Читать онлайн Фармакопея. Часть 2 бесплатно

Все имена и события в произведении вымышлены, любые совпадения с реальными людьми и событиями чистая случайность.

ФАРМАКОПЕЯ (pharmakopeia) – греческие слова: Φάρμακο – лекарство и Kάνει– делаю,

вместе означающие «Искусство изготовления лекарств».

Часть 2.

Глава 24.

***

Лаборатория, (место засекречено), 30.06.2020

Чарльз О'Браен вошел в помещение для персонала в чистой зоне лаборатории, и увидел Лорен Паркс, которая распаковывала и сортировала новые чистые пробирки и другие лабораторные материалы.

– А где профессор Махер? – спросил у нее Чарльз.

– Он в соседнем помещении, мистер О'Браен, переодевается в спецкостюм, – ответила Лорен, – если поспешите, то застанете его до шлюза.

– Спасибо, мисс Пракс, – сказал О'Браен, и пошел в соседнее помещение. Действительно, в комнате на скамейке сидел Дэн Махер, уже одетый в фиолетовый медицинский костюм, и скотчем заклеивал стыки штанин и носков. Больше никого в помещении не было. Дэн Махер, заметив вошедшего О'Браена, улыбнулся и произнес:

– Чарльз, вы так кстати, поможете мне заклеить стыки рукавов и перчаток, а то я одной рукой сам никогда не справлялся с этим квестом?

– Конечно, профессор, – ответил О'Браен, а в голове у него промелькнуло «наконец-то». Подойдя к Махеру, он взял у него моток скотча, отмотал сантиметров тридцать ленты и… резким движением наклеил ее на рот профессора. Тут же обхватив рукой его горло, он стал сжимать захват, пытаясь задушить доктора. Профессор испуганно замычал заклеенным ртом и вцепился в руку О'Браена, пытаясь освободиться, но Чарльз все сильнее и сильнее сжимал его горло. Лицо Махера побагровело, и появились капли пота, он из последних сил взвизгнул, несколько раз конвульсивно дернулся, и обмяк. Еще несколько мгновений Чарльз продолжал сжимать горло ненавистного ему доктора, но поняв, что тот перестал подавать признаки жизни, отпустил свою жертву. Тело профессора с выпученными глазами плюхнулось на скамейку, и мгновение задержавшись на ней, сползло на пол, перевернувшись на спину. Мертвые глаза Дэна Махера уставились в потолок…

С мучительным стоном Чарльз О'Браен, весь в холодном липком поту, вскочил с постели и попытался нащупать выключатель света. В темноте комнаты светился только циферблат настольных часов, показывая время 3:44 утра. Наконец, нащупав выключатель, он зажег свет и на мгновение зажмурился, ослепленный его яркостью. Потом, осмотревшись, он убедился, что находится в своей комнате, и трясущейся рукой потянулся к стакану с водой, стоящему на столе.

– Боже, опять этот кошмарный сон, – прошептал Чарльз, сделав несколько больших глотков, и вылив остатки себе на лицо. – Боже мой, боже мой.

Он встал с постели, и немного походил по своей комнатушке, пытаясь успокоиться, но ничего не получалось. Даже горячий душ не помог ему унять дрожь в руках. Тогда, поняв, что уже не сможет заснуть, О'Браен натянул на себя джинсы и любимую фланелевую рубашку и направился в столовую, чтобы сделать крепкий бодрящий кофе. В коридоре третьего этажа тускло светило дежурное ночное освещение и было прохладно от воздуха, дующего из системы вентиляции. Чарльз быстро прошел мимо комнат остального персонала в начало коридора, и спустился на первый этаж, где сквозь матовое стекло двери, пробивался свет из столовой. Не ожидая никого увидеть в столь ранний час, он вошел в просторное помещение и замер, упершись взглядом в копну рыжих волос доктора Хартнет, в домашнем махровом халате сидящей спиной ко входу. Видимо услышав звук открываемой двери, она обернулась и, рассмотрев мутным взглядом стоящего О'Браена, улыбнулась.

– Что Чарльз, тоже не спится, или сквозь сон унюхали мой маленький праздник, – произнесла она пьяным голосом, и О'Браен заметил, что на столе перед ней стоит начатая бутылка бурбона и открытая банка оливок.

– В честь чего праздник? – спросил О'Браен, подходя к Анне.

– Похороны, – ответила Хартнет, и плеснула себе в стакан новую порцию.

– Похороны? – произнес сорвавшимся голосом О'Браен, еще не отошедший от своего кошмарного сна. – И кого же вы хороните, Анна?

– Я хороню доктора Хартнет. Присоединяйтесь, – ответила она, и большим глотком осушила свой стакан.

– Анна, что ты вы такое говорите, какие похороны? – наконец собрался с силами О'Браен. – Все же хорошо, и вы пышете здоровьем и красотой.

– Я хороню Анну Хартнет, как доктора и выдающегося ученого, – ответила она. – Берите стакан и уже садитесь наконец, Чарльз, или уходите и не мешайте мне.

Поколебавшись пару мгновений, О'Браен про себя подумал «почему бы и нет» и прошел к стойке с посудой. Там он взял чистый стакан и тарелку, а потом влез в холодильник и достал емкость со льдом и упаковку сыра. Вернувшись за стол, он бросил несколько кубиков льда себе и в стакан доктора Хартнет, налил обоим виски и высыпал на тарелку сырные палочки. Молча чокнувшись со стаканом Анны, он залпом выпил всю порцию, закусил сырной палочкой и парой оливок, и произнес «Аминь!». Доктор Хартнет все это время сидела не шевелясь и внимательно следила за его действиями.

– Ну вот, Анна, за похороны я выпил, – сказал О'Браен, проглотив оливку. – Теперь рассказывайте, что же такое заставило вас устроить эту ночную панихиду. Анна покрутила пальцем льдинки в своем стакане, подняла его чтобы выпить, но передумав, поставила на место.

– Все то, чем мы тут занимаемся, – ответила Анна. – Абсолютно все.

– А чем же таким мы тут занимаемся, что нужно хоронить вашу докторскую степень? – спросил О'Браен, наливая себе новую порцию виски.

– При чем здесь моя ученая степень? – слезливо ответила Анна, обхватив голову руками и навалившись грудью на стол. – Я с самого детства мечтала стать врачом, чтобы помогать людям, лечить их болезни и приносить пользу обществом. Я мечтала быть добрым ангелом, Чарльз, дарить людям жизнь. Я же была великолепным хирургом.

– Я знаю, – ответил Чарльз, и еще раз глотнул виски.

– А что в итоге? Заинтересовалась биотехнологиями, и бросила хирургию, погрузившись в фармацевтику. Да и черт с ней, с карьерой. Я даже думала, что так лучше, что я создам лекарства от всех болезней, и тогда вообще не придется резать людей и делать им больно. Выпил одну таблетку, и здоров от всех болезней. А что вышло?

– А что вышло?

– Ничего не вышло, Чарльз. НИЧЕГО! – громко, выделяя каждую букву, произнесла Хартнет. – Я еще не создала никакого лекарства, но уже перестала быть доктором. Я сама убила свою мечту, – горько произнесла Анна, и выпила свой виски. Поморщившись, она выплюнула назад в стакан кубик льда, и указав пальцем О'Браену на пустые стаканы, потребовала налить снова. Он плеснул обоим солидную порцию, и придвинул к Анне тарелку с сыром.

– Мы здесь как раз занимаемся созданием такого чудо лекарства из вашей мечты, Анна. Разве нет? – сказал он, снова чокаясь с ней.

– Нет, это ложь, Чарльз. Или в лучшем случае самообман, – они оба выпили и О'Браен налил еще по одной порции, чувствуя, что хмелеет и наконец-то расслабляется.

– Почему же вы так думаете? Я вот точно знаю, что все наши ученые, и вы в первую очередь, Анна, напряженно здесь трудитесь над созданием революционного препарата, который поистине станет панацеей.

– Я тоже, еще совсем недавно, так думала, – ответила Хартнет. – Но это как раз и есть ложь и самообман. Еще Аристотель сказал «Хорошо рассуждать о добродетели – ещё не значит быть добродетельным, а быть справедливым в мыслях – ещё не значит быть справедливым на деле».

– Если эти слова вы применяете ко мне, то я категорически не согласен, – ответил О’Браен. – А если к вам, Анна, то хоть это и выглядит подчеркнуто самокритично, все же не соответствует вашей жизненной позиции. Я давно вас знаю, и хоть вы и не ангел, но очень добрый и отзывчивый человек.

– Это ничего не меняет, мистер большой начальник и опытный психолог, – сказала Анна, зло посмотрев О’Браену в глаза. – Даже если бы мы все тут являлись ангелами во плоти, то что мы здесь делаем во имя добра, на самом деле является абсолютным злом, и превращает нас в настоящих демонов Ада.

– Да? И что же такое мы тут делаем, что уже стали приспешниками сатаны? – усмехнулся О’Браен, еще раз подливая в стаканы жгучего напитка. Анна взяла свой стакан, и посмотрела на Чарльза сквозь янтарную жидкость.

– А то, Чарльз, что под лозунгом создания чудодейственного лекарства, мы на самом деле, создаем биологическое оружие, – выпалила Анна, выпила свой виски, и громко стукнула им о столешницу. – Потому я и хороню сегодня доктора Хартнет, потому что скоро ее работой будут не лечить, а убивать людей. – О’Браен так опешил от ее ответа, что так и застыл со стаканом в руке, глядя ей в глаза.

– Как вам в голову пришла такая абсурдная мысль, Анна? – наконец выдавил из себя Чарльз. – Я далеко не ангел, как вы выразились, и тем более не ученый, как вы, но я никогда бы не стал заниматься таким безумством, как создание биологического оружия. И как руководитель этой лаборатории, я ответственно заявляю, что здесь мы создаем исключительно лекарство!

– Ага, лекарство? – в ответ вспылила Хартнет. – Именно поэтому мы сидим в этой чертовой пещере на краю света, да еще и под охраной кучи вооруженных головорезов.

– Их не нужно бояться, Анна, – уверенно заявил Чарльз. – Скажите мне, если кто-то из них хотя бы только посмотрит на вас недружелюбно, и я немедленно разберусь с ними.

– Я никого здесь не боюсь, Чарльз, – ответила доктор Хартнет, – по крайней мере из людей. А эти солдафоны со своими пушками здесь представляют большую опасность только для самих себя. Но все же я польщена вашим рыцарским предложением. Как только кто-нибудь из них вновь попытается затащить меня в свою оружейку, я тут же обращусь к вам за помощью, – хихикнула она. – Наливайте еще.

Чарльз налил еще по одной порции, и они чокнувшись выпили. Анна опять проигнорировала закуску, и совсем осоловела. Несколько раз она не могла поставить на стол свой локоть, чтобы подпереть отяжелевшую голову, поэтому она просто прилегла на стол, но снова потребовала налить. О’Браен вылил остатки бурбона в свой стакан, залпом проглотил, и сообщил Анне, что выпивка закончилась.

– Ну и что вы сидите? Принесите еще! – потребовала доктор Хартнет, на мгновение подняв голову от стола, и снова уронив ее на руки.

– Конечно принесу, у меня есть бутылка великолепного бренди, который я припас как раз для такого случая, – сказал О’Браен, – но сначала я провожу вас в вашу комнату, Анна, а потом принесу бренди.

– Зачем в комнату? Я хочу пить здесь! – пьяно пробормотала Хартнет.

– Скоро люди начнут просыпаться и пойдут на завтрак. Не нужно, чтоб они видели, как два старших руководителя употребляют алкоголь, – ответил Чарльз. – А у вас мы выпьем, не привлекая ненужного внимания.

– Ну, тогда пошли, – сказала Анна, и попыталась встать, но не смогла даже приподняться.

О’Браен обошел стол, и помог доктору Хартнет подняться. Вставая, она зацепилась поясом халата за край стола, и случайно распахнула его, показав, что под ним она совершенно обнажена. Чарльз быстро запахнул халат и стал завязывать пояс, а Анна, посмотрев в его глаза сказала:

– Ты настоящий рыцарь, Чарльз. Настоящий! Любой другой уже воспользовался бы моей беззащитностью, но ты кремень, – а потом опершись о столешницу, добавила, – только не думай, что у себя в комнате я стану более доступной. Не дождешься.

Дойдя до двери доктора Хартнет, О’Браен достал свой универсальный ключ, и открыв замок, уже почти занес Анну в ее комнату, и аккуратно уложил на кровать. В первое мгновение она попыталась встать, ухватившись за руку Чарльза, но уже через секунду ослабила хватку и легла, повернувшись на бок. «Я жду бренди» – пробормотала она, не открывая глаз, и пока Чарльз укрывал ее пледом, уснула. Несколько минут О’Браен посидел на стуле рядом с кроватью Анны, чтобы убедиться, что все нормально. Потом подвинул стул к изголовью, поставил на него бутылку минеральной воды, и выключив свет вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. Минуту постояв в прохладном и сумрачном коридоре, Чарльз спустился в столовую, убрал посуду и, прихватив сыр с оливками, вернулся к себе в комнату. Посидев несколько минут при свете маленькой настольной лампы, он понял, что не сумел полностью прогнать ужас своих кошмарных снов, а вдобавок к этому заимел тревогу от ужасных заявлений доктора Хартнет. Конечно, высказывания пьяной женщины были очевидным бредом, но… что-то в этих словах его сильно беспокоило. Разобраться в этом не было сил, и поэтому он решил, что имеет право на то, чтобы немного разбавить стресс хорошим алкоголем. Первым делом он написал записку доктору Махеру, в которой уведомил его, без объяснения причин, что сам он вернется к работе к полудню, а доктора Хартнет не нужно беспокоить минимум до пятнадцати часов. Прикрепив записку к двери Дэна Махера, обитавшего в соседней комнате, О’Браен вернулся к себе, откупорил бутылку своего любимого бренди, и принялся пить прямо из горла.

Глава 25.

***

Аэродром Казлу Рудос, Литва, 30.06.2020

Утром, собираясь на традиционную пробежку, Фадеев заглянул в штаб, ожидая увидеть там спящего майора. Но, хоть и с красными от бессонной ночи глазами, Коттен в общем был бодр, и тоже собирался заниматься физкультурой.

– Я как раз закончил перекачивать архив этого японца на твой компьютер. Там семьсот тридцать восемь фотографий, тебе будет чем занять день, – сказал майор Фадееву.

– Как же вам удалось его уговорить, майор? – спросил Юрий.

– Было по-настоящему сложно, – ответил Коттен, выходя из помещения. – Этот говнюк не знает ни одного иностранного языка, а Гугл-переводчик так коверкает фразы на японском, что хрен разберешь, что он там пишет. Я почти четыре часа потратил на идиотскую переписку с ним, пока наконец не получил согласия. А потом еще три часа качал его архив. У этого хрена, очевидно, заклинило кнопку фотоаппарата, если он наделал столько фотографий.

Все собрались на улице, и по команде Эдуардо побежали к рулежным дорожкам. Фадеев побежал рядом с Коттеном, подстроившись под его шаг.

– И сколько он с вас запросил за это, если не секрет? – спросил Юрий.

– Деньги его совершенно не интересовали, и еще он настойчиво требовал объяснить, для чего мне его фотографии, – аккуратно ответил Коттен, чтобы не сбить дыхание. – Поэтому я сочинил для него сказочку, что я американец и служил там в девятнадцатом году, и хочу подобрать себе несколько снимков на память.

– И он поверил?

– Пришлось в качестве доказательства, плюс еще и для обмена, выслать ему фотографии из моего личного архива с авиабазы в Джибути, когда я служил там в 2013 году. У нас соседями на базе были американские морпехи, и я ему отослал фото Геркулесов и Оспреев, – ответил Коттен. – Если переводчик не соврал, то японец в восторге.

***

После завтрака и дежурных обязанностей по кухне, Юрий добрался до своего рабочего места, и под аккомпанемент холостых выстрелов, доносящихся из открытого окна, стал внимательно изучать фотографии японского споттера. За целый день внимательного анализа всех, без исключения, снимков, он собрал много полезной для них информации, и вечером доложил обо всем Коттену и Юберу.

– Из всех фотографий этого случайного японского фотоохотника, кроме той, которую я нашел в интернете, нам интересны еще эти одиннадцать, – Юрий показал коллаж на своем мониторе. – Я сумел по его снимкам привязаться к местности, и та первая фотография была сделана отсюда, – Фадеев указал точку на космическом снимке Мисавы. – Видимо он фотографировал от этих деревьев, через забор и автомобильную парковку, прямо на крайнюю западную стоянку самолетов, где и поймал наши транспортники. Есть еще несколько фото с этого же места, но видимо ему не понравилось то, что получается, и он перебрался в эту точку, на сто метров севернее. Здесь, как видите, меньше преград и снимки получились лучше и более детальнее. Теперь я озвучу свои итоговые выводы и покажу вам доказательства на фото. А потом задавайте вопросы.

– ОК, – ответил Коттен.

– Самое главное – теперь я могу уверенно утверждать, что это именно те самолеты, которые перевозили лабораторное оборудование. Вот на этом фото видно как выгружают замотанный в пленку томограф. Дальше, на следующих снимках видно, как из грузового отсека С-5 выкатывают паллеты и контейнеры с оборудованием, и сразу поднимают их в гражданский Боинг, – Юрий поочередно показал снимки, укрупнив изображение транспортера, поднимающего грузы в отсек Боинга. – Именно поэтому они их так расположили на стоянке, потому что у С-5 грузовая аппарель спереди за кабиной, и у 747-го спереди, но только выше и нужно поднимать лифтом. А в качестве завершения – вот эти два снимка. На них видна группа людей выходящих из С-5, как видите, они в гражданской одежде, и среди них есть женщины. Лиц конечно не видно, и опознать кого-либо по нашим данным невозможно, но скорее всего это вот эти две девушки со светлыми волосам, – Юрий показал фото лиц из списка персонала, который добыли агенты Пьера Жене, – сотрудницы лаборатории. А на следующем снимке видно, как они поднимаются по трапу в кабину Боинга, из чего я могу сделать вывод, что это научный персонал лаборатории, который сопровождает свое оборудование.

– Отлично! – сказал Коттен. – Значит мы продвинулись на шаг вперед?

– Я бы даже сказал на два шага, – ответил Юрий, – но здесь есть одна странность.

– В чем же проблема?.

– По первому снимку, который я нашел в интернете, я сразу решил, что гражданский Боинг – это самолет Катай Пацифик Карго, которые, как я знаю, летают в КНДР. Но оказалось, что это не так. У самолетов Катай Пацифик хвосты зеленого цвета, с большим белым журавлем, а у этого Боинга виден хвост красного цвета, и какие-то белые символы, на нем, если судить по этому выглядывающему кусочку. Я сначала подумал, что это самолет Люксембургской транспортной компании Карголюкс, но у них белые символы – это квадраты, а здесь видно явное закругление. Я обыскался в интернете, и в конце концов выяснил, что эти символы – буквы, и означают аббревиатуру «atc» – aerotranscargo. Это транспортная компания из Молдовы, самолеты которой раньше были покрашены в желтый цвет, а с начала прошлого года сменили ливрею на белый цвет, и красные хвосты с аббревиатурой «atc». Потому я спутал их на ночных снимках.

– И что это нам дает? – спросил Юбер.

– У компании aerotranscargo три грузовых самолета Боинг-747, которые обычно базируются в Объединенных Арабских Эмиратах, и оттуда летают по разным направлениям. Двадцать восьмого июня прошлого года они все вместе перелетели из ОАЭ в Шанхай, а в период с двадцать девятого июня прошлого года до четвертого августа данных по их полетам нет. Они так же зашифрованы или удалены. А уже потом, с пятого августа, они опять все появились в Эмиратах. Видимо груз из Америки был настолько секретный, что его не доверили везти китайским товарищам из Катай Пацифик Карго, которые регулярно посещают Северную Корею, чтобы они случайно не проболтались о нем кому-то в Пекине. А молдаване, очевидно, у Американцев под колпаком.

– Конечно под колпаком. Ведь все русские, которые отсоединились от Советского союза, стали настоящими ручными обезьянками у американцев. Я с такими пересекался в Афганистане, где у американцев в подчинении были группы из всех стран восточного блока. Они так пресмыкались перед ними, что становилось тошно на это смотреть, – сказал Коттен.

– Это не русские, это молдаване, – сказал Фадеев, – это другая национальность.

– Ой, не крути мне яйца, – скривился Коттен. – Все они раньше были русскими, и так их воспринимают до сих пор. У нас в легионе были бойцы отовсюду, и все они, хоть молдаване, хоть украинцы, хоть казахи, всегда общались на русском и сразу сбивались в кучку, как свои. И тут в Литве все русские, как и во всей Прибалтике, только сейчас они стали продажными шлюхами. Здесь вон американские военные трахают всех местных баб за гроши. А если накинуть еще пару евро, то и сами мужья алкоголики подставят свои жопы бравым морпехам. И так почти везде. Все эти страны жалкие продажные шлюхи, и население в них такое же.

– Живут очень бедно, и высокая безработица. Это было видно по состоянию инфраструктуры, когда я сюда ехал, – сказал Юрий. – Поэтому вынуждены зарабатывать всеми способами, в том числе и таким.

– Да ладно тебе их защищать, Юрий, – вмешался Юбер. – Вон Рамунасу мы платим очень даже хорошо, может новые Мерседесы каждый год покупать. И даже если ему предложить пару сотен евро, то он тут же привезет сюда свою жену, или даже дочку. Только мы с майором их уже видели, и такие страшилы даже бесплатно не нужны.

– Так вы здесь не впервые? – спросил Фадеев.

– Мы отвлеклись от дела, – перебил их Коттен. – Что там дальше с вашими выводами?

– Прошу прощения, майор, – ответил Юрий. – Так как мы нашли подтверждение того, что лаборатория и ее персонал доставлялись в КНДР самолетами, нам нужно найти аэродром, на который они садились. А дальше скрупулезно осматривать все горы и холмы в районе аэродрома, в поисках самой лаборатории. Во-первых, потому что все пункты ПВО строились вблизи аэродромов, а во-вторых, потому что я не думаю, что они везли все оборудование и американский персонал через всю Корею. А это все очень сильно сужает круг поиска, и дает нам шанс на точный выстрел.

– Есть какие-то наметки? – поинтересовался Юбер.

– Так как для 747-го длина ВПП должна быть не менее трех километров, а лучше длиннее, то в пределах наших искомых координат таких аэродромов всего пять. Если найдутся снимки на эти даты и на них будет Боинг, значит у нас прямое попадание.

– А если нет?

– Значит буду осматривать все окрестности всех пяти аэродромов, – но это уже намного дольше.

– Сколько тебе еще понадобится времени, Юрий, – спросил Коттен.

– Я не могу точно сказать, майор. Возможно все сложится удачно, и через сутки я готов буду назвать вам координаты лаборатории. А возможно на поиски понадобится еще неделя, или больше, – ответил Юрий. – В любом случае, я буду вас ежедневно информировать о состоянии дел.

– Хорошо, держи меня и Эрика в курсе своих дел, – ответил Коттен, и протянул ему флешку. – Вот тебе десерт перед сном – новое сообщение от твоей семьи.

Юрий тут же скачал файл на свой компьютер, и не дожидаясь ухода французов, включил видео, остро прочувствовав, как сильно он скучает по жене и сыну.

Глава 26.

***

Аэродром Казлу Рудос, Литва, 01.07.2020

Эрик Юбер, дежуривший ночью, в 4-30 утра разбудил своего командира и Жерома Лоше. Коттен по своим каналам получил информацию, что на трех военных объектах в Литве есть подземные бункеры, похожие на те, что искал их русский разведчик в Северной Корее. Так как они утвердились в решении проникать в лабораторию через вентиляционную шахту, им требовалось своими глазами увидеть похожие сооружения, чтобы понять, как вскрыть эти защитные двери. Особенно Жером переживал из-за этого, так как сделать все нужно тихо и максимально быстро, но с собой невозможно не взять много оборудования и взрывчатки.

Они наскоро перекусили бутербродами, налили себе термос кофе, и переодевшись в цветастый камуфляж офицеров Бельгийской армии, который вчера им привез Рамунас, отправились в поездку. Их планом было, выдавая себя за офицеров инженерных войск Бельгии, которые реально были расквартированы в Литве в составе интернационального батальона НАТО, проникнуть на территорию военных городков в трех указанных местах и осмотреть старые советские подземные сооружения. Учитывая регулярные НАТОВские инспекции в Литве и раболепие местных военных перед иностранными, Коттен рассчитывал провернуть все быстро и без сложностей. В теории, он мог бы договориться о какой-нибудь настоящей бумаге из штаба НАТО, которая бы открывала ему все двери, но он категорически не хотел жертвовать секретностью своей группы, поэтому решил рискнуть действовать инкогнито. Как раз поэтому было только три адреса, а не четыре. Потому что еще один объект находился рядом с Вильнюсом, и он по описаниям хорошо сохранился, но там как раз размещалась часть действующего НАТОвского контингента, и просто переодевшись в бельгийцев туда попасть они бы не смогли.

Проехав без единой остановки сто пятьдесят километров на северо-запад, они доехали до городка Таураге, который только-только просыпался, и быстро миновав его пустые улочки, выехали на запад к первому объекту. Но, в указанных информатором Коттена координатах, они не нашли ничего, кроме зеленеющих полей. Покрутившись в утреннем тумане по окрестностям близлежащих деревень, и не ничего не обнаружив, они решили попытаться выяснить его местонахождение у местных жителей. Им наконец попался на глаза первый селянин, ехавший на велосипеде на утреннюю рыбалку, судя по удочке и сачку. Остановившись прямо перед ним на своем пикапе, они оба вышли из машины и попытались объяснить, что они заблудились и ищут военный городок. Но рыбак только напряженно смотрел на их военную форму, и толи от испуга, толи действительно ни слова не понимал на английском и французском. В итоге, громко чертыхнувшись, Коттен сказал Жерому, что здесь они больше ничего искать не будут, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания и, сев в машину, поехали по второму адресу в Шяуляй.

Через час с небольшим, они уже ехали вдоль длинного серого бетонного забора аэродрома Шяуляй. Свернув с трассы налево, они подъехали к КПП военного городка и громко просигналили, остановившись у шлагбаума. Из маленькой будочки им навстречу вышел молоденький литовский солдат, удивленно глядя на незнакомую форму двух военных. Коттен опустил стекло, выставил руку, демонстрируя бельгийские шевроны и нашивки НАТО, и громко и неприязненно спросил у подошедшего солдата, говорит ли он на французском языке? Не ожидавший этого, солдат только отрицательно помотал головой.

– А на английском ты говоришь? – спросил Коттен.

– Нет! Я говорю по-немецки, – ответил юноша.

– «Странно, американцы уже давно обосновались здесь, а местные все еще делают ставку на немцев», – подумал Коттен, а в слух громко и раздраженно произнес по-французски, обращаясь к Жерому. – Черт, здесь все лают только на немецком, – на что Жером довольно ухмыльнулся.

Коттен достал из кармана блокнот со своими записями, и тщательно выговаривая слова, произнес по-литовски «vyresnysis karininkas», что означало «старший офицер», показывая солдату жестами и стуча пальцем по циферблату часов, что он ждет его сюда и побыстрее. Солдат мигом заскочил в свою будочку, схватил телефон и стал куда-то звонить. Через несколько минут со стороны зданий аэродрома к КПП подъехал военный внедорожник Мерседес, из которого вышел человек в оливковой военной форме и подошел к машине Коттена.

– Лейтенант Вайткус, – представился он, махнув рукой к своей фуражке, – дежурный по аэродрому. Я говорю по-английски.

– Майор Ван Дормель, и капитан Ренье, шестьдесят восьмая легкая рота одиннадцатого инженерного батальона вооруженных сил Бельгийского королевства, – пафосно ответил Коттен, демонстрируя красную нашивку с золотым гербовым львом, и быстро ткнул в лицо лейтенанта поддельные идентификационные карточки НАТО с их фотографиями. – У нас задание от командования инженерных войск осмотреть некоторые элементы советских защитных инженерных сооружений и оценить их конструктив, – Коттен достал из кармана и развернул перед лейтенантом бумагу, которую они вчера вечером сами состряпали с Юбером, на французском языке и со всей атрибутикой НАТО и армии Бельгии. – На вашем аэродроме, лейтенант, как нам указали, должны быть такие сооружения, и мы не хотели бы терять время на ненужные формальности, потому что у нас еще много объектов для инспекции на сегодня.

– Понятно, господин майор, – ответил лейтенант, – что требуется от меня?

– Нам нужно, чтобы нас без промедлений пропустили и обеспечили сопровождение по территории аэродрома, – сказал Коттен.

– Да, конечно. Только вы на гражданском автомобиле, майор, и я не могу пропустить вас на нем на летное поле, – сказал лейтенант, еще раз вопросительно взглянув на литовские номера их пикапа.

– Наш Хаммер на техобслуживании, и пришлось брать автомобиль у гражданского персонала, – ответил майор, демонстрируя сдерживаемое недовольство. – Не ехать же к вам из Вильнюса на бронетранспортере!

– Конечно нет, майор, – улыбнулся лейтенант, восприняв это как шутку. – Просто припаркуйтесь вон на той площадке у серого здания, а для поездки используем эту машину, – махнул он на свой Мерседес.

Молоденький боец, стоявший у своей будочки, тут же поднял шлагбаум, и майор проехал на парковку, указанную лейтенантом. Лейтенант подъехал следом на своем внедорожнике, и остановился рядом, заглушив мотор. Коттен и Жером, с офисными папочками в руках, вышли из автомобиля и надели на головы форменные зеленые береты инженерных войск. Лейтенант Вайткус, взглянув на их пистолеты, на несколько секунд о чем-то задумался, и оглянувшись на здание произнес:

– Я в настоящий момент на дежурстве, господа, и не смогу лично вас сопроводить, поэтому пришлю к вам нашего штаб-сержанта. Он тоже говорит по-английски. Это займет несколько минут.

– ОК, мы пока покурим, – ответил майор.

– Видишь, Жером, как они все здесь безвольны и оболванены мощью всесильного НАТО, что пропустили нас на военный объект, даже не проверив документы, и не выяснив кто мы такие и откуда, – сказал Коттен на французском. – Даже в Африке я уже не встречаю такого раболепия.

– Да ладно, майор, Африка совсем другое дело, – шутливо ответил Жером. – А вдруг этот лейтенант как раз сейчас звонит в штаб НАТО, чтобы нас проверить, и поднимает по тревоге караул.

– Сомневаюсь. Думаю они готовят нам кофе, – ответил Коттен, стряхивая пепел с сигареты.

Через минуту из здания, куда убежал лейтенант, вышел дородный мужчина лет сорока с небольшим, на униформе которого были нашивки штаб-сержанта, и подошел к «бельгийцам».

– Штаб-сержант Юозайтис, – представился он, продемонстрировав подобие стойки смирно, и обдал их едким ароматом своего парфюма. – Я к вашим услугам, господа офицеры.

– Благодарю вас, штаб-сержант, – Коттен пожал ему руку. – Я майор Ван Дормель, это капитан Ренье, как вас зовут?

– Арвидас, господин майор.

– Арвидас, нам нужно чтобы вы провезли нас по всем, оставшимся от коммунистов, защитным сооружениям, даже заброшенным, – сказал Коттен. – И еще нам нужны мощные фонари, если есть какие-то подземные объекты, – добавил Лоше.

– Фонари есть в машине, – бодро ответил румяный сержант, – а подземные сооружения есть только на бывшей позиции ПВО, но они почти полностью разрушены и я бы не советовал вам туда соваться. Это небезопасно.

– Хорошо, штаб-сержант, мы будем осторожны, – ответил Жером. – Поехали, у нас мало времени.

Усевшись в зеленый Мерседес, они выехали с парковки у штаба и покатили по рулежным дорожкам аэродрома на его южную оконечность, где как большие зеленые холмы возвышались вкопанные в грунт защищенные авиационные ангары. Но буквально через пятьсот метров они уперлись в сетчатый забор, за которым стояли несколько десятков грузовых фур, и свернув проехали мимо ворот, установленных прямо на рулежке.

– Эти старые ангары уже много лет выкуплены местной логистической компанией и используются как склады. У нас нет туда доступа, – произнес опытный сержант, предвосхищая вопросы НАТОвских инспекторов. – Но там дальше, на крайней стоянке самолетов, есть еще три таких ангара, два точно таких же, и один со сквозным проездом. Сейчас я их вам покажу.

– Хорошо, сержант, – ответил Коттен.

– В прошлом году там стояло звено американских F-15, – гордо заметил Арвидас, – но сейчас боевой техники здесь нет. Только транспортники иногда залетают на дозаправку, – Коттен с Лоше только усмехнулись в ответ.

Для отвода глаз они пролазили по ангарам почти тридцать минут, демонстративно замеряя рулеткой толщину раздвижных взрывозащитных створок, рисуя в своих папочках схемы прокладки электрических кабелей, и делая фотографии роликов привода ворот. После чего направились к скучающему сержанту, который из последних сил делал вид крайней заинтересованности.

– Едем дальше, штаб-сержант.

Направив свой Мерседес в противоположный конец аэродрома, Арвидас громкими комментариями описывал местные достопримечательности.

– Вот эти стоянки для самолетов при советской власти использовались для русских АВАКСов, а в прошлом году здесь стояли американские заправщики. А вот эта стройка, с левой стороны, будущее новое здание аэропорта. Когда его запустят, Щяуляй станет международным аэропортом, и не нужно будет ездить в Вильнюс. А там дальше впереди, и еще здесь слева за деревьями, расположены старые открытые стоянки для грузовых самолетов. Раньше на них стояли советские Миги, там где были капониры, но их давно разровняли, еще при советах. Сейчас это все тоже частная территория транспортной компании, но у нас туда еще есть проезд. Остановившись у забора, сержант вышел из машины, своим ключом открыл замок и распахнул легкие сетчатые ворота. Быстро проехав запущенный подлесок, они выехали на большую поляну, на которой явно виднелись остатки четырех круглых позиций батареи ракет ПВО, и между ними несколько темных входов в подземный бункер. На соседней бетонной дорожке стояла строительная техника и штабели труб и бетонных блоков.

– Они начинают здесь строительство нового складского здания, – сказал сержант Юозайтис. – Вам, можно сказать, повезло последними увидеть эти руины.

Действительно, бункер представлял из себя сплошные руины. Всему сооружению было лет пятьдесят, не меньше, из которых большую часть времени оно не использовалось. А последние тридцать лет было бесхозно и брошено окончательно. Крыша просела, нижний этаж затопило водой, входы обвалились. Все более-менее ценное было вынесено и разграблено. От десятилетий воздействия снега, дождя и ветра, все заржавело настолько, что даже арматура в бетонных стенах и перекрытиях превратилась в труху. Облазив все, что было возможно обследовать без риска для жизни, они сели в машину сержанта, и поехали назад на парковку, к своему пикапу. Там, они еще раз поблагодарили штаб-сержанта за помощь, пообещав отметить его заслуги в главном штабе, и сославшись на неотложные дела, не стали дожидаться дежурного лейтенанта или других местных офицеров, а сразу поехали на выезд из базы. Солдат на КПП заранее поднял шлагбаум, только увидев их пикап, чем сильно рассмешил обоих французов. Они, не останавливаясь, проехали КПП, просигналив услужливому рядовому, и поехали в город Кармелава, к следующему аэродрому.

– Что думаешь, Жером, этой экскурсии будет достаточно, чтобы подготовиться вскрыть наш бункер? – задал вопрос Коттен, как только они выехали за КПП аэродрома.

– Теоретически да, майор, – ответил Жером. – но здесь я мало что увидел. Вы сами видели какие там разрушения. Вся вентиляционная шахта обрушена и затоплена так, что только часть нужной нам двери видна из воды. А главное, не удалось посмотреть на нее изнутри, чтобы понять, на сколько она мощная и какой у нее механизм запирания.

– Да, я это видел, – подтвердил Коттен.

– В принципе, она выглядит в точности как на тех снимках, которые показывал Юрий. И размер шахты тоже совпадет, – продолжил Жером. – А так как в случае бомбежки, если не будет прямого попадания в шахту, взрывная волна в такой вентиляционной шахте не будет очень сильной, то и очень мощные двери там ставить нет смысла. Поэтому, я думаю, нашими стандартными зарядами мы сможем ее открыть. Нужно только точнее определить точки крепления.

– По тем фото, что есть у нашего разведчика, и по тем, что ты сделал сегодня, сможешь разобраться?

– Если не будет ничего другого, конечно смогу, майор. – ответил Жером. – Хотя я очень надеюсь, что в следующем месте нам повезет больше, потому что эти руины не очень информативны. А в первом месте вы вообще ничего не нашли.

– Да, это полное дерьмо, – согласился Коттен, и немного помолчав сказал. – Налей мне кофе, а то никак не могу отбить запах этого борова штаб-сержанта.

Жером заливисто расхохотался.

***

Юрий проснулся утром очень тяжело, потому что очень плохо спал. Всю ночь у него в голове крутились слова жены, в которых она дала понять, что его семья будет в безопасности, но он должен быть предельно осторожен. Он был уверен, что Светлана сама не понимает смысла тех фраз, которые ей передает Миша Степанов, для включения в свое послание, но Юра понимал его очень хорошо. Очевидно, что они вышли на крота у себя в управлении, и видимо опасаются за Фадеева и его семью, если будут его брать. Он понимал, что Миша сделает все возможное и невозможное, чтобы уберечь его семью, но все равно испытывал беспокойство, и от того просыпался от каждого шороха. А еще рано утром Жером и Коттен куда-то шумно собирались, что тоже не способствовало хорошему сну. Даже традиционная утренняя пробежка не очень его взбодрила в этот раз.

Сейчас он сидел перед мониторами, рассматривая разноцветные пятна ландшафта Северной Кореи, пытаясь найти эти злосчастные самолеты, но голова по-прежнему переключалась на сообщение из Москвы.

– «А почему мне нужно кого-то опасаться? – думал Юрий. – Я ведь и так здесь предельно осторожен. Да еще вдобавок нахожусь в жестких рамках ограничений, без общения, без связи, под постоянным присмотром. И с мужиками у меня установились нормальные отношения. Какие могут быть подозрения против меня? Что же они там такого нарыли?».

Он никак не мог заставить себя углубиться в поиск и дешифровку, поэтому пошел сделать себе крепкий чай, и столкнулся на выходе с Юбером.

– Я как раз к тебе, Юрий, – сказал Юбер. – Как у тебя успехи?

– Да пока нечем похвастать, Эрик. Голова, как в тумане, не могу сосредоточиться.

– Отлично, значит не придется выдергивать тебя из серьезной работы. Ты нам нужен сегодня на полигоне.

– На полигоне? В смысле опять стрелять? – спросил Фадеев.

– Ну почти, – ответил Юбер. – Жером с шефом уехали по делам, а мы как раз собрались отрабатывать захват этажа. Но нам не хватает людей, чтобы все правильно распределить. Нужно чтобы ты поиграл за плохих парней, охраняющих базу. Мы будем захватывать, а ты оборонять. Так мы поймем, какие проблемы могут быть при настоящем штурме.

– То есть придется стрелять друг в друга?

– Только холостыми и со специальными датчиками. Это почти как игра в лазертаг, пробовал когда-нибудь?

– Нет.

– Я тебе все объясню, пойдем в оружейку, – сказал Юбер.

Там он надел на Фадеева жилет и шапочку с датчиками попаданий, и выдал ему винтовку М-4 с прикрепленным к цевью большим лазерным излучателем. На ствол винтовки был накручен желтый металлический прямоугольник, про который Эрик сказал, что «это для стрельбы холостыми». Потом они сели в пикап и за минуту долетели до боксов, где был построен их учебный полигон.

– О, теперь если Фернандо будет обороняться в паре с русским, они точно устроят здесь Сталинград, – пошутил Лоран Тонна, увидев вылезающего из машины экипированного Фадеева. Остальные поддержали шутку дружным уханьем. Юрию выдали четыре магазина с холостыми патронами и объяснили, что нужно будет делать.

– Мы отрабатываем захват второго этажа базы. Проникаем через запасной выход вентиляционной шахты, который вскрываем взрывчаткой. Мы рассчитали, что сможем проникнуть уже через двадцать пять – тридцать секунд после взрыва. Так как мы не знаем, сколько человек из охраны будет на этом этаже, и где они будут находиться во время взрыва, будем отрабатывать несколько ситуаций, – инструктировал Фадеева Юбер. – Сначала ты и Фернандо займете любую комнату на этаже, а после взрыва действуйте по ситуации, как если бы реально защищали базу и не знали, откуда идет нападение. Отработаем несколько таких атак, после чего расположим вас в коридоре, на случай если мы замешкаемся, или они успеют подготовиться. Понятно?

– Понятно, – ответил Юрий.

– Фернандо, бери напарника и занимайте позиции, мы начнем по готовности, – сказал Юбер.

– ОК! Гагарин, пойдем в наш Сталинград, – широко улыбнулся Фернандо, – и покажем этим девочкам, что умеют настоящие мужики.

Зайдя в имитацию второго этажа, построенную в старых боксах для техники, Юрий посмотрел на две лампочки тусклого освещения, примотанные проволокой к балкам потолка и темные стены самого макета, и спросил напарника:

– Тут же почти ничего не видно, Фернандо, как можно тренироваться?

– Поверь, в настоящем бункере, после взрыва, все лампы скорее всего будут разбиты, плюс дым и пыль, так что реально видимость будет хуже в несколько раз, – ответил Фернандо, – но у наших будут приборы ночного видения. А вот у охраны, скорее всего, их не будет под рукой. Так что мы с тобой будем обороняться в темноте.

– Понял, – ответил Юрий. – А где будем располагаться?

– Здесь вариантов не много. Если твои схемы верны, то как нам объяснил Лоран, вся левая сторона коридора – это операционные, в которые проход возможен только по центральному герметичному тоннелю, который выстроен посередине коридора. Значит, для охраны доступны только начальные помещения лаборатории, если они не дежурят в коридоре, а это самая крайняя дверь от лестницы. Пошли туда, – сказал Фернандо.

За фанерной дверью оказалась еще более темная комната, в которой валялись несколько старых ящиков. Испанец сразу сел на один из них, сказав, что охрана наверняка сидит на диване и играет в карты, а не дежурит стоя у дверей. Юрий уселся на соседний ящик, и принялся ждать. Минуты шли одна за одной, но ничего не происходило. Он уже собрался задать напарнику вопрос о том, что возможно все отменилось, как вдруг раздался оглушительный взрыв, больно ударивший по перепонкам, и сразу же погас даже тот скудный свет. Стало действительно темно. Фернандо тут же включил фонарь, прикрепленный к своему автомату и рванулся к двери, но не стал выбегать.

– Могут бросить гранату, и тогда выскочим прямо на нее, – прошептал он, придерживая у Юрия, рванувшегося следом. Действительно, через несколько секунд раздался хлопок учебной гранаты, после чего послышались осторожные шаги. Фернандо тихо приоткрыл дверь и тут же дал длинную очередь в темноту, из которой его фонарь выхватил силуэт. Вспышка света из его автомата на несколько мгновений осветила пространство коридора, и Юрий успел заметить двух человек, прижимающихся к стене, но громкий и неожиданный звук выстрелов заставил его вздрогнуть и на секунду оцепенеть. Тут же со стороны коридора раздались ответные выстрелы, и лампочка на жилете Фернандо загорелась красным цветом.

– Я готов, – сказал испанец, и остался лежать у входа.

Юрий быстро отбежал от входа, и прижался к стене. Он вспомнил занятия по боевой подготовке, которые в академии вел суровый офицер спецназа. Главное не оставаться на месте, иначе стопроцентно убьют. Чем больше перемещаться, тем больше шансов выжить и победить. Присев на колено, он нацелился на дверь и напряг зрение и слух. Глаза уже немного привыкли к темноте, и он различал контур двери, и лежащего перед ней испанца. Наконец дверь резко распахнулась, и одним прыжком в нее влетел человек. Пока он поворачивал голову в сторону Фадеева, Юрий несколько раз выстрелил в него, и увидев красную лампочку, перекатился от стены на центр комнаты, и лег на пол, снова нацелившись на дверь. Через мгновение еще двое ворвались в комнату, стреляя на ходу в то место, где он только что был. Юрий выстрелил в ответ, и попытался отползти со своей новой позиции, но его красная лампочка загорелась и стрельба стихла.

– Прекратить огонь, – раздался голос Юбера. – Эта серия окончена.

Через мгновение включился свет, показавшийся Юрию ослепительно ярким, и он увидел комнату, наполненную дымом пороховых газов, и бойцов, снимающих с лиц приборы ночного видения, и поднимающихся с пола.

– Хреново получается, Эдуардо. У нас двое убитых и один ранен, – сказал Юбер, выходя в коридор к бразильцу, который видимо возглавлял штурм. – Даже с новичком в охране у нас такой же результат, как вчера.

– Узкое место, Эрик, пространства для маневра ноль. А гранаты применять нельзя, потому что Лорану все оборудование нужно сохранить целым, – ответил Бразилец. – С другой стороны они знают, что мы штурмуем, – он показала рукой на Фадеева и Кайо, и готовы к этому, а в реальности там вряд ли кто-то ожидает штурма. Должно быть проще.

– Это не аргумент, – сказал Юбер. – Они наверняка профессионалы, и моментально сориентируются в ситуации. Рассчитывать на фактор внезапности конечно можно, но только чуть-чуть.

– А ты молодец, – сказал Юрию Томаш, похлопав его по плечу, – не ожидал, что ты после первых выстрелов сразу сменишь позицию, да еще и заляжешь. Хорошие у вас были учителя.

– Действительно, хорошие, – ответил Фадеев.

– Так, все на исходные. Отрабатываем этот вариант еще раз, а в следующий охрана перемещается в коридор, – сказал Эрик, и все стали расходиться по своим местам.

Тренировки продолжались еще три часа, и в некоторых эпизодах стрельба стояла такая, что Юрий даже глох на несколько минут. Но, возвращаясь назад в здание штаба, он чувствовал себя удовлетворенным и гордым, потому что с одной стороны удалось отогнать мучившие его мысли, а с другой показать себя хорошим бойцом. Его похвалил даже Эдуардо, который по рассказам Томаша штурмовал очень серьезные «крепости» в фавелах Рио-де-Жанейро, и ни разу не получил ни царапины, а сегодня трижды был подстрелен Фадеевым. Юрий даже вызвался вместе со всеми почистить оружие, после чего с удовольствием пообедал, обсуждая за столом моменты тренировки. А потом, полный энтузиазма, пошел работать над снимками Северной Кореи.

***

Чуть больше чем за три часа, с небольшой остановкой на перекус в придорожном ресторанчике одной маленькой деревушки, Коттен и Жером доехали до деревни Кармелава, в окрестностях Каунаса, где был расположен международный аэропорт Каунас.

– Не очень похоже на военный аэродром, – сказал Жером, когда они свернули с трассы в сторону аэропорта.

– Ты прав, военного аэродрома здесь никогда не было, а этот гражданский аэропорт построили только в 1988 году, – ответил Коттен. – Небольшой военный вертодром был в центре Каунаса, но теперь там спортивный клуб, и как мне сказали, все военное давно растащили по кирпичику. Но здесь раньше стояла большая часть ПВО, и мне подтвердили, что подземные бункеры сохранились.

– Если здесь нет военных, как же мы их будем уламывать, чтобы нас пропустили? – спросил Лоше.

– Уломаем, как-нибудь, – ответил Коттен, – все они здесь одинаковые.

Не доезжая до больших зданий терминала аэропорта, они свернули налево, как показывал им навигатор, и по узенькой бетонной дороге, явно оставшейся со времен Советского союза, проехали несколько сотен метров и остановились перед шлагбаумом. За шлагбаумом были расположены два светло серых здания, с темными двускатными крышами, небольшая автомобильная парковка, заставленная машинами и сетчатый забор, за которым возвышался большой зеленый холм.

– Не может быть! – воскликнул Лоше. – Целый защищенный бункер, и обновленная система вентиляции, и бронированные двери на месте. Как это, майор?

– Я не знаю, Жером, – ответил Коттен, рассматривая высокие вышки станций сотовой связи, стоящие вокруг бункера, – сейчас будем выяснять. Действуем по прежней схеме.

Посигналив несколько раз и убедившись, что это не вызывает никакой реакции, Коттен вышел из машины, и нажал кнопку переговорного устройства рядом со шлагбаумом.

– Klausytis (слушаю), – ответил мужской голос на литовском.

– Майор Ван Дормель, и капитан Ренье, одиннадцатый инженерный батальон вооруженных сил Бельгийского королевства, с инспекцией объекта, – произнес он по-французски, и ехидно улыбнулся.

– ką? (что?), – спросил голос.

– Вы говорите по-французски? – спросил Коттен.

– nėra (нет).

– А по-английски?

– nėra (нет).

Жером Лоше тоже вышел из машины и став рядом с майором, закурил сигарету. Через минуту из ближайшего дома вышел человек в черной униформе охранника, и подойдя к шлагбауму стал что-то быстро говорить на литовском, жестами пытаясь объяснить майору, что это закрытая территория и им нужно уезжать. Коттен же, принципиально на французском, продолжал требовать от охранника впустить их, тыча ему в нос шеврон НАТО, размахивая самодельной бумажкой министерства обороны Бельгии, и отпуская крепкие французские ругательства. Лоше продолжал молча курить, пряча ладонями свою ухмылку. Наконец, раздосадованный охранник убежал назад в здание, и после нескольких минут ожидания к ним вышла женщина лет пятидесяти, в строгом темно-коричневом костюме и очках в золотой оправе.

– Здравствуйте, – обратилась она к ним на французском, кинув взгляд на Бельгийские флаги на форме. – Что вам угодно, господа офицеры?

– Здравствуйте, мадам, – ответил Коттен, щеголевато козырнув к зеленому берету. – Я майор Ван Дормель, а это капитан Ренье из инженерного батальона вооруженных сил Бельгийского королевства. Мы могли бы поговорить со старшим, кто распоряжается в этом месте?

– Я, управляющая этим центром. Мое имя Агне Павиленис, – ответила женщина, внимательно осматривая обоих визитеров.

– Прекрасно, мадам. Значит вы именно тот человек, кто нам нужен, – ответил Коттен, и протянул ей липовую бумагу из министерства обороны. – У нас задание командования осмотреть некоторые элементы советских защитных инженерных сооружений, сохранившихся в Литовской республике, чтобы оценить их конструктив. Мы сегодня уже ознакомились с двумя объектами, и этот на очереди, но ваша охрана нас не пропускает.

– Здесь нет никаких военных защитных объектов. Вы ошиблись, – ответила она уверенно, но скользнула взглядом по оружию у них на бедрах.

– А что же такое у вас за спиной, мадам, если не защитный бункер ПВО? – подключился к разговору Жером, делая суровое лицо, в противовес улыбающемуся Коттену.

– Да, раньше, очень давно, здесь что-то такое было, – ответила она, оглянувшись, – но сейчас здесь дата-центр местного интернет-провайдера. Ничем не могу помочь, господа.

– Как же так, майор, – возмущенно воскликнул Жене, обращаясь к Коттену, – что же мы доложим генералу Жоспену?

– Спокойно, капитан, сейчас мы все уладим, – ответил Коттен, и снова обратился к управляющей.

– Видите ли, Агне, в местном контингенте сил НАТО, защищающих Литву, есть и немцы, и голландцы, и норвежцы и американцы, и видимо из-за разницы подходов кто-то что-то напутал, и нашему министру обороны передали список, где этот объект значится, как бывший бункер советской ПВО, – стал говорить Коттен, стараясь выглядеть максимально обаятельным. – Нам поставили задачу проверить некоторые конструктивные элементы сооружения, чтобы понять, как русские их строили. Ваше право нас не пропустить, но тогда мы вынуждены будем доложить своему командованию об ошибке. Представляете себе эту бюрократию? – со вздохом продолжил Коттен. – Они обязательно назначат проверочную комиссию, которая приедет сюда с вашим министром обороны и министром МВД, чтобы подтвердить, что здесь нет бывшего военного объекта. А так как много стран участвует в этом, то каждая из них назначит свою комиссию, и эти проверки будут ездить к вам постоянно, пока в Брюсселе наконец не соберут все тонны отчетов и не согласуют решение, что здесь только ваш дата-центр.

– А ведь может быть и так, что не согласуют, – вставил Жене, и майор кивком головы согласился с его словами.

– Но если вы пропустите нас проверить несколько конструктивных элементов, под вашим надзором, разумеется, то мы быстренько все проверим, и уедем назад. Это займет буквально двадцать минут. В министерство мы напишем о всех проверках, и больше к вам никто и никогда не будет приезжать.

– А вы напишите в своем отчете, что теперь здесь находится гражданский объект, не представляющий для НАТО никакого интереса? – спросила управляющая, после некоторого раздумья.

– Безусловно, мадам, – ответил Коттен. – Я обязательно укажу на то, чтобы ваш объект исключили из списка проверяемых.

– Хорошо, я устрою вам экскурсию, только никакой видео и фото съемки, и не трогать руками никакое оборудование, – произнесла она довольно сурово.

– Конечно мадам, – синхронно ответили оба «бельгийских» офицера.

– Пойдем пешком, поэтому поставьте вашу машину там, – она указала рукой на парковку у крыльца здания, и приложив карточку открыла шлагбаум.

Капитан Рене сел за руль и перегнал пикап на указанное место, а майор Ван Дормель пошел рядом с управляющей к воротам дата-центра. Дождавшись «капитана», они прошли через ворота и за несколько минут обошли вокруг весь холм бункера.

– У нас здесь три входа с улицы, которые закрываются этими массивными железными дверями, – показывала Агне свои владения, – и хотя механизмы в исправном состоянии, мы их не используем, потому что главное для нас внутренняя чистота помещений, а не защищенность от бомб. Поэтому мы установили автоматические шлюзы с хорошей фильтрацией. Для этого же мы установили дополнительные фильтры систем вентиляции на верхушке холма, чтобы усилить имеющуюся систему вентиляции, и чтобы подключить к ней кондиционеры охлаждения, ведь наше оборудование производит очень много тепла.

– Восхитительно, мадам, вы фантастически много здесь сделали, – хлопая в ладоши, говорил Коттен.

– Ну, вообще-то этому проекту уже семь лет, а я здесь управляю только третий год, – смущено ответила Агне. – Давайте пройдем внутрь.

Пока Коттен занимал все внимание местной управляющей, которая уверенно проводила экскурсию двум нежданным посетителям, Жером Лоше внимательно изучал устройство всех дверей, запоров и прикидывал толщину бетонных стен. Наконец они стали спускаться по лестнице на следующий этаж, и как они и предполагали, на лестничном пролете в стене красовалась железная дверь овальной формы, выкрашенная в яркий желтый цвет. В центре двери был установлен большой красный руль, от которого вверх и вниз шли тяги запорного механизма с ригелями.

– А это что такое? – спросил Жене у управляющей.

– Это технические люки в шахту вентиляции, – ответила она, – ее оголовок я вам показывала снаружи. Наши техники периодически лазят туда, чтобы менять дополнительные фильтры. Такие двери есть на каждом из трех этажей.

– Вы позволите заглянуть в шахту? – спросил ее Коттен.

– Конечно нет! Этим занимается только специально обученный персонал, и мы для этого должны подключать резервные системы вентиляции, – ответила она, посмотрев на Коттена, как на маленького ребенка.

– Все понятно, Агне, – ответил Коттен, опять включая свое обаяние. – Пожалуйста, продолжайте свою интересную экскурсию.

Еще через двадцать минут они вновь вышли на поверхность, и Агне проводила их до автомобиля. Коттен и Лоше искренне поблагодарили ее за помощь, щедро сдобрив это комплиментами в ее адрес, о великолепном владении французским языком и ее управленческих заслугах в столь юном возрасте. И хоть она и понимала, что периодически коверкала французские слова, и что в свои сорок девять выглядела на пятьдесят пять, неожиданное внимание двух статных бельгийских офицеров было ей очень приятно.

– Ну, что ты теперь думаешь, Жером? – спросил Коттен, как только они выехали за пределы территории дата-центра.

– Это успех, майор. Все почти как новое, – ответил Лоше. – Если русский прав, а я ему доверяю в этом, то у нашего бункера все будет точно также. Дверь конечно внушительная, но не многослойная а всего лишь с усиленными ребрами жесткости. Петли изнутри, и открывается вовнутрь, что логично, и через бетон их не повредить. Но ригель замыкается всего в двух местах и управляется одним воротком, значит если установить заряд по центру двери, и в местах упоров ригеля, нашими направленными зарядами мы их разрушим.

– А ты сможешь точно рассчитать их местоположение изнутри шахты?

– Да, конечно. Пока вы отвлекали эту матрону, я сумел сделать несколько снимков двери и запорного механизма.

– Ну ты молодец, Жером. Настоящий шпион, – улыбнувшись, сказал Коттен.

– Нет, майор, если бы вы не уговорили эту Горгону нас пропустить, мы бы не увидели всего этого, кроме тех ржавых руин.

– Ну, после твоего красноречивого «что же мы доложим генералу Жоспену?», – спародировал его Коттен, – нам все дороги стали открыты, – и в машине одновременно громыхнул такой хохот, что стекла чуть не вылетели из рам.

***

До самого вечера Юрий просидел, методично просматривая все имеющиеся снимки нужных ему мест Северной Кореи. Он отлично знал, что стандартная длина ВВП всех их армейских аэродромов составляла два с половиной километра, что было достаточным для всех типов военных самолетов, которые стояли у них на вооружении. Только у пяти аэродромов, где иногда появлялись гражданские самолеты типа Ту-154 или Ил-62, полоса была больше, и кое-где дотягивала до трех километров, кроме самого большого столичного аэродрома с его двумя четырехкилометровыми полосами. Но аэродром Пхеньяна Юрий не рассматривал как потенциальный, ибо тихое появление там Боинга с американцами было за пределами возможностей даже Северокорейской пропаганды.

Только эти пять аэродромов могли принять большой Боинг, но, как на зло, у Юрия не было хороших снимков на нужные ему даты прошлого лета. Все они либо были забиты сплошными облаками, либо сделаны такими простецкими метеоспутниками, что даже сам аэродром рассмотреть было невозможно, не говоря уже про самолет на нем. Поэтому он, предварительно отсортировав все снимки по датам, стал просматривать их один за одним, начиная с самых свежих, в надежде найти на этих аэродромах какие-то изменения за последние полтора года, которые могли бы свидетельствовать о приеме на них грузового Боинга-747.

Но, час за часом всматриваясь в мониторы, никаких изменений на аэродромах найти не удалось. Кроме красных раздраженных глаз, никакого другого результата этот поиск не давал, и Юрий уже начал отчаиваться. Плюс, его никак не покидало ощущение, что он упустил что-то очень важное, но понять причину этого беспокойства никак не получалось. Очередная порция черно-белых снимков, датированная пятым августа двадцатого года, показала сплошную пелену облаков не только над искомыми местами, но вообще над всем Корейским полуостровом и Юрий уже готов был сдаться. Для очищения совести он решил точечно проверить координаты аэродромов, и практически чудом нашел маленький просвет в облаках над южным аэродромом в Сунчхоне. Просвет был настолько мал, что в него не попадал аэродром целиком, а только крайняя стоянка для самолетов. И на ней, еле видимый в облачной дымке и утреннем свете, стоял большой самолет. Из-за плохой освещенности, контуры светлого самолета полностью слились с серым бетоном площадки, что его невозможно было разглядеть. Но тень, отбрасываемая им, благодаря лучам утреннего солнца, хоть и слабым из-за облаков, стопроцентно выдавали в нем Боинг-747. Такого характерного горба на фюзеляже не было ни у одного другого самолета. Наконец-то! Да, определенно, это был успех, хотя какое-то смутное беспокойство продолжало зудеть где-то на уровне подсознания.

– Это грузовой Боинг-747, майор, – спустя сорок минут, рассказывал Юрий Коттену, недавно вернувшемуся из поездки, – потому что даже на таком хреновом снимке был бы виден рад иллюминаторов на борту самолета, а здесь их нет.

– Прекрасно, Юрий, и поэтому я не понимаю причину твоих сомнений, – сказал Коттен, и почему-то вопросительно посмотрел на Юбера, сидевшего с другой стороны. Тот лишь пожал плечами.

– Мы выяснили, как вы помните, что доставка из Японии в Корею осуществлялась самолетами молдавской компании aerotranscargo, но все они пятого августа были в аэропорту Дубя, как показал Flightradar, – сказал Юрий, – поэтому их не могло быть в Сунчхоне, а значит это другой самолет.

– Какой другой? – удивленно спросил Юбер. – Ты же нам рассказывал, что туда вообще никто не летает, а теперь вдруг там паркуются Боинги со всего света. Как так?

– Ты предполагаешь, что это коммерческий транспорт японских корпораций, о которых ты нам говорил? – спросил Коттен.

– Да, майор, я думаю, что это может быть именно он. Ведь Сунчхон довольно крупный промышленный центр в КНДР, – ответил Фадеев.

– Но ты сказал, что снимок сделан утром. Так? – Юрий утвердительно кивнул. – Значит, самолет или только прилетел, или скорее всего стоит со вчерашнего дня. А если самолет «вчерашний», то это укладывается в наш календарь, просто это последний транспорт из Японии. Пока он долетел, пока разгрузился и тому подобное, все затянулось, и вылетать решили утром, а не ночью, чтоб не рисковать, – размышлял вслух майор. – Как думаешь, Юрий, может такой самолет за день долететь от Кореи до Дубая?

– Думаю может.

– А еще, это может быть наш самолет, который не смог улететь, например, из-за плохих погодных условий, – убедительно заявил Коттен, показывая на сплошную облачность на снимке.

– Может и так, майор, – сказал Юрий. – Но и версия, что это всего лишь самолет с китайскими запчастями для смартфонов, имеет точно такой же вес.

– ОК, а что на этот счет показывает Flightradar? – спросил Юбер.

– Ничего не показывает, – сказал ему Юрий. – Так как КНДР под строжайшими санкциями, официально летать к ним не может ни одна авиакомпания мира, чтобы самим не попасть под санкции. Поэтому все подобные рейсы отключают транспондер, когда входят в зону ПВО Северной Кореи. Объективных данных по ним нет.

– А когда ты служил в посольстве, ты слышал что-нибудь о подобных воздушных поставках в Сунчхон? – спросил Коттен.

– Нет, не слышал. Я знаю только, что все подобные самолеты всегда прилетали в столичный аэропорт Сунан и никуда дальше, – сказал Фадеев.

– Тогда будем считать, что это именно наш самолет, потому что плюсов этой версии больше, чем любой другой, а значит наша лаборатория может быть где-то в этом районе, – сказал Коттен. – Продолжай искать, и удвой усилия, – продолжил он, – времени остается все меньше.

– Хорошо, майор, буду придерживаться этой версии, – ответил Юрий, но на подсознании все же вертелась мысль, что это ошибка.

Глава 27.

***

Лаборатория, (место засекречено), 02.07.2020

Дэн Махер и Барри МакКалман сидели в кабинете О'Браена, на уже ставшем традиционном совещании по четвергам, где они совместно вырабатывали тезисы для таких же традиционных онлайн отчетов перед головным офисом. Так как из-за ЧП с Джулией Кук и Ричардом Хадсоном им всю неделю пришлось регулярно общаться с разными «шишками», и не только офисными, то особо добавлять в итоговый недельный отчет было нечего. Получался только коротенький доклад Махера о том, что все работают не покладая рук, и уже вот-вот будет результат. Казалось, что и сам профессор уже не верит в мантру про «вот-вот», которую ежедневно повторял всем вокруг, и которая должна была вдохновлять всех на научные подвиги. Поэтому совещание прошло быстро, тихо и безэмоционально. МакКалман уже порывался подняться из-за стола, но Чарльз остановил его жестом.

– Коллеги, я хотел бы с вами обсудить еще один вопрос, оставить без внимания который не могу, – сказал О'Браен. – Я уверен, что вас, как и меня, очень обеспокоила череда происшествий, начиная с суицида Тилфорда, и заканчивая недавней резней, – Чарльз сделал паузу, но оба собеседника промолчали, хотя заметно напряглись. – Все это, конечно, может быть просто чередой случайностей, но позавчерашний срыв доктора Хартнет, заставил меня задуматься о некой системной проблеме, и попытаться найти ее причину.

– И есть какие-то определенные успехи, мистер О'Браен? – с нажимом спросил Дэн Махер, потому что предполагал очередные обвинения в свой адрес из-за затягивания сроков командировки.

– Определенных успехов нет, Дэн, – постарался спокойно ответить Чарльз. – Всего лишь удалось покопаться в большой куче неопределенностей.

– Это как? – спросил МакКалман.

– Я пошел к доктору Дэниелз, и вместе с ней просмотрел журнал обращений персонала за медицинской помощью и лекарственными средствами, и вот что я там увидел, – сказал О'Браен, раскрывая свою записную книжку. – В первые семь недель нашей командировки, к доктору за медицинской помощью обращались в среднем два раза в неделю, и во всех случаях исключительно из-за бытовых травм. А уже с восьмой недели количество обращений стало постоянно увеличиваться, и в настоящее время достигло почти двух обращений в день, причем, в основном с жалобами на психо-эмоциональные проблемы, для купирования которых она назначала успокоительные, седативные или даже антидепрессантные препараты.

– И что же по-вашему из этого следует? – проворчал нахохлившийся Махер.

– Кроме очевидных выводов, что все очень устали и испытывают из-за этого стресс, больше ничего, – ответил О'Браен.

– Это очевидно.

– Да, я тоже очень устал, – сказал Чарльз, – и вы Дэн, наверняка, еще больше меня. Но вы же не полезли в петлю, а я не стал бегать с кухонным ножом по этажам.

– Психика у всех разная, – сказал профессор Махер. – Кто-то стойко переносит стресс, а кто-то не справляется, ибо не способен от природы.

– Вы правы, профессор, но ведь все мы здесь не случайные люди, и кроме наших профессиональных способностей, все проходили строгий психологический отбор, чтобы попасть сюда, – сказал Чарльз. – Поэтому я подробно поговорил с Самантой о конкретных жалобах всех обращавшихся, и ее наблюдения меня очень серьезно обеспокоили.

Махер и МакКалман внимательно уставились на Чарльза.

– Доктор Дэниэлз отметила, что изначально жалобы были на бессонницу, повышенную утомляемость и потерю концентрации, которые со временем уступили постоянным жалобам на повышенную тревожность и параноидальные состояния суицидальной направленности. В некоторых случаях, как с Джулией Кук, направленность обратная, на убийство, – сказал О'Браен, и глубоко вздохнув добавил. – Даже я, периодически, вижу бредовые сны про убийство, которые похожи на те, что описывает доктор Дэниэлз.

– Убиваете кого-то конкретного? – серьезно спросил Барри МакКалман

– Ничего конкретного, – соврал О'Браен, сделав над собой усилие не бросить взгляд на Махера. – Просто какой-то общий неприятный фон, как будто посмотрел один из современных гадостных хорроров. Вам, коллеги, не снится ничего абсурдного?

В кабинете воцарилась тишина.

– Ничего суицидального, Чарльз, но ко мне вернулся давно забытый сон, как меня подстрелили в Афганистане, в одном из ночных рейдов, – произнес МакКалман, после долгого раздумья. – Я тогда думал, что точно умру, пока валялся там в горах, в снегу, истекая кровью, и ждал эвакуационный вертолет. Потом мне два года постоянно снилась эта ночь, и я с большим трудом переборол в себе этот страх, – сказал Барри, и заметно напрягся. – И вот уже месяц, как я снова вижу этот сон. Не еженощно, но очень напрягает каждый раз.

– А почему ты не говорил об этом доктору Дэниелз? – спросил О'Браен.

– Я и раньше никому не говорил об этом, кроме жены, которая видела как я стону в кровати, – ответил Барри. – Чего уж сейчас ходить по докторам…

– Вы тоже ни разу не обращались к Саманте, профессор, – сказал Чарльз, взглянув на внезапно осунувшегося Махера. – Вас ничего не беспокоит или ваши сны еще более страшные, чтобы доверить их врачебной тайне?

– Если честно, коллеги, то мне с недавних пор постоянно снится один и тот же неприятный сон, что меня случайно заперли во второй операционной, и я никак не могу оттуда выбраться, – сказал профессор. – Дверь заклинена, никто не отвечает на вызовы, воздух в скафандре заканчивается, и я стою, дергаю ручку двери, и боюсь обернуться назад. А когда страх становится нестерпимым, я оборачиваюсь и… просыпаюсь.

О'Браена мороз пробрал по коже, когда он представил себе эту картину, а МакКалман про себя подумал, что лучше еще раз получить пулю от талибов, чем каждый день видеть такое.

– Почему же вы не обратились с этим к Саманте, Дэн? – спросил О'Браен.

– Чтобы не вызывать кривотолков, Чарльз, – тихо тветил Махер. – Ведь если в лаборатории узнают, что я на антидепрессантах, то все мои поручения будут восприниматься с сомнением или даже оспариваться. А так как у меня полный доступ к аптеке, я сам себе выписал лекарство, и принимаю его в щадящем режиме. Поэтому я до сих пор в норме, а не в петле, или с ножом в руках, как вы выразились. И видит бог, Чарльз, я не подозревал, что проблема настолько массовая.

– А это не может быть побочным эффектом наших опытов? – спросил МакКалман.

– Ну что за бред вы несете, мистер МакКалман? – в привычной ему, снобистской манере, скривился Махер. – Мы не ставим здесь никаких опытов над людьми, над приматами, и даже над кроликами. Мы создаем лекарства, работая только с клетками лабораторных мышей. Какие тут могут быть побочные эффекты для людей, а особенно таких отдаленных от лабораторного процесса, как вы? – закончил он, заметно вспылив.

– Профессор, это был всего лишь вопрос, и не нужно на него так реагировать, – быстро вмешался О'Браен, увидев как у МакКалмана сжались челюсти, от слов Махера. – Я же сказал вам обоим, что никаких конкретных причин общей нервозности ни я, ни доктор Дэниелз не нашли. И этот разговор с вами я затеял не для того, чтобы кого-то в чем-то обвинять, а для того чтобы найти какое-то решение этой проблемы.

– У вас есть какое-то конкретное предложение, – спросил МакКалман, сверля ледяным взглядом профиль Махера.

– Да, есть, – ответил Чарльз, удовлетворенный тем, что удалось быстро погасить разгоравшийся конфликт. – Я думаю, что первопричина общей нервозности – это усталость, которая следом за собой подтянула склонность людей к затворничеству. А это, в свою очередь, стало проявляться у большинства, как социофобия. Как известно, большинство убийств и самоубийств, дело рук социофобов. Поэтому, я предлагаю организовать целый день отдыха, который весь персонал проведет на природе. Через два дня – Четвертое Июля, наш День Независимости, – О'Браен ткнул пальцем в календарь, у себя за спиной. – Организуем пикник с барбекю, пивом и танцами. Все отдохнут и пообщаются друг с другом. Я очень надеюсь, что если это и не решит всех проблем, то хотя бы снизит градус накала и нормализует обстановку.

– Как вы себе это представляете? – удивленно спросил профессор Махер.

– Да очень просто. Переведем все технические процессы в лаборатории на автоматику, а ручные процессы просто остановим на одни сутки. Весь лабораторный этаж законсервируем, и поставим на автоматическую охрану. А внешний периметр и так охраняют наши местные друзья, – сказал Чарльз. – Барри наверняка сможет договориться с ними предоставить нам какую-нибудь живописную полянку поблизости, и чтобы нам привезли свежего мяса и пива. Сможешь? – спросил у МакКалмана.

– Думаю, что смогу найти обоснование, – ответил МакКалман. – Только пиво будет местное.

– Пусть будет местное, главное самое лучше, и побольше, – сказал Чарльз, оживившись. – Согласитесь, мужчины, что это хорошая идея, и она нам по силам.

– По силам, – ответил МакКалман.

– Думаю, что да, сможем, – после краткого раздумья ответил Махер.

– Отлично! Тогда даю вам три часа, чтобы составить план действий, как нам на день остановить все работы и организовать праздник, – сказал О'Браен, – Как только мы его утвердим, я сделаю общее объявление. Уверен, что все с радостью примут эту новость. А согласование с центром я беру на себя.

***

Аэродром Казлу Рудос, Литва, 02.07.2020

Сразу после завтрака, потому что сегодня дежурство по кухне было у Лорана, Юрий приступил к поиску бункера лаборатории около Сунчхона. Он до боли в глазах всматривался в экраны мониторов, и по уши закопался в распечатках, на которых с линейкой отмерял размеры каждого непонятного бугорка, но ничего не получалось. Все окрестности вокруг южного аэродрома Сунчхона были забиты позициями ПВО, военными городками, радиолокационными станциями и другими военными сооружениями. Фадеев в первые пятнадцать минут нашел сразу шесть объектов, похожих на макет бункера который они ищут, но за последующие часы кропотливого анализа и отбраковки, вынужден был списать их все, как неподходящие. И вот уже полчаса, он растерянно блуждал взглядом по зимнему ландшафту этого района, пытаясь на засыпанных снегом горах найти следы деятельности, неизвестные ему ранее.

Поняв, что это бесполезная трата времени, Юрий решил пока отложить в сторону все снимки, и еще раз проанализировать опорную информацию. Поиски лаборатории сфокусировались в районе Сунчхона, потому что именно на аэродроме Сунчхона он нашел Боинг-747, а они удостоверились, что доставка оборудования из Японии осуществлялась именно таким самолетом. Он еще раз пересмотрел все спецификации по грузовым Боингам, и везде минимумом указывались три километра ВПП, поэтому Фадеев и не рассматривал северный аэродром Сунчхона, который назывался Чхопхён, и где полоса была на пятьсот метров короче, что критично для Супер Джамбо. С другой стороны, думал про себя Юрий, Боинги из Японии могли перелететь не в КНДР, а в Китай или даже в Южную Корею на очередную перегрузку. А уже оттуда весь груз отправили бы другими самолетами, поменьше, возможно даже северокорейскими Ан-12. Тогда оборудование и персонал лаборатории можно было бы доставить на любой другой аэродром страны, с полосой поменьше. И когда он стал прикидывать в уме количество аэродромов, которые подойдут под новые характеристики, внезапная мысль пронзила его голову: «Точно, именно что-то связанное с длиной ВПП не давало ему покоя все эти дни, заставляя отвлекаться от работы». Но что это конкретно такое, он никак не мог вспомнить. Промучившись над этим еще десять минут, он решил продолжить поиск по всем подходящим аэродромам, и начать решил с ближайшего аэродрома Чхопхён.

Через час перелопачивания каждого квадратного метра его окрестностей, Фадеев нашел бункер! Он был оборудован в горах, в десяти километрах восточнее аэродрома, и судя по могучему лесу вокруг, был построен давно. Собрав все снимки этого места за последние несколько лет, Юрий сумел детально рассмотреть его со всех сторон, чтобы убедиться в своей правоте. Вход в бункер был примерно на двадцать пять метров ниже вершины, но не у самого ее подножья. Метров на десять ниже вершины, и в сорока пяти метрах от входа, ясно просматривался выход вентиляционной шахты. Еще ниже по склону, и примерно в трехстах метрах севернее был расположен военный городок, типичный для горных районов Северной Кореи, с несколькими маленькими домиками казармы, штаба и столовой. Трижды, а потом еще столько же раз, Юрий перепроверял себя, и все указывало на то, что это именно тот объект, который они искали. При этом, в его голове обосновалась твердая уверенность, которую он не смог себе объяснить, что этот объект ошибочный. Поэтому он решил обсудить с Коттеном все свои сомнения, чтобы таким образом докопаться до истины. Через час, вернувшись с полигона и пообедав, Коттен, Лоше и Юбер стояли вокруг Фадеева и рассматривали снимки найденного им объекта.

– Ну и что ты думаешь, Жером? – спросил его Юбер, переглянувшись с майором.

– По всем характеристикам, которые нам известны, это наш объект, если только Юра не нашел что-то похожее в другом месте, – ответил Лоше, отрываясь от снимка. – Он выгладит точно так, как на макете, очень похож на те бункеры, которые мы осмотрели с майором здесь. Так же он не выходит за сетку искомых координат, и находится рядом с аэродромом, где мы видели Боинг. Все сходится.

– Я тоже так думаю, – добавил Юбер, а Коттен спросил Фадеева, – не понимаю, Юрий, какие именно факты вызывают у тебя сомнения?

– Во-первых, Боинг мы видели на аэродроме Сунчхона, а не соседнего Чхопхёна, – ответил Юрий. – Во-вторых, даже от Чхопхёна везти груз в лабораторию можно только на машинах, и только вокруг всей этой горной гряды, потому что в горах нет дорог. Вот так видно лучше, – Фадеев изменил масштаб снимка. – Это, как видите, крюк почти в тридцать пять километров в направлении Пончхана. Ехать вдоль реки и через несколько населенных пунктов, а потом еще подниматься в горы. Такое движение никак не утаить от местного населения. А если смотреть от Сунчхона, где был Боинг, то крюк вообще больше пятидесяти километров.

– Эта причина совсем уж выглядит притянутой за уши, – сказал Коттен. – Спрятать лабораторию подальше от народа, самое логичное решение, и несколько десятков километров совсем не дистанция. А кроме этого, доставка груза не обязательно проводится автотранспортом. Вот это что, рядом с северным аэродромом? – Коттен ткнул пальцем в угол снимка.

– Это вертодром, Йонак, – ответил Юрий.

– А вот эти большие вертолеты, это случаем не русские Ми-26? – спросил Коттен.

– Да, это они, – признал Юрий, после небольшой проверки.

– Если у них есть в наличии самые большие в мире грузовые вертолеты, зачем им ехать на машинах пятьдесят километров по горным дорогам, если за десять минут можно все доставить на место вертолетом?

– Но в том месте, где бункер, нет посадочной площадки. Там сплошной лес. Вертолет там не сядет, – ответил Юрий.

– А ему не нужно садиться, рядом есть военный городок с маленьким плацем, туда груз спускается на тросах, а уже оттуда завозится в бункер. По моему, все логично, – сказал Коттен, – так что эти сомнения мы тоже не принимаем. Что еще?

– Ну допустим, что это так, и они специально в интересах секретности, вертолетами, по ночам, тайно перевозили все оборудование в бункер, пока гражданское население спит и видит сны про Ким Чен Ына, – с сарказмом сказал Фадеев. – Но ведь конечная точка доставки находится всего в трех километрах от двух городков, Пончхана и Чхопхёна. Кружащий, даже в трех километрах, Ми-26 разбудит любого. Люди будут интересоваться.

– Сразу становится понятно, что ты не жил в военных городках или рядом с ними, – с усмешкой сказал Юбер. – Поверь, Юра, все местные жители прекрасно знают, что где-то там на горе военный объект, знают что там нет ничего интересного, и что туда не нужно ходить. И какие-то перемещения туда со стороны военного аэродрома или обратно, даже на вертолетах, не станет проблемой для секретности, потому что на это уже никто не обращает внимания.

– Хорошо, убедил, – сказал Фадеев. – И все же самое главное сомнение, что этот Боинг, именно тот, что перевозил оборудование из Японии. Я в этом не уверен!

– Это точно полное дерьмо, Юра, – раздраженно сказал Коттен. – Мы уже несколько раз это обсуждали. Никаких других Боингов во всей Корее ты не нашел, поэтому сомнения на этот счет уже из разряда навязчивых идей. Тем более, что у них на всю страну всего несколько аэродромов со взлеткой нужной длины, способных принять Боинг, а новых аэродромов, как я знаю никто не…

– Точно, точно! – вскрикнул Фадеев. – Вот что за мысль меня мучила все эти дни, – Юрий кинулся к своим распечаткам, а потом стал лихорадочно перебирать все снимки Северной Кореи на своем компьютере. Несколько минут все вокруг молча стояли и только переглядывались. Наконец Коттен спросил Юрия, все ли у него в порядке, но он только отмахнулся и сказал еще немного потерпеть. Через некоторое время, он повернулся к своим компаньонам, обвел их взглядом, и сказав «смотрите», открыл на мониторе изображение еще какого-то корейского аэродрома. Все трое французов долго всматривались в снимок, но на их лицах не было и тени того восторга, которым светилось лицо Фадеева.

– Что же мы здесь должны увидеть, поясни? – сказал Коттен, переключая свое внимание на разведчика.

– Это военный аэродром Кэчхон. Находится в тридцати пяти километрах севернее Сунчхона. На нем базируется полк армейской авиации на самолетах Су-17 и Су-25. У аэродрома стандартная Корейская взлетная полоса длиной в два с половиной километра. Ему уже лет сорок или больше, и как я помню, он всегда был таким, – ответил Фадеев. – А вот на этом снимке видно, что они недавно отремонтировали полосу с обеих сторон.

– И что это означает? – спросил Юбер.

– Это означает, Эрик, что человеку невозможно держать в памяти все детали, – сказал Юрий, улыбаясь. – На всякий случай, я бегло просмотрел свежие снимки всех аэродромов Кореи, даже тех, которые не подходили нам по длине ВПП. Сначала я не обратил внимание на этот ремонт, но, видимо, подсознательно отметил изменения, и именно эта мысль сверлила мне мозг все время поиска Боинга. Вот снимок этого аэродрома три года назад, – Юрий открыл еще одно большое фото на соседнем мониторе. – Найдите отличия!

Все уставились в оба монитора.

– Они удлинили полосу, – наконец сказал Лоше.

– Правильно, Жером, – подтвердил Юрий, легонько стукнул кулаком по столу. – Они удлинили ее с двух сторон, с северо-восточной стороны на сто пятьдесят метров, почти до шоссе, а с юго-западной на триста пятьдесят метров, вплотную к военному городку. Для этого им даже пришлось снести несколько боксов для техники с этого края. И теперь у них полоса длиной ровно три километра.

– Понятно, к чему ты ведешь, Юрий, – сказал Коттен. – Но это может быть плановая модернизация аэродрома, ведь Боинга на нем ты не видел.

– Нет, Боинга не видел, но есть кое-что интереснее, – сказал Юрий. – Я ведь сразу обратил на это внимание, но не сложил весь пазл до сегодняшнего дня. Реконструкцию на этом аэродроме начали в конце мая прошлого года. На снимке от двадцатого мая еще нет никаких работ, а на снимке от третьего июня уже видны масштабные работы с обеих сторон полосы. А главное то, что строительство велось просто бешеными темпами, и закончилось уже в конце июля. На снимке от двадцать пятого июля уже видна новая разметка на обоих концах, и строительная техника убрана. А как мы знаем, тридцатого июля лаборатория улетела из США.

– Это серьезный аргумент, Юрий. Признаю, – помолчав, ответил Коттен. – Что думаешь делать дальше?

– Буду искать такой же бункер рядом с Кэчхоном, – ответил Юрий. – Ключевые демаскирующие признаки я уже отработал на предыдущих местах вокруг Сунчхона, так что здесь справлюсь быстрее. Если этот бункер существует, до конца дня управлюсь.

– Хорошо, работай, вечером поговорим, – сказал Коттен. – Сколько ты говорил километров от этого аэродрома до Сунчхона?

– Ровно тридцать.

– ОК, работай. А ты, Жером, – обратился майор к Лоше, – передай парням, чтобы через пятнадцать минут были готовы ко второй тренировке.

– ОК, шеф, – ответил Жером, и все трое вышли из комнаты.

Лоше пошел в сторону оружейной комнаты, а Юбер и Коттен вышли на крыльцо, и оба закурили.

– Как считаешь, Эрик, если русский прав на счет нового аэродрома, это сильно осложнит нашу работу, – напряженно спросил Коттен и глубоко затянулся.

– Я тоже сразу об этом подумал, Венсан, – ответил Юбер, – и на первый взгляд, такое изменение плана нам даже на руку. Как сообщил твой гонконгский информатор, нужные самолеты летят из Шанхая сначала на север, в сторону китайского Даньдуна, и уже там входят в зону действия Корейской ПВО и разворачиваются на юг в сторону Сунчхона. Если ты помнишь карту, то получается что самолет проходит как раз над этим Кэчхоном, или очень близко к нему. Да, прыгать придется с предельной высоты и с определенными сложностями, но зато мы сможем по воздуху максимально приблизиться к объекту, и придется меньше топать по горам.

– Меньше топать по горам – это серьезное преимущество, согласен, – сказал Коттен. – А ты сможешь быстро всех подготовить к такому прыжку?

– Конечно, Венсан. Если в ближайшие дни распогодится, как обещают метеорологи, начнем прыжковые тренировки, и за неделю другую отработаем все до автоматизма, – уверенно заявил Юбер.

– Хорошо, тогда пошли за снаряжением, пока парни не начали бузить от скуки.

Глава 28.

***

Москва, 02.07.2020

Светлана Фадеева, вышла из метро Новые Черемушки возле торгового центра Панорама, не дожидаясь зеленого сигнала светофора перебежала маленькую второстепенную дорогу и, пройдя по диагонали стоянку городских автобусов, пошла по улице Гарибальди к своему дому. Она всегда ходила по одному и тому же маршруту, поэтому уже несколько дней, как за ней перестали следить постоянно, а только оставили одну дежурную машину возле ее работы, и одну возле дома. В первые дни Юриной «командировки» даже в метро за ней таскался тип в черном костюме, но видимо убедившись в ее безвредности, они перестали тратить столько сил на ненужную слежку. По пути она заскочила в Пятерочку, чтобы купить что-нибудь к ужину. И когда с полным пакетом продуктов подходила к своему подъезду, даже на мгновение задумалась над тем, чтобы подойти к этому черному БМВ и сказать водителю, чтобы помог донести тяжелые продукты до квартиры, раз уж приставлен наблюдать за ней. Быстро отогнав эту шальную мысль, потому что Миша строго ей сказал вести себя абсолютно обыденно, она прошла мимо машины, даже не бросив на нее взгляд, и вошла в подъезд. Из почтового ящика торчал уголок какого-то листка бумаги и она пошла проверить его. В ящике было несколько бесполезных рекламных листовок и запечатанное в конверт письмо из МосЭнергоСбыта. «Странно, у меня же электронный личный кабинет», – подумала Светлана, но решила разобраться с этим после ужина, бросив бумаги на полочку в прихожей. И только поздно вечером, вспомнив про письмо, она вскрыла конверт, и удивилась еще больше, потому что внутри было письмо от Миши Степанова.

«Светлана, здравствуй.

Возможности организовать личную встречу сейчас совсем нет, а прислать вместо себя кого-то другого не могу, потому что вся операция засекречена. Поэтому кратко опишу как обстоят дела, и подробно что мы будем делать дальше.

Мы серьезно продвинулись по тем персонам, которые стоят за вербовкой Юрия и здесь и за границей. На ближайшие дни запланирована определенная активность, и чтобы убрать возможные подозрения с тебя, а особенно с Юры, тебя с Ромой нужно будет спрятать. Но это, обязательно, должно выглядеть так, будто ты сбежала от нерадивого мужа, прихватив с собой все ценные вещи. Надеюсь твои «охранники» все еще не подозревают о нашей с тобой работе, поэтому обставить побег нужно будет максимально реалистично.

Я все подготовил. Завтра к тебе на работу приедет нотариус, который оформит доверенность на доступ к вашей банковской ячейке, чтобы забрать оттуда деньги не вызывая подозрение у слежки. ОБЯЗАТЕЛЬНО завтра принеси с собой на работу все Юрины документы. ПОЛОЖИ ИХ ПРЯМО СЕЙЧАС, чтоб не забыть. Все остальные инструкции тебе передаст нотариус.

Письмо порви, брось на 10 минут в кипяток, а потом смой в канализацию.

Миша.»

Светлана тут же залезла в комод, достала банковские бумаги и засунула их в свою сумочку. Затем она несколько минут сидела, комкая в руках Мишино письмо, и рассматривая стены квартиры, которую видимо придется покидать. А потом, спохватившись, пошла на кухню, поставила греться на плиту маленькую кастрюльку. В нее она бросила клочки письма, нарвав их вместе с конвертом как можно мельче, и десять минут смотрела, как кипит это варево. Дождавшись, когда вода остынет, она смыла все это в унитаз и отправилась в постель, с надеждой заснуть и хоть немного выспаться перед работой.

***

Москва, 03.07.2020

Встав утром с постели, Света не ощутила себя отдохнувшей, хоть ей казалось, что заснула она быстро, но при этом была вся как на иголках. На работе первые два занятия она провела как-то вяло, постоянно отвлекаясь на свои мысли, и только на третьем уроке полностью включилась в работу и даже получила удовольствие от прогресса своих учеников. А потом ей позвонил охранник с проходной и сказал, что к ней пришли две дамы из Института коррекционной педагогики, где она и многие ее коллеги сами проходили аспирантуру, поэтому вахтеры пропускали их без вопросов. Буквально через минуту в дверь ее кабинета постучали и вошли две брюнетки, примерно ее возраста. Обе в деловых костюмах и с маленькими дамскими сумочками, но у одной с собой еще был черный рюкзак.

– Вы Светлана Викторовна Фадеева? – спросила та, что была чуть повыше и без рюкзака.

– Да, это я. А вы из института?

– Мы можем поговорить здесь, чтобы нас не отвлекали, или нужно перейти в другое место? – продолжила вопросы брюнетка.

– Можем здесь, у меня как раз сейчас окно в занятиях, и учеников не будет. Пожалуйста присаживайтесь, – ответила Светлана, удивленно думая, о чем же с ней хотят поговорит институтские.

– Мы от Михаила Степанова, – сказала высокая, усевшись напротив Светланы. – Меня зовут Наталья, я буду вашим доверенным лицом, а это Ирина Казакова, она наш нотариус.

– Понятно, – ответила Светлана, одновременно испытав прилив радости и страха.

– Поговорите с Михаилом, он вам все объяснит, – сказала Наталья, и протянула Свете свой телефон.

– Света, здравствуй, – раздался в трубке голос Миши Степанова. – Девушки пришли по моему заданию, о котором я писал тебе в письме. Ты его прочла?

– Да, – ответила, Света.

– Отлично, тогда слушай, что будем делать дальше, – продолжил Миша, и за несколько минут подробно рассказал ей все, чего они достигли, изложил план действий, и прокомментировал все инструкции, которые с собой принесли визитерши, молча сидящие напротив. Повесив трубку, она была восхищена тем, как Миша все организовал, но испугана была еще больше чем раньше. Видимо, это отразилось на ее лице, потому что Наталья, забирая свой телефон, сказала «Перестаньте волноваться, все будет хорошо».

– Светлана, вы привезли с собой банковские документы? – спросила молчавшая до этого Ирина.

– Да, вот они, – и Света достала из сумки папку с логотипом Сбербанка. Ирина достала из рюкзака объемную пачку своих документов и разные печати, и начала сверять все данные, которые уже были внесены во все доверенности. Пока она занималась этим, Наталья достала из рюкзака еще один большой конверт.

– Пока Ира занята, повторим с вами порядок действий, чтобы ничего не упустить, – сказала она. – Завтра я, по доверенности которую мы сейчас все подпишем, забираю из вашей банковской ячейки все, что там есть и передаю это Михаилу. Вы..?

– Я, что..? – замешкалась Светлана.

– Михаил по телефону подробно рассказал вам, что вы должны будете сделать. Повторите это! – с учительской интонацией произнесла Наталья.

– Я завтра должна собрать дома самые ценные вещи, и необходимую одежду для поездки. В воскресенье к нам приедет курьер Яндекс.Еда, у которого я должна забрать заказ, и передать ему все эти вещи.

– Пароль? – пристально смотря в глаза, спросила Наталья.

– Да, он должен будет извиниться за опоздание и сказать, что упал с велосипеда и еще его куртка должна быть испачкана синей краской. Только после этого можно отдать ему вещи.

– Дальше?

– Дальше, в понедельник утром я должна прийти на работу и сразу же написать заявление на отпуск за свой счет на месяц, и сидеть у себя в кабинете и ждать звонка на телефон, который мне дал Миша. И еще один, для Ромы, должен быть у вас, – сказала Светлана.

– Вот он, – Наталья передала ей маленький черный телефон. – Свой держите постоянно в сумке, а сыну скажете обязательно положить его в карман, когда завтра пойдет на прогулку.

– Да, конечно, Рома все сделает без ошибок.

– Что вы пропустили? – не меняя интонации, спросила Наталья.

– Пропустила..? – Светлана на несколько секунд напряженно задумалась. – Ах да, в понедельник, пред уходом из дома, я должна оставить на кухонном столе письмо для Юры о том, что я приняла решение с ним расстаться, и мы с сыном уезжаем в другой город.

– Правильно! – ответила брюнетка. – Вот текст этого письма, показала она листок в конверте. – Обязательно перепишите его от руки. Но только прежде чем это сделать, подумайте о чем-нибудь плохом и неприятном, или посмотрите какой-то страшный фильм. Тогда почерк не выдаст то, что вы это писали с шаблона.

– Понятно, – ответила Светлана.

– Текст письма, конверт и инструкции Михаила, так же сварите в кастрюле, и смоете в канализацию.

– Да, Миша напомнил мне об этом, – сказала Света, кивнув.

– Хорошо. Я вижу Ирина уже закончила проверку, поэтому сейчас подпишем все бумаги, а потом еще пару раз проговорим весь алгоритм действий, – сказала Наталья, и уступила место нотариусу, раскладывающей на столе бланки доверенностей.

Через двадцать минут, и три дополнительных повтора всех своих и Роминых действий, обе девушки из «Института коррекционной педагогики» вышли из кабинета Светланы, мило распрощались с охранником, и вышли из школы-интерната, незаметно пройдя мимо стоящего перед воротами черного Ауди, и его отчаянно скучающего водителя. А Светлана осталась беспокоиться о том, как бы ей своим волнением не выдать себя, когда они с Ромой будут записывать для Юры последнее видео сообщение.

Глава 29.

***

Аэродром Казлу Рудос, Литва, 03.07.2020

– ОК, открой сразу два снимка, нового объекта и того из Сунчхона, чтобы мы могли сравнить, – сказал Коттен Юрию, всматриваясь в его монитор. – Потому что я не вижу ничего похожего на то, что ты нам показывал вчера.

В штабе, за спиной Фадеева снова сидели Коттен, Лоше и Юбер, которые напряженно всматривались в новый снимок, пытаясь в мешанине разноцветных пикселей найти что-то определенное. Юрий, как и рассчитывал, вчера к вечеру нашел бункер, соответствующий их макету. Но он был так тщательно замаскирован, что ему стоило большого труда по всем архивным снимкам собрать отдельные элементы, которые подтверждали бы его догадку и убеждали в этом его нынешнее начальство. И сейчас, видя недоумение на лицах трех французов, усиленно рассматривающих экраны, он решил еще раз с самого начала объяснить суть своего поиска.

– Да, визуально этот бункер отличается от того, что я нашел в Сунчхоне, но это только из-за отличий в местном ландшафте и более тщательном подходе к маскировке этого объекта, – сказал Юрий, начиная свою «лекцию». – Смотрите, на вершину этой горы. Первый признак того, что здесь скрывается искусственный объект – это лес, который на площади почти сто на сто метров высажен заметно ровными и плотными рядами, как в саду. А дальше этого пятна, как видите, деревья растут хаотично и не везде так плотно, вперемешку с кустарниками и более низкими деревьями.

– Может раньше здесь была вырубка леса или лесной пожар, после которого все так заросло? – с сомнением сказал Юбер.

– Для вырубки леса здесь слишком узкая и сложная дорога, чтобы вывозить бревна, да и кто занимается вырубкой на вершине? – ответил Юрий. – А после такого локального пожара, если бы он тут был, никто обычно не занимается засадкой пепелища, и все отдают на откуп матушке природе. В Северной Корее тем более никто не ставит вопросы экологии выше интересов государства и экономики. Так что нет, Эрик, это явно новые посадки, на месте завершенных строительных работ.

– Судя по тому, что новые деревья в высоту такие же, как и старые, значит не такие они и новые. Им наверное лет двадцать или тридцать? – произнес Лоше.

– Думаю, что больше тридцати, – уверенно ответил Юрий, – но продолжим. На всех летних снимках из-за густого леса этого не видно, но на зимнем, где деревья стоят без листвы, видна дорога от военного городка, которая такой S-образной петлей по склону горы подходит к входу бункера. Вот здесь это видно лучше всего, потому что дорога почищена от снега и просматривается вся траектория снизу вверх.

– А это что за черточки перед входом? – Коттен пальцем указал заинтересовавшее его место на снимке.

– Это тень от противоракетных столбов.

– Каких столбов? – хором спросили все трое.

– Противоракетных. Для того, чтобы защитить входы бункеров от прямого попадания крылатой ракеты, которая летит горизонтально и огибает ландшафт, – объяснял Фадеев, – Корейцы перед входом в бункер вбивают в землю в шахматном порядке бетонные сваи, примерно в метре друг от друга, и ракета не может пролететь в такую щель, не разрушившись. А поэтому прямого попадания не будет, и взрыв ракеты произойдет перед входом, не пробив защитную дверь. Дешево и эффективно.

– Неплохо они придумали, – сказал Жером. – Впервые о таком слышу.

– На всех важных объектах у них такая дополнительная защита, – сказал Юрий. – Но, с другой стороны, это является хорошим демаскирующим признаком. Мне это тоже помогло найти бункер.

– А почему ты считаешь, что это военный городок? – спросил Юбер. – На мой взгляд это просто три каких-то сарая, которые втиснули возле горной тропы.

– Почему же сараи? Это традиционные постройки для военных городков в горной местности, да и вообще для всей Северной Кореи, – ответил Фадеев. – Вот это длинное здание – казарма с оружейкой, квадратное здание рядом – штаб, а домик напротив них, скорее всего столовая и склад всякой всячины.

– Да какой штаб, Юрий, – не унимался Юбер, – это рядом с ним что, огород?

– Да, огород, – спокойно сказал Юрий. – Из-за ваших западных санкций, Северная Корея живет очень бедно, и чтобы не голодать, все стараются выращивать овощи на всех свободных участках. И военные в том числе. Посмотри, на аэродроме даже между капонирами распаханы маленькие огороды с грядками, – и Юрий переместил изображение к аэродрому.

– Ну хорошо, допустим что так. Но ведь ты говорил, что гарнизон охраны таких бункеров состоит минимум из двадцати человек. Я не понимаю, как в такую казарму, которая меньше нашей полевой палатки, впихнуть целый взвод и еще оружейку? – продолжил свои вопросы Юбер.

– Ты не понимаешь, потому что смотришь на это со стандартов вашей французской армии, где казармы как Версаль. Поэтому любой ваш военный городок можно вскрыть за три минуты. А у корейцев все несколько иначе, поэтому и за неделю не всегда можно найти то, что нужно, – сказал Фадеев. – Конкретно это здание почти четыре метра в ширину и восемь метров в длину. Половина здания – это оружейка и общая комната для активного отдыха, а оставшаяся часть – спальная комната.

– Чего? За три минуты? Да ты.., – начал Юбер.

– Фигня какая-то, – вмешался в разговор Лоше, прервав Эрика. – Получается, что двадцать человек спят в комнате размером всего четыре на четыре метра? Как номер в дешевом мотеле? Это невозможно.

– Во-первых, офицеры спят в штабе, поэтому не все спят в казарме, плюс к этому у них же караульная служба, поэтому всегда кто-то находится на дежурстве, и одновременно спят человек десять-двенадцать, – ответил Юрий.

– Да все равно, дюжину человек не уложить в такой комнатенке, даже в два яруса. Кровати просто не влезут, – продолжил Лоше.

– А у них вообще нет кроватей, – ответил Юрий. – В казарме, я однажды был с в одной такой с экскурсией, построен большой подиум во всю длину комнаты, со ступеньками, и на нем один большой длинный матрас и подушки. Так все бойцы спят рядом друг с другом, без промежутков между кроватями, поэтому много людей помещается в маленьком помещении.

– Да ну, хрень какая-то. В обнимку спят, что ли? – скривившись сказал Коттен.

– Можешь не верить, но это действительно так. А еще вместе не холодно, особенно зимой и в горах, – закончил Юрий.

Все замолчали, переваривая услышанное, а потом Юбер сказал: – если найдешь за три минуты первый военный городок, где я служил, с меня сто евро. Не найдешь, сотку мне!

– Договорились, – ответил Юрий, и пожал протянутую Эриком руку. – А теперь продолжим. Здесь я так же обнаружил полный набор подземных укрытий для РЛС, но в развернутом состоянии попалась только ПРВ-16. На зимнем снимке они особенно хорошо просматриваются, здесь и здесь.

– Я не вижу здесь радара, – сказал Жером, почти упершись носом в монитор. Как ты их рассмотрел.

– Вот эта небольшая темная проплешина чуть севернее вершины, и две параллельные черточки на ней, видишь? – спросил Юрий, и Жене утвердительно кивнул. – Это шахта под всю РЛС П-15, которая закрыта бронированной крышкой, а черточки – это рельсы, по которым крышка отъезжает.

– Не может быть! Они всю РЛС сумели затолкать под землю? – выпучил глаза Лоше.

– Да, они так делают и с РЛС, и с ракетными шахтами, и бункерами для ракетных катеров, да и почти все военное прячут под землю, – сказал Фадеев. – А на южной стороне, как раз видна выдвинутая из шахты РЛС ПРВ-16. Тут рельс не видно, потому что крышка отъехала по ним, но за то видна сама шахта и тень от тарелки радара, – Юрий курсором отметил кусочек снимка.

– Этот черный кружок с хвостом – шахта для РЛС? – спросил Коттен.

– Да, майор, это шахта такой специальной формы. Радар ПРВ-16 установлен на крыше вагончика на колесах, внутри которого оборудование управления. Он устанавливается на специальные опоры по сторонам вагончика и вращается всем корпусом, поэтому шахта сделана круглой. А вот этот хвост сделан для того, чтобы поместилась мачта радара, когда он складывается на крышу вагончика, – ответил Юрий. – Сама РЛС прячется в шахте в сложенном положении, а когда крышка отъезжает и подъемник выдвигает РЛС на поверхность, мачта поднимается и можно работать. На все развертывание нужно буквально несколько минут.

– Охренеть, как же они серьезно подготовились, что даже такие здоровые тарелки спрятали под землю, – сказал Жером, посмотрев на своих командиров.

– Ну и самое главное, – продолжил Юрий. – Вентиляционной шахты, на которую вы делаете ставку при проникновении, ни на одном снимке, из тех что у нас есть, четко не видно. Но ровно в сорока семи метрах от входа, на всех снимках просматривается заметный бугор, из-за чего деревья здесь растут как будто вокруг него. Тем более, на зимнем снимке, где листьев нет, виднеется небольшое темное и плоское пятнышко. Я думаю, что это снег тает от теплого воздуха, который выходит из вентиляции. Я почти уверен, что это она, но она так замаскирована, что не видно четкого контура входа. Таким образом, я могу утверждать, что этот бункер соответствует всем параметрам того, что мы ищем.

– Бункер около Сунчхона тоже соответствует всем параметрам, но у тебя было много сомнений на его счет, – сказал Коттен. – С этим бункером сомнений нет? Ехать недалеко, населенных пунктов нет, и что там тебя еще беспокоило?

– Конечно есть. От аэродрома до бункера ехать десять с небольшим километров, и тоже через парочку городков, а вертолетов тут нет, и нет даже маленького пятачка для груза в военном городке, – признал Юрий. – А еще здесь, даже ближе чем у Сунчхона, всего в полутора километрах от самого бункера, есть небольшая гражданская деревня. И главное, что Боинга на этом аэродроме я так и не нашел. Так что стопроцентной гарантии я дать не могу. Но я чувствую, что это именно то место.

В штабе повисла тишина, и каждый сидел со своими мыслями, пытаясь найти какое-то решение.

– Значит получается, что у нас есть два одинаковых объекта, которые по всем характеристикам нам подходят, и нужно точно определить, какой именно из них наш, – подвел итог молчания Коттен. – Как это можно проверить, Юрий?

– Самый объективный, и почти единственный способ – это использовать данные радиоразведки, – ответил Юрий. – Тогда мы бы точно смогли установить параметры РЛС, которые там работают, регулярность их включения и многое другое. В лаборатории наверняка не работает вся линейка радаров, потому что это им не нужно, а значит менее активный в радиодиапазоне бункер и есть наша лаборатория.

– Но ты знаешь, что мы не можем достать данные спутников радиоразведки, – сказал Коттен. – Какие еще есть варианты?

– Я смотрел их в инфракрасном диапазоне, но оба объекта одинаково горячие, так что это ничего не дает. Других вариантов пока нет, – разочарованно ответил Юрий.

– Ничего, ты умный, – похлопал его по плечу Коттен, – что-нибудь обязательно придумаешь. Продолжай работать, а мы пойдем тренироваться.

– Постой, Венсан, он мне обещал за три минуты найти мою первую базу. Три минуты и сто евро, – с хищной улыбкой сказал Юбер.

– Боюсь, ты потеряешь свои сто евро, и я даже останусь на это посмотреть, – ответил Коттен.

– ОК, Эрик. В каком городе ты начинал службу? – спросил Фадеев.

– Город Ним, – гордо ответил Юбер, и остальные мечтательно улыбнулись.

– Так как у меня нет снимков Франции, – сказал Юрий, – я воспользуюсь спутниковыми снимками из Гугл-карт. Засекай время. – Он открыл на компьютере фотографию города Ним, убрал все надписи, и стал двигать изображение, рассматривая его детали. Юбер демонстративно сидел с часами в руках, демонстрируя друзьям бегущие цифры.

– Очень красивый город, – сказал Юрий, укрупняя цент города. – Это у вас настоящий Римский амфитеатр?

– Да, не хуже Колизея, – ответил Юбер.

– А это железнодорожный вокзал с поворотными платформами? Шикарно, – сказал Юрий, и еще немного сдвинул снимок. – Вот твой военный городок, Эрик, останавливай секундомер.

– Твою мать, Юрий, всего минута и десять секунд! – удивленно воскликнул Юбер, – Как тебе это удалось?

– Это элементарно, Эрик, – усмехнувшись ответил Фадеев. – Такое здоровенное и квадратное пятно на ландшафте всего города, сразу же бросается в глаза, как бельмо. Вначале его можно принять за склады, но этот здоровенный стадион внутри территории, и полоса препятствий рядом с ним, опровергает эту версию. Дальше смотрим на технику, а это бронетранспортеры и грузовики в камуфляжной окраске, плюс вертолетная площадка армейского образца. А как вишенка на торте – плац с флагштоком, на котором клумба оформлена как шеврон легиона. Гони сотку!

Коттен и Лоше сочувственно похлопали Юбера по спине.

– Тебе просто повезло, Юра, что у легиона такие приметные клумбы, – разочарованно сказал Юбер.

– Конечно повезло, – ответил Фадеев. – Но чтобы ты не сильно горевал, я тебе покажу один фокус, – он снова открыл снимок из Северной Кореи, и что-то немного поискав на нем, повернулся к Юберу. – Посмотри Эрик на это фото, и скажи мне, как ты думаешь, это деревня или военный городок?

Юбер и все остальные приблизились к экрану и стали его рассматривать, покрутив снимок так и этак, Юбер наконец сказал: – простая деревня, потому что есть центральная улица и у каждого дома очень большие огороды.

– Хороший вывод, логический, – ответил Юрий, заговорщицки улыбнувшись. – А если ты посмотришь на вот этот маленький участок в ста метрах от крайнего дома, что ты скажешь? – все опять уставились на снимок.

– Это что, танки? – удивленно спросил Юбер.

– Да, это танки, – спокойно ответил Юрий. – Как видишь, их тут восемнадцать штук. Почти две танковые роты. И что ты теперь скажешь про эту деревню?

– Видимо, это все же военный городок, – признал Юбер свое очередное поражение.

– А вот и нет. Это обычная деревня, – сказал Юрий. – Просто со времен Корейской войны и последующего противостояния с Югом, в КНДР настолько сильно зациклены на теме обороны, что почти у каждой деревни на равнинных участках устроены стоянки старой боевой техники. Местные жители за ней ухаживают и поддерживают ее в исправном состоянии, потому что, в случае войны, они должны будут выйти из своих домов, сесть в эти танки и идти в бой.

– Не может быть, – удивлено произнесли все в комнате. – Все жители готовы к боевым действиям?

– Не все конечно, но, в той или иной степени, многие, – ответил Юрий. – Если присмотритесь, то увидите, что эти танки – это еще старые советские Т-34, оставшиеся после Корейской войны. Но как стратегический резерв они вполне способны воевать, даже с крестьянами в качестве экипажа.

– Охренеть, майор, во что мы ввязались, – сказал Лоше, когда они все направились к выходу.

– Расслабься, Жером. Мы там будем иметь дело только с горсткой янки, а не со всем населением страны. Все продумано до мелочей, а ты тщательнее готовь свое направление, – ответил Коттен.

***

Аэродром Казлу Рудос, Литва, 04.07.2020

Проработав вчера до самого вечера, Юрий так и не нашел решения вопроса, как же определить, какой из двух объектов гарантированно является их лабораторией. Решив последовать народной мудрости, что утро вечера мудренее, он отправился спать. Однако за ночь в голове никаких решений не сформировалось, и утром он так же собирался всматриваться в каждый сантиметр этих двух объектов, в надежде что-то найти. Но за завтраком Коттен сказал ему, что нужно устроить выходной и отдохнуть.

– Какой тут в лесу может быть выходной, или вы решили отпустить меня на местную дискотеку? – попытался пошутить Фадеев.

– Лучший отдых – смена деятельности, – сказал ему Коттен. – Поэтому, сегодня пойдешь отрабатывать с нами штурм лаборатории, а после обеда Фернандо устроит тебе стрелковую тренировку. Уверен, тебе это поможет прочистить мозги.

– Спасибо, майор, но так мы потеряем целый день работы, а вы и так ежедневно меня подгоняете, – ответил Юрий.

– Мы все еще в графике, и один день перезагрузки нам всем не повредит, – сказал Коттен. – Кроме того, это не просьба, а приказ. Иди вместе со всеми в оружейку и получай на себя амуницию.

Таким образом, первая половина дня пролетела в лазании на животе по холодному полу боксов, под аккомпанемент выстрелов, взрывов светошумовых гранат, и ругани его компаньонов. А после обеда Фернандо натыкал по всему аэродрому разноцветных воздушных шаров, и выдав ему свою винтовку, заставил расстрелять их все, с разной скоростью назначая ему цели в разных сторонах. Дважды они надували новые партии шаров, и сожгли наверное пару сотен патронов, но это действительно прочистило Фадееву мозги, и позволило расслабить психику. После ужина Коттен даже разрешил всем выпить по банке пива, что было встречено радостными возгласами, включая и Юрия. Спать он ложился уверенный в том, что завтра точно найдет правильное решение. Но будущий день подкинул ему неожиданный сюрприз.

***

Литва, аэродром Казлу Рудос, 05.07.2020

Как только Фадеев уселся за свои мониторы, и попытался углубиться в изображения замаскированных бункеров ПВО, его слух уловил далекий жужжащий звук, проникающий в комнату через окно. Звук постепенно усиливался, и уже через минуту стало очевидным, что к их заброшенному аэродрому подлетает самолет. Тут же, Юрий в окно увидел, как их пикап помчался в сторону взлетно-посадочной полосы, поэтому вышел на крыльцо посмотреть, что происходит. Выйдя на улицу, он успел заметить мелькнувший справа над деревьями хвост самолета, заходящего на посадку, а через пару десятков секунд голубой фюзеляж остроносого самолета L-410 промчался по полосе в просвете центральной дороги. Постояв еще пару минут, и не увидев никакого движения, Юрий вернулся в помещение штаба, и сел заниматься своей работой. За этим занятием его застал Эрик Юбер, который минут через двадцать зашел в штаб и плюхнул на стол, соседний с Фадеевским рабочим местом, большой красный рюкзак.

– Знаешь, что это такое? – спросил Юбер.

– Парашют, – ответил Юрий, разглядывая ранец.

– Мы сегодня будем заниматься прыжками, и шеф сказал подключить тебя к прыжкам, – сказал Эрик, и положил рядом сумку. – Здесь комбинезон и все остальное снаряжение, переодевайся пока.

– Какого хрена, Эрик, какие прыжки? – удивленно спросил Фадеев. – Ты не забыл, что я здесь офисный интел, а не штурмовик десантник.

– Решай эти вопросы с майором, – безразлично ответил Юбер.

Юрий снова вышел на улицу, где Коттен разговаривал с остальными бойцами, разбиравшими парашютное снаряжение из кузова пикапа.

– Майор, Эрик сказал мне, что я должен сегодня вместе со всеми заниматься прыжками с парашютом, – нервным голосом начал Фадеев. – Объясните ему, пожалуйста, что у меня здесь другая роль.

– Это мой приказ, Фадеев, – строго ответил Коттен. – Сегодня все будут прыгать, и не один раз.

– Но майор, условия, на которые…

– Из твоего личного дела я знаю, что ты некоторое время занимался парашютным спортом, и у тебя записано двадцать девять прыжков, – не дал ему сказать Коттен. – Ты не просто человек с улицы, а член моей команды с нужным мне опытом. И я сказал, что сегодня ты будешь прыгать вместе со всеми. Вопросы?

От этих слов у Юрия озноб пробежал по коже, потому что, наконец, он понял всю глубину информации, которую Пьер Жене собрал на него в свою синюю папочку. А еще больше от того, что вся эта совместная стрельба, учебные штурмы и эти сегодняшние прыжки является проверкой, потому что Коттен явно планирует взять его с собой в Корею.

– Вопросы? – еще раз спросил Коттен.

– Вопросов нет, – ответил Юрий, решив поломать голову над этой проблемой позже, после прыжков. Сейчас нужно думать о безопасности, и срочно вспоминать все навыки, которые он получил в парашютной школе.

– Эрик наш инструктор по прыжкам. Он лучший из всех десантников легиона, и профессионально занимается парашютным спортом, – сказал Коттен. – Первые прыжки будешь проводить с ним в паре, а уже потом будем прыгать все вместе. Иди готовься.

Пока Юрий переодевался в черно-красный комбинезон, и подгонял ремешок шлема, Юбер вышел на улицу, и разложил на траве все парашюты, чтобы сложить их самостоятельно. Делал он это умело и очень быстро. Пока остальные мужчины возились каждый со своим ранцем, он успел сложить два парашюта, вдобавок постоянно поглядывая на остальных и раздавая им указания. Когда Фадеев вышел к остальным, Эрик, облаченный в белый комбинезон с надписью France, уже закончил сборку и проверял крепления обоих ранцев.

– Я все подготовил, можешь выбирать любой, если думаешь, что я хотел бы тебя укокошить таким способом, – сказал Юбер, указывая рукой на лежащие на траве ранцы. Юрий взял ближайший ранец, и стал одевать его на спину, а Эрик помогал затянуть крепления.

– Интересная у тебя форма, – сказал Юрий, когда Юбер стал надевать на себя шлем, весь в спонсорских логотипах.

– Я три года был в основном составе сборной Франции, и дважды брал золото в трех дисциплинах, – гордо ответил Юбер. – А сейчас я главный инструктор в Нормандской лиге. Так что можешь быть спокоен, у меня ни один курсант даже синяка не заработал.

– Я спокоен, – ответил Фадеев, и пошел за всеми грузиться в пикап.

Через несколько минут все дружно залезли в открытый люк самолета, и расселись на жестких откидных сиденьях. Юбер и Коттен быстро переговорили с пилотом, после чего майор остался в кабине, а Эрик сел рядом с Фадеевым. Самолет запустил двигатели, минуту погудел ими, как большой шмель, и резко добавив мощности покатил к началу взлетной полосы. Вырулив на взлетку, не задерживаясь ни секунды, пилот дал максимальный газ и после быстрого разбега плавно взлетел. За несколько разворотов, во время которых маленький самолетик заметно потряхивало, что всегда вызывало взрыв веселья у всех бойцов, он набрал нужную высоту. Коттен вышел из кабины, дал знак рукой, и все бойцы выстроились возле открытого люка, готовые к десантированию. Крикнув Юберу, что ждет нас внизу, он хлопнул по плечу Лорана, стоявшего первым, и проследив как все по очереди выпрыгнули, прыгнул следом. Юбер подошел к люку, посмотрел на то, как спускаются его товарищи, и жестом позвал к себе Юрия.

– Прыгаем как договорились, с двух тысяч, – прокричал он ему в ухо. – Я хочу увидеть как ты держишься в воздухе, и как управляешься с крылом. Парашют открываешь по моей команде. Понял?

– Понял, – крикнул в ответ Юрий.

– Тогда пошел! – Юбер хлопнул его по спине. Фадеев на секунду задержал дыхание, а потом пружинисто оттолкнувшись от края, выпрыгнул из самолета. Воздушный поток от двигателей мгновенно подхватил его и попытался закрутить, но за его спиной тут же раскрылся стабилизирующий купол, а сам Юрий, как его учили, раскинул в стороны руки и ноги, чтобы ровно спускаться к земле. Под собой он увидел, окрашенное всеми оттенками зеленого, большое море леса, и среди него две серые полосы их аэродрома. Через пару мгновений рядом с ним очутился Юбер, который поднятым большим пальцем оценил его положение, а потом жестами попросил развернуться в обе стороны и приблизиться.

– Все хорошо, Юрий, я отхожу. Через пять секунд раскрывай парашют, – крикнул Юбер, и отлетел от него на несколько метров. Фадеев досчитал до пяти, правой рукой потянул кольцо, и раскрыл свой парашют. Большой желтый купол развернулся над ним, дернув его вверх, и падение резко замедлилось. Взявшись за стропы, Юрий подкорректировал свое положение и оглянулся, ища глазами Эрика. Справа и чуть сверху к нему быстро планировал Юбер, на своем разноцветном парашюте. Показав рукой вниз, на спускающиеся разноцветные купола их товарищей, Эрик крикнул Юрию, чтобы он приземлялся следом за ними, и постарался попасть на ту же поляну между стоянками для самолетов, что и остальные. Фадеева такие слова даже немного задели, потому что с точным приземлением у него никогда не было проблем, и он даже послал Эрика подальше на русском матерном. Но возле земли были ощутимые порывы ветра, и действительно пришлось очень постараться, чтобы сесть на указанную поляну, а не шмякнутся на бетон. Буквально через десять секунд, следом за ним приземлился Юбер, а еще через минуту сел их самолет.

После получаса отдыха и новой укладки парашютов, они снова поднялись в небо, и отработали прыжок и посадку с минимальными отрывами. Потом они снова прыгали, теперь уже с Юбером во главе, который задавал маршрут планирования, и все должны были точно так же спускаться за ним по цепочке. Завершением всего дневного прыжкового марафона стал подъем на четыре тысячи метров, где Юбер потребовал от пилота достичь максимальной скорости, доступной этому самолету. Когда пилот объявил, что уже триста шестьдесят километров в час, и быстрее уже не получится, Эрик скомандовал всем прыгать и снова первым шагнул из самолета. Это оказалось сложнее, и их цепочку заметно разметало по небу, но в итоге все сумели приземлиться с небольшими отрывами и довольно компактно по площади. Через час, переодевшись и загрузив все снаряжение в самолет, Коттен отпустил пилота, и вместе с Юбером пошли к зданию КДП пешком. А остальные на машине поехали вперед, чтобы помочь Фернандо в столовой приготовить ранний ужин, так как время обеда давно прошло.

– Ну что скажешь, Эрик, как мы себя показали? – спросил Коттен, шагая по высокой некошеной траве аэродрома.

– В целом очень неплохо, навыки никто особо не растерял, – ответил Юбер. – Но, обязательно нужно будет еще потренироваться в прыжках с грузом и в ночных прыжках.

– А как русский? – продолжил Коттен.

– Русский, конечно, не профессионал, но держится уверенно, высоты не боится и действует довольно умело, примерно на уровне Эдуардо и Фернандо, – сказал Юбер, и остановившись внимательно посмотрел Коттену в лицо. – Ты уверен, Венсан, что мы должны брать его с собой?

– Да, Эрик, я в этом уверен. И мы это уже обсуждали, – нахмурился Коттен. – Даже если бы он жмурился при стрельбе, и падал с парашютом как кирпич, я бы все равно взял его с собой, просто чтобы похоронить его там. Он слишком много знает, и я ему до сих не доверяю, чтобы просто оставить его под присмотром Жене, ибо тогда точно информация о нас утечет кому не следует.

– А если он будет нам мешать, или вообще выдаст корейцам?

– Если будет мешать, застрелишь его, – ответил Коттен. – Хотя, я думаю, что будет как раз наоборот. В Корее он будет таким же диверсантом, как и мы, и выдавать нас ему незачем. От этого никаких дивидендов – шлепнут вместе со всеми. Поэтому он будет нам помогать, и будет очень стараться, чтобы вернуться живым и целым. И нам он тоже будет полезен, потому что знает и язык, и географию, и местные обычаи. При отходе это нам очень поможет.

– Ну как знаешь, Венсан, – ответил Коттен, но сомнения в его голосе было не меньше.

– В конце концов, Эрик, может так статься, что он после этого тоже войдет в нашу команду. Ведь он изгой в прежних структурах, и сейчас реально на мели, как и все мы, когда решались на это, – Коттен хлопнул Юбера по плечу. – Вспомни в какой ситуации был ты, когда пришел ко мне. Фадеев сейчас точно в таком же дерьме, при том что он реально профессионал в своем деле, и очень неплох в нашем.

– Согласен, – сказал Юбер, – мы все были выброшены и шли ко дну.

– Вот увидишь, после миссии в Корее, у нас будет новый член команды, и вдобавок наша цена на рынке существенно подрастет. Так что тренируй его получше. И давай прибавь шагу, а то я уже голоден как волк, – сказал Коттен, подталкивая Юбера в сторону здания.

Глава 29.

***

Москва, 06.07.2020

Несмотря на прием успокоительного вчера вечером, и даже сегодня за завтраком, Светлана была в диком стрессе, потому что волновалась что-то забыть или напутать. При этом Ромка воспринимал все это, как продолжение большого шпионского приключения, и был спокоен и расслаблен, от чего она чувствовала себя еще более нервно. В принципе, пока все шло как по нотам. Вчера она спокойно встретила «специального» курьера Яндекса, который забрал собранные ею на первое время личные вещи. Единственное но, что этот юноша еле взвалил на спину свою желтую сумку, которая в теории должна была выглядеть пустой, и его красноречивый взгляд заставил Светлану совестливо покраснеть. Однако, все следующие дела быстро выгнали эти мысли прочь. До вечера она пыталась придать квартире вид, похожий на окончательный уход жены – освободила холодильник от скоропортящихся продуктов, кое-где раскидала Юрины вещи, и демонстративно оставила несколько ящиков открытыми. Как ей было рекомендовано, перед тем как переписать прощальное письмо для Юры, она посмотрела откровенно тупое и неприятное кино «Ведьма из Блэр», но так и не смогла понять, изменило ли это как-то ее почерк или нет. И сейчас, помыв после завтрака посуду, она жестами еще раз объяснилась с сыном, как он должен действовать. Оглядев на прощание свою квартиру, которую она очень любила, Светлана положила на кухонный стол это фальшивое письмо, прижав его солонкой, и поехала на работу.

Добравшись до школы, она сразу же отправилась к директору, где заявила, что ей нужно срочно уехать на несколько недель. На вопросы начальницы ей пришлось ответить, что причина в разладе с мужем и его сложных отношениях с пасынком. Договорившись с директором, что проведет первый урок, пока та внесет изменения в график и подготовит документы, Светлана отправилась к своим ученикам, где наконец-то смогла расслабиться за работой.

***

Рома, как ему было велено, должен был с самого утра гулять во дворе. День выдался солнечным, и сначала он с друзьями играл на площадке. А когда тень полностью ушла с их футбольного поля, и стало припекать, они всей толпой отправились на самокатах гонять по окрестным дворам. Как раз в этот момент в кармане зазвонил телефон, который дала ему мама.

– Алло, – ответил он на звонок, отстав от приятелей.

– Рома, здравствуй, меня зовут Андрей, твоя мама должна была предупредить тебя о моем звонке, – сказал в трубке мужской голос.

– Да, я знаю, – ответил Рома.

– Отлично. Нужно, чтобы ты сейчас сказал своим друзьям, что мама дала тебе задание заехать в магазин и купить продуктов, – сказал Андрей. – После этого поезжай в Пятерочку, которая через два дома от вашего, и там иди в отдел с соками. Я встречу тебя там и скажу, что нужно будет делать дальше.

– Хорошо, сейчас приеду, – ответил Рома, и сунул телефон в карман. – Пацаны! – прокричал он своим друзьям впереди, – мне нужно в магаз сходить, мамка позвонила, я когда закончу, приеду к вам во двор. Самый старший из них утвердительно кивнул ему головой, и все поехали дальше, а Рома развернулся и покатил в сторону магазина.

Зайдя в магазин, он прислонил к стене у входа свой самокат, и пошел в отдел соков. Там две женщины с колясками что-то обсуждали между собой, почти перегородив проход, но ни одного мужчины не было. Рома подумал, что он ошибся и зашел не в тот ряд магазина, и уже стал разворачиваться к выходу, как к нему из соседнего ряда подошел высокий мужчина в шортах и футболке, который внимательно слушал, что ему говорят по телефону.

– Я Андрей, – сказал он, на мгновение оторвавшись от телефона, и жестом указал Роману пока стоять на месте. Наконец, сказав в трубку «Понял, выходим», он убрал телефон и обратился к Роме.

– Нужно было проверить, нет ли за тобой слежки, – тихо сказал он, немного склонившись. – За углом нас ждет машина, в которую мы сейчас с тобой сядем, и поедем туда, где встретимся с твоей мамой. Понятно?

– Да, – ответил Рома. – А мой самокат оставить здесь?

– Самокат положим в багажник, – улыбнулся Андрей, и они пошли к выходу. Выйдя на улицу, они повернули направо, Рома чуть впереди, Андрей позади, и свернули за угол. На стоянке у грузовых ворот магазина стоял большой внедорожник Тойота, из которого вышел мужчина, открыл дверь и подсадил Рому в салон. Андрей быстро закинул самокат в багажник, сел на место рядом с водителем, и машина покатила в сторону Ленинского проспекта, где быстро затерялась в плотном потоке автомобилей.

***

После урока Светлана зашла в отдел кадров, чтобы подписать документы. На все вопросы типа «что случилось?» она, игнорируя сочувствующие взгляды сотрудниц, нейтрально отвечала, что все нормально, просто временно нужно уехать. Вернувшись к себе в кабинет, она быстро собрала вещи и принялась ждать звонка, и где-то в середине второго урока телефон зазвонил.

– Светлана, здравствуйте, это Наталья, – произнес знакомый ей голос. – Вы готовы?

– Да, я готова, – ответила Света.

– Оставьте свой личный телефон в тумбочке и выходите. За воротами поворачивайте налево и идите до конца забора. Там на углу стоит белый микроавтобус, дверь откроется прямо перед вами, – сказала Наталья.

– А как же человек, который следит за мной?

– Наши люди его пока отвлекают, но вам нужно поторопиться, – сказала Наталья, и отключилась.

Света сунула телефон в тумбочку, схватила свою сумку и пошла к выходу. Отдав ключ от кабинета охраннику, она вышла из здания, и направилась к воротам. Возле них она задержалась на секунду, посмотрев через решетку на улицу, и поняла как отвлекали внимание ее надсмотрщика. Прямо напротив ворот, вместо черного Ауди, стоял яркий оранжевый грузовичок дорожной службы, работники которого в нескольких метрах далее обновляли резиновые блоки «лежачего полицейского». А еще дальше стоял настоящий полицейский автомобиль с включенной мигалкой, перед которым и обнаружился злосчастный черный Ауди. Полицейский в ярком жилете стоял перед водителем, и с хмурым видом проверял его документы. Очевидно, что этот водитель слишком упирался освободить место дорожным рабочим, и все окончилось вызовом полиции.

Светлана прошмыгнула в калитку и, повернув налево, быстрым шагом пошла вдоль забора, надеясь, что полицейский надежно отвлекает внимание ее надсмотрщика. На углу действительно стоял большой белый микроавтобус с абсолютно черными тонированными стеклами. Когда до него оставалось несколько шагов, большая сдвижная дверь открылась, и мужчина сидящий на крайнем кресле, протянул ей руку, помогая забраться внутрь. Света еще не успела развернуться и сесть на свободное место, как хлопнула закрывшаяся дверь, и автомобиль тронулся с места.

– Все нормально, Светлана? – задала вопрос Наталья, выглянув в салон с переднего сиденья.

– Да, все хорошо.

– Роман уже у нас. Мы сейчас едем на место, где встретимся с ним и с Михаилом Степановым. Там вам объяснят дальнейшие действия.

– Я поняла, – ответила Света, и стала смотреть в окно на улицы Москвы, пытаясь сбросить с себя напряжение последних дней.

***

Почти час потолкавшись в понедельничных московских пробках, они заехали в какую-то промзону в Котельниках и, покрутившись среди складов, въехали в открытые ворота одного небольшого ангара. Ворота тут же закрылись, и они припарковались возле нескольких черных внедорожников, стоящих здесь.

– Приехали, – сказал мужчина, сидевший напротив Светланы и открыл дверь. – Идите за мной. Наталья и Светлана пошли следом за мужчиной в помещение, выстроенное вдоль одной стены ангара. За белой пластиковой дверью, куда они вошли, оказалась просторная комната, в которой стояли стеллажи с какой-то аппаратурой, несколько столов со стульями и длинный диван, на котором, вместе с Михаилом Степановым и несколькими незнакомыми мужчинами, сидел Рома Фадеев.

– Мама! – Ромка вскочил со своего места, и кинулся в объятия Светланы.

– У тебя все хорошо, сынок? – спросила она, оглядывая его с ног до головы.

– Да, все хорошо. Мы уезжали прямо как настоящие шпионы из кино, – восторженно произнес Рома. – А еще, у них у всех настоящие пистолеты, – показал он на мужчин, рядом со Степановым.

Миша как раз поднялся следом за Ромой и подошел к Свете.

– Здравствуй, Света, – сказал он, тепло ее обняв. – Промежуточный этап прошел хорошо, и нам осталось только спрятать вас на некоторое время, пока мы с коллегами из ФСБ будем заканчивать это дело, – он показал на мужчин на диване. – У них для такого случая в Муроме есть конспиративный дом в частном секторе, небольшой частный коттедж. Сейчас вы с Ромой поедете туда, и поживете немного там. С вами останутся три сотрудника, которые будут обеспечивать охрану и остальное сопровождение.

– А как…

– О финансах не волнуйся, – остановил он Светлану. – Эти люди обеспечат вас и продуктами, и нужными вещами, и карманными расходами, если отправитесь на прогулку в парк или в кино. Но всегда вместе с ними. А все твои деньги из банковской ячейки вон в той сумке, – Миша показал на черную сумку, лежащую на столе. – Ее тоже возьмешь с собой.

– Я хотела спросить, как Юра узнает, что мы уехали и находимся там? – спросила Светлана.

– В твоем вчерашнем сообщении, которое ты готовила для Юры, было несколько слов о том, что вы с Ромой уезжаете, и вы под моей охраной. Он обязательно поймет, – сказал Степанов. – А где вы точно находитесь, он узнает от меня, когда вернется.

– А когда это будет? – спросила Света.

– Я пока не могу сказать чего-то определенного, – ответил Михаил, – но думаю, что до конца месяца ситуация разрешится.

– А если нет? – напряженно произнесла Света.

– А если нет, и потребуется чуть больше времени, то с первого сентября к Роме будут приходить преподаватели, чтобы он не пропускал учебу, – ответил Степанов, потрепав Рому по волосам. Он надеялся, что такая смена темы отвлечет Светлану, и кажется это удалось.

– Мы работаем над тем, чтобы быстрее вернуть Юру домой, – продолжил он. – А коллеги из ФСБ работают над тем, чтобы к этому времени нейтрализовать всех людей, которые здесь участвовали в его вербовке и контролировали вас. Считай это отпуском, Света, – улыбнулся ей Миша. – Там речка прямо за окном, много зелени, тихие места, воздух чистый.

– Хорошо, Миша, – постаралась улыбнуться Светлана. – Спасибо тебе.

– Не за что, – он улыбнулся в ответ. – Я постараюсь заехать к вам в гости. А ты защищай маму, – сказал он Роме, пожимая руку.

Через пару минут, Света с Ромой сели в один из внедорожников, и в сопровождении второй машины выехали из ангара, и спокойно влившись в транспортный поток, покатили в сторону города Мурома, где им предстояло жить ближайший месяц. А Миша Степанов поехал в СВР думать, как же оставшегося без связи Юру Фадеева вытащить из этой заварухи.

***

– Что, что ты сказал? – злобно нахмурившись, произнес Сергей Казанцев, услышав в телефоне отчет своего человека, дежурившего у интерната.

– Я говорю, что занятия в школе давно закончились, и уже примерно полчаса как все служащие ушли, но Фадеева не появлялась, – произнес в трубке взволнованный голос ЧОПовца.

– И какого же хрена ты сидел, придурок? – прокричал в ответ Сергей. – Беги туда срочно и выясняй, куда делась эта сука.

Сергей сбросил звонок своего подчиненного и стал звонить на телефон Светланы Фадеевой. Прослушав без ответа восемь долгих гудков, он, чертыхнувшись, сбросил этот звонок, и стал звонить своему человеку у дома Светланы.

– Коля, – начал он без приветствий, – Фадеева появлялась дома?

– Как утром ушла, еще не появлялась, Сергей Витальевич, – ответил ему голос из трубки. – Но еще нет шести, рановато для нее по понедельникам.

– А пацан ее на месте?

– Да, носился здесь по двору на самокате с обычной компанией, – ответил охранник.

– Хорошо, позвони мне, как только она появится, – сказал Сергей, и отключил телефон.

Он немного расслабился, понимая, что мать никогда не оставит своего ребенка, а раз мальчишка на месте, значит его человек просто проглядел Светлану на выходе. Ему с самого начала не нравилась эта затея, постоянного контроля повседневной жизни Фадеевых. Проще было запереть их где-нибудь под присмотром, на все время работы, а потом тихо выпустить, дав пачку денег, и еще пару раз по зубам, чтобы молчали наверняка. Это всегда срабатывало, и почему именно сейчас Пьер Жене настоял на такой форме контроля, Сергей не понимал. Тем более, что это отнимало так много ресурсов от остальной работы. Хорошо хоть прослушку просто поставили на запись, круглосуточно не отвлекая для этого нужных ему людей. Решив, что все же поднимет эту тему на ближайшей встрече с боссом, он почти выкинул эту проблему из головы, и готов был вновь переключиться на лежащие перед ним отчеты своего финансиста, как снова раздался звонок. Это был его человек у интерната.