Читать онлайн Цеховик. Книга 9. У последней черты бесплатно

Цеховик. Книга 9. У последней черты

1. Муж и юноша

Эта история выдумана от начала до конца. Все события, описанные в ней являются плодом воображения. Все персонажи и названия, упоминаемые в книге, вымышлены. Любое совпадение имён, должностей или других деталей случайно и не имеет никакого отношения к реальным людям или событиям.

Презренный металл, всё из-за него. И из-за власти. Собственно, это вроде курицы и яйца. Деньги нужны, чтобы делать власть, а власть – чтобы делать деньги. И в этом проявляется отравленная природа падшего человека.

Жил бы себе в единении с природой, занимался бы любовью и наслаждался. Нет. Хрен там. Все должны страдать. Нужно встать на путь прогресса, для того чтобы добиться лучшей, справедливой и счастливой жизни. И, шагая по этому пути, страдать самому и заставлять корчиться от страданий всех окружающих. Несколько последних тысячелетий. Пока прогресс не позволит быстро, эффективно и экологично взорвать этот мир к херам собачьим…

Всё, молчу. Рубрика «минутка проповедника» закончилась. Больше свежих мыслей на сегодня нет.

Нас подводят к автозаку с надписью «Мясо» на борту, словно заранее готовят к тяжкой судьбе и незавидному окончанию земного пути. Плюс, опять же, повышенная секретность.

Здесь возникает небольшая заминка. Нас почему-то передают на руки ментам. Охренеть. Похоже, операция не вполне официальная…

– Вы являетесь вором в законе?

– Что это значит? – уточняет Ферик. – Объясните мне, что это означает и я смогу ответить, соответствую ли я этим критериям.

По воровскому закону обязан признать. Либо ты, значит, никакой не вор, а признавать не очень хочется, вот и существуют разные дискуссионные методики.

– Я несовершеннолетний, – уточняю я. – Вы не имеете права.

– Не имеем, так поимеем. И право, и тебя, возможно.

Старлей остряк и юморист. Ну, а чего можно ждать от человека на такой весёлой и позитивной должности… Он ставит нас лицом к борту и проверяет защёлкнутые за спинами наручники.

– Ерёмин, где Сидоренко? – окликает лейтенант кого-то из своих. – Быстро за ним, мухой!

Несмотря на довольно раннее утро, вокруг нас появляются зеваки. Зрелище, прямо скажем, неординарное. Милиция, какие-то «зелёные береты», мясной фургон и ещё несколько хлебных. Старики и дети стоящие мордой в борт. А там и ещё выводят людишек. Есть на что посмотреть, в общем.

Я украдкой озираюсь. Здесь лейтёха и прапор, стерегущий Злобина и Ферика. И ещё кто-то там побежал за кем-то, за каким-то Сидоренко. Почему нас внутрь не запихивают? Чего ждут? Тупость какая-то и несогласованная некачественная работа.

– Граждане, расходимся! – требует лейтенант и поворачивается к зевакам.

Ух ты! Зевакой, который стоит прямо напротив лейтенанта, оказывается… Толян. Я киваю и бросаю взгляд на Злобина. Он хмурится, пытаясь сообразить, что я задумал.

– Расходимся! – продолжает увещевать командир мясного автозака.

– Э! – кричит прапор. – Бошками не крутим! Мордой в стену, я сказал!

– На счёт раз! – громко восклицаю я.

– Чё?!

– Так, рты позакрывали свои на…

– Раз!

О! Отлично получается! Толян обрывает на полуслове фразу лейтенанта, кроша вдребезги нос своим чугунным лбом. А мы с Де Ниро разлетаемся в разные стороны, как солнечные зайчики.

Прапорщик не успевает отреагировать, и получает от Толяна точный и сокрушительный удар в тыкву, дублируемый толстым и звонким металлом мясной будки.

Толпа ахает, а Ферик, получив нежданную свободу, крутится на месте, не понимая, что делать в мире без ограничений.

– Бегом! – кричу я, и тогда он, покрутив головой, как несмышлёный щенок, рвёт с места, но бежит не ко мне, а в гущу людей.

Одна секунда, даже меньше, никто и охнуть не успевает, фр-р-р… и мы вспархиваем, как бабочки, разлетаемся в разные стороны, как жемчуг с оборванных бус. К автозаку бросаются мусора, да только кроме ошеломлённой публики никого не встречают.

Злобин же, уверенной походкой, слившись с другими прохожими идёт в сторону метро, навстречу ментам и спецназовцам. Руки за спину, весь из себя начальник. Без пальто, в одном костюме, но мало ли, может, только из «членовоза» человек вылез. Не знаю, конечно, как он там с наручниками поедет…

– Кошелёк в заднем кармане, – скороговоркой говорю я Толяну, – доставай!

– Вон там! – доносятся голоса. – Держи его!

Твою дивизию!!!

– Кого там спалили?

– Старика, – отвечает Толян обернувшись.

– Скорей-скорей-скорей! Прикрой сзади. Руки!

Он сбрасывает дублёнку и накидывает мне на плечи. Я бегу на парковку перед гостиницей. Здесь как раз просыпается жизнь. Заезжают и выезжают машины. Кто-то привёз шефа, кто-то поехал за шефом.

Прямо перед нами останавливается чёрная «Волга».

– Открывай, – киваю я, и Толян дёргает заднюю дверь на себя.

– Э, вы охренели? – резко, недовольно и по-барски презрительно реагирует водитель. – Такси что ли?

Толян обегает машину и садится позади него, рядом со мной.

– Куда прёте! Я сейчас милицию…

– Сто, – киваю я Толяну, не слушая водилу.

Тот достаёт из моего бумажника купюру и, наклонившись вперёд, крепко хлопает недовольного кучера по груди, прижимая сотенную.

– Едем к «Метрополю», – командую я. – Пять минут работы и соточка на кармане. Не бойся, не хватится тебя хозяин твой за пять минут.

– Что?! – по инерции агрессивно восклицает шофёр, но глаза его уже удивлённо ласкают бежевый, с намёками на золото, лик вождя.

– Врубай мигалку, или что там у тебя, – говорит Толян. – Булавка есть? Или скрепка?

– Скрепка? – переспрашивает водитель, нажимая на газ.

– Да, документы скрепить надо, – кивает мой спутник.

– Нет, скрепок не держу. Это вам в канцелярии дадут, куда документы готовите.

– Ну, а… – начинает Толян, но я задеваю его ногу своим коленом.

– Вон, смотри.

На полу валяется шпилька.

– Отец, ты женщину что ли возишь? – удивляется Толян.

– Да, – соглашается тот. – А что?

– Вон, в волосах всё сиденье. Видать причёска у неё будь-будь.

– Ах, это…

Толик поднимает с пола шпильку и две невидимки. Он сгибает шпильку крючочком и кивает мне, чтобы я извернулся и вытянул в его сторону руки, замкнутые за спиной.

– Мигалки нет, – качает головой водила.

– Сто рублей и без проблесковых маячков? – как бы спрашиваю я. – Так себе сделка.

– Ничё, – защищает свой заработок шофёр. – Мы и без мигалки нормально домчимся.

Я отворачиваюсь от окна и демонстрирую поднятый воротник дублёнки. Когда отъезжаем от гостиницы, разворачиваюсь спиной к Толяну, и он пихает изогнутую шпильку в скважину. Раздаётся щелчок. И мои руки оказываются свободными.

– Приехали, господа хорошие, – рапортует наш водитель с усмешкой. – Видать дело у вас очень срочное, раз так приспичило.

– Да, встреча у нас тут важная очень, – говорю я и выхожу из машины.

Мы останавливаемся перед входом и провожаем взглядом отъезжающую чёрную «Волгу». После этого я подхожу к телефону-автомату и набираю Платоныча.

– Дядя Юра, ты ещё дома?

– Ухожу уже, привет.

– А Андрей дома будет?

– Он уже в школу убежал… Случилось что?

– Надо поговорить и отсидеться заодно.

– Отсидеться? – переспрашивает он. – Хм… Через сколько будешь?

– Максимально полчаса.

– Давай, я дождусь.

Я вешаю трубку и иду к стоящей рядом со входом бледно-салатовой «Волге» с шашечками. Открываю дверь и называю адрес. Водитель оценивающе нас оглядывает и называет сумму, ориентируясь на собственную проницательность.

Я соглашаюсь. Надо было бы заехать в ЦУМ, купить куртку или пальто, чтобы не привлекать лишнее внимание, но время важнее. Возьму у Большака что-нибудь, в конце концов.

Доехав довольно быстро, мы заезжаем во двор и… блин… а вот этого я не ожидал. Охренеть!

– Какой подъезд? – спрашивает таксист.

– Никакой, – отвечаю я. – Едем дальше.

– Куда это дальше? У меня заказ!

– Такое ощущение, что ты заработать не желаешь. Ты за этот отрезок уже втрое наварился, и я должен тебя ещё уговаривать?

– Чё?

– В МВД поехали, на Огарёва.

– Зачем на Огарёва-то?

– В ГУБХСС тебя сдавать будем. Езжай давай, ещё столько же получишь. Делец-перерожденец. Возится-возится советское государство с такими, как ты. А ты всё утащить норовишь.

– Да ладно, чё я-то?

– Езжай давай! Вон, к тому дому и за ним на улицу выезжай.

К Большаковскому подъезду мы не приближаемся, потому что там стоят две чёрные машины и толкутся люди с квадратными челюстями. Твою дивизию! Как они решительно взялись за нас. Надеюсь к самому Большаку у них вопросов не будет, он вроде у нас тут не засвечен нигде.

– Останови вон у таксофона, – командую я водителю.

Первым делом звоню в свой гостиничный номер.

– Алло, – отвечает Игорь.

– Игорёк, парнягу этого надо перетащить тихонечко в ваш номер с Пашкой.

Я в общих чертах передаю, то, что случилось. Он лишних вопросов не задаёт и обещает всё сделать.

Не хотелось бы, чтобы сейчас туда ворвались кагэбэшники, а там такое. Незаконное удержание, это как минимум.

После Игоря звоню Платонычу.

– Можно идти на работу, говорю я. Проехал по твоему двору, но в гости сегодня не зайду, скорее всего.

– Ну, да, – соглашается он.

– Вопросы были?

– Ко мне нет, все вопросы о том, когда ты приедешь.

– Для тех, кто ждёт гостя, они как-то чересчур беспечно ведут себя.

– Погоди-ка, повиси.

Он кладёт трубку на тумбочку и отходит. Через некоторое время возвращается.

– Егор, ты здесь? Слушай, такое чувство, что они уехали. Из окна их не видно.

– Наверное, думают, что я слишком осторожный, чтобы так тупо палиться, – смеюсь я. – Ладно, я и не буду. Точно у них к тебе вопросов не было?

– Только когда последний раз тебя видел и всё.

– Дядь Юр, ну ты там поосторожнее, тише воды, ниже травы, да? А кто, кстати, контора или фараоны?

– Контора, сказали.

– Понятно. Слушай. Ну, я, скорее всего поеду к ребятам на ночлег, чтобы подальше от греха. Приезжай, поговорим. Но сначала созвонимся, чтобы порожняком не гонять.

Следующий звонок я делаю Чурбанову.

– Юрий Михайлович, я прошу прощения, что нагло так звоню… Это Брагин. Но у нас случилось кое-что.

– Кто бы сомневался. Я уж слышал что-то. Ты где?

– На пути к вам.

– В министерство что ли? Не надо этого. Давай, на Патрики приезжай, записывай адрес. Там подруга Галина живёт… А, ты её знаешь, кстати.

– Вика?

– Да, она. Я ей сейчас позвоню. Воспользуемся её квартирой, как залом для совещаний.

– На Патриках может быть небезопасно, – делюсь я соображениями. – Там у Ферика квартира и у племянницы его. Например, у Большака меня поджидали сейчас. Там, теоретически, тоже такое возможно. Понятно, дом, скорее всего, не тот же, но крутиться на одном пятаке с конторскими не очень хорошо. Ещё один моментик. У меня в гостиничном номере связанный киллер находится.

– Чего? – недоумённо спрашивает Чурбанов. – Он же того…

– Другой. Они, как тараканы, похоже. Этот забрался ко мне в номер ночью. У него прибор ночного видения на голове был. Американский. В руке нож. Мачете здоровенное.

– И? Ты его обезвредил, что ли?

– Да. Но что теперь с ним делать? Если отдать конторе, сами знаете, что случится.

– Брагин! С тобой не соскучишься! А как ты умудрился? Если он проник к тебе, это же вообще очень умелый разбойник. Суперпрофессионал.

– Я свет включил и ему очень больно стало.

Чурбанов молчит некоторое время.

– Ладно, – говорит он после паузы. – Давай, езжай ко мне домой. Я возвращаюсь, буду через полчаса. Если раньше приедешь, Галина там. Но, лучше по-тихому. Лишний раз не светись. Ты на своей машине?

– Нет, на такси.

– Смени машину, значит. Незачем им раньше времени знать, что ты со мной разговаривал. С пленником твоим я придумаю, что делать.

После Чурбанова я звоню Злобину. Прозваниваю по всем известным мне номерам. Везде тихо. Никто не отвечает. Ушёл или нет? Похоже, взяли его…

Я сажусь в такси и меняю маршрут. Всё-таки, в ЦУМ. Мы заходим с Толяном в магазин и я быстро выбираю себе серое драповое пальто и бежевую цигейковую шапку-ушанку. Всё импортное, вполне приличное.

Развязываю у шапки уши и опускаю вниз. Пол-лица закрыто, нормально. Особого мороза нет, но некоторые так ходят. В основном, приезжие, я думаю.

Выйдя из ЦУМа, мы снова ловим такси и едем теперь уже домой к Чурбанову.

– Егор! – встречает нас Галя. – Как я рада тебя видеть. Юра сказал, что вам переговорить нужно. А так бы ещё сто лет не заехал, наверное, да? Давайте чай пить. У нас сегодня пирожки такие замечательные, просто пальчики оближешь. А он приедет скоро.

– Это Анатолий, – представляю я Толяна. – Офицер запаса, орденоносец.

Он у меня получил строжайшие инструкции, поэтому сейчас стоит, точно кол проглотил и не говорит ни слова. Галя догадывается, смотрит на меня, потом на него и качает головой.

– Надо же, какой бравый Анатолий, – улыбается она.

Куда его деть-то? Не оставишь же на морозе стоять. В подъезде тоже нельзя, там свои дежурные имеются. Пришлось тащить в дом, так сказать.

Галя, кажется, понимает мою неловкость и добродушно посмеивается.

– Это ничего, вы пока будете свои дела обсуждать мы с Анатолием чем-нибудь другим займёмся. Кино посмотрим, например, или поболтаем просто…

Когда приезжает Чурбанов, мы едим пироги. Он проходит, окидывает кухню взглядом и молча кивает мне на дверь.

Я встаю и сразу иду за ним. Мы заходим в его кабинет.

– Рассказывай, – говорит он, усаживаясь за стол, и я рассказываю.

Рассказываю про ночного гостя и про налёт. И про то, как мы вырвались, а Ферик, скорей всего, нет. Рассказываю, что до Злобина ещё не дозвонился.

– Налёт был организован очень странно. Автозаки обслуживались милицией. То есть там кооперация. Рахметов отстранён, но кто-то приказы отдаёт и явно по его просьбе или поручению. Можете найти, кто это такую позицию занимает?

– Слушаюсь, товарищ генералиссимус, – качает головой Чурбанов. – Ты сильно-то не зарывайся, Егор.

Он встаёт и подходит к комоду, на котором выставлены бутылки. Берёт бокал и наливает себе вискарика. Для сосредоточенности.

Он цедит виски и хмуро исподлобья смотрит на меня. Я рассказываю то, что говорил на утреннем собрании, относительно комбинации против Андропова. Я бы может и рад был, честно говоря, если бы Медунов скинул Андропова, да вот только есть кое-какие нюансы, которые меня совершенно не устраивают при таком раскладе.

Во-первых, совершенно не факт, что у него что-то получится в отношении такого зубра, как Андропов. Во-вторых, если даже и получится, то что тогда? Тут я хотя бы понимаю, куда дело движется и что с этим делать, а куда повернёт товарищ Медунов непонятно. Устроит нам один большой Геленджик?

В-третьих, мне собственно уже должно быть всё равно, куда он поведёт, потому что если у него получится, значит я, Злобин и Ферик будут принесены в жертву, а Чурбанов, естественно должен будет встать на сторону победителя и уже там как-то пытаться встроиться в новую мировую геометрию.

Могу ли я пожертвовать собой, чтобы спасти Русь-матушку? Да. Но будет ли она спасена с Медуновым? Чёт я очень сильно сомневаюсь. Вывод? Нахер Медунова, наш ситуативный союзник Андропов. Надеюсь, он об этом даже и не узнает.

– Юрий Михайлович. Заберите, пожалуйста, моего убийцу. Но только так, чтобы это было в тайне от всех. Есть у вас такое место? Сейчас Мигуль на ниточке висит. По крайней мере, пока я на свободе, он как кот Шрёдингера. То ли жив, то ли мёртв. Стало быть меня надо придавить. Значит, сами понимаете…

– Погоди, да нахер ты ему сдался? Он скажет вот, у меня протоколы, понятые, захват и все дела. Андропов просмотрел казино, бл*дь на Красной Площади, практически. Ты ему не нужен, Егор. Нет, я не говорю, что ты в безопасности. Просто и без твоего бездыханного тела у него имеется широкий оперативный простор. Так что ты теоретически можешь менять имя, забирать бабки и валить куда-нибудь подальше от генеральной линии партии. В Сочи или Владивосток. Никто тебя искать не будет. Но если поймают, то задавят, естественно.

– Не скажите, Юрий Михайлович. Конечно, ему надо предъявить Злобина, как козла отпущения и оборотня в погонах. Так что если Леонид Юрьевич сейчас у них, то они его жёстко ломают. Но я тоже представляю охрененную опасность. Во-первых, я могу прийти к вам и начать говорить вот эти все вещи, которые я и говорю. Во-вторых, я могу, ну мало ли, никто же не знает как там у нас на самом деле. Они могут думать, что я могу заявиться к Леониду Ильичу.

– Хохма в том, что ты действительно можешь, – хмыкает Чурбанов. – Он о тебе постоянно спрашивает. Видать ты для него образ внука, о котором он бы мечтал. Может, и мечтает. Так что, имей в виду. Ясно, что ты не можешь ему вот так всё вывалить, как мне, но получить поддержку, в случае чего реально.

– Но мне сейчас не иммунитет от преследования нужен, поймите, мне сейчас нужно дело жизни спасти.

– Дело жизни, – хмыкает он.

– Да, жизнь моя короткая пока, но дело-то запланировано на долгие годы вперёд. Юрий Михайлович, слушайте, я к вам с огромным уважением отношусь, честное слово. Я понимаю, как всё это выглядит. Какой-то грязный и непонятный журавль в небе, какой-то пацан, какая-то хрень… Но вы в меня поверьте. Впрочем, это не сейчас, это потом. Сейчас важно другое, куда дальше двигаться. Андропов долго не протянет и зная какой он, можно что-то предпринять. А вот Медунов… Куда он нас поведёт? Я вообще не знаю. Давайте бить по Рашидову. И вы от него дистанцируетесь заодно. Вам это тоже пригодится, поверьте, очень сильно пригодится! Надо лететь! Дайте мне паспорт и отправьте в Ташкент. А вы тут с этим Мигулём сами разберётесь. Вам Андропов будет благодарен.

– Так, подожди. Ты на меня сейчас вывалил поток своих мыслей и хочешь, чтобы я дал тебе добро. Чтобы я сразу принял решение, так?

– Так, именно так. Я сейчас в ваших руках. И от вашего решения зависит очень многое. Ну, то есть моя жизнь полностью зависит.

– То есть, давай отбросим лишнее и скажем просто. Ты хочешь, чтобы я выбрал между Андроповым, с которым у меня ни тепло, ни холодно и Медуновым, которого дед любит, и у которого со мной всё хорошо? Правильно?

Я вздыхаю.

– Ты наделал дел и меня умудрился вовлечь, ну, вернее, не вовлечь, а уговорить пока. Реальных дел у нас ещё не было. И вот ты приходишь ко мне, когда тебе прищемили хвост, так?

– Можно и так сказать, Юрий Михайлович.

– Да. И говоришь, помогите мне, потому что я вас очень уважаю. Андропов гад, но надо ставить на него, потому что если поставить на Медунова, я поеду в Магадан или даже на тот свет. Ну, ты то есть. Правильно?

Я молчу.

– А я с Медуновым могу договориться о многих хороших вещах, особенно если сейчас ему помогу. А с Андроповым хер кто о чём договорится.

– Похоже на то…

– А помогая тебе, если наше дело не выгорит, я и Андроповской поддержкой не заручусь, потому что ему тогда пи**ец, и с Медуновым войду в конфронтацию. Правильно я понял?

Я ничего не говорю.

– Егор, ты мне очень нравишься, правда. И слова красивые говоришь. И за родину радеешь. Молодец, хороший ты парень. Но, скажи, положа руку на сердце. Что бы ты сам выбрал, будучи на моём месте? Скажи честно. Давай, не молчи…

– Юрий Михайлович…

Он встаёт и наливает себе ещё порцию.

– Нет, Егор, ответь.

– Не знаю.

– Это нихера не ответ.

Он залпом выпивает виски и смотрит тяжёлым взглядом.

– Ну что же, не можешь ответить. Понимаю.

Он возвращается к столу и опускается в кресло.

– Этим отличается муж от юноши. Тем, что может принять на себя бремя ужасных решений.

– Решили? – спрашиваю я тихо.

– Решил, – вздыхает он. – Решил…

2. Время действовать

Чурбанов качает головой, снимает телефонную трубку, набирает номер и ждёт. Я не отвлекаю, не пытаюсь скорее узнать о его решении. Собственно, и так уже всё понятно. По крайней мере, выразился он, вполне ясно и недвусмысленно.

Интересно, мой случай уникальный или подобные штуки случаются довольно часто? Если бы случались часто, мы бы наверняка что-то уже слышали. А, с другой стороны, разве мы так уж хорошо осведомлены о расстройствах пациентов психиатрических клиник?

Вполне допускаю, что энное количество попаданцев было безжалостным образом лоботомировано борцами за психическое здоровье социума. А остальные посапывают в тряпочку и занимаются тихим и мирным накоплением капиталов.

Может быть Маск или…

– Этот-то куда подевался?! – сердится Чурбанов. – С собаками что ли их искать?

– Насколько мне известно… вернее, насколько я могу предположить, – замечаю я, – Щёлоков тоже имеет тайное желание занять трон.

– Нет, – отвечает он, – об этом я никогда ничего не слышал.

– Интересно, он хорошим бы генсеком был?

Чурбанов молчит.

– А как думаете, Юрий Михайлович, Злобина с Матчановым взяли или нет?

– Никак не думаю, – устало отвечает он. – А кто предложил встретиться в казино?

– Злобин.

– Злобин предложил встретиться рано утром. Как он это объяснил?

– Сказал, что весь день будет на глазах у начальства и встретиться ни с кем не сможет.

– Угу… Просто я пытаюсь понять, зачем встречаться в казино?

– Как раз с точки зрения спокойно поговорить, и место, и время довольно подходящие. Никто не дёргает, никто не видит. Где ещё встретиться в семь утра, чтобы никому глаза не мозолить? В метро только. Даже в номер гостиничный просто так не нырнёшь.

– А с точки зрения внезапного налёта КГБ? – хмыкает Чурбанов.

– С точки зрения налёта тоже отличное время, – киваю я. – Какому дураку придёт в голову делать облаву в это время?

– И? – поднимает он брови. – Что же они, дураки, выходит, раз в это время на вас напали?

– Варианты могут быть разные. Могли вести Злобина, могли вести Ферика. Меня вряд ли.

– Тебя вообще-то, насколько я понимаю, вообще пытались переправить в мир вечного покоя. А ты не думаешь, что твой Злобин работает на Мигуля? Если его не прихлопнули в метро, идущего в наручниках, то либо он Гудини наших дней, либо Мигулю выгодно, чтобы он остался на свободе. Ему выгодно подвести агента к тебе. А, может, и ко мне. Чтобы ещё и меня заполучить под эту же сурдинку. Сечёшь?

– Можно я попробую ему позвонить? – спрашиваю я.

– Нет, от меня звонить не надо. Да и вряд ли, вырвавшись из лап преследователей, он спокойно пойдёт домой, правда же?

– У меня есть его секретный номер, в убежище, – киваю я.

– А где это убежище, ты знаешь? – интересуется Чурбанов.

– Не знаю, – мотаю я головой. – Я бы хотел ещё Ферику попытаться позвонить на всякий случай и его племяннице…

– Нет, всё это из телефона-автомата, пожалуйста. С моего аппарата звонить не надо. Незачем следы оставлять. В общем, Егор, деньги у тебя есть, я надеюсь. Поэтому я советую тебе просто исчезнуть. Слишком много всякой откровенной херни, которая может вылиться для меня во что-то очень нехорошее, для того, чтобы я необоснованно рисковал опираясь лишь на твои умозаключения.

– Понятно, – вздыхаю я, понимая, что выкручиваться придётся самостоятельно.

– Ничего тебе не понятно. Я могу, тем не менее, тебе помочь сделать документы. Но уехать надо будет туда, где тебя никто не знает. Ты парень молодой, начнёшь жизнь заново. Единственное, не советую затевать бурную деятельность. Живи спокойно, не бросаясь в глаза. Устройся лесником, короче. Понимаешь?

– Спасибо, Юрий Михайлович. Правда. Я очень ценю, что вы не вызываете группу захвата и не сдаёте меня с потрохами.

– Так…

– Нет-нет, это я от чистого сердца говорю, безо всякой иронии. Но как быть с фактом, что майор МВД Узбекистана, Алишер Асетович Абдибеков, более полугода томится в тюремных застенках? Он обвиняется в убийстве троих сотрудников милиции. Сначала его обвинили в превышении полномочий и злоупотреблении служебным положением и незаконном получении путёвки на море, а потом предъявили обвинение в убийстве двоих коллег-милиционеров.

– Ну, как я тебе что-то могу сказать, не зная материалов дела? – пожимает плечами Чурбанов. – Покатился по наклонной, что ещё. Сначала одно, потом другое, а там и убийство.

– Дело в том, что убийство произошло на моих глазах, и обвиняемый Абдибеков к нему не имеет никакого отношения. Мои показания записаны и переданы сотруднику КГБ Узбекистана. Вероятно, только поэтому Абдибекова ещё не осудили и не расстреляли. Слишком он был бескомпромиссным сотрудником.

Чурбанов откидывается на спинку кресла и пристально смотрит на меня некоторое время. Потом он встаёт и снова идёт за вискарём.

– И к чему эта душещипательная история? – спрашивает он наливая в стакан очередную порцию. – Знаешь, сколько у них там таких Абдибековых приговорено или ожидает приговора? Ты, может быть, владеешь способом всё это изменить?

– Боюсь, систему я пока не могу изменить, а вот помочь одному конкретному человеку шанс есть. Честному человеку, заметьте.

– Молодец, ты Егор. Честный, бескомпромиссный и принципиальный. Настоящий комсомолец. Ладно, что у государства и копейки не украл, это само собой разумеется. Так ты ещё всегда готов прийти на помощь униженным и оскорблённым. Я прямо горжусь знакомством с тобой. Но только скажи, сколько этот человек томится в застенках?

– Почти девять месяцев…

– О! Иной бы уже и родил кого, а он всё сидит и сидит. Но ты-то где был всё это время? Ты, борец за справедливость, как ты бился с бесчеловечной кривдой, унизительной системой и произволом власть имущих?

– Возможности раньше не было, Юрий Михайлович, – качаю я головой.

– Серьёзно? – понимающе кивает он. – И всё? Уважительная причина для борца за справедливость.

– Нет, не всё. Вы правы, я о нём не думал, потому что мои личные дела оказались для меня важнее. Вроде как я своё дело сделал, показания оставил и всё. Типа что я ещё-то могу? А сейчас, я понял, что используя ваше положение, я могу помочь не только себе и своим друзьям, но и этому человеку. Мы одним ударом сразу миллион мух убьём.

– Не начинай, Брагин.

– Но это правда. И честного мента освободим, и себе руки развяжем, и интриганам и заговорщикам по башке дадим. А вы лично, помимо экономической составляющей, конкретно прокачаете карму и укрепите своё положение, показав себя монументальным политиком, без одобрения которого нельзя предпринимать ни один шаг.

– Чего я сделаю?

– Про карму шутка, остальное правда.

– Шутит он ещё. Ты даёшь. Вот же ты кадр, честное слово. Ещё и прибауточки свои отвешивает. Отдать бы тебя Мигулю да поглядеть, как ты с ним шутить будешь. Остряк.

Он снимает трубку и набирает номер.

– Олег! Тебя где носит? Битый час звоню! … Виноват он… Ладно, давай, руки в ноги и ко мне домой. Прямо сейчас, понял? Разговор есть, посоветоваться надо. И камеру возьми… Да. Ну, какую ещё-то? Да. И вот ещё что… Отправь группу в гостиницу «Москва»… Какой номер?

Он смотрит на меня вопросительно. Я называю номер Игоря.

– Заберёшь там человека связанного. Это подозреваемый в покушении на убийство. Его надо отвезти в…

Он бросает на меня взгляд…

– Надо отвезти в наше специальное место, – говорит он после паузы. – И хорошо поговорить. Всё. Выполняй.

– Юрий Михайлович, я пойду позвоню, – говорю я, когда он кладёт трубку.

– Один не ходи, возьми своего мордоворота.

– Да. Можно ему в подъезде меня подождать потом?

– Не нужно, пусть домой заходит.

– Юрий Михайлович…

– Ну? – хмуро смотрит он на меня.

– Я в Ташкент поеду. Если поможете с документами, буду благодарен. Если не получится, значит так. Но вы мне всё правильно сказали. Давно надо было это сделать.

– Тьфу… – в сердцах не может сдержаться Чурбанов. – Иди звони.

Злобину я прозваниваю по всем номерам, включая его секретный номер. Ноль повдоль. Конечно, слова Чурбанова оставили неприятный осадок, но думать о Де Ниро плохо мне совсем не нравится. Не хочу верить. Смешно, конечно, но если подтвердится, что он… блин… это будет большой потерей, в общем…

До Ферика я тоже не могу дозвониться. Ну, его-то скорее всего схватили сразу, тем более, в толпе были кровожадно настроенные граждане. Так что… Ему, конечно, к нарам не привыкать, но, думаю, он лелеял мечту никогда туда не возвращаться.

Звоню Айгюль.

– Ты не знаешь, где дядя Ферик? – с лёгкой тревогой в голосе спрашивает она. – Мы должны были вместе ехать на встречу, но он не появился…

– Боюсь, что знаю, – вздыхаю я. – Думаю, нам надо будет поговорить по другому номеру.

– Ты думаешь… Думаешь, меня слушают?

– Нет, я так не думаю, просто, на всякий случай лучше разговаривать не из дома… А дядю Ферика арестовали.

– За что?

– Потом поговорим. Не беспокойся, я уже занимаюсь тем, чтобы ему помочь. Всё хорошо будет.

Поговорив, возвращаюсь к Чурбанову. Настроение хуже некуда. Блин. Я его понять могу, конечно, но, честно говоря, рассчитывал на поддержку и помощь. Ну, хотя бы не сдал этому Мигулю, и на том спасибо…

Ладно, бумаги он мне выправит, значит можно будет побороться. Просто так сдаваться я не буду. Слишком много поставлено на кон, хотя дело, конечно, не в этом, не в потраченных усилиях и не в недополученной в будущем выручке. Дело в том, что начатое надо доводить до конца.

И ещё дело в том, что надо вытаскивать ребят. Помимо Де Ниро, Ферика и Пашки, там ещё целая куча народу. Блин! Надо было Лиду с Баксом предупредить, чтобы не совались сегодня. Она же типа в действующем резерве. Как её там в «конторе» ведут я не знаю, но нервотрёпка будет знатная. И как тут не вспомнишь старый добрый «эвфемизм» «фак»…

В общем, нужно ехать в Ташкент. Собирать экспедицию и ехать. Ключ к решению проблемы лежит там. Можно, наверное, ещё как-нибудь решить, но пока другого способа я не знаю. Просто зайти и перестрелять всех?

– Давай, сядь вон туда, – говорит Чурбанов, когда я возвращаюсь.

Он показывает на стул, за которым развернут рулон белой бумаги. Там колдует Тайманов.

– Здравствуйте, Олег Довлатович, – здороваюсь я с ним.

Он усаживает меня на стул, включает вспышку и фотографирует на большой фотоаппарат.

– Олег, значит слушай сюда. К завтрашнему дню мне нужна вся доступная информация по делу… как его?

– Майор Алишер Асетович Абдибеков, МВД Узбекистана, Ташкент… – моментально реагирую я.

– Вот, запиши. Этому паспорт тоже к завтрашнему дню сделай.

– Имя можно выбрать? – спрашиваю я.

– Так, не наглеть, Брагин. Выбрать нельзя. Напиши ему, Олег, что-нибудь неприличное.

Тайманов крякает.

– Если получится, я буду благодарен за Егора Дмитриевича Доброва. Годик прибавить можно.

Сам не знаю, зачем, тяну на себя имя не слишком удачливого старого меня. Вернее, более молодого сейчас, но… Не важно, короче.

– Так, – продолжает Чурбанов. – Попроси, пожалуйста, Калиниченко, заехать. Если не сможет, значит я к нему сам приеду, но чтобы обязательно сегодня. Ну, и собирайся, завтра поедешь с Брагиным и, надеюсь, с кем-то из прокуратуры в Ташкент. Брагин полетит по новому паспорту. Тебе когда восемнадцать?

– Двадцать пятого. На следующей неделе уже.

– Хорошо, значит показания сам сможешь давать. Можно тогда не завтра, а послезавтра вылетать, чтобы лучше подготовиться… Егор, я делаю это не ради тебя и твоих завиральных идей, а ради оклеветанного майора Абдибекова. Ясно?

– Так точно, Юрий Михайлович, – расплываюсь я в улыбке, чувствуя, как железная рука, сжимавшая сердце ослабляет хватку. – Я в вас никогда не сомневался.

– Ну, и зря. Я тебе не благодушный ангел, к сожалению. О своих догадках, соображениях, версиях и прочей галиматье никому не рассказывай. Можно только Олегу и то, если он позволит, ясно? Во всём его слушаться неукоснительно. Ты понял этот пункт?

– Да, Юрий Михайлович.

– Ну, и молодец.

– Если у нас всё получится, получится, что вы вскроете серьёзные проблемы в республиканском УВД, то это уже второе резонансное дело, после «Ждановской».

– Замолчи, ни слова больше! – он начинает искать на столе, чем в меня зашвырнуть. – Резонансное!

– Юрий Михайлович, а Калиниченко… Как там у него с этим делом?

– Что ж, ты не уймёшься-то никак? Калиниченко, надеюсь, даст какого-нибудь толкового сотрудника, когда узнает, что ты ещё что-то раскопал. Тебе с твоими способностями вляпываться, кстати, в прокуратуре самое место. Всегда будешь в нужном месте в нужное время.

– Юрий Михайлович, спасибо. Можно водителя вызову?

– Нет, водителя лучше не вызывать. За ним, скорее всего, следят.

– Я другого, неофициального.

– Если о нём знает Злобин, тоже не стоит.

Я вздыхаю:

– Тогда такси…

– Вызывай. Такси вызывай.

Вечером я встречаюсь с Айгюль. Она называет адрес столовой недалеко от Университета и я подъезжаю туда. Еду на незасвеченной, оформленной на чужой паспорт «жиге». За рулём Толян.

Мы подъезжаем к столовой с задней стороны, и я захожу через чёрный ход.

– Что так долго? – хмурится и облегчённо выдыхает Айгюль. – Я уж думала что-то случилось.

«Что-то»…

– Прости, мы же не местные, Толик и так чудеса ориентации продемонстрировал. Доехали, в общем.

Мы уходим на склад полный бидонов, лотков и алюминиевой посуды. Пахнет сыростью, землёй и гнилой картошкой. Разговариваем, стоя между стеллажами. Я рассказываю подробности налёта, сообщаю, что поеду в Ташкент.

– В Ташкент? Сейчас? Зачем? – недоумевает она. – Надо же что-то делать! Искать выходы… Я не знаю, Егор… Ты просто хочешь спрятаться? Но почему Ташкент?

– Прятаться в Ташкенте – это то же самое, что в пасти у крокодила, – усмехаюсь я. – Есть идея попытаться надавить там, чтобы открылось здесь.

– Я не понимаю…

– Айгюль, всего пока не могу тебе сказать, тем более, что я и сам не на сто процентов понимаю ситуацию. Но совершенно точно, если я сделаю, что задумал, рычаг у меня появится очень серьёзный. И с этим рычагом мы попробуем взломать темницу дяди Ферика.

– Я хочу, чтобы ты обратился к моему человеку.

– Для чего?

– Чужой город, ты никого не знаешь. Тебе будет нужна помощь.

– Что за человек? Надёжный?

– Можешь доверять, как мне. Юрист, адвокат, знает все ходы и выходы. Ты получишь, всё что будет нужно. Защиту, охрану, проживание, наличные, оружие, транспорт. Не бесплатно, естественно, но это мы решим потом. Записывай номер телефона.

– Я запомню.

– Хорошо…

Она замолкает и напряжённо думает о чём-то.

– Что, Айгюль?

– Думаю, что мне нужно самой лететь. Без меня ты там, как котёнок слепой будешь, опять в какую-нибудь яму попадёшь…

Она не шутит и выглядит очень озабоченно.

– Я же не один буду. Там крутые шишки со мной поедут. И Толян, опять же. Ты его в деле не видела, он хладнокровный терминатор.

– Но мне нужно быть здесь… – говорит она, не слушая меня. – Ты будешь искать рычаги в Ташкенте, а я здесь.

– Не надо, Айгюль, можно сделать хуже…

– Я не сделаю. Так, всё, не сотрясай воздух. Значит, слушай. Я заряжу тут всё и прилечу. Думаю, дня через два-три. Ты там постарайся никуда не встрять, понятно? Запоминай номер.

Она диктует.

– А как зовут твоего суперменского юриста?

– Рекс.

– Рекс? Серьёзно? А помощник у него Мухтар или Шарик? Что за имя такое? Или это в честь Рекса Стаута?

– Рекс – это не пёс. Рекс – это царь, тираннозавр, царь зверей. Он сам скажет, как его называть. А пока просто Рекс. В первый же день, как приедешь, позвони по этому номеру. Тебе скажут как и куда подъехать. Обязательно. Понял меня?

В Ташкент мы вылетаем через два дня. В кармане у меня два паспорта. Один выписан на моё настоящее имя, а второй – на моё… настоящее имя. То есть, теперь я и Брагин и Добров. Немного странное чувство…

В аэропорту нас встречают прямо у трапа самолёта. Две чёрные «Волги». В одну загружаются Тайманов со следователем из Генеральной Прокуратуры Мхитаряном, во вторую – мы с Толяном. Это не очень хорошо, на мой взгляд, потому что вторую машину с важным свидетелем могут отсечь при необходимости.

Пока никто не догадывается, что здесь находится этот самый свидетель, то есть я, поскольку для всех я пока что Добров, молодой офицер МВД. Смотри-ка, превратности судьбы, Егор Добров, молодой мент. Всё, как в жизни… Мда…

Сегодня работы не будет. Ещё бы, сейчас они узнают, что именно нас интересует и побегут проверять да готовиться. Но про Алишера им сегодня никто не скажет.

Про него уже давно никто не вспоминает, сидит он себе тихонько и никому не мешает. Странно, что ещё приговор не вынесли и не исполнили. Должно быть имеют разные варианты по использованию в различных сценариях. Чего-то хотят от него, не просто окончательно закрыть вопрос, но иметь возможность действовать.

Мы едем прямиком в гостиницу. Нужно обязательно отдохнуть после дороги. А завтра утром уже и начнём работать. Вы только скажите, что подготовить, чтобы завтра время не терять. Стандартное заклинание.

Мхитарян называет несколько дел, о которых желает поговорить. Ничего опасного, всё в рамках обычной проверки. Ну, а раз так, начало тоже будет обычным, традиционным. Банкет в шикарном ресторане, парад-алле всех начальников и прочие атрибуты в духе «к нам едет ревизор».

Завтра для них начнётся с сюрприза. Они забегают, начнут рвать волосы на одном месте, проверять, смотреть, чекать… Шухер поднимется знатный. А сегодня всё по протоколу, можно сказать, сыто-пьяно, обильно и очень по-дружески, с подарками и от чистого сердца. Так, чтобы поутру ревизору совестно было слишком глубоко заглядывать в дела.

Мы отправляемся по номерам. Начальникам положены одноместные, а нам с Толяном двухместный. Ну, что же, не проблема. Бросив вещи, мы с Толиком выходим из гостиницы и доходим до ближайшего таксофона. На улице приятно. После московского морозца плюс восемь напоминает лето.

Толян расстёгивается, снимает перчатки и кайфует от погоды. До вечера время ещё есть, так что, не откладывая в долгий ящик, я звоню Рексу по номеру, полученному от Айгюль.

– Здравствуйте, мне нужен Рекс, – говорю я, когда на том конце провода снимают трубку.

– Кто спрашивает?

Голос странный, неясный… Непонятно даже, мужской или женский.

– Егор от Айгюль.

После паузы мне называют адрес.

– Приедешь один, пройдёшь через ворота во двор. Обойдёшь гараж справа, подойдёшь к коричневой двери и постучишь. Раз-два-три-четыре.

– А это жилой…

Задать вопрос я не успеваю, в трубке раздаются гудки. Конспираторы, блин. Мы возвращаемся к гостинице и берём такси. Неразговорчивый водитель останавливается у старого неухоженного жилого дома. Выглядит он неухоженным. На первом этаже располагается какая-то проектная контора с длинным непроизносимым названием.

Рядом со входом старые ржавые ворота. Ворота не заперты и мы свободно проходим через них, оказываясь в небольшом дворе. В глубине стоит одноэтажная постройка представляющая собой два больших гаражных бокса. Ворота гаража закрыты.

– Стой здесь, – киваю я Толяну. – Смотри.

Он останавливается, а я обхожу гараж и, заметив коричневую дверь, приближаюсь к ней. Стучу. Раз-два-три-четыре. Никто не открывает. Блин… Постучать ещё раз или ждать? Надо же только четыре раза стукнуть.... Подождав немного, всё-таки стучу ещё раз. Раз-два-три-четыре. Тьфу! Тишина.

Я делаю пару шагов назад, выглядываю из-за угла и… Твою дивизию, где Толян? Толяна нет, но на земле валяется его перчатка. Что за подстава, Айгюль…

– Руки… – слышу я позади себя и резко оборачиваюсь.

На меня смотрит чёрный холодный ствол ТТ.

– Тихонечко, без шума, давай проходи, братишка.

Невысокий узбек лет сорока приглашающе кивает на открытую коричневую дверь.

– Заходи, гостем будешь.

Я оглядываюсь и вижу, как со стороны гаражных ворот к нам идут два крепких парня, держа руки в карманах.

– Ну, чего, как неродной? Давай скорее…

3. Мурка в кожаной тужурке

– Ой, – говорю я. – А где Толян-то? Вы чего творите, ребятишки? Куда Толика моего дели?

– Слышь, ты не понял? – начинает злиться человек с пистолетом – Сюда иди!

Нет, я всё понимаю, как говорится, метнул гадюка и нету Кука, но законы физики, акустики в частности, никто ведь не отменял вроде. По крайней мере, вот эти бродяги точно не из числа заучек-теоретиков. Как такой шкаф, как Толик мог исчезнуть и растаять, превратившись в сморщенную перчатку?

– Да не, брателло, это ты не понял, – мотаю я головой. – Я говорю, Толика верните, пожалуйста. Очень вас прошу.

Даже не знаю, чего сейчас во мне больше, удивления, негодования или желания проявить осторожность при виде злого узбека с ТТ.

Отвечая, я стою, обернувшись к нему в три четверти, держа в поле периферийного зрения. Сейчас больший интерес для меня представляют вот эти двое из ларца. Если это они Толика уконтрапупили, то с ними нужно быть предельно внимательным.

– Толя-я-я-н! – очень громко и неожиданно для этой братии ору я.

– Заткнись, сука, – испуганно и приглушённо вскрикивает вооружённый чувак, из чего я делаю вывод, что шума он не желает и стрелять, по-видимому, без лишней необходимости не будет.

Парни ускоряются, в гараже раздаётся грохот, а узбек срывается ко мне. Ну, как ты там сказал, заходи, гостем будешь? Давай! Я делаю прям красиво, даже самому нравится. Как Шварц в фильме «Правдивая ложь», я будто танго танцую.

Та-там-там-там та-да-да-дам пам-пам-пам, не глядя на него, с лицом аргентинского кабальеро, шаг назад, оборот, поддержка, та-да-да-дам пам-пам-пам. Ну прости, малость промахнулся и обнимаю тебя сзади. Но, вообще-то, не промахнулся, я так и хотел.

Левая рука локтевым сгибом сдавливает шею, правая лежит на его руке, сжимающей рукоять пистолета. И не просто лежит, а подносит этот самый пистолет к голове и тыкает металлом в висок. Он, конечно, противится, но я настаиваю.

Пацанчики останавливаются, явно удивлённые подобной рокировкой. Недооценивать их, конечно не стоит, если они уделали Толика так, что тот даже не ойкнул. Пикнуть не успел бедняга.

– Брат, – говорит один из двоих и улыбается мягкой деликатной улыбкой английского джентльмена. – Зачем кипишуешь? Опусти ствол, можно же просто поговорить.

Его спутник озирается и украдкой бросает взгляды на верхние этажи дома. Видать, жильцы там всё-таки имеются.

– Так я же и не против, – тоже улыбаюсь я. – Я же так и хотел. Но сначала Толика верните.

– Какого Толика, дорогой? – пожимает джентльмен плечами. – Мы не знаем никакого Толика.

По гаражным воротам начинают стучать изнутри, из гаража.

– Сдаётся мне, что это он и есть, – говорю я и начинаю давить на палец, лежащий на спуске.

– Э-э-э! – орёт удушаемый мной узбек с пистолетом. – Ты чё делаешь! Он заряженный!

– Вот и не дёргайся, уважаемый, – предельно вежливо прошу я. – Открывайте ворота.

– Зачем? – довольно искренне удивляется второй парень – Мы там барашка держим.

– Ох, не нравится мне такое сравнение, – качаю я головой. – А Толян за барана может и по рогам настучать. Я серьёзно, пацаны, открывайте. Лучше не доводите до того, чтобы он ворота с петель снял. Тогда всем тяжко придётся.

Словно в подтверждение сказанному из гаража раздаются гораздо более сильные и громкие удары. Похоже, Толян нашёл что-то тяжёлое.

Первый из парней нехотя и вразвалочку идёт к воротам и хлопает по ним ладонью.

– Э, успокойся, слышь, успокойся, тебе говорят, – кричит он и в ответ получает такой удар по металлу рядом со своей головой, что даже вздрагивает.

– Ладно, – говорю я и удобнее упираю ствол в голову узбека. – Пошутили и будет. Выпускайте Толяна или на счёт три я вышибу мозг ему, а следом и вам двоим. Раз!

Они переглядываются, раздумывая и, должно быть, недооценивая мою решимость.

– Два! – восклицаю я и вот тут допускаю ошибку.

Вернее, ошибка уже допущена чуть раньше, но сейчас я её осознаю. Молодчик, тот который один из двоих, бросает быстрый, мимолётный взгляд мне за спину. Десятая доля секунды, но я понимаю всё. Понимаю мгновенно, но сделать уже ничего не могу…

Потому что тут же в доказательство моей догадки раздаётся лязгающий металлический щелчок, и у моей ноги вздымается фонтанчик каменных брызг и искр. Пуля бьёт по камню – вот и искры. Она жалобно взвизгивает и рикошетом уходит вдаль.

– Хватит! – раздаётся из-за спины суровый голос.

Помимо того, что он суровый, он ещё и холодный и принадлежит… женщине. Вернее симпатичной девушке с рыжими волосами. Она стоит с бесшумным пистолетом в вытянутой руке, и это плохо по нескольким причинам.

Во-первых, она, похоже, неплохо стреляет, судя по продемонстрированному миллиметражу. Во-вторых, пистолет бесшумный, и она может палить из него до посинения, и никто не забьёт тревогу и не вызовет милицию. В-третьих, пистолет не самый распространённый, а мне он в последнее время очень часто попадается.

Да и вообще вся ситуация странная. Поезжай, говорит, туда, там Рекс о тебе позаботится. И Рекс действительно проявляет невероятную заботу. А если вспомнить, что стрелок, который охотился за мной, тоже использовал такую пушку, то мысли делаются ещё мрачнее, так что хочешь не хочешь неприятные думы сами собой в голову лезут. Например, о том, не связана ли эта барышня с покушениями на меня.

– Подними руки, – говорит девица, – и заведи их за голову. Сделай шаг назад. Отпусти моего человека.

Я выполняю её требования.

– Ну, ты уж тогда тоже отпусти моего человека, – предлагаю я, но она никак не реагирует на мою речь.

Узбек, получив свободу, отскакивает в сторону и снова наводит на меня пушку. Никакой благодарности у человека.

– Давай, заходи, – предлагает мне девица, и я снова подчиняюсь.

Я оказываюсь в конторе со стенами, выкрашенными серой масляной краской, старой мебелью и кучей толстых бумажных папок, завязанных тесёмочными бантиками. Мои похитители тоже заходят внутрь. Правда, один из парней тут же выходит. Видать к Толяну пошёл, козёл.

Царь-девица при ближайшем рассмотрении оказывается довольно высокой и красивой барышней с густой шевелюрой рыжих волос. Прямой нос, широкие скулы, сочные губы – не девчонка, а мечта. Модель. Фигурка спортивная, подтянутая. На ней кожаные брюки и кожаная же косуха.

Меня усаживают на стул и фиксируют руки сзади, просто связывая верёвкой.

– Здравствуй моя Мурка, здравствуй, дорогая, – хмыкаю я рассматривая свою похитительницу. – Похищение человека очень серьёзное преступление.

Она подходит ко мне и, поставив мысок своего сапожка на край стула между моих ног, наклоняется вперёд, опираясь о собственное колено.

– И кто же ты такой? – прищуривается она. – Для мента молодой шибко. Для бандита… Хм… На бандита тоже не похож. Школяр залётный. Но для школяра больно красиво танцуешь.

– Со мной всё ясно, – улыбаюсь я.

– И кто же?

– Тот, кто ищет Рекса.

– А с какой это радости Рекс должен с тобой разговаривать? Кто ты такой-то?

– Я друг Айгюль. А ты кто такая? Чисто интересно даже.

– Какой Айгюль? – спрашивает она.

– Если я не туда попал, то какая разница, что за Айгюль? А если туда, что за тупые прихваты? Мне нужен Рекс. Вы мне, судя по всему, не нужны. И ещё мне нужен Толян. Вы вообще, походу, поехавшие. Какого хрена на парня набросились?

– Тебе же сказали, чтобы пришёл один.

– Ну, я и шёл один, – пожимаю я плечами. –Толян в сторонке стоял, чтоб вот такие как вы отморозки чего не удумали.

– Так что за Айгюль? Джура, давай плоскогубцы

– Я бы и так сказал, – качаю я головой, – но теперь хер ты узнаешь, что за Айгюль. Развязывай руки и тащи сюда Толяна. И тогда, если захочешь, я с тобой поговорю. Слово даю. Не раньше.

Я кручу головой осматривая нехитрую обстановку. Пара столов, старые покосившиеся стулья, здоровый сейф, плакат «Пьяный за рулём – преступник», графин с водой и стаканчиком-пробкой. Календарь на стене, счёты на столе. Короче, обстановка рабочая. Пахнет угольной сажей и специями. В целом, можно сказать, здесь тесно и громоздко.

– Зачем тебе Рекс? – спрашивает она заглядывая мне в глаза и даже, протянув руку, поворачивает мою голову за подбородок.

– Эстетика кинофильмов про нациков, – усмехаюсь я. – Ты сама кто такая?

– Тебя не касается, – сердито отвечает она.

– Касается, в прямом смысле касается, твоей рукой прямо в настоящее время и касается. В чём проблема? Есть Рекс, нет Рекса, да-нет, разбежались. Мне он, честно говоря, не упёрся никуда, это Айгюль настояла, тебе, говорит, без Рекса в чужом враждебном Ташкенте никуда не сунуться.

– А куда ты хочешь сунуться? – с интересом смотрит барышня.

– Ладно, – мотаю я головой, вырывая подбородок из её руки. – Давай развязывай и разбежимся по своим делам. А то разговор больно странный получается.

– Проблема в том, что теперь, когда ты нас увидел, ты не можешь просто так встать и уйти.

– Блин, мать, ну ты даёшь? А зачем адрес мне назвала? Сказала бы, что ошибся номером и всё.

– Интересно, ты прикидываешься или правда дурачок? Номер же ты откуда-то узнал. Значит нужно с тобой разбираться.

– Я бы тоже с тобой разобрался, – хмыкаю я, оглядывая её с ног до головы.

Прощупываю, стараюсь вывести из равновесия.

– Да? – поднимает она брови, и её лицо становится добрым и наивным.

Но это разумеется наглый обман, потому что демонстрируя открытую и милую мордашку, она чуть двигает ногу вперёд и ставит подошву на весьма чувствительную часть моего тела.

– Хотел бы со мной разобраться? – переспрашивает она и чуть придавливает.

Вот сучка. Я инстинктивно подаюсь назад и стул жалобно скрипит.

– Не в сексуальном смысле, – морщась, отвечаю я.

– Как-как? Не в сексуальном? Точно? Ты уверен?

Она ещё чуть сильнее наступает на… меня. Змея просто. Бесит. С Михал Михалычем идеальная парочка бы получилась.

– Не слышу, – прижимает она ещё, наслаждаясь, должно быть тем, как напрягается моя шея и краснеет лицо.

Я выгляжу сейчас так, как в кино изображают превращающихся оборотней. Не знаю, как им даются эти превращения, но мне сейчас очень больно. Прям очень-очень.

– Сска, – цежу я сквозь зубы и, оттолкнувшись ногами, лечу назад, падая на спину.

Спинка стула защитит позвоночник, а шею я держу согнутой, чтобы не долбануться затылком. От неожиданности барышня теряет равновесие и летит на меня, но я успеваю перевернуться на бок и вскочить.

Поднявшись на ноги, я со всей дури херачу стулом по толстому, как ледокол, сейфу. Мурка в кожаной тужурке начинает подниматься и мне приходится прижать её к полу, наступив на спину.

Её соратники, один из ларца и узбек, медленно, но неотвратимо, как зомби, выползают из-за столов в своих закутках. То, что здесь тесно даже и неплохо. Из-за этого они не могут в пару прыжков ко мне добраться и толкаются, мешая друг другу. Молодцы, гвардейцы.

Стул, падла, довольно крепкий. Вернее, он конечно сложился, как карточный домик, но не рассыпался, и спинка по-прежнему мне мешает. Приходится убрать ногу с девушки и ещё разик шарахнуть остатками стула по сейфу.

Дал верный тон наш камертон, приготовились друзья, петь канон…

Сейф гудит, а из-за спины высыпаются обломки. Девица, почувствовав свободу снова начинает подниматься.

– Рекс! – кричит узбек.

Я, как гимнастка-чемпионка перескакиваю через связанные руки и наклонившись к практически уже поднявшейся моей обидчице, выхватываю у неё из-за ремня на пояснице пистолет с длинным круглым стволом.

Что и требовалось доказать. Бинго! В очередной раз выхожу победителем в необъявленной битве с Николаем Васильевичем Гоголем за лучшую немую сцену. Думаю, в этот раз медаль чемпиона по немым сценам точно уходит мне.

Царь-девица, один из ларца и узбек. Они тянут ко мне свои руки и не двигаются, замерев в движении, поскольку оружие оказывается в моих руках, хоть и связанных, но крепко сжимающих рукоять пистолета.

– Итак, господа разбойники, что прикажете с вами делать? Перестрелять что ли? Где Толик, кстати? В боксе?

Девка не выдерживает и неожиданно дёргается в мою сторону. Вот ведь оторва. Странно, конечно, но она мне даже нравится. Вкусы у меня извращённые всё-таки.

Я резко поворачиваюсь к ней и, не говоря ни слова, нажимаю на спуск. Пуля проходит в опасной близости от симпатичной рыжей головки и застревает в стене. Разумеется, стреляю не в неё, а мимо, желая только сделать вид, будто промахиваюсь совершенно случайно.

Выстрел охлаждает буйные головы.

– Так, девочки, – говорю я. – Хочу с вами попрощаться. По возможности тихо и мирно. Отдайте Толяна и я пошёл. Эй ты, хорёк, давай, очень аккуратно, двумя пальчиками, вытащи свою пукалку и брось к двери.

Это я про ТТ, он разумеется, понимает, о чём речь и неохотно подчиняется.

– Скажи про Айгюль, – требует барышня.

– Ну, ты мать достала. Айгюль – это Айгюль. А вот Рекс – это ты, да?

– Какая это Айгюль, Матчанова? – сощурившись, спрашивает она.

– Молодец. Да, она. Сказала, что ты мне, как мать родная будешь. Но, видать, ошиблась. Ты, прямо гарпия, фурия и всё такое. Значит так, она ошиблась, ты ошиблась и я ошибся, меня ваш бизнес не интересует, до свидания. Выпустите Толика и мы пойдём.

– Не забыла, значит. Погоди. А где она сейчас?

– Извини, я и так сказал тебе слишком много.

– Я хочу с ней поговорить, – заявляет барышня Рекс.

– Полагаю, она тебе звонила… – начинаю я, но она меня перебивает.

– Может, и звонила, но со мной её не соединяют.

– Я дико извиняюсь… Вы сидите вот в этом огромном офисе и вот эти послушные сотрудники в твоём присутствии не соединяют тебя с Айгюль. Я правильно уловил?

– Нет, мы здесь не сидим. Тебя сюда пригласили, потому что так удобнее. А что ты думал, звонит какой-то хрен и использует пароли двухлетней давности. Это подозрительно.

– Да, понимаю и не злюсь, – говорю я и отхожу к двери. – Ключи от бокса кидайте. К ногам. И от этой вашей конторы тоже. Я вас закрою.

Никто даже не шевелится.

– Придётся каждого десятого в расход, – качаю я головой и делаю кислое лицо.

– Дайте ему ключи, – говорит Мурка.

Амбал, который из ларца, бросает два ключа. Неудобно со связанными руками, да ещё и под тяжёлыми взглядами упырей. Но ничего, я справляюсь. Выскальзываю и запираю дверь на ключ, оставляя его в скважине. Чтобы изнутри было не открыть. Поворачиваюсь и… о-па, о-па, о-па… Второй из ларца. Идёт в контору.

– Тихо-тихо-тихо, – приветствую его я. – Видишь, что у меня в руке? Давай поворачивайся и иди к гаражу.

Он подчиняется. Я бросаю ему ключ и он открывает дверь. Оттуда выходит злой Толян. Увидев своего обидчика он без разговоров, молчком заряжает тому прямо в челюсть. И хоть тот тоже паренёк немаленький, он отрубается даже не ойкнув.

Толик укладывает его на пол в гараже и подходит ко мне.

– Это… – начинает он неловко. – Егор, прости, сам не знаю, как они меня так. Один спереди подошёл, а второго я даже и не…

– Да ладно, Толик, – взмахиваю я рукой. – Перчатку вон не забудь. И руки-то мне развяжи.

Я оглядываюсь, проверяя, всё ли нормально и запихиваю пистоль под куртку. Пригодится воды напиться. Помощи ждать неоткуда. Значит, нужно рассчитывать только на себя. А то вон какие тут люди дружелюбные встречаются.

Мы выходим из двора, идём по тупиковой улочке, сворачиваем и оказываемся на оживлённой магистрали. Толик выходит на обочину и голосует. Почти сразу останавливается частник на «Москвиче».

– Нет, отпускай, – качаю я головой. – Скажи, дорого.

– А чего? – удивляется Толян, когда машина уезжает.

– Считай, что паранойя. Лови следующего.

Садимся мы только в третью машину, в «жигули».

– Лучше перебдеть, Анатолий, – поясняю я свои выкрутасы. – Как известно, обжёгшись на молоке и на воду дуешь.

До гостиницы мы добираемся без приключений. Заходим в вестибюль и идём к стойке за ключом.

– Вам записка, – говорит девушка портье. – Телефонограмма. Вот, пожалуйста.

Она протягивает мне сложенный лист бумаги. Я беру и отхожу от стойки. Разворачиваю и читаю.

«Рекса не ищи, всё отменяется. А.»

Ну что же, всё ясно. Главное, вовремя. Я засовываю записку в карман и иду с Толиком к лифту.

– Погоди, – вдруг раздаётся женский голос рядом со мной.

Я поворачиваюсь и вижу леди Рекс.

– Какая приятная неожиданность, – качаю я головой. – Здравствуйте, девушка.

– Я хочу ей позвонить, – говорит она.

– Ну что же, мы, как говорится, живём в свободной стране. Если хочется позвонить – позвони.

Я поворачиваюсь, чтобы обойти её, но она встаёт на пути, преграждая путь.

– Я не знаю её номера.

– Сорян, подруга, но я точно здесь тебе не помощник. Без разрешения Айгюль дать её номер я не могу.

– Не давай. Позвони ей сам и спроси, согласна ли она со мной поговорить и если она будет не против, мы поговорим. За межгород я сама заплачу.

– Слушай, я немного… как бы это сказать… злюсь что ли? Да, я немного на тебя злюсь. Поэтому не только услугу тебе оказывать, но и видеть тебя мне не очень приятно. Хоть ты девушка видная и красивая, но нет. И, кстати, с такой работой, если я правильно улавливаю её суть, лучше внешность менее броскую иметь. Толик, вызывай.

– Послушай… – прикасается она к моей руке. – Я тебя очень прошу. Я тебе помогу, независимо от того, захочет она со мной говорить или нет.

– Ой нет, спасибо. Помощь больше не требуется.

– И пистолет, – понижает она голос, – можешь себе оставить.

– Щедро, – соглашаюсь я. – Да только он и так уже у меня.

Она касается моего локтя.

– Это не только мне, это и ей нужно. Раз она тебя отправила ко мне… В общем… в общем ей нужно со мной поговорить. Ей нужно моё прощение…

Твою дивизию. Вот этого только не надо. Никаких разговоров про прощения и прочую чепуху.

Тьфу…

– Ладно.

Я вздыхаю.

– Ладно. Сделаю, как ты сказала. Если не захочет, значит, никаких разговоров не будет. Где тут у вас переговорный пункт?

– Вон там, в той стороне зала.

Мы отходим от лифта и двигаем туда.

– Добров, – громко зовёт кто-то моего однофамильца из будущего, но я иду не реагируя, и только на третий раз до меня доходит, что Добров – это я.

Я останавливаюсь и оборачиваюсь. Это Тайманов.

– Егор, где тебя носит? Я уже с ног сбился.

– Дела были, Олег Довлатович, – тихонько отвечаю я. – А в чём дело-то?

– Через полчаса выезжаем на банкет.

– А далеко ехать?

– За город куда-то повезут. Вроде место уникальное какое-то. Едем втроём, товарищ твой не едет.

– Значит и я не поеду, – качаю я головой.

– Так, отставить разговорчики. Там места только на троих. Ты не можешь не ехать, учитывая завтрашнюю программу. Всё должно быть естественно, понял? Вон, встречающая сторона. Приехали уже за нами. Остальные на место уже прибудут.

Он кивает в сторону двух ментов. Менты да менты, скучные, уставшие дядьки. Но только меня резко холодом обдаёт от взгляда одного из них. Взгляд этот холодный, а глаза прозрачные, бесцветные и равнодушные.

На лице улыбка, а глаза ледяные. Ну, и ладно бы, какая мне разница, да только глаза эти принадлежат Мише, тому самому старлею, что при мне застрелил двух милиционеров…

4. Любую путаницу можно исправить

Взгляд его равнодушно скользит по мне и обращается к своему спутнику. Тот что-то увлечённо рассказывает и Миша снисходительно улыбается, а потом начинает смеяться. Взгляд его начинает возвращаться в нашу сторону, и я поспешно принимаю беззаботное выражение.

В холле гостиницы довольно многолюдно, стоит гул голосов и ощущается атмосфера командировки, путешествия и чего-то неведомого. В общем, царит дух предвкушения встречи со сказкой, в данном случае с восточной. Хотя и дыхание Афгана тоже ощущается, хотя бы по изрядному количеству постояльцев в военной форме.

– Олег Довлатович, – широко улыбаюсь я. – Надо поговорить. Это срочно и касается цели нашей поездки.

– Сейчас некогда, – качает он головой. – Когда вернёмся, тогда и поговорим.

– Вон туда, – продолжаю улыбаться я. – Проходите к переговорному пункту. Я же говорю, срочно.

Он хочет возразить и настоять на своём, но я поворачиваюсь и иду, куда шёл. Рекс уже поджидает меня там. Собственно, Тайманову остаётся только плюнуть на меня или отнестись к моим словам со вниманием. Он выбирает второе.

– Что за детский сад, Добров! – шипит он. – Я за тобой бегать должен?

– Сядь там, – киваю я царь-девице. – Я тебя позову. Олег Довлатович, я сейчас всё объясню, переговоры закажу только.

– Ты ещё по межгороду разговаривать собираешься?! – недовольно восклицает он. – Время!

Не обращая на него внимания, я диктую номер телефона оператору и с безмятежной улыбкой поворачиваюсь.

– Лейтенант, тот что русоволосый, с пустыми глазами и холодной улыбкой, только, пожалуйста, улыбайтесь и не подавайте виду, так вот, это он при мне застрелил тех сотрудников.

– Что?! – брови подполковника ползут наверх.

– Олег Довлатович, роль беззаботного проверяющего вам не очень хорошо даётся. Улыбайтесь, ё-моё.

– Он тебя увидел? – поспешно расползается Тайманов в улыбке. – Узнал?

– Если и узнал, то виду не подал. Скользнул взглядом, мазнул просто и всё. Но, в любом случае, думаю, мне ехать с вами нецелесообразно. Зачем давать ему возможность как следует меня рассмотреть и припомнить? В прошлый раз, когда мы встречались, темно было. Может, не узнает, но для чего рисковать?

– Если узнал, то я не знаю, где ты больше рискуешь, здесь без защиты или там, вместе с нами. Там все шишки будут… Не знаю, худшее, что может случиться, это испортим сюрприз. А здесь вдали от начальства он может, что угодно провернуть.

– Начальство это кровно заинтересовано в том, чтобы с нами хоть что случилось, лишь бы мы не вытащили на поверхность делишки эти. Олег Довлатович, я думаю всё…

– Москва, в третью кабину проходите. Вы-вы, молодой человек.

– Извините, я быстро.

Я заскакиваю в кабинку.

– Егор? – раздаётся тревожный голос. – Алло…

– Да, Айгюль, привет. Это я.

– Привет. Как дела? Ты получил моё сообщение?

– Получил, – усмехаюсь я.

– Что?

– Поздно получил. Уже после того, как познакомился с твоей подружкой.

Она ахает:

– Ты в порядке? Ничего… не случилось?

– Ну, ты мать даёшь! Послала меня к каким-то людоедам. Они Толяну по башке дали. Жесть вообще.

– Слушай… Егор, извини, я не ожидала… я думала всё нормально уже, а она, короче… Это такая глупость была давнишняя, чепуха, я думала, позвоню и всё объясню…

– Айгюль, сердце моё, я на тебя сердиться не могу, но просто в порядке общего рассуждения, обычно сначала дозваниваются до своих проблемных подруг, а только потом посылают к ним несостоявшихся женихов. Хотя, допускаю, что это твоя коварная месть.

– Ну, Егор… Ну, прости меня. Всё, буду тебе должна.

– Нет, дорогая, какие между нами счёты. Вот что, мне бежать надо, но твоя подруга здесь, ждёт рядом с кабинкой. Хочет с тобой поговорить. Если ты согласишься.

– Ну, ёлки… Когда я звонила, её постоянно на месте не было…

– Будешь говорить или нет? Я правда тороплюсь.

– Ну давай, буду, конечно…

– Секундочку.

Я открываю дверь и машу рукой. Девушка Рекс тут же подскакивает ко мне.

– Согласилась? – спрашивает она.

– Да, – киваю я и выхожу из кабинки.

– Егор, ну что делаем? – подходит Тайманов, отходивший, пока я разговаривал с Айгюль. – Мхитарян считает, надо ехать. Смотри, тут поменялась диспозиция. Лейтенант твой, ну… короче, подозреваемый, уехал. Его вызвали, не знаю, что там. В общем, его на банкете не будет. И так бы не было, но теперь он даже и не поедет. Зато у нас появляется место ещё и для Анатолия.

– А нам одну машину на всех выделили?

– Да, – пожимает плечами он. – Да, какая разница, не развалимся, не графья поди.

– Странно просто.

Дверь кабинки открывается и появляется Рекс.

– Можно тебя? – кивает она. – Тут Айгюль ещё…

– Когда ты всё успеваешь? – качает головой Тайманов.

– Секундочку, – бросаю я ему и снова ныряю в кабинку.

– Егор, ну мы поговорили, – сообщает Айгюль.

– Ну и, разрешили свои противоречия?

– Да, можно так сказать.

– Отлично, поздравляю, – усмехаюсь я. – При встрече расскажешь, что к чему. Полагаю, тут замешана любовь, да?

– Ты циник, – бросает Айгюль.

– Я? – смеюсь в ответ. – Циник? Слушай, надеюсь, я смогу доказать когда-нибудь, что ты ошибаешься, но теперь, Айгюльчик, мне нужно бежать. От дяди нет новостей?

– Нет. Погоди. Рекс тебе поможет.

– Как поможет-то? Чем она помочь может? Я уже на неё в деле посмотрел, буду сам справляться. Ладно, я побежал. Тебя к… родственнику твоему не пускают?

– Да я даже не знаю, где он. У меня тут вообще кошмар. Я бы приехала, да…

В дверь стучат.

– Всё, держись там, я побежал, мне пора. Потом поговорим. Не надо приезжать, я сам постараюсь.

– Не отказывайся от её помощи, она очень хороший адвокат и…

– Егор, давай скорей! – через дверь торопит Тайманов.

Выхожу. Блин. Хотел ведь Наташке ещё позвонить. Но начальство это точно не одобрит.

– Сколько тебя ждать?! Мхитарян уже икру мечет. Там будет зам прокурора республики, замминистра и секретарь ЦК, неудобно мурыжить.

– Егор!

Я оборачиваюсь.

– Знакомьтесь, Олег Довлатович, это Рекс, – говорю я. – Юрист, насколько мне известно. Или я путаю?

– Дарья, – кивает она. – Я государственный защитник.

– Олег, – недовольно отвечает Тайманов. – Поехали. Мы решили с Мхитаряном, что лучше ехать. Работаем по плану, короче.

– Егор, тебе Гуля сказала?

– Гуля? Да, сказала, что ты меня защитишь. В свете того, что ты государственный защитник это звучит немного зловеще.

Я улыбаюсь.

– Слушай, – говорю я. – Извини, но видишь, гражданин начальник строжится, заставляет поторопиться на банкет. Увидимся потом как-нибудь, если живы будем. Кстати, Толику твоя банда точно задолжала.

Толян всё это время стоит поблизости и на этих словах прочувственно кивает.

– Куда вы едете? – спрашивает Рекс, совершенно неожиданно оказавшаяся Дашей.

– В аул какой-то, в получасе езды, да, товарищ подполковник?

– Да, пошли уже скорей.

– Что за аул?

– Там типа ресторан, ну или, не знаю, короче, вилла какая-то буржуазная. Царство подлинного коммунизма и изобилия. Дарья, ну ты, как говорится, заходи, если что. Поехал я, а то жрать охота, если честно. А там наверняка плов будет. А я его умею руками есть. Как женщина правда…

– Всё поменялось, – говорит Олег. – Нам прислали «рафик», так что едем, как белые люди, входим все. Твой Миша в празднике, естественно не участвует, так что всё путём. Всё по плану. Едем, а завтра начинаем фейерверк из всех орудий. А ты правда что ли руками плов есть умеешь?

– Да, была возможность научиться. Был недавно короткий период в жизни. Слыхали, что всё, что нас не убивает, делает сильнее?

– Хм… – подвисает он, взвешивая и оценивая сентенцию. – А ты философ.

– Нет, Олег Довлатович, – не соглашаюсь я. – Это ваш босс философ, а я вообще не знаю что это за хрень такая, философия ваша.

К нам подходит Мхитарян. Принципиальный и неподкупный следак из команды самого великого Калиниченко. Но и пожрать не дурак, судя по всему. Диалектика или хрен его знает что, но да, я и сам чувствую небольшой подъём предвкушая весьма неслабую пирушку.

Этот подъём накладывается на пульсирующее чувство тревоги, создаёт причудливый эффект и закручивает неслабую волну фатализма. В общем, делай, что должен и будь, что будет!

Весёлый жизнерадостный капитан садится с нами в салон, а возрастной старший сержант угрюмо крутит баранку. Настолько угрюмо, будто знает, куда ведут все эти пути. Но пока всё круто, впереди жёлтый «бобик» оглашает округу угрожающими завываниями. Синие огни ещё не меняют окружающую реальность. Но это временно, пока не стемнеет и не наступит час хищников.

Мы выезжаем из города и несёмся по шоссе в сторону дикого и прекрасного пейзажа. Давненько я этих красот не видал. Аж сердце щемит от прекрасного. Думаю, если завершу миссию благополучно, хрен я по доброй воле сюда ещё поеду. Осадок, как говорится, остался. Останется, то есть…

Банкет организован по высшему разряду. Плов оказывается выше всяческих похвал. Восхитительный, но не единственный. Кроме плова стол ломится от яств и напитков. Старшие товарищи ведут себя очень сдержанно, но противостоять натиску оказывается не так уж и просто.

Банкетный зал, распахнувший перед нами своё просторное нутро, оформлен в национальном духе и с использованием национального колорита. Прекрасные керамические вазы, шёлковые ковры, великолепные блюда, молодые красавицы-официантки в шёлковых платьях с национальным же орнаментом.

Они так прекрасны, что, нисколько не сомневаюсь, умеют не только подавать и уносить блюда. Полагаю, их умения распространяются намного шире того, что можно увидеть невооружённым взглядом.

Коньяк и водка текут рекой. Тайманов не пьёт. Мы с Толиком тоже, но мы, так сказать, мелкие сошки, подай-поднеси, а вот Тайманов и Мхитарян – козырные тузы нашего ревизорского пасьянса. И их нужно во что бы то ни стало ублажить по полной программе. Для этого выдвигаются высокопоставленные и невероятно важные чины, блистающие на верхних позициях местной табели о рангах.

Музыка, ароматы еды, в изобилии представленное мясо, овощи, фрукты, выпечка. Лепёшки просто бесподобны. Щербеты поражают тонким и волшебным вкусом.

– Так стыдно перед вами товарищи за эту захолустную обстановку, – приложив руку к груди, в очередной раз берёт слово зам прокурора республики. – В следующий раз мы подготовимся лучше, только вы дайте нам немного больше времени на подготовку. Пожалуйста, если хотите курить, не стесняйтесь. Здесь абсолютно всё и все к услугам наших дорогих гостей.

Официантки с лёгким шорохом снуют по залу. От них расходятся волны горячего воздуха, разгоняя по залу запахи еды, парфюма и пота. Одна из них, юная и нежная, как лань, потупив взор и ласково улыбаясь вскрывает пачки «Мальборо» и «Кэмел» и на блюдцах расставляет на столе. Мхитарян берёт одну сигарету и девушка тут же щёлкает зажигалкой. Её щёки очень мило делаются пунцовыми, и я живо представляю чудеса, которые не раз творились в этих просторах во славу столичных гостей.

– Мы патриоты, – смеётся зам генерального. – Знаем, в Армении делают лучшие коньяки в мире, но мы пьём свои. Какие уж есть.

Смешно. Именно этот коньяк, разлитый по рюмкам я продаю с французскими этикетками. Знатокам нравится.

– Олег Довлатович, – с широкой и доброй улыбкой поднимает рюмочку секретарь республиканского ЦК.

– Нет-нет, – мотает головой Тайманов. – Я же сказал, пить не буду.

– Товарищ Тайманов, дорогой московский друг, вы приехали издалека, и если не выпьете, нам будет ужасно неловко. Атмосфера у нас тут простая и неофициальная, можно сказать, домашний ужин, и если не выпить, то как нам выразить дружеские отношения между равными, а также вышестоящими и нижестоящими?

Что-что? Неплохой заход.

– Коньяк – это ведь немаловажный источник доходов в нашу казну, в копилку народа. Сборы идут на улучшение народного хозяйства и социальные нужды строителей коммунистического общества будущего. Так что вы уж нас не огорчайте, пожалуйста. Тем более, нам будет чрезвычайно неловко перед вами, если мы выпьем, а вы нет.

Хозяева поднимают свои рюмки и подносят буквально к лицу Олега. Смотри, что творят, массовики-затейники. Даже мы с Толяном поднимаем свои рюмашки. Они немаленькие, кстати. Прям нормальные такие.

Но если на нас мелких сошек никто внимания не обращает, то Мхитаряна и Тайманова буквально насилуют своим гостеприимством. Агасси Мхитарян пьёт хорошо и при этом остаётся в кондиции. Олег Довлатович пьёт мало, но полностью отбиться от настойчивых хозяев оказывается не в состоянии.

– Сначала за уважаемых гостей! А гостю никак нельзя не уважить хозяев!

Сами хозяева пьют как не в себя и остаются вполне нормальными. Вот ведь вурдалаки… Видать, это спецбригада по встрече гостей. Осушив свои рюмки, секретарь ЦК, прокурор и мент переворачивают их демонстрируя свою добросовестность.

– Хорошее дело не грех и повторить, – смеётся партиец. – У нас так принято. Сел за стол, три рюмочки пропусти, будь добр. А потом за гостей. И за хозяев обязательно надо, а то хлопок не уродится!

– Налегайте на плов, – шепчу я Олегу. – Он жирный, не так сильно захмелеете.

Какое там…

– Для нас огромная честь, что такие замечательные и уважаемые товарищи, а также подрастающая смена, молодые офицеры смогли посетить наши далёкие края. Поэтому от имени кадровых работников предлагаю выпить за вас этот солнечный напиток…

– Большое спасибо за привет товарищу Чурбанову. Когда с нами рядом его помощник, мы чувствуем себя в полной безопасности! За товарища Чурбанова!

Ну, и так далее. Как Тайманов ни пытается соблюсти своё целомудрие, к концу вечера он уже лыка не вяжет. И Мхитарян тоже расползается и теряет форму. Только мы с Толяном ещё крепко стоим на ногах, хотя и в нас этой агитбригаде удалось влить по паре стопочек янтарной жидкости.

Выезд выглядит по-царски. "Волги", мигалки синие инопланетные всполохи и зыбкая реальность, утратившая всякую достоверность.

Мхитаряну и Тайманову предлагают ехать на «Волжанке» с прокурором, но они отказываются и загружаются в «Рафик» вместе со мной и Толяном. Тогда к нам подсаживают ещё двух официанточек, чтобы сервировать в номерах для товарищей начальников десерты и что-то ещё на завтрак. Домашнее, невероятно вкусное и недоступное даже в самых лучших ресторанах.

Окей. Сопротивляться уже никто не может. Девушки ведут себя ненавязчиво и сидят молча, не сводя преданных глаз с начальников.

Мы несёмся по ночи, окружённые синим сиянием, демонстрирующим окружающим, нашу принадлежность к особой касте, касте хозяев жизни.

Едем-едем, и вдруг в какой-то момент водитель начинает сыпать ругательствами и бьёт по тормозам. А вот это уже тревожненько… Мы с Толиком выскакиваем из машины вслед за водилой. Он светит фонарём и… твою дивизию, пассажирское колесо оказывается пробитым.

Я озираюсь по сторонам и замечаю, что огни боссов и все эти кавалькады унеслись вперёд, а мы остались одни и никого поблизости нет. Я бросаю взгляд на Толяна. Он кивает и пожимает плечами, давая понять, что и сам видит. Видит, но что поделать-то.

Ничего не поделать и придётся выкручиваться самим.

– Запаска есть? – спрашивает Толян у водителя.

– Есть, конечно, – сокрушённо качает головой тот и идёт к багажнику.

С наступлением вечера опускается холод и в свете фар видно стелящийся туман.

– Какая запаска! – качает головой капитан. – Сейчас всё решим. Десять минут максимум.

Он берёт гарнитуру радиостанции и связывается с диспетчером. Диспетчер обещает прислать машину в течение пяти минут. И действительно, минут через семь приезжает не одна, а целых четыре машины. Две «Волги», двадцать четвёртая и двадцать первая, и два «Уазика».

– Всё путём, – удовлетворённо констатирует сопровождавший нас капитан. – Продолжаем движение, товарищи. Доставим вас в лучшем виде.

В двадцать четвёртую «Волгу» забираются Мхитарян и Тайманов, а в двадцать первую – мы с Толиком. Девчата уходят в «Уазик». Первый «козёл» отправляется, а за ним трогается и машина с нашими пьяными товарищами.

– А где водила-то? – хмурится Толян и, словно услышав его вопрос, водитель открывает дверь и садится за руль.

– Здесь я, здесь, – говорит он. – Едем, товарищи, не беспокойтесь.

От звуков его голоса по спине пробегают мурашки. Не от страха, это всего лишь реакция организма. И реагирует он достаточно бурно, а адреналинчик в один миг превышает все мыслимые пределы. Это тот самый Михаил, стрелок, расправившийся на моих глазах с тремя сослуживцами Алишера Абдибекова.

Машина трогается с места и едет вслед за мигающим «уазиком».

– Ну что, понравился ужин? – по-свойски спрашивает стрелок, глядя в зеркало.

Там темнота, ничего не видать, но мне кажется, что наши взгляды встречаются, и я пихаю Толяна, чтобы он ответил, вступил в разговор.

– Вообще атас, – отвечает он. – Так много, съесть в принципе нельзя. Какое там съесть, даже попробовать не получилось. И вкусное такое.

Водитель кивает и посмеивается.

– Это точно, – соглашается он. – А тебе, Егор, понравилось?

Твою ж дивизию!

– Понравилось, – спокойно отвечаю я.

– Ну, и хорошо. Я и не сомневался, вообще-то. Действительно же вкусно. Ты книжку-то свою прочитал?

Толян напрягается, поворачиваясь ко мне.

– Это какую? – спрашиваю я.

– Да ты в прошлый раз привозил, помнишь? «Капитал». Я ещё посмеялся над тобой. Просто сейчас мы в номере всё проверили, а «Капитала» нет. Ну, думаю, прочитал, наверное. Молодец. А, может, это не ты? В прошлый-то раз ты же Брагиным был, а сейчас Добров какой-то? Зашифровался что ли?

– Да, это вы меня спутали с кем-то, – хмыкаю я.

– Ой, правда, – смеётся он. – Действительно, спутал. Но ничего, мы сейчас всю эту путаницу исправим, ты не переживай…

5. Выезжайте за ворота, и не бойтесь поворота

Киллера Мишу, судя по всему, просто распирает от кайфа, от удовольствия и ЧСВ, как сказала бы моя дочь, от чувства собственной важности. Как алкоголь развязывает язык, так и вот эта радость делает нашего водителя весёлым и разговорчивым. И если бы не обстоятельства он вполне мог бы вызвать чувство симпатии и расположить к себе. Если не пересекаться с ним взглядом.

Он тянется к гарнитуре и, поднеся её ко рту, распоряжается:

– Мирзаев, за мной встань.

«Бобик» тут же притормаживает и пропускает нас вперёд.

– Так, на всякий случай, – усмехается плохой лейтенант Миша. – Ну что, поедем к Нематулле? Понравилось в прошлый раз?

Он смеётся:

– Нет, хорошего помаленьку. Теперь к Саиду поедем. Его знаешь как называют? Мясник.

– Коллегу отпусти, – говорю я. – Он вообще не при делах.

– Теперь при делах, – довольно кивает Миша. – Мы все при делах.

– Он инвалид по зрению. Всё равно тебя не опознает.

– Главное, – игнорирует мои слова Миша, – мы ведь уже с ног сбились, ищем его ищем. Людей посылаем, опытных, проверенных людей. А они всё никак ему мозги вышибить не могут. Главное, уже рукой махнули. Думаем, ну, если и сейчас выскользнет от нас этот Брагин, всё, пусть идёт с миром, а он взял и сам пожаловал. Только я, говорит, не Брагин. Я Добров. Нет, ну ты где умный, а где дурак дураком. «Капитал» прочитал, а тут два плюс два сложить не может, хер к носу прикинуть.

Он смеётся, радуется, веселится.

– Посланцы-то твои, – говорю я, – кто где. Узбек в КГБ, водила в ментовке.

– Да, мне-то всё равно, где они там. Не я же их посылал. Это не мой вопрос вообще.

– Серьёзно? – хмыкаю я. – Не твой? А что же ты меня катаешь тогда?

– Ну, я же не этих неудачников катаю, правда? – смеётся стрелок Миша. – Прокачу с ветерком, потому как, сам понимаешь, наверное больше покататься тебе не удастся.

– Почему это? Ты на последний путь типа намекаешь?

– О, а ты не такой уж и дурак, – смеётся он.

– И где твой Саид находится? – спрашиваю я. – Путь последний долгий будет?

– Саид? Да, недалеко здесь. Сам скоро увидишь. Там в «козле» за нами четыре человека, кстати. Это для твоей информации. И для твоего дружка слепошарого.

Стрелок Миша чуть притормаживает и съезжает с шоссе на второстепенную дорогу.

– Скоро, – кивает он. – Скоро. Дорожка хорошая, асфальт. Долетим за десять минут. Не успеете устать, ребятки.

Мы с Толяном переглядываемся. В левом кармане куртки у меня лежит глушитель, а на пояснице, засунутый за пояс – пистолет. На самом деле он и без глушака не громко стреляет. А сейчас бы лучше наоборот…

Надо было ещё и ТТ с собой прихватить. От него бы толку сейчас больше было. Ну, что делать, пользуйся тем, что имеешь, как говорится. Я тихонько расстёгиваю куртку и просовываю руку за спину. Рукоятка удобно ложится в ладонь.

– Отдыхайте пока, – смеётся Миша. – Всё хорошо будет. Легко и просто.

Он протягивает руку и включает магнитолу.

Мы себе давали слово – не сходить с пути прямого, но так уж суждено.

И уж если откровенно – всех пугают перемены, но – тут уж все равно.

Миша начинает подпевать, похлопывая по рулю в такт мелодии. Я чуть задеваю локтем Толяна, и он поворачивает голову. Едва заметно киваю. Он тоже.

Напарника нужно чувствовать на… не знаю, на уровне энергий, на уровне интуиции. Такого просто так хрен добьёшься. Иногда на то, чтобы приспособиться друг к другу уходят годы. А иногда всё происходит само собой. Раз и всё.

Я не знаю настроились ли мы на одну волну, но хочу верить, что всё именно так и есть. Вытаскиваю руку с пистолетом и кладу на колени.

– Это «Машина» что ли? – спрашивает Толян.

– Ага, «Машина времени», – кивает Миша. – Щас тебе покажу крутой поворот. Хочешь?

В свете фар проносится знак «крутой поворот». Миша успевает обернуться и бросить на меня взгляд. Короткий, но горящий и многообещающий. Глянув, он поворачивает голову обратно. Медленно. Ну, то есть, мне кажется, что медленно, потому что сердце гонит адреналин, чего ему гнать-то ещё.

…что он нам несёт – кричит Кутиков, – Пропасть или взлёт, омут или брод, и не разберёшь, пока не…

Голова Миши возвращается на место и тут…

– Тормози!!! – ору я что есть сил, громко, дико, отчаянно.

Ору и одновременно с этим, подняв руку, нажимаю на спуск. Стекло разлетается на мелкие кубики, и не успевший сориентироваться Миша жмёт по тормозам. Раздаётся визг и наша задница ползёт вправо по ходу движения навстречу кювету.

Толян бьёт Мишу в затылок кулаком так, что его башка отлетает и врубается в руль. Пи**ец носу. Не убил бы, это нам никак нельзя допустить. Да и пригодится ещё этот хорёк. Я надеюсь.

Открываю дверь и в тот же миг… бабах! В левое заднее крыло въезжает «бобик» с четырьмя ментами. Мишин кочан откидывается назад и возвращается вперёд, утыкаясь в руль. Округа оглашается резким длинным звуком клаксона.

Я рывком открываю дверь и вываливаюсь в ночь.

– Толян, за мной!

Скатываюсь кубарем в кювет, Толик прыгает за мной. Тут же, не давая себе опомниться, мы вскакиваем и, как сайгаки, несёмся в сторону от дороги. Оттуда летят крики, мат и вой клаксона.

– Внимание на ноги! Не подверни!

Клаксон стихает, но крики ещё слышны. Мы бежим по полю и, в принципе, бежится нам нормально. Всего-то по разику падаем, запинаясь за куски земли. Ну, то есть, я дважды, а Толян только один раз.

Вдруг темноту ночи пересекает луч прожектора. Суки, ищут. Ищут нас. Прямо дежавю какое-то, как Ташкент, так галопом по земле в свете луча, как заяц.

– Поехали! – кричит Толян.

Куда поехали? Я не сразу въезжаю. А поехали они за нами… Твою дивизию! «Уазик» выползает на поле и рыская, как катерок попавший в шторм, движется в нашу сторону. Фара-искатель мечется влево и вправо, точно выискивает вражеские бомбардировщики над осаждённым городом.

– Дай ствол, – говорит мой напарник.

– Держи, – отвечаю я, протягивая пистолет. – Погоди, глушак пристегни. Чтоб ни дыма, ни огня. И без жертв желательно, а то нас с тобой конкретно упекут.

Он молча пристёгивает глушак и ложится на землю. Я опускаюсь рядом с ним. Щёлк… металлический лязг, и тут же пык, один огненный глаз у «бобика» гаснет. Пык, и второй тоже. Машина останавливается. Искатель тоже прекращает прочёсывать территорию. Замирает. Ночь чёрная. Нихрена не видать.

Раздаются возгласы. Крики.

– По искателю хрен попадёшь, – тихонько говорит Толян. – Хотя можно попробовать… Сколько здесь ещё?

– Если был полный, то осталось три патрона, – отвечаю я. – Но лучше не рисковать, можно зацепить из ментов кого-то.

– Попробую.

Щёлк… Пык… Темнота… Тишина…

– Блин, Толян! Твою дивизию. Я же сказал, нет.

– Прости командир. Поздняк метаться. Пошли к дороге.

– Пошли. Ты у меня в наряд пойдёшь, а не к дороге.

– Ладно, – тихонько хмыкает он. – Чур по кухне только. Давай правее возьмём, чтоб на этих не наскочить.

– Они, я думаю, тоже к дороге поедут, – говорю я.

– Наверно, куда им деваться ещё.

«Волга» с горящими фарами на обочине – маяк и ориентир, как для «бобика», так и для нас.

Мы делаем дугу и бежим по большому кругу. Слева заводится «уазик», раздаются приглушённые голоса и вдруг включается мигалка. Света от неё немного, но всё лучше, чем в полной темноте.

– Умные, козлы.

– Толик, я думаю, нам надо попытаться взять машину и рвануть в сторону города.

– Бросайте оружие и сдавайтесь, – просыпается вдруг громкоговоритель на «бобике». – Повторяю, бросайте оружие и сдавайтесь, либо мы будем стрелять на поражение.

В доказательство сказанному, раздаётся выстрел. Но выстрел явно пальцем в небо, нас они видеть никак не могут.

– Осмелели. Может, им маячок вышибить?

– Патроны ещё могут пригодиться. Смотри!

Из-за поворота вылетает грузовик. Он чуть притормаживает, проезжая мимо «Волги» и уносится дальше.

Мы подбегаем к дороге чуть ниже поворота, переходим через неё и дальше идём уже с той, другой стороны. Подходим к тому месту, где стоит машина. Никого не видать. Где Миша, непонятно. Наверное, в тачке. Толян ему неслабо так в затылок заглянул, думаю сотряс, как минимум обеспечен.

– Ну чё? – тихонько спрашивает напарник. – Идём?

– Этот хер с пистолетом, – отвечаю я.

– Не будет же он в нас палить.

– Будет, конечно. При мне он в прошлом году трёх ментов завалил.

– Пистолет у нас и самих имеется, – шепчет Толян и сплёвывает. – Ладно, шеф, погнали.

Мы выскакиваем на дорогу и в два шага подлетаем к машине. Я открываю дверь и тут же раздаётся выстрел.

Я стою слева, так чтобы не оказаться на линии огня.

– Э! – кричу я, отвлекая Мишу. – Ты чё творишь! Хорош стрелять! Я сдаюсь!

Раздаётся ещё выстрел и в тот же миг я слышу, как открывается пассажирская дверь, а потом до меня доносится звук глухих ударов и стон.

– Давай его в багажник, – предлагает Толян.

Мише не позавидуешь. Второй раз Толик его в нирвану посылает. Мы вытаскиваем его и запихиваем в багажник. Для этого приходится выбросить две канистры и здоровенный баул с тряпьём. Спи спокойно, милый друг.

– Толян! Быстро!

Вероятно, привлечённые звуками выстрелов, к дороге возвращаются менты на «уазике». Собственно, уже вернулись… Они выскакивают на дорогу, когда Толян захлопывает багажник. Раз, два, три! Мы впрыгиваем в машину, а они подлетают к нам и…

Вж-ж-ж!!! Толян вжимает педаль в пол и срывается с места, выбрасывая из-под заднего колеса тучу камушков с обочины. Мы рвём вперёд, а за нами гонит ментовский «бобик». Он выглядит, как летучий голландец, как пират с потушенными огнями, и только синие всполохи озаряют практически морскую пучину вокруг.

Да здравствует сюрреализм, товарищи! Только пусть он, пожалуйста, процветает в кино и живописи, а не в моей жизни…

Мы начинаем отрываться, только вот едем совсем не в сторону Ташкента, а, как раз, туда, куда и направлялись, пока за штурвалом сидел убивец Миша. Толян прёт вперёд. Холодный ночной ветер обжигает лица, а кубики стекла режут задницы, оставляя наши биоматериалы на сиденьях.

«Бобик»-пират помалу отстаёт, но упорно гонится за нами. Судя по тому, что подмога к ним до сих пор не пришла, решить наш вопрос эта команда должна собственными силами, без шума и пыли, так сказать.

Ну что же, флаг вам в руки, граждане продажные милиционеры.

– Твою мать! – выдаёт Толик.

– Что?

– Бензин на нуле!

Канистры… Наверное, они были в багажнике неспроста…

– Туда! – показываю я на тусклый огонёк выплывающий из-за поворота. – Туши фары.

Хорошо, когда не нужно всё объяснять и разжёвывать. За поворотом оказывается что-то вроде склада или мастерской. На столбе тусклая лампа, ворота нараспашку, за ними тёмный силуэт ангара или цеха.

Толян влетает в ворота и резко тормозит, едва не врубаясь в трактор. Мы выскакиваем и бросаемся к металлическим створкам.

– Эй, вы что делаете! – раздаётся возмущённый голос с сильным акцентом. – Зачем хулиганите!

Из будки, стоящей рядом с воротами выбегает мужичок в халате и тюбетейке.

– Милиция! – кричу я. – Быстро подгоняй трактор!

Машина у нас действительно милицейская, хотя и в плачевном состоянии.

– Быстрее, отец! Быстрее!

Мы закрываем ворота и вгоняем в гнёзда штыри из арматуры. Синие всполохи проносятся мимо. Лошары! Сейчас бы самое то было выскочить и рвануть в обратную сторону, да только без бензина эта идея кажется не самой лучшей. Можно попытаться найти брошенные канистры, но если «уазик» поедет обратно, мы не успеем.

Дед заводит трактор, и я велю ему подъехать к самым воротам.

– Уважаемый, телефона нет у вас? – спрашиваю я, когда он выбирается из-за руля.

– Зачем нет? Конечно есть! У нас современный колхоз.

Он провожает меня в свою сторожку:

– Звони, пожалуйста, если надо.

Надо, конечно. Ещё как надо. Я снимаю трубку. Вот только куда мне звонить? Куда? Тайманов ещё не протрезвел, да и как он поможет? Да и… не исключаю, что его телефон на прослушке. Блин-блин-блин.

Набираю номер, всплывающий из памяти.

– Алло, – раздаётся раздражённый голос.

– Гасан Саидмагометович, здравствуйте. Извините, что поздно.

– Кто это?

– Егор Брагин. Помните, мы в прошлом году встречались? Я ещё показания вам оставлял, касательно майора МВД Алишера Абдибекова.

– Ну?

Вспомнил или нет? Это тот кагэбэшник, которого в прошлый раз мне рекомендовал Куренков.

– Гасан Саидмагометович, я сейчас в Ташкенте, и у меня возникла экстренная ситуация. Вы в прошлый раз любезно…

– Погоди-погоди… Так Роман же уволился, насколько я знаю…

– Роман перешёл на другую работу, но он остаётся в деле. И, к тому же, я хочу передать привет от его преемника…

– Слушай… э-э-э… Егор… как бы это сказать… сейчас вообще очень неудобно. У нас тут аврал. Через полчаса приезжает генерал из Москвы и мне никуда дёрнуться нельзя даже… В общем сегодня ничего не смогу. Никак. Если хочешь, позвони послезавтра и мы посмотрим, что можно сделать в твоей ситуации.

– Послезавтра будет уже…

– Я тебе серьёзно говорю, сегодня нет. Невозможно. Генерал.

– Мигуль? – спрашиваю я потухшим голосом.

– Ну, видишь, ты и сам всё знаешь.

Твою же ташкентскую дивизию! Придётся всё-таки звонить Тайманову. Я набираю его номер и жду. Жду. Жду. Нет, либо он в невменосе, либо его тоже увезли куда-то не туда… Ладно… межгород сюда не закажешь, наверное… Да и что он сделает, Чурбанов, то есть, не пришлёт же истребители…

Палец снова тянется к диску. Я набираю номер… Рекса, Дарьи Рекс, не знаю как правильно. Обещала меня защитить? Ну давай, девочка, защити меня.

– Мне нужен Рекс. Это Брагин. Напряжённая ситуация.

Я поворачиваюсь к сторожу:

– Уважаемый, скажите, пожалуйста, номер этого телефона.

– На столе под стеклом записан, – отзывается дед, – на бумажке

– Спасибо.

Я диктую номер и вешаю трубку. Ну, что же. Подождём пару минуток и будем…

– А скажите, пожалуйста, у вас здесь склад?

– Склад колхоза имени победы Октября, – подтверждает он.

– А бензина нет? – спрашиваю я. – Нам машину надо заправить.

– Бензин есть, но я выдать не могу. У меня права нет. Там всё запечатано, как сказать…

– Я хорошо заплачу, уважаемый. Очень надо, помогите, пожалуйста.

– Как заплачу? – удивляется он. – Зачем деньги? Что я начальник скажу? Что продал бензин? В тюрьму пойду. Нет.

Он решительно качает головой. Я вытаскиваю кошелёк и протягиваю ему сотенную.

– Прошу вас, примите со всем уважением. Очень нужно, войдите в положение.

Дед берёт бумажку и смотрит на неё так, будто я ему слиток золотой протягиваю или флешку, набитую биткоинами.

В этот момент звонит телефон.

– Слушаю, – отвечаю я, срывая трубку.

– Егор, – раздаётся голос Дарьи.

– Да, – я поворачиваюсь к сторожу. – Извините меня, пожалуйста, но здесь дело государственной важности, секретное. Вы можете там подождать?

Дед качает головой, но выходит.

– Говори.

– Мне нужно выбраться, можешь подсказать что-нибудь? – начинаю я. – Я сейчас на складе колхоза имени победы Октября. Я и мой напарник, ты его видела. У меня в багажнике продажный мент. А снаружи носится «уазик» ещё с четырьмя такими же ментами. Они ищут меня. Думаю, шанс найти у них довольно большой. Я на машине, но нет бензина и не факт, что он появится.

– Буду через тридцать… нет, через тридцать пять минут. Я тебя заберу.

– Погоди. Ты просто хочешь подъехать и забрать? Это, скорее всего, будет не так просто и даже опасно, потому что менты эти… ну, короче им надо от меня избавиться. Они меня хотят устранить. Поэтому это совсем не шуточное дело.

– Я всё поняла, – твёрдо говорит Рекс. – У меня есть возможности, не беспокойся. Скоро буду.

В трубке раздаются гудки. Я смотрю в окно. Толян дежурит у ворот. Он стоит с пистолетом в руке и наблюдает в щель за дорогой. Там пока всё спокойно…

В голове звучит «Машина»:

И пугаться нет причины, если вы ещё мужчины, вы кое в чем сильны.

Выезжайте за ворота, и не бойтесь поворота, пусть добрым будет путь

В принципе, если удастся уломать деда, чтобы нас заправил, можно будет уходить, не дожидаясь эту девицу. Если честно, я не очень в неё верю. Памятуя, как сам вырвался из её лап, могу сказать, что навыки у ребят не на пятёрочку явно.

– Ладно, – недовольно говорит дед и заходит в каморку. – Пошли, дам тебе бензин. Канистра есть? О… а ты откуда взялся?

Что-что? Я резко поворачиваюсь и вижу улыбающегося узбека в милицейской форме.

– Там, – говорит он и показывает себе за спину пистолетом, зажатым в руке, – с той стороны ещё одни ворота есть. Открыты настежь. Потому что у нас в республике воров нет, нам бояться некого. Если только москвичи приедут.

Он просто лучится от удовольствия и тут же, безо всякого перехода или какой-то видимой причины, приставляет пистолет к голове сторожа и нажимает на спусковой крючок.

6. Гордо реет буревестник

Моя рука тянется к карману, где находится Мишина пушка. Но мент, по-прежнему улыбаясь, отрицательно мотает головой, мол не стоит. Он чуть покачивает стволом, показывая, чтобы я поднял руки и приблизился.

– Миша где? – всё ещё улыбаясь, спрашивает он.

Я поднимаю руки, делаю шаг по направлению к нему и бросаю взгляд в окно. Там тоже всё изменилось. Толян стоит с поднятыми руками, но пока ещё с пистолетом. Хитровыделанные друганы, всё здесь знают, похоже…

– Давай, смелее, – подбадривает меня улыбчивый мент.

Я оценивающе его оглядываю. Здоровенький кабанчик, жирный. Особенно такого не побросаешь, не меньше сотни весит, а то и больше… Он шагает мне навстречу и, схватив за ворот, с силой толкает и вдавливает в стену.

– Лицом к стене!

Он упирает мне в затылок ствол пистолета и начинает обхлопывать карманы. Пистолет он держит в правой, а левой обыскивает. Сначала левый карман, но там просто, он пустой. Потом правый, а вот тут немного неудобно.

Я стою лицом к стене, а он чуть справа от меня. И теперь ему надо вывернуть левую руку, чтобы засунуть мне в карман и вытащить оттуда Мишин пистолет. При этом надо держать меня на прицеле и следить, чтобы я не выкинул какой-нибудь фортель.

Ну а как не выкинуть, тут по-другому и быть не может. Он ведь, дурачок, смотрит на карман, там же пушка, он её чувствует, ему её вытащить надо, а она, как на зло, цепляется за подкладку, да и вообще застревает.

Он бы мог отойти на пару шагов и сказать, чтобы я сам её вытащил аккуратно двумя пальцами, но он хочет собственноручно достать. Так надёжнее. Ну, давай, посмотрим, что из этого выйдет.

Мне, честно говоря, тоже не особо удобно его положение с перекрещенными руками, но что делать, не отдавать же себя на милость победителя. Тем более, Миша, скорее всего, если придёт в себя, будет однозначно в немилостивом настроении.

Вот же незадача, не вытаскивается пестик… Бедолаге не приходит в голову ничего лучшего, как переложить своего «Макарыча» из правой руки в левую. Молодец дяденька, всё правильно. Я стою с поднятыми руками и в этой ситуации мне остаётся только повернуться. Резко и шустро.

Я так и поступаю. Поворачиваюсь сам и поворачиваю этого борова. Бью локтевой костью по его правой руке и он, как неповоротливый подъёмный кран разворачивается всем корпусом. Правда, разворачивается быстро и резко, настолько, что пистолет вылетает из рук. Ну, ты брателло, тот ещё боец, как я погляжу.

Не дожидаясь, пока он очухается я прямо по ходу движения левой наношу ему удар по сосцевидному отростку, по той самой болезненной шишечке за ухом. И бью я прям от души. Кулаком, костяшками, хрясь!

Мне самому больно, представляю, каково ему. Но, несмотря на его улыбчивую рожу, он не вызывает у меня никакого сочувствия. Вообще. Вот сторож, убитый ни за что, вызывает, а эта мразь нет.

Он опускается на пол, садится, хрипит и мотает головой, а рука, блин тянется к пистолету. Ну, что ж ты неугомонный такой, прирождённый убийца, твою дивизию. На тебя и пули не жалко, шуметь только не хочется.

Но шум раздаётся и без моего участия. Снаружи дважды стреляют. Слышны выстрелы и даже удары пуль по металлу и жужжащий звук рикошета. Я бросаю взгляд в окно. Толян несётся по прицепу трактора. Так, задержался я здесь, надо скорее мчать ему на подмогу.

Мой боров, пока я смотрю в окно, добирается до своего оружия. Сидя на полу и протянув руку, он хватает пистолет. Вот ведь неугомонный. Ну что с тобой делать, твою же дивизию. И как вот оставаться гуманистом с такими, как ты?

Не успеешь. Я вздыхаю и, вытаскиваю из кармана Мишин ПМ. Буду надеяться, что это доброе дело. Сейчас я вижу только глаза этого басмача, красные, навыкате, испуганные и злобные. Он похож на злого демона, на дива из узбекской сказки.

Крупным планом, как в «Хорошем, плохом, злом». Да и сюжет разыгрывается практически оттуда. Ковбойская дуэль. Напряжённые лица, тревожные взгляды, застывшее время и молниеносная реакция. Бах!

Я оказываюсь быстрее. Эта сторона работы мне не нравится, но в каждом деле есть тёмные стороны. Да и выбора не было, по большому счёту. Я вытаскиваю магазин из его машины и подхожу к двери. Чисто. Никто меня не видит.

Проскальзываю к углу сторожки, сливаясь со стеной и выглядываю. И в тот же момент Бах! Бах! Сухой треск, хлопки и запах дыма. Стреляют суки по трактору. Я прицеливаюсь и тоже делаю бах. Стреляю и, блин, не попадаю, зато выдаю своё местоположение.

И тут же прямо над головой в стену ложатся две пули. Падаю на землю и откатываюсь. Темнота друг молодёжи. Забираюсь за шпалы, сложенные в небольшой штабель. Теперь это мой ДОТ.

Доносится стук из машины. Очнулся Мишка. Хоть бы не пристрелил его никто. Живым гад нужен.

Менты продолжают палить по трактору, пули отлетают от прицепа, где последний раз я виде Толяна. Блин, у него всего два патрона. Возможно, он их уже потратил. Надо его прикрывать!

Я резко поднимаюсь и стреляю в мента, того что стоит ближе ко мне. Есть! Тут же присаживаюсь и в забор, позади того места, где я только что стоял прилетает две пули. Пасёт меня, снайпер херов.

Подбитый мной мент воет как оборотень. О! Точно! Он ведь и есть оборотень, в погонах. Козья морда. Я перебираюсь к другой стороне своего укрепсооружения и осторожно выглядываю. Вон он корчится, держится за бок. Собака.

В кузове трактора вдруг возникает тёмный силуэт. Толян. Подбитый мной оборотень тут же вскидывает руку и стреляет. И я стреляю. И Толян тоже стреляет. Я палю в своего недобитка, а Толян, похоже, в того второго. Отсюда мне не видно.

Мой затихает, а второй палит в ответ в Толяна. Я резко поднимаюсь и выстреливаю в сторону второго мента. Стреляю и тут же падаю. И снова в забор прилетает пуля. Сука, пасёт меня. Машина и трактор хоть как-то освещаются светом тусклого фонаря. А у меня за шпалами конкретно темно, особо не прицелишься, но этот гад глазастый, неплохо лупит.

Заводится трактор и по нему тут же начинают стрелять. Я бросаю своё укрытие и перекатываюсь в сторону. Вдоль забора, к воротам и, похоже, остаюсь незамеченным. Толян перекрывает двор, отсекая от меня снайпера. Я подбираюсь к «Волге», вскакиваю и оказываюсь около второго мента.

Он лупит по Толяну, засевшему в тракторе и не видит меня. Вернее, нет, уже видит. Да только поздно. Как в замедленном фильме, поворачивает он голову, но моя рука уже вытянута, а указательный палец вдавливает спусковой крючок. Мне кажется, я даже вижу, как из ствола вылетает пуля, алчущее крови, ужасно опасное насекомое.

Оно врывается, вгрызается в голову продажного мента, разрывает, разламывает, взрывает, крушит и рушит всё на своём пути. Брызги подсвечиваются тёплым контровым светом фонаря, превращая смерть злодея в перфоманс и в мрачное, но торжественное шоу.

Я забираю из его руки пистолет и подбегаю к трактору.

– Толян, это я. Ты как?

Дверь открывается и он выпадает на меня.

– Эй-ей, братан, ты цел?

– Ногу зацепили, – хрипит он.

Я приваливаю его спиной к колесу, вытаскиваю из брюк ремень и перетягиваю мокрую брючину выше колена.

– Там один остался, – говорю я и даю ему пистолет. – Держи. Я пойду гляну.

– Стой. Он там окопался, падла, за катушками с кабелем. Сам в темноте, а мы как на ладони.

– Ну и хер с ним, – говорю я. – Пусть тогда там сидит. Мы сейчас уйдём через ворота. Ты молоток, что трактор поставил. Он один за нами не пойдёт.

– Пойдёт. У него выбора нет. Или мы покойники, или он сядет.

Пока все шансы сесть имеются у нас.

– Это Узбекистан, здесь это совсем необязательно, – качаю я головой. – Будем уходить.

Но уйти мы не успеваем. С той стороны, из-за трактора доносится звук автомобиля, чернота озаряется синими всполохами и раздаётся голос из мегафона:

– Прекратите сопротивление, вы окружены! Бросайте оружие и выходите с поднятыми руками!

В подтверждение серьёзности намерений раздаётся автоматная очередь. Твою дивизию! Я рывком бросаюсь к воротам. Выглядываю в щель. Чисто. Помогаю Толяну встать и тащу к машине.

Выдёргиваю штыри из ворот и распахиваю створки. Быстро! Быстро!!! Выстрелы раздаются снова, уже ближе. Я вскакиваю за руль, завожу, газую, вылетаю за ворота и… Твою дивизию!!! Фак, фак, фак! Бью по тормозам! Твою дивизию!!! Навстречу мне летят четыре «Нивы».

Резко врубаю заднюю, да только что толку, ворота уже не закрыть… «Нивы» останавливаются и из мегафона несётся:

– Это Рекс! Выйди из машины! Медленно! И покажи руки!

– Не выходи! – машет головой Толян.

Да какая разница, выходи, не выходи, мы и так, как на ладони. Тем более, голос женский. Я открываю дверь и выхожу. Машины тут же подлетают ближе и из них выскакивают зелёные человечки с калашами.

Твою же мамочку, Рекс, ты кто такая?! Она сама тоже здесь. В кожаной куртке и брюках. Ну, это ясно. Волосы развиваются, живой огонь! Твою мать, Рекс! Ты красотка! В руках у неё что-то американское типа АР-15. Ну ты даёшь, царь-девица.

Узнав диспозицию, отряд идёт на штурм. Он длится минут пять, может, меньше. Минута шквального огня, а потом тишина. Полная, жуткая, мёртвая тишина.

Мы идём смотреть, что там и кто. Оказывается на подмогу к ментам приехала «жига», но с милицейской рацией. И было в ней два человека в штатском. С АК и ТТ. У одного удостоверение пожарного, у второго вообще документов нет.

Команда Рекс быстро раскладывает тела так, будто менты стреляли друг в друга. Одному в руки вкладывают автомат и бросают пачку баксов. Ну что же… Я так понимаю, это в цене услуги.

Одного мента сажают за руль «Волги», а Миша, теперь уже со связанными руками, переезжает в багажник «Нивы». Морда в крови, но живучий гад. Он, ничего не понимая, таращит глаза и повторяет:

– Ты покойник… ты покойник…

Ошибочка, Миша. Покойник здесь ты. При любом раскладе. Надеюсь.

– А ты крутая, – говорю я, когда мы несёмся по дороге в сторону Ташкента.

– Я знаю, – серьёзно отвечает Рекс. – Куда твоего друга девать?

– В больницу мне нельзя, – мотает головой Толян. – Это ж менты сразу и всё такое.

Он сидит на переднем сиденьи, а я сзади.

– А ты сам себе будешь пулю вытаскивать? – хмыкает она. – Вот, кто крутой, на самом деле.

– Есть идеи, что с ним делать?

– Пристрелить, чтоб не мучился? – пытается бодриться Толян.

– Ладно, поедем в госпиталь, – говорит Рекс. – Там солдатиков пресс, и у меня там есть свой человек.

– Я там два месяца лежал, – кивает Анатолий.

– Ну вот, значит, всё знакомое. За своего сойдёшь. Главное, чтоб снова в Афган не отправили.

Она смеётся.

– Мента бы тоже осмотреть, – говорю я, – а то склеит ласты, это будет очень плохо. Прямо очень.

– К этому могу ветеринара привести. Хватит ему.

– Даш, а ты кто такая? – спрашиваю я наклоняясь к ней через спинку кресла. – Ты чем занимаешься, вообще?

Навстречу нам проносятся три милицейские машины.

– Адвокат, – отвечает она никак не реагируя на ментов. – Людей защищаю.

– Да? То есть ты прямо в суд со своей командой врываешься и защищаешь?

– Можно и так, – хмыкает она. – Но это значительно дороже. Прям намного дороже.

– А серьёзно? – настаиваю я.

– Серьёзно? Ты серьёзно такой вопрос задаёшь?

– Да.

Она только головой машет, как бы удивляясь такой бестактности.

Въехав в Ташкент, мы разделяемся. Мы едем в госпиталь, а остальные – по первоначальному маршруту.

С Толяном всё проходит гладко. Его увозят на осмотр и сразу начинают готовить к операции. Кость не задета, артерия не задета, недели через две, обещает доктор, если всё будет хорошо, его выпишут. Рекс обещает о нём позаботиться.

– Толян, – говорю я, сжимая его руку на прощание. – Спасибо. И я с тобой снова на разведку пойду. Если захочешь, конечно, поскольку пенсию ты уже заработал…

Из госпиталя Рекс везёт меня в гостиницу.

– Не скажешь? – снова спрашиваю я.

– Ну, могу сказать только, что у нас здесь граница рядом, знаешь ли…

– Сопровождаешь грузы? – уточняю я.

– Разное. Не пытай.

– Хочу знать, с чем могу к тебе обращаться.

– Так ты к Айгюль обращайся. Если ей будет нужна помощь, я помогу. Это так работает.

– А вы свои вопросы порешали?

– Порешали, – кивает она.

– Расскажешь?

– Нет.

– А на выезде работаешь? – продолжаю расспрашивать я.

– Не приходилось пока, но можно и так, почему бы и нет? Что именно?

– Пока не могу сказать.

– Ну вот, – смеётся она. – И поговорили.

– Сколько я тебе должен?

– Нисколько, я же обещала помочь.

– Нет, так не пойдёт, – качаю я головой. – Люди рисковали, люди на себя много взяли. Опять же баксы, ствол там бросили.

– Ну хорошо, за ствол и баксы деньги возьму. Завтра скажу сколько.

– Миша там никуда не денется?

– Нет, его поместят в такое место, из которого он не уйдёт.

– Ветеринара, пожалуйста, тоже включи в счёт. Пусть осмотрит этого поца.

Она подвозит меня к отелю.

– Хочешь зайти? – спрашиваю я. – Кофе, я не знаю, может, чего по крепче. Могу угостить тебя ранним завтраком.

Она хмыкает и поворачивается ко мне. Какое-то время мы смотрим друг другу в глаза. Глаза у неё красивые. Да и вообще, красивая девочка, яркая, рисковая, дерзкая.

– Ты сам этого не хочешь, – усмехается она. – Да и хватит мне уже недопониманий с Айгюль. И я не мстительная.

Я улыбаюсь. Нет, ничего, я действительно не хочу, о чём тут говорить. Не моего романа героиня эта Рекс. Но есть что-то, я чувствую. Какая-то мимолётная симпатия. Возможно, и у неё. Что же, это хоть как лучше, чем антипатия.

– Спасибо, Даша, – улыбаюсь я и протягиваю руку. – Ты молодец. Без тебя мне бы туго пришлось.

– Ты тоже молодец, – улыбается она в ответ и пожимает мою руку. – Думаю, ты бы и без меня справился. Просто дольше бы возился.

В гостинице я сразу иду к Тайманову. Времени уже пять, пора вставать. Стучу. Он долго не реагирует, и я уже начинаю волноваться, что с ним тоже не всё хорошо, но, наконец, дверь открывается и он смотрит на меня ничего не понимающими оловянными глазами. Взлохмаченный, в трусах и сбившейся майке-алкоголичке. Ну, как бы… кесарю – кесарево…

– Брагин, ты чего в такую рань? Не спится?

– Посмотрите на меня внимательно, Олег Довлатович.

Я включаю свет и подхожу ближе к нему.

– Чувствуете запах пороха? Видите вот эти пятнышки? Это капельки крови, не моей. Вы готовы меня выслушать? Хотите, умойтесь, я подожду.

Он забегает в ванную, запихивает голову под кран с водой и через минуту выходит в тренировочных штанах и значительно более собранный. И я вываливаю на него всё, что со мной случилось этой ночью.

Он за голову хватается. От остатков хмеля и следа не остаётся.

– Надо Юрию Михайловичу звонить! – говорит он вскакивая со стула.

– Не надо, Олег Довлатович! Во-первых, он уже наделил вас всей полнотой власти, во-вторых, сейчас он нам никак не поможет, а в-третьих, возможно, потребуется, чтобы он поговорил с генпрокурором СССР, а потом и с Рашидовым, но это не сейчас, а когда мы уже нанесём удар и покажем силу. Все переговоры будут только после этого. Сейчас мы с вами поедем и схватим этих мудаков за яйца железными, да ещё и ежовыми рукавицами. А вот когда они забегают и начнут молить о пощаде, тогда мы посмотрим, что можно будет сделать и как лучше договориться. Будите Мхитаряна пораньше и пусть он будет злой как собака, как долбаный дракон, змей, мать его, Горыныч! Мы идём не с миром и оливковыми ветвями. Мы идём с огненным мечом. Мы идём карать и истреблять! И меня разрывает от гнева! На мне кровь отступников, и все, кто встанет у нас на пути, пойдут вслед за ними! Жаль, что вас не было со мной этой ночью.

Кажется, я немного перегибаю, потому что Тайманов охреневает от моих слов, но зато получает нужный настрой.

…между тучами и морем гордо реет буревестник, чёрной молнии подобный…

Естественно о моём участии в перестрелке прокурору знать не нужно, но это я уточню позже.

Тайманов идёт будить Мхитаряна, а я – звонить Скударнову.

Мы приезжаем рано утром и врываемся прямо к прокурору Узбекской ССР. Он немного охреневает и не может взять в толк, как это гости после вчерашнего банкета не умерли от похмелья и почему ведут себя так, будто их вообще забыли покормить.