Читать онлайн Лилофея – невеста водяного царя бесплатно

Жемчуг и павлин

– Не верь водяному, принцесса!

Он утащит тебя на морское дно.

А оттуда вырваться никому не дано.

Синий павлин летал над кустами роз. Лилофея сразу выделила его в числе белых павлинов, которыми был полон дворцовый сад. Вроде бы его доставили из какого-то далекого заморского королевства, правитель которого недавно посватался к ней. Многие считали его предложение заманчивым из-за щедрых даров, привезенных послами и открывающихся перспектив союза с сильнейшей державой, но король не спешил соглашаться. Препона заключалась в обычаях далекой страны. Вместо одной жены у правителя имелся целый гарем.

Совет министров по поводу планов на ее замужество длился уже довольно долго, а сама Лилофея гуляла в саду и пыталась определить, кто же поет? В этой части сада кроме нее обычно никто не гулял. Здесь был ее секретный уголок с фонтаном и дивным розарием. И ей тоже совсем не хотелось уезжать отсюда, чтобы попасть в гарем или даже стать единственной женой чужеземного короля.

Упрямый отец собирался устроить ее брак исключительно с королем или хотя бы наследным принцем: ни больше, ни меньше. А чей-то сладкий голос в саду напевал об опасностях отношений с водяным. Подумать только! Где это кто-то когда-либо видел водяных. Все это сказки!

Лилофея присмотрелась к парящему над кустами павлину. К хохолку птицы действительно приладили крошечный драгоценный камень или так только кажется из-за игры солнечных лучей?

– Не доверяй водяному! – снова запел чудесный голос. – Ты еще не знаешь, как коварны повелители воды.

Лилофея демонстративно расправила подол бирюзового платья. Она любила все оттенки воды. Ее наряд из голубоватой парчи с воланами белого кружева напоминал о морских волнах.

– Я не боюсь водяного! – вслух проговорила она, утомленная поисками певца, который прятался в таком укромном уголке сада, что его было никак не найти. – И еще мне нравиться стихия воды. Водная гладь красива и волны на ней тоже. И если в пучине вод живут какие-то духи, красивые, как вода, то я охотно приглашаю их во дворец.

– Глупышка! – пропел сладкий голос, и синий павлин мерно опустился на край многоярусного фонтана в розарии.

Неужели это он пел? Не может быть! Лилофея шумно выдохнула. У павлинов некрасивые голоса. И уж точно не человеческие. Но этот павлин во всем был особенным.

– Ты пел? – ей это сих пор казалось фантастическим, хотя павлин вдруг деловито наклонил головку в знак согласия.

– А я-то думала, здесь прячется трубадур.

– Я могу им для вас стать, – павлин оказался вежливым, но ведь он только что назвал ее глупышкой.

– Это ты сказал, что я дурочка?

– Вы же не позовете палача, чтобы он меня за это обезглавил.

– Скорее, уж повара с ножом.

– Не шутите так, ваше высочество.

– Так ты, правда, считаешь, что я наивна?

– Скорее, неопытны, – аккуратно поправил он. – Не знаете, что с водяными шутки плохи.

– Я вообще не знакома ни с одним водяным.

– А хотите познакомиться?

– Да.

– Это опасно.

Лилифея заметила, что вода в фонтане как-то странно вибрирует. От нее повеяло холодом. Кажется, сейчас струи застынут в лед.

– Все это глупости, – она одернула шлейф, зацепившийся за лепнину на краю фонтана. – Водяные это выдумки.

– А говорящие павлины?

– Ну, тебя я вижу, а водяного нет.

– Не зарекайтесь! И никогда не приглашайте их во дворец.

– Но я уже пригласила!

Павлин раскрыл клюв и так и не закрыл. В фонтане копошилось что-то, как если бы туда попала большая рыба. Чьи-то мокрые следы оставались на траве, будто кто-то вышел из фонтана. Капельки воды на бордюре стеклись вместе и начали принимать форму букв.

– Я приду, – прочла Лилофея. – Это все твои фокусы, говорящий павлин? Знаешь, что делают с теми, кто знает магические фокусы.

– Их сажают в клетку и требуют от них предсказаний судьбы, – мрачно закончил павлин.

– Верно, но я никому не скажу, что ты говорящий. Главное, не выдай себя сам. Не хочу, чтобы тебя посадили в клетку. Ты мне очень нравишься!

Она осторожно потрогала пальцами камень в его лбу. Он не был прилажен, а рос прямо в оперении. Чудеса! Это опал? Карбункул? Корунд? Третий глаз?

Павлин заворковал от удовольствия от ее прикосновения, будто влюбленная голубка.

– Ни в одной стране мира не видел таких красивых принцесс, как ты?

– А ты во многих странах побывал?

– Не сосчитать. Всюду есть дочери или жены правителей, но не такие, как ты. Случаем ты не из рода фей?

Никто прежде ее ни о чем таком не спрашивал. Но и она раньше ни разу не видела говорящих птиц.

– А ты видел, как живут в тех странах, где у правителей есть гарем?

– О, для женщин это не слишком удобно.

Лилифея расстроилась, но не хотела ему этого показывать.

– А видел, как живут водяницы на морском дне? – пошутила она.

– Даже не спрашивай, принцесса, – павлин мигом помрачнел. Даже сверкающий камень в его лбу потух и стал черным. Оказывается, этот камень мог менять цвет. Опять чудеса! Сегодня день чудес! А ведь нынче даже не день ее рождения.

– Но тебя все равно ждет подарок! – сказал хриплый суровый голос у нее за спиной. Кто-то тронул ее за талию холодной и влажной рукой. Неужели тот султан из далекой страны сам пожаловал свататься? Одних послов уже недостаточно?

Лилофея обернулась. Никого. А на краю фонтана стоит и переливается всеми цветами радуги ларец со сверкающими драгоценностями. Там жемчужные ожерелья, серьги, кольца, диадемы, даже корона из золота и крупных перлов. Восхищенная Лилофея протянула к нему руку.

– Стой! Не трогай! – завопил павлин.

– Это почему? – возмутилась она и вдруг заметила, что ее корсет пропитался влагой. Тот, кто тронул ее, будто весь был из воды. Платье сильно намокло. В ее секретном саду повис запах лилий, такой стойкий, что перекрыл даже благоухание роз.

Плевать на мнение птицы. Лилофея взяла из ларца корону и примерила. Как приятно ощущать ее на лбу. Лишь узкий венчик чуть давит. В голову тут же ударили видения: воды моря, колыхающиеся прямо на волнах лилии и кувшинки, в их стеблях путаются корабли и идут на дно. Красивые женщины с рыбьими хвостами утягивают с берега парней, пришедших на побережье за предсказаниями судьбы. Крупный жемчуг катиться по дну морских глубин, складываясь в целые пирамиды. А на коралловом троне восседает кто-то. Она не видела его лица, но голос над ухом зашептал:

– Я могу показать тебе намного больше. Под водой есть столько чудес! Ты себе даже не представляешь!

Лилофея неосознанно вытянула руку, чтобы коснуться говорившего, но не нащупала ничего, кроме воды. Между тем павлин неожиданно взлетел и сорвал коготками корону с ее головы. Видения тут же оборвались. Жемчужный венец упал на траву, а павлин все никак не мог отдышаться. Ноша для него была явно тяжела.

– Вот и все! Больше их не надевай! – назидательным тоном сказал он. Вернее, скомандовал. Так это называется! Лилофея разозлилась.

– Ты прямо, как дуэнья.

– Я птица, – поправил он. Видимо, что такое дуэнья он не знал. – Я волшебная птица! – гордо подчеркнул он. – Так утверждают все, с кем я знакомлюсь близко.

– А говорящим попугаем тебя никто еще не называл?

Павлин недобро каркнул, поняв подвох. Ну, вот иногда голосок у него бывает не таким уж сладким.

– Ты знаешь, что жемчуг это мертвый камень, – пояснил он.

– Как это?

– Жемчуг это твердый нарост внутри живой и мягкой устрицы. Иногда его вырывают силой, и она гибнет. Хочешь погибнуть так же?

– Во мне не растет жемчуг, – резонно возразила она. – Из меня нечего вырвать.

– Кроме твоего живого сердца.

– Слышала, что его можно вырвать лишь в чисто переносном смысле.

– Не всегда. Иногда вода жарче, чем кровь.

– Ты о чем?

– Не носи жемчуг. В нем живут души погибших устриц. Это еще хуже, чем души погибших в воде утопленниц. Они не дадут тебе покоя.

– Не верю! – видения, которые перед ней пронеслись, были прекрасными, а не ужасными. Но вдруг так только вначале. Она попыталась представить себе утопленниц и жемчужины у них вместо сердец, глаз и языков. Что за фантазии?

Павлин кружил у нее над головой, пестря хвостом, в котором вдруг появились зеленые и фиолетовые перья. Может, птица заколдована? Лилифея тут же отмела от себя эту мысль. Она уже видела говорящих попугаев в королевском птичнике. Конечно, павлин это не попугай и говорить, по общепринятому мнению, не должен. Но вдруг это какой-то особый редкий вид, который завезли из заморских стран? Попугаи ведь тоже не все подряд бывают говорящими, вероятно и среди павлинов есть особо редкий вид. Вероятно, в государстве, где правит султан, посватавшийся к ней, такие птицы считаются самыми обычными. Лилифея даже подозревала, что он нарочно подослал говорящего павлина к ней в качестве подарка, чтобы птица воспела будущей невесте его лучшие качества. Но павлин справлялся с заданием весьма необычным образом. Он пел лишь о каких-то водных духах, которым нельзя доверять и которых поблизости не видно.

– Не верь водяному! – как заведенный пропел он снова. Это, что единственная песня, которую он разучил, пока его в плетке везли на корабле через море? Тогда не удивительно, что он поет только про водяных, ведь это единственные легенды, которые можно услышать во время морского плавания. Водяницы, русалки, тритоны, серены, кракены – она уже и не помнила всех названий, названных известными мореплавателями и каперами, присягнувшими на верность ее отцу в большом тронном зале дворца. Но даже они, как дерзки не были, а не запугивали никого опасным знакомством с водяным.

Лилофее вспомнился вдруг один юный капер, который преподнес ей большую жемчужину. Это было год назад. Он уверял ее, что может говорить с духами из моря. Один раз эти самые духи позвали его с побережья поздно вечером, он ушел с ними поговорить, а назад уже не вернулся. Лилофее хотелось верить, что он уплыл вместе с контрабандистами или пиратами на поиски приключений, а не утонул в пучине. Его жемчужину она сохранила на память, выкрав ее из отцовской сокровищницы, где принято было хранить все подарки, присланные королю и его семье просителями. А тот юноша был просителем. Он просил о собственном корабле и команде, но его уже не было. Остался лишь его подарок.

Только жемчуг в ларце лучше. Лилофея вдруг ощутила, как холодная мокрая рука снова обвилась вокруг ее стана, кожу рук словно тронули жабры рыбы. По траве протянулся новый влажный след.

– Все диковинки глубин в дар для прекраснейшей, – шепнул ей кто-то на ухо.

А павлин между тем парил над струями фонтана, ничего не замечая. Когда он глянул вниз, то ахнул, а кто-то между тем скользнул в фонтан. Лилифея даже не поняла, был ли кто-то рядом в действительности или это все воображение. Она замечталась. Полуденное солнце палило очень ярко, а следы на траве не высыхали.

Принцесса взяла в руки ларец. Он оказался очень тяжелым и холодным. Совсем не нагрелся на солнце.

– Жемчуг это символ смерти, – повторил павлин. – Я бы на твоем месте поостерегся тащить его в свои апартаменты. Еще призраков вместе с ним занесешь.

– Призраков утопленниц или устриц? – шутливо поинтересовалась принцесса.

– И тех, и других, – вполне серьезно ответил ученый павлин.

– Не каркай! – шикнула на него она, и роскошная птица тут же обиженно сомкнула клюв. Павлину явно не понравилось, что его сравнили с обычной вороной.

– Я ни каркал никогда в жизни, – всхлипнул он.

– А жаль, раз уж ты обучился человеческой речи, то тебе было бы неплохо выучить еще языки всех птиц и зверей. Стал бы моим придворным переводчиком.

– А идея неплоха! – он почесал кончиком крыла хохолок на лбу. – Стоит попробовать.

Лилофея не стала над ним сразу смеяться. Кто его знает, какие у него способности. Она лишь жалела, что павлин не носильщик. Как было бы удобно сейчас иметь хотя бы пони, чтобы довести ларец до королевских покоев. Оставлять его на фонтане и звать слуг совсем не хотелось. Во-первых, придется объяснять им, откуда ларец взялся и кто его принес, а она и сама этого не знала. А во-вторых, вдруг он исчезнет так же внезапно, как и появился, пока она будет ходить туда-сюда. Лилофея с трудом тащила тяжеловесный подарок неизвестно от кого, а жемчуг в ларце источал водяную прохладу и навевал мысли о русалках и морских призраках.

Синий сенешаль

Жемчужина-подарок, преподнесенная ей исчезнувшим капером, сияла в высушенной раковине, заменявшей шкатулку. Она была очень красива, но при прикосновении к ней видений не возникало. Лилофея долго гладила ее пальцами, но ничего не происходило.

Павлин между тем кружил по апартаментам принцессы и деловито осматривал каждую комнату. Ему явно понравился купол шатрообразного балдахина над ложем, ведь там можно было свить себе гнездо. Сама широкая кровать с сатиновыми подушками не произвела на него впечатления, как и изысканная мебель. Даже его собственное отражение в овальном зеркале на туалетном столике, не слишком его восхитило. При виде таза для умывания, выполненного в виде раковины, которую поддерживают ножки-русалки, он вообще пренебрежительно крякнул.

– Тут не слишком роскошно, – в итоге высказал свое мнение он.

А вот это уже явная ложь! Ее покои были самыми великолепными во дворце. Она чуть было не раскрыла рот, чтобы об этом сказать, но павлин продолжил:

– В гареме даже у наложниц покои лучше, не то, что у султанши.

Так вот что! Его точно подослал султан, чтобы убедить ее, что в его стране все прекраснее и богаче, чем в скромном островном королевстве ее отца.

Это она и подозревала с самого начала. Уж очень своевременно павлин появился в дворцовом саду. Как будто восточные послы привезли его с собой и нарочно выпустили, чтобы он нашел принцессу, познакомился с ней и начал уговаривать. Все тонко рассчитано. Человеку можно не поверить, как бы убедительно он не говорил, а говорящий павлин это такое чудо, что начинаешь немного смущаться в его присутствии, становишься изумленным и доверчивым. Ведь если птица заговорила человеческим языком, то чудеса в мире все-таки есть. А у этой птицы еще и голос так хорошо поставлен, как будто его обучили петь и болтать специально. Любопытно, как султану это удалось. При его дворе работают дрессировщики или маги? Как жаль, что султан не сообразил послать эту птицу к отцу Лилофеи. Уж он то, как правитель страны, в которой к мнению девушек никто не присушивается, должен был понимать, что от решения принцессы ничего не зависит. Даже если павлин заболтает ее так, что она станет мечтать отправиться в гарем и даже умолять отца ее туда отпустить, все равно окончательное слово за королем и его советниками. Только им решать, за кого принцесса выйдет замуж.

– Ты так же сладко пел для султана, как для меня? – как бы между прочим поинтересовалась Лилофея. – Ему ты тоже советовал не приглашать русалок в свой гарем, потому что общение с ними опасно?

– Ты о чем? – павлин ни чем себя не выдал. Ну и актер! – Стали бы меня там чему-то учить? Они меня даже фруктами угостить не хотели, когда я пел под окнами. Удивительно бесчувственный народ! Дворцы у них великолепные, но птицу, к тому же говорящую, не пускают ни в один.

– Почему? Разве редкие виды у них не ценятся?

– Не в этом дело, – павлин ловко подцепил клювом виноградину из вазы для фруктов и продолжил лишь тогда, когда ее с жадностью съел. Он, судя по всему, был голоден.

– В восточных странах сильно опасаются шпионов, посланных из моря. А я как раз синий, цвета морской волны. Да еще камень во лбу переливается всеми оттенками воды.

– Шпионов из моря?! Что это значит?

– Ну, – павлин помялся, явно не зная, как избежать щекотливой темы. – Зря я об этом заговорил.

– А раз заговорил, продолжай! Чего стесняться?

Он съел еще пару ягод, тихо крякнул и перевел взгляд на жемчужину в высохших створках раковины.

– Кто додумался выскоблить устрицу и вложить жемчужину назад в пустую раковину? – заинтересовался он.

– Один паренек, довольно милый. Он пропал в море.

– И не удивительно. За такое его, наверняка, утянули под воду.

– Что? – не поняла Лилофея.

– Да так. Тебе не зачем особо глазеть на морскую гладь в окно. Там в море столько всего происходит. Я на разную жуть насмотрелся, пока прятался на мачтах корабля, на котором плыл безбилетником.

Лилофея невольно рассмеялась. Павлин, пробравшийся на корабль зайцем. Ну и каламбур получается!

– Кстати, я полагал, что корабль приплывет в другое королевство, а оказался здесь. Не повезло!

– Будешь знать, как не оплачивать проезд! – пошутила она. Нужно было добавить, что поделом ему, и что тот, кто хочет обхитрить других в итоге остается обманутым сам, но она не была жестокой. Зачем кого-то поддевать. Это фрейлины при дворе любят отпускать шпильки. Так что с ними павлин уже вволю не наговориться, вероятно, даже прикинется немым, чтобы не отвечать на их колкости.

– Считаешь, что если бы я принес матросам монету, то мне бы доложили точно, куда следует корабль? – павлин проявил неожиданную серьезность.

Что на это можно было сказать.

– Вряд ли, – честно ответила Лилофея. – Монету бы отобрали, а тебя, скорее всего, посадили бы в клетку и продали в первом порту.

– Вот видишь, я мог и не быть честным. Все равно не пригодилось бы! – торжествующе расправил крылья он и доел почти весь виноград из вазы. Ну и обжора!

– Путешествовать одному в любом случае опасно, – утешила его Лилофея. – Лучше плавать на корабле лишь вместе с хозяйкой.

– Ну, тогда я вышел из положения, ведь теперь моей хозяйкой всегда можешь прикинуться ты.

Что это значит? Он считал себя здесь хозяином, а ее прислугой? Или он теперь ее лучший друг? Для друга нельзя быть хозяйкой. Он же не питомец. Павлин действительно выбрал ее сам. Его не купили, не принесли в подарок, он подлетел к ней в саду и завел разговор. Так делают все, кто хотят подружиться.

– Буду считать тебя своим верным кавалером, – вслух предложила Лилофея. – Кстати, имя у тебя есть? Или мне самой тебя как-то назвать.

Нехорошо называть его просто павлином, как и всех остальных птиц в саду, которые не знают человеческую речь. Говорящее создание, пусть и пернатое, заслуживает того, чтобы к нему обращались по всем правилам.

– Я – Сенешаль, – он чинно поклонился. Лилофея не представляла, что павлин может так низко согнуть шею. Ему можно хоть аплодировать. Любопытно, он не сбежал из цирка? До принцессы порой доносились слухи о жестоких дрессировщиках, у которых не так-то просто выкупить редких, но обиженных животных. Павлин при его талантах мог отогнуть прутья клетки и удрать сам.

– Во дворце уже есть один сенешаль. Так называют начальника над челядью, – засомневалась Лилофея.

– Для него это должность, а для меня это имя. Хотя, если признаться, – павлин принял заговорщический вид. – Я действительно какое-то время был главным над челядинцами в доме одной великой волшебницы.

Лилофея недоверчиво усмехнулась.

– Волшебницы и мошенницы это практически одно и то же.

– Что ты знаешь, девочка?

– Я руководствуюсь опытом, полученным при дворе.

– Здесь не тот двор, чтобы чему-то научиться.

– Но ты же каким-то образом попал сюда. А значит, здесь уже есть кое-что уникальное – болтливый павлин!

– Я самое достойное создание здесь, – чванливо задрал клюв он. Лилофея на миг засмотрелась на камень, сверкающий у него во лбу. Любопытно, ему не больно и не дискомфортно от того, что твердое украшение растет прямо у него во лбу? Ей самой даже диадема начинала давить на голову, если носить ее слишком долго. Все украшения перед сном надо снимать, чтобы они не оставили отпечатков на нежной коже. Так любили поговаривать фрейлины.

Кстати, об украшениях. Лилофея вспомнила про корону. Нестерпимо захотелось примерить ее еще раз, но синий павлин смотрел за ларцом, как шпион. Казалось, возьми она оттуда хоть что-то, и он клюнет ее в палец. От самого ларца осталась мокрая лужица на малахитовом столике. Взяться ей, в общем-то, было не откуда, ведь кувшин и тазик для утреннего умывания стояли в другом помещении. Разве только внутри самих драгоценностей собралась вода. Но как она могла протечь сквозь твердый ларец. От воды исходил ледяной холодок. Он ощущался, как сквозняк в ее покоях, хотя день сегодня выдался очень жарким. Все дамы при дворе энергично обмахивались веерами. За кем-то ходили пажи с опахалами. А у принцессы в апартаментах вдруг повеяло подводной прохладой. Лилофея заметила, что в лужице на столе расцвела самая настоящая кувшинка. Ну и чудеса!

Нужно услать павлина с каким-нибудь поручением, а самой рассмотреть все получше и перемерить все жемчужные украшения.

– Сенешаль, так Сенешаль, – улыбнулась ему она. – Буду называть тебя так, если хочешь. Главное, не представляйся так другим придворным, иначе тебя начнут путать с начальником прислуги. Да и он сам решит, что ты над ним издеваешься, и начнет на тебя травлю.

– Пусть только попробует, – горделиво хмыкнул павлин. Видимо, его еще никогда не гоняли с ножом повара. А вот Лилофея как-то раз видела зажаренного для пира лебедя, и ей от этого зрелища стало дурно. Как можно готовить угощение из прекрасных птиц? Иногда люди бывают так жестоки.

– Ты любишь водоплавающих созданий! У тебя доброе сердце! У тебя водяное сердце! Иди ко мне! В море!

Кто это сказал? Уж точно не павлин. Его наглый птичий голосок не способен шептать с таким вдохновением.

– Знаешь, что, – Лилофея открыла несессер для письменных принадлежностей. – Отнеси от меня пару писем.

– Я не посыльный, – важно крякнул павлин.

– Знаю, ты мой друг, поэтому в отличие от посыльного должен делать услуги лишь за спасибо, – она чиркнула по паре строчек сразу на двух листах бумаги, запечатала королевской печатью и протянула Сенешалю. – Вот, одно для повара, пусть не готовит пока птиц, лучше пусть угощает послов рыбой и крабами с местного побережья.

Тут павлин ее понял и деловито кивнул.

– Птиц есть нельзя, – согласился он и зажал в клюве конверт.

– Дорогу найдешь сам?

Он снова кивнул.

– А второе письмо для почетного гостя отца. Он приезжает сегодня. Знаменитый мореплаватель и… капер. Знаешь, что это такое.

Павлин на минуту уронил конверт на стол.

– Каперство это узаконенное пиратство с отчислениями прибыли от грабежей короне, – возмутился он. – Каперы хитрые и подлые ребята, раз додумались до такого. Держись от них подальше.

– Этот парень неплохой. Весьма обаятельный пройдоха. Его зовут Моррин.

Он довольно привлекательный. Шатен. Глаза карие. Рост высокий. Предпочитает носить зеленые кафтаны. В левом ухе сережка с изумрудом в виде капельки.

– И ты хочешь, чтобы я передал ему любовное письмо.

– Не любовное. Я хочу, чтобы он оказал мне одну услугу и выведал кое-что для меня.

– Ну, ладно, – павлин взял в клюв оба конверта и, наконец, улетел.

Лилофея подождала, пока за окном его след простынет, и кинулась мерить украшения. Браслеты, ожерелья, кольца, бусы – она нанизала их на себя целые ряды. Как красиво жемчуг преобразил ее наряд. Она стала похожа на морскую королеву. Зеркало в витой раме на стене ей даже льстило. Оно показывало не обычную принцессу, а словно богиню из океанских глубин.

Лилофея умудрилась за пять минут перемерить все, кроме затейливых фероньерок из жемчуга со множеством подвесок-капель, которые должны спадать на лоб. Все дело в том, что на голове хватало место лишь для одного украшения – короны. Оно почему-то ей больше всего полюбилось. Едва морской венец снова надавил на лоб, как в голове опять возникла череда видений, похожих на грезы. Все эти грезы были о подводном царстве, о текущей меж лилий воде и о невероятных подводных существах.

Она даже прикрыла веки от наслаждения. Ей казалось, что зеркало стало водопадом. Стоит лишь вытянуть руку, и коснешься потока. В воде что-то сверкает. Какие-то камушки, разноцветные, как радуга. Водопад стекает по камням вниз и вливается в реку. В реке плавают необычные создания с зелеными кудрями и жемчужинами вместо носов. А над водным потоком растекается ласкающая слух музыка. Мелодия завораживает, лишает способности трезво мыслить. Лилофея идет вперед и видит того, кто играет. На музыканте тяжелая корона с подвесками из кораллов. Она сделана в форме жабров. Так необычно! А еще у него золоченые крылья в спине. Они растут прямо из голубоватой кожи. Или это одежда на нем лазурного цвета? Хочется тронуть его рукой, но Лилофея не смеет. Он оборачивается сам. Тот музыкальный инструмент, который издавал такие дивные звуки, оказывается всего лишь раковиной, в которую он дул, как в рог. Из раковины льется сверкающая вода. То, что она приняла за крылья и короны на самом деле оказывается жабрами. Они растут прямо у него из кожи. Он не человек!

Лилофея очнулась, когда голубая рука сомкнулась уже вокруг ее запястья. Все дело опять было во вмешательстве павлина.

– Не спи, дурочка, – вопил Сенешаль, уже успевший доставить письма и вернуться назад. – А то так можешь и вообще не проснуться.

– А вдруг я и не хочу! – последнее дело спорить с наглым павлином, но она вдруг подбоченилась, как базарная торговка. Зачем он вырвал ее из такого прекрасного видения? Да, было немного страшно, но и приятно тоже было. Как вернуться в тот сон? Зеркало на стене все еще отражало водопад с радужными камушками, но музыканта на берегу уже не было. Вскоре и это видение потухло, как иллюзия.

Павлин уже деловито собирал драгоценности обратно в ларец.

– Нужно выкинуть это все назад в море!

– Не смей! – прикрикнула на него Лилофея.

– Ты уснешь в своей чудесной короне, а мне что делать? Меня выставят из дворца или отдадут на закуску послам.

– Вернешься назад к великой волшебнице, у которой служил.

– Знаешь, как далеко лететь! И без провожатых опасно! Меня отловят сетью первые же каперы, типа твоего дружка, и продадут в рабство.

Он жаловался, как купец, переживающий за отправленный морем товар или как пожилой придворный, который боится отправляться в далекое плавание, чтобы навестить родню, живущую в дальних краях. И это все говорит птица! Наверное, Сенешаль, как попугай, повторяет то, что услышал от прежних хозяев. Сам он бы до такого не додумался своей крохотной павлиньей головкой.

– Видимо, твоя прежняя хозяйка не слишком сильно тебя любит, раз не пытается вернуть назад. При ее-то великих чарах, она могла бы лишь взмахнуть волшебной палочкой, если бы по тебе соскучилась.

– Ах, что ты знаешь? – отмахнулся павлин.

Лилофея подозревала, что со старого места службы его увозили в клетке и с завязанным клювом, потому что хозяйку он своей болтовней утомил.

Любопытно, как быстро он утомит ее саму до такой степени, чтобы она начала умолять отца его продать? Обычно Лилофея была терпеливой. Ее не так-то просто вывести из себя. Но даже она начала подумывать о том, чтобы подарить болтуна Моррину.

– Кстати, твой красавчик-капер уже болтается по галерее и тебя ждет, – павлин почему-то решил сообщить об этом только сейчас, а не сразу же когда прилетел. – Действительно, симпатичный парень, и что является феноменальным в наши дни, вежливый!

– По которой галерее? – забеспокоилась Лилофея. – Во дворце их много.

– Той… с видом на море. Такая тут одна. Все остальные выходят в сад или внутренние дворики.

– Спасибо, что хоть сейчас сказал. Мог подождать еще час, пока он уйдет.

– Не уйдет, – нагло заявил Сенешаль. – Парень в тебя сильно влюблен. Я даже начинаю тебя уважать, видя, как ловко ты держишь молодых людей на крючке.

– Перестань болтать!

– Он не только сказал мне «спасибо», но даже отвесил поклон в благодарность за то, что я доставил ему твое письмо, – не отставал Сенешаль.

Пусть болтает, решила Лилофея. Главное, чтобы он держал клюв закрытым при Моррине. Ведь именно у него она может расспросить обо всех секретах моря и о том, действительно ли живут под водой необычные существа. Моррин так много времени проводит в плаваньях, что, наверняка, должен о них знать.

Опасность из моря

Коралловое ожерелье алело на краю большой мраморной амфоры, из которой фонтаном струилось вода. Кто его здесь забыл? Одна из придворных дам? Супруга какого-нибудь посла? Да, хоть зазевавшаяся жена министра! Лилофее так нестерпимо захотелось забрать это украшение себе, что она не удержалась. Кораллы приятно холодили пальцы. Ощущение было таким, словно их только что достали из воды. Не удивительно, учитывая то, что рядом струиться фонтан. Во дворце их было очень много, как в саду, так и в коридорах, один даже в тронном зале. Это из-за жары. В большом островном государстве, со всех сторон окруженном морем, вечно царица жара. Послы называли это райским климатом, но многие местные жители с таким определением были не согласны. Да, кругом было много пальм, фруктов и теплых озер для купания, но ради зерна и тканей приходилось вести оживленную торговлю с заморскими державами. Часто это было не вполне удобно, а из-за жары жители изнемогали. На фонтаны, устроенные по всем улицам, ушла четверть казны. Столицу даже начали называть в честь них городом Фонтанов. Хотя больше всего их было в королевском парке и дворце. Круглые, конусообразные, овальные, большие и маленькие, в виде раковин, амфор и шаров или со скульптурами нимф, проливающими воду – в общем всех форм, видов и размеров.

Отец недавно намекнул на совете, что зря он создал столько водных порталов в свою страну. Хотя как фонтан можно называть порталом? Лилофея ничего не соображала в политике, поэтому речи отца часто казались ей довольно странными. Одно она знала точно: на роскошные фонтаны она насмотрелась, а вот ожерелий на них до сих пор не забывал никто.

– Положи назад! – Сенешаль уже летел за ней, как надоедливая дуэнья. – Нельзя трогать вещи, которые кто-то забыл.

– А вдруг его просто оставили тут для всех желающих.

– Мечтай, принцесса!

– Ну, ведь всякое может быть, – Лилофея перебирала бусины, как четки. Оранжево-красные кораллы были самых разных форм и размеров, совсем, как фонтаны в Оквилании.

– Брось его! – павлин явно нервничал. – Если кто-то нарочно оставил вещи, то это может быть с колдовскими целями.

– Я не верю в колдовство, – сказала она и тут же осеклась, вспомнив чудесную грезу, в которой неземное существо играло у водопада.

– Я жду тебя… на дне морском, – его голос эхом отдавался в журчании воды. Слышал ли павлин?

Сенешаль недовольно кривил нос при виде фонтанов и очень уж агрессивно махал крыльями.

– Когда вещи так вот бросают, при условии, что они не старые и ненужные, то хотят навести порчу, – деловито пояснил он. – Вдруг, у тебя при дворе есть соперница, которая пошла к ведьме и наговорила это ожерелье, чтобы ты, надев его, стала уродиной.

– А откуда она знала, что я пойду по этому коридору, и раньше меня ожерелье не заберет кто-нибудь другой?

– Дураку понятно. Рядом кабинет твоего отца. Сюда заходят лишь его приближенные.

– Ты не понимаешь шуток.

– Зато твои соперницы, зная твою страсть к блестящим вещичкам, знают на что тебя приманить.

– Кто-то из них явно хочет отправиться в гарем вместо меня, – опять пошутила она.

– А вдруг? – серьезно отозвался павлин.

– Говорят, в гаремах места на всех хватает.

– Но там тоже существует конкуренция. Например…

– Расскажешь, потом, – Лилофея жалела, что нельзя прикрыть ему клюв пальцами. Павлин летал слишком высоко под арабесками потолка и трещал об очень неприятных вещах.

– Не заводи больше речь о гареме и жизни в нем, если хочешь остаться моим другом, – попросила она. Тут павлин понял и кивнул. Вот, даже с ним выходит можно договориться. Нужно лишь бить на жалость.

– Жаль, что Оквилания так зависит от морской торговли, что отцу придется в итоге отдать меня замуж за кого-то из государств-партнеров. Все короли уже женаты, есть шанс угодить лишь в султанский гарем.

– Есть еще морские короли, они не женаты… – это сказал не павлин. Лилофея огляделась по сторонам. Кажется, в фонтане кто-то прятался. Она заметила за мраморным бордюром чью-то голову. Похоже на ребенка, который решил проказить и купаться в неположенном месте. К тому же волосы на его голове были вымазаны чем-то зеленым, так что их настоящего цвета и не разглядеть.

– Эй! – окликнула проказника принцесса, но тот в ответ лишь хихикнул. Или это был всплеск воды? Лилофея даже не поняла, что именно успела рассмотреть: голову ребенка или блестящий чешуей рыбий хвост, который быстро взмахнул и исчез.

– Вот нахалы! – брякнул павлин.

– Кто?

– Морские жители!

– При чем тут они, – Лилофея крепко сжала в руке кораллы. – Это фонтан, а не море. Учись, понимать разницу.

Павлин хотел пробурчать в ответ ей что-то сердитое, но Лилофея не дала ему такой возможности, заспешив вперед по коридору. У двери королевского кабинета она задержалась. Здесь не стояли охранники с алебардами. Это было весьма необычно. Изнутри доносились озабоченные голоса. Принцесса поддалась искушению и приложила ухо к двери.

– Что ты делаешь? Принцесса не должна вести себя, как шпионка, – озабоченно бурчал над ее головой павлин, но сам тоже настороженно вслушивался в звуки беседы.

Король говорил с советниками. Лилофея различала их по голосам. У кого-то бас, у кого-то баритон, у других приятные тенора. По окрасу голоса и слепой может догадаться, кто участвует в разговоре.

– Дела пошли слишком плохо! И все из-за них! – жаловался бас старшего из советников. – Мне пришлось отдать им мою дочь. Бедняжку Катарину посадили даже не на корабль, а на спину чудовищного кита. С тех пор мы ее не видели, но недавно морская чайка принесла в клюве послание от нее. Ее не отпускают. Ее даже приковали золотой цепью, чтобы она не сбежала. Назад, на землю… ну, то есть на наше островное государство.

Пожилой мужчина явно мялся, опасаясь говорить напрямую.

– Есть задачи важнее, – возразил ему приятный тенор второго министра. – Первое торговля, второе угроза войны. С одной стороны флот султана, с другой более могущественный враг. Кого нужно умилостивить первым. Если решимся на союз с более сильной стороной, откинув неприятную память об опыте с Катариной, то заручимся союзником, который без труда потопит ради нас не только флот султана, но и армады всех торгующих с нами капризных королевств. Нужно выбирать сильнейшего. Тогда мы не останемся в накладе.

– Слишком рискованно, – это заявил уже сам король. – Мы не знаем, с кем имеем дело. Потопив врага, он потом уничтожит и нас.

– Я знаю, насколько он лукав, и как опасен и коварен его народ, – подтвердил один из советников.

– Точно! – закивали другие. – С ним рискованно иметь дело.

– Но еще рискованнее ему в чем-то отказать, – вновь вставил свое слово второй министр, и все как-то разом притихли. Видимо, возразить было нечего.

– Нельзя было строить так много фонтанов. Через них так легко проходить в наш мир, – опять наперебой заговорили советники. – Может, засыпать их все песком.

– Но тогда останутся озера и реки.

– Оградим их высокими дамбами, заборами, решетками. Всем, чем угодно, чтобы никто из воды не проник сюда.

– А где люди станут добывать питьевую воду?

– В этом и проблема. Они приходят из воды, и уничтожить их можно лишь вместе с водой, а без воды людям не выжить. Таким образом мы загнаны в угол, а им всюду раздолье.

Лилофея уже не могла определить точно, чей голос слышит. Все говорили наперебой.

– Тихо! – король стукнул кулаком по какой-то твердой поверхности, очевидно по столу. – В последнем послании все сказано решительно. Кажется, мы им проиграли. Конечно, больше можно не ловить рыб, в чьем брюхе зашито послание и не пускать в порт странных мореплавателей с раковинами вместо ушей, но послания будут приходить все равно. И они становятся все более угрожающими. А созывать армию бесполезно. Со стихией не повоюешь.

И снова внутри раздался гвалт возмущенных голосов.

– Они приходят из моря.

– Они угрожают всем нам.

– Как с ними бороться?

– Отдадим принцессу, как они того хотят.

– Нет, ни в коем случае, – это сказали в один голос король и первый министр. Последний мечтал жениться на принцессе сам. Лилофея это знала, поэтому старалась как можно реже попадаться ему на глаза. Уж слишком плотоядно он на нее смотрел. Естественно, учитывая то, что вместе с красивой девушкой ему точно достанется хотя бы полстраны.

Лилофея не хотела, чтобы первый министр добился в сватовстве успеха, но перспектива быть отданной неизвестно кому ее тоже не прельщала.

– Их предводитель хочет именно принцессу, он считает, что она одной крови с ним.

– Вернее, уж одной воды, учитывая то, что ее мать когда-то прибыла из-за моря.

– Он не утопит ее, хотя бы какое-то время, а мы получим фору.

– С одной стороны он может принести ее в жертву, а с другой дать за нее щедрый откуп.

– В любом случае ему нужна именно принцесса, иначе он не оставит нас в покое.

Лилофея мало, что понимала. Слишком мало информации и уж слишком она обрывочна и противоречива. Неужели речь о султане? Что-то не похоже.

– Ты понимаешь, о чем они толкуют, лучше меня? – шепотом спросила она у Сенешаля, но тот лишь обеспокоенно махал крыльями.

– Кажется, нам пора садиться на корабль и тикать отсюда, – заметил он, отлетая от двери. – Так что поспешим на свидание к твоему каперу.

Лилофея еще минуту подслушивала, но разговор был неутешительным.

– Они приходят из моря! Они чрезвычайно опасны! Они могут сокрушить все королевство! Им нужна принцесса! Лучше всего ее им отдать!

Речь точно не о пиратах. У флибустьеров морей нет пока собственного флота, чтобы захватить целое государство. Они действуют разрозненно. Уж она-то знала, потому что следила на закате за их судами. Наверное, король и советники говорят о каких-то иноземных завоевателях. Ее лишь удивило выражение «приходят из моря». Не правильнее было бы сказать приплывают по морю или из-за моря. А то смысл получается фантастическим. Что за создания могут взять и запросто выйти на сушу прямо из морских глубин?

Вероятно, такие создания, которые ты видела в мираже в зеркале, напомнила память. Ей тут же ответил холодный голос рассудка. Это был всего лишь мираж. Мираж это то, чего не существует на самом деле.

А хотелось бы, чтобы это существовало?

Лилофея крепче сжала коралловые бусы в руке. Они приятно холодили пальцы. С ними она ощущала себя как-то спокойнее.

Моррин давно дожидался ее на галерее. Отсюда открывался чудесный вид на море. Капер расхаживал туда-сюда, и сережка в его ухе сверкала на солнце.

– Красавчик! – заметил павлин. – Нам нужно уплыть вместе с ним.

– Он нас с собой не приглашал, – цыкнула на птицу Лилофея.

– Пока! – деловито поправил Сенешаль. – Твоя задача пококетничать с ним так, чтобы он предоставил нам удобную каюту на своем судне.

– До чего я дошла? Птица меня поучает.

– Я не птица, я твой друг.

Жаль, что пернатый друг не подумал о том, что во время морского плавания красавицу без охраны могут пленить и продать в рабство. А вместе с ней в неволе окажется и ее птица. Нужно спросить у Сенешаля, доводилось ли ему уже сидеть в клетке. Главное, чтобы он не обиделся на такой неделикатный вопрос.

Сейчас Лилофею больше интересовало посмотреться в зеркало. В простенке между колоннами в галерее было одно в раме из медных раковин, но Моррин стоял как раз на проходе к нему. Он загорел во время плаваний и стал таким симпатичным, что она пожалела, что не надела на встречу с ним парадное платье и тиару. С каких это пор Моррин стал ей настолько нравиться, что она захотела нарядиться для него. Неужели это Сенешаль наколдовал? Решил приворожить ее к тому, у кого в распоряжении есть корабль. Что за абсурдные мысли лезут в голову?

Кругом было тихо, не считая далекого плеска волн. Лилофея даже слышала, как шуршат ее юбки. Лазурные с белым кружевом они сами напоминали волны. Моррин любил шутливо отмечать, что голубой оттенок утреннего моря – любимый цвет принцессы. Вероятно, так оно и было. Лилофея не задумывалась особо, какого тона ткани выбирать. Но модистки тоже отмечали, что больше всего ей по вкусу цвет морской волны. Пусть так. Море прекрасно. Ничего страшного, если ее наряд напоминает море.

– Ваше высочество! – капер отвесил ей такой изысканный поклон, на который и многие придворные не изловчились бы. И где только он научился галантности? Неужели в море у него есть учитель этикета? Какой-нибудь тритон? Лилофея хотела пошутить на эту тему и ощутила вдруг во рту соленый привкус крови. Как так вышло, что она прикусила язык? А от волн вдали будто доносились тихие певучие голоса:

– Не разглашай наши тайны!

Лилофея оглянулась на волны, накатывавшие на берег. Никогда прежде от них не доносилось песни.

В присутствии капера Сенешаль деловито молчал. Наверное, опасался, что говорящую птицу Моррин может захотеть похитить и выгодно продать.

– Его зовут Сенешаль, он мой лучший друг, – представила принцесса, но сам павлин не проронил ни звука. Как воды в рот набрал. Как ловко он вдруг стал из болтуна молчуном!

– Роскошная птица, – похвалил Моррин. – Синяя! Такие здесь редко встречаются.

Он сам успел обзавестись забавной шляпой с разноцветными перьями. Любопытно, из хвоста какой птицы вырвали их? Понятное дело, что при виде перьев, Сенешаль засомневался, а стоит ли общаться с их обладателем.

– Я хотела тебя попросить.

– Я весь к вашим услугам.

А ей уже страшно и заикнуться о том, о чем она хотела спросить. От моря повеяло холодом. Оно вдруг начало казаться опасным. Стоит ли спрашивать о существах, которые предположительно, водятся в его глубинах. Лилофея на миг прикусила губу и вдруг заговорила совсем не о том, о чем собиралась.

– Не разузнаешь, кого опасается отец. Я слышала он говорил с советниками о приходящих из моря. Приходящих, а не приплывающих. Правда, странно.

– Ну, если иметь в виду островных дикарей. Но досюда им сложно добраться даже на джонках.

– И все-таки спроси кого-нибудь. Ты многих знаешь в порту. А я никого. И ты плаваешь по морям, общаешься с другими капитанами. Да, и в самом море ты можешь заметить что-то.

Лилофея запнулась. Нужно сделать ему пару комплиментов, чтобы польстить. Тогда он станет выполнять ее поручения охотнее. Немного лести никогда не помещает. Моррин должен понять, что он лучший из каперов, которые бывают при дворе и именно поэтому она обращается к нему. Настоящая причина была в том, что он оказался самым молодым, и с ним ей легче всего было найти общий язык. Ну, ему лучше об этом не знать. Главное, похвалить его, как добытчика морских трофеев и мореплавателя.

От ее комплиментов юноше стало лестно. Он даже принялся рассказывать принцессе о своих делах и планах на будущее.

– Я хочу быть не просто мореплавателем, а первооткрывателем. Хочу найти роскошный необитаемый остров с тропическими лесами, водопадами, горами, в которых высечены древние боги, и сделать из него новое государство.

– И…

– Если б нашел такой остров, вы стали бы моей королевой?

Она не ослышалась? Плут и пройдоха делает ей предложение. Но надо признать он очаровательный пройдоха.

– А ты его нашел?

– Есть один на примете, но мешает магия, что там обитает.

– Магия?

Он кивнул.

– Настоящая?

– Разве бывает иначе?

– Ну, есть еще разные плуты, мошенники, которые претворяются гадалками, прорицателями и ворожеями.

– Или королевскими магами? – он лукаво кивнул на проходящего мимо звездочета, который был так занят какими-то подсчетами, что даже не заметил странную парочку – принцессу и капера.

– Ну, да, – Лилофея смотрела вслед старику в синей, вышитой серебряными звездочками мантии и остроносом колпаке. При дворе таких было несколько. Все они раскидывали странные фишки, смотрели в подзорные трубы за ночным небом, чертили целые карты из разных символов и цифр, но предсказать будущего по-настоящему не мог никто.

– А на твоем островном государстве будет гарем? – как бы между прочим поинтересовалась она у Моррина.

– Это зависит от вас.

– То есть?

– Государство будет мое, значит, и правила на нем устанавливаю я. Признаться, мне по душе восточные обычаи, и я бы завел гарем, но это было раньше, чем мне приглянулась особа, которая, на мой взгляд, одна ценнее целого гарема.

– А мой отец уже знает о твоих амбициозных планах?

– Пока нет, – Моррин опасливо огляделся. – И лучше до поры до времени ему не говорить.

– Похоже, ты планируешь, чтобы твое маленькое островное государство не было зависимым от нашего и не платило бы налоги.

– Ну… – он обаятельно ухмыльнулся. – Зато я назову его вашим именем, когда его завоюю, разумеется. Вначале я хотел назвать новооткрытые земли своим именем, чтобы прославить свой род, но твое имя звучнее. Лилофея. Похоже на мелодию. Можно мне, когда рядом никого нет, разумеется, обращаться к тебе по имени.

– Отец не одобрит, придворные тоже.

– Но они же не услышат.

– Я бы не ручалась, во дворце слишком много ничем не занятых и любопытных людей.

– Что они только тут все делают?

– Как и ты; кому-то служат, кому-то приносят дань, о чем-то просят. Кстати, ты сказал, что остров надо завоевать. Но ведь там нет жителей. Так у кого же его отвоевывать?

– Я не сказал, что там нет жителей. Я лишь сказал, что там нет людей. Но в водах, вокруг него… хм, как бы объяснить.

– В водах? – вот это ее уже заинтриговало. – Кто может жить в водах?

– Не кто, а что.

– Не понимаю.

– Я тоже, в этом и суть магии, мы, смертные, ее не понимаем, а поэтому и не знаем, как с ней бороться.

– Что такое магия? И откуда она берется?

– Чаще всего из вод.

– Но сам остров это кусочек суши, пусть и маленький.

– Он не маленький! – серьезно возразил Моррин. – И на нем есть источники. А возле источников… Ладно, – он с опаской глянул на фонтан в виде русалки с кувшином. – Не буду забивать вашу хорошенькую головку разной ерундой, принцесса Лилофея. Зато, когда отвоюю остров у этих уродов, приходящих по ночам из воды, то хотя бы похищу вас и сделаю островной королевой.

– Не нужно похищать. Вдруг я и так соглашусь.

Чьи-то влажные пальцы будто сомкнулись у нее на горле и начали душить. Руки из воды. Вода хлынула в рот и глаза.

– Что с вами? – Моррин тряс ее. – Ваше высочество! Лекаря!

Она хотела сказать, что все хорошо, но в горле оказалась вода. В галерее было пустынно. Именно поэтому она и назначила встречу с Моррином здесь. Никто бы их не увидел. Вот и сейчас никакой лекарь на зов не откликнулся. Ей пришлось приходить в чувства самой. Тошнота быстро прошла. Невидимые пальцы перестали ее душить, а кораллы в руке странно нагрелись, будто уголья в печи. Казалось, стоит разжать пальцы, и ладонь окажется обожженной.

– Какой странный корабль! – Лилофея заметила судно в бухте только сейчас. Оно напоминало по форме русалку из дерева, с боками-жабрами. А в мачтах поблескивал жемчуг.

– Какое судно? Я ничего не вижу! – Моррин обескураженно смотрел на горизонт.

Наверное, он притворяется, чтобы не выдавать своих друзей-пиратов, незаконно причаливших у берега, решила Лилофея. Сама она пиратов и контрабандистов никогда не выдавала. Ей нравилось за ними наблюдать. Вот и сейчас корабль ей сразу понравился. Он напоминал сказочное существо, которое одеревенело и само плыло по морю. А над ним простирался мост из радуги.

Подарки от водяного

На прием в честь послов из Этара нельзя было не явиться. По дороге в тронный зал Лилофея нашла еще одну необычную вещь на перилах лестницы – перламутровую шкатулку, полную крупных жемчужин. Они переливались бледным мертвенным блеском, а Сенешаль все твердил об утопленницах, которых они ему напоминают.

– Ты в жизни видел хоть одну? – прямо спросила Лилофея, что заставило его ненадолго прикрыть клюв. Хорошо иметь друга-павлина, но иногда он утомляет. Особенно, когда хочет лишить ее красивых побрякушек. Крупные отполированные жемчужины в шкатулке были куда красивее, чем одна, подаренная капером в раковине. Кто-то будто приревновал ее к тому подарку и решил преподнести что-то получше. Но кто? Возле лестницы никого не было. Бесполезно было озираться по сторонам, выискивая дарителя. И так случалось каждый раз, когда она находила дары неизвестно от кого. А последнее время они стали попадаться ей повсюду. В саду, под пальмами в парке, на лужайках, в роще магнолий, чаще всего у фонтанов и источников, но случалось и такое, что кораллы и перлы кто-то проносил прямо к ней в спальню. Стоило проснуться с утра, а украшения из раковин и каких-то диковинных морских камней, лежат уже на туалетном столике или прямо на подушке. Чудеса, да и только. Лилофея находила драгоценности в форме морских звезд, коньков, медуз и разнообразных рыбок. А как-то раз она заметила, что в галерее кто-то вымостил под ее ногами целую дорожку из сверкающих каменьев. Они переливались под ногами всеми оттенками радуги. Приходилось наклоняться и собирать их по очереди, чтобы не наступить ни на один. Они переливались, будто фейерверк.

Даже Сенешаль сказал, что они редкие и очень дорогие, и их не стоит выкидывать назад в море, откуда их достали. А уж он-то всегда был против того, чтобы она оставляла себе драгоценности от неизвестного дарителя.

– Даже не знала, что на глубине моря есть такие вот драгоценные камни, – удивилась Лилофея.

– Чего там только нет, – буркнул павлин, но чего именно уточнять не стал. Он не особо любил разговаривать о подводном мире. Наверное, это потому, что сам он не был водоплавающей птицей, а путь на морское дно, чтобы посмотреть на все местные чудеса своими глазами, ему вообще был заказан. Естественно, он злился. Лилофея тоже дышать под водой не могла, но ей все равно было любопытно узнать все о подводных чудесах. Если нельзя посмотреть на все своими глазами, то можно хотя бы посплетничать. Если б русалки на самом деле существовали, то она бы охотно подружилась с одной из них, чтобы болтать о подводном царстве. Разумеется, если такое есть. Даже предания о том, что русалки могут утянуть на дно, ее не пугали.

Сенешаль был куда осторожнее. Наверное, лишь поэтому он до сих пор не сидел в клетке, а летал вольной птицей. Говорящего павлина многие бы захотели упрятать именно в клетку, поэтому в присутствии посторонних он изображал из себя молчуна.

Входя в тронный зал, где уже проходило торжественное собрание, Лилофея удивилась, что павлин стал прямо, как немой. Даже не пискнул. Зато послушно сел ей на плечо, изображая из себя ручного.

Тем не менее какая-то дама живо заинтересовалась, почему к его лапке не прикреплен золотой поводок-цепочка, какой полагается прирученным птицам: соколам, попугаям и в редких случаях даже павлинам. А случай с личным павлином принцессы, разумеется, считался редким.

Лилофея поспешно отошла от назойливой дамы. Сенешаль, к счастью, совсем не оказался тяжелым. Пристроившись у нее на плече, он стал напоминать редкостное украшение. Камень в его лбу под цветастым хохолком переливался радужными бликами, пышный хвост приятно щекотал кожу, а когда раскрывался, то напоминал фриже вокруг принцессиного платья.

– Твой новый поклонник? – ее наперсница Морисса живо заинтересовалась павлином. В обязанности девушки входило держаться все время поблизости от принцессы, но часто она отлынивала. Вот и сейчас ей стало скучно на приеме. Зато выщипать роскошное перо из павлиньего хвоста она оказалась не прочь. Сенешаль на нее даже не зашипел. Наверное, симпатичная шатенка в канареечно-желтом платье ему приглянулась. Морисса тут же попыталась пристроить перо в качестве украшения к своему корсажу.

– У тебя целая птица, а мне и этого хватит, – шутливо пояснила она. – Кстати, очень красивый павлин. Из какой страны его привезли?

– Он говорящий! – не преминула похвастаться Лилофея.

– А ты не перепутала его с большим попугаем? – Морисса с сомнением взглянула на молчавшую птицу.

– Ни в коем случае! – Лилофея не хотела выглядеть в глазах подруги лгуньей, поэтому даже потормошила павлина за пышный хвост. – Давай, Сенешаль! Скажи хоть что-нибудь!

Но павлин, как воды в клюв набрал.

– Наверное, он удостаивает беседой лишь королевских особ. На придворную приживалку вроде меня у него уже не хватает вежливости.

Морисса была на удивление откровенной, когда они с принцессой оставались наедине. Но ее хамоватость, как и у Сенешаля, тут же иссякала, едва рядом появлялся кто-то еще.

Ее овдовевший отец бросил дочь при дворе, не назначив за ней никакого приданого. Так что, вероятно, красотке Мориссе придется всю жизнь проходить во фрейлинах, если только для кого-то ее внешность и родословная не окажутся важнее ее финансового положения. До Лилофеи долетали слухи, что отец Мориссы любит азартные игры, поэтому денег в семье постоянно не хватает.

Морисса не унывала. Тайком она бегала на свидания с флибустьерами. Пока это не кончилось бедой, поэтому Лилофея тоже не опасалась наблюдать за их кораблями с берега, но близко все же не подходила. Мало ли что? Хуже всего если дома узнают, как она развлекается на досуге.

Для Мориссы же не было страшно, даже если ее вдруг похитят и увезут за океан. Все равно терять ей практически нечего.

– Смотри, как он на тебя уставился, – Морисса указала на одного из восточных послов в роскошном тюрбане, который действительно смотрел в их сторону. – Как будто хочет похитить тебя прямо отсюда.

– Это ведь послы из Этара. Не их ли султан засылал сватов к отцу каждый месяц?

– Какие у них кривые сабли и тюрбаны с перьями, – Морисса будто ее и не слышала. – И шаровары из дорогих шелков. А какие украшения! Если в Этаре так богато, то я, пожалуй, притворюсь тобой и отправлюсь в гарем вместо тебя.

– Хоть сейчас! Давай меняться ролями.

– Только надо найти мага, который поменяет нас еще и внешностью, – шутливо ухмыльнулась Морисса.

А посол между тем так сверлил принцессу взглядом, что казалось, он колдует, чтобы захватить в плен ее сознание.

Лилофея отвернулась. Еей вдруг стало тяжело и душно под его взглядом. А посол между тем наклонился к своим провожатым и что-то зашептал.

– Она больше не подходит! Она теперь их, а не наша. Она подводная…

Действительно ли журчание струй фонтана донесло до нее эти слова? Или ей только попритчилось?

Павлин на ее плече что-то недовольно заворчал.

– Хочу купить обезьянку и тоже носить ее на плече, – мечтательно проговорила Морисса. – Она будет мне и питомцем, и забавным дополнением к моему наряду. Как ты считаешь?

– Можешь взять любую обезьянку из королевского зверинца. Я тебе разрешаю.

– Нет, я хочу сама выторговать какую-нибудь симпатичную и ученую мартышку у мореплавателей. А потом научу ее разным фокусам.

Лилофея лишь пожала плечами. Ее наперсница Морисса была пронырливой и обаятельной. Часто благодаря флирту она вызнавала такую информацию, какую и шпионы бы узнать не могли. Но о подводных государствах даже она ничего не знала.

– Спроси у своих кавалеров, – настаивала принцесса. – У тебя ведь их так много на пристани.

– Мои кавалеры одни пираты, – отмахнулась Морисса. – Их больше интересует те, кого можно ограбить, а русалки к таковым не относятся. Поэтому о подводном царстве они ничего не ведают. Зато я знаю много о пиратах, о том, как приятно с ними целоваться, например, и получать от них подарки. Могу тебе подробно рассказать.

– Что бы сказал твой чопорный отец, если б знал, как ты проводишь тут часы досуга?

– Благо, что моего отца здесь нет. К тому же он так занят тем, чтобы подыскать мне достойную мачеху, что ни о чем другом уже не думает.

Морисса была права. Лилофея печально вздохнула. Не у всех хорошие отцы. А у кого-то и матери оставляют желать лучшего. Многие фрейлины жаловались на то, что их знатные мамы в детстве были с ними излишни строги.

Лилофея подумала, что ее добрый и заботливый отец тоже однажды вынужден будет отдать ее замуж за того, кого выбрала не она сама, и на душе тут же стало мрачно.

В воде в фонтане тут же мелькнули радужные струи, будто кто-то старался утешить ее. А вот шкатулка с жемчужинами в руках как-то потяжелела.

– Кто тебе ее подарил? – живо заинтересовалась Морисса.

– Сама не знаю? Но мне кажется, что у каждой из этих жемчужин женское имя.

– Вот как? – наперсница тихо хихикнула.

– Мой павлин говорит, что все жемчужины это души утопленниц.

– А я вот слышу, что он только молчит.

Морисса даже начала дразнить Сенешаля и провоцировать его сказать хоть что-то, но он упорно молчал.

– Видишь! Похоже, что он глухонемой.

– Не правда! – Лилофея сама не понимала, зачем должна его защищать. Сенешаль так часто ей хамил.

– Кстати, ты не видела у берега необычный корабль, похожие на большую резную фигуру русалки?

Морисса отрицательно покачала головой. Они с Лилофеей выбирались из толпы, собравшейся на торжественный прием, потому что обе от него устали. Благо, что Оквилания была тропическим островным государством, и здесь не слишком следили за этикетом. К тому же король никогда не делал дочери выговоров по поводу ее манер и другим не позволял.

Хорошо, что он пока не знал, что во дворец к принцессе начали доставлять морские дары. Ларцы появлялись сами у источников, фонтанов, а однажды вместо кувшина для умывания Лилофея нашла амфору с жемчугом и чудесным зеркальцем, в которое виден подводный мир.

Морисса к тому времени уже выменяла обезьянку у какого-то симпатичного флибустьера. Но зеркальце, в котором можно было увидеть русалок, стаи рыб и трезубцы тритонов, восхитило ее настолько, что она готова была уже отдать мартышку в обмен на него.

– Любопытно, как оно устроено? – нервничала она. – Я знала в провинции, где жила с отцом, одного мастера игрушек. Он мастерил такие чудесные механизмы, но такую дивную вещь даже ему изготовить было бы не по силам.

– А вдруг оно волшебное? – Лилофея следила за стайками пираний, которые набрасывались на тонущих в воде, морщилась от вида того, как русалки подхватывают и съедают тела, упавшие в море после битвы кораблей наверху. В зеркале мелькали то затонувшие дворцы, то лагуны сирен, то разноцветные медузы и какие-то чудные подводные цветы, которые ловили и поглощали проплывавших мимо рыб.

– Не показывай его никому, – шепотом посоветовала Морисса. – Если оно и, правда, волшебное, то лучше хранить его в секрете.

Лилофея хотела сказать, что драгоценности, преподнесенные ей кем-то невидимым, тоже волшебные, но не рискнула. Вдруг Морисса начнет тайком мерить их, и с ней произойдет что-нибудь плохое. Сама она помнила, какие видение начинаются, стоит лишь примерить что-то из подаренного.

Лилофея выходила на прогулки все ближе к морскому берегу, но корабля в форме русалки больше не видела. Зато один раз она заметила незнакомую девушку, которая ныряла в морские волны и спустя пару минут выплывала наружу. Ее волосы переливались в закатном солнце разноцветными прядями. Странно, на берегу даже не брошено платье. В чем же она пришла к морю? Ее плечи, иногда выныривавшие из волн, точно были голыми. Пловчиха вдруг надолго скрылась под водой, и Лилофея даже заволновалась, а не утонет ли она, но яркая голова с фиолетово-зелеными прядями вдруг вынырнула совсем рядом. Незнакомку и принцессу разделял лишь прибрежный валун.

– Привет! – голос незнакомки был похож на эхо в раковине. Лилоффея только сейчас заметила, что на ее бледном лице заметны какие-то бугорки, а фероньерка из жемчуга на лбу как будто растет прямо из кожи.

– Ты кто? Я не видела тебя при дворе. Наверное, ты только что приплыла из-за моря.

– Можно и так сказать.

Вероятно, даже ее принес тот необычный корабль, который похож на русалку.

– Я Нереида, – закатное солнце скрылось за горизонтом, и девушка в воде вдруг начала вести себя смелее.

– А я Лилофея.

– Я знаю.

Наверное, она уже слышала, как зовут местную принцессу. Но откуда она знает, что именно принцесса гуляет без сопровождения по морскому берегу?

– Жаль, что мне не позволяют плавать в море, – вздохнула Лилофея. – Иногда мне так хочется тоже нырнуть в волны.

– Так попробуй! – Нереида поманила ее бледной рукой. – Давай, плавать вместе. Нырнем поглубже! Это очень увлекательно.

Лилофея была не против, но стало стыдно снимать платье. Вдруг кто-то пройдет по берегу и увидит ее обнаженной. К тому же корсет без горничной и не расшнуровать. Лучше пока просто поболтать с новой знакомой.

– Ты издалека, Нереида? Наверное, твоя родина осталась очень далеко.

– Особенно если измерять глубиной или высотой.

Что она имела в виду? Лилофея поморщилась, заметив белую кожицу между ее пальцев. Так похоже на перепонки.

– Тебе, наверное, скучно на берегу, – предположила Нереида. – На берегах всегда скучно, если только не начинается осада какой-нибудь крепости или морской бой. Люблю наблюдать за армадами во время сражения.

– А ты такое видела? Я вот нет.

– Я много чего видела.

Глаза Нереиды как-то странно сверкнули, наткнувшись на перламутровое зеркальце в руках Лилофеи.

– Лучше видеть все в натуре, а не внутри игрушек, – намекнула она. Значит, зеркальце все же игрушка. А Лилофея решила, что оно действительно волшебное.

– Не стой на берегу, иди ко мне! – Нереида попыталась вцепиться в платье Лилофеи, но чуть-чуть не дотянулась до него. К тому же к берегу уже летел Сенешаль, что-то озабоченно пищавший в полете. Заметив его Нереида скривила такое кислое личико, что стала почти уродкой.

– Ну, до встречи, Лилофея, – она быстро нырнула под воду. Можно было разглядеть лишь длинный хвост ее разноцветных прядей и вроде бы плавники, как у рыбы. Лилофея долго смотрела ей вслед, а пенистые круги на воде расходились в виде какие-то знаков.

В обществе павлина

Морисса радовалась, что удачно выменяла обезьянку. Забавный зверек стоил ей всего лишь поцелуя. Она приучала его сидеть на своем узком плече, где он размещался лишь с трудом и все время обвивал ее шею хвостом, чтобы не упасть.

– Я назову его Изменник, потому что он только и смотрит, как бы перепрыгнуть на чье-то чужое плечо, где больше места, – сообщила она.

– Лучше уж Мошенник, – Лилофея заметила, как ловко обезьянка вытащила перстень с перлом из подаренного ларца.

– Изменник звучит романтичнее, такое ощущение, что я фея, которая заколдовала изменившего возлюбленного в мартышку и теперь таскает его с собой, – пошутила наперсница.

Изменник между тем обиженно фыркнул и выронил перстень, будто обжегся об него. Даже на лапу подул.

– От твоих драгоценностей бросает в холод, – нехотя призналась Морисса. – Я их примерила, пока ты была в отлучке, и представляешь, мне почудилось, что я замерзаю на океанском дне, а кругом снег и злые рыбы-мечи. Жуть! Я тут же их сняла, и сразу стало теплее. Тебе в них не холодно?

– Нет! – Лилофея носила жемчужный браслет из множества нитей, а холода не ощущала.

– Тебе бы лучше быть поосторожнее. А то пираты в гавани интересуются, легко ли похитить принцессу, – намекнула Морисса.

– А они не подшучивали над тобой.

– Я могла бы заложить их портовой охране, но они подарили мне Изменника за так.. А он такая прелесть!

– Не за так, а за поцелуй. А это значит, что он достался тебе не совсем бесплатно.

– Поцелуй это не деньги. Дав его, я не обеднею.

Лилофея не стала напоминать Мориссе, что беднеть дальше ей просто некуда, так как за душой у нее ни гроша. Ее отец все проигрывал. Лучше бы она поискала себе достойную партию при дворе, а не путалась у пристани с сомнительными личностями. Сама вот она даже раздобыла подзорную трубу, чтобы наблюдать с морской галереи за контрабандистами, орудующими при свете звезд. Как странно, что в опасной близости от королевского замка, они так до сих пор никому не попались. Лихие ребята! Она даже начала уважать их за смелость и безрассудство.

– Они спешат заработать на своих подруг, – поясняла Морисса. – Не всех девушки любят забесплатно.

– Откуда ты знаешь?

– Они общаются только с теми, кто носит платье яркой желто-красной расцветки, а так одеваются лишь портовые блудницы. Похожи на попугаев ара и у них всегда ярко раскрашено лицо. Если нам удастся раздобыть где-то такие наряды, то мы сможем прогуляться по городу инкогнито, и никто не заподозрит в нас знатных дам.

– Это слишком рискованно, – Лилофея начала подозревать Мориссу. Уж не сговорилась ли та с пиратами, чтобы продать им принцессу. Нищая бесприданница при дворе порой способна на любые интриги, чтобы обеспечить себе сытое будущее. У Мориссы были плачевные перспективы. Едва она состариться, как никто уже не станет держать ее в должности фрейлины или в статусе наперсницы. А родное имение отец разорил. Куда ей деваться? Разве только выйти замуж за пирата или контрабандиста и плавать с ним по морям.

– Но на бал пойти не рискованно, – Морисса поправила свое канареечно-желтое платье с пышными буфами на плечах и расправила перья на лимонного цвета маске. – Я пойду вместе с Изменником. Сегодня он мой кавалер, и пусть все остальные ревнуют.

О том, что ревновать никто не будет, она уже знала. Статная и довольно миловидная Морисса не пользовалась особой популярностью среди изысканных придворных кавалеров, зато легко сходилось с разного рода уголовниками: пиратами, бандитами, контрабандистами, грубоватыми моряками. Все они старались ей услужить. А вот на балу-маскараде, куда она направлялась, ее скорее всего никто даже не заметит. Возможно, такая экзотическая внешность, как у нее, нравиться лишь суровым мужчинам. Смуглая кожа, курчавые темные волосы, припухлые губы и кофейного цвета веки с иссиня-черными ресницами.

– Похожа на мулатку, – оживился павлин, едва наперсница ушла.

– На кого? – удивилась Лилофея.

– Ну, допустим, даже на креолку или квартеронку.

– Что это значит?

– Что в ней есть примесь крови чернокожего народа.

– А есть люди с черной кожей?

– Люди редко. В основном это дикие островные племена, которые стараются поработить. Но я видел своими глазами чернокожих волшебниц и пери.

– Рассказывай сказки! – возмутилась Лилофея. Хотя ей такие россказни даже понравились. Любопытно, что где-то существует создания так не похожие на привычных окружающих ее людей.

– В море есть целые острова с черными пери.

– Кто такие пери?

– Девушки-джинны. Они кружатся по ночам у костров, как столбы огня и заманивают моряков своими чарами на убой. А принято еще считать, что они добрые. Смотря для кого! Одна выщипала у меня перья из хвоста, чтобы сделать себе веер. Представляешь!

– Ты мог бы написать целый роман приключений о своей жизни до того, как попал в мой благополучный дворец под опеку королевской дочери.

– Между прочим я сам пристроился под твою опеку, а не попал. Первые минуту разговора ты хмурилась, размышляя; стоит ли пригласить меня жить в свои покои или сразу прогнать в голубятню к другим павлинам.

– Это не голубятня, а оранжерея, – Лилофея не без труда догадалась, что он имеет в виду стеклянное сооружение в саду.

– Раз павлины белые, значит, голубятня.

– Синего здесь до тебя никто не видел.

– А в других странах, кроме Оквилании, павлины чаще всего бывают синими или синими с зелеными вкраплениями.

Сенешаль обеспокоенно летал по комнате.

– Так мы идем на бал-маскарад?

– Что-то не хочется, – Лилофея перебирала жемчужные и коралловые украшения в ларце. Было так приятно к ним прикасаться. Казалось, что внутри них журчит вода. Теплый райский ручей. Стоит прикрыть глаза и в голову лезут видения. А чудесной зеркальце показывает все новые живые картинки из жизни удивительного подводного мира, где пускают молнии трезубцы тритонов, а русалки разъезжают на колеснице, запряженной акулами или скатами. Поистине волшебная вещица!

– Между прочим я раздобыл для тебя маску в тон тому красивому лиловому платью с накидкой, которое ты так ни разу и не надела.

Сенешаль действительно достал где-то маску из перьев и блесток. Она напоминала хохолок павлина. Лилофея приложила ее к лицу. Действительно роскошно смотрится, и принцессу в ней не узнать, разве только по тиаре. И лиловый наряд с буфами стоит хоть раз надеть. Павлин помог ей затянуть шнуровку сзади, как заботливая камеристка. Корсет оказался так сильно затянут, что сложно стало дышать. Даже не подумаешь, что павлин одним клювом может так стянуть шнурки.

– Ну, пошли! – он, конечно же, летел впереди и нес какую-то чепуху, пока они не дошли до дверей бального зала. Тут Сенешаль по обыкновению притих. Не хочет, хитрец, чтобы его отловили и посадили в клетку за болтовню, чтобы он в будущем развлекал исключительно короля и министров. Возможно, даже давал им какие-нибудь советы на всеобщую потеху. Ученый павлин это ведь неслыханное чудо. Им можно хвастаться перед послами. Над головой Лилофеи он кружил, как преданный кавалер.

Как давно он не пел, чтобы она не верила водяному? Мог бы и сейчас спеть на потеху всем гостям и гостьям. Их тоже надо предупредить, чтобы они не верили водяным и водяницам, а то вдруг те наползут прямо с моря.

Вместо водяниц в фонтане возле входа в бальный зал беспечно купалась Нереида. Ее изящная голова выделялась на фоне бордюра из шаров и раковин. Она потеряла всякий стыд. При дворе нужно помнить о приличиях. Заметив принцессу, она нагло улыбнулась.

– Спешишь развлекаться!

– Да, а ты?

– Я предпочитаю наблюдать с безопасного расстояния.

– Купаться в фонтанах не разрешено.

– Но и не запрещено.

– Это потому что никто пока не додумался в них залезть.

– Не бойся, охрана меня не выловит.

Лилофея действительно отметила, что охранников рядом почему-то нет. Обычно они стояли на страже у дверей. Может, тоже развлекаются.

– Плавать в море тебе уже мало?

– Я люблю самые разные порталы.

– Что?

Нереида не спешила с ответом, а Лилофея вспомнила, что перед входом в бальный зал маску следует опустить на лицо, иначе все узнают в ней принцессу и развлекаться будет уже не так интересно. Вся прелесть маскарада в том, что тебя никто не узнает. Маскарад, как игра в прятки. Догадается кто-то о твоей личности или нет? Нереида на маскарад не спешила, и Лилофея прошла мимо нее.

– Как нехорошо бросать подругу, – донесся обиженный возглас из фонтана и вслед принцессе метнулись брызги воды.

– Выходит, вы уже и подруги, – почему-то шепотом возмутился павлин. – Всего-то два раза пообщались, а она уже навязывается к тебе в подруги!

– Тебе она не нравиться? – Лилофея заметила, что павлин старался держаться как можно дальше от фонтана, пока она разговаривала с Нереидой. А Нериида почему-то еще злобно на него щурилась. Видимо, их неприязнь взаимна. Есть дамы, которые не любят даже очень красивых птиц. Лично ей больше нравилось в обществе павлина, чем кавалера или подруги. С павлином куда легче справиться. Он забавно болтает. И если станет слишком надоедать, то его просто можно запереть в клетку. А вот от султана, нагрянь он сюда с визитом, так легко не отвяжешься.

Хорошо, что пока приплыли из-за моря лишь послы. К принцессе лично никто из них не подходил. Все переговоры о возможном союзе велись лишь с королем и министрами. Даже все дары передавались через короля. Лилофея получила рулоны изысканной парчи, пряности и шелка, даже бомбоньерки с рахат-лукумом. Она могла бы предположить, что и сам султан, прибыл в Оквиланию переодетый послом и потребовал устроить бал-маскарад, чтобы подойти к будущей невесте. А еще все дары, оставленные у фонтанов, могли быть от него. Только этому предположению противоречили шкатулки с драгоценностями из Этара, которые оказались вполне обычными ювелирными изделиями из опалов, сапфиров, рубинов, изумрудов, корундов, даже янтаря. Но среди них не было ни необычно крупных жемчужин, ни кораллов, ни редких морских каменьев. Не говоря уже о том, что холодок воды и видения от них не исходили. Значит, ларцы с жемчугом все-таки подарил не султан. Хотя, если только он отбил их у подводного колдуна и хотел подарить тайно… Но это уже больше похоже на сказку.

– Не знакомься, с кем попало, – посоветовал Сенешаль. – Это может обернуться проблемами.

– Как в случае с тобой?

– Я разве принес тебе проблемы? – он энергично махал роскошными крыльями, стараясь не отставать от нее.

– Ну, не считая болтовни… – она пыталась припомнить. В чем он уже успел проштрафиться? Сама принцесса восхитилась его способностями и взяла его к себе. Вел ли он себя достойно? Благодарен Лилофее он точно не был. То, что она приютила его, он расценивал, как должное.

– Знакомиться с кем попало опасно! – как попугай повторил он.

– Ну, с тобой же я познакомилась!

Лилофея ожидала, что на такое наглое и правдивое замечание последует шквал возражений, но павлин почему-то уныло притих. Неужели он считает себя опасным для нее?

В его компании она чувствовала себя необычно, но он точно не мог быть опасен.

– Эти создания из воды… – пробормотал он.

– Нереида просто балуется. Вероятно, дома ей такого не позволяли. Я думаю, она прибыла с послами из Этара, а это значит, что на родине, ей даже лицо приходилось прикрывать чадрой. Кстати, нужно вернуться и расспросить ее о ее стране.

– Не нужно! – павлин испугался. – Не стоит общаться с сумасшедшими, которые купаются в фонтанах. Вдруг она тебя захочет в нем утопить!

– Перестань! – Сенешаля можно было понять. Найдя достойную хозяйку, он опасался, как бы не потерять сытное место. Если с ней что-то случиться, то где разыскать вторую принцессу и как навязаться ей в питомцы. Не удивительно, что он ко всем ревновал.

– Сегодня лишь ты мой кавалер! Я обещаю не танцевать с другими.

Это выглядело бы забавно. Она бы кружилась в бальной зале вокруг собственной оси, а павлин летал бы над ее головой. Но, увы, молодые люди чередой потянулись к ней, чтобы пригласить на танец. Лилофея пожалела, что не завела бальную карту. Сложно было даже припомнить, кому она пообещала котильон, а кому кадриль. Кругом были одни маски. Нужно постараться запомнить поклонников по ним. Маска лесного эльфа, маска черного дракона, маска скарабея, маска сокола или орла, даже маска из павлиньих перьев, на которую Сенешаль недовольно крякнул.

Потанцевать с павлином ей не удалось. А вот Мориссе повезло больше. Ее на танцы вообще никто не приглашал. Видимо, как принцессу, так и бесприданницу легко было вычислить даже под маской. Морисса пришла в полумаске в виде стрекозы. Обезьянка сидела на ее плече, и другого кавалера на вечер не предвиделось. Ведь ни пираты, ни головорезы на бал, разумеется, не были приглашены. Морисса уныло ходила меж танцующих. Даже обезьянка не была ей особо верна и все норовила перескочить на плечи более нарядных дам, от чего в зале иногда поднимался визг.

– Изменник! Назад! – прикрикивала на неверного питомца Морисса. Иногда, чтобы усовестить его одного окрика не хватало и приходилось ловить его руками. Недаром, она выбрала ему такое выразительное имя. Зверек и вправду проявил себя матерым изменником. Лилофея с усмешкой подумала, что с парнем, желающим изменить, так просто не справиться. Например, Моррина руками не поймаешь и не отвадишь от целой группы девушек, с которой он кокетничает. Маска тритона – это явно он. Но обожатель красавиц вдруг приподнял маску, чтобы улыбнуться проходящей мимо Лилофее, и оказалось, что это совсем не Моррин. Всего лишь какой-то паж. Очевидно, и камзол с маской он позаимствовал у господина.

А где интересно Моррин? Пригласили ли на бал-маскарад королевских каперов или им сюда тоже нельзя?

Лилофея в ужасе отшатнулась от медвежьей маски, в которой пришел какой-то толстяк. По габаритам он был похож на одного из министров, усиленно выступавших за то, чтобы принцесса отправилась в этарский гарем. Он сумел ее напугать. Он шел к столу с угощениями и винами. Все толстые гости обожали закуски, а те, кто постройнее предпочитали танцевать. На высокой галерее собрались музыканты. Звучали лютня, мандолина, арфа и флейта. Чудесный квартет.

Сенешаль хлопал крыльями под музыку, старательно держа дистанцию ровно над головой хозяйки, но танцевать Лилофее пришлось с другими. Она сбилась со счета, запоминая маски всех, с кем кружилась в танце. А Морисса тем временем дрессировала Изменника, ловя его со шлейфов очередных дам, на которые он соскочил, и отчитывая за неверность. Любопытно, он хоть что-то понимал? Сенешаль – исключение, он освоил речь людей, а вот умеют ли мартышки говорить по-человечески?

Кажется, разноцветные волосы Нереиды мелькнули в фонтане уже в углу больного зала. Или это цветная мишура? Лилофея хотела присмотреться, но па танца мешали. Пришлось ждать, пока менуэт закончиться. Вот и появилось свободное время. Можно пропустить следующий танец. Но тут к Лилофея приблизился кто-то в маске водяного царя. Как внезапно он возник. Будто из пола вырос! Роскошная маска с шипами из кораллов тянулась гребнем еще и по затылку и спине, восточное одеяние намекало на статус султана далекой заморской страны. Вероятно, это он и есть! Как алчно он на нее смотрит!

Лилофея хотела ускользнуть от него и не смогла. Холодные руки обхватили ее талию. Незнакомец закружил ее в танце. Скользить по паркету с ним было куда приятнее, чем танцевать с другими или одной. Танец напоминал плаванье. На необычную пару уже с завистью смотрели другие. У Лилофеи было такое сказочное ощущение, будто она танцует не с маской, а с самим водяным царем.

И вдруг она заметила влажные следы на паркете. Руки кавалера тоже оказались мокрыми. От них пропитался водой дорогой корсет. Лилофея обратила внимание на том, что брови, ресницы и губы маски подведены золотой охрой, а лоб украшен жемчужинами и кораллами. Что если это совсем не маска? И будет ли это оскорблением, если она попытается сорвать ее с него прямо сейчас, чтобы увидеть лицо под ней? Что если под ней нет другого лица? Если нет, то красивее его никого себе и не представишь. Эта маска не просто произведение искусства. Такую запредельную красоту можно создать лишь с помощью волшебства.

Откуда вдруг взялся холод и морской бриз в бальной зале? Лилофея попыталась вырваться из державших ее рук и не смогла. Танец еще не кончился. Кавалер ее не отпускал. А павлин вдруг взлетел к самому потолку и витал над люстрой, будто вообще не был знаком со своей госпожой. Ну и пугливым он стал! Вместо того, чтобы ревновать хозяйку к очередному кавалеру и отпускать ехидные замечания, он вроде испугался.

У Лилофеи закружилась голова. Перед глазами мелькали голубые, золотистые и пурпурные тона, из которых состоял костюм ее партнера. Нужно же было явиться на маскарад, переодевшись водяным. Все эти шипы из кораллов и золотые жабры производят сильное впечатление. Ощущение такое, что с ней танцует настоящий водяной, который проник сюда из озера в парке. От него остается мокрый след на паркете. Лилофея поскользнулась, у нее промок шлейф. А водяной поддержал ее.

– Откуда вы приехали? – она попыталась отвлечься беседой от чувства, что танцует с подводным созданием. Вдруг окажется, что на самом деле он всего лишь шейх или раджа из далекой страны. – Я не видела вас раньше при дворе? Прибыли издалека?

– Пришел из ручья в саду, – шепнул он ей на самое ухо, и тут же в голове пронеслись яркие видения того, как некто с голубой кожей и в чешуе выбирается из источника среди жасминов, а на траве остаются от его шагов мокрые следы. Как на паркете? Она искоса глянула на пол. Там уже скопились небольшие лужицы. С ее партнера и вправду стекала вода. Вероятно, он всего лишь искупался в ручье в саду и теперь ее дразнит. В королевских садах Оквилании есть очень живописные места. А вечером в темноте мало кто способен подсмотреть, что гость плавает в пруду или в ручьях. Да хоть в фонтане, как Нереида.

– Вы решили поселиться в том ручье, – решила она поддразнить его в ответ. – У вас очень подводный внешний вид. Я бы даже сказала морской!

– Все верно, принцесса, – его голос звучал вполне серьезно, без насмешки. – Я обитаю в море, а не в ручье.

– Тогда странно, почему вы прибыли из ручья, ведь побережье совсем рядом. Морские кареты не ездят по суше? Пришлось добираться иным способом?

– Опять угадала, как будто сама уже путешествовала по морскому дну, – партнер плотнее обхватил ее за талию так, что стало вдруг совсем холодно. Она словно упала в реку, а не в его объятия.

– Морские экипажи не предназначены для суши, но мне повезло, все водные каналы связаны между собой. Из моря легко проникнуть в пруд или реку.

– Или даже в фонтан? – она припомнила Нереиду. Вдруг та тоже возомнила себя русалкой?

– И опять правда! – водяной плотнее прижал ее к себе. – Откуда ты узнала о морских каретах из раковин и медуз. Твое зеркальце – глаз в подводный мир, но оно тебе еще их не показывало, иначе я бы знал.

Знать о чудесном зеркальце может только тот, кто ей его подарил. Лилофея невольно напряглась.

– Кто ты?

– А разве об этом ты еще не догадалась?

Его лицо с голубоватой кожей и золотыми бровями склонилось прямо к ее лицу. Почему она думает о маске, как о лице? Нужно изловчиться и стащить эту маску с него и тут же станет ясно, что под ней прячется всего лишь человек.

Павлин под люстрой сильно забеспокоился и замахал крыльями так энергично, что ползала, наверняка, уставилось на него. А Лилофея осторожно провела пальцами по роскошной маске водяного. Под пальцами прощупывались не шелк, ни картон, ни папье-маше. Настоящая холодная кожа, гладкая и скользящая, как вода. Капельки влаги выступали на коралловых шипах, росших на голове в виде короны.

– Водяной! Настоящий водяной! Не маска! – она шептала едва слышно, но он улавливал каждый звук. Его золотые губы почти прильнули к ее губам. Стало и холодно, и приятно одновременно. В голове билась лишь одна мысль: как он красив, и как хочется вместе с ним уйти на дно. Кругом был бальный зал, но партнер словно увлекал ее в морскую пучину. Как заманчиво оказаться там вместе с ним, поглядеть на морские чудеса. Но ведь на дне она не сможет дышать и утонет!

На галереях вверху вдруг вспыхнули ряды факелов. Это король велел их зажечь. До слуха Лилофеи доносились взволнованные окрики герольдов. Пламя загоралось повсюду, как однотонный оранжевый фейерверк. Кругом становилось тепло, а она мерзла в объятиях водяной твари. Так кто-то крикнул из другого конца зала. Водяная тварь! Как можно назвать так этого красавца? Да, он необычен. У него кораллы и золотые жабры растут прямо из кожи, но как изящны черты его лица. Как он атлетично сложен! С ним приятно не только танцевать, но и просто стоять рядом. Ее смущали лишь лужицы на полу, в которых уже суетились мелкие рыбешки.

– Это всего лишь вода, а не кровь, – заметил он, – но я утоплю в ней все твое королевство, если не выйдешь за меня.

Лилофея не успела сказать ему, что угрожать это лишнее. Она прямо сейчас готова пойти с ним куда угодно, даже если это чревато гибелью в волнах. Он ее околдовал. Но пламя вспыхнуло совсем рядом. Кто-то швырнул факел прямо в него. Кажется, второй министр велел развести костер прямо посреди бальной залы, чтобы нечисть уползла назад в море. Как так можно? Лилофея хотела что-то возмущенно крикнуть, но голубовато-золотая фигура с жабрами и хвостом уже метнулась в ближайший фонтан. Вот и все! Через минуту водяного как ни бывало. Стража даже не успела спустить цепных псов.

Факелы горели, заставляя лужицы на полу испаряться, но вода на паркете успела сложиться в буквы:

– Приходи на свиданье к мосту!

Какому мосту? Большего вода не успела сказать! Второй министр велел обнести факелами все, и ночь стала еще жарче, чем была.

– Это уже не райский остров, а пекло! – обратилась Лилофея к Сенешалю, который наконец-то подлетел к ее голове. Он спустился с верхотуры, когда стало безопасно. Факелы по всему дворцу его не пугали. Видимо, павлины бояться холода воды, а не жаркого огня.

Посреди бальной залы действительно развели костер, чтобы прогнать все остатки морского вторжения. Второй министр, скорее всего, даже священнослужителей или магов сюда пригласит, чтобы закрыть нечисти пути назад колдовством или молитвами. Не важно чем. Главное, он бдительно охранял так приглянувшуюся ему королевскую дочь, а вместе с ней и безопасность всего государства.

Он поклонился Лилофеи и пошел со стражей на поиски и поиску водяного, который, по его мнению, наверняка, еще не успел уплыть назад в море из дворцовых прудов. Как хорошо он оказался осведомлен о повадках морских жителей. А вот ей о них не говорили ни слова. Хорошо еще, что он не знает ничего о говорящих птицах, иначе отнял бы у нее Сенешаля и посадил под замок, чтобы тот не учил принцессу разным глупостям.

Гости начали расходиться, взволнованно переговариваясь о случившемся. Водяного и след простыл. Лилофея осталась одна, не считая парящего над головой Сенешаля. Как пришла, так и ушла с бала она в обществе павлина.

Морская радуга

Значит, все подарки были от водяного. Даже зеркальце, которое теперь почему-то начало казаться ей живым и всевидящим существом. И как оказалось, оно способно показывать не только морские глубины. Сейчас, например, оно демонстрировало живописную и жуткую картину водного апокалипсиса, когда волны выходят из берегов и затапливают всю Оквиланию. А внутри тонущего государства из рек, озер, источников, даже фонтанов выползают красивые и ужасающие подводные жители и душат всех, кто еще не утонул.

На балу водяной дал ей понять, что уничтожит всех, если не получит того, что желает. Зеркальце наглядно показывало ей то, что может произойти в случае, если она откажет подводному владыке.

– Пока это лишь вода, но я утоплю все твое королевство в крови, если не выйдешь за меня!

Эта фраза звучала у нее в голове долго перед сном.

Дворец стоял на самом берегу. Море билось под балконом. Может уехать. Но куда? Оквилания – островное королевство. Оно всюду окружено морем. Чтобы выбраться отсюда, необходимо сесть на корабль. А что стоит водяному уничтожить всего один корабль вместо целой страны? Сев на корабль, она окажется на его территории, а следовательно полностью в его власти. Ведь море – его стихия. Выходит, предложение Моррина уплыть вместе и стать госпожой небольшого островного королевства, которое он захватит, теперь, увы, неосуществимо. И все из-за того, что вмешался водяной. Он спутал все планы. Внес сумятицу в придворную жизнь, теперь все охранники ходили по галереям, вооруженные факелами, чтобы с помощью огня отпугивать водяных лазутчиков. Факелы в дневное время смотрелись нелепо. Но что поделать, если существа, выползшие из воды, бояться только огня. Обычным оружием, по слухам, их не поранишь и не напугаешь. А вот пламя имело над ними сокрушающую власть.

– Жаль, что в Оквилании не обитают драконы, как в горном королевстве в Тиоре, – жаловался первый министр. – Как бы договориться с местным правителем, чтобы добыть для нас хоть одного дракона. Он был бы куда лучшей обороной от морского вторжения, чем огненные стрелы. К тому же какой смысл стрелять в них с башен, если они пролезут через любой фонтан.

– Следует осушить все фонтаны, – хором предлагали королевские советники. – А перед всеми реками и заводями можно расставить круг из факелов. Драконов же зазывать опасно. В качестве обороны они легко спалят все королевство. И от Оквилании останется лишь горстка пепла в огненном море.

Лилофее надоело слушать их споры. Никто больше не запирался в кабинете отца, чтобы обсудить опасть из воды. Споры круглосуточно велись в зале совета. Двери там стояли распахнутыми настежь, чтобы каждый мог прийти и высказать свой план о способах защиты от водяных. То, что они приплывали тайком по ночам и пакостили по мелочи, короля не особо смущало. Ну, потопили пару купеческих кораблей в порту, ну утянули на дно несколько пригожих пажей или рыбаков, ну потребовали отдать им в жертву каких-то фрейлин, ну, затопили как-то раз ярмарочную площадь в день праздника приливов. Это все ерунда. Само-то королевство уцелело! А вот похищение королевской дочери водяным прямо с бала – это уже серьезно! Чуть было не состоявшееся похищение. Но уточнение мало кого волновало. Факт, что тварь из моря проникла во дворец и у всех на глазах приставала к принцессе.

Тварь из моря! Лилофея поморщилась, опять услышав такое прозвище. Как можно называть такое очаровательное создание тварью из моря? Да, водяной коварен, силен, наверняка, он подлый и жестокий, если топит корабли и требует человеческих жертв, как о нем говорят. Но он так сказочно красив!

Она мечтательно прикрыла глаза.

У него хвост из кораллов, у него жабры из золота, у него кожа цвета моря, но он все равно мог бы стать ее возлюбленным. Земные девушки ее в этом не поймут. Даже Морисса не одобрила бы такой выбор. Но сама Лилофея считала, что грех не влюбиться в водяного, если в противном случае конец придет всей Оквилании. Она ведь принцесса. Она просто обязана быть патриоткой и хоть утопиться, чтобы спасти свое королевство от водных захватчиков. А тут и требуется то всего не принести себя в жертву морским водам, а полюбить морского царя. Хотя, нет… О таком условии, как любовь, он ничего не говорил. Лишь о том, что она должна выйти за него замуж. А замужество и любовь это разные вещи. Уж Лилофея то знала что принцесс выдают замуж за незнакомцев с другого края света, даже не спросив согласия. Главное, чтобы будущий муж сам был правителем: королем, императором, султаном, шахом, раджой или даже подводным царем. Впрочем с подводными царями браков еще никто не заключал. Она, наверняка, станет первой. Лилофее стало грустно от мысли, что речь идет всего лишь об обычной династической сделке, лишенной романтики. Видимо, водяному она нужна лишь из каких-то политических соображений. Например, он не в силах завладеть всеми окрестными островами, пока не жениться на принцессе. Или что-то в таком же духе.

– Не переживай! – напевал ей Сенешаль, которого все-таки пришлось посадить в клетку по приказу вездесущего второго министра. Тот обладал, как оказалось, достаточно острым слухом, чтобы понять, что птица говорит человеческим языком. А такая птица опасна, подозрительна и вполне может оказаться чьи-то шпионом. Не в пользу Сенешаля оказалось и то, что все королевские птичники и ловчие отказались признать в нем местного. А среди списка подарков, полученных от послов и мореплавателей, он тоже не числился. Все-таки он доболтался! За очень хорошо освоенный человеческий язык наградой ему стала весьма изысканная серебряная клетка с прочным замком.

– Так когда-нибудь посадят и тебя, – шепнул ей голос крошечного из фонтана в виде раковины, растущей из стены. Водяной отражался там, но рядом его не было.

Наверное, ей показалось. Жалко, что отражение с коралловой короной и золотыми гребнями жабр нельзя запечатлеть, как картинку. Ей бы хотелось повесить на стену такой необычный портрет. Но где разыскать художника, который сможет нарисовать неуловимого гостя из воды. Такому живописцу пришлось бы долго плавать на ладье и вызывать на встречу водяных какими-нибудь волшебными уловками. Лилофея по опыту знала, что для создания портрета, придворным живописцам требуется долгое время смотреть на натурщицу, например на принцессу, которую они рисуют. Она сама так позировала, стоя неподвижно часами, а Морисса тем временем резвилась, поедала апельсины и радовалась тому, что ее портрет никто не заказал.

Хорошо рисовать принцессу, которая знает правила этикета и сидит смирно, но как удержать на месте скользкое создание из моря. О его чешуйки можно поранить пальцы. От его тела веет морозным холодом.

– Спой что-нибудь о подводном царстве, – попросила Лилофея у павлина. Он в ответ нагло закрыл клюв и перестал напевать вообще. Она запоздало вспомнила, что он не выносит подводных тем.

– Что с тобой не так? – удивилась она. – Едва речь заходит о море, ты становишься унылым. Тебя обидел кто-то из морских жителей?

– Моргены – так называются представители подводной расы, – неохотно поправил он.

– Где-то я уже это слышала, – в памяти всплыли обрывочные слова, будто зов из раковины.

– А еще Моргенами называется чудесное государство в морских глубинах. В нем объединились сразу много подводных рас, но правитель у них теперь один. Раньше Моргены были раздробленной на части страной. В одном конце русалки, в другом мораги – морские змеи, в третьей подводные чародеи.

– Ты так много знаешь о жизни под водой, – поразилась она. Что же он раньше молчал?

– Слышал кое-что от моряков, – буркнул он.

– У тебя такой расстроенный вид. Корм для птиц, который тебе принесли из голубятни, не слишком вкусный? – на самом деле она хотела сказать ему поучительную фразу о том, что говоруны сами кликают на себя несчастье. Но павлин взаперти выглядел таким обиженным, что не следовало его еще больше огорчать.

– Клетка из серебра, – пожаловался Сенешаль.

– А ты какую хотел?

– Я вообще не хотел в клетку.

– Значит нужно было побольше молчать! – осадила его Лилофея.

– Но вот если б клетка была из золота, – мечтательно продолжил павлин. – Золото всегда лучше, чем серебро. Не говоря уже о том, что дороже. И магическими свойства обладает, и светится, как солнце.

– То есть если б клетка была из золота, ты был бы не против в ней сидеть?

– Естественно! – он радостно взмахнул крыльями. – Особенно если б мне еще дали от нее ключ, что б я мог сам справляться с дверцей.

Павлин понимал толк в желаниях. Явись ему джинн из бутылки, он знал бы о чем попросить, чтобы извлечь из себя выгоду. Но Лилофея джинном не была, и ключа у нее не было.

– С ключом, у меня был бы собственный домик из прутьев, – не утихал павлин. – Я мог бы влетать в клетку и вылетать, когда захочу, даже запираться от надоедливых поклонниц.

– Поклонниц?

– Твои служанки так и тянут ко мне руки, просят предсказать им будущее и норовят выщипать перья, я устал клевать их по пальцам.

– Бедняга! – она сама начала думать о том, как найти у моря, принесенную прибоем бутыль с джинном, как в восточных сказках. Любопытно, а на востоке при дворе султана такие бутылки хоть кто-нибудь находил: дервиш, факир, степной хан, местный маг?

Хотя зачем думать о джиннах и востоке, если в море под окнами обитает настоящий водяной? Его слова не выходили у нее из головы. Свидание у моста. Он назначил ей свидание. Только в форме ультиматума. Прямо как на войне. Скоро все водяные выползут из вод и наложат на королевство контрибуцию? Оквилания в уязвимом положении. Кругом вода. А в воде живут невообразимые монстры. Если они решат разом напасть со всех сторон острова, да еще выползут из всех рек и фонтанов… Лучше пойти на компромисс и спросить у водяного, чего он хочет. По возможности, обмануть, если попросит чего-то такого, чего она сделать не хочет.

А он все-таки красив! И страшно еще раз оказаться вблизи от его острых золотых жабр, и так тянет еще раз взглянуть на его прекрасное, хоть и весьма необычное лицо.

Она обошла весь сад. Ни один из мостов там не подходил для места тайной встречи. В основном это были узкие мостики, перекинутые через ручьи или даже через низины, заросшие клевером. Только один крупный белокаменный мост с парапетом в форме геометрических фигур располагался в подходящей местности. Тут можно было затеряться. Кругом рос мирт. Опавшие лепестки покрывали воду в пруду под мостом ярким розовым крошевом. Прелестное местечко для романтического свидания. Лилофея простояла на Миртовом мосту с час, но никто не появился из пруда.

Вероятно, водяной имел в виду мост, перекинутый над каналом в городе. Там кругом росли пальмы, а по мосту сновали туда-сюда повозки торговцев с базара и фаэтоны знатных горожан. Нет, там слишком людное место. А по ночам на мосту зажигают факелы, и кругом гуляет охрана. Водяному там было бы неуютно. Появись он из канала, и к нему тут же приставят дула десятка мушкетов. Не говоря уже о факелах. От них по ночам шел жар. Лилофея как-то была так на празднике ночью. Но по сведениям, полученным от Мориссы, она точно знала, что городские мосты освещаются факелами не только в дни массовых гуляний, но и по будням.

Так где же ей встретиться с водяным. Мосты в парке явно не те. В городе для него опасно. Разве только есть один мост с парапетом в виде русалочьих тел и черепов, который ведет к давно заколоченному дому морской гадалки. Говорили,, когда-то она сама была женой пирата, а потом ее суженый погиб в море, саму ее изуродовало какое-то морское существо, и в женщине вдруг проснулся талант предрекать судьбу. За предсказанием к ней чаще всего ходили моряки, с которыми ей легко было найти общий язык. Но иногда в убогий дом за мостом из черепов заглядывали и знатные дамы. Морисса как-то раз ходила туда и рассказала, что морская карга выдала ей невероятное пророчество.

– Я стану султаншей, – смеялась она. – Ну и скажет старая сумасшедшая!

– Она хотела с тебя побольше денег.

– Но я ей не дала. Денег у меня все равно нет. Так, что наверное, когда я ушла, она разочарованно вытянула свое жабье лицо. Зря ведь старалась!

– В будущем она будет брать оплату вперед! Кстати, а права, что ей лицо обожгла медуза или какая-то водная тварь?

– Похоже на то! У нее есть в углу стеклянный аквариум, а в нем плавает такое чудище. Оно бьет плавниками о стекло и требует, чтобы его выпустили. Я слышала хриплый голос.

– Тебя точно разыграли!

С тех пор мнение Лилофеи изменилось, потому что ее саму разыграли куда талантливее. Разыграли ли? Водяной точно был настоящим. Иначе зачем за ним охотились, как за главным врагом народа Оквилании. Король часто повторял, что только опасность со стороны воды может уничтожить все островное королевство. Тогда Лилофея думала, что он имеет в виду вражеский флот или наводнение, но сейчас поняла, что опасность из моря может быть куда более своеобразной.

«Приходи к мосту!». Буквы проступили цепочкой из капель воды на поверхности ракушки, лежавшей поверх одного ларца. Может только показалось? Нет, вода точно стеклась так, чтобы принять форму букв. Такое и во сне не присниться. Записка водой на раковине! У водяных есть свои необычные способы передавать послания обитателям земли. А на какие еще фокусы они сппособны? Лилофея в испуге глянула на море.

– Почему ты грустишь? – забеспокоился Сенешаль. – Я недостаточно активно тебя развлекаю своими песнями?

– А как ты думаешь? – слукавила она. – Мой единственный достойный кавалер сидит в клетке! Как тут не затосковать!

Он от радости захлопал крыльями и тут же ойкнул.

– Тут чертовски тесно! Я ушиб крыло!

– Не ругайся! Тебе разве не стыдно так выражаться в обществе королевской дочери.

– Когда пираты, за которыми ты подглядываешь на пристани, так выражаются ты их не оговариваешь. А они ругаются и похлеще.

– Там другая ситуация.

– И какая?

– Ты не поймешь своей крошечной птичьей головой.

Совесть у Сенешаля, видимо, была размером не больше этой самой птичьей головы, то есть с наперсток.

С пиратами сегодня с утра пошла общаться Морисса. Благодаря ей Лилоффея прознала, что есть один лихой пиратский бриг, экипаж которого гнездиться в Тайной лагуне. Это совсем недалеко от набережной у королевского замка. Лилофея позаимствовала у одного советника подзорную трубу и теперь пыталась разглядеть то место. Морисса сейчас, должно быть, там. По ее донесениям, пираты уверяли, что видели в той лагуне настоящую русалку. Это случилось ночью и русалка испугалась фонаря. Конечно, спьяну им могло привидится. Лилофея слышала, что пираты любят ром и разные крепкие напитки. Все же она попросила Мориссу расспросить их о разных водяных существах. Вдруг кроме русалки они видели кого-то еще в открытом море.

– А ты сама садись в ладью и плыви в полночь искать речных обитателей, – сказал кто-то, но точно не Сенешаль. Голосок был то ли детский, то ли женский. И, похоже, он доносился из разноцветной раковины, которую Лилофея обнаружила в одном из ларце с жемчугом. Раковина была размером с крупную ладонь и свита по форме, как рог. Так и хочется дунуть в ее отверстие, чтобы призвать из пучины неведомых существ.

Совет был дан неплохой, но довольно опасный. Действительно встретить водяных духов можно только, заплыв на лодке далеко от берега. Для этого требуется безрассудство. Лилофеии стало немного страшно при мысли о том, что она очутиться с водяным наедине на его территории. Поэтому пока она предпочитала выглядывать пиратов в подзорную трубу. Кажется, Морисса танцевала с несколькими из них по берегу у лагуны. А пузытая стеклянная бутылка переходила между танцующими из рук в руки. И это в какой-то миле от королевской охраны. Уж тут точно не обошлось без чар.

Принцесса перевела взгляд на море и ахнула. В сумерках стал виден лазурный мост над водой. Это же мост, перекинутый над морем! Один его конец поднимается прямо из глубины, а второго и не разглядеть – он теряется в бесконечной дали, как сама морская гладь. Может, это не мост, а всего лишь радуга? Бывает ли радуга сплошного голубого цвета? Да еще и в вечерний час. Обычная радуга в темноте точно не появляется. Разве только морская.

Лилофея присматривалась и сама, и через подзорную трубу. Так мост это все же или необычная радуга, в которой проступят рано или поздно сразу семь оттенков голубого цвета?

– Сенешаль! – окликнула она. – Глянь туда? Правда, похоже на мост?

– Это же морская радуга, – испуганно пискнул он. – Нехороший знак. Не приближайся к берегу, пока радуга не исчезнет.

Но она уже не слушала птицу, а смотрела в зеркало. Оно вдруг показалось жидким, как водная гладь. Сейчас она снова увидит в нем водопады и сверхъестественного музыканта, играющего на флейте? На этот раз в зеркале проступила фигура с шипастым хвостом и плавниками, только плечи, руки и торс были, как у человека. Некто с голубой кожей и жабрами-кораллами был совсем рядом. Она прижалась к стеклу. Он по ту сторону! Хоть поверхность зеркала и вибрировала, как журчащая вода, но при прикосновении оказалась плотной.

Снизу вдруг донеслись крики. Оттуда слышался скрежет металла и шум борьбы. Неужели Мориссу попытались похитить пираты? Вроде не похоже. Она так мило с ними развлекалась. Но охрана могла заметить их компанию и понять ситуацию по своему.

Лилофея оторвалась от зеркала и вопреки предостережениям Сенешаля кинулась вниз. На морской галерее действительно шла борьба. Охрана с факелами пыталась отогнать существ, которые ловко перелезали через парапет, оставляя повсюду следы тины и воды.

Принцесса затаила дыхание. У этих существ тоже были острые жабры и плавники. Только не золотые, а серебристые или бирюзовые. А вместо корон на головах у них красовались острые синие шипы. Одно такое существо повалило наземь начальника королевской стражи.

– Где принцесса? – шипело оно.

Как странно! Она рядом, а они ее не видят! Хотя одно существо что-то почуяло и принюхалось к воздуху, как слепое.

– Влево! – казало оно другим.

Лилофея запаниковала. Она и вправду находилась влево от них за колоннами галереи. И все они разом поползли к ней, оставляя на полу следы воды и крови охранников. Их острые жабры ранили людей, как ножи, ловко и метко рассекая горла. Галерея была полна изувеченными и трупами.

Нужно бежать! Лилофея спряталась за колонной от острых покрытых тиной когтей, потянувшихся к ней. По ее шлейфу скользнул покрытый чешуей хвост одного из морских существ и мигом разорвал ткань. Эти чешуйки и впрямь острые, как лезвия. А блестят будто драгоценные камни.

С одной стороны хотелось глядеть на диво, выползшее из воды, с другой бежать со всех ног.

– Пошли с нами! В воде тебя ждут! – прошипело одно из существ, по голове которого тянулся длинный коралловый гребень, плавно переползавший шипами на спину. А вот глаза на бледной рыбьей морде под гребнем и впрямь казались пустыми и слепыми.

Рука с перепонками вцепилась ей в шлейф. Лилофея знала, что острые жабры этого существа могут поранить, но уже не спешила от него убегать. Оно затронуло щекотливую тему.

– Кто ждет меня в воде?

Но тут между ней и водным пришельцем сунулся сын начальника стражи Тимоти. Молодой и горячий он спешил спасти королевскую дочь, и тут же получил сильный порез краем серебряного жабра, метнувшегося к его горлу. Юноша чуть не захлебнулся в крови.

– Он ведь может умереть от такой сильной раны, – она с осуждением глянула на водяную тварь. Та лишь захохотала. Вернее издала глухие утробные звуки наподобие смеха.

– А ты? – голос исходил откуда-то из глубины заросшего прозрачной кожицей рта. Рука с перепонками сильнее вцепилась ей в шлейф, оставляя на платье следы морской тины и крови стражников.

– Скорее! Разожгите костер прямо здесь! – это был окрик Моррина. Он привел на галерею еще один патруль ночной охраны, а они принесли столько факелов, что кругом стало светло. Сам Моррин первым швырнул горящий факел в тварь, вцепившуюся в платье принцессы. И та с шипением поползла назад к парапету.

– Нужно поймать хоть одного из этих гадов, – настаивал Моррин, пока чудовищ прогоняли огнем. – У кого-нибудь есть рыбацкий гарпун?

А он все-таки смельчак. Каким-то образом сумел взять контроль над патрулями охранников, да еще и хотел отловить одного из чудовищных лазутчиков, чтобы его допросить. Ему нужно быть не капером, а начальником королевской разведки.

– Мне нужна большая клетка и сеть, – настаивал он, – и позовите хотя бы одного придворного мага.

Лилофеи с трудом удавалось разглядеть за спинами охраны что происходит. Морские существа шипели на огонь, метались по краям балюстрады, уползали назад в моря, рассыпая проклятия на каком-то неизвестном языке. Кто-то из них снова пустил в ход острые жабры и плавники, перерезая охранникам горла. Кому-то отсекли руки или ноги, кому-то снеслись острым плавником полголовы. Кровь брызнула на колонну прямо рядом с Лилофеей. Какому-то капралу острым жабром разрезали рот так, что часть головы оказалась отсечена напрочь.

– Столько смертей и все из-за упрямства короля, – шипел кто-то из морских пришельцев.

Большинство водных тварей, убивая, смеялись. Их глухое хихиканье эхом стояло над галереей. Они были уверены, что в силе превосходят людей. Но Моррин все-таки изловчился и сильно обжег факелом одно из водных существ. Кажется то самое, которое говорило с Лилофеей. Оно все пылало, когда охрана притащила наконец что-то вроде того, что требовал Моррин. Сеть из тонкой проволоки.

– Хватайте его и в подвал, туда, где нет воды, – скомандовал Моррин.

Даже плененное и обгоревшее оно сумело сильно поранить стражников. Оно билось в сети и сопротивлялось до тех пор, пока не прибежал один из придворных магов. Он бубнил нараспев что-то вроде заклинания. Лилофея не верила во всю эту чушь. Но существо вдруг заснуло. Или погибло?

Почему-то оно интересовало ее куда больше, чем обеспокоенный ее самочувствием Моррин, который уже суетился рядом с ней.

Остальные существа ушли назад в море. Водные разводы на полу испарялись от жара факелов, а вот кровавые следы под ногами остались. Как и тела стражников.

Моррин проявил себя сегодня героем. Может, стоит поцеловать его в награду? Лилофея чуть было этого не сделала, но шепот из морской пучины вдруг насторожил их обоих. И ее, и дрогнувшего от шипящих звуков Моррина.

– Ты предал одного из своих. Больше тебе не плавать по морям.

Существо в клетке

– Страшно, наверное, бывать в открытом море, раз там обитают они, – Лилофея трепала Моррина все утро, но он как воды в рот набрал. Юноша был непривычно неразговорчивым и бледным, как покойник.

– Ты ведь о них уже знал. Так почему же не сказал?

– Если не увидишь в них, то сложно в них поверить, – пробормотал он.

– Я и сейчас не совсем верю. Они так кровожадны.

Но тот водяной, который танцевал с ней на балу, был совсем другим. Галантным что ли? Уж точно лицом он был намного красивее. Эти твари были больше похожи мордами на медуз, устриц и рыб. Больше они не смели заползти во дворец, но иногда с галереи ей казалось, что она все еще видит их рыбьи лица в синеве морских вод. Они мелькали там и исчезали с приливом. Факелы на балюстрадах у дворца теперь пылали на протяжении всего дня. Ночью у берега разложат большой костер, чтобы отпугивать тварей из воды. Только поможет ли это?

– Им нужна я? – шепотом спросила она у Моррина, когда день уже клонился к закату. Это был даже не вопрос, скорее утверждение. По угрюмому выражению лица Моррина было ясно, что ему нечего на это возразить, но вслух он активно запротестовал:

– Нет. С чего ты взяла? Почему именно ты? Им нужны все девушки. Они очень любят приманивать на подарки и похищать молоденьких милашек.

– На подарки? – ей отчего-то стало дурно. Значит, она не первая, кого пытались обольстить с помощью даров духи из вод?

– Ну, да. Если это можно так назвать. Разные цветные ракушки, в которых поют голоса сирен, кораллы, жемчужины, размером с кулак, зеркала, в которых отражается подводный мир, раковины-трубы, которые сами издают звуки. Обычно они оставляют какой-то необычный предмет на берегу, а потом утаскивают в пучину любопытную девицу, которая им заинтересовалась.

– Но зачем? – Лилофеи стало дурно. Выходит, подарки из моря приносили не ей одной, а она уж размечталась, что может стать единственной любовью водяного. Возмущение рвалось из нее бурей. – Они столько дурочек утопили, приманив на диковинку! Для чего же им такие забавы?

– Кто их знает? – Моррин театрально пожал плечами и вдруг опустил глаза, как будто что-то скрывал. – Я слышал, что морские жители очень падки на земных девушек. Что-то они с ними делают под водой. Вероятно, совершают какие-то ритуалы. Те, кому удается ускользнуть из подводного плена, теряют разум и возвращаются к родным безвольными куклами, которые не могут жить далеко от воды. А трупы тех, кто не вернулся, находят на глубине рыбаки. Я сам видел во время плавания тела утопленниц поразительно похожих на пропавших дочерей и жен местных министров. Только никому тут не рассказывай. На громадной глубине в океане я как-то раз видел заросли лилий, как в озере, а в них запутался девичий труп в золотой короне. Я никогда не видел королевну Океанских островов, но по описаниям девушка была уж очень похожа. На миг, когда мой корабль проплывал мимо, она показалась мне живой. Потом мы попали в такую бурю, что с трудом выжили сами.

У Лилофеи упало сердце.

– То есть они заманивают девушек в пучину и топят их. Просто из жестокости!

– Не только! Есть что-то еще.

– Что?

– Я не знаю.

Моррин что-то не досказывал. Она была в этом уверена. Но как его разговорить? Сегодня он сам выглядел таким бледным и усталым, будто видел всю ночь сны о том, как его собственное безвольное тело заворачивают в лен и хоронят на дне океана. Лилофея слышала о морских похоронах, как их называли. Так обычно хоронили тех, кто заболел и умер во время плавания или погиб в сражении в открытом море. Съедали их тела потом рыбы? Или с трупами, упавшими на глубину, происходит нечто более любопытное.

– Похищают не только девушек, – наконец признался Моррин. – Русалки, например, очень падки на юношей. Моего рулевого, например, очаровали музыкой из ракушки-рога так, что он ночью оставил пост и пытался сигануть в море. Я его удержал, но голоса из пучины потом так долго и ехидно смеялись. Эти голоса, как яд для слуха. Услышал один раз, и потом их эхо звучит отовсюду, сводит с ума. Мне начало становиться плохо в открытом море. А потом как-то раз после схватки с пиратами… – он замялся. – В общем я заметил, что этим пиратам помогают какие-то странные существа. Они были одеты, как люди, вернее закутаны с ног до головы в восточные одеяния, из-под которых торчали жабры и на палубе оставались мокрые разводы. С теми, кого поддерживают эти твари, жутко сложно драться. Меня чуть не одолели, но я нашел способ выкрутиться. Люблю ставить эксперименты с огнем. Ты не знала, но я еще изобретатель, не только мореплаватель, поэтому при дворе меня ценят. Я многих сжег в той стычке, но одно существо каким-то образом заползло к нам на борт. Прихожу вечером в капитанскую каюту, а там сидит оно… Жуткое и наглое, как хозяин всего корабля. Даже насаженное на острый крюк, оно уверяло, что это я у него в плену, а не оно у меня, потому что кругом море, и мне некуда от них деться. Они тут повсюду, а мы на корабле лишь жалкая горста людей. И мы всецело в их власти.

– Но ты добрался до суши. Они не утопили ни тебя, ни весь корабль.

– Я знаю разные способы от них защититься: амулеты, обереги. Иногда достаточно лишь раскурить над кораблем какое-то благовоние, и оно их отпугнет. Нужно лишь знать определенный набор трав, который вредит их обонянию.

– Тебя этому научила морская гадалка из города? Она любит открывать людям такие секреты за оплату.

– Нет, не она. Я не хожу кланяться ведьмам, сам собираю по крупице разные ценные сведения по всем сторонам света.

– Ты уже вызнал, почему им, подводным обитателям, так нравиться похищать нас, людей. Потому что мы ловим рыбу из их вод?

– Не знаю, – быстро буркнул Моррин.

– Так давай спросим у того, кого поймали!

– Ты серьезно? – он даже вздрогнул.

– Ну, ты ведь и схватил его с целью допросить.

– Почему ты так решила?

– Зачем же еще?

Моррин лихорадочно раздумывал.

– Это опасно, – предупредил он.

– Опасно поговорить с тем, кто посажен в клетку? Я слышала, маг помог изготовить для него какую-то особую клетку, чтобы оно не сбежало.

– Да, заговоренную! Но что-то я не слишком верю, что их можно удержать даже в заговоренных клетках.

– Оно погибнет вдали от воды?

– Скорее ослабнет.

– Давай ты проводишь меня к нему, пока оно еще живо. Я знаю, что тебе дали полномочия сторожить это существо и пользоваться ключами от темницы. Из капера ты превращаешься в нужного королю человека. И все потому, что знаешь, как с ними бороться.

– Лилофея! – он замялся. – Они опасны! Даже внутри клетки.

– Ну, так ты же пойдешь со мной.

Уломать Моррина оказалось совсем не сложно. Закат окрашивал море, подобно крови, а принцесса и капер спускались так низко в подземные казематы, что и покрытых плесенью ступенек уже было не сосчитать. Лилофея сбилась со счета, поэтому решила спросить о более простом, а не о том, как глубоко они находятся.

– Кстати, как давно ты заключил союз с демонами из моря?

Моррин так испугался, что чуть не выронил и факел, и связку ключей, которые нес в руках.

– Ты о чем?

– Думаю в тот день, когда это существо проникло к тебе в каюту и предложило сделку, – настаивала она. – Как можно выжить в открытом море, попав к ним под наблюдение, и не заключив соглашение с ними? Что ты пообещал? Меня? Оквиланию? Еще одну царевну с Океанских островов, к которой ты тоже вотрешься в доверие? Чего они хотят от людей?

– Я не предатель, – Моррин побледнел еще сильнее.

– А я слышала другое. Голос из моря! Наверное, мне показалось.

Они спустились в темницу больше напоминавшую каменные мешок. Тут дежурила целая рота солдат. В углу стоял бочонок с порохом. Если что-то произойдет, достаточно лишь будет поднести факел к шнуру, и каземат взорвется. А вместе с ним и существо, зловеще шипящее внутри просторной клетки. Завидев Моррина, оно издало глухой утробный звук, напоминающий смех.

– Предатель!

Оно действительно это произнесло? Или ей только послышалось? Знает ли оно вообще нормальную человеческую речь? Отдает ли себе вообще отчет в том, что произнесло или всего лишь копирует случайно услышанные от людей слова? Все звуки, издаваемые им, были глухими, напоминающими рокот потока. Лилофея заметила, как зеленые пальцы с перепонками и черными когтями обвились вокруг прутьев клетки. Склизкая рыбья морда прижалась к решетке.

– Ты предал одного из нас, – теперь оно уже четко это произнесло. Палец с плотным острым когтем погрозил Моррирну. – Больше тебе не плавать по морям. Сделка, к которой ты так стремился, нарушена. Все в воде уже об этом знают. Там все новости распространяются куда быстрее, чем по суше. Ты теперь изгой! И все ради тонкого стана принцессы.

– Замолчи, Урун!

Моррин назвал его по имени. Для Лилофеи это стало полной неожиданностью. Но Урун и не думал молчать.

– Наш царь тоже хочет эту глупую куклу, – его рука с перепонками каким-то образом прошмыгнула сквозь прутья клетки и потянулась к принцессе. Реакция Моррина оказалась мгновенной. Он выхватил оружие. Блеснула сталь. Существо в клетке взвыло от боли. Моррин каким-то образом отсек ему конечность. Теперь она валялась рядом на дне клетки. И она шевелилась! Его клешня все еще живая? Лилофея невольно попятилась от такого зрелища. А Урун нагнулся с чавкающим звуком и поднял ее, попытался приставить назад к обрубку. Не вышло! Края раны расходились, и по ним текла не кровь, а зеленая жижа.

– Дай воды, принцесса! Немного! Лишь глоток! Поднеси мне влагу на своей ладони! – он не попросил, скорее потребовал, но она послушно потянулась за кувшином. Стражники не посмели ее остановить.

– Не надо! – предостерег Моррин. – Он хочет тебя подчинить.

Лилофея не слушая протянула пленнику кувшин. Ему действительно потребовался лишь глоток, но не чтобы пить. Он полил водой клешню и чудо, та приросла к обрубку, как приклеенная.

– Так вода вас исцеляет? – вопреки опасениям Моррина она приблизила лицо к клетке, чтобы внимательнее все рассмотреть. Его громадный хвост с зелеными шипами едва умещался внутри. Шипы были такими острыми. Из-за них хвост напоминал булаву.

– Нас? – Урун вопросительно поднял на нее глаза, которые уже не казались пустыми. В чистых блеклых белках не появилось зрачков, но выражение стало осмысленным. Таким лукавым!

Лилофея вздрогнула. Он не водяной, а бес из моря! Все же она его не боялась. Ее пальцы смело обхватили прутья клетки.

– Осторожно, маг наложил заклятие на железо, – прошептал Моррин, но ей было все равно. Да, прутья слегка обжигали кожу, но она не отнимала руки. Хотя знала, что существо в клетке может обрубить ей пальцы одним взмахом острого плавника.

Но Урун не спешил нападать. Он присматривался к ней.

– На дне тебя кто-то ждет. Очень давно. Еще раньше, чем ты родилась, принцесса.

– Это абсурд! Как можно кого-то ждать еще раньше, чем он родился?

– А как можно жить в одиночестве всю вечность, столетие за столетием, тысячелетие за тысячелетием? Хочется завыть, как волку в лесу, хоть ты и находишься на дне океана. Время идет, ничего не меняется, и приходит боль еще более острая, чем наши жабры и шипы. Эта боль от того, что рядом нет существа подобного тебе.

– Но вас много. И все вы подобны друг другу, – хотя Урун немного отличался от прочих, хотя бы своим коралловым гребнем на спине.

– Но царь у нас один.

– А я думала ты их предводитель.

– У каждого царя есть армия, которая делиться на легионы, когорты, роты. Я всего лишь предводитель одного из отрядов.

Урун наклонился. Его жуткое рыбье лицо стало вровень с ее. Она смотрела прямо в его пустые глаза и видела в них белое море, груды жемчуга, плоть устриц. Он сам был похож на устрицу только, что выползшую из громадной раковины и украшенную морскими самоцветами. Жуткий, опасный, но манящий, как ларец с сокровищами. Его чешуйчатые руки тоже обхватили прутья клетки с другой стороны от нее. Сейчас их пальцы соединяться: его перепончатые, и ее человеческие, унизанные колечками с жемчугом из шкатулки водяного.

– Ты правильно делаешь, что их носишь, – шепнул Урун. – Так ему легче будет призвать тебя. Часть нас всех живет в жемчугах или раковинах. Море это мы, – его легкий вздох был похож на морской бриз. Кто бы подумал, что от жуткого лица дохнет свежестью волн.

– Что вы имеете против суши? Зачем уничтожаете людей и грозитесь затопить их земли? Вы ненавидите почву, потому что не созданы, чтобы ходить по ней?

– В той же степени, что люди ненавидят море, потому что не созданы обитать под водой? Зачем вы ловите рыб, ставите сети, выковыриваете жемчужины из устриц?

– Не знаю! Так задумано людьми, не мной.

– Вот именно, людьми. Но ты другая, – его пустые белки друг опасно сверкнули. Он сжал ее пальчики своей влажной клешней, которая еще минуту назад была отрублена, а теперь снова прижилась на его кисти и двигалась.

– Я бы все изменила, чтобы заключить союз с вами, – попыталась подкупить его она. Лучше дать щедрые посулы сейчас, чем воевать всю жизнь с коварными врагами из морей. – Став королевой Оквилании я бы ввела запрет на ловлю рыб, отправила бы рыбаков и ныряльщиков за жемчугом работать в полях. Надеюсь, в земле не живет существ подобных вам, которые заявит свои права на пашни и станут с нами воевать, как подобает коренным обитателям. Мы не захватчики, хозяева моря вы. Если вы родились тысячелетия назад, то вы старше и мудрее нас. Я уговорю отца отказаться от всего, чтобы добыто из воды, наши подданные будут питаться лишь фруктами, хлебом и скотом. Рыбой – никогда. Новый закон принять не так просто, но он будет введен. Я хочу мира с вами. Оставьте землю нам, а море – ваше.

– Так не пойдет, – в ответ на щедрое предложение Урун лишь обозлился. – Я даже не стану упоминать о том, что каждый из людей пьет воду и таким образом частично уже принадлежит нам. Пройдет тысячелетие-другое и все люди либо выродятся, либо станут нашими рабами. А может мой великодушный царь утопит все людские острова в море уже сейчас. Но не тебя, моя принцесса. Ведь ты другая, не такая, как все люди… Ты с рождения была иной.

Он почти ласково погладил ее кожу, но от его острых чешуек остались царапины. Что ему стоило вцепиться ей в волосы прямо сейчас, подставить острый плавник к ее горлу, взять в заложницы и потребовать, чтобы его освободили. Но Урун не спешил. Он обращался с ней почтительно, как с царской особой и упускал таким образом свой шанс вырваться.

Чем объясняется такая обходительность, если уж он глубоко ненавидит всех людей?

– Мой царь – великое существо. И он очень мудрый. Он основал наше государство на дне, когда все мы думали, что скоро погибнем. Ты знаешь, что величие мешает подыскать себе достойную пару. Чем более силен ты сам, там меньше тебе подходят все слабые создания кругом. Морская корона оставляет в одиночестве на тысячелетия. Но однажды появляться на свете редкий морской цветок, и мы готовы на все, чтобы этот цветок стал нашим. Если потребуется затопить сушу, на которой он случайно расцвел, то мы это сделаем.

– Зачем?

– Слишком сложно иногда забрать назад то, что всегда предназначалось именно нам, – загадочно ответил он.

Моррин нервничал. Беседа принцессы и узника длилась уже четверть часа. Смолянистые факелы начали оплывать.

– Сходи за другими, – велел один из гвардейцев оруженосцу. Мальчишка кинулся выполнять поручение. А Лилофея все смотрела на существо из моря.

– Можно ли унести отсюда бочку с порохом? – краем глаза она заметила, что один из факелов поднесли слишком близко к фитилю.

– Нет, если оно попытается сбежать, то здесь придется все взорвать.

– Ты так боишься его упустить. Клетка по твоим же словам зачарована.

Но вот, она ссорилась с Моррином из-за морской твари. Как так вышло, что враг из волн стал ей ближе, чем наземный давний приятель.

Урун ее околдовывал? Или дело здесь в другом? В том, что она ощущает именно ту близость с тварями из воды, о которой он ей твердит.

Как такое может быть? Она красива, они безобразны. Стоит лишь поднести зеркало к лицу, чтобы проверить, что она человек. Она не подобна им. Зеркальце как раз за кушаком – тоже дар водяного. Стоит посмотреться в него и проверить прямо сейчас. Но она почему-то стеснялась. Вдруг в нем и впрямь отразиться лицо русалки с раковинами вместо бровей и ушей вместо ее собственного? Такие мысли уже абсурд. Но разве не поразительно то, что внутри нее, как будто бунтует море. Так и хочется отодвинуть тяжелую стальную задвижку и выпустить водную тварь из клетки.

– Ты мне ближе, чем они все, – прошептала она одними губами, но он ее услышал, и дьявольски усмехнулся.

Что ее побудило к таким чувствам? Колдовство? Они решили заколдовать дочь короля, чтобы она ушла с ними в море? Морские жители хотят за что-то отомстить королю Оквилании, утопив его дочь? Или же ответ намного более простой и пугающий – они действительно ей ближе, чем все люди земли, потому что она одна видит в них то, что не видят другие – живую волшебную душу.

От Уруна веяло подводной магией и всеми неразгаданными тайнами морского дна. Она хотела уйти с ним, куда бы он ни позвал, но кругом были люди. Ее саму запрут в клетку, если она подчиниться внезапному зову сердца.

– Я еще вернусь, – прошептала она так же беззвучно. Она поняла, что он слышит ее, даже если она просто думает, а не произносит слова вслух.

И, кажется, он был горд тем, что ему удалось достигнуть с ней взаимопонимания. Редкий случай, когда заключенный в тюрьму вдруг ощущает себя триумфатором. Урун смотрел из темноты клетки, как принцессу уводят, а его самого окружают бочками с порохом и факелами. Он был в ловушке, а вел себя, как только что победивший в войне герой.

Нефритовый мост

Она спит? Ей сниться волшебный сон? Нефритовый мост под ее ногами переброшен не через реку или пруд, он протянулся через все море. Откуда взяться такому длинному мосту? Разве только его построили волшебные существа из морских вод. Ощущение такое, что они до сих пор звенят под водой своими молоточками, забивая основы моста. Так вот, что такое Морская Радуга! Это мост из нефрита с балюстрадой из ракушек, по которому пешком можно перейти на другую сторону огромного моря. Интересно, идти придется несколько дней? И что если в дневное время мост исчезает? Лилофея видела его только по ночам. Ракушки на балюстраде живые. Они движутся. Откуда-то доноситься тихое пение:

– Почему ты не пришла раньше, принцесса? Ведь я тебя звал! Я жду здесь тебя каждую ночь! Морская Радуга построена с помощью магии для тебя одной.

Голос музыкой разливается над морем. Нефритовая поверхность под ногами начинает скользить, как лед. С моста так легко упасть. Перила, свитые в форме русалочек, тритонов и медуз – единственное предохранение от падения прямо в море. Такое ощущение, что мост за ночь выстроил какой-то сказочный великан, которому все море по колено.

Какой-то золотой экипаж катит по мосту, источая дивное сияние. Он подъезжает и вдруг оказывается, что размером он не выше ее колен. И это вовсе не карета, а какое-то существо с жабрами из золота. Оно поднимается с карачек и вдруг становиться с нее ростом.

– Прости, я не привык ходить по земле, – говорит оно. – Плавать намного удобнее. Ты поймешь, когда сама испытаешь.

У него трезубец в руках, а во лбу растут крупные жемчужины. Золотые и коралловые жабры сверкают. С ним рядом приятно и страшно!

Лилофея проснулась, а коралловый гребень в форме трезубца уже лежал на туалетном столике. Еще один подарок неизвестно от кого и невесть кем доставленный. Она уже к ним привыкла. Хотя нет! Теперь она знает, от кого они. От водяного царя!

Раньше ее голова разрывалась от вопросов и домыслов: «откуда подарки? Если б кто-то их приносил, то слуги бы его заметили и начали бы чесать языками, пока сплетни не дошли бы до царедворца, а там и до самого короля. Разве только кто-то, договорившийся с прислугой, приносит их тайком, когда она не видит. Но павлин бы заметил и тут же обличил посыльного. А вдруг он с ним в сговоре? Может приносить вещи и сам. Ведь если подумать, то подарки стали появляться во дворце одновременно с появлением самого павлина».

Больше мучатся домыслами не приходилось. Теперь все было предельно ясно. От кого дары она уже не сомневалась. А вот насчет сна не была уверена. Что это за сон, который ярче, чем реальность? В голове все еще гудело от скрежетания золотых жабров по мосту, к этому примешивался другой звук – скрип клетки, где держали морское существо.

– Урун! – Лилофея произнесла его имя вслух, как будто это могло дать ему шанс выбраться из темницы и прийти на ее зов. Ощущение было такое, будто тварь из моря стоит рядом и смотрит на нее своими хитрыми глазами. Даже на ковре виден мокрый след. Но Урун не может быть здесь. Если б он нашел способ сбежать из казематов, то в замке давно бы уже подняли тревогу.

Вчера Моррин наотрез отказался рассказать что-либо про Уруна. Например, откуда он его знает и что у них за отношения? Но Лилофея догадалась и сама. Наверняка, Моррин уже встречал его во время своих плаваний и, похоже, он заключил с существами из моря какую-то сделку. Его не стоило за это осуждать. Моряку, попавшему в шторм, даже пакт, предложенный дьяволом, покажется милостью судьбы. Все лучше, чем погибнуть в волнах. Почему же Моррин стыдиться того, что пошел на вынужденную уступку морскому народу? Урун как раз и был морским дьяволом. Только он попросил с Моррина не незримую душу, а что-то более весомое. Любопытно что?

Она ломала голову, а Урун как будто присутствовал рядом, шептал ей на ухо, распространял по спальне вонь морских водорослей и соленой воды.

– Спустись ко мне! Давай поговорим еще! – звучал его зов в голове.

Лилофея схватила зеркальце, подаренное водяным. Если оно способно показывать морское дно, то сможет показать и Уруна. Оно услышало ее, еще до того, как она высказала вслух пожелание. Вместо нимф на коралловых рифах, в зеркале вдруг появились решетки и цепи. Зеркало, как глаз шпиона, заглянуло в темницу. Урун уже успел добраться до одного из стражников и теперь пожирал его останки. Другие охранники пытались травить существо в клетке огнем, но оно только хохотало и напевало что-то на незнакомом Лилофее языке. Песенка была похожа на издевку, а еще на зов, обращенный к тем, кто живет на дне моря. Лилофея чувствовала, как вибрирует зеркальце вместе с тем, что выплывает из глубин.

Нужно остановить Уруна. Но как? Моррин сказал, что не поведет ее больше в темницу, потому что это слишком опасно. И вообще он сделал ошибку, что отвел ее туда в первый раз.

Сенешаль, насидевшийся в клетке, притих и уже не пел. Второй министр смилостивился и разрешил иногда выпускать павлина из клетки, но удерживать его на золотой цепочке, колечко от которой крепилось к лапе птицы. Он почему-то боялся, что говорящий павлин может куда-то улететь из Оквилании. А вдруг он шпион, способный разболтать кому-то секреты государства, которые подслушал, пока свободно летал над окнами? Вот как опасно болтать, не закрывая клюв, под носом у родовитых чиновников. Никогда не знаешь, как они отреагируют даже на птичью болтовню.

– В следующий раз меня запрягут в королевскую колесницу, – шумно жаловался Сенешаль, пока Лилофея наматывала цепочку от кольца на его лапке себе на запястье.

– Ты сам доболтался! Нужно было хоть иногда держать язык за зубами… то есть за клювом. Даже не знаю, есть зубы у птиц? По-моему у тебя только клюв и как бы в следующий раз на него не закрепили колечко.

– Твоему кавалеру сейчас не до меня. Твари из моря куда большая напасть, чем говорящий павлин.

– Господин второй министр Болдуин не мой кавалер.

– Рассказывай!

– Я серьезно. Он вечно занят государственными делами.

– И наблюдением за тобой.

– Ну, – она пожала плечами, – я тоже государственное дело. Я ведь королевская дочь.

– Кстати, единственная. С таким приданым, как у тебя, сразу ясно, почему этот Болдуин от тебя глаз не отводит. Уломать совет министров, отдать тебя за него замуж, и вся Оквилания у него в кармане. Страна озер, фонтанов, банановых рощ, кокосовых пальм, тропических лесов – райский куш для министра Болдуина. Да еще и красавица в придачу.

– Ты говоришь так, как будто сам был бы не прочь на мне жениться, – отшутилась она.

– Конечно! – радостно замахал крыльями Сенешаль. – Если я буду твоим мужем, то стану королем Оквилании, и мне не придется сидеть на цепи. Скажи, что сейчас ты на полном серьезе сделала мне предложение!

Лилофея промолчала. Зачем его расстраивать? Бедняга и так насиделся в клетке.

– Я буду носить корону, которую изготовят лучшие ювелиры Оквилании по размеру моей головы, – размечтался павлин, – буду порхать над троном, пока ты на нем сидишь и правишь, и давать тебе мудрые советы. Со мной тебе и министры станут не нужны. Если ты заметила, то моя голова крошечная, но столько умных мыслей, как в ней не уместилось бы и во всех библиотеках мира.

– Кстати, а как ты узнал о вторжении морген, то есть морских жителей, во дворец? – прервала она его радужные мечты.

– Увидел в твоем зеркальце.

– То есть оно, как всевидящий глаз, наблюдает за всем кругом?

– Нет, только за теми объектами, которые выползли из глубин. Оно всюду их видит. Как и подводное царство.

– То есть если я захочу, чтобы оно показало мне огненных драконов из Тиории, то этого оно не исполнит.

– Почему же нет? Если они будут дышать огнем на волны или вступят в контакт с морскими жителями, то ты их увидишь.

– А в любом другом случае нет?

– Зеркало показывает лишь те уголки мира, куда вторглось море. Например, если водяной царь придет с предложением к королю любого государства, то будешь видеть весь тронный зал лишь до тех пор, пока от морского посланника по окончанию разговора не останется лишь мокрая лужа на полу.

Занятно! У нее есть всевидящее зеркальце с ограниченными ресурсами. Но это лучше, чем ничего.

– Значит, ты – окно в подводный мир, – обратилась Лилофея напрямую к зеркальцу. – Покажи-ка мне Морскую Радугу!

И оно показало! Нефритовый мост возник в зеркальце, а ощущение было таким, будто она очутилась прямо на нем. Даже скользкий нефрит под ногами был таким реальным. И вдруг он превратился во что-то другое. По какой поверхности она ступает? Мост то из кораллов и жемчужин. То из красного золота. То из костей мертвых рыб, в которых застряла живая русалка. Лилофея попыталась ее освободить, а та вдруг накинулась на нее.

– Мы соперницы, – прошипела она. Это была Нереида, и видение оборвалось.

Все из-за того, что Сенешаль больно клюнул ее в плечо.

– Очнись! – верещал он.

– Ты не сказал мне, что это зеркальце способно не только показывать, но и переносить куда-то.

– Не тебя саму, лишь твое сознание. И это опасно! Ты можешь заглядеться на подводный мир и уже не очнуться. Будешь ходить всюду с зеркальцем в руках, как сомнамбула, и ничего не соображать.

Печальная перспектива. Сознание, действительно, будто затягивало в зеркальце. Лилофея поспешно его отложила.

Чем пялиться в него, лучше поискать возможность еще раз встретиться с Уруном? На этот раз это будет сложно. Придется применить всю свою изобретательность. Ей очень хотелось остаться и побеседовать с ним наедине без присутствия рядом настороженных стражников. Возможно, тогда он раскроет ей какие-то тайны, о которых не смеет заикнуться при свидетелях. Но как к нему попасть без помощи Моррина. Отец точно не разрешит навестить чудовище в клетке. Разве только кто-то из придворных шутки ради поможет.

На крытых галереях замка, по-прежнему, пылали ряды факелов. Приезжим гостям днем такое зрелище казалось довольно странным. Только коренные жители Оквилании понимали, в чем дело.

По галерее с видом на море лениво прогуливалась одна из придворных дам в роскошном зеленом наряде. Бедняжка обмахивалась веером, полностью игнорируя пажа, который шел за ней еще и с опахалом. Леди Моралла вечно страдала от жары.

Лилофея направилась к ней, сжимая цепочку, вынуждающую Сенешаля не отставать от нее. Такое приспособление и впрямь навевало мысль, что она обручена с павлином, и ей некуда от него деться. Не цепочка, а обручальная цепь! Но леди Моралла не заметила в этом ничего странного.

– Тут, как в печи, – пожаловалась она.

– Что-то я давно тебя не видела, – Лилофея остановилась рядом с ней.

– Разумеется, – Моралла усиленней замахала веером, создавая целый ветерок. – Ты ни на кого не смотришь кроме своего павлина. Кстати, правдивы ли слухи, что он говорящий?

– Ну… – Лилофея лишь потянула за цепочку, за которой вынужден был лететь Сенешаль. Обычно он упрямо молчал в присутствии свидетелей, но сейчас вдруг крякнул что-то о том, что прекрасная леди Моралла должна держаться как можно дальше от огня.

– Дамам с кожей прозрачной, как у водяниц, близость пламени противопоказана, – проворковал он явно где-то заученную льстивую фразу.

– Спасибо, дружок. Я сама это знаю, – благосклонно ответила она.

– Подойдете чуть ближе к огню, и ваша кожа запузырится, покроется сыпью, – продолжал верещать Сенешаль.

– Он хоть понимает, что говорит? – на этот раз Моралла обратилась уже к Лилофее.

– Вряд ли, – отмахнулась принцесса. Ей вдруг почудилось, что из-под зеленого шлейфа Мораллы высовывается мокрый хвост с раздвоенным плавником. Видение длилось мгновение, пока леди Моралла не одернула шлейф.

Наверное, показалось! Должно быть, у нее солнечный удар. Лилофея приложила руку ко лбу. А Сенешаль у нее над головой усиленно замахал крыльями. Цепочка с кольцом для лапки – была хитрым изобретением. Она не давала улететь ему далеко, но оказалась достаточно длинной, чтобы он мог взмыть под самый потолок. Так они с Сенешалем никогда не расстанутся.

– Ты будто с ним помолвлена, – пошутила Моралла и лучезарно улыбнулась. Зубы у нее были красивыми, мелкими и ровными. Ну, прямо как жемчужины! И кожа на лице такая тонкая и прозрачная, что, кажется, сквозь нее просвечивают вены. А еще у нее скулы чуть приподняты и изогнуты, прямо как бугорки на мордах морских жителей. Но ей это шло. Моралла была рыжей, зеленоглазой, статной и чем-то напоминала морскую фею.

Ну, вот. Теперь она всех будет сравнивать с морскими жителями. Лилофея поймала себя на мысли, что ее тянет назад к Уруну и тем странным существам, которые приходят из глубин и которые так опасны, что от них лучше бежать без оглядки.

– Кстати, ты не видела в сумерках необычного корабля в виде русалки или необычный мост над морем, скажем, из нефрита? – спросила Лилофея.

– А ты шутница!

– Я серьезно!

– Нет, я ничего такого не видела. По вечерам я музицирую и обращаю внимание только на свою арфу. Она будто оживает, когда я касаюсь ее струн. Как-нибудь послушаешь мою музыку?

– Да, непременно, – машинально кивнула Лилофея. На самом деле все ее внимание было приковано к морю.

– Тебе не стоит так заглядываться на волны, – предостерегла Моралла. – А то вдруг кто-то утянет тебя на дно.

– Ты про тех тварей, что приползают к берегам из пены морской и нападают на людей?

– О каких тварях ты говоришь? – Моралла изумленно захлопала кукольными ресницами. – Уж не о крабах ли, раках, скорпионах, медузах и прочих милых существах, которые сами сюда ползут, чтобы на кухне из них приготовили ужин для всего королевского двора.

Милых существах? Она шутит или говорит с сарказмом? Как можно называть крабов или скорпионов милыми существами? И почему она ничего не знает об опасных лазутчиках из моря? Или просто притворяется, что ничего не знает? Факелы, расставленные днем на парапетах, ее ничуть не удивляют, как и большой костер, разложенный охраной у пустынного берега. Значит, она должна что-то знать. Зачем же притворяться неосведомленной? Она ведь не актриса из плавучего театра, а изысканная леди. Ей не к лицу притворство.

Кстати, если задуматься о плавучих театрах, которые нередко причаливали к берегам столицы, чтобы дать представление. Не мог ли корабль в виде деревянной русалки быть таким театром? Если да, то почему никто с него не сошел на берег, чтобы созвать публику на вечерний спектакль. Обычно такие спектакли давали вечером на большом канале в столице или на озере у королевского двора. И чаще всего плавучие театры располагались в больших гондолах или барках. Целый корабль-театр это что-то новое.

– Я видела необычный корабль, – призналась Лилофея Моралле. Почему-то ее потянуло на откровенность с придворной дамой, будто Моралла обладала умением молча вытягивать из собеседника признания.

– Правда? – Моралла сделала изумленный выдох. Страусовое перо с крупным изумрудом слегка качнулось от ветерка в ее волосах. – Чем он был необычен? На мой взгляд все корабли абсолютно одинаковы. Разве только размеры и резные фигуры на носу у каждого разные.

– Тот корабль, о котором я говорю, был сделан очень искусными мастерами. Они сумели обтесать дерево так, что весь корабль выглядит, как большая деревянная русалка. Нос корабля это ее голова с волнистыми волосами, бока – это ее чешуйчатый хвост. А мачты вздымаются над всем этим, как наросты из спины. Поразительно, правда?

– И тебе все это приснилось?

– Нет, я видела на самом деле.

– Ни за что не поверю.

– Думаю, этот корабль мог причалить в порту.

– Будь оно так, слухи о нем разнесли бы уже по всему государству. Корабль, копирующий фигуру русалки! Такое не каждый день увидишь!

Моралла сочла ее выдумщицей. Как неприятно! Лилофея на миг прикусила язык.

– Ты веришь в русалок? – все-таки после паузы спросила она.

Моралла вдруг испугалась. С чего бы это? Даже веер дрогнул в ее руке.

– Что за басни?

Почему ей так неприятно? Обычно так ведут себя люди, которые видели что-то такое, о чем дали клятву никому не говорить. Она и вправду видела что-то такое, о чем не хочет поведать?

– Не бывает никаких русалок! Не верь в это! – обеспокоилась леди Моралла. – Кто бы тебе о них не говорил, он врет! Не стоит верить всему, что услышишь.

– А если увижу своими глазами…

Разговор окончить им так и не удалось, потому что к ним уже направлялась Морисса с Изменником на плече.

– Ваше высочество! – в присутствии свидетельницы она решила сделать чинный реверанс. – Вас срочно вызывают к гостям.

– А это не может подождать? – Лилофеи почему-то не хотелось идти.

– Его величество сказал, что никак не может.

– Ну, хорошо, – уходя с Мориссой, Лилофея все же обернулась еще раз на леди Мораллу и снова ей почудилось, что у той из-под платья вылезают и тянуться по полу морские плавники и щупальца. Принцесса даже ущипнула себя. И паж у Мораллы какой-то странный с зеленоватой кожей, как будто приболел. От какой болезни цвет лица становиться в тон водорослям и жабам?

– Неприлично так пялиться на придворных, – шепнула ей Морисса. Сама она чтила этикет во всех случаях, кроме тех, когда они оставались с принцессой наедине.

– Танцевать с пиратами еще неприличнее, – так же шепотом парировала Лилофея.

– Ну, на меня то никто не обратил внимание, а вот леди Моралла сейчас прожжет тебя подозрительным взглядом, а еще хуже начнет о тебе сплетничать. Ты сегодня явно не в себе, может, дело во всех этих жемчугах на тебе. От них веет холодом.

– Странно, почему Изменник не попытался перепрыгнуть с твоего плеча на опахало леди Мораллы.

– И впрямь странно, неужели он становиться верным? – Морисса потрепала питомца по загривку, от чего он довольно заурчал.

– По-моему ему чем-то не понравилась сама Моралла.

– С чего бы это?

– Тебе не кажется, что она не совсем такая, как все?

– Что ты имеешь в виду?

– Даже не знаю… ее походка, ее слова, и с платьем у нее что-то не так.

– Правда, а я и не заметила. У тебя точно не жар?

– Точно, – не говорить же про плавники под платьем. Ей точно показалось, ведь Моралла шла, а не плыла. Или все это влияние жемчуга? В голове стояло эха шума прибоя, с тех пор как она нацепила на себя сразу столько морских украшений.

– Кстати, о деле: из Султанита только что прибыли твоя дядя – местный король, и твоя кузина Орнелла.

– Вот оно что! Они ждут в тронном зале.

– Нет, принцессе Орнелле нездоровиться. Все из-за долгого морского плавания. У нее начались дурные сны, тоска, паника. Как там сказал, королевский лекарь, только что ее посетивший? – Морисса нахмурилась, припоминая. – А вот, она страдает глубокой депрессий. И ей нужно, чтобы ты ее развлекла.

– Никогда не слышала о такой болезни.

– Вероятно, потому, что в Оквилании от нее до сих пор никто не страдал.

– По всей видимости, ее завезла сюда Орнелла.

– Любопытно, что она привезла еще. Я слышала, в Султаните добывают прелестные полудрагоценные камни. Мне бы хоть браслет из таких, хоть брошку… Все драгоценности моей матери отец давно проиграл или пропил.

Морисса явно била на жалость.

– Ладно, если мне преподнесут что-то в дар, я отдам тебе, – великодушно пообещала Лилофея. Ей совсем не хотелось общаться с капризницей-кузиной, но видимо придется. Во время своего последнего визита в Оквиланию несколько лет тому назад, Орнелла вела себя так, будто она единственная королева островного государства, а все остальные здесь ее слуги.

Оказалось, что на этот раз Орнелла привезла с собой кое-кого необычного. Темнокожая чужестранка, на которую взирали с восхищением, приехала с принцессой Султанита на правах служанки. Но наряжена она была, как наложница из гарема. Все на ней звенело и мерцало. Выходит, и впрямь есть женщины с черной кожей! Где они только рождаются? Кругом все белокожие, а тут вдруг видишь тонкий девичий стан цвета темного шоколада. Служанка Орнеллы носила расшитые бисером шаровары и узкий лиф с блестками. Ее черный живот оставался полностью открытым, а в нем поблескивали медные колечки, вставленные прямо в кожу. Лилофея не могла отвести от нее глаз.

– Ее зовут Харизи, – шепнула Морисса, остановившаяся у входа в апартаменты, отведенные Орнелле. – Она проводит тебя к своей госпоже. А я пойду, потанцую еще с пиратами, только никому об этом ни слова. Но по дороге мне придется отнести твоего павлина назад в клетку. Второй министр запретил являться с ним к заморской принцессе. Мало ли, вдруг Сенешаль чего-то сболтнет о государственных тайнах Оквилании. Только я ни разу не слышала, чтобы он говорил. Не попугай ведь, все-таки. В общем, ты к принцессе, а я к пиратам.

Лилофея благосклонно ей кивнула и передала цепочку павлина. Пусть идет, куда хочет. Когда на пороге покоев Орнеллы стоит такое диво, не хочется ни на что отвлекаться. Харизи напоминала принцессу ночи, родившуюся с черной кожей и черными курчавыми волосами. В ноздри у нее были вставлены такие же колечки, как и в пупок, но ее красоты это ничуть не портило. На лбу сверкал обруч с крупным гранатом. Прозрачная вуаль от него спускалась до пояса. Кушак с янтарем удачно контрастировал с темной кожей.

До сих пор Лилофея видела только смуглых и темнокожих мальчиков, которых привозили в Оквиланию из-за моря и использовали, как пажей. Они понимали все приказы, но вечно молчали сами, как если бы были немыми. Кстати, они еще и не росли, а на всю жизнь оставались видом и ростом с ребенка, поэтому при дворе к ним относились, как к диковинным обезьянкам, не способным принять участие в разговоре. Харизи в отличие от них была взрослой, к тому же умела и говорить, и даже лучезарно улыбаться. Ослепительно-белые зубы поразительно контрастировали с черной кожей.

– Ты, наверное, тоже принцесса какой-то экзотической страны.

– Принцесса? – Харизи рассмеялась. – О нет, я всего лишь прислужница принцессы. Ее рабыня, если точнее.

– Рабыня? – Лилофее это не понравилась. Такое гордое существо и вдруг в рабстве у кого-то. В Оквилании рабов не было, а Харизи больше напоминала особу благородных кровей. От нее веяло мускусом, цукатами и какими-то восточными благовониями.

– Я готовлю духи для госпожи, – извинилась она, заметив, что гостья принюхивается.

– А я? Меня здесь ждут. Я местная принцесса, Лилофея.

– Я вижу! Та самая кузина, которая больше всего любит платья голубых оттенков. Орнелла говорила о тебе, но не сказала, что ты так хороша собой. Я полагала, ты исключительно модница и капризуля, которая вбила себе в голову, что кроме нарядов голубого цвета, ей ничего не идет. Но ты другая.

Для Орнеллы было не накладно приписать кому-то другому все вздорные черты собственного характера, но насчет любви к голубым оттенкам она не соврала. Вернее, морским оттенкам, как их теперь называла принцесса.

Харизи вдруг заметила что-то и потянулась, чтобы прикоснуться к Лилофее.

– Ты из них! – определила она. – Из морген.

– Нет.

– Отсюда твоя любовь к голубым оттенкам. И от тебя веет свежестью морского бриза, как от большинства морген. Это так приятно.

Наверное, ее сбили с толку, украшения, подаренные водяным. От них, наверняка, веяло морем. Лилофея навешала на себя столько жемчужных браслетов и бус, что они выглядели, как доспехи поверх корсажа. Она сама не знала, зачем навешала на себя столько побрякушек. Просто в жемчуге она вдруг начала чувствовать себя уютнее, чем без него. Даже серьги у нее теперь были жемчужными, и тиара тоже с длинными жемчужными подвесками, запутавшимися в волосах. Второй министр Болдуин сегодня утром посмотрел на нее с осуждением, но вслух замечаний не сделал.

– Многих пленяет море, – загадочно произнесла Харизи, потрогав одну из жемчужных подвесок у щеки Лилофеи, – но мне кажется, что ты сама пришла из него.

– Ты ошибаешься! Я родилась здесь. На суше.

Но черные ноздри Харизи уже подозрительно раздулись, улавливая какой-то аромат.

– На тебе запах одного из подводных полководцев. Ты точно из морген, раз общалась с ним.

Так вот в чем дело! Урун! Когда она разговаривала с ним, он ее касался. На ее коже осталась зеленая слизь от его когтей. По всей видимости, Хиризи обладала каким-то особым обонянием и могла различать запах склизких морских жителей даже на тех, кого они недавно коснулись.

– Значит, ты обладаешь способностью спускаться под воду и наблюдать своими глазами все чудеса морского дна. Как я тебе завидую! Говорят, там еще прекраснее, чем в сказке. Многие называют подводное царство морским раем. Но там еще и опасно. Однако мне бы так хотелось взглянуть на все это хоть мельком.

– Но я там не была, – возразила Лилофея. Разве только во сне, но о своих снах она Харизи рассказывать не стала. Зачем рисовать себя сумасшедшей в глазах служанок? Те, кто сами не видят такие сны, ни за что не поверят в то, что сказочная подводная страна может присниться кому-то другому.

Харизи смутилась от уверенности в голосе принцессы.

– Тогда где ты разговаривала с вожаком подводных стай?

– С тем жутким существом, – Лилофея не решилась назвать Уруна по имени. – Его держат здесь, в казематах замка, очень глубоко под землей.

Харизи даже вздрогнула.

– Невероятно! – только и пролепетала она, при чем в ее тоне было больше осуждения, чем удивления. Такое ощущение, что она хотела на самом деле сказать: «Как только люди посмели? Неужели они не понимают, какую беду зовут на свои головы?»

От Харизи теперь буквально разило неприязнью ко всем и всему здесь, поэтому Лилофея попыталась перевести тему на что-то более безобидное.

– Так ты, правда, грезишь о чудесах морского государства: плавучих экипажах, запряженные крупными улитками, садах с голубыми и синими фруктами, рыбах с множеством голов и хвостов. Я знаю один способ всю эту фантазию увидеть в картинках…

Она мялась, не зная, насколько можно доверять Харизи. Сказать ли ей о зеркальце, которое видит морген и их государство под водой? Хотя что стоит даже показать это зеркальце Харизи и исполнить ее мечту? Лилофея уже хотела это предложить, но из будуара вдруг донесся капризный голос кузины Орнеллы. Похоже, она уже успела отдохнуть и теперь приводила себя в порядок перед туалетным столиком с поворотным зеркалом. Раздавался звон серебряных украшений. В Султаните в основном добывали не золото, а серебро. Даже в качестве официальных даров Оквилании гости каждый раз привозили с собой исключительно изделия из серебра: блюда, кувшины, пиалы, медали с тонкой чеканкой и целые сундуки серебряных украшений.

– Осторожно, серебро обжигает морген, – зачем-то предупредила Харизи и вцепилась в руку принцессы.

– Говорю же тебе, я не из морген, – Лилофея вырвала у нее руку и прошла в будуар к Орнелле. Недоверчивый взгляд Харизи ее провожал.

В будуаре было светло и роскошно. Все было выдержано в нежных голубых тонах. Лилофея даже пожалела, что это не ее покои.

– В Оквилании все спят до полудня? – вновь раздался недовольный голосок Орнеллы. Она сидела и прихорашивалась перед круглым зеркалом в медной раме. При этом сама она выглядела сонной и изможденной. Под глазами залегли темные круги, которые она старательно пыталась запудрить. И сами глаза у нее странно покраснели, как будто она всю ночь в дороге проплакала на потеху экипажу корабля. Лилофея представляла, как дразнили ее за спиной матросы. Капризная неженка! Такая и недели в море не выдержит! Благо путь по морю от Султанита при попутном ветре занимал всего три дня. И то Орнелла вся вымоталась. Стала напоминать живые мощи в роскошном кружевном пеньюаре. Должно быть, она начала страдать морской болезнью. Лилофея помнила, что прежде с ней такого не случалось. Хотя, когда последний раз она приезжала сюда с визитом? Несколько лет тому назад! Тогда обе принцессы; и Орнелла, и Лилофея еще были пятнадцатилетними подростками. Теперь они стали взрослыми девушками. За прошедшие годы каждая могла измениться. А изменения, как известно, могут быть, как к лучшему, так и к худшему.

– Я думала, ты нанесешь мне визит намного раньше. Почему ты, как положено этикетом, не встречала меня со свитой у причала? И что это за чудной мост был раскинут над ночным морем? Он что, правда, из нефрита?

– Так ты его тоже видела? – Лилофея обрадовалась. Хоть один человек может подтвердить, что ей не привиделось.

– Только сейчас, днем, я его уже не вижу.

– Ничего удивительно, ведь твои окна выходят не на море, а во внутренние сады дворца. Внизу только пальмы и цветники.

– Верно, – Орнелла даже не удосужилась выглянуть в окно. – Но я имела в виду не то, что не вижу его за окнами, а то, что в утреннем тумане, когда мы подплывали к берегу, его уже не было видно вообще. Странный мост, кстати, рядом с ним раздавались какие-то голоса, как если бы целый хор пел в воде. Неужели султан из Этара решил выстроить такой длинный мост, чтобы каждый раз не плавать к тебе на корабле, а ходить пешком. Или ему так надоело, что его здесь отшивают, что он поведет по этому мосту свои войска. Говорят, они так многочисленны, что не уместятся на одних лишь кораблях даже самого большого флота.

Лилофею не удивило, что Орнелла уже знает о неудачном сватовстве султана. Послы и купцы приезжают одинаково часто во все прибрежные государства. Кто-то непременно донесет все сплетни. Не говоря уже о таких вездесущих каперах, как Моррин.

– Тебе не стоит слушать так много сплетен, – деловито сказала она, и тут же поймала себя на подражании: разве не то же его самое говорила ей Моралла о русалках? Не верь сплетням! Так начинают утверждать все, кто знают, что сплетни правдивы.

Орнелла лишь что-то пренебрежительно хмыкнула.

– Надеюсь, султан не нападет в тот момент, пока мы гостим здесь. Я не хочу отправиться в его гарем. Говорят, там девушка становиться абсолютно бесправной. Меня это не устраивает ни за какие драгоценности Этара. Кстати, я привезла тебе подарок.

Она достала из шкатулки гарнитур изящных серебряных украшений. Все они были с эмблемой Султанита и переплетенными инициалами Орнеллы и Лилофеи.

– В знак вечной дружбы, – пояснила Орнелла. – Так пожелал отец.

Сама бы она точно не додумалась. Орнелла относилась к тому типу девушек, которые любят и ценят лишь самих себя. Одним словом она была эгоисткой. Но довольно привлекательной. У нее были роскошные каштановые локоны, очень нежная кожа, девичье лицо лишь немного портил орлиный нос. Из-за него принцесса выглядела еще более напыщенной и высокомерной, чем была на самом деле.

– Спасибо! Я тронута, что ты обо мне не забыла, – Лилофея помнила, что следует проявлять вежливость, хоть Орнелле благодарность и не нужна. Она буквально кинула в руки Лилофеи свой щедрый подарок. Серебряный гарнитур оказался довольно тяжелым, но Лилофея ахнула не от этого. Подаренное серебро обожгло ей пальцы. Надо же! Она оглянулась, ища глазами Харизи, но темнокожая рабыня уже успела скользнуть за ширму в соседнем помещении.

Может попросить у Орнеллы один из ее ларчиков или шкатулок, но ведь они тоже все из серебра. Лилофея достала из рукава ажурный платочек и завязала гарнитур в него. Так он хотя бы не жег пальцы. Орнелла, заметив это в зеркале, в которое долго смотрелась, лишь хмыкнула. Ну и манеры у Оквиланцев, красноречиво говорил ее вздох.

– Я думала, ты развлечешь меня игрой на арфе или хотя бы позовешь фрейлин, которые будут петь и музицировать.

Ах, вот зачем, ее пригласили к кузине. Сама Лилофея и не догадалась бы.

– Ты давно не прибывала к нашему двору из Султанита. Здесь теперь другие обычаи. Но я знаю одну леди, которая любит играть на арфе. Могу вас друг другу представить.

– В Султаните теперь тоже все по-другому, – печально вздохнула Орнелла. – С тех пор, как отец завоевал тот небольшой остров, как же он назывался… – она стала хмурить густые брови, но так и не припомнила. – В общем, население на том острове, было чернокожим. Теперь Султанит полон слуг и рабов с другим цветом кожи, чем у нас. Иногда, кажется, что от них в стране стало черно. По ночам они собираются у костров и колдуют. На них приходиться искать управу. Но моя Харизи другая. Она послушная. Поэтому все мы приехали отдохнуть к вам. Но у вас тут тоже что-то не в порядке. Я обратила внимание на костры на песке у моря, и на ряды факелов, которые пылают днями напролет. Это неспроста!

Какая она наблюдательная!

– Все в порядке, – вслух успокоила ее Лилофея.

– То есть все под контролем, если точнее сказать.

Как она проницательна! Неужели уже успела переговорить со вторым министром? Или кто-то еще оказался не в меру болтлив? Орнелла была либо очень хорошо осведомлена о событиях за границей своей родины, либо умела делать точные выводы из всего, чтобы замечала вокруг.

Кто бы не принимал меры безопасности в твоей стране, – продолжила она, – скажи им, что море может выйти из-под контроля в любую секунду. Хотя если верить некоторым, то со стихией не сладишь. Точнее с теми, кто обитают в ней.

– Ты о чем? – Лилофея ощутила, как мурашки ползут по коже.

– На наш корабль напали эти твари из глубин, – Орнелла отвернулась от зеркала и уставилась прямо на Лилофею. Ее терпение и светская учтивость кончились. – Одна тварь меня поранила своим жабром, оно острое, как железо, посмотри, – кузина содрала кружевное бурно с груди, показывая на жуткую трещину в коже полную слизи. – Мне еще повезло. Оно напоролось на щипы серебряной цепи у меня на груди и поранилось само, а вот моих телохранителей утянули на дно. Мы едва отбились. Это была подводная засада. Она ждала нас у самых берегов Оквилании. В паре лиг от берега. Нас чуть не утопили, подговорив морских уродов выждать, пока корабль зайдет в узкий пролив, и наброситься на нас. Это нарочно! Вы хотите войны! Все знают, что твой отец заключил с ними договор.

– Какой договор? Я ничего о таком не знаю.

– Это было давно. Еще до того, как на землю ступила твоя мать.

Что за выражение? Ступила на землю. Как будто впервые в жизни. Наверное, Орнелла, имела в виду, что та сошла сюда с корабля. Но уточнить не удалось. Капризная кузина больше не хотела с ней разговаривать. Неловко вышло, что пришлось закончить свой первый разговор с ней за много лет на скандальной ноте. Но ничего не поделаешь. С капризницами, неженками и высокомерными особами всегда сложно общаться.

Лилофеи было стыдно, что она не знает точно, из какого королевства ее мать. Зная придворный этикет сватовства, она, наверняка, должна быть принцессой из какого-то богатого чужеземного государства, которая привезла в Оквиланию хорошее приданое и обещание поддержи от ее отца или братьев-королей в случае войны. Только вот мать умерла сразу после рождения Лилофеи и при дворе о ней не говорили, как будто кроме отца у принцессы никого и не было. Таким образом вся родословная принцессы сводилась к правителям Оквилании. Но ведь должны же где-то быть зарисовки фамильного древа, где расписан весь королевский род. Там должно быть помечено, царевнами каких стран были невесты до того, как заключить союз с королями Оквилании.

В дворцовой библиотеке, которая располагалась в белых шахматных башнях, должна быть книга с родовым древом королей, естественно исписанная пока лишь наполовину. Лилофея пошла ее искать. Двое темнокожих мальчиков в тюрбанах, которые почему-то не выросли даже за много лет, и карлик-куратор проводили ее к нужному стеллажу. Лилофея протянула руку и нащупала нужный том, но там внутри была не схема родового древа, а перечень самых разных подводных существ. Любопытно! Но не совсем то, что ей надо. Кракены, тритоны, корриганы, дини ши, летающие над водой и манящие рыбаков кинуться с лодки в пучину. И нереиды… Что? Лилофея нахмурилась. Она полагала, что Нереида это женское имя, а оказалось – название водяных существ.

Из окон библиотеки открывался вид на море. Сверху оно казалось холодным и мрачным. А бирюзовые птицы, парившие над водой, совсем не походили на чаек. Одна из них подлетела прямо к окну. Боже, да у нее сплюснутое лицо, как у рыбы. Лилофея выронила книгу и чуть не пришибла ею странное существо, похожее на изумрудного краба, которое неизвестно как проползло во дворец. Сутулое, светящееся и с деформированной головой, оно явно принадлежало к морским чудесам. Как так можно? Повсюду ведь костры и факелы, а эти существа все равно так легко проползают во дворец. Может, и вправду стоит осушить все фонтаны, чтобы у них больше не было лазейки на сушу. Лилофея вообще не понимала, как фонтаны могут стать порталами для морских обитателей.

Она вышла на лоджию. Фонтан на ней временно осушили, но до моря отсюда все равно было рукой подать. А у моря угадывались очертания уже знакомой фигурки.

Нереида сидела на валуне. Восточное одеяние оставляло открытым живот, в который было вживлено затейливое украшение из жемчужин, а юбка переливалась множеством оттенков, как чешуя волшебной рыбы. Хотя что-то такое одеяние не очень похоже на юбку. Больше напоминает дельфиний хвост. Миг и под ним взмахнули плавники, взметая пену и водяные брызги.

– Так ты русалка? – Лилофея была ошеломлена.

– Только сейчас заметила? А ты наивная! Но хорошенькая. Как думаешь, почему завидев чью-то глупую, но миловидную головку, мужчины вдруг забывают о всех мудрых и ловких созданиях вод вроде меня.

– Не знаю! – Лилофея попятилась. Ревность в тоне Нереиды просто обжигала. Невольно на ум пришли рассказы Моррина о том, что морские жители любят топить девушек. Уж не из ревности ли это? Кто променяет земную девушку на существо с плавниками и хвостом? А Нереида явно выглядывала при дворе потенциальных кавалеров. Верхняя часть ее тела еще могла им приглянуться, но вот нижняя…

А кто променяет такого пригожего парня, как Моррин на существо с кораллами в коже, жабрами и перепонками, даже если оно является морским царем? – тут же спросил жестокий голос рассудка.

Лилофея не успела это обдумать. Руки Нереиды с перепонками потянулись к ней, она отшатнулась от них, оступилась, запуталась в собственном шлейфе и чуть не упала с парапета.

– Давай поплаваем! – снова предложила Нереида, только на этот раз ее голос прозвучал уж очень зловеще.

– Зачем?

– Чтобы проверить: выживешь ты под водой или нет? Нырнем поглубже и узнаем!

– Но под водой все люди гибнут.

– А вдруг ты как раз и есть та особенная, о которой все твердят. Я хочу проверить прямо сейчас, чтобы не терзаться больше сомнениями.

Ее яркий переливчатый хвост картинно взмахнул и окатил Лилофею новой волной соленых брызг. И дальше общаясь с Нереидой, она рискует загубить одно из своих лучших платьев. Но повернуться спиной и улизнуть было как-то неудобно. Во-первых, она принцесса и должна вести себя манерно, а во-вторых, вдруг Нереида переползет через парапет, как те твари ночью, схватит ее и изранит своими острыми коготками.

– При первой встрече ты не показалась мне жестокой, – промямлила Лилофея, прикидывая в уме, кого можно срочно зазвать сюда на подмогу. Единственный факел в скобе у парапета каким-то образом оказался потушен. Наверное, Нереида залила его водой.

– А я и не жестокая, просто любопытная, – улыбнулась она, обнажив сразу несколько рядов острых игольчатых зубов. Едва она прикрыла свои пухлые красивые губки, как сложно стало поверить, что у нее во рту не зубы, а иглы.

– Я тоже любопытная, – Лилофею внезапно осенила мысль, что Нереида, если уж она русалка, единственная может разъяснить ей сложившуюся ситуацию. – Мне, признаться, очень хочется знать кое-то, что на земле считают недозволенным. Что-то о подводных тайнах?

– И что же? – Нереида обрадовалась, явно решив, что это завуалированное приглашение утянуть несговорчивую Лилофею за собой в подводное царство, где та просто задохнется и умрет.

Русалка практически попалась на ловкую удочку. Недавно пообщавшаяся с Орнеллой Лилофея сообразила, что иногда нужно хитрить, чтобы добиться своего. Поэтому она начинала загибать пальцы и перечислять сперва все подряд, кроме того, о чем на самом деле хотелось спросить.

– Есть ли какое-то чудесное средство, которое помогает людям дышать под водой?

– Хм, – Нереида нахмурила рельефные брови, повторявшие изгиб двух ракушек. – Вроде есть, но оно не действует долго. Всего несколько минут от силы. Подходит для того, чтобы убедить несговорчивых рыбаков пойти со мной на дно. Едва они поверят, что обрели способность дышать в воде, как горло им перехватывает.

– Но ты ведь наполовину человек! Как же ты дышишь под водой?

– Если заметила, то вторая половина тела, при чем более крупная, чем верхняя, у меня определенно не человеческая, а рыбья.

Чтобы доказать это русалка обрызгала Лилофею очередной мощной волной соленой воды. Брызги долетали даже издалека, хотя Лилофея пятилась от Нереиды.

– То есть одной рыбьей половины тела достаточно, чтобы дышать под водой, даже обладая при этом человеческим носом?

– Человеческим? – Нереида раздула прозрачные ноздри. Нежная кожица на них по текстуре напоминала перепонки, а внутри ноздрей вместо волосков, как у людей, были заметны округлости двух жемчужин. Эти жемчужины прямо растут у нее в носу или вставлены наподобие сережек? У Харизи нос тоже был проколот, но серьги вставлены в проколы с внешней стороны, а не с внутренней.

– Что еще? – Нереида злонравно ухмыльнулась, заметив испуг Лилофеи.

– Ты одна такая необычная под водой или все моргены наполовину люди?

– Я вполне обычная для своих, но русалками под водой являются далеко не все. Есть и другие обитатели вод. Поплыли на них посмотреть!

– А подводные экипажи это сказка или они, правда, существует в морском мире?

– Да! Они там есть? Откуда ты о них, кстати, знаешь? Но их нельзя описать словами. Нужно на них посмотреть, – Нериида ей заговорщически подмигнула. Ее веки оказались синими, как штормовая волна.

– А нефритовый мост над морем, который девушки видят по ночам, это иллюзия, вроде фаты-морганы? – вот Лилофея и подошла к нужной теме, и сердечко у нее застучало сильнее. Ответит ли русалка честно. – Стоит ступить на этот мост и девица утонет?

– Нет, он реален. Просто днем люди его не видят. И виден он не только девушкам. Парней с него тоже легко утянуть на дно.

– Для чего он? – Лилофею это больше всего волновало.

– А вот этого я не знаю. Знает только сам морской царь, но с ним тебе вряд ли удастся поговорить. Он вечно слишком занят. Тиранит то одного земного правителя, то другого. Мы давно его уже почти и не видим.

– Ну, с ним я как раз поговорить смогу, – Лилофея пыталась отряхнуть промокшее платье, но оно сильно потяжелело, впитав влагу. Бежать в нем будет тяжело. Отвлекая Нереиду разговором, она сумела, пятясь, отойти от нее на приличное расстояние. Нужно надеяться, что русалка не умеет ползать по суше так же ловко, как другие жители моря.

– Думаешь, твоя красота, о которой так много болтают, заставит его выйти на берег? Не надейся! – Нереида уже точила коготки о валун. Почему она внезапно так обозлилась?

– А что бывает, когда водяной приглашает девушку на свидание к нефритовому мосту? Стоит ли принять такое приглашение?

– Нефритовый! Бирюзовый! Золотой! Костяной! Коралловый! Мост может становиться всяким. Все зависит от того, как водяной относиться конкретно к тебе. Но я в любом случае советую тебе не ходить.

– Почему?

Нереида вдруг надолго замолчала. Слышно было лишь, как ее рыбий хвост раздосадовано и нервно бьет по волнам.

– Просто не ходи и все, – после долгой паузы выпалила она. – Это дружеский совет!

– Дружеский! Так ты мне-таки подруга, хоть и русалка. Такое возможно?

– Иногда мы можем даже любить смертных, а не только с ними дружить.

– И не утопить их при этом?

– Все зависит от того, насколько хорошо сложатся наши отношения, – не стала врать на этот раз Нереида. – Но признаюсь тебе честно. Из любви со смертными ничего хорошего не выходит. Как ни старайся, а люди стареют, дурнеют, характер у них портиться от болезней или тяжелой работы. Те, кто были юношами вчера, сегодня древние старцы. От нашей любви они стареют еще быстрее, чем заповедано вашей несовершенной человеческой природой. И наши отношения перестают быть равными. Потому что мы, русалки, остаемся такими, какими вы нас видите сейчас, навсегда. Не стареем, не меняемся характером, не знаем, что такое болезни и усталость.

– Мне намекнули, что я отчасти принадлежу к народу морген. Правда, забавно?

– Ну, значит, ты мне как сестра, – усмехнулась Нереида. Только не было понятно серьезно это она или с легким сарказмом.

– Ты же не хочешь меня ранить или утопить? – Лилофея с опаской взглянула на ее когти.

– Что ты? Конечно же, нет. Ты ведь не пойдешь на свидание с водяным к мосту?

Лилофея отрицательно покачала головой.

– Значит, никто тебя и не утопит.

Лилофея поверила ей, даже сделала на прощание реверанс, чтобы Нереида не обиделась, развернулась и помчалась прочь.

– Только запомни, что к мосту ходить нельзя. Морская радуга не для свиданий! – кричала ей вдогонку Нереида.

Ее цепкие пальчики не вцепились в подол убегавшей принцессы, а Лилофеи все казалось, что русалка ползет за ней по песку, затем по дворцовому полу, перебирая руками с перепонками и плавниками так быстро, что становится страшно. Она даже обернулась. Дворцовый пол был мокрым, но влажные следы могли натечь с ее платья. Она сама сейчас после общения с дочерью морских вод промокла, как под дождем. Стоит поверить Нереиде, что она хочет дружить, а не враждовать. Просто у русалок свой этикет. Они, даже подружившись, ведут себя не так, как люди. От этих мыслей тут же пробудилась нежданная совесть. Жители Оквилании воюют с моргенами, страдают от их нападок с прибрежной стороны, а принцесса вдруг нашла общий язык с одной из морских обитательниц. Можно было оправдать себя лишь тем, что Нереида совсем не похожа на тех чудовищ, которые вползали во дворец ночью. Были бы все жители моря такими, и люди могли бы договориться с ними мирно. Наверное, стоит прислушаться к совету Нереиды и не заглядываться больше на таинственный мост. Тем более не нужно ходить на свидание с водяным, ведь для обычной земной девушки, пусть даже принцессы, оно неизбежно закончиться потоплением в воде. Перед риском утонуть равны все звания и титулы. Корона ее не спасет!

Даже корона, подаренная водяным? Лилофея ощутила, как она надавила на лоб при мысли, что не стоит ходить к мосту. Обруч короны впился в кожу, как живой.

В ее покоях уже ждали павлин в клетке и новая записка на раковине. Кстати, раковину уже кто-то разбил или раздавил. Она валялась на полу. Более крупная, чем те, что доставлял водяной обычно. Не беда! Чернила, то есть вода, которую использовали, как чернила на ней растеклась между осколков раковины и сложилась в первоначальные слова, которые должны были быть написанными на ракушке:

– Я давал тебе лишь три дня на раздумья, принцесса. Приходи на свидание к мосту, иначе по истечению третьего дня от нашей первой встречи на балу, там, где сейчас лежит Оквилания, будет плескаться продолжение моря. Хочешь, чтобы я расширил морские границы? Либо ты приходишь на мост над морем, либо море затопит Оквиланию.

Гадания на песке

Ну, разве это не ультиматум? Лилофея прочла вслух записку Сенешалю, ожидая, что подскажет он. Но обычно говорливый павлин угрюмо молчал. Значит, ситуация серьезная, раз он ничего не может посоветовать. Больше даже не трещит, чтобы она держалась подальше от водяных. Наверное, боится, что сам утонет вместе с клеткой, если королевство начнут затоплять морские жители. Раньше он мог позволить себе улететь при первой опасности и бросить тонуть одну Лилофею. Что ему при его-то способностях найти новую госпожу? Но теперь ситуация стала и для него весьма серьезной.

Всем в королевстве с недавних пор стало житься не слишком легко. Люди кругом стали нервными, пугливыми, даже здоровались как-то натянуто. Лишь Орнелла с ее небольшой свитой ходило по галереям и парадным залам дворца, как гордая орлица с высоко поднятой головой. Харизи уложила ее роскошные локоны в затейливую и пышную прическу. Только несколько птичьих перьев, воткнутых сбоку над виском, смотрелись нелепо. Лилофея отметила, что у кузины появилась странная манера украшать свой корсаж и подол платья орлиными перьями. У нее даже веер был не страусовым и не павлиньим, как это модно, а из перьев крупного горного орла. Наверное, в Султаните их очень много развелось. Лилофея припомнила, что давно в детстве слышала, как эту страну называли Орлиным государством. Тогда в ненастную ночь им рассказывали сказки у камина, и Орнелла заснула. В ее присутствии ни одна из нянь не проявила бы подобную бестактность. Что значит Орлиное государство? Правители ведь там не орлы! Почему-то при этом названии огонь в камине очень ярко вспыхнул и чуть не сжег спящую Орнеллу.

Теперь детство осталось позади, и кузина из Султанита делала вид, что вообще не узнает Лилофею. Даже Харизи ей кивнула издалека, а Орнелла нет. Вероятно, она обиделась, что Лилофея не надела ее серебряный гарнитур. Не разъяснять же теперь кузине, что от серебра ей становиться дурно. Другое дело жемчуг. От него расходилось такое приятное ощущение по коже, будто ее ласкает теплая волна.

Как бы не были жестоки приходящие из моря существа, но подарки их царя пошли ей на пользу. А вот Моррину крупно досталось. Он все утро мотался по дворцу с обезумевшим видом, созывал стражу, обсуждал с первым и вторым министрами, что нужно удвоить количество факелов на парапетах и костров на побережье. Юноша выглядел осунувшимся, бледным и запуганным. Он даже вздрагивать начал при звуке далеко плеска волн.

Оказалось, что моргены хотели затопить корабль Моррина в отместку за нарушенный договор, но ошиблись и затопили бригантину посла. Из-за этого чуть было не возникли международные проблемы. Наивный посол сам еще не столкнулся с морскими обитателями, поэтому не мог взять в толк, каким образом может затонуть судно, пришвартованное в гавани. Ведь ночью даже шторма не было. Ни одна из шхун, бросивших якорь рядом, ко дну не пошла. На взгляд посла это все был злой умысел по отношению к его стране или же происки каких-то портовых хулиганов. Моррин хотел сделать широкий жест и отдать свой корабль взамен потонувшего, но, очевидно, моргены спохватились, запоздало обнаружив ошибку. На корабле Моррина теперь творилась такая жуть, что к нему боялись приблизиться даже самые отчаянные головорезы из портовых кабаков.

– Говорят, там все от носа до киля поросло зеленой ядовитой тиной, – нашептывала ей Морисса сплетни прямо на ухо, беспокойно озираясь на охрану, которая, очевидно, была против разнесения по дворцу слухов, возбуждающих панику. – Корпус, днище и корма поросли живыми копошащимися водорослями, которые сетью ловят любого, кто приблизиться и утягивают на дно. На руле сидит какое-то рыбопоодобное существо, которое обгрызает дерево. Рангоут и такелаж в жутком состоянии, а только вчера судно было начищено, как новенькое. Сегодня там все мачты и палуба поросли ракушками. Близко не подойти, но какой-то смельчак из Султанита сумел побывать на корабле. Он либо кудесник, либо трюкач, умеющий летать. Так вот он видел своими глазами, что в трюме засел монстр с несколькими головами, одна из которых, представь, человеческая, и телом осьминога. Эта тварь имела наглость устно передавать приказы самому королю Оквилании, твоему батюшке.

– Больше похоже на сказки или выдумку пьянчуги, – недоверчиво хмыкнула Лилофея. – Не может же кто-то из свиты Орнеллы или ее отца летать, перекинувшись орлом. Хоть их королевство и называют Орлиным государством, но верится в это мало.

– Орлиным государством? – Морисса сморщила свой вздернутый носик. – Никогда не слышала!

– Она гордячка! – Лилофея смотрела вслед планирующей по галереям Орнелле. – Думаешь, и нам следует так себя вести, раз я дочь короля, а ты моя наперсница?

– Никогда не стоит брать пример с плохих людей.

– С плохих?

– Ну, в смысле с тех, кто мучается фанаберией.

– Звучит, уже лучше.

– Мне нужно следить за языком, иначе назвав плохой принцессу даже из королевства, с которым в будущем у нас возможен военный конфликт, я рискую попасть на эшафот, – согласилась Морисса, но следить она пошла не за своим лексиконом, а за Изменником, ловко перепрыгнувшим на плечи взвизгнувшим от испуга дамам.

Это и к лучшему. Лилофея подумала, что стоит поискать какие-то пути к Нефритовому мосту раньше, чем водяной царь исполнит свою угрозу и затопит всю Оквиланию. Только вот незадача – мост бывает виден только в сумерках. А сейчас яркий день.

Поговорить с Уруном тоже не было никакой возможности. Моррин теперь опасался даже собственной тени. А то вдруг вместо тени за его плечами вырастет жуткое подводное существо, которое предъявит ему счеты за невыполнения условий какого-то договора. Со стражей договориться тоже не удастся. Хоть она и принцесса, вряд ли ее приказ исполнят, если он идет в разрез с повелением министров и короля. Разве только стоит убедить кузину Орнеллу, что забавы ради им обоим нужно посмотреть на морского пленника. Если Орнелла начнет хныкать и просить, чтобы ей показали выловленную из пучины живую диковинку, то королю придется дать разрешение провести ее в темницу. А вслед за ней сможет увязаться и Лилофея. Она уже собралась обратиться к высокомерной кузине, как вдруг из глубины подземелий дворца зазвучала странная музыка: и приятная, и болезненная для слуха. Похоже на свист, которому аккомпанируют металлические жабры, трущиеся о прутья клетки. От этой музыки стражникам вдруг стало плохо. Нескольких из них даже стошнило чем-то зеленым, похожим на водоросли. У кого-то из придворных в глазах зависло бессмысленное выражение, как у сомнамбул.

– Ты можешь вызвать меня в свои сны, если хочешь поговорить, – такое ощущение, что сам Урун вырос вдруг за ее спиной, отвел пряди от ее щеки перепончатой лапой и зашептал, свистя, прямо ей на ухо.

Лилофея даже обернулась. Естественно, никакого Уруна рядом с ней не было. Но ощущение того, что он ее трогал, было таким реальным. И мокрый след тянулся по полу за ее шлейфом. А в зеркале на стене отражались лишь ее жемчужные украшение. Само тело принцессы казалось на их фоне бледным призраком. А вот жемчужинки жили и перекатывались на ее коже, улыбались множеством крошечных лиц, как русалочьих, так и рыбьих. Лилифея глянула на жемчуг. Неужели в каждой жемчужине и правда отражается чье-то лицо?

Мимо нее как раз пронесся обеспокоенный герольд. Хоть он даже на нее не глянул, ей все равно стало как-то неудобно, что она разглядывает собственное ожерелье так, словно в нем завелись блохи.

Стражники у бокового входа, ведущего с галереи прямо к морю, не обратили на принцессу никакого внимания, когда она прошла мимо них. Лилофея даже обернулась, чтобы проверить. Когда она шла к морскому берегу, надев на себя жемчужные украшения, ощущение было таким, будто она стала невидимой для стражи. А вот какого-то пажа, попытавшегося прошмыгнуть вслед за ней, они задержали, пояснив, что по королевскому приказу никого нельзя выпускать на побережье.

Лилофею же, идущую по берегу, даже никто из часовых в подзорную трубу не углядел. Иначе бы вслед за ней сейчас примчался целый отряд.

Песок набился в туфельки. Лилофея сняла их и пошла босиком. Она оглядывалась по сторонам. Никакой Морской радуги вблизи было не видно. Впрочем, как и морских тварей. Море было таким удивительно спокойным, как будто они не могут выбраться из него в любой момент. Все, что видишь обманчиво. Наверное, следовало прийти сюда в сумерках, но и днем факелы с дворцовых парапетов чадили так, что дымная атмосфера на берегу пугала. Орнелла шумно жаловалась где-то вдалеке на галерее дворца, что ей становиться дурно от запаха дыма.

– Тут стоит такая вонь, будто вы рыб и жаб живьем палите, – шумно жаловалась она кому-то из младших советников. – В чем проблема? Я буду жаловаться моему дяде-королю.

Лилофея удивилась, что способна слышать голоса так издалека. Они отдавались, как внутри раковины. Помниться, раньше она не могла различать голоса на таком расстоянии. А сейчас ей даже удавалось уловить звуки чудесной арфы леди Мораллы, хотя та, наверняка, играла в одной из самых высоких башен, где располагались музыкальные салоны.

Неужели ее слух обострился? Или все дело в длинных жемчужных подвесках короны, которые покачиваются над ушами и из-за них все слышится как-то иначе, чем раньше.

Жаль, что никакая волшебная дорожка из жемчужин или устриц на песке не указывает ей путь к Нефритовому мосту. Даже Нереиды рядом нет, чтобы спросить у нее, как туда пройти. Хотя нет, она же пообещала Нереиде, что точно не пойдет на свидание с водяным. Жаль, что с тех пор обстоятельства так сильно изменились, что ей пришлось передумать. Впрочем, что ее так напугало? Всего-то записка, сделанная водой.

Если б не угрожающий смысл этой записки, она бы сейчас сидела, сложа руки. И зачем только она так сдалась этому водяному? Что в ней такого особенного? Принцесса, как принцесса. Орнелла, например, умеет держаться в обществе намного достойнее, чем она. И одевается куда вычурнее. А осанка у нее поистине царская. Так вот пусть водяные и похищают ее! Лилофея тут же себя одернула. Мечта, конечно, сладостная, чтобы вместо тебя на дно утянули другую, но в случае если похитят Орнеллу, это грозит Оквилании немедленной войной с Султанитом. А Султанит сильная держава, имеющая много союзников среди островных государств и не только.

Так что даже хорошо, если водяной не заметит Орнеллу и не захочет пленить ее.

Лилофея прошла мимо большого дымного костра, разложенного прямо на песке, в опасной близости от омывающих берег волн. Костер был таким большим, чтобы даже самый крупный вал не затушил его во время прилива. Наверняка, какие-то дозорные приходят сюда подкинуть хвороста и дров. Лилофея поспешила пройти дальше по берегу.

Впереди костров уже не было. Где-то там должна находиться пиратская лагуна, до которой почему-то до сих пор не добрались королевские патрули. Либо им дали хороший подкуп, чтобы ничего не замечать, либо у пиратов было какое-то магическое средство, чтобы от их укрытия все отводили глаза. В любом случае такая подружка, как Морисса, была для них отличным источником информации и о многом могла предупредить.

Самой Лилофее никто не мог рассказать, зачем она так нужна водяному. Кроме самого водяного, разумеется. Но идти на свидание с ним почему-то было боязно. Даже коленки подгибались. Вспоминалось точеное лицо с синеватой кожей и золотыми бровями. Приятный голос, напоминающий шум текучей воды, звучал в ушах. Вспоминать о водяном царе было упоительно, встречаться с ним – страшно. Что же делать? Вероятно, она нужна ему всего лишь как заложница, чтобы шантажировать, например, султана Этара, который так активно засылает к ней сватов, и держать в страхе ее собственного отца. Хотя как можно еще больше усилить тот страх, который правитель и жители Оквилании уже испытывают перед пришельцами из водной стихии?

Лилофея заметила худую женщину, которая то ли собирала ракушки, то ли пыталась вызвать кого-то из моря. Ее седые волнистые волосы развевал легкий бриз. Длинная туника изо льна стала мокрой от соленых брызг.

Подойдя ближе, Лилофея увидела, что женщина чертит что-то палочкой на песке, и накатывающие волны не смывают надписей.

Черточки, на первый взгляд выглядевшие полной бессмыслицей, складывались в вязь символов, которые напоминали глубокие царапины на мокром песке. Казалось, что морской берег стонет под ними.

С виду символы угловаты и очень просты, но это вовсе не детская игра. Да, и сама женщина давно уже не ребенок. Разве только безумица?

– Что вы делаете?

– Закрываю им путь из воды, – женщина подняла на нее лицо узкое и дряблое, но с выпирающими, как у моргены, рельефными скулами и ажурными ушами.

– Кто вы? – у Лилофеи перехватило дыхание от взгляда глубоко запавших сверкающих глаз. Они были юными на старом лице и напоминали по переливам всю палитру тонов моря: от зеленого до синего.

– Рокуэла, – старая женщина выпрямилась, неожиданно продемонстрировав осанку танцовщицы. Вероятно, в молодости она ею и была.

– А я… – Лилофея не знала, стоит ли раскрывать свое имя и происхождение неизвестно кому.

– Я знаю, кто ты, – опередила ее Рокуэла.

Принцессу все знают в лицо. Как она об этом сразу не подумала, но вместо общепринятого обращения «ваше высочество», женщина вдруг употребила совсем другое:

– Невеста водяного.

– Что? – Лилофея попятилась. Вдруг женщина прямо сейчас накинется на нее. Уж очень подозрительно ее внешнее сходство с моргенами. На суше дряблая старушонка, а в море окажется еще одной русалкой Нереидой.

– Не бойся! Я не из подводного народа. И когда один из водяных духов приплыл к моему жилищу, постучался ночью в окно и сказал, что готов заменить мне моего жениха, пирата, чей корабль он утопил из ревности, углядев, как я прощаюсь с женихом у берега, я решительно отказалась. Пусть ждет меня в пучине по сей день. Моргены вечно молоды, а вот мы, люди, стареем и умираем. Скоро ждать уже будет некого. Но вероятно, однажды он приплывет к другой бедной девушке, прикинется ее женихом, проведет с ней ночь и рассмеется наутро, когда она обнаружит, что провела ночь с полурыбой, и сама отчасти утратила человечность.

Рокуэла демонстративно провела по острым насечкам, похожим на металлические жабры у себя на запястьях. Бусы из раковин тоже, казалось, не висят на ее шее, а прорастают прямо из кожи.

– Так вы и есть Морская гадалка! – догадалась Лилофея. – О вас так много говорят, даже при дворе. Не знаю, что правда, а что ложь, но не могли бы вы предсказать мне будущее.

– А ты его еще не знаешь?

Лилофея отрицательно покачала головой.

– Твое будущее в море с тех пор, как ты надела жемчуга.

Старуха хотела прикоснуться к одной из роскошных подвесок короны и отдернула руку так, будто обожглась.

– Есть легенды, есть сказки, есть целые поэмы о том, что иногда любовь людей и волшебных водяных созданий бывает взаимна. Но она влечет за собой множество испытаний. Люди и моргены очень разные. Нашей природы не переделать. Но тебе может повести. Ты другая.

– Что значит другая?

Рокуэла загадочно сверкнула глазами, непостоянными по оттенку, как морские волны.

– Спроси у отца про легенды о придворных моргенах.

– А разве такие есть? По-моему само упоминание о моргенах при дворе было бы запретным, если б они сами не выползали из волн на берег и не напоминали нам о себе.

– Не все так просто, милая жемчужная царевна.

Лилофее понравилось, как это прозвучало. Обычно пожилые женщины называли ее девочкой или юной принцессой, но жемчужной царевной никогда.

Между тем Рокуэла присела прямо на песок и жестом предложила Лилофее сделать то же самое, но девушка не решилась. Не хотелось пачкать нарядное платье. На бежевой тунике Рокуэлы почему-то не оставалось никаких пятен от мокрого песка. А медные застежки на плечах и кушаке напоминали те знаки, которые она чертила у кромки воды.

– Есть история о владычице океана, которая полюбила простого смертного. Ради него она вышла из глубин и осталась жить среди смертных на долгие тринадцать лет. Ровно столько действовал волшебный эликсир, который она изготовила сама, но по истечению срока она больше не могла притворяться смертной. Однажды на шумном пиру все увидели, кто она есть, поняли, что сидят за столом не рядом с красавицей, а рядом с водяницей, платье которой лужей растекается по полу. Там, где касались ее ладони, на скатерти растекались водные пятна, где она проходила, плескались моллюски в лужицах вместо следов. Ей пришлось уйти назад в океан, бросив человека, который после ее смерти уже не хотел больше ни одну женщину. Отведав любви морген или океанид, люди словно каменеют.

– Что стало с тем человеком?

– Он не утопился, как все брошенные океанидами лишь потому, что на нем лежала ответственность о большей группе подданных и ребенке, который был наполовину водяным созданием, наполовину человеком.

– Бывают и такие дети? Что-то среднее между людьми и моргенами?

– Ну, в основном это дети сельков – созданий вод, способных прикинуться красивыми юношами. Они соблазняют девушек, тоскующих о чем-то у берега, но бросают их при первых признаках беременности.

– Как бы пираты не проделали с Мориссой то же самое, – вслух подумала Лилофея, но Рокуэла ее даже не слышала, самозабвенно продолжая рассказ о чудовищных плодах межрасового союза, которые отвергает, как моря, так и земля. Они рождаются чужими для обеих стихий.

– Но сама любовь к водяным созданиям прекрасна, главное, чтобы не появились на свет дети от нее.

– И этим ты занимаешься у себя в гадальной мастерской – помогаешь им не появиться на свет, как ты помогла леди Элиссандре, встретившей селька, которая после твоей подмоги позеленела и зачахла до смерти от тоски, – Лилофея сама не знала, зачем это произнесла и откуда вообще об этом знает. Ее будто кто-то дернул за язык и начал говорить ее устами.

Рокуэла содрогнулась всем своим худым дряхлым телом.

– А ты еще в большей степени принадлежишь им, чем я даже могла предположить, – только и пролепетала она, но Лилофея прошла мимо нее, уныло сидящей на песке.

– Постой, суженая водяного! – догнал ее голос морской гадалки. – Если захочешь найти дорогу к нему, просто отломай одну жемчужину от своих украшений и брось ее наугад, так, чтоб она подскочила, ударившись о почву. Она покатиться вперед сама и укажет тебе путь к нему или куда захочешь. Сгинуть в волнах для тебя не страшно!

Лилофее не хотелось препираться со старой женщиной, поэтому она пропустила безумные слова мимо ушей. Хотя идея о том, чтобы подкинуть всего одну жемчужину и таким образом найти дорогу к Нефритовому мосту ее прельстила.

Но вместо того, чтобы экспериментировать, она отправилась прямиком к пиратской лагуне.

Путь оказался неблизким. Среди песка то и дело попадались какие-то необычные раковины, на которые она чуть не наступала. Вопреки всем законам природы они были разноцветными – всех оттенков радуги, и по форме напоминали то трубы с зазубринами, то короны, то веера, иногда даже цветки или зигзаги. Такого разнообразия она раньше не встречала, сколько не прогуливалась на берегу.

Вроде бы лагуна это небольшая заводь, отделенная от крупных водоемов барьерными островами или рифами, но пиратская лагуна оказалась большой. Из-за обилия атоллов и рифов по краям она напоминала водный лабиринт. Лилофея с трудом нашла узкий проход, больше похожий на эстуарий. Кто-то оставил тут челн, украшенный по краям цветами и раковинами. Наверное, влюбленные устроили здесь место тайных свиданий. Лилофее первым делом пришли на ум похождения Мориссы. Челн был не закреплен ни тросом, ни канатом, тем не менее, никуда не отплывал, но едва принцесса села в него, как он стремительно понесся вдаль по обширной лагуне. Она едва успела оглянуться назад. Проход отдалялся. Кругом остались лишь рифы и вода. Лилофея провела рукой по причудливым цветочным гирляндам на бортиках. Где растут такие цветы? Похоже на анемоны, но лепестков в них слишком много, сразу несколько рядов. И откуда взяться среди них цветочкам зеленого цвета? А раковины, вросшие в гирлянды, и впрямь настораживали.

– Примени свою силу!

Кто это сказал? Голос явно женский и какой-то неестественно певучий. Лилофея оглядывалась по сторонам, но кругом была только вода в кольце рифов и атоллов.

Ей на память пришло странное изречение о том, что юной девушке нужно сесть в челн, порезать себе запястье, напоить своей кровью воду и ждать, пока явятся подводные духи, чтобы ответить на мучающие ее вопросы.

Порезаться ей было нечем, разве только уколоться. Но булавки в рукаве тоже не оказалось. Наверное, она оставила ее на туалетном столике, потому что янтарная головка не сочеталась с жемчужными украшениями. Зато к корсажу была приколота брошь в форме морской звезды. Лилофея отстегнула ее. Достаточно острая. Она кольнула себе мизинец. Кровь выступила почти сразу, и тут же над рифами пронесся стон. Теперь нужно капнуть кровью в воду.

Здесь явно не хватало Сенешаля с его острословием, чтобы ее развеселить. Он бы кружил над челном и делал заумные замечания. Палец начал болеть. Лилофея выдавила несколько капель крови из него прямо в воду. Они тут же растворились в ней, как будто их и не было. Лилофея все ждала, что объявиться водный дух, но кругом было пусто. На миг ей показалось, что какой-то прозрачный силуэт действительно завис над водой подобно призраку, но едва челн подплыл ближе, как там ничего не оказалось. Каким образом вообще можно плыть без руля и весел? Тут такое сильное течение? Тогда почему у берега челн покачивался на воде, не сдвигаясь с одной точки, как будто ждал ее. Или кого-то другого?

Вероятно, это совсем не та лагуна, в которой прятались пираты. Здесь слишком узкий пролив. Едва сможет проплыть лодка. Целому кораблю даже с маленькой осадкой сюда не пройти. Но сам водоем очень живописен. Такой свежий, изолированный и спокойный. От воды веет приятным холодом.

– Отличное место, чтобы утопиться?

И опять голос! Только уже не женский. Лилофея оглянулась. Какой-то прозрачный силуэт завис над водой, в том месте, где она поранилась. Он возник из воздуха и становился все четче. Кажется, он сделал ей знак молчать.

Она и так молчала.

Под водой что-то было. Она присмотрелась. Вроде бы вода такая чистая и прозрачная, что можно разглядеть дно. Однако, что именно плавает под ней, большая рыбина или какая-то медуза, было не разглядеть.

В воде раскрывалось что-то блестящее и оранжевое, подобно цветку. То оно вытягивалось, как шаль, то окружало лодку, как кольцо.

Лилофея углядела птицу. Кажется, ту же самую, которую уже видела однажды за окном библиотеки. Во всяком случае, очень похожую. Хотя есть ли две одинаковые птицы с головой, как у рыбы и перепончатыми крыльями, напоминающими жабры? У этой птицы и оперение блестит, как чешуя.

Можно ли ее чем-то приманить? Обычные голуби и воробьи покупаются на хлебные крошки, сороки – на пестрые вещицы. А чем может увлечься чешуйчатая птица? Когда Лилофея прогуливалась у берега, чайки подлетали к ней, как прирученные. Стоило лишь подставить ладонь. Сейчас принцесса тоже вытянула руку, пробуя зазвать птицу, но та с напыщенным видом пролетела над челном.

Челн тут же сменил направление и поплыл за ней. Всего пара минут, и впереди показалось что-то огромное, как гора. Лилофея даже вздрогнула от неожиданности. Это же и есть тот корабль-русалка, который она видела с галереи. Еще тогда издали в сумерках он ее очень впечатлил, а сейчас вблизи вид оказался еще более потрясающим. Корабль был великолепен и вроде бы совершенно пуст. Вероятно, из-за этого от него разило чем-то зловещим.

– Стой! Не ходи! – зазвучали вдруг голоса из воды. – Поговори с нами! Ты же нас вызвала, а сама уже смотришь в другую сторону. Изменница! Фальшивая принцесса! Ты не госпожа вод! Не ходи на корабль!

Голосов был целый хор. Они звучали так слабо, что напоминали стрекот стрекоз. Но самих стрекоз над водой как раз не летало. А вот голоса, будто прорывались сквозь толщу воды.

Лилофея подумала, что и впрямь странно, как корабль с такой большой осадкой мог оказаться в лагуне. Разве только где-то меж рифов есть более широкий проход.

Резные бока корабля точно были изготовлены величайшим резчиком по дереву. Каждая деревянная чешуйка в хвосте русалки казалась настоящей. Лес мачт, словно вырастал из русалочьей спины. Хвост был боками, плавники – корпусом. А вот кудрявая деревянная голова русалки хоть и обладала красивым точеным лицом, но почему-то напоминала спящего монстра. Вероятно, из-за размеров. Если б это была живая русалка, то в море она бы, наверняка, сошла за великаншу. Даже киты не так огромны.

Челн сам подплыл с того бока, где в дереве были высечены небольшая платформа и ступеньки наверх. Как необычно. На суднах принято использовать либо сходни, либо веревочную лестницу.

Лилофея легко сумела перепрыгнуть из челна на полукруглую платформу, обрамленную вырезанными из дерева рыбами и сиренами. Чудесные фигуры! Интересно, что за мастер их изготовил? Даже пустые глаза сирен, казалось, манят какой-то тайной.

На взгляд Лилофеи лестница в боку судна была непрактична. Из-за нее корабль напоминал сказочный терем, а не средство, пригодное к плаванию. В штиль корабль еще уцелеет, но в шторм при таких изъянах-украшениях, палубу элементарно зальет водой.

– Иди! – голос звал уже сверху, а не из воды. Наверное, это другой голос, потому что тот певучий хор из воды наоборот предупреждал ее не ходить. Лилофея придержала пышные юбки одной рукой, чтобы не поскользнуться на крутых ступеньках. У основания каждой ступени было вырезано по крупной рыбине или морскому коньку. Что за чудак заказал построить такое судно? И почему оно стоит тут абсолютно пустое, не считая бесплотных голосов? Это явно не пиратский корабль. Может, в этом месте прячут свой товар контрабандисты? Тогда им действительно нужно судно, которое легко выдать за корабль-призрак. В этом случае ведь никто не решит на него подняться, но она уже добралась до палубы. В лицо подул свежий ветер. Откуда ветер в лагуне, со всех сторон огороженной рифами?

Лилофея огляделась по сторонам. На корабле-русалке все оказалось не менее чудаковатым, чем снаружи. Руль был свит в форме дремавшего морского змея, чьи конечности закрутились кольцом. В палубе были вырезаны деревянные раковины и морские звезды. Со стороны казалось, что они растут прямо из досок. Лилофея даже пару раз споткнулась о них.

Все снасти напоминают кости рыб, хвосты медуз. Все мачты сделаны либо в форме продолговатых водяных змей, либо тонких сирен и тритонов. Вместо главной мачты две фигуры сросшихся спинами девушек – земной и моргены с хвостами под платьем. Их затылки срослись, а во лбах пророс нарост в виде ладьи. Это раскрашенное дерево? Или фигуры живые? Лилофея провела пальцем по лицу земной девушки, приросшей к моргене. Вероятно, ей только показалось, что под ногтем проскользнула влага, похожая на слезу.

– Только ты можешь их пробудить?

Кто это сказал? На палубе пустота. Даже чаек над мачтами не кружит. Лилофея резко обернулась вокруг собственной оси. Было слышно при этом даже, как ее шлейф шуршит. Чьи-то шаги в такой тишине она бы точно услышала.

На палубе было скользко. Ей приходилось хвататься за основания мачт, чтобы продвигаться вперед, и казалось, что фигурное дерево под пальцами вздыхает. Фигуры точно не были живыми. Они ни шевелились, ни шептали, но ощущение было таким, что они за тобой наблюдают.

На лестнице, ведущей в трюм, что-то быстро дернулось. Кто-то словно оттуда позвал. Вряд ли там спрятано что-то интересное. Разве только можно обнаружить там бочонки с контрабандным ромом и понять, что вся сказочная атмосфера корабля это лишь помпезное прикрытие для пиратских афер. Никто не заподозрит, что на таком вычурном корабле вместо актеров плавучего театра могут гнездиться разбойники.

Лилофея осторожно спустилась вниз. Узкие ступеньки скользили, как политые мыльной водой. Кругом было темно, но где-то в глубине трюма, что-то бледно светилось. Там стояли какие-то высокие железки вроде напольных канделябров, только вместо свечей в них мерцало по три гнилушки. В стены и пол трюма были вделаны раковины и кораллы, которые тоже поблескивали. Лилофея прошла вперед и, наконец, обнаружила, что удивительное тут спрятано.

В трюме спала женщина в короне из морских звезд на сливочно-светлых кудрях. По ее коже тонкой сеточкой тянулась паутинка серебристых то ли водорослей, то ли нитей. Они шевелились сами по себе. Спящая женщина была одета в затейливое восточное одеяние. Юбка унизана чешуйками. Хотя нет, это не юбка. Это же хвост! Лилофея попятилась и опрокинула что-то похожее на трехсвечный шандал. Таких здесь было несколько. Они окружали большую раковину, в которой спала русалка.

Раз у нее есть хвост, то она ведь русалка. Лилофее вдруг стало жутко от мысли, что она находиться рядом с мертвой русалкой, которую почему-то хочется назвать спящей. Разве можно сказать, что она спит, если ее грудь не вздымается от дыхания? Но с другой стороны, если она мертва, то почему она не гниет и не разлагается?

Кругом одни вопросы. А корабль вдруг начал качаться, будто на волнах. От всех стенок трюма исходили голоса. Корабль, будто стал живым существом, которое жаждет заглотить ее, как неподвижную русалку в трюме.

Лилофея выбралась на палубу. Проходя мимо двух сросшихся женских фигур, она зацепилась платьем. Раздался хруст рвущейся ткани. Часть буфа с ее рукава осталась висеть на мачте.

– Стой! Не уходи!

Голос был явно мужским, а не женским, какие она уже слышала. Лилофея обернулась. Кто-то с лицом, обмотанным красным шелковым шарфом стоял на палубе. Это пират? Капер? Вид у него точно, как у флибустьера. Вероятно, друг Моррина. Лилофея хотела подойти к нему и только теперь увидела, что из-под длинной накидки у него вместо ног выползают осминожьи хвосты и тянуться по палубе. Больше похоже на кошмарный сон. Хоть незнакомец не пытался догнать ее и схватить, она несколько раз оборачивалась через плечо, когда спускалась к челну. Благо, хоть он никуда не уплыл и ждал ее на прежнем месте, подобно верному плавучему псу.

– Только ты можешь их всех разбудить! – мужской голос донесся до нее, когда челн уже уплывал.

Лилофея оглянулась. Одна фигура на борту точно была не деревянной. На корабле, где все моргены вырезаны из дерева, один живой и подвижный объект был как будто лишним.

Голоса из воды больше не пели о том, как замечательно было бы утопиться в тихой лагуне. Всех их будто спугнули. Челн быстро причалил к тому месту, в котором изначально стоял. Лилофея легко выбралась из него. Наверное, не стоило вообще в него садиться. На душе от чего-то стало черно. Наверное, это вид то ли спящей, то ли мертвой русалки так на нее повлиял. Лицо под паутинкой водорослей не шло из памяти.

Стоило принцессе немного пройтись по берегу, как глазам предстало неожиданное зрелище.

В сети билась громадная рыба с хвостом ярко-оранжевого цвета. Издалека она напоминала огонь, и казалось, что сеть горит. Лишь подбежав ближе, Лилофея заметила, что под сетью мечется русалка. Другая русалка! Не Нереида! У этой русалки было миловидное личико, без жаброобразных скул, но глаза от страха запали так глубоко, что она казалось слепой. Неужели у русалок есть особенность в случая опасности прятать глаза под веками-жемчужинками, как черепаха прячет голову под панцирем?

– Любопытно, сколько нам дадут за такую красотку на самом крупном рынке сбыта в Пионе?

Грубые голоса донеслись откуда-то со стороны. Лилофее не повезло, она не сразу заметила банду моряков, подозрительно похожих на шайку пиратов или контрабандистов. Название Пион сразу ее напугало. Этот остров в далеком океане хоть и славился своими роскошными висячими садами, но процветал вовсе не за счет торговли пионами. На самом деле там сбывали с рук свои трофеи морские разбойники. А именно там занимались продажей награбленных бочек с вином, драгоценностей и красивых пленниц. Более крупной работорговой точки больше не было нигде.

– Продадим ее в цирк или в личную коллекцию этарийского султана? – подтвердил опасения Лилофеи один из бандитов.

– Ты считаешь, что султану нужна наложница с плавниками? – расхохотался один из его товарищей. – Да, рыбка была бы симпатичная, если б не эти жемчужные наросты на веках. Но в любовницы она точно не сгодиться.

– Но ты же принял ее за девицу, когда она пела, – рассудительно заметил кто-то еще.

– Эта морская тварь пыталась охмурить меня своим пением. Совсем в голове помутилось. Принял ее за купающуюся знатную даму. Сколько дадут за миловидную знатную даму в Пионе?

– Столько же, сколько и за служанку, если она хороша собой. У женщин главное внешность и чтобы не было шрамов на теле. Наложницы в гарем проходят строгий отбор. Один прыщик на коже и их уже не примут. А у этой твари, как назло, хвост вместо ног. Зря потратим время и силы, таская ее на рынок в Пион. Она еще и сдохнет в пути без воды. Или ее морские собратья нарочно нас потопят. Может, выкинем ее обратно в море.

– Ни за что! В цирке или в плавучем театре за нее дадут денег.

– А я вот слышал, что среди министров Оквилании есть те, кто падок держать у себя в аквариумах таких рыбок. Для наслаждения! Хотя какая тут услада, хвост не ноги, его не раздвинешь.

Не может такого быть, чтобы кто-то из приближенных короля покупал для потехи русалок. Но бандиты точно не врали. Во всяком случае, намерения продать русалку у них были вполне серьезные. Значит, у них было какое-то веское основание, чтобы рассчитывать, что при дворе Оквилании найдется покупатель. Любопытно, а король об этом знает? Лилофея шумно выдохнула.

Зря она не сдержала эмоций. Шайка ловцов русалки ее тут же заметила.

– А сколько дадут за вот эту красотку на рынке в Пионе? – восторженно хлопнул в ладоши один из них, судя по всему главарь. – Клянусь, морским богом, это сама принцесса к нам пожаловала. Султан Этара отвалит за нее хоть треть своего состояния.

– А он точно бредит этой девицей? Уж что-то очень она похожа на морскую царевну, – другие с недоверием глянули на ее жемчуга, и, кажется, от вида украшений им сделалось дурно.

– Нужно спросить у Мориссы та ли это принцесса, – закашлялся глава шайки. – Стыдно, швартую тут судно уже с месяц, а принцессы все еще издалека даже не видел.

Лилофея попятилась от него. С ловцами русалки происходило что-то странное. Долго смотрев на жемчуга водяного, они вдруг побледнели, щурились, будто им стало больно вообще смотреть, и кашляли водой. Лишь у главы шайки хватило сил потянуться к тесаку за поясом.

– Оставьте ее, – это была Морисса. Она выскочила откуда-то и практически кинулась на шею главе шайки. – Это моя подруга. Ты мне обещал, что ее не тронешь. Ты ведь держишь свои обещания, данные девушке, правда, Шрам?

Шрам? Скорее всего, это была кличка парня, потому что правую щеку у него рассекал глубокий ветвистый шрам, будто тигр полоснул его пятерней когтей. Отметина гнила, приобретая зеленоватый тон водорослей. Если б рана не выглядела давней, можно было подумать, что это русалка полоснула его своими острыми коготками.

Если банда – дружки Мориссы, то они, наверняка, пираты.

– Отпустите ее! – потребовала Лилофея от всей компании, кивнув на мечущуюся в сети русалку.

– Ни за что! – Шраму было так плохо, что он согнулся пополам, но сдаваться все равно не хотел.

Морисса метнула на нее умоляющий взгляд. Не связывайся с ними, пыталась намекнуть она. Но Лилофея уже связалась и, судя по всему, выигрывала. Всем пиратам стало так плохо, что они едва держались на ногах, а кто-то уже и упал в песок. Некоторых тошнило водой и водорослями. Вряд ли они ели водоросли на завтрак. Они и сами были удивлены.

– Это все жемчужины в ее волосах. Они поют, и у меня от них звенит в голове, – пожаловался кто-то. – Сорвите с нее жемчуг и бросьте в воду. Это все трюки морген.

Но ни у кого не было сил к ней приблизиться. Лишь одной Мориссе дурно не стало. Она оставила Шрама, приблизилась к Лилофеи и протянула руку к жемчужным подвескам от венца у ее щеки.

– Действительно все дело в жемчужинках? Они и впрямь оживают?

Но едва она коснулась подвески, как в руку ей словно ударили молнией. Морисса пронзительно вскрикнула, чем привлекла внимание стражников на сторожевых башнях.

– Пора бежать! – скомандовал Шторм, но ни у кого не было сил.

Лилофея лихорадочно размышляла, как выхватить у него тесак и рассечь сеть, пленившую русалку. Однако этого не потребовалось. Достаточно было лишь пожелать. Под ее пристальным взглядом сеть вдруг начала рваться сама. Лилофею не оставляло чувство, что это она рвет сеть, хотя ее руки при этом сети не касались. Проворная русалка мгновенно юркнула в образовавшуюся прореху и ускользнула в море. Только и был виден еще миг в волнах ее оранжевый хвост.

– Даже спасибо не сказала, а нас из-за нее сейчас схватят, – Морисса ахнула, при виде того, что сюда мчится отряд конной стражи. Однако когда ругавшийся и удиравший Шторм уронил подзорную трубу, она ее поспешно подняла.

– Не пропадать же добру, – пояснила Морисса. – Пусть Изменник с ней поиграет.

Насколько, поняла Лилофея, обезьянка не была единственным изменником в биографии Мориссы. Шторм позабыл о подружке, едва возникла опасность быть пойманным. Он и его шайка сумели добраться до шлюпки, а стража уже неслась за ними, чуть не сбив с ног Мориссу, которая успела принять обиженный вид и плаксиво вскрикнуть:

– Они пытались меня похитить!

Уже во дворце, сама приведенная туда под наблюдением внимательных стражников Морисса упорно гнула свою линию.

– Они пытались меня похитить! А еще они хотели контрабандировать в Пион диковинную крупную рыбу, которую выловили у берега, – всхлипывала Морисса, стараясь убедить вездесущего второго министра в том, что всего лишь собирала ракушки для принцессы, а не устраивала заговор с целью продать Лилофею пиратам. На первый раз он ей поверил, но посоветовал королю подыскать для дочери другую наперсницу. Более сдержанную и благонравную, как он выразился. То есть настоящую дуэнью! Это то же самое, что стражей приставить. У Лилофеи кошки скребли на душе.

Но Морисса была еще более безутешна.

– Куда мне деваться, если от двора меня прогонят, – вполголоса сетовала она. – Только сбежать с пиратами.

– А ты этого разве не хочешь?

Она пожала плечами, всполошив Изменника, который по привычке по ним лазал.

– Какие-то они ненадежные ребята. То учтивы, то грубы, то хотят плясать, то нож к горлу, то угощают ромом, а то с меня самой требуют пару монет. В общем, уж подозрительно они переменчивы.

– Ну, так подружись с обычными моряками. То есть с законопослушными. Пираты все-таки преступники, как ни крути.

– Не пойман, не вор, – парировала Морисса, потому что ее дружков пока никто не поймал.

– А как пойман, так сразу повешен, – в тот ей ответила Лилофея, – а до поимки им часто остается недолго.

Шторм с командой едва сумел уплыть. В убегавших стреляли из арбалетов. Кажется, кого-то ранили, потому что вода окрашивалась кровью. Лилофеи с наперсницей не дали наблюдать долго. Их практически под конвоем отвели назад во дворец. Мориссе пришлось объясняться перед докучливым и донельзя внимательным Болдуином, потому что он тут же заподозрил в сумасбродстве ее. Принцесса, по его мнению, не могла проявить такое безрассудство и выйти на берег одна. Ее непременно кто-то спровоцировал.

Морисса плакала уже не наигранно и божилась, что не имела дурных намерений, а сама стала жертвой лиходеев, которые выскочили неизвестно откуда. И вообще все произошло слишком быстро и неожиданно. Она сама не понимает до сих пор, как такое могло произойти.

Пока Морисса оправдывалась, театрально заламывая руки, у Лилофеи было немного времени, чтобы рассмотреть странное украшение на шее у Болдуина. Он так неловко схватил наперсницу принцессы под локоть, что воротник у него распахнулся, и стал заметен серебряный медальон, кажется с портретом, покойной королевы.

Что за чушь? Зачем второму министру носить на шее портрет ее матери. Лилофея даже пошла свериться с камеей, которую отец когда-то отдал ей. Она лежала в бонбоньерке под носом у скучающего в клетке Сенешаля.

Лилофея достала ее и покрутила в пальцах. Да, профиль тот же самый. И какая-то надпись внизу. Королева Морилиана, Мориалла, Моривилина. Как же это читается? Лицо на медальоне почти ее собственное.

Но почему Болдуин это носит? Вряд ли он был влюблен в королеву. Скорее всего, он был подростком, когда она почила. Может, он взял первое попавшееся украшение из казны лишь потому, что оно было серебреным. Ведь вещи из серебра обжигают морген не хуже огня.

– К тебе можно? – в дверь бесцеремонно, лишь едва постучав, ворвалась Лисса, дочь одного из министров, упорно считавшая принцессу своей лучшей подругой, хотя за неделю они едва ли перекидывались десятком слов.

Лилофея вздохнула и отложила камею. Раз Лисса сюда пришла, значит, хочет о чем-то попросить. То у нее камеристка заболела, то ей нужно одолжить парикмахера, то королю на подпись нужно подсунуть какую-то петицию. Удобно иметь подругу-принцессу, чтобы разобраться во всех этих мелочах. Но сегодня просьба была особенная.

– Дай мне поносить одну из твоих тиар!