Читать онлайн Тайный детонатор бесплатно

Тайный детонатор
Рис.0 Тайный детонатор

© Каржавин В.В., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Рис.1 Тайный детонатор

Часть 1

Взорванный трамвай

Глава 1

Встреча

Морозный воздух привокзальной площади после душного вагонного казался божественным. Сергей Дружинин сделал глубокий вдох и зажмурился от яркого солнца. Март – начало весны. Правда, погода хоть солнечная, но зимняя, не то что на Балтике, где он служит. Сергей взглянул на часы: времени у него в запасе много. Куда теперь? В аэропорт? Рано, вылет ночью. Что ж, можно и по городу погулять.

Сдав чемодан в камеру хранения, он пошел, как говорят в таких случаях, куда глаза глядят. В Челябинске – этом большом уральском городе, расположенном недалеко от его родного Оренбурга, бывать ему приходилось. Он шел не торопясь, поглядывая на витрины магазинов и рекламные объявления. Вот где-то здесь, в центре, кафе, где можно отведать хороших пельменей. Зайти? Почему бы и нет? Конечно, зайти – голод надо утолить, он же с дороги.

Народу в кафе «Уральское» было немного. Ожидая, пока, согласно его заказу, готовили двойную порцию пельменей со сметаной, Сергей размышлял. Большую часть отпуска он использовал: навестил мать и сестру в родном Оренбурге. Оставшиеся 10 дней он проведет у себя на Балтике в санатории. Была мысль отказаться от путевки и задержаться у матери, но нет, санаторное лечение необходимо. Надо долечивать старую травму, а то, чего доброго, спишут в запас. Дома вроде бы все нормально: мать живет в деревянном, но хорошо сохранившемся доме, который оставил ей отец-фронтовик, в доме, где и родился он, Сергей Дружинин, ныне майор КГБ. Младшая сестра Дашка учительствует. Давно вышла замуж. Теперь у нее своя семья: муж и двое шустрых мальчишек, старший из которых приставал к нему с вопросом: «Дядя Сережа, а правда, что ты шпионов ловишь?» Дашка с мужем Виктором хоть и живут от матери отдельно в благоустроенной городской квартире, но ей помогают. Виктор, начальник смены на заводе, мужик рукастый: и дров напилить, и крышу починить. Плохо другое: большую часть времени мать одна. Полгода назад у нее был сердечный приступ. «Скорая», которую вызвали соседи, приехала вовремя. А если бы не вовремя? Так как же ему быть: забрать мать к себе в далекий Калининград? Так ведь не поедет. И он бы на ее месте не решился оставить дом, в котором прошла вся жизнь.

Чтобы отойти от нелегких раздумий, Сергей начал разглядывать посетителей кафе. Вот солидный мужчина при костюме и галстуке, один за столиком. Наверное, большой начальник, регулярно здесь обедает. Вот четверо молодых людей едят с аппетитом свои скромные порции. Студенты, кто же еще. За соседним с ними столиком сидят двое военных, пьют водочку под пельмени. А ближе всех молодая пара с обручальными кольцами на пальцах. Счастливые… Сергей сразу же вспомнил сестру, которая в первый же день пребывания стала допытываться, когда же ее дорогой братец женится? На подобный вопрос, и не только со стороны сестры, у него ответ был готов: «Когда встречу свою ненаглядную». А ведь он лукавил: свою ненаглядную он встречал, причем дважды. Первый раз, когда оканчивал военное училище, но она на границу к месту его службы ехать не пожелала. Второй раз – два года назад. Жениться было почти реально, поскольку той, которую любил, сделал предложение. Но – не судьба.

Тем временем курносая полная официантка принесла пельмени. Сергей, глядя на столик, за которым сидели военные, хотел было по их примеру заказать водки, но передумал. Крепких напитков он не любил. Вот если бы хорошего вина, такого, как «Букет Абхазии»… Вспомнил день рождения у жены своего друга Геннадия Ляшенко, ныне подполковника. Тогда гости наливали «Букет Абхазии» из небольшого, привезенного Геннадием из командировки в Сухуми бочонка. И в тот день он впервые увидел Марину. Стоп! Опять заносит на неудавшуюся любовь…

Сергей понял – еще несколько минут раздумий, и пельмени остынут. Заказав вместо водки стакан томатного сока, он с аппетитом налег на фирменное блюдо уральской кухни, продолжая наблюдать за всем вокруг. И вдруг увидел молодую женщину, скромно присевшую за свободный столик у самого входа. Сергей вгляделся, облик ее показался ему знакомым. На женщине была бордового цвета юбка, белая кофточка, на фоне которой выделялся небольшой, на золотистой цепочке, овальный кулон. И еще очки, очки в тонкой оправе. Таня!.. Как там у Пушкина: «Ужель та самая Татьяна…» Сколько же они не виделись? В то далекое время она училась в соседней женской школе и пела в хоре при городском музыкальном училище. И он, познакомившись с ней, оставил футбольную секцию и тоже пошел заниматься вокалом. И в хор его, к удивлению, приняли. Видимо, потому, что не хватало мальчиков, хотя голос у него и слух были не на самом высоком уровне. А потом она переехала с родителями в другой город. В какой? Теперь уже ясно, что в Челябинск. А он снова занялся футболом.

Тогда, в школьные годы, Таня выглядела хрупкой девочкой, которая все время что-то напевала и стеснялась носить очки. Теперь же, повзрослев и пополнев, она выглядела солидной тридцатилетней женщиной, но все те же светлые локоны, которые выбивались из-под меховой шапки коричневого цвета. Первым желанием было подойти и, улыбнувшись, негромко сказать: «Здравствуй, Таня». Но он тут же одернул себя: «А вдруг не узнает? Столько лет прошло …»

Пока он раздумывал, Татьяна съела салат, выпила кофе с небольшой булочкой и, отодвинув стул, поднялась. Сергей, не доев пельмени, быстро оделся, вышел из кафе и пошел за ней следом.

Глава 2

Взрыв

Следить за Татьяной было легко. Во-первых, потому что она и представить не могла, что за ней следят. А во‑вторых, за счет того, что ее светлая, с черными пятнами шубка выделялась даже издали в толпе. Пока Сергей раздумывал, как, с какой стороны подойти к ней, Татьяна села в трамвай № 3, который тут же двинулся с места. Он заскочить в трамвай не успел.

На его счастье, по улице проезжало такси. Сергей остановил.

– Куда? – спросил таксист.

– За трамваем.

Трамвайная линия пролегала вдоль улицы, и Дружинин, видя, как трамвай замедляет ход, просил таксиста притормозить. Но время шло, чередовались остановки, а Татьяна не выходила.

– Конечно, мое дело сторона, но. по-моему, вы за кем-то следите? – осторожно спросил таксист, и на его крупном розовощеком лице заиграла улыбка. – Никак, неверная жена?

– Много будешь знать, плохо будешь спать, – огрызнулся Сергей. – Давай, крути, поехали.

Чередовались остановки, трамвай все дальше уходил от центра города. А народу на остановках было по-прежнему много: и за счет входящих, и за счет выходящих. Очевидно, потому, что трамвайная линия проходила через новые густонаселенные микрорайоны. Да и большой завод был где-то поблизости. Но Татьяна все не выходила.

– Скоро поворот, следить за трамваем будет трудно, – как бы между прочим заметил таксист.

Вот остановка перед поворотом. Несколько человек один за другим вышли из трамвая. Сергей напряг зрение – пятнистая шубка по-прежнему не видна, Татьяна так и не появилась. Постояв некоторое время на запрещающий сигнал светофора, трамвай № 3 тронулся с места.

– Так как? Едем дальше? – спросил таксист.

Несколько секунд Сергей раздумывал, но ответить не успел, потому что прогремел мощный взрыв! Трамвай развернуло и отбросило в сторону. Послышался скрежет металла, звон разбитых стекол, а затем крики и стоны…

– Останови! – заорал Сергей таксисту и, выскочив из машины, бросился к месту катастрофы.

Когда закончилась война, Сергею Дружинину исполнилось 10 лет. Взрывов, бомбежек он не видел, хоть и по полной вкусил тягости голодного детства в тылу. Поэтому в первую минуту он не верил своим глазам: опрокинутый на бок, задымленный трамвай; кто-то кричит, зовет на помощь, кто-то пытается вылезти из-под обломков. И водитель трамвая, немолодая женщина, в страхе закрывшая лицо руками…

Но майор госбезопасности Дружинин быстро пришел в себя:

– Чего стоишь? Вызывай «Скорую»! – крикнул он выбежавшему следом за ним таксисту и невольно посмотрел на часы. Они показывали 14 часов 15 минут.

Стали подбегать люди. Раненых, искалеченных выносили прямо на снег. Заметив через выбитое окно пятнистую шубку, Сергей бросился к женщине, которая так и застыла на трамвайном сиденье. Лужа крови, оторванные ноги, исцарапанное лицо… Мама родная! Сергей зажмурился. И только открыв глаза, он увидел лежащий рядом теплый пуховый платок. С трудом заставил себя посмотреть на изуродованное лицо – это… это не Татьяна! На Татьяне была точно такая же пятнистая шубка, но на голове не белый пуховый платок, а коричневая меховая шапка. Сергей обвел глазами салон трамвая. Татьяна лежала навзничь в другом конце разбитого трамвая. Он быстро подошел, склонился, пощупал сонную артерию – жива!

Две машины «Скорой» подъехали быстро. За ними последовали пожарные и черная «Волга» в сопровождении милицейского «газика». Из «Волги» вышли двое представительного вида мужчин, один из которых крикнул на ходу полковнику милиции: «Оцепите все!»

Стали подходить люди. «Товарищи, просьба всем отойти в сторону!» – вскоре сказали через рупор. Сергей Дружинин стоял в нерешительности.

– А вам что, особое приглашение? – услышал он за спиной голос.

Сергей повернулся и достал удостоверение:

– Майор КГБ Дружинин, Калининградское управление! Случайно оказался на месте взрыва, – представился он и добавил: – Прошу разрешить мне присутствовать.

Сурового вида человек лет пятидесяти пяти, одетый в демисезонное пальто и пыжиковую шапку, взглянул на раскрытое удостоверение и представился:

– Генерал-майор Балашов, начальник областного Управления. А это мой заместитель полковник Банных, – кивнул он на стоящего рядом.

Офицеры пожали руки.

– Случайно очутились, это как? – спросил Балашов.

– Проезжал следом за трамваем на такси.

Балашов смерил Дружинина взглядом и сказал:

– Оставайтесь, разрешаю.

Вскоре черные «Волги» стали прибывать одна за другой. Появились прокурор области, второй секретарь обкома и еще ряд сотрудников КГБ. Чего-чего, а мощного взрыва в середине дня вблизи крупного жилого массива, да еще с такими последствиями не только не ожидал никто, но и вряд ли кто мог предположить.

Подоспевшие в автобусе курсанты Школы милиции стали разбирать завалы. Санитары тоже делали свое дело. Сергей наблюдал, как они бережно положили Татьяну на носилки и отнесли в машину «Скорой». Он не отрывал глаз от бледного лица Татьяны. Спросив, в какую больницу ее отвезут, Сергей вернулся на место аварии.

– Ваша знакомая? – услышал он голос Балашова.

– Так точно, мы были друзьями юности.

– Сочувствую … Но, если везут на «Скорой», значит, есть надежда, что будет жить.

– Я тоже так считаю, ответил Сергей. – Я оптимист.

Поздно вечером все собрались в Управлении, в небольшом актовом зале. Совещание открыл сам Балашов.

– Товарищи офицеры! Такого не было даже во время войны. Никаких взрывов, никаких диверсий; наш тыл был надежным. Поэтому то, что произошло сегодня в четырнадцать пятнадцать по местному времени, – это событие из ряда вон выходящее. Взрыв, сильный взрыв! Есть погибшие и раненые. Что это? Преднамеренный теракт? Случайность? Это нам предстоит выяснить. Седьмого ноября будем отмечать пятидесятилетие Октябрьской революции, а тут такое… О взрыве уже знает в Москве наше руководство и руководство МВД. Происшедшее наверняка будет поставлено на контроль в ЦК. К нам срочно вылетают люди из Центрального аппарата. Поэтому, товарищи офицеры, ни минуты простоя! Я принял решение создать оперативный штаб, который объединит сотрудников различных отделов в оперативные группы. Начальником штаба назначаю моего заместителя полковника Банных.

Андрея Петровича Банных все присутствующие хорошо знали. Небольшого роста, плотный, круглолицый, он был внешне полной противоположностью высокому и представительному Балашову, лицо которого напоминало кого-то из зарубежных актеров.

– Группы будут работать совместно с сотрудниками МВД и прокуратуры, – продолжал Балашов. – Созданы четыре такие группы. Первая, ее возглавит подполковник Зубов, работает по линии взрывного устройства. Вторая – старший подполковник Шакиров – по линии черного портфеля, в котором, по предварительным данным, было заложено взрывное устройство. Третья группа – майор Кузьменко – работает с теми, кто мог потенциально устроить взрыв. Это состоящие на учете в психбольницах, а также различные диссиденты и противники советской власти. Их немного, но не принимать их в расчет нельзя. И наконец, четвертая группа будет вести опрос свидетелей. Ее возглавит майор Дедюхин. В группы, как я уже сказал, будут привлекаться работники МВД и прокуратуры. Вопросы?

Присутствующие в зале дружно зашумели. И Сергей, глядя на них, отметил для себя. Что большинство сидящих – это люди примерно его возраста: 30 –35 лет. Не давая голосам стихнуть, Балашов добавил:

– Еще, товарищи офицеры, к работе подключается наш коллега из Калининградского управления майор Дружинин. Он был невольным свидетелем взрыва.

Сергей поднялся, застыл по стойке «смирно». В это время кто-то из сидящих в первом ряду, отодвинув рукав кителя, глянул на часы. Балашову это не понравилось.

– Смотрим на время? Домой собрались? – одернул он и грозно добавил: – Об отдыхе забудьте! Расходимся по кабинетам, по группам и начинаем работать. И чтобы через час у меня на столе был оперативный план действий каждой группы.

Работники Управления стали быстро расходиться. Лишь Сергей Дружинин сидел, не понимая, к какой группе ему примкнуть.

– Здравствуй, Сергей, – услышал он рядом.

Они не виделись с момента окончания училища. Друзьями не были, но и ничего плохого о Дедюхине Сергей сказать не мог. Правильный парень, про таких говорят. Секретарь комсомольской организации, отличник боевой и политической подготовки. Никаких взысканий. Была, правда, еще одна особенность: Миша Дедюхин ни с кем не дружил, но и не ссорился.

– Как тебя к нам занесло? – спросил Дедюхин.

– Я же родом из Оренбурга, а здесь проездом.

– В Калининграде служишь?

– Так точно. Там же и Ляшенко. Помнишь?

– Ну, как не помнить: длинный, рыжеватый…

Несколько секунд Дедюхин вглядывался в лицо Сергея, потом предложил:

– Пойдешь в мою группу?

– Это уже начальство решит.

– Могу похлопотать.

Но ответить Сергей не успел.

– Дружинин, зайдите ко мне! – раздался звучный голос Балашова.

В кабинете начальника Управления был еще и его заместитель полковник Банных.

– Садитесь, майор, – указал на стул Балашов. – Времени у нас в обрез, но считаю, нужно познакомиться ближе. Расскажите кратко о себе.

О себе Сергей Дружинин рассказывать не любил. О чем вспоминать? Школу с медалью не оканчивал, училище с отличием тоже. Футбол? Так выше первого разряда не потянул. Еще занимался шахматами, но и здесь громких побед не снискал. Самая обычная биография. Вот об отце, участнике войны, бывшем пограничнике, имевшем награды за боевые заслуги, он рассказать бы мог. Но отца давно нет в живых, и ворошить эту тему не хотелось.

– Если кратко, то родился в Оренбурге в тысяча девятьсот тридцать пятом году, – начал Сергей. – После школы поступил в училище КГБ. Окончив, отслужил пять лет на границе: сначала на Дальнем Востоке, потом в Таджикистане. С октября шестьдесят третьего сотрудник Калининградского управления КГБ СССР. Сейчас возвращаюсь из отпуска к себе на Балтику. – Дружинин посмотрел на часы и продолжил: – Час назад должен был вылететь, но взрыв все спутал.

– Выговоры, поощрения?

– В июне шестьдесят пятого… и то и другое.

– Это как понять?

– Операция «Морской черт». Может, слышали?

Балашов и Банных переглянулись:

– Конечно, слышали. По оперативной информации нам передавали. Речь идет о захвате западногерманской диверсионной подводной лодки. Так?

– Так точно. «Зеетойфель» или по-русски «Морской черт». Выговор получил в такой формулировке: «За то, что подверг опасности гражданских лиц».

– А поощрение?

После завершения операции приехала комиссия из Москвы. Одновременно с «Морским чертом» был обезврежен резидент БНД [1]. Глава комиссии генерал-лейтенант Царегородцев, узнав, что в операции я принял активное участие, объявил мне благодарность. А через полмесяца присвоили звание майора. Вот, собственно, и все.

– «Морской черт» – это подводная мини-лодка [2]? – вступил в разговор Банных.

– Так точно, только на гусеницах.

– На гусеницах?

Сергей молча кивнул.

– Царегородцев, говоришь, объявил тебе выговор? – спросил Балашов.

– Лично он.

– Генерал-лейтенант Царегородцев – это легенда госбезопасности, – с достоинством произнес Балашов. – Кстати. Он завтра к нам прибудет. А что касается «Морского черта», то, насколько мне известно, там экипаж всего два человека?

– Так точно. Это очень удобно, чтобы доставить и высадить шпиона или диверсанта в нужном месте.

– А мы такие выпускаем? – снова вступил в разговор Банных.

– Выпускаем, но не на гусеницах. Впрочем, это уже не в моей компетенции.

– Что ж, серьезные задачи вы решать умеете, – констатировал Балашов. – Теперь напомните, как вы очутились на месте взрыва?

– До вылета самолета оставалось полдня. Я прогуливался по городу и зашел в кафе пообедать. Там увидел знакомую женщину. Когда-то мы вместе ходили на хоровое пение. Хотел поговорить, но она уже ушла. Я пошел следом. Она в трамвай. В этот злополучный под номером три. Я поймал такси и за ним. Останавливались на каждой остановке, я все ждал, когда она выйдет из трамвая. Но она все не выходила. А потом произошел взрыв…

Замолчали. Было слышно, как мерно тикают стоящие в углу кабинета большие напольные часы.

– У входивших и выходивших из трамвая не запомнили особые приметы: рост, одежду, личные вещи?

– Никак нет. Если бы я был на дежурстве… А тут следил только за тем, когда выйдет из трамвая Татьяна в своей пятнистой шубке.

– Подождите, подождите… – не дал Сергею договорить Балашов. – Среди трех погибших женщина в пятнистой шубке. Это не она?

– Нет. Татьяна осталась жива. Ее увезли на «Скорой».

В это время дверь кабинета начальника Управления приоткрылась:

– Разрешите?

Очевидно, кто-то из руководителей групп принес план работы на утверждение.

– Подождите минут пять! – отреагировал Балашов и глянул на Сергея, а потом на сидевшего рядом с собой Банных. – Поступим так. Вы человек нашего ведомства, но из другого Управления. Наших сотрудников не знаете. Поэтому ни в одну из групп я вас включать не буду. Будете работать напрямую с полковником Банных. Ваша задача вспомнить, кто входил и выходил из трамвая. А уж Дедюхин со своей группой займется их поиском. Кстати, вы с майором Дедюхиным знакомы?

– Так точно. Мы однокашники по училищу.

– Ну и отлично. Задача ясна? Вопросы?

Сергей почувствовал себя неловко, но все-таки решился:

– Товарищ генерал, у меня еще десять дней отпуска, включая сегодняшний…

– Вы можете отказаться, – Балашов оценивающе посмотрел на Дружинина. – Я не могу вами командовать.

– Простите, я не это имел в виду. Я потрясен тем, что случилось, и готов сделать все, чтобы найти виновных. Вопрос в другом. Когда я уезжал, в нашем Калининградском управлении начали расследовать дело, связанное с торговцами оружием. У нас его немало осталось с войны. Я один из тех, кто вел следствие, и меня могут досрочно отозвать из отпуска. Поэтому я хотел бы согласовать со своим руководством то, что у вас остаюсь.

Балашов понимающе кивнул:

– Ах вот как? Логично … У вас еще, наверное, не спят?

– Так точно, два часа разницы. К тому же наш начальник генерал-майор Костров уходит поздно, а приходит рано.

Балашов улыбнулся:

– Костров, говорите? Знаю, знаю, воевали вместе.

Начальник Управления открыл ящик стола, достал справочник, похожий на большую записную книжку, и, найдя нужный номер, взялся за телефонный аппарат.

– Алло? Калиниград? Костров? Здравия желаю, Балашов, Челябинск! Как? Уже знаешь, что у нас произошло? Так вот, невольным свидетелем был твой сотрудник майор Дружинин. Он изъявил желание помочь следствию, но хотел бы это согласовать с тобой. Что? Дать трубку?

Дружинин осторожно подошел к столу Балашова, словно боялся, что связь прервется, и взял трубку телефона. Начальник Калининградского управления генерал-майор Костров был краток: «Разрешаю, раз такое дело. Только никакой самодеятельности…» Что такое «самодеятельность» в понятии полковника, а теперь уже генерала Кострова, Дружинин хорошо знал, помня дело «Морского черта».

Снова пробили напольные часы.

– Что ж, желаю удачи, – сказал Балашов.

– Благодарю. Разрешите идти?

Балашов и Банных снова переглянулись:

– Идти? Куда? Вы что, ночевать на вокзале собираетесь? – грустно усмехнулся Балашов.

Он достал листок бумаги, набросал несколько слов:

– Передадите администратору нашей ведомственной гостиницы. Это недалеко. А завтра в семь утра ко мне на оперативку. И вспоминайте, вспоминайте… всех выходящих из трамвая. На вас, майор, большая надежда.

Глава 3

Первые свидетели

Ведомственная гостиница представляла собой несколько квартир в подъезде большого пятиэтажного дома. Квартиры предназначались для командированных и для сотрудников, не имевших своей жилплощади. В небольшой такой «однушке» с кухней и поселили Сергея Дружинина, которому перед этим пришлось заехать на вокзал и забрать чемодан из камеры хранения.

Ни есть, ни пить не хотелось, зато усталость давала о себе знать. Сняв верхнюю одежду, Сергей сразу плюхнулся на складной диван, который играл роль кровати. Усталость в первую очередь была связана с настроением. А оно было скверное. Во-первых, от увиденного: перевернутый трамвай, кровь, гарь, стоны, изувеченные тела… и Татьяна, лежащая навзничь… А ведь утро было вполне приветливым, особенно когда он в кафе увидел ее. Чудно: он вспоминал Марину, недавнюю любовь, а увидел Татьяну, свою юношескую любовь. Марина, Таня. Взрыв. Трамвай… все перемешалось… А во‑вторых, настроение было плохим еще и из-за того, что он не мог вспомнить никого из выходивших из трамвая, ведь все его внимание было сосредоточено на пятнистой шубке, которая так и не предстала его взору. «Ваша задача вспомнить, кто выходил и кто входил в трамвай», – эти слова Балашова крепко засели в памяти. А вспоминать-то, по сути дела, и нечего.

…Проснувшись в 6 утра, Сергей быстро сделал зарядку и задумался насчет завтрака. Небольшой гостиничный номер был неплохо обустроен для проживания. В шкафу Сергей нашел тарелки, ложки, чайник и заварочный чайник. Из чемодана достал пакет, в котором были хлеб, колбаса, творожный сырок, пачка чая и небольшая шоколадка, которую ему подарил на дорогу племянник, тот самый, что спрашивал, ловит ли дядя Сережа шпионов.

…Ровно в 7 началась оперативка, на которой присутствовали руководство Управления, руководители групп и эксперты. Первым докладывал руководитель первой группы подполковник Зубов. Все знали, какую титаническую работу провели его люди только за один вчерашний день. Чтобы обнаружить даже самые мелкие фрагменты взрывного устройства, с трамвайного пути был собран весь снег, помещен в специальную тару, а затем растоплен. Из перевернувшегося трамвайного вагона был изъят мусор, образовавшийся в результате взрыва. Все это предстояло анализировать, поэтому говорить о типе взрывного устройства было рано.

С черным портфелем, в котором взрывное устройство предположительно находилось, дела обстояли хуже. Как сообщил подполковник Шакиров, по обрывкам портфеля удалось установить, что он был изготовлен из кожзаменителя. Но, увы, такие носят многие в городе. Правда, и это было кое-что.

Руководитель 3-й группы майор Кузьменко был краток: к вечеру у него будет список душевнобольных из ближайшего к месту катастрофы района, а возможно, и со всего города. О диссидентах, о лицах, отрицательно настроенных к советской власти, он умолчал.

И наконец, руководитель 4-й группы майор Дедюхин доложил, как они, несмотря на поздний час, прошлись по квартирам микрорайона, в которых горел свет. Но, увы, ни один из жильцов не был пассажиром трамвая № 3.

Сергей сидел как на иголках. Вот сейчас ведущий оперативку Балашов спросит его. А что говорить? Но начальник оперативного штаба понимал, что следствие только началось. Быстро завершил оперативку:

– Все, спасибо. Свободны. Работаем и встречаемся здесь в двадцать два ноль-ноль.

Сергей вышел со всеми в коридор. К нему подошел Дедюхин:

– Вспомнил что-нибудь или кого-нибудь?

– Пока нет.

– Если к утру не вспомнил, то и днем не вспомнишь, – подавив усмешку, сказал Дедюхин и предложил: – Может, с нами пойдешь, с моей группой? Нам множество домов надо обойти, и каждый человек на счету.

– Спасибо, Миша, за доверие, но мне нужно встретиться с Банных, – ответил Сергей, сделав вид, что не понял иронии.

Сергей лукавил: начальник штаба Банных не назначал ему встречу, а только обязывал присутствовать на оперативках и докладывать в том случае, если вспомнит что-то существенное. Но работать под руководством Мишки Дедюхина, который еще в училище указывал всем направо и налево, не хотелось.

– Ну, смотри, если надумаешь, мы в микрорайоне «Солнечный». Это рядом с местом взрыва, – напомнил Дедюхин и удалился.

В это время в конце коридора Сергей увидел полковника Банных. «Легок на помине, – подумал Сергей, глядя, как начальник штаба дает указания двум сотрудникам, и вздохнул. – Надо все-таки доложить, что ничего не вспомнил».

Но отвлекать начштаба Дружинин не решился. Поэтому в ожидании, когда закончится разговор, стал рассматривать фотостенды, развешанные на стенах коридора. Они были посвящены сотрудникам Управления. «На уборке урожая», – прочитал Сергей заголовок первого стенда. «Играем в волейбол», – гласил второй. «На ноябрьской демонстрации», – сообщал третий. Сергей остановился у третьего стенда. На одной из фотографий среди толпы сотрудников, одетых уже по-зимнему, один из них привлек его внимание. И не столько он сам, сколько его зимняя шапка – «пирогом». Такие носили многие. Высокого роста. Статный, он улыбался, держа плакат «Партия наш рулевой»; с другой стороны плакат держала улыбающаяся женщина, тоже одетая по-зимнему. Шапка – «пирогом»… Стоп! Как он, Сергей Дружинин, мог такое не заметить!

В это время рядом послышались шаги.

– Как дела, майор? – раздался голос Банных. – Что-нибудь вспомнили?

– Здравия желаю! – откликнулся Сергей. – Вы знаете, вспомнил. Немногое, но вспомнил. – И он указал на стенд, на демонстранта: – Вот в такой шапке был человек, вышедший из трамвая на последней до взрыва остановке. Только он был заметно выше.

Банных тоже посмотрел на стенд:

– Что же, неплохо. Хоть какая-то зацепка. А на фотографии? Не узнали? Это подполковник Зубов с женой. Многие у нас семьями ходят на демонстрации.

Начштаба еще раз глянул на фото, как будто хотел удостовериться в сказанном. Затем смерил Дружинина одобрительным взглядом:

– Тогда вперед! Ищите. Помощь нужна?

Сергей замялся. Он и сам хотел попросить хотя бы одного человека в помощь. Просить у Дедюхина? Как бы не так…

– Вообще-то нужна, – негромко сказал он. – Я же не местный, плохо знаю город.

– Тогда подождите минут пять.

Вскоре Банных вернулся. С ним был человек в милицейской форме, широкоплечий, среднего роста, по возрасту примерно такой, как Сергей.

– Вот вам и помощник, – объявил Банных. – Знакомьтесь, капитан Минин, один из лучших оперов угрозыска. Город знает, как свои пять пальцев. Да еще с машиной.

Минин и Дружинин пожали руки.

– Все, я побежал. Работайте, – подытожил Банных и удалился.

Машиной Минина оказался служебный милицейский «газик» синего цвета, который на удивление легко заводился на морозе.

– Куда направимся, товарищ майор? – спросил Минин, когда они сели в машину.

– В район взрыва. Походим по дворам, по домам.

– Кого ищем?

– Человека, похожего на этого, только заметно выше, – Дружинин показал фотографию, которую с разрешения Банных снял со стенда, и предложил: – Давай на «ты». Я – Сергей …

– Евгений, а лучше Женя.

Добравшись до микрорайона «Солнечный», они принялись за работу. Некоторые проживающие здесь видели очень высокого человека в шапке «пирогом», но затруднялись сказать, как его найти. И только парень лет двадцати, очевидно, студент, пояснил:

– Да это же Гороховский. Он у нас в политехе сопромат ведет.

– Где его искать?

– Только там, на кафедре. А где он живет? Где-то здесь, но где конкретно, не знаю.

– А теперь скажи, – Сергей тронул парня за локоть. – Есть у него черный портфель?

– Наверное, есть, – пожал плечами тот. – У нас каждый второй преподаватель ходит с портфелем.

Поблагодарив парня, Дружинин и Минин поехали в политехнический. Быстро узнав, где находится кафедра сопротивления материалов, они в одной из аудиторий застали доцента Гороховского. Тот консультировал студентов.

– Мила моя, – донесся до слуха Сергея голос, – расчет изгибной прочности балки начинается с определения опорных реакций. А вы пытаетесь сразу построить эпюру моментов. Вы ставите телегу впереди лошади.

Студентка молчала, отрешенно глядя в раскрытую тетрадь, которая лежала на столе у Гороховского.

Увидев вошедших, Гороховский поднялся. Показанные удостоверения произвели на него впечатление:

– Прошу уделить нам несколько минут, – сказал Дружинин.

Ростом Гороховский был не просто высокий, а очень высокий – под два метра. Предложив сесть, он чинно расположился напротив, снял очки и протер глаза:

– Догадываюсь, по какому поводу вы пришли. Слушайте, товарищи дорогие, это же ужасно! Это уму непостижимо! Я вчера утром был на кафедре, потом поехал домой. В три часа ко мне должен был прийти диссертант – я оппонирую кандидатскую. Едва дошел до подъезда, а тут взрыв…

Сергей понимающе кивнул и спросил:

– Игорь Леонидович, может, вы запомнили кого-нибудь из пассажиров трамвая № 3, особенно тех, кто вошел на остановке «Микрорайон “Солнечный”»? Как они были одеты? Что держали в руках?

Гороховский задумался, покачал головой. Видно было, что подобный допрос наводит его на мрачные мысли.

– Товарищи дорогие, рад бы, но… При моем высоком росте я могу видеть только головные уборы пассажиров.

– Ну, хотя бы это…

– Помню только, справа от меня стояли две женщины, слева парень. А вот вышли ли они на остановке «Микрорайон “Солнечный”», не помню.

– А на головах у них что было? – с нетерпением спросил Минин.

– На головах, на головах… товарищи дорогие, так сразу и не припомнишь… У парня спортивная зимняя шапочка, у женщин… нет не припомню.

– Может, слышали, о чем они разговаривали? – спросил Сергей.

– А вот здесь могу помочь. Представьте, слышал, – вспомнил Гороховский. – Одна из них торопилась в ателье!

– Как она выглядела? Что было у нее на голове?

– На голове, на голове… – снова заладил Гороховский и отрицательно, как минуту назад, покачал головой. – Не помню… Хотя, стоп! На голове одной из них была пыжиковая шапка. Да-да, шапка, похожая на мужскую. И еще вспомнил! Эта женщина вышла на остановке “Микрорайон “Солнечный”.

– А ателье где-то рядом?

– Ну, уж друзья дорогие, я не ходок по ателье. Лет пять назад посетил, заказывал костюм на свою нестандартную фигуру. Но я тогда жил в другом конце города.

Сергей чувствовал, что они понапрасну теряют время. И все-таки два вопроса нужно было выяснить.

– Скажите, Игорь Леонидович, вы не приметили в вагоне трамвая женщину в светлой пятнистой шубке? – задал он первый из двух вопросов.

– После ваших слов вспомнил. Она зашла вместе со мной на остановке “Политехнический институт” и сидела в кресле у окна. Но это в другом конце вагона.

– А кто был рядом с ней?

– Странный вопрос: люди входили и выходили.

– Игорь Леонидович, нам надо знать, нам очень надо знать, кто был рядом с этой женщиной перед тем, как трамвай остановился в микрорайоне “Солнечном”.

Гороховский развел руками:

– А вот это увольте. Сыщик из меня никудышный.

Наступило молчание. Пора было заканчивать разговор, тем более что в дверь аудитории нет-нет да заглядывали любопытные студенты. Сергей задал второй вопрос, который для преподавателя сопромата прозвучал неожиданно:

– Вы на работу ходите с портфелем?

Гороховский поднял голову. Трудно сказать, выражение недоумения или негодования было в его взгляде.

– Да, хожу, – негромко ответил он.

– И где ваш портфель?

– Дома. – Гороховский чуть приподнялся на стуле. – Я уже сказал вам, что оппонирую диссертацию. Она дома, в моем портфеле, – лицо его приобрело решительный вид. – Вы что, меня в чем-то подозреваете?

– Ну, что вы, что вы, – никто вас ни в чем не подозревает, – принялся успокаивать преподавателя Дружинин. – Но все обстоятельства, связанные со взрывом, мы должны проверить. Слишком велика ответственность.

Поблагодарив Гороховского и простившись, Дружинин с Мининым покинули аудиторию. Ее сразу же стали заполнять нетерпеливые студенты.

– Зайдем-ка в партком, – предложил Сергей. – Надо окончательно выяснить все возможное относительно Гороховского. А то, как часто бывает, в тихом омуте черти водятся.

Секретарь парткома вуза безотлагательно принял сыщиков и отнесся к их проблемам с пониманием, тем более что о взрыве в городе знали многие. А когда речь зашла о Гороховском, набрал нужный номер по внутреннему телефону. И вскоре в кабинет вошел седовласый человек с орденскими планками на груди пиджака.

– Знакомьтесь, Гилев Иван Петрович, декан строительного факультета, – представил секретарь парткома вошедшего.

Сыщики тоже представились.

– Вот, Иван Петрович, и КГБ, и УВД интересуются личностью доцента Гороховского.

Седовласая голова Гилева слегка склонилась набок, на его лице отразилось недоумение:

– Он в чем-то проштрафился?

Пришлось Дружинину в очередной раз напомнить о взрыве, пояснить, что личности всех, кто хоть мало-мальски имеет отношение к взрыву, его очень интересуют.

– Что я могу сказать о Гороховском? – переспросил Гилев. – Только хорошее. Гороховский Игорь Леонидович один из тех, кого мы называем «дети войны». В сорок первом ему исполнилось только пятнадцать, но он был не по годам высокий. Поэтому приписал себе два года и попытался пойти добровольцем. Но в военкомате его разоблачили, сказали рано. Тогда он пошел на завод, обучился токарному делу, параллельно окончил школу. А после был вуз, аспирантура и так далее.

– Скажите, Иван Петрович, не было ли у Гороховского повода на кого-то обидеться, кому-то мстить? – задал Сергей вопрос, который его особо волновал.

– Да что вы! – воскликнул Гилев и тут же одернул себя. – Хотя. Нет… был. Год назад образовалась вакансия заведующего кафедрой сопротивления материалов. На место было два претендента: Гороховский и еще один… не буду называть его фамилию. Гороховский проиграл. Первое время он выглядел озлобленным, но вскоре переменился. Работа заведующим требует больших затрат времени, а Гороховский, оставшись рядовым доцентом, продолжил работу над докторской диссертацией. Сейчас дела у него идут хорошо.

Поблагодарив Гилева и секретаря парткома, сыщики вышли в коридор.

– Тут все ясно, – констатировал Дружинин. – Теперь куда? В ателье? Но нужен адрес.

– Заедем в местное отделение милиции, там все скажут, – успокоил Минин и предложил: – Может, перекусим?

– А что, хорошая идея. – согласился Сергей. – Заодно посмотрим, как студентов кормят.

В отделении милиции Минин быстро узнал адрес ателье с названием «Обновите», единственного на весь микрорайон. Директор ателье посочувствовал, покачал головой по поводу вчерашнего взрыва, а на вопрос о женщине в пыжиковой шапке ответил сразу:

– Думаю, что это Храбровицкая Людмила Петровна, наш постоянный клиент.

Но для верности он вызвал одного из закройщиков и прямо с порога спросил:

– Петр Федорович, Храбровицкая у вас вчера обслуживалась?

Солидный, в очках, Петр Федорович не без гордости ответил:

– Да, конечно. Она одевается только у меня.

– Во сколько это было? – спросил Сергей.

– Она пришла ровно в три.

– Точно в три?

– На моем приемнике на столе заиграла мелодия «Маяка».

– Мне нужен ее адрес.

– Пожалуйста, – невозмутимо ответил закройщик и вопросительно посмотрел на директора.

– Только имейте в виду. Ее муж большой начальник, – предупредительно сказал тот.

Дружинин не обратил внимания на реплику, лишь посмотрел на часы.

– А, случаем, не подскажете, где она работает?

Директор ателье улыбнулся:

– Я же сказал. Что она жена большого начальника.

Когда они вышли из ателье, Минин достал сигареты и предложил Сергею.

– Спасибо, не курю, ответил тот и спросил: – И что это за начальник по фамилии Храбровицкий?

– Заведующий облздравотделом.

Пятнадцати минут хватило, чтобы найти квартиру Храбровицких. Хозяйка квартиры, одетая в цветастый халат и в бигуди, открыв дверь, смерила пришедших оценивающим взглядом. Милицейская форма Минина не произвела на нее ни малейшего впечатления. Пришлось Дружинину показать свое удостоверение.

– Что вам угодно? – холодно спросила Храбровицкая.

– Может, вы позволите нам войти? – ответил Сергей.

Хозяйка квартиры молча отступила на шаг:

– Проходите, снимайте верхнюю одежду, – кивнула она в сторону кухни. – Чай? Кофе? А может, чего покрепче?

– Спасибо, мы на службе.

Сергей и Евгений прошли в кухню. Сразу бросился в глаза новый кухонный гарнитур, который в мебельных магазинах города вряд ли продавался. Напоминание о взрыве не особо шокировало Храбровицкую:

– Знаю, это ужасно. Мой супруг уже поднял на ноги всю медицину.

Первым делом Дружинин спросил то, что хотел:

– Скажите, Людмила Петровна, вы можете кого-нибудь вспомнить из тех, с кем ехали вчера в трамвае, с кем выходили?

Ответ хозяйки квартиры не заставил себя долго ждать:

– Кого вспомнить? Юлю… Юлию Алексеевну, мою соседку, но она сошла на одну остановку раньше, у гастронома. Еще высокого дядечку в очках, он сошел вместе со мной на “Солнечном”. Ну и, конечно, Аньку…

– Это кто?

– Анька Жарихина, моя давняя… язык не поворачивается сказать, знакомая.

– Как она выглядела?

– В меховой пятнистой шубе… искусственной, конечно.

– В светлой?

– В светлой.

Сергей почувствовал волнение.

– Вы знаете, что взрывом убило трех человек и восьмерых ранило? Среди убитых и Жарихина. Ее буквально разорвало.

Услышав столь страшное сообщение, Храбровицкая лишь глухо процедила:

– Сочувствую… Хоть о мертвых плохо не говорят, но потеря для мира небольшая.

– Вы ее хорошо знали?

Храбровицкая достала пачку «БТ» и закурила:

– Знала. В школе в одном классе учились. Жили мы тогда в районе тракторного завода. Теперь вот снова свиделись…

– Как подруги?

– Да какие там подруги… Я с серебряной медалью окончила, Анька же с двойки на тройку перебивалась. Дура дурой…

– Кем она работает, вернее, работала?

– Завпроизводством столовой № 35. Та еще ворюга…

– Вы так считаете?

– А что тут считать? В семь вечера столовая закрывается. А через полчаса с черного хода она и еще две тетки выходят с полными сумками и авоськами. И все это с согласия Меликяна.

– Кто такой Меликян?

– Директор столовой, судимый. Правда, срок он получил условный. Кстати, вспомнила, он ехал с ней в трамвае.

– С ней? – удивленно воскликнул Сергей. – Что же вы молчали?

– Так он сошел не на “Солнечном”, а на остановку раньше, как и соседка Юля.

Волнение Дружинина усилилось, но голос его был тихий и спокойный:

– А в руке у Меликяна ничего не было?

– Не помню.

– Может, портфель или что-то похожее?

Людмила Петровна продолжала курить.

– Может, и портфель… Хотя нет, скорее спортивная сумка.

– Черная?

– Вроде да. На Меликяне была черная дубленка, поэтому сумка не выделялась.

…Прощаясь, Дружинин поблагодарил и спросил:

– Вы упомянули Юлию Алексеевну, с которой ехали. Она, вы сказали, ваша соседка…

– Соседка, но ее дома вы сейчас не застанете. Она врач из Первой городской, дежурит сегодня с восьми утра. Кстати, пострадавших увезли в Первую городскую. Мне об этом супруг сообщил.

Логика подсказывала, что в качестве следующего пункта расследования предстояло навестить столовую № 35.

– Насколько мне известно, по этой столовой работает ОБХСС, – сообщил Евгений по пути. – Не удивлюсь, если она закрыта.

– Не переживай. Мы в институте неплохо пообедали, – шутливо заметил Сергей. – Скромно, по-студенчески, но пообедали.

Столовая № 35 действительно оказалась закрытой, о чем сообщала вывеска на двери. Сыщики все равно постучали, но никто не вышел. Лишь после третьего раза послышалось щелканье открываемого замка, и на пороге показался серьезного вида человек в полувоенной форме.

– Вы что, читать не умеете? – проворчал он, но, увидев милицейскую форму на Минине, успокоился и сообщил: – Ваши тут с утра работали.

– Ваши, это кто? – спросил Дружинин.

– Обэхаэсэс, кто же еще.

Минин и Дружинин вошли в помещение столовой, прошли через обеденный зал в кабинет директора. Там по столу были разбросаны различные папки и бумаги, что говорило о недавней серьезной проверке.

– Адрес Меликяна знаете? – спросил Сергей сторожа.

– А зачем он вам? Его все равно нету.

– То есть как так нету?

– Вчера полдня и сегодня утром работала комиссия, но его видно не было.

В кабинете директора был телефон. Евгений быстро набрал нужный номер:

– Ковалев? Здравия желаю, Минин… – Пару минут Евгений внимательно слушал, затем положил трубку. – Меликяна обэхаэсэсники уже объявили в розыск.

Сергей подумал и сказал:

– Если принять во внимание, что вчера в районе двух часов дня Меликян находился в челябинском трамвае, то улететь он мог не раньше чем через два часа. Давай-ка сгоняем в аэропорт!

– Но он мог уехать на поезде или даже на автобусе.

– На автобусе далеко не уедешь. Я бы на его месте предпочел поезд. Но проверку надо начинать с аэропорта. Ты знаешь Меликяна в лицо?

– Как не знать, тот еще клиент. Довелось мне участвовать при задержании его два года назад. Тогда он тоже попытался удариться в бега.

– Значит, едем в аэропорт. Шансов немного, а вдруг, да…

По пути следования Сергей размышлял:

– Если на Меликяне висит только растрата, то не вижу смысла ему скрываться. Он был уже судим. Правда, срок получил условный. То есть он «стреляный воробей» и с ОБХСС побороться может. А вот если Меликян причастен к взрыву – тут дело серьезное. Тут надо бежать. Согласен?

– Почти, – коротко ответил сидящий за рулем Евгений.

– Почему почти?

– Потому что дней десять назад в тридцать пятой столовой отмечали свадьбу, после чего было массовое отравление. К счастью, без жертв. Но дело о хищениях могли объединить с делом об отравлении. Тут уже серьезно, тут можно и деру дать.

В аэропорту Дружинина и Минина ждало разочарование. Проверка показала, что с 15:00 вчерашнего дня до их прибытия в аэропорт было 4 рейса: в Москву, Горький, Нижневартовск и Краснодар. Ни на один из них пассажир Меликян Левон Ашотович, 1920 года рождения, зарегистрирован не был.

– Может, он отбыл по чужому паспорту? – засомневался Минин.

– Если так, то как мы это установим? – тяжело вздохнул Дружинин и предложил: – Поехали на вокзал. Может, Меликян где-нибудь там затерялся.

Но и на железнодорожном вокзале сыщиков ждало разочарование. По несколько раз они обходили залы ожидания, перрон, привокзальную площадь, но тщетно.

– Если бы он захотел бежать, то сел бы в первый попавшийся поезд, – заключил Минин.

…Уже давно стемнело. Сергей понял, что дальше задерживать Минина, у которого семья, некрасиво. А до оперативки у Балашова было время.

– Ладно, Женя, поработали мы для начала неплохо. Я обо всем доложу руководству. Тебе спасибо. Свободен. Только подбрось меня до Первой горбольницы. Кое-кого хочу навестить.

Городская клиническая больница № 1 представляла собой основательное здание старинной постройки с большим полусферическим пологим куполом и четырехколонным портиком. Высокие прямоугольные окна первого этажа светились в ночи и хорошо были видны издалека.

Сергей вошел в вестибюль, где располагалось справочное.

– Кого вам? – спросила пожилая дежурная и добавила: – Вы, наверное, по поводу взрыва?

Дружинин достал удостоверение и тут же поймал себя на мысли, что он, кроме имени и девичьей фамилии, ничего не знает о человека, ради которого пришел.

– Ее зовут Татьяна, в школьные годы носила фамилию Танеева. Сейчас ей тридцать два – тридцать три года, – пояснил он и напомнил: – Вчера при взрыве она сильно пострадала.

Дежурная поохала, потом достала и раскрыла широкоформатную книгу записи приема больных.

– Вчера к нам с места взрыва доставили восемь человек с тяжелыми травмами. У большинства из них документов при себе не было. Отмечен только примерный возраст и пол. Но некоторых уже нашли родственники. Да и двое из вашей организации приходили, интересовались.

– И сколько же женского пола? – спросил Сергей.

– Пятеро.

– А возраста тридцати двух – тридцати трех лет?

– Двое из пяти попадают под ваш возраст. Но одна, похоже, приезжая. При ней были два билета на поезд: один из Кургана в Челябинск, другой из Челябинска в Курган. А вот вторая местная, по фамилии Крохмаль… Татьяна Крохмаль, преподаватель музыкального училища. Видимо, какой-то документ был при ней.

– Это она! – воскликнул Сергей. – Где она лежит?

– Все прибывшие после взрыва находятся в травматологическом отделении на третьем этаже. Но уже больше девяти вечера, и у нас отбой. Вас туда не пустят.

– Это мы еще посмотрим.

Сергей повернулся и, сделав пару шагов, услышал за спиной:

– Вы бы хоть халат надели и тапочки. У нас в костюме и уличной обуви по этажам ходить не принято, – проворчала дежурная и повторила: – Но в палату вас все равно не пустят.

На лестничной площадке 3-го этажа над двустворчатой стеклянной дверью висела надпись «Травматологическое отделение». Сама входная дверь была заперта. Дружинин постучал, но на стук никто не вышел. Он постучал сильнее – послышались шаги. По коридору к двери шла женщина в белом халате.

– Чего трезвоните? – строго спросила она, не открывая дверь.

Ее властный тон Сергею не понравился. Он достал удостоверение и приложил его к стеклу. Но женщина в белом халате и такого же цвета шапочке никак не отреагировала.

– Может, все-таки откроете? – недовольно сказал Сергей.

Щелкнул дверной замок, стеклянная дверь открылась. Но бдительный сторож покоя, одетый в белый халат, стоял на пороге и не думал пропускать. Женщина была возраста Сергея и роста почти с него. Из-под шапочки выбивались русые пряди. На лице ее в больших серых глазах была заметна усталость.

– Могу я видеть Крохмаль Татьяну? – спросил Дружинин. – Ее вчера привезли после взрыва. По моим сведениям, она лежит в палате № 310 вашего отделения.

– У вас правильные сведения.

– Значит, могу?

– Нет.

– Но почему?

– Во-первых, потому, что она в тяжелом состоянии. А во‑вторых, потому, что у нас сейчас отбой.

– Но мне только взглянуть…

Лицо дежурного врача стало еще более строгим:

– Кто она вам?

Сергей смутился:

– Друг из моей далекой юности. Так можно хотя бы взглянуть?

– Нет. К таким, как она, мы даже родственников не пускаем.

Дружинин тяжело вздохнул. Надо было как-то разряжать обстановку:

– Вы бы хоть улыбнулись…

– Я на дежурстве с восьми утра, и мне не до улыбок.

– Простите… Остается только познакомиться: меня зовут Сергей.

– Юлия… Юлия Алексеевна.

– В таком случае я Сергей Никитич

Тут Дружинин вспомнил разговор с Храбровицкой, которая сообщила, что ехала в трамвае № 3 вместе со своей соседкой Юлей, которая работает в Первой городской и с утра была на дежурстве.

– Скажите, вы знакомы с Храбровицкой Людмилой Петровной? – Наконец-то у него появился повод продолжить разговор.

В уголках губ той, что назвалась Юлией, появилась едва заметная усмешка:

– Мы соседи.

– Тогда у меня к вам есть вопросы.

Юля все стояла перед ним, не пропуская в коридор отделения травматологии.

– Если вы по части взрыва трамвая, то я уже изложила все, что знаю, вашим сотрудникам.

– А со мной, значит, говорить не желаете?

– Я, между прочим, на дежурстве, – резким тоном возразила она.

Сергей глубоко вздохнул:

– Ладно… Как говорится, и на том спасибо.

Он повернулся, сделал несколько шагов по ступенькам вниз, когда услышал за спиной: «Всего доброго». Затем раздался щелчок замка запираемой двери.

Глава 4

Вечерняя оперативка

Начальник оперативного штаба полковник Банных завершал второй день расследования тем, что заслушивал отчеты руководителей групп и экспертов о проделанной работе. В кабинете присутствовал также начальник Управления Балашов.

Прибывший на доклад Сергей Дружинин прохаживался взад-вперед по коридору, не решаясь войти, когда дверь кабинета неожиданно открылась и появившийся полковник Банных посмотрел по сторонам, словно кого-то еще ждал.

– А вы, Дружинин, чего не заходите? – спросил он, увидев Сергея.

– У вас совещание…

– Правильно, оперативное совещание с руководителями групп. А вы разве не руководитель группы? Вам дали конкретное задание, я выделил вам опытного помощника. Заходите, перестаньте скромничать.

Первым, как и утром, докладывал подполковник Зубов, группа которого работала по взрывному устройству. Продолжалась трудоемкая работа по анализу веществ, собранных из мусора и расплавленного снега. Но предварительные данные уже были. Эксперт, присутствовавший вместе с Зубовым, сообщил, что взрывное устройство было изготовлено на основе охотничьего пороха и поражающих элементов. А вот во что оно было заложено, неясно. Скорее всего, в консервную банку, причем не в одну.

Руководитель второй группы подполковник Шакиров порадовать особо ничем не мог. Черный портфель, в который было заложено взрывное устройство, изготовлен на Горьковской кожгалантерейной фабрике. Это удалось установить по фрагментам кожи портфеля. Увы, такие поступали в продажу в три центральных магазина города, и купить портфель могли многие. Правда, появилась новая зацепка – клочок газеты «Известия» из микрорайона “Солнечный”.

У майора Кузьменко сведения оказались интересней. Явных противников советской власти в закрытом Челябинске обнаружено не было. А вот скрытые, если их так можно назвать, имелись. Одним из них являлся некто Лихтнер Геннадий Оттович, инженер-химик по образованию. Когда Кузьменко назвал его фамилию, начальник Управления Балашов, следивший за ходом совещания, не удержавшись, воскликнул:

– Это что, тот самый Лихтнер из поволжских немцев, который летом пытался прорваться в посольство ФРГ?

– Тот самый, – заверил Кузьменко. – Московские товарищи провели тогда с ним разъяснительную работу, но отправили назад, к нам, велев присматривать.

– Он по-прежнему считает, что в СССР притесняют немцев?

– Так точно. Особенно после того, как умерла его жена.

– А что с ней?

– Врачебная ошибка. Умерла на операционном столе.

На минуту установилась тишина.

– Думаете, он мог устроить взрыв? – прервал тишину голос Балашова.

– Взрыв? Не знаю. А вот изготовить взрывное устройство для него, инженера-химика, пара пустяков.

– Где он сейчас работает?

– По-прежнему на электролизном заводе, в заводской лаборатории. Сейчас в отпуске.

– Где?

– Соседи уже неделю его не видели. После смерти жены он живет один.

– Срочно установить местонахождение! Мы же должны за ним наблюдать. Если что – нам крепко не поздоровится.

Снова замолчали. Потом Балашов, взявший ведение совещания в свои руки, сказал:

– Продолжайте… А по части душевнобольных как дела?

Кузьменко, среднего роста, плечистый, со стрижкой «под ежик», не удержался и усмехнулся:

– Здесь тоже есть кое-что, вернее, кое-кто – знакомый всем Борисенков. Надо представлять?

– Его что, выпустили? – услышав фамилию, воскликнул Банных.

– Выпустили, полгода назад.

– Но он же шизофреник!

– Это не ко мне вопрос.

– И что Борисенков? По-прежнему льет слезы по убиенному императору?

– Его, как и Лихтнера, найти не удалось. Говорят, куда-то уехал. Насовсем. Куда-то в Подмосковье.

Многие из присутствующих знали, что, если Лихтнер выступал за права якобы притесняемых немцев, то Борисенков вдруг объявил себя не кем-нибудь, а самим цесаревичем Алексеем Романовым, который чудом спасся от расстрела в 1918 году в доме Ипатьева. Кто-то ему сочувствовал, кто-то покручивал пальцем у виска, пока Борисенков не попытался послать письмо в Канаду якобы своей тетке – великой княгине Ольге Александровне. В КГБ провели с ним беседу, пояснив, что великая княгиня уже несколько лет как отдала богу душу. Но Борисенков не унимался. А когда в ночь с 16 на 17 июля, в дату гибели царской семьи, он у ворот церкви запел «Боже, царя храни», в КГБ поняли, что всему есть предел. Быстро собранная из видных психиатров комиссия постановила, что место новоявленного самозванца в психиатрической лечебнице рядом с Юлием Цезарем и Наполеоном Бонапартом. Но взрывать Борисенков никого не собирался.

– Значит, только два подозреваемых, – невесело заметил Балашов и добавил: – Причем косвенно подозреваемых. Никто пока не знает, где они были в момент взрыва.

– Мы продолжаем работу в этом направлении, – сказал Кузьменко.

– Продолжайте, только имейте в виду, что взять на заметку всяких там психов или душевнобольных еще полдела. Надо установить, был ли кто из них в трамвае.

В голосе начальника штаба, продолжившего мысль своего непосредственного начальника, чувствовалось раздражение. Но следующему руководителю группы он задал вопрос спокойным тоном:

– Что скажете, майор Дедюхин? Накопали что-нибудь?

Михаил Дедюхин говорил четко, внятно, и Сергей, глядя на него, невольно вспомнил училище и комсомольские собрания, на которых Дедюхин также обстоятельно выступал и говорил о насущных задачах.

– Мы проверили более шестидесяти человек, имевших отношение к поездке в трамвае № 3. Всех допросили, установили место каждого накануне и во время взрыва. Но, к сожалению, зацепиться пока не за что. Облик предполагаемого преступника не установлен.

– Ваши дальнейшие действия?

– Мы дали объявления в прессу. Может, появятся еще свидетели.

– Правильно… Число погибших и пострадавших уточнили?

– Так точно. Число пострадавших возросло до восьми. А погибших было и остается трое: домохозяйка Петрова, рабочий трамвайного депо Еременко. А вот имя третьей погибшей, которую буквально разорвало на части, установить пока не удалось.

– Это та, что в пятнистой шубе?

– Так точно. Никаких документов при ней не было. В справочное больницы никто не обращался.

– Работников Трамвайно-троллейбусного управления проверяли?

– Проверяли. Заслуживает внимания пока один человек – электрик Мусихин. Неделю назад его уволили за пьянку. Он прилюдно ругался, грозился, что устроит тем, кто его уволил, прощальный салют.

– Проверяйте. Он мог спрятать портфель со взрывным устройством еще до выхода трамвая из парка.

Балашов оглядел присутствующих:

– Ладно. Спасибо, товарищи, за работу. Перекур делать не будем. Кто у нас остается? – он посмотрел на Дружинина. – Калининградское управление? Что скажете, майор? Может, у вас найдется подозреваемый?

Дружинин поднялся:

– Найдется. И самый что ни есть серьезный. Только сначала я хотел бы назвать имя третьей погибшей, той, что погибла на месте. Это Жарихина Анна, зав производством столовой № 35. Это на ней была пятнистая шуба… Теперь насчет подозреваемого. Вместе с ней ехал в трамвае и директор столовой, некто Меликян. Он сошел на остановку раньше остановки “Микрорайон “Солнечный”. У него в руке была черная хозяйственная сумка тоже из кожзаменителя. В этой связи вопрос подполковнику Шакирову: может, взрывное устройство было не в портфеле, а в сумке из такого же материала, с такой же блестящей застежкой?

– Исключено, – подал голос Шакиров и тут же поправился: – Процентов на девяносто, что это был портфель.

– Но есть еще десять процентов…

Шакиров не нашел ничего лучшего, как промолчать, а Дружинин продолжил:

– Самое интересное, что вчера к Меликяну в середине дня нагрянул ОБХСС, но директора столовой и след простыл. Год назад Левон Меликян был под следствием за растрату, но отделался условным сроком. И еще: неделю назад в столовой № 35 было массовое отравление во время свадьбы. И хоть никто серьезно не пострадал, это тоже, на мой взгляд, стало поводом для проверки столовой.

– Как вы вышли на Меликяна? – спросил Балашов.

Пришлось Сергею подробно рассказывать о допросах Гороховского и Храбровицкой, которая и указала на Жарихину как на работницу столовой № 35.

– Меликяна срочно в розыск! – скомандовал Балашов своему заместителю и одновременно начальнику штаба; потом обратился к присутствующим: – Все свободны, кроме майора Дружинина.

…Начальник Управления и его заместитель внимательно смотрели на сидящего напротив Сергея. Первым начал Балашов:

– В полночь, после пятичасовой задержки, прибудет из Москвы самолет с работниками Центрального аппарата во главе с Царегородцевым. Все четыре версии относительно подозреваемых мы доложим. Ваша версия наиболее близка к истине, поскольку подозреваемый Меликян, во‑первых, находился в трамвае за несколько минут до взрыва; а во‑вторых, у него были причины избавиться от своей сообщницы, этой…

– …Жарихиной.

– …да-да, Жарихиной. Поэтому вопрос к вам, как к опытному работнику госбезопасности: вы верите в свою версию? Готовы ее отстаивать перед таким человеком, как генерал-лейтенант Царегородцев?

Дружинин ожидал подобного вопроса, если не в такой формулировке, то в близкой к ней.

– Если честно, отстаивать не готов. Изложить – пожалуйста. А вот отстаивать…

– Получается, вы в нее не верите? Почему?

– Версия – это версия. Вот когда появятся доказательства, тогда можно будет отстаивать.

– Поясните.

– Мой напарник капитан угро Минин, с которым мы сегодня работали, пояснил, что Меликян в криминальных кругах и оперативных сводках известен как «деловой», а если проще – расхититель социалистической собственности. Зачем ему устраивать взрыв? Если Жарихина сообщница и в то же время ненужный свидетель, то избавиться от нее можно другим способом, не прибегая к взрыву. Например, отравить. А взрыв – это гибель еще и окружающих. Тут и расстрельную статью можно получить.

– Не согласен с вами, майор, – вмешался в разговор Банных. – Вот яд как раз и вызвал бы подозрение. А здесь все по-будничному, случайно: перевозил некий охотник банку с порохом – и случайно взрыв!

– Ваша версия, товарищ полковник, имеет право на существование, если бы не одно «но».

– Конкретно?

– Я всегда ставлю себя на место преступника. Ну, хорошо, Меликян понимал, что все свои грехи можно свалить на Жарихину, заказал кому-то взрывное устройство. Но, спрашивается, зачем ему самому светиться? По логике вещей, ему нужно было не находиться в трамвае, а держаться от него подальше.

– Тоже верно, – подал голос Балашов и посмотрел на часы. – Пора москвичей встречать. Что, Дружинин, собираетесь делать завтра?

– Хочу найти таксиста, который возил меня в день взрыва. Может, он сообщит что-нибудь интересное.

– Что ж, желаю успеха!

…Выйдя из кабинета начальника Управления, Сергей столкнулся с Дедюхиным.

– Привет, Миша!

– Виделись уже, – холодно ответил Дедюхин и хмуро посмотрел на Сергея. – Вижу, ты развил бурную деятельность, персонально беседуешь с начальством? А ко мне в группу не захотел.

Сергей понял, что в лице Мишки Дедюхина, когда-то образцового комсомольского работника, он за сегодняшний день успел нажить себе врага.

– Зря шумишь, – едва сдерживая усмешку, сказал Сергей. – Все мои результаты припишутся вашей группе.

Дедюхин сощурил глаза:

– Ишь ты какой благородный. Кстати, я в твоего Меликяна не верю.

– Представь, и я в него не верю, – не желая продолжать беседу, Дружинин повернулся и пошел по коридору.

Глава 5

Новые версии

Директор таксопарка, глянув в удостоверения Дружинина и Минина, слегка опешил:

– Чем могу помочь?

– Нам нужен водитель по фамилии Глухих, – сказал Сергей.

– Толя?

Может, и Толя. Я запомнил лишь фамилию, указанную на передней панели.

– Он что-то натворил?

– Успокойтесь, ничего не натворил. Как раз наоборот: в день взрыва он возил меня, а потом помогал вытаскивать людей из-под завалов. Отметить бы его…

– Отметим, обязательно отметим, – засуетился директор и тут же поинтересовался: – Ну а сейчас-то зачем он вам нужен?

– Раз нужен, значит, нужен, – недовольно произнес Минин. – Где он может быть?

– Кто его знает? – пожал плечами директор. – У него дежурство до семнадцати ноль-ноль.

– Номер машины?

…Найти «Волгу» с нужным номером и нужным водителем оказалось не так просто. И все-таки часа через полтора милицейский «газик» капитана Минина притормозил у гостиницы «Южный Урал», где на стоянке среди прочих машин отыскалась и разыскиваемая «Волга». Анатолий Глухих в ожидании клиента спокойно сидел на водительском кресле и наливал себе чай из термоса.

Дружинин приоткрыл переднюю дверцу машины:

– Привет, Толя! Узнаешь?

Глухих отставил термос в сторону:

– Узнаю, как не узнать. У нас, таксистов, на лица память хорошая.

– Нужна твоя помощь, – сказал Сергей.

– Садитесь, – раскрыл дверь Глухих. – На улице хоть и март, но холодно. Чаю хотите?

– Спасибо, в другой раз.

– Тогда излагайте, зачем понадобился?

В салоне автомобиля было еще тепло. Но чувствовалось, что при отключенном двигателе он начал остывать.

– Вспомни, Толя, кто выходил из того самого трамвая на последней перед взрывом остановке? – начал Сергей. – Я помогу тебе. Выходил очень высокий дядя в шапке «пирогом». Помнишь?

– Точно, был такой.

– Еще солидная женщина в пыжиковой шапке.

– Может, и была. Но плохо помню.

– Ну, а еще кто? Напряги память.

Но Анатолий Глухих ответил, не задумываясь:

– Как кто? Еще Леха Жолудев!

– Это кто такой?

Глухих улыбнулся:

– Чувствуется, что вы приезжий. Алексей Жолудев восходящая звезда нашего хоккея, из молодежки «Трактора», кандидат в молодежную сборную СССР. А я болельщик, знаю их всех в лицо, и основу «Трактора», и молодежку. У меня даже сын играет в детской команде.

Глухих оказался человеком разговорчивым, это Сергей ощутил еще в день взрыва. Но сейчас таксиста надо было отвести от разговора на хоккейные темы и сосредоточиться на главном:

– И что он, Алексей Жолудев? Вышел на остановке “Микрорайон “Солнечный”… А дальше?

– Да ничего такого, пошел, и как все… Хотя нет! – Толя Глухих, похоже, был не только говорливым, но и веселым человеком; улыбка заиграла на его лице. – Комическая ситуация возникла.

– А что такое?

– Он своим баулом…

– …Баул – это?

– Это для хоккеиста что-то вроде большой сумки или рюкзака и предназначен для амуниции: коньки, щитки, краги, форма и прочее. Так вот, выходя из трамвая, Леха повернулся как-то неуклюже и сбил своим баулом, что за плечом, одного мужика. Ну, думаю, все: драки не миновать. Ан нет, мужик этот поднялся и как ни в чем не бывало пошел быстрым шагом. Как будто он был виноват, а не Леха.

– Этот человек стоял на остановке или выходил из трамвая?

Глухих пожал плечами:

– Не могу сказать …

– Как он был одет?

– Да как обычно: шапка, серая зимняя куртка…

– Спортивная?

– Не могу сказать… скорее, нет.

– Значит, этот мужик никак не отреагировал на то, что его сбили с ног?

– Да не сбил его Жолудев с ног, подтолкнул только своим баулом. А тот, видимо, поскользнулся и упал.

– А потом поднялся и пошел?

– Даже почти побежал. Странный какой-то…

– А возраст?

– Лет сорок, не меньше.

– Как определил?

– Когда он упал, с него слетела шапка. И была видна лысина на затылке.

Тем временем, выйдя из гостиницы, к машине приближался человек. Завидев его, таксист Глухих сказал:

– Ну, вы извините, мне работать надо.

Дружинин и Минин пожали ему руку.

– Спасибо, Толя. Ты нам очень помог, – сказал Сергей. – Последний вопрос: где нам найти будущую звезду хоккея?

– Зимний стадион тракторного завода. У них там база, – пояснил Глухих и глянул на часы: – Торопитесь, тренировка скоро кончится!

Хоккейный стадион представлял собой небольшой комплекс, состоящий из крытого катка и двухэтажного административного здания из кирпича с примыкавшими к нему раздевалками. Дружинин и Минин издали могли видеть, как хоккеисты в свитерах по команде тренера прекратили движение по льду, после чего по широкому резиновому коврику проследовали в раздевалку.

– Подождем, когда переоденутся? – спросил Сергей Минина.

– Это минут сорок, не меньше.

– Тогда пошли.

Входная дверь в раздевалку была приоткрыта, и слышно было, как тренер распекал своих игроков:

– Завтра выезжаем на зональные в Уфу, а усиления игры не видно! Защита, где ваш первый пас? Долго возитесь… Тарасов за такое из ЦСКА выгоняет. А нападение? Бросил – не забил, так лети на пятак на добивание, врубайся!

Сергей осторожно постучал в неплотно закрытую дверь. Но тренер будто не заметил, продолжая басовитым голосом костерить своих питомцев. Лишь когда к осторожному стуку Сергея добавился усиленный вариант простукивания Жени Минина, послышались шаги, и дверь открылась:

– Чего вам? – На пороге стоял крепкого сложения мужчина в зимнем спортивном костюме.

Зная, что в раздевалку редко пускают посторонних, Дружинин сразу же раскрыл свое удостоверение. Минин последовал его примеру.

– Добрый день! Просим извинить, но дело срочное. Нам нужен Алексей Жолудев.

– А чего он натворил? – буркнул тренер.

– Да ничего, – пояснил Сергей. – Просто важный свидетель.

– По трамваю, что ли?

– Да, по взрыву.

– Мы уже знаем, не выйди он на той остановке, на зональные игры завтра поехали бы мы без своего лидера, – тренер покачал головой и, повернувшись, гаркнул: – Жолудев, тебя!

Вышедший из раздевалки парень был среднего роста и сложения совсем не богатырского. Он успел только снять коньки и шлем, обнажив мокрые от пота волосы.

– Здравствуй, Алексей. Я майор КГБ Дружинин, а это капитан угрозыска Минин, – сказал Сергей.

– Здравствуйте.

Они присели на скамейку у входа.

– Долго тебя не задержим, тебе надо смыть пот и переодеться, – сказал Сергей. – Поэтому перейдем сразу к делу. Расскажи-ка подробнее, как ты очутился в том самом трамвае и что запомнил?

В глазах парня появился испуг:

– Как очутился? Ехал с тренировки домой.

– Домой?

– Куда же еще… После игры нас старенький автобус развозит. А после тренировки возвращаемся своим ходом.

– Тяжело баул таскать?

– Привык уже, хотя десять килограммов не подарок.

– Кто был с тобой в трамвае? Помнишь?

– Не до этого было. Устал я, как черт.

Дружинин внимательным взором окинул парня и произнес то, ради чего они с Мининым приехали на стадион.

– А вот у меня сведения другие. Мне стало известно, что ты, выходя из трамвая, сбил своим баулом человека?

Лицо парня из напряженного сделалось усталым:

– Мужика этого? Ну, я ненароком… И вообще, неужели это важно?

– Важно. Дальше… что с мужиком стало?

– Поднялся и пошел. Точнее, побежал.

Незаметно для других Сергей сделал глубокий вдох. Так бывало с ним, когда ему предстояло услышать ответ на важный для него вопрос:

– Скажи, а в трамвае этот человек был?

– Был.

– Точно?

– Точно. Еще проходя, вделал мне портфелем по ноге. А у меня старая травма – только-только колено залечил. Я резко двинулся и, повернувшись, задел его баулом.

– А он?

– Никакой реакции. Я думал, в драку полезет или обложит меня матом. А он никак. Отрешенный какой-то.

– А женщину в пятнистой шубке не помнишь?

– В шубе… с пятнами… Вспомнил! После того как я его баулом толкнул, он к ней и подошел.

– А потом?

– Потом остановка. Я вышел, он тоже. И я опять его ненароком толкнул.

– Ненароком? А может, специально?

Жолудев опустил глаза:

– Признаюсь, намеренно. А что делать? Разозлил он меня, колено разболелось. И ведь, гад, не извинился.

– Портфель тяжелый был?

– Тяжелый, будто камней в него наложили.

Сергей схватил Жолудева за плечи:

– Алексей, дорогой, вспомни, когда этот мужик вышел, портфель был с ним?

На лице молодого хоккеиста снова появилось испуганное выражение:

– Не было… Точно, не было. Он от удара баулом двинулся, поскользнулся и упал. Шапка, помню, отлетела в сторону. А вот портфеля с ним не было.

– Как он выглядел? Поподробнее! – Сергей едва не закричал.

– Куртка серая …

– Светлая, темная?

– Скорее, светлая.

– Все?

– Нет. Куртка какая-то широкая, видимо, утепленная, с желтой полосой на груди.

– Полоса широкая?

– Не очень, но заметная. Да, еще овальная эмблема слева.

Теперь Сергей уже крепко сдавил парня:

– Леха, дорогой, ты не представляешь, как нам помог. Удачи тебе! Будь таким, как Старшинов или Фирсов!

– Итак, что мы имеем? – задумался Сергей, когда они сели в милицейский «газик» Минина. – Портфель со взрывным устройством, скорее всего, пронес в трамвай человек в светло-серой зимней куртке с желтой полосой и овальной эмблемой на груди. Приметы: лет 40 –45, среднего роста, на голове небольшая лысина. А теперь вопрос: кто носит такие куртки?

– Всякий купивший в магазине, если такие куртки поступали в продажу. А если нет, значит, куртки фирменные, а это сложнее, – отозвался Минин.

– Именно поэтому первым делом наведаемся в горпромторг! – решил Сергей.

…Заведующий отделом сбыта горпромторга вежливо принял сыщиков, выслушал, переспросил. Потом достал из своего стола фотоальбом:

– Вот посмотрите, здесь все зимние и осенне-зимние виды одежды, поступившие в наши магазины за последние два года.

Сергей и Евгений аккуратно листали страницы альбома, рассматривали цветные изображения шуб, пальто и даже телогреек. Зимние куртки были только спортивного типа – для лыжников и конькобежцев. Серой с желтой полосой среди них не было.

Все это время в кабинете заведующего отделом стрекотала пишущая машинка. Голос человека, сидящего за ней, заставил Дружинина и Минина обернуться.

– Прошу прощения, что вмешиваюсь, – произнесла приятного вида женщина средних лет. – Насчет желтой полосы утверждать не готова, но знаю – серые куртки носят работники горно-взрывных работ. У меня брат там служит, а эмблема слева – это их фирменный знак.

На несколько секунд наступила тишина, словно никто из присутствующих мужчин не верил такому простому объяснению.

– Куртки зимние? – наконец спросил Сергей.

– Зимой и летом одним цветом, – улыбнулась машинистка. – Только зимой куртки утепленные, с подстежкой.

– Браво, Маргарита Михайловна, – заключил завотделом, а Минин и Дружинин переглянулись, не веря своей удаче.

Когда они вышли на свежий воздух, Сергей почти торжественно произнес:

– Ну что, Евгений Иванович, ищем серую куртку с желтой полосой?

– И человека, который был в серой куртке, – добавил Минин.

Глава 6

Таинственная серая куртка

Буровзрывные работы в области осуществлял трест Южуралвзрывпром. Разыскать его в городе было несложно. Однако, когда Дружинин изложил суть дела главному инженеру треста, оказалось, что взрывные работы ведут разные службы: 1-я осуществляет подземные взрывные работы, 2-я – надземные, а 3-я – взрывные работы в строительстве. Поэтому вопрос о серой куртке с желтой полосой его сначала озадачил. Но, сделав пару звонков по телефону, он пояснил:

– Такие носят рабочие одной из бригад 1-й службы – подземные взрывные работы.

– Где найти их руководителя?

Главный инженер задумался и снова взялся за телефон.

– Подземники в данный момент ведут работы у поселка Россоха, – наконец сообщил он. – За главного у них Басов Иван Федорович, очень уважаемый человек. Во время войны он не один немецкий эшелон под откос пустил. По серой куртке вопросы к нему.

– Далеко до Россохи? – спросил Сергей.

– Километров пятьдесят, – ответил за главного инженера Минин. – Сейчас поедем?

– Они ведут работы круглые сутки, – пояснил главный инженер.

– Тогда поехали! День прибыл, март. Успеем засветло, – сказал Сергей.

…База службы подземных работ располагалась на окраине поселка Россоха вблизи шоссейной дороги и скрывалась за высоким забором с колючей проволокой. У решетчатых ворот с внутренней стороны прохаживался охранник в длинном армейском тулупе. Справа от ворот располагалась сторожевая будка.

Дружинин и Минин предъявили удостоверения и спросили Басова. В ответ охранник несколько раз ударил в небольшой колокол, после чего из административного здания с решетками на окнах к воротам вышел дежурный. На нем была… серая куртка с желтой полосой.

Узнав, кто они такие, дежурный пригласил сыщиков пройти в дом. Дружинин сразу же изложил цель приезда.

– Все вопросы к Бороде, – ответил дежурный.

– Борода – это…

– Наш Иван Федорович Басов, руководитель работ.

– Как скоро он появится?

– А кто его знает. Пока он самолично не проверит подготовку к взрыву, сюда не вернется.

Время шло, а Борода не появлялся. Дружинин, понимая, что он на верном пути, терпеливо ждал. Евгений Минин, как опытный сыскарь, был того же мнения – дождаться и выяснить все сейчас, не откладывая до завтра. Он ни словом не обмолвился, не намекнул, что время позднее, что его ждут дома, до которого почти пятьдесят километров по не самой лучшей дороге. Дежурный, видя настойчивость пришедших и понимая, что они заявились неспроста, молчал, ни о чем не расспрашивая, лишь предложил чаю. Сергей и Евгений, конечно же, не отказались.

В десятом часу вечера появился Борода. С ним в приемную вошел еще один человек из рабочих-подрывников. Оба были в серых куртках с желтой полосой на груди. Басов, он же Борода, размахивал руками и не стеснялся в крепких выражениях. Громкий голос полностью соответствовал его фамилии. Из обрывков разговора Сергей понял, что у подрывников дела пошли не так, как хотелось.

Увидев Дружинина и Минина, Борода пробасил:

– Никак Госгортехнадзор? Новенькие? Что-то раньше я вас не видел.

– Мы можем поговорить наедине? – спросил Сергей, показав удостоверение.

– Почему бы и нет? Можем, – устало произнес Басов и обратился к человеку, зашедшему вместе с ним: – Значит, так, Юра, бери из второй смены двух-трех мужиков и продолжайте бурить.

– Но они отдыхают.

– Отдыхать в могиле будем.

– Понял, – отозвался тот, которого звали Юрой.

– А ты, Андрюха, пойди погуляй на свежем воздухе, – кивнул Борода дежурному и окинул взглядом сыщиков. – Ну, что стряслось? Слушаю.

Сергей незаметно рассматривал Басова. Тому было лет пятьдесят. А когда Басов снял свою широкую серую куртку, больше похожую на короткое пальто, Сергей увидел на полувоенном френче несколько орденских планок.

– Красивые у вас куртки, – начал он беседу.

– Чего уж тут красивого…

– Желтая полоса… наверное, из светящейся краски, чтобы лучше замечать в темноте.

– Да какая там светящаяся краска, – недовольно махнул рукой Басов. – Это память!

– Память? О чем или о ком?

– О Толе Черемушкине. Эх, какой был парень! Я отвечаю за план проведения работ, а бригадиром все последние дни был Толя. Очень уважаемый человек, мой ближайший помощник.

– Погиб?

Басов тяжело вздохнул:

– Это случилось полгода назад. Нашему Толе исполнилось ровно сорок. У бригады было несколько свободных от работы дней, и мы решили отметить его день рождения. Накрыли стол. Ждем, ждем, а его нет. Так и не дождались. А через пару часов узнали: погиб наш Толя.

– Наверное, подорвался?

– Куда там… У нас за последние десять лет ни одной смерти от взрывов.

– Тогда что с ним?

– Дом горел одноэтажный. Пожарные еще не подъехали, а он проходил мимо. Услышал крики, бросился на помощь и вынес из огня двух детей. Тут же выяснилось, что там еще и престарелая бабушка. Толя полез за ней, и тут кровля обрушилась.

– Понятно… соболезную… А полоса желтая?

– Он незадолго до этого ненароком оперся грудью то ли на крашеную лавочку, то ли еще на что-то. Вот и осталась небольшая полоса на куртке. Мы в память о нем решили накрасить на своих куртках такую же полосу, только во всю грудь и на рукава. Золотой был парень: опытный подрывник, весельчак. А как на гитаре играл! Жена и сын у него остались.

Воцарилась тишина. Ее нарушил негромкий голос Дружинина:

– Иван Федорович, мы понимаем, что вам тяжело вспоминать, но мы расследуем громкое дело…

– Взрыв в трамвае, слышали? – добавил Евгений Минин.

– Как не слышал…

– Есть подозрение, что его устроил человек в такой же серой куртке с желтой полосой.

– Что? Да не может быть! – громовой голос Бороды был, наверное, слышен на улице.

– Успокойтесь, Иван Федорович, – примирительно сказал Сергей. – Мы ни на что не намекаем. – Мы только хотим разобраться. Скажите, позавчера, пятнадцатого марта, в среду, ваши ребята все были на месте или кто-то отлучался в город?

Басов нахмурил брови:

– Все двадцать были здесь. У нас такое правило: одна бригада работает, другая отдыхает и, если надо, всегда готова прийти на помощь. Поэтому отлучаться без моего разрешения не позволено никому. Был, правда, недели две назад случай: у одного парня разболелся зуб, и я, видя, что он лезет на стену от боли, разрешил. Но это исключение.

– Скажите, а серые куртки с желтой полосой носят только в вашей бригаде? – спросил Дружинин.

– Только в нашей, – пробасил Борода. – Базой пользуемся не только мы. Поэтому форменных курток можно увидеть много. Тут и просто серые без всяких полос, и синие с серебристой полосой на рукавах и еще черт знает какие. Но с желтой полосой это только у нас.

Опять установилась тишина. Теперь ее нарушил Басов:

– Я вас разочаровал, майор?

– Отрицательный результат тоже результат, – сказал Сергей и посмотрел на часы. До начала оперативки у начальника штаба оставалось двадцать пять минут. При всем желании не успеть.

Дружинин обратил внимание на стоящий на столе телефон:

– От вас в город можно позвонить?

– Можно, – Басов снял трубку и набрал код. – Звоните.

В трубке слышались гудки. Дружинин напрягся: дозвониться нужно было обязательно. Но вот раздался знакомый голос:

– Банных слушает.

– Товарищ полковник, Дружинин говорит, – сбивчиво начал пояснять Сергей. – Я в пятидесяти километрах от города, на оперативку не успею.

– Как дела? – спросил в ответ Банных, не уточняя причину.

– Ищем…

– Ладно, Дружинин, не торопитесь. Дедюхин нашел Меликяна. Тот в больнице в Свердловске.

Поблагодарив и пожав крепкую руку Басова, Дружинин и Минин вышли на свежий воздух.

– Дедюхин взял Меликяна, – сообщил Сергей.

– Будет «колоть»?

– Не сомневаюсь. Этот будет своего добиваться, хотя вчера признался, что в версию относительно Меликяна не верит.

– Но, Сергей, мы же знаем, что это не так! – воскликнул Минин, так что прохаживающийся у ворот охранник повернул голову в их сторону.

– Знаем, Женя, знаем. Знаем даже, какого цвета куртка была у этого человека. Не знаем только, кто он.

Когда они сели в машину, Сергей спросил:

– Как ты считаешь, Басов не лукавит? Не выгораживает кого-нибудь из своих ребят?

– Если бы пришел один я, то мог и слукавить, – невесело усмехнулся Минин.

– Вот как? Не понял, поясни.

– Дело в том, что у него недавно сынок младший попался на краже. Ларек продуктовый обчистил. Старший у Басова парень достойный, кандидат наук. А младший шалопай, связался с одной компанией. Отец, естественно, пошел к нашему начальству, принес даже свои награды: «Я фронтовик, я фронтовик…» Выгородить сынка пытался. Я мелкими кражами не занимаюсь, его дело не вел. Но при разговоре присутствовал. Басов меня, конечно, запомнил. И, если бы не ты, вряд ли бы стал на мои вопросы отвечать.

– Даже так? Но твое дело правое! Сколько сынку дали?

– Два года условно. Легко отделался.

– Вот видишь, Басов должен благодарить милицию, что его чадо легко отделалось.

– Как бы не так, Басов-старший настаивал на его невиновности. Из техникума-то парня исключили. И, считаю, правильно.

Минин хотел что-то добавить, но только повернул ключ зажигания, и взревевший мотор прервал их разговор.

Утром Сергей Дружинин проснулся в плохом настроении. Вчера ему казалось, они близки к тому, чтобы найти человека, устроившего взрыв. А в итоге тупик. А может, все-таки Басов не сказал правду?

Сделав зарядку и наскоро позавтракав творожным сырком, булочкой и стаканом крепкого чая, он направился в Управление. У ворот стоял милицейский «газик» Жени Минина.

– Куда сегодня? – поздоровавшись, спросил Сергей, приоткрыв дверцу автомобиля.

– Не знаю, но есть интересная новость.

– Что такое?

– Звонил Басов. Сказал, что желает с тобой поговорить.

– А уголовный розыск для него не авторитет? – хитро улыбнулся Сергей.

– Я же вчера, прощаясь, рассказал тебе о наших взаимоотношениях с Басовым. Вот тебе доказательство.

– Когда он звонил?

– Минут сорок назад. Я только сел завтракать.

– Номер телефона знаешь?

– Знаю, вот, – Минин подал листок бумаги.

– Что ж, пока никаких намеков на дальнейшее расследование, приходится довольствоваться малым. – Сергей взял листок бумаги и направился к воротам Управления. Войдя в здание, он воспользовался одним из телефонов дежурного и позвонил в Рассоху на базу службы подрывных работ Басову. Но ответа не последовало, трубку не брали.

До утренней оперативки еще было время, и Дружинин не торопясь пошел по коридору Управления в сторону кабинета начальника штаба. У самой двери стояли трое: сам Банных, начальник Управления Балашов и представительный человек в генеральском мундире. Сергей невольно остановился.

– Дружинин? Откуда ты взялся? Ты же в Калининграде служишь? – удивился генерал.

– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант, – четко произнес Сергей и пояснил: – Там же и служу, а здесь по воле случая.

Балашов в нескольких словах поведал высокопоставленному представителю КГБ о том, как майор Дружинин, возвращаясь из отпуска, оказался невольным свидетелем взрыва в трамвае.

– В чьей группе он работает? – спросил Царегородцев.

– Он у нас следователь-одиночка, – не то в шутку, не то всерьез сказал Банных.

– Простите, товарищ полковник, но это не совсем так. Мне помогает капитан Минин из угрозыска, – проговорил Сергей.

Царегородцев рассматривал Дружинина. Он помнил, как два года назад Дружинин, тогда еще капитан, успешно распутал дело «Морского черта». Правда, при этом получил от своего начальства выговор за нарушение служебной тайны и за то, что подверг опасности окружающих.

– И как успехи? – спросил он.

– Работаем, товарищ генерал-лейтенант, ищем.

– Желаю удачи!

Банных посмотрел на часы. К его кабинету уже подходили для доклада сотрудники. На оперативке все было как в прошлые дни. Первым докладывал Зубов. Его группа уже точно установила, что взрывное устройство было изготовлено на основе пороха – обыкновенного охотничьего пороха, заложенного в две консервные банки, скорее всего, из-под кофе. В качестве поражающих элементов использовались мелкие шарики от подшипников и гвозди. По фрагментам удалось установить и часовой механизм – обычный будильник.

Шакиров, группа которого работала по портфелю, пришел к выводу, что взрывное устройство могло быть не в портфеле, а в сумке, хозяйственной или спортивной из такого же материала, что и портфель – черного кожзаменителя. И блестящая застежка, от которой остались одни крохи, могла быть как у портфеля, так и у сумки.

У Кузьменко были сплошные цифры: в том районе столько человек состояли на учете у психиатра, в этом столько, а в третьем еще не установлено.

– Лихтнера не задержали? – перебил его Банных, которому наскучило слушать статистику.

– Никак нет. В отпуске он, затерялся.

– А этот, из императорской фамилии?

– Борисенков?

– Да, Борисенков.

– Ищем.

– Плохо работаете! – возмутился Банных. – Ищите в первую очередь Лихтнера, этого борца за права немцев.

На фоне предыдущих выступающих Дедюхин выглядел чуть ли не героем. Во-первых, поступило несколько откликов на сообщение в газету. А во‑вторых, нашли Меликяна. Директор столовой № 35 Левон Меликян находился на лечении, а точнее, спрятался в кардиологическом отделении одной из больниц Свердловска, где заведовал отделением его старший брат Армен. Допросить не получилось, Левону Меликяну диагностировали предынфарктное состояние. Но это еще не все. Дедюхин четко отрапортовал, что у Меликяна есть еще один брат, младший, Самвел. Он тоже объявлен в розыск с лета прошлого года за попытку осуществить взрыв в универмаге в Ростове-на-Дону. Услышав такое, все присутствующие на оперативке разом притихли. И только голос Царегородцева разрядил тишину:

– Товарищи, я готов подтвердить слова майора Дедюхина. Был такой случай в июне прошлого года. Наши ростовские товарищи хорошо сработали, вовремя предотвратив теракт. Но Меликяну удалось скрыться. А вот два его подельника арестованы. Все трое входили в антисоветскую организацию под названием «Молодые армяне». Поэтому необходимо уделить самое пристальное внимание директору столовой Меликяну, его возможным связям с младшим братом.

Сергей Дружинин слушал и молчал. Докладывать ему было нечего, и он чувствовал себя отвратительно. Хотел было немного сказать о серой куртке с желтой полосой, но передумал – результата нет, только подозрения, да и те почти рассыпались.

Когда он после оперативки вышел из кабинета, к нему подошел Дедюхин:

– Как тебе мои выводы?

– Получается, ты поверил в версию Меликяна? – с иронией в голосе сказал Сергей. – День назад ты в нее не верил.

– Мало ли что было день назад. Все подвергать сомнению – наш девиз.

– Правильно мыслишь. И что ты собираешься предпринять?

– Хочу еще раз предложить тебе войти в состав нашей группы.

– А то в наградный список не попаду?

– Перестань ерничать. Я серьезно.

– И что ты мне поручишь?

– Для начала слетать в Ростов, собрать все о Меликяне-младшем: о его деятельности, связи. Если будем знать, где и как он изготавливал взрывное устройство, будет чем прижать к стенке его брата.

– Спасибо, – на лице Сергея обозначилась едва заметная улыбка. – Через три дня у меня заканчивается отпуск, и мне надлежит быть по месту службы.

В это время к ним подошел дежурный офицер:

– Простите, вы не майор Дружинин?

– Так точно.

– Вас у входа спрашивает какой-то человек.

– Иван Федорович? Вот уж не ожидал. – Сергей торопливо протянул Басову руку.

Борода в этот раз был не в серой куртке, а в зимнем пальто с каракулевым воротником.

– Хотел по телефону переговорить, но передумал, решил заехать. Все равно в город надо. Жену на «Скорой» увезли и сразу же на операцию.

– А что такое?

– Что-то с желудком, сильные боли. Старший сын рано утром позвонил. Я тут же собрался, а по пути решил к вам, – Басов тяжело вздохнул. – Я, получается, виноват перед вами, майор.

– Это почему же?

– Не все вам вчера рассказал. Забыл один случай. Может, потому, что злой был.

Борода сделал паузу, как бы собираясь с мыслями, потом сказал:

– Был у меня в бригаде до недавнего времени еще один человек, некий Божко Иван. Проработал меньше месяца, а неделю назад уволился.

– Что так?

– Не ужился. Подрывник-то он был нормальный, но задира и алкаш. Все время с кем-нибудь цапался. А по части выпивки… Пить, понятное дело, никому не возбраняется. Но у нас железное правило: во время взрывных работ сухой закон. А что делать: если подрывник поддатый, тут и до беды недалеко.

– И он его нарушал?

– Регулярно. На ногах, конечно, стоял. Но от него так разило, хоть закусывай. Я его и раз при всех материл, и два, а ему как об стенку горох. Тогда я ему сказал: или кончай поддавать, или уходи! Он психанул и написал заявление.

– А этот Иван Божко носил серую куртку с желтой полосой?

– Конечно, носил. Как и все.

Сергей почувствовал волнение.

– Скажите, Иван Федорович, а в день увольнения Божко был в такой куртке?

– Был. На базе у нас все только в таких и ходят.

– И уехал от вас, не переодевшись?

– Нет у нас времени для переодеваний. Рабочих из города везет автобус сразу в рабочей робе. Берут они с собой только теплые вещи и смену белья.

Сергей поднялся.

– Адрес Божко знаете?

Борода достал записную книжку и вынул клочок бумаги.

– Вот, Заводская, 17, квартира 27, Божко Иван Вячеславович. А это, – он протянул фотографию 3х4, – из его личного дела. Может, пригодится.

Сергей поблагодарил Басова, пожелал его супруге скорейшего выздоровления, после чего быстро оделся и выбежал из здания Управления. В милицейской машине с включенным двигателем его дожидался успевший задремать Минин.

– Женя, срочно едем на Заводскую, 17, – выпалил разом Дружинин и плюхнулся в кресло «газика» рядом с водителем.

Звонок не работал, пришлось стучать. Дверь открыла немолодая женщина, не спросив даже, кто.

– Божко Иван Вячеславович здесь проживает?

– Нет его.

Сергей раскрыл удостоверение, Евгений последовал его примеру.

– Разрешите войти. Мы по важному делу.

Женщина отступила на шаг. Вид у нее был далеко не респектабельный: старый, не до конца застегнутый халат, неухоженные волосы; вдобавок от нее пахло хозяйственным мылом. Облезлые обои, трещины в потолке – все это говорило о запущенности квартиры. Рядом с женщиной стояла, держась за руку, худенькая девочка лет пяти; чуть поодаль недоверчиво наблюдала за пришедшими другая, постарше.

1  БНД – Федеральная разведывательная служба Германии.
2  «Морской черт» – сверхмалая подводная лодка-амфибия с гусеничным движителем, представляла собой 14-метровую сигарообразную субмарину на двух гусеницах.
Читать далее