Читать онлайн Античные комедии бесплатно

Смех античной комедии

В 405 г. до н. э. во время афинского праздника Ленеи зрители театра Диониса затаив дыхание следили за состязанием Эсхила и Еврипида. Эсхила и Еврипида? Как такое возможно? Ведь прославленный драматург, «отец трагедии», Эсхил умер в 456 г. до н. э. на Сицилии, а Еврипид скончался в 406 г. до н. э. в Македонии, за год до описываемых событий. За каким же состязанием наблюдали афинские зрители? Они стали свидетелями состязания драматургов, на котором афинский комедиограф Аристофан представлял свою комедию «Лягушки».

Состязания были важной частью древнегреческих праздников. В Олимпии на Олимпийских играх состязались атлеты и всадники, в Дельфах на Пифийских играх – певцы и музыканты, а в Афинах на Дионисиях проводились соревнования драматургов, авторов комедий и трагедий. Согласно Аристотелю, из дифирамбов, гимнов в честь Диониса, выросла греческая трагедия, а из фаллических песен, исполняемых участниками комоса, – комедия. Комос представлял собой веселое сельское шествие участников праздника Диониса, которые распевали песни, сопровождаемые ритуальной инвективой и сквернословием.

В Афинах Диониса почитали как бога земледелия и виноградарства, поэтому его праздники часто были связаны с различными этапами сельскохозяйственных работ земледельцев Аттики. Дионисийский фестиваль в основном приходился на зиму и начало весны. В зимние месяцы проводились Малые (Сельские) Дионисии, Ленеи и Антестерии, а в марте – Великие (Городские) Дионисии. Малые Дионисии устраивали в сельских округах Афин (демах), тогда как Великие Дионисии, Ленеи и Антестерии были городскими праздниками. В 486 г. до н. э. на Великих Дионисиях состоялись первые состязания комедий, и с этого времени они регулярно проводились на праздниках Диониса в Афинах. Все желающие принять в них участие заранее предоставляли свои комедии архонту-эпониму, который отбирал три наиболее интересные драмы. Их авторы получали право набирать хор, актеров и проводить репетиции. Организацией состязаний занимались афинские магистраты, но со временем большая часть финансирования постановок была переложена на хорега – богатого гражданина, который должен был исполнять общественную повинность (литургию). На состязания комедиографов отводили один день, поэтому зрители могли посмотреть сразу все три комедии, одна из которых следовала за другой. По завершении состязаний судьи выносили свое решение. Первое место присуждалось победителю состязаний, второе место было неким «утешительным призом», тогда как третье место означало, что автор полностью «провалился», став последним среди трех участников. Победителя награждали священным венком из веток плюща и винограда, который он посвящал в храм Диониса. По окончании праздника результаты состязаний фиксировались в форме краткого отчета, где упоминались имена авторов и названия их комедий, наименование праздника, на котором проводилось состязание, имя архонта-эпонима, хорега и первого актера. Текст вырезали на каменной плите, дидаскалии, которую устанавливали у храма Диониса.

Первые состязания драматургов проводились в Афинах на временных деревянных площадках. Ок. 500 г. до н. э. на юго-восточном склоне афинского Акрополя было возведено деревянное здание, а в IV в. до н. э. – каменное здание театра Диониса. Центром театра была круглая площадка орхестра, на которой располагался хор. Вокруг орхестры поднимался вверх трехъярусный театрон, разделенный специальными проходами на сектора. Каменные скамьи театрона уходили вверх на 78 рядов и могли вместить 17 тыс. зрителей. Мраморные кресла в первом ряду были предназначены для почетных гостей. Самое роскошное, украшенное рельефами кресло предназначалось для жреца бога Диониса Элевтерия (Свободного), покровителя театра. Актеры выступали на скене – небольшой прямоугольной площадке перед орхестрой. Для выхода хора на орхестру служили пароды – два прохода между скеной и театроном. Расписные декорации изображали в комедии частные дома с балконами и окнами. В середине V в. до н. э. они крепились на проскении (стена скены), а позднее – на простенках между колоннами, украшавшими проскений. При постановках комедий часто использовались театральные механизмы: деревянная выдвигающаяся платформа на колесах эккиклема, приспособление для комических полетов на сцене геранос («журавль»), подъемный механизм для богов и героев айорема.

Участники комедии, хор и актеры, были взрослыми мужчинами, афинскими гражданами, независимо от того, какого возраста или пола персонажей они играли. Хор комедии, исполнявший хоровые партии, состоял из 24 человек, которые делились на два полухория по 12 человек. На орхестре они выстраивались в 6 рядов по 4 человека или, наоборот, в 4 ряда по 6 человек. Из числа хоревтов выделялся солист – корифей, который от лица хора вел диалог с актерами. Он стоял в центре первого ряда между парастатами, руководителями двух полухорий. В отличие от хора в трагедии, комический хор принимал гораздо большее участие в постановке. Хоревты пели, танцевали, а также активно участвовали в действии, поддерживая или обвиняя главного героя. Особой популярностью в комедии пользовался танец кордакс с резкими, непристойными движениями. Участники хора были одеты в разнообразные маски и костюмы людей, мифологических персонажей, фантастических существ, животных или птиц. Часто по маскам хора получали названия комедии, как, например, комедии Аристофана «Птицы», «Осы», «Лягушки», «Облака».

В греческом театре V в. до н. э. число актеров было ограниченно, поэтому на сцене не должно было находиться одновременно более трех актеров. Костюм актера комедии состоял из коротких хитона и плаща, а также большого количества подкладок и утолщений. Огромный живот и обширный зад, бутафорский фаллос, толстые ноги – такими мы видим комических актеров в аттической вазописи. Маски комедии должны были вызывать смех у публики, они отличались нарочитой уродливостью, с широко открытыми ртами, огромными глазами, большими лбами. Иногда маски могли иметь портретное сходство, как, например, маска Сократа в комедии Аристофана «Облака». Для каждого персонажа комедии изготовляли несколько масок, меняя которые актер мог показать изменение душевного состояния своего героя. В зависимости от роли маски раскрашивались в разные цвета: женские маски были выкрашены в белый цвет, тогда как мужские маски были темных тонов. Маски закрывали всю верхнюю часть головы актера, сверху которой крепился огромный парик, таким образом, голова актера казалась непропорционально большой, что увеличивало комический эффект. Игра актеров комедии носила фарсовый характер, они бегали, прыгали, дрались, кувыркались, а также подражали голосам людей, звукам животных, пению птиц. У многих драматургов были свои любимые актеры, для которых они писали определенные роли. Так, у Аристофана такими актерами были Филонид и Каллистрат. Хоревты и актеры пользовались большим почетом и уважением как участники состязаний драматургов на важных религиозных праздниках.

Аттическая комедия V в. до н. э. получила название древней. Она отличалась ярко выраженной общественно-политической тематикой и сложной структурой. Древняя комедия начиналась с пролога, в котором намечалась основная тема комедии. Задача актеров в прологе состояла в том, чтобы заинтересовать зрителей, поэтому их игра носила нарочито фарсовый характер. Вслед за прологом шел парод, во время которого хор выходил на орхестру и исполнял вступительную песнь. За пародом следовали эписодии, небольшие сценки с участием действующих лиц, и агон (букв. «спор», «борьба») – большая сцена, включавшая в себя словесный поединок (иногда не только словесный!) главного героя и его противника. Тема агона могла быть связана со злободневными вопросами общественно-политической или культурной жизни афинского полиса. В агоне хор делился на два полухория, одно из которых поддерживало главного героя, а другое – его противника. Блестящий пример агонов можно увидеть в комедиях Аристофана «Лягушки» (спор Эсхила и Еврипида), «Облака» (спор Правды и Кривды), «Плутос» (спор Богатства и Бедности). Особой частью древней комедии была парабаса – песнь хора, непосредственно не связанная с сюжетом, во время которой корифей от лица автора обращался к зрителям. Парабаса как бы разрывала комедию, разрушая сценическую иллюзию, поэтому во время ее исполнения актеры уходили со сцены, а хоревты снимали маски. Завершалась комедия эксодом, сценой, в которой главный герой, одержав моральную победу на своими противниками, удалялся на пир или на свадьбу. Хор, поддерживая героя, исполнял заключительную песнь и покидал орхестру.

Расцвет древней комедии пришелся на вторую половину V в. до н. э. Пелопоннесская война расколола греческий мир на два противоборствующих союза во главе с Афинами и Спартой, что не могло не вызвать противоречий между политическими группировками в Афинах. Комедиографы в своих произведениях часто обращались к вопросам внешней и внутренней политики Афин, культуры и религии, воспитания и образования. При этом задача комедии состояла в том, чтобы отвлечь зрителей от тягот повседневной жизни с ее заботами, развлечь и рассмешить. Зрители оказывались в атмосфере веселья, где соединялись реальность и авторский вымысел, где критика политиков и военачальников, ораторов и философов носила характер шутки и буффонады, где вместе с литературными персонажами присутствовали реальные личности, выведенные в карикатурном виде, где менялись местами мужчины и женщины, боги и люди, а действие с земли переносилось на Олимп или в Аид.

Первым победителем в состязании комедий в 486 г. до н. э. на Великих Дионисиях стал афинский драматург Хионид. От большинства представителей древней комедии до нас дошли только названия их произведений и некоторые фрагменты. Единственным автором, от которого сохранились произведения целиком, был афинский драматург Аристофан (ок. 445–385 гг. до н. э.). Отец Аристофана Филипп был уроженцем аттического дема Кидафин из филы Пандионида. У Аристофана было трое сыновей, двое из которых, Арар и Филипп, также писали комедии. Две последние комедии Аристофана, «Кокал» и «Эолосикон», были поставлены после его смерти Араром. Известно, что Аристофан иногда исполнял некоторые роли в постановках своих комедий: так, в комедии «Всадники» он сыграл Пафлагонца.

Аристофану приписывается 40 или 44 комедии, из которых полностью сохранились 11. Первые три комедии он поставил под именем Каллистрата. С комедией «Пирующие» в 427 г. до н. э. Аристофан впервые принял участие в состязаниях драматургов и занял второе место, а через год на празднике Великие Дионисии он выступил с комедией «Вавилоняне». Обе комедии имели успех у зрителей. К 425 г. до н. э. относится первая сохранившаяся до нас целиком комедия Аристофана «Ахарняне», которая носила ярко выраженный пацифистский характер. Пелопоннесская война шла уже шесть лет, и именно аттическое крестьянство сильнее всех пострадало от нее. Поэтому главный герой, крестьянин Дикеополь из дема Ахарны, всеми силами хочет прекратить войну. Не найдя поддержки в Народном собрании, он заключает сепаратный мир со Спартой и получает от него прямую выгоду, торгуя с представителями других полисов. Теме войны и мира посвящена комедия «Тишина (Мир)». Главный герой, крестьянин Тригей, на навозном жуке поднимается на Олимп, чтобы спасти из плена богиню мира Эйрену. Там он узнает, что боги покинули Олимп, на котором остался только ужасный Полемос («Война»), который перемалывает в огромной ступке людей. Тригей обращается с призывом к земледельцам, ремесленникам и торговцам освободить Эйрену и вернуть мир на землю, вместе с которым придут Ярмарка и Жатва. Комедия «Мир», написанная в преддверии Никиева мира в 421 г. до н. э., была полна надежды и оптимизма. Тогда как комедия «Лисистрата» была поставлена в 411 г. до н. э., когда Пелопоннесская война опять возобновилась и афиняне потерпели поражение в Сицилийской экспедиции. Интересно, что главным героем Аристофан сделал афинскую женщину по имени Лисистрата («Разрушительница войны»). Она организует заговор, и женщины, захватив афинский Акрополь, предъявляют своим мужьям ультиматум – они не будут выполнять свои супружеские обязанности, пока их мужья не заключат мир. Хор в комедии делится на два полухория, одно из которых состоит из старух, которые удерживают подступы к Акрополю, а второе – из стариков, которые пытаются выгнать женщин с него. «Лисистрата» стала первой из многочисленных в мировой литературе комедий, посвященных женскому бунту.

Комедии Аристофана были посвящены проблемам как внешней, так и внутренней политики Афин. Во «Всадниках» (424 г. до н. э.) Аристофан выступает против демагогов, в частности против Клеона, предводителя в Народном собрании партии, требующей продолжения войны. Аристофан вывел Клеона в образе наглого и хитрого раба Пафлагонца, который обманывает своего старого хозяина Демоса («Народ»). Политику Клеона Аристофан также критикует в комедии «Осы» (422 г. до н. э.), написанной после того, как Клеон в популистских целях повысил плату афинянам, заседавшим в суде. Главный герой комедии, старик Филоклеон («Любитель Клеона») все время проводит в суде, тогда как его сын Бделиклеон («Хулитель Клеона») не пускает отца в суд и запирает его дома. Хор Ос изображает старых судей, друзей Филоклеона, которые пытаются выманить его в суд. И хотя Филоклеон в конце концов соглашается с доводами сына, но преодолеть страсть к судейству он уже не может и судит дома родных и животных. Комедия французского драматурга XVII в. Жана Расина «Сутяги» была написана под влиянием «Ос» Аристофана. В комедии «Птицы» (414 г. до н. э.) афинские граждане, Писфетер и Эвельпид, разочарованные в современной жизни, создали новое государство – Тучекукуевск, государство птиц. Однако счастливая жизнь в государстве между небом и землей быстро прекращается, т. к. с земли в него устремились разные мошенники, а на небе недовольны боги, ведь Тучекукуевск преграждает им доступ жертвенного дыма. После долгих переговоров между всеми заинтересованными сторонами был заключен договор, и комедия завершается свадебным пиром между Писфетером и богиней Басилеей.

Предметом насмешек Аристофана часто становились новые тенденции в культуре, литературе и философии. В комедии «Облака» он высмеивает модное учение софистов. Крестьянин Стрепсиад, разоренный долгами своего сына, молодого бездельника Фидиппида, отправляется в «мыслильню» – школу, возглавляемую Сократом, проповедующим учение о новых божествах Облаках. Стрепсиад надеется научиться искусству обмана, чтобы не платить долги, но оказывается неспособным учеником и посылает вместо себя сына. Фидиппид быстро овладел новой наукой и не только помог Стрепсиаду отделаться от кредиторов, но и побил своего отца, убедительно доказав ему свое право бить родителей. В эксоде Стрепсиад сжигает «мыслильню» Сократа. «Облака» были поставлены в 423 г. до н. э. на Великих Дионисиях и заняли лишь 3-е место. Аристофан переделал текст комедии, включив во вторую редакцию сцену поджога школы Сократа и спор Правды и Кривды, а также добавил в парабасу жалобу на несправедливость зрителей и судей. Подлинным шедевром стала комедия Аристофана «Лягушки», поставленная в 405 г. до н. э., на следующий год после смерти двух великих авторов трагедий, Софокла и Еврипида. Бог театра Дионис вместе со своим рабом Ксанфием отправляется в Аид, чтобы вернуть на сцену лучших драматургов. По дороге Дионис и Ксанфий попадают в забавные ситуации, а когда приходят в подземное царство, то узнают, что забрать им позволено только одного драматурга. Перед Дионисом встает вопрос – кого? И как решить, кто лучший? Конечно посредством состязания! Агон комедии состоит из спора Эсхила и Еврипида, судьей в котором выступает бог театра Дионис! Их спор о сюжетах трагедии, о роли хора и актеров, о стиле и музыке стал первым примером литературной критики в Античности. Симпатии Аристофана были на стороне Эсхила, представителя «поколения марафонских бойцов», победителей в Греко-персидских войнах, автора трагедий, задача которых – воспитание достойных граждан! В итоге Дионис, который никак не может принять решение, бросает на весы стихи Эсхила и Еврипида! Вот за каким состязанием наблюдали зрители на празднике Ленеи! А тем временем с замиранием сердца за ходом комедии наблюдал сам Аристофан. В этот раз триумф был полный. Аристофан не только занял 1-е место, но по просьбам зрителей «Лягушки» были поставлены повторно, что было большой редкостью в практике греческого театра!

В начале IV в. до н. э. древняя комедия постепенно меняется. В ней все реже упоминаются шутки над политиками, снижается уровень полемики и обличений. В двух последних комедиях Аристофана, «Законодательницы» и «Плутос», сокращается роль хора, исчезает парабаса. Наступает эпоха средней комедии (IV в. до н. э.). От этого периода не сохранилось ни одной драмы целиком. Однако средняя комедия подготовила переход к новой комедии (III–II вв. до н. э.) эпохи эллинизма. Мир Эллады изменился, на смену греческому полису приходит эллинистическая монархия. Меняется и греческая комедия, из которой окончательно уходит общественно-политическая тематика, обличительная направленность, карикатура на современников. В структуре комедии происходят изменения – теперь она состоит из 5 действий, сцены которых были связаны друг с другом единым сюжетом. Стиль новой комедии стал более спокойным, из него ушли шутовство, карикатура и вульгарные шутки древней комедии. Маски актеров новой комедии уже не были похожи на гримасы, а костюмы более соответствовали повседневной одежде. Роль хора была сведена к вокально-танцевальным номерам между актами, все внимание драматургов сосредоточилось на диалогах и монологах актеров. Актеры играли на новой, более высокой сцене, а орхестра использовалась для танцев и музыкальных выступлений. Искусство актеров становится более профессиональным. В этот период появились т. н. синоды – театральные товарищества актеров, которые теперь называли себя «технитами Диониса».

Основным представителем новой комедии был афинский драматург Менандр (343–291 гг. до н. э.), племянник автора средней комедии Алексида. Сюжетами Менандра были любовь и ревность, тайный брак, подброшенные или найденные дети. Несмотря на запутанные и сложные взаимоотношения героев, конец в комедиях Менандра всегда благополучный.

Традиция приписывает Менандру 105 или 110 комедий. Целиком сохранилась комедия «Брюзга» (316 г. до н. э.), которая заняла 1-е место на Ленеях. Главный герой, мрачный и грубый бедный старик Кнемон, живет вместе с дочерью и старухойрабыней. Жена не смогла жить с ним и ушла к своему сыну от первого брака Горгию. В дочь Кнемона влюбился сын богатого соседа Сострат. Счастливый случай помогает юноше добиться благосклонности Кнемона – когда старик упал в колодец, Горгий с Состратом спасли его. Кнемон согласился на брак Сострата со своей дочерью и на брак Горгия с сестрой Сострата. В больших отрывках сохранились комедии Менадра «Третейский суд», «Отрезанная коса», «Сикионец», «Земледелец», «Герой» и «Самиянка». Наибольший интерес из них представляет комедия «Третейский суд», в которой более четко оформились основные элементы новой комедии. В своих пьесах Менандр часто останавливался на вопросах счастья и судьбы, призывал не поддаваться отчаянию и бедам. В комедиях Менандра прослеживаются современные драматургу взгляды на брак, воспитание, положение женщин и рабов в семье. Его комедии отличались тонким психологизмом и развитием характеров. К сожалению, они не пользовались популярностью у публики, Менандр лишь 8 раз побеждал на состязаниях. Публика предпочитала комедии его соперника Филемона, который больше обращал внимания на интригу и комизм положений. Однако время все расставило по своим местам. Герои Менандра – ворчливый и скупой старик, молодой повеса или влюбленный юноша, скромная девушка и лживая гетера, болтливый повар, хвастливый воин, парасит и домашний раб – все они стали классическими персонажами сначала римской, а затем и европейской комедии.

Знакомство Рима с греческой культурой, мифологией, философией и литературой начинается с середины III в. до н. э., вместе с завоеванием Римом Средиземноморья, в том числе и эллинистических государств. Римская литература сформировалась во многом под влиянием греческой литературы, недаром знаменитый римский поэт Гораций сказал: «…Греция, взятая в плен, победителей дикий пленила, / В сельский Лаций искусства внеся». Первым римским драматургом стал вольноотпущенник Ливий Андроник, уроженец Тарента, переделавший для римских праздников греческие трагедии и комедии. Успех его пьес привел к тому, что с 240 г. до н. э. на ежегодных государственных праздниках, таких как Римские (Великие) игры, Плебейские игры, Мегалезийские игры, Флоралии и Цериалии, стали регулярно устраивать постановки римских драм. Кроме государственных праздников их также могли приурочить к триумфам римских полководцев или к погребальным играм в честь знатного римлянина. Так, на погребальных играх в честь Луция Эмилия Павла в 160 г. до н. э. была поставлена комедия Теренция «Братья» и вторая редакция комедии «Свекровь». Примеру Ливия Андроника последовали драматурги Гней Невий и Квинт Энний, переделывая греческую классическую трагедию, в первую очередь трагедии Еврипида, в т. н. римскую трагедию котурнату (котурны – обувь актеров в греческой трагедии), и греческую комедию эпохи эллинизма в римскую паллиату.

Постановки римских драм не носили характер состязания драматургов, как в греческом театре. Распорядители игр выкупали пьесу у автора, договаривались с хозяином труппы актеров, нанимали композитора и музыкантов. Так же как в греческом театре, все актеры были мужчинами. Однако положение актеров в Риме не считалось почетным, наоборот, они относились к людям «низкой» профессии. Сохранилось много упоминаний о штрафах и наказаниях актеров. Хор в римской драме практически отсутствовал, т. к. в трагедии его роль была сведена в основном к комментарию действия, а в комедии он был упразднен. В 207 г. до н. э., благодаря деятельности Ливия Андроника, при храме Минервы была организована коллегия поэтов и актеров. Далеко не сразу в Риме утвердились многие традиции греческого театра. Так, ранние римские комедии были рассчитаны на 4–5 актеров, и только в I в. до н. э. драматурги начнут соблюдать «закон трех актеров». Театральные маски в римском театре предположительно появились не ранее середины II в. до н. э. Введение театральной маски традиция приписывает знаменитому комическому актеру Квинту Росцию, у которого якобы было косоглазие, и маска скрывала этот недостаток.

Для первых театральных представлений возводили временные деревянные подмостки, вокруг которых стояли зрители. В 58 г. до н. э. Марк Эмилий Скавр возвел в Риме деревянное здание театра на 80 тыс. зрителей с трехъярусной сценой и с 360 мраморными колоннами. В 53 г. до н. э. Гай Скрибоний Курион для погребальных игр своего отца построил уникальное деревянное строение на 80 тыс. зрителей, состоящее из двух огромных театров, вращающихся при помощи основного поворотного механизма. В первой половине дня в нем проводили театральные представления, а затем при повороте оба здания соединялись и образовывали амфитеатр, в котором во второй половине дня проводили гладиаторские бои. Эти деревянные строения были временными постройками, которые по завершении празднеств демонтировались. Сенат пресекал все попытки строительства постоянного здания театра в Риме, как сооружения, «развращающего общество». Первое постоянное каменное здание театра в Риме возвел Гней Помпей, взяв за образец греческий театр в Митиленах. Строительство театра Помпея на Марсовом поле завершилось в 55 г. до н. э., но отделочные работы продолжались еще 5 лет. В восточную часть здания театра Помпея, рассчитанного на 17 тыс. зрителей, был включен храм Венеры Ники (Победы). Театр был окружен садами, бассейнами, статуями. Позднее в Риме были возведены театр Бальба на 12 тыс. зрителей и театр Марцелла на 14 тыс. зрителей.

Успехом у римского зрителя пользовалась комедия паллиата («паллий» – греческий плащ), которая являлась переделкой римским автором одной или двух греческих комедий (прием соединения двух комедий в одну назывался контаминацией). Действие паллиаты происходило в городах Греции, персонажи носили греческие имена и были одеты в греческую одежду. Задача римских драматургов состояла в том, чтобы приспособить тематику греческой комедии к римским реалиям и менталитету, сделать ее понятной и интересной для римской публики. Поэтому за образец римские авторы взяли новую комедию эпохи эллинизма с бытовыми, семейными сюжетами, комедию интриги и характеров, тогда как древняя комедия Аристофана была в Риме никому не понятна и не интересна. Переделка греческой комедии считалась в Риме самостоятельным литературным творчеством. До нашего времени сохранились целиком комедии паллиаты Плавта и Теренция.

Тит Макций Плавт родился в г. Сарсина (Умбрия) ок. 254–250 г. до н. э. Возможно, что в молодости он был актером. В Рим Плавт перебрался в последнее десятилетие III в. до н. э. Известны даты постановок двух первых комедий Плавта в Риме – в 200 г. до н. э. была поставлена комедия «Стих», а в 191 г. до н. э. – комедия «Псевдол». Плавт был первым римским автором, от которого сохранились целые произведения, а не только фрагменты. Ему приписывалось 130 комедий, из которых до нас дошли 20. Умер Плавт ок. 184 г. до н. э.

В качестве греческих оригиналов Плавт в большей степени использовал пьесы авторов комедии интриги. Композиции комедий Плавта чрезвычайно разнообразны – это и комедия интриги («Псевдол», «Вакхиды»), и комедия характеров («Клад»), и комедия на семейную («Пленники», «Три монеты») и на мифологическую тематику («Амфитрион»), и фарсы («Ослы», «Перс», «Касина»). Герои Плавта хорошо нам знакомы по новой бытовой комедии: это ворчливые и скупые старики, влюбленные юноши, хитрые рабы, лукавые параситы, жадные гетеры, алчные сводники. Свои комедии Плавт построил на целой череде комических эффектов, на смешении греческих и римских элементов культуры и быта, на словесном комизме, на игровой буффонаде. В его комедиях много упоминаний о преторах и эдилах, консулах и сенате, когортах и легионах, клиентах и патронах. В комедии «Два Менехма» действие основано на комической путанице и недоразумениях, которые возникают из-за двух братьев-близнецов, Менехмов, разлученных в детстве. Через много лет один из них отправляется на поиски брата и оказывается в Эпидамне. Из-за сходства братьев, о котором никто не подозревает, происходит ряд забавных эпизодов. Мотив двойников у Плавта встречается также в пьесах «Хвастливый воин» и «Амфитрион». В комедии «Хвастливый воин» тщеславный и хвастливый вояка Пиргополиник похищает юную Филокомасию, в которую влюблен Плевсикл. Юноша отправляется за ними в Эфес, где селится в соседнем доме с Пиргополиником, встречаясь там тайно со своей возлюбленной. А чтобы воин ничего не заподозрил, они распускают слухи, что у соседа живет сестра-близнец Филокомасии. В комедии «Амфитрион» бог Юпитер, желая соблазнить красавицу Алкмену, принимает облик ее мужа Амфитриона, а бог Меркурий – облик слуги Амфитриона Сосия. Ситуация осложняется тем, что вскоре с войны возвращается настоящий Амфитрион со своим слугой, что приводит к серии недоразумений. Позднее «Два Менехма» легли в основу комедии Уильяма Шекспира «Комедия ошибок», а комедия «Амфитрион» – в основу одноименной комедии Мольера.

Веселье, шутки, игра слов, гротеск и буффонада – вот характерные черты паллиаты Плавта. Герой комедии Плавта «Клад», бедный старик Эвклион, находит клад, но не знает, что ему делать с деньгами. Он снова прячет клад в землю и боится, что его обокрадут. Скупость Эвклиона Плавт доводит до гротеска – тому жалко своего дыхания. Эта комедия Плавта легла в основу комедии Мольера «Скупой». Одной из лучших комедий Плавта является комедия «Псевдол». Главный герой комедии, хитрый раб по имени Псевдол («многоумный»), помогает своему хозяину влюбленному юноше Калидору выкупить у сводника гетеру Феникию. А так как у юноши нет денег, то сводник уже готов отдать ее воину, который внес часть цены. Чтобы помочь Калидору, Псевдол похищает письмо воина, достает деньги и освобождает гетеру. В «Псевдоле» Плавт вывел в качестве главного героя ловкого и хитрого раба, черты которого позднее мы увидим в европейской комедии Мольера, Шекспира, Бомарше.

Комедии младшего современника Плавта, Теренция, были ближе к греческой комедии характеров. Публий Теренций Афр («Африканец») родился ок. 190 г. до н. э. в Карфагене. В Риме он был рабом у сенатора Теренция Лукана, и, получив свободу, стал вольноотпущенником. Теренций вращался в среде интеллектуальной римской аристократии, был дружен со Сципионом Эмилианом и Гаем Лелием. В 159 г. до н. э. он погиб при кораблекрушении, возвращаясь в Италию. Теренций написал 6 комедий паллиат, которые сохранились целиком. До нашего времени также дошли дидаскалии и периохи (краткое стихотворное содержание) его комедий, благодаря чему известно время их постановок: в 166 г. до н. э. была поставлена «Девушка с Андроса», в 165 г. до н. э. – «Свекровь», в 163 г. до н. э. – «Самоистязатель», в 161 г. до н. э. – «Евнух» и «Формион», в 160 г. до н. э. – «Братья» и «Свекровь» (2-я и 3-я редакции). Если паллиаты Плавта – это комедии шутки и интриги, то паллиаты Теренция скорее напоминают нам бытовые драмы. Они построены не на осмеянии, а на сочувствии к персонажам драмы, недаром комедии Теренция называли «грустными».

Уникальны прологи комедий Теренция. В них он обращается к своим критикам и полемизирует с ними. Теренций отвергает обвинение в плагиате, отмечая, что переделывал только греческие комедии, так же как и все ранние драматурги. Он всегда указывает, какие произведения авторов новой комедии он переработал при написании своих паллиат.

Лучшей драмой Теренция по праву считается комедия «Свекровь». Верный традициям новой бытовой комедии Теренций показывает нам картину сложных и запутанных взаимоотношений молодых супругов, Памфила и Филумены, счастье которых омрачено тайной беременностью Филумены от неизвестного ей насильника, нападению которого она подверглась еще до свадьбы. Она пытается скрыть от мужа свою беременность, в чем ей готова помочь ее мать Миррина. В конце комедии выясняется, что неизвестным насильником был сам Памфил, который накануне свадьбы на ночном празднестве соблазнил незнакомую ему девушку. Теренций часто переделывал комедии Менандра. Из шести его комедий четыре («Девушка с Андроса», «Самоистязатель», «Евнух» и «Братья») написаны по комедиям Менандра. В отличие от персонажей Плавта, речь которых подчас груба и вульгарна, герои Теренция говорят языком образованной элиты римского общества. Недаром комедии Теренция ценились как образец изящного стиля. Однако его комедии не были привлекательны для римской публики, которая часто уходила, не досмотрев их до конца. Комедия «Свекровь» дошла до нас в третьей редакции, так как первый раз зрители сбежали с постановки посмотреть на акробатов, второй раз – на бои гладиаторов и только в третий раз комедию удалось показать публике до конца. Пожалуй, единственная комедия интриги у Теренция – это «Евнух». Юноша Херея переодевается евнухом, чтобы быть ближе к красавице-рабыне Памфиле, которая впоследствии оказывается дочерью благородных родителей. Эта комедия пользовалась большим успехом, настолько, что по просьбам зрителей даже была повторена в день ее постановки, а Теренций был награжден денежной суммой в 8000 сестерциев.

Античная комедия прошла долгий путь развития. Если древняя комедия стремилась критически оценить поступки и решения политических и военных лидеров, то новая комедия сосредоточилась на повседневной жизни людей, изучая их нравы и чувства. Персонажам новой комедии было суждено найти новое воплощение в римской комедии паллиате. Герои, одетые в греческий плащ, смело перешагнули рубеж эпох и пришли в европейскую комедию, лучшие представители которой создавали свои шедевры, восходящие к творчеству Аристофана и Менандра, Плавта и Теренция.

Гвоздева Т. Б.

Аристофан

Облака

Действующие лица

Стрепсиад, старик.

Фидиппид, сын его.

Слуга.

Сократ, мудрец.

Ученики Сократа.

Правда, Кривда спорщики.

Пасий, Аминий заимодавцы Стрепсиада.

Хор из двадцати четырех Облаков.

На сцене два дома: один – Стрепсиада, другой – Сократа.

Пролог

Стрепсиад дремлет на крыльце. Ворочается. Встает.

Стрепсиад

Ай, ай, ай, ай!

Владыка Зевс, какая ночь ужасная!

Конца ей нет! Когда же рассветет заря?

Давно уже слыхал я, как петух пропел.

Храпят рабы. Ах, прежде было иначе!

Война, чтоб ты пропала! Много зла в тебе!

Из-за тебя и слуг не смеем высечь мы.

(Указывая на сына, спящего рядом.)

А этот вот молодчик, ладно скроенный,

Всю ночь без передышки спит, без просыпа,

Свистит, трещит, в двенадцать шуб закутавшись.

Ну, что ж, и я закутаюсь, и я вздремну.

(Ворочается.)

Беда мне: не могу уснуть! Грызут меня

Корма, овсы, расходы и долги мои.

Всему виною – сын мой. Закрутив вихор,

В седле гарцует, правит он четверкою,

Во сне конями бредит. Я же мру живьем,

Считая, как подходят сроки месяцев

И долг растет.

(К слуге.)

Эй, мальчик, огонек подай!

И книгу принеси мне! Перечесть хочу,

Кому и сколько должен, сосчитать лихву.

Слуга приносит светильню и книгу.

Держит светильню над господином.

Кому ж я должен?

(Читает.)

«Пасии двенадцать мин».

Как, мин двенадцать? Пасии? За что это?

«За жеребца гнедого». Горе, горе мне!

Пусть сам бы сгнил я! Глаз бы вышиб жеребьем!

Фидиппид

(бормочет во сне)

Плутуешь, Филон! Не виляй! Прямей держи!

Стрепсиад

Вот, вот оно, несчастье! Вот в чем зло мое!

Сын и во сне мечтает о ристаниях.

Фидиппид

(так же)

На сколько едешь ты кругов на празднике?

Стрепсиад

Отца вконец заездил! Ощипал кругом!

Кому ж еще я должен, кроме Пасии?

«Три мины, за хомут и хлыст, Аминии».

Фидиппид

(во сне)

Проезди и в конюшню пригони коня!

Стрепсиад

Меня из дому скоро вовсе выгонишь!

И тяжбу проиграю, и лихва меня

Сживет со света.

Фидиппид

(просыпается)

Эй, родитель, что с тобой?

Чего ворчишь? Ворочаешься до утра?

Стрепсиад

Грызет меня из-под перины староста.

Фидиппид

Старик, оставь причуды, не мешай мне спать!

Стрепсиад

Спи, если хочешь! Только знай: долги мои

Когда-нибудь падут тебе на голову.

Ох, ох!

Пускай бы удавилась сваха подлая,

На матери твоей меня женившая.

Чудесной, тихой жил я жизнью сельскою,

В уюте, и в достатке, и в спокойствии

Средь пчел, вина, оливок и овечьих стад.

Тут в жены взял племянницу Мегаклову,

Родню Кесиры, важную, надутую.

Женился, спать пошел с ней, от меня землей

Воняло, сеном, стойлом и достатками.

От барышни – помадой, поцелуями,

И Афродитой пахло, и расходами.

Но не была лентяйкой, ткала в две руки.

Свой рваный плащ тогда я ей показывал

И говорил: «Супруга, слишком тонко ткешь!»

Слуга

Нет масла в ночнике у нас ни капельки.

Стрепсиад

Проклятье, твой ночник – негодный пьяница!

Ступай и лопни!

Слуга

Для чего же лопаться?

Стрепсиад

Фитиль купил ты толстый и прожорливый.

(Сам с собой.)

Позднее сын вот этот родился у нас,

Ох, у меня и у любезной женушки.

Тут начались раздоры из-за имени.

Жене хотелось конно-ипподромное

Придумать имя: Каллиппид, Харипп, Ксантипп.

Я ж Фидонидом звать хотел, в честь дедушки.

Так спорили мы долго; согласясь потом,

Совместно Фидиппидом сына назвали.

Ласкала мать мальчишку и баюкала:

«Вот вырастешь, и на четверке, в пурпуре,

Поедешь в город, как Мегакл, твой дяденька».

Я ж говорил: «Вот вырастешь, и коз в горах

Пасти пойдешь, как твой отец, кожух надев».

Но слов моих сыночек не послушался,

В мой дом занес он лихорадку конскую.

Всю ночь я нынче думал, не смыкая глаз.

Одно придумал средство, но надежное.

Когда сынка уговорю, спасемся мы.

Но прежде разбудить его мне надобно.

Как разбудить поласковей, подумаю.

Мой Фидиппид, сыночек, Фидиппид!

Фидиппид

Чего?

Стрепсиад

Дай руку мне и поцелуй родителя!

Фидиппид

Ну вот! А что?

Стрепсиад

Скажи, меня ты любишь? Да?

Фидиппид

Да, Посейдоном-Конником клянусь тебе!

Стрепсиад

Ой, ой, ой, ой! Нет, нет, не надо Конника!

Всем огорченьям нашим этот бог виной.

Когда меня от сердца любишь, искренне,

Послушайся, мой мальчик!

Фидиппид

В чем же слушаться?

Стрепсиад

Переменись, привычки позабудь свои!

И поучись, сходи, куда скажу тебе!

Фидиппид

Чего ж ты хочешь?

Стрепсиад

А исполнишь?

Фидиппид

Выполню!

Мне Дионис свидетель!

Стрепсиад

Погляди сюда!

Калиточку ты видишь, домик маленький?

Фидиппид

Конечно, вижу, но, отец, зачем он нам?

Стрепсиад

Мыслильня это для умов возвышенных.

Здесь обитают мудрецы. Послушать их,

Так небо – это просто печь железная,

А люди в этой печке – словно уголья.

Того, кто денег даст им, пред судом они

Обучат кривду делать речью правою.

Фидиппид

Но кто ж они?

Стрепсиад

Не знаю точно имени, —

Мудрило-заводилы благородные.

Фидиппид

А, знаю, негодяи бледнорожие,

Бахвалы, плуты, нечисть босоногая,

Дурак Сократ и Хэрефонт помешанный.

Стрепсиад

Цыц, цыц, молчи, не говори бессмыслицы!

Когда тебя заботит дом родительский,

Послушайся, от конной откажись езды!

Фидиппид

Мне Дионис свидетель, нет! Хотя бы ты

Фазанов подарил мне Леогоровых!

Стрепсиад

Прошу тебя! Мой миленький, любименький,

Ступай и поучись!

Фидиппид

Чему ж учиться мне?

Стрепсиад

Рассказывают, там, у этих умников,

Две речи есть. Кривая речь и правая.

С кривою этой речью всяк, всегда, везде

Одержит верх, хотя бы был кругом неправ.

Так, если ты кривым речам научишься,

Из всех долгов, которым ты один виной,

Не заплачу я и полушки ломаной.

Фидиппид

Нет, не согласен! Как же показаться мне

Пред всадниками выцветшим и высохшим?

Стрепсиад

Клянусь Деметрой, знай же: ничего теперь

Не дам тебе, ни жеребцам, ни меринам!

К чертям, к воронам, вон из дома выгоню!

Фидиппид

Что ж, не потерпит дядя мой Мегакл, чтоб я

Без лошадей остался! Я к нему пойду.

(Уходит.)

Стрепсиад

Что ж, кто упал, тому подняться надобно.

Отправлюсь сам в мыслильню, помолясь богам,

И сам начну учиться. Горе, горе мне!

Как голове тупой, седой, забывчивой

В лапше словес тончайших разобраться, ох!

(Переходит к соседнему дому.)

Но все ж пойду! Чего мне копошиться здесь

И в дверь не постучаться? Эй, привратник, эй!

(Стучит.)

Выходит Ученик.

Ученик

Пошел к воронам! Кто здесь в двери ломится?

Стрепсиад

Я, из Кикинны Стрепсиад, сын Фидона.

Ученик

Невежда, Зевс свидетель! Несознательно

Стучишься в дверь и выкидышем пагубным

Рождаемому угрожаешь замыслу!

Стрепсиад

Прости меня! Я – темный, из деревни я.

Так объясни, какой же это выкидыш?

Ученик

Ученикам лишь слушать дозволяется.

Стрепсиад

Не бойся, друг любезный, я пришел сюда

Как ученик. В мыслильню поступаю я.

Ученик

Так слушай и считай за тайну страшную!

Недавно Хэрефонта вопросил Сократ:

На сколько ног блошиных блохи прыгают?

Пред тем блоха куснула Хэрефонта в бровь

И ускользнула на главу Сократову.

Стрепсиад

И как же сосчитал он?

Ученик

Преискуснейше!

Воск растопивши, взял блоху и ножками

В топленый воск легонько окунул блоху.

Воск остудивши, получил блошиные

Сапожки, ими расстоянье вымерил.

Стрепсиад

Великий Зевс! Не ум, а бритва острая!

Ученик

Что ж скажешь ты о новом изобретенье

Сократа?

Стрепсиад

О каком, скажи, прошу тебя?

Ученик

Мудрец сфетийский Хэрефонт спросил его,

Как мыслит он о комарином пении:

Трубит комар гортанью или задницей?

Стрепсиад

И что ж сказал о комарах почтеннейший?

Ученик

Сказал он, что утроба комариная узка.

Чрез эту узость воздух сдавленный

Стремится с силой к заднему отверстию.

Войдя за узким ходом в расширение,

Из задницы он вылетает с присвистом.

Стрепсиад

Тромбоном оказался комариный зад!

Мудрец кишечный, дважды, трижды счастлив ты!

Избавиться от тяжбы – дело плевое

Для вас, разъявших чрево комариное!

Ученик

На той неделе истина великая

Погибла из-за ящерицы.

Стрепсиад

Как же так?

Ученик

В полночный час, исследуя движение

И бег луны, стоял он, рот разинувши.

Тут с крыши в рот ему наклала ящерка.

Стрепсиад

Смешно, Сократу в рот наклала ящерка!

Ученик

Вчера ж у нас еды на ужин не было.

Стрепсиад

Ну! ну! И пропитанье как промыслил он?

Ученик

Зашел в палестру, стол слегка золой покрыл,

Взял в руки вертел, циркулем согнул его

И осторожно… из палестры плащ стянул.

Стрепсиад

К чему ж еще Фалета прославляем мы!

Открой, открой скорее мне в мыслильню дверь,

Сократа видеть я хочу великого!

К нему иду в науку. Дверь открой скорей!

Дверь открывается, показываются ученики.

Геракл великий, это что за чудища?

Ученик

Чему дивишься. За кого ты принял их?

Стрепсиад

За спартиатов тощих, взятых в Пилосе.

Но в землю почему они уставились?

Ученик

Разыскивают то, что под землей.

Стрепсиад

Ага,

Чеснок! Не надо, не трудитесь, милые,

Я знаю место, там растет отличнейший.

А те, что в кучу скучились, чем заняты?

Ученик

Они глубины Тартара исследуют.

Стрепсиад

Зачем же в небо этот поднял задницу?

Ученик

Считает звезды собственными средствами!

(К мыслителям.)

Идите в дом, чтоб здесь он не застигнул вас.

Стрепсиад

Нет, нет, не надо! Пусть они останутся!

Поговорю я с ними о делах моих.

Ученик

Никак нельзя! Им строго запрещается

Дышать так долго чистым, свежим воздухом.

Стрепсиад

(оглядывается, рассматривает диковинные предметы в мыслильне)

Богами заклинаю, это что ж, скажи?

Ученик

Вот это – астрономия!

Стрепсиад

(с тою же игрой)

А это, здесь?

Ученик

А это – геометрия.

Стрепсиад

К чему она?

Ученик

Чтоб мерить землю.

Стрепсиад

Понял я. Надельную?

Ученик

Ничуть, всю землю.

Стрепсиад

Очень хорошо, дружок!

Народная наука и полезная.

Ученик

А здесь – изображенье всей вселенной. Вот

Афины. Видишь?

Стрепсиад

Пустяки, не верю я:

Присяжных здесь не видно заседателей.

Ученик

А дальше, будь уверен, это – Аттика.

Стрепсиад

Кикинна где ж, село мое родимое?

Ученик

Там, позади. А вот – Евбея, видишь ты,

Как вытянулась узкая и длинная.

Стрепсиад

Да, растянули мы с Периклом бедную.

Но где же Лакеде́мон?

Ученик

Где он? Вот он где!

Стрепсиад

Бок о бок с нами? Позаботьтесь, милые,

От наших мест убрать его подалее.

Ученик

Никак нельзя!

Стрепсиад

Час не ровен, поплатитесь!

(Замечает в вышине Сократа.)

А это кто же в гамаке качается?

Ученик

Он сам.

Стрепсиад

Что значит «сам»?

Ученик

Сократ.

Стрепсиад

Привет, Сократ!

Послушай, друг, погромче покричи ему.

Ученик

Нет, сам кричи, а у меня нет времени.

(Уходит.)

Стрепсиад

(кричит)

Сократ!

Сократушка!

Сократ

Чего ты хочешь, праха сын?

Стрепсиад

Скажи сначала, чем ты занимаешься?

Сократ

Паря в пространствах, мыслю о судьбе светил.

Стрепсиад

В гамак забравшись, о богах гадаешь ты.

Но почему ж не на земле?

Сократ

(важно и торжественно)

Бессильна мысль

Проникнуть в тайны мира запредельного,

В пространствах не повиснув и не будучи

Соединенной с однородным воздухом.

Нет, обретаясь в прахе, взоры ввысь вперив,

Я ничего б не узрел. Сила зёмная

Притягивает влагу размышления.

Не то же ли случается с капустою?

Стрепсиад

Ай, ай,

В капусту влагу тянет размышление!

Сойди же наземь, милый мой Сократ, сойди,

Тому, зачем пришел я, обучи меня!

Сократ

Зачем же ты явился?

Стрепсиад

Красноречию

Хочу я обучиться. Жмут долги меня.

Худею, чахну, сохну, изведусь вконец.

Сократ

Но как в долги попал ты так нечаянно?

Стрепсиад

Болезнь меня заела, язва конская,

Прошу тебя, той речи научи меня,

С которою долгов не платят. Я ж тебя,

Клянусь богами, награжу сторицею.

Сократ

Каких богов ты разумеешь? Боги здесь

Особого чекана.

Стрепсиад

Чем же клясться вам?

Железными грошами, как в Византии?

Сократ

Желал бы ты природу божества узнать

На деле?

Стрепсиад

Зевс свидетель, если есть он, Зевс!

Сократ

Вступить в беседу с облаками хочешь ты,

Которых почитаем за богов?

Стрепсиад

Ну да.

Сократ

На эти козлы сядь тогда священные.

Стрепсиад

(садится)

Вот видишь, сел.

Сократ

Прими теперь из рук моих

Венок.

Стрепсиад

Зачем венок мне? Ой, боюсь, Сократ!

Как Афаманта, вы меня зарежете!

Сократ

Нимало. То же с каждым посвящаемым

Мы делаем.

Стрепсиад

А что я получу за то?

Сократ

В речах мучнистым станешь, тертым, крупчатым.

Так смирно стой!

(Обсыпает его мукой.)

Стрепсиад

И правда, Зевс свидетель мне,

Обсыпанный, я стану тертым, крупчатым.

Сократ

Не кричи, замолчи, покорись, старичок, и внимай

терпеливо молитве.

(Молится.)

Господин и владыка, о Воздух святой, обступивший,

объемлющий Землю,

О сверкающий, ясный Эфир, Облака громоносные,

матери молний!

Поднимитесь, взлетите, царицы, свой лик мудролюбцу

седому явите!

Стрепсиад

Погоди, не спеши, дай закутаться мне, а не то до костей

я промокну.

Ах, глупец, ах, несчастный! Сегодня как раз без накидки

я из дому вышел!

(Закутывается.)

Сократ

Облака многочтимые! Слушайте зов, где б вы ни были,

ныне явитесь!

На Олимпе ль, на снежной, священной горе залегли

вы семьею лучистой,

Или с нимфами в быстрый сплелись хоровод в темных

кущах Отца-Океана,

Или в Нильских далеких верховьях дожди в золотые

черпаете ведра,

Залетели ли в топь меотийских болот иль на льдистые

гребни Миманта,

Нас услышьте и жертву примите от нас и порадуйтесь

нашей молитве.

Парод

Издали доносится пение Облаков.

Первое полухорие

Строфа Вечные Облака!

Встаньте, явитесь, росистые, мглистые,

в легких одеждах!

Бездны Отца-Океана гудящие

Кинем, на горные выси подымемся,

Лесом покрытые,

С вышек дозорных на сторону дальнюю

Взглянем на пашни, на пышные пажити!

Взглянем на реки, бурливо-журчащие,

Взглянем на море, седое, гремящее!

Око эфирное неутомимо сверкает.

Даль в ослепительном блеске.

Двинемся ж, сбросим туманы волнистые

С тел непорочных и взглядом всевидящим

Землю святую окинем!

Сократ

О священные жены, богини мои,

Облака, вы молению вняли!

(Стрепсиаду.)

Ты ведь слышал их песни и пенью вослед

грохотанье тяжелое грома?

Стрепсиад

Да, слыхал и молюсь вам, мои госпожи, и хотел бы

на гром ваш ответить

Грохотаньем из брюха: так сильно дрожу, так жестоко

я вас испугался!

Вот уже, вот оно, пусть прилично, пусть нет, не могу

удержать! Осрамился!

Сократ

Эти шуточки брось и не смей подражать паяцам —

гаерам балаганным!

Благочестья исполнись! Божественный рой продолжает

священную песню.

Второе полухорие

Антистрофа Девы, несущие дождь!

Город Кекропа богатый, блистательный,

землю Паллады,

Родину храбрых хотим мы приветствовать.

Там – несказанные таинства правятся,

Там открываются

Пред посвященными двери святилища.

В честь небодержцев-богов приношения

Там возвышаются, храмы с кумирами.

Шествия движутся там богомольные.

Жертвы приносятся пышные, в зиму

и лето —

Праздники, игры и пляски.

Вот наступила весна, и в честь Бромия

Песни несутся, хоры состязаются,

Флейты призывно рокочут.

Стрепсиад

Объясни мне, Сократ, заклинаю тебя, это кто же поет

так прекрасно,

Так торжественно, чинно и важно? Скажи, иль

слетелись сюда героини?

Сократ

Да ничуть! Это – дети небес, Облака, а для нас, для

мыслителей – боги

Величайшие, разум дающие нам, мысли острые,

силу сужденья,

Красноречия жар, убеждения дар, говорливость

и в речи сноровку.

Стрепсиад

Понимаю. Так вот почему, услыхав их напевы, душой

я воспрянул

И к сплетениям слов потянуло меня и к сужденьям

о дыме летучем,

Захотелось на слово ответить тремя и мыслишкою

в споре ужалить!

Если можно, прошу, дай воочию мне, дай вблизи

величавых увидеть!

Сократ

Погляди же сюда, на Парнеф! Началось! Вижу, вижу,

спокойно и плавно

К нам нисходят они.

Стрепсиад

Где же, где? Покажи!

Сократ

Вот подходят густыми рядами

По расщелинам горным, по склонам лесным. Прямиком.

Стрепсиад

Удивительно, право!

Ничего я не вижу!

Сократ

У входа они.

Стрепсиад

Вот теперь различаю немножко.

Сократ

Хоть теперь-то ты видишь их, глупый старик,

иль ты слеп, или бе́льма

на веках?

Стрепсиад

Вижу, вижу! Почтенные! Зевс мне судья! Вся площадка

полна облаками.

Сократ

Что ж, а раньше не знал ты, что боги они? Как богов их

не чтил и не славил?

Стрепсиад

Видит Зевс, и не думал. Считал их росой, и туманом,

и слякотью мокрой.

Сократ

Видит Зевс, ошибался ты. Знай же теперь: это вот кто

питает ученых,

И врачей, и гадателей, франтов в кудрях, с перстеньками на крашеных

пальцах,

Голосистых искусников в круглых хорах, описателей

высей надзвездных,

Вот кто кормит бездельников праздных, а те

прославляют их в песнях

надутых.

Стрепсиад

Вот зачем воспевают они облака, буревые, несущие

грозы,

«Стоголового смерча летучую прядь», «завывание вихрей

ревущих»,

И еще «кривокогтых кочующих птиц заблудившиеся

караваны»,

И еще «облаков волокнистых росу», а за это питаются

сами

Камбалою копченой, «прозрачной, как сон», и жарким

«из дроздов

сладкогласных».

Сократ

Незаслуженно разве?

Стрепсиад

Скажи мне теперь, умоляю тебя, если вправду

Облака – эти твари, зачем же тогда на земных они

женщин похожи?

Ведь иначе совсем они выглядят.

Сократ

Как? Расскажи мне, как выглядят тучи.

Стрепсиад

Хорошенько сказать не могу. Например, как летящие

шерсти волокна.

Но совсем не как женщины, Зевс мне судья! А у этих

носы, и большие.

Сократ

А теперь на вопросы мои отвечай!

Стрепсиад

Говори! Что угодно отвечу.

Сократ

Никогда ты не видел, скажи, в небесах облаков,

на кентавра похожих,

На быка, на пантеру, на волка?

Стрепсиад

Видал, Зевс свидетель! Видал! Ну так что же?

Сократ

Как хотят, обернуться умеют они. Завитого увидят

красавца,

Вот из этих кудрявых, распутных гуляк, из породы

козла-Ксенофанта,

И тотчас, издеваясь над бешенством их, превратятся в блудливых кентавров.

Стрепсиад

Если ж Симон, грабитель народной казны, попадется

им, чем они станут?

Сократ

Подражая разбойной природе его, уподобятся хищному

волку.

Стрепсиад

Понимаю. Недавно толстяк Клеоним повстречался им,

щит потерявший.

Увидали трусишку они и тотчас обратились в пугливых

оленей.

Сократ

А теперь повстречали Клисфена они и на женщин

похожими стали.

Хор – женщины-Облака – входит на орхестру.

Стрепсиад

(к Облакам)

Ну так здравствуйте, слава вам, грозные! Речь обратите

ко мне благосклонно!

Если голос ваш прежде слыхал кто-нибудь, пусть его

я услышу, богини!

Предводительница хора

Наш привет тебе, старец с седой головой, за наукой

и правдой пришедший!

(Сократу.)

Ты ж, священнослужитель речей плутовских, объясни

нам, чего ты желаешь.

Никого так охотно не слушаем мы из искусников,

ныне живущих.

Одного разве Продика: мудрость его нас пленяет

и гордые мысли.

Ты же тем нам приятен, что бродишь босой, озираясь

направо, налево,

Ходишь чванно и важно, в лохмотьях, дрожа, вскинув

голову, нас обожая.

Стрепсиад

О Земля, что за голос! Торжественно как он звучит!

Объявилось нам чудо!

Сократ

Так пойми же: богини они лишь одни, остальное —

нелепые бредни!

Стрепсиад

Ну а Зевс? Объясни, заклинаю Землей, нам не бог разве

Зевс Олимпийский?

Сократ

Что за Зевс? Перестань городить пустяки! Зевса нет!

Стрепсиад

Вот так так! Объясни мне,

Кто же дождь посылает нам? Это сперва расскажи мне

подробно и ясно.

Сократ

(показывая на Облака)

Вот они. Кто ж еще? Целый ворох тебе приведу я сейчас

доказательств.

Что, видал ты хоть раз, чтоб без помощи туч Зевс

устраивал дождь?

Отвечай мне!

А ведь мог бы он, кажется, хлынуть дождем

из безоблачной, ясной лазури.

Стрепсиад

Аполлон мне свидетель, отличная речь! Ты меня убедил.

Соглашаюсь.

А ведь раньше, и верно, я думал, что Зевс сквозь

небесное мочится сито.

Но теперь объясни мне, кто ж делает гром?

Я всегда замираю от грома.

Сократ

Вот они громыхают, вращаясь.

Стрепсиад

Но как? Объясни мне, скажи мне, кудесник!

Сократ

До краев, до отказа наполнясь водой и от тяжести книзу

провиснув

И набухнув дождем, друг на друга они набегают и давят

друг друга.

И взрываются с треском, как бычий пузырь, и гремят

перекатами грома.

Стрепсиад

Кто ж навстречу друг другу их гонит, скажи?

Ну не Зевс ли, колеблющий тучи?

Сократ

Да нимало, не Зевс. Это – Вихрь.

Стрепсиад

Ну и ну! Значит, Вихрь! И не знал я, деревня,

Что в отставке уж Зевс и на месте его нынче Вихрь

управляет вселенной.

Только все ж ничего ты еще не сказал о грозе и громов

грохотанье.

Сократ

Ты ведь слышал. Набухнув водой дождевой, облака друг

на друга стремятся,

И, как сказано, лопнув, как полный пузырь, громыхают

и гулко грохочут.

Стрепсиад

Как поверить тебе?

Сократ

Объясню тебе все на примере тебя

самого же.

До отвала наевшись рубцов отварных на гулянии

панафинейском,

Ты не чувствовал шума и гуда в кишках и бурчанья

в стесненном желудке?

Стрепсиад

Аполлон мне свидетель, ужасный отвар! Все внутри

баламутится сразу

И гудит, словно гром, и ужасно урчит, и шумит,

и свистит, и клокочет.

Для начала легонько, вот этак: бурр-бурр, а потом уж

погромче:

бурр-бурр-бурр.

Тут нельзя удержаться, до ветра бегу, а в утробе как

гром: бурр-бурр-бурр-бурр.

Сократ

Ну, прикинь: если столько грозы и громов в животишке

твоем, так подумай,

Как чудовищно воздух безмерно большой и бурчит,

и гремит, и грохочет.

Стрепсиад

Все понятно теперь; так от ветра, от туч говорят у нас:

ходим до ветра.

Ну, а молнии ярко горящий огонь, объясни мне, откуда

берется?

Попадет и живого до смерти спалит или кожу, одежду

обуглит.

Ну, не ясно ль, что молнии мечет в нас Зевс в наказанье

за лживые клятвы.

Сократ

Об одном бы подумал, глупец, стародум, стародедовским

верящий басням!

Если мстит за присягу подложную Зевс, почему ж

не сожжен еще Симон?

Почему не сожжен Клеоним и Феор? Ведь они ж —

из лгунишек лгунишки!

Почему он сжигает свой собственный храм, и предгорье

афинское – Суний,

И вершины высоких дубов? Для чего? Ведь лгунов

средь дубов не бывает.

Стрепсиад

Что ответить, не знаю. Пожалуй, ты прав. Расскажи же,

в чем молнии тайна!

Сократ

Если воздух горячий, поднявшись с земли, залетает

к заоблачным высям,

Изнутри он вздувает огромный пузырь, а затем,

под давлением силы,

Разорвавши пузырь, клокоча и свистя, вылетает

и в тренье сгорает,

От полета, от стрепета в пламенный столб обращаясь

и в пыль разрушаясь.

Стрепсиад

Зевс свидетель мне, то же случилось со мной на Диасиях

нынешних. Помню,

Колбасу кровяную я жарить взялся для родных, да забыл

ее взрезать.

Тут надулась она, стала круглой, как шар, и внезапно

возьми да и лопни!

Все глаза залепила начинкою мне и сожгла, словно

молнией, щеки.

Сократ

(торжественно поднимается)

Человек! Пожелал ты достигнуть у нас озарения

мудрости высшей.

О, как счастлив, как славен ты станешь тогда среди

эллинов всех и афинян,

Если тщателен будешь, прилежен в труде, если есть

в тебе сила терпенья,

И, не зная усталости, знанья в себя ты вбирать будешь,

стоя и лежа,

Холодая, не будешь стонать и дрожать, голодая, еды

не попросишь,

От пирушек уйдешь, от гимнасий сбежишь, не пойдешь

по пути безрассудства;

И за высшее счастье одно будешь чтить, как и следует

людям разумным:

Силой речи своей побеждать на судах, на собраньях,

в советах и в спорах.

Стрепсиад

Что терпенья касается, твердой души и бессонных

раздумий в постели,

Воздержанья во всем, в животе пустоты, на воде

и на хлебе сиденья, —

Будь уверен во мне! Чтоб до цели дойти, на себя дам

ковать я подковы.

Сократ

И не будешь иных ты богов почитать, кроме тех, кого

сами мы славим?

Безграничного Воздуха ширь, Облака и Язык – вот

священная троица!

Стрепсиад

И словечка другим я теперь не скажу, не признаю,

на улице встретив.

Им молиться не буду, вина не пролью, фимиама

ни крошки не кину.

Предводительница хора

Говори же скорее, что надо от нас! Не робей, не получит

отказа

Тот, кто нас почитает и молится нам и мыслителем

сделаться хочет.

Стрепсиад

О почтенные женщины! Надо от вас мне немногое,

чуточку, крошку!

Стадий на десять всех, кто в Элладе живет, превзойти

я хочу в разговоре.

Предводительница хора

Мы исполнить согласны желанье твое. С этих пор

на собраньях народных

Чаще всех ты сумеешь решенья свои проводить,

побеждая речами.

Стрепсиад

Я решений больших проводить не хочу, и совсем мне

не этого надо.

Я закон обвернуть вокруг пальца хочу, обмануть

одолживших мне деньги.

Предводительница хора

Исполненья дождешься стремлений своих. Старичок,

ты немногого просишь.

Передай же себя, ничего не страшась, нашим верным,

испытанным слугам.

Стрепсиад

Так и сделаю. Вам доверяюсь во всем. Не охота, нужда

меня гонит;

Жеребцы вороные, кобылы с клеймом и женитьба меня

разорили.

Как хотите, со мной поступайте теперь.

Я согласен на все.

Вам вверяю я тело и душу свою.

Колотите, дерите, держите без сна,

Рвите заживо, трите, морите меня!

Мне бы только словчить и долгов не платить.

А потом пусть народ называет меня

Негодяем, нахалом, шутом, наглецом,

Шарлатаном, буяном, судейским крючком,

Надувалой, громилой, бузилой, шпиком,

Срамником, скопидомом, сутягой, лгуном,

Забиякой, задирой, бахвалом, клещом,

Подлипалой, прожженным, паршой, подлецом,

Приживалом, плутом!

Пусть прохожие так окликают меня.

Как хотят, так пускай и поносят меня,

Пусть меня, если надо, Деметрой клянусь,

Изотрут в колбасу

И на ужин дадут мудролюбцам!

Сократ

Что решил, решил он крепко,

Не робея, пламенея.

Твердо знай:

Нашу науку осилив, до неба прославлен

Меж людей ты будешь.

Стрепсиад

Что ж делать мне?

Сократ

Со мной проводи свои дни!

Завиднейшей жизнью

Жить начнешь отныне.

Стрепсиад

Будет успех?

Счастье, удачу увижу?

Сократ

Будут теперь тесниться у двери твоей

Пришельцев толпы,

Мудрость твою вопрошая, дружбы с тобой ожидая,

В путаных тяжбах своих, в делах опасных

Лишь от тебя добиваясь помощь добыть и совет.

Предводительница хора

Так начни ж, как обычно: возьми старика

в предварительное обученье,

Испытай его разум, сноровку узнай, остроумие,

память изведай!

Сократ

Начнем же! Опиши мне самого себя,

Чтоб, нрав твой изучивши, мог надежнее

Уловками поближе приступить к тебе.

Стрепсиад

Ты на меня готовишь приступ! Зевс-отец!

Сократ

Ничуть! Порасспросить тебя мне хочется.

Ты памятлив, скажи?

Стрепсиад

С двойною памятью,

Когда должны мне, помню замечательно.

А должен я – разиня, забываю вмиг.

Сократ

Есть у тебя наклонность к красноречию?

Стрепсиад

К двуречию скорей, чем к красноречию.

Сократ

Как станешь ты учиться?

Стрепсиад

Ничего, сойдет!

Сократ

Теперь вопрос из области возвышенной

Тебе поставлю. На лету хватай его!

Стрепсиад

Хватать? Как пса, ты хочешь натаскать меня!

Сократ

Тяжелый случай! Глуп он и невежествен.

Боюсь, старик, понадобятся розги нам!

Чем на побои ты ответишь?

Стрепсиад

Дамся бить.

Немного жду, друзей зову в свидетели,

Еще немного – в суд тащу обидчика.

Сократ

Снимай накидку!

Стрепсиад

Разве провинился я?

Сократ

Нет. Голыми заведено входить сюда.

Стрепсиад

Но я же не для обыска в твой дом иду.

Сократ

Снимай! Болтать довольно!

Стрепсиад

Мне одно скажи:

Когда прилежен и усерден буду я,

Кому я уподоблюсь из учащихся?

Сократ

На Хэрефонта будешь ты во всем похож.

Стрепсиад

Беда, беда мне! Полутрупом сделаюсь!

Сократ

Не смей болтать! За мной иди и слушайся!

Сюда скорее!

Стрепсиад

В руки мне вложи сперва

Медовую коврижку. Замираю я.

Мой бог! В пещеру я схожу Трофония.

Сократ

Входи, входи! Чего у двери ежишься?

Сократ и Стрепсиад входят в мыслильню.

Предводительница хора

Парабаса

Так иди же на радость! Есть воля в тебе

И отважная мысль.

Будет пускай удача с ним!

Он, не глядя на старость,

Не побоясь плеши своей, тяжелый груз

новых наук

Вздумал вместить в череп седой,

Хочет постигнуть мудрость.

Зрители, хочу говорить с вами откровенно я,

Искренне. Свидетелем мне – мой кормилец Дионис!

Так же как к победе стремлюсь, к славе и к удаче я,

Так же вас считаю, друзья, за людей понятливых

И игру вот эту мою лучшей среди всех других.

Вам уж я однажды ее предложил. Трудней всего

Мне она досталась, и что ж? Пред толпою грубою

Незаслуженный потерпел я провал. Виной тому

Вы, толковые, знатоки! Ради вас старался я!

Все ж предать я вас не хочу, люди с пониманием.

Ведь и прежде много похвал, зрители разумные,

«Добрый» мой и «ветреный брат» слышали из ваших уст.

Был тогда как девушка я, не пристало мне рожать,

И пришлось подкинуть дитя, увидать в чужих руках.

Вы его вскормили тогда бережно и ласково.

С этих пор надежда на вас выросла в груди моей.

Как Электра, мчится сейчас к вам моя комедия,

Ждет и ищет: зрителей тех нет ли здесь, понятливых?

Вмиг узнает, – только б найти, – брата кудри милые.

Как пристойны нравы ее, сами поглядите вы:

Твердой кожи плотный кусок не подвешен спереди,

Сверху – красный, толстый, большой, детям

на посмешище.

Шуток здесь над лысыми нет, плясок нету кордака,

Здесь старик, стихи бормоча, палкой собеседника

Не колотит, чтоб прикрыть соль острот подмоченных.

Не кричат здесь: «Горе, беда!», с факелом не бегают.

Верит в силу песен своих и в себя комедия.

Вот и я, хоть славен везде, длинных не ращу волос.

За новинку выдав старье, надувать не стану вас.

Только с новым вымыслом к вам прихожу я каждый год.

Был когда-то грозен Клеон, я по брюху бил его.

Но когда упал он ничком, я не тронул павшего.

Эти ж, только раз сплоховать стоило Гиперболу,

Затолкали насмерть плута, да в придачу мать его.

Первым Евполид забежал, «Мариканта» вывел он,

Подлый, подло он обокрал наших славных «Всадников»,

Пьяную старуху приплел, вот и все, для кордака.

А старуху Фриних давно на съедение рыбам дал.

Тут к нему Гермипп подскочил, облевал Гипербола.

Подбежали прочие все, чтоб лягнуть Гипербола.

В мутных водах ловят они, словом говоря моим;

Тот, кто любит шуточки их, на мои не смотрит пусть!

Если ж я и речи мои вам теперь понравятся,

Прослывете вы навсегда судьями разумными.

Первое полухорие

Ода

В небе высоком грозного

Зевса, богов властителя,

В хор наш зовем мы первым.

С ним и тебя, трезубца царь,

Бог-великан,

Синего моря и земли

Яростный колебатель!

Славного кличем родителя нашего,

Вечный Эфир, тебя, жизнь сохраняющий в мире!

С ним и тебя, пламенный бог,

В белых лучах мчащий коней

Над простором земли! Велик

Меж богов ты и смертных.

Предводительница первого полухория

Эпиррема

Рассудительные люди, нас послушайте теперь!

На тяжелую обиду мы пожалуемся вам.

Всех богов опережая, мы лелеем город ваш,

Вы ж из всех богов бессмертных нам не молитесь одним,

Сторожам своим надежным. Если сдуру вы поход

Затеваете, грохочем мы и посылаем дождь.

Помните, когда Клеона-скорняка, врага богов,

Вы избрали полководцем, грозно брови мы свели,

Напугали вас, «из тучи с громом молнии неслись»,

И Селена путь привычный позабыла, свой фонарь

Спрятал Гелиос, исчезнув с небосклона и грозя,

Что светить не станет, если будет властвовать Клеон.

Все же вы его избрали: легкомыслие давно

В этом городе оседло; не впервые божествам

Вашу глупость и беспечность вам на пользу обращать.

А что это справедливо, мы докажем без труда.

Если вы Клеона-вора в лихоимстве, в грабеже

Обличите и в колодки закуете наглеца,

Все былое вам простится, позабудутся грехи,

Обернется все на благо, счастлив город будет вновь.

Второе полухорие

Антода

Феб-господин, приди и ты,

Делоса царь, владыка круч

Высокогорных Кинфа!

Ты, что в Эфесе, в золотом

Доме живешь,

Горняя, с нами будь! Тебе

Девы лидийцев служат.

С нами будь, наша родная, владычица,

Горододержица, с грозной Эгидой, Афина;

Ты, что хранишь горный Парнас,

В блеске пляши смольных костров,

О Дионис, веселый бог,

Вождь вакханок дельфийских!

Предводительница второго полухория

Антэпиррема

К вам идти мы собирались, да Селена

на пути

Повстречалась нам и вот что вам

велела передать.

И Афинам, и друзьям их низкий шлет она поклон.

Сердится на вас богиня: вы обидели ее.

Хоть не на словах, на деле помогает вам она.

Мало ль драхм вам каждый месяц сберегает лунный

свет?

Из дому идя под вечер, говорите вы не зря:

«Факелов не покупай мне! Светит месяц в вышине».

И других услуг немало вам оказывает. Вы ж

Дней ее ничуть не чтите, повернули все вверх дном.

Боги злобно ей грозятся (жалуется нам она)

Всякий раз, когда вернутся, жертву прозевав, домой.

Счет они ведут привычный срокам праздников своих.

Вы же в дни для жертв и песен занимаетесь судом.

А случается, что в сроки наших божеских постов,

В день кончины Сарпедона, в Мемнона печальный день

Вы приносите нам жертвы и смеетесь. Вот за то

Гипербол, когда священным выбрали его послом,

Год назад, по воле божьей потерял венок. Теперь

Знать он будет, что по лунам надо году счет вести.

Эписодий первый

Выходит Сократ. За ним Стрепсиад.

Сократ

Клянусь Хаосом, Испареньем, Воздухом,

Глупца такого я еще не видывал,

Такого простофилю, никудышника.

Зубря несчастных рассуждений несколько,

Все позабыл он, не успевши вызубрить.

Сейчас сюда, за дверь его я вызову.

Эй, Стрепсиад, иди и выноси постель!

Стрепсиад

(показывается голый)

Ой, не могу! Клопы не отпускают. Ой!

Сократ

Неси скорей и будь прилежен.

Стрепсиад

(выходит)

Вот, принес.

Сократ

С чего же мы приступим к изучению

Тех тайн, которых раньше ты совсем не знал?

С размеров, с диалогов иль с ладов – скажи?

Стрепсиад

По мне, начнем с размеров. Вот недавно лишь

Надул меня торговец на две меры ржи.

Сократ

Не в этом дело: отвечай, какой размер,

Трехмерный иль четырехмерный, любишь ты.

Стрепсиад

Я – четверик. Четыре меры полные.

Сократ

Болтаешь вздор.

Стрепсиад

Уж в этом извини меня!

В четверике четыре меры. Кончено!

Сократ

Пошел к воронам, груб и неотесан ты!

Ладами мы займемся, их усвой сперва!

Стрепсиад

На хлеб насущный чем лады помогут мне?

Сократ

Ты ладным быть научишься в сношениях,

Лады сумеешь различать: военный лад,

И плясовой, и конный, и на пальчиках.

Стрепсиад

На пальчиках?

Сократ

Ну да.

Стрепсиад

Отлично знаю.

Сократ

Ну!

Стрепсиад

Вот – пальчик. Этот лад давно я выучил.

Забыл когда, еще мальчишкой маленьким.

Сократ

Мужик, невежда!

Стрепсиад

Бросим это, миленький!

Таким вещам учиться не хочу!

Сократ

Чему ж?

Стрепсиад

Скорее кривде, кривде научи меня!

Сократ

Сперва другому научиться должен ты.

Кто из животных мужеского пола? А?

Стрепсиад

Кто мужеского? Знаю, не сошел с ума.

Козел, кобель, жеребчик, хряк, баран, фазан.

Сократ

Вот видишь, вздор несешь ты. Ведь и самочку,

Как и самца, фазаном называешь ты?

Стрепсиад

Да, Посейдон свидетель, как же иначе?

Сократ

Зови «фазыней». А самца – «фазелезнем».

Стрепсиад

«Фазыня»? Превосходно. Испареньями

Клянусь, за это лишь одно учение

Тебе мукой наполню я корзину.

Сократ

Стой!

Ты говоришь «корзина» – рода женского.

Не крепче ль по-мужски сказать: «корзан»?

Стрепсиад

Корзан?

Но почему ж «корзан»?

Сократ

Ну, как «фазан». А то,

Как «Клеоним».

Стрепсиад

Как Клеоним? При чем это?

Сократ

Фазан, корзан и Клеоним – все родственно.

Стрепсиад

Ну, нет, корзины мало для Клеонима.

В корыте, в бочке месит он жратву себе.

Но как же говорить теперь мне?

Сократ

Сказано.

Корзан – фазан. Корзина и фазыня. Вот!

Стрепсиад

Корзан – фазыня.

Сократ

Будет это правильно.

Стрепсиад

Корзина, Клеонима – рода женского.

Сократ

Теперь об именах закончим собственных.

Мужские имена пройдем и женские.

Стрепсиад

Да знаю я про женские.

Сократ

А ну, скажи.

Стрепсиад

Геро, Лизилла, Миррия, Деметрия.

Сократ

Теперь мужские назови мне.

Стрепсиад

Сотни их.

Ну, Филоксен, Милесия, Аминия.

Сократ

Да это ж не мужские имена совсем.

Стрепсиад

Как не мужские? Вот ты как!

Сократ

Конечно, так.

Ну, как ты скажешь, чтоб пришел Аминия.

Стрепсиад

«Сюда, сюда», – я позову Аминию.

Сократ

Вот видишь, кличешь женщину – Аминию.

Стрепсиад

И верно: трус он, потому и женщина.

Тому, что всем известно, не учи меня.

Сократ

Так ляг сюда и растянись!

Стрепсиад

Зачем это?

Сократ

В природу погружайся самого себя.

Стрепсиад

Не здесь, прошу, не на лежанке, миленький,

Уж на земле я лучше погружусь.

Сократ

Нет, нет!

Нельзя иначе!

Стрепсиад

Горе мне! Несчастный я!

Клопам сегодня уплачу я пошлину.

Сократ уходит в мыслильню. Стрепсиад ложится.

Первое полухорие

Строфа

Будь молодцом, будь остряком,

Вывернись весь наружу!

Грызи науку!

Когда же будет побеждать отчаяние,

Скачи отважно

К другим размышленьям; пусть глаз твоих

Сон-утешитель бежит!

Стрепсиад

Ай, ай, ай, ай, ай, ай-ай-ай!

Предводительница хора

Чем болен, что мучит?

Стрепсиад

(катается, закутавшись в плащ)

Погиб, погиб я, бедный! Вот впились в меня

Из-под лежанки выползшие конники.

И бока раздирают, и гложут нутро,

И сосут мою душу, и пьют мою кровь,

И нежнейшие скрытые части грызут,

И по теплым потайным проходам ползут,

И живьем меня жрут.

Предводительница хора

Не вопи через меру, без меры не вой!

Стрепсиад

Как же быть? Как же жить?

Где именье – ау! Где здоровье – ау!

Где покой мой – ау! Где подметки – ау!

В довершенье всего, в заключение бед,

Погибаю без сна,

Скоро буду и сам я – аушки!

Эписодий второй

Сократ

(выходит из мыслильни)

Эй-эй, старик. Ты размышляешь?

Стрепсиад

Я? Ну да,

Свидетель Зевс!

Сократ

О чем же поразмыслил ты?

Стрепсиад

О том, спасу ли от клопов хоть что-нибудь.

Сократ

Чтоб ты пропал!

Стрепсиад

Голубчик, я уже пропал!

Сократ

Не унывай! Залезь в накидку по уши.

Прием измысли мне опровергающий

И опорочь улики.

Стрепсиад

(про себя)

Как измыслить мне

Из этих дыр порок опровергающий?

Пауза.

Сократ

Теперь посмотрим, что бедняга делает.

(Раскрывает плащ над Стрепсиадом.)

Эй, эй, ты спишь?

Стрепсиад

Свидетель Феб, не думаю.

Сократ

Ну, что, поймал?

Стрепсиад

Ах, нет еще!

Сократ

Как нет еще?

Стрепсиад

Поймал вот этот хвостик в руку правую!

Сократ

Закройся вновь, продолжи размышления!

Стрепсиад

О чем же размышлять мне, расскажи, Сократ?

Сократ

Чего желаешь, для начала сам скажи!

Стрепсиад

Чего хочу, ты слышал сотню тысяч раз.

Вся суть в долгах: платить долгов не хочется.

Сократ

Плащом закройся! Основную мысль найди,

Развей ее и расчлени по косточкам,

Определи и сопряги!

Стрепсиад

Несчастный я!

Сократ

Не шевелись. Когда же в рассуждениях

Заблудишься, оставь их, после вновь вернись,

Накинься, ухвати и осторожно взвесь!

Стрепсиад

Сократушка, голубчик!

Сократ

Что тебе, старик?

Стрепсиад

Нашел я мысль насчет долгов обманную!

Сократ

Развей ее!

Стрепсиад

Скажи, что, если…

Сократ

Если что?

Стрепсиад

Что, если я колдунью фессалиянку

Найму, и месяц в час ночной с небес сведу,

И в круглом сундуке запрячу накрепко,

Как зеркало, и буду сторожить его?

Сократ

А польза в чем от этого?

Стрепсиад

А польза в чем?

Пока всходить не будет месяц на небо,

Лихвы, долгов не стану я платить.

Сократ

Да ну?

Стрепсиад

Ну да. По месяцам растет лихва моя.

Сократ

Отлично! Вот другое предложу тебе:

Когда предъявят иск к тебе в талантов пять,

Его ты как сумеешь устранить, скажи?

Стрепсиад

Не знаю как! Не знаю! Поищу, найду!

(Размышляет.)

Сократ

Сжимать чрезмерно разум ты не должен свой,

Направь свободно мысль свою по воздуху,

Как стрекозу, привязанную за ногу.

Стрепсиад

Нашел, нашел, как хитро уничтожить иск!

Меня ты сам похвалишь!

Сократ

Что ж придумал ты?

Стрепсиад

У лекарей такой видал ты камешек,

Красивый и прозрачный, добывают им

Огонь они.

Сократ

Ты говоришь о стеклышке?

Стрепсиад

Ну да! Что, если я добуду стеклышко

И, подождав, пока напишет иск писец,

В сторонке стану, солнечный поймаю луч

И растоплю в руках писца ходатайство?

Сократ

Харитами клянусь я, ловко!

Стрепсиад

Счастлив я,

Что в пять талантов уничтожил жалобу.

Сократ

Возьмись теперь проворней за другое!

Стрепсиад

Ну?

Сократ

Как от истца ты будешь защищать себя,

Ни права не имея, ни свидетелей?

Стрепсиад

Пустое, только плюнуть!

Сократ

Так скажи!

Стрепсиад

Скажу.

Когда до дела моего останется

Один лишь иск, пойду и удавлюсь.

Сократ

Дурак!

Стрепсиад

Клянусь богами всеми, так и сделаю!

К удавленнику кто ж предъявит жалобу?

Сократ

Все вздор! Иди! Тебя учить не стану я.

Стрепсиад

За что ж? Сократ! Ради богов, прости меня!

Сократ

Что выучил, сейчас же забываешь ты.

Ну вот, скажи, что первым проходили мы?

Стрепсиад

Что первым? Ах, припомнить! Что же первым? Что?

Как звать ее, в чем хлеб пекут, ту самую…

Ой-ой! Ну как же звать ее?

Сократ

Пошел к чертям!

Глупейший старикашка и забывчивый!

Стрепсиад

Беда, беда мне! Что со мною станется?

Погиб я, не умею языком молоть!

Вы, Облака, богини, помогите мне!

Предводительница хора

Старик, тебе мы вот что посоветуем:

Когда толковый, взрослый у тебя есть сын,

Взамен себя пошли его в учение.

Стрепсиад

Есть у меня сыночек, ладно скроенный,

Да не желает он учиться. Горе мне!

Предводительница хора

И все ж ты терпишь?

Стрепсиад

Крепок и отважен он.

По матери из рода легкомысленных.

Пойду за ним, а если не послушает,

Так выгоню из дома обязательно.

(Сократу.)

Зайди в свой дом и подожди немножечко!

(Уходит.)

Второе полухорие

(Сократу)

Антистрофа

Видишь теперь, сколько от нас

Блага тебе. Другие

Бессильны боги!

На все он согласен. Тебе во всем

Теперь послушен.

Свихнулся он, закружился он,

Разум теряет явственно.

Рви же его, крепче щипли, шкуру дери,

Не зевай! Спеши! В деле таком

Все изменяет случай.

Эписодий третий

Стрепсиад и Фидиппид выходят из дома.

Стрепсиад

Клянусь туманом, в доме не останешься!

Ступай! Столбы грызи Мегакла-дядюшки!

Фидиппид

Чудак! Отец! Каким шмелем ужален ты?

Ты не в себе. Свидетель – Олимпийский Зевс!

Стрепсиад

«Зевс Олимпийский»? Ой-ой-ой! Вот глупости!

Такой большой детина в бога верует!

Фидиппид

Чего же ты смеешься?

Стрепсиад

Над тобой смеюсь:

Младенчик ты, и веришь басням нянькиным.

Но подойди. Сейчас узнаешь важное;

Скажу тебе я что-то – сразу вырастешь.

Зато другим об этом ни гугу, ни-ни!

Фидиппид

Ну, говори! В чем дело?

Стрепсиад

Зевсом клялся ты?

Фидиппид

Да, клялся.

Стрепсиад

Видишь, как важно учение:

Нет никакого Зевса, мой сынок. Царит

Какой-то Вихрь. А Зевса он давно прогнал.

Фидиппид

Ай-ай! Вот вздор!

Стрепсиад

Поверь мне, это правильно.

Фидиппид

Да кто сказал?

Стрепсиад

Сократ, безбожник с Мелоса,

И Хэрефонт, прыжок блохи исчисливший.

Фидиппид

Так далеко зашел ты в помешательстве,

Что веришь людям, бешеным от желчи?

Стрепсиад

Цыц!

Не смей бранить людей достойных, доблестных,

Умнейших. Из-за строгой бережливости

Никто из них не мажется, не бреется,

Не ходит в баню мыться. Ты ж добро мое

Собрался смылить, словно б я в гробу лежал.

Иди ж туда и за меня урок возьми!

Фидиппид

Чему ж там можно научиться доброму?

Стрепсиад

Ах, так! Всему, что называют мудростью.

Поймешь, как неучен, как неотесан ты!

Но погоди немного. Я тотчас вернусь.

(Входит в дом.)

Фидиппид

(один)

Что делать мне? Родитель мой с ума сошел.

Суду ли заявлю о слабоумии,

Гробовщику ль скажу, что уж готов старик?

Стрепсиад

(выходит из дома с птицами под мышкою)

Вот эту птицу как ты назовешь, скажи?

Фидиппид

Фазан.

Стрепсиад

Отлично. Ну, а эту птицу как?

Фидиппид

Фазан.

Стрепсиад

Смешно! Обеих одинаково?

Впредь говори иначе. Называй его

Фазаном. А ее зови фазынею.

Фидиппид

Фазынею? Так вот каким премудростям

У этих великанов обучался ты!

Стрепсиад

И многому другому. Но одна беда:

По дряхлости все забываю тотчас же.

Фидиппид

Вот почему и плащ свой там посеял ты?

Стрепсиад

Нет, не посеял – прогадал, промудрствовал.

Фидиппид

А туфли! Горемыка! Их куда ты дел?

Стрепсиад

Да как Перикл, «на надобности важные».

Идем, спешим, скорее! После прихотям

Дашь волю, а сейчас отца послушайся!

(Уговаривает.)

Младенцем был ты, лет шести, лепечущим,

А я тебя послушался. За первый грош

Купил тебе тележку на Диасиях.

Фидиппид

(уступая)

Пускай! Но после тяжело раскаешься!

Стрепсиад

Спасибо, что послушался.

(Стучит в дверь мыслильни.)

Сюда, сюда!

Сократ! К нам выйди! Сына я веду к тебе,

Хотя и против воли.

Сократ

(выходит)

Он совсем дитя,

Он не вращался в областях возвышенных.

Фидиппид

Ты сам в петле возвышенной повертишься!

Стрепсиад

(сыну)

Пошел в болото! Проклинать наставника?

Сократ

(поучительно)

Вот, вот, «петля». Как грубо произнес он: «тля» —

Язык прижат к гортани. Зубы стиснуты.

Как изучить ему опровержения,

Введенья, заключенья, обобщения?

(А впрочем, за сто мин Гипербол выучил!)

Стрепсиад

Смелей! Учи! Он у меня понятливый.

Ребеночком еще таким вот крохотным

Кораблики лепил он, клеил домики,

Из дерева вырезывал повозочки,

А из кожурок – лягушат. Что думаешь?

Смотри ж, речам обеим обучи его,

Правдивой, честной речи и кривым речам,

Которыми одолевают правые,

Ах нет, одной лишь кривде научи его!

Сократ

Пусть Правда с Кривдой сами объяснят ему.

А я пойду.

Стрепсиад

Так помни, знать обязан он,

Как побеждают кривдой правду всякую.

Хор поет и пляшет.

Эписодий четвертый

В корзинах, как боевых петухов, вносят Правду и Кривду.

Правда

Появись, покажись! На народ погляди!

Пусть увидят тебя, как ты дерзок и нагл!

Кривда

Я готов, выхожу. На глазах у людей

Вдвое легче тебя я в речах погублю.

Правда

Ты погубишь? Ты кто?

Кривда

Речь.

Правда

Кривая, прибавь.

Кривда

Но тебя разобью. Хоть и Правдой себя

Ты зовешь.

Правда

Разобьешь? Ухищреньем каким?

Кривда

Разыщу, изыщу новых мыслей поток.

Правда

Процветают теперь эти мысли у них,

У безумных людей.

Кривда

У разумных людей.

Правда

Уничтожу тебя!

Кривда

Это чем, объясни?

Правда

Слово правды скажу.

Кривда

Опровергну тебя.

Возражу, докажу, что по сути вещей

Правды нет никакой.

Правда

Правды нет, говоришь?

Кривда

Где ж она, расскажи!

Правда

У всевышних богов.

Кривда

Если правда не вздор, почему тогда Зевс

Не наказан? Ведь в цепи родного отца

Заковал он.

Правда

Вот, вот, началась чепуха!

Распирает, тошнит! Дайте тазик скорей!

Кривда

Ах, дубина, чурбан, стародавний чудак!

Правда

Обнаглевший болван! Развращенный дурак!

Кривда

Сыплешь розы на грудь.

Правда

Площадной скоморох!

Кривда

Фимиам мне куришь.

Правда

Оскорбитель отца!

Кривда

Сам не зная, покрыл меня золотом ты.

Правда

Это золото прежде мы звали дерьмом.

Кривда

Я ж зову украшеньем, ценнейшим венцом.

Правда

Чтоб ты влип, медный лоб!

Кривда

Старый гриб, старый гроб!

Правда

Ты виною тому,

Что учиться подростки не ходят совсем.

Но узнают афиняне все же, чему

Наставляешь и учишь ты глупый народ.

Кривда

Как ты грязен и груб!

Правда

Ты ж – наряден, ты – люб!

А недавно еще побирался с сумой

И мисийцем Телефом себя называл,

И уныло жевал

Панделетовой мудрости крохи.

Кривда

О разумная речь!

Правда

О безумная речь!

Кривда

Ты припомнил о ней.

Правда

О твоей и о том,

Что народ тебя чтил,

Развратителя юношей, язву страны.

Кривда

(указывая на Фидиппида)

Ты, беззубый, вот этого хочешь учить?

Правда

Да, затем, чтоб спасти и от зла сохранить,

Чтоб в пустой болтовне не погряз он совсем.

Кривда

(Фидиппиду)

Подойди ко мне, мальчик, на вздорного плюнь!

Правда

Берегись! Руки дальше от юноши! Прочь!

Драка.

Предводительница хора

Перестаньте браниться! Довольно кричать!

Покажи ему ты, как учил молодежь

В дни былые; ты ж прелести новых наук

Перед юным раскрой, чтоб, послушавши вас,

Он наставника выбрал по сердцу себе.

Правда

Я с охотой готов.

Кривда

Я не меньше готов.

Предводительница хора

Хорошо! Кто же первым начнет говорить?

Кривда

Пусть начнет старичок!

Очень скоро запнется он в речи своей

И под градом новейших словечек и слов,

Рассуждений, сомнений без сил упадет.

Напоследок, едва заикнется бедняк,

Налетят на него и вопьются в лицо,

И в глаза, и во всё, словно рой шершеней,

Мои мысли и насмерть зажалят!

Агон первый

Первое полухорие

Ода

Теперь должны вы доказать

Ловких речей орудьем,

Игрой ума, мыслей дождем,

Блеском суждений острых,

Кто из двоих вправе прослыть

Красноречья мастером.

Мудрость, сейчас вовлечена

В яростный ты, в тягостный бой.

Из-за тебя друзья мои

На поединок вышли.

Предводительница хора

(Правде)

Эпиррема

Ты, обычаи дедов и нравы отцов

увенчавший блестящей хвалою,

Начинай, свой раскатистый голос возвысь,

изъясни свои мысли и душу.

Правда

Расскажу вам о том, что когда-то у нас воспитаньем

звалось молодежи,

В те года, когда я, справедливости страж, процветал,

когда скромность царила.

Вот вам первое: плача и визга детей было в городе вовсе

не слышно.

Нет! Учтивою кучкой по улице шли ребятишки села

к кифаристу

В самых легких одеждах, хотя бы мукой с неба падали

снежные хлопья.

Приходили, садились, колен не скрестив, а почтенный

наставник учил их

Стародедовским песням: «Паллада в бою воевода» иль

«Меди бряцанье»,

Запевая размеренно, строго и в лад, как отцы и как деды

певали.

Если б баловать кто-нибудь вздумал, дурить, выводить

переливы и свисты,

Как теперь это любят, Фринида лады, безобразные

трели, коленца,

Запищал бы под палкою шут. Поделом! Не бесчести

святого искусства!

А в гимнасии, сидя на солнце, в песке, чинно-важно

вытягивать ноги

Полагалось ребятам, чтобы глазу зевак срамоты

не открыть непристойно.

А вставали, и след свой тотчас же в песке заметали,

чтоб взглядам влюбленных

Очертание прелестей юных своих на нечистый соблазн

не оставить.

В дни минувшие маслом пониже пупа ни один себя

мальчик не мазал,

И курчавилась шерстка меж бедер у них, словно первый

пушок на гранате.

Не теснились к влюбленным мальчишки тогда, лепеча,

сладострастно воркуя,

Отдавая себя и улыбкою губ, и игрой похотливою

взглядов.

За обедом без спроса не смели они положить себе редьки

кусочек,

Сельдерея до старших стянуть со стола не решались,

ни лука головку.

В кулачок не смеялись, не крали сластей, ноги за ногу

накрест не клали…

Кривда

Стариковская чушь! Диполидова рвань! Золотые

кузнечики дедов!

Завыванья Кикида, Буфоний базар!

Правда

Да, конечно. Но это та сила,

Из которой растила наука моя поколенья бойцов

марафонских.

Ты ж, негодник, теперешних учишь юнцов до ушей

закрываться в хитоны.

Удавиться готов я, когда погляжу, как на празднике

Панафинейском,

Щит на брюхе держа, выступают они, не краснея пред

Тритогенией.

А поэтому, сын мой, мужайся: меня избери себе

в спутники, Правду!

Презирать ты научишься рыночный шум, ненавидеть

цирюльни и бани,

Безобразных поступков стыдиться, краснеть,

от насмешек – грозой загораться.

Перед старшими с места учтиво вставать, уступая

сиденье и кресло.

И почтительным сыном родителю быть, не роптать,

не ворчать и не вздорить.

Безрассудств избегать и стыдливости честь не пятнать,

не позорить развратом.

Перед дверью танцовщицы зря не стоять, рот разинув,

моля о вниманье,

Чтобы, яблока ласки добившись у ней, не лишиться

почета и славы.

И отцу-ворчуну не перечить ни в чем, не ругать его

рухлядью старой

И за долгие годы забот и трудов не платить ему черствою

злостью.

Кривда

Дионисом клянусь, если вздорной его болтовне ты

поверишь, дружок мой,

Поросят Гиппократа напомнишь собой. Назовут тебя

соней и мямлей.

Правда

Да нисколько! Цветущим, блистающим жизнь проводить

ты в гимнасии будешь,

А не то чтоб на рынке, как нынче народ, кувыркаться

в словах и кривляться

И мытариться зря, извиваясь крючком в пересудах

грошовых и тяжбах.

Нет! В тени Академии, в мирной тиши, в тихо веющих

рощах маслинных,

С камышовою зеленью в смуглых кудрях ты гулять

будешь с другом разумным.

Там цветет повилика, и манит досуг, и трепещет

серебряный тополь,

Там услышишь, как ясень весенней порой

перешептывается с платаном.

Если добрые примешь советы мои

И свой слух обратишь к наставленьям моим,

Будет, друг, у тебя —

Грудь сильна, как меха. Щеки – мака алей.

Три аршина в плечах, за зубами – язык.

Зад – могуч и велик. Перед – мал да удал.

Если ж будешь по новым обычаям жить,

Заведешь ты себе восковое лицо,

Плечи щуплые, щучьи, тщедушную грудь,

Язычок без костей, зад – цыплячий, больной,

Перед – вялый, большой; болтовню без конца.

Ты приучишь себя

Безобразно-постыдное – добрым считать,

А добро – пустяком.

В заключенье всех бед преисполнишься весь

Антимаховым грязным паскудством.

Второе полухорие

Антода

Привет тебе, мудрых речей,

Славных святынь хранитель!

В словах твоих сладким цветком

Скромность и честь сияют.

Счастливы, да, счастливы те,

Кто тебя знал и ведал.

(Кривде.)

Ты же теперь,

Сложенных ловко мастер слов,

Будь изощрен: противник твой

Спор свой провел на славу!

Предводительница хора

Антэпиррема

Чудовищно искусным быть теперь в речах ты должен,

Чтоб переспорить старика, себя не обесчестить.

Кривда

Давно уж жжет меня в труди, я весь – как на иголках,

Все рассуждения врага я разом опрокину.

Средь образованных затем меня прозвали Кривдой,

Что прежде всех придумал я оспаривать законы.

И правду криво толковать, и побеждать неправдой.

А бочек с золотом литым не стоит это разве:

Кривой дорогой приводить к победе дело слабых?

(Фидиппиду.)

Смотри, как опровергну вмиг я все его советы!

Водой горячею тебе он запрещает мыться?

(Правде.)

В горячих банях что, скажи, запретного находишь?

Правда

Я говорю, что бани – зло и для мужчин – отрава.

Кривда

Остановись! Готов! Тебя уже держу я крепко.

Скажи: из Зевсовых детей кого считаешь лучшим,

Кто всех храбрей и всех сильней и больше всех трудился?

Правда

Славней героя, чем Геракл, нет никого на свете.

Кривда

Но ведь «Геракловой» зовем горячую мы воду!

А кто ж храбрее, чем Геракл?

Правда

Вот, вот они, увертки!

Вот то, что делает у нас подростков болтунами,

Гимнасий делает пустым и наполняет бани!

Кривда

На рынке говорящих речь хулишь ты, я хвалю их.

Когда бы рынки были злом, тогда б Гомер не вывел

Витией – Нестора-царя и остальных героев.

Перехожу теперь к речам. Велишь ты молодежи

Не упражняться в них совсем. Я ж говорю другое.

Велишь подростку скромным быть. Две грубые ошибки!

Где ж видано, чтоб кто-нибудь стал через скромность

славен,

Силен, могуч? Ну докажи, ну научи иному!

Правда

И докажу. За скромный нрав Пелею меч достался.

Кривда

Что? Меч? Великое добро бедняга заработал!

Не то Гипербол-ламповщик. Талантов сто и больше

Обманом, ложью он добыл. Меча ж не заработал.

Правда

За скромный нрав свой получил Пелей Фетиду в жены.

Кривда

Она ж и бросила его. Сбежала. Был он скромник.

Был увалень. И не умел играть с ней ночкой темной.

По сердцу женщине – наглец. А ты – беззубый мерин!

Смотри ж теперь, мой юный друг, к чему приводит

скромность

И сколько радостей себя из-за нее лишишь ты:

Жаркого, мальчиков, сластей, вина, костяшек, женщин!

Без этих сладостей, скажи, зачем и жить на свете?

Пусть! Перейду теперь к тому, к чему влечет природа.

Влюблен ты, соблазнил жену, поспал, попался мужу —

Погиб ты насмерть, – говорить ведь не умеешь. Если ж

Со мной пойдешь – играй, целуй, блуди, природе следуй!

Спокоен будь! Найдут тебя в постели, ты ответишь,

Что ничего не согрешил. В пример возьмешь тут Зевса:

И тот ведь уступал любви и обаянью женщин.

Так как же, чадо праха, ты сильней быть можешь бога?

Правда

Когда ж ощиплют там его и сзади редьку вставят,

Питомец твой докажет чем, что он не из задастых?

Кривда

Когда бы был задастым, что плохого в том?

Правда

А я спрошу, что может быть постыднее?

Кривда

Что скажешь, если докажу обратное?

Правда

Что мне сказать? Все кончено!

Кривда

Ответь же мне,

В Собранье судьи из каких?

Правда

Из толстозадых.

Кривда

Правильно!

Поэты в театре из каких?

Правда

Из толстозадых.

Кривда

Именно!

Народоправцы из каких?

Правда

Из толстозадых.

Кривда

Видишь ли,

Свою нелепость понял ты.

Теперь из зрителей сочти,

Кто – большинство?

(Показывает на зрителей в амфитеатре.)

Правда

Сейчас сочту.

Кривда

Что ж видишь ты?

Правда

Клянусь богами, понял все.

Из толстозадых большинство.

Того я знаю, и того,

И этого, вот там в кудрях.

Кривда

Что ж скажешь ты?

Правда

Я побежден, распутники!

Ради богов,

Примите плащ мой, я бегу,

Я к вам перебегаю.

(Убегает.)

Сократ

Ну, что ж, теперь обратно увести сынка

Желаешь иль в науку мне отдашь его?

Стрепсиад

Учи его, пори его! Старайся, друг,

Мальчишку навострить на обе челюсти,

Чтобы одною грыз он тяжбы мелкие,

Другую ж на большие наточил дела.

Сократ

Спокоен будь! Искусником вернется он.

Фидиппид

(в сторону)

Ах, нет! Несчастным, тощим, бледным, высохшим.

Кривда и Сократ уводят юношу в дом.

Предводительница хора

(Стрепсиаду)

Ступай домой, но мнится мне,

После пожалеешь!

Судьи! Если по заслугам отличите вы наш хор,

Выгод тысячу найдете. Выслушайте нашу речь.

Первое: когда начнете вы поля свои пахать,

Первым вам мы дождь подарим, а соседям уж потом.

Будем сад ваш и зеленый виноградник охранять,

Чтобы зноем их не выжгло, градобоем не смело.

Тот же смертный, кто в безумье не уважит нас, богов,

Вот послушайте, узнайте, сколько бед претерпит он.

Пить вина уж он не будет, есть не будет овощей:

Чуть в саду его маслины зацветут и виноград,

Все завянет, тяжкой дробью из пращей собьем мы цвет.

Кирпичи сушить захочет, хлынем на землю дождем,

Все на кровле черепицы летним градом расшибем.

Если ж свадьбу он затеет, или родич, или друг,

До утра разверзнем хляби, так, что взмолится бедняк,

Лучше б мне в Египте дохнуть, чем судить кривым судом.

Эписодий пятый

Стрепсиад

(с мешком выходит из дома)

До новолунья пятый, и четвертый день,

И третий, и второй, и тот, которого

Боюсь, и ненавижу, и пугаюсь я:

За ним последний – «молодой и старый день».

Заимодавцы кляузу о взыскании

Пританам подадут, чтоб погубить меня.

Я ж буду их просить о снисхождении:

«Дружок, с должишком этим не тесни меня,

Тот – отложи, а тот – прости!» – «Ни в жизнь тогда

Не получу их», – скажут, заругаются,

Судом пугая, обзовут мошенником!

Судите сколько влезет! Мне и дела нет!

Кривым речам, наверно, обучен мой сын.

Сейчас узнаю. Постучусь в мыслильню.

(Стучит.)

Эй!

Эй-эй, откройте!

Сократ

(появляется в дверях)

Стрепсиад, привет тебе!

Стрепсиад

(отдает ему мешок)

Тебе привет! Подарок от меня прими!

Уважить мы обязаны наставника.

Скажи мне, сына обучил ты речи той,

Которую недавно здесь показывал?

Сократ

Да, обучил.

Стрепсиад

Хвала тебе, мать Каверза!

Сократ

Теперь любую выиграешь тяжбу ты.

Стрепсиад

А если в долг просил я при свидетелях?

Сократ

Еще и лучше! Хоть при ста свидетелях!

Стрепсиад

(поет и пляшет)

Кричать, кричать буду я на радостях.

Го-го-го-го-го-го! Смерть, заимодавцы, вам,

Полушкам вашим, и лихве, и прибылям!

Теперь меня ничем вы не ужалите!

Такой в моем доме растет

Чудный сын, диковинный сын!

На два он языка остер!

Хранитель мой, отца оплот, врагов чума!

Дома спаситель он от бесконечных бед!

(Сократу.)

Так поспеши ж за ним и приведи сюда!

Дитя, сыночек! Из дома выйди!

Здесь ждет родитель.

Филиппид, высохший и бледный, выходит

в сопровождении Сократа.

Сократ

Вот он, вот он, твой сын!

Стрепсиад

Мой дружок, голубок!

Сократ

Уведи его с собою.

(Уходит.)

Стрепсиад

А-я-я! Мой родной!

Ию! Ию!

Как рад я видеть эту кожу желтую.

Донос, крючок на ней так и написаны.

А на губах так и цветет родимое:

«Ты что сказал?» Обиженного горький вид,

Хоть сам обидчик, добродетель кляузы,

И взгляд при этом истинно аттический!

Спаси теперь, как прежде погубил меня!

Фидиппид

Пред чем же страх?

Стрепсиад

Пред «молодым и старым днем».

Фидиппид

А что такое «молодой и старый день»?

Стрепсиад

К суду меня потянут в этот самый день.

Фидиппид

Истцы отчалят с носом. Как же мыслимо,

Чтоб день один двумя бы днями сделался?

Стрепсиад

Немыслимо?

Фидиппид

Конечно. Разве может быть

Старуха разом молодой девчонкою?

Стрепсиад

Но так закон определил.

Фидиппид

Уверен я,

Закона дух остался скрыт.

Стрепсиад

А дух каков?

Фидиппид

Старик Солон любил народ поистине.

Стрепсиад

Но здесь при чем же «молодой и старый день»?

Фидиппид

Определил для жалоб двое суток он;

День старый, а за ним день молодой, чтоб суд

На новолунье начал разбирательство.

Стрепсиад

А для чего ж тут старый день?

Фидиппид

Затем, чудак,

Чтоб накануне доброю охотою

Договориться мог истец с ответчиком.

А нет, так в суд подать на новолуние.

Стрепсиад

Так почему ж и в новолунье денежки

Берет притан, и в «молодой и старый день».

Фидиппид

Как пробник поступает он, по-моему.

Чтоб поскорее прикарманить денежки,

Он накануне их, как жертву, пробует.

Стрепсиад

Отлично.

(К зрителям.)

Вы, глупцы, чего уставились?

Добыча для ученых, стадо темное,

Толпа – не больше, камни, кружки битые!

За здравие мое и сына-умника

Сейчас спою я праздничную песенку.

(Поет.)

«Счастливец ты, Стрепсиад!

И сам хитро, ловко жил, —

Сыночка-хитреца родил», —

Так будут мне петь друзья,

Соседи петь,

Завидуя, что в тяжбах всех

Побеждает твой язык.

Войдем же в дом. Тебя я угостить хочу.

Входят в дом.

Эписодий шестой

Пасий-сосед

(входит со свидетелем)

Добро свое годится ли растрачивать?

Да ни за что! А, право, лучше было бы

Прогнать его тогда, чем в тяжбу впутаться.

А что теперь? Из-за своих же денежек

Тебя тащу свидетелем, к тому ж еще

Врагом соседу стану стародавнему.

И все-таки не посрамлю отечества,

Покуда жив.

(Кричит.)

Эй, Стрепсиада в суд зову.

Стрепсиад

(выходит навеселе)

Тебе чего?

Пасий

На «молодой и старый день».

Стрепсиад

(к свидетелю)

Свидетель будь: два дня назвал он. Суд зачем?

Пасий

Двенадцать мин ты должен за саврасого

Коня.

Стрепсиад

Коня? Чудесно! Ясно слышали?

Ведь знают все, что коней ненавижу я.

Пасий

Долг возвратить клялся ты Зевса именем.

Стрепсиад

Свидетель Зевс, в то время ведь не знал еще

Сынок мой кривды, все опровергающей.

Пасий

Теперь от долга отпираться думаешь?

Стрепсиад

А для чего ж другого нам учение?

Пасий

А если в суд пойдем мы, отречешься ты,

Зовя богов в свидетели?

Стрепсиад

Каких богов?

Пасий

Гермеса, Зевса, Посейдона.

Стрепсиад

Видит Зевс,

И поклянусь, и три гроша в придачу дам!

Пасий

Так пусть чума возьмет тебя, бесстыдного!

Стрепсиад

(разглядывая Пасия)

Посыпать солью, выйдет мех отличнейший.

Пасий

Смеешься надо мною?

Стрепсиад

(так же)

На шесть ведер мех!

Пасий

Великий Зевс и боги мне свидетели,

Так не уйдешь ты!

Стрепсиад

Презанятно! Зевсом ты

Клянешься и богами, знатокам на смех!

Пасий

За это все ответишь мне со временем.

Сейчас же говори, отдашь мне денежки

Иль мне судиться?

Стрепсиад

Подожди немножечко.

Сейчас тебе наверняка отвечу я.

(Уходит в дом.)

Пасий

(к свидетелю)

Что сделает, как думаешь? Отдаст мне долг?

Стрепсиад

(возвращается с корзиной)

Где тот, кто денег требует с меня? Скажи!

Вот это что?

Пасий

Корзина, дело ясное.

Стрепсиад

Такой безмозглый дурень денег требует!

Не дам я ни полушки полоумному,

Корзан, мой бог, зовущему корзиною!

Пасий

Что? Не отдашь?

Стрепсиад

Нимало, как мне кажется!

А ты не затрудняйся, убирайся прочь

От двери!

Пасий

Ухожу. Но знай, к пританам я

Иду, подам к уплате, если буду жив.

(Уходит.)

Стрепсиад

(вслед уходящему Пасию)

Побольше потеряешь, чем двенадцать мин!

А я тебе, поверь мне, не желаю зла,

Хоть и назвал ты зря корзан – корзиною.

Эписодий седьмой

Аминий-сосед

(входит)

Ай-ай-ай-ай!

Стрепсиад

Эге!

Кто здесь вопит так горько? Не божок ли то

Заголосил, отродье рака – Каркина.

Аминий

Что я? Кто я? Узнать вам это хочется?

Я – несчастливец!

Стрепсиад

Так иди путем своим!

Аминий

О бог суровый! Рок оседробительный!

Моя упряжка!.. О Паллада! Горе мне!

Стрепсиад

«Но чем тебя обидел Тлеполем, скажи?»

Аминий

Почтеннейший, не смейся! Прикажи, прошу,

Чтобы вернул мне деньги поскорей твой сын.

Давно я жду, к тому ж сейчас в несчастии.

Стрепсиад

Какие ж это деньги?

Аминий

Те, что должен он.

Стрепсиад

Дела твои прескверны, как мне кажется.

Аминий

Свидетель бог, свалился с колесницы я.

Стрепсиад

А мелешь вздор, как будто бы с осла упал.

Аминий

Как вздор? Хочу я деньги получить свои.

Стрепсиад

Ты не в своем рассудке. Это ясно.

Аминий

Что?

Стрепсиад

Всего вернее – мозга сотрясение.

Аминий

Всего верней – пойдешь ты в суд, свидетель Зевс,

Когда долгов не возвратишь!

Стрепсиад

Скажи мне, друг,

Как думаешь, для ливней воду свежую

Зевс достает иль, силой солнца, старая

Вода обратно на небо взбирается?

Аминий

Не знаю. И нисколько не желаю знать.

Стрепсиад

А правомочен разве деньги требовать

Невежда в философии и в физике?

Аминий

Раз денег мало, ты бы хоть лихву на долг

Отдал мне.

Стрепсиад

Что за зверь такой – лихва, скажи?

Аминий

А если с каждым месяцем и с каждым днем

Все больше возрастает – возрастает долг,

Пока проходит время.

Стрепсиад

Верно сказано.

Скажи, а море, что оно, по-твоему?

Растет или все то же?

Аминий

То же, думаю.

Ему расти не подобает.

Стрепсиад

Бедненький!

Да если море, с столькими притоками,

Не возрастает, как же ты надеешься,

Чтобы твои нежданно деньги выросли!

Ступай, катись! Подальше от дверей моих!

(Рабу.)

Стрекало дай мне!

Аминий

(к зрителям)

Вас зову в свидетели!

Стрепсиад

Но-но! Не стой! Но, трогай, торопись, саврас!

Аминий

Ну не бесстыдство ль это?

Стрепсиад

Торопись! Не то

Под хвост стрекалом, сивка, подбодрю тебя.

(Бьет его, Аминий бежит.)

Бежит! А я бы двинул, раскатал тебя

С колесами, осями и заклепками.

(Входит в дом.)

Первое полухорие

Строфа

Сутяжничать, сквалыжничать —

Большое зло!

Упрямый старичок

Решил зажать, не отдавать

Добра и денег, взятых в долг.

А все-таки сегодня же

Приключатся новости.

И кудесник наш, затеявший обман,

За плутни все, за все грехи

Расплатится жестоко.

Второе полухорие

Антистрофа

Боюсь я, то, чего искал,

Чего желал,

Сегодня он найдет.

Ужасен в споре сын его,

Опровергать, изобличать

Неправдою умеет он.

Всяких собеседников

Переспорит трижды лживой болтовней.

Но скоро, скоро взмолится

Старик, чтоб онемел он.

Эписодий восьмой

Стрепсиад

(выбегает из дама, преследуемый Фидиппидом)

Увы! Увы!

Соседи! Домочадцы и приятели!

Спасите! Бьют! Бегите, помогите мне!

О голова седая! Щеки старые!

Отца ты бьешь, негодник?

Фидиппид

Да, отца я бью.

Стрепсиад

(к зрителям)

Он признает, что бил меня, вы видите!

Фидиппид

Ну да!

Стрепсиад

Злодей, отцеубийца, висельник!

Фидиппид

Еще, еще брани меня, хули меня!

Но знай, купаюсь я в твоих ругательствах!

Стрепсиад

Распутник!

Фидиппид

Сыпь мне розы, золоти меня!

Стрепсиад

Отца ты бьешь?

Фидиппид

Ну да, и докажу тебе,

Что бил по праву.

Стрепсиад

Вот как, пес негоднейший!

Да кто ж дал право сыну бить родителя?

Фидиппид

Послушай, что скажу я, убедишься сам.

Стрепсиад

Да что ты мне докажешь?

Фидиппид

Очень многое.

Какою речью говорить мне, выбери!

Стрепсиад

Какою речью?

Фидиппид

Да, кривой или правою!

Стрепсиад

На то ль тебя учил я, окаяннейший,

Опровергать законы, чтоб так каверзно

Ты доказал, что нравственно и правильно

Родному сыну избивать родителя?

Фидиппид

И докажу я все же правоту свою,

И ты со мною согласишься с радостью.

Стрепсиад

Ну, что ж сказать сумеешь ты, послушаю.

Агон второй

Первое полухорие

Ода

Подумай, позаботься, поспеши, старик,

Врага переспорить.

Когда б в себя не верил он, наверное,

Не бил бы так бесстыдно.

На что-то он надеялся, – в словах его

И дерзость, и сила.

Предводительница хора

Эпиррема

Из-за чего и почему у вас возникла тяжба,

Пред хороводом объясни. Начни, не заминаясь!

Стрепсиад

Из-за чего и почему мы начали ругаться,

Вам расскажу. Мы за столом сидели, как известно.

Тут в руку лиру взять его я попросил и песню

Поэта Симонида спеть: «Барашек Крий попался».

А он сказал, что песни петь за чашей, под кифару —

Обычай устаревший, баб забота – мукомолок.

Фидиппид

Не прав ли был я, наскочив с руками и с ногами

На старика? Заставить петь! Кузнечики мы, что ли!

Стрепсиад

Вот те же самые повел и за столом он речи,

Сказал к тому ж, что Симонид – писатель очень скверный.

С трудом, но все-таки себя я удержал от злости.

И, ветку миртовую взяв, прочесть мне из Эсхила

Я попросил его. А он ответить не замедлил:

«Эсхила почитаю я первейшим из поэтов

По части шума, болтовни, нескладицы и вздора».

Вскипело сердце у меня, представите вы сами,

Но гнев я все же закусил, сказал: «Тогда, голубчик,

Из новых что-нибудь мне спой, из песен философских».

Из Еврипида говорить тут начал он, о брате

С родной сестрой, избави бог, бесстыдно переспавшем.

Тут удержаться я не мог, накидываюсь в злости

С проклятьем, с криком на него. Потом, как и понятно,

На слово – слово, брань – на брань, он вскакивает

с места

И ну душить, и ну давить, и мять меня и тискать!

Фидиппид

А не по праву, да? Признать готов ты Еврипида

Мудрейшим из поэтов всех?

Стрепсиад

Мудрейшим? Ах ты, горе

Как обругать тебя? Опять меня побьешь?

Фидиппид

За дело!

Стрепсиад

За дело? Ах, бесстыдник! Я ж вспоил тебя, взлелеял,

Нескладный детский лепет твой отгадывать умел я.

Едва ты пролепечешь «и» – тебе даю напиться,

А скажешь «мама», уж бегу леплю из хлеба соску,

Кака захочешь – тут как тут, тебя несу я в сени,

Высаживаю там. А ты меня схватил за горло,

Хоть я кричал, хоть я пищал,

Хотел на двор, ты, негодяй,

Не пожалел, за дверь не снес,

Меня душил, и под себя,

Мой бог, кака я сделал.

Второе полухорие

Антода

У молодых стучится сердце, думаем.

Все ждут его речи.

Когда свои такие безобразия

В речах защитит он,

За шкуру стариков мы не дадим тогда

Пустого орешка.

Предводительница хора

Антэпиррема

Выдумщик, слесарь новых слов,

твоя теперь забота

Такие доводы найти, чтоб правым показаться.

Фидиппид

Наук новейших мастерством как радостно заняться

И научиться презирать закон, обычай старый!

Пока все помыслы мои ристаньям отдавал я,

Трех слов связать я не умел, неловко не запнувшись.

Теперь от скачек отучил меня вот этот самый,

Сложеньем изощренных слов и мыслей я занялся.

И доказать могу, что сын отца дубасить вправе.

Стрепсиад

Лошадничай, свидетель Зевс! Уж лучше заведу я

Тебе четверку лошадей, чем от побоев сдохну!

Фидиппид

Меня от речи ты отвлек, я к мысли возвращаюсь

И вот о чем тебя спрошу: меня дитятей бил ты?

Стрепсиад

Да, бил, но по любви, добра тебе желая.

Фидиппид

Что же,

А я добра тебе желать не вправе точно так же

И бить тебя, когда битье – любви чистейшей признак?

И почему твоя спина побоям неповинна,

Моя же – да, ведь родились свободными мы оба?

Ревут ребята, а отец реветь не должен? Так ли?

Ты возразишь, что это все – обязанность малюток.

Тебе отвечу я: «Ну, что ж, старик – вдвойне ребенок».

Заслуживают старики двойного наказанья,

Ведь непростительны совсем у пожилых ошибки.

Стрепсиад

Но не в обычае нигде, чтоб был сечен родитель.

Фидиппид

А кто обычай этот ввел – он не был человеком,

Как ты да я? Не убедил речами наших дедов?

Так почему же мне нельзя ввести обычай новый,

Чтоб дети возвращать могли родителям побои?

А порку, что досталась нам до нового закона,

Смахнем со счетов и простим за давностию срока.

Возьмите с петухов пример и тварей, им подобных,

Ведь бьют родителей у них, а чем они отличны

От нас? Одним, пожалуй, тем, что кляуз они не пишут.

Стрепсиад

Но если петухам во всем ты подражать желаешь,

Дерьма не щиплешь почему, на нашести не дремлешь?

Фидиппид

Ну, это, друг, совсем не то. Сократ со мной согласен.

Стрепсиад

И все-таки не бей! Потом винить себя же будешь.

Фидиппид

С чего же?

Стрепсиад

Как теперь меня, потом тебя обидит,

Когда родится, твой же сын.

Фидиппид

А если не родится?

Так, значит, бит я даром, ты ж в гробу смеяться

будешь?

Стрепсиад

(к зрителям)

Приятели, сдается мне, что говорит он дельно.

Должны мы в этом уступить, как видно, молодежи.

И поделом, кто был неправ, пусть на себя пеняет.

Фидиппид

Ты новый довод рассмотри!

Стрепсиад

Теперь меня угробишь!

Фидиппид

Быть может, с тем, что претерпел, сейчас ты

примиришься?

Стрепсиад

Да как же? Научи меня. Ты чем меня утешишь?

Фидиппид

Я мать свою отколочу, как и тебя.

Стрепсиад

Что слышу?

Вот дерзость, прежних всех страшней!

Фидиппид

Что ж, если словом кривды

Тебя сумею убедить,

Что матерей законно бить?

Стрепсиад

Когда и это превзойдешь,

Тогда осталось мне одно:

С откоса вниз тебя столкнуть,

К чертям, Сократ!

К чертям и слово кривды!

Эксод

Стрепсиад

(обращаясь к хору)

Вы всем моим несчастьям, Облака, виной.

Вам, Облака, я вверил все дела мои!

Предводительница хора

Нет, нет, в своих несчастьях виноват ты сам:

На ложный путь направил ты дела свои!

Стрепсиад

Но прежде так со мной не говорили вы?

Слепого дурня, старика морочили?

Предводительница хора

Мы поступаем так же всякий раз, когда

Погрязшего встречаем в преступлениях.

Его в пучину бедствий повергаем мы,

Чтобы богов бояться научился он.

Стрепсиад

Жестоко, Облака мои, но правильно.

Я денег тех, что задолжал, не должен был

Зажиливать.

(К сыну.)

Теперь же, милый мальчик мой,

Пойдем, Сократа с Хэрефонтом мерзостным

Побьем! Обоих нас они опутали.

Фидиппид

Но обижать как смею я наставников?

Стрепсиад

Смелей, смелее! Чти лишь Зевса прадедов!

Фидиппид

Сказал же старый филин: «Зевса прадедов»!

Да Зевса нет!

Стрепсиад

Да есть!

Фидиппид

Да нет же, нет! Царит

Какой-то Вихрь, а Зевса он давно изгнал.

Стрепсиад

Да не изгнал! Хотя и сам я думал так

И в Вихря верил. Слепота куриная!

Принять за бога призрак, остов глиняный!

Фидиппид

С собой самим безумствуй и неистовствуй!

(Уходит.)

Стрепсиад

Ах я, дурак! Ах сумасшедший, бешеный!

Богов прогнал я, на Сократа выменял.

(Обращаясь к статуе бога, стоящей на орхестре.)

Гермес, голубчик, не сердись, не гневайся,

Не погуби, прости по доброте своей!

От хитрословий этих помешался я.

Пошли совет разумный, в суд подать ли мне

На негодяев, отомстить ли иначе?

(Прислушивается.)

Так, так, совет прекрасный: не сутяжничать,

А поскорее подпалить безбожников

Лачугу.

(Слуге.)

Ксанфий, Ксанфий! Поспеши сюда!

Беги сюда, топор возьми и лестницу,

И на мыслильню поскорей вскарабкайся,

И крышу разбросай, любя хозяина,

И опрокинь стропила на мошенников!

А мне подайте факел пламенеющий!

Сегодня же заставлю расплатиться их

За все грехи: они не что, как жулики!

(Лезет на крышу с факелом.)

Ученик

(лезет из окна)

Ай-ай-ай-ай!

Стрепсиад

(на крыше)

Пылай, мой факел! Жги горючим пламенем!

Ученик

Что делаешь? Несчастный!

Стрепсиад

Что? Беседую

Красноречиво с крышей дома вашего.

Хэрефонт

Ай-ай! Кто дом наш поджигает? Горе нам!

Стрепсиад

Тот самый, у кого накидку сперли вы!

Хэрефонт

Погубишь нас! Погубишь!

Стрепсиад

Погубить хочу!

Пусть не обманет лишь топор надежд моих

И сам не упаду я, шею вывихнув.

Сократ

(выбегает из мыслильни)

Голубчик, стой! На крыше что ты делаешь?

Стрепсиад

Парю в пространствах, мысля о судьбе светил.

Сократ

О, горе мне, беда мне! Задыхаюсь я!

Хэрефонт

(выбегает)

И мне несчастье! Жарюсь, как на вертеле!

Стрепсиад

Зачем восстали на богов кощунственно?

Следы Селены вы зачем пытаете?

(Слуге.)

Коли, руби, преследуй! Много есть причин,

А главное – они богов бесчестили!

Дом обваливается.

Предводительница хора

Поспешайте, ступайте за мной! А игра

Удалась нам сегодня на славу.

Хор и актеры покидают орхестру.

Лисистрата

Действующие лица

Лисистрата.

Клеоника.

Миррина, афинянка.

Лампито, спартанка.

Женщины.

Советник, афинянин.

Кинесий, муж Миррины.

Спартанский вестник.

Притан.

Спартанский посол.

Слуга-афинянин.

Афинянин.

Спартанцы, участники пира.

Хор из двенадцати стариков.

Хор из двенадцати женщин.

Пролог

Сцена представляет афинский Акрополь. На площадку перед воротами в крепость (орхестру) выходит Лисистрата.

Лисистрата

Когда б на Вакханалии позвали их,

На праздник Пана иль богини Рожениц,

Так от тимпанов здесь проходу б не было.

Сейчас же ни одной не видно женщины.

Моя соседка вот подходит первою.

Входит Клеоника, старая афинянка.

Счастливо, Клеоника!

Клеоника

Ты, Лисистрата,

Будь счастлива! Но что ты? Что насупилась?

Стрелами брови морщить не к лицу тебе.

Лисистрата

Что делать, Клеоника? Сердце горечь жжет,

Все из-за нашей горькой женской долюшки,

Из-за того, что у мужчин негодными

Слывем мы.

Клеоника

Да и правда, мы – негодные!

Лисистрата

Когда же здесь собраться им приказано,

Чтоб о немалом деле побеседовать,

Так спят и не приходят.

Клеоника

Подожди, дружок!

Придут. Из дома трудно выйти женщине.

Одна, о муже хлопоча, забегалась,

Той – слуг не добудиться, эта – нянчится

С ребенком, та – стирает, у другой – квашня.

Лисистрата

Но долг свой предпочесть они должны были

Всему.

Клеоника

Какой же, милая Лисистрата?

К чему нас, женщин, нынче собираешь ты?

В чем дело?

Лисистрата

О, в великом!

Клеоника

В длинном, может быть?

Лисистрата

Ну да, и в длинном.

Клеоника

Так придут, наверное!

Лисистрата

Не то совсем. А то б сбежались сотнями!

Нет, дело я огромное задумала,

Вся истомилась по ночам, бессонная.

Клеоника

Неплохо, верно, по ночам бессонною?

Лисистрата

Еще бы плохо! Слушай, что скажу тебе:

Эллады всей спасенье ныне – в женщинах!

Клеоника

За малым дело стало! Боги! В женщинах!

Лисистрата

Да, да! В руках у женщин городов судьба.

А нет – погибнут все лакедемоняне…

Клеоника

Отлично, пусть погибнут! Зевс свидетель мне!

Лисистрата

Повымрет все живущее в Беотии…

Клеоника

Ну нет! Угрей помилуй из Беотии!

Лисистрата

Что до афинян, говорить не стану я

О них худого. Ты без слов поймешь меня.

Когда ж всех стран соединятся женщины:

Коринфянки, спартанки, беотиянки

И мы, – так вместе мы поможем эллинам.

Клеоника

Но что же сделать можем мы разумного

И славного, мы, женщины, нарядницы,

В шафрановых платочках, привередницы,

В оборках кимберийских, в полутуфельках.

Лисистрата

Вот в этом-то и сила и спасение,

В шафрановых платочках, в полутуфельках,

В духах, в румянах и в кисейных платьицах.

Клеоника

Вход для пользователей

Меню