Читать онлайн Почти не преступление, но наказание бесплатно

1

– Та-а-ак… Вот здесь осторожнее, ступенька.

– Это ты мне говоришь или Даше? – смеясь, спросила Кристина.

– Это я говорю вам обеим. Не хочу, чтобы мой сюрприз сорвался.

Артём медленно вёл жену за руку, спускаясь по ступенькам крыльца. Её глаза были завязаны красным галстуком. Пару лет назад Кристина подарила его мужу в дополнение к синему костюму (потрясающему с её точки зрения), который с трудом уговорила купить. Ничего другого Артём просто не смог найти в суматохе того утра. Сюрприз, который парень приготовил жене, доставили на час раньше, и Артём едва успел предотвратить выход супруги из дома. Иначе праздник был бы однозначно подпорчен.

За другую руку Артёма держалась маленькой нежной ладошкой дочь. Хотя глаза её не были завязаны, двухлетняя Даша спускалась по ступеням также неуверенно, как и её мама.

– А что, если я спрошу нашу дочь о том, что она сейчас видит? – Кристина не переставала задорно смеяться, и Артём вместе с девочкой невольно хихикал ей в унисон.

– Ну уж нет, дорогуша. Так будет нечестно. Да и Даша вряд ли что-то тебе скажет.

– Ты уверен?

– В Даше? Не особо. Секреты хранить она ещё не научилась. Или я ошибаюсь?

Спустившись со ступенек, все трое проследовали по выложенной из гранитного камня тропинке, ведущей к выходу со двора. Из будки, расположенной по левую руку Артёма, радостно виляя хвостом, выбежала светло-серая лохматая хаски.

– Прости, Линда. Тебе сюрприза пока нет.

Казалось, собака поняла хозяина с полуслова и снова скрылась в своих скромных апартаментах. На улице стояла изнуряющая июльская жара, и удовольствия от нахождения на открытом солнце Линда не испытывала.

Открыв высокую, металлическую калитку, Артём вывел Кристину за пределы двора.

– Ух ты! – воскликнула Даша.

Артём поспешил снять с глаз жены импровизированную повязку, чтобы дочка не успела озвучить то, что привело её в такой неописуемый восторг. Девочка по-прежнему выражалась невнятно, всё больше на языке троллей, чем на человеческом. Но Кристина с лёгкостью переводила её лепет.

– Не может быть… – хриплым голосом сказала девушка, едва увидела автомобиль. – Это что, «Мини Купер»?

Перед воротами, которые вели в их двор, стояла небольшая машина: светло-голубого цвета, с хромированными ручками и до блеска натёртым кузовом. Капот был перевязан широкой розовой лентой с поэтичной надписью «Вместе навсегда». По обе стороны к зеркалам крепились красные надувные шарики.

Артём не отрывал взгляда от любимой. Больше всего на свете ему нравилось дарить ей подарки и видеть счастливую улыбку, такую, как в этот самый момент. Он невольно улыбнулся, глядя, как у жены увлажняются глаза и подрагивают губы. Секунду спустя она радостно завизжала, захлопала в ладоши и, кинувшись на мужа, повисла на нём, обхватив руками за шею, а ногами уцепившись за талию.

Стоявшая рядом дочь весело засмеялась, глядя на родителей. Понять их забавы она, конечно, пока не могла, но ей нравилось их задорное настроение.

– Так, милая, осторожнее. Тебе нельзя делать резких движений. Кажется, теперь ты не одна, и нужно беречь ту лялю, что сидит у тебя в животике.

Кристина не обращала внимания на слова мужа. Она продолжала чмокать его и повторять слова благодарности. Артём чувствовал запах её кожи и влажность губ, а длинные волосы приятно щекотали лицо. Прекрасное чувство. Когда же Кристина успокоилась, Артём аккуратно спустил её на землю.

Очень тактично, переждав эйфорический момент влюблённых, подошёл молодой человек, доставивший машину по адресу. С улыбкой на губах он протянул ключи хозяину дома.

– Нет, спасибо, это не мне, это ей. Машина её.

Парень понимающе кивнул и отдал ключи вытирающей слёзы Кристине.

– Артём Сергеевич, – обратился молодой человек, – если вас не затруднит, могли бы вы подписать несколько бумаг?

– Конечно, – ответил Артём.

Доставка машины прямо к дому обошлась в приличную сумму, но он об этом нисколько не жалел. Артём знал, что может позволить подобное баловство, а раз это принесло несказанную радость Кристине, то просто обязан был поступить именно так.

После того как все официальные моменты были улажены, представитель автосалона убыл на такси, а Артём вместе с семьёй перебрался в новенькое авто. Кристина расположилась за рулём, муж рядом, а дочка разглядывала незнакомую машину с заднего сиденья. Салон был пропитан запахом новой кожи, и даже подвешенный на зеркале освежитель не мог перебить этот чудесный аромат.

– Спасибо любимый, я никак не ожидала от тебя такого!

Артём сделал наигранно удивлённый вид.

– Прям уж и не ожидала? – с игривой улыбкой спросил он. – Ты ведь понимала, что после того, как отучилась на права, я просто обязан подарить тебе машину.

– Да, но я не думала, что ты сделаешь это так скоро.

– Ты думала, я буду оттягивать после того, что ты мне сообщила?

Кристина погладила свой живот и улыбнулась.

– Я предполагала, что ты сделаешь что-то подобное после родов. Но ты… ты… – на глаза девушки вновь навернулись слёзы. – Ты, как всегда, не перестаёшь меня удивлять. Я так сильно люблю тебя! – Она потянулась к Артёму и крепко обняла.

– А меня ты не любишь? – послышался обиженный голосок с заднего сиденья. После чаще всего употребляемых «папа» и «мама» эта фраза была у девочки на третьем месте по чёткости произношения.

Родители засмеялись.

– И тебя люблю, – сказала мама и как будто в доказательство обняла и чмокнула дочку в щёку.

Вслед затянувшейся паузе Артём сказал:

– Если честно, я думал о том, чтобы пригнать машину к роддому. Но я не выдержал. Признаться, я был так ошарашен твоей беременностью, что проделал это всё просто в порыве бурных эмоций.

Кристина ничего не ответила. Она поглаживала руль, обшитый белой кожей, и изучала приборную панель. Селектор справа был очень схож с тем, которым девушка пользовалась при обучении езде в автошколе.

– Ну что, отметим?

Кристина посмотрела на мужа, он игриво подмигнул.

– Каким образом? – поинтересовалась она.

Откуда-то из-под сиденья, словно фокусник в цирке, Артём достал ярко-красный пакет с изображением цветов, затем вытащил оттуда бутылку шампанского и пару стеклянных бокалов.

– Только предупреждаю: пить я тебе много не дам, помни о своём положении.

– Как ты умудрился… – Кристина хотела спросить, но передумала. Ей незачем было вникать в подробности. Он просто творил чудеса, делал её счастливой, и ей это нравилось.

Девушка помотала головой, давая понять мужу, что он у неё самый лучший.

После того как Артём открыл въездные ворота, Кристина под его чётким руководством загнала машину во двор. Гараж был рассчитан на два автомобиля, но сегодня ставить туда «Мини Купер» они не стали.

– Ну что, приступим? – спросил Артём и, не дожидаясь ответа, с глухим хлопком открыл шампанское. Даша испугалась, но, увидев счастливые лица родителей, весело рассмеялась. Артём разлил пенящийся напиток по бокалам, а остальное, взболтав как следует бутылку, вылил на машину.

Кристина с дочерью удивлённо уставились на отца семейства.

– Это ты типа «обмыл» машину? – спросила супруга.

– Ага, но надо обязательно закрепить результат. – Он поднял бокал, и Кристина звонко ударила по нему своим.

Артём допил шампанское до дна, Кристина сделала лишь несколько маленьких глотков. Даша к этому времени потеряла какой-либо интерес к происходящему и ушла играться с хаски.

– Линда, аккуратнее с Дашей! – предупредил Артём. – Она ещё совсем кроха.

Собака понимающе гавкнула в ответ и, когда девочка подошла к ней, принялась бешено вилять хвостом.

Кристина с обожанием посмотрела на мужа.

– Артём, ещё раз спасибо. Ты не представляешь, что для меня всё это значит.

Артём ничего не ответил. Он прекрасно представлял, ему не нужны слова. Всё и так отражалось у Кристины на лице, читалось во взгляде. Он был счастлив и искренне верил, что она та самая и единственная, с которой Артём всегда сможет быть самим собой.

– Крис, я не перестану делать то, что радует тебя.

Девушка опять улыбнулась. Пожалуй, в тысячный раз за это утро.

– Я знаю.

Кристина обвела взглядом свою машину и бережно провела ладонью по капоту. Счастливая, она сделала очередной глоток шампанского, и в этот миг в её взгляде что-то поменялось. Затем девушка потеряла равновесие и слегка пошатнулась. Артём обеспокоенно посмотрел на супругу.

– Что такое? – спросил он.

– Я не знаю, что-то голова закружилась. Наверное, шампанское. Сейчас всё пройдёт.

Кристина постояла так ещё мгновение, потом выронила бокал, и тонкое стекло звонко разбилось о плитку. Рукой девушка облокотилась о капот машины, затем, словно не в силах удержаться, выставила для опоры вторую.

– Что-то мне…

Она не договорила. Артём видел, как закатились глаза жены, как тоненькие, упёртые о капот руки начали трястись, а ноги подкосились в коленях. Он едва успел ухватить девушку, прежде чем обмякшее тело супруги скатилось бы по капоту на твёрдое покрытие перед гаражом.

Паника охватила Артёма. Его жена лежала без сознания и ни на что не реагировала. Он схватил бутылку шампанского и вылил Кристине на лицо последние капли напитка. Реакции по-прежнему не было. Тогда трясущимися от страха руками Артём достал мобильник.

Пока он суетливо набирал номер скорой помощи, позади раздались вопросительные нотки в голосе дочери, быстро перешедшие на полноценный плач ребёнка. И совсем рядом, но в то же время будто где-то очень далеко, в невидимой «стране заднего плана», на которую Артём не обратил ни малейшего внимания, протяжно заскулила Линда.

Хвостом собака больше не виляла.

2

К Пензенскому онкологическому диспансеру они подъехали через два дня. Праздничного настроения как не бывало. Кристина до сих пор чувствовала себя плохо и жаловалась на постоянную слабость.

В то злополучное утро потерявшая сознание девушка уже начала приходить в себя к приезду скорой. За это время Артём перенёс её на крыльцо и укрыл в тени, положив на шезлонг. Даша, когда увидела лежащую возле машины маму, сначала решила, что родители опять играют, но когда поняла, что дело обстоит иначе, разревелась во весь голос. Артём суетился вокруг и отчаянно пытался понять, что ему делать. Время тянулось бесконечно долго, и он снова и снова набирал номер скорой. Сначала справлялся об их местонахождении сдержанно, но потом всё же перешёл на крик и требовал немедленного приезда врачей.

Когда Кристина очнулась, Артём немного успокоился. В то же время, как по команде, где-то рядом замигали проблесковые маячки мигалок. Артём бегом метнулся к калитке и проводил медиков к жене.

Кристине замерили давление и температуру, проверили реакцию на внешние раздражители. Ничего особенного не нашли и предположили, что девушка просто переутомилась. Когда же Артём рассказал про её беременность, посоветовали обратиться в больницу и на всякий случай сдать анализы.

Артём так и поступил. Кристина сначала воспротивилась, но он быстро убедил её в том, что нужно думать не только о себе, но и о будущем ребёнке. Немаловажную роль сыграл тот факт, что произошедшее с девушкой случилось впервые.

В одной из частных клиник города, куда Абрамовы периодически обращались, у Кристины взяли анализы крови и мочи. Через день пришли результаты. По словам врача, которого достаточно хорошо знала их семья, в крови Кристины наблюдалось увеличение СОЭ, повышенное количество лейкоцитов и пониженное – лимфоцитов. Беспокойство, которое выразила озадаченная пара, доктор проигнорировал. Он сказал, что результаты необходимо показать узкопрофилированному специалисту, а потому делать какие-либо выводы слишком рано.

На вопрос Артёма, сможет ли он кого-нибудь посоветовать, доктор рекомендовал знакомого гематолога, с его слов, очень порядочного и опытного врача. Прямо при них он даже позвонил ему и попросил принять Кристину. Судя по всему, у коллег были весьма дружеские отношения.

– Гематолог – это кто? – настороженно поинтересовалась девушка.

– Это врач, специализирующийся на заболеваниях крови, – ответил доктор с неохотой.

Кристина ахнула, прикрыв рот рукой.

– Не стоит беспокоиться раньше времени, – поспешил заверить доктор. – Я для того вас и направляю к специалисту, чтобы во всём разобраться.

– Что ещё за болезни крови? – спросил взволнованный Артём. Ему не нравилось, как затряслась нижняя губа Кристины и как безвольно опустились её руки.

– Артём, ещё раз повторяю: поезжайте к специалисту в этой области. Он посмотрит анализы и просветит вас.

На парковке возле онкодиспансера почти не было свободных мест. «Кто бы сомневался, – подумал Артём. – В наше время завсегдатаев подобных заведений хоть отбавляй». Найдя свободный уголок, парень остановил машину и заглушил двигатель. Однако выходить не спешил.

– Я боюсь, Артём, – крепко сжимая сумочку на коленях, проговорила Кристина. – Скажи, у нас всё будет хорошо?

Артём и сам не на шутку разволновался, уж очень ему не понравилось упоминание о болезни крови. Но всё же парень настроил себя оптимистично и заверил жену, что скоро они вернутся домой и заживут прежней жизнью. Просто нужно убедиться, что всё в порядке.

Кристина понимающе кивнула, и они обнялись.

– Ну что, готова, моя радость?

– Угу, – только и ответила девушка.

Прямо перед бампером возле забора расположилась странная троица пожилых людей – две женщины и один мужчина.

– Здоровья вам, молодые люди, – поспешила заговорить одна из старушек, когда пара вышла из машины. – Чай, кофе, может, сладкое?

Вид у неё был странный, скорее всего, с головой бабули творилось что-то неладное, но зла она им не желала. Поэтому семейная пара вежливо отказалась и проследовала к воротам.

– Молодой человек, – услышал Артём голос всё той же женщины, когда они отходили от машины.

Он повернулся, ожидая услышать от неё какую-нибудь несуразицу.

– Что?

– Вы забыли выключить свет.

Артём посмотрел на фары. Фонари ближнего света горели.

– Спасибо большое, – ответил он и, заглянув в салон, погасил свет. Уходя, услышал, как троица позади вновь кого-то добродушно встречала и также желала прибывшим здоровья. «Не помешало бы», – подумал Артём.

Пройдя на территорию больницы, пара встретила не так уж много людей, как можно было ожидать. Кто-то из присутствующих просто прогуливался в тени деревьев, кто-то курил в специально отведённых местах. Большинство были посетителями, но Артём каким-то внутренним чутьём распознавал и самих больных.

Он наблюдал, как мимо прошли две молодые девушки лет восемнадцати, а может, и того меньше. В их глазах отчётливо просматривалась грусть, но не безысходность. Головы были покрыты платками, руки – чересчур худыми, а кожа на них – слишком бледной. Но больше всего бросились в глаза нарисованные брови. Свои, похоже, выпали и они не очень умело подводили их, пытаясь выглядеть как прежде.

Девушки попали в поле зрения и Кристины. И если Артёму было не по себе от увиденного, то каково сейчас ей? Он обнял супругу и ощутил, как всё её тело дрожит.

– Ну что ты, что такое? – ласково спросил молодой человек, пытаясь её успокоить.

– Ничего. Я просто боюсь.

– Всё у нас будет хорошо. Я же уже говорил. Пойдём, хочется поскорее со всем этим разобраться.

В регистратуре Абрамовы назвали фамилию, и их любезно проводили в гематологическое отделение, избавив от нужды искать кабинет и стоять в очередях.

Врач, к которому направили семейную пару, оказался заведующим отделением и по совместительству лучшим специалистом в Пензе. По крайней мере, так всё выглядело со слов окружающего медперсонала.

Их знакомство с Артёмом произошло не лучшим образом. Кристина на что-то отвлеклась, когда её муж подошёл к кабинету доктора. Она не слышала, как из-за приоткрытой двери врач отчитывал какого-то старика:

– Чего ты сюда припёрся, дед? Тебе один хер подыхать, так вали уже отсюда.

Перебранка закончилась минуту спустя, после чего из кабинета показался пожилой мужчина – поникший и униженный, с влажными глазами. Он ушёл, опираясь на трость.

Следом вышел доктор и настороженно посмотрел на Артёма. Очевидно, он осознал, что, скорее всего, тот слышал его разговор с предыдущим посетителем, но, сделав непринуждённый вид, пригласил Артёма с Кристиной к себе.

– Здравствуйте, здравствуйте, – улыбнулся заведующий отделением. – Обычно я принимаю людей только в порядке очереди, но Игорь Александрович очень просил за вас, а я не могу отказать своему студенческому другу, знаете ли.

Артёму доктор не понравился сразу. И дело было не только в сцене со стариком, но и во внешности медика. Его пухлое и краснощёкое лицо напоминало рожи с предвыборных плакатов. Обычно мужчины именно с такими физиономиями рвались в депутаты. Кроме того, человек в белом халате, с густыми бровями и поредевшими рыжими волосами казался скользким и говорил как-то слишком наиграно.

– Меня зовут Герман Борисович, я заведующий этим отделением и введу вас в курс дела, если понадобится. Но пока мне нужны только результаты ваших анализов.

Кристина протянула папку, и доктор принялся изучать бумажки.

– Извините, вас ведь Артём зовут? – сказал врач, не отрывая взгляда от медицинских документов.

– Да, – подтвердил Артём.

– Вы не могли бы выйти ненадолго? – Герман Борисович посмотрел на парня. – Мне нужно осмотреть вашу супругу. Не хочу кого-то смущать.

Артём взглянул на жену, та ответила обеспокоенным взглядом и кивнула. Парень вышел из кабинета.

Оказавшись в коридоре, он осознал, что не может найти себе места. Артём с притопом расхаживал взад-вперёд, пытаясь хоть как-то унять волнение. Если бы всё было нормально, то доктор не задержал бы их так долго и вряд ли стал бы осматривать Кристину. Однако он тянул, а потому Артём очень сильно нервничал.

Спустя какое-то время Герман Борисович открыл дверь и пригласил Артёма войти. Кристина сидела на кушетке в углу и с обеспокоенным видом поправляла футболку. Врач подошёл к рабочему столу и через селекторное устройство вызвал к себе какую-то Катеньку.

Минуту спустя в кабинет вошла дежурная медсестра.

– Катенька, – обратился он к симпатичной молодой блондинке с ярко-накрашенными губами. – Ты не могла бы отвести девушку в тридцать восьмой кабинет для сдачи анализов?

– Да, конечно. Пройдёмте со мной, – она жестом позвала Кристину за собой.

– Но я думал, нам уже ничего не надо сдавать… – удивился Артём. Он посмотрел на супругу и заметил, как у той от волнения мечется взгляд. Ему было не по себе, хотелось обнять и успокоить её. Да и самому не помешало бы прийти в норму.

– Не беспокойтесь вы так. Это стандартная процедура. Специфика нашей работы требует некоторых стандартных процедур.

Артём кивнул Кристине, и она покинула кабинет следом за миловидной Катенькой. Мужчины остались наедине.

3

– Нет, только не это!

Хорошо, что доктор посоветовал присесть, иначе Артём, скорее всего, упал бы. Он мгновенно почувствовал, как ноги налились тяжёлым свинцом, как внизу живота скопилось нечто, что норовило вырваться наружу через один из двух возможных путей. Казалось, весь его мир рухнул в одну секунду.

Артём хотел что-то сказать, наверное, оспорить диагноз, который ему озвучили, но в горле пересохло. Он и не знал, что язык может так прочно прилипать к нёбу. Пару раз парень попытался прокричаться, чтобы голосовые связки наконец смогли заработать, но даже этого ему не удалось. Поэтому он продолжал сидеть напротив доктора, расположившись на стуле с понуро опущенной головой.

Герман Борисович почтительно выжидал. Многолетний опыт научил его разумному поведению при оглашении подобных диагнозов.

Несколько минут спустя Артём всё-таки пришёл в себя. Он с трудом унял дрожь в руках, тяжело сглотнул и после нескольких неудачных попыток заговорил тихим сбивающимся голосом:

– Что мне теперь делать?

Вполне повседневный вопрос, но теперь, когда речь шла о жизни и смерти любимого человека, он вовсе не казался таким уж обыденным. Судя по всему, у Кристины не что иное, как лейкоз или, как ещё называют эту болезнь, лейкемия. Артёму было сложно упорядочить мысли, новость стала шоком. Доктор намеренно отправил Кристину с медсестрой, чтобы сначала рассказать всё мужу, а уж потом поставить перед фактом девушку.

– Действовать, – твёрдо ответил врач. – В таких случаях нет времени на раздумья, я предлагаю не затягивать с курсом химиотерапии и как можно скорее положить вашу жену к нам.

– К вам? Вы имеете в виду вашу больницу?

– Конечно, почему бы и нет? В нашем отделении мы можем предложить самые современные способы лечения, несмотря на то, что находимся не в самом заметном городе страны.

Смущённый вид Артёма заставил врача, на бейдже которого красовалась примечательная фамилия Шнейдер, дать некоторые пояснения.

– Я понимаю, о чём вы думаете. Внешне наш онкодиспансер выглядит достаточно невзрачно, но не судите книгу по обложке. В прошлом году Пензенская область вышла на пятое место по показателям заболеваемости злокачественными новообразованиями. Наш город пропустил вперёд лишь Архангельскую, Брянскую, Сахалинскую области и Мордовию. В связи с этим из бюджета были выделены огромные деньги на новейшее иностранное оборудование, а наши гематологи и онкологи, в том числе и я, прошли стажировку у лучших врачей в Москве. Так что теперь нам нет необходимости направлять больных туда.

Артём слушал доктора и не мог поверить в то, что это происходит наяву, а не в каком-то кошмарном сне. Видя перед собой пухлого мужчину в идеально выбеленном халате, он воспринимал его речь как злой и совсем неуместный розыгрыш.

– Вы уверены в её диагнозе? То есть… Я имею в виду, может, там какая-то ошибка?

Доктор тяжело вздохнул и покачал головой. Он поднял со стола бумаги, принесённые Кристиной, и поправил очки.

– К сожалению, уверен. Конечно, сейчас она повторно сдаст кровь из вены, и мы проведём углубленный анализ, но я тридцать лет работаю в этой сфере. Я просмотрел амбулаторную карту вашей жены, выслушал жалобы. Вы ведь замечали, что в последнее время она часто болела простудными заболеваниями?

Артём не задумывался об этом, но, прокрутив в голове последние полгода, пришёл к выводу, что это действительно так.

– Вы думаете, есть какая-то связь?

– Не всегда, но чаще всего. К тому же Кристина сказала, что пару месяцев назад переболела ангиной.

– Да, но мы никуда не обращались. Антибиотики сделали своё дело, а ЭКГ не выявило каких-либо осложнений на сердце. Врачи сказали, что ей ничто не угрожает.

– Да, в этом-то и проблема. Рак очень коварен. До поры до времени он не подаёт никаких признаков, и мы стараемся обнаружить и бороться с ним на ранних стадиях, когда он наиболее уязвим. В этом нет вашей вины или врачей, что наблюдали Кристину во время ангины. Многие признаки, характерные для рака, подобны сигналам тревоги и для других заболеваний. Порой очень сложно выявить онкологию без углубленного медицинского обследования.

Каждое слово, произнесённое доктором, эхом раздавалось в ушах Артёма. Мысли вертелись в голове беспорядочным потоком, и он никак не мог выудить оттуда нужную. Что он слышал о лейкозе? Где лучшие клиники в мире по лечению этой болезни? Вдруг захотелось убежать из давящих стен больницы и запереться в своём кабинете, включить компьютер и просканировать сеть в поисках того, что выглядело бы куда более обнадёживающе, чем невзрачное здание, напоминающее лечебное заведение только благодаря наличию людей в белых халатах.

– У вашей жены наблюдаются все признаки болезни: бледность кожи, утомляемость и увеличенная печень, – продолжал говорить доктор Шнейдер, не обращая внимания на состояние Артёма. – Про анализ крови я молчу. Это основной показатель.

– Увеличенная печень?

– Да, при пальпации это легко определить.

Доктор наконец перестал осыпать ужасами и замолчал, дав Артёму возможность обдумать услышанное.

– Каковы наши шансы? – спросил Артём. Он заведомо сказал «наши», потому что знал: без Кристины его жизнь не будет иметь смысла.

Казалось, доктору не было дела до выбранных парнем местоимений.

– К сожалению, – ответил он, – мне пришлось озвучивать подобные диагнозы не одну сотню раз, и я всегда пытаюсь быть максимально честен с людьми. Пока нет вашей супруги, я могу сказать точно, что шансы на успех есть, хотя болезнь, скорее всего, сильно запущена. Я скажу точнее после того, как мы получим результаты анализов из нашей лаборатории. Но… Артём, как мужчина и муж, вы должны кое-что иметь в виду.

Доктор замолчал и задумчиво уставился в окно, как будто нарочно затягивая монолог. Впервые за всё время он сцепил пальцы в замок и вроде как занервничал. «Всё, что сказано до “но” – лошадиное дерьмо», – подумал Артём, не до конца осознавая, где он мог это слышать.

– Но что? – спросил он в нетерпении.

– Но, как вы понимаете, это потребует немалых финансовых затрат. К сожалению, лечение, которое имеет шансы на успех, стоит очень дорого. По крайней мере, в наше время. Может, в будущем что-то поменяется, а пока мы ничего не можем поделать с дороговизной препаратов и процедур, которые необходимы вашей жене. Я могу вам предложить лечение при поддержке государственной программы, но шансы увеличатся в разы, если вы согласитесь на платную палату.

Артём окинул взглядом доктора сверху вниз. На вид около шестидесяти, гладко выбритый, розовощёкий и полный, что слегка его молодило. Накрахмаленный, чуть ли не хрустящий халат идеально сидел на тучной фигуре. Очки в золотой оправе не из дешёвых, а уж часы на правой руке – тем более. Да и обстановка в кабинете была соответствующей. Этот врач однозначно неплохо зарабатывал на чужом горе, но сейчас Артёму было плевать. Да хоть все деньги мира – лишь бы Кристина жила, только бы доктор смог помочь им.

– Деньги для меня не проблема, – наконец выпалил Артём. По собственному опыту он знал, что подобное нельзя говорить людям, которые пытаются тебе что-то впарить. Однако сейчас речь шла о его жене, и если ему впаривали её жизнь, то Артём готов был отдать всё, что имел.

– Я говорю об очень больших деньгах, Артём.

– Каких именно деньгах?

– Речь о десятках тысяч долларов.

– Неважно. Я достану их. Вы гарантируете мне, что всё получится?

Доктор едва заметно скривил рот, чем вынудил собеседника смутиться. Невозможно было понять, какие чувства испытывал этот толстый упырь. Артём недоумевал, откуда взялась такая неприязнь к вроде бы хорошему врачу (вероятно, образ униженного старика достаточно прочно засел в подсознании), но ничего не мог с собой поделать. Захотелось вдруг перекинуться через стол и настучать доктору Шнейдеру по его поросячьей роже. Но этот порыв Артём сдержал. Да и не смог бы он никому сейчас причинить вреда. Он был так подавлен, что не мог справиться с собственным весом. Вряд ли мог даже подняться со стула.

– Для того чтобы давать гарантии, мне надо досконально изучить состояние вашей жены, провести все необходимые анализы. Скорее всего, придётся прибегнуть к стернальной пункции.

– Это ещё что такое?

– Мы сделаем прокол грудины, возьмём на анализ костный мозг и изучим его клеточный состав. Подобный способ позволит подобрать нам наиболее подходящий метод лечения вашей супруги. Благо она достаточно молода, чтобы всё это перенести.

Господи, как всё это ужасно звучало!

– И как же мне быть? – спросил Артём. – Как я должен сказать ей об этом? От ваших слов мне становится страшно, не говоря уже о Кристине.

Доктор посмотрел сочувствующе. На этот раз вид у него был искренний.

– Если вы не можете, ей могу сообщить я.

Артём обдумал предложение врача. Он до сих пор не мог поверить в то, что судьба свела его с раком. Он знал, что эта болезнь существовала, она выкашивала год за годом тысячи людей, но все они были где-то там, далеко за горизонтом их счастливой семейной жизни. А теперь в личное пространство Артёма вошла болезнь, о которой все слышали, но ничего толком никто не знал и, главное, не хотел знать.

До тех пор, пока это не касалось лично их.

Как же было страшно. Как сказать обо всём Кристине?

Его Крис всю жизнь была беззащитной девочкой, по крайней мере, с тех пор, как они познакомились. Её наивность не знала предела, её жизнерадостность оказывалась заразительной для всех, кто её окружал. Она могла найти позитив там, где его никогда не было и не могло быть. И именно эти качества Кристины позволяли Артёму бесконечно любить её всем сердцем.

Он должен сообщить ей сам, чего бы это ни стоило.

– Нет, – сказал Артём доктору после затянувшейся паузы. – Эту новость сообщить должен я.

– Понимаю, – доктор кивнул. – Если вы не против, я хочу дать вам совет. Позволите?

– Конечно. Что мне ещё остаётся? – Артём оставался на месте, хотя ему не терпелось выйти из кабинета.

– Вы должны настроить её на борьбу. Заставьте вашу супругу верить в успех. Она должна быть уверена, что будет жить и что вы будете всё это время рядом с ней, не бросите её ни при каких обстоятельствах. Внушите ей это. Я наблюдал много смертей, но видел и много чудесных спасений, когда люди выкарабкивались из самых, казалось бы, безнадёжных ситуаций. Я верю в то, что человек способен выжить даже тогда, когда никто на это не рассчитывает. Если Кристина сама себя уверит в том, что ей это нужно, шансы гораздо выше. Дело не только в моей вере. Давно замечено, что стресс пагубно влияет на онкобольных. Окружите её заботой и любовью, не давайте унывать, и шансы значительно увеличатся.

Да, такое Артём уже слышал. И вроде кто-то говорил что-то подобное, когда его отец лежал в палате интенсивной терапии после обширного инсульта. Но того не надо было ни в чём убеждать, он сам противостоял надвигающейся смерти, боролся изо всех сил.

– Спасибо за всё, Герман Борисович, – сказал Артём, вставая со стула. Трясущимися руками он собрал со стола документы и уложил их обратно в папку. – Если вы не против, я заберу жену и обсужу всё с ней. Мы решим, как поступить.

Доктор тоже встал и протянул Артёму визитку.

– Не забудьте, чем скорее вы сюда вернётесь, тем лучше. Не затягивайте. Думаю, вам лучше рассказать всё подальше от больничных стен, так ей будет легче принять… э… – доктор замялся, – информацию. Всего хорошего и звоните, как всё обсудите.

Когда Артем подошёл к двери, сердце начало колошматить внутри, словно птица в силках, пульс зашкаливал, а дыхание стало сбивчивым.

Боже, он совсем забыл!

– Что-то ещё? – поинтересовался врач, когда Артём развернулся к нему.

– Она вам не сказала?

– О чём?

– Кристина беременна.

Похоже, доктор был ошеломлён этой новостью.

– Кто? Ваша жена?

– Да.

– Об этом она умолчала, – На этот раз даже врач, сотни раз выносящий смертный приговор своим пациентам, кажется, не смог совладать с собой. Он плюхнулся в кресло, отчего то натужно скрипнуло, потом опять заключил пальцы рук в замок. – Какой у неё срок?

– Пять недель, – сказал Артём.

– Ох-ох-о-ох… – видимо, человеческие чувства Шнейдеру были не чужды.

Мужчина ещё пару раз вздохнул, затем посмотрел Артёму в глаза. Он явно обдумывал то, что стоит говорить.

– Доктор, не томите. Мы очень хотели этого ребёнка, но у нас уже есть один. Дочь. И если вопрос стоит между месячным плодом и Кристиной, я знаю, какой сделаю выбор.

– Да, понимаю. На самом деле очень редко к нам попадают беременные женщины, тем более на такой ранней стадии. Позже, на втором и третьем семестре, мы легко спасаем жизни детей. Удивительно, но плацента чудесным образом защищает плод от химических препаратов, даже самых сильных. Однако в данном случае я вынужден не просто рекомендовать, а требовать прерывания беременности. Плацента ещё толком не сформировалась и не сможет уберечь дитя от вредных воздействий химии. Мне очень жаль.

Мир Артёма не просто рухнул, он развалился на тысячи мелких кусочков, и чтобы собрать его обратно, предстояло совершить нечто невозможное.

Он вышел из кабинета и прежде, чем найти Кристину, выбежал на улицу. Его вырвало прямо на свежескошенный газон возле здания приёмного отделения. Никогда раньше он не испытывал того, что пришлось пережить в этот день. Чувство безысходности, которое вселило в него посещение онкодиспансера, полностью овладело парнем. Всего несколько дней назад Артём считал себя одним из счастливейших людей на земле, и вот теперь он здесь, один из несчастнейших. Стоял посреди газона согнутый пополам, не обращая внимания на снующих мимо людей и сдерживая всё новые и новые рвотные позывы.

Тем не менее самое тяжёлое было впереди. Предстоял разговор с Кристиной, и перед тем, как Артём его начнёт, необходимо привести в порядок собственные мысли, совладать со своими страхами и отчаянием.

Поэтому для начала хорошо бы убедить в успехе лечения себя, а уж потом жену.

4

Выйдя из процедурного кабинета, Кристина растерялась и принялась искать мужа. Не найдя его, девушка позвонила. Артём объяснил, где находится.

Увидев парня, сидевшего на обшарпанной деревянной лавочке, Кристина улыбнулась. «Боже, до чего же она красива», – подумал Артём. Длинные белые волосы небрежно развевались на ветру, отчего ей приходилось постоянно поправлять их. Светло-голубые джинсы плотно сидели на чуть пухлых бёдрах, которые Артём просто обожал. В дополнение ко всему белая футболка выгодно обтягивала грудь.

Но самое большое значение для Артёма всё равно имела улыбка супруги. Видя её, он словно окунался в океан, полностью в нём растворяясь. Здесь, в тени деревьев, эта улыбка один в один походила на ту, которая сразила его несколько лет назад в комнате университетского общежития. Теперь уверенность Артёма ослабла. Перед мысленным взором предстало неизбежное. Он понял, что сейчас произойдёт нечто непоправимое, и одному Богу известно, когда вот такую искреннюю улыбку Артём увидит в следующий раз.

Как только Кристина приблизилась, он почувствовал неприятное ощущение где-то в уголках глаз. Неужели он сейчас заплачет? Неужели это действительно может произойти с ним, тридцатидвухлетним, уверенным в себе мужчиной? Когда подобное было в последний раз? Артём даже вспомнить не мог. Нет. Он этого не допустит. Она ни разу не видела его слёз и если теперь он даст слабину, Кристина всё поймёт.

Артём взял себя в руки, заставил улыбнуться и спросил:

– Что, потеряла меня?

– Даже немного испугалась, уж не бросил ли ты меня.

Кристина присела рядом на лавочку. Она уставилась на мужа гипнотизирующим, почти змеиным взглядом голубых глаз.

Артём сделал серьёзный вид. Как ни пытался себя заставить, он так и не смог больше улыбнуться или хотя бы выглядеть непринуждённо.

– Никогда и ни за что, родная, – сдавленно прохрипел он.

Артём смотрел в глаза Кристины. Её улыбка мигом сошла на нет, превратив лицо в некое подобие высеченного из камня изваяния. Именно в тот момент девушка всё поняла, причём ещё до того, как Артём рассказал об их совсем не радужных перспективах.

А после были долгие, казавшиеся вечностью, объяснения. Горькие слёзы девушки, её истеричный плач, признания в любви Артёма. Его попытки успокоить жену, обещания в успехе лечения и ещё много всего, что по итогу оказалось совершенно бесполезным. Кристина не то чтобы не слушала, она не слышала.

Девушка плакала, Артём её обнимал, она рыдала, а он в это время изо всех сил старался не заплакать сам. Кристина, не отдавая отчёт собственным действиям, продолжала держаться за живот, словно чувствовала угрозу малышу. Когда пришло время и Артём сказал про аборт, несчастная девушка истерично закричала, да так громко, что мужу пришлось прикрыть её рот рукой. На крик обернулись все, кто был в радиусе ста метров. Люди таращились на пару, пытаясь понять, что же такого случилось в молодой семье.

Ничего особенного, просто вокруг их семейной идиллии разило тошнотворным смрадом смерти.

По-прежнему прикрывая ладонью рот Кристины, в какой-то момент Артём понял, что она больше не кричит. Тогда он аккуратно убрал руку от её лица, обнял супругу и крепко сжимал в объятиях до тех пор, пока она окончательно не успокоилась.

Мимо шёл молодой парень, похожий на живого мертвеца из фильмов про зомби. Он с трудом передвигался, опираясь на костыли. Вдруг парнишка остановился и с сожалением посмотрел на молодых людей. Казалось, бедолага больше испытывал сострадание к Абрамовым, чем жалость к себе. Выдержав в таком положении несколько секунд, с тоской в глазах он двинулся дальше. Сопровождавшая парня женщина принялась ему что-то нашёптывать.

Лысая девочка, оказавшаяся неподалёку, с грустью помотала головой и быстрым шагом исчезла за углом, словно чего-то испугалась. Артём понимал, чего именно. Все они когда-то были на месте Кристины, и добрая половина этих несчастных теперь гнили живьём, пожираемые одной из самых страшных болезней двадцать первого века.

Всех этих людей – проходящих мальчиков и девочек, женщин и мужчин, выглядывающих из окон больницы стариков, объединяло одно: им было жаль молодую и красивую девушку, но гораздо больше они боялись за себя, глядя на неё. Ей только предстояло понять, что такое рак, они же были уже слишком хорошо с ним знакомы.

Спустя время, может, полчаса или час, Кристина перестала рыдать. От всего её страдальческого образа остались лишь редкие всхлипы. Тушь потекла, и лицо покрылось чёрными разводами, спускающимися от глаз подобно изогнутым руслам рек на картах. Трясущиеся губы и содрогавшееся тело говорили Артёму об одном: пора прекращать истерику любимой.

Он нежно вытер слёзы девушки, достал из её сумки влажные салфетки и как мог очистил лицо от туши. Затем, нежно и любя поцеловав её, уверенно изложил свой план, который наспех накидал в голове.

В эти три минуты Артём постарался выглядеть максимально убедительным. Как никак, им предстояла борьба с одним из самых опасных врагов человечества.

5

Когда чета Абрамовых подходила к машине, старушки, торгующие чаем из термоса и булочками из корзин, больше не желали им здоровья. Мысленно Артём порадовался их молчанию. Он понятия не имел, как отреагирует на доброжелательность людей после всего пережитого за последний час.

По дороге к матери Артёма, которой они оставили Дашу, Кристина не вымолвила ни слова. Всё это время она казалась отрешённой от реальности. Пару раз парень пытался заговорить, но девушка не реагировала. Она смотрела в окно пустым взглядом, и отстранялась даже от попыток мужа прикоснуться к ней.

Артёму было неловко.

Впервые со дня их встречи он не знал, как и с какой стороны подойти к Кристине, как подобрать слова. В конце концов, бросив эту затею, парень уставился вперёд и старался больше не отвлекаться от дороги.

Так, весь путь до района Спутника Абрамовы проехали в тишине, нарушаемой лишь мерным гудением кондиционера.

Артём не знал, как сообщить страшную новость матери. Ей было почти шестьдесят, и крепким здоровьем она никогда не отличалась. Давление женщины постоянно скакало, а учитывая, что невестку она любила как собственную дочь, такие известия следовало излагать крайне аккуратно. Артём волновался. Он знал, что матери нельзя нервничать, но держать её в неведении тоже не мог. Он был обязан всё рассказать.

Квартиру в одном из относительно новых районов Пензы Артём купил маме через полгода после смерти отца. Пока папа был жив, родители ни при каких условиях не хотели уезжать из родной деревни. Отец не усидел бы в четырёх стенах и дня. Ему, мужику старой закалки, было жизненно необходимо возиться во дворе, копошиться в сарае, что-то вечно ремонтировать в гараже. Кроме того, он не мог представить жизнь без ежедневного и почти священного ритуала: кормления куриц. Со временем родители Артёма перестали держать скотину, но вот неприхотливых домашних птиц оставили. А ещё папа был в восторге от постоянного ремонта ветхого дома, который разваливался буквально на глазах.

Когда у отца случился правосторонний инсульт, он умер не сразу. Врачи прогнозировали смерть через неделю, максимум через две. Однако папа продержался четыре месяца, чем вызвал изумление медиков. Ему было немногим больше пятидесяти пяти, но за годы непростой сельской жизни здоровье заметно пошатнулось. И всё же после удара папа не переставал сопротивляться и помутнению сознания, и физическому бессилию. Он даже пытался говорить, хотя испытывал серьёзные проблемы с речевым аппаратом.

В те месяцы Артём часто приезжал к матери помогать по хозяйству, но всегда ненадолго. В их старом доме не было интернета, а без него сын не имел возможности работать. Мама всё ещё надеялась, что отец выкарабкается, знала его характер. Помнится, как горько она рыдала, когда они сидели на крыльце, отремонтированном Артёмом. И всё же смогла тогда вызвать улыбку на лице сына, сквозь слёзы заявив:

– Артём, я никуда не поеду. Ты же знаешь, твой отец – тот ещё осёл. Он даже инсульту не даст собой помыкать.

Артём прекрасно понимал, о чём шла речь, и поэтому особо не настаивал, когда мама отказалась переезжать в город.

Когда же отец всё-таки скончался, женщина наконец сдалась. Почти все её подруги и знакомые либо покинули деревню, либо умерли, а единственный сын жил теперь в Пензе, в сорока километрах от дома. За бесценок Артём продал родительский участок и купил матери двухкомнатную квартиру в новом доме в Спутнике. Он выбрал район неслучайно: яркие цветные дома и широкая набережная с её фонтанами и чудесными видами должны были благоприятно повлиять на одинокую вдову. Но главное, неподалёку от маминой новой квартиры жила теперь её старая подруга, переехавшая туда за год до этого. Мама как-то обмолвилась, что после переезда Лиды в город теперь и пообщаться не с кем.

Таким образом, Артём разом убил двух зайцев. В тот день, когда мама переступила порог новой, обставленной добротной мебелью квартиры, она лила слёзы чуть ли не до вечера. Женщина никак не могла поверить и дивилась, каких успехов достиг её сын благодаря уму и трудолюбию. В её голову никак не укладывалось, как так быстро произошло, что он может позволить так просто купить шикарное (в её представлении) жильё для своей матери.

Сам Артём смотрел на всё это с чувством сожаления. Первоклассный ремонт и хороший район не могли стереть горечь невосполнимой потери. Отца не стало, а его Артём любил гораздо сильнее матери. Именно отец воспитал в нём мужчину, способного к самостоятельному существованию. Именно на отца Артём равнялся и во всём брал с него пример.

Мама всё продолжала жаловаться, исследуя метр за метром новой жилплощади. Мол, сын зря потратил столько денег и ей, старухе, достаточно одной комнаты, чтобы коротать время до смерти. Артём же с улыбкой на губах поспешил возразить ей:

– Мама, а где, по-твоему, я буду спать, когда приеду в гости? К тому же здесь есть вай-фай, так что так просто ты от меня не отделаешься. Да и внуков надо будет где-то расположить, когда появятся.

Женщину эти аргументы устроили, особенно последний. О внуках и она, и покойный муж мечтали давно, вот только сын с невесткой всё затягивали. В тот день женщина ещё не знала, как и сам Артём, что Кристина только-только забеременела Дашей.

Так или иначе маме не было необходимости возиться с хозяйством. Теперь у неё имелось комфортабельное жильё с кучей магазинов в шаговой доступности. А вечера она коротала на красивой набережной Суры, куда могла легко дойти за десять минут.

Когда Артём припарковал машину возле малиновой многоэтажки, Кристина задумчиво глядела перед собой. Муж не торопил её, просто сидел рядом.

Наконец девушка сама нарушила тишину и заговорила хриплым голосом:

– Мы не должны говорить твоей маме о ребёнке. Про болезнь – да, про аборт – ни в коем случае.

Артём пришёл к тому же выводу.

– Согласен, это будет лишним. Ты пойдёшь или хочешь остаться в машине?

Кристина медленно повернула голову и посмотрела на него. Её огромные голубые глаза были сухими впервые за несколько часов.

– Ты меня уже хоронишь? – спросила она изменившимся тоном и – о чудо! – улыбнулась. Пусть едва заметно, пусть не совсем той улыбкой, какой обычно озаряла его жизнь, но этот вопрос выглядел как шутка. А шутки были свойственны его жене.

Парень улыбнулся в ответ.

– Ни в коем случае, моя хорошая. У нас впереди ещё целая жизнь. У нас!

Несколько мгновений спустя, не отрывая друг от друга взглядов, молодые люди обнялись и принялись долго и страстно целоваться, словно на первых свиданиях. Артёму эти прелюдии напомнили времена студенчества, когда вот так он чуть ли не каждый вечер позволял себе наслаждаться обществом девушки, которая впоследствии стала его женой.

В порыве страсти, совсем потеряв голову, супруги почти перебрались на заднее сиденье. Артём не понимал, как такое возможно после того, что они узнали сегодня. Ещё час назад он пытался закрыть рот Кристины, чтобы заглушить дикий вопль, а теперь уже целует её губы, встречается своим языком с её и готов раздеть и взять любимую прямо здесь. Тонированные стёкла вполне позволят им устроить продолжение даже при ярком солнечном свете. И скорее всего, так бы и случилось, если бы у Артёма на телефоне не заиграло громкое гитарное соло.

Louna.

Значит, мама.

– Артём, вы поднимаетесь или так и будете там стоять? Я вижу, что твой трактор уже возле подъезда. Поднимайтесь давайте, я к вашему приезду кое-что приготовила.

Все мамы – такие мамы.

– Уже идём.

6

Кое-чем оказались любимые всей семьёй мамины манты, запах которых дразнил обоняние уже при входе. Мама не поленилась сварить компот из малины, заблаговременно его охладила, а в придачу напекла на десерт ещё и блинов с творогом.

Артём с Дашей наелись от живота, хотя у малышки было своё индивидуальное меню. Кристина чуть пожевала лишь для приличия и за столом была весьма немногословна. Та жизненная энергия, которая проснулась в ней в машине, рассеялась без следа. Мама Артёма заметила угнетённое состояние невестки, но ничего не сказала.

После того как девочки ушли, сын остался с женщиной наедине.

Только теперь он заметил, как постарела мама за последние годы. Артёму вдруг стало стыдно, что пока всё в его жизни складывалось удачно, он даже не обращал на неё внимания. И дело было не только в возрасте женщины. Для мамы Артёма старость – далеко не единственный фактор, что угнетал её. Морщин на лице и седины в волосах добавило одиночество – неизбежный и не самый лучший спутник после смерти мужа.

Артём изо всех сил пытался видеться с ней чаще. Приглашал в гости на выходные, иногда приезжал сам, жертвуя пьяными посиделками с друзьями и коллегами по работе. Однако как он ни старался, ничто не могло поменять того, что теперь мама жила в одиночестве. Ворчливого, но любящего мужа женщина лишилась.

А ведь Артём помнил времена, когда она была совсем молодой, красивой и стройной девушкой. Никогда бы не подумал, что годы способны сотворить с ней подобное – опустить веки, безжалостно расширить талию и согнуть спину. Артём даже не понял, когда она перестала красить волосы, сдавшись их седине. Парень нервно подёргивал ногой, пытаясь понять, почему мама больше не следит за собой. Неужели он так переживал из-за смерти отца, что совсем не заметил изменений в ней?

Лучше бы обо всём этом не думать. Но у Артёма не получалось.

Кристина играла с Дашей в комнате, когда он за чашкой чая рассказал матери о заболевании невестки. Артём, как они и договорились с женой, умолчал про беременность и предстоящий в связи с этим аборт.

На удивление мама не заплакала, хотя новости дались ей нелегко. Слушая рассказ Артёма, она то и дело придерживалась за сердце, громко вздыхала и даже махала перед лицом ладонью, чтобы прийти в себя. Артём искренне переживал, всё ли с ней в порядке и как бы не случилось чего непоправимого.

Однако мама оказалась крепче, чем выглядела. После расспросов о возможном лечении, о шансах на успех и о докторе, с которым общался её сын, женщина вынесла свой вердикт. Она уверенно заявила, что Кристина будет жить и что сейчас ей как никогда нужна поддержка любящего мужа, что он, Артём, не имеет права опускать руки, даже если жена прекратит борьбу.

В этой женщине парень узнал бывалую и строгую училку. Мама проработала в сельской школе всю жизнь и знала, как приструнить детей. Артём для неё навсегда останется ребёнком, и общалась она с ним соответствующе.

Сына речь матери воодушевила, особенно после того, как та устроила жёсткий разнос Кристине за пессимистичный настрой. Едва Артём закончил свой рассказ, как свекровь вызвала на ковёр невестку. Её слова и шутливые угрозы шквалом осыпались на девушку, не дав Абрамовым понять, как она умудрилась печальные вести превратить в нечто забавное. Супруги даже немного посмеялись и на несколько секунд, казалось, забыли о страхе.

– Дочка, – сказала мама в заключение, – даже не думай покидать моего сына, у него кроме тебя и Даши никого не осталось. Я уже слишком стара, чтобы подбирать за ним носки, разбросанные по дому.

Квартиру матери супруги покинули в приподнятом настроении, и Артём предложил Кристине вместе с дочкой пройтись по набережной. Удивительно, но та согласилась, и на короткий срок они вновь стали похожи на обычную семью.

Пройдясь вдоль реки, смочив руки в прохладной воде фонтана и прокатившись на колесе обозрения, Абрамовы направились к машине. Радости Даши от таких приключений не было предела. Ребёнку всегда легче радоваться мелочам, особенно в том возрасте, когда не осознаёшь тягостей взрослой жизни.

По пути домой Артём думал о будущей ночи. Ему предстояло изрядно потрудиться в поисках ответов на вопросы о лейкозе, о способах лечения, о лучших клиниках в мире, специализирующихся в этой области.

И о необходимой сумме денег.

7

По приезду домой Артём сам выполнил все вечерние ритуалы, ставшие в их семье своеобразной традицией с рождением ребёнка. Парень сознавал, как тяжело сейчас Кристине. Слабость не проходила, а после напряжённого дня и утомительной прогулки, она легла на кровать и больше не вставала. Хотя заснуть не удавалось.

За это время отец семейства покормил Дашу, пусть она и не особо хотела есть после бабушкиных угощений. Затем искупал девочку и уложил спать, спев «Мышку» из репертуара Чижа. Благо дочка угодила в объятия Морфея почти мгновенно.

Кристина поблагодарила мужа за заботу о дочери и о ней самой. После, не произнося ни слова, она ворочалась в постели часа два, время от времени жалостливо всхлипывая в темноте. Артём уже не знал, как её успокаивать, и после нескольких попыток бросил это занятие. В то же время он запретил ей заходить в интернет в поисках статей о лейкозе и способах борьбы с ним. Парень пообещал целиком и полностью взять на себя обязанности по её лечению, а зная её мнительность, просто не мог допустить неправильного толкования гигабайтов информации, что могла предоставить сеть.

К полуночи девушка наконец сдалась и уснула. Артём покинул постель и отправился туда, где ему лучше всего думалось.

Кабинет Артёма, как и их с Кристиной спальня, располагался на втором этаже дома. Обставленный по личному усмотрению хозяина, он был единственным местом во вселенной, где Артём полностью отстранялся от этого мира. В кабинете он работал, иногда читал и, главное, мог позволить себе играть в приставку, которую ненавидела жена.

У Артёма была даже своя мини-библиотека, состоявшая в основном из книг по программированию и информатике. Но не чурался он и исторических романов, что очень несвойственно для людей его профессии. В основном к ним относились книги Пикуля, а также другие, связанные с историей двадцатого века. Особенно Артёма увлекала Вторая мировая война.

На одной из стен, оклеенных светло-зелёными обоями, висели портреты выдающихся полководцев Великой Отечественной: Жукова, Василевского и Рокоссовского – уважаемых и почитаемых Артёмом стратегов, чьими решительными действиями он всегда восхищался. На той же стене, к удовольствию хозяина дома и к удивлению всех, кому довелось побывать в кабинете, висело ещё две картины. Одна – с изображением Дейенерис Таргариен, другая – с Тирионом Ланнистером. Любимые персонажи «Игры престолов» были профессионально нарисованы маслом на заказ, и Артём очень гордился тем, что в интернете ни одной похожей картинки найти не сумел.

Супруга всегда в шутку ревновала его к королеве драконов и утверждала, что Артём выбрал Кристину себе в жёны исключительно из схожести с Эмилией Кларк. Сходство действительно присутствовало. Его Крис, как и актриса в сериале, имела пусть не серебряные, но натуральные белые волосы. В довесок к голубым глазам и пухлым губам она даже имела схожее телосложение: невысокий рост, широкие бёдра и налитую грудь. Артём сам не замечал этого, пока она ему не намекнула. Долго они тогда смеялись, а потом Кристина устроила что-то вроде ролевых игр, где она в шутку изображала мать драконов.

Артём вспомнил, с какой заботой и пониманием девушка относилась к его деятельности. Она будто чувствовала, как важно ему сосредоточиться на работе и сколько времени в сутки необходимо для уединения. Никогда не отвлекала мужа, даже если нуждалась в помощи по дому. Она терпеливо выжидала и только тогда, когда Артём покидал кабинет, могла обратиться к нему с какой-либо просьбой. А ведь он мог не выходить оттуда больше десяти часов кряду, игнорируя приёмы пищи и отлучаясь только в туалет. Кристина просто знала, что так надо и всё. В этом была вся она, и никого другого рядом с собой Артём представить не мог.

Остаток той ночи, когда Артём воодушевлённо погрузился в изучение лейкоза, оказался длинным и продуктивным. Вначале он заглянул в википедию, потом потратил несколько часов на переходы по бесконечным ссылкам и чтение нужных статей. Всю полезную информацию Артём конспектировал в блокнот, выписывал выдержки из научных и медицинских статей, адреса и номера, чтобы наутро всё хорошенько обдумать, выбрать нужное направление и следовать этим маршрутом. Примечательно, что насчёт новейшего оборудования и хороших гематологов в Пензенском онкодиспансере доктор Шнейдер не соврал. Поэтому нужные сведения из этих статей Артём тоже пометил. Он твёрдо решил держать курс на исцеление жены, во что бы то ни стало. Без неё не может быть его, и точка!

К шести утра всё, что волновало парня последние сутки, было упорядочено, расписано на страницах записной книжки. Теперь им с Кристиной осталось отобрать нужное, отсеять лишнее и двигаться дальше, навстречу выздоровлению. В ту ночь он наивно полагал, что им удастся победить болезнь, поставить, как говорится, рак раком.

Но сначала предстояло кое-что ещё.

Номер и адрес клиники, где быстро, безопасно и за серьёзную цену делали аборт, Артём записал в самом конце, перед тем, как лёг спать.

1

Утро началось в напряжении.

Когда Артём услышал звуки посуды, доносившиеся с кухни, он едва смог поднять веки. После долгих ночных изысканий отсутствие полноценного сна сказалось на самочувствии. Кристина выглядела ещё хуже прежнего: кожа была бледной, на лице остались мятые следы от подушки, глаза покраснели, а плечи поникли. Пока она готовила завтрак, не проронила ни слова. Казалось, девушка вновь ушла в себя.

Только Даша пребывала в своей стихии – радостно и безмятежно выносила мозг родителям. Хорошо, что она ничего тогда не понимала.

За кружкой кофе Артём вкратце рассказал Кристине о результатах ночной поисковой деятельности. Девушка слушала без особого энтузиазма, и мужу это очень не нравилось. Артём понимал, что уныние до добра не доведёт. Ему предстояло внушить супруге, что если так будет продолжаться и дальше, то далеко они не уйдут. Хотелось в очередной раз прочитать нотации жене, но озвучивать свои мысли при дочери Артём не стал.

Когда Абрамовы позавтракали, прибыла Ирина Сергеевна – няня, которую они нанимали для Даши. Женщина работала у них ещё с полуторагодовалого возраста девочки и за это время зарекомендовала себя хорошим специалистом. Несколько лет назад Ирина Сергеевна вышла на пенсию, её собственная дочь с мужем и детьми переехала в другой город, поэтому месяц посидев дома, она нашла неплохой способ заработка. Дашина няня всю жизнь проработала воспитателем в детском саду, и общение с детьми давалось ей очень легко. Для неё воспитание чужих малышей являлось не столько работой, сколько призванием. Даша, не особо жалующая чужих дядь и тёть, всем сердцем полюбила Ирину Сергеевну и теперь, когда та долго не приходила, задавала наводящие вопросы.

Попрощавшись с дочерью, молодые родители направились на проспект Строителей, 37А – тот самый адрес, с которым будет связана их жизнь в ближайшее время. Артём всю дорогу рассказывал Кристине об успехах лечения лейкоза, о нескольких хороших клиниках в Германии, Турции, Испании и Израиле. Затем, осознав, что жена его толком не слушает, Артём нашёл удобное место, остановил машину и заглушил двигатель.

– Что случилось? – поинтересовалась Кристина. Она посмотрела на мужа, но взгляд проходил сквозь него.

– А ты не понимаешь?

– Не особо.

– Послушай, – как можно спокойнее постарался сказать Артём, – если сейчас диагноз подтвердится, то нам нужно сразу же начинать лечение. Немедленно, понимаешь, Крис?

Девушка молчала, лишь хлопала ресницами да время от времени хваталась за нос, будто старалась сдержать слёзы.

Артём не собирался останавливаться:

– И лечение не будет успешным, если ты не настроишься на выздоровление. Я уже настроился, Крис! Я люблю тебя и не собираюсь терять. Я сделаю всё, чтобы мы зажили прежней жизнью, потому что не представляю себя без тебя. Кроме того, у нас есть Даша, ты не забыла об этом?

Кристина всё-таки сорвалась и заплакала – то ли её затронули слова мужа, то ли она думала о болезни. Девушка поправила распущенные волосы, спадавшие на лицо, и отрицательно покачала головой, давая знак, что помнит о дочери.

Артём не спускал глаз с жены:

– Нет, милая, я хочу, чтобы ты сказала мне. Говори.

– Я… Я… Не забыла, – говорить девушке мешали тихие всхлипы. Её голова теперь опустилась, а руки крепко сжимались в кулаки.

– Не забыла что? – не унимался Артём.

– Не забыла, что у нас есть дочь. Но… Артём, а вдруг ничего не получится? Ты понимаешь, что мне страшно? Я имею в виду…

Артём улыбнулся и взял супругу за руку. Чувствовалось, как напряжено её тело, как тяжело даются ей слова. За окном начинался дождь, и капли воды легонько стучали по корпусу машины.

– Всё получится. И раз ты всё ещё помнишь, то подумай вот о чём. Девочке нужна мать, мне нужна жена. И мы никогда тебя не бросим, мы не хотим тебя терять. Мы будем с тобой, а ты должна быть с нами. Иначе никак!

Кристина шмыгнула носом, вытерла слёзы и посмотрела в глаза мужу.

Артём продолжил:

– Без тебя мы с Дашей не справимся. Ты нам нужна, нам нужна твоя вера в успех, твоя обычная и заразительная жизнерадостность, сумасшедшие причуды, которые мы так любим.

На этот раз девушка не смогла сдержать улыбку. Она прекрасно понимала, что имеет в виду муж.

Артём обожал Кристину за то, что она всегда и везде оставалась собой, а именно бесшабашной и неугомонной девчонкой. Без преувеличения. Его очаровательная, самая красивая в мире жена могла начать глупо пританцовывать прямо посреди улицы, если рядом проезжала машина с понравившейся ей музыкой. Кристина единственная из всех, кого он знал, могла себе позволить безудержно смеяться в кинотеатре, если ей показалась забавной какая-то сцена в фильме. Причём девушке было всё равно, что остальные люди в зале молчали и сосредоточенно пялились в экран. Если Кристина считала сцену смешной и начинала хихикать (а она именно хихикала, а не смеялась), то уже ничто не могло её остановить. При этом остальные зрители, сначала лишь оборачивались и поглядывали на неё, а потом начинали хохотать вместе с ней. Всегда, когда подобное происходило, Артём знал: люди в зале смеются не из-за кино, их заставлял хохотать заразительный смех его жены. Невольно он и сам начинал глупо ржать.

Или тот случай с воздушными шарами на Фонтанной площади, чуть ли ни в самом центре города. Кристина купила два десятка цветных шариков, надутых гелием, и принялась просто, без всякой причины раздавать угрюмым прохожим. Артём сидел рядом на лавочке и не верил своим глазам. К тому времени он привык к выходкам супруги, но его поразила реакция незнакомых людей. Совершенно посторонние, кто-то загруженный работой, другие – внутренними переживаниями, а третьи – вообще сами по себе не особо приветливые, но все до единого брали шары, и лица их тут же преображались. Люди восхищались добротой и приветливостью странной девушки, с улыбкой до ушей о чём-то с ней беседовали и уходили, казалось, совершенно другими.

Такая его Кристина. Такой он любит её и потому усердно просит продолжать оставаться собой, несмотря на страшный диагноз.

Кристина выслушала мужа и, в конце концов, даже выдавила нечто, похожее на смешок.

«Иногда она и впрямь бывает странной».

– Ладно, – тихо сказала девушка. – Я постараюсь. Это тяжело, Артём. Ты понимаешь, каково мне сейчас?

– Так же, как и мне. Ты же не думаешь, что твоя болезнь – это не моя болезнь?

– Не дай бог!

– Крис, ты мне НУЖНА.

Она ещё раз посмотрела в глаза мужа и крепко-крепко обняла его.

– И ты мне очень нужен.

2

Когда Абрамовы вновь посетили гематологическое отделение, Герман Борисович подтвердил все самые страшные опасения Артёма. Из его слов следовало, что у Кристины подтверждённый острый лейкоз и, судя по количеству неких бластов, обнаруженных в её крови, болезнь зашла довольно далеко и развивается катастрофически быстрыми темпами.

Доктор рекомендовал сегодня же сделать аборт, а на завтрашний день прийти в себя и подготовить необходимые вещи. Ещё через день он будет готов принять её здесь, в новом корпусе, куда, с его слов, совсем недавно завезли абсолютно новое иностранное оборудование.

– Доктор, – вставил Артём, когда врач всего лишь на пару секунд затянул паузу. Всё это время парень с нетерпением выжидал, когда же тот, наконец, заткнётся. Шнейдер с таким энтузиазмом рассказывал про своё отделение, что сам Артём начал верить, что это лучшее место в мире. – Простите, что перебиваю. Но мы, пожалуй, откажемся от вашего предложения.

На самом деле Артём ни в чём пока не был уверен, но очень хотел посмотреть на реакцию заведующего отделением.

Доктор искренне удивился такому заявлению. Его красные щёки стали бордовыми от негодования. Казалось, у него даже отдышка появилась от волнения. Наверное, многоуважаемый гематолог полагал, что отказ от его предложения просто невозможен. Кто же в здравом уме будет противиться лечению его новым оборудованием и «чудо-препаратами»?

Врач поправил очки, скрестил руки на груди и откинулся на спинку своего кресла, отчего последнее натужно застонало.

– А вы можете сказать, почему приняли такое решение? – поинтересовался Герман Борисович. В этот момент его взгляд был устремлён на Кристину. Та опустила глаза и виновато уставилась в пол, не говоря ни слова.

За жену ответил Артём, пытаясь снизить моральное давление доктора на супругу:

– Сегодня ночью я покопался в интернете и обнаружил, что Пензенского онкодиспансера нет в списках лучших учреждений по лечению лейкоза. Не спорю, о нём кое-что сказано, и поэтому я склонен во многом верить вашим словам. Но клиники в Германии или, например, в Израиле всё равно гораздо лучше.

Герман Борисович явно разволновался, и тогда Артём понял, что тот не просто рассчитывал – он был уверен, что Кристина ляжет к ним в больницу.

– Артём, вы же взрослый человек. В интернете и не такое пишут. Естественно, в Израиле и Германии работают опытнейшие специалисты-гематологи, там лучшее оборудование и прекрасные условия лечения. Но потянете ли вы? Лечение у нас гораздо дешевле и ехать никуда при этом не надо.

– О, не волнуйтесь, я потяну, – только и ответил Артём.

Внезапно вмешалась Кристина. С самого прихода она сидела и молча слушала диалог доктора с Артёмом. Теперь же словно вышла из оцепенения, чем очень удивила мужа.

– А какие условия у вас? Что вы можете предложить?

Доктор улыбнулся самой обаятельной улыбкой, которую только можно было от него ожидать. Ему нравилось, что в разговор вступила сама больная.

– У нас есть несколько VIP-палат, где будет создан так называемый собственный микроклимат. На время всего курса химиотерапии ваш иммунитет подвергнется тяжёлому испытанию и будет очень сильно ослаблен. Но благодаря вложениям государства и, дай бог им здоровья, некоторым спонсорам, мы сможем создать для вас условия со стерильно чистым воздухом, без присутствия бактерий. Это сведёт к минимуму риски подхватить инфекционное или вирусное заболевание. Таких палат по стране всего пара десятков, и три из них именно у нас в диспансере. Конечно, такое удовольствие будет стоить немалых денег, но гораздо меньших, чем в Германии или тем более в Израиле.

– В Израиль я не хочу, – задумчиво сказала Кристина. – Там постоянно воюют.

Доктор улыбнулся. А вот Артём продолжал оставаться серьёзным. Этот толстый хрен, обхаживающий его супругу, нравился ему всё меньше. С тем стариком он не был так любезен, и это лицемерие сейчас бесило.

– Но всё это не самое главное, Кристина, – врач посмотрел девушке в глаза. Видимо, понял, что овладел её вниманием, а потому полностью переключился с Артёма на его супругу. – Самое важное, что вы не потеряете драгоценное время.

Артём тоже это обдумывал. У них с Кристиной имелись заграничные паспорта, потому что они не раз выезжали на отдых за границу. Но отправиться в любую из перечисленных стран супруги могли только по визам, которых как раз не было. И даже доплатив за срочность и обосновав необходимость этой самой срочности болезнью жены, пришлось бы какое-то время ждать. А здесь приступить к лечению можно хоть завтра. К тому же при его упорстве проверить препараты и способы лечения не составляло труда, если вдруг возникнет такое желание.

Оставалось только одно, что вызывало сомнение – российские специалисты. Об этом и заявил Артём многоуважаемому доктору Шнейдеру.

– С удовольствием расскажу вам о наших замечательных врачах, – радостно заявил Герман Борисович и, не жалея личного времени, подробно объяснил кто, где и когда учился, какой имеет опыт и прочую информацию, что интересовала чету Абрамовых.

В тот день доктор убедил Артёма и Кристину лечиться у него в отделении. Супруги заполнили все необходимые бумаги, пожали Шнейдеру руки и покинули лечебное заведение.

Однако прежде, чем Кристина окажется в онкодиспансере, им с Артёмом предстояло осознанно лишить жизни человека, только-только формирующегося в утробе матери.

3

Кристина захотела есть, и они, как в молодости, сходили в пиццерию. Одной из лучших в городе была, по их мнению, та, что находилась возле драматического театра. Всё это время Артём пытался вести непринуждённую беседу, чтобы отвлечь мысли Кристины от всех предстоящих ужасов.

После обеда Абрамовы направились в клинику.

По телефону толком ничего не сказали, но заверили, что помогут сделать аборт в кратчайшие сроки, если это необходимо. Артём сгорал от нетерпения. Время работало против них, и каждый день промедления снижал и без того невысокие шансы Кристины.

В клинике их ожидали. В регистратуре молодая девушка уточнила некоторые данные, после чего проводила семейную пару к доктору. Выслушав рассказ Артёма, плотный мужчина лет сорока насторожился. Ему явно не хотелось брать на себя ответственность за девушку с таким диагнозом.

– Это ужасно, – непрофессионально заметил он. – Но мой долг в такой ситуации как можно скорее оказать помощь.

«Так вот как они называют убийство детей», – подумал Артём.

– Однако у нас есть определённый порядок, и если мы решим сделать аборт сегодня, то придётся немного его нарушить. Это потребует от нас некоторых усилий и рисков.

– Мы согласны, – заявил Артём. – Через два дня я хочу положить жену на лечение, и мне нужно, чтобы хоть этот вопрос её больше не беспокоил.

– Хорошо, – ответил доктор.

– Что ж, раз уж срок беременности у вашей жены небольшой, – он говорил так, будто Кристины вовсе не было в кабинете, – ей подойдёт самый простой и безопасный медикаментозный способ. Пара таблеток, принятых под нашим присмотром, и беременность уйдёт. Через двое суток сделаем контрольное УЗИ, и крайне желательно, чтобы через пару недель вы пришли к нам на гинекологический осмотр и повторное УЗИ.

Артёму такое количество процедур показалось не таким уж и простым способом.

– Доктор, крайне желательно – это значит не обязательно?

– Нет, ну что вы? Конечно, обязательно. Нам необходимо убедиться в полном извлечении плода из матки, в противном случае, если что-то останется, придётся проводить вакуум-аспирацию или выскабливание. Думаю, в диспансере вам лучше сразу сказать об этом, чтобы потом они не удивлялись, когда вам придётся поехать к нам.

– Понятно, – подытожил Артём. От всех этих незнакомых терминов становилось тошно. Когда он посмотрел на сидящую рядом Кристину, увидел, что всю её чуть ли не трусит от услышанного. Парень обнял девушку, и она уткнулась лицом ему в плечо.

Доктор с сожалением посмотрел на пару, но работу продолжил. Он изучил анализы крови Кристины, полученные ещё в частной клинике. Недовольно помотав головой, сделал какие-то пометки в блокноте и отправил Кристину на УЗИ. Убедившись в отсутствии внематочной беременности, девушку проводили в небольшую палату с единственной кушеткой и дали выпить пару таблеток.

После приёма препаратов Кристина пролежала весь остаток дня, испытывая сильную боль. Врач боялся осложнений в связи с плохим состоянием крови, но их не возникло. Всё это время Артём сидел рядом и всячески успокаивал жену.

Морально аборт тоже дался девушке нелегко. Да и он чувствовал себя неуютно. Это ребёнок. Пусть ещё не сформировавшийся, но малыш был желанным. Молодые родители мечтали подарить Даше брата или сестричку, а теперь убили его ради выживания матери.

В тот день Кристина впервые заговорила о Боге.

– Артём, нам нужно сходить в церковь.

Артём, не особо верующий, а точнее, не разобравшийся до конца, хочет ли он верить в высшие силы, был убеждён в одном – в церковь он не верил точно.

– Крис, ты же знаешь, как я отношусь к церкви.

– Знаю, – подтвердила девушка. Глаза её покраснели от слёз, но самих слёз уже не было. Казалось, они просто закончились, слишком много Кристина их пролила. – Мы совершили сейчас ужасный грех. Я хочу сходить в церковь. И мы должны сделать это вместе.

Кристина лежала, сложив руки на животе, и смотрела в потолок. В тот момент Артёму хотелось кричать. Ему было так жаль свою маленькую девочку, что становилось до невыносимого больно.

Когда Артём в последний раз отказывал Кристине? Пожалуй, никогда. А нет, один раз всё-таки приключился. Это произошло, когда спустя месяц после свадьбы она вдруг заявила, что хочет с ним обвенчаться. Вот был номер! Кристина прекрасно знала, что Артём всегда выступал против любой коммерческой деятельности церкви под прикрытием веры в Бога. Тем не менее девушка в несвойственной ей манере запротестовала, и они достаточно долго и громко спорили. Не сойдясь во мнении, супруги разошлись по разным углам и целых два дня не разговаривали. Такое произошло впервые со дня их знакомства, и Артём чувствовал себя очень паршиво. Но всё же первый шаг к примирению сделала Кристина, и венчание было отложено на неопределённый срок.

Сейчас Артём не то чтобы не хотел спорить с женой, он не имел права на это.

– Давай сходим, если ты хочешь, – он нагнулся к кровати и поцеловал её в лоб.

Кристина вроде как успокоилась и отвернулась к стенке, свернувшись клубком. Артём, расположившись рядом на стуле, просто наблюдал за ней. Впервые с тех пор, как бросил курить, ему захотелось взять в рот сигарету. Он подозревал, что очень скоро опять задымит. Да почему бы и нет? Буквально за два дня его жизнь усложнилась сверх всякой мыслимой меры. В такие моменты сигаретный дым способен обуздать взбаламученные нервы.

Артём так и сидел, погрузившись в размышления, когда пришёл врач. Он осмотрел Кристину и, убедившись, что после прерывания беременности осложнений не возникло, отпустил Абрамовых домой.

4

Через два дня Кристину положили в гематологическое отделение Пензенского онкологического диспансера, выделив для неё лучшую из имеющихся палат. Артём побывал в ней лично, прежде чем дать своё согласие. Он до сих пор испытывал смешанные чувства. Ему казалось, что в таком захудалом городке, как Пенза, надежд на оказание достойной медицинской помощи не было. Однако даже Артём не мог отрицать тот факт, что отзывов о клинике, в частности, о её гематологах в интернете навалом. Абсолютное большинство людей оставляли целые поэмы, выражающие слова благодарности врачам и особенно небезызвестному Герману Борисовичу Шнейдеру.

Тем не менее полноценной статистики смертности пациентов он так и не обнаружил, сколько ни изучал материал в открытом доступе и сколько ни углублялся в чтение отзывов. Это наводило на плохие мысли, но Артём всё-таки переборол себя и смирился. Ему, как и Кристине, нужен был положительный настрой.

Палата действительно оказалась достойной. Из окна на четвёртом этаже открывался относительно неплохой вид на город. В палате у кровати стоял удобный пластиковый стул и небольшой стол с настольной лампой. Над столом висела полка с CD-дисками. Кроме того, на стене прямо напротив кровати крепилась огромная плазма. Сама же койка больше напоминала комфортабельную многофункциональную кровать, угол наклона которой регулировался простым нажатием кнопки.

Помимо комфортных условий для пациента, медики подумали и о посетителях. Для них в палате имелись кожаная бежевая софа и кресло из той же серии.

Артём прикинул – палата вполне стоит своих денег. Тем более, как и обещал доктор, здесь действительно имелось оборудование, поддерживающее свой микроклимат. Герман Борисович с гордостью заявил, что доступ в палату в верхней одежде, без медицинской маски и перчаток будет строго настрого запрещён, дабы не нарушить стерильность.

– Ну как? – поинтересовался Артём у Кристины, когда она скромно присела на софу.

– Не знаю, лучше бы никогда здесь не появляться, – девушка улыбнулась. – Артём, ты правда думаешь, что у нас получится?

Артём отвечал на подобные вопросы раз пять на дню.

– Конечно. Я в этом не сомневаюсь.

Девушка как всегда с благодарностью посмотрела на мужа. Он подошёл к ней и, сев рядом, обнял.

– Прорвёмся, поверь мне. Я буду приезжать каждый день и тщательно следить за процессом лечения. От меня эти страшные дядьки в белых халатах ничего не скроют. Завтра приедем вместе с Дашей, хорошо?

– Я не очень-то хочу, чтобы она посещала это место, – Кристина говорила шёпотом, опасаясь быть услышанной медсестрой, готовящей ей кровать.

– Ничего страшного. Иначе ты её не увидишь.

– Ладно.

Артём долго думал, когда же заговорить с Кристиной на тему, которую они обычно избегали. Понимая, что вроде как уже пора, он аккуратно спросил:

– Кристин, не хочешь сообщить новость отцу?

Девушка посмотрела на мужа полными недоумения глазами. Такой взгляд у неё был всегда, когда речь заходила о её родителе.

– Ну уж нет… Я пока не готова. И не знаю, когда решусь на это. Ты же понимаешь…

– Эх, понимаю. Скажи, когда надумаешь. Хочу быть рядом в этот момент.

Прежде чем Артём ушёл, он вновь переговорил с главным гематологом. Доктор предупредил, что завтра ему будет запрещено посещать супругу. Врачи собирались проводить какую-то жуткую процедуру по взятию образцов костного мозга для отправки в биохимическую лабораторию в Москве. По его словам, не более чем через десять дней они получат результат биопсии и будут иметь полное представление о болезни. Тогда назначат препараты и начнут химиотерапию.

Артём уехал. Страшно даже представить, как Кристина лежит в палате одна-одинёшенька со своими мыслями наедине. Он и сам думал, но постоянно прогонял эти мысли. К тому же у него была Даша, присмотр за которой постоянно отвлекал от всех этих угнетающих размышлений. А ещё была работа, о которой тоже не следовало забывать. Всё вместе вынуждало Артёма постоянно действовать, заставляло не сидеть на месте и переключать мысли с одной на другую.

А вот Кристина сидела и думать могла только об одном: о скоротечности жизни, об отведённом ей сроке и наверняка о том, что она ещё успела бы сделать, а что исправить, если лейкоз отступит и она вновь вернётся домой, к любимым.

5

Результаты биопсии выявили острый лимфобластный лейкоз. Доктор Шнейдер заявил, что при таком диагнозе основным методом лечения является химиотерапия. По его словам, чтобы добиться ремиссии, Кристина должна пройти три последовательных стадии терапии – индукцию, консолидацию и поддерживающее лечение. Для каждого этапа врачи будут использовать свои комбинации химиотерапевтических препаратов.

Артём, как и прежде, надеялся на успех.

6

Месяц спустя Кристина заметно похудела, постоянно жаловалась на тошноту и общую слабость. Её некогда пухлые щёки впали, и теперь кожа на лице обтягивала выступающие скулы. Казалось, даже голубые глаза стали менее яркими, словно выцвели.

В связи с обильным выпадением волос голову Кристины остригли, чем довели девушку до истерики. Теперь даже комфортабельная VIP-палата казалась ей тюрьмой. Каждый раз, когда Артём наведывался к супруге, она жаловалась, как хочется вернуться домой.

Естественно, врачи запретили покидать стационар. Только больничная палата спасала ослабленный организм Кристины от вирусной инфекции, которую она могла запросто подцепить.

Изменилась и сама обстановка в палате.

На столе в углу появилось несколько икон с ликами святых, имена которых Артём не запоминал, хотя купил и привёз их он. Кристина стала набожной, постоянно молилась и хвалилась, что в кои-то веки прочитала Библию. Она даже улыбнулась (величайшая теперь редкость), когда призналась в этом. Будучи по образованию учителем русского языка и литературы, супруга Артёма перечитала всю классику и кучу других книг, а вот до Библии добралась, лишь оказавшись в объятиях страшной болезни.

Кроме всего прочего Кристине сделали спленэктомию. Создающий впечатление очень умного человека (но от этого не более приятного), Герман Борисович тщательно разжевал Артёму, что из-за обильного заполнения селезёнки лейкозными клетками она значительно увеличилась в размерах и начала давить на окружающие органы. Её пришлось удалить.

Через несколько дней после операции супруги достаточно сильно поссорились. По крайней мере настолько, насколько мог позволить себе Артём, видя упадническое настроение жены.

Дело в том, что Кристина попросила привести к ней в палату священника, хотела исповедаться или нечто в этом роде. Артём воспринял такую просьбу крайне агрессивно. Ему посещение попом жены представлялось чем-то вроде отпевания на похоронах, а он её хоронить ни в коем случае не собирался. Сама мысль о том, что рядом с кроватью жены будет стоять человек в чёрном одеянии и читать молитвы, вызывала в Артёме небывалое чувство омерзения. Кристина же убеждала мужа, что ей жизненно необходимо увидеть священника, и лишь когда она, сотрясаясь всем телом, громко разрыдалась, парень с горечью и чувством стыда согласился.

Примерно в то же время Шнейдер впервые заикнулся про лучевую терапию.

7

Лучевая терапия была призвана уничтожить проклятые бластные клетки, которые остались после химиотерапии. По словам врача, для этих целей в их клинике использовались новые линейные ускорители, которые дают возможность прицельно воздействовать на опухолевые очаги. При этом здоровые ткани и органы не подвергались ионизирующему излучению. Такой способ – заверил Шнейдер Артёма с супругой – позволит девушке лучше перенести лучевую терапию.

Насколько лучше, судить было сложно. Кристина иссыхала прямо на глазах. В её взгляде муж всё чаще видел безысходность и потерю надежды.

Артём же, несмотря на все преграды, до сих пор не сомневался в успехе лечения. Парень знал, что у него в рукаве припрятан козырь, и пошёл бы этот Шнейдер куда подальше, если он не сможет помочь его жене.

8

Удивительно, но когда Артём заговорил о трансплантации костного мозга, Герман Борисович нисколько не воспротивился. Тогда парень ещё не знал, ему чуть позже проговорилась одна из медсестёр, что Шнейдер и сам хотел предложить Абрамовым эту операцию. Рак побеждал, и ничего иного, кроме ТКМ, не оставалось.

Все те месяцы, пока Кристина превращалась в некое подобие зомби, Артём не сидел без дела. Он оформил визы на всю семью, связался с клиникой «Норд Клиник Альянс» в Германии, где с помощью переводчика смог узнать о стоимости процедуры и об условиях лечения, которое предлагали немецкие медики. Кроме того, Артём нашёл жильё и русскоязычную няню, готовую сидеть с их ребёнком, если пара решится взять Дашу с собой. В целом, ничего другого и не оставалось. Можно было оставить дочь с мамой Артёма, но девочка могла начать скучать по родителям. И если к отсутствию мамы она уже более или менее привыкла, то без Артёма вряд ли протянула бы дольше недели.

Надо отдать должное Шнейдеру. Совместно с Артёмом он вышел на связь с врачами клиники в Бремене и по электронной почте направил туда переведённые на немецкий язык результаты последних анализов Кристины, а также историю болезни. Преград к сотрудничеству с пунктуальными и вежливыми немцами не было, и зарубежные врачи настояли на скорейшем прибытии потенциальной пациентки к ним в клинику. Они хотели обследовать её и поставить в очередь на донорский костный мозг как можно раньше.

Пока не стало слишком поздно.

9

Линду пришлось сдать в питомник. Артём досконально осмотрел будущее жилище домашней любимицы, прежде чем оставить её. На время отсутствия семьи собаку деть было больше некуда.

В Германию Абрамовы вылетели ещё до Нового года. Кристине прописали особый режим передвижений, а потому на их места в бизнес-классе позволили взять специальное оборудование с кислородом. Артёму пришлось изрядно побегать сначала в Пензенском, а потом и в Московском аэропортах, чтобы получить разрешение на провоз в салоне самолёта подобной аппаратуры. Кроме того, Кристина никогда не снимала медицинскую маску, передвигаясь по аэропорту и самолёту.

Меньше чем через двенадцать часов представитель клиники встретил семью Абрамовых в аэропорту Бремена. На специальном транспорте медики перевезли Кристину в достойное с виду лечебное заведение.

В тот день у Артёма по-прежнему оставались надежды на успех. У Кристины, хоть она так и не призналась, их уже не было.

И всё же с прибытием в Европу девушка воспрянула духом. Пусть самую малость, но для радости Артёма и этого было достаточно.

10

Для Абрамовых жизнь в Германии практически ничем не отличалась от жизни в России. Кристина также безвылазно находилась в больнице, правда, говорила, что сервис там на порядок выше. Поверить в это было нетрудно, учитывая вылизанные улицы города и идеально ровные дороги. К тому же местные жители отличались будто бы врождённой вежливостью, педантичностью и услужливостью.

В клинике врачи подготовили всё необходимое для пересадки костного мозга, но самое главное, уже в первый месяц они подыскали подходящего донора, что само по себе казалось чудом и только усилило веру Артёма в успех.

Пока Кристина томилась в больнице, Артём, как и дома, практически ежедневно навещал супругу. Почти на полгода повзрослевшую Дашу он теперь оставлял с Кариной – тридцатипятилетней женщиной, русской, но уже более пятнадцати лет проживающей в Германии. В остальное время он вёл деловые переговоры и продолжал работать над несколькими проектами, которые сулили отличный коммерческий успех. По крайней мере, так считали Артём и его коллега.

Даша в целом была всем довольна, но неожиданно простудилась, в связи с чем ей не позволили навещать маму. Девочка очень расстроилась, и Артём быстро нашёл врачей, которые справились с простудой ребёнка. После заболел сам, и целых две недели они с Кристиной разговаривали только по телефону. С каждым новым звонком парню всё меньше нравился тон и голос жены.

Девушка теряла тот тонкий колосок надежды, за который ещё каким-то чудом держалась.

Почти каждый день звонила мама Артёма. Женщина интересовалась, как проходит лечение Кристины и как дела у внучки. Мама очень переживала, что слышалось по её голосу. Того настроя, который был ранее, и след простыл.

Звонили также немногочисленные друзья Абрамовых. Учтиво спрашивали и интересовались здоровьем Кристины, но искренней поддержки от кого-либо Артём не ощутил. И не осуждал их за это. Большинство друзей присутствуют лишь в радости, в горе ничего толкового от них не дождёшься.

11

После двух недель разлуки, Кристина радовалась приезду Артёма гораздо сильнее обычного. Да и он чувствовал, что очень соскучился. Вид девушки оставлял желать лучшего, но в целом она всё же держалась, по крайней мере, на первый взгляд.

– Я видел доктора, – начал разговор Артём, когда их нежные объятия закончились. Целоваться они не могли, супруг был в медицинской маске и, соблюдая меры безопасности, не собирался её снимать. – Он сказал, что всё готово к операции и, скорее всего, уже послезавтра врачи её проведут. Ты как, готова?

Если едва заметный изгиб губ на лице Кристины представлял собой улыбку, то она вмиг испарилась, как будто её вовсе не было. Девушка отпустила руки мужа и принялась нервно перебирать пальцами. Затем она издала протяжный вздох, после чего кончиками тыльной стороной ладони дотронулась до носа.

«Сейчас опять начнёт плакать», – с горечью и болью в сердце подумал Артём. Но Кристина сдержалась.

Наконец, собравшись с мыслями, девушка заговорила тихим, безжизненным голосом:

– Артём, – она взглянула мужу в глаза и не отвела взгляд даже тогда, когда он перестал улыбаться. – Пообещай, что у вас с Дашей всё будет хорошо. Пообещай, что позаботишься о ней.

Артём предвидел всякое, но такой оборот речи поверг его в лёгкий шок.

– О чём это ты?

– Ты знаешь, о чём, – Кристина была готова вот-вот расплакаться.

– Крис, не может быть никаких нас с Дашей. Нас – он показал рукой на себя и жену, – нас с Дашей.

Неужели она говорила это всерьёз? Почему сейчас? Ведь теперь у них больше шансов, чем когда-либо. Немецкие специалисты наверняка не русские. Если не оборудование, то уж опыт точно сделает своё дело. Да и ТКМ не просто химия или облучение. ТКМ – это действительно многообещающая процедура, очень сложная и очень дорогая, чтобы вот так терять надежду.

– Может, Артём. Мне очень плохо. Я не знаю, что они там твердят об улучшении анализов, но мне кажется, с каждым днём становится всё хуже. Я так боюсь, Артём. Я так боюсь, что останусь здесь одна, буду умирать в палате и больше… – голос Кристины сорвался, – и больше никогда не увижу вас с Дашей.

Наконец девушка разрыдалась. Это были не просто слёзы, а настоящий истеричный плач. Артём попытался обнять супругу, но та отстранилась и, схватившись за живот, принялась громко реветь. Он попытался приблизиться снова, но и в этот раз Кристина не позволила. Кажется, только теперь Артём осознал или думал, что осознал, что именно испытывала его жена всё это время.

Она безумно боялась.

По сравнению с его собственным страхом, ужас, который испытывала Кристина, был в сотни раз сильнее. Это её жизнь висела на волоске, это она могла в любой момент услышать смертный приговор и узнать, что всё бесполезно и, наконец, это ей могли озвучить оставшийся срок.

Получалось, всё это происходило прямо у Артёма на глазах, а он эгоистично думал только о себе и ни разу толком не спросил, что испытывает сама Кристина. Он разговаривал с ней, убеждал её в успехе лечения, он строил перспективы на будущее и пытался вселить любимой уверенность в завтрашнем дне. Но разве Артём хоть раз выслушал её? Поинтересовался, что она чувствует?

Конечно.

Неоднократно.

Но были ли услышаны Артёмом её исповеди? Нет, потому что он не хотел слышать, не хотел прислушиваться. Как он мог пренебречь её чувствами и доверием?

Осёл.

Теперь предстояло всё исправить. Главное, чтобы она не унывала, любым способом внушить ей положительный настрой, иначе уж точно ничего не получится.

– Крис, всё наладится. Успокойся, пожалуйста. Вот увидишь, скоро всё закончится, мы все вместе вернёмся домой и заживём прежней жизнью.

Кристина будто его не слышала. Она продолжала плакать, но даже на это сил у неё не осталось. Девушка легла на кровать и свернулась клубком. Худое тело представляло собой жалкую пародию на те аппетитные формы, что когда-то обуздал молодой Артём. Он смотрел на этот несчастный комок страха, одиночества и отчаяния и чувствовал, как у него трясутся руки, как желудок сводит судорогой. Казалось, целую вечность Артём продолжал глупо сидеть рядом, не понимая, что делать дальше.

Наконец Кристина успокоилась. Не отрывая остриженной головы от подушки, не удостоив мужа взглядом, она сказала:

– Просто пообещай, Артём. Если меня не станет, ты позаботишься о нашей дочери. Кроме тебя у неё никого не останется.

– Крис, не говори так. Мы прорвёмся, слышишь?!

Артём уже сам не знал, о чём думать. Он просто не мог поверить, что Кристина всерьёз говорит о нём и дочери в таком контексте. И всё же в её словах есть доля правды. Кроме него у девочки никого не было. Ни братьев, ни сестёр, даже хотя бы двоюродных. Только отец и единственная бабушка.

– Просто пообещай! – прокричала Кристина и вновь разрыдалась.

На крики прибежала медсестра и на непонятном Артёму языке попросила его удалиться. Женщина что-то ласково приговаривала Кристине, и он увидел, как спустя пару минут в палату проскользнула симпатичная девушка лет тридцати. Местный психиатр, работающий с больными и их родственниками.

В тот день у Артёма с женой впервые за всё время её болезни состоялся серьёзный разговор о смерти. Видимо, неосознанно они его упорно избегали. На этот раз Кристина не удержалась и высказала то, с чем жила все эти месяцы.

Тогда Артём не смог отогнать от себя ненужную, докучающую, жутко назойливую мысль: как же сложится его жизнь, если лечение не поможет?

Он думал об этом по дороге в съёмную квартиру. И продолжал бы думать до конца пути, и, наверное, ещё долго размышлял бы на эту тему дома, если бы не отвлёкший телефонный звонок.

Артём посмотрел на мобильник – номер российский, пензенский, но в списках контактов не значился.

– Алло.

– Алло! Алло! Артём, Артём, это ты? – какой-то отдалённо знакомый старческий голос орал в трубку, словно женщина, которая обращалась к Артёму, пыталась докричаться до глухого.

– Да, это я. Кто это?

– Это я, Клава. Клавдия Ивановна, соседка твоей матери. Помнишь, ты помогал мне переставить телевизор?

Этот старческий крик жутко раздражал, но Артём вспомнил. Как-то раз она увидела его на лестничном пролёте разговаривающим с матерью. Попросила помочь ей с небольшой перестановкой в доме, за что благодарила Артёма при каждой новой встрече.

– А, тётя Клава, здравствуйте, – Артём вспомнил, как оставил ей номер ещё до того, как мать заехала в новую квартиру. Клавдия Ивановна переехала в тот дом за пару месяцев до заселения матери. – Что-то случилось? А то я просто не в Пензе сейчас.

– Артём… Артём, я знаю. Послушай, тут такое дело… Просто… – на миг сердце Артёма ёкнуло. Ему показалось, будто старушка плачет. – Э… Мама твоя… Танюша наша… Она умерла…

12

На высоте около десяти тысяч метров боль не сковывала, она разрывала сердце в клочья. Как череда несчастий могла обрушиться на него так стремительно? Почему вслед за одной бедой тут же пришла другая? Он никак не мог оправиться от одного, как тут же, следом, накладывается другое. И эти события кажутся проклятием, сглазом, чуть ли не мистическим возмездием. Вот только за что? Что такого он сделал в жизни, чтобы платить столь высокую цену?

Несколько лет назад умер отец. Он ушёл как раз тогда, когда Артём своим фанатичным старанием и просто фантастическим трудолюбием наконец встал на ноги, стал тем, кем являлся и по сей день. Папа убыл в мир иной, не предоставив сыну возможность осуществить давнюю задумку. Самой большой мечтой в жизни Артёма было желание отплатить родителям за его детство, дать им шанс на заслуженный отдых. И в первую очередь всего этого он хотел именно для отца. Отец для Артёма был больше, чем всем.

Девяностые для их семьи, как и для тысяч, для миллионов других, были тяжёлым временем. Отец пахал как лошадь в бесконечных попытках выкарабкаться из болота, в котором оказался с женой и сыном так же, как и все его знакомые. Он всю жизнь проработал водителем и менял конторы одну за другой. Сейчас уже и не счесть, сколько раз непорядочные начальники не расплачивались с отцом и с такими же как он, честными работягами. Папа, всегда озлобленный, но сдержанный, вновь и вновь не прекращал попыток найти для их семьи лучший вариант, лучшую жизнь.

Артём помнил, как в тишине их дома родители переговаривались, думая, что сын спит. Постоянно обсуждали, где взять денег, как одеть сына в школу. Мама, конечно, работала, но копеек, которые она получала как учитель в сельской школе, едва ли хватило бы на них троих.

Отец не сдавался. Он был борцом по жизни, если не борцом с самой жизнью. Снова и снова уходил на поиски работы, находил заработок и продолжал кормить семью. Иногда в ночь он подрабатывал грузчиком, а с утра вновь садился за руль и крутил баранку до позднего вечера.

Но даже не за это всё Артём боготворил отца. Он понимал, ведь мужчина не мог поступить иначе, ведь ему нужно было кормить семью, добывать, так сказать, пищу. Но вот за что он был благодарен по-настоящему, так это за беззаботное детство, подаренное папой.

Мужчина, как бы ни было ему тяжело, какие бы трудности ни приходилось преодолевать, никогда не оставлял сына без присмотра и не пускал его воспитание на самотёк. Отец всегда, как бы ни уставал на всех этих бесконечных работах, находил силы и время для своего чада.

Под мерный гул самолёта, Артёму вспомнилось, как в то время, когда он был совсем ребёнком, папа смастерил на раму своего велосипеда специальное сиденье. Он сажал на него маленького Артёма, и вместе они путешествовали по живописным сельским окрестностям, которые в детстве всегда кажутся такими таинственными. Бывало, они заезжали в лес, посещали озеро, скрытое от посторонних глаз густыми зарослями деревьев, или, если папе выпадал выходной, уезжали к соседнему селу, где протекала широченная в детском понимании река. И всю дорогу отец не переставал говорить с сыном. Он рассказывал казавшиеся тогда фантастическими истории из своего давно ушедшего детства. Трудно было поверить, но папа клялся, что это правда, что он тоже когда-то был маленьким и дурачился с друзьями в тех самых местах, где теперь разъезжал с сыном.

Однако время неумолимо двигалось вперёд. Даже тогда, когда отец купил Артёму небольшой подержанный велосипед, они не перестали ездить по округе вместе. Изменились только разговоры, восприятие мира, но сама традиция и любовь к ней остались неизменными.

А кроме того были боксёрские перчатки, которые папа подарил сыну на 23 февраля; груша, сделанная отцом из мешка для картошки и обшитая дерматином; много-много всего другого, что папа делал, покупал или ещё каким-то чудесным образом добывал для единственного сына. До сих пор Артём не мог уяснить, как этому человеку удавалось совмещать всё вышеперечисленное и не прогореть, не сдаться, не бросить. Он отдавал себя всего, а что получал от этого взамен, так и останется тайной. Может, ему было достаточно видеть любовь у сына в глазах, может, таким образом он будил в себе счастливые воспоминания о своих мальчишеских годах?

Отец ни с кем не делился подобными тайнами. Да это и неважно теперь. Важно другое: у Артёма было настоящее детство. Не богатое, но бесспорно счастливое.

Таким образом, наверняка сам того не ведая, отец воспитал в Артёме мужчину и привил ему любовь к семейным ценностям. Уже позже, когда парень повзрослел, были совместные вылазки на рыбалку, где компанию им зачастую составлял ещё живой тогда дедушка. А ещё пару лет спустя они начали ходить на охоту и устраивать посиделки за кружкой пива в их маленькой бане, где постепенно разговоры перешли на тему учёбы Артёма и выбранной им профессии.

Как же было трудно донести отцу, что за компьютерами и интернетом, которыми к тому времени буквально заболел его сын, – будущее.

Папа, может, и не без интереса слушал подростка, но ничего в этом не смыслил.

А вот чего теперь не мог осмыслить сам Артём, потягивая виски в удобном кресле бизнес-класса на самолёте Берлин-Москва, так это того, что они с Кристиной делали бы, если бы у них отсутствовали деньги. В голове не укладывалось: как борются с подобными диагнозами обычные люди? Что делают тысячи несчастных, для кого цена операции в сотню тысяч евро становится приговором? Теперь понятно, как трудно тем, о чьих детях говорили в новостях федеральных каналов. Им собирают деньги всей страной, и ведь не факт, что всё закончится успехом, что люди, которых чужие проблемы не касаются, отзовутся и окажут сколько-нибудь посильную помощь.

Виски окончательно отдалил от реальности, и Артём полностью погрузился в воспоминания.

Отец так до конца и не понял, как его сыну удалось поступить в университет. И всё же он вместе с мамой безмерно гордился Артёмом, сумевшим каким-то образом попасть на бюджетное обучение. Ну а когда сын начал зарабатывать деньги только на том, что настраивал компьютеры людям, в этом совсем не разбирающимся, отец понял, что сын его если не гений в этой области, то как минимум знаток.

Поступление в университет далось Артёму нелегко, но сама учёба там стала чем-то вроде эксперимента. Молодой студент очень быстро понял, что все предметы, кроме специальных и английского, ему совершенно не нужны, а потому он сдавал по ним зачёты и экзамены абы как, лишь бы проскочить на следующий курс. Ещё на первом году обучения, положительные оценки Артём стал получать автоматически. Многие преподаватели, прослышав про его способности от коллег и других студентов, обращались к юному дарованию за помощью, когда дело касалось настройки компьютеров на кафедрах, в кабинетах или дома.

Звучит забавно, но Артём всегда грустил по этому поводу. Он совершенно справедливо полагал, что его должны учить в высшем учебном заведении, а не наоборот. Тем не менее вся эта ситуация играла парню на руку, и он больше занимался самообразованием, нежели учёбой.

К третьему курсу в Пензенском государственном университете Артём убедился, что обошёл в познаниях и навыках своих же преподавателей и научить они его вряд ли чему-то смогут. Об однокурсниках и речи не могло быть. Рядом с ним даже те, кого считали умниками, отходили на задний план и в любом мало-мальски трудном задании уступали ему по времени и способу решения задач.

Тогда Артёма постоянно преследовала идея масштабного заработка. Он никак не мог отделаться от мысли, что должен совершить что-то из ряда вон выходящее, нечто, что даст ему невероятный скачок вперёд к большим деньгам и, как следствие, к лучшей жизни. Его перестали устраивать мелкие (в его понимании) подработки, ведь Артём осознавал свой огромный потенциал.

В итоге студент начал работать с удвоенной силой и сутки напролёт кодил для зарубежных заказчиков. Реже он делал то же для русских клиентов. За работу Артём всегда брал оплату долларами, бережно откладывал одну часть, другую прогуливал, подобно сверстникам, а на третью аккуратно скупал акции.

За один такой халтурный заказ иностранный заказчик расплатился с Артёмом биткоинами. Парень расстроился, что его кинули на деньги, скинул криптовалюту на флешку и на время забыл об этом.

В поисках достойного заработка Артём совершенно случайно нашёл себя в разработке систем безопасности для частных организаций.

Заручившись поддержкой одного менее умного, но более смелого и дерзкого приятеля, он вошёл в доверие к парочке небезызвестных лиц, уважаемых и знаменитых в определённых кругах Пензенской элиты. В течение двух часов Артём обошёл системы безопасности их фирм, вскрыл информацию, которую они ни при каких условиях не собирались разглашать, и указал на существующие недостатки.

Мнимая конфиденциальность была в пух и прах разбита молокососом, у которого, по мнению уважаемых мужей, ещё мамкино молоко на губах не обсохло. Тем не менее ошеломлённые богачи готовы были отдать приличные суммы денег молодому человеку, чтобы сохранить нажитый с помощью тёмных делишек капитал, который, собственно, и вскрыл Артём. Этого больше всего работодатели и боялись. Теневая сторона их деятельности должна была остаться незамеченной, а в этом плане частное лицо вроде Артёма представляло собой чудесную находку. Если он готов молчать.

И Артём молчал.

Воодушевившись успехом, Артём с приятелем начал ломать системы безопасности на заказ и латать в них дыры обескураженным клиентам, щедро вознаграждающим за такую работу. Постепенно молодой человек стал известным в узких, но влиятельных кругах, благодаря чему обзавёлся хорошими знакомыми.

Впоследствии с помощью всё того же неугомонного друга Артём нашёл клиентуру в Москве и за баснословные суммы оказывал свои услуги.

К окончанию учёбы в университете Артём без проблем купил себе квартиру в Пензе и вложился в несколько строящихся домов в различных районах города. Ещё через два года дома достроили, и он сделал на их продаже несколько миллионов рублей, вложив ещё большую сумму в недвижимость.

В то же время отношения с Кристиной давно переросли из увлечения в полноценную взаимную любовь. Жили они вместе, но жениться пока не собирались.

Неожиданно изо всех щелей начали трубить про безумно растущий в цене биткоин, и Артём вспомнил про флешку, на которую когда-то скинул криптовалюту от недобропорядочного заказчика.

Обнаружив на носителе кучу крипты и взвесив все за и против, Артём решил действовать.

Он проследил скачкообразный график роста цен на криптовалюту и в наиболее подходящий момент, воспользовавшись поддержкой многочисленных знакомых, обменял все свои биткоины на сумму, превышающую восемьдесят миллионов рублей. Четверть этих денег Артёму пришлось отдать людям, чьи незаменимые услуги помогли избежать проблем с налоговой, да и с законом в целом.

А тем временем события 2014 года потрясли мир, но ещё больше они пошатнули российскую экономику. Большинство домов, в которые Артём вложил деньги, достроились; цены на недвижимость взлетели до небывалых высот даже в таком захолустье как Пенза. Следом за операцией с биткоином, выждав удачный момент, предприимчивый Артём продал квартиры и сделал себе с Кристиной прекрасный подарок – красивый дом в элитном охраняемом посёлке Дубрава, расположенном всего в двадцати минутах езды от города.

Понимая нестабильность финансового рынка, Артём купил несколько объектов недвижимости в Крыму и Сочи, чем обеспечил себе значительные ассигнования с арендаторов. Не забыл он и про акции некоторых небезызвестных компаний, за состоянием и стоимостью которых постоянно следил, будучи готовым в любой момент продать их по более выгодной цене.

Таким образом, ещё до тридцати лет Артём благодаря нестандартному складу ума, решительности, неимоверному трудолюбию, готовности идти на риск и удачным знакомствам (опять же, благодаря уму) стал одним из самых богатых людей города, при этом умудрившись остаться в тени. У него не было влиятельных родителей или большого наследства, всего нажитого он добился сам, без чьей-либо помощи. Порой ему самому такой поворот событий казался нереальным, фантастическим. В истории современной России так разбогатеть и подняться с нуля мог разве что какой-нибудь блогер типа Ивлеевой. Но Артёму ни к чему была подобного рода популярность. Ему нравилось быть богатым, но знаменитым он становиться не хотел, если только в своей сфере деятельности.

Почувствовав вкус лёгкой наживы, Артём подумывал снова вложиться в биткоин. Однако в 2017 году, всего за год до заболевания Кристины, он узнал о возбуждении уголовного дела в Костромской области за незаконную банковскую деятельность в отношении трёх человек, которые обменяли биткоин на сумму свыше пятисот миллионов рублей.

Такая новость заставила Артёма отказаться от этой мысли, и он с головой погрузился в любимое дело. Парень больше не беспокоился о деньгах и не искал клиентов. К этому времени он стал редкого мастерства разработчиком, благодаря чему предложения по заказам сыпались неиссякаемым потоком. Артёму оставалось только лениво их перебирать.

Но не забывал он и про старых клиентов, время от времени разрабатывая обновления для систем безопасности и внедряя их в работу.

Хорошие знакомства сродни большим деньгам. Они открывают новые возможности и помогают познавать мир, ранее неизвестный.

Когда в иллюминаторе показались огни Москвы, Артём подытожил суть размышлений, родившихся в полёте. Получалось, что со временем он приобретал всё больше материальных благ, но терял гораздо более значимое. Ему стало бесконечно грустно и одиноко. Жутко захотелось курить, но в самолёте, понятное дело, нельзя. Затуманенным от виски взглядом Артём посмотрел на спящую рядом дочь. Она теперь центр вселенной, вокруг которого крутится этот мир. Она и Кристина, которая должна жить, во что бы то ни стало.

Близкие уходят. Бабушки и дедушки давно покинули этот мир, потом отец, а теперь ещё и мама. Сейчас у Артёма остались только Кристина и Даша. Они были у него, а он – у них. Больше им всем в этой жизни держаться было не за кого.

Когда Артём летел из Москвы в Пензу, времени на размышления не было. Даша выспалась и теперь постоянно донимала его вопросами. На время Артём сумел отвлечься от мрачных дум.

13

Похороны матери прошли тихо.

Артём пригласил соседку, сообщившую о смерти, сумел найти пару маминых подруг, но в основном созвал бабулек из их родной деревни – тех, что ещё были живы. Для последних Артём организовал транспорт, чтобы проводить землячку в последний путь смогло побольше людей. Прощание с усопшей проходило у него дома. Посреди гостиной стоял тёмно-коричневый лакированный гроб, на который хозяин дома не поскупился. Мама заслуживала только лучшего, считал Артём. Пусть её путь в непознанный мир будет лёгким и комфортным, если это вообще имело какое-то значение. Так много хотелось ей сказать, но он не успел. Она скончалась от острой сердечной недостаточности, едва успев вызвать скорую. Врачи приехали быстро, но было уже поздно. На стук в соседскую дверь выбежала тётя Клава, она и явилась свидетельницей того ужасного для Артёма события. С её слов, мама лежала на кухне, рухнув на пол возле выключенной плиты.

Нечестно.

Как ни крути, этого не должно было случиться. По крайней мере, не сейчас.

На отпевание был приглашён и священник. После некоторых прений он согласился проводить ритуал в доме Артёма, а не в церкви, как это положено. И пусть сам Артём попов не жаловал, но мама так хотела. Пусть всё произойдёт согласно её желаниям. Когда он смотрел на бледное лицо матери, лежащей в гробу, ему захотелось плакать. Оно казалось таким умиротворённым, словно мама наконец оказалась там, где давно хотела. Оставалось надеяться, что они с отцом встретятся и проведут остаток вечности вместе.

Дашу Артём оставил с Ириной Сергеевной у неё в квартире. Женщина не возражала, она жила одна и компания девочки ей не мешала. Няня согласилась с Артёмом, что видеть мёртвую бабушку Даше ни к чему.

После того как гроб вывезли на кладбище, погрузили в промёрзшую землю и засыпали, гости вернулись домой к Артёму. Приглашённые женщины помогли ему организовать поминальный стол, за что он был им очень благодарен. Чувство одиночества, пережитое в самолёте, усилилось стократно, когда он осознал очередную безвозвратную потерю в своей жизни.

Пожилые гости без устали травили байки. Часто они вовсе не касались мамы. Кто-то из присутствующих вспомнил отца, каким он был добрым и отзывчивым, всегда и всем помогал. Да, это Артём тоже хорошо помнил.

Так же, как и его смерть.

Здоровье отца подкосилось совершенно внезапно. Нет, его жизнь не оборвалась в один миг, как было с мамой. Для Артёма отец всегда являлся воплощением силы, энергии и колоссального богатырского здоровья, оттого его кончина становилась ещё более немыслимой. Это случилось во дворе их старенького дома, за баней. Тем зимним субботним вечером папа традиционно растапливал её, чтобы как следует попариться после рабочей недели, выпустить, как он говаривал, пар. Эта традиция тянулась с самого детства Артёма, сколько он себя помнил.

В тот день, как рассказывала мама, папа слишком долго не возвращался с рубки дров, и она решила проверить, всё ли в порядке.

В порядке ничего не было. Отец лежал возле большого пня, на котором колол замёрзшие поленья. Он хрипел, а рядом, припорошенный снегом, валялся топор. Мама растерялась и вместо скорой помощи позвонила Артёму. Тот отругал её и набрал номер скорой сам. Он знал, что ехать они будут долго, но ничего не мог с этим поделать.

Медики доставили отца в больницу, где ему диагностировали обширный инсульт. Врачи сказали, что, скорее всего, он не доживёт до утра, но вместо этого папа продержался целых четыре месяца. Всё это время он почти не говорил, только невнятно мычал. Зачастую не узнавал ни Артёма, ни даже маму. В последний месяц, казалось, отец пошёл на поправку, и Артём уже думал, что всё наладится, папа выкарабкается и снова встанет на ноги. Но спустя время где-то в его теле оторвался тромб, и отец скончался, оставив маму одну.

Когда поминки закончились, женщины помогли Артёму убраться, и он с трудом уговорил их разобрать еду по домам. Сославшись на возвращение в Германию, он заявил, что на девять и сорок дней поминок не будет. Женщины понимающе кивнули и на нанятой им «газели» уехали восвояси.

Артём остался совсем один. Без Кристины и Даши дом казался ему чужим, даже незнакомым. Гнетущая тишина давила, порождала в голове самые дурные мысли. Артём съездил за дочерью и, пока мыл и укладывал её в постель, немного отвлёкся.

Но позже, в ночной тиши, долго не мог уснуть. В голове постоянно возникали образы умерших матери и отца. Как они сейчас? Где? А если они и правда где-то есть, то сохранился ли там их семейный союз? По крайней мере, похоронили их всего в паре метров друг от друга. После смерти отца мама сразу забронировала место рядом с ним, и сегодня её тело нашло приют в холодной и промёрзшей земле.

Хотелось верить, что у Артёма с Кристиной тоже будет долгая и счастливая жизнь, а в конце пути они воссоединятся на небесах, после того как дети похоронят их тела совсем рядышком.

Так хотелось в это верить…

14

Когда Артём вернулся в Германию, доктор заявил, что операция прошла успешно. Она помогла, и появились признаки ремиссии. Но как ни старались врачи, через три месяца у Кристины начался рецидив.

Артём обзвонил все клиники Германии, даже связался с врачами в Израиле, но всё оказалось бесполезно.

Рак победил.

Артём проиграл.

Жить Кристине оставалось несколько месяцев.

15

Семья Абрамовых вернулась в Россию в конце мая.

Кристина находилась дома недолго, потом, как бы ей ни было больно, страшно и одиноко, она уговорила Артёма дать ей дожить свои дни в больнице. Девушка не хотела, чтобы после её смерти Даша боялась жить в доме, где в муках умирала её мама.

Артём протестовал, но, как и всегда, супруга его убедила.

Для их семьи всё было кончено.

1

С тех пор, как семья Абрамовых узнала о диагнозе Кристины, минул год. Более двенадцати месяцев безжалостной и безуспешной борьбы за жизнь.

Их жизнь, не только её.

Вчера доктор Шнейдер заявил: жить Кристине осталось около месяца, в лучшем случае – полтора. Артём до сих пор не мог поверить, что скоро останется совсем один. Нет, конечно, ещё была Даша, и он ни за что на свете не бросит её и, насколько зависит от Артёма, воспитает.

Но этого мало.

Отец покинул Артёма давно, мать умерла всего несколько месяцев назад, настоящих друзей почти нет и никогда толком и не было. Одним-единственным другом был Данила, да и тот странным образом исчез. Ушёл в армию служить по контракту и погиб при неизвестных обстоятельствах. Коллег по работе Артём друзьями не считал, скорее так – приятелями, с которыми раз в год встречался на каком-нибудь съезде программистов. Большинство из них жили в других городах, а с теми, кто находился рядом, он не был особо близок, просто поддерживал деловые отношения. Из живых родственников оставалась тётя – сестра матери, но и она находилась далеко: лет десять как уехала жить в Красноярск и даже не прилетела на похороны мамы.

«Получалось… Ничего не получалось!»

Мало того, что у Даши не будет любимой, заботливой мамы, так и бабушек с дедушками не будет. Это ужасно. Артём и сам в семье рос один, но ведь в семье, где были папа и мама, лучшие на свете, хотя вовсе не богатые. А станет ли Артём для дочери самым лучшим отцом на свете без помощи жены?

Покажет время.

Раздумывая над всем этим, Артём не мог усидеть на месте. Как таковой цели не было, и всё же хотелось просто развеяться, побродить по торговым центрам и улицам, побыть среди людей, но всё равно наедине с самим собой. Подумать. Было немного стыдно, ведь в глубине души Артём осознавал, что то немногое время, когда не находится в больнице рядом с Кристиной, когда не работает у себя в кабинете, он должен посвящать маленькой дочке.

Но он не посвящал, и совесть изрядно его трепала за это.

Однако Артём с трудом, но всё же находил себе оправдание.

Прошёл год. Так или иначе Даша повзрослела. И всё же три с половиной года – не тот возраст, когда до конца осознаёшь безвозвратную потерю матери. В этом плане Артём в каком-то извращённом смысле даже завидовал дочери. Он потерял отца тогда, когда уже настолько к нему привык, что считал его наличие абсолютно естественным и незыблемым, как бы само собой разумеющимся. Даша была ещё совсем малюткой и, кажется, должна пережить эту утрату легче. Может, поначалу ей будет тяжело, но в таком юном возрасте память недолговечна. Наверняка именно поэтому молодой отец мог позволить себе оставить дочку на попечение у няни.

Как ни крути, Артём продолжал оставаться обычным человеком, не роботом с загруженным в него программным обеспечением и не расчётливой машиной, предназначенной лишь для анализа. А потому время от времени ему было просто необходимо как-то отвлекаться от всего, что навалилось за последний год.

В очередной раз с Дашей осталась няня. Ирина Сергеевна стала для их семьи не просто оплачиваемым работником, она была хорошим человеком и никогда не отказывала Артёму в такое тяжёлое для них всех время. Конечно, женщина не могла заменить Даше бабушку, которая исполняла все капризы девочки и без устали баловала. Но и поддержка такого человека, как высококвалифицированная няня, многого стоила.

Артём обдумывал свою нынешнюю жизнь, безнадёжно застряв в пробке. До поворота на стоянку возле ЦУМа оставалось совсем немного, но колонна машин не желала двигаться. Раньше пробки его так не напрягали. Он включал музыку на полную и наслаждался редкими минутами беззаботного прослушивания любимых рок-хитов, которые Кристина всегда нарекала не иначе, как мракобесием. Теперь не хотелось ничего: ни музыки, ни слов, ни пустых разговоров диджеев на «Нашем радио».

Да и тишина тоже доставала. В ней Артём чувствовал себя неловко, словно преследуемый кем-то невидимым.

Может, смертью?

Впереди какой-то мужик покинул салон машины и вышел поглазеть, почему так медленно продвигаются автомобили. В тот же миг колонна тронулась, и ему начали сигналить обозлённые водители, дескать, своими действиями он задерживает движение ещё больше. Артём надавил на газ, проехал три метра и снова встал. Проигнорировав работающий кондиционер, он опустил стекло, достал новомодную дрянь под названием айкос и закурил. Не брал в рот табака уже несколько лет, но когда ситуация с Кристиной ухудшилась, не выдержал. Сначала по привычке взялся за сигареты, а теперь перешёл на долбаные стики, которых выкуривал по пачке за день. Если б видела Кристина, опять начала бы его осуждать.

«К сожалению, уже не начнёт. Ей оставалось совсем чуть-чуть».

Опять стало тошно от уныния.

«Хватит с него! Пора прекращать киснуть и вести себя как тряпка. Надо держать себя в руках. В конце концов, быть мужиком»!

Но почему-то быть мужиком получалось не очень…

Где-то впереди, сквозь лобовое стекло и белый дым, обволакивающий салон, Артём разглядел яркий и не совсем понятный образ. Что-то, что контрастировало со всем окружающим серым миром этим жарким летним днём. Как следует приглядевшись, Артём смог распознать цыганку, сновавшую между бесконечной вереницы машин. Женщина с улыбкой до ушей о чём-то рассказывала водителям и, по возможности, пассажирам их автомобилей. Большинство просто закрывали перед ней стёкла, остальные озлобленно прогоняли. Но нашлась и пара смельчаков, рискнувших протянуть руку неуёмной гадалке. Женщина чего-то там – в их ладонях – выискивала, а после с ещё более широкой улыбкой, чем прежде, принималась рассказывать нечто, что они наверняка хотели услышать. Когда места для лапши на ушах не оставалось, дураки протягивали цыганке деньги и награждали за предсказание, которое никогда не сбудется. Это банальное на первый взгляд зрелище, погрузило Артёма в воспоминания давно ушедшего детства. Казалось, произошедшее тогда случилось не с ним, не в его жизни, и он почти забыл об этом.

2

Первое впечатление о цыганах оставило в памяти Артёма не то чтобы неизгладимый след, скорее, чётко высеченную глубокую борозду, загладить края которой не смогли даже десятки лет, прошедшие с того времени.

Тот случай вылетел из головы, но стоило лишь мельком увидеть до боли знакомые очертания цыганского наряда, как память пробудила бесконечный поток противоречивых чувств. Словно наяву Артём увидел перед собой картину тех далёких времён – чётко и ясно, как номер стоящей впереди машины. Возможно, память сыграла с ним злую шутку, а может, он просто хотел забыть произошедшее. До этого дня у него получалось.

Сколько ему тогда было? Года четыре, может, пять? Скорее четыре, иначе он вряд ли бы забыл тот кошмарный день. То было тяжёлое время для его родителей, но беззаботное для маленького мальчика, ничего не смыслящего во взрослых проблемах. Своей машины в семье не было, и в город за покупками Артём, папа и мама ездили исключительно на автобусе. Прямого транспорта из их деревни в Пензу не шло, и молодым родителям приходилось доезжать до соседнего посёлка на попутках. Уже там они пересаживались на видавший виды старенький «пазик», как правило, битком набитый народом.

Иногда папе удавалось взять служебную машину, и тогда преисполненный радости Артём ехал рядом с отцом, наблюдая окружающий и непознанный мир через лобовое стекло грузовика. Однако такое случалось редко, и в большинстве случаев семья Абрамовых всё-таки пользовалась услугами общественного транспорта.

На центральном рынке Пензы родители закупали всё то, чего не могли приобрести в своей деревне. В основном это касалось одежды и тех продуктов, которые они не имели возможности вырастить на огороде. Кроме того, для Артёма воскресный выезд в город всегда ознаменовывался покупкой каких-нибудь сладостей, и он с ностальгией вспоминал вкус тех конфет и мороженого.

Домой Абрамовы почти всегда возвращались после обеда. Артёму запомнились душное и тесное пространство автобуса, запах пота уставших от хождения по рынку людей, злобные выкрики водителя с требованием оплатить проезд, длинные гудки сигналов при продвижении «пазика» по городу. Но больше всего ему не нравился плач маленьких детей, иногда младше его самого, а иногда сверстников и даже старше. Удивительно, но Артём совсем не помнил, чтобы плакал сам. В детстве он проливал слёзы от боли, обиды или злости, но никогда не делал это из-за духоты в автобусе или усталости.

Однако в тот жаркий июльский день Артём всё же испробовал новый, ещё не изведанный вкус слёз. Это были слёзы ужаса. По сравнению с теми ощущениями страх темноты, бабайка под кроватью, которым пугала бабушка, и даже укол в палец при взятии крови казались ерундой.

Нет.

То был именно ужас, что вселила в маленького Артёма ничем не примечательная цыганка – девочка, старше его самого всего на год или на два.

Кажется, в тот день семья Артёма задержалась в городе дольше обычного, и автобус, отправление которого приходилось на два часа дня, уже уехал. Родители были расстроены. Единственный выходной подходил к концу, и им наверняка хотелось хоть немного поваляться в кровати перед началом новой рабочей недели. В то время их любимым занятием был просмотр каких-то глупых телепередач или кино, иногда, даже новостей по Первому каналу. По крайней мере, родители поступали так в те дни, когда никуда не выезжали.

Маме пришлось купить пирожков и лимонада, чтобы перекусить самой, накормить папу и Артёма. Лимонад ему не дали, зато щедро напоили ребёнка соком.

На станции Пенза-1, откуда выезжал их автобус, маленький мальчик уже бывал. Но впервые за всё это время ему пришлось наблюдать за необычной и странной группой людей. Эту шайку составляли две черноволосые женщины в цветастых платках, облепленные со всех сторон чумазыми детьми. Все они обхаживали людей на остановке, а ребятня кроме того оббегала территорию вокруг и донимала прохожих. И женщин, и детей объединяло одно непонятное действие: подходя к людям, они протягивали руку и с жалостливым видом что-то тихо просили у них. Значение этого жеста Артём тогда не понял, как не понимал в принципе поведение цыган (про их национальность мальчик узнал несколько позже) в тот день. Кроме того, реакция прохожих тоже представляла собой загадку. Одни строили брезгливые гримасы, другие шарахались от этих странных ребят, как от какой-то заразы.

Артёму наряды цыган напомнили один из утренников в детском саду, где на девочках были пышные платья с подобной расцветкой.

Поначалу мальчик был заворожен всей этой процессией и с любопытством наблюдал за происходящим, но когда одна из цыганок подошла к нему и заговорила, он несколько растерялся. Девочка быстро и невнятно тараторила, и Артём, не понимая практически ни слова, впал в ступор. Цыганка неугомонно продолжала что-то там лепетать, а он так и стоял, замерев, не в силах ни пошевелиться, ни заговорить. Такое случилось с Артёмом впервые за его короткую жизнь. Никогда прежде он не был так скован и растерян, даже в первый день его пребывания в детском саду.

Большие карие глаза девочки смотрели прямо на него не мигая. Пухлые губки двигались в такт громкой речи, суть которой Артём пропускал мимо ушей. Девочка показалась ему очень красивой, но красота её была какой-то загадочной, будто волшебной. Он навсегда запомнил, как не мог оторвать глаз от чарующего взгляда цыганки. На тот момент девочка была самой красивой из всех, кого ему доводилось видеть. И даже Света, с которой мальчик ходил в детский сад, заметно уступала этой смуглой красавице, хотя ещё пару мгновений назад Артём не мог себе представить никого красивей его детсадовской подруги.

Кто-то потрепал Артёма за плечи. Придя в себя, он услышал, как отец проговорил что-то грубое той девочке. Выйдя из ступора, мальчик обнаружил, как цыганка стоит рядом с ним и злобно, исподлобья смотрит на мужчину за спиной Артёма. В руках она держала новую, ещё не распечатанную машинку, которую всего секунду назад Артём держал в своих руках. Он понятия не имел, как она оказалась у девочки, но увиденное инстинктивно побудило его к действиям.

Естественно, в тяжёлые девяностые родители не имели возможности побаловать своё чадо игрушками. Денег на них почти никогда не было, что приучило Артёма ценить каждую вещь, купленную ему в подарок. А теперь, когда в кои-то веки мама выудила у отца копейку на игрушку для сына, какая-то чумазая девчонка (пусть и очень красивая) пытается забрать её. Незнакомка обманом завладела его заслуженным подарком. Впервые в жизни маленький Артём так разозлился, что не смог совладать с собой. Он кинулся к воровке. С силой сжав ей запястье, выхватил игрушку. Девочка сопротивлялась, но не особо. Видимо, слова отца всё-таки подействовали на неё. Однако унять бойкий цыганский нрав было не так-то просто. Девочка снова уставилась на Артёма своим гипнотизирующим взглядом, только теперь из карих глаз исчезло чарующее волшебство. В них вообще ничего не было, кроме дикой ненависти.

– Ш-ш-ш… – зашипела вдруг она, обнажив белые зубы.

Артём с опаской подумал, что это шипение очень схоже с маминым, когда та листала ему книгу с изображением животных и имитировала звуки, издаваемые змеями. Вот только мама делала это смешно и по-доброму. Они вместе хохотали, когда Артём дублировал эти звуки вслед за ней.

Однако когда мальчик видел перед собой шипящую незнакомку, ему было вовсе не до смеха. От звуков, издаваемых этой девочкой, Артёму становилось очень страшно, как в те моменты, когда он оказывался один в темноте. Это шипение было зловещим, не волшебным, но колдовским. Наверное, настоящие змеи издают примерно такие звуки, до смерти запугивая своих жертв. Но то, что произошло дальше, оказалось гораздо ужаснее любых шипений даже самых настоящих рептилий.

Девочка взяла ладони Артёма в свои руки и мерзким, старческим голосом сказала:

– Твои родители умрут, мальчик, – сказала она со злорадной ухмылкой. – А потом умрут те, кого ты любишь, а после умрёшь и ты. ТЫ УМРЁШЬ!

Затем она ослабила хватку, выпустила ладони Артёма и рассмеялась таким истеричным и глупым смехом, каким обычно смеются все дети, когда злорадствуют. Но что-то в этом хохоте было ещё, что-то, звучавшее совсем иначе.

Артём тут же во весь голос разревелся. Он сам не понимал, чего так сильно испугался: её, её слов или того, что представил смерть своих родителей? В слезах мальчик повернулся в поисках защиты и увидел маму, бегущую к нему от привокзального ларька. Артём хотел со всех ног рвануть к ней, упасть в её объятия и почувствовать безопасность, защиту, тепло…

Но отец задержал его.

– Стой на месте, – спокойно сказал он. – Это всего лишь глупая и злая девочка, она ничего тебе не сделает.

Однако Артёма уже нельзя было переубедить. Он ревел всё громче, и единственное, чего ему хотелось, это окунуться в объятия матери, прильнуть к ней и не отпускать, пока все эти странные дети вокруг не исчезнут. Пока не сгинут прочь женщины с чёрными волосами и весь этот кошмар не прекратится. Одна лишь мысль о смерти родителей приводила мальчика в беспамятство и побуждала вновь и вновь жалостливо всхлипывать.

Наконец мама впопыхах примчалась и прижала к себе ребёнка, время от времени кидая укоризненные реплики в сторону отца. Тот же погрозил пальцем девочке и велел ей проваливать. Маленькая цыганка даже и не думала уходить. Она продолжала пялиться на мужчину с едва видимой ехидной улыбкой на губах. Артём не хотел смотреть на неё, но ничего не мог с собой поделать, периодически кидая взгляд на девочку.

К родителям подошла черноволосая женщина. Довольно стройная и симпатичная цыганка, укрытая яркими одеждами, отдёрнула девочку, прокричав ей что-то на незнакомом языке. Папа ругался, указывая на маленькую проказницу. Слова Артём не запомнил, лишь грубый голос и эмоции отца, жестикулирующего во все стороны руками. Это тоже запомнилось хорошо, потому что так вывести из себя папу было очень сложно.

Цыганка в ответ на нравоучения мужчины только кричала, доказывая что-то в бесконечном потоке слов. Подобно отцу Артёма, она то и дело махала руками, словно пытаясь защищаться. Потом неожиданно замолчала и перевела взгляд на мальчика, начинающего кое-как успокаиваться. В отличие от девочки, глаза женщины были зелёными, яркими и маленькими. Артёму показалось, что на него глядит Баба Яга и как будто заколдовывает его, сковывает и заставляет смотреть на неё и бояться. Этот взгляд заставил его плакать снова, но уже тихо и размеренно.

Теперь, сидя в машине и вспоминая свою Кристину, умирающую и страдающую от невыносимой боли, Артём вдруг понял, что взгляд той цыганки выражал не что иное, как жалость…

3

Удивительно, но та огромная цыганская семейка в полном составе ехала с ними в автобусе. Всю дорогу, пока Абрамовы не вышли, Артём сидел на коленях отца и молча глядел в окно, стараясь не встречаться взглядами ни с кем из той компании.

Цыганам до него не было дела. Они шумели, кричали и смеялись. А на выходе из автобуса поругались с водителем, так как оплатили проезд не за всех. Артём мельком услышал, как в толпе две пожилые женщины шептались, что такое происходит постоянно.

По приезду домой отец провёл с сыном разъяснительную беседу и со свойственной ему убедительностью рассказал, почему стоит избегать цыган. По его глубокому убеждению, эти люди зарабатывали на жизнь всем, чем угодно, кроме честной работы. В большинстве своём живут они хорошо и даже богато, но при этом их дети не учатся в школе, а если кто-то и идёт в первый класс, то едва ли дотягивает до пятого.

Отец не стал объяснять, благодаря чему цыгане так хорошо живут. Этого и не требовалось. Маленькому мальчику без того сложно было воспринимать всё сказанное, но одно он уяснил для себя: цыгане очень любят завладеть чужим добром. Именно так выразился тогда папа. В пример он привёл случай на автостанции, где девочка загипнотизировала Артёма и обманом забрала его игрушку. Мальчик не совсем понял термина, но общий смысл уловил. Сложно было не поверить отцу, когда факты говорили сами за себя. С тех пор Артём проникся неким чувством страха перед цыганами и отвращением к представителям этой этнической группы. Трудно сказать, возникло это чувство благодаря проповеди отца или же из-за попытки девочки-цыганки украсть его игрушку. Но после той истории при появлении цыган на горизонте (он никогда не видел их поодиночке) Артём старался обходить их стороной.

Спустя годы отвращение пропало, но неприязнь осталась.

Вот и теперь, когда цыганка, обойдя все машины вокруг, наконец добралась до чёрного «Лексуса», Артём показательно нажал кнопку стеклоподъёмника, и окно закрылось. Он уставился вперёд, пытаясь не встречаться взглядом с назойливой гадалкой. Артём не верил ни в предсказания, ни в колдовство, но опасался гипноза, так как однажды на себе испытал его действие. А ещё он всегда верил отцу и не мог припомнить, когда тот ошибался.

Женщина не уходила.

Краем глаза Артём всё-таки поглядывал на неё и видел, как цыганка таращится на водителя сквозь боковое стекло. Но было что-то ещё. Он чувствовал на себе не просто её тяжёлый взгляд, скорее, испытывал необъяснимое чувство тревоги, словно ожидал нападения ядовитой змеи.

В конце концов не выдержав, Артём повернулся и посмотрел цыганке прямо в лицо. На миг его внутренности отозвались мелкой дрожью, желудок скрутило, и во рту появилась слюна, которую нужно было срочно проглотить, но никак не получалось. Парня настолько потрясло сильнейшее чувство дежавю, что стало страшно.

Он видел это лицо.

Да, оно стало темнее прежнего, да, теперь испещрено глубокими морщинами, а чёрные некогда волосы покрылись проседью. Но видит бог, Артём готов был поклясться, что это та самая женщина из его детства. Всё тот же узкий разрез глаз и небольшие зелёные глаза, яркому цвету которых не дали угаснуть даже минувшие годы. Эти поросячьи глазки он вряд ли мог перепутать с чьими-то ещё. Такое совпадение казалось абсурдным, необъяснимым и просто невозможным, но от этого не становилось менее реальным.

А тем временем женщина прищурилась, словно ещё пристальнее принялась рассматривать Артёма. Он тяжело сглотнул. Происходящее казалось страшным сном, но складывалось впечатление, будто и она его узнала. Узнала того самого мальчика, на которого когда-то смотрела с жалостью, игнорируя нападки стоящего рядом мужчины.

«А действительно… Ведь хуже уже не будет».

Артём проигнорировал советы отца, в мыслях извинился перед ним, но детский опыт не забыл. Он закинул в бардачок свои «Ролекс», телефон и кошелёк, а затем, опустив стекло, вновь посмотрел на женщину. Та лишь слегка улыбнулась.

– Позолоти ручку, дорогой, и узнаешь, что ждёт тебя.

«Чем чёрт не шутит, хоть как-то убью время в пробке», – подумал Артём.

– Ну ладно, цыганка, давай. Расскажи мне о том, чего я не знаю.

Он нарочно проговорил эту фразу грубым тоном, как всегда разговаривал с цыганами отец. Только вот почему-то стало немного стыдно, ведь мама учила его совсем другому. Никогда не позволяла себе подобного при общении с людьми. Пожалуй, это единственное, в чём они с отцом не сходились, при воспитании Артёма. Папа утверждал, что с ними следует вести себя так, как люди того заслуживали, а мама всегда видела в окружающих больше хорошего, чем плохого. Отец был суровый реалист, мама – мечтательница.

Казалось, цыганка не обратила на агрессию никакого внимания, лишь продолжала также стоять в надежде заполучить ладонь. Артём ещё раз мысленно попросил прощения у покойного отца и протянул руку. В то же мгновение он почувствовал тёплое прикосновение женщины, морщины на её руке и шероховатость кожи. Она жадно схватила его за запястье и бесцеремонно перевернула руку линиями жизни к себе.

– Смерть пришла в твою семью, – сказала она таким тоном, словно пыталась его напугать. – Ей осталось очень недолго, дорогой мой, гораздо меньше, чем ты думаешь.

Вновь тяжело сглотнув, Артём смог совладать с собой и сделать вид, что его не задело то, о чём цыганка каким-то образом узнала. Наверняка у него на лице написано горе, и опытная женщина смогла использовать это себе на пользу, представила всё так, словно узнала по его руке, а не по измученному и затравленному виду. Смущение постепенно сменилось злобой. Да кто она такая, чтобы таким образом пытаться заработать на его несчастье!

– И что? Думаешь, рассказала мне что-то новое? – огрызнулся Артём. – Каждый второй сможет прочесть это по моему лицу, а не по ладони. Только кто-то посочувствует, а ты, цыганское отродье, заработать хочешь на этом. Сколько тебе нужно? Сотня, две?

Отец во всём был прав.

Артём отдёрнул руку и достал из бардачка кошелёк. Вытащил тысячную купюру и кинул цыганке в лицо. В этот момент им управляло нечто, чего он никогда прежде в себе не обнаруживал. Агрессия… злоба… ненависть? Возможно. Бумажка упала на асфальт, но женщина даже не посмотрела на неё.

– На! Подавись своим предсказанием. Спасибо, что напомнила!

После этих слов Артём нажал кнопку стеклоподъёмника и ожидал увидеть поднимающееся стекло. Ему хотелось побыстрее избавиться от этого назойливого гнетущего взгляда старой цыганки.

Но стекла не было.

Артём повторил нажатие ещё несколько раз. Безуспешно. Тогда парень вновь посмотрел на цыганку. От её улыбки не осталось и следа. Теперь она лишь скорбно глядела на него.

– Забери свои деньги, мне они не нужны. Думаешь, я смотрю на твоё лицо? Я вижу гораздо больше, чем ты можешь представить, но из-за твоей злобы ничего не скажу, пока ты сам не попросишь об этом.

– Ха! – усмехнулся Артём. – Как будто ты могла мне ещё что-то рассказать. Может, ты знаешь, кто и от чего умирает?

– Твоя Кр… – цыганка замолчала, а Артём насторожился. – Твоя красавица уходит в мир, откуда не возвращаются, а вместе с ней исчезаешь и ты. Она ведь для тебя всё. Но болезнь не выбирает, не так ли? Она просто делает своё дело.

Артём почувствовал, как взмокла спина, как пальцы с остервенением вцепились в руль.

Что это? Неужели кто-то подстроил весь этот спектакль? Неужели цыганка способна угадать, что умирает его жена? Она осеклась, когда говорила. Что именно старуха хотела произнести? «Твоя Кр…» Красавица? А может, какое-то другое слово? Например, Крис!

– Откуда ты…

– Я знаю! – перебила его цыганка и, резким движением просунув руку через окно, схватила Артёма за ладонь. – Ты любишь её больше всего на свете, правда?

Артём не смог вымолвить ни слова, лишь едва кивнул головой. Вновь, как в детстве, он почувствовал тот же самый страх, ту же оторопь, когда маленькая цыганская девочка кричала ему о смерти родителей.

– На что ты готов, чтобы вернуть её себе? – теперь рот женщины вновь скривился в ухмылке. Потрескавшиеся высохшие губы были так близко к лицу Артёма, что он сморщился от мерзкого запаха из её рта. – Я спрашиваю! – властным голосом прокричала цыганка.

– Я… я… – Артём никак не мог совладать с собой и сказать хоть что-то членораздельное.

– Ну же, мальчик! Ты смирился с тем, что твоя судьба будет гнить в земле, а ты один – воспитывать трёхлетнюю дочь?

– На всё! – истерично проорал парень. – Я готов отдать что угодно, лишь бы она жила.

Слёзы готовы были выйти наружу, но Артёму не было стыдно. Станет позже, но не сейчас. Он словно исповедался, словно выговорился незнакомому человеку, хотя ничего такого, по сути, и не сказал. Его рука в ладони женщины обмякла, и парень больше не сопротивлялся её прикосновениям. В тот момент Артём был окончательно сломлен, жалок и несчастен.

– То-то же, – прошептала цыганка. – Ты вымолишь у меня прощение, и может быть, я дам тебе шанс спасти её.

Прежде, чем шокированный Артём успел что-то сказать или хотя бы подумать, женщина ушла, исчезла в бесконечном потоке машин, наполнявших проезжую часть. Парень потерялся во времени и отошёл от шока лишь тогда, когда гул клаксонов вокруг стал невыносимо громким. Он огляделся и увидел, что стекло на водительской двери поднято, цыганки нигде нет, а автомобили перед ним продвинулись далеко вперёд. Отовсюду слышались матерные выкрики в его сторону, и Артём неосознанно тронулся с места, забыв о том, куда вообще ехал.

Не обратив внимания на свет светофора, он проскочил нужный поворот и вообще отмёл мысль ехать в ЦУМ. Нужно было подумать, а лучшего и ближайшего места, чем парк Белинского, парень в тот день вспомнить не смог.

Когда Артём парковался и забирал вещи из бардачка, он обнаружил там тысячную купюру, которую, он был готов поклясться, цыганка не поднимала с асфальта и уж тем более не могла положить в машину.

4

Время в парке пролетело как перемотанные сцены на видеокассете – рваными кадрами. Сидя на лавочке в тени деревьев, Артём выкурил всю пачку стиков, но так и не нашёл ответов на вопросы, которые беспорядочно роились в голове.

Кто она?

Как она могла знать?

Чего она хотела?

Нарочно подошла к нему или это случайность?

Что значило, что он может её спасти?

Нет, с одними только стиками тут не разберёшься. Было бы неплохо сейчас выпить неразбавленного виски, прокрутить в голове события той встречи не на сухую, когда волнение не даёт сосредоточиться, а под действием алкоголя, расслабившись и успокоившись.

Взглянув на часы, Артём обнаружил, что ему давно пора ехать домой. Кажется, он пробыл в раздумьях гораздо дольше, чем рассчитывал. Дашина няня уже наверняка волнуется. Артём встал с лавочки, окинул задумчивым взглядом бродящих вокруг счастливых людей и отправился домой.

По возвращении его встретил озабоченный взгляд Ирины Сергеевны и радостные крики дочери. Женщина стояла в безмолвии, вид у неё был немного испуганный. Даша прыгнула к папе на руки и принялась невнятно перечислять игры, в которые они играли с няней.

Артём поспешил заверить Ирину Сергеевну, что с Кристиной и с ним всё в порядке, просто возникли непредвиденные обстоятельства, в связи с чем он заехал к приятелю и урегулировал некоторые моменты по работе. Парень извинился за задержку и рассчитался с няней большей суммой, чем обычно.

Женщина лишние деньги не взяла.

– Артём, – пояснила она, – вы меня обижаете. Я чересчур привязалась к вашей дочери, и времяпрепровождение с ней для меня нечто вроде терапии. В моём возрасте на многие вещи начинаешь смотреть по-другому. Особенно когда твои собственные внуки живут у чёрта на куличках.

Артём благодарно кивнул. В очередной раз он убедился, как же сильно им повезло с няней.

Вызвав и оплатив такси, Артём отправил женщину домой, а сам принялся купать дочку. Даша радостно плескалась в воде и с любопытством расспрашивала, когда же наконец она сможет увидеть мамочку. Артёму её слова были как соль на рану. Каждый раз девочка задавала эти вопросы, каждый раз просила свозить её к маме, ведь очень сильно скучала по ней. Но несмотря на это, Артём не спешил везти малышку к Кристине. В прошлую их встречу Даша не на шутку испугалась и даже заплакала, увидев, как маме стало плохо. Кристина ни с того ни с сего начала корчиться от боли, строить гримасы и так жутко закричала, что на шум прибежала дежурная медсестра. Артём едва подавил в себе желание наорать на медперсонал, чтобы они дали обезболивающего и перестали мучить его жену. Увидев же реакцию дочери, он поспешно вывел Дашу из палаты и принялся успокаивать.

Да, девочка тогда испугалась и некоторое время не хотела возвращаться в то жуткое место. Но детская любовь всё равно брала верх. Теперь малютку ничто не страшило, и она вновь хотела повидаться с мамочкой.

– Мы скоро поедем к ней, – говорил Артём дочери, когда её расспросы становились более напористыми. – Наверное, уже послезавтра. Мама сказала, что очень скучает по тебе. А ты?

– Я тоже очень скучаю, – ответила Даша, балуясь с пеной и раскидывая мыльные облачка по всей ванной.

Неожиданно она прервала веселье, замерла и спросила:

– Папочка, когда мама уйдёт на небеса, мы останемся с тобой вдвоём?

Даша смотрела детскими глазками Артёму в лицо, и этот взгляд показался ему совсем взрослым, таким понимающим, что пробирала дрожь, и одновременно, таким наивным, словно дочка не понимала, насколько безвозвратна их общая потеря. Вода бессмысленно лилась с лейки, а молодой отец всё никак не мог собраться, чтобы ответить.

– Да, доча. Вдвоём. Но будет ещё Ирина Сергеевна, она нас не бросит. Тебе же нравится с ней играть?

– Да, нравится, – девочка застенчиво улыбнулась. – Она никогда меня не ругает, даже если я играю не по правилам.

Артём тоже не смог сдержать улыбку.

После водных процедур они отправились в кровать. Артём положил малютку вместе с собой, рассказал ей сказку про колобка и поцеловал в лоб. Девочка дослушала, а потом быстро уснула в объятиях папы. Вот уже несколько месяцев эти объятия были жизненной необходимостью для них обоих. Одному это позволяло окончательно не расклеиться, второй – не до конца осознавать скорую и безвозвратную потерю матери.

Переложив Дашу в детскую кроватку, Артём отправился в душ. Простояв под горячей водой минут пятнадцать, он так и не почувствовал себя чистым. Наверное, не смог смыть ощущение безысходности, которое словно мёд липло к телу и не хотело исчезать. Тем не менее Артём выключил воду, надел шорты и, накинув футболку, отправился в рабочие апартаменты, как называл свой кабинет.

Достав из бара бутылку двенадцатилетнего «Чиваса», Артём налил полстакана и кинул туда лёд. Приглушив свет и поудобнее устроившись в кресле, он сделал большой глоток виски и вновь принялся размышлять о произошедшем сегодня. Слишком многое в его встрече с цыганкой казалось наигранным, ненастоящим, какой-то сценой из второсортного фильма про мистические предсказания и всякую прочую ерунду.

«Но ведь это было на самом деле, не так ли?»

«Так».

И этот взгляд, и эти слова, и знание цыганки про его Кр… Если она действительно хотела сказать то, о чём Артём думал, откуда всё это? Если вернувшейся в бардачок денежной купюре он мог найти объяснение, то никаким гипнозом и фокусами нельзя было объяснить сказанное старухой.

«Чёртова ведьма! И откуда она только взялась».

Стакан опустел. Артём налил ещё. Выпил. Снова налил и вновь сделал большой глоток. Жгучая жидкость творила чудеса. Внутри стало тепло, тело расслабилось, а в голове если и сохранялся беспорядок, то стал уже не таким запутанным, как прежде.

Сам не заметив как, Артём опьянел. Постепенно мысли словно покрылись туманом, и все эти чудеса перестали казаться такими реальными.

Решив, что тишина стала неуместной, он включил компьютер и открыл один из любимых плейлистов. Лучшие песни золотого состава группы «Агата Кристи», как всегда, погрузили его в нечто вроде транса и заставили на время забыть о проблемах. Никто из музыкантов не справлялся с этой задачей лучше, чем братья Самойловы. Полностью расслабившись, он откинулся на спинку кресла, сделал ещё один глоток виски, а потом под тихо игравший «Опиум для никого» окунулся в объятия Морфея…

Из состояния сна Артём вышел с трудом, долгое время не осознавая, где находится и как оказался в этом месте. Из динамиков всё так же продолжала играть музыка, но теперь её разбавлял какой-то далёкий, непонятный и на редкость противный звук. В попытке прийти в себя Артём попытался разобраться, что же заставило его проснуться и выйти из столь чудесного благого забытья. Постепенно хмель в голове и полусонное состояние с трудом рассеялись, и он наконец понял, в чём дело.

Телефон.

Осмотревшись, Артём увидел светящийся на диване мобильник, неугомонно пиликающий стандартной мелодией «Самсунга». Пока Артём добрался до дивана, телефон утих. Тогда он разблокировал экран и сквозь мутную пелену в глазах сумел разглядеть имя звонившего. Остатки сна как рукой сняло.

Шнейдер Герман Борисович.

«Что-то с Кристиной, господи!»

Артём без промедления нажал кнопку вызова, и едва послышались гудки, доктор взял трубку.

– Что с ней? – спросил Артём, не поздоровавшись и не дав собеседнику шансов начать разговор.

– Успокойтесь, Артём.

– Что с ней? Скажите, что она жива!

– Она жива.

Вздох облегчения. Теперь Артём готов был выслушать.

– Простите, что беспокою вас в столь поздний час, но мне только что звонила дежурная медсестра. Я просил сообщать мне немедленно о значительных изменениях в состоянии вашей жены. Пока я сам не убедился, но судя по тому, что она мне рассказала, я полагаю… состояние Кристины резко ухудшилось.

«Нет, только не это…»

– Что это значит? Вы можете мне сказать?!

Артём так сильно сжал мобильник, что почувствовал, как угловатые края впились в ладонь.

– Завтра утром я всё проверю сам, но боюсь, ей стало гораздо хуже. Мне очень жаль, но кажется, осталось совсем немного. Утром вы обязательно должны заехать.

– Я приеду сейчас же! – прокричал в трубку Артём.

Доктор выждал. Видимо, прекрасно понимал, что происходило с мужем его пациентки.

– О, послушайте… В этом нет необходимости. Сейчас её состояние стабильно. Я…

– Что значит стабильно? – Артёма разрывала злость. – Вы же сами только что сказали, что ей стало хуже.

– Послушайте, Артём, дайте мне договорить, – по голосу чувствовалось, что доктору очень неловко. – С ней всё в порядке. Медсестра сделала ей укол, и сейчас её жизни ничего не угрожает. Она спит, и если вы приедете сейчас, то ничего не изменится.

Артём продолжал сжимать трубку, лютая ненависть к Шнейдеру начала угасать. На горизонте всплыл стакан с «Чивасом», а значит, можно было приглушить им чувства. Артём пододвинулся к столу, протянул руку и глотнул виски.

– Хорошо, доктор. Что вы предлагаете?

– Приезжайте завтра в первой половине дня. Я приду пораньше, осмотрю вашу супругу и уже более точно смогу сказать, что с ней происходит.

Разговор был окончен.

Артём был разбит.

Он не мог поверить, что всё развивается так стремительно. Это не должно было произойти так быстро. Не должно было и всё!

Где-то внутри динамиков больших колонок, расставленных по углам кабинета, продолжал идти «Дорогой паука» Глеб Самойлов, за окном негромко скулила собака, а в слегка пьяном сознании Артёма всплыли необычайно отвратительные и до боли пророческие слова старой цыганки: «Ей осталось очень недолго, дорогой мой, гораздо меньше, чем ты думаешь».

5

– Проходите, Артём. Прошу прощения, за задержку.

Доктор влетел в кабинет запыхавшийся и покрасневший. Его пухлые щёки в унисон с пузом грузно тряслись от суеты, которую он сам нагнал ещё со вчерашнего вечера. Впрочем, ничего другого ожидать и не следовало, ведь семья Абрамовых стала для него золотой жилой за прошедший год. Наверное, Шнейдер хотел, чтобы Кристина не умирала так же сильно, как и её муж, возможно, даже молил об этом самого Господа Бога перед сном. Сумма, которую Артём еженедельно перечислял на счёт больницы, была в разы больше ассигнований десятка обычных клиентов вместе взятых.

– Ничего страшного.

– А это у нас кто? – улыбнулся доктор Даше. Его голос стал наигранно высоким, отчего образ врача казался комичным. Девочка лишь с опаской наблюдала за странным дядей в белом халате. – По-моему, мы с этой принцессой уже виделись.

Даша утвердительно кивнула, усевшись на небольшую софу в углу кабинета. Она не отводила взгляда от Шнейдера.

– На вот, возьми, моя дорогая, – врач протянул девочке киндер-сюрприз.

– Спасибо, – сказала та и, напрочь забыв о смущении, с довольной улыбкой на губах взяла подарок.

Толстяк, похоже, ещё с вечера подготовился. Лебезит перед Артёмом как может, пока тот не перестал переводить деньги. А он перестанет сразу же, как только Кристины не станет. «Господи, как больно и страшно об этом думать».

Шнейдер прошёл к столу и плюхнулся в своё кресло. Скрип нарушил тишину кабинета.

Артём сгорал от нетерпения. К тому же он не хотел ходить вокруг да около, а потому заговорил первым:

– Доктор, давайте перейдём к сути дела. Несколько дней назад, – он сделал паузу и посмотрел на дочь, осознав, что собрался обсуждать при ней ухудшение состояния Кристины. Дашу разговор взрослых не интересовал, всё её внимание было приковано к чудо-яйцу. – Несколько дней назад вы заявили, что ещё месяц-полтора всё будет нормально. Что изменилось?

Доктор вздохнул.

– Да. К сожалению, вчера состояние вашей… – Шнейдер тоже посмотрел на Дашу и перевёл тему разговора в другое русло. – Мне позвать Катю? У нас тут есть место, где ваша дочь может переждать наш разговор. За ней присмотрят.

– Я в курсе, но нет. Просто постарайтесь говорить завуалированно, чтобы не пугать её.

От одной мысли, что Даша случайно увидит ужасы онкологического отделения, Артёму становилось тошно. Лучше уж здесь, под его присмотром, а не осточертевшей милой Ка-а-теньки.

– Хорошо. Вчера состояние здоровья вашей жены резко ухудшилось. Сначала я не понял, в чём именно дело. Но придя утром в больницу, установил, что у девушки пневмония, – доктор замолчал, наклонился вперёд и шёпотом, чтобы расслышал только Артём, продолжил: – Теперь, я не уверен даже в том, что остался месяц, вряд ли мы сможем справиться с ней, когда Кристина настолько ослаблена.

– А что такое пневмония? – послышался детский голос.

Артём обернулся и увидел дочь, наблюдавшую за папой и доктором.

– Ничего страшного, милая. Поиграй с игрушкой от киндера, пока мы с доктором разговариваем. Хорошо?

Девочка кивнула в ответ и вновь увлеклась гномиком из шоколадного яйца.

До Артёма наконец дошёл смысл сказанного Шнейдером. Он почувствовал, как внутри всё похолодело.

– Но вы же утверждали, что у неё в палате свой микроклимат! Так где же тогда она могла подхватить долбанную пневмонию?!

Артём начинал злиться. Да что там злость – ярость наполняла его изнутри. Он столько денег отдал за то, чтобы Кристина прожила как можно дольше, чтобы хотя бы умирала в комфорте, раз уж дома не захотела.

Доктор разволновался. Его лицо стало пунцовым. На лбу у мужчины проступили капли пота.

– Артём, – заговорил Герман Борисович, – у вашей жены лейкоз на последней стадии. Сейчас она слаба как никогда, и есть вещи, которые нам неподвластны.

Артём глубоко вздохнул. Выдохнул. Опять вздохнул, крепко сжал кулаки и, вновь выдохнув, попытался успокоиться.

– Ладно, – сказал он хриплым, обессиленным голосом. – Сколько?

– Если судить по теперешнему её состоянию – в любой момент, – заключил доктор.

Артём ясно прочувствовал, как нечто ледяное, тяжёлое и отравляющее спустилось вниз живота. «Господи, – подумал он, – как в тот первый раз, когда этот самый хмырь впервые озвучил диагноз».

– Но… – Артём попытался собраться. – Но всё же как это возможно? Я имею в виду, с чем это может быть связано? Ведь даже при нашем переезде в Германию и обратно Кристина умудрилась избежать каких-либо сторонних заболеваний.

Остаток фразы он произнёс сорвавшимся голосом. Непохоже на взрослого и уверенного в себе мужчину. Видимо, человек гораздо слабее, чем думает, когда дело касается его любимых.

– В этом нет ничего удивительного, – ответил доктор, – потому что иммунитет вашей супруги очень слаб. Есть микроорганизмы, обитающие внутри каждого из нас. Именно они без должного сопротивления способны вызвать такие вещи, как застойную пневмонию, которая наблюдается у Кристины. К тому же… – Шнейдер помедлил. – Если хотите знать моё личное мнение, то я полагаю, что ваша жена, как бы прискорбно это ни звучало, просто перестала бороться. Она устала, и её нельзя винить в этом.

– Я и не виню!

– Конечно, конечно, – доктор поспешил успокоить Артёма. – Я не это имел в виду. Просто, несмотря на все обезболивающие препараты, которые мы даём в строго фиксированных дозах, Кристина всё равно испытывает сильные боли.

Он замолчал, и только теперь Артём обратил внимание, как Даша смотрит на них. Девочка потеряла всякий интерес к игрушке, что вытащила из киндера, и с ужасом слушала рассказ дяди в белом халате.

Дочка во весь голос разревелась. Она плакала так громко, что в кабинет зашёл какой-то мимо проходящий врач узнать, всё ли в порядке. Артём бросился успокаивать малышку, в то время как доктор виновато принялся рассматривать записи в своём блокноте.

– Милая, всё неправда. Дядя имел в виду совсем другое. Не надо слушать. Я же предупреждал, что это взрослые разговоры.

Но она слушала, она слышала. Даше было всего три года с небольшим, но она уже могла понять элементарные вещи, обсуждаемые взрослыми. И из всего сказанного она уловила одно – её маме очень и очень больно.

Задыхаясь от плача, всхлипывая, не выпуская из объятий папу, Даша всё-таки спросила:

– Папочка… Пап… Папочка, маме очень больно?

Сердце щемило от жалостливого голоса, каким она это произнесла. Артём не знал, что сказать, но инстинктивно всё равно поспешил успокоить малышку.

– Нет, что ты, Дашенька. Всё хорошо, маме не больно. Она просто спит, а когда не спит, ничего такого не чувствует.

Даша сумела найти в себе силы на пару секунд успокоиться и, воспользовавшись моментом, уточнила:

– Значит, доктор соврал?

– Нет, милая. Ты просто неправильно поняла его.

– Это правда, дядя доктор?

Герман Борисович поспешил загладить свою вину и со всей доброжелательностью, на которую был способен, проговорил:

– Конечно, Даша. У твоей мамы всё хорошо. Мы даём ей очень вкусные таблетки, поэтому у неё совсем ничего не болит. Можешь сама спросить, когда навестишь её.

Девочку такой ответ, похоже, устроил, и она, с трудом выпустив из объятий папу, снова увлеклась новой игрушкой. Артём же подошёл к доктору и пододвинул свой стул к нему вплотную.

– Что мы можем сделать, док?

– Ничего. Ждать. Но осталось недолго. Хотите с ней повидаться?

– Она в состоянии?

– Да. И… – он помедлил. – Обязательно сводите к ней дочь.

6

Как только Артём с Дашей вошли в палату, Кристина занервничала. Девушка сняла с лица кислородную маску худющими руками, один вид которых приводил Артёма в уныние. «Скелет, обтянутый кожей», – подумал он и тут же прогнал от себя эти мысли. Кристина сделала попытку улыбнуться, и тогда Артём заметил, каких усилий ей стоили малейшие, элементарные движения. Очевидно, боль была настолько невыносимой, что даже под действием обезболивающих жена ни на секунду не забывала о ней.

– Мама! – закричала Даша и кинулась к девушке.

Кристина сделала над собой усилие и протянула руки. Девочка подошла к больничной койке и попыталась обнять маму. Девушка обхватила дочку и едва прижала к себе. Она плакала.

– Осторожно, дочь. Не сделай маме больно, – сказал Артём.

– Всё хорошо, – едва слышно прошептала Кристина. Её голос был таким тихим и безжизненным, что Артём откинул прочь все сомнения. Доктор прав, осталось недолго.

Отец семейства медленно подошёл к любимым и аккуратно обнял обеих. Прижавшись к жене, Артём почувствовал едкую смесь запахов лекарств, освежителя воздуха и чего-то ещё, очень и очень неприятного. Артём поцеловал Кристину в голову и ощутил, как редкие, короткие волосы, больше похожие на пушок, щекочут подбородок.

– Привет, родная.

Кристина не ответила.

– Даша так хотела к тебе попасть, так скучала…

Артёму опять стало больно, тошно, тоскливо и бесконечно уныло.

– Я очень скучала, мама. Знаешь, дядя в белом халате сказал, что тебе больно, а папа сказал, что это неправда. Это же неправда?

Девочка отстранилась от матери, но ровно настолько, чтобы посмотреть ей в глаза. Она хлопала ресницами и надувала щёки.

– Нет, доченька, неправда. Папа не обманывает тебя.

Новый поток отчаяния хлынул из глаз девушки. Бедняжке даже слёзы давались с трудом. Её худое тело содрогалось от плача, а свой взгляд она пыталась скрыть, повернув голову в другую сторону.