Читать онлайн Спастись от мужа бесплатно

Глава 1. Мари

«Мой дом – моя крепость», – этот английский афоризм как нельзя лучше подходил к особняку моего мужа.

Посторонний взгляд не сумел бы рассмотреть в деталях замок семейства Миллеров, стилизованный под старину. Окружённый ухоженным парком и высокой оградой, он прятался от посторонних глаз, только шпили башенок золотились на солнце.

Вот уже полгода я жила в этой крепости. Сюда привёз меня Генрих. Он наплевал на мнение родителей, не согласных со скоропалительной свадьбой, не обратил внимания на уговоры друзей и знакомых.

– Только Мари станет моей женой! – заявил он на первой встрече с родственниками. – Никто больше не нужен!

Мы сидели в дорогом ресторане напротив родителей Генриха. Жених держал меня за руку, а я цеплялась за его пальцы, как за спасательный круг, настолько тряслась от ужаса перед людьми старинного рода фон Миллеров. Смотрела на их прямые спины, строгие вытянутые лица и презрительно сжатые губы, а в коленках рождалась дрожь. Я старательно прижимала каблуки к полу, чтобы они ненароком не начали выбивать чечетку.

– Генрих! – мать заламывала руки и взывала к благоразумию сына. – Зачем тебе нужна эта славянская шлюха?

Эта светская элегантная дама, видимо, думала, что скромная русская танцовщица без роду и племени ее не понимает.

Но я понимала. Ещё как понимала! И вздрагивала каждый раз, когда слышала грубое слово в свой адрес. Я изучала немецкий язык в школе, окончила три курса лингвистического факультета, где были отличные преподаватели. Их старания помогали мне разбираться в тонкостях и оттенках чужой речи.

– Мари не шлюха! – вспылил Генрих. – Я женюсь на девственнице. Ты даже не представляешь, какая это редкость в наше время!

– Это в России редкость. Там только нищие и проститутки живут! – взвизгнула мать, – А в Германии…

– Дорогая, не нервничай, у тебя поднимется давление, – муж, Отто фон Миллер, представительный и важный мужчина с бородкой клинышком, поправил роговые очки и успокаивающе пожал ее пальцы.

Но цветущий вид этой особы никак не напоминал о предполагаемых болячках. Ухоженная, с гладкой кожей, наверняка обколотой филлерами или ботоксом, дама нервно махала перед лицом надушенным платочком и всхлипывала.

Я скосила глаза и посмотрела на Генриха. Мы были знакомы уже несколько недель. Всегда вежливый, предупредительный, элегантно одетый в строгий костюм, он казался мне образцом мужчины.

Я любовалась высоким лбом, ясными голубыми глазами, соблазнительным очертанием губ и млела от счастья. Генрих зачесывал волосы назад, и они лежали в строгой прическе, прядка к прядке, как солдаты в шеренге. Мой очень красивый и строгий профессор права. Люблю тебя нежно!

Вот и сейчас он сидел, высоко подняв подбородок и, кажется, совершенно не волновался, уверенный в своих желаниях и правоте. От тепла, сжимавшего сердце, и счастья у меня чуть не закапали слёзы. За что? За какие заслуги мне, двадцатилетней девчонке, достался такой бриллиант? Да я для него… на все пойду! Все вытерплю, все сделаю, чтобы только удержать возле себя.

– Мама, не сочиняй сказки! – неожиданно засмеялся Генрих. Строгие черты разгладились, лицо стало милым, как у проказливого мальчишки. – Ты забыла, где я работаю? Да на студентках, живущих самостоятельно с восемнадцати лет, пробу ставить негде! Так и лезут в кабинет! Готовы раздеться прямо на лекции и показать свои прелести.

– О Боже! Я тебе не верю! – всхлипнула фрау Миллер. – Я понимаю, молодость, жажда экспериментов… Но жениться зачем… на этой?

– Так надо! – отрезал Генрих и прекратил пустой разговор.

Я несмело подняла глаза на жениха. С одной стороны, мне была приятна его защита, а с другой, насторожил этот металл в голосе, после которого мать сникла и опустила плечи, а отец молча опрокинул рюмку шнапса.

Что не так в достойном семействе?

Небольшие сомнения царапнули меня, когда я вышла в туалет. Следом за мной вбежала сестра Генриха, Марта, яркая блондинка с грудью третьего размера.

– Мари, покажи, – взмолилась она, глядя на меня горящими глазами.

– Что показать? – растерялась я.

– Ну, какие у тебя там штучки для привлечения мужиков.

Палец с длинным розовым ногтем ткнул в мою промежность. Я отпрыгнула.

– Ничего нет!

– Ну, не ломайся, – настырная девица прижала меня к стенке.

– Марта, ничего нет!

– Не верю! Вас же там обучают всякому.

– Где, там?

Ее осведомленность немного задела. Неужели Генрих поделился с сестрой подробностями нашего знакомства?

– Ну… не знаю. Карл сказал, что брат тебя выкупил у какой-то организации, торгующей рабынями.

Вот это номер! Еще и какой-то Карл знает. Может быть, вся Германия в курсе моей жизни, и это знакомство с родителями чистый фарс?

Открытие испортило хорошее настроение окончательно.

– Я не рабыня. Танцовщица.

– А какая разница? Мари, поделись секретами, мы скоро станем родственниками.

– Да, нечем делиться.

– Так я тебе и поверила! – Марта поджала губы. Я чувствовала, что приобретаю врага номер один. – Мой братец на простушку даже не взглянет.

В зал я возвращалась на ватных ногах. Только, дура, радовалась, что сумела вырваться из «Зазеркалья», как меня тут же ткнули носом в дерьмо.

Но выбора у меня не было. Я так и не видела свой паспорт, который у меня забрали сразу, как только наш танцевальный коллектив оказался на территории Германии. Где он? Когда получу его обратно, мне неизвестно.

– Как мы поженимся без документов? – осторожно спросила у жениха.

– Не волнуйся, дорогая, все в порядке. Твой паспорт хранится в сейфе, – ответил уклончиво Генрих.

В каком сейфе он не уточнил, но на время я успокоилась и полностью отдалась новому для меня чувству.

Странности начались почти сразу, как только я попала в дом жениха.

Мне бы тогда, в туалете, прислушаться к словам Марты, насторожиться! Но кто в двадцать лет верит в предчувствия и чужие слова! Огромное желание вырваться из «Зазеркалья», первая любовь, вспыхнувшая так внезапно и поглотившая целиком, приглушили внутренний голос, кричавший об опасности.

Я была счастлива. Генрих нежно заботился обо мне, баловал подарками и цветами, одевал в лучших магазинах, кормил в самых элитных ресторанах. Мне нравилось, что моего тридцатилетнего жениха уважительно называли: «Герр профессор», – а ко мне обращались только: «Фрау Мари». Разве могла представить себе такую жизнь русская провинциальная девчонка?

Немного смущало, правда, что мне по-прежнему не давали часто общаться с родственниками. Однако свое обязательство – выплатить пятьдесят тысяч евро – компания, принявшая меня в танцевальный коллектив, выполнила, поэтому родители были спокойны и счастливы и полностью рассчитались с долгами. Генрих попросил их не приезжать на свадьбу, и они согласились, благополучно оставив меня одну.

И еще один момент волновал меня. Я жила в доме Генриха, но спала в отдельной комнате. Жених не посягал на мою невинность, не пытался затащить в постель. Этот факт радовал, но и тревожил одновременно.

– Я тебе не нравлюсь как девушка? – задала я вопрос.

– Глупая, – засмеялся Генрих и нежно поцеловал. – Я растягиваю удовольствие, хочу сделать все правильно и тебя подготовить.

От сердца отлегло, но ненадолго. Уже на следующий день я опять стучалась в его спальню и, как продажная девка, предлагала себя. Какой-то первобытный страх поселился в душе. Вот сейчас я жениху надоем и разонравлюсь, и он вернет меня в «Зазеркалье».

Но мои ожидания начала конца не оправдались: день свадьбы приблизился, и ничто не предвещало катастрофы.

Перед торжеством я очень волновалась. Но и в этот день Генрих оказался на высоте: он записал меня в самый фешенебельный спа-салон, где я провела весь день. Меня обхаживали лучшие специалисты и добились цели, поставленной перед ними женихом. Я вышла красивая, элегантная и очень довольная.

– Герр профессор, – обратилась к Генриху хозяйка салона, когда он расплачивался. – Если фрау Мари захочется подправить кончик носа, у нас в соседнем крыле замечательная частная клиника пластической хирургии. И доктор Вайсберг очень милый человек! У него богатая клиентура.

– А мне нравится так! – заявил Генрих и поцеловал меня в нос. Я смущенно зарделась, радуясь, что мне достался такой замечательный парень.

Свадьба пролетела как в тумане. С приближением ночи я все более нетерпеливо поглядывала на лестницу, ведущую в нашу спальню, и все равно не была готова к тому, что случилось потом.

Глава 2. Генрих

У профессора университета жизнь скучная: лекции, семинары, конференции. А между ними совещания у начальства, приём студентов, научная работа, которая уже оскомину набила.

Кому хочется заниматься этим в тридцать лет? Думаю, многим. Тем, для кого престижная профессия греет душу и карман.

Но только не мне. Надоело все! Вместо того чтобы таскаться каждый день на работу, лучше сесть на яхту с парой горячих куколок и отправиться в кругосветное путешествие.

Если бы не семейный бизнес, а мои предки вот уже почти век владеют этим университетом, давно бы бросил все к дьяволу.

В дверь постучали. Кого еще дьявол принес?!

– Войдите!

– Герр профессор…

В дверях стоит рыженькая первокурсница и невинно хлопает глазами. Знаю я эту невинность! Сама наверняка готова отдаться прямо на столе. Я давно заприметил эту девчонку. Садится всегда за первые столы, кладет ногу на ногу, из декольте вот-вот вывалится грудь.

Натягиваю на лицо улыбку.

– Слушаю… простите, как вас зовут?

– Марта, – краснеет она. – Такое старое имя.

– Так вот, фрау Марта, – девушка вздрагивает, как от удара хлыста. Усмехаюсь: рассчитывала, видимо, на неофициальный тон, а тут облом. – Я иду на ланч, и вам советую сделать то же самое.

– О, простите! Я только маленький вопрос по поводу вашей лекции об изнасилованиях, – она замолкает, ожидая мою реакцию.

– И что с ней не так?

– Ну, вот тот момент, когда вы говорили, что девушка, чтобы защитить себя, должна владеть различными приемами. Меня заинтересовал этот момент. Вы не могли бы пояснить?

Хлоп-хлоп ресницами и делает шаг ко мне.

– Я отвечу на ваш вопрос на завтрашней лекции. Не забегайте вперед, – обрываю ее порыв.

– О, нет! Я думала…, – студентка теряется.

– Естественно вы думали. Для того вам и дана голова.

Девушка хватается за ручку двери, а я чувствую, как в паху разгорается пожар. О, будь проклята эта работа!

И вот таких соблазнов море! Каждый день мимо меня проходят, модельно ставя длинные ноги, юные цыпочки в коротких юбках и шортах. Они собираются стайками на аллеях и спортивных площадках кампуса, сидят на скамейках, летят мимо на велосипедах, мопедах и электрических самокатах и будят воображение. Но ты не смеешь даже взглядом намекнуть, в какой позе и в какой компании отымел бы ту или иную девчонку.

Как удержать естество в узде, когда вокруг одно искушение? Но, увы! Отец пригрозил лишить наследства, если я испорчу репутацию семьи, да и закон строго наказывает за домогательство. Одна ночь со студенткой не стоит разрушенной карьеры и жизни.

А что делать с необузданной натурой и… особыми наклонностями? Как их удовлетворить? Они испепеляют душу и туманят мозги. Вот и приходится развлекаться в тайных клубах по интересам и сбрасывать напряжение с помощью денег.

Заказывать девушек для развлечения из «Зазеркалья» стало в нашей компании традицией. Эти невероятные красавицы были хорошо обучены, не капризны и готовы к любым экспериментам. А если что-то пойдёт не так, тоже проблем не будет. Боссы специально подбирали одиночек или иностранок в бедственном положении, за которых некому было постоять.

Но стоили эти красавицы баснословных денег.

– Генри, какой хочешь подарок на день рождения? – спросил меня Карл, приятель по секс-развлечениям.

– Хочу трахнуть девственницу, – не задумываясь, ответил я.

Сказал – воображение тут же нарисовало крохотную дырочку, в которую я буду настойчиво прорываться, а рот наполнился слюной. Дьявол! Я вспомнил это ощущение, когда ты натягиваешь членом девственную плеву и смотришь прямо в глаза девчонке. Они распахиваются, мгновенно темнеют от боли и наполняются слезами. Она крутится под тобой, пищит, как зверушка, а ты не даёшь ей передохнуть ни на секунду и рывком наполняешь целиком.

Непередаваемые эмоции! Как маньяк наблюдает за угасанием жизни, которая уходит из глаз умирающей жертвы, так и я наслаждаюсь каждым моментом.

Абсолютная власть над телом и чужой жизнью – это наркотик, глоток воды. Но, увы! Ты только войдёшь в экстаз, только начнёшь кайфовать, как все закончится, и снова ищешь способ удовлетворить себя.

Друзья подарили мне Мари. Я предвкушал горячую ночь в дорогом отеле, но все планы изменились, как только я увидел свою игрушку.

Она вошла в вип-кабинет вместе с другими девушками. Мой подарок, моя милая одноразовая вещица. Что будет с ее жизнью, меня не интересовало. Потеряет со мной девственность, потом начнет обслуживать по полной программе других богатых мужчин, пока не износится. Эти девушки очень быстро теряют свежесть и статус.

Нас предупредили, что это первый выход хостес к клиентам. Девушки были растерянными, от них исходил запах страха, который будоражил каждую клетку моего тела. Я полной грудью вдыхал этот аромат и видел, как оживлялись друзья. Они чувствовали то же самое.

Девушка села рядом и взглянула миндалевидными шоколадными глазами. В них мелькнула насмешка, и у меня внутри что-то перевернулось. Люблю таких дерзких. Сломать, подмять под себя, лишить воли – это было как раз то, чего хотела моя душа.

Я тут же положил руку ей на грудь, притянул к себе и поцеловал. Она вывернулась и укусила меня за губу.

– Ах, ты… шлюха! – вырвалось у меня.

– Schwein! (свинья) – выпалила она по-немецки и схватила со стола вилку.

Я вскочил. Она тоже. Мы стояли, сверля друг друга взглядами. У меня в груди полыхал пожар, а висках билась мысль: «Эту сучку надо примерно наказать. Но не здесь. И не сейчас».

Друзья упали на диваны от смеха. Девушки побледнели от страха.

– Тебе эту стерву еще укротить надо, чтобы трахнуть, – чуть не подавился коньяком Карл. – Отличный подарок! Как раз в твоем вкусе.

Я усмехнулся: разозлиться по-настоящему не получилось.

Незнакомка была красоткой. Таких каждый мужчина провожает взглядом, а потом мастурбирует в ванной перед зеркалом, вызывая в памяти соблазнительный образ. Она притягивала к себе как магнит. Хотелось прикоснуться, вдохнуть запах, провести языком по бархатной коже, попробовать ее на вкус.

Умелый макияж еще больше подчеркивал прелести незнакомки. Казалось, она была охвачена божественным сиянием, как ангел. Я даже головой потряс, прогоняя наваждение. Карл вложил в мою руку бокал шампанского, я подал ей. Она пригубила напиток и сказала:

– Danke schon (спасибо большое). Я Маша. А вас как зовут?

Она улыбнулась, и на щеках заиграли ямочки. Я тут же не удержался и засунул в одну палец, проверяя ее глубину.

Все засмеялись. Обстановка стала непринужденной. Вмиг безымянный живой подарок из секс-игрушки на ночь превратился в личность.

– Я Генрих, – ответил ей, чем удивил себя и друзей: никогда не называю своего настоящего имени девушкам хостес.

С этого дня все и завертелось.

Мари была чертовски обаятельной куколкой. Куда бы мы ни приходили, вокруг нас собирались люди. Она с каждым днем все лучше говорила по-немецки, мило улыбалась, и я захотел растянуть удовольствие.

Дьявол! Что творилось со мной, я не знал, но лишение девственности отодвинулось сначала на один день, потом на два, а в голове закрутились новые мысли.

– Ты что делаешь, Генри? – спросил через неделю Карл. – Отправь девку обратно.

– Не хочу.

– Влюбился, что ли?

– Нет. Не знаю. Просто, пока не хочу. Интересная штучка.

– Да, таких, как она, полно!

– Ты подарил мне эту.

– Давай делиться.

– Нет. Сам ещё не наигрался. А вдруг я на ней женюсь!

– Зачем? – Карл посмотрел на меня как на умалишенного. – Разве твои родители допустят такой брак?

– Я взрослый человек и сам буду решать, с кем мне жить и спать! – разозлился я, и все вопросы отпали.

Давление друзей, знакомых и родителей становилось все сильнее, а Мари все привлекательнее. Расставаться с ней совершенно не хотелось.

– Слушай, ты как собака на сене, – злился на меня Карл. – Сам девчонку не трахаешь и нам не даешь. Поделись рабыней.

И тогда я решил жениться. Это был благовидный предлог, чтобы оставить девчонку при себе и не делить ее ни с кем. В глубине сознания зрели и другие мысли. Приобретая рабыню в вечное пользование, я мог распоряжаться ею по своему усмотрению.

Во время свадьбы я сходил с ума от нетерпения. Мари тоже поглядывала на меня и тянула к лестнице. Моя ягодка созрела. Пора насладиться ее изысканным вкусом…

Глава 3. Мари

– Пойдем, майне либе? – приглушенно спросил муж, и мы, оставив гостей внизу, стали подниматься по лестнице. Нам вслед захлопали, я покраснела. – Ты готова?

Пальцы Генриха подрагивали. Я не понимала, почему в такой ответственный момент он волнуется больше меня. Ещё в «Зазеркалье» я готова была продать свою девственность по самой высокой цене. Уж лучше получить за неё хоть что-то, чем лишиться чести в какой-нибудь подворотне из-за сопливого пьяного мальчишки, как это случилось с моей сестрой.

– Да, сгораю от нетерпения.

Генрих усмехнулся и вёл меня в спальню. Я огляделась и восторженно воскликнула:

– О, дорогой! Тут так красиво! Я тебя люблю.

Брачную ночь муж обставил как настоящий праздник. По всей спальне горели свечи, на шелковом покрывале алело сердце, выложенное красными розами. На сервировочном столике в ведерке со льдом стояла запотевшая бутылка шампанского и поднос с аппетитными канапе. В вазе из драгоценного богемского стёкла лежал швейцарский шоколад.

– Иди ко мне, дорогая!

Дальнейшее происходило, как в тумане.

Муж вдруг поднял меня на руки и бросил на кровать. Грубо! Резко! В голове словно разорвалась граната: «Насиловать будет? Но зачем? Я сама дам!» Лепестки роз закружились в воздухе и осыпали свадебное платье, и на белоснежной ткани они вдруг показались мне капельками крови. Не совсем верная ассоциация для первой брачной ночи.

Мотнула головой, отгоняя видение, и притянула к себе Генриха. Пора показать ему то, чему меня научили в «Дубовом раю». Я лизнула кончик носа мужа. Он вздрогнул от неожиданности.

– Ах, ты! Проказница!

Хохотнул и впился в мои губы поцелуем, жестким, волнующим, дерзким. В нем не было ни капли нежности. Его язык бесцеремонно проник в мой рот, пробежал по внутренней стороне губ, пощекотал уголки, и я с жаром отдалась этому поцелую. Дурное предчувствие, мгновение назад пронзившее меня, улетучилось.

– Да, я такая! – наконец смогла вдохнуть я.

– Вкусная.

– Ага! – я запустила пальцы в тщательно уложенные волосы мужа и разлохматила их. – Иди ко мне.

Но Генрих не торопился. Он протянул мне руку и, когда я встала, включил музыку. Мы медленно закружились в танце. Я не понимала, почему он так себя ведёт. Сначала напугал чрезмерной грубостью, потом ошеломил волной нежности. Обычно мужчины, оставшись наедине с юной женой, срывают с неё платье. А тут такая выдержка!

О Боже! А если он импотент? Вдруг неспроста выбрал меня! Он знал, какое обучение проходила я в «Дубовом раю». Желание жениться на девственнице – это отговорка, приятный бонус, повод гордиться браком.

Но уже первый тур танца доказал обратное. Я чувствовала все возрастающую эрекцию мужа, а его объятия и поцелуи становились крепче и жёстче. Через минуту я почти висела в воздухе на сильных руках, едва касаясь пола носками туфель. Мы сделали несколько кругов по спальне.

Мелодия закончилась, и я почувствовала, как сексуальное напряжение у мужа исчезло. Что это? Он так быстро кончил? Или ему для возбуждения нужны другие стимулы, нежели мое тело? Но какие? Понять, в чем я ошиблась, без жизненного и сексуального опыта было невозможно.

– Я сейчас, – тихо сказал муж и исчез в ванной комнате.

Теперь я растерялась. Очарование момента пропало. Свечи чадили и вызывали головокружение, смятое покрывало, усыпанное увядшими головками цветов, валялось на полу и казалось старой тряпкой. Я чувствовала себя Золушкой, у которой с боем курантов карета превратилась в тыкву, а прекрасные кони стали мышами.

Что делать? Раздеться или подождать, пока Генрих сам снимет платье? Может, в его семейке снобов принято по-другому?

Дверь ванной внезапно распахнулась. На пороге стоял обнаженный Генрих. Его великолепное, заботливо вылепленное в тренажерных залах тело блестело капельками воды. Он держал полотенце, обернутое вокруг бедер, и внимательно смотрел на меня, а я не могла отвести восхищенного взгляда от этого красавца. Я даже почувствовала ревность к бессовестным каплям, завладевшим моим мужем.

Он помедлил и тут одним движением снял полотенце и швырнул его на пол. Мой взгляд опустился ниже. Я вздрогнула и сделала шаг назад. Что это?

Между ног болтался орган внушительного размера.

Я уставилась на него и сглотнула от испуга. Если его член такой величины в спокойном состоянии, то, как он будет выглядеть во время эрекции?

– Что, детка, не ожидала? – усмехнулся муж.

– Н-нет, – заикаясь, пробормотала я. – Такой огромный…

– Иди ко мне, крошка! – он протянул руку.

Но я невольно подалась назад. Впервые за все время пребывания в чужой стране почувствовала жгучее желание сбежать и вернуться домой в свою провинцию, в родной Звениговский район. Устроиться утятницей на ферму, выйти замуж за тракториста, родить пяток детей и жить с милым в шалаше и в нищете, как живет большинство в русской глубинке.

– Я никогда… только в кино…

Сделала еще шаг к двери.

– О, моя девочка смотрит порнушку? – пошёл на меня Генрих.

Я от него…

– Нет, что ты! Это сериал «Рим». Там был раб с таким же…

О Боже! Что я несу?

– С чем, таким же?

– Ну… н-не знаю…

Генрих рывком дернул меня на себя, я задрожала.

– Оу! – он захватил зубами мою нижнюю губу, слегка прикусил и отпустил. Во рту все пересохло. – Этот прелестный ротик не может произнести грязное слово? Скажи: «Член».

Генрих стал расстегивать молнию на свадебном платье. Моя уверенность слетела в один миг. Только что я хотела показать ему свои навыки по соблазнению мужчин, и вот уже сама готова была спрятаться.

– Член, – прошептала я.

– Громче!

Влажный язык сделал дорожку по моей шее, заставив задрожать, и спустился в ложбинку декольте. Колени подогнулись. Я хотела сесть на кровать, но муж не позволил. Платье упало. Теперь на мне остались бюстгальтер, стринги и кружевные чулки на резинке. Кожа покрылась пупырышками. Я боялась опустить глаза: там, внизу, между ног мужа росло чудовище, которое вот-вот ворвётся в меня и растерзает к чертям собачьим.

– Член! – выкрикнула я от ужаса.

– Отлично, майне либе! – Генрих отодвинул кружево бюстгальтера и освободил одну грудь. – Восхитительно! И что в сериале делал этот член?

Горячие губы захватили мой напряженный сосок и втянули его в рот. Я взвизгнула и вцепилась в волосы мужа.

– Он…

– Что он?

Теперь пришла очередь второго соска. Его Генрих прикусил так, что горячо стало между ног. Я невольно сжала бёдра. Непреодолимое желание упасть на спину и раздвинуть колени сжигало изнутри.

– Он был у раба, которого подарили героине.

– О-о-о! Древние римлянки знали толк в интимных утехах, – хохотнул Генрих и запустил пальцы мне в трусики. Я подпрыгнула и простонала:

– Я… не могу… говорить… Дорогой!

– Правда? А ты попробуй!

– Пожалуйста, не мучай меня!

Генрих засмеялся, взял мою ладонь и положил ее на ствол чудовища.

– Погладь его.

– Я не могу, прости.

Но убрать руку не удалось. Муж крепко сжимал ее, и я чувствовала подушечками пальцев, как пульсирует каждая жилка на горячей коже. Генрих надавил мне на голову и заставил опуститься на колени.

– Поцелуй его! Возьми в рот, майне либе!

– Не могу!

– Ты хочешь, чтобы он ворвался в тебя без подготовки?

Я отчаянно замотала головой, из глаз брызнули слёзы. Не так я представляла себе первую брачную ночь! Не так!

Но муж был непреклонен: он сдавливал мне шею, пока губы не коснулись горячей плоти.

– Ну, детка! Не капризничай! Ты должна подружиться с ним. С этого момента он спутник твоей жизни, – муж сделал паузу, – на какое-то время.

Мне бы прислушаться тогда к словам мужа, уловить в них двойной смысл, но меня сжигали совсем другие эмоции. Разум отключился полностью. Из груди поднимался первобытный страх и ещё что-то, не имевшее пока названия.

Я раскрыла рот и обняла губами гладкую головку.

Глава 4. Мари

Генрих со стоном подался вперёд, и его член лег на мой язык, заполнив рот целиком. В «Дубовом раю» мы репетировали на дилдо среднего размера, а этот инструмент средним назвать было нельзя.

Но рука мужа гладила меня по волосам, успокаивая, другая поддерживала шею и направляла на нужный путь мягко и без насилия. Во всяком случае, сложилось впечатление, что меня хотят обучить, а не принудить.

Я неожиданно вспомнила азы минета, которые преподавали нам, курсанткам, в «Дубовом раю». Оттянула пальцами кожу на стволе, сжала головку в кольце губ. Языком в это время делала разные движения, словно облизывала эскимо.

Взять член полностью в рот я не могла, поэтому стимулировала головку и зону чуть ниже, пальцами поглаживала ствол, ласкала мошонку. Генрих закрыл глаза – лучший сигнал того, что я все делаю правильно.

Язык и губы делали свою работу, а душа успокаивалась. Если такова моя плата за благополучную и счастливую жизнь, что ж, надо принять ее с благодарностью. Доставить наслаждение любимому человеку – лучшее из блаженств.

Несколько минут Генрих постанывал от удовольствия, а потом резко выдернул член из моего рта. Это было так неожиданно, что я растерялась.

– Я сделала что-то не так?

– О, нет, майне либе! Ты была вполне профессиональна. Признайся, проказница, – он зажал двумя пальцами мой подбородок и поднял голову. – Сколько раз ты делала минеты на базе?

– Нисколько! Как ты можешь, дорогой! Мы изучали только теорию.

У меня от обиды задрожали губы. Я так старалась, а муж смеется. Теперь он казался мне человеком, искушенным в сексуальных играх и ласках. Кажется, он еще подергает за ниточки мои нервные клетки.

– Прелестно, – муж помог мне встать на ноги и звонко хлопнул по ягодице, – иди сюда. Хочешь выпить?

Я кивнула. Алкоголь мне сейчас точно нужен! Генрих, все ещё покачивая эрегированным членом (черт! какой он огромный! интересно, сколько сантиметров?), подошёл к столу и налил в бокал шампанского, потом что-то кинул в него.

– А это зачем?

– Не переживай. Легкое успокоительное. Поможет тебе расслабиться. Ты слишком напряжена, детка! Выпей.

Золотистые пузырьки поднимались со дна, и я почувствовала, что смертельно хочу пить, даже облизала губы от нетерпения. Я пригубила напиток, а потом залпом проглотила его. Шампанское ударило в голову, пронеслось с током крови по всему телу.

– Иди ко мне, – мурлыкнула я, решив все же взять инициативу в свои руки.

Теперь мне хотелось шалить и развлекаться. Какая потеря девственности, когда в спальне столько всего интересного!

– О, моя девочка созрела. Вот только…

– Что только? – я, игриво, как кошечка, покачивая попой, опустилась на колени и потянулась губами к его члену. – Иди ко мне, мой… дружок…

– Мы попробуем изменить правила игры, – усмехнулся Генрих. – Ты не против?

Муж подхватил меня за локти и рывком поднял на ноги. Потом смахнул все приборы со стола. Звук разбивающейся посуды оглушил, заставил задрожать всем телом. Я растерянно уставилась на безобразие, только что устроенное любимым.

Но он, казалось, ничего не замечал.

– Ложись сюда на спину, запрокинь голову! – прозвучал приказ.

– Но…

– Мари, не спорь со мной! – он неожиданно схватил в горсть мои волосы и натянул. – Никогда не спорь со мной!

Это был ещё один звоночек, который я проигнорировала. Подумаешь, смена настроения! Может, так и задумано!

Генрих очень быстро переходил от спокойного состояния к вспышкам раздражения, мгновенно менялся. Он то был ласков и нежен, то груб и причинял мне боль. Конечно, ничего криминального пока не случилось. Эмоциональные качели будоражили, я с другой стороны узнавала человека, в которого влюбилась без памяти, и новый Генрих меня… удивлял.

– Пусти, мне больно! – попросила я.

– Дорогая, это всего лишь элемент игры, – смягчил он тон. – Тебе понравится, вот увидишь!

Он помог мне освободиться от остатков одежды. Я больше не смущалась. Из груди волной поднимался смех. Действие препарата, добавленного в шампанское, напоминало витамины, которыми нас пичкали в «Дубовом раю». Было весело, азартно и совершенно не страшно.

Я легла спиной на жесткую поверхность. Генрих поправил меня так, чтобы голова свисала вниз.

– А теперь возьми его снова в рот.

Я закатила глаза и посмотрела назад: чудовище упруго покачивалось прямо у меня над головой, но теперь не пугало так, как в первый момент, а казалось ласковым и совершенно ручным.

– Бархатный дружок, – я протянула руку и погладила его.

– Мур, – ответил он голосом мужа.

Головка члена коснулась моих губ, рот раскрылся, принимая в себя огромный орган. Он скользнул по языку и проник глубоко в рот. Я почувствовала напряжение.

– Расслабься. Дыши носом! – приказал Генрих. Я послушалась. – Вот так! Раз-два, раз-два.

Он ритмично стал двигаться, с каждым рывком проникая все глубже. Я старательно считала, уже почти не принимая участия в этом процессе. Тело жило своей жизнью. Между ног разливался жар неудовлетворенного желания. Руки болтались в воздухе и тянулись туда, к пульсирующей точке клитора.

Вдруг я почувствовала, как что-то коснулось меня там.

Я была парализована, ничего не видела, кроме бедер мужа. Все эмоции смешались и превратились в гремучий коктейль. Хотелось кричать, умолять о пощаде, оставить меня в покое или дать, наконец, удовлетворение, но занятый членом рот не издавал ни звука.

А между ног продолжалась работа. Наконец-то уголком сознания я сообразила, что это были пальцы Генриха, которые проникли внутрь меня, вызвав легкую боль, и заработали исступленно.

Давление нарастало, движения Генриха становились все быстрее.

Чувства смешались. Я не знала, на какой точке сосредоточиться. Воздух с хрипом вырывался из носа.

И вдруг…

Взрыв. Двойной! Мощный!

Одновременно с моим оргазмом в рот брызнула горячая струя. Чувства окончательно сошли с ума, между ног забушевал пожар. Волны наслаждения раз за разом бежали по всему телу. Бёдра вздрагивали и поднимались над столом. Голова болталась в воздухе, и, если бы ее не придерживал муж, я бы вывихнула себе шею.

– Тихо, тихо! – прошептал Генрих, когда его член наконец покинул мой рот. Он нежно поцеловал губы. – Ты молодец. Я даже не ожидал такого от девственницы.

– А я уже стала твоей настоящей женой? – спросила, задыхаясь, я, намекая на то, что муж лишил меня девственности таким оригинальным путем.

Попыталась приподняться на локтях, но руки дрожали и не слушались. Во рту разливался странный привкус.

– Ты о чем? – Генрих помог мне сесть.

– О девственности.

– А, об этом! – засмеялся он. – Нет, ночь длинная, а ты у меня страстная штучка. Все ещё впереди.

Глава 5. Мари

Впереди? О Боже! Что-то я слишком часто обращаюсь к богу. Моя бабушка говорила, что нельзя поминать имя господа всуе, но оно само вылетало изо рта в эмоциональные моменты.

Я ласково погладила руку мужа.

– Может, оставим это дело на завтра? Я устала.

– Не могу, майне либе, не могу. Утром я должен доказать родным, что женился на девственнице. Пошли в душ.

– Погоди! Постой! – я была настолько поражена, что на минуту забыла, что живу в двадцать первом веке. – Откуда такие традиции?

– Родители потребовали. Они не понимают мою любовь к тебе, моя русская крошка.

Душ мы принимали вместе, и вскоре я забыла о сомнениях и страхах. Генрих умел надавить на нужные точки и эрогенные зоны, сказать правильные слова. Из ванной мы вышли разгоряченные ласками и отправились в постель. Шелковые простыни холодили пылающую кожу, эмоции зашкаливали.

Генрих, как был, голым, направился к выходу из спальни.

– Ты куда, дорогой?

– Прикажу принести шампанское.

Я встрепенулась и натянула край простыни. Спальня напоминала сексодром, на котором развлекалась оргия. Повсюду валялись осколки разбитого хрусталя, смешанные с фруктами и канапе. Непросохшие лужицы воды и шампанского бриллиантовыми каплями играли в лучах свечей. Единственным местом, нетронутым погромом, была кровать.

Я забыла о скромности и закричала:

– О, дорогой! Пожалуйста! Я больше не могу! Пожалуйста!

– А ты горячая малышка! – муж прыгнул ко мне. – Не зря я тебя выбрал.

Для чего выбрал, я не задумывалась: некогда было. Тело уже не слушалось меня. Оно выгибалось, тянулось за руками мужа, из горла вырывались стоны разочарования, когда он ловко отодвигался.

А я совсем потеряла стыд. Вывернулась из-под мужа, толкнула его и опрокинула на спину.

– Ты хочешь сама? – удивленно хохотнул он.

Но мне уже было все равно. Не волновали ни размеры члена, ни боль, которая непременно должна была быть. Я исступленно гладила руками возбужденный орган, облизывала его, брала в рот и, наконец, попыталась на него сесть.

«Вот сейчас, ещё чуть-чуть, и я узнаю, что такое стать женщиной», – билась в висках лихорадочная мысль.

Я чувствовала, как натягиваются стенки влагалища, испытывала даже ноющую боль, но, увы, ничего не происходило. Генрих тяжело дышал, позволяя мне играть с его членом, но не помогал.

– Ну, хватит, майне либе! – воскликнул он, резко опрокинул меня на спину и раздвинул ноги.

Я и опомниться не успела, как огромный член уже с силой упирался во влагалище, вызывая нестерпимую боль.

– Ой, нет! – вскрикнула я. – Не так быстро!

– Да, куколка, да!

Генрих раздвинул лепестки губ и надавил. Я взвизгнула, но муж отстранился и ударил снова. И тут почувствовала, как головка провалилась внутрь. Боль стала влажной и глухой. Казалось, что меня разрывает изнутри железная палка.

Я тяжело задышала, отчаянно оттолкнулась пятками, поползла по кровати, не давая гиганту проткнуть в меня ещё глубже. И Генрих понял меня. Он выскользнул, метнулся куда-то к прикроватной тумбочке.

Я всхлипнула от облегчения и соединила ноги. Одного взгляда на простыни было достаточно, чтобы понять, что вижу разбрызганные вокруг редкие капли крови, а значит, больше не девственница. Наконец-то я женщина!

«Черт! Но как же это больно! Больше ни за что! Ни за какие коврижки не позволю к себе прикоснуться!» – кричала во мне маленькая девочка.

Но эти вопли перебивал голос взрослой женщины, умудренной сексуальным опытом: «О, так нельзя! Не будь дурой! Миллионы женщин теряют девственность, и еще ни одна не умерла во время этого процесса!»

– Спасибо дорогой, – наконец пролепетала я нужные слова. – Ты был нежным. Спасибо.

– Я? – муж странно посмотрел на меня. – Я ещё ничего не сделал.

– Как? Разве это не все? – рыдания вырвались из горла. В груди все сжалось.

Я широко раскрытыми глазами наблюдала, как Генрих достал какой-то пакетик и белым порошком посыпал головку члена.

– Раздвинь ноги, Мари!

– Зачем? – я плотнее сжала бёдра и даже закрыла ладонями промежность.

– Не бойся! Будет здорово!

– Я не хочу! Давай завтра!

– Неужели ты оставишь мужа неудовлетворенным?

– Но ты уже… несколько раз кончил.

– А главного и не сделал.

Генрих раздвинул мои колени, наклонился и посыпал порошком больное место, куда тут же уперлась и головка члена. Я в ужасе напряглась, но поняла, что чувствую только отголоски боли. Наоборот, по коже стало распространяться тепло и… желание. Через мгновение я извивалась под мужем, как безумная, и просила:

– Ещё! Ещё!

Генрих больше не миндальничал. Он заходил на всю длину члена, крепко сжимая мои бедра и бил, бил, как боксёр на ринге, без промедления и устали.

– Вот так, крошка! Вот так! – рычал он. – Молодец! Поддай ещё бёдрами! Поддай! Ты такая сладенькая, майне либе. Такая узенькая!

И я рычала, царапала спину мужа ногтями, кусала его плечо. Оргазм был похож на взрыв сверхновой звезды. Он накатился мощной волной и скрутил меня в кольцо. Я выгнулась дугой и, уже ничего не соображая, закричала в приступе страсти:

– А-а-а! А-а-а!

А следом появилась вторая волна, и третья. Меня трясло, мокрое от пота тело билось в агонии наслаждения. Я собирала в горсть простыни и расправляла пальцы. И снова собирала и расправляла. Мир перестал существовать, а превратился в кисель, в котором я сейчас плавала и стонала от счастья.

Пришла я в себя не сразу. Вдруг почувствовала жуткий холод, а потом меня стал бить озноб. Тело тряслось, и Генрих крепко обнял меня, чтобы остановить эту дрожь.

– Ах, как ты хороша! Как хороша! – шептал мне муж. – Я тебя никому не отдам!

Эти слова успокоили и убаюкали меня, а утром я проснулась фрау Миллер, законной супругой уважаемого человека, дворянина и профессора.

О, если бы я только знала, что ждёт меня впереди! Увы, мы не в состоянии предвидеть задумку судьбы.

Глава 6. Мари

Дни понеслись за днями. Скоро я привыкла к жаркой сексуальности Генриха, его ненасытной плоти и огромному члену. Казалось, никто больше не сможет удовлетворить мои потребности, как муж.

Он уходил на работу, а я хлопотала по дому. Всеми делами, конечно, занимались слуги, мне оставалась только роль бабочки, порхающей по комнатам. Я провожала Генриха, завтракала и шла к бассейну. Благо лето на дворе стояло теплое и солнечное.

Медленно снимала верх купальника и загорала топлесс. Однажды из подсобных помещений показался садовник с сачком наперевес. Он увидел меня и от страха уронил сачок в воду. Пришлось добывать его своими силами, так как скромный герр Ульрих растворился в воздухе, словно его и не было.

Вскоре моя кожа покрылась ровным золотистым загаром, а мне надоело слоняться в ожидании мужа. Хотелось заняться делом. За эти месяцы я пробовала рисовать картины по цифрам. Получалось неплохо, но быстро надоело.

Составлять букеты цветов меня учил герр Ульрих, но он делал это лучше меня, пришлось бросить это занятие.

Я пыталась переводить немецкую поэзию. Увы, не хватило таланта Лермонтова, чтобы сделать стихотворения воздушными и звучными.

От нечего делать я заскучала.

– Представляешь, – жаловалась я Алине, подруге по «Зазеркалью». – Мне совсем нечего делать. Скоро умру от скуки и… тоски по дому.

– Держись. Главное, ты вырвалась из того ада и строишь счастливый брак.

– Тебе хорошо говорить. Вы с Карлосом на одной волне. А я…

Сказала так и смутилась от неловкости. Путь, который прошла Алина, чтобы сбежать из сетей организации, не сравним с моим. Мы не сразу связались после перерыва. Когда Алина вернулась в Россию, позвонила моим родителям, а те уже сообщили немецкие координаты. Встретиться не удалось, но с тех пор мы постоянно болтали по Скайпу, благо Генрих спокойно относился к моему единственному развлечению.

Когда подруга рассказала мне, какие испытания выпали на долю девушек из «Зазеркалья», я долго плакала. Чувство вины за свое счастье, не замутненное проблемам, сжигало изнутри.

Однако в душе я радовалась, что полицейское преследование главарей организации и судебное разбирательство обошли меня стороной. Еще неизвестно, как отреагировал бы Генрих и его знатная семейка на мои регулярные визиты в полицию.

Сейчас, спустя полгода после тех событий, жизнь Алины наладилась. Она помогает Карлосу в горном отеле и растит троих детей.

– И ты будь на одной волне. Интересуйся увлечениями мужа, – голос подруги вернул меня в реальность.

– Да я даже не знаю, что ему нравится, – в сердцах выпалила я. – Он вечерами всегда дома, работает в кабинете. Мне можно только приносить в определенное время кофе. Даже тогда он закрывает ноутбук и ждет, пока я выйду.

– Тогда роди ему сына. Каждому мужчине нужен наследник.

А вот с этим делом было все непонятно и сложно. Я уже несколько раз говорила мужу, что хочу ребенка, но он старательно переводил разговор на другую тему.

Постепенно странные наклонности Генриха раскрывались все больше. Мало того, что уже через неделю после свадьбы муж начал принимать своих таинственных гостей, он еще любил создавать для меня неприятные ситуации.

В особняке Генриха работало несколько слуг. Кроме садовника и охранника в доме были горничные и повариха.

Кухарка фрау Хильда больше походила на тощую и злую эсэсовку, чем на добрую и толстую повариху, каких показывают в кино. Когда она колдовала в кухне, я даже не высовывалась из своей комнаты, боясь, что она своими глазами-льдинами превратит меня в соляной столб.

Генрих смеялся над моими страхами.

– Мари, какая ты у меня глупышка! У вас в России разве нет суровых женщин?

– Есть, наверное, – отвечала я. – Но я с ними не знакома.

– Привыкай. Теперь ты хозяйка дома. Учись отдавать приказы. Например, что ты хочешь, чтобы Хильда приготовила на ланч?

– Что-нибудь из русской кухни, – тихо отвечала я. – Я соскучилась.

– О, Мари! Бросай ты свои плебейские привычки! Это ваш борщ только в страшном сне присниться может. Не понимаю, как вы едите суп, где столько всего намешано?

– А ты попробуй, вкусно.

– Хорошо, прикажи фрау Тильде сварить борщ. Иди и прикажи.

Он подталкивал меня в спину, а сам радостно хихикал и потирал руки от удовольствия. Я на дрожащих ногах приблизилась к кухне и остановилась у порога. Хильда повернулась ко мне. Она держала в руках разделочный нож. Я шагнула назад, но Генрих толкнул меня, и я влетела в кухню.

– Фрау Миллер, вы что-то хотели? – спросили меня ледяным тоном, чеканя каждое слово.

– Вы можете приготовить сегодня борщ? – выпалила я.

– Борщ? Что это такое?

– Мясной суп из свеклы, картофеля и капусты, – тихо сказала я.

– Не могу! – ответила Хильда и с размаху опустила нож на куриную ногу, отсекая голень от бедра.

Я взвизгнула и бросилась бежать. Генрих понёсся за мной, держась за живот от хохота. В спальне он схватил меня за талию и бросил на кровать. Я сопротивлялась: просто не могла в таком состоянии заниматься сексом. Но мужу как раз мой испуг и нравился. Он вообще любил жесткий секс и получал настоящее наслаждение, сворачивая меня в немыслимую позу.

Таких ситуаций было много. Сначала они забавляли меня, потом стали раздражать, и, наконец, наступил такой момент, когда мне все наскучило до ломоты в зубах.

– Дорогой, – взмолилась я за ужином.

Мы сидели по разным сторонам огромного стола. Муж держал в руках планшет и просматривал свежие новости, а я ковырялась вилкой в отвратительной тушеной капусте.

– Да, слушаю.

– Разреши мне выйти за пределы особняка.

– Зачем?

Вопрос поставил меня в тупик.

– Мне скучно.

– Хочешь, я дам всем слугам выходной, и ты будешь целый день заниматься домашними делами? – Генрих хитро посмотрел на меня.

– Нет! – без раздумий ответила я.

Впустую потраченное время. Глаженные мною рубашки муж просит перегладить, приготовленная еда вся остается на столе. Иногда у меня складывается впечатление, что жена Генриху нужна только для статуса и для регулярного секса, не больше.

– Тогда что тебе нужно?

– Я хочу поехать в тот спа-салон, который посещала перед свадьбой.

На это муж согласился, и мои будни три раза в неделю стали скрашивать эти поездки. Меня всегда сопровождал водитель Ганс, молодой и веселый парень, который призывно смотрел на меня в зеркало заднего вида. Сначала я смущалась, пока не спросила.

– У меня на лице пятна?

– Нет, что вы! Фрау Миллер. Я такую красавицу, как вы, первый раз в жизни встретил. Вот и удивляюсь, зачем вы ездите в салон? Они вам еще и приплачивать должны за визиты, а не наоборот.

Я довольно зарделась и улыбнулась во весь рот. Приятно, черт возьми, получить комплимент от мужчины!

– Ну, в Германии все женщины хорошенькие.

– Неужели вам так кажется? Вы посмотрите на них, – он махнул в сторону тротуара, – лица вытянутые, подбородки лошадиные, фигуры мужеподобные. Фу!

– Погодите, как же известные модели? Клаудиа Шиффер, например. Она красавица.

– А вы их странички в соцсетях видели? Они преимущественно славянки.

– Правда! Я не знала, – засмеялась я.

– Ваши ямочки на щеках, фрау Миллер, любого мужчину сведут с ума.

Я испуганно посмотрела на водителя: он со мной флиртует? А как к этому отнесется Генрих? Нет, надо держаться подальше от немца-болтуна.

Осуществить задуманное я не успела: Ганс, который смотрел на меня в зеркало, не отрываясь, прозевал поворот к спа-салону.

– Стой! Смотри на дорогу! – успела крикнуть я.

Но было уже поздно. Водитель резко вывернул руль и… врезался в бок машины, выезжавшей со стоянки.

Глава 7. Артур

Аромат горячего кофе щекотал рецепторы носа. Всегда, когда Сабина, моя секретарша, заходила в кабинет с чашкой, это было сигналом об окончании рабочего дня.

Я брал кофе, вставал у окна и наслаждался покоем и тишиной. Каждый сам решает для себя, что чувствует в такие минуты: свободу или одиночество. Я чувствовал свободу и купался в ней, как в Эльбе, которая текла мимо моего офиса.

Из моего окна открывался прекрасный вид на набережную реки. Идеальный третий этаж! Ни высоко, ни низко, зато все можно разглядеть очень хорошо.

Мне нравилось наблюдать за жизнью города. Внизу шуршат шинами автомобили, торопятся куда-то прохожие, их бесшумно обгоняют велосипедисты. Город живет своей жизнью, а мне интересно, кто из этих людей решится лечь под нож пластического хирурга, чтобы исправить ошибки природы или удовлетворить собственные капризы.

Стук в дверь вырвал меня из нирваны. Кого черт принес? Сабина ничего не говорила о посетителе.

Повернулся: передо мной стояла, сложив руки в молитвенном жесте, юная девушка, которой я недавно удалил ужасный крестообразный рубец на предплечье, оставшийся после ожога, полученного в детстве.

– Спасибо, герр доктор! Огромное спасибо!

Как часто я слышал слова благодарности и видел слезы на глазах! Я и сам счастлив: понимаю, что мое ремесло – это последняя надежда для многих людей, пострадавших от травм или имевших врожденные дефекты органов.

Реконструктивная хирургия, которой я занимался вот уже пять лет, – серьезная наука. В моей клинике нет места капризным моделям и богатым бездельникам, которые по щелчку меняли части своего тела и всегда были недовольны результатом.

– Я рад, что вам понравилось, фрау Гертруда, – поставил чашку, закрыл ноутбук, расстегнул халат, короче: всем видом показал, что рабочий день закончился. – Надеюсь, мы с вами больше не встретимся.

Но мой толстый намек на тонкие обстоятельства остался непонятым.

– Правда? – щеки девушки залила краска.

Она привычным жестом натянула на кисть рукав блузки: привыкла прятать от людей свой недостаток. Я подошел ближе, осторожно убрал ее пальцы и закатал ткань по локоть. Ее кожа покрылась мурашками, взгляд заметался – все признаки смущения.

Хорошая девушка, но… мне не нужна. Ничего, кроме дружеской симпатии, к ней не чувствовал.

– Только так, фрау Гертруда, – успокаиваю ее. – Вы должны теперь ходить только так.

– Спасибо, – ее голос задрожал. – Доктор…

Девушка замолчала и переступила туфлями. Хочет что-то сказать, сразу видно.

Опять этот неловкий момент. Невольно вздохнул. После благодарности обычно следует приглашение на свидание, от которого я непременно откажусь: совершенно не стремлюсь заводить долговременные отношения, и не потому, что женоненавистник или люблю мужчин. Вовсе нет! В начале карьеры я принимал такие приглашения с удовольствием, но потом благодарные пациентки начинали претендовать на мое тело, дом, бизнес и деньги и изводить меня ревностью к новым клиенткам.

Все! Хватит! Совсем недавно закончил тягучие, как патока, токсичные отношения. Б-р-р-р! Больше я не поддамся на слезы в глазах, милые улыбки и ласковые слова. Лучше уж держать дистанцию, чем каждый раз проваливаться в бездну ненужных эмоций.

Врач и пациент, просто бизнес и ничего больше. Свобода! Только свобода, и точка!

– Удачи вам, фрау Гертруда. Надеюсь, нам больше не придется видеться по такому неприятному поводу.

Я пошел к двери и широко распахнул ее. Девушка еще больше смутилась, но не торопилась покинуть мой кабинет. Она посмотрела взглядом обиженного котенка, ее губы задрожали.

Приехали!

– Герр доктор, я хочу угостить вас обедом, – выпалила она. – Всего лишь обедом. Он ни к чему не обязывает. Мне будет приятно, если вы согласитесь.

– Увы, фрау Гертруда, у меня еще не закончился прием пациентов.

– Я узнавала у вашей секретарши, – упрямая пациентка! – Она сказала, что у вас больше никого нет.

Черт! Язык оторву болтушке Сабине! Кто ее просит?

Моя секретарша – жена моего друга. В детстве мы были неразлучной троицей, в юности сложился любовный треугольник. Я вздыхал по Сабине, она глаз не сводила с Макса, а тот считал, что должен отойти в сторону, чтобы не быть третьим лишним. В результате им стал я. Вот с тех пор Сабина переживает за меня и постоянно пытается устроить мою судьбу.

Я выглянул за дверь.

– Фрау Сабина, зайдите ко мне.

Секретарша не вошла, а вплыла, как пава. Голова гордо поднята, глаза смотрят с вызовом. Ну, погоди, подруга! Я с тобой еще разберусь! Знает же, что при пациентке не стану выяснять отношения.

– Я вас слушаю, герр доктор.

– Я с тобой еще разберусь, – прошипел я секретарше и повернулся к Гертруде, нацепив широкую улыбку: – Где вы хотите пообедать? У меня есть свободный час.

Девушка вспыхнула, как роза. Ее пальцы, сжимавшие брендовую сумочку, расслабились, плечи поднялись.

– Машина уже у подъезда, – невозмутимо заявила Сабина.

Я открыл рот, чтобы сказать что-то резкое, и тут же его захлопнул. Ссориться с друзьями по такому пустяку нет смысла. Гертруда была прехорошенькой, солнце светило весело, летний день звал на улицу. Почему бы не пообедать?

– Спасибо.

Я пропустил женщин вперед себя и закрыл дверь кабинета. Мне просто не оставили другого выбора.

Мой Фольксваген урчал мотором. Охранник здания выскочил из машины, весело подмигнул, намекая на спутницу, и бросил мне ключи. Я помог сесть Гертруде и только выехал из стоянки, как увидел мчавшийся на меня встречный Мерседес.

Вывернул руль вправо, но проскочить не успел.

– Держись! – только и успел крикнуть пациентке, как почувствовал сокрушительный удар в бок.

Машина несколько раз мотнулась, ударилась о бордюр и остановилась. Подушка безопасности выскочила из руля и закрыла все пространство. Сбоку по уху щелкнули выскочившие шторки. На мгновение я был оглушен и дезориентирован.

Какого черта! Получить оплеуху и попасть в аварию возле собственного офиса! Вот это удар судьбы!

– Бляха-муха! Какого черта! – ругался я, борясь с проклятой подушкой, шторками и неожиданно заработавшими дворниками.

Мой Фольксваген развернуло поперек выездной дороги. Дверку заклинило. Со стороны пассажирского сиденья раздался стон. Я быстро смял ткань и взглянул: Гертруда пыталась освободиться от своей защиты.

– Помогите, – слабо пискнула она.

– Вы как? Не пострадали?

– Нет, только ничего не вижу.

Я смял ее белую ткань и осмотрел пациентку. Кажется, ранений нет. Выдохнул от облегчения и дернул замок ремня.

В окно постучали: рядом с машиной стоял испуганный водитель Мерседеса, а за его спиной маячила девушка с длинными волосами. Я опустил стекло.

– Господин, простите! Я виноват. Очень!

– Какого лешего! – не сдержал злого выпада я. – Кто тебя за руль посадил? На ровном месте устроить аварию еще надо суметь.

– Простите, простите!

– Вызывай полицию!

Со стороны офиса уже бежали охранники. Бледная, как полотно, девушка вышла вперед и хотела что-то сказать, но пошатнулась. Водитель подхватил ее под руку.

– Фрау Мари! О Боже! Герр профессор меня убьет, – девушка стала оседать на асфальт. – Помогите!

Я выскочил из Фольксвагена…

Глава 8. Генрих

Я завязывал галстук и в зеркало наблюдал за женой. Она лежала на боку, положив ладошки под щеку, словно ребенок, и сладко посапывала. Милая, невинная и соблазнительная.

Узел не получился.

– Scheiße! (блядь)

Я сорвал галстук с шеи и кинул на спинку кресла.

– Что случилось, дорогой? – Мари посмотрела на меня сонным взглядом. – Это ты про меня?

– Нет, проклятый узел.

– Я помогу…

Она вскочила и, теплая и ароматная спросонья, кинулась мне помогать.

Все! Разум опять отключился. Я расстегнул ремень, спустил брюки и поставил Мари на колени. Она не сопротивлялась, только постанывала под ласками.

На работу несся, как угорелый, а сердце наполнялось нежностью – совершенно непривычным для меня чувством.

Обычно после секса я уже охладевал к партнерше. Потому и с Мари долго сдерживался, томился в ожидании, чтобы получить максимум впечатлений. Но этой чертовке удалось меня удивить.

Во время брачной ночи я вёл себя, как одержимый. Мечтал наблюдать, как ее глаза подернутся дымкой боли, когда я проткну ее членом, а получилось наоборот: побежал за наркотиком, чтобы смягчить этот момент и доставить удовольствие не себе, а жене. Есть от чего сойти с ума! Такое со мной впервые.

И вот уже неделю я думал только о своей юной красавице. Опаздывал на лекции, путался в словах, уходил раньше с работы. Все студентки казались тягучей серой массой на одно лицо. Даже Марта, которая опять флиртовала со мной, уже не стесняясь (точно трахну ее в зад где-нибудь в туалете, допрыгается!), вызывала глухое раздражение. Еле сдерживался, чтобы не послать ее далеко и крепко.

Не отвечал я и на звонки родных и коллег. К лешему всех! С друзьями разговаривал сквозь зубы. Я не мог разобраться, что творилось в моей голове и сердце.

А там бушевал ураган. Мысли носились табунами, пульс зашкаливал. Стоило только подумать о жене, как член вставал колом и рвался домой, словно скакун к своему стойлу. Я вёл себя как мальчишка в период пубертата. Гормоны сходили с ума.

Конечно, я допускал, что рабыня из «Дубового рая» будет профессионалкой. Но не настолько же! Думал просто, что девственность – это всего лишь уловка ее боссов, чтобы содрать больше денег с клиента. В конце концов, обучающая база для девушек элитного эскорта – это клиника пластической хирургии, девственность можно возвращать по щелчку. И все же…

Все же я купился на искренность девчонки и ее невинность. Было что-то такое в шоколадных глазах Мари, что наполняло мою душу липкой патокой. Кожа гладкая и нежная казалась шелком под моей ладонью.

А ещё запах. Он сводил меня с ума. Я прижимал жену и вдыхал-вдыхал, как собака, расширив ноздри, и не мог надышаться.

– Дорогой, мне больно! – всхлипывала Мари и вырывалась.

Дьявол! Этот голос! Он тоже будил во мне первобытную страсть. Бархатный, глубокий, словно кошечка мурлычет на ухо, нежно так, но чертовски волнующе.

Притянул снова жену к себе, схватил зубами мочку уха. Еле сдержался, чтобы не укусить до крови. А потом слизнуть эту каплю и снова укусить.

– Ты такая сладкая, майне либе!

– О, ты меня пугаешь! – но в ее голосе уже слышался смех.

Она думала, что я шучу. Ничего подобного! Я зверел рядом с ней. Ведьма!

Проснулся животный инстинкт: моя самка и никому ее не отдам. Захочу – затрахаю до смерти, захочу – утоплю в подарках. Любого соперника загрызу, растерзаю в клочья, сожру так, чтобы ни молекулы не осталось.

Под угрозой увольнения запретил садовнику показываться на глаза жене, а водителю приказал сидеть в машине. Ни один мужик не должен смотреть на мою жену. Если бы жил в мусульманском государстве, точно натянул бы на нее паранджу.

Но Мари заскучала. Я видел, как тускнеют ее прекрасные глаза, слышал, каким безжизненным становится голос. Молодой, полной сил девушке хотелось заняться делом, а я держал ее взаперти.

– Дорогой, посмотри, – примерно через месяц сказала Мари. Она показала руку, покрытую золотистым загаром. – Видишь?

– Нет! – отмахнулся я: готовился к научной конференции.

– Жаль. Тебе же хуже будет.

Жена направилась к выходу из кабинета. Я поднял голову.

– Это еще почему?

– Стану некрасивой, морщинистой и толстой.

– Правда?

– Конечно! Видишь, какая кожа рыхлая стала? Мне срочно нужен массаж.

– Хорошо, найми массажистку.

– А еще я хочу заниматься фитнесом.

– Тогда и тренера…

– И лицо вянет. Морщинка между бровей появилась…

– Пригласи косметолога… Мари, не мешай сейчас мне. Иначе придется наказать мою девочку, – строго сказал я.

– Хорошо. Раз ты не возражаешь, я найму всех этих мужчин. Расписание занятий я пришлю тебе по почте.

Жена чмокнула меня в щеку и выпорхнула за дверь. Только через секунду до меня дошел смысл ее слов. Я рванулся следом, догнал и схватил ее за локоть.

– Погоди! Какие мужчины?

– Пусти, мне больно! – обиженно поджала губы Мари.

– Кого ты пригласишь? Повтори! – о подготовке к конференции я уже забыл.

– Массажиста, косметолога и фитнес-тренера. Лучше всех этими процедурами занимаются мужчины.

– Нет!

– Да!

Мы стояли друг против друга и скрещивали в сражении взгляды. В груди рос комок гнева.

– Есть другие варианты?

– Спа-салон.

– Там тоже мужчины?

– Нет.

– Не верю!

– Узнай сам.

Мари вырвалась и убежала в спальню. Вместо подготовки к конференции я весь вечер выяснял, кто работает в салоне. С трудом, но разрешил Мари посещать процедуры под пристальным присмотром моего водителя.

– Только туда и обратно! – приказал ему, а у самого в груди заворочался зверь. – Подвозишь прямо к подъезду, провожаешь до двери.

– Фрау Мари угрожает опасность? – удивился Ганс.

– Не твое дело! Выполняй!

На лекции я рассказывал об очередном расследовании, связанном с убийством проститутки. Раздетую и исколотую ножом женщину нашел уборщик в мусорном контейнере. Студентки охали, задавали вопросы, а я представлял, как Ганс взглядом раздевает мою жену, как заходит с ней в кабинет массажа, помогает снять одежду…

– Scheiße!

Я сорвался и убежал в середине лекции. Прыгнул в машину и рванул к салону, чтобы втайне понаблюдать за женой. Ничего криминального не обнаружил. Ганс галантно открыл перед Мари дверь Мерседеса, а она… улыбнулась!

Улыбнулась!

Адреналин ударил в голову мощным потоком. Хотел тут же разобраться с подлой сукой и водителем, но позвонил отец и заставил вернуться на кафедру.

Ночью с Мари я впервые был груб и не сдержан, словно хотел наказать ее за те душевные муки, которые испытывал сейчас.

– Дорогой, мне больно! – вскрикнула жена и уперлась мне в грудь руками.

– А мне хорошо!

Я положил ладони на ее горло и слегка сжал. Она округлила глаза и замолчала. Из уголка глаза покатилась слеза.

– Вот так! Я хозяин! Не смей мне перечить!

Но удовлетворения эта выходка не принесла, только стало хуже. И наказать за это опять захотелось Мари.

Я установил поисковый GPS маячок на машину Ганса и в телефон жены и постоянно наблюдал за монитором. Но прошло несколько недель, но ни водитель, ни Мари ни разу не изменили маршрута. Ганс всегда следовал по одной и той же дороге, а Мари внутри здания заходила в одни и те же кабинеты.

И вдруг сегодня все полетело к чертям. Я увидел, как стрелка маячка вильнула, а потом сменила направление.

Я бросил студентов и побежал к выходу…

Глава 9. Артур

Нет! Не судьба мне сегодня поужинать с Гертрудой.

Я подхватил незнакомку за талию. И вовремя! Ее ноги подогнулись, голова запрокинулась, длинные каштановые волосы упали на мои руки. Девушка закатила глаза.

– Нет! Только не это! – отчаянно закричал водитель. – О боже! Фрау Миллер!

Крик возымел действие. Я видел, как затрепетали длинные ресницы, реагируя на него.

– Девушка! Очнитесь! Где болит?

Я потрепал ее по бледным щекам, она медленно подняла веки и обвела нас туманным взглядом. Слава богу! Внешне серьезных повреждений нет, но может быть легкое сотрясение мозга, или шок от испуга.

– Я врач. Что с ней?

– Н-не знаю, – водитель, казалось, тоже готов был грохнуться в обморок. Интересно, он боится за жизнь пассажирки или за свою шкуру? – Все произошло так неожиданно. Я повернул, а тут вы…

– Не время выяснять!

– Я в порядке, – обескровленными губами прошептала незнакомка. – Ничего не болит.

– Я вижу.

Девушка подняла на меня шоколадные глаза и всей тяжестью повисла на руках. Да, еще чуть-чуть, и она потеряет сознание. Только этого мне не хватало!

Я подхватил незнакомку на руки и побежал в сторону клиники. С ее плеча упала сумочка и гулко стукнулась об асфальт. Водитель поднял ее и кинулся следом.

– Господин! Спасите ее! Я труп! Мне конец!

– Не ной! Разберемся, – пропыхтел я.

Мы поравнялись с охранниками, один из них принял девушку из моих рук, другой поймал брошенные ключи от машины: выезд со стоянки было освободить.

– Герр доктор, к вам в клинику?

– Да.

Мы быстрым шагом направились к лифту, вдруг кто-то тронул меня за локоть.

– А как же я? – плаксивым голосом пролепетала Гертруда.

Черт! Я совершенно забыл о ней!

– Простите. Но сначала я должен оказать медицинскую помощь пострадавшей. Можете подождать в приемной? Я вас позже осмотрю.

Из лифта я позвонил Сабине, и когда мы вышли на этаже моей клиники, нас ждала распахнутая дверь в перевязочную. Охранник осторожно положил незнакомку на кушетку и выпрямился. Она лежала с закрытыми глазами.

– Нюхательные соли! – приказал я Сабине. – И положи ей под колени подушку.

Секретарша тут же подала мне смоченный ватный шарик, я провел им несколько раз под носом незнакомки. Девушка всхлипнула и распахнула глаза. В душе словно что-то перевернулось. Я вдруг разглядел, что ее лицо, кожа были просто идеальны. Даже залюбовался на миг, забыл, с какой целью она лежит на моей кушетке. Редко встречается такая чистая природная красота, но и следов пластики я не заметил.

– Как вы? – участливо спросил ее, а сердце пропустило один удар.

– Нормально. Немного тошнит.

– Обо что вы ударились?

– Не знаю. Я сидела сзади. Просто резко качнула головой. Шея…

Ее голос то поднимался, то угасал и становился едва слышным.

– Сабина, дай воротник шанца!

– У нас нет.

– Как нет?

– Вот так! Мы же не неотложка.

– Закажи!

Сабина недовольно пожала плечами, но сделала пометку в блокноте. Я наклонился к незнакомке.

– Как вас зовут?

– Это фрау Миллер, жена профессора университета, – вылез из-за спины водитель. Его голос дрожал.

– Помолчите! – оборвал я его порыв. – Девушка, как вас зовут? Вы помните свое имя?

Незнакомка сделала брови домиком, попыталась сесть, но поморщилась, ее лицо сразу приняло страдальческое выражение.

– Помню. Маша.

– Вы русская? – удивился я и перешел на родной язык, в комнате повисла тишина.

– Д-да. Мария Березкина. Вы тоже?

– Не совсем, но вырос в России. Позвольте представиться: Артур Вайсберг.

Действительно, мы, Максимилиан, Сабина и я, – русские потомки этнических немцев. Наши родители в двухтысячном году переселились из России в Германию, на историческую родину, и начали заново строить свою жизнь. Мы были еще детьми, не понимали, почему должны куда-то уезжать и расставаться с друзьями, но нам слова никто не давал. Вот так и получилось, что три семьи из поволжского Саратова не только решились на такой поступок, но и на новом месте поселились неподалеку, чтобы поддерживать друг друга в трудные моменты.

– Как приятно услышать родную речь! – Маша слабо улыбнулась. – У вас акцент…

– Согласен, но сначала нам нужно заняться вами. Мы сделаем КТ и выясним, нет ли сотрясения мозга, – перешел я на немецкий язык.

– А что, есть подозрения? – водитель сжал ручку сумочки так, что пальцы побелели.

– Простите, а вы кем приходитесь вашей пассажирке?

– Я водитель ее мужа.

– Сообщите ему. Нам нужно согласие на дорогостоящую процедуру, – вмешалась в мой альтруистический поступок Сабина. Она всегда четко знала, из чего можно извлечь выгоду.

– Я в порядке, – сказала Мария и оперлась на локти, чтобы сесть.

Мы с водителем кинулись ей помогать.

– Что здесь происходит? – раздался ледяной голос.

Я обернулся: в дверях стоял высокий, стройный мужчина с перекошенным от гнева лицом. Да, в его глазах картина выглядела странно. На кушетке лежит его жена, а к ней наклонились два мужика, один из которых неизвестен. И ничто не выдавало в моей внешности врача.

Если ничего не знать об аварии, можно было подумать все, что угодно. Кажется, незнакомец решил, что мы хотим навредить его супруге. Одним прыжком он преодолел расстояние до кушетки и толкнул нас в стороны.

– Герр профессор… авария…, – залепетал превратившийся в соляной столб водитель. – Фрау Мари не пострадала. Доктор сказал…

– Дорогой…, – раненая улыбнулась и села. – Я в порядке.

Вошедший мужчина сжал плечи Мари, резко поднял ее и отодвинул ее в сторону.

– Марш в машину, сучка! Я с тобой дома разберусь!

Злой выкрик на мгновение заморозил всех нас. Вот это номер! Он больной, что ли? Мы с Сабиной недоуменно переглянулись, а водитель даже сделал шаг назад. Теперь я понимал его страх перед боссом.

– Генрих! Ты все неправильно понял!

– Я что сказал!

На этого безумца было страшно смотреть. Из глаз сверкали молнии, на скулах гуляли желваки. Пальцы, сжатые в кулак медленно поднялись и замерли напротив ее лица. Маша в ужасе подалась назад. Казалось, что он ничего не видит вокруг, кроме своей жены. Еще секунда, и он ударил бы ее, не обращая внимания на свидетелей.

Этого нельзя было допустить.

– Погодите! – я вышел вперед и встал так, чтобы закрыть спиной Марию. – Произошла авария. Машины столкнулись. Вашей жене стало плохо, и я попросил охрану принести ее ко мне в кабинет. Я врач. Хотел оказать помощь!

– Дорогой… дорогой…, – лепетала потрясенная девушка.

В бешеных глазах профессора мелькнула мысль. Он сфокусировал взгляд на мне. Я выдохнул. Наконец, этот человек начал что-то соображать, а у меня появилась надежда, что конфликт закончится мирно.

И тут он развернулся и впечатал кулак в челюсть водителя…

Глава 10. Мари

Авария меня напугала. Я даже не ожидала, что отреагирую на нее как кисейная барышня. Вроде бы ничего страшного не случилось. Машины столкнулись, я дернулась и потянула шею, вот и все, но голова закружилась, люди раздвоились в глазах, а к горлу подкатила тошнота. Это было мерзко, противно и странно.

Сознание полностью не отключилось. Я чувствовала, как меня куда-то несут, и даже испытывала неловкость за проблемы, которые создала другим.

– Как вас зовут? – спросил меня человек, в машину которого врезался Ганс, и я неожиданно ответила по-русски.

– Маша.

И случилось чудо! Доктор заговорил со мной на родном языке. О боже! Какое счастье! Я так давно не слышала русскую речь! Горло сжалось от нежности, слезы выступили на глазах. Хотелось закрыть их, погрузиться в нирвану. Слушать и не дышать! Наслаждаться, как лучшей мелодией, впитывать в себя до последнего звука, до последней ноты…

Но следующие слова доктор сказал на немецком языке, и очарование пропало. Я не просто вернулась в реальность – она обрушилась на голову мощной лавиной и затопила сознание.

Я лежала в медицинском кабинете на кушетке, в воздухе разливался отвратительный запах нашатыря, а вокруг меня стояли мужчины, среди которых я видела только одну женщину в белом халате.

А потом действительность раскололась на «до» и «после».

В кабинет ворвался Генрих. Он вошел, и сразу все изменилось. Я вспыхнула от счастья, даже не подумала, откуда он узнал об аварии. Просто принц на белом коне должен появляться в самый нужный момент для принцессы.

Он и появился…

И назвал меня сучкой, даже не спросив, что случилось. И занес кулак…

Мир перевернулся и полетел в пропасть. Я растерялась. Обычно бойкая на язык, я вдруг словно его проглотила. Мой любимый, мой муж повел себя как последний мужлан.

– Дорогой! Дорогой! – вырывались слова, и больше сказать ничего не могла.

Ситуацию разрулил доктор. Он сказал Генриху, что произошло, и весь его гнев обрушился на водителя.

Ганс от удара в челюсть отлетел к стене. Доктор и охранник бросились на Генриха и скрутили ему руки.

– Что вы делаете? – крикнул доктор. – Сабина!

Генрих не сопротивлялся. Как-то сразу обмяк и заледенел лицом.

– Чтобы я больше тебя не видел рядом с моей женой! – сквозь зубы процедил он. – Мари, собирайся, едем домой!

Он больно схватил меня за руку, но я была совершенно без сил, дезориентирована происходящим и дикой головной болью, поэтому подчинилась.

– Герр профессор, простите! – кинулся к нему Ганс. Из его носа текла кровь. Медсестра подала ему салфетку и пузырь со льдом.

– Вон!

Водитель мгновенно сорвался с места и исчез в коридоре.

– Может быть, вы успокоитесь? – спросил доктор. – Вашей жене нужна помощь. По всем признакам, у нее сотрясение головного мозга. Нужно сделать КТ.

– А ты еще кто такой? – пошел на врача муж.

– Артур Вайсберг, хирург, – невозмутимо ответил тот. – Вы позволите помочь вашей супруге?

– Мы сами разберемся!

Генрих сжал мою руку и потащил к выходу. Я поймала сочувствующий взгляд медсестры. Доктор лишь пожал плечами. Весь его вид говорил: «Не мое дело».

– Убери здесь! – приказал он помощнице, и это были последние слова, которые я слышала.

В машине Генрих сидел мрачный, как туча. Он смотрел строго вперед. Ни разу не окинул меня взглядом, не заговорил.

– Дорогой, это была случайность. Прости, – устало выдавила я и закрыла глаза.

– Больше из дома ни шагу!

– Но…

– Не спорь со мной, майне либе!

Я замолчала. Бесполезно в чем-то убеждать разъяренного мужчину, который действовал на эмоциях. Но муж вдруг открылся мне с другой стороны.

Меня заперли под домашним арестом. Я несколько раз пыталась поговорить с мужем. Стучалась в его кабинет, караулила возле входной двери. Он молча обходил меня стороной, словно предмет мебели.

– Черт возьми! – не выдержала я и швырнула о стену драгоценную вазу, в которую ставила розы. – Я хочу с тобой поговорить! Скажи, в чем я провинилась?

Генрих схватил колючий стебель и наотмашь ударил меня по лицу. Щеку обожгла боль. Я взвизгнула и бросилась к лестнице. В спальне увидела, что на подбородке багровеет свежая царапина. От обиды заплакала. Впервые роскошный особняк показался мне клеткой, из которой захотелось сбежать и вернуться домой. Только вот кому я нужна без знакомых, друзей и документов?

С этого дня ко мне приставили мужеподобную сиделку, которая не спускала с меня ледяных полупрозрачных глаз. Она следила за врачом, который навещал меня, сопровождала в клинику на процедуры, приносила еду и чистую одежду. Внешне я была свободна, но… как только открывала дверь спальни, рядом сразу оказывалась эта грымза. Настоящая Фрекен Бок из сказки «Малыш и Карлсон».

Генрих ночевал в гостевой комнате. Я не понимала, что происходит и за что муж меня наказывает. В голове шевелились горькие мысли. «Неужели он так быстро меня разлюбил? – думала я. – Нет, не может быть! Просто испугался и расстроился».

Но успокоения не приходило. Мой вежливый и галантный муж превратился в домашнего тирана.

Наконец он нанес мне официальный визит. Именно визит, по-другому назвать это мероприятие было нельзя.

– Фрау Мари, – позвала меня грымза, – герр профессор навестит вас в двадцать ноль-ноль.

Я обрадовалась! Лицом к лицу у нас получится поговорить спокойно.

Зря надеялась!

Генрих пришел в спальню в халате на голое тело.

– Дорогой, – я кинулась к нему, – я так рада тебя видеть!

Он ничего не ответил. Сжал мои плечи и посмотрел внимательно в глаза.

– Встань на стол.

– Но зачем?

– Не спорь со мной, майне либе!

Я взгромоздилась на журнальный стол, покрытый стеклом, которое приятно холодило ступни. Немного закружилась голова. Диагноз, который поставил мне случайный доктор, подтвердился: легкое сотрясение головного мозга.

– Готово!

– Раздевайся!

– Ты хочешь, чтобы я станцевала стриптиз? – пошутила я.

– Нет, я хочу, чтобы ты разделась.

Странное поведение мужа поставило меня в тупик, но я не спорила. Медленно стянула через голову домашний топ, выбралась из шорт. На мне остались только крохотные кружевные трусики. Я призывно качнула бедрами и чуть не свалилась на пол. Нет, к таким играм я пока не готова!

Генрих повел себя странно. Он обошел вокруг стола, разглядывая каждый сантиметр моего тела.

– Ты что делаешь? – удивилась я.

– Не мешай! – отрезал он. – Спускайся!

Я спрыгнула и покачнулась. Он подхватил меня за талию. Полы его халата распахнулись, эрегированный член коснулся моих бедер. По телу пробежала дрожь. Я обрадовалась и потянулась губами к мужу. Он хочет помириться, а что может быть лучше после ссоры, как не жаркий секс?

Но Генрих развернул меня спиной к себе, резко нагнул и вошел сзади сразу и до упора. Я всхлипнула, взмахнула руками и едва удержалась на ногах.

– Зачем ты так? За что?

– Шлюха! – рычал Генрих. – Подзаборная тварь! Я тебя уничтожу!

– Мне больно! Пусти! – сопротивлялась я, но вызывала еще большую ярость.

Наконец я смирилась. Генрих с силой ударил еще несколько раз и со стоном выбросил семя. Какое-то время он еще держал меня за бедра, потом выпрямился.

– Пойдем в душ, дорогая, – тихо сказал он, словно вместе со спермой излил и свой гнев. Он притянул меня к себе и заглянул в глаза. – Прости за грубость. Прости.

– Генри, так нельзя, – всхлипнула я. – Я же не виновата в той аварии, а наказывал ты меня.

– Этого больше не повторится, дорогая. Никогда. Муж и жена должны доверять друг другу. Согласна?

– Конечно, – растаяла я.

А утром я узнала, что водителя Ганса нашли мертвым.

Глава 11. Мари

Узнала я о смерти водителя совершенно обыденно.

После примирения мы с Генрихом спали в супружеской постели. Он крепко обнимал меня, словно боялся отпустить даже на миг. Утром был ласковым и предупредительным. Дал выходной Фрекен Бок, а мне разрешил прогуляться по саду.

Я радовалась достигнутому и не загадывала далеко вперед. Вернуть доверие очень сложно. В какой-то степени даже чувствовала вину за то, что не рассказала мужу истинную причину аварии.

Мы завтракали за одним столом и много смеялись. Генрих посадил меня рядом с собой и все время касался моей руки, подавал лакомые кусочки. В его глазах светилась любовь.

– Не скучай без меня, майне либе.

Это ненавистное выражение сегодня звучало нежно и ласково. Моя душа пела от счастья.

Я, как и прежде, проводила мужа на работу и, напевая под нос, пошла в комнату прислуги, чтобы отдать распоряжения по дому.

– Нет! Не может быть!

Я вздрогнула от крика и замерла, боясь открыть дверь. Что это?

– Не кричи!

Голос кухарки Хильды доносился приглушенно. Как всегда ледяной и скрипучий, как несмазанная телега. Никакого участия!

– Не верю! Не верю! – мощной волной опять ударило по ушам.

Я испуганно распахнула дверь. В комнате находилось трое. Визжала горничная Эльза. Она была как безумная. Прятала лицо в ладонях, мотала головой и визжала.

От этого визга закладывало уши, и мороз бежал по спине. Нехорошее предчувствие камнем легло на сердце.

– Мне кто-нибудь скажет, что случилось? – громко спросила я.

– Ганс погиб в аварии, – ответил герр Ульрих.

– Как погиб?

На ватных ногах я прошла к стулу и села. В голове звенела пустота. Только появлялась одна мысль, как тут же ее сменяла другая.

Неужели это дело рук Генриха?

Не может быть! Зачем ему? Это простое совпадение. Ганс невнимательно вел машину. Я сама тому свидетель.

А вдруг?

Это «а вдруг» пугало до дрожи в коленях, хотя предпосылок для такого вывода не было никаких. Мужчина может психовать и ревновать, даже ударить другого человека, если подозревает измену. Это ненормально, но в жизни много таких случаев. И все же между обычной злостью на кого-то и убийством человека по простому подозрению лежит глубокая пропасть. Нужно быть больным на всю голову или социопатом, чтобы решиться на убийство по такому пустяковому поводу.

«Спокойно, Маша! Без паники, – внушала я себе. – Нужно сначала разобраться».

– А подробности можете рассказать? – просипела я: в горле внезапно все пересохло.

– Мы и сами толком не знаем, – тихо ответил тот. – Услышали в новостях, что его машина не вписалась в крутой поворот и упала с обрыва. От удара взорвался бензобак.

– Какой ужас! – я закрыла рот ладонями, чтобы сдержать рвавшийся из груди крик. – Какой ужас!

– Он не мог…, – плач Эльзы превращался в истерику. – Он не мог…

– Что не мог? – герр Ульрих насильно сунул девушке в руки стакан воды. – Пей!

Она посмотрела на стакан, словно не понимая, что это за предмет. Тогда садовник взял Эльзу за локоть и насильно поднес край к ее губам. Она сделала глоток и захлебнулась. Прозрачные капли закапали с подбородка, упали на плитку пола.

Я, потрясенная происходящим, молча наблюдала, как кухарка Хильда, стоявшая до этой минуты безучастно, бросилась вытирать пол. Швабра задела стул. Он сдвинулся, и этот скрип ударил по мозгам, как тоненький писк комара, мерзкий и монотонный.

– Мы должны были встретиться, – донеслись тихие слова, прерываемые всхлипываниями. Я встрепенулась и прислушалась. – Ганс не мог оказаться так далеко от дома.

– А где это?

– Двести километров в сторону от Дрездена.

– Может быть, муж послал его по поручению?

– Я не знаю.

Я вернулась в спальню, забыв о том, зачем искала прислугу. Первым делом кинулась к ноутбуку, однако новость об аварии исчезла. Что это? Кто-то ее удалил, или она была настолько неважной, что ее быстро сместили в ленте другие сообщения?

Подозрение просто разъедало душу. Нужно было обдумать услышанное, но мысли разбегались, как мыши. Красивая спальня вдруг показалась мне мрачной пещерой, в которой меня запер колдун. Я позвонила Алине. Пока ждала ответа, чуть ногти не сгрызла от нетерпения.

– Да, подруга, что-то неладное с твоей семейной жизнью творится, – покачала головой Алина, когда я ей рассказала о случившемся.

– Господи! Как думаешь, это он сделал?

– Не будь параноиком! – отрезала подруга. – Твой муж – профессор права, умный человек. Он мог уволить Ганса, тот расстроился, вот и попал в аварию. Не делай поспешных выводов.

– Но мне что-то тревожно. Я люблю Генриха, но его выходки пугают.

– Согласна. Кстати, он знает о наших беседах?

– Кажется, нет. Он думает, что я разговариваю с родителями.

– Вот и хорошо. Лучше держи все в тайне. Что делать будешь?

– В смысле? – не поняла я.

– Ты же знаешь, что я несколько лет жила с деспотом. Со временем очень трудно разорвать эту связь. Лучше быть готовой к любому повороту событий.

– К какому повороту?

Теперь я была напугана еще больше. Мое незамутненное счастье готово было развалиться на крохотные кусочки. А дальше что?

– Маша, не глупи. Ты понимаешь, а чем я говорю! – голос Алины звучал строго.

– Ты предлагаешь мне убежать? Но куда? И как?

– Нет! Я предлагаю тебе быть внимательной. Для начала попробуй выяснить, где твои документы.

– Я и так знаю, лежат в сейфе у мужа.

– Ты уверена?

– Нет…

– Вот видишь! Но документы не главное. В конце концов вспомни меня. Я сбежала и без них. Нужны помощники. Люди, которые не побоятся тебя поддержать.

– А ты можешь?

– Я далеко. Да и если твой муж такой человек, о котором мы думаем, скоро он вычислит нашу связь и оборвет ее.

– Зачем?

– Он знает мою историю?

– Д-да, – заикаясь, выдавила я. – Как-то мы говорили о тебе.

– Вот видишь! Он решит, что это я вкладываю тебе в голову шальные мысли.

Разговор с подругой не принес облегчения. Чтобы выяснить мои контакты, достаточно было открыть книгу записей в Скайпе. Кроме родителей, там был только один адрес: Алины. Нужно его зашифровать самым нейтральным ником.

Идея пришла быстро. Я заменила ник «подруга» на ник «сестра». Какое-то время можно жить спокойно. Что дальше? Документы? Как узнать, лежат ли они в сейфе? И кто, кроме мужа, знает код?

Точно! Многозначный пароль сложно держать в голове. А если он где-то записан? Нужно поискать. Слабая надежда, но все же…

Я выскользнула на цыпочках из спальни, спустилась по лестнице и прокралась к кабинету. В холле было пусто. Прислуга все еще успокаивала Эльзу: из служебной комнаты доносились сдавленные всхлипывания. Идеальный вариант, чтобы остаться незамеченной.

Увы! Я совершенно не знала своего мужа!

В его доме везде были глаза, только я о них ничего не знала. Моя неосмотрительность чуть не обернулась трагедией.

Меня трясло от страха, но я открыла дверь кабинета и зашла внутрь. Взглядом мгновенно охватила обстановку. У окна – письменный стол, аккуратными стопками лежат папки с документами, в органайзере остро отточенные карандаши нацелены в потолок, как пики воинов. Все одного цвета и размера.

В груди шевельнулась тревога. Зачем ему столько карандашей? Кто сейчас, в век компьютеров и планшетов, ими пользуется?

Левую стену занимал огромный книжный шкаф. Толстые тома научной литературы пылились внутри.

У противоположной стены стоял кожаный диван. Рядом – кресла для посетителей. В углу – закрытая дверь. Что прячется за ней, я не знала. В кабинет в отсутствие мужа мне заходить запрещалось. Да я и не рвалась, потому что еще не чувствовала себя хозяйкой в этом доме.

Сейфа нигде не было видно. Черт! И где он находится? Вариантов было немного.

Я не стала терять время и сразу направилась к письменному столу. В фильмах всегда показывают маленькие сейфы, которые прячутся именно там. Справа находились три ящика.

Верхний ящик доверху заполняли коробочки с надписью «Паркер». Я открыла одну – там лежала черная ручка. Зачем так много? Или Генрих пользуется ими одноразово?

Смешно! Я действительно улыбнулась глупому предположению. Муж не производил впечатления человека, зацикленного на мелочах.

Хотя… взгляд опять поймал карандаши. «Ну, может быть Генрих педантичен в своей работе», – я пожала плечами и открыла второй ящик. Он удивил меня еще больше. Здесь в рядок лежали старые телефоны. Мороз пробежал по коже. Зачем уважаемому профессору столько мобильников? Кому звонить?

Я протянула руку, чтобы взять один из них, но замерла: нельзя. Забираться в ящик без спроса – это хуже воровства.

Все! Хватит заниматься самодеятельным расследованием. Проще спросить у Генриха напрямую. Он же сегодня говорил о взаимном доверии.

Я закрыла ящик и пошла к двери. Уже хотела выскользнуть в холл, как услышала голоса.

– Что велел тебе сделать герр профессор? Забыла? – услышала я голос Хольды. – Прекрати уже ныть! Займись работой!

– Я не могу. Разрешите мне уйти! – плакала Эльза.

– Если переступишь порог, так и знай, больше в этот дом не вернешься!

– Фрау Хильда!

– Марш к себе в комнату, и не показывайся мне на глаза!

«Вот стерва!» – разозлилась я и уже хотела отчитать вредную кухарку, как вовремя остановилась, вспомнила, где нахожусь. Пришлось на цыпочках вернуться к письменному столу.

Подергала третий ящик – заперт на ключ. Сразу ощутила подъем. Здесь хранились секреты! Присела и посмотрела в замочную скважину. Сюда мог пролезть обычный маленький ключ, какие отпирают почтовые ящики. Но в доме Генриха почту доставлял курьер. Где найти похожий ключ, я не знала.

Шпильки! Точно! Я схватилась за голову. Увы, сегодня волосы свободно лежали по плечам. Чтобы найти заколку, нужно было вернуться в спальню. Да и зачем она мне? Открывать замок таким методом я тоже не умела.

На всякий случай подняла органайзер, может, под ним муж прячет ключик? Пусто. Высыпала из него карандаши. Один покатился по столу, упал на пол. Его острый грифель отлетел в сторону и закатился под диван. Я сунула обломок в карман шорт, потом наточу и верну на место, и пошла к шкафу.

Идеальный ряд книг заставил меня разочарованно вздохнуть. Перебирать все тома в поисках ключа не было никакого смысла. Внимательно огляделась и направилась к двери в углу. За ней находилась небольшая ванная комната. У стены стояла раковина, выше висел шкафчик с зеркальной поверхностью.

Я открыла дверки. Аккуратными стопками лежали полотенца для рук, стояли новые зубные щетки и пасты. Кажется, мой муж фанат порядка. Вон как все сложено идеально. Сразу захотелось нарушить этот порядок, я даже протянула руку и вздрогнула: в дверном проеме стоял Генрих и молча наблюдал за мной. Я видела отражение мужа в зеркале, и выражение его лица вызвало дрожь во всем теле.

Мы встретились взглядами. Его прекрасные голубые глаза мерцали в луче света, но я видела в них едва сдерживаемый гнев. То, что муж злился, было видно и по напряженному лицу, по сжатым губам, превратившимся в нитку.

«Спокойно, без паники! Выдохни! Я бы тоже на его месте злилась», – внушала я себе, не решаясь первой напасть.

– Что ты там ищешь, майне либе?

Проклятая фраза звучала ласково и проникновенно. Голос мужа был нежен, а мне слышалось рычание льва перед броском. Сразу захотелось поменяться местами с грифелем, закатившимся под диван.

– Н-ничего, – собралась с мыслями я. – Ты меня напугал, дорогой.

– Что ты делаешь в моем кабинете, Мари?

– П-росто осматриваюсь. Мне же интересно знать, чем живет мой муж, – я проглотила слюну, и она комком прокатилась по сведенному спазмом горлу.

– Узнала?

Генрих сделал шаг вперед, я отступила к стене.

– Д-да. Ты очень аккуратный человек. Я стала лучше тебя понимать.

– Возьми полотенце, Мари, – сказал ласково, но мой лоб покрылся испариной. Шея под распущенными волосами взмокла от страха.

– Зачем?

Сердце в груди колотилось, как бешеное. Адреналин гнал в голову отчаянные мысли: «Бить будет? Полотенцем? Или насиловать? Новый способ извращения?»

– Возьми полотенце, Мари!

В голосе появилась угроза. Я протянула дрожащую руку к стопке. Пальцы нащупали махровую ткань, дернули, но не удержали ее. Полотенце шмякнулось на пол. Я резко наклонилась.

– Не трогай!

Крик ударил по голове, как молот по наковальне. Я взвизгнула и бросилась к двери. Генрих перехватил меня за руки, хорошенько встряхнул и прижал к себе. Но я уже ничего не соображала. Билась, царапалась, кусалась.

Муж развернул меня, резко наклонил над раковиной и пустил на голову воду. Ужас парализовал меня.

– Нет! Нет! – истошно вопила я, чувствуя, как он срывает с меня трусики.

Он мощно вошел сзади. Всадил свой член на всю длину и начал методично двигаться. Парализованная мокрыми волосами, залепившими мне глаза, нос и рот, водой, которая текла уже по спине, груди и ногам, я не могла сопротивляться.

Паника внезапно отступила. Я почувствовала, как глубоко внутри меня родилась первобытная страсть, уперлась руками в раковину и стала отвечать.

Мы двигались все быстрее и яростнее, приближение оргазма нарастало постепенно. Я уже купалась в сладких волнах, и вот-вот меня могло накрыть этой сладостью с головой, как Генрих внезапно вышел.

– Нет! Нет! Я еще не кончила! Вернись!

– Ты хочешь меня, моя девочка? – муж отодвинул мокрые волосы и захватил зубами мочку уха.

– Да! Да! Хочу!

Мои бедра жили отдельной жизнью. Они искали источник наслаждения, а он касался губ и клитора и убегал. И снова касался, даже проникал внутрь и снова убегал.

– Попроси, майне либе.

– Дорогой, умоляю!

Член резко вошел в меня и опять убежал.

– Громче!

– Генрих! Прошу!

Но муж выключил воду, накинул на мою голову полотенце и выпрямился.

– На сегодня достаточно, майне либе.

– Но… а как же? – растерялась я.

– Иди в спальню, дорогая, приведи себя в порядок. Что о тебе скажут слуги?

– Генрих…

– И больше никогда без спроса не заходи в мой кабинет! Иначе…

Последняя фраза прозвучала контрольным выстрелом в мое сердце и неудовлетворенное желание!

Глава 12. Генрих

Целый месяц я ходил в полном недоумении. Мари удивляла, тревожила душу, занимала мысли. Все тайные желания, которыми жил до встречи с ней, отодвинулись на второй план. Я готов был принять ее в свою жизнь без ограничений и даже попытался: отпустил в спа-салон.

Но случай с аварией смешал все карты. Ярость клокотала в душе такая, что не сдержался, чуть все не испортил. У меня с детства проблема с контролем гнева, а тут казалось, что он льется у меня из ушей и из носа, ничего перед собой не видел.

На жену смотреть не мог. Так и хотелось спрятать ее прекрасное лицо в спальне, чтобы ни одна сволочь на нее не смотрела. Зато с Гансом оторвался по полной программе. Даже напрягаться не пришлось. Сам слетел с обрыва. Что ж, туда ему и дорога!

Казалось, жена смирилась и вела себя примерно, и тут охранник доложил, что увидел, как она вошла в мой кабинет.

Я сорвался с лекции и помчался домой. Зачем она туда пошла? Из простого любопытства или с определенной целью? Какой?

Пока ехал по улицам Дрездена, перебирал в уме варианты, прикидывал, что Мари может обнаружить в кабинете. Один сейф закрыт в ящике стола. Он служит для срочных, но не слишком важных документов.

Второй спрятан за задней стенкой шкафчика, который висит в ванной. Вот там и хранится договор купли-продажи Мари. Согласно этому договору, жена принадлежит мне навечно, пока не умрет.

А если она до него доберется? Что тогда будет, я не мог себе представить. Пока не готов был делиться рабыней с друзьями и извлекать из этой покупки выгоду. Но все сразу станет намного сложнее!

Подъезжая к дому, я позвонил охране.

– Где она?

– Все еще в кабинете. Вошла в ванную комнату.

Я быстрым шагом пронесся по холлу. Из кухни выглянула Хильда.

– Герр профессор…

– Т-ш-ш-ш, – приложил я палец к губам.

Подлетел к двери, прислушался и только тут выдохнул. Преступницу нужно застать за совершением преступления, тогда не отвертится. Сбросил обувь и бесшумно открыл дверь.

Мари стояла у раскрытого шкафчика и разглядывала содержимое. Увидела потайной ход? Что ж! придется разобраться с любопытной женой по-своему.

Она поймала мой взгляд в зеркале и испуганно сжалась. Ее страх окатил меня потоком наслаждения. Животное желание сломать, смять, подчинить себе, заставить молить о пощаде было настолько сильным, что я сорвался.

Но уже через минуту что-то пошло не так. Я чувствовал трепет ее беззащитного тела, долбился членом по самые яйца, а кончить не мог. Мари осталась растерянной и неудовлетворенной, а я сделал вид, что это новый способ наказания за непослушание.

Меня напугало свое состояние. Я никогда не был импотентом, только и удовлетворять свои потребности в миссионерской позе не привык, поэтому вечером собрал клуб. Пора привести мысли в порядок. Приказал Мари не высовываться из нашей спальни, и она послушно заперлась внутри.

– Генри, когда уже приведёшь красотку к нам? – спросил Карл, только переступив порог тайного убежища. – Сгораю от нетерпения. Месяц держишь нас в подвешенном состоянии.

Он недвусмысленно шевельнул бедрами и закатил глаза. Друзья засмеялись. У меня в голове словно переклинило: адреналин ударил по мозгам так, что я выпал из реальности. Подлетел к Карлу, схватил его за шиворот и встряхнул.

– Что ты сказал? Повтори!

– Тихо! Тихо! Спусти на тормозах!

Карл с силой разжал мои пальцы и толкнул на диван. Его голубые глаза стали кусочками льда. Я снова вскочил.

Девушки, Агна и Ивон, взвизгнули и кинулись к двери.

– Не лезь к моей жене!

– Как знаешь, друг. Как знаешь!

Высокий, красивый и злой, как черт, Карл, любитель жестоких игр и насилия, постоянно искал подпитку своей неудовлетворенной натуре. В школе он издевался над новичками, в университете устроил вечеринку с изнасилованием, чуть не подвергнув всех участников судебному преследованию.

Сейчас он известный в определенных кругах режиссер порнофильмов, которые расходятся, как горячие пирожки, в тайных компаниях, наподобие нашей.

Карл писал сценарии и для наших экспериментов. Мы работали в масках. Проверяли свои тела на порог возможностей и боли, испытывали секс-игрушки. Эта работа приносила приличные деньги и помогала удовлетворить самые потаенные желания.

С Карлом было весело и нескучно. Адреналин, которого так не хватало в жизни, бушевал в крови, и хотелось еще и еще…

Только вот заказчики требовали все более жесткие игры. Существовала группа озабоченных чиновников, у которых наибольшей популярностью пользовались ролики с извращениями. Им хотелось крови, ощущений и натурального, животного страха, потому Карл и предложил выкупить Мари.

Сейчас мы зло смотрели друг на друга, и никто первым не отводил взгляд. Бруно лениво потянулся и встал между нами.

– Брейк, парни! Из-за нищей проститутки ссориться вздумали? Зачем? – он сжал наши плечи и повернулся в Карлу: – Плюнь! Генри скоро надоест эта рабыня, он сам ее приведет.

– Да, выкинь из головы свои грязные мыслишки! – прошипел я.

– Ладно вам! Свеженького мясца хочется, – Карл потер ладони. Шальной блеск в его прищуренных глазах показался волчьим. – С нею можно экспериментировать без проблем. Покупатели торопят, хотят видеть лица актрис.

– Осторожно! – прошипел я и сжал в руке металлические наручники для постельных игр, которые лежали на столике: еще слово скажет, запущу ему в голову. – Она моя жена!

Карл усмехнулся, подошел к столику с напитками, налил два стакана, один протянул мне. Я взял.

– Ты в это веришь? Ещё не наигрался в примерного супруга?

– Мне нравится!

– Неужели не понимаешь, что эта девка тебя не удовлетворит?

– Пока получается!

– Ну-ну! Ерунда! Тогда зачем нас созвал?

– Соскучился.

– Я так и понял. Без наших встреч ты бы уже давно завыл. Зачем тебе она нужна? Ты купил ее как секс-игрушку, вот и пользуйся пока, а потом я заберу. Пора заняться серьезным делом.

– Каким? – в груди сжалось от неприятного предчувствия.

– Есть парочка сценариев…

Я смотрел на Карла, а пальцы сами сжимались в кулаки.

Дьявол! Что же с ним делать?

Выкинуть за дверь нельзя, мы все крепко повязаны. Оборвется одна нить, распустится весь ковер. Драться тоже бесполезно. У Карла низкий порог боли, как у бывшего боксера. Я могу пострадать намного сильнее. Его просто нужно держать на расстоянии, но и это я сделать не могу: площадка для съемок была оборудована в моем подвале.

Куда ни кинь, везде клин.

– А они, – я кивнул в сторону Агны и Ивон, сидевших на диване, – не подойдут для твоих сценариев?

– Ты хочешь, чтобы я засветил их лица? Девочки мне этого не простят. Правда?

– Ага! Не простим, – хором ответили девушки.

– Да и свадьба твоя была для отвода глаз, согласись!

– Да-да, Генри, проказник, – миниатюрная блондинка Ивон томно прильнула к моему плечу. – Обидел нас с Агной.

– Конечно, – брюнетка Агна с силиконовой грудью пятого размера, вечно выпадавшей из маленьких бюстгальтеров, оперлась на мой локоть с другой стороны.

– Видишь, как девочки тебя ценят! – хохотнул Карл, но я не отступил.

– Почему ты решил, что свадьба для отвода глаз?

Дьявол! Глупый вопрос! Вырвался неожиданно, слишком удивился прозорливости приятеля. Теперь выкручиваться придётся.

Но Карл, кажется, мою оплошность не заметил: был на своей волне. Я видел, как загораются его глаза при встрече с моей женой. Знал, какой процесс в тот момент идёт в его голове. Сам такой.

– Я не дурак. Успокоил всех: родителей, Мари, ее боссов. Да и нас удивил. Зацепила тебя цыпочка серьезно. Вот мне и интересно, чем она тебя так задела? Дырки у всех баб одинаковые.

– А ты когда последний раз бабу имел? – не удержался я от сарказма.

– Отвали! Я бисексуал. В нашей компании все с прибабахом. У каждого – свой.

Да, Карл прав. Наш клуб существует уже два года. Мы встречались впятером: две девушки и трое мужчин: я, Карл и Бруно. Обменивались партнершами и партнерами, экспериментировали и расслаблялись. Никаких привязанностей, ответственность только одна: тщательно скрывать от родных и знакомых наши не совсем правильные желания. Мы все из приличных семей. Я представляю, в какой шок пришли бы наши родители, узнав о порностудии в подвале моего дома.

– Генри, поиграл сам и дай поиграть другим, – гнул свою линию Карл. – Ты же любишь наблюдать за процессом. Представляешь, какие эмоции будешь испытывать, когда увидишь, как трахают во все дырки твою бабу!

Карл прав: я любил не только сам трахаться, но и наблюдать за другими. Но представить Мари, распятой на кровати, между Карлом и Бруно, пока не мог, как бы друзья на меня ни давили.

Я пока не готов был делиться. Мари – моя игрушка, моя девочка, моя, черт возьми! головная боль. Вот когда выкину ее из мозгов, когда перестанет сердце колотиться при виде ее, а член вставать, тогда и поделюсь. А может, и продам, если захочу.

Хотя… член не встал уже сегодня. Казалось бы, наказание шло по плану. Я отвлек жену от созерцания шкафчика, кажется, она ничего не успела заметить. Мари тряслась от страха. Еще бы! Ее застукал муж за подглядыванием. Шоколадные глаза стали черными, кожа покрылась потом. От жены даже запах шел мускусный, такой мощный выброс адреналина гулял в ее крови.

И все поменялось! Мари вдруг возбудилась, а мой дружок полетел в бездну.

«Печальная картина», – думал я, наблюдая, как Карл готовит площадку для очередной сексуальной фантазии.

Сегодня у нас медицинский кабинет. Через черный ход привезли специальное оборудование и установили. Карл готовил камеры и освещение. Я протянул руку за сценарием.

– Фу, какая мерзость! – отбросил в сторону переплетенные листы. – Я в этом не буду участвовать!

– А что тебе не нравится? Клиент пожелал такую сцену. И вообще, Генри, ты почему злишься? Сексуальные фантазии у людей разные. Мы просто помогаем их реализовать.

– Это их фантазии, вот пусть сами и делают.

– Мы этот вопрос уже обсуждали, – Карл подал мне стакан с виски. – Наши ролики – это подробные инструкции для клиентов. Они могут расслабляться, глядя на экран, или попробовать воплотить в жизнь. Это уже их дело.

– И много у тебя заготовлено подобного дерьма для Мари?

– Не заводись! Сегодня ты будешь пациентом наших милых медсестричек. Правда, девочки?

Я оглянулся: Агна и Ивон переоделись в коротенькие белые халатики, из-под которых виднелись кружевные трусики. Они в руках держали обычные резиновые клизмы. Девушки подмигнули мне и начали целоваться.

– Нет, сегодня я наблюдаю.

– Отлично. Это тоже часть сценария.

– А что там вкратце?

– Клиент хочет побывать на приеме в процедурном кабинете, где делают клизмы. Он мечтает, чтобы медсестры-лесбиянки довели его до оргазма при помощи анальной пробки.

– Извращенец!

– Ага! Но богатый, поэтому его желание – закон. А еще хочет, чтобы за процессом наблюдал мужчина и мастурбировал. А медсестры потом…

Я сглотнул слюну. В голове пронеслись видения. В паху зашевелилось. Секунда – и член встал колом. Все-таки Карл – мастер своего дела! Привычная атмосфера немного прояснила мозги. Ночью с Мари я был груб и не сдержан, словно хотел наказать ее за те душевные муки, которые испытывал днем.

– Дорогой, мне больно! – вскрикнула жена и уперлась мне в грудь руками.

– А мне хорошо!

Я положил ладони на ее горло и слегка сжал. Она округлила глаза и замолчала. Из уголка глаза покатилась слеза.

– Вот так! Я хозяин! Не смей мне перечить!

Глава 13. Мари

Несколько месяцев пролетело незаметно. Наши отношения с Генрихом выровнялись. Я не капризничала, не просилась на свободу, помня к чему привела моя последняя просьба. Но я не забыла об аварии и гибели Ганса. Просто отодвинула эти события глубоко в память и дала себе слово обязательно когда-нибудь раскрыть тайну смерти водителя.

Муж после того, как застукал меня в своем кабинете и оставил неудовлетворенной, внезапно изменился. Вернулся прежний веселый и заботливый Генрих, в которого я влюбилась без памяти.

Наши ночи по-прежнему были жаркими и страстными, но не такими частыми, как в первый месяц. И я заметила, что после визита друзей, Генрих становился особенно агрессивным. Если ему раньше нравился жесткий секс, но он все равно старался доставить мне удовольствие, то сейчас многое изменилось. Теперь я работала на него, а сама часто оставалась расстроенной и неудовлетворенной.

Но, кажется, именно мои слезы и заводили мужа. А один случай вообще перевернул мое представление о наклонностях Генриха.

– У тебя сколько было до меня возлюбленных? – спросила я однажды, когда мы лежали, обнявшись, после бурного секса.

– А у тебя? – ответил муж вопросом на вопрос. Он повернулся набок, оперся на руку и внимательно посмотрел на меня.

– Ни одного. Ты же знаешь. Зато молоденькие студентки не сводят глаз с такого привлекательного профессора, – подколола я его.

Я хотела пошутить, но Генрих был серьезен.

– И даже не влюблялась никогда?

– Влюблялась, конечно. В школе.

– И твой парень не зажимал тебя в туалете?

– Дорогой, ты вообще представляешь, о чем спрашиваешь? В русских школах нет такой возможности. Туалеты не запираются. Любой человек может войти.

– Хочешь сказать, что немки – испорченные шлюхи? – голубые глаза стали почти черными, настолько расширился зрачок. Я видела в нем свое уменьшенное отражение, меня это пугало.

– Не перекручивай! Я так не говорила. Давай спать!

Я повернулась к мужу спиной, но он вдруг больно схватил меня за плечо и уложил на лопатки.

– А Ганс нравился?

– Причем тут Ганс? – испугалась я вопроса. – Я даже не смотрела на него. Просто садилась в машину, и все.

– А он в зеркало тебя разглядывал? Наверняка капал слюной, как бродячая собака.

– Генрих, ты о чем говоришь?

Теперь мне стало по-настоящему страшно. Раньше муж не показывал себя как патологический ревнивец, хотя я встречалась до замужества с его знакомыми. Или я не замечала? В груди все сжалось.

Но муж уже ничего не слушал. Он вскочил с кровати и вернулся с брючным ремнем. Бить будет? Но за что? Не дамся!

Он резко наклонился ко мне. Я взвизгнула и переметнулась на другую сторону кровати. Но он был проворнее. Перехватил мою руку и дернул на себя. Я упала.

– Пусти! Что ты делаешь? Пусти!

Я извивалась, но он только смеялся. И смех этот был страшнее слов и действий, потому что весело было только мужу.