Читать онлайн Белый ворон: студенческое патриотическое движение во время СВО бесплатно
Посвящение
Я посвящаю эту книгу всем исследователям молодежной политики в России, а также своим родителям, которые научили меня смотреть на мир нестандартно и пробудили во мне тем самым страсть к познанию.
Данная работа – это мой скромный вклад в изучение и понимание молодежной политики, которым я хотел бы поделиться с теми, кто также заинтересован в этой важной теме. Надеюсь, что она сможет помочь в их непростом труде.
Благодарности
Хочется выразить отдельную благодарность Андрею Мышкису, одному из основателей Белого ворона, за помощь в организации серии интервью для этой книги, а также Ксении Стеблецовой, Александру Куркотову, Максиму Колпакову, Ивану Яришу, Льву Харцолу и Тихону Глуму за то, что смогли выступить в роли редакторов.
Материал создан при поддержке:
ТГ-канал Артема Чжена: https://t.me/mkovenant
ТГ-канал Андрея Мышкинса: https://t.me/ GreyBlinder
ТГ-канал сообщества «Sapienta Rossica»: https://t.me/ SapientiaRossica
Предисловие
Уважаемые читатели, в ваши руки попала книга с удивительной судьбой. Перед тем как выйти в свет, она прошла через множество определенных сложностей: как организационных, так и политических. Я и мой хороший друг начали работу над ней, когда ещё состояли в движении “Белый ворон”, однако жизнь тем и прекрасна, что постоянно поражает нас своими самыми неожиданными поворотами судьбы. Из-за определённых исторических перипетий мы покинули организацию и создали свою собственную. Однако будет несправедливо бросить собранный нами материал. Изначально мы хотели популяризировать “Белого ворона”, но теперь мы ведомы, в первую очередь, научными интересами. К БВ можно относиться по-разному, но его появление и развитие являются очень интересными феноменами, на примере которых можно делать выводы о том, что двигало патриотической молодежью в начале СВО и с какими трудностями пророссийскому студенчеству пришлось столкнуться на пути к политической самореализации.
Книга представляет собой сборник интервью участников “Белого ворона” (в том числе и бывших). Каждый из них рассказывает про организацию, свою роль в ней, перспективы её развития и о своём видении движения. Интервью были взяты как у представителей руководства движения, так и у обычных участников. Таким образом, книга является источником по истории “Белого ворона”. Читая её, вы можете проанализировать утверждения интервьюируемых с перспективы уже произошедшего раскола движения. На момент взятия интервью у всех было своё представление о будущем организации, а также определённые надежды на её дальнейшее развитие. Теперь у читателей есть уникальная возможность увидеть, оправдались ли эти надежды и что было реализовано, а что так и осталось неисполненным.
Надеюсь, что этот труд сможет послужить добрую службу как организаторам студенческих проектов, так и исследователям молодежной политики, которые с перспективы времени смогут оценить чувства и переживания молодых патриотов.
Всем приятного чтения!
Генеральный директор “Sapientia Rossica” Андрей Романов
Введение
Белый Ворон – это движение, которое появилось после начало СВО и достаточно хорошо характеризует собой все особенности патриотически настроенной студенческой организации, в которой состоит молодежь, желающая выражать свои чувства в наиболее социально приемлемой форме, то есть в рамках существующих социальных институтов.
В некотором смысле оно стало как реакцией на отсутствие студенческих политических объединений, с которыми молодые люди могли себя ассоциировать, и неготовность на тот момент высших учебных заведений к добавлению в свою структуру политических или потенциально политических элементов, так и следствием череды негативных событий, потрясших сознание всего российское общества.
Привычная жизнь еще неокрепшей молодежи была подорвана. Уход транснациональных компаний, поток осуждений со сторон крупных медийных лиц, контент которых часто занимал время досуга, потеря чувства контроля и другие события естественным образом повышали активность самовыражения студенчества, члены которого, в попытке справиться с наплывом множества противоречивых эмоций, стремилось к объединению с группой способной объяснить происходящее.
Однако дезорганизованная студенческая жизнь и открытый запрет на обсуждение политики в стенах вузов не позволили в полной мере реализовать студентам инициативы, способные удовлетворить их потребность в политическом участии.
Таким образом, студенчество России оказалось без какой-либо поддержки в наиболее чувствительный момент политического кризиса. Особенно пострадала патриотическая его часть, ведь организации, которая бы могла репрезентировать студентов-патриотов, не оказалось.
Исключением лишь стало движение “Белый ворон”. К удивлению для многих, оно появилось в учебном заведении, которое, как казалось широкой публике, было крайне далеко от патриотизма – Высшей школе экономики. И было воспринято некоторыми представителями медиа как неофициальное заявление ВУЗа о поддержке спецоперации. Большинством это было интерпретировано как попытка смены имиджа в пользу более пророссийского.
В начале информация о движении распространялась посредством студенческих медиаканалов, но, в скором времени, стало частью общей медиасреды. Одним из тех, кто способствовал этому, был оппозиционный студенческий политический журнал DOXA**. Будучи проектом, созданным в рамках университета, оно не могло оставить такое событие без комментариев. Результатом этого стала критика “Белого ворона” и обвинение в государственной пропаганде и “ненависти к Украине и украин_кам”.
Также с критикой движения выступили такие издания, как Meduza** и The Village. Помимо этого, стоит отметить и такого деятеля как Любовь Соболь*.
Вместе с этим было и позитивное освещение их деятельности. Например, Царьград охарактеризовал их как ростки “любви к своему Отечеству”. Также о них позитивно высказывался и ныне покойный Владлен Татарский (Макси́м Ю́рьевич Фоми́н) – свое мнение о движении он опубликовал после личной встречи с его представителями. Также ему был подарен шеврон с эмблемой “Белого ворона”. Позитивный отзыв при личной встрече был получен и от Алиаса Авидзбе, бойца “Пятнашки” с позывным “Горец” – ему был подарен флаг движения.
Вместе с этим “Белому ворону” также доводилось привлекать внимание блогосферы благодаря поддержке военных на фронте. Был проведен сбор и отправлена гуманитарная помощь военнослужащим 856-го гвардейского самоходного артиллерийского полка, также дважды были переданы дроны в 96 разведывательную бригаду в Нижнем Новгороде и в 27 мотострелковую бригаду совместно с военным учебным центром при ВШЭ.
Также “Белому ворону”, являющемуся в первую очередь студенческим движением, довелось поучаствовать в защите интересов студента, который стал жертвой коллективной травли за свои патриотические взгляды. В данном случае речь идет о скандале, который в свое время был хорошо освещен военкорами и другими публичными личностями – о притеснении сокурсниками Михаила Гооге за публикацию поста, в котором он писал, что “либералы проиграли все, что можно было проиграть”. “Белый Ворон” не только оказал информационную поддержку, но и помог Гооге перевестись из Питерского в Московский филиал ВШЭ. Важно упомянуть, что ранее Михаил Гооге не имел каких-либо связей с движением и не состоял в нем.
Таким образом, патриотически настроенные студенты, благодаря существованию “Белого ворона”, смогли в социально допустимой и комфортной для себя форме реализовать свои творческие мотивированные патриотизмом инициативы и самореализоваться.
Разумеется, ни в коем случае нельзя отрицать влияние цензуры со стороны ректората, однако, исходя из имеющихся сведений, нет возможности утверждать о его тотальном контроле. Об этом свидетельствует отсутствие контроля за сообществами "Белого ворона" в социальных сетях, отсутствие систематического продвижения движения (оно было замечено лишь единожды), продолжение деятельности вне университета, а также наличие контактов с 856 артиллерийским полком и ассоциацией русских обществ по неформальным каналам связи. Более того, присутствуют филиалы движения и в других учебных заведениях. Также в развитии "Белого ворона" присутствует несистемность, опровергающая наличие стратегии вышестоящих лиц и подчеркивающая студенческий характер движения.
По сути, студентам ВШЭ довелось поучаствовать в любопытном и уникальном из-за отсутствия аналогичных проектов эксперименте. В ходе него им удалось первыми апробировать столь живое участие в политической организации, решающее значение в которой действительно имеют стремления студентов-патриотов, а не исполнение директивных указаний.
Именно по этой причине оно и представляет интерес для исследования, особенно в контексте изучения молодёжных студенческих политических организаций во время СВО. Автор видит значительную пользу в документальной фиксации существования "Белого ворона" как портрета патриотической части особенной социальной группы и полагает, что значимость работы может серьезно вырасти после окончания спецоперации России на Украине.
В рамках этой работы будет произведена попытка дать представление о студенте-патриоте и ответить на вопросы о том, как патриотическая молодежь во время СВО понимала патриотизм, какие ценности разделяла и считала необходимыми продвигать, какой активностью занималась, как позиционировала себя и реагировала на те или иные события.
Сделано это будет посредством проведения серии устных интервью с первыми членами "Белого ворона" и главами филиалов движения.
Каждое из них было проведено независимо, без предварительной подготовки респондентов.
Автор надеется, что данная работа сможет оказать помощь в рамках более масштабных независимых исследований патриотизма и отношения к нему молодежи, а также дать читателю возможность самостоятельно составить свое мнение о студентах моего поколения и времени, в котором им довелось жить.
* – внесены в список иноагентов
** – внесены в список иноагентов и признаны нежелательной организацией
Андрей Мышкис
Сегодня у нас в гостях Андрей Мышкис, студент 4-го курса факультета гуманитарных наук (история) в ВШЭ. Он является одним из родоначальников студенческого патриотического движения "Белый ворон". На момент интервью занимает должность заместителя лидера движения.
Андрей, мой первый вопрос будет предсказуемым. Расскажи, как ты стал частью этого движения?
Ну, вы знаете, это как с популярным мемом… “Сынок, ты связался с плохой компанией – мам, я ее основал.” Примерно так же, потому что я один из основателей этой нашумевшей организации.
И как все началось?
Ну… началось СВО, и в вышке, скажем так, либерально настроенная общественность сразу же стала во все горло кричать «нет войне», ну и тому подобное. А мы… своим небольшим товарищеским кружком как-то, решили, что это вообще не дело.
Особенно, когда до нас дошла информация о том, что планируется митинг перед корпусом Высшей школы экономики на Старой Басманной. То есть, где мы учимся.
У протестующих была гениальная идея – начать митинг возле ВУЗа, и, если придут правоохранительные органы, сразу же забежать в университет. Чтобы их не задержали.
И мы с такого дела немножечко как-то… офигели.
То есть, если я просто пойду в университет, то меня могут случайно задержать, хоть я вообще ни к чему не причастен.
И потому мы решили связаться с администрацией: написать мол, что за дела, нужно принять какие-то меры, так как могут пострадать обычные студенты.
Тогда нам предложили встретиться. Мы пообщались. И, можно сказать, что с этого и начался Белый Ворон. То есть, где-то 23 марта 2022 года, спустя месяц после начала СВО.
То есть, получается, решение о создании движения было инициативой снизу?
Да. Это исключительно инициатива снизу. То есть, попрошу, что называется, не путать. Мы не что-то созданное администрацией. Мы сами организовались, сами живем, сами работаем. Развиваемся.
В начале мы действительно встретили поддержку сверху. Но, в целом, мы самостоятельные люди. Никто нам не платит.
Каким образом ректорат отреагировал на ваше обращение? Возможно, они были удивлены таким активным и настойчивым выступлением студентов, но, вероятно, они уже ожидали подобной реакции. Как ты думаешь, что произошло?
Я не думаю, что они прям этого ждали. Потому что Вышка все-таки вуз либеральный. И протестные настроения были сильными.
Было наивно ждать, что сейчас к тебе вдруг из ниоткуда напишут патриотичные студенты и скажут мол: “вот, хотим, значит, патриотизм развивать”.
Но, в целом, случившееся для них было прям.... Хороший шанс исправить Высшую школу экономики. Хороший шанс сделать ее более патриотичной. По крайней мере, поспособствовать тому, чтобы в Высшей школе экономики появился реальный плюрализм мнений.
Чтобы среди студентов появился островок патриотизма – для патриотично настроенной молодежи, которая не боится заявлять о своей позиции.
Раз уж мы говорим о политике. Можешь кратко сформулировать ключевые аспекты и/или принципы твоих политических убеждений?
Давай будем называть меня сторонником конституционной монархии. У меня была долгая эволюция взглядов… Одно время я был приверженцем абсолютной монархии, потом дуалистической и, как итог, пришел к поддержке конституционной.
А касательно более “глобальных” взглядов – на ситуацию в мире вообще, то я, безусловно, всегда был антиглобалистом. Я сторонник идеи, что существуют разные цивилизации.
Можно вспомнить известный дискурс между Фукуямой и Хантингтоном.
Фукуяма утверждал, что весь мир придет к либеральным демократиям, а Хантингтон отстаивал идею о том, что существуют разные цивилизации и у каждой из них свои особенности: культурные, экономические, исторические. И все эти цивилизации развиваются самостоятельно вследствие чего приходят к разным политическим формациям. И я был на стороне этой антиглобалистской позиции, опровергающей либеральный универсализм.
И поэтому неудивительно, что для меня идеи о собственных методах развития, уникальном менталитете и особом историческом пути оказались крайне близки. Я их полностью разделяю.
Ты упомянул, что одной из первоначальных целей вашего движения было представление альтернативной точки зрения университета и обособление от широко распространенной либеральной agenda. Мог бы ты рассказать, были ли другие дополнительные мотивации или цели, которые стояли за созданием студенческого патриотического движения, помимо упомянутых?
Поскольку это движение появилось достаточно спонтанно. То есть, изначально у нас не было каких-то невероятных глобальных планов. Мы скорее были больше, как некий новостной паблик, особенно первое время. Например, мы постили разные новости с СВО.
Постепенно, по ходу развития, мы стали уже оформляться, перерастать в движение. У нас становилось все больше и больше мероприятий оффлайн разного толка. Ну и, соответственно, по мере этого развития как раз-таки и обозначились новые цели и задачи. Не только предоставить альтернативную точку зрения в рамках Высшей школы экономики, но помогать беженцам, бойцам на СВО.
Мы не раз осуществляли сбор гуманитарной помощи. Мы дважды по почте отправляли гуманитарку 856-му артиллерийскому полку, а однажды лично ездили в Брянскую область.
Мы стали предоставлять не только альтернативную точку зрения, но и возможность действовать.
Было ли сложно дать старт движению? Я осознаю, что вы руководите группой единомышленников и что вы в основном дружите между собой, но, тем не менее, вам, возможно, пришлось столкнуться с трудностями…
Безусловно, это нелегко, да. Это же была прям новая глава в моей жизни, которая разделила ее на до и после.
В первую очередь, сразу же начались проблемы с учебой. Мероприятия, поездки, конференции проходили во время пар. И порой приходилось выбирать между учебой и волонтерством.
Мне часто приходилось ставить учебу на второй план, чтобы сконцентрироваться на работе. Я сделал свой выбор в пользу общественной жизни. На мой взгляд, она важнее, чем формальные оценки.
Каждый человек, который вступает в общественное движение, который хочет заниматься какой-то общественной деятельностью, незамедлительно столкнется с похожим выбором. Времени будет катастрофически не хватать.
А у тебя есть долги по учебе?
Долгов каким-то чудом до сих пор нет. То есть ни пересдачи не было, ничего. Стипендию пару раз терял, да, но это ладно. Как терял, так и восстановил.
Как бы ты охарактеризовал успеваемость среднестатистического члена движения?
В целом, у всех нормальная успеваемость. Есть ребята, у которых высокие оценки, есть те, у которых – низкие. Тут ситуация у каждого своя, но главное, что у каждого есть свои профессиональные сферы, в которых он хорошо разбирается.
На какие достижения движения ты рассчитываешь в ближайшее время?
Я рассчитываю на то, что благодаря дальнейшему развитию движения у нас появится больше людей, которые будут более активными. Рассчитываю на то, что мы чаще будем ездить в зону СВО с гуманитарной помощью и, возможно, больше фигурировать в медиапространстве.
Если говорить о стратегических целях: есть надежда на создание, на базе движения, партии. По крайне мере, это мое личное мнение.
Смотри, вот мы говорим о движении, которое в будущем может стать партией. А как ты думаешь, какие принципы и ценности такая партия могла бы нести? И, самое главное, какие она уже сейчас несёт, оставаясь движением?
Ну, я так скажу: вам уже когда-то глава пермского филиала – Михаил (прим. – имя было изменено) – говорил о том, что у нас там планируется политико-философский трактат. А значит, тут, во многом, дело в идеологии.
Мы занимаемся тем, что формируем новую идею и идеологические принципы. Но уже сейчас я могу сказать, что важные принципы этой партии – это, во-первых, то, что она должна быть как раз-таки антиглобалистской, сугубо пророссийской и отстаивать прежде всего интересы России как во внутренней политике, так и во внешней.
Эта идеология должна предоставлять определенный исторический нарратив. Любое серьезное политическое движение, не может существовать просто так, потому что должны быть какие-то определенные цели на будущее. При этом, оно должно предлагать также и то, что было в прошлом. Этакий единый нарратив, который должен складываться в картину того, к чему политическое движение должно прийти из прошлого.
Важно, чтобы одной из основных задач, которые будущая партия могла выполнять, было национальное строительство. Потому что у нас в стране исторически так сложилось, что с этим очень большая беда. Партия, которая могла бы поставить национальное строительство как серьезную политическую задачу, будет очень важна для нашей страны.
У меня есть вопрос, который я обычно спрашиваю в конце интервью, но задам сейчас. Как ты тогда видишь будущее России?
В России должна быть идея нации.
У нас в стране есть с этим определенная беда, потому что многие часто путают национализм с нацизмом, не понимая разницу между ними.
Нацизм подразумевает ненависть к другим народа, а национализм – это идея нации, которая появилась на момент краха идеи просвещения в конце XVIII века после Великой Французской буржуазной революции.
И, как я уже говорил, проблема в том, что русская нация не сложилась в полной мере. В Российской империи не получилось этого сделать. Потому что даже на момент излёта Империи большинство страны оставалось неграмотным. А без всеобщей грамотности и всеобщих институтов политического участия в жизни страны возникают проблемы с формированием общей гражданской культуры, ведущей к созданию нации именно что в юридическом понимании.
Вопрос конструирования нации может быть успешно осуществлен только при вышеуказанных обстоятельствах. В Российской империи, как история показала, такого не удалось достичь. Советский Союз был уникальным проектом национального строительства, но детально в это погружаться сейчас не будем. Просто скажем, что, по итогу, и в СССР не получилось.
Россия столкнулась с вызовом своего полиэтнического общества, которое состоит из разнообразных народов. Дискуссии о национализме и русской нации до сих пор актуальны, с указанием на сложность достижения гармонии между различными этническими группами.
Мое видение будущего России – это страна, которая в состоянии решить эту проблему и спаять свое разнообразное население в единую, сплоченную нацию. Это бы означало преодоление культурных и этнических преград и содействие общему пониманию себя как части большого общества и будущей Великой России.
И наконец, я полагаю, что Россия должна вести самобытную политику, оставаясь верной своим собственным ценностям. Это означает отказ от попыток воспроизводить внешние, зачастую показные демократические модели или подчиняться чужой повестке.
Дополнительно, даже в контексте СВО, Россия должна быть уверенной в своем праве проводить собственную внешнюю политику, независимо от международного мнения. У России есть свои государственные интересы, которые нужно защищать. Не стоит беспокоиться о 'нормах' и 'правилах', установленных другими странами, потому что у России есть своя мораль и нравственность.
Россия должна активно развивать и продвигать свою собственную культуру. У нас длинная и запутанная история, и это осложняет создание собственного культурного наследия, способного составить конкуренцию западным и азиатским культурными продуктам.
Тем не менее, успешный пример современного культурного продукта – это игра Atomic Heart. Это игра от российских разработчиков, пронизанная сильной советской эстетикой и получившая широкое признание.
Наша история и культура не должны быть ограничены Великой Отечественной войной. При всём уважении к ветеранам и подвигу советского народа, этот период истории уже не настолько актуален для нашего нынешнего культурного климата, как это было, например, в 50-е годы. Это очень видно, когда смотришь старые советские фильмы про войну, и сравниваешь их с современными фильмами про войну и разница колоссальная.
Современное искусство и культура должны отражать нашу повседневную реальность – то, что стало актуальным для нас сейчас. Важно заметить, что СВО привела к возникновению новой, брутальной и военизированной культуры, которая положительно воспринимается современной аудиторией и наполняет нашу национальную культуру новыми течениями.
Но, опять же, будем просто дальше смотреть, как это будет развиваться. Будут ли востребованы все эти арты и треки – Лето и Арбалеты – через, допустим, лет двадцать после окончания СВО? Вот тут, как говорится, будем посмотреть.
Так вот, в будущей России, должна быть развита именно собственная культура. Должна быть какая-то серьезная художественная школа, музыкальная, театральная. Впрочем, театральная у нас, насколько я знаю, и сейчас развита, но мы не должны терять планку. Современные направления тоже нужно развивать. Такие, например, как та же игровая индустрия, кинематограф. Все это должно обладать нашим колоритом, быть пропитанным определенной моралью, определенной нравственностью, о которой я уже говорил.
Если у России какая-то своя мораль, своя нравственность, свои порядки, свои законы, то, естественно, все наши культурные продукты, наша страна, они должны быть тоже пронизаны этим и предлагать это в качестве альтернативной, относительно запада, точки зрения.
Ты упомянул ряд взглядов, которые, как мне кажется, найдут отклик у многих, особенно учитывая твой пример с игрой Atomic Heart, оказавшей значительное влияние на развитие российской культуры. Особое внимание привлекает тот факт, что игра появилась на фоне отмены русской культуры на международной арене, что свидетельствует о широком интересе к советской эстетике и российским культурным особенностям. В то же время стоит отметить, что разработчики Atomic Heart не были отмечены российским правительством, несмотря на их вклад.
Учитывая это и другие аналогичные примеры, которые могут служить источником вдохновения, интересно услышать твое мнение о возможных сложностях. С какими препятствиями и вызовами твое движение может столкнуться в процессе реализации и продвижения тех ценностей, которые вы считаете важными? Какие стратегии и подходы вы планируете использовать для преодоления этих трудностей?
Во-первых, наш народ имеет сложную и противоречивую историю, которая привела к широкому разнообразию политических взглядов. Это означает, что идеи национального строительства могут трактоваться по-разному и создавать поляризацию в обществе. Это связано с путаницей терминов и страхами, которые могут появиться, когда национализм ошибочно ассоциируется с нацизмом. Нам неизбежно придется столкнуться с критикой и опасениями о расизме и ксенофобии, хотя это совсем не то, что проповедуется или предлагается. Наша идея национального строительства основана на культуре и истории, а не на негативных эмоциях в отношении 'внешнего' мира и иных национальностей.
Второй аспект – существование людей с русофобскими взглядами, в основном у леволиберальных оппонентов, которые могут пытаться препятствовать нам. Они могут пытаться вставлять нам палки в колёса и “кэнсэлить”нас, но это не мешает нам продолжать делать то, что считаем верным для нашего общества.
Значит, критика и русофобия со стороны некоторых публичных личностей представляют собой один из вызовов, с которым столкнулось ваше патриотическое движение?
В целом, да. Но по поводу нацстроительства, я все-таки имею в виду, если мы в дальнейшем перерастем в партию, то с такими идеями и проблемами будем сталкиваться.
А если говорить не как о партии, а как о движении?
В настоящее время критика, с которой мы сталкиваемся, в основном ограничивается комментариями в социальных сетях и петициями против нашего движения. Однако, ни одно из этих действий не представляет собой серьезной угрозы для “Белого ворона”.
В прошлом, во время студенческого фестиваля 'Экстра' в Высшей школе экономики, возник скандал, связанный с нашим участием и вызвавший подписание петиции против нашего движения.
До нас доходила информация, что, по-моему, социологи грозились создать организацию в противовес нашей. Мы, конечно, тогда вдохновились и подумали, “о, как круто, сейчас оппоненты появятся, будет интересно!” Но в итоге ничего создано не было, и, на самом деле, мы очень этим опечалены. Мы надеялись, что будет что-то интересное.
А как ты думаешь, почему у вас получилось, а у них нет?
Потому что мы готовы к действиям, как мне кажется. То есть мы самоорганизовались и начали действовать. И мы не боимся “кенселинга” и осуждения, потому что все мы знаем, что те, кто с нами, они с нами так и останутся.
А наши оппоненты, по крайней мере в рамках университета, совсем ничего серьёзного не делают. Это проблема всей либеральной российская оппозиции. Максимум, что они могут сделать это покричать какие-нибудь глупые лозунги или выскочить на митинг, но речи о серьезной общественно-политической организации не идёт.
Можно ли утверждать, что сегодняшняя патриотическая или националистическая позиция во многом воспринимается как нечто окраинное из-за негативно настроенной обстановки в социальных сетях и медиа? Тем, кто разделяет эту позицию, свойственно нонконформистское мышление. И скорее всего они продолжат следовать своим убеждениям независимо от того, входят ли они в движение или нет. В то же время люди с широко распространенными полулиберальными взглядами, похоже, следуют больше общепринятому конформизму.
Согласен, в некоторой степени, с тем, что медийное пространство нашей страны насыщено леволиберальными идеями, оставляя консервативные и правые голоса в меньшинстве. Это особенно заметно на фоне СВО, где даже среди сторонников традиционных взглядов наблюдаются расколы и различия в мнениях.
В этом контексте Россия, как страна, так и патриотическая общественность, сталкивается с широкомасштабным противостоянием, в том числе со стороны украинских блогеров, российской оппозиции и публичных деятелей, которые поддержали Украину.
Проблема заключается в конформистском характере масс, которые не стремятся к критическому мышлению и беспристрастному анализу информации. Оппозиционеры обвиняют нас в отсутствии критического мышления и зомбировании пропагандой, хотя они сами без критики и сомнения принимают чуждые им ценности. Такое же обвинение справедливо и в их адрес – ведь так же автоматически принимаются установки, которые изначально могли быть им не свойственны. Это показывает, что критическое восприятие информации и явлений важно для всех сторон, чтобы достичь более полного и правдивого понимания реалий текущего дня
Конечно, разговор о патриотизме порой сталкивается с разночтениями и различными трактовками этого понятия в современной России. Важно понимать, что чувство патриотизма может существовать в рамках различных идеологических убеждений. Так, либералы могут считать себя патриотами, но для них благо страны заключается в ином, отличном от традиционных патриотических взглядов, наборе ценностей и действий.
Специфика восприятия патриотизма особенно актуальна в контексте СВО. По моим наблюдениям, в целом многие студенты из разных университетов настроены патриотично и поддерживают Россию.
Давай обсудим твоё ближайшее окружение с учётом моего предположения. Расскажи, как относятся твои близкие к участию в таких движениях, как "Белые Вороны"? И как они воспринимают организацию событий, где ты принимаешь участие, например, в "Вороне"?
Среди моих знакомых и друзей отношение к моей деятельности и взглядам варьируется. Есть те, кто открыто поддерживает, выражает восхищение и “респект”. Другие же могут быть более скептичны и выражают свое неодобрение сдержанно и без агрессии.
Особо хочется выделить одного товарища, с которым, несмотря на разные мнения по многим вопросам, мы поддерживаем тёплые и дружественные отношения. Его реакция на мои действия и поступки – это не столько поддержка, сколько принятие нашего различия во взглядах без какой бы то ни было неприязни.
В общем, мои друзья не прибегают к открытым конфликтам или буллингу из-за моих убеждений или действий. Реакция на мою позицию и деятельность колеблется от одобрения до нейтральности, на фоне взаимоуважения и личной симпатии, независимо от разнообразия мнения
А, скажи, много ли среди твоих знакомых тех, кто занимается чем-то аналогичным? Ну, быть может, в рамках каких-то других организаций?
Есть один мой лучший друг детства, который, скажем так, не последний человек в Евразийском союзе молодёжи, и на данный момент он также занимается общественной деятельностью. По-видимому, в моём ближайшем круге общения он единственный, кто занимается чем-то подобным.
Ну, смотри, мы еще затрагивали тему ВШЭ и атмосферы вокруг нее. Скажи, университет как-нибудь помогал вам?
Высшая школа экономики предлагает различные мероприятия для студентов. К примеру, мы дважды участвовали в делегации от ПМФ: в первый раз летали втроем, в прошлом году – только я один, так как других кандидатур не приняли. Несмотря на распространенные заблуждения, прямой финансовой поддержки от вышки мы не получаем. Вместо этого они помогают в продвижении, предоставляют полезные контакты, а еще оказывают поддержку в организации выступлений. К примеру, во время “Экстры”, через свою типографию они напечатали нам фотографии и другие материалы для экспозиции – услуга, доступная не только нам, но и другим организациям.
Значит, у вас есть возможность участвовать в предложенных мероприятиях, но это на ваше усмотрение, и вы можете без проблем отказаться, верно?
В общем-то, мы можем отказаться от предложений, если находим их абсолютно не нужными. Мы просто обсуждаем это и объясняем, что по таким-то причинам не можем принять предложение. У нашего движения нет никакого давления или принудиловки со стороны ректората – мы свободны в своих решениях.
Можешь рассказать, в чем заключаются специфические черты именно студенческих движений, отличающих их от патриотических?
По вопросу студенческих и патриотических организаций могу поделиться личным опытом. Например, наша организация «Белый ворон» возникла снизу и у нас был опыт сотрудничества с молодой гвардией «Единой России» изначально. Отличие здесь в том, что студенческие патриотические организации, как наша, создаются на базе инициативы снизу и стремятся к реальной деятельности, чтобы реально помочь и что-то сделать. В таких организациях обычно дружеская атмосфера и минимум формализма.
Например, в нашем случае, взаимодействуя преимущественно с ВШЭ, мы сохраняем некоторую свободу в действиях. В то время как структуры, созданные сверху, в большей степени ориентированы на пропаганду и показной активизм, акцентируются на фактчекингах и формальной отчетности перед руководством.
Такие структуры, созданные сверху, остаются пустышками. В отличие от них, маленькие независимые движения, возможно, менее ресурсные, но зато искренние и продуктивны – и на мой взгляд, гораздо более ценные для общества.
После такого подробного ответа предлагаю перейти к следующей части нашего разговора, которая будет касаться лично тебя. Ты уже упоминал патриотизм, и не секрет, что это довольно абстрактное понятие, и каждый вкладывает в него свой смысл. Расскажи, что для тебя значит быть патриотом?
По моему мнению, патриотизм, сам по себе, является некой абстракцией, которая не может существовать просто так; он (патриотизм) обязательно должен соотноситься с более широким спектром идей и идеологий. Для меня патриотизм проявляется через глубокую любовь к Родине и преданность её интересам. Это не подразумевает слепое одобрение всего существующего, но скорее глубокую связь с моей страной, её культурой и народом.
Патриотизм для меня – это осознание возможности и желание улучшить жизнь в стране. Это ощущение принадлежности к Российской Федерации, чувство ответственности за её будущее. Я хочу остаться здесь, в окружении близких людей, моей семьи и друзей, и стремлюсь работать на благо общества, чтобы изменить и улучшить страну для себя и народа.
Значит, можно ли сказать, что патриотизм для тебя – это рациональность, совмещенная с привязанностью к стране, если говорить без обиняков? И как ты думаешь, различается ли патриотическое чувство в мирное время по сравнению с военным?
Здравомыслие и любовь – да, это ключевые составляющие.
Что же касается патриотизма в мирное и военное время – он определенно различается. В условиях военного конфликта, как СВО, мы видим, что общественно-политическая активность меняется, происходят серьезные движения в общественном сознании.
Даже некоторые, кто раньше идентифицировал себя как патриоты, могли перейти на другую сторону. В то же время люди с оппозиционными взглядами могут поддержать действия государства в условиях СВО и активно выражать патриотические настроения.
Этот период – это не просто время войны, это серьезное событие в истории, которое заставляет общество переосмысливать свои взгляды и позиции. Некоторые люди уходят от ответственности и уезжают, другие – наоборот, активнее помогают государству, участвуют в гуманитарных миссиях или даже идут добровольцами на фронт. Патриотизм в этих условиях становится очень динамичным, как и общественное мнение в целом.
Послушай, когда началась специальная военная операция, изменилось ли что-то в твоем системе ценностей? Произошли ли какие-то изменения на международной арене, на твой взгляд?
Я был одним из тех, кто критически относился к правительству, но это было не такое недовольство, как у тех, кто открыто выражает оппозиционные мнения. Однако с началом СВО я, как и многие другие с подобными взглядами, сплотился в поддержке курса правительства. С тех пор я стараюсь помочь народу и стране преодолеть сложности, стоять до конца и достичь целей, которые перед нами стоят.
Таким образом, начало СВО повлияло на тебя так, что ты укрепил свою ориентацию на государство и стал менее оппозиционно относится к действующему правительству?
Я всегда был ориентирован на государство и поддерживал этатистские взгляды. В последнее время я стал поддерживать правительство активнее, искренне полагая, что все политические разногласия должны быть отложены ради более важных государственных интересов. Сейчас основной акцент делается на поддержку фронта, а политические споры и иные перипетии будут разрешаться позднее в контексте общенационального курса.
А какие чувства ты испытывал, когда началась СВО?
О, это был невероятный момент для меня. Помню, 24 февраля, который совпал с военным днем в нашем Военном учебном центре. Как обычно, мы подготовили информирование и выдвигались в ВУЦ. То утро началось рано – в пять я уже вставал, и все стартовало.
Обращение Владимира Владимировича, ролики операции, первые кадры наших солдат – все это сразу же перед нами. Мы даже предполагали, что вскоре направимся в сторону Киева на БМП. Я был полон вдохновения и готов встретить все это с максимальным восторгом. По пути в учебный центр мечтал последовать за победоносным шествием наших солдат через Киев и вернуть Украину обратно в состав России. Чувствовал невероятный прилив сил и настроя.
А твоя радость, когда началась специальная военная операция, с чем она была связана больше? С представлением о быстрой победе, например, взятием Крыма и Киева за несколько дней, что приведет к воссоединению с Украиной? И, возможно, она была связана с началом значительных, важных событий, которые могут обогатить и освободить культуру страны, как ты упоминал ранее?
Мои политические взгляды определили мою реакцию – я всегда считал, что Украина должна вернуться в "родную гавань", и эта мысль вызывала у меня восторг.
Слышать о быстром продвижении наших солдат по Новороссии, конечно, было радостно. Никто не хотел затяжного конфликта. Эффективные действия с минимальными потерями и максимальным результатом – это было важно для меня и вызывало чувство радости.
Со временем, несмотря на некоторое недовольство правительством и происходящим, я остаюсь верен первоначальным идеям, несмотря на все препятствия и изменения, которые произошли за это время, поддержка Специальной военной операции продолжается.
Смотри, обсуждая вопрос поддержки специальной военной операции, интересно коснуться того, что она бывает разной. Ведь известны такие примеры, как ситуация с Пригожиным, который, будучи одним из идеологов операции, начал бунт, или дело Стрелкова, который был осужден за то, что дискредитировал армию. Эти исторические примеры иллюстрируют сложность феномена поддержки СВО. Не сталкивался ли ты с сомнениями или раздумьями по этому поводу?.. Сейчас я подбираю наиболее корректную формулировку для вопроса.
Мне придется думать, как политкорректно ответить на этот вопрос.
За время специальной военной операции в современной истории произошло немало значительных событий. Например, уход международных компаний, вроде Макдональдс, потряс многих. Я помню, как мои друзья были шокированы, ведь мы всегда забегали туда после вечеринок. Или возьмем частичную мобилизацию – многие не знали, что делать, кто-то уехал, кто-то пошел добровольцем, а некоторые просто ждали, что будет дальше. И есть еще такие моменты, как гибель Дарьи Дугиной или военного корреспондента Максима Фомина, также известного как Владимир Татарский, и другие события. Они сильно повлияли на общество и были значительны для сознания народа. Скажи, есть ли среди них какое-то событие, которое особо важно для тебя и которое сильно повлияло на твое личностное развитие? Ведь хоть все эти события имеют значение, но может быть есть одно, которое особенно влияет на формирование тебя как личности?
История, связанная с Пригожиным, до сих пор остаётся для меня предметом горячих дебатов. Она возникла внезапно и вызвала множество вопросов о причинах и последствиях.
Пригожин зарекомендовал себя как человек, вдохновивший мощную культуру и военную эстетику через своё ЧВК “Вагнер". Это оказало существенное влияние на формирование взглядов молодого поколения и продолжит вести их в том же духе.
Всё, что произошло с Пригожиным и его взаимоотношениями с МО, заставляет задуматься и вызывает вопросы, ответы на которые непросто найти. Вероятно, многие аспекты этой истории так и останутся покрытыми тайной.
Пригожин стал центральной фигурой в своего рода мятеже, что, несомненно, стало проблемой во время военных действий. В такой период, когда большая часть сил сконцентрирована на других задачах, подавление конфликта становится сложным вопросом.
Сложность ситуации усугубляется возможным столкновением молодых солдат с опытными воинами Пригожина. Это поднимает этические и практические дилеммы, и, хотя действия Пригожина могут вызывать осуждение, его способность влиять на ситуацию и людей заслуживает внимания.
Общественная реакция в России на действия Пригожина тоже неоднозначна – есть как осуждающие, так и поддерживающие. Это свидетельствует о значительном медийном влиянии.
Рассматривая вклад его ЧВК, стоит признать, что с потерей Пригожина и его команды мы утратили впечатляющую силу, имевшую весомое значение как на фронте, так и в тылу. Их вклад в военную эстетику и общую ситуацию был значимым.
Последние громкие успехи на СВО, включая события в Соледаре и Бахмуте, тесно связаны с "Вагнерами". Но сегодня наблюдается некоторая путаница относительно их роли и места, как и отношения к Пригожину. Официальная позиция власти кажется неоднозначной, особенно учитывая утверждения о том, что "Вагнер" как будто никогда не существовала.
Упоминания о текущем использовании "Вагнера" на СВО сейчас звучат по-другому. Кажется, что уже нет той бывшей серьезной организованности, просто привлекаются бывшие сотрудники, которые распределены совершенно случайно.
Это образует негативный фон, ведь, как я уже говорил, мы и так находимся в медийном меньшинстве. Противник, к сожалению, имеет не только численный перевес, но и медийное превосходство.
Мобилизация, что уже произошла и продолжается, происходит на фоне внутренней дезорганизации и конфликта в обществе. К тому же, мы потеряли много пророссийских медийных деятелей, что уменьшает наше присутствие в информационном пространстве.
Несмотря на критику, его потеря также является ударом для пророссийских сил, учитывая его военно-политическую позицию.
Это очень печально, особенно в контексте нашего медийного меньшинства. Я надеюсь, что со временем возникнут новые молодые пророссийские публичные деятели, которые смогут в некоторой степени заменить ушедших.
Да, я согласен, что после разрешения недавней ситуации возникло определенное ощущение медийной пустоты, которое будет непросто заполнить. Ранее не хватало чего-то вроде Вагнера Центра для курирования российских медиа.
Многие чувствовали, что такое событие желательно было бы избежать. Однако интересен момент, связанный с действиями Пригожина. Эти события напоминают восточную военную тактику – например, случай с Чан Кайши, когда генералы его захватили, чтобы вынудить принятие определенного решения, не прибегая к насилию.
В истории такие события имели место, но для России это, пожалуй, впервые. Вижу здесь параллели с историей Японии, о подобных событиях в своих произведениях пишет небезызвестный японский писатель Юкио Мисима.
Особенно припоминается 1936 год, точную дату не помню, но тогда случилось восстание, начатое группой молодых офицеров. Это был бунт, направленный против бюрократов и промышленников, завладевших властью в стране и обманывающих императора.
Бюрократы и промышленники были обеспокоены своими интересами, игнорируя благо Японии и императора. Восставшие шли против этой бюрократии, но делали это во имя императора и реставрации порядка, вот тут и прослеживаются аналогии.
Обговаривая эти драматичные и яркие события, мы понимаем, что некоторые из них оказались достаточно негативными для психологического здоровья людей. В последнее время активно обсуждается тема токсичности и прокрутки плохих новостей, что известно как "дум-скроллинг", и в эти дискуссии снова возвращается активность украинского ЦИПСО. В этом контексте, я хотел бы узнать, каким образом ты занимаешься своим психологическим благополучием и что ты делаешь для поддержания душевного баланса?
Иногда полезно уметь абстрагироваться от происходящих событий и расслабиться – перестать следить за новостями, поиграть в компьютер, погулять с другом, почитать книги или заняться чтением философских произведений.
Для меня и многих наших ребят поездка в посёлок Амгу оказалась отличной возможностью отвлечься. Этот далёкий уголок России, где нет интернета, позволил нам жить собственной жизнью – не следить за новостями, не погружаться в телеграм-чаты, а проводить время с местными, наслаждаться общением и развлечениями. Это помогает освободиться от накопившегося напряжения.
В итоге всё кажется более отдалённым, и ты фокусируешься на своей текущей жизни, а всё остальное отходит на второй план. На мой взгляд, иногда необходимо устраивать такие эмоциональные разгрузки для сохранения душевного равновесия.
Мы уже поговорили о патриотизме и твоем личном видении этого понятия. А теперь давай перейдем к еще одной теме, которая часто ассоциируется с патриотизмом и рассматривается как его составная часть в современном понимании. Я имею в виду традиционные ценности, которые, к тому же, часто противопоставляются западным идеалам. Меня заинтересовало твое мнение как лидера движения "Белый Ворон" относительно традиционных ценностей. Что они для тебя представляют?
Я хочу сразу выразить свою позицию как историк: традиции неизбежно меняются со временем, однако я считаю, что важно устанавливать для себя то, что является вечным и незыблемым.
Говоря о традиционных ценностях, особенно принятых в нашей стране, часто подразумевают, прежде всего, семейные устои: брак как союз мужчины и женщины. Это своего рода противопоставление западным тенденциям, таким как ЛГБТ-движения*, которые там стремятся стать нормой.
Мы выступаем с другой, традиционной позиции – у нас свой порядок: семья, брак между мужчиной и женщиной. Это – простой и повседневный уровень традиционных ценностей, который, как мне кажется, большинство в стране и поддерживает.
Можно углубиться и говорить о особенностях русского менталитета, связанных с уникальностью русской истории. Сюда же входит идея коллективизма, важная для нашего общества не только из-за наследия Советского прошлого, но и в силу исторического пути Российской империи, где большинство составляли крестьяне, живущие в общинах.
Важно упомянуть и религию, особенно православие, которое традиционно является значимой частью нашей ментальности. Несмотря на советское прошлое, у многих из нас сохранились верующие бабушки и дедушки, и православная этика остаётся в нас.
Итак, семья, религия, коллектив – это основы русских традиционных ценностей, которые определяют наш взгляд на мир. Не думаю, что открываю здесь какой-то Ящик Пандоры, это просто то, как я вижу и чувствую эти ценности.
Каково твое мнение по поводу того, может ли СВО способствовать распространению определенных ценностей, в том числе традиционных? Я заметил, что в моей среде количество верующих людей увеличилось после начала операции, и многие стали больше интересоваться национальными вопросами. Какие ценности, на твой взгляд, могло бы продвигать СВО?
Во-первых, многие граждане, как на фронте, так и в тылу, стали уделять больше внимания религии, а конкретно православию.
Что касается других ценностей, СВО связана с популяризацией военной тематики и эстетики. Это не просто слова, но чувство братства и коллективной солидарности, где товарищи горой стоят друг за друга. Важно, чтобы современные поколения понимали, кто такой настоящий друг. Это может быть человек из дискорд-чата или кто-то, с кем вместе воевали на фронте, и кто спасал жизнь. Разница между первым и вторым случаем, думаю, очевидна. Война пробуждает чувство единства, и культура, в свою очередь, может способствовать укреплению этих связей.
Еще важны солидарность и объединение. Народ, не связанный напрямую с фронтом, тоже жертвует на гуманитарные нужды, потому что считает, что это их обязанность поддержать "наших парней". Это единение народов, и, можно сказать, единение нации, когда между людьми чувствуется такая солидарность.
Есть еще пара вопросов. Как ты думаешь, студенческое патриотическое движение должно быть массовым или же напротив, элитарным? Как ты думаешь, кто должен творить вот эту вот патриотическую культуру?
Патриотизм должен быть массовым явлением, а не только элитарной идеей среди интеллектуалов. Для того чтобы ощутить его полезность, патриотизм должен войти в обыденную жизнь людей. Студенческие патриотические движения стремятся быть более массовыми. Если патриотизм не будет широко распространен, он останется маргинальной идеей.
Мы планируем провести всеобщий учредительный съезд, скорее всего в конце ноября, где примем манифест и утвердим структуру нашего движения. Планируется развитие обычных мероприятий и внесение новых рубрик, например, сбор крови. Также мы хотим развить интеллектуальное направление, создавая книги, статьи и обсуждая вопросы на философских семинарах, таких как наша первая встреча в дискорде по теме справедливой войны.
Кроме того, мы собираемся развивать спортивные направления, проводя соревнования, не только внутренние, но и внешние, как, например, соревнования с МГУ. Это все часть наших ключевых инициатив, чтобы продвигать движение.
Ну и последний вопрос. Какое политическое или философское произведение ты бы мог порекомендовать?
Ницше оказал огромное влияние на меня. Его мысли о мнимости любой морали нашли отклик в моем сознании. Особенно важным для меня как историка является его эссе "О пользе и вреде истории для жизни". Эта работа предлагает глубокие размышления о значении исторической науки и оказалась очень познавательной для людей, интересующихся историей.
Философия тоже имеет большое значение – она помогает нам понимать жизнь в целом. Несмотря на краткость, эссе “Смерть автора” Ролана Барта раскрывает множество новых аспектов и меняет отношение к литературе, книгам и произведениям искусства.
*– запрещенная на территории РФ и признанная экстремистской организация
Константин
Константин (имя изменено) – студент НИУ ВШЭ по направлению «История». Один из основателей движения «Белый ворон».
Привет, Константин, спасибо большое, что согласился дать это интервью для книги «Белый ворон. Студенческое патриотическое движение».
Сегодня я хотел бы задать тебе пару вопросов, чтобы узнать немного больше о движении и людях, которые за ним стоят. Поэтому хотелось бы начать наш разговор с того, чтобы немного окунуться в прошлое. 2022 год. Ты обычный студент университета, который широкая аудитория всегда воспринимала как оплот глобалистских ценностей.
И вот, 24 февраля, начинается СВО, после чего ты решаешь организовать движение. Скажи, как так получилось и что тебя мотивировало?
Ну, говоря о мотивации, тут, наверное, стоит указать два фактора. Первый – это, на мой взгляд, сам определяющий характер произошедшего, то есть Специальная военная операция. Когда все началось 24 февраля, я сразу понял, что это событие, мягко говоря, судьбоносное для нашей страны. И нужно как-то включаться, нужно внести вклад, исходя из своих возможностей. Например, созданием какой-нибудь организованной группы, студенческой, молодежной, которая бы занималась продвижением их ценностей, да и нового порядка, который принесла СВО. Нужна была репрезентация патриотических ценностей в студенческой молодежной среде. Мне показалось это важным и необходимым.
Второй фактор – это, как я всегда люблю говорить, – эдакий реакционизм. Реакция на поведение студентов, не поддержавших СВО.
В первые дни оно (поведение) меня крайне сильно впечатлило. У нас люди, буквально, пели проукраинские песни рядом с корпусом. При этом не антивоенные, а именно антироссийские. Про российский военный корабль и так далее.
Меня это настолько впечатлило. Ну, в отрицательном смысле. Настолько разожгло во мне пламя реакции, что я понял “ну, это просто так оставлять нельзя”.
Вот такой ситуации в молодежной среде, в молодежном обществе, быть не должно. Тем более в такое время.
И вот в Москве, да, происходит… Я понял, что на фоне всего этого существует острая нужда в молодежных объединениях, не совсем системных, которые бы могли продвигать патриотическую повестку.
В связи с этим, заинтересовался: почему «Белый ворон»? Как пришли к такому названию?
Мы долго думали. По-моему, идея пришла ко мне. Мы сидели, и вот, она вдруг созрела в моей голове. Первое, что важно, так это символ вышки – нашего университета. Да и мы себя видим как движение, студенческое, не привязанное к конкретному вузу. Но в то же время, “Вышка” – наша база, это факт. Изначально все создатели «Белого ворона» были оттуда.
Мы сидели, думали, и я предложил: символ вышки экономики – ворон. Так почему бы не взять ворона? Чтобы полностью избежать плагиата, мы выбрали другую птицу, хоть и с похожими чертами. Не все знают, что это разные птицы.
И белый цвет символизирует чистоту намерений. В тот момент это также означало, что мы отличаемся от антивоенных студенческих движений, активных в то время. Ситуация, конечно, изменилась, но начинали мы именно так.
Думаю, что многие, услышав название «Белый ворон», думают, что это движение, которое ставит перед собой цель решить проблему представительства молодых патриотов в университете. Это верно?
В ВШЭ действительно были организованные группы с анти-СВО направленностью, и они нередко могли делать антивоенные и антироссийские высказывания. В то же время организованных патриотических групп практически не существовало.
Тем не менее, ситуация со временем изменилась. Если раньше казалось, что нас, патриотически настроенных студентов, мало, то теперь появляется всё больше добровольческих и патриотических объединений не только в ВШЭ, но и в других университетах. Мы ощущаем растущую поддержку СВО и патриотических ценностей среди студентов, даже внутри ВШЭ.
Я, как лидер движения, вижу, что количество патриотически настроенных студентов растет. Есть много молодых людей, поддерживающих нас и разделяющих наше видение будущего России и важность СВО. Это не ограничивается одним ВШЭ.
Кричащие либеральные и антивоенные группы, на самом деле, не так многочисленны. Их голосовая активность создавала впечатление, что их много. Но сейчас, когда страсти поутихли, становится ясно, что патриотически настроенных студентов действительно много. Также есть немало студентов, которые либо равнодушны к происходящему, либо еще не определились со своей позицией.
Можно ли сказать, что ваше движение создало платформу для студентов-патриотов, желающих политически самовыразиться, предоставив им возможность для взаимодействия и выражения своих взглядов, которую они не могли найти до этого?
Я не люблю слово «политическое», поэтому скажу так: наша организация объединяет патриотически настроенных студентов. Патриотизм – это ведь тоже, знаешь, широкое понятие. Мы объединяем патриотически настроенных студентов, которые, как ты правильно заметил, может быть ранее чувствовали себя изолированными, имели свои убеждения, но не имели достаточно единомышленников или сообщества, через которое могли бы влиять на процессы или помогать нашей победе и заниматься другими гражданскими инициативами. И это то, что нас объединяет – консолидация усилий.
«Белый ворон» – это не только платформа, но и сообщество, движение, чья основная цель – собрать вместе патриотически настроенную молодежь, чтобы совместными усилиями вносить вклад в процветание России. Это может означать участие в волонтерских проектах, работу с детьми из детских домов, продвижение спорта и т. д. Здесь главное не политическая активность, а желание и стремление делать Россию лучше, ответ на моральный призыв, стремление посвятить свои силы улучшению страны. Таким образом, мы создаем сообщество единомышленников.
Согласен, но, учитывая сказанное тобой, это не только объединение единомышленников, но и людей, желающих направить свою творческую энергию на то, чтобы принести пользу, верно?
Да, да
Ранее ты упомянул, что открытое выражение патриотизма возросло после снижения либеральных настроений. Как ты считаешь, увеличилось ли число патриотически настроенных из ранее политически нейтральных людей, или прежние патриоты стали более активными. Происходит ли патриотизация общества за счет уменьшения числа нейтралов?
Слушай, тут всё сложно точно сказать. На самом деле, если взять всё вместе, как мне кажется… Во-первых, начнём с Высшей школы экономики. Да, нам попадались такие ребята, которые на начальном этапе, когда мы только пытались их завлечь в наши ряды, писали нам: "ребят, мы вас поддерживаем, вы красавцы. Но вышка как бы либеральный вуз, и поэтому мы боимся открыто высказываться". То есть, были и такие ребята, их было немного, но были. И были люди, которые патриотами себя считали, поддерживали наше дело, но из-за личной занятости не могли активно взаимодействовать. Всё-таки все люди разные, и каждый по-своему занят.
Были и нейтралы, которые до этого вели себя нейтрально или, даже скажем, непатриотично склонялись к реализации либеральной повестки или, как мы сейчас говорим, прозападной. Но в итоге, когда дошло до СВО, многие изменили свое мнение в лучшую сторону. Тут, на самом деле, мне вспоминается ситуация с Чеченской войной, когда российская армия и политика ввода войск сперва критиковались, а потом, увидев жестокость конфликта, мнения менялись.
Сначала многие воспринимали СВО как нападение большого на маленького. Но когда начались обстрелы и появились угрозы, поняли, что не всё так просто. Я всегда говорю: достаточно один раз съездить в Донецк, пообщаться с местными, чтобы понять ситуацию.
Ну, и конечно, есть много людей с нейтральной позицией, которые просто продолжают заниматься своими делами, не чувствуя прямого влияния событий на себя. Мнение таких людей тоже важно понимать, хотя и стараемся, чтобы их стало меньше.
Я тебе скажу так. Я бы очень хотел, чтобы у нас сейчас весь народ поднялся и однозначно выразил свою поддержку, сказал, что мы все готовы работать в режиме "всё для фронта, всё для победы". Но это невозможно, потому что, опять же, мы живем в XXI веке, и люди все очень разные. И вот в моем окружении есть множество людей, которые занимают, можно сказать, нейтральную позицию.
Откровенно говоря, не то, чтобы они прямо нейтральны по своей сути… Просто их это не колышет. То есть война идет где-то там, но они как будто в стороне от этого – кто-то воюет, ну и ладно. Вот такое у них отношение.
Правда, начали более активно интересоваться, когда дело дошло до мобилизации, потому что это затронуло уже многих лично – многих мобилизовали, и вот тут война как бы затронула их самих. А до того, если война их не касалась напрямую, они относились к этому достаточно равнодушно. Потому что они живут здесь, в Москве, где-то работают, учатся, зарабатывают деньги… Вот так.
Я, конечно, хотел бы, чтобы все поддержали идею "всё для фронта, всё для победы", но понимаю, что это нереально. И я абсолютно нормально к этому отношусь. Вот и всё.
Как ты представлял себе цели организации вначале и изменились ли они со временем?
Про изменения в нашем движении действительно интересный вопрос, поскольку оно сильно трансформировалось со временем. Изначально признаться, точного плана у нас не было, не было ясности в том, кем мы хотели стать. Наша первоначальная идея заключалась в том, чтобы быть медиа-силой, продвигающей патриотическую позицию в довольно вызывающей форме. Именно так мы делали довольно резонирующие посты в начале нашего пути.
Однако со временем мы поняли, что такие методы не приносят долгосрочного результата и что мы можем внести более существенный вклад в общество, выйдя на более широкую арену, нежели оставаясь радикальной, полуанонимной группировкой, действующей исключительно в медиапространстве.
Так мы приняли решение преобразоваться в движение с определенной структурой. Мы стали более формализованными. У нас теперь есть устав, манифест, чёткая градация в руководстве, что создаёт некую вертикаль управления. Всё это, впрочем, не помешало сохранить братские, семейные отношения внутри коллектива. Мы стали время со временем претерпевать изменения и будем продолжать это делать, потому что развитие – это жизнь.
Переходя к текущим задачам и целям, наша главная задача – масштабирование. Мы стремимся открывать филиалы в других городах и расширять наши проекты, включая помощь фронту, работу с детдомами, спортивные мероприятия. На данный момент мы видим себя достаточно крупной несистемной патриотической силой, работающей на энтузиазме. Это отличает нас от различных системных объединений, позволяя сохранить больше энтузиазма в нашей работе.
Мы будем стремиться к дальнейшему расширению, чтобы привлекать всё больше сторонников. Ведь чем больше нас, тем сильнее наше влияние.
То есть можно сказать, что миссия вашей организации на данный момент – это консолидация вокруг вас людей, которые хотят созидать, менять общество в позитивную сторону.
Да, да, именно так. Я не люблю нейтральные формулировки, но, на данный момент, выразился бы так.
А какова была реакция университета на появление вашего движения?
Ну, что я могу сказать, наше появление произвело эффект взорвавшейся бомбы. И у либерально, и у патриотически настроенных ребят в комьюнити. Никто не ожидал, что мы так внезапно появимся.
Как только мы заявили о себе, вокруг нас тут же возникло множество легенд, которые ходят и по сей день. И руководство университета тоже было удивлено. Особенно учитывая, что наше движение основали студенты гуманитарного факультета, который традиционно считался прозападным и либерализированным.
В общем, все были в легком шоке.
Руководство и студенческое комьюнити не ожидали нашего появления.
Ну да, насколько мне известно, о вас достаточно много писали. В том числе и студенческие издания вышкинские, как, например, «The Vyshka» или более известная «DOXA»**.
Ну, знаешь, тут, как бы, маленькая ошибка вышла. Сейчас эти издания уже не вышкинские. Это произошло после того, как при Кузьминове были упразднены все студенческие СМИ. Так что «Докса»** сейчас не относится к вышкинским СМИ.
Но, конечно, стоит отметить, что о нас писали многие. От «The Vyshka» и «Грозы»* до «Доксы»** и «Медузы»**. Даже «Любовь Соболь»* упоминала нас. В общем, писали все. Мы даже однажды попали в «Нью-Йорк Таймс».
Так что, если подумать, про нас не писал разве что ленивый. Я даже сейчас, наверное, не смогу всех перечислить.
А как вы отнеслись к такому вниманию?
Ну знаешь, в нашем случае всё обернулось положительно. Чем больше пишут про нас, тем более известными мы становимся. И, знаешь, пиар, это всё имеет значение.
Во-первых, благодаря этому мы нашли сторонников. Многие патриотически настроенные ребята читают такие издания, как «Докса»** и «Медуза»**. И вот так они узнавали про нас.
И не только через статьи про нас. Наша информация распространялась через студенческие группы, студенческие СМИ, где писали просто студенты. В итоге информация расползалась.
Смотри, информационный шум, даже если о тебе пишут твои идеологические оппоненты, это всегда идет на пользу. Потому что о тебе говорят. В нашем случае, как о молодой и развивающейся организации. А мы действительно молодая организация.
Возвращаясь к вопросу про университет, он вам как-нибудь помогал?
У нас с руководством университета административно-деловые отношения так же, как у любой другой организации. Мы можем обратиться за помощью в организации мероприятий, например, запросить аудиторию. В административных вопросах наше взаимодействие с ними достаточно продуктивно. Они поддерживают нас, как и другие студенческие организации, за что им стоит сказать спасибо. Работают они весьма оперативно: если нам нужна аудитория, всё решается быстро – аудитория забронирована, со всеми необходимыми списались, пропуска оформлены, и мероприятие может начаться. В этом плане мы не отличаемся от других студенческих организаций.
Также у нас были моменты совместной работы над различными проектами. Например, мы участвовали в доставке беспилотников для 96-й отдельной разведывательной бригады Западного военного округа и в доставке гуманитарной помощи для 27-й бригады. Эти проекты мы осуществляли совместно с военным учебным центром, где активно участвовали наши ребята, включая меня. Были и другие проекты, например, сбор помощи для бригады «Призрак» и экспедиция «Открываем Россию заново», в рамках которой мы отправились в поселок Амгу. Так что наше взаимодействие с университетом – это комплекс организационно-деловых отношений.
А с какими-нибудь препятствиями со стороны администрации ВУЗа вы встречались?
Препятствий как таковых не было. Есть, конечно, определенные сложности, но они больше связаны с системной проблемой бюрократии. Иногда, чтобы оформить серьезную заявку, приходится проходить через несколько уровней проверок. Я не говорю тут о простых запросах типа бронирования аудитории, а о более сложных ситуациях. Да, бывает, что нужно преодолеть 3-4 "круга ада" бюрократической процедуры.
Но всё же хочу сказать, что, несмотря на эти временные неудобства, мы всегда находили решение. Серьезные вопросы требуют больше усилий для их разрешения, это правда. Но в итоге все проблемы удавалось решить. Мы не сталкивались с неразрешимыми конфликтами или противодействием со стороны руководства.
Соответственно, давай я тогда тебе еще такой вопрос задам, немного каверзный. Какие, на твой взгляд, принципы и ценности лежат в основе вашего студенческого патриотического движения?
Главная ценность, которая нас объединяет, это единство намерений. С самого начала, с первого дня зарождения Белого Ворона, когда к нам приходили ребята с разными политическими взглядами, я всегда говорил: "Оставьте свои предыдущие убеждения за дверью. Коммунист ли вы, имперец или кто угодно – не важно. Здесь мы все ради одного общего дела".
Мы объединены желанием помочь нашей стране и приблизить нашу общую победу. Все различия, будь то большевики, имперцы и прочие, здесь неприемлемы и неважны. У нас одно общее дело и одна общая цель, которую мы должны достигать вместе. В такие судьбоносные времена, не время спорить между собой о символах.
Именно это и есть главная ценность, которую я до сих пор продвигаю. У нас место есть всем: центристам, либералам и даже самым традиционным. Я, возможно, самый либеральный из руководства Белого Ворона, в хорошем смысле этого слова.
У нас есть люди с разными взглядами, но мы все делаем одно общее дело и в нашем движении мы – братья. Это наш первый и главный принцип.
Второй важный принцип в нашей организации касается взаимоотношений внутри коллектива, а также нашего отношения к истории Отечества. Мы искренне верим, что отношения внутри команды являются основой для достижения всех остальных целей. Выражая это другими словами: как назовёте свой корабль, так он и будет плыть.
Этот второй принцип подчеркивает необходимость уважения к истории нашей страны, какой бы она ни была. Он напрямую связан с первым и подразумевает, что бессмысленно спорить о том, что было лучше – Советский Союз или Российская империя. Нужно уважать оба эти периода нашей истории.
Также важно уметь уважать разные страницы нашей истории, даже если кто-то считает, например, что следует сносить памятники Ленину как "кровавому тирану", или с другой стороны, убирать памятники царю, как "узурпатору". Такие радикальные мнения игнорируют тот факт, что история нашей страны – это единое целое, которое необходимо признавать и уважать во всем его многообразии. Именно понимая и принимая наше прошлое во всей его полноте, мы можем сделать нашу страну и будущее лучше.
А как твое окружение, не состоящее в Белом Вороне, относится к участию в движении?
Слушай, мое окружение, мои знакомые… Они относятся вполне адекватно. У меня даже есть пара человек, которые придерживаются противоположного мнения. Но это не влияет на наши человеческие отношения.
Допустим, моя деятельность в Белом Вороне. Она, конечно, влияет на меня, оставляет определенный отпечаток. Но это не все, что меня определяет. Я верю, что ни одной деятельности или политической позиции недостаточно, чтобы полностью оценить человеческие качества индивида. В этом смысле да, есть некая корреляция, но об этом, наверное, не в этом интервью.