Читать онлайн Шакалы поют в полдень бесплатно

Вступление

Я могла бы начать эту историю с красочного пролога, в котором совершается кровавое, жуткое преступление, но, честно говоря, преступление не было таким уж жутким… Кровавым – да, а насчет жуткого я бы поспорила. Нападение бурого махалая на одинокого путника или зазевавшегося пастуха хуже. А то, что произошло в заброшенных штольнях у Красной реки, так…непонятная странность. Да и не собираюсь я тут трепать почем зря, история у нас к детективам отношения не имеет. Ну, почти не имеет.

К чему клоню? К тому, что вечер будет долгим, рассказ пространным, виски не повредит. Могла бы предложить коктейль, но у нас не столица, разноцветную щегольскую дрянь не держим. За вином отправляйтесь к Тупице Фло, это в шестидесяти милях на юг от Синей Скалы. Кофе подаем до двенадцати к бекону. Пиво есть. Четыре сорта – на два больше, чем на соседней станции.

К слову о виски. Нашей героине слегка за сорок, и она его обожает. «Слегка за» – это на пять лет, чего она в силу душевного равновесия предпочитает не скрывать. Женщина самостоятельная, образованная, временами вспыльчивая, не чуждая плотских утех, разборчивая в связях. Короче говоря, история получится без юношеского максимализма и бурных романтических страстей в виде отчаянных ссор и не менее отчаянных примирений. Планов мести тоже от нее не ждем. Наша вдова на любую агрессию отвечает сразу и с любовью, у нее для этого армейский шокер на поясе, нож в сапоге и еще пара сюрпризов. О сюрпризах – в процессе.

Герой у нас красавчик, каких поискать, умен, суров, справедлив, спокоен, слов на ветер не бросает, цену себе и своим эмоциям знает, что, бывает, раздражает людей – не без этого. Зато терпеливый. С нашей вдовой терпения надо…Святую Матерь до белого каления доведет, паршивка.

Итак, что налить? Пиво или виски?

Глава первая

В которой я познакомлю вас с основными действующими лицами и поведаю немного предыстории.

Ульяна Павловна Вебер происхождением своим была обязана далекому немецкому предку, проживавшему на Земле в городке Байройт, что в Баварии. Предок сей со своими братьями процветал на поприще ткацкого ремесла и, как подсказывает нам сама фамилия, делал это не в первом поколении. Промышленная революция позволила семейному делу приобрести такой размах, что границы государств перестали что-либо значить для Веберов. Брачные узы соединили страны и империи. Далекую прабабушку тоже звали Ульяной, она была второй женой старшего из братьев, которую он взял вдовой с двумя детьми. Происхождение ее и детей так и осталось тайной, но в семье говаривали, будто бы она была замужней беглянкой и нарочно скрыла свое прошлое. Как бы то ни было, кровь пришла, смешалась, и вот, множество столетий спустя, женщина с тем же именем стояла на веранде своего дома и куталась в расписной шерстяной платок.

Горизонт окрасила тонкая рыжая полоска света. Ульяна оперлась плечом о резную стойку. Заезжие туристы, музыканты, звезды, блогеры, ведущие, многочисленный обслуживающий выступления персонал с удовольствием приобретали в ее лавке такие же платки, а еще старинные книги на немецком, голландские карты, вышитые полотенца, кружева ручной работы, столовое серебро и прочие очаровательные вещи, пропитанные дыханием времени. Если ты умеешь красиво нести свое наследие, то оно легко становится предметом подражания, а порой и новым писком моды. У Ульяны Павловны было это исключительное умение. В городке поговаривали, будто бы «алая вдова» способна обращать в золото все, к чему прикасается. Кроме мужчин, разумеется. С мужчинами складывалось иначе.

«Кровавая тварь» – так ее звали за глаза жены шахтеров, и у них на то были свои веские причины. Дело в том, что Ульяна Павловна была не только красавицей, очаровательной вдовой и владелицей знаменитого музыкального магазина, где едва ли не каждую неделю проходили сеты кумиров межпланетного масштаба, но и женщиной весьма темпераментной, нетерпеливой к нарушителям ее личного пространства.

Первый инцидент произошел около пяти лет назад, когда Ульяна только прибыла в Сан-Исидро с четырнадцатилетней дочерью. Она даже в купленный дом переселиться не успела, ее прямо в холле гостиницы опрокинул на лопатки местный дебошир и громила Чину Ван. Городские его звали просто Чичи. Репутация у Чичи была дурнее некуда, но поскольку он был сыном мэра и племянником шерифа, то людям приходилось с криминальным элементом мириться, а часто просто от него откупаться. Вот только Ульяне Павловне про исключительный статус Чичи никто сообщить не успел. Да и мало кто ожидал от невысокой стройной миловидной женщины сорока лет особой силы или прыти. Владелец гостиницы, само собой, из своей квартиры на первом этаже слышал, как веселый Чичи завалился с улицы и с гиканьем набросился на очередную жертву, но ничего предпринимать не стал. Сын мэра, в общем, только насиловал девчонок, совсем уж калечить их он не пытался. К чему навлекать на себя гнев местной власти?

Однако самой Ульяне Павловне внезапный сексуальный партнер по вкусу не пришелся. Со свойственным ей тренированным спокойствием она вынула из сапога двустороннее военное лезвие и чиркнула им по горлу нападавшего, а после, пока Чичи дергался в предсмертных конвульсиях и заливал холл гостиницы кровью, все с той же невозмутимостью вызвала наряд рейнджеров. Вот так жители Сан-Исидро получили сразу несколько интересных тем для обсуждения.

Во-первых, Ульяна Павловна относилась к числу женщин исключительных, тех самых, что по юности, в силу агрессии и склада ума, проходят отбор в стаю так называемых «шакалов». А шакал всегда остается шакалом, даже если стаю покинул. Связи, друзья и навыки – все при ней.

Во-вторых, явившийся на вызов наряд быстро установил родственные связи Чичи и учиненный этими связями на окраинном спутнике беспредел, из-за чего полетели головы, выговоры, и бесчисленные проверки всех и вся. К тому же, власть в городке поменялась радикально, путем появления заезжего мэра, со всем аппаратом в придачу, и не менее заезжего шерифа. Это только в мегаполисах на планетах или крупных станциях процветала демократия. С пограничными выселками у Союза диалог получался короткий: либо создаете романтичный образ рабочего класса, либо на центральной площади высаживаются спецподразделения.

В-третьих, темпераментная женщина так увлекла воображение местных мужчин, что шахтеры взялись нет-нет, да и проявлять интерес к Ульяне. Ну, а для храбрости, перед проявлением интереса, заливали стаканчик за шиворот, часто не один, что, сами понимаете, добром не кончалось. За первые пару месяцев жизни Ульяны на спутнике у шерифа в кутузке со сломанными носами проснулись трое, четвертого госпожа Вебер просто подстрелила за серенаду под своим окном. Да-да, музыкальные выступления лучше было тоже согласовывать с ней заранее. Дальше прецедентов не случалось, все всё уяснили, однако злым, ревнивым языкам больше было и не нужно.

«Кровавая тварь», – шипели рогатые женушки, проходя мимо магазинчика Ульяны. В основном, конечно, мужья оных приписывали себе несуществующий роман с «алой вдовой», но были среди них и те, кому посчастливилось побывать разовым развлечением Ульяны.

Восточный ветер принес запах свежескошенной травы и влаги. На полях семейства Ван-Ю полным ходом шла заготовка кормов. Урожай в этом году был особенно богат, и рабочим приходилось трудиться в две смены, о чем свидетельствовали мелькающие на фоне рассветного неба огоньки беспилотников. Уля любила этот милый пейзаж, эту нежную тишину. Они с Сэтом мечтали однажды сменить бешеный ритм мегаполиса на природу и уют маленького пограничного городка, открыть свое дело, купить домик, на выходные и праздники ждать в гости дочь.

Ульяна поежилась от нахлынувшей тоски, оттолкнулась от стойки и направилась обратно в дом. Мечту она осуществила без Сэта, но в память о нем и их любви, только теперь все чаще жалела о своем поступке. Уля не верила в Библию, Бога, Духа или Святую Матерь, она и в Черта-то не верила, что уж там говорить про рай или ад. Человека, которого она беззаветно любила, нет. Со дня кончины ему все равно, где она и с кем, чем занята, осуществила ли их мечту или нашла себе новую. Не все равно было ей. Поднимаясь с Русланой на борт чартера, она думала лишь о том, как не отпустить Сэта, оставить его рядом. Она нуждалась в нем больше, чем в ком-либо в своей жизни, только к нему она чувствовала то, что чувствовала. И вдруг он ушел, оставил ее одну в этом мире наедине с их дочерью.

Пару лет назад боль, наконец, покинула сердце Ульяны, оставив после себя горькую светлую грусть, вот только произошло это уже после того, как она окончательно устроилась на новом месте. А с отъездом Ланы в прошлом месяце в медицинский учебный центр, Уля поняла, какую ошибку совершила. Она осталась одна, и все вокруг напоминало ей о счастье, которого никогда не будет.

Этот большой двухэтажный дом у подножия холма, к чему он ей? Дочь встретит друзей, найдет себя и свою судьбу и думать не станет про богом забытый шахтерский городок на спутнике Лилит. Внуки? Доживет ли Уля до них? А все эти милые вещи? Ажурные шторы на окнах, диваны, украшенные пледами и лоскутными подушками, большая просторная кухня… Ульяна огляделась, словно впервые попав в это странное место, которое вот уже пять лет называла домом. К чему ей двуспальная кровать на втором этаже и крытая веранда с качелями? К чему огромная гостевая и два санузла? Уборка только.

Она тряхнула головой, прогоняя раздражающие размышления, и направилась к кофеварке. Даже сковорода почему-то была не на двоих, а на троих человек. Уля внимательно рассмотрела такую, оказывается, странную в ее жизни вещь, и поставила на плиту. Тихо пискнула панель нагревателя, предлагая хозяйке выставить температуру и таймер.

– Четыре панели, – прошептала Ульяна. – Четыре.

Они с Ланой едва две загружали. Дочь в Сан-Исидро пользовалась той же славой, что и мать. Обеих считали нелюдимыми, расчетливыми, агрессивными. У Ланы из друзей только один одноклассник был, да и тот сын нового шерифа – они одновременно в школе оказались, характерами противоположные, но как-то прикипели друг к другу. В академию вместе отправились. Улю немного разозлило, что Ди-Ди Младший ей дочь отвезти не дал, но с другой стороны, когда Лана была с ним, Улю не мучили опасения за вспыльчивый нрав отпрыска. Больше всего она боялась, что Лану понесет по стопам родителей в рейнджеры или шакалы. К несчастью, и тем, и другим девчонка подходила, и о стезе «охотника за головами» задумывалась, пока с Ди-Ди не сдружилась. Уля не представляла, что такое делал с ее дочерью этот мальчишка, но после знакомства с ним, Лана сначала прекратила каждое утро фланкировать, оставив три тренировки на неделю, людям улыбаться начала, кое с кем в городе болтать ни о чем, медициной увлеклась вслед за Ди-Ди.

Как этот пацан научил ее маленького демона желать спасать жизни, Уля только гадать могла, но была ему безгранично благодарна. А еще она совершенно не возражала, если в одно прекрасное мгновение Лана вдруг откроет, что мальчишка, которого она не раз защищала от героев местного стадиона, и есть ее судьба. Было бы идеально. Ульяна доверяла Ди-Ди Младшему, как никому. Впрочем, нет. Госпожа Вебер доверяла точно так же еще Ди Старшему, ведь яблоко от яблони недалеко падает.

Уля достала из холодильника бекон, открыла пачку и выложила три ломтика на сковороду, потом встрепенулась и положила еще три.

– Кто меня видит? Кто меня осудит? – весело проговорила она и повернулась к экрану умного дома на стене. – Люси, музыку!

Мягкие заводные звуки акустической гитары и клавишных наполнили кухню, смешиваясь с запахом жареной свинины. Пританцовывая, наша нерадивая хозяйка дошла до холодильника и достала из его недр два яйца.

– А съем я только желтки, – пропела она. – Кто меня осудит? Никто-о!

Кажется, это было впервые в ее жизни, когда одиночество доставило ей столько свободы и удовольствия.

– И обильно посоли-и-ить, – закончила она свой кулинарный шедевр. Яичница скворчала в жиру и, признаться, выглядела чертовски аппетитно. Городскому ни за что не понять этот вкус и запах жирной вредной пищи. Слишком помешаны на здоровом питании, косметологии, спортивной гимнастике и прочей ерунде.

Уля отрезала ломоть белого хлеба и отправила его в мультипекарь. Пока результат ее же собственного производства подрумянивался с двух сторон, она выложила на тарелку два листа зеленого салата и сняла на них яичницу. Все так же резво пританцовывая, Уля накрыла на стол, вынула тосты и с нескрываемым удовольствием села кушать.

– Люси, – окликнула она свою электронную собеседницу.

– Да, Ульяна?

– Я завтракаю.

– Приятного аппетита! Рассказать подборку последних новостей?

Уля усмехнулась:

– Спасибо, не надо. Я же завтракаю!

– Какая тонкая душевная организация, – голос Люси стал нарочито скептичным.

Уля от души рассмеялась.

– Язвишь, коза?

– От козы слышу. – Можно расстроить искусственный интеллект? Нет. А вот поболтать ни о чем, без оглядки на вежливость, легко!

– Что сегодня с рейсами «D-4»? Они восстановили сообщение между Луа и Террой?

– «D-4» объявили себя банкротом.

Дальше наша героиня некоторое время произносила слова, смысл которых сводился к одному незатейливому: «ах, какое огорчение!» Даже Люси они ввели в некое подобие беспокойства:

– Ну, зачем так эмоционально?! Обязательства «D-4» выкупил «Юнион». Рейсы состоятся не по расписанию, но все же состоятся.

– Да, мне наплевать на «D-4» и их, – Уля краем глаза приметила за окном движение и осторожно положила вилку на стол, – обязательства. Меня волнует расписание магазина. Концерт, возможно, придется переносить или отменять, зависит от менеджера нынешней мегазвезды. Я с этими двумя еще ни разу не работала. Люси, а давай послушаем музыку.

Фразы Ульяна произносила размеренно, спокойно. Сама же в этот момент бесшумно дошла до буфета, вынула из коробки с кукурузным крахмалом HS, который за надежность и безотказность любовно называла «Дядя Хоши», и все так же бесшумно поспешила к задней двери. Выскользнув на улицу, Уля бегом обогнула дом и остановилась у парадного крыльца. Как она и предполагала, нарушитель ее личного пространства уже стоял на веранде и занимался вандализмом.

Ульяна Павловна проверила предохранитель, подкралась к мальчишке со спины и приставила дуло к его затылку. Нерадивый художник замер на месте. Огромное алое сердце на входной двери получилось довольно схематичным, незаконченным. Прошлые сердца были куда лучше: с оттенками и светотенью.

– А вот и ты, мой герой, – проворковала Ульяна Павловна. – Я тебя прямо заждалась.

Пацан сдавленно ойкнул и медленно поднял руки. В одной был баллончик, в другой тряпка.

– А ну, повернись, – Уля сделала пару шагов назад, продолжая целиться художнику в голову.

Высокий, широкий в плечах младший Ван-Ю выглядел одновременно и счастливым, и виноватым. Вообще-то, Уля предполагала, что ее тайным обожателем окажется сын пастора, но Юджин тоже входил в список подозреваемых.

– Серьезно? – Она искренне возмутилась. – Тебе заняться больше нечем?

Юджин потупил взор и тяжело прерывисто вздохнул.

– И в чем заключался план? – Не сжалилась над несчастным шакалка.

Парень не ответил, сверкнул только серыми глазами исподлобья.

– Ладно, – Ульяна убрала Дядю Хоши и отодвинула поклонника от двери. – Отмывать будешь или шерифа вызываем?

– Отмывать! – просиял Юджин.

– Ах, во-о-от оно что, – понимающе протянула Уля и рассмеялась. Она вошла в дом, прекрасно понимая, что мальчишка побежит следом. – Это и был план?

– Ну, да, – тут же перешел на честность Юджин, – у нас будет время поговорить и ты пойме…

Ульяна Павловна легко относилась ко всему в жизни. Ко всему, кроме своего личного пространства и социальной дистанции. Она резко остановилась, развернулась, надавила дулом Дяди Хоши на висок Юджина и отчеканила:

– «Вы». Я не разрешала называть себя на «ты».

– Да, мэм! – мгновенно согласился замерший воздыхатель.

– И близко не подходи, – добавила она уже спокойнее, возвращаясь к прежнему настроению.

– Да, мэм.

Уля зашла обратно на кухню, села за стол и аккуратно уложила Дядю Хоши рядом со своей тарелкой. Кофе остывал, а холодный кофе она не любила даже больше, чем нарушителей своего спокойствия.

– Так что я там пойму?

– Что я идеально те…вам подхожу, – уверенно, с почти незаметной оговоркой, закончил Юджин. – Вам нужен выносливый в постели мужчина, которого не пугает ваш нрав.

Брови Ульяны Павловны приподнялись в искреннем недоумении. Нет. Она, несомненно, верила, что поклонник и вынослив, и непуглив, но возраст-то подкачал.

– Юджин, ты очень милый, но тебе девятнадцать.

– Я совершеннолетний, – разозлился мальчишка. – Вы сомневаетесь во мне?

– Милый, – Уля впервые подобный разговор вела, – я в тебе нисколько не сомневаюсь. Только я на двадцать шесть лет тебя старше. Когда тебе будет сорок пять, мне будет семьдесят один. Мало приятного в таком союзе. Да, и не хочу я больше союзов.

Как-то раньше ее судьба сама разводила с такими вот парнями.

– Мне все равно! – Юджин упрямо поджал губы.

«А он, действительно, хорош. И лицом, и умом, и телом, да, и характер боевой. В этом и проблема. Хорошему юному парню нужна хорошая юная девушка», – так размышляла Ульяна, задумчиво рассматривая младшего Ван-Ю.

– А разве нет достойных тебя девушек в Сан-Исидро или по соседству?

– Меня не интересуют девушки. Мне нужна женщина.

Выглядел Юджин одновременно и комично, и впечатляюще. Уле пришлось приложить усилие, чтобы остаться серьезной.

– То есть в девятнадцать я бы тебя не заинтересовала?

Уверенности на лице младшего Ван-Ю поубавилось.

– Или ты имеешь в виду склад ума? – подсказала хитрая Ульяна Павловна мальчишке выход из ситуации, пока он какой-нибудь свой внезапный не придумал.

– Да. – Пацан бровью не повел, что тоже весьма впечатлило нашу героиню.

– А дочка бригадира забоя? Шале. Она у меня прошлой весной подрабатывала, пока Лана к экзаменам готовилась. Мне она показалась занятной особой.

Юджин снова поджал губы.

– Она встречается с инженером сетей из местного офиса бурильной компании.

Ульяна протянула заинтересованное «а». Как она и предполагала, Юджин вовсе не был увлечен ею по-настоящему, что, конечно, задевало женскую гордость, но не так, чтоб действительно расстроиться. Пацан был наделен умом и, как следствие, амбициозен. Что у нас называется, искал сливки во всем. Ульяна Павловна даже едва заметно улыбнулась тому факту, что ее отнесли к сливкам. Приятно, как ни крути.

– Знаешь что, Юджин… – Задумчиво проговорила она. – Ты добросовестный?

– Да, мэм! Несомненно!

– Хочешь в магазине работать? На место Ланы я еще никого не брала.

Пацан от восторга захохотал в голос.

– Да!!

– Но у меня несколько условий.

– Какие? – Восторг, конечно, восторгом, но и подозрительность Юджин не растерял, поэтому голосить перестал. Даже сощурился.

Ульяна расстроено посмотрела в свою чашку. Кофе все-таки успел стать теплым.

«Дрянь», – подумала она, протяжно вздохнула и отодвинула от себя такой невкусный теперь напиток.

– Первое, ты отмываешь честно мою дверь. Второе, ты ко мне не пристаешь. Третье, выполняешь все мои поручения. Поручения, естественно, оплачиваются, как внеурочные.

– Идет!

– Вот и славно, – Уля поджала губы и встала из-за стола. Кофе-то ей нужно было варить заново.

Какое счастье, что к температуре завтрака эта женщина не относилась так же придирчиво. Дурные привычки чертовой шакалки однажды сведут меня в могилу, вот увидите! Меня и мой бар. Разорительное мероприятие готовить ей новую чашку кофе, стоит старой постоять больше пяти минут без дела, но чего только не сделаешь для любимой подруги, верно?

Тем же утром, несколькими часами позднее, я как раз вынесла любимой подруге очередную порцию бодрящего напитка на веранду. Она ж как в первый день, пришив Чичи, завалилась ко мне в бар в окровавленной рубашке за чашкой любимого горячего латте, так и взяла за правило пару часов в день проводить на моем крыльце. Засунет свой тощий зад в стул, ноги сложит на перила и сидит раскачивается, дурная!

Я остановилась рядом с ней и протянула чашку ароматного дымящегося кофе. Зерна у меня что надо! Лучше, чем у столичных прыщей.

– И что же, оттер? – усмехнулась я, глядя вдаль на приближающегося шерифа.

От участка до моего «Святого Моисея» по улице было около ста метров, и походку этого мужчины невозможно было спутать ни с чьей другой.

Уля надменно фыркнула, а потом захохотала:

– Ну, половину – да, к тому моменту, как я в грузовик садилась. Вторую половину, может, уже закончил. Кто ж знает? Я ему еды оставила. Велела, как домоет, дом закрыть и в магазин нестись. Осваиваться на новом рабочем месте, так сказать.

– Не боишься, что в белье твое заберется, пока тебя нет?

Шакалка снова фыркнула:

– Я на него Люсиль натравила, а за нарушение правил пообещала потерю места в магазине.

Я засмеялась и кивнула в направлении шерифа:

– Ди Старший на поздний завтрак идет.

Ульяна встрепенулась, и ноги на дощатый пол бухнула так, что каблуки гулко стукнули. Дальше, как обычно, она оплошность свою поняла, плечи расправила и чашку двумя руками обняла, придав лицу такое особенное выражение… Такое «Ди Старший меня не интересует».

«Не интересует, не привлекает, и, вообще, отстань, Женя».

Я, как обычно, ударила носком сапога стул, на котором дурная изобразила королеву.

– Пойду-ка Хантера тоже пну, чтоб готовил. – Я демонстративно хмыкнула и скрылась в своем баре.

В конце концов, это история не обо мне. Я всего лишь подруга и рассказчик. Ну, и еще владелица лучшего питейного заведения в радиусе мегапарсека. А я говорила, что с шести до десяти по будням в «Святом Моисее» скидки шахтерам на любую позицию из вечернего меню?

– Мэм, – шериф поравнялся с крыльцом, снял шляпу и склонил голову в элегантном поклоне.

От этого поклона у нашей Ульяны Павловны неизменно начинало дребезжать сердечко, колени слегка слабели, а от терпкого тягучего «мэ-э-эм» и вовсе голова кругом шла. Опасный, в общем, был мужчина в понимании шакалки. Крайне опасный!

– Доброе утро, шериф, – вежливо кивнула она в ответ, стараясь лишний раз не задерживать взгляд на густых темно-русых волосах Ди Старшего, что короткими мягкими волнами спадали на его виски и шею. Да и лицо она пыталась пристально не рассматривать. Бездна светлых, как летнее безоблачное небо, глаз легко поглощала неосмотрительные девичьи души.

Шериф заулыбался, и сеточка мимических морщин разбежалась под темными длинными ресницами. Очаровательные детские ямочки на гладко выбритых щеках вскипятили кровь Ульяны за доли секунды. Этот мужчина умудрялся всегда и везде производить впечатление неповторимого в своей идеальной красоте архангела, одарившего грешных смертных своим сиянием.

– Говорят, вы таки поймали своего тайного обожателя?

Уля, поглощенная борьбой с женскими инстинктами, встрепенулась.

– Как вы узнали?

Шериф засмеялся, вынудив шакалку залюбоваться идеальной белизной его зубов.

– Отец Юджина звонил. Пытался вбить в меня заявление.

– На меня? – Уля искренне удивилась.

Ди ласково сощурился, сложил руки на поручне и опер на них подбородок. Шляпа, которую он держал за поля, теперь висела с Улиной стороны перил, и это даже взгляду незнакомца могло показаться чем-то интимным. Так подумала неприступная Вебер и вцепилась крепче в свою чашку. Разнервничалась окончательно леди, что тут скажешь.

– Вы у него работника украли аккурат в пик сбора.

– А-а, – Уля смутилась и сама не поняла почему. – Я не нарочно. С мозгами, вроде, мальчишка, и к усердию интерес имеет, а мне как раз нужен помощник…

Ди немного склонил голову, все так же пристально изучая точеное благородное личико Ульяны, не обремененное печатью возраста. Пушистые черные кудри с изысканной серебристой проседью непослушными прядями выбивались из небрежного объемного пучка на затылке, спускались к тонкой длинной шее, очерчивали острые ключицы. Даже так, на расстоянии, Ди чувствовал знакомый будоражащий аромат лемонграсса и можжевельника. Госпожу Вебер он мог бы в этом городе найти с закрытыми глазами, по одному лишь запаху, который усиливался, когда она распускала волосы.

Опасная женщина. Положит мужское сердце в мясорубку и безжалостно нажмет «пуск». Так подумал шериф и с легкой ухмылкой мысленно добавил: «Аминь». Вслух же сказал иное:

– Я поговорю с Ван-Ю.

Она задержала взгляд на его лице, и Ди на мгновение позволил себе утонуть в темной зелени ее глаз.

– Шериф Дэниел! – тонкий елейный голосок мадам Кошек застал Ульяну врасплох.

Так увлеклась улыбкой Ди, его небрежно уложенными русыми волосами и широкими мускулистыми плечами, обтянутыми черной выгоревшей футболкой, что пропустила приближение отвратительной старухи.

– Ах, а мы с девочками шли и гадали, встретим вас сегодня до завтрака или после!

Ди оттолкнулся от перил, выпрямился и галантно склонил голову в легком приветственном поклоне.

– Леди.

Уля из чистой вредности откинулась на спинку стула, по-мужски положила щиколотку правой ноги на левое колено и небрежно отсалютовала чашкой всем троим «леди». Мадам Кошек даже не взглянула на презренную шакалку. Для благопристойной жены и матери все женщины, что позволяли себе вольность околачиваться в барах, наравне с мужчинами менять половых партнеров и осознанно не стремиться к браку и непрерывному деторождению, автоматически приравнивались к пустому месту.

«Честь девушка должна беречь смолоду», – любила повторять мадам при любом удобном и неудобном случае.

Генрика Кошек, старшая дочь почтенного семейства, бросила на шакалку недовольный завистливый взгляд. Ее сестра Вацлава тоже покосилась на Ульяну Павловну, но лукаво, с едва сдерживаемой улыбкой. Уголки губ у девчонки так и подрагивали – бедолаге стоило знатных усилий не засмеяться. Уля подмигнула хохотушке. Вот кого бы стоило нанять в качестве помощницы, но разве ж у мамаши из когтей выдерешь.

– Шериф Дэниел, – продолжила наступление почтенная матрона, – быть может, вы хотите проводить нас немного? Поможете разрешить небольшой спор. Генрика настаивает на здоровом завтраке, а моя младшенькая так и требует булочек! И я признаться, в замешательстве. Моя Генрика, несомненно, права, ведь она так красива, так благородна и статна, и все эти вредные привычки… – Мадам Кошек театрально вздохнула. – Но матери все хочется побаловать ребенка!

Вацлава, которая удивилась еще при первом упоминании себя и булочек, отступила за спину сестры, закатила глаза и скорчила гримасу. Уля фыркнула и засмеялась, чем привела семнадцатилетнюю девчонку в восторг, а остальных женщин в раздражение.

– Боюсь, мадам, не сегодня, – Ди вежливо улыбнулся. – Через двадцать минут мне нужно вернуться в офис. Но я обязательно провожу вас как-нибудь до кафе.

Мадам Кошек ответ шерифа не устроил, но она, как это принято у матрон, пренепременно жаждущих уже начать выдавать дочерей замуж, сей факт постаралась утаить. Шакалка снова не по-женски хохотнула, приведя нервы мадам в состояние натянутой струны. Стараясь не показывать, насколько уязвлена, Кошек подхватила Генрику под локоть, вежливо распрощалась с шерифом и направилась завтракать в кафе мисс Питти. Вацлава грустным хвостиком поплелась за матерью и сестрой.

А шакалка, сделавшая пакость нарочно и по такому поводу, естественно, весьма довольная собой, перевела счастливый взгляд на Ди Старшего. В голубых глазах блюстителя закона светился укор. Уля поджала губы и по-детски задрала нос – ее всегда раздражал и немного обижа… Хорошо, не немного, а очень сильно обижал и задевал альтруизм Ди. Он сам никогда никого не осуждал и не осаживал, и почему-то именно от нее, Ули, ждал того же поведения. Возможно, Дэниел Кроу и подставлял вторую щеку, но она, Ульяна Вебер, всегда на оскорбление отвечала оскорблением, на силу – силой, на злобу – злобой! Иное все равно не срабатывает. Глаз за глаз, зуб за зуб – ведь так написано в любимой книжице пастора?

– У вас ангельское терпение, шериф, – не стала скрывать Уля своих мыслей.

Ди усмехнулся.

– Наверное, поэтому меня так восхищает ваш дьявольский нрав. – Ему пришлось приложить усилие, чтоб не перемахнуть через перила и не прижать к себе эту несносную вдову вместе с ее сногсшибательным запахом, широко распахнутыми возмущенными глазами и полными, нежными губами. У ее острого язычка теперь должен был быть вкус кофе.

Прежде чем шакалка нашлась с ответом, Ди широко улыбнулся ей и отсалютовал шляпой.

– Мэм…

– Сэ-э-эр, – язвительно протянула дьяволица в ответ.

Впрочем, иной реакции Ди и не ждал, и даже не пытался задержаться, чтобы услышать эту колкость в свой адрес. Только рассмеялся, взлетая по ступеням на веранду.

– Женя, я хочу в точности то же, что пьет Вебер! Ну, и этот твой фирменный завтрак, – пребывая в прекрасном расположении духа, Ди проигнорировал насмешливые взгляды завсегдатаев «Святого Моисея».

Его абсолютно не смущало, что городок давно в курсе его нежного отношения к шакалке. Серьезно. Народ колкости не отпускал лишь потому, что уважал Ди похлеще пастора и Святого Духа вместе взятых!

– Шериф! – окликнул Кроу Весельчак Гарри. – Когда вы уже проводите Генрику к мисс Питти?

Собравшиеся на завтрак шахтеры дружно засмеялись и загалдели.

Ди развернулся на стуле спиной к стойке:

– Когда ты, Гарри, в одиночку срежешь гору Уйкка, ну, или бригадиром станешь.

Смех зазвучал громче. Ребята из второй дневной смены заулюлюкали. Кто-то закричал: «Да это после второго пришествия!» Старая Марта, механик и куратор юного Гарри, ласково, по-матерински, взлохматила ему волосы на макушке.

– Шериф, – заговорила бригадирша Ли, когда общее веселье улеглось, – Тут звезды поют, что у нас проблемы намечаются. Что-то в компании нечисто.

– Какие у вас певучие звезды, Ли, – мягко улыбнулся шериф. – Слухи слухами, а я привык доверять фактам.

– Значит, столичных гостей в пиджаках на станции не намечается?

Кроу пожал плечами:

– Ли, ты знаешь, я здесь, чтобы защищать интересы жителей и шахтеров, а не заигрывать с политикой. Если что-то появится, я сообщу.

– Ди, ты отличный мужик! – выкрикнул Стан Подлески. – Я влюблен в тебя давно и надолго! За первого стоящего шерифа нашей благословенной дыры, господа!

Он поднял кружку с кофе. Народ вновь засмеялся и дружно поддержал тост.

– Может, мне тогда проводить Генрику? – Не унялся Гарри. – Был бы в курсе всех тайн старикана Кошки. Я ж отличный шпион! Кто владеет информацией, тот владеет миром…

Договорить ему не дали, загудели, загалдели, склоняя на разные лады новую нелепую шутку Весельчака. В итоге сошлись на том, что ежели юный Гарри все-таки отважится высказать свое предложение почтенному семейству Кошек вслух, то Генрика в обморок шлепнется, а ее благочестивая маман лопнет от возмущения и злобы.

Ди, посмеявшись со всеми, развернулся к стойке и приступил к своему завтраку. Начал, понятное дело, с кофе. Закрыл глаза, опер локти о столешницу и сделал первый глоток. Что ж… Губы дьяволицы имели терпкий горьковатый вкус жареных зерен, оттененных нежностью молочных сливок.

– Потрясный кофе, – протянул он, не открывая глаз.

– Или потрясная женщина? – усмехнулась тихо я и ушла в подсобку, оставив улыбающегося Ди поглощать его яичницу с беконом и упиваться фантазиями о шакалке.

Глава вторая

Здесь я продолжу знакомить вас с действующими лицами и добавлю пару событий.

Тем же ранним утром, пока младший Ван-Ю проявлял чудеса настойчивости и изобретательности в отношении предмета своих романтических страстей, папаша Ван-Ю – хотя я, пожалуй, назову его Старым Пердуном Ван-Ю, дабы в полной мере отразить впечатляющий нрав этого беззубого козла – инспектировал свои угодья. И инспекция удовлетворения ему, увы, не принесла. Сначала он потерял часть денег на бирже из-за полетевшей камеры на дроне – перекупщиков ж хлебом не корми, дай только воспользоваться любой ерундой и сбить цену на товар. Потом выяснилось, что младший сын не явился на работу, в доме Юджина мать тоже не обнаружила, а когда все же удалось с ним связаться, оказалось, что пацан время тратит на шакалку и намерен делать это впредь. Никогда Ван-Ю еще не пребывал в таком бешенстве: Кровавая Тварь старшему сыну жизнь чуть не запорола, за младшего взялась, а шериф, как обычно, от вразумительного ответа уходит!

Ван-Ю на правах крупного землевладельца каждый год против Дэниела Кроу голосовал на городском собрании, но чертов шериф так засел в душу пастору, шахтерам и местным клушам, мечтающим женить слащавого вдовца, что все попытки избавиться от Кроу заканчивались полным провалом. Конечно, Ван-Ю на этом не останавливался, он писал и в управление горнодобывающей компании, и отправлял заявки в Совет Федерации, даже в Парламент Союза прошения оформлял, но кто-то сверху очевидно прикрывал Кроу. Во всяком случае, старикан в это верил так же страстно, как в свою прибыль.

Около десяти утра Ван-Ю, припадая на левую ногу, поднялся по ступеням родового поместья и направился прямиком в кабинет. Дела так не делаются! Деньги идут к деньгам, а не к благочестивым святошам, готовым последнюю шляпу заложить ради никчемного нищего. Ван-Ю верил в Иисуса, но только воскресным утром до обеда, в остальные часы старый козел поклонялся своему банковскому счету. С шерифом нужно было заканчивать, и с Вебер тоже. Да и мэру пора бы уже честь знать, засиделся книжный червь не на своем месте.

Примерно такие мысли крутились в голове Ван-Ю, пока он разыскивал в памяти компьютера нужный контакт. Старик все еще был раздражен, а потому обломанный ноготь указательного пальца то и дело глухо постукивал по экрану, прокручивая список имен вниз. Наконец папаша победно хрюкнул… Ну, знаете, этот низкий вибрирующий звук, когда дед с дивана встает. Так вот, нашел он контакт, установил параметры защищенного звонка и развернул поле видеосвязи.

На том конце ему ответили не сразу, с полминуты Ван-Ю точно ждал.

– Питер, дорого-ой, – протянул низкий женский голос. – Давно тебя не слышно было.

– Здравствуй, Глория, – вполне искренне и как-то неожиданно тепло поприветствовал собеседницу Ван-Ю. Морщинистое его лицо преобразилось, помолодело, стало добрее. – Не хотел напоминать о себе лишний раз.

– Да, это было бы некстати…

Пожилая женщина расположилась на фоне незашторенного окна, и оттого черты лица ее казались затемненными, смазанными. Однако ж, и так можно было различить отпечаток увядшей красоты: густые прямые волосы, уложенные в замысловатую прическу, черные миндалевидные глаза, крошечный нос, высокие скулы и кукольный рот.

– Так что же ты хочешь? – Она мягко улыбнулась.

– Услугу.

Глория изобразила удивление:

– Даже так? И чем я могу тебе помочь?

– Ульяна Вебер, Дэниел Кроу, Арун Кулкарни.

Мелодичный женский смех с нотками стали наполнил кабинет Ван-Ю.

– Это целых три услуги, дорогой!

– Я не останусь в долгу.

– Что ж… – Она кивнула. – Только для тебя, сладкий, и только по старой памяти.

Мадам Ван-Ю, что все время короткого диалога стояла за дверью кабинета мужа, поморщилась. Вот так алчность и ярость лишают людей осмотрительности: идешь раздраженный, дверь плотно за собой не закрываешь, и все, добро пожаловать, в новую реальность.

Питер помолчал, окунувшись в давно утерянные ощущения, а после тихо, все так же опрометчиво, на эмоциях выдохнул:

– Нет женщины прекраснее тебя, и никогда не было!

А вот так люди забивают последний гвоздь в крышку своего гроба. Мы это легко сможем понять, заглянув в ледяные глаза мадам Ван-Ю, которая отлично расслышала мужа, и в тот же самый момент приняла судьбоносное решение.

– Ах, дорогой, – насмешливо проговорила Глория. – Ты всегда был моей слабостью. Спи спокойно.

– Спи спокойно, – беззвучно повторила мадам Ван-Ю и растворилась в недрах огромного дома так же бесшумно, как появилась у двери.

Очаровательная блондинка, я вам скажу! И взбешенная теперь. Впрочем, старый пердун никогда по достоинству не ценил жену. Она ему досталась в нагрузку к здешним обширным плантациям. В дальних уголках вселенной с женщинами до сих пор порой обращаются как с товаром собственные отцы и мужья – печальная участь. Знающие люди меня, конечно, сейчас поправят, мол, у дикарей судьба дочерей много печальнее, но все же… Мы ведь не дикари.

Итак, какой бы злой ныне не была мадам Ван-Ю, одинокий дикий махалай, что брел по долине в восемнадцати милях от поместья, рычал яростнее. Зверь разевал клыкастую пасть, скалился и то и дело принюхивался, припадая передними лапами к земле. След человека петлял, капли крови, сопровождающие отпечатки мужских сапог, раздражали острый нюх. Жертва должна была вот-вот упасть и растянуться в пыли под палящими лучами солнца, но махалай все брел и брел, а еда удалялась.

Глубокой ночью, накануне, ветер донес до лежбища сладкий бодрящий аромат свежей добычи, и вот уже в знойной дымке на горизонте поднималась серая тень материнской планеты, а охотнику так и не удалось полакомиться теплым мясом. Махалай нервно дернул острыми ушами, встал на задние лапы и взялся оглядывать окрестности с высоты своего немалого роста. Быть может, так удастся определить, в какой стороне укрылся хитрый человек? Нет. Зверь разочарованно заревел и грузно упал обратно на передние лапы. Жирные бока затряслись под плотным слоем бурой короткой шерсти. Он не ел больше четырех дней – это много для осени! Плохой охотник зиму не переживет.

Внезапно за холмом всего в ста метрах от сладкого следа призывно заблеяла овца. Звать повторно махалая было не обязательно. Он тряхнул головой так, что уши звонко захлопали о твердый, почти непробиваемый, череп, и понесся в направлении глупого травоядного. Возможно, его ждал небольшой перекус, но может быть и настоящий пир, если за холмом паслось целое стадо. Всяко лучше, чем плестись по следу изворотливого человека. А если еще и псов сторожевых нет или железок этих острых, так вообще раздолье!

В тридцати шагах от того места, где только что недовольно ревел махалай, из-за объемного камня высунулась мужская голова. Щурясь, словно древний старик, человек проследил, как мощные лапы, снабженные каждая восемью черными длинными когтями, поднимают облака пыли с выжженной земли. Ветер подхватывал желтую взвесь и относил ее в сторону такого удачливого человека. Мужчина чуть привстал, дрожащей рукой нахлобучил на макушку видавшую виды шляпу с широкими полями и, спотыкаясь, семенящей походкой, которая должно быть по его задумке являлась бегом, направился к следующему намеченному укрытию – старому каменному забору. Забор сложили еще первые поселенцы во времена великого освоения Космоса. Тогда поверх ограждения тянули электрический провод, который отлично отпугивал животных. Ныне же сохранилась лишь кладка, но и она в этот час могла спасти одну человеческую жизнь. Лишь бы добраться!

Подошвы стоптанных сапог шаркали по камням, острые, обитые железом носы цепляли мелкий булыжник, и тот с шорохом скатывался с пригорка. Мужчине важна была скорость, а не тишина. Капли крови с раненой руки больше не падали в пыль с той частотой, что прежде, но и руку человек давно перестал чувствовать. Она окончательно онемела и плетью повисла вдоль туловища. Повязка на бедре из разорванного горняцкого продмешка чуть сползла и сменила цвет с серого на багровый. Из-под нее проглядывали, поблескивая на солнце, ветеринарные скобы, что надежно скрепляли кожу и мясо.

За холмом раздался предсмертный вопль овцы. Злой, голодный махалай хуже стаи демонов! Лучше медленная смерть от пули в пустыне, чем пасть с двумя рядами острых, как лезвия, клыков. Казалось, наш раненый был уже просто неспособен двигаться быстрее, но крик животного подстегнул замутненный разум. Подошвы в отчаянии зашаркали чаще, производя еще больше шума.

Узкие черные зрачки мужчины, едва различимые на фоне его кроваво-алых белков, пристально всматривались в древнюю кладку. Не осталось усталости, мыслей, боли и даже страха. Было лишь упорство. Порой, не сыскать нам большего чуда во Вселенной, чем человеческий мозг: поставил себе цель выжить и все ресурсы организма бросил на реализацию.

Когда до иссушенной ветром и жарой кладки осталась пара метров, мужчина – к слову, на лицо он был довольно молод, под слоем крови и грязи такие детали сложно разглядеть – вытянул уцелевшую руку и рухнул на колени. Будто слепец, он принялся ощупывать большие камни у основания стены, пока наконец не нашел нужный. Пальцы погрузились в пыль, стараясь подцепить булыжник размером с Рождественский венок, которым мисс Питти в самый главный праздник года украшала двери своего кафетерия. Однако упрямый камень поддаваться не желал. И неудивительно, ведь предыдущие посетители его поднимали двумя ломами. А тут один раненый, выдохшийся до полусмерти человечек. О чем он только думал? На что надеялся?

Ободранная в кровь из-за непосильной работы рука принялась разрывать пыль вокруг булыжника. Иного выбора судьба парню все равно не предложила, а сдаваться наш несчастный никогда не умел. Внезапно он замер, прислушался и порывисто припал ухом к земле. После чего вновь поднялся и заработал с удвоенной силой. Теперь, цепляя булыжник, он подсовывал в образующиеся щели тонкие плоские камешки, и, используя уже их, да помогая себе здоровой ногой, пытался сдвинуть чертову крышку тайника с места. Позади парня тихо зашуршал гравий, в ноздри ударил сладковатый запах теплой свежей крови. Ветер сменил направление, и голодный махалай без труда нашел свою предыдущую жертву, а заодно притащил труп новой. Осень – время запасов. Поворачиваться и смотреть в глаза смерти наш таинственный герой не стал. Во-первых, он и без того отлично себе представлял, как овца с разодранным хребтом падает на землю, а махалай начинает медленно водить носом по ветру. Во-вторых, наш раненый прекрасно знал повадки зверя. Если добыча себя ведет непредсказуемо, то есть не кричит, не убегает, не поворачивается лицом, махалай замирает ярдах в трех от нее, приглядывается, подходит медленно, шаг за шагом – шкуру свою подвергать лишней опасности не любит.

Камень не поддавался.

Зверь шумно выдохнул. Хрустнул гравий под тяжелыми лапами. Волосы на затылке человека встали дыбом. Подошва сапога соскользнула с твердой поверхности и сбила несколько импровизированных распорок.

– Дьявол! – пролепетал парень. Потрескавшиеся опухшие губы шевельнулись с трудом.

Он вновь упер каблук в крышку и что было мочи надавил.

За спиной еще раз скрипнул гравий.

– Ф, – тяжелое дыхание коснулось кожи на шее. – Ф.

Дыхание смерти.

В остервенелом, необъяснимом никаким здравым смыслом порыве человек уперся всеми четырьмя конечностями в злополучный булыжник и с грудным вибрирующим звуком, больше похожим на рычание бешеной собаки, надавил. Камень съехал в сторону. Молниеносным движением наш герой опустил здоровую руку в открывшееся отверстие, схватил первое попавшееся ружье и откатился в сторону. Махалай же, напуганный животным рыком, отпрыгнул назад, но, стоило добыче показать намерение отступить, кинулся в атаку. Раздалось тихое шипение, и ребра зверя обожгло. Острая боль пронзила все его тело, затмила разум. С яростным ревом почти девятьсот фунтов живого веса обрушились на нашего отчаянного героя. Твердые, как сталь, когти проткнули кожу, разодрали мышцы, сухожилия и вены. Удар махалая отбросил жертву не меньше, чем на ярд. Вот только, к несчастью охотника, дичь успела выстрелить второй раз. Непревзойденный хищник, господин здешних гор, грузно рухнул на землю и затих. В его непробиваемом черепе дымилась дыра, размером с блюдце.

Мягкая тишина легла на холмы. Ветерок играл в волосах неподвижного человека, путался в окровавленной шерсти овцы, ласкал черный, пока еще блестящий нос махалая. Большой земляной жук вылез из тайника, потер лапками подвижную мордочку и пополз прочь в поисках новой укромной норы. За ним тонким ручейком потянулся многочисленный выводок. Так бы и закончилась эта история про отважного парня и опрометчивого зверя, но жестокому умиротворению смерти не суждено было воцариться у подножия Великих гор. Не в этот час. Назойливое жужжание скоростного беспилотника нарушило идиллию. Яркой стрелой он пронесся над нашей троицей, сделал круг и завис в воздухе. Через минуту к стене подлетел грузовик. Распахнулись двери и на землю спрыгнули две пары мужских ног.

Каковы шутки у старухи Судьбы, а? Кого из нас спасала от верной гибели беглая овца?

Но вернемся обратно к мадам Ван-Ю. У иных мужчин, к счастью ныне редкой породы, в ходу заблуждение будто бы женщины с волосами цвета спелой пшеницы покладисты, в меру глупы, легки в управлении и непритязательны к любовным утехам. Старик Ван-Ю, как нетрудно догадаться, состоял в этом великолепном полку тупиц, всю жизнь мнил себя единоличным хозяином своего капитала, дома и земли. И жены естественно. Какое клише…

Пока человек бился с махалаем на границе поместья, мадам Ван-Ю, оседлав ховербайк управляющего, неслась напрямик через поля в Сан-Исидро. Она успела сменить юбку на рабочий комбинезон и предупредить господина Кошек о незапланированном визите. Волосы, что были предметом бестолковых заблуждений ее муженька, выбились из тугого пучка и несколько минут озорными прядками развевались на ветру, пока окончательно не рассыпались по плечам. Шпильки остались где-то позади, как и прежняя жизнь. Мадам стоило выбрать режим полного экрана, но она предпочла чувствовать ветер. Было в ней теперь что-то дикое, необузданное. Глаза живо блестели, щеки залил румянец, а меж выгоревших белых бровей пролегла тонкая морщинка. Она выглядела молодо для своих лет, но кто это замечал за стенами огромного старого дома? Кто станет заглядывать под уродливую вуаль в церкви? Кто придет на обед к грубому скупердяю, даже если его супруга гостеприимна и мила?

Свобода сияла впереди, такая близкая, такая доступная, опьяняющая. Дорога к свободе существовала всегда, да не хватало решимости, спускового крючка. Иным сталь характера и широта мысли дарит уникальную способность не жить под гнетом обстоятельств. Другим нужен шанс, внешний фактор, что пустит в кровь достаточное количество адреналина, дабы заглушить страхи. Такой он, человеческий разум.

Мадам Ван-Ю так увлеклась своими чувствами и скоростью, что при въезде в город едва не сбила пешехода. Несчастный горняк в последнее мгновение успел кинуться плашмя на землю. Ховербайк пронесся над его головой. Поток воздуха взметнул черные сальные волосы и выпачкал их в пыли. Раздался скрежет аварийного тормоза. Тонкие женские сапожки, резко контрастирующие по виду с рабочим комбинезоном, спрыгнули на землю. Каблучки застучали по твердому дорожному покрытию:

– Простите! Простите!

Мадам Ван-Ю упала на колени и обхватила пострадавшего за плечи.

– Да ну что вы! – Горняк нарочито беспечно хмыкнул и сел. – Я цел. Глядите.

Он продемонстрировал перепуганной женщине руки, указал на ноги в поношенных ботинках и вновь хмыкнул.

– Видите? Все цело. В пыли только замазался. Но нам это дело привычное.

Мужчина ободряюще улыбнулся, заправил сальные волосы за уши и встал. А после протянул руку собеседнице.

– Мадам Ван-Ю, уверяю вас, со мной все отлично. Но вот о вас того же не скажешь. Обычно вы очень ответственны и внимательны. У вас что-то произошло? Я могу чем-то помочь?

– Нет-нет, – она тряхнула головой, будто сгоняя наваждение, и приняла руку. – Благодарю вас. Простите за этот инцидент.

– Все хорошо! – Горняк улыбнулся. – Если что, обращайтесь. Я сегодня выходной.

– Да-да. – Мадам Ван-Ю рассеянно закивала и, еще дважды принеся глубочайшие извинения, бросилась обратно к ховербайку.

На ее счастье горняк, чье имя она вспомнить так и не сумела, не высказал ни возражений, ни претензий. Напротив, он некоторое время стоял и смотрел ей вслед – об этом поведали камеры ховербайка.

Господин Кошек встретил клиентку дежурной теплой улыбкой и чашкой горячего чая. В отличие от супруги, характер он имел мягкий, умел очаровать человека с первого знакомства. Да и на профессионализм его и честность за двадцать лет никто не пожаловался. В общем, с нотариусом городу повезло, с женой нотариуса – не очень.

Мадам Ван-Ю пристроилась на краешке кресла и взволнованно взглянула на господина Кошек.

– Климек, – без предисловий начала она, – пора.

И вновь господин Кошек остался невозмутим. Пакет документов, который, несомненно, имелся в виду, хранился у него почти десять лет – немалый срок.

– Конечно, Китти.

Кэтрин как будто немного расслабилась, услышав это обращение. В городке никто не звал ее Китти, равно как и не состоял с ней в дружеских отношениях. Питер Ван-Ю не располагал к себе людей. Впрочем, я это уже говорила.

– Отправь адресатам копии, а оригинал я отнесу шерифу лично. И он, и новый мэр внушают доверие.

Кошек кивнул, словно ничего другого от Кэтрин не ожидал.

– Да, я бы поступил точно так же. Чем могу еще помочь, дорогая?

Она чуть помедлила, потом решительно расправила плечи и улыбнулась.

– Проводи меня к офису Кроу, Климек, а после отправишь почту. Я немного взволнована, не хочу произвести впечатление растерянной или невменяемой. Люди здесь меня не слишком хорошо знают.

– В этом их упущение, – Кошек улыбнулся в ответ, потянулся через стол и легонько похлопал Кэтрин по руке. – Все будет хорошо, милая. Ты наконец-то станешь свободной. А за сыновей не переживай. Они поймут.

Мадам Ван-Ю тряхнула головой, как человек, который сам в свою удачу не верит, после чего передернула плечами, резво вскочила и отошла к окну. Сердце у нее вот-вот готово было выпрыгнуть из груди. Климек понял это немое послание, и немедля приступил к своим обязанностям.

Оставим же на время этих двоих. Вскрытие ячейки с пакетом и копирование займет некоторое время, а у нас есть картина поинтереснее. Прибытие на Лилит непревзойденной, великолепной, сногсшибательной Лаки Росальес собственной персоной. Под вымышленным именем, разумеется.

Уверения «D-4», что рейсы компании состоятся по расписанию, как это часто случается, оказались лживы. Интерпланетарные коридоры пустовали, очередей из кораблей у спутника не было, количество свободных взлетно-посадочных узлов зашкаливало, и выкупленный таинственным заказчиком чартер прибыл ранним утром.

– Это что? – Лаки не столько надменно, сколько озадаченно оглядела двухместный открытый грузовик с логотипом горнодобывающей компании на капоте. В водительской двери зияла дыра, а вместо лобового стекла была натянута прозрачная пленка. На укрепленной раме красовалась вмятина. Из открытого окна – Лаки понадеялась, что окно именно открыто, а не отсутствует полностью – на нее смотрела пара восхищенных мужских глаз.

– Зато на ходу! – наигранно бодро провозгласила из кузова Черстин Ульссон, бессменный менеджер Лаки. – И с водителем.

Водитель подмигнул, чем не придал мисс Росальес уверенности.

Ханс Майер выступил вперед, заслонив громадой своего туловища клиентку, и смерил тяжелым взглядом наглеца. Наглец, в свою очередь, состроил выражение «намек понял, не лезу».

– Я в ЭТО не сяду, – опомнилась Лаки, выглянув из-за спины телохранителя.

– Связи нет, прокат откроется только через пару часов, – умоляюще начала Черстин. – Зал ожидания еще хуже, поверь!

На последней фразе неумытый деревенщина, пожирающий любопытным взглядом хмурое лицо Майера, встрепенулся:

– Космопорт не в юрисдикции нашего мэра. Все претензии – в столицу. А машина у меня от взрыва пострадала и на ходу осталась. Надежнее лошадку еще поищите! – Он вытащил руку и похлопал «лошадку» по двери, чуть выше дыры.

Черстин всем своим видом дала понять, что согласна с пожирателем телохранителей.

– В кабине чисто, мэм!

Лаки поморщилась. Еще насмешек от деревенщин ей не хватало. Отвратительное место, отвратительные люди, и магазинчик, наверняка, отвратительный. Если бы не продюссер, если бы не…

Она относилась к тому типу молодых женщин, что едва ли не с рождения пылают подобно сверхновой. Прекрасная, капризная, талантливая и вспыльчивая любимица Фортуны никогда не умела, да и не пыталась скрывать эмоции. Все на лице, все в гневном блеске шоколадных глаз.

– Эл Джей любезно согласился довезти нас до города, – несмотря на миролюбивый и даже заискивающий тон, в голосе Черстин прозвучали стальные нотки, а это не грозило ничем хорошим. – Если хочешь, втроем поедем в кузове?

– Нет. Еще в кузове я не тряслась.

Лаки плотно сжала губы. В сопровождении Майера она обогнула чудовище и забралась на пассажирское сиденье. Дверь ей открыл деревенщина, правда, сделал это изнутри кабины, а не как любой уважающий себя мужчина. Если бы не Ханс, пришлось бы хвататься за что-нибудь и подтягиваться.

– Эл Джей. – Еще и руку ей протянул для знакомства, будто всерьез решил, что она пожмет грубую грязную ладонь. Загар пятнами в кожу въелся, а неровно состриженные ногти обрамляли черные разводы. Да она даже вымышленное имя такому не скажет!

– Понятно, – усмехнулся парень.

– Не дури! – низким голосом предупредил Майер и захлопнул дверь грузовика.

– Да, понял я, понял, – пробубнил Эл Джей.

Пристегнув ремни безопасности, наша межпланетная звезда откинулась на спинку сиденья и уставилась в окно, чем только сильнее развеселила неотесанного деревенщину. Он подождал, пока громила заберется в кузов ко второй девице, и только после его дырявый железный конь покатил прочь от космопорта в направлении шоссе.

– Надо же, – проговорил Эл Джей, как будто себе под нос, – а я думал люди стараются производить хорошее впечатление при первом знакомстве.

Он намеренно взялся растягивать гласные, усиливая и без того заметный акцент.

– Только тупые, – огрызнулась Росальес.

– О-ой, ты-ы, – понимающе цокнул Эл Джей. – А я и думаю, чей-то все городские такие грубые.

Лаки на собеседника даже не взглянула, только зубами скрипнула.

– Жить-то будете у мисс Питти, да? Говорят, там красиво, но я ни разу не видел. У них там, говорят, постели есть с подушками и всякие…

– Прекрати!! – полыхнула Лаки.

Эл Джей засмеялся, покосившись на взбешенное личико. Заставить ее взглянуть на собеседника оказалось совсем не сложно.

– Ты нормально говорил до этого, вот и говори нормально!!

Она демонстративно скрестила руки на груди, вновь откинулась на спинку и свирепо уставилась в лобовое стекло, точнее на пленку.

– Соответствовать ожиданиям не получилось. Дерьмовый я актер. – Парень, кажется, ни капли не расстроился.

Лаки скорчила гримасу.

– Да, делай что хочешь!

Эл Джей снова засмеялся:

– Как скажешь, мэм.

– Буду признательна, если до гостиницы мы поедем молча, – обозначила границы Росальес.

– Все два часа?

Ответа Эл Джей не получил, но расстраиваться на этот счет не стал. Пожал плечами и сосредоточился на дороге. Молча так молча – не вопрос.

Глава третья

В которой начнутся основные события.

Слепящий жар солнца уже вовсю выбеливал дорожную пыль и рыжую черепицу, Кроу заканчивал с завтраком, а шакалка брела в направлении своего магазина, когда на единственную центральную улицу в городе в сопровождении непрерывных сигналов влетел грузовик Сантана. Черные бычьи рога в кольце солнечного диска на капоте были тому подтверждением. Облако пыли клубилось за багажником. Ульяна узнала Малыша Бенито Рубио за рулем. Тут не ошибешься: единственный в округе представитель рода человеческого ростом почти в семь футов и разворотом плеч не меньше двадцати пяти дюймов. Машина поравнялась с шакалкой. Тренированный взгляд отставной хищницы считал всю гамму эмоций на лице водителя. Папаша Рубио частенько ворчал на младшего сына, мол, неспособен Бени на серьезное дело, больно рассеянный, невнимательный, шебутной. А вот, поди, на Малыша теперь посмотри. Ох, поразился бы Старик, мир праху его. Мама Рубио будет гордиться сыном. Груз у Бени был неприятный: окровавленная мужская рука цеплялась за спинку заднего сиденья. Парнишка вел грузовик так, что несчастному пассажиру приходилось несладко.

На улицу стали выглядывать встревоженные жители. Яростных автомобильных сигналов они не слышали со времен Чичи.

– Мадам Вебер, что это? Что случилось? – Эрика Вайс выскочила на крыльцо своей парикмахерской, рядом с которой Ульяну застало происшествие.

– Полагаю, что ничего хорошего, – пожала плечами Уля.

Грузовик миновал офис шерифа и дал по тормозам у городской клиники.

– Каталку! И врача! – проорал Бени, едва ли не выпав из грузовика.

Дважды повторять не требовалось. Буквально через полминуты с заднего сиденья выгрузили полуживого грязного мужчину в бурых лохмотьях. Несчастный едва мог двигаться и мало напоминал благородного мужа, однако им являлся: грязные пальцы упрямо прижимали к груди шляпу.

– Всевышний помилуй! Да святится имя Твое! Кто это?! – зашипела Эрика так, что ее можно было услышать в обоих концах улицы. – Мадам Вебер, вам удалось разглядеть этого человека? Это что, кровь?! Это же кровь! Что произошло? Откуда его привезли? Из полей? Точно из полей! Откуда бы еще мчаться грузовику Сантана?

– С пастбищ, – подсказала Уля, внимательно наблюдая за происходящим. Сейчас ее не столько интересовал пострадавший, которого унесли в больницу, сколько невольные свидетели. Бени убежал следом за своим грузом, а народ потихоньку начал стекаться к машине, кто неуверенно, кто смело.

– С пастбищ! Точно! Как это я сразу не догадалась! А кто же он такой? Кто? Наемник, да? Сезонный?

Если кто-то подумал, будто любопытство мадам Вайс праздно, то этот кто-то глубоко заблуждался. В парикмахерскую Эрики издавна стекались все самые свежие новости и слухи. Репортер местного портала приходил сюда за материалом. Да, никто не поспорит, что иной раз от оглушительного шепота мадам, а именно в такой манере она узнавала и делилась новостями, может разболеться голова. Но мигрень жителей не отпугивала.

– Похоже на то. – Уля не без тайного восхищения проследила за уверенной походкой Ди Старшего. Помощника он оставил охранять грузовик от зевак, сам же скрылся в клинике.

– Ну, шериф разберется. У нас теперь отличный шериф. На него можно положиться. И, конечно, на мэра тоже… Вот и он!

Арун Кулкарни, по мнению большинства жителей, был несколько молод для занимаемой должности, однако горячо ими же любим. Его раз избрали мэром после назначения временно исполняющего обязанности, и, если верить опросам, собирались переизбрать.

– Мадам Вебер, говорят, юный Юджин у вас в магазине должность помощника получил?

– Кто говорит? – Ульяна нахмурилась. Пару минут назад она обогнала господина Кошек, сопровождающего под руку Кэтрин Ван-Ю. Пара мило беседовала о преимуществах и недостатках ванильных булочек мисс Питти. Теперь же мадам Ван-Ю встревожено заглядывала внутрь грузовика, пока Кошек расспрашивал помощника шерифа.

– Мари Роуз видела, как он отпирал заднюю дверь музыкального магазина своим ключом.

– А что Мари Роуз делала у задней двери моего магазина?

– Ох, ну не знаю. – В характерной манере выкрутилась Вайс. – Она непредсказуемая девочка. Увлекается всякими глупостями. То в горы с подружками поедет духов кормить, это под носом у пастора и родителей, то песен наслушается и вобьет себе в голову, что влюблена в одного из этих ваших звезд. Одним словом, дитя. Что с нее возьмешь? Да я и сама в городе слышала, поговаривают, будто у вас к Юджину страсть. Конечно, это все глупости! Разве ж в такое можно поверить! Возмутительная разница в возрасте…

– Ну, отчего же. Не стоит принижать достоинства парня, – Уля проследила за мадам Ван-Ю: Кэтрин взлетела по ступеням клиники с такой скоростью, будто бесы за ней гнались. – Рассудительный, умный, воспитанный, красивый. Влюбиться ничего не стоит, согласитесь, мадам Вайс.

Эрика, почуяв надвигающуюся сенсацию, потеряла осторожность:

– Конечно! Такой мужчина вырос привлекательный!

– Немного жаль, что предпочитаю кого-то опытнее Юджина, – захлопнула ловушку шакалка. – Уверена, он встретит достойную девушку.

– Да-да, конечно!! Как я вас понимаю, Ульяна, как понимаю!

Уля скрыла улыбку. Она не сомневалась, что Эрика и впредь будет посылать Мари Роуз шпионить за ней, однако не в ближайшие дни. Во-первых, за пять лет горожане выучили простое правило: шакалка предпочитает говорить правду и только правду. Во-вторых, события, что разворачивались в это самое мгновение в их тихом городке, захватят воображение мадам Вайс не меньше, чем на неделю.

– Достойную и весьма отважную девушку, – как бы невзначай уточнила Уля. – Папаша Ван-Ю кого хочешь со свету сживет.

– О-о, – протянула Эрика. Уверенность вернулась к ней. – Старик – та еще заноза…

– В заднице, – закончила Уля за мадам Вайс. – При мне можно говорить как есть.

Эрика рассмеялась:

– Скупее дьявола не сыскать, даже в самом дальнем уголке Вселенной! Что тут скажешь.

– Зато мадам Ван-Ю, кажется, – очаровательная женщина.

– Ммм. – Если Эрика увлекалась, она теряла всякую осмотрительность и счет времени. – Не все так ясно, Ульяна Павловна. Не все. Говорят, будто бы она – послушная тень своего мужа, но отчего же тогда эту тень нередко видят в компании господина Кошек? Я, конечно, ни на что не намекаю, но госпожа Кошек слишком занята дочерьми, чтобы во всем ублажать мужа. И…ну вы же понимаете. Одинокий мужчина, одинокая женщина…

– Нередко? – Уля не сводила глаз с нотариуса, он не походил на человека, обеспокоенного судьбой Кэтрин. Скорее на человека, продающего свои услуги молодому помощнику шерифа.

– Ну, я, само собой, не назову точную цифру, но не меньше, чем раз в месяц. Что можно делать у нотариуса ежемесячно? Старик свои денежки и бумаги не доверяет даже сыновьям. А к женщинам, сами знаете, как относится.

– Да, действительно, необычно.

– Вот я об этом и говорю.

– Ладно, Эрика, – обернулась к собеседнице Ульяна, – приятно было пообщаться. Пойду на рабочее место, а то скоро моя звезда прибудет.

Шакалка раскланялась с хозяйкой салона, отвергла предложение сходить к клинике выяснить, что же произошло, и отправилась в магазин. Ди отлично знал, что такое маленький городок, и виртуозно использовал эти знания – зевакам перепадет меньше всего.

Шагая по улице, Уля не к месту вспомнила рельефные плечи, обтянутые черной выгоревшей футболкой, сногсшибательную улыбку и ясные голубые глаза. Впрочем, мало ли красивых сексуальных представителей противоположного пола она встречала в жизни? Единственная стоящая вещь в мужчине – это разум. Внешность лишь подчеркивает характер. К сожалению, у Ди было и то, и другое. Или к счастью. Ульяна никак не могла понять, что именно чувствует на этот счет. Не слишком ли Кроу идеальный? Пока Лана была рядом, времени на оценку личных качеств шерифа не находилось, теперь его, времени, было хоть отбавляй. И чем только родители занимаются, когда дети покидают отчий дом?

– Это вам!! – Юджин вручил ей толстую связку цветущих веток олеандра. – За работу, конечно же!

Уля вздохнула, созерцая нежно-розовые и белые лепестки. Она саженцы везла в это судьбой забытое место пять лет назад, чтоб у дома посадить, разрешение на них оформляла. Ободрал, подлец!

– Очень красивые. Спасибо, Юджин.

Пацан вскинул подбородок и немного надменно ухмыльнулся. Угодил, доволен.

– Никто не звонил? – вернула его в реальность Ульяна.

– Не, мэм. Вообще я пришел когда, не знал что делать, поэтому решил помыть полы…

– О, спасибо! – обрадовалась шакалка. Кажется, Юджин не такой уж бестолковый!

– …Только чем мыть и в чем, не нашел…

Бестолковый. Ульяна вздохнула:

– В подсобке справа.

– А-а-а! Ща сделаю, мэм!

Но не безнадежный.

– И ковер выбей, пожалуйста, – крикнула ему вдогонку Уля.

В ответ донеслось что-то невнятное, грохнуло об пол железное ведро. Швабру, судя по стуку черенка, Юджин тоже уронил.

Хозяйка музыкального магазина вновь вздохнула, грустно оглядела букет в своих руках и направилась к стойке. Лана в дальнем углу за кассовыми лентами хранила простую полимерную вазу. Ди Младший часто приходил с цветами. Правда, парню Кроу хватало ума цветы покупать. Но Дэниел и не тянул на скупого папашу Ван-Ю, чтобы сына третировать деньгами.

Уля положила ветки на стойку, достала вазу из ящика у пола и направилась в туалетную комнату.

Какие дела могут приводить человека ежемесячно в кабинет нотариуса? В отличие от Эрики Вайс, Ульяна не имела привычки выдавать желаемое за действительное. Кэтрин Ван-Ю не интересовалась мужчинами, ее занимали лишь сыновья, которых она берегла как зеницу ока. В основном оберегала она их от гнева мужа. Тихая, необщительная, с умными глазами, предпочитает не выделяться. Точнее предпочитала. Пожалуй, сегодня она была одета нарочито небрежно, и волосы в беспорядке, коса перевязана алой тонкой лентой. Такие нотариус использует для скрепления бумаг.

Уля помыла кувшин, набрала воду и вернулась обратно.

Господин Кошек – пожилой, очаровательный мужчина, давно растерявший пыл в отношении противоположного пола, по вечерам, если не сбегал от жены в бар, отсиживался в кабинете. Единственная его любовь и слабость – пирожные мисс Питти.

Интерес Кэтрин к нотариусу должен быть связан с сыновьями или с самой Кэтрин. Ежемесячно можно получать или отправлять деньги, в случаях, когда сделать это через банк напрямую нельзя. Что еще?

Уля достала ножницы и аккуратно обрезала сломы на нижних концах веток, прежде чем опустить их в вазу.

Пожалуй, документы получать и отправлять. Что-то вроде ежемесячной отчетности горнодобывающей компании, только в рамках одного человека.

Хлопнула задняя дверь. Подхрюкивая, как голодный гуло, с улицы в магазин ввалился Юджин и поставил ведро с водой на пол. Швабру он прислонил к стене.

– Юджин, – обратилась к нему Уля. – Как твоя мама отнесется к тому, что ты теперь работаешь здесь?

– Мама? – Парень выпрямился. – Да, нормально. Проблемы с отцом всегда, с мамой – никогда. Она говорит, что мы должны быть счастливы, а остальное неважно.

– У вас замечательная мама, – улыбнулась Уля.

Юджин фыркнул, выпрямил спину и засунул руки в карманы – эдакая поза юного сердцееда.

– А то, мэм! Она умнее папаши раз в пять. Думаете, кто перестроил логистику в позапрошлом году, когда у Республики начались столкновения с колониями? Отец скупердяй и ханжа, из него хороший управляющий на месте, но дела семьи вести по-настоящему он не умеет, хоть и убежден в обратном. Мама просто это всегда так делает, что он и не замечает. Думает, он такой виртуозный делец.

Уля удивленно вскинула брови:

– Утаить от местных сплетников работу с банком и биржей?

– Она с банком через господина Кошек общается. С остальным ей помогает наш управляющий. Оба неразговорчивые, когда речь о делах заходит. Хотите, я вам помогу цветы поставить? – Юджин закусил нижнюю губу.

– В вазу?

Глаза его сверкнули смущением и детским озорством.

– Ага.

Уля усмехнулась:

– Справлюсь.

Собеседник не расстроился, сказал «гх» и побежал к ковру.

А пока Ульяна Павловна с замирающим сердцем наблюдала, как великолепный образчик тканого изделия ручной работы пытаются сложить вчетверо и, задевая по пути струны акустических гитар, вынести из магазина на улицу, Дэниел Кроу искал смыслы бытия.

– За что? За что? За что? За что так господь наказывает меня? – бормотала Кэтрин Ван-Ю, протягивая руки к двери операционной, куда всего минуту назад увели каталку с неизвестным. – Что ему сделал бедный мальчик?

Ди удерживал женщину за талию. Поначалу, чтоб врачам не помешала, теперь, чтоб не рухнула на колени.

– Кэтрин, вам нужно присесть, – повторил он уже в третий раз.

– Шериф, может водички? – Ханна Дуда – это наша младшая медсестра, есть еще старшая, но в тот момент она ассистировала доку на операции – наблюдала за происходящим из приемной и переживала не меньше самой мадам Ван-Ю. Ханна раньше с настолько тревожными и эмоциональными ситуациями не сталкивалась.

– Да, принесите, пожалуйста.

– Сейчас! – мисс Дуда сорвалась с места.

Внушительная комплекция, о которой так любили сплетничать в салоне Эрики Вайс, не мешала Ханне оставаться проворной. Она подхватила со столика кувшин с водой, налила в стакан и подбежала к шерифу.

– Кэтрин, – мягко повторил Кроу, – давайте присядем.

Он потянул мадам Ван-Ю к старому карбоновому креслу, такие когда-то стояли на пассажирских паромах, что курсировали между станциями и центральной планетой, дешевые, прочные, простые в обслуживании. Теперь требования к безопасности космических судов иные, но не пропадать же списанному добру. Кэтрин оглянулась на шерифа, будто впервые его увидела, потом обратила внимание на стакан в руке мисс Дуда.

– Что? – прошептала несчастная женщина.

– Давайте присядем, – терпеливо повторил Кроу в пятый раз.

Кэтрин беспомощно посмотрела на старые сиденья:

– А если он умрет?

Дэниел покачал головой:

– Мэм, док сказал, в холодильнике достаточно крови для переливания, а жизненно важные органы не задеты.

Кэтрин неуверенно шагнула к креслу. Кроу придерживал ее.

– Еще два шага, мэм.

Женщина послушалась.

– Хорошо. Теперь садитесь.

С помощью шерифа она опустилась в кресло, приняла из рук медсестры стакан с водой и немного пригубила.

– Отлично. Теперь нам с мисс Дуда надо узнать, – начал с маленькой хитрости Кроу, – есть ли что-то, что док должен знать о здоровье этого парня?

Кэтрин вскинула голову, ее вдруг начала сотрясать мелкая дрожь:

– Группа крови у него четвертая отрицательная! У его отца тоже была четвертая, а у меня третья.

Краем глаза Ди поймал озадаченный взгляд Ханны, направленный на него.

– Хорошо, мэм. Что еще?

– Ничего… – Кэтрин запнулась, стараясь справиться с новым приступом паники. – Ничего больше, вроде бы. Он даже болел в детстве редко.

– Как его зовут? И возраст. Доку точно понадобится возраст.

– Натан Уолш. Ему двадцать шесть.

– Ваш старший сын? – как само собой разумеющееся уточнил Кроу. До сегодняшнего дня он, как и все в Сан-Исидро, считал Тома Ван-Ю первым ребенком Кэтрин.

– Да.

– У парня есть другие родственники, мэм? Должен ли я кого-то еще поставить в известность?

– Нет, шериф. Его приемные родители скончались три года назад, а отца не стало до его рождения.

Кроу поднял голову и встретился взглядом с медсестрой. Вслух произносить просьбу не пришлось. Мисс Дуда понимающе кивнула и побежала к селектору.

– Кэтрин, – Дэниел сделал тембр голоса чуть ниже и тише. – Расскажите о Натане. Он работает на горнодобывающую компанию?

Будучи юнцом Кроу усвоил простую истину: женский слух подобен кошачьему – ловит каждую тональность. Хочешь, чтобы леди доверяла тебе, следи за голосом, не позволяй ей прижать ушки.

– Нет, – выдохнула в отчаянии Кэтрин. – Его вообще здесь быть не должно! Он шесть лет отслужил, уволился четыре месяца назад в звании капитана, и сейчас должен быть на Эдеме.

– На Эдеме? – Кроу не столько удивился, сколько одобрил. Любящие матери всегда гордятся своими сыновьями.

– Да, – морщинки на лице несчастной на мгновение разгладились. – Он теперь первый пилот лайнера Луа – Эдем.

– А компания?

– Континенталь.

Кэтрин вдруг вспомнила, где именно находится. Она порывисто всплеснула руками и попыталась подняться, но шериф удержал ее.

– Мэм, ответьте еще на несколько вопросов. Это очень важно. На каком участке служил Натан?

– Я не хотела, чтоб он шел в армию! Тем более в космические войска! Но это был его выбор…какое у меня право вмешиваться? Кто я вообще?

– Он вас знает, мэм? Не мог он прилететь к вам?

Кэтрин покачала головой, ее вновь начало трясти.

– Знает. Он обо мне знает еще с восемнадцати, с тех пор как родители рассказали ему, но у нас никогда не было близких отношений. Не думаю, что… Нет. Он никогда не хотел сблизиться. Я для него посторонняя.

– Так на каком участке он служил?

– В Пятнадцатом Сумеречном.

Кроу мысленно свистнул. Хорош подарочек, ничего не скажешь. Элитный пилот, ветеран Пятнадцатого сектора Сумеречного скопления, едва не погибает от лап махалая на спутнике Лилит. В ноге скобы, обезвоживание, тайник с оружием времен первых переселенцев. И во всем этом замешана жена Питера Ван-Ю.

– Мэм, я бы рекомендовал вам сегодня не возвращаться на ферму. Вам есть, у кого переночевать? Мне нужно будет обеспечить вас охраной.

Кэтрин непонимающе уставилась на Кроу.

– Мэм, боюсь, в ближайшие дни вам лучше не оставаться с мужем наедине.

Мадам Ван-Ю выдохнула обескураженное «ох». О склонном к агрессии супруге она и не вспоминала последние минуты.

Глава четвертая

Продолжим.

Итак, к обеду того же дня у нас с вами сложилась следующая картина: Натан выжил, Китти счастлива, у шерифа мигрень.

– Где?! Моя?! Жена?! – А это причина мигрени, Питер Ван-Ю собственной персоной.

Стоял в кабинете Кроу, напротив его стола, и вот уже минут пять неистовствовал. Горластый, агрессивный, ограниченный – так его охарактеризовал для себя Дэниел еще при первом знакомстве. С тех пор мнение не изменил.

– Сэр, – терпеливо повторил Кроу. – Прошу вас успокоиться и ответить на несколько вопросов.

– Иди к дьяволу!!

Дэниел сдержал порыв потереть переносицу. Бывают такие люди, от которых устаешь, едва они входят в помещение.

– Сэр, знакомо ли вам имя Натан Уолш?

Старик издал звук, похожий на хрип подыхающей собаки. Глаза его налились кровью. С размаха он ударил раскрытыми ладонями по дубовой столешнице и яростно сквозь зубы прошипел:

– Если бы я знал о существовании ублюдка, его бы в живых не было давно, и этой суки, его мамаши, тоже!

Кроу кивнул.

– Я вас понял, сэр. Благодарю за участие в расследовании. Запись нашего разговора вскоре поступит в распоряжение прокуро…

С рычанием старик прыгнул на шерифа прямо через стол. Короткие толстые пальцы с обломанными ногтями попытались обхватить шею служителя закона. Отвратительная гримаса застыла на морщинистом лице. Новенькая серая шляпа с блестящим шелковым ярлыком «D&D» улетела на пол. Шериф откинулся на спинку за долю секунды до броска. Оттолкнувшись от стола ногами, он откатил кресло и позволил Питеру рухнуть на пол. Железные мыски фермерских сапог гулко стукнули о деревянный настил. Пальцы старика влепились в футболку Дэниела, разодрав ее и поцарапав кожу на животе ногтями.

Кроу без труда скрутил изрыгающего проклятия старика и отдал в руки подоспевшего второго помощника.

– Чип, в камеру его на трое суток. Остынет, накормишь.

– Оформить нападение с причинением телесных?

Дэниел пробурчал «угу» и нахмурился. Внимание его привлекла шляпа, теперь сиротливо лежащая вверх тормашками у ножки стола.

– Чип, подожди, – окликнул он помощника.

Парень остановился в дверях и обернулся. Его конвоируемый был вынужден сделать то же самое.

– Сэр, давно вы сменили головной убор? – Дэниел взглянул на старика.

Обвисшие щеки Питера Ван-Ю покрылись красными пятнами. Вместо вразумительного ответа он принялся брыкаться и сыпать новой порцией оскорблений в адрес шерифа, Чипа, неверной жены, бесполезных сыновей, чью кровь коварно испортила Кэтрин, и всего города в целом.

– Ладно, уводи, – отмахнулся Кроу.

Проще у Юджина выяснить, когда папаша честь поменял и по какой причине. Прежняя была в хорошем состоянии и в три раза дороже. Дэниел наклонился, поднял шляпу и покрутил ее в руках. Выделка неплохая, но до «Reid&Sons» далеко. Может, это ничерта не значит, а, может, и важно – как знать.

Дэниел усмехнулся, цокнул языком, подхватил с вешалки свой «Reid&Sons», нахлобучил на макушку и выскочил из кабинета, по пути швырнув дешевку Чипу.

– Расселл, опиши вещицу и прикрепи ее, как улику.

Чип аж привстал из-за стола от неожиданности. Бумаги вихрем посыпались ему под ноги.

– Куда?

– Придумай, она мне нужна! – с лестницы крикнул Дэниел.

Задержись шериф в здании хоть на секунду, узнал бы, что юный Расселл умеет ворчать ничуть не хуже своей бабки, но Дэниела Кроу вело сердце… И интуиция.

Пожалуй, что интуиция в большей степени. Он все-таки профессионал.

О чем это я? Ах, да. Буквально через пять минут наш шериф оказался у дверей музыкального магазина. Звякнул колокольчик. Помещение торгового зала встретило Кроу прохладой и тишиной.

Зеленые глаза Ульяны Вебер задержались на лице посетителя, а после спустились к прорехам на футболке. Тонкие темные брови сошлись на переносице, выражая обеспокоенность. Дэниел снял шляпу и улыбнулся зеленоглазой бестии. В груди блюстителя закона разлилось тепло: не каждый день эта женщина дает понять, что переживает за тебя.

– Мэ-эм. – Для особенной кошки – особенный тембр.

– Шериф, – кивнула Ульяна.

– Могу я поговорить с Юджином? Он здесь?

– В подсобке, – Уля указала в сторону стеллажей с виниловыми дисками. – Проходите.

– Благодарю, – Дэниел склонил голову в учтивом поклоне.

Каблуки его сапог глухо застучали по доскам. Он буквально кожей ощущал, что Ульяна Павловна внимательно наблюдает за ним, но постарался сосредоточиться на предстоящем разговоре. К мадам Вебер он еще вернется.

Прижав шляпу к груди, Кроу тихо постучал.

– Парень, ты тут?

В ответ прозвучало невнятное «Чё надо?»

Шериф укоризненно покачал головой, надавил на ручку и толкнул дверь. Она беззвучно отворилась.

– Привет, пацан. Разговор есть.

– Хотите, чтоб я пошел скорбеть над постелью несчастного больного? – огрызнулся Юджин.

Он расположился на старом аптекарском столе. Разложил сверху один из марроканских ковров и сидел, свесив ноги вниз. Спиной опирался о стену. В руках сжимал чашку, да так, что пальцы побелели.

– Кофе? – кивнул на чашку Дэниел.

– Думаете, миссис Вебер мне виски нальет?

Кроу усмехнулся.

– Нет, я так не думаю.

– Тогда, чего надо? Я в больницу не пойду.

Дэниел зашел в подсобку и прикрыл за собой дверь.

– Нет, парень. – шериф огляделся в поисках подходящей мебели, пока, в конце концов, не остановил выбор на крепкой с виду тумбе, ее он видел в одном из клипов. Реквизита у мадам Вебер было хоть отбавляй. – Хочу расспросить тебя об отце.

– Об отце? – Юджина тема озадачила. – А при чем тут отец? Он знать не знал о жизни матери. Они и спали-то в разных комнатах последние лет десять.

– Это тоже важно, – Кроу опер локти о колени и принялся крутить шляпу. – Но меня сейчас интересует, куда делся «Reid&Sons» твоего отца?

Юноша непонимающе уставился на шерифа.

– Без понятия! Вы про это пришли поговорить? – Он, в самом деле, собственным ушам не поверил.

Кроу пожал плечами.

– Видишь ли, два дня назад я с ним столкнулся и его потертый «Reid&Sons» был с ним, но сегодня у него на голове новенький «D&D».

Юджин замолчал, переваривая информацию.

– Вы уверены? Отец такую дешевку носить не станет! Да он скорее в ад спустится, чем наденет «D&D».

– Я тоже так подумал.

Юджин отставил чашку, скрестил руки на груди и вздернул подбородок.

– Вы что подозреваете отца, что он заделался под махалая и напал на этого… – закончить предложение парень не сумел.

– Нет. Но у Уолша есть и менее свежие травмы. Я должен рассмотреть все варианты.

Юджин фыркнул.

– Это не отец точно! Мало ли врагов у вашего Уолша. Он святой разве?! Отец вспыльчивый и не умеет выжидать. Если б узнал про другого наследника деда, то сначала мать убил, причем сразу, потом этого. И свидетелей всегда будет хоть отбавляй. Старик если бесится, то ищет на кого бы скинуть раздражение. Сегодня утром меня, например, искал – это вам управляющий подтвердит и половина его ребят. А вчера до ночи психовал по поводу новых условий закупок. Про шляпу ничего не знаю. Стараюсь с ним лишний раз не пересекаться.

– Ладно. Спасибо, – Кроу поднял голову и окинул парня оценивающим взглядом. – Уолш появился у Кэтрин до брака с твоим отцом.

– И что? – огрызнулся Юджин. – Мне теперь любить его? И жаловать?

– Нет, – шериф чуть сощурился. – Пытаюсь понять, ты злишься или ревнуешь?

– Пфф, – Юджин скрипнул зубами. – Я разочарован. Мама могла бы рассказать нам с Томом! Мы бы поддержали ее!

– Как сейчас?

В глазах пацана мелькнула паника. Погрузившись в обиду, он не сообразил оценить свои действия со стороны. До этого мгновения.

– Ладно, – шериф поднялся. – Пойду. Спасибо, что ответил. Извини, если потревожил.

– Да не, я ж ничего не делаю, – Юджин попытался сохранить невозмутимое выражение лица, но это ему плохо удалось.

Уже на выходе Кроу оглянулся:

– За мать не волнуйся. В больнице у палаты дежурит мой помощник, а отца я в камере закрыл на трое суток. Посидит, остынет, ему не повредит.

– А, – рассеянно кивнул Юджин.

Дэниел прикрыл дверь и чуть помедлил, прислушиваясь к действиям парня. Затем вернулся в зал к зеленоглазой обольстительнице.

– Мэм.

– Шериф, – насмешливо вторила Ульяна.

Кроу заулыбался.

– Не откажете в помощи полиции?

– А полиция не откажется принять помощь?

Формулировка заставила сердце шерифа биться быстрее. Нет, он, конечно, шел сюда с определенными надеждами, но ведь выбор всегда за женщиной. Тем более, когда речь заходит об этой женщине. Приласкает или оттолкнет – сам Дьявол не знает, что у нее на уме.

– Мэм, полиция никогда не отказывает.

– Тогда подойдите ближе, шериф, – вкрадчиво проговорила Ульяна тоном, от которого у Дэниела кровь вспыхнула.

– Слушаюсь.

Он медленно, не отрывая напряженного взгляда от лица шакалки, приблизился к стойке.

В то же самое мгновение хлопнула дверь подсобки.

– Миссис Вебер! – крикнул на бегу Юджин. – Можно я отлучусь?

– Да, конечно, дорогой, – все сексуальное очарование голоса Ульяны испарилось. Теперь в нем сквозила материнская теплота. – Ты к маме?

– Ага, – Юджин опасливо покосился на шерифа. – Я быстро.

Звякнул колокольчик, и зал вновь погрузился в тишину.

Дэниел проследил, как мальчишка пронесся мимо окон. Итак, Натан Уолш – один из наследников покойного Кевина Флинна. Интересные, выходит, формулировки в завещании деда использованы, если Питер Ван-Ю не знал о существовании ребенка, когда женился на дочери Флинна. Надо бы взглянуть.

– Поднимите футболку, сэр, – скомандовала Ульяна, вернув мысли Дэниела в прежнее русло.

– Да, мэм! – Кроу обернулся и с готовностью исполнил приказ.

Теплые женские пальчики бережно коснулись кожи на животе. У шерифа по спине, от талии к шее, пробежали мурашки. Руки, сжимающие ткань, слегка одеревенели – такой реакции от своего тела Дэниел не ожидал.

– Сэр, вы повздорили с дикими грызунами?

Ее голос звучал насмешливо, а Кроу в ответ смог лишь выдавить краткое «почти». И не мудрено. Кудрявая головка склонилась так низко, что наш герой чувствовал дыхание на своей коже. Пушистые локоны, как обычно, выбились из объемного пучка на затылке. Когда и без того возбужденный мужчина вынужден созерцать столь соблазнительную картину, ему не до разговоров, поверьте. Мысли путались в голове Дэниела, дыхание сбивалось.

– Почти? Шериф, это не ответ.

Кроу нервно усмехнулся.

– Питер Ван-Ю решил попрактиковать на мне навыки ближнего боя.

– По собственной воле?

Дьявол! Дэниел не мог не восхититься проницательностью шакалки.

– Что меня выдало, мэм?

– Дыхание.

Дважды Дьявол!! Он рассмеялся.

– Что вы делаете со мной, Ульяна?

– Лечу. – Она выпрямилась и невозмутимо взглянула в глаза собеседнику. Если бы не едва заметная улыбка, скрывающаяся в уголках ее губ, Дэниел решил бы, что сходит с ума и выдает желаемое за действительное. – Так о чем хотела просить полиция?

– Полиция хочет пригласить вас на пастбища, прогуляться по свежему следу махалая и его жертвы.

Ульяна Павловна сказала задумчивое «хм».

– Хм? Мэм, это не ответ.

В зеленых глазах зажглось лукавство.

– На кого же я оставлю магазин? Мой единственный работник занят. Моя звезда и ее менеджер не выходят на связь – я в несколько затруднительном положении, шериф. Помогите мне, и я помогу вам…

Разумеется, шериф нашел выход из затруднительного положения. У него на это около пяти минут ушло. Выскочил за дверь, и первую попавшуюся девчонку препроводил в магазин. Во всяком случае, так выглядело со стороны.

– Вот. – Продемонстрировал он свой трофей Ульяне Павловне. – Надежный человек, ручаюсь.

Вацлава Кошек непонимающе уставилась на мадам Вебер. Через плечо у девушки висела объемная сумка унылого окраса, из которой выглядывал рукав модного розового пиджака – в нем утром Вацлава шла на завтрак. Край юбки девчонка на рабочий манер заправила за пояс, так что обнажилось одно колено. Две верхние пуговицы на белой сорочке были расстегнуты, воротник сбит. Крошечная шляпка съехала набок. Мадам Кошек любила при всяком удобном и неудобном случае пожаловаться, что в секторе не сыскать представительства ни одного модного дома, приходится одежду выписывать почтой. «Эти он-лайн примерочные так расстраивают мою Генрику, так расстраивают!» – всплескивала руками мадам.

– Маме скажешь, что школу прогуляла, потому что мое особое поручение выполняла, – прокомментировал шериф свою внезапность.

Вацлава искренне удивилась:

– А в чем поручение, сэр?

Ульяна улыбнулась. Ей подумалось, что Ди утром чужие мысли читал.

– Присмотришь за моим магазином, пока Юджин не вернется?

– Младший Ван-Ю? – Тембр голоса у Вацлавы был запоминающийся, такой детский, немного в нос. – Он заносчивый, и всегда петухом ходит.

– Я ему записку оставлю. – Уля поняла, к чему клонит милая мисс Кошек. – Не кукарекнет.

Девчонка деловито кивнула. Не до улыбок ей было в столь ответственный момент.

– Хорошо. Сэр, а вы сразу свяжитесь с мамой, объясните, где я, и запретите ей сюда приходить, и кого-либо присылать меня проведать тоже. Даже папу. И, к слову, я школу никогда не прогуливаю, я ищу вдохновение для вступительного сочинения. Напишете мне рекомендацию, если справлюсь?

Ульяна с Дэниелом переглянулись.

– Все сделаю, мисс Кошек. Рекомендацию тоже напишу. Если справитесь – отличную, – добавил в конце Кроу.

– Вот так видишь ребенка раз за разом, а потом понимаешь, что всегда его недооценивала. – Уля решилась прокомментировать поведение Вацлавы только, когда полицейский грузовик выехал из города.

Шериф рассмеялся:

– У ребенка есть цель – ребенок идет к цели.

Дэниел почувствовал взгляд Ульяны на своем лице, но отвлекаться от дороги не стал. По телу пробежала теплая волна. Поднять температуру мужчине эта женщина способна в любой час дня и ночи, не прикладывая особых усилий.

Шериф прищурился, рассматривая следы протекторов на пыльной грунтовке. Кое-где грузовик Сантана заносило, да так, что крупные камни улетали с обочины на дорогу, а это означало, что Малыш Бени честно гнал на протяжении всего пути. Осталось проверить историю остальных парней.

– О чем задумались, шериф?

– Зовите меня Дэниел. Мы так давно знакомы. К тому же, вы мне помогаете. И дети дружат.

Ульяна чуть помедлила в нерешительности и повторила вопрос:

– О чем задума…лся, Дэниел? – Имя, произнесенное вслух, магическим образом подействовало на оба сердца.

Кроу бросило в жар. А наша леди задышала глубже.

– О чем? – шериф сглотнул, стараясь вернуть мысли в рабочее русло. – Об отсутствии должного финансирования. Компания вкладывает в развитие спутника не больше процента от суммы, которую выкачивает из него. Признаться, я устал планировать, в каком месяце смогу купить краску для потолка в приемной, а в каком новые нагрудные регистраторы. На спутнике постоянно проживает более трех тысяч человек, значит, я должен держать в приемной секретаря круглосуточно – это сверхурочные. Пост Но-Ох-Па до сих пор без моего представителя, а там население уже под сотню. Будь у меня тревожные станции хотя бы на границах фермерских хозяйств, так парню Кэтрин бы не пришлось настолько худо!

– А что мэр?

– Руками разводит. У него самого выбор между ремонтом школы и новыми тротуарами.

– Хороший футбольный тренер мог бы решить проблемы школы с деньгами.

Дэниел улыбнулся:

– Кто будет убеждать мадам Сантана, что ее зять не годится на эту роль?

Шутка пришлась Ульяне по душе. Юмор Кроу ей импонировал с первого дня знакомства. Ненавязчивый, ироничный. У Сета был такой же.

– Шериф, сколько вам нужно на ремонт?

– Тебе, – поправил ее Дэниел.

Этот этап однажды они уже пытались пройти. Примерно к концу первого года знакомства шериф предложил перейти на «ты», мадам Вебер согласилась, но буквально через несколько реплик вернулась к прежнему «вы». Тогда Дэниел предпочел не возражать, он сам был не готов к страстям, что пробуждала в его душе эксцентричная хозяйка музыкального магазина. Теперь же твердо знал, чего хочет.

– Тебе. – Щеки Ульяны порозовели.

На ее счастье Дэниел Кроу был слишком занят дорогой и диалогом.

– Я справлюсь, мэм.

Уля кивнула. Если мужчина говорит «нет», значит, «нет».

На этом в кабине воцарилась тишина. Не тревожная, не гнетущая. Совершенно естественная. Такая часто возникает между двумя необщительными людьми. И до самого места назначения наши герои молчали, наслаждаясь прохладой кондиционера и неповторимыми пейзажами за окном грузовика.

Послеобеденное время на Лилит – сложная пора. Даже осенью солнце жарило так, что все живое предпочитало прятаться в тени. Кроме людей, разумеется. Человек – существо неугомонное, его всегда тянет на свершения. От перегретой почвы поднимался горячий воздух, создавая в низинах видимость луж. Белесые очертания материнской планеты едва вырисовывались над горизонтом в знойном мареве. Вдалеке высилась горная цепь.

– Ночью будет дождь, – пробормотал шериф, заглушив двигатель.

Он припарковался в добрых двадцати ярдах от того места, где обнаружили махалая и две его жертвы.

– Воды? – Дэниел протянул бутылку Ульяне.

– Благодарю.

Уля сделала несколько глотков и выбралась под палящее солнце. Раскаленный воздух окутал тело, обжег лицо и шею – ощущение будто в печь шагнула. Шакалка сощурилась и огляделась. Ни души. Молодой махалай был, глупый. Старый зверь в долину днем в это время года не спускается, да и ночью разве что по краю гуляет. Где тут такой туши тень искать?

Ульяна вынула из шлевки на джинсах белый ситцевый платок, повязала его на голову и направилась к внушительному куску черного брезента. Рабочие Сантана накрыли им трупы, закрепив края стальными кольями. Уле пришлось вытащить их из земли. Не без помощи шерифа, само собой.

– Это в…ты запретил ребятам вывезти трофей?

Она внимательно осмотрела зверя, одним из колышков попыталась пошевелить нижнюю челюсть с двойным рядом острых клыков. Тщетно. При такой температуре и влажности окоченение наступает быстро.

– Нет, – Дэниел внимательно следил за действиями шакалки. – Сами догадались.

Уля присела на корточки возле овцы. Следы на земле говорили о том, что ее сначала подняли, а после вновь бросили на место. Не сразу рабочим в голову пришла мысль, что трупы трогать не стоит. Уля взглянула на морду махалая.

– Жадность тебя погубила, дружок.

– Молодой, неопытный, – согласился Дэниел. – Оружие у меня в офисе. Что скажешь, инсценировка или реальное нападение?

Шакалка вскинула голову. Солнце светило Кроу в затылок, так что разглядеть выражение его лица не вышло.

– Подозреваешь ребят Сантана?

– Не подозреваю, мэм, проверяю – работа такая.

Ульяна засмеялась:

– Боюсь, шериф, проверка пройдена. Этот шалопай, – она кивнула в сторону махалая, – действительно, нашел добычу не по зубам. Да и дыра в нем внушительная, такую выжигает колониальное короткоствольное ружье.

Дэниел заулыбался. Только мадам Вебер могла назвать тушу весом в восемьсот с лишним фунтов шалопаем.

– Не возражаешь? – Она указала на тайник.

– Будь моей гостьей.

Чтобы окончательно не затоптать следы борьбы, Уле пришлось подняться и подойти к остову стены с внешней стороны. Она оперлась ладонями о горячий камень и заглянула внутрь. В темной прохладе потревоженный жилец туже скрутил кольца. Внимание постороннего человека белому пустыннику пришлось не по душе. Уля встала.

– Все. Можно накрывать.

– Что скажешь? – Кроу поднял край брезента со своей стороны и подождал, пока Ульяна сделает то же самое со своей.

– Построено на совесть. Металлический каркас и термопленка в этих местах двести лет назад были недешевым удовольствием. А что за арсенал?

Они расправили брезент и воткнули колья на место.

– Скажем так, у меня в сейфе еще ни разу не лежала столь внушительная коллекция братьев Тиббон. Пятьдесят единиц в общей сложности.

– Неплохо, – Уля задумчиво проводила вдаль ленту стены.

Дэниел направился к машине. Мадам Вебер сделала те же выводы, что и он. Придется в ближайшие недели изучить с детектором все старые постройки, пока до этого не додумались местные. Опять непредвиденные траты. Еще и сверхурочные выплачивать.

Возможно, Ульяна Павловна согласится побыть и в этом деле добровольным помощником?

В таком ключе размышлял Дэниел, запрыгивая на водительское сиденье. Он захлопнул дверь, опустил вниз стекло и позволил себе с минуту посидеть неподвижно, наблюдая за работой отставного шакала. Опустив голову, мадам Вебер медленно осторожно ступала по земле, разыскивая среди множества следов нужный ей. Ветер трепал черные кудри, выбившиеся из-под платка. Тонкая, гибкая, хищная. Она щурилась и по-кошачьи водила носом. До чего ж хороша!

Кроу вздохнул, завел грузовик и медленно пополз за прекрасной леди. Она отправилась в сторону гор.

Глава пятая

В которой не ограбят кабинет нотариуса, а в музыкальный магазин заглянет странный посетитель.

Оставим пока шерифа. Ближайший час он будет тащиться за шакалкой и подавать ей время от времени воду из окна. Предлагаю вернуться в музыкальный магазин. Вацлава Кошек как раз закончила утомительные переговоры с очень неприятным и требовательным господином. Господин желал приобрести альбом одного небезызвестного на четырех планетах автора, подписанный им лично во время выступления в магазинчике мадам Вебер в сентябре месяце прошлого года. Загвоздка заключалась в том, что звонивший спутал магазин с барахолкой, и настойчиво пытался сбить цену. Наивный! Общаться-то ему выпало с девчонкой, чьей матерью была Стефания Кошек, единственная наследница покойного храбия Матеуша Кошек. Матеуш был гол, как сокол, и слегка глуповат, но высокомерен, себялюбив, амбициозен. Восстановленный родовой титул он хранил свято и завещал его внуку, правнуку или праправнуку, в общем, первому ребенку мужского пола, который появится в семье. Дочь пошла в папу, а внучка… Вацлава выпятила нижнюю губу и сдула челку с глаз. Чтоб ее вывести из себя понадобится кто-то посерьезнее, чем избалованный господин с неприятным голосом. Дражайшая маменька ежели поутру не в настроении встанет, так святого до самоубийства доведет.

Мисс Кошек заполнила форму и подготовила на подпись владелице документы. Звякнул колокольчик. Вацлава подняла голову и приветливо заулыбалась незнакомцу.

– Здравствуйте! Добро пожаловать в «Музыкальную Лавку» мадам Вебер.

– Привет, – мужчина улыбнулся в ответ.

От цепкого взгляда начинающей продавщицы не ускользнули ни фальшь в голосе гостя, ни его странный внешний вид. Комбинезон, поношенные ботинки, пыльная оранжевая куртка – все атрибуты работяги с местных шахт. А ногти ровные и чистые. Вацлава вышла из-за стойки и подошла к мужчине ближе.

– У нас невероятный и уникальный выбор! – воскликнула она восторженно, – Хотите взглянуть?

– Хочу. – Незнакомец заметно расслабился.

– Что вас интересует? Альбомы? Инструменты? Может быть, видеозаписи? Еще у нас есть милейший антиквариат! – Вацлава оценила маникюр гостя и сделалась еще восторженнее. – Помощник хозяйки появится с минуты на минуту. Может быть, вы хотите воды? Могу предложить лимонад.

Упоминание помощника хозяйки гостю пришлось не по душе. Он внезапно заторопился:

– Нет-нет, у меня выходной. Так…Гуляю. Как-то все не доводилось заглянуть.

– Так вы шахтер, господин… – Вацлава вопросительно взглянула на незнакомца.

– Генри.

– Генри, – заулыбалась девушка. – А фамилия? Вы друг мадам Вебер?

– Нет-нет!

– Что-то передать?

Прижатый к стенке, сэр Генри не просто занервничал, он, кажется, даже немного растерялся.

– Простите, мисс! Я напрасно потревожил! У меня нет денег.

С этими словами посетитель развернулся и едва не сшиб в дверях Юджина.

– Это кто? – Младший Ван-Ю проводил взглядом несостоявшегося покупателя, а после уставился на Вацлаву. – Ты чё тут делаешь?

– Он хорошо пахнет, да?

– Чего? – не понял Юджин.

– Вот этот господин, – уточнила Вацлава. – От него же нормально пахло, да?

Парень растерялся:

– Да вроде.

– Во-от, – Вацлава кивнула, – а волосы как будто сальные. И пыльные. Какой мужчина моется сам и не моет волосы?

«Я», – к счастью, Юджин это только подумал, вслух не произнес.

– И как будто персиковый аромат, да? Что-то в этом роде…

Младший Ван-Ю хмурясь разглядывал съехавшую набок крошечную шляпку и пытался сообразить, что делать дальше. Пара шпилек, на которых держался этот бесполезный головной убор, готова была окончательно выскользнуть из прически и улететь на пол.

– Ты чё тут делаешь? – Повторил Юджин и огляделся. Магазин был пуст.

– А, – разочарованно вздохнула Вацлава и полезла в карман. – Мадам Вебер оставила тебе записку.

«Юджин, дорогой», – парень довольно фыркнул, ничуть не хуже юного жеребца. – «Мне нужно отлучиться. Я не хотела тебя тревожить в такой момент, поэтому попросила мисс Кошек приглядеть за магазином. Она любезно согласилась. Пожалуйста, позаботься о девочке, когда вернешься».

– Ясно, – Юджин сложил записку и положил в задний карман джинсов, подальше от любопытных глаз. – Занятия отменили?

Вацлава кивнула, отчего шляпка угрожающе качнулась.

– Так на что запах похож, как думаешь?

– Без понятия, – Юджин и раньше считал младшую дочь нотариуса чокнутой, теперь убедился в этом окончательно. – Я чужих мужиков не нюхаю.

Взгляд собеседницы сделался озадаченным.

– В смысле, я никаких мужиков не нюхаю, – сообразил Юджин. – Чё ты пристала?!

Он сорвался с места и едва ли не бегом понесся в подсобку.

– Да, я не это имела в виду, – пробормотала себе под нос Вацлава. – Странный.

Она протяжно вздохнула и направилась к рабочему месту. А все-таки персиковое масло. Определенно. Генрика иногда такое берет в салоне мадам Вайс.

Со стороны подсобки что-то грохнуло, после чего послышалось тихое злобное шипение младшего Ван-Ю. Шипение приближалось. С каменным лицом, прихрамывая на правую ногу и прижимая к груди кружку, Юджин проковылял мимо Вацлавы в туалетную комнату. Спустя минуту вышел оттуда и направился к кофемашине у дальнего окна.

– Будешь? – не слишком вежливо окликнул он. Даже головы не повернул.

– Давай. Я люблю со взбитыми сливками. И сахара три ложки.

Юджин обернулся. Взгляд у него был такой, словно он услышал, над чем поиздеваться можно – Вацлава хорошо знала это его настроение. Но Ван-Ю почему-то промолчал, пожал плечами и принялся выполнять заказ.

«Странно», – подумала девушка, а потом сообразила.

– Мне жаль, что такое случилось с твоей мамой. И…и с тем парнем, конечно.

На доли секунды Юджин замер, плечи его заметно напряглись.

– С братом, ты хотела сказать? – раздраженно уточнил он.

– Извини, что не сказала сразу.

Вацлава решила игнорировать злость Юджина. Он имел полное право психовать.

– Да ничего, прощаю, – буркнул парень. – А ты сама, как отнеслась бы к новому родственнику?

Собеседнице с трудом удалось разобрать вопрос.

– Не знаю, я об этом не думала, – Вацлава мгновение помолчала. – Наверное, брату, который в одиночку махалая победил, я бы обрадовалась. А вот сестре, например, скорее нет, чем да.

Юджин повернулся, держа в руках две кружки, и медленно побрел к стойке.

– Я не всерьез спросил.

– А-а, – она пожала плечами. – А я бы, правда, хотела старшего брата. Только настоящего. Смелого, сильного, умного. Не знаю, какой твой, может, окажется, что не очень хороший.

Юджин засмеялся:

– Вот ты сказочница! – Он аккуратно опустил на стойку перед Вацлавой кружку и оценивающе оглядел выражение ее лица.

Она и не подумала сердиться. Все так же серьезно проговорила:

– Поживи с моей мамой и не о таком мечтать начнешь.

Парень хотел расхохотаться, но вовремя сообразил, что не стоит. Он поставил свою кружку, потянулся и таки вытащил шпильки. Безобразная шляпка оказалась у него на ладони. Вацлава, конечно, и растерялась, и отклонилась, но руки у Юджина длинные.

– На, – он протянул ей головной убор. – Заново ее туда пристрой, а то на пол свалится. А лучше шляпу носи нормальную с полями, которая от солнца закрывает.

– Кто ж мне даст, – уныло вздохнула Вацлава.

Девчонка не играла. Юджин это понял сразу. Он хоть и юн был, но фальшь в людях иногда неплохо различал. Мадам Вебер не зря написала «позаботься о девочке». Дочка нотариуса не чокнутая, она просто одинокая и живет под контролем сумасшедшей мамаши. Юджин вдруг подумал, что младшую Кошек надо обязательно маме представить. Китти – лучшая мама на свете.

– Ты дашь. Это же твоя жизнь. Тебе и решать.

Короче, наш пострел, несмотря на всю свою незрелость, к просьбе Ульяны Павловны отнесся крайне серьезно. Кэтрин за парня краснеть не придется.

Дети справляются. А что взрослые?

А взрослые сидят рядышком – ни дать ни взять голубки – на горячей земле, вытянув ноги, и сообща пытаются настроить древний, как руины Карфагена, дрон.

– Да он точно должен работать! – возмутился Дэниел. – Чип его на днях проверял.

– Ах, ну если Чи-ип проверял, – насмешливо протянула Ульяна.

След Натана был довольно четкий, так что час спустя шакалке надоело плестись в темпе улитки и покрывать открытые участки кожи спреем от загара. Она решила воспользоваться современными технологиями. К сожалению, современность технологий, что находились в распоряжении шерифа, вызывала сомнения.

– Не язви, женщина, – усмехнулся Кроу. – На новый дрон у Департамента точно денег нет.

– А на что есть?

– На виски для мадам Вебер за проявленную инициативу.

Уля засмеялась. Ну, как на него сердиться? К сожалению, идиллия во взаимоотношениях с шерифом не подействовала благоприятно на экран на пульте дрона. Он остался темным.

– А второй точно хуже? – Уля попыталась вывести картинку с камеры на внешний носитель вслепую. Тоже тщетно. – Может, мы частоту перекинем на тот пульт?

– Зачем? Там с дроном все в порядке. Это у пульта левый поворот и задний ход не работают.

Шакалка рассмеялась.

– Сэр, я согласна лететь вперед и направо, лишь бы камера рабочая была и экран!

Дэниел поднялся. Настроение у него было лучше некуда.

– Все, что пожелает прекрасная леди. – Неотрывно глядя в прищуренные зеленые глаза, он протянул руку ладонью вверх.

Уля молча передала пульт и не удержалась от ответной улыбки. Этот мужчина походил на терпкий бренди, что десятилетиями настаивают в обожженных бочках. С ароматом фруктов, высушенных на солнце, вяжущий и бесконечно пьянящий. Особый вкус, особые ощущения.

Удовлетворенный произведенным эффектом, Дэниел направился к кузову грузовика. Откинул крышку чемодана и вложил пульт под маркировку с номером один, затем вынул дублирующий набор. В Департамент нормальная техника должна была поступить еще год назад вместе с новым автомобилями, но, как часто случается с Лилит, буквально все пошло не так. Это место – дьявольская черная дыра.

– Шериф, – Ульяна Павловна пристально следила за каждым его движением. – По поводу раритетной техники. А сколько из пятидесяти единиц Тиббон рабочие?

Дэниел улыбнулся.

– О, мадам Вебер, хороший вопрос. Все.

– Все? В смысле, все пятьдесят Тиббон? – от неожиданности Уля забыла про игривый настрой.

– Все пятьдесят, мэм, – Кроу вернулся к собеседнице. – И все пятьдесят чистые, как душа младенца. И заряд под завязку.

Уля смотрела на шерифа и отчетливо читала в его глазах беспокойство.

– Мы найдем трупы, – уверенно проговорила она. Стороннему наблюдателю могло показаться, что шакалка вывод сделала невпопад, но то лишь иллюзия, вывод был обоснован. – Или, в худшем случае, их след.

Дэниел не удивился, у него в душе жили те же опасения. Потому он попросил дока внимательнее следить за посетителями больницы, а Кэтрин по возможности не отходить от Натана.

– Вернемся, я переночую у парня. – Ульяна произнесла это тоном, не терпящим возражений.

– Признаться, я надеялся доверить тебе Кэтрин.

Дэниел передал леди пульт и установил на землю дрон. Прежний поднял, чтоб не мешал.

– Без разницы. Все равно ночевать в клинике. Мама Ван-Ю слишком любит своих сыновей, чтобы оставить одного из них без присмотра на больничной койке. – Ульяна включила экран, подняла дрон в воздух и настроила резкость. – Годится.

После, поднявшись с земли, Вебер попробовала провести дрон по следу. Левый поворот и задний ход, действительно, не работали, но разве ж такая мелочь остановит шакала?

– Поехали. Надо успеть до пекла, – резюмировала Уля удовлетворенно и направилась к грузовику.

– Есть, мэм, – заулыбался шериф.

Нашей героине стало неловко. Да, она забылась и, возможно, начала немного командовать. Возможно. Но это не повод щуриться и безропотно соглашаться с ее распоряжениями. Стараясь не краснеть, как юная школьница, шакалка забралась на переднее пассажирское сиденье грузовика. Буквально через минуту шериф присоединился к ней.

– Поехали, – вновь повторила она.

– Да, мэм, – Дэниел прекрасно понимал, что смущает леди, но соблазн был непреодолим.

Тихо жужжа, дрон поднялся в воздух ярда на два, сделал несколько кругов над крышей грузовика, после чего плавно спустился к земле и понесся в одной лишь шакалке известном направлении. Выглядело, как вызов. Дэниел выжал педаль газа. Машина рванула с места, оставляя за собой серо-желтое облако пыли. Мелкие камни с хрустом и щелчками вылетали из-под объемных колес.

– Легче, шериф! – возмутилась Ульяна. Чувствительный джойстик дергало на ухабах. Дрон стал двигаться рывками.

Кроу сбавил скорость, стараясь не терять визуальный контакт с целью.

– Держи дистанцию в десять ярдов, – отдала новую команду Уля. – Этого мне будет достаточно для маневра.

Кривая полуулыбка осветила лицо Дэниела. Он чуть склонил голову, исподлобья рассматривая отражение в боковом зеркале. Облако позади грузовика стало прозрачнее, но видимость это не улучшило.

– Батарея могла продержаться пять лет, – решил поделиться своими размышлениями Ди. – Время консервации тоже не меньше пяти.

– А точный анализ нельзя сделать?

Дрон чуть вильнул в сторону, огибая скопление больших камней. Голые бурые ветки колючего кустарника оплели их основание. Остановись Дэниел, и стало бы слышно глухое постукивание созревших семенных коробочек на верхушках веток. Кроу повел плечом:

– Отправлю с десяток единиц, но это займет недели две, не меньше. Я имею в виду, в общей сложности.

Он замолчал, ожидая ответной реплики, а, когда не получил, спросил напрямую:

– Мэм…это не самая приятная тема, но у кого мне еще в городке спросить про семью Ван?

– У всех, – равнодушно проговорила Ульяна.

– В этом и проблема. У меня в архиве стеллаж документов о деяниях прежнего мэра и еще половина такого же стеллажа на его сына. Множество пострадавших, масса свидетелей, звонки прокурора по новым, обнаруженным эпизодам вне моей юрисдикции. Если я начну спрашивать людей, мог ли мэр Ван иметь отношение к тайникам с оружием…

– Тебе скажут, что мог. Быстро поползут слухи, и в итоге кто-то поклянется, что папаша Ван лично строил схроны, причем вчера на рассвете. Я поняла, – кивнула Ульяна, не отрывая взгляд от экрана пульта. – Но мое знакомство с семейством было мимолетным, ты знаешь.

– Знаю, мэм. А еще знаю, что шакал запоминает все. Когда Чичи провалился в ад, папаша с дядей не могли не послать к тебе своих людей. Какое оружие они прятали за поясом и в сапогах?

Уля пробормотала задумчивое «хм». Пять лет – большой срок для таких мелочей.

Перед внутренним взором промелькнули неприятные картины прошлого. Залитый кровью пол, труп Чичи, белое, как полотно, лицо владельца гостиницы, и ощущение бесконечной пустоты где-то в затылке. Она прилетела в поисках мира и тишины, но и на краю света, среди фермеров и шахтеров, должна была зубами вырвать на это право. А еще защитить дочь.

– Разочарую. Оружие относилось к этому столетию.

– Подробности не расскажешь?

– Ни тогда, ни сейчас, – твердо проговорила Уля. – У вас с прокурором и без моих историй хватило материала на восемь пожизненных.

Дэниел раздраженно побарабанил пальцами по рулю. Упрямица! Он желал восполнить пробел вовсе не для того, чтобы добавить бумаг себе, хотя и это тоже – преступления не должны оставаться безнаказанными, Кроу свято верил в справедливость – но, прежде всего, он хотел знать, что именно пережила Ульяна.

Она будто его мысли прочла:

– Шериф Ван в сопровождении двух помощников явился на вызов в гостиницу. Мы поговорили в холле и разошлись миром. Особой любовью к племяннику он не пылал. Люди мэра появились чуть позже. Постреляли, но без энтузиазма.

Кроу вновь забарабанил пальцами по рулю. То же самое, слово в слово, она рассказала прокурору. Ни подробностей, ни эмоций. Что она сделала, что мэр пострелял «без энтузиазма»?

– Дэниел, – Ульяна постаралась звучать как можно мягче, – дело не в доверии. Дело в том, что мне отчаянно претит вытаскивать из памяти грязь прошлого. Чем чаще вспоминаешь, тем лучше запоминаешь. А мне больше нравится воскрешать вечер перед выпускным Ланы и Ди. Или ту кошмарную неделю, когда мы искали ей платье… Ты знаешь.

– Или момент, когда моего сына от шайки спортсменов спасла тощая девчонка? – Одно лишь обращение «Дэниел» сломило всякое сопротивление со стороны Кроу. Она никогда не называла его по имени. Всегда только «сэр», «шериф», иногда «господин Кроу». Да, он знал. Не все события прошлого рождают желание говорить.

Ульяна засмеялась.

– Тощая девчонка переживала за этого парня с первого дня знакомства. Говорила, что язык без костей и бесстрашие доведут его до могилы.

– Верно говорила, – Дэниел усмехнулся. – Мужчины нуждаются в спасении намного чаще, чем принято считать в обществе.

Уля позволила себе бросить короткий взгляд на профиль шерифа. Правильно ли она поняла его недвусмысленный намек? Правильно.

– Я запомню, сэр.

– Буду ждать, мэм.

У Ульяны мурашки пробежали. Приятное волнение наполнило грудь. Она постаралась не раствориться в этом ощущении. След Натана был четким, кое-где перекрыт отпечатками звериных стоп, но расслабляться шакалу зазорно, даже отставному.

– Нам повезло, что ветер слабый, – прокомментировала невпопад Уля. – Махалая парень привел за собой с гор, теперь я в этом уверена.

– Меняешь тему?

– Догадался?

Дэниел фыркнул. Тон мадам Вебер не предвещал легкого путешествия в отношения, однако это лишь обрадовало нашего героя. Он и не ожидал капитуляции, напротив, сам надеялся выбросить белый флаг в подходящий момент. Господин Кроу, как несомненно успел заметить мой уважаемый слушатель, относился к тому типу сильных, уверенных в себе мужчин, которые предпочитают быть завоеванными избранницей. Что ж, не станем осуждать его предпочтения. Приличная женщина хороша, но с неприличной веселей.

– Я догадливый.

– Я запомню.

Циановые глаза шерифа сияли так ярко, а широкая улыбка держалась так долго, что со стороны могло показаться, будто Дэниел Кроу сошел с ума или напился. Ульяна, которая теперь не могла не бросать короткие взгляды на профиль спутника, испытала двойственные чувства. С одной стороны, она ликовала, ведь позволить себе дразнить этого мужчину так сладко. С другой стороны, она испытывала безотчетный страх перед неизвестностью, боль пережитой трагедии не желала отпускать сердце Ули так просто.