Читать онлайн Мысли сердца, или Старомодное преступление бесплатно
1
– Черная дыра! – прорычал, хлопая дверью допросной Череп, то есть лейтенант полиции Главного следственного управления Министерства космического сообщения Павел Черепанов.
– Глухо? – поморщившись от громкого звука, задал риторический вопрос майор Пятница. Эту фамилию, больше похожую на прозвище, Виктор Сергеевич получил при рождении, и она совершенно не подходило седовласому, несмотря на сравнительно небольшой возраст, и вечно серьезному стражу правопорядка. Но на судьбу Виктор роптать не привык и носил свою фамилию стоически, стараясь не замечать реакции, вызываемой у тех, кому он представляется впервые.
– Дело дрянь! Пациент хоть и ослаб от ранения, молчит, как партизан. Ни черта из него не вытянул, – ворчливо отозвался Череп. – Он скорее сдохнет, чем расколется.
Откуда повелось называть пациентами всех, кто проходил через допросную, Пятница не знал, но традиция эта шла из далекого прошлого, когда для выяснения истины только начали применять технологии, позволяющие заглянуть подозреваемому или свидетелю в мозги против его воли.
– Блок? – уточнил Пятница, потирая виски.
– Страх, – поправил, поморщившись, Череп. – У него по всему подсознанию расставлены маячки, и стоит задеть хоть один, активируется мощная паническая атака.
– Кто ж его так? – сокрушенно покачал головой майор. Вопрос был риторическим. Если б хоть у одного человека в управлении на него был ответ, следствие можно было бы считать законченным.
– И номер идентификационный у него замаскирован, – доложил сержант Буераков, подняв голову от голографического планшета.
– Так рассекреть его! – раздраженно рявкнул Пятница. – Или там тоже маячки?
– Нет, обычная маскировка, но сверхплотная. Раскопать подлинный ИЛИ – вопрос времени.
– Ну, так рой сержант, рой! – бросил Пятница.
Индивидуальный личностный идентификатор присваивался при рождении любому человеку. Расшифровав подлинный ИЛИ пациента, удалось бы узнать о нем все: как зовут, где и когда родился, какую получил профессию – вплоть до того, какое сказал первое слово и когда впервые приобрел контрацептивы. Прошлое подопечного, когда сержант раскопает идентификатор раненого мужика, сидящего у них в допросной, будет как на ладони. Тогда появится хоть какая-то зацепка, где искать виновников странного до абсурдности преступления.
На торгово-развлекательной станции утром произошла перестрелка, провались ты все в черную дыру! Настоящая, мать твою, перестрелка. Как в древних фильмах: из огнестрельного, черт побери, оружия! Где стрелявшие раздобыли списанные сто лет назад, стреляющие обычными пулями пистолеты – и то загадка. Почему выбрали это ретро-оружие – еще более интересный вопрос.
Но самым любопытным и абсурдным был даже не выбор допотопного оружия, из которого их пациент умудрился уложить двоих и сам был тяжело ранен. Обескураживала нелепость цели нападавших: по свидетельству очевидцев, они похитили спутницу мужика, корчащегося от страха у них в допросной. Затолкали девушку в шатл и скрылись в неизвестном направлении. Временно неизвестном: как только удастся установить личность похищенной, будет установлено и ее местонахождение и даже самочувствие. Если повезет, даже удастся подключиться к ее сознанию и ее же глазами осмотреть место, где ее держат.
– Что с похищенной? – уточнил Пятница у Буеракова. – Удалось установить, кто она?
– Она тоже была под маскировкой, сэр, – отозвался Афанасий. – Идентифицировалась то как Жанна д’Арк, то как Надежда Дурова, то как Сара Коннор, но это лишь маски.
– Так раздевай ее, раздевай, – потребовал Пятница, – стягивай с нее фальшивые шкуры, пока не докопаешься до истины!
– Да я раздеваю! И рою! – пробормотал себе под нос Афанасий, но громко спорить с начальством не решился.
– Нужна мнемофикация? – со вздохом поинтересовался у Черепа майор.
– Думаю, без нее не обойтись, – вздохнул Черепанов.
– Хорошо, лейтенант, готовь разрешение, я подпишу, – кивнул Пятница.
– Кого положим под шлем?
– Сам лягу.
Процедуру принятия чужих воспоминаний Пятница терпеть не мог и всякий раз боялся утратить свою личность, растворившись в других личинах, хоть история подобных случаев еще не знала. Люди с неуравновешенной психикой в качестве приемников к процедуре не допускались – их и в роли передатчиков-то старались не использовать.
Черепанов ушел в допросную, Буераков уткнулся в планшет, а Пятница, лишившись собеседников, начал спокойно настраиваться на предстоящий сеанс.
2
– Операционная готова, – хмыкнул Черепанов, выходя из допросной, – пациент тоже готов. Осталось нарядить Вас, сэр, – и можно приступать.
Тряхнув головой, Пятница встал и тут же поморщился от головной боли. Земная медицина ушла далеко вперед, продолжительность жизни увеличилась в среднем до ста лет, а с простой невралгией справляться не научилась. Хотя, справедливости ради, нужно признать, что мигрень у Пятницы была неясной этимологии, и даже от нее имелось средства, и ему неоднократно уже предлагалось им воспользоваться, но он отказывался, сам, добровольно. Не хотел вживлять в голову еже один чип, управляемый дистанционно, способный давать команду расслабляться, расширять и сужать сосуды головного мозга и исполнять другие трюки. Опасался, что код смогут взломать посторонние люди, и вместо облегчения послать ему в мозг болевой импульс такой силы, что даже сильнейшая мигрень покажется любовной прелюдией.
Виктор вообще не любил, когда совершали какие-либо манипуляции с его мозгом. Мнемофикация была одной из самых безобидных и простых процедур, которую допускалось проводить без контроля медиков. Достаточно было пройти обучающие курсы и получить сертификат об их окончании, как и сделал год назад Черепанов (к слову, по направлению самого же Пятницы). Но, несмотря на то, что проводил сеанс свой человек, и процедура была для Виктора не нова, он волновался, как в первый раз.
К мнемофикации невозможно было привыкнуть. Процедура представляла собой извлечение из памяти «пациента» наиболее ярких или тщательно скрываемых воспоминаний и передача их реципиенту, в роли которого сейчас и должен был выступить майор. Воспоминания у коммуникатора сохранялись, реципиент получал лишь их копию, не всегда точную: на нее накладывалось восприятие коммуникатора, его оценка, его система ценностей.
Плохо было то, что во время приема воспоминаний «пациента», реципиент как бы утрачивал собственное «я» и жил исключительно эмоциями коммуникатора. То есть Пятница, надевая шлем, понимал, что минут пять, пока идет сеанс, его все равно, что не будет. Но в жертву он всегда приносил себя: считал, что не имеет права послать кого-то на кратковременную ментальную смерть, если может принять ее сам.
– Постойте, сэр! – окликнул майора перед самым входом в допросную сержант Буераков. – Мне удалось-таки докопаться до ИЛИ нашего пациента. Максим Вадимович Тугодумов, 45 лет. Кстати, профессиональный телохранитель.
– Скорый? – вздернул брови Пятница.
О Тугодумове ему слышать приходилось. Ходили слухи, что начинал тот с незаконной деятельности, но лет в тридцать у него в мозгах что-то перевернулось, и он переквалифицировался в телохранителя, причем высококлассного. В противовес своей фамилии, отличался быстротой реакции и способностью импровизировать, находя креативные решения в критической ситуации. За что, собственно говоря, его и прозвали Скорым.
Лет пять о нем ничего не было слышно. Была версия, что он снова подался в криминал. Вплоть до того, что охраняет дочку какого-то мафиози. Может, похищенная ей и была?
Дав Буеракову поручение составить список криминальных авторитетов, имеющих дочь 15-20 лет (а именно на столько выглядела украденная девушка), Пятница вошел-таки в допросную.
Пациент уже полулежал в кресле коммуникатора. К ним он поступил тяжело раненым, и полчаса над ним колдовали врачи, но и после операции продержали мужика несколько часов в госпитале, пока не убедились, что его жизни ничего не угрожает, и восстановлением идет полным ходом.
Выглядел Скорый еще слабым, все еще бледным после большой кровопотери, но в целом – в превосходной форме. С первого взгляда на его мускулистое тело было ясно, что тот не давал ему расслабляться. Наверняка, не утратил и хваленную скорость реакции. Видать, те, кто его подстрелил, тоже были не лыком шиты.