Читать онлайн Рассказы Черной Дыры: Млечный Путь бесплатно

Вступление

Я черная дыра. Я – зеркало Вселенной. Она меня не просила, но я живу, чтобы отражать для нее действительность. Всю жизнь я буду путешествовать по временны̀м петлям Мебиуса и собирать все самое интересное и впечатляющее. Пока мне непонятно четвертое измерение в моем мире, потому что я помню, как родилась и не знаю, как умру. Но я прекрасно осознаю время в простых четырехмерных мирах. Когда я их поглощаю, я сразу чувствую их бесконечность.

Я буду путешествовать по времени в пределах пространства галактики Млечный Путь. Надеюсь, когда-нибудь я вырасту, поглотив ее со всеми вкусненькими приправами – параллелями. Буду тогда, как мои родители, изучать сложные шестимерные миры.

Нам, черным дырам, немного известно о людях и иммортах. Я знаю, что их родная планета – Земля. Знаю, что имморты живут в магме, а люди на поверхности. Есть временные петли, по которым их жизни существуют одновременно. Самое странное, что эти существа считают время не в событиях! Они ориентируются на непостоянные переменные: люди на солнце, а имморты на вращения ядра. Наверное, их жизни слишком коротки относительно их вида и дома. Кстати, узнала очень интересный факт. Некоторые жизни существуют между событиями! То есть, они могут расти, могут стареть, могут умирать, даже если не застанут ни одного события. Думаю, это кто-то седьмое магическое измерение адаптировал в похожий мир. Четырешки же заражаются друг от друга идеями.

Я хочу совершить научный прорыв в области четырехмерных миров. Меня, конечно, отговаривали от проекта, он достаточно сложный из-за своей примитивности. Что там изучать? Ограниченные создания бесконечно порождают друг друга, строят и разрушают. А мы их время от времени едим. Все интересные четырешки уже изучили и поглотили. Уверена, мы мало о них знаем. У них точно есть свой взгляд на мироустройство, хоть они и живут без пятого измерения.

В таком простом четырехмерном мире, где дураку понятно, что все существует всегда и сознание никак не влияет на события, они верят, что сами творят свою судьбу. Я хочу доказать, что мы, будучи в десятимерном пространстве тоже не несем ответственность за свое существование. А ключ к пониманию во временном четвертом измерении.

Сейчас я не знаю, как проследовать по полному кругу петли Мебиуса, у нее же столько пересечений! Родители твердят, что пока учусь по ней двигаться, нужно фиксировать все, что попадается на глаза, даже если увлекусь частной жизнью. Скоро я научусь, и легко буду отделять петли друг от друга. А пока я буду записывать все в черновик. Через несколько бесконечностей я наткнусь на него и буду с ностальгией вспоминать, как это неумело и наивно было.

Я отправлюсь в точку, где имморты или люди начнут петлю заново. Хотя нет, чтобы не промахнуться, понаблюдаю заранее, адаптируюсь. Как раз, может быть, с первого раза получится полноценная петля. Ну, или буду прыгать по времени и квантовым мирам. На ошибках учатся!

А еще меня предупреждали, что существа сложных миров очень похожи на нас. Многие к ним привязываются, а потом не могут их сожрать. А вдруг и я к своим четырешкам привяжусь? Да, они простые, никчемные, неинтересные, примитивные. Родители смеются, а я и правда переживаю. Поживем – увидим.

Часть 1

360°C – 540°C

Глава 1

2400 год нашей эры

Вокруг Воронежа начинался светлый час. Затхлый сырой запах темноты пока еще окутывал каждый кубический метр, хоть живые и ни разу не ощущали его отвратительность, принимая привычное за абсолютный ноль. Солнечные отблески от зеркального города попадали на скользкие ледовые лужи улиц и вселяли надежду лучевым. Лучевыми или самоубийцами их называют только жители закрытых городов-зданий, сами же они предпочитают словосочетание «свободный человек», такая подмена понятий.

Уличные люди принимались за солнечную работу. Илья собирал свежих мертвых животных и забрасывал в соленое озеро для консервации. Чаще всего попадаются мелкие животные: белки, зайцы, лисята и небольшие собаки или щенки. Не первое десятилетие говорят, что в лесу, если гниющие дубы и сосны с пустыми сухими и кашеобразными ветками можно назвать лесом, бродит волк-маньяк. Он выискивает жертв и убивает их с особой жестокостью. Выгрызает глаза, когда получается, отрывает лапы, и распарывает зубами живот, при этом мясо охотник не трогает. К людям волк не выходит, современные жильцы леса его ни разу не встречали, только слышали о нем и его шипящее рычание в темноте, и, конечно, не раз лакомились его жертвами. Но не всегда лучевые обходились чужой работой волка-убийцы. На Илью довольно часто падала обязанность безжалостно расправляться с медлительными или доверчивыми животными, насекомыми и птицами. В хорошие дни свободному человеку попадаются и грибы, и дикие ягоды, чему безмерно радуются все его домашние.

Руслан вынимал замаринованные туши. Нырять в соленое озеро нелегко – любая царапина, каких у лучевых всегда полно, чувствуется как открытая рана, раздираемая прохладными пальцами. Глаза, несмотря на то, что закрыты, высыхают и сжимаются, то проваливаясь, то вываливаясь из орбит. Да и вода в соленом озере почти такая же холодная, как и на суше. Ваня ведет подробную запись о нахождении и сроке погружения туш, а Руслан запоминает и при необходимости сверяет с товарищем перед погружением. Он всегда четко знает план своих действий. Такая работа отразилась и на внешности парня. Мелкие морщины и сухая корка покрывает всю кожу молодого человека, особенно пальцы на руках. Когда Руслан хочет кого-то успокоить или погладить, то случайно сдирает кусочки кожи или цепляется за изношенную шубу, надрывая и портя ее. Конечно, эта привычка уже ему не свойственна, однако в душевном порыве парень способен забыться.

Дарина искала по опустевшим и обрушенным домам оружие, книги и бытовые предметы с низким уровнем радиации. Два дозиметра и электрошокер – непременные спутники девушки вот уже три года. Она старается действовать в одиночку, как минимум, чтобы никто не мешал ее странным интересам к литературе и городской роскоши, как максимум из соображений безопасности, ведь людей она боится больше, чем диких животных и даже волка-маньяка. Однако в последнее время доверие к соседям прибавилось, и если кто-то напрашивается в напарники, то Дарина примет его с собой. Спутники тоже привыкли к странностям и спокойно терпят, как она психует, разбивает и крушит все кругом, если ее любимый Замятин превышает допустимую радиацию.

Кирилл более удачно переставлял солнечные батареи для подзарядки. К старику относились как к молодому мудрецу. Внешность и голос Кирилла не позволяли дать ему больше двадцати пяти лет, а вот его опыт и быстрая утомляемость от тяжелой работы говорили об обратном. Кирилл, возможно, умел все. При необходимости он может заменить любого, ведь он быстро читает, умеет писать, убивать, ориентироваться в соленом озере, лазить по этажам в поисках полезного сырья и даже вкусно и разнообразно готовить. В этот раз во время перестановки батарей, его ум заняли мысли о жарке бельчатины. Он приметил ароматные травы в прошлый поход с Дариной и собирался ее попросить в следующий раз их нарвать, так как с травами бельчатина получится невероятно нежной, что даже Мише ее не придется разжевывать.

Лежачих Ваню и Мишу просто вынесли на солнце, чтобы они читали и писали. Обе кушетки облокотили о залитую бетоном стену высокого многоквартирного дома и углубили колеса в небольшие ямки, чтобы люди не укатились, пока лед не растает от тепла лучей. Ваня и Миша всегда лежали друг за другом головой на восток, чтобы солнце не светило в глаза, но хорошо освещало книгу в руках. В этот раз солнце было везде и ослепляло двоих лучевых, так привыкших к мраку. Высокое солнце и согревало сильнее обычного восточного, так что свободные люди скинули шубы и без обычной дрожи получали повышенную дозу витамина D, о котором вычитали пару лет назад.

– Заходит! – Крикнул Ваня остальным, посмотрел на левое запястье и зафиксировал что-то в тетради. – 22 Минуты сегодня.

Солнце спряталось, и окрестности захватила тьма со своей вечной спутницей-сыростью. Только слабый синий свет фонарного столба на солнечной батарее дарил легкое освещение на несколько метров, отражающееся в незамерзающих ручьях и лужицах. Уличные люди уже привыкли жить без света, поэтому факелы перестали ставить лет пятьдесят назад. Сырье для разведения огня не так просто добыть, все безопасное забрали городские. Факелы тем не менее необходимы. Их берегут для приготовления пищи, для охоты, в медицинских целях, на холодные ночи и на чертов день. Где-то вдали послышалось злое рычание, видимо, яркое солнце разбудило лесного убийцу.

После работы все собрались в большой четырехкомнатной квартире на первом этаже полуразрушенного дома. Тут безопасно: это одно из немногих мест, куда не добралась радиация, крышу за триста лет не разъели кислотные дожди и не пробили мусорные падения. Люди, прячущиеся, или скорее, случайно застрявшие здесь после катастрофы, позаботились о своем жилище. Они обложили его монолитными блоками, камнями, залили бетоном окна, трещины в стенах и полы, даже на несколько метров за пределами квартиры все было в застывшем много лет назад цементе, на котором то и дело появлялась наледь. Скорее всего, те люди выжили, и их правнуки живут в городе, получая свет, еду и кислород.

В дальней комнате квартиры располагаются спальные места. Это четыре шикарные двуспальные кровати с когда-то воздушными, а теперь хрупкими от застывших слоев грязи, балдахинами. Дарина несколько лет назад сбежала из города, и на свободе ее потянуло к роскошным, но не всегда полезным вещам. Те, кто всю жизнь провел на улице, не понимали ее чудачеств, даже осуждали в непрактичности. Однако она была единственной, кто знал назначение древних для лучевых предметов. В комнате сухо, темно и холодно. Запах из соседней комнаты опал навсегда на стенах и спальных местах. Бетонный пол леденит мягкие матрасы и запрещает проспать лишние десять минут. Выход на балкон тоже плотно залит, не давая шанса радиации и свету. Дверей в квартире нет, так удобнее докричаться и распространить свет на большей площади.

Прямоугольный проход ведет во вторую комнату. Слева вдоль стены находится несколько корыт с пресной ледяной водой. Воду собирают во время дождя и тестируют на коже Миши, если изменений нет, то дождь не ядовитый, воду можно пить. Впрочем, опасные дожди не идут уже лет сто, тест скорее дань прошлому обычаю. Эту комнату можно назвать кухней. Помимо воды, на противоположной стороне здесь хранятся туши засоленных животных, аккуратно разложенных по тазам и прикрытых пропитанными мясными соками листьями. Над тазами стоит свободный стол для работы с продуктами: разделки и мариновки. Чистая почва сложена на полках вдоль стены со следующим прямоугольным разрезом. Почву продолжают искать и собирать, сохраняя на чертов день. У четвертой стены стоит пара стульев, обычно пустующих и вечно холодных. По центру набросаны сухие подугленные веточки, а на них шалашик из более крепких и надежных, только собранных, сухих веток. Костер не зажигали давно, но вся комната пропахла обугленным мясом, который невозможно теперь выветрить. Лучевые часто возмущаются, что запах, хоть и приятный, съеденной еды с ними всегда, а все тепло уходит в течение часа.

В третьей комнате склад из книг и другой макулатуры. Нижние ряды превратились в кашу и служат своеобразной защитой от сырости. Здесь четко улавливается мясной запах костра, смешанный с нотками бумаги. Книги, журналы и тетради распределены по своим местам. Заполненные тетради с отчетами по дням аккуратно сложены в самый труднодоступный угол вдоль стены, разделяющей склад и кухню. Пустые тетради накиданы третьим рядом и немного навалены на заполненные. Недавно Дарина нашла на складе, опустевшего на чистые товары, магазина незараженную партию. Их еще не успели разложить. В углу напротив вдоль перпендикулярной стены под журналами спрятаны книги Пушкина, Сорокина, Пыряевой, стихи каких-то неизвестных авторов: Бродский, Некрасов; и, популярных в городе, Державина, Симонова и Асадова. Обычно художественную литературу выбрасывают сразу, только Дарина иногда приносит какие-то стихи и романы из прошлой жизни, пряча подальше. Но редкое солнце не дает насладиться бумажными сокровищами. Всю остальную площадь, не считая узкого прохода, занимают научные книги, сгруппированные по темам. На время зажжения факела незанятые разбирают и читают книги. С особой бережливостью здесь относятся к книгам по физике и медицинским энциклопедиям.

Четвертая комната – наблюдательная. Только здесь есть дверь, ведущая на улицу и защищающая от радиоактивной атаки. В центре стоят пять кресел вокруг, накиданных в кучу, сухих веток, которые берегут на чертов день. Костер поможет согреться, приготовить еду и посмотреть друг на друга в последний раз. А по углам накиданы канистры с бензином, восковые свечи, смола, тяжелые бревна, готовые факелы и инструменты для обтачивания новых. Ими регулярно пользуются на кухне или на улице, зависит от погоды. Во время снежного дождя огонь плохо горит, а в доме дым медленно и неохотно вытягивается через открытую входную дверь. Поэтому готовкой занимаются то там, то там. В наблюдательной комнате один человек обязательно каждый день сидит на страже и смотрит через тонкие веки, вдруг солнце выглянет сквозь слои летающего мусора еще раз. Сквозь щели между дверью и косяком солнце ослепляет даже закрытые глаза. А уличный воздух перебивает домашний запах гари и еды. В этой же комнате все шестеро собрались для обсуждения прожитого дня.

Ваня и Миша должны запомнить, что было сделано за день, чтобы потом зафиксировать в тетрадь. Память последнее время стала подводить Мишу из-за старости. Он даже может что-то выдумать, например, вчера утверждал, что кислотный дождь отравил четыре лисьих туши. Ему уже не предлагают читать новые книги в солнечные дни, он читает давно выученные всеми наизусть, но каждый раз пересказывает их, удивляясь простым человеческим открытиям. Остальные, боясь старости и смерти, подыгрывают, рассуждая о применении некоторых инженерных и медицинских манипуляций в своей нелегкой жизни.

Солнечный свет использовали до последнего луча, поэтому усаживаться вокруг девственного кострища начали в полном мраке. С закрытыми глазами, наизусть помня каждый предмет в доме, Кирилл завез Ваню и Мишу, оставив кушетки на обычном месте, чтобы другие не споткнулись. Руслан и Дарина подошли из глубины квартиры, заканчивая повседневные дела. А Илья после солнечной беготни вернулся со смородины, как и все, зная наощупь окрестности, и сидел в ожидании.

– Кухонный костер нужно бы перенести сюда, меня уже тошнит от этого запаха. – Со злостью в голосе начала Дарина, пока усаживалась на свое мягкое кресло. – В этой комнате он будет хотя бы проветриваться, ведь не греет же спальню.

– Хватит умничать! Все останется так, как есть. – Нервным басом возмутился Кирилл. – Миша хоть и не помнит ни хрена, но Маше пообещал при мне, что огня в этой комнате не будет. – Продолжил он шепотом.

– О! Делать перестановки я люблю! – Вмешался Миша в разговор, пока Кирилл еще не закончил свою еле слышную фразу. – Слушать точнее, как вы бродите и собачитесь.

– Собачитесь! – Повторил последнее слово и усмехнулся Илья, но никто не обратил внимания.

– Ды нет, это я так со злости ляпнула. Это действительно непрактично. Близкий к выходу огонь может привлечь волка. – Получив замечание, исправилась Дарина.

– Ах, все это женское. Туда-сюда. Машка тоже сначала говорила, потом думала. Дура! – Медленно и мечтательно произнес Миша.

– Туда-сюда! – Снова засмеялся Илья.

– Да, я-то знаю, что с бабой делать, а вы вчетвером Дарину не смогли нагнуть. То ли баба не такая, то ли мужик уже не тот. – Миша хохотал, чувствуя свое превосходство.

– Давайте начинать, пока не забыли. – Прекратил болтовню Ваня.

– Радивактивных белок дохрена, как будто их бабахом зацепило. – Начал Илья, щупая дозиметр радиации сквозь карман своей лисьей шубы. Если бы было светло, другие бы подумали, что он проверяет, не потерялось ли устройство, такое важное в наши дни.

– Да ладно, решили повторить? Тишина была всю неделю, я уверен. – Миша немного заволновался, путая пальцы в седой бороде. Ему не хотелось признавать, что он мог не услышать или уснуть на карауле. На улице не доживают до пятидесяти, а Мише уже сорок шесть или сорок семь.

– Бабахнуть не могли, – шепотом сказала Дарина, чтобы Миша не услышал. – Может они тестируют ядерный газ, не думаю, что все это против нас. Когда я сбежала, они между собой никак не могли разделить кислород, друг друга, наверное, затравить хотят. Или с Тамбовом у них раздел почвы, они еще при строительстве городов за нее убивали. Им не важно, сколько Воронежу достанется, важно, чтобы Тамбов обломался.– Дарина говорила очень осторожно, не двигаясь. Девушка даже открывала глаза, пытаясь во мраке уловить и остановить лишние движения. За три года на улице она все еще не адаптировалась под новые реалии.

– Не верите? – Крикнул Миша, как только Дарина закончила речь. – Я хоть и старый, но взрыв услышать могу. – Миша не знал, что Дарина сторожила с ним всю неделю.

– Миш, верим, я думаю, это газ, а, может, они попали в радиоактивное логово. Белки вообще собираются стаями? Не помню, чтобы мы про них читали. – Ваня продолжил общую беседу. С закрытыми глазами он представлял, как белки также сидят и лежат в миниатюрной квартире и обсуждают прошедшие события.

– Собираются, когда мне было лет двенадцать, мой отец, царствие небесное, читал про них. Они живут по четыре-пять особей в одном дупле, это дырки в деревьях, которые им пробивают дятлы. Но дятлы уже давно вымерли. Белки теперь в оставшихся дуплах разгребают наросшие грибы и живут там. Когда все деревья с дуплами сгниют, белки, скорее всего, тоже перемрут или придут к нам в квартиры. – Миша обрадовался, что может еще чем-то быть полезным для своей небольшой общины. От радости он почувствовал приятные покалывания в животе. Так же было, когда он познакомился с Машей. Воспоминания начали захватывать, но Миша быстро остановил себя, пробормотав неслышно: «Царствие небесное».

– Фу, Мишань, опять обосрался. – Только Кирилл обращался так к брату. Несмотря на то, что между ними была небольшая разница в возрасте, Кирилл выглядел здоровым молодым человеком, даже без седины. Может, потому что он никогда не терял детей, да и вообще детей у него не было, как он ни старался.

Кирилл вышел на улицу с закрытыми глазами. Все здесь отлично выучили местность, фонарь иногда был нужен только Дарине, которая по привычке всегда ходила, хлопая ресницами. Недалеко от убежища они устроили сад с относительно чистой почвой. Здесь растут растения с огромными листьями, которые местные называют лопухами. Лопухами моются, пытаются вытереть полученную радиацию, заворачивают новорожденных, обтирают шкуры на одежду, – применений масса. Кирилл сорвал один лист и вернулся в жилище.

– Давай, Кирилл. Перевернули. – Сообщил Руслан пришедшему.

– Я думал у меня бабочки в животе, Машку вспомнил. – Смеясь, оправдывался Миша.

Кирилл посмеялся вместе с ним и заботливо осторожно собрал экскременты брата в лопух, чтобы затем отнести под посаженную ими сладкую смородину с легким привкусом металла.

– А Ваня вона тоже не ходит, но нихрена не обсирается. Загадка! – Илья почесал затылок.

– А ты в жопу себе будешь факелы пихать, еще не так обосрешься. – По-отечески добро заметил Миша.

– А ты значит пихаешь? – Вмешался в болтовню и Руслан.

– Ха! Волчара! Не без греха. Было дело. – Громко рассмеялся Миша.

– Твои бабочки – лучшее удобрение, сейчас открывал глаза, куст с твоим говном самый плодовитый, на. – Кирилл уже вернулся и протянул Мишане ягоду. Все чему-то засмеялись.

– Отвлеклись мы вона, давайте, пока не забыл, белок штук девять видел, может больше, я как их проскамировал, сразу в другую сторону мотнул. Там заяц один на солнце вылез, я его бах бревном по ушам, это вообще свежатина, шкуру содрал. Там дальше еще лиса валяется мертвая, но у нее вона шкура вся в лишае и радивация чуть есть, я прям так и закинул, не стал расчпленять; и пару змей я рубанул, их не мерил, но они вона всегда нормальные. – Илья, молодой еще человек, всегда горячо рассказывал о происходящем с ним. Илью нашли мальчиком лет семи, хотя скорее он сам нашел это убежище. Родители и брат-близнец умерли от лучевой болезни, удивительно, что Илью это не коснулось, ведь он жил в зараженной квартире, как потом выяснила его новая семья.

– Заяц со шкурой, лиса, две змеи. – Перечислил, запоминая Миша.

Ваня повторил про себя вслед за ним. Ваня понимал, что вся ответственность запоминания теперь полностью на нем. – Руслан, у тебя что?

– У меня что? Там жопа! Что просили, то и принес. Пара змей и недельная собака. Еле нашел ее-суку, далеко утащило, может, ураган был. Хренаган. – Руслан устал после ныряний по соленому озеру, его глаза болели и чесались. – Может следующую неделю Илья поныряет? А мы посмотрим, как он дальше ржать будет.

– Поныряю, я вона силач. – Усмехнулся Илья. – А собака та собачилась? Ну, вона, когда живая была. – Вопрос вновь остался без ответа.

– И я силач, вон какую смородину вырастил. – Не удержался и Миша.

– Дарина, а у тебя как дела, видел, ты опять надрывалась. Какую-то койку притащила, железки еще. Давай в следующий раз вместе пойдем, мяса сейчас завались. Илья все тащит и тащит, пусть теперь вытаскивает. – Руслан с заботой предложил нравившейся Дарине, не оставляя надежд, что она когда-нибудь станет к нему ласкова и родит ему детей.

Другие чувства он испытывал, когда девушка наткнулась на компанию лучевых. Не растеряв силы после побега, а точнее, не забыв украсть заряженный электрошокер из города, Дарина несколько дней выстраивала границы в новой общине. Заряды кончились, но человека в Дарине мужское общество не развидело.

– Ну, давай. Фонарем посветишь. – Дарина еще в городе решила для себя, что в этом мире не должно быть людей, ведь они приносят только разрушение. Рожать она не планировала или не могла планировать и эта маленькая семья из шести человек должна вскоре кончиться. – У меня сегодня томик Рыжего, хочу, чтобы Миша почитал; отмытая кровать на одно место, ее выкинули из города, на ней вообще нет радиации; корыто для воды, тоже чистое; кусок железного забора, сделаем кувалду для Ильи. Или что там он себе хотел пихать?

– Это Мише, я ни в чем не признавался. – Не растерялся Илья.

– Жопу последнее время не чувствую, только башку, а там мозги-хренозги. Последнее время я задумался о философии, Рыжий твой, это философ? – Прохрипел Миша, громко завозившись на своей раскладушке, так, что ее колеса закрутились и проехали пару сантиметров вперед.

– Тихо, Мишаня, ты слишком возбудился, философия, кувалда, про бе́лок и их стаи лучше почитай. – Засмеялся Кирилл, почесывая длинную бороду мощной рукой.

– Я о жизни хочу, про себя, вот Дарина меня понимает. – Миша ждал комментарий и поддержку от единственной девушки.

– О жизни, наверное, уж очень мне его рожа на обложке понравилась, на Руслана похожа. – Дарина не хотела играть с Русланом в любовные игры, но не упускала шанс его подразнить.

– Забор и корыто это хорошо, книгу не будем фиксировать. – Ваня вычленил, что нужно будет завтра записать в тетради.

– Дарина, ты к городу бегала? А потом на другую сторону леса? А если бы ты не успела? Давайте не пускать ее одну, я буду бегать с ней! Теперь точно. – Руслан пытался сделать вид, что не услышал лестные слова в свою сторону. А фразу, заготовленную еще на «закате», наконец, решился закончить, но стеснение победило, на последних словах парень подхихикивал, пытаясь перевести все в шутливую заботу. «Нужно было замолчать, когда она согласилась!» – Подумал он.

– Ваня, мне, как и Руслану, нужна смена деятельности, неделю будешь сам запоминать и записывать, а я буду Рыжего учить для себя и прекрасной дамы. Кстати, братец мой, Рыжий – это и есть белка, только самец, так что твои веселые замечания к жопе не привязаны. – Поставил перед фактом довольный Миша. Все согласились молчанием, не найдя веселой остроты в ответ.

– У нас сегодня все быстро решается, давайте быстро про батареи и перейдем к книге. – Начал Кирилл. – Батареи тяжелые, но я опять смог их передвинуть. Солнце сегодня было верхнее и светило ярче обычного, хоть и недолго, думаю, завтра будет два его выхода. Судя по всему, в кольце образовалась новая дырка, надеюсь, старая не забилась. – Кирилл чихнул, держась за бороду, так, что клок волос остался у него в руке, неужели это старость?

– Что значит верхнее солнце? – Такое понятие Дарина слышала впервые.

– Верхнее – значит сверху. У нас обычно солнце восходящее, с востока, сбоку. А сегодня было строго сверху, ты разве не заметила? – Спросил Кирилл, открыв глаза и смотря в сторону Дарины, как будто он мог ее рассмотреть. «Она считает меня стариком или я еще что-то могу?».

– Думала, светит и светит. – Дарина опять почувствовала себя гостьей в этой семье и, наоборот, закрыла глаза.

– Она бегала как угорелая собака. Город-лес. Гав! – Илья не оставлял сегодня тему собак.

– Мусорные кольца не статичны, из-за того что мусор не однороден, легкие и тяжелые предметы движутся с разной скоростью, а значит дырки меняются. Что будет дальше непонятно, может, дырок будет больше и солнце будет чаще проглядывать, а может солнца уже не будет. – Разъяснил Кирилл, теребя пальцами кусок своей бороды. – Мишаня, ты опять обосрался?

– Смородинку удобряю. – Радостно заметил Миша, а Кирилл повторил предыдущие манипуляции по уходу за братом.

– А я один раз так вона подкинул до верха книгу. Дарина приносила, какая-то хренотень на выброс. Я так подкинул, что она в кольцо улетела. – Пока Кирилл ушел, Илья решил поболтать.

– Куда ты ее подкинул? В жопе у тебя застряла. – Руслан достаточно жестко отреагировал на нелицеприятную реплику в сторону Дарины.

– Ты про Бродского? А что, может, и докинул, я на нее больше не натыкалась. А вы? – Пару лет назад Дарина сразу нашла разорванную книгу рядом с убежищем и спрятала под грудой тетрадей. Наступила загадочная пятисекундная тишина, понадобившаяся на обдумывание необыкновенного факта.

– Завтра при всех, при свете еще поподкидываю, сами вона увидите! – Предложил Илья.

– Только собаку не подкидывай, а то мы с голода помрем. – Миша, наконец, обратил внимание на странный сегодняшний интерес Ильи к собакам.

– А давай кто выше! Поедим и кости покидаем. – Заинтриговал Руслан.

– Хватит! Ничего кидать мы не будем, и тратить солнечное время на ваши игры самцов тоже не будем. – Ваня говорил в момент, когда возвращался Кирилл. – Давайте к книге перейдем. – Ваня уже с нетерпением хотел начать.

– Сначала я, а то уже спать хочу. А то только во сне могу с жопой поиграть. – Миша последнее время много спал и хотел быстрее отчитаться, пока не забыл прочитанное.

– Давай Мишаня, у тебя про генетику было. – Согласился Кирилл, говоря сразу за всех.

– Генетическое скрещивание. В прошлый раз я рассказывал про генетический код, все помнят? – Начал Миша, сам плохо понимая, что рассказывал до этого, впрочем, книгу по генетике ему подсунули, так как она вроде и научная, но не представляет практического интереса. – Генетическое скрещивание это такой процесс. Гены двух разных родителей, ну, это их внешность, болячки, вы поняли… смешиваются для создания потомства. А скрещивать можно кого угодно, главное, чтобы они не сильно отличались друг от друга. Белку с человеком не скрестишь, хотя откуда этот Рыжий взялся? А вот белку с лисой уже можно, обе рыжие, бегают как угорелые, да и на вкус похожи. Когда двое родителей скрещиваются, их гены смешиваются вместе, получается лисобелка, но есть большое «но». Смешиваются они по-разному: может получится белка, если от лисы ничего, может лиса, а может и нормальная лисобелка или белколиса. Поэтому тут не угадаешь, надо экспериментировать. А вообще, генов много, как они смешаются, загадка, вариантов куча и каждый на этой Земле уникален. Вот у меня говно уникальное, самая вкусная смородина получается. – Миша уже не понимал, снится ли ему этот рассказ или он еще в сознании.

Все в комнате тихо засмеялись и продолжили уже шепотом.

– У меня ветряки. Я только начал, но мы точно сможем добыть электричество с помощью ветра. Нужны лопасти, я пока не понял, что это такое; потом какая-то ось; фундамент, под него можем использовать любой столб, генератор, он есть в машинах; и аккумулятор. Дарина, Руслан, поищите завтра машину или аккумулятор, они хоть и зараженные все, можем рискнуть. Завтра продолжу читать, выясню, что такое ось и лопасти. – Закончил Ваня и перевернулся на другой бок в своей раскладушке. Еще в прошлом году он был сильным, таскал животных, убивал и добывал предметы. Ночное землетрясение застало Ваню, когда тот сидел в саду под своим кустом смородины. Кусок зеркала от облицовки Воронежа попал прямо в голову молодому человеку и его парализовало. Конечно, Ваня надеется, что сможет снова ходить, когда все спят он, пыхтя и задыхаясь, пытается пошевелить то левой, то правой ногой.

– Охренеть, я не пойду нырять, я вона помогу с машиной. – Илья загорелся мыслью о свете.

– Кстати с электричеством мы не только свет добудем, есть куча бытовых приборов, которые я для вас открою. Нырять в соленое озеро больше не придется! – Радостно вставила Дарина, вспоминая комфортную жизнь в городе.

– Мы еще помним твой бытовой прибор. – Кирилл засмеялся.

– И очень уважаем тебя, Дарина! – Быстро добавил Илья с наигранной серьезной интонацией.

– Вам лишь бы не нырять! – Возмутился Руслан, нотки обиды и злости громко прозвучали в его голосе. Зачем было показывать свою слабость при всех, когда он и так бы пошел на следующий день с Дариной.

– Лисобелка все-таки сильнее. – Проснулся Миша, бормоча продолжение своего сна. – Вы уже о другом?

– Да, Мишаня, придумали, как тебя вылечить.

– И как?

– С помощью електричества и Дарины. – Заключил Руслан, пропустив мимо ушей комментарии Кирилла и Ильи, и, искренне сделав вывод со слов Дарины, что электричество – ключ к любому изобретению.

– Нет-нет, мне тоже тогда досталось. У меня почему ног, думаете, нет? – Завозился и окончательно проснулся Миша.

– У тебя ног уже лет десять нет! – Воскликнул брат.

– Так и Дарина не вчера родилась со своим електрошокером. – Оправдался, как мог, Миша.

– Електричество другое, Дарина лампочек натащит, будет светло, жарить тоже без огня будем, и из озера мясо само полезет. Да, Дарин? – Оправдывал девушку Руслан.

– Это хорошо. Но хренотень все. Давайте я вам расскажу историю, мне ее Маша рассказывала, а ей ее отец. – Заинтриговал Миша, хотя все эту историю знали.

Глава 2

– Триста лет назад небо было чистым, и солнце заходило, только когда люди спали. Казалось бы, чего еще надо. Всего Бог надавал. Только утратило человечество веру. Ептить их! Дебилов! В то время все ждали габального потепления. Но не такого, как нам бы хотелось, чтобы без шуб ходить, а адского пламени. Ждали Гнева Господня, зная свою вину. Дарина, можешь как-нибудь взять книгу на эту тему, это наша история. – Начал старик.

– «Гнев»? Эти книжки в городе повсюду. Они там и были написаны. Я не верю в Бога. Люди сами себя наказывают, и здесь нет никакого божественного вмешательства. А в городах только и пользуются этим, заставляя платить своим бесплатным трудом якобы за ошибки прошлых поколений. И разделяя на хороших и плохих при рождении. – Дарина быстро среагировала на просьбу вспышкой злости, делая акцент на последнем предложении. – А этот «Гнев» мы учили в городе наизусть. – Что это все знают, Дарина понимала, но вечно забывала, что на улице отношение к «Гневу» другое, да и его пересказ уже сильно переврали за триста лет. За пределами Воронежа «Гнев» перестает воспитывать нужных людей, а лишь объясняет и помогает пережить весь лучевой ужас, с которым каждый день сталкиваются свободные люди. – Впрочем, я поищу после ветряка. – Сказала Дарина уже совсем тихо и скромно.

– Даринка! Наплела опять хренотень. Так вот, потепление это было связано с мусором. Мусора было дохрена! Были даже заводы, где люди производили мусор, чтобы другие его покупали и выбрасывали. Мусор делали те, кто не верил в Бога. Это было послание Бога нахрен. А истинно верующих осталось очень мало, они тонули в кучах мусора и не были видны Господу. Так Бог разгневался на Землю, на свою любимую планету. И сначала предупреждениями провоцировал природные катастрофы: свержения вулканов, землетрясения, цунами. Повышал температуру на некоторых участках. Ничего! Ничего не вразумило! И до сих пор мы искупаем тот грех. – Миша стал говорить медленнее и затих.

– Искупаем. – Кирилл тяжело вздохнул.

– Искупаем в озере. – Влез Илья. – Вона, правда, скоро в озеро пойду вместо Руслана, вона грех там купать. – Вовремя оправдался парень.

– Цыц! Так этого мусора стало больше, чем людей, он не перегнивал, не перерабатывался и собирался на свалках. В это время начало теплеть. А людям все равно! Они хотят веселиться. Дальше ж жизни нет! Земной! Греши-хреши, да нет силенок! Люди срывали одежду и набрасывались друг на друга, путая мужчин и женщин в море голых тел. Адам и Ева в ужасе наблюдали за происходящим и, подобно Богу, начали готовить свой великий Гнев. Гнев ядерный. Дарина, ты чего не перебиваешь? – Остановился Миша.

– Внимательно слушаю. – Усмехнулась девушка. – Обычно ты другие слова используешь, а тут «море голых тел», «в ужасе»…

– Ептить! – Миша крикнул, а затем заговорил весело. – Это ж «Гнев», священное писание. Было там дальше так. Мусор перестали сжигать, чтобы не стало еще теплее. Люди голые ходили, там море голых тел. А сами, кстати, были мытые-мытые, как Дарина три года назад. Ну их-то пот омывал, а городские по слабоумию своему. Так, триста лет назад, вернемся. Мусор они собирали, на свалку относили, а сами чистюли.

И один человек выдал «гениальную» идею: отвезти мусор на Марс, пусть там тепло будет, а то планета какая-то холодная. Она согреется, и все туда отправятся, и будет хорошо, как раньше на Земле. И Бог тогда нахрен пойдет дважды. Те люди-то думали, что это не Гнев вовсе, а с мусором они переборщили. Но даже здесь показать свое неверие в Гнев оказалось важнее последствий. Ох, как сказал. Ну, поняли, ептить: они мусор специально кидали, чтобы показать, что Бога нет, а когда теплеть стало, сказали, что это от мусора жара, но мусор кидать не перестали. Дебилы!

– Мишань, мы с первого раза поняли. – С расстановкой заметил Кирилл.

– Ты постоянно про это говоришь. – Согласилась Дарина.

– И если бы не они, у тебя бы вона ноги были. – Добавил и Илья.

– Ладно, ладно. Слушайте дальше. Повезли все на Марс, раз отвезли, два отвезли, а мусора как будто и нет, все равно там холодно. Что делать? Решили тогда Землю очистить. Догадались перестать выделываться перед друг другом. Бережнее к мусору стали относиться, перерабатывать там, два раза использовать стаканчики. А излишки просто в космос кидать, вроде не так затратно, как на Марс.

Начали возить, а прохладнее не становится. Отчаялись. В это время и Адам с Евой подготовились. С неба пустили ядерные взрывы. Начали люди умирать, хотя их было, можете представить, десять миллиардов! Конечно, там такое море тел… Не только факелы пихали, все в дело шло. А остался миллиард, половина выживших от лучевой болезни сразу поумирали, вторая половина это мы, с иммунитетом к небольшим дозам радиации, умираем медленно. Пожалел нас Бог, наследников верующих и сомневающихся.

Пока выжившие опомнились, мусор к нашей Земле родименькой и притянулся, вот и до сих пор полчаса в день солнце выглядывает. Это напоминание божественное, мол, живите, да помните меня. Я все создал, я все и уничтожу. А когда не останется здесь неверующих, тогда уйдет мусорная туча. Все попередохли, только люди и остались, да пару белок. Отстроили себе города, каждой твари по паре, да третьих не пустили, теперь сидят там за кислород борются. Скоро и те вымрут. И нас за собой притянут, потому что как ты, Дарина, не верят.

– Миша, передавали вы друг другу «Гнев» поколениями, да новые смыслы нашли, а истину потеряли. Ты, да и вы все, историю не знаете. – Рискнула навязать всем свою правду Дарина.

– Ах! – Воскликнул Илья. – Собаки! Мы вона не все про них знаем! – И вновь парня проигнорировали.

– Ну, расскажи нам, Дарина. Почему раньше не рассказывала, нам очень интересно. – Вставил слово и Руслан, завозившись на кресле.

– Вы все в штыки воспринимаете, у вас своя правда, я привыкла. – Оправдалась девушка.

– Ептить, хрена ты ломаешься! Мы что думануть не любим? Похвантазировать! – Закончил болтовню Миша, исковервав последнее слово, и все засмеялись.

– Нет, так вы сразу это как сказку услышите. А я между прочим две правды знаю и городскую, и вашу. И сделала свои выводы. – Дарина с улыбкой закрыла глаза, зная, что победила в идейном споре.

– Давай-давай, не ломайся, начала, електрошокером не отделаешься теперь. – Пошутил Кирилл.

– Я бы тоже послушал и не верю Мише. – Сказал Ваня, до этого все время молчавший.

– На! – Миша кинул в сторону Вани кость, которая завалялась в кармане шубы. – В следующий раз попаду.

– Ладно, только не перебивайте. – Начала девушка. – Триста лет назад на Землю напали инопланетяне, чтобы людей истребить, и чтобы остались враги жить здесь. Сначала они лишили нас Солнца: построили занавес вокруг планеты, что несколько месяцев Солнце вовсе не освещало Землю. Так продолжалось, пока люди не построили искусственное освещение, многие погибли, но жизнь осталась. Это разбудило Гнев Бога. Его творение разрушает другое творение из соседней галактики. Бог решил защитить нашу Землю от губителей. Инопланетяне не переносили жару и Бог обрушил Гнев на них: на их планете и на нашей наступила жара. Они умирали в адских муках, а люди размножались в удовольствии. И продолжился род человеческий.

Все бы хорошо, но некоторые инопланетяне хорошо спрятались в холодильниках и на полюсах. Многие люди потеряли веру и преданность Богу, они же и прятали инопланетян, сжалившись над беднягами, которые и передумали уже захватывать. Неконтролируемая ситуация вызвала вторую волну Гнева божьего. Обрушил Он ядерные бомбы на Землю. Выжили только верующие и сомневающиеся, которым Бог дал иммунитет к радиации. Сомневающиеся остались уродцами, но выжили, а истинно верующие остались такими же людьми. Чтобы мы помнили, что нельзя разрушать творения Господни, над нами висит темный занавес, дающий раз в день надежду, что он снова откроется. Для этого люди не должны убивать тварей Божьих, поддерживать природу и не вмешиваться в дикие леса, почитать потомков истинно верующих и, конечно, верить сами.

Но это бред! Это выгодно властям городов. Это объясняет несправедливый мир. И у нас, свободных людей, то, что сказал Миша, тоже своего рода объяснение. «Гнев» учит нас подчиняться и не сомневаться в решениях влиятельных людей.

Никакого Гнева не было. Была мусорная катастрофа, как говорил Миша, только не связанная с Богом, а с инфантилизмом. Те, кто знал последствия, улетели на Марс, придумав Гнев и инопланетян. А кто успел занять пустующее место у власти стали нами управлять. А пока дрались за это место, накидали ядерных бомб. В итоге, расплачиваемся мы за ошибки других.

– Тинфатилизм. – Утвердительно повторил Миша, давая понять, что не понимает смысл слова.

– Не, финтатилизм. Это что? – Поддержал Руслан.

– Вы слушали меня? – Разозлилась Дарина.

– Даринка, слово непонятное, дальше все в тумане. – Подбадривающе произнес Миша. – Ептить! Не обижайся!

– Ладно, это безответственное поведение, инфантильное. Как ты говорил про мусор. Люди, зная, что мусор повышает температуру, все равно показательно его производили и распространяли. Здесь тоже самое. Древние люди не заботились о будущих поколениях, а жили только текущим моментом, считая, что кто-то другой решит все проблемы. Другие поколения придут на смену и все сделают. Так сделали те, кто имели возможности улететь на Марс, а это были очень влиятельные люди. Так сделали те, кто захватил власть и умер, прожив роскошную жизнь. Они придумали Гнев, они придумали инопланетян, чтобы не решать текущие проблемы, а объяснить все беды силой извне. Они кидали бомбы, чтобы никто не запустил ответного удара, но бомбы прилетали с других сторон, пока все не перебили. Это и есть ин-фан-ти-лизм.

Глава 3

Спустя пару часов полусна и легкой болтовни про собак и Рыжего, который мог бы быть последним, кто запустил бомбу, Илья и Кирилл зажгли факел и принялись за приготовление пищи. На бетонном столе Кирилл ловко нарезал собачье мясо и затем насаживал на металлический прут, чтобы поджарить еду на огне. На улице шел град и наполнял пустые питьевые корыта. Натянутая полупрозрачная пленка на железные основания над кустами смородины трепыхалась и шумела, составляя конкуренцию по громкости шуму снежного дождя. Илья держал тяжелый факел и запоминал каждое движение Кирилла, тренируя зрение.

– Солнце! – Закричала Дарина, проснувшись от яркого света.

Руслан в одиночку вытащил Ваню и Мишу из квартиры, сунув им первые попавшиеся книги.

– Рыжего дай, Рыжего! – Возмущался Миша.

Илья так и выбежал с зажженным факелом, чуть не спалив по пути склад макулатуры, но быстро оклемался, установил факел на улице в земле и подвесил на ветки прут с недожаренным мясом. Град закончился. Дарина в первую очередь посмотрела на сторону, с какой светит солнце. Это заходящее. Такого еще не было. Девушка, не дождавшись команды и никого не предупредив, побежала искать автомобиль или аккумулятор, прищуривая глаза от чересчур яркого света. Илья побежал за ней. Руслан вернулся и нашел нужные книги, вручил лежачим. Дарины и Ильи уже не было видно. Парень побежал в поисках автомобиля по короткому пути к концу леса, надеясь, что догонит Дарину. Кирилл смотрел наверх в небо и не понимал, что происходит, новая дыра? Солнца будет больше? Затем направился в сторону теплицы, стрясти градовые льдины и поправить сооружение.

– Прежде чем на тракторе разбиться,

застрелиться, утонуть в реке,

приходил лесник опохмелиться,

приносил мне вишни в кулаке.

С рюмкой спирта мама выходила,

менее красива, чем во сне.

Снова уходила, вишню мыла

и на блюдце приносила мне.

Патронташ повесив в коридоре,

привозил отец издалека

с камышами синие озера,

белые в озерах облака.

Потому что все меня любили,

дерева молчали до утра.

«Девочке медведя подарили», –

перед сном читала мне сестра.

Мальчику полнеба подарили,

сумрак елей, золото берез.

На заре гагару подстрелили.

И лесник три вишенки принес.

Было много утреннего света,

с крыши в руки падала вода,

это было осенью, а лето

я не вспоминаю никогда.1 – Довольно читал вслух Миша, не понимая смысла ни слов, ни стихов.

Ваня вдумчиво читал о ветряках, то и дело, приподнимая книгу от ослепляющего солнца. Он решил не просить повернуть кушетку, чтобы не тратить ни секунды своего, ни чужого времени. Парень проговаривал про себя каждое слово, чтобы не упустить смысла и лучше запомнить содержание научной книги. В какой-то момент он кинул ее на укрытый теплым покрывалом живот и прижал ладони ко лбу и глазам, вдавливая их внутрь. Уже через минуту Ваня, как ни в чем не бывало, вновь читал книгу. Вслух он чуть слышно проговорил, стискивая зубы: «Геотермальная электроэнергетика. Еще одним альтернативным источником электроэнергетики является геотермальная электроэнергетика».

– Ты чего бубнишь? Меня перебиваешь? Я тут о прекрасном, о смысле жизни. – Начал Миша.

– И в чем смысл? – Ваня отвлекся, разочаровавшись в книге.

– Это надо всю прочитать, с Даринкой. Тут какие-то «опохмелиться», «вишня». Хренотень непонятная, городская. – Миша плюнул в сторону, попав себе же на щеку.

– Ох, Миша, завидую тебе. Не спешишь никуда. – Заметил Ваня.

– А ты спешишь? На руках куда собрался? То я смотрю, книгу поднял над башкой. – Миша вытер слюну правой рукой.

– Я про дела. Я бы не смог себе разрешить читать этого Рыжего, а ты медлишь, наслаждаешься жизнью. А я бегу-бегу, чего-то хочу, а зачем?

– Я тоже бегу, а жизнь все идет и идет, меня ж там Машка ждет и трое карапузов. Ептить, без отца там, Машка не справляется. – Миша засмеялся.

– Скорей бы все закончилось. – Ваня уткнулся в книгу и больше не слышал своего товарища.

Кирилл уже развел огонь, потушил и отнес факел в комнату. Во время разговора Вани и Миши, он укреплял прутья с мясом над жарким огнем, так, чтобы оно не загорелось.

– А зачем тут я? – Задавал Кирилл вопрос самому себе про себя. – Спешу ли я? А там меня Маша примет или останется с ним? И что будет, когда он узнает? И кого выберет она? А может она там нашла себе какого-нибудь ангела? – Затем он отошел и побежал в сторону города посмотреть на себя в зеркало. – Скажу, что искал там новые тряпки для Мишани, успею поискать, солнце надолго вышло.

Дарина бежала быстро, она каждый день бегает, да еще и с тяжестями, поэтому конкурентов в скорости ей нет. Илья, когда, наконец, увидел соседку, задыхаясь, начал кричать: «Стой! Стооой!». И остановился сам, положил руки на колени, делая глубокие громкие выдохи и короткие вдохи ртом. Пот лился струями под жаркой шубой. Парню стало понятно, почему Дарина бегает без нее, только в найденной одежде древних людей: брюках и джемпере. Двигаться Илья больше не мог, но вопреки его ожиданиям, подняв голову, он заметил приближающуюся девушку.

– Иди туда. – Дарина показала рукой направо, зная, что там нет машин, потому что она бегала туда еще сегодня. – Я побегу прямо, если что-то найдешь заберем завтра всеми. Тряпки Мише нужны, штаны, это захвати. Я туда. – Дарина показала прямо и мгновенно скрылась. Илья только тяжело дышал в ответ.

Илья дошел до заброшенного магазина и дальше побежал. Он запоминал движения тела и старался двигаться, разделяя зрение и свое физическое нахождение в пространстве. Неизвестно, на сколько солнце вышло, обратно, возможно, придется возвращаться в темноте.

– А вона я дальше побегу, а там волчара-маньяк. Даринка! Отправила меня в темноте одного! А вона не вернусь? Что будете делать? Дарина виновата! Сама пригласила главное, а теперь вона там, бегает! Проквазница! А если она расскажет, что я сам убежал? И она тут ни при чем. Вона как придумала. А кто им будет белок ловить? Кирилл? Вона ага! Не! Как там вона надо, смотришь в небо, а с какой стороны просвет? Так, он с двух сторон просвет, значит, вона нормально. Времени хватит. – Рассудил Илья про себя, достал дозиметр и направил на ближайший девятиэтажный дом. – Радивактивный, Даринка сюда не ходила, вона что-нибудь найду, лопасти-хренопасти, осии-хрёси. – Уже вслух и нараспев произнес парень. И поднялся на несколько этажей вверх, пока лестница была безопасна и устойчива. В высоких домах свободные люди почти всегда пользуются этим методом осмотра: начинают сверху и постепенно спускаются ниже. На верхних этажах можно переночевать, дикие животные туда забираются редко; а если предметы нельзя выкинуть через окно, то быстрее сначала нести с высокого этажа, а потом подниматься на более низкий.

Дарина отбежала от Ильи и взглянула на небо. Солнце двигалось к более длинному просвету, значит, «Светить будет еще долго и можно проверить стоянку машин», – решила девушка. Дарина бессознательно не разрешала показать превосходство над собой, отчасти из-за опыта жизни в городе, а отчасти из-за жестокого приветствия на улице. Интуитивно она понимала, что если даст слабину, то ее съедят.

– Руслан? – Крайне удивилась Дарина. – Как ты меня обогнал?

– Я по короткому пути, уже думал вы с Илюхой того, в другую сторону убежали. Тут вот две машины почти без радивации рядом стоят. – Обрадовался Руслан.

– Я тоже по короткому пути. А, точно, я отвела Илью за магазин, вот мы и разошлись. – Дарина показала куда-то в сторону.

– Солнце с двумя одинаковыми просветами, у нас еще столько же времени, успеем дотащить. – Предложил Руслан.

– Нет. Миша все обосрал, поищем тряпки, а машину завтра втроем донесем. – Дарина не могла позволить кому-нибудь занять ее место и отложила до завтра придумывание плана, как в одиночку донести машину.

Спустя час после выхода солнце зашло. Кирилл при свете костра медленно рассматривал Ваню, потом Мишаню, потом подбежал Илья, волоча за собой огромное дерево, парень тоже попал под пристальный взгляд, а затем, спустя пару минут, и Руслан с Дариной. Кирилл молча раздал всем подгорелое твердое мясо и пошел в дом за новым, поставить очередную порцию на завтра, пока огонь не потух. В это время как обычно все собирались в сторожевой, обсудить сделанное.

– Кирилл, мясо на вкус, как Мишина дрисня, хрень полнейшая. – Завозмущался Руслан.

– Да, стареет. – Миша крутил кусок в руке, даже не пробуя его перекусить беззубым ртом.

– Сам свое говно убирать будешь, стареет! – Начал Кирилл. – Это солнце на час вышло, я и за тряпками успел сбегать, и батареи настроить, и смородину поправить, и новую партию положить. Не нравится – не жри.

– Кирилл, правда, мясо – говно. – Добавил и Ваня сочувственно.

– Собачье говно! – Весело поддержал и Илья.

– Кирилл, с тобой, правда, что-то не так сегодня. Миша вон лежит, воняет сколько, ты не чувствуешь? – Дарина продолжила пережевывать кусок мяса, который откусила еще первым укусом.

– Братец, семья! Угощаю всех своей смородинкой! Выбрасывайте эти угольки, вас ждет настоящий кулинарный шедевр! – Помпезно сказал Миша, похрипывая и смеясь.

– А когда он уйдет, я вам расскажу про Рыжего, а то будет своим старческим нудежом все портить. – Задел за больное Миша, сам того не подозревая.

Кирилл молча собрал экскременты и вышел на освещенную костром улицу. Он выбросил их под куст брата, на секунду застыл, и решил распределить удобрение между всеми шестью. Кирилл обтер тряпку об острый бетонный выступ рядом с корытом для грязных вещей и закинул к остальным таким же в воду, сверху уже схватившуюся ледяной корочкой. «На следующем солнце постираю», – решил он, даже не заметив потасканную ель рядом. Затем направился к костру, перевернул прутья с нанизанным мясом и вновь замер, глядя на догорающие угли. Возвращаться не хотелось. «Жизнь закончилась», – думалось мужчине. Нового уже ничего не построить, жить по накатанной, не заслуживая своего прошлого, поэтому, не надеясь на будущее после смерти и даже опасаясь его. Все это чувствовал Кирилл, но не мог понять себя, в костре он пытался разглядеть подсказку. Волчье рычание вдали заставило пожилого мужчину моргнуть и сдвинуть с места голову. «Нужно возвращаться».

– Еще про озеро там было, в небе озеро. Хвилософия! В небе озер нет. – Хвастался Миша, когда Кирилл входил в комнату. Илья и Миша спорили на смех остальным.

– А дождь вона откуда?

– Из тучи.

– А туча вона, чем не озеро?

– Озеро! Ты попробуй туда нырни! Это хвилософия!

– Туча вона двигается, в нее попробуй попади.

– Нет, Илья, отстань, я им про смысл жизни, а он на смех переводит.

– Кирилл вернулся. – Услышал тихое присутствие Ваня.

– А что так долго, смородина тяжела? – Миша быстро переключился, в его руках уже не было куска мяса.

– Давайте уже начнем с меня, должен перебить ваше хорошее настроение. С ветряками не выйдет. Нужен сильный ветер, у нас его почти не бывает. – С сожалением сказал Ваня. – Буду искать дальше, книга толстая.

– А мы несколько машин нашли, только принести сюда осталось. – Мгновенно потеряв радостный настрой, сообщил Руслан. Парень понимал, что бежать с Дариной теперь не напроситься в ближайшие дни, разве что надежда на солнце. – А с солнцем что? Оно теперь два раза будет выходить?

– Что принесли, Дарина, Кирилл, Илья? Сразу запишу, пока костер не догорел. – Ваня торопился с самого начала, но знал, что если подгонять своих, то можно и нарваться.

– Мы тряпки и несколько штанов зато принесли. – Дарина чувствовала свое превосходство, и новость о ветряках даже порадовала девушку. – Двенадцать больших тряпок и двое штанов.

– Двадцать тряпок. – Кирилл, наконец, присел на кресло.

– А чего вона у меня спрашиваешь? Ослеп еще? Я дерево принес и посадил. Оно вона колючее, от волка спасение. – Опять начал спор Илья.

– А ты чем лучше волка? Сам донес бегом, не искололся. – Подколол Миша.

– А я ветку отломлю и в морду его маньячную запхну. – Все засмеялись над Ильей. – Все? Больше аргаментов нет? Ваня, поехали. – Илья повез Ваню на улицу к свету костра, не дождавшись ответа или дополнительных комментариев от остальных. Через две минуты они оба занимали привычные места в сторожевой.

– Появилась новая ночная дыра. – Отмер Кирилл. – Целый час солнце, если дальше так и будет, то жить станет проще.

– Да, ровно час светило, рекорд. Может, городские запустили тихую бомбу? – Ответил Ваня.

– Они могли, хотя не слышала о таких проектах. – Дарина опять почувствовала свое превосходство в нуждающихся в экспертном мнении.

– Вот и радивактивным белкам объяснение! – Вспомнил Руслан.

– Надо бы проверить почву и предметы рядом. – Осторожно предложил Ваня. У семьи было четыре дозиметра, и все ходячие отправились на улицу.

– Ну вот, все бегают, а ты на расслабоне, а то бежит он, бежит. Втирал мне тут. Еще бы посмотреть на это. – Захрипел Миша.

– Чисто.

Проходили дни, а солнце больше не удивляло. Как и раньше оно выходило с востока примерно на двадцать-двадцать пять минут и опять заходило, погружая улицы в окрестностях Воронежа во мрак.

Глава 4

«Дзинь-дзинь! 12 Марта 2400 года, 0 часов!» – Громко послышалось из динамиков.

В кристально-белой комнате ярким пятном горели две молодые и свежие головы в алом постельном белье. Головы освещали только что автоматически включившиеся лампы. Искрами на стенах зажглись цветные электронные фотографии, каждые три минуты сменяясь. Каждая пятая картинка – социальная реклама режима. На прикроватных тумбочках тут же оказались по черной повязке на глаза. Пахло мятой с корицей.

Храп Андрея не дал Наташе забыться во сне ни на минуту. Она ненавидела не только храп, но и всего его.

Двое молодых людей разошлись в противоположные стороны от спального места, открыли одинаковые белые створки шкафов. Наташа скинула с себя красную кружевную комбинацию и торопясь надела белое белье, а за ним легкое струящееся платьице молочно-белого цвета, как и большинство предметов ее гардероба. Затем девушка направилась к комоду и взяла меловую расческу. Прядь за прядью она расчесывала свои каштановые волнистые волосы, а за тем собрала их в низкий хвост на время утренних процедур. Андрей поменял свои алые обтягивающие трусы на бежевые и надел серые брюки, достал и кинул такого же цвета длинную рубашку-халат на кровать. А потом так же, как и Наташа приступил к своей прическе. Свои длинные прямые рыжие волосы он заплел в косу, расправил плечи, глядя в зеркало, и глубоко вдохнул носом.

«Встаньте напротив зеркала, ноги на ширине плеч…» – Зазвучал электронный голос. Двое подошли к общему зеркалу перед кроватью и, зевая, стали выполнять его команды.

***

После генетического обследования в 9 лет Наташе разрешили завести семью. Огромное счастье для всей большой семьи! Это большая редкость для жителей Воронежа, да и, наверное, любого города. После ядерной катастрофы в 2093 году у девяноста процентов людей был поврежден генетический код, спустя года эта цифра только увеличивалась. Выжившие бесконтрольно совокуплялись и строили семьи, пока государства не взяли в свои руки демографическую проблему. Для начала людей разделили на три категории. Первая, с необратимыми повреждениями кода, выполняет самую тяжелую физическую и умственную работу, в возрасте 9 лет таких стерилизуют. В девяноста девяти процентов случаев внешние уродства таких людей видны невооруженным глазом. Семьи детей первой категории выставляются на посмешище, лишаются львиной доли кислорода, переселяются в небольшие комнаты и, соответственно, в таких условиях умирают раньше. Никогда не работая до, пользы в обществе от них нет. Вторая, здоровые, но в генетическом коде хранятся потенциальные опасные болезни для потомства, их тоже стерилизуют, но работу и досуг они выбирают себе самостоятельно, как им по душе, а их семьи сохраняют многие прежние привилегии, кроме кислорода для некоторых родственников. Третья, здоровые, способные обеспечить городу хорошее потомство, таких обязывают заводить семьи и всячески поощряют. Политические методы относительно демографической ситуации сработали: примерно с 2190х годов населения всех городов стали расти и растут до сих пор. Есть и неофициальные законы, которые обязательно должны выполнять все жители Воронежа, в частности постельные законы для людей третьей категории. Они передаются обычаем из поколения в поколение, в городах они могут немного разниться, но в целом очень похожи. Среди таких законов, например, цвет постельного белья на время зачатия ребенка, он может быть: алым, красным, фиолетовым или розовым; объем работы для мужчин снижается; дневной контакт между супругами минимизируется; ночью пускают невидимый запах феромонов в комнаты. С момента фиксации беременности и до возраста ребенка двух лет наступает «белая» пауза, после все начинается вновь, пока супругам не исполнится по сорок лет. Обычно семья имеет около восьми детей, но Наташина – исключение. У нее только один брат и старые родители. Посмешище!

Когда Наташа узнала, что попала в третью категорию, она и ее близкие были в восторге, ведь теперь ее старший брат Антон мог участвовать в экспериментах по чистке ДНК (до которых допускаются единицы). А в случае, если у нее родится здоровый ребенок, то родственники до третьего колена будут получать достаточно кислорода до ста лет. Из-за брата второй категории семья была лишена возможности получать кислород на всех. Антона в девять лет не стали стерилизовать, так как у него была маленькая сестра, внешне и по анализам обещающая попасть к третьим. В четырнадцать, когда сестре было девять, его забрали на эксперименты на год, чтобы отработать механизм чистки кода для перевода в престижную категорию, порой это срабатывало. Эксперимент длится двадцать лет, но девятнадцать из них парень живет обычной жизнью в обществе вторых.

Общая тревога из-за лишений кислорода передавалась Наташе на интуитивном уровне. Их семья была известна в городе, как и все семьи со здоровыми детьми. Жители искренне радовались, как казалось, их появлению на улице, про них снимали фильмы, писали книги, вешали портреты по городу. И тихонько посмеивались над их немногочисленностью. Мама и папа никогда не упрекали старшего сына и себя за генетическую ошибку и не сложившиеся зачатия, свой долг они выполнили, как сумели, можно и умирать. Они жили в роскоши и подарили детям возможность тоже ею насладиться. Людям третьей категории не страшно умирать, не больно. Первые могут задохнуться от нехватки кислорода или от болезни в любой момент. Прямо на обеде или в лифте, за этим нелегко наблюдать. Такое ощущение, что перед смертью их специально выпускают из комнат на всеобщее обозрение. Конечно, это сказывается на отношении к смерти вторых и третьих. Вряд ли кого-то пугает переход в новое измерение жизни, в котором, согласно «Гневу», неиссякаемые источники кислорода, а для первых шанс переродиться в новую жизнь другой категории. В «Гнев», так или иначе, верят почти все, а вот в физическую жизнь после смерти единицы. Ходят слухи о другом учении, что после смерти нет ничего материального, только дух и единство с Богом. Это уже похоже на правду и очень нравится первым. Что действительно пугает красивых людей, так это боль при смерти. После сорока любой третий может обратиться в министерство с запросом о безболезненной смерти, например, если хочется попасть в иной мир или кислород на исходе или есть какая-то неизлечимая смертельная болезнь. Что касается вторых, так они могут обратиться туда в любом возрасте, если, конечно, с ними не проводят эксперименты. Наташины родители не верили ни во что, поэтому умирать не спешили. Они по-настоящему наслаждались своей известностью, легкостью и превосходством. Было тяжело представить, как можно от всего этого отказаться. Ровно в сорок это сделали бабушки и дедушки Наташи и Антона. У таких людей вера покрепче.

Чтобы эмоционально сбежать от ответственности за будущее родителей в пять лет девочка заинтересовалась экспериментами над человеческим организмом, которые проводились в центральной лаборатории, расположенной по соседству. Это невероятное место! Стеклянные камеры с недвижимыми мумиями вымерших животных занимают несколько этажей вверх. Тут не только ребенок, взрослый поразится масштабам, разнообразию и загадочности. На входе огромный слон пробил идеальный квадрат в потолке на два этажа. Его изогнутый хобот как будто зазывает: «Это только начало! Посмотри на нас всех!». Если нажать на кнопку перед камерой, то от слона оторвется голограмма и изобразит несколько типичных поворотов головы вверх и вниз, затем шаги, бег. Из отверстий рассыплется запах потного меда. Далее слон остановится и перед ним загорится несколько яблок и вода в лужице, он поест, высоко задирая хобот, испражнится и уснет на минуту. Голограмма исчезнет. Если нажать на кнопку двойным нажатием, то появится голограмма слона и слонихи, которые совокупляются, а затем она сразу рожает маленького слоненка. Такие кнопки есть возле каждого животного. Еще в камере стоят невысокие холодильники с генетическим материалом экспоната. Наташа в восторге от ярких голограмм и приветливых обезьянок и маленьких кроликов. Ей хочется всех по-настоящему оживить и потрогать или хотя бы стать испытуемой, чтобы подружиться. В лаборатории изучают генетическое скрещивание животных и людей. Хотя с 2140 года, когда открыли лабораторию, не было ни одного удачного эксперимента, лабораторию до сих пор финансируют и делают большую ставку на развитие всего человечества именно из этой комнаты. Человек должен стать независим от кислорода! В 9 лет Наташе запретили участие в экспериментах, тяжелый интеллектуальный труд соответственно тоже стал под запретом.

На тот момент Наташа просто забыла про свои детские любопытства и продолжила жить внушенной мечтой о своей будущей семье, лишь сохранив дружеские отношения со всеми работниками лаборатории.

***

Наташа, как и полагается, сделала онлайн-зарядку вместе с выспавшимся мужем, и отправилась в свою ванную комнату. Осьминожка приходила под утро, полотенце еще горячее и видны следы воды на зубной щетке. Наташа удивилась ее приходу, ведь топот шести ног должен был быть слышен человеку, который так и не уснул. Девушка почистила зубы, умыла лицо холодной водой и отправилась на завтрак – единственный скрытый ото всех прием пищи. Наташа вернулась в белую комнату с алой кроватью и встретилась глазами с Андреем. Он отвел в сторону взгляд, а потом приоткрыл рот, его увлажненные губы дрогнули, он резко отвернулся и ушел в их общую столовую. «Как отвратительно! По учебнику!» – вспомнила Наташа уроки размножения. – «Теперь терпеть его загадочные фразочки», – глубоко вздохнула, выдохнула ртом и отправилась за ним. Надо начинать этот день, это работа девушки: жить и развлекаться на радость местным.

К ее счастью, мужчин всех категорий обязывали работать. Прогуливаться одной и улыбаться легче, чем изображать влюбленность к противному тебе человеку. Андрей отправился на государственную службу к остальным мужчинам в серых, черных и красных костюмах. Костюм говорит о высоте должности. Серые носят только люди третьей категории и занимают «игровые» посты. Черные костюмы надевают «мозги» системы, в основном первые, но встречаются и вторые. Быть в черных одеждах не считается престижным, однако в руках таких людей сосредоточена власть. Красные плохо думают, но хорошо выполняют. Можно в один день из черного переодеться в красный и наоборот, здесь достаточно лояльная система. Сейчас у мужчин в моде тугие косы, но некоторые консерваторы до сих пор носят хвосты-пальмы. Лысые, опасаясь, что их переоденут в черное, надевают парики, несмотря на то, что с этой мужской особенностью все знакомы и, как правило, не считают уродством. Туфли мужчины носят легкие на тонких нитях-лентах. Многие передвигаются на каблуках, чтобы соответствовать идеальному росту – сто девяносто сантиметров. Несчастные двухметровые, каких много в Воронеже, горбятся, пригибают колени и чувствуют себя уверенно только сидя. В «игровые» обязанности Андрея входит распределение воздуха между людьми второй категории: программа сама считает и считывает все показатели, но так сложилось, что все, что касается кислорода, должно быть под контролем человека. Андрей перед огромным стадюймовым экраном нажимает кнопки и по-разному проходит каждый следующий день-уровень, затем сравнивает свою наиболее удачную игру с вариантом компьютера и получает бонусы, если эти варианты окажутся максимально приближенными. Бонусы можно потратить, например, на упоминания о себе в фильмах или учебниках, чтобы будущие поколения изучали твою жизнь. И жить Андрей стремился так, чтобы было о чем написать. Пока он стал самым молодым и красивым мужчиной третьей категории: строгая принтерная диета, идеальный рост от природы, модная одежда, дополнительные занятия спортом. Серьезное достижение! В планах было побить рекорд по количеству здоровых детей и ярко умереть, когда последнему исполнится девять. Андрей не был плохим или злым человеком, Наташа выбрала его сама. Исполнив детскую мечту о замужестве и прекрасном принце, у девушки не осталось желаний и интереса к жизни. Она слонялась по городу, не зная, как все закончить, ведь вся ее жизнь на виду компьютерной программы, основная функция которой – защитить. Наташа вспомнила брата. Ему сейчас лучше. У него есть надежда, мечта. Да и у Андрея есть мечта, хоть она и неинтересная и навязана политическим устройством города.

Антон за восемь лет испытаний оказался под угрозой попадания в первую группу. Это еще не конец, в семнадцати процентах случаев можно остаться во второй, и в одном проценте – перейти в третью. Это много. Наташа с ним не пересекается, только изредка встречает о нем новости. Он работает где-то недалеко от Андрея, выбрал для себя сложнейшую умственную работу, как будто смирился с тем, что обречен горбатиться с первыми.

Глава 5

Наташа в одиночестве прогуливалась по парку, пока остальные немногие мамы и будущие мамы смотрели премьеру исторического фильма про нашествие инопланетян в 2093 году. Все премьеры специально ставят в рабочее время, чтобы людям третьей категории не мешать жить размеренно и просторно.

Через несколько минут начнется первый обед для людей первой и второй категорий. Тишину нарушит искусственный голос, который сменит крик поездов, а его неразборчивый общегородской бубнеж. Улицы и столовые заполнят одинаковые красные, черные и коричневые муравьи, собирающиеся в кучки и поодиночке что-то жующие. Пройдет полчаса, голос объявит второй обед. Опять поезда, бубнеж, новые муравьи, может показаться, что картина повторилась, и нет ни единого отличия.

Еда будет съедена, столы пусты – подождать чуть больше полутора часов. Закончится премьера – немногочисленные воздушные белые бабочки выпорхнут по парам на улицы и украсят одинокие парки и скверы. Легкое пение красоток до вечера будет ласкать датчики искусственного интеллекта. Эти разговоры хотел бы придумать он сам, ведь они настолько подходят под загруженные алгоритмы поведения программы. Идеальные шаблоны!

«– Фильм прекрасен!

– О да, историческая точность на высоте!»;

«– Инопланетяне были такими противными!

– А как прекрасен главный герой!»;

«– Надеюсь, Васенька родится здоровым.

– Да, я тоже, через пару недель узнаем!»;

«– Попробуй, я заказала распечатать новое мясо с идеальным соотношением жира и углеводов, если добавить киноа, получится очень полезно!

– А что из напитков?»;

«– Открылся парк с новым кислородом на восьмом этаже!

– Я была там, очень свежо!»;

«– Я думаю, что первым надо тоже улыбаться.

– Да, согласна, я всегда так делаю, скоро же их смогут переводить к нашим!»;

«– Видела сегодня Андрея, у него новая рубашка с округлым воротником!

– Ух ты! Я бы тоже посмотрела, может, вечером удастся!»;

«– Мне уже тридцать девять, скоро в новый мир!

– Да, ты неплохо здесь потрудилась, там это точно оценят!».

«6 Часов. Первый обед», – голос звал в столовые работников всех профессий, обедающих в первые полчаса общего обеда.

Послышался рокот скоростных поездов, которые должны были отвезти за пару минут работников с разных концов и уровней стокилометрового стоэтажного города в обеденные центры.

Наташа проходила мимо одного из них. Черный поезд, состоящий из вагонов, разрисованных желтыми стрелами, замедлялся при виде молодой красавицы. Когда ход окончательно застопорился, черные двери перестали быть матовыми и показали, что творится внутри. Красно-черно-коричневая масса переливалась специфическим перламутром. Двери быстро открылись, съехав куда-то вниз, цветные муравьи потопали толстой линией, расползаясь в столах разреженным облаком. Люди выходили не только из поездов, но и из близлежащих кабинетов. Вместе со всеми случился и наплыв железных птиц, следящих за правилами поведения и предупреждающих преступления. Больше всего народа шло из центральной лаборатории и киносообщества. Это крупнейшие заведения во всем городе. Они также шли в красно-черно-коричневых одеждах. Как и на государственной службе, черный цвет означал самую тяжелую интеллектуальную работу, в коричневый одевались исполнители, а в красный, самый яркий и завидный костюм, люди творчества. Красные костюмы более разнообразны по фасонам, а женщины даже носят платья, подобно представительницам третьей категории. Конечно, встречаются серые наряды, но они настолько редки, что становятся невидимыми в общей массе. Государственные служащие обедают на своем этаже, но некоторые ради разнообразия спускаются или поднимаются на высокоскоростных лифтах, если повезет влезть в переполненную кабину. Когда работники устают обедать каждый раз в новом месте, у них появляются любимые места и своя компания.

В центре каждого стола большой принтер, вокруг него белоснежные тарелки и приборы: вилка, ложка, нож. Салфетку, как и любые продукты, при необходимости можно распечатать на принтере. Нормы питания у всех индивидуальные. Они определяются на обследовании в девять лет. Каждый человек, решая распечатать что-нибудь вкусное или не очень, запускает принтер безымянным пальцем правой руки, у кого рук нет, пользуется специальной рельефной татуировкой. Открывается доступ к личному кабинету. В меню указаны допустимые по количеству белков, жиров и углеводов блюда со вкусами, заранее заправленными в устройство. Частенько можно наблюдать картину, как кто-то вскакивает со стула и бежит к другому свободному принтеру, найти другую еду. Шансы велики, но прием пищи в таких случаях приходится значительно ускорять, чтобы уложиться в полчаса.

Наташа решила пообедать в первую волну обедов. Это не запрещалось. Девушка часто этим пользовалась. Осмотрев столики, взгляд остановился на одном. Первая за сегодня искренняя улыбка заискрилась на лице белыми зубами, а руки и ноги потянулись вперед. Наташа весело подпрыгивала к знакомой персоне, тыкающей кнопки на экране принтера.

– Привет! Так давно тебя не видела! Горбач! Что у вас нового? – Зазвенел и расплылся девчачий голос.

– Наташа, ты не на премьере? – С огромным горбом в черной униформе человек, не похожий ни на мужчину, ни на женщину, удивленно поднял голову через бок, вверх не позволило бы необычное строение позвоночника. – Привет! Год тебя не видел. Так почему ты решила пообедать с работящим народом? – У Горбача появилась ответная теплая улыбка на лице, однако столовую ложку он не отпустил – времени на обед впритык.

– Хочу посмотреть с вами, а не с воодушевленными мамашами-искусствоведами. Ты и Урод всегда что-то интересное подмечаете, какие-нибудь ошибки-нестыковки. – Отшутилась Наташа, стараясь закончить эту тему. – Посоветуй что-нибудь вредное, в моей диете раз в неделю нужно съесть что-нибудь такое для эмоционального равновесия. – Наташа дотронулась безымянным пальцем экрана принтера, открылось окно с меню. Девушка пролистала в бок до значка «Нельзя» и нажала на него.

– Ого, не слышал об этой функции. Но у меня и так большой промежуток допустимого. Смотри, сейчас я ем борщ с чесноком и салом, если его закажешь, будет вонять изо рта. Самое нейтральное из вредного – молочный шоколад. – Горбач, ожидая ответа, стал быстро черпать ложкой суп и заливать себе в рот, чтобы успеть и поговорить, и поесть. Капли летели во все стороны, на черном халате их не было видно, а до белого платья Наташи они не долетали.

– Шоколад я и так часто беру, хочу что-нибудь новенькое, необычное. – Девушка отвернулась от стола, пялясь в тарелки других людей. С Горбачом они сидели вдвоем.

– Попробуй шпроты. Они во всех принтерах есть, их никто не берет, потому что нельзя. – Теперь Горбач принялся за чеснок и сало. Он моментально надул ими щеки, рассчитывая дожевать все за время ее ответа. Наташа немного смутилась и молча распечатала в принтере заявленные шпроты.

– Не слышала такое. Выглядит аппетитно! Тебе надо издавать учение о вредной еде! Или снять инструкцию, смотри, сколько здесь киношников. Хочешь, я с кем-нибудь это обсужу? – Девушка специально хотела сказать как можно больше, чтобы дать время собеседнику прожевать пищу.

– Не шути, а то я соглашусь! – Горбач засмеялся, и крошки полетели изо рта на стол и в борщ.

– Расскажи, пока я пробую, мне тоже надо уложиться в полчаса. Как дела в лаборатории, я сто лет у вас не была. Горбач, ты в прошлый раз рассказывал про планирующиеся эксперименты с медузами. Как все прошло? – Наташа соврала о лимите времени на обед, ей просто было неприятно смотреть на разлетающиеся слюни, сопли и остатки еды по столу. Аппетит портился, а еда действительно оказалась с интересным вкусом.

– Ты помнишь? Не ожидал! Как всегда, оно не прожило ни секунды. Кстати новость! Нас закрывают. Через пару месяцев переквалифицируют в обычную генетическую лабораторию. Экспериментов больше не будет, мы дописываем отчеты и уничтожаем весь материал. – Горбач без сожаления поделился новостями с давней подругой. Ему давно неважно, чем заниматься, лишь бы воздух давали, для первой категории это роскошь. – Животных оставят, пока будем разрабатывать схемы копирования для других городов, где нет принтеров. Им приходится есть живое мясо. Слышала про это?

– Нет, наверное, у них и с кислородом проблемы. Хорошо, что хоть кто-то им помогает. – С сожалением удивилась Наташа, насаживая на вилку очередную рыбку. – Мясо – это же очень вредно и опасно! А почему не можем поставлять им принтеры?

– Ты очень логична! Я задавал такой же вопрос министерству, но ответа не получил. – Горбач взял тарелку, наклонил к губам и стал, прихлебывая, пить из нее бульон.

– Да, это они любят. Зато от нас на все вопросы добьются ответа. – Пошутила Наташа. – Кстати шпроты – супер! Лучше шоколада в сто раз!

– Рад, что оценила. Поздравляю тебя со свадьбой! Самый завидный мужчина в городе и самая красивая и здоровая девушка объединились, чтобы подарить нам будущее. Это прекрасно! Желаю вам много третьих детей нарожать, уверен, что они родятся без ошибок! Даже со шпротами и шоколадами! – У Горбача поднялось настроение от того, что он успел быстро съесть свое блюдо, и на разговор оставалось еще минут двадцать. Можно даже что-то дополнительно распечатать, за что он и принялся.

– Спасибо! – Девушка улыбнулась своей коронной шаблонной улыбкой, которую выучила сразу после свадьбы.

– Ты еще не беременна? – Поинтересовался Горбач, перекладывая тарелку с молочной шоколадкой поближе к себе.

– Нет. – Девушка сделала паузу. – Расскажи лучше про лабораторию. Неужели ни один эксперимент не сработал?

– С такими мозгами ты должна была родиться первой! Но ты подаришь нам идеальное поколение: здоровое и мозговитое! Если в двух словах, то скрещиваемые должны быть максимально похожи, а мы соединяем палку с солнцем. Мы, конечно, брали только одну функцию – регенерацию клеток, но чтобы она работала, нужно менять тело, за телом – кровь, за кровью – еще что-нибудь и так бесконечно. – Горбач начал увлеченно рассказывать, но потом вспомнил, кто перед ним и вовремя остановился, так и не перейдя к деталям.

– Так здорово! Так интересно! Хочу, чтобы мои дети тоже занялись чем-нибудь в этом роде, чтобы, понимаешь, было дело жизни, а не это потребительство с науками об инстинктах. Взять Андрея, красивый – да, обаятельный – да, только картинка. Что он может создать? Такую же картинку. Я думаю, именно вы обеспечиваете наше будущее, взять тех же людей без принтера, помогаете им. Вы и что-нибудь придумаете с ошибками, с внешностью! Вы должны оставлять потомство! Иногда я жалею, что попала в третью. Хочется быть полезной. По-настоящему полезной, Горбач. – Наташа на последней фразе старалась изо всех сил придать наигранности своим словам, чтобы не привлекать внимание железной птицы. Заговорившись со старым другом, девушка забыла о правилах, пытаясь в последнюю секунду перевести свои слова в модное сейчас сочувствие первой категории.

– Ну, хватит, я знаю, что у вас сейчас модно нас жалеть. – Обнажил коричневые зубы Горбач. – Давай сегодня сходим на фильм с нашими, раз ты не попала на премьеру.

«Вы арестованы» – прозвучали слова из железного рта робота над стулом девушки.

После трехсекундного ступора Наташа резко вскочила и побежала. У нее есть несколько минут, а может и часов, пока на сигнал об аресте отреагируют люди. Обеденное время играет на руку девушке, ответственные могут находиться в отлучке. Птица летела за Наташей, но ничего не могла сделать. Обедающие с удивлением смотрели на местную знаменитость, в ошеломлении и страхе не пытаясь ее остановить. Наступила тишина. Наташа подбежала к дверям с надписью «Центральная экспериментальная лаборатория г. Воронежа» и скрылась за ними. Тихо начинаясь, шоковый бубнеж в столовой превратился в настоящий гул. Такой, что подъезжающие поезда уже не было слышно.

В лабораторию многие стремятся попасть хотя бы раз в жизни, но еще никто так внезапно и резво не забегал. Работники, кто мог, вскочили со своих мест и направились на непривычный шум. Звук удалялся вперед. Наташа бежала, встречая на пути кошек, лисиц, черепах, оленей. Девушка не успевала их разглядеть, но помнила наизусть визуальную карту лаборатории. Картинки животных сменялись в голове девушки каждую секунду. Она вспоминала их запахи и будто бы чувствовала непривычные в городе ароматы хлопка. Куда бежать она не знала. На адреналине все идеи приходили из подсознания, и Наташа даже не успевала обдумать или усомниться в каждом решении. Животные сменились дверями с надписями. Молодая девушка замедлилась, тут она бывала редко, да и надписи, скорее всего, за столько лет поменяли.

На табличке «Утилизация» глаза девушки замерли. Именно утилизация грозит ей в реальной жизни, разве это не подсказка?

Наташа начала дергать ручку двери, она не поддавалась. «Бежать дальше», – закономерная мысль. Но дверь открылась изнутри, девушка увидела знакомые лица.

– Топтунья, Урод! Я так по вам соскучилась! Помогите мне! – Девушка захлопнула за собой дверь и без сил упала на колени, а затем завалилась на правое бедро.

– Наташенька, прелестница, мы видим. – Топтунья показала указательным пальцем вверх. Там кружил робот-преследователь.

– Да уж, Топтунье-то повезло, а я здесь случайно оказался. – Засмеялся Урод. – Я пожить планировал. – Его сиповатый смех попадал в ритм выделяющегося на шее кадыка. А многочисленные висячие бородавки колыхались под свою никому неслышную мелодию.

– Ой, пожить он планировал, получишь раковую, вспомнишь, как случайно оказался. – Заворчала на него ласково Топтунья. Под ее черной водолазкой на тонком теле выделялась горка выше груди. Она начала расти совсем недавно.

– Я шутя, Наташа, очень рад тебя видеть! Что случилось? – Урод отъехал к своему рабочему столу, подальше от девушки, чтобы целиком ее рассмотреть. Глазные яблоки мужчины прокрутились на триста шестьдесят градусов внутрь орбит и вернулись на место.

Девушка пыталась отдышаться и не могла произнести ни слова.

– Что ты пристал? Что случилось? За третьими, знаешь, как следят? Каждое слово надо обдумывать! Наташенька, детка, чем тебе помочь? Ты меня проси, меня. – Топтунья тоже отъехала на своей коляске, готовясь рассказывать.

– Попей воды, эта хоть и с радиацией, но в твоей ситуации… – Урод не знал, как закончить фразу и просто протянул стакан воды девушке, а затем вернулся на прежнее место. Наташа, обливаясь теплыми струями, стекающими с щек, стала жадно поглощать предложенную воду.

– Я, Наташенька, раковая теперь. Боли уже начались, а опиумы мне не дают. Выписывают, а присылают пустые коробки. Я им: «Что случилось?». А они один ответ: «Лучевые!». Ну, какие лучевые? Они не знают, что это такое и как этим пользоваться! У них там своих забот хватает. Мясо живое жрут! – Топтунья активно жестикулировала. Как будто компенсировала движениями рук парализованные ноги.

– Тихо, тихо. Ты думаешь, ей хочется твое нытье перед смертью послушать? – Урод хриплым голосом перебил коллегу.

– Какой смертью? Это мы первые опасные. А у третьих аресты другие. Они поболтают, укольчик успокоительный вколят и отправят рожать. А кому рожать, Урод? Уродов и так хватает. – Топтунья не теряла веселого настроя от нервного напряжения.

– Спасибо! – Наконец, вырвалось у Наташи.

– Ты сиди-сиди, Наташенька, отдыхай. – Топтунья сделала паузу и повела свою коляску к стеклянному шкафу. Повернувшись спиной, она продолжила. – Так вот, про опиумы. Они эти опиумы себе в министерство на последний этаж забирают. Ты думаешь, они что-то решают, договариваются? Была я там раз, давно еще. Еду в вагоне, а глаза-то у меня, один выше, другой ниже. Я за повязкой черной и увидела: выходит, круглый такой, глаза большие-большие. Хохочет, а зрачки весь белок глаза закрыли. Я и поняла, не уродство это, а наркотики. Все они там такие. Вот и последний этаж себе заняли. Не должны первые жить на этом свете, не по-божески это. Это потомки неверующих и сомневающихся. А эти за жизнь держатся, не верят в новый мир. И создают его себе прямо при жизни. – Топтунья открыла шкаф и достала оттуда шприц и небольшую ампулу с прозрачной жидкостью. – Ты, Наташенька, девочка смышлёная, но неверующая. Это грех, грех. – Шприц наполнялся жидкостью.

– Начинается. Ты с ума сошла с этой наукой. – Урод повысил голос на свою коллегу, но остался на том же месте, не предприняв попыток остановить ее.

– Мне уже все равно. Топтунья, Урод, жить как раньше я не смогу. Даже не говори, что там у тебя. – Медленно произнесла девушка.

– Я и говорю, смышленая! Какие там уколы во время беседы колют, я знаю, сама их разрабатывала. Овощем останешься, как твой муженек. – Топтунья надавила на шток, и часть жидкости резко вылилась из цилиндра шприца вдоль иглы. Наташа поползла к старой подруге первой категории. После нескольких метров девушка смогла встать, и медленно направилась к инвалидной коляске с пожилой женщиной с серыми волосами, торчащими под черной облегающей шляпой с тонкими полями.

– Чтобы ты не сделала, я помню, как ты приходила ко мне, как смеялась, рассказывала про новые фильмы. Ты стала мне дочкой. Я тебя люблю. – Топтунья размахнулась и воткнула иглу прямо в живот девушки.

– Ай! – Наташа согнулась от неожиданной боли. Она рассчитывала, что укол будет сделан в другое место.

– Совсем старая стала! – Рявкнул Урод.

– Старая и больная! Прошу заметить! Ну, промахнулась. Наташенька, от укола не умрешь. – Топтунья развернулась корпусом к шкафу и взяла еще один заправленный шприц. – А это для бодрости. – На этот раз игла угодила в правое плечо.

– Смотри, Топтунья, тебя за это мучительной смертью убьют, как ты и боялась. И меня за собой потянешь, бабка. – Урод окончательно утратил способность изображать веселый настрой, его голос задрожал, а черный потрепанный костюм зашелестел от движений хозяина.

– На мой халат, думаю, сообразишь. – Топтунья сняла свой длинный черный драповый халат и протянула девушке, а сама оставшись в обтягивающей водолазке и протертых лосинах, поехала на коляске к прозрачной капсуле с надписью «Утилизация».

Наташа приняла халат и, словно сейчас не было двухкилометровой пробежки на самом высоком пульсе, направилась к Уроду.

– Спасибо тебе! – Девушка накинула халат на голову Уроду и обвязала поясом руки. Жертва даже не сопротивлялась.

– И тебе спасибо! – Еле слышно произнес мужчина, наощупь ища теплое тело, но безуспешно, Наташа уже стояла рядом с Топтуньей напротив большой капсулы.

– Мы поедем по наклонной горке, это почти безопасно. Завези меня по ступенькам. Когда мы спустимся, моя коляска может сломаться. Возможно, тебе придется меня нести. Еще на несколько часов твоих сил хватит на нас двоих. Беги налево от горки вперед, там должны быть лучевые. Беги и не останавливайся! Поняла? – Топтунья говорила быстро и уверенно, будто вынашивала этот план долгое время.

– Поняла. – Девушка с легкостью подняла коляску и занесла в капсулу, а затем сдвинула створки с внутренней стороны.

Двое людей оказались в прозрачной трубе. Топтунья нажала на кнопку. Пол ушел из-под ног. Темнота. Наташа почувствовала резкий удар бедренными костями обо что-то твердое и покатилась с огромной скоростью в неизвестность. Так продолжалось несколько минут. Пока не случился новый удар. На этот раз девушка упала всей левой стороной своего тела. Рука обездвижилась и не ощущалась. Наташа попробовала шевельнуться. Сверху что-то мешало. Она попробовала сжать и разжать правый кулак – получилось. Попробовала поднять локоть – не вышло, тогда девушка с усилием попробовала снова – послышался звук вращающегося колеса.

– Топтунья! Ты здесь? Твоя коляска на мне. – Наташа спрашивала шепотом, боясь невидимого третьего лица. – Топтунья! Ау! Топтунья. – Продолжила она чуть громче. – Топтунья! Ты жива! Топтунья? – Девушка долго звала свою подругу, в конце перейдя на крик. Никто не отвечал. Стало ясно, Топтунья мертва или…

«Я умерла!» – С воодушевлением подумала Наташа. «Да, иной мир существует, он такой. Тут тьма и тишина».

Девушка встала, покачнулась, прошла пару шагов вперед и осмотрелась. Слева вдалеке виднелся голубой свет. Резко почувствовался холод и невыносимый запах сырости.

«Нет, это я еще жива».

Наташа расстроилась и вспомнила все слова Топтуньи.

«Нужно бежать».

Она побежала. Дорога была непростой, но протоптанной. Девушку не пугали развалившиеся засохшие корни деревьев над землей. Не пугали и острые слегка замерзшие глубокие лужи, колючие кусты. Все лишь указывало верную дорогу: слева куст, значит, нужно отбежать немного направо, пенек посередине – нужно нащупать ровную дорожку с лужей безо льда. Откуда она все это знала? Нечто бессознательное вело девушку. Боли и усталости не было. Через несколько часов стало светлеть. Солнце пробивалось сквозь непроходимые слои мусора. Наташа выбилась из сил и упала без сознания. Лучи осветили ее пухлые синеватые губы, оттопыренный мизинец на сломанной левой руке, порванное теперь грязно-бурое платье, раскиданные по траве, будто только что уложенные, каштановые волосы, грязные разорванные мокасины одного цвета с платьем, сквозь грязь и траву виднеющуюся белую прозрачную кожу.

Глава 6

– На Урале, в городе Кургане,

в день шахтера или ПВО

направлял товарищ Каганович

револьвер на деда моего.

Выходил мой дед из кабинета

в голубой, как небо, коридор –

мимо транспарантов и портретов

мчался грозный импортный мотор.

Мимо всех живых, живых и мертвых,

сквозь леса, и реки, и века,

а на крыльях выгнутых и черных

синим отражались облака.

Где и под какими облаками,

наконец, в каком таком дыму,

бедный мальчик, тонкими руками

я тебя однажды обниму?2 – После каждой строчки Миша делал паузу. – Грустно, грустно. Где мой мальчик, где? – Старик вздохнул, захрипел и сплюнул через левый бок все, что чесало в горле. – Ох! Как вспомню! Ванька! Лежишь тут, читаешь? А никого не обнимешь. Не видать тебе тут ни бабы, ни похабы. Ууу! – Старик завыл, как волк. – Мальчик мой, ждет меня. Если Машка не нашла там никого. А то и не узнает отца-то. – Миша посмотрел на Ваню: он не реагировал на возгласы соседа. Это разозлило старика, и он кинул в ничего не подозревавшего своей перчаткой с оторванными пальцами. Ваня не сказал ни слова, а лишь припрятал перчатку под голову. – Да ну тебя! – Миша опять плюнул под свою кушетку. И почувствовал резкий приятный аромат, разрушающий обычный запах сырости. – Вот это у меня слюни! Хех!

– Сюрприз! – Илья с девушкой в руках неожиданно появился перед Ваней и Мишей. – Может вона закинуть ее в озеро, пока свежатина. Ха-ха-ха! Не пойму дышит-нет. – Не дожидаясь ответа, Илья отнес девушку в дальнюю комнату и положил на новую чистую кровать, прикрыв ее своей шубой. Около минуты он смотрел на нее неподвижно, понимая умом, что нужно возвращаться к озеру.

Миша и Ваня лежали на солнце в ошеломлении.

– Я уж думал, никто к нам не явится. – Нарушил тишину Миша.

– Да уж, а я думал, от генераторов меня ничто не отвлечет. – Согласился Ваня, вынул перчатку из-под головы и протянул соседу по несчастью.

– Смотри, пошел. А что так быстро? А мяско чего не захватил, больно понравилось? Еще хочешь? Вань, глянь на него, бежит, деловой! Нас не замечает, окрылился! – Кричал старик вслед убегающему Илье. – Ох! Такое настроение и читать не хочется! Мальчик с тонкими руками пусть ждет!

– А я, пожалуй, закончу. – Ваня быстро переключился на свою книгу про источники энергии.

– И кончишь, и закончишь. Хех! Хрена дед увидел на старости лет! Думал, так и помрем все. – Миша положил обе руки под голову и любовался на освещенные многоэтажки вдали. – На-най-най-на. – Стал он напевать себе под нос. Грустное ностальгическое настроение сменилось игривым и полным надежды. Хотелось жить.

Солнце село и все собирались в сторожевой. Кирилл и Руслан должны были вот-вот завезти с улицы лежачих.

– Пам-пам-пам-пам! – Илья напевал и стучал себя по коленям. – А я вона кое-что знаю! Нырял в озеро, Даринка, открыл в себе радивактивную суперспособность! Я вона умею будущее предсказывать.

– Да ты что! И что же сейчас произойдет? – В шутку заинтересовалась Дарина.

– Ну вона в далеком, твой Воронеж сгорит к хренам. А сейчас, Кирилл зайдет, поставит Мишу и будет собирать факел. Му-му-мы-мо. – Илья замычал таинственную мелодию низким голосом, распевая по очереди гласные. – Спорим? Проспоришь, ныряешь завтра сама.

– Начинается! Спорь с Русланом! Я в озеро не полезу. – Девушка сразу уловила неладное. В это время в комнату входили остальные.

– У нас новая городская. – Заявил Ваня. – Кирилл, займись факелом.

– Какая еще городская, откуда? – Удивленно произнес Илья, а затем щелкнул языком. – А это вона я ее принес, нашел рядом с озером. Она валялась вся синяя вона. Я ее притащил, положил на кровать, укрыл, спас. Так что Руслан, ты сам отказался нырять эту неделю, да ты бы ее и не нашел, она под ветками глубоко-глубоко. Смотрю вона: что-то торчит, аж вона светится, я и подошел, а там она. Брр, холодно. Где тут шубы?

– Какая городская? – Руслан и Дарина синхронно спросили.

– На свободу потянуло? – Улыбнулся Кирилл и интенсивнее занялся факелом, когда понял предназначение.

– Такая, – вновь взял слово Илья, расправляя залежавшуюся шубу, – моя.

– Она правда очень красивая, может дочка моя вернулась, на меня похожа. – Миша мечтательно прохрипел. – А ты ж ее в озеро хотел. Это еда твоя или шуба? Моя… Моя… – Подразнил старик.

Из центра комнаты за доли секунды распространился свет, окутывая своих зрителей. Свободные люди, морщась, открыли глаза и нетерпеливо двинулись навстречу сюрпризу судьбы. Кирилл шел первым, освещая комнаты и игнорируя устоявшиеся правила безопасности. Илья взял Ваню и положил на плечо, все направились к спальне, совсем забыв про Мишу. Чудом упавшие искры от факела не разрослись до пожара в комнате-складе. Они упали на сырой пол и потухли в каше макулатуры. На кровати неподвижно лежала девушка, не подавая ни единого признака жизни. Невероятный запах незнакомых цветов смешался с грязью, кровью и потом, но не стал менее привлекательным. Тишину нарушил крик Миши: «А я? Я тоже хочу посмотреть!». Кирилл передал факел Руслану и молча вернулся за братом. Все молча смотрели на путницу, каждый со своими мыслями. Дарина искала в ней конкурентку, Илья свое будущее, Ваня имел больше научный интерес, Миша видел в ней свое последнее приключение, а Руслан и Кирилл пока что просто вожделели.

– Я ее знаю, это Наташа. Когда я была в городе, она была почетным гражданином третьей категории. Она должна была выйти замуж и родить. – Сказала Дарина, решив для себя, что не будет скрывать правду, чтобы случайно себя не дискредитировать, когда девушка очнется.

– А ты какой категории? – Поинтересовался Руслан.

– Я во второй. – Стесняясь, тихо произнесла Дарина. Решив, что ее авторитет подорван и пожалела, что идентифицировала гостью.

– Вторая получше. – Заключил Ваня, обнимая руку Ильи. – Ты к нам хоть в одежде пришла, а эта вся перебитая, в одной тряпочке.

Дарина промолчала в ответ.

– Ой! Какая! На волосы гляньте, на волосы! Я бы занюхал. – Миша показал, как бы он это сделал на своих пальцах. – На! – Миша протянул пальцы Кириллу.

– Говном воняют! – Отозвался тот.

– Мне вона хоть третьей категории, она может ломаться, как Даринка не будет. – Илья начал оправдываться. – Дышит, дышит! Слышали? – Все устремили взгляды к кровати.

Наташа приоткрыла глаза, но тут же их закрыла.

– Похоже на агонию. Илья опусти меня, надо послушать сердце и пульс. – Ваня приготовился к обязанностям врача. Илья положил Ваню рядом с девушкой, а тот положил голову как можно ближе и захватил ее голову руками, затем обнял рукой запястье.

– Что это за огония? Она вона холодная какая. – Занудил Илья.

– Пульс ровный, сердце бьется. Она замерзла и устала. Очень холодная. Пусть поспит. Илья, будешь всю ночь на страже, придет в сознание – зови.

– Сейчас разогреем. – Утвердил Кирилл.

– Я справлюсь, у меня вона одна лиса только, я ее скинул на кухне, там зафиксируйте. – Илья лег на кровать рядом с девушкой.

– Все понятно. Сам нашел – сам съел. – Кирилл забрал у Руслана факел и установил в углу комнаты, подальше от кроватей, так что свет падал снизу и старил всех столпившихся. – Пойдемте, поболтаем пока. Обсудим планы.

В приподнятом настроении все, кроме Ильи, отправились в темноту поговорить ни о чем и поделиться впечатлениями о девушке-гостье. Молодой здоровый парень остался лежать рядом и не шевелился, вслушиваясь в ровное дыхание и боясь его потерять. Под такой метроном он уснул.

– Илья, ты все сделал? Наша очередь. – Разбудил и напугал Кирилл своим могучим басом. Все, кроме Дарины вернулись в спальню.

– Что сделал? Я не спал. – Начал оправдываться Илья, срывая нервный шепот.

– То сделал, теперь я, потом Руслан. Или ты здесь останешься? Посмотреть.

Илья вцепился в Кирилла. – Она еле живая, вы чего? – Илья тряс Кирилла, вырывая куски бороды, пока Руслан не отбросил прилипшего Илью на кухню. Руслан и Кирилл обступили девушку, сорвали шубу и под стоны ошарашенного друга: «Я ее нашел!», «Вона вы чего?», «Зачем», «Она живая!», «Дарина», по очереди стали насиловать девушку.

В темноте абсолютно одна Дарина сидела и улыбалась: пока все складывается удачно.

Глава 7

«13 Марта 2400 года, 0 часов!»

Антон направил взгляд на незнакомца в отражении: красные глаза с серо-желтыми кругами вокруг сочувственно смотрели на молодого человека, двигая лицо то вверх, то вниз. Непричесанные каштановые локоны торчали в разные стороны, поблескивая жиром в искусственном свете комнатных ламп. Прижатые маленькие уши, будто быстро двигались синхронно с ударами сердца. Необычно пухлые губы через пару дней должны сдуться и покрыться белой шелухой от нервных укусов белоснежных зубов. На шее вычурно пульсировала вена, скрываясь в белоснежное платье до пят. Ниже торчали тонкие длинные белые пальцы, а вся конструкция человека держалась на коричневых платформах тапочек.

Всю ночь парень сидел на полу, прижавшись спиной к белоснежной тумбочке и уткнувшись в черный прямоугольник планшета. Поясница и шея ныли. Мигрень давила на череп узкой шапкой. Завершив ночную работу, голова на время опустошилась и по инерции управляла только повседневными заученными делами.

«Подойдите к экрану, зарядка начнется через двадцать секунд».

На экране Антона висела непрозрачная зеленая штора, которая служила фоном для отражения юноши. Она лишь немного приглушала звук монитора. Никто не знал, где находится динамик, даже такие избранные люди. Молодой человек отошел от зеркала, вернулся к спальному месту и присел на краю.

«Пять секунд».

Антон приложил палец и достал из открывшегося ящика прикроватной тумбочки зеленоватые капли. Затем перевернул их по очереди над каждым глазом запрокинутой головы. Скрытый под временно сомкнувшимися веками взгляд устремился к зеркалу слева от зеленой шторы.

«Раз-два, три-четыре».

Незнакомец в отражении начинал принимать знакомый облик и смотрел уже смеющимися белыми глазами на Антона. Капли парень положил на место и взял белый тюбик.

«Приготовьте кисти».

Несколько легких мажущих движений и губы вернули прежний незначительный объем.

«Наклоны».

Стакан с волшебной жижей, и сердце приняло прежний ритм.

Бессонная ночь будто была в другой жизни. Приняв, наконец, свое отражение, Антон ощутил голод. Утренние дела переключали молодого человека на легкие посильные задачи. К завтраку под действием запрещенных в городе веществ или от усталости паниковать парень победил страхи и вспомнил свои заслуги. Сотни таких же, как он, хотели взять это дело и жить с третьими, хоть и на правах второго. А выбрали именно его! Именно он взял руководство по делу сбежавшей Дарины. Он удалил всю информацию о ее сообщниках в городе и их самих. Он придумал взять ее облик и случайно бросить под железные колеса поезда у всех на глазах. Он изображал мучительную смерть с отрубленными пальцами и порванными кишками. В течение суток он изображал крики и стоны умирающей девушки, чтобы отпугать вторых и третьих от самоубийств. За эти три года тайная статистика по ним и правда сократилась на восемьдесят процентов. Впрочем, их сокрытием занимается другой отдел. И сейчас именно Антон справится со сложным заданием. Хотя, кто он, он уже забыл. Двадцать лет менять облики и жить под чужими именами задача не из легких.

В углу комнаты, справа от зеленой шторы стоял небольшой столик с выдвижным ящиком. Всю поверхность стола занимал принтер. Антон дотронулся пальцем до экрана и быстро стал двигать пальцем по сменяющимся изображениям, пока принтер не загудел и не выдал тарелку с ароматными кусками свиного мяса и печеной картошки, украшенными цветными травами. За десять минут все, включая хлебную тарелку, было съедено. Антон поднялся и направился к белому шкафу, в котором был спрятан сейф. Прикосновением пальца сейф открылся, и парень достал кислородную маску с прикрепленной к ней пластиковой банкой. Пара вдохов запрещенного для простых людей чистейшего кислорода – и можно переодеваться. Антон открыл соседний шкаф и достал черное неприметное платье, черные очки и мокасины – нужно отправляться в министерство. Сегодня особенный день.

Я предупреждал, что надо ее допустить до работы. У нее есть вот это отклонение. Почему они так и не могут признать психические признаком третьих? Ах, да это же было и до радиации, и как-то жили, до десяти миллиардов дожили. Оправдываются глупостью прежних поколений. Раньше мясо животных ели, почему же это пережиток прошлого? А психические это тип личности. Да сами и допустили все это! Любым детям нужно запретить шляться по лабораториям, они все потенциальные третьи. С кем общаешься – таким и останешься. Они спросят про арест. Что арест? Надо предупреждать об обновлениях, это не моя ошибка, а их! А может они специально? Восстание первых против третьих. Взяли самую красивую пару, подсадили Горбача. Или вообще он с ними был в сговоре. На арест мой датчик не сработал, я ничего не мог сделать. Спрашивается опять же, почему мой датчик не сработал? От Урода я избавился, он ей помог. Я действовал в точности по протоколу. На нее не должен был вообще работать арест, она подчиняется мне. Если она и убежала, то замерзла и заразилась. Все нормально. Вернуться она не сможет. А мне просто дадут новый объект.

– Мам, пап, пока, я на работу! Второй день карантин, останьтесь пока в комнате, посмотрите вчерашнюю премьеру, мне ее Наташа расхваливала. – Антон постучал в закрытую белую дверь, но не стал заходить, чтобы не заразить родителей несуществующей болезнью.

Глава 8

Министерство занимает весь верхний этаж. Рядовые жители Воронежа даже не догадываются о его существовании. В лифте нет соответствующей кнопки, а чтобы попасть на этаж, нужно нажать секретную комбинацию цифр и прижать указательный палец к индикатору. Самой серьезной организацией считается размытое словосочетание «Государственная служба». Работать там – престижно. Можно носить красивые наряды и получать множество бонусов. А «Министерство» звучит как-то тоскливо, да и выглядит не лучше.

При выходе из лифта прямо поджидают около десяти бело-красных поездов. На каждом вагоне, всегда готовом увезти на другой конец бесконечного коридора, изображены головы собак на кресте из забытых предметов прошлого. Если посмотреть направо, то можно увидеть серый тоннель с безымянными дверями на стороне лифта. Налево то же самое. Что это, оптическая иллюзия? Этажом ниже вокруг растительность, двери и парки со всех сторон, широкая улица с развлекательными центрами и стоянками поездов.

Антон занимает первую должность в секретном министерстве, то есть самую низкую, поэтому все работники его знают, по сути, он актер, который играет роль брата Наташи. Те, кто повыше, ничего не знают друг о друге. Да и о своем уровне секретности тоже не в курсе. Они никогда не спускаются вниз после того, как попали в это место.

Каждый, начиная со второй должности, работает в своей белой комнатке с шестью камерами, расположенными как на игральном кубе. Голос у всех изъявителей идентичен, несмотря на небольшое количество, а может и огромное, участников «беседы». Дело в том, что в комнатах установлен входящий голосовой фильтр, из-за которого даже свой голос слышится также незнакомо и пугающе.

Антон зашел в лифт, ввел комбинацию из шести цифр и в полном одиночестве поехал на последний этаж. Двери открылись. На молодого человека в черном скалила зубы нарисованная собака. Несмотря на визиты с двадцатилетним стажем парень по-прежнему пугался ее. Антон стиснул зубы, улыбнулся на правый бок и направился к дверям ближайшего поезда. Улыбаться на правый блок в стрессовых ситуациях он так и не прекратил, несмотря на все обучения перевоплощению и мысленному запрету в голове. Это происходит бессознательно, каждый раз парень ругает себя лишь после совершенного действия. С помощью легкого прикосновения указательным пальцем дверь открылась сверху вниз. Антон достал планшет из-под полов черного платья, сделал несколько манипуляций и перед его глазами появился пригласительный код, который нужно ввести, чтобы поезд помчался. Спустя тридцать секунд двери вновь опустились. Перед молодым человеком оказалась безымянная серая дверь, как в старину. Он постучал – дверь открылась. Антон зашел с планшетом в руках. Это был единственный источник света в комнате.

– Приступайте. – Послышался звонкий громкий мужской баритон.

– Отчет о проделанной работе двенадцатого марта с шести до двадцати часов. – Отозвался такой же голос. – В ноль часов объект сняла повязку, по данным счетчиков сон составил четыре часа шестнадцать минут. Объект находился в состоянии бессонницы два месяца и один день. Далее были совершены утренние ритуалы без изменений со дня свадьбы. Полноценный завтрак по рекомендованной диете съеден с тарелкой. В два часа объект направилась в Центральный парк города на прогулку. Шестая подряд премьера, начавшаяся в пять часов, была проигнорирована объектом. В шесть часов на первом обеде рабочих объект беседовала с лицом первой категории по прозвищу Горбач. – Антон сделал паузу, рассчитывая на вопросы. Динамики молчали. Обычно спрашивали уточнения: что именно ела, продемонстрируйте видео, что делала, когда гуляла, какие эмоции испытывала, какой пульс. Сейчас ничего. По лбу стекал холодный пот, а удары сердца отзывались в ушах. Пару длинных выдохов и молодой человек продолжил как прежде. – Для справки: Горбачу шестьдесят семь лет, свое прозвище получил по внешнему признаку первой категории: горб. Характер ответственный, инициативный, решительный, но смиренный; для министерства не представлял опасности. Получал полный объем кислорода за трудовые интеллектуальные заслуги в экспериментальной генетической лаборатории. Представляю видео беседы.

По истечении двенадцати минут Антон успокоился, сделав дыхательную гимнастику. Он сделал протокольную паузу в тридцать секунд, возможно, на этот раз будут вопросы. Молчание повторилось, но с толку парня уже не сбило.

– Арест был произведен по ошибке после обновления разведывательного андроида. По моему запросу отдел искусственного интеллекта отчитался, что не внес в обновление игнорирование депрессии, склонности к суициду и неудовлетворенности объекта. Все предыдущие обновления загружали подобные сцены в общую статистику, по которой, благодаря моей химической и физической работе, качество и количество депрессивных эпизодов значительно снизилось за последние три недели.

Случилась гиперкинетическая реакция на арест. Объект сбежала по пассивному безопасному детскому сценарию: в Центральную лабораторию, где работает ее настоящий брат Антон по новому прозвищу Урод.

Для справки: Антону двадцать три года, свое прозвище получил при подмене в пятнадцать лет. Под новым именем и сознанием Урода лишился возможности передвигаться с помощью ног, приобрел признаки первой категории: лишние мелкие кости и длинные отростки на всем теле. Характер сохранился, как и во всех моих перевоплощениях: трусливый, мягкий. Для министерства представлял желтый уровень опасности ввиду недостаточной изученности опыта неосознанного перевоплощения. Получал полный объем кислорода за трудовые интеллектуальные заслуги в Центральной лаборатории. Однако интеллектуальных заслуг не было, объем кислорода сохранялся из-за продолжения эксперимента.

Во время побега за объектом наблюдали четыреста восемь человек. Двести тридцать шесть получили повышенный эмоциональный стресс. Третьих среди них нет.

К двадцати часам количество знающих о происшествии повысилось до семи тысяч пятисот пятнадцати. Все третьи не в курсе.

Сейчас в час утра было озвучено всегородское информирование о том, что объект не относилась к третьей категории, а в сговоре с лицами первой категории подменила анализы своей второй категории. Ведется расследование, семья и все причастные будут привлечены к ответственности. Муж Андрей в дальнейшем будет выставлен в СМИ жертвой, заслуживающей сочувствия и уважения. Планируется скрещивание с семнадцатилетней Мариной по достижении совершеннолетнего возраста.

Для справки: Андрею девятнадцать лет. Телосложение и психическое состояние идеальны. Относится к третьей категории. Соблюдает все правила и рекомендации к своей личности. Характер решительный. Для министерства представляет особенный положительный интерес. Получает полный объем кислорода и дополнительный вкусовой.

Объект в шесть часов семнадцать минут двадцать восемь секунд остановилась в кабинете утилизации Центральной лаборатории. В кабинете находились два лица первой категории, знакомые с объектом. Топтунья и Урод.

Для справки: Топтунье восемьдесят девять лет, свое прозвище получила по внешнему признаку первой категории: частичное отсутствие ног. Характер спокойный, практичный, креативный; для министерства представляла желтый уровень опасности в виду секретности. Получала полный объем кислорода за трудовые интеллектуальные заслуги в Центральной лаборатории и в министерстве. Болела, по прогнозу ей оставалось четыре месяца.

Топтунья вколола объекту неопознанную жидкость, подготовленную для утилизации после экспериментов с «бессмертными» медузами, в живот, а также запрещенную формулу силы первого этапа экспериментов перевоплощения. Второй укол был сделан в плечо.

Далее представляю вам видеозапись событий.

По итогу, Топтунья была найдена мертвой на дне улицы в результате черепно-мозговой травмы. В пределах двух метров была обнаружена ткань платья объекта. На ткани платья обнаружены следы венозной крови. В пределах тридцати метров обнаружены немногочисленные следы объекта. В пределах ста метров не обнаружено ничего, уровень радиации критический. Температура составляет -1°C. Предположительно объект умерла.

После побега объекта был выполнен ряд процессуальных действий.

Первое, Горбач был арестован и допрошен в течение трех часов после разговора с объектом. В результате допроса были выявлены отношения к делам «Х14», УР7» и «ЕЦЙ». Все сведения переданы в специальный отдел.

Второе, Урод был арестован, допрошен и удален в течение двух часов после событий. В результате допроса выяснились обстоятельства побега объекта, а также была выявлена близкая к осознанию родственная связь на психическом уровне. Удаление на физическом и исторических уровнях Антона состоится по вашему особому указанию.

Третье, Топтунья была найдена, осмотрена и удалена в течение четырех часов после событий. Тело передано в соответствующий отдел.

Четвертое, объект будет прилюдно удалена на физическом уровне до двадцати часов сегодняшнего дня.

Пятое, семья до второго колена находится на изолированной переквалификации в первую категорию с полным удалением воспоминаний. Предполагаемое время завершения работ: 23 марта двадцать часов.

Выводы.

Первое, вероятность, что объект выжила, равна 0,1 процента. Температура в темное время составляет -5°C – 0°C. Уровень радиации на расстоянии ста метров расценивается как критический. Получены травмы, предположительно, не совместимые с жизнью. Удаление по протоколу не требует согласования, но вы можете его отменить.

Второе, в будущем рекомендую запретить прямое общение третьего класса с лицами иного класса, включая семью.

Третье, предлагаю пересмотреть критерии присвоения уровня опасности среди людей первой категории.

Четвертое, настоятельно прошу приравнять некоторые психические отклонения к отклонениям первой или второй группы. – Антон спрятал планшет и, поддерживаемый невидимыми силами, приготовился к риторическим вопросам, стреляющим точно по самооценке униженного судьбой работника.

Несколько минут длилось молчание. В конце отчета вопросы бывают всегда! Сейчас не может что-то пойти по-другому. Разве что у них сейчас есть дела важнее. Но куда важнее? Человек третьей категории сбежал из города! Такое происходит впервые! Хотя, подобную информацию обычно удаляют. Кто знает, как часто это бывает? Первая должность мало осведомлена в текущих и завершенных делах.