Читать онлайн Новый космос, или Анализ человеческого «Я» как единственной объективной сущности бытия бесплатно

I

Некоторые говорят мне: «Если ты сейчас не видишь, как за ТЕМ домом едет машина, то это же не значит, что она там не едет!» Но так ли это?..

Ведь если только в той машине, которая якобы проехала в некоем «там», не ехал какой-то мой знакомый – например, ехал ко мне – по времени появления коего в МОЁМ ПОЛЕ ЗРЕНИЯ я уже постфактум бы понял, что когда я находился в том, что мы называем обычно словом «там» (уже относительно него), он действительно проезжал на своей машине за домом, то есть уже в моём «там» – то, повторюсь, если только это не так, то как можно тогда доказать, что машина за домом действительно проезжала?

Ведь если проехавшая «там» машина, проехала там без каких-либо последствий для моей жизни и судьбы – то есть если я никак не связан ни с этой машиной, ни с сидящими в ней – то не значит ли это, что между самим бытием той машины и её небытием можно смело поставить знак равенства, относительно моего бытия?..

Но бывает и наоборот. Бывает так, что со временем выясняется, что в некоторых – ввожу первый термин! – областях небытия (то есть, то самое некое «за домом», где бытие никак несвязанной с моей индивидуальной судьбой машины равно её небытию) как бы прорастают Семена Жизни…

Как это бывает? Простой пример. («Машина за домом», понятно, здесь величина условная.) Но просто иногда впоследствии выясняется, что в то время, как ты в занимался «своими делами», где-то, в одной из областей небытия, произошло что-то, коснувшееся впоследствии тебя лично.

Например, где-то вдали от родного города судьба сводит тебя «вдруг» с человеком, который либо сам всю жизнь жил неподалёку от тебя, либо является близким другом или родственником кого-то, кого ты сам либо хорошо знаешь лично, либо всю жизнь, не подозревая об этом, был соседом его, или, как крайность, в некоторых аспектах являешься его двойником (то есть, этот кто-то то же, допустим, аранжировщик с похожими на твои вкусами или же перипетиями личной судьбы). Тогда области небытия оживают, то есть перестают быть областями небытия, а когда небытие «умирает», рождается Жизнь…

Так могут «ожить» соседние подъезд или квартира; так может ожить целый пласт людей определённой профессии или образа жизни, если ты соприкоснёшься с «этим» плотнее, иногда и вовсе временно пристав к новому для себя берегу. И так же становится фактом бытие машины, которая проехала когда-то совершенно неважно где, но когда, в своё время, сопоставив новые данные, ты понимаешь, что именно «там» и «тогда», в той машине «кому-то» пришло в голову то, что ещё через несколько тысяч «шагов» сделало неизбежным вашу встречу, и тот некий «кто-то» стал КЕМ-ТО КОНКРЕТНЫМ…

Однако главное остаётся главным: НЕБЫТИЕ не становится БЫТИЕМ без ТЕБЯ; то есть до тех пор, пока НЕЧТО не становится ЧЁТКИМ ФАКТОМ ТВОЕГО ВОСПРИЯТИЯ…

Но можем ли мы доверять своему восприятию? До какой степени? И, если не можем вовсе, то чему можно тогда доверять вообще?.. Об этом далее…

II

Начнём с того, чтобы попытаться ответить на вопрос, а есть ли что-либо вообще, кроме нашего восприятия? То есть, можно ли вообще назвать словом «ЕСТЬ» нечто, о чём мы не имеем никакого понятия, и не в том смысле, что мы представляем себе это Нечто смутно, хоть и слышали краем уха о его существовании, а в том смысле, когда это Нечто трудно назвать даже словом «НЕЧТО», поскольку оно для нас не существует совсем, то есть ОБЛАСТЬ НЕБЫТИЯ является АБСОЛЮТНОЙ.

К примеру, несмотря на то, что двоичная система счисления, лежащая в основе компьютерного программирования, была разработана Лейбницем в начале XVIII-го века, область компьютерного небытия для его современников, как, впрочем, и для него самого, была абсолютной. И это совсем не та ситуация, когда о существовании и общей полезности компьютеров знают все, но жизнедеятельность некоторых людей просто лежит как бы за пределами этой сферы. Так, например, не все из нас являются лётчиками, но отрицать сам факт их существования, к счастью, не приходит в голову никому.

Я же сейчас говорю о другом. О том, реально ли существование того, о чём человеческими словами иначе и не скажешь, как так, что «этого нет». А ведь каждый людской язык – есть некая первичная основа, первичный – и во многом именно цифровой и математически точный – код философии каждого отдельного народа!

Так можно ли сказать, что ТО, чего нет, ЕСТЬ? По всей видимости, нет.

Что же касается Абсолютного Небытия, то это, извиняюсь за выражение, есть НЕЧТО, о чём даже НЕ ЗАХОДИТ РЕЧЬ, то есть такое НЕЧТО, по поводу коего никому даже и в голову не может прийти, что такой разговор вообще может вестись.

К фразе «Так можно ли сказать, что ТО, чего нет, ЕСТЬ?» и всему из неё вытекающему мы обязательно ещё не раз возвратимся, потому как, конечно же, там не всё и не со всем однозначно, но сейчас вернёмся всё же к нашему восприятию.

Ведь как-то же получается так, что какие-то люди входят в наш круг общения – то есть ЕСТЬ – а какие-то люди не входят – то есть субъективно ИХ НЕТ…

Естественно, что с течением жизни наш круг общения расширяется (и, кстати, никогда не сужается. Даже если с возрастом у нас возрастает потребность в уединении, это не сужение круга общения в том смысле, в каком я сейчас о нём говорю – поскольку снижение уровня общения не означает исчезновения из нашего мозга самой памяти о существовании тех людей, которых нам уже довелось узнать – даже (и даже тем более!) в случае их смерти), но это всегда происходит у нас на глазах – либо в прямом смысле слова, либо же мы всегда можем отследить, так сказать, «цепочку превращений» и причинно-следственную зависимость между появлением в нашей жизни новых людей и нашими уже существующими и установленными связями.

Расширение нашего круга общения не происходит вдруг (за исключением некоторых аномалий потери памяти, связанных, например, с контузиями или иными потрясениями) – то есть так, что, проснувшись однажды утром, мы вдруг обнаруживаем, что вокруг нас совершенно новая куча людей, с которыми мы, оказывается, знакомы сто лет, но почему-то ещё вчера даже и не подозревали об их существовании.

Такой эффект наблюдается порой при спонтанном возвращении утерянной в каком-либо катаклизме памяти, но в таком случае тут вполне правомерно говорить и о возвращении к нам нашего собственного, временно утраченного, Я.

Так мы подходим к тому, что то, что мы считаем своим Я, как раз и определяется совокупностью всех людей, которые нас окружают, и событий, которые имели место именно с нами или с теми, кто входит в наш круг общения, включая то, что мы вынуждены видеть по телевизору…

И уже в этом смысле, можно говорить о том, что все, к кому при личном общении мы обращаемся на «ты» (или на «вы» – неважно, принципиально лишь само по себе второе лицо) на самом деле, входят в тот массив, который мы именуем «Я»… потому что… все они действительно ЕГО, этот Я-массив, составляют. И в этом же смысле получается, что всё то, что находится за пределами Я-массива, сдвигается в сторону Области Небытия, поскольку всё, что существует за пределами Я-массива, как бы… не существует… Хотя бы уже потому, что мы не знаем точно, ЧТО именно там, в Области Небытия, НЕ существует… Если бы мы знали, ЧТО ИМЕННО не существует, оно бы… СУЩЕСТВОВАЛО, и разговоры об Области Небытия были бы неуместны.

Вместе с тем, нам, людям, свойственно наделять собственными качествами практически всё, что нас окружает. Не только всех людей, существование которых является фактом нашего личного опыта, но и не только людей вообще.

В любом человеческом языке свойствами нашего поведения и восприятия наделяется практически всё: даже часы – и те у нас ходят, а самой нашей Судьбе что-то может быть угодно, а что-то нет, и порою она даже может преподавать нам уроки или преподносить сюрпризы! А о том, что Язык является во многом первичным кодом самого процесса нашего мышления, мы только что вспоминали. (И, кстати говоря, лично я полагаю, что Каббала имеет в виду именно этот аспект, когда делает основополагающее для себя утверждение, что весь мир создан из алефбета, если можно так калькировать для наглядности. И если это так, то есть имеется в виду действительно именно ЭТО, то выходит, что это – Истина, на чём, собственно, Каббала и настаивает.)

Резюмируя эти наши рассуждения, можно, по всей видимости, констатировать следующий факт (с которого наши рассуждения, собственно, и начались. Классика жанра! Какого жанра? Да всё того же: Первый и Последний, Альфа и Омега, Начало, идентичное Концу): за пределами нашего восприятия ничего нет…

Нет по той причине, что это просто невозможно опровергнуть, так как для того, чтобы опровержение сработало именно как опровержение, оно, со всей неизбежностью, должно стать фактом нашего восприятия! Однако, став фактом нашего восприятия, оно тотчас же перестаёт быть опровержением; утрачивает свою сущность и обретает всю ту же вездесущую нашу!

Таким образом, на все вопросы касательно нашего восприятия, ради рассмотрения коих и была затеяна эта глава, можно дать вполне однозначные ответы: ничто, кроме нашего восприятия, нельзя считать существующим, и доверять, кроме него, нельзя ничему! Хотя бы потому, что кроме нашего восприятия… ничего нет…

Так сказать, было бы чему доверять, чтоб ему доверять!..

III

Вместе с тем, чем тогда объяснить, что в рамках нашего восприятия, которое теперь можно смело назвать Единственной и Абсолютной Областью Бытия, время от времени возникают объекты, которые спорят с нами; придерживаются иных точек зрения, чем мы; причиняют нам вполне осязаемые неудобства, но при это мы всё же воспринимаем их Личностями, аналогичными нам самим или, во всяком случае, располагающими той же полнотой жизненных прав, что и мы? Иными словами, что заставляет нас считать их «себе подобными»?

То есть, скажем так, есть ли что-либо, кроме воспитания и силы привычки считать нечто вдолбленное с детства истинным (но никогда, при том, непроверенным на практике!), что заставляет нас так считать?

Что конкретно заставляет нас делать различия между предметами одушевлёнными и неодушевлёнными, и далее – между Разумным, имеющим Душу, и Неразумным, имеющим только Аниму, но уж никак не Психею?

Ведь всё, что не является Мной, в какой-то мере может быть уравнено между собой – уже на том основании, что всё это является именно объектами нашего восприятия…

Например, человек говорит нам: «Мне больно!», но мы не можем ощутить его боль. Когда мы слышим фразу «мне больно!» – всё, что мы можем – это вспомнить свои собственные ощущения, когда «мне больно!» говорили, в свою очередь, мы сами, и сделать на этом основании всего лишь допущение – не более того – что человек, которому сейчас больно, чувствует что-то вроде того, что «там и тогда» чувствовали мы.

Однако в этом всё же никак нельзя быть уверенным полностью, так как чужая боль не является фактом нашего восприятия. Фактом нашего восприятия является лишь то, что мы слышим, как человек, который в данный момент находится в поле нашего зрения, говорит, что ему больно, а мы всего лишь слышим, как он произносит эти слова.

Мы уже говорили с вами о роли речи и языка вообще, неслучайно при этом вспомнив добрым словом Каббалу, полагающую Язык, как Систему, скелетом всего мироздания, и без многовекового влияния коей на лучшие умы человечества безусловно никогда не возникла бы кибернетика, в первую очередь являющаяся наукой об управлении и коммуникации, каковая последняя нужна прежде всего лишь, опять же, для эффективного управления (то, что ныне каждый из нас может в мгновение ока разместить фотографию своей глупой рожи на фоне изумрудной морской волны во всех «социальных сетях» – лишь её, кибернетики, побочный эффект).

Теперь же вспомним и о том, что природа Языка (как и природа самой по себе коммуникации), как вообще природа всякой Истинной Сущности, двойственна. Слава богу, в наше время остаётся всё меньше и меньше людей, которым нужно объяснять, что ни Добро, ни Зло не бывают абсолютными, и, более того, и то и другое является, как правило, одновременно и тем и другим, если посмотреть на это Объективно (то есть в истинном смысле слова «объективно»; то есть, по возможности со стороны и безлично). Так и с природой Языка.

Являясь наиболее эффективным средством коммуникации между людьми, он одновременно способен максимально и затруднять общение между ними; в тех ситуациях, например, про которые принято говорить как о «разговоре на разных языках». Но… можно ли сказать, что хоть когда бы то ни было мы говорим с кем-либо на языке одном?

Лично я не уверен в этом, а так как моей действительной целью является убедить вас в своей правоте (ибо сам себя я уже давно убедил), то я постараюсь сделать это, погрузившись, совместно с вами, в воспоминания о том, как происходило наше собственное первичное овладение своим родным языком. Именно родным! Поскольку овладение иностранным – это уже просто усвоение системы соответствий тому, что уже сформировалось в каждом из нас в тот период жизни, о котором мы, как правило, мало что помним.

Давайте попробуем проанализировать, как именно протекает процесс усвоения родного языка ребёнком; как именно новорожденное сознание фиксирует, что то, откуда он пьёт называется «чашкой»; то, из чего ест, называется «тарелкой»; то, что надевает на голову (часто с большой неохотой), называется «шапкой», и так далее.

Безусловно, соотнесение предметов с их наименованиями происходит в результате частого повторения этих наименований близкими в соответствующих ситуациях столкновения ребёнка с этими предметами – о да, понимаю, что это, конечно, некоторый удар по чванливой человеческой гордости, но, в сущности, сходство с формированием условного рефлекса у собак Павлова (и не только) не может тут не бросаться в глаза. Поэтому я бы даже, для удобства понимания последующего материала, ввёл бы новый термин: речевой рефлекс, понимая при этом, что речь здесь идёт всё же о материях существенно более тонких, чем в случае выделения собачьей слюны по звонку. Хотя, в общем и целом, как мы видим, это похоже.

«Речевые рефлексы» довольно быстро уходят у нас в подсознание, как и вообще память о первых месяцах и годах наших собственных жизней, но, в общем-то, это основы нашего мышления (мышления уже вербального, то есть, собственно человеческого), и они, первичные речевые рефлексы, при этом сугубо индивидуальны. Индивидуальны на том же уровне, на каком неповторимы отпечатки пальцев или радужка.

И я вовсе не беру сейчас то, что в лексикологии называется сигнификатами, то есть понятийными существительными (любовь, смерть, родина, ненависть, наслаждение и пр.), ибо там всё со всей самоочевидностью сложнее и бесперспективней в плане истинной коммуникации. Нет, я говорю лишь о простейших денотатах (стол, стул, руки, ноги, ботинки) и наиболее ходовых глаголах (дай, возьми, хочу, буду), но уже на этом уровне видно, что любое общение – по сути фикция, и если людям и удаётся порой друг друга с грехом пополам понимать, то роль Господина Счастливого Случая здесь, по большому счёту, ничуть не меньше, чем в лотерее! И в этом как раз повинны речевые рефлексы, каковые у каждого совершенно свои, и любой, казалось бы, безобидный контакт, вроде диалога за столом «передайте мне, пожалуйста, хлеб!» – «да-да, пожалуйста, одну минутку!», мгновенно подхлёстывает в каждом из участников этого спонтанного диалога (ведущегося вроде «на автомате») и без того не прекращающийся Внутренний Разговор – у каждого свой…

Если же вдруг подобный бытовой диалог за столом постепенно перерастает уже в беседу, то тут совершенно необходимо понимать, что каждая новая сентенция кого-либо из собеседников является откликом не только на предыдущую, адресованную ему, реплику, но и одновременно на конкретный момент внутреннего разговора, который, будучи бесконечным и запущенным не исключено, что ещё даже до физического рождения, постоянно подстёгивается с двух сторон: собственной логикой развития и внешними воздействиями (как, например, в случаях наших разговоров с другими людьми).

В той же лексикологии существует такое понятие – ЛСВ – лексико-семантическая вариативность, описывающая спектр значений слов в зависимости от речевого контекста. То, о чём мы говорим сейчас, вполне можно было бы обозначить, по аналогии, термином ЛСА: лексико-семантическая ассоциативность. И если в случае ЛСВ речь идёт о значениях как бы худо-бедно общеупотребимых, то в случае ЛСА мы имеем дело с чем-то, по меньшей мере, вроде генератора случайных чисел или… Не с той же ли Областью Небытия?..

И, возвращаясь к двум вёслам, обеспечивающим движение лодки нашего внутреннего разговора, можно ли сказать, что то из них, каковое мы обозвали «внешними воздействиями» является таковым в действительности (в нашей действительности, за пределами которой есть, извиняюсь за каламбур, только небытие), а, следовательно, можно ли тогда сказать, что «второе весло» есть вообще? Что оно в достаточной мере что-то из себя представляет, чтобы можно было выделить его как Отдельную Сущность? И в какой степени можно говорить о Внешнем вообще?..

Нашу следующую главу мы попробуем посвятить этому…

IV

И сразу же зададим себе новый вопрос: являются ли наши столкновения с чем-либо нежелательным (неважно, в словах или действиях тех, с кем мы якобы контактируем) фактом, подтверждающим, что эти воздействия именно Внешние? Можно ли с уверенностью сказать, что если в жизни с нами часто происходит не только то, чего мы хотим и желаем, это уже само по себе является достаточным основанием, чтобы счесть сие чем-то враждебным и, следовательно, пришедшим Извне? И может ли оттуда, «ИЗВНЕ», вообще прийти что бы то ни было, если вспомнить, что там, в сущности, ничего нет, ибо ИЗВНЕ – есть не что иное, как Область Небытия?..

Ведь как только Нечто перемещается из Области Небытия в Область Бытия, оно сразу становится фактом нашего восприятия, а пока «оно» не является фактом оного, его… не существует…

Тогда, коль скоро это так, возникает вопрос об Источнике всего того, что вызывает у нас разной степени чувство неудовольствия или принуждения. По всей вероятности, если «это» не может приходить Извне, так как любое «извне» – это всё-таки, хоть и туманная, но область нашего же Я-массива, то вполне логично сделать предположение, что… этот источник находится в нас…

Этот вопрос, являющийся по существу одним из важнейших для Человека вообще, в разных религиозных и философских традициях решается, и даже формулируется по-разному. Например, в иудео-христианской парадигме эту же проблему мы узнаём в понятии «первородного греха», то есть в концепции первого неверного шага, первого неверного действия, повлекшего за собой целую бесконечную вереницу неприятностей, да и саму по себе реальность причинно-следственных связей, то есть сам Ход Времени.

Причиной же, вызвавшей этот изначально порочный ход вещей (то же у греков с несанкционированным вскрытием ящика/сосуда Пандоры) во всех случаях является ослушание, неповиновение, нарушение табу.

Бесспорно, всё это напоминает конфликты между родителями и взрослеющими детьми, то есть конфликты, связанные с осознанием бывшим Ребёнком автономности своего «Я», что, в свою очередь, есть повторение на качественно новом уровне первичной драмы разрезания пуповины.

Так мы приходим к тому, что само существование причинной последовательности, в сущности, являющейся механизмом умножения неприятностей – есть как бы необходимая плата за Автономность нашего «Я», то есть за Бытие как таковое! А Первородный Грех, таким образом, состоит в самом факте Существования…

Неслучайно в иудео-христианской мифологии это выражено через употребление в пищу плода с Древа Познания – вкусив от этого Древа, Человек тоже стал Сущим, чем и замахнулся на исключительную прерогативу Бога – СУЩЕСТВОВАНИЕ. Это и повлекло за собой Наказание в виде причинной последовательности, самого Хода Времени и вообще пространственно-временного континуума…

Теперь давайте представим себя на месте Адама. И как только мы действительно сделаем это, нам станет понятно, что и Ева, и Змий и сам Господь Бог – всего лишь объекты Его Восприятия, поскольку доказать существование их самих вне контекста восприятия Адама невозможно. Хочется нам того или нет, но совершенно очевидно, что Ева, Змий и Создатель – не более, чем персонажи Я-массива Адама.

Теперь представим себя на месте Евы, и сразу же увидим, что все, кроме неё, тоже существуют, по сути, виртуально, то есть внутри и строго в рамках Её Восприятия.

Ну и наконец представим себя на месте Творца… И тогда уже мы увидим, что вполне правомерно будет сказать, что все, кроме Него Самого, являются не более, чем просто ходом мыслей Его, то есть, в сущности, являются Им (что и как раз совершенно и никоим образом не противоречит основным постулатам любой из авраамических религий!). Никакого ИЗВНЕ нет, как нет никакого времени и пространства вне контекста Его Восприятия. В конце концов, ведь всем нам свойственно образное мышление!)))

Когда-то, в возрасте отрочества, размышляя о классической мифологической картине Ада, я задумался, а можно ли считать болью Боль Вечную? Можно ли воспринимать своё постоянное физическое состояние как нечто острое, а тем более болезненное? Ведь если можно, в чём я сомневался как тогда, так и ныне, то почему тогда нельзя считать Вечной Болью само наше повседневное существование и само ощущение Автономности своего «Я»?

И что вообще мы называем Болью? Общеизвестно, что испытывая боль, мы резко утрачиваем способность мыслить, то есть боль совершенно очевидно является чуть ли не самым эффективным средством для прекращения Внутреннего Разговора! Получается, что Ад и Нирвана (при таком угле рассмотрения) – суть вещи весьма похожие: это утрата «Я». А если «Я» утрачено, то тут уже едва ли можно употреблять слово «утрата», потому что когда «Я» нет – то есть отсутствует сам Я-массив – «утрата» уже не может быть кем-либо зафиксирована как таковая!..

В общем-то, при самом разговоре об этом мы сталкиваемся почти с теми же трудностями, в принципе свидетельствующими о несовершенстве и недостаточности вербального языка на современном уровне бытия человечества, что и в попытках осмысления термина «небытие»: ведь нельзя сказать, что Небытие ЕСТЬ, но если сказать, что Небытия НЕТ, то это вроде как уже и вовсе о чём-то другом…

Получается, что если Небытие ЕСТЬ, то оно ничем не отличается от Бытия, а если Небытия НЕТ, то выходит, что нет ничего, кроме Бытия. Это похоже на самоочевидную правду, но о чём тогда мы говорим, когда говорим о Небытии? Не о том ли, о чём говорит сам с собою Господь в тот момент, когда Змий убеждает Еву вкусить плод с Древа Познания?..

V

В психологии говорят о «Я» и «сверх-Я»; в индуизме говорят об Атмане и Параатмане; масоны говорят о единстве микро- и макрокосма и об Адаме Кадмоне; в кибернетике и психологии существует термин «супервизор» – все эти понятия описывают сложную систему взаимоотношений того, что каждый из нас считает своим «Я» и тем, что он таковым не считает, но и то и другое существует внутри Единого Поля, Единой Области Бытия, которая существует при этом только в рамках нашего восприятия, поскольку всё, что находится за рамками последнего, является Областью Небытия, то есть – не будем множить каламбуры – ОТСУТСТВУЕТ…

Так называемая «дурная бесконечность» начинается уже там, где мы задумываемся о том, что есть, с нашей же точки зрения, наше «Я», и мы, конечно же, не раз ещё будем к этому возвращаться, но сейчас нас особенно интересует то, что мы своим «Я» не считаем – тем паче, что мы уже затронули эту тему в прошлой главе.

Что тут можно отметить в качестве общих мест, характерных для большинства из нас, вне зависимости от пола, возраста и прочих вариативных факторов?

В первую очередь, мы не считаем собою других людей. Мы не считаем себя Господом Богом (как правило). Мы не считаем собой окружающие нас физические предметы, с которыми мы взаимодействуем в жизни. У некоторых из нас есть так называемый Внутренний Голос, и ситуации, когда мы слышим его, не всегда можно отождествить с тем, что можно выразить фразой «…и тогда я сказал сам себе», потому как иногда этот Внутренний Голос действительно говорит нам нечто настолько новое, что отождествить это с собой не получается – во всяком случае, сходу.

Но с другой стороны, внутренний голос обращается всё же именно к нам, внутри нас звучит, внутри нас и… более нигде. И если мы слушаем его, то со временем всё-таки начинаем отождествлять себя с теми приобретениями, которые следуют, если мы его слушаем (и если вообще слышим). И, ещё с другой стороны, сам постоянный Внутренний Разговор не есть ли тот же Внутренний Голос?..

Ведь если посмотреть вглубь себя внимательно, довольно трудно станет не согласиться с тем, что всё-таки никому из нас неведома любая будущая наша же мысль, именно в своём дословном выражении, и вообще весь ход наших мыслей во многом напоминает фильм, который мы смотрим впервые.

Самой фразы «эта мысль явилась для меня неожиданной» не могло бы существовать в природе, если бы границы между тем, что мы считаем своим «Я» и тем, что мы им не считаем, не были бы изначально и так довольно размытыми.

А коль скоро допустимо сравнение хода наших мыслей с первичным просмотром нового фильма (а я считаю, что такое сравнение вполне допустимо по совокупности вышеприведённых причин), то тогда немедленно возникает вопрос о том, кто этот фильм нам показывает, кто его смотрит и кто, в свою очередь, ставит перед нами сам подобный вопрос, ответить на который довольно затруднительно раньше, чем мы ответим на первые два, но между тем ответить на первые два можно только, если сначала ответить на третий)). Получается замкнутый круг. Но плохо ли это?

И не самое ли время именно сейчас вспомнить о том, что Круг (а в своём объёмном выражении – Шар) является геометрическим символом Единства, Единства всего сущего со своим Творцом, Единства нашего Целого «Я», как раз и состоящего из того, что мы (с не всегда, впрочем, уместной уверенностью) называем Собой и того, что мы порой (с не менее неуместной уверенностью) Собой не считаем.

А теперь давайте поговорим об уверенности как таковой. Что это такое? Где она начинается и заканчивается? Какие есть типы уверенности? И, наконец, может ли быть уверенность в чём-либо вообще? Последний вопрос и рассмотрим.

Начнём с простого: в каком случае Человек чувствует себя в чём-либо уверенным? Кажется, ответ очевиден: это происходит тогда, когда у него не вызывает никаких сомнений, что то, в чём он уверен, является Истиной. То есть тем, что не подвержено никаким изменениям и остаётся Тем, чем Является, во всём бесконечном, как сама Вселенная, Вариативном Поле. В сущности, Истиной можно считать только ЭТО…