Читать онлайн Вера творит чудеса бесплатно

Глава 1. Письмо из прошлого

– Вера Павловна, к Вам можно? – робко спросила хорошенькая девушка, с чёрными, как угольки, глазами, заглядывая в приоткрытую дверь.

– Да, Вика. Что у Вас? – поинтересовалась хозяйка психологического центра и с интересом посмотрела на свою секретаршу. Та робко опустила глаза и дрогнувшей рукой протянула конверт с запечатанным в него письмом.

Дама, что сидела за своим столом, внимательно взглянула на него и со словами: «Не может быть!», откинулась на спинку кожаного кресла. Она нетерпеливо, в одну секунду, разорвала конверт и, улыбаясь, принялась читать такие дорогие ее сердцу строки.

«Здравствуй, наша любимая Вера! Мы все по тебе ужасно соскучились и часто вспоминаем тебя, особенно, когда возникают небольшие трудности, так как именно ты помогла всем нам и сделала нашу жизнь проще и ярче. Спасибо тебе огромное за всё!» – прочла женщина и улыбнулась. А в ее глазах читалась тоска и приятная грусть, связанная с нахлынувшими воспоминаниями.

«Ты так быстро уехала тогда со своим будущим мужем, что мы толком и не успели попрощаться, а уж тем более узнать у тебя твой домашний адрес, по которому ты теперь проживаешь», – далее говорилось в письме.

«Варька пишет», – решила Вера и снова принялась к изучению новостей, о которых далее говорилось в письме.

«Адрес твоего психологического центра я узнала через Дмитрия Анатольевича, который помог тебе найти моего отца. Помнишь»? – сообщалось в послании, и Вера, на секунду остановив свой взгляд на последнем слове, кивнула головой в знак согласия, словно ее мог видеть сейчас отправитель этого письма. – «Очень интересно, как складывается теперь твоя жизнь в новой семье, как у тебя дела на работе, – мы все искренне надеемся на то, что ты счастлива со своим мужем. Но хотелось бы, конечно, получить от тебя в ближайшее время ответ на это письмо, а еще лучше было бы, если бы ты смогла приехать к нам в гости. – Мы все мечтаем увидеть тебя в Воскресенском, поболтать с тобой и узнать последние новости. Время летит, – с ума сойти! А ведь прошло уже больше двух лет с того самого дня, как ты уехала от нас! Вер, тебе, наверное, тоже любопытно узнать, как мы сейчас поживаем? Ну, что ж, не буду томить ожиданием, – рассказываю, тем более, что есть, чем похвастаться!», – женщина удобнее устроилась в своем кресле и облизнулась, приготовившись насладиться последними новостями из жизни безумно дорогих ей людей. – «Начну, наверное, с себя. На данный момент я проживаю пока в твоём доме, который ты любезно оставила мне для жилья, под предлогом присмотра за ним! Но я теперь не одна, – у меня есть муж, с которым мы недавно расписались, – это Славик. Помнишь?! Всё ж, таки, добился меня, хотя поначалу я думала, что просто добьёт меня своей любовью, которая совсем мне была не нужна. У нас растёт замечательный сынок, Серёжка, – голубоглазый, светленький, с вьющимися волосёнками, – словно ангелочек. Но ты не подумай, что я назвала сына в честь его отца. Нет, – если помнишь, Сергей, – это имя моего папы. Кстати, с отцом я часто созваниваюсь, мы периодически видимся, и он души не чает в своём единственном внуке! Славка тоже безумно любит Серёжку и после свадьбы усыновил его. Мне кажется, что они даже чем-то похожи, – и внешне, и по характеру. Я сейчас пишу тебе и улыбаюсь, а по щеке бежит слеза, – это от счастья! Егорыча и его мерзкого племянника посадили, – удивительно, но справедливость восторжествовала! Оказывается, что еще одна девушка пострадала из-за этого парня и принесла заявление в полицию. Его сразу же задержали. А Егорыч попал в тюрьму за растрату бюджетных средств и использование своего должностного положения в корыстных целях. – Сергей Константинович, о любовных похождениях которого узнала его влиятельная сожительница, лишился всех благ, включая машину и квартиру, и подался куда-то на Север. Теперь он вынужден сам зарабатывать себе на жизнь. Хотя, не исключено, что и в другом городе под его обаяние попадётся какая-нибудь состоятельная дама в летах. Я сейчас смеюсь», – говорилось в письме, и Вера, прочитав эту строчку, тоже улыбнулась, то ли от радости за Варвару, то ли за то, что и Сергей, причинивший ей когда-то боль, тоже не остался безнаказанным. – У Люси всё хорошо, – полная семейная идиллия. Они с Валерием теперь очень счастливы, и он даже настоял на том, чтобы они обвенчались. Торжество состоялось примерно год назад, и Татьяна теперь в их жизни больше не появляется. Слышала, что она тоже встретила какого-то парня и собирается за него замуж. Он детей в своих планах не видит, поэтому его мало интересует вопрос Танькиной бездетности. Скорее, наоборот, – ему на руку ее болезнь, – как говорится, проблем меньше. И Танька, вроде, счастлива с ним. Ну, а самое главное я оставила тебе на закуску! Только сядь хорошенько на стул, чтобы не упасть от удивления! Готова?! Через полгода после того, как ты уехала, Машка выскочила замуж. И за кого бы ты подумала?! А вот и не угадаешь ни за что! За того самого священника из нашей церкви. Представляешь?! Они поженились, а сейчас Машка на восьмом месяце беременности. У нее огромный живот, и все врачи хором твердят, что там двойня, – мальчик и девочка! Она теперь безумно счастлива, несмотря на то, что с трудом передвигается, и с нетерпением ждёт появления своих ребятишек. Ну, вот, наверное, и всё, о чём я хотела тебе поведать. Очень скучаю по тебе и непременно жду в гости, – в ТВОЙ дом!!! Крепко целую, твоя Варька!», – дочитала Вера, выдохнула и, улыбаясь, развалилась в своём уютном кресле.

Осторожный стук в дверь и вновь появившаяся голова секретарши Вики в проёме вернули женщину с небес на землю. – Вера Павловна! К Вам посетительница. Правда, женщина уверяет, что она без записи, но у нее очень срочный вопрос и проблема, которая не терпит отлагательств.

– Хорошо, Вика, впустите ее, – спокойным тоном произнесла Вера и привстала со своего кресла, чтобы лично встретить посетительницу на пороге своего кабинета. Дверь приоткрылась, и на секунду Вере показалось, что она увидела призрак, неожиданно прилетевший из ее прошлой жизни.

– Ты?! – не поверила девушка своим глазам и нервно вернулась за свой стол.

– Да, Вер, это я, – тихо произнесла женщина и робко приблизилась к ней. – Примешь, или мне лучше сразу уйти? – спросила от природы красивая дама, хотя ее внешний вид говорил о том, что она несколько запустила себя и уже давно не посещала салонов красоты.

– Приму, – выдохнув, произнесла Вера и заглянула посетительнице прямо в глаза. Та сразу же отвела взгляд в сторону и губами прошептала: «Прости». Это обычное слово, которого Вера ждала на протяжении двух последних лет, вроде, не столь необходимо было ей для дальнейшей комфортной жизни, но ей так хотелось услышать его от Ленки, Ленки, которая была ей, как сестра! Вера снова взглянула на посетительницу и жестом предложила ей присесть напротив себя. Ленка послушно опустилась на стул, а перед глазами Веры, вдруг, всплыли картинки ее прошлого. Прошлого, которому недавно исполнилось два с половиной года.

Глава 2. Начало конца

Вера быстро подбежала к телефону. Она так давно не слышала его голоса. Кажется, целую вечность! Она знала, чувствовала, что не пройдет и месяца, как он одумается, поймет, что ему нужна только она, любящая жена, с которой они были счастливы почти десять лет, а, были ли…?

– Да, Олег! Это ты?! – почти закричала она в трубку.

– Да, я, – небрежно бросил он.

– Ты возвращаешься? – спросила она и сама испугалась своего вопроса. Те секунды, что он молчал, тянулись, как минуты пыток.

– Нет. Я все окончательно решил для себя, ты же знаешь. Так будет лучше и для меня, и для тебя, и для всех. У меня вчера дочь родилась. А с тобой нас ничего не связывает. Я люблю, давно люблю другую, и я не думаю, что для тебя это новость. Это Елена. На днях пришлю адвоката из своей конторы, он решит все вопросы, связанные с разводом. Ну, ты же понимаешь, что квартира на мне, куплена до брака, так что, по сути, ты ни на что прав не имеешь. Все, пока. Нас ничего не связывает. Дальше последовали предательские гудки. Вера стояла, как после удара молнией, не в состоянии пошевелиться.

«Как же ничего не связывает? А ребенок? Наш ребенок? Я ведь даже не успела тебе о нем рассказать. «У меня родилась дочь», «я люблю другую», «давно», «это Елена», – стучало в ее голове. Стучало и смеялось голосом нечисти. «Елена, это ведь Ленка, моя Ленка! Ленка, которая мне, как сестра! Мы же со школы вместе! Я, Ленка, Олег, – мы ведь со школы все вместе, а теперь я одна, жду его, нашего ребенка, а у них родилась дочь», – эти дикие мысли все стучали и стучали в ее голове, оставляя невыносимую боль во всем теле. Она медленно подошла к зеркалу. Оттуда на нее смотрела женщина, лет тридцати, с длинными, волнистыми волосами, с бледноватой кожей и блестящими глазами. Только глаза светились не счастьем, а болью и отчаяньем. Она перевела взгляд на окно. «Как же жить-то теперь? Может, покончить со всем сразу? Со всем и сразу? Я не боюсь боли, мне не страшно. А ребенок? Ведь он во мне и такой беззащитный. Ему-то за что?» – Вера в мгновение кинулась на диван, впилась ногтями в подушку и застонала.

Сейчас она поняла, что как-то надо жить дальше, надо, а так не хочется. Несколько часов рыданий окончательно выбили ее из сил. Вера погрузилась в больной сон на сутки.

* * *

Откуда-то издалека до нее доносилось противное тиканье часов и монотонное капанье воды в кухне. Вера с усилием раскрыла глаза. Ее веки слиплись от остатков туши и слез. В горле пересохло, но есть не хотелось. Жить тоже. Она перевернулась на спину и уткнулась взглядом в белоснежный потолок. Именно сейчас настало время вспомнить все.

«В школе я была маленькой, немного запуганной девочкой. Кем запуганной, – непонятно. Просто не совсем легко мне было познакомиться с ребятами, и в первые несколько минут я жутко стеснялась, опускала глаза и молила Бога, дать мне хоть одну хорошую мысль, как поддержать беседу.

Классе в четвертом мальчишки, вроде, обращали на меня внимание, но за хвост и косичку не дергали, да и портфелем по голове тоже не били. «За своего парня» они меня не считали. В общем, немного странные у меня отношения были с противоположным полом даже в раннем детстве. Такое ощущение, будто они побаивались меня или просто уважали. А, может, не замечали?

Одно время мне очень нравился мальчик из класса. Жил он от меня буквально через два дома. Иногда провожал, но как-то без симпатии. Обычно он просил у меня налить ему чаю с конфетами (которые были тогда в дефиците) или угостить мороженым. Я уже тогда понимала, что любовь к девочке и к конфетам – это не совсем одно и то же, но успокаивала себя тем, что, возможно, его родителям сложнее достать сладости, чем моим.

Только в седьмом классе у меня появилась настоящая подруга. Подруга, о которой многие мечтают: она понимала меня буквально с полуслова, нравилось ей все то же, что и мне, в общем, интересы наши полностью совпадали. Она приехала со своими родителями из другого города, откуда-то с Севера, и пришла в мой класс. Мальчики с первого же дня обратили на нее свое внимание. Мало кому не понравилась бы белокурая стройная барышня, в довольно модненькой одежде. Девочки же неохотно с ней общались, фыркали, посмеивались, но, тем не менее, поглядывали украдкой и с завистью.

Я тоже ей завидовала, по-доброму. А потом мы с Ленкой подружились. Она росла в семье единственным ребенком, у меня же был старший брат. Но я всю жизнь мечтала о сестре, такой, как Ленка. Увы, моей мечте не было суждено сбыться, поэтому однажды мы с Ленкой придумали, что станем кровными сестрами. Вечером я утащила из дома малюсенький ножик, мы сели во дворе на скамейку и принялись «родниться». Мы по очереди пропилили каждая себе палец (с нескольких попыток, так как очень боялись боли) и приложились ранками. Так у меня появилась «сестра». Ленка была очень влюбчивой. Она меняла свои симпатии буквально каждую неделю. Обиженные и брошенные ухажеры периодически пытались ее подкараулить после уроков у входа школы, но она уже шла под ручку с новым заступником. На меня обращали внимание в основном друзья ее кавалеров. Иногда мне казалось, что если бы на моем месте была абсолютно другая девочка, то и с ней они общались бы так же, как и со мной. Думаю, что им тоже нравилась Ленка, просто место возле нее было занято на тот момент более «влиятельным» мальчиком.

Я училась у Ленки манерам, флирту, умению красиво одеваться, но как-то все это было не по мне: ни одежда, ни походка, ни разговоры. Но мне уже было приятно от того, что она моя лучшая подруга, и уже за это я более заметная, чем все остальные девочки в классе. Виделись мы с ней каждый день. С утра мы созванивались и встречались по дороге в школу. Потом сидели рядом за партой. Домой со школы тоже шли вместе. Делали быстро уроки, ели и снова встречались. Мы делились друг с другом абсолютно всем и, казалось, что невозможно уже представить нас по отдельности.

В восьмом классе ко мне ворвалась любовь. Ворвалась так же неожиданно, как и Ленка. И так же надолго. Его звали Олег. Он был шалопаем и прогульщиком, из-за чего его и исключили из другой школы и направили в наш класс. Однако, несмотря на это, с успеваемостью у него было неплохо, и он все буквально схватывал налету.

Ленка на тот момент встречалась с мальчиком, с которым вскоре и подружился Олег. Чтобы не ходить вдвоем на свидания, они брали нас с собой, а мы, вроде как, соглашались. Правда поговорить, как оказалось, нам было не о чем, то ли от отсутствия общих интересов, то ли от неудобства. Я, конечно, его жутко стеснялась, но каждый раз ждала новой встречи, как выпускного бала. Мы снова встречались, здоровались и молчали, периодически поглядывая на своих друзей, – скоро ли они закончат свое общение, которое происходило под тенью большого дерева. Потом мы прощались и расходились по домам.

Я ложилась спать с мыслью об Олеге. Все пыталась вспомнить, что сегодня он посмотрел на меня два раза как-то не так, как обычно, и улыбнулся чуть шире при расставании. Даже Ленке я не сразу призналась в своей симпатии к нему. Не знаю, почему. Наверное, это казалось мне слишком личным и таким хрупким, что я боялась даже говорить об этом. Однажды я открылась ей. Почему-то я ждала какой-то радостной реакции со стороны подруги или даже надеялась в глубине души, что она и сама обо всем догадалась. Но Ленка посмотрела на меня не по-доброму, замолчала, а потом рассмеялась, мол, да, зачем он тебе нужен, тут и получше можно найти, и покрасивее. А мне не нужно было получше, и для меня он был самым красивым. И с этого момента я стала осторожничать. Прежде, чем что-либо ей рассказать, взвешивала каждое словечко в своей голове и потом только делилась. Все же делилась, но слова подбирала.

Примерно через год между Ленкой и ее ухажером «пробежала черная кошка». Что у них там произошло, я так и не поняла. Подруга не особо делилась со мной на эту тему. Олег тоже прекратил с ним всякое общение. Но, несмотря на это, мы каждый день виделись в школе и довольно часто прогуливались по вечерам. Втроем. Кому какая роль отводилась на этих свиданиях, не совсем было понятно. Но более уверенно себя, конечно же, на них чувствовал Олег. Я больше молчала, как и раньше. А вот Ленка говорила и смеялась, не переставая. Иногда я ревновала то ее к Олегу, то Олега к ней, но она уверяла меня, что все это делает ради меня, что, если бы не она, то мы вообще бы виделись с ним только на уроках, так как ходить и молчать ему скоро бы надоело. Мне пришлось принять это, как истину, да и, признаться, гулять втроем мне тоже было несколько комфортнее, так как рассказать парню о своих чувствах я не осмеливалась.

Буквально перед выпускным Ленка сообщила мне, что поругалась с Олегом и больше общаться с ним не желает, но, если для меня это общение по-прежнему необходимо, то она поймёт и примет мой выбор. На самом торжестве подруга часто отходила от меня и разговаривала с девочками из параллельного класса. К концу вечера она полностью пересела за их столик и стала «мурлыкать» с Вовкой, который смотрел на нее масляными глазами, поддакивал и исполнял все ее прихоти. Олега я увидела только после полуночи. Он был красиво одет, но, тем не менее, выглядел каким-то потрепанным и растерянным. Уже буквально через час он подплыл ко мне и пригласил на медленный танец. Кто кого в этом танце вел, – непонятно, так как напарник мой оказался довольно пьян, несмотря на то, что в здании он практически не находился.

«Видимо, пил с кем-то за углом, чтобы подальше от глаз учителей», – подумала я, но всё же исполнила с ним этот танец. Конечно, я была вне себя от счастья, ведь он сам подошел и пригласил меня. «Может, он выпил для смелости, так как тоже стесняется меня?» – размышляла я про себя. И от этих мыслей мне становилось легче и теплее. Несколько раз я ловила на себе взгляд подруги, она улыбалась и отводила глаза в сторону. Я же чувствовала себя несколько виноватой за свое общение с Олегом. Хотя я это заслужила! Сколько можно тайком вздыхать, думать о нем и день, и ночь, надеяться на что-то?!

В самом конце вечера Ленка молча махнула мне рукой на прощание и ушла с Владимиром. Я же осталась с Олегом. Единственное, что расстраивало меня, так это его нетрезвое состояние, которое периодически сопровождалось не совсем понятными репликами и падениями. Мы прогуляли полночи. Потом он довел меня до дома и со словами: «ладно, давай, созвонимся», ушел.

Мы увиделись через неделю. Он позвонил и пригласил меня на вечеринку, посвященную его отъезду. Как оказалось, в Москве у него живет дядя, к которому Олег и поедет. Он решил поступать в Московский университет, в какой, пока не решил, но точно, на юридический факультет. Дядя предложил остановиться у него, так как «одинок и дома только ночует». Олег выглядел очень счастливым. Он выпивал со своими друзьями, веселился, то и дело подбегал к родителям и обнимал их. А уезжал он уже через три дня. Три дня! Сказать, что я была опустошена и раздавлена, – ничего не сказать. От меня ускользал мой смысл жизни, жизни, которая вполне обещала быть интересной, которая, в конце концов, только началась! Со мной Олег практически не говорил. Я чувствовала себя чужой в его компании, в компании, где, кроме него, никого не знала. Потом он украдкой выхватил меня из толпы и отвел в сторону. Улыбаясь, он спрашивал меня про мои планы, про то, буду ли я скучать по нему. Я то и дело опускала глаза, улыбалась и говорила, что буду. От этого он светился еще больше. Домой я вернулась поздно вечером. Мама уже забеспокоилась. Впервые в жизни я поделилась с ней своими переживаниями. Она то грустно улыбалась, то трепала меня по щеке со словами: «да, сколько их еще у тебя будет». А я ревела навзрыд.

Ночь протянулась в беспамятстве. Но я так ясно увидела сон, как будто он происходил со мной наяву. Мне, вдруг, почудилось, что я еду в Москву. «Какая разница, я ведь все равно собиралась поступать на психолога, так поеду поступать в Москву, даже еще лучше, и к Олегу поближе! Только остановиться там не у кого. Но я что-нибудь обязательно придумаю!» – крутилось в моей голове. Первым человеком, с которым я поделилась своими пока еще туманными планами, оказалась Ленка. Мой рассказ она выслушала с улыбкой и с блеском в глазах.

– Вот и здорово! Значит, мы вместе поедем! – вдруг воскликнула она.

– Подожди, как вместе? Ты же, вроде, здесь собиралась поступать? – спрашивала я, глядя на нее широко открытыми глазами.

– Да, я тоже хотела на днях с тобой об этом поговорить. Помнишь Вовку из «б» класса?

– Ну?

– Так вот, он в Москву собрался. У него там бабуля живет. Правда, в коммуналке, но на первое время сойдет. Зовет меня с собой. Чуть ли не жениться на мне хочет. Но я об этом пока, конечно, не думаю, а вот на большой город посмотреть не мешало бы.

– Так, а где же мы остановимся?

– Надо что-то придумать. У его бабули две комнаты. Вовка обсудил с ней, что приедет со мной, она дала добро. В одной комнате он будет жить с бабулей, а в другой мы с тобой, ну, пока не поступим и не получим место в общежитии.

– А вдруг бабушка его будет против меня? – испуганно спросила я.

– Да не, он говорил, что она вполне «нормальная», к тому же это ненадолго. Тут мы посмотрели с Ленкой друг на друга и крепко обнялись. «Сестренка моя!» – крутилось в моей голове. Я готова была сейчас зацепиться за любую возможность, лишь бы уехать в Москву и не потерять Олега. А о том, где мне придется ночевать, если бабуля Вовкина нам откажет, почти и не думала. Вечером состоялся трудный разговор с мамой. Но в итоге она меня благословила. Мы с Ленкой купили билеты на поезд до Москвы и принялись упаковывать чемоданы.

Утро отъезда было морально тяжелым. Мама плакала, старший брат бубнил, мол, «делать нечего, куда собралась, и денег теперь придется отправлять на жилье». А больше меня никто и не провожал. Ленка прибыла на вокзал со своим Владимиром и еще целой кучей знакомых. Все ее обнимали, желали удачной дороги и «не провалиться». Олег ехал через несколько вагонов от нас. Его тоже провожали родители и друзья. Но я заметила, что он увидел нас, когда мы заходили в вагон.

«Наверное, удивился, что даже здесь от меня не спрячешься», – улыбнувшись, подумала я. Поезд поехал, меланхолично зашипели колеса, побежали провода. Я грустила еще некоторое время, думая о маме, а потом стала мечтать о своей новой жизни, жизни в большом городе и рядом с Олегом. Бабушка у Вовки оказалась действительно «нормальной» и приняла нас в своей второй комнате. В первый день мы распаковывали чемоданы, а потом гуляли по городу, несмотря на то, что резкие перемены несколько выбили из сил. Наутро стали думать о том, куда поступать. Кем я хочу стать, я уже давно решила, – психологом. Ленка особо и не размышляла.

«Ладно, психологом, так психологом, – давай вместе пробовать», – сказала она. И на следующий день мы с документами отправились «пробовать». На подготовку у нас оставалось несколько дней. Я конечно сильно переживала, ведь у меня был двойной стимул. У Ленки, вроде, тоже был стимул, но она как-то особо не напрягалась что-то читать и учить, видимо, излишне надеялась на свои силы и удачу. Впрочем, последней у нее можно было позавидовать. Но в итоге я поступила, а подруга завалила последний экзамен, и общего количества баллов ей слегка не хватило.

– Ну, и что ты думаешь делать? – обеспокоенно спросила я у нее, когда уже стали известны результаты экзаменов.

– Ну, что? Не получилось стать психологом, значит, пойду на что-то другое. Я ведь не мечтала именно о такой карьере. Вон, кстати, вполне, можно выучиться на косметолога или массажиста. Они сейчас очень нужны. Плохо только, что с общежитием накроется, и жить придется раздельно. Ладно, поговорю с Вовкой, он что-нибудь да придумает. Собирался же он на мне жениться, в конце концов, или нет?

– Хорошо бы, чтоб все получилось, иначе без тебя мне здесь будет совсем тоскливо.

– Да ничего, прорвемся! В скором времени Ленка пошла на курсы и косметолога, и массажиста, а жить продолжала во второй комнатке Вовкиной бабули. Я же, как настоящая первокурсница, переехала вместе со своим чемоданом в студенческое общежитие. Москва – город, конечно, не маленький, но, как ни странно, поселилась я не очень далеко от Ленки. Мы часто виделись. Сначала каждый день, потом стали встречаться чуть реже. Мне даже показалось, что она как-то отдаляется от меня и совсем не желает делиться со мной своими новостями.

– Лен, как у тебя дела? Как с Вовкой у вас? – однажды спросила я у подруги в кафе, которое находилось недалеко от места учёбы Ленки.

– Да, не знаю, вроде, всё как всегда, – пожала плечами подруга и откусила большой кусок пломбирного мороженого.

– А, «как всегда», – это как, Лен? Я ведь толком ничего и не знаю о твоей жизни с тех пор, как мы сюда переехали.

– Да, нормально, любит меня, всё для меня готов сделать, но мне скучновато с ним. Хочется почаще ходить на дискотеки, развлекаться. А он нудит с утра до вечера, что любит, что кроме меня ему никто не нужен, что самое большое удовольствие – это сидеть со мной в обнимку перед телевизором.

– Понятно, – ответила я и подумала про себя о том, что подруга изменилась, или показала себя настоящую?

– Ну, а ты ведь тоже не особо со мной откровенничаешь. Ты-то чем живёшь, не учёбой же одной? – спросила Ленка и как-то криво улыбнулась. Мне сначала захотелось ей сказать правду, что живу я действительно учёбой, ну и мыслями об Олеге, но потом я решила, что не стоит об этом говорить. Наверное, она меня не поймёт. Но подруга словно прочла мои мысли. Кстати, я тут недавно встретила твою бывшую любовь, – Олега. Он спрашивал о тебе, где ты, как ты. Ну, я сказала, что учишься, живёшь в общаге, что всё у тебя, вроде, хорошо, только скучновато. Дала ему твой номер телефона. Обещал позвонить как-нибудь. Ты не против? – после этих Ленкиных слов я чуть не захлебнулась от восторга, но свои эмоции постаралась попридержать при себе, так, на всякий случай. Ей же ответила, что пусть звонит, коли хочет, и я не против поговорить с ним.

Домой летела просто окрылённая. Жила снова мечтами об Олеге целую неделю. Потом он действительно мне позвонил. Это было самое значимое событие, которое случилось со мной за последние полгода. Мы говорили совсем недолго и ни о чём. Потом мы снова созвонились. И ещё, и ещё. И снова говорили ни о чём. А однажды он пригласил меня на «проводины» друга. Его отчислили из «универа» и призвали в армию.

На эту встречу я собиралась, как на выпускной. Подбирала одежду, сделала причёску в салоне, отдав за неё почти последние деньги со стипендии, и даже с неделю худела, «питаясь» только кофе. Но недели было маловато для моего телосложения, так как сбросить мне необходимо было бы килограмм десять до очень стройного состояния. Но хотя бы так мне хотелось приблизиться к идеалу Олега. Почему-то я была уверена, что в его вкусе стройные блондинки, похожие на Ленку. «Проводины» состоялись. Олег встретил меня в назначенном месте, но даже не оценил моих стараний. Только как-то немного задержал взгляд на моей причёске, и мне показалось, что при этом он подумал, мол, «накрутила кудри совсем не по случаю».

Практически все парни были со своими девушками. Олег был только со мной. Но толком мы и не общались. Больше были со всеми остальными его друзьями. Парни много пили, курили, шутили и смеялись. Девчонок тоже практически заставляли пить через силу. Само мероприятие происходило в квартире друга, где он жил со своими родителями. Но на данный момент родителей дома не оказалось. Вечером я почувствовала себя неважно и попросила Олега проводить меня до общежития, так как после одиннадцати часов меня могут не впустить. Он отмахивался, говорил, что «ещё чуть-чуть побудем, и он меня обязательно доставит по адресу». Признаться, мне не хотелось с ним расставаться, но в голове всё шумело, прыгало и кружилось, да и, к тому же, надо было где-то ночевать.

В итоге всё закончилось тем, что я уединилась в свободной комнате. Помню только, что проснулась под утро. Кругом было темно и тихо. В соседней комнате кто-то храпел. Я в полусидящем состоянии лежала на диване, уткнувшись носом в плечо Олега, который беззаботно сопел рядом и пах алкоголем. В голове пронеслась мысль «о, ужас!», и на этом мысль оборвалась. Я снова провалилась в сон.

С утра было очень неловко перед Олегом, но, кажется, он не слишком заморачивался по этому поводу, тоже мучаясь, как и я, от головной боли. Мы практически молча собрались и вышли на улицу. Он мне что-то пробубнил вслед, мол, что ему надо идти и, так как уже утро, то я смогу и сама добраться до дома. На такой неяркой ноте и закончился вечер, к которому я готовилась больше недели. С расстройства и с голодухи я забежала в кондитерскую по дороге, купила три красивых пирожных и, не успев ещё дойти до общежития, смолотила их. Потом, конечно же, начались противные муки совести, совести, которая надоедливо напоминала о том, что просто во что бы то ни стало необходимо приводить себя в порядок, стройнеть не только для себя, но и для того мужчины, с которым мне хочется быть. Конечно же, я понимала нездоровость наших отношений с Олегом. Я видела, что он ко мне относится, мягко говоря, как к другу, а, скорее всего, никак, просто не замечает меня.

«Но зачем же, тогда он звонит мне и просит о встрече? Зачем же встречается со мной и при этом ничего не узнаёт о Лене?» – эти мысли предательски грели мне душу и придавали сил тогда, когда совсем становилось тоскливо жить. Я понимала, что так нельзя, что нужно уважать и любить себя, независимо от того, какой мужчина рядом с тобой. Но, видимо, еще с самого детства я привыкла к тому, как отец вёл себя с моей мамой. Он очень любил себя и женщин, которые любили его. Они были разные: блондинки, брюнетки, рыжие, высокие и стройные, с округлыми бёдрами и невысокого роста. Мама на всё закрывала глаза. Конечно, в душе она мучилась, но с облегчением вздыхала, когда папа возвращался домой. И мне она всегда говорила, что женщина должна быть при мужчине, лучше, при любимом и обаятельном, чтобы дети получились красивые и умные. Особой красавицей я себя не считала никогда, умная тоже в меру, а вот с любовью теперь и сама мучаюсь.

У брата личная жизнь тоже как-то не срасталась. Жил сначала с одной, потом взял другую с маленькими детками. Первая сама не стала терпеть его «папиных» выходок, от второй он ушёл сам, не потянув морально и материально трудностей, связанных с воспитанием ещё двоих человечков. В общем, я уже стала сомневаться в правильности маминого подхода к семейной жизни. Но, видимо, такова была моя участь, – любить безответно. Конечно, всю жизнь так существовать, вздыхая по углам по равнодушному ко мне мужчине, я не собиралась. В глубине души я надеялась и верила, что он обязательно разглядит во мне ту, единственную, и полюбит меня. Я представляла, что обязательно будут в моей жизни цветы, поцелуи и белое платье. И Олег рядом.

Спустя примерно три года мы поженились. Конечно, это была не та свадьба, о которой я мечтала: не было ни фаты, ни красивого белого платья, ни гостей. Мы просто пришли в «ЗАГС» и расписались. Даже «предложения» со словами «будь моей женой» не прозвучало. Может быть, это банальная фраза, но она так приятна и так необходима каждой девушке! Но, тем не менее, я была счастлива. Единственное, что омрачало мою радость, это враньё, враньё, без которого не было бы нашей семьи, просуществовавшей почти десять лет.

Однажды я сказала Олегу, что беременна. Не знаю зачем. Мне, вдруг, захотелось посмотреть на его реакцию, возможно, услышать какие-то тёплые слова. Он отреагировал очень спокойно, практически без слов. На следующий день мы поехали к его родителям, где он и сообщил о предстоящей свадьбе. Для меня это стало неожиданным сюрпризом, а его родители были рады за нас. Потом я зашла к своей маме. Она плакала, улыбаясь, и обнимала меня со словами «ну, вот видишь, и ты дождалась, выстрадала своё счастье».

Ещё через месяц мы расписались. Вскоре у Олега был День рождения, и мы решили отметить его на природе, в узком кругу его друзей. Выехали за город. Природа вселяла необыкновенную радость в самую душу: ветерок нежно трепал волосы, солнышко начинало пригревать своими оранжеватыми лучиками, яркая травка щекотала ноги. Сочный шашлык с небольшим количеством спиртного, замечательная природа, зеркальная гладь воды у ног, – всё это породило дикое желание искупнуться, хотя вода к этому еще совсем не подготовилась. Ночью у меня поднялась высокая температура, сильно схватило живот. Олег вызвал «скорую», и меня забрали в женское отделение. Врач со «скорой» предположил вероятность прерывания беременности, так как я сказала, что она есть. На самом деле, оказалось, что я застудилась, и беременности в ближайшее время стоит опасаться.

На следующий день Олег приехал ко мне в больницу, и я сказала, что беременности больше нет. Он снова отреагировал спокойно: ни радовался, ни переживал. И впоследствии почему-то даже не развёлся. Однако по приезду домой он заявил о том, что «дети нам сейчас ни к чему, мы ещё совсем молодые, и думать нам надо только о карьере».

Вера поймала себя на мысли, что вот уже долгое время лежит неподвижно, уткнувшись глазами в потолок. Её взгляд переметнулся на стену, по которой бегали озорные солнечные зайчики, словно подбадривая её. «Вот я и наказала саму себя, спустя десять лет. Теперь я беременна, и от меня ушёл любимый муж. Ушёл к лучшей подруге, которая родила ему дочь», – эти мысли стучали в её голове, а ей хотелось вынуть мозг, чтобы перестать думать.

* * *

Ещё сутки прошли в забытьи. На другой день она, еле переставляя ноги, доплелась до крана с водой. Дико хотелось пить, и болело всё тело. В полуобморочном состоянии она почувствовала боль в области живота, которая усиливалась с каждой минутой. Боль нарастала и нарастала, колола и ныла, опоясывая уже и со стороны спины. Рукой она подняла трубку и вызвала «скорую». Врач приехал быстро, и уже в машине она провалилась в глубокий сон. К вечеру она узнала, что осталась совсем одна, и маленького человечка внутри больше нет. «Вот она, расплата за ложь, за десять лет, которые сделали и её, и Олега несчастными. Теперь всё вернулось на круги своя», – Вера думала об этом и рыдала в подушку от боли и отчаянья.

Ещё несколько суток она приводила мысли в порядок. В день выписки ей позвонила мама и сообщила о том, что скончался её двоюродный дядя. Ни жены, ни детей у него не осталось. Поэтому даже похоронить его некому. Дядя проживал не то в деревушке, не то в селе, где-то под Саратовом. Вера и виделась-то с ним за всю жизнь всего пару раз.

– Мам, я съезжу к нему и всё сделаю, не волнуйся. Тебе дальше ехать, чем мне.

– Вера, ты уверена? А Олег, – он не будет против?

– Нет, мам, он не будет против. Только скажи мне точный адрес. Я и сама думала сменить обстановку не надолго. Вера быстро нацарапала карандашом на небольшом клочке бумаги адрес малознакомого дядюшки.

– У вас всё в порядке с Олегом? – забеспокоилась мама.

– Да, всё в порядке, не волнуйся. Просто он очень занят на работе и дома почти не бывает. Я приеду туда и перезвоню тебе. Целую. Вера выключила телефон и жадно уцепилась за мысль о своём отъезде. «Съезжу, похороню дядю, – и доброе дело сделаю, и развеюсь. Может, поживу там несколько дней. А потом – видно будет». Выйдя из больницы, она сразу же направилась на вокзал и купила билет до станции назначения. Поезд отправлялся поздним вечером, и она ещё вполне успевала заскочить домой, чтобы привести себя в порядок и собрать вещи.

Вера примчалась домой и обнаружила, что не может открыть замок своим ключом. На глаза снова выступили слёзы обиды и отчаянья. Пришлось через силу звонить Олегу.

– Да, слушаю тебя. Что-то срочное? – бросил он в трубку.

– Олег, ты сменил замок? Разве нельзя было предупредить меня заранее, чтобы я собрала вещи?

– По-моему, я сказал тебе о разводе по телефону в прошлый раз. Само собой разумеется, что бывшая жена не должна проживать в моей квартире, – почти зло ответил он.

– Мне нужно взять свои вещи. Ты ведь видел, что я их ещё не забрала?

– Видел. Подумал, что гордо оставила всё на выброс. Я пытался тебе дозвониться, но ты была недоступна.

– Если это возможно, приедь, пожалуйста, и открой мне дверь. Я быстро соберусь и уйду. У меня вечером поезд.

– Ладно, я скоро буду, – ответил Олег и «отключился». Вера присела на корточки и облокотилась на стенку. Сил не было не то, чтобы шевелиться, но и моргать. Она так много думала в последние дни, что голова буквально разваливалась на кусочки. Вера и ждала встречи с Олегом, и одновременно боялась её. Она и жаждала посмотреть на него хотя бы «одним глазочком», и тихо ненавидела, как предателя. Примерно через полчаса на площадке у дверей раздались уверенные шаги. Всё также сидя, как бездомный преданный пёс, Вера подняла голову и встретилась взглядом с Олегом.

– Ооо, ну и видок у тебя! На вокзале что ли ночевала? – с усмешкой, бросил муж.

– Спасибо за комплимент. Обычно ты на них не щедр, – хмуро ответила Вера.

Олег удивлённо обернулся, и со словами: «ты что, язвить научилась?», открыл дверь. Вера, нехотя, поднялась и последовала за ним.

– Давай только недолго. Мне скоро в роддом, – Лену забирать с дочкой, – «попросил» он.

– Как ребёнок? Как Лена себя чувствует? – выдавила Вера.

– Лиза хорошо, а Лена после «кесарева» восстанавливается.

– А морально как она себя чувствует, совесть не мучает? – парировала Вера. Олег снова удивлённо взглянул на жену и усмехнулся со словами: «ой, ладно, не начинай уже».

Вера, молча, направилась в спальню, где в шкафу висели её вещи. Из окна предательски бросился на неё тёплый солнечный поток. У их с Олегом кровати стояла собранная и приготовленная детская кроватка, с балдахинчиком и хорошенькими розовыми мишками по бортикам. Слёзы снова подступили, и Вера еле сдержала их солёным комком в горле. За считанные минуты она уложила свои самые необходимые вещи в сумку, быстро сполоснула лицо холодной водой, расчесалась и бросилась к двери. Как ни странно, ей захотелось как можно скорее покинуть эту квартиру, в которой ей уже не было места. Она чувствовала там себя посторонним элементом, мешавшим жить. Перед выходом она в последний раз взглянула на Олега. Он стоял и смотрел на неё, приготовившись закрыть за ней дверь одной рукой, а в другой, держа огромного плюшевого медведя, в прозрачной упаковке с розовыми ленточками.

Он был счастлив, свободен, красив. Его высокая и спортивная фигура держалась уверенно. Серые глаза были устремлены куда-то сквозь Веру, и только несколько выбившихся из причёски волос выдавали его суету. Вера, молча, покинула чужой рай, быстро сбежала по лестнице, завернула за угол дома, как преступница, скрывшаяся с места кражи, и зарыдала. Теперь у неё был только один путь, – в дом умершего дяди. К родителям возвращаться она не могла, – не хотела больше видеть страданий мамы, гуляний папы, в семью, где, как под копирку, разыгрывался похожий сюжет.

Она поймала машину и быстро домчалась до вокзала, несмотря на то, что до поезда оставалось ещё много времени. Ей казалось, что по прибытии на вокзал, у неё начнется новая жизнь, непонятная, без Олега, без Ленки, но новая. Сначала она некоторое время сидела на вокзале, потом решила выйти и подышать свежим воздухом, так как ехать в поезде нужно было чуть меньше суток. А там уж она точно и насидится, и належится. Впервые за несколько дней она ощутила острый голод во всём теле. Это дикое чувство жажды еды стучало в висках, затылке, в желудке, слабостью отдавало в руках и ногах. Она без труда нашла недалеко от вокзала павильон со свежей выпечкой, где купила сразу три пирожка: с капустой, с картошкой и с рисом. Впервые за десять последних лет, пока она жила с Олегом, Вера съела эту стряпню без зазрения совести, совершенно не беспокоясь, что завтра же она вылезет дополнительным сантиметром на талии. Это был первый шажок к освобождению от Олега, от Ленки, от прошлой несчастливой жизни с любимым, но не любящим человеком. Теперь она могла начать жить для себя, жить своими желаниями, иными мечтами, возможностью найти себя новую, возможностью общаться с другими интересными людьми, возможностью работать, в конце концов.

Ведь Олег запрещал ей и думать о работе. Он требовал безукоризненной чистоты в доме, свежеприготовленной еды, выстиранных и наглаженных рубашек каждый день. А она, как марионетка, всё исполняла. Послезавтра ей тридцать лет, а для себя она еще и не пожила. Однако то, что все эти перемены, возможно, к лучшему, Вера пока еще не осознавала. Внутри сидел забитый волчонок, напуганный резкими переменами, предательством, неизвестностью, который не верил ни во что хорошее. С тёплым чувством сытости и гулом в голове Вера вернулась на вокзал. До поезда оставалось ещё два часа. Около часа она разглядывала сувенирчики в привокзальных магазинах, ещё полчаса любовалась цветами в витрине. «А мне ведь Олег ни разу не подарил цветов. Он даже и не знал, какие я люблю. Да, я любым была бы рада из его рук. Но, вот те жёлтые пушистые хризантемы, похожие на гигантские одуванчики, просто загляденье», – подумала Вера и улыбнулась. Потом она решительным шагом направилась в отдел с канцелярией и приобрела там несколько ручек, карандаш, толстую тетрадь и блокнот.

«Буду записывать в него всё хорошее, что произойдёт со мной. А затем, перечитывая, вспоминать и поднимать себе настроение», – с этими мыслями она вышла на перрон и носом поймала запах приближающегося поезда. – «Ну, удачи мне в новой жизни», – с грустью подумала Вера и поднялась в вагон. Она с удовольствием заметила, что в её купе никого из пассажиров пока не было, поэтому она, не спеша, смогла разложить вещи и расстелить бельё. Уже перед самым отправлением возле девушки уселся незнакомый, долговязый парень в очках. Он беспомощно взглянул на неё, потом протиснулся к окошку, кого-то долго там выглядывал и махал.

Парень вёл себя как-то нервно и неуверенно, казалось, будто он хотел о чём-то спросить или попросить, но никак не решался. В итоге, он вышел в тамбур, где долго курил и рассматривал темнеющий пейзаж за окном. Когда сосед вернулся, Вера уже почти провалилась в сон. Однако сквозь него она всё-таки понимала, что молодой человек пытается кому-то дозвониться, но у него это никак не выходит.

Он периодически делал паузы между звонками, а потом снова набирал и набирал всё тот же номер. В конце концов, трубку взяла девушка и стала высказывать ему какие-то претензии недовольным тоном.

«Нет, милая, хорошо, я всё понял. Нет, пока вдвоём едем в купе. Нет, милая, ни о чём не говорили, я и не собирался, – ты же знаешь, что мне только ты нужна. Целую, милая…», – прерывисто отвечал парень. Вера потуже укуталась в одеяло и с усталой улыбкой провалилась в сон.

Всю ночь ей снился Олег. Под утро в видение «пролезла» Ленка и с неприятными искорками в глазах доказывала Вере свою невиновность во всём произошедшем. Периодически девушка просыпалась, как в бреду, и молилась о том, чтобы всё это оказалось сном: её жизнь с Олегом, предательство подруги, потеря ребёнка. Она снова и снова открывала глаза, видела отблески фонарей, пробегающие по купе, зажмуривалась и старалась уснуть.

Наступил новый день. Вера проснулась и заметила, что сосед её уже вышел на какой-то станции, либо ночью, либо рано утром. Она даже обрадовалась этому, так как абсолютно не представляла, как вести себя с подобными людьми и в подобных ситуациях. Остаток дня она проехала одна, поглядывая в окно и любуясь природой. Деревья уже полностью вырядились в свои зелёные платьица и встали ровным рядом, словно на конкурсе красоты. Ласковое солнышко, как хамелеон, периодически меняло свой цвет, выбрасывая то оранжевые, то жёлтые лепестки лучей. Вера жмурилась и улыбалась, несмотря на то, что в душе царил хаос. Но все мрачные мысли она старалась гнать от себя, настраиваясь на то, что на месте её ждёт, как минимум, ещё одно испытание, – похороны дяди.

Глава 3. Станция «Новая жизнь»

Уже почти стемнело, когда девушка добралась до конечной станции. Однако на этом её путь ещё не был завершён, – оставалось добраться на автобусе или машине до населённого пункта под названием «Воскресенское».

Вера спустилась со ступенек вагона и всмотрелась в темноту. Лёгкий ветерок трепал волосы на макушке, в воздухе пахло сиренью. Вокруг не было ни души. Тени деревьев покорно шелестели при малейшем дуновении ветра, а впереди зажглись окна то ли бирюзового, то ли голубого здания вокзала.

Вера перешагнула через рельсы и вдохнула с детства любимый запах шпал. А ещё этот запах напомнил ей о том, как она уезжала в Москву за Олегом. В сознании вдруг всплыли неприятные картинки последней их встречи. Она снова рисовала в голове его образ, серые глаза, не выражавшие по отношению к ней ничего, красивую спортивную спину, сильные руки, волосы, растрёпанные в суете приготовлений к предстоящей встрече с любимой и малышкой.

«Теперь у него есть семья, настоящая, и ребёнок, а у меня нет ничего…», – снова пронеслось в голове, но она с силой покачала ею, словно вытряхивая оттуда эти мысли навсегда. Вера зашла в здание вокзала, где тоже не было ни одного человека, кроме кассира. Она подошла к окошку кассы, чтобы узнать о дальнейшем своём направлении. К её разочарованию, последний автобус на сегодня уже ушёл, а такси, которое могло бы доставить её до дома дяди, здесь не водилось.

– Так, что же мне делать? – спросила Вера.

– Не знаю, ждите до завтра. В обед должен быть автобус, если не сломается по дороге, – сухо и без энтузиазма ответила дама в окошке.

– Понимаете, у меня дядя умер. Мне нужно его похоронить. Я не могу просто сидеть на вокзале и терять время, – с мольбой в глазах снова обратилась Вера к кассирше. На этот раз собеседница, видимо, прониклась ситуацией, слегка посмотрела на девушку, вздохнула и предположила:

– Может, у вокзала Валерка стоит? Он у нас так часто подрабатывает. Правда, на сегодня все поезда уже прошли. Но посмотрите, на всякий случай, может, он ещё не уехал.

– Спасибо! А, это не опасно, ехать с посторонним в машине? – уточнила Вера, бросившись к выходу.

– Да, какой же он посторонний?! – усмехнулась дама, плюнув на палец и заправив выбившийся волосок в чёлку, – его всё село знает и часть области.

– А, хорошо, спасибо! – прокричала Вера и выбежала на улицу. Метров через пятнадцать, чуть левее вокзала, в темноте, она действительно заприметила «Жигули-семёрку», тёмно-вишнёвого цвета.

– Простите, простите, Вы – Валера? Валерий? – спросила Вера, постучав по стеклу авто.

– Да, – удивлённо ответил водитель.

– Вы не могли бы отвезти меня вот сюда, по этому адресу? – уточнила девушка, достав из кармана помятую бумажку, на которой карандашом был нацарапан адрес дяди. – Ну, отвезу. Это в часе езды. Деньги-то есть при себе, а то я в долг больше в этом месяце не работаю?

– Да, конечно, – суетливо ответила Вера и плюхнулась на заднее сиденье. Водитель удивлённо посмотрел на пассажирку, но ничего не сказал.

В машине было тепло, даже душно, и сильно пахло бензином. Но, несмотря на это, Вера чувствовала себя вполне комфортно, и, если бы не интерес к новой местности, позволила бы себе немного вздремнуть. События последних дней настолько выбили её из колеи, что она, сама от себя того не ожидая, почти спокойно уселась в автомобиль к незнакомому мужчине, практически ночью. Дорога была неровной. Машину подбрасывало на кочках, болтало из стороны в сторону, и от этого ещё больше хотелось спать. Вера то с интересом смотрела в окошко, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте, то прикрывала глаза.

– Так, это же, вроде, дом Митрича. Вы к нему, что ли, едете? Родственница? – несколько удивлённо спросил водитель.

– А? Митрич? – сонно уточнила девушка. – Ну, Савелий. Мы его «Митричем» прозвали, по отчеству. – Да, я его племянница, двоюродная. – Так, а Вы не в курсе что ли, что он это, ну…? – Да, я знаю, я на похороны и еду. Мне вчера только сообщили, что он умер, а похоронить некому. Вроде, кто-то из соседей маме позвонил. – Так, нет. Похоронили его уже, сегодня. Председатель часть денег выпросил в области, часть дали на заводе, где Митрич работал. Так что, нормально похоронили, венки, цветы, – всё, как полагается.

– Как похоронили? Подождите! – испуганно завопила Вера, – это точно?!

– Да, сегодня днём. Я присутствовал при этом. Ну, если мне не верите, так у соседей спросите. Они подтвердят.

– Какой ужас! Не успела. А от чего он умер?

– Вроде, сердце. Да и выпить любил в последнее время. Всё от одиночества. Не было у него никого в этой жизни.

– Какой кошмар! Так, куда же я еду теперь?! – уставившись на водителя, спросила Вера.

– Что, обратно поворачивать? – удивился Валерий.

– Не знаю. Дайте подумать. Я, конечно, рассчитывала похоронить дядю, хоть толком и не знала его. Виделась с ним очень давно, и то два раза в жизни. Думала, что побуду здесь несколько дней, приведу мысли в порядок. А теперь, получается, что мне и ехать-то незачем было.

– Ну, сейчас всё равно поезда не ходят. Ближайший, наверно, только завтра. Давайте довезу Вас до дома Митрича, Вы хоть поспите, завтра на кладбище сходите, попрощаетесь с ним. Соседи покажут, где его могилка. А на вокзале делать особо тоже нечего. Сидя вряд ли удастся поспать.

– Да, наверное, так будет лучше. Правда, как-то страшновато ночью находиться одной в доме покойного, – снова засомневалась Вера.

– Ну, охранником я не подрабатываю, тем более по ночам, – жена не поймёт. Но могу предложить ночлег у нас. Я здесь недалеко живу, с женой и с пацанами. Я ей объясню ситуацию, она Вам постелит в бане. Там тепло, каждый день топим, так как мальчуганы у нас вечно на себя глину собирают. А у Митрича и жутковато, наверно, и грязно. Он ведь запиваться стал. Естественно, что не убирался, не стирал.

– Я буду Вам очень благодарна, если это удобно, конечно, я заплачу.

– Заплатите за бензин. За ночлег не надо, что мы, не люди что ли? Я бы и за бензин не взял в такой ситуации, да вот, в этом месяце накатал уже достаточно в долг. То одну бабулю надо отвезти в райцентр, то другую в поликлинику, и все без денег, ждут пенсии, а мне пацанов кормить надо.

– Спасибо Вам огромное, Валерий. Если бы не Вы, то не знаю, что бы со мной стало, – поблагодарила Вера и снова уткнулась в окно, пытаясь рассмотреть в нём проплывающий мимо пейзаж. Мужчина слегка улыбнулся, посопел и, кажется, оставшись доволен собой, молча, продолжил путь. Ехать оставалось минут сорок. Время практически пролетело незаметно, так как в машине девушка пригрелась и расслабилась.

– Барышня! Ну, всё, приехали, – громко сообщил пассажирке Валерий и направился открывать для неё дверцу. Вера испуганно разлепила глаза, потянулась и поспешила покинуть автомобиль, чтобы рассчитаться со своим спасителем. Они остановились у деревянного дома, который внешне выглядел довольно прилично, и направились к калитке, чтобы войти во двор. Заслышав шум от подъехавшей машины, на крыльцо вышла невысокая, полноватая женщина, с длинной косой, спадающей на плечо. Вера посмотрела на нее, и в ее памяти возник образ настоящей русской «бабы» из какого-то старого советского фильма.

– Добрый вечер, – поздоровалась Вера с хозяйкой, которая смотрела на неё как-то недоверчиво и с опаской, словно ждала неприятного разговора. За спиной Веры тут же вырос Валерий и поспешил объяснить жене, что подвёз девушку от вокзала, и что та направлялась к Митричу. Жена снова странно обследовала нежданную гостью взглядом, причмокнула, почесала макушку и медленно, переваливаясь, направилась внутрь дома, молча, одним только движением головы, пригласив и ее войти в своё жилище.

Вера послушно проследовала за хозяйкой, хотя до сих пор сомневалась в правильности своего решения, – переночевать в доме Валерия и его жены. Всё же она впервые видела этих людей, и ей неловко было стеснять их своим присутствием, тем более, что Валерий наотрез отказался брать с нее деньги за ночлег. Миновав довольно просторный коридор, обставленный несколькими лакированными «совковыми» шифоньерами, девушка оказалась в еще одном маленьком закуточке, из которого вход открывался сразу в несколько комнат. Полноватая и низкая женщина снова, молча, пригласила ее в кухню, где горел свет. В остальных комнатах, видимо, было уже темно, и домочадцы отошли ко сну, ведь время было довольно позднее.

Обстановка квадратной кухни показалась Вере весьма скромной, но там было всё, что могло потребоваться деревенской хозяйке. Почти в самом углу стояла допотопная, по сельским меркам, плита с газовыми конфорками, у окна, занавешенного полупрозрачной тюлей, красовался большой квадратный стол, рассчитанный на большую семью, у стены возвышался самодельный, резной шкафчик, со множеством ящичков и отделений. Наполовину он был прозрачным, поэтому на глаза Вере попалась тройка фарфоровых сервизов, состоявших из нескольких кружек, либо из нескольких тарелок, часть из которых, видимо, была уже кем-то разбита. Хозяйка также молча посмотрела на гостью, потом подвинула стул и предложила ей присесть. Вера взглянула на жену Валерия, спасшего ее от прохладной и длинной ночи на вокзале, опустилась на синий стул и решила хоть как-то начать разговор со странной дамой.

– Вы извините меня, ради Бога, Вы, наверное, уже спать собирались, а тут я нагрянула. Если Вы против того, чтобы я осталась у Вас до утра, то только скажите, и я пойду в дом к дяде, – проговорила Вера, всё же надеясь, что этого ей делать не придётся.

– К какому «дяде»? – словно не понимала, о чём идёт речь, хозяйка дома.

– К… своему, понимаете, я ехала на похороны дяди, а оказалось, что его уже сегодня похоронили, – запинаясь, ответила Вера, ощущая, что ее тело пронзает усталость, с каждой секундой окутывая ее руки и ноги убаюкивающей дымкой.

– К «Митричу», что ли? – Уточнила дама, вдруг, сменив гнев на милость, и словно повеселев от услышанной новости.

– Да, к нему, – согласилась Вера и принялась послушно ждать своего вердикта.

– Ой! Так что же ты сразу-то не сказала?! Сидишь, молчишь, – а я и не пойму, кто ты такая и зачем пожаловала. Ты уж извини, приняла тебя за другую. Располагайся и чувствуй себя, как дома, – взбодрилась женщина, и на ее щеках появился еле заметный румянец. – Вот там, в углу, умывальник, можешь умыться, а потом садись за стол, – ужинать будем. Я тоже ещё сегодня не ела, так как ждала Валерку.

Вера, было, хотела вежливо отказаться от предложенного угощения, чувствуя, что еде с удовольствием предпочла бы сейчас здоровый сон, но, взглянув на хозяйку, поняла, что это бесполезно, и от ужина ей не отвертеться. Девушка поднялась и на ватных ногах подошла к умывальнику, откуда тоненькой струйкой практически капала вода. Взяв кусок хозяйственного мыла и натерев им руки, она с удивлением обнаружила, что от него пахнет, как в ее далёком и счастливом детстве. Перед глазами сразу возник образ умершего «Митрича», к которому она приезжала пару раз в юные годы. Он стоял и смотрел на неё, улыбаясь, словно живой, и в его голубых глазах блестели застывшие слёзы. Вера знала, что это ее дядя и что, несмотря на их дальнее родство, он ее очень любит и принимает, как родную дочь. Она снова пожалела о том, что не успела похоронить «Митрича» как следует родственнице, и обещала самой себе, что с самого утра обязательно попадёт на его могилку.

Неожиданно дверь скрипнула, и в кухню вошёл Валерий, в потёртых штанах и с почерневшими от мазута руками. Его лицо, на которое упал свет, показалось Вере каким-то знакомым, словно она уже встречалась с ним в иной жизни. Но, возможно, ей это просто почудилось, так как за последние несколько дней в ее сознании и душе произошло много перемен, к которым она совсем не была готова.

Девушка понимала, что ее семейная жизнь совсем не идеальна, что ей не хватает любви и уважения со стороны мужа, но старалась не зацикливаться на этих печальных мыслях. Тем более, что Олег в последнее время стал делиться с ней событиями, происходившими на его работе, и Вера ценила это, считая, что наконец-то он, спустя десять лет, привык к ней, как к жене, и, возможно, стал относиться более тепло и душевно. Она искренне надеялась, что ее одной большой любви, которую она лелеяла и взращивала в своей душе, им хватит на двоих, и что со временем Олег обязательно поймёт, что Вера и есть та самая, единственная, с которой он был и будет по-настоящему счастлив. А еще она мечтала о ребёнке, – о мальчике, который будет очень сильно похож на своего отца, – станет таким же высоким, сильным, мужественным, красивым.

– Валер, ну, чего ты так долго? Я уж переживать стала? – Протяжно спросила женщина, выведя своим голосом Веру из воспоминаний.

– Так получилось. Вот, пришлось гостью к нам подвезти. Ехала к «Митричу» на похороны, а оказалось, что его уже похоронили. Жаль, конечно, что так получилось. Поезд обратный только завтра. Я предложил поехать к нам до утра, так как на вокзале ночевать совсем не удобно, а у «Митрича» настоящий бардак, так как он запивался и совсем не прибирал за собой.

– Ну, правильно, что привёз к нам. У нас места много, – всем хватит, – подбодрила уставшего мужа женщина и снова взглянула на гостью, которая до сих пор «мешкалась» у умывальника.

– Эй, гостья, ты чего там так долго? Иди к столу, – предложила хозяйка, усаживая за стол и Веру, и Валерия. Женщина повиновалась и снова опустилась на синий стул, по-прежнему чувствуя себя лишней и доставляющей хозяевам кучу неудобств. – Как тебя звать-то? – уточнила полноватая дама, и Вера только сейчас обратила внимание на ее смешные конопушки, «рассыпанные» по всему лицу. Она показалась ей очень милой, обаятельной и совсем молодой. – «Наверное, она моя ровесница, а сначала я подумала, что ей лет сорок пять», – проплыло в сонной голове Веры, и она тихо назвала своё имя. – Это мой муж Валерий. А меня Людмилой зовут. Можно просто «Люськой». Меня здесь все так величают. – Очень приятно, – отозвалась Вера и теперь ощутила, что скованность постепенно покидает ее тело. В ноздри нагло попросился давно забытый аромат отварной картошки с петрушкой и укропом, смачно политой маслом, малосольных огурчиков и грибочков, которые в деревнях люди собирают своими сильными руками, передавая каждой находке своё искреннее тепло и любовь. – А, что, пацаны спят уже? – спросил у жены Валерий и оглянулся в сторону маленького коридорчика.

– Ну, да, ждали тебя, сколько могли, а потом спать отправились. Завтра ведь коров рано вести, – ответила Людмила.

Тут, словно по желанию отца семейства, в «закуточке» послышался шорох, и в проёме появилась рыжеватая голова одного из мальчишек.

– Бать, мы, это, не спим еще, можно к вам? – виновато спросил мальчуган, с надеждой посматривая на отца.

– Ну, давайте, только не шумите и ведите себя прилично, – у нас гостья, – предупредил Валерий, слегка улыбнувшись, и глядя на него в этот момент, Вера ощутила, как сильно он любит своих сыновей. Глаза мальчугана вспыхнули радостью, и он полностью нарисовался на кухне, захватив с собой еще пару младших братьев. Но, несмотря на видимую разницу в возрасте, все они были очень похожи, словно это был один и тот же человек в разные этапы своей жизни. Мальчишки быстренько притащили стулья и уселись за стол, довольно поглядывая то на родителей, то на незнакомую гостью, которая пожаловала к ним в дом почти глубокой ночью.

– Мальчики, познакомьтесь, это Вера. Она родственница «Митрича», которого сегодня… похоронили, – представила девушку многодетная мама. Вера кивнула головой в знак согласия и приветствия, а мальчишки по очереди посмотрели на нее круглыми глазами, то ли от удивления, то ли из сочувствия, что та не успела сегодня проводить в последний путь всем известного «Митрича».

– Это старший, Петька. Ему двенадцать лет. – Это средний, Илья. Ему шесть лет. В этом году он у нас пойдёт в первый класс, если, конечно, ремонт в нашей школе наконец-то доделают. А это младший, – Егорка. Ему два годика, – представила пышногрудая хозяйка своих сыновей и нежно потрепала Егора по макушке, от чего тот поморщился и принялся с интересом разглядывать постороннюю «тётю».

Вера тоже внимательно посмотрела на него и заметила, что весь нос, так же, как и щёки этого смешного мальчугана, густо посыпаны рыжими веснушками, похожими на конопушки на лице матери. Мальчуган щедро улыбнулся, демонстрируя гостье свой вполне зубатый для этого возраста рот. Вера улыбнулась ему в ответ, хотя на душе у нее по-прежнему было неспокойно, и сельские детки снова напомнили о прекратившейся совсем недавно беременности.

– Очень приятно, – ответила девушка, стараясь не показать подлинности своих мыслей. – А, что, школу у Вас давно ремонтируют? – поинтересовалась она, то ли из любопытства, то ли с целью перевести поскорее разговор в иное русло.

– Второй год пошёл, – недовольно посопев, ответил Валерий, который всё это время не отвлекался на «бабские» разговоры и уплетал за обе щеки, видимо, изрядно наголодавшись за весь день.

– А, почему так долго? Как же дети учатся? – запереживала Вера, и мальчишки снова посмотрели на нее с интересом, мол, тебе-то какая разница до наших проблем?

– Председатель говорит, что денег не хватает, что весь бюджет ушёл на постройку и ремонт школы и двух садиков в городе. Поэтому детей приходилось полтора года возить на машине в другой район. Летом нормально, можно и пешком добраться, а зимой холодно. Вот собирали деньги на бензин и отправляли детей с Кузьмичом, у которого двое ребятишек тоже школьники, – вздохнув, ответила женщина и поудобнее села за стол. – Вот так и перезимовали, и весну проводили. Сейчас хоть, слава Богу, лето, и дети дома. А, что будет осенью, – страшно представить, – подхватил ее муж и запихнул в рот очередную ложку аппетитной картошки, от которой еще шёл пар. – У Вас-то, небось, в Москве, таких проблем нет? Там люди живут, как надо, – то ли спросил, то ли констатировал Валерий, на что Вера молча кивнула головой и подумала про себя, что и в Москве для кого-то жизнь может обернуться настоящим адом, в котором она и побывала совсем недавно. Да, и что скрывать, по-прежнему еще из него не выбралась.

– Но в Вашем посёлке ведь тоже дети живут. Нельзя думать только о городских ребятах. Может, стоит к областным чиновникам обратиться? – предложила взволнованная проблемой местных жителей Вера. – Всё же председатель – это одно, он всё, что угодно, может здесь наговорить. А в области, возможно, даже и не знают, что на ремонт школы требуются дополнительные средства.

– Да кто же к нему пойдёт? Нас тут всех запугали, что не дай Бог лишнего чего взболтнём в области, так мигом лишимся и дома, и заработка, – нахмурился Валерий и стал говорить на пол тона тише. Мальчишки по-прежнему сидели смирно и поглядывали своими сонными глазёнками то на отца, то на странную гостью, у которой, видимо, совершенно не было личных проблем, раз она принялась вникать в чужие.

– Ну, у меня здесь нет ни дома, ни работы, поэтому я, наверное, рискну и обращусь, куда следует, – повеселев, объявила Вера, словно найдя вдруг смысл своей новой жизни. «Раз не смогла я себя и любимого мужа сделать счастливыми, значит, так тому и быть, – буду осчастливливать посторонних людей, которые не остались в стороне от моей беды, а помогли и сюда добраться, и дядю по-человечески похоронить», – простучало в ее голове, и она искренне обрадовалась этой мысли.

– Не боитесь, что и Вас потом достанут или нам дальше житья не дадут? – заговорщически переспросила Людмила, нервно потеребив свою чуть растрепавшуюся косу и почему-то вдруг перейдя с гостьей на «Вы». – Вы не думайте, что у нас ремонт школы – это единственная проблема.

На самом деле, хлопот выше крыши: больницы нет, фельдшерский пункт прикрыли на неопределённый срок, и чтобы попасть в городскую или областную больницу, нужно за свои деньги искать бензин и машину, либо записываться заранее, чтобы к дому подослали «скорую помощь».

У нас очередь занимается за месяц вперёд, а то и за два, в зависимости от времени года. Зимой, например, болеют чаще, так как мужики после работы любят расслабиться винишком, иногда не рассчитывают свою норму, вот и засыпают на морозе, а потом с обморожениями попадают на койку, когда уже пальцы нужно ампутировать. Вера внимательно слушала Людмилу и не могла поверить, что всё это происходит сейчас, когда по планете вовсю шагает двадцать первый век.

– Я вот, например, не совсем хорошо представляю, как поеду четвёртого рожать со своим диагнозом. Мне врач вообще запретил беременеть в дальнейшем, сказав, что сердце может не выдержать таких нагрузок. Советовали делать аборт, но я отказалась, – сообщила Людмила и покосилась на мужа, который вдруг перестал жевать и тоже краем глаза посмотрел на жену.

– А что, скоро рожать? – не смогла скрыть своего удивления Вера, которая искренне считала, что жена Валерия просто полновата, а совсем не в положении. – В конце октября, – улыбнувшись, сообщила женщина и погладила себя по животу, который теперь действительно вырисовался, и Вера смогла его разглядеть. – А на кого же Вы мальчишек оставите, пока будете в роддоме, – Валерий ведь, наверняка, будет на работе? – снова поинтересовалась Вера и в очередной раз удивилась смелости и отчаянности этой молодой и сильной женщины.

– Соседку попрошу, – мы с ней в хороших отношениях. Я с ее шалопаями тоже периодически остаюсь, когда ей надо съездить в город к дочке. Она там у нее учится в техникуме. – Было бы, конечно, проще, если бы родители наши сейчас жили, но у Валеры они друг за другом ушли три года назад, а я с раннего детства сирота, – вздохнув, сообщила Людмила, и Вера вдруг почувствовала, что ее боль, которая комком торчала в горле и мешала дышать, начала отступать на второй план. – Да, вообще, как здесь сменился председатель, начался настоящий бардак. Прошлый председатель, Пётр Иваныч, многое делал для нашего посёлка, – и фельдшерский пункт отремонтировал, и школой занялся, и даже музей тут нам запроектировал. Однако что-то не устроило в нём областную администрацию, и его решили сдвинуть с должности, отправили работать в какой-то другой район. Для нас всех это стало настоящей потерей, так как он выслушивал каждого, каждому старался помочь. Порой не жалел даже собственных денег, если кого-то необходимо было срочно отправить в больницу, а машину заправить было нечем, – откровенно делилась с гостьей Людмила своими переживаниями, словно она стала им уже совсем родной.

– Да уж, ну и дела у вас здесь творятся, – вздохнула девушка и ощутила, что проблемы, о которых только что поведала хозяйка дома, ей далеко не безразличны.

– На ремонт крыши или сарая, да, что там, элементарно, на кладку печи денег тоже не допроситься. Дрова очень дорогие, а зима прошлая выдалась совсем лютой. Мы за себя не переживали, боялись, что мальчишки помёрзнут, особенно Егорка. Он тогда еще совсем маленький был и болел постоянно. Вера слушала женщину, приоткрыв рот и выкатив глаза, кажется, не в состоянии поверить в подлинность всего услышанного.

– Ой! Что же это я Вас заболтала совсем? Вы кушайте, кушайте. С дороги ведь, и устали, и проголодались…! – спохватилась Людмила, пододвигая к Вере свежевыпеченный хлеб, аккуратно нарезанный ломтиками, домашнее масло и огромную тарелку с картошкой, которая уже практически остыла.

– Спасибо, Людмила, я не голодна, я и так Вас тут совсем стеснила, и мальчишкам уже спать пора, давайте я уж лучше пойду и переночую у дяди? – предложила Вера, действительно ощущая дискомфорт из-за столь позднего и неожиданного визита в дом этой семьи. Теперь, когда она узнала об интересном положении хозяйки, ей стало совсем неудобно.

– Нет, что Вы?! Куда ж Вы пойдёте на ночь глядя? Оставайтесь у нас, места всем хватит. А с утра я сама провожу Вас на могилку к «Митричу», чтобы смогли с ним нормально поговорить и попрощаться, – запротестовала Людмила, которой, кажется, действительно не хотелось выпускать сейчас Веру из своего дома.

Валерий тоже поддержал жену положительным кивком головы, и семья вместе с гостьей дружно принялась поглощать плотный и вкусный ужин, который снова напомнил Вере о детстве.

Периодически ей казалось, что за ее спиной кто-то стоит и смотрит прямо ей в затылок. Возможно, это полная глупость, но она явно ощущала присутствие на кухне еще одного человека, хотя и не видела его собственными глазами. Она почти готова была поклясться, что это Митрич.

Закончив с ужином и пожелав мальчишкам «доброй ночи», Вера направилась вслед за хозяйкой в сторону невысокой пристройки, где оказалось довольно тепло, как и утверждал Валерий. Людмила принесла простынь, подушку и толстое одеяло, помогла Вере всё расстелить на деревянном пологе, потом сунула ей в руку свечу и спички и удалилась. Девушка оказалась в совершенном одиночестве в тёмной бане, куда свет практически не проникал даже через маленькое окно. Она явно слышала, как по стеклу скребутся ветки деревьев, растущих у бани, как где-то далеко ворчит филин, как покрикивают на улице соседские коты.

Сначала обстановка пугала ее, но потом она плотно закуталась в тёплое одеяло и уговорила себя не бояться всяких глупостей, а хорошенько выспаться, так как завтрашний день обещал быть богатым на события. На утро Вера запланировала «встречу» с «Митричем», после которой хотела пройтись по окрестностям, чтобы получше познакомиться с посёлком.

Она уже практически провалилась в сон, как увидела всплывшее в сознании смешное и хорошенькое личико Егора, к которому с первой же минуты прониклась какой-то непонятной нежностью и заботой. Девушка улыбнулась и всем телом ощутила, что стала согреваться. Сейчас она не хотела думать ни о Ленке, ни об Олеге, которые, наверняка, счастливы в своей полноценной семье и в квартире, где еще совсем недавно она сама наводила тщательный порядок.

На удивление Веры, ночь пролетела абсолютно незаметно. И ей совсем не хотелось разлеплять свои глаза после того, как в десятый раз прокричали петухи.

Дверь слегка скрипнула, и девушка приоткрыла глаза, поймав на щеке упрямый лучик солнца, который припекал и настырно старался ее разбудить. На пороге еле слышно показалась улыбающаяся Людмила, никак не решавшаяся войти во временную «спальню» своей гостьи.

– Вер, ты спишь? – тихо поинтересовалась она, и девушка еле заметно покачала головой из стороны в сторону, пытаясь сообщить, что уже проснулась.

– Нет, не сплю. Доброе утро, Людмила, – поприветствовала она хозяйку и с благодарностью посмотрела на неё.

– Ой, что ж ты прям «Людмила», да «Людмила»? Люська я, – меня здесь все так называют, и ты не стесняйся! – бодро сообщила «Люська» и протянула Вере слегка потрёпанный, но чистый халат. – На, вот, если нужно, переоденься. Умыться можешь прямо здесь, – вода, наверняка, еще тёплая, так как мы вчера баню топили, чтобы мальчишек помыть. Они ж, как кочегары у нас! – засмеялась женщина, и Вера опять отметила про себя, что она очень обаятельная и приятная.

– Спасибо огромное, Люся, – сонно поблагодарила она женщину и подумала, что та встала уже, наверное, очень давно. Людмила вышла на улицу и прикрыла за собой дверь так, чтобы Вера смогла спокойно привести себя в порядок. Та еще немного понежилась в уютной постели, весьма удивлённая тем обстоятельством, что ее спина совсем не затекла спать на деревянных досках. Потом потянулась и встала, всем телом ощущая, что наступил первый день ее новой жизни, жизни, в которой больше нет места ни Ленке, ни Олегу.

Умывшись и причесавшись, Вера покинула серую постройку, которая позволила ей прекрасно выспаться и иначе посмотреть на некоторые вещи. Ей казалось, что сегодня ее мозг вдруг протрезвел, избавившись от целой кучи ненужного мусора, засорявшего ее голову более десяти лет.

Конечно, любовь к Олегу полностью не ушла из ее сердца, – на это требовалось время, ведь она жила и росла там долгие и долгие годы. Но теперь Вера чётко ощутила, что истосковалась по нежности и заботе, что она толком-то еще и не познала в свои тридцать лет, что такое, когда мужчина тебя любит. Она привыкла дарить себя Олегу и при этом не требовать ничего взамен.

А теперь ей захотелось, чтобы и ее полюбили, чтобы кто-то спросил вдруг, как она себя чувствует, чего хочет съесть на завтрак, чтобы кто-то нежно притянул ее к себе рано утром и посоветовал одеться потеплее, так как на улице сыро и ветрено. Природа встретила Веру свежим воздухом, который пах как-то по-особенному сладко. Она стояла и вдыхала его полной грудью, не в силах надышаться. Такого воздуха ей не приходилось пробовать больше нигде, кроме как в Воскресенском.

«И название-то такое необычное, праздничное, рождественское…», – подумала девушка, ощущая, что ее душа готова к новой жизни, готова воскреснуть.

* * *

Вера улыбнулась снова поддразнивающему ее солнышку и направилась в сторону дома Валерия и Людмилы.

– Ну, как спалось на новом месте? – громко поинтересовалась Люся, продолжая заниматься своими домашними делами.

– Спасибо, хорошо, – откликнулась гостья и поспешила предложить хозяйке свою помощь, видя, как та, согнувшись непонятной буквой, почти вниз головой, стоит над грядкой и что-то там пропалывает.

– Не, отдыхай, тебе силы еще понадобятся. А я привыкшая, всё время что-то делаю и по дому, и в огороде. Мне без работы тяжко, – сообщила Людмила, кажется, почти не беря во внимание свой беременный живот, который требовал не только заботы, но и более трепетного отношения к себе.

– Сорняк, зараза, вылез раньше, чем редис взошёл! – выругалась женщина, краем глаза посмотрев на Веру, которая мучилась при мысли, что не знает, чем помочь беременной хозяйке. – Ну, вот и всё пока, – сообщила она и выпрямилась, – пойдём в дом, я тебя чаем напою.

– А где мальчишки и Валерий? – поинтересовалась Вера, послушно проследовав за женщиной, перечить которой, как она уже вчера поняла, кажется, было бесполезно.

– Валера на работу поехал с утра. Петька по хозяйству помогает. Илья к соседскому пацану пошёл. Егорка играет в доме, – сообщила Людмила, и по ее лицу Вера поняла, что она даже рада поредевшему числу своих домочадцев.

«И как же она всё успевает? Как на всё находит силы?» – удивлялась про себя девушка, искренне считая Людмилу настоящей матерью и героиней.

Женщины снова прошли в кухню, где аппетитно пахло жареными пирожками. Вера с удовольствием втянула в себя этот знакомый с детства аромат и попыталась вспомнить, когда она в последний раз ела настоящие домашние пирожки. Не вспомнила.

– Вот, наливай себе кипяток, вот, заварка, пирожки бери, пока еще тёплые, – сверху с повидлом, а снизу с картошкой, – приговаривала Люська, продолжая параллельно что-то вытирать и намывать на кухне.

– Люсь, спасибо Вам, конечно, за заботу, но мне неловко злоупотреблять Вашим гостеприимством. Давайте я Вам хотя бы заплачу? – проговорила Вера, шаря рукой в своей сумочке в поисках кошелька.

– Это еще что за глупости?! Что нам чаю, что ли, жалко для гостьи? Мы в своём доме всегда рады любому, – нахмурившись, ответила Людмила, поправила длинную косу, слегка растрепавшуюся от нескончаемой работы, и плюхнулась на стул рядом с Верой.

– Нет, Вы всё же возьмите, – Вам нужнее, мальчишкам что-нибудь купите или себе. Вам в таком положении нужно следить за собой: побольше отдыхать и лежать, тем более, что врачи даже предупреждали о рисках, – впервые возразила Вера упёртой женщине, которая ни в какую не хотела принимать от нее деньги.

Людмила всё также хмурилась, но ее взгляд стал помягче, и Вера быстренько воспользовалась этим обстоятельством, сунула ей в руку несколько купюр, которые, наверное, по местным меркам, были пределом мечтаний.

– Вы что, с ума, что ль, сошли?! – запричитала Люська, снова нахмурив свои брови, от чего, тем не менее, ее лицо не перестало быть добрым. – Я столько не возьму!

– А я не Вам! Я – Егорке. Очень мне он понравился, впрочем, как и остальные мальчики. Но в Егорку я просто влюбилась! – улыбнулась Вера и почувствовала солнечное тепло, которое разлилось по ней изнутри. Люся тоже засмеялась и обернулась на малыша, который, несколько стесняясь, телепался к дамам, поглядывая то на маму, то на «тётю».

– Егор, иди к нам, не смущайся. На, вот, пирожок, – обратилась к нему Людмила, и на ее лице Вера прочла истинную материнскую любовь, настоящее обожание, с которым та смотрела на сынишку. Сейчас, глядя на этих самых близких друг другу людей, Вера ощутила, что, наверное, дети – это самое главное для женщины. Только они дорожат тобой искренне, чего не сможет ни один, даже самый любящий мужчина.

Рыжеватый мальчик вприпрыжку подбежал к матери и принял из ее рук еще горячеватый пирожок. Быстро запихнул его в рот, поморщился, видимо, от того, что обжёг язык, но тут же забыл про это и вскарабкался на колени Людмилы. Та снова потрепала сынишку по макушке, потом по пухленькой щёчке, нежно поцеловала и прижала к своему выпирающему животику. Вера вздохнула с каким-то облегчением и искренне, по-женски, по-доброму, позавидовала этой прекрасной семье, – тому, что их так много, тому, что они все вместе, что несмотря на целую кучу проблем, держатся друг за друга и пытаются их разрешить.

А она за все десять лет семейной жизни с Олегом ни разу не смогла почувствовать чего-то подобного. Да, у них не было таких проблем с больницами, школами и садиками, но она точно знала, что, если бы они возникли, Олег бы просто-напросто испарился из ее жизни, чтобы не навешивать на себя дополнительных хлопот. И сейчас она не совсем понимала, зачем он женился тогда на ней, раз не любил? Зачем, если потом сказал, что не хочет торопиться с детьми? Наверное, на тот момент он любил Лену, но понимал, что с ней у него ничего не получится. Может, решил жениться ей на зло, – но так или иначе, Вера стала глупой марионеткой в его руках, с радостью, согласившейся на замужество, каждый день настирывающей его одежду, «вылизывающей» его квартиру.

А как только с Ленкой получилась любовь, так ее тут же выперли из квартиры, где она наводила блеск и красоту по несколько часов в день, и из его жизни, которую, кажется, лелеяла и берегла больше, чем свою собственную. «Наверное, он будет хорошим отцом, – подумала Вера, – ведь он любит Ленку, а значит, и их общего малыша, малышку, хотя это так странно, чтобы Олег заботился о ком-то еще, кроме себя».

Вера постаралась выбросить неприятные мысли из своей головы хотя бы на некоторое время и насладиться общением с Люсей и ее хорошеньким мальчуганом. Они вместе попили чай, потом перемыли посуду, и Людмила предложила девушке пойти на кладбище, чтобы попрощаться с дядей. Та охотно согласилась, и женщины, прихватив с собой Егора, отправились по своим делам.

Идти пришлось недолго, – дорога заняла не более двадцати минут. Сначала они прошли мимо местного котлована, в котором, по-видимому, летом не только пили мутную воду коровы и лошади, но и купались ребятишки. Всё вокруг было густо покрыто коровьими лепёшками, и Вера поморщилась от мысли, что здесь можно нырять и приятно проводить время, хотя она никогда не считала себя неженкой и белоручкой.

Далее дорога раздвоилась, – слева начинались пастбища, где выгуливали и пасли скот, а справа Вера увидела несколько высоких деревьев, в тени которых мирно дремали кресты. Они медленно подошли к калитке, что вела на кладбище, и очутились в совершенно иной атмосфере, где царила другая «жизнь». Даже Егорка, видимо, почувствовав это, вдруг замолчал, хотя всю дорогу болтал, без умолку.

Вера внутренне напряглась, так как ей уже давно не приходилось бывать в таком месте, в месте, где близких людей проводят в последний путь. Они проходили мимо десятков крестов и могилок, на плиты которых были наклеены фотографии мужчин, женщин, детей. Жутко становилось от одной мысли, что безобидные и беспомощные ребятишки тоже могут находиться здесь.

Через несколько минут девушка остановилась у тройной могилки, густо поросшей травой.

– Люся, а что с ними случилось? – тихо спросила она, словно боясь, что их кто-то услышит.

– А, так это Щербаковы. Это муж, жена и дочка. Они два года назад разбились на машине. Он работал на грузовике, возил продукты из города. А однажды жене захотелось поехать вместе с ним, чтобы выбрать подарок дочке на День рождения. Ей на днях должно было исполниться восемь лет. Вот они и решили выехать пораньше, чтобы к обеду вернуться домой, так как Валя работала во вторую смену, ну, и перевернулись по дороге. Мы всей деревней их хоронили, очень жалко было. Васька умер в больнице через несколько дней, а они сразу. Машенька даже улыбалась, наверное, она и не поняла, что жизнь ее заканчивается. Ручками крепко обнимала кудрявую куклу, о которой мечтала уже давно. Её с этой куклой и закопали, – так же тихо ответила Люська, еле сдерживаясь, чтобы не выпустить наворачивающиеся на глаза слёзы.

Вера тоже почувствовала, как по ее щеке скатилась горячеватая слеза, оставив за собой мокрый и солёный след. Люся поспешила поскорее пройти к могилке «Митрича», то ли торопясь избавиться от печальных воспоминаний о гибели и похоронах семьи Щербаковых, то ли доставить единственную родственницу к умершему одинокому мужчине.

Краем глаза она заметила, как Вера по-прежнему стоит и смотрит на могилку, где покоится целая семья, и заметила про себя, что, наверное, у самой Веры жизнь тоже сложилась не очень благополучно, раз она переживает за людей, которых даже и не знала никогда. Ведь, если человек абсолютно счастлив, то ему обычно нет дела до посторонних бед. Удача и деньги, словно пелена, застилают его глаза, и ему не хочется видеть, что совсем рядом страдает кто-то, кому он в состоянии помочь. Девушка тяжело вздохнула и сделала над собой усилие, чтобы отойти от чужой могилки. Она шла вслед за Люсей и всё не могла понять того, почему мир так несправедлив, почему эта молодая и красивая семья должна была исчезнуть так рано.

Она ступала ногами на узкую тропинку, которая извивалась и расслаивалась на мелкие капиллярчики, ведущие каждый к своему кресту с фотографией. А перед глазами по-прежнему стояли лица семьи Щербаковых: не по-деревенски ухоженная и стройная женщина, ее крепкий и улыбчивый муж, милая и нежная Машенька.

Через несколько минут Люся остановилась, обернувшись к Вере, и девушка поняла, что они пришли. Мелкая дрожь пробежалась по её телу в тот самый момент, когда Вера взглянула на фотографию мужчины. Да, она определённо его узнала, вычленив в своей голове приятные моменты из детства. Конечно, она давно уже не была близка Митричу, но искренне сожалела, что не смогла увидеть его хотя бы еще раз при жизни. Она вспомнила, как он радовался, когда она приезжала к нему вместе с мамой и братом, и как плакал, провожая их на вокзал. Его голубые глаза были влажными от слёз, тонкие губы дрожали, руки тряслись, обнимая своих дальних родственников за плечи.

Тогда Вера не могла понять, почему дядька так тяжело переживает их отъезд, ведь они видятся очень редко, да и родственниками являются очень сомнительными. Как говорится, «через пятое колено». А, теперь Вера осознала, что они были ему самыми близкими и дорогими, потому что других просто-напросто не было.

– Ну, здравствуй, дядя. Вот я и пришла. Прости, что поздно. Думала, успею на твои похороны, – дрогнувшим голосом произнесла Вера, сконцентрировав всё своё внимание на старой фотографии «Митрича», на которой он выглядел еще вполне молодо, так, каким девушка запомнила его в своём детстве. Ей показалось, что сейчас он непременно слышит ее и чувствует, как она сожалеет о несостоявшейся ранее встрече. Вера стояла возле могилки несколько минут, мысленно разговаривая с дядей, и ощущала собственной кожей его одиночество. Сейчас она тоже чувствовала себя одной на всём свете, несмотря на то, что у неё есть родители и брат. Ей казалось, что только «Митрич» способен понять всю ее боль, которая не даёт спокойно жить и дышать. Вера закрыла глаза, мысленно разговаривая со своим дядей. И на долю секунды ей померещилось, что он ей отвечает.

Девушка бережно дотронулась до плиты и снова посмотрела на фотографию мужчины, стараясь запомнить его лицо, так как еще не понимала, как долго ей придётся пробыть в этом посёлке. В ее голове не было никакого плана дальнейших действий, – она даже не думала еще, когда поедет обратно в Москву, сегодня вечером или через неделю. Вдруг Вера ощутила приятное тепло в области затылка и замерла, чувствуя, что до ее головы дотрагиваются мягкие и родные руки. Почему-то ей снова вспомнилось далёкое и беззаботное детство, те моменты, когда она приезжала к дяде на летние каникулы, как ей нравилось здесь бегать по лугам и собирать полевые цветы, которые пахли земляникой и мёдом.

Потом ей вдруг вспомнился недавний разговор с Людмилой, когда та жаловалась на серьёзные проблемы в посёлке, особенно в области здравоохранения, и шкодные глаза Егорки, который улыбался и крепко обнимал маму своими маленькими ручонками. Вера очнулась, остро осознав, что не может сейчас уехать, по крайней мере до того момента, пока не наведёт в этом посёлке хоть какой-то порядок.

Она уже и сама понимала, что в ответе и за Егорку, и за Люську, которая приютила ее у себя, и за ее будущую дочку, которая должна вскоре появиться на свет. Девушка посмотрела на молодую женщину, что стояла от нее в стороне и обнимала хорошенького мальчугана за плечи. И они ей показались сейчас такими беспомощными, несмотря на наличие папы у Егорки и мужа у Людмилы, и даже на то, что у самой Веры не было ни работы, ни дома, ни друзей, да и деньги, с которыми она уехала из Москвы, уже почти закончились.

– Ну, что, попрощалась? – спросила Людмила в тот момент, когда Вера поравнялась с ней.

– Да, – ответила девушка, – хоть немного отпустило, а то получилось совсем не по-людски: никто из родственников даже не попрощался с дядей, не проводил его в последний путь. Да, у него почти никого и не было, – всю жизнь один прожил, – закончила Вера и снова тяжело вздохнула.

Люська покачала головой в знак согласия, потом потрепала ее за плечо, точно так же, как проделывала это с Егоркой, и Вере на минутку показалось, что она еще одна Люськина дочка. Внутри затеплилось, и по организму пронеслась приятная волна нежности и благодарности к этой женщине, с которой Вера познакомилась практически случайно.

– Люсь, а можно тебя попросить об одолжении? – робко спросила Вера и посмотрела на собеседницу.

– Конечно. Спрашиваешь еще, – по-деревенски ответила Люська, словно не понимая, почему девушка так сомневается и до сих пор стесняется ее, ведь они уже почти породнились.

– Люсь, ты не могла бы меня проводить сейчас до дома дяди, а то боюсь, что я так сразу не сориентируюсь и не найду этот дом? Всё-таки полжизни прошло с моего последнего приезда сюда, даже больше.

– Конечно, проводим. Правда, Егорка? – Улыбнулась Людмила и снова потрепала за макушку не по возрасту развитого мальчугана. Тот, довольный, хихикнул и одобрительно потряс головой, видимо, стараясь сделать так, как взрослые. – И это всё? – уточнила Людмила и погладила свой животик с «драгоценным содержимым».

– Что, болит? – встревоженно поинтересовалась Вера, которая уже дала себе слово присматривать за этой неугомонной матерью-героиней.

– Нет, всё в порядке, – доченька, наверное, потянуться решила и лягнула меня в самое ребро, – улыбнулась довольная Людмила, лицо которой светилось от истинного счастья, не смотря на целую кучу постоянно появляющихся забот и проблем.

– Я еще, когда Петькой беременная была, думала, что девчонка родится. Потом вместо Ильи Сонечку ждала. И опять мимо. Следом появился Егорка, и я, выслушав вердикт врачей по поводу того, что рожать мне бы больше не надо, успокоилась и решила, что пора заканчивать с этим. А тут вот как всё повернулось. И, главное, – ни симптомов, ни странностей никаких. О том, что я снова беременна, узнала только в четыре месяца, когда поехала в Саратов проверять сердце.

– Там меня стали обследовать и заподозрили неладное, – анализы какие-то странные, кардиограмма вообще зашкаливает. Ну, думаю, всё, наверное, там я и останусь до самой смерти. А потом молоденькая медсестричка предположила, что я могу быть беременна, только сама об этом пока не знаю. Я, конечно, отрицала, тем более, что с Валеркой тогда у нас были тяжёлые времена, но, впрочем, об этом потом как-нибудь, – замялась Людмила и поспешила сменить тему.

– Мне сделали повторный анализ крови на гормоны, потом отправили на узи, а там! Там красавица наша, долгожданная, уже растёт вовсю. Врачи запаниковали, стали уговаривать, чтобы немедленно прекращала беременность, иначе не только ребёнка погублю, но и сама на тот свет отправлюсь раньше времени.

– Но я сразу сказала, что никогда на это не пойду, что не смогу лишить себя такого счастья. Уж сколько лет я девчонку ждала! В общем, подписала отказ от госпитализации и уехала в тот же день из этой больницы. Решила, Бог даст, значит, рожу и поживу еще сама на этом свете, – Людмила снова улыбнулась, но Вера всё же уловила на ее лице тень страха и грусти, но сомнения там не было ни грамма.

– Какая же ты умничка, Люсь, я просто восхищаюсь тобой! Мне никогда еще в жизни не приходилось встречать таких женщин, как ты. Не знаю, как я поступила бы на твоём месте, надеюсь, что также, – вымолвила Вера и аккуратно приобняла Люську, словно та была ее давней подругой. Обе засмеялись, несмотря на то, что из глаз хлынули слёзы.

Рыжеватый Егорка любопытно посматривал то на маму, то на странную тётю, которая вдруг появилась в их жизни и почему-то никак из нее не испарялась. Потом вплотную подошёл к дамам и обеими ручонками обхватил их за ноги. Вера снова рассмеялась сквозь слёзы, присела на корточки и внимательно посмотрела в глаза этому чудесному ребятёнку.

– Егорка, я обещаю, что сделаю всё возможное и невозможное, чтобы мама твоя была здорова и чтобы в вашей семье поубавилось проблем, ну, хотя бы со школой для твоих братьев.

Мальчик тоже внимательно посмотрел на Веру, улыбнулся, словно понял всё, что она ему только что наговорила, и снова прильнул к матери. Люся тоже улыбалась, будто эта упавшая откуда-то с неба гостья, – не простая женщина, а фея или волшебница, которая обязательно облегчит их жизнь.

И Вера тоже поняла, что назад пути просто нет, – она обязана помочь этой семье, иначе ни спать, ни дышать она спокойно не сможет. Возвращение в Москву отложилось само собой пока на неопределённый срок. Зато у Веры, возможно, впервые в жизни появился настоящий стимул, цель, ради которой следовало двигаться и существовать на этой планете. Впервые это была настоящая цель, благородная, а не призрачная и сомнительная в образе Олега.

Они, воодушевлённые приятной беседой и неожиданным сближением, направились в сторону калитки, которая притворяла вход на кладбище. У самого выхода Вера снова обратила внимание на тройную могилку, где покоилась семья Щербаковых. Венки были слегка покосившиеся и выцветшие, видимо, выгорели на солнце, земля была устлана густой травой, от чего складывалось впечатление, что сюда уже давно никто не приходил.

«Возможно, у них и родных-то поблизости не осталось», – подумала Вера и подошла к оградке. Она наклонилась над могилкой, внимательно посмотрела на лица погибших супругов, потом слегка дрогнувшей рукой провела по фотографии Машеньки. Личико этой милой девочки показалось ей знакомым, словно ей уже когда-то доводилось видеть её. Но Вера понимала, что это исключено, так как в последний раз она была в этом посёлке еще в глубоком детстве.

Вера встала на ватные ноги и поочерёдно поправила все венки, которые покосились или попадали от ветра. Потом наклонилась и принялась дёргать траву, которая росла в пределах оградки. Ей казалось, что такая ничтожная помощь с ее стороны облегчит нахождение семьи Щербаковых на кладбище. Она обратила внимание, что Люська, глядя на ее старания, тоже согнулась, дёргая ненавистный сорняк.

– Люся, береги дочку… и себя. Не надо, я сама справлюсь. Хорошо? – серьёзно попросила она женщину, не оставив ей ни малейшего шанса сопротивляться. И Люська, к ее удивлению, молча, повиновалась, взяла за руку Егорку и медленно направилась в сторону калитки. Вера влажными от травы руками поправила волосы, выбившиеся из заколки, приподнялась и оценила свою наскоро выполненную работу. Потом она выдернула еще несколько травинок на могилке, посмотрела на Люсю и Егора, которые ждали ее у самого выхода, и медленно направилась к ним. Стало легче. Ей показалось, что даже по Олегу она скучает меньше, и что все события, происходившие с ней до приезда в Воскресенское, были в какой-то далёкой и нереальной жизни.

Солнышко зажелтело, раскачегарилось, как масляный блин на горячей сковородке. Стало припекать, особенно в макушку и спину. Захотелось пить. От жажды спасал только лёгкий ветерок, мирно поддувавший в лицо и шею.

– Сейчас, уже скоро придём. Дом «Митрича» совсем недалеко от кладбища, – тихо произнесла Люська, на что Вера покорно покачала головой, доверившись своей попутчице. Через несколько минут они подошли к покосившемуся и почти совсем облезлому забору, за которым мирно дремал осиротевший серый дом. Несмотря на то, что все постройки во дворе были деревянными, почти лишёнными краски, к удивлению Веры, дом и прилегающие сарайчики, были в довольно приличном состоянии. Окна и двери находились на своих местах, крыша, кажется, тоже была подремонтирована. Только крыльцо несколько осело и провалилось.

– Ну, вот мы и пришли, – сообщила Люська, – дом, конечно, не самый новый, но по сравнению с остальными, еще ничего, жить можно. Вот только изнутри не знаю, в каком он состоянии. Я у «Митрича» давно не была. Бардак там, наверное, развёл. Ну, а в плане построек он был неплохим хозяином, – и крышу всегда сам чинил, и баню себе отстроил с сараем.

– В общем, по мужской части более или менее справлялся. Бабы только не было в доме, чтобы уют навести и чистоту. Дом, он ведь, существо живое, любит заботу и внимание. А без хозяина погибает, – вздохнула Люська и посмотрела на Веру, которая тоже приостановилась перед самым домом, словно раздумывая над тем, стоит ли в него заходить.

– Ну, что, пойдём? – опередила она гостью, заметив, что та не решается сделать первый шаг внутрь дома.

– Да, пойдём, – выдохнув, ответила Вера, переживая то ли за то, что снова вернётся в воспоминания о детстве, когда она проводила здесь летние деньки, то ли боясь окунуться в личную жизнь Митрича, увидев собственными глазами его быт.

Женщины дружно поднялись по кривым ступенькам и без труда попали в дом, – дверь даже не была заперта. – «Видимо, брать здесь совсем нечего», – с тяжестью подумала Вера и снова вспомнила лицо дяди, которое возникло у нее перед глазами и запечатлелось, благодаря фотографии на его могилке.

Дом был одноэтажным, но весьма просторным: из коридора можно было попасть в три комнаты и кухню. Комнаты по площади были почти одинаковыми и по форме напоминали квадрат. Кухня была чуть поменьше. Всюду, начиная с самого входа в дом, валялись какие-то грязные вещи: пыльные сапоги, скомканные штаны, свитера, простыни и полотенца. Казалось, что в этом доме никогда не стирали, ну, по крайней мере, в последние несколько месяцев, это точно.

Пол, выкрашенный когда-то в тёмно-коричневый цвет, казался серым под внушительным слоем пыли, расположившимся на нём. Окна, вероятно, пропускавшие ранее солнечный свет целыми потоками, покрылись всевозможными пятнами, потёками и разводами, будто их вымазали растительным маслом вперемешку с сажей.

Вера, приученная родителями, а потом и требовательным Олегом к полнейшей чистоте, смотрела на всё это безобразие, молча и приоткрыв рот. Но она, ни в коем случае, не торопилась обвинять умершего дядю в неправильном образе жизни, просто не совсем понимала, куда здесь можно присесть, чтобы не собрать на себя ворох пыли, и вообще, с чего начать уборку в этом доме.

– Ну, как тебе? – прервала молчание Люська, снова потрепав свой беспокойный животик.

– Грязно, очень грязно. Но я думаю, что справлюсь. Не могу же я постоянно находиться у вас и злоупотреблять вашим гостеприимством. Нужно приходить в себя и наводить в доме порядок, по крайней мере, на тот период времени, пока я буду здесь, – оптимистично ответила Вера и улыбнулась собеседнице.

– Ну, лично я совсем не против того, чтобы ты у нас еще пожила. А, так дом вполне приличный, если, конечно, его полностью отмыть. Да и мебель, вроде, необходимая есть. Смотри, стол кухонный, пара стульев, плита, – всё есть. В комнате диван, полки с книгами, шкаф под одежду. Только всё очень старенькое и грязное.

– Ну, ничего, мне на время хватит. Думаю, что надолго я здесь не задержусь, а только на тот период, пока будет решаться вопрос со школой, больницей и Егоркиной сестрёнкой. Да? – снова улыбнулась Вера и погладила любопытного мальчугана по голове, который не находил себе места, и если бы не сильные руки мамы, сдерживавшие его, то уже давно пустился бы по комнатам в поисках новых и интересных предметов, которых, однако, здесь почти не наблюдалось.

Всюду царил аскетизм и пустые бутылки из-под спиртного по углам, напоминавшие о бывшем хозяине. Вера собственными глазами увидела, как скромно и одиноко жил её, пусть и дальний, но родственник, от чего на душе стало неприятно и серо, как на этом грязном полу.

Спёртый воздух, разбавленный пылью и слегка уловимой ноткой алкоголя, нагло проникал в ноздри, а оттуда напрямую в мозги, от чего голова начинала кружиться и болеть. Вера поняла, что Люсе и Егору совсем не стоит здесь дальше находиться, уж лучше она позовёт их в гости после того, как наведёт здесь идеальный порядок.

– Люсь, вы, наверное, идите с Егором домой. Хорошо? А я пока здесь приберусь, – попросила Вера, чувствуя, что и так слишком задерживает молодую женщину, забот у которой было выше крыши. – Спасибо огромное, что проводили меня, – улыбнулась Вера и поймала на себе слегка расстроенный взгляд Егорки.

Она присела перед ним на корточки, погладила по рыжеватым волосам и сказала, чтобы он непременно приходил к ней вечером в гости, иначе она будет сильно скучать. Мальчишка улыбнулся и, схватив мамку за подол льняной цветастой юбки, спрятался за неё, оголяя при этом белоснежные зубки.

– Вера, может, тебе помощь нужна? – переживала Люська, видимо, предполагая, что «городская барыня» вряд ли справится со всей этой грязью в одиночку. – Ты издеваешься? – засмеялась девушка, – у тебя трое детей, которых надо кормить и развлекать, четвёртый почти на подходе, а ты предлагаешь мне помыть в доме полы? – Так, мне ж не сложно, – дело привычное. А тебе, наверное, это в новинку? – предположила Люська с вполне серьёзным выражением лица. – Ой, Люсь, у меня хоть детей и нет пока, зато… муж такой был, что ежедневно требовал по несколько выглаженных рубашек, разных блюд и идеальную чистоту. Так что, мне не привыкать, – с грустью ответила Вера и посмотрела на свою собеседницу. – А почему «был»? Он, что, тоже, как и Митрич? – не удержалась, чтобы не спросить Люська, которая толком даже ничего и не знала о нежданно появившейся на пороге её дома гостье. – Нет, он жив, здоров, слава Богу, – вздохнув, ответила Вера, – только для меня в его жизни места больше нет. У него новая жена, ребёнок недавно родился, а я осталась ни с чем. – Ой, ой, – запричитала Люська, – и долго вы прожили вместе? – Десять лет. – Вот паразит какой, а! Это ж надо так! Забрать у девки лучшие годы жизни, а потом найти себе другую! – возмущалась Люська, даже не собираясь сдерживать своих эмоций. – Он ни причём. Это, скорее, я у него отняла десять лет жизни, – задумчиво произнесла Вера и с опаской почувствовала, как на душе снова закопошилась неприятная тоска, то ли по Олегу, то ли по прошлой жизни, пробежавшей как-то мимо неё, то ли по юности, что тоже уже не вернёшь.

Люська явно её не поняла и вытаращила на девушку свои изумлённые и растерянные глаза, словно раздумывая, какой следующий задать вопрос, так как любопытство, видимо, раздирало изнутри.

– Мне бы главное здесь ведро какое-нибудь найти и тряпки, чтобы помыть окна и пол, – перевела тему Вера, кажется, уже с головой окунувшись в проблемы настоящие. Люська от такого еще более растерялась, и Вера поняла, что ей жутко хочется поговорить о «женском».

В деревне ведь все друг у друга на виду, и здесь каждый знает, кто как живёт, и какие у кого в семье проблемы, – бьёт ли муж, изменяет ли жена, – ничего утаить не получится.

– Люсь, бери Егорку и идите домой, – здесь дико воняет, а вечером, давай, если у тебя получится, конечно, приходи ко мне в гости. Я думаю, что успею здесь навести более или менее порядок. Если мальчишки захотят, то приходи вместе с ними. Я буду очень рада. Тогда и поболтаем. Хорошо? Кстати, даже повод есть, – у меня, оказывается, сегодня День рождения. А я и забыла совсем, – снова улыбнулась Вера.

– Как День рождения?! Как забыла?! – кажется, не понимала Люська и пыталась разглядеть во взгляде Веры игривые смешинки, мол, шутит, наверное.

– Да, правда, забыла совсем. Я, если честно, свой День рождения вот уже десять лет не отмечаю. Только мама звонит мне и поздравляет. Иногда отец к ней присоединяется. А муж даже и не помнил эту дату, поэтому и я забыла о ней, чтобы лишний раз не расстраиваться.

– Как так? Ничего не понимаю, – спрашивала Люська, всё так же растерянно поглядывая на Веру. – Как же ты прожила с ним столько времени? Ты, такая красивая, стройная, образованная?

– Ой, Люсь, да какая ж из меня красавица и стройняжка?! Вон с боков висит сплошной целлюлит! Ну, насчёт образования тоже так себе, – отучилась пять лет на психолога и ни дня не проработала по профессии. Уже, наверное, и не помню ничего из того, что изучала в институте.

– А всё потому, что женой хотела стать лучшей, чтобы мужу угодить с чистой одеждой, с ужином и с «вылизанными» углами в его квартире. Вот и получается, что и женой плохой была, и специалистом не стала.

– Не любишь ты себя, Верка, ой как не любишь!

Какой же мужик-то тебя полюбит, если ты сама собой не довольна? Мне бы твой рост и фигуру, так все деревенские мужики были бы моими, а я только ходила бы и выбирала. Но, несмотря на то, что я невысокая и пухлявенькая, я себя люблю и в обиду не дам. Не для того меня мама родила, – не успокаивалась Люська, стараясь вразумить бестолковую подругу. Вера молча слушала свою наставницу и улыбалась, искренне и по-женски завидуя той, что нет у неё ни комплексов по поводу внешности, ни проблем с мужчинами, так как она уже давным-давно в браке и, по-видимому, очень счастлива.

– Так как же ты сама-то здесь будешь прибираться? – снова запричитала Людмила, – тебе к вечеру никак не справиться. Ой, а вот, кстати, и ведро подходящее, – продолжая разговаривать, заметила Люся, – а вместо тряпки можно любую одежду взять, что на полу. Она Митричу, прости, Господи, уже не понадобится.

– Да, наверное, так и сделаю, – согласилась девушка, настраиваясь на изнурительный труд, к которому ей уже не терпелось приступить.

– Воду можно из чана натаскать. Я видела, он во дворе стоит, и воды в нём предостаточно. Только нагреть её надо. Ты газом, хоть, пользоваться умеешь? – переживала Людмила, и Вера в очередной раз удивилась тому, откуда она берёт столько сил, чтобы заниматься нескончаемыми повседневными делами, детьми, при этом быть беременной и еще переживать за, казалось бы, абсолютно постороннего ей человека.

– Да, умею, не беспокойся. Идите домой с Егоркой, – он уже устал. А вечером, как немножко освободитесь, я жду вас в гости. Хорошо?

– Ладно. Если что, прибегай. Вдруг, помощь понадобится. А вечером я к тебе забегу с пирогом. Ты, кстати, какой больше любишь, – вишнёвый или яблочный?

– Я все люблю, тем более, что я, живя с мужем, постоянно себе в них отказывала, – улыбнулась Вера и снова поймала на себе неодобрительный взгляд Люси.

– На диете что ли сидела? – уточнила она.

– Сидела, – как школьница, откровенно призналась Вера.

– Ой, Господи, что это творится-то?! Тебе-то куда худеть?! Еще минус два-три кило с твоей попы, и ни один мужик на тебя без жалости не взглянет. Ну, в нашем селе уж точно. Не знаю, как у вас там. Может, в городе мода на ходячие кости? – причитала Люська, продолжая смешить своими выражениями Веру.

– Всё, с меня пирог и вино домашнее. А с тебя порядок в доме, да? – шутливо уточнила Люська, взяв Егора за маленькую ручку и направившись вместе с ним к выходу.

– Да, порядок уж точно с меня, а по поводу пирога можешь не переживать, – что-нибудь сообразим. Я сейчас помою здесь всё, а потом в магазин схожу на разведку, посмотрю, что у вас здесь продают.

– Ты заметила, да, магазин, совсем недалеко от тебя, в пяти минутах ходьбы?

– Да, заметила, небольшой такой, серый. Он как работает, до вечера?

– Машка обычно открывается в девять утра, а закрывается в десять вечера. Но иногда, если что-то срочное, то может и раньше.

– Понятно. Ладно, Люсь, идите домой, а то дышите здесь всякой гадостью и пылью. Вечером с нетерпением жду вас к себе в гости, – повторила Вера своё приглашение и искренне понадеялась, что этот день рождения она проведёт не в полном одиночестве, как обычно, а со своими новыми знакомыми.

Люся и Егор дружно направились к выходу, а Вера, глядя им в спины, улыбнулась и подумала про себя, что пришло время менять свою жизнь к лучшему, – начинать любить себя со всеми своими достоинствами и недостатками, хотя бы только потому, что она одна такая на всём белом свете, и праздновать дни рождения в кругу приятных ей людей.

* * *

Больше пяти часов у неё ушло только на то, чтобы прибраться в доме, – вымыть окна, выбросить всё лишнее, включая старую одежду «Митрича», и перемыть полы во всех комнатах. Во дворе она толком и не успела еще навести порядок. Вера посмотрела на часы и подумала, что скоро может подойти Люся, поэтому не слишком хорошо будет, если она встретит свою новую знакомую с совершенно пустым столом.

Уборку во дворе, бане и сарае было решено перенести на следующие два дня, а сейчас Вера настроилась сходить в магазин и подкупить хоть каких-то продуктов, так как в доме не было даже и высушенной корки хлеба. Она тщательно вымыла руки с хозяйственным мылом остатками чистой воды, причесалась, заметив в зеркале, что лицо её за несколько последних дней осунулось и еще более побледнело. Потом осмотрела себя со всех сторон и, понадеясь на то, что никого знакомого по дороге не встретит, вышла на улицу.

Она была довольна тем, что ей уже удалось сделать: полы приобрели изначальный, почти шоколадный оттенок, окна сверкали чистотой, пропуская внутрь засыпающие к вечеру лучики солнца, а в комнатах без валявшихся грязных вещей и расставленных по углам пустых бутылок оказалось так много места, что можно было пригласить к себе на банкет почти пол деревни.

На улице уже начало темнеть. Несколько фонарей освещали вечернюю дорогу, словно помогая ей правильно сориентироваться в новом пространстве. Магазинчик, в который Вера намеревалась попасть, действительно находился совсем недалеко от дома дяди. И она нашла его сразу и без труда, будто бывала в этой местности очень часто.

В детстве, когда она приезжала к Митричу, этого магазинчика еще не было. Все продукты, что можно было приобрести в посёлке, закупали в городе парочка зажиточных, по деревенским меркам, людей, а потом выставляли всё это добро на своих верандах, и каждый мог прийти к ним, в любое время дня и ночи, чтобы приобрети необходимый продукт.

Возле магазина девушка заметила парочку подвыпивших мужчин, на вид которым было лет по шестьдесят. Они тоже искоса посмотрели на неё, пошатались, стараясь при этом попридержать друг друга, потом пошушукались и, видимо, не смогли узнать в ней местной жительницы. Несколько смутившись этаким вниманием к своей персоне, Вера поспешила войти в серое одноэтажное помещение, откуда сразу запахло белым хлебом и гречневой крупой. Она вспомнила, как в детстве мама просила её перебрать гречку, чтобы можно было приготовить её без всякого мусора и ненужных примесей. Улыбнулась. Сегодня ей многое напоминало о детстве, о тех днях, когда она была счастлива и весела, когда она еще не знала о существовании Олега.

Внутри было очень светло и тихо. Только парочка пожилых дам стояли у витрины и что-то там высматривали, похоже, в конфетном ряду. Вера масштабно оглядела магазинчик, пытаясь сообразить, что здесь есть в наличии и чем ей необходимо на сегодня запастись. Невысокая и худощавая продавщица, с несколько бегающим и недовольным взглядом, осмотрела посетительницу с ног до головы. Та постаралась никак не реагировать, уже приготовившись внутренне к тому, что каждый день её так будут рассматривать, пока не свыкнутся с той мыслью, что она – племянница умершего Митрича, и что временно приехала сюда, поселилась в его доме, чтобы навести здесь хоть какой-то порядок.

– Что Вам? – так же недовольно, как и смотрела, спросила хамоватая продавщица, не прекращая пристально всматриваться с постороннюю девушку. – Мне хлеба, будьте добры, макарон, гречки, – растерянно ответила Вера, толком еще и не решив, что же ей нужно прикупить. – Сколько гречи и макарон вешать? – буркнула продавщица и скривила свои тонкие губы, эффектно и густо выкрашенные в сливовый цвет. – В смысле? – не поняла Вера и взглянула на продавщицу более внимательно, поймав себя на мысли, что её взгляд и лицо кажутся ей очень знакомыми. – В смысле, – сколько вешать, – килограмм, два? – поправила она растерявшуюся покупательницу. – А, давайте, всего по килограмму. А картофель у Вас есть? – спросила Вера и снова поймала на себе недовольный и смеющийся взгляд. Теперь она привлекла внимание не только грубой продавщицы, но и пожилых дам, которые до этого тщательно рассматривали «сладкую» витрину, а теперь, видимо, уже полностью переключились на свалившуюся неизвестно откуда незнакомку.

– Картофель есть, только в огороде, – сострила продавщица и снова улыбнулась Вере, словно та была каким-то второсортным человеком. – Городская что ли? – уточнила она.

– Да, – робко ответила Вера и совсем растеряла все свои мысли по поводу необходимой покупки. – Мне бы еще что-нибудь к чаю, типа тортика или шоколадных конфет, – на день рождения для гостей.

– Тортиков не держим, а конфеты, – пожалуйста, – выбирайте. Есть «Ласточка», есть «Белочка», есть «Мишка на севере». Что вешать?

– Давайте всех, грамм по триста, – сообразила Вера, стараясь привести себя в полный порядок. – «Давай, соберись, тряпка!» – твердила она самой себе, – «вспомни, что тебе Люська сегодня говорила, – не для того тебя мама родила, чтобы кто-то унижал. Нужно обязательно полюбить себя, и тогда люди тоже станут видеть в тебе интересного человека, а не закомплексованное существо среднего пола.

– Откуда такая к нам пожаловала? – снова поинтересовалась дама за прилавком.

– Из Москвы. Я к дяде приехала на похороны, но не успела.

– Это к какому-такому дяде? К «Митричу» что ли? – спросила продавщица, всматриваясь еще внимательнее в лицо девушки. Пожилые дамы, стоявшие в сторонке, совсем притихли, видимо, стараясь уловить каждое словечко, которым перекинулись Вера и сотрудница магазина, чтобы правильно донести последние вести всем своим соседям.

– Да, к нему, – спокойно сообщила Вера, ощутив, что теперь почти стала сходить за местную. Продавщица взвешивала конфеты и всё посматривала на Веру, словно пытаясь разглядеть в ней знакомого человека.

– Так, вроде, не было у него никакой родни. Были совсем дальние, что приезжали пару раз за всю жизнь, – сомневалась дама, выпячивая при каждом слове свои «сливовые» губы.

– Я и есть та самая родня, которая приезжала к нему два раза. Только это было давно, еще в детстве. Мы с мамой его навещали.

– Да, ладно?! Верка, ты что ли?! – вдруг воскликнула продавщица, превратившись из грубой собеседницы в милую и приветливую женщину.

– Я, – удивилась Вера, пытаясь достать из своей памяти знакомый образ. – Маша?

– Ну, – Маша! Помнишь меня? Мы еще с тобой за коровами ходили, помнишь? В клуб ходили на фильм и покупали билеты только на места в первом ряду. Помнишь?!

– Помню, – улыбнулась женщина, еще не веря в то, что милая девочка Маша выросла и стала такой мало приятной продавщицей, с облупившимся чёрным лаком на ногтях и тонкими «сливовыми» губами.

– Так, ты где остановилась-то? У «Митрича»? А, что, решила приехать, просто на похороны или вообще? Что, жизнь в Москве, поди, не такой уж и сахар? – осыпала вопросами свою подругу детства любопытная Маша.

– Да, остановилась у дяди. Изначально ехала, чтобы попрощаться с ним, но не успела. Оказалось, что его уже похоронили. Жизнь в Москве, как и везде, – и чёрные полосы, и белые, – всего хватает. Приехала, думаю, ненадолго. Сначала собиралась уехать сразу, а теперь, вроде как, появились некоторые дела, так что придётся задержаться, – мутновато ответила Вера, надеясь, что Машка не станет лезть ей в душу со своими расспросами.

Бабульки, кажется, уже уснувшие в конфетном ряду, так как абсолютно не шевелились и не издавали никаких звуков, снова стали перешёптываться, и до Веры донеслось несколько обрывистых фраз: мол, «кому она тут нужна», «дела у неё», «приехала, когда дядьку уже похоронили, чтобы дом к рукам прибрать». Вера снова вспомнила слова бойкой Люськи и постаралась не обращать никакого внимания на пожилых дам, обсуждавших её жизнь, о которой не имели ни малейшего представления.

– Вишь ты, какая деловая! Дела у неё здесь появились? А, что раньше-то они не появились, когда Митрич жив был? – напустилась, было, на Веру грубоватая Машка, – хотя, дело твоё, твоя жизнь, – закончила она и сунула бывшей подружке пакет с шоколадными сладостями.

Вера, почти не глядя ни на Машку, ни на дам у конфетной витрины, быстро рассчиталась и направилась уже, было, к двери, как женщина за прилавком снова её остановила.

– Так ты одна приехала или как? – нетерпеливо спросила та, видимо, побаиваясь, что Вера ответит отрицательно, мол, приехала не одна, а с любимым мужем и с парочкой миленьких деток.

– Да, одна, – тихо ответила Вера, совсем недавно лишившаяся всей своей семьи из мужа и возможного ребёнка.

– А семью, что, оставила без присмотра? – не отставала женщина. – Смотри, симпатичного москвича быстро бабы-то переманят к себе, и клювом не успеешь щёлкнуть. Там, поди, не ты одна такая красавица распрекрасная?! – смаковала свои замечания Машка и, кажется, получала от этого истинное наслаждение.

Вера, молча, направилась к двери, не желая продолжать этот никчёмный и неприятный для неё разговор с человеком, который давно стал ей абсолютно посторонним.

«И, куда только подевалась эта милая девочка Маша из детства? Откуда столько злости и ненависти, ведь я ничего ей плохого не сделала?» – крутилось в голове у Веры всё время, пока она добиралась до дома.

На улице стало еще серее и тоскливее за те двадцать минут, что девушка провела в магазинчике. Прохладный, еще не совсем летний, ветерок обдувал её приоткрытые руки, нагло проникая под лёгкое платье и выпуская отдельные локоны волос из собранной на скорую руку причёски.

Незаметно быстро Вера оказалась уже во дворе дома, где целый день наводила чистоту. На крыльце раздался какой-то шорох, потом шушуканье, и девушка приметила две знакомые фигуры. Одна была повыше, а вторая совсем маленькая, но шустрая, всё время прыгавшая вокруг первой.

– Люся! Егорка! Как здорово, что вы пришли! Я очень рада. Уж стала переживать, что снова буду отмечать свой день рождения в полном одиночестве.

– Ну, здрасьте Вам! – громко возмутилась Люська, – я же пообещала, что приду, вот и пришла. Правда, кавалера пришлось с собой захватить, – никак не хотел укладываться спать, не попрощавшись с тётей Верой.

– Ты мой хороший! Егорушка, я по тебе уже успела соскучиться, – заулыбалась именинница, и из её головы уже почти совсем выветрился неприятный и странный образ бывшей подруги Маши. – Кавалер что надо, – самый лучший, – добавила она и с довольным видом поспешила открыть дверь, чтобы провести в дом долгожданных гостей.

– О! Так у тебя здесь, прям, не просто чистота, а супер-чистота! Когда это ты умудрилась навести здесь такую красоту?! Егорка, ты глянь: окна блестят, полы начищены, мебель сверкает, и вокруг ни единого намёка на грязь, – кажется, не верила своим глазам Люська, приодевшаяся по случаю Вериного Дня рождения в симпатичное белое платьице с голубыми васильками.

– Да, старалась, чтобы успеть к вашему приходу, – улыбаясь, ответила Вера, – не могла же я такого красавца принимать в неубранной и пыльной комнате.

Обе женщины дружно рассмеялись и расположились на диване, которому Вера тоже придала надлежащий вид.

– Как, в магазин успела? Машка тебя нормально приняла или наговорила лишнего? Она у нас змея еще та! Посторонних не любит, – поинтересовалась Люська, словно почувствовав поугасшее настроение именинницы.

– Да, так себе приняла. Не очень приятный разговор у нас получился, хотя мы и вспомнили друг друга. Представляешь, оказывается, мы с ней дружили в детстве, когда я приезжала к дядьке на летние каникулы?

– И, что, вместо того, чтобы порадоваться встрече, она наговорила тебе всяких гадостей?! Вот змеюка! – завозмущалась Люська, смешно вылупив на Веру свои небольшие серые глаза. – Но ты на неё, это, Вер, сильно внимания не обращай. Обиженная она и Богом, и жизнью. Вот поэтому и злющая на всех, кто немного лучше живёт, так как сама несчастна, и удача, похоже, совсем не спешит замаячить на её горизонте.

– А что с ней случилось? – искренне запереживала девушка за бывшую подругу, несмотря на то, что та оказала ей совсем не радушный приём.

– Сначала родители погибли, когда она еще подростком была. Машка стала жить с бабкой. Первое время нормально, вроде, всё было, потом, видимо, бабке это надоело, и она стала Машку выпроваживать из своего дома, – то спать ляжет и дверь закроет, так что та стучится полночи и не может попасть в дом, то денег ей и еды совсем не выдаст, – Машку подкармливали всей деревней, словно она сирота круглая. И это при живой-то бабке! – отвечала Людмила, жадно прижимая к себе довольного Егорку, который, кажется, не сводил глаз с «тёти Веры».

– Да, бедная Машка, – тяжело ей пришлось, – поделилась своими мыслями собеседница, и Люся продолжила свой рассказ.

– Это еще полбеды. Кто-то в городе узнал обо всей этой ситуации, которая сложилась в Машкиной жизни, приехали из опеки и забрали её у бабки в интернат. Бабка даже не возмущалась. Ещё и вещи помогла им Машкины собрать.

– Машка прожила там до восемнадцати лет, потом вернулась в посёлок, так как другой жилплощади ей не предоставили. Пришла снова к бабке, а та уже совсем плохая была, – почти не вставала, не ела, – в общем, медленно умирала после перенесённого ею инсульта.

– Но Машка, несмотря ни на что, ухаживала за ней, кормила, убирала, даже уколы ставила, что назначал фельдшер. Бабка тоже смягчилась. Машка рассказывала, что «Ивановна» часто просила, как могла, у неё прощения за всё то, что сотворила с Машкиной жизнью.

Вскоре Ивановна умерла, и Машка осталась совсем одна. С ранних лет пришлось ей окунуться во взрослую жизнь с чередой проблем и неприятностей. А это, как известно, еще никого не украсило. Она девка-то еще совсем молодая была, а выглядеть стала как женщина, у которой уже муж и несколько подрастающих деток.

– Да уж, жаль, что я этого раньше не узнала, иначе просто не обратила бы на её слова никакого внимания, – задумчиво произнесла Вера и внимательно посмотрела на Люську, которая продолжила свой рассказ о трагической судьбе Марии.

– Так и прошли год за годом. Машке уже за тридцать, а ничего хорошего в этой жизни она увидеть и не успела. Парни на неё местные внимания не обращали, зная, что не такая она, как все, – слишком серьёзная, не по возрасту, и ответственная. Не впустила бы она в свою жизнь кого попало. Парням нашим больше нравятся молоденькие девочки, цветущие, безо всяких там личных драм и проблем, чтобы и пошутить с ними было приятно, и вечерок скоротать, и в люди выбраться, если вдруг представится такая возможность.

– Значит, Маша замуж так и не вышла? – тихо спросила Вера, уже вполне понимая причины столь резкого поведения бывшей подруги с ней в магазине.

– Нет, не вышла. Правда, похаживал к ней один кавалер, ничего такой, симпатичный, вроде, работящий. Он дальнобойщиком работал, – продукты из города развозил по деревням и сёлам. Конечно, виделись они не каждый день, но раз в неделю он стабильно появлялся.

– Машка, прям, расцветала, – порхала, как бабочка, наряжаться научилась, причёски делала. А потом вдруг завела с ним разговор об их отношениях, мол, люди косо уже на неё посматривают, надо бы и свадьбу сыграть, и ребёночка завести. А он по пьяни выдал ей, что давно женат, и у него двое пацанов в городе подрастают. И, вообще, что не одна она у него такая, «попутная», а в каждом посёлке у него по любовнице, вот он и приезжает к ней так редко.

– Машка была, конечно, в шоке, ходила по улицам и рыдала. Мы ее даже из петли вытаскивали, – так сильно она доверилась ему и полюбила. Потом выпивать стала. Сначала помаленьку, а устроилась в магазин торговать, и вообще с катушек съехала.

Сейчас живёт с Виталькой местным, и пьют на пару. Она, пока на работе, вроде, держится, а приходит домой, и заливает. Несколько раз даже в запой уходила на неделю, но хозяин ей строго-настрого пригрозил, что такого отношения к работе больше не потерпит, и, если она еще хотя бы раз вздумает выпить в магазине, то уволит её тут же и зарплаты не выплатит.

– А Машка что? – интересовалась Вера, находясь в некотором смятении от услышанного.

– Машка держится и на работе не употребляет, так как деньги только она зарабатывает, – Виталька давно уже не работает нигде, а только пьёт. Вот Машка и кормит его, и на выпивку даёт. Уцепилась за него, словно вокруг других мужиков и нет. Боится, что и этот пропойца уйдёт от неё, а так хоть какой-то мужичонка в доме.

– Ужас какой-то! Бедная Машка! Что же она творит со своей жизнью?! – не выдержала Вера и, вдруг, вспомнила себя недавнюю, цеплявшуюся за Олежкины штаны любыми способами. Даже на обман пошла с беременностью, лишь бы удержать его возле себя.

Тут Вера обратила внимание на маленького Егорку, который уже почти засыпал на коленках у мамы, и сообразила, что ребёнок до сих пор не поел, а она так старалась приобрести именно для него чего-нибудь вкусненького.

– Егорушка, ты голодный? – спросила она, явно раскаиваясь, что не сделала этого раньше. Ребёнок с трудом разлепил свои глазки и что-то пробурчал ей в ответ, чего, правда, Вера не смогла разобрать.

– Люсь, давай его покормим? Малыш на День рождения пришёл, а я его даже ничем не угостила, – переживала девушка, желая исправить неприятную для неё ситуацию.

– Не переживай, – я покормила его перед выходом. Я ведь догадалась, что тебе совсем не до готовки сегодня. Ты и так кучу дел успела переделать, – просто героиня! – улыбнулась Люся и предложила мальчику отведать вишнёвого пирога, который они захватили с собой.

Мальчик, нехотя, поднялся, присел и засунул в рот солидный кусок сладкого лакомства, от которого пахло ароматными ягодами, с любовью запечёнными в духовке.

– Люсь, а ему конфеты можно? Я как раз купила в магазине, – спросила Вера, надеясь, что хоть чем-то сегодня порадует маленького любимца.

– Можно. Только много не давай, – а то я потом не оторву его от них, – улыбнувшись, ответила Людмила, и Вера с облегчением вздохнула. Потом бросилась искать конфеты в сумке, куда сунула их второпях, достала и предложила мальчику по одной на выбор. Егорка сначала засмущался, а потом посмотрел на маму и, получив одобрительный кивок головой, принял из рук Веры шоколадное лакомство.

– Кушай, мой хороший, – тихо сказала девушка и в очередной раз удивилась тому обстоятельству, что за катастрофически короткий период времени её жизнь понеслась по абсолютно другой траектории, она успела обзавестись новыми знакомыми и увидеть такое маленькое, рыжеволосое чудо, от которого была уже просто в восторге. Егор быстренько съел по очереди все конфеты, которыми его угостила «добрая тётя Вера», и снова приготовился расположиться на коленях у Людмилы.

– Нет, Егорка, давай лучше я тебя на диван уложу, – предложила заботливая мать и схватила малыша на руки. Вера посмотрела на него, и этот мальчик показался ей сейчас таким абсолютно милым и беспомощным, что в очередной раз захотелось оберегать его от всех жизненных проблем и неурядиц.

– Вер, куда его можно положить? – уточнила Людмила и последовала за хозяйкой, которая быстренько расстелила мальчику постельку на вычищенном ею диване. Сами женщины, уложив ребёнка в одной из комнат, расположились на кухне.

– Ну, рассказывай, сколько тебе сегодня стукнуло?! – весело поинтересовалась Люська, доставая из принесённого ею пакета домашнее вино.

– Ой, лучше не напоминай, – тридцать один! – смеясь, ответила девушка и поставила на стол сверкающие стаканы. – Извини, только такую посуду нашла, – фужеров, видимо, дядька в доме не держал.

– Ой, ерунда! Какие фужеры в нашем колхозе, Вера?! – и обе от души рассмеялись, кажется, не веря, что еще совсем недавно и не знали о существовании друг друга.

– А тебе, разве, можно? – запереживала именинница, заметив, что Люська налила вино в оба стакана.

– Это – можно. Я выпью только одну чайную ложку, так, для настроения и аппетита, – отозвалась будущая мамочка, разрезая пирог на несколько прямоугольных кусочков.

– Валерий не против был того, чтобы вы ко мне пошли с Егоркой, всё-таки поздно уже? – спросила Вера, беспокоясь, что могла стать причиной недопонимания в семье приятных ей людей.

– Да, что Валерка? Приехал с работы, помылся, поел, да спать завалился. Мальчишек я пораньше спать отправила. Да они, если что, самостоятельные уже совсем, – и без меня справятся вполне.

– Просто на улице уже стемнело, не будет он переживать за то, как вы обратно доберетесь? Или, может, у меня останетесь до утра? – волновалась Вера.

– Нормально доберёмся, кому мы тут сдались? Ты смешная такая, ей Богу, забыла куда приехала? – улыбалась Люська.

– Я вас провожу тогда до самого дома, иначе не смогу спать спокойно. Правда, мне это итак сегодня не грозит, – боюсь, что дядька будет везде мерещиться.

– Сами дойдём, – даже не думай. А «Митрич» спокойным был мужиком, добрым, так что не будет он тебя мучить своими явлениями.

– Надеюсь, что так оно и будет! – выдохнула Вера и подняла стакан с пьянящим содержимым. Она так давно уже не выпивала, что, кажется, охмелела уже от одного только запаха алкоголя. – Выпьем за знакомство? – предложила она.

– Знакомство, конечно, это очень хорошо, и я рада, что ты встретилась Валерке на пути, только сначала давай-ка за тебя, за именинницу, за твоё здоровье и счастливую личную жизнь? Всё-таки годки бегут, нужно и о семье, и о детках подумать. Мне, вот, тридцать четыре, так я уже скоро, дай Бог, четвёртого рожу.

Ну, я, может, пример и не очень хороший, – в городе обстановка другая, там поменьше детей планируют, а у нас здесь проще, – еда растёт практически под ногами, только рви. Главное, чтобы здоровье было, а всё остальное можно достать и заработать. Правильно?

– Правильно! – поддержала Вера и мысленно согласилась с гостьей, что в её вполне зрелом для семьи возрасте уже пора всерьёз подумать и о ребёнке. Она снова глубоко втянула воздух и постаралась переключить свои мозги на позитивную ноту, чтобы не думать вновь о произошедшей утрате.

Девушка сделала небольшой глоток и к своему удивлению обнаружила, что вино, хоть и довольно крепкое, но приятное на вкус. Впрочем, как и всё, что производила своими трудолюбивыми руками эта молодая женщина.

– Да, семья – это главное. Без неё нет никакого смысла. Вот у вас так всё ладно с Валерием, несмотря на то, что есть разные неурядицы в жизни, с той же самой школой, с работой, наверное, тоже не всё гладко. В городе всё же с этим полегче. Здорово, когда есть к кому прийти и пожаловаться или попросить совета и помощи, – тихо произнесла Вера, заметив, что Люська внимательно выслушала её и опустила глаза.

– Да, не всё у нас настолько гладко и хорошо, как, наверное, может показаться на первый взгляд. Я, в принципе, не болтушка какая-нибудь и не любительница плакаться на свою жизнь, но это деревня, и здесь все друг о друге знают. Поэтому и о нашей семье ты, наверняка, скоро услышишь немало пересудов, – серьёзно произнесла Люська, и сейчас Вере показалось на мгновение, что с ней за столом сидит другая женщина, старше знакомой Людмилы на добрый десяток лет.

Вера ни о чём не стала спрашивать, так как переживала, что Люся будет волноваться, роясь в своих воспоминаниях, но уже поняла, что в их семейной жизни с Валерием тоже произошло однажды что-то очень и очень неприятное.

– Несколько месяцев назад я узнала, что у мужа есть любовница. Узнала случайно, хотя вся деревня уже шепталась за моей спиной. Все вокруг догадывались об этом, но в лицо, правда, открыто не говорили. А я подслушала его телефонный разговор, потом сопоставила некоторые факты, – он часто приезжал домой за полночь, а то и под утро, – говорил, что возил людей, хотя денег у него совсем не прибавлялось.

В общем, я вывела его на разговор, и он мне во всём признался, – Люся как-то криво улыбнулась, и в ее глазах появился грустный огонёк, хотя внешне она старалась выглядеть очень спокойной и не портить праздничного настроения своей собеседнице.

– Девка эта, к которой он ездил, намного младше меня, красивее, стройнее, как говорили, но она, правда, и не рожала ему троих пацанов. Она в детстве жила здесь у дальних родственников, а потом перебралась в Саратов. Сначала училась там, а потом и осталась там жить. Встретились они, видимо, на вокзале. Как-то он подвёз её до дома, и тут всё и началось. Не пойму только, зачем он-то ей сдался со всей кучей проблем и хлопот? Она – девка видная, молодая, неужто никто на неё не заглядывался?

– Около года тянулся этот роман за моей спиной. Мы с ним обо всём поговорили, и я поставила его перед выбором, надеясь, что он покончит со всем этим и выберет не её, а меня и мальчишек. Он сразу мне не ответил, взял время на то, чтобы всё хорошенько обдумать. Два дня вообще не появлялся. Ночевал, видимо, у неё. Я уже, было, решила, что молча ушёл к ней, но потом он снова объявился.

– Тут как раз у меня с сердцем стало хуже, поехала в больницу на обследование. В тот же день нам сообщили, чтобы ждали пополнения. Мы оба были в шоке, но пришлось договариваться о дальнейших планах. Я ему сразу заявила, что приму любое его решение, лишь бы оно, наконец, состоялось, так как жить в таких мучениях уже просто невыносимо.

– Сказала, что девочку буду рожать в любом случае, несмотря на его измены и мои проблемы со здоровьем. Он, правда, пытался отговорить меня, убеждал, что это опасно. Вот я и не знаю до сих пор, за мою ли жизнь он переживал тогда или всё-таки планировал оставить нас с мальчиками.

– Да уж, испытание тебе выпало, Люсь, – врагу такого не пожелаешь, – тихо произнесла Вера, шокированная услышанным и смотревшая куда-то в пустоту, сквозь свою гостью. – Я надеюсь, он осознал теперь свою ошибку и окончательно расстался с этой женщиной? – поинтересовалась она.

– Сказал, что расстался, что обратной дороги нет, но я каждый день жду чего-то неприятного и ни в чём до конца не уверена. Вот и в тот вечер, когда ты вышла из машины вместе с ним, я напряглась, решив, что он осмелился притащить эту девку в наш дом, в дом, где живут его дети.

– Сильно переживаешь? – спросила именинница, не заметно для самой себя опустошив стакан.

– Нет, – мне врачи запретили. Сейчас стараюсь думать только о девочке, чтобы она родилась здоровенькой, и чтобы мне удалось увидеть её после родов, понянчиться с ней. Да и мальчишки еще совсем маленькие, особенно Егорка. Им мама нужна. Не хочу, чтобы их растила посторонняя тётка.

– Всё будет хорошо, Люсь, вот увидишь. После всех мучений, что выпали на твою долю, теперь точно всё будет хорошо, – убеждала её Вера, которая искренне считала, что так оно и должно получиться.

– Ну, а у тебя, что там стряслось с твоим благоверным? Неужели поняла, наконец, что заслуживаешь лучшего к себе отношения, чем он тебе мог дать? – спросила Люся, сделав небольшой глоток чая из своего стакана.

– Я любила его, как ненормальная, с самой школы. Да, что там, до сих пор люблю. А он не обращал на меня никакого внимания. Однажды сообщил, что поедет в Москву поступать, а я вместе со своей подругой Леной отправилась следом за ним. Даже ни на секунду не задумалась о том, что совершаю глупость, что зря еду за ним, ведь он меня не приглашал и не говорил никогда, что я ему нужна.

– В общем, приехали мы с подругой в Москву, поступили в разные учебные заведения. Иногда встречались, но об Олеге почти не говорили, так как еще в школе что-то произошло между ними, о чём мне до сих пор неизвестно. После этого они перестали общаться, а я поддерживала с ним отношения, – мы созванивались и редко встречались.

– Он по-прежнему меня не замечал, хотя я старалась стать идеальной во всём, – постоянно худела, следила за собой, только бы он начал воспринимать меня, как женщину, а не как знакомую неопределённого пола. Я просто бредила идеей выйти за него замуж.

– Однажды, сама не понимаю, зачем, я соврала ему, что беременна, и вскоре мы поженились. Свадьба состоялась, и через некоторое время я попала в больницу с воспалением, а Олегу соврала, что потеряла ребёнка, – Вера остановила на секунду свой рассказ и нерешительно посмотрела на собеседницу, боясь поймать на ее лице выражение отвращения к себе.

Но Люся сидела спокойно, никак не выражая эмоций, что возникали в её душе на тот момент, и только слегка нахмуренные брови говорили о том, что она не одобряет подобных поступков.

– В общем, мы всё-таки поженились, почему и зачем, я до сих пор не могу понять. Может, ему было просто удобно со мной? Прожили десять лет. Я каждый день, как дурочка, ждала его возвращения с работы с таким нетерпением, с каким девчонки бегают на свидания в первую неделю знакомства с молодым человеком.

Он приходил, ужинал, ворчал на меня, если что-то его не устраивало в плане моей уборки или готовки. На моё желание пойти работать он всегда отвечал категоричным отказом, и я покорно, своими руками превратила себя в домашнюю узницу-рабыню.

– А несколько дней назад на меня свалилась сразу целая куча новостей. Сначала я узнала, что жду ребёнка. Переживала о том, как отреагирует Олег на эту новость, ведь детей со мной он пока не планировал. Решила, что скажу ему обо всём на следующий день, но он опередил меня своим шокирующим заявлением. Сообщил, что любит мою давнюю подругу Ленку, что планирует жить с ней, и что она родила ему дочь.

– Подожди, так ты сейчас беременна? – распахнув глаза, прошептала Люська, видимо, надеявшаяся услышать положительный ответ.

– Увы, – когда Олег ушёл и выкинул меня из своей жизни, я не сумела собраться с силами, разнервничалась, ну и, в общем, на этой почве попала в больницу, и там мне сообщили, что беременность сохранить не удалось. Наверное, так я расплатилась за свою ложь десятилетней давности, – дрогнувшим голосом произнесла Вера и ощутила, как тёплая ладонь Люськи прикоснулась к ее руке, словно придавая сил и энергии, чтобы жить дальше.

– Держись, ты сильная. Слышишь? Я бы могла сказать тебе, Вера, что он всё поймёт и одумается, что обязательно вернётся к тебе, но не буду. И знаешь, почему? – спросила Люська, внимательно, как старшая сестра, посмотрев на Веру.

– Нет, – откровенно призналась та.

– Потому что твой мужчина – не Олег. Твой мужчина другой. Он ходит где-то по планете и тоже ждёт встречи с тобой. И эта встреча обязательно состоится. Слышишь? Она обязательно произойдёт и перевернёт всю твою жизнь с ног на голову. Ты обязательно будешь счастливой, выйдешь замуж и родишь нескольких здоровеньких ребятишек. И поработать еще успеешь, – вижу, что тебя гложет этот вопрос?

– Ой, Люсь, хотелось бы в это верить! – улыбнулась девушка и с нежностью посмотрела на приятную собеседницу, которую, кажется, знала всю свою сознательную жизнь.

– А ты верь, верь и мечтай. Тогда всё у тебя получится! – воскликнула Люська с каким-то теплом и душевной добротой, которые, наверное, встречаются только у сельских людей, не избалованных городской жизнью.

– А подруга твоя? Как же она могла так с тобой поступить? – не понимала Людмила, словно в своей жизни никогда не встречала женского предательства.

– Не знаю, – задумчиво ответила Вера, – в школе я видела, что она нравится Олегу, но теперь совсем другое дело, – теперь мы взрослые люди. К тому же, я никогда не замечала интереса к нему со стороны Ленки. Даже не представляю, когда между ними произошло это сближение, – нахмурилась Вера и снова опустошила чуть «обновлённый» стакан домашнего вина.

– И не нужно тебе копаться больше во всей этой грязи, – забудь! Как говорит моя мудрая соседка, Ирка, «плюнь и разотри»! Деток вы нажить с ним не успели, – с одной стороны, это, конечно, не есть хорошо, так как дети – это всегда счастье, и без них жизнь пуста и лишена всякого смысла. Но, с другой стороны, тебя не связывает с этим мужчиной теперь ничего. Главное, что требуется от тебя, – это здраво посмотреть на себя, на свою жизнь и хорошенько подумать, кем бы ты хотела видеть себя лет через пять, – советовала Люська, и Вера в очередной раз удивилась её мудрости и опытности, хотя эта многодетная мамочка была всего на три года старше её самой.

– Кстати, вот кем бы ты, например, хотела работать? – поинтересовалась Люська и внимательно посмотрела на свою собеседницу, которой удалось слегка расслабиться после незначительной дозы алкогольного напитка.

– Я всегда мечтала стать психологом, чтобы помогать людям вылечивать их душевные раны. Смешно, да? – улыбнулась Вера, хотя в глазах её читались боль и отчаяние, – теперь вот сижу, вся опущенная Олегом ниже некуда, ною и жду, чтобы мне самой помогли выбраться из всей этой гадкой истории.

– Ну, не смотря на то, что у нас здесь деревня, и живёт гораздо меньше людей, чем в городе, тут каждый второй обитатель с искалеченной душой. Так что, не переживай, – помогать, есть кому. Вот только одной помощью сыт не будешь, нужно, чтобы это приятное для тебя занятие еще и деньги приносило. Верно? – заулыбалась Люська, снова поглаживая свой животик, где, видимо, снова бедокурила маленькая дочурка.

– Хотелось бы, – согласилась Вера, искренне желая, чтобы когда-нибудь её мечтам было суждено сбыться.

– Вот, если бы нашу школу достроили в этом году, в чём я, конечно, глубоко сомневаюсь, то ты могла бы пойти туда работать, например, детским психологом. Ну, так, для начала. А там, глядишь, и в город бы перебралась, свой кабинет открыла и принимала там не только деток с психическими расстройствами, но и взрослых людей. Как тебе такая идея? – улыбалась довольная Люська, любопытно посматривая на захмелевшую девушку.

– Замечательно, – согласилась та, – но совсем как-то из области фантастики. Кто ж меня возьмёт в школу к детям, если я отучилась на взрослого психолога?

– Егоровна наша, директриса, не просто возьмёт, а с руками и ногами схватит тебя. Правда, я не уверена, что у неё будут финансы на зарплату психологу, но, может, дополнительно нагрузит тебя еще какими-нибудь уроками. Главное, чтобы ты была при деле и хоть не больших, но собственных денежках.

– Это было бы просто здорово! – обрадовалась Вера, даже боясь верить в то, что всё это возможно.

– Да. Только осталось дело за самым малым, но самым длительным, – нужно сделать так, чтобы школу всё-таки нашу доремонтировали и открыли к осени, – задумчиво произнесла Люся, вздохнула и положила в рот шоколадную конфету.

– Люсь, я обязательно постараюсь что-нибудь сделать. Обязательно! От этого зависит не только моё будущее, но развитие и безопасность многих деток, которые снова будут вынуждены долго добираться до школы, и слякотной оленью, и холодной зимой.

– Ой, Вер, может, ты – наше спасение? Может, именно тебе удастся повлиять на нашу администрацию, которая никого из нас и ничего не боится. Ты всё же человек пока посторонний, незнакомый здесь, глядишь, и прислушаются к тебе, побояться в очередной раз нарушать закон? – тихо мечтала Люська, покачиваясь на стареньком стуле из стороны в сторону.

– Завтра выходной, а вот в понедельник обязательно направлюсь прямо в администрацию. Буду требовать, чтобы предприняли меры, нашли средства на ремонт местной школы.

– А если откажут? – испуганно спросила Люська.

– Если откажут, значит, буду обращаться дальше, – в вышестоящие органы, – смело заверила Вера, и женщина, кажется, действительно, несколько успокоилась.

Через пару минут за их спинами раздался тоненький голосок, дамы удивлённо обернулись и заметили на пороге сонного Егорку.

– Егор, ты чего? Выспался уже? – спросила Люся, поддавшись вперёд всем телом, навстречу маленькому сыну.

– Мам, пошли домой? – попросил мальчуган, и Люся резко засобиралась, понимая, что малышу дома будет комфортнее спать, чем в постороннем доме, где совсем недавно произошла смерть его хозяина.

– Вер, ты не обидишься, если мы пойдём? А завтра можно встретиться и еще раз обо всём переговорить? – извиняясь, уточнила Люся, которой хотелось оставить приятное впечатление у именинницы не только о себе, но и состоявшемся дне рождения.

– Конечно, Люся, даже не переживай, – улыбнувшись, ответила Вера, – Егору дома будет спокойнее, рядом с папой и с братишками, – добавила она и искренне понадеялась, что этой семье больше никогда не будут страшны измены, посторонние женщины и проблемы со здоровьем.

– Надеюсь, мы хоть немного скрасили твоё одиночество сегодня? – засмеялась Люся.

– Спрашиваешь! Это был самый лучший мой день рождения за последние минимум десять лет! – тоже засмеялась Вера, ощущая в душе приятное тепло, которое зародилось там по отношению к этой героической женщине и её сыновьям. Вера поймала себя на мысли, что за этот короткий промежуток времени успела не только привязаться к Люсе и к мальчикам, но и уже практически полюбить ребёнка, который еще даже не родился и по-прежнему находился в животе у матери.

– Люсь, давай я вас провожу? Темно уже всё-таки? – переживала Вера, но получив недовольный и настырный кивок головой в ответ, почти успокоилась и вспомнила, что в деревне, наверное, действительно гораздо тише, чем в городе, даже ночью.

Дамы распрощались. Вера воротилась в кухню, чтобы убрать грязную посуду со стола, а Люся, взяв на руки Егорку, отправилась домой, в постель к мужу, который еще совсем недавно был чужим и принадлежал другой женщине.

Только Богу известно, как она переживала и страдала с того самого момента, как в их с Валерием мирной семейной жизни появился еще один человек. Людмила часто думала обо всей этой истории, несмотря на боль и обиду, и пыталась понять, зачем той женщине был нужен её муж. Но по-прежнему не находила ответа. Она не верила в то, что Татьяна полюбила его. Нет. Здесь было что-то другое.

Эта молодая и смелая девушка прекрасно знала, что у Валерия есть жена и трое детей, которых необходимо содержать. Сама она живёт в городе, квартиру снимает.

«Может быть, надеялась, что он бросит нас, а дом оставит за собой?» – разговаривала про себя Люся, направляясь с Егоркой по тёмной улице в сторону своего жилья. – «Но каким бы Валерий ни был, так бы он с нами никогда не поступил. Он не бросил бы мальчишек на произвол судьбы даже в том случае, если бы Татьяна поставила перед ним такое условие».

Несмотря на то, что Люся постоянно старалась успокоить себя, чтобы не навредить изматывающими морально и физически мыслями не только своему здоровью, но и самочувствию будущего ребёнка, ей казалось, что Валерий был вынужден поступить так, а не иначе. Она, мальчики и её незапланированная беременность заставили мужа остаться в семье против его воли.

Она ложилась с ним рядом, крепко закрывала глаза, почти до боли, чтобы ни капельки света не попадало в её глаза, и чтобы она смогла заснуть как можно скорее. Она боялась этой тишины, когда всё в доме засыпало, а она лежала и продолжала накручивать себя, грызть изнутри, что не отпустила, что удержала, хотя она и предоставила ему, вроде, право выбора.

Они быстро добрались до родного дома, в который давным-давно ее привел Валерий. Она была тогда совсем молоденькой, стройненькой девушкой, с распахнутыми голубыми глазами, из которых лилась любовь к мужу и ко всему вокруг. Тогда она была счастлива. Она вышла замуж за мужчину, которого любила искренне. А он оказался не только любимым, но и хозяйственным, работящим, мечтающим о детях.

Валерий же никогда не был многословен, и только то обстоятельство, что он женился на Люсе и запланировал с ней троих детей, заставляло её верить в то, что муж её любит, потому что на словах он практически об этом не говорил. Но Люся не была тем человеком, что «развешивала уши» и преданно заглядывала бы в рот мужчине, который клялся ей в любви каждый день. Гораздо больше слов она ценила поступки, мир в их семье, наличие здоровеньких деток. А недостаток красивых слов и душистых цветов списывала на усталость Валерия и на его недогадливость. Людмила, спустив со своих рук сонного Егорку, поднялась на крыльцо и распахнула дверь в дом. На веранде горел свет, и она удивилась этому, ведь помнила, что, уходя, точно погасила его.

«Значит, муж еще не спит», – подумала она, и в тот самый момент ей навстречу вышел Валерий.

– Вы где так долго шатаетесь? – недовольно пробурчал он, – ребёнку давно спать пора.

– Он вздремнул немного. Мы к Вере ходили, – у неё сегодня день рождения был, – спокойно ответила Люся и посмотрела на мужа, который выглядел полусонным и уставшим. Волосы на его голове торчали в разные стороны, футболка неряшливо выглядывала из домашних штанов, коленки на которых были смешно вытянуты.

– Что, такая необходимость была тащиться куда-то ночью? – продолжал бубнить Валерий, но Людмила, кажется, игнорировала все его слова.

– Вера нас пригласила, и я решила пойти. Егорку прихватила с собой, а мальчишки уже легли к тому времени спать. Не вижу в этом ничего криминального, – с тем же спокойствием отвечала Люся, хотя в душе она была рада возвращению мужа домой.

Каждый день она вставала и думала о том, что видела его в последний раз, в последний раз рядом с собой. Почему-то ей казалось, что скоро он уйдёт от них к Татьяне. Максимум, до чего он пробудет в этом доме, так это до рождения малышки. А потом соберет свои несколько штанов и рубашек и со спокойной совестью отправится на встречу к своей новой возлюбленной.

– Вообще-то я переживал, – ушла, непонятно куда, беременная, с маленьким ребёнком. Пацаны спят, соседи не в курсе, куда ты делась. Хоть бы Ирку предупредила, где тебя искать, – снова проворчал Валерий и нервно почесал рёбра справа.

– Не думала, что ты можешь переживать за нас, тем более за меня, – слегка улыбнувшись, устало ответила Люся и вошла в дом, дав понять мужу, что не настроена сейчас продолжать с ним разговор.

– В смысле? – не понимал муж и требовал продолжения начатой беседы.

– В смысле, что тебе, кроме меня, есть о ком беспокоиться. Разве, не так? – спросила Люся и внимательно посмотрела на мужа. Он скривился в странной улыбке, дав ей понять, что такой разговор ему абсолютно неприятен и не нужен.

– Что еще не так-то? Мы всё уже, кажется, обсудили. Я решил остаться здесь, пообещал, что никуда не денусь. Ты собираешься мне читать морали до самого последнего дня?! – раздражённо спросил Валерий, то ли от того, что ему самому были противны его поступки и слабости, то ли от того, что винил жену в искусственном сохранении их семьи.

– Ничего я не собираюсь. Просто думаю, на сколько тебя хватит, чтобы бороться со своими чувствами, – пояснила Людмила и направилась в детскую комнату, чтобы уложить Егора спать. Валерий тяжело вздохнул и промолчал, и даже Люся не знала, что скрывается за этим вздохом и молчанием.

Но в то, что он когда-нибудь забудет Татьяну и снова полюбит её, свою жену, она уже не верила. Об этом оставалось только мечтать.

* * *

Вера быстро навела порядок в кухне, потом расстелила на диване и плюхнулась на постель, чувствуя приятную усталость во всём теле. Она не стала гасить свет в коридорчике, так как побаивалась спать одна, в темноте, в чужом доме, где недавно находился покойник. Она мысленно прокрутила в голове все события, что произошли с ней в течение этого дня, потом прикрыла веки и улыбнулась, вспомнив забавные глазёнки Егора.

В голове шумел приятный алкогольный остаток, ноги согрелись под толстым одеялом, и Вера, погрузившись в тепло, как в вату, всеми руками и ногами, быстро провалилась в сон.

В каком-то тумане перед её глазами вдруг возник силуэт девочки. Это детское личико, впрочем, как и весь образ, были очень знакомы Вере. Сначала она не могла сообразить, кого же напоминает ей этот ребёнок, но потом поняла, что это… Машенька. Машенька, которая погибла вместе со своими родителями в жуткой аварии, и фотографию которой Вера недавно видела на кладбище. Девочка шёпотом обращалась к молодой женщине, только среди сказанных ею слов Вере удалось разобрать всего несколько. Она говорила что-то о дочери Олега, о том, что девочке нужна помощь, которую в силах оказать именно Вера. Далее она что-то произнесла про Люсю и про её будущего ребёнка. Вера в забытьи, не понимая толком, сон это или явь, пыталась разобрать смысл данного монолога, жадно цепляясь за каждое словечко. Но с каждой секундой голос Машеньки становился всё тише и тише, словно она куда-то улетала.

Далее детский силуэт сменился чуть сгорбленной мужской фигурой, с покатыми плечами и поредевшими в силу возраста волосами на голове. Вера сразу узнала своего дядьку, которого в этом посёлке все называли «Митричем». Он сначала улыбался, потом поднял в туманном воздухе указательный палец и погрозил Вере. Но он не ругал ее, скорее, предупреждал, чтобы она не совершала каких-то необдуманных поступков.

«Митрич» медленно переместился к грязно-коричневой тумбочке, расположенной в той же комнате, где спала девушка. Он плавно приоткрыл дверцу и извлёк изнутри какой-то белый лист с текстом. Потом он снова погрозил Вере указательным пальцем, ничего при этом не произнося, посмотрел на неё своими добрыми, почти преданными, глазами и испарился точно так же, как это проделала Машенька.

Вера приоткрыла глаза, боясь пошевелиться и думая, что Машенька и «Митрич» действительно приходили к ней, и совсем не во сне. Но вокруг стояла ночная темнота и тишина. Только сверчки подвывали и подстрековывали в унисон этой тёмной ночи, которая была настолько тиха, что не было слышно ни единого дуновения ветерка в крыше.

Вера, несколько расслабившись, набросила на нижнюю половину лица тёплое одеяло и снова провалилась в сладкий сон, который ей так сейчас был необходим. Утро настало абсолютно неожиданно, словно резко накрыло своим ласковым теплом всё, что заснуло накануне. Вера проспала так долго и сладко, что даже не услышала пения петухов, которые были в каждом дворе и орали до хрипоты в горле, словно устраивая соревнования, кто кого перекричит.

Она, нехотя, вытащила ноги из-под тёплого одеяла, ощутив кожей прохладу коричневого пола. Потом взглянула на окно, сквозь чистое стекло которого пробивались ярко-жёлтые лучи приветливого солнышка и преломлялись на вычищенном вчера ею полу. Вера потянулась, ощутив все свои косточки и суставы, а потом улыбнулась, понимая, что сон в деревянном доме это абсолютно иной сон, нежели в бетонной коробочке.

Потом взгляд ее неожиданно упал на грязно-коричневую тумбочку, что виделась ей сегодня ночью, и Вера вспомнила сон, такой странный и такой загадочный, что даже не знала, как стоит на него реагировать. Она приподнялась с постели и приоткрыла дверцу, за которой пряталось несколько белых листов бумаги с набранным на них текстом. Сначала Вера удивилась тому обстоятельству, что в этой деревушке и тем более в доме её выпивающего до самой смерти дядьки нашлись такие идеально белые листы, да еще и с текстом, который явно был набран на компьютере. Она, не привыкшая копаться в чужих вещах, сначала хотела было вернуть свою находку на место, но потом всё же взглянула краем глаза на странные бумаги.

С первых же строк Вера поняла, что это завещание. Ей часто приходилось видеть подобные бумаги, пока она жила с Олегом, который периодически «брал работу» на дом. Далее Вера удивилась еще больше, заметив свои личные данные в составленном дядькой до своей смерти завещании. Вера взглотнула. Сердце нервно заколотилось даже не от того, что она вдруг неожиданно для самой же себя стала наследницей чего-то, а от того, что дядька, которого она видела в глубоком детстве, думал о ней в последние минуты своей жизни.

На глаза навернулись слёзы, так как её нахлынуло чувство несправедливости.

«Господи! Ну, почему я не приехала к нему раньше? Почему ни разу не позвонила за все эти годы и не спросила, как он себя чувствует?» – прыгало в ее голове, отдаваясь неприятной горечью в горле. Ознакомившись полностью с документом, в конце которого стояла подпись её дяди, число и печать нотариуса, Вера поняла, что дядька завещал ей единственное, чем он владел при жизни, – свой дом. Но это было сейчас для неё таким неожиданным и столь необходимым подарком, что Вера на секунду засомневалась в действительности происходивших с нею событий.

Кажется, впервые в жизни у нее появлялось собственное жильё, которое принадлежало бы только ей, в котором только она могла решать, что ей повесить на стену, когда лучше убраться и заправлять ли постель сегодня, так как днём, возможно, выдастся удобная и свободная минутка, чтобы поваляться под ватным одеялом.

– Спасибо, дядя, спасибо! Я этого никогда не забуду, – тихо произнесла Вера, и ей показалось, что «Митрич» непременно услышал ее обращение к нему.

Еще в течение нескольких минут она просидела на полу возле «драгоценной» тумбочки, приходя в себя и боясь верить в то, что жизнь ее, кажется, стала наконец-то налаживаться. Потом поднялась, умылась прохладной водой из умывальника и направилась во двор осматривать уже почти ставшие её собственностью владения. Теперь еще больше, чем вчера, ей захотелось навести не только в доме, но и во всех остальных постройках идеальную чистоту, а также подремонтировать то, что пришло в некоторое запустение, – забор, крыльцо, крышу на бане. Вера, конечно, понимала, что самой ей со всем этим не справиться, что здесь понадобится умелая мужская рука, но она тут же вспомнила о Люське и о ее муже, который, наверняка, согласился бы ей помочь в свободное время и за определённую плату.

Тщательно осмотрев все постройки за домом, Вера оказалась вполне довольна увиденным. Работы предстояло немного, тем более, что никакой живности дядька после себя не оставил. Да она и сама не знала, сколько времени проведёт в этом доме, устроится ли на работу, о которой они вчера разговаривали с Людмилой, какой период займёт решение тех вопросов, которые она для себя наметила.

Возможно, другой человек, уехавший из огромной Москвы в посёлок, уже через сутки почувствовал бы в себе невозможную тягу к этому мегаполису и к событиям, которые кипят в нём каждую секунду. Но Вера здесь ощущала себя свободной, словно здесь для нее было больше места, чем в самой Москве. Здесь не было рядом Олега, который буквально душил и унижал ее своими нареканиями и равнодушием. Здесь она была личностью и пока не хотела прощаться с этим статусом, превращаясь в серое пятнышко на одной из улиц Москвы.

Вера набрала побольше воды в вёдра и таз, запланировав практически весь день потратить на уборку в доме и во дворе. А вечером, когда наведёт кругом полный порядок, хотела зайти к Людмиле, чтобы рассказать ей о последних новостях в своей жизни, и посидеть с Егоркой, по которому уже успела соскучиться.

Девушка уже полностью погрузилась в уборку дома к тому моменту, как во дворе раздался еле уловимый скрип затворившейся калитки. Вера улыбнулась, подумав, что Люська сама пришла к ней в гости, и не поторопилась проверять, кто же там, в действительности к ней пожаловал. Через минуту на пороге дома показался незнакомый мужчина, в кепке, широкоплечий, с тёмными усами и неприятными глазами, в которых читалась явная неприязнь к женщине, что он застал в этом доме.

– Добрый день. А, что здесь, собственно, происходит? – грубовато спросил мужчина и впился в Веру своим пристальным взглядом, от которого ей захотелось провалиться сквозь землю.

– Добрый день, – запинаясь, ответила Вера. Я здесь убираюсь.

– Я вижу. Только не совсем понимаю, кто Вы и зачем прибираетесь в доме, который принадлежит не Вам, – пояснил неприятный мужчина.

– Меня зовут Вера. Я приехала к своему дяде на похороны. Правда, на них я попасть не успела, и дядю уже похоронили без меня. А в этом доме я остановилась. Нужно же мне было где-то переночевать.

– Если я правильно понял, Вы приехали на похороны «Митрича»? – задумчиво переспросил тип в кепке.

– Да, – воодушевилась Вера и заставила себя улыбнуться этому хамоватому человеку.

– Ну, насколько я владею информацией, у «Митрича» не было родственников. Он ни разу не говорил о том, что у него есть брат или сестра. Поэтому Вы никак не можете быть его племянницей, – запротестовал тип, словно Вера без спроса проникла в его собственный дом.

– Так, я двоюродная племянница. Если не верите, можете спросить у Татьяны, продавщицы, она помнит меня, и мы с ней в детстве дружили, когда я приезжала к дяде на летние каникулы. – Ну, допустим, – задумчиво произнёс он, словно решая в уме какой-то сложный ребус. – Дядю Вашего похоронили, Вы, видимо, уже сходили к нему на могилку и на днях, насколько я понимаю, планируете вернуться домой? – снова спросил странный мужчина, почти выгоняя Веру из начищенного ею дома. – Не совсем. У меня здесь появились важные дела, поэтому мне придётся задержаться на какое-то время, – возразила она. – А, почему Вас так интересуют мои планы? И кто Вы? Может, я могу Вам чем-то помочь? – вспомнила Вера и внимательно посмотрела на незваного гостя. – Да, боюсь, что Вам помощь нужна больше, чем мне, так как решать свои дела Вам придётся на расстоянии, – Вы не имеете права находиться в данном доме, так как он переходит в собственность и распоряжение администрации посёлка. А я и есть администрация. Я – председатель, точнее говоря, – неприятно проговорил мужчина таким тоном, что Вера занервничала, и ее уши стало закладывать, как в самолёте.

И только сейчас, в это самое мгновение, она вдруг заметила, что человек, назвавшийся «председателем», явился к ней не один. Сзади, за его спиной, на расстоянии нескольких метров, стояла худощавая и совсем молоденькая девушка, которой на вид можно было дать максимум лет восемнадцать. На ней было длинное льняное платьице песочного цвета и вязаная кофта на пуговицах, похожая на те, что раньше носили женщины в годах.

Вера вопросительно посмотрела на нее, не понимая полностью, одна ли девушка пришла к ней или она являлась спутницей того самого председателя. Уловив на себе взгляд молодой женщины, девушка явно смутилась и опустила глаза. Председатель в кепке, видимо, тоже занервничал и поспешил поскорее выяснить всё то, что так его волновало, и свернуть разговор с этой странной дамой, каковой ему показалась Вера.

– Нет, Вы не совсем правильно меня поняли. Я имею полное право находиться в этом доме, так как дядя завещал его мне, – опомнилась Вера, надеясь, что данное обстоятельство полностью изменит к ней отношение этого неприятного мужчины.

– Что значит, «завещал»? – словно не понял председатель и, нахмурив брови, презрительно уставился на свою собеседницу.

– Дядя оставил завещание, в котором прописал свою волю и пожелал, чтобы этот дом после его смерти достался мне. Я уже видела этот документ и планирую на днях съездить к нотариусу, который его зарегистрировал, – деловито поведала Вера, вспоминая то, с каким умным и непринуждённым видом отвечал на вопросы своих клиентов ее уже бывший муж.

– Могу я взглянуть на документ? – всё также хмуро поинтересовался мужчина, в интонации голоса которого ощущалась неприязнь к Вере или ко всем женщинам одновременно.

– Да, конечно, – спокойно ответила Вера, – но имейте в виду, что он не в единственном экземпляре, если вдруг у Вас возникнет странное желание уничтожить его.

Председатель усмехнулся, а девушка, пришедшая вместе с ним, еще больше опустила голову, словно ей было искренне стыдно за его мерзкое поведение. Вера быстро отыскала важную бумагу в тумбочке и протянула ее председателю.

– Ну, то, что этот документ имеет юридическую силу и является оригиналом, нужно еще доказать. К тому же, даже если это действительно подлинное завещание, у Вас уйдёт достаточно времени, чтобы вступить во владение домом. А пока Вы здесь посторонний человек и не имеете права занимать чужую жилплощадь, – прошипел председатель, вызвав в девушке кучу неблагоприятных эмоций.

– Интересно, и чью же это я жилплощадь занимаю?! – возмутилась Вера, искренне боясь, что этот мерзкий чиновничек укажет ей на себя.

– Вот, Варвара, познакомьтесь, – представил он девушку, несколько пропустив ее вперёд. Она наша новая учительница английского. Приехала из города. Нужна работа, а жить негде. Получается, что Вы, Вера, извините, не знаю, как Вас по батюшке, выгоняете на улицу ни в чём неповинного человека. А сами остаётесь в доме, не имея пока на это никаких прав.

Вера спокойно перевела на девушку взгляд, и ее лицо значительно смягчилось при разговоре с ней.

– Добрый день, Варвара. Меня Вера зовут. Ну, раз такое дело, может, нам обеим найдётся место в этом доме, – комнат здесь предостаточно? А? Что скажете?

Девушка вдруг приподняла на нее свои карие глаза, утопающие в длинных чёрных ресницах, которые, казалось, существовали как-то отдельно от самой Варвары, устало улыбнулась и согласилась на предложение Веры сразу и с большим удовольствием, так, словно это оставалась последняя соломинка в ее жизни, за которую непременно нужно было ухватиться.

Председатель явно надеялся, что Вера уступит ему своё жильё сразу и полностью, поэтому договор, заключённый между двумя молодыми особами, мало его порадовал. И Вере показалось, что дело здесь не только, и даже не столько в Варваре, сколько в каких-то его личных интересах. Но ему больше ничего не оставалось делать, как согласиться на те условия, что выдвинула Вера. И, насколько он успел уже заметить, она была совсем не так глупа, как многие люди, с которыми ему приходилось сталкиваться на своём жизненном и «председательском» пути. Он еще некоторое время «мялся», словно не зная, как ему следовать дальше, потом шёпотом пригласил девушку выйти с ним на веранду, чтобы о чём-то договориться. Варя послушно проследовала за ним, оставив Веру наедине с собственными мыслями.

Девушка отсутствовала всего несколько минут, но этого времени Вере хватило, чтобы прийти немного в себя после неприятного разговора со столь же неприятным человеком. Она понимала, что Варя здесь абсолютно ни причём, что ей сложнее еще во сто раз, чем ей самой, так как у Веры есть хоть какой-то жизненный опыт и брезживший на горизонте собственный дом. В то, что у нее получится завладеть им, женщина верила горячо и всерьёз и даже мысли не хотела допускать, что может сложиться как-то иначе.

Варвара, переговорив с глазу на глаз с председателем, вернулась в дом Веры, где, как заметила та, ощущала себя абсолютно посторонней и лишней. Но прийти её снова сюда вынудила явная необходимость, и Вера решила, во что бы то ни стало, помочь этой милой и молоденькой девушке освоиться здесь и встать на ноги.

– Варя, ты не стесняйся, – начала Вера, – можно ведь на «ты», да? – уточнила она. Девушка одобрительно кивнула головой и снова посмотрела на хозяйку этого пусть и несколько ветхого, но вполне приличного по местным меркам жилья.

– Чувствуй себя как дома. Я думаю, что у нас получится найти друг с другом общий язык. Я сама приехала совсем недавно сюда из Москвы. Вот, обживаюсь. Буквально только вчера успела прибраться здесь, так как было очень грязно и пыльно.

В общем, словно знала, что скоро ко мне приедут гости. И на самом деле, я даже рада, что не буду здесь жить и ночевать одна, – как-то немного страшновато. В Москве не бывает таких тихих и тёмных ночей, как здесь, – Вера выдохнула, заметив, что, возможно, слишком много болтает, так как неизвестно, настроена ли эта девочка на разговоры с ней. Но Варя дружелюбно улыбнулась, словно поблагодарив Веру за этот монолог.

– А, почему Вы, ты… приехала сюда из Москвы? Это ведь такой большой и, наверное, замечательный город, – вероятно, не понимала сейчас ее девушка.

– Да, город, конечно, замечательный и красивый, но, как ни странно, он мне счастья не принёс. Больше десяти лет я прожила там, думая, что всё у меня, вроде, складывается нормально, а оно оказалось сплошной иллюзией и развалилось в минуту, как карточный домик, – вздохнув, произнесла Вера и ощутила, как в душу болезненно возвращаются мысли об Олеге.

Варя тоже вздохнула, то ли понимая, что Вере слишком тяжело пришлось в ее жизни, то ли сожалея о том, что так и не смогла до конца дослушать ее рассказ о превратностях судьбы.

– Ой, заболтала я тебя совсем! Ты ведь, наверное, голодная? – спохватилась Вера, заметив, как время подошло уже к обеду, а девушка, сидевшая напротив нее за столом, совсем худенькая и бледная.

– Нет, не беспокойтесь! Вернее, не беспокойся. Я итак проникла в твой дом абсолютно нежданной гостьей, как говорится, как снег на голову, – скромно заметила девушка, и Вера поняла, что та всё еще дико ее стесняется.

– Вот не хватало еще того, чтобы ты тут у меня с голоду умерла, – улыбнулась женщина, уже ощущая, что она в ответе за это молоденькое и милое создание. – Я сама приехала сюда на поезде ночью. Автобус последний давно ушёл, поэтому пришлось просить мужчину на вокзале, чтобы он подвёз меня к дому дяди. Он любезно согласился, но сюда меня не пустил, а предложил переночевать в его доме. Он там живёт с женой и детками. У них трое мальчишек, а сейчас еще ожидают четвёртого малыша. Я согласилась на его помощь, правда, тогда я еще не знала, что у него такое большое семейство! – засмеялась Вера и почувствовала, что обстановка несколько разряжается.

Девушка слушала ее с явным интересом и тоже улыбалась в ответ. Вера поставила на стол чистые тарелки и стаканы. Потом, продолжая по-прежнему болтать, налила в чайник воды и поставила его на плиту, чтобы вскипятить.

– Так вот, утром я проснулась, а Люся, – его жена, – чуть ли не силой усадила меня за стол и давай кормить домашними пирогами. Вот тут мне было неудобно, а ты говоришь, что меня потревожила! Так что даже не бери в голову и не думай об этом. Хорошо? – снова засмеялась Вера и отрезала девушке внушительный кусок от вчерашнего пирога, что притащила ей Люся. – И пирог, кстати, этот она сама испекла и принесла мне вчера. Представляешь?! У нее трое детей, она в положении, у нее муж и огромное хозяйство, а она еще успевает пироги стряпать каждый день и заботиться о других! Всё-таки в городе люди более избалованные, а тут, в посёлке, они себя не щадят, – если надо выполнять работу, то делают, так как никто больше, кроме них, ее не выполнит.

– Да, наверное. Не представляю даже, как привыкать к этой новой жизни. Наверное, тяжеловато будет, – ответила девушка, явно чего-то не договаривая Вере.

– А ты сама откуда приехала? – поинтересовалась она у девушки, которая отломила небольшой кусочек вишнёвого пирога, видимо, устав ждать закипающий чай.

– Я из Саратова приехала. Я с бабушкой жила почти всё детство. Мама умерла, когда я еще маленькая была, а отца я не видела никогда. Мама говорила, что он куда-то в экспедицию уехал надолго. Одно время письма мне писал, и мама мне их передавала. Писал, что очень скучает и любит, что скоро обязательно приедет. Но так и не приехал. А потом, когда я немного подросла, то заметила, что почерк в письмах от отца очень сильно похож на мамин, и тогда поняла, что никакого отца, уехавшего в далёкую и долгую экспедицию, нет, что он просто бросил нас, а письма писала мама, чтобы я чувствовала присутствие в своей жизни отца.

Вера внимательно посмотрела на девушку и словно ощутила ее разочарование в ту самую минуту, когда она узнала правду о письмах. Наверное, похожее ей самой пришлось пережить в тот момент, когда Олег сообщил ей о своих отношениях с Ленкой и об их общем ребёнке. Она встала и ловким движением руки сняла с плиты горячий чайник. Потом разлила кипяток по стаканам и выставила на стол упаковку с чайными пакетиками.

– А бабушка тебе не рассказывала об отце? – поинтересовалась Вера, которой не столько было интересно узнать историю целиком, сколько поддержать беседу с этой уставшей и какой-то измученной девочкой. – Нет. Бабушка всё время отшучивалась, отнекивалась, говорила, что она не в курсе и что мама бы не хотела, чтобы я искала его. В общем, как-то так. Но дома, в альбоме со старыми фотографиями, я нашла одно фото, на котором изображён мужчина рядом с моей мамой. Фотография была спрятана в конверт и лежала на самом низу. Сзади я прочла его фамилию и инициалы. Мне кажется, что это и есть мой отец, потому что мы с ним немного похожи, да и отчество «Сергеевна» подходит.

– Интересно. Так бы знать, где он предположительно живёт или жил, и можно было бы попытаться его отыскать, – произнесла вслух свои мысли Вера. Ты бы хотела увидеться с ним? – спросила она и внимательно посмотрела на девушку.

– Не знаю, – откровенно ответила та, – с одной стороны, я хотела бы с ним пообщаться, а с другой, боюсь. Ведь, если бы он хотел увидеться со мной, то уже давно сам отыскал бы меня, тем более, что мама никуда не переезжала и всю жизнь прожила в одном и том же доме, вместе с бабушкой.

– Да, я понимаю тебя, что и хочется, и страшно. И не знаешь, как лучше поступить. Раньше я всегда считала, что лучше попробовать что-то сделать и пожалеть об этом, чем не попробовать и потом всю жизнь себя за это казнить. Но теперь даже и не знаю, как лучше. Вот я, например, мечтала выйти замуж за одного человека, которого любила безумно с самой школы. А он меня не любил. Но я надеялась, что моих только чувств нам хватит с лихвой.

– Прожили мы десять лет, а недавно он сообщил мне, что любит мою лучшую подругу, и у них родилась дочка. Вот так, что называется, попробовала. Теперь вообще не знаю, что делать со всем этим, к чему привело моё любопытство и желание влюбить в себя человека, который душой и сердцем, как оказалось, принадлежал другой.

– Ничего себе, как у Вас сложилось. Никому такого не пожелаешь, – поддержала девушка, и Вера ощутила, будто ей стало легче.

– Да уж, – задумчиво произнесла она, словно ее мысли были где-то сейчас очень далеко, – подожди, так, если твоя мама никуда не уезжала, значит, отец, возможно, тоже живёт в Саратове? – вдруг спросила она, чем совершенно удивила девушку, которая думала, что Вера переживает сейчас из-за краха собственной семьи. – Ну, да, хотя два года мама прожила в Москве. Она поступила там в институт, но потом почему-то бросила учёбу и вернулась к бабушке в Саратов. – Значит, можно предположить, если сойдётся примерно по датам, что мама познакомилась с твоим отцом в Москве? – Да. Я тоже об этом думала. Возможно, она уже беременная вернулась домой. Хотела спросить об этом у бабушки, но не успела. Она умерла полгода назад. – Бедняжка. Ты совсем одна, получается, осталась? – уточнила Вера и отпила из стакана горячий и крепкий напиток. – Ну, да, – скромно подтвердила Варя, – полгода я жила у бабушки в доме, а потом приехал мамин брат, мой дядька, с которым мы никогда толком и не общались, и выгнал меня. Сказал, что он претендует на это жильё, так как развёлся с женой и планирует снова жениться.