Читать онлайн Первая тайна бесплатно
* * *
© Лазарев А. А., 2023
Тема «Первой тайны»
Лабиринт женского, вечного, причудливо-меняющегося,
в какой-то корневой основе остаётся неизменным…
Лабиринт, который суждено пройти большинству мужчин,
получая психологические раны или ликуя, шлифуя душу
или теряя её куски, философствуя или… просто гуляя;
ответственно ли безответственно: сложно, по-разному…
Книга Александра Лазарева «Первая Тайна» посвящена
этому проходу жизни: сквозь женское, необходимое.
Книга не простая, сложно определимая по жанру…
Здесь не повесть, здесь увлекательная сумма
переплетённых волокон опыта и дара;
размышления, зиждущиеся на познанном и эрудиции,
перемежаются с огнями воспоминаний, оттенки чувств
наслаиваются… на собственное ниспровержение.
Но однозначно выводится из книги формула —
феминизм уродлив, ибо:
«Идея слабости женской натуры проходит
чрез всю интеллектуальную историю средневековья.
И отразилась, в частности, в признанном в ту эпоху
этимологическом объяснении сущности вещей,
данном Исидором Севильским: латинское слово vir
(«мужчина») происходит от слова vis («сила»),
имеет связь со словом virtus («добродетель»).
Название женщины – mulier происходит от mollis,
что значит «мягкая, изнеженная, слабая» —
но также и «порочная, чувственная».
Такие отступления, инкрустации-вкрапления не редкость:
они разряжают некоторую атмосферу сгущённости,
создающуюся потоком напряжённо-клубящихся сцен.
Со страстью! На обрыве проводов!
Однако – начиналось всё с детского сада…
Нежная игра лиственных теней в песочнице
с золотым богатством; шёлковое струение фраз,
живописующих перво-нежное:
«Первый раз я влюбился в младшей группе детсада
и звали мою приму – Леночка С.
В «мёртвый час» я дожидался, пока все уснут,
осторожно вставал, подходил к обожаемой
и, задыхаясь, нежно целовал её в пухлую щёчку,
окрылённым возвращался в свою кроватку
и благостно засыпал. Так продолжалось недолго:
я ощущал невесомость, и радость переполняла меня».
Окрылённость останется в памяти чувством полёта…
Выступления в составе музыкальной группы:
кафе и девушки подразумевались с утроенной силой,
и тут заплетётся история любви… настоящей ли?…
Иногда и самому сложно оценить подлинность былого:
тем более – уносящегося в прошлое
с такой скоростью, что дух захватывает.
Слоится жизнь, предлагая варианты встреч и разлук,
она слоится онтологически и экзистенциально;
мера воздействия женщины на мужчину
определяет в жизни последнего многое.
Иногда – сердце одевающее золотистой аурой
любования женщиной, иногда – отвращения к тёткам;
отрицание «тёткости», как феномена – тем не менее,
существующего совершенно очевидно, не преодолеть.
Своеобразная исповедь героя книги льётся легко,
не смотря на напряжённую живость многих сцен,
трепещет крыльями бабочек. Ретроспекция женитьб…
Неожиданно – раскалывает повествование
посещение в Таиланде соответствующего заведения;
цвета, просвечивающие сцену, золотятся прозрачно:
но… никакой грязи…
Хотя есть в тексте Лазарева резкие пассажи:
вероятно, жизнь прожив, без них не обойтись…
Тулита – имя, придуманное автором, будто распадается
на отдельную музыку слогов – Ту-ли-та…
Повествование о ней неожиданно предварена
жёстким и грубым описанием… бытования обезьян:
что ж – контрасты и показывают… ценность человеческого.
Право быть человеком – из самых высоких;
а про ангелов нам ничего не известно точно.
Температура темпераментности повествования накаляется…
плавно спадает, предлагаются всё новые истории,
отблесками ложившиеся на жизнь героя книги.
В итоге он беспощаден к себе
и завершит повествование отчаянным восклицанием:
«Вдруг навалился на меня стыд за все мои «подвиги»,
стало нестерпимо горько, опалила сердцевину мою досада
от неслучившейся в жизни подлинной любви,
захлестнула невероятная скорбь,
что оказался недостойным её».
Чужая жизнь загадочна в такой же степени,
как и своя, читательская; но книга Александра Лазарева
«Первая Тайна» бередит и будоражит, не обещая покоя,
заставляет даже и пересматривать свою жизнь,
проводя мысленные параллели, сопоставляя…
Александр Балтин
Warning! Only for men
Василий Фёдоров
- «Увы! Уму непостижимы
- Две тайны:
- Женщина и смерть!»
Говорят, что можно бесконечно смотреть на три вещи:
на причудливую пластику пламени, утекающую воду
и… далее версии разнятся и невероятно множатся
темами для вышучивания у записных остряков.
И, конечно же – да: огонь и вода увлекают,
умиротворяют и очаровывают. Но с этими стихиями —
огонь и вода – более или менее понятно, хотя…
простая вроде бы вода ещё хранит мно-огие тайны.
А как не отметить облака, плывущие ли, мчащиеся? —
этакое великолепие, не устаю любоваться ими.
Они каждое мгновение разные, то улыбнутся тебе,
то нахмурятся, то изобразят что-то невообразимое.
С ними, однако, также понятно. Но!
Непременно к упомянутому добавил бы и женщину.
И не просто добавил, а взгромоздил бы на первое место.
Вот он – непрестанный повод к изумлению до оторопи,
до потери речи, до заикания и расстройства сознания.
Этакий заворот и вывих рассудка, пожалуй, единствен.
Вот что не перестанет удивлять и ошеломлять!
Наступает такой период в жизни каждого индивида,
когда необходимость соблюдения некоего политеса,
исполнение условностей и деликатного умолчания
отдельных острых тем, – становятся вредоносными,
и теряется всякий смысл следования предрассудкам,
лицемерным правилам «хорошего тона» и прочая.
Но верный и хороший тон для меня сегодня —
это предельно честный рассказ о наболевшем.
Да, острейший (особенно сегодня, ох-ох-ох!)
и очевидный вопрос в жисти человековой —
это вопрос (разрешаемый ли в принципе?!)
отношений и мирного сосуществования полов.
Итак: «Лет ми спик фром май харт»…
* * *
– …Ха, вот я и рядом.
– Оп-па-а… ну и что? Какого… чего вдруг явился?!
– А что, не страшно, совсем не испугался?
– Чего пугаться-то, мы с тобой давно знакомы,
частенько общаемся, делимся чем-то, правда, мысленно.
– Э-эх, жаль, хоть бы вздрогнул за-ради приличия.
Словно подобное случается сплошь и рядом.
Ну да ладно, давай уже поговорим глаза в глаза,
мне любопытно пообщаться воочию, не виртуально.
– Да вроде говорено всё, и всё-то ты про меня знаешь.
– Знать – не значит понимать, брат. Хотя я понимаю,
и понимаю, как никто, и даже лучше, чем ты себя;
однако мне важна непосредственная реакция твоя,
весь эмоциональный окрас твоих взглядов, суждений.
И, быть может, я смогу твои сегодняшние убеждения
поколебать хотя бы, и ты, вдруг, согласишься со мной?
А то и обратишь меня в веру свою совершенно,
что весьма сомнительно. Давай попробуем?…
– Ну-у что ж… давай пробовать.
– Так не молчи, начинай о гложущем наболевшем…
– Ладно. Но раз ты предстал к ужину, присоединяйся.
И давай по первой для плавности беседы и таки снятия
моей лёгкой очумелости от материализации твоей:
конечно же, я удивлён, хотя и не показал вида.
Начали… за прямодушие, за согласие… за нас;
понеслась родимая…
Дык, о чём говорят мужики на досуге:
о машинах, деньгах, увлечениях… о бабах…
– Фи, сделай одолжение, не употребляй при мне
это уничижительное – бабы!
– Ох жеж, блин, ну ты и даёшь… постараюсь,
но потерпи, если обмолвлюсь, объяснюсь позже.
Итак: машины, как ты знаешь, меня не интересуют.
Совсем. Увлечения мои все ты знаешь, новых не будет.
Деньги – только как необходимость недурно выглядеть,
иметь съедобную еду и правильные напитки. Всё.
Лишнего мне не надо. Уже. Что правильно.
Остаётся о… хорошо-хорошо, о женщинах.
Но тема эта – поле непаханое. И чтоб толково
распахать его нужно быть соизмеримым по мощи
со Львом Толстым или Фёдором Достоевским.
Нужно стать этаким Микулой Селяниновичем!
Не возьмусь и не претендую, но… уже по мере сил
попробую хоть взборонить свою деляночку.
Женщина! По мне, так слишком обобщающее понятие.
Женщина и тётка совсем не одно и то же.
Бывают и девушки тётками и о, ужас, – девочки!
И всем им свойственна иллюзия недооценённости,
что сносит их в пучину ирреальности.
Но как же смешны и нелепы они предлагающие,
а то и навязывающие себя по невероятным ценам!
Не могу я назвать трескучую и хамоватую неопрятную
тётку весом под сотню – женщиной. Никак не могу.
Впрочем, как и надутых в разных местах самок…
человеческих самок, кривляющихся по жизни.
Многие «женщины» живут, как позируют.
Даже бессознательно, рефлекторно принимают позы,
и арсенал их позитур велик! Одна из гламурных —
так всю жизнь проживает в поперечном шпагате.
Сродные ей духом (коих море), всплывая в свет,
«незаметно» озираются: заценили ли, клюнул ли кто?
И все свои позы искренне считают захадошными,
полагая их как бы обольстительными, отрабатывают их.
Думаю, даже на стульчаке восседают не просто так,
а в позах.
– Эк тебя разобрало, раздражение так и сочится…
– Ничего не могу с собой поделать. Самому горько.
Хочу любоваться, восхищаться ими – не получается.
Ведь что с ними сделалось, что с ними сделали?
Что им скармливается, и что они потребляют,
на что равняются и к чему стремятся:
«Хотите красивую грудь за 30 дней?…
Миостимулятор для ягодиц высокого качества…
Женские кожаные портупеи ручной работы!..
Красивая жизнь с состоятельным мужчиной»[1].
Это из пропитавшей людское бытие рекламы,
исподволь пожирающей человеческое в человеках.
Мало кто понимает, что реклама сегодня —
самое действенное, самое сокрушительное
и самое универсальное оружие массового поражения.
Только-только кто-то попытается сосредоточиться
на чём-то одухотворяющем, сопережить, растрогаться,
как ему под нос: «Чувствовать всё, но не прокладку!
Без протекания, без запаха!»*.
Вот ты говоришь – Женщины. Но есть ли они сегодня?
– Полагаю, ещё есть. И если ты их не видишь…
как суслика, это совсем не значит, что их нет.
– Ох, надеюсь, что ещё есть, хочу верить в это…
Вообще, редкая самка человеческая – женщина,
как и не всякий человек – личность,
впрочем, как и не всякая личность – человек.
Встречались в жизни моей экземпляры,
приближающиеся к этому святому понятию,
но на дистанции плотного общения проявлялись,
изобличали себя и представали подлинной сутью своей:
«партнёрами», спутницами, тёлками, бабами.
– Печально это, брат, но верно ли?
Может, что-то с восприятием не так?
– Да по-разному можно смотреть, по-разному видеть
и, мало того, по-разному можно понимать.
Кто-то замечает малую частицу чего-то или большую,
а кто-то зрит в корень и видит тщательно скрываемое.
Я и сам не рад тому, что вижу больше, чем хочу.
Особенно в женщинах. Ох, и не сладко это, больно.
Открыл для себя их этапы восхождения к Женщине:
деточка, девочка, девушка… заготовка женщины…
Затем, и быстрёхонько – тётка или стервь занозный!
Единицы достигают титула Женщина. И это праздник!
Для всего окружения. Помню лишь одну Женщину…
* * *
Некогда на одной южной турбазе
обратила на себя внимание отдыхающая без пары
дама с ребёнком: с царственной осанкой,
точёной фигурой, естественная и грациозная,
с неброской, но завораживающей красотой.
Всё в ней было прекрасно, – движения, мимика, речь,
даже молчание; она излучала какое-то благородство,
спокойствие и величавое достоинство.
Многие лихие козлевичи окрестных здравниц,
да и местные, отваживались подъезжать, гарцуя,
но очень скоро укрощёнными и пристыженными
виновато разбредались, поджав хвосты.
Я же только восхищённо любовался её издали,
не смея приблизиться и заговорить, и…
летел утешаться к очередной курортной подруге…
Уверен – для той дамы было бы дико это нынешнее:
«Подарите себе пластику груди со скидкой 20 %»,
«Увеличение точки G филлерами с гиалуронкой»,
«Персональная тренировка 3D ягодицы»,
«Подтянуть живот и сделать вашу попу
самой соблазнительной на пляже»*!
Ну, не одарила кого-то природа привлекательностью,
так поработай, следи за собой, не трескай бургеры,
не дуй колу, читай книги, развивайся духовно!
Ведь доброта, отзывчивость, любознательность,
увлечения, да просто естественность – это уже немало.
А скромность? Она же бесспорно украшает!
Сегодня же кубышки в наколках на три ходки
макнут бестолковку в краску, вставят кольца в нос,
губищи или пупок и, матерясь, фланируют стайками
с такими же отравленными мутантами.
Оттого-то и не вижу в последнее время
красивых и скромных приличных барышень.
Скажи-ка, нереальный гость, существуют ли инкубы[2]?
Такое ощущение, что они просто заполонили наш мир.
– Это как посмотреть. Некоторые не видят очевидного,
а кто-то видит и то, чего нет. Вот я есть? Ты же видишь.
А кто-то не верит в меня, считает, что я – это он или ты.
– Ладно, считаю, ответил… А чудо-макияж?
Мимикрия и камуфляж! «Житель эмирата Шарджа
в ОАЭ подал на развод после того, как впервые
увидел свою супругу без косметики»*…
– Ну, может быть, мужики сами виноваты в том,
что нет рядом с ними такой женщины, о которой
ты так восхищённо рассказал мне?
Напомни-ка мне, брат, о первой любви своей.
– Ой-ой, лукавишь, дружище, да и есть ли хоть что-то,
чего ты не знаешь обо мне или про мои любови?
Ну да ладно, давай по второй и слушай, не перебивай.
* * *
Наверное, самая большая моя ошибка в том,
что я относился к женщине, как к человеку…
А вначале – что более ошибочно, – как к божеству.
Но с подобным ослепляющим заблуждением
разобрался я довольно скоро, что, считаю,
и уберегло меня от фатальных душевных травм.
С самого-самого нежного возраста,
с самыми первыми ощущениями «самости»,
я с постоянным и всё возрастающим интересом
смотрел на девочек, девушек и молодых женщин.
Смотрел зачарованно, трепеща, любуясь и еле дыша.
Буквально все, все они для меня были привлекательны!
И не так важно было для меня конкретное воплощение
исконной, искушающей тайны.
Первый раз я влюбился в младшей группе детсада
и звали мою приму – Леночка С.
В «мёртвый час» я дожидался, пока все уснут,
осторожно вставал, подходил к обожаемой
и задыхаясь, нежно целовал её в пухлую щёчку,
окрылённым возвращался в свою кроватку
и благостно засыпал. Так продолжалось недолго:
я ощущал невесомость, и радость переполняла меня.
Но в один прекрасный день (именно прекрасный!)
я на цыпочках подобрался к почивающей пассии,
полюбовался ею, с замирающим сердцем начал
клониться к ней и уже готов был исполнить ритуал,
как она распарено развернулась ко мне тылом,
звонко пукнула и засопела дальше!
Мир мой тут же развалился! Меня будто опалило.
Я на миг застыл и обречённо потащился восвояси.
Это был удар в самую мою сердцевину.
Любовь кончилась! Пер-ва-я-а! Мгновенно.
Но хорошо, что всё проходит, прошло и это…
это первое серьёзное потрясение.
* * *
Были и ещё любови в детском саду…
Помню, как громко и отчаянно кричал вслед Ольге М. —
Митроха, я люблю тебя! – под продолжительное,
визгливо суматошное оживление воспитанников
и квохчущий переполох воспитательниц.
Была влюблённость в начальной школе и в Галю Д.,
были несмелые касания невзначай, был и робкий
ответный интерес её с едва скрываемой симпатией.
Волею случая мы оказались за одной партой,
я трепетал и был несказанно рад такой удаче:
быть рядышком!
Но и эта влюблённость быстренько рассосалась
после того, как зажурчал ручеёк под Галей на уроке,
и ножка её на мешке из-под «сменки»
суетливо пыталась уничтожить постыдную лужу.
Жизнь есть жизнь. Великий учитель! Пала с глаз моих
пелена наваждения и самообмана, скоро растворился
в суровой реальности и образ принцессы-божества…
Много чего было впоследствии в общениях с этой —
так уж и лучшей? – половиной человечества, что никак
не укладывалось в здравые людские отношения.
Немало было и того, что крайне озадачивало,
крепко удручало и едва ли не сокрушало, ибо
вместо ожидаемой (любой) человеческой реакции, —
ответы были, как от очумелого зайца!
Так что – уже не могу воспринимать женщин,
как человеков, ну, и более того, – как божеств…
Хотя, допускаю-таки, что это лишь моё мнение —
крайне субъективное и может быть оспорено.
– Нет, оспаривать ничего не буду.
Просто слушаю и просто смотрю, как ты повествуешь,
ты же и сам, я убеждён, всё оценишь после общения.
А историйки твои забавны и поучительны, но
ты лучше расскажи о реальной первой любви своей,
а не о детских влюблённостях.
Марина М
Сидели мы как-то нашей музкомандой
с приятелями в кафе; среди них были девушки,
а от одной из них мне было трудно отвести взгляд:
миловидная, стройная, с красивым лицом, глазищами
и… в о-очень рискованной мини-юбке.
Девушку звали Марина, она сидела напротив меня,
и я периодически мельком видел то, чего раньше
никогда не видел, и это волновало чрезвычайно.
В этом сборе я был новеньким, только недавно
был принят бас-гитаристом в группу, но мы уже
отыграли выпускной в известной центровой школе,
которую все из компании закончили в разное время.
И отыграли достойно, хотя бас-гитару до вечера
я держал в руках всего-то несколько дней.
Меня представили, и я как умел, робко пытался
оказывать знаки внимания этой красавице.
А умел я совсем ничего, никакого опыта ухаживания,
хотя и было мне тогда уже восемнадцать.
Но уж очень я был впечатлён ею и очень старался
обратить на себя внимание и понравиться.
Всё-таки гимнаст с фигурой, и к тому же
«битл» длинноволосый, чем выгодно отличался
от прочих претендентов. К концу вечера
Марина засобиралась домой в компании подруги.
Мы с гитаристом вызвались проводить,
и наше предложение было принято благосклонно.
Марина проживала вдвоём с мамой в однушке
модного «круглого» дома в Матвеевском,
но мама в тот вечер отсутствовала.
Посидели, пообщались, уж полночь близилась…
Хозяйка вечера предложила остаться, де, как же вы
доберётесь домой: автобусы редки, метро до часу.
Я позвонил родителям и боязливо уговорил матушку
на свой первый неприход. А дальше… дальше
случилось то, что и должно было когда-то случиться.
Я был девственен, робок, ну сущий телёнок,
Марина помогла мне и всё сделала сама.
Домой я горделиво возвращался спокойным и тихим,
и даже близость девушек и женщин в интимной тесноте
переполненного вагона метро меня уже не волновала.
Но неожиданно и почему-то я стал остро чувствовать
маскируемую духами, но отталкивающую пахучесть
некоторых особей…
В ближайшее время я пытался связаться с Мариной,
назначить встречу, но или не заставал её дома,
или она отказывалась; сама же не позвонила ни разу.
Огорчался, конечно, и какое-то время не звонил ей.
Прошло месяца два, мы с близкими приятелями
собирались зависнуть у Серёги-князя, и я отважился
набрать Марине. Она на удивление согласилась,
я, ликуя, помчался на встречу заранее и
в приподнятом настроении ожидал её на Соколе.
Она опаздывала. Через полчаса пригорюнился, но
решил-таки дожидаться. Через час уже совсем сник
и вознамерился уйти, но тут она, излучая сияние,
выпорхнула из вагона метро: «Как же хорошо,
что ты дождался, извини…». Взяла меня под руку,
на что я мгновенно ожил, и мы отправились «гулять».
Хорошо посидели и остались ночевать, благо у Серёги
была просторная 3-х комнатная квартира: Князь!
В ту ночь я был уверенней и проникновенней…
и не один раз. Так продолжился мой первый роман,
длившийся года три-четыре, то разгораясь, то затухая.
Несколько раз я поступал некрасиво и непорядочно,
проявлял малодушие, но Марина не напоказ прощала,
не лезла под кожу и в голову. И почему-то сейчас
мне стало очень-очень стыдно за того меня…
она была уважительной, всячески заботилась обо мне,
сшила мне самые модные и широкие клеша в Москве
и, вообще, многому меня научила.
Сегодня не помню причину нашего расставания,
видимо я не был готов к ответственности и заботам,
слишком долго оставался ветреным парнишкой.
Или не было во мне истинно глубокого чувства,
была лишь страсть и благодарность за самый первый
волшебный и волнующий опыт близости,
всё началось слишком быстро?…
Хотя и позже, многие мои серьёзные любови
длились годами, я терпеливо сносил закидоны подруг,
их давильные попытки до последнего… но
к Марине это не относится. Не помню причин разлуки,
но зато помню Марину – мою первую женщину,
красивую, верную, ласковую и нежную…
* * *
– Спасибо за рассказ, верю, что не помнишь деталей
и пусковой причины вашего расставания, но
один важный ключик, освежающий память, дам:
ты опасался, что Марина не сможет выносить дитя
из-за её проблем со здоровьем.
Она жила с одной почкой, второй лишилась в детстве…
Да и с первым опытом ты лукавишь, ведь так?
– Ну, ты вспомнил! Я и не считаю ту грязь, когда
в 12-летнем возрасте проник во взрослую пьяную тётку,
подложенную под меня – первым опытом.
Ничего кроме любопытства не было,
с последующей на долгие годы брезгливостью,
а сегодня счёл бы величайшим благом,
если б вообще не было той мерзости в моей жизни.
– Ладно, извини, продолжай далее.
Наташа Н
Моя вторая и, по-видимому, настоящая любовь.
Она не была красивой, скорее была некрасивой
со средне человеческой точки зрения. Но!
Поразительная естественность, заразительный смех,
искрящие глаза, интонация речи, живость, остроумие, —
всем этим она была награждена максимально щедро.
Я делал попытки ухаживания, она не пресекала их,
но держала меня на приятельском расстоянии.
Эта дистанция сохранялась достаточно долго, но
наконец она уступила, и мы начали встречаться.
Оказалось, я был первым, кому она открылась.
Мне было хорошо с ней и сладко, но…
похоже, только мне. Примерно через год
она неожиданно заявила, что влюбилась!
Вот когда я познал длительную изнуряющую муку,
отчаяние; униженно просил, предлагал жениться…
Первый и единственный раз предлагал!
Неловко и муторно вспоминать о той моей слабости,
о слезах и метаниях. Постепенно таки смирился,
однако от последа той боли не избавился полностью.
Ещё через год мы встретились на югах и…
отношения возродились на длительное время.
И снова расстались надолго по обоюдным причинам;
и заново встречи возобновились до… её беременности.
Хотя ранее я уже бывал морально бит этой проблемой,
но в тот раз совсем растерялся… Наташа успокоила,
мол, мне ничего от тебя не надо, это мой ребёнок,
сама управлюсь. Да-а, испытал тогда облегчение,
трусливое и жалкое постыдное облегчение.
И хотя любви между нами уже не было, всё равно
я носил и ношу этот камень на душе, не смотря на то,
что сын совсем не похож на меня. Значительно позже
я как мог посильно компенсировал своё неучастие.
* * *
– Спасибо за откровение,
я даже кое-что по-новому воспринял
и лучше стал понимать тебя.
Но, знаю, эти воспоминания помогут и тебе…
Давай-ка по третьей, и чуть передохнём.
Ты выдохни, прикрой глаза, расслабься,
отвались на спинку кресла и смотри картинки…
Удивительно, я как бы со стороны вдруг стал
свидетелем какого-то действа в небольшом зале
неведомого Дома культуры, заполненного
под завязку женщинами разной комплектации,
ухоженности и разного умственного вызревания.
Однако наличествовали и точечные мужички,
опрометчиво прихваченные своими половинами
на съёмки лекции-беседы «Раздумья о женщине».
Вход на встречу был «ну совершенно бесплатный»,
как и скромный фуршет по её окончании.
Но: при бесспорном и обязательном условии —
не пикироваться, не скандалить с докладчиком,
не смотря на возможное и вполне понятное
жгучее неприятие существа беседы!
Ба-а, а на гостьях-то цепочки с кулонами, серьги,
броши да мониста, колечки с перстенёчками, —
и всё сверкает-переливается, неистово бликует.
На щёчках – румяна, на веках – стрелки винтажные
да тени многоцветные, губки напомажены густо.
Будто бы на бал прибыли, а не на солидное действо.
Прибраны, аки ёлки новогодние!
Кто-то в очень коротких платьицах, – дух занимает,
а кто-то так утянут в легинсы, – глаз не отвести!
И немало загадочных творений природы в ботфортах.
Вот отчего их любят дюймовочки весом под центнер?
А на избранных – обруч с бантом, – звездой на ёлке.
Какое-то время идёт мирное обсуждение проблемы.
Докладчик задаёт вопрос:
– А как вы, сударыни, относитесь
к Аристотелю? Конфуцию? Ключевскому?
Знакомы ли вам эти славные имена?
Дамы из зала хором:
– Д-а-а, мы знаем-знаем!
Мы хорошо относимся к ним, уважаем и ценим их.
Мы благодарны им за великую мудрость их.
– А как вы относитесь к их наследию?
– Мы хорошо относимся к их наследию!
– А как вы, любезные, относитесь к дошедшей до нас
в поговорках и пословицах мудрости народной,
этаким преданьям «старины глубокой»?
– Мы любим и поговорки и пословицы. Они бесценны!
– А что бы вы ответили злодею изрёкшему:
«У обычной женщины ума столько, сколько у курицы,
а у необыкновенной – сколько у двух»?
– Что он сексист! Закомплексованный неудачник, —
дружный женский хор, под редкие и робкие смешки
точечных мужичков.
– Но ведь это сказал Конфуций. И он же:
«Строить правильно отношения труднее всего
с женщинами и с низкими людьми. Приблизишь их —
они станут развязными, удалишь от себя —
возненавидят». И несть числа примеров этому…
– Это ошибка! О-пе-ча-атка! Провокация!
И великие мужи могли быть шовинистами!
Да и так уж они велики, раз несли такую чушь?!
Дождавшись угасания волнений,
докладчик озвучивает любопытные суждения
древних мыслителей по теме…
– «Природа мужчины более завершена, поэтому
все качества в нем совершеннее. Женщины
менее духовны, чем мужчины, менее простодушны,
но более мстительны, злонамеренны и несдержанны.
Женщина легче подвергается слезам, ревности,
более склонна к брани и дракам,
к потере присутствия духа, в ней меньше стыда,
она больше обманывает…» – так говорил Аристотель.
И…
– «Идея слабости женской натуры проходит
чрез всю интеллектуальную историю средневековья.
И отразилась, в частности, в признанном в ту эпоху
этимологическом объяснении сущности вещей,
данном Исидором Севильским: латинское слово vir
(«мужчина») происходит от слова vis («сила»),
имеет связь со словом virtus («добродетель»).
Название женщины – mulier происходит от mollis,
что значит «мягкая, изнеженная, слабая» —
но также и «порочная, чувственная».
Согласны мы с этими тезисами или нет, но мы
не можем не учитывать мнения таких авторитетов, —
заключает умник под ощутимый ропот неприятия
и продолжительный гомон аудитории…
* * *
Продолжая «парить» над залом, ведущий выдаёт:
– Один мой добрый знакомый – уже пожилой
и одинокий, но порядочный человек,
собравшись с духом, обратился к приятельнице,
которой он, видимо, давненько и тайно благоволил, —
не согласится ли она заняться с ним фелтингом…
А, кстати, как бы вы, присутствующие в зале,
отнеслись к подобному предложению?
– Старый козёл! (Редкие возмущённые выкрики).
Пошляк! (Чаще). А в основном – осуждающий гул…
– Так вот: дама, к коей обратился мой знакомый
слегка напряглась, но решила уточнить, а что же это?
– А это, – загадочно начал он, потирая ладошки, —
очень увлекательный, интересный вид рукоделия…
на что вмиг получил звонкую оплеуху.
Его пассия резво вскочила и спешно удалилась,
всем видом выражая возмущение.
На самом же деле: «фелтинг или валяние —
рукоделие, в процессе которого из шерсти
создаётся рисунок на ткани или панно,
объёмные игрушки, декоративные элементы.
Современные мастерицы изготавливают даже
в этой технике замечательную одежду и обувь»…
* * *
Здесь я очнулся под пристальным взглядом
моего визави и начал приходить в себя:
– Ну, ты и мастер! Что-нибудь ещё отчудишь?
– Разве тебе не было интересно?
Не напрягайся, поехали дальше.
– Что же ты хочешь услышать ещё?
– Я готов слушать всё, что волнует тебя.
Плесни-ка колдовства и продолжай.
– Тогда поведаю одну печальную историю,
глубоко потрясшую меня во время оное.
Были мы молоды, содержательны и увлекательны,
в смысле – могли увлечь… красиво и не одну!
Но испытывали ещё к феминям священный трепет.
Прибился как-то к моей уже группе нескладный малый
с правильными, но смазанными чертами лица:
рослый, но пустой и неопрятный энтузиаст-балабол,
горячо не умолкавший ни на секунду.
И всё, что он восторженно и напористо нёс —
было практически бессмысленным набором звуков.
Имя ему – Серёга. Мы же звали его Серёга вонючий,
ибо от него в лучшем случае попахивало козлиной!
Своего мнения он не имел – чутко флюгерил,
старался угодить и произвести впечатление.
Но нас не заболтаешь, мы видели его ничтожность
и терпели в надежде на его угодливые обещания
пробить нам эфиры на ТВ и добыть спонсора,
готового оплатить съёмки клипов и продвижение их.
Серёга хвастался, что не имеет отказов от женщин,
может обольстить любую и запросто так.
Просчитав же его суть, нам это казалось чушью.
Ну-у, пэтэушницу, продавщицу – не сомневались,
а уж – даму, женщину – вряд ли.
Горячась и ворочая глаза, Серёга предложил,
мол, укажите на любую и сами всё увидите…
И вот как-то после репетиции стояли мы во дворе
высокого кооперативного дома в престижном районе
и, внимательно оценив обстановку, я указал на двух
отчаянно эффектных молодых женщин, – холёных
и в модной элегантной одежде, которую в то время
могли позволить себе, ой-ой-ой, немногие!
Ни один из нас элементарно не отважился бы
просто подойти к эдаким ледя́м.
Серёга же бодро и размашисто подскакал и…
завязалась у них оживлённая беседа с амплитудной
и хаотичной жестикуляцией и гоготом Серёги,
под звонкие колокольца их смеха!
Мы, потрясённые, остолбенело наблюдали эту
абсолютно абсурдную сценку с обменом телефонами
и… обнимашками!
Пришлось-таки согласиться с Альфредом де Мюссе, —
кавалером ордена Почётного легиона, сифилитиком,
поэтом и романистом, автором фривольной «Гамиани»,
т. е. знающим предмет порочным человеком:
«Женщина любит, чтобы ей пускали пыль в глаза,
и чем больше пускают ей этой пыли,
тем шире распахивает она глаза свои,
чтобы больше в них пыли попало»!
И с Оноре де Бальзаком:
«Женщины, в силу какого-то особого склада ума,
обычно видят в человеке талантливом
только его недостатки, а в дураке —
только его достоинства»!
Жёны
– Развлёк-развлёк, всё это любопытно, но
ты упомянул об одном предложении руки и сердца,
хотя дважды был женат. Это как?
– Ничего сверхъестественного, обычное дело…
Вскоре после рождения моего внебрачного сына,
встретил «у самого синего моря» соблазнительную
деву, легко добился её, и… пришлось жениться:
двух детей на стороне моя совесть не выдержала бы.
Лена была юной и лёгкой на голову девушкой.
Была увлечённость с моей стороны и любопытство с её;
я же надеялся, что сложится, но довольно скоро понял,
что невозможно сложить не слагаемое. Года через три
мы оба стали вести себя грешно и безнравственно, но…
не я был инициатором расставания.
И несмотря ни на что, я испытывал угнетенность
и горечь: очень жалел сына, ибо понимал – с ней
он не наберёт того, что должен набирать человек
в своём развитии для соответствия этому званию,
а участвовать в воспитании мне не было возможности.
Больно мне за то и по сию пору…
Вторая же – пока не жена – просто настояла на свадьбе.
Сегодня даже имя её упоминать не хочу!
Я любил её, но никак не решался… отговаривал её,
мол, зачем я тебе такой старый, нетвердо полагая:
как-нибудь рассосётся со временем, остынем оба.
Страшила разница в возрасте – двадцать шесть лет.
Но не угасало и расстаться не мог, пошёл-таки ва-банк.
А при первой нашей встрече она была ещё более юной,
чем Лена, имела хорошие задатки и я очень надеялся —
смогу взрастить «то, что надо». Наставлял: не молчи,
при любых затруднениях спрашивай, всё растолкую.
Воспитывал, поднимал до себя, развлекал древними