Читать онлайн Парень с того света бесплатно

1

Вот и я, мой дорогой дневник, снова готова во всем признаться. Так сказать, вывернуть душу наизнанку – как всегда, перед тобой и никем больше. Только тебе я могу раскрыть сердце и поговорить о своих сокровенных чувствах. Сколько чернил я извела, чтобы поделиться с тобой своими историями? Сколько ночей клевала носом, роняя голову на твои раскрытые страницы и стиснув ручку в усталой руке, словно и во сне могла описать свои мысли?

Уж конечно, родители не понимают, почему я столько времени провожу скрючившись над столом и исписываю строчку за строчкой, обнажая душу, хотя у меня есть миллион других способов развлекаться. Но ты-то понимаешь, дружок. Эх…

Ладно. Начнем с новых подробностей? Раз у меня новый дневник, так и начну с чистого листа. Я – Кэйтлин Доннели, семнадцати лет от роду, выпускница старшей школы Шейдисайда. На личико не то чтобы отпад – так, на семерочку.

У меня белокурые волосы, красивыми волнами спадающие на плечи. Росту я среднего, не жиробасина и не худышка. Улыбка тоже ничего, хотя два зуба немножко торчат. Моя подруга Джули говорит, что лучшее во мне – это глаза, большие, темные и серьезные.

Всю жизнь я провела в одном и том же доме на Банковской улице, в двух кварталах от торгового центра. Сейчас живу только с родителями – Дженнифер, моя старшая сестра, перебралась в Лос-Анджелес учиться на сценаристку.

В нашей семье Джен самая талантливая, но пока что она почти все время обслуживает столики в одной из мексиканских забегаловок Вествуда [1]. Выходит, что я трачу на писательство намного больше времени, чем она, но не сомневаюсь – в один прекрасный день удача ей улыбнется. Она умница, ей все по плечу.

Мы с Джен никогда не были особо близки, наверное, потому, что она почти на шесть лет старше. Тем не менее она всегда могла выслушать, когда на душе у меня скребли кошки (что случается почти постоянно). Так что мне ужасно ее не хватает.

Каждые несколько недель мы связываемся по FaceTime, но это все равно не то. Всякий раз между нами повисает какая-то неловкость – должно быть, Джен стыдно из-за того, что она в Лос-Анджелесе уже почти год, но и близко никого не заинтересовала своим творчеством. Она не из тех, кто мирится с поражениями.

А меня вот не волнует, Дневничок, увидит кто мою писанину или нет. Сказать по правде, лучше б никто ее не видел. Боюсь, я натурально слечу с катушек, если кто-то прочтет мои заветные мысли и поймет, какая я сумасбродка. Вот почему я держу тебя под замком, а ключик ношу на шее.

ЛИЧНОЕ. НОС НЕ СОВАТЬ. ВАС ТОЖЕ КАСАЕТСЯ.

По правде говоря, я сумасбродкой себя не считаю. Ну, не вписываюсь я в свою семью, и что? Они такие все серьезные, целеустремленные, с амбициями, а мне подавай веселье. Снова эх.

Жизнь коротка. Я узнала это на собственном горьком опыте. Ты тоже обо всем узнаешь, Дневничок. Ты и только ты.

Никто больше не в курсе, как все было на самом деле. Никто бы и не поверил.

С тех пор, как умер Блэйд, моя жизнь – сплошная тоска. И страх.

Вряд ли я когда-нибудь стану такой же солнечной жизнерадостной личностью, как раньше. Родители и друзья из кожи вон лезут, чтобы вытащить меня из пропасти отчаяния.

Да где им! Не бывать этому.

Мы с Блэйдом идеально подходили друг другу. Идеально… с того самого вечера, как впервые встретились.

Тот вечер… вот он-то идеальным не был, Дневничок. Тем вечером я встретила Дину Фиар.

Я прожила в Шейдисайде всю жизнь, но ни разу не общалась ни с кем из Фиаров. А сейчас при одном воспоминании, при одной мысли о Дине Фиар, о том мраке, который привнесла она в мою жизнь, у меня взмокла ладонь, и ручка норовит выскользнуть.

А еще – я постоянно думаю о бедном Блэйде. Моем прекрасном Блэйде. Разве могла я знать, что он будет со мной так недолго? Разве могла я предположить, что он умрет такой ужасной смертью?

Я вынуждена прерваться. Слезы кляксами расплываются на страницах. А рука стиснула ручку – до боли. Хочется вонзать ее… вонзать… вонзать…

2

Кажется, что это было давным-давно, Дневничок, а на самом деле – всего пару недель назад. Мы с Мирандой и Джули набились в кабинку закусочной «У Лефти». Это чизбургерная напротив школы. Кормят там неплохо, но мы в основном ходим туда людей посмотреть и себя показать. У нас там своя тусовка, как сказали бы в типовом молодежном кино.

Был вечер пятницы, начало десятого, когда все кабинки заполняют ребята из нашей школы. Несколько угрюмых взрослых сгрудились у стойки, дожидаясь свободного столика. Наверное, их раздражали громкая болтовня и непрекращающийся смех.

Мне кажется, большинство взрослых молодежь на дух не переносит. А все зависть – они и сами бы хотели снова стать молодыми, да поезд ушел.

От оглушительного грохота мы аж подскочили. Это официантка уронила поднос со стаканами. На несколько мгновений в ресторане воцарилась тишина, а потом зал взорвался аплодисментами.

Я снова повернулась к Миранде и Джули:

– Так, о чем я говорила?

– О себе любимой, конечно, – ответила Миранда. Она ехидина, и юморок у нее своеобразный.

– Ну да, это моя любимая тема, – согласилась я.

– Ты рассказывала о малыше, который рассыпал попкорн, – напомнила Джули.

– А, точно. Так вот, заменять его нам нельзя. Рикки, управляющий, так и сказал: «Бесплатного попкорна никому не давать». Ну, я подождала, когда он отлучится, и дала малышу другой пакет.

– Отвал башки, – заявила Миранда. – У тебя нет историй получше?

Я схватила ее за руку:

– Ты не дала мне закончить. Так вот, малыш, представь себе, уронил и этот.

– Какой грустный рассказ! – засмеялась Джули.

Миранда закатила глаза:

– Интересно живешь, Кэйтлин. У меня аж сердце замерло. Расскажи еще раз.

– Ладно, ладно, – сказала я. – Допустим, стоять за прилавком с попкорном в кинотеатре – не самое увлекательное занятие. А у вас что интересненького?

Миранда вздохнула:

– Хотите верьте, хотите нет, но для меня вот этот чизбургер – событие дня. – Она поднесла его ко рту и надкусила. Из булочки выскользнула помидорка и шлепнулась на тарелку.

– Тебе стоит поучиться обращению с чизбургерами, – сказала Джули. Не то чтобы это было так уж смешно, но мы дружно расхохотались.

Мы с Джули дружим с девятого класса, несмотря на то что характерами совсем непохожи. Она, как и Миранда, такая вся язвочка, постоянно закатывает глаза и отпускает едкие комментарии. Я бы сказала, что у нее достаточно злое чувство юмора.

Я не какая-нибудь там девчушка-попрыгушка, но стараюсь во всем видеть светлую сторону. Я натура увлеченная. Ничего не могу с собой поделать. Я не умею сдерживаться. Я стараюсь кайфовать даже от таких вещей, которые для большинства – скука смертная, вроде торговли попкорном после занятий.

Я порывистая. И чувствительная. Постоянно реву на фильмах и сериалах. И не стыжусь этого.

А вот Миранда, сколько помню, никогда ни над чем не ревела. Ей все как об стенку горох. Она постоянно держится в стороне, отпуская шпильки. Нет, она не тихоня. Просто, наверное, таким образом держит свои чувства под замком.

Миранда была бы очень недурна собой, если бы скинула пару лишних килограммов и сделала что-нибудь со своими жесткими каштановыми волосами. И если от очков бы избавилась. С этой красной пластиковой оправой они смахивают на очки для плавания.

Мы с Джули постоянно талдычим Миранде, что ей больше к лицу контактные линзы. А она такая: «Еще какие-то острые штуки в глаза совать!» Упертая.

Я не осуждаю ее, Дневничок, боже упаси. Просто описываю. Она хорошая подруга и все равно никогда не увидит, что я тут понастрочила. Никто не увидит. Но все-таки я стараюсь быть максимально точной и объективной.

Джули не ест мяса, поэтому мы взяли сырные чизбургеры, поджаренные на гриле, и тарелку картошки на троих. Нас с Джули легко принять за сестер. Волосы у нее почти такие же светлые, как у меня, у обеих серьезные темные глаза. Она любит краситься яркой помадой, отчего ее лицо смотрится выразительнее моего.

Мы ровесницы, но мне кажется, она выглядит старше. Может, потому, что выше на пару дюймов. И, чего уж там, лучше одевается. Ее тетя присылает из Нью-Йорка классные дизайнерские шмотки.

Джули – сама сдержанность и рассудительность. Ее фамилия Нелло, и я дала ей прозвище Нелло-Бронестекло. Она постоянно советует мне не лезть в бутылку, осмотрительней выбирать парней, не принимать все близко к сердцу и поменьше переживать.

Я постоянно пеняю ей на то, что она слишком робкая, предсказуемая и не умеет рисковать. Разумеется, она считает, что предсказуемость – это достоинство. Может, внешне мы и похожи, но по характеру совершенно разные.

Склонившись поближе, Миранда понюхала мои волосы.

Я вытаращилась на нее:

– Ты что, совсем?..

– Нет, – ответила она, – просто у тебя волосы пахнут попкорном. Аромат обалденный. Вот бы выпускали духи с ним!

– Идея на миллион, – подхватила Джули. – Я б купила. А как насчет духов с запахом бекона? Мы бы сколотили на них состояние.

– Я думала, ты вегетарианка, – заметила я.

– Если я не ем бекон, – насупилась Джули, – это не значит, что я не могу им душиться.

Я вздохнула:

– Дома я дважды мою голову с шампунем, но не могу избавиться от запаха.

Джули вытрясла еще немного соли в картошку.

– А ты лакомишься попкорном, пока нет покупателей?

Я усмехнулась:

– Рикки бы и рад пересчитать каждое зернышко, да не может. Я урываю горсточку-другую, пока он не смотрит.

Миранда снова закатила глаза:

– Мы весь вечер будем говорить о попкорне? У кого-нибудь есть горячие сплетни?

Я легонько толкнула ее:

– Вставай. Мне нужно в туалет.

Она бочком выбралась из-за столика и встала. Я протиснулась следом за ней:

– Только без меня ничего интересного не обсуждайте.

– Заметано, – сказала Миранда.

Единственная уборная в «У Лефти» находится напротив кухонной двери. Пришлось стоять в очереди за двумя девчонками, знакомыми мне по школе. Они обсуждали рок-концерт, который слушали в Мартинсвилле. На их взгляд, он удался. Они сидели в третьем ряду, а билетеры разносили беруши, чтобы никто не оглох. Затем девчонки стали обсуждать, как теплая весенняя погода отражается на их волосах.

– …Экстра-кондиционер, – заключила одна из них. – Выливаю полбутылки каждое утро.

Интересная идея.

Выходя из туалета, я налетела на девушку с длинными прямыми черными волосами, темными глазами и черной губной помадой, выделявшейся на бледном лице. Она несла белый пакет с чизбургерами. Когда я врезалась в нее, пакет выскользнул у нее из руки. Мы одновременно наклонились за ним и стукнулись лбами.

– Извини, – быстро проговорила она тоненьким голоском. – Извини.

Хотя это я была виновата.

Я протянула ей пакет.

Я знала, кто она.

Дина Фиар.

Я не знала только, что моя жизнь вот-вот изменится навсегда.

3

На носу у Дины Фиар сидели большие круглые очки в черной оправе. Под ними ее темные глаза казались выпученными, отчего она смахивала на сову. Несмотря на теплый вечер, на Дине был черный свитер с длинными рукавами и круглым вырезом, короткая черная юбка и такого же цвета колготки. Я обратила внимание на ее сережки – маленькие серебряные черепушки. В носу тоже был серебряный череп.

– Извини, – неловко проговорила я. – Я не смотрела, куда иду, и…

– Ничего страшного, Кэйтлин.

Я ощутила укол удивления. Вот уж не думала, что Дина знает мое имя. Ее взгляд упал на мое запястье.

– Мне нравится твой браслет. – Она смотрела на серебряное украшение, которое родители привезли из отпуска на Багамах.

К моему удивлению, она протянула руку и обхватила запястье вместе с браслетом. Ладонь у нее была теплая и сухая, ногти покрашены в два цвета – половинка черная, половинка белая. Дина долго держала мое запястье, потом спросила:

– Он обладает какими-то силами?

Она говорила тихо, и мне показалось, что я неправильно расслышала.

– Силами? Браслет?

Дина кивнула, ее прямые черные волосы упали на лоб. Она отпустила мою руку, чтобы пригладить их.

– Я… не думаю, – проговорила я и неловко засмеялась. Может, она шутит?

Дина переложила пакет с чизбургерами в другую руку.

– Я видела тебя в торговом центре, Кэйтлин, – сказала она.

Я кивнула:

– Да, я подрабатываю в «Синеплексе» по вечерам. – Оглянувшись, я увидела, что Джули с Мирандой наблюдают за нами из зала. – Меня подруги заждались. Пока, Дина.

Ее глаза вперились в мои. Я хотела отвернуться, но они будто пригвоздили меня к месту.

– Иногда я вижу разные вещи, – произнесла она. – Иногда я знаю разные вещи о людях.

Я не знала, что ответить. Какая-то официантка, державшая над головой поднос с чизбургерами, попыталась протиснуться мимо нас. Я воспользовалась этим как предлогом, чтобы улизнуть. Помахав Дине рукой на прощание, я поспешила прочь. Запястье почему-то покалывало в том месте, где она взялась за мой браслет.

Миранда вылезла из-за стола, пропуская меня в кабинку. Я села как раз вовремя, чтобы увидеть, как Дина Фиар вышла из ресторана, ее длинные волосы развевались за спиной.

– С каких пор вы с ней знакомы? – спросила Джули.

– Не знаю, – ответила я. – Я чуть не сбила ее с ног. Ну и разговорились.

– Она выводит слово «готелка» на новый уровень, – заметила Миранда.

– У меня от нее мурашки. – Джули поежилась.

– Не такая уж она плохая, – сказала я.

Миранда покачала головой:

– Только потому, что она из семьи Фиар, ей обязательно нужно рядиться в черное, краситься в черное и шнырять вокруг, будто ведьма какая-то? Почему бы ей не порвать шаблон? Одеваться пестро, записаться в группу поддержки, метить в королевы выпускного бала?

Джули засмеялась.

– По-моему, она очень застенчивая, – сказала я. – И неловкая. Как думаете, у нее есть друзья? Вы видели, чтобы она общалась с кем-нибудь после школы?

– Не припомню, чтобы вообще видела ее в школе, – сказала Джули.

– Она даже не старается завести друзей, – гнула свое Миранда. – Мы с ней были как-то на чьей-то днюхе, я пыталась ее разговорить. Но она помешана на призраках, ходячих мертвяках и прочей паранормальщине. Она только и говорила, что об этих фильмах, о которых я даже не слышала. Во всяком случае, я надеюсь, что речь шла о фильмах.

– Может, у нее и выбора нет, – заметила я, не вполне понимая, почему заступаюсь за Дину Фиар. Наверное, мне всегда хочется взять сторону изгоя. Или я просто люблю возражать Миранде. – В такой-то семье…

– Да она просто ходячее клише о Фиарах, – вставила Джули.

Мой браслет до сих пор покалывал кожу, словно наэлектризованный. Я съела несколько ломтиков картошки. Они успели остыть. Повернулась к Миранде:

– Ты будешь устраивать вечеринку в честь выпуска?

Она меня не слышала. Она сверлила глазами столик в передней части ресторана.

– Это лучше к Миранде, – сказала Джули. – У меня не получится. Дом слишком маленький.

– Можно ведь на заднем дворе, – возразила я. – Моих родителей даже не будет в городе. Они на две недели улетают по делам в Южную Африку. Представляешь? Пропустят выпускной.

– Вот у тебя бы и зажгли, – предложила Джули. – Никаких предков, оторвемся на всю катушку.

Миранда, по-прежнему не отрывавшая глаз от столика впереди, толкнула меня плечом:

– Что там за парень на тебя пялится? Ты его знаешь?

Я проследила за ее взглядом. Официантка в голубой униформе начала протирать столик, загораживая мне обзор.

– Что за парень?

– Видишь его? – Миранда повернула мою голову. – Парень в красной толстовке? Он таращился на тебя как зачарованный.

– Его зачаровала твоя красота, – сказала Джули. Уж не знаю, в шутку или всерьез.

Наконец я заметила парня: он сидел за столиком вполоборота, забыв про еду. И да, не сводил с меня глаз. Ничего такой, симпатичный. Из-под расстегнутой красной толстовки выглядывала темная рубашка. Темные волосы волной спадали на лоб.

– Что-то не признаю такого, – сказала я.

– Зато он тебя явно признал, – заметила Миранда.

Я пригляделась пристальнее.

– Нет. Никогда его не видела. Вряд ли он ходит в нашу школу.

– Он не моргает, – заметила Джули. – Небось хочет поиграть с тобой в гляделки.

– Пойду разберусь. – Я толкнула Миранду в пухлую руку. – Я не из робких.

Миранда покорно встала, пропуская меня.

Джули прикрыла рот ладонью. Она часто так делает. Ее поразить – раз плюнуть.

– Ты правда подойдешь к нему?

– А что такого? – Я протиснулась мимо двух девчонок, сидевших за столиком напротив, и подрулила к мистеру Красная Толстовка.

Глаза у него были обалденные, серо-зеленые, и, когда я подошла, они широко раскрылись. Я положила руку на талию:

– Привет, как дела?

Он пожал плечами:

– Неплохо.

У него была приятная улыбка и крохотная ямочка на щеке.

– Ты на меня глазел? – взяла я быка за рога.

Он усмехнулся:

– Ты всегда думаешь, что на тебя глазеют?

– Отвечай на вопрос, – с нажимом сказала я. – Глазел или нет?

Он опять пожал плечами:

– Ну, допустим.

Мне понравилось, как вокруг его дивных серо-зеленых глаз разбегались морщинки, когда он улыбался. Я улыбнулась в ответ:

– А чего глазел-то?

– А у тебя салат на подбородке. – Протянув руку, парень снял листок салата и предъявил мне.

Ну да, Дневничок, я ожидала чего-то более романтичного. Конечно, я смутилась, но отвернуться и убежать почему-то не захотела. Что-то в нем – помимо смазливой внешности – притягивало меня.

Я скрестила руки на груди:

– Как тебя зовут?

– Блэйд.

– Нет, серьезно.

– Честное слово, меня зовут Блэйд. Родители хотели, чтобы я был крут, как охотник на вампиров.

Я засмеялась:

– Держу пари, ты так всем говоришь.

– Нет, правда.

– А меня зовут… – начала я, но Блэйд остановил меня движением руки.

– Дай угадаю, – сказал он. – Я мастер угадывать имена. У меня талант.

Проскользнув мимо него, я выдвинула стул и села напротив. Краем глаза я видела Джули и Миранду. Они неотрывно следили за происходящим.

– Валяй, – сказала я.

Его глаза впились в мои. Он изучал меня.

– Тебя зовут Табита, – изрек он наконец.

Я чуть не поперхнулась:

– Табита?

Он кивнул:

– А как друзья зовут тебя? Табби?

Я кивнула:

– Да. Они зовут меня Табби. Как это ты так угадал мое имя? С ума сойти. Тебе кто-то сказал?

Он густо покраснел:

– Ничего подобного. Я же говорю, у меня талант угадывать имена.

Перегнувшись через столик, я бросила на Блэйда лукавый взгляд:

– А к чему еще у тебя талант, Блэйд?

Он пожал плечами:

– А как тебя на самом деле зовут?

– Кэйтлин.

– Я так и подумал. Держал в уме.

Через несколько минут, отменно пофлиртовав, я распрощалась с подругами и ушла из ресторана с Блэйдом. Куда мы держали путь? Я понятия не имела. Знала только, что всего через пару минут знакомства мне с ним очень хорошо. Не просто хорошо. Он безусловно привлекал меня, и мне хотелось быть с ним вместе.

Так вот ты какая, любовь с первого взгляда?

Трудно поверить, но этот вопрос действительно мелькнул у меня в голове, когда мы вышли в теплый апрельский вечер. Мягкий прохладный ветерок ласкал мои пылающие щеки, в воздухе витал аромат чизбургеров, а высоко в лиловом небе сиял месяц.

Знаю, знаю. Звучит как в дрянной мелодраме, но порой и в жизни случается то странное, невозможное счастье, какое обычно видишь только по телевизору.

И сейчас был как раз такой момент.

Блэйд положил руку мне на спину. Это получилось совершенно естественно. Как будто мы с ним уже много лет. Интересно, чувствовал ли он то же самое?

Мы прогуливались по Дивизионной, мимо школы, в темных окнах которой отражался лунный свет, мимо домов, что стояли напротив Шейдисайдского парка.

О чем мы говорили? Я уж точно и не припомню, Дневничок. Говорили о школе. Семья Блэйда переехала в Шейдисайд прошлой осенью, и он ходил в Академку, частную школу на другом конце города. Он рассказывал о своем прежнем доме в Шейкер-Хайтс, и как ему было больно расставаться с друзьями.

Он сказал, что играет на гитаре и клавишных, что участвует в школьном джазовом квартете. Он совершенно уверен, что сможет поступить в Оберлин [2]. Вот только он пропустил по болезни целый семестр, так что не сможет окончить школу в июне вместе с остальными ребятами.

Я рассказала ему, что меня приняли в колледж Мидлберри в Вермонте, который закончила моя сестра Джен, но родители еще не успели выхлопотать студенческий заем. Рассказала, что подавала заявку на кафедру писательского мастерства, но не прошла – слишком суровая конкуренция.

Он устремил на меня взгляд своих чудесных серо-зеленых глаз.

– Тебе нравится писать?

Я уже хотела ответить, как вдруг мое внимание привлекло что-то на другой стороне улицы. В большом доме через дорогу гремела электронная музыка и сверкали огни. В панорамном окне мелькали силуэты танцующих. На широкое крыльцо высыпала толпа. Слышались смех и громкие голоса.

И меня накрыла одна из безумных идей. Я схватила Блэйда за руку.

– Слушай, Блэйд, – сказала я. – Давай выкинем нечто дикое.

4

Он прищурился:

– Насколько дикое?

– Давай ворвемся на вечеринку. Ну, знаешь, потанцуем, оттянемся. Пропустим по стаканчику. – Я указала на окно. – Смотри, сколько народу. Никто не заметит еще двоих.

Затаив дыхание я ждала его ответа. Это было настоящее испытание. Пройдет ли его Блэйд?

Его лицо расплылось в ухмылке:

– Зашибись! – Схватив за руку, он потянул меня через дорогу. – Сказано – сделано. Даешь вечеринку!

Тут-то я и поняла, что мы с Блэйдом созданы друг для друга.

Мы пронеслись через лужайку. По обе стороны крыльца стояли клумбы с тюльпанами. Они покачивались на легком ветру, словно приветствуя нас. Мы прошли мимо толпы на крыльце, кивая и здороваясь, как будто были приглашены.

По виду гости тянули на студентов, лет эдак чуть за двадцать. Все одеты небрежно, ну, может, не так небрежно, как мы с Блэйдом, но в общем и целом мы не особо отсвечивали. Они пили вино из картонных стаканчиков, разбивались на группки и болтали, поглядывая в свои телефоны.

Проскользнув через сетчатую дверь, мы вошли в гостиную. От набившейся туда публики было не продохнуть. Электронная музыка гремела на полную. Комната гудела и вибрировала в такт ритмичным звукам.

Свет был приглушен. Мои глаза не сразу привыкли. Держась за руки, мы пробирались к столу с напитками. Три-четыре парочки танцевали, но в комнате было слишком людно, и они то и дело натыкались на окружающих.

Мы с Блэйдом взяли по бутылке пива. Вообще, я пиво не люблю. Думаю, я просто рисовалась перед Блэйдом. На соседнем столике я заметила большие миски с чипсами и сальсой и поднос с сосисками в тесте.

Я повернулась и оглядела комнату, щурясь в оранжевой полумгле. Я никого не узнавала. Все были явно старше нас с Блэйдом.

Я прошептала ему на ухо:

– Интересно, чья это вечеринка?

Он тоже огляделся:

– Без понятия.

Мы чокнулись бутылками.

– Обалденно, – сказала я.

– Лучшая тусовка в истории! – пошутил Блэйд.

Какая-то девушка с голубыми глазами и ежиком светлых волос, выбритых на виске, одетая в линялые джинсы и несколько пар синих и зеленых футболок, врезалась в меня, чуть не расплескав свое вино.

– Ой, простите, – проговорила она. – Тут не протолкнуться.

– Ничего, – сказала я. – Вечеринка – отпад.

Девушка кивнула:

– Что-то я вас раньше здесь не встречала. Откуда вы знаете Ханну и Марти?

– Просто живем по соседству, – ответила я.

Она удалилась, а мы с Блэйдом от души расхохотались.

И тут я снова увидела ее. Дину Фиар. У меня перехватило дыхание. Уж очень неожиданным и неуместным было ее появление.

Дина сидела у подножия лестницы, по-прежнему одетая во все черное. Она сцепила ладони на подоле юбки, натянутом на колени. Распущенные черные волосы обрамляли ее лицо.

Я вглядывалась в нее сквозь перила. Интересно, она меня видит?

Да. Ее глаза сверкнули за совиными очками. Она вскочила.

Я толкнула Блэйда локтем:

– Вон та девушка, которая идет сюда…

Блэйд нашел глазами приближающуюся Дину в толпе.

– Ты ее знаешь? Она твоя подруга?

– Нет, – сказала я. – То есть…

Вклинившись между танцующей парочкой, Дина подошла к нам. Лицо у нее было бледнее обычного, губы накрашены неоново-лиловой помадой. Она приблизилась ко мне гораздо ближе, чем следовало. Другими словами, она чуть ли не зажала меня в углу.

– Привет, Кэйтлин.

Я кивнула:

– Привет, Дина.

Она одной рукой отбросила свои длинные волосы за плечи.

– Кэйтлин, ты знакома с Блэйдом?

– Ну-у… – замялась я. А его-то имя она где узнала? Он ведь не ходит в нашу школу.

Я взглянула на Блэйда. Он внимательно изучал ее, словно неведому зверушку.

– Как дела, Блэйд? – спросила Дина.

– Неплохо, – отозвался он, прищурившись. – Я тебя знаю?

Она не удостоила его ответом. Вместо этого она, к моему испугу, схватила меня за запястье, сомкнув пальцы на серебряном браслете, совсем как в кафе. По моей руке прокатилась волна тепла.

– Отличная вечеринка, да? – Дина вперилась мне в глаза, словно высматривала в них что-то. Я попыталась вырвать руку, но она не отпускала.

Она стиснула мое запястье так сильно, что браслет впился в кожу. Затем приблизила свое лицо к моему, обдавая щеку горячим дыханием.

– Я увидела его первой, – прошептала она.

5

Я заморгала, в голове вдруг помутилось. Ну конечно, я ослышалась. Музыка, голоса… Все сливалось в нарастающем шуме, как будто я плавала в звуках. Тонула…

Я ничего не сказала. Слишком обалдела, наверное. Все, чего мне сейчас хотелось – это вырвать руку и убраться от Дины подальше.

– Нам пора уходить, – проговорил Блэйд, не сводя глаз с входной двери.

Я хотела отвернуться, но Дина не отпускала. Поднеся мою руку к своему лицу, она выпятила ярко-лиловые губы и подула на серебряное украшение. Подула, обдавая теплом браслет и запястье.

Ее дыхание было влажным, почти липким. Ахнув, я вырвала руку. Браслет пощипывал кожу, наливаясь обжигающим жаром.

– Послушай, Дина…

Но она уже отвернулась от нас. Растолкав нескольких испуганных гостей, она исчезла за дверью – лишь мелькнули на прощание черные патлы.

Я держалась за запястье, ожидая, когда браслет остынет.

Блэйд скорчил удивленную мину:

– Что это было?

– Не знаю, – буркнула я. – Ей-богу, понятия не имею.

– Она чудачка с большой буквы «Ч», – заметил Блэйд.

– Ее зовут Дина Фиар. – Я посторонилась, пропуская молодого человека с огромной коробкой пиццы к столу с угощением. – Из тех самых Фиаров. Слыхал о такой семейке?

Он пожал плечами:

– Нет вроде.

– Я тебе как-нибудь расскажу о них. Фиары – наши местные знаменитости. – Я снова посторонилась, пропуская еще одну коробку с пиццей. – Хочешь уйти?

Блэйд усмехнулся:

– Уже? Боюсь, наши хозяева обидятся, если мы так быстро их покинем. – Он положил руку мне на плечо и повел к столику с угощением. – Есть охота. Кто не дал мне доесть чизбургер?

Он сложил вдвое кусок пиццы и принялся уплетать. Мы поболтали с парочкой, стоявшей по другую сторону стола. Девушка училась на ветеринара. Парень сказал, что ведет блог и канал на Ютьюбе. Они спросили, не знаем ли мы, где в Шейдисайде можно прыгнуть с парашютом.

Это очень смешно, если вы знаете Шейдисайд.

Я перехватила взгляд высокой рыжеволосой девушки, которая наблюдала за нами с Блэйдом из дверей кухни. На ее лице застыло недоумение, словно она пыталась понять, кто мы такие. Я подумала, не Ханна ли это, одна из хозяев.

Распахнулась входная дверь, пропуская еще несколько парочек. Рыжая поспешила им навстречу. Последовали обнимашки и поцелуи в щечку.

Внезапно меня осенила новая идея.

Может, я хотела показать Блэйду, какой я бываю оторвой? Может, я хотела проверить, способен ли он потягаться со мной в безбашенности?

Пожалуй.

Он слизывал с пальцев нити застывшего сыра. Я притянула его поближе:

– Блэйд, у меня очередная идея. Что думаешь? Это будет бомба. Давай выйдем на середину гостиной и начнем целоваться? Понимаешь, как будто мы натурально потеряли берега. Поглощены друг другом. Будто нам срочно нужно уединиться.

Он кивнул. Его глаза загорелись.

– А что, может сработать.

– Заодно и хозяев отблагодарим, – ухмыльнулась я. – Ну, знаешь, развлечем их немножко.

Он вытащил меня на середину комнаты:

– Кэйтлин, мне нравится ход твоих мыслей.

Он обнял меня и притянул к себе. Он оказался сильнее, чем я ожидала. Он так крепко сжимал меня, что трудно было дышать.

А потом он склонился ко мне, и мы стали целоваться. Долгим поцелуем. Тут уж у меня совсем дух перехватило. Я запустила руки ему в волосы, положила на спину. Мы любовались друг другом, наслаждаясь шуткой. Наслаждаясь поцелуем… Наслаждаясь…

Я заметила, что люди вокруг нас расступаются. Парочки перестали танцевать и обалдело пялились на нас.

Мы прижимались губами друг к другу как можно демонстративнее. Вскоре я осознала, что это уже не шутка, не просто способ шокировать публику. Мы целовались по-настоящему, от души.

В какой момент шутки кончились, уступив место подлинному чувству? Я не знаю. Знаю только, что мне не хватило времени насладиться этим, поскольку ритмичная музыка внезапно стихла, и в комнате воцарилась тишина. А потом я увидела рыжую девушку, которая спешила к нам с искаженным от гнева лицом.

– Вы кто такие? – вопрошала она. – Я вас знаю? Кто вас сюда привел?

Мы с Блэйдом сосались еще пару секунд. Потом оторвались друг от друга и стали смотреть, как она приближается, сжимая кулаки.

– Кто вы? Вы приглашены?

– Ой, – сказала я. – Простите. – Ничего лучше мне в голову не пришло, но потом я добавила: – Чумовая вечеринка.

После чего мы с Блэйдом дали деру, прорвались через толпу испуганных гостей и выскочили из дому, захлопнув за собой дверь.

Мы мчались по дорожке, хохоча, визжа, спотыкаясь. Я никогда не испытывала подобного упоения. Лучшая ночь в моей жизни? Очень даже может быть.

Держась за руки, мы стремглав добежали до перекрестка. Никто за нами не гнался. Я остановилась и обняла уличный фонарь, чтобы перевести дух.

Блэйд согнулся пополам, упершись в колени и пытаясь отдышаться.

– Чумовая вечеринка! Чумовая вечеринка! – Он покачал головой. – Ну ты и выдала. В золотой фонд цитат.

– Ай. – Запястье кольнуло болью, и я поняла, что браслет все еще горячий. Отступив от фонаря, я подняла руку к свету.

– В чем дело? – Блэйд разогнулся и подошел ко мне.

– В браслете, – ответила я. – Чертовщина какая-то. Он жжется.

– Ну так сними его, – посоветовал Блэйд.

Я решила так и сделать. Обычно браслет снимался легко, но сейчас даже застежка почему-то не находилась.

Я провела по браслету большим и указательным пальцами. Он казался цельным кольцом металла.

– Так не бывает, – пробормотала я. – Я… я не могу найти застежку.

Блэйд взял мою руку.

– Дай я попробую. – Подняв мою руку повыше, он склонил голову и стал осматривать браслет.

– Поверни его, – попросила я. – Застежкой кверху.

Он попытался сделать, как я сказала.

– Ай! – снова вскрикнула я. Блэйд крутанул браслет в другую сторону. Боль пронзила руку и отдалась в плечо.

Блэйд отпустил украшение и посмотрел на меня:

– Кэйтлин, он сидит как влитой. Мне кажется… кажется, он впаялся в твою кожу.

6

– Нет, Джули. Ювелир не смог его снять. Сказал, что у него нет подходящей пилы по серебру.

Одной рукой я прижимала телефон к уху, другой толкала тележку с покупками. Черт! Я вовремя остановилась, чуть не врезавшись в спину женщине, катившей тележку, в которой сидела маленькая девочка.

– Ну и что ты будешь делать? – спросила подруга. – Нельзя всю жизнь носить браслет. Он же кровоток перекроет!

– Да что ты говоришь! – съязвила я. – По-твоему, я об этом не думала? – Я развернула тележку в продуктовый ряд. Блэйд шел впереди, на полпути к отделу замороженных продуктов. – Папа обещал поговорить с хирургом. Ну, знаешь, из тех, что костями занимаются. Который сможет срезать браслет, не отхватив заодно и руку.

– Я… мне… просто не верится, – пробормотала Джули. – И ты правда думаешь, что Дина Фиар…

– Я не знаю, что и думать, – сказала я. – Для сверхспособностей это как-то мелковато. Что-то случилось с серебром. Не знаю, что. Почему-то оно, видимо, расплавилось. – Я вздохнула. – Ладно хоть он остыл. Больше не жжется.

– Странно все это, – сказала Джули.

Свободной рукой я схватила кочан замороженного салата и кинула в тележку.

– Мне пора. Я в «Пэй-Райт». С Блэйдом.

– Не поняла? Кэйтлин, ты ходишь с ним за покупками? Вы съезжаетесь или как?

– Ха-ха. Очень смешно. Родители попросили. Ну а Блэйд пошел со мной, потому что…

– Кэйтлин, держи непрошенный совет, – перебила Джули, слегка понизив голос. – Возможно, ты немного торопишь события. Возможно, тебе следует быть осмотрительнее. Понимаешь? Придержать лошадей.

– Ты права, – сказала я. – Я действительно не просила у тебя совета. Поговорим позже, Джули. – Я отключилась и убрала телефон в сумочку.

Блэйд показал мне гигантский круг замороженной пиццы с пепперони:

– Есть такое в списке?

– Нет. Может, в твоем, но точно не у родителей. Положи на место.

Он повернулся и пошел назад по проходу, вращая пиццу на пальце. Я снова сверилась со списком. Родители затеяли тушить рагу, чтобы отвезти его моему двоюродному брату в Мартинсвилль.

– Сельдерей… – Я толкала тележку вдоль полок с продуктами под старую песню «Битлов». В соседнем ряду какой-то малыш ревел в голосину, обливаясь слезами – мама не разрешила ему взять печенье.

Блэйд добрался до сельдерея раньше меня. Схватив толстый пучок, он отломил пару черешков и кинул один мне.

– Защищайтесь, сударыня! – провозгласил он и пошел в атаку.

Я отвернулась от тележки и вступила в дуэль. Наше фехтование на черешках становилось все ожесточеннее. Орудуя «шпагой», я вошла в раж. Нанося очередной удар, я оттеснила Блэйда назад. Взмахнув руками, он налетел на стеллаж с хлопьями, и коробки с грохотом посыпались на пол.

Кругом заахали. Покупатели взирали на нас сурово и осуждающе. Краснолицый молодой человек в длинном белом фартуке уже спешил к нам, сердито махая рукой.

Мы с Блэйдом побросали наши сельдерейные «шпаги» в тележку. Откинув волосы назад, я тяжело вздохнула и приготовилась объясняться с возмущенным сотрудником.

– Что здесь происходит? – пропыхтел он, опустив руки вдоль тела. На его именном бейдже стояло имя «Чак В.». Его короткие каштановые волосы были зачесаны кверху, лицо было красным, как помидор, на лбу блестели капли пота.

– Мы… нечаянно, – проговорила я, указав на коробки с хлопьями, разбросанные по проходу.

– Да. Нечаянно, – повторил Блэйд. Мы состроили самые скорбные физиономии. – Нам очень жаль.

– Они просто попадали, – продолжила я. – Давайте мы поможем вам их собрать?

Молодой человек сердито посмотрел на Блэйда, потом на меня.

– Нечаянно? – Его взгляд упал на черешки сельдерея в тележке. Он долго смотрел на них. Казалось, он напряженно соображает, как быть дальше.

Наконец он вздохнул и покачал головой:

– Я позабочусь об этом. Хорошего дня.

Он удалился, вытирая вспотевший лоб и бормоча что-то насчет подростков.

Через несколько минут мы с Блэйдом уже загружали покупки в багажник маминой «тойоты».

– Где ты научилась так лихо фехтовать сельдереем? – спросил Блэйд.

– Брала занятия после уроков, – ответила я. – Хотела поучаствовать в турнире по фехтованию сельдереем на Олимпийских играх, но родители не смогли оплачивать счета за продукты.

Он поцеловал меня:

– Ты уверена, что тебе нужно идти на работу?

Я кивнула:

– Это мой долг. Не хочу лишать людей попкорна.

Между нами установились теплые игривые отношения. Несмотря на столь недавнее знакомство, нам было очень хорошо вдвоем. Я еще раз поцеловала Блэйда и поехала домой, чтобы выгрузить продукты.

По дороге я размышляла о предупреждении Джули. Не торопить события. Я понимала, что она желает мне добра. Она не ревнивая и не завистливая. Она знает меня целую вечность и осознает, что порой я теряю берега.

Я – натура эмоциональная. Я уже говорила, что рыдаю на фильмах. Пожалуй, иногда я обнимаю людей слишком долго. Пожалуй, меня легче уязвить, чем многих других. Одного грубого слова достаточно, чтобы я почувствовала себя полным ничтожеством.

Уж такая я. Против себя не попрешь, Дневничок. Так почему бы не прожить жизнь на всю катушку? Брать быка за рога. Не размениваться на мелочи. Ни в чем себе не отказывать.

Ну вот… меня понесло. С тех пор, как встретила Блэйда, я стала настоящим философом. С тех пор, как я влюбилась в него. Признай, Кэйтлин. Ты в него влюбилась. Это была любовь с первого взгляда.

И, пожалуй, это слегка сорвало мне крышу. Слегка вывело за рамки разумного. Сделало чуть более чокнутой, чем раньше.

Тем вечером, после рабочей смены за прилавком с попкорном, я, наверное, слишком бурно отреагировала на случившееся. Самые страшные мгновения в моей жизни… Да, пожалуй, я повела себя слишком эмоционально. Но такова моя натура. Что тут поделаешь?

7

Я грезила о Блэйде, Дневничок, опершись локтями на прилавок и обводя затуманенным взором почти безлюдный вестибюль. На полу у мужского туалета кто-то рассыпал тарелку сырных начос, и Рикки, управляющему, пришлось убирать, что привело его в прескверное настроение. Но это разве новость?

Автомат с попкорном был почти полон. Вечер тянулся невыносимо медленно. Я подумывала о том, чтобы прикарманить упаковку «Твиззлерс». Ведь я даже поужинать не успела. Но когда Рикки в таком расположении духа, лучше не искушать судьбу.

Рикки не то двадцать четыре, не то двадцать пять. Он долговязый, белобрысый, щеки и нос усыпаны веснушками. У него здоровенные лапищи, слишком большие для тощих запястий, как у героя мультиков. Весь он эдакий костлявый нескладеха. Джинсы всегда ему велики, а рубашки-поло, которые он носит, висят мешком.

Настроение у него, как правило, ворчливое. Наверное, ему не по душе работа управляющего. Он мне как-то рассказал, что хотел поступить в Пенсильванский университет и выучиться на предпринимателя, но пролетел. Приходится ему жить дома с матерью и брать онлайн-курсы.

Мой телефон завибрировал. Я достала его из кармана джинсов. Эсэмэска от Блэйда: «Увидимся завтра?»

Рикки закончил вытирать пол и подошел ко мне с ведром и шваброй. Я сунула телефон обратно в карман.

– Кэйтлин, не стой столбом, – сказал Рикки.

– Так ведь никого нет, – возразила я, указав рукой. – Что еще мне делать?

– Ну так протри витрины, – велел он. – Автомат проверь.

Я кивнула:

– Нет проблем.

С Рикки лучше не спорить, это я давно усвоила. Не хватало еще вылететь. Работенка непыльная, а получаю я пятнадцать долларов за час (плюс столько попкорна, сколько удастся стащить).

Отыскав тряпку, я стала протирать стеклянную столешницу. В животе урчало, и «Твиззлерс» смотрелись все соблазнительнее. Я была у края стойки, когда заметила, как кто-то вошел в вестибюль.

Я не сразу узнала Дину Фиар, а когда поняла, что это она, завороженно смотрела, как она подходит к прилавку. На ней были темно-лиловый свитер, короткая черная юбка и черные колготки, губы накрашены лиловой помадой, в тон свитеру. Длинные черные волосы густыми прядями ниспадали вдоль спины. Глаза были обведены черной тушью. Прямо енот, подумалось мне.

Она что, преследует меня? Почему я вдруг стала видеть ее повсюду?

От этих вопросов я вся подобралась. Мышцы напряглись.

– Привет, Дина. – Я напустила на себя как можно более непринужденный вид.

Она оперлась руками на столешницу, пачкая стекло, которое я только что протерла. Черные коготки влажно поблескивали.

– Я вспомнила, что ты работаешь здесь, – сказала она.

Я кивнула:

– Какой фильм будешь смотреть?

Дина взглянула в сторону зала № 4:

– «Школа вампиров-3».

Мне следовало догадаться.

– Первые две были обалденные, – сказала Дина. – Судьбоносные. Кроме шуток.

– Я… не смотрела, – проговорила я.

– Я и книги люблю. Собрала все до одной. Лучшая серия.

За ее плечом я заметила Рикки, наблюдающего за нами из дверей зала № 2.

– Как Блэйд? – спросила Дина, сверля меня енотьими глазами.

– Хорошо, – сказала я. Рикки не любит, когда мы болтаем с покупателями. Нам следует придерживаться делового тона. – Тебе попкорна или еще чего-нибудь?

Она пропустила мой вопрос мимо ушей. Ее ноготки постукивали по столешнице.

– Иногда я вижу всякое, – произнесла она, понизив голос до шепота. – Хорошее и плохое.

По моей спине пробежал холодок. Я вдруг вспомнила о браслете. Как Динина рука обхватила его. Как он раскалился, а потом припаялся к моей коже. Я опустила руку, пряча браслет.

– Я… не понимаю, – проговорила я.

– Я хочу, чтобы ты была моей подругой, – прошептала Дина, не сводя с меня немигающих глаз. – Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое.

– Э… спасибо, – пробормотала я.

Рикки не двигался с места. Он по-прежнему наблюдал за нами с недовольной миной.

– Блэйд говорит обо мне? – спросила Дина.

У меня перехватило дыхание:

– О тебе? Ну…

– Он говорит? Он говорит обо мне?

– Ну… не знаю, – проговорила я. – О чем именно?

Она по-прежнему не сводила с меня немигающих глаз. Крошечный серебряный череп в ее ноздре поблескивал.

– Нам нужно поговорить, – сказала она наконец. – Мы могли бы быть подругами, верно? Мы могли бы быть подругами, сесть рядышком и поговорить о Блэйде?

Я была слишком ошарашена, чтобы скрыть удивление:

– Поговорить о нем? Ты серьезно?

Дина изменилась в лице. Ее глаза потухли.

– Ясно, – пробормотала она, сцепив бледные руки на столешнице. – Ясно. Ты не хочешь говорить. Я поняла.

– Нет, подожди… – начала я.

Она хлопнула ладонями по стеклу. Автомат с попкорном у меня за спиной вдруг затрещал, делая новую порцию. Я подскочила.

Изумленная, я повернулась к автомату. В ту же секунду оба автомата с газировкой рядом с ним начали извергать содержимое. От стеклянного гриля для хот-догов полетели искры. Он загудел и закоротился.

– Эй! – крикнула я.

Через вестибюль я увидела тревогу на лице Рикки. Он припустил к нам, выкрикивая мое имя.

На лиловых губах Дины играла торжествующая усмешка. Ее темные глаза сверкали.

– Точно не хочешь поговорить?

Я бросилась к задней стойке, чтобы отключить автомат с газировкой. Вода уже растекалась лужей на полу. Мои кроссовки утопали в липкой темной жидкости.

Я увидела, как Дина убрала руки со стеклянной столешницы. Она отступила на шаг.

Попкорн хлынул из машины, точно лава из вулкана. Я сражалась с газировочным автоматом. Переключатели заклинило. За прилавком растекалась уже настоящая река газировки.

– Уверена, мы еще поговорим, – сказала Дина. И добавила шепотом: – Извини за браслет.

– Что ты сказала? – Из-за треска лопающегося попкорна и плеска хлещущей на пол газировки я не была уверена, что правильно расслышала.

Но Дина отвернулась и быстро удалилась в сторону зала № 4.

Тут подоспел запыхавшийся Рикки:

– Что случилось? Что здесь произошло? Зачем ты врубила все разом?

– Это не я! Я ничего не трогала!

Рикки перемахнул через прилавок. Его ботинки плюхнулись в газировку. Он потянулся к распределителю питания и повыдергивал вилки из розеток. Я безостановочно стучала по кнопке «стоп» на автомате с попкорном. Наконец он замедлился, треск и хлопки стихли.

Тяжело дыша, мы с Рикки стояли рядом, глядя на невероятный разгром.

– Так не бывает, – бормотала я, качая головой. – Так не бывает. – Я повернулась к Рикки. – Я ничего не трогала. Клянусь. Я разговаривала с девушкой из школы и… и…

Рикки пригладил костлявой рукой волосы.

– Напряжение, может, скакнуло, – проговорил он. – Какой-то сбой в питании. На электростанции. Другого объяснения я не вижу.

– Точно, – поддакнула я. – Скакнуло.

Вот только сама я в это не верила. Я считала, что это предупреждение от Дины Фиар.

Рикки пошел в кладовку за швабрами. Я вытащила из-за прилавка большое мусорное ведро и стала собирать в него лишний попкорн.

Я даже не представляла, что в тот вечер это были еще цветочки.

8

От разлитой газировки подошвы моих кроссовок стали липкими. При ходьбе они хлюпали – чвяк-чвяк-чвяк! – будто я шла по болоту, а не по бетонному полу подземной парковки.

Чтобы навести порядок, у нас с Рикки ушел целый час. За работой мы не разговаривали, но Рикки поминутно бурчал:

– И как оно так вышло?

Я-то догадывалась, но, само собой, ни с кем не могла поделиться. Кто в такое поверит? Скажи я, что Дина Фиар имеет власть над машинами, меня в дурку упрячут и правильно сделают.

Все ясно, она положила глаз на Блэйда. Наверное, мне стоило догадаться раньше. Но что это значит? Неужели она собирается разрушить мою жизнь дикими выходками вроде припаявшегося браслета и взбесившихся автоматов? Неужели хочет таким образом отбить Блэйда?

Это полная бессмыслица.

Я представила, как ее глаза, обведенные черными кругами, вглядываются в мои, словно пытаясь проникнуть, вторгнуться в мое сознание. Снова услышала жутковатое постукивание ее черно-белых коготков по стеклянной столешнице.

От этих безумных невероятных мыслей ум за разум заходит. Стоит ли рассказать Блэйду о Дине, о том, как она без конца спрашивала о нем, спрашивала, говорил ли он о ней?

Неужели он знал ее до нашей встречи? Он утверждал обратное. С чего бы мне ему не верить? Он говорил, что никогда не слышал о семье Фиар.

Блэйд недавно жил в Шейдисайде, но все равно верилось с трудом. Мне кажется, как только люди переезжают сюда, их первым делом предупреждают держаться подальше от Фиаров и Фиар-Стрит – Улицы Страха.

Я всегда считала, что все это выдумки и суеверия. Вот только после знакомства с Диной уверенности у меня поубавилось.

Все эти мысли так меня заморочили, что я прошла мимо своей машины. Остановившись, я стала вспоминать, где ее поставила. Уровень C. А табличка передо мной извещала, что я дошла аж до уровня D.

Кэйтлин, возьми себя в руки.

Я развернулась и пошла обратно, чавкая липкими кроссовками по бетону. Наверное, из-за этого звука я и не услышала шагов за спиной.

Я не поняла, что меня преследуют, пока незнакомец не оказался всего в нескольких футах позади меня. Я услышала быстрое шарканье и хриплое дыхание.

Убежать не было возможности. Я даже испугаться не успела, пока он грубо не схватил меня и не развернул к себе.

Я уставилась в налитые кровью глазки, злобное, заросшее щетиной лицо, полускрытое капюшоном темной толстовки. Я никогда его раньше не видела.

Он сжал мои плечи и хорошенько тряхнул, сверкая глазами и стиснув зубы.

– Отпустите! – завизжала я. Мой голос гулко отразился от бетонных стен. Я замотала головой. – Помогите! Кто-нибудь!

Но кроме типа в капюшоне поблизости не было ни души.

– Гони кошелек, – прохрипел он и так сильно сдавил мне плечи, что боль отдалась во всем теле. – А то плохо будет.

Я едва дышала.

– Отпустите, – выдавила я лихорадочным шепотом. – Отпустите меня. Пожалуйста…

9

Он уже сипел, с губ текли слюни.

– Плохо будет, – повторил он. – Кошелек. Живо.

Я с трудом восстановила дыхание. Сердце так колотилось, что щемило в груди.

– Хорошо, – выдавила я.

По-прежнему держа меня за плечи, он опустил голову, так что мы оказались нос к носу, и я ощутила несвежий запах у него изо рта.

Я поняла, Дневничок, что это мой шанс.

Я не из тех кисейных барышень, которые поднимают лапки и сдаются без боя. Настало время вспомнить уроки самообороны, на которые я ходила в прошлом году.

Я немного откинулась назад, словно пытаясь отстраниться от него. Затем вскинула правую ногу – сильно и резко. Он издал испуганный булькающий вопль, когда моя коленка заехала ему по роже.

Что-то противно хрустнуло. Это сломался нос.

Руки грабителя соскользнули с моих плеч. Он схватился за лицо, из носа хлынула кровь. Взвыв от боли раненым зверем, бандюга рухнул на колени и закрыл лицо руками. Кровь лилась сквозь пальцы, пачкая толстовку. Он снова завыл.

Я стояла задыхаясь, наслаждаясь победой. Сердце колотилось так сильно, что я чувствовала каждый толчок крови.

Я понаблюдала за поверженным врагом еще секунду-другую, а потом заставила ноги двигаться. Сорвалась с места, стуча кроссовками по бетону, добежала до машины, запрыгнула в нее и дала по газам.

* * *

– Ух ты! Он тяжелый? Можно подержать? – спросила Джули.

– Рукоятка классная, – сказала Миранда. – Как ты открываешь его?

– Вот тут есть кнопочка, – показала я. – Жмешь большим пальцем, и выскакивает лезвие. – Я очертила им круг. – Из нержавеющей стали. Осторожно, оно офигенно острое. Разрежет что угодно.

Мы сидели в маленькой гостиной Джули, и я показывала подругам нож, купленный в магазинчике «Охотники и компания» в торговом центре; нож, который отныне собиралась носить с собой в сумочке.

Парень в магазине рассказал мне все о ноже и о том, как им пользоваться. Называется он Magnum Ypsilon Tan G-10, ручка черно-коричневая, чудесная на ощупь, тяжелая, но не слишком, лежит в руке как влитая. Клинок просто обалденный.

Я наплела продавцу, что мой папа коллекционер, и я готовлю ему сюрприз ко дню рождения. Думаю, он мне поверил. У меня ведь на лице не написано, что я покупаю нож для себя, для самозащиты.

– Это опасно. – Джули покачала головой. – Знаю, Кэйтлин, с тобой приключилась неприятность, но…

– Это так, на всякий пожарный, – сказала я. – Я не собираюсь шататься по улицам и резать прохожих.

– Тебе нельзя приносить его в школу, – заметила Миранда. – Если тебя спалят…

– Да не спалят, – отмахнулась я. – Ты ведь знаешь, какая у меня бездонная сумочка. Я спрячу его под остальным барахлом.

Подруги пытались возражать, но они слишком хорошо меня знают. Как я решила, так и будет. Я была уверена, что никогда не воспользуюсь ножом, однако с ним будет гораздо спокойнее.

Мне повезло, что удар коленом попал в цель. А вдруг бы этот урод погнался за мной? А если он попытался бы меня убить?

От этих мыслей меня бросило в дрожь. Я до сих пор прокручивала в голове эту сцену, до сих пор видела его небритую слюнявую рожу с воспаленными глазами, до сих пор чувствовала, как его лапы сжимают мои плечи.

Мой телефон пиликнул. Я положила нож в сумочку и вытащила мобильник.

– Эсэмэска от Блэйда, – сообщила я. – Вечером у нас свидание. – Я настучала ответ. – Мы переписываемся дни напролет. Это просто сказка.

Джули с Мирандой переглянулись. Я поняла, что сейчас будет. Лекция на тему «не относись к Блэйду слишком серьезно».

Ну что ж… нотации запоздали. Я уже относилась к Блэйду серьезней некуда и не сомневалась, что это взаимно. Но мои подруги почему-то считали своим долгом вечно меня предостерегать.

– Ты всегда торопишь события, Кэйтлин.

– Ты всегда такая порывистая. Ты ведь не так хорошо знаешь Блэйда. Будь осторожней, а то слишком увлечешься.

Я закатила глаза.

– Честно говоря, мне начинает казаться, что вы просто завидуете, – заявила я. – Мне жаль, что у вас нет парней, но я-то тут при чем?

Джули вскочила, будто ужаленная:

– Это несправедливо! Мы же о тебе думаем.

Миранда жестом велела ей сесть:

– Ладно, ладно, Кэйтлин, мы поняли. Тебе не нужна наша забота. Ладненько. Мы перестанем.

Джули вздохнула и снова плюхнулась на диван.

– У нас с Блэйдом все идеально, – заявила я. – Понимаю, мы знаем друг друга совсем недавно. Все развивается с дикой скоростью. Но… у нас все идеально. Не знаю, как иначе сказать.

Девчонки откинулись на подушки. Видимо, до них наконец дошло.

Через некоторое время я ушла домой, чтобы подготовиться к свиданию с Блэйдом. В своей комнате я долго сидела на краешке кровати, мечтая о нем. Фантазировала, как он обнимает меня, крепко прижимая к себе. Грезила о его серо-зеленых глазах, которые так глубоко заглядывали в мои. Думала о том, как мы поддразнивали друг дружку, как непринужденно болтали. Представляла, как буду целовать его… целовать, пока совсем не потеряю голову, пока не почувствую, что очутилась в другом мире, далеко-далеко от всех и всего, что я знаю.

Телефон пиликнул, вырвав меня из грез. Схватив сумочку, я вытащила его, прочитала сообщение на экране и выдохнула:

– О нет.

10

Сообщение от Блэйда было кратким:

«Сегодня никак. Пришлось задержаться».

Я перечитывала снова и снова, как будто могла вытянуть из него что-нибудь еще. Почему он не объяснил мне, в чем дело? Почему хотя бы не извинился?

Наверное, случилось что-то и правда срочное, убеждала я себя. Он небось разочарован не меньше, чем я.

Я лихорадочно набрала его номер и поднесла телефон к уху. Моя рука дрожала. Знаю, я слишком эмоционально реагировала, но уж очень сильным было разочарование. После моих грез желание увидеть его сводило с ума.

Сразу включилась голосовая почта. Я услышала его голос: «Это Блэйд. Вы знаете, что делать».

Я не оставила сообщения. Я обязательно поговорю с ним позже. Он все объяснит. И может быть, мы все же встретимся, только позже.

Ужин с родителями, казалось, длился целую вечность. Я почти не рассказывала им о Блэйде. Обычно я выкладываю им все без утайки. Я не из тех, кто держит все в себе. Но почему-то я не захотела обсуждать с ними Блэйда.

Родители у меня замечательные. Не допекают нравоучениями и вообще относятся ко мне как ко взрослой. Они мирятся с моей горячностью, дикими скачками настроения и сумасбродством. И вообще не суют нос в мою жизнь.

Думаю, они были бы не прочь узнать, что я пишу в дневнике, но, уж конечно, им не видать его как своих ушей. Как уже говорила, я храню его под замком, а ключ ношу на шее.

Папа у меня – рослый цветущий мужчина, настоящий богатырь. Он хвастается, что в свои сорок три сохранил все волосы. Мама поддразнивает его, дескать, это его величайшее достижение. Ей нравится осаживать папу всякий раз, как он задирает нос. Она говорит, что это ее хобби.

Папа три раза в неделю посещает спортзал, а еще он заядлый велосипедист. По утрам он встает не позже шести и проезжает десять миль по Ривер-Роуд на гоночном велосипеде. Он работает администратором в городской больнице Шейдисайда, где весь день перебирает бумаги да решает проблемы сотрудников. Вот ему и хочется размяться и подышать свежим воздухом перед работой.

Мама смотрелась бы сногсшибательно, если бы уделяла больше внимания внешности. Однако ей плевать и на наряды, и на прическу, и на все остальное. В основном она носит мешковатые футболки и кошмарные «мамочкины» джинсы. Обычно она стягивает светлые волосы в хвост на затылке и отказывается делать макияж. Говорит, что любит естественность. А вот если бы она использовала чуточку румян и немножко помады – ей можно было бы дать на пять лет меньше.

Мама преподает деловую этику в колледже Мартинсвилля и читает лекции в разных организациях. Я не шибко понимаю, о чем она вещает. Она очень много читает – по три сетевых издания в день и все книги по бизнесу, какие только выходят.

Итак, мы ужинали. Когда мы втроем, то едим в уголке для завтрака рядом с кухней. Это уютное местечко с окнами, залитыми солнечным светом, столом для пикников и скамеечками. А столовая у нас предназначена для больших компаний, так что мы используем ее только по праздникам.

Папа принес жареную курицу навынос и картофельное пюре с подливкой. Все как я люблю, но сегодня аппетит у меня был неважный. Ты знаешь почему, Дневничок.

Я смотрела на окорочок в тарелке. Мама рассказывала о судебном иске против какой-то фирмы, о которой я ничего не слышала, и объясняла, почему его следует отклонить. Папа сочувственно цокал языком и накладывал себе пюре.

– У тебя сегодня свидание с тем мальчиком? – прервала мои мысли мама.

– Э… не сегодня, – ответила я. – Я, наверное, схожу к Миранде, посмотрим какие-нибудь фильмы.

Мама склонилась ко мне через стол:

– Напомни, как его зовут?

– Блэйд, – сказала я. – Блэйд Хэмптон.

– Ничего себе имечко, – проворчала мама. – Нормальные имена сейчас не в ходу. Ты знакома с каким-нибудь Джеком, Джо или Биллом?

Я засмеялась:

– Не-а, не знакома.

– Ты уже не первый раз гуляешь с этим парнем, – вмешался папа. – Почему бы не пригласить его как-нибудь к нам?

Я о Блэйде особо не распространялась. Не то чтобы скрывала, но и не горела желанием откровенничать с родителями на его счет.

– Да, хорошо, – сказала я. Всегда разумнее согласиться, не вступая в спор.

Папа сменил тему, поведав нам, как он сегодня потянул мышцу, катаясь на велосипеде, и как у него свело ногу. Одно из главных достоинств родителей – это их рассеянное внимание. Через минуту-другую они обязательно переключатся на что-нибудь другое.

Я погрызла куриную ножку, запихнула в себя немножко пюре и капустного салата. Только чтобы мама и папа не задавали лишних вопросов. Из головы не выходили мысли о Блэйде. Интересно, что с ним случилось?

После ужина я переоделась в кофточку с длинными рукавами. На улице похолодало, небо заволокли дождевые тучи. Пожелав родителям спокойной ночи, я побежала к машине.

По дороге к дому Миранды на лобовое стекло упало несколько капель дождя. Миранда живет на Хизер-Корт в Норт-Хиллс, элитном районе Шейдисайда, во дворце с миллиардом комнат, но все равно очень уютном. Ее родители собирают огромные старые киноафиши, так что с каждой стены на вас смотрят такие звезды, как Чарли Чаплин и Хамфри Богарт.

Миранда тоже увлекается старым кино. У нее в гостях мы с Джули обязательно смотрим парочку черно-белых фильмов сороковых-пятидесятых годов по «Нетфликсу». Мне нравится разглядывать чудны́е старые костюмы (все носят шляпы даже в помещении!) и прикольные машины.

Дождь еле моросил, но я все же включила дворники. Они скрипели, царапая лобовое стекло. Я свернула на Мишн, ведущую к дому Миранды, и сбавила скорость. На этой улице всегда полно машин. Водители срезают через нее путь к Ривер-Роуд.

Я проехала мимо знака «стоп» и тихонько вскрикнула:

– Что?

Это не машина ли Блэйда, там, впереди? Я вгляделась в лобовое стекло, усеянное каплями дождя.

Да. Наверняка она.

Вообще-то, это была машина его отца, но в основном на ней ездил Блэйд. Красный «мустанг» 1995 года выпуска. В Шейдисайде такие не каждый день встретишь. Склонившись над рулем, я прочитала номерной знак. Да. Да. Это машина Блэйда.

Я поставила ногу на педаль тормоза. Не хотела, чтобы Блэйд меня увидел. Не хотела подъезжать слишком близко.

Но… кто это с ним в машине?

Фары встречного грузовика озарили машину Блэйда ослепительно-белым светом, словно огненной вспышкой.

И я увидела ее. Девушку. Рядом с Блэйдом. Девушку с короткими светлыми волосами. Я разглядела только ее затылок. Лица не было видно.

Автомобиль рванул, когда загорелся зеленый сигнал светофора, и с ревом помчался дальше.

Мои руки стиснули руль. Они вдруг стали липкими и холодными.

Я нажала на газ. Я знала, что должна делать.

Я должна последовать за ними.

11

Фары выхватили из темноты заднюю часть «мустанга». Я притормозила, сохраняя достаточное расстояние между нашими машинами. Чертовски захотелось дать по газам и врезаться в них сзади – чтобы эта белобрысая вылетела через лобовое стекло.

Дикая мысль, и я быстро подавила ее. Кем надо быть, чтобы подумать о таком зверстве?

Может, девушка рядом с Блэйдом – его двоюродная сестра? Или еще какая-нибудь родственница, которую нужно подвезти. Или подруга из прежней школы, с которой они не виделись несколько месяцев. Или… Или…

Удивительно, какие коленца выкидывает наш разум, когда мы расстроены или встревожены.

Дождь прекратился. Я выключила скрипучие дворники. Красный «мустанг» свернул на Ривер-Роуд. Выждав пару секунд, туда направилась и я.

Длинное извилистое шоссе петляло вдоль берега реки Конононка, поднимаясь к холмам над Шейдисайдом. В темноте нельзя было разглядеть ее, но я опустила окно, чтобы слышать мягкий плеск волн об илистый берег.

Я думала, что этот звук сможет успокоить меня, но, конечно, он не помог.

Фары снова выхватили из темноты багажник «мустанга». Я притормозила и перестроилась в правый ряд, пропустив между нами другую машину. Я не хотела, чтобы Блэйд видел меня. Не хотела, чтобы он подумал, будто я мнительная или не доверяю ему.

Ясно, что у него чрезвычайная ситуация. Вот почему он не успел объяснить мне, в чем дело.

Но… если это чрезвычайная ситуация, почему он свернул на стоянку возле «Пожара»? «Пожар» – это танцевальный клуб на Ривер-Роуд. Он предназначен для взрослых, но многие старшеклассники туда тоже захаживают, потому как тамошнему охраннику влом проверять документы. Не похож на малолетку – проходи.

На неоновой вывеске плясали красно-желтые языки пламени. Табличка рядом гласила: «ЛУЧШИЙ ТАНЦКЛУБ ШЕЙДИСАЙДА. ДАМАМ ВХОД СВОБОДНЫЙ».

Клуб представлял собой невысокое длинное здание кирпичного цвета, вдоль покатой крыши мигали красно-синие огни. Ко входу под навесом вела красная ковровая дорожка. У навеса, за деревянной стойкой, стоял охранник. Даже через закрытые окна до меня доносилось барабанное уханье танцевальной музыки.

Когда я смотрела, как красный «мустанг» въезжает на ярко освещенную стоянку, на меня накатила волна тошноты. Это я должна сегодня быть с Блэйдом. Он написал мне, что задерживается. Тогда что он делает здесь, в танцклубе, с этой блондинкой?

Надежды на то, что причина в каких-то семейных неурядицах, разлетелись вдребезги, развеялись как дым. Я с трудом сглотнула – ужин просился на выход. Борясь с удушьем, я смотрела, как Блэйд остановил автомобиль и выключил фары.

Я медленно вела машину по гравию, держась позади. Склонившись над рулем, я вглядывалась в мельтешение красных, синих и желтых огней. Я остановилась и сдала назад, втиснувшись между двумя внедорожниками, стоявшими у входа в клуб.

Когда я оглянулась, Блэйд и девушка уже вышли из машины. На Блэйде была все та же красная толстовка и зауженные джинсы. Девушка была высокая и стройная, даже выше его, разноцветные отсветы играли на ее бледном лице и коротких светлых волосах.

Она прижалась к Блэйду, а он обнял ее рукой за плечи. Так они и шли рядом, смеясь.

У меня вырвался всхлип. Я с трудом восстановила дыхание.

Я призналась ему в любви. Той ночью, в его машине, на Ривер-Ридж. Над нами сияли звезды, далеко внизу серебрилась река, а мы обнимались, обнимались так, словно были одни на свете. Мы целовались… целовались и… и…

Я схватилась за ручку дверцы, готовая выпрыгнуть из машины. Меня так и подмывало выскочить, перебежать парковку, схватить его – схватить, развернуть и…

– Нет.

Я вцепилась в руль, сжала его до боли в руках и смотрела, как они целуются. Она повернулась к нему, он обнял ее за шею и притянул к себе. И они снова поцеловались. Над ними переливались красно-синие огни, будто передо мной было карнавальное шествие или яркий сон.

Ах, если бы.

Если бы только это не было явью, Дневничок. Но это происходило в действительности, причем у меня на глазах.

Я распахнула дверцу машины. Она стукнула соседний внедорожник, но мне было плевать. Я вылезла и заковыляла вперед, прочь от автомобиля. Ноги не слушались меня. Мир вокруг ходил ходуном.

Меня всю трясло, но я заставляла себя идти.

Заглушила ли я мотор? Выключила ли фары? Не помню, Дневничок.

Блэйд с девушкой остановились у стойки охранника. Это был бритоголовый амбал, одетый в лиловую майку, которая открывала его могучие бицепсы в татуировках, и мешковатые серые брюки. Блэйд достал что-то из бумажника – скорее всего, липовое удостоверение, – и охранник махнул рукой, пропуская их.

«Стойте!» – Я открыла рот, чтобы закричать, но не смогла издать ни звука. Я сделала глубокий вдох. Шок быстро перерос в гнев.

Блэйд лгун! Лгун и предатель!

Я не могла стереть из памяти их поцелуй.

Внезапно я поняла, что должна посмотреть ему в глаза. Я хочу, чтобы он знал: я была здесь и все видела.

У меня вырвался вопль ярости. Звериный вопль. Я сорвалась с места, расшвыривая кроссовками гравий, и сломя голову бросилась ко входу в клуб, навстречу сверканию красно-синих огней, ослепленная, подгоняемая болью и злостью.

Я должна попасть внутрь. Должна посмотреть ему в глаза.

До стойки охранника оставалось несколько футов, когда от стены клуба отделилась темная фигура. Сперва я приняла ее за движущуюся тень и лишь через несколько секунд поняла, что это кто-то, одетый во все черное.

Дина Фиар.

Я чуть не налетела на нее. Она схватила меня за плечи, прежде чем мы столкнулись. Я дышала с трудом, хрипло, яростно.

– Дина, что ты здесь делаешь? – выдавила я. Слова с трудом продирались сквозь мое пересохшее горло.

– Он предал нас! – выкрикнула она. – Кэйтлин, он нас предал!

12

Я уставилась на нее разинув рот. Красно-синие огни сверкали в стеклах ее очков, отчего казалось, что глаза горят.