Читать онлайн Ведьма и бог бесплатно

Liv Stone

Witch and God

* * *

Couverture © Moorbookdesign

* * *

Двум моим младшим сестрам,
наша Сила Трех

Глава 1

Осень охватила природу. Все сияло красными, бронзовыми и золотыми оттенками. Деревья на территории кампуса университета Спрингфолл были похожи на бесшумные костры. Казалось, будто они соревнуются, чтобы узнать, кто из них окажется самым ярким. Клены закутались в роскошные кроваво-красные одеяния, березы сделали ставку на контраст черно-белых полосатых стволов и сверкающей желтизны листьев. Невозмутимые ели гордо красовались в костюмах из темно-зеленых нежных иголок. Солнечный свет довел представление до совершенства. Нимфы отлично справились с работой! Я могу часами любоваться этим великолепием.

– Элла!

Отвлекаюсь от роскошного пейзажа и вижу Мадлен и Рэйчел, которые машут мне. Со счастливым вздохом решаю продолжить путь и присоединяюсь к ним. Многим нравится гулять по снегу, оставляя следы, но я предпочитаю ловить носком ботинка осенние тысячелистники, которые становятся плодородными веществами, необходимыми весной.

– Все витаешь в облаках? – поддразнивает Мадлен.

– Вы видели, какая красота нас окружает? Я не могу быть единственной, кто ее замечает!

Подруги обмениваются понимающими взглядами. Они встретились на дне открытых дверей университетских клубов в начале учебного года и с тех пор неразлучны. В прошлом году мы с Мадлен начали жить в одной комнате, но, так как у Рэйчел есть своя квартира, комната со временем стала полностью моей. Они так легко нашли друг друга. С самого начала между ними все было предельно ясно. Надеюсь, когда-нибудь и мне удастся найти любимого человека.

– Мы на севере Нью-Йорка, – заявляет Рэйчел, пожимая плечами. – Такая осень здесь как день рождения – наступает каждый год.

Распустив рыжий хвост, надеваю шапку.

– Никакой в вас романтики.

– Рэйчел хотела сказать, что ты радуешься за нас троих, – добавляет Мадлен, подмигивая.

Это заставляет меня улыбнуться, приходится постараться сделать достойное – и наигранное – выражение лица, пока мы идем через университетский парк.

– Тсс, не поощряй ее, – шутит Рэйчел. – Наша Элла и так уже с растениями разговаривает.

– Научно доказано, что для растений полезно, когда с ними разговаривают, – по-учительски поднимаю указательный палец.

Девочки заливаются смехом.

– Не примешивай науку, этот спор ты точно проиграешь, – с уверенностью отвечает Рэйчел.

Мы с Мадлен обмениваемся улыбками. Мы изучаем искусство, тогда как Рэйчел – науку. Это не раз приводило нас к бурным дискуссиям за чашкой кофе.

– Во сколько приезжают твои сестры? – спрашивает Мадлен, когда подходим к общежитию.

– Примерно через двадцать минут, – отвечаю, взглянув на часы.

– И чем же интересным вы займетесь в выходные?

– Посетим семейное собрание, ничего захватывающего.

– Подобные встречи всегда такие, – морщится Рэйчел.

Они обнимают меня на прощание, Мадлен шепчет на ухо: «Постарайся получить удовольствие» и уходят к машине.

– Не забудь про имбирное пиво твоей мамы для вечеринки на следующей неделе! – вдогонку кричит Мадлен.

– Не забуду!

В последний раз помахав им рукой, толкаю дверь общежития и поднимаюсь по лестнице в комнату. Энергично открываю дверцу шкафа, достаю сумку, запихиваю пижаму, косметичку, джинсы и свитер. Всегда с нетерпением жду поездки на Поляну, расположенную посреди леса Спрингфолл. Соберется вся семья, а я обожаю своих сестер. Тем не менее знаю, что, как только там окажусь, почувствую разочарование. Даже не знаю, почему община до сих пор приглашает меня. Полагаю, из доброты… Все они могущественны, прекрасны и бесстрашны, а я…

Я ведьма без дара.

Первая в истории. Так что в каком-то смысле я особенная. Отец всегда это говорил, но он был обычным человеком, как и все мужчины, которые окружают ведьм. Его полностью устраивало мое положение. К сожалению, он ушел слишком рано, чтобы я успела провести с ним достаточно времени.

Вырывается тяжелый вздох, и я мотаю головой, чтобы прийти в себя. Ненавижу хандрить. Всегда наступает момент, когда нужно заткнуть внутреннего саботажника. Я уже двадцать лет живу без магии, ничто этого не изменит, а моя жизнь все так же остается многообещающей. У меня прекрасные сестры, мама всегда балует меня, когда приезжаю домой, община платит за мое обучение в университете и делает все возможное, чтобы мое будущее было светлым.

– Меня ждет шикарная карьера, не так ли, Норберт?

Мой фикус Бенджамина, обладатель очаровательных маленьких листочков, со мной согласен. Распахиваю шторы, чтобы в течение следующих двух дней было светло, и, как всегда по пятницам, немного поливаю фикус.

– Никаких глупостей в мое отсутствие. Хороших тебе выходных!

Беру рюкзак, наматываю шарф и закрываю за собой дверь. Спускаюсь по лестнице и опять оказываюсь на улице, погода не перестает вызывать улыбку. Полной грудью вдыхаю свежий воздух. Поляна в это время года будет выглядеть чудесно! Еще одна причина желать туда вернуться. Неспешно направляюсь к дороге. Окруженный горами и лесом университет Спрингфолла скромен как в размерах, так и в амбициях. До города можно добраться на автобусе. В ожидании машины сестер ставлю рюкзак у ног и прячу руки в карманы.

Здесь тихо каждую пятницу. Немногие студенты остаются на выходные. Поэтому одновременно удивительно и обыденно увидеть в нескольких метрах от меня большого пса, похожего на волка, внимательно смотрящего в мою сторону. Оглядываюсь в поисках его хозяина или хозяйки. Он ведь не может быть волком? Конечно, мы находимся в отдаленной местности, но город совсем недалеко.

Начинаю его рассматривать. У него угрожающий вид, прямые уши и желтые глаза. Темная шерсть неожиданно чистая для бездомного животного. Кажется, ошейника нет. Наверно, его бросили хозяева.

– Привет, – протягиваю ему руку. – Иди сюда, я тебя не обижу.

Он склоняет голову набок. Его недоуменное выражение сбивает меня с толку. Клянусь Гекатой, в этом животном есть что-то странное, но не могу понять, что именно. Оно не выглядит испуганным или агрессивным, скорее… любопытным.

Раздавшийся позади гудок заставляет вздрогнуть. Закрываю глаза и кладу руку на грудь, чтобы прийти в себя, а когда их открываю, пса нигде нет.

– Элла!

Сестры вылезают из «Жука»[1] баклажанового цвета и бросаются ко мне. Я оказываюсь зажата между ними, разрешая щипать за щеки и ерошить волосы так, как это могут себе позволить только старшие сестры. С тех пор как я уехала из дома, мы проводим намного меньше времени вместе. Поэтому, как только мы снова собираемся, все наше ребячество вырывается наружу. Когда они меня отпускают, лицо пылает, волосы взлохмачены, а шапка оказалась на земле, сброшенная посреди веселья.

– Итак, как поживает наша маленькая Тыковка? – спрашивает Цирцея, старшая сестра.

По этому прозвищу я точно не скучала! Но не могу устоять перед нежной улыбкой Цирцеи. Серебряный пирсинг, короткие рыжие волосы и джинсовая куртка делают ее одной из самых крутых людей, которых знаю. Не говоря о том, что Цирцея, как и следует из ее имени, будет одной из будущих проводниц общины. Точнее, двадцать второй проводницей Спрингфолла. Ибо все здешние ведьмы – потомки Цирцеи Первой, дочери солнечного Титана Гелиоса, и ее племянницы Медеи. Дочери этих двух ведьм сначала поселились на Ээя, средиземноморском острове Цирцеи, и жили там на протяжении сотен лет. Только в XVII веке община отправилась в Новый Свет, и отсчет поколений был начат заново.

Любой был бы ошеломлен, узнав об этом!

– Все у меня хорошо, – ворчу, наклоняясь, чтобы поднять шапку. – И перестань так меня называть. Мой цвет волос – настоящее проклятие.

– О, а Тыковка сегодня ворчливая, – смеется Мероэ.

Ее успокаивающий и дразнящий тон подталкивает широко улыбнуться. Сдерживаю переполняющее желание, чтобы не уступить им, как всегда делаю, когда они используют это отвратительное прозвище. Оно мне нравится, в чем ни за что не признаюсь.

Мероэ берет у меня из рук шапку и натягивает мне на голову. Каштановый боб, татуировка в виде египетского лотоса, расцветающая в уголке левого глаза, и черная куртка в заплатках – привлекательные черты и одновременно причины избегать ее. Ей, как младшей сестре Цирцеи, предстоит произвести на свет вторую проводницу, будущую Медею, двадцать вторую по счету.

Мои сестры – не просто девушки из общины. Они две из самых могущественных ведьм Спрингфолла.

– Мы по тебе скучали, Элла, – добавляет Мероэ, обхватывая меня за плечи и ведя к машине, пока Цирцея берет мою сумку и укладывает ее в багажник.

– Я тоже по вам скучала, – отвечаю, чувствуя, как в животе разливается тепло.

Мы забираемся в машину. Цирцея и Мероэ на передних сиденьях, я сзади. Двигатель урчит, и мы отправляемся в дорогу. Сестры быстро сообщают необходимую информацию: у нас нет времени заехать домой, мама уже на Поляне с остальными. Ежегодная общинная вечеринка продлится всю ночь, и они с нетерпением ждут ее. Ведь на ней можно обменяться последними новостями, обсудить самые эффективные заклинания и суть магии, поинтересоваться о претензиях лесных и речных нимф, которые с нами соседствуют… Так много разговоров, в которых чаще всего теряюсь. Иногда чувствую себя этнологом, который оказался в одновременно знакомом и совершенно новом мире и слушает невероятные разговоры за бокалом имбирного пива: ведьмы обожают имбирное пиво, а наша мама – сертифицированный производитель в Спрингфолле.

– Элла, – зовет Цирцея, отвлекая меня от мыслей. – Сегодняшний вечер будет отличаться от предыдущих.

Мероэ бросает на Цирцею удивленный взгляд. И скорее ее реакция, а не заявление Цирцеи вызывает интерес. Разве ей не позволено мне это говорить? Меня редко интересуют события на Поляне, не представляю, что может быть таким важным, чтобы это от меня скрывать.

– Почему?

– Этот вуайерист Гермес приедет сегодня не один, – бормочет она, покачивая головой.

Мероэ поворачивается ко мне, стиснув зубы, чтобы не рассмеяться.

Цирцея и Гермес – интрижка года! Прошлой весной Гермес столкнулся с моей сестрой, когда она загорала на Поляне. Стоит отметить, что обычно Цирцея загорает топлес, чтобы избежать следов от купальника. В приступе паники и ярости – у сестры, помимо всего прочего, еще и очень гордый характер – она превратила Гермеса в свинью. Заклинание продлилось всего несколько секунд, ведь не так просто провести какую-то манипуляцию над богом, но этого хватило, чтобы их раззадорить. К счастью для Цирцеи, Гермес – посланник богов, дипломат. Ему пришлось отступить, чтобы исправить ситуацию. Но с тех пор каждый раз, когда Гермес приходит к проводницам, Цирцее Великой и Медее Юной, сестра ворчит, а Гермес избегает ее, но при этом продолжает поглядывать в ее сторону.

По словам Мероэ – а ее мнение стоит воспринимать с долей скептицизма, – их так называемое «недопонимание» – всего лишь один из способов сдержать очевидное сексуальное напряжение между ними. Этого достаточно, чтобы заставить содрогнуться общину: ведьмы и боги терпеть не могут друг друга. Вот почему сюда отваживается приходить только Гермес.

Опираюсь подбородком на сиденье старшей сестры и хлопаю ресницами.

– Он такой милашка! А какие у него волосы цвета шоколада!

– А как он мило левитирует рядом с тобой, – добавляет Мероэ.

Щеки Цирцеи покрываются румянцем, и она нетерпеливо морщит лоб.

– И, если правильно помню, у него довольно упругая попка, – замечаю, улыбаясь во весь рот.

Моей шутки достаточно, чтобы она отреагировала.

– У Тыковки в углу будет только пятачок, – говорит она, глядя на меня в зеркало заднего вида.

Поспешно приваливаюсь спиной к сиденью и закрываю руками меняющееся лицо. Вот дрянь! Она уже много лет не использовала на мне это заклинание, с тех пор как мама запретила использовать магию на сестрах.

– Немедленно сними заклинание! – рычу в ярости.

– Так тебе и надо!

Мероэ хихикает, не боясь гнева старшей сестры. Цирцея поворачивается, чтобы снять заклинание.

– У Тыковки в углу больше не будет пятачка.

Чувствуя облегчение за вновь обретенный нос, бросаю мрачные взгляды на сестер. Мне хватило всех этих «а у нас в семье есть магл», когда мы были маленькими! Им ведь даже не нужно формулировать заклинание, чтобы оно сработало, это всего лишь ребячество. Которое отлично на мне сработало. Помню, как не раз уединялась, с надеждой читая заклинания. Но ничего не происходило.

– Все боги – извращенцы. Это давно всем известно, – продолжает Цирцея. – Они эгоистичны, жестоки и мстительны. Сегодня мы будем принимать худшего из них, давайте не забывать об этом.

Мероэ кивает, но я все еще остаюсь в полном неведении.

– О ком ты?

«Жука» трясет, пока едем по ухабистой дороге через лес.

– О Зевсе, деспоте, превосходящем всех деспотов.

Распахиваю глаза. Не подводит ли меня слух? Я живу оторванной от дел общины, так как не могу вносить в нее вклад. Но знаю, что произносить это имя и связывать с предстоящим визитом – совсем не пустяковое дело.

– Зевс? Здесь? В Спрингфолле?

Сестры кивают.

– Сегодня вечером мы будем устанавливать условия союза, – говорит Цирцея так, будто я должна знать, о чем идет речь.

– Союза? Какого союза?

Мероэ настойчиво кладет руку на плечо Цирцеи. Похоже, она больше не в настроении шутить.

– Цици.

Старшая сестра вздыхает.

– Она рано или поздно все узнает.

– Узнаю что?

Начинаю волноваться. Чувствую, как вдруг что-то пошло не так. Цирцея стала слишком серьезной, а Мероэ – слишком встревоженной.

– Тыковка, не волнуйся, – успокаивает меня последняя. – Благодаря союзу наконец настанет мир между ведьмами и богами. За тем, что случится сегодня вечером, может последовать только что-то хорошее.

Киваю скорее машинально, чем убежденно. Мероэ никогда не давала повода сомневаться в ее словах, но недосказанность, особый визит, напряжение в машине… все наводит на мысль, что что-то произойдет и я окажусь потрясена. Я верю в добрые намерения сестер, они хотят предупредить как раз чтобы этого избежать.

Когда между нами устанавливается тяжелое молчание, впереди предстает Поляна. Она выглядит так, как я и представляла: в красных и золотых цветах. Деревья словно раздвинулись прямо посреди леса и образовали залитый светом круг, где растут кусты желтых хризантем и розовых камелий. Немного в стороне от центра расположен дом Цирцеи Великой и Медеи Юной, чья облицовка когда-то была малинового цвета, а теперь покрыта плющом, сиреневыми и белыми глициниями. Это райский природный уголок. Единственная часть, которую изменили ведьмы, – сад ароматических и лекарственных растений. Но все, кажется, растет не на своих местах, беспорядочным нагромождением запахов и цветов, которое каждый раз переносит меня в другое место.

Когда Цирцея заглушает двигатель, мама выходит из дома с широкой улыбкой. Едва успеваю поставить ногу на землю, как она обнимает меня.

– Моя Тыковка!

О, Геката, сестры и ее заразили! Тесса, моя мама, как обычно, устраивает привычный допрос, не дожидаясь ответов:

– Как дела? Хорошо питаешься? Как жизнь в кампосе?

– «Кампус», мама. Он называется «кампус».

Она звонко целует меня в щеку, отпускает и наколдовывает две бутылки имбирного пива. Внешне больше всего на нее похожа, пожалуй, Мероэ: у матери такие же каштановые волосы средней длины. Но у всех четверых одинаковый цвет глаз: голубовато-зеленый.

– Положи их в багажник вместе с вещами. Отложила для тебя, пока не закончились.

Еще до того, как соберусь это сделать, Цирцея их выхватывает и убирает. Мама ведет в дом. Они все еще слишком склонны к инфантилизации, считая меня маленькой. Поначалу это успокаивало, а затем начало надоедать. Считаю, что самостоятельная жизнь среди людей, чей образ жизни разделяю, заставила сильно повзрослеть. Сейчас я особенно дорожу независимостью.

Как только переступаем порог, нас захлестывает шум разрозненных разговоров. Вся община собралась в огромном вестибюле. Его стены заставлены терракотовыми статуэтками на подставках, изображающих прошлых проводниц Спрингфолла. С потолка свисают большие лампочки, а в двух боковых каминах зажжен огонь. Деревянные ступени ведут на верхние этажи и галерею, расположенную по периметру комнаты. Некоторые ведьмы уединились в ней для конфиденциальных разговоров. Остальные наслаждаются едой, разложенной на столах и тумбах. У всех в руках бокалы имбирного пива, но не сомневаюсь, что мы закончим вечер знаменитым домашним джином тети Зельды.

Центральным элементом зала является позолоченная бронзовая статуя богини-покровительницы Гекаты, стоящая на пьедестале у задней стены, окруженная подношениями из растений, вазами и пирогами. Бронзовый треножник, на котором ведьмы сжигают засушенные цветы, установлен у ее ног и выпускает струйку дыма. С высокой цилиндрической тиарой, украшающей голову, пеплумом[2] в плотную складку, подпоясанным под грудью, и факелом в руке, Геката внушает непреклонную строгость.

– Тесса, Цирцея, Мероэ, вот вы где!

Проводницы направляются к нам. Кажется, они удивлены, увидев меня. Изумление на лице Цирцеи Великой быстро сменяется дружелюбной улыбкой. Ей, должно быть, за шестьдесят, и она является воплощением мудрости и защиты. Как и наша предшественница, которая превратила людей Одиссея в свиней, Цирцея Великая особенно сильна в трансмутации: искусстве превращения вещей и живых существ.

– Элла, ты тоже с нами, как чудесно, – говорит она ровным, но сочувственным тоном.

Она заправляет за ухо выбившуюся из пучка седую прядь, побрякивая золотыми элементами сережки. В ней доброжелательно все – от отношения до решений. Но она всегда казалась немного отрешенной. Тем более в черной водолазке c длинными рукавами, которая совсем не оставляет простора для фантазии. Успокаиваю себя тем, что по крайней мере не выгляжу неуместно в изумрудном джемпере и джинсах. Да и сестры, если на то пошло, тоже. Хотя у общины много традиций, восходящих к античности, с годами она адаптировалась к современной одежде.

Медея Юная, ее племянница, лет тридцати, улыбается более открыто. Длинные, волнистые черные волосы каскадом ниспадают на плечи и белую блузу с отложным воротничком. Как и наша вторая предшественница, Медея специализируется на искусстве зелий и знании растений. Она может сделать оружие неразрушимым, покрыв приготовленным раствором, или усыпить чудовище, окропив святой водой с ветки можжевельника.

Это еще круче, но все равно сложно!

– Элла, как проходит жизнь в кампосе?

– Правильно говорить «кампус», – тут же поправляет мать, выбивая почву у меня из-под ног.

– Думаю, Зельда будет рада помощи на кухне, – вставляет Цирцея Великая. – Элла, мы на тебя рассчитываем.

Она не могла придумать лучшей фразы, чтобы избавиться от меня. Киваю с улыбкой и ухожу. Они наверняка хотят поговорить об этом пресловутом «союзе». Не собираюсь жаловаться по этому поводу, мне всегда было комфортней с Зельдой в задней комнате, откуда доносятся аппетитные запахи ежевичного варенья, тыквенного и яблочного пирогов. Кухня загромождена банками, кастрюлями, сковородками и виноградными лозами. Маленькая дверь выходит прямо в садик и лес. Зельда стоит там, прислонившись к дверному косяку, с бокалом в руке.

– Элла! Наконец-то ты пришла!

– Привет, тетя Зельда.

Снимаю пальто, шарф и шапку, кладу на свободный стул и подхожу к ней. Я очень на нее похожа. У нее такие же длинные рыжие волосы и нотка оригинальности в поведении.

– Держи, тебе это точно понадобится. Моя последняя партия джина, – говорит она, наливая мне бокал.

Мы чокаемся, и я отпиваю напиток из двадцати пяти трав, который обжигает изнутри. Выражение моего лица вызывает у Зельды смех, но все равно продолжаю пить. Чувствую, что проведу вечер здесь. Тут намного спокойней и душевней, чем в огромном холле.

– Ну что, готова увидеть великого Зевса?

Почему бы не взглянуть на могущественного повелителя богов? Из чистого любопытства!

Глава 2

Уже час как стемнело. Я следую за тетей Зельдой с подносом в руках, лавируя среди ведьм общины, которые наконец-то собрались вместе. Зельда предлагает хрустящие розмариновые палочки, а я – различные травяные соусы, в которые их можно макать. Сколько себя помню, всегда прислуживала в этом доме. В детстве меня хвалили, а сейчас совершенно не замечают. Мечтаю найти работу в мире людей, только чтобы сказать матери: «К сожалению, я не смогу приехать в этом году на встречу, на носу суперважное мероприятие, к которому нужно готовиться. К тому же завтра рано утром вылетаю в Сан-Франциско. Может, получится в следующем году?»

– Правильно говорить «кампус»? Я думала, наша Элла учится на кампосе.

Звук моего имени отвлекает от мыслей. Должно быть, Зельда второй или третий раз поправляет одну из ведьм. Община живет в одном мире с людьми, но остается совершенно оторванной от человеческой реальности. Иногда кажется, что им не хватает интереса к окружающему миру. Они ведут так себя не из-за злого умысла или презрения, просто такое у них состояние души.

Зельда ведет меня обратно на кухню, чтобы пополнить подносы.

– «Кампос», – бормочет она, поджимая губы и качая головой. – Хорошо, что ты дала свой пароль от Lugh+, сериалы открыли для меня новые горизонты!

– Рада за тебя, – смеюсь вместе с ней и мысленно благодарю Мадлен с Рэйчел.

Зельда забирает поднос, чтобы разгрузить меня, и, напевая, наполняет его. Пользуюсь возможностью и выглядываю на улицу в поисках первых светлячков. Но вместо них замечаю мать, Мероэ и Цирцею Великую. Напряжение, витающее в воздухе, не ускользает от меня. То тут, то там я слышала обрывки разговоров о пресловутом союзе. Бросаю взгляд на Зельду, которая стоит ко мне спиной, все еще занятая едой, и незаметно выхожу из кухни. На цыпочках, изо всех сил стараясь избежать хруста сухих листьев под ногами, подкрадываюсь к трем фигурам, уединившимся под деревьями. Когда вижу очертания матери в сиянии луны, останавливаюсь и прислушиваюсь.

– Тесса, все будет хорошо, – говорит Цирцея Великая.

– Конечно, у нас все будет хорошо, но речь ведь идет о Мероэ!

– Мама, пожалуйста, – настаивает Мероэ, успокаивающе поглаживая по руке. – Я готова!

– Дорогая, мы ведь говорим о твоей жизни.

– Да, о «моей» жизни. И мой выбор – помочь общине.

Обеспокоенный и умоляющий тон матери поражает до глубины души. Меня охватывает дрожь, а пульс учащается. Что произойдет сегодня вечером? Из-за чего сестра вынуждена утешать маму? С момента разговора в машине у меня были основания для опасений, но теперь живот завязался узлом. О чем они говорят? Похоже, они собрались принести Мероэ в жертву.

– Тесса, мы рассчитываем на тебя, – напоминает Цирцея Великая.

Не успевает мама ответить, как раздается громовой раскат. Поднимаю глаза к небу, удивляясь неожиданности грозы, прежде чем слышу, как мама говорит:

– Зевс скоро прибудет, нам пора.

В этот момент сноп ослепительных молний прорезает небо. Сердце начинается биться сильнее. Мне страшно. Хотя здесь, на Поляне, всегда чувствовала себя в безопасности. Ведьмы уходят, а я спешно возвращаюсь на кухню. Мысли путаются, пальцы нервно цепляются за широкие рукава джемпера. Едва возвращаюсь, как Зельда хватает меня за руку, взволнованно шепчет: «Идем скорее!» – и вот мы уже пробираемся сквозь толпу. Все отошли от двери, оставив свободное место в центре комнаты. Там стоит деревянный стул. Цирцея Великая и Медея Юная расположились напротив, на появившемся кожаном диване.

– Зевс всегда тщательно продумывает появления, – шепчет мне на ухо Зельда.

Должна признаться, мое любопытство разгорелось. Я часто слышала о повелителе богов, но никогда не видела. Если у Гермеса совершенная внешность и невероятные способности, что уж говорить о Зевсе, самом могущественном боге… Он должен быть невероятным.

Молнии сверкают за окнами и ударяют прямо за дверью. Лампочки мигают, а затем успокаиваются. Сердце замирает. Я одновременно напугана и взволнована. Наверно, я единственная, кто беспокоится о том, что машина могла пострадать из-за разгулявшейся стихии. Наступившая тишина оглушает. Стук в дверь заставляет вздрогнуть. Зевс стучит в дверь? Цирцея Великая и Медея Юная не говорят ни слова.

Удивляюсь, прежде чем понимаю, что дверь открывается без приглашения.

Появившаяся высокая фигура наклоняется, чтобы не удариться о перемычку. Что за мужчина! Мужчина… Нет. Бог, одетый в жемчужно-серый костюм безупречного кроя с тонким черным галстуком, заходит внутрь. Серебристые волосы лежат короной, волнистой и плавной, по ним пробегают электрические искры. Сначала лицо кажется металлическим, но вскоре приобретает более естественный цвет, средний между розовым и бронзовым. Аристократический нос, серые глаза и тонкая улыбка придают черты, полные гордости и превосходства. Медленно и самоуверенно Зевс скрещивает руки за спиной.

– Дамы, – произносит он глубоким голосом.

У него, должно быть, огромные легкие, но он сдерживается, чтобы не повысить голос.

– Добрый вечер, Зевс.

Твердый и ровный голос Цирцеи Великой вырывает из созерцания. Осознаю, что мои пальцы сжаты в кулаки, а горло перехватило. Какую же мощь он источает! Она оказывает на меня сильное действие. Ведьмы вокруг выглядят обессиленными. Но мне хочется прыгать от восторга. Ведь это же невероятная встреча с Зевсом!

Повелитель богов выходит в центр комнаты, за ним следует Гермес, который, как обычно, левитирует. Каштановые волосы в аккуратной укладке, золотая брошь в форме кадуцея[3] украшает карман темно-синего костюма-тройки. Он пристраивается возле двери, давая понять, что проводницы будут разговаривать не с ним. Зевс смотрит на деревянный стул, который его ожидает. Его полуулыбка становится шире, и он щелкает пальцами. Угольное облако разбирает ножки, спинку и сиденье, превращая скромный стул в большое клубное кресло, сделанное из облаков и орехового дерева. Затем бог позволяет себе опуститься в него, будто находится у себя дома.

– Удобно? – насмешливо спрашивает Медея Юная.

– Да, так лучше, – отвечает Зевс в тон ей.

Вижу, как он смотрит за спины проводниц.

– Все еще молитесь Гекате?

Он говорит это с такой непринужденностью, что все в комнате напрягаются.

– Пусть Гекаты уже нет с нами, но она до сих пор хранит нашу преданность, – твердо отвечает Цирцея Великая.

Зевс сжимает челюсти. Думаю, если бы у него были человеческие вены, мы бы увидели, как одна из них вздулась на виске. Но у богов особая, золотая кровь, ихор, придающая лицам медный блеск. Говорят, что их сердца бьются очень медленно, даже когда они в ярости. О них рассказывают множество историй, но не таким, как я. Без способностей нет посвящения перед проводницами. Я не имею доступа к многим секретам, а то, что знаю о богах, почерпнула из занятий в университете. Поэтому особенно забавно, что я представляла Зевса бородатым стариком, а в итоге оказалась перед нестареющим существом мужского пола с серебристой бородой и аурой, заставляющей преклонить колени.

– Она предательница, – рычит Зевс.

Гермес прочищает горло. Зевс нетерпеливо вздыхает, но, похоже, решает не продолжать эту мысль.

– Сто лет отделяют нас от прискорбных событий, от ссоры, которая разделила нас, богов, и вас, ведьм, – продолжает он и снова делает паузу.

Сдерживаю эмоции. Легкое раздражение скручивает желудок. Его «ведьм» полно презрения.

– Сегодня мы все страдаем от печальных последствий…

– Вы превратили Гекату в пыль, – холодно отрезает Цирцея Великая. – В нашем понимании это выходит за рамки «печальных» последствий.

– Геката вторглась на Олимп и унизила его, – сухо парирует Зевс.

В тот же миг в его волосах шипит электричество.

– Что не так уж и плохо, поскольку у вас больше нет к нему доступа, – саркастически отвечает Медея Юная. – Вы не видите его, чтобы каждый день оплакивать.

– По вашей вине. Ваши предки наложили проклятое заклинание, изгнавшее нас из собственного дома! – рычит Зевс.

Стены начинают дрожать под громовым голосом повелителя богов. Статуэтки шатаются на подставках, посуда стучит на столах. Гермес, до сих пор сдержанный, наконец подходит к Зевсу. Со свойственным ему добродушием и тактом он наклоняется к своему господину и произносит на ухо несколько слов, прежде чем обратиться к проводницам:

– Позволю себе напомнить: мы собрались сегодня, чтобы обсудить союз. С нашей стороны ситуация становится неотложной, скоро она станет такой и с вашей.

Его теплый голос успокаивает пыл Зевса. Только старшая сестра скрещивает руки в углу, размышляя над его словами.

– Конечно, – бормочет Зевс сквозь зубы.

Уверенность сменяется хмуростью.

– Как вы уже знаете, сатиры, сирены, менады и другие нимфы выходят из-под нашего контроля, – признается он, отводя глаза. – Наша власть над ними ослабевает, а значит, слабеют и наши силы с тех пор, как мы покинули Олимп. Что же касается вас…

Он позволяет заявлению повиснуть в воздухе на несколько секунд, держа меня в напряжении. Как это может отразиться на нас?

– У вас есть ведьма без дара, – заканчивает он с такой яростью, что у меня колет в груди.

Ощущаю на себе взгляды ведьм, но повелитель богов меня им не удостаивает. Мне хочется отступить и укрыться на кухне, но не смею пошевелиться, опасаясь привлечь еще больше внимания.

– Исчезновение Гекаты действительно лишило нас источника магии, – подтверждает Цирцея Великая. – На данный момент Элла единственная рожденная без силы, но это признак того, что и мы слабеем. Мы продолжаем молиться Гекате, но нам нужно новое божество, в котором мы могли бы черпать силу.

Речи Зевса и Цирцеи, кажется, снизили напряжение в комнате. Но я чувствую стыд и унижение. Я – доказательство недостатков общины. Делаю шаг назад, надеясь как можно незаметнее сбежать.

– Значит, мы пришли к решению, – продолжает Зевс. – Мир будет установлен только в результате брака между одной из вас и богом, который станет вашим новым источником силы. Взамен вы вернете нам доступ на Олимп.

Сердце уходит в пятки. Так вот на какую жертву готова пойти сестра. Из-за меня. Выйти замуж за бога значит перечеркнуть всю свою жизнь и отдать стороне богов отцовство новой Медеи… Это идеальный союз, но он разрушает романтическое будущее и амбиции сестры в общине. Болезненно сглатываю, все быстрее отступая, и укрываюсь на кухне, пока Зевс и проводницы начинают переговоры о союзе. Цирцея была права, предупреждая меня, что я буду расстроена. Я не только бесполезна для своего рода, годна только в качестве прислуги, так и все мое существование – проклятие!

Мероэ… Моя дорогая Мероэ, независимая, энергичная и страстная, стала разменной монетой. Наконец гнев берет верх над потрясением. Мы больше не руководствуемся устаревшими античными законами. В наши дни мы больше не скрепляем мировые соглашения браком. Как такая мысль могла прийти в голову проводницам и проклятым богам?

Хочу выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, но, когда открываю дверь, сталкиваюсь с неожиданным гостем, который сверкает желтыми глазами, сидя в нескольких метрах от меня. Остановившись, хмурюсь, удивленная встречей с черным псом с кампуса. Не мог же он следовать за машиной? Кажется, он с серьезным видом наблюдает за мной, и досада мгновенно улетучивается. Опускаюсь на колени и смотрю на него в ответ.

– Что ты здесь делаешь?

На этот раз он подходит ближе и садится передо мной. Издалека он не казался таких внушительных размеров. Приходится выпрямиться, чтобы оказаться на его уровне.

– Ты голоден? Предупреждаю: у нас мало мяса. Но, может быть, где-нибудь остался кусочек курицы.

Встаю и быстро осматриваю несколько тарелок в кухонном завале Зельды, прежде чем натыкаюсь на куриную тушку. Отделяю тонкий кусочек белого мяса и возвращаюсь к волкособу. Начинаю махать перед ним мясом, высоко поднимая руку.

– Для кого эта курочка? Кто хороший песик? Кто самый красивый?

Обожаю животных. У них нет скрытых мотивов, они настоящие и жизнерадостные. Иногда они жестоки, но это способ выживания. А этот волкособ кажется одновременно очень красивым, загадочным… и, как ни странно, совсем не в восторге от моего предложения попытаться допрыгнуть до курочки. Поэтому опускаю руку и протягиваю мясо. Так он соглашается его съесть.

– Кое-кто не так прост, – весело говорю я. – Хочешь пить?

Он поднимает глаза, я следую за его взглядом и вижу, что он смотрит на бутылки джина, которые ждут, чтобы их выпили. Смеюсь и качаю головой.

– Почти уверена, что ты не захочешь пробовать экспериментальный алкоголь тети Зельды.

Пес и без того угрюмый, мрачнеет еще больше. Похоже, он разочарован. Или обижен. Или сомневается в моих словах.

– Может, в качестве альтернативы, тебя устроит ласка?

Осторожно протягиваю руку, ожидая защитной реакции, но пес, кажется, принимает поглаживания по загривку. О, какая у него мягкая шерсть! Зарываюсь в нее, присоединяю вторую руку, почесывая ей уши и шею. Ворчливый вид прищуренного пса, несмотря на лавину ласк, которыми его одариваю, заставляет растаять.

– Ты очарователен!

Не в силах больше сдерживаться, обнимаю его, наслаждаясь исходящим от него теплом.

– Хорошо, что ты здесь.

Я очень хочу завести собаку. Но пока живу в университетском кампусе, об этом не может быть и речи. Как только появится собственное жилье, заведу собак, кошек и посажу повсюду растения.

Посреди раздумий чувствую, как меня поднимают. Волкособ, должно быть, пытается избавиться от меня, но я не успеваю отцепиться от него, когда ноги внезапно отрываются от земли. Удивленная, хватаюсь за шею пса. Чувствую себя так, словно меня прижали к человеческому торсу. Какой абсурд! Тем не менее две руки властно обхватывают мою талию, а под носом чувствую горячую человеческую кожу. Пальцы пробегают не по шерсти, а по темному шерстяному костюму. Должна признать, он невероятного качества.

Несколько секунд я и незнакомец молча прижимаемся друг к другу. Чувствую запах леса, опавших листьев и сухой древесины. Неудивительно, ведь пес, которым незнакомец был мгновение назад, бродил по окрестным лесам. Широкие плечи не дрожат под моим весом, и только когда чувствую дыхание на шее, вздрагиваю от изумления и страха.

Что происходит? Кто он? Как может такое сделать? За кого я держусь? Нормально ли это? Есть ли вообще во всем этом что-то нормальное?

– Ты не против?

Хрипотца, что-то среднее между человеческим голосом и звериным рыком, призывает к порядку, и я поспешно убираю руки, словно обожглась. Но все еще парю над землей, ведь незнакомец держит меня за талию, на расстоянии вытянутой руки.

– Извините! – восклицаю в панике.

Только после этого он опускает меня на землю, шатаясь, отступаю на несколько шагов, выставив перед собой руки, не в силах ослабить бдительность. Незнакомец разглаживает безупречный костюм и черную рубашку, расстегнутую у воротника, жестами, которые не скрывают раздражения. Он высокий, на целую голову выше меня. Почти белые, светлые волосы, густые, как шерсть животного. Мужественные черты необычно гармоничные, созданы с пугающим совершенством: маленькая ямочка на левой щеке, прямой нос, похожий на нос Зевса, четко очерченная линия челюсти, и тот же суровый вид, вероятно из-за нахмуренного лба, который заметила у него в животном обличье.

На самом деле он внушает такое же поразительное и тревожное очарование, которое я почувствовала, когда увидела Зевса. Но его глаза, один прозрачно-голубой, а другой черный как ночь, делают взгляд леденящим.

Складываю руки перед собой, охваченная страхом, который обездвиживает. Кто он? Как может вызывать такую реакцию?

Медленным жестом, пока его внимание сосредоточено на мне, незнакомец достает из кармана пачку сигарет. Губами вытаскивает одну и закуривает. Пока рассматривает меня, выпуская струйку дыма, чувствую запах, проникающий на кухню. Узнаю запах: табак, смешанный с лавром Аполлона и критской травой. Табак. Ненавижу его. Но лавр? Не уверена, что с ним курение станет полезнее.

У меня сейчас столько вопросов, чтобы завалить ими незнакомца. Но слова не хотят выходить наружу. Сердце колотится в груди. Если это продолжится, оно вырвется в любой момент.

А незнакомец… молча курит. Его изгиб губ остается прямым, словно он забыл, как улыбаться.

Минутку. Я действительно ласкала этого парня?

О, Геката!

– Кто вы такой? – говорю я, когда смущение внезапно берет верх над страхом.

Не отвечая, он тушит сигарету о полупустую тарелку, устало вздыхает и уходит в сторону прихожей. Немедленно следую за ним, опасаясь, что его присутствие неуместно. Когда он проходит мимо, ведьмы с опаской расступаются. Это удивляет. Они редко проявляют подобные эмоции. В комнате повисает напряженная тишина. Незнакомец, не терпя отлагательств, подходит к Зевсу и хрипловато говорит:

– Я еще должен поймать дюжину менад, которые устраивают чудовищные беспорядки. Давайте пошевеливаться.

Он занимает место справа от повелителя богов. Руки скрещены, взгляд устремлен на проводниц. Вокруг меня снова начинают шептаться. Если изначально обе стороны вели себя вызывающе, то теперь на стороне ведьм царит смятение, а на стороне Зевса уверенность. Высматриваю реакцию матери, чтобы успокоить себя, но ее лицо выражает изумление. Она хватает за руку Мероэ, которая стоит впереди и бледнеет. Они, должно быть, уже представили ее в качестве кандидата для брака.

А это значит, что… идиот, который может превращаться в пса, – кандидат от богов. Жених моей сестры. Которая, кажется, охвачена тем же ужасом, что и я.

– Отбрось сомнения, Зевс, – возмущается Цирцея Великая. – Мы предлагаем тебе руку Мероэ, талантливой ведьмы, сестры Цирцеи и, следовательно, матери будущей Медеи, а вы…

– Вы не останетесь в стороне, – отрезает Зевс, безмятежно скрестив ноги. – Я предлагаю вам руку нашего с Герой внука, восседающего на Золотом троне, сына Ареса, Бича людей, и Афродиты Небесной. Я предлагаю Деймоса Ужасного.

Снова вздрагиваю. Ужасного. Ужасного! Воплощение ужаса! Я не позволю, чтобы сестра вышла замуж за это чудовище!

– Вы, должно быть, шутите! – восклицает Медея Юная. – Вы действительно думаете, что мы будем черпать магию из этого…

Она делает паузу, не зная, какое слово подобрать. Деймос, напротив, спокойно достает новую сигарету и прикуривает ее.

– Неужели вы думаете, что я позволю вам оскорблять мою семью? – продолжает Зевс, искры снова играют в его серебряных волосах. – Ваша Мероэ…

– Я должен прервать тебя, Зевс.

Хриплый голос Деймоса заполняет пространство. Очевидно, он контролирует голос гораздо хуже, чем дед. А я-то думала, что это объясняется только его превращением из волкособа в чел… бога.

– Я не хочу жениться на Мероэ.

Присутствующие замирают после его слов. Сдерживаюсь, чтобы не вскочить. Вот же хам! Он что, хочет сказать, что Мероэ недостаточно хороша для него?

– Я хочу ее, – добавляет он, указывая на одну из нас.

Он указывает в мою сторону, и я спешно осматриваюсь, чтобы выяснить, о ком он говорит. Вот только все ведьмы с любопытством косятся на меня. Но, должно быть, я сошла с ума, ведь он не может говорить обо мне. Бросаю на него недоуменный взгляд и наконец с неверием осознаю, что он действительно указывает на меня.

Глава 3

– Ведьму без дара?

Повелитель богов с трудом скрывает удивление.

– Ты шутишь, Деймос! Какой престиж ты думаешь получить от союза, выбрав единственную, кто не имеет силы?

– Она совершенно безобидна, и это гораздо более мудрый выбор, чем ее сестра.

Кажется, сердце замерло на несколько секунд, прежде чем возобновить работу в гораздо более быстром темпе. Деймос должен перестать так на меня смотреть! Снова чувствую себя скованной, мышцы напряжены, как будто тело сводит адская судорога.

– Об этом не может быть и речи! – яростно рычит мама, заставляя меня дрожать. – Элла не имеет к этому отношения!

– Вам придется пройти по нашим бездыханным телам, прежде чем мы бросим сестру на растерзание этой мерзости, – сурово предупреждает Цирцея, сжимая пальцы в кулаки.

– Как знаете, ведьмы, – холодно отвечает Деймос, наконец отворачиваясь и освобождая от нематериальной связи, которая душила.

Цирцея Великая и Медея Юная, до сих пор молчавшие, встают, когда сестры и мать готовы дать отпор этому мудаку с его притязаниями.

Зевс, похоже, улавливает их движение, ибо следует за ними, махая рукой уроду, которому стоило бы снова стать шавкой и убежать.

– Давайте прервем дискуссию. Нам нужно обсудить, – предлагает Цирцея Великая.

– Нам уж точно надо, – рычит Зевс, поворачиваясь, чтобы выйти из дома.

Деймос с сигаретой в зубах невозмутимо следует за ним. Гермес закрывает за ними дверь. В зале раздается какофония восклицаний. Не успеваю перевести дыхание, как оказываюсь крепко схваченной за запястье посреди толпы. Медея Юная подталкивает меня к боковой двери, и мы оказываемся в уютной гостиной с бронзовыми треножниками, двумя диванами, покрытыми пледами и подушками, зажженным камином. Дверь за нами захлопывается. Цирцея Великая, мои сестры и мама уже здесь, в состоянии паники, очень близком к моему.

– Об этом не может быть и речи, – говорит мама, расхаживая по комнате. – Она слишком молода! Неопытна!

– Успокойся, Тесса! Давай лучше подумаем, – говорит Цирцея Великая.

Я тоже не могу думать здраво. Почему бог хочет жениться на мне? Зевс прав, это абсурд. Едва могу дышать. Чувствую себя подавленной до такой степени, что дергаю воротник джемпера и глубоко вдыхаю.

Я ведь самая бесполезная ведьма!

А может быть… Может быть, если я спасу Мероэ, то окажусь полезной общине? Так они не потеряют силу. Но цена спасения – замужество! Никогда не задумывалась о подобном. Все, чего хочу, – развлекаться, знакомиться с парнями, ходить с некоторыми на свидания, переспать с самым подходящим, бросить его, если придется…

Я и целовалась-то только с двумя, слишком рано брать на себя пожизненные обязательства перед совершенно незнакомым человеком. Тем более перед богом ужаса! Не хочу еще раз испытывать ужас от одного его взгляда.

Но не могу смириться с тем, что Мероэ может пострадать. Она побледнела, увидев его. Никому не желаю ощутить то, что он может вызвать одним лишь взглядом.

Моя семья и проводницы кричат друг на друга. Я должна это остановить.

– Я согласна, – говорю, надеясь, что голос будет звучать громко.

Меня никто не слышит. Вернее, никто не слушает. Сжимаю пальцы в кулаки, ведь должна до конца подпитывать решимость.

– Я согласна! – кричу, чтобы прекратить их спор.

Мне удается прервать их. Все в изумлении поворачиваются ко мне.

– Тыковка, ты не понимаешь, о чем говоришь, – вздыхает Мероэ. – Деймос – глава службы безопасности богов на Земле. Он терроризирует всех, даже свой народ! Он неподходящий для тебя вариант.

Этого достаточно, чтобы заставить меня похолодеть и еще больше убедиться в решении.

– Почему же тогда я должна смириться с тем, что ты выйдешь за него замуж?

Мероэ удивленно распахивает глаза.

– Потому что могу за себя постоять, – отвечает она с дрожью в голосе.

Впервые вижу ее неуверенной. Должно быть, она возлагала большие надежды на этот союз, а теперь упала духом.

– Это всего лишь брак, а не битва, – возражаю я.

Цирцея Великая и Медея Юная переглядываются, затем кивают.

– Элла, тебе действительно нужно знать, во что ты ввязываешься, – начинает первая.

Мама снова разражается громогласным отказом, который Медея Юная прерывает резким «молчать!». Моя семья собирается в углу, угрюмая и обеспокоенная. Если кандидат богов может парализовать кого угодно за долю секунды, то должна признать: нахождение в окружении проводниц в такой серьезной ситуации пугает не меньше.

– Обычно боги живут в трех измерениях: инфернальное, или подземное измерение, земное измерение, в котором раньше жила Геката, и олимпийское, или небесное, к которому у них нет доступа уже сто лет. При этом не имеет значения, какое измерение они предпочитают, если говорить об их характерах. Хотя все боги злопамятны, гневливы и горды, их можно разделить на две категории: боги с благосклонной натурой, такие как Гера, богиня брака, Афина, богиня мудрости, Аполлон, бог солнца, Афродита, богиня красоты, или Эрос, бог любви. И те, кто имеет злую природу, такие как Аид, бог подземного мира, Арес, бог войны, Танатос, бог смерти, или Деймос, бог ужаса.

Пытаясь усвоить длинную речь, киваю, просто чтобы что-то сделать. Но застреваю на «Деймос – злобная сущность».

Медея Юная вступает в диалог:

– Да, но ты забыла упомянуть, что Деймос и его брат Фобос обычно сопровождали своего отца Ареса на поле боя и наводили ужас на врагов. В древние времена можно было умереть как от копья, так и от страха.

– Верно, но если Зевс откажется изменить кандидата, у нас не останется выбора, Элла. Это очень серьезно, нам нужен союз.

Снова киваю, находясь в смятении. Мероэ делает шаг вперед, чтобы вмешаться:

– Но мы…

– Позже подумаем о том, что делать дальше, – вмешивается Цирцея Великая.

Проводницы смотрят на меня, скрестив руки. Похоже, они ждут устного подтверждения.

– Я понимаю, – бормочу, прежде чем прочистить горло. – У Мероэ, в отличие от меня, есть будущее.

– А как же твоя учеба? – бросает мать.

Внезапно вспоминаю об университете. На несколько минут я выпала из повседневной жизни. Разделяя жизнь на две части, когда нахожусь в одной, не думаю о второй.

Смутившись, опускаю глаза.

– Если честно, до сих пор не знаю, куда двигаться в учебе. Может быть, если смогу взглянуть на нее со стороны, приду к решению проблемы.

– Тебе придется родить будущую Медею, – отвечает она. – Ты об этом подумала? Ты готова стать матерью?

Я сглатываю, потому что думала об этом даже меньше, чем о замужестве.

– Может, Элла не сможет родить ведьму со способностями? – с надеждой спрашивает мать.

– Нет, Элла отлично с этим справится, – быстро отвечает Цирцея Великая.

Она и Медея Юная встают по бокам от меня, взяв за руки.

– Если согласишься, мы будем на твоей стороне. Можешь рассчитывать на нашу поддержку.

Кажется, это первый раз, когда они сказали мне что-то подобное, и чувствую, что меня наконец-то принимают в общине. Смотрю на них как на моих проводниц, думая, что никогда не была собственной проводницей.

– Я сделаю это.

Не обращая внимания на обескураженные и гневные восклицания матери и сестер, следую за Цирцеей Великой и Медеей Юной в зал. В это время Гермес, который, должно быть, наблюдал за нами из окна, открывает входную дверь и освобождает место для Зевса и Деймоса. Мы снова оказываемся лицом к лицу. Предпочитаю сосредоточить внимание на Зевсе.

– Мы завершили обсуждение, – заявляет Зевс.

Его голос звучит смущенно. Надеюсь, что он сообщит о замене Деймоса на другого, более благосклонного бога.

– Деймос стоит на своем. Что об этом думает ведьма без дара?

Проклятье. «Ведьма без дара»… Неужели я никогда не стану кем-то другим? Если Зевс считает меня куском мяса на торгах, то может хотя бы называть по имени!

– Я не просто ведьма без дара, меня зовут Элла. – Чувствую, как хватка проводниц усиливается.

Зевс поднимает брови в явном удивлении. Он бросает мрачный взгляд на внука и рычит:

– Так у нее еще и вспыльчивый характер.

– Она стоит того, Зевс, – отвечает Деймос.

О, Геката, ты не знаешь, на что себя обрекаешь, глупец!

Зевс делает глубокий вдох и выдыхает, заставляя свет в зале потрескивать.

– Пусть так! – говорит он громким голосом. – Что же думает я-не-просто-ведьма-без-дара-меня-зовут-Элла?

Открываю рот, чтобы ответить, но Цирцея Великая опережает:

– Она согласна.

– Что ж, тогда они официально помолвлены. Гера позаботится об остальном, мы поженим их через две недели.

– Таков был план, – подтверждают проводницы.

Всего две недели! Свадьбы на Земле не организуются за одну ночь. И я пропустила планирование свадьбы, потому что была слишком занята кормлением бога ужаса курочкой!

– Прежде чем мы уйдем, хочу поговорить с невестой наедине.

Не уверена, что хочу этого. Но как только Деймос делает шаг ко мне, Цирцея Великая и Медея Юная отступают. Бог хватает меня за запястье, и я подавляю дрожь страха.

– Не вздумай покидать это место вместе с Эллой, – предупреждает старшая проводница. – Защитное заклинание над Поляной не позволит тебе этого сделать.

– Это не входит в мои намерения, ведьма.

В мгновение ока мы оказываемся снаружи, в центре Поляны, среди камелий и хризантем. У меня несколько секунд кружится голова, пока привыкаю к неожиданной телепортации. Деймос отпускает меня и отходит на два-три шага, ровно настолько, чтобы прикурить еще одну сигарету. Стараюсь выровнять дыхание. Свежий воздух помогает в этом. Я должна прийти в себя и попытаться рационально осмыслить то, что со мной происходит.

Запах сигарет снова поражает: бадьян с Крита и лавр Аполлона… оба растения обладают успокаивающими свойствами, видимо, боги обработали их, чтобы сделать пригодными для употребления в таком виде. Почему этот бог так много курит? Неужели я только что обручилась с курильщиком?

– Хочешь мне что-то сказать?

Понимаю, что смотрю на него сквозь призму его вредной привычки.

– Вы нервничаете, более того, вы боитесь нас.

Его прямые губы изгибаются в холодной улыбке. Чтобы ее увидеть, нужно сосредоточиться на них.

– Я курю, чтобы сдержаться посреди ведьминского сборища. Поверь, никто не хочет увидеть, на что я способен.

Хриплая угроза в его голосе убеждает в этом. Проклятье, в какое безумие я ввязалась! Как мы вообще до этого дошли?

– Почему выбор пал на меня? – спрашиваю, решив понять ход его мыслей. – Потому что я безобидная? Это единственная причина?

Решаюсь поднять на него глаза, и его отстраненный взгляд снова захватывает меня. Делаю шаг в сторону, морщась от боли, когда чувствую, как напрягаются руки и ноги. Аура Деймоса, захватив меня, не отпускает.

– Со временем привыкнешь.

– К окружающей вас ауре ужаса?

– Чем больше времени проведешь со мной, тем меньше будешь ее чувствовать.

Я очень этому рада, даже если это означает провести рядом с ним много времени.

– Вы сейчас не такой жуткий, каким были в облике пса, – бормочу я, и он озадаченно склоняет голову набок.

– Вот почему ты меня тогда погладила.

Распахиваю глаза, сбитая с толку его заявлением. Если до этого момента чувствовала себя заторможенной, то теперь вспышка смущения охватила живот и лицо.

Отрицать! Все отрицать! Он не должен неправильно трактовать!

– Нет, нет, нет! Я всего лишь почесала вас за ухом!

– Трижды.

Чувствую, как стремительно краснею.

– Дважды! Третий раз был чистой случайностью!

– Как ты это назвала? «Ласка»?

Машу указательным пальцем перед собой в поисках подходящего ответа, но ничего не приходит на ум. Клянусь Гекатой, я действительно это сказала!

– В тот момент я не знала, кто вы, – обвиняю его, находясь на пике смущения.

Скрещиваю руки, решив принять возмущенную позу. Это действительно передается по наследству. Зевс превратился в быка, чтобы похитить Европу, и в орла, чтобы украсть Ганимеда. Будущий супруг тоже может оказаться извращенцем… Например, курильщиком, который превращается в пса, чтобы приставать к девушкам по ночам… О, Геката!

Бросив на него подозрительный взгляд, замечаю, что он позволяет себе смотреть на меня с властным видом.

– Я не хочу, чтобы моя невеста обнималась с кем попало.

– Я не обнимаюсь с кем попало, – парирую я.

Только с сестрами, мамой, иногда с тетей Зельдой, друзьями в кампусе, особенно с Мадлен и Рейчел, лесными нимфами, когда их вижу, животными, которые кажутся милыми, и несколькими деревьями, о которых забочусь. Ладно, ладно. Я много кого обнимаю. Но дело не в этом! Качаю головой, чтобы прийти в себя.

– Вы не имеете права что-либо мне запрещать.

Деймос издает низкий, гортанный рык, который не очень-то успокаивает и заставляет тело дрожать.

– Я могла потребовать в мужья другого бога!

Кажется, я очень близка к тому, чтобы взять лопату и начать копать себе могилу.

– Правда? – высокомерно спрашивает он. – И кого?

– Гермеса, – первый, кто пришел на ум.

Я все глубже и глубже себя закапываю. Но делаю это с пафосом!

– Гермес! – решительно зовет Деймос, заставляя листву вокруг нас взметнуться.

Рядом с ним, как по волшебству, появляется Гермес, отчего вздрагиваю. Не знаю, смогу ли привыкнуть к подобным вещам.

– Деймос?

– Моя невеста хочет выйти за тебя замуж.

Недоуменное выражение лица бога-посланника приводит в смущение.

– О… – говорит он, потирая затылок. – Польщен, но я не сын Геры, а идея брака исходила от нее. Нужен бог из ее рода.

Жалко киваю, бормоча «да, да, конечно». Если этот осел хотел поставить меня на место, ему удалось.

– Деймос – один из наследников хозяев Олимпа. Он что-то вроде принца, если переводить на человеческий эквивалент.

– Я поняла, – наконец перебиваю его. – Спасибо.

Гермес снова улыбается.

– Ну что ж. Тогда я вас покину.

И он исчезает. Должна признаться, что сейчас с удовольствием выпила бы джин Зельды. Прямо из бутылки.

– Я хотел сообщить, что на следующей неделе навещу тебя, – продолжает Деймос как ни в чем не бывало.

Чувствую, его бесстрастие когда-нибудь сведет меня с ума. Испытывает ли он вообще эмоции? Кажется, он только и делает, что сдерживает ужасающую ауру. Одна мысль о том, что он будет гулять со мной по университетскому городку, заранее пугает. Как я представлю Деймоса друзьям? Просто невзначай упомяну о браке?

– Зачем? – спрашиваю, когда на меня обрушивается поток новых вопросов.

– Хочу изучить твою жизнь и привычки. Сегодня у меня было мало времени.

«Изучить»? Что он имеет в виду?

Деймос бросает окурок на землю и проводит рукой по светлым волосам жестом настолько естественным, что это поражает. Он, кажущийся неподвижным, застывшим в постоянном напряжении, вдруг делает что-то безобидное, но обнадеживающее. Множество мелких деталей привлекают мое внимание: прядь волос, упавшая на лоб, маленькая ямочка на левой щеке, расстегнутая пуговица на рубашке, песочно-белый тон кожи, с каждым ударом сердца подрагивающей золотом… Завораживающая красота Деймоса ошеломляет. Он пугает, но одновременно излучает странное очарование. Он весь одно сплошное противоречие.

– До скорой встречи, – говорит он, отворачиваясь и выводя меня из размышлений.

– Подождите!

Он останавливается и через плечо бросает на меня взгляд голубого глаза.

– Почему выбор пал на меня?

Ответ следует не сразу. Надеюсь, я не просто стратегический выбор, но в то же время не стоит ожидать другого ответа. Ведь я тоже согласилась, только чтобы помочь семье и защитить сестру. Но Деймос сам выбрал меня. Зевс, похоже, не знал об этом, да и не был заинтересован. Мое сердце замирает, когда слышу ответ.

– Потому что ты девственница, чего нельзя сказать о твоих сестрах. Постарайся сохранить невинность до свадьбы.

– Ч-что?

– До скорой встречи, Элла-я-не-просто-ведьма-без-дара.

Он уходит, оставив меня ошеломленной заявлением.

Ублюдок!

Глава 4

Проходит неделя, а Деймос так и не появился. Сегодня пятница, и я уже несколько дней в напряжении ожидания панической атаки при его приближении. Может, он передумал? Не знаю, что такого интересного он может узнать обо мне, следуя за мной по кампусу Спрингфолла. Не могу представить Деймоса, наследника Зевса, главу службы безопасности богов на Земле, сидящим в аудитории и слушающим двухчасовую лекцию. Тем не менее эта мысль вызывает улыбку, которая быстро исчезает.

После объявления о моей помолвке с Ужасным – как его прозвала община – у меня были напряженные выходные, во время которых мама и сестры умоляли меня отказаться. Но проводницы убедили их принять ситуацию и поклясться, что они прекратят подвергать сомнению мой выбор. Проводницы обо всем позаботились. По их словам, мне лишь остается ждать рокового дня.

Мадлен придерживает для меня дверь лекционного зала, и мы идем по длинным коридорам университета в сторону кафе. Наблюдаю за однокурсниками и вздрагиваю каждый раз, когда вижу кого-то высокого и светловолосого.

– Элла, ты в порядке? – спрашивает Мадлен. – Уже несколько дней выглядишь встревоженной.

«Я обручена с богом, который третирует меня», – услышав такое, она тут же вызвала бы кампусного врача. Но сейчас у меня нет выбора, я должна что-то ответить. Что угодно, только не правду. Я, которая раньше чувствовала себя ближе к обычным людям, чем к общине, должна наконец отдалиться от них. Цирцея Великая и Медея Юная ясно дали понять, что я не должна ничего раскрывать за пределами круга.

Мы останавливаемся у стойки кафе, чтобы, как обычно, заказать капучино.

– На днях я, скорее всего, уеду ненадолго в Нью-Йорк.

– Правда?

– У меня там дальние родственники, и я уже уведомила деканат, они согласились разрешить посещать занятия онлайн.

Подруга хватает стакан и замирает.

– Подожди, ты хочешь сказать, что уезжаешь?

По правде говоря, понятия не имею. Оказывается, Деймос живет в Нью-Йорке. Не могу понять, чего он от меня хочет и позволят ли мне боги немного свободы… Я сказала проводницам, что хочу продолжить обучение, но их совсем не интересуют человеческие занятия, сомневаюсь, что они проявят к ним хоть какой-то интерес.

– Скорее всего, на несколько недель.

Мой ответ наполовину успокаивает Мадлен.

– Хорошо, тогда тебе будет что рассказать, когда вернешься, – говорит она с улыбкой.

Киваю с замирающим сердцем. Беру стаканчик, и мы выходим из кафе.

– После возвращения мне, вероятно, понадобится твоя помощь с некоторыми предметами.

Мы замедляем шаг, и Мадлен обнимает меня за плечи.

– Можешь на меня рассчитывать.

Все-таки мне не нужно сжигать мосты! И поскольку у меня остался наболевший вопрос, который не могу обсудить с сестрами, адресую его Мадлен. Я собираюсь выйти замуж, хозяйкой церемонии будет Гера, все боги приглашены и собираются прийти на Поляну, мы должны будем неукоснительно следовать олимпийским традициям… Но единственное, что занимает мысли, – брачная ночь.

– Мэд, можно задать личный вопрос?

– Конечно.

Отлично, мне всего лишь нужна уверенность. Мадлен, вероятно, не сможет рассказать, каково это – переспать с незнакомцем. Но, возможно, сама того не осознавая, даст пару советов.

– Каким был твой первый раз?

На ее щеках проступает румянец. Она явно не могла ожидать такого.

– Хм, напряженным. И очень волнительным.

Ее ответ кажется парадоксальным, но предсказуемым.

– Почему ты была напряжена? Ты была не с тем человеком?

– Нет, с тем. Напряжение было, в основном, потому что… ты открываешь себя партнеру. Нужно уметь отпустить себя и довериться другому человеку. Понимаешь?

Живот завязывается в узел. Как я могу доверять такому, как Деймос?

– Почему ты спрашиваешь? Кого-то встретила? – смеется Мадлен, тыча меня под ребра.

Ворчу, прежде чем сформулировать четкий ответ:

– Возможно. Но сейчас не знаю, что и думать.

– Он горячий?

– Горячий, самодовольный, претенциозный, с огромным эго и такой высокомерный, каким только можно быть!

Когда заканчиваю язвительный портрет, замечаю, что Мадлен опустила глаза и смотрит на что-то рядом со мной. Прослеживаю ее взгляд и удивляюсь: Деймос в образе пса сидит у моих ног и смотрит на меня с тошнотворным осуждением!

– Откуда этот пес взялся? Кажется, он знает тебя.

Конечно же, в самое подходящее время Деймос явился в этом облике.

– Он бродячий, я уже встречала его.

Мадлен наклоняется и протягивает руку, но я останавливаю ее:

– Не стоит, он не любит, когда к нему прикасаются.

– Ты уверена, что он не опасен? Тебе не кажется, что он очень похож на волка?

– Он помесь. Но мухи не обидит, не так ли?

Неловко глажу пса по голове, чтобы удержаться от желания обнять. Ведь помимо того, что этот волкособ – одно из обличий бога ужаса, у него очень мягкая и привлекательная шерсть.

Деймос рычит, его взгляд не теряет суровости.

– Как скажешь, – соглашается недоумевающая Мадлен. – Ну что ж, встретимся на вечеринке?

– Мне как раз пора принять душ и сделать пару-тройку дел.

– Не забудь имбирное пиво твоей мамы!

– Не забуду!

Мадлен уходит, оставляя меня с Деймосом.

Как всегда по пятницам, к концу дня кампус опустел. Я разворачиваюсь, чтобы пойти в комнату, пес следует за мной. «Изучить» мою жизнь не разговаривая со мной – таков, полагаю, план Деймоса. Открываю дверь в общежитие, он проходит за мной. Надеюсь, нас никто не заметит, кажется, содержать здесь животных запрещено. Ускоряю шаг, добираюсь до нужного этажа, вхожу и быстро закрываю за собой дверь, прежде чем выдохнуть.

Деймос принимает первоначальное обличие. Ах. Может быть, этому идиоту наконец есть что сказать. Было бы неплохо, ведь мне как раз есть что.

– Спасибо, что не подслушиваете личные разговоры.

Он прячет руки в карманы серого пиджака в горошек, который выгодно подчеркивает божественное тело. Сжимаю пальцы в кулаки, прежде чем встретить его взгляд, от которого вздрагиваю. Ничто в его лице не выдает того, как он воспринял то, что я сказала о нем. Может, ему все равно.

– Интересуешься, как может пройти брачная ночь?

– Вы всегда такой деликатный? – бормочу, раздраженная бестактностью.

– Не думаю, что ты была деликатной, когда меня описывала.

Борясь с чувством ужаса, которое он внушает, заставляю себя посмотреть ему в глаза – хотя бы для того, чтобы доказать, что не собираюсь молчать или преклоняться перед ним. Я не согласна с его мнением обо мне как о «безобидной девственнице».

– Хотите возразить?

Он пожимает плечами.

– Твое мнение обо мне все равно не изменить.

Это настолько сбивает с толку, что не знаю, как ответить.

В разгар тишины, когда размышляю о тысячах подобных пауз, ожидающих нас в будущем, между нами появляется маленькая, из золотого и серебряного металла, механическая сова, парящая в воздухе с неожиданной грацией.

– Что это?

– Афина предупреждает, что будет сопровождать нас.

Неужели эта маленькая сова сможет помешать бессмертному богу вести себя как извращенец? А я думала, что Афина – воплощение мудрости.

– Ладно, – вздыхаю, смирившись с присутствием Деймоса. – Но вы могли выбрать другой день, сегодня я занята.

– Я пойду с тобой.

– Не хочу, чтобы вы наводили ужас на моих друзей.

– А я не собираюсь с ними знакомиться. Буду следовать за тобой в обличье пса. Понаблюдаю за твоей жизнью.

За несколько дней я успела забыть о напряжении в его голосе. Он неподвижно стоит передо мной, но я ощущаю бурю, которую он прячет глубоко внутри. Что произойдет, если он выпустит ее?

– Вы сейчас не курите?

– Здесь мне не угрожает сотня ведьм…

– Да, знаю, я безобидна, – обиженно прерываю его.

Невыносимый, бесчувственный бог! Бросаю пустой стакан в мусорное ведро, снимаю верхнюю одежду и направляюсь в ванную.

– Я собираюсь принять душ, чувствуйте себя как дома. Но не трогайте Норберта.

– Кого?

– Фикус. Он мне дорог.

Деймос бросает недоуменный взгляд на растение, и я пользуюсь возможностью, чтобы запереться в ванной. Хожу кругами, хотя не следует этого делать. Раздеваюсь и позволяю воде успокоить мысли. Я должна сосредоточиться на хорошем, иначе негатив победит, а я прекрасно знаю, сколько вреда он может принести. Тепло ласково окутывает. Прогулка с Деймосом в обличье пса будет забавной. Он не будет со мной разговаривать, и мне не придется терпеть его ворчание.

Как только выключаю воду и завязываю полотенце на груди, осознаю, что, возможно, слишком спешно заперлась в ванной. Я должна была взять с собой наряд на вечер. Ладно, я уже не так сильно смущаюсь. Выхожу из ванной, готовая краснеть.

Деймос склонился над столом, рассматривая фотографии, которые висят на стене. Возможно, он действительно хочет получше узнать меня. В конце концов, в его характере быть холодным, жестким и слишком прямолинейным. Я должна воспользоваться возможностью узнать о нем больше.

– На что смотрите?

Он снимает одну из фотографий и протягивает ее.

– Ты пьяна на этой?

Лицо заливает румянец. А он умеет указывать на постыдные вещи!

– Это был мой день рождения, – ворчу я.

– Я думал, людям не разрешено пить до двадцати одного. Тебе ведь только двадцать, не так ли?

Сердце начинает колотиться от досады. Выхватываю фотографию и возвращаю на место.

– Это никому не причиняет вреда. Сколько вам лет, чтобы так думать?

Он молчит несколько секунд, пока я смотрю на него, скрестив руки.

– Три тысячи четыреста двадцать три. Какое отношение это имеет к моему образу мыслей?

Замираю, пораженная цифрой. У нас очень маленькая разница в возрасте… Всего-то три тысячи четыреста с копейками лет!

– Никакое, – наконец отвечаю я.

Пытаюсь определить возраст Деймоса: на вид ему около тридцати. Он, в свою очередь, разглядывает меня с ног до головы.

Этот хам что, пялится на меня?

В этот момент маленькая сова хлопает крыльями и вдвое увеличивается. Отшатываюсь, когда она принимает человеческий облик, сохранив металлический отлив. Женская фигура в длинном нагруднике, на голове старинный шлем, на плечах шкура, внезапно вытягивает перед собой копье. Заостренный конец утыкается в шею Деймоса, который не сдвинулся ни на сантиметр.

Прижимаю руки ко рту, чтобы не закричать.

– Вижу у тебя нечистые помыслы, племянник.

– У меня никогда не было нечистых помыслов, Афина, – отвечает Деймос с вызывающей ухмылкой.

– Ты знаешь, что от меня ничего не скрыть, – предупреждает она, касаясь лезвием кожи.

– Знаю, – бесстрастно подтверждает он.

Затем Афина вонзает наконечник копья в землю, вызывая легкую вибрацию под ногами, поворачивает ко мне гладкое, сияющее золотом лицо с двумя серебряными шарами без зрачков на месте глаз и отсутствующим ртом. Это одновременно пугающее и завораживающее зрелище.

– У нас не было возможности познакомиться, я тетя Деймоса, Афина. Или, по крайней мере, проекция. На самом деле меня здесь, с вами, нет. Как только сова обнаруживает что-то нежелательное, она предупреждает меня, и я вмешиваюсь. Этот юноша хорошо воспитан, но рос под влиянием Зевса и Афродиты, так что ни в чем нельзя быть уверенной.

Деймос закатывает глаза, отчего хочется рассмеяться. Прикусываю губу, чтобы сдержаться. Такая реакция заставляет чувствовать себя лучше.

– Рада знакомству.

Невыразительному лицу богини удается передать сочувствие.

– Мы рады тебе. Я и Гера приложили много сил ради союза. Не для того, чтобы кое-кто все испортил.

Никакого секса до брака, понятно. В любом случае с этим я не тороплюсь.

– Ты оскорбляешь меня, Афина.

Она бросает на Деймоса косой взгляд.

– Переживешь.

Меня удивляет, что тон разговора отражает их отношения. Гораздо больше, чем фигура Афины, которая снова уменьшается, превращаясь в маленькую сову с хлопающими крыльями. Деймос поворачивается ко мне спиной.

– Одевайся, тебе не стоит меня бояться. Я не такой, как братья.

Сколько у него братьев? Нужно познакомиться с его семьей. Я знаю историю Ареса и Афродиты, любовников, застигнутых Гефестом, первым мужем богини. Но ничего не слышала о детях. Ну, почти ничего. Эрос – самый известный из них. Думала, он единственный, пока Медея Юная не упомянула Фобоса.

Открываю шкаф, надеваю розовый топ с цветочным рисунком и бордовые облегающие брюки.

– Твои братья будут на свадьбе?

– Не все, – вздыхает Деймос, словно ему не очень хочется об этом говорить.

Избегаю сообщать, что с нетерпением жду встречи с ними. Мне очень любопытно встретиться с Эросом.

– Двенадцать будут присутствовать, – добавляет он.

– Двенадцать?

– Двенадцать самых могущественных богов.

– Их имена трудно запомнить, как имена семи гномов? – смеюсь, зашнуровывая ботинки.

– Кто такие семь гномов?

Ах да, он же бог.

– Чихун, Ворчун, Весельчак, Умник, Скромник, Простачок и… черт, все время забываю последнего.

– Зевс, Гера, Аид, Посейдон, Афродита, Арес, Гермес, Гефест, Афина, Аполлон, Артемида и Дионис. Если забудешь имя одного из них, пусть это будет Дионис.

– Почему?

– Потому что он восхищался Гекатой.

Не думаю, что это отрицательная черта. Одно можно сказать точно: Деймос не любит Диониса. Что делает бога вина еще более интересным. Хватаю пальто, шарф, сумку с бутылками имбирного пива и подхожу к Деймосу, чтобы добраться до Норберта, который стоит на подоконнике. Деймос вежливо отходит в сторону, позволяя полить фикус.

– Ну вот, я готова, можем идти.

Деймос тут же превращается в пса и следует за мной. Сова становится еще меньше и садится мне на плечо. Запираю дверь, и мы снова оказываемся в парке кампуса.

– О, вспомнила! Последнего гнома зовут Соня.

Музыка и басовые вибрации окутывают нас, как только мы входим в дом братства «Альфа-Омега» на территории кампуса. Зал заполнен студентами, которые пьют и танцуют в бешеном темпе, часть людей в комнатах отдыха, где мебель придвинута к стенам. Члены братства даже вложились в прожекторы, которые окрашивают интерьер в красный и розовый. На вершине главной лестницы сидит диджей с поднятой рукой перед пультом, кажется, будто она погружена в музыку. Должна сказать, что атмосфера заставляет дрожать от возбуждения!

Сова Афины подлетает и садится на стеклянный шкаф, в котором выставлены трофеи «Альфы-Омеги». Она словно камера наблюдения, которую никто не замечает. Бросаю пальто и шарф на кучу одежды у входа и вижу друзей в углу, возле бара.

– Элла! – восклицает Рейчел, когда с трудом пробираюсь к ним.

На самом деле немного странная атмосфера для раннего вечера. Обычно все начинают активно танцевать только часов в десять.

– Эй! – машу рукой, держа две бутылки имбирного пива и пакет с солеными пирожками, которые специально купила в городе.

Мои подношения вызывают восторженные аплодисменты. Все любят имбирное пиво моей мамы… особенно если его смешать с водкой и лимоном.

– Он за тобой пришел? – замечает Мадлен, указывая на Деймоса.

– Да, он не может без меня, – отвечаю с легким вздохом.

Честно говоря, не понимаю, почему Деймос настоял на том, чтобы сопровождать меня. В моих планах на день нет ничего интересного: вернуть книгу в библиотеку, поехать на автобусе в центр города, купить пирожки, поболтать с забавным пекарем, предложить кофе и сэндвич Бернардо, который просит милостыню перед магазином, снова сесть на автобус и доехать до места вечеринки. Очень за-х-ва-ты-ва-ю-ще.

– Мэд сказала, что ты встретила какого-то парня? – Рэйчел нетерпеливо хлопает в ладоши в ожидании подробностей.

Группа, состоящая из Рейчел и Мадлен, а также нескольких однокурсников, не спускает с меня глаз. Я бы хотела поговорить об этом, но поскольку этот «парень» стоит у моих ног, навострив уши, меня передергивает.

– Да, у него блестящая шерсть и яркие глаза, – провожу рукой по голове пса. Помимо смеха и удивления, вижу, как Мэд что-то шепчет на ухо Рейчел, вероятно, что я не готова говорить об этом.

– Серьезный соперник, – комментирует голос рядом со мной.

Джонасу достаточно подмигнуть и улыбнуться, чтобы завладеть моим вниманием. Он довольно симпатичный, с каштановыми волосами и квадратной челюстью, активный член братства, умный и амбициозный, а еще постоянно со мной флиртует. Он второй парень, которого я поцеловала в своей жизни и до сих пор иногда целую в конце вечеринок. Мы никогда не заходили дальше. Даже не решились пойти на первое свидание. Я не знаю, чем мы занимаемся вместе, кроме как наслаждаемся моментом.

Только теперь осознаю, что с момента помолвки флирт запрещен. Замечаю, как сова свысока смотрит на нас. А ведь Афина может злиться не только на Деймоса, но и на меня. Нервно запускаю пальцы в распущенные волосы.

– Он говорит меньше, чем ты, – отвечаю, немного смущенная.

О, Геката, я не могу ставить под сомнение союз богов и ведьм из-за интрижки!

– Уверена, что он не опасен?

Деймос, ощетинившись, смотрит на него с угрозой, которую друг явно ощутил. Я приседаю рядом с Деймосом.

– Нет, смотри.

Мои пальцы погружаются в мягкий мех.

– Не поймите меня неправильно, – шепчу я. – Я просто чешу за ухом.

Деймос ворчит в ответ.

Джонас тоже опускается на корточки и хочет протянуть руку, но пес встает и показывает клыки. Предостерегающе отталкиваю руку Джонаса.

– Не стоит, он не любит общаться с незнакомыми людьми. В прошлом к нему… э-э… не очень хорошо относились.

– Ох, бедняжка, – жалеет Джонас.

Должно быть, неслыханно, чтобы такое замечание делали по отношению к богу. Особенно такому гордому, как бог ужаса.

– Не удивлен, что ты взяла его к себе. У тебя золотое сердце.

О, Геката, если бы он только знал! Но мне приятно от сказанного, и я сильно краснею.

– Думаю, это звучит как повод выпить.

Джонас кивает и выпрямляется.

– Пиво?

– Пиво!

Джонас уходит.

– Вы здесь только для того, чтобы наблюдать, – напоминаю Деймосу шепотом. – Не ведите себя так, это смешно.

Деймос, кажется, даже не слушает меня. Он наблюдает за толпой, шевеля ушами. Этот пес безнадежен. Встаю и принимаю бокал, который протягивает Джонас. Мы присоединяемся к обсуждению группы, и я решаю сделать все возможное, чтобы забыть о присутствии Деймоса.

После первого бокала пива никто не может устоять перед всеобщим энтузиазмом и музыкой. Ее ритм словно совпадает с ритмом сердца и легких. Все кажется синхронизированным, побуждая танцевать. Мадлен и Рейчел уже обнимаются на танцполе с закрытыми глазами и широкой улыбкой на губах. Джонас берет меня за руку и тянет за собой. Позволяю себе расслабиться, отдаваясь яркой, мерцающей волне прожекторов и движению тел вокруг, неистовому и раскачивающемуся одновременно. Все пьянит. Может быть, дело в пиве и в том, что я закусила всего парой соленых пирожков. Но ощущение забвения приятно.

Джонас касается моего бедра, чтобы притянуть к себе. Прижимаюсь к его телу, поднимая руки, с удовольствием потираюсь о него, контролируя себя. Мне любопытно. Я хочу прикасаться и чувствовать касания. Но Мэд права: открыться другому – пожалуй, самое сложное для меня. У меня так много тайн, которые не хочу раскрывать, и большая неуверенность в себе. Чувствую себя чужой как в общине, так и в мире людей… А может быть, слишком много думаю и тем самым препятствую чисто физическому акту.

Когда снова открываю глаза, кружится голова. Музыка сбивает с толку, свет размытый и яркий. Руки Джонаса горят на моей талии. Кажется, он тоже находится в измененном состоянии. Движения людей быстрые, иногда замедляясь, жесты становятся широкими и медленными, прежде чем снова начать ускоренно двигаться. Это так странно…

Вдруг яркий предмет ослепляет меня. Сова хлопает крыльями перед моими глазами. Хочу прогнать ее, но рука словно весит тонну. А может, я двигаюсь словно в замедленной съемке. Или нет, я двигаюсь нормально. Странно. Впрочем, сова улетает. Так. На чем я остановилась? Ах да, Джонас и секс. Неплохое сочетание. Почему мы никогда не заходили дальше? Он очень милый и вежливый. Он идеален! И кажется, хочет меня, потому что наклоняется, чтобы поцеловать.

А затем его тело взлетает.

Ого! Джонас летит! Через всю комнату! Прежде чем приземлиться на диван и удариться о стену, сломав деревянную отделку. Я такого не ожидала. Может, у него тоже есть какой-то скрытый дар. Чего еще не ожидала, что Деймос встанет напротив меня, прямой как жало, пока продолжаю танцевать.

Осознаю, что вскоре секс с ним будет разрешен, даже поощрен. О, Геката, однажды мне придется заняться с ним сексом! Знаю об этом, но чувствую, что тело наконец высказало мнение по этому поводу. Болезненное желание сжимает грудь. Он единственный, кто прикоснется ко мне, и осознание этого сжигает изнутри. Кажется, я этого хочу. Сердце бешено колотится в груди. Но почему хочу его, если ничего о нем не знаю? Закрываю глаза и начинаю отворачиваться, надеясь похоронить неистовое желание, но его тело, к которому прижимаюсь, совсем не помогает. От него исходит притягательное тепло, и я замечаю, что запах Деймоса изменился. Кажется, он пахнет цитрусовыми. А еще металлом и дымом от горящего дерева. Деймос пахнет так, словно побывал на поле битвы.

Он хватает меня за плечи, чтобы обездвижить, мои волосы рассыпаются. Хватаюсь за его пальто, чтобы не упасть. Он убирает волосы с моего лица. Смущенная, не могу устоять перед желанием прикоснуться к его коже. Приходится встать на цыпочки, чтобы провести пальцами по его щекам. О, Геката, его кожа горячая. А черты лица такие мужественные… Может, это сон, но мне кажется, что мои руки пару секунд светились.

– Элла!

Зов Деймоса сопровождается встряхиванием, от которого звенит в ушах.

– Элла!

Чувствую, как меня опять встряхивают, и наконец реальность снова становится четкой: прожекторы, музыка, танцующие тела. Я словно выныриваю из сна. Осознав, что обе мои руки прижаты к лицу Деймоса, ошеломленная, резко убираю их. Сова Афины, сидящая на его плече, пристально смотрит на меня.

– Что ты…

– Ты пришла в себя?

Быстро киваю.

– Что, черт возьми, это было?

Кажется, все поглощены музыкой, никто не заметил, что пес превратился в белокурого гиганта, а Джонас исчез.

– Менада[4] манипулирует всеми на этой вечеринке. Погружает в транс и обостряет желания, чтобы ими питаться, – объясняет он твердым голосом.

По крайней мере, теперь у меня есть рациональное объяснение, что я испытывала к Деймосу. Это помогает чувствовать себя лучше.

– Это опасно? – взволнованно спрашиваю.

– Ты же знаешь, чем заканчивается тиаз[5].

Жду, что он продолжит, но этого не происходит.

– Нет.

Деймос со вздохом ведет меня к двери дома. Он одним из первых должен был понять, что я ничего не знаю. Ведь выбрал меня как раз по этой причине! Вот же хам!

– Тиаз, или шествие Диониса, всегда заканчивается безумным пьянством и блудом.

Вздрагиваю, услышав объяснения.

– Их нужно немедленно остановить! Они не ведают что творят!

– Я позабочусь об этом. Жди меня снаружи.

Он выталкивает меня на площадку и закрывает перед моим носом дверь. Несколько секунд стою в оцепенении, прежде чем воскликнуть:

– Вот же идиот! Мог бы вести себя со мной по-другому!

Опустив голову, спускаюсь, яростно шагая, глубоко раздраженная пренебрежительным отношением Деймоса… и осознанием: я хотела его. Трудно его не захотеть, ведь он проклятое совершенство! Неужели этой менаде больше нечем было заняться, кроме как управлять моим разумом.

– Деймос всегда ведет себя так.

Голос останавливает меня, заставив поднять глаза. Рядом со мной на подъездной дорожке дома стоит молодая женщина. Длинные каштановые волосы собраны в пучок и перевязаны лентой. Белая кофта, закрепленная на плечах двумя брошами, а под грудью – бронзовым поясом. Ожерелье из крупных круглых золотых жемчужин украшает горло. Она выглядит так, словно прибыла из античности, не беспокоясь о том, что находится посреди современного американского кампуса.

– Он не смог обращаться с тобой иначе, – добавляет незнакомка ровным тоном.

Ее глаза зеленые как изумруд, а улыбка странная. Будто она пребывает в двух местах одновременно. Не знаю, как это объяснить.

– Кто вы? – спрашиваю, чувствуя себя одновременно расслабленной и настороженной.

Она медленно проводит пальцами по воротнику, с интересом изучая меня.

– Гармония. Младшая сестра Деймоса.

Он упоминал, что у него есть братья, но не говорил о сестре.

– А что вы здесь делаете?

– Хотела посмотреть, как ты выглядишь. Однажды Зевс тоже подарил меня смертному. Мне было интересно, похожа ли ты на него.

«Подарил»? Она думает, что Деймоса мне подарили? Скорее, Деймос купил меня… И кроме того, что у Зевса за привычка – раздавать внуков? Неужели сестра Деймоса таким образом угрожает мне?

– Что значит «похожа на него»?

Не сводя с меня глаз, Гармония делает несколько шагов, покачивая головой с тревожной медлительностью. Она похожа на рептилию, выслеживающую добычу.

– Кадм не был мужчиной, которого я желала. Я не хотела брака с ним. Не уверена, что брат согласен на брак с тобой.

– Ваш брат меня выбрал.

Было бы здорово, если бы он не хотел брака.

– Потому что у тебя нет сил. Ведьмы опасны.

Киваю, начиная понимать, в чем дело.

– Какой женой ты собираешься ему стать?

Только сейчас наконец все осознаю. Неужели она пытается выяснить мои намерения по отношению к ее брату? Я считала ее недоброжелательной богиней, но не пытается ли она защитить Деймоса? Напряжение спадает. Скрещиваю руки и улыбаюсь. Это сразу же заставляет ее почувствовать себя неловко.

– Хотите узнать, благородны ли мои намерения по отношению к вашему наводящему ужас старшему брату? Вы знаете, что это очаровательно?

Гармония напрягается, судорожно сжимая ожерелье.

– Нет ничего очаровательного в желании защитить брата!

– Ваш брат – двухметровое воплощение ужаса. Не уверена, что представляю для него опасность, ведь я – бездарная ведьма, чей рост – метр с кепкой. Очень мило, если вы думаете иначе.

Гармония упирает руки в бока. Так она похожа на меня в глазах сестер. Кажется, я наконец-то знаю, каково это – быть на другой стороне в семейных разговорах.

– Деймос еще не знает, что для него хорошо! И он не два метра ростом. А ты не метр с кепкой.

Как и у Деймоса, у нее проблемы с пониманием шуток. Это делает ее еще более милой.

– Я не переживаю так за всех братьев. Эрос и Антерос во мне не нуждаются. Но Деймос и Фобос…

У Деймоса три брата и сестра? Я просто обязана воспользоваться случаем и задать Гармонии несколько конструктивных вопросов, вместо того чтобы дразнить ее. Уже собираюсь начать, как вдруг она, кажется смутившись от моих слов, вытягивает руки перед собой, и из них внезапно появляются две змеи. Отступая, подпрыгиваю и путаюсь в ногах. Ее лицо изменилось: оно искажено яростью. Крик вырывается из глубины моего горла. Хочу убежать, но шум за спиной останавливает: двери дома «Альфа-Омега» распахиваются, и студенты, находившиеся там, выбегают наружу.

Все кричат и разбегаются. Едва замечаю, как Мадлен и Рейчел бегут не оборачиваясь. Кажется, что нахожусь в центре птичьей стаи, которая рассеивается так же быстро, как и появилась.

В момент, когда наступает тишина, Деймос спокойно выходит из дома, в его кулаке зажат воротник рубашки девушки-диджея. Он тащит ее вниз по лестнице, пока она пытается освободиться, бормоча проклятия. Но чтобы вывести бога ужаса из себя, нужно приложить гораздо больше усилий. Он даже широко – наконец-то – улыбается, что считаю довольно жестоким. Я никогда не видела его таким довольным, и это пугает не меньше, чем его спокойствие.

Золотая сова, вернувшись в женское обличье, следует за Деймосом.

– Стоило действовать более незаметно, – отчитывает Афина.

– Меня никто не видел, я внушал ужас не показываясь, – отвечает Деймос. – И главное, я поймал менаду.

Афина качает головой, а затем обращает взгляд серебряных глаз на нас. Она оценивает ситуацию за четверть секунды.

– Гармония, дорогая, убери змей.

Рептилии возвращаются к хозяйке, обвиваются вокруг рук и исчезают под кожей. Замираю от страха при виде этого зрелища. Не такая уж и очаровательная сестра у Деймоса. Она выглядит совершенно безумной!

– Что ты здесь делаешь?

– Подслушала, как мать и отец говорили о твоем союзе со смертной.

Деймос кивает, издавая низкий, раскатистый рык:

– Возвращайся домой, я все тебе расскажу.

Гармония исчезает, не сказав ни слова.

– Удей, Хтоний! – зовет Деймос.

Из земли появляются две тени, силуэты в шлемах, туниках и кирасах, рельеф которых смутно различим. Одна с мечом в руке, другая с копьем. Они склоняются перед богами в глубоком почтении, прежде чем схватить менаду за руки.

– Отведите ее в штаб-квартиру, – приказывает Деймос.

Тени опускаются сквозь землю вместе с существом, которое не произносит ни слова.

Когда они исчезают, Афина поворачивается ко мне.

– Если я читаю нотации племяннику, то буду читать их и тебе, – говорит она авторитетным тоном.

Наверняка она имеет в виду мое поведение с Джонасом, но я была под чарами менады! Но в то же время не скрываю влечения к нему. Влечение, которое приходится похоронить. Поэтому киваю, не протестуя. Не стоит перечить Афине, мифы служат напоминанием об этом.

– Да, мадам.

Афину, похоже, устраивает ответ.

– Тогда на сегодня оставляю вас.

Сова возвращает свой облик и усаживается на плечо Деймоса, словно часовой.

Мы остаемся вдвоем. Мне страшно, холодно, чувствую, как болит тело. С меня хватит. Это должен был быть спокойный вечер, а он обернулся катастрофой.

Деймос протягивает руку в направлении дома, пальто и шарф прилетают ему в ладонь. Делаю шаг к нему, чтобы взять их, не дожидаясь, пока он предложит. Кутаюсь, надеясь найти комфорт в тепле шерсти.

– Я пойду домой, приятного вечера, – говорю перед уходом.

– Подожди.

Замедляю шаг, прежде чем остановиться. Меня гложут сомнения. Если бы его там не было, не знаю, как сложился бы вечер под влиянием менады. Возможно, я бы переспала с Джонасом, сама того не желая. Но Деймос был на вечеринке, а значит, придется иметь дело с ним и его ужасающей аурой, его сестрой и ее змеями и Афиной, наблюдающей за мной. Я могу обойтись без этого. Может, моя жизнь и не была невероятной, но я наконец обрела смысл в спокойствии повседневной жизни.

– Что?

– Приходи завтра ко мне домой, – требовательным тоном говорит он.

– К вам?

Сдерживаю бесполезный вопрос «зачем?», ведь это Деймос.

– Ты не знаешь, как я живу.

Честно говоря, не уверена, что это поможет лучше принять брак. Но инициатива снова исходит от него. Может, он по-своему пытается показать свою жизнь.

– Хорошо.

– Я заеду за тобой, – решает он, прежде чем уйти.

Прикусываю губу. Не знаю, к чему это все приведет, но определенно к чему-то.

Глава 5

«Коллективная галлюцинация захватила кампус Спрингфолл», – гласил заголовок местной газеты. Друзья не могут понять, что произошло. Они помнят, как почувствовали невыразимый ужас, который потряс их до глубины души и заставил бегать по кампусу до потери сил. Очнулись рано утром, замерзшие, дезориентированные, в разных частях кампуса. В лазарет пытались проникнуть, но никто ничего не смог объяснить.

Кроме меня.

Ведь они встретили моего жениха.

Жениха, который появился ранним вечером в моей комнате. Надо было вчера узнать у него конкретное время.

– Готова? – без предисловий спрашивает Деймос, одетый в то же пальто, что и накануне.

– Чем именно мы собираемся заниматься? Уже вечер. Устроим пижамную вечеринку?

– Я не ношу пижамы, – говорит он, пожимая плечами.

Я краснею. Возможно, это побочный эффект вчерашнего помутнения рассудка. Мне хотелось поглубже разобраться в этом вопросе, но не уверена, что это разумно. Особенно встретив острый взгляд золотой совы на плече Деймоса. Нужно прекратить допускать извращенные мысли!

– Я готова.

– Отлично.

Он делает шаг ко мне, хватает за талию и телепортирует. В мгновение ока оказываюсь в совершенно другой обстановке: гигантском дуплексе в старом цехе индустриальной эпохи, с огромными эркерами, покрывающими всю поверхность стен. Даже не чувствую, как Деймос отпускает меня, слишком очарована видом. Нью-Йорк простирается перед глазами, когда заходящее солнце освещает небоскребы. Подхожу ближе и прижимаюсь к окну.

– Невероятно…

Я никогда не была в Нью-Йорке. На самом деле даже никогда не выезжала за пределы Спрингфолла. Он является колыбелью для общины. Наши предки вели крайне оседлый образ жизни. Только Медея Первая отправилась в путешествие вместе с Ясоном в поисках Золотого Руна. Ради любви она оставила семью и последовала за героем. И поскольку Зевс хотел соблазнить ее, Ясон отказался от Медеи, воспользовавшись «изменой», чтобы взять в жены более молодую женщину, хотя Медея отказала повелителю богов. Медея бежала от мужа с двумя детьми и поселилась у тетки Цирцеи на острове. Люди запомнили измененную версию этой истории, несправедливо превратив Медею в убийцу собственных детей, тем самым аргументируя их исчезновение.

Не удивлена, что Зевс поселился здесь. Этот город – отражение его желания продемонстрировать силу. Меня больше беспокоит то, что жених так хорошо устроился подле Зевса.

– Здесь живет вся ваша семья? – спрашиваю, еще раз оглядев интерьер.

Вся мебель из металла. Никакого дерева. Никакого тепла. Даже длинная, покрытая черной кожей скамья посреди комнаты выглядит холодной. Ни спинки, ни подушек, ни тем более пледов – явно не то место, где можно свернуться калачиком и смотреть кино.

О, Геката. Вот где я буду жить. В этом огромном, пустом пространстве. Ни ваз, ни растений, ни украшений, ни фруктов, ни посуды, пахнет… стерильностью. Больше похоже на нежилое помещение.

– Нет, – наконец отвечает Деймос, спускаясь по стальной лестнице.

Он переоделся в черный джемпер и пиджак. Даже застывший посреди дуплекса, он вызывает удушающий прилив тревоги.

– Моя семья живет на Китире, в Греции.

Начинаю понимать проводниц, которые предположили, что Зевс выбрал Деймоса, чтобы унизить нас. Я бы предпочла выйти замуж за Эроса и жить на Китире, с богом любви у моря.

– Почему не живете там?

– К счастью, не все боги живут вместе, – отвечает он, подходя ближе. – Я не вынес бы ни родителей, ни братьев с их дурными привычками.

Я улыбаюсь. Я думаю то же самое о жизни с матерью и сестрами. Я люблю их, но не смогла бы жить под одной с ними крышей.

– Понимаю.

Позволяю взгляду потеряться в лесу небоскребов. Деймос явно не особо дорожит семьей – если у него вообще есть сердце, чтобы чем-то дорожить. Два слова, которыми он обменялся вчера с сестрой, это подтверждают. Поэтому с большим любопытством задаю новый вопрос:

– У вас есть любимчик в семье? – Вижу, как он бросает на меня косой взгляд. – У меня, если не считать маму и сестер, это тетя Зельда.

– Сумасшедшая, которая делает джин, чтобы убивать сатиров?

Смеюсь. Я не ожидала от себя такой реакции. Но Деймос так отлично сформулировал мнение о характере тети и производстве домашнего алкоголя, что не могу удержаться. Более того, это было сказано с ноткой юмора, который я надеялась однажды услышать от него.

– Да, тетя Зельда такая. И она не сумасшедшая, скорее… оригинальная.

Деймос отвечает привычным низким «ммм», которое каждый раз выворачивает позвоночник.

– Я бы сказал, что у меня их двое: Афина и Аид.

А почему не Зевс? Зачем тогда он живет и работает с ним? Афина вопросов не вызывает, но Аид? Серьезно?

– Почему вы не живете с Аидом?

– Потому что Аид живет с Персефоной.

Распахиваю глаза от непонимания. Что это за загадочная причина?

– Если я не живу с Аресом и Афродитой, то не для того, чтобы жить с Аидом и Персефоной, – добавляет Деймос, вероятно, заметив недоумение. – Кроме того, Аид и Персефона живут шесть месяцев в подземном мире и шесть месяцев во дворце на Сицилии.

Он морщится, заканчивая предложение. Кажется, сицилийский дворец его отталкивает. А по мне, он прекрасен.

– Они слишком счастливы, на ваш взгляд?

– Можно сказать, что да, – ворчит Деймос низким голосом.

Прекрасно! Счастье вызывает у него отвращение.

Снова оглядываюсь, думая, что лучше не обращать особого внимания на его образ мыслей, если не хочу еще больше расстраиваться. Но не могу удержаться и задаю последний опасный вопрос:

– Я буду жить здесь?..

Я не могу сказать «мы». Что вообще означает это шаткое, вынужденное «мы»? Деймос отвечает не сразу. Он наблюдает за мной, и я избегаю взгляда сине-черных глаз, чтобы не почувствовать исходящий от него ужас. К счастью, влияние, которое он оказывал на меня вначале, ослабло.

– Нет. Тебе здесь не нравится, – заявляет он без колебаний.

– Э-э, неправда. Эта квартира не лишена очарования, – заикаюсь, смущенная тем, как легко он меня раскусил.

– Я провожу больше времени в штаб-квартире. – Похоже, Деймос хочет объясниться, прежде чем уйти.

Поспешно следую за ним.

– Мы не остаемся?

– Нет, мне просто нужно было переодеться. Мы поедем в штаб-квартиру, а потом отведу тебя немного выпить.

Я ошеломлена его приглашением. Поехать в штаб-квартиру и выпить… Это было неожиданно! Его тон настолько ровный, что я сомневаюсь, действительно ли он это имел в виду. Молча следую за ним. Он ведет меня по коридору к лифту.

– Мы не телепортируемся? – спрашиваю, пока стоим в ожидании лифта.

– Это всего в двух шагах, так что мы можем добраться человеческим способом.

Чувствую, как мои губы расплываются в улыбке. Я должна это прекратить. Он пытается сделать над собой усилие? Похоже на то. Мы входим в лифт, и я позволяю ему увлечь меня за собой. Мне не терпится увидеть штаб-квартиру. Я мало что знаю о современной жизни богов, но в курсе, что Зевс организовал свой двор в самом центре Нью-Йорка. Деймос поворачивает налево, и я бегу за ним. Это что-то вроде первого свидания? «Немного выпить» вполне может означать и это, разве нет? Никогда не была на первом свидании. И одета повседневно: джинсы и мешковатый джемпер. Он ведь мог предупредить!

О, Геката, я начинаю нервничать. Но у меня нет причин нервничать. Нет, нет, я не должна нервничать, когда иду «немного выпить» с женихом. Ведь все уже решено. Нам не нужно пытаться друг другу понравиться. Но что тогда означает «немного выпить»? Что он имеет в виду? Может быть, я неправильно его поняла?

Я погружена в сомнения, когда налетаю на Деймоса, не заметив, что он остановился.

– Извините!

– Мы на месте.

Делаю шаг в сторону и поднимаю глаза на большую, яркую надпись OLYMPUS, расположенную посередине высокого фасада башни. Здание старое, вероятно, начала прошлого века, но нисколько не утратило красоты благодаря линиям в стиле ар-деко. Большая дверь, увенчанная бронзовыми бра и орлом с молнией, располагается наверху каменной лестницы.

– Не слишком ли она большая? – не могу удержаться от комментария.

– Как думаешь, сколько божеств в пантеоне?

Пожимаю плечами, испытывая желание поддразнить.

– Двенадцать и их дети, значит, около двадцати?

– Больше четырехсот.

Проблема в том, что Деймос редко понимает шутки. Я специально занизила число, но и такой цифры не ожидала.

– Одни живут в подземном мире, другие на Земле, но большинство осталось на Олимпе. Это нужно было исправить.

На вершине вижу террасы и оливковые деревья. Вероятно, у Зевса на последнем этаже потрясающий пентхаус.

– Пойдем, – приглашает Деймос, беря меня за руку.

Его прикосновение еще больше затуманивает мысли. Держаться за руки – такой интимный жест. Меня раздражает, что я чувствительна из-за такой мелочи. Мама была права, я совершенно неопытна. Пытаюсь без причины истолковать все и вся. Я должна сохранять холодную голову. Любой ценой.

– Если бы ты вошла без меня, увидела бы то, что видит каждый смертный: стражу и неприступные ворота, – объясняет Деймос, толкая одну из дверей.

А, так он взял меня за руку, чтобы я смогла перейти через барьер. Как только входим в вестибюль, нас встречает внушительный Сфинкс, каркающий на воронов. Он дергает кошачьим хвостом и расправляет крылья, заполняя собой пространство, но оно при этом не кажется тесным. Деймос не замедляет шаг, пока я волочу ноги.

– Это тот самый Сфинкс, который подверг Эдипа испытанию?

– Да, но больше не произноси это имя, – предупреждает он.

– Эдип?

Он ускоряет шаг, когда Сфинкс со звериным рычанием устремляет на меня пронзительный взгляд, что заставляет семенить быстрее. Вскоре мы достигаем лифта, Деймос, кажется, расслабляется, только когда двери закрываются. В этот момент он отпускает мою руку. Прячу руки в рукава, надеясь, что сегодня мы больше не будем обмениваться прикосновениями.

– Да, его имя, – подтверждает он. – Он один из потомков Гармонии, эта тема все еще болезненна.

Киваю, смущаясь. Боги помнят всех смертных потомков. Как странно, должно быть, видеть, как они живут и умирают. Или совершают непоправимые ошибки, как Эдип. Может быть, именно поэтому в мифах немногие боги привязываются к людям. Ведь рано или поздно они будут наблюдать за их гибелью. Поднимаю взгляд на жениха: достаточно ли этого, чтобы объяснить его холодность? Я состарюсь, но он не изменится. Вся моя жизнь будет вращаться вокруг брака… А для него я стану короткой главой в бессмертии. У него нет причин для активного участия.

Двери открываются как раз в момент, когда начинает кружиться голова.

Верхний этаж похож на интерьер дуплекса Деймоса: сплошной металл и стекло. В задней части находится письменный стол с креслом, перед ним – единственный стул. Аскетизм во всей красе. К счастью, замечаю бильярдный стол и что-то вроде маленькой кухни с одной стороны, в другой находится раковина и две скамейки, похожие на ту, что стоит у Деймоса дома. Все это делало рабочее место немного более комфортным. В кабинете имелась латунная труба, спускающаяся с потолка, с отверстием под рукой. Похоже на систему капсул, отправляемых по пневматической трубе. Но я не увидела ни компьютера, ни телефона для связи.

– Зачем мы здесь?

– Чтобы узнать адрес бара, – говорит он, беря со стола лист бумаги.

Я не помешана на мобильных телефонах в отличие от многих однокурсников – никому из моего окружения они не были нужны, – но все же. Боги могли бы приложить усилия, чтобы идти в ногу с технологиями. В наши дни никто не записывает адреса на бумажке.

– Мне нужно призвать Спартов и Эриний.

– Кого?

– Нас! – отвечает рокочущий женский голос.

Поворачиваюсь и вздрагиваю от представшего видения. К двум вооруженным теням, которых я видела прошлой ночью, добавились три, у каждой свое оружие: копье, меч, лук, два кинжала и трезубец. Рядом с ними три краснокожие женские фигуры с большими черными крыльями и каштановыми волосами, извивающимися словно змеи. Кажется, что золотые и темные борозды текут от их глаз по щекам. Все они одеты в обтягивающие бюстье и что-то вроде шорт, облегающих стройные ноги. На поясах у них висят хлысты.

Жуткое собрание смотрит на меня с неожиданным интересом.

– Кто эта смертная?

– Ваша будущая госпожа, Элла, потомок Цирцеи и Медеи, – представляет меня Деймос, вставая рядом со мной.

Не ожидала, что он представит меня сотрудникам – если они ими являются, – но все равно робко машу рукой. Взгляды, которые они бросают на меня, грозны. Существа едва заметно склоняют головы в знак приветствия. Мне привычнее вид древесных нимф возле Поляны. Это парообразные существа, созданные из ветерка, цветов, веток… В них есть что-то милое и притягательное. Тогда как двор будущего мужа вызывает лишь отвращение.

Бросаю озадаченный взгляд на Деймоса. Они пойдут с нами? Кажется, я очень плохо понимаю его понятие «немного выпить».

– Мегера, Алекто и Тисифона – Эринии. Эхион, Удайя, Хтоний, Гиперенор и Пелор – Спарты. Сможешь запомнить? Или забудешь, как Соню?

Так. Вот теперь я точно потеряна. Или сейчас рассмеюсь. В любом случае Деймоса сложно понять. Собираюсь засмеяться, потому что замечаю, что он, похоже, следит за моей реакцией, а я не запомнила ни одного имени.

– Пусть будет восемь Сонь.

О, он улыбается! Искренне! И у него маленькая ямочка на левой щеке!

Клянусь всеми нимфами, его улыбка очень сексуальна…

Сглатываю и быстро отворачиваюсь от этого обескураживающего зрелища.

– Она не может пойти с нами в таком наряде, – говорит одна из Эриний.

– Что не так с моим нарядом?

Может, для первого свидания он и не подходит, но для прогулки с тенями и адскими крылатыми тварями – в самый раз.

– Ты права, Алекто, – соглашается предатель-жених.

Встречаюсь взглядом с совой, она не реагирует.

– Рапсо! – зовет Деймос.

На его зов откликается одетая полностью в черное маленькая богиня с аккуратно заплетенными каштановыми волосами, в круглых очках.

– Деймос, я в самом разгаре работы! Неужели ты думаешь, что можно сшить свадебное платье, просто щелкнув пальцами?

На запястье у нее красный браслет – держатель для булавок, а на шее – рулетка. Значит, Рапсо – божество шитья? Есть ли такое божество? Она обращает внимание на меня и приходит в восторг.

– Неужели это она?! Знаменитая Невеста Ужаса! О, Деймос! Она именно такая, какой ты описал! – восторгается она, прижимая ладони к щекам.

Чувствую, как учащается пульс. «Невеста Ужаса»… Не знаю, нравится ли мне это обращение. Но как именно он описал меня?

– И что же он сказал?

– Два слова! Рыжая…

Мои плечи опускаются. Черт, это первое, что замечают люди, когда смотрят на меня!

– Красавица.

Прилив крови заставляет щеки покраснеть.

– Рапсо, – рычит Деймос, вероятно смущенный не меньше меня.

– Ладно-ладно, – ворчит богиня. – Он сказал три слова: рыжая, без дара.

Поправка бьет словно пощечина. Что еще я могла ожидать от бога ужаса? Он ведь презирает меня.

– Но я нахожу тебя очень красивой, – продолжает Рапсо, прижимая руки к сердцу. – Афина создает фату, ты будешь идеальна в день свадьбы, вот увидишь!

– Рапсо, мне нужен наряд для Эллы, – перебивает Деймос. – Мы хотим совершить налет на подпольный бар, она должна остаться незамеченной.

Как раз в тот момент, когда собираюсь выйти из себя, Рапсо кладет одну руку на талию, а другой трет подбородок, наблюдая за мной.

– У тебя хорошие формы, жаль, что ты их скрываешь, – замечает она.

Это правда, я ношу свободную одежду. Хочу, чтобы меня замечали, но не нравится быть в центре внимания. Это противоречиво, знаю. А может, это следствие «бездарной» жизни, ведь я столько лет оставалась незамеченной.

Чувствую себя настолько подавленной, что не пытаюсь ответить Рапсо. Но это ее не обескураживает. Она щелкает пальцами, и по мне пробегает холодная дрожь. Мой наряд исчезает и в доли секунды сменяется другим. Я оказываюсь в черном бюстье без бретелек, как у Эриний, очень короткой кожаной юбке и сапогах на шнуровке.

Совсем не мой стиль.

– Знаю, знаю, – соглашается Рапсо. – Но поверь, на фоне такой банды это лучшее, что могу сделать.

Сжимаю пальцы в кулаки, все больше раздражаясь.

– А я думала, что вы не можете создать одежду по щелчку пальцев.

Рапсо смеется, хлопая в ладоши.

– Я не могу «создать», но могу «одеть» кого-то, щелкнув пальцами, – поправляет она. – Я покопалась в гардеробной Эриний.

Еще лучше.

Затем Рапсо обращается к богу ужаса.

– Деймос, твой стиль безупречен. Ничего не меняй, – говорит она, прежде чем повернуться. – Мегера, Алекто и Тисифона, ваш вкус сомнителен, но вам очень идет.

Крылатые существа хихикают, явно тронутые шутливым комплиментом. Наконец Рапсо останавливается перед пятью тенями, которые до сих пор не произнесли ни слова.

– Спарты, если захотите освежиться, не стесняйтесь заглянуть ко мне в мастерскую на тридцать втором этаже. Нагрудные пластины уже давно не в моде, ребята. Нужно идти в ногу со временем. Я в вас верю.

Тени советуются друг с другом, выглядя потерянными, в то время как Рапсо ускользает.

– Выдвигаемся, господин? – спрашивает одна из Эриний.

– Встретимся на углу Десятой авеню и Сорок второй улицы. Оставайтесь под землей, я подам сигнал.

Крылатые существа потирают в предвкушении руки и исчезают, погружаясь в землю вместе со Спартами. Мы снова одни.

Я не начинаю сердиться, пока Деймос не бросает на меня взгляд.

– Я не ваша кукла, которую вы можете раздевать и одевать так, как вздумается! – сердито восклицаю, заботясь о том, чтобы встать прямо у него под носом. – Вы говорите, что мы пойдем «немного выпить», а на самом деле насильно тащите в подпольный бар! Вы могли бы спросить мое мнение!

Делаю паузу, чтобы перевести дыхание, и чувствую, как ярость вспыхивает с новой силой, когда замечаю его пристальный взгляд, конечно в основном занятый видом открытых ног и задерживающийся на глубоком декольте.

Маленькая золотая сова покидает его плечо и начинает хлопать перед его лицом крыльями.

– Все в порядке, Афина, – вздыхает Деймос.

Сова наклоняется, чтобы заглянуть ему в глаза.

– У меня нет нечистых помыслов, – возражает он более твердо.

Просто мой наряд настолько вульгарен, что заставил бы любого прищуриться, и от этого еще больше становится не по себе. Сова возвращается на место, сохраняя язвительный взгляд.

– Я всего лишь показываю часть своей жизни, – более спокойно говорит Деймос, протягивая руку. – Это мое рабочее место, где я провожу большую часть времени. А подпольный бар, в который мы идем, – одно из последствий недоступности Олимпа.

Его суровое напоминание заставляет чувствовать себя виноватой, несмотря на то что не могу ничего изменить. У ведьм были веские причины изгнать богов с Олимпа, и кроме того, я последняя, кого можно в чем-либо обвинить! Я – безобидная ведьма, которая ничего не может поделать!

Подавляю свои чувства. В каком-то смысле Деймос прав. Он показывает свою повседневную жизнь, нравится мне это или нет. Беру его за руку, он притягивает меня к себе, и мы телепортируемся.

Подпольный бар выглядит как любой другой в мире людей: в задней части непритязательной пиццерии есть черный ход, через который можно попасть на лестницу, а затем в огромный отремонтированный подвал со стойкой, столами, приглушенным освещением, фоновой музыкой и большим количеством выпивки. К несчастью для меня, я получаю лимонад – потому что идиот-жених строго соблюдает закон, в то время как сам потягивает виски.

Итак, мы выпиваем, сидя за высоким столиком.

– Что не так с этим местом?

Здесь немноголюдно, но я не вижу в этом ничего странного: одни люди работают, а другие сидят за столиками, чтобы расслабиться, вероятно в преддверии поиска клуба на ночь. Должна признать одну вещь: мой наряд вполне вписывается в обстановку.

– Хозяева – сатиры, – объясняет Деймос шепотом. – Они меня заметили.

Он незаметно указывает на двух людей в другом конце бара, которые разговаривают, наклонившись друг к другу.

– Они выглядят вполне нормально. Хотя носят шапки вывернутыми, что странно.

– Так они скрывают рога.

– О. Но у них и ноги козлиные?

– Да. Они прячут их, когда находятся среди смертных.

Киваю с ощущением, будто нахожусь в кино. Одна часть меня хочет посмеяться над беспрецедентной ситуацией, в которой оказалась: с богом, в баре, наблюдаю за сатирами. Я не смогла бы придумать такое!

– И что они сделали плохого?

– Они подозреваются в продаже Божественного Нектара смертным, что строго запрещено, – говорит Деймос, крепче сжимая в руке бокал.

– Почему?

– Ощущения от него слишком сильны для людей. Он похож на граппу из меда и розы.

Так, сюжет начинает закручиваться! Опираюсь локтями на стол и кладу подбородок на руки.

– И что же нам теперь делать, инспектор?

Деймос бросает на меня подозрительный взгляд, увенчанный приподнятой бровью.

– Вы ведь аналог полиции, верно?

– Я отвечаю только перед законом Зевса.

Киваю, нисколько не удивленная. Но раз уж мы оба здесь, можно воспользоваться этим.

– Почему вы работаете на Зевса, вдали от семьи?

Его лицо застывает. Кажется, он колеблется.

– Потому что я в долгу перед ним, – холодно произносит он.

Не решаюсь сказать ему, что это звучит серьезно. Быть обязанным Зевсу, коварному и мстительному хозяину Олимпа… Одна мысль об этом вызывает дрожь. Я думала, что это была семейная договоренность. Очевидно, это нечто большее.

– Элла, – продолжает он более глубоким голосом. – В одном Рапсо была права.

Он делает паузу, пока цепляюсь за каждое его слово. Насколько успела заметить, Рапсо не лишена здравого смысла.

Что Деймос имеет в виду?

– Господин Деймос! – Нас прерывает один из сатиров, подходя к нашему столу.

Козлиные ножки, обутые в толстые сапоги, вероятно, объясняют любопытную походку. Но черты лица не выдают его природу. Возможно, если внимательно приглядеться к черной шапочке, можно увидеть маленькие кончики рогов.

– Какая честь видеть вас в нашем скромном баре.

Он сгибается перед Деймосом в поклоне, настолько глубоком, что касается своих коленей.

– Особенно в компании эмпусы!

Кого?

В мгновение ока Деймос хватает сатира за горло и с неожиданной жестокостью притягивает к себе.

– Следи за словами, сатир! – шипит он, испуская такие волны гневы, каких я раньше не ощущала.

– Извините, господин! – умудряется сказать существо, его пальцы дергаются.

– Ты обращаешься к моей невесте, прояви к ней уважение!

Боясь привлечь к нам внимание, хватаю Деймоса за плечо. Все его мышцы напряжены до предела.

– Прекратите! Посетители увидят вас!

Он жестом отталкивает сатира.

– Приношу извинения, Невеста Ужаса, – задыхается он, отступая. – Примите в качестве презента шампанское, чтобы отпраздновать вашу помолвку!

Сатир удаляется быстрее, чем появился. Деймос спокойно садится, в то время как моя нервозность вернулась с новой силой, ударив в виски. Помимо того что жених холоден, практически лишен чувства юмора, обладает непробиваемой суровостью, он еще и сангвиник.

– Так вот какими методами вы пользуетесь.

– Теперь, когда я напугал его, он совершит ошибку.

– Вы могли спросить его напрямую, вместо того чтобы пугать.

– Я – бог ужаса, Элла.

Вздыхаю, не в силах удержаться и продолжаю:

– Я – эмпуса?

– Не говори так.

– Почему? Кто они?

– Древние демоны на службе у Гекаты. Их больше не существует, но сейчас термин используется для оскорбления ведьм.

Я застываю.

– Так вы встали на мою защиту? – колеблюсь, удивленная.

– Ты моя невеста. Оскорбление тебя наносит урон и моей чести.

Ах вот оно что, так звучит более реалистично.

– Пойдем, – быстро говорит он, вставая.

Он берет меня за руку и ведет в зал бара, который постепенно заполняется.

Озадаченная его стремительностью, не обращаю внимания на одну деталь: двое сатиров только что прошли через служебную дверь. Мы пробираемся внутрь и оказываемся в тускло освещенном коридоре с двумя дверями. Первая, застекленная, ведет в пустой кабинет с включенным светом. Вторая приоткрыта, изнутри доносятся голоса. Деймос заглядывает в щель и приседает. Увлеченно слежу за его движениями. Происходящее все больше напоминает полицейский триллер. Деймос медленно толкает дверь, достаточно, чтобы мы могли пройти незамеченными. Помещение большое, здесь хранятся запасы бара. Ящики и бочки закрывают нас настолько, что мы можем укрыться за полкой, заставленной коробками. Царящая темнота скрывает нас еще больше. В центре лихорадочно шепчутся несколько сатиров, периодически издавая панические восклицания. Один из них указывает на ящик, наполненный бутылками с прозрачной жидкостью, которая, кажется, издалека блестит. Вероятно, это и есть Божественный Нектар.

Деймос крепко прижимает меня к себе, полностью сосредоточившись на обрывках разговора, которые мы можем уловить. Мое тело лихорадочно напрягается. Между запахом горящего дерева, твердостью торса и исходящим жаром чувствую, что снова погружаюсь в мысли, которые осудит Афина. Крошечная сова, чтобы остаться незамеченной, прикрепилась к куртке Деймоса. Хоть я ее не вижу, но точно знаю, что она осудит меня. Надо подумать о чем-нибудь другом… Дом Деймоса ужасен, но я могла бы принести растений. А еще – перестать дрожать каждый раз, когда прижимаюсь носом к его груди. И мы можем поговорим о его руке в ложбинке моей спины?

Стоп! Стоп! Стоп! Никаких извращенных мыслей! Если Деймоса возбуждают мини-юбки и кожаные сапоги, то у нас проблемы. Черт, черт, черт! Ну какой же мускулистый мудак! И почему у него такой каменный пресс? Моя рука оказалась на нем, не могу удержаться и «случайно» касаюсь… Обниматься все-таки приятно. Без предлога в виде танца или какого-нибудь другого. Просто так.

Маленькая сова приземляется на тыльную сторону моей руки и смотрит с видом тюремного надзирателя.

Знаю, знаю. Отстраняюсь от чертовски привлекательного бога.

– Так в чем же права Рапсо? Вы так и не сказали.

Деймос, который определенно не должен испытывать волнения, молчит несколько секунд, прежде чем ответить.

– Я тоже думаю, что ты красивая.

…Это нисколько не облегчает мой тепловой удар!

Дыхание перехватывает, желудок завязывается узлом, а щеки начинают гореть. Это всего лишь оценка внешности, но неужели мне удалось немного пробить его броню? Потому что он переходит от «ты всего лишь безобидная девственница» к «ты нечто большее».

Пульс учащается.

– Прекрати, – говорит он.

Легко сказать! Я была взволнована физически, а теперь еще и эмоционально.

– Перестань светиться.

Я еще и свечусь? Полегче, бог ужаса!

Погодите. Мои руки светятся?

– Что…

– Прекрати, Элла, они до сих пор не назвали своего поставщика. Если нас сейчас обнаружат, это будет совсем не вовремя.

Отрываюсь от божественного обогревателя и ахаю. О, Геката, я свечусь! Что со мной происходит?

Звук разбитого стекла заставляет вздрогнуть.

– Нас обнаружили, – рычит Деймос. – Эринии, Спарты, ко мне!

Коробки и бутылки разлетаются по комнате, сатиры кричат и пытаются убежать, внезапно столкнувшись с крылатыми существами и тенями, поднимающимися из-под пола. Деймос толкает меня к стене.

– Не двигайся! – приказывает он суровым голосом.

Я, в общем-то, и не собиралась. Но он даже не дает об этом сказать.

Его рост внезапно увеличивается. Контуры тела расплываются.

Сердце пропускает удар. Деймос меняет обличье. Но он не становится ворчливым псом с настолько мягкой шерстью, что хочется запустить в нее пальцы. Нет. Он становится чем-то другим. Чем-то, что парализует меня.

Гигантская, темная, непрозрачная, чудовищная тень.

Нечто с желтыми глазами.

Чистый ужас.

Глава 6

Я бегу изо всех сил. Не оборачиваясь, не задумываясь. Инстинкт выживания приказывает одно: бежать. Не извиняясь, расталкиваю посетителей бара, перепрыгиваю через ступеньки лестницы, выбиваю заднюю дверь, роняю груду коробок из-под пиццы и оказываюсь на улице. Машинально перехожу улицу, обхожу машину, которая резко сигналит, дохожу до тротуара и бегу. В голове мелькают ужасные образы. Темнота, которую боялась в детстве. Похороны отца, который однажды утром умер. Глубочайшая изоляция, которая приносила страдания, одиночество, долгое ожидание. Роль наблюдателя, с которой смирилась и о которой теперь сожалею. Все, что ужасало и продолжает ужасать, переполняет меня с чрезвычайной жестокостью, словно мое взрослое и вдумчивое сознание оказалось сметено взмахом руки.

Не понимая, как сюда попала, протягиваю билет контролеру и позволяю себе упасть на пустое сиденье, когда поезд начинает двигаться. В голове мелькают указатели станций. Перегруженный мозг хорошо выполнил свою работу. Он решил, что пора «бежать», а поскольку я не вожу машину, выстроил последовательную цепочку действий с учетом отсутствия навыка вождения.

С трудом перевожу дыхание. Меня все еще трясет. Сердце продолжает колотиться. Понимаю, через что вчера прошли однокурсники и почему растерянно бросились в лазарет. Кажется, что сейчас чувствую себя так же. На какой поезд я села? Надеюсь, он высадит меня возле Спрингфолла.

Хотя удается отдышаться, все еще не могу успокоиться. Знаю, что это не было разовым случаем. Через неделю я выхожу замуж за бога ужаса! Не хочу испытывать подобное всю жизнь! Грудь сжимается, меня тошнит, голова кружится… Наклоняюсь вперед и пытаюсь взять себя в руки.

Переполняющие эмоции не поддаются объяснению. Они совершенно иррациональны. Сижу неподвижно в течение часа, чтобы побороть скопление страхов, и если видение ужаса, которое испытала в подвале бара, удается прогнать, сердце невозможно заставить перестать колотиться.

Выхожу из поезда на остановке, которая кажется самой близкой к Спрингфоллу, нахожу автобус, который довезет остаток пути, и начинаю дышать, только когда выхожу на главную улицу города. Темно, магазины закрыты, но знакомая обстановка успокаивает. Я могла бы пойти к маме или в университетский городок – маршрутка еще должна ходить, – но в данный момент кажется возможным только один пункт назначения: Поляна.

Прождав такси полчаса, замерзнув в нелепом наряде, наконец отправляюсь по лесной тропинке, ведущей к дому Цирцеи Великой и Медеи Юной. Не решаюсь взять такси прямо до их дома, водитель уже и так бросал на меня подозрительные взгляды из-за бюстье и мини-юбки.

Когда подхожу к двери, напряжение снова нарастает. Открываю дверь, тепло холла окутывает меня. Внутри никого. Подхожу к статуе Гекаты и начинаю бросать засушенные цветы на огонь треножника.

– Геката, если бы только ты была здесь…

Смогла бы она что-то сделать для меня? Если бы она была здесь, не было бы этого нелепого и опасного союза, в котором невесту приносят в жертву!

– Элла?

Цирцея Великая спускается по ступеням, удивленно глядя на меня.

– Что ты здесь делаешь?

Мои губы дрожат, когда слова вырываются изо рта.

– Мы должны все отменить! – убежденно восклицаю я.

Проводница поднимает брови. Она точно не ожидала чего-то подобного.

– Что?

Сжав пальцы в кулаки и набравшись решимости, рычу:

– Я ни за что не выйду за него замуж! Об этом не может быть и речи!

Цирцея Великая пристально смотрит на меня. К ней присоединилась Медея Юная, у нее такой же обеспокоенный взгляд. Обе одеты в свободные цветастые платья, гораздо более повседневные, чем те, что были на прошлой неделе. Замечаю это, потому что не помню, чтобы часто оставалась наедине с ними. Детальное изучение успокаивает меня после рассказа обо всем, что произошло в Нью-Йорке. Видя мое паническое состояние, они отводят меня в смежную гостиную и угощают ромашковым чаем.

Наконец начинаю приходить в себя. Но мои дрожащие пальцы, сжимающие чашку, все еще беспокоят. Есть ли у этого состояния конец?

– Нет.

Голос Цирцеи Великой заставляет вздрогнуть.

– Что?

– Мы не можем все отменить. Прости, Элла.

Мое сердце снова начинает биться. Открываю рот, чтобы возразить, но Медея Юная прерывает меня:

– Мы не можем, потому что это часть плана.

Я сосредоточена на невозможности вернуться на несколько секунд назад, прежде чем до меня дошло слово «план».

– Какого плана?

Проводницы обмениваются взглядами.

– Следуй за нами.

Они встают, я отставляю чашку, и мы выходим из дома. Я сразу же вздрагиваю.

– Что это за наряд? – замечает Медея Юная.

– Он нравится Деймосу.

– А где твоя одежда?

– Наверное, в гардеробной Рапсо, – пожимаю плечами.

Медея Юная рисует рукой дугу, ладонью, обращенной ко мне.

– Тогда хватит простого заклинания.

Я снова оказываюсь в своей одежде, а мини-юбка, сапоги и бюстье возвращаются хозяйке.

– Спасибо.

Мне хочется восторгаться тем, как прекрасно обладать подобной силой и быстро одеваться по утрам, и уже представляю, сколько бы минут сна выиграла, но продолжаю волноваться. Мы проходим через Поляну, а затем направляемся в лес. Цирцея Великая замедляет шаг, через некоторое время останавливается и шепчет: «Покажись». Появляется большой пузырь с волнистой, почти фиолетовой поверхностью. Возможно, это один из «магических щитов», которые защищают Поляну, но меньшего размера.

– То, что ты сейчас увидишь, является секретом, известным только очень узкому кругу, – предупреждает Цирцея Великая.

Они берут меня за руки, и мы проходим сквозь пузырь. Лес исчезает. Мы идем по земле, без папоротников и мха, без стволов и кустов. В центре светится невысокое белое дерево с тремя ветвями, его листва состоит из множества колеблющихся фиолетовых огней. Впечатляющее зрелище! Я часто слышала о подобных чудесах, но никогда не видела. Затаив дыхание, подхожу к нему, не решаясь прикоснуться. Кора, схожая с березовой, излучает почти золотистый свет. Это заставляет вспомнить о моей коже, которая светилась, когда Деймос держал меня в объятиях.

Не знаю, есть ли тут связь. До сих пор смущена тем, что почувствовала в баре, что не рассказала об этом проводницам, боясь, что они начнут косо смотреть на меня из-за неопытных заблуждений. Ведь, может быть, это ничего не значит.

– Перед тобой все, что осталось от Гекаты, – говорит Цирцея Великая.

Теряю дар речи. Значит, ведьмы хранили этот секрет сто лет? Они обманули богов!

– Но я думала, что она была «превращена в пыль»?

– Зевс уверен в этом. Но погибло только тело. Мы смогли спасти ее сущность, заключив в это дерево.

– Сущность?

– Все, что делает ее богиней, – говорит Медея Юная. – Душа и сила заключены здесь. В подвале того бара ты видела сущность Деймоса. Или, по крайней мере, ее проблеск. Его сущность все еще прикреплена к телу. Если бы оболочка исчезла, вы бы не выжили. Смертные превращаются в пыль, когда… сталкиваются с чистой сущностью. Но благодаря колдовским способностям мы можем сопротивляться.

Киваю и сглатываю. То, что я видела, было лишь проблеском? Надеюсь, никогда не столкнусь с чистой сущностью какого-либо божества. К счастью, думаю, что это невозможно, ведь судя по тому, что видела, все боги имеют плотскую оболочку. За исключением Гекаты, которая имеет форму дерева.

Морщу нос, чувствуя, как разгорелось любопытство.

– Но почему вы держите Гекату здесь? Она ведь больше не считается угрозой для богов?

– Если бы ее сущность обрела тело, она бы снова могла представлять угрозу, – говорит Цирцея Великая. – Поэтому мы прячем ее.

Она подходит к дереву и осторожно прикасается к стволу.

– Если сущность Деймоса – чистый ужас, то сущность Гекаты – чистая магия.

Я улыбаюсь. Атмосфера так успокаивающе воздействует на проводниц, что и я поддаюсь влиянию. Сущности Гекаты можно не бояться.

Качаю головой. Все это увлекательно, но…

– Какое отношение это имеет к невозможности отменить свадьбу?

Цирцея Великая отвечает, переглянувшись с Медеей Юной:

– Как ты уже видела, боги имеют различные формы. Две основные – это, скажем так, экстракт их сущности и тела, которое похоже на наше. Но если у нас красная кровь, то кровь богов сделана из золота и дает бессмертие плоти.

– Ихор?

– Да, ихор. Мы ищем его, чтобы вернуть тело Гекаты.

Боюсь, я понимаю, что они задумали…

– Приблизиться к богу, чтобы взять у него ихор, – задача почти невыполнимая, – продолжает Медея. – Поколения ведьм десятилетиями искали решение.

– Ни один бог не согласился бы просто дать его вам? – задаю вопрос, скрестив руки.

– После того, как мы перекрыли им доступ на Олимп? Нет, даже самый благосклонный. Поэтому, когда Афина и Гера предложили союз, чтобы скрепить мир, мы согласились на брак. Мы выбрали и обучили Мероэ для этой миссии. Она получила бы доступ к богу, который так или иначе был бы вынужден ослабить бдительность в ее присутствии.

– Деймос не так глуп и поэтому выбрал единственную ведьму без дара, – со вздохом комментирует Цирцея Великая. – Не думаю, что он догадывается о нашем плане, но явно не доверяет нам.

– И совершенно справедливо, – говорит Медея Юная.

Затем они поворачиваются ко мне.

Делаю шаг назад.

– Вы… вы хотите, чтобы я незаметно взяла ихор у Деймоса?

– Тебе придется это сделать. Так распорядилась судьба.

– Но… я должна выйти за него замуж ради нашего народа! Чтобы черпать в нем силу и чтобы такие ведьмы, как я, больше не рождались!

Тону в сомнениях. Не могу представить себя предающей саму причину союза!

– Элла, весь смысл брака заключался в том, чтобы подобраться к одному из богов, получить его кровь и разорвать союз. Боги получат Олимп, а мы вернем Гекату.

Не решаюсь произнести то, о чем думаю, из-за страха быть разочарованной. Но все же дрожащим голосом произношу:

– Значит, я не проведу всю жизнь с Деймосом?

– Нет, ты не проведешь всю жизнь с Деймосом, – говорит Цирцея Великая. – Никогда не было и речи о том, чтобы черпать магию у такого злобного божества. В любом случае Деймос не будет против, когда вы расстанетесь, ведь тоже будет рад обрести свободу.

Киваю, немного растерянная. Ободренная и растерянная.

– Но эта миссия остается секретной, – продолжает Медея Юная. – Деймос не должен ни о чем узнать. Боги бескомпромиссны, когда дело касается ихора. Они считают его священным. Нескольких капель будет достаточно для заклинания, создающего тело, но мы все равно должны придумать план, который будет выполним, с учетом твоих особенностей.

– Как Мероэ собиралась это сделать? – спрашиваю с колотящимся сердцем.

– У нас не было определенного плана. Мероэ пришлось бы испытать разные заклинания, и на этот случай мы научили ее защищать себя.

Цирцея Великая крепко схватила меня за руку.

– Мы найдем решение, Элла. Но ты должна помочь нам: узнай привычки Деймоса, сильные и особенно слабые стороны. Если обнаружим в его защите брешь, сможем понять, как действовать.

Миссия кажется выполнимой, но чувствую страх от своей двуличности. Не ожидала от них такого. Кем делает меня участие в их планах? Манипулятором? А как же мораль? Конечно, я могу нарушить некоторые запреты, например выпить до двадцати одного года, но теперь должна обманывать человека, за которого выхожу замуж.

Должно быть, сомнения отражаются у меня на лице, потому что Медея, подражая своей тете, придвигается ближе и нежно кладет ладонь на мою щеку.

– В отличие от людей Деймос не является мыслящим, «сознательным» существом. Он просто сущность. Воплощение Ужаса. Ты без угрызений совести можешь обмануть его и взять у него немного ихора.

Знаю, что в каком-то смысле она права. Но то немногое, что я узнала о Деймосе, беспокоит. Его улыбка на мою шутку о восьми Сонях, тот факт, что он считает меня «красивой»… Что это значит? Вежливые попытки сделать терпимее будущий союз, которого на самом деле он не хочет? В конце концов, несколько капель его крови освободят нас от этого абсурдного брака. Для меня это лучший способ выйти из ситуации невредимой, как эмоционально, так и физически. Выдыхаю с решимостью.

– Хорошо. Я сделаю это.

Глава 7

Остался всего день до свадьбы, не думала, что она состоится так скоро. Я сдала ключи от университетской комнаты, Мадлен сделала то же самое и переехала к Рейчел. Мы договорились созвониться, и я покинула кампус Спрингфолла. В глубине души я все еще надеялась, что вернусь. Особенно зная, что брак по расчету и нужен лишь для того, чтобы Геката смогла обрести форму. От этого я ощущала тяжесть на сердце и страх.

– Элла!

Сестры машут рукой, бросаясь навстречу. Мы обнимаемся и идем по главной улице Спрингфолла, усеянной магазинчиками и красивыми домами с расписной обшивкой. Цель – сделать несколько расслабляющих покупок перед важным днем. А поскольку Цирцея и Мероэ больше меня вовлечены в свадьбу, сообщают новости, которые немного кружат голову.

– Зельда отвечает за шведский стол, а Гермес предупредил, что боги с удовольствием отведают нашей еды, что, стоит отметить, достаточно необычно, – говорит Мероэ. – Даже если у некоторых будет с собой Нектар.

– Я приложила руку к созданию платья, – продолжает Цирцея. – Афина и Афродита подарят вуаль и пояс, чтобы соблюсти олимпийские традиции.

– Вы говорите об этой церемонии так, будто она реальна, – говорю я. – Но ведь это ненастоящий брак.

Сестры одновременно корчат гримасы.

– Мы просто пытаемся сделать вид, – говорит Цирцея.

– Если бы мама заметила, что нам все равно, она бы задумалась. Ты же в курсе, что она не знает об ихоре, – напоминает Мероэ. – Если узнает, то сойдет с ума.

Было странно это слышать. Цирцея Великая и Медея Юная действительно перестраховались. Вся община знает, что Геката заперта в дереве, но немногие в курсе, что настоящая цель брака – получить ихор избранного бога. И в то же время прекрасно понимаю, почему в план не посвятили всех. На невесту было бы возложено слишком много ожиданий и давления. И возможно, некоторым было бы не по себе находиться на церемонии. Завтра все должно быть более-менее естественным. Чем меньше думаю об этом, тем меньше напрягаюсь.

– Тебе не придется рожать новую Медею, – добавляет Цирцея. – Эту задачу можно оставить Мероэ, когда она найдет подходящую партию.

Ее заявление, призванное успокоить, только заставляет нервничать. Я не горю желанием рожать ребенка в ближайшее время. Но мысль о том, что я могу поучаствовать в жизни общины, родив следующую Медею, дает ощущение важности и признания.

– Ты уже думала о брачной ночи? – спрашивает Цирцея, когда мы открываем дверь магазина по уходу и здоровью.

«Слишком часто» – ответ, который хотела бы дать, но не могу произнести. Киваю, делая вид, что читаю этикетку на креме для тела.

– Я планирую отказать ему.

Когда не получаю ответа, рискую взглянуть на сестер. Они смотрят на меня, скрестив руки. Чувствую, как краснеют щеки, а от избытка беспокойства учащается пульс.

– Это брак по расчету, и он должен быть скреплен.

С трудом сглатываю.

– Я не собираюсь заставлять себя что-либо делать.

И хотела бы, чтобы это было понятно сестрам!

– Мы тоже не собираемся, – говорит Цирцея. – Но…

Перевожу ошеломленный взгляд на Мероэ.

– Ты бы сделала это?

Она пожимает плечами.

– В зависимости от выбранного бога.

– Даже если бы это был Деймос?

Мероэ кивает и бормочет «он не самый уродливый». Начинаю нервничать, хотя сделала все возможное, чтобы этого избежать!

– Деймос говорил о своих намерениях?

– Нет.

Даже не знаю, испытывает ли Деймос ко мне физическое влечение. Сова Афины пару раз была недовольна, но разве это надежное доказательство? Он сказал, что считает меня «красивой», но, вспоминая об этом, думаю, что он, как обычно, демонстрировал грубую вежливость. Похоже, он очень серьезно относится к союзу. В этом сомневаюсь гораздо меньше.

О, Геката, завтра ночью он собирается заставить меня переспать с ним…

– Элла?

Я наверняка заметно побледнела, потому что Мероэ, забеспокоившись, берет меня за руку.

– Главное, чтобы Деймос оказался убежден, что брачная ночь состоялась, – говорит Цирцея, скрестив руки.

Мероэ распахивает глаза.

– Да!

Они подмигивают друг другу.

– О чем вы?

– Не волнуйся, Тыковка. Мы обо всем позаботимся.

1 Автомобиль Volkswagen Beetle. (Здесь и далее прим. переводчика, если не указано иное.)

2 Пеплум – женская верхняя одежда из легкой ткани в складках, надевается поверх туники.

3 Кадуцей – жезл, обвитый двумя обращенными друг на друга змеями.

4 Менады (от др. – греч. неистовствующие), или вакханки, – спутницы и почитательницы Диониса.

5 Тиаз – древнегреческая экстатическая процессия, устраивавшаяся в честь божеств (в первую очередь – Диониса).

Вход для пользователей

Меню