Читать онлайн Дом Змеи: Восхождение Королевы бесплатно

Глава 1

Отражение в зеркале оставалось неизменным уже несколько веков. Неизменным оставались ковры на стенах, деревянная кровать в углу комнаты, угрюма служанка, которая каждое утро приходила в комнату своей госпожи, чтобы помочь ей собраться. Порой Корнелии казалось, что её мир замер. Что всё это лишь дурной сон. Что вот-вот она должна проснуться, вырваться из этой придуманной каким-то шутником вселенной. Ещё немного, совсем немного надо потерпеть… Но годы шли. За первым десятком жизни с ненавистным супругом шёл второй, а потом и третий. Они были похожи друг на друга, они заставляли женщину чувствовать себя зверем, которого на охоте поймали в ловушку.

Он прекрасно знает, что умрёт. Мечется по клетке. Только сделать ничего не может. А охотники с копьями и кинжалами подбираются вплотную. Секунды до удара какого-то смелого “рыцаря” проходят сквозь тело и становится почти физически ощутимыми. Так и миссис Линтон попала в ловушку. Загонщиком был её собственный отец, десница короля, а ловушкой – брак с мужчиной, который величайшей радостью в своей жизни видел обучение и воспитание своей неразумной супруги. Ну и попытку пробраться поближе к власти, конечно же, как можно забыть о таком? За столько лет брака Корнелия так и не поняла кем она была для супруга: статусом, развлечением или попыткой достичь собственных целей более лёгким путём? Наверное, всё и сразу.

Стук в дверь заставляет вздрогнуть. Кажется, даже служанка, которая расчесывала мягкие волосы цвета горького шоколада, на пару секунд потеряла самообладание и опасливо оглянулась. Миссис Линтон даже спрашивать было не нужно, чтобы понять: за дверью стоит её супруг. Она из тысячи узнала бы эти отрывистые жёсткие стуки в дверь. Только он всегда и неизменно делал три удара. Всегда с одинаковыми паузами. Всегда… Он вообще редко что-то менял. И в этом была слабость мужчины, но сила его жены. Корнелия умела наблюдать. И запоминать. Она была дочерью десницы короля. Сам король раньше, ещё до замужества, интересовался порой мнением юной девушки, чем подтверждал её ум. Отбросив воспоминания о былом вместе с пустыми сожалениями баронесса в зеркало принлась наблюдать за суетливой служанкой, открывающей двери для своего господина. Тот факт, что Корнели так и не дала разрешения войти, а сама сидела полностью обнажённой перед зеркалом никого не смущал. Никто не пойдёт против кормящей руки. Особенно, когда рука эта принадлежит тирану.

Барон Линтон был недоволен. Впрочем, в этом абсолютно точно не было ничего необычного. Корнелия ещё ни разу не видела своего мужа в добром расположении духа. Она уже и не надеялась на то, что однажды увидит улыбку. Или хотя бы намёк на неё. Хотя, на самом деле, это было не совсем верно. Корнелия не надеялась получить это тепло в свой адрес. Собакам и лошадям мужчина дарил теплоту сполна. Даже кубок и вино получали гораздо больше доброты в свой адрес, чем баронесса или слуги. Возможно, барон просто не любил людей? Если это так, то всё становилось куда проще.

Корнелия смотрела в зеркало на то, как муж приближается к ней. Впрочем, при этом она даже не пыталась встать со своего места, прикрыться или высказать какой-либо другой знак уважения в адрес супруга. Костяной гребень разбирал горький шоколад волос на части, позволяя ему переливаться в свете свечей. Баронесса прекрасно знала, что будет дальше. Когда мужчина приближается достаточно близко, взгляд Корнелии в отражении перемещается с волос на его лицо:

– Мой дорогой супруг, чем же я обязана Вашему визиту в столь ранний час? – миссис Линтон едва сдерживалась, чтобы ни одна капелька язвительности не пролилась в её голос. Как бы стара и опытна она ни была, всё равно жить ещё хотелось. Пусть порой Корнелия и не могла ответить себе на самый простой вопрос: зачем?

Как и ожидалось, вместо ответа подошедший мужчина схватил жену за горло, резко дёргая на себя, чтобы Корнелия повернулась. От резкого движения женщина падает на пол со своего места, пальцами хватаясь за руку мужа. Попытка отцепить от своего горла чужие пальцы была почти отчаянной: баронесса прекрасно знала, что никакого результата не будет. И всё же всё ещё пыталась сделать так, чтобы “нежно любимый” супруг позволил хотя бы маленькому глотку кислорода попасть в лёгкие. Забавно. Ведь люди уверены, что демоны неуязвимы. А на деле оказывается, что они ничуть не менее уязвимы, чем простые смертные. Барон отпустил свою ладонь лишь после того, как в глазах супруги замечает отчаянный страх. Наградой служит судорожный вдох. Корнелия падает мужу в ноги, прижимая ладони к горлу и заходится в судорожном кашле. Лёгкие горят огнём, причиняя дополнительную боль.

– Ты опаздываешь, Корнелия. Тот факт, что твой отец десница короля, не даёт тебе никакого права проявлять неуважение к своему супругу. Если бы мы только не торопились… – продолжать не нужно. На спине всё ещё были видны следы предыдущего воспитания от мужа. Полосы от солёного кнута всегда заживали хуже. Впрочем, муж всегда умудрялся наносить удары так, чтобы ни один из них не оставлял шрамов. Каждый раз за это надо было благодарить. Словно барон Линтон действительно сделал хоть что-то хорошее.

– Простите, барон… – комок гордости встаёт в горле. Так что каждое слово Корнелия буквально выдавливает из себя. В них нет ни капли искренности. Если бы мужчина действительно не торопился, он бы наверняка уже взялся за то, чтобы напомнить супруге её место. Но тот лишь презрительно усмехается, слегка толкает жену в бедро носком своей туфли, а затем устраивается на её кровати. Служанка тут же распахивает окно, несмотря на то, что на улице стояла поздняя осень. Корнелия всегда мёрзла. С самого раннего детства мама кутала дочку в тёплое одеяло и просила слуг поддерживать камин зажженным всю ночь. Потом мама умерла. И камин уже никто не поддерживал, но дома, в своей комнате, было хотя бы тепло.

Барон Джеймс Линтон любил холод. В его доме всегда были раскрыты ставни. Корнелия жила в его доме уже четвёртое столетие. Но до сих пор не могла привыкнуть к холоду, который пробирал её до самых костей. Впрочем, сам барон теплотой тоже не отличался. И порой Корнелии казалось, что температуру воздуха в помещении он подбирает под себя. Определённо боится расстаять.

В первые несколько лет женщина ещё пыталась напомнить мужу о том, что она терпеть не может холод. Просила закрывать ставни зимними вечерами, когда была вынуждена оставаться в общей спальне, пыталась закрыть их самостоятельно, но барон всегда открывал их снова. Барону было дущно. Барону было жарко. Барону просто нравилось делать больно, заставляя остальных страдать самыми разными способами. Вот и сейчас лорд Линтон не обратил внимание на то, что супруга его была обнажённой, удовлетворённо улыбаясь служанке и прося раскрыть ставни сильнее. Корнелия поёжилась от морозного воздуха, чувствуя как влажные от ароматических масел участки кожи покрываются мурашками.

Служанка оказывается рядом с нижним платьем в мгновение ока. Корнелия успевает только подняться, а девушка уже помогает её одеться. Не забывает она и корсет затянуть сильнее, чем оно необходимо. Барон любил, когда талия жены была настолько узкой, насколько это было возможно. Слуги боялись барона, но никогда не уважали желаний баронессы. Это проявлялось в выборе корсета, ткани для платья, даже в его цвете. Сегодняшнее платье было изумрудно-зелёным, украшенным золотом и с высоким воротом. Корнелия терпеть не могла зелёный цвет во всех его проявлениях, о чем тоже говорила уже много раз. Баронесса рот открывает, чтобы попросить принести другой наряд, но не успевает. Супруг её уже поднимается, оказывается рядом и хватает за запястье, с силой вытаскивая жену из спальни. Мысль о синяках посещает Корнелию мимолётно, но не задерживается. Кому какая разница? Даже если хоть кто-то заметит их, он всё равно просто отведёт взгляд, сделав вид, что ничего не произошло.

Заседание малого королевского совета всегда было чрезмерно пафосным. Оно уже давно проходило без самого старого короля Травельяна, который считал недостойным посещение этого мероприятия. Ему либо было слишком скучно, либо с Его Величеством действительно было не так. Слухи, которые ходили по королевству, уже давно намекали: состояние Алистера Великого было слишком плачевным, поэтому он перестал появляться на людях, принимать аудиенции и участвовать в заседаниях малого совета. Корнелия в эти слухи верила мало. Служанки шептались о том, что спальню короля всё ещё посещают по ночам дамы, а в личные покои приносят вино. Разве ведёт себя так действительно больной человек? Вопросов, как обычно, было слишком много. А влияние баронессы не распространялось настолько далеко, чтобы узнать правдивые ответы на все.

Зал совета был весь украшен позолотой и лепниной. Высокие витражные стекла пропускали игривые лучики света, окрашивая их в самые разные цвета. Цветные солнечные зайчики прыгали по широкому большому столу, заглядывая в документы и глаза сидящих людей, словно желая подсмотреть их мысли. Корнелия разделяла это желание полностью. На советах она присутствовала только первые несколько минут, пока разливала вино и выносила лучшие сладости королевства, но все обсуждения всегда были скрыты от ушей «глупой женщины». Сама баронесса глупой себя не считала, а потому при возможности всегда пыталась подслушать о чем говорили главнейшие лорды государства. Вот только получалось это сделать далеко не всегда: обычно около массивных дверей в зал совета всегда стояли самые преданные советникам стражники. И в интересах каждого из них было сделать так, чтобы ни одна живая душа не узнала коварных планов. Корнелия могла бы назвать своего отца, десницу, как и всех великих мужей совета, змеями. Но это стало бы оскорбление королевскому роду, у которого змея была гербовым животным. Змеи были вышиты на гобеленах и знаменах, украшали собой великолепные витражи, а охота на них была запрещена по всему Аду. Так что сравнение подлецов и интриганов со священным животным явно было не самой лучшей идеей. самой лучшей идеей. Даже в мыслях. Его Величество может сколько угодно находиться вне стен зала совета, но о его способности проникать в чужое сознание при желании ходили легенды.

Барон прошёл на своё место, садясь возле самого десницы. Корнели следовала за мужем молчаливой тенью. Роль, к которой она привыкла давно, впрочем, как и все остальные. Но от этой привычки баронесса с огромным удовольствием бы избавилась. Корнели никогда не была тихой и смиренной, её заставили эти качества на себя примерить. Только навязанный образ, пусть и нужный для выживания, хотелось сжечь, уничтожить и больше никогда к нему не возвращаться. Миссис Линтон подошла к графину с лучшим вином, что доставляется с плодородных земель вблизи Оттер-Кейпа. Это вино стоило дороже золота, потому что для того, чтобы доставить его, торговцам приходилось проходить сквозь зубастые пороги, уже давно прозванные смертельные. Лишь самый умелый капитан соглашался провести свою команду сквозь зубастую пасть моря. Особенно, в те дни, когда Хранитель воды Каир не был милосерден к путникам. Конечно, можно было бы провести вино и наземным путём, только путь этот был куда длиннее и опаснее. А потому позволить лучшее “выдровое вино” не всегда могли даже богатейшие лорды страны. Только великий казначей, лорд Джеймс Линтон, явно был другого мнения. Совет пил напиток королей во время каждого заседания. И Корнелия была уверена только в одном: однажды её дражайший супруг наверняка растратит все деньги, которые ему так опрометчиво доверили в королевстве. Нет, Джеймс не был глупым. Но он слишком сильно любил тратить то, что ему не принадлежало. А вот собственные деньги барон всегда тратил с огромной экономией, находя тысячи способов сделать так, чтобы за него деньги тратили другие. Видимо, примерно так и пустела постепенно, но неотвратимо королевская казна. Пока баронесса разливала вино, словно простая служанка, мужчины говорили о важном: женщинах, лошадях и собаках. Разговор был обычным. Сколько Корнелия помнила эти заседания, темы оставались неизменными. Лишь изредка затрагивались темы политики и взаимоотношений между различными регионами. Но, чаще всего, эта тематика оставалась для самого совета, хотя, на взгляд мужчин, безобидные реплики про попытки восстаний и бунтов, очередные территориальные ссоры и невыгодные союзы давали для баронессы огромный простор для размышлений. Эти крохи действительно ценной информации баронесса старалась ловить жадно, запоминать каждую мелочь. Корнелия мечтала освободиться: от мужа, от фамилии, от роли прилежной жены. Корнелия ненавидела свою роль супруги. Она ненавидела все то, что на неё эта роль накладывала: секс с мужем, дети, дом и быт. От одной мысли бросало в легкую дрожь, а по телу скользит липкий неприятный холодок. О да, если баронесса однажды станет свободной, то никогда больше не свяжет себя узами законного брака.

Наконец все бокалы наполнены, а супруг уже смотрит неодобрительно. Мужчины пили, а разговор постепенно начинал уходить в такие заманчивые темы. Вот с одного края заговорили о вольнодумцах с Востока, вот с другого конца уже говорят о похищенных северянках… Корнелия старалась как можно дольше задержаться в зале совета. Но, к сожалению, вечность ставить графин невозможно. Да и у терпения барона были свои границы, которые Корнелия итак сегодня попыталась несколько раз переступить. Не стоит присутствие в зале кнута. Возможно, удача сегодня улыбнётся Корнелии. Возможно, она сможет подслушать заседание. Так что миссис Линтон послушно покинула зал, чтобы столкнуться с жестоким разочарованием: за массивными дверями уже стояли военные в черных камзолах с вышивкой королевской охраны на предплечье. Самые лучшие, самые неподкупные. Все они были отобраны лично начальником академии, который её возглавлял столько, сколько баронесса вообще помнила. Каждый солдат в этой чёрной форме прошел лично через руки Луки. Элитный отряд никогда не позволит подслушать то, что не предназначено для чужих ушей. Так что Корнелии ничего не оставалось, кроме как направиться в сторону широкого балкона, что выходил во двор. Внизу тренировались мальчишки, поступившие на военную службу лишь в этом году. Когда-то и сама Корнелия мечтала оказаться на месте любого из этих мальчишек. Только вот она была девочкой. И в этом был её самый главный минус. Ни одна девочка не могла стать выпускником академии, им предназначалась другая роль: достойного украшения в доме своего мужа. И лишь редкие счастливицы становились в этих домах хозяйками. Настоящими хозяйками, а не актрисами, вечно обреченными на эту роль.

Тренировка внизу явно шла уже не один час, деревянные мечи для юных лордов стали уже тяжелее металлических. Пальцы разжимались, а движения стали слишком неуклюжими. И только неутомимый Лука продолжал быстро скользить между рядами сражающихся мальчиков, поправляя и отчитывая их. Никто не знал фамилии этого мужчины. Неизвестно было и откуда он пришел. Казалось, что Лука всегда был подле короны, всегда служил ей. И при этом ненавидел короля всей душой. Старухи в столице рассказывали о тех временах, когда смелый воин был еще мальчишкой. Они рассказывали о временах, когда Лука любил. Говорили, что именно из-за этой любви мужчина стал тем, кем он был. Корнелия старым сказкам верила мала. Она прекрасно знала, что Лука появился в Аду почти после его возникновения, что лет ему столько же, сколько и миру, в котором они живут. Лука не старел, он давно взял на себя роль одного из хранителей. А может быть, он таким был с самого начала? Баронесса не заметила, что смотрит на мужчину, скользящего змеей внизу, уже слишком долго. Зато он почувствовал чужой взгляд и безошибочно повернулся к Корнелии. Они обменялись поклонами, после чего мужчина вернулся к своему занятию. Миссис Линтон могла поклясться, что услышала протяжный вздох разочарования. Надежды мальчиков на освобождение не оправдались.

Минуты, казалось, тянулись бесконечно. Словно их подменили на часы. Солнце уже успело значительно медленно проползти по небосклону, раскаляя воздух. Дышать становилось тяжелее, а в тяжелом, жарком платье дышать становилось гораздо сложнее. Но вот-вот должна была открыться массивная дверь, оповещая о конце заседания совета. Корнелия порой абсолютно не понимала, почему каждый раз преданной собакой стояла на этом проклятом балконе, дожидаясь своего супруга. А потом вспоминала первый раз, когда ослушалась чужого приказа. Эти воспоминания отзывались дрожью в теле и неприятным холодком по спине. Грубый мужской голос, бархатный и глубокий, звучит абсолютно неожиданно. И баронесса еле сдерживается, чтобы не обернуться, не вздрогнуть. Корнелия не хотела демонстрировать свою слабость. Даже в таких мелочах.

– Леди Линтон? Приятно удивлен, что встретил Вас сегодня, – молодой офицер, лишь недавно закончивший академию, был привлекателен. С ним было приятно общаться, женщина даже была готова назвать его обаятельным. Но его чрезмерная самоуверенность, пополам с почти хамскими попытками оказаться в постели баронессы, раздражали. Как и то, что молодой человек никогда не умел понимать, когда ему стоит оставить Корнелию в покое и отойти как можно дальше. Почему-то он всегда умудрялся оказаться рядом, когда вот-вот должен появиться барон.

– Мистер Коллинз, рада встрече с Вами… Прошу прощения, я жду своего супруга. Малый совет скоро должен завершиться, – женщина искренне надеялась на то, что офицер, чересчур наглый и настойчивый для своего возраста, поймет все сам. Хотя и шансов на это было совсем немного. Переступать границы вежливости не хотелось, как и откровенно грубить мужчине. Все же член гвардии короля имел куда больший вес в обществе, чем Корнелия. И ссориться с сильными мира сего не хотелось.

Как и предполагала женщина, тактичности Коллинзу не хватило. Как и мозгов. Из всего, что сказала ему баронесса, мужчина сделал совсем другой вывод: надо действовать как можно быстрее, пока из зала совета не выйдет барон. А потому мужчина делает шаг вперед, который Корнелия скорее почувствовала, чем заметила. Она поворачивается, одновременно отступая к балюстраде. Взгляду баронессы открылась массивная дверь, за которой находится муж. Корнелия видела и то, как эта дверь начинала открываться, а стражники, стоящие по бокам от нее, поворачиваются и склоняют головы в знак почтения. А потом обзор закрыло лицо Коллинза. На какое-то время женщине показалось, что все вокруг стало слишком медленным: лицо офицера приближалось, а звук открывающейся двери и шагов заседавших в малом совете благородных мужей растянулся, словно мед тянется за вытаскиваемой из него ложкой. И все же она прекрасно понимала чем это может закончиться. Барон, как и остальные члены совета, не станет выходить из зала вечность, руки, упёртые в грудь офицера, ни капли не помогали его оттолкнуть. Словно, чувствуя сопротивление, офицер Коллинз чувствовал желание сломить непокорную женщину, совсем не обращая внимания на её мужа.

– Корнелия! – ненавистный голос разрывает пространство, а Корнелия на секунду прикрывает глаза. Прямо сейчас, больше всего на свете, женщина мечтала убить этого офицера собственными руками. Этот глупый, заигравшийся мальчишка всё испортил. Желая доказать самому себе свою сексуальную значимость и неповторимость, желания получить то, что для него недоступно, Коллинз поставил всё на кон собственным интересам. И баронесса не выдерживает, отвешивая ему хлёсткую, звонкую пощечину. Удар был настолько сильным, что на щеке мужчины остаётся слегка размытый след от её ладони. И офицер отстраняется. Чтобы через считанные секунды удар получила Корнелия. Рука Джеймса Линтона была тяжёлой, а массивная печатка казначея на его пальцы добавляла веса. Барон специально немного повернул перстень так, чтобы острый край рассек губу женщины. Царапина не была очень глубокой, но края пореза щипало. Привкус соленого металла попадает в рот. Корнелия сглатывает, опуская голову. Душила обида. А тем временем мужчина повернулся к офицеру, поджимая губы: – Мистер Коллинз, я приношу свои извинения. Моя супруга посчитала, что имеет полное право на то, чтобы докучать Вам. Надеюсь, она не сильно помешала вашим планам?

Корнелия была готова взвыть от отчаяния. И от обиды. Муж, дававший клятву оберегать её до конца их долгих лет вместе, снова даже слушать не стал. Он заранее сделал выводы. И уже решил для себя, что виновата в той картине, что увидел барон, тоже Корнелия. И офицер Коллинз решил воспользоваться возможностью, которую ему дали прямо в руки: зачем говорить о том, что он хотел поцеловать и силой взять чужую жену, чтобы потом понести наказание, если всё можно выставить в куда более приятном для себя свете? Вот и мужчина посчитал, что в этом нет никакого смысла.

– Благодарю, барон… Ваша супруга вела себя просто возмутительно. Я не уверен, что леди может так бросаться на мужчин, пороча Вашу честь и достоинство, – мужчина слегка брезлгиво поджимает губы, поправляя рукава своей формы. Смотрит на Корнелию, но не позволяет себе даже усмешки. Разве что во взгляде. И уходит, оставляя баронессу вместе с супругом на балконе. Внизу уже завершилась тренировка, и усталые мальчишки под чутким присмотром Луки направились в сторону учебного корпуса и казарм. Баронесса прекрасно знала, что, если бы этот мужчина был рядом, он бы помог. Верный защитник короны не позволил бы обидеть женщину. Он не позволил бы сделать больно собственному другу. Пусть и другу, которого он вряд ли считал таковым. Но Лука был внизу, заканчивал тренировку со своими птенцами. и убеждался в том, чтобы они вернулись на занятия. А Корнелия была наверху. И помощи ждать неоткуда. Равнодушные стражники вмешиваться не станут наверняка. Желание закричать и позвать на помощь единственного не равнодушного здесь человека было слишком велико. И всё же баронесса лишь медленно подняла голову на молчащего супруга. И это было хуже всего.

Мужчина смотрел на жену так долго и пронзительно, что ужас сжимал свои зубы на душе Корнелии с невероятной силой. Обычно лорд Линтон так выглядел лишь в моменты своей самой тяжелой ярости. И всегда этот взгляд означал только одно: пощады не будет. Ни для кого. И не при каких обстоятельствах. Кому, как не его жене, это знать лучше остальных? И оправдываться было абсолютно бессмысленно. Впрочем, Корнелия ведь и не пыталась. Слишком давно женщина поняла, что это бессмысленно. Муж все равно вынесет свой приговор и исполнит показание. Так что баронесса выбирала молчаливую гордость, чем бысмысленное унижение.

Джеймс Линтон направился прочь с балкона, сложив руки за спиной. Рядом с ним следовал отец Корнелии, десница, который стал свидетелем разыгравшейся сцены. А женщина последовала за ними, выдерживая довольно значительное расстояние. Разговора она не слышала, но по тому, как одобрительно кивал барон, Корнелия могла предположить несколько тем. Думать об этом не хотелось, так что баронесса погрузилась совсем в другие мысли. Она взглядом скользила по двору замка, когда заметила необычную для него суету. Слуги, которые обычно не были особо торопливыми, сейчас почти бегали, расчищая двор перед главными воротами. Это было интересно. Баронесса немного замедлилась, убеждаясь в том, что ни муж, ни отец, не заметят как она сбежит. Оба мужчины были увлечены беседой и, насколько могла судить Корнелия, совершенно не обращали внимание на нее. Кого-то это могло бы задеть, только баронесса скорее испытывала чувство окрыляющей свободы. Пусть оно и было крайне обманчиво. Миссис Линтон тратить это невероятное, целостное чувство восторга и ощущения приподнятости на мужа не хотела. И обменивать его на загнанный страх быть пойманной – тоже. Так что Корнелия как можно быстрее постаралась скрыться под надежной защитой каменной стены, давно поросшей мхом и алым плющом. Попадаться на глаза отцу и мужу было нельзя. Хотя, конечно, вряд ли они скоро обнаружат пропажу.

Суматоха во дворе лишь нарастала, а главная площадь перед замком, еще пять минут назад наполненная слугами, убирающими после показательной тренировки Луки, опустела. Кажется, на старинном камне, лежащим на площади с самого основания замка и появления Ада, не осталось ни одной песчинки, исчезли даже редкие травинки, сумевшие пробиться сквозь кладку. Значит событие действительно значимое. А потом ворота распахнулись. И Корнелия замерла, задерживая дыхание. Скакуны из Шамерна, называемые еще «Крыльями Востока», были изящны и грациозны. Тонкие, высокие, дышащие силой и энергией каждой своей клеточкой, они были прекрасны. И Корнелия не знала еще ни одного человека, чье сердце не пропускало удачи от восторга при виде этих грациозных животных. Они были чернее самой глубокой ночи, настоящие неутомимые демоны, с которыми может совладать лишь самый смелый духом. Но под тремя мужчинами, что шли во главе колонны, скакуны были покладисты и смиренны, следуя спокойным, плавным шагом к воротам в замок. Золотая сбруя, украшенная особыми монетами, и цепочки из драгоценных камней, что служили для лошадей опознавательным знаком, выдавали личную охрану правителя Шамерна. За ними следовали кварцевые кони, прозванные так за редкий окрас шерсти: на свету казалось, словно белоснежная шерсть переливается перламутрово-розовым цветом.

Длинные гривы их были заплетены в тугие косы, в которые вплетены тонкие нити из платины. На жарком солнце, уже вошедшем в свои полные права, эти нитки таинственно блестели, создавая красивый, тонкий узор королевского блеска. Эти редкие кони также принадлежали королевской семье Шамерна. Всадниками их были сам шейх и двое его сыновей. Третий, известный во всех королевствах принц Даран ехал следом. Рядом, наплевав на все обычаи и традиции, ехала его супруга. Прекрасная Амина скрывала свое лицо за тонкой сеточкой бриллиантов, что прикрывала лицо её лишь наполовину. Оба они были на вороных конях, что шли с таким высокомерием, которого трудно ожидать от простых животных. После королевской семьи ещё тянулась вереница воинов, а рабы несли носилки, которые скрывали за тяжёлыми портьерами их бархата подарки для великоого повелителя всего Ада Травельяна.

Восточные гости столицы были одеты в свои традиционные одежды: мужчины в широкие шаровары и длинную рубаху, которую они называли дишдаша. Лучшие шелка были расшиты золотом и серебром. И Корнелия прекрасно знала, что лучшим мастерицам Востока потребовалось потратить десятки часов на создание каждого из этих шедевров. Единственная женщина отряда, из тех, кого видела сейчас баронесса, одета была в изумрудное шёлкое платье, исполненное в лучших традициях восточного народа. И всё же кое-чем оно отличалось. Мирах не носила свободной одежды. Грудь её была обтянуты плотным слоем ткани, что поднималась к вороту и уходила в рукава. И от талии это платье уже становилось свободным и струящимся. Не было и традиционной накидки-абайи. Даран любил свою жену. И никогда не пытался спрятать её от посторонних глаз, лишь намеренно подчёркивая красоту своего главного сокровища. Со своего места на балконе Корнелия прекрасно видела, как принц Даран поправляет с нежностью волосы своей возлюбленной, как он целует её запястье, подъезжая ближе. И сердце баронессы сжалось от смеси зависти и отчаянного желания, чтобы эта пара была счастлива.

Когда все члены длинной процесс вошли во внутренний двор, Корнелия уже собиралась уходить. Но, к огромному удивлению женщины, стража не торопилась закрывать ворота. С поклоном к шейху подошёл Лука. Корнелия не слышала, что старый друг сказал ему, но следом раздался оклик на шамеранском, и все шамеранцы одной волной хлынули в правую часть двора. А потом случилось то, чего Корнелия ожидала меньше всего на свете: облаченные в меха, в ворота заходили северяне. На фоне яркого Востока Север казался ободранным и нищим: у него не было украшений из драгоценных камней и металлов, не было у них и конец. Северяне передвигались на оленях по своим землям. И пешком по чужим. Не было у северян и шелков. Впрочем, меха в столице ценились не меньше. Но до зимы еще было полтора месяца, а потому сейчас северяне выглядели скорее нелепыми и неуместными. Корнелия знала, что после приветствия северяне переоденутся в плотные хлопковые рубахи и такие же штаны, украшенные национальной вышивкой. И тогда даже слуги королевского замка будут выглядеть богаче, чем послы, чьи земли занимают одну треть Ада.

Женщина осмотрелась. И по лицам всех жителей замка, которым позволили присутствовать во дворе, поняла, что не она одна испытывала шок и смущение от происходящего: Север и Восток никогда не приезжали вместе. За долгие годы, что жила Корнелия, с ее самого первого воспоминания, такого никогда не происходило. В разное время, разные дни, а порой мятежный Север или гордый Восток не приезжали вовсе. Но сейчас явно что-то изменилось. Царившее внизу напряжение делало воздух почти вязким. Из всех окон, которые выходили на парадный вход в замок, выглядывали любопытные слуги, стараясь скрыть свое присутствие с помощью тонкого тюля или тяжелых гардин. Некоторые же не утруждали себя даже этим, разве что не свешиваясь с окон. Глупцы. Этим они позорили своего Повелителя. А с такими людьми разговор у Луки всегда был крайне коротким. Но сейчас даже Цербер казался слишком пораженным зрелищем, что разыгрывалось перед его взором. И пусть внешне Кроссзерия никак этого не демонстрировал, баронесса не могла найти другого объяснения его поведению. Послы вряд ли замечали этой странности, сейчас больше увлеченные взаимными косыми взглядами, но вот миссис Линтон прожила в этом замке слишком долго, а когда-то слишком хорошо общалась с самим Лукой, чтобы сейчас не замечать изменения в его позе, как и то, что он словно невзначай поглаживал эфес одного из своих верных мечей. Глава личной гвардии короля, директор и основатель военной академии, Цербер Повелителя, нервничал. И это был ужасный знак. Корнелия почувствовала, что у неё в груди заворочалось дурное предчувствие, сбрасывая с себя маску вдивления.

Север и Восток пришли в столицу не просто так. И вряд ли цель их визита – рассказать о том, что два враждующих государства наконец решили помириться. Слишком древняя вражда, чтобы вот так просто о ней забыть. И слишком разные взгляды на мир, чтобы хотя бы попытаться. Это понимал каждый человек, присутствующий сейчас во дворе или выглядывающий из окон. Это прекрасно понимала и Корнелия.

Пауза внизу затягивалась. Шейх и старейшина смотрели друг на друга, почти не отводя взгляда. А воины обеих сторон были готовы схватиться за оружие. Ни один из членов малого совета еще не появился внизу, чтобы исполнить свои обязанности и проводить обе делегации к их повелителю. Внизу Лука отдал четкий и короткий приказ, после которого все словно ожили, сбросив оцепенение.

– Прошу прощения, лорды, но я вынужден настоять на том, чтобы вы все сдали свое оружие. Королевский дом не место для кровопролития, – мужчина не повышал голос, но при этом заставил замолчать каждого, кто находился внизу. Мужчине не пришлось больше ни одним жестом отдавать приказ: его воспитанники направились к обеим делегациям синхронно, забирая оружие у каждого солдата. Вместе со своими людьми свой топорик сдал и старейшина севера, а вот восточный шейх колебался. Он сидел на своем коне, упрямо игнорируя стоящего рядом солдата. И тогда к нему подошла Лука. Корнелия не слышала, что Кроссзерия сказал правителю Востока, но этого было достаточно, чтобы мужчина сначала выкрикнул какие-то ругательства на родном языке, а затем практически кинул свой меч в Луку. Тот поймал. Только отходить не собирался, настойчиво протягивая ладонь. Корнелия со своего места не видела другого оружия у шейха, кажется, Лука действительно знал куда больше. Он не сказал ни слова, но не отошел от мужчины до тех пор, пока он не достал из складок своей одежды еще несколько ножей.

И лишь тогда на пороге появились уважаемые члены совета. Корнелия отметила, что супруг и отец ее успели переодеться. Презрительная усмешка появилась на губах почти сама собой. И женщина тут же постаралась ее спрятать, воровато оглянувшись по сторонам. Но до сих пор баронессе удавалось оставаться незамеченной, ведь все внимание было сосредоточено на дворе. Впрочем, задерживаться больше было нельзя: вот-вот члены совета проводят Восток и Север на встречу к королю. И тогда весь замок снова оживет. И тогда кто-то наверняка заметит баронессу, что, словно преступница, затаилась на балконе. Пользуясь удобным моментом, миссис Линтон направилась вглубь балкона, к массивным дверям. И медленно, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, вдоль стены направилась подальше от месте сосредоточения людей, чтобы спокойно спуститься по другой лестнице и выйти в город.

Глава 2

Дома было спокойно. В отсутствии барона, слуги словно начинали жить по-настоящему: становились слышны смешки и голоса, а кто-то даже осмелился запеть. Корнелия улыбнулась, тихо прикрывая за собой дверь. Они с мужем были очень разные: женщина жаждала чувствовать себя живой, пока супруг ее желал только подчинять всех, кого только мог. Спугнуть этот отголосок настоящей жизни не хотелось. Благодаря разговору слуг, их сплетням, баронесса узнавала много информации. Иногда полезной, а порой – не очень. Вот и сейчас Корнелия подняла свои юбки, чтобы они не шуршали, и подошла поближе к двери в гостиный зал, где парочка служанок чистили огромный камин. Ночи в последнее время стали холоднее, так что золы набралось много. От того, что она в собственном доме подслушивает своих слуг было смешно. Но по-другому болтушки-служанки точно не расскажут. Так что альтернатив особо и не было.

– Ты видела Восточного принца? Он такой красивый!

– Ты про младшего, да? Красивый, ты права. Но держись от принца Дарана подальше, Кетси. Слышала что про него говорят? – этот голос Корнелия давно и хорошо знала. Женщина работала в доме барона дольше, чем сама баронесса в нём жила. И сколько ей реальных лет миссис Линтон даже не подозревала. Баронесса всегда считала, что Изабелла о каждом лишнем шаге в доме доносит хозяину.

– Слухи? – слышно удивление. И Корнелия была бы даже готова представить улыбку, но всё же не была уверена в своих выводах. Незнакомый человек. Непонятные реакции.

– Да. Принц Даран не отличается сдержанностью, Кэтси. Каждая шлюха от столицы и до самого Шамерна знают принца. Как и его жену… – разговор продолжался, но Корнелия им уже не интересовалась. Женщина отстранилась от стены и направилась наверх.

О репутации принца Дарана она была наслышана. О скандале, который сопутствовал его свадьбе, тоже. И сейчас эта информация точно была абсолютно незначительной. Откровенно говоря, баронесса надеялась услышать слухи о северянах и причинах их приезда. Или о том, как так получилось, что доблестные восточные воины не попытались убить своих заклятых врагов ещё до въезда в столицу, где каждый из послов был защищён волей Повелителя. Но вместо этого служанки решили обсудить с кем, где и когда спал шамеранский принц. Корнелия никогда не недооценивала сплетни, считая их полезным источником информации. Если уметь с этим источником работать. Но почему-то именно тогда, когда баронесса желала получить информацию, болтушки-сплетницы предпочитали обсудить вещи столь незначительные. Вопрос риторический, конечно. Ответ ждать было глупо. Особенно, когда не озвучиваешь вопрос вслух.

Проходя мимо спальни мужа, Корнелия попыталась заглянуть в неё. Но дверь ожидаемо оказалась заперта. Старый параноик хранил там слишком много секретов, которым не стоило распространяться за пределы четырёх стен. Женщина была даже не уверена в том, что у кого-то из слуг от комнаты есть ключи. Разве что у старой служанки, что преданнее дворовой собаки. И всё же эта комната сейчас была единственной, где могли быть ответы. И их Корнелия хотела получить без личных вопросов супругу. Около дверей собственной спальни женщина немного замедлилась, словно раздумывая. Каждый раз, когда баронесса должна была переступить порог своей темницы, невидимая рука сжимала горло. Там было душно. Холодно. И каждая вещь буквально кричала: у неё нет прав. Даже на то, чтобы выбрать большую часть одежды в своём гардеробе. Но стоять около порога, не находя смелости толкнуть тяжёлую дверь, было просто глупо. И баронесса делает решительный шаг. Тут же ёжится, потому что служанки с утра так и не закрыли окон. Сквозняк в этой части дома всегда чувствовался особенно сильно, кусая за мягкую кожу под одеждой. Порой Корнелия могла поклясться: на улице было куда как теплее. Потому что шерстяное платье не спасало. Промозглый холод пробирался под ткань. Не знай Корнелия наверняка, что это не так, она бы решила, что её дорогой муж договорился с хранителем воздуха на эти небольшие шалости. Хорошо, что эти хранители оставались жить лишь в старинных преданиях и легендах.

Служанку Корнелия звать не торопилась. Сначала надо было убедиться в целостности тех вещей, о которых посторонним людям знать не стоило. Конечно, если баронесса хотела сохранить свою голову на плечах. Поэтому, осмотревшись по сторонам, словно воровка, женщина подошла к нужной половице, опустилась рядом с ней на колени подцепила доску кулоном в виде небольшого кинжала, висящим на шее. С небольшим сопротивлением деревянная доска приподнялась, открывая порядком истончившиеся запасы травяной смеси. Её оставалось немного, не хватит даже на одно использование. А собрать и, тем более, купить эти травы сейчас Корнелия не могла: для сбора не наступило время, а покупать слишком опасно. Кто знает, какая знахарка-травница решит выслужиться перед десницей короля или его казначеем, рассказав о том, что баронесса Линтон купила у неё травы, прерывающие беременность? Как только Джеймс об этом узнает, он, наконец, найдёт ответ на свой вопрос, что мучает мужчину уже не первое столетие. После того, как Корнелия подарила ему первого сына, уже давно выросшего и живущего отдельно, баронесса делала всё, чтобы на свет не появился ещё один малыш. Материнство претило женщине, вызывая у неё глухое раздражение и панику. Эта роль не её.

Корнелия выдыхает, пряча свой маленький секрет обратно под деревянную доску, немного отходит от тайника. Осматривает его внимательно, убеждаясь в том, что ничего незаметно. Выпрямляет спину, поправляя корсет и платье, прячет кулон за тканью и дёргает за шнурок колокольчика. Подходит к окну, немного поджимая губы, а затем закрывает ставни. Движение получается излишни дёрганным, почти воинствующим. Барона здесь нет. Так что стоило прекратить претворяться послушной и верной женой даже в его отсутствие. Иначе это будет означать только одно: Джеймс Линтон победил. А этому Корнелия не позволит случиться никогда. Она слишком долго боролась за каждый миллиметр свободы быть собой, отвоёвывала его годами, а порой и веками. Так неужели она действительно позволит мужу победить? Ни за что.

Служанка прибегает быстро. И баронесса успевает заметить, что девушка тяжело дышит, хватаясь за грудь, до того момента, как служанка сначала склонилась в глубоком поклоне, а затем спешно выпрямилась, получив позволение.

– Мне надо переодеться. Подготовь мое шерстяное тёмно-бордовое платье. И плащ с меховым подкладом. На улице довольно прохладно, – женщина даже не смотрела на свою юную помощницу, сосредоточив всё свое внимание на туалетном столике. <tab><tab>Корнелия пальцами скользила по большому количеству самых разных баночек всех, кажется, форм и размеров. Чего только тут ни было. Корнелия старалась не сосредотачиваться на служанке, что лишь ответила: «да, миледи», приступая к работе. Нельзя было ни словом, ни жестом показывать о тех мыслях, что на самом деле одолевали женщину. Эти мысли и тайные свидания, проходящие в тайне от всего Ада, были единственной отдушиной для Корнелии.

Сборы были короткими. И как только шерстинки меха проскользили по коже баронессы, она поднялась, сама закрепляя серебряную застёжку. Служанка не успела сказать и слова, когда Корнелия покинула свои покои, спускаясь по довольно массивной лестнице вниз. Она старалась идти медленно, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Впереди уже были видны ворота города, ведущие к лесу. И сердце у женщины сжалось в предвкушении. Волнение бегало по венам, вызывая приятные мурашки.

– Матушка.

Одно слово заставило Корнелию встать как вкопанную в тот момент, когда женщина была уверена, что опасность миновала. До заветного леса оставалось всего несколько минут пешком, а потом бы и городская стража не смогла бы понять куда именно свернула знатная дама. Но этот голос… Он положил конец надеждам.

– Томас, – улыбка получилась немного натянутой.

Корнелия не верила сама себе. На то, что в эту улыбку поверит сын, не стоило и надеяться. Женщина повернулась к говорившему, чувствуя себя до безумия неповоротливой, деревянной. Красивый статный мужчины был мечтой многих девувшек. Он был высок, с чёткими, почти точёными чертами лица, впрочем, абсолютно не лишёнными мужественной красоты. А каштановые, немного темнее её собственных, волосы оттеняли светлые глаза, делая образ Томаса почти нереальным. Матери бы гордиться таким ребёнок. Вот только Корнелия его ненавидела. И боялась. Она не питала никаких иллюзий по поводу того, что сделает сын дальше.

– Матушка, куда Вы направляетесь? Вы разве не знаете, что в лесу сейчас неспокойно?

– Я лишь хотела собрать букет. В нашей гостиной слишком тоскливо, хотелось придать дому жизни. А что случилось в лесу, что заставляет Вас, сын мой, беспокоиться о моём благополучии?

– Понимаете, совсем недавно до меня дошла информация о том, что в это самое время в лесу находится один из самых разыскиваемых воров королевства… Впрочем, вот и он, – мужчина улыбнулся, указывая на кого-то за спиной Корнелии.

Баронесса не питала ложных иллюзий по поводу своей удачи. И всё же, поворачиваясь, ещё таила в душе надежду. Она не знала кому молиться, чтобы за спиной увидеть другого человека. И всё же направила всё своё отчаяние в немую просьбу. Впрочем, если Тьма или Вселенная и прислушивались к просьбам простых демонов или смертных, то к мольбам Корнелии они оказались безучастны. Стража вывела из леса того, к кому так отчаянно устремилась баронесса из дома. Мужчина посмотрел на женщину лишь коротким взглядом, делая вид, что не узнает. Корнелия поступила также, хотя вся её сущность стремилась на помощь другому. Только сейчас был вопрос выживания. И баронесса не собиралась рисковать своей жизнью ради кого-либо. Даже ради того, кого она трепетно хранила в своем сердце уже несколько десятилетий. Пауза затягивалась. И скоро грозила перерасти в весьма подозрительную.

– Знаешь, Томас, этот человек не выглядит настолько опасным, чтобы уводить его с эскортом… Впрочем, теперь мне неуютно. Не мог бы ты сопроводить меня до дома?

– Конечно, матушка.

И Корнелия сделала вид, что она совершенно не заметила недоверия в чужом взгляде, когда под руку брала своего спутника и направлялась обратно к дому. Людей вокруг было намного больше, чем обычно. От торговцев, желающих заработать в столице, до высокопочтанных горожан. Никто из них не хотел упустить шанса полюбоваться на северян, сидящих в одном трактире с жителями востока. Баронесса только надеялась, что каждый из этих любопытных зевак понимает: в случае конфликта именно они, зрители первого ряда, поплатится жизнью за свое любопытство. Все они ничего не значат в своем великолепии и богатстве. Как только огненность характера Востока столкнётся с ледяной жестокостью Севера, каждый, кто попадётся на пути образовавшегося циклона, по итогу промокнет под кровавым дождем. Томас, казалось, не проявлял никакого интереса к гостям. Корнелия тоже старалась не показывать, что её интересует ответ на один небольшой вопрос: «зачем они приехали?». Она могла бы спросить об этом у мужа, но рискует скорее нарваться на очередной приступ жестокости за то, что лезет в мужские дела, желая посплетничать. Могла бы задать вопросы сыну. Но они с Томасом никогда не были близки, чтобы он просто рассказал любимой матушке все секреты своего отца. И всё ещё оставалась большая вероятность того, что он просто не посвящен во все тонкости происходящего. Слуги? Проще научить змею рычать, чем их выдать секреты барона. В его доме все или боялись мужчины, или были ему чем-то обязаны. Ответа не будет, пока Корнелия не найдёт его сама.

И именно это женщина и собиралась сделать. Баронесса терпеть не могла чего-то не знать. Особенно, после того, как это стало вопросом её выживания. Только для того, чтобы суметь сделать хоть что-то, надо было избавиться от Томаса. А сын крепко держал её под руку, настойчиво, хоть и весьма мягко, уводя Корнелию в сторону дома. Когда городской рынок сменился знакомыми силуэтами двухэтажных домов и появились заборы, па баронессу напало отчаяние. Помимо собственной воли женщина замедлилась. Впрочем, сын не давал и шанса на то, чтобы попытаться вырваться и сбежать. Поэтому Корнелия с лёгкой улыбкой продолжала идти в сторону особняка, скользя взглядом по цветам и живым изгородей соседей. Их собственный двор ничем не отличился от чужих. Те же пихты. Живая изгородь. Розовые кусты. Корнелия терпеть не могла этот сад, желала сжечь его дотла. От запаха роз не начало мутить. А Томас замедлился, наконец останавливаясь около самой калитки на территорию. Каменная кладка в этом месте выступала из-за окружения пихт, слишком быстро переходя в тяжелую резную дверь, окованную железом. Томас сделал легкий поклон, наконец выпуская Корнелию из своей хватки. А затем развернулся и направился в сторону площади. Он успел сделать буквально несколько шагов, когда баронесса подала голос:

– Томас? Почему ты оказался за воротами столицы? Насколько я помню, сегодня ты собирался заняться конюшней отца.

Ответа Корнелия так и не получила. Сын направился обратно в город, уже не пытаясь что-то сказать своей матери. Еще какое-то время женщина смотрела ему в спину. Но ответом для Корнелии стали только ее собственные мысли, запах пихты и едва слышный шелест деревьев. Баронесса немного сжала зубы, подавляя в себе острое желание топнуть ногой. Глубоко в душе зарождалось глухое раздражение, когда женщина смотрела на удаляющуюся спину. Если даже сын не почтил мать вниманием или уважением, то чего стоит ждать от других?

Стоило толкнуть входную дверь, как Корнелия почти физически почувствовала нервное удивление, наполнявшее воздух. Оглянувшись, женщина бросила взгляд на небо. Странно. Супруг должен был уже вернуться. Кажется, ситуация с послами была ещё более серьёзной, чем считала сама баронесса. Барон Линтон никогда не изменял своим привычкам по собственной воле. И редко какая сила могла заставить его сделать что-то не так, как Джеймс того желал. Это знали все. Всё это абсолютно точно не нравилось Корнелии. Она желала узнать все подробности, разобраться в мелочах и извлечь собственную выгоду.

Служанки в доме ничего не знали. Надо было идти во дворец.

Не задерживаясь внизу, баронесса поднялась в свою спальню. Окна всё ещё были открыты. Корнелия со злостью захлопнула ставни. Мурашки покрывали кожу даже под тёплым шерстяным платьем, хотя на улице баронессе было вполне тепло. Проклятая комната. Звать служанку не хотелось, но расшнуровать корсет всё ещё было невозможно без чужой помощи. Корнелия метнулась было к зеркалу, взяла в руки расческу… И замерла. Отражение было неправильным. Чужим. Женщина в зеркале выглядела почти безумной. Глаза блестели словно от лихорадки. На щеках появился какой-то нездоровый румянец, а грудь вздымалась слишком высоко. Даже маленькой полоски света, что просачивалась сквозь створки ставней, хватало, чтобы заметить это.

Нет. Так нельзя.

Поход во дворец в таком состоянии не приведёт ни к чему хорошему. Нельзя позволять эмоциям брать над собой верх. Иначе она просто проиграет в этой игре на выживание. Нужно сохранить холодным рассудок. Расчёска упала на пол, а Корнелия резко дёрнула шнуровку своего платья. Ткань слегка будто скрипнула, но не порвалась. Ещё один рывок позволил женщине наконец немного ослабить шнуровку. Глубокий вздох позволил немного привести мысли в порядок. Баронесса судорожно облизала губы, делая шаг назад от зеркала. Прикрыла глаза, стараясь глубоко дышать. Корсет всё ещё слишком сильно сдавливал грудь, но с этим нельзя было ничего сделать. Ни одна живая душа не должна была видеть её в таком состоянии, если Корнелия и дальше хочет хотя бы создавать иллюзию того, что она достаточно сильная, чтобы выдерживать собственного мужа и не ломаться.

С Джеймсом Линтоном, как с собакой. Можно выжить только в том случае, если он не почувствует твой страх. А Корнелия очень сильно хотела жить. Иначе давно бы уже перестала цепляться зубами и ногтями за любую возможность отвоевать себе хотя бы маленький кусочек свободы. Один из таких кусочков сейчас находился где-то на нижних этажах дома, если всё то, что сказал Томас в лесу было правдой. Впрочем, следовало идти дальше.

Со двора послышался топот копыт, а за ним мужской голос. Корнелия тут же подбежала к окну, чтобы припасть одним глазом к полоске света. Обзор был ограничен, но со своего места баронесса прекрасно видела суетящегося конюха. Приехавшего мужчину было видно плохо. Но, если судить по куску рукава, это определённо точно был не барон. Джеймс, сколько Корнелия себя помнила, никогда не носил настолько простой одежды. Женщина не заметила ни ярких цветов, ни изысканной вышивки на видном ей рукаве. И всё же конюх выглядел так, словно он был готов прямо сейчас упасть в обморок от страха. Баронесса еле сдерживала желание распахнуть створки ставен шире, чтобы посмотреть на приехавшего гостя. Но страх быть раскрытой был куда сильнее. Смешно было полагать, что конюх или гость не заметят внезапно открытого окна. И ещё более смешно было думать, что об этом случае не доложат барону. Джеймс был слишком большим параноиком, чтобы поверить, что Корнелия просто случайно открыла окна в неподходящий момент.

Короткий диалог внизу завершился. По крайней мере, после громкого оклика незваного гостя конюх шарахнулся в сторону. Следом раздался стук копыт. Корнелия ещё выждала пару минут, а затем слегка приоткрыла створку, выглядывая из окна. Чужака не было видно, только слуга продолжал смотреть ему вслед. Что ж, даже не увидев чужака, баронесса смогла узнать одну интересную новость: он был с Востока.

***

Барон так и не вернулся к ночи. И это действовало на нервы. Корнелия уже второй час ходила по своей комнате, кутаясь в тёплый длинный рокетти. С какими же новостями приехали послы, что Джеймс Линтон лишил себя всех благ, отказался от своих вековых привычек. Баронесса успела наступить на шерстяной ковер, когда услышала за дверью приглушенный голос своего супруга. Женщина замерла, взгляд метнулся к свече. Послышался облегченный вздох: свеча успела потухнуть намного раньше того, как Джеймс вернулся.

Подняв свои юбки, Корнелия на цыпочках направилась к дверям. Стоило только ступням коснуться каменного пола вместо шерстяного ковра, как по всему телу пробежался озноб. Женщина передёрнула плечами, всего на секунду задумавшись о том, чтобы вернуться назад. Шоколадная прядь снова выбилась из простой прически, упав на глаза. И баронесса мягко убрала ее, подходя ближе к двери. Судя по голосам, барон вместо со своим собеседником стоял у двери в собственные покои.

– Изабелла, мне надо уехать, – мужчина старался говорить не особо громко, но и не сдерживался. Голос звучал почти устало. Будь это кто угодно другой, Корнедия бы пожалела его. Но усталость в голосе Джеймса скорее напрягала, чем вызывала какие-то положительные эмоции по отношению к барону.

– Что-то случилось, господин?

– Нет. Последи за моей женой. И убедись, что она не засунет нос не в свое дело… – пауза повисла настолько многозначительная, что Корнелия была почти готова фыркнуть. Всё, что касалось её собственного выживания, женщина искренне считала своим делом. Не удивительно, что и в этом вопросе их с супругом взгляды разошлись: пока он хранил тайны, баронесса пыталась их раскрыть. – Меня не будет достаточно долго. Мне нужно найти наследника нашего Повелителя. Ты же всё сделаешь, верно?

– Как всегда, мой господин…

Глава 3

Колокол. Его звон был настолько необычным, что Корнелия открыла глаза с первыми его ударами. Женщина вскочила на кровати, чувствуя, как одеяло путается в ногах. В комнате было темно. В слабых лучиках света, который пробивался через щели в захлопнутых ставнях, были видны только очертания знакомых предметов. Баронесса снова откинулась на подушки, прикрыв глаза и сжимая на груди одеяло. Несколько глубоких вдохов позволили успокоиться, чтобы затем встать с кровати и подойти к окну. С каждым ударом колокол звонил словно сильнее. И означать это могло одно: Повелитель покинул их. И вся власть перешла в руки малого совета, пока Джеймс не приведёт наследника. Впереди сплошная неизвестность.

Баронесса распахнула окно, выглядывая в него. Слуги и солдаты стягивались постепенно во двор. На лицах угадывалось недоумение. Травельян всегда был чем-то неизменным. Чем-то настолько стабильным, что ни один демон не представлял, что однажды их Повелитель может их покинуть. А что будет дальше? Даже Корнелия, при всей её осведомленности не смогла бы дать ответ на этот вопрос.

Такого ни разу не происходило. Все могли предположить теоретически, но точно не дать правильный ответ на этот вопрос. Впрочем, всё же можно было сделать одно предположение: если новый Повелитель окажется недостаточно сильным, то их мир начнёт рушиться. Он просто не сможет сдерживать Тьму, не заставит её себе подчиниться. Даже Травельян, который сам был её создателем и её неотъемлемой частью, не смог справиться со своим творением. Оставалось надеяться на то, что тщеславние совета не затмит их разум.

Корнелия вдохнула полной грудью воздух в последний раз прежде, чем отойти к кровати и дёрнуть за веревку. Где-то в глубинах дома должен был раздаться звон колокольчика, который оповестил прислугу о пробуждении хозяйки. Барон Линтон не так часто покидал стены родного поместья, отлучаясь не дальше соседнего городка, принадлежащего ему же. Но сейчас ситуация была, мягко говоря, необычная. И Корнелия сильно сомневалась в том, что малый совет вообще знает о том, где искать наследника престола. Точно не в Аду. Скорее всего, юный принц находится на земле своей матери.

Служанка, пришедшая на звон колокольчика, путалась в предметах и руках, постоянно роняла расческу, пока помогала своей хозяйке с утренним ритуалом. В результате нервы баронессы просто не выдержали.

– Иди. Ты можешь быть пока что свободной. – женщина мягко улыбнулась, слегка касаясь ладонью плеча девушки. Служанка немного вздрогнула, смотря на баронессу растерянно.

– Но… Госпожа, мы еще не надели платье. И Ваши волосы, – она слегка взмахнула рукой в воздухе, тут же потупившись в пол. Но Корнелия только покачала головой, так что служанка, низко склонившись, вышла из комнаты.

Корнелия терпеть не могла собираться самостоятельно. Это было неудобно, сложно и намного дольше, но служанка была явно слишком потрясена произошедшим утром. И теперь вела себя так, словно вообще впервые пыталась помочь кому-то. Джеймс бы давно отправил ее на публичную порку во двор. Только Корнелия предпочитала поддерживать вполне себе хорошие отношения со слугами. Когда женщина попала в этот дом, ей было всего двенадцать. Вышедшая из-под крыла отца, Корнелия надеялась стать полноправной хозяйкой в доме. Но ее мечты довольно жестко и быстро были разрушены супругом. Джеймс был старше. Сильнее. И все вокруг всегда вставали на его сторону. Корнелия оказалась беззащитна. И тогда именно слуги, сжалившись над маленькой девочкой, давали ей капельку тепла и заботы. Их взаимоотношения были немного странными. Но Корнелию все устраивало.

Решив пренебречь правилами приличия, женщина не стала затягивать корсет, просто надев темно-коричневое простое платье поверх нижнего платья. Волосы остались распущенными, в них появился объемный черный ободок, создающий хотя бы какое-то подобие прически. Образ получился скромным, но сейчас можно было легко сослаться на скорбь по потере Повелителя, Из дома баронесса практически выбежала, направляясь туда, где точно сможет найти ответы на большую часть своих вопросов.

Лука сидел на поваленном дереве около конюшни. Здесь недалеко стояли стойки с оружием, которое необходимо было починить после всех тренировок студентов. Издалека были слышны звуки ударов деревянных мечей друг о друга. Если Корнелия не ошибалась, сейчас у младших курсов были самостоятельные занятия.

– Корнелия, – Лука не спрашивал. И баронесса Линтон даже не удивилась тому, что этот лис узнал подходящего еще до того, как он появился в его поле зрения. Как-то Лука говорил ей, что способен различать знакомых людей по шагам. Даже в толпе. И пусть она никогда не проверяла этого лично, все же причин для недоверия к мужчине не было никаких.

– Здравствуй, Лука… – женщина подошла к нему, поправила юбки и селя рядом. Наглое нарушение дворцового этикета, но их связывало намного больше, чем просто знакомство. Когда-то именно этот мужчина стал для нее наставником и шансом на выживание и свободу. Если однажды все же появится шанс отравить горячо любимого супруга. – Как ты? На фоне… Просто как ты?

– Я никогда не был с ним близок… – низкий хриплый голос. Мужчина немного нахмурился, а рука с бархатной тканью, скользящая по лезвию меча, всего на секунду остановилась. Рука Корнелии дернулась было к нему, чтобы коснуться, но все же женщина смогла вовремя остановиться: Лука не простит ей сочувствия. – Впервые я не представляю, что делать дальше. Не предполагал, что однажды столкнусь… Малый совет отправился на поиски принца.

– Знаю. Вчера ночью Джеймс отправился на поиски наследника…

– Неужели сам сказал?

– Да. За чашечкой чая с малиной, – Корнелия фыркнула, поднимая глаза к небу. – Подслушала разговор с Изабеллой. Она за старшую, представляешь?! Он приставил служанку следить за мной!

Мужская рука накрыла ладонь Корнелии, сжимающую подол платья. Ладонь Луки была сухой и горячей, немного шершавой от мозолей, покрывших ее за годы работы с оружием. И это помогло. От мужчины словно растекалось спокойствие и уверенность. Корнелия улыбнулась, смотря в глаза мужчины. И он убрал свою руку, снова возвращаясь к своему занятию. Лука был прав: пусть Джеймса и не было в Столице, его глаза и уши все еще остались на месте. Нужно внимательнее следить за языком.

– Ты ведь знаешь где он, – Корнелия внимательно посмотрела на своего наставника, немного сощурив глаза и наклонив голову на бок. Ответа не последовало. Мужчина лишь перевернул меч на своих коленях, внимательно осматривая отблески света. И миссис Линтон лишь убедилась в своих словах: – И когда ты собираешься им сказать?

– Зачем мне говорить о чем-то малому совету? Корнелия, они мне не власть. Я подчиняюсь лишь королю. А мой король мертв. – от интонаций мужчины захотелось поежиться. Корнелия не выдержала и вскочила со своего места, взмахнув руками. Открыла было рот, но так и не успела ничего сказать, потому что Лука снова заговорил, – Впрочем, мне еще нужно выполнить его последнюю волю и помочь Ториану найти путь к своему трону… Дальше я собираюсь уехать.

– Академия?

– Есть несколько кандидатов.

Между ними повисла пауза. Корнелия смотрела на высящееся здание, а мужчина продолжал заниматься оружием. Звуки мечей становились тише и реже. Видимо, дети посчитали, что с них достаточно. Но не успел перестать звенеть в воздухе последний нанесенный удар, как послышался визг. Корнелия бросилась было к детям, но заметила, что Лука даже не попытался пошевелиться. На пару мгновений такое поведение мужчины показалось баронессе странным, но крик повторился снова. И женщина бросилась вперед, на тренировочное поле. В голове успели пронестись мысли от: «дети просто играют» до «мир начал рушиться слишком быстро», но того, что по итогу увидела Корнелия, она не ожидала.

Щенок бегал по тренировочному полю, подкрадывался к зазевавшимся детям и слегка кусал их за попу, тут же убегая в другую сторону. Дети кричали, убегали в рассыпную и пытались защититься от четвероногого нарушителя спокойствия, но каждый раз он словно растворялся в пространстве.

– Он появился пару дней назад, – голос за спиной заставил обернуться. От Луки пахло кожей и маслом, которым он еще недавно так бережно натирал мечи.

– Мне кажется или щенок слишком большой? – Корнелия нахмурилась. – Неужели не вмешаешься?

В ответ Лука лишь пожал плечами. Его взгляд был прикован к ученикам, но мужчина даже не думал вмешиваться. Взгляд мужчины был словно направлен вглубь него. Они оба молчали. Баронесса смотрела на то, как щенок заигрывает и задирается с детьми. Лука же просто смотрел в никуда. Миссис Линтон открыла было рот, отворачиваясь от детей, но мужчина заговорил первым:

– Я найду его. Ториана. Не для совета. Пусть это будет последней службой моему Повелителю.

– Джеймс тебе этого не простит.

– Это уже будут его проблемы. Отстань от щенка, Корнелия. Этим оболтусам будет полезно понять, что далеко не все в этом мире идет по плану.

Лука развернулся и направился в сторону стоек с орудием. Корнелия проводила мужчина взглядом, а затем снова перевела взгляд на тренировочное поле. Черный щенок с огромными ушами, больше его собственной головы, смотрел прямо в глаза женщины. И она была готова поклясться, что он словно спрашивал её о чем-то. Встряхнув головой, Корнелия постаралась сбросить наваждение и отвернулась. Ощущения были двоякими. С одной стороны, она получила информацию. А с другой… ни один из ее вопросов не получил своего ответа.

А еще было до безумия интересно какой он: Ториан Грей. Корнелия видела его мать, Алисию, несколько раз. Травельян приводил её в Ад почти сразу после их свадьбы. Он показывал своей ведьме мир, который был готов преподнести ей на блюде. Повелитель был влюблен. Очарован. И тогда миссис Линтон впервые поняла: собственный мир и подданные Дьявола не интересуют. Его интересовала лишь одна женщина. И Травельян был готов уничтожить каждого, кто попытался бы навредить Алисии. Надо было признать: ведьма была красива. Но одновременно с этим в ней было и безумие, прорывающееся наружу в огне глаз, сухости губ и улыбке, что резала не хуже самого заточенного клинка. Алисия прекрасно знала, что только от её слова и желания зависела жизнь тех безумцев, что оказались пленены её красотой или пытались пойти против нее. До сих пор никто не смог бы назвать точную цифру тех, кто был стерт с лица Ада одной лишь улыбкой проклятой ведьмы.

Что будет с ними, если тот, на кого возлагают надежды, откажется слишком похож на мать? Кто спасет их от уничтожения, если безумие Алисии передалось сыну вместе с грудным молоком?

За своими мыслями Корнелия не заметила, как дошла до небольшого каменного домика, увитого плющом. Пахло травами. Терпкий запах немного успокаивал, заставляя втягивать его глубже. Из трубы тянулась тонкая струйка дыма. В окне мелькнула мужская фигура. Что ж, можно было совершенно не сомневаться в том, что Влад окажется именно тут. Его собственный маленький домик, совмещенный с клиникой, находился недалеко от замка. Буквально за оградой. Одна из стен надежно прилипла к каменной кладке ограды, словно поддерживая её. Или ища поддержки самостоятельно. Здесь не было ограды. Только дом, раскрывающий свои двери для всех желающих.

Место, где жила надежда.

Корнелия заглянула внутрь и осмотрелась. Там был только Влад. Удивительная удача. Видимо, сегодня все больные слишком озабочены произошедшим, чтобы мучать доктора Влада своими жалобами на чешущуюся кожу или вшей в волосах. Корнелия бы посоветовала им лучше мыться и отправила бы домой. Влад же внимательно изучал каждое пятнышко, смотрел реакции на различные травы. И делал ещё какие-то манипуляции. Излишняя тактичность по отношению к тем, кто абсолютно этого не ценил.

Нет, конечно, Влада безмерно любили и уважали в последнее время. Но только никто не забыл о прошлом врача. И Корнелия слышала, как порой служанки, переговариваясь между собой, вспоминали те дни. И роль Влада при дворе тогда.

– Корнелия? – мужчина обернулся, поправляя очки в роговой оправе. И Корнелия вздрогнула от чужого голоса. Снова задумалась. В последнее время это начало происходить слишком часто. И баронессе не нравилась такая тенденция. Слишком опасно терять бдительность в ее положении.

– Здравствуй, Влад. Как ты?

– Мы знали, что однажды это произойдет. Все конечно. Боги, как оказалось, тоже… Тьма не смогла простить предательства. Даже ему.

– Но почему она прощает совет?

– Он ей безразличен, – мужчина усмехнулся, поворачиваясь к своим склянкам. Между ними повисло тягучее молчание. И женщина подошла ближе. Она рассматривала пучки трав, выделяя знакомые. Порой она не понимала как ядовитые растения могут лечить. Влад понимал. Он вообще слишком хорошо знал демоническое тело. Уверял, что не сильно-то оно и отличается от человеческого. – Ты что-то хотела? Так попроси.

Корнелия почти вспыхнула от того, насколько быстро врач понял её мотивы. Влад во всей своей красе. Действительно познавший других даже лучше, чем они могли предположить.

– Я… Мне нужен противозачаточный сбор. Уверена, что у тебя есть что-то из необходимых трав.

– Джеймс, я так полагаю, не в курсе? – Влад не осуждал. Он вообще не выражал никаких эмоций по поводу просьбы женщины. Хотя в глубине души Корнелия и знала, что он никогда не примет её взгляда на детей. Впрочем, Влад жил достаточно долго, чтобы понимал: не зачать ребёнка намного лучше, чем потом ненавидеть его всю свою жизнь.

Томас.

Мысль о сыне больно кольнула в груди. В душе колыхнулось глухое чувство вины. Оно было слишком вязким и тягучим, чтобы подняться наверх. Но все же прекрасно ощущалось где-то там, глубоко внутри. Особенно в те моменты, когда Корнелия думала о детях и своих к нему отношению. Владу не нужен был ответ. Корнелия и не отвечала. Она продолжила рассматривать травы, внимательно смотря на те, которые мужчина уже успел превратить в мелкую пыль. Влад смешивал сбор. Мерный стук пестика о борт ступки успокаивал.

– Держи, Корнелия. Но не злоупотребляй, ладно? Слишком много этого чая может лишить тебя возможности вообще иметь детей.

– Прости, Влад, но я бы даже предпочла такой вариант. Я не хочу детей. Из меня не получится хорошей матери. А портить жизнь кому-то ещё… – женщина покачала головой, жестко усмехаясь. Она не ждала понимания. Влад его и не давал. Что ж, оставалось ещё кое-что, что Корнелия хотела узнать: – Ты был знаком с Алисией, верно? Безумие, которое охватывало её периодами…

– Корнелия. Я не буду обсуждать с тобой тех, кто был моим пациентом. Как и не буду обсуждать тебя с кем-либо другим. Ты ведь пришла ко мне именно за этим.

Баронесса поджала губы, но спорить не стала. Она ведь действительно обратилась к Владу лишь по той причине, что была полностью уверена: королевский врач никогда не сдаст её. И никто лишний никогда не узнает истинной цели её визита. Выходя из небольшого домика, Корнелия направилась в сторону дома. Лука вернётся с Повелителем. Или Джеймс. Там уже и будет понятно. Ну а пока… Пока стоило попытаться узнать больше о Севере и Востоке. И в этот раз источник сплетен был очевиден: служанка, которую сегодня утром так милостиво баронесса отпустила пережить уход Повелителя.