Читать онлайн Лисьи тропы бесплатно
Глава первая. Начало
Лисьи тропы. Так называют устланные листвой узкие дорожки, покрытые сверху коркой инея. Не знаю, почему люди присвоили подобное название ими же истоптанным путям, но осенью от всюду я слышу: «Осторожно не забегайте на лисью тропу!»; «Там лисья тропа, идите вдоль нее, но поверх не наступайте» или вот, мое любимое «На тропку лисью коль выйдешь ты – чужие зубы схватят за штаны!».
Серьезно? И чьи же, интересно, зубы будут драть чужие портки? Мои? Фи! Как минимум это не гигиенично. Да и не охочусь я на двуногих. Слишком шумны и велики. А судя по выкрикам – и недалекие.
– Опять задумалась?
Ступив лапкой на хрустящую корочку льда, я невольно зажмурилась от приятного звучания. Ностальгия. В детстве мы любили с братьями прыгать по замерзшим лужам, а после обтираться о пахучий дерн. Мама за это нас всегда ругала, но после все равно отмывала и согревала горячим телом и пушистым хвостом. Да, у нее был чудесный хвост. Красней, длинней и набивней моего. Он всегда был для нас вроде маяка – куда он туда и мы.
– Ты на редкость молчалива.
А еще хвост помогал маме придаваться думам. Он не отвлекал ее и не создавал шум, позволяя потоку мыслей плыть степенно и ровно. Даже мы, будучи детьми всегда понимали, когда нужно было замолчать и прекратить ребячество. Возможно, это происходило на уровне инстинктов. Если мама замирала на месте и натягивала струной хвост – рядом опасность, а значит надо припасть к земле и дать родительнице поразмыслить.
– Эй, лиса, ты слышишь?
Недовольный голос сверху дополнился странным кряхтением. Что ж, пора, мой друг, проверить одну гипотезу.
Резко остановившись и приподняв свой хвостовой обрубок в предостерегательном положении, я прикрыла веки.
Густой аромат мускусной плоти, смешивающийся в единый дуэт с хвойной иглой, багульником и прелым мхом. Шумное дыхание, больше напоминающее фырканье и легкая дрожь от взбивающих травяной настил копыт. Даже без зрения можно было определить, кто рядом со мной нетерпеливо пучил землю и орошал конденсатом из носа воздух.
– Нет. Ты сегодня странней обычного. Неужели переживаешь из-за новой души?
Увы, гипотеза подтвердилась.
– Теперь понимаю, почему у вас, оленей, такие маленькие хвосты. – Обыденно хмыкнув, я продолжила движение, оставляя позади растерявшегося друга.
– Занятно. И почему же?
Вновь хрустнув уже кем-то надтреснутой ледяной корочкой, я усмехнулась:
– Потому, что боитесь тишины.
Олень резонно замолк. Думает. С такими рогами этот процесс у него должен протечь быстро.
– Не вижу связи.
Ошиблась. Рога лишь тормозят.
– Она самая прямая.
– Пояснишь?
– Зачем?
– Чтобы я понял.
– А тебе это нужно?
С волком в этом смысле общаться проще. Он всегда молчит. Люблю молчаливых.
– Мне нужно, чтобы ты сказала, что с тобой творится. – Сквозь густые ветвистые заросли внезапно пробился ослепляющий луч света. Олень зажмурился. – А хвост … Тишина … Я, если хочешь, могу подумать об этом после «проводов». Что скажешь?
Скажу, что сейчас с волком мне дружить больше нравится.
– Это моя последняя душа.
Волк промолчит.
…
– Только и всего? Чтобы ты перестал заваливать меня вопросами, нужно было всего лишь сказать эту фразу? – однако, ты меня удивил.
– Нужно было просто ответить на мой первый вопрос, а не игнорировать и воротить нос. – Надменно фыркнув, олень переступил через кривой корень, под которым я следом пролезла.
Туше.
– Устала?
– Можно и так сказать.
– Уйдешь в Небытие? – Оценив размер впереди лежащей лужи, олень перепрыгнул мокрое препятствие и боднул трухлявое хилое деревце. То с легким треском завалилось.
Болтливый, но заботливый.
– Скорей всего. Надо еще подумать. – Пройдясь по импровизированному мосту, я благодарно кивнула: – Переродиться или возложить свою миссию на кого-то еще и уйти в забвение. Дилемма не из простых.
Рубиновый луч восходящего солнца активней озарял лесной массив, заставляя все живое пробуждаться. Начало моего последнего цикла было цвета маминого хвоста. Красиво.
– Как определишься, поделишься со мной? – первым миновав кустистые заросли, олень шагнул на земляничную поляну. Окутанный ослепительным солнечным светом, он будто сам источал сияние.
Олень был прекрасен. Хоть и болтлив.
– Зачем?
– Понять – начинать мне по тебе скучать или нет.
Скажи это волк сочла бы за лесть.
– А у тебя есть время на простое скучание? – Выйдя на залитую светом опушку, я села напротив оленя и подставила нос к солнцу. Осень в этом году была как никогда теплая.
– На скучание по другу найду.
Скажи это волк, сочла бы за подхалимство.
– Лучше потрать это время на дружбу с новым хранителем.
Со стороны деревни послышался крик петуха. Какая польза от этих тщедушных? Курица ведь без них несется, а мяса на один зуб.
– Ты уже знаешь кто это?
– Да.
– Кого мне ждать?
– Девочку. Девять лет. Кажется, ее зовут Кэссадин, но это не точно. Знаешь ведь, что имена мне даются сложно.
Олень опустил голову и лизнул влажный от утреннего тумана камень. Я повторила за ним.
– Ты с ней общалась?
– Нет. Она пока спит в моей норе.
Сладковатая свежесть росы приятно осела на языке. Пожалуй, по этому вкусу я буду скучать. Хотя, глупости. Если выберу Небытие, я про этот вкус даже и не вспомню.
– Кто ее держит здесь?
– Отец. Бывший учитель местной школы. Перебрался недавно в охотничью сторожку своего давно почившего родителя. Знатный любитель охоты, – кивнула на короткий пучок вместо хвоста: – Занятно. Он отнял у меня хвост, а я его ребенка. Похоже на кармическую расплату.
– Но ведь это не так.
– Знаю. Но он так решил бы.
Со стороны деревни донеслись звуки барахлящего мотора. Утренняя пресса не заставляла долго ждать.
– У тебя неделя, лиса. Принимай решение, а я буду ждать.
Я кивнула, продолжая ловить носом теплые лучи.
– Волк, полагаю, в этот раз не придет?
Увы. Мне было бы, о чем с ним помолчать.
– Нет. Дитя умерло от воды в легких. Конечно, в том есть вина и водителя автобуса, в котором она ушла на дно озера, но бедолагу скоро итак приговорит самосуд и бутылка.
Теперь кивнул олень.
– Лиса?
– Что?
Приблизившись, он склонил свою голову к моей, опаляя горячим дыханием.
– Спасибо.
Наши носы коснулись друг друга. Так же, как это было при первой встрече. Его большой и влажный и мой аккуратный и сухой.
– И тебе.
Ударив копытом о землю, мой друг растворился в легкой дымке. По усам вслед пробежала ненавязчивая вибрация, раззадорившая обонятельные рецепторы. Чихнув, я вновь зажмурилась, отдаваясь власти небесного светила.
Погреюсь еще чуть-чуть, а дальше уже можно выдвигаться. В конце концов, меня ждут душа и охотник.
Глава вторая. Принятие
– Кэсс!
Был ли в Вашей жизни период, когда единственное на что Вы рассчитывали или надеялись, было чудо? Когда в сознании вместо здравых мыслей и молитвы циклично крутилось лишь одно: «Прошу!».
– Детка, я принес ботинки, – вытягиваю в сторону лесной пустоши руку с парой красных детских сапожек: – Помнишь, ты просила меня их подарить на день рождения? Я вдруг подумал, почему бы их не приобрести раньше. К твоему хэллоуиновскому костюму…
«Болван! Да по тебе психушка плачет.»
– В этих сапожках и том вязанном красном берете, ты будешь самой настоящей красной шапочкой …
Картина маслом. Взрослый мужик, напоминающий норвежского лесоруба, стоит посреди леса с детской обувью в руках и разговаривает сам с собой. Мне всегда было плевать на мнение посторонних людей, но в нынешних обстоятельствах, уверен, любой зевака счел бы меня сумасшедшим. Что ж, оспаривать сей факт я не стал бы.
– Кэсс, я … Я переехал в дедовскую егерскую сторожку, – вырвался непроизвольный смешок, – теперь ты можешь смело всем говорить, что твой папа злой старик.
Для кого-то утро начинается с крепкого кофе и новостной колонки, для кого-то с теплого материнского поцелуя в лоб и напоминания, что завтрак будет готов через десять минут, для кого-то утро является продолжением бессонной ночи в преддверии важного выпускного экзамена, а для кого-то, напротив, пролетает незаметно из-за крепкого сна до обеда.
Мое утро последнюю неделю начиналось с паразитирующих воспоминаний дедовских баек. Будучи лесничим, мой старик любил травить всякую чепуху про волков – носителей возмездия, оленей – проводников заблудших душ, и лис – хранителей невинных и непорочных.
– Все они ближе к Богу. Они его слышат и внимают. И если, нам, простым смертным неведомы тропы судьбы, то им Господь раскрыл эту истину и вверил помогать нам с выбором в нужный момент.
Воспоминание, к слову, – это все что у меня осталось. И еще крупица надежды. Надежды на чертово чудо. Ведь так принято, когда вера в реальное иссякает, раскрывается запасной парашют, оттягивающий неминуемую гибелью. Поэтому на восьмой день своего брожения по затворкам памяти я проснулся в пять утра и с больным энтузиазмом направился вглубь окружающего леса.