Читать онлайн Великая Отечественная война – вчера и сегодня бесплатно

Глава 1. Духовные истоки фашизма, или «у кого все-таки собачье сердце»?

Казалось бы, что общего между возникновением реального фашизма в Германии и фантастическим рассказом М. Булгакова «Собачье сердце», действие которого происходит в Москве? Однако, этот гениальный рассказ, созданный в межвоенный период (двадцатилетнее перемирие, по словам маршала Фоша) является, в том числе, своего рода пророчеством о попытке создания нового человека в Третьем Рейхе, для которого привлекались не только брачные законы, но и биологические технологии своего времени, в т. ч. стерилизация, эвтаназия и т. д. В этом рассказе, как мы увидим, ставится проблема расизма и социо-дарвинизма. Поэтому, данный материал включен в эту книгу.

Мы привыкли к однозначности восприятия: черное-белое. Трагически не хватает полутонов. Раньше, во времена социализма (развитого, усовершенствованного и т. д.) буржуй было плохо, пролетарий – хорошо. А теперь наоборот, буржуй (пардон, бизнесмен) – персонаж в целом положительный, пролетарий – отрицательный. И в рамках этого бинарного сознания прочитывается рассказ Булгакова «Собачье сердце», который в годы перестройки, особенно в гениальной экранизации В. Бортко стал настоящим тараном для штурма и развала советского наследия. Даже прозвище «Шариков» стало нарицательным и означает не столько алкаша и хулигана, сколько «правокачателя, сторонника социальной справедливости». За это его и не жалуют демократы, за социализм, а не за алкоголизм, временами они и сами не дураки за воротник заложить. А профессор Преображенский воспринимается едва ли не как доктор Айболит, или лучше сказать доктор Гааз, носитель подлинно научного и гуманистического начала.

Но, отвлекшись на время от мрачного облика Шарикова, вглядимся пристальнее в светлый лик профессора Преображенского. И задумаемся над его фамилией. Не столько над тем, что он-де призван преобразить мир, сколько над тем, что он – сын кафедрального протоиерея. А как он относится к своему отцу? А вот показательная цитата.

«У нас ведь нет с вами подходящего происхождения.

Ведь у нас нет подходящего происхождения, мой дорогой?

– Какой там черт… Отец был судебным следователем в Вильно, – горестно ответил Борменталь, допивая коньяк.

– Ну вот-с, не угодно ли. Ведь это же дурная наследственность. Пакостнее ее и представить ничего себе нельзя. Впрочем, виноват, у меня еще хуже. Отец – кафедральный протоиерей. Мерси. «От Севильи до Гренады в тихом сумраке ночей…» Вот, черт ее возьми».

Горькая шутка над своим изгойством при новом строе? Вряд ли. В каждой шутке – только доля шутки, остальное – правда. Ответим на один простой вопрос: а сохранил ли профессор Преображенский веру своего отца или хотя бы уважение к ней? Ответ придется дать отрицательный. По ходу дела профессор постоянно чертыхается. И даже, когда сталкивается со страшной очевидностью наказания за нарушение Божественных законов и вторжение в таинственную сферу бытия человека, то поминает не Бога а природу: «Вот, доктор, что получается, когда исследователь, вместо того, чтобы идти ощупью и параллельно с природой, форсирует вопрос и приподымает завесу! На, получай Шарикова и ешь его с кашей».

Веры в Бога в нем нет и в помине, есть лишь вера в человеческий разум.

Да, что-то из христианской нравственности он удерживает: «На преступление не идите никогда. Доживите до старости с чистыми руками». В революционные годы это, конечно, немало, равно и забота в свое время о голодном Борментале. Но это, пожалуй все, что связывает его с отцом – кафедральным протоиереем.

А уж если говорить о христианской нравственности во всей ее полноте, в смысле жертвенного служения… Только что отгремела Гражданская война. Страна не вылезает из эпидемий – испанки, тифа и, конечно сифилиса.

Вот где могут пригодиться познания профессора-венеролога Преображенского.

А чем он занимается? За солидные деньги принимает «кобелирующих граждан», говоря языком капитана Глеба Жеглова. Делает деньги на пороке и тем обеспечивает свое благо-сытное существование, комфортный быт и славные застолья с горячими закусками, «новоблагословенными водками» и т.д.

А теперь посмотрим на ситуацию с другой стороны.

Церковь отвергла ересь антропоморфитов1, учивших о том, что человеческое тело само по себе являет образ Божий и, тем не менее, она относится к нему как к некоей святыне. «Господа Бога святите в телах ваших» (1 Петр 3, 15) – учит нас св. апостол Петр. «Бегайте блуда, всякий грех, который сотворит человек – вне тела, а блудник грешит против своего тела» (1 Кор.6, 18) – взывает св. апостол Павел. Созидайте из себя храм духовный». Эти слова относятся не только к душе, но и телу. Отношение к телу, как к святыне, мы ощущаем практически во всей богослужебной жизни Церкви: нас помазывают освященным елеем, тело покойного («честные мощи» по определению Требника) кадят, пред ним ставят свечи и т.д.

А чем занимается профессор Преображенский? «Я вставлю вам яичники обезьяны», говорит он 55 летней даме, у которой бурный роман с неким господином. Вот как он относится к этой святыне. И вопрос: благословил бы его отец, кафедральный протоиерей Филипп Преображенский на такие действия, совмещение святыни человеческого тела с обезьяними половыми органами, да еще и для блудливых целей?

Еще более кощунственно выглядит операция с пересадкой семенных желез и гипофиза алкоголика и вора Клима Чугункина в бедного пса Шарика. В результате происходит полное очеловечивание, что порождает восторженный вопль ассистента Борменталя: «Профессор Преображенский, Вы – Творец». Но только вспомним, как Бог творит человека. Отцы Церкви особо акцентировали то, что для сотворения человека Бог взял вещество от чистой девственной земли, подобно тому как впоследствии Он воплотился от пречистой Приснодевы Марии. Вот что в частности пишет Блаженный Августин: «Лицом земли, то есть достоинством земли по праву называется Мать Господа, Дева Мария. Оросил же Ее Дух Святой, обозначаемый в Евангелиях именем «источника и воды». То же, что человек был создан из праха и поселен в раю, дабы возделывать и хранить его, означает, что он должен был пребывать в воле Отца, исполняя ее и покорствуя ей»2.

А здесь – животная оболочка, животные страсти и омерзительная уголовщина в конце.

Возникает вопрос: а был ли мальчик, или все это дикие фантазии Михаила Афанасьевича Булгакова, бред автора рассказа «Морфий»? Что же было в реальности?

Здесь время рассказать о двух прототипах профессора Преображенского.

Первый – Серей Николаевич Воронов. Он родился в 1865 году. Много времени провел на Востоке, в Каире, где наблюдал евнухов. Он отметил их слабую память: евнухам с огромным трудом давались стихи из Корана. Кроме того, эти бедные люди преждевременно старились: у них рано появлялось старческое помутнение роговой оболочки, рано седели волосы и жили они очень недолго. Но эти же явления, которые у евнухов вызваны искусственно, наблюдаются у нормальных людей в пожилом возрасте. Воронов пришел к выводу: надо стимулировать жизненные силы организма трансплантацией семенных желез донора. Лучше всего – обезьян. Доктор высоко оценивал их как источник «запасных частей». «Обезьяна как будто выше человека по качеству своих органов, по физической конституции, более сильной и менее запятнанной дурной наследственностью: подагрической, сифилитической, алкогольной и проч.», – писал он. Вернувшись в Париж в 1910 году, Воронов стал директором станции экспериментальной хирургии в Коллеж де Франс и занялся опытами и исследованиями в области омоложения. Сначала Воронов провел более пятисот операций на овцах, козах, быках, прививая яички молодых животных к более старым – и те снова становились игривыми, здоровыми, способными к воспроизводству.

12 июня 1920 года состоялась первая долгожданная пересадка желез от обезьяны человеку. А через несколько лет Воронов провел уже 236 операций на пожилых людях. На операциях присутствовали врачи из Лондона, Нью-Йорка, Рима, Шанхая, Женевы… Доктор утверждал, что в 90 процентах случаев эффект был потрясающий. Даже у людей от 70 до 85 лет, страдавших импотенцией и прошедших пересадку, половое влечение было восстановлено в 74 процентах случаев. Вот что Воронов пишет об одном своем пациенте, пожилом английском аристократе.

Больной покинул Париж через двенадцать дней после операции, и я увидел его только через восемь месяцев. Мой лаборант доктор Дидри и я были буквально поражены, когда увидели господина Е. Л., потерявшего половину своей тучности, веселого, с быстрыми движениями, с ясным взглядом, как будто смеющимся над нашим удивлением. Жир исчез, мускулы укрепились, и он производил впечатление человека с цветущим здоровьем. Он наклонил голову, и мы убедились, что он не преувеличивал, говоря, что его лысина покрылась густым белым пухом. Он приехал из Швейцарии, где поднимался в горы и занимался любимым англичанами спортом. Этот человек действительно помолодел на пятнадцать-двадцать лет. Физическое и душевное состояние, половая жизнь – все совершенно изменилось благодаря действию прививки, превратившей дряхлого, жалкого и бессильного старика в сильного, пользующегося всеми своими способностями мужчину».

Сравним это с визитером профессора Преображенского

«Вошедший очень почтительно и смущенно поклонился Филиппу Филипповичу.

– Снимайте штаны, голубчик, – скомандовал Филипп Филиппович и поднялся.

«Господи Иисусе, – подумал пес, – вот так фрукт!».

На голове у фрукта росли совершенно зеленые волосы, а на затылке они отливали в ржавый табачный цвет. Морщины расползались на лице у фрукта, но цвет лица был розовый, как у младенца. Левая нога не сгибалась, ее приходилось волочить по ковру, зато правая прыгала, как у детского щелкуна. На борту великолепнейшего пиджака, как глаз, торчал драгоценный камень.

От интереса у пса даже прошла тошнота.

– Тяу, тяу… – он легонько потявкал.

– Молчать! Как сон, голубчик?

– Хе-хе! Мы одни, профессор? Это неописуемо, – конфузливо заговорил посетитель. – Пароль д’оннер.. Я положительно очарован. Вы кудесник»

Фантастический успех превратил Воронова в культовую фигуру. Появился даже коктейль: «гланды обезьяны». А Воронов пророчествовал: «Недалеко то время, когда пересадка эндокринных желез обезьян, сделавшаяся доступной каждому хирургу, отметит собой значительный прогресс человеческой терапии».

Но, как прозорливо сказала Ахматова:

Слова Воронова оказались лжепророчеством и шарлатанством. И всего через пару лет его авторитет покатился в пропасть. Что же стряслось?

А произошло вот что: омоложенные пациенты как-то подозрительно быстро оказывались в челноке Харона. На том свете, то есть. Тот же английский аристократ Е.Л. умер через два года после операции. На Воронова посыпались грозные обвинения пациентов, ехидные вопросы прессы. Воронов отбивался, как медведь от своры собак: «4 сентября 1923 года меня известили о его смерти, последовавшей от припадка белой горячки, вызванного застарелой невоздержанностью, которую прививка, к сожалению, не исправила»

Но подобные ответы вызывали еще более коварные вопросы: а для чего ты мил человек прививку (т.е. пересадку) делал? Не для того ли, чтобы сию невоздержанность поощрять? И что это за белая горячка такая – от невоздержанности? Еще одно великое научное открытие гениального профессора? Все явственнее звучало два грозных слова – шарлатан и аферист.

За пациентами и прессой грянула тяжелая артиллерия – выступления собратьев по цеху – известных хирургов.

Знаменитый английский врач Дэвид Хамильтон даже написал книгу: «Афера: гланды обезьяны», в которой доказывал: ткань животных непременно будет отвергнута человеческим организмом. В лучшем случае операция оставит шрам, глядя на который пациент может верить, что прививание сработало. Иными словами: блажен, кто верует, тепло ему на свете. Оказывается, благодарные пациенты Воронова, якобы улучшившие свое состояние, просто занимались самовнушением. Так называемый эффект плацебо. Но для этого вовсе необязательно потрошить несчастную обезьяну и полосовать бедного пациента: достаточно купить цветочек, глядеть на него и внушать себе, что он несет тебе исцеление. Четко и чеканно высказался знаменитый хирург, Кеннет Уокер: метод Воронова «не лучше, чем методы ведьм и колдунов».

В общем, Воронову ясно дали понять: больной нуждается в уходе – от врача. С опытами ему пришлось завязать. Но он не унывал: состояньице-то он заработал не маленькое. Оно-то и позволило вести ему жизнь светского льва: многочисленные любовные романы, путешествия, вечеринки. Возникает вопрос: не привела ли подобная жизнь к необходимости пересадки достопочтенному хирургу обезьяньих органов? Нет, не привела. Воронов оказался крепким орешком и прожигал свою жизнь аж до 85 лет. Умер он в Лозанне и был похоронен в русской секции кладбища «Кокад» в Ницце.

Однако в облике Воронова кое-что недостает для полного сходства с профессором Преображенским: московской прописки (или как минимум советского гражданства) и близости к вождям.

Однако это было у другого нашего героя – Илья Ивановича Иванова (1870-1932). И даже внешний облик – небольшая бородка, рыцарски усы – напоминает портрет Филиппа Филипповича.

Родился наш герой в один год с Лениным в весьма обеспеченной семье. Успешно выучился, сделал блистательную научную карьеру. В 36 лет стал профессором за метод искусственного осеменения кобыл, весьма прибыльный для коннозаводчиков.

Но кобыл для рысистого разбега научной фантазии Илье Ивановичу было мало.

Он задумал дерзкую идею: вывести гибрид человека и обезьяны. Проектом заинтересовались русские военные: с одной стороны физические возможности шимпанзе и горилл значительно превосходят человеческие, с другой – гибриды все же не люди, их не жалко. Да и жалование платить не надо, потому как недочеловеки.

Как видим, идея урук-хайев, боевых орков появилась задолго до Толкина и господин Иванов вполне мог бы занять в его романе место Сарумана. Но характерны и нравы русского офицерства, которые забыли, за чем пришли в Российскую Императорскую Армию. Ее старинный девиз: «За веру, Царя и Отечество». А теперь вопрос – во что веруем, господа офицеры, голубые князья? В обезьяночеловека? И кого в бой поведем – очеловеченных горилл?

Однако, Иванов трезво понимал, что его великий замысел надо начинать с малого – с экспериментов на низших живых существ, близких друг другу. Свои эксперименты Иванов проводил в известном на весь мир заповеднике Аскания-Нова, основанном в 1828 году. Учёный скрещивал мышей и крыс, кроликов и зайцев, ослов и зебр, зубров и домашних коров, осеменяя их искусственным путём. Целеустремлённый биолог не только создавал гибриды, но и тщательно изучал их поведение.

Но в самих этих экспериментах ничего необычного не было: искони скрещивали лошадь и осла, получая мула. Это обычное внутривидовое скрещение. Но поди скрести осла с коровой! Или лошадь со свиньей!

Однако Великий Комбинатор считал человека и обезьяну одним видом, поэтому скрещивание человека с обезьяной он полагал вполне возможным. Об этом Иванов заявил в 1910 году в своём выступлении на Всемирном конгрессе зоологов в австрийском городе Грац. Место тоже не случайно – страна будущего противника России в Первой Мировой. И страна, которая родила Гитлера.

К счастью, или несчастью – не нам судить – грянула Первая Мировая, а затем и революция с Гражданской войной, которые поставили крест на великих комбинациях дерзновенного биолога. Но увы, только временно.

Установилась советская власть, временно устаканилась бурная русская жизнь и Иванов вновь взялся за старое. Для успеха его эксперимента требовались ресурсы, а значит и высокое покровительство. Достигнуть его Иванову помог хирург Розанов Владимир Николаевич (1872-1934). Личность весьма колоритная. Во-многих отношениях. Во-первых – потому, что, как и профессор Преображенский, он был на дружеской ноге с высшими советскими вождями, в его руки они отдавали свою жизнь и здоровье. У него оперовался Ленин в 1922 г., когда Розанов извлек пулю, которую еще в 1918 году всадила в вождя Фаня Каплан. Он же искусно вырезал аппендицит у Сталина. Неудивительно, что советские вожди абсолютно ему доверяли.

Вторая черта: Розанов был правоверным последователем уже известного нам заграничного авантюриста Сергея Воронова и по его примеру пытался омолодить человека через пересадку семенных желез обезьян. По слухам у него прошел через соответственную операцию сам грозный нарком Ягода3 Веру Розанова в вороновский метод не поколебала даже волна разоблачений в адрес парижского афериста. Она объяснялась просто: гнилой консервативный капиталистический мир не оценил гениального ученого Поэтому Розанов всеми силами и всей душой поддержал еще более революционного биолога Иванова.

Как известно, родиной европейской революции и самой атеистичной страной на начало ХХ в. явилась Франция. Liberté, egalité, fraternité и прочее белибердé. Именно поэтому работы пламенного биолога-революционера Иванова Ильи Ивановича вызвали интерес у французских коллег. Они предложили для опытов научную базу во Французской Гвинее, в городе Конакри. Рядом с городом располагались роскошные ботанические сады. В них экспериментатор, задумавший сделать переворот в человеческой эволюции, и занялся своими опытами.

В начале 1927 года Иванов осеменил трёх самок шимпанзе человеческой спермой. Этот дерзкий эксперимент окончился полным провалом. Одна обезьяна умерла, а две так и не смогли забеременеть. Но революционный биолог не унывал. Он взял с собой 15 обезьян и уехал с ними в Сухуми, где благодаря трудам Розанова, а главное у управляющего делами СНК СССР товарища Горбунова Николая Петровича (1892- 1938), была организована специальная засекреченная база, находившаяся под совиным крылом ОГПУ. Главный смысл этой сверхсекретной базы – эксперименты по скрещиванию человека с обезьяной. Непосредственный куратор – Генрих Григорьевич Ягода (1891-1938)., тогда 2-й заместителя председателя ОГПУ. Личность интересная. Еврей по происхождению, профессиональный революционер, любитель литературы и оккультизма. Строитель Беломорканала, о котором так проникновенно писал Николай Клюев:

А к Православию Ягода относился так: в предбаннике его бани находились иконы. Он раздевался, стрелял в них и шел мыться с товарищами. Может быть, получив расстрельный приговор от бывшего семинариста Джугашвили-Сталина, он вспоминал об этих выстрелах…

Лев Давыдович Троцкий называл Ягоду усердным ничтожеством. Но всякое ничтожество тоже имеет право на полёт мысли. Как говорил Солоневич: у каждого барина есть своя мечта о белых розах. Ягода создал своему садоводу Иванову все условия для плодотворной научной работы.

С 1927 года и вплоть до своей смерти в 1932 году Илья Иванович Иванов занимался своими опытами. Все они покрыты непроницаемой завесой секретности. Известно только, что наш биолог привлекал добровольцев из числа женщин. Разочаровавшись в самках шимпанзе, учёный решил испытать на прочность человеческие организмы. Женщины должны были посредством искусственного оплодотворения забеременеть от обезьян самцов. Однако, неудачи в оплодотворении искусственном привели к идее оплодотворения естественного.

Для этой цели в Сухуми даже привезли молодого орангутанга. Но все затраты и хлопоты не дали никаких результатов. Об этом говорит хотя бы тот факт, что в конце 1930 года лаборатория в Сухуми была расформирована. Этому предшествовало, по слухам, самоубийство комсомолки-доброволки, которая решилась ради науки и грядущего преобразования человечества, его вечной молодости преодолеть свой девичий стыд, человеческое достоинство, наконец инстинкт безопасности и вступить в половой контакт с обезьяной, проще говоря – согрешить с ней.

Собственно говоря, гибель одной девушки для некоторых вождей мирового пролетариата ничего не значила. Их точку зрения в конце 20 годов ХХ в. чеканно выразил «Буревестник» революции Максим Горький: «Следует пожертвовать сотней человек ради опытов, которые дадут жизнь и молодость тысячам и тысячам людей». Иными словами, все для светлого будущего. Но, как сказал Мандельштам, «И то, что будет – только обещанье». Дело в другом: факир был пьян и фокус не удался. Иванову не простили неудач, авантюризма и откровенной халтуры. Возможно, лавочку прикрыли по воле Сталина, вообще с неодобрением относившемуся к подобным экспериментам, от которых попахивало волюнтаризмам и троцкизмом. Но на Беломорканал Иванов не попал: помогли высокие покровители. Дерзкого биолога отправили в Алма-Ату. В этом городе он работал в Казахском ветеринарном институте. В марте 1932 года Илья Иванович Иванов умер от сердечного приступа.

Скрещивание человека с обезьяной закончилось полным провалом. Великому Комбинатору не помогли ни поддержка Розанова, ни благосклонность Горбунова, ни деловое участие Ягоды.

С Божией стихией, как известно, не совладать и царям, не то что профессорам или даже вторым заместителям наркома ОГПУ. Богозданные законы природы вынесли свой приговор относительно межвидовой рождаемости – окончательный и обжалованию не подлежащий.

И, наконец, в Бухенвальде врачи, такие, как датский экспериментатор и авантюрист Карл Вернет проводили эксперименты с половыми органами, в т.ч. и их пересадку заключенным. Позднее, с помощью врачебной круговой поруки Карл Вернет смог сбежать от заслуженного возмездия и оказаться в Бразилии, где смог устроить себе частную клинику благодаря мистификации с идеей «искусственной железы». В общем, перед нами почти такой же авантюрист, как Воронов.

Вот какие личности стоят за благостным ликом профессора Преображенского. И вот чему он служил. Надеюсь, читателям понятно, что при своей внешней консервативности и любви к порядку и комфорту Филипп Филиппович Преображенский – самый радикальный революционер. Швондер ему и в подметки не годится. Потому что «самый главный дурак» – председатель домкома работает на поверхностном уровне: пытается перестроить общественные отношения – надстройку, говоря по марксистски, при этом делает это глупо, примитивно и суетливо, настоящая жизнь все равно утекает из под его рук, как вода из под пальцев. Но об этом – в следующей публикации. А вот Филипп Филиппович работает на глубинном уровне, с базисом, пытаясь переделать самую природу человека. Это – глубинная и куда более страшная революция. Ленин, Троцкий и Свердлов были бы невозможны, если бы в свое время не появился Чарльз Дарвин с его теорией происхождения человека от обезьяны, а значит с целым веером криминальных возможностей. И не только бесплодных попыток скрестить человека с обезьяной. Но с куда более «плодотворными» теориями – атеизма, материализма, расизма и, отметим, социо-дарвинизма, неразрывно связанного с такой квази-наукой, как евгеника. А ей то и предан всей душой Филипп Филиппович: «Я заботился совсем о другом, об евгенике, об улучшении человеческой породы. И вот на омоложении нарвался!»

А теперь небольшой экскурс в то, откуда пошла есть евгеника и к каким последствиям она привела. Родоначальником ее явился некий Фрэнсис Гальтон, двоюродный брат пресловутого Чарльза Дарвина. Именно Гальтон придумал термин «евгеника». Под евгеникой он подразумевал научную и практическую деятельности по выведению улучшенных cортов культурных растений и пород домашних животных, а также по охране и улучшению наследственности человека. У читателя появляется вопрос: ну и что, разве это не благородная деятельность, которой занимается и генетика и селекция? Не скажите: Гальтон считал, что существуют народы с положительным набором генетических признаков и соответственно с набором отрицательных. Соответственно, первые имеют полное право управлять вторыми. Галь-тон намеревался сделать евгенику, которая, по его мнению, подтверждала право англосаксонской расы на мировое господство, «частью национального сознания, наподобие новой религии».

Да и сам Дарвин баловался идеями социального дарвинизма. Вот что он пишет: «В недалёком будущем, возможно, уже через несколько сотен лет, цивилизованные расы целиком вытеснят или уничтожат все варварские расы в мире».

Однако, даже если Вы – добрый англичанин, не надейтесь, что это автоматически дает вам право управлять миром. Ведь Гальтон проводил не только расовое, но и социальное членение общества. Соответственно, если Вы принадлежите к классу предпринимателей, или к дворянству, если Вы – джентльмен, значит у Вас подходящее происхождение, должный набор генетических признаков, дающих Вам право на мировое господство. Напротив, если Вы – бедняк, значит – сами виноваты, у Вас дурная наследственность. Значит – ваше место внизу, все в порядке. А вообще-то бедняков и бродяг лучше стерилизовать.

В ХХ в. подобные идеи вышли на государственный уровень. Программа стерилизации бродяг, преступников, алкоголиков, сумасшедших была запущена в США несколько раньше Гитлера: он явился лишь учеником англичан и американцев, хотя учеником способным.

В 1932 году один из ученых специалистов-евгеников прямо заявил следующее:

«Нет никакого сомнения, что если бы в Соединенных Штатах закон о стерилизации применялся бы в большей мере, то в результате меньше чем через сто лет мы ликвидировали бы по меньшей мере 90 % преступлений, безумия, слабоумия, идиотизма и половых извращений, не говоря уже о многих других формах дефективности и дегенерации. Таким образом, в течение столетия наши сумасшедшие дома, тюрьмы и психиатрические клиники были бы почти очищены от своих жертв человеческого горя и страдания.

Адольф Гитлер распространил этот принцип не только на пауперизированный и преступный мир, но и на целые народы. По его приказам стерилизовали умственно больных, преступников, а также евреев, цыган и т.д. Но стерилизации оказалось недостаточно и тогда в ход пошла эвтаназия – блаженная смерть или благостное убийство. По приказу Гитлера физически уничтожались умственно отсталые граждане Германии, а затем и других стран, в том числе и на оккупированной территории Советского Союза.

«Ну и что?» – спросите вы. Все это т.н. негативная евгеника, а профессор Преображенский – сторонник евгеники позитивной, улучшающей, прогрессивной. Дорогие друзья, уже сам факт истребления Шарикова в конце повести показывает, что увы, профессор Преображенский и его верный ассистент Борменталь не были чужды негативной генетики – истребления лиц не соответствующих известным параметрам. И по своим воззрениям, увы, профессор Преображенский вполне вписывается в идеологию социал-дарвинизма.

К чему такие соблазнительные биологические экскурсы?» – могут спросить меня просвещенные читатели. Отвечаю: в силу той страшной биологической революции, которую мы наблюдаем. В силу грандиозного развития биотехнологий, генной инженерии, огромных успехов медицины и биологии в целом с одной стороны. И в силу потрясающей общественной безнравственности и преступной глупости в этом вопросе – и не только за рубежом, но к сожалению и у нас в России. В девяностые годы как дикую нелепицу я выслушивал рассказ одного архимандрита о его православном друге в Америке, тяжело страдавшем от своего начальника, который решил стать… начальницей. Но сейчас в Государственной Думе пресурьезно дебатируется возможность о внесении закона о замене двух полов – мужского и женского на…пять. «Что это значит?» – спросил один недалекий депутат. «То, что в Госдуме будет пять туалетов» – ответили ему. Да, как справедливо заметил профессор Преображенский, разруха не в клозетах, а в головах граждан. Добавим, в этой головной разрухе Филипп Филиппович поучаствовал изрядно.

Ведь начинают революцию благостные профессора и писатели-«старики в душистых сединах», интеллектуалы – разные там человеколюбы Руссо, Толстые, Милюковы, Дарвины, Вороновы и Ивановы. Ее лишь заканчивают мясники типа Фуше и Ягоды, уголовка вроде Клима Чугункина или местечковая шушера, наподобие Швондера. И сын кафедрального протоиерея Преображенский – символ. Как духовной подготовки революции, так и февраля 1917 года.

Вероятно, многие читатели вознегодовали на меня за бездоказательное обвинение профессора Преображенского в социал-дарвинизме. Ну что же, время представлять доказательства.

Вот фрагмент из диалога Борменталя и Преображенского:

«Объясните мне, пожалуйста, зачем нужно искусственно фабриковать Спиноз, когда любая баба может его родить когда угодно. Ведь родила же в Холмогорах мадам Ломоносова этого своего знаменитого. Доктор, человечество само заботится об этом и в эволюционном порядке каждый год, упорно выделяя из массы всякой мрази, создает десятками выдающихся гениев, украшающих земной шар».

Итак, для Преображенского человечество делится на мразь и гениев. Мразь тоже нужна, но она вроде навоза, на котором произрастают гении. Чем не социо-дарвинизм?

Родя Раскольников вероятно тихо закурил бы в кустах от зависти, услышав слова профессора Преображенского, поскольку булгаковский герой подвел под его деление мира на «обыкновенных», пребывающих в законопослушании, и «необыкновеннных», – тех, кому закон не писан, мощное теоретическое обоснование – биологию и законы наследственности. И в этом достопочтенный профессор следовал известной традиции, прежде всего английской, которая, в конечном счете, привела к Гитлеру и гитлеровскому геноциду. Как считает британский ученый Пол Хейз, «именно английские социал-дарвинисты подарили своим нацистским последователям оправдание…». По мнению Хейза именно британский биолог Бенджамин Кидд установил взаимосвязь между естественным отбором (упорным выделением по профессору Преображенскому) и процветанием нации – эту идею, с незначительными изменениями, перенял у Кидда гитлеровский идеолог Альфред Розенберг. Из киддовской «науки о власти» Гитлером были усвоены представления о «закономерностях», в соответствии с которыми сама природа при помощи механизма «социальной наследственности» низводит какой-то народ до уровня «низшей расы» – причем эту «социальную наследственность» может регулировать и государство, и напротив – возводит до высшей. По мнению Хейза, самое сильное и самое продолжительное влияние на фашистов оказало расистское направление социал-дарвинизма, которое создал Карл Пирсон (бывший колониальный чиновник, а затем – до 1933 года – профессор евгеники в Лондоне), ратовавший за «борьбу расы против расы и выживание сильнейшей расы».

Ну а то, что для профессора Преображенского не только люди, но и народы и расы не равны, показывают следующие его слова, веющие нескрываемым презрением в адрес собственного народа: «Двум богам нельзя служить! Невозможно в одно и то же время подметать трамвайные пути и устраивать судьбы каких-то испанских оборванцев! Это никому не удается, доктор, и тем более людям, которые вообще, отстав от развития европейцев лет на двести, до сих пор еще не совсем уверенно застегивают собственные штаны!»

Отметим, что советский опыт показал, что возможно. Поскольку испанским детям во время гражданской войны 1936-39 г. помогали, в том числе, и простые советские граждане, из тех, кто подметали трамвайные пути. А насчет отставания от европейцев.... Известный экономист Тьерри в 1913 году писал: «Еще 20 лет и Россия перегонит в своем развитии все страны мира». Но если мерить все Европой и смотреть на мир европейскими глазами, исполненными расистского русофобского презрения, то можно и не такое сказать.

Характерен эпизод, когда профессор Преображенский выказывает свое отрицательное отношение к благотворительности, отказываясь пожертвовать полтинник на детей Германии: «Хочу предложить вам, – тут женщина из-за пазухи вытащила несколько ярких и мокрых от снега журналов, – взять несколько журналов в пользу детей Германии. По полтиннику штука.

– Нет, не возьму, – кратко ответил Филипп Филиппович, покосившись на журналы.

Совершенное изумление выразилось на лицах, а женщина покрылась клюквенным налетом.

– Почему же вы отказываетесь?

– Не хочу.

– Вы не сочувствуете детям Германии?

– Равнодушен к ним.

– Жалеете отдать полтинник?

– Нет.

– Так почему же?!

– Не хочу.

Помолчали.

– 3наете ли, профессор, – заговорила девушка, тяжело вздохнув, – если бы вы не были европейским светилом, и за вас не заступались бы самым возмутительным образом, – блондин дернул ее за край куртки, но она отмахнулась, – лица, которых, я уверена, мы еще разъясним, вас следовало бы арестовать.

– А за что? – с любопытством спросил Филипп Филиппович.

– Вы ненавистник пролетариата, – горячо сказала женщина.

– Да, я не люблю пролетариата, – печально согласился Филипп Филиппович и нажал кнопку».

Можно, конечно, прочитать этот текст и так, что профессор Преображенский поступает так, чтобы отшить Швондера со товарищи полностью и окончательно, чтобы «умереть» для них. Но в первой части мы уже говорили о приверженности профессора Преображенского евгенике и идеям Гальтона. Так вот, с точки зрения Гальтона, социальные институты, такие как благотворительность и психиатрические больницы в демократическом обществе в высшей степени вредны, ибо позволяют худшим людям выживать и размножаться быстрее представителей элиты, и если не исправить эту ошибку, то общество скоро будет наводнено «худшими» людьми. Дарвин прочитал работу своего кузена с интересом и посвятил несколько разделов своей книги «Происхождение человека и половой подбор» обсуждению идей Гальтона, в которой согласился с целым рядом его идей.

Не одинок профессор Преображенский и в своей нелюбви к пролетариату. Вот как отзывался об английском рабочем классе известный мыслитель Томас Карлейль. Для него английские бедняки – бесчисленные скоты», «бездушные твари, отребье, обезьяньи рожи, чертовы рыла… собачьи морды, тяжелые и угрюмые бычьи головы».

Такие же слова находили для них Хьюстон Стюарт Чемберлен и Адольф Гитлер.

В воинственном и иерархическом обществе, о котором мечтал Карлейль, работал миллион черных рабов, а править ими должна была сотня тысяч белых рабовладельцев – совсем как у Гитлера и главы СС Генриха Гиммлера, планировавших ввести подобные порядки на территории побежденной России.

Теперь о символике имени «Преображенский» как преобразователя действительности. Профессор действительно пытается ее изменить кардинально: как минимум повернуть время вспять. А по максимуму создать нового человека – из животного. На память приходит образ Фауста, или Вагнера, создающего человека из пробирки – гомункула. Но к профессору Преображенскому вполне подходит другой образ – раввина Льва, или Махараля Йехуды Бен Бецалеля. С помощью тайных заклинаний он создал из куска глины голема, или робота, который был должен носить воду для синагоги, убирать и защищать ее. Но однажды, когда раввин уехал из Праги на время, а неудачливый ученик забыл заклинания, голем вышел из повиновения и стал все крушить в синагоге. Вовремя приехавший раввин заклинаниями обратил голема в изначальный прах, подобно тому, как Преображенский вновь превратил Шарикова в пса.

Таким образом, в «Собачьем сердце» мы наблюдаем основные черты еврейской легенды, тем более что профессор Преображеский не случайно сравнивается с ветхозаветным пророком.

Итак, Преображенский создает гомункула, нового человека. Но его он не любит. Шариков его раздражает, как неожиданный результат, а точнее, как нежеланный ребенок. Ругая Шарикова, он не отделяет главного от второстепенного – приставания к Зине от лакированных сапог. Особенно комичен и странен наезд профессора на имя и отчество своего подопечного – Полиграф Полиграфович. Имя «Полиграф» ничем не отличается от многочисленных Елпидифоров, Анемподистов, Акакиев и т.д., чьи имена украшали русскую действительность ΧΙΧ – начала ХХ в., а начальник царского конвоя Николай Иванов вообще носил отчество «Иудович». Ведь давались имена по святцам, по святому дня, когда родился младенец и поэтому весьма странно от сына кафедрального протоиерея видеть столь резкую реакцию на звучное греческое имя, буквально значащее «многопишущий», оказавшееся пророческим в свете его доноса на профессора. Особенно характерен диалог за столом в связи с Каутским: Филипп Филиппович локти положил на стол, вгляделся в Шарикова и спросил:

«– Позвольте узнать, что вы можете сказать по поводу прочитанного?

Шариков пожал плечами.

– Да не согласен я.

– С кем? С Энгельсом или с Каутским?

– С обоими, – ответил Шариков.

– Это замечательно, клянусь богом. «Всех, кто скажет, что другая…» А что бы вы со своей стороны могли предложить?

– Да что тут предлагать… А то пишут, пишут… конгресс, немцы какие-то… Голова пухнет. Взять все – да и поделить.

– Так я и думал, – воскликнул Филипп Филиппович, шлепнув ладонью по скатерти, – именно так и полагал.

– Вы и способ знаете? – спросил заинтересованный Борменталь.

– Да какой тут способ, – становясь словоохотливее после водки, объяснил Шариков, – дело не хитрое. А то что ж: один в семи комнатах расселился, штанов у него сорок пар, а другой шляется, в сорных ящиках питание ищет.

– Ну что ж, хорошо, я не против дележа. Доктор, скольким вы вчера отказали?

– Тридцати девяти человекам, – тотчас ответил Борменталь.

– Гм… Триста девяносто рублей. Ну, грех на трех мужчин. Дам – 3ину и Дарью Петровну – считать не станем. С вас, Шариков, сто тридцать рублей, потрудитесь внести.

– Хорошенькое дело, – ответил Шариков испугавшись, – это за что такое?

– 3а кран и за кота, – рявкнул вдруг Филипп Филиппович, выходя из состояния иронического спокойствия.

– Филипп Филиппович, – тревожно воскликнул Борменталь.

– Погодите. За безобразие, которое вы учинили и благодаря которому сорван прием. Это нестерпимо. Человек, как первобытный, прыгает по всей квартире, рвет краны… Кто убил кошку у мадам Полласухер?! Кто…

– Вы, Шариков, третьего дня укусили даму на лестнице, – подлетел Борменталь.

– Вы стоите на самой низшей ступени развития, – перекричал Филипп Филиппович, – вы еще только формирующееся, слабое в умственном отношении существо, все ваши поступки чисто звериные, а вы в присутствии двух людей с университетским образованием позволяете себе с развязностью совершенно невыносимой подавать советы космического масштаба и комической же глупости о том, как надо все поделить, и вы в то же время, наглотались зубного порошку!..

– Третьего дня, – подтвердил Борменталь.

– Ну, вот-с, – гремел Филипп Филиппович, – зарубите себе на носу, – кстати, почему вы стерли с него цинковую мазь? – что вам нужно молчать и слушать, что вам говорят. Учиться и стать хоть сколько-нибудь приемлемым членом социалистического общества. Кстати, какой негодяй снабдил вас этой книжкой?

– Все у вас негодяи, – испуганно ответил Шариков, оглушенный нападением с двух сторон.

– Я догадываюсь, – злобно краснея, воскликнул Филипп Филиппович.

– Ну, что же. Ну, Швондер и дал. Он не негодяй. Чтоб я развивался.

– Я вижу, как вы развились после Каутского, – визгливо и пожелтев, крикнул Филипп Филиппович. Тут он яростно нажал кнопку в стене. – Сегодняшний случай это показывает как нельзя лучше! 3ина!

3ина прибежала бледная.

– 3ина! Там в приемной… Она в приемной?

– В приемной, – покорно ответил Шариков, – зеленая, как купорос.

– 3еленая книжка…

– Ну, сейчас палить! – отчаянно воскликнул Шариков. – Она казенная, из библиотеки!!

– Переписка – называется… как его?.. Энгельса с этим чертом… В печку ее!

Зина повернулась и улетела».

С фактологической точки зрения вроде бы все верно. С педагогической точки зрения ценность этой беседы нулевая. Точнее отрицательная. Два высокообразованных ученых эскулапа загоняют Шарикова в угол, не давая ему никакой возможности для отступления или хотя бы для почетной капитуляции. А ведь известно, что в угол нельзя загонять не только человека, но и крысу, она обязательно бросится. А человек и подавно. Тем более, если к нему обращаются вот так: «Вы стоите на самой низшей ступени развития, – перекричал Филипп Филиппович, – вы еще только формирующееся, слабое в умственном отношении существо, все ваши поступки чисто звериные, а вы в присутствии двух людей с университетским образованием позволяете себе с развязностью совершенно невыносимой подавать советы космического масштаба». Иными словами для него Шариков – унтерменш.

Не хочется произносить страшное слово «расизм», но, увы, именно это исповедует Филипп Филиппович, который думает, что несет «бремя белых». И при этом несет его с фанатической верой: ведь с казенной книжкой можно разобраться и по иному – вежливо вернуть ее Швондеру. Со змеиной улыбкой и комментариями насчет того, как развивается его подопечный после Каутского. А профессор Преображенский устраивает какое-то аутодафе в духе Торквемады. Или тех же нацистов, сжигавших коммунистические книги. Впрочем, и сами коммунисты были не лучше, сжигая церковные книги и иконы. Таким образом, Преображенский становится на одну доску со Швондером.

Линия Преображенского понятна: он воображает себя Робинзоном, а Шарикова – Пятницей. (Надо бы Робинзона дать почитать – думает он). Но оба они явно не соответствуют этим ролям. Сама по себе традиция просвещенного мудреца, пытающегося воспитать неблагодарного дикаря, не нова, она идет еще со времен Шекспира: Просперо и Калибан. Но только такие Просперо с ΧV по середину ΧΙΧ в. перевезли около 13 миллионов черной кости (рабов-негров) из Африки в Америку и Европу. Вдвое-втрое большее число погибло при ловле или умерло по дороге, пойдя на пищу акулам. А остальные, приобщенные к премудрости Просперо? Очень хорошо выразился о неграх мой один западный знакомый, долгие годы проживший в Африке: «Негр – замечательное существо в своей среде – добродушное, открытое, верное, преданное. Когда он сталкивается с европейской цивилизацией, то, не имея к ней иммунитета, он становится хуже европейцев». Отношения выстраивались далеко не всегда по типу Робинзон-Пятница. Так что было над чем задуматься профессору Преображенскому относительно того, почему милейший пес стал паршивым человеком: здесь работает не только наследственность Клима Чугункина, да и Швондер в процессе воспитания Шарикова играет далеко не первую скрипку.

В противостоянии Швондера и Преображенского много зеркального. Временами они выступают, как близнецы-братья, только не как Каин и Авель, а скорее как Каин и Ламех. Швондер в газетной статье призывает на голову Преображенского карающий меч пролетарской диктатуры. Преображенский хочет то застрелить Швондера, то повесить его. Прямо продолжение гражданской войны. А за что они борются?

При всей неприглядности облика Швондера, его идеалы понятны: это свобода, равенство, братство и социальная справедливость. Москва задыхается от переселения, людям жить негде, а тут буржуй расселся в семи комнатах. Мало ли что он работает: не работает он вовсе, а наживается на пороках человеческих. Для Швондера единственным аргументом является «броня» с высоких инстанций, для него совершенно непонятная и возмутительная. Проще и по современному говоря, «блат» и «крыша».

А вот за что воюет Преображенский? За свой комфорт, за семикомнатную квартиру, за «горячие закуски», коньячок и «новоблагословенную» водочку. Точно так же, как белые генералы в 1918-20 г. Разве они шли за «Веру, Царя и Отечество?» Держи карман шире.

По большому счету, как справедливо указывает И.Л. Солоневич, борьба между красными и белыми носила характер с одной стороны, внутрисоциалистической резни, с другой – последней попытки дворянства удержать свои владения и привилегии. 4 Монархической она не была. Как говорил Троцкий, «Если бы белые догадались выбросить лозунг крестьянского царя, мы бы пропали». Но ничего подобного не произошло, напротив, с монархическим движением в тылу белых армий боролись и запрещали его. Напротив, ряд белых правительств был создан социалистами – эсерами и меньшевиками. Так уж ли сильно отличался эсер Савинков от большевика Ленина? С другой стороны, белые, сменяя красных, первым делом занимались «реституцией собственности», то есть отбирали назад помещичью землю и расправлялись с теми, кто имел неосторожность ее захватить. Как заметил Солоневич: «Хоть бы здесь они были непредрешенцами». Столкнувшись с ужасом красного террора, народ приветствовал белых, но отвернулся от них, когда они стали вести себя так же, как красные, да еще и не обеспечивали порядка: после красных ужасов их встречали с цветами, но «освободители» повели себя так, что их провожали пулеметами. И ничему белые генералы не научились даже в эмиграции. Как вспоминает Солоневич, когда на одном эмигрантском собрании обсуждался земельный вопрос в будущей России после свержения большевицкой власти, один старый генерал сказал: «А я предлагаю по-божески – никому ни хрена». Божеское предложение было принято.

А теперь вопрос: чем возмущен профессор Преображенский? Гонениями на Церковь и богохульными демонстрациями? Убийствами невинных? Насилием над народной совестью? Свержением законного Царя и расстрелом Царской Семьи? Оплевыванием русского имени и уничтожением многоцветия русской жизни? Да нет, конечно. Он раздражен тем, что разрушен его привычный, богатый благосытный быт: «Почему убрали ковер с парадной лестницы? Разве Карл Маркс запрещает держать на лестнице ковры? Где-нибудь у Карла Маркса сказано, что второй подъезд Калабуховского дома на Пречистенке следует забить досками и ходить кругом через черный двор? Кому это нужно? Почему пролетарий не может оставить свои калоши внизу, а пачкает мрамор?.. – Какого черта убрали цветы с площадок? Почему электричество, которое, дай бог памяти, потухало в течение двадцати лет два раза, в теперешнее время аккуратно гаснет раз в месяц?»

Как точно и зло сказал Блок в 1905 году, кстати, по поводу отключения света:

Преображенский вообще аполитичен и в некотором смысле беспринципен:

«Городовой! – кричал Филипп Филиппович. – Городовой! – «Угу, гу, гу, гу!» – какие-то пузыри лопались в мозгу пса… – Городовой! Это и только это. И совершенно неважно, будет он с бляхой или же в красном кепи. Поставить городового рядом с каждым человеком и заставить этого городового умерить вокальные порывы наших граждан. Вы говорите – разруха. Я вам скажу, доктор, что ничто не изменится к лучшему в нашем доме, да и во всяком другом доме, до тех пор, пока не усмирите этих певцов! Лишь только они прекратят свои концерты, положение само собой изменится к лучшему!».

После таких слов хочется вспомнить слова одного из героев Островского: «Поведай нам, как ты ухитрился дожить до шестидесяти годов и во всей неприкосновенности сохранить ум шестилетнего ребенка?».

Но на самом деле – здесь не до шуток. Поражает готовность любой (отнюдь не только русской) интеллигенции служить любому, кто даст пирог и поставит рядом городового для защиты от Шариковых и Швондеров. А за этот пирог подавляющее большинство работников умственного труда было готово делать что угодно и выполнять любые приказы.

Примеров таких приспособленцев полно, об одном из них мне рассказал мой покойный учитель Игорь Михайлович Дьяконов. Это был немецкий ассириолог Вольфрам фон Зоден. В свое время он учился у знаменитого немецкого ассириолога еврейского происхождения Бенно Ландсбергера. Когда к власти пришел Гитлер, фон Зоден вступил в СС, а о своем бывшем учителе отзывался не иначе, как Der Jude Landsberger.

Таких, конечно, было достаточно и в России, и в Советском Союзе. Но Филипп Филиппович нашел бы себя и в нацистской Германии. Для него безразлично, какая власть, лишь бы была сильной и лишь бы был порядок. Οrdnung, пусть это будет и Νеu Ordnung. Тем более что живого материала для экспериментов ему бы предоставили в немецких лагерях предостаточно. Как доктору Менгеле.

Благодаря таким, как Преображенский стали возможны эксперименты на людях во время Второй Мировой Войны и после. Благодаря таким, как он происходили и происходят аборты и бесчеловечные эксперименты на эмбрионах. А равно и бесплодные, но и безбожные попытки клонировать человека. Ведь революция – это не только и не столько, когда пролетарии бегают по улице с красными знаменами, или жовто-блакитными прапорами и стреляют из Авроры. Гораздо страшнее тихие и невидимые революции, которые делают интеллигенты в тиши кабинетов, и которые от этого не становятся менее кровавыми и бесчеловечными по своим последствиям.

Та «сексуальная революция», которая втихую пошла на Западе после Второй Мировой Войны и во главе которой стояли такие интеллектуалки, как Маргарет Зангер, стоила крови, в особенности детской, пожалуй не меньше, чем две мировые войны. И «Майдан» был бы невозможен без таких интеллектуальных революционеров, как, к примеру Михайло Грушевский, создавший «альтернативную» историю Руси-Украины. Для таких экспериментов, которые производились в ХХ-ХХΙ в. их творцам надобно либо иметь собачье сердце, либо не иметь сердца вообще.

Глава 2. «Мюнхенская распродажа» и ее духовное измерение

На мой взгляд, Вторая мировая война началась не 1 сентября 1939 г., собственно, даже после этого дня она до 22 июня 1941 г. была цепью локальных военных конфликтов. Масштабный и даже апокалиптический характер она приняла после нападения Германии на СССР. Однако, начало Второй мировой, как цепочки военных и дипломатических столкновений, захватов и аннексий, то кровавых и носящих характер геноцида (как, например война Италии в Эфиопии в 1935-19365, Японии в Китае), то совершенно бескровных, как, аншлюс Австрии, захват Судет и Чехословакии Германией в 1938-39 г., пожалуй, можно поместить в 1931 г. – начало японских захватов в Китае. В этом, кстати, присутствует известное сходство с нашим временем, когда мир сотрясается от ряда локальных войн, которые понемногу перерастают в мировую. Однако в той череде военных и дипломатических конфликтов Мюнхенский сговор обладал особым значением: после него широкомасштабная война в Европе (и не только в ней) стала необратимой.

Однако возникает вопрос: почему великая война началась с маленьких Судет и что они собой представляют? Cудеты являются горной областью на западе современной Чехии. Это была исконная чешская область, в которой славяне жили с VI века, однако, начиная с XIII века, эту область активно заселяли немцы – ремесленники и шахтеры. Особенно активная германизация проводилась после 1620 года, когда Чехия-Богемия утратила самостоятельность и стала частью Австро-Венгерской империи. Тем не менее, в Судетах компактно проживало рядом и славянское, и немецкое население6. По решению Версальской мирной конференции 1919 г., эти земли отошли только что появившейся на карте Чехословакии. Они обладали серьезным экономическим значением: в Судетах размещалась треть промышленных предприятий Чехословакии, в том числе оборонного значения. Мощные укрепления на границе с Германией были практически непреодолимы. В Судетах тогда проживало 3 миллиона человек, из них 80% являлись немцами.

После прихода к власти нацисты неоднократно заявляли о том, что Судеты являются германской землей и должны быть неотъемлемой частью Рейха. В своих претензиях они опирались на немецкое меньшинство Чехословакии и Судетонемецкую партию во главе с Конрадом Генлейном. Эта партия стояла в оппозиции по отношению к пражскому правительству и Президенту Чехословакии Бенешу, и саботировала все его начинания по национальному примирению.

В этом ее поддерживал Гитлер. По инструкциям, полученным из Берлина в марте 1938 года, Генлейн начинает требовать широкой автономии, далеко выходившей за рамки чехословацкой государственности и законности. Затем, получив указания от Гитлера, он выдвигает требование о проведении референдума по присоединению Судетских земель к Германии. На 22 мая 1938 года – день муниципальных выборов – он подготавливает путч, с тем, чтобы превратить эти выборы в плебисцит. В ответ чехословацкое правительство вводит войска в Судетскую область. Тогда Генлейн начинает провоцировать судетских немцев на антиправительственные манифестации, а потом жаловаться всему миру на притеснения судетских немцев. Самое поразительное, что английская пресса моментально проявила сочувствие к их так сказать страданиям и заговорила о законности их претензий.

Параллельно в Берлине, вместе с плачем о «ужасном» положении судетских немцев, раздаются призывы к войне и немецкие войска движутся к границе. Благодаря позиции Франции и СССР в мае 1938 года кризис удалось несколько притушить. Однако в Чехословакию зачастили английские посредники типа лорда Ренсимена7, прозванного Дедом Морозом, которые стали выкручивать руки чешскому правительству, требуя удовлетворения требований немецких сепаратистов. Естественно, подобное поведение Британского руководства вдохновляло Генлейна и его единомышленников.

7 сентября 1938 года произошли столкновения судетских немцев с чешской полицией и войсками. Они были спровоцированы Генлейном, который прервал переговоры с чешским правительством. Франция, связанная с Чехословакией военным договором от 1935 года, повела себя достаточно двусмысленно. С одной стороны, она объявила призыв резервистов. С другой стороны, 11 сентября Англия и Франция выступили с заявлением, что в случае войны они поддержат Чехословакию, но если Германия не допустит войны, то будут выполнены все ее требования! Это заявление подзадорило немцев. На следующий день, выступая на партийном съезде в Нюрнберге, Гитлер заявил, что хочет жить в мире с Англией, Францией и Польшей, но будет вынужден поддержать судетских немцев, если их притеснение не прекратится.

Вскоре были срежиссированы и «притеснения»… 13 сентября в Судетах начинается самый настоящий немецкий мятеж с призывом присоединения области к Германии, и правительство Чехословакии вводит в населенные немцами районы войска, объявляя там военное положение. Тогда Генлейн обращается к чехословацкому руководству с самым настоящим ультиматумом, требуя отменить военное положение в Судетах, вывести войска и передать всю власть местным органам. Тогда же английский посол в Берлине получает ноту, содержавшую предупреждение, что в случае невыполнения чехословацким правительством ультиматума Генлейна, вспыхнет война.

Между тем, у Англии и Франции вместе с Чехословакией было достаточно сил, чтобы обуздать фюрера. Перевес на стороне возможной антигерманской коалиции становился абсолютным, если бы к ней подключился СССР, который был связан с Чехословакией (вместе с Францией) договором о взаимопомощи. Вся сложность состояла в том, что СССР мог оказать помощь Чехословакии только, если бы это сделала и Франция, с которой наша страна также была связана договором. Тем не менее, Советский Союз в самом начале заявил, что он готов помочь чехам, даже если этого не сделают французы.

Однако, вместо того, чтобы жестко отреагировать на немецкую ноту и поставить зарвавшегося ефрейтора на место, премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен телеграммой уведомил Гитлера о готовности посетить его «ради спасения мира». Случилось неслыханное: премьер-министр державы-победительницы в Первой мировой войне отправляется к лидеру побежденной страны, да еще со скандальной репутацией, чтобы выпрашивать у него мир. 15 сентября Чемберлен прилетает к Гитлеру в Баварию в Берхтесгаден, где Гитлер, используя то угрозы, то ложь, то демагогию, получает согласие Чемберлена на передачу Судетской области Германии8.

Гитлер апеллировал к лозунгу Вудро Вильсона о «праве наций на самоопределение вплоть до отделения», который, кстати, в свое время подхватил Ленин. Чемберлен согласился с ним, хотя для многонациональной Британской империи это было самоубийственно. Чемберлен принял все условия Гитлера, оговорив лишь от гарантий новых границ Чехословакии. В этот момент чехословацкие войска подавляют путч в Судетах, и Генлейн бежит в Германию. Отметим, что поведение Чемберлена выглядит еще более вопиющим, если мы примем в соображение, что немецкие генералы в этот момент были готовы свергнуть Гитлера, Дальше все идет по нарастающей. О своих территориальных претензиях к Чехословакии заявили Польша и Венгрия, и Гитлер поддержал их, потребовав новых уступок. В этих условиях только Советский Союз поддержал Чехословакию, заявив, что он готов оказать ей военную помощь даже без гарантий Франции. Пятьдесят советских дивизий были готовы к переходу в Чехословакию, а несколько сотен советских самолетов – совершить перелет на чехословацкие аэродромы. В случае совместного выступления СССР, Англии, Франции и Чехословакии Гитлер отступил бы без боя.

Однако даже сама возможность выступить вместе с СССР была исключена для правящих кругов Англии и Франции. Польша и Румыния по приказу из Парижа и Лондона заблокировали проход советских войск. 21 сентября 1938 года посланники Англии и Франции поставили президенту Чехословакии Бенешу ультиматум: «Если война возникает вследствие отрицательной позиции чехов, Франция воздержится от всякого вмешательства, и в этом случае ответственность за провоцирование войны полностью падет на Чехословакию. Если чехи объединятся с русскими, война может принять характер крестового похода против большевизма, и правительствам Англии и Франции будет очень трудно остаться в стороне»9.

В результате этого ультиматума Чехословакия капитулировала. 30 сентября 1938 года в Мюнхене произошла встреча рейхсканцлера Германии Гитлера, премьер-министра Великобритании Чемберлена, премьер-министра Франции Даладье и премьер-министра Италии Муссолини. Они подписали договор о передаче Судет, а равно и о территориальных уступках Венгрии (она получила ряд областей Словакии, населенных венграми – В.Т.) и Польше (она получила Тешинскую Силезию – В.Т.). До 10 октября чехи обязаны были эвакуироваться из Судетов, передав немцам в неприкосновенности все имущество. Чешская делегация была допущена в зал, где происходили переговоры, лишь после подписания соглашения… По сути дела для выслушивания приговора Чехословакии как независимого государства. Представители Великих держав поступили с чехами, как баре со своими холопами. Однако, мы не должны забывать, что именно Англия и Франция создали Чехословакию по результатам Первой Мировой войны в Версале. Как говорится: «Я тебя породил, я тебя и убью». Но, разумеется, это убийство произошло не из мести, а с известной целью…

Последующий распад Чехословакии и аннексия Богемии 15 марта 1939 года лишь довели до конца то, что было решено в Мюнхене. В результате Германия приобрела около 10 миллионов человек населения, возможность для мобилизации 40 дивизий и лучшие оружейные заводы в Европе. Вспоминаются слова Чемберлена, произнесенные по прилёту в Лондон: «Я привез мир нашему поколению»… Гитлер был объявлен «человеком 1939 года» в Англии.

Разумеется, лидеры западноевропейских держав не верили, что, проглотив Чехословакию, Гитлер остановится. Они не прогнозировали его движение на Запад, а надеялись направить его на Восток. Запад буквально вскормил гитлеровскую Германию, рассчитывая, что она станет бастионом против СССР. На Нюрнбергском процессе фельдмаршал Кейтель изъяснял: «Целью Мюнхена было изгнать Советский Союз из Европы. Завершить германское перевооружение и приготовиться к будущему». Это далеко не единственная оценка антисоветской направленности Мюнхенского сговора. Нельзя не согласиться с немецким историком Фройндом, подчеркивающим, что «Мюнхен был не просто большой капитуляцией Запада»10. По его мнению, «исключение СССР из европейского концерта держав свидетельствовало о намерении «дать Гитлеру свободу действий на Востоке». Михаил Барг пишет: «Западные державы стремились направить агрессию Гитлера против Советского Союза, ожидая, что из этого конфликта обе стороны выйдут ослабленными, а Англия и Франция выступят в роли третейских судей» и укрепят «свои мировые позиции»11.

Поэтому и были отвергнуты предложения СССР о коллективной безопасности. По существу, влиятельные политики Запада отводили Гитлеру функции «подавления большевизма» не только внутри Германии. Англия и Франция недвусмысленно предлагали нацистской Германии путь на Восток. Перед отлетом из Мюнхена Чемберлен встретился с Гитлером и заявил: «Для нападения на СССР у Вас достаточно самолетов, тем более что уже нет опасности базирования советских самолетов на чехословацких аэродромах»12.

Советский Союз часто упрекают за договор о ненападении с Германией, но упускают из виду, что подобные же соглашения были заключены Англией и Францией непосредственно после Мюнхена.

Заключенная 30 сентября 1938 года англо-германская декларация и 8 декабря того же года франко-германская декларация по существу были равнозначны договору о ненападении. Более того, западные политики стремились провести раздел сфер влияния и передел существовавших границ. Французский предприниматель и государственный деятель, один из основателей Европейского союза Жан Монне говорил Риббентропу во время переговоров: «Оставьте нам нашу колониальную империю, а мы вам – Украину»13. После подписания франко-германской декларации в информации, направленной во французские посольства, выражалась надежда, что «германская политика впредь будет направлена на борьбу против большевизма».

Ряд западных историков считают, что Мюнхен стал событием, которое в итоге ввергнуло мир во Вторую мировую войну. Так, американский историк и журналист Ширер утверждает, что мюнхенская политика «умиротворения» агрессора непосредственно привела к войне14. Многие отечественные историки полагают, что именно после Мюнхена стала складываться идея о возможности сближения с Германией, несмотря на то, что Рейх считался наиболее опасным и наиболее вероятным противником Советского союза.

«Не было бы Мюнхена, не было бы и пакта с Гитлером», – отмечал впоследствии Сталин в беседе с Черчиллем и тот ни слова не возразил ему. Как справедливо заметил Черчилль, Британия, выбирая между войной и позором, подписав Мюнхенский договор или, как говорили в Англии – Мюнхенскую распродажу (sellout), приобрела и войну, и позор, а по результатам Второй Мировой – крушение своей империи. Как говорится, Иудин грех всегда кончается петлей. И эта простая нравственная истина наглядно проявилась в событиях 1938–1939 года.

Дело в том, что в Мюнхенском разбое приняла участие не только Германия, но и Польша, которая потребовала себе Тешинскую Силезию, принадлежавшую Чехословакии и лишь частично населенную поляками. Польша, не дожидаясь дипломатического разрешения вопроса, ввела в Тешинскую область войска, став, по сути дела, таким же агрессором, как Германия. Тогда на что же было жаловаться полякам в сентябре 1939 г., когда на них напал Гитлер?

Черчилль не случайно назвал Польшу «гиеной Европы». Если бы не требование Гитлера передать Германии Данциг (польский Гданьск), то, скорее всего, Польша явилась бы верным союзником Гитлера в его походе на Восток против Советского Союза, тем паче, что дорога полякам была знакома еще с 1920 г. – с советско-польской войны, когда поляки пошли захватническим походом на Киев, а, в конечном счете, захватили половину Украины и две трети Белоруссии.

Однако и сама Чехословакия была не безгрешна. Вспомним, что действия Чехословацкого корпуса, созданного на русские деньги, привели к Гражданской войне в России летом 1918 г. Напомню, что чехи сдали своего союзника – адмирала Колчака за возможность уехать на родину с награбленным русским добром. А если говорить о событиях 1938 г., то Чехословакия никак не протестовала против аншлюса (присоединения) Гитлером Австрии, в результате чего она оказалась в плотном кольце немецких владений и территорий гитлеровских союзников. События тех времен учат нас, что предательство никому не приносит пользы и, более того, губит целые народы и государства.

Ныне история повторяется. Та трагедия, которую ныне переживает Украина и в несколько ослабленном виде другие республики бывшего Советского Союза – это трагедия неофашизма, трагедия националистического безумия, в которую целенаправленно ввергают наши народы политтехнологи западных стран. Для чего? Ровно для того же, что они делали 80-90 лет тому назад – для уничтожения исторической России, которая всегда им мешала, будь-то Россия царская, Россия коммунистическая или Россия посткоммунистическая.

Россия им не нужна была никогда. Дело даже не только и не столько в её огромности. «Нашей огромности страшатся», – говорил Император Александр III. Дело в том, что русский дух, русский характер, русская православность всегда были для Запада непонятны, «инаковы», враждебны. А по причине русской силы ещё и ненавистны. Русский человек во всех своих исторических грехах всё-таки стремился и стремится к Царству Божию, к царству правды. Западный человек, первоначально воспитанный на тех же началах, в новое время сделал свой выбор: создавать общество потребления, общество конкуренции, а, следовательно, и общество ненависти и взаимопожирания. Закон этого общества: принеси пищу или сам стань ею. Именно этому была посвящена геополитическая доктрина Германии и геополитическая доктрина нацизма.

Глава 1. О значении сорок первого года

22 июня 1941 года, фашистская Германия вместе с союзниками вероломно напала на Советский Союз. И началась очередная война Европы против России – произошло повторение войны 1812 года. Только вместо Наполеона был Гитлер, а так против нас шёл весь Евросоюз. У нас любят говорить об агрессии фашистской Германии, но на самом деле рядом с немцами шли венгры, финны, румыны, норвежцы, валлоны и французы. 195 тысяч французов воевали на Восточном фронте. Как говорится, все промелькнули перед нами, все побывали тут.

Была война Европы против России. Но и не только. Ещё война финансовой олигархии мира против нового строя – строя, который при всех своих грехах и издержках был построен на социальной справедливости. И как точно поётся в гимне «Священная война»:

За царство тьмы, за царство расизма не только биологического, но и социального, за социо-дарвинизм сражались немцы, испанцы, итальянцы и валлоны. И понятно, что всё это появилось не на пустом месте: Германию накачивали американские круги, связанные с кланом Рокфеллера. Помимо Рокфеллеров Гитлера финансировали клан Даллесов, братья Варбурги и прочие. Без согласия германского монополистического капитала австрийский ефрейтор Гитлер никогда не стал бы рейхсканцлером.

Вот это европейское царство тьмы почти в тот же день, что в своё время Наполеон, 22 июня навалилось на Россию. Отметим, что у нас любят говорить о нападении фашистской Германии. Это и верно, и не до конца точно. На самом деле с нами воевала вся Европа. Вместе с немцами здесь насильничали, грабили, убивали румыны, итальянцы, венгры, французские и бельгийские добровольцы, финские, шведские, и норвежские солдаты удачи. Иными словами, почти вся Европа, кроме оккупированных Югославии, Греции и Англии, участвовала в этом разбое. Впрочем, и хорваты прислали свои добровольческие части. Поэтому этот страшный день, 22 июня, должен стать днём покаяния всей Европы, не только Германии, но и всей объединённой Европы, всего Евросоюза, днём покаяния за злодеяния их предков, за все те 27 млн. человек, убитых на нашей земле.

В последнее время всё более и более обнаруживаются преступления нацистов на русской земле. Это и Жестяная горка под Новгородом и Куропаты, лживо выданные в 80-е годы за жертвы НКВД, а на самом деле это были евреи, советские и европейские, расстрелянные под Минском. Это и Винницкие расстрелы, это и печально известная Катынь, которая на самом деле является делом немецких преступников и многое-многое другое.

Преступления нацистов и их европейских пособников не должны забыться, но не должно забыться и следующее – ради чего эти преступления совершались. Руками нацистов международные дельцы стремились уничтожить своего экономического и идеологического конкурента – Советский Союз. И уничтожить ту альтернативу, которую он предлагал миру, а именно социализм – общество труда и общество братства. Ради этого англосаксы и их пособники подкормили, укрепили и вооружили Гитлера. Стоит вспомнить, что в возрождении нацизма приняли участие такие фирмы как General Motors, знаменитая Coca-cola. Не говоря уже о немецких фирмах Vickers, Messerschmitt и т.д. По сути дела, весь международной капитал работал на Гитлера.

Разумеется, стоит отметить, что американские фирмы торговали с Германией уже во время войны вплоть до 1944 года. Германия явилась лишь авангардом потребительского капитализма, или империализма, навалившегося на Россию, готового довести потребительство до каннибализма.

Очень точно об этом сказал святитель Николай (Велимирович): «А всем нам известна их философская теория насчет пространства и освоения его: чтобы продвинуться и захватить… сады, виноградники, огороды, поля, луга, леса, реки, горы и так далее. Но вы, сербы, вместе с Богом воскликните в ужасе: «Как же это вы сделаете, если там живут тысячи и тысячи людей, братьев ваших, которые признают Того же Единого Творца и Отца – своего и вашего? Как?!». «Легко сделаем, – отвечают они. – Совсем легко. Людей мы огнем повыжигаем, а их леса, поля и виноградники себе заберем. Людей покосим, а их капусту себе оставим, чтобы росла для нас. Людей повылавливаем, поснимаем с них одежду, а их голыми потопим в воде. Людей уничтожим, как гусениц, а их добро и золото заберем себе. Людей потравим ядовитыми газами, а их зерно, вино и елей оставим себе. Людей изгоним в пустыню, пусть вымирают там от голода, а сами сядем за их столы, будем есть, пить и веселиться»».

Великая Отечественная война явилась великим торжеством русского духа. Дерзну сказать – православного духа. Согласно переписи 1937 года, 55% граждан Советского Союза объявили себя православными христианами. Во время войны было явлено торжество православных принципов – мужества, жертвенности и милосердия. Милосердия над поверженным врагом в 1945 году. Немцы истребляли наших детей. Под Ленинградом они расстреливали и сжигали эшелоны с нашими детьми. Известен случай, когда было сожжено и расстреляно с воздуха две тысячи ленинградских детишек. Немцы выкачивали детскую кровь. Немецкий офицер мог взять русского ребенка и разбить его о стену, если он плакал и мешал ему спать. А наши солдаты кормили немецких детей своей кашей в Берлине 1945 года, а бывшие блокадники делились своими пайками с немецкими военнопленными в Ленинграде. К сожалению, по мере ухода последних ветеранов Великой Отечественной войны, растет уровень фальсификации Великой Отечественной. Это показала конференция, посвященная Великой Отечественной войне, «Страна в огне». К сожалению, она была омрачена безответственным, легкомысленным, провокационным и ненаучным выступлением небезызвестного фальсификатора истории Николая Карловича Сванидзе. Он посмел заявить, что власть и народ в Советском Союзе были разделены. Но возникает вопрос: как мы тогда победили? Пакт Молотова-Риббентропа он назвал преступным, при этом воздержался от подобной характеристики в адрес Мюнхена, совсем как современные правительства Англии и Франции.

При этом Сванидзе забывает, что вступление советских войск на территорию украинских и западно-белорусских земель спасло на два года жителей этих мест от фашистского рабства, а многих и от погибели – воссоединило украинские и белорусские народности. А теперь 17 сентября в Белоруссии празднуется как национальный праздник.

Пакт сломал все планы англосаксонской олигархии и дал нам не только вынужденную передышку, но и лег одним из камней в фундамент Победы. И как точно отметил Игорь Сергеевич Шишкин, именно благодаря такому нашему ходу Англии и Америки пришлось-таки стать союзниками Сталина, который этим пактом переиграл всех своих врагов. Никто не верил в долгосрочность этой договорённости, поэтому страна готовилась к войне. Но об этом Сванидзе думать не желает, потому что он ещё не вылез из детских штанишек 90- ых годов и из журнала «Огонёк», как тонко отметил замечательный историк Алексей Юрьевич Плотников.