Читать онлайн Долг чести бесплатно

Я сидел за массивным столом у себя в кабинете в имении, что находилось в Швейцарии, и с некоторой рассеянностью изучал старинный пергамент. Сам стол был завален листами с моими записями. Был вечер, снаружи стемнело, но освещение я не включал, только настольный светильник. Нравилось мне работать в полумраке.

Я задумался, анализируя то, что смог расшифровать в надписях и рисунках пергамента. Правда, додумать не успел, так как массивные двустворчатые двери неожиданно распахнулись, причем на удивление легко, несмотря на их вид, и в кабинет ворвалась, по-другому и не скажешь, моя супруга Анна. Кстати, выглядела она к своим пятидесяти семи вполне неплохо, от силы на сорок пять. Однако сейчас явно находилась в расстроенных чувствах. Несмотря на моду последних лет, где юбки стали чуть выше колен, она одевалась по старинке. Как двадцать лет назад. А сегодня за окном – начало лета сорок девятого года. Моя супруга считала открытую одежду уделом крестьян и работниц, дворяне так выглядеть не могут, они должны держать устаревший взгляд на многие вещи. Не скажу, что я ее поддерживал.

– Игорь! Ты знаешь, что Антанта напала на Россию?!

– Да, – коротко сообщил я, положив пергамент на стол и откинувшись на спинку кресла: поработать мне, похоже, уже не дадут. – Напали они сегодня с рассветом, введя в бой порядка двухсот дивизий, не считай авиационных частей.

Я уже год как отошел от дел, передав все дела нашему младшему сыну, но кое-какие связи у меня остались, так что уже через час с момента нападения я был осведомлен о случившемся.

– Я решил тебя не волновать, поэтому и не стал сообщать. Ты из-за этого так взволновалась?

Она, положив ладони на столешницу, несколько секунд пристально смотрела мне в глаза и, видимо, не найдя в них то, что желала увидеть, устало вздохнула и сказала:

– Сколько лет с тобой живу, но иногда не понимаю тебя, Игорь. Ты собираешься или нет помогать своей родине?

– Ты о России или о Швейцарии? У меня двойное гражданство. Да и, честно сказать, гражданство России по сути фикция, мне его подарили, я его не принимал.

– России! – прошипела зло Анна. – И не стоит строить идиота. Ты должен помочь Родине! Ты обязан снова надеть мундир и вступить в ряды защитников Отчизны!!!

– Как интересно… – Я сложил пальцы домиком перед собой, задумчиво изучая свою жену. Та снова открылась для меня в новой ипостаси. – У меня такое впечатление, что ты должна была родиться мальчиком, но по какой-то ошибке родилась девочкой. Откуда такой напор и уверенность в том, что я должен делать?

– Это твоя обязанность!

– М-да, упустил я тебя. Вместо того чтобы держать в ежовых рукавицах, довел до того, что юбка стала командовать в доме. Скажи, когда это успело произойти?

– Но!..

– Может, мне напомнить тебе, что с правителем России я не общаюсь? – повысил я голос, перебивая супругу. – Я до сих пор не принял его свадьбу с Ольгой и не дал своего родительского благословения. Да и не спрашивал у меня его никто. И что я ему пообещал? Что больше ноги моей не будет в России.

– Но война – это совсем другое.

– Нет. Благополучие империи меня не волнует, – коротко ответил я и, достав спички, стал зажигать свечи канделябра, что стоял тут же на столе.

Электричество выключали не часто, но такое все же случалось, бывали перебои. В имении был свой дизель-генератор, но пока его не запустили, я использовал эти свечи. Однако сейчас они мне были нужны для другого.

– Но почему?! – воскликнула Анна, это явно был крик души. – Там наша дочь, внуки в конце концов!

– Не волнуйся, я уверен, что когда войска Антанты возьмут Петербург, их успеют эвакуировать.

– Я не знала, что мой муж – трус и подлец, – вырвалось у той.

Замерев, несколько секунд, не мигая, я пристально смотрел на нее. После чего произнес холодным тоном:

– Вот как, значит? Что ж, я отправлюсь на эту войну, подавись, и бумаги на развод подам сам.

Причина, по которой я не хотел участвовать в этой войне, была банальной: возраст. Мне было пятьдесят пять лет. Я младше жены, но это мало значило, воевать я не хотел, навоевался, а вот то, как Анна на меня давила, пусть на эмоциях, вот это уже чересчур, она переступила ту черту, переходить через которую явно не стоило.

У меня действительно было немало причин не участвовать в спасении России, возраст – одна из них, но все же не главная, я для своего возраста был в отличной форме. По сути это наша первая и последняя серьезная размолвка. От моих слов из нее как будто выпустили воздух, ноги подкосились, и она буквально рухнула на стул. Рот то открывался, то закрывался.

Сняв трубку телефона, я сказал:

– Зайди ко мне.

Положив трубку на место, услышал от супруги (надеюсь, вскоре бывшей, ничего, дети взрослые, думаю, примут это как данность):

– Игорь…

– Анна Петровна, не могли бы вы оставить меня, мне нужно подготовиться к отъезду, и видеть я вас не желаю. Мой адвокат свяжется с вами, как только документы по бракоразводному процессу будут подготовлены.

Тут в открытую дверь заглянул подросток в форме русского казака. Погон не было, он не состоял ни в каких частях, хотя и был сыном погибшего казака. Сирота, не дворянин. Я подобрал Ивана, когда ему было пять лет. Отголоски действий советской власти. Когда жандармы и войска стали чистить страну от бывших ее правителей из большевиков, щепки полетели изрядные, большевики так просто не сдавались, устраивали налеты, даже большими группами. Вот и станице, где проживала семья Ивана, не повезло. Вырезали всех. Банду покрошили с самолетов, но жителям станицы было от этого не легче.

Среди тех, кто работал в станице и наводил штурмовики на банду, был мой знакомый ротмистр. Увидев Ивана, он поразился нашей схожести и сообщил мне. Причина, почему я взял парнишку, была в том, что он был полной моей копией в детстве, можно было подумать, что это мой сын. Все так и думали, даже дражайшая супруга Анна, которая невзлюбила Ивана с первых дней, как я их познакомил. Хотя особо его и не третировала. А я сделал его своим ординарцам и стал тренировать. Учил тому, что знал сам. Сейчас этот тринадцатилетний парнишка умел и знал многое. Вот и теперь, уважительно поклонившись Анне, он вопросительно посмотрел на меня.

– Приготовь машину и мои походные вещи с парадным мундиром. Едем на аэродром, потом летим в Россию.

– Есть. – Четко козырнув, он развернулся и скрылся.

– Игорь… – тихо сказала Анна, не отрывая взгляд с пола, но общаться я с ней не хотел, поэтому снова перебил, взяв пергамент со стола.

– Этому пергаменту почти триста лет. Жаль… – Поднеся угол к огню свечи, я зажег пергамент и, держа в руке, смотрел, как тот горит, после чего, бросив остатки в пепельницу, наблюдал, как они догорают. – Этот пергамент принадлежал одному достаточно известному английскому пирату. На нем были зашифрованы координаты клада. Я месяц ломал шифр и хотел через пару месяцев с тобой отправиться на поиск сокровищ, а то почти год совместно не выезжали из имения надолго.

Сам я не курю и не разрешаю курить в своем кабинете, но пепельница нужна, я обычно сжигал в ней то, что мне не нужно. Сейчас все листы на столе я также поджигал от свечи и уничтожал все данные, что мне удалось добыть. Вызвав домоуправа, велел отвести супругу в ее спальню, мол, она в расстроенных чувствах.

Надо сказать, взбесила меня Анна очень серьезно, она действительно переступила черту, так что я решил последовать ее желаниям, но и свои требования выставить. На войну поеду, буду в третий раз спасать Россию, но и разойтись с ней тоже желаю серьезно и окончательно.

Похоже, Анна тоже все поняла. Дурой она не была и знала, что если я что-то решил, то не отступлюсь. Так что ушла смирно. Я же, открыв сейф и ящики стола, жег все что считал важным. В этот кабинет я уже не вернусь никогда. Имение останется Анне.

Все же она вышла меня проводить, но прощаться я не стал, даже не повернулся в ее сторону, сел в машину. Водитель – за рулем, Иван – рядом с ним, а я – сзади. Так и покинул территорию имения. Хотя местные почему-то называли мои земли виллой.

* * *

Открыв глаза, я посмотрел на пальцы, что были испачканы в пыли и в засохшей крови. Молодые пальцы, не мои. Кажется, я лежал на руке Ивана. Рука вытянута, тело я плохо чувствовал. Решив пошевелиться, с удивлением увидел, как шевелятся пальцы на руке. Ну-ка средней палец покажем. Странно, показывает, хотя это не моя рука, я ее не чувствую.

Уже утро было. Солнышко показалось над горизонтом. Сев, я с удивлением бегло осмотрел себя и обе руки. Одну не чувствую. Я ее банально отлежал, вторая в порядке. Сам я был в пыли и в засохшей крови, торс облегали ремни парашютной системы, купол лежал рядом. Я сидел на пыльной дороге, светало. И, кажется… я попал.

То, что я оказался в теле Ивана, моего ординарца и денщика, все в одном флаконе, я уже смирился, а пока в памяти начало всплывать то, что произошло ночью. М-да, плохо было ночью. Ладно, чуть позже расскажу, а сейчас нужно прятаться: слышу приближающийся рев машины, откуда-то с низины доносится.

Вскочив (все точно, я был в теле Ивана, не ошибся), быстро смотал купол в комок, сунул в парашютную сумку и быстрым шагом, на ходу осваивая свое новое тело, стал уходить прочь. Метрах в ста от меня была низина, заросшая кустарником, оттуда рев двигателя и доносился, туда же бежала и разбитая полевая дорога, а с трех других сторон – чистое поле, засеянное пшеницей. Хотя нет, это рожь. Вдалеке, на горизонте поднимается черный столб дыма от горевшей техники. Там упал мой личный самолет, думаю, вместе с моим прошлым телом.

Отбежав от дороги подальше, я лег во ржи, бросив рядом парашютную сумку. Не так и высоко она выросла, но все же скрыть мое новое тело смогла. Выглядываться я не стал, иначе сразу заметят, так что лежа стал пережидать, пока рев двигателя машины не станет удалятся и не стихнет вдали. По звуку это армейский грузовик. То, что это машина русской армии, я был уверен, да и по звуку опознал характерную работу двигателей московского автозавода братьев Игнатовых. Эту линейку двигателей на многие грузовики ставили, включая бронетранспортеры, так что какая машина прошла по дороге, оставалось только гадать. А причины прятаться у меня были. Вполне возможно, что это группа зачистки. Думаю, стоит прояснить ситуацию, в которой я оказался и к которой пока сам не знал, как относиться.

Перевернувшись на спину, я оторвал зеленый стебель и, покусывая его, рассматривая ярко-голубое небо, без единого облачка, размышлял. Два дня назад после размолвки с Анной, ночью я сорвался с места, и мы направились к центральному аэропорту, где в арендованном ангаре стоял мой личный самолет, «Дуглас» американской постройки, с отличным, дорогой выделки салоном, представительского класса. Там и кухонька была, и санузел с душевой, и диван, чтобы поспать.

Летал я сам, имел корочки пилота. Смог с одной дозаправкой, кружным путем через Финляндию добраться до столицы, сел на центральном аэродроме города, кстати, с заметными следами бомбежки: пожары были, самолеты Антанты бомбили город, хотя столицу прикрывали две истребительные авиадивизии и немало зенитных батарей.

Затем посетил императорский дворец, увидел кислую рожу императора Алексея (мне его видеть тоже не доставляло удовольствия) и получил разрешение вернуться из отставки. Я тут имел авторитет немалый по прошлым делам, так что многие генералы и адмиралы меня поздравляли. Паркетные шаркуны. Я хоть тоже вроде как числюсь за лейб-гвардией, но получил направление в армейские части, начальником разведки Западного фронта.

Дальше в Генштабе получил документы с назначением, успел выспаться в квартире старшего сына, с Ольгой пообщался, императрицей, получил полетные карты и ночью вылетел к штабу Западного фронта. И в пути меня атаковал истребитель-ночник. Ошибиться я не мог, силуэт характерный, новейший российский истребитель «АРТ-8». Их не поставляли на продажу, насыщали истребительные части. Название от создателя Андрея Романовича Туполева, отца-основателя истребительного воздушного флота Российской империи. Даже номер рассмотрел, «17». Наши меня сбили. Я успел передать Ивану приказ прыгать, мы оба парашюты перед вылетом надели, оборонительного вооружения на самолете не было. Потом очередь крупнокалиберных пулеметов прошла по кабине, и, уже умирая, я отпустил штурвал. А Иван, похоже, выпрыгнул. Вот такая история.

Хотя стоит упомянуть, что пока на аэродроме Цюриха готовили мой самолет, я успел написать письмо своему адвокату, чтобы тот готовил документы к разводу. Отправил курьером. Утром должен был получить. Не люблю дела откладывать на потом, сразу все делаю. А сейчас уже плевать. Это все отголоски прошлой жизни. Я теперь – Иван Медведев. Забавно, раньше Волковым был, теперь Медведевым стал.

Рев двигателя уже стих, но стал нарастать другой, более мощный гул. Это уже авиация. Вскоре в зону моей видимости начали вползать высотные дальние бомбардировщики Антанты. Раньше я думал, что в прошлом теле сохранил хорошее зрение, но сейчас понял, что зрение у Ивана куда лучше. Самолеты шли на десяти тысячах примерно, а я спокойно их сосчитал. Сорок две единицы. Судя по маршруту, а штурман я неплохой, как и летчик, шли на Минск, скорее всего, бомбить транспортный железнодорожный узел. Я его уже пролетел, конечным маршрутом у меня была Варшава, где и располагался штаб фронта.

Задумчиво изучая бомбардировщики, я размышлял. Обидно, знаете, обидно. Сбил меня свой, это точно, и думаю, не случайно, скорее всего, по приказу. Знаете, мне уже на все плевать, и я решил, что сделаю все, но найду виновников и отомщу. Пусть я переселенец, раз занял тело Ивана, но это решение для меня твердое. Долг чести.

Куда делось сознание и душа мальчишки, не знаю, надеюсь, в раю ему будет хорошо, но я был доволен, что мне именно это тело досталось. Сам тренировал и знаю, чего от него ждать.

Сел и осмотрелся. Вокруг пустота, лишь вражеские бомбардировщики удалялись. Я решил выбираться к людям. Да и переодеться не мешало бы: форма была заскорузлой от грязи и крови. Задумчиво проведя ладонью по форме на груди, я замер, после чего, быстро расстегнув гимнастерку, стянул через голову и изучил пулевые отверстия на груди и спине. Вот оно как? Летчик расстрелял Ивана в воздухе. Скорее всего, купол рассмотрел и расстрелял. Быстро стянув окровавленную рубаху (кровь уже засохла и с хрустом отлипала от тела), я осмотрел торс. Несмотря на то что тело было испачкано кровью, ран я не обнаружил, даже следов.

– Вот оно как, – тихо прошептал я и с яростью, вскинув голову, заорал в пустоту: – Я отомщу!!!

Тут точно работали свои. Значит, кому-то было невыгодно, чтобы генерал граф Волков участвовал в этой войне. Что не удивительно, если вспомнить мои методы работы. Как многие говорили, хотя и за спиной, бесчестные. Даже Алексей в одну из встреч намекнул на это. Я же ответил ему, что мне важен результат, а как он был достигнут, неважно.

Мы тогда сильно с Алексеем поссорились, я прямо сказал, что, если бы не мои такие «бесчестные» методы ведения войны, свой трон он не получил бы. С тех пор Россию я не посещал больше пятнадцати лет. Да, не самые приятные воспоминания. Но ладно, это все прошлое. Война России с Антантой меня не волновала, Алексей сам затянул гайки и довел ситуацию до войны, а вот месть… Я только на одной злости и ненависти держался. Отомщу, клянусь! Для меня это действительно стало делом чести. Пусть в моем понимании, но все же.

Я уже морально, мысленно все осознал, цель всей душой и сознанием принял, так что будем работать. Пусть предатели содрогнутся, услышав только имя графа Волкова. Уж я-то им напомню.

Встав на ноги, я снова осмотрелся. Пока все тихо, хотя дым на горизонте и не думал спадать. То догорал мой эксклюзивный самолет. Три года мне служил, как же я его любил. Дом на крыльях. Дальность полета благодаря увеличенным бакам на треть больше, чем у обычных машин этой марки. Я хотел гидросамолет взять, но все же на этой модели остановился из-за большой дальности, хотя на борту тоже удочки были: рыбачить я любил и люблю. А летал в разные страны часто, без самолета тут никуда.

Вот так, размышляя и горюя по-своему «Дугласу», я снова надел нательную рубаху и темно-синюю гимнастерку, застегнул поясной ремень, сдвинув небольшой кинжал, мой подарок, на живот (так удобнее), и стал изучать карманы. Не густо. Сорок семь швейцарских франков с мелочью (стоит напомнить, откуда мы прилетели) и семь рублей двенадцать копеек российскими деньгами, все монетами. Откуда рубли взялись, это я помню, сам отправлял Ивана в магазин за патронами к своему револьверу, выдав червонец. А чтобы ему продали, записку написал с просьбой к продавцу. Проблем не возникло. Две пачки купил, остальное – сдача.

Что еще в карманах было? На удивление, пусто, только монеты, две банкноты швейцарских франков и зажигалка, сделанная из патрона. Разбитые наручные часы (мой подарок на десятилетие), видимо, пулей зацепило, иголка с ниткой за воротником (учил Ивана не только я, но и охрана имения, старые казаки). Форма новой была, мелочовку Иван, видимо, не разложил, а старая в стирке. На ногах отличные яловые сапоги. Все остальное в самолете осталось, рюкзак и баул с моими и его вещами тоже.

Сапоги я оставлю, индивидуальный пошив, а остальное нужно менять. Купол парашюта из шелка продам, остальную одежду, постирав, несмотря на дыры, тоже. Из оружия только кинжал с лезвием в двадцать сантиметров, и все. Пока хватит, а там уйду подальше, продам, куплю одежду обычного паренька, думаю, горожанина, и начну искать.

В дальнейшей жизни мне есть на что жить и существовать: несколько счетов в разных банках, о которых моя бывшая семья не знала, там почти половина активов семьи расположены, все в золотом эквиваленте. Это я заберу, номера счетов и коды к ним помню, а остального им лет на пять хватит проматывать. Но вот сейчас денег не так и много, хотя, как я уже говорил, мне вполне хватит.

Закинув ремни парашютной сумки на плечо, я бегом выбрался на дорогу. Осмотрел следы колес на пыльной дороге. Вездеход трехосный проехал, покрышки большие с грунтозацепами, как у «Уралов» в первой моей жизни. Это или армейский грузовик «БИ-5», или бронетранспортер, созданный на базе этого грузовика, «Б-4», то есть четвертая модель. Я не то чтобы специалист в российской военной технике, но, думаю, грузовик, уж больно легко проскочил мимо и уехал дальше. Тяжелый бронетранспортер на подъемах слабоват, мотором ревет, а тут ничего подобного не было. И грузовик, и бронетранспортер в войска год назад начали поставлять, не думаю, что их много. Бронетранспортеров вряд ли больше пары сотен, а грузовиков – с тысячу, так что последние встретить шансы куда больше.

Добежав до кустарника, выругался: овраг оказался сухим и пыльным. Пыль была даже на листьях и траве, видимо, оседала после проезда техники. А помыться очень хотелось, кожа, покрытая кровью, что высохла на теле, неприятно зудела и чесалась.

Остановившись в овраге, в котором даже луж не было, я припомнил, где нас «ночник» нагнал. А ведь до Буга мы не долетели, на подходе сбили, я припомнил серебристую ленту воды вдали. Значит, Буг рядом. Только в его сторону я не побежал, туда укатили те неизвестные, а наоборот стал уходить от реки подальше. Тут Белоруссия, водоемов много, найду. Да и с дороги ушел, неизвестно, где расположена воинская часть, из которой был этот грузовик. Хотя гражданским тоже может быть, подобные двигатели и на гражданские модели машин ставились, их расхватывали фермеры. Они были в почете за надежность и долгую эксплуатацию. Заводу двадцать лет, а грузовики первых годов выпуска до сих пор ездят. Хотя тут тоже все зависит от водителя.

Бежал я долго, за это время окончательно освоившись в теле Ивана. Через час водоем нашел, речушку небольшая, перепрыгнуть можно, однако для меня подходила. Скинул сапоги, ремень поясной, все из карманов выгреб и рухнул в воду. Глубина мне по пояс. Стирался я долго, почти час. Потом, выжав одежду, повесил сушиться, а сам еще с полчаса купался. Отмыл ремень и ножны кинжала от крови и лежал, загорая. После недавней зимы в Альпах тело у Ивана было бледным, только лицо вполне загоревшим.

Когда одежда подсохла, я оделся, натянул обувь и, закинув парашют снова на плечо, побрел к крупному селу, которое виднелось вдали. Что примечательно, через него проходила железнодорожная ветка. То, что она рядом, меня не удивило: я летел, используя железную дорогу как ориентир. Кстати, вдали снова послышались завывания мотора. Бомбардировщики Антанты если и бомбили Минск, то, возвращаясь, пролетели в другом месте. А по дороге проехал армейский грузовик, полный солдат, тот самый «БИ-5». Название получил от фамилии владельцев завода, братьев Игнатовых.

Грузовик двигался в сторону села. Хм, село маловато, чтобы там комендатура была, значит, грузовик вряд ли отсюда. Где-то военный городок должен быть. Надо узнать. И сделать это довольно просто, стоит только расспросить ребятню из села. Грузовик скрылся, а я бегом добежал до окраин. Глядя на фруктовые сады, я только вздыхал: плодов еще месяц ждать, а есть уже сейчас сильно хотелось. Ладно жажду в речке утолил, а как с едой быть? Так что придется тут размен делать.

С этим, как ни странно, действительно было не трудно. Найдя ватажку ребятишек моих лет, что, блестя глазами, рассматривали мою рваную казачью форму и кинжал, я легко договорился об обмене. Отдал форму, даже нательное белье, и получил полный комплект справной крестьянской одежды, как раз под меня размером. Сапоги оставил себе, кепку принесли. Парашют сменял на заплечный вещевой мешок и продовольствие. Ремень застегнул, но кинжал убрал в вещмешок.

Еда была обычной, деревенской, запас на три дня: половина капустного пирога, шмат соленого сала, две краюхи хлеба, пять крупных луковиц, чеснок, шесть вареных яиц и копченой круг колбасы. Зажиточное село. А попить принесли бутыль свежего молока. Бутыль на литр, полная. Это все мне остается. Пробка из кочерыжки капустной, выпью молоко и воду буду заливать, как во фляжку.

Поев после этого размена (девчата покормили меня тарелкой щей, кашей и чаем, что принесли из дома – точно зажиточное село, да и вообще крестьяне сейчас в России вполне справно живут), я распрощался с парнями и девчатами и направился к железнодорожной станции. Так легко и без проблем удалось уговорить их, потому что я и рассказал им о сбитом самолете, о котором они уже слышали, как дело было. Всю правду. Кто погиб и кто его сбил. Информация от них быстро уйдет дальше, что генерал Волков погиб, и это хорошо, пусть расслабятся.

Железная дорога была мне нужна, она шла на Минск. Пусть не главная, что на Варшаву, а второстепенная, через Лиду на Белосток. Я не знаю, где находятся аэродромы, на которых базируются ночные истребители, но то, что в Минске стоит эскадрилья-ночников, мне сообщил офицер, который помогал прокладывать полетный маршрут. Сказал, что их обо мне предупредили. Вот и думаю: не оттуда ли этот «семнадцатый»? Конечно, есть сомнение, дальность для него велика, хотя догнать, сбить и вернуться мог, но на последних каплях бензина. Однако других мест базирования я не знаю и надеюсь в Минске разузнать. Возможно, даже о том, кто пилотировал этот истребитель. Должны же об этом быть данные. Найду его и узнаю, кто приказал. Хотя тут дело такое, пилот вполне может быть уже мертв, обычно исполнителей в подобных деликатных делах быстро зачищают.

Сама станция хоть и не на основной ветке находится, но загружена тоже была солидно, от фронта шел санитарный эшелон, вот с ними я до Минска и добрался. В тамбуре сидел. Тут еще пятеро было. Когда начало темнеть, я спрыгнул с подножки на подъезде к станции, эшелон тут сбросил ход, и дальше пошел пешком.

До Минска осталось километров тридцать, я раньше сошел, потому как меня вполне могли ожидать на подъезде. Родители детей и подростков быстро узнают, что пропала часть одежды, и отрезы шелка появились (они уже поделили парашют), расспросят, после этого информация до полицейского дойдет, а тот сообщит дальше по инстанции. Тут все довольно неплохо с охраной службы тыла поставлено. Дети сельские рассказали, что за два часа до моего прихода неподалеку от их села поймали двух английских летчиков со сбитого дальнего бомбардировщика. Еще троих ловят. Крестьяне в этом охотно помогали, наводя поисковые группы. Так что информация уже должна дойти до нужных людей.

Кстати, а тот грузовик с солдатами действительно через село проездом был, из ближайшего воинского городка, там стоит инженерный батальон. Его готовят на фронт отправить. А теперь, пока время есть, пока, разминая ноги, иду к Минску, стоит описать все, что знаю про Антанту. Тут она немного другая по сравнению с моим родным миром, тем, самым первым.

В Антанте было четыре государства. Это Англия, лидирующая в управлении союза, потом Германия, Япония и Италия. Франция смогла как-то отказаться от участия во всем этом, за что я стал даже немного уважать правительство республики. Так что напали с запада дивизии трех государств, Англии, Германии и Италии, ну и Япония на Дальнем Востоке. Видимо, решили повторить Русско-японскую. Бои шли на два фронта.

Я действительно отошел год назад от всех дел, решил отдохнуть и посвятить себя семье, но младший сын вполне справлялся со своей работой, и я его не контролировал. Я узнавал еще до разговора с Анной, что он был в курсе о сроках нападения еще за два месяца и давно передал информацию Алексею.

Тактика войны проста, не удержат наши такие силы, поэтому первый год идет война от обороны на обескровливание противника. Гибкая оборона. Пусть отдадут немалые территории, но это на благо, будут работать по растянутым коммуникациям противника боевые группы кавалерии, уничтожая колонны снабжения. А зимой ударят со всех сторон, партизаны – по тылам, войска – по дивизиям Антанты. В общем, план вполне неплох, только уверен, что разведка англичан давно о нем знает. Однако все равно шансы на победу немалые. Потери будут, но Антанта кровью умоется.

Участвовать я действительно не хотел, и пусть я проредил банковские семьи, все же нашлись те, кто оплатил нападение. Вот я и собирался найти их и уничтожить. Однако демарш Анны натурально взбесил меня, и теперь мы имеем то, что имеем. Не знал, что я настолько обидчив, видимо, старость сказывается. Причем обида до сих пор не прошла.

Участвовать в войне я не планирую, все обещания исчезли с гибелью прошлого тела. Теперь я просто Иван, парнишка, у которого совсем другие планы. Анна получила, что хотела, теперь она вдова и может этим пользоваться. А то, что я на развод подал, быстро замнут, надавят на адвоката, чтобы огласки не было. Не захотят пятнать репутацию семьи. Наверняка еще и пансион будут получать за мою гибель. Все же я вроде как стал действующим генералом, по всем бумагам это прошло.

Общее состояние моей семьи исчисляется пятью миллионами рублей золотом, но в основном все вложено в земли и производства. Наличных средств не так уж и много, едва ли тысяч сорок на счету будет. Остальные счета, как я уже говорил, мой НЗ, которой хранится в золотой валюте в разных банках. Это уже мое. Все честно, там тоже на пять миллионов рублей золотом будет.

Мои родственники со стороны Волковых все обеспечены, все живут спокойно, так что тут тоже все в порядке. А так действительно это прошлая жизнь, и даже намекать, кто я есть, не буду, у меня она новая, отомщу и займусь старыми планами. Сначала уничтожу тех, кто эту войну развязал, банкиров и их исполнителей из правительств разных государств Антанты, а потом – отдыхать, искать сокровища. Клад находится в Карибском бассейне на одном из островков. Кстати, США к Антанте еще не присоединились, заработать на войне хотят, но потом, уверен, встанут на сторону победителя. Им не важно, кто это.

Двигался я до полуночи. Ноги размял, а то пока ехали, немного затекли. В пути поел, весь пирог с капустой съел, так есть захотелось, ну и все молоко выпил. Потом бутылку прополоскал в ручье и наполнил чистой водой. Две трети пути я смог сократить благодаря машине. Нет, я не голосовал, просто пикап застрял в песке, помог вытолкнуть, машина частная, и меня подбросили к окраинам Минска. Вдали уже видны постройки и стоянки нужного мне аэродрома. Как раз в полночь это и было, так что дальше – бегом.

Придерживая лямки вещмешка, я побежал в сторону, где гудели авиационные моторы: военный аэродром работал даже ночью. Добравшись, я узнал, что охраняли его на удивление качественно: патрули, колючая проволока, вышки с прожекторами и пулеметные гнезда, шесть зенитных батарей разного калибра. Вообще, сравнивая советское вооружение и местное, могу сказать, что то, что сейчас используется, где-то на уровне выпуска сорок первых – сорок вторых годов. Правильно говорят: войны – это толчок к развитию технологий и вооружений, а тут войн практически и не было. Последние двадцать лет точно, как советскую власть свергли. Хорошо еще, ядерных бомбардировок ожидать не приходится, так как я просто ликвидировал всех ученых, которые занимались данными разработками, отодвинув ядерную программу глубоко дальше во времени. Надеюсь, там правительства станут умнее, а не как сейчас, подобные неандертальцам с дубинками, что хочу, то и творю.

А вот Антанта повоевать успела, отчего и собралась у границ царства Польского. Они Венгрию и Болгарию захватили в прошлом году и дальше просто накапливали силы. Точно я не скажу, но у англичан дивизий меньше всего, около трех десятков. Они всегда других любили гнать на убой. Итальянцы тоже предоставили лишь семнадцать или восемнадцать дивизий. Больше всего дивизий Германия дала, ну и с два десятка – Япония. Плюс еще националистические дивизии, предатели из бывшей России. Этих тоже на несколько частей набралось. Уж не знаю, откуда. Вот такие силы противостоят России с ее двадцатью шестью дивизиями. Панцирные части (так тут танки называли) и авиацию с флотом я не считаю. Говорилось только о сухопутных силах.

Проскользнуть через охрану мне удалось. С большим трудом, действительно неплоха была. Надо же. Проволока натянута с ржавыми консервными банками, шумовая сигнализация, но я смог проползти ее. Что мне понравилось, видел я в темноте очень неплохо, не скажу, что как кот, но гораздо лучше, чем в прошлом теле. Да Иван мне и ранее говорил, что ночью хорошо видит. Теперь убедился, что не преувеличивал. Это хорошо, мне такие умения пригодятся. Я не скажу, что Иван такой уж уником, люди с хорошим ночным зрением достаточно часто встречаются.

Как я уже сказал, это здорово помогло мне, тем более что и ночь была светлой, луна сияла на небе, поэтому я видел и патрули, и наблюдателя на ближайшей вышке, так что замирал, если поворачивались в мою сторону. Так и преодолел охрану. Потом обошел зенитчиков, два орудия автоматических пушек и добрался до склада. Тут уже поднялся на ноги и шел спокойно, как будто местный. В темноте только силуэт виден, не насторожу, а вот если заметят, как крадусь, это уже подозрительно будет.

Оказалось, передо мной склад запчастей. Ворота открыты были, там кладовщик выдавал детали двум техникам с тачкой. Я укрылся в свежей воронке, которую не успели засыпать после налета, и стал внимательно изучать расположение аэродрома. Он был тыловым, поэтому я наблюдал две эскадрильи дальних бомбардировщиков, несколько специализированных разведывательных (их как раз готовили к вылету, шум их моторов и прикрыл меня, пока я преодолевал полосу препятствий с колючей проволокой). Были транспортные и пассажирские машины, разная устаревшая мелочь, ну и истребители. Их тут оказалось даже больше, чем я думал. Не одна эскадрилья «ночников» здесь базировалась. Похоже, два истребительных полка. Один точно высотный, другой укомплектован основными истребителями боя.

Вообще три года назад было принято решение оставить на вооружении четыре типа истребителей. Это «Метеоры», сильно похожие на «Мессершмиты-109» в моей реальности, из моего родного мира. Их большинство. Потом – тяжелый высотный двухмоторный истребитель, он был основным высотником, пока «АРТ-8» не появились, хотя эти полки до сих пор стоят на вооружении. Ну и четвертый тип, морского базирования. Их еще на поплавки ставят. А так они на авианосцах стоят. Их три у России, по одному на Черном море, на Балтике и на Тихоокеанском флоте. Для Северного еще не вступил в строй, хотя вроде на воду спустили. Тут я точно не скажу.

Кстати, «АРТ-8» внешне были сильно похожи на «Аэрокобры» из моего мира. Двигатель тоже стоял за пилотом, а вал между ног проходил. Вооружение – две двадцатимиллиметровые авиационные пушки и два крупнокалиберных пулемета. Кабины герметичные, с наддувом, оттого и могли подниматься на двенадцать тысяч пятьсот метров.

На аэродроме были «Метеоры» и двухмоторные высотники, однако «АРТ-8» я визуально не нашел, ни одного не было. Мне сообщили, что тут дислоцируется эскадрилья, «ночники» действительно есть, но двухмоторных – полк. Хм, а если у Минска не один аэродром? Надо узнать, мне об этом не известно. Видимо, надо брать языка. Свои? Ну не знаю. Вроде как меня тоже свой сбил. Ладно, убивать и калечить не буду.

Покинув воронку, из которой я и изучал аэродром (в это время два разведчика и эскадрилья дальних бомбардировщиков на взлет пошли, создавая нужный шум), я взял того кладовщика. Вырубил его, он как раз склад хотел закрыть, со спины подкрался. Затащил внутрь, связал его же ремнем и сунул смятую фуражку в рот.

Судя по погонам, он был страшим унтером. Что хорошо, был субтильного телосложения, иначе сомневаюсь, что я смог бы затащить его на склад, все же мне досталось хоть и тренированное тело, но подростка. А так, удерживая обеими руками за шиворот гимнастерки, отволок внутрь, прислонил к ближайшему стеллажу и, закрыв створки, связал. Ну и стал приводить его в сознание.

Темнота в помещении мне помогала, кладовщик меня не видел, даже силуэта, а вот голос подводил, хоть я и старался его изменить, что придавало некоторую комичности ситуации, так как у Ивана пошел бурный рост полового созревания. Голос ломаться начал. Рановато, на мой взгляд. То мальчишеский тенорок, то мощный бас. Я и сам подшучивал над этим, пока не попал в тело Ивана. Данное обстоятельство несколько мешало, надо признать. Да и рост гормонов тоже был не вовремя. Не то чтобы я против, но времени нет.

А так, как только кладовщик пришел в себя, начал вести допрос, стараясь говорить басом. Он крепким орешком оказался, пинаться пытался, от кляпа избавиться. Пытался орать, но я быстро его же кепкой приглушил громкость. А то выдернул, а тот в крик. Пришлось приступить к первичному полевому допросу. Больно, но живым останется и не калекой.

Ломался недолго, так что уже минут через пять смог разговорить. Кричать больше не пытался, так что, выдернув кляп в очередной раз, я наконец услышал то, что мне было нужно, а не новые попытки докричатся до своих. Видимо, осознал, что не услышат. Бомбардировщики улетели, но на аэродроме снова кто-то прогревал моторы, помогая мне.

Оказалось, что нужные мне «ночники» все же на этом аэродроме базируются. Из воронки я не весь аэродром со стоянками техники видел. От него выяснил, что за ангарами была еще одна взлетная бетонная полоса, поменьше, чем та, коей бомбардировщики пользовались. Там санитарная авиация базировалась и те, кто мне нужен. Это все, что я узнал, ни номера нужного истребителя, ни о том, кто на нем летает, он не знал. Был простым кладовщиком, так что не его сфера. Лишь узнал, что на счету этой эскадрильи за двое суток боев семь подтвержденных сбитых, все ночью. Интересно, а мой борт в этот список входит? Сомневаюсь. Тут тайной операцией попахивает.

Уточнив и узнав, что потерь в эскадрилье среди пилотов нет (видимо, исполнителя зачистить не торопились), я вырубил кладовщика. Хорошо, надолго. Оставил связанным, только кляп не использовал, чтобы не задохнулся, и запер его на складе. Прихватив вещмешок, спокойным шагом направился за ангары. Мне в пути трое встретилось, двое офицеров, похоже летчики, и пробежал техник. На меня, как и ожидалось, никто внимания не обратил. Видели силуэт, но кто это, явно не поняли, темнота скрадывала.

Такое передвижение ускоряло перемещение по территории аэродрома. Времени у меня не так и много, уже час ночи, по часам кладовщика посмотрел, так что никто не помешал. Прошел стоянку санитарной авиации, там было пять бипланов, машины вполне удачные, с закрытыми кабинами, берут трех пассажиров, двух лежачих и медсестру. Шевеления у бипланов было не видно, лишь часовой прогуливался, поправляя ремень винтовки на плече.

Дальше уже капониры нужной мне эскадрильи. Тут облом, в капонирах всего два истребителя, где работали бригады механиков, явно обслуживавшие машины после только что прошедшего вылета. Тут не только догадки, но и подслушанные разговоры помогли. Видимо, те два офицера, что мне встретились, летчики с этих аппаратов, остальные на вылете. Эта пара отгоняла самолет-разведчик. Видимо, не нашли, боеприпас не тронутый, а вот заправку машин топливом проводили, бензовоз подъехал, да и вообще осматривали истребители. Нужного номера не было, поэтому будем ждать.

Отойдя в сторону, я присел на накат полуземлянки. Тут, видимо, вотчина механиков, потому как офицеры спали в казарме, их трехэтажные здания белели в стороне. Те двое, как я понял, в столовую направились, у них ночная жизнь, и сейчас был обед.

Капониров было с два десятка, но, думаю, самолетов двенадцать. В ВВС Российской империи эскадрильи состояли из двенадцати самолетов, это всех типов касалось, от бомбардировщиков до торпедоносцев. Звено – четыре самолета, летали парами, вроде той, что в столовую ушла.

Я особо не беспокоился, силуэт в темноте не виден, а если включат подсветку полосы для своих возвращающихся летчиков, просто лягу на траву у землянки и пережду. Меня больше интересовали пять санитарных самолетов. Угнать один, заправив и сделав запас топлива в салоне, хотя бы канистрами, – это отличная идея. Я даже зажмурился от удовольствия, представив, насколько повысится моя мобильность. Тем более эти аппараты могут сесть даже на небольшую поляну, для взлета и посадки хватит короткой полосы, необорудованной. А теперь самое сладкое: топливо у этих бипланов обычное, такое в грузовики заливают и в некоторые панцеры. То есть топливо для него найти будет не проблема. Угнать самолет днем у меня вряд ли получится, зенитчики собьют, а вот ночью шанс есть. Особенно если замаскируют запуск мотора и выезд на полосу ревом прогреваемых моторов. Если будет шанс, то угоню. Машины должны стоять заправленные.

Эти самолеты на удивление удачные. Крейсерская скорость – сто семьдесят километров в час, максимальная – двести десять, дальность у них – девятьсот пятьдесят километров в одну сторону, ну или четыреста с возвратом. А это солидно для санитарного самолета.

Раньше они стояли на вооружении ВВС, в принципе и сейчас стоят, у санитарной авиации, разведывательной, многие у ВМФ на поплавках, но большую часть после капитального ремонта выставили на продажу. Боевые уходили за границу, особенно Турция немало скупила, но такие бипланы многие русские частники приобрели, включая фермеров. Купцы тоже. Образовалось немало разных транспортных компаний, от доставки пассажиров до разных грузов. Среди них такие бипланы особенно ценились за неприхотливость и долгий срок службы.

Не припомню, чтобы в моей первой жизни что-то подобное было. Хотя вроде немецкий «Шторьх» немного похож. Но там моноплан, а тут верхнее расположение крыла и небольшое нижнее, укороченное. На нем крепежи для перевозки раненых в специальных эвакуационных капсулах. Капсулы сложены отдельно, под маскировочной сеткой штабель, не закреплены на местах. По надобности ставят.

Я лег на траву, истребители начали возвращаться, им подсветку для посадки включили, и наблюдал. Вернулись сначала семь самолетов, а чуть позже, минут через пять, и восьмой появился, видимо, отстал от своих. Это не удивительно, большими группами «ночники» не работали, могло дойти до случайного столкновения. Предпочитали парами или одиночками. Так работать проще. Хотя если работать по крупным групповым целям, то вылетали все. А так как налета я не дождался, то летуны – молодцы, отбили.

Самолеты закатывали в капониры, и пилоты, весело переговариваясь, сообщив механикам, что нужно делать, направились в сторону столовой, обсуждая только что прошедший бой, кто и где сбил. Вздохнув, я задумался. Среди двенадцати аппаратов «семнадцатого» не было, я дважды проверил. Значит, тот летчик базировался не на этом аэродроме. Вполне возможно, на аэродроме подскока. Нужно искать, и в этом мне помогут офицеры штаба, здание находилось у вышки с дежурным и диспетчером. На крыше здания – множество антенн. Со связью в армии и ВВС Российской империи все было хорошо. А для меня – плохо, информация обо мне быстро разнесется, что затруднит работу.

Оставив вещмешок на месте, он тут в тени хорошо укрыт, я догнал летчиков и последовал чуть в отделении за ними. Они свернули к столовой, окна там затемнены, светомаскировка довольно неплохо соблюдалась, а я направился к штабу. Тот вполне работал. Видел, как на крыльце двое офицеров курили, посыльного куда-то на велосипеде отправили. В общем, не отдыхали. Об охране штаба не забывали, часовой прогуливался вокруг. Зениток не было, видимо, чтобы во время бомбежки по штабу случайно не попали, поэтому орудия в отдалении стояли.

Когда часовой ушел за угол, офицеры тоже в штабе скрылись, и я подбежал к крыльцу, чуть отжал дверь, изучая в щелочку вход. Стол дежурного был, но дальше по коридору. Там фельдфебель сонный сидел. Не яркий свет имелся благодаря настольной лампе. Окна закрыты, проникнуть в штаб можно только через вход или дверь с другой стороны, эвакуационный выход, но там заперто, я проверял, видимо, она изнутри открывается. Через фельдфебеля не пройду, нашумлю. Значит, мне нужен летчик, желательно с картой. Буду ждать снаружи и ловить. А времени мало, еще чуть больше часа, и начнет светать. То есть резерва нет. Уйти с аэродрома на своих двоих не успею. Тут еще наверняка кладовщика хватятся, все обыщут и могут найти, если надумаю на территории укрыться. Значит, будем угонять самолет. Это единственный шанс, пока обо мне неизвестно.

Тут на полосу сел транспортный самолет, зарулив на стоянку, и от борта под конвоем повели трех летчиков, если судить по мешковатым комбинезонам и шлемофонам. Явно пленные. Их в штаб завели, на допрос, а следом за ними к штабу шел летчик со штурманом с того транспортника. Бортстрелок остался у машины, общался с техниками.

Нагнав экипаж, я одним ударом по затылку вырубил штурмана и, подбив сзади по коленям летчика, упав ему на спину, взял шею в захват, пережимая доступ воздуха. Он пытался бороться, крепкий такой, но я не дал, распластавшись на его спине. Перекатиться на бок он тоже не смог, я ноги выставил, как на шпагат сел. Так что когда тот стал вырубаться, все же ослабил захват, чтобы воздуха глотнул, а затем тихо сказал:

– Я не враг, убивать не буду, но и не друг вам. Меня Иваном зовут, я ординарец графа Казанского, его сиятельства генерала Волкова. Прошлой ночью истребитель «АРТ-восемь» сбил нас. Бил специально по кабине, тварь, где генерал сидел. А когда я выпрыгнул с парашютом, обстрелял и меня в воздухе. Это явно убийство, заранее спланированное и выполненное. Борт имел номер «семнадцать». Я хочу знать, кто летает на этой машине и где базируется. А теперь говори. Негромко. Я не хочу, чтобы меня обнаружили.

– Поручик Твардовский, – прохрипел тот. Видимо, крепко я ему горло пережал, отойти все еще не может. – На «семнадцатом» летает поручик Твардовский. Я из полка «ночников».

– Это я уже понял, у вашего транспортного судна тот же тактический знак, что и у истребителей. Поэтому на захват и пошел. Где мне его искать?

– У штурмана карта. Там обозначения аэродромов подскока. Наш полк раскидали по ним. Аэродром подскока звена, где числится «семнадцатый», находится рядом с Брестом… – Тут летчик помедлил и добавил: – Я с дежурным по штабу был прошлой ночью, вылетов не было. Вообще мой борт должен искать сбитых наших и подбирать их, у каждого летчика сигнальная ракетница есть, но в ту ночь мы не летали. В ту ночь то звено не работало, это точно. Оно нашему штабу подчиняется, и все вылеты там фиксируются.

– Я у него самого спрошу, поднимался он в воздух или нет.

– Послушай, Иван, я хорошо знаю поручика. Пусть он любит выпить, за картишками посидеть, но он достойный офицер. Он не мог подобное совершить… Акхр-р…

На этом я решил прекратить общение, а то уж больно длинные речи он закатывал с ненужными подробностями. Явно время тянул, надеясь, что на нас кто-нибудь наткнется. Так что пережал рукой горло, сонную артерию тоже, и вскоре он, хрипя, вырубился. Встав, я ему еще по затылку серьезно добавил, чтобы подольше находился в беспамятстве.

Снял планшетку штурмана. Перекинув ремешок через голову, повесил ее на боку, больше ничего не брал, тут трофеи брать неправильно, поэтому и кладовщика не обыскивал, все его при нем, а потом быстрым шагом направился к стоянке машин санитарной авиации. Пора сваливать отсюда. Надеюсь, летчик не солгал, и тот, кто нужен, действительно находится там.

Добравшись до стоянки, я подкрался к часовому со спины и вырубил его ударом по затылку. Осмотрев машины, выбрал одну поновее, тут рация была, в старых моделях их не ставили. Из пяти машин три рации имели.

Сбегав за вещмешком, уложил его в кабину и, наблюдая, как идут на посадку ночные бомбардировщики (быстро вернулись, видимо, недалеко летали), запустил мотор. Не давая ему прогреться, я проверил, полные ли баки, и стал выводить на взлетную полосу. Упоры из-под колес и стопоры с элеронов я уже убрал. Дальше – разгон и взлет. И ушел на бреющем. Тревогу подняли, прожектора в разные стороны заметались, но я успел уйти.

На штурвале висели наушники. Надел их и включил рацию, слушая волну, по которой работал штаб. Там тоже тревогу подняли. Включив освещение, открыл карту и стал изучать. Действительно, метка аэродрома подскока имелась, в трех километрах от окраины Бреста расположился. Что ж, летим туда. Тут недалеко, чуть больше трехсот километров, но как я ни напрягал движок, больше двухсот десяти разогнаться не смог, тем более на бреющем шел, так что стало светать, а я еще в воздухе.

Тревога все еще звучала, один из постов наблюдения за воздухом сообщил о шуме мотора, еще и опознал по звуку модель, тут да, звук характерный, так что поисковые партии знали, где меня искать. Уже подняли в воздух истребители, как рассветет найдут, тут без сомнения. Или собьют, или принудят к посадке, в штабе, где был организован центр по поиску, пока еще сами не решили, приказа сверху ждали. Поэтому при первых признаках рассвета я пошел на посадку. Тут удобный луг был, удачно попался, вдали от поселений, правда, размер луга небольшой, но сесть на моем аппарате было возможно. Я решил самолет загнать под деревья, на опушке скрою. Найдут, конечно, но не сразу, что даст мне нужное время.

Посадка прошла хорошо, сел на три точки, у самолета неубираемое шасси было, а вот дальше – как в пьесе, сплошная неожиданность. Оказалось, на опушке был овраг, я его не заметил, низко висевшие ветви деревьев скрывали, и когда подкатил к деревьям, то неожиданно ухнул вниз. Хорошо, мотор я уже заглушил и двигатель стоял, иначе цапанул бы винтом. Еще от неожиданности не успел ударить по тормозам, точно скапотировал бы, а так мягко скатился и встал. А ветви скрыли самолет. Кстати, название у этой модели было довольно приметное – «Аист».

Выбравшись наружу, я осмотрел самолет. Он был в порядке, кинуть трос, за костыль на хвосте уцепить, и можно легко вытащить машину на луг. Грузовик справится. Без него не вытащить. Однако такая маскировка природная меня даже поразила. Похоже, времени у меня будет куда больше, чем я думал. Когда еще самолет найдут.

Дальше перекрыл все, проведя самолету легкую консервацию, неделю, а то и месяц простоит, ничего ему не будет. Овраг сухой. Наушники на место на штурвал повесил и изучил карту на планшетке. Немного не долетел, около двадцати километров осталось. Оставил планшет в кабине. Все же карта наверняка секретная, найдут и успокоятся. Кабину закрыл плотно, обе форточки тоже закрыл.

Отошел в сторону, развязал горловину вещмешка и принялся за ужин. Нужно торопиться, летчик с транспортника передаст информацию, кого я ищу, и поисковики там окажутся быстрее. Не дай бог еще задержат его, придется отбивать.

Добрался я до аэродрома за три часа. Все бегом, все же Иван был отлично натренирован. Самолеты в воздухе видел часто, в основном разведывательные, двух моделей. Несколько раз истребители мелькнули. Редко от чужих глаз прятался, бежал полями и лесами, пользуясь отличным физическим здоровьем Ивана. Даже не особо запыхался.

Аэродром хорошо замаскирован оказался, нашел его по звуку мотора грузовика, что подъехал к автостоянке. Подкравшись, стал изучать аэродром со стороны. Зениток не обнаружил, видимо, основная защита – это маскировка. А вообще аэродром заметно сонным был. С учетом того, что тут «ночники» стояли, нисколько этому не удивлен. Удивительно, что не предупредили о моем возможном появлении, а ведь должны были. Может, тут засада? Успели бы за пять часов с момента поднятия тревоги тут засаду устроить? Брест под боком, вполне могли. Там имеется комендатура, да и контрразведка тоже должна присутствовать. В крепости какие-то части же стоят.

Аэродром находился на опушке леса, там укрыта техника и люди, как взлетная полоса используется полевая дорога, ее разровняли. С другой стороны – засеянное поле. Именно там я и прятался. Отсюда рассмотреть что-то сложно, так что добрался до дороги, рывком перебрался через нее и укрылся на опушке. Пулеметное гнездо за спиной осталось, только часовой у техники прогуливается и еще один у полуземлянки, где виднелась антенна и куда подходили два телефонных кабеля.

Да, я рисковал без разведки нахрапом лезть, но причина была, время утекало как песок сквозь пальцы. Тут землянки начались. Подобравшись по-пластунски к первой, осторожно отодвинул занавеску и осмотрелся. Нары, и много, ну и полно народу. Похоже, технический состав отдыхает. Видел пару комбинезонов, что рядом со входом на веревке висели, сушились. Следующая землянка явно охраны, потом склад какой-то, кухня и, похоже, офицерская. Трое всего спали, да не на нарах, а на кроватях. Только мимо, изучил мундиры на вешалках, прапорщик и двое подпоручиков. Не то. Прапорщик явно из технической части, тот хоть и эмблемы ВВС имел, но не летчик, а вот подпоручики точно летчики. Потом переждал, когда мимо с другой стороны пройдет часовой, что охранял «КП» и землянки, и продолжил. Тут уже вторая офицерская землянка была. Тут попадание, причем двойное. Было два поручика и подпоручик. Последний явно армеец, по погонам и форме видно. Видимо, командует охраной аэродрома.

От командного пункта посыльный пробежал, к счастью, к другой землянке, дальше, а я, протолкнув вещмешок, аккуратно протиснулся в узкое отверстие окна. Вещмешок на стол, осторожно ступая, закрыл дверь, тут крепкая щеколда была, можно изнутри закрыться, после чего одним ударом вырубил подпоручика, он на спине спал, удобно, и вырубил одного из поручиков. Этот на боку, но тоже можно хорошо ударить. Аж всхрапнул. А вот последний на спине спал. Ничего, и его вырубил. После чего пробежался и изучил документы.

Твардовский был тот, что на спине спал, последний из офицеров. Вообще офицерский корпус был неоднородным. Дворян после всех бунтов и репрессий осталось не так много, поэтому Алексей отдал приказ директорам гимназий и школ присматриваться к тем, кто идет впереди других в учебе, умников, к ним и приходили вербовщики в пехотные училища, в авиационные школы, артиллерийские или инженерные. Так что дети купцов, зажиточных граждан, даже крестьян вполне могли стать офицерами. Просто офицерами, выше капитана не поднимутся, но если выслужат дворянство, то и выше. Это я придумал и передал через свою старшую дочь ее мужу. Это я к чему? Все трое дворянами были. Ну что ж, теперь приступим, но сначала двух других свяжем и кляпы в рот вставим, чтобы не помешали, если вдруг очнутся.

Из-под ног, взвившись, взлетела сигнальная ракета, черт, напоролся все же, так что, придерживая тяжелый вещмешок, я со всех ног рванул прочь, надеясь, что боевых мин тут нет, только сигнальные. Сзади начали доноситься крики, раздалось несколько выстрелов и дудукнула короткая пулеметная очередь. Явно не в меня, пули рядом не свистели. Да и лес вокруг, в пределах видимости никого, стволы защитят от шальных пуль.

А вообще допрос прошел неплохо, все по плану. Перед тем как Твардовского привести в сознание, обыскал его. Две тысячи рублей в портмоне банкнотами. Если он игрок, как мне говорили, то откуда? Они обычно на мели сидят. Значит, ошибки нет, он исполнитель. А тут банкноты новенькие, как будто только что из-под печатного станка, банковская упаковка чуть надорвана, видимо, купюры доставал, проверял. Не знаю, может, фальшивые, германцы – большие любители фальшивые банкноты печатать, да и англичане от них не отставали. Кстати, об этом российское правительство знало, к моменту начала войны на банкнотах, по планам, должна обновиться защита от подделок.

Перевернув тело поручика, я привязал руки и ноги к спинкам кровати, в позу морской звезды теперь, и только после этого пробудил его. Сам я закончил изучать его вещи. Забрал как трофеи наручные часы, перочинный нож, табельное оружие, «АПВ» с тремя запасными магазинами, потом разную мелочевку и свежую газету. Вчерашняя, из Минска. Там была заметка о моей гибели. Точнее, большая статья на первой странице с моей старой, двадцатилетней давности, фотографией. Я там в форме генерала.

Было написано, что вражеский истребитель сбил меня, обстрел закончился гибелью. Мол, скорбим и клянемся отомстить, ну и все такое. Думаю, статья в столичной газете будет куда больше, все же тесть императора погиб, однако лично мне было наплевать.

Кстати, у поручика была отличная полуторалитровая фляжка, посеребренная внутри и снаружи обшитая дорогой кожей, явно из личных вещей. Это все, больше ничего не брал. А вот пистолет стоит отдельно описать.

«АПВ» переводится как автоматический пистолет Волкова. Да-да, это я скопировал пистолет Стечкина и выдал в этом мире за свой, как и пистолет Макарова. Сейчас это оружие основное в армии и на флоте для вооружения офицеров и специальных частей. Ими вооружены экипажи панцеров, летчики, моряки. Да много кто. Макаров чуть доделал, имеет двухрядные магазины на двенадцать патронов. В остальном отличий у оружия нет. Я даже премию получил от императора за их создание. Больше в плане оружия я плагиатом не занимался.

В общем, привел поручика в чувство и за пять минут ясно дал понять, что со мной шутить не стоит. Лишившись двух пальцев (кинжал у меня острый), он закивал, согласившись отвечать. Выдернув кляп, я стал слушать, задавая наводящие вопросы.

Я был прав, это был заказ. Была мысль, что это могла быть случайность, мол, не предупредили, самолет американский, в частях Антанты они тоже есть, хотя и не много, могла быть трагическая ошибка. Однако ошибки не было. Проигрался в пух и прах, искал деньги. Вот штабс-капитан из комендатуры Брянска и предложил погасить долг, и даже сверху выдал за работу, сообщив, что нужно ночью перехватить один самолет. Он и согласился. Как раз ему машину починили (сел неудачно при перелете на этот аэродром подскока, задел винтом землю, ремонтировали мотор, винт поменяли), и к нужной ночи самолет был готов. Почему не использовал пушки, он мне пояснил: не было снарядов. Поднялся в воздух типа для проверки машины, в журнал это не вносили, все же нарушение, но половина боекомплекта для крупнокалиберных пулеметов была. Много ли нужно для того, чтобы сбить невооруженный транспортник? Вот он и сбил, потом расстрелял все до железки при атаке на парашютиста, как раз там боезапас и закончился. Это тоже подтвердил.

Данные штабс-капитана я получил. Кто заказчик, Твардовский не знал, его должен был знать посредник. Ну а дальше, засунув кляп обратно в рот, я разделся. Убрав одежду в вещмешок и завязав горловину, совершил с поручиком то, он что заслужил. Он же летчик, поэтому я исполнил пытку «Кровавый орел». Даже в посмертии крылья будут.

В скандинавских сагах был описан кровавый метод казни: жертве делали разрез вдоль позвоночника, затем выламывали ребра наружу так, чтобы они напоминали крылья орла. Затем легкие вытаскивали наружу через разрез и вешали их на ребра. При этом все раны посыпали солью. Соли у меня не было, но я все сделал согласно описанию. Твардовский еще был жив и все чувствовал. Жестко, понимаю, но я очень зол был, а так хоть немного ненависть приглушил. Тем более Твардовский не первый, на ком я этот способ казни устроил, опыт был. Он шестой. Дальше, макая пальцы в кровь, на стене, а тут ровные доски были, написал послание:

«На старости лет обнаруживаешь, что месть – все-таки самый надежный вид правосудия. Генерал Волков убит своими, но всегда найдется тот, кто отомстит. Месть первому свершена».

Не помню, где читал эту цитату, кто ее написал, но она крепко засела у меня в памяти, и вот появилась возможность ее написать.

Шум снаружи меня насторожил. Твардовский еще мычал в подушку. Я быстро вытерся простыней, все же испачкался, дальше вытолкнул вещмешок, осмотрелся. Как раз стук в дверь раздался, посыльный за поручиком пришел, дошла-таки информация, и, выбравшись наружу, по-пластунски я стал удаляться. Там уже ломали дверь в землянку, а я, вскочив на ноги, рванул прочь. А тут эта сигнальная ракета. Мины не было, так что я смог убежать.

Лес не сказать что большой, быстро добежал до противоположной опушки и дальше рванул по полю, прокладывая просеку в пшенице. Охрану аэродрома подняли, часть, возможно, за мной по лесу бежала, но умные попрыгали в кузов грузовика и объехали лес, так что я услышал шум за спиной и упал в пшенице. Черт в середине поля застали, вдали виднелись окраины Бреста, яблоневые сады. Только не убежать, грузовик мигом нагонит.

Развязав горловину мешка, я достал рубаху и штаны. Оделся, сапоги снова натянул, раньше одеться некогда было, и пополз дальше, на локте волоча вещмешок. Так меня трудно заметить, хотя и не говорю, что невозможно. До заборов крайних участков с километр будет, далеко ползти, а перебежками не получится, пшеница скрывает, только когда ползу. Молодая, невысокая. Думаю, следы в пшенице обнаружат быстро, я хоть и старался не оставлять след, но это практически невозможно.

Так я метров сто прополз. Все руки изрезал о молодые стебли, когда рискнул все же выглянуть. А выглянув, вскочил, закидывая вещмешок за спину, и рванул со всех ног дальше. Да еще зигзагами, чтобы прицелиться было сложно. По моим следам трое солдат шло с унтером, метров триста, и нагнали бы. Почти сразу раздались крики и несколько выстрелов, они тоже ускорись. Грузовик стал объезжать поле, помчавшись к дороге. Видимо, хотят у города перехватить. А вот хрен им. Доберусь до города и там укроюсь.

Что примечательно, стреляли в воздух, а не на поражение, пули не свистели. Все же я успел первым, одним слитным движением проскочил через плетень, оказавшись в фруктовом саду, тут было пусто, жители укрылись, выстрелы-то приближались. Мигом пролетев огород, едва касаясь земли, так быстро бежал, я выскочил во двор и радостно захохотал. Это был приз. Во дворе стоял на подножке легкий двухместный мотоцикл. Кажется, «Минск» называется, его там выпускают. Ну да, точно, вон на бачке название.

Пнув заводную ножку, я погазовал, из огорода уже доносился шум, солдаты плетень сломали, перелезая через него, а я снял мотоцикл с подножки, открыл массивную деревянную калитку ворот на улицу и выкатил мотоцикл. А тут из-за поворота как раз тот грузовик с аэродрома с солдатами в кузове вырулил, и именно в мою сторону. Так что, прыгнув в седло, я дал по газам, сразу включив вторую скорость, а за ней и третью. Или четвертую, я пока не разобрался с коробкой передач. Уж больно мощно мотоцикл с места взял.

Солдаты из кузова начали палить по мне, улица пуста, последние жители попрятались, поэтому били на поражение, так что, разогнавшись и притормозив юзом, я свернул, уходя за поворот, и стал снова разгоняться. Уйти на мотоцикле от грузовика удалось легко, однако патруль, что спешил на шум, явно из комендатуры, тоже открыл огонь на поражение. Едва успел уйти в небольшой проулок. Узкий, на мотоцикле проеду, телега с трудом тоже пройдет, а вот грузовик уже застрянет.

Выскочил на параллельную улицу. Она почти пуста, всего три женщины быстро уводили детей, да в конце улицы возница настегивал лошадь, сидя на козлах пролетки. Я погнал следом за ним. Вырваться из города все же удалось, хотя один раз снова под обстрел попал. И ведь попали. Прямо в бак. Топливо стало уходить, так что я выжимал полный газ.

Вылетев на дорогу, стал уходить прочь от города. На дороге мне попалась колонна мужчин в гражданском, их два унтера вели, явно призывники. Мобилизация же шла.

Мотор зачихал вскоре, уже через десять минут, а гнал я рядом с Бугом в сторону Белостока. Поставив мотоцикл на подножку, тут же на обочине полевой дороги (надеюсь, вернут хозяевам), я достал из вещмешка офицерскую сумку, тоже трофей с поручика, там блокнот был и карандаш. Я написал: «На ремонт». Ну и сунул вместе с листком под фару банкноту в пятьдесят рублей. А у меня меньше не было, у поручика в стопке были только эти купюры. А мотоцикл этот стоил, если моя память не подводит, четыреста рублей. Где-то в этом районе. Тот же велосипед, если память мне не изменяет, около тридцати рублей. Так что рубли имели довольно высокую ликвидность.

Я особо не беспокоился из-за потери транспорта. Да, позади пыль видно, за мной погоня, но впереди, чуть-чуть не доехал, был лес, довольно крупный лесной массив. Там меня с собаками не найдут. Правда, от меня бензином несет, часть топлива, что вылилась, на меня попала, собачки след смогут взять, но отмоюсь. Беспокоило меня только одно: штабс-капитан может понять все и сбежать. Или его зачистят. Не хотелось бы, простой полевой допрос быстрее меня сблизит с заказчиком, а пока буду перерывать грязное белье этого капитана в поисках ответа, кто заказчик, уйдет много времени. Так что он мне живым нужен.

Добежав до опушки, я рванул дальше. Сзади рев моторов слышно было, крики, но я уходил. С разбегу нырнув в речку и держа вещмешок на весу, переплыл на другой берег. Отбежав по берегу в сторону, снял с себя все, выстирал. Мыло тоже трофей от поручика, в мыльнице. Из сапог воду вылил, выжал, снова надел на себя и побежал прочь. Спать хотелось просто невыносимо, казалось, упаду и усну, все же столько событий за сутки.

С момента, как попал в это тело, вторые сутки пошли. Нужно укрытие. В лесу прятаться не вариант, сейчас сюда все ближайшие части должны перекинуть для прочесывания. Значит, выход один: вернуться в город и спрятаться там. Вот уж где меня искать не будут.

Вернуться в город мне удалось, я перебрался по стволу упавшего дерева через речушку снова на тот берег. Пропустив поисковые группы, переждал на верхушке дерева, пока цепь пройдет подо мной, после чего добрался до опушки и стал ждать. Тех машин, что за мной гнались, тут уже не было, видимо, за подкреплением их отправили.

Вскоре подъехало четыре грузовика, старье, лет по двадцать им, видимо, по мобилизации забирают у населения. Высадили роту солдат, они выстроились в цепь и тоже скрылись в лесу, а водители, перекурив, сели в машины, выстроились в колонну и поехали прочь. Я как раз успел нагнать замыкающую и забрался в кузов. Поднятая пыль меня скрыла.

Грузовики свернули на перекрестке перед городом в сторону крепости, так что я покинул кузов. Мягко, не поломавшись. Да и катили не быстро. Да и что тут, пять километров от города до того лестного массива. Я не бежал, народу вокруг хватает, особенно детей, а бегущие привлекают внимание.

Дойдя до ближайшего забора, сел в тени: солнце палит, жарко. Потом пытался очистить одежду. Она, будучи влажной, набрала пыли. Кое-как очистил, после чего, убедившись, что чужие глаза в мою сторону не смотрят, перемахнув через забор. Тут густые заросли малины были. Нашел свободный пятачок, устроился там, вещмешок – под голову, и почти сразу меня вырубило. Устал.

Разбудил меня чужой голос. Приподняв голову, прислушался. Девушка напевала по-польски. Привстав, я осторожно выглянул и увидел, как она подвязывает ветви яблони, балансируя на лестнице. Не могла в другое время это сделать? Сев обратно, развязав горловину вещмешка, я достал часы поручика и понял, что проспал без малого восемь часов. Сейчас полдевятого, вечер, скоро стемнеет.

Пощупав сапоги (я их все же снял и портянки сверху положил для сушки), определил, что стельки чуть сырые, но в принципе, считай, высохли. Дальше освободил весь вещмешок. Трофеи горкой сложил отдельно, остатки продовольствия – в другую кучу. На глаз, еще на сутки хватит, но есть сильно хотелось, так что, стараясь не шуметь, хотя девушка все равно ушла, доел все что было из припасов. Как не в себя ем.

В может, дело в том, что ему ресурсы нужны? Ведь тело Ивана точно пострадало от крупнокалиберных пуль, залечилось с моим вселением, а энергию восстановить нужно, вот из-за этого постоянный голод и чувствую. Вполне может быть. С другой стороны, когда попал в тело Игоря Волкова, как-то рана его особо не затягивалась. Да и поди пойми, как эти перемещения происходят.

Хозяева подворья тоже стали ужинать, под навесом стол, семья большая, почти десять человек, большинство дети, вот и я тоже поел. Меня беспокоила мелкая кудрявая собачонка, что все бегала под ногами у хозяев, выпрашивая подачку. Иногда отбегала, принюхивалась. Хорошо, детей за столом много, отвлекали ее. Закончил завтракать, а для меня это был, получается, завтрак. Мышцы после прошлых нагрузок приятно ныли.

Я прикопал мусор и сложил трофеи обратно в вещмешок. Я никого не грабил и ничего не забирал, но трофеи с врагов (а Твардовский именно враг) – это святое. Сволочь, такую фамилию испоганил. Я ведь читал стихи этого поэта, хорошие, мне нравились. Еще когда курсантом был, изучал его творчество, потом уже не до стихов стало. Ладно, не об этом сейчас.

Семья ушла в дом. Покинув кусты малины, да так, что следы моего пребывания найти будет сложно, и снова перепрыгнув через ограду, тут был уже дощатый забор, я оказался за территорией города. Впереди поле, ночь темная. Двигаясь рядом с забором, я дошел до входа в проулок и стал уходить вглубь Бреста. Жаль, день-ночь у меня поменялись, я выспался, сна ни в одном глазу, но будем пользоваться этим.

Найти место постоя нужного офицера сложно, без языка никак, у горожан спрашивать тоже не стоит. Частные дома остались позади, один раз патруль попался, армейский, четверо. Переждал, лежа в канаве. Дальше уже кирпичные дома пошли, многоквартирные, двухэтажные, редко – трех. Вдали железнодорожная станция шумела.

Найдя центральную улицу, вскоре обнаружил и здание комендатуры. Там стояло две легковые машины и три мотоцикла, на крыльце у входа курил офицер. Лениво трепыхался флаг. На нужного офицера был мало похож. Он, докурив, сел в машину и уехал. Не думаю, что меня будут искать в городе, я с шумом покинул его, и вроде как интереса у меня тут нет. Никто ж не знает, что мне сообщил Твардовский, соседи его без сознания были, так что не должны связать этого штабс-капитана, поручика и меня. Считаю, что можно работать спокойно. Однако, все же несколько путей для отхода подготовить нужно, чтобы не метаться, если что пойдет не так. Потом стоит языка взять из комендачей, штабс-капитан – заместитель коменданта, они должны знать, где тот квартирует. Хочу раскрутить всю цепочку посредников до заказчика.

Жаль, с оружием все не так хорошо. «АПВ» для меня слишком массивный, с кобурой в качестве приклада еще ничего, а вот для ношения под одеждой он точно не предназначен, нужно что-то более компактное, так что оружие – последнее средство. Кинжал хорош, дамасская сталь, пока не разочаровал. Ничего, еще наберу себе арсенал. Я вообще обычно меньше двух пистолетов и двух-трех ножей при себе не ношу.

Покинув угол перекрестка, откуда комендатуру рассматривал, я до утра изучал город, два отличных пути отхода подготовил, оба можно использовать, а пока есть время, два часа ночи, устроил лежку в очередном огороде, малина как укрытие мне вполне приглянулась, и уснул. Нужно сил набраться. Штабс-капитана я планировал отследить от комендатуры, как тот выглядит, поручик мне описал.

Проснулся я от лучика солнца, что все же пробился через листву и дотянулся до меня. Сморщившись, я вытянулся, подняв руки, после чего сел и прислушался. Тихо. Лишь шумел привычно город, станция не стихала, вроде авиационный мотор гудел в небе. А так все как обычно.

Посмотрев на циферблат (ремешок трофейных часов я под свою руку подогнал, проколов отверстие), определил, что время пол-одиннадцатого. Нормально. Заведя часы, я собрался и покинув огород, но в этот раз грязно: старушка боевая заметила, крик подняла, однако я уже убежал.

Добежав до перекрестка, пошел дальше спокойно. Кепку почти на глаза опустил, вещмешок – за спиной. Двигался я в сторону местного рынка, что шумел рядом со станцией. Там накупил пирожков и наелся. Молока свежего. Заполнил на водокачке фляжку, а бутылку продал, слишком тяжелая.

На рынке купил легкую куртку, а то в одной рубашке как-то прохладно по ночам. Куртка по размеру, но полы длинноваты, до середины бедер, но как покрывало пойдет.

Из продуктов купил три банки мясных консервов, их даже не прятали, с прилавка продавали. Хотя да, это не советские времена. Одну банку рыбных еще купил, сгущенного молока на пробу, кружку купил, заварки, чтобы чайку можно вскипятить было, и пачку ржаных сухарей. Все в вещмешок убрал, куртка – сверху. Все, места там больше не было.

Вот как раз время обеда, я часы подвел по часам на башенке вокзала, там были точные, как сообщили мне местные, и, добравшись до одной из точек возможных путей отхода, спрятал вещмешок. Если придется бежать, то по пути захвачу. Укрытие на вид простое, но поди там еще найти. Если проще, это была старая пустая собачья конура, вход большой, видимо, крупный пес там ранее жил. В доме старики жили, так что опасности от них я не видел.

После этого направился к комендатуре. Вот там чуечка засвербила, что-то не так, однако сосредоточиться я на ней не успел. Я только вышел из-за угла и подпер плечом стену, сплевывая кожуру семечек, купленных на рынке, на грязную брусчатку, как вскоре из здания вышел нужный мне офицер. Без сомнений, это был он. И звание, и внешность с описанием совпадали. Он заметно нервничал, я даже позлорадствовал: уж точно знал, что с его подручным сделали, вот и был напуган. То, что того допрашивали, он явно знал, а значит, о нем поручик точно сообщил. Да он в ужасе был, в поту, аж дрожал весь. Встал у машины и, достав платок, стал нервно вытирать лицо и шею. Водитель выскочил и услужливо открыл ему дверь. Однако торопиться садиться он не стал. Обернулся и как-то сразу нашел меня взглядом. Ухмыльнувшись, я провел большим пальцем по шее, глядя ему в глаза. Нас разделяло всего шестьдесят метров. Пусть больше нервничает, быстрее потом разговорю.

Штабс-капитан вдруг сделал неожиданное для меня: вытянул палец в мою сторону и заорал:

– Вот он! Ловите!..

С трех сторон ко мне рванули разные люди, доставая скрытое оружие. Разносчик газеты, возничий наемной пролетки, включая его пассажиров, молодую семейную пару, и паренька в форме гимназиста. Все же чуечка сработала не зря, была засада. Я даже сдвинуться не успел, как хрустнул винтовочный выстрел и штабс-капитан, схватившись за грудь, медленно повалился на брусчатку. Между пальцами потекла кровь. Водитель даже подхватить его не успел.

– Черт! – зло воскликнул я.

Выстрел точный, в сердце, наповал, так что шансов не было. Оборвал ниточку заказчик, убрав посредника. Однако не до конца: тот, кто его убил, тоже может что-то знать, нужно лишь его найти. Откуда стреляли, я определил, с чердака многоквартирного дома дальше по улице. Похоже, бойцы охранки тоже определили, откуда стреляли, в ту сторону побежало двое.

Теперь передо мной встала проблема: нужно удрать от тех, кто бежал ко мне, и опередить тех, кто бежал брать стрелка. Все вышеописанное произошло в доли секунды. Дольше описывал, чем происходило. Так что, с места взяв старт, разбежавшись, не обращая внимания на крики, я оттолкнулся от столбушки и, используя инерцию, перемахнул через закрытые высокие ворота. Точно закрытые, снаружи цепь с замком висела.

Спрыгнув на двор, я рванул дальше. А дверь буквально снесли: возничий и его пассажир, крепкие мужики, используя свою массу, вынесли ворота. Разносчик газеты пытался повторить мой прыжок, но завис наверху, пытаясь подтянуться. Доски двери не выдержали, не особо толстые, рейки скорее, и те застряли в каркасе двери, там брус покрепче. Пока выбирались, я смог уйти на параллельную улицу. Перебежав через нее и перемахнув через ограду, рванул дальше.

Выскочив во двор многоквартирного дома, я с столкнулся с той парой, что первой сюда рванула. Студент получил носком сапога в живот и, согнувшись, словил удар ребра ладони по затылку, а вот его помощнице, девушке, что изображала пару в пролетке, досталось легче. Я старался не бить женщин, поэтому отобрал небольшой пистолет, шестизарядный браунинг (вот и оружие для скрытого ношения), и нажал левой рукой на точку на шее, отбиваясь от ее рук правой. Она закатила глаза и обмякла, повалившись на землю.

Во дворе в шоке застыла женщина, она белье вешала, тазик под ногами был. Вот из подъезда спокойно вышел паренек лет четырнадцати-пятнадцати, по тому, как он нервно на меня взглянул, я понял, что стрелок именно он, так что сразу, навскидку выстрелил. Рывок у парня не удался, пуля сбила его с ног, попав в бедро. Снайпер, путая польские и русские слова, стал ругаться, стеная и держась за рану. Женщина заголосила, но я шикнул, и она заткнулась.

Подскочив к стрелку, разорвал рубаху, на плече наливался свежий синяк. Скорее даже намек на его появление. Последние сомнения отпали: он. Дал две пощечины. А то он все еще стонал, держась за ногу, и заорал:

– Кто заказчик?! Кто оплатил убийство офицера? Ну?! Не скажешь, в колено выстрелю! – И приставил ствол к колену, но парень продолжал стенать, однако стрелять в колено я не стал, если так сделаю, то стрелок вырубится от болевого шока. Поэтому стал бить по ране, это привело его в чувство.

Он орать стал, но сквозь слезы все же ответил:

– Я его не знаю-ю-ю…

– Как он выглядит?

– Как богатый господин… ы-ы-ы… в коричневом костюме. Чужак. У него седые виски и зуб золотой сверху. Я проследил, он билет покупал на поезд. На сегодня. Остальные деньги обещал отдать у пивной возле разлива. Много там…

Тут появились преследователи, так что, вскочив и выстрелив стрелку в колено (обещание нужно держать), отшвырнул пистолет. Кстати, тот сотрудник охранки, что гимназиста изображал, завозился, но я рванул прочь. Попадать в руки охранки – это вышка. За пытки и убийство офицера, да еще во время боевых действий, все же война идет, это гарантированный приговор.

В Российской империи смертная казнь вполне действовала. Пусть я несовершеннолетний, но найти ход, как меня подвести под вышку, вполне возможно. Если докажут, что я там был. И несовершеннолетних вешали или расстреливали, смотря за какое преступление, вот по приговору и казнь. А те, кто меня заказал убить, думаю, смогут достать меня и в казематах охранки. Так что нет, в их руки я точно добровольно не попадусь.

– Сдавайся! – проорал «возничий».

– Русские не сдаются! – крикнул я в ответ, прыжком в перекате уходя за угол дома.

Рядом в землю впились две пули, еще одна выбила щепу из угла дома. По ногам били, живым взять хотели. Я рванул дальше, но бойцы охранки успели добежать до угла, продолжая стрелять. Пуля чиркнул по бедру, царапина. Больше попаданий не было, и, используя свои навыки спринтера и легкий вес, перепрыгивая через высокие заборы (в одном дворе здоровый пес клок штанины вырвал, больно ущипнув, но не укусив, не успел), я побежал дальше. К станции. Там как раз пассажирский поезд к вокзалу подходил. Готов поклясться, что нужный мне объект сядет на него. Успеть успею, главное, чтобы охранка не помешала.

Остановившись, преследователи давно позади остались, я занялся раной. Везде были видны солдаты, они улицы перекрывали, видимо, их еще привлекли, но пока небольшая фора у меня есть. Стрелка я вырубил, если сердце выдержит болевой шок, то не скоро оклемается и сообщит, о чем мы общались.

Поглядывая вокруг, я укрылся за поленницей очередного частного двора, до станции немного осталось, и осмотрел рану на бедре. Нужно перевязать, еще не хватало ослабеть от потери крови. Тут скрипнула дверь и на крыльцо вышел старик, поправляя пиджак, один рукав явно пустой был. На пиджаке – два царских креста, ветеран. Он смотрел на меня, видимо, в окно увидел, что во двор выходило. Я стоял со спущенными штанами, одна нога в крови, осматривал рану. Глубокая, но все же царапина, на серьезную рану она никак не тянула, однако перевязки все же требовала.

– Из-за тебя шумят? – с хмурым видом спросил тот.

– Отчасти, – был мой ответ, я как раз пальцами края раны сводил. – Там офицера убили, у комендатуры, стрелка я взял, подстрелив, теперь за мной погоня. Мне чистая холстина нужна, чтобы рану перевязать, и свежие штаны.

– Русский?

– Казак, – кивнул я. – Был ординарцем у генерала Волкова. Я с ним летел, когда нас наш русский истребитель расстрелял. С летчиком я уже поквитался, теперь нужно найти тех, кто отдал приказ.

– Воевал я с генералом, добрый командир. Заходи, перевяжу.

Подтянув штаны, я держал их в руке, сжав кулак, не застегивая ремень, и подойдя к крыльцу, все же уточнил:

– Воевали с генералом или в его подразделении?

– В его. Сто пятый пехотный полк народного ополчения.

– М-м-м, – задумчиво протянул я. – Святые отцы?

– Да, нас так прозвали. Мы детский приют спасли от артогня.

– Слышал.

Дальше я зашел в хату. Пожилая хозяйка засуетилась вокруг меня, довольно быстро и ловко перевязала, явно показывая богатый опыт. Оказалось, раньше санитаркой в госпитале была. А муж ее успел подобрать мне вполне неплохие брюки. Чуть велики, но заправить в сапоги, и не видно. Я и сапоги начистил, даже рубаху сменили, расчесал волосы, сменив таким образом облик, а вот кепку оставил, и, низко поклонившись хозяевам, сказал:

– Спасибо.

– Найди их, сволочей, – напутствовал меня ветеран.

Покинув подворье, я быстрым шагом добрался до вокзала, прошел на перрон. Солдат и сыскарей тут хватало, но после смены облика я стал для них невидимкой. Пока не опознали, решил действовать: подойдя к ближайшему вагону, сунул проводнику трешку (разменял деньги на рынке), и тот пропустил зайцем в вагон. Того, кого нужно, я на перроне не обнаружил, значит, он уже в каком-то из десяти вагонов. Этот вагон был сразу за паровозом, тут подобие плацкарта, верхних полок не было, только сидячие места, по четыре на каждой лавке. Вот так, заглядывая и изучая пассажиров, я осмотрел три вагона. Четвертый – купейный, дороже, чем другие. Пять купе прошел, но все не то, а вот в шестом, похоже, находился тот, кто мне нужен, по описанию подходил.

Мы уже покинули вокзал, и поезд, постукивая колесными парами по стыкам рельс, покидал город. Четырехместное купе, верхние полки пока не заняты, в купе вообще всего три пассажира было. Тот, что в коричневом костюме (виски действительно тронуты сединой), сидел у окна. Напротив него расположилась явно супружеская пара, мужчина, похожий на доктора, даже круглые очки и бородка были, и дама, одетая несколько фривольно, край платья едва коленки закрывал.

Коричневый обернулся на шум открывающейся двери и вздрогнул, встретившись с моим не самым добрым взглядом. На несколько секунд мы замерли, я его провоцировал, и, если это тот, кто мне нужен, он не сдержится. Я не ошибся. Мгновение, и рука у него нырнула под полу пиджака. Показаться она не успела. В том, что он схватился за оружие, я уверен, потому подскочил и пробил ногой мощный футбольный удар в голову. Коричневый обмяк. Я же, взяв за руку, поднял ее. Рука сжимала рукоятку нагана. Это была укороченная модель для скрытого ношения. Подобные, но с лучшей отделкой, еще генералам выдавали. Под пиджаком была оперативная кобура. Хм, неплохая штука, приберу. Положив револьвер на столик, я стал обыскивать коричневого, при этом покосился на пару соседей объекта, что в шоке смотрели на меня, и пояснил им:

– Этот мужчина заказал убийство русского офицера в Бресте, и заказ был выполнен. Сейчас я буду проводить допрос, думаю, не стоит вам это видеть, да и брызги крови на стенах явно отобьют аппетит. Вот десять рублей, попросите проводника вас в другое купе посадить.

Мужчина неуверенно посмотрел на супругу, а та как раз уверенно цапнула банкноту.

– Правильно, – одобрил я. – Бьют – беги, дают – бери.

Дальше я помог спустить багаж с верхней полки, и они вышли, а я заблокировал дверь, кинжалом застопорил, теперь дверь не открыть, выбить если только. И продолжил обыск. Все вещи, найденные на теле объекта, убирал на скамью, где ранее сидели супруги. Потом снял пиджак и отстегнул ремни портупеи с кобурой для скрытого ношения. Скинул рубаху, она мне слегка велика, под рубахой – майка, и вот поверх майки я надел сбрую, подогнав ремни под свой размер. Дальше рубаху надел, проверил, как сидит наган на своем месте. Слегка выпирает. Немного освободил полы рубахи из-под ремня, чтобы чуть свободнее была и скрадывала оружие. Вот, теперь лучше. Мелочевку по карманам убрал, а довольно солидную стопку банкнот, тут почти десять тысяч было, – в саквояж коричневого. Суммы не хватало как раз в виде аванса, что выдали тому парнишке-стрелку. Тысяча рублей стоила голова штабс-капитана, аванс в виде трехсот рублей был. Платить остальное этот заказчик явно не собирался.

За дверью купе начал нарастать шум, заколотили в дверь, приказывая открыть, иначе, мол, стрелять будут, но я не обращал внимания. Связал языка и привел его в чувство, что удалось не сразу, хорошо я ему врезал. Стал допрашивать.

Дикие крики разносились по купе и, видимо, вышли за пределы помещения. За дверью поутихли, поэтому я спокойно вел допрос. Сломался сразу. Обычный посредник, работает на себя, но он дал зацепку, которая мне и была нужна. Его постоянный клиент по подобным деликатным делам, личный помощник одного из великих князей. Я узнал, какого, да и не трудно было вычислить. Их в живых всего трое осталось, остальные еще дети, не выросли. Дальше я выпытывал места встречи, явки, пароли. Он говорил долго, я записывал за ним в блокнот, что нашел в карманах этого посредника. Основное, чтобы не забылось.

В дверь снова заколотили, пытались открыть. Крикнул, что если не утихомирятся, сам стрелять через дверь начну, и снова получил несколько минут тишины. Дальше открыл окно, оно тут широко открывалась, выбраться можно, и, выдернув клинок из запора, сменил его на узкое лезвие перочинного ножа. Вот он недолго подержится.

Воткнув сперва клинок кинжала в живот посреднику, вспорол его ему. Руку коричневого пиджаком обмотал, чтобы кровью не забрызгало. Дальше, макая пальцы в кровь (мужчина лишь мутными от боли глазами наблюдал за тем, что я делаю), стал писать на стене:

«Месть – это ответное зло. Генерал Волков убит, но даже посредники убийства не уйдут от мести».

После этого, выкинув наружу саквояж, сам, держась за раму, выбрался и, оттолкнувшись, перекатом стал гасить скорость, пока не остановился. Хорошо прыгнул, не поломался.

Встав, я отряхнулся и направился вдоль путей за саквояжем. По пути подобрал кинжал, вытер клинок о срезанную траву. До полной чистоты оттер. Я его тоже предварительно выкинул, прыгать с ним в руке опасно, вытирать в купе не стал, так как время терять не хотел. Сейчас же поезд споро удалялся, а я, убрав клинок в ножны, они на пояснице под рубахой были, проверил наган, к нему в саквояже почти сотня патронов была. Там же средства для чистки, ну и походные вещи. Часть мне без надобности, новые куплю, но что-то пригодится.

Задумавшись, я энергичным шагом направился обратно к Бресту. Кто-то скажет, что возвращаться за вещмешком – это жлобство или жадность, но я так не считал. В моей ситуации любые средства нужны, а там и оружие, и деньги. Все пригодится. Можно рукой махнуть, ничего не говорю, тем более вроде как меня в городе с собаками ищут, однако я считал это безопасным. И все из-за случая в поезде. Ищейки скоро узнают, где я был, и рванут в погоню, так что пусть недолго, но побывать в Бресте вполне можно.

Пока шел, да в пути у мостика через речку купался почти час, отмываясь, размышлял. А на месте ли тот самолет, что я с аэродрома угнал? Тут по прямой до него километров двадцать пять будет. Если да, то, угнав грузовик, я смогу его выдернуть из оврага и вот таким путем почти половину пути до столицы преодолею. А если из баков грузовика солью топливо, то и дальше. Тара нужна. Хотя топливо для грузовиков не то, октан низкий. Нужен бензин, что для легковых машин, там он выше. Ладно, вопрос с топливом буду решать чуть позже. У самолета два бака в крыльях по сто литров. Вполне неплохо, потому и дальность довольно солидная.

Тут же на берегу я сделал перекус, в саквояже был сверток с едой. Видимо, коричневый в ресторане заказывал в дорогу. Вино имелось, но я не стал брать, боялся, что побьется, поэтому оставил в купе.

Спешить я не стал, решил подождать ночи. До Бреста не так уж и далеко осталось, километров пять. Отошел от дороги, чтобы шум составов не мешал, тут довольно плотное движение было, и, устроившись в кустах подальше от реки, чтобы слепни не заели, вскоре уснул. Но перед тем как провалиться в сон, успел еще поразмыслить.

Я понимал, почему проводник или начальник поезда не дернул стоп-кран, как раз из-за этого плотного движения. Быть виновным в срывах поставок он явно не хотел, а добраться до ближайшей станции и передать дело в руки полиции ему было гораздо проще. Мне на это было плевать, даже если бы поезд остановили, я бы продолжил дело, мне нужно было знать имя заказчика. И теперь я его знал. Допрашивал так, что посредник желал умереть, какое там солгать, и сообщил, что пока я в прошлом теле отдыхал на квартире сына в столице, этот посредник, получив задание, вылетел в Минск. Оттуда на чартерном рейсе – в Кобрин. Свой человек, с которым тот крутил ранее дела, был в Бресте. Штабс-капитан свое посредничество оценил в пять тысяч, успев их получить, нашел исполнителя, и тот сработал как надо. Где я нахожусь, посреднику передавали по телефону. Вообще им пришлось спешить, думали, что я в Минске на дозаправку сяду, а у меня баки увеличенные были, остановка не требовалась, так что едва успели перехватить.

Надо сказать, сработали топорно. Убийство должно было быть замаскировано под налет вражеской авиации, но тут глубокий тыл, они до этих мест просто не долетали, если только тяжелые двухмоторные «Мессершмидты». Вроде как у немцев уже турбовинтовые и реактивные появились. Да и сбить меня должны были над Польшей. Поторопился поручик, боясь не успеть. Вот с этими мыслями я и уснул.

Проснулся от шума проходящего состава. Очередного. Похоже, зря недалеко ушел. Уже темнеть начало, так что, собравшись, я заторопился к городу. А тут случилось интересное. Не успел и километра пройти, двигаясь рядом с путями, как приметил группу в четыре человека, что шла навстречу. Я поначалу подумал, что это поисковая партия, искать меня явно не бросили, наоборот, дополнительные силы перебросили, но нет, когда я упал и пропустил их, услышал немецкую речь. Диверсанты. Не сказать, что неожиданно, но все равно приятного мало. И упустить я их не мог. А двигались они к тому мосту, у которого я купался. Не знаю, почему, пусть он однопролетный, но охраны там не было. Правда, это единственный мост, что я видел, и есть ли у других охрана, ничего сказать не могу. Думаю, есть, все же важная транспортная артерия, военные не могут этого не понимать. Почему же этот пропустили?

Перевернувшись на живот, я прицелился из своего нагана и спустил курок, почти сразу выстрелив в следующего диверсанта. Преследовать их у меня желания нет, да и возможности такой не было, рубаха светлая, заметят. Хорошо, на земле не увидели или приняли за мусор. И, нажимая раз за разом на спуск (револьвер с самовзводом был), я бил диверсантов в спину. Двоих точно снял, наповал, в шеи стрелял, большие рюкзаки спину им прикрывали, а вот третьего лишь подранил, он перекатом пытался уйти, а получив пулю в плечо, выругался по-немецки:

– Шайсе!

Последний отпрыгнул в сторону, поворачиваясь ко мне лицом, что позволило стрелять в грудь, где была разгрузка, жаль, не успел. Остались против меня раненый и последний, четвертый. Я вовремя перекатился в сторону, и по тому месту, где я только что лежал, прошла очередь автомата. Знакомый звук, автомат Федорова, основное автоматическое оружие Российской армии. Винтовок тоже хватало, но что в боевых, что в штурмовых частях отдавали предпочтение именно этому автоматическому оружию. Видимо, диверсанты были в русской форме с русским оружием.

Оружие мне пригодится, тем более, судя по массивной длинной трубе ствола, один был вооружен ручным пулеметом. Это тот, кого я первым застрелил. А я прицелился над огонек выстрелов из автомата и спустил курок. Стрелок сразу заткнулся, повалившись. Точно в цель. Вот что значит быть ослепленным своими выстрелами. Тот меня не видел. Вскочив, я подбежал к подранку и пинком выбил пистолет из его руки, вторым ударил по ране, отчего тот вырубился. Пробежавшись, проконтролировал, добив еще одного подранка. Он тяжелый, для допроса не годился.

Первым делом снял оружие и амуницию с тела языка. Пистолет, что выбил из руки, оказался знакомым оружием, «люгер». Убрал обратно в кобуру, хороший пистолет, у меня такой ранее был, но пропал вместе с самолетом и прошлым телом. У многих русских офицеров и унтер-офицеров такое оружие было, так что наличие его не особо удивляло.

Немцы под опытных солдат маскировались. Один офицер, унтер и двое рядовых. Трофеями стали три пистолета, три автомата Федорова и ручной пулемет Давыдова. Лет пять назад их начали выпускать в России. Вполне неплохая машинка с ленточным питанием, вроде «РПД-46». Гранаты ручные, в рюкзаки пока не заглядывал, возможно, там взрывчатка, но разгрузки полны магазинов, боеприпаса хватало. Все это я снял и сложил общей горой, оставив тела диверсантов лежать там, где их настигли мои пули.

Подошел и пнул подранка по плечу. Тот уже очнулся, следил за мной незаметно, я это по изменившемуся дыханию понял. Он попытался подбить мне ноги, но я подпрыгнул, пропустив его ногу под собой, и, подождав, пока тот, зажимая рану, закончит матерится, приказал на немецком:

– Рассказывай!

Сломать немца удалось не сразу, волчара крученый, характер закаленный, вроде моего, но все же разговорил. Оказалось, при высадке группа понесла потери: сломал ноги командир, опустившись на парашюте на склон оврага. Они угнали машину, грузовик от фермы, семью фермеров уничтожили, перевезли его и укрыли тут неподалеку, а сами отправились рвать мост.

С охраной наши действительно просчитались: где охраняют, а где нет. Возможно, выделенные силы просто не успели прибыть к охраняемым объектам, обычное головотяпство, вот немцы и торопились рвануть мост, пока никто не мешает. Срыв поставок снабжения – вот их задача. Высадили прошлой ночью, я как раз в Бресте ночевал. Это все, что знал диверсант, обычный боец, не так и много. Добив его, я оставил саквояж с трофеями и рванул в сторону, указанною как стоянку их лагеря. Она находилась в трех километрах от места схватки, в овраге, поэтому я надеялся, что шум перестрелки не донесся до радиста и командира.

Те оказались на месте, командир спал, а радист сидел на склоне и с тревогой крутил головой, из-за него и пришлось долго подбираться, так как опасался нашуметь. Радистом оказалась белокурая девушка, настоящая красавица. Как сказал язык, она из семьи беглецов, из тех, что бежали из России, боясь гнева императора. То ли эсеры, то ли социалисты, а может, и большевики, тот сам не знал.

Точный выстрел – и девушка повалилась на спину. Даже жаль было убивать такую красоту. В голову попал. После этого – два выстрела в грудь командиру. Тот схватился за оружие, а мне языки не нужны.

Дальше стал осматривать трофеи. Что ж, солидно. С фермы те, видимо, уволокли все самое ценное. Припасов на неделю, все, что долго на жаре храниться может, утвари немного, десятилитровый котелок, палатка четырехместная (судя по этикетке, а я подсветил фонариком, что взял у офицера, английская). Видимо, с ними была. Боеприпасы, запас взрывчатки, переносная радиостанция с запасными батареями, бочка с бензином в кузове. Жаль, канистр не было.

Собрав все в кузов, оставив только тела в овраге (маскировочные камуфляжные накидки тоже забрал, они как плащи сгодятся), и поехал к месту боя. Тут тихо, никого не было. Забрал саквояж, трофеи загрузил и погнал к месту стоянки самолета. На вещмешок в конуре я махнул рукой, будет кому-то подарок.

Карту у командира я посмотрел, диверсанты вокруг побегали, срисовали два поста на дороге, так что я их объехал. Что дальше, не знаю, но мне дальше и не нужно. К лугу дороги не было, пришлось проложить, проломившись через кустарник. Я уже сбегал, проверил, самолет на месте, засады нет. Кинул трос и вытащил самолет наверх. Все прошло без проблем. Самолет отбуксировал в сторону, под деревья, там оврага нет. Потом перегрузил все трофеи в салон, надеюсь, поднимусь с таким грузом, и заправил баки. В грузовике мятое ведро было, слил через шланг из бочки и дозаправил машину. Бензин так себе, но смешается с нормальным, октановое число не сильно упадет.

Замаскировав технику, так как начало светать, лег спать. Как стемнеет, улечу, днем слишком опасно.

Поднялся я еще засветло, по часам было четыре дня. Хорошо поспал, еще бы кемарнул, только комары заели. Так что встал и, прихватив полотенце, мыло и котелок, направился к речке. Она тут рядом, метрах в двухстах. Там искупался, помылся и, набрав свежей воды, вернулся, запалил бездымный костерок. В котелке литра три воды, плюс в кружку налил, поставил разогревать. Супчику хочу, а то все на сухомятке. Пока вода вскипала, снял влажную повязку, на рану мазь заживляющую положил, она среди трофеев была, и бинт сверху наложил. Сварил гороховой похлебки, почему-то захотелось.

Я как раз закончил с завтраком, пил чай, когда услышал далекий собачий лай. Не одной, нескольких. Встав, сделал машинально еще один глоток, настороженно прислушался. Сомнений нет, лай приближался. Злой лай, собаки явно идут по следу. Меня ищут? Что-то сомнительно, я чисто ушел. Да и сюда добрался на грузовике, тем более с другой стороны, а не оттуда, откуда поднявшийся ветер лай доносит. Могли меня выследить сверху? Самолеты поисковые все еще нет-нет, да пролетают. Тут тоже сомнительно, я работал чисто.

Следы колеи сверху на траве рассмотреть можно, луг мягкий, взлетать тяжело будет, но таких следов вокруг можно множество найти, крестьяне и фермеры заготавливают запасы сена на зиму, это что, к каждому обнаруженному следу поисковую группу отправлять? Значит, вариант тут один: гонят кого-то другого, и этот кто-то бежит в мою сторону и может, пусть и случайно, выдать меня. А до заката еще два с половиной часа.

Выплеснув остатки чая, там все равно на дне осталось, я быстро все собрал и убрал в кабину самолета, дальше подготовил систему к работе, повернул тумблер подачи топлива, подкачав, после чего, подхватив пулемет с одной стопатронной лентой, побежал навстречу неизвестным. Я же должен знать, кого там гонят.

Неизвестные бежали рысцой, довольно споро, явно диверсанты, но форма камуфляжная, не немецкая. Немцы – асы по части диверсий, а это явно итальянцы. Да и на диверсантов не похоже, состав группы подобран явно под разведку, силовых бойцов мало, двое, скорее, для охраны и прикрытия. Я так думаю, это разведгруппа.

Их было одиннадцать, двое бежали впереди, обогнав основную группу метров на пятьдесят. Моя задача – притормозить их, чтобы преследователи нагнали и вступили в огневой контакт. Пока они друг друга мочить будут, я и свалю.

Поставив пулемет на сошки, я посмотрел в оптический прицел, пулемет имел оптику, и, поправив ленту, кинул две ручные гранаты под ноги тем двум, что осуществляли головной дозор. Дождавшись разрывов, длинной очередью стал расстреливать основную группу, срезав троих, остальные попрятались. Те двое, что шли впереди, были ранены. Когда гранаты упали под ноги, они пытались отпрыгнуть, но все же были нашпигованы осколками и выбыли из боя. Правда, я за ними все же присматривал. Жаль, в мертвой зоне, пулемет не доставал. Остальных я банально сдерживал, стреляя по укрытиям, чтобы не высовывались.

Один раз пулемет смолк, я еще три гранаты раскидал, одну из них тем подранкам из дозора отправил. Один из бойцов пытался в бок уйти рывком, видимо, хотел меня обойти, понял, что тут один стрелок, но я успел его срезать и добил пулеметную ленту. Тут и русские подразделения подошли. Видимо, двух собак отпустили с поводка, они быстрыми тенями мелькнули среди деревьев и вцепились в двух диверсантов, начав их трепать. Раздались крики и выстрелы, собаки заскулили от боли и вскоре смолкли, а среди деревьев уже замелькали солдаты в форме русских пехотинцев. Теперь и мне пора.

Итальянцы геройствовать не стали и начали сдаваться, бросая оружие и поднимая руки. А я с пулеметом на шее, горячий ствол обжигал, рванул к самолету. Пулемет закинул в салон, там сразу стала расплываться ядреная вонь сгоревшего пороха. Сев на место пилота, запустил мотор, после чего сразу, дав газу, начал разбег. До места боя метров сто, солдаты мигом тут окажутся. Так и случилось: когда колеса шасси только оторвались от поверхности луга, на опушке замелькали солдаты, однако с набором высоты я ушел за деревья, скрывшись с их глаз.

Повезло: и уйти удалось, и приостановить диверсионную группу, положив их рожами в землю в таком месте, где кроме деревьев укрытый нет, а уйти не дал, сдерживая огнем, что и позволило русским преследователям подойти и довершить начатое. Вообще в той группе итальянцев мало, может, вообще нет, большая часть криков и мата шла на польском. Это любимые подручные англичан, видимо, передали итальянцам для использования. На то, что тут были именно бывшие римляне, указывала их униформа и выкрики на итальянском. От двух точно слышал. Скорее всего, поляков просто подарили итальянской армии для использования в тылу русских войск. Так что не удивительно, что их задействовали в таких делах.

Меня только одно интересовало: почему среди диверсантов двигалось трое в форме русских офицеров ВВС? То, что они с группой, это понятно, вооружены хорошо. То, что не отстреливались, обуславливалось тем, что я не давал им высунуться, да и моя огневая точка стала для них полной неожиданностью. Нет, диверсанты могут любую форму носить, даже летчиков, но тут что-то не так. Эти самые летчики на диверсантов как раз мало походили, ухватки не те, а вот на опытных пилотов – как раз вполне. Есть такие моменты, когда понимаешь: он – летчик. Да и отреагировали на разрывы гранат и мой пулеметный огонь они позже всех. Повезло, что я отстреливать начал самых опасных, и они все же успели укрыться. Нет, не диверсанты они. Хм, а не угнать ли самолет у них была задача? Может, и не один. А что, вполне возможно. Мне же удалось это сделать.

Ладно, пусть этим следователи занимаются, когда к ним пленных приведут. А я улетал. Однако должен добавить, что улетел я недалеко, километров на тридцать, а там совершил посадку на опушке рощи и, заглушив двигатель, докатился до деревьев. Инерции хватило развернуть самолет, хвост въехал в кустарник. Дальше, выскочив с небольшим топориком в руках и нарубив ветвей в разных местах, чтобы прорех сверху не видно было, стал маскировать самолет. А что вы хотели? Два часа в воздухе днем – это гарантировано попасть под перехват. Тут довольно сильные истребительные части. Кто-то что-то увидит, сообщит, определят маршрут и перехватят. Так что двигаться будут только ночью, а так я улетел за зону поисков, буду дожидаться наступления темноты.

Подачу топлива я пока перекрыл. Успел вовремя, так как в небе появился разведчик-наблюдатель, самолет того же типа, что и угнанный мной. Я же, оставив открытой дверцу, достал все оружие, средства чистки и занялся чисткой, начав со своего нагана. Закончил с наступлением темноты.

Особо меня не беспокоили. Разведчик в небе крутился, то пропадая, то возвращаясь, вдали на горизонте наблюдался столб пыли от проходящей колонны, крестьяне дважды проезжали на телегах мимо рощи, но с другой стороны, где полевая дорога была, а так тихо.

Убрав маскировку, я запустил двигатель и полетел в сторону Санкт-Петербурга. Маршрут я проложил не прямой. Сначала – в Москву, разживусь топливом, а потом и к столице полечу.

Причина выбора именно Москвы, параллельно как пункта добычи топлива, была достаточно уважительной. Сейчас Москва – крупный индустриальный и промышленный город с населением далеко за миллион человек, так что оставаться там незамеченным, слившись с толпой, мне куда проще, чем в небольших городках. К тому же я в последнее время оторван от цивилизации и свежих новостей не имею. Не считая минской газеты, где тоже не все подавалось. В Москве я смогу решить проблему, получив нужную информацию, скупив несколько старых газет, чтобы узнать, что в мире творится. Это был один из планов, помимо добычи топлива.

Сказать честно, до столицы по прямой было даже ближе на несколько десятков километров, чем до той же Москвы. Долететь до нее долечу, но с сухими баками. Однако мне сначала нужно именно в Москву. Причина для меня вполне важная, там проходит службу офицер ВВС, что передавал уничтоженному мной посреднику в купе поезда информацию о маршруте моего полета и где я находился. Он держал связь с постами наблюдения. Именно поэтому успели перехватить меня, иначе пропустили бы, так как я в Минске на дозаправку не сел.

Кто-то скажет, что я излишне жесток и мстителен. Возможно, и так. Но тут тоже стоит пояснить побудительные мотивы моих таких поступков. Репутация. Именно она и побудила работать так громко и кроваво. Методы работы генерала Волкова, а до этого полковника гвардии, сильно отличались от общепризнанных. То есть я имел репутацию кровавого и злопамятного типа. И Иван, как мой воспитанник, не мог отойти от линии поведения Волкова. Где я появлялся, будучи генералом, там противник всегда нес огромные потери и была наша победа. Но если противник разбомбил медсанбат или детский приют, такое в моей жизни тоже было, то я всегда мстил. А раз Иван – мой воспитанник, то я вроде как передал ему свои взгляды на жизнь. Так что другого от него и не ждут, и я вполне оправдывал ожидания.

Отомщу и покину Россию, меня тут ничего не держит. Я патриот, тут без «б», просто мне с Алексеем не по пути. Вот передаст бразды правления своему наследнику Ивану, моему внуку, тогда и поглядим. У Алексея с Ольгой двое детей, старшая – Мария, ей восемнадцать, совсем невеста, и сын Иван. Ему пока пятнадцать. Хорошо хоть дети не имеют генетических мутаций от отца, не передались, он гемофилией болеет.

Летел я на крейсерской скорости в сто семьдесят километров в час, экономя топливо. Высота небольшая, где сорок, где пятьдесят метров. Локаторы уже начали производить, у Минска точно стоял, думаю, и у столицы с Москвой они имеются, однако, прижимаясь к земле, можно оставаться незамеченным, системы пока несовершенны, у Антанты та же проблема.

Скорость небольшая, но постепенно, сотня за сотней, километры оставались за спиной. До Москвы без малого почти тысяча километров, и чую, все же не хватит мне топлива, поэтому в полете я высматривал возможность, где бы можно дозаправиться. И нашел. Обычная автозаправочная станция на трассе Смоленск – Москва.

Смоленск я уже пролетел, километрах в пятидесяти за спиной остался. Сев на дорогу, так как она ночью пустынна, загнал самолет под посадки и, оставив его на месте, поспешил к станции, она тут километрах в трех. Ближе никак, и так нашумел, а тут хоть со мной не свяжут пролет самолета. Тары нет, даже то мятое ведро в кузове грузовика осталось, поэтому взял с собой только деньги. Надеюсь, с кассиром на станции удастся договориться.

Когда я добежал до заправки, там горел свет, висели фонари. Было в наличии четыре колонки, две с бензином разного октанового числа, «семьдесят пятый» для грузовиков, и «девяностый» для легковых, ну и для моего самолета. Еще одна колонка – с моторным маслом, а четвертая – с дизтопливом. От колонки с «девяностым» как раз лимузин отъехал, роскошная машина, выпускаемая казанским автозаводом, модель называлась «Волга», премиум-класса.

Судя по эмблеме заправки, она была из сети автозаправочных станций купца Сидельникова. Я о нем слышал, неподалеку от Москвы работал, в столице и в других городах – другие купцы. Ольга, дочь моя, императрица, рассказывала, что там, в бензиновом бизнесе, между купцами до войны дошло, да так, что Алексею вмешиваться пришлось. Несколько человек в Сибирь снег убирать отправились. Вроде сейчас успокоились.

Подойдя к кирпичному зданию кассы (солидно они тут устроились: трасса щебенкой покрыта, а тут асфальт), я обратился к кассиру, это был мужчина. Кстати, судя по проводам, телефон тут имелся:

– Здравствуйте. Нам бензин нужен, заглохли, не доехали до вас, а переносить не в чем. Отец к вам отправил. У вас нет канистры в продаже?

– Есть двух видов, десяти литров и двадцати.

– Отлично, – обрадовался я. – Беру две двадцати.

– А не надорвешься? Почему отец не пришел?

– Он ветеран, ноги нет.

– Ясно.

При заправке, оказывается, магазинчик был. Там автозапчасти разные, основные, что потребны. Можно колесо купить, разную резину, диски, инструменты, разные масла. Я оплатил две канистры, покупку и заправку. Кассир к себе ушел, а я, пошатываясь от тяжести, все же сорок кило общим весом, для меня это тяжело, стал уходить прочь.

Черт, тут вес для взрослого мужичка. Однако я крепился и быстрыми перебежками двигался дальше. Сто метров пробегу, передохну, пробегу, передохну. Через полтора часа я дошел до самолета. Достал воронку и залил бензин в баки. Пришлось по корпусу от хвоста подниматься на крылья и на веревке поднимать канистры. Веревка и воронка – трофеи с диверсантов, а они, видимо, у фермеров забрали.

Аккуратно залил, убрал канистры в салон, пригодятся еще, и, взлетев, направился дальше. Теперь топлива точно хватит, только по времени не успевал, с этой эпопеей с заправкой протянул. До рассвета с полчаса осталось, поэтому я стал искать безопасное место для дневной стоянки. До Вязьмы я совсем немного не долетел, а так тут сплошные леса, место для стоянки найти не проблема, вот и нашел полянку в большом лесном массиве и совершенно спокойно, без проблем сел. Ни кочки, ни пенька не попалось. Конечно, потрясло, поляна не сказать что ровная, но, подогнав самолет к опушке, я, используя инерцию и тормоза, развернул самолет и заглушил двигатель. Так что, когда начало светать, я как раз закончил с маскировкой и, разведя костерок, начал готовить ужин. Есть очень хотелось, слона съем. Потребность есть часто и много пока не пропала. Не помню, чтобы Иван таким проглотом был, а значит, действительно все это пришло с моим вселением.

Сварив легкой похлебки, да побольше, чтобы потом на завтрак было, поел, пробежался вокруг, исследуя окрестности, сделал лежанку под хвостом самолета и вскоре уснул. Места здесь пустынные, до ближайшей деревни больше двадцати километров, надеюсь, случайных встреч не будет. Кстати, карта только до Смоленска была, дальше лечу по памяти, благо она меня не подводила.

Как стемнело, я продолжил полет, и вскоре вдали показались огни Москвы, затемнения тут нет, вражеские бомбардировщики не долетали, а если кто и прорывался, то единицы, так что, видимо, здесь не спешили со светомаскировкой.

Стоянку для своего «Аиста» я подобрал ну просто замечательную. Довольно большой поросший лесом остров в центре болот и озер, в тридцати километрах от Москвы. Загнал машину под сосны, тут хвойные деревья, замаскировал, надул двухместную лодку, спасибо диверсантам за нее, и, налегая на весла, отправился к берегу. Пролетая над дорогой, я там видел очередную дорожную автозаправочную станцию купца Сидельникова и решил пополнить запасы топлива. Обе канистры были со мной. Все же десятилитровые надо было брать. Большие эти для меня. Чуть не надорвался. Буду недоливать, а то реально надорвусь.

Воздух из лодки я спустил и притопил ее у берега, найденные камни помогли, насос спрятал на дереве, а затем с канистрами направился дальше, там к заправке лес вплотную подходил. Я вышел и спокойно оплатил тридцать литров «девяностого» бензина. Залил по пятнадцать в каждую канистру и вскоре скрылся в лесу. До стоянки лодки километра два.

Добравшись, спрятал канистры и отправился обратно к дороге. Как раз светать начало. При мне только рюкзак. Сам я в деревенской одежде. В рюкзак убрал шесть гранат, пару пистолетов с боеприпасами, продовольствия на сутки, остальное в Москве докуплю, денег взял с тысячу рублей, на всякий случай, ну и накидку маскировочную.

На дорогу я вышел подальше от заправки, кассир наверняка меня запомнил, и стал голосовать. Вскоре остановился мотоцикл с коляской, владелец как раз в Москву ехал. В коляске какие-то узлы и вещи, так что я за ним сел. Тот рубль попросил, а это дорого, и не скидывал, несмотря на мои попытки поторговаться, но мелочь была, так что оплатил, и уже в полседьмого утра я оказался в Москве. Высадил он меня на остановке трамвая и укатил дальше.

Вообще рюкзак, конечно, приметный, армейский, большой, в нем были ранее взрывчатка и боеприпасы, но я его освободил, покупок немало планировал, надеюсь, объема рюкзака хватит. А так со стороны он казался чуть ли не с меня размером, смотрелись мы вместе забавно.

Когда трамвай подошел, я успел пообщаться с двумя женщинами, они рассказали, где ближайший рынок. Рынки в России вполне себе официальные образования, купцы получают лицензию, выкупают площадь, оборудуют рядами и прилавками, и желающие могут оплатить аренду, чтобы продавать свой товар. Все официально. Что интересно, налог платит только купец, торговцы на таких официальных рынках налог не платят, поэтому подобные рынки довольно популярны, их в одной Москве за несколько десятков. Есть специализированные, где только продовольствие, там фермеры торгуют, что живут рядом с Москвой. Есть вещевые или смешанные. Именно к последнему типу, смешанному, я и ехал, там был довольно большой рынок, принадлежал он купцу Хмырову. Там даже охрана своя от воришек была.

В трамвай я зашел, держа рюкзак в руках, и доехал до нужной остановки. Всего четыре проехать пришлось, сошел и вскоре прошел через большие ворота на огороженную территорию рынка. Слева стояло деревянное здание правления рынка и касса. Тут же стоял сотрудник правления, если бы я хотел арендовать место, то это к нему.

Рынок был не пустой, хватало и продавцов, и покупателей. Двигаясь между рядами, я изучал ассортимент. Мне нужна была одежда, так как эта засвечена, да и деревенская, а мне нужна одежда для горожанина. Наконец нашел то, что требовалось. Вполне неплохой костюм, причем выдававший во мне сына зажиточного горожанина, возможно даже, купца. Хотя такие и дети из обедневших дворян могут носить, тут поди угадай.

Сзади за прилавком отгороженное место, примерочная, так что, купив два комплекта новенького нательного белья, трусы и майки, я разделся, нательное примерил и костюм. Отлично, как на меня шили. Костюм состоял из брюк, рубахи, еще одну в запас купил, жилетки и пиджака. Потом купил три пары носков и туфли, как раз в тон к костюму. Без головных уборов тут не ходили, не принято, на меня с недоумением многие поглядывали, так что прикупил кепку. Тоже подходила ко всему ансамблю.

Старую одежду я продал этому продавцу. Недорого вышло, скорее избавился. Вот сапоги свои не продавал, глупостью это будет, они крепкие и надежные, еще долго прослужат. Мне их завернули в бумагу, и я убрал сапоги в рюкзак.

Потом дальше прогулялся. Приметил отличный светло-зеленый комбинезон со множеством карманов, такой подойдет для технических работ. Примерил, чуть великоват, но выкупил, вещь нужная, будет вместо летного у меня.

Пока бродил, купил пирог с капустой, также продавали вареное свиное мясо и мясной бульон. Отлично пообедал. Устроил праздник живота. Все горячее. Еще приобрел сумку студента, с такими гимназисты ходят, и небольшой вещмешок по типу рюкзака, с несколькими накладными карманами. Пока они не нужны, поэтому сложил и в рюкзак убрал.

Потом угнал машину, это оказалось довольно просто, а номера с другой машины снял. И, припарковавшись неподалеку от здания штаба авиакорпуса, что оборонял Москву, а охраняли его серьезно, стал ожидать.

Офицер, которого я ожидал, был аж полковником. Он просто отдал приказ отслеживать пролет нужного самолета, докладывать должны были ему лично, а дальше он уже передавал посредникам. Между прочим, этот контакт ему дал заказчик, посредник из купе поезда с полковником ранее никогда не работал. Да и внешнего описания мне он дать не мог, лично они не встречались, общались по телефону, обменявшись контактами для связи. Единственно, что я знал, он представился посреднику как полковник Воронов.

Искать его можно долго, поэтому я поступил проще: машину запер, вещи внутри остались, и стал искать тех, кто мне поможет. А именно, подростков моего возраста. Найти их удалось не сразу, но все же подобрал двоих, по виду завзятых хулиганов, вот они и пообещали все узнать. За работу потребовали аж пять рублей, рубль авансом. Для них большие деньги. Для виду поторговавшись, я дал согласие. Объяснил свои поиски тем, что хочу в рожу плюнуть этому полковнику, мол, из-за него мой отец потерял работу. Так что, легко мотивировав подростков, стал ожидать результата.

Они поспрашивали солдата у входа, помощника дежурного, и, вернувшись, сообщили, что есть такой полковник, только он на больничном со вчерашнего дня, а затем сообщили адрес. У полковника была своя квартира в городе.

Выплатив парнишкам все, что заработали, и отправив прочь, я вернулся к машине и, покатавшись по улицам, нашел нужную, как и нужный дом. А чуечка засвербела. Похоже, засада. Если полковник смог получить информацию об уничтожении исполнителя и посредников, то понять, что могут выйти на него, вполне мог. Вроде как не при делах, но все же в этом деле засветился. А от того, что я так скрупулезно и кроваво действую, ему есть отчего забеспокоиться.

Задумавшись, я включил скорость и, отъехав от тротуара, вскоре свернул за перекресток. Машина, что мне досталась, была небольшим развозным грузовичком-фургоном. Вроде пикапа, но с крытым кузовом. Я сомневаюсь, что ее скоро хватятся, пылью была покрыта, неделю стоит, так что, скорее всего, хозяину не до нее. Ездить подросткам за рулем, конечно же, нельзя, но по этой причине и пал выбор на данную машину: в кабине занавески были на дверях, и я их задернул, а спереди еще поди рассмотри, кто за рулем находится. Однако все же кататься вот так и рисковать не особо хотелось. Добравшись до промышленной зоны, тут нефтяная база была, я припарковал фургончик у въезда и, перебравшись на место пассажира, вышел. Я так делаю, чтобы не привлекать вменение. А тут вышел пассажир и вышел.

Пройдя проходную (сторожу сказал, что к отцу иду, ему хватило), я направился к ангарам, рядом с которыми были складированы бочки с бензином. Найти бригадира и договориться о продаже топлива удалось без проблем, причем с красной маркировкой. Это значит бензин «девяностый», но для самолетов. Тут фермеры обычно закупались. Дальше на тракторной тележке бочку вывезли и в шесть рук закатили в кузов фургончика. Стоило мне это не много, бочка – пятьдесят, ну и бригадиру столько же.

Я снова через пассажирское место устроился за рулем и покатил к выезду из города. Убрался от Москвы километров на пятнадцать, нашел подходящее место для ночной подсадки самолета и укрытия бочки. Бочку по двум доскам скатил на землю, нашел их в пути на стройке, и, откатив, спрятал. В кустарнике было бы ненадежно, поэтому я достал лопату, в машине нашел, вырыл яму (дерн аккуратно снял, землю носил подальше) и скатил бочку вниз, она наполовину скрылась. Рядом пристроил рюкзак, замотав его в камуфляжную накидку. Она водонепроницаемая. Остальное закидал землей и сверху уложил аккуратно дерн. Получилась большая кочка. Еще поди найди. После этого вернулся в Москву к дому полковника.

То, что тут засада, я нутром чую. Еще я сильно сомневаюсь, что полковник здесь. Это не штабс-капитан, на которого как-то вышла охранка и заставила живцом поработать, чтобы меня взять, там все прочитывалось довольно очевидно, а вот тут не могу сказать, кто работает. Заказчик на меня устроил охоту или снова охранка?

Я все так же был одет в одежду горожанина, при мне только студенческая сумка осталась с нужными вещами. Под пиджаком – оперативная кобура с наганом. Когда я примеркой на рынке занимался, снял сбрую и убрал в рюкзак, обратно вернул, когда машину угнал, снаружи плохо было видно, что в салоне происходит. Сейчас, изучая улицу, я достал револьвер, покрутил барабан и вставил патрон в гнездо, что обычно было под курком. Обычно, чтобы случайного выстрела не было, я держу камору пустую, а сейчас вставил седьмой патрон.

За полчаса наблюдения я не выявил никого из засадной группы. Машины пусты, да их на улице всего три припаркованы, значит, засада в квартире полковника, а дополнительная группа где-то рядом. Раз не в машине, то, скорее всего, в другой квартире.

Сам я тоже тут торчу, внимание привлекаю: подъехала машина, но никто не выходит, поэтому, отжав сцепление, мотор все это время на холостых тарахтел, включил скорость, но уехал недалеко: тут кабины уличных телефонов были, остановившись у такой, выбрался через пассажирскую дверь. Машина продолжала тарахтеть мотором, так как опасался, что не заведу, и, сняв трубку, позвонил в полицию. Тут номер полиции тоже бесплатный – «001». Когда трубку с той стороны сняли, дежурный представился как фельдфебель Васин, и я сообщил:

– Господин фельдфебель, я видел, как вооруженные люди проникли в квартиру. Я студент Шестой гимназии, Иван Прохоров. Мы рядом живем. В той квартире проживает полковник Воронов. Еще несколько бандитов в другую квартиру зашли. У них пистолеты и автоматы. Я подождал, а они не выходят, ждут кого-то. Не господина полковника ли?

Быстро сообщив адрес полковника, я положил трубку и, вернувшись в кабину машины, покатил обратно. Но на улицу выезжать не стал, так как машина засвечена. Заглушил двигатель, запер кабину и, делая беззаботный вид, подошел к сборному уличному прилавку, на котором газеты разные продавались. Уплатив, взял свежие «Московские ведомости», прислонившись к стене плечом рядом с газетным киоском, стал читать свежие новости.

Ого, шумиха с моей гибелью не умолкала! Какой-то шустрый репортер смог добыть сенсационный материал, сообщив, что самолет генерала, то есть мой, был сбит не истребителями Антанты, а своим, причем специально. Идет следствие, репортер намекал на свои надежные источники, что заказчик убийства графа Волкова – кто-то из окружения императора. Что есть, то есть, недоброжелателей у меня там хватало. В основном все полунамеками, но понимающие люди легко разберутся, о чем тот пишет. Вот обо мне, Иване, о том, что я выжил, и о свершающейся мести, в газете ничего не было, видимо, заткнули рот. Репортер явно опытный, думаю, в курсе всего дела, но молчит, не мешает. Хотя я не против, если бы написал: пусть боятся. На репутацию работал. Боятся – значит, уважают.

Сложив газету (я ее уже всю прочитал), убрал подмышку и купил старый выпуск (несколько экземпляров у продавца были), чтобы изучить, что тут написано. Про меня тоже было, даже фотография разбитого остова «Дугласа», комментарии специалистов, подтвердивших, что самолет был сбит истребителем, найдены пулевые пробоины на уцелевших частях фюзеляжа. Многие в газете выражали соболезнования Ольге, потерявшей отца, Анне, потерявшей супруга. В общем, хватало всего.

Это ладно, шумиха из-за моей гибели еще стоит, но постепенно стихает. Жареные факты по поводу мести в газеты не пропускают, цензура, так что вскоре все вообще забудут, что я был. Пусть их. Что по поводу боевых действий, то войска Антанты прошли за эти пять суток где пятьдесят километров, где семьдесят. Сплошные заторы, минные ловушки, артиллерийские засады и налеты авиации как-то не способствовали быстрому передвижению. Они несли очень большие потери. А ведь на пути, в сотне километрах от границ, стоят узлы обороны. Бетонные доты, орудийные и пулеметные, зенитные, все это стало серьезной стеной на пути войск противника. Не линия Маннергейма, но похоже.

Эта линия называлась линия Баталова, от имени генерала инженерных войск, что ее спроектировал. Не везде укрепления успели закончить, сейчас их спешно достраивают, большая часть – земляные с накатами, но сдержать войска противника должны, все подходы минированы.

Россия к войне готовилась, именно тут, на линии Баталова, некоторые полководцы планировали врага остановить. Хотя многие генералы считали, что эти укрепления сдержат противника не больше чем на месяц, после чего придется отводить войска, чтобы в окружение не попали. На захваченных землях сейчас должны казаки и кавалеристы работать, уничтожая снабженцев, мосты и небольшие подразделения противника, а то и в рейд уйти на земли Германии и других стран, что поддерживали коалицию. Подробностей не было, но и от того, что написано, стало ясно, что наши пока держатся. Бои за небо еще идут. Кто будет там хозяином, пока не ясно, мясорубка, похоже, страшная.

Приметив две машины, что остановились у нужного дома, а также появление полицейских в форме, которые стали выводить людей с улицы, я сложил обе газеты вместе и тоже покинул улицу. Дойдя до машины, сел на место водителя. Не сразу, с третьей попытки, но все же завел двигатель, тут стартер хулиганил, барахлил. Я отъехал в сторону и стал наблюдать.

Нужный дом я не видел, он находился за углом, но ожидал, что будет дальше. Если дойдет до стрельбы, то это не охранка, они быстро спровадят полицейских, а если стрельба начнется, значит, работают посторонние. Возможно, бандитов привлекли.

Тут раздались заполошные автоматные очереди, и я понял, мои догадки верны. Судя по начавшейся стрельбе, в квартире полковника настоящий бой идет. Стронувшись с места, я объехал квартал и, покинув машину, стал ожидать, поглядывая по сторонам и на крыши. Крыши – это самый логичный способ уйти от погони. Бой не стихал, и перестрелка, кажется, даже возросла. Судя по хлопкам гранат, и до них дело дошло. Не знаю, кто их использовал.

Я так и не дождался боевиков, что ожидали меня в засаде, то ли в другом месте ушли, то ли всех полицейские повязали. Вернувшись в машину, я покатил прочь. Похоже, с полковником у меня холостой выстрел вышел.

– А нет, торопиться не стоит, – пробормотал я.

Я приметил двоих, один изображал пьяного, второй его придерживал, вот только потеки на штанине «пьяного» сильно напоминали кровь. Тот второй крутил головой, явно чего-то опасаясь. Остановившись рядом с ними и открыв дверь, я крикнул:

– Быстро в машину!

Те не сплоховали, втиснулись в кабину. И тут раненый вдруг заорал:

– Это он!

– Конечно, я, – подтвердил я, выстрелив ему в грудь и приставив горячий ствол к шее второго. – Показывай, где полковник прячется.

– Если договоримся, – быстро сказал тот, косясь на меня. – Я знаю, на какой квартире он ждет. За это ты отпустишь меня живым и не покалеченным.

– Хм, договорились, к тебе у меня ничего нет. Выкинь труп из кабины, и так тесно.

Мы выкинули тело подельника, я разоружил пленного, связал руки сзади, и мы погнали дальше. Пленника я в машине оставил, мало ли солгал, но он убеждал, что сказал правду. Ладно проверим. Окна квартиры показал. Покинув машину, я выстрелами из трофейного «Волкова» расстрелял окна, чтобы стекла не мешали, и закинул в квартиру четыре ручных оборонительных гранаты. Они помощнее. Пока они грохотали, забежал в подъезд, поднялся на второй этаж, выстрелами разнес замок, выбив ногой дверь, и зачистил квартиру. Там из четверых (трое в форме русских офицеров, один в гражданском) только один подранок оказался. Проверил документы полковника. Все точно, Воронов, так что, макая пальцы в его кровь, написал на голубеньких обоях квартиры:

«Месть – не выход, но прекрасное развлечение. Генерал Волков убит, и даже помощники убийства понесут наказание».

Схватив саквояж, что лежал на софе, я стал сгребать деньги со стола. Трофеи есть трофеи, тем более большая часть почему-то не в рублях была, а в английских фунтах. Пусть немного, но пригодятся. Оружие тоже собрал. Быстро сбежав вниз, я вытолкнул из кабины наружу пленного (как и договорились, я оставил его живым, сам развяжется) и, с пробуксовкой стронувшись, покинул дворик.

На подъезде уже две полицейские машины были, еще трое полицейских бежали пешком. На меня не обратили внимания. Видимо, городовые, на шум разрывов гранат спешат. Свистели дворники. Бросив машину на окраине, я остановил такси, и водитель отвез меня за город, там, двигаясь по обочине, подняв руку, я голосовал. Нужно до самолета добраться. Затем перелечу к бочке с бензином, заправлюсь и отправлюсь к столице. Осталось двое: заказчик и его помощник, что искал исполнителей и отдавал приказы.

* * *

Рейсовый автобус остановился на автовокзале, и я сошел, изучая ближайшие улицы столицы. План по маршруту к столице сработал. До самолета я добрался, как стемнело, взлетел, вскоре нашел место закладки топлива. Там характерные места для опознания, озеро и перекресток дорог в стороне, не ошибешься. Сел и дальше почти час мучился. Поставил бочку на попа, заливал бензин в канистры, поднимал их на крылья и сливал, и так много раз. Баки полные, но в бочке еще осталось литров двадцать, я их в канистры слил. Взлетел и за остаток ночи добрался до столицы. Даже успел найти неплохое место для посадки. Рядом со столицей найти сложно было бы, там много войск стояло, зенитные батареи, аэродромы авиации, поэтому, как и в случае с Москвой, пришлось подальше выбирать место для стоянки самолета. Тут мне удалось также найти в болотах отличное место, только оно находилось в шестидесяти километрах от столицы. Ничего, дошел до ближайшего села и на рейсовом автобусе доехал. Так что я находился там, где нужно.

Вечер, нужно искать место для ночевки. Придерживая сумку на боку, я двинул прочь от автовокзала, поглядывая по сторонам. Думаю, меня тут ждут. В охранке тоже не идиоты, факты свяжут и поймут, где меня искать. Да и репортер не просто так намекал. Думаю, это было мне послание сюда не лезть.

Единственно, я опережаю следователей охранки, действуя быстрее их, и они пока плетутся в хвосте. А зная, где меня можно ожидать, перехватить не так и сложно. Однако и мне, зная, что меня ждут, работать легче. Думаю, кто заказчик, охранка точно не знает, если только догадывается. Отработаю и покину столицу. Я для того и представлялся, чтобы отрезать пути назад.

Сегодня поздно, а завтра зайду к цирюльнику. Мне попалась стеклянная витрина парикмахерской, там сообщалось о покраске волос. Прическу сменю, волосы уже отросли, а я покороче ношу, перекрашу. Это сильно изменит мой облик. А пока, шагая, выискивал возможность найти место постоя. Нашел уже вскоре, сообщив управляющему, что прибыл в столицу устраиваться в гимназию, мол, маменька деньги дала. И снял квартиру на три дня. Принял душ, отдал одежду в стирку и на глажку, это платная услуга. Квартиру я снял в доходном доме, без документов, просто накинул сверху управляющему. Похоже, оплата за квартиру ему в карман пойдет, никаких документов мы не оформляли. Ну, и отбыл ко сну. Кстати, аппетит начал спадать, сейчас съедал меньше. Вот и теперь, ужиная, поел чуть меньше и уже почувствовал сытость.

Утром, позавтракав, я направился на поиски нужных мне людей. Перед этим час на цирюльника потратил, он действительно изменил мне внешность до неузнаваемости. Я из шатена стал блондином, даже брови покрасил. Всего трешка рублей привратнику соседнего дома (представился помощником репортера, мол, собираю нужную информацию), и я узнал, что заказчик, а также его личный помощник, отбыли. Да еще не просто отбыли, но и страну покинули, причем весьма спешно. Вчера улетели. Видимо, до конца держались, а узнав о гибели полковника, сорвались. Ну а чего я хотел? Что они будут ждать, пока я тут появлюсь? Этого стоило ожидать, но я почему-то не ожидал.

К домам нужных мне людей я не приближался, чуечка сработала. Ждут меня там, как заметят, так и накроют, поэтому и работал через привратника соседей. Приметил, как тот направился в трактир, в их доме хозяева отсутствовали, в имение уехали, вот и позволял себе вольности. Я подсел к нему, заплатил за выпивку и трешку сверху дал. Все выяснил, так что, встав из-за стола, покинул трактир и направился к конторе. Мне она по пути попалась. Это была контора частного сыщика, и один из помощников был на месте. Бросив на стол перед ним пачку банкнот в две тысячи рублей, я сказал:

– Мне нужна информация. Никаких документов, меня тут не было. После окончания работы еще столько же.

– Слушаю, – быстро пересчитав, сверкнув алчным взором, сказал тот. Деньги явно пойдут этому наемному сотруднику, начальство о них не узнает.

– Меня интересует великий князь Романов Владимир Кириллович и его личный помощник Казарин. По непроверенным сведениям, они оба покинули Россию. Хочу знать, как это произошло, каким транспортом и, главное, куда. Мне нужно знать их местоположение. И еще, у их дома засада. Чья, не знаю. Надеюсь, это вам не помешает?

– Думаю, нет. Как передать информацию?

– Я позвоню вам.

Обговорив момент контакта с передачей добытых сведений, я покинул контору. Парень явно сел на крючок, такая сумма для него равняется четырехлетнему доходу, так что, надеюсь, отработает с полной отдачей. Сам я прогулялся по столице, возвращаясь пешком к снятой квартире. Если учесть, что я находился чуть ли не на другом конце Северной столицы, прогулка вышла очень даже познавательной.

Следующие два дня квартиру я старался не покидать, а также решил продлить аренду. Изредка только выходил, звонил на номер конторы, прося позвать Вячеслава, нанятого сотрудника. Ответил он дважды, сообщив, что пока идет сбор информации. И на третий день доложил, что всю нужную информацию собрал. Предлагал встретится. Я назначил набережную Невы. Уже через час, арендовав скоростной моторный катер, подошел к причалу и подозвал сыщика. Вроде хвоста не было. Он сел на мягкий диван на корме, а я, разогнав катер, увел его в сторону бухты, там, найдя место для стоянки (имеются три пути отхода, если что), не стал глушить моторы и, сев рядом, сказал:

– Рассказывайте.

– Дело оказалось не простое. Для начала, то, что они отбыли за границу, это пущенный ложный слух. Великий князь в императорском госпитале. Это не афишируются, и мне потребовались значительные усилия, чтобы получить нужные сведения.

– Что он там делает?

– Инсульт, паралич разбил, говорить не может, двигаться – тоже, лишь шевелит пальцами на левой руке и может моргать. Это точно, я подкупил санитара. Он за ним ухаживает.

– Какой еще инсульт? Ему едва тридцать исполнилось.

– И в этом возрасте бывает. И не редко. Как врач говорил, тот санитар подслушал, князь испытал страх или большой ужас, это и стало причиной.

– Ладно, допустим. Что по второму?

– Вот с ним работы было больше. Мне повезло, что он заказал фальшивые документы у того человека, что мне должен. Я проследил его путь, он отбыл во Владивосток, к дальневосточной арене боевых действий. Вчера в газетах написали, что японцы в окрестностях высадили десант. Билет взял до конечного пункта, но не факт, что он доедет до конца.

– Ясно. Что ж, благодарю за работу.

Передав остаток гонорара, я высадил сыщика на ближайшей набережной, где были ступеньки спуска к воде, и, сдав катер, вернулся на квартиру. Затем, собравшись, покинул город.

История с инсультом и параличом меня озадачила, это может быть фикцией. Я решил проверить. Проникнуть в госпиталь оказалось сложно, но возможно. В медицинском халате, завязки до сих пор сзади, я подошел к столу регистрации и пролистал журнал. Записи о великом князе не было. Ну, если не афишируют, то могли и не внести. Пришлось вырубить дежурного, он из туалета вернулся, и быстро допросить. Оставив его связанным в туалете с кляпом во рту, покинул здание.

Все же Романов тут был, дежурный подтвердил наличие важного пациента на втором этаже. Проникнуть через дверь не получится, там два гвардейца у дверей охраняют, меняются каждые шесть часов. Поэтому, покинув здание, я скинул халат (он демаскировал, ночь все же), закинул кошку на крышу. На третий раз крюк зацепился крепко, подтягиваясь на руках, я поднялся к нужному окну. Оно было открыто. Заглянув, обнаружил койку, рядом с которой на стуле дремала медсестра. А ничего, миленькая.

Проникнув в комнату, делая все бесшумно, пережал точку на шее медсестры и, подхватив обмякшее тело, уложил на пол. Подойдя к Романову, всмотрелся. Без сомнения, это он. Судя по расслабившимся мышцам (лицо асимметричным было, мне не солгали), инсульт и паралич присутствовали. Достав кинжал, я замахнулся, больной вдруг резко открыл глаза, после чего они у него закатились. Испугался? Убивать его я и не думал. Пощупав пульс (слабый, но был), я надрезал руку и, набирая кровь, написал пальцами следующее послание:

«Нет мести более сладостной, нежели побить врага его же оружием, обойти по всем статьям, оставить далеко позади. Генерал Волков убит, и ответная месть исполнилась. Нет ничего слаще, чем обездвиженный враг. Паралич хуже смерти. Это не жизнь, а медленное угасание».

Убивать я его действительно раздумал. С тем, что с ним произошло, лучшей мести и не придумаешь. Сам себя наказал. Так что, вытерев пальцы о простыню (кровь по руке текла медленно, не истечет), вернулся к окну, ухватившись за веревку, спустился вниз. Дважды послал волну наверх по веревке, и кошка слетела, упав к ногам.

Я побежал прочь, покинув охраняемую территорию так же, как пришел, через дренажную ливневую систему. Думаю, утром обнаружат сломанную решетку. Добежав до угнанной машины, я сел на место водителя и погнал в сторону столицы. Мне нужно от Петергофа, где находился госпиталь, доехать до города, объехать его и добраться до стоянки самолета. Шанс нагнать поезд, в котором ехал нужный мне человек, личный помощник Романова, был немалый. Самолет куда быстрее поезда. Странно, что он не использовал такой способ передвижения. А может, и использовал, и покупка билета на поезд была ложным следом. Я бы так и сделал. Он не мог не знать, что с его посредником я сделал в купе. Однако проверить все же нужно.

До рассвета я не успел. Много времени потратил на проверку князя. Так что рассвет застал меня в тот момент, когда я объехал столицу. Пришлось бросить машину. Через час рядом остановился автобус, тут специально оборудованная стоянка была, и дальше я доехал до того села, откуда отправился в столицу. Автобус покатил дальше по маршруту, а я скрылся в лесном массиве, что вплотную прилегал к селу. Добежав до укрытия, проверил, никто стоянку не нашел, я поел и, обустроив лежанку, вскоре уснул. Сил потрачено немало, нужно отдохнуть и выспаться.

Проснулся за час до заката. Привел себя в порядок, умывшись и покупавшись. От раны осталась розовая полоска. Мне одному кажется, что заживление уж больно быстрое? Я подкрепился и, подняв «Аиста» в воздух, полетел следом за поездом, что уходил на Владивосток.

Сыщик действительно проделал титаническую работу: помимо места в купе и в вагоне имелось расписание, где поезд должен оказаться в определенный временной промежуток. Пусть самолет уже давно летает без серьезного обслуживания и ремонта, в баках треть топлива осталось, но я нагоню. По моим прикидкам, поезд на данный момент в семистах километрах от меня находится, проехав Вологду. Я планировал перехватить его в Вятке, в моей истории это Киров.

Проблему с топливом я решил заранее. Пока ожидал вестей от сыщика, изучил буклеты гражданского воздушного флота. Оказалось, есть карты с частными аэродромами. Некоторые фермеры у своего дома оборудуют полосу, многие даже на бетонную тратятся, на заправщик, кто-то из семьи на авиационного техника обучается для обслуживания самолетов. Также имеется обслуживание пассажиров, и так на этом зарабатывают. Им за такие частные аэродромы заметные снижения налогов идут.

Я купил карту всей России, от Владивостока до бывших турецких проливов, что уже больше двадцати лет как стали нашими. Кстати, английские части в основном именно там наших выбить пытаются, прямо медом намазаны им эти проливы. А так в двухстах километрах от Питера мной был запланирован первый такой аэродром, бензина у меня было километров на триста, запас имелся.

Подлетая, стал вызывать по позывному диспетчера этого аэродрома:

– Гамма-ноль-четыре-шесть. Я – борт сто восемь Евдокия. Прием.

Ночь, время пол-одиннадцатого, но ответили быстро, дежурный при рации имелся. Ответил явно стариковский голос:

– Гамма-ноль-четыре-шесть на связи. Сто восемь Евдокия, слышу вас. Прием.

– У меня заправка и обслуживание машины. Могу два часа на вас потратить. Подлетное время – пять минут, захожу с северо-запада. Прием.

– Принято. Пять минут, с северо-запада. Включаю освещение полосы. Прием.

– Принято.

Вот и аэродром стало видно, и я с ходу пошел на посадку. С бортовым номером самолета я не дал маху, я купил копию журнала посещения столичного аэродрома. Есть такой борт, принадлежит купцу из Твери. Совпадает с моделью моего «Аиста». Ну а то, что он имеет военную раскраску и тактические знаки, объяснить смогу легко. Самолет мобилизовали. Вполне достаточно. Так что в журнале учета аэродрома появится запись, но кто ее проверять будет? То-то и оно.

Останется последняя проблема, возраст. Мне от силы тринадцать дашь. Иван был крепким парнем, но акселератом его не назвать, я едва тяну на четырнадцать, которые мне еще даже и не исполнились. Ничего, скажу, что взрослее, чем выгляжу. Тем более голос меняется, басом могу говорить, да и одет в зеленый технический комбинезон, что скрадывал фигуру.

Пока самолет катился по полосе, подсветку выключили. Вдали у ангаров стояло несколько самолетов, там светились окна гостиницы. Чуть в стороне пустая стоянка для моего самолета освещена, рядом заправщик ждет и, видимо, механик. Туда я и зарулил, заглушив машину.

Проблем не возникло, он начал заправку. Залил полные баки и канистры, после чего отогнал заправщик и, подсвечивая фонариком, поднимая капоты мотора, со стремянки стал проводить обслуживание. В принципе все в порядке, добавил масла и за полчаса закончил обслуживание, подтвердив, что машина в отличном техническом состоянии.

Вопросов по поводу меня так и не задал. Я первым сказал, что машину мобилизовали вместе со мной, гоню в Польшу. Этого ему вполне хватило. Сообщил сумму, которую я выплатил. Восемьдесят шесть рублей, мне даже квитанцию выдали. Солидно. Вообще этот аэродром с таким хорошим оснащением на пятьсот километров вокруг всего один, у столицы я не считаю, остальные похуже. А тут сразу бетонные две полосы с освещением. Видно, что хорошо вложились, да и, судя по полной стоянке, вполне отбивают вложения.

Помедлив, я не стал улетать сразу, а достал из планшетки фотографию помощника князя, мне ее сыщик выдал. Чем черт не шутит, показал механику:

– Вы его не видели?

Тот подсветил фонариком и уверенно сообщил:

– В шестом номере живет. У самолета, на котором он прилетел, левый двигун клина дал. Новый уже привезли, сейчас с напарником установкой занимаюсь. В ангаре он. А что, важная птица?

– Алиментщик, отказывается за детей платить. Да еще многоженец, шесть вроде… А он что, сам пилот?

– Ну да, сам за штурвалом сидел. Пережал газ, на форсаже летел, не уследил, и вот беда какая. Сначала все рвался улететь, хотел арендовать самолет, а потом махнул рукой. Мы пообещали быстро двигатель сменить. Сидит и ждет. Только водку жрет. Правильно отец говорил, совесть у него не чиста.

Разговорчивость механика мне была понятна: едва уловимо, но от него попахивало перегаром. Он не был пьян, иначе я бы до своего самолета не допустил, скорее всего, рюмку тяпнул, но на разговор вытянуть можно было, что я и сделал. А тут такой сюрприз. Свезло так свезло.

– А что у него за машина? Импортная?

– Да нет, наша. Казанская «Ласточка», оборудован как личный самолет.

Уточнение было необходимо. Я не говорю о комплектации, их несколько у этой модели. Просто «Ласточек» выпускали два авиазавода, Казанский Императорский, и Екатеринбургский. Последним владели несколько дворян и купцов. Казанский принадлежал императорской семье. Он выпускал как военные самолеты (вроде три линейки, на штурмовиках и артиллерийских наводчиках специализируется), так и разные частные, тут, кажется, четыре модели. Большой авиазавод, несколько сборочных цехов. Но это ладно.

Сообщив механику, что я проголодался, доплатил за двухчасовую стоянку, закрыл свой «Аист» и направился в кафе, оно круглосуточное. А он отправился в ангар, помогать старшему механику на аэродроме.

В кафе меня вкусно накормили блинами с начинкой, чай отличный. Поев, обошел здание и прошел в фойе гостиницы. Администратор за стойкой вопросительно посмотрела на меня. Это была молодая женщина лет тридцати, довольно красивая и фигуристая. Снимать номер я не хотел, документы потребуют, хорошо, их не спрашивали при обслуживании. Это как-то не их дело, но попасть в шестой номер мне было нужно.

– Здравствуйте, – застенчивой улыбкой обратился я к той. – Мой дядя у вас остановился, сказали, что он в шестом номер проживает.

– Господин Маков?

– Да, дядя Боря.

Данные по ложным документам у меня были.

– Он у себя.

– Спасибо.

– Кстати, он заказал бутылку деревенского самогона, я как раз собиралась отнести.

– О, тогда можно приятный сюрприз ему устроить. Вы отдадите бутылку, а я порадую его.

– Хорошо, – улыбнулась женщина.

Так мы и сделали, она поставила на поднос графин с чистым, как слеза, самогоном, и мы прошли к номеру. Он на первом этаже был. Дальше постоялец сначала уточнил, кто там, потом только открыл дверь, голос он узнал. Сначала зашла администратор, а потом заскочил я с наганом в руке и широкой улыбкой:

– Какая приятная встреча. Не ожидал, тварь?!

Выпучив на меня глаза, он схватился за сердце и как стоял, так и повалился на пол, рухнув на спину. Лицо посинело. Я перекинул револьвер в другую руку, подошел к телу, проверил. Пульса не было. Женщина замерла в шоке, с пустым подносом в руке, прижимая его к груди, как будто защищаясь.

– Да что ж это такое?! – возмутился я. – Сдох!

– Эт-то что такое? – слегка заикаясь спросила администратор.

– Это месть. Вот этот человек был личным помощником одного князя, тот приказал убить генерала Волкова, недавно произошло, может, слышали? Он нашел исполнителей и убийцу, и они справились с работой. Генерал погиб. Я в самолете с ним был, меня не добили. Я всех нашел, и убийцу, и посредников, и хозяина его, этот последний, а он сволочь, подох.

Расстроенно махнув рукой, достал кинжал, острием вспоров кожу на руке и используя кровь как краску, на стене написал последнее послание:

«Месть – это блюдо, что нужно подавать холодным. Генерал Волков убит и отмщен окончательно. Эту фразу про холодное блюдо придумали негодяи, чтобы пожить подольше. Не поддавайтесь им».

Ополоснув под умывальником руки и тщательно вытерев их, я покинул номер. Администратор все это время большими глазами смотрела на то, что я делаю. Добежав до самолета, запустил мотор и, связавшись с диспетчером, запросил разрешение на вылет. Без промедления получил его и вскоре уже оказался в небе.

И куда мне лететь? Все, что я спланировал, совершил, теперь стоит подумать о своем будущем, а то рвался вперед, несмотря ни на что. Воевать у меня желания нет, сейчас на Западном и Южном фронтах такая мясорубка, что влезать туда не хотелось.

Дальний Восток? Я с японцами подраться был бы не прочь. Когда мы возвращали Российскую империю, то наш взор был направлен на юг, оттого проливы и вернули, а японцы остались при своих. Половину Китая захватили и Корею, и все это удерживают. И войска направили к Владивостоку. Так еще и до десанта дошло. У русских там войск тоже порядочно, но все же недостаточно. Сейчас вся концепция от обороны шла.

Вообще я считаю, что мне лично участвовать в войнах – это как из пушки по воробьям стрелять. Ну сколько я уничтожу, пять тысяч? Десять? Капля в море. Бить надо по верхушке, по правителям и генералам. Это будет куда действеннее. А вообще, планов участвовать в войне у меня нет. Алексею хотелось повоевать, зря что ли такую агрессивную политику вел, если до этого довел, то кто я, чтобы ему помешать? Так что отойду в сторону и буду наблюдать. А вот если ситуация станет критической, вот тогда вмешаюсь, но не сейчас.

Поэтому, когда я поднялся с полосы аэродрома, то полетел не к одному из фронтов, о нет, я полетел обратно к столице. Дело в том, что когда я в кафе сидел, прочитал свежую прессу, видимо, самолетом кто-то доставил и оставил на столике. Я это сообщение как-то пропустил. Оказывается, завтра, а точнее, уже сегодня днем состоится панихида и похороны генерала Волкова. Его останки наконец доставили в столицу. В закрытом гробу.

Улетел я километров на сто, тут монастырь был, вот неподалеку и совершил посадку, лег спать. А утром, добежав до монастыря, заказал панихиду по себе прошлому, купил красивый венок, тут мастерская была, делают и отправляют в столицу. Этот венок я долго дорабатывал, закончил часов в десять. Так что, заторопившись, сел в кабину самолета, долив бензин в баки. Поднявшись в воздух прямо днем, полетел к столице.

Когда я появился над площадью у церкви, то она была заполнена до предела. Гроб уже внутри был, шло прощание. Зависнув мгновение над площадью, ветер встречный помог, я скинул венок, к которому был приделан самодельный парашют, им и занимался, чуть не опоздав. Белый купол позволил венку медленно опуститься среди людей внизу.

Была опаска, что меня примут за бомбардировщик, но, к счастью, самолет знакомый, паники не было, а то жертв множество было бы. Я на своих похоронах такого не желаю. Рисковал, признаю. Его приняли на руки, а я, закончив наматывать круги над площадью, покачал крыльями и понесся прочь. Вот-вот истребители появятся.

Они и появились, я едва успел плюхнуться на дорогу и сбежать под деревья. Истребители вились сверху, они явно не дадут к машине подойти, но мне и не надо, «Аист» свое отлетал, так что я бегом уходил прочь. Большая часть трофеев внутри, я написал, откуда они, будут изучать салон, прочитают. При мне только наган с двумя пистолетами и боезапасом, две гранаты и все наличные деньги. Рюкзак за спиной, ну и сапоги свои яловые прихватить не забыл. А рюкзак армейский, тот, что большой. Трофейная маскировочная накидка, костюм гражданский в вещах, а убегал в комбинезоне. Запас еды на три дня, утварь. В общем, можно пожить на природе. Я в столице купил рыболовные снасти, смогу рыбачить, уху варить. Остановившись и сев на пенек, я снял туфли, это городская обувь, не для леса. Намотав портянки, надел сапоги. Вот теперь другое дело. И дальше побежал.

Венок, что я скинул, был очень красив, с живыми цветами и черной лентой, на которой написано: «Покойся с миром, дорогой мой человек».

Вроде не пафосно и от души. Уверен, что охранка ждала меня на похоронах, я не мог не прийти, но постарался вывернуться, и уверен, что такого шага от меня не ожидали. А теперь ноги в руки – и бежать.

Вскоре я добрался до железной дороги Санкт-Петербург – Москва и смог запрыгнуть на пустую платформу. Судя щепкам, тут перевозили бревна. Для столицы, видимо. А дальше – вагоны для сыпучих грузов, видимо, для угля.

Вход для пользователей

Меню