Читать онлайн Путь к свету. Стихотворения и поэма бесплатно

Поэтический мир Станислава Комарова

Поэтический сборник «Путь к свету» российского учёного-филолога, автора монографии «Поэтика притчи в британской драме ХХ века»[1] и множества статей по британской драматургии ХХ века, преподавателя русской словесности и зарубежной литературы Станислава Комарова – результат многолетних творческих поисков.

Книга включает поэму «Путь к Сергию» – о великом подвижнике земли Российской Преподобном Сергии Радонежском, а также несколько циклов стихотворений: «Путь к чудесному городу», «Путь к храму», «Путь к Андерсену» и «Путь к новой жизни». В небольшом заключительном разделе представлены переводы стихотворных текстов английских драматургов.

Поэма «Путь к Сергию» имеет сложную жанровокомпозиционную структуру. Во-первых, её следует отнести к произведениям лиро-эпического плана, поскольку лирическое начало в ней тесно переплетено с сюжетной основой, которая неразрывно связана с событиями жизни Преподобного Сергия Радонежского.

Во-вторых, произведение, в котором два основных персонажа – подвижник земли Русской и собственно лирический герой-собеседник, не может не содержать элементов житийных текстов, поскольку именно они послужили источниками конкретных фактов земной и небесной жизни святого.

В-третьих, текст поэмы содержит ряд авторских отступлений, которые раскрывают богатый духовный мир лирического героя. Именно авторские отступления позволили ввести обобщающий образ второго Сергия – Сергия житейского, бытового, который при благоприятных обстоятельствах может прийти к Сергию Радонежскому и открыть для себя новую жизнь.

Произведение создавалось автором в два этапа. Первый этап относится к летним месяцам 1998 года, когда были написаны семь глав и вступление. Второй этап разделяют с первым долгие годы: в августе 2022 года автор вернулся к своему давнему замыслу и дополнил текст несколькими главами, а также полностью переработал вступление и эпилог.

В результате поэма «Путь к Сергию» в марте 2023 года обрела полную завершённость и стала включать в себя тринадцать глав. Важной особенностью обновлённого и доработанного варианта стал факт, что с уходом святого из земной жизни событийный ряд не заканчивается. Этот ряд был дополнен случаями чудесной помощи Преподобного, к которому обращаются люди как прошлых веков, так и ХХI столетия. Кроме того, к образам двух Сергиев прибавился третий Сергий – это православный священник из Голландии, который обрёл истинную веру при посещении мощей святого подвижника в Троице-Сергиевой лавре.

Ранний цикл стихотворений «Путь к чудесному городу» вобрал в себя поэтические тексты, которые отличают, с одной стороны, предельная простота языка, стиля и композиционного решения, а, с другой, – отчётливо выраженная символико-аллегорическая или откровенно притчевая заданность.

Так, к примеру, стихотворение «Родник», создающее банальную жизненную ситуацию, – приход путника к источнику воды – доводит сюжетный фрагмент до глубокого притчевого обобщения. Родник у автора оказывается не пассивным объектом, а активным действующим лицом, адресующим страннику пламенную речь. В этой речи – и боль, и отчаяние, и тоска по иной, где-то находящейся прекрасной жизни. Конфликт, пронизывающий всё стихотворение «Родник», не может быть осмыслен на бытовом уровне. Странник, который, в отличие от «говорящего» героя не произносит ни одного слова, находится в состоянии острой внутренней борьбы: он сомневается, а стоит ли ему вообще испить воды из этого источника, чиста ли она на самом деле, не принесёт ли ему вреда.

Ключевой образ родника в этом произведении – многозначный символ. Во-первых, родник представляет собой личность, которая стремится жить по высоким духовно-нравственным принципам. Не каждому понятна такая установка, поэтому и возникает недоверие у того, кто сталкивается с такой личностью. Во-вторых, главный образ текста легко осмыслить как саму христианскую веру, с которой сталкивается человек и не может решиться на то, чтобы познакомиться с ней основательно, сомневается в нужности такового шага.

Притчевая направленность ряда стихотворных текстов часто предполагает переосмысление широко известных сюжетных схем. Именно такое переосмысление проявляется в стихотворении «Певец», в котором древнегреческий миф о музыканте Арионе трансформируется в философское размышление о зыбкой грани между спасителем и спасённым: сумеет ли спаситель, материализованный в образе дельфина, прожить без спасаемого, сможет ли реализовать себя как личность? В то же время спасённый познаёт свою подлинную суть только после помощи, оказанной под влиянием Высших сил. И, наконец, обе эти грани – спасённого и спасителя – легко могут сочетаться в пределах одной личности, в которой непросто распознать доминирующую черту.

Тему взаимоотношений спасённого и спасителя продолжает стихотворение «Золотая рыбка», в котором чувствуется библейская аллюзия – обращение к архетипу «милосердного самаритянина». Образ Емели из русской народной сказки сопряжён в этом произведении с чертами христианского персонажа из известной притчи. В результате такого сочетания трансформируется исходная фольклорная схема: герой не отлавливает рыбу с дальнейшим намерением приготовить из неё обед, а именно спасает её, отправляя в родную водную стихию. Он действует по логике притчевого героя, а не сказочного прототипа.

Самое неожиданное ждёт читателя впереди: тот, кого спасли, не желает расставаться со своим спасителем. Примечательно ещё и то, что Емеля не стал требовать от страдалицы награды, а немедленно скрылся. Именно это обстоятельство вызвало тоску чудо-рыбы, которой захотелось отплатить герою добром и надеяться на возможность долговременного общения в дальнейшем.

Кроме стихотворных текстов с открытой притчевой установкой цикл включает в себя послания («Дай Бог в потоке суеты…», «Третий звонок»), исповедь («Слышал в детстве сказку.», «Блокнот») и другие стихотворные формы.

Особого внимания заслуживает произведение «Дай Бог в потоке суеты…», в котором яркая эмоциональность звучания усиливается благодаря приёму анафоры, ставшему главным композиционным принципом текста.

Второй стихотворный цикл «Путь к храму» характеризуется более отчётливой христианской доминантой в решении нравственных вопросов. Самым пронзительным в этой группе текстов является произведение «Бедный пёс, больной и нищий…», которое построено на развёрнутом сравнении. Жизнь истрёпанного тяжёлым существованием животного сопоставляется с душой человека, лишённого духовного стержня. У этой души появляется светлый ангел, который пытается образумить страдающего. Призыв изменить жизнь, наделив её божественной полнотой, – такова идейная основа этого стихотворения.

Третий поэтический цикл посвящён духовно-нравственному осмыслению известных произведений датского писателя Г.Х. Андерсена и имеет соответствующее название – «Путь к Андерсену». В этот раздел вошли стихотворения разного композиционного характера.

Во-первых, это короткие сюжетные зарисовки наиболее ярких фрагментов сказочных историй ГХ. Андерсена. Например, содержание стихотворения «Дикие лебеди» фокусируется лишь вокруг одного событийного фрагмента одноимённой сказки – сна Элизы в лесу. Однако этот фрагмент пронизывает важная мысль: причина предстоящих житейских и нравственных побед героини не столько в её решительности и смелости, сколько в чистоте и невинности, которые позволяют божественной силе оказывать неустанное покровительство девочке.

Во-вторых, читатель познакомится с текстами, которые содержат оригинальную трактовку и нестандартный взгляд на хрестоматийные андерсеновские образы. Так в стихотворении «Снежная королева», которое касается собственно развязки всей исходной истории, звучит мысль о погибшей душе самой снежной владычицы. Автор подводит к мысли о том, что злоключениям Кая и Герды приходит конец, а зло, в котором пребывает сама отрицательная героиня, фактически невозможно искоренить. И эта трагедия пострашнее драмы двух главных персонажей.

В-третьих, цикл включает и тексты, которые по объёму тяготеют к небольшим поэмам. Эти произведения основательно освещают исходные сюжетные линии андерсеновских источников и содержат подробный комментарий описываемых событий. Такая авторская установка представлена в двух произведениях Комарова – «Иб и Христиночка» и «Соловей». Обе сказки освещают проблему истинных и ложных ценностей. Если у Андерсена мораль двух историй сокрыта в подтекстном плане, то в стихотворениях с одноимёнными названиями ведётся откровенный разговор с читателем о том, к чему ведёт увлечение призрачными ценностями.

В четвёртый цикл «Путь к новой жизни» вошли произведения, созданные в XXI веке. Эти тексты отличаются жанровым разнообразием. Здесь можно встретить и басню («Самовлюблённый медведь»), и лирические диалоги («Диалог двух сердец»), и послание («Всем тем, кто от меня когда-то отказался…»), и исповедь («Зачем мосты сжигаю вновь…»), и многое другое. Особенностью это цикла стал факт, что тема любви, которая в предыдущих разделах сокрыта глубоко в подтекстном плане, здесь прорывается в ряде стихотворений наружу и звучит пронзительно и глубоко.

Последний небольшой раздел содержит несколько переводов стихотворных текстов из пьес британских драматургов ХХ века. Эти поэтические фрагменты принадлежат перу Джона Бойнтона Пристли, Джона Ардена и Эдварда Бонда. Автору показались строки этих писателей довольно интересными, поэтому он и включил их в свой сборник.

Хочется надеяться, что искренность и глубина поэтических размышлений Станислава Комарова будут по достоинству оценены читателем и вызовут добрый отклик в душе, которая стремится к Свету.

Валерий Тришин, кандидат педагогических наук

Путь к Сергию. Поэма

Рис.0 Путь к свету. Стихотворения и поэма

Вступление

Он просто жаждал тихо Господу молиться
В могучих радонежских вековых лесах,
Где не всегда порой и пролетает птица,
Но где легко ты ощущаешь Божий страх.

Там, где предстало облюбованное место,
Отсутствовали все удобства и комфорт.
Земные блага для него не интересны:
Важнее для него духовный разговор.

Но в этом мире человеческая воля
Всегда играла подчинительную роль.
Безумен, кто с судьбой своей пытался спорить,
Он только приобрёл мучительную боль.

Со временем и для него всё изменилось:
Другие люди в его пустыньку пришли.
Тогда Божественная воля проявилась:
Творец соединил духовные пути.

Я тоже жить хотел, внимая зову сердца,
В согласье с чувствами и мыслить, и любить,
Однако от судьбы мне никуда не деться:
Наперекор судьбе ничто не изменить.

Мы знаем: каждый человек рождён для счастья,
Не знаем только, в чём же это счастье есть,
Поэтому и совершаем слишком часто
Ошибок горы: за всю жизнь не перечесть.

Но чтобы в жизни всё же реже ошибаться,
Иметь разумно подражательный пример.
Таким примером на Руси считались старцы —
Они познали жизни суть и неба твердь.

Однажды Божье Провиденье подсказало
На Сергия из Лавры взор мне обратить.
Хотя дорог прошёл тогда уже немало,
Но по Христу ещё не научился жить.

Двадцатый век давным-давно был на исходе,
Когда сподобился припасть к его мощам.
И удивился, что со мною происходит:
Мне кто-то рассказать велел всё это вам.

Он сам ко мне пришёл – мой Сергий Преподобный,
Как до него других два Сергия пришли.
Нам не понять, на что мы можем быть способны,
Пока не приведут нас к Господу пути.

Глава первая

Четырнадцатый век от Рождества Христова…
Который год идёт духовная война.
Забыли люди, что вначале было Слово,
Что Бог – Творец, а не безумный сатана.

Боярину Кириллу радость и веселье
Святое Провиденье в дар преподнесло:
Богобоязненной Марии в день весенний
Увидеть сына долгожданного пришлось.

И пригласили в дом своих родных и близких
Мария и Кирилл, чтоб радость разделить,
Чтоб вместе с ними поклониться Богу низко,
За милость дивную Его благодарить.

На день сороковой рождения младенца
Родители пошли крещенье совершить
И в церковь с чистотою праведного сердца
С благоговейным трепетом они вошли.

В день памяти Апостола Варфоломея
В крещении младенцу имя нарекли —
Стал называться сын теперь Варфоломеем:
Родители нарадоваться не могли.

«Сын радости» такое имя означало.
И для родителей превыше счастья нет,
Чем предоставить сына Божьему началу:
Исполнить данный Господу святой обет.

Дитя взрослело быстро волею Святою —
В свой срок Варфоломей оставил колыбель.
И телом он взрослел, и чистою душою,
И креп в младенце дух для предстоящих дел.

В семь лет Варфоломей стал грамоте учиться —
Писаний Божьих смысл возжаждал он постичь,
Но сколько ни сидел за книжною страницей,
Не мог желанья сокровенного достичь.

И горькую печаль мгновений безотрадных
Ты тоже испытал когда-то, добрый друг,
Зачем средь дней судьбы загадочно нарядных
Задумчивой тоски разлит полночный круг?

И почему порой благие устремленья —
Несбывшихся надежд трагический венец?
А как без неудач, в порыве вдохновенья
Не позабыть: на всё небесный наш Отец.

Себе не причисляй успехов очевидных:
Они всегда есть суть святая благодать.
Небесных сил покров нам, грешникам, не видно —
Не забывай всегда им должное воздать.

«Тебя молю, Господь, усердно воззываю:
Ты грамоту понять позволь мне, Всеблагий!
Без книжного листа Тебя я плохо знаю,
Науку одолеть мне, Отче, помоги».

Молил Варфоломей Святое Провиденье,
И искренность души узрела Божья Мать.
Отец ребёнку дал исполнить порученье —
Пропавших жеребят на поле поискать.

Когда-то повстречал пророка Самуила
Саул, искавший заблудившихся ослят:
Водой святой и животворною омыла
Младую душу старца речь и добрый взгляд.

И как Саул, Варфоломей отягощённый
Тяжёлой думой от тревожных неудач,
Узрел, как старец, сединами убелённый,
Молитву превращает в умиленный плач.

И скромный отрок черноризцу поклонился,
Беседу с Богом не желая прерывать.
А старец, ангелу подобный, помолился
И обернулся, чтобы ласково сказать:

– Поведай грусть свою мне, отрок благодатный,
Что в жизни юной омрачает светлый взор?
Так вопрошал Варфоломея глас приятный —
Господь благословил духовный разговор.

От слов Варфоломея старец умилился,
На голубое небо очи он возвёл,
Вздохнув ко Господу, стал пламенно молиться —
Пришла молитва на Божественный престол.

Как трогательно добрых душ соединенье!
Живительна молитва чистых двух сердец!
Духовный трепет и блаженное смиренье…
Помилуй грешных нас, небесный наш Отец!

И я молюсь: «Пошли, о Боже, вразумленье
Тебе, идущему дорогою иной».
Молюсь и жду – наступит светлое мгновенье,
И ты когда-нибудь помолишься со мной!

И завершая вдохновенную молитву,
Смиренномудрый старец произнёс: «Аминь».
Дай, Господи, в разгар святой духовной битвы
Поддержку мне и искушение отринь!

Он тут же вынул из-за пазухи ковчежец,
Святой просфоры из него частицу взял.
«Возьми сие, Варфоломей, и сразу снеждь же», —
Благословляя отрока светло сказал.

– Смотри: святого хлеба так мала частица,
Но сладостно само вкушение её.
Отныне ты поймёшь все книжные страницы,
И свет духовный сердце озарит твоё.

Как важен отроку в тяжёлые минуты
Смиренномудрого наставника совет!
Так для страдающей души на перепутье
Во благо человек, несущий веры свет.

Глава вторая

Свершилась с отроком благая перемена:
Какую бы теперь он книгу ни раскрыл,
Читал легко, зрил Божий смысл непременно,
В учении товарищей опередил.

Отрадно детское увидеть благочестье
И очищающую искренность молитв!
Как Божий дар в богобоязненном семействе,
Цветов духовной жизни слышится мотив.

И беспредельность красоты церковной службы
Всем сердцем полюбил младой Варфоломей.
Духовной мудрости он следовал послушно,
Поступки и дела соизмеряя с ней.

Он рано ощутил губительную силу
Владычествующих в людском миру страстей:
На юном опыте он убедился зримо,
Как нелегко спастись от дьявольских сетей.

Попавшему под власть лихих страстей влеченья,
Кто дал себя греховной склонности связать,
Безмерно трудно получить освобожденье —
Лишь только чудо и святая благодать!

Постигнув эти богомудрые уроки,
Варфоломей себя стремится оградить
Духовною работой чистой и глубокой —
Воздействия страстей спешит не допустить.

Стараясь следовать такому устремленью,
Бежит он пустословия и детских игр
И вскоре принимает твёрдое решенье —
Жить так, как в строгий пост, отвергнуть грешный пир.

Души Варфоломея чудно устроенье:
Стремление в молитве с Богом пребывать
Всегда влекло его искать уединенья,
Где мог бы Господу он чувства изливать.

Любил особенно он по ночам молиться,
В усердии порой лишал себя и сна:
В душе, что пламенно к Всевышнему стремится,
Царит любовь и беспредельная весна.

Молитва отрока дышала простотою:
«Да будет воля, Господи, твоя на мне!
Дай с детства возлюбить Тебя мне всей душою
И поработати единому Тебе».

А отрок юношей прекрасным становился
И в благочестье неизменно возрастал:
И трепетный порыв в душе его родился —
На иноческий путь вступить он возжелал.

Страдала Русь тогда под чужеземным игом,
И множество невзгод преодолел Кирилл.
Вогнали в нищету захватчиков вериги —
С семьёй на Радонеж дорогу он открыл.

Женились оба брата – вдаль летело время.
Один Варфоломей свой подвиг продолжал.
Он размышлял, как суетно земное бремя,
Как тленно всё, что человек за жизнь стяжал.

Хотя весь мир для человеческого блага
Создал однажды Сам Всевидящий Творец,
Греховных помыслов губительная влага
Уничтожает то, что создал Бог-Отец.

И для идущих кротко к своему спасенью
В миру соблазнов демонических не счесть.
И у родителей просить благословенья
Стать иноком – ведь только в этом выход есть —

Варфоломей решил смиренною душою:
«Благослови, отец, на иноческий путь!»
– Желанье мне твоё отрадно, я не скрою,
Но с нами ты ещё, пожалуйста, побудь.

Родители твои и немощны, и стары,
И твой сыновний долг – заботиться о нас.
И милостив Господь: Он отнимать не станет
Твоей стези. Он помогал тебе не раз.

Нам послужи, Варфоломей, ещё немного.
Наступит срок – Господь к себе нас призовёт.
Тогда и вступишь на заветную дорогу —
Смирение ко благу для тебя пойдёт.

И кроткий юноша отцу повиновался,
Святым родителям стремился угодить:
По Божьим заповедям поступать старался —
Опорой для родителей служить.

Дух иночества незаметно сообщился
От сына мудрого родителям его:
Порыв Кирилла и Марии устремился
Прийти в пристанище спасенья своего.

Таков был в древности в Святой Руси обычай:
И образ ангельский на склоне дней принять,
Проститься с жизнью столь обыденно привычной
И в покаянии себя приготовлять.

Лежал их путь в Покровский монастырь в Хотькове.
Два отделения тот монастырь включал:
И при Господнем заступленье и покрове
И старцев он, и стариц в вере укреплял.

Остаток дней Кирилл с Марией проводили
С молитвой и постом в Святом монастыре.
Со старшим сыном их пути соединились:
Недолго радовался он своей жене.

Стефан с супругой Анной здесь же попрощался —
Приютом для неё Хотьков стал монастырь.
И к миру старший брат уже не возвращался:
Для грешных нас пути Господни непросты.

Глава третья

Варфоломей своих родителей кончину
Воспринял как Святого Провиденья знак,
И не осталось в мире больше той причины,
Что помешала б сделать к жизни новой шаг.

Последний долг любви сыновней отдавая,
Провёл в святой обители он сорок дней,
Заботы милосердия соединяя
С молитвой об упокоении своей.

Кормил он каждый день и страждущих, и нищих,
Остатки от имущества им раздавал…
И видел, что душа уединенья ищет —
Никто б его в миру теперь не удержал.

В Хотьков из Радонежа юноша вернулся,
Чтоб в брате своего наставника найти —
Дух иночества и в Стефане встрепенулся
На новом многотрудном жизненном пути.

И побеждённый неотступными мольбами,
Желанью брата уступает старший брат:
Глухими, труднопроходимыми лесами
К пустынножительству их путь святой объят.

Варфоломей, куда душа твоя стремится?
Куда же с братом ты прокладываешь путь?
Куда Господь ведёт: сюда, на маковицу!
Здесь благостна земли благоуханной суть.

И лес густой стеною покаянной скроет
Тебя от дел мирских и тщетной суеты:
Здесь Дух Святой с тобой о вечности глаголет,
И станут явью благодатные мечты.

И я искал свой путь к заветной Маковице:
И ошибался, и прельщался, и страдал…
Но чистой веры свет сломал чертог темницы:
Я понял, что не жил, пока Христа не знал.

И православный свет живой водой струится,
Питая и храня души моей родник,
Но жизнь открыла вдруг мне новую страницу:
Что вижу я – и ты к источнику приник!

Я знал, что где-то есть твой образ благодатный,
Что трудною тропой ты к Истине идёшь,
И мысли мне твои отрадны и понятны:
Духовные черты мгновенно узнаёшь!

Но всё же мой глагол тревожен и печален,
И зримые дела отрады не дают…
Приблизиться ты смог к огню духовной тайны,
А мысль моя твердит: что скажет Божий суд?

Прости меня, мой друг, за то, что нарушаю
Твой сладостный покой и жизненный уют.
Быть может, о тебе я ничего не знаю,
А всё-таки стихи, мне кажется, не лгут…

Любуясь красотой чудесной Маковицы,
Варфоломей представил неподдельный рай.
Восторг отшельника, как в поднебесье птица,
Всю душу охватил: благословенный край!

И братья пламенно ко Господу воззвали:
«Благослови на труд, Владыка Всеблагий».
И в руки Божии себя они предали:
«От злобных сил лукавого убереги».

Рубили дикий лес старательно и брёвна
Носили на приученных к труду плечах:
При подвиге таком работа, безусловно, —
Важнейшее условие в благих делах.

Редела чаща леса, открывая место,
Где Лавра Сергия когда-то процветёт.
Отшельники устроили шалаш древесный,
Церквицу малую, куда Господь войдёт.

– Скажи мне, старший брат, ты, как отец родимый, —
– Стефана вопрошал младой Варфоломей. —
Нам церковь освятить сейчас необходимо:
Где праздник наш престольный до грядущих дней?

– Всевышний о тебе дал чудное знаменье, —
– Так брату младшему ответствовал Стефан. —
– Во чреве матери до твоего рожденья
– Тобой был трижды возглас сокровенный дан.

Такое проглашение знаменовало:
Живоначальной Троицы ты ученик.
Тогда нам Божье изволенье подсказало —
Во имя Господа здесь храм Святой возник.

Пусть будет Троице Святой Живоначальной
И наша церковь, милый брат, посвящена.
Ведь ради блага всей Руси многострадальной
Господним промыслом она сотворена.

Возрадовался сим словам младой подвижник.
Вот кротости и послушания пример!
Через два года будет юноша пострижен,
И совершится то, чего он так хотел.

Не сможет одолеть Стефан скорбей пустынных,
Оставив брата одного, в Москву уйдёт
И там в святой обители и благочинной
Приют душе страдающей найдёт.

А брат Варфоломей получит имя Сергий —
В честь мученика Сергия дано оно.
С тех пор ничто его в унынье не повергнет:
Исполнится, что Провиденьем суждено.

О Сергий, Сергий! На краю тысячелетья
Так много Сергиев, не знающих тебя!
Тот, добрый отче, кто тебя однажды встретит,
Сумеет ли прожить без Бога, не любя?

Глава четвёртая

Пустынник Богомудрый Преподобный Сергий
Законы жизни иноческой соблюдал.
Духовный мир святых наставников не меркнет —
Благим теплом его он душу озарял.

Давай прочтём с тобой благие наставленья,
Открыв Святителя Василия урок.
Пусть не лежит наш путь в страну уединенья,
Но скоро вступим мы на вечности порог.

Люби всегда читать и слушать слово Божье:
И жития, и поучения святых.
Примеры доброй жизни, Господу угодной,
Ты с трепетом и радостью откроешь в них.

И мыслью непрестанно следуй за собою:
Что сделал и сказал – смотри на склоне дня.
Нарушил заповедь – молитвою святою
Ты каешься: «Прости, о Господи, меня!»

И каждодневно вспоминать стремись о вечном,
О бесполезности заманчивых вещей:
Опасно для души и день прожить беспечно —
А ей отведено и так немного дней.

Люби молитву – это с Господом общенье.
Люби и пост – преграду непотребных дел.
Не забывай: твоё земное поведенье
Создатель зрит – что думал ты, чего хотел.

Свои слова, желанья, мысли и порывы
Сверяй с Евангелием Светлого Христа.
Приемли скорби путь легко и терпеливо:
Когда Господь с тобой – тогда душа чиста.

Смирившись с неизбежностью духовной брани,
Бей супостатов светлым именем Христа.
И знай: на берегу духовных начинаний
Твоя дорога, путник, будет непроста.

Однажды тёмной ночью Преподобный Сергий
Петь утреню в уединённый храм пришёл.
Как вдруг лукавый стену перед ним низвергнул —
С бесовской свитою к подвижнику вошёл.

Явились демоны в обличии литовцев:
Таких врагов тогда боялись на Руси.
Сейчас, любезный друг, скорее приготовься —
Святой молитвы чудный стих произнеси.

От адской злобы страшно скрежеща зубами,
Отверзли бесы богохульные уста:
«Ты непростительно виновен перед нами —
Зачем вселился ты в пустынные места?

Беги скорее прочь, пустынник неразумный,
Иначе мы тебя на части разорвём».
Таков во гневе враг, несчастный и безумный,
Он мучается сам в бессилии своём.

Но разве мы с тобой угрозы убоимся,
Опасность мнимую не сможем одолеть?
К духовной пристани несуетно стремимся,
А позади – дорога в вечный ад и смерть.

Нимало не смутился Преподобный Сергий —
Молитвой пламенной он к Господу воззвал,
И вдруг закончились бесовские набеги:
Господь ему благую мудрость показал.

Подвижника так искушали многократно.
Порой в обличии чудовищ и зверей
Входили демоны: им было неприятно,
Что не у них ключи от вечности дверей.

И звери настоящие не так опасны
Для выстоявшей в искушениях души:
Молитвы не бывают к Господу напрасны,
Хранят подвижника они в лесной глуши.

Большой медведь пришёл раз к хижине убогой,
И Сергий видел: голод одолел его.
Над зверем сжалился святой угодник Бога
И хлеба дал ему у дома своего.

Зверь полюбил пустынника странноприимство:
Он часто трапезы у кельи ожидал.
Привык подвижник хлебом с ним всегда делиться,
Порой последнее медведю отдавал.

Чего не может сделать в жизни добродетель?
И в чём причина злой свирепости зверей?
Жестоки слишком ваши нравы, Божьи дети,
Вы кротость изгоняли из души своей.

Одушевлённые все божии созданья
Могли в Адаме образ Божий созерцать.
Как, видя образа сего благоуханье,
Главы пред первым человеком не склонять?

Ведь первый человек повиновался Богу,
Был повелителем зверей тот человек.
Как только он вступил на грешную дорогу,
В нём светлый образ Божий сразу же померк.

Не узнают теперь его все Божьи твари
И потому не повинуются ему.
Как только люди образ Божий потеряли,
Страшатся тех зверей и видят всюду тьму.

А Божии подвижники своим смиреньем
Восстановили образ ангельский в себе,
И образа чудесного благоговенье —
Причина послушания лесных зверей.

Что ты, мой добрый друг, так тяжело вздыхаешь?
Путь Сергия сегодня – непосильный труд?
Но ты же разумом своим совсем не знаешь,
Куда тебя пути Господни приведут!

Глава пятая

Прошло три года, как здесь Сергий поселился —
В дремучих радонежских вековых лесах.
Не смог цветок благоухающий укрыться
От тех людей, в чьём сердце виден Божий страх.

О молодом пустыннике заговорили
И в Радонеже, и в окрестных деревнях.
Пронизаны восторгом те рассказы были —
В них сообщалось о духовных чудесах.

И стали люди к Преподобному стремиться:
Совет у Сергия духовный получить.
И появились те, кто жаждал поселиться
Вблизи и жизнь свою для Господа открыть.

Пустыннолюбному непросто расставаться
С привычностью уединенья своего.
Но так должно по воле Божьей совершаться:
Здесь Божий замысел – и больше ничего.

– А сможете терпеть такую скудость места?
– Здесь голод, жажду вам придётся испытать.
– Но мы молиться с вами, отче, будем вместе,
– Молитвой общей искушенья прогонять.

Таким словам был рад святой пустынножитель —
Пришедших странников решился он принять:
– Послужит пусть ко благу вам сия обитель.
– Законы Божии мы будем исполнять.

Где Сергий жил, построили двенадцать келий,
Их окружил высокий деревянный тын.
Вокруг обители – большие сосны, ели…
С тех пор живёт святой подвижник не один.

И в сей обители сподвижников двенадцать —
Как по числу святых Апостолов Христа.
Число такое долго будет сохраняться —
Двенадцать лет святой молитвы и поста.

Двенадцать лет всё без игумена обитель.
Смиренномудрой кротостью полна душа:
Не мог игуменства принять пустынножитель —
Он жил, как раб, пустынной братии служа.

А братия с благоговеньем и любовью
Смиренномудрому старались подражать.
И если человек здесь появлялся новый,
Кто старшим был из всех – с трудом он мог понять.

Для гордых музыкантов суетного века
Душеполезной мудрости святой урок!
Безумные мечты лихого человека
Развеет по ветру – да только всё не впрок.

Мой друг, а не пора ль тебе остановиться?
Да, я пишу и Сергием святым живу,
И к добродетели душа моя стремится,
Но на пути благом тебя не нахожу!

Путь к Сергию, пойми же, – не одна страница
И не один в моей судьбе лишь эпизод.
Путь к Сергию… у каждого он совершится,
Кто к светлой вере с Божьей помощью придёт.

…В Москве прошла Божественная литургия:
Священства благодатью Сергий облечён,
И с трепетом на следующий день впервые
Сам совершил Святую литургию он.

И в келью пригласил святитель Афанасий —
Наставить в правилах апостольских его:
«По Божьей милости ты, чадо мудрый, спаси
С тобой живущих и сверши закон Христов».

Так поученье заключил своё святитель
И новопосвящённого он отпустил.
Игумен Сергий с миром тронулся в обитель —
С ним власть духовная, покров небесных сил.

Вошёл в обитель новый дорогой начальник.
С любовью братия склонились до земли.
Вот Сергий, стороны российской он печальник.
Скрыть радости духовной братья не смогли.

Перед иконой Троицы Живоначальной
Игумен Сергий Преподобный ниц упал:
В молитве пламенной и благостно-печальной
Святых угодников на помощь призывал.

Молитва кончена, и братьям поученье
Наставник пустыни спешил преподнести.
Внимали речи сей подвижники в смиренье —
Стремились ничего из слов не упустить.

Учитель благодатный Богомудрый Сергий
Многоглагольных наставлений не давал
И смысл Священного Писания он сердцем
В своих трудах Богоугодных постигал.

«Без страха Божьего и чистоты душевной
Немыслимо нам, братия, и дня прожить.
В посте, смирении, любви нелицемерной
Мы каждодневно будем Господу служить.

Чуждайтесь славы горделивой и признанья,
А мысли – о втором пришествии Христа;
Стремитесь позабыть все бренные желанья…»
Уроки Сергия – святая простота!

Подвижник Богомудрый пред духовным взором
Пример светильников монашества имел
И с братьями в душеполезных разговорах
Он вспоминал о благодати прежних дел.

А я с тобой страницы жития читаю
И Сергия Святого вспоминаю путь.
Зачем духовную историю листаю?
Затем, чтоб понял ты меня когда-нибудь.

Глава шестая

Неслась молва об удивительных знаменьях:
Таилась в них божественная благодать.
Молитвенник пустынный – Преподобный Сергий
Не смог благочестивых подвигов скрывать.

Однажды жил вблизи обители чудесной
Один достойный и благоговейный муж.
И в Преподобного он так же верил честно,
Как в Божий Промысел и как в спасенье душ.

И у него единственный был сын-малютка,
Который в одночасье сильно заболел.
Загоревал отец, и стало ему жутко:
Помочь ребёнку непременно захотел.

Схватил отец скорбящий на руки младенца
И к Сергию блаженному его понёс.
Так чувствовал простой мужчина своим сердцем:
Поможет Бог, лишь только б вовремя донёс!

Вот келья Преподобного и сам игумен.
Отец малютки сразу пал к его ногам
«Молю тебя, блаженный отче, помоги мне:
За жизнь родного сына всё тебе отдам!»

И Сергий приготовился свершить молитву,
Но от припадка мальчик испускает дух.
И разрыдался огорчённый тут родитель,
И Преподобного стал укорять он вслух:

«Спешил сюда, чтобы найти здесь утешенье,
Но ты лишь только увеличил мою скорбь!
Напрасно шёл сюда за призрачным спасеньем:
И лучше б дома мальчика убила хворь!

Тогда бы всё-таки не оскудел я верой,
Что ранее сознательно к тебе питал…»
Конечно, горе укорявшего безмерно,
А Божеских законов он не понимал…

Оставил в келии подвижника младенца
И гроб пошёл ему приготовлять отец.
И сжалилось у Сергия святое сердце:
«Помилуй отрока невинного, Творец!»

Молился Преподобный, преклонив колени,
Господь услышал: вскоре ожило дитя!
Свершилось чудо: благодатное волненье
Коснулось Сергия, листвою шелестя.

Отец суровый возвратился к келье быстро,
Всё нужное для погребения неся,
Но Преподобный вдруг с улыбкою лучистой:
«У сына твоего не кончилась стезя!

Напрасно ты, сердечный, возмутился духом:
На самом деле, отрок твой не умирал!»
Потом продолжил Сергий Радонежский глухо:
«Сыночек твой всего лишь в обморок упал».

Отец счастливый, увидав живого сына,
Не смог поверить утешительным словам:
«Ты спас ребёнка от трагической судьбины,
Тебя все знают по молитвенным делам».

Но помрачнел внезапно Сергий Преподобный:
«И никогда не смей об этом говорить,
Всё, что случилось, было Господу угодно,
Для сына научись молчание хранить,

Иначе отрока лишишься безвозвратно».
Счастливец понял сей решительный наказ,
Малютку взял и поспешил домой обратно:
В душе благодарил подвижника не раз.

А вот как исцелил богатого вельможу
Блаженный Сергий. В исступлении ума
Был человек тот, и, казалось, невозможно
Его осилить: за него вступилась тьма.

Злой дух овладевал несчастным безраздельно:
Сто человек его не смогут удержать!
Бежал людей, по пустырям бродил бесцельно —
Его железными цепями усмирять!

Родные знали про благого чудотворца —
Решили к Сергию страдальца отвезти.
Закованного в металлические кольца
Его с трудом тащили, думая спасти.

Уже пред ними благодатная обитель —
Вельможа вдруг оковы с силою рванул,
И закричал он страшным голосом: «Пустите!»
Разбил все цепи и обратно повернул.

И о случившемся сказали чудотворцу:
Он в церкви братию немедленно собрал.
Молитвы звуки полетели из оконца:
И бесноватый постепенно утихал.

И в монастырь смогли ввести его родные,
Выходит вскоре Сергий к ним с крестом в руке
И осеняет бесноватого святыней…
Большая лужа там была невдалеке…

Внезапно осенённый закричал истошно:
«Горю-сгораю я от адского огня!»
Так стало ему всё невыносимо, тошно —
Он в лужу бросился, не помня сам себя!

1 Комаров, С.Г. Поэтика притчи в британской драме ХХ века: проблема конфликта и композиции: Монография / Станислав Геннадьевич Комаров. – Ярославль: Ремдер, 2011. – 288 с.

Вход для пользователей

Меню