Читать онлайн Осторожно, детство закрывается бесплатно

Предисловие

Чайник щёлкнул и выдохнул через горлышко столб пара. Парень лет двадцати в форме почтальона бросил белую таблетку в кружку и до половины заполнил её водой. Недовольная таблетка яростно зашипела, привлекая внимание всего кабинета.

– Вась, ты чего, заболел что ль?

– Не-е, – улыбнулся почтальон, – Замёрз. Решил та-ак, для профилактики.

– Ну-ну. Лучше чай с мёдом попей или с малиновым варением.

– Хорошо, Маргарита Степановна, спасибо, – вновь улыбнулся парнишка и начал сдувать пар.

– Кстати, а ты чего в почтальоны-то пошёл? Всё обещал рассказать…

– Да, особо-то и рассказывать нечего: пришёл из армии, месяц пытался работу найти, потом дядя сюда пристроил, – отрапортовал новобранец, – Но это временно, чтобы на пока хоть какие-то деньги были.

– Хм, – улыбнулась Маргарита Степановна.

– Что такое?

– Знаешь, все мы сюда временно приходили. И я когда-то мечтала о другом. А как год назад получила благодарность за тридцать лет работы в организации, поняла ― не всем мечтам суждено сбыться.

– Степанна! – прогремел из ниоткуда возникший невысокий мужчина, одетый в простенький костюм серого цвета. Комната тут же наполнилась энергией вошедшего, несмотря на его неброскую одежду и бьющий в нос терпкий запах парфюма. А нотки харизмы, присущие командирам, дополнили портрет руководителя. – Хватит причитать! Племяшу ещё трудовую не завели, а ты его уже окучиваешь своими проблемами, – мужчина не скрывал сарказма и вдобавок ребячески подмигнул племяннику.

– Михаил Григорьевич, мы просто общаемся, никто никого…

– Ну, ладно тебе! – оборвал коллегу начальник. – Давай, Васёк, рассказывай! Как первая неделя прошла?

– Привет, дядь Миш, – Вася пожал крепкую руку, – Потихоньку вливаюсь… Интересно тут – столько новых людей… В общем, пока нравится.

– Ну, вот и славно! А там посмотрим, – улыбнулся дядя, словно готовил племяннику сюрприз. – Ладно, не буду отвлекать, товарищи, заполняйте отчёты.

Все вернулись к работе с бóльшим энтузиазмом, будто начальник пообещал отгул тому, кто первым её закончит.

Васин напиток с повышенным витамином «С» остыл, и новоиспечённый почтальон выпил его большими глотками.

– Сегодня, кстати, на Луговую письмо было – минут пять искал почтовый ящик. ― он решил поделиться первой необычной историей. – У всех ящики на заборах закреплены, да на калитках, а тут встроен во входную дверь. Ловко придумано – бросаешь письмо, а оно уже дома. И ни дождь, ни снег не страшны.

– Погоди, какой ты говоришь номер дома был? ― спросила полная дама за соседним столом.

– Да, я не запомнил… Где-то в середине улицы… Старенький такой домик.

– Красный с зелёной крышей?

– Э-э… Я особо не разглядывал, – задумался Вася, – Но, вроде да. А что?

– Хм, странно… Сколько лет работаю, там никто сроду не жил.

– Да, ладно?! Смеркалось уже, я и не заметил, что дом нежилой! Ну, во-от! Первая неделя, а у меня уже залёт… Может, кто-то по ошибке отправил?

– Письмо-то хоть кому адресовано?

– Да не посмотрел я… – расстроился парень. ― Так обидно! Там ведь сразу два было! Одно из потеряшек ― два месяца где-то провалялось, другое свежее.

– Ладно, Вась, не переживай. Всякое случается. Главное, будь теперь повнимательнее. А кому надо, ещё напишет, – поддержала коллега и улыбнулась, – Бог Троицу любит.

Глава 1. Путёвка

Кассетник тихо напевал про одинокую птицу и антрацитовое небо, когда дверь открылась. В комнату вошёл отец. С кухни доносились запахи ужина.

– Привет, пап, – сказал Ваня.

– Здорово! – ответил папа, подошёл к зеркалу и начал причёсывать усы. Шикарные усы. Чёрные, густые. Иногда он закручивал кончики вверх и походил на истинного казака, не хватало только папахи и сабли. – Разве с музыкой учат уроки?

– Бать, я только письменные делаю, мне не мешает… правда…

– Ну, смотри! Принесёшь пару ― получишь ремня! Останавливай свой патефон, пойдём ужинать.

Отец знал, что пару сын не принесёт. Пятнадцатилетний Ваня восемь лет проучился на отлично и в девятом классе не расслаблялся. Папа не сомневался: уроки под музыку ― это полная ерунда, но не лишал сына привилегии.

«Гибралтар… Лабрадор… Из трубы свисает вор…»

Ваня нажал «стоп» на кассетном магнитофоне «Весна» и пошёл мыть руки, напевая припев. Песня плотно засела в голове, хотя её смысл он не понимал.

Вообще, кассета «Наутилуса» покорила. Сборник лучших песен, который на выходных Ваня взял у двоюродной сестры, к середине недели перевернулся не один раз. Это было что-то. Это было настоящее открытие.

Путь в ванную пролегал через крохотный, тёмный коридорчик. Ваня услышал резкий шорох. И тут же, касаясь его ног, прошмыгнул кот.

«Чёртов проказник!»

Свет. Кран. Вода.

«Гибралтар… Лабрадор…»

Мокрые руки на автомате выхватывают мыло из мыльницы.

«Почему вор свисает из трубы?»

Мыло ловко выскальзывает, ударяется о ванну и выписывает загадочный пируэт.

«Блин!»

Со второй попытки скользкий беглец, уже со смятым углом, снова оказывается в руках. Чистые руки.

«Лабрадор…»

Полотенце. Сухие руки. Выключатель.

– Мам?

Две секунды тёмного коридора.

– Ма-ам?

– Сынок, не кричи! Если хочешь что-то спросить, подойди, – ответила мама.

Коридор перетекал в такую же мрачную прихожую. Все собрались на кухне, и свет горел только там. Ваня вспомнил, как в детстве проскакивал мимо тёмных комнат, чтобы быстрее выйти к свету и людям. Пугал не столько мрак, сколько фантазии. Детское воображение подбрасывало мыслишки, будто дрова в топку, и казалось, что в зловещей тьме кто-то поджидает. От воспоминаний руки мгновенно покрылись мурашками, и Ваня машинально ускорил шаг. Четыре метра темноты проводили его таинственным взглядом и, словно невидимые охотники, терпеливо замерли в ожидании менее расторопной жертвы.

На кухне вещал радиоприёмник. Зелёная коробка советской сборки никогда не унималась, разве что ночью. Ваня недолюбливал приёмник, особенно по утрам. Ровно в 7:00 эта гадина так противно пищала, что проникала сквозь сон прямо в сознание. Лишь зимой во время сильных морозов Ваня с нетерпением ждал объявление диктора: Учатся сегодня или нет? Если не учатся, то какие классы? И бывали дни, когда ничего не было прекраснее звуков зелёной коробки.

В Ванином городке ловило только «Радио России», потому он с детства не подозревал о существовании других радиостанций. Провинция ― точно необитаемый остров. Спокойно живёшь, думаешь, что за его пределами ничего нет, если и есть, то всё такое же. Но стоит лишь раз покинуть эти пределы…

– Мам, ты знаешь у Наутилуса песню Гибралтар-Лабрадор?

– Ну-у, что-то знакомое, а что?

– А о чём она?

– Ванюш, я не знаю. Я её слышала мельком и особо не вслушивалась, – ответила мама, раскладывая по тарелкам тушёную курицу и картошку пюре.

– Я её что-то не понимаю, – словно в пустоту произнёс Ваня.

– Ты лучше скажи, уроки выучил?

– Почти.

– Ладно, садитесь за стол, ужин готов. Толь, убавь, пожалуйста, радио.

Отец щёлкнул выключателем, и кухню окутала приятная тишина.

«Зачем его вообще включать? – подумал Ваня, ― Сплошной шум. Передач интересных нет, одни новости. Музыки, считай, тоже нет: либо попса, либо какая-то муть. Вот бы существовала станция с песнями «Наутилуса» и других рокерских групп…»

Папа открыл коричневый деревянный шкафчик, висевший над обеденным столом, и достал хрустальную рюмку. В доме держали много хрустальной посуды. Во всём городе не было семьи без хрусталя, точно в нём заключался местный стандарт.

Иначе и быть не могло! Дело не только в вывеске на въезде: «Добро пожаловать в город мастеров алмазной грани». Тысячи людей из поколения в поколение трудились на заводе и выпускали хрусталь: от небольших стаканчиков, из которых местные трудяги пили горячительные напитки в конце трудового дня, до необычайных ваз и люстр, разбросанных по музеям страны и за её пределами. Хрусталь всегда был символом и гордостью города, несмотря на трудности. Ведь история не помнит мелочей вроде задержки зарплаты за несколько месяцев, в памяти охотнее остаются отпечатки величия и былой славы.

Рюмка разбросала искры, отразив свет от лампы, и с лёгким стуком приземлилась на стол.

– Налей-ка с устатку.

– Толь, завтра же на работу, – ответила мама.

– Я же не собираюсь напиваться! Всего один стаканчик. Нале-ей.

Мама взяла рюмку и ушла в соседнюю комнату. В доме прятался не только алкоголь. В запрет попадали игральные карты, из-за которых сыновья часто дрались. Укромный уголок находился и отобранным кассетам «Сектор газа». Периодически братья устраивали квесты. Они искали «запрещёнку» и перепрятывали её. Главное: про рассекреченный и опустошённый тайник стоило молчать, дабы вновь не лишиться запретного плода.

– Благодарствую, – всегда отвечал отец на поданную рюмку.

– Пап, а почему ты пюреху никогда не ешь, только немятую картошку? ― спросил Ваня.

– Не люблю я ваше пюре. Еда для беззубых.

А Ваня картофельное пюре обожал. Но отца он всегда считал крутым и хотел быть на него похожим. И тут возникала дилемма: есть то, что нравится, или то, что едят крутые мужики… Крутость так и не смогла одолеть пюрешку. Уж, больно вкусная.

– Вань, школе дали путёвку в «Полесье», это санаторий в Сердобске. Хочешь съездить? ― спросила мама.

– Канеша! А ге экок Щедобск? ― язык увяз в пюре, будто в трясине.

– Прожуй сначала! ― папа вклинил воспитательную команду и откусил половину картофелины.

– Километров сто от Пензы в другую сторону, ― ответила мама

– Ого! ― воскликнул Ваня. Речь шла о самой длинной поездке в жизни.

– Погоди радоваться. Там есть один момент, ― мама моментально смыла улыбку с лица сына, ― Путёвка новогодняя и смена начинается семнадцатого декабря.

– Как новогодняя? То есть…

– То есть, если ты едешь в санаторий, на Новый год будешь не дома.

– А они не привезут нас домой пораньше?

– Не говори ерунды! Кто же повезёт вас на новый год? Санаторий заберёт вас из Пензы семнадцатого, а шестого января вернёт обратно. Всё! Больше никаких поездок не будет! Отсюда в Сердобск машину вообще не найти, тем более перед новым годом.

– Понятно, – ответил Ваня. ― Жаль, что у нас нет машины.

– Это да. И ещё, сынок, решить нужно сегодня.

Ваня задумался.

– Я люблю Новый год, – мечтательно произнёс он, – Но в санаторий так редко дают путёвки, что, возможно, эта вообще последняя.

Ваня смотрел на обглоданную куриную ножку в тарелке, а остальные смотрели на него. Казалось, в доме всё зависело от решения пятнадцатилетнего подростка, как минимум: будет семья праздновать Новый год или нет.

– А вы не обидитесь, если я поеду? ― Ваня хотел сделать правильный выбор, но быть в двух местах одновременно ещё не научился.

– Вань, – подключился отец, ― Конечно, нам будет тебя не хватать, но обижаться точно никто не будет. Поверь. И, если ты решишь ехать, а мне кажется, ты уже всё решил, мы будем за тебя очень рады.

«Батя крутой!» ― подумал Ваня и улыбнулся. – Тогда я еду в санаторий!

– Хорошо, – ответила мама и умело спрятала грусть за вытянутыми в улыбку губами.

* * *

– Сынок, – прошептала мама, – Вставай.

С вечера Ваня сильно волновался и уснул лишь далеко за полночь. Ещё и сны, как на зло, приходили исключительно странные и непонятные.

Кто-то нежно дотронулся до плеча и начал трясти.

– Сынок, просыпайся.

– Что?! ― Ваня вскочил, будто ему вкололи адреналин. Над ним нависла чья-то тень. В окно таращилась непроглядная ночь и окутывала тьмой всю комнату.

– Вставай, надо собираться.

«Мама».

Непривычное чувство: возбуждение вперемешку с тревогой, сердце бешено скачет, язык присох к нёбу. Первые секунды – полное непонимание.

– Вставай. Иди умывайся и приходи завтракать.

«Какой завтрак?» – подумал Ваня, ощущая тошноту. Сил хватило лишь на невнятное угуканье.

Вместо поездки хотелось вернуться в кровать, закрыть глаза и поглубже закопаться в ещё не успевшее остыть одеяло, но отступать было поздно.

Свет в ванной больно ударил по глазам. Ваня машинально отвернулся и зажмурился. Подождал несколько секунд. Постепенно глаза привыкли и подготовились к очередной атаке светлых сил. Ваня помыл руки, умылся и почистил зубы. Тошнота усилилась. Снова умылся, окунулся в полотенце. Начал потихоньку приходить в себя.

Часы в прихожей показывали пять минут шестого.

На кухонном столе остывала геркулесовая каша. От одного её вида Ване снова стало не по себе.

– Поешь, там не знай, когда покормят, – сказала мама, делая бутерброды с колбасой и сыром.

– Мам, я не хочу кашу. Можно чай?

– Вань, чаем сыт не будешь.

– Мам, я правда не хочу.

– Хорошо, сейчас сделаю, поешь с бутербродами.

– Бутерброды тоже не хочу, есть печенья?

– Есть. Бутерброды тогда с собой положу.

Сладкий чёрный чай оживил. Тошнота прошла, и начали зарождаться первые ростки бодрости.

– На чём мы в Пензу поедем?

– Володя-таксист отвезёт. На город три путёвки выдали, так что вчетвером поедете.

– М-м. Во сколько едем?

– Через полчаса. Так что не засиживайся. Доедай и иди одевайся.

Заранее собранная сумка ждала в коридоре, а чистые вещи в дорогу висели на стуле, так что сборы прошли быстро, и даже осталось минут десять.

– Сынок, держи двести рублей, ― мама протянула две новенькие купюры, ― Возможно, пригодятся. Впустую не трать. И убери куда-нибудь, чтобы не украли.

«Ого! Это ж целое состояние!» ― обрадовался Ваня. – Хорошо.

В шесть утра время шло по-особому, тянулось, как жвачка. Начали подкрадываться мысли, что никто не приедет, Ваня опоздает на автобус и…

– Надевай куртку, машина подъехала.

* * *

– Володь, привет. Спасибо, что согласился отвезти.

– Привет, Тань! Да, ладно те, пустяки! Санаторий ― дело хорошее! ― весело ответил таксист, освобождая место в багажнике старенькой «семёрки».

– Здрасте, дядь Вов.

– Здоровенько! – улыбнулся дядя Володя. – Значит, едем в санаторий?

– Ага.

– Е-едем, – крышка хлопнула и закрыла багажник.

Мама обняла Ваню и поцеловала в щёку.

– Ну, ма-ам!

– Счастливой дороги, сынок. Если будет возможность, позвони из санатория.

– Хорошо.

Ехали недолго. Вторая путёвка досталась Коле Баранкину с соседней улицы. Не сказать, что Ваня с ним дружил, но друг друга знали.

Багажник снова закрылся. В салон влетел невысокий парнишка, хитрым прищуром смахивающий на бесёнка. Коля посмотрел на Ваню и широко улыбнулся.

– Здорова, Ванёк!

– Здорова, Колян! Не жми так сильно, сломаешь! – ответил Ваня отцовской шуткой на крепкое рукопожатие.

– Ха-ха! Ну, чё, Ванёк, тусанём?!

– А то!

За третьим попутчиком, точнее ― попутчицей, ехали минут пять, хоть и промчались через весь город.

– Всем привет, я Аня, – улыбнулась симпатичная девушка и села на переднее сидение. Салон машины заполнился не только людьми, но и резким запахом женских духов. Аня выглядела старше ребят на год, а то и на все два.

– Привет, я Иван.

– Коля!

Все обратили внимание на её пышные волосы, сплетённые в косу внушительных размеров. Дальнейшие наблюдения прервал рёв отъезжающего автомобиля.

– Ну, что ребят, в добрый путь!

Минут через десять красная «семёрка» покинула город мастеров алмазной грани.

Ехали молча. Вдоль дороги мелькали кусты и деревья, заботливо укутанные белой ватой. Нескончаемая поросль рябила в глазах, и Ваня опустил веки. Проснулся лишь на въезде в город, когда рябь сменилась огромными буквами «ПЕНЗА».

К месту сбора приехали вовремя. Погрузка в санаторские автобусы шла полным ходом.

– Друзья, не толкаемся, не галдим! По очереди подходим, называем фамилию и идём в автобус, номер которого назовёт Валентина Ивановна! – поставленным голосом вещала женщина средних лет. В руках она держала табличку с надписью «Полесье».

Рядом с ней, судя по оживлённой толпе, стояла Валентина Ивановна.

Подъезжали новые автомобили, подходили новые люди, и заученная фраза периодически повторялась.

– Давайте, ребят, вставайте в очередь, – подсказал дядя Володя.

– Как?! Гаев?

– Ка! Ев!

– Иванов Михаил в какой?! ― крикнул высокий рыжий мужчина.

– Товарищи! Не кричите! По порядку! Каев?!

– Да!

– В третий! Следующий!

– Гришин!

– Кто Гришин: Евгений или Валерий?!

– Евгений!

– Во второй! Валерий в первый! Дальше!

Несмотря на творящийся хаос, автобусы медленно, но верно заполнялись детьми. Ваню и Колю отправили в третий автобус, Аню в первый.

Дядя Володя дождался рассадки троицы и только тогда уехал.

«Хороший мужик, дядя Вова», – Ваня наблюдал за удаляющейся красной «семёркой» и почувствовал ком грусти, застрявший в горле.

Санаторцы разбредались по автобусам, автомобили уезжали, посадочная площадка редела на глазах.

– Ну, чё, Колян, тусанём?

– А то!

Глава 2. Санаторий "Полесье"

– Здравствуйте, дети, меня зовут Надежда Константиновна, я ваш воспитатель, – сухо процедила невысокая дама в очках предпенсионного возраста. – Сейчас я назову ваши фамилии и номер, в котором вы будете жить.

– А можно мне номер люкс? ― кто-то выкрикнул из толпы.

Некоторые ребята поддержали шутку ухмылками, но они тут же растаяли под испепеляющим взглядом Надежды Константиновны.

– Далее вы пойдёте на третий этаж заселяться, – продолжила воспитательница, – Первым делом заполните анкеты, вы их найдёте в комнатах на столах. Затем я посещу каждый номер, и мы с вами познакомимся лично.

После переклички колонна подростков выдвинулась в очередной мини-поход, на этот раз к конечной точке.

– Здесь реально есть люксы?! ― воскликнул бывший шутник, проходя мимо красивых дверей с прилегающими ковриками.

Ваню и Колю поселили вместе.

Они вошли в 314 номер и очутились в небольшой квадратной прихожей. С обеих сторон возвышались слегка обшарпанные шкафы для верхней одежды, за ними также зеркально шли две двери. Баранкин толкнул правую.

– Толчок. Там, походу, ванная, – буркнул он и открыл левую дверь, – Не, душевая. Фига! Даже зеркало есть! Неплохо.

Прихожая перетекала в две комнаты разных размеров. Заселенцы направились в большую.

– Блин, где тут свет?! ― Колина ладонь ползала по стене, словно пыталась поймать паука.

– Не суетись, – ответил Ваня и нажал кнопку выключателя.

– Всем привет, я Сергей, – раздалось за спинами ребят.

Земляки одновременно обернулись. Коля от неожиданности даже приоткрыл рот. Перед ними стоял невысокий симпатичный парнишка, с плеча которого свисал плотно набитый рюкзак.

– Здорово, я Колян!

– Я Ваня. Привет.

Парни обменялись рукопожатиями и переключились на комнату. Каждому в ней отводилась кровать и тумбочка, у окна стоял общий письменный стол со стулом, а справа от входа шкаф для одежды, разбитый на три секции с отдельными дверцами.

– Пойдём, ту глянем? – предложил Коля.

– Она такая же, только для двоих, – бросил вслед Сергей, но пошёл за ребятами.

Комната действительно напоминала предыдущую, но была немного уже: такие же кровати и тумбочки, только по две; такой же стол и стул у окна; похожий шкаф, но с двумя секциями. Во время осмотра лампочка даже не успела нагреться. Ребята выключили свет и вернулись обратно.

Они бросили куртки и сумки на кровати. Ваня сел на стул, Коля развалился на ближайшей к столу кровати, Сергей начал рыться в рюкзаке.

– Чего ищешь? ― спросил Ваня.

– Ручку. Надо карточки заполнить.

– Точняк.

– Пацаны, у кого-нить есть запасная? – спросил Коля, на что получил два отрицательных покачивания, – Ладно, дайте тогда, как закончите.

Спустя четверть часа в комнату вошла Надежда Константиновна.

– Добрый день, ребята.

– Здрасте, – ответили подростки.

– Надеюсь, анкеты успели заполнить?

– Ага.

– Хорошо, давайте проверим. – каждый протянул свой лист. – Иван, по какому адресу ты живёшь?

– Улица Луговая, дом девять.

– А почему написал дом двадцать девять?.. Подожди… или это значок перед девяткой?

– Да, кружок с чёрточкой.

Ваня всегда выводил знак номера полностью: «№». При быстром написании круг с чертой иногда сливались в двойку. Но, несмотря на периодические неточности, обрезать знак ручка не поднималась.

– Старайся писать более разборчиво. Это важно! – получил наставление Ваня. – Да и мало, кто так пишет, – сказала Надежда Константиновна, хотя сама относилась к номерным меньшинствам.

– Угу.

– Так, Николай, почему не написал отчество мамы? ― Баранкин поймал недовольный взгляд.

– А я его не знаю, – улыбнулся Коля.

– В смысле? ― воспитательница выходила из равновесия, словно листы в её руках внезапно покраснели. – Ты издеваешься?!

– Нет.

– А дедушку ты как называешь? Маминого папу?

– Так и называю ― дедушка.

Надежда Константиновна замолчала. Она смотрела на Баранкина не моргая, будто её мыслительный процессор дал сбой.

– И что мне с тобой делать? Карточки должны быть заполнены!

– Не знаю. Меня что, теперь выселят? ― Коля не скрывал ноток дерзости.

– Никто не собирается тебя выселять! Но карточки ― это очень важно! Если к тебе приедут родители или будут звонить, обязательно узнай отчество мамы и скажи мне, хорошо?

– Хорошо.

– Что вы должны знать о пребывании в нашем санатории, – воспитательница не нашла изъянов в анкете Сергея и перешла к инструктажу. – На ближайшие три недели ― это ваш дом, поэтому ведите себя подобающе… Верхняя одежда не должна быть разбросана по комнате, для неё есть специальный шкаф в прихожей, – Надежда Константиновна окинула взглядом куртки, развалившиеся на кроватях. – Запомните, как выглядят ваши комнаты в день заезда, также они должны выглядеть и в день выселения. Никаких пятен и рисунков на мебели и обоях, всё должно быть в целости и сохранности… Отбой у нас в 22:00. После отбоя шуметь запрещено, уважайте ваших соседей… Вы уже взрослые, поэтому сами контролируете посещения столовой, занятий и мед кабинетов. Вы же сюда приехали не дурака валять, верно? Проведите время с пользой!.. Если возникнут сложности, я живу в номере 324 – это крайняя дверь в конце этажа. ― Надежда Константиновна положила на стол три ключа и добавила, ― Ключи от номера прошу не терять, дубликаты делать негде… Двери рекомендую закрывать.

– А что, тут воруют? ― удивился Ваня.

– Кражи бывают крайне редко, но лучше не рисковать.

Ребята переглянулись.

– В 12:00 встречаемся в коридоре нашего этажа, я провожу вас в столовую на обед… Так, кажется, всё.

– Как можно позвонить домой? ― спросил Баранкин.

– Нам не оплачивают междугороднюю связь. Пускай родители звонят сами, – равнодушно процедила воспитательница.

– Как же они узнают, куда звонить?

– Это не моя забота, мальчик. – от сухости ответа Коля чуть не поперхнулся. – Да, кстати, Сергей и Иван, вы будете учиться в одном классе, поэтому занимайте соседнюю комнату. Завтра приедут ещё двое ребят ― одноклассники Николая, они разместятся здесь.

Надежда Константиновна направилась к выходу и неожиданно обернулась к Коле. – Не забудь узнать отчество мамы и сообщить мне, это очень важно! – последнее слово подчеркнул поднятый вверх указательный палец.

– Какая же она неприятная! – выпалил Ваня, как только закрылась дверь.

– Мерзкая! – добавил Коля. – Это не моя забота, мальчик!

– Карточки должны быть заполнены! Это важно! ― подхватил Ваня.

– Пацаны, расслабьтесь! Это же старуха! Она всегда такая, – вмешался Сергей.

– Слушай, – спохватился Коля, – Чё-то ты слишком много знаешь, местный что ли?

– Нет, я из Пензы, просто был здесь несколько раз. Кстати, а вы откуда?

– Никольск.

– Ясно.

– Серёг, расскажи про эту старуху? – спросил Ваня, – И почему её так зовут?

– Почему так зовут, не знаю, – задумался Сергей. – Знаю, что она не любит детей. У неё, вроде как, и своих-то нет, вот.

– То есть, она проблемная тётка?! ― Колина бровь выгнулась в дугу.

– Не-е, – замотал головой пензенец, – Ей вообще на всё пофиг. Просто она будет общаться с нами, как с отбросами, вот и всё.

– Фух! Ну, и ладно, – обрадовался Баранкин.

– Капец! Зачем работать с детьми, если ты их ненавидишь?! ― не унимался Ваня. – Всё равно, что есть конфеты, когда у тебя аллергия на сладкое!

– Забей, Ванёк! Главное, что я услышал – ей на нас плевать!

– Угу.

– А ты правда не знаешь, как зовут деда, или просто стебал её? – спросил Сергей.

– В натуре не знаю, Серёг, и живу с этим очень даже неплохо!

* * *

Ровно в двенадцать коридор заполнился голодными детьми. Надежда Константиновна пересчитала подопечных, попросила разбиться на пары и, как в детском саду, повела их на откорм.

Колонна спустилась на первый этаж и оказалась в просторном холле, который вправо и влево раскидывал рукава коридоров.

Животы дружно застонали. С правой стороны доносился аппетитный букет запахов.

Надежда Константиновна повернула налево.

– Столовая же в другой стороне!? – возмутился Сергей.

– Я знаю, где она находится, – ответила воспитательница, – И мы туда скоро пойдём. Но сперва я должна рассказать о некоторых важных вещах.

Длинный коридор закончился небольшим переходом в другое здание.

Надежда Константиновна подошла к висевшему на стене расписанию и обернулась к последователям.

– Дети, минуту внимания! Ваши занятия будут проводиться на первом этаже этого корпуса. Здесь… – указательный палец коснулся расписания, – Всё указано: предмет и кабинет, день и время. Прошу ответственно подойти к учёбе и не допускать прогулы… На втором и третьем этажах процедурные кабинеты… Завтра в десять утра всем необходимо явиться в кабинеты 201 и 202 на медосмотр, по итогу которого вам выдадут медицинские книги и направления на процедуры.

– Скукотища, ― зевнул Коля.

– У кого-то есть вопросы?

– Не-ет, – вяло отозвались подростки.

– Тогда возвращаемся и идём на обед.

Перед дверью столовой Надежда Константиновна снова остановилась.

– Обратите внимание на график приёма пищи, рекомендую всем его запомнить.

Полдник многие восприняли, как должное, но второму завтраку и второму ужину удивились почти все.

Знакомство с санаторием закончилось, и перед отдыхающими распахнулась дверь, если не в светлое будущее, то уж точно в сытое.

Столовая напоминала муравейник: тут и там сновали дети с подносами, кто-то искал свободный стол, кто-то относил грязную посуду.

На обед давали порцию густого борща со сметаной, горку макарон с мясной подливой, салат из квашеной капусты и компот из сухофруктов. Нарезанный хлеб лежал в корзинах, и его счёт никто не вёл.

Коля первым вышел из зоны раздачи и устремился к столу, места которого не успели остыть. Он приземлился на стул, тут же вцепился в горбушку чёрного хлеба и, откусив добрый кусок, звучно прихлебнул борщом. Когда в поле зрения показались Ваня с Сергеем, рука с хлебом взметнулась вверх и активно замахала.

– Охрененный борщ! Нажористый! Вон, скока мяса! ― выпалил Колян подошедшим ребятам.

– Да, еда здесь вкусная, – ответил Сергей.

– Угу, – промычал Коля с набитым ртом, – Серёг, а тут чё, реально шесть раз кормят?

– Ага-а. Но вторые завтраки и ужины так себе. На них не все ходят.

– А чё там дают?

– Ну-у, всегда разное… На второй завтрак могут дать сок и печенье, на полдник какой-нибудь фрукт, на второй ужин стакан кефира или йогурта.

– Фига се! Так-то нормально!

– Кому как, – улыбнулся Сергей и принялся за борщ.

После плотного обеда каждый подумал о кровати, путь к которой пролегал через несколько лестничных пролётов. Последний оказался самым трудным – ступеньки словно стали выше и круче.

– Капец, я обожрался! ― Коля скинул рюкзак на пол и плюхнулся на белый с синими полосками ватный матрас. Ваня и Сергей взяли вещи и пошли обживать соседнюю комнату.

Сергей зашёл последним и закрыл дверь.

– Вы с ним хорошие друзья? ― спросил он.

– Я бы не сказал, что мы прям друзья. А что?

– Да, гопник он какой-то.

– Ну, есть немного, – улыбнулся Ваня.

– Ага-а. А ты куришь? ― неожиданно спросил Сергей.

– Не, а ты?

– Я тоже…

Ребята разобрали вещи и положили их в шкаф. Места в нём хватило бы ещё на несколько человек.

Тумбочкам достались: зубные пасты, щётки, школьные принадлежности и прочие мелочи. Затем руки дошли и до кроватей: наволочки, простыни и пододеяльники взлетали парашютами, а после перекусили подушками с одеялами и успокоились.

После обустройства комната изменилась не сильно, но стала уютнее, даже появился свой запах, напоминающий дом.

* * *

– Блин, они чё, не могли его в обед дать?! Ради апельсина заставили спускаться! ― возмутился Коля.

– Поэтому на полдник некоторые и не приходят, – сказал Сергей.

– Нормально! Чтоб не разжирели, – пошутил Ваня.

На ужин всех ждала картофельная запеканка с мясом и лимонный компот, а на второй ужин ― йогурт, разлитый по гранёным стаканам.

– Ну? ― усмехнулся Ваня над недовольным Колей.

– Иди в жопу!

– Ха-ха-ха!

– Они просто так не отделаются! – заявил Баранкин, допивая йогурт, – Я всё равно буду ходить.

– Красавчик!

* * *

После первых процедур Ваня вернулся в номер и увидел новые куртки в коридорных шкафах. Сергей валялся на кровати и рисовал супергероев цветными гелиевыми ручками.

– О! Ванёк! Будешь Филом? ― встретил земляка Коля.

– Чё?..

– Ну, блин! Я, короче, Саня Белый, это Кос и Пчёла, – Колян указал на ребят в своей комнате, которые разбирали сумки. – Будешь Филом?

– Педофилом!

– Ха-ха-ха! Ванёк… Ха-ха-ха! ― не удержался Баранкин. – Ну, так чё?

– Не, Колян, бригадир из меня так себе… ― хмыкнул Ваня и пошёл в большую комнату. ― Здорово, пацаны! Я – Ваня.

– Здорово, я – Петя, – ответил хлипкий, сутулый парнишка в бело-голубой полосатой майке, как у десантника.

– Миха! – представился второй. Ростом и упитанностью он превосходил всех ребят в номере. Кто здесь Пчёла и Космос, Ваня догадался сразу.

– Блин, пацаны, чё за херня?! ― подлетел Баранкин, ― Мы же договаривались! В общем, Ванёк, это Пчёла! – Коля указал на Петю, – А это Кос! – рука уже смотрела на Мишу.

– Круто… – Ваня даже не взглянул на земляка. – Парни, а вы чего не со всеми приехали?

– Мы, короче, недалеко живём, – ответил Миха, он же Космос. – Своим ходом добирались. Вчера просто тачка сломалась.

– Ясно, а вы чё, в одном городе живёте?

– Почти, – подключился Петя, – В одном селе.

– Мы с Коляном тоже из одного города…

– Э-э… Я Белый! ― воскликнул Баранкин.

– Да мне пофиг, Колян, хоть серый! ― односельчане синхронно гыгыкнули. – Ладно, пацаны, не буду мешать, – сказал Ваня и пошёл к себе.

– Ванёк, точно не будешь Филом? Последний раз предлагаю! ― не отставал Коля.

Ваня ничего не ответил и просто помотал головой, закрывая дверь комнаты.

– Ну, он и дебил, конечно, – поприветствовал Сергей.

– Да, Серёг, тяжёлый случай.

– Я это… – замялся пензенец, – В общем… Я решил переехать.

– Блин, серьёзно?!

– Да, ты погодь! Погнали со мной?

– Куда?

– На самом деле, я уже договорился со старухой. Завтра как раз освобождается комната на двоих. Что скажешь? ― с надеждой спросил Сергей.

Ваня задумчиво посмотрел в окно и через несколько секунд улыбнулся.

– Ну, раз уже договорился со старухой…

– Отлично!

Глава 3. Новые соседи

В дверь постучали, и она сразу открылась нараспашку. Стук оказался чистой формальностью, потому что никто и не собирался ждать ответа. На пороге стояла Надежда Константиновна.

– Мальчики, пойдёмте за мной.

Ребята сидели на кровати Сергея и смотрели его комиксы, которые подросток привёз из дома. Пензенец не успел прочитать новые истории про Человека-Паука и Людей-Х, купленные незадолго до поездки в санаторий, и решил захватить их с собой. Каждый комикс глядел яркими красками сквозь целлофановую упаковку, как в доказательство своей неприкосновенности.

Соседи молча переглянулись, поднялись с кровати и, не задавая вопросов, пошли следом за воспитателем.

– А мы?! ― выстрелом в спину прозвучал голос Коли, когда троица пересекала границы номера.

– А вы оставайтесь в комнате, – ответила Надежда Константиновна.

– Почему? Может, я погулять хочу? ― юноша попытался задеть воспитателя.

– Что ж, тогда прогуляйтесь.

«Похоже, кто-то сегодня в хорошем настроении», – подумал Ваня.

– Я передумал, – бросил Коля и вернулся в комнату, проиграв маленькое сражение.

– Хм. Странный мальчик… Пойдёмте, ребята, – вновь позвала за собой Надежда Константиновна, и все вместе они направились в сторону 324 номера.

Дойти до него не успели. Воспитательница остановилась у 320 и дёрнула за ручку, дверь не поддалась. Надежда Константиновна оказалась к этому готова. В её правой руке блеснул ключ, против которого дверь уже не могла сопротивляться. Открываясь, она слегка скрипнула: то ли приветствуя гостей, то ли возмущаясь беспокойству.

Номер практически не отличался от 314, откуда ребята решили съехать. Расстановка мебели, цвет обоев и линолеума – всё напоминало первое пристанище, за исключением одного: большая комната на троих проживающих располагалась с левой стороны, двушка с правой.

– Так, уборку уже провели, – Надежда Константиновна внимательно осмотрела комнату. – Можете переселяться. Как закончите, занесите мне ключи от старого номера, взамен я выдам ключи от этого. Да, и не забудьте забрать постельное бельё. Думаю, оно вам ещё пригодится, – улыбнулась воспитательница, удивив тем самым подростков.

– Хорошо, – ответили переселенцы и пошли за вещами.

Сборы прошли быстро, особенно у Сергея. При заселении он не разбирал по полкам одежду, а просто поставил рюкзак в шкаф. С раздеванием постели юноша также не церемонился: горка скомканного белья лежала с одной стороны матраса, с другой подушка, небрежно накрытая одеялом. Когда Сергей увидел аккуратно сложенную стопку белья и заправленную Ванину кровать, он вспомнил слова старухи про внешний вид номера во время въезда и выезда. Наводить порядок очень не хотелось, но пензенец всё же решил последовать примеру соседа.

– Пацаны, вы чё, сваливаете?! ― Коля вошёл в комнату, когда ребята уже подготовились к переезду.

– Ага, переселяют, – ответил Ваня, не вдаваясь в подробности.

– С фига?!

– Слушай, Колян, я до конца не понял. Похоже, нас переселяют к пацанам постарше, а к вам хотят заселить ваших одноклассников, – соврал земляк.

– Да, пошлите вы их! Ты говорил, что мы из одного города?

– Я как-то не подумал… – замялся Ваня.

– Не парься, Белый, – пришёл на выручку Сергей, – Какая разница: жить через одну стенку или через несколько? Всё равно мы на этом этаже остаёмся.

– Куда вас переселяют? ― немного успокоившись спросил «бригадир».

– В триста двадцатый, – ответил Ваня.

– Я-ясно… Паршивенько, конечно!..

– Да, ладно те, Колян! Соскучишься, в гости приходи, – улыбнулся земляк.

– Угу, – Коле по-прежнему не нравилась идея с переездом, но она его немного отпустила. – Ладно, пойду.

– Давай, – юноша проводил взглядом бывшего соседа и посмотрел на Сергея, тот показал сжатый кулак и поднятый вверх большой палец. Ваня ухмыльнулся, взял в одну руку сумку с курткой, в другую постельное бельё и пошёл обживать новое место.

Пока ребята обустраивались, никто из соседей так и не появился.

– Пойдём, ключи отнесём? – предложил Ваня.

– Не, я к старухе не пойду.

– Супер! Тогда я тоже не пойду, – прозвучал невозмутимый ответ, – А ключи сами дойдут?

– Давай скинемся?! ― Сергей быстро предложил решение и вытянул перед собой руку со сжатым кулаком. – ЦУ! Е!..

– У! Е!.. ― одновременно начал Ваня. – Постой! Как ты говоришь?

– Цу-е-фа.

– Прикольно! А у нас говорят: «У-е-фа». Давай заново? Ты считай.

– Цу! Е! Фа! ― подростки по три раза взмахнули кулаками. На «Фа» Сергей показал два пальца, а Ваня ладонь. – Ножницы режут бумагу, а мой ключ на тумбочке! Кстати, я всегда ножницы ставлю, – Сергей одарил соседа хитрой ухмылкой и плюхнулся на кровать.

– Я запомню! ― Ваня лёгким движением указательного пальца коснулся виска и пошёл обменивать ключи.

В коридоре навстречу Ване вышли из-за угла трое ребят. Скользнув по ним взглядом, Ваня тут же придумал прозвища: «копчёный», «длинный» и «тощий». Одновременно с прозвищами из ниоткуда пришла мысль, что это его новые соседи (видимо, шестым чувством называют нечто похожее). Когда троица прошла мимо, Ваня обернулся.

«Триста двадцать два? Мимо… Триста двадцать один? Нет… Триста двадцать? В точку!»

Ваня вернулся в исходное положение и с испугу издал странный звук, отдалённо напоминающий «ик». По телу будто пробежал лёгкий ток. Перед ним стояла Надежда Константиновна, судя по всему, владевшая искусством беззвучной ходьбы.

– Ключи?

– Что?.. ― юноша слегка растерялся.

– Я говорю, ты ключи несёшь? ― повторила воспитательница.

– А… Да. Вот, – Ваня протянул два ключа с бирками 314, а взамен получил для 320 номера. – Спасибо.

– Всё в порядке?

Ваня ничего не ответил и лишь вопросительно посмотрел на воспитательницу.

– С переездом проблем не было? Всё хорошо?

– Угу, – мотнул головой юноша.

– Хорошо, – подытожила Надежда Константиновна и не спеша направилась в сторону своего номера. Ваня пошёл обратно, готовясь к очередному и, похоже, не последнему знакомству в этих стенах.

В номере Сергей уже что-то оживлённо рассказывал новым соседям.

– О! Вот и Ваня! – улыбнулся он. – Заходи, не стесняйся, – по-хозяйски предложил пензенец.

Ребята стали знакомиться и жать друг другу руки. Копчёного звали Самойлов Артём, тощего – Гришин Женя, а длинный представился Валерием. Ещё он добавил, что Женя – его младший брат. Когда очередь рукопожатия дошла до Валеры, юноша слегка засмущался и не протянул руку в ответ.

– Валерка не любит здороваться за руки. На этот счёт у него есть пара жирных тараканов в голове, – Женя решил объяснить поведение брата.

– Ничего не тараканов! Просто это не гигиенично. Зачем вообще жать руки, когда можно просто сказать: «Привет», или…

– Привет, – Ваня махнул рукой соседу.

В своё оправдание Валера хотел сказать что-то ещё, но его позицию внезапно поняли и приняли. Юноша просто качнул головой и тоже поприветствовал Ваню.

Валера оказался самым старшим из ребят. Совсем недавно ему исполнилось семнадцать, и до окончания школы оставалось каких-то полгода. С Женей они были погодками и по возрасту, и по классу. А четырнадцатилетний Артём больше годился в соседи ровеснику Баранкину.

– Сергей сказал, ты из Никольска? ― спросил Женя после знакомства.

– Ага.

– Нормальный город. Мы с Валеркой были там один раз.

– Да, ладно?! Прикольно!

– Угу. Ездили на экскурсию в ваш хрустальный музей.

– Здорово! ― обрадовался Ваня. Он даже почувствовал гордость за город, завод и музей с его экспозициями, словно имел прямое отношение к их величию. – А вы, ребят, откуда?

– Мы из Каменки… из закрытой части… просто так в неё не попасть, – добавил Женя. Юноша любил делать акцент на особенности малой родины. Вообще, при подобных разговорах многие оставляли за кулисами реальное отношение к родным городам, сёлам и деревням, выдавались только отборные факты, словно проходил конкурс на звание лучшего места в мире. С крупными городами (а на тот момент Ваня не представлял города больше Пензы) особо не посоревнуешься, но одну-две доблестные истории стоило держать в рукаве, дабы не уронить честь и достоинство родных земель.

– Ясно, а ты Тём?

– Я из Пензы.

– Ага, из Пензы! В таборе, небось, живёшь на какой-нибудь окраине, – пошутил Сергей.

– Э, слущай, да?! ― подхватил шутку Артём. – Ты чё мэна обижяэщь?

– Почему в таборе? ― засмеялся Ваня.

– А ты не видишь? ― не унимался истинный пензенец. – Он же – нига! – Сергей улыбнулся, но уже слегка натянуто, будто почувствовал, как вплотную подобрался к границе, где ещё мгновение назад смешная шутка уже становится обидной. – Лан, шучу. Тёма просто цыган.

Артёму же наоборот понравилось внимание ребят, и он не стал выходить из образа:

– Э, дарагой, сам ты нига, да? Нэ называй мэна так больще! Я твой рот щаталь!

Непонятно почему публика осталась недовольной: то ли грубостью последней фразы, то ли со второго раза вышло уже не так смешно; но скупые улыбки соседей подавали чёткий сигнал – пора останавливаться.

– Ты правда цыган? ― поинтересовался Ваня.

– У меня папа цыган, а мама русская, – ответил Артём и задумался. – Да, кстати, друзья зовут меня Арти, если что. – он изо всех сил старался выглядеть взрослее и круче, точно боялся или стеснялся своего естества. Слова настолько отдавали пластмассой, что создавали нелепый контраст вкупе с внешностью.

– Арти?! ― удивился Ваня и, сам того не ожидая, произнёс имя с нотками брезгливости. – Если ты не против, я всё же буду звать тебя Артём.

Каждый подумал о чём-то своём, и тишине дали слово. Но ненадолго ― у Валеры ещё оставались вопросы.

– Парни, а вы чего вдруг решили переселиться?

– Да, так… Сосед стал вести себя как придурок, – ответил Ваня.

– Ага, – подхватил Сергей, – А ещё он явно пересмотрел «Бригаду» и теперь создаёт свою. Просит, чтобы его называли Белый.

– Мда-а, печально, – оценил ситуацию Валера.

– Дичь какая-то, – согласился Женя, – Хотя сериал мне понравился, я его даже два раза смотрел.

– К сериалу вопросов нет, – Ваня тоже был неравнодушен к картине.

– Не знаю, чего все так прутся с него… – заметил Валера, – Вот, «Брат» – это кино… Шедевр!

– На вкус и цвет все фломастеры разные, – Женя слегка осадил брата.

– Кстати, тоже хороший фильм, – Ваня поддержал предпочтения Валеры, – К тому же, там постоянно «Наутилус» играет.

– Любишь «Наутилус»? ― Валера прицепился к новому соседу, как репей.

– Ага.

– Да, у них же нормальных песен всего пара штук?

– Пара штук?! ― когда Ваня фанател, он не мог поверить в существование иных взглядов, как и не мог молчать. – Да, ты их вообще слушал?

– Конечно! Мне у них нравятся «Скованные одной цепью» и «Я хочу быть с тобой», а остальное муть сплошная.

– Муть?? Серьёзно?! А как же «Крылья»? «Гибралтар»? «Гудбай, Америка»?

– Ну, да, кстати… Нормальные, – согласился Валера.

– А «Одинокая птица»? «Князь тишины» в конце концов?

– Кстати, да-а… «Князь тишины» ― классная песня, – задумался юноша. – Хорошо, не пара песен, но всё равно середнячок.

– Хм, – ухмыльнулся Ваня. – А ты тогда что слушаешь, раз «Наутилус» середнячок?

– Моя любимая группа «Машина времени». Вот у них самые классные песни! Слушал? – всем на миг показалось, что у Валеры загорелись огоньки в глазах при упоминании коллектива.

– Ну, так. Слышал пару песен. Вроде, неплохие.

– Да, они лучшие!

– Валер! Помни про фломастеры, ― Женя решил вмешаться в музыкальную дуэль.

– Угу. В общем… познакомься с их творчеством… Уверен, тебе понравится.

– Окей, – спор не вызвал отторжения к «Машине времени», как это часто случается при разногласиях. Ване наоборот захотелось послушать песни группы. Жаль, пока негде было.

* * *

– Суу-лооб… Господи, ну и фамилия!

Ваня сидел в коридоре и ждал, когда его позовут на процедуру с таинственным названием «электрофорез». Тут и электричество, и, как будто, что-то резать должны – любопытно и жутковато одновременно.

– Сулоб? Кто здесь Сулоб?

– Извините, можно посмотреть карточку? ― Ване показалось, что женщина-врач, разыскивающая некоего Сулоба, размахивает его медицинской книгой.

– Мальчик, какая у тебя фамилия?

– Сухов.

– Погоди… Иван?

– Да.

– Господи, ну и написали! Нормальную фамилию так исковеркать! Проходи, Вань. Раздевайся по пояс и ложись на кушетку лицом вниз, – дама зашла в кабинет следом за подростком и закрыла дверь. – Сейчас исправлю карточку и подойду.

В фамилии Вани, кроме уже привычных «х» и «л», букву «в» написали настолько неоднозначно, что она в равной степени походила и на «б», придавая русской фамилии Сухов (или после санаторской цензуры – Сулов) немного западное звучание, которое не оценила мадам «Электро фон Рез».

Как оказалось, на электрофорезе ничего не резали, но без электричества не обошлось. Женщина-врач накрыла спину юноши тонким покрывалом, сверху положила нечто похожее на небольшую резиновую подушку, от которой отходили странные проводки, и со словами: «Старайся не шевелиться» ушла. Спустя некоторое время Ваня почувствовал лёгкое покалывание спины, как раз в том месте, где лежала подушка.

«Меня что, током бьют?!» – подумал он и, несмотря на сомнительные ощущения, решил послушаться врача и лежать неподвижно, чтобы не задеть провода. Процедура не была такой жуткой, как ожидалось, но и ничем приятным не запомнилась. Ещё и время тащилось со скоростью черепахи.

Через несколько минут тело стало затекать, а после и вовсе начался лёгкий зуд, нарастающий с каждой секундой. Жажда движения не давала покоя. Хотелось перевернуться на спину или хотя бы сбросить с себя противную подушку с проводами. Ваня закрыл глаза и начал прикидывать: сколько времени он уже пролежал и сколько осталось. Сосредоточиться не получалось. В голове крутилась лишь одна мысль: «Хочу перевернуться, хочу встать, хочу…»

Ваня почувствовал приятную лёгкость, словно подушка стала невесомой. Он открыл глаза и уже хотел позвать врача, но удивился, увидев её перед собой. Дама аккуратно уложила провода на столе и сняла с Вани покрывало.

– Можно одеваться, – прозвучала короткая инструкция.

«Фу-ух, свобода», – Ваня не спеша оделся, подошёл к столу врача и увидел свою медицинскую карту. Слово «Сухов» теперь заметно выделялось среди остальных. Аккуратная «л» превратилась в жирную «х», а «в» приобрела более округлую форму и уже не напоминала другие буквы.

– Я исправила твою фамилию, – дама поймала Ванин взгляд.

– Спасибо.

– Жду тебя через два дня в это же время.

– Угу, – ответил юноша, – До свидания.

– Всего доброго.

Ваня вышел из кабинета и неожиданно наткнулся на Сергея, шедшего в его сторону.

– О! Привет, Вань! Всё прошёл?

– Ага.

– На обед ещё не ходил?

– Не, как раз собирался.

– Погнали! ― Сергей хлопнул соседа по плечу, и ребята дружно отправились в столовую.

На обед добрые повара приготовили куриный суп с лапшой, гречку с котлетами, салат из свеклы с чесноком и черносливом и компот из смородины. Друзья не захотели подсаживаться к незнакомцам, поэтому заняли единственное свободное место ― около сдачи грязной посуды.

Когда приятели доедали суп, по залу покатилась лёгкая волна возмущения, удивления и смеха. Мимо стола Вани и Сергея быстро прошагал их одноклассник, его имя они ещё не запомнили. Он аккуратно нёс ложку, будто боялся пролить содержимое.

– Что случилось? ― спросила полная женщина невысокого роста, как и все работники столовой одетая в голубой халат и с белым колпаком на голове.

– У меня таракан в супе, – юноша протянул ложку, показывая найденный артефакт, – Во-от…

– Кошмар! – женщина забрала ложку с уликой, смахнула содержимое во флягу для отходов и положила её на ближайший поднос. – Возьми лучше чистую.

– Хорошо, – невозмутимо ответил парнишка, будто тараканы в супе были такими же привычными ингредиентами, как лапша или курица.

– Извини, что так вышло, – расстроилась дама, – Сходи на раздачу, возьми себе другую тарелку супа.

– А, какая разница? Из одной кастрюли наливают. Все же это едят, – улыбнулся подросток, взял чистую ложку и вернулся за стол доедать обед.

Новость про таракана в еде многих шокировала. Некоторые наблюдали, как паренёк ест суп, и морщились. Кто-то решил ограничить обед компотом и хлебом. Но большая часть последовала примеру любителя насекомых.

Ваня посмотрел на Сергея. Тот брезгливо отодвинул тарелку с остатками супа и поставил перед собой гречку.

– Ты будешь это есть?? ― удивился пензенец, глядя, как его товарищ вновь берётся за ложку.

– Серёг, с супом-то ничего не произошло… Мы один фиг уже больше половины съели…

– Бр-р, – Сергей потряс головой, словно представил живого таракана в своей тарелке, и двумя движениями вилки четвертовал котлету.

* * *

– Блин, как терь суп-то есть после такого?! – юноши возвращались в номер из столовой под возмущения Сергея.

– Да, ладно те, Серёг. Ну, подумаешь… таракан…

– Фу-у! ― поставил точку пензенец и внезапно переключил внимание на приближающийся объект.

Навстречу шёл смуглый подросток крепкого телосложения, одетый в шорты и цветную рубашку, как у гангстеров в американских боевиках. На правой руке золотом блестела цепочка. Казалось, что его чересчур уверенная походка и невозмутимый взгляд, устремлённый далеко вперёд, не подозревают о существовании других людей. Проходя мимо ребят, юноша оставил жирный шлейф приятно пахнущих духов.

– Слышь, Серёг… – полушёпотом сказал Ваня. – Ты знаешь, что это за пацан? Я его несколько раз уже видел. Всегда один ходит. И духами всегда несёт, как от бабы… – на самом деле, запах ему нравился. Но Ваня знал, что разговаривать о духах – не по-пацански.

– Кажется, его зовут Эльдар, – ответил Сергей. – Я уже был с ним в одной смене. В прошлый раз он тоже друзей не заводил. Даже в столовой к нему никто не подсаживался. – пензенец замолчал, словно сомневался: выдавать всю правду или нет, – Кто-то говорил, что у него отец мент; от других я слышал про брата бандита… Старшаки с ним особо не связываются… Наверное, стремаются… Но и он никогда не задирается, не быкует… Спокойный, в общем. – Серёга стал покусывать нижнюю губу, вороша в голове воспоминания ― старая привычка, от которой не получалось избавиться. – Хотя однажды он подрался. Причём нормально так.

– Да??

– Угу. Один парнишка что-то пошутил про его мать… Думаю, потом он об этом пожалел… Крови-ищи было… Нос ему сломал… Бандоса этого хотели даже выгнать, но замяли вопрос… Походу, у него тут кто-то знакомый работает, он же и путёвки достаёт.

– Офигеть! У него реально брат бандит?!

– Не знаю, Ванёк. Может, и бандит, а, может, он всё навыдумывал, чтобы к нему никто не приставал.

– Мда-а, – Ваня любил истории про таинственных личностей.

Пока Сергей рассказывал про брата бандита и сына мента, ребята уже успели добраться до «дома». Ваня потянул за ручку, открыл дверь номера, и друзья направились в комнату.

– Вань?! ― окрикнул Женя и махнул рукой. – Привет!

– Салют!

– У тебя как фамилия? Сухов?

– Да, а что?

– Тебе из дома звонили.

Ваня резко остановился, будто врезался в стену. Первые дни в санатории оказались слишком информативными и не менее насыщенными, что юноша не думал о доме и даже не нашёл времени немного о нём поскучать. Новость о звонке словно огрела по голове тяжёлым мешком и вернула к реальности.

– Как из дома? ― тихо спросил Ваня.

– Ну, так… Из дома, – улыбаясь ответил Женя.

– Когда?

– С час назад где-то.

– Бли-ин! ― расстроился Ваня. Он пропустил звонок от родителей, а сам позвонить не мог. От одной мысли стало так паршиво, что хотелось заплакать прямо здесь и сейчас, и плевать, что не по-пацански! – А как ты об этом узнал? ― промелькнула наивная мысль: «Может, Женя говорил с его родными, и они смогли ему что-то передать…»

– Воспиталка сказала.

Последняя надежда развеялась пеплом, и юноша лишь неуверенно качнул головой, не подобрав ответа.

– Сегодня в семь вечера тебе нужно подойти в 105 кабинет, это на первом этаже.

– Зачем? ― Ваня непонимающе посмотрел на соседа.

– Угадай?.. Звонить тебе будут, ну?!

Эмоции скакали, точно ужаленные. Ваня хотел броситься со всех ног, чтобы в знак благодарности обнять улыбающегося во все тридцать два зуба паренька. Но делать этого не стал ― причина тесно переплеталась с темой духов.

– Спасибо, Женёк! – вместо объятий, но с невероятной радостью ответил Ваня.

– Пустяки.

* * *

– Алло… Да… Как фамилия?.. Минуту…

В коридор выглянула молодая симпатичная девушка лет двадцати. Её волосы сливались с белоснежной водолазкой, а голубые глаза и пышные накрашенные ресницы делали и без того милое личико красивым, как у куклы. Работники санатория в шутку называли девушку Мальвиной, а ребята ей придумали более современное прозвище – Барби.

– Иван Сухов есть такой? ― спросила Мальвина.

Перед кабинетом толпились мальчишки и девчонки разных возрастов. Одни ждали, когда их позовут, потому что договаривались о звонке; другие просто надеялись, что им позвонят, и каждый раз провожали очередного счастливчика завистливым взглядом.

Ваня сидел на корточках, прижавшись спиной к стене. Когда он услышал свою фамилию, сердце моментально превратилось в отбойный молоток ― стук отдавался даже в ушах. Позже Ваня уже не вспомнит: почему так волновался, как поднимался на ноги, пробирался сквозь толпу ребят и шёл к телефону, словно через туман. Единственное, что останется в памяти кроме разговора, это круглые настенные часы, которые показывали 19:05, с секундной стрелкой, очертившей половину круга, и нежный приятный голосок:

– Вань, у тебя десять минут, хорошо?

– Угу.

Юноша поднял со стола телефонную трубку.

– Алло?

– Сынок? Здравствуй, мой хороший! Наконец-то смогла до тебя дозвониться! Алло?

– Привет, мам, – негромко ответил Ваня и почувствовал словесный ступор. Мысли провалились в колодец забвения, рот пересох похлеще пустыни, а язык намертво прирос к нёбу, точно испачкался в клее.

– Привет, мой дорогой! Как у тебя дела?

– Нормально, гм-гм, – Ваня не узнал свой голос, а подкативший к горлу ком мешал говорить больше одного слова за раз.

– Кормят хорошо?

– Ага.

– Как процедуры? Не пропускаешь?

– Нет, гм.

– Ребята нормальные с тобой живут? Не обижают?

– Всё нормально, мам, гм-гм.

– Хорошо. Сынок, ты чего там гыкаешь, случайно не заболел?

– Нет, мам, всё хорошо.

После нескольких общих вопросов мама стала рассказывать о доме, о родных, о каких-то незначительных новых вещах, о том, как все соскучились. В подобных ситуациях Ваня часто отключался от разговора – он всё слушал, но мало что слышал, контролируя большие потоки информации, которые стремились перегрузить мозг. Обычно такая болтовня ему не нравилась, но сейчас, когда он не в силах был произнести несколько слов подряд, Ваня радовался и с улыбкой слушал голос мамы.

Параллельно он следил за минутной стрелкой, которая стремительно приближалась к 14-ой отсечке. Ваня посмотрел на Барби, та легонько постучала указательным пальцем по наручным часам. В ответ юноша понимающе качнул головой и одновременно моргнул.

– … а потом отец поехал в деревню…

– Мам?

– Да, сынок?

– Мам, тут время… Другим ребятам сейчас будут звонить.

– Ой, уже десять минут прошло! Как время быстро пролетело, а я ещё не успела…

– Мам? ― Ваня прервал нескончаемый поток слов. Он знал, что разговор может идти вечно, если его не остановить. – Мне пора.

– Ванечка, пока, целую, мы очень соскучились!

– Я тоже… Пока, мам, – Ваня убрал трубку от уха и сбросил звонок. В образовавшейся тишине он всё ещё слышал мамин голос удаляющимся эхом.

Юноша вышел из кабинета и поплёлся в комнату. В голове продолжал звучать голос мамы, а ступор начинал понемногу отступать. Ваня понял, что мало запомнил из разговора, а сказал ещё меньше. Тоска по дому вперемешку с грустью, которые так аккуратно подкрадывались все эти дни в санатории, разом набросились на жертву, опутывая сетями-колючками.

Всю дорогу Ваня шёл и переваривал тоскливый коктейль, пока не наткнулся в коридоре на земляка.

– Здорово, бригадир! ― Ваня попытался улыбнуться.

– Чего? А-а… – растерянным голосом ответил Коля. Он совсем не походил на того Баранкина, которого знал Ваня. Невидимая рука стёрла с лица подростка привычную весёлость и озорные нотки. – Привет, Ванёк.

– Как дела? Как там твоя группировка? ― бодрее спросил Ваня. Он вдруг осознал, что странности и вызывающее поведение Баранкина не отменяли факта землячества. Среди проживающих в санатории Коля оставался чуть ли не единственным, кто напоминал о доме. И сейчас во всём мире не существовало ничего важнее.

– Да-а… – бывший сосед лишь махнул рукой, – Нет уже никакой бригады, слились все.

– Чего так?

– Да, пошли они! – поначалу Коля не хотел жаловаться на судьбу, но в последний момент передумал. – Когда вы съехали, они вашу комнату заняли, а ко мне двух дебилов подсадили, будто специально отбирали. Я просил старуху переселить меня, но она сказала, что мест нет… Тварь!.. Полюбэ, специально всё подстроила!.. – с каждой негативной секундой Колян будто сжимался и становился чуть меньше себя прежнего, словно воздушный шарик, потихоньку пропускающий воздух. – Ничё-ё, я ей ещё покажу!

Ване стало жаль парня, несмотря на противоречивые чувства. С одной стороны, всё произошло из-за его с Серёгой переезда. Но на другой чаше, которая явно перевешивала, на дне залегли ртутные закидоны Баранкина. И они ещё никому не пришлись по вкусу.

– Уверен, всё наладится, – Ваня решил поддержать товарища, – Если что, заходи в гости.

– Угу, – глядя в пустоту, промычал Коля.

– Ты куда, кстати, собрался?

– Да, так, погулять, – прозвучал неуверенный ответ. Ваня в нём услышал: «Хочу отдохнуть от новых соседей и уйти куда-нибудь подальше от этой комнаты».

– Ясно. В общем, не кисни, Колян! – посоветовал Ваня, звонко хлопнул земляка по плечу и пошёл к себе.

– Давай, – пробурчал Баранкин и направился в другую сторону.

Ваня распахнул дверь под уже привычный недовольно-приветственный скрип. Не успел он перешагнуть через порог, как увидел выходящего из ванной комнаты Валеру. Подросток был одет, как говорится, по-домашнему: белая, слегка растянутая майка-борцовка, чёрные шорты и шлёпанцы. Из ушей торчали наушники, провода которых ловко ныряли под майку и другим концом врезались в кассетный плеер, закрепленный на шортах. Валера нёс в руках мокрые, только что постиранные носки, и негромко напевал: «Мой князь… князь тишины… мой князь… князь тишины».

«Почему он слушает «Наутилус», а не «Машину времени»? – удивился Ваня, но тут же удивился ещё сильнее, – И где он достал кассету «Наутилуса»?» – Ваня так и не узнает ответа на вопросы. Несколько раз вспоминая, он столько же раз забудет спросить об этом.

Уют новой комнаты окутал Ваню теплом, а нажатая кнопка выключателя добавила комфорта. Свет, хоть и был тускловат (комната освещалась одной лампочкой не самой высокой мощности, которая загоралась в старенькой, возможно, ещё советской люстре), но с непроглядной тьмой справлялся. Ваня осмотрелся и не увидел ни куртки, ни рюкзака Сергея.

«Куда он мог пойти на ночь глядя?»

Юноша заглянул в соседнюю комнату.

– Парни, не в курсе, где Серёга?

Артёма в комнате не оказалось. Женя сидел за столом и решал примеры по алгебре. Валера лежал на кровати с закрытыми глазами, качал головой, видимо, в такт музыке, льющейся из наушников, и продолжал что-то напевать. При этом он не издавал звуков, но мимика и шевелящиеся губы выглядели однозначно.

– Не, Вань. Я и не знал, что он не в комнате, – ответил Женя и продолжил подготовку к уроку.

– Понятно.

Ваня вернулся к себе, лёг на кровать и закрыл глаза. На завтра задали упражнения по русскому языку, но делать домашку не хотелось. Мысли терзали голову, точно вредоносные насекомые, и чиркали спичками, в надежде разжечь огонь беспокойства. Их и мыслями-то сложно было назвать, скорее фрагменты последних дней.

Ваня открыл глаза и уткнулся в стену с обоями, усыпанными непонятными рисунками светло-зелёного цвета. Юноша снова закрыл глаза, и обои сменились чёрным экраном, по которому, точно в кино, замелькали кадры прошлых дней; открыл ― снова рисунки на обоях. Избавиться от пёстрой ряби и кинематографа никак не удавалось. Перед глазами постоянно что-то мелькало, словно Ваня не лежал на кровати, а мчал на карусели. Он повернулся на бок и решил поизучать обои другой стены. Но его взгляд начал теряться по пути и рассеиваться в пространстве, будто глаза разучились фокусироваться.

Он не знал, сколько времени провалялся в таком положении – время для него застыло и превратилось в желе.

Юноша смотрел на белую отопительную трубу и не мог понять: она уползала в потолок или наоборот свисала из него? Не разобравшись с трубой, Ваня принялся рассматривать тумбочку. Его взору предстало множество царапин и трещинок, которые подросток раньше не замечал. Ещё одной находкой оказалось небольшое грязное пятно, на месте которого когда-то красовалась наклейка. Она могла изображать спортивный автомобиль, кадр из некогда популярного фильма, полуголую девицу и много чего ещё… и много чего ещё…

* * *

Из темноты донёсся странный шорох ― слишком громкий и крайне противный. Хотелось крикнуть, чтобы сейчас же прекратили! Но юноша почувствовал абсолютную беспомощность. Всё кроме слуха перестало подчиняться, будто Ваню парализовало. Он напрягся и, как ему показалось, заорал что было сил, но крик застрял глубоко внутри и не собирался выбираться наружу. С испугу Ваня окончательно проснулся и открыл глаза. Пятно от наклейки на тумбочке смотрело на него множеством мелких, тёмных волосков.

– Спишь? ― кто-то спросил еле слышно. Звук раздавался из другой части комнаты.

– Не, – Ваня не понял, с кем разговаривает, – Хотя, немного задремал, да, – сонным голосом признался юноша. Несколько минут сна сыграли злую шутку: спать захотелось ещё сильнее, а голова стала тяжёлой, будто в неё добавили свинца. – Сколько времени?

– Восемь пятнадцать, – ответил Сергей. На этот раз голос невозможно было не узнать.

– А ты где был? ― Ваня смачно зевнул, начал потихоньку подниматься и уже воочию убедился, что разговаривает с соседом.

Сергей стоял около своей кровати. В левой руке он держал пакет с изображением водки «Парламент», очищенной молоком. Рюкзак, как обычно, свисал с правого плеча, слегка оттягивая рукав и ворот водолазки.

– Да-а… так, – пензенец скинул рюкзак на пол и высыпал на кровать содержимое пакета.

На секунду Ваня остолбенел и решил, что Серёга ограбил продуктовый магазин и унёс оттуда всё самое ценное. На кровати лежала большая пачка чипсов «Лейс» со вкусом зелёного лука, две упаковки сухариков «Хруст» – одна с сыром, другая с беконом, несколько шоколадных батончиков «Сникерс» и «Марс», пара упаковок жвачек «Дирол» и куча простых жвачек, в которых обычно прятались коллекционные вкладыши или наклейки. Из-под чипсов выглядывал кусок сине-белой коробочки. Сергей резко схватил её и убрал в один из карманов широких джинсовых штанов, какие носили ребята, увлекающиеся хип-хоп культурой. Коробка Ване напомнила пачку сигарет, но он не стал на ней заострять внимания.

Сергей плюхнулся на кровать, раскрыл пачку чипсов, одну пачку сухариков и принялся активно и громко хрустеть «деликатесами».

– Будешь? ― он протянул обе упаковки соседу.

– Давай! – обрадовался Ваня. Он никогда не упускал возможности полакомиться вредностями, потому что родители такое практически не покупали.

– Отсыпь себе сколько хочешь, – предложил Серёга.

Ваня оглядел комнату, но не нашёл ничего подходящего. Тогда он полез в тумбочку и достал из неё первую попавшуюся тетрадь, как раз по русскому языку. Ваня вырвал из середины двойной лист и вдоволь насыпал сухарей и чипсов на импровизированную тарелку.

– Спасибо!

– Ага.

– Сникерс или Марс? – спросил Сергей, когда ребята расправились со снеками.

– Сникерс. – Ваня оказался на седьмом небе от счастья. Он никогда в жизни не ел столько вкусностей за раз. Откусив добрый кусок шоколадки, юноша поинтересовался, – Откуда всё это?

– Купил в местном магазе, – ответил сосед.

– Ясно. Не знал, что он тут есть.

– Ага, здесь недалеко, – Сергей быстро уничтожал еду, словно куда-то спешил. Он отправил в рот последний кусочек «Марса» и посмотрел на товарища, – Нам что-нибудь задавали на завтра?

– Да, какие-то упражнения по-русскому.

– Ты будешь делать?

– Не, мне чё-то лень.

– Атас! ― обрадовался Сергей. Он всегда считал, что идти неподготовленными вдвоём гораздо приятнее, чем в одиночку.

После небольшой трапезы пензенец оставил на кровати две жвачки, а остальные припасы убрал в пакет, который следом спрятал в тумбочке. Одну жвачку Серёга взял себе, другую бросил на кровать соседу.

– Спасибо.

– Угу, – слегка озадаченно бросил юноша. Он полез в шкаф и начал рыться в сумке. Спустя несколько секунд Сергей достал синюю футболку с изображением брейк-дансера. Подросток нацепил её поверх белой водолазки, машинально смахнул чёлку на правую сторону, подул в ладонь и, убедившись в свежести дыхания, посмотрел на соседа.

– Пойдёшь к тёлкам?

Вопрос Ваню слегка ошарашил. Тихий и скромный парнишка из Пензы, который не смог и дня выдержать в номере с «бригадиром», звал на амурные похождения. Единая картина пока не вырисовывалась. Но в новом образе юноша выглядел стильно и немного дерзко, что наталкивало на мысль о временном прикрытии под маской тихости и скромности.

– Чёт, не охота. В другой раз, – отказался Ваня.

– Как знаешь, – не стал уговаривать Серёга и, проверив большой карман штанов, вышел из комнаты. Он потянул за собой дверь, но та, из-за отсутствия замка, слегка стукнулась об откос и немного отъехала назад, практически вернувшись на прежнее место.

Ваня встал с кровати. От нечего делать он подошёл к окну и посмотрел на улицу. В ответ на него лишь таращилась непроглядная тьма. Фонари в округе не светили, а, может, их просто не было. Чёрные облака на небе проглотили луну и звёзды. Вокруг всё слилось в единый ночной монолит. Юноша попытался разглядеть хоть что-то, но кроме своего отражения и отражения комнаты больше ничего не увидел.

Накатывала тягучая тоска вперемешку со скукой. Хотелось чем-то заняться, однако подходящие мысли не удосужились заявить о себе. Ваня вернулся на кровать. Пятно на тумбочке магнитом притянуло взгляд. Юноша начал отскребать его ногтями, но грязь настолько присохла, что даже и не думала покидать насиженное место. Мрак за окном и упрямый след от наклейки напрочь отбили любые желания. Ваня взял из тумбочки зубную щётку с пастой и пошёл чистить зубы, решив готовиться ко сну.

В ванной горела такая же лампочка, как и в комнате, но в тесноте помещения свет казался более ярким. Ваня посмотрел на зеркало. За несколько дней оно уже успело покрыться пятнами от водных брызг, смешанных с зубной пастой. Хотелось поскорее уйти из-за спёртого и слегка влажного воздуха, которые обгладывали остатки уюта, точно бездомные дворняги давно задубевшую кость.

Ваня почистил зубы, умылся прохладной водой и в последний момент понял, что забыл полотенце.

«Блин!»

С мокрыми руками и лицом юноша побежал в комнату. Вода капала с кончиков пальцев и оставляла предательски мокрые следы на линолеуме. Ваня не стал возвращаться и вытирать пол в надежде, что никто не поскользнётся. Вместо этого он разобрал кровать, выключил в комнате свет и лёг спать.

Санаторий отапливала местная котельная, и тепла хватало с избытком. Батареи нагревались так, что трёх-четырёхсекундное касание могло оставить ожог. Несмотря на это, Ваня чувствовал лёгкий озноб. Его тело начинало дрожать и покрылось мурашками, словно тысячи мелких насекомых пытались выбраться наружу.

«Заболел что ли? Хм… с утра же всё было нормально…»

Ваня вдруг понял, что странные ощущения появились после звонка из дома, который метким ударом под дых выбил подростка из равновесия.

Он вспомнил диалог с мамой и то, как положил трубку, оборвав разговор. Да, ему пришлось так поступить, но лёгкости это не придавало, наоборот стало неуютно и даже немного стыдно. А ещё он практически не вспоминал о доме, пока ему не сказали про звонок. Ваня чувствовал, как мысли наматываются одна на другую, точно сахарная вата, только вместо сладости во рту оставался привкус горечи.

Затем он услышал мамин голос. Его первые ноты едва не заставили подростка разрыдаться на глазах у всех, благо, справился, иначе до конца смены не смог бы отмыться от позора. Ваня кожей ощущал безжалостность и нарастающее давление грустных воспоминаний. Ком в горле раздулся размером с кулак, не меньше. С каждой секундой становилось сложнее и сложнее сдерживаться. В какой-то момент Ване стало немного себя жаль. Он понял, что уступает эмоциям и попытался задержать дыхание. Кислород в лёгких быстро закончился. Ещё одна попытка. Тщетно. Воздух тут же вырвался, как пробка от шампанского. А вместе с ним потекли горячие слёзы. Потекли с такой силой, будто долго набирали мощь, вжимаясь в упрямую плотину скованности, а потом просто снесли её к чёртовой матери, разбивая на кусочки. И стало гораздо легче…

Бурный поток смывал накопившиеся переживания, очищая разум и проясняя сознание. Мысли о доме и маме незаметно отошли на второй план. В голове крутилось лишь одно: «А когда я последний раз плакал?» Казалось, что важнее ответа на вопрос ничего не осталось.

«Когда?»

Это действительно важно! И важно именно сейчас! Но, как назло, лезут дурацкие воспоминания и пытаются унести в далёкое детство… Всё не то…

«Когда?»

Четвероклассник Ваня играет в догонялки и бежит по школьному коридору… внезапно распахивается дверь мужского туалета и сносит мальчика в сторону на несколько метров… коридор двоится и кружится в танце… «Кровь… у него кровь…», – раздаются голоса одноклассников… коридор, раковина, коридор, лестница, медпункт, – «Надо зашивать!», – Ваня не понимает значения фразы, но звучит она слишком пугающе…

«Когда же?»

– Показывай тетрадь… Двойка? ― отец смотрит исподлобья.

– Это не считается… это за грязь. Она даже в дневник не идёт!

– Что значит, не считается? Мы договаривались… Давай, снимай штаны…

Ремень, по сути, не такой уж и страшный, да, и не сказать, что больно, но, вот, обидно до слёз…

– Когда? – спрашивает Ваня в пустоту и осознаёт, что находится в тёмной комнате.

– Давай переедем? ― вопросом отвечает непонятно откуда появившийся Сергей. – А потом пойдём к тёлкам!

– Что?

– Мой брат вообще бандит! – лицо Серёги меняется, и Ваня никак не может понять, кого оно ему напоминает.

– А что у тебя за коробка была? ― спрашивает Ваня, вспомнив более важный фрагмент.

– Ты куришь?

– Нет, а ты?

– Я тоже…

– Что за коробку ты спрятал?

Вместо ответа Серёга улыбается и его лицо, которое успело принять прежний вид, начинает расплываться.

– Так что за коробка?.. Что за короб…

Глава 4. Бутылочка

– Гладиатор, – прочитал Ваня. Он жевал жвачку и разглядывая наклейку, на которой одетый в доспехи Рассел Кроу крепко сжимал меч и изо всех сил кричал.

– Классный фильм! – ответил Сергей, не отрываясь от тетриса.

– Да?

– Ага. Я на него в «Современник» ходил! Это кинотеатр в Пензе, – пояснил юноша.

– Круто! А у нас в городе нет кинотеатра…

– Да, ну, на фиг! ― не поверил Сергей. – В каждом городе есть кинотеатр! – и подумав, добавил, – То есть должен быть.

– Не, если считать заброшенное здание с вывеской «Рубин», где раньше был кинотеатр, то он у нас есть, – улыбнулся Ваня.

– Капец! Как можно жить без кино?! ― возмутился юноша. – И что, ты никогда не был в кинотеатре?

– Несколько раз был. У нас его не так давно закрыли, может, пару-тройку лет назад. Правда, там всё равно показывали одно старьё.

– Да-а, – протянул Серёга, увлечённый игрой.

– Про что фильм-то? ― Ваня не очень любил пересказы, хотелось немного поболтать. В будние дни из-за плотного графика питания, процедур и учёбы времени и сил на общение практически не оставалось.

– Там, короче, один военный чувак стал рабом, – ответил Сергей и отложил в сторону тетрис, – А потом он в Колизее сражался в разных поединках, вот… В общем, посмотри, рекомендую… – юноша задумался. ― Если честно, я его плохо помню, давно видел. Но он мне очень понравился ― это сто пудов.

– Я-ясно, – несмотря на скудное описание, Ваня решил запомнить название, вдруг по телеку покажут. Исторические фильмы и фильмы о войне он любил. – Как к тёлкам сходил?

– Кайфово! – Серёга заметно оживился. – Прикинь, чё вчера узнал? Чтобы от трусиков хорошо пахло, девчули в них держат апельсиновые корки!

– Да, ну?

– Ну, да!

– Как узнал?

Вместо ответа подросток озорно ухмыльнулся и несколько раз хлопнул ладонью правой руки по неплотно сжатому кулаку левой.

– Ага, сказочник! ― Ваня насмешливо покачал головой. – Да, по тебе видно, что ты голую бабу видел максимум на картинке.

– Ой, кто бы говорил! – в тон соседу ответил Сергей. – Ладно, просто сидели и общались. Но про апельсиновые корки ― это правда.

– Как скажешь, – Ваня сделал вид, что поверил, хотя сомнения остались.

– Кстати, сегодня хочу предложить сыграть в бутылочку, поэтому ты обязан со мной пойти!

Ваня вопросительно посмотрел на Серёгу.

– Если я буду один, они точно не согласятся, – объяснил пензенец.

– Ну, не знаю, – Ване хотелось сыграть в бутылочку, но он никогда не целовался и слегка побаивался сделать что-то не так на глазах у всех.

– Да, хорош! Ты то не обламывай! Тем более ты понравился одной девчонке, и она просила тебя с собой привести, – Сергей на ходу выдумал легенду.

– Понравился?! ― Ваня решил, что ослышался. Девушки никогда не проявляли интерес к его персоне, по крайней мере, открыто. А тут не просто проявили, ещё и в гости позвали.

– Ну, да.

– Реально?

– Угу.

– Кому?

– Лене.

– Лене?

– Лене.

В санатории Ваня не знал девушку по имени Лена. Он вообще не знал девушек кроме Ани. Но Лена ему почему-то сразу понравилась, и к желанию сыграть в бутылочку добавилось любопытство.

– Ладно, пойду.

– Красавчик! Никогда в тебе не сомневался! ― радостно воскликнул Серёга. – На эту смену у меня большие планы! – губы подростка расплылись в маниакальной улыбке.

Ваня вновь не ответил и ждал завершения мысли.

– В эту смену я собираюсь кого-нибудь… ну, это… ну, ты понял, да? ― слегка неуверенно намекнул Серый. ― К тому же, мне там одна чикуля понравилась. Она из твоего города, кстати.

– Аня?

– Да-а! – удивился юноша, – Вы знакомы?

– Не совсем. В одной машине до Пензы ехали, – Ване было всё равно на Аню. И планы Серёги его мало беспокоили. Но всё равно накатила какая-то земляческая ревность, что аж захотелось крикнуть: «Аня?! Тебе чё, баб мало?!» или «Слышь?! Землячку не тронь, да?!»

– Волосы у неё, конечно, шикарные, – мечтательно произнёс Сергей и задумался, словно представлял образ девушки. ― Да-а. И сиськи.

– Животное! – коротко бросил сосед.

Серёга не обиделся. Ему наоборот понравилось сравнение. Он засмеялся и, чтобы соответствовать новому статусу, задрыгал вперёд-назад, активно двигая тазом, будто на кровати был кто-то ещё.

Ваня демонстративно не стал смотреть пошлый моноспектакль. Он взял с тумбочки медицинскую карту и сделал вид, что изучает график процедур на следующую неделю.

Потеряв единственного зрителя, актёр Серёжа почти моментально завершил представление, но продолжил озорно ухмыляться.

– До вечера надо будет сгонять в магаз за лимонадом в стеклянной бутылке, – начал вслух рассуждать пензенский «playboy», восстановив дыхание после скачек на кровати.

– Зачем?

– Алё! В бутылочку играть ты чем будешь?

«Точно, можно было самому догадаться», – подумал Ваня. Он хотел уколоть соседа какой-нибудь острой фразкой, но не придумал ничего подходящего.

– Не умничай! ― в итоге ответил юноша, пряча за улыбкой готовность к борьбе за лидерство.

* * *

В выходные начинался настоящий отдых. Никаких процедур и уроков, ходи себе – ешь и пей, смотри телевизор или спи, гуляй или занимайся чем захочешь.

Сергей постоянно где-то слонялся. Артёма тоже сложно было застать «дома». Но, в отличии от Серёги, найти его труда бы не составило. Все знали про его попытки втереться в доверие к ребятам постарше, оттого он и проводил с ними много времени. Вечерами Ваня часто зависал в комнате у соседей: с Женькой быстро поладили и темы для разговора искать не приходилось, да и у Валеры всегда имелись забавные истории из «взрослой» жизни.

В первые санаторские выходные ни темы, ни истории не понадобились. Женя учил Ваню разгадывать японские кроссворды. Про них юноша никогда не слышал. И поначалу даже не мог свыкнуться с мыслью, что вместо привычного отгадывания слов, нужно было закрашивать квадратики. Несмотря на это, новое развлечение ему жуть как понравилось.

– В общем, как-то так, – коротко подытожил Женя и закрасил последние квадраты небольшой головоломки с изображением чашки. – Разобрался?

– Ну, вроде. Кажется, это не так уж и сложно.

– Хм. Просто это очень лёгкий кроссворд. Бывают такие трудные, что замучаешься решать.

– Интересно было бы посмотреть.

– Так купи себе журнал, там они будут разных уровней, – предложил Женя.

– Целый журнал японских кроссвордов?! ― воскликнул Ваня. У него не укладывалось в голове, как кроссворды, о которых он никогда не слышал, могут продаваться целыми журналами.

– Ага, – улыбнулся сосед, – А что тебя так удивило?

– Да, так, – слегка сконфузился Ваня, – Просто не встречал их раньше.

– Ясно, – Женя всегда понимал с полуслова. Наверное, поэтому с ним было легко и интересно общаться. Такое случается, когда знаком с человеком несколько дней, а ощущение, что знаешь его всю жизнь, – Узнай в местном магазине, может, есть? Мне кажется, я видел у них печатную продукцию.

– Точняк! ― обрадовался Ваня. – Спасибо, Женёк!

– Пустяки, – вновь улыбнулся парнишка, – Иногда я сам люблю их поразгадывать. Кстати, у моей мамы есть подруга, она вообще профи. Если кроссворд не сильно сложный, ей и закрашивать ничего не нужно, она сразу по цифрам картинку видит, прикинь?

– Да, хорош?! ― не поверил ученик.

– Зуб даю, – Женя щёлкнул ногтем большого пальца по переднему верхнему зубу.

– Офигеть! ― удивился Ваня. Исчерпав тему японских шарад, он перекинулся на другую, не менее важную, – Ты, кстати, как, пойдёшь вечером в бутылочку играть?

– Пока не знаю, – задумался товарищ, – Так-то идея неплохая, но мой папа военный. И он приучил нас с Валеркой к режиму: в шесть подъём, в десять отбой. Тут я встаю, конечно, не в шесть, но, если ложусь после десяти, утром как-то хреновенько себя чувствую.

– Женёк, ради такого можно и потерпеть, – подмигнул Ваня, – Так что ты подумай.

– Ага, – слегка мечтательно ответил Женя. Он давно уже решил не идти ни на какие бутылочки и тут же выдал себя, – Если что, потом расскажешь, как всё прошло?

Ваня улыбнулся и в знак подтверждения лишь качнул головой.

* * *

– Погоди пока тут, – Серёга был настолько серьёзен, словно отправлялся на разведку, от которой зависела жизнь целого отряда. Разведка прошла без боя и заняла меньше минуты.

– Ну? ― нетерпеливо спросил Ваня, на что товарищ отрицательно покачал головой. – Чё такое?

– Старуха.

– В смысле?

– Старуха там… У девчонок.

– Она то там что забыла? ― Ваня перешёл на полушёпот, будто боялся, что Надежда Константиновна может услышать.

– Вечером она часто к ним заходит на поговорить, – Сергей тоже убавил громкость, подстраиваясь под заданные децибелы. – Может, болтовня просто предлог, а на самом деле она их пасёт? Фиг знает.

– Засада, – оценил обстановку Ваня, на что в ответ получил полунепонимающий и одновременно полувопросительный взгляд. – Не повезло им короче, – пояснил юноша.

– А-а. Ты лучше это… В общем, не говори при них так, – посоветовал Серый.

– Не понял?

– Они её чуть ли не боготворят.

– Да, ты прикалываешься?!

– Не, я сам в прошлый раз чуть не огрёб, когда начал гнать на неё. Знаешь, как они на меня наехали?! ― в голос спросил Серёга, забыв на эмоциях про громкость. – Кое как в шутку сумел перевести. Чуть не запорол всю малину в первый же день.

– Как мы теперь узнаем, когда она уйдёт? Караулить что ли? ― Ваня настроился на амурную вылазку и даже мысли не допускал об отмене «мероприятия».

– Ха-ха! Уже дымит? ― Серёге понравилась заряженность напарника, но не выкинуть пошлой шутки он не мог, такова была его природа ― всегда объяснял своё поведение подросток.

– Ага.

– Тогда иди передёрни, а я пока послежу! ― не унимался Серый, потрясывая в воздухе кулаком правой руки, чтобы его «передёрни» не было воспринято как-то иначе.

– Зови, короче, передёргивальщик! – серьёзно ответил Ваня и пошёл в комнату. На ходу он обернулся, взглянул на балбеса-соседа и звонко засмеялся.

Минут через десять вернулся Серёга. Он взял с кровати упаковку «Орбит» и отправил одну жевательную подушку в рот. Из тумбочки он достал флакон с мужскими духами и несколькими нажатиями наполнил комнату приятным сладковатым запахом.

– Фак! ― громко выругался пензенец. Он смотрел на кофту и мокрые следы на ней, похожие на жирные пятна. Серый собирался на свидание, но выглядел так, будто неаккуратно ел беляш. – Вечно я забываю про эту хрень!

– Ты не так делаешь, – Ваня встал с кровати и подошёл к товарищу.

– Слышь, мистер умник! – Серёга не понял намерения соседа и заранее выбрал оборонительную позицию для отражения потенциально возможного стёба.

– Да, нет же, – Ваня взял флакон и пару раз нажал на кнопку, разбрызгивая духи над собой. Мельчайшие капельки посыпались на его волосы и футболку, делая воздух в комнате ещё слаще, но не оставляя никаких следов на одежде.

– А что, так можно было? ― с лёгкой досадой спросил Сергей, недовольный своим видом. – Я теперь как чмошник выгляжу!

– Забей, сейчас всё высохнет.

– Ладно, как скажешь, – голос звучал уже немного бодрее, – Пошли, а то тёлочки заждались, – Серый взял с тумбочки полулитровую стеклянную бутылку газировки со вкусом апельсина и на пару с соседом отправился покорять девичьи сердца.

В 323 номер, который находился по соседству с апартаментами старухи, друзья вошли без стука. Свет горел только в большой комнате. Он неравномерно проникал в коридор из-за неплотно прикрытой двери. Из комнаты слышались голоса девушек, сопровождаемые звонкими переливами смеха.

Сергей шёл впереди, точно провожатый. Стучать в комнатную дверь он также не стал, а просто по-хозяйски распахнул её. Вместо приветствия Сергей одарил девушек голливудской улыбкой ― такие ровные зубы Ваня видел только в кино.

– Девчонки! ― в комнате тут же все смолкли. – Смотрите, кого я к вам привёл! ― Серёга сделал небольшую паузу, будто проводил показ зверя, занесённого в красную книгу. – Знакомьтесь, это Ваня!

Девушки улыбнулись и поприветствовали гостя.

– Так, Саню-землячку ты знаешь, – продолжил знакомство юный ловелас.

– Вообще-то! Я Аня!

– Детка, не обижайся, это всего лишь шутка, – заигрывая проворковал Серый.

– Ой, дура-ак! ― ответила Аня. Между парочкой чувствовались зачатки интереса друг к другу. – И шутки у тебя дебильные, – добавила девушка.

Сергей свернул губы трубочкой и беззвучно послал поцелуй, на что Ванина землячка не решилась ответить и просто из стороны в сторону покачала головой, на пару секунд закрыв глаза и сопровождая всё это глубоким вздохом.

– В общем, Аню ты знаешь, – Серёга решил не затягивать знакомство, – Это Света, Лена и Марина.

– Очень приятно, – улыбнулся Ваня.

– И нам, – почти хором ответили девушки.

«Симпатичные, – оценил Ваня новых знакомых, – Особенно Лена», ― на ней и её милом личике он задержался чуть дольше остальных

Ростом Лена была выше Сергея, но немного не дотягивалась до Вани. Её стройная фигура казалась идеальной, будто над ней поработал скульптор. Густые русые волосы, перетянутые чёрной резинкой и перекинутые через правое плечо, придавали дополнительного шарма. Красивая улыбка магнитом притягивала взгляд и окутывала необычайной нежностью, которая исходила от девушки. Словно вишенка на торте, справа под нижней губкой красовалась небольшая родинка. Ваня не очень любил родинки на лицах, особенно у девушек, но эта лишь дополняла изыска её обладательнице.

Лена околдовывала красотой и затмевала потенциальных соперниц. По сравнению с ней, лица остальных казались невзрачными. Хотя комнатка подобралась что надо, и ни одну девушку природа не обделила привлекательностью. Однако это не помешало Ване плохо их запомнить. Он даже чуть было не прошёл мимо Ани, когда встретил её в коридоре на следующий день.

После короткого знакомства, включающего стандартный обмен информацией о возрасте, классе и родном городе темы также стандартно закончились.

– По такому случаю предлагаю немного выпить, – сказал Сергей и поднял бутылку с оранжевой жидкостью, точно сосуд с водой среди умирающих от жажды пустынных странников. ― Надеюсь, посуда найдётся?

– Ага, было б что разливать! – с лёгким укором ответила Аня. – Постараемся не напиться, ― девушки поддержали подругу короткими смешками.

В выбранном образе Аня выглядела вполне естественно, хоть и росла, как говорится, в примерной семье. К 16 годам она лишь пару раз пробовала бабушкино домашнее вино из чёрной смородины.

– Успеем, дамы. Впереди ещё новый год, – ответил Сергей, проигнорировав колкости своей пассии.

– Намечается что-то интересное? ― не унималась Аня.

– Возможно, – таинственно произнёс юноша и игриво подмигнул.

Девочки, ещё не до конца привыкшие к новому гостю, скромно попереглядывались и похихикали, довольные вырисовывающимися перспективами.

Для лимонада девушки достали привезённые из дома кружки. Лишней посуды в комнате не оказалось. Но ребята решили не возвращаться к себе из-за такой мелочи.

– Ничего, мы с Ваньком из бутылки глотнём, – сказал Серёга, разливая напиток по ёмкостям. ― Ты не из брезгливых? ― обратился он к товарищу.

– Ну, мы же в бутылочку пришли играть. Считай, это будет наш первый поцелуй, – пошутил Ваня, добавив голосу немного нежности. ― «Дворовые пацаны подобную шутку, мягко говоря, не оценили бы», – подумал юноша. Зато девушки оценили и даже засмеялись, причём очень раскованно и вполне искренне.

Ваня бросил взгляд на Лену. Её смех согревал, словно костёр в холодную ночную пору. Ради нежной улыбки и милой родинки под губой хотелось собрать все шутки мира и бросить к её ногам. В этот момент Ване казалось, что он готов на всё, даже если бы пришлось вырядиться клоуном. Лишь бы она смеялась. Смеялась над его шутками. Смеялась не над ним, а ему.

Пластиковая, стеклянная и две фарфоровые кружки соединились с практически пустой бутылкой. Издав различные звуки, они вернулись в личное пространство своих хозяек и прильнули к их манящим губам.

– За знакомство, – сказал Сергей, глотнул из бутылки и передал её другу.

– За знакомство, – подтвердил Ваня и допил остатки напитка.

– Вкусный, – подытожила Аня, опустошив содержимое кружки с изображением скорпиона и датами 23.10 – 21.11. ― Люблю апельсиновый.

– И апельсиновые корки, да? ― подмигнул Серёга, будто спрашивал об одному ему известной тайне.

– Угу, – холодно ответила девушка.

– Он, кстати, не верит, что вы мне показывали апельсиновые корки в трусиках, – пожаловался Серый на приятеля.

– Правильно делает, потому что ничего мы тебе и не показывали, – Аня не упускала возможности для лёгкой насмешки над избранником. Она пыталась создать видимость неприступной крепости и одновременно показывала склонность к матриархату.

– Так и знал, что это трёп! – подключился Ваня. Он хотел заработать несколько очков, но не разобравшись, тут же обнулил первую попытку, – Кто станет класть корки в бельё?

– На самом деле, это прикольная штука, – ответила Аня совершенно другим тоном, словно Серёгу она ненавидела, а Ваню боготворила, – Но мы об этом рассказывали, а не показывали.

Оба кавалера оказались в проигрыше и оба одновременно сообразили о бессмысленности соревнований. Ведь пришли не друг с другом мериться, а обмениваться с девочками жидкостями, путём прикосновения к их губам своими. Правда, малость увлеклись.

– В общем, разобрались, —Сергей мгновенно стёр с лица игривость и шалость. ― Как на счёт передать бразды правления этим прекрасным вечером этой не менее прекрасной бутылочке? ― галантно обратился он к публике, чем приятно её удивил.

– С удовольствием, – по привычке за всех ответила Аня, показывая смену гнева на милость.

– Как играть будем? ― спросил дилетант Ваня.

– Ты чё, в бутылочку никогда не играл? ― удивился Сергей.

– Играл, конечно! Просто везде разные правила, – Ваня ляпнул первое, что пришло на ум.

– Да, точно, – спохватился напарник. – Предлагаю сыгрануть по-пензенски: крутим бутылку, на кого выпадает, того целуешь. Если пацан с пацаном – руки жмём, если девчонка с девчонкой ― обнимаетесь. Но целуемся с накопительным итогом.

– Это как? ― удивилась Аня.

– Ну, к примеру, выпадает бутылка на тебя, и ты целуешься пять секунд. В следующий раз ловишь горлышко, тебя нужно целовать уже десять секунд и так далее. Можно с ограничением играть, типа, до тридцати секунд дошло ― счётчик обнуляется, и всё заново. Можно, конечно и без ограничений, пока губы не посинеют.

– Прикольно! Так я ещё не играла, – Аня обрадовалась, словно уже накопила целую минуту и на весь банк намеревалась прилипнуть к губам Серёги. ― Я за! И давайте без ограничений?

– Ух! Становится жарковато, – улыбнулся Ваня и затряс свою белоснежную футболку. Небольшие волны тут же раскидали воздушные щупальца, напоминая морской прилив.

Футболка в Ванином гардеробе появилась больше года назад, а выглядела, как новая. Юноша берёг её, точно святыню. Будто во всём мире перестали шить одежду, и ему достался последний, ещё не распакованный экземпляр. Хотя всё было гораздо проще. Многие вещи Ваня донашивал за старшим братом, а белую футболку с изображением солнца на груди и цитаты одной из песен Виктора Цоя на спине (что-то там про смерть, жизнь, любовь и ждать) подросток получил на день рождения и, на секундочку: упакованную, с ярлычками и прочими прибамбасами, которые положены новой одежде.

– Поддерживаю! Долой ограничения! ― добавил Ваня, будто выступал на митинге. Затем он посмотрел на трио молчаливых скромниц: Лену, Свету и Марину, ― Девушки-красавицы, а вы что думаете? – девушки-красавицы согласились безоговорочно.

По реакциям Ваня решил, что из всех собравшихся в бутылочку играл только Серёга. Возможно, и Аня, но её позерство, которое часто переваливало через края, могло быть обратно пропорционально её истинному житейскому опыту.

Сергей взял пустую бутылку, положил боком на пол и крутанул изо всех сил. С виду ровный и гладкий линолеум оказался цепким, как паук. В ответ он резко затормозил сосуд невидимой паутиной, как бы говоря о несогласованности формата игры.

– Может, на столе попробовать? ― предложила Аня и моментально словила недовольный взгляд.

Он как бы намекал: у Серого не может быть девушки, задающей глупые вопросы. Ведь их наличие автоматом ставит под сомнение правильность выбора партнёра.

На Серёгин взгляд никто не обратил внимания, тем более спустя секунду его уже сменила улыбка.

– Не, за ним неудобно будет, – ответил юноша, – Постоянно кланяться придётся. Лучше дайте какую-нибудь книгу с гладкой обложкой, желательно пошире.

– Такая подойдёт? ― спросила Лена и показала учебник по физике за 10 класс.

– Шире ничего нет?

– Нет. Остальные, наоборот, уже.

– Думаю, подойдёт. Дай, попробую, – Сергей положил книгу на вредный линолеум и на гладкой поверхности учебника, точно в «Поле чудес», крутанул импровизированный барабан.

Физика ― это вам не химия, конечно, но предмет явно оказался на стороне сближения подростков. Бутылка завертелась, будто в неё встроили моторчик, а Серый довольно улыбнулся, словно построил и запустил в космос ракету.

– Огонь! ― воскликнул пензенец и обвёл собравшихся вопросительным взглядом, в котором читалось незамысловатое: «Чего сидим?». В довесок он кивнул головой, как бы добавляя: «Welcome».

Четыре девушки и два парня разместились вокруг таинственной книги и стеклянной ёмкости. Они хотели совершить древний ритуал, но что-то их останавливало, точно Хома Брут старательно очертил мелом необходимые предметы.

Однако Серёга не любил промедления и всегда воспринимал их, как пытки. Потому он ловко сменил роль тамады на не менее значимую роль Вия и потянулся к бутылке, всё же разглядев брешь в круге.

– Ну, что, начнём? ― спросил Сергей и замер в ожидании стартового свистка.

– Давай, – скомандовал Ваня. Спустя мгновение он уже вращал зрачками, наблюдая за круговоротом стекла в природе.

С первой попытки бутылка не смогла определить победителя. Она остановилась и показала горлышком на коридор, который просматривался между неплотно сидящими Аней и Светой.

– Перекручивать? ― в надежде спросила Аня.

– Не, зачем? Если бутылка остановилась посередине, значит смотрим по часовой, – ответил Серёга, не разглядев намёка возлюбленной, – А, вот, если выпадет на того, кто крутил, тогда, да, нужно перекручивать.

Все обернулись на Свету, словно на королеву бала. Её поцелуй должен был снять печать и открыть долгожданную вечеринку. Щёчки девочки слегка порозовели и стали напоминать яблоки в саду, наливающиеся цветом в конце лета. Сергей наклонился и вытянул губы в трубочку, будто хотел ими дотянуться до своей избранницы. Дотянуться не удалось, а вот примагнитить губы Светы вполне получилось.

– Раз, два, три, чтырь, пять, всё! ― отсчитала Аня со скоростью пулемёта. В её взгляде то и дело мелькали искры ревности к Свете и нотки зависти к её губам.

Игра началась.

Бутылка крутилась легко и непринуждённо. Иногда она отражала падающий с люстры свет и всегда определяла партнёра для крутящего. Из-за преобладания женского населения в комнате, первый поцелуй сменился чередой объятий, что помогло разрядить атмосферу. Только разрядило не как телефон на холоде, а как человек, которого привели с холода в тёплое место, обогрели и напоили горячим чаем.

Света запустила барабан и после его остановки обняла Аню. Соседка с удовольствие подхватила эстафету, только вместо поцелуев ограничилась простыми объятиями: два подряд с Леной и контрольный с Мариной. Марина – самая миниатюрная из присутствующих барышень, слегка перенервничала и с такой силой крутанула бутыль, что та недовольно слетела с книги и с глухим стуком врезалась горлышком в колено Вани.

– Ой, извини, – робко произнесла девушка. Она моментально покраснела, сливаясь с ярко-рыжими кудряшками волос.

– Ничего, – улыбнулся Ваня и машинально потёр колено, стрельнувшее тупой болью, будто точечный удар пришёлся в нерв.

Марина, сидевшая по правую руку от Вани, потянулась к нему.

– Не-не, – вмешался Сергей, – Вот такое тоже нужно перекручивать.

Девушка засмущалась ещё сильнее. Её голова казалась окутанной огнём. Секунда и Марина вспыхнет подобно фениксу. Вместо этого она взяла бутылку, вернула на постамент и уже спокойнее запустила по часовой. Совершив полтора оборота, перст судьбы начал тормозить, а, приближаясь к Марине, и вовсе останавливаться. Девушка жалобно смотрела на стекляшку, которую никак не получалось одолеть. Марина хотела протянуть руку для повторного запуска, как вдруг та самая стекляшка, по-прежнему делая вид, что останавливается, медленно проехала мимо неё и, едва не докрутившись до соседа, замерла.

Ваня наблюдал за вращением и, как все, ждал, что Марине придётся крутить бутылку в третий раз. Мысль успокаивала юношу. Не то, чтобы он не хотел целоваться, просто никогда этого не делал.

Поцелуи с Наташкой Ермаковой в детском саду во время тихого часа не в счёт, было давно, да и ощущения в памяти подзатёрлись. Подросток помнил лишь красный гладкий пол, слева через проход кровать Руслана Кузькина, а справа вплотную стояла Наташкина. Чем ещё заниматься в тихий час, когда по соседству кровать девчонки, которая также не спит и с таким же интересом смотрит на тебя? Конечно же прятаться под одеялами и где-то на линии, отделяющей одну кровать от другой, своими губами трогать чужие ― тёплые, нежные, влажные.

Можно, конечно, перевернуться на другой бок, и рисовать с Русланом на полу всякую белиберду, вместо чернил используя слюни. И спасибо уборщицам за всегда идеально чистый пол, ведь когда заканчивались чернила, палец-перо приходилось раз за разом макать в чернильницу-рот. Другими словами, Ваня знал детсадовский пол на вкус.

Возвращаясь к поцелуям, как и всё прочее неизведанное, они немного настораживали Ваню. Ещё и люди вокруг. Одно дело лажать где-то наедине с собой, потом делать выводы и проводить работу над ошибками. И совершенно другое, когда на тебя таращатся несколько пар любопытных глаз.

А они, удобно расположившись по кругу в центре комнаты, отчётливо видели, как бутылка остановилась не на Марине. До Вани горлышко тоже не добралось. Но правила игры голосом Серёги гласили: «Значит, смотрим по часовой».

Осознание ближайшего будущего окатило Ваню жаром, словно он вошёл в крепко натопленную баню, и кто-то из ковшика плеснул кипяток на раскалённые камни. Подросток чувствовал, как к щекам приливает кровь. Во рту моментально пересохло. Реши он что-нибудь сказать, вместо слов изо рта полились бы звуки, напоминающие бурление открытого крана во время отключенной в доме воды. Сердце отбивало бешеный ритм: то ли от радости плясало что-то рок-н-ролльное, то ли пыталось проколотить дорогу к бегству из тесной грудной клетки.

– Всё-таки судьбу не обманешь, – философски-игриво промурлыкала Аня.

– Да, Марин, за Ванькину коленку придётся расплачиваться, – подпел Серёга.

Несмотря на жар, сухость и стук в груди, Ваня повернулся к Марине и с улыбкой потянулся к её губам, как тянулся когда-то к губам Наташки Ермаковой, только уже не приходилось прятаться под одеялом. Даже ощущения от поцелуя напомнили былые времена – тепло, нежно, влажно. А, главное, совсем не страшно и чертовски приятно. Моментально в бане распахнули дверь и выпустили весь пар, рот наполнился слюной, что можно было нарисовать пару полотен на полу, а сердце переключилось с рок-фм на что-то более мелодичное.

Ваня ловил чужие губы, а вместе с ними, словно на сдачу, поймал кураж. Поцеловав Марину, он схватил бутылку, заставил её отплясывать брейк-данс, а именно ― крутиться на спине, и жадно впился глазами, немного напоминая маньяка, наблюдающего за очередной жертвой. Будь Ваня маньяком, а тем более сексуальным, выбор распределяющей бутылки, которая указательным пальцем горлышка тыкала в Серёгу, он бы не оценил. Подросток пожал товарищу руку и передал эстафетную палочку.

Сергей закрутил стеклянную подругу, купленную в местном ларьке, и начал демонстративно разминать губы, вращая ими без помощи рук и ног. Горлышко снова уткнулось в Ваню, и подростки снова обменялись рукопожатием.

– А если сейчас опять на тебя выпадет? ― спросил Ваня, беря снаряд в правую руку.

– И чё? В правилах об этом ничего нет, – ответил Серёга.

– А мы что будем делать? ― не унимался сосед.

– В смысле? Ничё-ё…

– Если сейчас опять на тебя выпадет, засосёмся? ― еле сдерживая ухмылку предложил Ваня.

На мгновение в комнате воцарилась гробовая тишина, и все настороженно посмотрели на юношу: не веря ушам, а, может, от неожиданности сюжетного поворота. Но резкое затишье так же молниеносно разорвалось девичьим смехом, и только Серёга ещё не понимал, как ему реагировать на услышанное, даже с учётом того, что оно оказалось шуткой.

Бутылочка не стала испытывать судьбу и подарила Ванин поцелуй Ане, а игра вновь встала на рельсы. Поцелуи сменялись объятиями, объятия вновь уступали поцелуям, и иногда мелькали крепкие мужские рукопожатия. Каждый испытал свои губы в деле, девчонки подсчитывали секунды для следующих раундов, а волнение масс решило, что на сегодня её работ окончена.

Игра постепенно перешла на следующий уровень и превратилась в рутину: бутылка крутилась, губы сливались в поцелуях, а параллельно можно было и поболтать – узнать, так сказать, друг друга поближе.

– Вас вчетвером поселили? ― Ваня задал вопрос, который беспокоил его с самого появления в комнате девочек.

– Впятером, – ответила Лена, – С нами ещё живёт Юля. Она местная, поэтому её разрешили забрать на выходные домой. ― по Аниному молчанию Ваня решил, что Юля ― соседка Лены, и живут они в двухместном номере.

Девушка с родинкой произнесла самую длинную речь за вечер, а её нежный голос показался Ване не менее мелодичным, чем «Лунная соната» Бетховена.

«Я бы слушал этот голос вечно…», – мечтательно подумал Ваня, но дальнейшие мысли оборвала игра, по правилам которой ему дозволялось на законных основаниях и без дальнейших обязательств пятнадцать секунд целовать Свету.

После поцелуя и запуска импровизированного волчка Ваня снова вернулся к размышлениям о голосе, – «Стройная, красивая, улыбается мило, родинка вообще отпад, а теперь ещё и го… лос…»

«А как на счёт попробовать её губы на вкус?» – предложила бутылочка, словно подслушала внутренний диалог подростка, и указала на Лену.

Баня, сухость, рок’н’ролл… Неразлучная троица никуда и не собиралась уходить. Включить режим ожидания или режим сна ― это пожалуйста, но избавиться ― нет, не в этой жизни.

«Никогда такого не было, и вот опять», – произнёс бы сейчас Ванин школьный товарищ Мишка Усов.

Биение сердца напоминало Ване отбойный молоток. Он чувствовал, как левая сторона тела заметно подаётся вперёд при каждом ударе. И уж тем более не сомневался ― кто-то может слышать работу его кровяного насоса, как минимум рядом сидящие Серёга и Марина.

Вслед за отбойным молотком подросток ощутил лёгкую вибрацию по всему телу. Ваня надеялся, что мандраж не заметен со стороны и не передаётся воздушно-капельным путём. Ещё он не доверял своим конечностям. «Вытянутая вперёд рука сдаст с потрохами», ― думал Ваня. У него даже закралась мысль: если вытянутую руку положить на клавиши пианино, получится какая-то мелодия. Не «Лунная соната», конечно, но точно нечто слушабельное, трусливо-переживательного характера.

Ваня старался игнорировать шквал препятствий, обрушившийся водопадом. Он потянулся в сторону Лены, которая, как ему показалось, также замерла в нерешительном волнении. Расстояние уменьшалось, а с ним росло напряжение. Ещё Ваня почувствовал Ленин магнетизм: то ли губы манили, словно кровь, притягивающая вампиров, то ли протонный плюс её тела тянул к себе единственный в комнате отрицательный заряд, преобразовавшийся в подростка пятнадцати лет. Ваню примагнитило на расстояние, при котором можно разглядеть мелкие, почти прозрачные пушинки-волос на лице Лены и посчитать количество пор. Девушка начала встречное движение, давая понять, что стыковка разрешена.

Они слились в простом, почти невинном поцелуе, но по телам прошёл разряд невероятной мощности, от чего на некоторых участках мозга моментально сдетонировали эндорфиновые фейерверки, отсекая парочку от реальности.

Губы Лены поражали нежностью, точно целуешь облако, нет, весь небосвод, укутанный облаками…

– … ты-ре, пять, – доносилось со стороны…

… и сладостью, напоминавшей сахарную вату. Ваня чувствовал, как небо падает на землю, а он тонет в облаках из сахарной ваты. В голове продолжают греметь салюты, рассыпаясь по небу разноцветными искрами и создавая всё новые и новые созвездия…

– … эвять, де-сять, – беспощадно кричала толпа, главной целью которой, похоже, стала разлука сладкой парочки…

… её глаза – они же закрыты! Ваня только сейчас обратил внимание. А с Серёгой не закрывала…

– …о-дин-над-цать…

… может, время остановится или хотя бы замедлится, если я тоже закрою?..

– … две-над-цать, тринадцать…

… чуть помедленнее, люди! Чуть помедленее-е…

– … че-тыр-над-цать…

… толпа ликовала. Толпа была беспощадна. А время снова выиграло и взяло своё…

– Пятнадцать!

Ваня резко открыл глаза – за мгновение до Лены, которая медленно поднимала веки, словно нехотя возвращалась из приятного и доброго сна.

«Боже, как она прекрасна! Даже такая простая вещь, как открыть глаза…» – Ваня записал очередной фрагмент в виртуальную видеотеку и сохранил его в папку с названием «Лена».

Подростки улыбнулись друг другу и вернулись на места, будто это был простой поцелуй в простой игре, в которой правилами заложены подобные телодвижения, такие же обычные, как перемещение фишек после броска кубика. Но это был не простой поцелуй. В нём таилось нечто неизведанное, магическое. Если это простой поцелуй, то всех предшественников можно отнести лишь к баловству или даже жалкой пародии.

Ваня и Лена не знали, как охарактеризовать последние пятнадцать секунд их жизни, да и опыт не позволял отнести поцелуй к какой-то категории. Но одно они поняли точно ― мир никогда не будет прежним, а главное, хотелось повторить. Вновь пережить взрыв, который останавливает биение сердца, заставляет закрыть глаза и наполняет низ живота ни с чем не сравнимым теплом.

Ваня чувствовал, как комната погружается в лёгкий туман. Двигаются силуэты людей, кто-то о чём-то разговаривает, не замечая его присутствия, не считывая его эмоции, не понимая его мироощущения. Из оцепенения Ваню вытащил спор Серёги и Ани.

– Да, двадцать я тебе говорю!

– Погоди, а пятнадцать когда было? ― не унимался Сергей. ― Ты же два раза с Ваньком целовалась. Да?

Ваня не разобрал, кому адресовано это «да?», и не понял, почему Серёга так выжидающе на него смотрит. Туман хоть и развеялся, но воссоединиться с реальностью юноша ещё не успел.

– Чё молчишь? ― переспросил Серый.

– М?

– Ты отходил что ли? Говорю, с Анькой сколько раз целовался?

– Два.

– Ну! Значит, пятнадцать. До двадцати ещё не доросла, – Серёгу окутала странная радость в победе над девушкой, которая явно «сбилась» со счёта не просто так.

– Пятнадцать-пятнадцать, – недовольно и одновременно расстроенно ответила Аня и получила за обман пятнадцать серебряников, обменянных на секунды поцелуя по тарифу один к одному.

А у Серёги определённо назрел хитрый план, и он его строго придерживался. Когда бутылка указала на Свету, подросток обрадовался, помня про её двадцатисекундный уровень. Серый решил добавить маслица в огонь Анькиной ревности и не просто поцеловал Свету, но ещё и приобнял. Никто не знал, что происходило в голове Ани. Лицом она была спокойна и слегка равнодушна, даже счёт вела в нормальном темпе. Серёга же главный козырь приберёг напоследок. Спустя треть минуты он не остановился, как должен был по правилам игры, он остановился секундой-двумя позднее. Что такое одна-две секунды? Пшик, миг, вспышка… Но Аня восприняла задержку, как пощёчину, и звон от неё стоял ровно столько, на сколько Серёга перецеловал Свету.

Аня вскочила в ярости. Правда на этом план действий и закончился, придумать дальнейшие шаги она ещё не успела. Девушка поймала пять пар глаз и спокойно застегнула замок на кофте, делая вид, что просто замёрзла.

– Надоело, чёт, играть! – Она посмотрела на изменника. ― Ты принёс?

– Угу.

– Давай.

Сергей достал из кармана широких джинс пачку парламента и протянул девушке.

– А зажигать-то я чем буду?! ― Аня всё ещё злилась и даже не скрывала эмоций, но ветер Серёгиной податливости потихоньку сдувал с неё пыл.

– Там внутри зажигалка, – спокойно ответил юноша.

С пачкой парламента Аня направилась в сторону туалета, а Света сделала очередной ход, круговым выстрелом попав в Лену.

– Тоже как-то поднаскучило. – Сергей вышел из круга и посмотрел на бутылку в руках Лены, – Да, забей ты! Пойдёмте лучше покурим.

Марина со Светой покорно поднялись и отправились вслед за вожаком.

– Давай доиграем? – предложил Ваня.

– Давай, – таинственно улыбнулась Лена, точно ждала предложения. Она положила бутылочку на учебник физики и, сделав короткую паузу, которую обычно берут, чтобы загадать желание перед задуванием свечей на торте, запустила весёлую круговерть. Горлышко бутылки показало ровно на то место, где минуту назад сидела Марина.

– Думаю, Маринка не обидится, если мы с ней не обнимемся, – даже лёгкое кокетство очень шло Лене. Она начала потягиваться, делая вид, что хочет встать и пойти присоединиться к туалетным курильщикам.

– Но её здесь нет… – ответил Ваня. Он решил идти до конца, хоть и не понимал, как далеко готов зайти. А главное, он понятия не имел, как далеко была готова зайти Лена. В подобных случаях его часто сковывал страх, сжигая на пути все желания. Однако азарт пересиливал. – Значит, она не в игре… стало быть… нужно крутить по часовой.

Лена послушно стала вращать бутылку, изображая ей секундную стрелку, пока горлышко не передвинулось на Ваню. Он медленно поднялся на ноги, сделал шаг в сторону Лены и протянул ей руку, словно приглашал на танец. Он действовал на автомате, будто его телом управлял кто-то другой. Дрожь снова окатила лёгкой волной, но не как в прошлый раз – эта лишь пенилась и еле ощутимо тёрлась об стопы, не мешая спокойно стоять и даже идти. Лена приняла приглашение, и через мгновение их глаза оказались практически на одном уровне.

– Сколько секунд? ― спросил Ваня. Правила игры для него порой приравнивались правилами жизни.

– Разве это важно? ― нежно прошептала Лена и потянулась к его губам.

Встречным движением Ваня моментально уничтожил расстояние между ними и губы снова слились в поцелуе. Только это был уже не поцелуй школьников, играющих в «бутылочку». Парочка вложила в него практически все знания о Франции, которые успела накопить за столь короткий жизненный путь. Их губы не стояли на месте, как часовые на посту, они кружили в неведомом танце под музыку разыгравшейся бури чувств. Языки, после короткого аккуратного знакомства, страстно сплелись в необычные спирали, скользя и окутывая друг друга нежностью.

Лена обвила шею Вани руками, а он крепко прижал девушку к себе, словно зверь, вцепившийся в добычу. Бешеным ритмам сердец никак не удавалось синхронизироваться, и они тут же звучали эхом с другой стороны. Может быть, синхрон и заключался в простом перестукивании, сигнализирующем: «Я здесь, я рядом».

Губы и языки жадно переплетались, точно у них заканчивался воздух, и они пытались нащупать в темноте кислородную трубку. Дыхание учащалось, и казалось, что время нажало кнопку перемотки вперёд, а комната начала раскручиваться, будто огромная карусель. С закрытыми глазами ещё можно было удержаться на месте, но подростки ощущали невероятное головокружение. В какие-то моменты даже пол уходил из-под ног. Парочка висела в воздухе и не падала лишь за счёт взаимного притяжения.

Эмоциональный водоворот с каждой секундой увеличивал амплитуду влияния. Уже было поздно доставать спасательные круги и жилеты. Оставалось лишь поддаться той великой стихии блаженства, которая уносила в неизвестном направлении, не обещала счастливого финала, но гарантировала незабываемость ощущений.

Ваня привык к фейерверкам в голове. Внутренняя дрожь сменилась на трепет, словно он целовал цветок и боялся помять или ранить его нежные лепестки, а жар в животе спустился ещё ниже. Ваня чувствовал, как в джинсах ему становится неуютно и тесно из-за отвердевания части тела, упоминание которой в приличном обществе вызывает лишь недоумение и ропот. Похожие возбуждения случались и раньше. Порой в самые неподходящие моменты, когда сидишь на уроке, а твои брюки начинают неистово выпирать, требуя какого-то вмешательства. Но то, что происходило сейчас, Ваня ещё никогда не испытывал. Казалось, что в области паха произошёл пожар, и единственный местный житель пытался спастись и вырваться из огненного плена, прорубая на ходу тканевые стены.

«Хорошо, что в джинсах пришёл. Обычные штаны или шорты порвались бы», – промелькнула мысль, и Ваня открыл глаза.

Лена сдерживала внутренний огонь, который по силе не уступал пламени её избранника. Единственное, она не переживала за сохранность своих шортиков и трусиков, пахнущих апельсинами. Чувствуя пространство кожей, пальцами рук и всем телом, девушка снова медленно подняла веки следом за Ваней. И, как по команде, они распутали клубок из языков и губ и плавно вернулись на землю, словно кто-то также плавно выкачал воздух из сотен воздушных шаров, благодаря которым парочка смогла совершить этот удивительный полёт. Лена из стороны в сторону покрутила головой, знакомя кончики носов лёгкими касаниями. В качестве комплимента она получила поцелуй в родинку, что её приятно улыбнуло.

– Думаю, нам пора, – прошептала Лена, также как говорила: «Разве это важно?», будто хотела склеить воедино фразу, разорванную неожиданным романтическим отступлением.

– Пошли, – коротко ответил Ваня и, развернувшись к выходу, задел ногой бутылку. Она спрыгнула с учебника, закатилась под чью-то кровать и недовольно лязгнула, чокнувшись с деревянным плинтусом.

Туалет окутала табачная дымка, но воздух, вобравший запах Серёгиных духов, оказался терпко-приятным на слух. Марина ограничилась лишь пассивным курением. Остальные же работали над обеспечением её этой пассивностью. Все увлечённо слушали историю Сергея, как какие-то ребята угнали «жигуль» из своего двора и разбили его о проезжающую мимо машину, успев увеличить пробег авто, дай бог, метров на сто.

Ваня и Лена незаметно присоединились к курильщикам, и наскоро слепленные объяснения их отсутствия никому не понадобились, что не могло не радовать. После космически-эмоциональной встряски мозги совсем отказывались работать и придумывать что-то правдоподобное.

– Кстати, ребят, а вы же раньше в 314 жили? ― спросила Света, после того как выпустила Марине табачной добавки.

– Ага, – коротко бросил Серёга, – А чё?

– Это там живут: один ― хлюпик такой, а второй толстый и огромный, как шкаф?

– Похоже, да. Петя и Миша, если не ошибаюсь. – задумчиво ответил Сергей, вспоминая имена бывших соседей. ― А тебе зачем? С кем-то свести надо? ― ехидно улыбнулся пензенец.

– Пф-ф! Больно надо с дебилами сводиться! ― Света закатила глаза, будто пыталась поймать взглядом Серёгу, который внезапно уменьшился до крошечных размеров и переместился девушке на переносицу.

– Хм, некрасиво бросаться такими словами за спинами людей, – философски изрёк Серый, заступаясь за ребят.

– Вести себя надо по-человечески, а не как колхозники, тогда о них никто и не будет некрасиво говорить, – возразила недовольная Света.

– А что случилось-то? ― вмешался Ваня.

– Они нам нагрубили вчера, когда мы были на массаже… Это было так неприятно…

– Что, просто так взяли и нагрубили? ― удивился Ваня, пытаясь собрать пазл произошедшего.

– Да, – ответила Света и, подумав, добавила, – Ну, не совсем, но, в целом, да.

– А в частности?

– Коро-оче. Мы с Маринкой были на массаже, а они пытались за нами подглядывать. Когда я это увидела, назвала их придурками, а они в ответ нагрубили.

– Мы с ними разберёмся! ― уверенно рапортовал Серёга, посчитав дальнейшие расспросы не совсем этичными. – Да, Ванёк?

Ванёк не знал, как Серёга планировал разбираться. Если Петя на вид действительно не представлял угрозы, то о Мише, который казался вдвое крупнее ребят, подобные мысли не приходили. Ванёк лишь надеялся, что у Серёги есть план, потому что давать заднюю перед Леной было совсем не комильфо.

– А то! ― согласился Ваня.

Докурив, Аня, Света и Сергей побросали окурки в унитаз и юноша, как истинный джентльмен, нажал кнопку слива воды, а после повторил действие, чтобы дотопить один «бычок», который сумел справиться со стихией.

Минутная и часовая стрелки на командирских часах пензенца спешили на рандеву в самой верхней точке циферблата. Ребята решили, что им тоже пора встретиться со своими кроватями и подушками. Перед уходом Аня выглянула на разведку в коридор и доложила об абсолютной его бесчеловечности.

– Предлагаю как-нибудь повторить, – сказала напоследок Лена и улыбнулась, глядя на Ваню.

– Мы только за, – ответил Серёга, – А пока… пока! Спасибо за тёплый приём.

Друзья вернулись в комнату. Сергей сразу завалился спать, не разбирая кровати и не снимая одежды, а Ваня перед сном решил заглянуть в уборную. Накатила внезапная волна, точно лимонада он выпил не три глотка, а не меньше трёх бутылок, и теперь напиток просился обратно. Ваня закрыл дверь на шпингалет, приспустил джинсы, предварительно расстегнув пуговицу и молнию, и достал из трусов своего погорельца, которому так и не хватило сил, чтобы пробиться сквозь плотные материи. Он лежал, обессиленно свесив голову.

Ваня не сразу приступил к выполнению заветной цели. Он не забыл, как это делается, нет. Сей ритуал юноша совершал тысячи раз: делал это на автомате и в разных состояниях (включая и с закрытыми глазами) и, надо сказать, делал это всегда успешно. Ваню отвлекла тонкая, относительно длинная нить, похожая на слюну, свисающая с самого кончика подросткового достоинства. Ваня вспомнил игру, в которую играл с дворовыми пацанами в детстве. Нужно было пускать слюну так, чтобы она максимально растягивалась ото рта, но не падала на землю. Ваня не испугался, а лишь удивился неопознанной тягучей жидкости. Он связал увиденное с диким возбуждением во время поцелуя с Леной и позволил ей оторваться от своего тела и окунуться в глубокие воды унитаза.

Облегчив мочевой пузырь, Ваня пошёл спать. В отличии от соседа, он нашёл силы на раздеть себя и снять верхнюю одежду с кровати. От касания головой подушки до пришествия Морфея прошло несколько секунд, но на экране закрытых век, как на закрытом показе, успела пронестись картина под названием «Поцелуй». Во время просмотра Ваня почувствовал, как странная жидкость снова начинает выделяться, а отвердевшее существо продолжает борьбу с тканями. Только теперь оно не рвалось из бушующего пожара, оно рвалось в бой.

* * *

В 314 Серёга с Ваней традиционно не стучали. Ковровую дорожку к их приходу расстелить не успели, да и с хлебом-солью тоже никто не встретил. Подростки вошли в двухместную комнату. Петя и Миша сидели за столом и играли в переводного дурака.

– Здорова, пацаны! ― задорно бросил Серый.

– Здорова! ― слегка подозрительно ответил Миша, словно пытался вспомнить, где раньше встречал своих визитёров.

– Привет, – еле слышно промолвил Петя.

– Пацаны, тут такое дело… В общем, вы наших девчонок обидели, – Серёга сразу перешёл к делу. Миша никак не мог понять, откуда знает этих ребят. Ещё сильнее его сбили с толку обвинения, о которых он пока тоже был не в курсе. – Мы на вас не в обиде, бывает. Но у нас будет небольшая просьба, больше так не делать. ― Серый решил немного помочь Мише и добавил, ― Речь про Свету и Марину, которым вы нагрубили у массажного кабинета.

Петя узнал бывших соседей. О цели их визита догадался тоже быстро. Зато Миша просиял только после слов «нагрубили» и «массажный кабинет». Но сиял он недолго. Словно луч солнца, пробившийся сквозь прореху густых облаков, и снова закрытый очередным потоком.

– А чё они обзывались? ― пробасил Михаил. По голосу и физическим параметрам ему бы очень подошло отчество Потапович.

– Им не понравилось, что вы за ними подглядываете, – Серёга держался уверенно и говорил так, будто был свидетелем конфликта.

– Да, не подглядывали мы, – подключился Петя. Голос звучал жалобно, словно в десятый раз объяснял следователю, как случайно оказался на месте преступления.

– Да, пофиг! Парни, не хочу разбираться. Нагрубили? Нагрубили. Молодцы. Но больше так не делайте, – Сергей исключил из тона нотки наезда и вёл вполне дружескую, разъяснительную беседу, а после короткой паузы ещё и добавил, ― Пожалуйста.

– А то что?! ― набычился Миша. Ни дружелюбие, ни вежливость на него не подействовали.

Когда Ваня шёл на разговор, он моделировал в голове разные варианты развития событий. И сейчас подросток услышал тот самый вопрос, который не хотел бы услышать ни при каких раскладах, ведь в его моделях не было внятного решения, и надежда оставалась только на Серёгин план.

– Я вам тогда стену обоссу, – не раздумывая ответил Серый и бросил беглый взгляд на шкаф, ещё недавно хранивший его одежду.

Миша засмеялся во весь голос. При этом смех больше походил на ржание лошади, нежели на хохот человека. А, вот, Ваню и Петю ответ Серёги явно не обрадовал. Ваню от осознания отсутствия плана у товарища. Стало быть, выражаясь словами героя «Большого куша», одного из его любимых фильмов: «Они ходили по охрененно тонкому льду». Пете же просто не нравилась мысль, что кто-то будет ссать на его обои в качестве расплаты за Мишину грубость.

– Н-ну-у впе-рё-ёд, – еле выдавил из себя здоровяк, захлёбываясь смехом.

Серый забрался на свою бывшую тумбочку, поставил ладони на шкаф и, опираясь на них, ловким движением рук и ног вскарабкался наверх. Юноша расстегнул ширинку широких джинс и посмотрел на грубиянов, будто делал последнее предупреждение.

– Не, паря, меня на такой дешёвый понт не возьмёшь, – сделал ход Миша, приправив речь блатными красками.

Комната замерла в ожидании. Потапыч по-прежнему ухмылялся, глядя на представление акробата-шантажиста, Петя переживал за обои, словно отвечал за их сохранность своим имуществом, а Ваня продумывал пути отступления. Как и Миша он не верил в Серёгин блеф и осознавал, что товарищ каждым своим шагом только усугубляет положение.

Лишь юный дамский защитник и покоритель шифоньерных вершин копошился в области ширинки, не обращая внимания на публику. Казалось, что он оттягивает время, чтобы набросать план выхода из западни, в которую сам же себя и загнал. Время остановилось. Возможно, даже секундная стрелка на часах пензенца замерла, наблюдая за развязкой. Серёга же всё копошился и думал, думал, да, видимо, не придумал, и спустя несколько секунд обои оросила мощная струя жёлтого цвета.

В первую секунду, пока сухие обои активно впитывали уриновые осадки, зрители смогли лишь синхронно распахнуть рты, словно у трёх рядом стоящих стареньких жигулей одновременно сломались замки на багажниках. Уже никто ни о чём не думал. Подростки просто смотрели на происходящее так, как обычно люди наблюдают за явлением чуда, за тем, что до этого момента всегда ставилось под сомнение.

– Ты чё творишь?! ― внезапно заорал Миша, выйдя из оцепенения. Он напоминал свидетеля угона автомобиля, который в последний момент осознал, что украсть-то пытаются как раз его машину.

Ваня услышал за спиной шарканье шлёпанцев по линолеуму, но даже не стал оборачиваться. Он не собирался упускать ни единого момента, точно планировал писать об этом случае репортаж в местную газету.

– ОСТАНОВИСЬ! ― в истерике кричал здоровяк, чувствуя бессилие, и надеялся хотя бы криком как-то повлиять на ситуацию.

– Блин… не могу! ― растерялся писающий мальчик, будто резко забыл, как перекрывать кран.

– ТЫ ДЕБИЛ?! ГОВОРЮ ТЕБЕ, ОСТАНОВИСЬ!

На этот раз аргументы оказались более убедительными. Сергей стал напрягать все мышцы тела, чтобы хоть как-то повлиять на ситуацию. Его старания дали быстрые плоды, и напор стремительно уменьшился. Затем и вовсе иссяк, обронив последние капли на шкаф, правый кроссовок и штанину.

– Твою мать, на джинсы попало! – расстроился Серёга и спрятал своё хозяйство от глаз долой.

– Ты чё?! ― еле выдавил Миша, продолжая сидеть за столом с козырной трефовой шестёркой, девяткой буби и дамой пик в руках. Слова ему давались с таким трудом, будто от увиденного он перенёс инсульт.

– Па-га-ди, – бросил в ответ Серый и начал аккуратно спускаться, – Мне надо доссать.

Он медленно сполз на пол и на полусогнутых засеменил в туалет. Со стороны казалось, что Серёга несёт сосуд, всклень наполненный ценной жидкостью, и его главная задача ― донести жидкость в целости, не вынимая сосуд из-под одежды.

Ваня проводил глазами соседа-зассыху и уткнулся ими в Колю, который с интересом наблюдал за происходящим из коридора. Лёгкая ухмылка на его лице прекрасно всё объясняла. Мальчик лицезрел наказание своих предателей. Да, чужие руки (почти руки) выполнили всю грязную работу. Но ему хотелось думать, и он действительно так думал, что мстили за него.

Вскоре вернулся Серёга ― такой же весёлый и жизнерадостный, будто последние минуты в жизни ребят аккуратно подтёрли ластиком. Лишь огромное мокрое пятно на обоях и стойкий запах аммиака возвращали к реальности и напоминали о случившемся.

– Парни, вам надо комнату проветрить, у вас чёт ссаньём воняет, – задорно предложил Серый. Ваня не понимал Серёгиного секрета, благодаря которому их тела до сих пор оставались без побоев, хотя поводы были, причём очевидные. ― Лан, пацаны, мир вашему дому. Надеюсь, мы друг друга поняли, а то не хочется больше на этот шкаф залазить, – подросток посмотрел на товарища и добавил, – Пошли, Ванёк.

Друзья уходили, и последнее, что видел Ваня: это окаменевшее лицо Миши, по-прежнему прикованное к шкафу и мокрой стене за ним; и Петю, тот по совету Серёги тянулся к форточке, чтобы впустить в комнату глоток свежего воздуха.

Ваня медленно шагал и быстро переваривал произошедшее. На ум пришли библейские Давид и Голиаф, и случай в комнате показался современной интерпретацией старого сюжета. Ваня не понимал, как теперь относиться к соседу, но гонку крутости точно стоило завершить, ведь Серый взлетел до небес и стал недосягаем.

– П-п-пошли бы-бы-бы-быстрее о-отсюда, – прошептал испуганный Сергей, только друзья ступили за порог номера, – Я се-сейчас оп-пять обоссусь, только уже от с-страха.

– Ты прикалываешься что ли? ― удивился Ваня, решив, что спектакль ещё не окончен, а короткая пауза оказалась перерывом между действиями.

– В смысле? Мы люлей огребём, если попадёмся ему на глаза, когда он очухается! ― недоумевал Серёга, – Поэтому предлагаю сваливать отсюда поскорее!

– Погнали! ― на ходу бросил сосед, и лишь вернувшись в свою комнату, решил заполнить пустоты непонимания. ― Слушай, зачем ты им за шкаф-то нассал?

– Не знаю… – в глазах Сергея по-прежнему таился страх будущего и боязнь произошедшего, будто он совершил преступление в состоянии аффекта, и только теперь сознание начинало трезветь и осознавать масштаб бедствия.

– Это как?

– В общем, у меня какая-то странная реакция на опасность. Что-то похожее уже было раньше…

– В плане, ты ещё кому-то ссал за шкаф? Это фишка такая?

– Не в этом дело… – Серёга выдохнул, ощутив себя на допросе, где в его же интересах было говорить правду. – Короче, я порой веду себя неадекватно, когда чувствую приближение опасности. Вместо нормальных решений мой мозг отчебучивает что-то странное, на что в обычной жизни я никогда бы не решился. ― пензенец сидел на кровати и разглядывал пятно на кроссовке, к появлению которого имел прямое отношение.

– Хреново, – заключил Ваня. Ему было жаль соседа, но он не знал подходящих слов. А ещё он понял, что гонка крутости реально завершена, но не из-за досрочного определения победителя, а из-за потери смысла её проведения.

– Угу.

Ваня смотрел на соседа. Мысли о Давиде и Галиафе сменились пословицей про тихий омут и чертей, которые там водились. Затем он вспомнил, как Серёга считал Колю дебилом и гопником, что и послужило причиной их переезда, а сам оказался тихим отморозком, о чём очень аккуратно забыл упомянуть. Роль главного злодея в образовавшемся дуэте выглядела уже не так однозначно. Гопник ― персонаж хоть и отрицательный, зато предсказуемый, он ориентируется на силу, как на лом, потому что против неё тоже не знает приёма; отморозок же ― фигура малоизученная, не соблюдающая ни один закон, стало быть, и предугадать его дальнейшие шаги практически невозможно.

– Что делать-то теперь? ― спросил Ваня, полагаясь на друга и его опыт по выходу из подобных ситуаций.

– Не попадаться им на глаза, – улыбнулся Серёга. Возможно, впервые, его улыбка была соткана из нитей добра и умиротворения, потому что чертята сами испугались своих же проказ и временно притаились в самом тёмном углу.

– Не думаю, что кто-то согласится носить нам в комнату еду и приходить делать массаж, – Ваня спокойно принял судьбу, которая сулила «огребение люлей», пусть и гипотетических.

– Пожалуй, – Серый обрадовался Ваниной поддержке, ведь он не сделал ничего противозаконного и легко мог соскочить с проблемы. Серёге стало уже не так страшно ― любое «мероприятие», даже самое неприятное, приобретало немного красок, когда его было с кем разделить.

Друзья молча переваривали случившееся. Эмоции начинали затихать, будто убегающее молоко, вовремя снятое с плиты.

– Слушай, не в тему, конечно, но почему ты Аню вчера динамил? Видно же было, что она расстраивается.

– А-а, – вновь улыбнулся Серый, и вновь Ваня заметил в его глазах дьявольские искры, – Тактика такая: немного помучить, чтобы потом было проще заполучить.

– Проще? Да, куда уж проще? Она и так с тебя готова была не слазить.

– Ничё-ничё, пусть немного пострадает, – Серёга мечтательно улыбнулся. ― К тому же, в ней слишком много притворства, и я хочу его немного сбить. Видел, как она показательно пошла курить?

– Ага.

– Это тоже был очень дешёвый понт, сама курила-то первый раз.

– Почему так решил?

– Потому что курила не в затяг, а так обычно новички курят.

– Хм, – задумался Ваня, ― Ты, кстати, тоже говорил, что не куришь.

– Дак, я и не курю! В плане, курю, но редко… балуюсь, короче.

– Как скажешь, – улыбнулся сосед. В его глазах Серёга исчерпал кредит доверия, и болтовню теперь придётся пропускать через словесный фильтр.

– У тебя-то что с Леной? ― поинтересовался Серый в ответ, ― Мне показалось, или вы в курилку немного позже пришли?

– Показалось… и с Леной у меня ничего, – Ваня соврал больше потому, что со вчерашнего вечера сам не успел осмыслить отношение к Лене. А учитывая Серёгину болтливость и близость к комнате девчонок, нужно было соблюдать двойную осторожность.

– М-м, жаль.

– Почему?

– Ну-у, потому что ты ей реально понравился.

– Да, ладно?! ― удивился Ваня. – Откуда знаешь?

– Сам подумай, – предложил Серый, постучав по лбу указательным пальцем.

– Ну, да.

Ваня чувствовал искру между ним и Леной и не сомневался во взаимности. От одной только мысли, что Лена с кем-то поделилась своими чувствами, Ваню снова обдало жаром, как во время вчерашнего поцелуя. Вот на что была способна крохотная искорка, незаметно упавшая на сухую бумагу, которая лежала под тонкими прутиками, державшими небольшую охапку дров.

Остаток дня Ваня слышал: «Ты ей реально понравился» множество раз. Отголосок преследовал юношу повсюду, хотя он и не пытался убежать. Пламя охватило веточки и медленно переползало на дрова. Костёр начал разгораться.

Глава 5. Карта шесть червовой масти

В любом населённом пункте – будь то город или посёлок, в любом месте – будь то школа, больница или санаторий есть свои особые места. Они магнитом притягивают людей, образуя из них скопления. Это такие, своего рода, места силы. Они не обязательно должны быть похожи друг на друга. К примеру, вытоптанная площадка за гаражами и лавочка перед подъездом многоэтажного дома обладают совершенно разными техническими характеристиками, назначениями и возможностями. У них нет опознавательных знаков, кроме самого скопления людей, а их мощное магнитное притяжение наукой ещё не до конца изучено. И пусть докторскую на тему: «Места силы» пока никто не защитил, такие места в природе существуют и вполне спокойно себя чувствуют без пристального внимания учёных.

Возможно, места силы – это наблюдательные пункты разведки, КГБ или ещё каких-то секретных подразделений, которые неистово бдят за тем, чтобы западные силы зла не проникли в сознания добропорядочных граждан и не завербовали на сотрудничество, обещая взамен светлое будущее и сладкую счастливую жизнь. Если подобная мысль не верна, то как объяснить тот факт, что лавочки, которые устанавливают перед каждым подъездом жилого дома, не пользуются равной популярностью, учитывая, что изготовили их на одном и том же заводе, из одних и тех же материалов, возможно, даже одними и теми же руками? Почему одни лавочки образуют вокруг себя скопления людей, части из которых даже места не хватает на этой лавочке и им приходится стоять рядом, а другие смиренно пустуют, свыкнувшись с мыслью, что они никому ненужные куски дерева?

С наблюдательными пунктами картина прояснилась. Но без наблюдателя такие места вновь становятся обычными лавочками. Тут-то на помощь и приходят тайные агенты и по совместительству всеми любимые бабули, ставшие до дыр затёртым мемом и темой для сотен анекдотов и хохм. А что, позиция у них удобная: двор на ладони, прекрасная точка входа – она же пункт по сбору информации обо всех и обо всём. Но, главное, никто не воспринимает всерьёз, стало быть, риск провала минимальный, нужно лишь периодически произносить кодовые слова «наркоман» и «проститутка», привлекая внимание, и в то же время отсекая любое желание прохожего на сближение с наблюдательным пунктом. Возможно, спецслужбисты и являются авторами тех самых мемов и анекдотов про бабуль на лавочках, дабы создать вокруг них определённый образ. Возможно. Но доказательную базу собрать также нереально, как практически нереально доказать факт покорения Луны американцами. Лишь в одном можно оставаться уверенным: места силы есть.

Существовали такие места и в санатории «Полесье», причём в холле каждого жилого этажа. Мало того, никто не скрывал источники силы, а наоборот разместил их на самых видных местах и, словно божества, установил на постаменты в виде столов на колёсиках. Источник силы управлялся обычным пультом. Помимо организации скопления людей, также выполнял функции телевизора, чем, в общем-то, и являлся.

Из-за высокой силы притяжения холл третьего этажа никогда не пустовал, а ближе к девяти вечера вообще наполнялся до отказа. Дети и подростки подвергались сильнодействующему заклятию: «Кино в 21:00 на СТС», против которого не в силах были устоять даже взрослые. Дальше их внимание завлекал какой-нибудь отборный и популярный блокбастер, после чего этаж можно было захватывать практически без боя. Пустые комнаты, не всегда запираемые на ключ, так и не научились давать должного отпора вплоть до захвата самого санатория волной банкротства и нерентабельности, которые вполне заметно подкрадывались все последующие годы.

Ваня, не шибко избалованный каналами «ОРТ» и «РТР» (которые тогда решили в корне измениться и преобразиться, хотя сил и энтузиазма хватило лишь на переименование в «Первый» и «Россия»), поддался заклятию мгновенно и бесповоротно. Ещё бы. Родители любили давно надоевшие шоу про поиски чьих-то пропавших родственников, про отгадывание слов под кручение барабана и советское кино. Его предпочитали любой западной картине, даже если видели фильм раз десять. Чтобы не было сомнений, просмотр частенько приправляли словами: «Вот, раньше снимали так снимали, не то что эта американская дурь». Исключением стал «Последний герой» с Серёжей Бодровым. Каждый его выпуск ждали, смотрели и после обсуждали все от мала до велика, соглашаясь на временное перемирие в борьбе за телевизор.

С первого дня Ваня пропустил лишь один вечерний просмотр кино, когда играл в бутылочку. Несмотря на тягу к месту силы, он редко сюда выбирался. Никак не удавалось найти пробел в плотном графике из учёбы, процедур и шестиразового посещения столовой. Но в понедельник такой пробел образовался. После первого урока алгебры отменили следующие занятия по русскому языку и литературе из-за болезни учителя. Серёга, как обычно, куда-то испарился, а Ваня решил провести освободившееся время с пользой.

Из холла доносились звуки телевизора. Ванины планы решил разделить кто-то ещё. Не удивительно, развлечениями санаторий не баловал, зато прекрасно утолял телевизионный голод отдыхающих.

После двух домашних каналов местная россыпь казалась информационным глотком свободы. Схватить передоз можно было просто листая каналы один за другим. Ваня чувствовал себя приехавшим с необитаемого острова. Будто пятнадцать лет в его арсенале была одна потрёпанная и зачитанная до дыр книга, а теперь он очутился в огромной библиотеке или книжном магазине.

В холле никого не оказалось. Ваня одновременно удивился и обрадовался. Удивился по понятным причинам, а, вот, радость исходила от возможности посмотреть телевизор, сидя на почётном месте в кресле.

Холл представлял собой небольшое прямоугольное помещение: две глухие боковые стены, третья – с окнами, вместо четвёртой возвышались две внушительных размеров колонны, напоминающие обрубки ног великана. Около боковых стен друг на дружке громоздились стулья, которые полукругом расставлялись у телевизора во время вечерних премьер. Колонны неизменно охранялись двумя старенькими и потёртыми, но вполне комфортными креслами. В креслах по-царски всегда восседали старшаки, поэтому остальные отдыхающие не пытались их занять, даже если приходили первыми.

Ваня плюхнулся в ближайшее кресло и чуть не утонул в нём. Падая, он почувствовал новую волну удивления, перерастающую в нечто похожее на цунами. Оказалось, что телевизор работал не просто так, и холл не пустовал, как это выглядело поначалу. Просто колонна надёжно укрывала сидящего во втором кресле.

Ваня никогда не общался с местными старшаками, не пересекался с ними и не знал, что у них на уме, потому заранее побаивался. А в кресле как раз развалилась подобная особь и грызла семечки, или семьки, выражаясь их языком. Старшак доставал семьки из целлофанового пакета, который растёкся на его ногах бесформенной лужей.

Завершал картину последний штрих в виде смуглого паренька. Он стоял на коленях, передними лапками облокачивался о спинку кресла, напоминая послушного пса, и ел с хозяином жареные семена подсолнуха из одной «миски». Зрелище странное, конечно, но чего только Ваня не повидал за свой век. Удивило же его другое: смуглым парнишкой оказался не кто иной, как Ванин сосед – Артём Самойлов, который слишком увлёкся в прислуживании местным «царям».

Увиденное настолько ошарашило Ваню, что на мгновение он забыл, зачем пришёл в кинозал. Позже его богатое воображение дорисует воспоминание, и Ваня будет уверен, что Артём сидел перед хозяином на задних лапах и с высунутым языком, словно собака в жаркую погоду, которая тем самым регулирует температуру тела. Верностью взгляда он напоминал лабрадора. Ване показалось, что у соседа даже уши стали больше и также по-лабрадорски свисали.

Артём же язык не высовывал, стоял себе спокойно на коленках, брал из пакета семьки и тут же их грыз, сплёвывая шелуху в кулак. Да, и смотрел он не на хозяина, а в телевизор. Приход соседа он решил оставить без внимания и до последнего не замечать.

О чём вещала телевизионная коробка, Ваня не знал. Его взгляд терялся по пути к ТВ и упирался в непонятные изображения старенького паласа, цвет которого от времени поблёк до неузнаваемости. Периодически Ваня слегка поворачивал голову вправо и боковым зрением снова лицезрел картину: «Дружба крепкая». Хотя на ум шло совсем другое название: «Мерзость». Слово крутилось у него в голове с самого появления в холле. Но по необъяснимой причине, и несмотря на всю мерзость, картина снова и снова притягивала внимание Вани.

После Ваниного прихода Артём пытался держать маску непринуждённости, но все его попытки заканчивались неудачей. То и дело он стал коситься в сторону соседа, словно оценивал своё положение и размышлял о дальнейших перспективах.

Из собравшейся троицы внимательно смотрел телевизор лишь старшóй. Он не видел ни Ваню, ни странности в поведении товарища.

– Цыг, метнись за водой по-братски, – лениво бросил старшак и переключил на другой канал, отмахнувшись пультом от назойливой рекламы, как от мухи.

Ваня и Артём тут же насторожились и навострили уши, точно коты, услышавшие странный звук и пытающиеся понять природу его происхождения и уровень опасности. Артём выглядел жалко и слегка напугано, будто его поймали на месте преступления за чем-то постыдным. Ваня же с нетерпением ждал развязки. Он, конечно, мог облегчить судьбу цыги и просто уйти, чтобы «братские» желания исполнялись без свидетелей. И он не сомневался: не будь его в холле, сосед бы тут же подорвался за водой. Но Ваня был тут, и Ваня никуда не собирался уходить. Он ждал развязки.

– Да, я это… – замялся Артём, – В комнату уже хотел идти, уроки делать.

– Ха! ― ухмыльнулся старшак, не отрываясь от телевизора. ― Уроки! Ну, ты воды принеси и иди.

– А ты, это… можешь сам сходить? ― еле слышно протявкал пёсик.

– Чё? ― не расслышал старшак. Он по-прежнему смотрел телевизор и по-прежнему не понимал, почему его подданный всё ещё здесь.

– Да-а… я не хочу чёт возвращаться. Ты можешь сам…

– ТЫ ЧЁ, НА?! ― прогремел выстрел.

Артём поймал недовольный взгляд старшего брата. Он больше не осмелился перечить и покорно побрёл в комнату.

Физически – мальчик поднялся с колен, морально ― уже захлёбывался в болоте, в которое имел неосторожность наступить ради собственной выгоды и туманных перспектив.

Ване стало мерзко не только смотреть на происходящее, но и находиться в месте силы, будто та оказалась тёмной материей и противоречила желанию стремиться к свету. Идти в комнату Ваня не мог: не хотел пересекаться с Артёмом, чья личность был стёрта минуту назад, а точнее смыта стаканом воды, за которым отправился мальчик. Поэтому Ваня решил избегать соседа, как сторонились в древности прокажённых, будто не только касанием, но и взглядом он мог заразиться столь разрушающей болезнью.

Вскоре из коридора послышались шарканье и равномерные перестуки пластиковых шлёпок. Загнанные в тиски между пятками ног и бетонным полом, и постепенно превращающиеся в отбивные, они служили хорошим сигналом для отступления. Ваня с удовольствием выплеснулся из кресла, возможно, так же незаметно для старшака, как и появился здесь, и пошёл в комнату, завидуя Серёге. Ваня не сомневался, что Серый провёл время гораздо интереснее и веселее.

* * *

День выдался богатым на сюрпризы, но козыри он не стал вываливать одним ходом. Он давал возможность посмаковать, прожить каждый необычный момент вдумчиво: «с чувством, с толком, с расстановкой», как сказал бы классик.

Ваня проходил процедуры по уже заученному графику. Казалось, всё шло своим чередом: в установленное время, в привычном темпе, без каких-то новшеств. Но вышло так, что процедуры закончились раньше обычного. Ваня не расстроился, но традиционно удивился.

Он вышел из кабинета, где ему делали прогревание носа, и решал в уме жизненно важную задачку, потому не расслышал тихого привета, донёсшегося со стороны. Задачка, а точнее, вопрос требовал запуска невероятных мыслительных процессов и полной внутренней концентрации. Потому что решить: идти в столовую с медицинской картой или закинуть её в комнату, а только потом отправиться на подкрепление уже с пустыми руками, нужно было секунд за тридцать-сорок, быстрее, чем успеешь дойти до развилки, на которой только не хватало камня с указателями: налево пойдёшь ― еды возьмёшь, направо пойдёшь ― ночлег обретёшь.

– Эй, ты зазнался что ли? ― раздался за спиной знакомый женский голос, следом за которым последовал лёгкий толчок в плечо. ― Привет, говорю!

Ваня моментально остановился, словно его коснулся Саб-Зиро. А голос запустил уже привычную опцию «парная», напрочь высушив полость рта.

– П-привет, – оборачиваясь ответил Ваня и постарался улыбнуться Лене особым образом, как бы говоря: «Я, конечно, рад тебя видеть, но, если в моём голосе послышался трепет, тебе послышалось».

– Привет, – весело улыбнулась девушка, не заметив Ваниных стараний, – В номер?

– Ага.

– И я.

– Пойдём.

– Пойдём.

Ваня не знал, о чём можно говорить с девушкой, после того как его язык побывал у неё во рту, но необходимость в разговоре чувствовал каждой клеткой. И, чем сильнее накатывала волна обязательств, тем больше разрастался в горле ком, вызванный внезапным ступором мозга.

– Ты тоже на полдник не ходишь? ― спросила Лена. Она испытывала схожие ощущения, но легче справлялась с эмоциями.

«Хожу, – хотел выпалить Ваня, – Я вообще ни разу столовую не пропустил и всегда там всё съедаю, даже суп съел, в котором таракан был». – и тут же смекнул ― это может порадовать маму, но не девушку.

– Да-а, по-разному, – неоднозначно ответил Ваня, одаривая Лену широкой улыбкой.

– Я-ясно… Какие планы на вечер?

– Не знаю, может, японские кроссворды поразгадываю, а то уроки чё-то влом делать, – Ваня сомневался, что правдиво сыграл «хулигана», и на всякий случай слегка порозовел.

Криминала Лена не разглядела, а наоборот воскликнула:

– Я а-ба-жаю японские кроссворды!

– Здорово! Я этого не знал, – ляпнул Ваня, хотя ничего не знал о девушке, кроме имени, возраста и номера проживания. Осознав, что «сморозил хрень», выражаясь языком Коли Баранкина, он решил пояснить. ― Точнее, я…

– Я поняла, – непринуждённо улыбнулась Лена, а после слегка кокетливо добавила, – Зато теперь знаешь.

– Угу.

Вскоре парочка добралась до третьего этажа и подходила к 320 номеру. Темой японских кроссвордов удалось сломать барьер, который больше напоминал сделанную на скорую руку небольшую запруду. Разговор потёк легко, словно весенний ручеёк, бежавший с пригорка и радостно возвещающий о приходе тепла.

Из-за двери с табличкой «320» доносился громкий смех, балансирующий между веселием и истерикой, что, мягко говоря, не очень укладывалось в сложившийся концепт Ваниной комнаты.

– У вас всегда так весело? ― удивилась Лена.

– Обычно только когда я там, – игриво ответил Ваня, за что получил заслуженную порцию улыбки. ― Пойдём, я тебя провожу.

323 номер звуков не издавал. В отличии от 320, он наоборот затаился, точно хищный зверь, готовый к прыжку.

– Вот и пришли, – загадочно сказала Лена, коснулась ладонью дверной ручки, но не стала открывать, словно хотела сказать что-то ещё, но никак не решалась.

– Да-а, – протянул Ваня, – Чем будешь заниматься?

– Пока не знаю… Японских кроссвордов у меня нет, зато есть уроки…

– Я-ясно. – Ване показалось, что Лена тянет время, будто чего-то ждёт. Но чего? Поцелуй? Объятие? Объятие и поцелуй? Напроситься на чай со всеми вытекающими? Мысли мельтешили, мешали сосредоточиться и лишь порождали новые. Ровно в этот момент Ваня засомневался в словах родителей о важности хорошо учиться: якобы знания пригодятся в жизни. Вот, перед ним девушка – самая настоящая жизнь. Но ни один отлично выученный предмет как-то не спешит пригождаться, когда помощь так нужна.

– Ладно, пойду, – в итоге сказала Лена, не дождавшись никакой активности, и зачем-то добавила, – Соседки скоро вернутся.

– Хорошо.

– Ну, пока?

– Да, до встречи. Хорошего вечера.

– Угу, – согласилась красотка и открыла дверь. Затем она резко приблизилась к Ване, поцеловала в щёку и, улыбнувшись, также стремительно скрылась за дверью, успев напоследок бросить, – Пока!

– По-ка… – промолвил Ваня уже закрывшейся двери и пошёл к себе, размышляя на ходу. – «Всё-таки, поцелуй. Она ждала от меня поцелуй…»

Нет, он не расстроился – Лена же чмокнула его напоследок, чем сохранила репутацию. Но испытывать судьбу на благосклонность Ваня больше не хотел. И у отморозка Серёги всё же было чему поучиться. Его безбашенность вкупе с находчивостью порой отлично гармонировали и явно нашли бы о чём поговорить кроме кроссвордов, не говоря уже о поцелуе. Единственное, эту самую безбашенную находчивость стоило принимать порционно, иначе в санатории не останется комнат без подтёков на обоях.

320 молчал и делал вид, что не он минуту назад бился в конвульсиях. Но лишь Ваня повернул ручку двери, как номер взорвался новой волной дикого смеха.

– Реально нассал за шкаф?! ― со смесью безумия и хохота прокричал Женя Серёге.

– Ага, – спокойно ухмыльнулся Серый, словно речь шла не о последних приключениях ребят, а об обычном походе за мороженым в местный ларёк.

– Гонишь!

– Вон, – Сергей пронзил воздух, указывая на вошедшего Ваню, – У Ванька спроси, если не веришь.

– Я б ему ещё и вмазал напоследок! – эмоционально влез Артём, пытаясь отхватить кусочек внимания от всеобщего пирога восторга.

– Ага, – сомнительно протянул Сергей.

– Чё, не веришь?! ― с ноткой обиды ответил Арти и слегка приподнялся на кровати. – Знаешь, как я в школе одного быка недавно отпинал?! ― он поймал взгляд Вани и резко притих, словно Ваня был свидетелем всей его жизни и точно знал: сколько быков тот встречал на пути и скольких на самом деле одолел.

– Ну, так что, правда? – спросил Женька у Вани, словно нелепая вставка Артёма оказалась коллективной галлюцинацией.

– Если речь про обоссанные обои в триста четырнадцатом, то, увы, да. Если Серёга успел пометить ещё чью-то стену, то не в курсе, – спокойно отрапортовал Ваня.

– Фу-у, бли-ин! Ну, ты даё-ёшь! ― Женя скорчил лицо, будто лицезрел картину орошения.

Валера молча переваривал услышанное и чем-то напоминал Мишу, который не мог оторвать взгляда от шкафа и мокрой стены за ним.

– Ой, да, ладно тебе, – зевая ответил Сергей. ― Ты где пропадал? ― спросил он у Вани.

– На процедурах, как и всегда.

– Не, в смысле, когда уроки отменили.

– А-а, – протянул Ваня и посмотрел на Артёма, – Да, так, телек хотел посмотреть.

– А я рассказывал, как собаку током убивал? ― скороговоркой выпалил Артём.

– Чё-ё? ― лениво и одновременно брезгливо сморщился Серёга.

– Серьёзно! У нас собака была, овчарка. У неё ноги отнялись, и она помирала. Особо никого не подпускала к себе. А потом начала заживо гнить: ей мухи всё брюхо облепили, и уже червяки по ней ползали, – Артём внезапно замер. Кроме Валеры, все смотрели на него с отвращением. А Валера по-прежнему изображал окаменевшего Мишу из триста четырнадцатой. Затем Артём продолжил, – Ну, я, в общем, взял оголённый провод под напряжением и запихал ей в нос, чтобы она не мучилась.

– Меня сейчас стошнит, – пробурчал Женя.

– Лажей попахивает, – ответил Серый, – Никогда в такое не поверю.

– Вот те крест! ― воскликнул Артём и перекрестился. Железобетонный аргумент не принёс должного эффекта. ― Ладно, приукрасил немного… Не я это был, а батёк… Но я рядом стоял, помогал… Ну, то есть, вилку в розетку втыкал, когда он мне сказал.

– Вань, пошли в комнату, комиксы почитаем, – предложил Сергей, вставая со стула, и направился к двери. В дверном проёме он задержался и вновь обратился к Ване, но так, чтобы слышали остальные, – Надоело этого ушлёпка слушать.

– Чё ты сказал?! ― крикнул вслед Артём и спрыгнул с кровати.

Серёга медленно обернулся, улыбнулся сработавшей провокации и, не собираясь тушить разгорающийся огонь ярости, плеснул в него горючего, – Ты ещё и глухой?

– Повтори, что ты сказал?!

– Повторяю, – Серый театрально вернулся в комнату и так же театрально начал говорить, будто обращался к глухому, – ТЫ! ЦЫГА! УШ-ЛЁ-П…

Пламенную речь прервал кулачок, сжатый «по-девчачьи» – большим пальцем внутрь, но по-мужски протаранивший лицо обидчика.

Сергей отшатнулся. На его левой щеке тут же проявилось красное пятно от удара.

– АХ, ТЫ ТВАРЬ! ― он молниеносно бросился на Артёма, чем застал того врасплох. Артём даже не успел понять, как очутился на полу. Он не мог пошевелиться – колено Серёги больно уткнулось в позвоночник. После небольшой рокировки Серый уже сидел на спине врага, обхватив его шею рукой. Пензенец сдавил Артёму кадык, убедился, что полностью контролирует потоки кислорода, и слегка ослабил хватку.

Ваня и Женя застыли, точно тролли, не успевшие спрятаться от солнца. Валеру же, наоборот, драка моментально вывела из оцепенения, будто он глотнул зелья из корня мандрагоры. Не дожидаясь финальной развязки, он подскочил к драчунам и легко, по-медвежьи, раскидал их в разные стороны.

– ХОРОШ! ― грозно прогремел юноша.

Крик отрезвляюще подействовал на ребят. Как мощный порыв ветра тушит огонёк ничем не прикрытой свечи, так и он в мгновение ока сдул весь пыл.

– Тебе хана, понял? ― с трудом выговорил Артём, потирая шею. ― Лучше сразу вали! Старшаки тебя на куски порвут!

Серёга не обращал внимания на угрозы. Вместо этого он трогал красную щёку с внешней стороны и одновременно что-то пытался нащупать языком с внутренней.

– Молись, чтобы синяка не было, сучёнок! – бросил Серый, резко переключив внимание на Артёма, – А угрозы свои в жопу засунь! Из-за таких чмошников нормальные пацаны друг друга не трогают. Твоя карта ― шесть червовой масти, запомни это! ― Сергей развернулся и не спеша побрёл в комнату. Он продолжил трогать щёку ладонью, словно в ней прятался крохотный кусочек льда.

– Весело у вас тут, пацаны, но я тоже пойду, – сказал Ваня и последовал за соседом, будто негативная энергетика комнаты силком выталкивала его положительный заряд.

Воздух в своей комнате действительно показался Ване другим – дышалось гораздо легче. Он подошёл к кровати и плюхнулся на неё, издав еле разборчивый звук в момент приземления, на что кровать ответила коротким скрипом прогнувшихся пружин. Ваня посмотрел на Серёгу. Тот максимально непринуждённо доставал из рюкзака комиксы, но еле заметная дрожь кончиков пальцев не осталась без внимания.

– Откуда знаешь, что он шестерит? ― спросил Ваня.

– Там всё на лице написано, – коротко ответил Серый, не поднимая головы.

Ваня не поверил. Серёга точно что-то знал, просто не хотел рассказывать.

– Здорово ты его. ― Ваня хотел поделиться историей про семечки и воду, но решил сравнять счёт по хранению тайн.

Сергей же достал все комиксы: и новые, и прочитанные ранее; положил их на ближний к Ване край тумбочки, он всегда так делал, когда делился комиксами или какими-то перекусами; и молча погрузился в истории о супергероях, сменив трёхмерную и настоящую реальность на двухмерную и выдуманную.

* * *

– Это моя конча, гы-гы-гы, – усмехнулся незнакомый рослый парень, подсевший к Ване, Сергею и Жене. Он тыкал вилкой в творожную запеканку, политую чем-то белым и сладким, напоминающим сгущённое молоко. ― Это я вам малафьи налил на запеканку, гы-гы-гы, – не унимался старшак. Казалось, кроме роста и пары непонятных слов он больше ничего не смог взять от жизни к своим годам.

Кроме старшака никто не веселился. Все завтракали, уткнувшись в тарелки, чем полностью сбили настрой юмориста. Потому он быстро расправился с едой, повертел головой по сторонам и с недовольной миной отправился на поиски компании пободрее.

– Идиот, – промолвил Женя, как только за столом освободилось место.

– И не говори, – поддержал Сергей и несколькими глотками осушил стакан с какао, – Я в магаз сейчас пойду, кто-нибудь со мной?

– Иду, – согласился Ваня, а Женя отрицательно покачал головой, бултыхая во рту какао, будто смывал остатки зубной пасты. ― Только давай в комнату зайдём, а то у меня денег с собой нет.

– Да, давай, у меня тоже только мелочь.

После завтрака друзья поднялись в номер и разбрелись по комнатам. Сергей открыл тумбочку, достал кошелёк, отсчитал несколько купюр и, вернув кубышку на место, пошёл к выходу. Ваня полез в шкаф, где в кармане джинс, на самом дне сумки, хранились две заветные банкноты по сто рублей. Он вытащил половину состояния и вернул джинсы на место.

– Ну, ты где там? ― раздался из коридора голос Серёги, – Банк грабишь что ли или карман в трусах расшиваешь? ― вторую шутку он придумал на ходу и засмеялся, не успев закончить.

– Типа того, – улыбнулся Ваня.

– Парни, можно вас попросить кое-что купить? ― крикнул Валера. Он валялся на кровати, но изогнулся так, чтобы его голову было видно.

– Дык, пойдём с нами, – предложил Сергей.

– Лень, если честно.

– Возьмём, – согласился Ваня, ― Давай деньги.

– Спасибо большое, – Валера встал, подошёл к ребятам и протянул Ване купюру в пятьдесят рублей, – Две пачки каких-нибудь одинаковых чипсов, только не с беконом и не с сыром, они самые вредные. Можно с курицей.

– Да, ну их нафиг с твоей курицей! – отозвался недовольный Женя. – Сам её ешь! Она невкусная!

– Так чё брать-то, братья-акробатья? ― нетерпеливо спросил Сергей, немного жалея, что не пошёл в магазин один.

– С курицей тоже не берите, – смутился Валера, – В общем, две одинаковые пачки чипсов.

– Ок, – бросил Серёга.

– А почему курица? ― спросил Ваня.

– А она, видите ли, не такая вредная, – ответил Женя и вышел в прихожую, – Если бекон и сыр будешь есть, гастрит через год схватишь, а с курицей через одиннадцать с половиной месяцев. Так, Валер?

– Угу, – буркнул Валера, не взглянув на брата, – Спасибо, ребят.

– Лан, пошли, – поторопил Серый.

И друзья отправились тратить своё и чужое богатство. Уходя, Ваня заметил, как следом за ними из номера вышел Артём, только он последовал не за соседями, а в другую сторону, где жили старшаки.

В магазине Сергей набрал шоколадок, чипсов и сухариков, жевательных резинок и мятных конфет, словно столовая объявила о двухдневном карантине из-за нашествия тараканов. Ваня же застрял у прилавка с печатной продукцией, где помимо журналов с анекдотами и кроссвордами, лежала парочка экземпляров, посвящённых исключительно японским головоломкам. Тридцать японских шарад стоили двадцать пять рублей, за пол ста нужно было выложить сорок «деревянных».

Ваня крутил журналы в руках, будто новые альбомы «Наутилуса». С одной стороны, в толстом почти вдвое больше кроссвордов, с другой и цена на порядок выше.

– Чего опять завис? ― спросил Серый.

– Да, вот, думаю, какой брать.

– Нашёл о чём думать! Ответы в конце открой. Где картинки интереснее, тот и бери, – тут же нашёл выход сосед.

– Ты тоже умеешь японские кроссворды разгадывать? ― удивился Ваня и стал изучать рисунки в разделе: «Ответы».

– В смысле?.. А кто не умеет-то? ― Сергей взглянул на печатный прилавок. ― Лан, смотри, а я пока комиксы выберу.

Совет Серёги оказался настолько дельным, что Ваня в несколько секунд разгадал ребус судьбы и остановился на журнале за сорок рублей. Решающим фактором оказался рисунок сердца. Ваня сразу определил его предназначение и решил, что журнал пробудет у него лишь до конца смены.

Друзья одновременно подошли к кассе. Помимо еды Серый купил три комикса, за которые вывалил столько денег, сколько у Вани было всего до похода в магазин.

– На фига ты их берёшь? ― спросил он по пути в номер.

– Не понял?

– Ну, они капец дорогие, а читаются за несколько минут.

– А-а… Так это… Люблю листать от нечего делать. А ещё я их собираю… Ну, то есть, типа, коллекционирую.

– И большая у тебя коллекция? ― удивился Ваня. Он сам любил всякие сборы: фантики и наклейки от жвачек, фишки, пустые пачки от сигарет, и из свежего ― юбилейные монеты.

– Ну, нормальная, да. Несколько коробок.

Ваня не стал уточнять их точное количество, размеры и вместимость. В голове всплыл образ Серёгиной комнаты, одна стена которой закрывалась от мира не обоями, а коробками с сотнями комиксов. Внутричерепной калькулятор моментально прикинул стоимость сего добра. По скромным подсчётам, она не уступала в цене новенькой «Верховине» – давней мечте Вани, а, может, и «Яве» ― мечте старшего брата Максима.

Приятели уже поднялись на третий этаж, где им оставалось пройти несколько метров до общего коридора с номерами. Оба поскорее хотели приступить к развлечениям, которые несли с собой. Сергей мысленно доставал комиксы из пакетов, словно срывал упаковки с новогодних подарков, и наслаждался новыми историями под хруст чипсов; Ваня, вооружившись карандашом или ручкой, что-то высчитывал и постепенно закрашивал белые квадратики, превращая чистый разлинованный лист в необычный рисунок.

Мысли и планы резко вернулись к реальности, когда из-за угла навстречу друзьям вышел высокий и крепко сложенный парнишка ― любитель грызть семечки из целлофановых пакетов. За ним, точно прячась за щитом, семенил Артём, периодически выглядывая из укрытия.

– О, чипсонги! ― радостно воскликнул старшак, глядя на две упаковки в руках Вани. Сергей своё добро нёс в рюкзаке, поэтому особого интереса скромной публики не вызвал.

– Это не мои, – пробубнил Ваня, – Меня попросили ку…

– Да, ладно-ладно, не ссы, – усмехнулся старшак, – Потом угостишь по-братски. Пойдём, поговорим, – резко переключился он на Сергея.

Ваня вспомнил, как Артём вместе с ними выходил из номера. Получалось, пока он и Серёга охотились на журналы и вкусности, цыга охотился на Серёгу, и встреча со старшаком ― это не случайный гоп-стоп, а прицельный и точечный выстрел.

– Да, можно и тут поговорить, – предложил Ваня, – Мы друзья, как никак.

Старшак улыбнулся Ваниной наивности и дружелюбно ответил:

– Шуруй, паря, у меня к тебе пока нет вопросов.

– Вань, всё нормально, – уверенно сказал Серёга, будто успел заглянуть в ближайшее будущее, и оно оказалось вполне сносным.

– Цыг, ты тоже иди, – бросил старшак.

– Но-о… – Артём предвкушал расправу над обидчиком. Он не раз представлял, как Сергей стоит на коленях, плачет и просит прощения. Поэтому покидать представление на самом интересном месте не входило в его планы.

– Вали, я сказал! ― рявкнул защитник.

Когда Ваня шёл в магазин с Серёгой, он никак не ожидал возможной рокировки, в ходе которой ему придётся возвращаться уже с Артёмом. Ваня ничего не имел против смуглого паренька ― любителя рассказывать всякие небылицы и приправлять их до боли неестественными фактами и деталями. На роль, которую Артём сознательно выбрал из колоды карт, лежащих рубашкой вниз, Ваня тоже плевать хотел, каждый живёт так, как ему нравится. Сейчас же речь шла о безопасности Серёги.

– Ох, как щас его отхреначат! – с наслаждением процедил Артём, смакуя последним словом. Перед дверью номера цыга повернулся к Ване и с натянутой улыбкой, словно ему самому не верилось, добавил, – Капец ему!

Ваня ничего не ответил. Быстрым шагом он влетел в комнату и закрыл дверь на замок. Последнее, что он услышал, это как Артём весело начинает очередную байку, большая часть которой окажется выдумкой: «Пацаны, ща этого уё…».

На этаже каждый номер закрывался на ключ. Как говорили воспитатели: «Воровства у нас нет, но на всякий случай». Комнаты в номерах наоборот отличались гостеприимством и часто оставались распахнутыми, хотя дело было в банальном отсутствии замков. Лишь в одной комнате дверь могла похвастаться замковой уникальностью, которую установил слесарь днём ранее. Правая комната удачно расположилась в 320 номере, как раз там, где жили Ваня и Серёга.

Дверь не просто научилась захлопываться, её можно было закрывать на ключ, хотя жильцам его не выдали.

– Интересно, почему именно нам поставили замок? ― вслух размышлял Ваня, как только слесарь удалился.

– Блин, да, какая разница? ― непонимающе ответил сосед. – Главное, что теперь у нас дверь нормально закрывается, без подсовывания бумаги. Радуйся!

– Я радуюсь-радуюсь, – задумчиво отреагировал Ваня, – Всё равно интересно, почему именно нам? Уверен, есть какая-то причина.

– Окей. Хочешь знать почему?

– Ну, да.

– Конечно, его поставили не просто так… а потому что я тут живу. Потому что я фартовый, понял?

– Да, пошёл ты, – отмахнулся Ваня, как старый пёс от назойливых щенят.

Сейчас Ваню не беспокоили причины появления замка. Он вспомнил слова Серёги и просто обрадовался. Обрадовался возможности одним махом закрываться от мира. Обрадовался возможности затыкать людям рты без скомканного листа бумаги, зажатого между дверью и дверным косяком.

Спустя несколько минут в комнату вошёл весёлый Серёга и по обыкновению скинул рюкзак на кровать.

– Ты как? ― спросил Ваня и тут же вскочил с постели.

– Ништяк! – ответил Серый и направился к соседям. «Сокамерник» последовал за ним, захватив братские чипсы.

Артём насторожился, когда увидел радость на лице врага, а не слёзы вперемешку с кровью. Он медленно слез с кровати, сделал шаг назад и уткнулся спиной в шкаф. Серёга же с ходу зарядил цыге увесистый поджопник и только после посмотрел на Женю и Валеру.

– Здорова, пацаны!

– Ты чё, мало получил что ли? ― жалобно произнёс Арти, на глазах теряя уверенность в завтрашнем дне.

– Не заткнёшься, ещё получишь, понял?

– Ты чё? ― еле выдавил Артём, словно тратил последние силы.

– Я тебе открою маленькую тайну, Арти-хренарти! Твои покровители ― мои друзья! Из-за такого чмошника, как ты, они меня трогать не будут. Так что сиди и помалкивай! ― Серёга резко развернулся и пошёл восвояси. ― Ушлёпок!

Ваня вернулся в комнату следом за соседом и закрыл дверь.

– Так тебя этот гопник не трогал что ли?

– Это Лёха. И он не гопник, а нормальный пацан, – заступился за старшака Серёга.

– Окей, как скажешь. То есть с цыгой ты не блефовал?

– Нет. Правда, с Лёхой мы договорились, что я больше не буду трогать этого чмыря, но при условии, что и он больше не будет выпендриваться.

– И его это устроило? ― не поверил Ваня.

– Ну, вроде, договорились, да.

– Получается, старшаки реально твои друзья?

– Да, не то, чтобы друзья… – задумался Серый, ― Так, общаемся, я им сиги иногда подгоняю.

– Хех, – усмехнулся Ваня, глядя в пол, – Ты как тот чувак из Шоушенка, который всё мог достать.

– Типа того, – по лицу Серёги пробежала еле уловимая ухмылка, на миг застрявшая в уголках губ.

– И почём ты сиги продаёшь?

– Ну, смотря какие, они ж все по-разному стоят.

– Нет, в плане, если я захочу одну попробовать…

Ваня не договорил из-за двух совиных глаз, внезапно нарисовавшихся на лице Сергея.

– Братан, если ты захочешь попробовать, я тебя угощу!

– Договор, – ответил Ваня и уже хотел сесть за кроссворды, но друг продолжал таращиться, будто Ваня признался, что любит есть тараканов. ― Чего?

– Я думал, что на сегодня всё интересное уже закончилось, но я ошибся, – философски изрёк сосед, после чего отправил сов в спячку и стал разбирать покупки.

Ваня не понял, чем так обрадовал Серёгу. Он не собирался столько курить, чтобы на нём можно было заработать, да, и скромность капитала не позволяла. Другие мотивы на ум не шли. Зато из головы не выходил образ самого себя с сигаретой в руках. Даже глядя в клетчатый японский лист, постоянно мерещилась белая сигарета с белым фильтром – ровно такие и прятались в Серёгиной пачке, плотно прижатые друг у другу, как шпроты в банке.

Что обрадовало Серого – непонятно, а курить захотелось ещё сильнее.

«Так… сверху двадцать… значит… пять, десять, пятнадцать… можно закрасить десять клеток…» – Ваня взял карандаш и нарисовал серую, – «Сигарету. Тьфу ты! Полоску…»

Глава 6. Курение убивает

– Сделал домашку? ― страница комикса описала в воздухе полукруг.

– Ага, – карандаш не замедлил бег и уже заканчивал очередную полосу.

– Дай списать, плиз.

– А сам чё?

– Влом.

– Ха! Так-то мне тоже было влом…

– Ну, вот, и дай списать.

– Не-е.

– Камон! – Серёга оторвался от комикса, – Это будет твоя плата за сигу.

– Я ещё не решил, буду курить или нет, – Ваня отложил в сторону японские головоломки и полез в тумбочку.

– В смысле? Ты же обещал?!

– Ничё я те не обещал, – Ваня достал тетради и бросил их на кровать соседа, – На, двоечник.

– Сам двоечник, – обиделся Серый, – Я раздолбай с виду, но вообще-то на четыре и пять учусь.

– Молодец, – Ваня опрокинулся на спину, утонув головой в подушке, и закрыл глаза.

– Давай, я перепишу по-бырому, и пойдём покурим?

– Ну, не зна-аю.

– Блин, чё ты как целка ломаешься, будто я тебя на тройничок зову? Я уговаривать не буду: хочешь ― пойдём, не хочешь ― как хочешь.

Ваня лежал и улыбался. Он не собирался издеваться над Серёгой, само как-то вышло. Ворчание соседа так веселило, что он чуть не поддался соблазну продолжить игру.

– Ничё я не ломаюсь, – ответил Ваня, – Давай, скинемся?

– В смысле?

– Ну, камень, ножницы, бумага… Если я проиграю, буду всегда с тобой курить; если выиграю, не буду.

Серый оживился. В его глазах вспыхнул огонёк азарта, а по губам пробежала хитрая усмешка. Ваня не заметил ни того, ни другого, он лежал с закрытыми глазами и улыбался.

– Окей, давай, – согласился Сергей. – Давай прям ща. Ты считай!

Ваня приподнял веки, вытянул правый кулак в сторону Серёги и три раза им взмахнул, произнося заклинание на каждый рывок, словно держал волшебную палочку:

– У! Е! Фа!

Кулак Сергея превратился в ладонь. Из Ваниного выскочили два пальца и уткнулись в оппонента, точно пара ружей.

– Ну, и хрен с тобой! – расстроился Серый.

Ваня сел. Он таинственно улыбался и представлял, как впускает дым в лёгкие. С таким же наслаждением он его мысленно выдохнул, – Давай, дописывай, и пошли уже покурим.

– Чё? ― насторожился Серёга, ― Ты же выиграл…

– И что? ― ухмыльнулся Ваня, – Я уже давно решил попробовать эту гадость.

– Зачем тогда скидывались? Да, и вообще весь этот спектакль?

– Хотел проверить твои слова про ножницы.

Хмурое лицо Серёги стало проясняться. Он посмотрел на соседа с уважением и без ухмылки.

– Это чё… Получается… Одним ходом ты меня дважды обхитрил? ― Ваня не ответил и пожал плечами. ― А ты опа-асен, – промяукал Серый. ― Дай мне пару минут.

Ваня не засекал время, но по ощущениям, приятель уложился в им же установленный тайминг.

– Погнали! ― Сергей поставил точку и чуть не продырявил страницу. Свои тетради он швырнул на тумбочку, Ванины положил на его кровать. Затем он хлопнул по выпирающему карману джинс и добавил, – Погнали, Вань.

– Да, пошли, – равнодушно ответил Ваня, скрывая надвигающийся прилив волнения. Интерес вперемешку со страхом застряли в области горла, будто Ваня пытался проглотить огромную таблетку, не запивая водой.

Друзья вышли из комнаты и наткнулись на Женю. Он возвращался с вечерней прогулки.

– Жек, закрой, плиз, дверь на ключ, – попросил Сергей.

– А что за конспирация? ― ответил Женя и щёлкнул замком. Его взгляд упал на пачку сигарет в руках Серёги, тут же отскочил от неё, как на батуте, и укоризненно впился в глаза Вани. ― Номер только не подпалите, – разочарованно сказал он и скрылся в комнате.

Курильщики последовали его примеру, только заперлись в туалете. Криво прикрученный к двери шпингалет сопротивлялся, но благодаря сильному нажиму всё же влез в выемку.

Сергей раскрыл пачку «Парламента», достал зажигалку и аккуратно стукнул ладонью по дну коробки, словно шлёпнул любимую девушку. Несколько сигарет наполовину выпрыгнули из укрытия. Серёга вцепился губами в ближайший фильтр и протянул пачку Ване. Тот вытащил первую в жизни сигарету не так изящно, а двумя трясущимися пальцами. Перед знакомством с никотином, Ваня осмотрел стены и потолок туалета. Никаких скрытых камер.

Спустя несколько лет он будет смеяться над собой. Страх обнаружения скрытой камерой окажется чересчур несвоевременным. Но тогда Ваня абсолютно серьёзно их искал перед каждым запретным действием.

Он искал камеры, когда втихомолку курил дома сухие стебли чеснока. Причём про необычное курение Ваня услышал от мамы, мол, это помогает лечить кашель. На счёт кашля Ваня не был уверен, но курились стебли хорошо. В отличии от табака чеснок не оставлял характерного и плохо выветриваемого запаха. Но главное, стебли не приходилось прятать. Они лежали на кухне в коробке под столом, и никто не вёл их счёт.

Ваня высматривал скрытые камеры каждый раз, когда доставал из шкафа спрятанную родителями видео кассету с эротическим фильмом.

Когда появился компьютер, на смену кассетам пришли DVD-диски с порно. VHS-эротика и DVD-порно добавляли красок в обыденную мастурбацию. Перед ней Ваня тоже искал предательски спрятанные камеры. Тем более локации постоянно менялись – комната свободно уступала ванной, туалету, даже прихожей, и любому другому месту, где внезапно накатывало желание выплеснуть поток энергии в виде белых и липких сгустков.

Камер в туалете санатория Ваня не заметил, но сигарета в руке продолжала дрожать.

– Да, не ссы ты, всё нормально будет, – поддержал Серёга. Щелчком кнопки на зажигалке он высек искру. Та столкнулась с тонкой струйкой невидимого, но пахучего газа, устроила микровзрыв и превратилась в небольшой огонёк.

– Я думал, ссать ― это больше по твоей части, – усмехнулся Ваня.

– Не, я, если только кому-нить за шкаф. На крайняк, в зубную пасту, – весело выпалил Серый.

– Надеюсь, ты прикалываешься, – насторожился Ваня.

– Ну, ясен-красен! ― воскликнул Серёга и кивнул в сторону зажигалки, ― Давай уже прикуривай! Горячая становится.

Ваня наклонился, касаясь огня кончиком сигареты, слегка вдохнул и тут же выпустил облако дыма. Сергей убрал палец с кнопки зажигалки, лишь только заалел табак его «парламента».

– Ай, бли-ин! ― замахал он рукой. А, выпустив дым из лёгких, начал дуть на палец холодным воздухом.

– Быстрее за ухо прикладывай!

– Я чё, лох по-твоему, в эту хрень верить?! ― набычился Серый, но к совету прислушался. ― Капец, помогает! Как так-то? В чём прикол?

– Народная магия, – улыбнулся Ваня и снова затянулся.

– Да, уж.

– Я хоть правильно курю-то?

– Ну, ты куришь, только не в затяг.

– Это как?

– Ну, смотри. Ты втягиваешь дым и тут же его выпускаешь, – Серый затянулся и окатил Ваню никотиновым облаком.

– А надо как?

– Почти также. Только не сразу выпускай дым, а вдыхай его, как воздух, и только потом выдыхай. Вот так, – Сергей вцепился губами в фильтр, и сигарета заиграла огоньками. Затем он глубоко вдохнул, поднял голову и медленно выпустил дым в потолок. Под конец Серый раскрыл рот, образуя небольшую букву «о», и выплюнул табачное колечко, похожее на крохотный пончик. ― Понял?

– Вроде, да, – ответил Ваня и решил повторить. Никотиновый воздух побежал по горлу и превратился в наждачную бумагу. Дым в лёгких не задержался и тут же вырвался диким кашлем, напоминающим лай собаки. Ваня согнулся и наблюдал за круговертью плитки на полу.

Одолев кашель и головокружение, Ваня отлепил от спины влажную футболку и смахнул со лба мелкую испарину. Он посмотрел на Сергея, но тот спокойно смолил сигарету.

«Серёга молчит, значит, всё ок, но почему так накрыло?» – подумал Ваня перед очередной затяжкой. Несколько глотков воздуха освежили голову.

Ваня посмотрел на сигарету, будто заглядывал в глаза врагу, которого через мгновение собирался добить. Вместо борьбы его губы слились с противником в коротком поцелуе. Дым слегка пощипал язык, проводя по рецепторам невесомой, но шершавой рукой, оставил во рту терпкий вкус табака и нырнул к лёгким для повторного знакомства. Новая волна кашля оказалась не такой сногсшибательной, как первая, но снова согнула Ваню пополам.

– Да, забей ты, – не выдержал Серый, глядя на корчащегося друга, – Кури как курится, потом научишься.

Ваня не понимал причин провала. Он же отличник! И не с таким справлялся. А тут всего лишь сигарета.

«Хрень какая-то…» ― решил Ваня и неожиданно подумал про вип-номера. – Слышь, Серёг, не в курсе, кто в люксах живёт?

– Хэзэ, ― удивился Сергей, ― Может, блатных кого селят или тех, кто сам путёвки покупает.

– Думаешь, сюда можно купить путёвку?

– Не знаю. Почему бы и нет? А ты чё вдруг вспомнил?

– Да, так… Сегодня на этаже какого-то деда видел, вот и подумал про люксы.

– Ясно, – ответил Серёга, затянулся и бросил окурок в унитаз.

Ваня стряхнул пепел, разглядел в истлевшей сигарете последнюю затяжку и втянул её в себя, сразу выпустив на волю.

– Толчок-то не забьём? ― спросил он, глядя на окурок.

– Ну, а куда ещё? В мусорку слишком палевно. Да, и не забьём. Проверено!

Ваня кинул остаток сигареты в унитаз, стараясь попасть в одиноко пасущегося Серёгиного бычка. Окурок упал рядом, буквально в сантиметре, и недовольно фыркнул. Затем Серый нажал кнопку смыва. Мощный водопад закружил белые фильтры, сливая их в бурном танце, и унёс в неведомые канализационные дали.

– Я спать, – сказал Серый, глядя на водную гладь и отражающийся в ней потолок.

– Да, пошли, – согласился Ваня. Он пропустил приятеля вперёд и ещё раз оглядел комнату. Никаких камер ― значит, родители не узнают.

Но родители узнают. Правда, лет через двадцать. И Ваня сам об этом расскажет.

* * *

В графике процедур оставался массаж. Ваня посмотрел на настенные часы в коридоре, секундная стрелка равнодушно бежала по кругу. Через полторы минуты начинался его сеанс.

«Вечно она не успевает!» – возмутился Ваня.

В этот момент к кабинету подбежал весёлый Коля Баранкин с каким-то пареньком, внешне напоминающим своего спутника.

– Здорова, Ванёк! ― крикнул Коля, затем на цыпочках подошёл к массажному кабинету, прислонился ухом к двери и со слегка ехидной улыбкой стал прислушиваться.

– Привет, – ответил Ваня, – Если что, я следующий.

Коля весело подмигнул и для пущей уверенности утвердительно качнул головой. Баранкин перенёс ухо на замочную скважину, вернул обратно и два раза ударил по двери костяшками пальцев.

– Кто там? ― тут же прозвучал женский голос. Даже не прозвучал, а прозвонил: «динь-дон», словно колокольчик, при этом напоминая голос галчонка из «Простоквашино».

– Сто грамм! ― крикнул Коля в замочную скважину, копируя тон собеседницы. Он прикрыл рот рукой, сдерживая вырывающийся хохот.

Его товарищ стоял сзади и тихонько хихикал, а Ваня наблюдал за представлением и не верил в происходящее.

На Колины «сто грамм» кабинет взорвался тишиной. Недолго думая, Баранкин снова обрушил на дверь два коротких и звонких удара.

– Кто там? ― отчеканил галчонок, причём с такой же громкостью и интонацией, как в первый раз. Ваня подумал, что за дверью попугай или магнитофон.

– Сто грамм! ― повторил Баранкин, копируя пернатого. Он истерически загоготал и быстро исчез из коридора, прихватив нового друга.

Едва успела осесть невидимая пыль, поднятая двумя пробегающими сорванцами, как дверь кабинета распахнулась, и на пороге появилась симпатичная девушка в голубом спортивном костюме. Она бегло посмотрела на Ваню, скривила милое личико и отправилась следом за хулиганами.

– Заходите! ― крикнула женщина-птица.

– Здравствуйте.

– Ну-у! – массажистка взглянула на Ваню, как на старого знакомого, – Давай, наливай!

– Что? ― растерялся Ваня и вспомнил презрительный взгляд красотки в спортивном костюме. Пазлики моментально сложились в баранкинскую ухмылку, и ответ уже не требовался. ― А-а, это… В дверь не я стучал, а какие-то ребята.

– Знаешь их?

– Нет, – соврал Ваня. Он был готов отдать многое, чтобы это стало правдой.

– Ну, и ладно. Да, и дела нет, за дураками бегать, – весело ответила массажистка и зачем-то добавила, – Набегалась в своё время. – вряд ли она вспомнила что-то хорошее и позитивное, но голос прозвучал с привкусом ностальгии. – Иди, раздевайся по пояс и ложись, я сейчас приду.

На подготовку Ване хватило секунд двадцать. В комнате было тепло, но голая спина быстро покрылась россыпью мурашек, будто кто-то невидимый дул холодом. Ваня ждал массажистку. Он думал про новый год, о котором в суматохе ежедневных забот ни разу не вспомнил. Декабрь доживал последние дни, и праздник незаметно подкрадывался…

Ваня вздрогнул. Две нежные ладони прикоснулись к спине и, как пара лебедей, плавно поплыли к шее. Мурашки резко надулись, точно взорванные ядра кукурузы, ставшие попкорном.

– На-на-нааа на-на-на-нааа… – тихо замурлыкала дама мотив «Я люблю тебя до слёз». Редкий раз массаж обходился без напевов, расспросов и рассказов о былом. Ваню не смущало ни первое, ни второе, ни третье, ни всё вместе взятое и втиснутое в получасовой сеанс. Под напевы и воспоминания он закрывал глаза и проваливался в полудрёму. Разговоры же требовали большей концентрации. Помимо коротких: «ага», «угу» и «у-у» иногда приходилось говорить что-то более развёрнутое.

Ваня не мог широко раскрыть глаза, будто веки были обмотаны скотчем. Мысли про новый год быстро улетучились, подражая самому празднику. Теперь Ваня улыбался и представлял губы Лены, которые вечером он планировал целовать, надеясь на благосклонность бутылочки.

– Ты куришь? ― голос массажистки резко выдернул в реальность.

– М-м… н-не-ет, – ответил Ваня, словно скотчем были заклеены не только глаза, но и рот. ― «Пипец! В туалете всё-таки была камера! Раз массажистка знает, то и родителям сто пудов уже сказали!»

– Стра-анно, – голос звучал с растяжкой, словно дама продолжала напевать песню. ― Значит, стоял рядом с курящим человеком.

Ваня не просто насторожился, он точно окаменел. Идея с камерами тут же отпала. Но как? Как она узнала? Ваня хотел спросить, но боялся предательской дрожи в голосе.

– Волосы очень сильно впитывают запахи, особенно табачный дым, – массажистка то ли почувствовала задубевшие мышцы, то ли просто решила пояснить, – Лучше не стой рядом с курильщиками. Курение убивает. К тому же пассивное ещё вреднее обычного.

– Хорошо, – робко ответил Ваня. Он решил, что женщина-птица умеет читать мысли и точно не поверила в его: «Н-не-ет», просто не подала вида.

Ваня закрыл глаза, надеясь услышать тихий напев мелодии какой-нибудь популярной песни или воспоминание о былой любви и ушедшей молодости. Но массажистка, словно в отместку за Ванино враньё, захотела насладиться тишиной.

ТУК-ТУК.

Ваня узнал стук и мысленно поблагодарил Баранкина, который, сам того не подозревая, очень вовремя пришёл на помощь.

– Кто там? ― отчеканил галчонок.

– Сто грамм! ― отозвалось за дверью, а Ваня представил бордовое лицо земляка, готовое вот-вот разразиться смехом.

– Идиоты, – разочарованно ответила дама, словно её цепляла не глупость, а однообразность шутки.

ТУК-ТУК.

На мгновение массажистка отвлеклась, но отвечать не стала. Она продолжила месить мышцы, будто тесто. Ваня же почувствовал лёгкость и разреженность воздуха и закрыл глаза, чтобы насладиться последними мгновениями массажа.

– ВАНЁК, ВЫХОДИ-И! ― проорал Баранкин, после чего крик сменился удаляющимся топотом.

Ваня резко распахнул веки и безумно уставился на кусок бежевого шкафа и стену салатового оттенка. Казалось, что массаж заменили иглоукалыванием, и одна игла случайно попала под ноготь. Ваня снова начал каменеть, на этот раз из-за ненависти к Баранкину, которая несоизмеримо возвышалась над ещё недавней благодарностью.

Массажистка же погладила кончиками пальцев красную спину пациента и пошла мыть руки.

– Можешь одеваться, – сказала она и колко добавила, – А говорил, что не знаешь их.

Ваню бросило в жар, и в тон красной спине выкрасилось как минимум лицо.

– Да, я просто… – он выходил из массажной комнаты, на ходу надевая футболку. – В общем… В общем, не хотел выдавать.

– Вот, тут ты молодец! Чего не скажешь о твоём друге.

– Да, мы и не друзья, просто знакомые.

– Держи, просто знакомый, – массажная леди протянула медицинскую книгу, – Зато мы теперь знаем, что в дверь точно стучал не ты.

– Ага, – радостно ответил Ваня.

– Хоть в чём-то ты был честен, да? ― дама в белом халате непринуждённо улыбнулась, словно просто пожелала доброго дня. Но именно в этой непринуждённости хорошо спряталась боксёрская перчатка, которая в момент полной расслабленности оппонента, сокрушительно ударила под дых.

Ваня ничего не ответил. Он вышел из кабинета, чувствуя себя оплёванным с ног до головы. Он даже взглянул на футболку и спортивные штаны, так, на всякий случай. Чистые. Хотя грязная одежда не сильно бы расстроила. Грязная одежда ― вещь неприятная, но легко поправимая. А, вот, оплёванная душа… Как её чистить, Ваня не знал. И он не понимал, откуда эти плевки могли взяться: да, соврал ― бывает; Баранкин ― просто дурак, какой с него спрос; массажистка ничего такого не сказала… Но почему так муторно и неуютно?

Ваня открыл медицинскую книгу на массажной странице. Осталась одна процедура.

«– Интересно, она меня запомнила?

– Дык, конечно, запомнила!

– Может, к следующему разу забудет?

– Может, и забудет…» ― молнией пронёсся внутренний диалог, и стало немного легче.

Медицинская книга захлопнулась и забрала с собой все плевки, будто жизнь разделилась на две: учебно-оздоровительную и повседневно-развлекательную. И, если в первой заалел закат, как только Ваня переступил порог массажного кабинета, то в другой ― день был в разгаре и сулил нечто долгожданное и будоражащее.

Ваня шагнул навстречу новому дню.

Он расстегнул карман на штанах и проверил содержимое. Помятая жизнью пятидесятирублёвая банкнота была на месте. Ваня достал купюру, словно усомнился в надёжности кубышки, крепко сжал ― ладонь моментально вспотела. Затем он вернул ценную бумажку в карман, застегнул его и шёл до магазина с опущенной рукой, через каждые несколько секунд касаясь деньги.

Ваня купил большую плитку «Alpen Gold» с фундуком и отправился в комнату. Он радовался предстоящей игре. Губы Лены манили. С первого поцелуя прошло несколько дней, и воспоминания о нём застряли в междуречье реальности и вымысла. Потому Ваня жаждал стереть эту границу долгожданным поцелуем.

Сто грамм альпийского шоколада он купил Лене в знак непонятно чего. Ваня не знал, как правильно ухаживать за девушками, все размышления сводились к материальному. Он не смог ответить себе: «Зачем хочет подарить шоколадку?» или «Чего хочет этим добиться?». Им просто двигала мысль, вытащенная из дальних чертогов разума: «Я должен подарить ей шоколадку. Точка.»

Ваня никогда не дарил девушкам шоколадок, он вообще им ничего не дарил, не считая поздравлений одноклассниц на 8 марта. И стоило плитке выскочить из магазина и укрыться страницами медицинской книги (чтобы никто не увидел сладкого приобретения), как руки задрожали, а сердце перешло на ускоренный темп. Ваня вдруг осознал, что это не просто шоколадка, а подарок для Лены, который надо как-то отдать, и желательно без свидетелей.

На игру шоколадку не возьмёшь, слишком много любопытных глаз. В кармане плитка превратится в коричневую жижу, доказывай потом, что это шоколад. Оставался один вариант ― после игры позвать Лену в коридор, быстро сбегать в комнату за подарком и вручить, сопровождая поцелуем, на который он не будет дожидаться намёков.

Выглядело просто и понятно: шоколадка, девушка, позвать, подарить. Просто? Вроде, да! Не страшно? Вроде, нет! Но сердце и руки не слышали и не слушались, будто потеряли управление. Одно стучало и качало кровь, наливая щёки румянцем, другие держались за что-то невидимое и вибрирующее.

Темнота прикроватной тумбочки проглотила шоколадку не жуя, вместе с ней она съела и страх.

* * *

Девушки надели лучшие наряды, расчесались и накрасились, одним словом, подготовились.

Серёга выбрал новую тактику: он искрился добротой и вниманием, причём не только к Ане, но Аню выделял особенно. И Ане это понравилось, и Аню это покорило окончательно.

Бутылочка закрутилась.

Новая игра не прерывалась мужскими рукопожатиями и девичьими объятиями, будто все к ней готовились, и каждый натренировал точность вращений.

Света и Марина не собирались мириться с ролью вторых номеров и каждый поцелуй проживали жарко и, порой, даже страстно. Аня и Лена сперва ревниво наблюдали за предательницами-соседками, а после смирились и начали как бы невзначай нарушать правила.

Первый шаг сделала Лена, набросив дополнительные секунды поцелуя, когда горлышко указало на Ваню. Остальные игроки дружно не заметили нарушений, как и не обратили внимания на мелькающие в поцелуе языки. Все, кроме Ани. Казалось, она всё ещё соревновалась за Сергея, несмотря на его комплименты, нежность и еле заметные объятия.

– Двадцать? ― спросил Серёга, как только на возлюбленную указал стеклянный перст судьбы. Он знал, что двадцать, два хода назад Аня пятнадцать секунд прижималась своими губами к Ваниным.

– Двадцать пять! ― слегка театрально ответила Аня.

– Хорошо, – сказал Сергей и наклонился к ней. Аня, не раздумывая, запихала большую часть языка в рот партнёру. Серёга стерпел и это. Аня ликовала и не смогла сдержать довольной улыбки прямо во время поцелуя. А Серёгина сеть обольщения сомкнулась, закрыв добыче пути для отхода.

Бутылочка крутилась, подростки из уст в уста передавали слюнные коктейли, вечер плавно и незаметно перерождался в ночь. Комнату переполняла будоражащая энергетика. Неаккуратно выпущенная искра могла привести к необратимой техногенной катастрофе. Градус игры зашкаливал, но губы понемногу начали уставать.

– Давайте ещё раз и будем заканчивать, – предложила Аня после минутного поцелуя с любимым.

– Да, давайте, – согласился Серёга и приклеился к губам Светы. Зная, что их слияние видно только соседу, Серый в последнюю секунду отстыковался от пухленьких уст девушки, провёл языком по её верхней губе, после чего одарил губку нежным поцелуем. Ваня ничего не сказал, на что получил одобрительное подмигивание. Света заалела подобно розе и несколько секунд глубоко дышала, словно выбралась из подвального заточения.

– Завтра тоже приходите, – сказала она ребятам, – Завтра должны быть новенькие.

– Ого! Кто ещё? ― спросил Серый.

– Два парня из старших и, возможно, одна девчонка со второго этажа.

– Камон! Вам нас что ли не хватает? ― расстроился пензенец. ― В такую классную тусовку добавлять пацанов, всё равно, что дорогой виски бодяжить дешёвой колой! Я категорически не согласен!

– Дорогой, – замурлыкала Аня и обняла Сергея, – Нам, девочкам, иногда хочется какого-то разнообразия.

Серёга посмотрел с таким недоверием, будто перед ним стояла монашка, которая собиралась читать лекцию про секс.

– Я подумаю, – ответил Серый и высвободился из объятий любимой. ― Спасибо за вечер.

Ваня стоял рядом с Леной и, воспользовавшись моментом, шепнул ей на ухо, ― Выйдем в коридор на минутку?

Лена утвердительно качнула головой, и парочка направилась к выходу.

– Всем пока, – бросил Ваня оставшимся красоткам.

– Пока-пока, – почти в голос ответили девушки.

Несмотря на чётко продуманный план и заготовленные слова, Ваня ощущал, как сердце вновь набирает обороты, словно готовится к космическому полёту. Они вышли в коридор, и Лена вдруг взяла Ваню за руку, отчего в груди у него начал извергаться вулкан.

– Можно сначала я скажу? ― нежно спросила Лена и отпустила руку, будто обожглась.

– Давай, – вулкан замер, почувствовав неладное.

– У меня будет небольшая просьба…

– Та-ак, – лава моментально стала остывать и покрываться льдом.

– В общем… не приходи завтра, хорошо?

– По-почему?..

– Просто не приходи. Это моя просьба, – загадочно ответила Лена.

– Хорошо, – сказал Ваня, хотя не был до конца уверен, что произнёс вслух. Он послал мозгу сигнал для воспроизведения этого «хорошо», мозг отрапортовал о выполнении приказа, но Ваня всё равно сомневался.

– А, что ты хотел сказать? ― весело спросила Лена.

Ваня посмотрел ей в глаза, перевёл взгляд в сторону, пронзая пустоту, и покачав головой, спокойно добавил, – Да-а, ничего.

– Хм. Ну, ладно, – улыбнулась Лена и как-то неуверенно спросила, – Тогда пока?

– Пока, – ответил Ваня, вновь посмотрел в чарующую зелень глаз и остатком сил растянул губы в более-менее правдивой улыбке.

– Пока, – прошептала Лена, как в прошлый раз поцеловала в щёку, и как в прошлый раз стремительно скрылась за дверью.

Ваня поплёлся в номер, шаркая тапками, словно те стали железными и неприподъёмными. Он напоминал тёзку из старых русских сказок. Только сказочный Иван шёл за клубком, а реальный ― за зелёными глазами, которые таинственно улыбались и просили завтра не приходить, да, и вообще больше не приходить, никогда.

– Ты чё? ― спросил Серёга, глядя на потерянное лицо друга.

– Пошли, покурим? ― предложил Ваня.

– На, держи, – Серый протянул пачку парламента, – Я, чёт, не хочу.

– Пасиб, – вяло ответил Ваня и пошёл в туалет.

Он заперся в курилке, откинул картонную крышку и стукнул ладонью по дну пачки, повторяя трюк Серёги. Несколько сигарет, не так эффектно, но выпрыгнули из укрытия. Ваня ухватился за одну, точно рыба за червяка, нанизанного на крючок. Зажигалка щёлкнула и обожгла край сигареты. Ваня вспомнил, как совсем недавно кашлял и давился дымом от одной затяжки. Он достал изо рта сигарету, посмотрел на тонкую струйку дыма, поднимающуюся к потолку, и представил, что это водопад на планете без гравитации. Он снова прикоснулся губами к фильтру; теми самыми губами, которые ещё помнили тепло и вкус ЕЁ губ; и вдохнул ядовитый дым.

И дым проник в лёгкие, как глоток кислорода, будто шёл по проторенной дороге. И Ваня выпустил дым в потолок, закрыв глаза и представив, будто выпускает из клетки вырывающихся голубей непонимания. И ему показалось, что он стал взрослее, потому что научился курить, будто новый навык неоспоримо всё подтверждал. И на мгновение стало хорошо, будто дым убил все невзгоды и разочарования уходящего дня.

Глава 7. Лухари

– Мальчики, собирайте вещи, вы п