Читать онлайн Содом разума – I том бесплатно

Предисловие

Коротко об авторе.

Мастер скорой по дислексии, доктору кандидат шизофрении, читателю автор содомии. Встречайте его: Содомитов Аноним. Он же Джон Содомито, она же Джейн Содомия. А вместе они, просто самая обычная экспресс-мессия, по закоулкам фантазий содомии. А также, снимались вместе с ними, срываясь с ног исподние роли, не справляясь с дислексией, что сотворила в голове изврат. В итоге, он напечатал дабы, с читателем делиться и фантазии его кормить ложечкой стишков в рот давая вынув из штанин свой дубликат:

– Вот ключи, давай на строках вместе спать…

Комментарии Джона Содомито и Джейн Содомии.

Это пособие по Содому носит развлекательно исключительный характер и настроение. Основано на реально выдуманных случайностей событиях совпадения. А не случайности случайностей совпадения. Все события нереальны реально, а нереальные, если и реальны, то в случайности совпадения и не хотеть оскорблять. В смысле, кого хотеть не оскорблять. Нет, короче, вообще не надо оскорблять.

– Ты что несешь?

– Что?

– Правильно будет случайности совпадение, а не случайностей совпадения, понял?

– …

– Нет, в смысле совпадения случайностей… случай…

– …

– Ах ты! На тебе! Швырь в тебя тапком! Совсем запутал!

– Ай! Я тут причем?!

– Молчи лучше, если не знаешь!

– А сама-то?!

– Так, читатель, объясни ему как правильно: случайностей что?

– …

– …

– Видишь?! Даже он не знает, а ты меня еще попрекаешь!

– Это все ты виноват, Джон, ты скатина!

– Ай, Джейн, больно, хватит!

– Да заткнитесь вы Содомиты, дайте почитать нормально!

– Иди ты в баню, Аноним!

– …

Ну что ж, пожалось в добро наш клуб дислексиков и мир Содома. Ты все читаешь на страх свой риск. Мы не несем оральную безопасность твоей ответственности за психику. Все по обоюдно скрученным согласием за руки спину. Нет, в смысле, мы не орально ответственны за безопасность… нет, не то…

Погоди, сейчас… мы не несем ответственность за твою оральную безопасность, так. Ой, не опять то? Короче, сам следи за своей оральной ответственностью за безопасность.

Пролог. Содом разума

– К нам поступили шокирующие новости. В одном из северных районов города было найдено тело молодой женщины…

«Это сон? Что я здесь делаю… как здесь оказался… голова в тумане, у меня похмелье? Тело почти не слушается, а еще… почему так холодно? хотя…», – с шатающейся головой словно болванчик, я опустил свой взгляд – «Это не удивительно…», ведь я сидел голый у края кровати, напротив телеэкрана.

– «Номер отеля», – мысли недолго блуждали в догадках, лениво осматривая это темное помещение, освещенное лишь бликами срочных новостей по тв и лунным сиянием сквозь панорамные окна, – «Но что я здесь делаю? Как здесь оказался?».

– …официальных заявлений пока не было…

«Запах сигарет, вся комната прокурена, ненавижу этот запах», – сглотнув слюну, – «Сухость во рту, хочется пить, воды…», – но вдруг, – «Что? Не могу подняться на ноги, мои мышцы, я их потянул?».

– …но, по информации от одного из сотрудников полиции это могло быть самоубийство…

– «Ха… самоубийство?!», – нелепица из уст ведущей новостей заставила меня забыть о моей жажде, – «Неужели они намерены скрыть это от общественности? И даже не сообщили район, где она была обнаруж…», – внезапно меня пробил холодный пот, мое сознание проснулось. Пьяный туман, что пеленой затмевал мой разум наконец-то начал рассеиваться. Обрывки воспоминаний пробудились вместе с сердцем, отчаянными стуками требующий открыть ему дверь, чтобы вырваться из груди. Схватившись за голову и согнувшись к коленям, я не верил в реальность происходящего, я не хотел верить, – «Нет… не может быть…».

– «Это сон, это какой-то кошмарный сон… это не правда…», – я бормотал себе под нос эти мантры не желая верить разуму, что крутит на повторе ленту последних обрывков моих воспоминаний.

Это был крик, отпечатавшийся в моей памяти. Женский крик полный отчаяния, что подобно раскату грома проносился в моей голове прежде, чем была оборвана ее жизнь. Кровь, много крови и этот едкий запах. Бездыханное тело, некогда полное жизни и красоты, подвешенное за связанные запястья, с насильно вырванной из нее душой.

«Что случилось? Как это произошло?», – как бы сильно я не сжимал свою голову в ладонях, я не мог вспомнить ни до, ни после. Лишь обрывки, словно в пьяном бреду. Крики, звук полицейской сирены, нож в руке… это не может быть правдой. Помню, что бегу, бегу по переулку как можно дальше от эпицентра этого ужаса, куда в скором времени стянется внимание всего города.

Как бы я не сжимал свою голову руками, это не давало мне ответов. А пульсирующие вены в висках, отдающиеся в мои ладони – требовали от меня принятия решений. И в хаосе несмолкаемых мыслей от признания до побега, мой взгляд был устремлен к двери, – «Бежать… я должен бежать…», – быть известным на всю страну, но скрываться до конца своих дней, не о такой славе я мечтал. В голове то и дело возникают образы этих длинных золотистых локонов, омытых багровым цветом, а после…

– «Соберись!», – остатки здравого смысла взывали ко мне моими устами, – «Как я здесь оказался?! Что со мной произошло?!». Я в панике, но мое тело в плену мышечной крепатуры, а мозги все еще дрейфуют на волнах похмелья. Эти стены, они словно давят на меня. Чувствую себя мышью, запертой в клетке. И лишь едва уловимый аромат жасмина был подобен глотку свежего воздуха в этом атриуме перегара и терпкого привкуса. И я вспомнил: «Я был за рулем». – Еще один пазл моей памяти, будто еще одна часть разорванной на множество кусков фотографии.

Закрыв глаза, я словно пытаюсь раствориться в тишине, желая погрузиться в этот обрывок воспоминания. Воспоминания, готового ускользнуть от меня, если не держаться за него достаточно крепко.

Это был жасмин. Я чувствую пьянящий парфюм, струящийся средь запаха дыма тлеющей сигареты меж пальцев. Мои руки на баранке, на спидометре 30 миль, циферблат на моем запястье показывает мне десять сорок шесть, и она…

Женщина с отрешенным взглядом, направленным в окно. Подпирая голову кулаком, наблюдает за мелькающими огнями ночной жизни города. Та, без которой жасмин не дурманил бы мой разум. Аромат, к которому я был бы беспристрастен, не напоминай он о ней. Аксиома, в которой я был уверен, но не мог объяснить. «Но кто она? Случайная попутчица? Почему она мне так знакома?», – новые обрывки вызывали лишь больше вопросов, чем давали ответов, – «Жертва?».

Город еще окутан беспробудной ночью, – «Но, сколько уже прошло времени?», – в догадках я озирался в номере неизвестного мне отеля. Шея словно рычаг механики защелкивает болью в моей черепной коробке, – «Надо одеться». Однако прежде, чем я нашел свою одежду, за своей спиной я обнаружил источник благоухания этого манящего цветка. Нежные очертания, объятые покрывалом и лишь ее голень передо мной не была сокрыта от моего взора. Словно статуя она неподвижно лежала на боку. Лишь едва уловимые взгляду движения ее бюста выдавали в ней безмятежное дыхание, с едва различимым ликом в тени, на мятой подушке.

– «Кто ты, женщина?», – хотел бы я предаться романтике, но кошмары меня к ней ревнуют. И я озадачен чувствами, растерян в фактах, утопая в веренице эмоций, от трепета сердца до дрожи отчаяния. Страх и безумство в неизвестности грядущего, – «Незнакомка? Свидетель? А может… убийца?».

Кажется, мой рассудок уже достиг края пропасти у бездны сумасшествия. Мозг уже готов выдать оповещение системной ошибки, за невозможностью обработать количество поступающих вопросов. Возможно, лишь остатки алкоголя в моей крови спасают мою нервную систему от панической атаки.

Впопыхах, преодолевая мышечные боли, я искал свои шмотки и одевался, будто сотрудник года, опаздывающий на работу. Но моторика, эта сука бросила меня, когда я в ней больше всего нуждался. Хлопнув дверью, она оставила меня наедине с пьяной задницей, целующей пол и ногами, не попадающими в штанины. Одеться было непросто, но я должен спешить. И у меня нет времени искать носки, я лишь хочу быстрее покинуть это место. Спотыкаясь о пустую бутылку, на ощупь натягивая обувь и цепляясь пальцами за пуговицы рубашки, вскоре я выбрался за порог этой клетки. Это незнакомое место душит чувством отсутствия безопасности, слишком много неизвестных переменных. Шаг за шагом я двигался по коридору, который казался мне едва знакомым. Пытаюсь вспомнить путь и выстроить в голове маршрут, попутно одаривая натянутой улыбкой идущего навстречу незнакомца в синей куртке.

Под звук спускающегося лифта я в ожидании раскрытия створок, конечная точка – подземная парковка, но: «Куда я направлюсь? Что мне делать? Куда бежать?». Блуждая в тревожных мыслях, я терял счет времени. Слишком много вопросов и гора невыполнимых задач для поиска ответов. В этом сумбуре также постоянно свербит в голове, что я что-то упускаю, тем временем как мои ноги непроизвольно бегут в нужном направлении. Нужно спешить. Пот льет ручьем от напряжения, неприятное чувство мокрой рубашки в подмышках, что для меня весьма необычно, не помню, чтобы прежде я так сильно потел.

Спустя какое-то время мои ноги остановились перед черным железным корытом на колесах. Вся в пыли, следах, напоминавших о прошедшем дожде, и покрытая грязью подвеска. Эта рухлядь, видимо она старше меня. Незнакомое мне ретро, но знакомый скрип двери и непринужденный шаг, и я оказался внутри. Странное чувство дежавю, знакомый запах салона, но чуждый взгляду автомобиль. Словно в бредовом сне, словно я в другой реальности. Однако, к моему сожалению, у меня нет времени для рефлексии, ведь нужно убираться отсюда как можно скорее и как можно дальше. Но тут меня внезапно настигла ирония моей гениальности. Хлопая по своей одежде и шаря по карманам, я осознал, – «У меня нет ключей», – как и носков, телефона, часов, бумажника…

– «Ха, идиот, гребаный идиот… ха-ха, ха-ха-ха…», – сжав в ладонях руль я не мог остановить этот преисполненный горечью смех. На грани срыва, нервные импульсы вызывают зуд и оскалившись, я трясу этот руль, желая оторвать его к чертям. Тщетные попытки в натянутых жилах, боль в сжатых кулаках и частично выпущенный пар во всплеске ярости. И последний удар о переднюю панель, кричащий: – «А поделом!». Безумие минутной слабости, и я обессилено пал на руль, уткнувшись в него лбом.

– «Спокойно», – время сейчас самый ценный для меня ресурс. Мне просто нужно вернуться в номер и найти ключи. Но, прежде нужно успокоиться, хотя бы на минуту. Исподлобья бросая взгляд в тишину подземной парковки, шепот говорит мне: – «Оглянись, вокруг штиль, лишь ты один сам не свой…», – да, хотя бы на минуту.

Но, мне нужно как-то завести этот имперский дредноут. Думая об этом, – «Ключи, мои ключи…», – в памяти всплывает новая деталь. «Это незнакомое купе…», – осматривая салон, откинувшись на спинку сиденья и положив руку на рычаг коробки передач – я замер, не желая спугнуть эту пугливую птицу из своей памяти. Маленький ребенок, сидящий на пассажирском кресле и пальцем протирающий надпись над крышкой бардачка.

– Гранд Нэшнл, – шепотом я невольно разбередил свои старые раны, ведь я знал этот черный бьюик. Передняя панель, ремень безопасности, бардачок, сиденья… запахи, отражения, скрипы… с ним связана вся моя жизнь, моя боль, что въелась в каждый сантиметр этого салона. Необъяснимые муки, пробудившись вновь терзают мою душу.

Быть может это что-то, чего я не хочу и не должен помнить? Чего не должно быть, не должно существовать, но оно зудит, ревностно напоминая о своем присутствии в моей жизни. Но почему мне все это кажется столь незнакомым? Как незнаком и этот болтающийся из стороны в сторону кулон с цепочкой, свисающий с зеркала заднего вида. Покачивающийся в моем пристальном взгляде как гипнотический маятник.

– «Стоп!», – мое я, запертое во тьме сознания было озадачено, – «Какого хрена?!», – Я не умею водить и у меня никогда не было автомобиля. Ведь я… я… На короткий миг, кажется, я не знаю кто я.

– Я сплю и мне нужно проснуться? – что-то явно было не так, мой разум играет со мной злую шутку. Напился до беспамятства? Или же… где-то на темной дорожке, меня отоварили чем-то тяжелым и… я стал жертвой насильственных действий вторгнувшегося в мой мир пришельца Алкалоида Тропанового Ряда и он, сговорившись с подельником Тетрагидроканнабинолом, теперь агонистируют меня во все мои рецепторы? Или… это просто утро понедельника?

Как бы сильно я не копался в своих чертогах, мне не удается заглянуть за занавес, скрывающий от меня ответы. А мои рваные воспоминания полные противоречий вызывают лишь диссонанс, и я вязну во мраке помутнения разума.

Безмолвно, я вновь уткнулся лбом в рулевое колесо, желая навести хоть какой-то порядок в этом содоме, что царил в моей голове. Сомкнув глаза, я сделал глубокий вдох, но не могу ничего вспомнить. Только смутные, едва различимые блики средь торнадо грез, перемешанных с реальностью. Лишь с каждым вздохом различая запахи салона, сигарет, ее аромат, ее волосы, шампунь, тяжелый запах железа…

Погружаясь в воспоминания, я вижу, как ловлю ее взгляд, ее улыбку в пустынном коридоре отеля. Мы остановились у дверей нашего номера. Чувствую нежность ее руки в своей ладони, пальцы что рисуют заклинания на моей щеке. Взгляд чародейки, бесстыдно желающей сгубить мою душу. Ее сладкие уста на моих губах, жаркое дыхание, страсть, искрящая в ее глазах и руки, сжимающие меня в объятиях. Я тебя знаю, мы словно вечность знакомы в моих снах…

Но, что? – «Тяжёлый запах железа? Откуда он здесь?». Запах крови, едва не ускользнувший от внимания, пробудил меня из прострации. Кошмар, от которого едва успело убежать мое сознание вновь настигло меня судорожной тряской. Я окончательно протрезвел и жестокая реальность без седатива, оказалась на короткой ноге с панической атакой.

– «Моя одежда? Кресло?», – словно ищейка, я шел по следам запаха. Бегло осмотрев себя, я не обнаружил ран, а мой воротник таил лишь следы женских духов и шампуня. Обернувшись назад, я увидел лишь пустой диван и направил взгляд вниз, – Коврики? – но там тоже ничего нет. Ничего, что бросилось бы в глаза, однако запах усилился… а вместе с ним и тремор в моих конечностях.

– Н-нет… только не это, – я уставился на спинку дивана, словно пытаясь прожечь ее насквозь своим взглядом. Со лба струился пот и что-то сдавливало шею, затрудняя дыхание, – «Багажник», – и пазлы моих кошмаров сложились и это был ужаснейший из возможных стечений обстоятельств.

Рука потянула за рычаг, открылась дверь и нога вывалилась наружу. В борьбе с собой, найдя опоры я выдавливал себя из бьюика, в стремлении добраться до крышки багажника. Скрывавшую страшную тайну. Вальяжно, я шагал, выбрасывая вперед непослушные ноги, уверенно – неуверенной походкой. Лишь сердце репетировало инфаркт, перед дебютом.

Добравшись, я не стал томиться и потянул за крышку багажника, не ощутив сопротивления. Слушая скрип поднимающейся створки, мысли роптали, что нет смысла медлить. Но, даже зная, что там, готовясь к худшему, хуже того, что представили мои фантазии – уже быть не могло…

Или могло?

…

– Ахфлгв… хфва… – не даст Самаэль солгать, я хотел выразиться деликатнее. Но, я потерял дар речи, мою челюсть свело, и я брюзжал слюной. От осознания увиденного – мои ноги подкосились и попятились назад. Острая боль охватила в области сердца, вспышками молнии отдавая в левое плечо. Несмотря на то, что морально я уже готовился к тому, что там было, но к такому… – «Я не был готов».

Древний чердак, гнилые скрипучие доски продавливались, желая обвалится при каждом шаге. Шестилетний мальчик, в серых шортах и футболке медленно шагал в направлении старого кинескопа, пылившегося на чердаке уже несколько десятилетий. Продавливая большим пальцем кнопку, он запустил его. Включился фильм:

Солнце уходило в закат, мужской силуэт скрылся в парадной подъезда.

Лестничный пролет, пустынный коридор.

Впрочем, как и мир,

Был окутан тьмой

Потерянных, заблудших – душ

Восславляющих Сатир.

Отворилась дверь, за ней лишь он один.

На нем пустой взгляд, в ней искрится страсть.

Она к нему прильнет, он в ответ молчит.

Холодом от него бьет,

И вроде тишь да гладь,

Но…

Что же вдруг стучит?

Бешено, предрекая участи Карамзино́й,

В городе забытом богом, да кто тому виной?

Он утопит – говорят клетки, чувства,

Инстинкты, дрожь по телу, а голоса

Здравого смысла – на нервах вьются.

Да и те, у кого глаза велики,

Тебе кричат: – Беги!

Бьются об стекло,

Бросают солнца блики,

Зеркалом…

– Услышь, наши голоса!

Душ, сколь уже погубленных ими.

Вырванных с корнем, забытых, затоптанных, кричат:

– Его чувства давно прогнили!

А его сердце, с рождения покрыл иней!

Но ты не слышишь, ведь его глаза… его уста…

Сладкими речами устланы его дороги,

На поступях к тебе возведены фонтаны,

Души за ним кричат: – Они из нашей крови!

Но ты не слышишь, ведь

Над пропастью,

Он протянул для тебя радужный мост,

И шепотом,

Не бойся, его держит крепкий трос.

Смотри, он усыпан лепестками роз.

Ступай, там явь твоих тайных грез,

Со зловещею улыбкой щебеча над ухом,

За пазухой сверкает лезвие острое,

– Шагни в фонтан, это очень просто.

И вроде очевидно – это обман, как бесплатный сыр,

Кем бы он ни был.

Хоть Апостол

Или вернее,

Женских сердец Калиостро,

Что, разворошив всю душу – оставляет только остов.

Но чем бы ни закончился роман, согласись,

Ведь острота отношений – обоюдоострое?

Да и как часто выпадает шанс получить приз?

Детка, хватит рыть руками землю – просто ухватись.

Может он тот самый? – Боже, прошу, плиз!

Ведь делать ничего не надо – просто возвестись.

А если что пойдет не так? – Просто развестись.

И вот ее вердикт – что там не случись,

Ведь в ее уме – решению всегда найтись.

А на крайняк как Эмбер Херд? – Окстись!

Ладно, плохой пример, знаю, не дуйся Кись.

И в сложном диспуте с собой, консенсусы нашлись.

У дамы, что горечь послевкусия,

Доселе не испытавшей в жизни.

А тем временем…

Призрачные голоса фонтана уносились ввысь,

– Дура, не ведись! Послушай, обернись!

– Да, он поможет, но только вознестись!

– Ведь он…

Предзнаменование,

Конца твоих времен,

Праздностей,

Жизни во лжи, обмана, разочарования,

Да, он избавит, но поверь,

– Он Локи твоего желания.

Пригубит твою душу, пока ты еще в сознании.

Утопит…

В своих страданиях, в ярости своего пламени.

Ты станешь пищей,

Его пороков, его демонов желаний.

И где-то в закоулках его разума,

Вдруг сменился лик,

Предвкушение сменив отчаянием,

– Остановись, Мон-А-Ми!

Не подходи, ближе, прошу!

В моей душе оползни!

А они…

Унесут, затопчут, разорвут,

Стены возведут,

Твою боль сметут,

– Но своей заполнят!

Во сырой земле,

Червями досыта накормят.

Сколько здесь уже невинных душ зарыто?

Да и тех не вспомнят.

Вот только…

Он оборвал,

Как бы ни кричал, да кого не звал,

А толку?

Здравого смысла голосами –

Не заглушить в сердцах пороки.

Издревле, какой уж век,

Как бы ни старались,

Просто оглянись – ничего не поменялось.

Ради власти нации – уничтожая неугодных.

Так в чем несправедливость,

Если в этой суете оных,

В хаосе,

Объятою войной,

Где-то на краю

Не досчитаются одной?

А ведь…

– Мне тоже больно!

Ты ведь чувствуешь? Как нутро горит!

Ломает, выворачивает, скручивает, свербит.

Я больше не могу,

– Она наше лечение!

А мы с тобой в благодарность,

Избавим от мучений.

От боли, будущих страданий,

Лжи, сердца осколков,

Сброшенных, на обочине у ямы.

И я имею право!

На кусочек власти!

Мне тоже хочется немного славы,

Да побольше сласти.

И этот лик,

Поникший опускает руки.

Сколько бы себя не умолял,

Все как горох об стену,

Ведь шепотам той мудрости не донестись,

До криков праздных пен.

А ведь и вправду говорят,

Благими нашими намереньями –

Выстлана дорога в Ад.

А тем временем,

Она…

Ее наивность, была непоколебима.

И задействовав свой хитрый ум,

Она пошла не с козырей,

А афоризмами начать решила.

Правда, – На чо ума хватило.

Но прежде, предупреждаю,

Чтобы понять всю суть драматургии,

Выдуманной, ее фантазиями –

Сказки…

Читать это прошу голосом

Лизаветы Вячеславской.

– «Смотря в глаза мои,

Руками на моих щеках,

Знаю,

Чего хочешь ты от меня,

Но прежде,

Что думаешь ты обо мне?» …

– Человеческий ошметок.

– Что?

– Нет, ничего, тебе послышалось, всего-то.

И вот…

Кульминация,

Под возгласы Эреба и его овации

Взревели его демоны.

И теперь в груди:

Ярость на пути, сердце в копоти, выгорел фитиль…

Громогласным взрывом,

Грохот гнева – оглушил штиль.

Роковую длань, вознесся

За ее спиной,

Он обрушил на нее,

Ухмыляясь,

Всю свою любовь.

– Все закончилось?

Но как…

– Так и не начавшись?

Он держал ее, нежно

На своих руках.

Почему? – предательски застыло,

В ее сапфировых глазах,

На нетронутых губах,

Последнее дыханье стыло.

И вонзаясь,

Глубже,

Скорпионье жало разрывало плоть.

И ее последние надежды, как и тело,

Падая – разбиваются об пол… – воть.

[To be continued…]

Глава 1. Mom's Gentleman

Карстон, Эйрвуд.

Спальный район, 29 октября, 3:00 утра.

Частный жилой сектор, состоящий из облагороженных участков с домами. В спальной одного из двухэтажных домов, спящей под покрывалом ночи, бесцеремонно звонит телефон. Беспрерывно, давая понять, что он не прекратит, пока хозяин не возьмет его силой и не сотворит с ним всякое. Но мы не миллионеры, поэтому спросонья женщина подняла руку и даже не открывая своих глаз, просто начала толкать своего мужа.

– Дорогой, твой телефон… ответь.

– Угу, – ответил он ей, но она продолжала толкать, – Да, да, ты права, – снова промямлил он, так и не проснувшись. Но не желая в одиночестве наслаждаться ночными воплями телефона и мучаться от прерванного сна, она продолжала его будить. Ведь на алтаре они давали клятву, делить радость и горе вместе.

– Милый, я в кружевах, – промямлила она в ответ, не отрывая голову от подушки, как и он – не желая просыпаться, и мелодия звонка, наконец-то начала пробивать себе путь к его сознанию, сквозь завесу сна.

Протянув руку и на ощупь хлопая по тумбочке, он кое-как нашел этого слухогрыза и приложил к уху.

– Агу? – но телефон продолжал горлопанить, но теперь уже громко и прямо в ухо. И вот он, невольно проснувшись от собственной ошибки и недовольно щурясь, взглянул на телефон. Увидев имя звонящего – «Жопка Усатая», он провел пальцем по экрану и взял трубку.

– Ну наконец-то, а то я уже подумал, что ты спишь.

– Ха-ха, Артур, уже смеюсь, ты видел время? То, что ты мой начальник, еще не значит…

– Я бы не звонил, если бы это не было важно Фрэнк.

– Ну и.. какая важная особа обобрала тебя в этот раз? – перевернувшись на спину, он колко мстил другу за прерванный сон, продолжая держать телефон у уха.

– Мне звонили из Чикаго… они нашли тела и.. почерк полностью совпадает по одному из наших, вернее твоих, старых дел…

– И какому же делу, – зевая, он продолжил, – что ты решил сразу же мне позвонить? – и протирая сонные глаза ладонью, Фрэнк вытянул ноги из-под одеяла и опустив их на пол, сутуло присел на кровати.

– Нортсайдский истязатель… – прозвучало на той стороне трубки и Фрэнк замолк. Он застыл, пока его мозг пытался осознать услышанное. И без его на то желания, картины пятилетней давности хлынули потоком в памяти.

Множество захороненных останков, случайно обнаруженных охотничьей собакой кемперов, став началом крупнейшего расследования бюро. Клубок, распутывание которого не приводило к ответам, а лишь утягивало все глубже во тьму. Вспышки фотокамер в руках криминалистов. Архивные фотографии из дела, с запечатленными следами гематом на телах жертв. Запястья, со следами от веревок, тела с множественными ножевыми ранами. Пока он пытался переварить хотя бы это, следующие слова Артура ударили еще сильнее:

– Прости Фрэнк… знаю, у вас с Амандой были планы… я пытался отговорить их, но меня лишь поставили перед фактом, прости… ты летишь в Чикаго.

Спустя вечность секундного молчания…

– Дай пару минут, мне надо умыться… и.. я перезвоню, – с последними словами он положил трубку и выронил телефон на одеяло рядом с собой.

Глубоко вдохнув, с задумчивым взглядом в потолок, он выпрямил спину. «Это и вправду ты?» – подумал он. То, что не давало уснуть, что чуть не разрушило его брак в прошлом и почти разрушило саму его личность. Понадобилось много времени, чтобы суметь оставить это позади, заставить себя забыть и начать жить заново. Но он знал, в глубине своего сердца он был уверен, что рано или поздно, этот неуловимый призрак может показаться снова. Но, почему сейчас?

«Где ты снова пропадал? Сколько лет о тебе не было вестей…» – мысли Фрэнка снова блуждали во тьме, в поисках света. Пять лет – именно столько понадобилось времени, чтобы окончательно забыть о личности и деяниях того, кто не давал спать ночами и мучал в кошмарах весь город, даже больше – потряс всю страну. Но особенно его, ведь именно он вел это дело.

– Боже… – молитвенно прозвучал его тихий, едва слышимый шепот, обращенный в небо, и он уперся руками в согнутые колени, опустив голову вниз. – Ха, – раздался тихий ироничный смешок с покачивающейся головой – «Неужели это повторяется».

Женщина, что прежде так сильно хотела нежиться в облаках сладкого сна, немного приоткрыла глаза. Словно что-то почувствовав, где-то внутри заискрилась тревога. И лежа на боку, с трудом противясь Морфею, она вытянула руку и прикоснулась к спине мужа.

– Что-то случилось?

– Я лечу в Чикаго…

И в комнате, все еще пребывающей под мантией ночи – воцарилась тишина. Их сны выветрились вместе с последним промилле Шато Ланграж, красным вином, поздравившим их с годовщиной прошедшим вечером.

Особенным вечером. В ресторане, за ужином он не отрывал своего взгляда от ее смеха, над его шутками, не блещущими остроумием. На короткий миг, обвороженный ее улыбкой, как и в годы их молодости, но теперь уже покрытой морщинами мудрости. Как давно это было, чтобы они выбирались куда-то вдвоем. В какой момент он пропустил, как ее молодая красота обернулась в шарм изысканной женщины? Она его очаровывает еще больше, когда наивной естественностью от смущения:

– Спасибо. – Шептали ее украшенные красной помадой губы, в ответ на протянутый им подарок.

«Но это я должен благодарить» – думал он, вспоминая тяжелые дни своей слабости. «Я не достоин…» – вторил он, когда не оправдывал ее ожиданий или падал на колени в отчаянии. А она, молча опускаясь рядом, останавливала уносящуюся к одиночеству душу своими объятиями. В той тьме без выхода, преданными ладонями на щеке и теплом на груди ангельски звучало, ее голосом:

– Мы справимся, я верю…

Вслед за футляром с подарком, он также достал конверт и вытащив оттуда путевку на двоих – он положил их на стол, толкая пальцами к ней. Дав ей обещание, что они проведут его вместе, в двухнедельном отпуске, который он взял накануне. И взяв его за руку, ее глаза излучали счастье.

Но…

Этот «Призрак». Будто ревнивая любовница, вернулся и теперь раскидывает свои следы на заднем сиденье, чтобы снова встать между ним и его семьей.

Пока его прошлое возвращалось в настоящем, снаружи их дома, в окне второго этажа горел свет. Створка окна была открыта и из комнаты их дочери на улицу доносилась музыка. Играя из проигрывателя, она звучала даже в темных переулках улиц, сокрытой от взора наших слепых глаз. Где удары смерти своими пятью пальцами наигрывают мелодию на обратной стороне рая.

От равнодушного молчания ночи, горечь коррозией въедалась в сердце. В прострации, застыв озадаченный, Фрэнк сидел у края своей постели. Судьба – эта роковая насмешница, одетая лишь в ночное белье, ползет к нему на коленках, с лунной помадкой на губах. Прижимаясь к нему своим телом и лаская ладонью его грудь, она шепчет ему, кусая за ухо – «Я тебя никому не отдам», – пока его взгляд устремлен в пустоту.

Чары Морфея, покидая сознание Фрэнка устремились прочь, куда-то ввысь. Проходя сквозь потолок, через всю толщину пола второго этажа. Минуя комнату их дочери сверху, уснувшей за чтением, за своим столом. Стремясь на крышу, проходя чердак, мимо старых балок, их паутин и жертв, в них застрявших.

Игнорируя паука, поедавшего свою добычу, эта неуловимая очам богиня сновидения продолжала отдаляться. Пройдя кровлю и заглядывая в окоём, где индивидуальность разноцветных крышь, растворялась в одинаковых стройных рядах. Она возвышалась все выше, наблюдая за зелеными рабами, закованными в бетонные клетки и вытянувшими ладони к небу, в своих молитвах к Солнцу. Но их боги спят, внутри этих же бетонных стен, тоже став их узниками.

Продолжая воспарять, она открыла свой лик лишь бесконечным звездам, наблюдающим оттуда за мигом тысячелетней жизни. Обернувшись, она встретилась взглядом со своей сестрой, любящей просыпаться лишь в ночи. Над половиной этого мира, простирающегося до самого горизонта – красная Луна наблюдала за всеми, зная секреты каждой сущности, выбирающейся наружу под покровом тайны анонимности.

Чикаго, Норт-сайд.

Линкольн-парк, гранд-отель «Орион». 29 октября, время за полночь.

Отель «Орион» – это созвездие, скрывающее в своем доме сынов и дочерей Фрейи, одаренных ее силой. И сам он оборотень (из Паттайи), что с приходом ночи обращается в саму Фрейю, сияющую светом собственной красоты. Ее лик скрывает вуаль ночи, с нее спадает лямка дня, и она остается голой в свете своих ламп. Прозрачная, но без смущения она лежит перед городом, раздвигая свои врата перед всеми страждущими, заманивая своим пальцем в себя заблудших во тьме. Манящая людей разных мастей, с разными судьбами, но единых в желании найти свое место в объятиях ночи.

Однако внутри скрывается море соблазнов. В сумерках, непримечательные девы в нарядах суетливого дня подобно мотылькам слетаются к служебной двери, исчезая за ней. Поглотив последнюю из них дверь захлопывается дабы, открывшись вновь – извергнуть из себя дьяволиц. Сбросив свои коконы, каблуками по красному ковру коридоров – вышагивают обольстительницы, в вырезах лишней ткани оголяя фантазии хищников. Но, эти животные сами становятся добычей хищных цветков, приманивающих добычу запахом их же желаний.

Панорамные зеркала невозмутимо скрывают за собой спадающие платья и обнаженные тела, отданные во власть пожирающей их похоти. Пряча оголенные сущности людей иллюзией отражающегося в своих окнах мира, где одинокие автомобили завистливо проносятся мимо. И пока стены номеров сокрушаются от стонов, колонны подземелья пребывали в царстве мрачной тишины. Лишь изредка покой подземной парковки нарушался ревом моторов, пока они не находили в нем пристанища и голосами, замолкающими с уносящимся вверх лифтом.

В дальнем темном углу, сокрытой от взглядов камер, на своем привычном месте тихо спал черный элегантный монстр – Бьюик Гранд Нэшнл 1987 года. Практически все, кто так или иначе имели отношение к криминальному миру этого района, знали эту машину и ее историю. И в Норт-сайде она была неприкасаемой, как и его владелец, известный как Марк, однако за глаза за ним закрепилось прозвище «Мрак». Но для одного человека, давшего ему имя, он всегда был просто Лешкой.

Этот GNX – редкий монстр восьмидесятых годов, олицетворяющий собой символ галактической империи. Данная серия автомобилей была выпущена в ограниченном количестве в 547 экземпляров на всю страну и угнать ее – означало наклеить мишень на свой затылок. Нужно быть конченным наркошей или еще более отбитым отморозком, чем его владелец, чтобы решиться на подобное.

И пока этот железный зверь дремал, его сон нарушил щелчок и скрип открывающейся двери. Дверь открылась полностью и из него вывалился кусок пьяного организма, сначала левая туфля, потом правая туфля. Такое себе впечатление, кто бы его не увидел.

Цепляясь за дверцу, наружу выбрался шатающийся мужчина в белой рубашке с вышивкой «G» на грудном кармашке и черных брюках. Мокрой спиной и подмышками от пота – он хромая пытался обойти свою машину. Добравшись до багажника, он потянул за крышку, и она поддалась без сопротивления, словно всегда была открыта или владелец забыл ее закрыть как следует.

Он открыл багажник, подняв крышку до конца и перед его глазами предстало связанное тело молодого мужчины. Или вернее будет сказать слащавого юноши в возрасте восемнадцати-двадцати лет. В джинсах и белой, испачканной грязью и кровью толстовке с синими полосками на рукавах и вырезе горловины. Одежда была ему знакомой и немного потянув за нее, он увидел синий принт на груди с припиской «Мамин Джентльмен» и опешил, отдернув руку от всплывших воспоминаний.

Совладав с собой и наклонившись на бок, он начал вглядываться в лицо парнишки с разбитым носом и опухшим глазом, и спустя мгновение он испугался и отпрыгнул. Он только что взглянул в свое отражение, но вместо зеркала – это было связанное за кисти и ноги тело, лежащее в луже своей крови. Это было тело юноши по имени Алекс Остим, коим он был до недавнего времени. От осознания увиденного молния ударила в области сердца и его лицевые мышцы свело. Попятившись назад переплетающимися ногами, он упал в обморок. Тело охватила судорога и падая на спину – лицом он обратился к богу, а сознанием во тьму.

Открыв глаза, он очнулся в кромешной тьме, медленно поднимая голову, а следом и тело. Поднимаясь на ноги в углу неизвестного чердака, молодой Алекс пытался вглядеться в пыльную темноту перед собой, освещенную лишь лучами лунного света. Тусклый свет бил прожектором через отверстие мансардного окна, заколоченного досками. А в помещении, состоящем из гнилых досок и паутин, витала стена пыли. И спустя время, его глаза начали привыкать к темноте, различая предметы и ища выход.

Оглядываясь по сторонам и вглядываясь во тьму, он наконец нашел дверь. Подойдя к ней, он пытался отворить ее, но она не давалась. Он дергал ручку, но она не открывалась. Прощупав саму дверь и постучав по ней, он понял, что она сделана из тонкой древесной панели.

«Она хлипкая» – молвили его уста и сделав шаг назад, он выпнул дверь со всей силы. По крайней мере Алекс надеялся на это. Однако в ударе, стопой он почувствовал, что попал в бетонную стену, а не дверь. «Какого черта?» – не понимая логику вселенной, он снова проверил ее на ощупь. Опять же, постучав костяшкой пальца он убедился в ее хлипкости. А уперев руку в центре двери, он даже смог немного продавить деревянную панель. «Да, за ней ничего нет» – прошептал он и отшагнув на два шага, он разбежался и с грохотом разбился об бетон.

– Ааргх… – стонал он, лежа на полу и корчась от боли в плече, – Фак, фак… что за бред…

Валяясь на спине и размышляя о том, что же теперь делать он услышал шорканье над его головой. Поднимаясь и оборачиваясь, он наконец-то понял, что заперт тут не один.

Позади себя он разглядел силуэт маленького мальчика лет пяти-шести, сидящего к нему спиной. На корточках, обняв свои колени. Ребенок смотрел на что-то не отрывая взгляда, поднявшись на ноги парень пошагал к нему.

– Хей? Что ты тут делаешь? – он задавал ребенку вопросы, но тот его игнорировал. Повернув голову туда, куда был направлен взгляд мальца он разглядывал кучу коробок и всякого сломанного хлама. Когда Алекс присел на корточки, его внимание привлек старый телевизор, каких ему еще не доводилось видеть. Это был старый деревянный ящик с выпуклым кинескопом и торчащим из него оторванным проводом. Ящик с несколькими непонятными кнопками, весь отсыревший и покрытый толстым слоем пыли. Вытянув рукав своей белой толстовки, он вытер ею экран и не мог понять, что это. Он никогда раньше не видел подобной штуки.

– Что это такое? – спросил Алекс, глядя на ребенка.

– Я не могу его включить, – ребенок наконец-то заговорил.

Присев на задницу рядом с мальцом и повторяя за ним – он сложил руки на свои колени и тоже разглядывал эту рухлядь. Он заметил в углу круглую кнопку, которая манила его и вытянув свою руку он нажал на нее. Экран тут же включился и озарил чердак своим светом, но шипя странным шумом.

– Вау, оно работает, – удивился он, оборачиваясь на ребенка, но увидев его на свету обомлел. Лишь глаза его сияли жизнью и радовались включенному телевизору. Мальчик был весь в лохмотьях, его руки и ноги были тоньше тростинки, а по всему телу сплошняком синяки. Маленькое дитя с посиневшими и иссохшими губками, и потемневшими кольцами вокруг глаз. «Дамн… ты вообще живой?» – вопросили его мысли и разомкнув губы он спросил мальца:

– Как тебя зовут?

– Дени.

– Дэни… а я Алекс… что ты тут делаешь Дэни? – он пытался поговорить с ребенком, но тот игнорировал его вопросы, – Где твоя мама? Дэни?

– Это ты? – ребенок сбил его с мыслей неожиданным вопросом, указывая на экран и он взглянул. Казалось, мальчик говорил лишь тогда, когда сам этого хотел.

В кинескопе древнего телевизора заиграла кинолента…

– Что? А… да, это я…

– Мама? – ребенок спросил у Алекса указывая на экран.

– Да, – ответил он с улыбкой и теплотой на сердце, – Это моя мама… – и пододвинувшись к мальчонке, он сел поудобнее. Сутуло, также раскинув расслабленные руки на коленях они с мальцом начали смотреть этот фильм…

Здание с огромной вывеской «Вудфилд Молл» – в этом торговом центре всегда царит непрекращающаяся суета. Толпы людей снуют мимо витрин магазинов и бутиков: кто-то спешит, кто-то работает, а кто-то просто прогуливается. За столиком в кафе сидит девушка, уткнувшись в свой смартфон. Ее волосы уложены в аккуратный пучок, а на ногах модные кеды. За соседним столиком компания подростков залипает в гаджеты, смеясь и переговариваясь.

Высокий юноша Алекс Остим расслабленно шел рядом с женщиной по имени Шерри и спорил с ней. Не сказать, что он очень высокий, но на фоне своей мамы, казался именно таким. Едва не сбивая их, со смехом девушки в воздушном сарафане, мимо проносится молодая пара. А за ними худой мужчина в очках – четким шагом направлялся в нужный магазин с серьезным выражением лица.

Не обращая внимания на царящий вокруг хаос, ноги Алекса и Шерри завернули в бутик. Окружающие, как и они забредали в этом муравейнике в своих поисках. Одни прохожие шли об руку, смеясь над чем-то, другие слонялись в одиночку, разглядывая вывески.

Зайдя в обитель дел тряпочных, Алекс с мамой ходили по рядам осматриваясь и споря между собой. Причем активно вовлекая в диалог девушку-консультанта, которая очевидно уже знала миссис Шерри Остим, в качестве постоянного клиента.

Шерри указала на белую толстовку с необычным дизайнерским пошивом, назвала размеры и попросила девушку принести ей две: одну белую и вторую темного оттенка. Девушка кивнула головой и спустя десять секунд она их принесла. Шерри взяла одну из них, развернула и приложила к телу сына, вымеряя длину рукава.

– Смотри, думаю эта подойдет.

– Думаешь?

– Да, возьмем две, с принтами они будут классно смотреться.

– А… окей.

– Выбрал еще что-нибудь?

– Не, мам, думаю хватит…

– Уверен, что не хочешь завтра устроить вечеринку дома? Я бы тоже могла потусить с подругами.

– Не, ребята спланировали сюрприз… не хочется их огорчать.

– А меня огорчать значит можно?

– Я тебя люблю мам.

– Это был фол. Ты использовал запрещенный прием, – делая знак указательным пальцем она подходила к кассе и протягивала тыльную сторону своего дорогого браслета. Раздался писк аппарата – покупки оплачены.

– И я заказал твои любимые пирожные на завтра, так что…

– Ну вот опять, ты же видела да? – обратилась она к кассирше, жалуясь ей на своего сына, – Он опять это делает… – и помотав головой, – Ох и не завидую я твоей девушке…

– У меня нет девушки.

– А пора бы, а то останешься в этих, как их, – щелкая пальцами и пытаясь вспомнить что-то, она снова обратилась к кассирше, – Как будут девки по-мужски? – кассирша в ответ лишь мотала головой и пожимала плечами в улыбке и тут мама воскликнула, – А, в мальках! Точно, останешься в мальках, – и сверля сына взглядом шерифа, – Ты понял? Ты останешься в мальках.

– У меня есть ты, мам, – продолжал он улыбаться.

– Воу, воу, воу! Это тройной фол! – возражала она, – Тебе не стыдно так кадрить маму? Совсем засмущал старую…

– Ты не старая… ну вот, это ты меня байтишь… и какие еще мальки? Нет такого выражения…

– Теперь есть.

День Алекса (пусть и не Мерсера, но) в прогулке с мамой по магазинам пролетал быстро. Вместе со стрелками часов на стене, солнце над зданием торгового центра удалялось на запад. Людской муравейник в нем постепенно редел, как и его парковка. День подходил к вечеру и под освещение фонарей, многие подобно тараканам разбредались по своим углам города. В центре напряжение дня сменялось усталостью и время останавливалось, заполняя собой все улицы в пробках. Лишь в спальных районах наоборот просыпалась жизнь с возвращением блудных трудяг.

В одном из таких районов дома выстроились в стройных рядах вдоль улицы, покрытой зеленью лужаек и деревьев. На их крыши медленно опускались сумерки. Солнце, уходя махало миру розовыми красками на небе, что становились темнее с каждым часом. Загорались уличные фонари и играли палитрой окружения на поверхности проезжающего внедорожника, и на ее спине бликовала надпись «XC100». Болотный внедорожник нового поколения с логотипом «VОLOV» на решетке радиатора медленно проезжал по улице с жилыми домами.

Замедляя ход, красный свет загорался на задних фонарях, проезжая мимо идущей по аллее блондинки. Стройные ножки шагали в кроссовках, неся домой красоту юности, сокрытой под джинсовыми брюками и курточкой. От взглядов они не могли спрятать лишь ее длинные локоны ниже плеч и бирюзовые глаза. Медленно джип сравнялся с девушкой и сквозь его зеркальное стекло за ней пристально наблюдали глаза. Проехав немного дальше, он сбавил ход, после чего завернул к широкому двуместному гаражу у большого дома.

Его двери синхронно отворились и из него вышли не маньяки со жгутом, а лишь Шерри и Алекс. С ключами в руках, она также взяла кучу пакетов и направилась к двери дома.

– Пиво занесешь сам!

– Да, мам! – ответил он и обойдя машину открыл багажник, где также лежали пакеты с покупками и пять упаковок-кейсов дорого крафтового пива. Взяв один кейс в руки и собираясь взять второй, он внезапно вспомнил о той девушке. Его соседка, всегда загадочная и не проявляющая эмоций, как бы он не пытался растопить ее сердце. Он использовал на ней все свое обаяние и остроумие, перенятое от мамы, но к ней не подступиться. Она была для него загадкой – «Загадочная Анна». Не думая долго, он тут же помчался к ней навстречу. Лучше сейчас, чем стучатся позже в дверь, которую она может и не открыть.

– Хей, Энни.

– Хай, – тихо ответила она, робко махнув рукой и идя к двери соседнего дома. Но Алекс не намерен упускать шанса. Пусть она и была чуть старше, но эта разница была незначительной, по крайней мере для него.

– Ты же не забыла? – спросил он, но тут же заметил ее вопросительный взгляд, – На всякий случай, если вдруг забыла, я напоминаю, что завтра…

– А, да… завтра твой день рождения…

– Да, отлично, – обрадовался он и добавил, – Тогда, я буду ждать тебя.

– Ладно…

– Окей, тогда до завтра, – помахал он ей рукой разворачиваясь и собираясь вернуться в дом, но остановился.

– Да, пока… – Анна ответила без эмоций и собиралась зайти к себе, как он внезапно подбежал к ней.

– Хотя нет, постой, вот держи, – подойдя к ней он достал одну бутылку из кейса и протянул ей, – Держи, это тебе.

– Нет, мне не нужно…

– Возьми, я уже вытащил, – насильно передав ей бутылку крайне дорогого пойла он указывал пальцем вниз на землю и еще раз напомнил о завтрашнем празднике, – И не забудь, завтра, в десять, вот на этом месте.

Сдавшись перед его настойчивостью, она лишь кивнула, неуверенно держа бутылку за горлышко, и он зашагал домой довольный. Недолго наблюдая за его спиной, она достала ключи и открыла дверь.

Алекс был доволен окончанием дня, убедившись, что она не забыла и подтвердив, что они должны встретиться. «Возможно, завтра я признаюсь ей…» – думал он заходя домой. «У нее ведь никого нет, значит шансы есть… Погоди, а вдруг кто-то есть? Нет, я бы знал об этом…» – поднимаясь по ступеням и направляясь в свою комнату, он не мог выкинуть ее из головы. Вероятно, этой ночью ему будет не до сна.

На следующий день к его дому подъехал темный седан. На крыльце отворилась дверь, и Алекс радостно вышел навстречу, неся в руках упаковки пива, в одной из которых не хватало бутылки. В белой толстовке с принтом на груди в виде мелкого пацана с микрофоном и подписью «Мамин Джентльмен», а также надписью сзади «Я съел твою печеньку». Нарядный, в одежде от «Мамуччи», подаренной накануне он перешагнул ступеньку и направился к машине.

– Хей, чё как душнила? – выкрикнул юный водитель в авиаторах, высунув голову из окна.

– Привет убогий, – с улыбкой ответил ему Алекс.

– С днем рождения, засра-а-анец! – выкрикнула черноволосая девушка в красном топе, высунув полтела в окно задней двери и протягивая руки для обнимашек. Алекс на секунду остановился хмуря брови, мотая головой и глядя на нее укоризненно, и после направился к ней. Приняв ее объятия с поцелуем в щеку, он со следами помады на лице и занятыми руками направился к багажнику и сложил туда кейсы. После вернулся к водителю.

– Запрыгивай, бро, – крикнул «убогий» Уолли вытянув кулак из машины. Подойдя к нему, Алекс вытянул свой в ответ, и они стукнулись в приветствии.

– Ну чё, погнали! – пассажиры в нетерпении готовы отправляться на вечеринку.

Брюнетка вернулась внутрь салона и открыла дверь, зазывая его сесть. Но Алекс не спешил запрыгивать в тачку. Как бы она не зазывала и не манила его пальцем, он ждал Анну, смотря на закрытую дверь соседнего дома. Оправдания находили себя сами:

– Ребят, там еще три кейса надо принести…

Шерри, работая над романом за своим ноутбуком – остановилась, опустила очки и наблюдала в окно. Видимо вот так она его воспитала, что он не прыгал на заднюю койку седана, стоит красавице поманить. В глазах мамы он был чертовски обаятельный парень. Вот только, твердолобый и неумелый в общении с девушками, хотя… – «Не для того же я вырастила этот кактус, чтобы его обглодала первая попавшаяся рептилия» – подумала она и продолжила работать.

Придерживая открытую дверь, Алекс бегло разглядывал окна соседнего дома, пытаясь разглядеть в них желанный силуэт. Он хотел, чтобы она была с ним в этот день. Да хотя бы просто рядом – «Просто быть рядом». Ему не нужен был этот праздник, если ее там не будет.

– А… погодите, я сейчас… – ответил Алекс и обернувшись он посмотрел на соседний дом, без признаков на первый взгляд присутствия в нем людей. Обойдя зеленую изгородь, он направился к ее двери.

– И куда он пошел?

– Да хворь его знает…

Подойдя к двери, он начал стучать, выкрикивая ее имя:

– Энни, ты дома?! Ауу, есть кто дома?! Может ты забыла, но я напомню – сегодня мой день рождения! Ты обещала быть!

– Да погнали уже Душнила, там никого нет!

– Ауу, есть кто дома?!

– Алекс, да садись уже в тачку…

– Пагнали дуснила! – поддержал их малец Дэни, наблюдая за происходящим в телевизоре и Алекс, сидящий рядом с ним перед экраном, опустил голову. Он помнил этот день, как и последующие, и кусал губы от подступающего к горлу кома.

Тем днем, стоя у дверей и не слыша голосов друзей – он звал ее достаточно долго, чтобы понять, что ее нет дома. Это разбивало сердце. Он ведь неоднократно напоминал ей об этом дне, и она обещала… «Да, я не твой парень, но хотя бы как друг… ты могла просто прийти… как друг» – в мыслях он не мог найти ответы.

– Неужели я столь незначителен для тебя, – шептали его уста в запертую дверь перед собой.

Не желая смотреть продолжение истории, Алекс кинулся к телевизору, схватил за рычаг и переключил канал…

Жопа он короче, не дал досмотреть…

На экране начались утренние новости:

Вот уже третьи сутки длятся поиски детектива полиции – Уэйна Бейтса и его дочери Анны, но пока безрезультатно… Сегодня в пять часов после полудня должна состояться пресс-конференция, где выступит начальник департамента полиции Чикаго…».– «…С вами утреннее Чикаго и сегодня на повестке дня:

– Нет, нет, нет! – с криками, Алекс снова крутил переключатель на телевизоре, но это не помогало.

– «Их внешние приметы… Если вам что-либо известно об их местонахождении, просьба связаться по телефонам…».

– Ааа! – разверзся голос Алекса в темной пустоши чердака.

В панике он начал тыкать во все кнопки и продолжал дергать переключатель, пока картинка наконец не сменилась. С переключением канала, на экране замелькали неизвестные ему обои стен и маленький малыш. Алекс с тяжелым дыханием всматривался в экран.

– А это кто? – спросил он у Дэни, видя маленького ребенка в возрасте двух-трех лет, в одних трусах, – Это ты? – но мальчик его не слышал, только раскачивался, обняв свои коленки руками и прижав к груди.

– Мама… – в шепоте ребенок говорил сам с собой, словно звал ее. Не получив ответа, Алекс присел рядом с ним и начал смотреть, теперь уже его фильмы.

Маленький Дэни, проснувшись, встал и с любопытством шел на звуки шлепков и стонов, маленькими шажками. Медленно подойдя к двери, он прислонился ручками к проему и выглянул за угол. Он заглядывал в комнату, разбросанную кучей разного мусора: пакетиками, упаковками презервативов, пустыми банками, шприцом…

В центре стояла кровать с откинутым в сторону мятым одеялом, а подушка валялась на полу. На мятой постели, перед его глазами она была голая. Неприглядная, стояла на четвереньках, раздвинув ноги в коленках и выпятив мужчине свой зад. Постоянно поправляя падающие вниз золотистые, но потрепанные и ссохшиеся волосы. Из-за них лица женщины не было видно, но родной ему голос он узнал. Ее висящие груди, как и свисающий живот тряслись туда-сюда, пока ее драл лысый мужчина, стоя на коленях позади нее. Сжимая за талию – он трахал ее в интенсивных шлепках об задницу. В его лице скалился Сатир, и он в похоти бился об нее с такой силой, словно пытался вытрясти из нее всю душу.

– Да… да… да! трахни меня… – стонала она, не обращая внимания ни на что, кроме того, чтобы ублажать его слух. И он еще пуще зверел и шлепал ее не только бедрами, но и ладошкой, от чего она стонала еще громче… пока он не заметил взгляд Дэни в проеме двери.

– Что? – сорвалось с его изумленных уст, когда он отвлекся от своей жажды насытиться ей. Но этот зритель продолжал наблюдать и у мужика, потерявшего концентрацию, начал затухать задор, оскорбляя Сатира.

– Да… трахни… почему ты остановился? – удивленная она подняла свои волосы, сначала обернувшись к мужчине и после к двери, где увидела Дэни.

– Нет, продолжай… не останавливайся, – сказала она, отвернувшись от сына и добавила, – Дэни, закрой дверь!

Мужчина еще какое-то время пытался сконцентрироваться на ней, но, когда всякий раз ничего не выходило, он вскочил и оттолкнул ее от себя, – Фак! Я так не могу! – огрызнулся он и начал одеваться.

– Нет, нет, нет… подожди, хочешь я отсосу? он сейчас встанет, подожди… – она пыталась его остановить, но он был непреклонен, натягивая штаны и футболку. Достав четыре купюры из кармана, он швырнул ей лишь одну и начал уходить, заявляя, что он не кончил и не получил, чего хотел. Подхватив деньги, она пыталась его догнать и остановить, но одетый мужик со сверкающей лысиной лишь оттолкнул ее руку и ушел, захлопнув дверью. Выказывая этим свое недовольство.

– Фак! – вскрикнула она, хватаясь за волосы и откидывая их назад. Подойдя к окну, она взяла дрожащей рукой пачку сигарет с подоконника и доставая одну смотрела ему вслед.

Испачканное, выглядывающее из-за угла лицо малыша, наблюдало за мамой. Пока неизвестный ему дядя не скрылся за дверью, хлопнув ей. Дождавшись этого, маленький гном выбежал из-за угла и подбежал к ней, прижавшись к ноге. Он ухватился за нее, крепко обняв своими ручонками ногу матери и не отпускал, как бы она не трясла ногой и не дергала. Лишь сильнее прижимаясь щекой, а после поворачивая голову и целуя ее ногу своими маленькими губками. Он соскучился…

Но она, щелкая зажигалкой и подкуривая сигарету была не в настроении, из-за прерванного секса и оставшаяся без доплаты. У нее сегодня крайний срок, ей необходимо отдать всю сумму накопленных долгов, в том числе и за вчерашнюю дозу. Но у нее не хватает. Много не хватает и за день столько не собрать. Сейчас она не видела и не чувствовала ничего, кроме раздражения и дрожи в пальцах, держащих сигарету.

Она пыталась сосредоточиться пока ее мысли бегали в поисках решения. И скованность ноги, не позволяющей нормально пройтись по комнате и обдумать ситуацию – не успокаивало, а лишь больше нервировало.

– Дэни, отстань! Мама думает! – резко дергая ногой, она пыталась сбросить его с ноги, но он вместо того, чтобы отпустить, лишь прижался еще крепче, – Дэни! Фак!

Она не может думать, когда ей мешают. Она лишь хочет побыть одна. Чайник кипел со свистом еще громче и у нее закружилась голова. Терпение пересекло точку кипения и сжимая в губах сигарету, она наклонилась, желая освободить ногу. Уперевшись одной рукой в подоконник, вторую она положила ему на голову.

Ладони таяли в детских волосах нежнее шелка, а пальцы, сжимаясь почувствовали мягкую хрупкость головешки маленького человечка, с просвечивающимся темечком. Но мамино сердце малыш, сейчас не в духе, прости ее, сжав этими пальцами голову, она с силой толкнула его.

Его ручки разомкнулись и маленькие ноги заплелись, потеряв равновесие. Законы мира равнодушно потянули его навстречу с краем стола, столкнув затылком. После чего, от удара тело плюхнулось плашмя на пол и поднимая голову с разбитой губой он медленно, молча, раскрыл во всю свой граммофон. Лишь с четырьмя торчащими зубками, он открыл рот и разверзся вой сирен…

– Твою мать! – вскрикнула она, придерживая сигарету в пальцах и подойдя к нему. Она схватила малыша за предплечье и подняла его на ноги, после чего отпустила, – Все… все, хватит ныть… – повторяла она ему, но он не успокаивался, – Дэни, прекрати, это просто царапина…

«Да чтоб тебя!» – с этими мыслями ей пришлось сжать пальцами его щеки, чтобы заткнуть, но стало только хуже. Из-за сдавленных щек рана на разбитой губе разошлась еще больше и от боли он стал рыдать еще громче, – Фак!

– Хватит, хватит, хватит! – она била его по щекам, но даже это его не успокаивало, – А ну хватит, я сказала! Ты не даешь мне думать!

Не зная, что с этим делать, она быстрыми шагами удалилась в спальню. Продолжая рыдать, весь в соплях и слезах он побежал за ней с криками, – Мама-а!

Она молча накинула на себя джинсовые шорты и футболку, в каждом движении показывая, что она в очень плохом расположении духа. Обойдя его пока он за ней бежал, она быстрыми шагами пошла к двери. Солнечный свет проник в дом, когда она открыла дверь, но следом снова погас со звуком громко хлопнувшей двери. Она ушла.

Увидев, как она покинула его, он орал и плакал еще громче, продолжая ее звать. Подбежав, стуча ладошками по двери и звать: – Мама-а! Мама-а!

Но она не приходила. Сколько он ни звал, дверь не открывалась.

Не в силах совладать со своими чувствами, он упал, присев на пол и захлебывался в слезах. Эти маленькие ножки в сандалиях были не в силах унести груз отчаяния. Как и его сердце не в силах вынести его душевного страдания. Стрелки часов застыли и минута обернулась часом. Ладошки малыша тряслись, ручки тянулись к запертой двери, к ее сердцу, что где-то вдали.

– Мама… мама… мама…

Спустя время, выплакав все слезы, на него накатила пустота, он устал. В глазах слез не осталось, но в душе еще сполна. «Мама, где же ты…» – сквозь разбитые уста, где же там она? Он лег плашмя и повернув голову – смотрел одним глазом в щель под дверью. Смотрел в надежде хотя бы увидеть подошву ее обуви. Чтобы знать, что ее присутствие где-то рядом, пусть и не пропитанное любовью. Продолжая всхлипывать, он звал ее, но уже шепотом, наблюдая за таинственными тенями овода.

Он уснул…

Мужчина, что вечность пролежал на холодном бетоне в темном углу парковки – пришел в себя. Лицезрев в моргании лишь размытые полосы проводки да бетонные перекрытия потолка. Пытливыми, но тусклыми глазами – лампы пытались разглядеть его образ, но Бьюик – этот верный конь закрывал собой своего лихого драйвера. Только черная тень отбрасывалась ему на лицо, когда он поднимал верхнюю часть тела и присел на земле массируя затылок. После долгого сна, въевшегося в мыслях образами яви, он еще не осознал,

Что уже проснулся.

Ведь развернувшийся нуар,

Картины этой мрачной ночи, его

Бреда сознания, пока еще не догнал.

Разум спал,

От головной боли он стонал,

Пока пальцами холодными виски сжимал.

И на ноги встав,

Шатаясь, не спеша, но чуть не упав,

Неуверенно во тьме шагав,

Ладонью укрываясь, закрывав,

От пристального взгляда ламп,

В своих глазах растерянный,

Где-то внутри потерянный –

Души жестокий нрав.

Алекс –

На крышку багажника,

Сомнительно свой взгляд бросал.

Пока,

Страха коварные уста,

Дыша в затылок и губой своею,

Разбудила в нем себя,

Да жадно упивалась в шею,

Страстно возжелав, дико целовав.

Подступав к дыханию, его сжимала шею,

Ее любви холодная рука.

И задыхаясь,

К багажнику тянулась и его рука…

[Ту би континуед…]

Цвет настроения главы: Обратная сторона рая.

Чикаго, Норт-сайд.

Район Линкольн-парк, отель «Орион».

Небоскреб «Орион-тауэр» – это Иггдрасиль, но не слагаемый в легендах, а воздвигнутый в ветреном городе, в самом центре, в его недрах. Стоит лишь войти, в его вестибюле цветут плоды искушения, зазывая тебя в свое общество кокетством глаз. Одинокая девушка на диване у окна, с порхающими ресницами и видом будто выпорхнувшая с экранов картины двадцатого века. «Остановитесь мистер» – шепчут мысли, – «Можете ли вы позволить себе такой леди пребывать в одиночестве?».

Или одинокий седовласый мачо, таинственно поглядывающий из дальнего угла. Или красивый брюнет предавшийся легкому танцу под тихо играющую музыку. Странствующая путница с багажом зашла в вестибюль и остановилась, осматриваясь вокруг. «Мисс, потанцуйте со мной» – манили его голубые глаза в пристальном взгляде, с улыбкой.

На багаже висела наклейка с номером рейса, намекающая персоналу, что она уставшая после перелета.

– Давайте я вам помогу, – вежливо обратился к ней молодой портье, также указывая рукой на стойку ресепшена, – А вы пока можете зарегистрироваться у стойки.

– Да, спасибо. – Кивнув в согласии, гостья не стала отказываться, доставая из сумки свой кошелек и паспорт. За стойкой ресепшена ее уже ожидала темноволосая девушка в бордовом жакете и юбке. Широко улыбаясь и вежливо приветствуя, протягивая руку для получения документа. Рабочая рутина гостиничного ремесла текла с штатном режиме. Все были заняты своим делом, тут никто не слонялся без него.

За углом вестибюля как всегда открылась дверь со стертыми петлями и оттуда вышагивала новая рабочая смена. В таком же бордовом офисном стиле и бейджиком на груди, она шла к ресепшену. Чтобы сменить свою подругу, обслуживающую нового клиента, вбивая ее данные в компьютер. Но, не пройдя и половины пути, она внезапно обернулась и удивилась завидев повара в белом фартуке.

– Марин, короче идешь к самому дальнему лифту, поняла? – он указывал новенькой официантке направление и объяснял как добраться до нужного кабинета, та кивала головой внимая каждому слову, – Как выйдешь на этаже, поверни налево…

Но, не думая долго, администратор Мила-пересменщица сразу же окрикнула его:

– Дим, ты почему еще здесь?

– О, привет зай, тут… пришлось задержаться, заказ в «1408». – Дима ответил ей с уставшим видом.

– Блин, они опять там до утра сидеть будут?

– Ага, заказали сразу и ужин и завтрак.

– Ладно, потом домой?

– Да, спать хочу, ужасно.

– Хорошо, чмок. – быстро, на цыпочках подбежав к нему она поцеловала своего парня и зашагала к стойке. Он устало отвернулся и шел к двери ведущей в ресторан.

– Кэтти, я тут! – бодро вскрикнула она, подойдя к ресепшену, когда та уже протянула ключ-карту гостю и пожелала доброй ночи.

– Угу, вижу Мила, – ответила Кэтти, видя как за спиной подруги удалялся силуэт парня в белом фартуке, – Не боишься выговора от шефа?

– Пфф, да тут кроме нас никого нет, – развела в руки Мила, – Я же просто чмокнула, что тут такого?

– Нет, ничего, – ответила безразлично Кэтти и уткнулась в телефон. Мила бодро подошла и начала сверять журнал, чтобы принять пост.

Тем временем, новенькая официантка уже прибыла на лифте к нужному этажу. Колесики сервировочного столика скрипели по красному ковру. Разглядывая цифры на дверях, она уже сориентировалась и добиралась до нужного конференц-зала. Отсчитывая в уме: «так, 1405, 1406, 1407…». Добравшись до своей цели, она уже собиралась открыть дверь, как вдруг зазвенел телефон. Она тут же достала его из кармана и глянула на экран. Но, там ничего необычного, просто рутинные дела отеля:

«Вам пришло новое сообщение. Джейн Содомия приглашает вас во внутренний чат персонала отеля. Принять/отклонить?».

Пальчик тыкнул по экрану: «Принять».

У вас новое сообщение.

Уборщица Катя: «Добро пожаловать на наших фантазий случку, Девки, навострите ушки и собирайтесь в кучку. Сейчас начнутся корпоративные интриги, сплетни…».

Джейн Содомия: «Но сегодня – расследования, а следом взбучка! Какая блин зараза, навалила нам в туалете кучку?! Это ж кто такой бессовестный там отстрелял так кучно?! От таких художеств, даже у стен теперь трясучка! И где бы ты ни спрятался, мы найдем тебя вонючка! Как так надо постараться, пуком какой мощности? Чтобы до потолка аж дотянулась, твоей лепешки тучка? И главное, за собой прибраться – стыда не дотянулась ручка?!».

Официантка Марина помотала головой в улыбке и сунула телефон обратно в карман. Это было не начальство, а лишь рядовая ситуация в общественном «Toilet». А за дверью в кабинет, не покладая умы заседали анонимы:

– Ну что же, это была интересная история, Аноним, вы большой молодец.

– Да, спасибо…

– Но и вы Джейн, неплохо украсили своими стихами.

– А, я… это… само как-то.

– Бросьте, у вас есть задатки стать поэтессой.

– Хе-хе, пасибки…

– Может кто-нибудь еще желает дополнить историю? Джон? Или вы, Джейн, хотите еще что-нибудь добавить?

– Нет, я… вернее, мне все понравилось и… мне пока нечего добавить, давайте в следующий раз?

– Хорошо, Джейн. Я на вас совершенно не давлю, мы готовы выслушать вас, когда вы будете готовы.

– Да, спасибо.

– А вы Джон, может вам есть чем дополнить?

– Даже не знаю, думаю, моя вам не понравится.

– А вы попробуйте.

– Я серьезно. Этот Аноним тут такое выложил, а вы тут уши развесили и… серьезно, моя не такая интересная.

– Но все же?

– Да не, там ерунда полная. Но если хотите могу травануть вам свой анекдот.

– Ну, думаю, тут никто не будет против, правда Джейн?

– Да, я не против.

– Он известный, уверен вы его уже слышали. Ну, ладно. Короче, спрашивает меня как-то друг:

Йоу, бро! Почему, когда я вбиваю в поиск bussinassman, там всякая дичь вылазит?!

Ну я ему: – А чё должно по твоему?

Он мне: – О бизнесе бро и бизнесменах.

И я такой: – Ну так ты и вбивай о них, а не о людях с автобусом в жопе. Ах-ха-ха!

– …

– А, ну что ж, довольно занимательная история Джон, спасибо… Тогда, думаю, на сегодня мы закончим нашу работу.

– Ух, наконец-то…

– Джон, вы ведь сами хотите быть здесь, иначе не приходили бы. Будьте честнее с собой.

– Так, все, не знаю как вы, но я погнал тусить.

– А я могу попробовать написать стихи к следующим главам, если конечно Аноним не против?

– Отличная идея, Джейн, я думаю никто из присутствующих не будет против, да?

– Да… я не против…

– Хорошо, тогда договорились.

Глава 2. Обратиться вспять

Чикаго, Даунтаун.

Мичиган-авеню, за месяц до экскурсии в багажнике.

У города ветров… людских сердец, над огромной поверхностью озера Мичиган, на своих крыльях парила стая клуш, летящих в Чикаго. Они держали курс к реке в самом центре города, вытекающей из озера. Их силуэты, как и небоскребы отражались на огромной поверхности воды, растянувшейся до самого горизонта. А сквозь шум ветра и плескающиеся волны эхом доносилась битва барабанов с басом гитарных аккордов. Следом за которыми женские уста молвили заткнуться и унести ее в бурном потоке реки. И ее голос становился громче с каждым приближением чаек к набережной, где из салона такси с опущенным стеклом она продолжала петь:

В этот спокойный день неспокойные волны озера Мичиган шли к городу ветров. Под порывами ветра, несущими их к своей мечте за край горизонта, они в конечном итоге бились о берега несбывшихся надежд. В отчаянии разбиваясь о скалы бетонного эдема.

Казалось их мечтам препятствовал лес высотных небоскребов, олицетворяя собой мечты своих творцов в стремлении дотянуться до небес. Переливаясь красивой рябью на глади озера, эти архитектурные фантазии словно росли из самой воды. Представляя собой гигантские муравейники заплутавших на краю мироздания созданий.

Однако даунтаун давал свои шансы сокрытым в волнах озера надеждам, в самом центре города открывая путь к реке Чикаго. И эта река – мисс «Чикаго Ривер», бывшая мистера «Мичигана», что была когда-то для него устьем. Только теперь она уже не шла к нему навстречу, а лишь открывала путь его водам на пути к их американской мечте у берегов Миссисипи. Правда, лишь для немногих любимчиков Фортуны, сумевших вытянуть счастливый билет.

Этим осенним вечером у каркасного моста над рекой солнце окрашивало эту водную гладь реки в оттенки расплавленного золота, опускаясь за горизонт. А его лучи играли на струях фонтанов, украшавших набережную. Легкий ветерок доносил с реки прохладу и ароматы воды.

По улицам набережной сновали автомобили, оставляя за собой шлейф серых выхлопов. Пролетая над маяньем жизни на улицах даунтауна, чайка моргала своими глазными перепонками, наблюдая сверху за движением машин. С высоты эти огромные железные гиганты в ее маленьких глазах больше походили на маленьких жуков, ползущих по бетонным перилам.

На южном набережном перекрестке одной из улиц стоял зеленый столб с табличкой «Мичиган-авеню», за которой растянулся старый мост через реку Чикаго. Мост Дюсэйбл, соединяющий собой север и юг роскошных кварталов центра города с его небоскребами. С проржавевшими коричневыми перилами на пешеходных дорожках моста, отделяющих прохожего от почти тридцатиметровой высоты в речной омут. На расстоянии восьми метров друг от друга за периллами высоко возвышались флагштоки, с развевающимися на ветру флагами.

Светофор на перекрестке загорался зеленым и мир на Мичиган-авеню приходил в движение. На правой стороне моста, облокотившись на перила, стояла девушка с длинными русыми волосами. Ветер заигрывал с ней, пытаясь просочиться под одежду и трепал ее локоны, желая привлечь к себе внимание. Но она его не замечала, как и не видела прохожих людей вокруг, а с ними и весь осточертевший ей мир. Потерянная в толпе серых городских масс, стоя на мосту она сложила руки на перилах и улеглась на них подбородком. Ее задумчивый взгляд был устремлен вдаль, туда, где небоскребы центра отражались в водах реки дрожащими огнями.

Из кармана джинсовой куртки торчало горлышко стеклянной бутылки от пива. Спустя долгое блуждание мыслей в грезах, она освободила одну руку и достала бутылку из кармана. После вытянула ее в руке за перилами, глядя на темную поверхность воды. Мадмуазель «Чикаго Ривер» рябью на своей поверхности отвечала девушке, что готова принять ее печаль и унести их с собой в своем течении, и девушка отпустила бутылку. Наблюдая, как в падении бутылка закружилась в танце, с каждым мигом отдаляясь от девушки все дальше, пока не плюхнулась воду. В ударе о водяное зеркало раздался тихий всплеск воды с брызгами капель, но река, казалось, этого даже не заметила. Бутылка тут же растворилась в темной воде пропав из виду.

«Растворюсь ли я также?» – подумала она, глядя в этот омут и река словно звала ее, манила в свой водоворот потерянных надежд, обещая унести с собой не только ее тоску, но и ее тоже.

Словно под гипнозом она выпрямилась, ухватилась одной рукой за флагшток, подняла ногу и подтянувшись поднялась наверх. Стоя на перилах моста и выпрямив спину, она на миг воспарила над всем, почувствовав легкость освобождения от оков. И река звала ее к себе, раскинув руки для объятий. Но ревнивый ветер, не удостоившийся ее внимания воспротивился, ударяя холодным потоком в лицо и отталкивая. Золотистые локоны развевались на ветру, а курточка парашютом тянула деву назад.

Для девушки этот короткий миг отчаянных, но решительных мер растянулся в вечности бытия. Колеса заворачивающего с перекрестка на мост пикапа медленно вращались в сцеплении с поверхностью дороги. Застывшие взгляды прохожих оборачивались на девушку в удивлении. Замерли и шокированные лица с открытыми ртами, готовые что-то выкрикнуть.

В правом ряду дорожной полосы, позади отчаянной девушки дымились колеса темного седана, оставляя на асфальте черные следы от шин. Машину заносило полубоком в торможении, водитель давил на педаль тормоза, а пассажир справа открывал дверь в стремлении выпрыгнуть наружу. Этим вечером прима этого Бродвея привлекла к себе внимание всех своих зрителей. Блистая на помосте перил, она очаровала даже водителя черного Бьюика 1987 года.

– Ха-а… – выдохнула она теплый воздух холодному встречному ветру.

Глядя вперед, она наконец-то улыбнулась и, оттолкнувшись от перил, шагнула вперед. Смотря вниз перед собой, она была, как и «Чикаго Ривер», что прятала свои страшные тайны внутри себя, в своих темных водах. Скрывая потерянные где-то по пути детские мечты, украденные муками совести. Тайны, сокрытые ото всех и обернувшиеся вспять, как и это течение.

Как и весь мир вокруг нее, солнце тоже застыло, не спешив уходить за горизонт. Лишь река не остановила свой поток, уносящийся от озера все дальше. Понимая куда мчится сердце девушки и шепча ей песней продолжающей играть из окна такси:

Линкольнвуд – один из старейших пригородов Чикаго, что находится на севере города. Это тихое и уютное место, идеальное для семейной жизни, особенно с детьми. Вдали от городской суеты и сопряженных с ним опасностей. Его улицы ухожены и облагорожены садами и разнообразием зелени. Казалось, здесь всегда царит атмосфера семейного благополучия, душевной радости и гармонии. Но только, не в тот вечер пятого октября.

На закате по одной из его улиц на Кентон-авеню проезжал темно-синий седан «Шеви СС» семнадцатого года. Замедляясь, он припарковался у бордюра напротив красивого одноэтажного дома, отделанного белым кирпичом, с черной покатой крышей. На фасаде была огромная ухоженная лужайка с маленьким прудом, усаженный вокруг цветами и небольшим деревом. А перед его гаражом, на дорожке была припаркована серая «Хонда аккорд».

Передние двери синего седана открылись и наружу вышли двое молодых ребят. С пассажирской стороны вышел Алекс с короткой стрижкой в белых спортивных брюках и белой толстовке с принтом. С водительской стороны, заглушив двигатель наружу выбрался низкого роста светловолосый парень в красно-черной клубной куртке «Чикаго Буллз», с быком на спине и темных джинсах. Закрыв двери машины, они направились ко входу знакомого им дома и последний первым нарушил тишину:

– Надеюсь ничего серьезного, через час состоится матч Маверикс против Тимбервулвз, не хочу его пропустить.

– Ты слышал ее голос в телефоне, она чем-то расстроена, – с последними словами, Алекс хотел позвонить в дверь, но та внезапно открылась перед ними. На пороге стояла смуглая девушка в белой спортивной майке и синих спортивных брюках с белыми полосками по бокам. Придерживая рукой открытую дверь, Шайла была чем-то обеспокоена.

– Привет, ребят…

– Шайла, что случилось? – спросил Алекс, глядя на подругу, что развернулась и пошла на кухню. Уолли лишь заглянул в дом наклоном тела и головы, в направлении ее удаляющихся шагов, но Алекс пихнул его в плечо, втолкнув в дом. Тот, спотыкаясь удержался на ногах, но оказавшись внутри дома и злостно косясь на друга. Алекс лишь мотая головой невербально сообщил ему – «Не тупи», и вошел следом. Толкая друг друга, они последовали за ней.

– Моя сестра пропала… – ответила она, поднимая со стола стакан воды и оборачиваясь к двум дерущимся между собой идиотам.

– Что? – удивился Уолли оттолкнув от себя Алекса, – В каком это смысле пропала?

– Этот козел Саймон… она застукала, как он сосался с ее подругой… – поднеся руку к голове, она начала массировать брови, – Фак…

– Оу, ну бывает, чё сказать… – Уолли лишь пожал плечами, разглаживая на себе куртку, но Алекс тут же толкнул его локтем в бок, шепча:

– Эй, она расстроена…

– Короче, она ушла и не берет трубку… – объясняла Шайла.

– Ну, ей нужно побыть одной, – подытожил Уолли оборачиваясь на друга, – Разве нет?

– Однажды из-за отца она наглоталась таблеток, слава богу скорая подоспела…

– Да, ты рассказывала…

– А что, если в этот раз, она… даже не знаю… решит к примеру… прыгнуть с моста?

– Да брось Шайла, не накручивай… она просто решила прогуляться, – успокаивал Уолли глядя на нее с высоты своего роста и хлопая по плечу.

– А у нее есть ноутбук? – Алекс, что задумчиво стоял все это время, внезапно прервал их беседу, глядя на подругу.

– Что? А, да… он наверху… – немного растерявшись от неожиданного вопроса, Шайла дала утвердительный ответ.

– Можешь его показать?

– А… хорошо, пошли…

Они поднялись за ней на второй этаж и вошли в комнату пропавшей сестры. Алекс подошел к письменному столу и сел за стол, поднимая дисплей ноутбука.

– А где она приблизительно может быть, ты не знаешь? – спросил Уолли, пока Алекс включил ноут и ковырялся в нем.

– Последний раз я созванивалась с ней пару часов назад, она сказала, что хочет прогуляться по парку Лейкшор или набережной Чикаго Риверуок, но…

– Но, что?

– После, она перестала брать трубку…

– Может просто сеть не ловит?

– В Даунтауне?

– Может чайки засрали антенну… или магнитные как их там…

– Боже, Уолли, заткнись… – ворчал Алекс, не отрываясь от дисплея ноутбука, а Шайла испуганно развела руками, произнося вслух свои страхи:

– А что, если она и вправду прыгнула?

– Так, все, хватит… – Алекс встал со стула и пытался успокоить подругу, – Ее телефон подключен к ноуту, если получится, определим локацию…

– Отличная идея, – воскликнул Уолли.

– Тогда бери его с собой, я поеду в парк Лейкшор и поищу ее там, а ты Уолли прочешешь набережную, пока Алекс будет искать ее геолокацию…

– Что?! Зачем Шайла? – возразил Уолли, – Мы можем и тут подождать, с ноутом это плевое дело.

– Нам туда ехать полчаса, лучше заранее быть там… – парировала Шайла выпад Уолли.

– Хорошо… – тут же согласился Алекс и только Уолли бессильно махнул руками, мотая головой. После чего тихо выронил:

– Фак! – с его уст сорвалось пораженческое замешательство.

«Ну почему именно сегодня? И почему именно сейчас?» – скулили его мысли в нежелании пропускать трансляцию матча «Даллас против Миннесоты», ведь один лишь бог знает, насколько может затянуться эта дурацкая затея.

Двое юношей вышли из ее дома и направились к темно-синему седану, припаркованному на улице у поребрика. Следом за ними вышла спортивная Шайла в белой майке, держа в руках синюю толстовку. Она пошла к дорожке перед гаражом и села за руль серой хонды.

Двигатели автомобилей завелись, и они тронулись с места. Синий седан сразу поехал по прямой, вдоль улицы с жилыми домами. А серая хонда выруливала на дорогу задом, с пристальным взглядом Шайлы в боковом зеркале. Выехав на проезжую, руль вернулся в положение ноль, колеса выровнялись, и она поехала за ними в том же направлении.

С ветки голого дерева у ее дома сорвался последний оранжевый лист, закружившись в вихре ветра и выхлопа автомобилей. Шум моторов становился все тише, машины удалялись все дальше, их цель – набережная реки в Даунтауне.

Мисс «Чикаго Ривер» – природная живопись, впадавшая когда-то в озеро Мичиган. В светлом полупрозрачном наряде, она радостно бежала к нему на свидание. Тысячи лет верная своим принципам и своей любви к мистеру Мичигану, но за последнюю сотню лет изменившая им.

Деяниями людскими она обратилась вспять, в поисках истины человеческого бытия в предании – «Не сри там, где ешь». Теперь она бежала прочь, пряча свои глаза от мистера Мичигана. Опороченная в цвете людских ожиданий после хорошего ужина… и бог знает чего еще, отныне она бежала в Миссисипи.

Ее темные воды коричневого оттенка уносились от одного из крупнейших озер, проходя в самом центре Даунтауна. Однако, все еще красивая, в обертке отражающейся лести рукотворных монументов и архитектурных изваяний на своей глади. Она купалась во взглядах людей и была окружена ими, рожденными великими творцами жизни, но ставшими торговцами судеб. Людей, всякий раз возвращающихся к ней в поисках нового вдохновения или отвести свою душу. Или сбросить чужую… иногда по частям… Вон там, видишь? Чья-то кисть плывет… хотя, может и показалось, кто знает, там же не видно ни черта, вода то мутная.

Под наблюдением небесных тел одни дни сменялись другими, деревья сбрасывали свои зеленые платья из сезона в сезон. Но эта река неизменчиво продолжала привлекать людей, приходящих изливать свои сердца в ее замутненный их же стараниями омут. Маня к себе эти величественные песчинки вселенной, бесцельно скитавшихся по запутанным туннелям жизни. Божьи творения властные над самой судьбой, но не властные над своими желаниями. Зоркие в укрощении окружающей природы, но слепые перед невежеством своей собственной. Они брели по обе стороны этой набережной, где каждый в мыслях играл свою музыку, с тараканами на ударных…

Этим вечером, между шестью и семью часами по южной стороне берега реки ехал темно-синий седан Шеви, наблюдая на противоположном северном берегу небоскреб Трамп-тауэр. Светловолосый водитель в куртке «Чикаго Буллз» смотрел по сторонам, рассматривая прохожих.

На пассажирском кресле в расслабленной позе сидел худощавый на вид юноша. С короткой стрижкой, одетый в белую толстовку он ковырялся в телефоне, где на черном экране консоли прописывались данные длинного последовательного кода. Через время окно консоли сворачивалось и открывалась карта с маркером местоположения, но раздался звонок. На экране высветилось «Шайла» и нажав на зеленую кнопку Алекс поднял трубку:

– Алло, да, я уже залез в ее телефон… да, сейчас отслеживаю… мы уже близко… да, я сразу наберу тебя… Шайла не переживай, все будет хорошо.

Поговорив с подругой по телефону, Алекс положил трубку и продолжил копаться в телефоне, отслеживая на карте местоположение.

– Куда дальше? – спросил Уолли сбавляя скорость автомобиля, держа обеими руками руль и озираясь по обе стороны улицы, рассматривая прохожих.

– Маркер показывает где-то здесь, – отвечал Алекс, не отвлекаясь от смартфона и пальцами увеличивая карту на экране, – сейчас, точно где-то здесь…

– Чувствую себя сталкером.

– Ты он и есть.

– Иди ты в задницу.

– Просто Шайла волнуется за сестру.

– Она большая девочка, остынет и сама вернется домой, а следить за ней это уже слишком.

– А чего не сказал это ей в лицо?

– А сам то?

– Лучше не злить ее, когда она не в духе.

– Будто я этого не понимаю…

– К тому же, Шайла сказала, что она может наделать глупостей.

– Да с кем такое не случалось, подумаешь… прогуляется и вернется… не будет она прыгать с м-о-с-т-а! – обернулся Уолли к другу, объясняя простую истину и выразительно подчеркивая каждую букву в кивке головы, – Ей просто нужно, чтобы ее оставили в покое, понимаешь?

– Ну… она знает свою сестру…

– Нет, она просто накручивает себя, и ты это знаешь, – тыкал Уолли пальцем в Алекса, – но поддакиваешь ей вместо того, чтобы высказать что реально думаешь.

– Да брось Уолли, – Алекс развел руки в стороны, парируя аргументы друга, – Просто найдем ее и сообщим Шайле, потом вернемся назад и будешь спокойно смотреть свой матч…

– Ладно, проехали… – выдохнул Уолли и продолжил высматривать ее в толпе прохожих, а Алекс вернулся к своему телефону, выясняя ее геолокацию по сигналу GPS.

– В синих джинсах и куртке, так?

– Ага, именно, – ответил Алекс, не отрывая глаз от дисплея, – И судя по карте, она где-то рядом…

– А… – Уолли вглядывался вдаль за левым поворотом перекрестка, всматриваясь в спину девушки, похожей по описаниям, которая зачем-то поднялась на перила моста, – Йоу, смотри, смотри туда, – толкая в плечо друга он указывал пальцем на дальнюю сторону моста, – А там, случайно не она? – удивился Уолли, увидев девушку с похожими описаниями на краю моста Дюсэйбл.

– А, что… где? – отвлекся Алекс от телефона, пока его пихали в плечо указывая на пешеходов, внезапно остановившихся по пути и обернувшихся к флагштоку.

– Боже, она же не прыгнет щас?

– Какого хрена? – сорвалось с уст удивленного Алекса, когда он поднял взгляд от толпы наверх и заметил силуэт девушки, стоящей на перилах моста. Секунду разглядывая ее он внезапно вскрикнул: – Оу щит! Живо гони туда!

– Чего? Мы не в том ряду!

– Да плевать, живей!

– Что… а… лады, хер с тобой, погнали! – секунду размышляя в ступоре и бегло зыркая глазами по сторонам – Уолли переключил передачу, выжал педаль газа и выкрутил руль влево. И синий Шеви со свистом колес помчался на мост, чуть не спровоцировав аварию и застопорив движение на перекрестке, под гудение клаксонов.

Благо водители вошли в трудное положение отчаянных ребят и тут же остановились, избежав столкновения. Пожелав им вслед доброго пути и выразив слова благодарности их отцам, воспитавшим такую хорошую парочку ушлепков. Высунув головы из машин, размахивая руками в жестикуляции и не скрывая своей искренней признательности.

«Пусть правила дорожные и нарушены, но точно не совести» – был уверен Уолли.

– Тормози поближе! – не дожидаясь, Алекс уже распахнул дверь, готовый выпрыгнуть из машины.

– Фа-ак! – вопил Уолли выжимая тормоз перед ржавой стальной оградой, отделяющей проезжую часть от пешеходной дорожки моста.

Дверь седана открыта, нога Алекса в кроссовке выпрыгнула наружу в широком шаге, а ладонь отталкивала тело от машины, пытаясь придать ускорения бегу. В толпе напуганных зевак его взгляд был устремлен лишь на нее. Секунды отделяли Алекса от необратимых последствий ее шага в пропасть.

Голоса прохожих звучали заглушенным эхом, их реакции мелькали в периферии. Кто-то звонил в девять-один-один, кто-то снимал на телефон, а кто-то обращался к девушке, пытаясь ее остановить. Несколько пешеходов в испуге отпрыгивали в сторону, когда на них мчался Уолли на своем темно-синем Шеви выжимая педаль.

Пешеходов от машины конечно же разделяла стальная ограда высотой до колен, но рефлексы жопной тяги всегда быстрее умозаключений. Да и о какой безопасности вообще может идти речь, когда на тебя мчится «V8» с шестилитровым мотором и выжатым в пол педалью газа. Ведь она просто зажует ограду бампером и не подавившись закусит тебя вместе с ней, после чего спокойно отправится в отпуск на дайвинг.

– Какого черта?

– Эй мисс!

– Боже…

– Ватафак…

– Я чуть не обос…

– Снеси меня полностью…

– А она разобьется?

– …

Позади нее доносился гул людских голосов и шум автомобилей, но ей не было до них дела. Ее нога, вытянувшаяся в носочке, шагнула вперед и перед собой она видела лишь речную гладь. Сердце бешено билось в груди и последние промелькнувшие мысли – «Будет ли больно…».

Вот только, в падении вперед она почувствовала будто ее штаны зацепились за что-то, а следом чья-то рука обхватывала ее ногу все сильнее. Гравитация тянула тело вниз, но чьи-то руки тянули ее ноги назад. Вместо речной глади, она лицом понеслась в ограждение. Слишком много неожиданностей и слишком много шока, чтобы вытянуть руки перед собой или хотя бы зажмуриться. И эта девушка в джинсах просто встретилась с насмешками судьбы, глядя этой стерве прямо в лицо, даже не моргая. За что была наказана ударом в нос.

– Ааа! – рычал Алекс, чувствуя, как ее ноги соскальзывают из его рук. Несколько пешеходов отойдя от шока тут же бросились на помощь, но между ними вклинился Уолли. Выталкивая зевак локтем, он тут же зацепился за пояс на джинсах девушки, другой рукой хватаясь за шиворот. Сжимая одежду в кулаках, он не собирался отпускать ее в свободное плавание.

Шокированная, она просто висела сарделькой, вверх ногами, с болтающимися руками и растрепанными волосами на ветру, пока ее вытягивали обратно. Она пыталась понять реальность происходящего, но смерть с косой нависла над ней и объяснила, что она безбилетница и ее высаживают с рейса.

Алекс слышал весь шум вокруг, их голоса, вопросы. Он видел, как толпа начинает медленно к ним подступать, как тянуться их руки. Но к этому моменту они успели вытянуть ее лишь наполовину. Он крепко держал ее за ноги, однако, сама она все еще висела другой половиной за перилами. И пока Уолли тянул ее за шиворот, Алекс, недолго думая просунул руку ей под живот и поднимая закинул себе на плечо.

– Дверь! Дверь, Уолли! – кричал Алекс своему братану и тот все понял. Уолли тут же помчался к машине, перепрыгнув ограду и открывая заднюю дверь. И Алекс, словно уперев с прилавка охапку сосисок побежал следом. Осторожно перелезая эту ограду, высотой до колен и подбегая к открытой двери. Уолли, обежав машину сразу ринулся за водительское кресло, разворачивая ладонью руль и переключая передачу, готовясь к старту.

– Живей, живей! – подгонял их Уолли, – И дверь закрой!

Алекс поставил на ноги еще не отошедшую от шока девушку и заталкивал в машину. Он запихивал внутрь ее голову и когда она оказалась в машине, следом закинул туда ее ноги и закрыл дверь. Обежав машину сзади, он открыл дверь с другой стороны и запрыгивая на сиденье кричал – Гони! – даже не успев закрыть за собой дверцу.

Мотор зарычал и раздались звуки буксующих колес, Шеви желал разорвать эту трассу. Оставляя за собой дым колес и выхлопа, они собирались помчаться на север по Мичиган-авеню. Наконец-то паника начала отступать, и Алекс обернулся к ней с криками:

– Тина, какого хрена?!

Но вглядываясь ей в лицо…

– Твою мать! – Алекс хлопнул себя по ноге, они уперли не ту бабу.

– …

– …

– …

На устах трех губ повесилось молчание ребят.

– Энни? – произнес Алекс, пристально смотря на девушку. Но Анна так и не сдвинулась с того момента как оказалась в машине и не проронила ни слова. Сердце все еще сокрушалось о стены ее груди, она тяжело дышала и дрожала как осиновый лист на ветру.

– Что? – почувствовав неладное, Уолли оглянулся назад и закричал от шока, нажав на тормоза, – Оу, щит!

Синий седан промчался всего двадцать метров на север по мосту, как вновь затормозил, со свистом по асфальту.

– Это не Тина?

– Нет…

– Нам писец… мам

– …

– Мисс, простите, это случайная ошибка! – вопил Уолли в извинениях.

– Энни… – уже громче произнес Алекс, ясно понимая, что это она.

– Что… бро, ты ее знаешь? – спросил Уолли, но Алекс был в шоке не меньше и лишь молча обернулся на друга. Потерянная в растерянности, Анна лишь наблюдала спинку кресла перед собой, пока из носа текла кровь.

– …

– Фак, а где тогда Тина? – вскрикнул Уолли.

И тут же, внезапно вспомнив о важном, Алекс открыл дверь и вылез из тачки. За ним наружу вышел и Уолли. Анна же, услышав, как открылись двери машины и увидев, как они выскочили наружу, тоже потянулась к ручке двери дрожащей рукой. Открыв заднюю дверь, с дрожащими коленями она сутуло вышла из машины и замерла, глядя на толпу.

Рядом проехало такси, а позади их седана с аварийными сигналами стоял пикап. Алекс, стоя у открытой двери осматривал толпу пешеходов, которые также столпились и наблюдали за ними в ответ.

– Тина?! – вопросил в крике Алекс, вглядываясь в толпу, но не мог ничего разглядеть.

– Мисс, вы знаете этих парней? – в ответ также доносились вопросы из толпы пешеходов.

– Эй, вы в порядке? – окрикнул водитель пикапа Анну, вылезая из машины, но она лишь полусогнуто стояла в ступоре, не зная куда деться от такого внимания: запуганная мисс интроверт, впервые оказавшаяся на сцене большого театра.

– Простите! Это ошибка, мы ее спутали! – искал оправдания Уолли, глядя на толпу.

– …

– Что происходит?

– Они кого-то ищут?

– Ее похищают?

– Кто бы меня похитил…

– Кто-нибудь уже звонил девять-один-один?

Голоса в толпе не унимались, у всех возникало лишь еще больше вопросов к происходящему, начался хаос. Какой-то здоровый мужчина перешагнул ограду и направился прямо к ним, и Уолли понял цвет настроения этого вечера на мосту.

– Черт, Алекс, надо валить!

– Что? – Алекс растеряно смотрел по сторонам.

– Сейчас копы приедут, лезь в тачку! – Уолли оценив обстановку сразу прыгнул в машину и захлопнул дверью, но Алекс все еще растерян.

– Но…

– Живее! – завопил Уолли, сидя за рулем, вновь переключая передачу и сконцентрировавшись на дороге.

Мысли Алекса наконец догнали его нейронные связи, и он обернулся к Анне с криком: – Энни в машину! – после чего запрыгнул в тачку.

От его крика Анна вздрогнула с опущенной головой, развернулась к толпе сутулой спиной и шагнула ногой в машину. Даже не понимая, что и зачем она делает, да и что вообще происходит – она уже сидела на сиденье и закрывала дверь синхронно с Алексом. Шеви снова зарычал и помчался на север по улице Мичиган, проехав развилку на северной набережной реки Чикаго.

– Но, как же Тина?

– Алекс, фак, вот сейчас совсем не до нее!

– Твою ж налево, она где-то на мосту! – Алекс оборачивался назад, глядя в заднее окно.

– Туда сейчас копы приедут! Думаешь она решит при них сигануть с моста?! – обернулся Уолли назад, объясняя другу что такое здравый смысл, как вдруг вскрикнул вновь: – Оу, щит! Она еще в тачке! Мы ее похитили!

– Что?! – удивился Алекс.

– …

– Фак! – ругнулся вслух Уолли и после снова обратился к ней, периодически отвлекаясь от дороги и бросая взгляд в зеркало, – Простите мисс, это не похищение, мы… мы вас просто подвезем… скажите куда вам надо…

– Уолли заткнись, это Энни.

– Что… вы знакомы?

– Да, она… она моя соседка…

– Энни? – в зеркале заднего вида на нее смотрели глаза Уолли, – Вы же, не будете заявлять на нас, правда?

– Не будет, у нее отец коп.

– Что-о?! Ее батя коп?! Алекс твою налево, во что ты меня втянул!

– Успокойся Уолли, мы ее спасли вообще-то.

– Дорожные камеры на мосту думают иначе!

– Да он тебя благодарить будет.

– Да что б тебя!

Анна внезапно отошла от шока и реальность всего произошедшего накатила волной цунами, унося ее в потоке эмоций. Всхлипывая, словно задыхаясь от нехватки воздуха, она начала рыдать, закрывая лицо ладонями. Вытирая рукой все еще текущую из носа кровь и размазывая ее вместе с соплями по лицу. Кровь из носа продолжала стекать по рукам и капать на пол. Пытаясь прислониться к коленям, она лишь уперлась головой в кресло перед собой и продолжала плакать.

– Энни… – Алекс хотел ее утешить и вытянул руку словно пытаясь погладить ее по плечу, но не мог прикоснуться, – Ты сильно ушиблась?

Как бы они ее не звали, до нее сейчас было не достучаться. Она не отвечала и никак не реагировала ни на него, ни на Уолли. Алекс тут же начал рыться в карманах в поиске салфетки для нее, как вдруг зазвонил телефон.

– Энни, вы целы? – пытался успокоить ее Уолли, заворачивая на перекресте, проехав несколько кварталов на север, и паркуя машину на обочине, – Вас отвести в больницу?

– Алло, да, я нашел… то есть не совсем… да, Тина находится где-то на мосту, но мы не можем вернуться туда… тут возникла небольшая проблемка… ну как сказать… да, хорошо…

Алекс положил трубку и Уолли задал ему вопрос:

– Что она сказала?

– Она сейчас подъедет…

Пятнадцать минут спустя.

Темный седан Шеви стоял припаркованный в нескольких кварталах от Дюсэйбл, а позади была припаркована серая Хонда. Анна сидела вся зареванная на заднем сиденье, с потекшим тушем и размазанной по лицу кровью. С передних кресел развернувшись назад смотрели Уолли и Шайла. Последняя протянула салфетку, и Анна молча взяла ее все еще дрожащей рукой.

– Небольшая да? Небольшая плять, проблемка?! – Шайла развернулась к Уолли и молотила его кулаками.

– Шайла, мы ради тебя старались, фак! – зажмурившись, Уолли пытался отбить ладонями ее удары.

– Я просила найти Тину, а не похитить девушку!

– Ауч, Шайла, больно!

– И почему она в крови, не состоявшиеся насильники?!

– Да не похищали мы ее! – объяснялся Уолли.

– А ты чего молчишь, Алекс, как вы умудрились это совершить? – Шайла обернулась к молчаливо сидящему на заднем диване Алексу, что понурый смотрел на Анну.

– Она ударилась головой, когда мы вытаскивали… – ответил Алекс, не отрывая от Анны своих глаз.

– Да, мы думали она твоя сестра… Ауч, Шайла! – продолжал объяснять Уолли, получая от нее тумаки.

– Мне показалось, она потеряла сознание…

– И вы решили сразу запихать ее в машину? А чего не в багажник?

– Там было много народу, если бы приехали копы, были бы проблемы… Ауч, хватит уже!

– …

– А где тогда моя сестра?

– Где-то на мосту…

– Черт! А если она…

– Да брось Шайла, – вскрикнул Уолли, – В одну реку не прыгают дважды.

– Что?!

– Ну в смысле подряд… Ауч!

– Не смешно дубина!

– Он прав Шайла, там сейчас все на ушах стоят.

– Именно! – подтвердил Уолли указывая открытой ладонью на Алекса, – А если бы и прыгнула, там же всего девяносто футов, сама подумай. (27 метров)

– И что?

– Там не разбиться, максимум унесет под катер и намотает на винт… Ауч, больно!

– Ты достал уже, это не смешно!

– …

– И что нам теперь делать? – поинтересовался Уолли.

– Что, что… вези ее.

– Куда?

– В лес блин, избавиться, не тупи Уолли, отвезите ее домой… или в больницу, вдруг она поранилась? Ты цела, у тебя где-нибудь болит?

Шайла смотрела на Анну в ожидании ответа, но та молчала и не поднимала своих глаз. Немного поразмышляв, смуглая девушка с рельефными бицепсами поняла главное – она не капитан этого корабля и нужно сматываться с мостика.

– Ладно, а я поехала на мост…

– …

– …

– Разбирайтесь с этим сами.

Дверь с передней пассажирской стороны захлопнулась снаружи.

Темно-синий Шеви повернул на одном из перекрестков центра Чикаго влево на Онтарио-стрит, чтобы выехать по нему на шоссе следующий на северо-запад и отвезти Анну домой. Они ехали по улице, растянувшейся по всему Чикаго от самого озера с востока на запад и выходящая прямиком на автостраду. Анна и Алекс жили по соседству с заповедником, в зеленом пригороде Форест-Глен на Тонто-авеню, в райончике с названием Уайлдвуд.

До выезда на автостраду ехать еще шесть кварталов и Уолли, сосредоточенный на дороге, периодически поглядывал в зеркало. Алекс сидел позади, развернувшись к Анне, но не зная, что сказать. Она сидела тихо, не издавая шума, словно притворяясь, что ее нет.

– Как она? – не отвлекаясь от дороги спросил Уолли, а Алекс, сидя полубоком и смотря на Анну лишь мотал головой:

– Не знаю, может нам позвонить отцу… – и после короткой паузы он обратился к ней, – Энни?

– Если ее отец коп, я думаю, он и так узнает… надеюсь нас не покажут по вечерним новостям… – задумавшись немного, Уолли ударил по рулю, – Вот же срань, а ведь могут…

– Точно, камеры… – тяжело вздохнул Алекс.

Анна внезапно начала шевелиться, прикрывая лицо рукой. Ее снова пробрал тремор, и она всхлипывала, плача и что-то бубня им.

– Что? Энни, что у тебя болит? Нам отвезти тебя в больницу? – Алекс задавал ей вопросы, но она лишь мотала головой, пытаясь шептать громче:

– Прошу, не звоните, прошу…

– Энни, пожалуйста, скажи, ты точно цела? – он снова спрашивал, желая быть уверенным, что с ней все в порядке и она кивала головой,

– Д-да, прошу…

– Хорошо, хорошо, – успокаивал Алекс, – Энни, пожалуйста успокойся, мы отвезем тебя домой.

– Я не хочу… чтобы он знал… прошу…

– Но он узнает… мы теперь звезды Мичиган-авеню так-то… – с улыбкой констатировал Уолли, и Анна, от безнадеги согнулась к коленям, схватилась за голову и зарыдала.

– Уолли, твою налево!

– Фа-ак… извини Энни, я не хотел, – Уолли тут же начал сворачивать на обочину и останавливаться, после чего развернулся к ней, – Энни, мы попытаемся… что в наших силах, чтобы никто не узнал, хорошо?

Анна сидела и плакала от бессилия, от того, как все обернулось и их слова уже не достигали ее. И пассажиры седана погрузились в свои миры, каждый в свой. Она пыталась пройти стадию принятия, а эти двое ковырялись в своих телефонах и переговаривались между собой, периодически произнося непонятные для нее слова.

– Фак, это надо департамент ломануть, здесь не получится… – с досадой вскрикнул Уолли и Алекс подтвердил:

– Да, надо на пятак ехать… – после, обернувшись назад он обратился к ней, – Энни, мы постараемся удалить записи.

– Но это не точно… – ответил Уолли, за что получил удар в плечо и презрительный взгляд Алекса. Подумав секунду, Алекс произнес достаточно громко и твердо, чтобы донести до нее свою решимость:

– Я удалю их, Энни, обещаю.

Смотря на нее, он хотел сделать все что в его силах, чтобы она улыбнулась, но не знал как. И это его угнетало.

– Вот только есть проблема, – Уолли снова рушил надежды, – Завтра будет уже поздно.

– Может… сразу поедем на пятак? – задался вопросом Алекс.

– А как же она? – Уолли кивнул головой в ее сторону, – Ее домой надо отвезти, по-хорошему…

– Энни, если хочешь, мы сначала отвезем тебя домой или…

Но Анна мотала головой, истощив запасы своих соленых родников. Вытирая салфеткой нос, она ответила сквозь всхлипы:

– Нет, не хочу… – и с этими словами она обессиленно откинулась на спинку дивана, повернув голову к окну и всматриваясь в высохшие следы дождя на стекле.

– Тогда поедешь с нами? Но предупрежу сразу, мы надолго там застрянем…

– …

Однако, она ничего не ответила, блуждая своим взглядом в пустынном пространстве. Подумав еще пару секунд, Алекс обратился к Уолли:

– Ладно бро, погнали к нам…

– А… ну, окей, – замешкав и оглядываясь на Анну, Уолли согласился и завел машину.

– Энни, может ты хочешь есть? Тебе что-нибудь взять по дороге?

– …

Алекс спрашивал, не зная, как иначе выразить ей свою заботу, но она пребывала в молчании. Анна сейчас обитала в другом мире, кусая ноготь и качаясь в машине, когда тот проезжал лежачих полицаев. Ее мысли кружили в танце с апатией на стекле окна, и последняя наслаждалась ее обществом, не желая ни с кем делиться.

Безысходность прилипла к окну, наблюдая за мельканием людей на тротуарах, машин на обочинах и бетонных стен высоток. Наблюдая изнутри седана, в своем отражении она видела, как стучался призрак ее души, пытаясь привлечь внимание этого мира, но тот слишком занят в погоне за своим счастьем.

Однако, если кто и знал, как привлекать к себе внимание, то это был Уолли. Словно заподозрив что-то неладное, он громко обратился к ним обоим, вырвав ее из объятий уныния:

– Постойте… – сначала Уолли оглянулся на друга, а после вопросительно посмотрел в зеркало заднего вида, повернув его так, чтобы видеть лицо Анны:

– Я не понял, вы чё встречаетесь?

– А… что? – тихо сорвалось с ее уст, и она удивленно смотрела на Уолли.

– Ты чё несешь убогий?

– Это объясняет, почему она того… это, фью-ют… – в жестикуляции показывая рукой ныряние дельфина.

– Уолли, закрой варежку, сейчас не до твоих шуток…

– А что, разве не так? – переспросил Уолли.

– Нет конечно… – выпалил сходу Алекс.

– …

– А, хорошо, понятно, – услышав ответ Уолли закивал головой, – Тогда… Энни, предупрежу сразу, с ним лучше не связывайся, – внезапно он обратился к Анне, глядя на нее в зеркале и указывая большим пальцем на своего друга.

– Чего-о? – возмущенно Алекс обернулся на друга.

– «Что? почему?» – выразительными бровями вопросила Анна в удивлении.

– Вот что я тебе скажу, – Уолли жестикулировал ей указательным пальцем, – Он тебе знатно поднасрёт, причем буквально, в этом он мастер…

– Ты чё несешь…

– Он тебе не рассказывал?

– Что? – произнесла она вслух, но в мыслях «О чем это вы?».

– Короче, была одна девушка, Сэнди… как-то она пригласила его к себе, типа помочь ей с уроками… ага, как же… она же отличница ёпта…

– Заткнись Уолли, а не то… – разгневанно Алекс демонстрировал свой кулак, готовый прилететь товарищу в лицо.

– …

– Ну а мы с ним перед этим наелись тако… и когда Алекс пошел к ней, она разрядила неловкую обстановку молочным коктейлем… вдобавок он трухнул маленько… нервишки и все такое, сама понимаешь…

– Сука, закрой пасть! – не стесняясь в литературных выражениях кричал Алекс, пытаясь своей рукой заткнуть рот тому, кто явно не прошел проверку на вшивость. В ответ Уолли толкал Алекса ладонью в лицо и продолжал вскрывать карты.

– Ну и навалил же он ей гостинцев… когда она полезла к нему…

– …

– Твою мать Уолли! – Алекс набросился на врага с кулаком, от души пробивая в плечо.

– Ауч, больно, гребанный дристос! – пытаясь удержать руль и концентрацию на дороге, Уолли также пытался защититься рукой от неприятеля.

– Гнида, не друг ты мне!

– Да кому ты сдался засранец!

– Ах ты сука!

– Короче, Энни… лучше встречайся со мной!

– Не будет она с тобой встречаться!

– …

Но Анна молча отвернулась от них и смотрела вдаль, пока железная колесница развернулась с изначального северного курса на юг и неслась посреди леса небоскребов.

Трясущиеся пальцы и сморщенные губы говорили, что ей хочется рыдать и кричать от бессилия. Но эти двое не давали ей шанса. Невольно представляя картину романтического свидания Алекса и Сэнди, она прикрывала тыльной стороной ладони свой рот. Пытаясь скрыть предательство губ, тянущихся в улыбке, не смотря на бегущие по щекам слезы. Прислонившись к окну, она корила себя за то, что ей хочется смеяться.

Глубоко вдыхая воздух в всхлипе, роняя слезы на джинсовую куртку памятную,

Ища в детской комнате закоулков памяти,

Зов колыбельной устами матери.

В поиске для ноющей души, той теплой кровати,

И маминых объятий,

Ее рук, что по волосам гладили.

– Обернись время вспять, прошу…

Губы с тяжелым вздохом умоляли,

Говоря, что больше ничего не надо ей…

Рядом лишь побыть бы с ней,

Признаться, как сильно скучает по ней.

Обнять ее и прижаться, к груди сильней.

И низа что не отпускать…

В ее пальцах своими слиться,

И целуя ее руки извиниться,

Что не смогла смириться…

И не сумела,

Ни отомстить, ни примириться,

С собой, да жить дальше:

– Мама, я не могу больше!

Продолжать, утопая в мире фальши,

Я здесь страдаю, знаешь…

Мне одиноко тут одной,

И почему мир не пускает,

Последовать мне за тобой,

Прошу, забери меня с собой.

Мне здесь холодно и больно,

Это сущий ад и не найти покой…

Или хотя бы еще раз, дай мне

Услышать голос твой…

[Ту би континед…]

– Девять-один-один, что у вас случилось?

– Алло… я на Мичиган-авеню, тут… девушка… она хочет спрыгнуть с моста…

– Простите, могли бы вы повторить…

– А… да…

– Как вас зовут?

– Тина…

– Тина, эта девушка, вы ее знаете?

– Нет, я не знаю… она залезла туда… залезла на перила и собирается прыгать…

– Как далеко вы находитесь от нее?

…

Переговоры по рации:

Диспетчер: – Патрулям на Ривер-Норт, это одиннадцать-сорок-пять, поступило сообщение о попытке самоубийства на Дюсэйбл…

Патруль: – Десять-четыре, мы в паре кварталов, будем с минуту…

…

– Тина, помощь скоро прибудет, могли бы вы с ней дождаться…

– Нет, я… не могу… она… то есть ее…

– Тина, что случилось, она еще на мосту?

– Нет, ее похитили…

– Повторите, я вас не поняла…

– Ее похитили двое мужчин и увезли на машине…

– …

– Они затолкали ее в машину и…

– Тина, скажите, вы употребляли сегодня алкоголь или что-то наркотическое…

– Нет, я не пила… они прямо сейчас уезжают на север…

– Могли бы вы объяснить конкретнее, что произошло…

– Ее отпустили…

– Что?

– Они… они кричат что перепутали…

– …

Глава 3. Так много миль

Чикаго, Сисеро.

Спустя двадцать с лишним минут синий Шеви проезжал в пригороде Сисеро, мимо огромного промышленного завода по Сисеро-авеню. Далее, проехав большую стоянку поддержанных автомобилей, Шеви свернул с дороги у вывески «Мотель Дельфин». Это был старый двухэтажный мотель, выстроенный буквой «П» с парковкой внутри. Вернее, это было то, что когда-то называлось им. Сейчас же это больше походило на многоквартирный кондоминиум.

На парковке не было ничего, кроме трещин на асфальте, стертой желтой краски парковочных разметок и пыльных автомобилей. За парковочными разметками и поребриками были видны лишь обшарпанные коричневые двери квартирок, черные решетки на окнах, да перила второго этажа. А по всему периметру второго этажа было то же, что и на первом.

Седан припарковался на дальней левой стороне у стальной лестницы на второй этаж, после чего из него вышел невысокий парень в куртке «Чикаго Буллз». Следом вышел Алекс, тут же поймав ключи от Шеви, что кинул в его сторону Уолли и направился к лестнице. Он поднялся по ступенькам не повстречав человека, которого там не было сегодня. Пролеты мотеля пустовали, постояльцы сбежали в будни. Алекс обошел машину, собираясь открыть дверь с другой стороны, но она открылась изнутри.

Анне хватило получаса их общества, чтобы забыть на время о тревогах. Наблюдая из окна за мельканием жизни на улицах Чикаго, Анна уже ни о чем не хотела думать. Ни о чем не маяться и будь что будет. С лицом в крови она вышла из машины и уже не была такой потерянной, когда оглядывала мотель и его парковку.

По центральной улице мимо мотеля сновали автомобили, оставляя за собой шум проносящихся моторов и колес. Алекс говорил что-то Анне и указывал пальцем на второй этаж, в направлении, где Уолли доставал ключи из кармана и открывал хлипкую дверь с номером «53». За дверью этой мини квартирки оказалась железная решетка, сваренная из толстых прутьев арматуры.

Отворив решетку, Уолли вошел в просторную комнату со старым кожаным диваном вместо кровати у левой стены и кофейным столиком перед ним. В дальнем углу, прямо за диваном была еще одна дверь, ведущая в соседний номер. На противоположной от входа стене стоял шкаф и рядом была приоткрыта дверь в уборную.

Над диваном висела полка с книжками, там же была и рамка с фотографией и прочим хламом, а с края свисали потрепанные боксерские перчатки. По другую сторону на стене пылился телевизор с настенной полкой под ним, где находился DVD-плеер и стереосистема. На полу у стены валялось куча проводов, полиэтиленовые пакеты и разный мусор в них. Перешагивая через них, Уолли направился к двери в соседнюю комнату. И следом, впервые за долгое время в их коморку вошла девушка.