Читать онлайн Бар бесплатно

© Усакова Марина Юрьевна, 2023

© Издательство «Книга-Мемуар»

Это книга посвящается моим друзьям, моей любимой мамочке, преподавателям!

Dear friends!Dear readers!

I hope you enjoy reading!

Sincerely yours, the Аuthor

Дорогие друзья! Дорогие читатели!

Я надеюсь вы получите удовольствие от чтения!

Искренне ваша, Автор

Введение

Однажды Бог, проснувшись, как обычно, смотрел на Землю. И решил он, что планета слишком блеклая, мало красок. Нужно бы добавить голубого цвета на Землю. Собрал он небольшой комок синего цвета, разбавил его водой, и получился небесно-голубой цвет с темно-синими и белыми разводами и пятнами. Бог бросил этот комок на Землю, сказав: «Пусть будет чиста Земля, как капля воды, как озеро, горная река, светла и прозрачна, как небо, ручей! Легка, как облако, что на небе. Пусть озарит солнце эту небесную чистоту и любовь!» Упав на Землю, небесный посланец рассыпался, превратившись в порошок.

И рассыпались голубые цветочные поляны по Земле, образовалась голубая глина и минералы. Поляны рассыпались по Земле ягодами – голубикой и ежевикой, черникой, кустами шелковицы, плодовых деревьев. Камень синего и голубого цветов приобретает новые оттенки. Цветы и ягоды, плоды голубые и синие украшали Землю, выстилая полями и лугами природный ковер.

Голубая глина – древний, полезный минерал. Ее месторождения известны с древних времен. Эта глина превратилась в полудрагоценный камень лазурит, из которого делают ювелирные украшения, посуду, порошок, который применяли в косметологии и нетрадиционной медицине. Он был полезен для глаз и использовался в их лечении. Позднее из глины мастера делали вручную сосуды и амфоры, статуэтки и пирамиды, фрески и покрытия. Мастера-гончары позднее придумали гончарный станок, который позволяет делать посуду разной, гладкой, как яйцо, очень ровной формы.

Посуда из глины, которая называется керамической, и в наши дни пользуется спросом. Ее расписывают и покрывают разноцветной эмалью. Так появилось гончарное прикладное искусство.

Небо, дарящее нам голубой, чистый цвет, белые облака, которые словно белые овечки пасутся на лугу, орошая дождем нашу землю, делают ее плодородней и богаче.

Далеко в горах, у подножия снежных вершин плещется маленький, игривый ключ. Он превращается в небольшую прозрачную речку, образуя лазурную заводь. Он бежит звонко, стремительно вниз, падая с небольшого горного порога, превращаясь в звенящий прозрачный ручей, впадая в быструю, бурлящую горную, ледяную речку. Такую чистую и прозрачную, что можно смотреться в нее, как в зеркало. Там, далеко в горах, живет прекрасная девушка. Каждое утро она берет свой кувшин, наполняет его ключевой водой, неторопливо спускается вниз по горной тропинке к своему возлюбленному, который каждое утро ждет ее там, внизу. Спускаясь вниз по горной тропинке, вдоль которой бежит, струится звонкий игривый горный ручей, рассыпаясь прозрачным бисером на множество хрустальных капелек, оставляя след на траве, рассыпаясь по листве, падая с порога в горную, небольшую, ледяную заводь, разбрасывая веером, переливающимся фейерверком свои брызги, где на дне лазоревой бухточки виден каждый камушек, каждая ракушка, где перламутровые, серебристые и золотистые рыбки отражают солнечный луч, играя своей переливающейся чешуей на солнце, где эта горная речка внизу сливается с теплым, огромным морем, девушка встречается со своим возлюбленным внизу и отдает ему кувшин с горной водой. Они гуляют по побережью моря, радуясь своей встрече.

Когда так долго свои пальцы

Держишь на своем пульсе,

Отсчитывая его ритм, приходит

Время их разжимать.

Они очень напряжены, и пульсация

Отбивает ритм и в голове, и в

Сердце, и в сонной артерии.

Но вот пальцы медленно отпускают

Запястье.

Пульс стабилен.

Ритм, его звук, удаляется, становится все тише, естественней.

Глаза широко раскрываются,

Пальцы распрямляются, распускаются,

Словно бутон розы, и бутон, прекрасный,

С тонким, непревзойденным ароматом,

Превращается в прекрасный, очаровательный цветок – розу.

Ты чувствуешь уже другое касание,

Слышишь биение, ритм уже другого сердца,

Чувствуешь уже другое дыхание: вдох – в-до-о-о-х, вы-ы-ы-до-о-ох, вдо-о-ох – в-до-о-о-х-но-ве-ние.

Великий и могучий русский язык…

И. С. Тургенев

Культура – это совершенство души при слиянии философии и красноречия.

Цицерон

Культура есть способ плодотворного человека.

Б. Л. Пастернак

Слово «культура» происходит от лат. «calture» – «обрабатывать землю», «почитать изменения природы».

Глава I. Осенний вальс

Привычные будни большого города, мегаполиса. Биосреда родной столицы. Золотая осень. Медленно листья кружат – листопад, листопад, листопад, листья падая, по бульвару кружат. Любуюсь осенним пейзажем столицы, кленовым московским осенним серпантином, ловлю «осенние солнечные брызги», иду неторопливо по Тверскому бульвару, гуляю, наслаждаясь мягкостью и теплотой золотой осени. Интересно, который раз ловлю себя на мысли, что очень приятно выйти в город и слиться с уличным потоком прохожих, горожан, улавливая ток столичных улиц, его жизнь и динамику.

Осыпает осень бульвары смолистой листвой… Я смотрю в твои глаза, они такого же цвета, как мои – цвета неба. Иду по Тверскому бульвару, гуляю, вдыхая теплый, осенний воздух. Любуюсь этой палитрой осенних красок. Последние денечки золотой осени, скоро зима.

Осень сохраняет тепло земли, природы, укрывает ее листвой, которая дышит еще теплотой и красочностью лета, янтарными и золотыми нотами крон.

Мой родной город, столица, мой любимый, прекрасный город, величавый, с флагами на башнях, гостеприимный, с традиционным парадом в день Великой Победы и праздничным салютом, с золотыми куполами и звоном колоколов, с уникальной панорамой Красной площади, Историческим музеем, музеем Ленина и Александровским садом. Грациозный город Москва, столица, с курантами на Спасской башне Кремля, с Кремлевской стеной, Большим театром, фонтаном, торговыми центрами ГУМом и ЦУМом, Охотным рядом, «Никольским пассажем», выставочным комплексом «Манеж» и Манежной площадью с ее красивыми фонтанами, Почетным караулом и его чеканным шагом, знаменем кремлевских курсантов, возложением венков к Могиле Неизвестного Солдата и Вечному огню.

Город-герой, столица нашей Родины Москва, золотой город поэтики и литературы, город мастеров и искусства, ЗОЖ, международных спортивных игр, культуры и истории, архитектуры, науки, дружеских отношений между странами, духовных православных традиций, виртуозов музыки и классического русского балета, город русских композиторов Петра Чайковского, Николая Римского-Корсакова, Александра Скрябина, Александра Глазунова, Георгия Свиридова и других выдающихся композиторов.

Здесь жили и трудились русские великие писатели и поэты: К. Н. Батюшков, Е. А. Баратынский, Н. В. Гоголь, А. С. Грибоедов, Ф. М. Достоевский, С. А. Есенин, В. А. Жуковский, В. В. Маяковский, Е. П. Оболенский, А. С. Пушкин, И. С. Тургенев, Н. Г. Чернышевский, А. П. Чехов и многие другие.

Батюшков Константин Николаевич (1787–1853 гг., г. Вологда) – представитель старинного дворянского рода. Из тех, кто создал шедевры русской поэзии. Представитель старинного польского рода, который в конце ХVII века выехал в Россию. Петр Вяземский, Николай Карамзин, которые писали, что стих, это не рифма, а чувства, не слова, а образы, которые живут в самом центре сердца, в душе. Они писали о природе, о дружбе, о любви, тезисы. Они – представители русской поэзии «Золотого века – Русского Парнаса» 18–20 вв., которые создали целую ленту эпохальных, культурных событий. Они создали эти события и были их непосредственными участниками, и ушли в тень более масштабных фигур.

Тургенев Иван Сергеевич (28 октября (9 ноября) 1818 г., Орёл, Российская империя, – 3 сентября 1883 г., Буживаль, Франция) – русский писатель-реалист, поэт, публицист, драматург, прозаик и переводчик. Происходил из древнего рода тульских дворян Тургеневых. В 1833 году И. С. Тургенев поступает на отделение словесных наук Московского университета. Через год он переезжает в Санкт-Петербург, где продолжает учебу, заканчивает ее в 1836 г. Член-корреспондент Академии наук по разряду русского языка и словесности (1860 г.), почетный доктор Оксфордского университета (1880 г.), почетный член Московского университета (1880 г.).

И должно в нем служить всем прочим образцом, – писал литературный деятель, переводчик и просветитель А. А. Палицын (1741–1816).

Продолжаю лекторий «О любви», «Про любовь», «О дружбе», «О счастье», этот остевой контент жизни. Участники семинара – все желающие. Синтез культуры, экономики, политики, истории, искусства, высокой моды, спорта, науки, экологии, медицины, кинематографа, инженерии и нанотехнологий, архитектуры рифмует и вливается, бежит плавным потоком в жизни ХХI века, обновляя, утверждая и совершенствуя ритмы современной, прекрасной жизни. Златоглавая красавица, нарядная, гостеприимная столица встречает своих гостей своим радушием, потрясающей панорамой Кремля, его башнями со звездами, палатами, историей столицы.

Друзья! Если вы потерялись – встречайтесь у фонтана!

Красавица наша столица развивается и крепнет. Она поражает своей новизной, реставрацией старинных особняков и их восстановлением, преобразованием и новой жизнью старинных улочек. Пафосной архитектурой современности Москва-Сити, новых столичных небоскребов и бизнес-центров, гостиничных комплексов и спортивных парковых площадок, хордами, МЦК, открытой 10 сентября 2016 года, МЦД. Запуском и открытием новых станций метро, пересадочными пунктами. Москва встречает своих гостей не только праздничным убранством Красной площади и Манежки, но и вечерним люминесцентным светом витрин, переливающихся бегущих световых строчек главной, любимой горожанами улицы, центральной артерии столицы, Тверской, которая всегда рада принять своих гостей распахнутыми дверьми столичных театров и концертных залов, гостиниц и ресторанов, кафе, выставочных площадок и подиумов, кинотеатров и вернисажей. Она встречает своих гостей и жителей красочной весенней палитрой ландшафтов и парковых аллей, тенистой прохладой бульваров и улочек старинной столицы. весенней мягкой прохладой. Зонами отдыха и мягкостью красок и оттенков весенних посадок, рядами восстановленных старинных московских особняков, хранящих загадки столетий истории, потрясающей модернизацией нового города. Столица встречает своих гостей экскурсионными автобусными турами по Москве, прогулочными экскурсиями по центральной столице. А в старом, отреставрированном городе выделены и украшены целые кварталы в вечернее и ночное время люминесцентными разноцветными огоньками. Это замысловатые фигурки с нотами арабского стиля, синей, зеленой, красной, золотистой палитрой красок в новогодние праздники.

Цивилизация современной жизни города, его события, ток человеческих отношений шагает уверенно, чеканя, рифмуя ритм современности.

Плавные волны сезонов отдыха и путешествий предлагают все новые и новые туры и бренды.

Цивилизация совершенствуется, познавая, изучая и обогащаясь благодаря опыту культуры и истории предыдущих столетий. Как четкость пера в графике на белом листе, так и слово оратора, лектора, преподавателя слова, языка, предмета литературы, музыки, искусства речи – риторики (греч. «риторика» – «наука о культуре речи, актерском мастерстве, о певучести речи»).

«…Великий и могучий русский язык…» – писал Тургенев. О философии и искусстве речи, архитектурном искусстве языка можно говорить, читать и слушать – это великое богатство. Красота, красота речи – это тоже великое богатство. Эстетика – это область философского знания, которое занимается исследованием красоты. Внешность и красота. Мода и красота. Красота человеческих отношений. Любовь.

Я цокала каблуками по серому асфальту Тверского бульвара, разбрасывая шуршащий ворох опавших сухих осенних листьев. В московской Консерватории идут прекрасные вечерние концерты. А у меня появилось время, и я с радостью бегу туда слушать музыку. Слушая прекрасную музыку в Консерватории, впитывая эту удивительную мелодию жизни, я, коренная москвичка, строю свои планы.

Как приятно идти и вдыхать полной грудью чистый, прохладный воздух. Наблюдать, любоваться закатом и восходом солнца, радоваться новому дню, понимая, что далеко не всегда в черте города можно наблюдать этот момент суток. В городе это сделать очень нелегко, когда ты целый день проводишь на работе, а в выходные занята дома. А за городом, за чертой Москвы, на даче, на пляже, гуляя на поляне, на опушке леса, можно наблюдать, любуясь, восход и закат солнца. Встать с восходом, идти по росистой траве, встретив первые лучи солнца, вдыхать полной грудью свежий и чистый воздух, удивляясь красоте и совершенству природы, собирать букет полевых цветов, собирать лукошко лесных ягод. Моя душа парила, требовала новизны, творчества, общения, внимания, и только сегодня я это поняла, поймав себя на этой самой мысли, и приятно удивилась. Душа подсказала сердцу, что ему стучать ровно, четко, как метроном, а сердце душе, что пришло время радоваться и заниматься творчеством, быть свободной. Дышать глубоко, ровно, ощущать, как каждая клеточка твоего организма наполняется новой жизнью.

В давние-давние времена, в Древней Греции, в которой и родилась наука об искусстве речи риторика, жил философ по имени Демокрит.

Душа – огненная природа, природа сердца, природа жизни, любви человека, творчества. Природа огня, пламенная, горячая, для меня она и нежная, и притязательная, но она не опасная. Культура огня, пламени красива и органична, как и другие, она открыта и искренна. Философ Демокрит воздал учение об атоме и о душе.

Атом – от греч. «atomos» («неделимый, целый»). Душа – она единственная, целая, состоит из атомов – мельчайших, целых, неделимых частиц особой формы. Душа – она горячей природы, огненной, природы жизни. Душа + сердце = любовь. Первые чувства – они искренние, необычные, они невероятно нежные, трепетные, горячие, лучистые. Сейчас, возвращаясь из Консерватории, гуляю. Благодаря прекрасной музыке Бетховена и Чайковского я вспомнила эти чувства, сама удивившись. Жизнь идет вперед, года и города, люди, события бегут лентой новостей в столичной череде событий, а чувства все не меняются – они есть, они постоянны. Душа, любовь, сердце – прекрасный, многогранный мир. Счастье – человек родился!

Ему дана жизнь. Он видит мир, живет, у него есть семья! Есть и работа, и средства, есть жизнь. Он вкладывает свои средства, опыт, у него есть и коллеги, и друзья, а значит перспективы, он живет и развивается. Человек – скульптор и инженер жизни, своей жизни, художник и архитектор своего образования, Красота правит миром. Думаю, что такие же мысли есть и у вас. Простые вещи, мысли и слова, пожелания, желания, ток, события, которые преобразовываются. Я иду, я пою, слушаю, я вспоминаю, я говорю, я читаю, я работаю, я считаю, я думаю, я люблю, я рисую, я пишу, я думаю о тебе, я смотрю и вижу этот мир.

Мой «красный цветок» – цветок жизни, дивный и цветущий, дарящий эмоции, радость, творчество, вдохновение. Но люди такие разные – разные обычаи, их природа, разные языки и страны, а сердце одно, и сложно понять порой девочке, девушке, женщине, что представляет ее избранник, кто он. Можно ли доверять ему? Она ему доверяет, открывает свое сердце.

Я шла по Тверскому бульвару, уже вечерело и морозило, температура воздуха понижалась. По прогнозам к ночи обещали начало зимы. Любуясь переливом золотисто-голубоватой вечерней иллюминации, которая обвивала, украшая деревья бульвара, я гуляла. Музыка Людвига ван Бетховена звучала у меня в голове. Прекрасное, легкое настроение. Любуюсь вечерней столицей, ее витринами, старинными особняками Тверского бульвара, каждый из которых хранит в себе свою удивительную, уникальную историю столетий архитектуры. Смотрю в огромные окна столицы, в ее вечерние глаза-витрины, наблюдаю бег авто и транспорта, палатки периодической печати, вспоминаю конец 60-х и 70-е годы, горожан в утренних очередях к ним, развороты газет «Известия» и «Вечерняя Москва», «Литературная газета», «Советский спорт» у прохожих, вспоминаю те времена, когда по утрам от газетных киосков, отстояв очередь, купив свою любимую газету, бежали кто куда: горожане на работу, в детский сад вели своих любимых чад, в школу, в магазин «Продукты» за кефиром, батоном и ряженкой с авоськами, или на молочно-раздаточный. Гуляю и любуюсь столичным вечером на любимые московские окна и их негасимый свет. А сидя в кафе за чашечкой зеленого чая с лимоном и медом с мятой, или чашечкой кофе с ароматом свежайшего пудрового бисквита, составляю программу на текущий месяц. В каком облаке театрального искусства расположиться, очароваться актерским мастерством, отдохнуть, просто оттянуться, благодарить овациями за прекрасный вечер, дарить им цветы? Я вспоминаю. Немного грущу.

Москва готовится к чемпионату мира летом 2018 года. Грандиозное, долгожданное событие, которое так ждут все москвичи. Город реконструируется, превращается в уникальную, современную структуру. Радостное волнение и гордость охватили столицу и горожан. Любуюсь октябрьским листопадом, сидя в кафе, наблюдаю его падение, отдыхаю.

Любовь… бежит в токе будней

Москва, и тысячи ждут встречи друг с другом. А что такое любовь?

Какой у нее язык? У нее есть язык?

Какой у нее цвет? Лик? Вкус? Звук?

Голос? Образ?

«Любовь – это то, что бывает во взрослом кино, но это, конечно, секрет для ребят!» А наша планета – это тоже Любовь? Любовь – это сильное чувство, чувство восторга, пламя, нежность, радость, каскад, неожиданность, смятение, уважение и доверие, желание и трепет, страсть! Потрясающее чувство, лава, лавина эмоций и полная отдача.

Любовь – ты жизнь.

Любовь – ты му-зы-ка.

Любовь – не предает.

Любовь – широко открывает глаза.

Любовь – это мир прекрасного.

Любовь – это доверие и уважение.

Любовь – это нежность, смятение, неожиданность. Это радость – ты чувствуешь и ощущаешь прекрасный мир, ты говоришь словно на другом, новом языке, ты творишь и создаешь чистоту, улыбки, встречи. Объятия, поцелуи. шепот. Открываем толковый словарь:

«Любовь – это глубокое, эмоциональное чувство, глубокое расположение и доверие.

Любовь – это постоянство».

С. И. Ожегов

«Любовь – это чары ожидания».

В. И. Даль

«Любовь – чувство признательности, основанное на общности идеалов.

Чувство, основанное на взаимном расположении, симпатии и близости.

Братская любовь.

Материнская любовь.

Первая любовь.

Любовь с первого взгляда.

Земная любовь.

Любовь к Родине».

Д. Н. Ушаков

А в медицине?

Открываем медицинскую энциклопедию:

«Любовь – это разновидность комплексного, аддитивного расстройства психики (сродни алкоголизму и наркомании)».

Медицинские энциклопедии по-разному трактуют нереальное чувство привязанности, аддукция – непреодолимое чувство влечения к человеку противоположного пола. Я не согласна, что не контролируемое влечение, непреодолимое. Все по-разному ощущают. Наш молекулярный состав создает такое прекрасное чувство, и я считаю, что с аддукцией переборщили. Мои клеточки, мои молекулы выбирают себе то, что им ближе, то, что подходит, что нравится, вызывая такие прекрасные чувства. Я обычная женщина, которая любит, ценит и чувствует. А вот биологи утверждают, что гормон дофамин дает нам все самые сильные чувства и ощущения наслаждения и радости. Эпифиз – пенальная железа, шишковидное тело, мозговой отросток крошечного размера. Он вырабатывает серотонин – серое вещество и мелатонин, необходимые гормоны для деятельности и благополучия человека, для хорошего и прекрасного самочувствия. Читаем русские народные сказки. Пушкин, любимый русский поэт: «Здравствуй, князь ты мой прекрасный!» – говорит царевна Лебедь из его сказки. Это «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях». А сказки Бажова Павла Петровича? Данила-мастер. Он высек из камня Каменный цветок, нашел выход, вернулся домой к любимой. Читаем «Двенадцать месяцев» Маршака, «Серую шейку» Мамина-Сибиряка. Какое же здесь расстройство?! Я выступаю в защиту любви! Она хрупкая, нежная и огненная, ласковая, трепетная, единственная, красивая, искренняя, независимая и надежная.

Ее нельзя ранить! Она первая. Любовь дарит цветы, прекрасные чувства, и радость, смех, взаимопонимание, уважение, творчество, страсть, семью, прекрасный мир и улыбки. Она дарит семью, детей. Это этикет, эстетика, психология, дипломатия. Что вы скажете в современном мире, в мире нанотехнологий, брокеров и рефинансирования? Куплю остров мечты? Или – нет времени? Неправда. А что я ощущаю в ритме современной жизни? Как я это чувствую? Что иномашинистка ощущает, что она чувствует, печатая на машинке целый день? Я 20 лет работаю оператором за компьютером. Любовь – это когда твоя душа отбивает морзянку твоему мозгу, а мозг отправляет, переадресовывает эту волну твоему сердцу, этот порыв, этот луч, и все эти волны, одна за другой, эти лучи, отправляются бегущей строкой твоему избраннику, эмоции, ощущения, чувства потоком адресуются ему, затем, принимая душой, сердцем, реже мозгом, сознательно или – чаще – нет, распространяются по всему твоему телу, создавая сильное поле.

Этот сигнал принимает и обрабатывает мозг, он трансформирует его сердцу, и душа его принимает, этот сигнал остается в подсознании – он главный. Многие утверждают, что этот порыв изначально бессознательный. Чаще он внезапный. Можно подробно разобрать эту тему, она – прекрасна! Каждый человек создает себе среду сам. Среду, в которой он живет, работает и зарабатывает деньги, общается, отдыхает, путешествует, встречает свою половину, влюбляется, создает семью.

Я посылаю свою стрелу в защиту любви.

Да, это так и есть. Любовь – это гармония, это так красиво! Искусство, психология, сердце. Разум – это дипломатия, в данном случае – отношения между мужчиной и женщиной. Это азбука Морзе души, мозга, сердца, тела. Это азбука двух тел – мужского и женского, это секс, это ритм, бой часов, метроном, бой твоих курантов, это синтез, гармония. Это азбука жизни. Поздравляю всех тех, кто встретил свою первую любовь.

Любовь, ты – жизнь, ты – гармония!

Любовь, ты – цветок, нежный, красивый, неувядающий. Ты – радость! Я слушаю прекрасный вальс русского композитора.

Любовь, ты – музыка, ты прекрасна и мудра.

Нота

До – доверие, дождь, дол, доллар, доктор, дом (domus), достоинство, до-фа-мин (эндорфины – гормоны), достойно есть, дочь.

Ре – реальность, резус, реконструкция, результат, реквием.

Ми – минута, мир, миниатюра, миллион, микроскоп.

Фа – фа-но, фамилия, фаллос, фара, факт, фасция.

Соль – сольфеджио, соло, ключ соль в нотной бумаге, в нотной тетради – основа музыкальных произведений, нот, солод.

Ля – ла-ла-ла, ля-ля-ля, лазер, лаваш, лаванда, лавсан, лагуна, ладан, лямбда, лазурит, ла-зу-рит.

Си – синус, силуэт, синий, сын.

До – доверие, дождь, дол, доллар, доктор, донник, достоинство, достойно есть.

Уже заметно похолодало, темнело, я уже долго сидела в кафе, пора было идти домой, ближе к метро. Идя по шуршащим листьям, разбрасывая их в стороны, я продолжала любоваться вечерним пейзажем, вечерней световой гаммой, цветовой, ажурной палитрой янтарной осени, которая переливалась, искрясь в свете бульварных фонарей и гирлянд, желтым, лимонным, медовым, прозрачным, смолистым, как в Юрмале, парчовым, теплым цветом богатой, шероховатой охры. Кленовый серпантин вихрился по бульвару, неслышно вздыхая, медленно падая под мелодии осени.

Крохотные, покалывающие искорки от иллюминации создавали эффект бенгальских огней. Гармония осени, природы, палитра осенних красок, таких теплых и неожиданных сочетаний, светлых, ярких, ясных, дарящих солнечные, медовые, янтарные, золотистые, изумрудные, смолистые, пурпурные мазки осенней палитры столичной панорамы, гармония музыки и мелодий, услышанных на концерте в Консерватории, придали этому дню особое, прекрасное, романтичное и яркое настроение. Гармония музыки и природы, осенней поры, столичной панорамы, теплые, бархатистые звуки, шелест, шорох бульварной листвы дарят удивительные чувства и ощущения восприятия природы, ее биологии, звучание осенней музыки.

Осень – богатая пора. Она и богатая палитра. Здесь есть и зеленый цвет, цвет лета, цвет и состав растительности – хлорофилл. Осень играет всеми оттенками от светлого, зеленого, елового до самого темного, глубокого, цвета хвои и морозного мха, подсушенных и сухих коричневых, влажных коричневых, засохших сероватых. Октябрьские листья – желтые цвета солнца и его оттенков, красные, пурпурные, оранжевые, бордовые. Пятна на них подобны брызгам терпкого вина – словно росчерк вечернего торжества. Так я любовалась осенью в городе своего детства, рисуя в мыслях эти пейзажи золотой осени столицы.

Четыре сезона российской полосы, такие разные, такие долгожданные. Один сменяет другой. Осень укрывает ковром листвы землю, ложится снег, укутывая, сохраняя тепло. Снег – он ажурный, кружевной, пушистый, хрустальный, красивый, из него можно лепить фигурки, строить крепости, можно кататься с горки на санках, играть в снежки, ходить на лыжах, на каток. Встречать Новый год. Кататься на тройках лошадей, сохраняя старинные любимые русские народные традиции, устраивать праздники, Масленицу, провожая зиму до следующего года. Наступает весна, звенит весенняя капель, снег тает, поит землю, появляются первые проталины, первое тепло и первые цветы – подснежники. Прилетают птицы с юга, первые вестники – грачи. Земля оттаивает, просыпается, согревается, на деревьях появляются почки, деревья распускаются, кроны набирают свою силу, наступает солнечное, радостное лето, с праздниками, лугами, полянами, пляжами и путешествиями. Прилетают журавли и другие птицы и вьют свои гнезда.

Очнувшись от своих рассуждений, потому что мой шаг заметно участился, поняв, что очень похолодало, я подумала о тепле. Мелкие, еле заметные капельки дождя переходили в снег. Зима вступает в свои права. Наступает новый сезон, который с утра анонсировали по радио столичные синоптики. Утром и до полудня, когда я выходила из дома по делам, была удивительно мягкая и теплая, солнечная осенняя погода. А ближе к вечеру, после 20.00, обещали понижение температуры и снег, к ночи заметное понижение и снегопад. Осень задержалась теплом до самого ноября, а ночью обещали до 8-10 градусов мороза. Я и не ожидала, что так загуляю. Приближающийся ноябрь решил установить свою власть, показать свой морозный снежный кураж. Какой удивительный, знаменательный день, какой разнообразный! Сколько событий в этот день, в мой первый свободный день! Конечно, совсем не хотелось идти домой. Отпуск впервые за десять лет! Легкость, романтизм классической музыки, виртуозность и пафос Моцарта, его клавесин, создавали особый мир восприятия окружающей среды, мир романтики осени и листопада, искусства, мир природы, города, в котором я живу. Спеша в тепло и наслаждаясь поэтикой города, его пейзажем, порой и не замечаешь, что совсем замерзла, промокла, любуешься, вдыхая морозный воздух, встречая на своем пути здешних жителей, гуляющих со своими питомцами, как обычно, в вечернее время. Некоторые пары, прохаживаются по бульвару не торопясь, гуляя и наслаждаясь первой морозной дымкой и свежестью воздуха. Я впитывала дух своего города детства. Влюбленные пары, держась за руки или обнявшись, улыбались друг другу и прохожим, целуясь, им не хотелось расставаться, они гуляли по бульвару, встречали пушистую зиму столицы. Вспоминая свою юность, своих школьных друзей, друзей юности, студентов, с которыми так дружила, поймала себя на мысли: а почему бы мне не взять кисть и не нарисовать этот пейзаж осени? В такой фантастический день нужно работать целый день на бульварах и скверах, рисовать природу города, оставляя ее на листе ватмана или холста, работать фотоаппаратом – фоторужьем, оставлять свои впечатления от красок, палитры природы в своих альбомах, на пленке, делиться ими с друзьями и горожанами, туристами, делать выставки и приглашать гостей.

Жила-была девочка, девчонка, которая родилась в столице, женщина, которая решила изменить ток своих событий.

А может быть, сложить гербарий судьбы, разложить ее пасьянс? Открыть словарь, прочитать азбуку судьбы? Моя жизнь, моя судьба, моя любовь. Я остановилась, раскинув в стороны руки, любуясь снегопадом, ловлю снежинки, дышу полной грудью, вспоминаю поэта Бальмонта: «Осенняя листва всегда, что мед, сладка. В ней солнца чистый луч притих, чтоб отдохнуть». Да, природа берет перерыв, солнце, небо – все берет паузу. Пауза – в музыке, в нотах, пауза в жизни, в работе, пауза в речи, пауза в танце, в чтении, в песне, перерыв в театральном представлении – антракт. Природа после цветения и урожая дает себе отдых, укрываясь пушистым снежным одеялом до весны, да следующего сезона, до тепла, напоминая человеку об отдыхе. Снегопад – вот чудо, два часа тому назад была теплая осень! Весь Тверской бульвар засыпали огромные снежные пушистые хлопья. Все деревья, листья, асфальт, кленовый ковер, что покрыл землю, все, все в снегу! Красные листья, покрытые белыми хлопьями снега, подсвеченные вечерним люминесцентным светом, создавали розовый оттенок. Розовая зима!

– Девушка! – услышала я громкий мужской голос сбоку. – Уж небо осенью дышало, – констатировал прохожий. – Вас и не обойти! Так и остался бы с вами любоваться, – сказал он.

Вздрогнув от неожиданности, повернув голову, уже порядком замерзшая, не замечая того, что происходит вокруг, я посмотрела в сторону, откуда донесся голос.

Мой глашатай удалялся за линию горизонта в снегопаде бульвара. Почему-то мне вдруг вспомнилась фраза: «Давайте говорить друг другу комплименты», смотреть друг другу в глаза, улыбаясь, и мир будет прекрасным, красивым и желанным. Красота спасет мир!

А она его и спасает! Как прекрасен этот мир, посмотри! Я решила не спешить все-таки домой, зайти в теплое кафе, передохнуть и смотреть из его окна на вечерний ток столицы. Какая прекрасная наша Москва, красавица, так радует своих зрителей, горожан, гостей, только гулять и любоваться! А снег все учащался, кружил, падал. Снегопад.

Глава II. Мой Тверской бульвар

Иду по Тверскому бульвару, бульвару моего детства. Здесь я родилась, здесь жил мой папа со своей семьей, здесь жители защищали любимый город от фашистов, здесь город поднимался из руин войны, реконструировался, хорошел и реставрировался. Здесь, на Тверском бульваре, проводятся уличные праздничные гуляния, жители смотрят традиционный салют и кричат «Ура!» в честь праздника великой Победы, здесь и рядом, ближе к Маяковке, где театр Сатиры, концертный зал им. Чайковского, живут друзья нашей семьи, друзья моих родителей, коллеги, преподаватели, бывшие соседи, они встречались и вместе ходили на спектакли. Отсюда в войну уходили машины с жителями района на окраины Москвы, со всех сторон устанавливались противотанковые ежи, рылись траншеи, укреплялись заслоны. Сюда, в центр, приходила почта, и работал телеграф – и днем и ночью наша родная столица благодаря ему держала связь со всей страной. Здесь, ответственным канцелярии Моссовета и работала моя бабушка, Антонина Георгиевна, дорогая и любимая, а ее муж, мой дедушка, Николай Иванович и вся семья, мой папа Юрий Николаевич, и его сестра Галина Николаевна, как и все местные жители, выполняли все распоряжения правительства, помогали своим родителям защищать родной город. Низкий им поклон и несказанная благодарность за счастливую жизнь, за радость и мир, чистое небо! Наши семьи, столичные семьи – это богатая, невероятная, удивительная история судеб и жизни, любви, отваги, верности, уважения, преданности, радости и счастья. Мой Тверской бульвар – первый бульвар столицы, название которого изначально было просто «Бульвар». Его протяженность – 872 метра. Он начинается у Никитских ворот, у Никитской площади, и доходит до Пушкинской площади. Если идти по нему прямо, к Пушкинской площади, свернув с бульвара налево, можно выйти на Большую Бронную улицу, в Богословский или Сытинский переулки, а направо – в Шведский тупик.

Бульвар в Москве появился по распоряжению царицы Екатерины II.

Официальной датой прокладки Тверского бульвара принято считать 1796 год. Ранее на его месте проходила одна из стен Белого города, которые для удобства расширения Москвы были снесены в 1782 году. «Мой Белый город, ты цветок из камня, омытый добрым, солнечным дождем». Бульвар проложили лишь четырнадцать лет спустя. Структура Тверского бульвара изначально состояла из двух аллей, на которых были посажены березы, но они не прижились. Автором и руководителем архитектурных работ являеля архитектор Сергей Карин. А в 1946 году, после войны, архитектор, преподаватель, мастер ландшафтной культуры, градостроитель В. И. Долганов стал автором реконструкции Тверского. Были высажены липы, клены, дубы, вязы и ели.

Изначально Тверской бульвар был местом московских аристократов, местом встреч и отдыха – особенно ко времени своего расцвета, к 1820 году. Тверской бульвар – это место слияния эпох, это старинная, уютная «арабская» кондитерская-кофейня, это два искусственных водоема, фонтаны, беседка с мостиком, это липы, куртины с цветами, это Пушкинский черешчатый дуб, которому уже более 200 лет. Он назван в честь Пушкина, который был частым и любимым гостем Тверского бульвара. Этот дуб защищен чугунной оградой. Помню, когда была совсем маленькой девочкой, мы жили на Тверском и гуляли с дедушкой до дуба, а потом измеряли его, обхватывая руками, вместе с Юрой, внуком нашего соседа, деда Фета – так его все звали. Делюсь этими воспоминаниями, ведь у каждого человека в его памяти сохранилось что-то такое уникальное из детства! Деда Фета все очень любили и уважали, с ним было интересно. Увы, не помню его имени и отчества, была еще совсем мала.

Дед Фет был коренным столичным жителем, прекрасным мастером музыкальных инструментов, разных сувениров и фрегатов. К нему приезжали, приходили соседи и его клиенты, чтобы отреставрировать, настроить, обновить, подладить или вовсе заказать новый музыкальный инструмент для себя или для своего чада. Купить красивый трехпалубный, фрегат для интерьера своего кабинета или магазина, кафедры или лавки, новый музыкальный инструмент. Он делал скрипки разных размеров и звучаний, цветов, играл на них, настраивал, проверяя, как они работают. В его комнате-мастерской, сказочной, настоящей, постоянно присутствовал тонкий, иногда терпкий или нежный аромат липовой стружки и дерева, клена и бука, лекал из фанеры, которые он делал сам. Как правило, вырезались лекала из самой мягкой породы древесины, этот материал обстругивался, резался, вытачивался и, конечно, шлифовался, а волшебный запах древесины, завитков золотистых стружек, парил в воздухе комнаты, придавая всему комнатному пространству удивительный, особый, сказочный смысл. В воздухе комнаты пахло и терпким стойким клеем, и специальным лаком, и краской. Затем, когда скрипка была готова, в работу вступал и сам смычок, натягивалась музыкальная скрипичная леска, струна, крепилась и фиксировалась, ставилась на болты. Инструмент настраивался, это так интересно! А потом Фет брал каждый новый родившийся инструмент и играл гаммы, проверяя четкость звука каждой ноты, настраивая струны. Ведь после склейки, монтажа, каждый инструмент покрывался краской в несколько слоев, сушился, и только потом наносился лак, тоже в несколько слоев с сушкой, он принимал цвет, который был то светлее, то темнее, А мы с Юрой, его внуком, сидели и завороженно смотрели, как он, Фет, работает, не смея ему мешать, смотрели, как из обычного дерева, листков фанеры, появляются лекала для скрипок, и как из лекал получаются такие сложные, такие прекрасные, музыкальные инструменты – скрипки. Как рождается новый музыкальный инструмент, его звук, который издает такую прекрасную, тонкую, нежную мелодию, из которой рождается музыка. Мы хлопали в ладоши и кричали «Бис!» и «Браво!» Наш двор выходил в арочный колодец, из которого просматривался сам бульвар. Почему колодец арочный? Просто вход во двор с улицы был под аркой. Это единственный вход с улицы.

Резная арка с огромными чугунными воротами с вензелями одно время была всегда открыта. Однажды, рано утром, весной или летом, точно уже не скажу, я услышала мелодию, которую играл трубач с верхних этажей нашего дома. Прекрасные музыкальные волны, звуки удивительной мелодии трубача, похожей на призыв, перезвон колокольчиков, игривого, звонкого музыкального, очаровательного потока, были слышны в глубине двора, в колодце. Она поднималась наверх, вливаясь в окна, заполняя пространство двора завораживающей мелодией, которая была похожа на восход солнца. Она проникала и в наше приоткрытое окно. Однажды у нас во дворе, в нашем «колодце», был слышен звук арфы – эта необычная по звучанию, удивительная хрустальная мелодия, плавная, нежная, струилась и переливалась перезвоном хрустальных колокольчиков, то снижая, то усиливая звучание. В нашем доме на Тверском бульваре жили музыканты из оркестровой ямы Большого театра. Это название – «Оркестровая яма» удивительно прижилось в нашей столице, Оркестровая ложа звучит приятней, не правда ли? Мой папа, Юрий Николаевич, был музыкантом. Некоторое время его приглашали на работу и в «Оркестровую ложу» Большого театра, но он там не работал. Отца приглашали и в элитные столичные места аккомпанировать на рояле и фортепьяно.

Тверской бульвар – это настоящая ценность с удивительной, потрясающей историей и архитектурой. Здесь каждый особняк – вековая уникальная история. История русских магнатов, которые здесь жили. Среди шумных улиц столичного центра Тверской бульвар создает своим ландшафтом и рельефом, убранством, пышными кронами аллей, природной тенистой прохладой комфортное, такое симпатичное, спокойное место для отдыха, прогулок, встреч и общения. Как приятно пройтись, прогуляться в тени липовых аллей, ощущая их прохладу, как приятно наблюдать каскады крохотных призрачных капелек, которые веселым фейерверком разбрасывают свои бисеринки, переливаясь на солнце всеми цветами радуги, встретиться с друзьями и посидеть в кофейной, пообщаться. Проезды бульвара и близлежащих улиц застраивались дворянскими особняками в стиле русского классицизма. После войны с французами 1812 года бульвар сильно пострадал, его перестраивали. В 1880 году установили памятник Пушкину, в том же году проложили конку, а в 1911 году – трамвайные пути. В конце ХIХ века на бульваре появились доходные дома в стиле эклектики и модерна. В 1917 году на бульваре происходили бои между вооруженными большевиками и юнкерами. О наша богатая, насыщенная история!

В 1920-х годах проводили книжные базары.

В 1944 году вместо трамваев стали ходить троллейбусы. Тверской бульвар по причине событий неоднократно перестраивался.

Знаменитости эпохи золотого века русской литературы любили проводить тихие, прохладные майские и летние вечера на Тверском, общаться и отдыхать. Тверской бульвар привлекал и аристократов старой столицы. Именно здесь командир батальона Тарутинского полка устроил московский филиал тайного общества «Союз благоденствия». Здесь впервые читал свои «Думы» Кондратий Рылеев, здесь собирались Иван Пущин, Евгений Оболенский и др. О том, что здесь побывал Евгений Онегин, говорят следующие строки: «…Балконы, львы на воротах и стаи галок на крестах…». Тверской бульвар упоминается в ряде произведений о Москве, в произведениях Чехова, Толстого, в сатирических стихах князя Волконского, за которые автор был даже арестован на целый месяц.

Дом с гротом, дом Кологривовых на Тверском бульваре, 22. Прекрасный особняк, золотая книга московских историй, архитектуры и искусства, декораций, великолепный александровский орел на фронтоне, помещенный после приобретения дома в казну, характерный орнаментальный фриз по карнизу, розетки по карнизу второго этажа, так изысканно и сдержанно размещенные. Решетка балкона, опирающаяся на кронштейны из рыцарских шлемов, наконец, прекрасные маски на замках нижнего ряда окон – все это делает простые массы дома наряднее сложных и затейливых колоннад.

Есть мнение, что именно в этом доме, где знаменитый столичный учитель танцев Петр Андреевич Иогель арендовал помещение для проведения своих уроков, на одном из его балов тридцатилетний Пушкин впервые увидел Наталью Гончарову. А в ноябре 1830 года дом Кологривовых со всем участком и строениями на нем приобрела городская дума для помещения канцелярии московского обер-полицмейстера.

В начале Тверского бульвара, на площади у Никитских ворот, находится Храм Вознесения Господня в Сторожах, Храм «Большое Вознесение». Здесь, в трапезной, 18 февраля (2 марта) 1831 года состоялось венчание Пушкина с Натальей Гончаровой. В 1999 году на площади появился фонтан-ротонда работы архитекторов М. Белова и М. Харитонова. Внутри ротонды находятся фигуры Пушкина и Натальи Гончаровой.

Чем ближе к памятнику Пушкина, тем интересней история домов, расположенных на Тверском бульваре.

Тверской бульвар, 4 – особняк известного русского мецената Саввы Мамонтова, который начинает свою историю с 1867 года. Дом выполнен в стиле русского классицизма. А в 1911 году дом приобретает М. А. Страхова, которая открывает здесь мужскую гимназию.

Дом № 25, дом Герцена, выполненный в стиле русского классицизма и построенный в ХVIII веке. История этого дома начинается в 1786 году, когда известному московскому зодчему Матвею Федоровичу Казакову поступил заказ на строительство особняка. Его истории два с половиной века. В 1812 году здесь родился Герцен. С 1920 года здесь размещались 25 литературных организаций, здесь размещались Российская и Московская ассоциации пролетарских писателей. Здесь выступали Александр Блок, Сергей Есенин, Владимир Маяковский. С 1933 года в нем расположен Литературный институт имени А. М. Горького. В наши дни это скорее бетонная копия здания, жилой дом, выполненный в стиле русского модерна.

Дом № 18, стр. 1 – особняк П. П. Смирнова, глубокоуважаемого русского магната, всеми почитаемого водочных дел мастера. Особняк упоминается в московских архивах с 1759 года как дом ротмистра конной гвардии В. В. Истлентьева. В 1901–1905 гг. он был реконструирован по проекту архитектора Федора Шехтеля, к тому времени известного проектами особняков Морозова и Рябушинского. Благодаря его мастерству особняк Смирнова, изначально выполненный в строгом стиле ампир, в стиле классической симметрии, приобретает кардинально иной, новый стиль, стиль русского модерна XX века. Шехтель интерпретировал мотивы эпох в залах и этажах особняка. Романская гостиная, зал в стиле рококо, элементы готики в залах. Ступени, ведущие с цоколя здания, плоские и широкие, ведущие на первый этаж, в вестибюль. Это лестница, ведущая с нижнего этажа вестибюля на первый этаж, и в залы первого этажа, элементы готики центрального зала, придают особняку приятный, спокойный, грациозный стиль.

Тверской бульвар – это смешение эпох. События, стили архитектуры, страницы истории. У каждого горожанина тоже есть свои страницы истории, есть они и у нашей семьи, у моих соседей, друзей, родственников, преподавателей, коллег. Есть они и у меня. Прежде всего – это история русского искусства, культуры, поэзии, архитектуры, города.

Дом № 11 – здесь сейчас расположен музей знаменитой русской актрисы Марии Ермоловой, в этом доме она проживала. Дом возведен по проекту архитектора Ивана Гавриловича Кондратенко, заказ на это здание он получил в 1906 году.

Дом № 23 – бывший особняк Вырубовых, где сейчас располагается Московский Драматический театр им. А. С. Пушкина. Ранее вблизи театра, в конце бульвара располагался памятник самому Пушкину. Он был создан в 1880 году. Торжества при его открытии приходились на Пушкинские дни, когда произносили речи Достоевский и Тургенев.

Дом № 1, угловой шестиэтажный дом, был построен в 1949 году для военнослужащих Советской Армии.

Дом № 2 – здание ТАСС. Это удивительный архитектурный проект, самым невероятным образом ставший доминантой площади у Никитских ворот. Корпус нового здания появился на Никитской площади в 1977 году. В создании проекта участвовали архитекторы В. Егерев, А. Шейхет, З. Абрамова и Г. Сирота.

Дом № 22 – МХАТ, Московский Художественный Академический театр им. М. Горького. Его история началась в 1898 году, его основатели – К. С. Станиславский и В. И. Немирович-Данченко. Новое здание было построено в 1973 году архитектором В. Кубасовым и его командой.

Памятник русскому поэту Сергею Есенину был открыт в 1995 году. Здесь собираются его поклонники, студенты, читают его стихи, это прекрасное место для встреч, для прогулок и отдыха. Литераторы и студенты очень любят Сергея Есенина, они чтут его память.

А с середины 60-х и поныне на Тверском бульваре проводят новогодние праздники для всех жителей и гостей столицы, новогоднюю елку устанавливают возле памятника Пушкину, на площади. С гирляндами и иллюминацией, большими электрическими лампочками, огромными хлопушками, снежинками, шарами, большими конфетами с «секретами», серпантином и конфетти стоит у Пушкинской площади зелёная новогодняя красавица каждый год. Всегда Дед Мороз, с большим мешком подарков, и Снегурочка с песнями и стихами, загадками и сюрпризами, в прекрасном белоснежном наряде со снежинками, в белых сапожках, в шапочке с блёстками и толстой русой косой поздравляют всех жителей и гостей с Новым годом.

Они поют песни, а мы, собравшиеся зрители, подпеваем. Загадывают загадки, а те, кто отгадал, получают приз! Встав в круг, люди у памятника Пушкину аплодируют, подпевая, пританцовывая, а в середине круга находятся представители Москонцерта, которые играют на музыкальных инструментах. Толпятся и вокруг огромной новогодней праздничной елки. Все поют и танцуют, поздравляя друг друга, и от этого становится теплее и радостней! В 60-е и 70-е годы у елки стояла круглая афиша, обклеенная новыми программами, а рядом с ней – большой горячий кипящий агрегат с чаем и кофе, с горячими бубликами и баранками, который так кстати в мороз!

Продавщица с накрахмаленными белоснежными налокотниками и в фартуке продавала всем горячие бублики и стаканчики с кофе и чаем. Вот уж была гульба до вечера!

Современный Тверской бульвар хранит память и о великой Победе, о чем напоминает нам «Стена Памяти», которую устанавливают к 9 Мая. Люди приносят и возлагают цветы.

Каждый месяц здесь можно увидеть афиши о культурных мероприятиях, проводимых столичным правительством. В праздники жители Тверского и близлежащих улиц вечером собираются, чтобы посмотреть традиционный праздничный салют на Пушкинской площади, на Никитской, на Красной площади. Огненные шары, цветы, звездные букеты необычайной красоты осыпают разноцветными каскадами небо и падают, мерцая яркими, ослепляющими звездочками, словно бенгальские огни, поразительным, прекрасным, праздничным блеском. Здесь собираются и байкеры. Вы, конечно же, улыбнетесь, читая эти строки, и «Улыбка, без сомненья, вдруг коснется ваших глаз, и хорошее настроение не покинет больше вас!».

Пожалуй, впервые в жизни мне было так приятно идти по асфальту, устланному мягкой ковровой дорожкой из кленовых осенних листьев. Я разглядывала рисунки на листьях, которые уже припорашивались первым снежком. Листочки кружились в плавном шуршащем заснеженном вальсе. Природа говорила о наступлении зимы. Палитра бульвара и близлежащих улиц поражала и радовала своим совершенством, разнообразием осенне-зимних мотивов. Иногда в тени, в сумраке, из-под снега или дождя, в сезонной череде, из тусклой монотонности, от утреннего или дневного осеннего луча солнца, или от яркого света витрин и окон московских улиц, фонарей и фееричных иллюминаций, выглядывает каким-то чудом сохранившийся зеленый цвет – лист, который еще не успел засохнуть, а наоборот, в холоде хорошо сохранился. Он – основа всей растительности на нашей планете, он зеленый, и еще сохранил все свои оттенки и свойства, а под первым снегом очень свеж.

Осень – богатая пора. Она сохраняет все краски лета, добавляя свои – новые, теплые. Создается такое впечатление, что все тепло лета, все его краски, яркость пейзажей и растительности, грибной дождик с радугой и зарницами, зелень, поля и луга, урожай, ливни и град с грозами и громом, пляжи и луга остались в осенней листве, в ее палитре, и в осеннем плодородии, в жатве. Палитра лета – изумруд растительности, лесной и садовой хвои, покрытой туманом, россыпью росы, цветочной и плодовой, садовой, цвет сухого или подпаленного зноем мха, орошенного утренней росой, и россыпь цветущих кустов, лесных ягод черники, брусники, земляники, клюквы, россыпь переспелых ягод на плодовых деревьях боярышника и рябины, облепихи или черноплодки, которые остались в осенней листве. Серовато-коричневые блики осени с желтизной осенней охры и красные, бордовые, желтые пятна на листьях напоминают нам о жарком солнечном лете, о тепле, о летнем солнце. А подсохший ворох листьев с морозной поземкой напоминает, что скоро наступят холода, что нужно сохранять тепло, готовиться к зиме.

Вот и наступила зима. Зима – пауза природы, ее отдых. Она посыпает снегом все вокруг, укрывает пушистым одеялом, давая передохнуть. Пауза природы.

Я шла, любуясь осенней симфонией листопада, где мелодии скрипок придавали пейзажу и падающей листве легкий кураж, а альты приглашали осенние кленовые парашютики выбрать площадку для посадки. Подхваченные снежным вальсом, они плавно приземлялись, играя цветовой гаммой, и их накрывало первыми снежинками. Утром была еще очень теплая осень. Ближе к вечеру похолодало. По прогнозам обещали похолодание, вечером – значительное понижение температуры воздуха, которое уже началось. Какой прекрасный вечер, столько ярких впечатлений от пейзажей и природных событий столицы. Просто продолжение концерта, звуки, мелодии – прекрасные, музыка московской Консерватории, ноты осеннего вальса, их легкость, романтизма, воздушность произведений Бетховена, Штрауса, Шопена, Моцарта, Вивальди, классика Чайковского, Римского-Корсакова меняются на палитру красок и оттенков природы, на оттенки осени и начала зимы городского пейзажа.

Коробейники

Моя осенняя карета неторопливо шла по мостовой Тверского бульвара, отсчитывая метры гулким цоканьем копыт резвого рысака. Под настоятельный, монотонный голос кучера гнедой рысак еле сдерживал свой пыл.

– Помалу, – бурчал возница, – потихоньку, тише, тише, ишь оно, какой лихой-то, резвый, не гони, потише, потихоньку! От так, так-то, милый, – натягивая вожжи, бурчал кучер. – Не спеши, у нас ведь прогулка, гуляем мы.

Закручивается вихрь потрясающих московских историй, орошая серебряными брызгами последнего осеннего дождя, переходящего в настоящий снегопад.

Этот последний осенний день близился к своему концу, вечерело. А я, устроившись в своем кортеже, путешествовала по вечерней Москве, по ее старинным, любимым улицам, с радостью и любопытством выглядывая в окно из-за плотной, шелковой вышитой шторки, разглядывая убранство восстановленных старинных особняков. По бульвару неторопливо прохаживаются пары. А вот коробейник зазывает московских модниц и всех прохожих, приглашает за покупками, собирая вокруг себя покупателей.

Леденцы, петушки – детворе, пушистые меховые рукавицы, платки, рушники, бусы, иконки, глиняные чашки, кружки расписные, керамические, большие с крышками, духи, кольца да помады, ювелирные изделия. Деревянные, расписные ложки, матрешки и свистульки. А вон дама выбрала себе миниатюрную сумочку из кожи и меха, а вон мальчишка догоняет девочку с маленькой собачкой – они играют в салки. Покачиваются шторки моей кареты. Я с интересом смотрю в щель прикрытого окна, отодвигая занавеску. А вон влюбленные пары, обнявшись, гуляют по бульвару, ловят крохотные, пушистые снежинки, искорки зимы. В палатках продают горячие кофе, чай, выпечку. Из уютной кареты виден осенний закат. Я читаю, листая страницы истории. Читаю, отдавая дань уважения истории столицы, архитектуре и искусству, традициям, историю своего древнего, родного города, в котором я родилась, родились мои родственники и родители.

Глава III. Нота размышлений

О, какая прекрасная наша Москва! Я решила гулять на полную, любоваться вечерним городом. Вечер и морозец, смена сезона только прибавила эмоций. Размышляя обо всем, о жизни, о событиях, о своем решении, я шла по Тверскому бульвару. Как жить? Как быть? Какие строить планы? На какие ходить лекции? Как зарабатывать? С кем общаться? Дружить? Кого любить? Заниматься творчеством – быть самой собой, романтиком, лириком, художником, поэтом, литератором, музыкантом, бизнес – леди, менеджером? Зарабатывать прилично – опять стать роботом? Душа кричит: «Долой роботов! Да здравствует мое творчество!». А мозг отвечает: «А деньги кто будет зарабатывать? Жить на что?» Я размышляла, поймав себя на мысли, что шаг снова чеканит, руки стынут, холодает, заметно холодает. Снег закружился, повалил хлопьями, листья превратились в лед, они скользили и похрустывали под ногами, стыли пальцы, руки. А он? Где он? Единственный? Желанный? Любящий? Как он? Без меня? А я без него? Эти мысли стучали у меня в голове. Я удивилась первый раз за столько лет! Я смотрю в твои глаза, моя искренность, радость, растерянность, смятение, чувства.

Почти дойдя до Тверской улицы, я обратила внимание на красный глаз светофора, который подсказал, что мне вниз, в подземный переход. Там сухо, светло, тепло, там метро, там можно спастись от холода и погреться, перейти на другую сторону улицы. Вот и пришла наша зимушка-зима. Спустившись в подземный переход, пройдя до конца, я вышла из перехода на противоположную сторону Тверской улицы. Я решила, что зайти в кафе стоит, пусть этот вечер пройдет тут. Постовой, слегка припорошенный первым снежком, указывал верный путь. А снег все кружил, ложился на деревья и дома, машины, прохожих, осыпал и укрывал их. Я почти побежала. Продлить этот вечер, который принес мне такие яркие, радостные впечатления. Мой первый свободный вечер.

Украсить его, продлить, придать ему особое значение. В риторике, в той стране, в которой правит древний язык, слово, где льется речь ласковым потоком мелодий, прямая речь, слово, звук, музыка, мастерство, такт, слог, этика, тексты, философия, психология – везде есть пауза: в нотах, в театре, в стихах, в музыке, в речи, в строфе, в природе. Пауза, перерыв, отдых, нужно взять паузу.

Гамма

До – доверие, дом, дофамин, доктор, дочь.

Ре – реальность, результат, резус, реконструкция, реквием.

Ми – минует, мир, минута, миф, микроскоп, миллион.

Фа – факт, фасция, фа-но, фаллос, фара.

Соль – сольфеджио, соль, соло, сопрано, солод.

Ля – ля-ля, ляля, ладан, лазурит, лазурь.

Си – синий, синус, силуэт, сила, сын.

До – дождь, домус, дом.

Сегодня я гуляю, беру паузу, любуюсь пейзажем вечерней Москвы.

Я составляю гербарий из осенних листьев. Каждый лист так красив, разнообразен. Он так отличается один от другого.

Крохотные молоточки застучали у меня в висках. Холодно! Мороз! Вечер! Авто в переулках заносило – не все еще перешли на зимнюю резину. Постовой был завален снегом, покрыт толщей снежного покрова. Такое я видела впервые!

О наша зимушка-зима! Заснеженный регулировщик так четко и ладно, безукоризненно выполнял свои обязанности, свой долг, стоя на посту, что я засмотрелась, улыбнувшись своим мыслям, отмечая, что я неожиданно для самой себя обращаю внимание на мужчин на улице – с каких это пор?! Иногда полезно рассуждать обо всем, не только о работе. Мой шаг гарцевал, превращаясь в парадный. Очень хотелось тепла и уюта…

Мой сотовый разрывался от звонков подруги, она меня потеряла. А я, очарованная этим днем, необычным, совсем другим, не похожим на те, предыдущие, гуляла, с радостью впитывая в себя все происходящее, не отвечала на входящие, мне так не хотелось прерывать свои размышления.

Все люди, женщины и мужчины, делятся на несколько характерных типов темперамента. Так сложилось, что в моем восприятии тоже сформировались характерные типы людей. Может быть, скажем, это такая зарисовка, картинка, сценка. Еще к этим рассуждениям о жизни я могу добавить: мужчины никогда не поймут женщин до конца, слишком разные субстанции. Но сейчас не об этом. Бывает так, что ассоциация превалирует. Так складываются события, обстановка.

* * *

Еще час тому назад мой променад был просто осенней прогулкой, без спешки и обязательств. Да, теперь глаза на мир смотрят совершенно иначе. Есть обстоятельства, которые менять нельзя. Есть решения, которые вообще неизменны, они – постоянны. Вечерняя азбука моего мозга настаивала на тепле и комфорте, его бегущая строка отбивала: «Нужно идти в тепло, в тепло! Иду в кафе». Я вспомнила горячо любимый фильм «Покровские ворота». Вот уж поистине – классика жанра, действительно, всегда, когда смотрю этот фильм, смеюсь, как будто впервые вижу. В разные времена – разный ток событий, и как знать, может быть, рожденные в XXI веке уже не поймут этих рассуждений.

Совсем замерзшая, можно сказать, окоченевшая, я догарцевала до большой стеклянной двери с бронзовой ручкой и, потянув ее к себе и подняв глаза, увидела вывеску «Бар».

Снег летел прямо в глаза, было трудно различить что-то еще, кроме света. Дверь открылась, меня пригласил войти звон колокольчиков. Клубы морозного пара повалили с улицы внутрь за мной, окутав и меня, и часть помещения. Мысль о внешнем виде промелькнула у меня в голове. Я была вся завалена снегом, который уже начинал таять.

«Под снежным покровом», больше никаких мыслей не было. Волосы, пальто, сумка, да и сапожки – все в снегу. Сделав несколько шагов вперед, внутрь, услышав, что дверь закрылась, почувствовав, что не дует, я выбирала себе место. Клубы пара от морозного воздуха с улицы распространялись, плывя по помещению, медленно растворяясь пуская струи морозного, свежего воздуха. Он так резонировал с невероятно теплым, пряным, мягким, нежным, струящимся, таким изысканным ароматом молотого кофе с коньячными и вишневыми нотами ликера, корицы и имбиря, который сигналил моему мозгу короткой морзянкой отдыха, раскрывая карты очаровательного дыхания вечернего барного гостеприимства и уюта, что я решила пройти внутрь. Оказавшись в глубине, выбрав столик и поняв, что я в безопасности и тепле, в комфорте, я расположилась поудобней и стала погружаться в это облако уюта, позабыв обо всем.

Глава IV. Мираж

Вспоминая все события, я поняла впервые, что устала насколько, что не способна пошевелить пальцем, сказать слово и тем более снять промокшее пальто и повесить на вешалку. Конечно, мороз добавил ощущений, но гуляя, я даже и не понимала, что уже замерзла, таким необычным был этот день. Было тепло, комфортно, и я понемногу начала отогреваться. Аромат кофе в баре завораживал и создавал очень приятную атмосферу. Привыкая к обстановке, я остановила свой взгляд на свече, которая стояла у соседей на столике. Влюбленная пара отмечала свой праздник. У них на столике стоял пышный букет оранжевых роз в большой вазе, издавая сладковато-горьковатый аромат. Сама форма роз тоже напоминала форму свечей. Цветы, розы – эти необычные нимфы, лепесточки которых были удлиненными, а наполовину раскрытые бутоны напоминали волны. Эти «свечи-нимфы» наполняли пространство своим изумительным ароматом, который так резонировал с поступающим морозным снежным воздухом с улицы и ароматом кофе, что не реагировать было невозможно. Я засмотрелась на это цветочное чудо, вдыхая его аромат. Любуясь этими цветами, я на короткое время и забыла про влюбленную пару, но вскоре отметила, что я, может, и некорректна – так долго рассматриваю чужие цветы! Пора отвести свой взгляд и заняться своими делами. Но это так красиво – оранжевый цвет роз и необычный аромат, такое чудо! Улыбнувшись влюбленной паре и получив улыбки в ответ, я кивнула и продолжала отдыхать за своим столиком. Мое дивное, чудесное облако, мой «красный цветок» ворожил, расправляя свои нежные, красные лепесточки, оживая, неторопливо покачиваясь. Негромкая, спокойная музыка саксофона располагала к комфортному вечеру.

– Леди, – услышала я буквально в ухо негромкий, мягкий, низкий мужской голос. – К вашим услугам коньяк, кофе, шоколад.

Я вздрогнула от неожиданности. Голос очень приятный, удивительно располагающий, внимательный. Понимая, что с ответом тянуть нельзя, это, в конце концов, просто неприлично, я хотела произнести вопрос: «Чем обязана?»

Снег таял, и с волос на пальто, которое я еще не успела снять, сбегали струйки воды, они сбегали и по лбу, и по лицу. Единственное, что удалось мне, это хлопнуть ресницами, пытаясь показать, что говорить-то пока и не получается, так я замерзла.

– Я вас так сильно напугал, сударыня? Извините, – сказал официант.

– Немного неожиданно, – пояснила я. – Там, там, на улице, началась настоящая зима, все покрыто снегом, все замело, снежинки кружат, очень красиво, но холодно, мороз, – повествовала я почти шепотом.

Поблагодарив официанта за внимание, я согласилась на чашечку кофе и 50 граммов коньяка, попросив сначала стакан воды. Мой спаситель так внимательно смотрел на меня и слушал, что я совсем растерялась. Оказалось, что он не официант, а бармен, который работает за барной стойкой, готовя напитки. Он вежливо кивнул и удалился. Осмотревшись, отметив, что здесь очень мило и современно, оценив авторский дизайн, интерьер бара, его мебель, текстиль, и в целом симпатичную и органичную обстановку, я перешла к дегустации. Барная стойка в глубине выделялась изящным оформлением и бликами стекла. Безупречная изысканная форма персонала меня поразила, я засмотрелась. Промокая лицо салфеткой, я продолжала любоваться деталями интерьера. Пытаясь достать из мокрого кармана свое зеркальце, снять пальто, повесить его, чтобы сушилось, я начала приводить себя в порядок. Появился бармен, поставил рюмочку коньяка на столик и также деликатно удалился.

Божественный мягкий напиток, распространял неповторимую миндальную ноту, струйку коньячного аромата. Я сделала первый глоток и наконец-то свободно выдохнула. Приятный, мягкий напиток разошелся по телу, проникая в каждую клеточку, согревая их, делая эластичней.

– Может быть, повторить? – услышала я вопрос.

– Воды, – попросила я.

Кто бы слышал, как он засмеялся! Какая у него очаровательная улыбка!

– Леди, вы совсем не пьете! Это дорогой, шикарный напиток, его не запивают водой! Вы сейчас почувствуете это наверняка.

– О нет, – ответила я, – просто стакан воды, пить, прошу, он будет стоять на столе и все.

– Sorry, lady, just exiting! It`s so perfect! – улыбаясь, отвечал бармен.

– Really? – тоже по-английски спросила я.

Меня интересовало, что же особенного произошло. Я тоже засмеялась, начав понемногу оттаивать.

Моей душе и сердцу стало тепло.

– Кофе? – спросил бармен.

– Пожалуй, – согласилась я.

Через некоторое время на моем столике стоял узкий прозрачный длинный стакан воды, наполненный хрустальными льдинками с веточкой мяты и вишенкой, и чашечка невероятно душистого, нежного ароматного кофе.

Стакан воды рассыпал искорки от льдинок, и казалось, что это ледяной бенгальский огонь. Льдинки сверкали, переливаясь, я смотрела на них. Один блик переходил в другой. Мое дивное, прекрасное облако, мой «красный цветок» оживал, орошенный искорками от льдинок в стакане, неповторимо выполняя танец судьбы. Еще через несколько минут у меня на столике в небольшом стеклянном шаре появилась горящая свеча. Горящие свечи стояли на каждом столике, это напоминало о вечерних традициях отдыха и торжествах. Свечи удивительно вписывались в интерьер. Из динамиков продолжал играть великолепный саксофон.

– Мэм, я возле вас, не откажите, – услышала я все тот же приятный голос.

Огненный напиток ворожил у меня за столиком.

– Сделайте милость, не откажите, сударыня! Примите, прошу! – слушала я мягкий голос бармена.

Тут рассмеялась я, рассмеялась открыто и искренне. Чудеса! И искренне, и смешно, смешно потому, что все случайно, я просто прогуливалась до метро, но загуляла.

Такого не было уже сто лет! Но почему?

Мы не знакомы. Мы не друзья. Принимаю ухаживание абсолютно незнакомого человека!

К напитку появилась тарелка овальной формы. На ней был составлен узор из бутонов маленьких цветов и салфеток в форме сердца. В середине лежал пышный бисквит. Я улыбалась: какое чудо! Как приятно.

– Все секреты ванильно-вишневого, лайт-бисквитно-ромового, сливочно-пломбирного крема, – рекомендовал бармен.

Я смеялась, пораженная и очарованная.

– Сам изобрел, только что. Не откажите, сударыня.

Трэш! Он еле сдерживал свой радостный смех. Я подумала, что он и сам не ожидал такого, судя по всему. Но чем же я обязана этому юноше?

Мне стало неловко, и я поблагодарила, сказав, что непременно отведаю, и решила спросить, а почему же он возле меня? Я ощутила себя в кругу своих давних, добрых, любимых друзей.

Мы живем в одном городе, в Москве, а в ней проживают 10 миллионов – немало. Огромный город. В нем все разлетелись, кто-то уехал за границу на работу, и неизвестно, кто вернется на Родину, кто-то так и остался на службе, и неизвестно, будет ли еще встреча давних друзей, коллег, друзей студенческой поры или нет. Немного грустно от этих мыслей. Я подняла глаза и посмотрела в глаза бармена. Глубокие, тёмно-карие, почти черные, большие открытые добрые глаза смотрели на меня исподлобья с таким интересом, искренностью и радушием, гостеприимством, что я решила доверить, принять все его респекты. Что-то знакомое промелькнуло у меня в памяти, располагающее.

Звуки саксофона продолжали литься, словно золотистый ручей, плавно и медленно – в мои уши, в мое сердце, в этот вечер.

– Может быть, еще рюмочку? – услышала я все тот же приятный голос.

– Пожалуй, – согласилась я.

* * *

После музыкальной паузы я отметила, что кремово-бисквитный, вишнево-ванильный брюле удался, что все очень интересно и органично. Я хлопала в ладоши под звуки завораживающего саксофона и благодарила.

– Вы очень любезны и очаровательны, мэм, – констатировал бармен.

– Но вы, сударь, не ответили мне на мой вопрос: так почему же вы возле меня? – не отставала я.

– Хороший вопрос, – ответил он и улыбнулся. – Я и сам не знаю. Ухаживаю за милой леди. Угощаю дорогую гостью. Очень прошу, отведайте.

Я тепло благодарила этого человека, отметив, что мы с ним уже в контакте и общаемся. Обаяние бармена, его мягкий, низкий тембр голоса, добрые, открытые, радушные глаза меня покорили, не говоря уже о костюме. Мой лед активно таял. «Капучино по-вечернему» и коньяк, его миндальные нотки оказались брендом этого вечера, брендом бармена. Потрясающий бисквит, который бармен создал сегодня впервые, был принят мной с огромным удовольствием. Рецепт бисквита напоминал о деликатных вкусовых качествах: орехово-ванильные взбитые легкие сливки, миндальный ликер, немного рома, горький шоколад и вишнёвый сироп с вишенками, немного пористого молочного шоколада, корицы, пломбира, сливок и имбиря, сам бисквит и немного кофе.

– Ставлю 9 баллов по еврошкале, – почему-то произнесла я, заканчивая дегустацию. – Отмечаю мягкость и легкость! Довольно изысканно, бодрит, но как согревает! Великолепные вкусовые качества, мягкие и в то же время терпкие. Как вам это удалось? – поинтересовалась я.

Услышав в ответ невероятно открытый, довольно громкий, обаятельный смех своего повелителя, немного придя в себя и осмотревшись, подмигнула ему, дав понять, что все хорошо, и я правда рада нашему знакомству. От вопроса «почему?» я никак не могла отказаться, но сдержалась. Меня не оставляло чувство, что ответ именно здесь, в баре. Я пыталась скрыть свое любопытство – не знаю, удалось мне это или нет. Постояв рядом со мной несколько минут, бармен наклонился к моему лицу и тихо, еле слышно прошептал:

– Разрешите?

Он протянул мне зеркальце. Мое, которое было в кармане, так и оставалось мокрым.

– Леди, ваши волосы, ваши прекрасные волосы… они намокли, – произнес он.

Капельки растаявшего снега медленно рассыпались, скатываясь одна за другой по волосам и превращаясь в струйки воды. Мои глаза широко раскрылись, в них танцевали вопросительные знаки.

Удивление, поражение, вопрос.

– Разрешите поухаживать? Помочь вам?

Я молча кивнула.

Взяв салфетку, он бережно промокнул мое лицо и поправил мои волосы. Его глаза с таким интересом рассматривали меня. Мой мозг опять заколотил крохотными молоточками. А что происходит, что?

* * *

Мой новый знакомый деликатно удалился, предоставив мне возможность побыть одной.

Спустя некоторое время я с удивлением обнаружила, что с первой минуты своего пребывания здесь нахожусь в одной и той же позе, почти недвижима. Моя сумка, которая за время моей прогулки превратилась в глыбу льда, покрытую толщей снега, тоже успела оттаять, и после активного таяния в тепле, прибавив в весе, с грохотом рухнула на пол.

Я смотрелась в зеркальце, поправляя волосы.

– Как себя чувствуете, леди? – услышала я вопрос бармена.

– Fine! Thanks[1], – по-английски поблагодарила я его.

Хотелось сделать приятое человеку, который уделил мне внимание.

– Как вас зовут? – спросил он.

– Вика, Виктория, – ответила я. – А вас?

– Дмитрий, – ответил бармен.

В небольшом, низком, широком бокале плавно качалась бордовая роза.

– Это вам, примите, она украсит ваш столик, – сказал Дмитрий, поставив бокал с цветком на столик.

Он опять мгновенно удалился, предоставив мне возможность побыть одной. Мой вечер раскрывался пурпурным цветком, распуская свои лепесточки. Легкий теплый пар, его клубы, возникающие от потока мороза с улицы, врывавшегося в открытую дверь при входе посетителей, медленно поднимался от поверхности пола, все обволакивая вокруг, согревая ноги.

Я почувствовала, как опять сотни, тысячи мельчайших бисеринок, наимельчайших крохотных горячих потоков бежали по моим венам, распространяясь по всему телу, согревая его. Тепло, очень тепло, хорошо, уютно.

Мое сердце принимало азбуку души, оно трансформировало ее бегущей строкой морзянки моему мозгу.

Погружаясь в уют и тепло, согреваясь, привыкая к вечерней обстановке, я вспоминала своего единственного друга, с которым мы учились в институте, затем больше десяти лет проработали в одном учреждении и не виделись лет двадцать. Почему-то именно сегодня, в свой первый свободный день, о друге ничего не зная, я вспомнила его, возвращаясь с концерта. Вспоминала его добрый, открытый, упорный взгляд исподлобья, его обаятельную улыбку и наши беседы по дороге домой, в кафе, за чашкой чая или кофе в обеденное время. Я вспоминала наш жест приветствия, когда, внезапно встречаясь на работе в коридоре, идя навстречу друг другу, мы вытягивали руки друг к другу, и ладонями правых рук делали дружеский хлопок. Я загрустила, загрустила по прошлому, да, очень. Уже не будет того времени никогда.

Я грущу по прошлому, по своим друзьям, но ведь правда – без прошлого нет будущего, с этим не поспоришь.

– Еще рюмочку? – услышала я вопрос.

Посмотрев в зеркальце, немного оправившись, подкрасив губы потемней, я торжественно произнесла:

– Неси! Не откажусь! А вы со мной, сударь? – заглянув ему в глаза, поинтересовалась я.

– На работе, при исполнении, сударыня, – кротко ответил Дмитрий.

Смакуя коньяк, я не переставала удивляться сходству манер, учитывая приличную разницу в возрасте. В поведении Дмитрия я распознавала жесты, манеры друга, поражаясь этому сходству, но стараясь не показывать вида.

Чуть погодя, определив, что настал момент, когда можно исчезнуть на несколько минут, чтобы привести себя в порядок, я удалилась.

Приятная атмосфера бара, его оформление, дизайнерский стиль создавали невероятное ощущение отдыха и комфорта. Музыка тоже располагала к приятному и достойному времяпрепровождению. Я любовалась интерьером и отдыхала. Огненные ручейки продолжали стремительно бежать по венам, согревая меня мягко и нежно и давая понять, что я согрелась.

Несказанные, волшебные чувства.

– Дим, – позвала я. – А что у меня там по прейскуранту?

– Коктейль! – ответил он.

– О, позвольте! – Я залилась смехом. – Пощадите, прошу! Тут можно остаться до утра! Не стоит, это лишнее. Мне действительно пора собираться. Да и вообще, у меня же жесткий лимит по бюджету! А вы развлекаете меня сегодня весь вечер, ухаживаете за мной! Уважьте, прошу, сколько с меня?

– 550 рублей, – ответил он.

Положив деньги в расчетный планшет, я поблагодарила Дмитрия.

– Не смею вам мешать, – сказал он.

И, как обычно, мгновенно исчез. Я даже не успела возразить, что он мне вовсе не мешает, наоборот, мне очень приятно. Мой цветок продолжал ворожить, плавно покачиваясь под музыку саксофона. Данная нота вечернего отдыха располагала меня остаться здесь еще ненадолго. Зимние вечерние сумерки спустились на город, засыпав, укутав его кружевом зимнего первого дня. Бар осветил вечерний свет свечей, утопая в ночной дымке. Звон колокольчиков у входа привлек мое внимание.

Дверь резко и широко открылась, и клубы морозного воздуха повалили один за другим, достигнув середины помещения. Я остановила свой взгляд на входе. За вихрем искрящихся снежинок с улицы зашли двое мужчин в распахнутых пальто, тоже припорошенные снегом. Их лиц не было четко видно из-за этих морозных клубов и приглушенного света в баре. Первый мужчина прошел немного вперед. Мне показалось, что он мне кого-то напоминает. Сделав знак приветствия Дмитрию, мужчина остановился, ожидая второго, курящего, который разговаривал по сотовому, придерживая дверь. На улице, видно, находился еще кто-то.

Я посмотрелась в зеркальце, промокая последние капли растаявшего снега и продолжала слушать музыку. Мужчины, только что вошедшие в бар и стоявшие у входа в клубах морозного воздуха, приглашали третьего зайти с улицы. У входа стояли их авто. Свет их фар проник в окна бара, осветив всю стойку. Посмотрев на вход, мне стало интересно, кто же это такой шумный? А когда я убрала зеркальце и пар немного осел, первый мужчина, направившись ко мне, спросил:

– Разрешите? – услышала я знакомый, немного огрубевший голос.

На меня смотрели исподлобья серьезные, недоумевающие глаза – этот взгляд я называю «накат». Вот уж не знаю, как рассказать словами то, что я почувствовала, потому что узнала в нем своего давнего друга, того самого единственного, которого только что вспоминала, и по кому только что грустила.

Смотря ему в глаза, я пригласила его присесть.

– Здравствуйте, леди! Мое почтение! Мираж? Это не сон? Вы очаровательны, как всегда!

– Вита, Вита-Витали-Виталичка, – протяжно прошептала я, – мой хороший! Ка-а-ак? О-о-отку-уда? Какие люди! Какими судьбами?

– Ну че? Айс? Чин-чин, Вик, по маленькой? За нашу встречу! – услышала я все тот же дежурный вопрос, который можно было прочесть в его глазах.

Его синий взгляд, глядя на меня, смягчился. Мой вдох где-то остановился, постоял немного, пока я осознавала происходящее. О, как поразительно, ошеломляюще слышать тот голос, о котором только что вспоминала, видеть того, о ком только что грустила, вспоминая спустя столько лет! Нереально! Наклонившись ко мне, немного осмелев, глядя тоже прямо мне в глаза своим «накатом» исподлобья, тоже слегка припорошенный снегом, Виталий произнес свой вопрос:

– Леди, я не ошибся? Это не мираж?

Я понемногу выдыхала. Мои пальцы автоматически делали ощупывающее движение, мне хотелось пощупать Виталия, потрогать, чтобы убедиться, что он и правда напротив меня, что это он. Выдохнув, я сделала глубокий вдох и ответила, что это я, Вика, что он не, что вот сижу перед ним, смотрю ему в глаза. И вообще, что я уже успела познакомиться с барменом и пропустить по 50 грамм. Я пыталась что-то сказать еще. Очень пригодился стакан с почти растаявшими льдинками. Он же тоже своими разбрасывающимися искорками создавал определённый настрой. Виталий залпом его прикончил, поставив пустым на столик.

– При-и-иве-ет, – тянула я. – Сколько лет, сколько зим!

– Какими судьбами? Что случилось? Как, каким образом ты здесь оказалась? – засыпал своими вопросами меня Вит.

– Да-а-а-а, – тянула почти шепотом я. – Льдинки, льдинки, они, они – растаяли… – ответила я тихо.

Мне тоже хотелось пропустить глоток воды, горло перехватило от неожиданности.

– Что-что? Вика, привет, какие, какие льдинки? – недоумевал он. – Какими судьбами… ты здесь?

– Пе-пе-ешеходными, вернее, пешими, прогулочными, – тянула также тихо, почти шептала я.

Вспомнив о чашечке кофе, которая испускала прекрасный, мягкий аромат, я сделала глоток.

– Вит, ты совсем, совсем не изменился, – начала медленно говорить я.

Смотрела на Виталия, мои глаза медленно раскрывались и становились все больше и больше.

Они выражали невероятное удивление и радость.

– Какой большой мальчик вырос! – осмелев, воскликнула я. – Боже мой! Возмужал! Ну ты орел! Но совсем, совсем не изменился, только рост два метра.

Виталик засмеялся своим раскатистым, звонким смехом.

– Вик, а ты совсем не изменилась, удивительно! Сколько мы не виделись?

– Боже мой, – затрепетала я, – целую вечность!

– Сто лет, – произнес Виталий.

Виталий никак не мог отделаться от вопроса, какими судьбами я здесь оказалась.

– Вика, Викуля, как ты здесь оказалась, почему? – настаивал он.

Я стала улыбаться, почувствовав тепло, которое струилось от Вита, узнавая его.

– О, Вит, узнаю тебя! Как здесь оказалась? – мямлила я. – Кучер женился! Карета в тупике. Хожу пешком, иду, гуляю, любуюсь, посмотри, какая красота. Утром была осень, так красиво, тепло, янтарная осень, листопад, листопад, листья кружат, – плавно покачивая руками, показывая, как кружат осенние листочки, рассказывала я. – А к вечеру наступила настоящая зима, по прогнозам синоптики обещали, я слушала утром прогноз по радио, потому что уходила на целый день. Наступила зимушка с таким невероятным снегопадом, настоящим. Иду – ловлю снежинки и буквально загадываю желание, помнишь? Первый день зимы? Загадай желание, и оно сбудется, а думала я о тебе.

– Малыш, Вика, правда? Это не сон? Ты что, с утра гуляешь? – все спрашивал, недоумевая он.

– Виталь, да, а что, не похоже? – поинтересовалась я.

– Боже мой, Вика, ты устала? Промокла? – заваливал вопросами меня Виталий.

– Да нет, Вит, я была на концерте, потом зашла к подруге, здесь неподалеку, потом в кафе. Да не волнуйся, мне уже значительно лучше, все ок! – констатировала я.

Я стала подробно рассказывать Виту как я решила погулять и замерзнув, дошла до бара, чтобы отогреться.

Виталия позвали с улицы, и он вышел. Вернувшись, он извинился и, повернувшись ко мне, стоя за стойкой у Дмитрия, налив еще стакан воды, обсудив с ним что-то, подойдя ко мне и присев напротив меня, произнес:

– Какая встреча! Невероятно!

Его глаза, как обычно, внимательно, очень серьезно, смотрели исподлобья в мои недоумевающие глаза. Он взял меня за запястье, как бывало, и стал считать мой пульс, сверяя с часами.

– Слышно? – спросила я.

– Удивительно четок, – ответил он.

Коньяк уже подействовал, и мой пульс был стабилен.

– Вика, мы тебя по всей Москве ищем! Всем отделом! – сказал мне Вит.

– Да-а-а? Правда? Почему всем? – растерянно спросила я.

Понемногу я осмелела, приходя в себя и осознавая происходящее.

– Как интересно! Да что ты! Что так?! Столько времени никому не нужна была, а тут вдруг сразу – всему отделу! Работы прибавилось? – поинтересовалась я.

– Ситуация изменилась, – протянул Вит. – Да и работы прибавилось.

– Ну да, Москва превратилась в настоящий город-гигант, – сказала я.

– Работы – лом! – ответил Виталий.

– Чем же обязана моя скромная персона такому вниманию, сударь? Нашему славному отделу? Ну что, и как, нашли? – спросила я.

– Да, ок, нашли, – ответил Вит.

– А что так рано, Вит? – спросила я.

Виталий молчал, достал сигарету. Взял мою руку, прижал ее к своей щеке, стал целовать.

– Прости, Вик, ну прости, ради бога! Боже мой, кто, кто знал?!

– Да, – согласилась я.

Тут уж no comment.

– Прости, малыш! Конечно, нельзя тебя оставлять одну было, вообще нельзя! – сказал Вит. – Я думал, у тебя семья, все ок, дети, мамы, тети, дяди, пеленушки, няньки, гувернантки.

– Виталь, ну ты орел! Возмужал, окреп. Все такой же обаятельный, открытый! – продолжала я.

Саксофон заливался верхним регистром, плавно спускаясь вниз, добавляя вечерние ноты. По моим щекам медленно катились слезы, огромные и соленые. Каскад дождя! Я глотала воздух.

– Не-е-е-ет, – продолжала я. – А работать-то кто будет? Обеспечивать? Я на работе была, работала. Нужно же работать, деньги зарабатывать. Училась. Только работа, работа и еще раз работа.

– А ничего, Вик, что я уже второй раз развелся, недавно? – спросил Виталий.

Я смотрела на него, по моим щекам текли слезы, сами текли, и я их не могла остановить.

– Ничего, ничего, ничего, – шептала я. – Ничего…

– Кувшин нести? – спросил Вит.

Виталий достал носовой платок из своего кармана и стал промокать мои слезы. Взял мою руку в свои ладони и принялся согревать. Мне было приятно.

Я улыбалась. Горячий ток перекатывался от его руки к моим рукам и прямо к сердцу.

Я засмеялась и сказала:

– Неси два!

Он подставил свои ладони лодочкой под мое лицо, чтобы собирать мои слезы. Я повеселела и вновь засмеялась.

– Вик, а ничего, если сейчас мой друг зайдет и посидит тут с нами немного, и еще бармен, то есть хозяин бара, его Дмитрий зовут. Они нам не помешают? Ты не против?

– Ничего, ничего, хорошо, – отвечала тихо я. – Дмитрий весь вечер за мной ухаживает, отогревает меня. Я же говорю, мы тут с барменом уже пропустили по 50 граммов.

– Да-а-а? Вот как? Как интересно! – зарычал Вит.

Я узнавала Виталия. Открылась дверь, и с клубами пара зашел мужчина, тот самый, с сотовым. Он направился к нам. Очень интересный, высокий мужчина, в коже.

– Он что… – спросила я глядя в его сторону, – он с тобой или он за тобой, я его не помню.

– Это мой друг, Вик, знакомься, Александр. Он – со мной.

Я привстала по старой памяти и протянула ему руку, Виталий засмеялся.

– Виктория, Вика, – представилась я.

Жесткая мужская рука пожала мою.

– О, леди, очень приятно, мы же не на службе, – возразил он. – Саша, – представился он.

Я улыбнулась, кивнула и сказала, что мне тоже очень приятно. Я перестала плакать, пришел Дмитрий, мой милый, славный спаситель, присел рядом с нами.

– Друзья мои, – обратился к сидящим за столиком Виталий. – Вика – моя бывшая однокурсница. Мы вместе проходили практику, а потом, после моей службы в армии, я попал на Викино предприятие, где мы проработали вместе более десяти лет. Эта встреча случайна, так неожиданна и очень желанна!

Все на миг примолкли, осознавая эту невероятную случайность. Затем мы заказали ужин.

Спустя некоторое время Виталий извинился, сказав, что нужно выйти на улицу, посмотреть машины. Был сильный снегопад, все опасались завала снегом. Друзья вышли на улицу, объявив о перекуре.

Пребывая в одиночестве, я определила, что нужно срочно заняться макияжем. Мои друзья быстро вернулись. По клубам пара и снежинкам, по снегу, который они стряхивали с волос и с одежды, я поняла, что там просто вьюга.

– Все замело, и машины тоже! – сказал Саша. – Интересно, мы уедем?

– Ну что ты, Саш, – ответил Дмитрий. – Все в рабочем порядке!

– Дим, а ты заинтересовался Викой, я так понял, серьезно? – спросил Вит.

– А что, Вит, леди Вика – она прекрасна!

– Дмитрий, сударь, я ревную! – прорычал Вит.

Приняв реплики, я подумала о том, что, конечно, мы с Витом хоть и давние друзья, но очень давно не виделись, и я вообще не знаю, интересовался он мной или нет все это время, и что его ревность неуместна. Конечно, мне было приятно, что у Вита ко мне сохранились трепетные чувства, что они есть и время не помеха, но взрыв ревности меня шокировал. Зная Вита, его характер, я улыбнулась и даже засмеялась, Вит не сдерживал эмоции, когда хотел, чтобы о них все знали. Дима вообще не знал о нашей дружбе с Витом, и что мы работали вместе не один год, были коллегами. Он вдруг куда-то исчез и появился словно из-под земли через несколько минут с шампанским в ведерке со льдом.

Мы зааплодировали стоя и поблагодарили его. Фужеры наполнились шампанским, и был произнес тост «За встречу!»

– Вик, чин-чин! Какая встреча! Какое неожиданное, классное событие! – воскликнул Вит, протягивая бокал.

Звон бокалов сопровождался тостами и речами. Вскоре нам принесли ужин. За ужином у нас возник план продолжить встречу – такой получился праздник! Нереально вскоре расставаться! Поступило предложение поехать в ночной клуб. Виталий спросил, не против ли я, ведь целый день на ногах. Прошло немного времени, когда Вит услышал мое согласие. Мой друг внимательно разглядывал меня, а потом снова спросил:

– Вик, а что с тобой? Мокрое пальто, огромная сумка, тоже вся мокрая, это что, откуда? Что это? Это все от снега? Это такая романтическая прогулка, которая вот так вот затянулась, романтика?

– Ну да, Виталь, а что ты так удивлен, я же не на такси, пешком, гуляю, любуюсь, такой день, первый свободный день за три года, и осень, и зима, так красиво, смена сезонов! Вообще нужно брать кинокамеру, фотоаппарат, снимать такой день на пленку! Природа так одарила! Необычно, удивительно! Не каждый год такое бывает. И вообще, такое – впервые! Смена сезона за один день, я не помню такого. Я шла к метро, но задержалась, зашла в кафе, любовалась, заглядывая в огромные витрины вечернего города. Потрясающее оформление и предложение брендов, а есть и индивидуальные предложения покупок прямо с витрин. Это все так интересно, красиво, модно! А ты давно так гулял? Невозможно оторваться, отказаться тоже от такого кино, вечерняя Москва – это так красиво! Я даже не могу вспомнить, когда я так последний раз гуляла.

Конечно, пальто от дождя и снега все намокло, его нужно спасать в сушке – сушить. Смена сезонов. От такого события, от встречи с единственным другом юности, с которым не виделась и не общалась столько лет, трудно прийти в себя быстро, это просто шок! Конечно, отвечать на его вопросы или просто говорить мне сложновато, я ведь не на работе, у меня первый выходной!

– Под дождем и снегом? Гуляешь? Да? – недоумевал Виталий. – Но вся твоя одежда мокрая, малыш, температуры нет? А пальто? Пойдем сушить. Дим, проводи нас посушить пальто, – попросил мой друг.

– Кастеляншу попросить? – спросил Дмитрий.

– Мое пальто спасено! Вит, пойдем сушить, – обрадовалась я.

– Вика, – обратился ко мне Вит. – А что это у тебя за ноша? Что? Что это за сумка, с чем она?

Моя огромная сумка с книгами, которая еще не успела высохнуть от дождя и снега, лежала возле меня на стуле.

– О, сударь, вы не в курсе! Сколько вопросов! Это все я забрала с работы сегодня, проработав по договору помощником юриста и консультанта в недвижимости. А сегодня я получила расчет, пришло время брать расчет, время отдыха, перерыв.

– Согласен. Вот это сюрприз! – улыбнувшись, сказал Вит. – А я тебя разыскиваю, ты переехала? – продолжал спрашивать он.

– Вит, что с тобой? Что за расспросы? Нет, я живу там же, – отвечала я.

– Друзья мои, – обратился к сидящим за столиком Виталий, – прогноз погоды невероятен. Какой сегодня день! Знаменательный, сколько событий! Вик, как тебе погода? Фантастика?!

– Слов нет! – кивнула я.

– Давайте за встречу, за друзей! – предложил Виталий.

Мы подняли бокалы за встречу и знакомство.

Глава V. Мажор

– Вик, чин-чин, – протянув свой бокал, сказал Дмитрий.

– За встречу! За теплое знакомство, – ответила я.

Мой очаровательный «Красный цветок» принимал токи событий. Он распрямлял свои тонкие, пурпурные лепесточки в нежном изящном вечернем танце. Дмитрий встал и пошел снова за стойку, Александр вышел на улицу, разговаривая по сотовому.

Нам предоставили время побыть еще наедине. Появилась возможность включить свой эксклюзив! Эксклюзив – личный бренд, достойный вечерний макияж для ночного клуба всегда в тренде. Вит любил делать мне макияж, это было его хобби. Вот интересно, а как сейчас?

Я думала, что он переквалифицируется, уедет учиться во Францию и будет мастером-визажистом. Мы едем в ночной клуб, на перфоманс, там будут выступать мастера современных международных бальных, модных танцев. Невероятно, Вит потребовав от меня аксессуаров для «дежурного» макияжа, которых было с собой немного, приступал к своей любимой работе. Разглядывая мое лицо, промокнув его косметической салфеткой, констатировал:

– В этом плане ничего совсем не изменилось! Айс, Вик, наносим тональный крем.

Виталий делал мне вечерний макияж. Некоторое время мы болтали, находясь наедине. Немного пудры, незаметные касания спонжиком хорошо оттеняют и придают матовость тону. Такой тонкий приятный аромат я ощутила. Вообще, я сделала вывод, что Вит, когда занимается моим макияжем, оттягивается по полной программе. Какие сюрпризы, и ничего не изменилось, Виту тоже нравятся эти ароматы.

Наносим и растушевываем тени, разводим их кисточкой к вискам, выделяем и оттеняем контур глаз сверху. Ощущение касания мужских пальцев при нанесении make up, их мягкость, гибкость, виртуозность, такая горячая теплота подушечек его пальцев – все это произвело на меня невероятное впечатление.

Он орудовал спонжиком просто как профессиональный мэйкер. Легкий холодок влажной подводки для глаз ложился тоненькой линией на мое верхнее веко, направляясь к виску. Теперь другой глаз испытывал несказанное чувство восторга. Серый, влажный, искрящийся переливающийся оттенок ложился на веки и также расходился к вискам, создавая вечерний эффект. Оформляя объем ресниц нежным снегом, давая ему подсохнуть, мы болтали, объемная бархатная тушь четко ложилась на каждую ресничку, это преобразование превзошло все ожидания. Пушистый, объемный веер ресниц, тонко уложенных одна к одной ресничек, украшал и увеличивал мои глаза. Матовая, пурпурная помада усилила эффект.