Читать онлайн Вороны всегда следуют за волками бесплатно

Глава 1

Дитя, если ты читаешь это, значит, я обрёл покой в объятиях матери-богини. Мы оба знали, что этот день когда-нибудь настанет, надеюсь лишь, что я умер достойно.

Когда-то подобный труд попал мне в руки после смерти моего учителя, да позаботится о его душе Триединая. Теперь ты держишь в руках мой дневник, мое завещание тебе, и мою исповедь. Слишком многому наставник должен обучить своего преемника, и слишком коротка человеческая жизнь, а уж жизнь инквизитора ещё короче. Мне жаль, что я не успел рассказать тебе все, что знаю сам, надеюсь, ты простишь меня, дитя. Однако, прежде чем ты перевернешь страницу, молю тебя держать в тайне то, что ты узнаешь из этих строк, заклинаю тебя хранить эти слова ото всех, даже самых близких тебе людей. Особенно от них. Ибо то, что ты здесь найдёшь, несет опасность. Дитя, я знаю, что ты всегда меня слушаешь и доверяешь моей мудрости, поэтому, если же не желаешь знать правды о месте, что заменило тебе дом, и о людях, что стали тебе семьёй, прошу, сожги это. Сожги мои слова, потому как многие сочтут эти строки ересью, и живи дальше, служа богине и защищая людей от зла, как того требует твоя клятва.

Если же твой дух готов, если ты хочешь принять это бремя, мне остаётся лишь молиться, что ты все поймёшь правильно.

Набата осадила своего коня и, щурясь от закатного солнца, скосила голову на вывеску, свисающую с дорожного столба и медленно покачивающуюся на ветру, жалобно скрипя.

«Добро пожаловать в Дентшир» – гласила аккуратная, но обветренная и выгоревшая на солнце надпись, из-за чего Набате пришлось напрячь зрение и подъехать еще ближе, чтобы разглядеть буквы, когда-то бывшие ярко-синими, но теперь ставшие безжизненно-серыми.

– Край мошенников и проституток. – раздался сзади юный мужской голос. Судя по тону, он улыбался.

Она обернулась. Теодор расслабленно раскачивался в седле в такт шагу его гнедой лошади. Он и правда улыбался, ловко перебрасывая во рту сухую соломинку. Где он ее вообще добыл в этой пустоши?

–Ты уже бывал здесь раньше? – Набата удивленно подняла бровь. Разворачивая коня и поправив шляпу, она подождала, пока ученик поравняется с ней.

– Я? – Теодор ткнул себя пальцем в грудь. – В этом забытом всеми демонами месте? Да если бы не ты, я бы никогда тут не оказался.

– Тогда откуда такие познания?

Ученик кивнул на дорожный указатель, который снова жалобно скрипнул под очередным порывом ветра.

– Кто-то нацарапал это чуть ниже. – юноша вынул соломинку двумя пальцами и бросил под копыта своей кобылы и указал на столб. – Должно быть, ему тут понравилось. – он хитро улыбнулся. – Раз решил, что это должны знать все, кто проезжает мимо.

Набата вновь обратила взор к табличке, напрягая зрение. И правда, под ровными выгоревшими буквами красовались другие, танцующие и неровные, нацарапанные чем-то острым: ножом или камнем – с одинаковой вероятностью. Она с трудом разобрала слова. Зрение все чаще начало ее подводить, хотя Набата была еще далеко не старой, даже по меркам инквизиции – всего двадцать семь. Учитывая продолжительность жизни членов ордена, при большом везении она могла протянуть еще столько же. Но если она ничего не сделает со зрением, то этот срок резко сокращался.

– Или наоборот, не понравилось. – инквизитор ухмыльнулась в ответ и, поцокав языком, скомандовала своему коню идти дальше.

Теодор ехал рядом, сдвинув шляпу на затылок, что делало его и без того лихой вид еще более лихим. Так мог бы сидеть верхом отпетый разбойник, въезжающий в город после успешного ограбления поезда и собирающийся толково потратить добычу. Но Теодор не был ни опасным разбойником, ни толковым учеником, и своим нахальным видом только притягивал неприятности. Набата покачала головой.

– Соберись. – серьезным тоном произнесла инквизитор, не поворачивая головы. – Ты выглядишь неподобающе своему положению.

– Пф! – юноша фыркнул. – В Кодексе прописано, что инквизитор должен носить кислую рожу?

– Нет. – сухо ответила Набата, прекрасно понимая, чью рожу он только что обозвал «кислой».

– Тогда, с твоего позволения, наставница, я буду выглядеть так, как мне удобно. – Теодор поерзал в седле, будто в нем можно было устроиться еще лучше, чем он уже сидел.

Инквизитор обреченно вздохнула, опустив плечи. Споры не были ее сильной стороной, а спорить с Теодором было невозможно, этот парень был такой же изворотливый в любом разговоре, как каньонный сквельк.

– Ты станешь причиной моей смерти, Тео.

– О, наставница, в пустошах проще перечислить, что не может стать причиной твоей смерти. – он выразительно улыбнулся, сделав ударение на своем «не».

Она согласно качнула головой. Редкий случай, когда она всецело солидарна с учеником, а в этом мире существовало крайне мало вопросов, по которым их мнения совпадали.

Дикие пустоши всегда оставались дикими. Люди столетиями пытались приручить их, но земля брыкалась и вздымалась сильнее, чем двухлетний мустанг, в котором бурлила первобытная мощь и на которого впервые надели седло и сбрую. Погода хлестала по лицу песком и ветрами, густые леса могли растерзать одежду и кожу в клочки, любой хищник пустоши по скорости и смертоносности не уступал стреле или пуле. А сверху этого торта из смерти и опасностей, словно отравленная вишня, находились свободные племена фамианов и члены Братства Истоков. И первым, и вторым ничего не стоило лишить жизни неудачливого путника. Особенно, если у того имелись при себе хорошая лошадь, оружие и сапоги. И неизвестно, что хуже – сами пустоши, дикари или жители Свободных городов – поселений, не принадлежащих Триумвирату. Люди и альвы, которые предпочли свободу безопасным стенам столицы, несли для любого путника не меньше опасностей, чем дикий зверь, песчаный тайфун или раскрашенный грязью абориген. Каждое поселение устанавливало свои законы, за исполнениями которых не сказать, чтобы кто-то следил, хотя везде имелся свой шериф. Это обесценивало человеческую жизнь, но в то же время взрастило в людях причудливую культуру чести, где данное слово могло быть крепче и важнее любого закона, любой печати или документа.

Набата любила пустоши, как непутевый муж любит сварливую супругу. Эта супруга всегда недовольна, ворчит, а порой, угрожает ружьем, но ты все равно возвращаешься к ней после очередного скандала, во время которого она разбила о твою голову свадебный сервиз, подаренный твоими родителями, и врачу пришлось зашивать тебе лоб. В пустошах все было предельно просто и понятно. Набата больше десятка лет путешествует по диким землям, от города к городу, от станции к станции, и за это время она выучила правила, по которым жила эта земля и ее жители. Этого было вполне достаточно, чтобы успешно выживать и выполнять свою работу.

Теодор оказался совсем из другого теста. Она покосилась на ученика так, чтобы тот не заметил. Юноша вырос в достатке, в семье управляющего железной дорогой и известной дантистки. Ему были открыты все пути в этом мире, но он по каким-то причинам выбрал инквизицию, и Набата не понимала, почему. Она учила его своему ремеслу уже почти год, он не был совсем безнадежен, вполне смышлен и смел, отлично стрелял, но для того, чтобы стать инквизитором, этого недостаточно. До сих пор одного взгляда на Тео хватало, чтобы понять – парню не место в пустошах, не говоря уже об охоте на демонов. Инквизитор опасалась, что Тео постигнет судьба ее первого ученика – тот погиб во время преследования одержимого, хотел проявить героизм и получить славу, но вместо этого получил разорванное горло. Набата хотела вернуть тело парня родным, но запах смерти и крови повел по ее следу буреедов – пришлось бросить тело и бежать, чтобы не погибнуть самой. По приезду в Сантремир ее злоключения не прекратились, и она оказалась вынуждена скрываться от головорезов, нанятых убитым горем отцом ученика. В общем, все, что могло тогда пойти не так – пошло не так.

Дорога взмыла вверх по холму. Достигнув вершины, Набата и Тео смогли, наконец, увидеть Дентшир – свободное поселение, одно из множества таких же, разбросанных по всем пустошам. На пыльном горизонте угадывались силуэты домов, один из которых, похоже, имел три этажа. Набата присвистнула.

– Нечасто увидишь такие здания в пустошах. Как думаешь, что там?

Тео потер подбородок.

– Учитывая местное население – я бы поставил на тюрьму.

– Это не территория Триумвирата. Здесь преступников вешают, а не держат взаперти. Я ставлю на бордель.

– Бордель? – скривился юноша. – Здесь?

– Не делай такое лицо, Тео. Может, я скажу тебе великое откровение, но люди в пустошах тоже хотят есть.

Он одарил наставницу непонимающим взглядом, сдвинув брови.

– А причем тут голод, если речь о борделе?

– При том. – она сделала паузу, многозначительно посмотрев на самое высокое здание и облокотившись руками на седло. – Иногда в пустошах нет иной возможности заработать на еду, кроме как продать себя охочему близости мужчине. И чем дольше тело терзает голод, тем ближе разум к этому решению.

– Ты так просто об этом говоришь. – в голосе ученика звучало непонимание с ноткой осуждения.

– Я, как и ты, не поддерживаю подобную деятельность. Но корень проблемы лежит далеко за пределами моей компетенции. Пусть нравами и нуждающимися занимается церковь. Моя работа – демоны. – она поймала взгляд Тео. – А если хочешь осуждать – суди тех, кто покупает обезумевшую от голода женщину, а не свою наставницу за то, что так свободно рассуждает о продаже разврата.

Теодор в ответ издал неопределенный звук, то ли смешок, то ли презрительное фырканье, но предпочел промолчать. Мудрое решение. Покойный наставник Набаты любил повторять, что чем реже мы произносим слова, тем ценнее они становятся, когда сходят с уст. Нельзя сказать, что в Сантремире, где вырос Тео, не существовало борделей, но, как и многие в этом возрасте, ученик Набаты считал себя идеалистом, способным изменить мир. Инквизитор когда-то и сама была такой. Казалось, это было вечность назад…

Дорога спускалась вниз по холму, и Дентшир медленно приближался. Тени удлинялись, пустыня и камни окрашивались во все оттенки красного и оранжевого. Ветер сменил направление, и до Набаты донеслись запахи человеческого жилища и конского навоза – привычное сочетание для подобного места.

–Когда окажемся в городе, постарайся не привлекать внимание. – устало напомнила инквизитор. Теодор довольно оскалился.

– Как в прошлый раз?

– Особенно как в прошлый раз. – мрачно отозвалась она.

В прошлый раз им пришлось отбиваться от банды Стального Ллойда, державшего в страхе все поселения и станции от Алого леса до Драконьих клыков – вдвоем против шестерых. Результатом стало то, что Ллойд и его банда мертвы, а награду за его голову пришлось оставить шерифу на восстановление города. А все из-за того, что Тео решил, что им не помешает подработка в роли охотников за головами, (и Набата была бы даже согласна, если бы не шесть стволов, направленных в ее сторону), и спровоцировал парней Ллойда, пропивавших награбленное в салуне. Ученик все равно оставался доволен своей выходкой, объясняя это тем, что в итоге было сделано благое дело. Однако, благие дела не наполнят желудок, не прокормят коня и не превратятся в патроны.

Спустившись с холма, инквизитор и ее ученик ехали по прямой, как стрела, дороге, ведущей прямо через Дентшир – уже отсюда было видно сквозную улицу, по которой бродили люди. Хотя дорог как таковых в пустошах не было, ими называли любую достаточно широкую утоптанную тропу, по которой проезжали всадники и фургоны. В сезон дождей эти тропы превращались в грязевое месиво, в котором увязали и люди, и кони, и колеса по самую ось. Сейчас копыта лошадей поднимали с каждым шагом облачка дорожной пыли – засуха в самом разгаре, а некоторые поговаривали, что в этом году она окажется особенно долгой. Тревожные новости для фермеров, но Набата, как инквизитор, что большую часть жизни проводит в седле, была просто рада сухой и проходимой дороге.

Они въехали в город, когда алый солнечный диск за их спинами на горизонте коснулся земли. Острые длинные тени тянулись через всю улицу, искажая силуэты людей и лошадей. Набата оказалась права – высокое здание, судя по яркой вывеске и доносившейся оттуда веселой музыке, являлось борделем или же подобным заведением, где такие услуги имелись. Вместо названия на табличке красовалась разукрашенная яркими красками, вырезанная из дерева фигура девушки, верхом на гарцующей лошади – создатель вывески потрудился над задранными юбками, которые обнажали бледные бедра, но то ли мастеру не хватило умения, то ли виной всему была облупившаяся краска, но теперь пышное платье девушки с вывески напоминало скорее гнилые капустные листья, чем летящие на ветру юбки.

Теодор вновь не сдержал презрительного фырканья, пока привязывал свою лошадь у коновязи рядом с другими лошадьми. Он вообще часто фыркал. Словно сам был конем.

– Сначала навестим шерифа. – Набата похлопала своего скакуна по шее, и тот заинтересованно повернул голову, видимо, за добавкой внимания. – Нужно узнать обстановку у того, кто следит здесь за порядком.

– Разве не ты говорила, что шерифы свободных городов не имеют понятия о порядке?

Набата поджала губы, мрачно глянув на ученика. Да, она и правда могла сказать такое, но сейчас Тео просто хотел поддеть наставницу. В этом он мастер.

– Даже в свободных городах есть законы. И те, кто их защищает. Хватит цепляться к тому, что я когда-то говорила.

Тео снова довольно оскалился, всем своим видом говоря: «А то что?»

– Прекрати щериться, как голодный пес. – бросила инквизитор и направилась к офису шерифа. Она слышала легкий шаг ученика позади, затылком чувствовала, что парень продолжает улыбаться. Должно быть, он считал себя умнее и лучше от того, что мог позволить себе безнаказанно поддеть наставницу. Набата же чувствовала себя слишком уставшей, чтобы перекидываться колкостями с подмастерьем. Они несколько дней провели в пути и впереди не маячил долгожданный отдых, а только опасная работа. Лучше сохранить дыхание на Скрягу и его людей.

Офис шерифа находился ближе к центру длинной улицы – маленькое одноэтажное здание с длинной верандой, на которой в кресле медленно раскачивался дремлющий старик, укрытый поеденным молью пледом. Услышав тяжелые шаги, старик открыл один глаз и уже подался вперед, должно быть, чтобы возразить или остановить чужаков, но Набата без лишних слов постучала по тусклому значку инквизиции на груди, и пыл пожилого мужчины угас. Коротко кивнув, он взглядом указал на дверь и сел удобнее, поправляя плед.

Набата вошла, в носу почти сразу зачесалось от едкого запаха пороха, который густо висел в воздухе, хотя она не слышала, чтобы в городе недавно стреляли. Офис шерифа был похож больше на обычную комнату в жилом доме, большую часть которой занимал широкий стол, покрытый трещинами на лаке. Стол был усыпан документами, беглый взгляд подсказал Набате, что в основном это сметы на строительство в Дентшире. Были также несколько жалоб от жителей, но ничего, что могло бы привлечь внимание инквизитора. Стена напротив стола шерифа была похожа на внутренности термитника – множество дыр от пуль разного калибра. Какие-то заделаны, какие-то просвечивали фасад соседнего здания. Странное увлечение, но это объясняло стойкий запах пороха.

Сам шериф сидел на корточках у потухшего камина и старался разжечь сухие поленья. Даже когда Набата и ее ученик вошли, шериф оставался к ним спиной, продолжая копошиться в своем камине.

–Напрасная трата пороха, вам не кажется? – инквизитор сняла шляпу и села на свободную табуретку для посетителей. И единственную, если не считать стула самого шерифа и кресла со стариком на веранде.

– Так он хоть на что-то сгодится. – ответил шериф, не поворачивая головы. Зажег длинную спичку, но потом замер на мгновение и потушил ее. Встав, он повернулся к инквизитору, уперев кулаки в бока. Если бы существовала специальная поза для того, чтобы показать гостю, что ему тут не рады, то поза шерифа имела все шансы стать таковой. – Инквизиторы? – он сплюнул на пол. – Вам тут делать нечего.

Теперь Набата могла лучше рассмотреть этого мужчину. Не молод, где-то за пятьдесят, густые усы, когда-то бывшие угольно-черными, но теперь серебристо-серые, лысая макушка с остатками седых прядей на висках и затылке. Самым примечательным был его глаз – мертвый, потому как его заменял стеклянный протез не лучшего качества. Еще и цвет не подходил к тому, что остался. Интересно, что стало причиной такого увечья?

– Набата Алейн, инквизитор, как вы уже заметили. И мой ученик, Теодор Жен. Мне нужно задать вам пару вопросов и уверяю вас, мы покинем город, как только получим ответы. – на этих словах Тео протестующе воззрился на наставницу, но промолчал. Кажется, в его планы входила ночевка в кровати, а не в спальном мешке.

– Алейн? – шериф искренне удивился услышать аристократическую фамилию. – Что ж, не мое дело, что вас сюда занесло, но хрена лысого вы тут получите, а не ответы. Уходите. Повторяю, вам тут нечего делать.

Набата сощурилась, глядя на шерифа.

– Вы так усердно нас прогоняете. Даже не представились. Мне кажется, все как раз наоборот – у вас есть, что рассказать нам, но вы не хотите. Интересно, почему?

– По кочану. – упрямствовал шериф. – Натан. Натан Блейк. А теперь позвольте я вам кое-что объясню, мисс. Дентшир – свободный город, здесь не действуют законы триумвирата, и вообще любые законы, кроме тех, что защищаю я. Даже если мне есть, что рассказать, у вас нет власти меня заставить.

– А теперь позвольте я вам кое-что объясню, господин Блейк. Законы триумвирата и законы божественные не одно и то же. Инквизиция веками защищает людей от зла, с вашей же стороны я не требую в ответ ничего, кроме помощи в этом нелегком деле.

Шериф Натан презрительно фыркнул, сложив руки на груди.

– И где была ваша хваленая инквизиция, когда Дентшир каждую ночь страдал от нападков оскверненных? Двадцать способных держать оружие мужчин погибли, защищая этот город, пока… – он резко осекся.

Набата выразительно подняла бровь.

– Пока «что?», шериф?

Он помолчал, поджав губы, прежде чем ответить.

– К демонам все, у вас же вопросы были, так что вам надо? – осторожно произнес он, потеряв былую уверенность. Обошел стол, заняв свое место. – Спрашивайте.

Старик понял, что взболтнул лишнего, и теперь решил играть в осторожность. Не поздновато ли?

– Мы уже много дней идем по следам одной банды, главарь которой зовет себя Скрягой. Он и его люди не так давно ограбили поезд, идущий в Сантремир из Порт-Тарира. По слухам, в поезде ехал кто-то очень важный, однако, ни живого, ни мертвого этого пассажира в поезде не нашли. След привел нас в Дентшир, поэтому мы и здесь. – инквизитор выждала паузу, чтобы дать шерифу обработать информацию. – Вы что-нибудь знаете?

Шериф Натан бросил на Набату недоверчивый взгляд.

– Вы правы в том, что законы триумвирата и законы божественные не одно и тоже, мисс. Но мир быстро меняется. Я расскажу вам историю… – начал он, но его перебил Тео.

– Слушайте, мы не за историями сюда пришли. Скажите, что знаете про Скрягу!

Набата подняла руку, призывая ученика к молчанию и кивнула шерифу, чтобы тот продолжал. Тео в ответ обиженно надул губы.

– Я уже упомянул о том, что раньше Дентшир страдал от оскверненных. – начал шериф тоном, словно рассказывал детям сказку. – Это длилось очень долго. Каждую ночь, стоило солнцу скрыться за горизонтом, на улицах являлись живые мертвецы, убивающие и пожирающие тех, кто не успел спрятаться или убежать. Сначала мы пытались бороться с этим, но когда двадцатка наших лучших стрелков отправилась в цикл, мы поняли, что сопротивляться слишком опасно. Мы научились жить только при свете солнца, а ночью надежно прятались в своих домах и подвалах. Но даже это не гарантировало никому безопасность – на рассвете мы все равно находили кого-нибудь, до кого добрались мертвецы. И тогда появился он. – шериф поднял взгляд на Набату. – Тот, кого вы зовете Скрягой. Он и его ребята пришли в город с полными карманами золота, планировали развлечься и потратить добычу, но им было не суждено. Однако, узнав о нашей беде, Скряга предложил помощь. В ту же ночь он и его банда заняли улицы города и убивали каждого оскверненного, который попадался им на глаза. Разумеется, Скряга сделал это не бесплатно. Взамен он потребовал неограниченное укрытие в Дентшире и бесплатные развлечения для своих людей. Мы были доведены до отчаяния, разумеется, мы согласились! И знаете, это не такая высокая плата, как та, что мы платили каждую ночь, пока по улицам рыскали мертвецы. – шериф закончил свой рассказ и откинулся на стуле, постукивая пальцами по столу.

–Сочувствую вашему горю, господин Блейк, но вы же знаете, что…

Он перебил Набату.

– Что Скряга одержимый? Разумеется, знаю, может, у меня и один глаз, но я не слепой.

– То есть, вы осознанно защищаете демона? – спросила инквизитор тоном, от которого у любого бы по коже побежали неприятные мурашки.

– Этот «демон», – язвительно ответил шериф. – Был единственным, кто протянул руку помощи моему городу. Думаете, я не писал триумвирату о том, что тут происходит? Я отправил десятки писем и ничего! Понимаете? Даже ответа с отказом. Свободные города ничто для триумвирата, им плевать на наши беды и нашу боль. А теперь поставьте себя на мое место, как, по-вашему, я должен поступить? Должен ли я оставить город без того, кто уже больше года защищает его границы от любой напасти, отдав его вам?

Набата поднялась с табуретки, сохраняя бесстрастное выражение лица, вернула на голову шляпу.

– Моя работа не в том, чтобы ставить себя на ваше место, господин Блейк. Моя работа в том, чтобы преследовать и ловить остатки зла, что бродят по нашему миру. Этим злом и является Скряга. И я найду его, с вашей помощью или без. – она направилась к выходу, жестом поманив за собой Тео. Открыв дверь, инквизитор обернулась через плечо. – И лучше вам не стоять у меня на пути, если не желаете помогать.

– Не нужно мне угрожать, меня сложно напугать. – бросил ей в спину шериф. – Но советую вам подумать над тем, что мир меняется!

Ответом ему был грохот запертой двери.

Набата и Тео направились у салуну, у которого оставили своих лошадей.

– А мы ничего не должны сделать с ним? – удивился ученик, когда дверь в офис шерифа закрылась, и они уходили под пристальный взгляд старика на веранде.

– Согласно кодексу, мы обязаны призвать к ответу того, кто связался с одержимым. – Набата остановилась, потерла глаза, качая головой. – Но тогда Дентшир останется без защиты. Он не лгал, когда говорил, что многие защитники города погибли от нежити. – она подняла взгляд, словно хотела убедиться. На улицах Дентшира если и встречались мужчины, то угрожать они могли разве что бутылке виски. – А еще, это были последние его защитники. Уберем Скрягу и его банду, и тогда здесь останутся только два старика, умеющие стрелять. Это лучше, чем совсем ничего.

Ученик фыркнул.

– Я видел здесь и других мужчин. У них было оружие.

– Борода и усы еще не говорят о том, что их носитель умеет постоять за себя, а уж тем более за других. Я сообщу в ордене о шерифе Блейке, когда вернемся в Сантремир. Он получит наказание, просто не сейчас.

Тео удовлетворенно кивнул, такой ответ его вполне устраивал. Когда инквизитор и ученик приблизились к салуну, Тео, щурясь от закатного солнца, поднял глаза на вывеску.

– Они даже не потрудились написать название.

– В пустошах нечасто учатся грамоте, Тео. Пора бы тебе привыкнуть. – Набата проверила кобуру на бедре, поправила на груди тусклый знак инквизиции. – Напомнить, зачем мы здесь?

– Да помню я, помню. – ученик раздраженно отмахнулся от наставницы.

– Тогда будь тише воды, ниже травы. Я все сделаю. – она ткнула его пальцем в грудь так сильно, что Тео пришлось сделать шаг назад. – Ты – наблюдаешь. Ни больше, ни меньше. И держи руки подальше от кобуры, пока я не скажу.

– Хватит принимать меня за идиота. – буркнул Тео в ответ. – Сидеть тихо, руки держать так, чтоб ты видела. Я все понял еще утром.

– Я бы не принимала тебя за идиота, если бы не вел себя, как идиот. Подумай над этим. – инквизитор поправила шляпу, сильнее надвинув ее на глаза. – Идем.

Она распахнула двойные двери и вошла в салун, Тео плелся следом, став ее тенью. Несколько пар глаз привычно обратились к вошедшей Набате, но заметив знак инквизиции на груди, люди быстро отвернулись, не желая иметь с ней ничего общего – инквизитор видела эту реакцию тысячи раз: гаснущие улыбки, опущенные глаза, бледнеющие от страха лица. Инквизицию боялись в лучшие ее времена, а теперь, когда орден переживал упадок, Набата все чаще нарывалась на открытое презрение. Увы, это казалось естественным ходом вещей. С момента основания ордена прошло несколько веков, люди успели сменить щиты и доспехи на карабины и револьверы, демонов становилось все меньше, а те, кто остался, оказались достаточно умны, чтобы скрываться среди людей прямо под носом инквизиции. Набата и сама это ощущала – год от года все реже она нападала на след очередного одержимого, все меньше людей приходили к ним в орден, чтобы поступить в ученики. От одного из братьев она слышала историю о демоне, которого тот выслеживал, но не смог поймать – тварь давно работала юристом в Сантремире, и смогла защитить себя с помощью бюрократии, законов и влиятельных друзей. Звучит дико, но учитывая стремительно меняющийся мир, Набата готова была поверить и в это. Возможно, недалек тот день, когда инквизиция перестанет быть нужна людям, превратившись в еще один пережиток прошлого, о котором будут узнавать только со страниц учебников истории и старых газет. С одной стороны, Набата должна быть рада этому, ведь это значит, что ее цель достигнута, но с другой стороны, а что тогда делать ей самой? Охотиться на демонов это все, что она умела. Она не видела себя в роли фермерши, мирно кормящей птиц, или за печатной машинкой в душном офисе среди множества клерков. Что будет тогда с ней? Пополнит ли она армию бездомных, что снуют по улицам Сантремира, рассказывая истории о войнах, которые те прошли?

Шериф Блейк был прав, как бы ни горько это признавать – мир менялся. И инквизиции тоже предстояло измениться. Либо исчезнуть, став частью истории.

Пришлось отбросить тревожные мысли о будущем и сосредоточиться на настоящем.

Инквизитор сняла шляпу, смахнула волосы с лица, внимательно вглядываясь в каждого посетителя, неспешно шагая в узком проходе между столиками к бармену. Большинство гостей салуна предпочли не встречаться с ней взглядом, стыдливо опуская глаза, официантки, ярко-раскрашенные и едва одетые, прекращали улыбаться, ловя взгляд инквизитора. Может, Набате показалось, но даже голос певицы, что находилась сейчас на невысокой сцене, дрогнул и стал тише. Она не искала среди гостей заведения кого-то определенного, лишь оценивала обстановку, цепким, словно хватка бурееда, взглядом выхватывая важные или же тревожные детали. В будущем они могут ей помочь. Или даже спасти жизнь.

Посетители салуна в большинстве своем не представляли для инквизитора никакого интереса – пастухи в потертых чапах, кашляющие шахтеры, несколько лавочников, судя по чистой одежде и покрытой пятнами чернил рукам. Шериф не лгал, в Дентшире почти не осталось защитников.

Одна компания из пятерых мужчин привлекла ее внимание. Четверо о чем-то болтали, смеясь и живо жестикулируя, а пятый был единственным в салуне, кто не отвел от инквизитора взора – альв с платком на шее. Его янтарные глаза смотрели с нескрываемой враждебностью. Все пятеро в пыльной одежде, явно не местные, но не только это привлекало внимание Набаты. От них разило кровью и смертью, оружие они носили не для красоты. Никто в это не верил, но Набата привыкла полагаться на чутье, и сейчас запах крови от этой компании ощущался так густо, что, казалось, этой самой кровью наполнится рот, стоит его открыть. Среди дентширцев, имевших оружие, не было тех, кто носил бы подобный запах убийцы. Даже шериф, возможно, за свою жизнь стрелял только по монстрам и диким зверям, а это не то же самое, что стрелять в себе подобных.

Набата припоминала, что среди портретов банды был один альв.

Под ленивую партию пианино она приблизилась к стойке, оперлась на нее локтями, положив свою пыльную шляпу рядом. Повернув голову, встретилась глазами с двумя немолодыми мужчинами, и те недолго думая изволили отклеиться от стойки вместе со своей выпивкой, растворившись где-то в зале. Теодор встал с краю. Надо отдать парню должное, он действительно старался не привлекать внимание, а это было нетрудно, учитывая, что все внимание обратили на его наставницу.

Барменом оказался невысокий мужчина средних лет, с седеющей шевелюрой и такими же пышными седеющими усами. На нем даже передник был надет – редкость для свободного города.

– Я вас здесь раньше не видел. – бармен улыбался, но Набата уловила в его голосе нотки напряжения, которое тот пытался скрыть за фальшивой любезностью. – Впервые в Дентшире? Если да, то рекомендую виски. Пиво у нас только скисшее, таким уж привозят.

– И давно ли в такую даль братья Воллес стали возить пиво? – удивилась Набата, располагаясь за стойкой.

– Да уж пару лет как я с ними договорился. Но они все не могут добиться приличной консервации, чтобы пиво жило дольше.

– Давай свой виски. А моему другу воды. – инквизитор сняла перчатки и бросила их Тео. Ученик едва успел поймать их. – Значит, нечасто в ваших краях бывают незнакомцы? Должно быть, вам легко запомнить каждое новое лицо.

Мужчина на мгновение замер, услышав вопрос – всего на мгновение, но Набата все равно заметила это – и продолжил наливать виски в мутный стакан.

– Разве можно знать всех людей? – нервно улыбнулся он, протягивая инквизитору стакан и явно пытаясь уйти от неудобного разговора.

– Нельзя, разумеется. – Набата приняла стакан, дружелюбно оскалившись. Именно оскалившись, улыбаться по-настоящему ей приходилось редко. – Но ты, похоже, знаешь многих. – она поиграла жидкостью в тусклом стекле. Принюхалась. Скорее по привычке, чем из необходимости. Не отравлено. Сделала глоток, не отрывая взгляда от бармена.

– С моей работой сложно не знать, сами понимаете. Даже о тех, кто в моем заведении не бывает, я слышу со слов тех, кто здесь… – он покосился на вызывающе одетую и накрашенную альвийку с подносом, полным выпивки, проплывшую мимо, оставив за собой удушающий флер из дешевых духов и табака. – Отдыхает. – бармен улыбнулся, но уголок его губ нервно подрагивал.

– Понимаю. Давно тут работаешь?

– Не больше полугода.

«Ложь. Пиво в Дентшир начали возить два года назад, лично с Воллесами договаривался, сам сболтнул». Набата облизала губы, шумно поставив стакан на стойку. Этому человеку есть что скрывать, и в этом причина его нервозности.

– Может, ты знаком со Скрягой? Или кем-то из его банды? Я слышала, они тут бывают. – она поймала его взгляд, словно тисками, и не отпускала. Не каждый может умело лгать, глядя в глаза.

– Инквизиторы теперь за бандитами охотятся? – мужчина ответил вопросом на вопрос.

– Скряга не обычный бандит. Ну, так? – Набата выразительно посмотрела на бармена.

– Если они тут и бывали, я их не видел. – быстро проговорил бармен и склонился ближе к инквизитору, понизив голос до шепота. – Мой вам совет, лучше уезжайте. Вам тут не рады. – он многозначительно глянул ей за спину.

Набате не нужно было поворачиваться, чтобы понять, что ей в спину направлены револьверы. Скосив глаза на Тео, она увидела, как ученик незаметно показывается ей пальцами «два». Двое, значит. Однако, сколько стволов – не так важно. Она все равно не успеет выстрелить раньше, стоя спиной к залу. Инквизитор примирительно улыбнулась, опрокинула в себя остатки виски и забрала шляпу.

– Мы не будем злоупотреблять гостеприимством Дентшира. Однако, это же публичное заведение? Значит, я могу остаться, чтобы еще немного выпить, прежде чем отправиться в дорогу?

– Можете. – спустя некоторое время осторожно ответил бармен. – Если не станете больше задавать вопросы. Никому.

– Как тебе будет угодно. Повтори мне. – она толкнула в его сторону опустевший стакан. Даже сквозь музыку, громкие разговоры и смех она слышала щелчки – опускались взведенные курки. Набата подала жест Теодору, и они вместе заняли маленький круглый столик дальше всего от сцены – одно из немногих свободных мест. Отсюда было плохо видно танцовщиц, но прекрасно видно других посетителей. И бармена, с которым уже о чем-то шептался молодой альв с щегольскими шпорами, заметив которые Набата не сдержала смешка.

– Что тебя так веселит? Ты же ничего не узнала. – надулся Теодор. Юная горячая кровь, похоже, не давала парню покоя. Он был уверен, что у наставницы ничего не вышло.

– Шпоры того альва. Звону много, а толку никакого. Прямо как с языками у некоторых. – Тео цыкнул в ответ на этот камень, брошенный в его огород. – А по поводу того, что я не узнала, то прояви терпение, Тео. Хороший охотник должен уметь ждать, и тогда добыча сама на него выйдет, вот увидишь.

Ученик закатил глаза.

– Мы четыре дня протирали задницы в седле, чтобы теперь сидеть и ждать? Не так я себе представлял ремесло инквизитора.

– Вот в чем твоя проблема, Тео. Ты видишь во мне ремесленника, а охоту на демонов как ремесло, которому можно обучиться, будто это то же самое, что лепка горшков. Но секрет в том, что инквизиция – это не ремесло. – она перевела взгляд с бармена и альва на ученика и приложила руку к груди. – Это призвание.

Ученик умолк, угрюмо разглядывая пятна на столе, за которым сидел. Набата расслабилась, откинувшись на стуле, и вернулась к созерцанию салуна и людей в нем, лениво поигрывая выпивкой в своем стакане. Вскоре ее внимание захватила одна деталь.

Над входом в салун висела огромная подкова, которая вряд ли подошла бы живому коню. Разве что этот конь не размером с беспечность Теодора, подумала Набата, щурясь. На подкове она смогла разглядеть руны, вытравленные в металле не самым опытным кузнецом. Будь среди них хоть одна защитная, Набата бы удивилась, что мастера из пустошей начали разбираться в защитных ритуалах. Да и чувства инквизитора молчали – если бы эта железяка действительно носила магический след, это бы не ушло от внимания Набаты.

– Ты ведь не веришь в эту ерунду? – спросил Тео, когда заметил, на что смотрит наставница.

– В какую? – уточнила она, опустив на него взгляд.

– Что подковы приносят удачу, а если повесить такую над порогом, то она защитит дом и его обитателей от зла?

– Ах, это. Разумеется, нет. Мы инквизиция, у нас есть инструменты и оружие для борьбы со злом, а не суеверия, чтобы защищаться от него

– Хорошо, а то ты так на нее смотришь.

– Даже если бы верила, что с того?

– Суеверия – это плохо.

– Плохо? Разве они вредят людям?

– Но и не помогают. – не унимался ученик.

– Они не помогают нам. – Набата по очереди указала пальцем на себя и юношу. – А эти люди, – она указала большим пальцем через плечо на остальной салун. – Верят в то, что они в безопасности. Эту ночь и следующие они будут спать спокойно именно благодаря своей вере, а не потому, что здесь сидим мы с тобой.

– Это глупо. Они обманывают себя. Разве тебя не злит, что за все благодарят глупые суеверия или, в лучшем случае, Богиню. А что, если к ним придет настоящая опасность? Они не будут готовы.

– Для этого есть мы.

– Но инквизиция не всегда может быть рядом. – Тео не унимался. Инквизитор покачала головой: «Юношеский максимализм».

– Не может. – Набата нарочно говорила спокойно, она знала, что криками не вбить в голову ученика свою мудрость и опыт. – Но, как думаешь, ты сделаешь для этих людей добро, если убедишь в том, что они ошибаются? – Набата откинулась назад, сложив руки на груди. – Более того, ты думаешь, они тебе поверят?

Тео поджал губы, размышляя над ответом.

– Должны поверить! – похоже, он не нашел ответа получше. – Я ведь инквизитор.

Набата тяжело и долго вдохнула.

– Во-первых, ты еще не инквизитор. Во-вторых, твоя задача – учиться у меня, а не развеивать чьи-либо заблуждения, даже если ты тысячу раз прав. И в-третьих, – она наклонилась к Тео через стол и прошептала, глядя в сторону бармена. – Заткнись! – Тот самый альв со шпорами как раз смотрел в их с Тео сторону. Этот взгляд оказался красноречивей любых слов. – Иди к лошадям.

– С чего бы?

Набата схватила юношу за руку и тот зашипел от боли и неожиданности.

– Живо. – процедила она сквозь зубы таким тоном, что Теодору не оставалось ничего, кроме как подчиниться. – Проверь лошадей. – шепнула инквизитор, когда он вставал с места. Ученик быстро покинул салун, скрывшись в темноте улицы.

«Проверь лошадей». Всего два слова, которые означали, что ученику следует ожидать с заряженным карабином наперевес. Этакий тайный шифр, который знали только они вдвоем. У них было несколько таких заготовленных фраз на разные случаи, когда требовалась скорость и осторожность.

Альв тем временем закончил свой разговор с барменом и направился прямо в сторону инквизитора, бренча шпорами, что, наверное, его шаги можно было услышать на другой стороне улицы. Руки он держал, заложив большие пальцы за ремень – поза нелепая, не угрожающая, самодовольная, но позволяющая быстро схватиться за револьвер, а таковой у него на поясе имелся. Набата сделала вид, что слишком занята просмотром выступления девушек на сцене и не замечает приближавшегося к ней стрелка.

– Я слышал, ты Скрягой интересуешься. – с напускным бахвальством начал альв.

Набата подняла на незнакомца взгляд. Симпатичный, как и большинство представителей его народа, может, если отмыть, даже красивый – большие янтарные глаза, аккуратные прямые черты лица. Внешний вид портили отсутствие зуба и шейный платок со следами рвоты.

– Что ж, у тебя отличный слух, друг мой, если ты действительно это слышал. – инквизитор улыбнулась одной из тех улыбок, которые люди достают, чтобы скрыть истинные намерения.

– Скрягой интересуются либо охотники за головами, либо те, кто хочет вступить в банду. – он наклонился к инквизитору, медленно положив руку на кобуру. Но Набата это заметила. – И безделушка у тебя на шее подсказывает мне, что ты здесь не для вступления.

– Что ж, раз ты знаешь, что это за безделушка, то должен понимать, кто я. А вот кто ты такой? И чего ты хочешь?

–Кто я такой, не твое дело. А хочу я, так это чтобы ты и твой малый на улице покинули Дентшир. Этот город принадлежит Скряге.

Набата прыснула в кулак, не выдержав абсурдности подобного заявления.

– А шериф в курсе, что Скряга тут главный?

Альв оскалился, словно в том, о чем он рассказывает, была его заслуга.

– У Дентшира нет шерифа, а тот, кто им зовется, жалкий трус, который продал свой город первому, кто оказался сильнее. А теперь вернемся к тому, почему я вообще к тебе подошел. – он демонстративно плюнул на пол, чудом не попав на сапоги Набаты. А может, просто промазал. – Вали из города, пока можешь. И пацана своего забери. Дентшир – свободный город и тут таких, как ты, не любят, а нам не нужно лишнее внимание триумвирата, так что я дам тебе шанс. Считаю до трех.

В этот раз Набата видела тех, кто ранее уже наставлял оружие ей в спину. Они не сводили с нее взгляда на протяжении всего разговора с альвом. Четверо. Один в коричневом пыльнике, второй с нелепым грязно-розовым платком на шее, у третьего был шрам через все лицо, а отсутствующий глаз скрывала повязка, четвертый – беззубый старик в дырявой соломенной шляпе. И альв. Все члены банды Скряги? Итого, по меньшей мере, пять револьверов против нее одной. У бармена наверняка было ружье или карабин под стойкой, но она не была уверенна, пустит ли он его в ход. Скверные шансы.

Она с вызовом посмотрела на альва, откидываясь на спинку стула и дальше назад, оставшись балансировать на двух ножках.

– И слух хороший, и считать умеет. Удивительные таланты для этих диких мест.

– Раз.

«Что ж, это самозащита». Набата продолжала безмятежно раскачиваться на стуле.

– Два. – пальцы альва коснулись оружия в кобуре на бедре.

«Не моя вина, что люди не думают о последствиях». Она качнулась в сторону противника.

– Три.

Едва пальцы альва сомкнулись на револьвере, Набата со стремительностью кошки вернула стул в исходное положение так, что ножки громко стукнули о деревянный пол. Пнула альва каблуком в колено, и тот согнулся пополам, чтобы получить второй удар собственным револьвером в зубы, который инквизитор ловко выхватила из его же кобуры раньше него. Шипя от боли, альв уперся щекой в стол. Набата приставила оружие к его голове, прижав ее к столешнице, красноречиво взведя курок, чтобы никто не сомневался в серьезности ее намерений.

– Дернетесь, и придется вам извиняться перед барменом за мозги на полу. – произнесла она звенящим от угрожающей стали голосом.

– Брошь, наш пятеро. Тебе не выйти отшюда шивой. – пробормотал альв окровавленным ртом, заливая столешницу розовой слюной и кровью из разбитого носа. Видимо, прикусил язык, когда получил удар.

– Тебе тоже. – холодно отозвалась инквизитор, не сводя взгляда с вооруженной четверки, повстававшей из-за столов.

Она видела сомнения в их лицах. Должно быть, альв был у них чем-то вроде заводилы, лидера, а теперь его вид не вселял уверенности в своих силах.

Музыка стихла, девушки-официантки попрятались, даже бармен предпочел скрыться в подсобке. Часть гостей спешно покинула салун, остальная наблюдала за происходящим со смесью страха и любопытства. Вмешиваться они не собирались. И хорошо.

– Шего вштали, пшы? Ваш больше! – рявкнул альв, все еще елозя щекой по окровавленной столешнице.

Тот, что в нелепом платке, схватился за оружие первым. Точнее, попытался. Набата за один удар сердца выхватила свободной рукой свой револьвер. Раздался выстрел, к ароматам дешевых духов, табака и выпивки добавился запах пороха. Инквизитор ранила бандита в ногу, выстрелив от бедра. Тот упал, выронив оружие, крича и хватаясь за раненную конечность. Штанина быстро темнела от крови.

– Сука!

Набата направила оружие на остальных, что еще стояли.

– Кто-то еще хочет посоревноваться со мной в скорости? Или поможете своему другу? Кажется, я задела артерию. – она опустила взгляд на беднягу, но не опустила руки с револьвером. – Вам лучше отнести его к врачу, если таковой тут имеется, иначе он умрет через… Примерно двадцать минут. А учитывая, что вы до сих пор пялитесь на меня, то времени еще меньше.

Бандиты переглянулись. Раненный стонал, лежа на полу, бледнея на глазах.

– Живо! – крикнула инквизитор, и это вывело мужчин из оцепенения. Подхватив своего товарища, они покинули салун, сопровождаемые проклятиями альва.

–Шалкие трушы! Шкоты! Говноеды!

Двери салуна еще раскачивались, когда бандиты вывалились наружу, и не успели створки остановиться, как на улице раздались новые выстрелы. Набата легко определила карабин Теодора. Он выстрелил трижды. После паузы раздался четвертый выстрел, за которым последовала тишина. Через минуту ученик вошел в двери салуна, лихо держа карабин на плече и, ничего не говоря, кивнул Набате. Альв обреченно затих. Инквизитор дернула его за воротник, вынудив выпрямиться, но оружия от головы не убрала.

– Ты пойдешь с нами. Покажешь, где обитает Скряга и остальная банда. Вас должно быть девять. – она обвела взглядом салун, повстречавшись глазами с оставшимися посетителями и вернув на голову шляпу. – Мы уже уходим. Продолжайте веселье. – пнув альва по ноге. – Ну! Пошел!

И он пошел, прижимая ладони к окровавленному лицу.

На улице рядом с салуном в утоптанной пыли лежали четверо. Бегло глянув на тела, Набата восстановила события – Тео убил первого выстрелом в спину, другие двое, похоже, растерялись, так и не поняв, что стреляют по ним – один лежал с распростёртыми руками лицом к небу в бурой луже крови, вытекающей из простреленного горла, третий получил пулю в висок, его голова находилась под неестественным углом. Раненный Набатой смотрел в черное небо пустыми глазами. На его засаленной рубашке расцвел багровый цветок.

– Я добил раненного, чтобы не мучился. – пояснил Тео, на всякий случай держа альва на прицеле.

– Я вижу. Сойдет. – довольно скупая похвала, ученик, скорее всего, думал, что заслуживал большего, но Набата по-другому не умела. Она посмотрела на заложника. – Где ваши кони?

Она почти слышала, как у бедолаги зубы скрипят от бессильной злости. Он хотел снова презрительно плюнуть ей под ноги, но то ли из-за боли, то ли из-за крови, у него ничего не вышло, и плевок повис на окровавленном подбородке. Альв небрежно вытер слюну рукавом.

– Нишего я тебе не шкашу.

Это начинало раздражать. Немного, но не более.

Набата резким ударом в живот заставила альва согнуться пополам. Для большего эффекта она рывком толкнула его в пыль рядом с мертвыми товарищами. Бандит судорожно дышал, его глаза наполнились ужасом, когда ладони уперлись в грудь одного из мертвецов. Инквизитор выстрелила. Пуля со свистом врезалась в пыль в опасной близости от альва.

– Нет! Умоляю! – взвыл он, ощутив близкое дыхание смерти. – Я вше шкашу, только не убивай!

Тео презрительно скривился, Набата видела это. Похоже, мольбы альва о пощаде, ползающего на коленях, вызывали у него отвращение. У самой Набаты скуление бандита не вызывало ничего – она видела подобное сотни, если не тысячи раз, естественная реакция живого существа, не желающего умирать. Однако, в Тео она узнала себя когда-то – во времена, когда Роберт учил ее охоте на демонов, времена, когда чужая боль или страх могли вызвать в ней ответные чувства, будь то презрение или жалость.

Но теперь… В какой момент она стала так равнодушна к чужим страданиям? В какой момент необходимость выбивать информацию, пусть даже и из плохих людей, стала для нее рутиной, не вызывающей ничего, кроме легкого раздражения от того, что приходится марать руки? Это годы охоты за чудовищами и одержимыми забрали ее человечность? А может, она всегда была такой?

– Наставница?

Из оцепенения, вызванного размышлениями, ее вывел голос Тео. Судя по тону, он не первый раз пытается ее позвать. Набата тряхнула головой. Альв все еще ползал в пыли на коленях, размазывая по лицу сопли и кровь.

– Что с тобой? – по лицу ученика читалось беспокойство.

– Ничего. Так…задумалась. – она перевела взгляд на бандита. – Бери свою лошадь и отведи меня к Скряге. – тот часто закивал, подняв руки и вставая.

– Я отведу. Только пошадите. – поспешно встав, альв заковылял к коновязи. Тео упрямо держал его на прицеле, хотя Набата не видела сейчас в этом особого смысла. Любая попытка драться или удрать закончится для остроухого смертью, и он это понимал, инквизитор слышала в его мольбах ту самую, хорошо знакомую ей искренность, с которой говорят люди только перед лицом смерти. Он отведет их к Скряге.

Была глубокая ночь, когда вдалеке среди острых скал Набата увидела свет, говорящий о том, что кто-то разбил лагерь.

– Стоять! – скомандовала она, натягивая поводья. Конь под ней послушно остановился, опустив голову, Тео скакал чуть позади, альв тоже остановил свою кобылу. У него, наконец, перестала идти носом кровь, и он даже научился говорить распухшим языком без нелепой шепелявости.

– Мы уже близко. – отозвался бандит.

– Я вижу. – Набата пустила коня шагом и поравнялась с альвом, вглядываясь в ночную мглу. – Сколько там людей? Включая Скрягу.

– Если я скажу, ты меня отпустишь?

– Отпущу. – небрежно бросила она. Инквизитор слышала шаги лошади Тео. Ученик остановился рядом.

Альв сглотнул.

– Пятеро. Может шестеро.

Набата резко повернулась на пленника, угрожающе сузив глаза.

– Так пятеро или шестеро?

– Я не…я не знаю! Скряга говорил, что ждет какого-то гостя. Покупателя на безделушку, которую добыли в последнем налете. Если он пришел один, то шестеро.

– Что за покупатель? У него есть охрана?

– Я не знаю, клянусь! – голос бандита зазвенел от отчаяния. – Это Скряга ведет дела, я вопросов не задаю. Он говорит, я делаю! – он неуверенно пожевал губу. – Ну, так… Ты отпустишь меня?

Быстрый и точный удар, за который можно успеть лишь моргнуть. Альв выпучил глаза, его губы шевелились, но он не произнес ни звука, медленно заваливаясь на бок и удивленно глядя на рукоять ножа, которую сжимала ладонь инквизитора. Набата много раз видела это выражение лица у людей, не ожидавших смерти, но которых она настигла. Недоумение сменялось удивлением, затем осознанием. Кто-то успевал одарить Набату осуждающим взглядом, кто-то вопросительным, были и те, кто смиренно закрывал глаза, смиряясь со своей судьбой. Альв не был исключением. Он упал с лошади с застывшим выражением непонимания на лице. «Ты ведь обещала» – говорило оно. Остекленевшие глаза продолжали смотреть на инквизитора, словно ожидая ответа. Сколько таких мертвых взглядов Набата уже ощутила на себе…

…действительно, сколько? Она не считала, да и был ли в этом смысл? Набата даже с трудом могла вспомнить лица тех, кого убила, и считала, что это к лучшему. Ей ни к чему преследующие повсюду тени раскаяния и чувства вины с лицами тех, кого она когда-то погубила.

Но таковы правила. Тот, кто однажды связал себя со злом, повторит это снова, а, значит, приговор за подобное должен быть жестким. Инквизиция не терпела полумер, ибо этого требовала безопасность людей. От мягкосердечия инквизитора погибло людей не меньше, чем от козней демонов, как любил говорить старый Роберт, наставник Набаты, вернувшийся в цикл девять лет назад.

Инквизитор равнодушно вытерла клинок ножа о свою штанину и поймала на себе взгляд Тео, выражавший сразу несколько эмоций – осуждение, непонимание и сочувствие. Последнее вряд ли относилось к наставнице.

– Не смотри на меня так, Тео.

– Почему? Ты ведь обещала ему, что отпустишь. Неужели так необходимо было его убивать?

Набата шумно вдохнула через нос, прикрыв глаза. Когда-то и она была такой же, как Тео. Сочувствующей. Наивной.

Человечной.

– Чем раньше ты поймешь, что это действительно необходимо, тем лучше. Ты не хуже меня знаешь, что Скряга, за которым мы охотимся, одержим. А для тех, кто связался с демоном, если только одно наказание – наш долг состоит в том, чтобы отправить заблудшую душу в очистительный цикл, пока ее не пожрала демоническая алчность. – она безучастно посмотрела на тело, полулежащее на земле – нога альва застряла в стремени. –К тому же, он бандит. За него можно получить награду так, где есть объявление о розыске.

– С каких это пор мы стали выполнять работу шерифа или охотников за головами? – язвительным тоном спросил ученик, явно пародируя тон Набаты, которая не так давно поучала его тому, что бандиты – не забота инквизиции.

– Если шайку возглавляет одержимый, то одно не мешает другому. – парировала она.

– Я все еще не понимаю, к чему эта жестокость. – фыркнул Тео. – Он ведь и правда мог исправиться. Стать законопослушным человеком.

– Ты этого не можешь знать наверняка.

– Ты тоже не можешь знать наверняка!

Набата уставилась на Тео. Одного ее взгляда хватило, чтобы осадить пыл юноши.

– Советую тебе вырвать из своего сердца эту мягкость, Тео. Сражаясь с демонами и теми, кто с ними связан, милосердие – слишком огромная роскошь, за которую платить придется не тебе. Ты будущий инквизитор. Ты и судья, и палач. И ты должен быть к этому готов. Если тебе это не по нраву – зачем ты тогда вообще пошел в инквизицию?

Теодор виновато опустил глаза и стыдливо молчал. Набата кивнула сама себе. Парень не был безнадежен, он понимал необходимость того, что она сделала, просто еще не привык к жестокости и по инерции сопротивлялся. Привыкнет.

Она же привыкла.

– Так какой план? – тихо спросил юноша, разглядывая силуэты скал на фоне ночного неба.

– Для начала – освободи бедную лошадь от трупа. – Набата спешилась и полезла в седельные сумки. – Потом я расскажу тебе план.

Теневис планировал, почти не тратя сил на то, чтобы махать крыльями, ловил потоки воздуха, приближаясь к своей цели. Острые вороньи глаза уже приметили яркое пятнышко в ночи – чей-то костер среди острых скал. Должно быть, то, что он искал, находилось там. Пролетев немного дальше, его внимание привлекло кое-что еще. Три сердца. Одно трепетало от страха, он слышал это. Спустился ниже, оставаясь бесшумной тенью в ночном небе пустошей. Заметить его мог разве что другой такой же, как он. Но Теневис знал, что он единственный.

Всадники.

Трое женщина и двое мужчин. Они почему-то остановились. Теневис бесшумно кружил над их головами, прислушиваясь к тому, что они говорят.

– Так пятеро или шестеро? – голос женщины звучал скорее устало, чем раздраженно или угрожающе.

– Я не…я не знаю! Скряга говорил, что ждет какого-то гостя. Покупателя на безделушку, которую добыли в последнем налете. Если он пришел один, то шестеро.

– Что за покупатель? У него есть охрана?

Если бы не облик ворона, Теневис бы улыбнулся. Он на верном пути. Но, похоже, в его поиски смешались неучтенные переменные – демон отчетливо видел тусклый блеск металлических знаков инквизиции на груди у двоих из трех всадников. Значит, тот, третий, пленник? Это в биении его сердца он отчетливо услышал страх.

Мужчина, говоривший о Скряге, упал с лошади, нога застряла в стремени. Он был мертв, Тенавис больше не слышал его сердцебиения. Что ж, пленник или нет, теперь это уже не имело значения. Взмахнув крыльями, ворон набрал высоту. Так безопасней.

Он последует за инквизиторами. Позволит им со Скрягой друг друга перебить. А когда все кончится, придет он, добьет победителя и заберет реликвию.

Да. Простой и надежный план.

Что может пойти не так?

Она бесшумно кралась среди скал, осторожно делая каждый шаг. Тихая, словно крылья совы, Набата приближалась к лагерю Скряги и его банды. Она уже слышала обрывки бесед и запах табачного дыма. Несмотря на глубокую ночь, бандиты не спали, видимо, ожидая кого-то, как и говорил альв.

Инквизитор замерла на границе света, отбрасываемого костром, спрятавшись среди острых камней. Осторожно выглянула из укрытия.

У большого костра сидели четверо, инквизитор быстро определила, что Скряги среди них нет – ее магическое чутье молчало, и все они выглядели, как обычные люди – точнее, людьми были трое, четвертым оказался фамиан. Не такая уж редкость среди разбойников пустошей. Беглые рабы часто становятся грабителями поездов и караванов, прибиваясь к вожакам, подобным Скряге.

Скряга и его банда несколько недель назад ограбили очередной поезд. На первый взгляд ничего примечательного – в пустошах такое происходит регулярно. Но что необычно – в поезде не было денег или других ценностей, он вез пассажиров, среди которых ехал известный археолог, недавно вернувшийся из экспедиции в Старый свет. По слухам, он привез с собой немало прежде невиданных артефактов Зодчих, даже магических, которые сами по себе были бесценны. Удивительно, как такой трус, как Скряга, отважился на подобное дело, но археолог бесследно исчез вместе с багажом, как и несколько других пассажиров злополучного поезда. Набата потратила много дней, чтобы напасть на след этой банды, и вот, наконец, ее цель оказалась перед ней.

Усложнялось все тем, что разбойники кого-то ждали. Кого именно и будет ли он один? Набата не знала. Он мог и вовсе опоздать на встречу, или погибнуть в пути, но этот загадочный покупатель все еще оставался непостоянной переменной в ее плане, которая могла все испортить.

Сражаться одной – ладно, Тео уже сидел на позиции со своим карабином и прикрывал ее издалека – против пятерых уже довольно опасно. Сражаться против пятерых, которые легко могут превратиться в десятерых – самоубийство. Звать подмогу времени не оставалось – ближайший коллега-инквизитор мог быть во многих днях пути отсюда, а действовать надо сейчас.

Набата поджала губы, наблюдая за разбойниками из своего укрытия. Фамиан курил длинную трубку, украшенную птичьим костями. Хотя в темноте сложно понять наверняка – с тем же успехом это могли быть человеческие пальцы. Остальные трое играли в карты, изредка громко перебраниваясь и споря. В скале рядом с ними находилась пещера, откуда тоже доносился тусклый свет и мелькали тени, словно внутри кто-то передвигался. Это наверняка Скряга.

Инквизитор вспомнила слова убитого ею альва о том, что главарь не посвящал своих людей в детали дел. Вероятность того, что сидящие у костра головорезы не знают, как выглядит тот, кого они ждут, возрастала. Она могла использовать это. Оставалось надеяться на острый глаз Теодора и на то, что ученик не начнет стрелять раньше времени. Или стрелять по ней.

Выпрямившись, она стряхнула пыль с перчаток, поправила шляпу и, спрятав под пыльник знак инквизиции, уверенно шагнула в круг света, нацепив на себя вид человека, знающего, чего он хочет и ищет.

– Доброй ночи, господа. – она по очереди осмотрела бандитов, которые напряглись при виде незнакомки. – У меня дела с тем, кто зовет себя Скрягой. – услышав это, мужчины заметно расслабились.

Один из них, самый боевитый на вид – руки толщиной с бревна, такими можно сворачивать шеи бизонам – поднялся со своего места, пригрозив товарищам по игре в карты кулаком, чтобы не мухлевали.

– Надо же, баба. – выговор выдавал в нем уроженца южных провинций. – Ну, раз по делу, и раз Скрягу знаешь, значит, это тебя мы ждем. – он качнул головой на мускулистой шее в сторону пещеры. – Тама он.

Набата заметила оружие только у меланхолично курящего фамиана – у того на бедрах лежал старый повидавший многое карабин. Удивительно, что это старье вообще стреляет. А может, и не стреляет. Должно быть, он единственный был на страже, пока остальные просто убивали время, ожидая покупателя и не ожидая проблем.

И уж тем более инквизитора.

– Почему он не выйдет сюда? – сняв шляпу, Набата села на камень точно напротив разбойников и поправила волосы.

Бандиты переглянулись. Фамиан внимательно разглядывал Набату, пожевывая мундштук своей трубки. Начал подозревать?

– Так это… – здоровяк почесал затылок. Похоже, сил у него было куда больше, чем сообразительности. – Босс занят, наверное.

Инквизитор улыбнулась, делая вид, что поправляет портупею с кармашками на груди. Незаметно от всех она вынула из кожаных углублений несколько шершавых увесистых горошин.

– Так как он собрался совершать сделку, если не выходит к покупателю?

– Зови босса, Бык, чего встал? – подсказал ему один из игроков. – Да не ори только, нормально позови. – он улыбнулся Набате, похвастав парой золотых зубов.

Здоровяк еще почесал в затылке и пожал плечами.

– А ты совсем одна, без охраны путешествуешь? – инквизитору не понравилось, каким тоном старый фамиан задал ей этот вопрос. В нем словно сквозила угроза. – Не боишься пустошей?

Набата фальшиво улыбнулась. Здоровяк шагнул мимо нее к пещере, оказавшись спиной ко всем.

– А кого мне бояться? – она покрутила в пальцах горошины. Здоровяк почти доплелся до входа.

– Да мало ли опасностей во-…

Договорить ему было не суждено.

Набата ловко метнула горошины в огонь. Костер, вокруг которого они сидели, взорвался снопом углей и синих искр, издав несколько громких, похожих на выстрелы, хлопков. Бандит, что улыбался Набате, испуганно вскрикнув, упал назад со своего места. Фамиан вскочил, хватая карабин, но упал, сраженный пулей Теодора. Лишь через мгновение до Набаты донесся звук его выстрела. Вторым упал здоровяк, почти одновременно с фамианом – инквизитор прострелила ему затылок, и тот, сделав еще несколько неуверенных шагов, рухнул в пыль, нелепо подергивая на земле конечностями. Набата одними губами поблагодарила богиню за то, что направила ее руку и не позволила промахнуться. Увы, такое случалось чаще, чем хотелось по мере того, как хуже становилось зрение.

Оставались двое. И Скряга в пещере. Тот, что свалился со своего места, пытался бежать в ночь, уронив шляпу, но его настигла пуля Теодора. Последний бандит сверлил Набату взглядом, держа руку на ноже. Инквизитор выстрелила. Но револьвер дал осечку.

Проклятье!

Довольно оскалившись, противник бросился на Набату, размахивая ножом. За спиной из пещеры послышались тяжелые шаги и хриплое дыхание. Набата ощутила привычное покалывание на кончиках пальцев – рядом магия. Она ловко отскочила назад от ножа, нацеленного ей в грудь. Нырнула под руку бандиту, но тут что-то дернуло ее за лодыжку, с такой силой, что инквизитор больно ударилась ребрами о камни, выронив оружие и удивленно вскрикнув. Третий выстрел Тео убил противника с ножом, но то, что оплело ногу Набаты, теперь тащило ее прочь от костра, в пещеру, в полумрак.

Теневис наблюдал со скалы, как инквизитор подобралась к людям Скряги. Как дружелюбно завела с ними разговор, чтобы подобраться ближе и усыпить внимание. Хитро. Особенно для такой, как она. Он видел, как она что-то крутит в пальцах, но бандиты, похоже, этого не замечали.

Когда костер взорвался синими искрами, начался переполох. Двое умерли, даже не успев начать сопротивление. Теневис взволнованно взъерошил перья, когда до него донесся запах крови, пороха и смерти. О, как бы он хотел броситься туда, забрать чью-либо жизнь, ощутить горячую кровь, утекающую между пальцев вместе с жизнью. Но он научился сдерживать свои природные порывы и придерживаться голоса рассудка. Он здесь не ради насилия. Реликвия – важна только она и больше ничего. Он не мог понапрасну рисковать своим сосудом. Тогда все годы его поисков станут напрасны. Придется начинать заново.

Нет.

Сильнее всего он не желал снова переживать боль от перерождения, с него хватит и приступов той, что терзает нынешнюю оболочку. Демон не страшился боли физической, но эта… Она была за гранью его понимания. Однажды Теневис слышал рассказ человека, лишившегося руки. Он говорил, что чувствует боль в конечности, которой нет, как зудит кожа на ладони, которой нет, и это сводит с ума. Пожалуй, что-то общее между этим рассказом и ощущениями демона было, если учесть, что у Теневиса не хватало не только руки, а всей его истинной оболочки. Многие его сородичи теряли рассудок от бесконечных мучений, которые им приносило их жалкое паразитическое существование в смертных телах, но он не испытывал к ним сочувствия. Его волновала только собственная смерть. Истинная смерть, к которой мог привести столь желанный артефакт. Именно поэтому Теневис будет осторожен и не допустит провала.

Но когда внизу все закончится, он пообещал себе, что от души повеселится с теми, кто выживет.

Набату на животе тащило по земле, острые камни больно впивались в ребра, царапали кожу, пыльник мешал, путаясь под плечами. Толкнувшись руками, она смогла перевернуться на спину. Темнота не позволяла разглядеть детали, но инквизитор и без них поняла, что перед ней порождение Белета – демона жадности. Рот Скряги растянулся неестественно широко, выпуская гибкий длинный язык, который обвил лодыжку Набаты и сейчас тащил по земле прямо в пасть. Помимо уродливого рта, полного острых зубов, одержимый оказался кошмарно толст – его голова утопала в складках кожи и жира, сразу переходя в плечи, лысая макушка с парой сальных волосков блестела от пота в свете масляной лампы у него за спиной. Кем бы ни был Скряга при жизни – от того человека ничего не осталось, только искореженная, измененная по воле демона оболочка, отвратительная и уродливая, лоснящаяся от пота и жира. От самой только перспективы соприкоснуться с кожей этого существа Набату затошнило.

Борясь с собственным пыльником, инквизитору все же удалось схватиться за нож, спрятанный за голенищем сапога. С ловкостью голодного сквелька, Набата попыталась отсечь тонкий язык, тащивший ее в пасть Скряге, которая раскрывалась все шире, готовая поглотить свою жертву. У нее не было сомнений – он смог бы проглотить ее целиком, если захочет. Острая сталь рассекла воздух, задев мясистую плоть языка, оставив тонкий глубокий порез, но этого оказалось достаточно, чтобы Скряга взвыл от досады и ослабил хватку. Все порождения Белета славились трусостью и страхом перед болью. Ухватившись за возможность освободиться, Набата кувыркнулась назад, рывком встав на ноги и освобождаясь от мешавшего двигаться пыльника.

Язык с отвратительным звуком вернулся в пасть, щелкнули острые зубы. Скряга испепелил инквизитора взглядом маленьких глаз на жирном лице. Набата отступала к костру, с ужасом обнаружив пустую кобуру на бедре. Задница Якова, она же выронила револьвер, когда упала! Взгляд метался в сумраке затухающего костра в поисках оружия. С другой стороны, какой толк от заклинившего ствола?

Взор демона остановился на знаке инквизиции. Одержимый зашипел, щуря блестящие глазки.

– Нет! Я тебе не достанусь!

Мало кто ожидает такой скорости и прыти от столь тучной туши. Вот и Набата не ожидала. Скряга метнулся в ее сторону с ловкостью, которой позавидовал бы кот. Врезался в нее всем своим весом – инквизитор ощутила, как земля ушла из-под ног, а из легких выбили весь воздух. А еще боль – словно ее сбил летящий на всех парах локомотив.

Завершение полета оказалось еще более болезненным. Набата спиной врезалась в острые скалы, за которыми скрывался бандитский лагерь от посторонних взоров, от удара затылком перед глазами затанцевали яркие пятна. Она чудом сохранила сознание, но упала ничком в щебень и пыль. В ушах звенело, но сквозь этот противный звон она услышала приглушенный хлопок – карабин Тео. Демон снова взвыл. Но куда протяжнее и громче, чем в первый раз, когда его плоти коснулась острая сталь ножа.

Превозмогая боль, Набата наощупь нашла в карманах нужный флакон. Сломала его большим пальцем. Содержимое просыпалось ей в ладонь – красный порошок. Она вдохнула его.

Боль отступила почти сразу, сознание прояснилось. Ночь стала ярче, а зловоние Скряги куда отчетливей. Это было похоже на погружение в ледяную воду ленивым утром, когда ты едва открыл глаза, еще не прогнав остатки сонного плена из разума. Ощутив прилив сил и уверенность, Набата поднялась на ноги.

Демон выл, катаясь по земле и держась за простеленное колено. Жалкое зрелище – нога сломалась под его колоссальным весом и теперь смотрела в сторону под неестественным углом. «Спасибо, Тео». – она мысленно поблагодарила ученика.

Скряга скрипел зубами, брызжа слюной в сторону инквизитора. Порождения Белета не славились храбростью, и этот не был исключением. Он бессильно смотрел в сторону лежащего на песке револьвера, но не мог до него ни дотянуться, ни доползти. Набата заметила его взгляд, подняла оружие, прокрутив барабан и спрятав в кобуру, покачала головой.

– Кажется, тебя победил твой же вес. – она усмехнулась.

Но продолжала сохранять осторожность – раненный зверь самый опасный, и даже лишенный возможности двигаться, Скряга все еще мог ее прикончить.

– Слушай, давай договоримся. – изуродованный рот принял более человечные черты, чтобы мочь разговаривать, но острые зубы никуда не делись. – Отпусти меня. Я уйду так далеко, что ты никогда обо мне не услышишь!

Набата не придала значения его словам, ибо слышала их слишком часто. За то время, что она с инквизицией, демоны предлагали ей богатство, красоту, бессмертие, любовь и еще целый список вещей, о которых обычно грезят смертные в своим мечтах. И кому, как ни инквизитору знать, что в подобной сделке выигрывает только одна сторона, а ценой будет смертная душа. Сейчас тварь пытается торговаться с ней, чтобы спасти свою шкуру. Может, демон бы даже сдержал обещание.

Ирония заключалась в том, что Скряга являлся обычным бесом – самым младшим порождением Белета, ему нечего было даже предложить за свое спасение, кроме знаний или услуги. Бесы и ему подобные не умели заключать сделки с душами смертных. Оно и к лучшему. Если бы каждый член банды оказался еще и носителем демонической метки со сверхъестественными силами, то Набату с Тео разорвали бы на части.

Не сводя пристального взгляда со Скряги, Набата потянулась к сумке на бедре и нащупала в ней пять холодных железных кольев, толщиной в пару пальцев и длиной с предплечье. Концы каждого потемнели от следов старой крови и носили на себе потертые от времени ритуальные знаки. Кожу привычно покалывало от них.

– Будь паинькой и не двигайся. – она сделала шаг вперед. – Пока мы не начали, расскажи мне: зачем тебе Дентшир?

– Старина Блейк рассказал, да? – Скряга нервно облизнул губы, выглядело, словно по его лицу хлестнул крысиный хвост. – Ну, моим парням нужно где-то выпускать пар, вот я и предложил защиту.

– Так просто? – разочаровано просила она. – Даже не верится.

– Можешь не верить. Мир меняется. Мы меняемся. По крайней мере те, кто хочет выжить.

Еще шаг.

– Старик-шериф тоже заливал мне в уши что-то подобное. Про изменения и прочее. Теперь ясно, откуда он этого нахватался. – снова шаг. – А теперь к делу. Не сопротивляйся, Скряга.

Наивно было надеяться, что демон послушается. Его рот исказила гневная гримаса, губы растянулись, обнажая зубы, вновь явив уродливую пасть. В сторону инквизитора метнулся тонкий язык, но в этот раз она уклонилась, сама поймав за него скрягу. Набата напряглась, намотав язык вокруг своего плеча. Глаза одержимого удивленно округлились, он попытался освободиться, дернув Набату на себя. Но она не сдвинулась с места – красный порошок давал сил на то, чтобы удерживать тварь, словно на поводке.

Сев на корточки, она с силой вогнала один из ритуальных кольев в землю, пригвоздив к ней и язык Скряги. Демон закричал от ужаса, разбрасывая слюну и пену, но его кошмарная «конечность» обмякла и больше не двигалась. Набата сбросила с плеча эту веревку из плоти.

– Еще четыре. Не усложняй мне работу, толстяк. – она медленно приближалась к нему, готовая ко всему.

Но, похоже, Скряга больше ничего не умел. Все, что ему оставалось, это вяло ворочаться, пытаясь хоть как-то отстраниться от инквизитора, но его тучное тело ему только мешало, трепыхаясь и дрожа. Толстым, покрытым складками рукам мешал не менее толстый живот. Демон стал похож на жука, который перевернулся на спину и никак не мог вернуться обратно на лапки.

Набата достала новый кол. Наступив Скряге на руку, пронзила ладонь, пригвоздив к земле также, как и язык. Теперь демон не мог отползти прочь, а лишь обливался слезами, словно это могло разжалобить инквизитора.

Не могло. Не было более лживой вещи в этом мире, чем слезы одержимого.

Теневис наблюдал.

В момент, когда его сородич чуть не расшиб женщине голову о скалу, ворон посчитал, что ей конец, но смертная оказалась крепче, чем кажется. Инквизитор недолго провалялась на земле, а когда поднялась, ее лицо под носом было вымазано в чем-то красном, но не в крови, а в огромные зрачки скрывали радужку. Потом невезучему Скряге прострелили ногу, которая после сломалась под его же весом. Паршиво.

Ворон бесшумно спустился на скалу ниже, чтобы посмотреть вблизи. Он знал, что делает инквизитор, но мало какому демону удавалось безнаказанно наблюдать за ритуалом заточения еще и с такого расстояния. А уж рассказать о нем мог…Никто? Ну, или Теневис не был знаком с этими везунчиками. От одного только вида ритуальных кольев у демона щипало глаза. Он взъерошил перья. Эти штуки лишали сил и являлись подготовкой к главному шагу – заточения демонической сущности в белом опале. Тюрьма без стен и надзирателей из которой нет выхода.

Теневис даже испытал легкий укол сочувствия к сородичу, но это чувство быстро развеялось, как дым из курительной трубки. Скряга не был ему другом, к чему рисковать понапрасну?

Набата слышала приближающиеся шаги Тео задолго до того, как он начал подниматься на скалы, и спокойно продолжала ритуал. Скряга лежал, распятый на земле, лишенный возможности двигаться и сопротивляться. Ритуальные колья лишали демона сил и давали возможность закончить работу, руны мягко светились зеленым в сгущающейся темноте – костер, разведенный бандитами и потревоженный Набатой, теперь угасал.

Тео вышел из темноты между скал, на его плече висел карабин, лоб слегка блестел от пота. Парень явно спешил. Или волновался. Увидев распростертого на земле жирного одержимого, ученик презрительно скривился.

– Я не ожидал, что он будет настолько уродлив. – произнес он с нескрываемым отвращением.

Набата подняла на Тео взгляд. Даже тускнеющий свет костра не мешал ей отчетливо видеть лицо ученика, стимулятор, что она приняла, будет действовать еще какое-то время. Теодор тоже заметил ее изменения, Набата поняла это по исчезнувшей улыбке с его лица.

– Ты взял ее? – спросила она, подняв с земли и встряхнув пыльник, и не дав Тео возможности задавать вопросы первым.

Ученик без лишних слов бросил инквизитору сумку, в которой хранилось самое драгоценное сокровище каждого охотника на демонов.

Набата вытащила из сумки железную шкатулку. Опустившись на одно колено, щелкнула сложным замком и откинула крышку, на которой красовался искусно вытравленный символ инквизиции, подобный тому, что она носила на шее. Под крышкой на черном бархате в глубоких ложах хранились белые опалы. Их было шесть. Четыре потемнели, искрясь россыпью искр, и стали похожи на ночное небо, но два опала оставались ослепительно белыми с перламутровыми вкраплениями. Набата заботливо взяла белый камень и поднялась на ноги.

Опалы. Редчайшие драгоценные камни, родившиеся в местах, где когда-то протекали воды Фливитеона. Есть ученые, выдвигающие теории о том, что опалы – это застывшие или окаменевшие воды реки душ. Вздор. Но опалы активно реагировали с духовной энергией сверхъестественных существ, и инквизиция направила это свойство на благо человечества, запирая в опалах демонические сущности. После этого опал чернел, но оставался самой надежной тюрьмой для существа, не способного умереть. Тюрьмой, которой не требовались надзиратели и охрана.

Набата встала над Скрягой, посмотрев сверху вниз.

Люди, альвы, фамианы – все они обладали душой, которая после смерти возвращалась в бесконечный цикл жизни. Умирая, душа человека сливалась с водами Фливитеона, очищаясь от прошлых прегрешений и скорбей, чтобы позже возродиться вновь, дать разум и чувства новой личности. Демоны же бессмертны. Лишаясь тела, они насильно захватывали новую оболочку, уничтожая душу и разум носителя. Извращенные, бессердечные, жадные. В работу инквизитора входило не убийство оболочки. Важнее всего поймать демона, чтобы прекратить его противоестественное существование раз и навсегда. Чтобы спасти больше душ в будущем.

Не существовало ни единой возможности предсказать, кто станет следующей жертвой демона, подарив ему оболочку. Чья душа познает вечное забвение, чтобы дать место бессмертному разуму в своем теле? Церковь Триединой проповедует о семи Добродетелях и о том, что люди, стремящиеся к ним, не станут жертвами демона и никогда не превратятся в одержимых. Красивая легенда, если бы только Набата своими глазами не видела, как одержимыми одинаково становились и святые праведники и отпетые преступники. Не было никакой логики, а значит, и никакой защиты от этого, кроме той работы, что взяла на себя инквизиция: найти и запереть каждого демона, в каком уголке Талаума бы тот не скрывался.

Скряга смотрел на Набату со смесью ужаса и мольбы. Инквизитор не знала, какого это, быть заключенным в камне. Но демоны боялись этого. Пожалуй, единственное, чего они боялись в этом мире.

– Тео, присмотри за кольями. Скоро все закончится.

Ученик принялся ходить кругом, внимательно наблюдая за происходящим.

– Может, я попробую? – спросил он с надеждой.

– Ты еще не готов. – устало, но твердо ответила наставница. Помедлив, она кинула ему свой револьвер. – Проверь лучше его.

От ее взора не скрылось легкое облегчение в глазах Тео. Чинить оружие ему нравилось больше всего. Явно больше его обязанностей ученика.

Тяжело вздохнув, она села на жирую грудь демона. Отбросила волосы с лица, снимая с шеи жетон инквизиции. Ладони и пальцы уже горели от окружающей Набату магии. Она сочилась из Скряги, как пот сквозь его лоснящуюся жиром кожу, ею пах опал в руках инквизитора. Набате казалось, что она держит уже раскаленный кирпич.

Заглянув в маленькие глаза демона, инквизитор протянула руку над его головой. С ее пальцев на тонкой цепочке свисал жетон – треугольник, заключенный в круг, в котором угадывались силуэты меча и щита. Древний знак, принятый во времена становления ордена.

Жетон слегка покачивался от едва уловимых движений Набаты. В другой руке на раскрытой ладони она держала опал. В ночной темноте он казался ей особенно светлым, почти светящимся. Перламутровые вкрапления лениво переливались, создавая иллюзию смешивающейся воды.

Набата почувствовала, как тело одержимого, на котором она сидела, напряглось, как волнами содрогнулись жирные складки его тела. Скряга закатил глаза, выгибая спину. Жетон завис и застыл над его лбом.

От волнения Теневис снова взъерошил перья. Никто из демонов не удостаивался подобной сомнительной чести наблюдать за заточением сородича. Он был первым, и пусть это была крайне сомнительная честь для такого, как он, тщеславие демона оказалось удовлетворено.

Он замер, вперив взгляд в инквизитора и ее жертву, желая запомнить каждую деталь. Скряга напрягся и выгнулся, шипел, истекая изо рта кровавой пеной. В этом было что-то отвратительно-завораживающее.

Голос инквизитора рассек ночную тишину, подобно удару хлыста. Теневис приоткрыл клюв, слушая священные слова, предназначавшиеся, по счастью, не ему. Несмотря на его жгучее желание наблюдать, демону пришлось немного отступить. Слова Гимна Циклов кололи его разум тысячами жгучих игл. Скряге же можно было лишь посочувствовать. Увы, сердце Теневиса не знало такого слова.

Демон слышал каждое слово. Инквизитор чеканила слова ритуала, как гробовщик вбивал гвозди в крышку гроба.

– Isiris deu o kamil. Tero de lumines poset.

Скряга издал вопль, на который была способна только глотка демона. Инквизитор продолжила, не взирая на крик.

– Lumines rei te oracale!

Священный знак в руках инквизитора раскалился докрасна. Изо рта скряги к нему потянулся черный, с переливами синего, дым. Теневис моргнул. Это зрелище ему уже было знакомо. Так выглядела душа демона, и его душа в том числе.

Дым поблескивал синим, дрожал и колыхался. Теневис чувствовал отчаяние в воздухе, Скряга безуспешно пытался сопротивляться ритуалу, цеплялся всеми силами за свою уродливую смертную оболочку. Кажется, Теневис даже слышал тихие ругательства, но возможно, у него просто разыгралось воображение.

– Protecra lumines. Demona ai mas de vitigo!

Инквизитор, словно на поводке, вела уцепившуюся за жетон сущность к будущей тюрьме. Теневис видел, как это непросто. Знак на цепочке будто обрел значительный вес. Женщина стискивала зубы, на ее лбу выступил пот. Ей больно?

Едва соприкоснувшись с опалом, черная душа Скряги устремилась в камень. Завихрилась и через несколько ударов сердца исчезла. Опал в руках инквизитора померк, а потом почернел, став похожим на ночное небо. Дело было сделано. Теневис остался на своем месте бесшумным и безмолвным соглядатаем. Зрелище, что показала инквизитор, помогло охладить его пыл, запах крови уже не так кружил голову.

Еще немного терпения.

Набата поднялась с тела Скряги. Он еще дышал, но это уже не более, чем пустая оболочка, кокон, оставленный бабочкой. Пустые глаза, не моргая, смотрели в небо, рот с острыми зубами нелепо раскрыт. О том, что он еще жив, говорила только тяжело поднимающаяся и опускающаяся грудная клетка. Но это просто тело. Без разума, без души, без личности.

Инквизитор утерла пот со лба. Магия вокруг успокоилась, но пальцы и ладони все еще пекло, а в горло будто насыпали песка.

–Смотри в оба. – хрипло бросила Набата для Тео. – В любой момент может явиться покупатель Скряги. Приберись тут, а я осмотрю логово. – велела она, переступая через тело бывшего одержимого. Набата находила занятным тот факт, что между ней и учеником возникли негласные правила, вроде коротких фраз, за которыми обычно стояли длинные указания. Все-таки она верила, что из Тео получится инквизитор. Несмотря на некоторую беспечность, он был славным парнем. Иногда безответственным и импульсивным в силу юности. Но славным.

«Приберись тут» означало целый ряд действий: прервать существование оболочки, вбив в ее череп железный гвоздь и проделать то же самое с остальными телами. Железо. Жестокий металл, убивающий магию. А еще защищающий мертвые тела от бестелесных демонов. Каждый мертвец Талаума получал в череп свой гвоздь, чтобы в будущем не стать оскверненным – ходячим мертвецом, движимым демонической волей, захватившей мертвую плоть. Безмозглые и вечно голодные, оскверненные являлись настоящим бичом пустошей. Набата не уверенна, что бывшую одержимой оболочку можно занять снова, но и проверять не собиралась.

Она осторожно возложила черный опал с душой демона в пустое ложе в шкатулке. Пять из шести камней теперь заполнены, это значило, что можно возвращаться в Обитель в Сантремире, чтобы взять новые опалы и отдать в хранилище эти. Набата улыбнулась. Пусть ее сердце принадлежало пустошам, перспектива отдохнуть несколько дней в оплоте цивилизации, наслаждаясь ее благами, казалась очень заманчивой. Ее покойный наставник был убежден, что отдых такой же навык, как письмо или чтение – ему нужно учиться и не у всех это получается одинаково хорошо. Набата считала, что отдыхает она лучше, чем пишет.

Щелкнув механизмом на крышке шкатулки, инквизитор встала с колен, убрав опалы обратно в сумку. Перекинув ремень сумки через плечо, удовлетворенно похлопала по ней. Тео еще возился с оболочкой Скряги. Медлил. Его можно понять – бесы отвратительные порождения жадности, к которым не слишком хочется приближаться и уж тем более прикасаться. А уж запах…

Предоставив ученику самому справляться с трудностями, Набата вошла в пещеру, где еще ярко горела масляная лампа.

Все говорило о том, что Скряга и его банда устроили здесь укрытие не так давно. Сама пещера не была естественной, стены и своды носили на себе следы человеческого труда. Должно быть, первые поселенцы Дентшира искали здесь железную руду, но потерпели неудачу, и шахта быстро оказалась заброшена. Удивительно, что она до сих пор не обвалилась. Набата погладила деревянную перегородку, потемневшую от времени и носившую на себе более свежие зарубки от ножа.

Здесь оказалось довольно жарко, и пахло кислым потом. Вдоль одной стены свалены в кучу одеяла и спальные мешки, вдоль другой друг на друге сложены коробки и ящики. Заглянув внутрь, Набата обнаружила внушительный арсенал и отсыревший порох. Содержимое других коробок она опознать не смогла – какие-то черепки, свертки, каменные таблички, инструменты и кисти – смахивало на багаж пропавшего археолога. На вид вещи были очень древними и очень хрупкими. Надо будет сказать шерифу, чтобы забрал это отсюда. Покупателю Скряги, кем бы он ни был, придется возвращаться ни с чем.

Из низкой галереи, где горела лампа, вели две штольни. Одна давным-давно завалена, а проход по вторую зачем-то перегораживала импровизированная дверь из плохо подогнанных досок. Вблизи нее зловоние усиливалось, и из запаха немытых тел превращалось в трупный смрад. Обостренные стимулятором чувства Набаты только усугубляли положение. Взяв лампу и закрывая нос и рот рукавом, Набата сдвинула дверь. Так как та не имела петель, то проскрипев по каменной стене, она с грохотом упала на землю, подняв облачка пыли.

– Все нормально? – Тео появился в проходе почти мгновенно, держа карабин наготове.

– Да. – голос инквизитора звучал приглушенно за рукавом пыльника. – Ты закончил ритуал?

– Почти. – приблизившись, он протянул ей заряженный револьвер. Закашлялся от запаха. – Фу! Что тут сдохло? – он попятился к выходу, неопределенно махнув рукой. – Я все исправил, теперь без осечек.

– Закончи с телами. – раздраженно приказала Набата. Ученик скрылся в ночи.

Инквизитор ступила на упавшую дверь, выставив вперед руку с лампой. Луч света полоснул по тьме, раскрывая зловещие тайны, которые та скрывала.

Тошнотворно-сладковатый воздух полнился жужжанием потревоженных мух. В одну из стен был вмурован наспех сделанный ряд кандалов и цепей. В двух из них болтались люди. Точнее то, что от них осталось. Первый бедолага висел на руках, его тело по пояс отсутствовало, внутренности свисали на пол и тянулись к покрытому кровью и желчью деревянному столу, который особенно облюбовали лоснящиеся черные насекомые. В свете фонаря Набата разглядела в кишках бедолаги шевелящихся червей.

Набата приблизилась к телу, поставив фонарь на пол рядом с собой. Не помогало даже дышать ртом, казалось, вонь просачивается даже сквозь одежду. Мертвец был хорошо одет. По крайней мере когда-то. К своему ужасу, Набата обнаружила на его ранах следы зубов, словно его пожирали заживо. На лице покойника застыло выражение ужаса, на грязных побледневших с трупными пятнами щеках остались дорожки от слез. Инквизитор похлопала по карманам на груди трупа. В одном из них оказались документы – Стенли Грейсон, житель Сантремира, банковский клерк. А еще билет на поезд на это же имя. Тот самый поезд, что ограбила банда. Теперь ясно, откуда тела.

Нужно найти родственников этого человека, чтобы сообщить скорбную весть. Еще одна мрачная часть работы инквизитора.

Набата сделала шаг в сторону второго тела. Тот выглядел немногим лучше – от ног остались только две уродливые сочащиеся кровью и гноем культи, крепко перемотанные жгутом. Мучитель не хотел, чтобы его жертва умерла раньше времени. Все те же следы зубов на плоти и костях.

Выпрямившись, инквизитор сплюнула на пол. Это не просто камера для пленных. Это была кухня Скряги. Отродье Белета, воплощение жадности, не брезговал человечиной. И не просто человечиной. Ему было важно пожирать их заживо, словно вместе с плотью он поглощал их страдания.

– Надеюсь, они мучились недолго.

Словно потревоженный ее голосом, один из мертвецов судорожно вздохнул, заставив Набату испуганно вздрогнуть. Она повернулась, уже держа руку на револьвере.

Человек с обрубками ног, которого она приняла за мертвого, еще был жив.

– Богиня милосердная. – она потянулась к кандалам. – Я помогу. Ты меня слышишь?

– Оставьте… – едва слышно прошептал пленник. Его слабый голос был подобен шуршанию песка. – Оставьте. Мне не выжить…

С этим трудно спорить. Лужа крови под ним выглядела устрашающе большой. Удивительно, что он еще может связно говорить. Набата отступила.

– Ты тоже был на поезде?

Кивок. Или он просто уронил голову на грудь? Сложно сказать.

– Твое имя?

– Йонас. Дейт…

Археолог, пропавший вместе с несколькими пассажирами поезда. Набата прекрасно запомнила его имя, пока они с Тео расследовали это дело в поисках Скряги.

– Я сообщу родным о твоей судьбе. – произнести «что вы умерли» язык не поворачивался даже у Набаты.

– Никого… нет. Не придется…

– Тебя похитили вместе с твоим грузом?

Йонас качнул головой в сторону. Набата проследила за направлением. В углу валялись какие-то тряпки. Несколько сумок были выпотрошены, вокруг разбросаны исписанные листы и человеческие кости. На реликвии Старого света не похоже. Кажется, Йонас понял замешательство Набаты.

– Информация… – пояснил он. – Мои записи. Одержимый…Демон. Хотел… Продать…Я. Слышал. Не все…больно.

– Там твои записи. Скряга хотел продать артефакты, которые ты вез, но ты не слышал всего из-за… – она не стала заканчивать. Не могла больше смотреть на это. Никто не заслуживает такой участи. – Я могу помочь.

Он поднял на нее взгляд. Удивительно ясный для его состояния. Набата отчетливо увидела в нем мольбу. Нет причин удерживать его страдания в этом мире.

Она достала нож.

– Возвращайся в цикл.

Клинок легко пронзил грудную клетку, достав сердце. Йонас вздрогнул, но быстро обмяк, испустив дух. Набата почти слышала в его последнем выдохе «спасибо».

Сзади послышались шаги.

–Тео, принеси еще посмертных штырей. Здесь люди с поезда. Точнее… – она выпрямилась. – То, что от них осталось.

Набата не сразу заметила, что шаги звучали иначе. Тот, кто вошел в штольню, ступал мягко, почти бесшумно, как сантремирский кот. Или он и правда ступал так тихо и беззвучно, и только усиленные стимулятором чувства позволили инквизитору заметить его приближение?

Это не Тео.

Резко обернувшись, Набата метнула окровавленный нож в открытый проход, одновременно доставая револьвер. Крупная тень метнулась в сторону, клинок не нашел цели и звонко врезался в каменную стену, выбив искры.

Лампа погасла. Тьма окутала пещеру, густая, как молоко. Ее щупальца надежно оплетали все, до чего дотягивались. Инквизитор ощутила, как от магии покалывает пальцы, и погрузилась в темноту, в которой не видела даже собственной руки.

Когда женщина скрылась в заброшенной шахте, ставшей укрытием для шайки Скряги, Теневис спрыгнул со своей скалы, на ходу обращаясь человеком. Тихо приземлившись на ноги, он пригнулся, касаясь когтистыми руками земли. Вокруг него еще кружил черный дым, когда он смотрел в спину второго инквизитора. Как жаль, что Скряга почти не потрепал эту парочку. Хотя чего еще ждать от жалкого трусливого беса?

Крадучись, демон приблизился к гаснущему костру, когда юноша склонился над телом одержимого, держа в одной руке длинный железный штырь толщиной с два пальца, а в другой небольшую колотушку. Теневис оставался в тени, не издавая ни звука. Парень ничего не заподозрил даже тогда, когда демон оказался у него за спиной. Точным ударом юный инквизитор вогнал в череп того, что когда-то было Скрягой, свое железо. Штырь вошел в голову только на половину. Парень замахнулся снова.

И тогда Теневис ударил.

Острые когти вонзились в спину юноши, раздирая одежду, ломая кости и разрывая мышцы. Осколки ребер резали руку демона, оставляя глубокие раны, но он их не замечал. Парень попытался вдохнуть, но только булькнул, рот наполнился горячей кровью. Колотушка упала в песок. Он не мог закричать, чтобы позвать на помощь, его сердце сжала чужая когтистая рука. Довольно скалясь, Теневис выдернул руку из спины человека, толкнул его, и тот упал лицом вниз прямо на тело Скряги. В руках демона еще трепыхалось сердце, горячее и полное крови – она стекала по локтю вниз, щедро обагрив землю. Раздавив сердце, Теневис бросил его в затухающий костер, тот заворчал, шкворча и шипя, выпустив в небо тучу искр, принимая кровавую жертву. Демон посмотрел на вход в пещеру.

Теперь он оставался один на один с инквизитором.

Тот, кого он убил с таким удовольствием, всего лишь птенец, наверное, ученик. Он не так опасен, как та, что пошла в логово шайки бандитов.

На счету Теневиса числилось много инквизиторов, но ни одна из этих встреч не проходила легко. Иногда он выигрывал за счет внезапности, иногда хитрости.

Он улыбнулся уголком рта.

Предстояла интересная битва.

Он забрал с тела юноши карабин и выбросил в ночь. Ему не нужны сюрпризы. Не то, чтобы он опасался, будто убитый им птенец мог ожить. Он бы и от железных колов избавился, но они обжигали саму душу, если их касался демон. Пусть остаются, как есть.

Словно ночной призрак, он бесшумно ступил в темноту пещеры, ведомый светом лампы инквизитора. И ее сердцем, к которому присоединилось чужое, слабое, словно свеча на ветру, грозящая угаснуть в любой момент от очередного порыва.

Он нашел ее в штольне. Воняло здесь, как в пасти бурееда, от сладкого смрада слезились глаза. Инквизитор стояла спиной к демону, в руке блестел длинный нож.

– Возвращайся в цикл.

Слабое сердце затихло, кем бы ни был тот, второй, инквизитор оборвала его жизнь.

Теневис шагнул в круг света, от стоящей на полу лампы тянулись длинные тени.

–Тео, принеси еще посмертных штырей. Здесь люди с поезда. Точнее… – она выпрямилась. – То, что от них осталось.

Она слышала его? Невозможно. Но приняла за другого. Теневис напрягся, словно кошка перед прыжком.

Инквизитор взволновалась, демон слышал это в стуке ее сердца и замер. Она обернулась, полы пыльника взлетели вверх, Теневис едва успел уклониться он клинка, что летел ему в лицо. Воздух наполнился тьмой, в которой утонул тусклый свет масляной лампы. Глазам демона не нужен свет, чтобы видеть. Он выпустил когти и бросился вперед.

Набата выстрелила почти наугад, ощутив на своей коже движение воздуха, когда чужак бросился к ней. Выстрел на долю секунды прогнал тьму, инквизитор увидела его – высокий и сильный, черные глаза в которых горел сверхъестественный свет, когтистые руки угрожали вспороть Набате шею, но пуля нашла свою цель, попав в грудь демона. Он замедлился, но не остановился. Темнота снова объяла их. Набата рванула наружу, на ходу выпустив в противника весь барабан.

Оказавшись снаружи, она ощутила, как вырвалась из скользких объятий тьмы. Магическая темнота тянула свои пальцы к Набате, цепляясь за полы пыльника. Гаснущий костер казался солнцем после пребывания в подобном мраке. Ладони щипало от магии так сильно, что инквизитор с трудом удерживала револьвер.

Увиденное заставило ее зарычать от ярости.

Тео ничком лежал на теле Скряги, на спине ученика зияла дыра, края которой, словно корона, обрамляли осколки ребер. Не было сомнений, что он мертв.

Набата повернулась ко входу, спиной вперед пятясь к лежавшим друг на друге телам. Сунула пустой револьвер в кобуру, огляделась в поисках карабина Тео, но не нашла.

Вскоре появился он.

Сначала инквизитор увидела свет демонических глаз, горящих в темноте пещеры. Он неспешно вышел к ней, всем своим видом показывая уверенность, граничащую с самодовольством. На губах демона играла ехидная ухмылка, от которой ярость Набаты вспыхнула только ярче.

– Ты заплатишь за его смерть. – прорычала она. До тел оставалась пара шагов.

Демон с наигранной печалью посмотрел ей за спину, делая шаг навстречу.

–Такой юный. – он облизнулся. У него были клыки. – Полный жизни. – встретился взглядом с Набатой. – Мне доставило большое удовольствие ее оборвать. У него было горячее и пылкое сердце. Грех прятать такое сердце от мира, и я явил его нам. – он раскинул руки. Его поведение больше подходило актеру, чем одержимому.

– Тебе ли говорить о грехах!

В насмешку он облизал окровавленный палец, заканчивающийся острым кривым когтем. Какой же самодовольный урод. Набата оскалилась. Переступила через язык Скряги, прибитый к земле ритуальным колом. Демон продолжал победно ухмыляться, делая шаг за шагом навстречу ей. Рубашка на его груди пропиталась кровью, но слишком мало для человека. Он медлил, ослабленный железом, засевшим в теле, ждал, когда вернутся силы, хоть и делал вид, словно растягивает удовольствие.

Набата вырвала из земли железный кол. В ответ на ее движение, демон оскалился, бросившись вперед снова и оставляя за собой след из черного дыма.

Когти прошли в опасной близости, распоров жилет и рубаху. Набата неуклюже отступила назад, чуть не споткнувшись о руку Скряги. Демон ударил снова, но инквизитор перехватила его руку, замахнулась другой, которой сжимала ритуальный кол. Демон нырнул под удар, врезал локтем в ребра Набаты, выбив из легких весь воздух и чудом не переломав ей все кости. Спасибо стимулятору – она почти не почувствовала боли, но отступила на несколько шагов, не выпуская из руки ритуальный кол. С трудом оставаясь на ногах, инквизитор выпрямилась, сильнее стиснув свое единственное оружие. Святая вода осталась в седельных сумках, как и весь остальной арсенал. О том, что покупатель Скряги может оказаться одержимым, Набата не подумала. Досадная ошибка, которая легко может превратиться в последнюю в ее жизни.

Демон вновь устремился к ней, когти рассекали воздух, не находя цели. Набата уклонялась, пытаясь отвечать на удары. Ей всего-то нужно вогнать кол поглубже в тело демона, чтобы выиграть время, но ее враг вынуждал ее только пятиться, не давая возможности ответить. Очередной взмах заставил инквизитора отпрыгнуть. Набата проскользила по камням. В спину ударил ветер пустошей. Она шагнула назад, и чуть было не потеряла равновесие, когда нога не нашла опоры. Демон оттеснил ее к спуску. Заметив растерянность в глазах инквизитора, он победно выпрямился, выпятив грудь.

– Бежать некуда. Прекрати сопротивляться. Обещаю, я буду вежлив.

Набата в ответ только злобно прищурилась. Демон пожал плечами. Прыгнув вперед, он выпустил черные когти. Женщина попыталась уйти от удара, но лишенная места для маневра, смогла лишь неуклюже сдвинуться в сторону, чтобы демон не вспорол ей грудь. Вместо этого когти глубоко вонзились в бок. Горячая кровь быстро пропитала ткань рубахи, хлынула вниз, по бедру. Набата второй раз поблагодарила стимулятор за то, что избавил ее от досадной необходимости испытывать боль.

Их тела столкнулись. Демон был больше, тяжелее, сильнее. Набата поняла, что падает спиной назад со скалы. Словно танцор, она смогла поменяться местами с противником, который не отпускал ее из своих смертельной хватки.

Они рухнули вниз.

Даже оказавшись верхом на демоне, встреча с землей оказалась малоприятной. Словно вцепившиеся в драке коты, они покатились по склону вниз, острые камни впивались в тело, песок летел в глаза и заполнял рот. Набата потеряла направление, где же было небо, а где земля – звезды мелькали перед глазами, сменяясь на гальку и сухие сорняки.

Спуск, наконец, закончился, хоть и показался бесконечно длинным, инквизитор и демон прекратили бороться. Набата оказалась придавленной его тяжелым телом. Не без труда скинув его с себя, она тяжело поднялась на ноги, кашляя и отплевываясь. Рана на боку начинала гореть, предупреждая о скором окончании действия стимулятора. Как и ноющая спина и ребра после катания кубарем с крутого склона и встречи с ударами сверхъестественной твари.

Демон не двигался, лежа на животе. В его спине, глубоко сидел ритуальный кол, на котором зажглись руны. Чудо или везение, но Набата смогла обездвижить демона – железо застряло в позвоночнике твари, лишая не только сил, но и возможности двигаться.

Набата сплюнула кровью в песок. Кажется, прикусила язык, пока катилась со склона. У нее еще оставался чистый опал. Она потянулась к сумке на поясе.

Сердце пропустило удар. Сумки не было. Должно быть, она потеряла ее во время падения. Инквизитор обреченно выдохнула. Сунув в рот два пальца, громко свистнула, подзывая своего коня. Искать сумку среди камней до восхода солнца бессмысленно. Лучше позаботиться о том, чтобы до этого времени демон не смог ничего сделать. А еще позаботиться о своих ранах. Закончить с телами банды и Скряги. Похоронить Тео…

Она бросила на демона полный ненависти взгляд. Теодор не был для нее образцовым учеником, но из него мог выйти хороший инквизитор, приложи она должные усилия. Набата поймала себя на мысли, что жалеет не о том, что юноша умер в столь юном возрасте, не успев познать все радости жизни, а о том, что год, который она потратила на его обучение, теперь ничего не значил. Все усилия и время, что она потратила, обучая Тео премудростям своего призвания в один миг оказались лопнувшим мыльным пузырем. Тео был вторым ее учеником. Еще после смерти первого она зареклась, что будет обучать хоть кого-то. Но магистр ордена настоял на том, чтобы Набата взяла Теодора к себе в ученики. А если магистр настаивает, это означает, что выбора у тебя не остается.

Конь вскоре отыскал свою хозяйку. Набата похлопала своего скакуна по шее и устало ухватилась за сбрую, чтобы было легче стоять. Животное качнуло головой и замерло, подставляя Набате свою крепкую спину в качестве опоры. Хороший конь, послушный конь. Инквизитор ни разу не пожалела о деньгах, что отдала за него старому фамиану из Сантремира. Она назвала своего мерина Пятым, потому что ей казалось бессмысленным придумывать имя для животного, которое скоро все равно погибнет во время очередной охоты. Пятый был ее пятым по счету конем. И они вместе уже шесть лет. Можно дать за это время скакуну достойное имя, но Набата слишком привыкла. Пятый прожил дольше, чем кто-либо мог предсказать. Хороший конь.

Стимулятор заканчивался, и тело начинало требовать свое. Ей нужен отдых и укрытие, а на вершине горы ждала работа. Она потеряла сумку с опалами, получила ранение, не смогла помочь Тео. Почти все, что могло пойти не так, пошло не так.

Набата в бессильной злобе пнула в бок лежащего демона. Он был парализован и вряд ли чувствовал хоть что-то ниже шеи, но Набате это было не так важно, она просто искала выход для своей бессильной злобы. Она нашла в сумках железный ошейник и кандалы с цепями. До рассвета, пока она не найдет опалы, ей придется следить, чтобы этот одержимый ничего не предпринял. В его положении он и не мог, но излишняя осторожность никогда не излишняя, особенно когда дело касается одержимых, как любил повторять ее собственный учитель.

Она перевернула демона на спину. Тот был в сознании, хоть и не мог двигаться. Они снова встретились взглядами, и тварь ухмыльнулась. Даже сейчас.

–Благодарю, а то песок уже набился в ноздри. – он скосил взгляд на стучащие кандалы и усмехнулся. – Это обязательно? Я не могу пошевелить и пальцем, ты уже победила.

Набата проигнорировала его вопрос, угрюмо защелкнув железо сначала на шее демона, затем на руках и ногах, не слишком заботясь о том, будут ли кандалы и ошейник ему давить. Демон подвигал шеей.

–Слушай, не туговато ли?

В ответ Набата дернула цепью. Руки демона послушно поднялись вслед за ней. Она надежно закрепила все так, чтобы кисти пленника оставались прижаты к его груди.

– Ах, я понял, ты из тех, кто любит погрубее. – от его язвительности в голосе инквизитор скрипнула зубами. – Ладно, я не против.

– Закройся! – рявкнула она. – Для того, кто скоро отправится в камень, ты слишком много болтаешь.

– А что мне еще остается? – демон трагично скривил губы.

Набата отвернулась обратно к коню, закрепила конец цепи к седлу. Взяв Пятого за узду, она повела его обратно, к бандитскому лагерю. Лучше места для ночлега поблизости не было, становиться добычей буреедов хотелось меньше всего. Демон, которого волокла на цепи лошадь, что-то протестующе восклицал, но Набата даже не вслушивалась в слова. Она смертельно устала, болел каждый сантиметр тела, а рана на боку не позволяла свободно дышать и двигаться. Осознание того, что с рассветом ее ждала работа и похороны, не придавало ей оптимизма.

Когда она поднялись в лагерь, костер уже дотлел совсем, о его жизни напоминали только мерцающие в ночи угли. Тела людей и одержимого остались недвижимыми на своих местах. Хороший знак.

Набата отпустила коня и вытащила мундштук, чтобы тот смог пощипать сухой сорняк. Затем принялась искать бинты и антисептик в седельных сумках. Одной богине известно, что за заразу могли подарить ей демонические когти. Пришлось подкинуть дров в угли костра, чтобы добыть немного света и тепла. Скинув пыльник, она тяжело опустилась на землю, облокотившись спиной о скалу. Жилетка и рубашка на груди оказались испорчены когтями. Теперь сквозь длинные прорези на них виднелась кожа и белье. Набата приподняла одежду, чтобы осмотреть рану на боку. Зашипела от боли.

– Пустота и энтропия…

Рана выглядела глубокой, кровь успела пропитать штанину, но органы демон не задел. Хорошие новости. Плохие новости, что Набате придется зашивать края раны, чтобы та зажила. Но сначала предстояло ее промыть.

Она поймала на себе взгляд демона. Тот наблюдал за ней, иногда поглядывая на бездыханную оболочку Скряги. Набата видела сквозящую тревогу в этом взгляде, от напускной уверенности мало что осталось.

Действие стимулятора кончилось совсем, и Набата окунулась в полной мере в ту боль, что успела накопиться за эту ночь. Рыча и проклиная все на свете, инквизитор промыла и зашила рану. Выглядело не слишком хорошо. Когда она доберется до города с достойным врачом, то обязательно попросит осмотреть ее снова. А пока… Придется справляться так.

Она дала себе время передохнуть. Тяжело дышала, прикрыв глаза, стараясь не думать ни о боли, ни о работе. Мысли крутились вокруг Тео. Разум доставал с пыльных полок памяти воспоминания о времени, что они провели вместе, странствуя по пустошам.

В тот год стояла нестерпимая жара, поэтому Набата с нетерпением ждала, когда сможет спрятаться от палящего солнца пустошей под крышей Обители. В соборе Сантремира даже в разгар лета и засухи сохранялась прохлада.

Шесть последних лет Набата работала одна – Роберт, ее наставник, заменивший отца, погиб от рук демона, который теперь заточен в опале, хранившимся в Обители. Нужда призывала Набату в очередной раз вернуться домой, в Обитель собора Сантремира. У нее кончались белые опалы, а чтобы продолжать охоту, нужны новые. А еще предстояло написать рапорт. Набата ненавидела бумажную работу, она отнимала мучительно много времени. Целые стопки бумаг, которые предстояло заполнить сведениями о том, кто, где, когда и сколько. Демоны, оскверненные, поддавшиеся соблазну люди. От всей этой писанины у инквизитора ныло запястье и рябило в глазах.

Если бы не Сераф, единственный человек в этом проклятом мире, кого Набата могла назвать своим другом, возвращение в Обитель оставалось бы рядовой и безрадостной обязанностью.

А еще спасительная прохлада каменных стен и виски со льдом. Если же виски и Сераф оказывались в одном помещении, то жизнь и вовсе не казалась Набате такой уж паршивой.

Обитель находилась в глубине Собора – древние залы, построенные основателями ордена, встретили инквизитора привычной давящей на плечи тишиной – проходящие мимо служители храма и ордена если и разговаривали между собой, то только шепотом, их длинные одежды приятно шуршали, сопровождая шаги. Сераф говорил, что находит тишину Собора умиротворяющей, Набате же она давила на плечи и вызывала смутную необъяснимую тревогу. Уж лучше шум городов или крики хищников в пустошах.

Набата пересекла длинный, залитый светом цветных витражей, изображавших сцены Гимна Циклов, коридор и достигла двойных дверей, высотой в потолок. Старые, как сам Собор, эти двери украшала искусная резьба, изображавшая семерых ангелов – по одному на каждую добродетель. В центре, прямо над фигурами – металлический диск с углублением в виде знака инквизиции. Набата сняла с шеи цепочку и вставила в углубление свой медальон. Послышались щелчки и постукивания. Двери начали медленно, даже торжественно, распахиваться, впуская Набату внутрь. Инквизитор испытала некоторый трепет, переступая порог Обители. Так было с ней каждый раз.

Она оказалась в новом коридоре – куда более скромном и темном. На полу вдоль стен стояли канделябры с толстыми свечами, ибо здесь окон не было. Черный метал покрывали потеки воска, которые здесь редко убирались. С каждой стороны находилось по несколько дверей, за которыми слышались приглушенные разговоры. Набата дошла до лестницы, ведущей вниз, и та вывела ее в круглый зал со сферическим потолком, на котором была роспись, изображавшая уже знакомую семерку ангелов. Росписи давно требовалась реставрация, Набата замечала с каждым годом, что когда-то прекрасное произведение искусства превращалось в ничто, осыпаясь и трескаясь. Но никто ничего не делал.

В центре находился внушительный круглый стол, вокруг которого расставлено около пятидесяти стульев. Были времена, когда все эти места занимали инквизиторы. Теперь же почти все они пустовали и покрылись пылью. Во главе восседал магистр Харонд, по обе руки от него сидели двое инквизиторов, перед ними лежали карты. Они что-то тихо обсуждали, но, когда вошла Набата, все трое подняли на нее взгляд. Женщина сняла шляпу и кивком поздоровалась со своими знакомыми. Один был примерно одного с ней возраста, второй около пятидесяти лет. Набата покопалась в памяти, но поняла, что не может вспомнить их имена. Да и когда это было важно. Инквизиторы редко работали сообща, а если пересекались в странствиях, то говорили исключительно об охоте. Личные привязанности между членами ордена для многих были слишком болезненной роскошью, ибо никто не знал, вернешься ли ты с очередной охоты в родную Обитель, или пополнишь список имен на Обелиске памяти.

Еще двое совсем юных молодых людей и девушка, одного с ними возраста стояли у стены. Их позы и взгляды говорили о том, что они стараются не привлекать лишнего внимания и не мешать. Ученики?

Магистр поднялся, одарил ее тяжелым взглядом. Он был лысеющим мужчиной чуть за сорок, с хищным ястребиным профилем, когда-то сильным и широкоплечим, но груз ответственности и бумажной работы вынудил его сутулить плечи и надеть очки. Еще одна причина ненавидеть бумажную работу, это страх стать похожей на магистра.

Набата едва открыла рот, но смогла только шумно вдохнуть и чуть было не потеряла равновесие, когда ее сгребли в объятия знакомые руки.

–Каждый раз я радуюсь твоему возвращению. – не без беспокойства в голосе произнес молодой высокий мужчина.

– Я радуюсь не меньше твоего, поверь. – она похлопала Серафа по спине. – Я тебя не заметила.

Архивариус Обители по совместительству и жрец Погоста Последнего пути, Сераф был замкнутым человеком, и на то были свои причины, однако, Набата оказалась в кругу тех немногих, кого он не избегал. А он был в кругу тех немногих, кого она искренне рада видеть.

– По тебе никогда не понятно, радуешься ты или нет. – он отстранился, оглядев подругу снизу вверх. – Все на месте, руки, ноги. В этот раз не лезла в самое пекло?

– Только для того, чтобы не злить тебя. – она улыбнулась и кивнула в сторону людей за столом, добавив шепотом. – Поговорим потом.

– Да, поговорите потом. – раздраженно произнес магистр, упираясь кулаками в стол. – Инквизитор Алейн, у меня для вас новости.

Набата изогнула бровь. Необычное начало разговора для магистра. Обычно все началось с вопросов об отчетах и рапорте.

– Неужели? – она прикусила язык и выпрямилась, вспомнив о том, с кем говорит. – Я слушаю.

– Ах, вот тут тебе может не понравиться. – прошептал Сераф так, чтобы не услышал магистр, но судя по его посуровевшему лицу, он все же услышал, и архивариус виновато опустил глаза, хотя инквизитор была уверенна, что причин для этого нет. – Прошу прощения.

Харонд выдержал паузу, испепеляя священника взглядом, а потом вернул свое внимание Набате.

О чем бы они не говорили ранее, вторжение Набаты заставило всех смущенно замолкнуть. Харонд, как и всегда, вдохнул сквозь стиснутые зубы, с трудом подбирая в голове нужные слова. Магистру и Набате трудно оказывалось находить общий язык, а старик с возрастом становился только ворчливее и зануднее.

«А ты упрямее». – сказал бы Сераф, если бы мог слышать ее мысли. И за что получил бы тычок под ребра.

– Инквизитор Алейн. – мрачно повторил магистр, но замолк. Набате показалось, что он будто не хочет продолжать.

– Магистр?

Несмотря на то, что Набата делала видимость дисциплины, из ее уст это все равно звучало несколько язвительно. Она слышала, как Сераф рядом с ней протяжно вздохнул.

– Мне зайти позже? – Набата с надеждой покосилась на дверь. Если старик ее прогонит, это избавит ее от необходимости писать длинные рапорты о проделанной работе. По крайней мере, в ближайшие часы.

– Нет, богиня, нет! – он поднял руку, тяжело выдыхая.

– Тогда говорите, чем быстрее мы покончим с этим, тем быстрее покину вас. Мне показалось, вы были заняты, пока я не вошла.

Два инквизитора рядом с Харондом поджали губы, явно не зная, как реагировать на подобную сцену.

– Боюсь, вы ведете себя не совсем достойно инквизитора. – подал голос один из юношей, которых Набата приняла за учеников.

– Это твой? – Набата усмехнулась, криво улыбнувшись и вопросительно посмотрев сначала на одного, затем на другого инквизитора. Те отрицательно покачали головами.

– Инквизитор Алейн, рапорты могут подождать. – Харонд устало махнул рукой. – У меня есть для вас куда более важное поручение. Задание, от которого зависит будущее Инквизиции и нашей Обители.

Набата удержалась от того, чтобы закатить глаза. Старик любил громкие выражения, не имевшие особого смысла. Словно его слова могли придать моменту определенную торжественность.

– Я слушаю. – повторила она.

– Я считаю, чтобы раз и навсегда покончить с демонической угрозой в землях Триумвирата, и Свободных городах в частности, нам нужно больше людей. Поэтому, – он указал пальцем на парня, что секунду назад сделал Набате замечание. – Познакомься с Теодором Женом. С сегодняшнего дня этот юноша переходит полностью под вашу ответственность, Алейн. Вы отвечаете за его жизнь и обучение. Вы – его наставница.

– Сэр, простите, но я думал, вы назначите мне другого наставника. – возмутился тот, кого звали Теодором.

– Удивительно, но я соглашусь с мальцом. При всем уважении, сэр, я не считаю, что мне нужен ученик. – запротестовала Набата.

– Это не обсуждается.

– Магистр, вам известно, что прошло лишь несколько месяцев со смерти моего подмастерья, я не готова снова становиться наставницей. Даже если ваш кандидат очень одаренный. Даже если опустить тот факт, что я сама предпочла бы подобрать себе преемника.

Кажется, юноша слегка побледнел, когда услышал о трагичной судьбе своего предшественника.

– Я знаю, инквизитор Алейн. – Харонд сложил на груди мускулистые руки. – Однако, повторюсь, это не обсуждается.

– Но… – в голос начали учитель и ученик.

– Это приказ!

Набата вздрогнула, замолчав. Если магистр повышал голос, спорить и язвить дальше бессмысленно. Его гневу могла бы позавидовать фурия.

– С отчетом зайдите ко мне чуть позже, – он обменялся взглядами с двумя мужчинами, – Сейчас у меня другие дела. А пока, – магистр неопределенно махнул рукой. – Знакомьтесь друг с другом. Свободны!

Поджав губы, Набата развернулась на каблуках и покинула кабинет. Сераф шел рядом, а за ними – юноша по имени Теодор. Инквизитору он не нравился – популярная среди молодежи Сантремира прическа, начищенная обувь, одежда из стиосских тканей. Мальчик явно рос в достатке и готовился для другой жизни. Что он забыл в инквизиции?

Они вышли на террасу, откуда открывался вид на яблоневые сады, окружавшие собор на много метров вокруг. Ветер здесь ощущался сильнее, что делало жару хотя бы терпимой. Набата потерла пальцами глаза, думая, как избавиться от свалившейся на голову непрошенной ответственности.

– Я и сам не рад сложившейся ситуации. – подал голос юноша. – Я рассчитывал попасть в ученики к кому-то более… – поймав яростный взгляд инквизитора, Теодор умолк, так и не договорив. Хотя бы на это ему хватило мозгов.

– Во-первых, я не просила тебя о твоем, без сомнения, драгоценном мнении, как ты наверняка убежден. – она подошла к нему так близко, чтобы он мог чувствовать ее дыхание на своей щеке и ткнула пальцем в грудь так, что парень покачнулся назад. – Во-вторых, выбора у нас обоих нет, поэтому, мой тебе совет – говори только по делу и слушай меня. Дольше проживешь. – она обратилась к Серафу. – Ты об этом хотел меня предупредить?

– Да. Харонд вдруг решил, что тебе не помешает попробовать снова. – архивариус пожал плечами.

– Хочу заметить, что я получил лучшее образование в Санремире и… – но закончить парню не дали.

– Я тебя спрашивала? – раздраженно рявкнула Набата.

– Нет, но…

– Никаких “но”. Иди в конюшню и займись делом, моему коню следует почистить копыта.

– Что? – негодованию юноши не было предела. – Я не за этим пошел в инквизицию!

– Ты забываешь правило, которое я тебе озвучила минуту назад. – спокойно заметила инквизитор.

– Я не стану! Это…

Он осекся, когда получил удар в живот. Ровно такой, чтобы не навредить внутренним органам, но вдолбить в юную горячую голову правильные мысли, и вытряхнуть неправильные. Теодор согнулся пополам, хватая ртом воздух, а Набата потрясла в воздухе ушибленной рукой. Ей нечасто приходилось использовать рукопашные приемы.

– Живо! – прорычала она, и новоявленный ученик, сдавленно ругаясь, поковылял прочь, пытаясь восстановить дыхание. Сераф и Набата проводили его взглядом.

– Не слишком жестоко? – уточнил архивариус.

– Лучше бы ему научиться слушать то, что я говорю. – мрачно заметила инквизитор.

– А если не научится?

– Значит, ему никогда не стать инквизитором, зато легко сможет стать мертвецом. Его выживание зависит на пятьдесят процентов от умения выполнять мои приказы и слушать.

– А вторые пятьдесят процентов?

– Удача.

Они помолчали, глядя вниз, на изумрудное море из яблонь, думая каждый о своем.

– Не могу знать всего, я лишь архивариус и слуга Погоста. – начал Сераф, глядя прямо перед собой. Ветер трепал его непослушные черные волосы. – Харонд последние несколько месяцев получал много писем и докладов. Не припомню, чтобы ранее у него оказывалось столько корреспонденции. Вскоре он придумывает идею о масштабном наборе кандидатов к нам на службу. Возможно, это не связано. Но я привык не верить в совпадения.

– Год за годом мы ходим по миру, истребляя и очищая мир от зла. Год за годом Талаум становится безопаснее. Медленно, но становится. Не за горами тот день, когда мы переловим всех демонов, сделав жизнь безопасней.

– К чему ты клонишь?

– Ты не думал, что станет с инквизицией, когда угроза одержимых исчезнет? Что будет, с нами, когда не останется больше тех, кого следует наказывать и за кем охотиться? – Набата посмотрела другу в лицо.

Он не был глуп, Набата видела по его глазам, что он все понял. Но все равно сказала вслух:

– Мы будем не нужны. Нас выкинут, как старое ржавое ружье. Но инквизиция – это сила. Не ружье, которое можно выбросить. Пусть осталось нас сейчас и не так много, но каждый инквизитор стоит нескольких обычных солдат. Сомневаюсь, что магистр так легко отпустит ту власть, что имеет сейчас.

– Ты правда считаешь, что возможен… Конфликт с Триумвиратом? – тихо спросил Сераф, осторожно подбирая слова.

– Возможен. Но не сейчас, да и не через несколько лет. Может быть, мы и не доживем до тех дней, когда изловят последнего демона. Может быть. Но если доживем… Я уверена в одном – что Харонд собирает не просто новичков. Он хочет подготовить армию.

– Бред какой-то. – он помолчал. – Но если все-таки… – не смог договорить, слова повисли в воздухе. – Чью сторону ты примешь?

Набата скептически скосила на Серафа глаза, криво ухмыляясь.

– Ты серьезно хочешь обсуждать это? Мой тебе совет – не думай о том, что еще не случилось, спать будешь спокойней.

– Разумно. Я послушаю твой совет. Это будет легко, учитывая, как сильно я не хочу верить в подобную возможность.

– Здесь мало что зависит от нашей веры. – она вновь улыбнулась. – И я говорю это священнику. Однако… представь себя на месте Триумвирата, друг мой. Твоя страна спасена от присутствия зла, но по твоей территории все еще шастают вооруженные до зубов организованные воины, которые знают больше способов убийств, чем любой палач. И которые остались не у дел. Тут у кого угодно начнется паранойя.

Архивариус поежился, но вовсе не от холода.

– Как бы я хотел, чтобы ты ошибалась.

– Я тоже, Сераф. Я тоже.

Кажется, Набата даже задремала, потому как когда открыла глаза, горизонт уже начал светлеть. Ночь подходила к концу.

Первым делом она оттащила тело Тео к лошадям. Сердце ее не сжалось от печали, когда она закрыла его остекленевшие глаза. Кожа ученика побледнела от того, сколько его крови пролилось в песок и камни. Наградив лоб Тео посмертным штырем, она завернула его в материю и связала веревкой. Пока это все почести, что она могла ему отдать. Чаще в пустошах мертвецы и этого не получали.

Следующими были члены банды. Набата вбила каждому такой же штырь, чтобы защитить тела от одержимости. До некоторых из бандитов уже добрались скорпионы и пауки, так что пришлось сначала прогнать их, прежде чем закончить работу. Она оставила тела там, где те умерли – у инквизитора не было ни сил, ни желания даже свалить их в кучу и сжечь вместе с тем, что осталось в штольне – падальщики сделают все за нее. Со Скрягой оказалось быстрее всего, так как Тео почти закончил с его посмертием. Занятно, что именно его тело членистоногие падальщики обходили стороной, словно брезговали когда-то одержимой плотью. Это навело Набату на мысли о том, что по каким-то причинам звери не едят оболочки. Нужно поделиться этой идеей с Серафом.

Демон наблюдал за каждым шагом Набаты со смесью беспокойства и интереса. По мере того, как светлело небо, Набата могла лучше осмотреть своего пленника – черные волосы, когда-то даже красивое лицо, но теперь измененное одержимостью: клыки, черные перья на скулах, лбу и подбородке, темные, словно бездна, глаза с яркой фиолетовой радужкой. Кожа на руках почернела по локоть и местами тоже имела пучки перьев. Он заметил ее взгляд.

– Нравится? – спросил он ухмыляясь.

Хотелось пнуть его в рожу вместо ответа.

– Размечтался. Я пытаюсь понять, к кому ты принадлежишь.

– Никому. – снова эта хитрая ухмылка. – Я сам по себе.

– Заткнись. Я тебя не спрашивала.

Когда стало достаточно светло, Набата отправилась на поиски сумки с опалами. Долго искать не пришлось – сумка зацепилась ремнем за один из камней. У инквизитора груз упал с души, когда она увидела драгоценную шкатулку. Но радости ее не суждено длиться долго.

Застежка сумки оказалась сломана, железная шкатулка лежала чуть дальше, помятая и разбитая. Металлическая крышка отлетела, а содержимое оказалось уничтожено и разбросано по склону.

Все шесть опалов разбились на осколки.

Пять демонов снова на свободе. Включая Скрягу.

Набата закрыла глаза рукой, тихо и мучительно застонав. Похоже, пока они с демоном катились со склона, шкатулка разбилась, и сумка сорвалась с плеча Набаты. Мало того, что она потеряла ученика. Пять ранее пойманных ею демонов вырвались на свободу. А того, что обездвиженным лежал в лагере, ей придется тащить волоком до самого Сантремира, чтобы уже там завершить ритуал. Жертва Тео теперь выглядела настолько напрасной и бессмысленной…

А она думала, что хуже уже быть не может.

Однако, у Набаты уже не осталось сил на злость. После стимулятора она чувствовала необъяснимую печаль и усталость, болели глаза, а рана на боку заставляла страдать от любого слишком резкого движения в корпусе. Она бросила порванную сумку и разбитую шкатулку там же, где нашла – какой от них теперь смысл? Вернувшись в лагерь, она опустилась на одно колено перед пленником. Тот уже привычно улыбался уголком рта.

– Считай, что тебе пока везет, тварь. Поедешь в Обитель своими ногами, а не в камне.

Демон моргнул. Похоже, не сразу понял, о чем ему говорят.

– В моем положении сложно жаловаться, но я бы не назвал это таким уж везением. – произнес он с иронией.

Набата посмотрела на вход в брошенную шахту. Затем снова на демона.

– Это ты собирался купить у Скряги артефакты Старого света?

– Пф-ф! – он рассмеялся, из-за чего на губах выступила кровь. Но, кажется, никаких неудобств одержимому это не приносило. – Ты права в одном, инквизитор, я здесь за артефактом. Но с таким, как я, не ведут дела даже такие жалкие слизни, как Скряга. Его покупатель кормит стервятников где-то в пустошах. Я позаботился об этом.

– Зачем тебе артефакт?

– А с чего ты взяла, что он один?

– Ты сам сказал.

Демон улыбнулся, обнажая окровавленные клыки.

– А ты внимательная. Придется мне осторожней подбирать слова, болтая с тобой.

– Ты не ответил на вопрос. – раздраженно напомнила ему Набата.

– А должен? Ты ведь ничего не сможешь мне сделать, что заставило бы меня говорить, и ты это знаешь, инквизитор.  Придется тебе довольствоваться тем, что я решу рассказать.

Она скрипнула зубами. Тут демон был прав. Даже если вернуть его телу чувствительность, выдернув из спины железо, никакие пытки не заставят его говорить. В лучшем случае – развлекут. В худшем – убьют. Причем последний вариант худший вовсе не для демона.

– Вижу, что я прав. – произнес он с ноткой сочувствия. От такого тона у Набаты холодок пробежал по спине. – Скажу лишь, что я давно охочусь за чем-то подобным. И, напав на след, я просто убрал конкурента и собирался забрать силой артефакт у Скряги. И у меня бы получилось, если бы не ты и твой щенок. Вас тут не должно быть.

– Но зачем и что это, ты не скажешь?

В ответ он лишь язвительно улыбнулся, промолчав.

В Пустоту его.

Пора осмотреть вещи археолога, что остались среди мусора в шахте. И найти то, что может быть похоже на древние творения Зодчих. И можно забыть об этом проклятом месте.

Прежде чем предать огню останки людей в бандитском логове, Набата попыталась собрать вместе и изучить бумаги археолога. Однако часть их оказалась залита кровью, а от другой у нее заболела голова. От принятого ночью стимулятора резало глаза, и буквы расплывались и танцевали перед глазами. Даже перестав смотреть на стройный ряд печатных букв, Набата все еще видела перед своим взором полосы, будто смотрела через грязное стекло. Аккуратно сложив записи, инквизитор обыскала ящики археолога.

Ничего особенного. Фрагменты посуды, древние таблички на мертвом языке. Набата не видела в них ценности, но старалась перебирать с осторожностью, чтобы не повредить или разбить. Среди всего древнего хлама на глаза ей попалась сфера – идеально круглая поверхность блестела в свете лампы, было похоже, что она сделала из полированного обсидиана, но наверняка инквизитор сказать не могла. Коснувшись ее, женщина зашипела от боли и одернула руку, инстинктивно отпрыгнув назад. Пальцы обожгло словно кипятком, стоило ей коснуться сферы.

Магия. В той шутке есть магия.

Набата осторожно приблизилась к ящику. Сфера лежала неподвижно, казалось, что прикосновение никак на нее не повлияло. Инквизитор надела перчатку, чтобы вытащить сферу и рассмотреть получше.

Размером чуть больше яйца сквелька, сфера выглядела непроницаемо черной. Игра света и тени на ней позволили рассмотреть на ней неизвестный узор из причудливых линий. Инквизитор не видела ничего подобного ранее, а покопавшись в памяти, поняла, что и не слышала о подобном. Завернув сферу в грязную ткань, Набата спрятала ее поглубже во внутренний карман пыльника. Больше ничего примечательного среди содержимого ящиков не оказалось.

Вытащив арсенал и артефакты наружу, чтобы до них не добрался огонь, Набата разлила по пещере масло и подожгла. К трупному смраду быстро добавился удушливый запах паленого человеческого сала, и инквизитор поспешила убраться из бывшего бандитского логова. Теперь нужно вернуться в Дентшир и сообщить шерифу, чтобы забрал арсенал Скряги и багаж археолога. Первое пригодится городу, а какая судьба ждет находки покойного археолога Набату уже не волновало. Самое ценное, как ей казалось, сейчас оттягивало своим весом карман плаща.

Теневис лежал на спине и смотрел в светлеющее рассветное небо. На данный момент это все, что он мог делать. И словно ему мало железа в спине и застрявших в груди пуль, так еще и шею сдавливал тяжелый ошейник. Руки и ноги, должно быть, тоже передавили кандалы, но Теневис не чувствовал ничего ниже шеи, так что в принципе плевать.

Ситуация, в которой он очутился, казалась безвыходной. Железо лишило его сил. Даже возможности двигаться. Однако, по какой-то причине ритуал экзорцизма для него отложен. Если ему повезет, то у него появится возможность вырваться. Или убить инквизитора. Или просто сбежать.

Долгая жизнь учит терпению.

Он будет ждать.