Читать онлайн Правда твоих глаз бесплатно

Белый свет.

Черная тьма.

С приходом ночи тени нашего города оживают.

Глаза Абсолюта слепы во вспышках неона.

Ночь друг теней скользящих по краю.

Упадем ли мы в пропасть,

ведомые нашим желанием свободы?

Мы прячемся в очертаниях.

Мы ходим во тьме.

Но ваш свет выжег ваш разум.

Мы прячемся и наши рты закрыты.

Но это ваши глаза слепы, уши – глухи, а рты немы

А мы скоро перестанем молчать.

Город Беон.

Всевидящие, так называли утописты, выцветшие люди-альбиносы, живущие на окраинах Белого мира, камеры. Провода и камеры были повсюду, город Беон – город тысячи глаз.

-В Беоне всё спокойно, Великий Властитель – докладывал Верховный главнокомандующий, Белому лидеру. Никто не знал, как он выглядит, лицо его всегда скрывала искусно выкованная из какого-то золотого и серебряного металла маска. Только Великому Властителю дозволялось общаться с Великим Абсолютом, все остальные, даже элита верхнего Уайбла могли увидеть его только в день Хлопкового равноденствия, когда весь город собирался в горах, где когда-то отцы основатели приняли Великую силу Белой истины, соединив руки и коснувшись нерушимого Сверкающего хитона. И получили они великую силу и создали город и дали этому городу имя – Беон. Самым прекрасным и могучим во всем мире, среди всех городов был Беон, а жители его -самыми чистыми и незапятнанными. Чужакам воспрещалось входить в их город, всю торговлю с тем светом имел право вести только клан торговцев, хранивших секреты и рассказывающих ужасы о том, как гниют и разлагаются от неведомой заразы все, с кем им приходилось иметь дело. Проход за стены Беона был только через шахты гор, которые строго охранялись стражами привратниками, и входы и выходы были известны только торговцам и знания передавались по наследству, от отца к сыну, от матери к дочери. Породнившись с кланом торговцев, человек любого пола утрачивал связь со своим кланом, и утрачивал память, он становился торговцем, и дети его были торговцами. Если же он хотел остаться в своем клане, для таких случаев свершались гостевые браки, и судьбы детей, то в какой клан они пойдут, решались голосованием Старейшин рода. Баланс кланов должен быть нерушимым и сохраняться, во что бы то ни стало.

Меловые горы окружали Беон со всех сторон, город был огромным, и жителей в нем было много, город был разделен на две части, в центре был богатый Белый Уайбэл, а чем дальше от центра, тем серее становились стены, больше разруха, больше глаз камер больше бедность.

Грэйноби. Серый тлен витает в воздухе, и оседает даже в крови. Место где погибают сердца, но даже здесь теплится жизнь и надежда. Паутины проводов душат небо, глаза-камеры висят и летают повсюду. Все поколения следящих и карающих глаз.

-Уайбэл нам ты дай ответ

Кто на свете всех белее,

Беспорочней и светлее.

Белое восьмигранное зеркало лежало на витых опорах хитроумной конструкции посреди площади. Над ним стояли четверо жрецов, и каждый из них держал срезанный цветок хлопка. Каждый белый двор выбирал свой цветок, их держали над зеркалом. И лили на них меловое молоко. И с которого цветка падала на зеркало последняя капля, тот двор на год, до следующей назначенной церемонии, становился Белым Кланом города. Ему отдавались все привилегии. На цветы и зеркало лили меловое молоко, жрецы качались в трансе, держась одной рукой за края зеркала, раскручивая и раскачивая его, а второй рукой держа над ним цветок хлопка. Вторя пению зеркала, пели гимны, затем жрецы отпускали его, и звучащее тело приходило в баланс. С зеркала капали на землю звучащие капли мелового молока. Все на площади замерев ждали и считали последние стекающие капли с цветков.

На площади собирались все кланы Великих четырех домов, кто-то называл их дворов, более древние жители города. Кланы различались по одежде – Торговцы – Белые с золотом, Жрецы – Белые в плащах и капюшонах, Воины – Белые гладкие и сетчатые, Мудрецы – Белые кружевные. Четыре Великих двора, Великих Белых дома, в каждом из них были еще разные подкасты, но все они были частью одного из четырех или примыкали к ним.

Основную часть жителей города Беон составляли Белые марлевики или утописты, но они не входили в четыре великих прославленных дома. Окраины города где они жили и размещались были разрушенной сереющей частью города, утописты оттирали и белили стены своих жилищ, латали как могли, но они продолжали сереть и разрушаться, утопая в проводах камер-глаз. Белые марлевики всегда были белые, потому что вся их жизнь от заката до рассвета проходила в меловых шахтах. Мел нужен был Беону. Белый мел и белый хлопок.

Белые марлевики должны были молиться всю жизнь и усердно работать в меловых шахтах, чтобы отработать свой грех, ведь из-за своей греховности утописты были прокляты и начинали терять кожу. Она всё больше и больше белела высыхала, отслаивалась, мечтами прорывалась, отделяясь от тела и начинала слезать словно гипсовая марля. После нескольких потерь кожи тело становилось мелом и рассыпалось.

В начале это происходило со стариками, потом начали такими становиться взрослые, потом это начиналось с подросткового возраста, и вот уже такими начинали становиться дети.

Ходили слухи, что в белых меловых горах есть огромные меловые головы и руки, ставшие скалами. Это были первые преступившие непреложный закон Великого Абсолюта, начавшие с ним битву и потерпевшие поражение. За это они были обращены в меловой камень и навсегда заточены в горах и шахтах, создавая горы защищавшие Беон от вездесущей скверны и ужасных болезней.

Однажды у одной женщины, муж которой работал и пропал в Белых меловых горах на секретных раскопках и разработках родился ребенок, мальчик, его назвали Алей. Мать с ужасом увидела, что кожа на его руке стала отходить сразу, как он родился. Это было слишком рано, его могли забрать воины в сетчатых масках и отдать в станции-скиты легатов. Они уходили в горы и больше оттуда не возвращались, вся их жизнь была подчинена молитвам и страданиям во имя Великого Абсолюта. Чем раньше проявлялась меловая болезнь, тем большая скверна была в рожденном, тем больше усилий он должен прилагать, чтобы спасти свою душу от вечных мук и страданий. Тем больше был его долг перед Беоном. Скиты и станции были отдельным миром, о котором запрещено было говорить с обычными людьми всех каст и домов. Фанатики и опыты, вот слова, которые иногда доносились из разговоров, которые прекращались от страха сразу, едва начавшись. Так велик был ужас и благоговение. Перед жертвами во имя и святостью и милостью Великого Абсолюта, который позволял всем, даже самым падшим жить и работать во имя и славу его, давая шанс искупить свой грех, и вознестись в Белые небеса садов Белого хлопка. Это было самое прекрасное место, которое только могло быть, оно было столь прекрасно, что даже представить и вообразить его не было никакой возможности ума и сердца. Квинтэссенция белости и святости всех и всего, самое близкое и возможное единение с Белым Абсолютом.