Читать онлайн Тайные поклонники Рины бесплатно

ПРОЛОГ

Патриаршие пруды. Скамейка в липовой аллее, где когда-то давно и лишь в нашем воображении вели беседы о насущном Берлиоз и Бездомный. Это место на станции Маяковской стало культовым благодаря роману, о чём красноречиво семафорила забавная табличка в Булгаковском стиле: "Запрещено разговаривать с незнакомцами".

Ага. Попробуй не поговори, когда столько народу и всем что-то надо: кому время спросить, кому познакомиться, кому просто дорогу уточнить. Может потому, что я сижу на скамейке одна, а может потому, что больше всех похожа на местную, но ко мне с последней просьбой успели подойти уже трижды.

А я чё? А я делаю умный вид и быстренько лезу в онлайн-карты, типа, чтобы наверняка ничего не напутать. Хотя на самом деле могу завести разве что к многострадальным трамвайным путям, где бедняжке Берлиозу сделали по вине горемычницы Аннушки чуть-чуть секир-башка.

Мамаши с колясками, велосипедисты, компашки подростков, взрослые дядечки с жестяной тарой и сушёной рыбкой. Жизнь кипит и бьёт ключом. Малолетний шкет гоняет голубей. Две девчонки рисуют мелом на асфальте классики, попискивает в предсмертных конвульсиях тявкающая собачонка, которую хозяйка душит со всей своей любовью. Весна, наконец, пришла в столицу, и москвичи выпивали её по полной, наслаждаясь тёплыми лучиками солнца.

Допиваю остывший кофе, нервозно барабаня по полустёртому на потрёпанной обложке названию: "Мастер и Маргарита". Символично, я просто балдею. У "N" юморок что надо. Он, по всей видимости, избрал тот же метод, что и я: с чего начали, на том и закончим. Хорошо, не на рельсах стрелку забил, а то пришлось бы в магаз за маслом метнуться. Если вы понимаете, о чём я. Хех. Что-то меня на чёрный юмор потянуло. Нервы, наверное.

Время – двенадцать минут шестого. Опаздывает. Мы договорились так-то на пять, я же и вовсе приехала на час раньше, не рассчитав пробок. Вернее, их отсутствия. Волнение со вчерашнего дня и без того до неприятного зуда свербит меж лопаток, а тут ещё и ожидание изводит вдобавок. Плюс Ритка подливает керосинчику нескончаемым потоком пиликающих смс:

"Ну чё, ну чё, ну чё?" 

"Ну когда там?"

"Ну кто?"

"Чего молчишь?"

"Я ж на панике уже три эклера слопала!".

Следом ещё веселее:

"Ты вообще жива?"

"Может мне того, дядечек полицаев вызвать?"

"Или скорую?"

"А может сразу того, морг?"

"Да ну хорош молчать уже!"

"Четвёртый эклер в ход пошёл"

"Растолстею, на твоей совести будет!"

Четырнадцать сообщений за двадцать секунд. Идёт на мировой рекорд.

"Ты растолстеешь не раньше, чем меня примут в центр подготовки космонавтов", пишу ей ответ и на следующие несколько минут отвлекаюсь на оживлённую переписку. Сижу чуть сгорбившись и загородившись волосами, поэтому лишь мельком успеваю заметить силуэт, присевший рядом.

– Прости, опоздал. Не по-джентльменски, но в оправдание скажу, что пришёл не с пустыми руками, – мои пальцы замирают над электронной клавиатурой, когда перед экраном мелькает протянутая белая роза.

Ой… Дождалась, кажись. Сейчас узнаем, кто есть кто и насколько близко к истине завела меня моя хромающая на логику, аргументированные доводы и всякий здравый смысл дедукция.

Сердечко предупредительно ёкает и на скоростном лифте спешит к пяткам. Тоже на панике. Понимаю. Однако отступать поздно. Я ведь сама настояла на этой встрече, так и нечего теперь врубать заднюю.

Принимаю цветочек и, набравшись смелости, вскидываю голову…

Глава 1. Фанат Булгакова

Любовь приходит,

Когда тебе всего шестнадцать,

Любовь приходит,

Когда ещё нельзя влюбляться.

Нельзя, по мнению строгих мам, 

Но ты спроси у педсовета:

Во сколько лет свела с ума 

Ромео юная Джульетта?

– Ни с места, стрелять буду! – с разбега налетаю на Риту с Яном, вклиниваясь между ними и обхватывая каждого за шею. – Пиф-паф, – красноречивое движение пальцами на манер стреляющих пистолетов. – Убиты.

– Раз убиты, значит я могу съесть булочку с заварным кремом, которую умыкнула из столовки для тебя, – резонно замечает Ритка, для наглядности собираясь затолкнуть десерт в свой вроде бы миниатюрный, но такой прожорливый рот.

Эта веснушчатая девица с огромными голубыми глазами молотит всё, что попадёт ей под руку. Днём и ночью. К холодильнику подпускать её опасно – опустошит до базовой комплектации. Настоящий троглодит. Тем поразительнее, что при этом её талию можно на конкурс красоты берёзок выставлять. И грациозные берёзки, кстати, продуют. Рядом с ней будут казаться жирными и бесформенными.

– А ну дай сюда! – буквально вырываю из её зубов пирожное и поспешно прячу в недра желудка. Ибо нефиг! Мой растущий организм тоже требует подпитки в виде калорий и глюкозы. – Фто я пфопуфтила?

– Прожуй и не плюйся, – подтирает со щеки брызги брызнувшего крема Ян.

– Ну пфости. Я флучайно.

– И-и-и… снова, – вытирается повторно. На этот раз попадает и на стёкла очков.

– Всё. Прожевала, – миролюбиво вскидываю ладони и разеваю варежку, чтобы все убедились, что теперь нутро надёжно обрабатывает полученный провиант. – Так что я пропустила?

– Да ничего особенного. Закончили с показательными неравенствами и начали логарифмы.

– Вот же оладушек. Опять с ними пролетела, – огорчаюсь, но не сказать, чтобы очень. Математику, как истинный гуманитарий, я ненавижу. При том, что ЕГЭ, увы, никто не отменял. – И без того ничерташеньки в них не соображаю, так и повтор проморгала.

– Будешь и дальше в том же режиме носиться с подготовкой к последнему звонку, проморгаешь сам экзамен, – назидательно замечает Рита. – Перекинь часть обязательств на других, пока в школе не начала ночевать.

– Ага. Уже побежала. А на выходе что получим? Закат маразма? Сумерки деградации? Вакханалию глупости? Нет. Я сделаю всё сама. Чтоб получилось…

– Идеа-а-а-ально, – пропевают в унисон друзья, закатывая глазёнки чуть ли не до небес.

– Именно.

Нацарапанный на коленке каким-то умником сценарий мне решительно не понравился, так что я взяла на себя смелость предложить внести правки. И, наверное, так достала преподов, подстерегая их у учительской всю последнюю неделю, что в конечном итоге на меня целиком спихнули подготовительную часть, отправив с богом и пожелав удачи. Я не на это, конечно, рассчитывала, ну да ладно.

Зато теперь стопудово сообразим всё по фен-шую: я уже поменяла местами сценки, изменила сюжет, перекроила введение, перераздала роли и кое-где даже стихи изменила. Чтоб не совсем позорно было. Натырить инфу из интернета дело нехитрое, но можно же и дальше первой браузеровской вкладки пройтись.

Плюс, кстати, вписала парочку танцев. Народ не особо обрадовался, но мне по барабану. Директором одобрено. Более того, у меня тут давеча возникла сумасбродная идейка его самого приплести туда же. Мужик он у нас молодой, на движе, покапаю на мозги пару деньков – точно согласится.

Времени вся эта морока отнимает, естественно, немало, плюс никто не отменял репетиции вместо, а иногда и после уроков, зато есть плюшки в виде прогулов. По уважительной причине между прочим! Обожаю. Это моё любимое.

Поднимаемся по лестнице и сворачиваем в учебный коридор, несмотря на перемену удивительно пустынный. Большая часть ещё в столовке, другие залипают в телефонах в классах. Двадцать первый век. Это только в младшем корпусе стоит такой вопль с грохотом, что в пору экзорцистов вызывать.

– И надо тебе оно? Не хватило головной боли на Новый год? – Ян галантно придерживает нам дверь кабинета английского. – И двадцать третье февраля. И восьмое марта. Это я молчу про школьную газету…

Ша! Школьная газета в формате соцблога – моя гордость. Я затеяла её ещё в восьмом классе, и идея была с воодушевлением принята руководством. Настолько, что она разрослась, расширилась и даже перешла на бумажный формат. В скромных тиражах, но всё же.

– Брось. Как будто этот бронепоезд можно остановить, – отмахивается Рита, отточенным движением перекидывая свои длиннющие каштановые волосы за спину.

Я такими похвастаться не могу, хотя вечно пытаюсь отрастить. Правда прошлым летом нехило их сожгла белой краской и пришлось откромсать сухие кончики. Сразу по плечи. За полгода косяк стал не так заметен, но краситься в блондинку я не перестала. Просто уже делаю это осторожнее. Не передерживая.

– В точку. Так что если не хотите пойти по стопам Анюты Карениной советую запрыгнуть в вагон, а не топтаться на рельсах, – плюхаюсь на своё место, скидывая на парту сумку. – Я вам как раз застолбила парочку страничек.

– Э, нет. Меня ты на это не подпишешь, – Ян усаживается впереди, взлохмачивая и без того взлохмаченный тёмный вихр на башке, который не помнил расчёски, судя по всему, с зимы.

– Поздно. А будете артачиться, заставлю танцевать вальс, – строго зыркаю на подругу, пристроившуюся рядом.

– У меня допы, – напомнила она. – А ещё йога, курсы игры на гитаре и вождение. Если не забыла, у тебя всё тоже самое.

Ясное дело, не забыла. Это ж я нас записала. На йогу и гитару. А вот автошкола была Риткиной идеей. Чтоб к совершеннолетию мы обе обзавелись правами. Не уверена, что мне с моей гиперактивностью стоит водить, но процесс-то клёвый. Осталось понять, как при этом никого не сбить. Папа периодически даёт мне порулить на пустырях и то, все кюветы мои. Один раз в забор вляпалась, когда педали перепутала.

– Отставить панику. Всё схвачено, – вытряхиваю из сумки содержимое в поисках жвачки. – Всего-то и нужно, что задержаться на час после уроков… Три раза в неделю.

– Класс. Я всегда знала, что мы с личным временем паршивая пара, – подруга первой находит то, что нужно и забрасывает в рот сразу три жевательные пластины.

– Последний год, ау. Он должен быть таким, чтобы было что вспомнить!

– Вытащи шило из зада. Хотя оно там, по ходу, слишком глубоко затерялось. Уже не достать, – советует Ян, на что я молча переваливаюсь через парту и натягиваю ему на взъерошенную макушку капюшон толстовки, сопровождая всё увесистым щелбаном. Маленькие привилегии многолетней дружбы, в которой нет нужды церемониться.

– Ты старый ворчливый дед.

– От бабки слышу.

– Я старше тебя всего на месяц.

– На полтора. Старуха.

– Вы ещё за вставную челюсть подеритесь, – хихикает Рита, выуживает из-под смятой стопки сценариев библиотечного Булгакова. Я за ним ещё на прошлом перерыве сгоняла. – “Собачье сердце”? Зафига? Мы ж его давно прошли. Классе в девятом эдак.

– Хочу перечитать. Леонидовна сказала, что он часто попадается в тесте.

– А интернет на что?

– Не люблю. Я с электронками засыпаю. Так надёжней. И интересней.

– Ну не знаю. Кому-то точно было скучно, – мне притягивают раскрытую ближе к концу книгу. Там, где в конце главы частенько остаётся много свободного места. И где черной ручкой сейчас была нарисована табличка исписанного в диагональной плоскости алфавита. А под ней полный бред единой строкой:

Е П Б Э У В

Кхм… Не, это точно не "Собачье сердце".

– Ты хоть сколько-то поспала? – Рита поглядывает на меня с сочувствием, я же свечусь как натёртый ураном самовар.

– Нет, но сейчас не об этом. Ты оказалась права!

– Когда?

– Когда сказала: "прикинь, а если это секретное послание?"

– Я вообще-то пошутила.

– Ты пошутила, а я заморочилась.

И всю ночь ковырялась над внешне кажущейся бессмысленной табличкой. Перерыла инет в поисках похожего, нашла схожую систему кодирования в шифре Виженера. А дальше уже, понятное дело, тронувшийся составчик было не остановить. Азарт распалился, отрезая всякий намёк на сон. Осталось дело за малым – угадать ключевое слово, от которого можно плясать.

Ключевое, блин, слово. Которое может быть любым. Вообще любым! Хоть яблоко, хоть унитаз. Одна надежда на логику: раз код нарисован именно в этой книге, то и ключ, вероятно, тоже спрятан в ней. Правда сколько я не листала, ничего нового не нашла: разве что какие-то рандомные чёрточки на полях возле иллюстрации, но как их можно задействовать я так и не поняла.

Пришлось работать по методу исключения и перетасовывать возможные варианты. Имя героя. Имя автора. Фраза. Название самой повести. Было перебрано всё, что только можно, все персонажи, но без толку. Вусмерть исчеркав любимый блокнот и сгрызя на психах два карандаша, попутно подавившись ластиками, часам к пяти утра уже почти созрело желание психануть, но, чисто прикола ради, я напоследок попробовала самое банальное. Кличку пса из этой повести.

Кличка, блин, пса!!!

Шарик. Просто ШАРИК! И вот тогда пазл, наконец, сложился. Нелепое "Е П Б Э У В" путём подставления превратилось в…

– "Морфий"? – тихонько хихикает подружка, чтоб не привлечь внимание учителя географии. Потому что как бы урок в разгаре. – Это призыв к действию? Да здравствует опиумная вечеринка?

– Ты разочаруешься, но "Морфий" – рассказ Булгакова, который не был включён ни в "Записки юного врача", ни в школьную литературу… Эй, ты чего? – смахиваю её ладонь со своего лба.

– Ты как? Тебя никакой ботан не покусал? На сырое мясо не тянет? Зрачки на свет нормально реагируют?

Ха. Ха. И ещё раз ха. Животики надорвёшь.

– В шесть утра случаются озарения. И не знаю, в курсе ли ты, но есть такая клёвая штука: гугл называется.

– Так… окей. Морфий так морфий. И что дальше?

– Вот мы это сейчас и узнаем, – многозначительно достаю из сумки ещё одну библиотечную книгу.

– Когда успела-то?! – офигевает Ритка, забываясь и повышая голос.

– Долгорукая, Бойко! – рыкает географ. – Мы вам не мешаем?

– Не очень. Простите, – по отточенной годами привычке виновато вжимаем голову в плечи и натягиваем на лица смиренный облик скромных отличниц. Какими никогда не являлись.

– Сгонцала как пришла, пока Ваше Величество в карете своей гарцевало в родные пенаты, – шёпотом отвечаю, когда внимание от нас переключается на долговязого одноклассника.

"Карета" – это я ласково. Никаких камней в огород. Просто Рита последние пару лет живёт в частном коттеджном посёлке в получасе езды отсюда и до школы теперь её исключительно подвозят. Либо родители, либо такси. Перемены, к которым мы долго привыкали.

Все трое: Арина Бойко, то бишь я, Рита Долгорукая и Ян Миронов жили на одной улице, вечно зависали во дворе после занятий и часто с ночёвкой оставались друг у дружки. Я могла в любую минуту без предупреждения прибежать к обоим в гости. Прям в домашнем, максимум тапочки переодеть. Собственно, из-за удобной геолокации мы и сдружились, превратившись в “неразделимое трио” как про нас шутят.

Сейчас же стало сложнее. Милые девичьи посиделки уже приходится планировать и подстраиваться не только под расписание маршруток, но и под наши собственные графики. И если прежде я почти всегда зависала у Ритки, то теперь роли поменялись. После школы проще было всем забежать ко мне. Или к Яну. Хотя в последнее время выбор падает чаще на нейтральную территорию типа пиццерии. Детки выросли и не хотят куковать в четырёх станах.

– И что? Есть что-нибудь?

– Смотри сама, – открываю книгу ближе к середине, куда небрежно был запихнут криво скомканный тетрадный лист на манер закладки и тыкаю пальцем в очередной набор букв, нацарапанных по вертикали.

МД МЖ ЕВ НЯ.

– Прикольно, – Рита моей находке радуется совсем не с тем воодушевлением, что я. – Очередная шарада. Чувак либо хочет, чтобы ты стала фанаткой Булгакова, либо просто гонится.

– Долгорукая! – снова окликает нас учитель. – Вас рассадить?

– Не надо. Я замолкаю, – для наглядности подруга имитирует запирающийся на замок рот, а невидимый ключик прячет в кармашек кардигана по которому красноречиво похлопывает.

– Очень надеюсь. Ещё раз услышу реплики не в тему и следующими отвечать пойдёте вы.

Не хотелось бы. Я вчера была слишком занята, чтобы вспомнить о домашке.

– Все всё поняли. Мы тихие мышки, ловящие отходняк после пира с крысиным ядом, – обещаю я и перехожу на проверенный десятками поколений способ невербального общения: записки.

"Или чувиха", расправляю импровизированную "закладку" и размашисто пишу поверх клетки.

"Чего?", не въехала собеседница.

"Ну. Чувак или чувиха. Мы ж не знаем, кто наверняка это написал"

"Ок, значит пусть будет некий "N""

"Почему "N"?"

"Типа Ноунейм"

"Гениально. Хорошо хоть не "Мистер Никто""

"Мистер или Миссис Никто в таком случае. Ты эти калямаля уже расшифровала?"

"Ещё нет. Хотела сейчас этим заняться"

– Нет, девочки, – раздаётся вдруг над нашими головами суровый голос. Бесшумный ниндзя, блин, а не географ. – Сейчас вы будете заниматься исключительно региональной интеграцией. К доске. Обе. Марш.

Раскодировка второго послания далась не так просто, как я надеялась. После трёх часов безуспешных и на этот раз, прошу заметить, коллективных попыток меня внезапно осеняет: а что если это вообще не тот же самый шифр? Может буквы неслучайно поделены именно по две? В первом же случае текст сплошной. Если так, то надо начинать всё заново. Капец. Это ж реально надо было чуваку заморочиться. Ну или чувихе.

Делать нечего, снова лезу во всемирную паутину и большую часть урока истории, воткнув наушник в ухо, тихонько ищу видосики на ютубе. Таки нахожу. Шифр Плейфера. Хих. Кто-то пересмотрел "Сокровища Нации". Во всяком случае я слышала о нём именно оттуда, но понятия не имела как там всё устроено. И уж точно знать не знала про всякие матрицы с биграмами. До сегодняшнего дня.

Новая ачивочка в личном резюме: меньше чем за сутки появился навык взламывать целых два вида шифров, которыми обменивались шпионы. Вот чем не полезные исторические знания? Точно повеселее того, что вещает нам с активностью сонной мухи старушка-преподша с перекошенным седым пучком.

Её никто не слушает, а она, подозреваю, об этом и не догадывается. Бубнит себе и бубнит зазубренный за полвека работы материал. Кстати, есть ещё вариант, что ей тупо фиолетово на нас. Типа, всё равно через пару месяцев свалите, а мой предмет вряд ли хоть один решится сдавать. А кто решится… ну, это уже его проблемы, что говорится.

Короче, разобралась я с подходом, выбрала всё те же возможные "ключи", разбила каждый на биграмы, нарисовала сразу несколько матриц 6×6 и прописала ниже недостающую кириллицу. Со стороны словно ребус решать собралась. Ну такой, где зигзагами слово составляется. Только тут другая схема: шиворот-навыворот. Объяснять сложно, проще показать наглядно:

Б О М Г А Р            – фамилия главных героев, ключ

Д В Е Ж З И              – оставшийся алфавит, важно

К Л Н П С Т         исключить повтор букв, что уже есть

У Ф Х Ч Ш Щ                       в первой строке

Ь Ы Ъ Э Ю Я

Ну и поехали. МД меняется на БЕ, МЖ на ГЕ и так далее, пока в конечном счёте "МД МЖ ЕВ НЯ" не превращается в…

– Бегемотъ… Но думаю, твёрдый знак можно опустить, он тут для того, чтобы биграма была закончена, – с видом профессионала удовлетворённо вскидываю глаза на друзей, с интересом орнитологов наблюдающих последние несколько минут за тем, как я от усердия помогаю себе кончиком высунутого языка.

– И чё, выдвигаемся в зоопарк? – предлагает Рита. – С тебя чур сладкая вата. И карусельки. Хочу на карусельки.

– Девушка, вы слишком примитивно мыслите! – удручённо вздыхаю я. – А где воображение? Где полёт фантазий?

– Ау, забыла? Я в нашем коллективе отвечаю за красоту. Мозг у нас ты.

– А я? – озадачился Ян.

Рита несколько секунд внимательно его рассматривает, прежде чем вынести вердикт.

– Давай считать, что ты тоже красивый.

– Покрасивее тебя буду. Ты видела мой профиль? Греческие боги от зависти крошат мрамор на своих статуях.

– Да это они ржут как кони. Вот всё и сыпется.

– Ты просто завидуешь.

– Естественно. Всю жизнь мечтала походить на очкастого Гарри Поттера…

– Аллё, – привлекаю к себе внимание призывным пощелкиванием. – Афродита и Апполон, будьте любезны, обсудите свои недостатки позже. Мы тут делом заняты.

– А, ну да. Бегемотов обсуждаем.

– Сама ты Бегемот. Дамочка, включайся в процесс. Кого из персонажей Булгакова так звали?

– Ты про котэ что ль, что наливает дамам исключительно чистый спирт?

– Ну! – аллилуя. – Значит, что? Значит следующая остановка "Мастер и Маргарита". Кто молодец? Я молодец! Кто молодец? Я молодец!

– Ты слишком активная для человека, который не спит вторые сутки, – замечает подруга, наблюдая за победным танцем в стиле: греби, пока есть силы.

– Это всё кофе и энергетические батончики.

– Всё круто, но у меня один ма-а-аленький вопросик, – Ян ковыряется в телефоне, в какой-то момент разворачивая экран в мою сторону. – Зачем так заморачиваться? Почему сразу не воспользовалась онлайн расшифровщиком?

Шариковая ручка, зажатая между пальцев, с грохотом падает на коридорную лавку у окна, где мы сидим пока идёт перемена, скатывается по гладкой поверхности и теряется под ногами.

– Потому что НЕ ЗНАЛА!!! – сердито зыркаю на него. – Слабо было сказать раньше?!

– Можно было… Наверное. Но ты так старалась. Не хотелось отвлекать.

Ничего не отвечаю, просто хорошенько прикладываю хохочущего Миронова по затылку скромным томиком "Морфия". Трешовенького на самом деле рассказа о том, как бывалый врач снаркоманился и застрелился. Неудивительно, что его не проходят на занятиях.

Ладно. Фиг с ним, с морфинистом, тут новый этап квеста нарисовался. "Мастер и Маргарита", значит. Самое весёлое, что этот роман есть в учебнике по литературе, мы как раз недавно его проходили, но, судя по всему, в данном случае имеется в виду другая "Маргарита". И поэтому я второй раз за день мчу в библиотеку.

Настолько воодушевлённая собственной догадливостью, что на лестничном пролёте не вписываюсь в поворот и на скорости врезаюсь в Чернышевского, парня из параллельного. Высокий блондин с вьющимися светлыми волосами – о, у нас многие девчонки по нему сохнут. Я нет, как-то мимо обошло, но отрицать не буду – парень он реально симпатичный.

Немалую роль в массовом женском помрачении рассудка ещё играет то, что Чернышевский у нас волейболист, неоднократно ездящий с командой на межрайонные соревнования и привозящий победы для школьной полки почёта. Знаю про все грамоты и награды, потому что на своём сайте делаю обзоры.

На матчи, не на Чернышевского. Можно было бы, конечно, и на него замутить, но  чего там интересного? Спортсмен, красавец, только что не комсомол. Понятно, что вниманием не обделён, хотя, насколько мне не изменяет память, девушки у него не было. Из местных точно никого, иначе бы наш пчелиный рой давно разжужжал всё и всем.

Столкновение двух титанов, тьфу, блин, заразилась у этих античными шутейками, заканчивается не очень приятно. Шлепаюсь пятой точкой на ступеньки, рассыпая книги и тетради, которые в запале не догадалась сразу убрать в сумку.

– Прости, – Вадик помогает поднять и вещи, и меня саму. Ля, какой джентльмен. – Не ушиблась?

– Нормально, – одёргиваю голубую юбку, чтоб не светить непотребным видом.

– Точно?

– Точно-точно. Это вообще я виновата, а ещё машину водить собираюсь. Спасибо, – торопливо забираю у него книги и коротким жестом попрощавшись лечу на этаж выше. Некогда мне лясы точить со всякими красотулями.

Библиотекарша, наверное, ни одного ученика так часто не видела как меня за последнее время. Милые невинные глазки сработали, но с осечкой: ещё одну книгу выдавать мне на руки отказались, но полистать на месте разрешили. Не самый худший вариант, но надо успеть за перемену. На химию опаздывать чревато. У нас тётка зловредная, потом не слезет.

В распоряжении школы имеется два экземпляра "Мастера и Маргариты" разных годов выпуска. Хорошо сразу обращаю на это внимание, потому что перетряхнув первый испытываю неподдельное разочарование ничего не найдя. Берусь за второй томик, на секунду вновь воодушевившись, но быстро сникаю повторно… Тоже ничего. Ни табличек, ни кодов. Пусто.

Так обидно. Я правда верила, что в конце будет что-то интересное. Что вся эта "игра" завершится… ну не знаю, каким-то логичным финалом. Каким, чёрт его знает, понятно, что не горшочком с золотом на другом конце радуги, но чем-то более любопы… Стоп.

Пока бездумно перелистываю странички случайно замечаю пометки на одной из чёрно-белой иллюстрации с… кем бы вы подумали? Именно. Бегемотом! Большим вальяжным чёрным котярой. Но это ладно… Важно другое. Какие знакомые хаотичные штрихи на полях: горизонтальные и вертикальные. Я уже видела такие в "Собачьем Сердце".

Обкладываюсь Булгаковскими шедеврами. В прямом смысле слова. Саныч, учитель литературы, непременно погладил бы меня по головке за покладистость. Не знай он всех деталей, конечно. Ибо на Понтия Пилата мне глубоко оранжево. Зато… Ну точно, так и есть. Вот же они, похожие обрывистые линии. Похожие, да не совсем. Ха. Правильно ли я понимаю, что…?

Возвращаюсь к "Морфию" и внимательно штудирую и его. Да. Тут тоже. Сбоку от рисованного нарика Полякова, валяющегося в наркоманской нирване, тоже есть отметки. Класс. Осталось придумать, что с ними делать.

Тщательно дублирую все три записи в свой многострадальный блокнотик, одну под другой. Смотрю на то что получилось, вырываю страницу и рисую по новой, но на этот раз нижние две строки чуть сместив влево и вправо соответственно. Ага. Уже что-то.

– Звонок прозвенел пять минут назад, – напоминает библиотекарша.

– Да-да. Уже иду, – если честно, я его даже не слышала, настолько увлеклась. И уж точно не согласна всё бросить когда стою на пороге глобального открытия. Мне всего-то и осталось, подчиняясь догадке, наложить одну пунктирную линию на другую, чтобы получился… номер телефона.

Реально номер телефона, выписанный цифрами, какими обычно заполняют графу "индекс" на почтовых конвертах. Квадратными, грубыми, но отчётливо узнаваемыми. При-и-и-икольно.

И гениально. В смысле, без "Морфия" нужный числовой порядок никогда бы не нарисовался, а о "Морфии", про которого 70% учеников вообще понятия не имеет, можно было узнать только отгадав шифр в "Собачьем сердце". То есть рандомно взяв "Мастера" на бессмысленные пунктиры никто бы просто не обратил внимания.

Я, естественно, уже точно мимо не пройду. Не после стольких усилий и кружек кофе, поэтому по дороге на химию забиваю новый номер в контакты, подписав его как, хых, "N" и набираю сообщение в пустое диалоговое окно ватцап:

"Привет. Я разгадала твой булгаковский код".

Ответ приходит только вечером.

"Привет, Рина. Ты молодец. Первая, кто догадался".

Стопэ-э-эшечки…

Не поняла, откуда он моё имя-то знает?

Глава 2. Старший брат

Ты первая, кто догадался. Хм…

"Или первая, кто дошёл до библиотеки?", – отвечаю после нескольких минут затупливания.

Зато на моё сообщение реагируют мгновенно.

"Тоже вариант"

И-и-и-и… тишина. Что, не настроен общаться? А вот придётся. Нечего потому что номерами разбрасываться.

"Так значит, ты меня знаешь?"

"Конечно"

"А я тебя?"

"И ты меня тоже"

Ещё интереснее. Но главное, опять тишина.

"И-и-и…?"

"Что и?"

Ля, вот он тормоз.

"И тебя зовут…?"

"Меня не зовут. Я сам прихожу"

Ага. Сам. Значит мне достался "мистер Никто". Хоть какая-то информация. Но всё равно нечестно. У меня на аве стоит моя фотка, так что всё просто и понятно, у него же какая-то непонятная муть на чёрном фоне с сатаническим символом. И никакой инфы в профиле, за что можно уцепиться.

"А если без рофла?"

"Без рофла: реально сам прихожу"

Да ну его.

"Я поняла. Спасибо за беседу. Всего хорошего"

Выхожу из ватцапа и иду на кухню, где в холодильнике, не желая сдаваться без боя, с завидным упорством ковыряется папа.

– Если ищешь еду, полагаю, она в магазине. Но вроде пельмени в морозилке валяются.

Дверца с хлопком закрывается, выпуская на свободу обалденно привлекательного мужчину. Это я без шуток говорю. Папа у меня реально красавчик. Высокий, в хорошей физической форме, с гривой волос и с испанской бородкой, над которой он Кощеем чахнет с электробритвой каждое утро у зеркала. Его гордость. Не считая меня. Наверное. Но это не точно.

– Давай лучше пиццу закажем, – прилетает заманчивое предложение. Нередкое в нашей квартире. Готовим мы нечасто, потому что ему лень, а из меня кухарка выходит весьма ситуативная. Сегодня хорошо, завтра всё к чёрту сгорело. Послезавтра пересолено, ещё через день проще сырой картошкой давиться и не париться. А потом вроде опять ничё так, съедобно. Даже назад не просится.

Плюс, папа в принципе обожает всё, что вредно и не нужно готовить: острые крылышки, бургеры, пироги. Дай ему волю, только этим и будет питаться, при этом умудряясь не наращивать возрастное брюшко, что поразительное вдвойне. Так как спорт и диета в нашей семье ругательные слова. Мы их даже шёпотом не произносим.

– Ты пиццу, а я суши хочу, – запрыгиваю на стол, наблюдая за тем как призывно семафорит брошенный на столешницу телефон.

"Эй, ты чего, обиделась?"

"Да брось, это ж, типа, шутка"

Смотрите-ка, проснулся. Поговорить захотел. Доброе утро, соня.

Папа заинтересованно заглядывает мне через плечо, реагируя на дребезжание вибрации.

– Поклонники?

– Умоляю. Помнишь, я вчера ковырялась с той абракадаброй, – машу смартфоном. – Вот. Результат моих стараний. Пишет.

– Симпатичный хоть?

– Да я откуда знаю!

– Так узнай.

– А оно мне надо?

Опять вибрирует.

"На обиженных воду возят"

– Ему, судя по всему, надо, – хитро поигрывая бровями ничуть не хуже, чем гусары в своё время поигрывали своими кустистыми усами, кивает на последнее сообщение папа. – Ты главное, встречу назначай в людном месте. А ещё лучше меня возьми. Я надену шляпу и спрячусь за газетой, пока вы будете мило ворковать и держаться за ручки, – хитрый взгляд сменяется на суровый родительский, сопровождающийся укоряющим перстом. – ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО за ручки. Напоминаю правило: посторонние конечности не должны смещаться дальше разрешённой зелёной зоны.

Брр…

– Эй, эй, эй! – осаживаю его я, пока родительские фантазии не успели разогнаться до внеплановой беременности. – Притормозите коней, родственничек! Ни о каких свиданиях речи не идёт.

– Так даже лучше. А если на мизинчиках поклянёшься, что до двадцати одного года их не будет в принципе, помни, моё обещание всё ещё в силе.

– Это то, где ты купишь мне машину?

– Именно.

– Ммм… – вскидываю ладони на манер весов, на одной из которых лежит телефон. – Машина или потенциальная вероятность остаться старой девой. Непростой выбор.

– Готов бонусом увеличить карманные расходы.

– А, ну это в корне меняет дело, – вытягиваю перед собой смартфон, как если бы он был собеседником. – Прости, дружок. Если не можешь предложить мне что-то столь же значимое, то ты в пролёте.

– Хороший выбор, – довольный папа утопывает в гостиную заказывать вредный фаст-фуд.

– Учти, но тогда я никогда не съеду, – кричу ему вдогонку. – И заведу пятнадцать кошек.

– Надеюсь, к тому моменту обоняние меня навсегда покинет.

– Ты понимаешь, что обрекаешь любимую единственную дочь, свой лучик света и смысл существования на пожизненное одиночество?

– Я это переживу.

– А я нет, – вздыхаю, понижая голос. – Нашёл бы ты себе уже что ль кого-то.

– Я всё слышал, – с готовностью сообщает соседняя комната.

Слышал, но расставаться со статусом отца-одиночки не торопится. А ведь прошло уже лет двенадцать с того дня, когда непутёвая мамаша собрала вещи и свалила в другую семью. Бросив меня как ненужный балласт. С тех пор звонит пару раз в год, поздравляет с Днём Рождения и Новым Годом, деньги присылает на подарки, но мне плевать. Для меня этой женщины не существует.

Существует только папа. Он мне и мать, и отец, и лучший друг, и человек, которому я доверяю и рассказываю практически всё. Даже, наверное, всё-всё. Делюсь, жалуюсь, спрашиваю совета. Нам офигенно вдвоём. Мы живём в рамках без запретов, бессмысленных правил и прочей чуши в духе: "раз я старше – моё слово закон", однако чем взрослее я становлюсь, тем отчётливее понимаю, что этого недостаточно. Я скоро вырасту, поступлю в универ, съеду, в конце концов, и мы будем видеться с каждым разом реже… А он что, будет всё так же залипать на сериальчики по вечерам, но теперь уже один? Не. Не дело это. Надо решать проблему.

Но после. Сначала разберёмся с мистером "N".

"Ку-ку", вещает мне диалоговое окно.

"Ну ку"

"Чего без настроения?"

"Нормально всё с настроением. Так ты скажешь, кто ты?"

"Зачем? Давай пока оставим всё как есть"

"Почему?"

"Чтобы посмотреть, что получится. Если я назову своё имя, мы будем общаться иначе. А я бы хотел оставить вариант непредвзятости"

Почему это моё отношение может измениться? Может мы в реальности в контрах? Хотя я мирный человек, ни с кем не цапаюсь. А может…

"Только не говори, что ты младше"

"Нет. Насчёт этого не переживай"

"А что тогда? Сильно старше?"

"Незначительно"

"Незначительно – сколько? Месяц, два, год, десять? Надеюсь, ты не препод? Иначе мне придётся перейти на выканье" 

"Не препод"

"Значит учишься со мной на одном потоке?"

"Это ты так пытаешься прозондировать почву? Брось. Не выйдет. Всё равно не угадаешь"

Ха. Вот и прокололся. Плохо всё-таки ты меня знаешь, дружок.

"Спорим?"

С ответом заминаются. Начинают писать, но замирают на полпути. Ха. Что, засомневался?

"Не, не буду спорить… Ты сообразительная, так что шансы очень даже есть", – наконец, пиликает телефон.

То-то же. Ибо тут дело уже на принцип пошло. Нефиг секретного агента разыгрывать, мы не в театре. Не говоря о том, что моё любопытство в воодушевлении потягивается и разминается, готовое вступить в бой.

"Давно рисовал эти шифры?", – операция по разоблачению начинается. Первым делом, зайдём издалека. Принюхаемся, так сказать.

"Ммм… прилично. Уже точно не вспомню. Развлекал себя как мог, чтобы не уснуть. Кизячук ещё хуже Башиевой. Вырубает на раз-два".

Ага! Башиева – это наша историчка, а Кизячук – второй учитель по литературе, который преподаёт в параллельных "А" и "Б". Значит "N" точно не из моего класса. Уже что-то.

"И за это время реально никто больше не догадался?"

"Не а"

"Приму это как личный комплимент своей упёртости"

"С ней у тебя точно всё в порядке :)"

Ого, уже и смайлики в дело пошли. Кто-то, смотрю, входит во вкус.

"Ладно, мне пора на тренировку. Позже спишемся"

Тренировку?!?

Шальная догадка озаряет юный, лишь немного отравленный аммиачной краской для волос мозг и заставляет подорваться с места. Я живу недалеко от школы, буквально через стадион. Вид как на ладони. Особенно круто на первое сентября, когда все нарядные и с цветами стекаются туда, где громко играют песенки типа: "сейчас наша вахта у школьной доски, а значит немножко мы все моряки".

Ну и по утрам в обычное время прикольно наблюдать за тем, как сонное царство без особой охоты плетётся навстречу знаниям. Особенно если сама прогуливаешь, сославшись на больной живот и ПМС. С папой всё просто, он же не знает как устроен женский организм и разводит панику по малейшему поводу. Один раз скрючишься, всё: постельный режим, грелка, горячее какао и "Том и Джерри" по телеку. Они просто по утрам как раз идут.

Так о чём это я? Ах, да. Горящий в окнах кабинетов свет, особенно в предзакатных весенних сумерках, мне с кухни и гостиной всегда отлично просматривается. Вот и сейчас пусть и издалека, но улавливаю панорамное мерцание на первом этаже. Там, где у нас спортивный зал. А я точно знаю, что волейбольная команда часто тренируется во второй половине дня, когда все допы заканчиваются…

Два и два складываются лихо. Чай не дура. И не хочу таковой быть. Мне был брошен вызов этим его "давай оставим всё как есть", и я его принимаю. Баш на баш. Раз он знает меня, то и я обязана узнать, кто же мой таинственный собеседник. Особенно когда появилась зацепка. Пускай шаткая, но она есть. С этого и начнём.

Тем более что я, кажется, знаю, как её проверить…

– Уверена, что это хорошая мысль?

– Не а, но я уже настроилась. Так что стой и бди. Если что, мяучь.

Оставляю Риту на шухере и проскальзываю в пустую мужскую раздевалку. В том, что она мужская с порога убеждает сбивающий с ног аромат застоявшегося в закрытом помещении пота и, боже, сразу с десяток пар пованивающих ботинок. Ааа, где мой противогаз??? Аж глаза слезятся.

Не теряю времени и отправляю "N" рандомное сообщение: мол, скука, ща усну, а ты чем занимаешься? И прислушиваюсь. Тишина. Ни вибрации, ни пиликанья. Хм… может у всех на беззвучном стоит? На уроках не приветствуется, если вдруг горланить начнёт.

Ладно. Провалилась лайтовая попытка. Попробуем в индивидуальном порядке. Если что, я не клептоманка, это исключительно в целях разоблачить "анонимного собеседника". Так что я не ковыряюсь в чужих вещах – я просто ищу телефоны, чтобы посмотреть, висит ли входящее. Для этого даже блокировку снимать не надо.

Успеваю пройтись лишь по паре-тройке сумок, когда слышу предупреждающий вопль Ритки по ту сторону:

– Ой, мальчики! У вас пластыря случаем нет? У меня тут мозоль лопнула на пятке, зрелище то ещё! Хотите глянуть?

Бли-и-и-н. У них чё, тренировка раньше закончилась? Попадос. Второй этаж, единственный выход перекрыт. Есть закуток с душем, но туда ведь взмокшие и уставшие они явно отправятся в первую очередь. И под лавочками не спрячешься, слишком видно…

Не придумав ничего лучше ныряю в один из распахнутых пустых металлических шкафчиков. Прикол, но моего роста хватает даже не сгибаться. А вот за замочек с внутренней стороны вцепиться приходится, чтоб дверца на хлипких просевших петлях не открывалась.

Задержав дыхание, вижу через щелку как в раздевалку вваливается шумная толпа пацанов… с ходу начинающих стягивать с себя спортивки. Ой… Нет. Мне на такое смотреть ещё нельзя, я ж несовершеннолетняя!

Залитая румянцем жмурюсь, но почти сразу чувствую, как кончики пальцев теряют связь с прохладной щеколдой. Дверца распахивается, и я нос к носу сталкиваюсь с удивлённым Чернышевским. Да и не только им. Все уже успели оценить моё идиотское положение.

Оу… Рина, давай-ка срочно выпутывайся.

– Ой, а это что, не Нарния? Ошибочка вышла. Мне на следующей, значит, – с глупой улыбочкой прячусь обратно за скрипящей створкой.

Не. Не прокатило. Про меня не забыли. Ладно. Придётся по-другому. Когда ко мне вежливо стучатся, грациозно выпадаю из убежища, жестом фокусника вынимая любимый карманный блокнотик из заднего кармана джинс. И ручку. Всё своё ношу с собой.

– Ладно, а теперь серьёзно. Мальчики, расскажите: как часто у вас проходят тренировки? Сколько часов в день? В ближайшее время будут ли новые соревнования? Какие планы на будущее? Собираетесь и дальше заниматься в этом направлении или это лишь школьное увлечение? – со скоростью пулемёта выплёвываю я первые пришедшие на ум вопросы. А на меня по-прежнему смотрят как на Мэри Попинс, спустившуюся с неба на зонтике. – Что? Я собираю материал для статьи.

– В шкафу? – насмешливо уточняет Вадик.

– Лайфхак журналистов. Ну так что? Или вы не готовы сейчас отвечать? Устали, наверное? А… Тогда я зайду позже, – шустренько, но плавно пячусь задним ходом в сторону выхода.

– Осторож… – предупредительно вскрикивает Чернышевский, но поздно. Разворачиваюсь и врезаюсь лбом в одну из распахнутых дверок. Ауч. Прям слышу как птички зачирикали, вырисовывая восьмёрки вокруг лица.

– Без паники. У меня голова пуленепробиваемая, её так просто не возьмёшь, – шикаю через боль я, потирая ноющее место и уже чуть не со всех ног сконфуженно ретируюсь из раздевалки под дружный мальчишеский хохот.

– Чё они там гогочут? – озадачилась Рита едва меня заметив.

– Анекдот понравился, – отмахиваюсь я. – Валим пока они не вышли просить добавки, я других шуток не знаю, – беру подругу под локоть и торопливо увожу нас обеих к выходу. Главный коридор пуст как никогда. Кроме охранника ни души, даже как-то неуютно. Забираем одиноко висящие на вешалках куртки, прощаемся с Виктором Петровичем на вахте и выходим на улицу.

– Ну так как? Надыбала что-нибудь? – спрашивают меня, попутно заказывая через приложение такси.

– Да нифига. Только идиоткой себя выставила, – что особо сильно меня не заботит. Ну повеселила народ, чем плохо? А вот то, что ничего не разнюхала – это реально косяк. – Попробовать что ль в понедельник ещё раз?

– В понедельник у нас йога.

– А, ну да… Тогда в среду. Только пораньше, чтоб времени больше было.

– Слушай, ты б не заигрывалась. Не дай бог у них что пропадёт, на тебя первую все пальцем тыкать начнут.

– Не будь пессимисткой. Я ж невинный аленький цветочек, кто на меня подумает? Если что, я умею плакать и вызывать жалость, – застёгиваю молнию до самого горла. Апрель месяц, а продувает как февраль. – Ну что, вечеринка? Тынц-тынц?

– Да чёрта с два! Знаешь, что предки удумали??? Брата пригнали мне в няньки! Велели караулить, блин. Из дома теперь только до крыльца и получится выйти.

Ой. Это нехорошо. У меня с отцом в таких делах проще: клубы, вечеринки, ночёвки – это не запрещается. Главное, раз в два часа отзваниваться информируя, что доча ещё жива и более-менее соображает. Ну и перегаром наутро не вонять, но тут вообще проблем нет. Я всё равно не пью. И пока не разу не накосячила, чтоб оказанный мне лимит доверия дал трещину.

У Риты с родителями отношения напряжённее. Вернее сказать – натянуты как леопардовые лосины размера М на дамочке с формами XXL. Отец у подруги крутой бизнесмен с мёртвой хваткой, всех держит в ежовых рукавицах. И крупную стройкомпанию, и семью. Миллион ограничений и правил, включая категоричные запреты на любые пьянки, гулянки после отбоя и мальчиков в какое бы то ни было время суток.

Ритку-то даже ко мне с ночёвкой долгое время отпускали с неохотой, но я давно уже подговорила папу, и он нас нет-нет, да периодически прикрывал. Если вдруг какая тусовка у ребят знакомых намечалась. Нельзя ж такое пропускать.

А вчера её родители укатили куда-то по делам фирмы в командировку на целую неделю. Мы уж было обрадовались, что вот она, лафа, долгожданный глоток свободы, да не тут-то было. Не успели моргнуть, как новая проблема нарисовалась.

Ну и да ладно. Как нарисовалась, так и сотрём.

– Не дрейфь, – успокаиваю Риту с таким видом, будто проблема уже решена. – Помнишь, как в песенке пелось? Там, где прямо не пролезем, мы пройдем бочком. Андрюху беру на себя.

Андрей – её старший брат. Вреднючка и тролляка. Вечно гонял нас мелкими и воспитывал, хотя сам-то немногим старше, но в наши четырнадцать всё равно казался слишком взрослым. Потом окончил школу и поступил в универ. Сейчас на третьем курсе вроде. Живёт в общаге. Навскидку не вспомню, когда последний раз его видела. По-моему, когда Ритка ещё в нашем районе жила.

– Ха, – саркастично ухмыляется подруга. – Ты давно с ним не общалась. Он стал ещё упёртей и противней.

– Нормалёк. И не таким зубы заговаривали, – моей уверенностью из вулканического пепла снежки лепить можно, чесслово. Однако всё за дело. Сказала "сделаем", значит сделаем.

На том и порешили, переключаясь на чисто девичьи темы по поводу того, что сегодня наденем, когда, а не если поедем кутить. Пока обсуждали подъехало вызванное такси, куда мы со смехом загрузились, укатывая в усадьбу четы Долгоруких. Не прям усадьбу, конечно, но хоромы реально знатные они себе отгрохали. В современном скандинавском стиле с домиком в три этажа, украшенным панорамными окнами. И обалденным садиком с летней кухней и подвесными качелями. Я бы с таких не слезала.

А дома, так-то, нас уже ждут.

– Привет, девчата, – встречает нас на объединённой с гостиной-тире-столовой кухне высокий темноволосый парень с пронзительно голубыми васильками в глазах, отплясывающими лихой насмешливый танец. Встречает в одних штанах. Без футболки.

Блин. Ритка явно забыла упомянуть одну маленькую, но крайне значительную деталь. Андрей за прошедшие месяцы стал не только противней, но… и привлекательней. Чертовски привлекательней.

– Прикрой срамоту, бесстыдник. У нас гости, – шикает на брата Рита, пинком бедра отодвигая его от огромного четырёхкамерного холодильника. Нам, чтобы поставить такой у себя на кухне, пришлось бы выносить стол. И стулья. И часть кухонного гарнитура. В общем, проще съехать и поселить такой холодос в одной из комнат как нового жильца.

– Сорян, я фрак в химчистку сдал. В следующий раз непременно буду при параде, – усмехается Андрей, отпивая воду из стакана, что всё это время держит в руке.

– Ты чё, всё схрюнячил? – недовольно морщится подруга, суя нос в пластиковый контейнер.

– А нечего клювом щёлкать.

– Там оставалось порции четыре!

– Что? – лишь разводит руками тот, игнорируя грозный сестринский взор. – Я был голодный. И я тебе оставил.

Подруга демонстративно наклоняет бокс так, чтоб можно было рассмотреть скромные остатки. Раза два на вилку наколоть.

– С тебя яичница. С колбасой.

– С чего это вдруг?

– С того, что я ничего не ела с обеда и требую дозаправку!

– Там щи оставались, – брата смеряют таким взглядом, что эти самые щи должны сейчас в кастрюле покрываться корочкой отчаяния и плесени. – Ладно, ладно. Понял. – Ты тоже будешь? – а вот это уже обращаются ко мне.

– Чё? А, д-да… – стыдно признаться, но всё это время я в разговор не вникала, затерявшись среди кубиков мужского пресса. Таких прям, явных-явных. Не календарь секси-пожарных, конечно, но всё равно… Никому не кажется, что на меня свалилось слишком много запрещённой обнажёнки за один день?

– Потрогай, если хочется, – усмехается Андрей. Омг, кажись моё внимание не остаётся незамеченным. – Не укусят.

– Хвастун, – снова отпихивает его, но уже плечом Рита, чтобы убрать препятствие с дороги.

– А что я такого сказал? – смеётся тот, гремя сковородкой. – Всего-то подсобить хотел.

– Кашеварь, помощничек. Тогда и подсобишь. Я передумала. Не хочу с колбасой. С сосисками хочу. И принеси всё наверх. Мы будем у себя, – меня утягивают за руку к лестнице на второй этаж. – Ты чего его эго чешешь? Оно у него и так ни одним башенным краном не поднимется.

– Да я чё-то чутка посыпалась. Он когда таким красавчиком стал?

Я лично помню долговязого парня в очках. Да, Андрей и раньше не был страшилищем, но разница всё-таки колоссальная. Сейчас прям вот мужчина-мужчина. Молодой. Сформировавшийся. Есть на что залипнуть.

– Тоже мне нашла красавчика.

– Ты предвзята. Говорю, как максимально незаинтересованное лицо.

– Ты-то? Непредвзятое? – хмыкает подруга, косо поглядывая на меня пока мы поднимаемся по ступеням. – Слюну подотри, пол закапаешь.

– Пардоньте, – демонстративно вытираю подбородок, хотя, понятное дело, это лишь оборот речи. Но от правды далеко не убежало. Губёшки закатать всё-таки реально стоит.

Ныкаемся в Риткиной комнате, которая сразу заставляет вспомнить об отбеливателе. Слишком чисто и слишком идеально. Страшно пятно где оставить. Жить в такой я бы не хотела. А вот иметь как у неё шкаф размером с отдельную гардеробную…

Семья Риты всегда была зажиточная и могла позволить себе гораздо больше, чем мы с отцом, скромным страховщиком. Однако зависти никогда не было. На жизнь нам хватает, не бедствуем, да и подруга не понтуется. И всегда готова прийти на выручку.

Как в прошлом году, когда по весне весь класс ездил в Питер, и она оплатила половину моей поездки. Потому что знала, что с финансовыми возможностями у нас как раз была напряжёнка. У папы в тот период кризис бахнул в компании, многих сократили.

Принимать помощь мне было неудобно, да и стыдно, так Ритка провернула всё тайком через классную руководительницу. Я уже после об этом узнала, лично от классухи, эта же выдерга до сих пор отказывается сознаваться: не понимаю о чём ты, отвянь и узбагойся. Попробуй долг в таких условиях обратно втюхнуть!

Ещё один неопровержимый плюс дружбы с этим горячо любимым мной человечком – шикарные шмотки. Ох, тут есть где развернуться, завернуться, укутаться, забраться в уютный кокон и не высовывать носа. По комплекции я немного ниже и худее, но это не мешает мне беззастенчиво юзать всё, что упадёт на глаз.

Больше чем уверена, половину своих тряпок Рита даже ни разу не надевала. Особенно платья. Это вообще не её территория. Зато джинсы изнашиваются до дыр поверх уже сделанных дизайнерами дыр, а подошва найков стирается быстрее чем набойки магазинных туфель.

Со мной всё наоборот: обожаю юбочки, платьишки и каблуки. У меня кроссовки то в пользовании одни единственные, ещё класса с девятого – в которых я на физре гоняю. Замученные до нельзя. В таких на улице в обычное время стыдно появляться. Максимум, до ближайшей урны. Но обязательно ночью и тайком. Чтоб бомжи не засмеяли.

На следующие полчаса окунаемся в девичий рай: меряем, крутимся вокруг зеркала, прихорашиваемся. Туалетный столик быстро превращается в помойку из-за высыпанной горы косметики и испорченных ватных дисков. Медленно остывает плойка об которую я умудряюсь обжечь мизинец. Зато теперь мои волосы приобрели подобие локонов.

– Ужин подан, – без стука вваливается Андрей с тарелками. На этот раз в футболке с принтом вселенной Марвел. Спасибо, хоть оделся. Всё как-то полегче, а то я к таким открытиям оказалась что-то морально не готова.

– Эй, а если бы мы были неодетыми? – сердито восклицает Рита, грозя ему кисточкой от туши.

– Да вы и так не шибко одетые, – вопросительно выгибает бровь при виде нас и царящего вокруг хаоса. – Далеко собрались, барышни?

Чё это не шибко одетые? На мне клёвое чёрное платье, всего на ладонь выше колена. На Рите вязаный свитер-туника. Что не прикрывает он, прикрывают плотные тёмные колготки. Так что претензия более чем необоснованная. А потому обидная.

– Мусор идём выносить, не видно? – огрызается сестра.

– Прикольно, – на скомканную с утра постель опускаются две тарелки. Вроде ничего особенного: яичница и сосиски, но всё так складненько украшено консервированным горошком, что смотрится прям шедевром. – Но можете не наряжаться. Я уже вынес.

– Ты ж понимаешь, что это гон? – уточняет Рита.

– А ты понимаешь, что я понял? – из кармана спортивок вынимаются вилки. Однако, сервис. Даже столовые приборы предоставляются. – Расчехляемся, девчата. Вы всё равно никуда не пойдёте. Куда бы не навострили лыжи.

– Всего на пару часов! У Леськи вечеринка. Будут все. Нельзя не пойти.

– Ещё как можно.

– Не будь таким же как родители. Будто сам не шляешься ночами не пойми где!

– Ну вот восемнадцать исполнится, тогда и ты будешь шляться. А пока сиди дома и грызи гранит науки. Тебя это тоже касается, – под раздачу попадаю и я. – А то намылились, разукрасились.

– Мне ты раздавать указы точно не можешь, – не могу не заметить.

– Могу. Пока ты здесь, и я за обеих в ответе. Где потом ваши истерзанные поруганные тушки искать? Ешьте, а то остынет.

– Ну я ж говорю: с возрастом он становится всё невыносимей. Это старость? – мрачнеет подруга, провожая скрывшуюся за дверью спину Андрея.

– Ай, расслабься, – легкомысленно отмахиваюсь, подтирая подводку в уголках глаз. – Если с проблемой нельзя договориться, её устраняют. Снотворное есть?

– Естественно, нет.

– А стрихнин? – смеюсь, наблюдая за Риткиной реакцией через отражение. – Шучу. Обойдёмся малой кровью.

– Это как?

– Как взрослые мудрые люди.

Как взрослые мудрые люди. Именно поэтому часа полтора спустя мы на цыпочках пробираемся к выходу. Обувка в руках, грациозность хромающей лани и сосредоточенность воришек, проникающих через вентиляцию в банковский сейф.

Спускаемся обратно на первый этаж без происшествий, но уже с лестничного пролёта слышим бурчание телека в главном зале. Плазменный экран отсвечивает какой-то фильм и спящий силуэт на большом диване. Спящий и похрапывающий.

Всё бы ничего, но обойти его не получится. В коридор можно попасть только минуя гостиную и настроенного "не пущать" неугомонного сторожа. Гав-гав. Кстати, где Чара?

– А ты говоришь. Даже снотворное не понадобилось, – хихикаю я, кивком веля Рите следовать за мной. – Не дышать и не скрипеть, – ага. Легче сказать, чем сделать. Через пару "недошагов" сердито шикаю на подругу. – Слабо не громыхать?

– Это не я. Это половицы, – виновато вжимает голову в плечи та.

– Разбудишь, я одна уеду.

– Вы обе никуда не поедете, – тело шевелится на диване, без предупреждения принимая сидячую позу, от чего вскрикиваем в неожиданности. – Или я как-то неясно выразился?

– Блин, – сердито бурчит за моей спиной Ритка, пытаясь отдышаться. Нельзя ж так пугать. – Не прокатило. Надо было все-таки через окно.

– Ага. Со второго этажа. Прямиком в клумбу, а оттуда в травмпункт, – скрещиваю на груди руки строго зыркая на Андрея, включившего напольный торшер рядом с диваном. Сонный, но какой суровый. – Мы всё равно поедем: смирись. Мы уже не дети, чтобы держать нас на поводке. И отвечаем за свои поступки.

– Не рано во взрослые записались? – снисходительности целый товарняк.

– А ты не рано в строгого папочку превратился? – в тон ему парирую я. – Короче, можешь капать не мозги сколько угодно, но мы поедем. Вечер пятницы – только лузеры дома сидят. В одиннадцать будем дома. И даже трезвые.

– Что, прям ровно в одиннадцать?

– Минута в минуту.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Ну окей. Проверим, – Андрей нашаривает пульт и выключает телек. – Поехали.

– Куда поехали? – не поняла я. – Ты куда?

– С вами, куда. В пятницу вечером же то только лузеры сидят. А так и за вами пригляжу, и в лузерах ходить не буду.

Ну блеск. И как мы без такой компании раньше-то жили?

Глава 3. Ринка-мандаринка

– И что, ты нас за ручку весь вечер водить будешь? – негодует Рита, когда Андрей расплачивается с таксистом и галантно помогает нам выбраться из машины. Бурчит она всю дорогу, только успевай утихомиривать птичку-говорунью.

– А что, надо?

– Уж как-нибудь, будь любезен, обойдись без этого, – подруга утягивает меня в сторону, чтобы нас не было слышно. В машине получалось только перекидываться сообщениями. – И как мне Лёшу охмурять, если он будет нос нам подтирать?

Ну, собственно, да. Это та самая причина, почему нам так необходимо было быть здесь сегодня. Лёха Орешников – парень из соседней школы в которого Рита как бы влюблена. "Как бы" потому что у неё каждый месяц новая влюблённость. И каждый раз самая-самая настоящая.

То, что буквально спустя парочку свиданий обнаруживается, что никакая это не влюблённость её нисколько не смущает. Всё верно. Зачем заострять внимание на подобных мелочах? Ну раз не вышло, два не вышло, на десятый-то наверянка стрельнёт прямо в сердечко. Главное, упорство и усердие. Этого подружке не занимать.

– Да хорош паниковать, – успокаиваю её я уже раз “дцатый” за последние полчаса. – Сказала же, беру твоего братишку на себя.

– Ага. Уже взяла. В прямом смысле слова. Сюда притащила.

– Так, не поняла, – обиженно упираю руки в бока. – Я тебя когда-нибудь подводила?

– Не-е-ет.

– Обещала и не выполняла?

– Нет.

– Ну так чего очкуем? Будет тебе твой Лёха.

– Чего шушукаемся, барышни? Как ускользнуть незаметно раздумываете? – настигает нас Андрей.

– Повсюду мерещатся теории заговора, да? Больная мозоль? От тебя что, девушки только так и сбегают? – висну у него на локте, невинно хлопая ресничками.

– Договоришься, куколка, – одаривают меня ехидной улыбочкой.

Окей. Куколку оценила и приняла к сведению.

– И что будет?

– Вот тогда и узнаешь. Мы идём или всё развлечение обычно проходит у забора?

Хм. Ну да. Мы что-то подзастряли. Хотя через высокую ограду вовсю громыхает музыка, так что тоже как бы не скучно. На газоне припаркованы мопеды и мотоциклы. Чуть дальше парочка машин. Завывает несчастная собака в будке через дорогу, обалдевшая от количества чужаков. Соседям и вовсе не позавидуешь, но пока всё в рамках закона. Не прикопаешься.

Калитка не закрыта, приглашая желающих присоединиться к массовому веселью. На улице народу мало, для этого ещё слишком холодно. Разве что стоит в сторонке окутанная никотиновым дымом компания, остальные все в доме. Центр движухи на крытой стеклянной веранде. Именно здесь долбят колонки и битком забито.

Подобные тусовки – мероприятие подчиняющееся какой-то специфической логике. Вроде приглашаешь только своих, а набивается полрайона. Одни друзей прихватили, другие по сарафанному радио раструбили, третьи мимокрокодилы, а в итоге яблоку негде упасть и закусона на всех не хватает.

Вот и нам сопровождение досталось какое-то не такое. Это я понимаю, когда мы заходим внутрь и Андрея за считанные секунды успевают разглядеть девочки-красавицы, наряженные как ёлки. Сначала успеваю удивиться, что его миленькая мордашка, а у него она действительно милая, так цепляет, но почти сразу понимаю, что дело не в ней. Не в ней одной во всяком случае.

– О, это ты, да?

– Это ты выставляешь ролики в ТикТоке?

– Ты такой крутой!

– Кла-а-асс. Можно с тобой сфотаться? – налетают на него со всех сторон, зажимая в тиски. Еле выбираемся с Ритой из плотного кольца, сохранив при этом остатки волос. Потому что пара моих прядей точно навечно затерялась у кого-то на молниях курток.

– Не поняла. Что за ролики? – озадачиваюсь не на шутку, попутно потирая ноющую проплешину.

– Драсти! Склероз подкрался незаметно? – красноречиво стучит себя по лбу Рита. – Я ж тебе скидывала его аккаунт.

– Когда?

– Да давно уже. Ещё по осени.

– Хм… кажется, я прошляпила. И что там было?

– Цирк на грани дурдома. Братец паркурщиком заделался. Снимает короткие ролики своего раздолбайства и, честно говоря, весьма неплохо набирает просмотры. За лям прям влёт некоторые выстреливают. Мать в шоке. Каждый раз с коньяком смотрит как он по крышам сигает и финты свои выделывает.

– Ооо… – это я как такое пропустила? Хотя Ритка мне столько всего вечно присылает, что среди спама играющих на пианино котят и видосиков блогеров с обзорами на сериалы легко потеряться. – Ссылку в студию! Я обязана это увидеть!

– Чтоб вообще поплыла? Он там, кстати, в половине случаев без майки, – ехидно хмыкает подруга. – И где мне потом со спасательным кругом тебя вылавливать в реке романтических соплей?

И это говорит мне она? Человек, у которого каждый новый месяц начинается с нового "подопытного"? Я хоть постоянна. Нет никого и никого не надо.

– Я бы попросила без скабрезных мыслишек. Это исключительно в целях расширить кругозор.

– Ага-ага, – охотно соглашается та, кивая на образовавшуюся толпу, закупорившую проход. Ля какой, прям звезда! Кто б знал. Тоже что ль автограф попросить? Перепродам и куплю себе новый фотик. – Эти тоже пищат, как посмотрю, исключительно из уважения к современному искусству. Пошли поищем чё можно стрескать. Я опять голодная.

Ну я ж говорю – у неё не желудок, а озоновая дыра. Фантастическая способность поглощать калории в убойных дозах и продолжать при этом влезать в сорок второй размер.

Пока развлекаемся с давно тёплым баночным “пепси” и не особо вкусными чипсами с крабом на другом конце веранды, Андрею кое-как удаётся вырваться из плена фанаток.

– У-у-у, боец. Уважаю, – вскидываю вверх большой палец, выражая своё одобрение. – Слегка помятый, но выстоял. Следов помады тоже не вижу. Родина тобой гордится. А нет, стоп… – приманиваю его к себе, подтирая розовый блеск на щеке. – Шальная пуля таки срикошетила.

– Да они ненормальные. Чуть не разорвали, – с офигевшими глазами на выкате трясёт головой он, одёргивая ворот кожанки и вытряхивая из карманов запихнутые впопыхах салфетки и обрывки бумаги с криво нацарапанными номерами телефонов. Настоящий листопад.

– А ты как хотел, братец? – заедая его горе давно холодным острым крылышком, удручающе, но абсолютно равнодушно вздыхает Рита. – Популярность – она такая. Сегодня любовные записочки, а завтра угрозы расправы если откажешься жениться. Не прилетало таких ещё, нет? Ну ничего. Скоро будет.

Андрею такая перспектива явно не по душе. Бедного всего аж перетряхивает.

– Харе жрать. Жопу разнесёт, – вместо этого советует он сестре. Вероятно, в попытках соскочить с темы.

– Моя жопа. Что хочу, то и делаю. Ты свою побереги, а то подпалишь ещё ненароком в лучах сл… кгх… – назидательное наставление пресекают небрежно засунутой в рот любимой сестре картошкой фри.

– Барышни, меньше слов – больше дела. У вас, – быстрый взгляд на высветившиеся на дисплее айфона часы. – Меньше двух часов. Развлекайтесь.

Ага, развлекайтесь! Легко сказать! Как можно расслабиться, если всю дорогу ощущаешь на себе сконцентрированное внимание надзирателя? Да и в принципе Андрей старается по большей части держаться к нам поближе, но разницу я улавливаю: это он не нас стережёт, а себя спасает от чокнутых малолетних поклонниц. Кажется, сам уже не рад, что увязался следом. Хех. А что он хотел от школьниц? Разумности?

Другая проблема нарисовывается когда Рита, выпучив глаза, в какой-то момент призывно начинает сигналить мне за спиной брата, тыкая пальцем в сторону выхода. Ага. Кавалер её подогнал. Как понимаю, голубкам хочется остаться наедине и поворковать на своём голубином. Курлык-курлык.

– Ну что, звезда паркура? Потопали, – не то чтобы прям охотно, но всё же утягиваю третьего лишнего в гущу дрыгающейся под миксованную музыку толпы.

– Куда? – не понял Андрей.

– Танцевать, куда. Или ты только прыгать горной козочкой на камеру умеешь?

Отвлекающий манёвр срабатывает и Рита незаметно ускользает навстречу своему суженному-ряженному, пропадая с горизонта. Ну а мы реально танцуем. Весьма бодренько и живенько, я бы сказала, быстро подключаясь к динамичному ритму. Меня только и успевают кружить, ловить и перехватывать.

Надолго правда нас не хватает. Да и пропажа блудной сестрицы быстро обнаруживается, так что следующие четверть часа приходится всячески изгаляться, придумывая отмазы. Типа: "Дай человеку в туалет-то нормально сходить, у неё может несварение после твоей яичницы" или "Хорош в маньяка-преследователя играть, подростку необходимо личное пространство. Покомандуй пока мной. Так и быть, разрешаю".

Когда все доводы перестают работать, натыкаясь на камень чисто пацанского пофигизма, шлифую финалочкой: "Не угомонишься, натравлю на тебя чокнутых девиц". С учётом того, что они караулят его всё то время, что мы здесь как надрессированные пёсели, впиваясь в объект вожделения немигающими зрачками, угроза звучит внушительно. И надо сказать, работает.

Однако Рита явно наглеет, заигрываясь с этой своей "лавстори" и возвращаться, судя по всему, не торопиться. Я всё понимаю, но мне осталось Андрею только на шею усесться и ноги свесить. Как ещё его развлекать? Лезгинку сплясать? Фокусы намутить? В шашки предложить поиграть? Да и по времени пора тихонько сворачиваться. Начало одиннадцатого.

Вызываю такси и попутно пишу подруге, но ответа не получаю. Даже не прочитано. Блин. Вот чего не отнять – Ритке реально не хватает ответственности. Она слишком легко увлекается и забывается. Собственно, это одна из причин почему родители её держат в жёстких рамках. Просто бывали уже инциденты. И главное ведь, сама виновата, но на правах лучшей подруги я обязана быть на её стороне несмотря ни на что и в случае необходимости прикрывать. Порой даже ценой собственной репутации.

Новое такси уже ждёт у выхода, а от неё ноль реакции. Делать нечего. Приходится искать по старинке: устраивая тщательный обыск и заглядывая в каждый уголок дома. Не. Внутри её точно нет, а что есть… пожалуй лучше промолчу, но стыдно почему-то мне, а не сосущимся до треска эмали на зубах на чужих кроватях полураздетым парочкам.

Выходим на улицу, выветривая из себя приторный аромат вейпов и кальянов. И вот тут замечаю Риту. Обосновавшуюся около беседки и мило целующуюся с худым как стропилина Лёхой. Андрей выходит следом за мной, ему нужно всего-то посмотреть чуть вправо, чтобы тоже поймать столь очаровательнейшее зрелище. Которому он, больше чем уверена, не обрадуется…

– Носорог не умеет играть в покер, – как бы между прочим пускаю по воздуху наш с подругой пароль на случай подобных ЧП.

Не а. Ноль. Не слышит. Зато слышит мой спутничек.

– Чего?

– Говорю, носорог не умеет играть в покер, – ещё на тон громче повторяю я, но бестолку. Фиг пробьёшься через музыку. А тут ещё Андрей начинает медленно разворачиваться туда, куда смотреть ему категорически запрещено. Реагировать приходится за секунды.

Блин. Ну всё, подруга. Ты мне теперь точно по гроб жизни должна. С тебя, как минимум, тот зелёный сарафан, расшитый жемчужной нитью! Насовсем!

– Ахтунг, бешеные блондинки наступают! – не придумав ничего лучше с диким воплем хватаю его за горловину майки, рывком разворачиваю к себе и… целую. Ну а чё? Надо же как-то отвлечь. Был ещё вариант с оплеухой, но, по-моему, так гуманней.

Успеваю заметить, как Ритка, наконец, активизируется и поспешно отскакивает от Лёши, для надёжности отпихивая его от себя. А затем замечает в ореоле горящего света подвесных фонарей нас. Круглощекое личико вытягивается в изумлении, быстро сменяющимся на предвкушение. А вот шиш тебе! Только попробуй вякнуть! Не для себя ж стараюсь…

Открыть секрет? По факту это мой… первый поцелуй. Нет, прежде было пару раз, что меня робко чмокали в губы, но то было такое… детское. Сейчас поцелуй тоже максимально невинный, однако эмоционально он… сильнее.

Может потому что я инициатор и сильно волнуюсь? Я ведь в этом деле полный профан. Страшно показаться неумехой. Именно поэтому шарахаюсь назад с видом, будто на меня ведро кипятка вылили. Сама себя испугалась, блин. Про Андрея вообще молчу. Он в полном ауте.

– Молчи. Просто молчи. Ни слова, – выдавливаю из себя улыбочку, но получается больше оскал. – Без комментариев. Считай, что это блажь несостоявшейся пьянчужки.

– Ты ни грамма не выпила.

– Так ты даже не представляешь как меня от газировки шторит! Вообще выносит. Честно-честно, – что за ахинею я несу? Просто фейспалм. – О, а вот и пропащая, – переключаюсь на подпорхнувшую к нам Риту, цепляясь за неё как за спасительную веревочку. – Где шлындаешь? Такси уже приехало.

– Ага-ога, – вот ведь хитро выделанная мамзель. Видок такой таинственный, что у Моны Лизы при виде неё случился бы инсульт от переизбытка ревности. Спасибо хоть не устраивает допроса. Пока что. И в машине едва сдерживается, а то она ж горластая, её шёпот был бы слышен и на галёрке.

Катим обратно в усадьбу к Долгоруким в неопределённой тишине. Андрей впереди, мы сзади. Я всю дорогу кусаю губы, пробуя на вкус новые впечатления, подруга переписывается с Лёшей. Оживляемся только когда с дороги к нам мчится навстречу золотистый ретривер. Причём несётся к единственно конкретному человеку, начисто игнорируя остальных.

– Ну и где тебя носило? У тебя тоже была вечеринка? – ласково взъерошивает ей шерсть на загривке Андрей, которого Чара, именно так звали местную любимицу, едва не сшибла с ног.

– И вот так всегда, – замечает Рита обиженно. – Реакция только на него и папу. На всех остальных пофиг. Словно не существует.

– Правильно, она ж девочка. Да? Ты ж моя девочка? Голодная? Или опять натрескалась у соседей?

Оставляем хозяина миловаться с питомцем и поднимается наверх. Только оставив позади этаж и несколько бетонных стен в качестве защиты от любого вида подслушивания, слышу звук сдувающегося шарика. Это кое-кто набирает кислорода в лёгкие, готовясь к массовой вербальной атаке.

– Я дико стесняюсь спросить… – издалека подъезжает на танке подруга, но не даю ей договорить.

– Вот и не надо, – сразу пресекаю я, роясь в маленьком клатче в поисках телефона. Начнёшь выступать – в следующий раз палец о палец не ударю. Потом сама объясняйся с братом: почему и кто сует тебе язык в рот.

Пухлые губки уязвлённо дуются.

– Да я-то не собираюсь выступать. Главное, чтоб Андрюшина девушка не выступала.

Из рук всё сыпется.

– Андрюшина… кто?

– Она самая, да-да-да.

– Ну класс, – подбираю с пола смартфон. Живой вроде бы. Спасибо резиновому чехлу с прикольной кошачьей мордочкой на заднике. – Раньше сказать не могла?

– Да откуда ж я знала, что ты будешь "совать язык ему в рот"?

Ага. Кроет моими же аргументами! Нечестно.

– Не гони. Мы без языка.

Риту просто распирает от смеха.

– А, ну да. Это ж в корне меняет дело.

Ни черта это ничего не меняет. Ощущение гадкое теперь. Отправленное. И так не по себе, что повисла на парне, не просто парне – человеке, которого знаю столько лет, так ещё и это.

– Расслабься, – моё состояние не остаётся незамеченным. Подруга ласково приобнимает меня сзади, удобно укладывая подбородок на плечо. – Ну было и было. Думай об этом, как о маленьком приключении. Ты же всегда так делаешь.

Так-то да, но…

– Это ведь твой брат.

– И что? Я разрешаю. Но только в меру. Не увлекайся, – она молча наблюдает как я пролистываю не отвеченные сообщения в ленте. – От "N" что-нибудь есть?

Чат для одноклассников, болтушка с девчатами из группы любителей аниме, ответ от нашей завучихи по поводу декораций и сердечко от папы – реакция на информацию о том, что мы едем домой и ночевать я буду у Риты.

Всё.

– Не а. Ничего.

– Отдыхает, чувак. Выходные же впереди, – это она меня успокаивает? Думает, что я расстроилась? Мне на самом деле вообще фиолетово. – Сама писать будешь?

– Да ни за что. Он мне ещё на последнее так и не ответил.

Правда там и отвечать было не на что по-хорошему, но всё равно. Надо – даст о себе знать. Я навязываться не стану.

– Ок. А с пацанами из волейбольников что-нибудь решила? Оставишь их в покое?

– Нет, конечно. Пока не проверю, не успокоюсь.

Тут дело уже не столько принципа, сколько любопытства.

– И какой план?

– Тебе честно сказать? Пока никакой, – усмехаюсь под нос. – Так что работаем на голом энтузиазме. И импровизируем.

– Всё как всегда.

Нет. Не как всегда. Стандартная схема, проверенная многолетним опытом и врождённой неугомонностью, выдаёт осечку в понедельник, когда во время завтраков в столовой меня окликает… Чернышевский. Батюшки-святушки.

– Ринка-мандаринка! – разворачиваюсь на голос и в последний момент кое-как ловлю брошенный мне… мандарин. Хех. Очаровательно.

– Спасибо, – откровенно говоря, теряюсь. Не от щедрого дара, а от того что Вадик впервые обратился ко мне. В первый. Первым. За все прошедшие годы. Сегодня у Меркурия какие-то разборки с Марсом? Магнитные бури? Уран в зените? Что за диво дивное и чудо чудное такое выпало на мою скромную персону?

– Как продвигается статья?

Эм…

– Какая статья?

– Твоя. Та, что вынуждает тебя прятаться по шкафчикам в раздевалках.

– А… – до меня, наконец, доходит. Блин, сама же забыла про своё прикрытие. Только я так могу. – Отлично. Полным ходом.

Лукавый блеск в серо-голубых глазах вовсю резвится, давая понять, что нифигашечки Чернышевский не верит ни в какую статью.

– Ещё нужно интервью?

– Естественно.

Собственно, а почему бы и нет? Совмещу приятное с полезным. Я как раз давно не обновляла сайт. Слишком забегалась с подготовкой к последнему звонку.

– Как насчёт того, чтобы обсудить всё после школы? В Старбаксе? Я плачу.

И вот тут меня накрывает ступор. В Старбаксе???

В СТАРБАКСЕ?

Правильно ли я понимаю, что это такой очень тонкий подкат и попытка завуалировать… свидание?

Свидание.

СВИДАНИЕ?

Да ладно? Слушайте, на такой поворот я как-то не рассчитывала.

– А сделать этого, допустим, сейчас нельзя? – навскидку предлагаю я, ибо вариант приватной встречи меня… пугает. – Там дел на пять минут.

– А может я и не планирую укладываться в пять минут?

Омг…

– И сколько тебе надо?

– Полчаса. Час. Два. Как пойдет.

Кажется, теперь я представляю, что чувствовал Андрей после поцелуя. Потому что меня в данную секунду накрывает та же растерянность, перемешанная с паникой. Жалобно скашиваю взгляд на стоящую рядом Риту, которая слушает нас с таким вниманием, что вилка замирает над творожной запеканкой. Редкое явление, когда она забывает про еду.

Блин. Давай, подружка, выручай. Твоя очередь. Я пока чё-то немного невменько. Все слова и шуточки куда-то убежали без обещания вернуться.

– Сегодня она не может, – спасает меня Ритуля. Благослови тебя, святой ёжик. – Сегодня у нас йога и маникюр.

– А завтра? – мягко напирает Вадик.

Да что ж ты такой неугомонный!

– А завтра автошкола и допы по английскому.

– Про репетиции её не забудь, – напоминает Ян, булькающий от беззвучного смеха в кружку с чаем.

– А, да. И репетиции, конечно, – кивает подруга.

– Думаю, про среду можно даже не спрашивать? – усмехается Чернышевский, взъерошивая светлые кудри. – У меня тренировки четыре раза в неделю и то времени свободного больше.

– Так то ж Рина, – слишком уж мило улыбается ему Рита. Будто извиняется. За меня. ЗА МЕНЯ? – Если бы без сна можно было обойтись, она бы и вместо него придумала чем себя навьючить.

– Я понял, – кивает тот. Мне кажется или на разочарованного он не подходит? – Значит тут нужен другой подход. Будем думать. Спасибо. Приятного аппетита.

Э-эм… Осоловевши хлопаю ресницами, провожая вконец растерянным взглядом его чуть сутулую высокую фигуру, возвращающуюся к своему столу.

– Не хило, – одобрительно прицыкивает подруга, пока Ян уже открыто ржёт в голос. – С одним переписывается, другого целует, третий сам подходит. Растёшь, крошка. Наконец-то мальчиками заинтересовалась.

Молчу. Не шевелюсь. Перевариваю. А эти двое всё не угомонятся.

– Ну-ка детка, сделай "ам", – Миронов с усердием пропихивает мне в рот кусок запеканки, ещё и помогает жевать двигая челюстью, но кусок в горло не лезет. Отплевываюсь, морщась и отмахиваясь. – Эй, Долгорукая. Пациентка есть отказывается. Неси дефибриллятор.

– Обойдётся. Мне больше достанется, – мою порцию бесцеремонно перекладывают к себе в тарелку. – Это тоже не будешь? Нет? Ну и отлично. На десерт пойдет, – Рита осторожно вынимает из моих стиснутых пальцев мандарин со следами ногтей на кожуре. – Мне так нравится, когда ты такая послушная. Почаще бы.

В глазах начинает слезиться, вынуждая моргнуть и прийти в движение. Всё. Вроде первый шок прошёл. Возвращаемся в себя.

– Я чисто уточнить, мало ли глюки, – встряхнув головой, недоверчиво вскидываю руки. – Чернышевский реально только что ко мне подкатывал?

Глава 4. Любитель комиксов

N: "Uncharted?"

Я: "Естественно"

N: "Все четыре части?"

Я: "Ага-а-а"

N: "Until Dawn?"

Я: "Тоже. Трижды переигрывала, чтоб всех спасти. А то дохли как мухи. А ты в "Одни из нас" играл"?

N: "О, да. До второй части никак не доберусь"

Я: "Я тоже. Повзрослевшая Элли – красотка"

N: "Ты тоже ничего"

Ой… Незапланированный комплимент подъехал. Кто-нибудь подскажет, как на них положено реагировать? А то просто мне нечасто с ними приходится сталкиваться. Отнекиваться, мол: да ну ладно тебе, я урод и не отражаюсь в зеркале – глупо. Соглашаться – попахивает нарциссизмом. Дилемма.

Подумав, выбираю нейтральное.

Я: "Папа говорит, что я солнышко :)"

Перевод в шутку, полагаю, самый оптимальный вариант.

N: "Ты заяц из рекламы батареек. Неугомонный энерджайзер. Сама ни секунды на месте спокойно не можешь усидеть и других заряжаешь. И это круто"

Я: "Не захвали, а то зазнаюсь"

N: "Ок. Больше не буду"

Эй! Нормально вообще? Я ж девушка, нельзя мои слова буквально воспринимать!

N: "Как там твои попытки меня вычислить. Не сдалась ещё? Проникновение с обыском – это ты меня, конечно, повеселила"

О, он знает? Потому что самолично был в раздевалке? Или успели доложить? Больше чем уверена пацаны успели всей в округе рассказать весёлую историю о чокнутой девице.

Я: "И насколько я была на верном пути?"

N: "Не успокоишься, да?"

Я: "Ни за что"

N: "Тогда не стану портить удовольствие подсказками, Нэнси Дрю. Ты умная, сама справишься ;)"

Эта беседа у нас проходила в понедельник вечером, когда "N" всё же любезно вспомнил обо мне. Теперь же, пару дней спустя, я с порога, едва заметив вышедшую в школьные двери подругу, хватаю её под локоть и нетерпеливо увлекаю за собой.

– Мне нужна помощь! – вместо "приветов" огорошиваю её с утра пораньше.

– Ну да кто бы сомневался. Нет чтобы хоть раз сказать: пошли прошвырнёмся по магазинам, сходим в СПА. В кино смотаемся вместо физики, наконец.

– Потом кино и СПА. У меня назрел план!

– И этот план, конечно же, мне не понравится?

– Это принципиально важно?

– Да не особо, – стягивая на ходу куртку тяжко вздыхает она. – Давай, выкладывай, что опять удумал твой воспалённый мозг.

Послушно выкладываю, пока та переобувается в раздевалке. Пытается переобуться, во всяком случае, но спотыкается, путаясь в кроссовках.

– Ты нормальная, да? – присвистывает Рита. – И как ты себе это представляешь? Нас и так кукукнутыми считают. Тебя особенно, но я тоже под раздачу попадаю.

Отмахиваюсь, мало заботясь о таких мелочах. Уж чему меня научил папа, кроме того, что из пельменей с сосисками получается обалденный супчик, так это уважать себя и не растрачивать попусту нервные клетки на тех, чьё мнение никто не спрашивал. Прислушиваться нужно только к тем, кто действительно важен.

– Так ты со мной?

У Ритки такой вид, будто я сморозила полную ахинею.

– Само собой.

Отлично. Просто в одиночку чудить реально… ну, некомфортно. Ни ей, ни мне. У нас с самого начала повелось, что какой бы кипиш не творился, мы варимся в нём вместе. Даже если ссоримся, что тоже случается. Правда обеих надолго не хватает. Через сутки, максимум, двое уже ломимся друг дружке в двери с короночкой: "Леопольд, выходи. Выходи подлый трус. Гулять пойдём".

Так что с поддержкой я готова на любые неадекватности. В том числе и врываться в спортзал в разгар урока, чтобы… помацать пацанов.

– Бойко, Долгорукая, вы опять? – недовольно бурчит Васильевич, наш физрук. Хороший мужик. Наверное один из лучших в школе.

Его все любят и уважают, по меньшей мере, за то, что он уважает учеников в ответ. Где надо пойдёт на уступки, если необходимо и поблажку даст, но главное, общается с подростками на равных. Не затаптывая личность, как любят это делать преподаватели старой закалки.

– Простите, – милейше улыбается ему Рита. – Это займёт не больше минуты. Вопрос жизни и смерти.

– Вопрос жизни и смерти не терпит перемены?

– Нет, конечно, – даю знак, чтоб поддельница начинала с противоположной части спортзала. – Они же потом все разбегутся.

Игнорируя обалдевшие лица торопливо, но внимательно принимаюсь бегать от парня к парню, вглядываясь в их руки. В прямом смысле. Где надо – беспардонно выворачиваю, задираю и щупаю. Девки открыто ржут, пацаны тоже сильно не шифруются, но мне пофиг – я слишком сосредоточена, выискивая любой намёк на шрам.

Вчера в переписке, когда тема зашла о битых пальцах и поломанных конечностях, "N" ненароком обмолвился, что где-то с год назад неудачно прилёг на арматуру в какой-то заброшке. Так неудачно, что пришлось накладывать швы. На и без того вывихнутую руку. И вот тогда меня осенило – швы подразумевают рану настолько глубокую, что по определению должен остаться шрам.

Идеальная зацепка, которая сдаст мою таинственную Золушку с потрохами. А когда лучше всего провернуть задуманное, как не на физкультуре? Когда все в сборе и в футболках. Поэтому Васильевич сильно и не бухтит, с утра уже стал свидетелем первой волны бабской невменяемости.

Понятно, что шалость эта рассчитана исключительно на удачу и основана на шаткой логике, собранной из имеющихся сведений. "N" немногим старше меня, значит либо второгодник, что вряд ли, либо тоже из выпускного класса. А значит, проверить надо на всякий случай наших пацанов и из параллели. Наших я уже облапала на первом уроке во время всё той же физры, на очереди остались "Б-эшки". Хорошо что у нас всего два одиннадцатых.

Действуем с Ритой так лихо, словно только этим и занимаемся в свободное время. Один, второй, третий. Всё отточено и чётко. Если кто начинает возбухать – строго шикаем, смешки игнорируем, пытающихся сопротивляться одёргиваем.

– И что вы пытаетесь найти? – когда доходит очередь Вадима, который по иронии судьбы, достаётся мне, он не только не противится, но и для удобства вытягивает кисти вперёд ладонями вверх. – Скажи, я помогу.

– Проверяем реакцию Манту, – отвечаю первую прошедшую в голову ересь. – Секретное спецпоручение от медсестры. Все подробности засекречены.

– Ты странная, знаешь? – по-доброму улыбается Чернышевский.

– Ага. Мне говорили.

– Но это мило. Так что насчёт сходить куда-нибудь после школы?

Блин. Снова-здорова?

– Не могу. У меня репетиция.

– Была ж вчера.

Была вчера. Верно. Но нужна же отмазка.

– Пере… несли… – растерянно замираю, находя то, что искала. Бледную небольшую полосу чуть выше локтя. Да ладно??? Вот ведь ирония. Нервозно сглатываю образовавшийся в горле ком. – Откуда у тебя шрам?

– Узнаешь, если согласишься прогуляться.

– Девушки, закончили? Позволите продолжить? – напоминает о себе физрук.

– Агась, уже отчаливаем, – к нам подлетает Рита, утягивая меня к выходу. Приходится постараться, потому что ноги мои слишком крепко приросли к полу. – Пошли-и-и давай, – выпихивают меня из зала, для ускорения подгоняя пинками в спину. – Чего оцепенела?

– Я нашла. Это он.

– Кто?

– Чернышевский.

– А может и нет. Шевченко Сеню помнишь?

– Конечно.

Правда не прям чтоб очень хорошо. Арсений в целом человек не особо общительный. Больше сам по себе. Но умный. Мы с ним на одну олимпиаду по литературе в девятом классе ездили. Где он меня обскакал. Меня. А я в литературе профи!

– У него тоже на запястье есть шрам, – окончательно загоняет меня в угол подруга.

О, как. Значит, Вадик ещё может оказаться и ни причём. От понимания этого испытываю некоторое облегчение. Почему-то. Однако вопрос остаётся открытым: у нас теперь два потенциальных подозреваемых. Так с кем из них я уже почти неделю переписываюсь?

Вадик и Арсений.

Круг подозреваемых сузился. Да. Это, конечно, могут оказаться вообще не они в конечном итоге, но сейчас хотя бы понятно в какую сторону двигаться. Правда опять же, "N" говорил про тренировки, но Шевченко к волейбольной команде никаким образом не относится, а значит всё снова упирается в Чернышевского.

Хотя папа верно заметил, когда я вечером рассказала ему о результатах своего маленького безумного "расследования", что речь ведь может идти и не о волейболе. Это же исключительно предположение, а там кто знает, может Арсений плаваньем занимается на досуге? Йогу нашу с Ритой тоже можно тренировкой обозвать. С натяжкой, но можно.

Короче, надо зондировать почву и всё разнюхать. Очень тактично и осторожно. Именно поэтому на следующий день я выслеживаю на перемене одиноко кукующего Арсения. Сидит в коридоре на низком подоконнике, который давно все воспринимают как дополнительные лавочки и что-то скрупулёзно рисует в блокноте на крупных пружинах. Очень сосредоточено, чуть сгорбившись, напрочь игнорируя жизнь вокруг.

Бесцеремонно плюхаюсь рядом.

– Дратуте. Ооо, – замечаю рисунок в стиле комикса во весь разворот. Разделённые на окошки сценки, какое-то чудо-юдо с волчьей пастью на теле человека, бегущие в панике люди и коронные "ОМГ" и "АРГХ" большими буквами для передачи настроениями. Такая качественная прорисовка. Даже убывающая луна не просто луна, а со множеством вкраплений и полутеней. Дай ей цвет и вообще как настоящая. – Как круто, – забываю про вежливость, отнимая у него блокнот и с интересом листая исписанные страницы. А их немало. Целый сюжет. – Очень-очень круто! А почему оборотень нападает не в полнолуние? Они же по закону жанра обращаются только в это время.

– Потому что это не оборотень! – Арсений сердито отбирает своё добро, небрежно заталкивая его в рюкзак. – Никогда не слышала, что совать нос в чужие вещи невежливо?

– Что-то такое слышала. Прости, – миролюбиво вскидываю руки ладошками вверх. – Но это реально красиво. Тебе надо в иллюстраторы идти.

– Сам разберусь, – Шевченко безразлично спрыгивает с подоконника. Худой, невысокий, с шапкой пшеничных волос, зато для такой комплекции необычайно широкоплечий. Свитер прям заметно тянет в плечах, а вот ниже болтается как мешок. Непросто, наверное, выбирать ему одежду.

– Эй, ну не злись. Я девочка любопытная, ничего не могу с этим поделать. Мой моторчик в секретном месте работает быстрее чем мозги, – делаю “глазки котика из Шрека” и перевожу конечности в режим "молитвы". Ещё и губы жалостливо бантиком вытягиваю. Чтоб наверняка. Правда в ответ лишь равнодушно смахивают лезущую в глаза чёлку и закидывают одну из лямок рюкзака на плечо.

– Чего хотела?

Такой тяжёлый у него вырывается вздох, но голос заметно мягче становится. Ага. Интроверт потихоньку меняет гнев если не на милость, то подобие терпимости.

– Да ничего. Поболтать вот решила немножко, – сдабриваю всё милейшей улыбочкой. – А то столько лет проучились вместе и совсем друг о дружке не знаем ничего.

– И твой интерес совсем никак не связан с недавним досмотром?

– Нет, ты что! – замечаю его скептический взгляд. – Ну может чуть-чуть…

– Ты странная.

– Но в очаровательной манере?

– Нет. Просто странная, – выносит неутешительный вердикт Арсений и оставляет меня одну. Нет, вы видали? Ушёл, зараза такая.

Хм, мда. Попытка наладить контакт с треском провалилась. Молчунов непросто расшевелить, ну да ладно. Попробуем ещё разок, я настырная. Только завтра. Сегодня и без этого забот по горло. Контрольную по матану никто не отменял, а я к ней совершенно не готова. Мало того, что моя скромная персона в ней ни бум-бум, так ещё и со всей этой беготнёй за "призраком Булгакова" не получилось нормально подготовиться. А если совсем откровенно, я тупо про всё забыла.

Плюс репетиция после уроков. Надо разобраться с танцем. Мне до сих пор не хватает танцоров для вальса, народ открещивается всеми способами на какие только способен. Проявлял бы кто такое воображение когда я просила накидать идей к сценарию.

Один особо одарённый в понедельник, вон, так успешно имитировал вывихнутую лодыжку, что навернулся со сцены и реально её потянул. Даже Станиславский бы сказал: верю, заверните мне этого гения.

За пару дней ничего, естественно, не изменилось. Инициативы ноль, зато стремления соскочить – на грани фантастики. Приходится в прямом смысле брать измором.

– Полторы минуты и несколько несложных движений, неужели настолько непосильный груз? – в сотый раз тяжко вздыхаю я, оглядывая горстку собравшихся вокруг меня одиннадцатиклассников. Тех, что удалось подбить на подготовку к последнему звонку. – Нужно пять пар, чтобы смотрелось красиво. Три с половиной у нас есть. Кто поддержит Таню и встанет с ней в дуэт? – чувствую себя преподом. Всё точно как на уроках, когда ищут добровольцев, желающих выйти к доске: глаза в пол, неловкое топтание, блеянье, мычание и только что не игогоканье. – Ребят! Это последний раз когда мы делаем что-то вместе. Это наша память. Она останется с нами на всю жизнь. На фото. И видео. Для учителей и родителей снова-таки. Разве сложно приложить немного усилий для финального рывка?

Пять секунд тишины. Десять, пятнадцать… Продолжаю сверлить всех безапелляционным тяжёлым взором, требующим включить приличия ради совесть. Наконец, самый морально слабый не выдерживает.

– Ну давай я, – неохотно поднимает руку Паша, слегка пухловатый, но всё равно визуально привлекательный парень из нашего класса. – Правда учти, танцевать я не умею.

– Все не умеют. Но это проще чем ты думаешь, – воодушевляюсь я. – Вместе будем учиться. Осталась последняя двойка. Девчат, выручайте. Кто хочет в красивом платье покружиться по залу?

– А это так работает, да? Можно было добровольно? Мне не сказали, – хмыкает Ритка, сидящая на ступенях у сцены здесь же в актовом зале и трескающая купленную в столовке шоколадку.

Она с Яном давно была припахана на благо общества и, естественно, вовлечена в музыкальный номер, так что участия в дискуссии не принимала. В данный момент правда подруга сидела без пары. Миронов на сегодня от школы решил отмазаться, положив на занятия большой болт.

– Нельзя. И вообще, цыц, – шикаю на неё. – Не нарушай мне дисциплину.

– Окей-окей, строгий начальник. Молчу, – хихикает та, заталкивая остаток сладкого в рот одним точным движением.

– Ну так как? – снова обращаюсь к вверенным под мой контроль с разрешения завуча "миньонам". – Есть желающие?

– А самой слабо? – ехидно спрашивает один из парней с параллели.

– А ничё, что я и так пятьдесят процентов всей работы на себя переложила?

Сценарист, ведущая, организатор декораций, ещё и танцевать тоже мне? А может тогда я за всех всё одна сделаю и в принципе париться не надо? А то это ж целая эпопея: не дать разбежаться народу после уроков. Каждого приходится у выхода караулить. Буквально.

Вызываясь добровольцами они то планировали, что будут прогуливать уроки, но часть учителей по основным дисциплинам оказалась против, так как у выпускников идёт полным ходом повторение самых важных для экзаменов тем. Стоить ли говорить, как расстроились бедняжки-прогульщики.

– Поставить дурацкий танец – твоя затея! – тонким слоем железного аргумента размазывают меня по стеночке. – Мы можем и без него прекрасно обойтись.

Резонно. Даже против ничего не скажешь.

– Ладно, – принимаю поражение с достоинством. – Значит буду я. Осталось найти мне партнёра. Кто смелый?

– Можно я? Я хочу, – бодренько отвечают за моей спиной. Оборачиваюсь на голос и… Догадайтесь, блин, кого вижу!

Глава 5. Вальс сосисок и макарошек

Само собой, Чернышевский.

В последнее время он везде. У меня вопрос: как мы раньше-то практически не пересекались в небольшом здании и где перемкнули шестерёнки в его головушке, что он вдруг так рьяно вспомнил о моём существовании?

– Ты? Танцевать? – скептично выгибаю бровь.

– А чего бы нет?

Сама непосредственность.

– А как же тренировки?

– Одно другому не мешает.

– Мешает. Репетиции на них могут накладываться.

– Посмотрим. Давай решать проблемы по мере поступления. Ну так что, берёте новенького?

Вот что-то не горю я энтузиазмом.

– Штат уже полный и всем розданы роли.

Которые никто пока и не думал учить, между прочим. Всё по бумажкам и из-под палки.

– Берём, берём, берём! – радостно переглядываются девчата.

– Да, Ариш. Давай возьмём! Ну пожалуйст-а-а, – прям ожили. Ещё бы. Такой кадр.

В нашей школе он, да и вся волейбольная команда, сродни элите. Которая, между прочим, считает ниже своего достоинства принимать участие в "нелепом дешманском балагане". Так мне было заявлено одним из парней, когда я бегала со списком, собирая народ. А тут нате, явилось чудо. Само просится. Чё ему в спортзале не сидится?

– Да, Ариш, – рука Вадика выныривает ложится на моё плечо. Блин. Чё он такой высокий? Я даже на каблуках рядом с ним шмакодявка. – Давай меня возьмём?

По коже от места соприкосновения до кисти пробегают мурашки. Эй, вы-то откуда? Стряхиваю постороннюю конечность.

– Одним вальсом не отделаешься, – грозно предупреждаю. – Если участвуешь, так по полной. Придётся учить стихи.

– Так роли же уже распределены?

– Распределю ещё раз.

Мне же нечем заняться, ага. Только заново черкать сценарий. Но я не хочу, чтоб он филонил. Это плохо повлияет на коллективную мотивацию. Другие тоже могут встать позу с заявой: ему можно, а мне нельзя? И так крутят носом, невозможно работать. Пару раз уже приходилось задействовать вышестоящее руководство. Потому что меня как авторитет воспринимать никто явно не собирается. Видимо, недостаточно грозно выгляжу.

– Ну раз так, – усмехается Вадик. – Значит, будем зубрить стишки.

– Репутация не подорвётся? Как потом от позора отмоешься?

– Не улавливаю иронии, но если ты про ребят из команды – могу и их припрячь. Замутишь что-нибудь на спортивную тематику.

– Вообще-то… – осекаюсь задумавшись. Парни в форме. С мячами. Под музыку. – Идея хорошая. Но вряд ли они согласятся.

– Это предоставь мне.

– Сможешь уговорить?

– Раз тебя смог, с ними точно проблем не возникнет. Я же тебя уговорил, да? – его улыбка обезоруживает. Хотя бы потому что она… добрая. Открытая. Без второго дна.

Девочки всё шушукаются, активно жестикулируя и кивая. Как глазки у них загорелись. Может хоть филонить перестанут и включатся, наконец, в процесс?

В поисках моральной поддержки нашариваю взглядом Риту, которая незаметно от всех сигналит мне вскинутыми большими пальцами. Тоже одобряет. Она-то с чего? На Чернышевского ей всегда было фиолетово, он не в её вкусе.

Ладно. Раз все "за"…

– Уговорил, – обречённо вздыхаю, хотя идея почти ежедневно пересекаться с ним в актовом зале в ближайшие недели меня больше напрягает, чем радует. Я ж не дура. Я ж понимаю, что он тут не из любви к искусству. – Тогда на сегодня всё, – взъерошиваю волосы, почёсывая затылок. – Смысла нет прогонять начало, если половину менять. Завтра после третьей перемены на том же месте. С урока я всех уже отпросила, – косой взгляд на Вадика. – Почти всех.

– Нормас, – подмигивают мне. – Я сам себя отпрошу.

– Ну и славно, – вздыхаю ещё более обречённо. – Значит, точно всё. Расходимся. А, Стас, – окликаю зашевелившихся ребят, стекающихся к наваленной куче шмоток. – Что с баннером?

– Заканчиваю. Завтра принесу.

– Ладно, – закидываю сумку на плечо, подмышкой зажимаю стопку бумаг, которые сегодня придётся частично переписывать и ищу на перевёрнутых стульях, стоящих возле окон в два ряда, ключи от зала, вверенные мне под ответственность. – Чё сидишь? – остальные уже у выхода, а вот Рита даже с места не шелохнулась, играя в зрительный пинг-понг. На меня – в сторону. На меня – в сторону. Понятно, на что намекает. Чернышевский стоит где стоял, ковыряясь в телефоне. Тоже не торопится. – Мероприятие окончено. Все свободны, – напоминаю ему.

– Да, слышал, – отвлекается от занятия тот, пряча гаджет в рюкзак. – Я тебя жду.

– Зачем?

– Ловлю возможность. Раз репетиции отменили, у тебя точно есть хотя бы час свободный. Прогуляемся?

От невинного предложения накатывает слабая, но хорошо уловимая волна дрожи. Это… страх?  Нет. Растерянность.

– Не могу, – выпаливаю раньше, чем положено. – Я Ритку должна проводить.

– До такси, – подключается Долгорукая, вскакивая на ноги. – Погрузите меня и можешь проводить её дома.

У кого-нибудь есть шоколадка или булка? Заткните ей варежку!

– Это вряд ли, подруга, – выразительно цежу сквозь зубы, намеренно ставя акцент на последнем слове. – Мне ещё в магазин надо. В холодильнике мышка не только повесилась, но и предсмертную записку оставила, выражая свое негодование.

– Вот Черныш и поможет донести пакеты, – светит та лукавой улыбочкой.

Лиса. Она это специально! Ну вот какого фига???

– Черныш? – между тем озадачивается Вадик.

– А чё, тебя так не кличут?

– Если честно, нет.

– Поздравляю. С этого дня будут. Надеюсь, ты не в претензиях.

Ответить ей особо не успевают, Рита разводит бурную деятельность, подгоняя нас к выходу. Слишком уж жизнерадостная и довольная.

– Ты что творишь??? – набрасываюсь гневно на подружку, когда мы первыми выходим на улицу. Чернышевский чуть отстаёт, как бы случайно, но я уверена – специально давая нам возможность переговорить.

– Помогаю! Не забудь спасибо сказать.

– С каких это пор ты за него топишь?

– С недавних! Блин, сама не видишь? Он добровольно вовлёк себя в эту ерунду с последним звонком! Из-за тебя. Уже неоднократно звал… – кавычки пальцами. – "Погулять", чего не предлагал ни одной из наших. До дома, вон, согласился проводить. Догадываешься, что это может значить?

– Что ему скучно? – с надеждой накидываю самый лайтовый вариант.

– Неужели ты правда такая наивная?

– Не наивная. И именно поэтому не очень хочу оставаться с ним вдвоем.

– Что, совсем никак? – Рита задумчиво жуёт нижнюю губу со следами растаявшего шоколада. – Ну давай отделаюсь от него. Если ты пока не готова.

– Не надо.

– Сама отошьёшь?

– Нет.

– Ага. То есть тебе всё-таки интересно!

– Мне странно. И неловко.

– Что неловко? – на горизонте нарисовывается предмет спора.

– Застрять голодным в лифте с соседом. Знаешь, как неловко когда в тишине вдруг начинает урчать? – быстро находится подруга, быстренько переключаясь на GPS-отслеживатель заказанной машины и выпадая из беседы. Умеет она сделать так, чтоб последнее слово всегда оставалось за ней.

Приезжает такси очень уж быстро, могло бы и застрять в пробке, приличия ради. Белый седан с чёрными шашечками уносит предательницу в свой элитный район, я же остаюсь с Вадиком, благословлённая напоследок чмоком в щеку и тихим шёпотом: "жду подробностей".

Подробностей она ждет. Бросила меня на амбразуру и слиняла. А вот ничего не расскажу. Будет знать как подставлять!

Сорри, но свиданий я сегодня реально не планировала. О чём вежливо сразу уточняю. Вадим и не настаивает, за что ему отдельная благодарность, так что прямым рейсом выдвигаемся в сторону ближайшего супермаркета.

Идём. Разговариваем. Не чтобы прям оживлённо, но нормально. На отстраненные темы: школы, занятия, концерт. Он спрашивает, я отвечаю. Нормально как бы, но совсем некстати вылезшая откуда-то робость с моей стороны всё равно присутствует.

Хотя к моменту когда я накидываю в корзинку, которую галантно носит мой спутник, замороженные полуфабрикаты, сосиски и хлеб её становится заметно меньше. Поход по магазинам определенно сближает и стирает границы статуса "незнакомцев". Однако туалетную бумагу добавить к покупкам смелости всё же не хватает. Ну, типа, это как-то не клёво. У нас хоть и не свидание, но…

– Да где ж эти бантики?! – злюсь я, бегая глазами по стеллажу.

С полки буквально перед моим носом берут нужную пачку.

– Они?

На самом, блин, видном месте.

– Ага. Спасибо.

Макарошки отправляются на вечеринку к сосискам.

– И какие планы после выпускного? Куда будешь поступать? – продолжает прерванный разговор Чернышевский.

– На журфак. А ты?

– В юридический.

Недоверчиво разворачиваюсь на сто восемьдесят.

– Да ладно?

– Ну да. А что такого?

– Не знаю… Просто была уверена, ты и дальше со спортом свяжешься.

– Я думал об этом, но пока сомневаюсь. Волейбол – это так, увлечение. Но вряд ли смысл жизни.

– А я с детства хотела идти в журналистику, – идём к кассам, выгружая всё на ленту. – Усаживала кукол с плюшевыми игрушками в ряд и устраивала им часовые допросы. У-у-у, у меня там такие страсти кипели. Скандалы, интриги, расследования. Кен был очень недоволен, что Барби крутит шашни на стороне с зайцем. Но на развод не подавал. Любовь зла.

Зарабатываю в ответ звонкий мальчишеский смех.

– Журналистика для тебя идеальный вариант. Ты бойкая, боевая. Умеешь заговаривать зубы.

О, таких комплиментов мне точно ещё не делали.

– В смысле, в любую щель пролезу? – коварно уточняю.

– В мужскую раздевалку так точно.

Хех. Мне ещё долго будут это припоминать? Почему-то когда я едва не подорвала во время лабораторной работы по химии кабинет в восьмом классе об этом быстро все забыли. При том, что брови мои ещё долго отрастали и были отличным поводом для шуточек.

– Это непредвиденные обстоятельства, – сконфужено рассматриваю ценники на паллетах, чувствуя как краснеют щеки. – Если что, в кружок моих интересов не входит подглядывание.

– С твоим плотным расписанием это было бы проблематично.

– Да не такое уж и плотное, – собираю пробитый товар в сумку и расплачиваюсь с продавщицей папиной кредиткой. – Если бы не выпускной год, половина списка отсеялась автоматически. Но без дела сидеть я правда не люблю. Тут не столько вопрос скуки даже. Просто…

– Просто двигатель работает от солнечных батарей и не знает покоя?

– Просто столько всего хочется попробовать, что глупо бездействовать.

– Я поэтому и записался в седьмом классе в команду. Чисто попробовать. А потом втянулся.

– А я думала, потому что девочки любят спортсменов.

– Ну и это тоже. Вообще, спорт мне врачом прописан. В детстве были проблемы по здоровью. Рекомендовали лыжи, но с ними контакта у нас так и не вышло.

Выходим обратно на улицу, а оттуда уже неспеша к дому. Сейчас даже слегка жалею, что живу так близко. Прогулка начинает затягивать, но на большее я пока всё же не готова.

– Можно вопрос? – уже на подходе к подъезду спрашивает Вадик.

– Задавай.

– Что за тема со шрамом?

О-оу.

– А сам не догадываешься?

– Иначе не спросил бы.

– Ну… – я в тупике. Немножко. Если он не "N", то как бы и всё равно. Посмеётся над дурёхой, да забудет. А если "N"? Если Чернышевский – это "N", то он уже по любому сам понял. А раз понял и молчит – очевидно, что признаваться не желает. А значит и мне незачем вдаваться в подробности. Доказательств веских ведь нет, чтоб припереть к стенке. – Долгая история. Откуда, кстати, он у тебя?