраф тебе, значить? – прорычал Кайден.

Наташе всё это надоело, и она сказала:

– Мальчики, не ссорьтесь, у меня есть деньги, я заплачу. Вот.

Она протянула эльфу пятёрку, он, сильно покраснев, взял и задумался.

– Что? – спросил Кривохмыл.

– У меня сдачи нет, – совсем застеснялся эльф.

На него было жалко смотреть, и Наташа сказала:

– Не надо сдачи. И квитанции не надо.

Эльф кивнул и поспешно сместился подальше, но совсем не ушёл. Видно было, что для него служебный долг превыше всего и он по-прежнему будет самоотверженно стоять на посту и сшибать копейки с прибывающих.

– Это ж сколько они бабла поимеют, если весь город оцепили и вот так с каждого тянут? – вопрошал возмущённый Кайден, когда они пробирались сквозь уличную толчею, в поисках харчевни.

– И налог ведь не заплатят, – поддержал Кривохмыл.

– Ежегодное сафари единственный источник дохода для бюджета Нововавилонска, – заступилась за горожан Наташа. – У них после Толпомешания никакого производства не осталось. Студентов, как в столице, у них тоже нет. Только контрабанда и туризм. Но с контрабанды в горсовет ничего не перепадает, а туризм весь как раз во время сафари.

– Горсовету не перепадает, говоришь? – усмехнулся Кайден. – Наивная ты душа. Вот у меня зять на таможенном посту в Новокарфагенске служил, так он рассказывал, что у них…

– А мне вот всегда непонятно было – почему сафари в Новокарфагенске проводят, если в Нововавилонске народу больше и расположен он удобней? – Кривохмыл прервал Кайдена дурацким вопросом, не желая, чтобы дракон при Наташе разбалтывал секреты Междуморья. Она девушка очень милая, конечно, но всё же человек. Да ещё и человек, интересующийся запредельной магией. А это странно.

– Новокарфагенск столица же, – сказала Наташа.

– А почему вот столица в Новокарфагенске, а не в Нововавилонске? – продолжал придуриваться Кривохмыл. – Странно же это.

– У нас в Междуморье всё странно, – резонно заметил Кайден и дискуссия закончилась.

Уличный торговец сластями, завидев компанию, громко продекламировал:

– О, путник, отправляясь в путь, не запасайся как-нибудь. Купи халву и козинак, орехи, карамель, цукат. Вот варенье – восемь центов, вот повидло за шесть центов, за пастилки – только три: осторожнее грызи! – и Наташу оказалось невозможно оттащить от лотка.

Она съела ломоть кунжутной халвы, измазалась синим шоколадом и запила всё холодным кислым чаем. Потом ещё взяла большой кувшин щербета и апельсиновый коржик. Кривохмыл перекусил слоёными пирожками с земляничным вареньем, а Кайден жутковато раздувал ноздри, принюхиваясь к запаху шашлыка.

– Ты, девка, эдак годам к тридцати вот такую жопу наешь, – дракон показал когтистыми лапами какую именно жопу наест Наташа к тридцати годам.

– Не твоё дело, – сердито пробурчала Наташа и со вздохом положила обратно на лоток каравай медовой коврижки. Лоточник взглянул на Кайдена с укоризной, а Кривохмыл подумал, что дракон есть дракон, грубость для него естественна, а хамство всегда будет граничить с сентиментальностью.

Потом Наташа не смогла пройти мимо кукольного представления, которое ушлые гномы разыграли прямо в окне жилого дома. Разыгрывали, само собой, историю возникновения Междуморья. Что было до Толпомешания и что будет, если ослабнет сила великих чародеев. Кривохмыл, как и все в Междуморье, знал сюжет с детства. Как магам Былых Времён стало тошно жить среди людей, дышать бензиновой гарью и вкушать синтетический протеин, как заключили они Великий Договор о суверенной территории и ушли Междуморье. И как потянулись за ними все народы не человеческой расы, и случилось Столпотворение, мор и глад великие. И как вечноживущий Синергеч-Боп с другими великими наложил заклятие благоденствия на Междуморье, а эльфам велел каждый год в этот день проводить великий праздник. И покуда будет праздник, будет благоденствие. С тех пор эльфийское сафари стало главным событием всей страны, а всё Междуморье туристической зоной для людей, уставших от своей вонючей цивилизации.

Несмотря на знакомую фабулу, Кривохмыл поневоле увлёкся спектаклем. Это и в самом деле было забавно: глиняные фигурки двигались силой гравитационной магии и действие происходило в трёх плоскостях. А выточенные из самоцветов персонажи великих магов, которые появились ближе к финалу, поражали тщательной, ювелирной проработкой деталей. Наташе так приглянулась аметистовая фигурка, изображающая Синергеч-Бопа, что она попыталась выторговать её у гномов. Предлагала целый долларный рубль, но гномы упёрлись – «не продаётся». На взгляд Кривохмыла малахитовый Бурлодив был гораздо элегантней.

Гномы, отшив Наташу, смели фигурки с подоконника и собирались уже захлопнуть ставни, но девушка не унималась:

– А кто автор пьесы? – спросила Наташа.

– Какой там автор, история известная, фольклор, так сказать, – ответил гном, который озвучивал Синергеч-Бопа. Он даже внешне походил на великого мага – такой же бородатый, густобровый и зычный.

– А почему вы денег за представление не берёте? – наседала Наташа.

– Муниципалитет оплачивает.

– И много платят?

– Иди девка, кино уже закончилось.

– Нет, правда, сколько платят? Я может тоже хочу артисткой быть!

Наташа так увлеклась, что почти по пояс влезла в окно гномьего домика и тогда сверкающая аметистовая фигурка Сенергеч-Бопа, движимая гравитационной магией гномов, взлетела в воздух и тихонечко стукнула Наташу в лоб. Девушка ойкнула и отскочила. Ставни, лязгнув петлями, захлопнулись. Наташа с обиженным видом приложила ко лбу прохладный кувшин со щербетом.

– А ты как хотела, детка? Это Междуморье, здесь и в глаз могут запросто дать, – насмешливо прокомментировал Кайден.

Кривохмыл хотел утешить Наташу, но она только хохотнула и пустилась во все тяжкие.

Она:

1. Два раза прокатилась на колесе обозрения (Кривохмыл сидел рядом в кабинке, а Кайден парил в воздухе).

2. Стреляла в тире из эльфийского лука (иногда даже попадала в мишень).

3. Три раза прокатилась на гоблинских горках, истошно визжа от восторга (Кривохмыл и Кайден терпеливо дожидались внизу).

4. Посетила комнату смеха, где несложными чарами феи на короткое время придавали посетителям нелепый вид (Кривохмылу не понравилось – его сочли и без того достаточно нелепым и не стали очаровывать).

Уже ближе к вечеру направились на поиски места для ночлега. Гоблины, после эльфов, разумеется, самый многочисленный народ Междуморья, населяли Нововавилонск весьма плотно, у Галвина могли здесь найтись друзья-приятели, а значит, надолго задерживаться было рискованно. Поэтому комнату в маленькой гостинице сняли только на ночь. Наташа, не слушая возражений Кривохмыла, сама расплатилась с хозяйкой, пожилой эльфийкой. Кайден отправился на базар за жареной бараниной, а бука с девушкой заказали еду в номер. Маленький одноместный номер.

– А двухместных номеров у нас отродясь не водилось, – сказала эльфийка. – И такой скажите спасибо, что есть. Весь город приезжими забит, все на сафари, как пчёлы на мёд. И на ужин только тушёные овощи. На завтрак жареная рыба. А дракон, когда нажрётся, может в гараже заночевать, карету я в аренду сдала, пустует гараж.

В маленькой комнатке стояли шкаф, стол, стул и узенькая кровать.

– Я могу и на полу спать, – мужественно сообщила Наташа. – А ты на кровать ложись.

– Нет уж, спасибо, – сказал Кривохмыл. – Я вот в шкафчике прилягу, мне там уютней.

И Кривохмыл широко зевая, потянул на себя тяжёлую на вид дверцу шкафа, а она неожиданно легко распахнулась и пребольно треснула его по роже. Сработало гоблинское проклятие Галвина.

***

– Ну, так и где же беглянка наша? – ехидным до невозможности тоном вопрошал Джо Парети, с раннего утра карауливший Мишку Потехина на проходной. – Третьи сутки пошли, а воз и ныне там. Так кажется, говорят по-русски?

Мишка сцепил зубы и ничего не ответил. Каждый раз, интересуясь результатами поиска, Парети называл Наташу «беглянка наша», а интересовался он примерно каждые шестьдесят минут. И Мишка не понимал: или это стёб такой, шутка юмора, или особиста действительно уже накрыло склерозом, граничащим со старческим маразмом, и он не помнит, что говорил час назад. Это непонимание бесило Мишку и, слыша в очередной раз «беглянка наша», он с трудом сдерживался, чтобы не нахамить пожилому человеку.

Он попытался молча обогнуть Парети и скрыться в лаборатории, но тот ловко встал у него на пути и уставился снизу вверх, щуря хитрые глазки.

– Всё оказалось сложнее, – хмуро процедил Мишка. – Сначала мы легко обнаружили её след, но потом она непонятным образом резко увеличила скорость перемещения, а после и вовсе затерялась в ментальном хаосе Нововавилонска.

– Что-то у вас у русских, куда ни глянь, везде хаос. Куда ни кинь, везде клин, да? – продолжал ехидничать Парети.

– Я бы вас попросил! – сорвался на крик Мишка.

Он попытался схватить Парети за отвороты камуфляжной куртки, но начальник Особого отдела Корпорации «Руссо-вирт» неожиданно резко увернулся и, глядя на Мишку немигающими глазами, прошипел:

– А вот этого не надо. Ещё раз дёрнешься, руку сломаю.

Но Мишку уже придерживал Васька Башарин. Он разглядел их тет-а-тет ещё с улицы, через стеклянные стены. Зная вспыльчивый характер завлаба, поспешил через проходную, чтобы как бы чего не вышло. Следом подтянулся Трофимов, положил Мишке руку на плечо, шепнул: «Брось, не заводись, он же тебя специально провоцирует». Парети презрительно усмехнулся и веско, чеканя каждое слово, произнёс:

– Если до завершения рабочего дня мне не будут предоставлены результаты работы вашего отдела по интересующей меня теме, я иду к Главному. Он меня примет. И поиском займётся мой отдел. Поиском нашей беглянки.

Парети неспешно удалился. Твёрдой походкой, горделиво вскинув подбородок. Альтернативщики проводили его задумчивыми взглядами.

– Нет, вы это видели? – совсем спокойно спросил Мишка. – А ведь ещё позавчера был довольно милый старикашка.

– А сегодня он ух ты и о-го-го, – поддержал его Башарин.

– Он уже и не старикашкой смотрится, – согласился Трофимов.

– Воспрял.

– Окрылился.

– Селф конфиденс почуял, собака.

Они прошли к себе в лабораторию и сразу же уткнулись в ноосферную карту. Новых отметок не было, ментальный след красивого стажёра Натальи Копаловой тянулся до Нововавилонска и пропадал под наслоениями виртуальных слепков. Мишка Потехин принялся заваривать чай. Сашка с Васькой переглянулись. Они знали, что если завлаб принимается заваривать чай, значит всё – шутки кончились.

– Как вы думаете, он и правда к Главному пойдёт? – спросил Мишка.

Сашка с Васькой покивали.

– Вот, – удовлетворённо произнёс Мишка. – Это, собственно, был риторический вопрос. Это я к тому, что пойдёт он к нему только завтра. Это значит что?

– Что? – глядя в рот завлабу, спросил Сашка Трофимов. А Васька уже всё понял и надевал шлем альтернативной реальности, подключал эмпатический модуль, вводил ментальный слепок Наташи в реальность Междуморья.

Глава вторая,

в которой Кривохмыл, Наташа и Кайден попадают в затруднительную ситуацию, Мишка Потехин признаётся в должностном преступлении, а Шорт Форс стремительно глупеет.

Томно, сладко дрыхнуть в тёплом шкафу. Сопеть, уткнувшись носом в тряпьё старой эльфийки, вдыхать аромат душистых трав, корицы и лаванды. А от Наташи пахло духами. В Междуморье даже эльфийки не пользовались духами, дурным тоном считалось. Всего человеческого народы Междуморья сторонились, хотя прямого запрета на людское не было.

Кривохмыл зевнул, потянулся и сообразил, что попал он в затруднительное положение. Из шкафа пора уже выбираться, а там Наташа. Вдруг не одета. Девушка всё-таки. Можно, конечно, постучать, но как-то глупо стучать из шкафа. Бука собрался покашлять, напомнить о себе голосом. Ну, то есть кашлем. И тут услышал, как без всякого стука в комнату втаптываются подкованными сапогами, громко пыхтят, бряцают оружием и скрипят портупеями. И громко так, с характерным для знатных эльфов растягиванием гласных объявляют:

– Я Шорт Форс, капитан муниципальной стражи Нововавилонска. Вы арестованы.

Бука затаил дыхание и с перепугу засунул голову в самую гущу одежды, которой был завален старый шкаф. Про капитана Форса в Междуморье слыхали многие и мало хорошего. Отчаянный головорез, водивший дружбу и с гоблинами, и с троллями, дважды разжалованный в рядовые за превышение полномочий и дважды по новой выслуживший офицерское звание. А Наташа ничего, кажись совсем не испугалась, потому что спокойно так, даже чуть насмешливо спросила:

– И в чём же меня обвиняют?

– Сударыня, – очень торжественно объявил Форс. – Вы обвиняетесь в даче взятки должностному лицу при исполнении служебных обязанностей.

– Я? – изумилась Наташа. – Когда? Кому?

– Да вот этому. Где он? Сюда его дайте.

Бука не видел, но уже догадался, что сейчас Наташе предъявят давешнего застенчивого эльфа со стоянки. И точно. Послышалась возня и знакомый голос проблеял:

– Так точно. Эта самая. А с ней ещё были дракон и бука.

– Сударыня, где ваши спутники? – спросил Форс.

– Ничего не знаю, впервые слышу, впервые вижу. Я, сударь, не являюсь подданной Междуморья, я не в вашей юрисдикции, – отчеканила Наташа. – Это провокация, требую мастера игры.

«Ох, и отчаянная! – восхитился Кривохмыл. – В несознанку идёт, не боится стражников». А он сам что же?! Будет отсиживаться в шкафчике, когда такую замечательную девушку собираются в застенки волочить? А она ведь не простая девушка, человечья… Гость, в конце-то концов. То есть гостья… Где это видано, так с гостями обращаться? Тем более с гостьями. Не мог Кривохмыл этого позволить, ну никак не мог. Хоть и страшно ему было. Да, буки, призванные самим своим существованием злобно пугать других, тоже иногда кое-чего побаиваются…

Кривохмыл вывалился из шкафа, громко хлопнув дверцами.

– Стоять! Не с места! Вы окружены! – завопил бука.

Наташа сидела на кровати и глядела на буку с умилением. Посреди комнаты стоял долговязый эльф в форме муниципальной стражи. Капитан Форс, надо понимать. Еще несколько стражников топтались в дверях. А эльф со стоянки, по-прежнему в зелёном плаще, но уже без нарукавной повязки, находился между ними сильно помятый и с фингалом под глазом. Все они как по команде уставились на Золотой Додека́эдр Це, который бука держал как гранату: в замахе над головой. Повисла странная пауза, и бука уже не так уверенно повторил:

– Не с места.

Что-то мешало ему рассмотреть надменного эльфа, как-то пелена повисла перед глазами. Кривохмыл провёл рукой по роже и обнаружил, что у него на голове очутился ажурный чулок. Скорее всего, он принадлежал не хозяйке гостиницы, а её дочке или даже внучке. Учится, наверное, в университете, живёт в общежитии, но навещает бабушку, поэтому некоторые её вещи здесь. А может и дружков приводит, гостиница всё таки.

Кривохмыл даже башкой потряс, отгоняя совершенно дурацкие и неуместные сейчас мысли. Сердито сорвал с головы чулок и швырнул его на пол.

– Это что, новая мода? – осведомился Форс. – Буки теперь бабскими трусами пугают?

При этом он, что странно, жадно вглядывался в Золотой Додека́эдр Це, зажатый в руке Кривохмыла. Без страха вглядывался, пристально, как заворожённый. Это буке очень не понравилось. Старый Гнутонос уверял Кривохмыла, что никто в Междуречье не ведает об истинном предназначении Золотого Додека́эдра Це, никто его не видел и не слыхал о нём даже. Бука свято в это верил, иначе все затея с перфомансом становилась бессмысленной. Но вот стоит офицер стражи Нововавилонска и целенаправленно разглядывает Золотой Додека́эдр Це так, словно за ним он сюда и пришёл, а не за Наташей. Да и то подумать: обвинение во взятке в Междуморье! Это гномам на смех. Сроду никто на это внимания не обращал, а тянули все. И таможня с караванщиков, и караванщики с оптовиков, и рыночники с мелкой розницы. А уж как тянули стражники, это все знают.

– Он это, – вякнул эльф со стоянки и пальцем в Кривохмыла потыкал, гнида. – Он с ней был. И дракон ещё.

– Где дракон? – грозно спросил капитан Форс.

Тут как по заказу распахнулось окошко, на пол грохнулся цветочный горшок и на подоконнике возникла драконья морда. Кайден, нахмурясь, скрипел оскаленными зубами, а из дёсен у него вырывались тонкие огоньки синего пламени. Они ласково трепетали на губах и скулах дракона, и в целом Кайден в этот момент сильно напоминал конфорку газовой плиты. Но все знали: дракон сейчас находится в боевом режиме, его огнеродные железы уже выпустили запас огненной смеси и сдерживать поток пламени, бушующий сейчас у него внутри, Кайден долго не сможет.

Стражники попятились, капитан Форс произнёс с непонятной интонацией:

– Дракон. Опять дракон.

– Я же говорил, что вы окружены, – радостно произнёс Кривохмыл.

Он выхватил из шкафа свою дорожную сумку, не глядя сунул туда Золотой Додека́эдр Це. Форс сделал движение, как будто бы намереваясь выхватить шпагу, но Кайден загудел от натуги, из последних сил запирая в себе огненный смерч, готовый вырваться наружу. Не теряя достоинства, Форс отступил к дверям. Его подчинённые уже ссыпались по лестнице, гремя сапогами. Бука схватил Наташу за руку и, причитая: «Ходу, ходу», потащил её к окну. Они вылезли на улицу прямо через голову дракона и по его шее спустились на землю. И побежали.

Сзади дохнуло нестерпимым жаром. Гостиница старой эльфийки была обречена, никому ещё не удавалось затушить пожар, устроенный драконом.

***

Утром на планёрке у Главного представители отдела Контроля альтернативной реальности демонстрировали утомлённый вид. Все трое. Целые сутки они, не снимая вирт-шлемов, шарились по Междуморью. Отслеживали ментальный след, выявляли свидетелей, наблюдали за очевидцами. Всё безрезультатно. Наташа как в воду канула. Хотя воды в Междуморье было очень негусто. А вот сумела.

– Хороший у нас стажёр, – бурчал под нос Васька Башарин. – Мало того, что красивый, так ещё и какой талантливый.

– Чётко спряталась, – соглашался Сашка Трофимов.

– Олухи, – одёргивал подчинённых Мишка. – Не пряталась она. Случайно в Нововавилонске затерялась. А так она вполне возможно очень даже хочет, чтобы мы поскорее её нашли. Вполне возможно ей помощь нужна. Это же Междуморье и она там физически находится. Понимаете вы это, олухи?

– Вполне возможно, – нестройным хором соглашались олухи и продолжали поиски. Безрезультатные поиски.

И вот поэтому сейчас, когда Главный едва только упомянул про неприятный инцидент со стажёром отдела КАР, о котором ему недавно доложил начальник службы безопасности, Мишка сам настойчиво потребовал направить спасательную экспедицию в Междуморье. Так и сказал:

– Считаю целесообразным.

По рядам сидящих в конференц-зале, пронёсся насмешливый шёпоток. Все ожидали, что Потехин до упора будет отстаивать прерогативу своего отдела, биться за престиж. А он, получается, сливал полномочия, отдавал собственного стажёра во власть Парети, который теперь просто сиял от счастья, сидя в первом ряду. Примечательно, что все уже знали о наметившейся конфронтации между Мишкой Потехиным и начальником Особого отдела корпорации «Руссо-вирт». Симпатии большинства сотрудников корпорации были, конечно же, на стороне Мишки. Парети в конторе недолюбливали. Но теперь расклад стремительно менялся. «Слабак оказался Мишка Потехин», – подумали многие. Даже Главный, как показалось Мишке, взглянул на него с некоторым удивлением.

– В таком случае, – сказал Главный после короткого раздумья, – подготовьте служебную записку. Аргументируйте. Мне нужен примерный состав спасательной группы, необходимое оборудование, транспорт, снаряжение. Ну, вы знаете.

Со своего места поднялся представитель ООН. Новый человек в корпорации, он плохо ещё представлял систему отношений в конторе, не вник пока в сложившиеся традиции.

– Я бы хотел отметить, что подобная экспедиция создает прецедент и требуются веские обоснования…

Присутствующие недовольно загудели, слова представителя потонули в ропоте и возмущённых репликах: "Это чё? Ышь ты! Он вообще?". В конторе очень не любили, когда им указывали что и как делать. Даже если указания шли из ООН.

– Спокойно товарищи, – сказал Главный. – Всё правильно. Прецедент действительно неслыханный и прямо идущий вразрез с Эльфийскими Договорённостями. Именно поэтому я и настаиваю на подробнейшем анализе сложившейся ситуации и составлении поэтапного плана по выходу из возникшего кризиса. Этим и займётся отдел КАР в срочном порядке.

Главный замолчал, но в его словах чувствовалась какая-то недосказанность, все ждали завершения.

– Разумеется, совместно с Особым отделом корпорации. Непосредственным куратором программы назначаю товарища Парети, – добавил Главный и сделал свой знаменитый жест: ткнул вниз указательным пальцем, как будто ввинчивая его в паркет. Поговаривали, что этот жест он позаимствовал у персонажа старинного детективного сериала.

***

Скверно, скверно продолжилось путешествие, которое начиналось так весело, так беззаботно. Знакомство с Наташей обернулось не просто проблемами, которых и следовало ожидать, когда Кривохмыл отбил её у гоблинов. Теперь эти проблемы стремительно обратились катастрофой, крушением всех планов, полной неразберихой и нешуточной опасностью. Обвинение в нарушении Эльфийского законодательства, сопротивление при аресте, побег, ущерб муниципальной собственности… Да ещё и капитан Шорт Форс на хвосте. В смысле, хвостов-то у бук отродясь не было, чай не тролли и не драконы, просто выражение такое.

Им ещё повезло, что гостиница, в которой они остановились, находилась на самой окраине Нововавилонска. Если бы убегая, пришлось петлять по извилистым улочкам, стражники во главе с Форсом наверняка бы настигли всю компанию. А так они быстро выскочили за околицу и припустили в пески, а Кайден летел позади, заметая следы могучими взмахами крыльев.

Бежали, бежали, а потом Наташа встала как вкопанная и говорит:

– Рюкзачок.

Кривохмыл рядом остановился, упёрся ладонями в колени, никак отдышаться не может. А Наташа не запыхалась совсем, очень спортивная девка, молодец. Только лицо расстроенное, как будто не только что тюрьмы избежала, а напротив – повязали её и на пытку сейчас поволокут.

– Какой рюкзачок? – спросил Кривохмыл.

Просто так спросил, потому что точно, был у Наташи с собой рюкзачок. Маленький совсем, незаметный. Про него сразу и не вспомнишь.

– Мой рюкзачок, – сказала Наташа печально. – В котором деньги лежат.

Деньги. Деньги вещь, конечно, нужная. Особенно в их теперешнем положении. За деньги можно бы было у караванщиков транспорт нанять или таможенников подкупить и у них на посту спрятаться, отсидеться пока шум не затихнет. На таможенных постах кто только не отсиживался, это все знали. А стражники туда не совались, не их епархия.

– Сгорел твой рюкзачок. Вместе с деньгами сгорел. И я погорел с вами. И перфоманс мой накрылся и домой теперь не знаю, как вернуться. И с тобой что делать, тоже не знаю.

И так тоскливо это у буки прозвучало, что самого себя жалко ему стало. Сел он на попу и начал руками песок загребать и в горькой задумчивости между пальцами его просеивать. А Наташа ещё больше запечалилась, даже слёзки на глазах навернулись. Рядом с букой уселась, посидела, подумала и пихнула Кривохмыла в плечо кулачком.

– Нет, ну вот чего ты выскочил, чего вылез? Я бы сама с ними разобралась. И Кайден тоже хорош! Взял гостиницу подпалил. Вот что теперь делать, что?

У Кривохмыла от возмущения аж рожу свело.

– Я чего? Ты это ну, это самое. Вообще. Ты, эт самое, знаешь вообще, кто такой этот? Ну, вот как его… Капитан этот. Он, ты чё думаешь?!

Бука трясся и брызгал слюнями, но тут, как всегда стремительно и изящно, приземлился Кайден и самодовольно заявил:

– Хорошо полыхнуло, я сверху глянул. Уже торговые ряды занялись, два отряда водяных тушат.

– Что хорошего в пожаре? – раздражённо спросила Наташа.

– В Междуморье пожарам принято радоваться, такая традиция, – наставительно произнёс Кайден. – Это не у вас там. Там у вас по-другому. А у нас это и детишкам развлеченье, и плотникам с каменщиками честный заработок. Им обязательно муниципалитет за срочное восстановление погоревшего будет по двойному тарифу работу оплачивать.

– Эт самое. Не знают ничего, а лезут, – сердито буркнул Кривохмыл.

– А если пострадает кто-нибудь? – в запальчивости Наташа даже вскочила, упёрла руки в крутые бёдра. – А вдруг кто-нибудь погибнет?!

– Ну, ты девка, даёшь, – изумился дракон. – Как это погибнет? В Междуморье давным-давно никто не гибнет. Вообще. Совсем. Это дело Сенергеч-Боп на контроле держит. Постоянном и неусыпном.

– Лезут, а не знают ничего, эт самое, – повторил бука.

***

Столовая Корпорации «Руссо-вирт» была единственным местом в конторе, где по межведомственному соглашению допускалось размещение рекламы смежников. И Мишка Потехин, рассеянно ковыряясь вилкой в остывших макаронах по-флотски, поглядывал на виртуальные баннеры, снующие между столами. В основном это были сайты знакомств, агитки, призывающие к здоровому образу жизни и объявления о найме в «Интеркосмо». Требовались вакуум-сварщики и почему-то ветеринары. Странно. Кому это в ближнем космосе потребовались ветеринары? Отдельно болтался плакат: «Коллеги! Записывайтесь в хоровой кружок Сергея Ермакова. Репетиции в хоре освобождают от уборки территории».

Васька Башарин подошел с подносом, тесно заставленном тарелками и стаканами. Он вопросительно посмотрел на Мишку. Все знали, что завлаб любит трапезничать в одиночестве. Но Мишка кивнул, и Васька уселся за его столик. Он сразу принялся сосредоточенно поглощать телячью отбивную под соусом из марсианских грибов. Всем своим видом Васька показывал, что ни с какими вопросами приставать не собирается. Просто перекусить пришёл человек, компоту выпить.

– Ну? – сказал Мишка.

Башарин с готовностью отодвинул тарелку с недоеденной отбивной и, навалившись ладонями на столешницу, набычился, глядя исподлобья, спросил:

– Вот что это было?

– М? – с деланным недоумением Мишка задрал брови и заоглядывался по сторонам, как бы высматривая, о чём это Башарин.

– Ты не придуривайся, начальник, – уже совсем сердито сказал Башарин. – Мы зачем впахивали? Чтобы дать шанс Джо Парети в Междуморье войсковую операцию устроить? А как же Наташа? Ты же сам говорил…

– В чём конкретно ты меня обвиняешь? – лениво спросил Мишка. – А ведь ты меня обвиняешь.

– Ты сдал Наташку этому хмырю Парети.

– Я совершенно объективно передал функции руководства операцией специалисту соответствующего уровня. Наташе угрожает опасность. Где она мы не знаем. Найти её, имеющимися у нас способами, мы не смогли. Да, мы облажались и надо это признать. Теперь это забота Парети, и он гораздо лучше справится с поставленной задачей. Я, в отличие от тебя, думаю в первую очередь о безопасности Наташи, а не о ведомственных амбициях.

– Ишь ты, как ловко завернул! – Васька похлопал в ладоши. Народ в столовой начал на них оглядываться, и он перешёл на сдавленный шёпот. – Только это ты можешь Саньке Трофимову заливать, он может быть тебе и поверит. А я тебя давно знаю, у тебя ещё в универе вот всегда такой томный вид бывал, когда ты очередную авантюру придумывал. Колись.

– Ну что ты, в самом деле?

– Колись или я всем расскажу, что ты по утрам в тетрис играешь.

– Ты не посмеешь. Предатель.

– Говори.

Мишка засмеялся, потом сразу стал серьёзным.

– Посмотри вокруг.

– Ну? – спросил Васька.

– Нет, я не фигурально, ты на самом деле оглянись.

Теперь уже Васька удивлённо обернулся. Всё было как всегда, только Лёха Богатов из пресс-службы почему-то сегодня запивал коржик не компотом, а кефиром.

– Ну.

– Видишь эти баннеры? На них только секс, жратва и космос. Хорошо трахаться, правильно питаться, делать физкультуру. Больше на Земле, по большому счёту, делать нечего. Интересной работы нет, дела настоящего нет. Остаётся ждать очереди на экскурсию в Междуморье, чтобы встряхнуть себе нервы. Или бежать в космос. Рисковать жизнью, терять друзей и в сорок лет уйти на пенсию по состоянию здоровья. С почётом и хорошими деньгами. Это путь, по которому сейчас движется человечество.

– А что тебя не устраивает? – прищурился Васька.

– Почему ты не в космосе?

Васька обиженно заморгал.

– Может мне нравится хорошо трахаться и делать физкультуру.

– Брось, – сказал Мишка. – Я же знаю, что ты два раза подавал документы, но не прошёл медкомиссию. Поэтому сейчас ты здесь, со мной. В единственной конторе на Земле, где ещё можно найти настоящее дело, а не жиреть на социальных дотациях.

– Не понимаю, к чему ты клонишь.

Мишка взял из Васькиной тарелки ломтик лунного хамона, со вкусом прожевал и со вкусом, смачно ответил:

– Междуморье это выход человечества из тупика сытости духа и лености разума.

Это прозвучало напыщенно и глупо. Несмотря на явную фальшь Мишиного заявления, Васька Башарин сидел с открытым ртом. Казалось, он задумался и забыл засунуть в рот очередной кусочек отбивной. Довольный эффектом, Мишка продолжил:

– Мы долго боялись феномена Междуморья, главным принципом контакта сразу избрали максимальное дистанцирование. В первые годы после кризиса титанические силы были направлены на сдерживание интереса к месту возникновения реальной магии. Отсечь информацию, договориться с эльфами, договориться с магами… Поставить заслон эмиграции.

– Ты мне всю историю Эльфийских договоренностей хочешь сейчас поведать? – ехидно осведомился Васька.

– Да. Нет. Извини. Это всё ты знаешь.

– А чего я не знаю?

– Я нашёл способ переправить в Междуморье «движок» игры, – сказал Мишка небрежно.

Вот теперь Васька начал сосредоточенно отрезать от мяса большие куски и глотать, почти не жуя.

– Архитектура управления данными. У магов. Или у эльфов. Или у троллей, – говорил он между глотками. – Начальник, а ведь это диверсия.

– Пожалуйста, не преувеличивай.

– Да-да, диверсия. Ты же террорист. Иван Помидоров. Ты этот, как его, Герострат хренов. Это я ещё не знаю, как ты его заполучил. Движок игры. Это, понимаешь, не ускоритель частиц на встречных пучках, движки игры на помойке не валяются. Это я ещё не знаю, кому ты его переправил. Это я ещё не знаю, какой ты нашёл способ, чтобы его переправить… Постой. Наташа?!

– Ну, ты совсем уже! Наташа тут совершенно ни при чём. Просто так совпало.

– Совпало у него! – Васька швырнул вилку на стол. – Но зачем? Ответь мне ради второго закона термодинамики – зачем?

– Затем что Эльфийские договорённости это завуалированный апартеид, – Мишка был спокоен и чуточку надменен. – Затем что народ Междуморья имеет право.

– На что?

– А на всё.

– Ты хоть представляешь, что будет, если Междуморье хлынет на большую землю? – испуганно спросил Васька.

– А что будет? Смысл будет и кураж будет. И откроются прямые светлые пути.

– Это из Ибсена?

– Нет, это из Стейнбека.

– Ты так говоришь, как будто у тебя это всё уже давно обдуманно.

Мишка молчал, а Васька глядел на него с восхищением и ужасом.

– Тебя выгонят. Тебя не возьмут ни на одну работу. Ты будешь сидеть и жиреть на социальных дотациях.

Мишка самодовольно ухмылялся. Он ни черта не боялся. Так было всегда. И в школе, и в универе, и теперь в «Руссо-вирт». Он постоянно нарушал субординацию, вылезал с креативными предложениями, от которых признанные авторитеты впадали в оторопь, вёл несанкционированные исследования. И упомянутых авторитетов, кстати сказать, в грош не ставил. И всё ему сходило с рук, потому что плевать он хотел на размер социальных дотаций, принудительное снижение социального статуса, а премиальные, все знали, он автоматом отчислял в фонд развития «Интеркосмо».

– Как бы то ни было, а Наташу надо спасать, – сказал Мишка, поднимаясь из-за стола. – А там видно будет.

– Зачем она сбежала. Вот в чём вопрос, – легко согласился сменить тему Васька. Думать о переправленном в Междуморье движке игры, ему категорически не хотелось.

– Это как раз вообще не вопрос. Наслушалась от нас страшилок про Парети, очень мы при ней языки распускали. А она ведь, по сути, ребёнок ещё. За ней, кстати, мама приехала. Очень, знаешь ли, внушительная женщина. С утра оккупировала приёмную и требует от Главного вернуть ей ребёнка. Причём, заметь – совершенно справедливо требует. Главный сбежал через балкон на дежурном флаере.

– Врёшь!

– Тля буду.

– Да. А ведь получается, надо что-то делать.

– Я же говорю – спасть Наташу.

***

Никогда не думал Кривохмыл, что докатится до гадости такой: танцами деньги зарабатывать. И не в балагане, не в таверне, не на городской площади даже, а перед таможенным постом, на солнцепёке. Нет, танцевать в Междуморье никому не возбранялось, просто деньги за это получать – это всё же была прерогатива нимф и эльфов. Точнее даже эльфиек. На балетное шоу «Песчаный театр Наны Вониной» приезжали глядеть с большой земли, а нимфы из бродячих варьете могли и стриптизом порадовать не шибко искушённую публику с окраин.

Буки же вечно, испокон веков, от разлива морей и до Толпомешания всегда жили вымогательством. Ремесло нужное, благородное и особого мастерства требующее. Не хочешь со страху по ночам трястись – оставь на столе еды вкусной или денюжку малую. А если не соизволил, то и не обессудь: буки так перепугают, что рад будешь откупиться, да поздно. Если бука пугать начал, его остановить уже трудно. Тоже понимать надо. Жизнь-то у бук скучная, вечно в шкафу или в чулане, развлечений мало, только в щелку за хозяевами подглядывать. А в напугании постоянно совершенствоваться надо, повышать уровень, чтобы квалификацию не утратить. Оттого бывало, что и несмотря на оставленную дань, буки хозяев всё же попугивали. Чисто для профилактики.

А Кривохмыл танцам у дядюшки Гнутоноса обучился. Точнее сказать, всё же пляске, а не танцам. Это ещё когда они в кладовке у Сенергеч-Бопа жили. А у великого мага не забалуешь, если только прислугу чуток попугать, да и то со всей деликатностью. Кривохмыл тогда совсем мальцом был, вот его дядюшка и развлекал, как умел. А умел он многое. Уникальнейшего мастерства бука Гнутонос, к нему на мастер-классы со всего Междуморья буки записываются. Он и рожей пугал, и в сны залезать мог, и вот Танцем Нагоняющем Уныние мог настроение подпортить. А ТНУ, если его всего на полтона выше плясать, уже превращался в ПТР. То есть в Пляску, Творящую Радость.

И теперь, в надежде подзаработать хотя бы пару долларных копеек, бука приседал, краснея рожей, подпрыгивал, разводил руками, притопывал и вскрикивал:

– Ых ж ты! Ух ж ты!

При этом он мило улыбался. Вот в этой совершенно доброй, широкой улыбке и заключался главный комический эффект. На роже Кривохмыла добрая улыбка была столь же уместна, как седло на драконе. Или как зонтик у русалки. Кстати, именно русалки пришли в полный восторг от пляски Кривохмыла. Высунувшись из огромного аквариума на колёсах, они визгливо хохотали и швыряли на песок мокрые копеечные бумажки. Русалки были самыми безмозглыми существами в Междуморье.

– Танцующий медведь, вот что это такое, – сказала Наташа.

– Никогда не видел, – заинтересовался Кайден. – Это так же смешно?

– Это так же грустно.

Наташе было очень стыдно. Во-первых, ей было стыдно за свою несдержанность. Нельзя было упрекать буку и дракона за инцидент в гостинице. Они же для неё старались, её спасали. Во-вторых, именно из-за её легкомыслия бука вынужден сейчас зарабатывать деньги столь несвойственным для него образом. И не надо оправдывать себя тем, что на большой земле давно уже обходятся без денег. Не надо! Отлично ведь знала: в Междуморье без денег шагу нельзя ступить. Знала. Готовилась, копила эти чёртовы деньги, цены изучала… Нельзя было вот так просто взять и забыть рюкзак в гостинице. Там же и косметика осталась! А всё из-за несерьёзного отношения, всё от того, что не осознала – Междуморье не знакомая с детства игра, Междуморье давно уже суровая реальность. Девчонка! Правильно Михаил Дмитриевич говорил, девчонка и есть.

В-третьих. Из-за её, Наташенькиного, легкомыслия, все планы по спасению Междуморья оказались под угрозой. Впору идти в консульство сдаваться. Позор-то, позор-то какой.

– Концерт закончен! – провозгласил Кривохмыл, слегка задыхаясь от непривычной физической нагрузки. Нет, всё же нельзя в шкафах да чуланах так подолгу засиживаться, надо иногда зарядку делать. Гулять там, воздухом дышать. Приседать. А то жизнь в Междуморье непредсказуемая, тревожная. Сегодня ночью ты гоблинов пуганул, поел и снова дрыхнуть, а нынче вот с драконами и наташами по пескам бегаешь. Оттого видимо люди с большой земли так стремились хотя бы ненадолго заглянуть в Междуморье. У них-то всё размерено, ни кризисов, ни войн, ни болезней. Бедных нет. И богатых, правда, тоже нет. Скукотища.

Дуры-русалки, пуская пузыри, снова погрузились в свой аквариум. Тройка здоровенных троллей, которые собственно и пёрли на себе этот аквариум на колёсах, лениво разлеглись на песке. Ватага гномов, продолжая похохатывать, направились к будке таможенного контроля, видать пошлину ещё не заплатили. Таможенники, караванщики, все немногочисленные зрители букиного представления начали разбредаться. Кривохмыл с тоской глянул на жалкие копейки, набросанные русалками. Мокрые купюры быстро сохли под жарким солнцем.

– Эт самое. Ну! – задёргался бука. – Вы ж вот глядели… Эт самое. Хохотали, ну. Заплатить бы, вот. Как эти, чё?

Погонщик мулов, седовласый орк, пряча глаза под нависшими бровями, сунул Кривохмылу фунтовский рубль и, пожав плечами, неспешно удалился. И тогда Кайден выпустил струю пламени. А просто так. В воздух. Но с гулом и треском. Как положено. Народец притормозил, но платить всё равно никто не собрался. Тогда дракон ещё и морду поворотил в их сторону и задумчиво расправил крылья. Кое-кто полез по карманам и всё бы хорошо, да только троллям, которые бассейн на себе катали, это не понравилось. Было не совсем понятно: или это тролли наняли русалок и везут их для выступления на Эльфийском сафари, или русалки арендовали колёсный бассейн с троллями в качестве извозчиков, но сейчас тролли, забыв и про русалок, и про бассейн, дружно шли на Кайдена, засучивая рукава власяных рубищ.

– Вы чего? – растерянно пробормотал Кривохмыл.

А Кайден и вовсе откровенно струхнул. Тролли-то были каменюжные и габаритами мало уступали дракону. Просто не ожидал Кайден, что тролли, обычно ко всему равнодушные, ни с того ни с сего в драку полезут. Вообще это могло быть интересно. Стычек между троллями и драконами в Междумурье ещё не было. Оно и понятно: драконы норовят с воздуха атаковать, а тролли даже прыгать не умеют. Но сейчас Кайдену никак нельзя взлетать, друзей же не бросишь. Это всем понятно. И зрители приготовились к продолжению представления, но всё испортила Наташа. Она сорвала сухую ветку полыни и налетела на троллей, сварливо приговаривая:

– Чё блатные, рамсы попутали? Приморю, в натуре, бушлатом загоняю. Сдристнули отсюда, пока на щебёнку не посыпались, беспредельщики хреновы.

Она, привстав на цыпочки, хлестала троллей по изумлённым мордам веточкой полыни, а зрители ржали так, что Кривохмылу стало завидно. От его танцев так ещё никто не смеялся. И тут хлопнуло по ушам, завоняло, как после грозы, сверкануло по глазам. Аккурат между троллями, разметав их как кегли, возникла яркая сфера, переливающаяся синим и малиновым.

Кривохмыл вспомнил слово, которое слышал когда-то от Гнутоноса: «Портал».

Из портала торжественно шагнул на песок Шорт Форс, но не в сопровождении своих стражников, а во главе взвода автоматчиков в пустынном камуфляже. Бойцы лихо рассредоточились и взяли на прицел оторопевшего Кайдена, ворочающихся на песке троллей, булькающих в аквариуме русалок и погонщика мулов. Всех, короче, взяли на прицел. И вот тогда из портала бодрой походкой вышел противный старикашка.

– Парети! – с отвращением выкрикнула Наташа.

– Здравствуйте, деточка, – ласково сказал Парети.

А Форс рявкнул, указывая на Кривохмыла:

– Вон того в наручники! Девку забирайте с собой, а с ним я ещё позанимаюсь. Дракона пристрелить, если дёрнется.

– Давненько я уже хотел убить дракона, – прокомментировал приказ десантник с нашивками сержанта и направил ствол автомата на Кайдена. Было слышно, как Кайден громко икнул.

«Как это убить, как это пристрелить?» – вяло соображал Кривохмыл. От будки таможенного контроля к ним бежал, загребая песок домашними тапками, начальник поста. Гоблин в чине майора погранстражи был явно недоволен, что на его территорию вторглись столь бесцеремонно.

– Я па-а-апрашу! Всех па-а-апрашу я, – громко вопил он, вытирая пасть несвежей салфеткой. Видать от трапезы оторвали служивого.

Но его перехватил, ласково улыбаясь, Джо Парети. Что-то зашептал. Видно было как физиономия гоблина из недовольной становится испуганной. Свернув ухо трубочкой, Кривохмыл услышал обрывки разговора:

– Так я же ничего, раз спецоперация!

– … интересует только девушка.

– … подведомственная территория…

– Дракона себе можете оставить, пусть на цепи сидит, пост охраняет.

А капитан Форс, с мерзкой улыбочкой приближался к буке. Наташа плакала. Странная она всё-таки. Только что с троллями дралась, а теперь ревёт. Дракон, сложив крылья, затравленно озирался. Против автоматов с огнемётом лучше не дёргаться, и крылья тоже не спасут – собьют ещё на взлёте. Даже тролли, недавно вполне серьёзно собиравшиеся бить Кайдена, теперь смотрели на него сочувственно.

«Заточат, – с ужасом подумал Кривохмыл. – Заточат в катакомбы. Наташу депортируют, а у Кайдена огнеродные железы ампутируют. Без наркоза». Про катакомбы Нововавилонска ходили слухи один ужасней другого. Будто бы томились там узники пожизненно, а некоторые аж от разлива морей света белого не видели. Может и брехали, но точно никто ещё не встречал наглеца, который бы утверждал, что побывал в катакомбах и обратно вернулся.

И он вынул из кармана Золотой Додека́эдр Це.

И началось.

Тренировки с дядюшкой Гнутоносом не прошли даром, Кривохмыл сразу же легко активировал игровой режим. Теперь он видел всех как будто бы на экране монитора. Забавно, что Наташа в исполнении Золотого Додека́эдра Це предстала кем-то вроде располневшей юной эльфийки, а спецназовцы превратились в гоблинов с огромными рогатками в руках. Народец Междуморья в интерпретации Золотого Додекаедра Це внешне почти не изменился, лишь дракон стал как-то величественнее и раскрасился в совершенно дикие цвета. Не бывает в жизни драконов с такой пёстрой расцветкой!

Чтобы не растрачивать попусту драгоценную энергию, бука перевёл реальность в режим паузы. Теперь весь окружающий буку мир замер, остановился во времени. Кривохмыл призадумался, рассматривая реплики персонажей. Над фигуркой, изображающей Наташу, всплыла надпись: «Шла бы ты домой, Пенелопа!» Непонятно. Кайден думал: «Тикать надо, полоротые». Погонщик мулов размышлял: «Ежели стрельбы зачнётся, надыть за повозку ховаться али в степь бечь». Над русалками всплыли картуши со знаками препинания, но без текста. Спич-бабблы остальных персонажей также не отличались информативностью. Гоблины, то бишь десантники, матерились, Шорт Форс командовал: «Стоять! Ни с места! Стоять! Ни с места! Стоять! Ни с места!» А вот старик, который вылез из портала вслед за Форсом и выглядел теперь матёрым магом уровня не ниже Бурлодива, а то и мастером игры, прямо таки визжал буквами: «Отдай, отдай приблуду, ламер! Запорешь движок!!!» Странно, ещё более непонятно, но это потом.

Сперва Кривохмыл забрал у гостей с большой земли чуток жизненной энергии. Вреда им от этого не будет, а борзости поубавится. Потом окутал себя, Наташу и Кайдена защитным полем. Теперь даже автоматная пуля завязнет в магическом киселе, который долго ещё будет сползать с тел носителей, неприятно покалывая кожу. Опять Наташка будет жаловаться, что у неё всё колется! Для капитана Форса бука подобрал особую кару: понизил все характеристики на целый уровень. Пусть бравый капитан недели на две станет глупым, ленивым и хилым.

Ну и напоследок бука залез в стату непонятного старикашки, застывшего с воздетыми к небу руками. При невысоком левеле у него обнаружился целый набор уникальных скилов. Были прокачаны умения следопыта, маскировка и «Проницательный взгляд». И увёртливость была на высоком уровне. Похоже дедуся типичный читер. Это надо пресекать.

Кривохмыл отправил Наташе и Кайдену сообщения: «По моей команде линяем!» Накинул на всех, кто был поблизости «тёмный полог». Девушку и дракона, ясное дело, оставил с ясным взором и вкачал им «ускорение». Нормально. Энергии на это ушло по минимуму, Золотой Додека́эдр Це всё ещё готов к перфомансу. Перфомансу для эльфийского сафари.

Бука снял реальность с паузы и крикнул:

– На север, на север!

Дракон сразу взлетел и, хлопая крыльями, устремился в указанном направлении, а вот Наташу пришлось хватать за руку и тащить за собой. С точки зрения стороннего наблюдателя они теперь были вихрями, живописно летящими на фоне заката.

– Что-то у меня живот пучит, – сказал капитан Форс.

А Парети просто стоял на месте и тряс головой.

Глава третья,

в которой на «Руссо-вирт» обрушивается энергетическая волна, Кривохмыл, Наташа и Кайден знакомятся с прекрасными и ужасными пещерными нимфами, а Мишка Потехин всё время чешется.

Нудно, скучно торчать на работе, когда делать нечего. Всё обесточено, ничего нигде не гудит, тишина… Выброс энергии в Междуморьи закоротил все контуры не только в лаборатории Потехина, но и накрыл поляризационным излучением южную часть территории страны. Мишка заварил чай и сказал: «Началось!». Васька рассыпал на столе домино. В конторе считалось дурным тоном гонять компьютерные игры. Многие рубились в шахматы, но Сашка Трофимов любил кричать: «Рыба!» – и ему шли навстречу. Но сейчас он ворвался в лабораторию и громко закричал:

– Волна!

Мишка Потехин протянул ему стакан с чаем, Сашка отхлебнул и зашипел.

– Кипяток же…

– Извини, – сказал Мишка и забрал у него стакан.

Васька Башарин сгрёб со стола домино и строго взглянул на шипящего Трофимова.

– Какая волна? Где? Зачем? – спросил Васька, методично раскладывая костяшки домино обратно в картонную коробку с гербом СССР. Эта коробка когда-то принадлежала прадеду Васьки, академику РАН.

– Энергетическая волна идёт с Междуморья, – уже спокойней объяснил Трофимов. – Прёт, даже невооружённым глазом видно. Серая такая и переливается. И сверкает.

– Так. Сверкает. Хорошо, – сказал Васька и аккуратно поставил коробку в стол.

– Пограничные накопители не справятся с таким потоком информации, первая линия уже выгорела, – продолжал Трофимов. – Я на склад шёл, а там Главный с аварийщиками. На флаеры грузятся, Главный в камуфляже, аварийщики в комбезах высшей защиты. У всех портативные накопители в ранцах. Я у Черникова, мы с ним прошлый год на Сатурне отдыхали, спрашиваю: «Вы куда?». Он и рассказал. Доигрались, говорит, волна идёт, говорит, а накопители, говорит, на такой объём не рассчитаны. Сервак, говорит, ляжет и капец. То есть амба. Он говорит, а у самого глаза как у пьяного и язык заплетается. А он ведь не пьёт, все знают.

Накопители избыточной информации, на жаргоне конторы «флэхи», были установлены на границе Междуморья ещё во времёна Толпомешания. Именно для того, чтобы загонять избыточную информацию обратно на сервер игры. Они стояли в пустыне могучими надолбами уже много лет и прекрасно справлялись с поставленной задачей – успокоить общественность, внушить обывателю, что всё под контролем. Потому что никто из спецов в выброс энергии из Междуморья попросту не верил. А вот поди ж ты.

– Выход из тупика сытости духа и лености разума, значит? – зло спросил Васька, глядя на Потехина.

Трофимов непонимающе завертел головой, а Мишка, как ни в чём не бывало, спросил у него:

– Саша, неужели выгорела первая линия? А сколько их всего, этих самых линий, не припоминаешь?

– Четыре! – радостно сообщил Трофимов. – Я случайно запомнил, что четыре, когда ещё вводную лекцию слушал, при приёме на работу. Я по аналогии запомнил, что их четыре, потому что речей Цицерона против Катилины тоже четыре.

Потехин и Башарин внимательно смотрели на него и Сашка смущённо добавил:

– Ну, я же на филфаке учился.

А Мишка Потехин взял шлем виртуального контроля и, напяливая его на голову, вышел из лаборатории.

– За ним, – сказал Васька, хватая свой шлем.

***

Наташа уплетала запечённых на костре пещерных улиток с таким удовольствием, что Кривохмылу даже на душе как-то легче стало. Как будто не в бегах они, не в страхе великом добрались до песчаных пещер, а просто на пикнике рассиживают. Как будто сейчас выйдет из тени дядюшка Гнутонос и порадует байкой про доразливные времена. Как будто не было совсем недавно упоительного чувства всевластия, когда активированный Золотой Додека́эдр Це показал себя во всей красе. Эх, какой перфоманс можно было замутить, какой культурологический феномен создать! Бука мучительно размышлял, как ему теперь попасть на сафари. Например, можно назваться другим именем. Переодеться. Но куда рожу девать? По роже его теперь где угодно опознают… И что делать с Наташей? Она, кстати, закончила трапезу и довольно благодушно спросила у буки:

– А зачем надо было так орать?

– Чего орать? – не понял бука.

– Ну вот это: «На север, на север!» Они же теперь знают, где нас искать.

Кривохмыл взял улитку, понюхал и выбросил в костёр.

– Знают. Но не будут.

– Почему?

– Потому что в песчаных пещерах нимфы водятся, – ответил дракон вместо буки и с опаской глянул на огромный вход в пещеру.

Кайден сидел в странной позе, подперев морду лапой. Для дракона это было как-то неорганично.

– Нимфы в пещерах? – удивилась Наташа. – Они же в лесу там, в морях. А в пещерах гномы.

Бука с драконом переглянулись и ничего не сказали. Все уже привыкли к тому, что у людей о Междуморье были очень странные, порой парадоксальные представления. Нимфы в лесу. Это ж надо такое придумать!

– А ты откуда слова такие знаешь? – спросил Кривохмыл.

– Какие?

– Ну вот когда троллей усмиряла.

– А, это, – Наташа улыбнулась. – Это из компьютерной игры.

– Ох уж эти ваши компьютеры, – сказал Кайден. – Понапридумывали…

– Да, – согласилась Наташа с какой-то странной интонацией. – Глупо это всё.

– А зачем тогда, если глупо?

Наташа промолчала, как будто желая прекратить разговор. Но вот Кайдена видимо давно интересовал вопрос, более насущный, чем знание Наташей уголовного сленга. Даже странно, что прямолинейный дракон не спросил раньше. Сильно терпел, видать.

– Слышь, бука. Что за диковина у тебя такая интересная? А?

Кривохмыл не отвечал.

– Нет, я раньше слыхал про такое, но не верил, – продолжал настаивать Кайден. – Но такое, если и бывает, то ведь только у магов великих. Верно? Нет, я бы не удивился, если бы ты был Солодарь или Влахал. А может ты Сенегреч-Боп? Ты так и скажи, а то мы тут расселись. Может тебе и по зубам дать нельзя, как я сейчас собираюсь.

– Что ты пристал к человеку? – возмутилась Наташа и ту же осеклась. – То есть не человеку. То есть, вот к нему. К буке. К Кривохмылу.

Она совсем запуталась и уже сердито закончила:

– Не хочет говорить и не надо. У каждого свои секреты.

– Да? Секреты? – ехидно переспросил Кайден и сменил позу. Теперь он уже стоял, твердо опираясь на все четыре лапы, и было в нём что-то угрожающее. – А я вот думаю, что между своими никаких секретов быть не должно. Или, может, я ошибаюсь?

Всё так же молча Кривохмыл встал и поднял вверх руку. Дракон глядел на него в изумлении. В натуре драться с ним, что ли, бука собирается? Вот же малахольный. Буки народ конечно странный, заподлянский, но не такие уж и отморозки, как например, гоблины. А бука тем временем задрал кверху и вторую руку, а сам носом водит, принюхивается. Так это он ручонками друзей предостерегает, замрите мол, сообразил дракон.

– Чуете? – спросил Кривохмыл.

– Нет, – ответил дракон.

– Где уж тебе, – прошептал Кривохмыл.

– Духа́ми пахнет, – сказала Наташа. – «Красная Москва».

– Да, – подтвердил бука. – «Любимый букет императрицы».

– Ой, мама, – сказал дракон.

А из мрачного входа в пещеру к слабому пламени затухающего костра вышли нимфы. Были они худые и задумчивые. И лупали голодными глазищами. Дракон до звона растопырил свои перепончатые крылья и припал к песку на всех четырёх лапах, напоминая собаку, готовую бросится на непрошенных гостей. А бука встал, загородив собой Наташу, и со вздохом потянулся к Золотому Додека́эдру Це.

– Не бойтесь, – сказала самая красивая нимфа. – Мы никого есть не будем.

– Чего ж так? – поинтересовался Кривохмыл.

– Да вот эта вот дрянь, – сказала нимфа и дала другой крепкого подзатыльника, – с ведьмой в карты на желание сыграла.

– Ну?

– Ну и мы теперь сапиенсов не кушаем.

Провинившейся нимфе прилетела ещё пара подзатыльников от подруг, но она только пискнула, не выражая возмущения.

– Точно не кушаете? – уточнил Кривохмыл.

– Знаешь ведь – слово нимфы.

Кривохмыл знал. Слово нимфы в Междуморье ценилось высоко, было нерушимым. Нимфы часто выступали свидетелями при нотариальных сделках. Быть сожранным никому не хотелось, поэтому профессия нотариуса в Междуморье считалась опасной, а нотариально заверенные сделки нарушались крайне редко.

– Я Тимо, – сказала самая красивая нимфа. – А это Пистис, Элпис и Агапе.

– Сёстры? – спросил дракон.

– Откуда знаешь? – восхищенно поразилась Тимо.

– Догадался, – сказал Кайден. – Я Кайден, а это Кривохмыл. Он художник.

– А я Наташа, – сказала Наташа.

– Мы есть хотим, – сказала Пистос.

– Давно, – подтвердила Элпис.

– А вы всех наших улиток схавали, – сказала Агапе, потирая затылок.

Возникла неловкая пауза.

– Мы не знали, – сказала Наташа.

– Вот у меня кусочек сыра завалялся, – смущённо сказал Кривохмыл, порывшись в своей дорожной сумке. – Может быть кто-то хочет?

– Все хотят! – воскликнула Тимо.

Они смотрели на него голодными глазами, а Наташа игриво сказала:

– Бука, отдай самой красивой из нас.

Кривохмыл не ожидал от Наташи такого. Что она, издевается? Нимфы, несмотря на изрядную измождённость, были чудо как хороши в отблесках костра, в неярком свете луны. Их туники переливалась на точёных фигурках, слабый ветерок колыхал нежные локоны. Действительно, так сразу и не скажешь, что перед тобой самые кровожадные создания Междуморья. Бука не задумываясь, отдал бы весь сыр Наташе, но если по её милости и в пещерах себе врагов нажить, то тогда точно всё, тогда уже некуда деваться будет. Поэтому Кривохмыл решительно протянул сыр Агапе и сказал:

– Вот. Эт самое. Нате, кушайте на здоровье.

Не успел он договорить, как на несчастную Агапе посыпался целый град подзатыльников, но она снова не обратила на это внимания. Привыкла видать уже. Сыр, впрочем, она тоже не взяла. Сыр взяла Тимо.

– Спасибочки, – сказала нимфа.

– На здоровьечко, – с чудовищным ехидством ответила Наташа. Кривохмыл старался на неё не смотреть.

– Слушайте, девочки, – неожиданно вмешался дракон. – А может вам шашлычка хочется?

После этих слов глаза нимф полыхнули в полумраке таким сиянием, что стало ясно: да, от шашлычка они не откажутся.

– Может, на охоту смотаемся? – продолжал соблазнять дракон.

– На макровирусов намекаешь? – спросила Тимо и по её подбородку потянулась ниточка густой слюны, высунулись клыки, лицо нимфы в секунду изменилось. Теперь это была опасная хищная тварь, а не милейшая девушка.

Её сёстры мигом, прильнув друг к другу тесным кружком, принялись шумно обсуждать:

– Мясо, мясо же!

– А взять-то как? Как взять-то? Пробовали же…

– Ох, тупая Агапе.

– А чё?

– Дракон с воздуху!

– Вон чё…

– Мы загоним, а он с воздуху – вжик!

Кривохмыл и без всяких обсуждений понял замысел дракона. По ночам из пещер выползали стада макровирусов – по сути тех же безмозглых улиток, только размером с барашка. Мясо их в Междуморье почиталось деликатесом, высоко ценилось, но вот добыть его было делом чрезвычайно сложным. Во-первых, макровирусы вели ночной образ жизни. Во-вторых, при малейшей опасности стадо макровирусов, состоящее из отдельных особей, начинало от края к центру сливаться в единую тугую массу, выковырять из которой добычу не представлялось уже возможным. Это делали длинными сачками, выхватывая особей из середины, но только до окончательного слияния. Ну и, в-третьих, предварительно требовалось ещё и загнать стадо куда-нибудь в овраг, чтобы лишить биомассу подвижности. Занимались таким промыслом ушлые баньши: вёрткие, бестелесные, обладающие ночным зрением не хуже, чем у нимф. Другие народы Междуморья обычно считали такой промысел слишком утомительным. Ну и, может быть, самое главное, мало кому хотелось появляться вблизи песчаных пещер в ночное время.

– Короче, – сказала Тимо, завершая нимфическую планёрку. – Мы пёхом сгоняем их в кучу, а вы с воздуху, как тока объединение у их пойдёт, сразу их выдёргиваете. Но дёргайте с серёдки, там завсегда самые жирные и скусные.

– Кто это «вы»? – удивился Кривохмыл. – Дракон у нас, как видите, один.

– А ты на охоту не желаешь, что ли? – удивилась Тимо.

– Мяско-то жрать все первые, – процедила укоризненно Агапе и на всякий случай втянула голову в плечи: а ну как опять чего не то ляпнула и ей снова влетит.

– Но позвольте, – с достоинством произнёс бука. – В темноте я не вижу, и по воздуху летать не имею возможности. Так что толку от меня на охоте никакого. А так бы я со всем желанием.

– Имеешь, – убеждённо сказала Тимо. – Имеешь возможность. Я твоё помело преотлично чую.

– Мы любую магию завсегда лучше всех в Междуморье чуем, – сказала Агапе и на этот раз вместо затрещин заслужила от сестёр молчаливое одобрение.

Помело! Как же это бука мог про него забыть? Вернее, не забыть даже, а быть уверенным, что сгорело оно синим пламенем, в гостинице эльфийки в Нововавилонске.

– Так я его это. Потерял вроде, – уже начиная заикаться от волнения, сказал бука.

– Ведьмовское помело нельзя потерять, – наставительно сказала Тимо. – Оно само хозяина найдёт. Позови его.

– Как позвать?

– Да как хочешь.

Кривохмыл, не подумав, сказал:

– Эй.

С неба с пронзительным визгом спикировало помело и воткнулось в песок у ног буки. Кривохмыл чуток попятился. Вид у помела был сильно потрёпанный. Покрытое инеем, с торчащими в разные стороны прутьями, оно, казалось, обиженно взирало на владельца. Хотя чем ему взирать?

– Это ж надо – такую вещь, так испоганить! – возмутилась Тимо. – Оно что у тебя: в стратосфере хранилось?

– Где надо, там и хранилось, – ответил бука.

– Если не хочешь с собой таскать, просто скажи: «Мети, а не лети». Мести оно не будет, потому как не умеет, но и лететь не будет, где не попадя. Найдёт себе местечко посуше и будет ждать, пока не позовёшь.

Бука подивился такой чудной магии, но вежливо поблагодарил нимфу за науку и начал на помело усаживаться. А нимфы скользнули в ночной мрак, растворились в нём, как будто их и не было. Лишь Агапе шепнула напоследок:

– Держите курс на Полярную звезду.

Наташа засуетилась, высмотрела звезду, показала на неё пальцем, растолкала дракона. Кайден и сам прямо таки рвался в воздух.

– Наташа, тебе бы лучше тут посидеть. У костра. Дождаться нас, – сказал Кривохмыл.

– Вот ещё! – фыркнула Наташа. – С чего бы?

– Небезопасное это дело, на вирусов охотиться.

– Пусть разомнётся, ничего ей не будет, – сказал Кайден. А Наташа уже привычно вскарабкалась на шею дракона.

Кривохмыл вздохнул и уселся на помело, которое явно подрагивало от нетерпения. Охотничий азарт видать проснулся.

– Помните: действовать надо быстро – после слияния стадо может плюнуть плазмой! – крикнула из темноты Тимо, и охота началась.

О, это была не прогулка под звёздным небом, это была настоящая охота. Нимфы, едва различимые отблесками своих туник, неслись по земле с диким воем, охватывая полукругом овраг, где видимо, по их мнению, должно было пастись ближайшее стадо макровирусов. Кайден летел, растопырив когтистые лапы, непонятно зачем выдыхая длинные языки пламени. Темно ему может было? Из-за этой иллюминации казалось будто бы Наташа оседлала армейский ранцевый огнемёт РОКС-3. Сама она, кстати, была в полном восторге. Она даже несла какую-то рифмованную чушь. Что-то вроде: «Не беспокойтесь без причины, обычно в действии мертвец, всегда бывает под конец, а это только середина!». Громко так, самозабвенно декламировала. Чё к чему?

Встречный ветер и не согревшееся ещё после стратосферы помело холодило руки и бука спрятал их подмышки. Как ни странно, сидеть стало удобней, помело само виртуозно удерживало равновесие, буке совсем нечего стало делать. По слабым сполохам он видел, как нимфы обнаружили стадо макровирусов, погнали их из оврага. Бесформенные тушки, слабо фосфоресцирующие в лунном свете, довольно резво начали собираться в кучу, а по краям уже образовалось прерывистое кольцо. Нимфы взвыли, торопясь выгнать стадо на ровную поверхность, где макровирусов будет удобней выхватывать с воздуха.

Кайден заложил вираж, спикировал, пронёсся над стадом и вот уже снова набирал высоту, удерживая в каждой лапе по тушке макровируса. Наташа в упоении визжала громче нимф и колотила кулачками по широкой шее дракона. Кайден оглянулся на скучающего буку, презрительно ухмыльнулся и очень артистично растопырил когти, выпуская макровирусов. Тушки глухо шмякнулись на песок, а Наташа радостно завопила:

– Отбивная!

Тут же с земли донёсся возмущённый вопль Тимо:

– Ты дристани ещё на нас с верхотуры, петух летучий!

– Чуть не поубивал, змеюга крылатая, – вторила ей Агапе.

Удивительно, но в пылу охотничьего азарта дракон даже не обратил внимания на эти страшные оскорбления и начал заходить на новый круг.

– Ну, что же ты, Кривохмыл? Давай с нами! – крикнула Наташа.

Бука вздохнул и начал снижаться. Он неспешно пролетел над центром стада, выбрал особь покрупнее и, всё так же не торопясь, свесился с помела и ухватил тушку за полупрозрачную оболочку. На ощупь больше всего макровирус напоминал здоровенный полиэтиленовый мешок с холодцом. Внутри явственно просвечивали кварцевые булыжники, которыми, как всем известно, макровирусы и питались.

– Вот оно сафари! – где-то в ночи хохотала Наташа. – Самое настоящее сафари!

Изрядно поднатужившись, Кривохмыл перебросил добычу поперёк помела и начал набор высоты. Мимо просвистел дракон, вновь с двумя макровирусами в лапах.

– Четыре – один, бука! – звонко крикнула Наташа.

Ах, так? Бука даже задохнулся от обиды. Значит, обошли вы меня? Обскакали, облетели, объегорили? Бука брезгливо спихнул макровируса с помела.

– Да вы там совсем уже что ли? – завопили с земли нимфы.

Но Кривохмыл с пакостным злорадством вынул Золотой Додека́эдр Це. Он не стал входить в режим игры, а так, напрямую, чистой магией приземлил дракона с Наташей у входа в пещеры. Мягко так, чтоб не навредить, осторожненько. Он создал большой круглый стол под белоснежной скатертью и усадил нимф в мягчайшие кресла. Он перед каждым поставил по тарелке с ломтями сочной свежеиспечённой макровирусятины, щедро приправленной шафраном, укропом и зирой. Для желающих установил столовые наборы с перцем, горчицей и уксусом. Наполнил бокалы лучшим эльфийским вином; игристым, шипучим. Подумав, добавил блюда с хлебами, сырами, фруктами и совсем уж отдельно установил маленькую бутылочку с кетчупом: ну а вдруг есть любители? Украсил всё резными свечами. И уже напоследок воткнул рядом здоровенный вертел, на который, истекая жиром, были насажены сразу две туши макровируса.

– Гад ты, бука, – сказал дракон. – Такую охоту испортил.

– По вкусу очень сильно кальмара напоминает, – дипломатично заметила Наташа, отщипывая мясо пальчиками. – Только вот столовых приборов не хватает.

Бука угрюмо жевал макровирусятину. Он уже понял, что его выходка всех только огорчила. Впрочем нимфы, быстро нажравшись, принялись подобострастно нашёптывать:

– Это ж мощь у тебя какая, бука…

– Великий, великий волшебник…

– Ты как в силу войдёшь, про нас-то не забудь, мы послужим.

– Мы им всем покажем!

– С такой мощью никто не страшен, будут в ногах волосатых у тебя валяться, милости просить.

Бука ел мясо и ужасом вспоминал, как очень похожие мысли посетили его в тот момент, когда он активировал Золотой Додека́эдр Це на таможенном посту. Как Золотой Додека́эдр Це наполнил всё существо буки могуществом столь очевидным, что и народец Междуморья, и десантники с большой земли – все безропотно проявили покорность и великое уважение. При первых же звенящих волнах энергии, которыми Золотой Додека́эдр Це щедро наполнил всё вокруг, таможенный пост превратился в алтарь, в место поклонения великому божеству: буке Кривохмылу. А ведь народ Междуморья не был религиозен, не было в ходу ни одного культа. Бука, помнится, ещё подумал тогда: «Это что же будет, если вот эдакое на большой земле учудить, где стран и государств давно уже нет, а вот религиозные конфессии вполне себе существуют?»

Бука ел мясо не чувствуя вкуса и с тоской думал: «Что же дальше? Дальше-то что?».

***

Очнулся Мишка от того, что у него сильно зачесались уши. Нет, не в ушах, а именно сами уши. Зудели сил нет. Мишка открыл глаза и застонал от боли. Странно, что никаких провалов в памяти у него не было. Прекрасно помнил, как они уже заканчивали ремонт накопителей. Ничего сложного. Просто входили в игру и играли. Лавинообразно дублировали аккунты, плодили персонажей и гнали их по квестам, по разработанным для такого случая алгоритмам. Загоняли энергию Междуморья обратно. Дело привычное. Непривычным было работать не в уютной лаборатории, потягивая чаёк, а в поле, в непосредственной близости от натужно гудящих накопителей, которые вообще-то могли рвануть, но за этим и следили аварийщики. Похожие на роботов в своих ярко-оранжевых комбинезонах они пытались отгонять на безопасное расстояние спецов корпорации. Главный лично следил за уровнем потенциальной опасности. За портативным пультом он как пианист порхал пальцами, переключая подачу паттернов.

Волна энергии из Междуморья, различимая даже визуально, уже схлынула, прошло напряжение первых часов работы, оставалось только заменить сгоревшие флэхи, но это была забота ремонтников. Аврал заканчивался, народ потихоньку собирался возле автобусов, подогнанных транспортниками. Мишка задержался у накопителя, добивая особо заковыристый квест, в котором, балансируя на причудливом летательном аппарате, требовалось сачком вылавливать каких-то мерзких тварей из студенистой биомассы. Краем уха он слышал разговоры у автобуса:

– Никогда такого не было…

– Куда альтернативщики смотрят?

– Да и особисты не лучше!

– Особисты-то причём тут?

– А притом. Притом. Джо Парети с утра в Междуморье умотал, контора с утра без энергии, а тут вот это. Думаете просто так? Нет, не просто так!

По голосу он узнал Сашку Трофимова и успел подумать, что надо бы ему язык укоротить, чтоб лишнего не болтал. Ещё Мишка успел удивиться, что слышит так хорошо, до автобусов метров двести было, а он слышал, как скрипят кожаные сиденья в салоне, где ребята рассаживались после аврала. И вот тогда новый поток энергии буквально смёл все четыре линии накопителей. Это уже была ударная волна, как от взрыва. Люди попадали, послышались крики. Главный со своим пультом впечатался в раскачивающийся автобус и, кажется, потерял сознание. Потехин, один из немногих удержавшихся на ногах тогда, видел, как рабочий интерфейс игры заполыхал красными алярмами. И тогда он отключил сервер.

Уши чесались всё сильнее. Мишка сел на кровати. Ничего, получилось. Встал и, пошатываясь, доковылял в санузел, посмотрел на себя в зеркале. Так-то нормально, ну осунулся слегка, но вот уши. Уши были большие, красные и явственно заострялись кверху. Нет, не Мишкины это были уши. Он взял зубную щётку и с наслаждением поскрёб эти чужие уши. Чуток отпустило. Мишка поплескал в лицо водой, вернулся в палату. Снова сел. Снова почесал уши.

Боль уходила, но тряслись руки. Мишка слышал, что руки трясутся у алкоголиков, но на Земле давно не было алкоголиков. Некоторые утверждали, будто бы геологи в поясе астероидов сильно бухали и, как не боролось руководство «Интеркосмо» с пьянством сотрудников, ничего не получалось. Но это далеко, в космосе.

Дверь открылась, и в палату вошёл Васька Башарин.

– О, проснулся, – сказал Васька. – А мне сказали, что ты ещё сутки продрыхнешь. Я вот принёс.

В руках у Васьки был шуршащий пакет из экологического пластика. Из пакета пахло апельсинами. А может мандаринами.

– Поставь, – сказал Мишка.

Васька поставил пакет на столик.

– Волна? – спросил Мишка.

– Ушла. Сразу и ушла, как только ты.

– Все хоть живы?

– Да.

– Главный ругался?

– У.

Мишка ухмыльнулся, залез в пакет. Как ни странно в нём оказались яблоки.

– Мыл?

– Ага.

Мишка выбрал самое большое яблоко и с явным удовольствием откусил.

– Как чувствуешь себя? – очень заботливо спросил Васька.

– Хорошо, – сказал Мишка, продолжая хрустеть сочным яблоком.

– То есть всё в порядке?

Мишка ел яблоко. Васька какое-то время разглядывал потолок. Это был модный в этом сезоне потолок с иллюзией старых досок и паутины по углам. Облака, звёзды и горы всем уже надоели.

– Как Марина? – вежливо спросил Мишка.

– Хорошо. На шестом месяце. Сбалансированное питание, прогулки, массаж.

– То есть вообще всё хорошо?

– Да.

Мишка съел яблоко вместе с косточками, сделал движение почесать уши, но под пристальным взглядом Башарина снова сел ровно, спрятал руки в карманы пижамы. Он только сейчас обратил внимание, что на нём весёленькая розовая пижама в синюю клеточку.

– А ты не знаешь, почему меня не лечат? – спросил Мишка. – Ведь если я в больнице, то меня положено лечить. Ну и где эти все?

– Ты в институте экспериментальной медицины. И как тебя лечить, сам понимаешь, никто не знает.

– Даже так?

– Вот так.

Тогда Мишка уже не скрываясь, почесался.

– У кого в Междуморье такие же заострённые уши? – спросил он. – У эльфов?

– Нет, – неуверенно ответил Васька. – У эльфов элегантные такие ушки. Остренькие – да, но аккуратненькие. А такие лопухи – я не знаю. Да и зачем тебе?

– Хотелось бы, знаешь ли, знать в кого я превращаюсь.

– Вот чего. Интересно тебе. А во что теперь весь наш мир превратится тебе, значит, не интересно. Куда магия игры хлынула? Кто ещё пострадал? Кем у меня ребёнок родится? Троллем или баньши?

– Не нагнетай!

Мишка вскочил и стал ходить из угла в угол.

– У меня не было иного выхода. Отключение сервера пропустило магию в реальный мир, но спасло людей. Я думаю превращение одного сотрудника «Руссо-вирта» в магического персонажа лучше, чем гробы. Десятки гробов! Кстати, больше никто не пострадал?

– А тебе хочется быть уникальным? – насмешливо спросил Васька. – Положившим естество своё на алтарь науки?

– Это смешно?

– Это мелко. Я думаю, что ты вообще действовал неосознанно. Не людей спасал, а воплотил своё подсознательное желание впустить Междуморье на большую землю.

– Ну, знаешь!

Мишка остановился и возмущённо уставился на Башарина.

– Знаю, – сказал Васька. – Помню все твои рассуждения в универе, твоё раздражение работой Парети, твой критический взгляд на Эльфийские Договорённости.

– Ты помнишь, с чего это всё началось? – спросил тогда Мишка.

– Что?

– Междуморье.

– Оно началось с игры «Бука из бамбука».

– Да. Детская развивающая игра. Конструктор. Но по неведомым причинам игра получила бешеную популярность, в неё играли все. Дети, взрослые, бездельники и космонавты… Джо Парети играл.

– Ну, знаю, знаю.

– Игру стали развивать, усложнять выходили всё новые версии, так появилось Междуморье.

– Да знаю я! – закричал Васька, но Потехин уже не обращал на него внимания. Он читал лекцию. – И, собственно, казалось совсем естественным при первом эксперименте по внедрению физического тела в виртуальную реальность использовать именно эту игру. Ты знаешь, что именно Главный попытался отправить в Междуморье? Впрочем, тогда он ещё не был главным. Они закинули в сеть спичку. Всего лишь спичку. И произошёл критический прокол ноосферы, мир игры хлынул в реальность. Это ещё нам очень повезло, что он хлынул в пустыню, страшно подумать, что бы было, если бы Междуморье возникло где-нибудь в Европе. Ты что уставился?

Васька смотрел на него со странным выражением.

– Да ухмылка у тебя. Странная такая.

Потехин сходил к зеркалу. Да. Ухмылочка была диковатая. Он вспомнил у кого в Междуморье такие ухмылки. Что ж, ему можно сказать повело. Не в гоблина какого-нибудь перерождался, не в энта или зомбака. А букой побыть вполне терпимо, пока всё не наладится. Только вот когда всё наладится?

– На чём я остановился? – как ни в чём не бывало, спросил Мишка, вернувшись.

– Ты спросил чего я на тебя уставился, – угрюмо ответил Васька.

– Да? А, ну да. Так вот…

– Брось трепаться. Скажи сразу – ты готовился к такому развитию событий?

– То есть ты хочешь спросить меня: «Что же теперь будет?».

– Ну.

– А я не знаю! И это прекрасно. Наконец-то мы чего-то не знаем, наконец-то мы чего-то боимся, наконец-то нам угрожает реальная опасность. Нас ждёт прекрасное, удивительное время.

– Да? – ещё более мрачно спросил Васька. – Знаешь, я лично вот это прекрасным не считаю.

Он оскалился и выпустил перед собой тонкие струйки пламени.

– Ужас, – сказал Мишка убитым голосом. – Значит всё-таки не только я.

– Нет. Поражения разной степени тяжести получили все, кто находился в непосредственной близости от тебя. Теперь у кого крылья отрастают, у кого чешуя. Когда ты отключил сервер, энергия ударила по людям. Да, не взрыв. Но магическое воздействие впервые вышло за пределы Междуморья. Ты этого ведь хотел?

– Нет, – растерянно ответил Мишка. – Я хотел совсем не этого. Всё должно было быть совсем не так.

– А как?

Мишка, нахмурившись, молчал. Он был совершенно подавлен и всё время чесался. Васька попытался его развеселить, выдувая пламя колечками, но шутка не удалась. Потехин лишь кривился и Ваське стало неприятно смотреть на его стремительно меняющееся лицо. Мишка на глазах превращался в неведомое существо, рождённое человеческой фантазией, а теперь стремительно воплощающееся в реальность.

– Давай ты мне всё расскажешь и мы что-нибудь придумаем, – сказал Васька.

– Давай, – легко согласился Мишка. – Всё началось с письма Гнутоноса.

Глава четвёртая,

совсем короткая, но интересная.

Страшно, страшно было Джо Парети. Потому что всю свою жизнь Джо Парети боялся. Сначала он боялся своей матери, женщины властной и без ума любящей своего сына. Потом боялся начальника Службы Контроля, старого Роберта Фергюсона, к которому пришёл совсем молодым стажёром сразу после академии. Но настоящий липкий страх поселился в нём во время Первого Марсианского Инцидента, когда на глазах у землян неожиданно очнулась от небытия древняя могущественная цивилизация, ужаснула своим циничным равнодушием и снова легко исчезла в пучинах космоса. Тогда Парети впервые серьёзно задумался о том, сколь уязвима жизнь на Земле, сколько опасностей ей угрожает и какая малость нужна, чтобы навсегда прервать зыбкое благополучие человечества. Он видел угрозу везде, санитарный контроль в зоне астероидов стал его пунктиком, по его инициативе все научные исследования, обладающие стратегическим потенциалом, проходили сертификацию на пролонгированную безопасность. Парети начал бояться в глобальном масштабе, «как бы чего не случилось» стало его девизом.

Как ни странно, именно превентивный страх делал Парети счастливым. Работая в Службе Контроля, он ежедневно предотвращал, оберегал и устранял. Предостерегал и ликвидировал. Сдерживал. Это было славное время, когда на Земле то и дело вспыхивали эпидемии, экологические бедствия и локальные конфликты. И всегда Парети был тут как тут. Он слыл лучшим специалистом в своём деле, без него не обходилась ни одна мало-мальски заметная заваруха. Это настоял на введении карантина для беженцев с Юпитера, закрыл работы по созданию человекоподобных роботов, с большим трудом, но всё же навсегда остановил исследования живого марсианского мха. Но вот эксперименты в «Руссо-вирт» он проморгал. Это стало его крахом, он себе этого так и не простил.

После того, как стало ясно, что Междуморье локализовалось в пространстве, после первой паники и первого изумления, когда достаточно быстро возобладало мнение: «Компьютерная игра в реальном мире? Ну и что, никто же не умер», после заключения Эльфийских Договорённостей, Парети подал в отставку. Но сильно ошибались те, кто подумал, что старик сломался. Нет. Со

вершенно трезво старик оценил ситуацию и, придя к выводу, что жизнь на планете и в Системе более менее налажена, он ушёл из СК и занял скромную должность начальника Особого отдела «Руссо-вирт». И стал ждать.

И вот теперь он дождался. Неизбежное произошло. Уродливый мир Междуморья с его гномами, гоблинами и прочей чертовщиной грозит большой земле, и никто другой как Джо Парети спасёт человечество от язвы компьютерной магии. Это будет достойным завершением карьеры, после этого и действительно можно на покой. Так думал старик Парети, ничуть не расстроенный бегством Кривохмыла, Наташи и Кайдена. Ничего, он и не таких вылавливал.

– Мы ждём указаний, господин куратор, – сказал Шорт Форс, но в голосе его не было почтительности. Ничего, за свою жизнь Парети привык, что к нему часто относятся несерьёзно. До поры, до времени.

– Какие же указания могут быть, сударь? – сказал начальник Особого отдела «Руссо-вирт». – Искать и догонять, искать и догонять.

Несмотря на то, что Междуморье было вечной головной болью Джо Парети, в магическую страну он попал впервые. Всё здесь вызывало у него отвращение. Особенно отвратительными казались обитатели магического мира. И погода. Ярко светило солнце, а Парети плохо переносил жару. Его тропическая форма уже намокла от пота, а сапоги словно усохли на солнце – они нещадно давили. Недолго думая, Парети разулся и посмотрел на свои босые ноги. Потом на свои руки. Ногти очень быстро переростали в когти, а цвет кожи приобрёл явственный зеленоватый оттенок. Парети не был знатоком игры «Междуморье» и не знал, в какое магическое существо он превращается, но вот то, что все десантники обратились гоблинами, он понял сразу.