Читать онлайн Я украл чужую жизнь бесплатно
Глава 1
Чёрный пакет раскрылся, и на стол с шумом посыпалось столовое серебро. Громыхая, вилки и ложки сыпались как из рога изобилия, образую небольшую кучку.
Я перехватил нижний угол пакета и поднял руку выше.
Следом вылетел медный поднос, рассекая верхушку горки, свалился на пол и звонко брякнул.
– Так, всё, хватит!
Нырнув по локоть в мешок, я достал чудом сохранившуюся сахарницу.
– Я сказал хватит! – взвизгнул работник ломбарда.
– Да вы только взгляните. Этот ангелочек на крышке сахарницы…
Лицо мужика побагровело, и без того тонкие губы превратились в сморщенный чернослив.
– Его щёчки, точь-в-точь ваши.
Крупный кулак обрушился на столешницу. Я прикрыл глаза, слыша, как ещё несколько вилок упало на пол. А затем повисла тишина. Неловкая. Густая.
– 5 тыщ и ни рубля больше.
Я приоткрыл один глаз, смотря, как мужик приглаживает свою засаленную чёлку.
– Идёт. – протягиваю руку. – Но сахарницу оставлю себе.
Кашлянув в кулак, он нырнул под стойку и через несколько секунд достал тугую, перетянутую резинками, пачку денег. Он медленно отсчитал наслюнявленными пальцами 10 пятисоток. Собрал. Хлопнул о край ладони. Пересчитал. Торгаш опёрся локтями о столешницу и, протянув мне деньги, оскалился. Я взялся за краешек.
– Чтобы больше тут не появлялся. – прорычал он и отпустил.
Встретились глазами и всё друг о друге поняли. Я поспешил на выход, по пути запихивая сложенные вдвое пятисотки.
Звякнул колокольчик. Осенний ветер задул в расстёгнутую ветровку. Вжав шею в плечи, залезаю во внутренний карман и достаю пачку сигарет. Пустую. Бросаю – мимо.
Через зарешечённое окно ломбарда, ехидно улыбаясь, торгаш зажимает в зубах сигаретку и, поднеся зажигалку к лицу, глубоко затягивается.
Ухожу. Перед глазами осталась его довольная одутловатая розовощёкая морда. Сплёвываю на землю.
Сахарница оттягивает карман и при каждом шаге побрякивает крышкой. Найти бы круглосуточный ларёк и домой.
Спальный район Новосибирска в полудрёме. Где-то на задворках лают собаки, окна панельных домов затаились в ожидании очередного будничного дня.
Не углядев трещину в асфальте, я запнулся и в последний момент, брякнув сахарницей и поймав равновесие, застыл.
Линия электропередач гудела, точь-в-точь цикады на городской лад. Тёмно-синее небо нагло прогоняла багряная полоска рассвета, и ничего не предвещало беды. Особенно поворот за угол.
Опершись о фонарный столб, глядя на меня, стоял мужчина. Я узнал Гришу сразу. Его выдали широченные плечи, спортивный костюм, шея размером с рульку и морда, как у обиженного жизнью ротвейлера.
– Побазарим?
Я не шевелюсь. Зная Гришу, мне не убежать. Один раз попробовал и через 20 секунд валялся лицом на земле.
Отталкивается от фонарного столба и идёт ко мне. Выйдя из залитого светом круга, я сглотнул. Заныла старая рана.
Его кроссовки тихо, как кошачьи лапки, переступали по асфальту.
– У меня ещё 2 дня. – не поднимая на него глаз, сказал я.
– Знаю. Решил проверить, помнишь ли ты.
Рассматриваю кроссовки 46 размера.
– Ты же не хочешь расстраивать Бориса Николаевича? Усложнять ему жизнь, м?
– Я отдам всё в срок. – голос дрогнул, стыдливо проплыв по пустой улице.
– Ну тогда всё хорошо, а то я уже запереживал… Кстати, тебе Борис Николаевич просил передать.
Поднимаю глаза, и тут же молниеносный удар в живот сгибает меня пополам. Из кармана на асфальт выскальзывает сахарница. Как она разбилась, я уже не слышал, в ушах писк.
Падаю на колени. Больно так, что не вздохнуть.
Гриша нагибается к уху и говорит:
– Не отдашь послезавтра – проломлю череп.
С асфальта на меня смотрит расколотый надвое фарфоровый ангел. Что-то в нём напоминало меня. Разбитого, падшего и потерявшего всякую надежду.
Глава 2
Закрыв калитку на щеколду, я осмотрелся.
Дачный кооператив «Ветеран», спрятанный в низине и укрытый от городской суеты, доживал последние тёплые деньки. Шашлыки, запах костров, музыка из хриплых динамиков. Узкая тропа от калитки к домику завалена пожелтевшими листьями. Со стороны может показаться, что крохотный домик заброшен. Когда-то выкрашенное в бордовый цвет крыльцо выцвело, став тёмно-коричневым, краска шелушится, и когда дует ветер, можно услышать «ШШШ». В такие моменты становится спокойно. Избушка будто разговаривает, а я слушаю её, не перебивая.
В дождливую погоду и шиферная крыша может вступить в разговор. Помню, как в последнюю неделю августа ливень не переставая барабанил «БАМ… БАМ… БАМ». Ни спрятаться, ни скрыться, света нет, и, закутавшись в халат, я через окно всматривался в серое непроглядное небо.
Шурша по тропинке и раскидывая листья, я подошёл к горшку с бегонией и, запустив руку под донышко, нащупал ключ.
С дверью пришлось повозиться – фундамент осел, и, чтобы её открыть, нужно давить всем весом и одновременно тянуть ручку вверх.
Внутри домика холоднее, чем снаружи. Закрыв за собой дверь, я включил единственную лампочку. Муха, словно ожидая сигнала, взлетела и, жужжа, стала биться в стекло.
Ценных вещей здесь не осталось. Справа гудел старый холодильник «Саратов», рядом стояла газовая плита с двумя конфорками. Возле окна стол, накрытый клеёнкой с узором подсолнухов. Табурет, умывальник, у стены диван с торчащими из обшивки пружинами, на стене ковёр и единственная дверь в спальню.
Скинув обувь, я уселся на диван. То, что меня найдут – без сомнений.
Я бросил взгляд на хлипкую дверь… Муха продолжала биться о лампу.
Влезая в долги, я был уверен, что у меня получится. Казалось, это тот единственный шанс, который упускать будет глупо. Банки деньги не давали – моя кредитная история безобразна. Да и мой лучший друг, Ванька, занимать отказался, и я решил рискнуть. Взять полтора миллиона под залог старого Лэнд Крузера казалось вполне верным решением. Если бы не мелкий текст, который в переводе на человеческий означал – «НЕ ОТДАШЬ – КОСТИ ПЕРЕЛОМАЕМ».
Так я же отдать планировал и, не читая, поставил подпись в правом нижнем углу. Деньги получил в чёрном пакете, купюры были новые, в руках хрустели. И когда я передал их своему школьному товарищу, который обещал меня сделать младшим партнёром семейного бизнеса, тот на следующий день пропал, как пропадают бабочки во время заморозков. Длинные гудки, длинная череда попыток выйти из запоя и длинная предлинная заноза в заднице.
Борис Николаевич в своём дорого обставленном кабинете отложил на край стола бордовое собрание сочинений Маяковского и по-деловому дал мне пол месяца, чтобы решить «свои» финансовые проблемы, а затем познакомил с Гришей. Гриша был страшен и днём, и ночью. Говорил мало, бил больно.
Однажды я видел его в приподнятом состоянии духа. Сказал, что вытащили камни из почек.
А сейчас, сидя на старом пыльном диване в укрытии, доставшимся мне от дедушки, я понимал, что жизнь у меня, как у той самой бабочки, может вот-вот так же внезапно оборваться. А камни в почках кажутся такой ерундой.
Я подумал, что бы на этот счёт сказал Маяковский, закрыл лицо руками и услышал странный шум на чердаке.
Глава 3
Подняв глаза к потолку, я замер. Шум наверху напоминал поскрёбывание.
Встав на табуретку, я прислушался. Звук то возникал, то снова пропадал. Я почесал затылок, не глядя сунул ноги в шлёпанцы и вышел на улицу.
Чердак для меня всегда был «терра инкогнита», я старался на него не смотреть, а если случайно и смотрел, то тут же отводил глаза. Всё из-за одной истории.
Друзья, жившие по соседству, рассказали, что до того, как мои дедушка и бабушка купили эту дачу, она принадлежала одному пьянице. Мужик пил беспробудно и вылезал на улицу, чтобы только пополнить свои запасы. В домике помимо него жила маленькая девочка, которая в свои 9 почти не разговаривала, была худой, как скелет, и не расставалась с вязанным мишкой. Она любила сесть на крыльцо и играть с ним, но в один момент девочка пропала, и её больше никто не видел, а её отец ещё больше осунулся и озверел. Мои друзья сказали, что она на чердаке, но им никто не верил.
Глянув на узенькую дверь, я сглотнул, чувствуя, как внутри нарастает тревога.
Конечно, ерунда это всё… Но после той истории в особо ветреные дни, когда сквозняк задувает в щели, казалось, что я слышу чей-то тоненький голосок.
Пройдя куст с высохшей вишней, я нырнул в тонкий просвет между банькой и ветками и достал небольшую лестницу. Потянув её одной рукой, я почувствовал боль в плече, и пришлось, царапаясь о ветки, пролезать в щель и хватать лестницу обеими руками. Не спеша, я выволок её на тропинку, убрал с верхней части паутину и, обхватив за края и приподняв, прислонил к стене домика.
Чтобы попасть на чердак, сначала нужно было залезть на выступ крыльца. Я положил ладонь на балку, удерживающую навес, и дёрнул. Раздался скрип. Затем отошёл на несколько шагов… Что-то отгоняло меня от этого чердака. Объяснить сложно, но внутри нарастало волнение и хотелось в туалет.
Покусывая губы, я взглянул наверх, затем вниз, убрал с места, куда, предположительно, мог упасть, полено, отпихнул ногой ещё пару поленьев и взялся за лестницу.
Первая ступень напряглась, мягко прогнувшись под моим весом. С третьей ступени я руками зацепился за навес и подтянулся наверх. Вниз оползнем посыпались жёлтые листья. Отряхиваюсь…
Дверная ручка на чердак была покрыта ржавчиной, а сама дверь, скорее, была небольшим проёмом. Не разгибаясь, я подошёл ближе, посмотрел вниз. Ладошки похолодели, отсюда кажется сильно выше.
Взявшись за ручку, я, ни на что не надеясь, дёрнул её на себя и открыл скрипучую дверцу. В нос ударил сухой плотный запах… Смесь птичьего помёта и угля. На ладошке остались следы от ржавчины. Осторожно просунув голову в проём, я посмотрел по сторонам…
Свет почти не попадал на чердак, лишь сбоку и сверху прорывались тонюсенькие рваные лучики. Забравшись внутрь, я услышал под шлёпанцами хруст и, опустив глаза, обнаружил угольную крошку.
Крыша была острой, так что даже в самой высокой его части я не смог бы встать, пришлось ползти на корточках. Подняв пыль, я чихнул.
Слева, в нагромождении коробок, что-то встрепенулось, захлопало крыльями и молниеносно полетело на меня. Выставив перед собой руку, я свалился назад, и птица с длинным хвостом вылетела в дырку.
В лучиках солнца танцевала пыль, в груди учащённо билось сердце. В туалет захотелось ещё больше.
Привстав, я осторожно подполз ближе и взялся за нижний край полиэтиленового пакета, укрывавшего нагромождение коробок. Затем прикоснулся ладонями к стенкам картона и загляну внутрь. В одной из них оказались мои старые игрушки, в другой аккуратно сложенная одежда, от которой до сих пор пахло хозяйственным мылом, а в третьей фотоальбомы и какие-то книги. А за всеми коробками прятался дутый монитор, системный блок и мышка с клавиатурой.
Не веря своим глазам, я взялся за монитор, приподнял его, и с коробки, зажимающей пластиковый короб, упала шкатулка. Её крышка распахнулась, и, звонко брякнув, выпало кольцо.
Внутри всё похолодело, сжалось… по спине прошли мурашки.
Глава 4
Я сидел в полном оцепенении. Лучи света, пробивающиеся через крохотные дырочки, пропали. Чердак погрузился в темноту, даже воздух стал плотным, тяжёлым давящим на грудную клетку. От согретой солнцем крыши исходил жар, по виску скатилась капелька пота.
Схватив кольцо, я на карачках пополз к выходу. Набрав полные лёгкие воздуха, я прикрыл лицо рукой, отчётливо вспомнив похороны дедушки.
Короткой поступью иду к деревянному гробу, стоящему на двух табуретках в зале.
Дедушка одет в мышиного цвета пиджак и брюки. Туго застёгнута белая рубашка. Лицо бледное, кожа покрыта маскирующим тональником, точь-в-точь как молочная пенка. От гроба поднимается сладковато-мускатный запах, пропитанный смертью.
Кто-то со всхлипыванием кладёт мне руку на плечо. Повернувшись, я встречаюсь глазами с заплаканной сестрой дедушки. Приобняв, она плотно прижалась ко мне, и я чувствовал, как её серёжка колет щеку. Её тело потряхивает, почти вибрирует от непрерывных всхлипываний. Приходит мама, отводит родственницу на кухню, и я снова остаюсь с дедушкой один на один.
Мне страшно, я не знаю, что делать. Можно ли говорить с ним? И если да, то лучше шёпотом или мысленно? Губы дрожат.
Я пытаюсь дотронуться до него, зная, что больше такой возможности не будет… но не могу. Сил хватает только на то, чтобы положить руку на деревянный гроб.
Мне хочется взять дедушку за руку и, опустив глаза, я вижу, как на прикрытой левой руке поблёскивает золотой перстень… Задул ветер, и я вернулся в реальность.
Это было то самое кольцо! Я держал его на раскрытой ладони, чувствуя, как оно оттягивает кожу, как тянет вниз, к земле…
Нет, так не бывает. На моих глазах крышку гроба закрыли и опустили его в землю. Я видел, как работали две лопаты похоронщиков, скидывающие землю в яму.
В глазах потемнело, и я со всей силы сжал веки, ища опору под руками. Тело повело вперёд, листья, шурша, разлетались в разные стороны, и когда я открыл глаза, было уже поздно. Свесившись вперёд, я соскользнул с крыши и, перевернувшись, упал на спину. Глухой удар от позвоночника достал до груди, и, корчась, я перевернулся на бок, поджав под себя ноги.
Открыв глаза, я посмотрел на лежащее боком полено в сантиметрах 20 от меня. Опираясь на правую руку, я привстал, но голова закружилась, и я бухнулся на задницу.
Левая рука была сжата в кулак, и когда я раскрыл ладонь, увидел на побелевшей коже перстень. Золотое обрамление, рунические узоры и большой красный камень. Я смотрел на него, не в силах поверить в увиденное. Дедушка при жизни с ним не расставался, даже спал, не снимая с пальца, и вот, оно прямо передо мной.
Распогодилось, серые тучи рассеялись. Зажав кольцо в пальцах, я медленно проворачивал его, видя, как рубин поглощает солнечный свет, играя гранями. Что это, если не божий промысел? Последний подарок дедушки, который спасёт мою жизнь.
Я сложил кольцо в карман, застегнул молнию до самого верха и поспешил в ломбард. В этот раз туда, где работает справедливый и честный оценщик.
Глава 5
Прижав монокуляр к глазу, оценщик поднёс кольцо к свету. На его лбу вздулась венка, я ждал… Повертев в руках кольцо то влево, то вправо, мужчина взял со стола пинцет и подлез к камню. Стало неприятно смотреть, как он ковыряет дедушкино кольцо, и я отвернулся.
С полок на меня смотрели старые плоские телевизоры, на вешалках висели норковые шубы, а под застеклённым прилавком осела чужая ювелирка, проданная по бросовой цене.
– Забирай кольцо и уходи.
– А? – я опешил.
Глаза оценщика были добрые и в меру уставшие, видно было, что ему этот разговор доставляет неудобство.
– Послушай… Я не знаю, где ты взял это кольцо, но лучше бы тебе уйти.
– Да что такое-то? – мне вдруг стало не по себе, стены ломбарда стали давить.
Стянув перчатки с пальцев, мужчина поскрёб недельную щетину и сказал:
– За такой рубин убить могут, а мне неприятности не нужны.
В груди что-то ухнуло.
– Мне срочно нужны деньги! – выпалил я.
– Уходи.
Опора под ногами исчезла. Бетонный пол вдруг показался рыхлым.
– Дайте сколько можете и, – я поднял глаза на оценщика, – как поправлю дела, выкуплю с процентами.
За дверью послышались гудки автомобилей и перебранка водителей.
– Больше 100 тысяч не дам.
Вглядываясь в кольцо, я ждал. Не знаю чего… знака, наверное? Поблёскивая золотом, оно словно издевалось надо мной, как бы говоря: «Проблемы я за тебя всё равно не решу…»
– … но выиграю время. – шёпотом закончил я мысленный диалог.
Нутром чувствовал, что допускаю ошибку, совершаю акт предательства, да ведь выбора нет.
Встретившись взглядом с оценщиком, я медленно кивнул.
Мужчина достал бланк, протянул мне, и я попытался поставить подпись. Вместо этого лишь нацарапал свои инициалы – чернила закончились.
– Можно другую ручку?
Оценщик захлопнул сейф и достал новую ручку. Я попробовал ещё раз, в глубине души надеясь на то, что, если сейчас не получится, тогда точно знак. Но через несколько минут я уже стоял на улице, а внутренний карман ветровки оттягивал конверт с деньгами.
Я поймал такси, сел на заднее сиденье и, молча смотря в окно, поехал на дачу.
В этот момент во мне что-то надломилось, умерло, завяло, как бегония в горшке, под которым я хранил ключ.
Отперев дверь, я опустошённо упал на диван. Поднялся ветер, и форточка истошно забилась об оконную раму. Встав, я подошёл к окну и увидел, как вдалеке, словно синяки на теле, собирались грозовые тучи.
В этот момент я вдруг вспомнил, что после падения с крыши я не закрыл дверь чердака. Ещё раз посмотрел на тучи и разглядел шлейф ливня вдалеке.
Нехотя сунув ноги в шлёпанцы, я вышел на улицу. Удар ветра пихнул в грудь. Лезть туда снова категорически не хотелось, и, препираясь с самим собой секунд 20, я всё-таки подошёл к лестнице и, скрипя зубами, стал подниматься наверх.
Ветер задул сильнее, и с крыши крыльца полетели листья.
Взявшись за ручку чердака, я на миг замер. Заглянув внутрь, я быстро на полусогнутых ногах, поскрипывая досками, дошёл до коробок, затем взялся за компьютер и, придерживая мышку с клавиатурой, поставил возле дверцы выхода. Потом, наконец, взялся за монитор и сразу с ним вылез на крышу. Накрапывало, и пришлось ускориться. Вытащив системный блок, я захлопнул дверь чердака. На макушку капнуло. В воздухе запахло озоном.
Свесившись с крыльца, я спрыгнул и принялся спускать компьютер. Дождь усилился, и, пока я придерживал системный блок пальцами, сверху вылетел шнур и долбанул вилкой по лбу.
Второпях я запнулся шлёпанцем, и внутрь домика с корпуса полетела мышка. Из неё вылетел шарик и покатился по полу. Да и чёрт с ним. Я поставил системник на пол и вернулся к монитору. Когда всё было закончено, за дверью раздался оглушительный хлопок грома, и дождь, словно ожидая моего сигнала, ливанул в полную силу.
Засверкали молнии, сквозь тюль отбрасывая тень на пол.
Я ждал знак в ломбарде, но, как выяснится позже, знаки могут слегка опаздывать… И именно в этот вечер моя жизнь вошла в крутое пике.
Достав из-под дивана шарик, я вставил его в корпус мыши и подключил компьютер.
Игра началась…
Глава 6
Зашумел вентилятор, выгоняя застоявшуюся пыль времён 2000-х. Когда-то белый пластик системного блока пожелтел, как желтеют пальцы курильщика.
Вдруг стало так спокойно, легко, что ли. Я плавно, сам не замечая как, перенёсся в детство.
В те года, когда бить крапиву палкой уже скучно, а собирать в бутылку шмелей весело.
В те года, когда бабушка выходила на балкон и кричала: «Лёша, домой!»
В те года, когда дворовые пацаны звали гулять, а ты второпях забывал мяч и просил бабушку его скинуть.
В те года, когда любимое мороженое – это «Забава», а лимонад – квас из цистерны.
В те года, когда бургеров в твоём мире не существовало, зато был хлеб, намазанный толстым слоем масла, и докторская колбаса.
Компьютер пикнул, и на экране монитора появился знакомый значок Windows 98. Как же раньше долго загружался компьютер… Я провёл пальцами по клавиатуре. Грязной, выцветшей, но такой понятной.
Мерцая, после долгой загрузки, как после комы, выплыл рабочий стол, и вдруг CD-ROM зажужжал, гоняя диск. Я не успел среагировать, как всплыло небольшое окно:
«Загрузить игру?»
И варианты – «ДА» и «НЕТ».
По крыше барабанил ливень, ветер протяжно выл, залетая в швы оконных рам.
Я повёл курсор к кнопке «ДА». Экран погас, и вентилятор зашумел сильнее.
Появилась заставка Sims.
Губы растянулись в улыбке… 20 лет не играл в Sims!
Первое, что нужно было сделать – это создать сима. В графе «Имя» я ввёл «Алексей».
Далее нужно задать характеристики, выбрать пол, возраст, цвет кожи и внешние данные.
Пощёлкав на стрелочку, я решил, что буду играть за темноволосого короткостриженого парня с аккуратной бородкой. Пиксельная 3D-модель напоминала белого киноактёра.
Знак зодиака – Рыбы. Столбики индивидуальности выстроились в своеобразную шкалу.
Больше всего палочек набралось в столбиках «Хороший», чтобы это ни значило, и «Активный». «Игривый» чуть меньше половины, а «Чистоплотность» и «Аут» (тоже непонятный мне) на низких показателях.
ОК, идём дальше.
Теперь нужно определиться с домом. На выбор давалось около 25 вариантов, и я клацнул по самому большому – с коричневой крышей и собственным бассейном.
Щёлк.
Появилось небольшое окно с вопросом – «Вы уверены, что хотите купить этот дом?»
И снова варианты – «ДА» и «НЕТ».
Хмыкнув по себя, я нажал «ДА».
Вспышка молнии осветила комнату, и сразу последовал оглушительный залп грома. Я чудом не свалился, успев схватиться за стол. Хлопок над головой, лампочка погасла.
Экран монитора задёргался, запрыгал быстрее… ещё быстрее… и, вытянувшись в дугу, исчез. Комната погрузилась во мрак.
Из-под стола поднялась струйка дыма. Как только она достигла носа, я тут же сообразил, что случилось, ломанулся в спальню, стянул покрывало, вбежал в комнату и накрыл системный блок. Запах тления пропал не сразу и ещё долго стоял в ноздрях.
Я в полной темноте достал из холодильника недоеденный бутерброд. Жуя всухомятку, поставил тарелку в раковину и, стянув покрывало с компьютера и волоча его низ по полу, вернулся в спальню. Затем лёг и погрузился в тяжёлый рваный сон.
Всю ночь снился кошмар, в котором я всё пытался нажать кнопку «ДА», но мышка заела. Но когда я проснулся, узнал, что кошмар только начинается…
Глава 7
Аромат кофейных зёрен мягко вытащил меня из дрёмы. Я потянулся… зевнул, сложил руки под голову и приоткрыл глаза. Хочется пить, на губах ещё ощущался вчерашний заветренный бутерброд.
Достав пальцем катышек из уголка глаза, я вытер его о грудь и… Почувствовав на теле лоснящуюся ткань, замер. Замер и мой палец.
Облокотившись, я попытался различить, что на мне. Свет почти не проникал через плотные тёмные шорты. И когда я успел надеть пижаму? Я задумчиво провёл ладонью по шёлковой поверхности, вызвав свистящий звук. Затем ещё раз… Посмотрел на голые ступни, повертел пальцами ног. А что это там чёрное на пальцах? Я подтянул к себе ногу и увидел тёмные волоски.
Прижав ладонь ко лбу, я опустил голову и почувствовал, как макушка упирается во что-то мягкое. Затем поднял руки над головой и вместо привычных металлических прутьев койки нащупал пальцами воздушную приятную обшивку. Качнул телом взад-вперёд и, ожидая продавливание скрипучей панцирной сетки, почувствовал мягкий матрас.
Я поднёс указательные пальцы к вискам и помассировал, голова гудела, как после бурной ночи. Поднялся, свесив ноги с кровати, ступнями ощутил нежный пушистый ворс, затем оттолкнулся от кровати, встал и, пошатываясь, прошёл к шторам.
Впустив яркий солнечный свет, я поморщился.
Под веками, мерцая, прыгали пушинки.
– Кофе почти остыл. – раздался за спиной голос.
От шеи к спине пробежали мурашки. Не выпуская из рук шторы, я повернул голову и обомлел. Колени подогнулись, а в груди возник жар.
Беззаботно опершись плечом о дверной проём, стояла восхитительной красоты девушка.
Её волнистые русые волосы, спадая с плеч, лежали на белой рубашке, завязанной чуть выше пупка. Три верхние пуговицы были расстёгнуты, и я отчётливо увидел ложбинку груди. Ниже пояса девушка была в трусиках, и я, как озабоченный маньяк, впился взглядом в бронзового цвета кожу ног. В комнате стало жарко, я прерывисто задышал.
– Э-эй, я тут.
Два раза моргнув, я встретился с ней взглядом. Она улыбалась, в глазах плясали искорки любопытства.
– От вчерашнего не отошёл? – спросила она и мягко, как кошка, раскачивая бёдрами, подошла ко мне.
Я затаил дыхание и стал искать опору под ногами.
Обвив руками мою шею, она поцеловала меня в нос, и я почувствовал, что дурею… жар медленно опускался из груди в промежность.
У неё были серо-голубые глаза, в меру пухлые губы, от неё пахло чем-то сладким, сбивающим меня с толку. Я нырнул носом в ложбинку её согнутого локтя.
– Пойдём. – шепнула она на ухо, мягко куснув мочку уха и.. я стал падать, проваливаться в объятия экстаза. В глазах помутнело, я словно натощак съел измельчённый порошочек тротила, и те взрывы гормонов, что периодически сотрясали мои внутренности, пленили меня.
Девушка взяла меня за руку. Я сглотнул. Чувствуя тепло от её руки, я незаметно прикусил кожу щеки. Если это сон, то боль от укуса.. самая что ни на есть настоящая.
Мы вышли из комнаты.
Я не спускал глаз с её бёдер, и только когда мы оказались в просторном холле, я заверещал во весь голос.
Глава 8
Возглас перешёл в нелепый визг. Я ошалело вглядывался в отражение.
По ту сторону зеркала, закрыв рот рукой, стоял незнакомый мне мужик. Он без задержки повторял все малейшие мои движения. Подпрыгнул к зеркалу, бледнел на моих глазах, бегал глазками, сканируя меня с головы до ног. Потом он положил раскрытую пятерню на стекло и прерывисто задышал.
– ДА ЧТО С ТОБОЙ? – воскликнула девушка.
Я, не отводя глаз от отражения, не нашёл, что ответить. Подходящие слова ускользали от меня, как песок сквозь пальцы, вместо этого я урывками хватал ртом воздух, вторя отражению. Схватившись за бок, я опёрся спиной о зеркало и скатился на пол. Девушка покачала головой, развела руками и ушла.
Я сидел на холодном паркете с ощущением, что схожу с ума. Это сон… просто странный сон… Я стал задыхаться. Расстегнув верхнюю пуговицу на пижаме, я оглянулся на незнакомую просторную комнату.
Высокие потолки со встроенными светодиодными лампами, белые аккуратные стены и так много зелени. В горшках росли незнакомые мне высоченные экзотические растения.
В висках застучало и, взявшись за горло, я хрипло вдохнул.
В комнату вернулась девушка и кинула что-то в мою сторону. Поймав на лету, я сообразил, что это ингалятор, трясущимися руками снял колпачок, быстро вставил в рот и вдохнул. Волна облегчения растеклась по телу.
Подойдя ко мне, девушка села на корточки и сказала:
– Тебе надо заканчивать пить.
Я не ответил, всё ещё переводя дыхание.
Вид у неё был встревоженный, но не сказать, что она была сильно удивлена.
– Ты не знаешь меру. Почему нельзя просто остановиться после одной бутылки вина?
Стараясь сохранять спокойствие, я привстал, одёрнул пижаму и, повернувшись к зеркалу, поправил причёску.
Вид у меня был помятый, лицо казалось совершенно чужим, я словно надел маску 30-летнего актёра, вышедшего с крепкого бодуна.
– Да, надо бросать. – ответил я и повернулся к девушке.
Она улыбнулась, скорее, из вежливости, и мы прошли в просторную гостиную.
На круглом столе уже стояли две тарелки с панкейками, тарелка с нарезанными фруктами и два стакана чёрного кофе.
Идя к столу, я заметил сбоку какое-то движение и краем глаза успел увидеть волосатую тучу, бегущую на меня. Через секунду тяжёлые лапы свалили меня на пол, и сверху, высунув язык, на меня уже смотрела морда здоровенной собаки.
– Лиззи, слазь! – девушка потянула собаку за ошейник, но та лишь облизнулась и продолжила всматриваться в меня через нависшие на глаза волосы.
Обдав дыханием, Лиззи гавкнула и принюхалась, пробегая мокрым носом по шее и груди.
– ДА УЙДИ ЖЕ ТЫ, НАКОНЕЦ! – закричала девушка, стащив с меня пса. Лиззи ещё раз гавкнула и уселась на задние лапы.
Я убрал с подбородка слюни и чихнул. Лиззи гавкнула в ответ.
Что это за примесь ламы и овчарки? Волосатая, крупная, слюнявая.
Встав на ноги, я подошёл к раковине и не сразу сообразил, как включить воду. Такие краны видел впервые, где тут ручка… Повернув верхнюю часть и, наконец, увидев воду, я подставил руки, смыл слюни и ополоснул лицо.
Девушка уже сидела за столом. Поднеся кофе к губам, она прожевала и отпила, посмотрев на меня поверх стакана. Я отвёл глаза. С носа упало несколько капель.
Подхожу к столу и, отодвинув стул, сажусь. Всё такое непривычное. Смотреть на неё вблизи было неловко, поэтому, боясь выдать себя, я принялся за завтрак.
Доев, я почувствовал волосатую морду на коленях. Опять обнюхивает… Отпихиваю ногой надоедливую собаку. Та рычит в ответ. Я неловко улыбаюсь. Девушка хмурит брови и открывает рот, чтобы что-то сказать, но раздаётся звонок в дверь.
Глава 9
– Чао, красотулька, ты всё хорошеешь! – за стеной раздался заливистый смех и звонкие поцелуи.
Я промокнул губы салфеткой и торопливо отпил кофе. Лиззи кинулась встречать гостя.
– У, ты моя волосатая бочечка. Давай, подставляй пузико.
Я отпил ещё. Кто это может быть?
В гостиную вернулась девушка, держа в руках увесистый букет роз.
– Может, ты наденешь что-то вниз? – пробурчал я, наблюдая, как задираются края белоснежной рубашки.
Стоя на цыпочках, она тянулась за вазой, спрятанной в шкафчике кухонного гарнитура. Вытянув вазу, она поставила её рядом с букетом ушла в комнату.
Через секунду в гостиную проник запах дорого сладковатого парфюма, а уже потом и сам гость. Распахнув объятия и улыбаясь ослепительно белой улыбкой, на меня надвигалась фигура высокого, одетого, как аристократа, мужчины.
Я поставил между нами чашку кофе и отхлебнул ещё.
Зачёсанные наверх волосы, уложенные гелем, тонкие аккуратно выщипанные брови, крупный нос, точь-в-точь как у греков или итальянцев. Его улыбка сошла на нет, руки опустились, гость сел на соседний стул.
– Так и будем в обиженку играть?
Подцепив пальцем кусок манго, он закинул фрукт в рот и, не разжевав, проглотил.
– Энтони, кофе будешь?
– За кофе отдам душу и золотые запонки. – на его лице снова заиграла улыбка.
Я сделал для себя пометку, что накрахмаленного манекена зовут Энтони.
Девушка подошла к столешнице, нажала пару кнопок на кофемашине, и через несколько секунд жужжания комната наполнилась ароматом кофе.
– Ты почему ещё не одет? – спросил Энтони, потирая руки, затем взялся за фарфоровую чашечку, оттопырив мизинец, и прильнул губами.
– Круассан? – предложила девушка.
Цокнув языком, Энтони томно прикрыл глаза и сказал:
– Алёнушка, дорогая моя… если вдруг уйдёшь от своего ненаглядного, знай, я готов жениться на следующий день.
Ага, Алёна… И мы женаты. Я криво ухмыльнулся. Опять этот заливистый смех… Вблизи он звучит, как скрежет пилы.
Мы переглянулись с Алёной.
– Ладно, мальчики, не буду вам мешать. – встав из-за стола, она прошла в дальнюю комнату и закрыла за собой дверь.
– Ты чего, из постели только вылез? – спросил он, кусая круассан.
– Да. Вчера была бурная ночка.
Энтони подмигнул.
– Не надо мне рассказывать.
Не знаю, насколько мы с ним близки, но по тону я понял, что нас что-то объединяет.
Жуя круассан и соря крошками, он оценивающе на меня смотрел.
– Что?
– Да тихий ты какой-то. – ответил он, запивая кофе.
Я откинулся на спинку стула.
Компания этого придурка мне точно не нравилась, его манера речи с женой и без неё кардинально отличалась. Я решил было встать, как он сказал:
– Нас уже как полчаса ждут, ноги в руки и поехали.
Я склонил голову набок.
– Кто ждёт?
– Увидишь. – отодвинув от себя тарелку с золотым обрамлением, Энтони встал, прошёл к кухонному гарнитуру, открыл дверцу и достал зубочистку.
Видимо, он всё же близкий друг. Вот кретин, а.
– Тебе особое приглашение нужно?
Я встал следом. Надо подыграть.
– Жду на улице, и давай по-шурику. Вечно тебя приходится ждать.
Сполоснув руки, Энтони зашагал по длинному холлу к выходу.
Я посмотрел на лежащую на полу Лиззи. Лиззи взглянула на меня из-под косматых бровей.
– Вот придурок, да?
Лиззи шумно выдохнула и спрятала глаза лапой.
– Доброе утро, сэр. – обратился ко мне женский голос.
По наряду я понял, что она горничная.
– Как вам завтрак?
– Выше всяких похвал.
Она мягко кивнула и, подойдя к столу, принялась убирать тарелки.
С ума сойти, у нас ещё и горничная есть…
Идя вперёд и оглядывая комнату, я по неосторожности наступил на приступочек и чуть не свалился.
Внутри тем временем нарастала тревога, я не понимал, когда это всё кончится и кончится ли. А если я тут, то… где тогда я настоящий?
Глава 10
Приоткрыв дверцу гардероба, я потерял дар речи…
На потолке включилась подсветка, бросая мягкий направленный свет на аккуратно висящие в ряд костюмы. Бесчисленное число рубашек… Я провёл рукой по плечикам.
Пахло стиральным порошком и чем-то ещё. Корицей, что ли. Заиграла классическая музыка.
Боже мой, да тут целый магазин поместится!
Я прошёлся по нижнему ряду отсеков, обнаружив столько трусов, сколько у меня за всю жизнь не набиралось. Что странно – на все трусах были какие-то имена на английском языке. Я всё могу понять… но трусы? Зачем? Я мысленно перенёсся в детский сад с именными ящичками и подписанными вещами.
Подойдя к зеркалу, вмонтированному в углубление между костюмов, я расстегнул пуговицы пижамы, дав ткани соскользнуть с мускулистого тела. Несколько секунд я глупо хлопал глазами. Я такое тело видел только в фильмах – 8 идеально прорисованных кубиков пресса, красивые косые мышцы, сильные жилистые руки с налитыми бицепсами, мощная грудь. Я мельком взглянул на дверь в гардеробную и, вскинув руки вверх, напряг мышцы. И это всё моё?! С губ сорвался глухой смешок. Повернувшись спиной, я оценил рельеф, опустил руку и напряг тугой, как стрелу, трицепс.
Сдёргивая с вешалок рубашки, я прикладывал их к голому телу, кривляясь.
– Не то… не то… слишком серьёзно, слишком странно… Это вообще выбросить.
Перебрав 8-10 рубашек, я остановился на гавайской с короткими рукавами. Затем обернулся несколько раз в поисках джинсов и, пооткрывав ещё несколько отсеков, нашёл то, что искал. Вытащив синие, скинул пижамные штаны и неловко посмотрел на своё хозяйство. По отсутствию волосков я сделал вывод, что бывший хозяин не брезговал эпиляцией. Выглядит солидно. Я тыкнул пальцем пенис, залез ногами в джинсы, застегнул молнию и случайно зацепился взглядом за прозрачный отсек.
Подойдя ближе, присвистнул.
Изнутри шкафчика, закрытого стеклом, на меня смотрело 4 ряда дорогих на вид часов. Потянув створку на себя, я вытащил те, что отливали золотом с поблёскивающими камешками вокруг циферблата, и примерил их на руке. Где тут застёжка? Странный механизм… Запихнув часы в задний карман, я ещё раз взглянул на себя в зеркало и, качнув головой, вышел из гардеробной.
– Отлично выглядите, сэр. – застала меня врасплох горничная.
Я выдавил улыбку, сделал шаг в сторону выхода и замер.
– Послушайте, а вы можете помочь застегнуть часы?
Вытащив из заднего кармана и держа двумя пальцами, как труп лягушки, я протянул ей часы.
Осторожно взяв из моих рук, она ловко надела их на запястье и защёлкнула. Я повертел часы на руке, поднял на уровень глаз.
– Спасибо. – ещё одна неловкая улыбка, иду на выход.
– Сэр! – окликает она.
– Да?
– Через оранжерею будет ближе.
Я перевожу взгляд на другую дверь, которую до этого не замечал, и иду к ней.
Дёрнув дверь на себя, я попал в живой благоухающий сад под купольной стеклянной крышей. Жарко, как в теплице. Большая синекрылая бабочка вспорхнула с цветка и пролетела над головой. Я проводил её глазами. Медленно, грациозно, не торопясь, она летала от одного цветка к другому.
Оранжерею рассекали две тропинки из оранжевого мелкого каменистого грунта. По центру возвышались крупные деревья, ветви которых обвивали лианы.
Я заворожённо рассматривал цветы с яркими лепестками и бутонами.
По правую сторону был прудик, в котором неторопливо плавали крупные красные рыбы.
Наконец дойдя до выхода, я дёрнул дверь и вышел за порог.
Энтони, опираясь на красный Феррари, отвёл телефонную трубку от уха, прикрыл динамик и сказал:
– Планы поменялись.
Глава 11
– Это что ты на себя напялил? – поморщился Энтони.
Я посмотрел на ноги и поиграл пальцами в шлёпанцах.
– Мне нравится.
Закатывает глаза.
– Выглядишь как цыган на отдыхе. – хлопнув два раза ладонью по крыше, он ловко открыл дверь и сел на пассажирское кресло.
Я оглянулся и взглянул на дом… вспомнив, как в Sims выбрал самый большой двухэтажный с коричневой крышей.
«ПИИИ» – заорал клаксон.
Я дёрнулся, качнув плечами. Подхожу к машине и открываю дверь.
Изысканный светло-коричневый салон из итальянской кожи, чёрный гоночный руль с гербом лошади посередине. Пытаюсь сесть и, скорее, ложусь. посадка низкая-пренизкая, ощущение, будто сидишь на асфальте. Тяну ручку на себя и захлопываю дверь. Пахнет кожей. Провожу ладонью по упругому рулю, задерживаюсь большими пальцами на двух красных кнопках.
– Ты ехать собираешься?
Я похлопал рукой по карманам. Энтони тянется рукой в мою сторону, и из опущенного козырька мне на колени падают ключи. Неловко улыбаюсь.
– Ты точно хорошо отдохнул вчера… – сказал он, пристёгивая ремень безопасности.
Пробегая глазами по приборной панели, я нашел кнопку START, тыкнул в неё, и мотор взревел, да так, что по рукам пробежали мурашки. Найдя с третей попытки коробку передач, я осторожно сдал назад. Руль лёгкий, податливый.
Дорога к главным воротам была вымощена камнем, и, тихо катясь, я чувствовал лёгкую вибрацию.
На посту, коснувшись козырька, охранник скрылся в будке, и кованные массивные ворота стали раскрываться вовнутрь. Я перегнулся через руль, наблюдая, как эта махина медленно разъезжается. Энтони тем временем уткнулся в телефон. Покинув свои владения, я выехал на асфальт.
Мой дом стоял у береговой линии, с правой стороны тянулась полоска песка, переходящая в реку. По ту сторону широкого русла виднелся остров, утопающий в зелени.
Подпрыгнув на лежачем полицейском, я отвернулся, крепко обхватив руль.
Это был коттеджный поселок, в котором один дом выглядел шикарней другого.
Хай-тек, модерн или классика – все это смотрелось очень органично, и невольно я забывал смотреть на асфальт, снова подпрыгивая на лежачих полицейских.
Из соседнего дома выехала машина с номерами ООО, и я пристроился за ней, надеясь, что она выведет меня куда нужно. Наконец, свернув два раза, мы оказались у КПП, где охранник с тяжёлым автоматом наперевес открыл шлагбаум, пропуская нас к простым смертным.
Я поддал газу, и Феррари рванул вперёд так быстро, что меня вжало в гоночное кресло. Идеальный асфальт, вокруг густой хвойный лес, я вдавил педаль в пол, чувствуя, как адреналин скакнул с места в карьер. Стрелка спидометра молниеносно перевалила за сотку, вжимало всё глубже в сиденье. Сквозь лобовое стекло листья деревьев сливались в зелёную кляксу. Дорога петляла то вверх, то вниз, а я легко обгонял редко встречающиеся машины.