Читать онлайн Пустыня, города и тадегессеры бесплатно

I

По неровному участку пустыни, вытягивая за собой на песке длинную вереницу следов, двигалась фигура высокого молодого человека. Его ноги то и дело увязали в песке, из-за чего вся походка казалась неустойчивой. Полы его одежд то распахивались, то заново смыкались; обильная песчаная пыль на них, как и на сумке, висевшей на боку и набитой всякой дорожной всячиной, красноречиво свидетельствовала о длинном пройденном пути. Утро и восхитительный вид восходящего солнца промелькнули для молодого человека абсолютно незамеченными; он обратил внимание на исчезновение последних следов минувшей ночи, лишь когда время приблизилось к полудню, а багрово-красное небо отяжелело и сжало воздух.

Весь облик этого человека сообщал о присутствии какого-то сложного, противоречивого и, вероятно, очень упрямого характера. Тонкие черты лица неуловимо выдавали признаки и упорности, и склонности к болезненной неуверенности. Впрочем, лицо он имел приятное, а кто-то мог бы назвать его даже по-своему красивым.

Открытый и цепкий взгляд странника непрерывно исследовал линию горизонта перед собой в надежде высмотреть на ней что-то ему очень нужное; он продолжал всматриваться до тех пор, пока вдалеке сквозь марево жары не проступили неясные очертания какой-то тонкой дороги; она вела свой витиеватый путь между разбросанных вокруг небольших холмов. Позднее на ней проступили силуэты людей и животных – разношёрстной толпы странников, терпеливо двигавшихся по своим делам; все животные были нагружены массивной поклажей, люди шли неторопливо и со внешним смирением.

Появление на горизонте долгожданной дороги принесло немало облегчения путнику, поскольку запасы в сумке были явно не бесконечны, что заставляло тревожиться.

Дорога вела, несомненно, в великий город, ставший заветной мечтой для молодого путешественника по пустыне. Юноша к ней приблизился и постепенно смешался в потоке незнакомцев. Требовалось запастись терпением – до конца пути оставались уже считаные часы. Временами порыв подталкивал его ускорить шаг, но каждый раз он сдерживался, поскольку теперь уже ничто не в силах помешать ему достичь своей желанной цели.

И вот с вершины открылась захватывающая картина: дома, одноэтажные, двухэтажные, старые, новые, они заполонили всё пространство внизу подле последнего холма. Бесчисленные кривые улочки пересекали хаотичные нагромождения зданий; по ним брели люди, всецело занятые своими делами и, в сущности, абсолютно равнодушные к любого рода пришельцам. В центре города возвышался громадный дворец с башнями и шпилями, доминировавший над всеми постройками вокруг. Отовсюду с холмов люди могли видеть его великолепный, богато украшенный наверху скульптурами фасад. Внимание молодого человека дворец привлекал не только своим неповторимым внешним величием, он знал, что это – главный центр всей культуры тадегессеров, на протяжении веков хранивших самые ценные знания и достижения человечества.

Выделявшийся зелёной листвой парк, аккуратно переходивший в сады, лежал от дворца справа; за ним начинались виноградники, легко узнаваемые по равномерной череде рядов. В центре парка находился родник, которому весь город был обязан спасением от неизбежной засухи.

Молодой человек спустился в низину к городским воротам; вокруг их мощной каменной кладки суетилась многолюдная шумная толпа. Юноша приблизился к привратникам, ответил на их вопросы о том, кто он и откуда идёт, после чего беспрепятственно проник за городские стены. Окраина здесь не отличалась большим количеством людей на улицах; встречались случайные прохожие, зачем-то вышедшие из дома в разгар дневной жары: женщины, дети, какие-то старики, старушки. Тем не менее по мере углубления в городские кварталы движение на улицах становилось интенсивнее; здесь ходили взрослые, занятые своей работой мужчины, деловым и высокомерным видом будто предупреждавшие, что им посторонние люди абсолютно неинтересны и не нужны.

Путник остановился в задумчивости: что же ему теперь делать? Нелегко казалось добраться до самого города тадегессеров, но теперь, достигнув этой цели, он не знал, куда пойти в первую очередь. Для начала, наверное, самое правильное решение – отыскать, чем пообедать, а сделать это легче всего, вероятно, на городском базаре. Попутно будет шанс расспросить людей о городе и решить, куда отправиться после обеда.

Его целью, безусловно, оставался дворец тадегессеров, но отправиться туда сразу после прибытия почему-то было страшно. Он подошёл к мужчине, которого увидел недалеко, поприветствовал и спросил:

– Не подскажете, как мне пройти на городской базар?

– Зачем тебе базар? – удивился мужчина.

– Я только прибыл в город, ищу место, где можно пообедать.

– Тебе не нужен базар, – почти рассмеялся мужчина. – Иди в том направлении, куда я тебе покажу, и там спросишь у людей, как пройти в район, который здесь называют Янтгемар. В нём ты найдёшь обилие мест для обеда, отдыха и не только. Впрочем, базар от него недалеко, так что в любом случае не пожалеешь, – закончил пояснение мужчина, показывая рукой направление.

Молодой человек поблагодарил и двинулся дальше; он был вынужден ещё несколько раз уточнять свой путь, но в результате всё же добрался до Янтгемара, который, по всей видимости, играл роль центра деловой жизни. Здесь обнаружилось бесчисленное количество каких-то контор, ресторанчиков, ателье, библиотек и магазинов. Молодой человек бродил среди всего этого обилия суеты; вглядывался в лица прохожих, некоторые из которых выглядели очень смуглыми, возможно, от постоянного пребывания на солнце; слушал неугомонный шум вокруг; прошёл мимо магазина с писчими принадлежностями, в котором люди покупали бумагу, карандаши, тетради и массу прочих вещей, необходимых для дел и записей. Увлёкшись наблюдениями, юноша почувствовал, что голод внезапно стал совсем нестерпим. Все дорожные запасы в сумке давно истощились; во рту со вчерашнего дня не было ни былинки, поэтому обед точно не стоило откладывать – требовалось срочно найти подходящее для этого место.

Побродив ещё немного, он увидел дверь и заманчивую вывеску над ней, ясно дававшую понять, что здесь найдётся, что поесть; недолго думая, молодой человек отодвинул защищавшую от шума и пыли занавеску в дверном проёме и вошёл внутрь. В просторном, чистом и прохладном помещении было тихо и спокойно; в стороне виднелись несколько столиков для посетителей. За прилавком находился круглолицый мужчина средних лет в фартуке; в момент, когда появился гость, он протирал свой прилавок.

– Заходи! – улыбнувшись во всё лицо, крикнул круглолицый мужчина. – Ты явно издалека и, должно быть, сильно устал? – уточнил он, внимательно осмотрев посетителя.

– Это правда, я только что прибыл в город, – ответил юноша, опустив за собой плотную и тяжёлую занавеску, после чего в помещение вернулся прохладный полумрак.

– Так что ж, прекрасно! Заходи, здесь есть всё для твоего отдыха! Как твоё имя?

– Меня зовут Ириемналь.

– Заходи, Ириемналь, – повторил своё приглашение хозяин. – Будешь обедать?

– Да, пожалуйста.

– Садись за стол, я сейчас тебе всё принесу.

Хозяин начал быстро хлопотать, тем временем Ириемналь прошёл к одному из столиков и сел за него, ожидая, когда, наконец, сможет подкрепиться. Тут он заметил, что в углу сидит ещё один человек, но не ест, да и вообще ничего не делает. Как потом выяснилось, это был приятель хозяина, ожидавший возможности о чём-то с ним переговорить. Он подозрительно покосился на Ириемналя, когда тот входил, но больше не выказывал никакого к нему интереса. Готовое кушанье появилось перед Ириемналем, и он начал есть, хозяин заведения сел к человеку в углу, и они заговорили, Ириемналь мог хорошо слышать их разговор.

– Так что ты там увидел? Ты начал что-то рассказывать, верно? – спросил круглолицый хозяин.

Его приятель, одновременно хмурый и нетерпеливый, сразу засуетился, объясняя суть прошедшей беседы. Разговор, оказывается, шёл о какой-то новой книжной лавке. Хозяин слушал очень внимательно; хмурый товарищ возбуждённо рассказывал о массе новых книг, в которых он обнаружил множество интереснейших способов мысленной тренировки. Ириемналь не сказал бы, что он видел в выражении лица хозяина большую заинтересованность услышанным, но хозяин не перебивал и слушал, как слушал бы любую предложенную ему мысль. Наконец он прервал своё молчание и возразил:

– Погоди, я только не понимаю, зачем тебе это всё потребовалось?

– Ну как же?! Это помогает тебе работать со своими собственными мыслями! Ты сможешь думать о мире то, что ты хочешь о нём думать, а не то, что он заставляет. Неужели тебе никогда этого не хотелось?

– Может, иногда и хотелось, но сейчас всё равно не вижу в этом ровно никакого смысла.

– Тебе это помогает лучше во всём разобраться, всё осмыслить, понимаешь? Разве это не интересно? Это в своём роде философия!

– Философия, я считаю, – это такой хитренький способ подгонять представления об окружающем тебя мире с целью сделать его удобным и комфортным. Ты решил скрыться, вот и начитался ерунды, а меня мир вокруг и так устраивает! Устраивает таким, какой он есть.

После этих слов круглолицый хозяин сделал вид, что ему нет дела до того, что хочет сказать приятель, но хмурый товарищ не унимался:

– Почему ты решил, что я желаю «скрыться», как ты это называешь? – удивился он. – Ты никогда не желал избавиться от тревог? Это же свобода! Подумай о том, как освободиться от ненужных мыслей, и тебе станет легче.

– А ты и впрямь философ.

– Что ты заладил: философ, философ… Ты не хочешь соглашаться из вредности, или у тебя действительно есть что возразить?

– Конечно, у меня есть что возразить. Нельзя этим увлекаться. Пусть ты преуспел в этих странных вещах, но вместе с тем ты убежал от себя самого. Другими словами, ты сразу перестал быть человеком, понимаешь?

– Как это? Что означает «перестать быть человеком»?

– Реши это сам. Человек есть человек, и всё. Человеку свойственно бояться, радоваться и переживать. И всё оттого, что он человек! Лиши себя этого, и что от тебя останется?

Круглолицый сделал вопрошающий жест руками.

– Ну и чего молчишь? Разве я не прав?

– Ты не хочешь совершенствоваться? – донимал хмурый.

– В чём? В том, чтобы перестать быть человеком? Следи за тем, чтобы не переусердствовать, договорились? – парировал круглолицый.

Хмурый приятель молчал. Хозяин увидел, что Ириемналь уже доедает свой обед, и обратился к нему:

– Ну как, наелся?

– Да, большое спасибо, прекрасный обед!

– Позволь узнать, зачем ты пожаловал к нам в город?

– Я хочу стать тадегессером.

– Тадегессером? Чтобы стать тадегессером, нужно до безумия много знать и много работать.

– Думаю, у меня получится.

Ведя этот разговор, Ириемналь неожиданно и с некоторым неудовольствием почувствовал, что хозяин заставляет его защищать свои намерения, ставя под сомнение его способности. Впрочем, это был всего лишь хозяин небольшого заведения, от мнения которого, скорее всего, ничего в этом городе не зависело.

– Тадегессером, тадегессером… – в задумчивости повторял круглолицый. – Да, тебе самое время идти, конечно, прямо во дворец, но вот что, я попробую, пожалуй, дать тебе один хороший совет. Он точно не повредит, а потом ты, возможно, будешь рад, что я сделал это.

С этими словами он встал, подошёл к двери, ведущей в задние помещения, и позвал там кого-то. На его крик выбежал мальчишка. Хозяин спросил у него:

– Ты сегодня Тамаирка видел?

– Видел, он с самого утра сидел у себя.

– Значит вот, сейчас побежишь к Тамаирку и покажешь дорогу к нему вот этому человеку.

Хозяин указал на Ириемналя, мальчишка ответил, что всё понял, и был готов отправиться исполнять поручение. Ириемналь не ожидал, что сейчас его с кем-то познакомят, и спросил:

– Тамаирк – это тадегессер?

– Нет, не тадегессер, но, может быть, намного лучше, чем тадегессер.

Ириемналь решил не спорить; он поблагодарил хозяина, расплатился и пошёл за мальчиком; мальчишка пробежал несколько переулков, подошёл к прикрытой двери в какое-то помещение, заглянул внутрь и позвал Ириемналя войти. Когда Ириемналь вошёл, мальчишка убежал обратно.

В комнате было много стеллажей с бумагами и книгами; видимо, это была какая-то контора, где велись различные дела. В стороне стоял стол, за ним сидел мужчина лет тридцати пяти; он имел довольно строгий взгляд и, видимо, достаточно редко улыбался; лицо у него было вытянутое, нос с горбинкой, глаза небольшие, а короткие светлые волосы на голове казались очень жёсткими и непокорными.

Мужчина предложил Ириемналю сесть на стул перед столом и спросил:

– Чем могу быть полезен?

– Человек, пославший мальчика, порекомендовал мне обратиться к вам. Я только сегодня пришёл в город. Пришёл издалека. Мне бы очень хотелось стать тадегессером, – пусть наивно, но честно и прямо сказал Ириемналь.

Неуловимая интеллигентность слушавшего человека заключалась в том, что он не заставил Ириемналя оправдывать свои намерения, как бы смешно и глупо они сейчас ни звучали. Весь его вид показывал абсолютное уважение к любому новому знакомому, ко всем его стремлениям и желаниям. Эта черта странным образом сочеталась с несколько суровым выражением лица, что заметно отличало нового знакомого от круглолицего хозяина, накормившего Ириемналя обедом.

– Понятно. Что же, будем знакомы, меня зовут Тамаирк, – сказал мужчина и протянул руку для рукопожатия.

– Моё имя Ириемналь, – ответил юноша и пожал протянутую руку.

– Очень приятно! Ты уже нашёл, где будешь жить?

– Нет, я успел лишь пообедать, больше ничего.

– Ладно, – задумчиво сказал Тамаирк.

Какое-то время он не говорил ни слова, сосредоточенно что-то обдумывая.

– У меня есть одна идея, ты не против рассмотреть моё предложение?

– Конечно, ведь у меня пока вовсе нет идей.

– Хорошо.

После этих слов Тамаирк встал, посмотрел на часы, о чём-то ещё подумал и собрался выйти. Когда он вставал, Ириемналь заметил, что Тамаирк очень высок и довольно худощав. На нём был надет серый халат с поясом.

– Пошли, – позвал Тамаирк следовать за ним.

II

Тамаирк запер свою контору и уверенно повёл Ириемналя вдоль улицы. Они долго шли и преодолели длинную череду кварталов, в которых деловые постройки постепенно сменялись жилыми. Наконец они оказались в густо засаженном деревьями районе с чистыми, но вместе с тем абсолютно безлюдными улицами.

Вдруг Тамаирк увидел какого-то человека в тёмном плаще с откинутым капюшоном, шедшего быстрым шагом по противоположной стороне улицы и читающего на ходу книгу. Только удачное отсутствие прохожих вокруг позволяло ему ни на кого не натыкаться, поскольку он двигался по центру тротуара, абсолютно не глядя по сторонам.

– Гортамир, Гортамир, постой, – окликнул его Тамаирк.

Человек в плаще остановился, повернул голову и посмотрел в ответ. Тамаирк позвал Ириемналя следовать за ним и побежал к незнакомцу. Мужчина, увидев, что к нему подходит Тамаирк, опустил руку с книгой, заложив палец на нужной странице, и остановился в ожидании.

– Гортамир, позволь тебе представить этого молодого человека, его зовут Ириемналь, он только сейчас прибыл в город и пока не нашёл места для ночлега. Он желает стать тадегессером.

Ириемналь получил возможность лучше рассмотреть человека, которого Тамаирк назвал Гортамиром. Двое новых его знакомых были совершенно не похожи друг на друга: Гортамир выглядел заметно старше Тамаирка, разница в возрасте составляла, возможно, лет десять; лицо он имел сосредоточенное, с большими внимательными и чуть раскосыми чёрными глазами; его нос имел правильную форму, не был ни большим, ни маленьким; длинные чёрные волосы без видимой седины растрёпанно свисали во все стороны; телосложение он имел чрезвычайно крепкое, но ростом заметно уступал своему приятелю. Ириемналю этот человек понравился.

Когда он увидел Ириемналя, то чуть заметно улыбнулся. Впрочем, довольно машинально и, по-видимому, для вежливости. Было хорошо заметно, что он тоже целиком занят внимательным разглядыванием нового знакомого. Ириемналь про себя подумал, что этот человек должен обладать едва заметным свойством непроницаемости, своего рода чувством глубокой скрытой мысли: то ли раскосые глаза не позволяли поймать на себе их взгляд, то ли некоторый дискомфорт вызывала его привычка говорить явно меньше, чем он должен был про себя думать. Очевидно, он был крайне умён, сдержан и вежлив в общении, но сейчас сказать о нём что-то более конкретное было невозможно.

– Рад знакомству! – произнёс Гортамир в ответ.

Его голос полностью соответствовал внешнему облику: говорил Гортамир глухо, мягко и сдержанно. Мог бы, наверное, говорить и чуть больше, чтобы не производить впечатление необщительного человека, но что есть, то есть.

– Ириемналь, будь знаком, это Гортамир, мой близкий друг, – сказал Тамаирк.

Гортамир протянул руку, Ириемналь с готовностью её крепко пожал. Тамаирк продолжил:

– Гортамир, может, позволим Ириемналю остановиться у нас? Потом познакомим его с городом.

– Если юношу устроит наш дом, то я нисколько не против, – ответил Гортамир и снова сдержанно улыбнулся.

«Шутник! Если устроит дом…» – про себя несколько иронично подумал Ириемналь, у которого вообще не было ни одной идеи, где он сегодня будет ночевать. При этом он почувствовал себя несколько неловко: обо всём попросил сам Тамаирк. Ириемналю приходилось надеяться, что Тамаирк знает, что делает, что возможность принять гостя на самом деле есть и стеснения никому не будет. Все трое посмотрели друг на друга, и Гортамир жестом руки пригласил продолжить путь.

Они вышли на безлюдный бульвар, по сторонам которого стояли пустые скамейки с островками кустарника между ними; в центральной части бульвара на одной из сторон стоял старый памятник в виде бюста неизвестного Ириемналю человека. Бульвар упирался в большой дом, сложенный из прекрасно обработанного камня, в котором жили Гортамир и Тамаирк. Тёмный цвет камня и некоторое подобие башенки в правом углу на фасаде делали его похожим на крохотный замок; на третьем этаже с левой стороны темнел глубокий балкон. Ириемналь повернул голову и увидел, что с балкона должен открываться красивый вид вдоль бульвара. Он подумал, что, может быть, будут видны даже верхушки холмов за пределами городских стен.

Гортамир достал ключи, отпер дверь и предложил всем войти внутрь. Ириемналь увидел простую прихожую и уходящую вверх лестницу; почти весь второй этаж занимала одна просторная комната, выполняющая роль гостиной и кабинета. Ириемналь рассмотрел два окна на улицу и мебель, которая здесь была в превосходном состоянии. Одна часть комнаты представляла собой рабочий кабинет. Как потом узнал Ириемналь, это было место для повседневной работы Гортамира. Параллельно стене, но не вплотную к ней, стоял длинный старомодный стол. За столом стоял стул с высокой спинкой, расположенный таким образом, что сидевший человек мог видеть всех, кто в этот момент находился в комнате, и беседовать с ними. Перед столом выстроились два кожаных глубоких кресла для собеседников. Гортамир подошёл к одному из них, нагнулся, поднял с него серую кошку, стал носить её на руках и гладить. Кошка всё время спросонья вертела головой и не могла сообразить, зачем её так внезапно оторвали от сна.

– Знакомься, это Гирагелла, – сказал Гортамир, показывая серую хозяйку дома у него на руках.

Ириемналь улыбнулся. Кошка долго сидеть на руках не пожелала и через некоторое время спрыгнула на пол.

Напротив окон вдоль длинной стены в ряд стояли книжные полки высотой до потолка. Там, где они упирались в рабочий стол Гортамира, оставалось немного свободного пространства, в котором виднелся ничем не закрытый фрагмент стены. В нём был вмонтирован небольшой сейф, до которого мог дотянуться сидящий за столом человек.

Тамаирк сказал:

– Можешь где-нибудь здесь положить свою сумку и отдохнуть.

– До вечера ещё полно времени, что будем делать? – спросил Гортамир.

– Наверное, надо бы посидеть ещё поработать, как ты думаешь? – ответил Тамаирк.

– Да, пожалуй. Ириемналь пусть остаётся здесь, есть время отдохнуть, а я пока пойду к себе наверх, не возвращаться же обратно в контору.

Ириемналь запротестовал:

– Нет, можно я лучше пойду просто погуляю по городу? Мне очень хочется побольше всего увидеть.

Гортамир согласился:

– Да, ты вполне можешь пойти походить по улицам. Не заблудишься?

– Нет, нет, – уверенно ответил Ириемналь.

– Ну что же, тогда пока расстаёмся, а вечером здесь встречаемся, – заключил Тамаирк.

Гортамир остался в комнате, Тамаирк поднялся на третий этаж. Как позднее узнал Ириемналь, его комната, совмещавшая в себе одновременно кабинет и спальню, располагалась прямо в той круглой башенке, которую Ириемналь заметил с улицы.

Он вышел наружу. Прошёл сначала туда-сюда по бульвару перед домом, затем направился быстрым шагом по направлению к центру города.

Только сейчас, уже идя без своей сумки, уже не думая о заботах, не ломая голову, где бы переночевать, он смог по-настоящему осмотреть город и полностью отдаться всем новым впечатлениям. Теперь он увидел, какой же огромный был город тадегессеров! Его вполне заслуженно называли великим. Ириемналь никак не мог себе представить, сколько же людей здесь живёт. Он шёл, и шёл, и шёл, и с любой точки города были видны шпили дворца тадегессеров. Дворец величественно возвышался над всеми постройками, отчётливо выделяясь на ярком красном небе. Ириемналь постоянно озирался, рассматривая необычные дома. В городе, откуда он пришёл, не было ничего похожего. Он приблизился к главной площади, на которую выходил фасад дворца, но заходить на неё не стал. Может быть, он чего-то боялся, может быть, решил отдалить торжественную минуту. По какому именно принуждению он так поступил, он пока полностью не осознавал.

Идя обратной дорогой, Ириемналь заметил, что дома и улицы тут были отнюдь не одинаковые: часть из них были выложены гладким обработанным камнем, другие представляли собой обычную песчаную дорогу. В центре почти везде был камень, но район мощёных тротуаров хоть и казался большим, в действительности составлял только достаточно скромную по размерам часть города.

Постепенно солнце начало клониться к закату, Ириемналь начал возвращаться в жилые кварталы. На обратном пути он заметил, что большинство людей жило в довольно простых одноэтажных, двухэтажных или максимум трёхэтажных домах, но редко когда в точности повторявшихся. Говорить, что дома здесь похожи друг на друга как две капли воды, не приходилось. Это Ириемналю понравилось. Поплутав немного по кварталу, он нашёл знакомый бульвар, затем смог увидеть и дом.

Молодой человек не торопясь подошёл к дому. На втором этаже, где находилась большая гостиная, горел свет. Видимо, Гортамир, как и намеревался, был занят своей работой. Ириемналь негромко постучал. Дверь, спустившись, отворил Тамаирк. Он улыбнулся и пригласил войти.

– Как прогулка? – поинтересовался Тамаирк, улыбнувшись.

– Великолепно! – ответил Ириемналь, улыбнувшись в ответ.

– Понравился наш город?

– В центре невероятно красиво, но меня поражает, какой же он большой!

– Это правда. Здесь действительно живёт очень много людей.

Тамаирк, позвав идти за ним, побежал обратно по лестнице наверх. Ириемналь вошёл: при зажжённом светильнике, горевшем в центре гостиной и подвешенном под потолком на цепочке, комната казалась уютной; обстановка в жилище двух друзей мгновенно вытеснила за стены дома весь мир улиц города вокруг. Гортамира Ириемналь увидел сидящем за столом. После приветствия он предложил осмотреть дом, чтобы Ириемналь знал, где что находится.

Ириемналь узнал, что на первом этаже есть спальня Гортамира и кухня, где друзья завтракают и ужинают. В ней стоял небольшой стол, над которым тоже висел на цепочке светильник, как в гостиной. Рядом с кухней в коридоре был люк, за которым вниз уходила лестница в подвал. В подвале, больше похожем на погреб, хозяева хранили запасы еды, воды и вина.

На третьем этаже находилась комната для гостей, напротив которой был вход в башенку Тамаирка. Тут же располагалось ещё одно помещение, сплошь заставленное большим количеством разных вещей и походившее больше на склад. Ириемналь обратил внимание, что мебель и вещи в комнатах были достаточно просты, но, видимо, неприхотливых хозяев это вполне устраивало и они не собирались ничего менять.

Гортамир предложил перед сном поужинать и выпить чаю; как выяснилось, пока Ириемналь отсутствовал, Тамаирк выбегал из дома и принёс от булочника большой кусок мясного пирога; все вновь спустились на кухню, сели за стол и, пока чайник закипал, начали беседу. Через чуть приоткрытое окно в кухню с улицы доносились звуки уже почти ночного города.

– Так как? Тебе нравится у нас? – спросил Гортамир.

– О, да! У вас прекрасно! Очень уютно и спокойно.

– Дом уже стар, но ещё вполне пригоден для того, чтобы в нём жить.

Ириемналь ничего не ответил. На него пока производило немного гнетущее впечатление то, что дом находился на окраине города, далеко от шумного и живого центра, который его притягивал и с которым он мысленно никак не мог расстаться, но желать лучшего было нельзя. Он думал о приглашении Тамаирка как о грандиозной удаче, избавившей его от громадного множества хлопот.

– Итак, ты хочешь быть тадегессером, я правильно понял? – продолжил разговор Гортамир.

– Да, – ответил Ириемналь и постарался улыбнуться.

– Идите с Тамаирком завтра во дворец – и узнаете, что тебе нужно сделать, чтобы к ним присоединиться.

– Огромное спасибо.

Он не знал, как отблагодарить Тамаирка за приглашение быть гостем, но теперь получалось, что Тамаирк может с ним пойти и во дворец! Это было уже за гранью всех возможных желаний!

Гортамир о тадегессерах говорил спокойно, но Ириемналь знал, что присоединение к ним – это дело непростое. Все тадегессеры проходили долгую подготовку, без которой стать членом их сообщества невозможно. Ириемналь всё ещё боялся говорить про это, поскольку его появление без предварительных действий должно казаться безрассудным. Он понимал, что неизбежно обнаружится недостаток знаний, но мысли о всех этих проблемах решил отложить на завтра.

Тамаирк встал из-за стола и начал разливать чай. Ириемналь спросил у Гортамира:

– Вы давно живёте в этом городе?

– Да, весьма давненько. Я почти всю жизнь, а с Тамаирком мы познакомились лет пятнадцать назад. У нас с ним много общих идей и дел, хотя трудимся совсем в разных местах. Тамаирка часто нанимают для составления документов. Обычно это нужно тем людям, кому не хватает опыта или знаний. В городе очень много торговцев, далеко не все из них могут решать дела полностью самостоятельно.

– А вы?

– Я беру различную работу у тадегессеров и выполняю её за деньги. Бывает, что занимаюсь с их учениками, – пояснил Гортамир.

Он задумался о чём-то своём, сосредоточился и будто в нерешительности добавил:

– Так сложилось, что я получил очень хорошее образование. Наверное, мог бы им гордиться.

Ириемналь заметил, что Гортамир это сказал с каким-то неловким смущением, и решил не вдаваться в подробности.

Когда у каждого в руках оказалось по горячей чашке с чаем, все почувствовали, как они устали, и разговор понемногу утих. Тамаирк вообще ничего не говорил. Выпив чай, все ушли с кухни. Гортамир что-то негромко сказал Тамаирку; Ириемналь понял, что он попросил приготовить постель для гостя. Тамаирк позвал его идти за ним наверх.

Когда Ириемналь с Тамаирком вошли в комнату для гостей на третьем этаже, в час уже полностью окутанной мраком и тишиной ночи, он почувствовал, как дико он выбился из сил. Шумный и насыщенный день, наконец, подходит к концу. Эта комната, несмотря на свою ненужность хозяевам, поддерживалась ими в чистоте и порядке. В ней находился большой кованый сундук, наполненный какими-то вещами; напротив него стояла кровать, как раз подходящая для гостя. Тамаирк, поставив на сундук светильник, принёс откуда-то чистую простыню, подушку, одеяло и с заботой принялся ловко расстилать постель для Ириемналя. Ириемналь тем временем рассматривал старый дощатый пол: в щелях между досками краска заметно потрескалась, из-за чего местами проступали неровные чёрные полосы.

Через некоторое время Тамаирк закончил готовить постель, пожелал спокойной ночи, взял светильник и вышел. Ириемналь разделся, в задумчивости сел на кровать и принялся размышлять о прошедшем дне. В его жизни никогда ещё не было ничего подобного, что могло бы сравниться по невероятности с этим прожитым днём: утром он ещё шёл по пустыне, днём, озираясь, бродил по улицам города, затем встретил Тамаирка, познакомился с Гортамиром, и вот теперь он здесь, сидит в этой комнате. Это, несомненно, необыкновенный день! Впрочем, радоваться пока рано, всё самое важное ещё впереди.

III

Медленно опустившаяся ночь погрузила город в сон, но наперекор ей нашлась одна комната, в которой кто-то настойчиво продолжал свой труд, не зная ни усталости, ни соблазна махнуть на всё рукой и отправиться спать. Обстановка этой непокорной комнаты сплошь состояла из тесного лабиринта шкафов и полок, из которых торчали бесчисленные рулоны, тетради и книги; проходившие мимо люди протискивались через них исключительно боком, поскольку в противном случае многоэтажные конструкции немедленно падали на пол.

В углу комнаты стоял стол; среди огромной груды бумаг на нём мерцал слабенький огонёк свечи; рядом на стуле, склонившись, сидел пожилой мужчина. Насколько позволял судить его силуэт, он был высок и чрезвычайно широкоплеч. Его прямая, гордая осанка в сочетании с сильными мускулистыми руками наводила на мысль о превосходном атлетическом телосложении; плечи и верхнюю часть спины покрывал плотный меховой воротник.

Мужчина был чем-то страстно увлечён; совершенно не отрываясь, на протяжении долгого времени он делал записи в лежащей перед ним стопке бумаг. Внезапно он поднял голову от стола. Морщины и короткие волосы с проседью свидетельствовали о том, что ему, скорее всего, уже больше шестидесяти лет; лицо он имел скорее угрюмое, нежели доброжелательное, но выражение его, если и не говорило о природном благородстве, то, во всяком случае, отличалось некоторым оттенком беспристрастности. Пару минут он бесцельно смотрел на пустой фрагмент стены перед собой, затем встал со стула. Где-то сбоку нашлась переносная лампа; мужчина зажёг её от свечи и начал подниматься по лестнице, ведшей к выходу из комнаты. Лестница поднималась вдоль всех четырёх стен этой странной каморки и при взгляде сверху имела форму четырёхугольника.

Поднявшись по лестнице, мужчина попал в просторный отделанный мрамором зал, предназначенный, видимо, для совещаний и собраний. Об этом говорили пара длинных столов и небольшая трибуна перед ними. Покинув зал, мужчина начал двигаться по путаному лабиринту тёмных коридоров, вскоре превратившихся в мрачные и пустынные помещения. Человека нисколько не смущало, что он здесь, по-видимому, совершенно один, он шёл уверенно и, похоже, прекрасно ориентируясь в пространстве. В залах повсеместно виднелись следы человеческого присутствия: брошенные книги, хаотично расставленные стулья, незакрытые дверцы шкафов. Казалось, что ещё вот-вот, и все здешние обитатели сюда вернутся вновь и продолжат то, чем занимались до этого.

Вместе с тем некоторые помещения производили впечатление довольно странное. Их подчёркнутая пустота, облачённая в чудаковатые формы и размеры, словно сама намекала на свою тайную значимость. Как бы там ни было, в своей совокупности весь этот набор помещений претендовал на то, чтобы быть целым миром, способным принять в себя громадное число идей и противоречий. В сущности, он именно для этого и создавался: весь смысл этих помещений заключался в том, чтобы служить храмом грандиозных знаний. Любым результатам деятельности человеческого ума здесь гарантировались уход и сохранность.

Мужчина наконец дошёл до какой-то отдалённой узенькой лестницы и начал по ней спускаться, продолжая освещать лампой путь перед собой. Когда лестница закончилась, он попал в подземное пространство: проход узенький, потолок низкий, холодно и сыро. Идти теперь предстояло не через залы, а по сложной системе длинных ходов, напоминавших катакомбы. Пол и стены здесь были выложены каким-то камнем, не то мрамором, не то даже гранитом. Звук его собственных шагов холодно отражался от всех поверхностей. Нисколько не настораживаясь и ничего не опасаясь, мужчина преодолел и эту часть пути, после чего неожиданно замер посреди коридора. Он остановился на участке, уровень пола которого был несколько ниже, в стене выделялось углубление с черневшим посередине входом. По обеим сторонам от хода стояли металлические треножники для крепления в них факелов; треножники выглядели очень старыми, они здесь стояли, очевидно, с незапамятных времён; ими давно никто не пользовался.

Человек остановился, ещё раз убедился, что ничего не перепутал, после чего вошёл внутрь. Новое большое помещение с потолком, уходящим в непроглядную темноту, и толстенным слоем пыли на полу производило впечатление неприятное; оно в каком-то смысле сообщало, что сюда приходить не стоит, разве только гость имеет предельно ясное представление, что же на самом деле отсюда начинается. Нижняя часть стены перед входившим человеком выдавалась глубоко вперёд, словно весь зал охватывал фасад небольшого одноэтажного здания. Вдоль неё стояли два изваяния, изображающие людей, а сбоку от них чернел очередной ход – дальше внутрь.

Мужчина задержался ещё на пару мгновений, увидев вышедших из мрака статуи. Какие предки их сюда поставили, он, право же, в точности не знал, но долго размышлять на эту тему и не собирался, быстро направился ко входу рядом с ними и исчез в нём.

Его нерешительность постепенно усиливалась, хотя он, казалось, был готов встретить здесь что угодно и нисколько не удивляться этому. Проходы становились косыми, грязными, извивались во всех направлениях, местами то с потолка, то со стен свисали трудноразличимые предметы и ошмётки отделки; всё вокруг пронизывал мерзкий запах сырости. Мужчина постоянно оглядывался вокруг, вслушивался в тишину и часто возвращался назад; двигаться вперёд становилось труднее, часто приходилась нагибать голову, чтобы не коснуться грязного потолка, на котором местами проступали грязные мокрые пятна. Где-то висело трухлявое дерево, где-то темнела рассыпавшаяся штукатурка.

В таких поисках он провёл довольно много времени, потом ему показалось, что он где-то вдалеке увидел слабый блик света. Первоначально он прошёл, не заметив его, но затем вернулся и принялся тщательно всматриваться в темноту, стараясь убедиться, вправду ли он видел свет или ему померещилось. Нет, ему не померещилось – вскоре он подошёл к маленькой комнате, в которой мерцал огонёк. Приблизившись, он подошёл к ней и смело заглянул внутрь.

Обстановка перед ним предстала удручающая. Впрочем, он был явно готов к ней, потому что нисколько не смутился и не удивился. Вдоль одной из боковых стен висел потёртый и засаленный гамак; на полу в углу с противоположной стороны валялась куча дряхлого тряпья, видимо, служившая местом для чтения, заметок и размышлений. Свет на всю комнату давала одна коптящая плошка на полу.

Когда мужчина подошёл, в углу в тряпье сидел, склонившись, карлик, который тут же обернулся и посмотрел на пришедшего гостя. Он сначала удивился, отчего глаза его несуразно округлились, но затем лицо растянулось в отвратительной улыбке:

– Ба! Миренглар! Давно не виделись!

Высокий мужчина не улыбнулся, но только более пристально всмотрелся в лицо почти недочеловека, который встал для приветствия. Это был пузатый карлик с большой и круглой головой, одежда на нём была в жирных пятнах непонятного происхождения, хотя в таких же пятнах было и всё его лицо, то ли синяки, то ли ещё что-то хаотично проступало вокруг двух подозрительно весёлых глаз. Ростом он доходил не более чем до груди Миренглара.

– Абадигро, вижу, хорошее настроение не оставляет тебя?

– С чего оно меня оставит? Разве жизнь не прекрасна?

– Кто тебя знает… – гулко и задумчиво протянул Миренглар.

– Ладно, говори, чего пришёл? Давно тебя здесь не было!

– Завтра у нас большой совет тадегессеров. Есть множество вопросов, решение которых откладывать невозможно. Перед советом, думаю, разумно лишний раз увидеть тебя.

– Ха! – приторно улыбнулся карлик. – Да неужели?

– Сами разберёмся.

– Удивляете вы меня. Решение каких вопросов вы можете найти? Особенно сидя в вашем бессмысленном дворце. Или, что ещё хуже, на совете.

– Мало ли… Ты забыл? Вечность, истина и путь! Вечная истина и истина в вечности – вот наша звезда.

– Обидно мне, что сижу в вашем дворце вместе с вами. Пропадаю зря, так сказать.

– Карлик, я пришёл сюда не для споров с тобой.

– Было бы о чём спорить… Пойми, вы всегда находите ответ только на то, на что, как в учебнике, он есть с самого начала в самом вопросе.

– А тебе что надо?

– Ну не знаю. Мало ли… Трансценденцию какую-нибудь. Да! Кстати! Где трансценденция? Когда ты мне покажешь трансценденцию? Когда ты мне покажешь знание прекрасное и чудесное?

Взгляд у Абадигро стал как у сытого кота, затем он даже зажмурился от мысленного восхищения новым сияющим знанием в своём воображении, чуть не начал приплясывать.

– Романтик, но ты забываешь, что мы всё-таки делом заняты; те, кто делают, а не болтают, всегда правы.

– Ты сноб, Миренглар. Тебе главное – лишь бы твоё глупое сообщество не оставалось без дела. А я ясно вижу, что вам нужна трансценденция, в которой вы как-то не сильны. Ладно, в очередной раз мы всё про одно и то же, умолкаю. Итак, чего припёрся?

– Какие есть новости?

– Новости? – на этот раз непритворно удивился Абадигро. – Почему новости надо спрашивать у меня? У тебя целый дворец прислуги, поинтересуйся у них.

– Я про новости в городе, болван. Самые важные городские новости оседают на городском дне, то есть как раз у тебя. Должен признаться, что это единственное внятное оправдание твоему никчёмному существованию. Короче, выкладывай!

– Новостей нет, но, правда, были слухи, что пришёл в город парень к тадегессерам, а пока попал к Гортамиру.

– К Гортамиру?

– Это интересная новость?

– Что молодой человек пришёл – не новость, их толпы приходят, но что кто-то попадает к Гортамиру, несколько хуже. Кто тебе это сказал?

– Всё тебе расскажи…

– Выкладывай! – резко потребовал Миренглар.

– Мелкий лавочник один из Янтгемара.

– А как парень попал к Гортамиру?

– Лавочник же его и отвёл сначала к Тамаирку, ну а далее очевидно.

– Имя лавочника! – снова потребовал Миренглар.

– Ох, ты меня за дурака держишь? Ты же его завтра же по ветру пустишь за такие дела. Так что имя останется неизвестным.

– Хорошо, твоё дело, но как узнал ты?

– Гм… – задумался Абадигро.

– Говори! Если бы судьба была пустить по ветру тебя, то, сам знаешь, давно бы уже был пущен. Раз тут живёшь, значит, мною позволено. Говори!

– Этот лавочник сюда еду носит за дворцом, которую я забираю. Как видишь, едой дело не ограничивается. Что тебе ещё выложить?

– Не задирайся, тебе хоть и позволено, но твоя жизнь всегда висит на тонюсеньком волоске. Чуть что – хлоп и всё!

– Можно подумать, меня на свет не твой же город породил, раз ты меня всё время попрекаешь. Грустно тебе от этого, поди, да? Так вот, чтобы скучно не было, ты тоже помни, что я завтра могу пойти в город погулять. Мне разве нельзя? Или во дворце появиться среди дня. Если я тебе здесь надоел… Ты только скажи!

С этими словами карлик упёр руки в бока, надул щёки и изобразил, как он важно вышагивает по дворцу. Миренглар успокоился; его вовсе не испугали угрозы карлика, но и строжиться сверх меры смысла он никогда не видел.

– Абадигро, ты обиженное судьбой создание, но мне порой и вправду жаль, что ты не среди тадегессеров.

– Зато мне не жаль. У вас там все примитивноголовые, ситуация унылая. Ты про дела – всё?

– А ты так снова хочешь про трансценденцию? Непознаваемое останется непознаваемым. Никакой трансценденции не существует. Глуп тот человек, который это не понимает.

– Может быть, может быть… – задумчиво промычал карлик. – Но умный человек, исследуя природу вокруг непознаваемого, лучше понимает познаваемое. Это тоже трансценденция. Примеры нужны?

– Нет, – холодно отрезал Миренглар. – Я был готов ещё малость послушать, чтобы составить тебе компанию, но ты меня, однако, всё же притомил.

– Ты лучше послушай, чтобы умней быть, а в компании, особенно твоей, я не нуждаюсь. Так вот, что происходит в краткий момент озарения? – завёл свою прежнюю песню Абадигро. – Великая тайна! Такой науки у вас нет. Самый-самый момент озарения свободен от чьей-либо власти, контроля, и он, вне сомнения, достоин наивысшего восхищения. Роль человека в этом деле темна и неопределённа.

– Ладно, достаточно я послушал. Абадигро, как только найдёшь трансценденцию, объявим, что твоя правда. С тобой всегда приходишь к тому, с чего начал. Занудный ты товарищ!

Плошка на полу коптила невероятно; Миренглар начал уставать и неожиданно зевнул; карлика, судя по всему, тоже начало клонить в сон, и он, не разводя церемоний, полез в свой гамак, принявшись раскачиваться. Свесившиеся толстые ноги оказались выше головы, и созерцание этой картины несколько оскорбляло Миренглара.

Он развернулся и вышел; найти выход было проще, чем дорогу сюда, хотя ему всё-таки пришлось поплутать. Назойливые приставания Абадигро его донимали мало – бессмысленные разговоры в этом роде велись тысячу раз, но история про парня и Гортамира задела. В подвластном ему городе явно происходили вещи, которые не совпадали с его желаниями и волей. В городе, в котором он чувствовал себя полновластным хозяином, жило общество, не так уж плохо, по его мнению, функционирующее. Если Гортамир будет источником хаоса, пусть даже безобидного, это как-то нехорошо. Так быть не должно. Гортамир хоть никогда и не выступал явно против сообщества тадегессеров, всё же мог настроить новичка совсем не так, как это требовалось для поклонения их знанию. Полное подчинение, впрочем, тоже не было само по себе необходимым, но без него приходилось тратить время на утомительные доводы в защиту своей позиции, убеждение собеседников и оппонентов, которые всегда норовят что-нибудь возразить, глупое такое, нелепое, и вот этого Миренглар уже не терпел поистине. Ему каждый раз было очень досадно, что за это бессмысленно потраченное время можно было сделать какую-нибудь полезную работу. Он не собирался никого обманывать или использовать свою власть в личных целях, в этом его никто никогда и не подозревал, так что возражения и любые другие точки зрения воспринимал не более, чем досадные помехи на пути выполнения работы, в которую свято верил.

Все вокруг отлично знали, что целью его работы всегда было только знание. Великое знание! Он много его имел, но алкал ещё больше. Как оно ему нужно! Как он чает его обрести! Когда Абадигро говорит про существование сияющего знания, он, как ни странно, отлично понимает, о чём идёт речь. Они оба мечтали об универсальном знании, которое объяснит всё и всем, даст смысл каждому, ни один вопрос не останется без ответа. И какой же ещё, по мнению многих, мог бы существовать иной путь к нему, если не изучение и познание мира? Только человек и только сам может быть механизмом познания. Человек будет настойчиво изучать всё, разберёт мир по атомам, положит перед собой любой предмет, который сможет рассмотреть. У тадегессеров достаточно людей, кто будет это делать. Он и сам в стороне не останется. Знание будет неминуемо схвачено за самое горло, сжато, придушено, вытащено на свет и брошено для всех на площадь перед дворцом. Каждый житель города, каждый человек в мире получит возможность к нему подойти и обрести его, тысячи лет тадегессеров были потрачены именно на это. Смесь его амбиций, настойчивости и рвения не допускали сомнений, что этот момент настанет.

Абадигро, между тем, верил в какой-то другой путь к знанию, но его иной путь, в свою очередь, отличался каким-то детским романтизмом, не представлял ничего конкретного. К лешему всякую его трансценденцию или как он там ещё это назовёт. Это слишком неуловимо, зыбко. Что за этим скрывается? В философии Абадигро, в его пути к познанию, всё настолько мутно, что изучать нечего: путь неясен, здесь мрак и заблуждение.

Почему это не могут понять и Гортамир, и сам Абадигро? Вмешательство Гортамира его задевало больше всего; этому надо просто решительно положить конец! Абадигро будет вечно восхищаться своим романтизмом в подвалах, угрозы нет, а вот с Гортамиром лучше поговорить.

IV

Солнечный луч рассвета тронул мрачное багровое небо. Тени в городе пришли в движение; тёмное покрывало заскользило, освобождая из-под себя улицы и всё вокруг них. Начинался новый день, который, как полагал Ириемналь, все тадегессеры встречали с особым наслаждением – это мог быть ещё один замечательный день для идей и дел, в которые они верили беззаветно.

Несмотря на всё богатое разнообразие мира вокруг, ничто другое, кроме упорного труда, тадегессерам никогда не приносило подлинной радости. Их работа временами походила на рабство, но ведь это было желанное рабство и почти даже блаженство. Они всецело стремились изучить мир, накопить знания, принести людям как можно больше пользы и всяческой радости. Накопленные достижения бережно хранились веками, а имена выдающихся деятелей аккуратно заносились в величайшую книгу истории. Этот уклад поддерживался из века в век, и никто здесь никогда не помнил ничего иного.

Ириемналь проснулся рано, будучи во власти множества тревог: их нагнетала и малознакомая обстановка, и даже подсознательный страх перед ожидавшими его событиями. К тому же пока трудно было утверждать, что он полностью освоился в сообществе своих новых знакомых. Осмотревшись, он быстро понял, что хозяева ещё крепко спят; за окном висела тихая пустота раннего утра. Он встал, быстро оделся, принялся убирать постель. Побродив несколько минут по тесной, еле освещённой слабым рассветом комнате, решил, что делать всё равно пока нечего.

Итак, он в городе тадегессеров – это факт. Это лучший результат, который можно было ожидать на текущий момент. Но расслабляться рано. Его пустили пожить к себе люди, ему совершенно незнакомые. Он не мог с уверенностью сказать, ни кто они такие, ни сколько он ещё сможет у них оставаться. Интуиция ему подсказывала, что они вполне порядочные и интеллигентные жители города, но всё равно пока следовало быть предельно осторожным.

С такими мыслями он рассматривал детали обстановки, в сущности, довольно простой и аскетичной, задержал свой взгляд на сундуке, стоявшем в его комнате, потом сел на кровать, прислонился спиной к стене и стал размышлять, что следует сегодня предпринять. Но долго находиться в таком состоянии он не смог; вопреки всем усилиям мутная дремота всё же овладела им, и он снова безвольно погрузился в мягкий сон.

Когда проснулись Гортамир и Тамаирк, в доме сразу зашумело весёлое утро. Два приятеля заметили, что гость встал, убрался и оделся, они подошли к нему, Гортамир дотронулся до плеча спящего юноши, разбудил его и позвал завтракать. Тамаирк влетел на пустую, безжизненную кухню на первом этаже дома, достал остатки вчерашнего пирога и принялся делать бутерброды с сыром. Гортамир склонился над печью, растапливая её. Затем он на некоторое время выбежал наружу, вернулся откуда-то с чайником, полным свежей воды, и поставил его на огонь.

Ириемналь незаметно в суматохе наблюдал за хозяевами дома: что это всё же за люди? Очевидно, что они давно привыкли друг к другу, но чем они живут? Почему они разрешили Ириемналю остаться у них? Зачем им это нужно? Чем он им за это обязан? С такими мыслями он наблюдал за всем происходящим.

Все уселись за стол и начали есть. В печке шумел огонь, на столе стояли приготовленные Тамаирком блюда. Компания не стала терять времени напрасно. Съев немного сыра с хлебом, Гортамир встал и, сняв вскипевший чайник с печки, всем заварил чай. Потом сел обратно и спросил:

– Тамаирк, мне в Кавьёнце нужно сегодня забрать заказанный перевод. Тебе это ближе, забери для меня, пожалуйста!

– Давайте я! – поспешно выпалил Ириемналь, не дожевав кусок, поскольку получил шанс быть полезным хозяевам гостеприимного дома. – Только что такое Кавьёнц?

Тамаирк посмотрел на Ириемналя с каким-то своим сомнением, затем перевёл вопросительный взгляд на Гортамира. Гортамир тоже посмотрел на Ириемналя внимательно и пояснил:

– Кавьёнц – это район в центре города, но за дворцом. Если ты возьмёшь на себя это дело, будет очень здорово. Тамаирк в таком случае займётся другими делами.

– Мне только нужно знать, куда и к кому идти.

– Конечно, я тебе напишу всё необходимое на бумажке.

На этом и остановились. Решили, что Ириемналь пойдёт утром сразу после завтрака. Затем он дойдёт до конторки Тамаирка, и вместе они отправятся во дворец тадегессеров, где Ириемналь заявит о своём желании к ним присоединиться.

После завтрака Тамаирк быстро убрал всё со стола. Гортамир объяснил Ириемналю, куда надо идти, записал на бумажку имя и адрес нужного человека. Затем все разошлись по своим делам.

Выполняя поручение, Ириемналь внезапно увидел город с неприятной для себя стороны. Всё волшебное впечатление, захватившее его вчера после прохода через городские ворота, сегодня моментально рассеялось, он неожиданно для себя открыл оборотную сторону существования местных жителей.

Поначалу, пока шёл через знакомые ему кварталы, впечатление вполне соответствовало прежним воспоминаниям; указанный адрес, как и сказал Гортамир, располагался позади дворца тадегессеров; он спокойно дошёл до центра города и стал искать улицы, идущие вглубь кварталов. По мере того как он углублялся в незнакомые для него места, дома становились всё беднее и невзрачнее, лица прохожих всё более тусклыми, от оживления центральной части не осталось и следа.

Наконец он добрался до нужного ему квартала и нашёл двор, где жил человек, имя которого Гортамир написал на бумажке. Оказавшись внутри двора, Ириемналь остановился поражённый. Перед ним открылась ужасная картина: четыре старых двухэтажных дома, каждый из которых имел по одному подъезду, стояли друг напротив друга, образуя квадрат. Рядом с домом виднелось жалкое и ничтожное подобие газона, но это давно уже не могло быть газоном – так, просто кусок чёрной земли, обрамлённый фрагментами рассыпавшейся каменной кладки. В двух домах на подъездах продолжали висеть старые деревянные двери. Они не могли быть ни закрыты, ни открыты, а находились в каком-то одном неопределённом промежуточном положении, предоставляя всем входившим и выходившим людям возможность лишний раз их толкнуть, чтобы освободить себе проход. На двух других домах дверей не было вовсе.

Ириемналь почти отшатнулся, когда посмотрел на отвратительный чёрный мрак в окнах. Он увидел деревянные рамы с плохонькими узенькими форточками, местами забыто распахнутыми настежь. Дома были покрашены в зелёный цвет. На стенах, выходивших во двор, повсюду виднелись выступающие куски металлических обрубков, некогда служивших для крепления светильников, козырьков и табличек. Последняя оторопь охватила юношу, когда над всем этим он увидел неизменно возвышавшуюся громаду дворца, но он увидел её с задней стороны, и она в свою очередь тоже страшно поразила его: тыльная сторона дворца была не просто лишена всяческой художественной мысли, но виднелась только усеянная крошечными небольшими оконцами мрачная стена с множеством непонятных выступов, зачем-то сделанных строителями. Словом, позади дворца он увидел картину абсолютного уныния и ужаса, очевидно, державшуюся здесь на протяжении десятилетий, если не веков, причиной которой было, очевидно, отсутствие какого-либо людского интереса к порядку и красоте. Ириемналь не мог бы ответить точно, что же его поразило больше: то, что это здесь есть, или то, что это живёт в близости от торжества и великолепия других частей города. Новых неожиданных ощущений свалилось настолько много, что Ириемналь почувствовал, что не способен с ними быстро справиться и их осмыслить.

В центре двора стояли друг напротив друга две скамейки, между которыми люди развели костёр. На одной скамейке сидела женщина, на другой два старичка. Внешне женщина показалась Ириемналю вполне миловидной, но смотрела на огонь взглядом одновременно растерянным, рассерженным и обречённым. Ириемналь подошёл к ней, она подняла голову, недовольно и вопросительно на него посмотрела. Ириемналь смутился, но быстро овладел собой, поздоровался и объяснил суть дела. Женщина ответила:

– Посиди немного, подожди, я сейчас принесу то, что просит Гортамир.

С этими словами женщина достала откуда-то сухую веточку и протянула её к костру, обугливая кончик. Ириемналь удивился:

– Вы знаете этого человека?

– Конечно, это мой муж, – ответила женщина, пока что не предпринимая никаких действий.

Ириемналь немного растерялся, поскольку не знал, что ещё он сейчас может спросить, и в ответ на приглашение женщины сел на скамейку. Но она, немного помедлив, резко встала, отбросила веточку, отряхнулась и пошла в дом, подъезд которого чернел как раз напротив этой пары лавочек. Два сухоньких старичка продолжали сидеть. Ириемналь молчал; он чувствовал себя очень неуютно, поскольку никак не ожидал здесь оказаться и не был готов к этому; в обществе этих старичков он никак не мог найтись, что сказать для поддержания разговора. Один из них вывел его из тяжёлых размышлений и задумчивости, спросив у него:

– Откуда ты, юноша?

– Я недавно пришёл из другого города.

– Как тебя зовут?

– Ириемналь.

По неуверенному наклону головы, странному подрагиванию и взгляду мимо, Ириемналь догадался, что старичок, вероятно, не в себе и вряд ли понимает то, что ему отвечают. Ириемналь, сначала будто немного ожив, теперь потерялся окончательно, поскольку понял, что разговор со старичком не имел вообще никакого смысла, продолжать общение стоило единственно только из вежливости. Если бы Ириемналь захотел уделить старичку время и тем самым сделать ему приятное, порыв на деле оказался бы абсолютно напрасен.

В этот момент из подъезда быстрым шагом вышла уже знакомая Ириемналю женщина и направилась к нему, держа в руке стопку бумаг. Когда она приблизилась, то протянула бумаги Ириемналю и сказала:

– Держи, можешь передать это Гортамиру.

С Ириемналем она разговаривала вполне спокойно и вежливо, хотя по всему было видно, что её душевное состояние с трудом можно было бы назвать умиротворённым. Ириемналь поблагодарил и собирался уйти, но она добавила:

– Если можешь, передай, пожалуйста, Гортамиру, что ему или Тамаирку стоит навестить Лемистиля. Они поймут, о ком речь.

– Хорошо, – вежливо ответил Ириемналь. – Всё обязательно передам.

– Муж говорит, что он вчера видел Лемистиля, с ним что-то не так, но сам Лемистиль сказал, что был бы рад встретить Тамаирка.

– Я всё понял. Тамаирка надеюсь увидеть прямо сейчас. Ему сразу всё скажу.

Последовало ещё несколько бессмысленных вопросов от старичка, на которые Ириемналь отвечал медленно и почти машинально. Он размышлял, решиться ли прервать общение, чтобы уйти, или сохранить видимость разговора. Женщина скрылась между домами, занявшись, видимо, своими делами.

Ириемналь желал не просто уйти отсюда, а убежать, закрыв глаза и уши. Он чувствовал почти ужас, когда думал о ходе жизни живущих здесь людей. Привычка ощущать свою будущую полезность стимулировала заботиться о каждой минуте личного времени, о том, чтобы она была потрачена с пользой, но среди людей, сидевших с ним рядом на лавочках, время ценности не представляло, каждый думал о том, как попроще и незаметнее его провести. Здесь, очевидно, все желали, чтобы побыстрее пришла ночь, можно было бы лечь спать, поскольку во время сна не нужно думать, чем заняться. Ириемналь желал отвернуться и этим стереть всех людей, которых он сейчас видел, но они существовали, существовали проблемы, с которыми они, очевидно, живут, и отменить это существование невозможно.

Встать и уйти без соблюдения приличия несложно, но Ириемналь чувствовал себя почти не вправе это сделать. Он странным образом считал невозможным отвернуться от того, что он здесь обнаружил. Наверное, это была своего рода ответственность – он почему-то чувствовал на себе именно ответственность за трудности людей, которых толком даже не знал, но про которых, видимо, забыли другие жители, забыли и тадегессеры.

Поскольку иного выхода не оставалось, он преодолел тяжёлое чувство, сослался на другие дела, встал и попрощался. Старички, выслушав, снова равнодушно уставились взглядом на костёр.

Ириемналь вышел из квадратного двора. Когда он шёл мимо одного из подъездов, на улицу выбежал мальчишка, толкнув неопределённо повисшую дверь. Его бедная, но чистая одежда выдавала усилия матери сохранить для сына ухоженность и опрятность.

Удаляясь быстрым шагом, Ириемналь пытался найти ответ на свой мысленный вопрос: почему никто не желает в этих кварталах ничего поменять? Но что здесь можно, в сущности, поменять?! Он рад был бы сделать здесь всё принципиально по-другому, но знает ли кто-нибудь, как это могло бы быть возможно?

Ириемналь медленно покидал жуткие кварталы Кавьёнца и возвращался в центральную часть. Теперь он, кажется, понял, почему Тамаирк посмотрел на него с сомнением, когда он вызвался сюда пойти. Конечно, Тамаирк не хотел, чтобы он это всё увидел, считая его, возможно, не готовым к этому. Может быть, он также думал, что вид этих кварталов – далеко не лучшее впечатление о городе для гостя. Но Гортамир, в свою очередь, не нашёл в этом ничего неуместного.

Когда он снова попал на знакомые улицы, то постепенно начал освобождаться от кошмарного наваждения.

Ужас был именно в том, что он-то мог себе позволить от этого наваждения освободиться, но так могли поступить далеко не все. Многие люди были пленниками территорий за дворцом, державших их подобно темнице.

Чувствовали ли они себя узниками тадегессеров? Ириемналь, несмотря на весь кошмар увиденного, полагал, что они, скорее всего, не узники, но какова цена, которую следует заплатить за освобождение от тьмы Кавьёнца? Определённую цену заплатил он сам, чтобы быть здесь, и конфликт порождался, собственно, тем, что совсем рядом, прямо в непосредственной близи от того, куда он так стремился, находились люди, которые платить эту цену не желали.

V

Вернувшись к Тамаирку, спокойно обсуждавшему с кем-то какое-то дело в своей конторке, Ириемналь окончательно одолел подавленное состояние. Он знал Тамаирка всего только один день, но увидеть его был так рад, как это обычно бывает с людьми, уже ставшими давно родными. Присутствие знакомого человека помогло ему вернуться в мир весёлой суеты и активной деятельности.

– Забрал?

– Да.

– Прекрасно! Передадим Гортамиру вечером.

– Мне ещё сказали, что тебе нужно найти человека, которого зовут Лемистиль. Я не знаю, в чём дело, но передали, что с ним что-то не так.

Тамаирк удивился и насторожился:

– Хорошо, я понял. Спасибо, что передал. Завтра что-нибудь предпримем. Ты готов? Идём? – хитро улыбнувшись, спросил Тамаирк.

– Идём, – нерешительно и со внутренним напряжением ответил Ириемналь.

Тамаирк посмотрел на него как-то загадочно, но более медлить не стал, убедился, что никто его сейчас из посетителей более не ждёт, позвал выходить и запер дверь. Ириемналь неуверенно вышел на улицу. Его сковывал ужасный страх, но он был готов и на шаг в пропасть, если бы знал, что это шаг в будущее. Он должен вскоре прикоснуться к тому, к чему долгое время боялся даже приблизиться; все мысли устремились к площади перед дворцом, она и только она теперь имела сакраментальное и ключевое значение для всего в жизни Ириемналя.

Как и в прошлый раз, Тамаирк вёл Ириемналя по шумным улицам делового центра, но через некоторое время Ириемналь заметил, что они ушли в сторону от той дороги, которая вела к дому. Обстановка вокруг спутников постепенно менялась: отделка стен и крыш домов становилась заметно изящней; однообразную череду улиц всё чаще и чаще сменяли опрятные бульвары, скверы и памятники; появлялось больше открытого пространства.

Идя по улицам, Тамаирк пояснил Ириемналю, что они вошли в центральный район города, которому несколько сотен лет назад кто-то дал название Станюард. Сбоку от них осталась красивая и просторная открытая круглая площадка, окружённая изящными домами с колоннами. Тамаирк показал на неё рукой и сказал, что это городской форум – место больших собраний, на котором решаются ключевые и самые сложные вопросы городской жизни. Ириемналь внимательно осмотрел форум, но останавливаться не пожелал.

И вот, наконец, в просвете между домами начал мелькать простор вожделенной площади. Не ускоряя шага, они вышли на неё. Площадь перед дворцом уносила фантазию в высоту: аккуратная каменная кладка, казалось, сама приглашала пройти по ней; у дальнего края площади во всей своей красоте стоял дворец. Справа от Ириемналя виднелась кованая ограда, за которой просвечивали деревья городского парка; в центре находилась крытая изящная конструкция, зайдя в которую и спустившись чуть вниз по ступеням, жители города могли всегда набрать себе свежей и чистой воды.

Фасад дворца был облицован тёмным камнем; по бокам выдавались вперёд полукруги колонн, чуть устремлявшие всю композицию вверх. Силуэт здания был настолько огромен, что его трудно было охватить взглядом; в центральной части на крыше дворца выступало небольшое возвышение, под которым располагалась арка главного входа.

Ириемналя позабавило, сколько ему потребовалось времени на преодоление расстояния от входа на площадь до входа во дворец. Ступая по гранитным ступеням лестницы, Ириемналь внутри весь напрягся и сжался. Не замечая других людей вокруг, входивших и выходивших из здания, он опустил взгляд и благоговейно рассмотрел твёрдый гладкий камень у себя под ногами; этот камень он почти обожал; ему казалось, что это самые замечательные ступени в его жизни!

Пройдя в широкий и открытый вход во дворец и оказавшись внутри, Ириемналь обомлел – ему никогда ранее не доводилось видеть настолько прекрасную и дивную картину: алмазный свет с неба струился через прозрачный стеклянный свод и, падая на чёрный камень отделки, наполнял большую и торжественную залу необычным мерцающим сиянием. Центральная часть залы обособлялась четырьмя крупными колоннами, выстроенными в трапецию, сужающуюся к дальней стороне. По правую руку от входившего человека и ближе к нему, около колонны, стояли две статуи тадегессеров: пожилой с книгой в руках и молодой. У дальней стены, по левую руку от входившего человека, стояли три статуи молодых тадегессеров. Все пять статуй осанкой и всем своим видом приветствовали входившего. Дальняя стена мягким полукругом чуть вдавливалась внутрь, на ней огромными буквами виднелась надпись: «Вечная истина и истина в вечности».

Пока Ириемналь всё рассматривал, Тамаирк пояснил, что статуи символизируют передачу и накопление знаний: молодые тадегессеры вдали олицетворяли ход времени, а их большее, чем в ближней группе, количество олицетворяло, в свою очередь, большее количество знаний. Тамаирк, очевидно, здесь часто бывал и всё знал.

Всё множество эмоций Ириемналя от увиденного было трудно передать: он пришёл сюда и убедился, что всё это существует. Что бы он ни оставил позади у себя дома, это не имело решительно никакого значения. Его упорство, вера и решительность не подвели, потому что сейчас он увидел всё, ради чего сюда шёл. То ли приветствующие фигуры тадегессеров здесь в зале, то ли великолепие города, а скорее всего, всё вместе, исключали любое возможное сомнение в правильности сделанного выбора идти сюда.

За колоннами вдоль боковых стен уходили вниз две лестницы; одна из них привела гостей в огромный, заполненный людьми атриум. Вдоль стен стояли длинные стойки, за которыми сидели бесчисленные секретари. Тамаирк подошёл к одному из них и назвал имя какого-то человека, служащий принялся его искать. Он пояснил, что здесь у него есть приятель, к которому сейчас лучше направиться и объяснить, в чём дело, а тот уже скажет, что делать дальше. Тамаирк выглядел вполне уверенно и явно знал, что делает, но если бы сейчас здесь был Гортамир, Ириемналю, наверное, было бы всё равно спокойнее. Отсутствие Гортамира казалось несколько странным и непонятным.

Получив нужную информацию, Тамаирк повёл Ириемналя в изящный вестибюль, за которым начиналась вереница великолепных залов. В одном из них Ириемналь завертел головой, восхищённо осматриваясь. Больше всего его поразили высокие своды наверху, простор под которыми, казалось, гостеприимно принимал любое вечное знание. В большинстве помещений шумело и суетилось множество людей, все они были облачены в одинаковые одеяния, в которых особенно выделялся широкий меховой воротник; воротники закрывали полностью плечи и верхнюю часть спины. Как впоследствии узнал Ириемналь, подобный воротник в городе имели право носить исключительно тадегессеры.

Вдруг Тамаирк кого-то разглядел в дальнем конце коридора. Он оставил Ириемналя стоять одного, а сам побежал к знакомому, видимо, ему человеку. Через некоторое время Тамаирк вернулся уже не один. Рядом с ним шёл весёлый парень, очень молодой, с приятной улыбкой на лице. Тамаирк подвёл его к Ириемналю. Парень поздоровался, внимательно осмотрел нового гостя. Ириемналь крайне смутился – его первый раз пристально и оценивающе рассматривали во дворце тадегессеров.

– Тамаирк, я твою просьбу понял, но сейчас ничего сделать нельзя, – сказал молодой человек. – Идёт совет, на нём все, кто мог бы заняться этим юношей.

– Совет идти будет долго?

– Трудно сказать, скорее долго. Вы хотите дождаться?

Тамаирк вопросительно посмотрел на Ириемналя.

– Я не знаю, – ответил на его немой вопрос Ириемналь. – Наверное, надо ждать. Больше же ничего не остаётся?

– Вполне можно подождать, – согласился приятель Тамаирка.

– Будем ждать, большое спасибо! – сказал Тамаирк, благодаря своего товарища.

– Да не за что! Я, пожалуй, пойду, нам здесь без дела сидеть нельзя, – улыбнувшись, сказал молодой человек и ушёл.

Ириемналь отошёл в сторону и прислонился спиной к стене.

– Что будем делать? – спросил Тамаирк. – Пойдём на улицу?

– Пойдём на улицу, – нехотя согласился Ириемналь.

Понуро, но пока без особого огорчения вышел Ириемналь из залов дворца тадегессеров. Ничего же, в сущности, страшного не произошло. Кто виноват, что они пришли в такой неудачный час? Следует просто набраться терпения и подождать.

И всё-таки всё вышло совсем не так, как это представлял Ириемналь в своём воображении по дороге сюда. Боялся отказа, боялся вернуться домой ни с чем, но в его воображении всё происходило, как минимум, торжественно – а на деле получилось прозаично, буднично и пока абсолютно безрезультатно. Как ни пытался переубедить себя Ириемналь, это вызывало занозную досаду.

Они спустились по лестнице на площадь. Тамаирк спросил:

– Давай я пока вернусь к себе? Через три часа приду обратно, и мы с тобой ещё раз попробуем заглянуть во дворец?

– Да, давай сделаем так, – согласился Ириемналь. – Я буду здесь гулять по окрестностям.

– Отлично, через три часа встречаемся, ты меня жди на этом месте, далеко не уходи.

Тамаирк ушёл, Ириемналь остался стоять на огромной, как и сам дворец, площади; людей вокруг ходило крайне мало. Ириемналь неожиданно осознал, что его больше всего расстраивало: до выхода из дворца надежда делала его частью сообщества, а теперь, стоя на площади, он – вне сообщества, сейчас он сам по себе. Неприятное чувство непричастности к великим делам подавило его; он всегда считал, что умеет ждать, но только что нечто опустило его с небес на землю; оставалось бесцельно гулять кругами взад и вперёд.

От скуки Ириемналь принялся рассматривать здания вокруг; в первый раз посмотрел на вход в парк, ограда которого занимала всю правую от дворца сторону площади; вход состоял из трёх высоких пролётов, разделённых двумя угловатыми колоннами; тёмные камни облицовки отражали красно-багровый цвет неба; солнечный свет переливался на их поверхности красивыми острыми бликами; за проходом начиналась мощёная дорожка вглубь парка.

Ириемналь подошёл к проходу, но входить в парк не стал. Постояв, он медленно дошёл до противоположной стороны, откуда хорошо просматривался вход с улиц города; опёрся спиной на стену ближайшего здания и снова принялся ждать возвращения Тамаирка.

Солнце понемногу склонялось к закату; его лучи мягко освещали лицо Ириемналя; поднявшийся ветер принялся ворошить его волосы своим горячим воздухом. Взгляд Ириемналя упал на стаю чёрных воронов, которые с хозяйским видом расхаживали вокруг крытого источника воды в центре. Потом он долго пристально рассматривал всех горожан, входивших на площадь, и делал это до тех пор, пока, наконец, на краю площади не появилась снова фигура Тамаирка. Тамаирк подошёл и предложил войти обратно во дворец.

Людей внутри на этот раз было значительно меньше; вездесущие тадегессеры продолжали сновать взад и вперёд, но по всему становилось понятно, что они обычные засидевшиеся работники, которые думают только о том, как бы побыстрее вернуться домой; вряд ли они могут чем-либо помочь. Приятели на этот раз не нашли не только тех, кто им был нужен, но даже и того молодого человека, который посоветовал им ждать.

– Ириемналь, пойдём домой? – предложил Тамаирк и вопросительно посмотрел на него. – Расскажем всё Гортамиру, он что-нибудь обязательно придумает.

– Да, пожалуй, надо возвращаться, – уныло согласился Ириемналь.

– Завтра снова предпримем попытку.

Но впереди их ждала ещё главная неожиданность этого дня. Они брели среди снующих в проходах дворца людей, направляясь к выходу, но как только они спустились в атриум, оба замерли от неожиданности. Ириемналь увидел первым, но мельком, и не сразу сообразил, что происходит; Тамаирк должен был рассмотреть лучше. Вдалеке перед ними, явно стараясь двигаться скрытно, быстро прошёл Гортамир и мгновенно исчез в толпе. Ириемналь после этого сразу повернулся к Тамаирку и понял, что Тамаирк смотрит в том же направлении. Значит, ему не померещилось. Здесь действительно был Гортамир, что-то делал и старался, чтобы его по возможности не замечали.

– Ты видел? – удивлённо спросил Ириемналь. – Мне же не показалось?

– Нет, не показалось, – в растерянности ответил Тамаирк. – Ничего не понимаю, Гортамир ясно выразился о своих планах на день, чего ему здесь делать?

Ириемналь продолжал стоять в замешательстве, по виду Тамаирка он понял, что тот смущён и озадачен. Особенно неприятно было подозрение, что вдруг Гортамир причастен к его неудаче во дворце, но зачем ему это могло понадобиться, оставалось абсолютно неясным. Да и что он мог сделать? Не созвал же он сегодня нарочно совет, чтобы Ириемналь вернулся домой ни с чем.

– Погоди тревожиться, ещё разберёмся, – пожелал поддержать приятеля и рассудил Тамаирк.

– Я не расстроен, – ответил Ириемналь, сказав это больше, видимо, для себя. – Только немного удивлён.

Понурые они спустились со ступеней дворца. Ириемналь понял, что вопросов пока задавать не стоит; всю дорогу домой они брели молча. Ириемналь автоматически отмечал места, которые они проходили, постепенно укладывая в памяти путь к дому, теперь казавшийся бесконечным и утомительным. Какие-то углы, проходы, сколько же их здесь настроено! Ириемналь отмечал множество деталей, которые выделял из окружения намного явственнее, поскольку вчера, видя их впервые, он не заострял на них внимания, всё сливалось в одну общую картину без деталей.

Они вышли на улицу, которая вела к бульвару с их домом. Это была, в общем-то, обычная улица, по-вечернему пустынная, но отнюдь не заброшенная. Ириемналь не мог сказать, что она чем-либо примечательна, но невнятное ощущение подсказывало, что его уже что-то с ней связывает. Все прочие улицы в городе были ему безразличны, но вот именно эта в его сознании несомненно уже выделялась. До чего ж досадно, что невозможно предугадать, свяжется ли с ней как-нибудь его жизнь или нет! Будет ли он вспоминать её потом, когда покинет эти места? И предстоит ли ему их покинуть? Когда этому суждено случиться?