Читать онлайн Когда ты станешь Богом бесплатно

Жизнь всегда происходит сейчас…

4 апреля 2014 года

Марина стояла на мосту и, ежась от холода, смотрела в мутную рябь реки. Колючий ветер беззвучно теребил ее и без того запутанные волосы. Бледный свет луны безуспешно пытался пробиться сквозь грязные облака. Марина вдруг подумала, что мост – это переход. Переход не только от одной части города к другой, но и от одного периода жизни к другому. И сейчас она его пройдет, и все изменится.

* * *

Марине сегодня исполнилось сорок, и ей впервые захотелось побыть в этот день в одиночестве. Она сразу взяла отгул на работе, когда узнала, что ее мать, Светлана, собирается на две недели в подмосковный санаторий «подлечить нервы», а лучшая подруга и двоюродная сестра в одном лице не сразу, но согласилась с таким «глупым» решением именинницы.

Этот день начался, как обычно, с будильника. Марина проснулась, как всегда в последнее время, примерно за час до его назойливого пронзительного звонка, отключила заученным движением… Зачем она его упрямо заводила на это время, если уже давно просыпалась раньше, Марина и сама не понимала. Она вообще многое перестала понимать в своей жизни. Возможно, она подсознательно хотела, чтобы было так, как тогда, когда она была счастлива? Хотя ведь прекрасно понимала, что это невозможно. Уже никогда. Но и сил поменять эту ненужную деталь в своем расписании тоже не было. Надежда всегда сильней наречия «никогда».

Просунув ноги в тапки, она направилась в ванную, увидела себя в зеркале и вздохнула. Да, то, что отражалось там, ее не радовало: рыхлое тело, жиденькие волосы, непонятного цвета глаза – то ли болотные, то ли карие. Вдобавок к этому еще и вздернутый нос картошкой. «Маленькой картошкой», – успокаивала Марина себя, но утешение это было так себе. Одним словом, не красавица. И, если честно, со своей безликой внешностью она давно уже смирилась.

Выйдя из ванной, она остановилась в нерешительности. Может, не стоит никуда ехать? Еще ведь не поздно передумать. А что она теряет? Нет уж, сегодня она сделает так, как решила.

Натянув на себя спортивный костюм и кроссовки, она направилась в ближайшую к дому открытую булочную. Пустой из-за раннего утра магазин встретил ее тишиной и прохладой. Марина долго стояла перед яркой витриной. Ей очень хотелось не ошибиться и порадовать себя действительно вкусным десертом. Выбрав аппетитный кондитерский шедевр из слоев белого бисквита с шоколадным кремом и прихватив заодно два эклера, она поплелась домой.

Сервировав стол на одну персону, она зажгла две свечи с цифрами «четыре» и «ноль», сама себе спела «Хэппи бёздэй», загадала желание, которое никогда не исполнится, задула свечи и отрезала кусок торта. Торт действительно был вкусный, и ела его Марина с удовольствием. Это свойство собственного организма всегда удивляло ее: что бы ни происходило в ее жизни, она никогда не теряла хорошего аппетита.

Потом зазвонил телефон. Это была ее лучшая подруга.

– Солнце мое, с днем рождения! – закричала она в трубку. – Ты самая лучшая, красивая и любимая женщина в моей жизни! Хочу, чтобы ты всегда была рядом и радовала меня своей теплотой и заботой!

Марина еле сдержалась, чтобы не разреветься. Может, ей действительно стоило поменять свои планы, пригласить сестру, поболтать с ней, хоть немного поднять настроение? Зачем куда-то ехать и бередить раны? Это как приходить на свежую могилу и перебирать рукой рыхлую землю…

Марина сглотнула горький комок в горле и ответила:

– Спасибо, дорогая моя. Я тоже счастлива, что вы с Лизой есть в моей жизни!

– Как ты? Не передумала? Может, я приеду? Тортик тебе привезу, а? Ну что за дурацкая идея тебе пришла в голову – быть в свой день рождения одной?

– Нет, Катюнь, спасибо. Со мной, правда, все нормально, – врала она складно, даже не запнулась. – Я купила себе торт, слопала пару кусков… Все отлично, я тебя уверяю. Сейчас эклеры доем – ты же знаешь, как я их люблю, – и завалюсь смотреть сериал. Просто хочу сегодня побыть одна. Тем более мама уехала, некому мне читать морали о моей непутевости.

– О да, лови момент. Как следует отдохни от своей маман!

– Так и сделаю! Сейчас сяду и подумаю, как стать чище и добрее. Спасибо еще раз за поздравления.

– Ладно, отдыхай! Целую тебя в твои мягкие щечки!

– До встречи, Катюнь!

Марина отключила телефон и положила на тумбочку в коридоре. Посмотрела в зеркало и, конечно же не увидев там ничего нового, решительно направилась в комнату. Она быстро надела джинсы и свитер. В прихожей, обув ботиночки, набросила плащ и повязала клетчатый шарф.

Марина осмотрелась: в этой квартире она прожила более тридцати лет. Вот на эту скамеечку когда-то ее сажал отец и помогал зашнуровывать ботинки. Сколько замечательных историй и рассказов помнят эти стены, прожившие вместе с ней самые разные обстоятельства, пропахшие воспоминаниями, огорчениями и простыми радостями жизни. Эти сладкие моменты детства на секунду смутили ее своим запахом счастья, но в ту же секунду сознание выдало сцены последних пяти лет, и она едва слышно выдохнула, только сейчас поняв, что задерживала дыхание в отчаянной попытке справиться с нахлынувшими эмоциями.

Ноги задрожали, ей захотелось присесть, обнять себя за плечи и зарыдать. От безысходности, от одиночества. Марина не понимала, как люди могут любить полное уединение? Она воспринимала его как явный признак сиротства и отверженности, сразу начинала себя, бедную, жалеть, а уж слезы как будто только и ждали выхода и всегда обрушивались водопадом.

Когда она вышла из подъезда, моросил противный, холодный, будто и не весенний дождь. Подняв воротник плаща и поглубже закутавшись в шарф, она направилась к метро, а еще через полчаса сидела в электричке и вспоминала свое детство.

Ее жизнь была сложной с самого начала. От матери она всегда слышала, что была нежеланной и все девять месяцев являлась угрозой ее здоровью. Поэтому Светлане пришлось всю беременность провести на сохранении, чтобы явить миру свою вторую дочь. Являлась Марина тоже долго – двое суток: почти сразу начались какие-то осложнения, но они с мамой справились и с этой задачей.

Несмотря на драматическое рождение, детство у Марины было счастливое и беззаботное. Ведь когда ты мал, можно просто быть собой и ни о чем не беспокоиться. Не нужно быть всегда начеку, не нужно вести умных высокоинтеллектуальных бесед и думать, что тут надо промолчать, а вот здесь блеснуть эрудицией, чтобы произвести хорошее впечатление на собеседника.

В начальных классах Марина была круглой троечницей. Отец всегда с радостью помогал ей, но результаты все равно оставались нулевыми. Иногда в ее дневнике проскакивала четверка, но последующая двойка все возвращала на круги своя.

Она делала домашнее задание не час-два, как ее одноклассники, а вдвое дольше. Больше всего ненавидела учить стихи. На самое простое четверостишие у нее уходило полчаса, а иногда и час. Она не просто заучивала стихи, а зазубривала каждое слово, находя на него ассоциации, и только благодаря своей усидчивости получала тройку.

Однажды она услышала, как одна учительница пожаловалась другой:

– Эта Власова такая бездарная! Как у такого гениального отца родилась такая посредственность? Он ведь лучший хирург в своей области!

– Видимо, в мать пошла! Та тоже ни рыба ни мясо, просто тень талантливого мужика.

– Ну мать-то красивая женщина! Этого достаточно. И если бы эта бездарь хоть на нее была похожа… А то ведь забрала все самое плохое от обоих родителей…

Слышать такое было больно. Но полезно. Марина не сложила руки, а продолжила учебу, и в седьмом классе плоды ее зубрежки, а может, уже просто натренированная память, сделали свое дело, и в дневнике появились первые пятерки.

У нее не было подруг, и каждый день после уроков она спешила домой к письменному столу, к квадратным уравнениям и закону Ома. Вскоре девушка даже стала получать удовольствие от учебы, хотя по-прежнему приходилось все заучивать и зазубривать. Когда она перешла в десятый класс, ее посетила большая и светлая любовь. Она наведывалась к ней и раньше, но на этот раз была не похожа на все ее предыдущие, потому что ей ответили взаимностью. Его звали Игорь, он был ее одноклассником и стал первым мужчиной. Под конец учебного года обнаружилось, что Марина беременна.

Игорь не отказался от ребенка. Он повел себя как настоящий мужчина – предложил выйти за него замуж и воспитывать малыша вместе. Но вот планы его родителей были совсем другими. К тому времени они уже собрали все документы, чтобы переехать на историческую родину в Израиль. И задержались в России только для того, чтобы Игоряша смог окончить школу и получить свой аттестат с отличием. А тут Марина со своей беременностью.

Им срочно, буквально за одну ночь, пришлось сворачивать свои дела, чтобы вывезти и Игоряшу, и всю свою семью в Израиль. Нельзя было допустить, чтобы беременная девушка или ее родители подняли шум из-за совращения малолетки.

Мать Марины рвала и метала. Отец к тому времени уже жил в другой семье и даже не знал об этой трагедии. Решение было принято не Мариной, а ее мамой. В их семье все решала Светлана. Маринины планы и желания в расчет не принимались. Светлана задействовала связи и знакомства, прикрикнула на дочь и за шиворот отвезла на подпольный аборт, – огласка ей была совершенно ни к чему.

Если бы не привычка быть амебой, может быть, Марина и смогла бы воспротивиться матери. Но, увы, даже в день своего сорокалетия она со всей очевидностью осознавала, что все еще является этим самым одноклеточным организмом, и больше всего на свете боялась своей матери.

Тогда, в ночь после злополучного аборта у нее поднялась высокая температура, и еще месяц ушел на то, чтобы вытащить девочку с того света. Так что совсем секрета не получилось…

Марина никогда не видела, чтобы ее мать плакала, а вот у отца вечно глаза были на мокром месте. По крайней мере, так говорила мать – с пренебрежением, разумеется.

Отец узнал, что дочь в больнице, и пытался ее проведать. Марина даже не узнала об этом, долгое время находясь на тонкой грани. Светлана в резкой форме отвадила бывшего мужа, сказав, что ни она, ни дочери не желают его видеть. В их глазах он был предателем. Бросил бедную женщину с двумя дочками и ушел к молодой профурсетке.

Да, у Марины была старшая сестра, ее звали Даша, и она была полной противоположностью младшей: красивая стройная девушка с голубыми глазами и светлыми, как лен, волосами. Она была похожа на маму. Марина – на папу: низенькая, толстенькая, неуклюжая, с вздернутым носом, тонкими губами и вечно спутанными волосами того неопределенного цвета, который кажется серым.

Мама обожала старшую дочь. На самом деле, как ее можно было не любить? Даша действительно была прелестна: и когда смеялась, и когда плакала, и когда топала ножками, и даже когда закатывала истерики.

Красивых людей легко любить. Сложно испытывать симпатию к некрасивым, невзрачным, бездарным…

* * *

Уход отца из семьи подкосил Марину. У нее практически не осталось поддержки, Светлана запрещала ему появляться в их доме и делала все возможное, чтобы Марина с ним не виделась. Девушка понимала, конечно, что отец поступил подло, или, как утверждала мать, «променял нас на очень молодую тетеньку». Он даже и не пытался оправдаться, знал, что это будет бесполезным занятием.

Только повзрослев, Марина смогла анализировать и попыталась понять, почему он так поступил. Разве когда распадается семья, виноват один? Не оба?

Но откуда юной девушке могли быть ведомы такие вроде очевидные истины?

Выпускные экзамены Марина сдала на одни тройки, а поступление в институт провалила, но тут опять подсуетилась Светлана и нашла девочке работу швеей-мотористкой в одном из ателье рядом с домом.

Марина всегда, с самого детства, мечтала стать врачом, как отец, но Светлана была против. Мать очень не хотела, чтобы дочь пошла по следам предателя. И лишь смерть отца позволила Марине осуществить свою мечту.

Отец умирал полгода. Его «профурсетка» Зоя Михайловна, как оказалось, была совсем не молодой, а его ровесницей. Женщина несколько раз приходила в ателье, где работала Марина, рассказывала, что папа при смерти, и просила прийти попрощаться с ним. Но девушка так боялась гнева матери, что не посмела заговорить на эту тему и попросить разрешения сходить в квартиру разлучницы.

После смерти отца мать немного остыла. Ее злоба чуть утихла, и они стали частенько вспоминать счастливые времена, когда папа еще был рядом. И хоть Светлана и продолжала называть его предателем, все же чувствовалось, что простила и перестала на него злиться.

Поэтому на семейном совете было решено, что Марина пойдет в медицинский.

Сколько усилий и бессонных ночей ей для этого понадобилось – знала только она. Но девушка совсем не жалела об этом. Она твердо была уверена в том, что медицина – это действительно ее призвание.

В свои двадцать два года она училась в заветном вузе на втором курсе и была замужем за обыкновенным парнем, которого звали Сергей.

Он влюбился в нее не с первого взгляда, его заинтриговало «прохладное» отношение Марины в то время, когда многие девчонки практически дрались за него. Марина-то сразу решила, что не ровня ему, и не стала даже заглядываться на видного парня. Вот он и заинтересовался той, кто не соизволил увлечься им. Уже через месяц он предложил Марине руку и сердце, и она согласилась – только потому, что хотела вырваться из дома, сбежать от маминых «заботы», контроля и ежедневных нотаций.

В просторной однушке Сергея Марина почувствовала себя чуть лучше, чем под неусыпным контролем мамы, все свободное от учебы время зубрила иностранные языки и читала художественную литературу.

Но при этом невероятно расстраивало то, что в ее жизни не появилось счастья, радостей, смеха и улыбок. Все это происходило где-то в другом месте, и она чувствовала себя одинокой и несчастной, каждый день плакала и спрашивала у подушки: «Почему? Почему у меня такая судьба? Почему я не знаю, что такое праздники и подарки судьбы? Почему не могу чувствовать себя счастливой? Разве это не должно быть доступно каждому?»

На все ее «почему» она получала очередной пинок под зад, и в день, когда ей исполнилось тридцать, Сергей поставил вопрос ребром: если она не забеременеет в течение полугода, они разводятся.

Его любовь очень быстро сошла на нет, и прохладность, которая так привлекала его раньше, через пару лет семейной жизни вызывала только раздражение.

– Как можно быть такой черствой?! – кричал он.

– Мне кажется, что у тебя нет души! – твердил он постоянно.

– Зачем ты вышла за меня? – спрашивал он. – Роди мне ребенка, может, хоть тогда твое сердце растает, и ты узнаешь, что такое любовь!

Марина знала, что никогда не сможет иметь детей.

И еще она была уверена, что знает, что такое любовь.

Но в главном она не ошиблась – то, что происходило с ней на тот момент, никак нельзя было назвать счастливой семейной жизнью.

Да и зачем ждать полгода, если и так было понятно, что будущего с Сергеем у них нет?

Марина собрала свои вещи и ушла в родной дом, так как больше ей идти было некуда.

Даша к тому времени – опять же, при деятельном участии матери, познакомилась с иностранцем и уехала к нему в Америку.

Марина сменила только место локации. Все ее проблемы остались с ней. По ночам она все так же пытала подушку, просила и молила Бога, чтоб в ее тоннеле появился пусть тусклый, пусть очень далеко впереди маячащий, но свет.

Света не было еще очень-очень долго. Бестолковые, пустые, нелепые и монотонные дни жизни, которые были похожи, как братья-близнецы. Она прожила их, как в тумане.

А в день рождения, когда ей исполнилось тридцать пять, ее молитвы наконец-то были услышаны, и в туннеле появился не просто свет, а огромная яркая вспышка.

Его звали Влад. Она сразу рассказала ему, что не сможет иметь детей, на что он ответил: «Значит, усыновим».

Это было счастье. Большое круглосуточное блаженство! Оно ее не просто накрывало, а укутывало, обволакивая со всех сторон.

Марина засыпала и просыпалась на его плече, и ее подушка за это время успела высохнуть от слез. Но, как оказалось, ненадолго. Он погиб в автокатастрофе через два месяца после знакомства. Уехал утром с приятелем на рыбалку, друг за рулем задремал, и автомобиль выехал на встречную полосу и столкнулся в лоб с грузовиком.

Несчастная судьба вновь встретила ее с распростертыми объятиями, и теперь Марина уже точно знала, что в ее жизни не будет ничего хорошего. Полюбить так, как любила, она уже не сможет никогда – так любят только раз.

Потом были пять лет без него. Это была не жизнь и даже не существование. Это была боль. Самая настоящая физическая пытка, от которой она сворачивалась в клубок и скулила, как собака. Иногда эта боль приходила ночью. Ей снилось, что они опять вместе, а наутро она чувствовала, как волны горечи и печали накрывают ее еще сильней, будто они только сейчас расстались с Владом и она только сейчас его потеряла.

Говорят, что время лечит. Неправда. Оно калечит, заглушает, как после сильного обезболивания, но проходит час, два, и боль опять оживает и разбрасывает свои семена по всему телу.

Спустя какое-то время она попыталась начать жить заново. Сначала решила стать живой. Улыбалась, когда шутили люди, готовила себе еду, ходила в рестораны и пыталась получать удовольствие. Но она чувствовала, что душа ее мертва и ничего внутри не шевелится. Тело по утрам мылось, зубы чистились, волосы укладывались, лицо получало порцию макияжа, она что-то ела, пила любимый капучино, ходила на работу, спасала сотни других людей, а себя спасти не могла.

За пять лет не произошло никаких изменений. Трудно жить, когда тебе все равно, когда чувствуешь, что все бессмысленно и каждый новый день – близнец вчерашнего. И никогда, никогда уже не будет так хорошо, как было рядом с Владом.

За эти пять лет у нее было много мыслей о смерти, о добровольном уходе из жизни. Но что-то ее останавливало. Может быть, робость характера или, возможно, своего рода принципиальность: ей была дана жизнь, и ей надо ее прожить. Она не имеет права убивать себя. Видимо, этот путь ей зачем-то нужен. Зачем-то же она нужна мирозданию?..

* * *

И вот сегодня она ехала на электричке, направляясь в родной дом Влада, место, где он вырос, ходил в школу, где еще недавно жила его мать Валентина.

Ее не стало около полутора лет назад – умерла во сне. Пережила сына на четыре года.

После похорон Марина узнала, что свой дом свекровь переписала на нее. Этот небольшой домик под Тверью стал ей по-настоящему родным – не по крови, а по сердцу.

С Валентиной у Марины были очень теплые отношения, они постоянно созванивались, а на выходные невестка приезжала навестить свекровь.

Впервые Марина ехала в электричке и знала, что ее уже не встретят на пороге, не угостят парным молоком и теплым свежеиспеченным хлебом, не обнимут… Ее родная мать «ненавидела сантименты», как она сама выражалась, а вот свекровь при первой встрече сразу обняла невестку и даже прослезилась.

Больше года Марина не могла себя заставить приехать и увидеть пустой дом. Но вот наконец собралась.

Сердце гулко застучало, когда за окном показались знакомые пейзажи. Еще несколько минут, и она выйдет из вагона, перейдет дорогу, а там всего две улицы, поворот направо и серая калитка.

Марина знала, что это будет сложно, только не догадывалась насколько. Ноги еле держали ее, она зацепилась за поручень и попыталась взять себя в руки.

«Держись! – приказала она себе. – Вот дойдешь до цели и дашь волю слезам. Сейчас ты должна собраться!»

У нее получилось. Шаг, еще один, вот она уже идет по дорожке, поворачивает направо, доходит до серой калитки, достает ключ из сумочки и открывает ее. Все так быстро, суматошно, и главное – не останавливаться. Нужно зайти в дом, а там уже будет легче.

Две ступеньки, вставить второй ключ в замочную скважину, повернуть, войти в дверь, закрыть ее и упереться лбом.

Все. Теперь можно. Плачь. Рыдай. Кричи. Тебя все равно никто не услышит и не увидит.

* * *

Вдоволь наплакавшись, она умыла лицо и прошлась по такому родному дому. Все было на месте: любимый платок свекрови на спинке железной кровати, белая скатерть на столе, старые фужеры в деревянном серванте. Влад много раз предлагал матери снести этот дом и построить новый, предлагал переехать к нему в Москву, но женщина даже слушать его не хотела.

Здесь прошла ее жизнь, здесь были похоронены ее родители и брат. Нет, конечно, о Москве и речи не могло быть.

Марина прошла на кухню. Тут Влад все же отвоевал пространство, убедил мать разрешить ему сделать небольшой ремонт: установил новую кухню и уложил новый пол из вкусно пахнущих свежих досок. Марина жадно втянула душистый сосновый запах, прошла в коридор, и под ногами заскрипела половица. Она моментально вспомнила, как они с Владом только поженились и приехали к маме с ночевкой. Старый друг пригласил их к себе на ужин, они засиделись и возвратились в материнский дом только под утро. Очень старались не шуметь, но эта половица сдала их с потрохами: скрипела, как ржавое колесо. Они хихикали, приказывали полу не шуметь и, конечно же, разбудили маму.

Господи! Марина бы сейчас все на свете отдала, только бы еще раз увидеть его глаза, прикоснуться лбом к его лбу и запустить пальцы в жесткие волосы. Опять слезы навернулись на глаза, она сглотнула ком в горле, как смахнула воспоминание, и взялась за уборку.

Очнулась, когда за окном было уже темно. Возвращаться в Москву не хотелось, она решила переночевать здесь. Вспомнив, что почти целый день не ела, она вытащила из кошелька несколько купюр и быстро засобиралась купить себе хоть что-то к чаю на вечер.

На обратном пути Марина остановилась на мосту. Ноги гудели от усталости, пакет оттягивал руку. Она опустила пакет с продуктами вниз, прислонив его к ноге, чтобы не упал, и подняла голову к небу. И опять воспоминания разбередили ей душу, они навязчиво врывались в сознание, кололи горячими иголками сердце, окатывали, как кипятком, горечью утраты, вытягивали жилистые руки и кромсали ногтями старые раны.

Влад тогда остановился посредине этого моста, вытянул руки в стороны, как крылья, и закричал:

– Я люблю-ю-ю-ю тебя-я-я-я, как Бог!

Марина сделала шаг вперед и встала на том же самом месте. Подняв руки вверх, она закричала:

– Вл-а-а-ад! Я не могу без тебя! Забери меня к себе!

Деревянные доски у нее под ногами неожиданно затряслись и пришли в движение, закручиваясь в воронку. В небо взметнулся огненный столб, в ушах зазвенело от перекатов взрыва, и она с грохотом полетела в пропасть.

Все будет правильно, на этом построен мир

4 апреля, 1986 год

Марина открыла глаза. Прямо перед ней на стене висел ковер, на котором был изображен Волк из «Ну, погоди!», который гнался за Зайцем. Это был ее любимый ковер в детстве. Сколько раз она рассматривала его после того, как просыпалась: трогала пальцами вышитые синие брюки Волка, гладила светлые ушки Зайца…

Она дотронулась указательным пальцем, провела по шершавому шлему Волка и улыбнулась. А через пару секунд поднялась и села на постели, оглядывая комнату. Все вокруг было таким знакомым и родным: шкаф, который родители продали, когда она окончила школу, ее старый письменный стол, который знал про все ее двойки по математике, стул – у него постоянно откручивалась ножка, и отец ее ремонтировал. Марина испуганно смотрела по сторонам, а потом опустила взгляд вниз и стала рассматривать себя: пижама с лиловыми цветочками и… ее руки! Они были совсем другими, как будто детскими, она даже подняла ладони и потрясла ими перед лицом. Ужас и паника овладели ее телом и душой, а на лице застыла безжизненная маска.

Еще через мгновение она услышала голоса. Самые родные голоса на свете: ее родителей. Она вскочила и бросилась на кухню.

Отец сидел на мягком диванчике за столом и намазывал на хлеб масло, мать налила ему в чашку из чайника кипяток. Увидев Марину, мать поставила чайник на плиту, а отец откуда-то справа от себя вытащил торт и водрузил его на стол перед собой.

– Твой любимый, шоколадный! – радостно сообщил он и протянул руки к дочери. – Поздравляем тебя, наше солнышко!

Марина бросилась в его объятия. Он посадил ее к себе на колени, как маленькую девочку, стал поправлять запутавшиеся ото сна волосы и целовать в лоб, в щечки, в ушки.

У девочки перехватило дыхание, перед глазами заплясали темные точки, ей казалось, что кровь забурлила в жилах и вот-вот брызнет из всех пор, разрывая кожу. В голове кружилось слишком много мыслей и догадок, они буквально оглушали сознание. Она попыталась сосредоточиться, но это оказалось невозможным. Марина безумно соскучилась по отцовским рукам, по его поцелуям в щечку, по его ласке! Как же ей этого не хватало! Она закрыла глаза, со всех своих детских сил прижалась к нему и разревелась, чем очень озадачила родителей. Мама сразу решила, что у нее проблемы в школе, и стала допытывать, сколько двоек она нахватала.

– По истории? По географии? По каким еще предметам ты получила двойки? – пытала она Марину.

А девочка все сильней прижималась к папе, утыкалась носом в его плечо, вдыхала его запах и наслаждалась, когда он прижимал ее и целовал в висок.

– Ну что ты набросилась на нее? У нее день рождения, а в этот день все прощается, правда?

На кухню вошла старшая сестра. Они уселись все вместе, как большая и дружная семья, пить чай. Папа зажег двенадцать свечей и попросил Марину загадать желание.

– Мое желание уже исполнилось, – прошептала она и затушила свечи.

Даша сидела за столом, рассказывала про школу, а Марина уписывала торт и исподтишка рассматривала родных. Какая же еще красивая и молодая мама: светлые локоны, голубые глаза, прямой нос – она была идеально сложена, она была прекрасна!

Марина перевела взгляд на сестру. Сейчас она замечала самые незначительные мелочи, например, как изящно ела торт Даша. Или вот она улыбнулась… и какая же прекрасная у нее улыбка!

– Ну все, мне пора! – Даша схватила со стола конфету, длинными пальцами поднесла ко рту, улыбнулась и посмотрела на Марину. – Как там наш учебный огород? Небось, одни двойки на грядках? Большие кучи?

– Кучи? Да там целые горы! Не знаю, что получится из этого ребенка. И как она жить собирается? – спросила мама.

Марина опустила глаза и посмотрела на свои пальцы. Они были короткие и толстые, как сардельки. Она вздохнула и прижалась к отцу:

– Я обещаю, что больше не будет ни одной двойки!

Мама с Дашей засмеялись, а отец пригладил волосы дочери и сказал:

– Я тебе верю, детка.

* * *

Все, что произошло с Мариной, было не просто невероятным, а фантастическим. Она не понимала, как это произошло, постоянно рассматривала свои руки, смотрела на детское отражение в зеркале и не могла поверить в происходящее. Получалось, что тело принадлежало двенадцатилетней девочке-подростку, а вот голова, вернее, то, что в ней, – сорокалетней женщине, знающей жизнь, помнящей все песни, которые еще не спеты, поступки, которые еще не совершены, и слезы, которые не пролиты.

Восторг от выпавшей возможности прожить жизнь заново Марина не смогла бы описать словами! Это была эйфория в чистом виде, безудержное ошеломляющее счастье!

Возможно, выпади это счастье другому, он бы воспользовался им по полной. Например, мог бы стать знаменитым певцом, писателем, выиграть или заработать кучу денег! Но Марину совершенно не интересовало такое будущее. Больше всего на свете она хотела снова увидеть Влада и спасти ему жизнь. Да, до этого дня было еще очень далеко, но ведь она знала, что он настанет.

И конечно же, у нее была еще одна сверхзадача – спасти отца и сделать все, чтобы он не ушел к другой женщине.

* * *

Окунуться в детство – это невероятное везение! Увидеть своих родителей молодыми – настоящее блаженство. У Марины никогда не было по-настоящему теплых отношений с матерью, но она была рада увидеть ее молодой, здоровой, улыбающейся. Совсем другой та стала к старости: ворчала, жаловалась, что все плохо, что ее младшая дочь непутевая и бестолковая, и жизнь ее прошла мимо, и она даже не успела побыть счастливой.

Отца звали Виктор, и это было любимое мужское имя Марины. Любоваться молодым и здоровым отцом было самой большой ее радостью. Она не видела его больше двадцати лет, она забыла его лицо. А сейчас всматривалась в каждую родинку, ловила улыбку, держала его за руку – и умирала от счастья.

В школу Марина пошла как на праздник.

Наблюдать за одноклассниками и оценивать их глазами взрослой тети может показаться неинтересным занятием, но и тут Марина получила огромное удовольствие. Это ведь так увлекательно – разглядывать их, особенно когда знаешь, кто кем стал и каких успехов добился.

Вот Вера Митусова. Какая важная сейчас – комсорг школы, учится только на отлично. И школу окончит с золотой медалью, а потом забеременеет от соседа, который старше ее лет на двадцать, родит ему сначала дочку, потом двух пацанов, расползется за сто двадцать килограммов и никогда даже в отпуск не уедет.

А вот Ваня Медведский – хулиган, баламут, не прочь покурить и выпить, а после школы еще год погуляет, отслужит в армии и вернется другим человеком – поступит в МГУ, а через двадцать лет станет депутатом.

Марина смотрела на каждого, вспоминая, какая судьба им уготована, прислушивалась к своим ощущениям и понимала, что чувствует некую неловкость. С одной стороны, были приятные воспоминания: например, как совсем недавно – правда, в той, другой, жизни – она встретила в центре города Свету Бендюк, и та бросилась ее целовать, рассказала, что работает на Северном полюсе, занимается какими-то исследованиями. И одноклассница так светилась от счастья, что Марина сразу подумала: она нашла себя, она действительно счастлива! Но с другой стороны, когда она вспоминала неудачные судьбы одноклассников, по телу пробегал холодок.

* * *

Особенно позабавила ее реакция нелюбимых учителей!

Вторым уроком была алгебра. Елена Викторовна раздала всем листочки и сообщила, что сегодня контрольная работа.

Марина выполнила задание за десять минут.

– Что, Власова, опять ничего не выучила? – Учительница подошла к девочке, помотала головой и вздохнула.

– Все выучила, – с улыбкой ответила девочка и протянула ей листочки с решенными задачками.

Елена Викторовна снисходительно посмотрела на Марину, потом на листочки, затем опять на девочку. Высокомерный взгляд учительницы метнулся на соседа по парте, двоечника, у которого пока было написано на листочке только два слова: «Контрольная работа».

Марина прятала улыбку и с усмешкой наблюдала, как в глазах Елены Викторовны разливается нешуточное удивление.

Это было так забавно, так хорошо! Так стало легко и светло на душе, что она, не переставая, улыбалась и рассматривала всех.

Елена Викторовна хмыкнула и с прямой спиной уселась за свой стол напротив первой парты, чтобы проверить контрольную работу. Марина подметила, что лак на ногтях учительницы местами облупился, что пара стрелок на колготках были зашиты не слишком аккуратно, и поняла, что уже не боится грозной математички, как раньше, а, скорее, жалеет ее. По-женски.

Ее первая пятерка удивила всех одноклассников. На перемене лучшие подружки, Мила и Лиля, шушукались, обсуждая Марину, а она смотрела на них глазами девочки-подростка, а видела глазами взрослой женщины, с сожалением и горечью, потому что знала, что после окончания школы Мила выйдет замуж, а через три года, когда у Милы будут двое детей-погодок, муж ее бросит и уйдет к Лиле.

И они навсегда перестанут быть лучшими подругами.

* * *

После уроков Марина решила пойти к Кате. Их матери были близняшками, очень похожими в детстве и совсем разными теперь. В народе бытует мнение, что если близнецы не дружат и живут разной жизнью, то черты лица у них меняются, и они с каждым годом становятся все меньше похожими. Возможно, это правило сработало на этот раз, но, бесспорно, они обе были красавицами! Мама Марины постоянно укладывала свои роскошные волосы в хвост или ракушку, а ее сестра всегда распускала шикарные светлые локоны.

Катина мама – Ульяна – была известным модельером, и ее дочь жила в полном достатке и роскоши, но при этом оставалась простой девочкой. Ульяна в свои сорок выглядела максимум на тридцать, всегда носила туфли на шпильках и красивые платья. Даже дома она выглядела так, как будто через пять минут ей выходить на подиум.

Мать Марины даже в детстве не находила с ней общего языка. У каждой из них были свои подруги, и по жизни каждая пошла своей дорогой, даже не оборачиваясь и не интересуясь жизнью родной сестры.

Ульяна считала сестру бездарной лентяйкой и была уверена, что та ей завидует с самого детства.

Возможно, так оно и должно было быть. Трудно смириться с тем, что твоя сестра-близнец, с такими же генами, много чего добилась в жизни, а ты – простая домохозяйка.

Но задеть Светлану, да так, чтобы она хоть как-то показала свою зависть, было невозможно: поколебать ее горделивое чувство собственного достоинства и значимости не удавалось никому. Если у нее и была зависть к сестре, она ее искусно скрывала. Вот свою нелюбовь к Кате она никогда не скрывала. Ульяна, напротив, относилась к Марине и к Даше с теплотой: на все праздники дарила подарки, а когда Марина подружилась с Катей и часто стала бывать у них в гостях – угощала всякими вкусностями, которых у них всегда было в избытке: рыбные и мясные деликатесы, красная и черная икра, редкие сыры, зимой – свежие тропические фрукты. А сколько изысканных сладостей у нее было припасено на любой случай! Какие она накрывала столы!

* * *

Марина подружилась с сестрой, когда та уже оканчивала школу. Марине было приятно, что Катя – ровесница высокой стройной Даши – подружилась не с сестрой, а с ней, Мариной.

Девочки некоторое время даже учились в одной школе, но лет десять назад тетя Уля познакомилась с мужчиной, который не только обеспечил ее материально, но и раскрыл в ней талант модельера. Тогда они и перебрались в центр города и поселились в одной из семи известных высоток в Москве. Этот дом был элитный, с консьержкой и огромным лифтом.

Ульяна родила Катю еще в юности по большой любви-глупости. Именно так она всегда называла то чувство, которое в ней зародилось и бросило в объятия Гриши-болтуна (кроме как болтать, он ничего не умел). Марина его видела всего один раз, когда Катя уже училась в институте. Он пришел к дочери в дом за помощью и угрожал подать в суд, если она откажет ему в денежной компенсации.

– Компенсация? – удивлялась Катя. – За то, что я даже не знала о тебе и выросла без отца?

– За то, что от моего семени ты родилась. Это я подарил тебе жизнь! И я узнал, что любой родитель может потребовать от своих детей денежное пособие. Если я подам на тебя в суд, ты должна будешь мне платить каждый месяц. Не доводи дело до суда! Будь мудрой!

Катя по характеру была человеком тихим, мягким, добрым. Она не умела отказывать и наверняка достала бы из кошелька все деньги, которые у нее были, и отдала ему. Но на беду дяди Гриши в это самое время Ульяна как раз поднималась в лифте, и, когда Катя побежала в комнату за кошельком, ее мать вошла в квартиру.

В тот день Марина стала свидетелем жуткой драки. Хотя дракой это назвать было трудно, скорее, это было избиением. Тетушка мгновенно вошла в раж и била Григория и руками, и ногами, при этом обзывая его грязными и непристойными словами. Марина тогда в первый раз увидела тетю Улю такой: настоящей базарной бабой, а не леди. Зато когда незадачливый вымогатель пулей вылетел из квартиры, Ульяна поправила взлохмаченные волосы, подняла подбородок и летящей походкой от бедра удалилась вглубь квартиры в свои личные комнаты. Ах, какое это было жилище! Просторное, необъятное, шикарное! Марина не раз перед сном мечтала, чтобы у нее была такая же квартира! Особенно ей нравились личные комнаты тети Ули. Огромная спальня разделялась на две зоны: широкая кровать с множеством ярких мягких подушек и небольшая зона будуара, где находились диванчик и кресло с белыми меховыми покрывалами. Еще одну комнату тетя Уля оборудовала под гардеробную. Там было много разных открытых шкафов с одеждой и несколько полок с обувью до самого потолка.

* * *

Марина поднялась на пятый этаж и позвонила в дверь. Тетя Уля встретила ее при полном параде – высокая прическа с диадемой, эффектное шифоновое платье в пол, штук десять браслетов на тонких запястьях и яркие, длинные, обсыпанные бриллиантами серьги до плеч. Ее взгляд выражал и удивление, и беспокойство.

– Что-то случилось с мамой?

– Нет, все замечательно. Мама здорова и счастлива. Я пришла к Кате, – объяснила свой приход Марина.

Тетя Уля еще раз одарила девочку удивленной ухмылкой и кивнула на дверь.

Марина молча зашла в комнату сестры и села на диван.

Катя удивленно смотрела на гостью.

– Ты только не пугайся, – произнесла Марина, – я в здравом уме и твердой памяти. Просто открыться могу только тебе. И постарайся не перебивать, хорошо?

Катя кивнула и присела рядом.

– Просто сиди и слушай. – Она собралась с мыслями и начала свою исповедь. – Я уже прожила эту жизнь. Мне уже было десять и двадцать и даже сорок лет. Когда мне исполнилось тридцать пять, я встретила мужчину… но он погиб… И все, что я просила у Бога последующие пять лет, – дать мне еще один шанс, дать мне возможность все исправить. И он мне дал. Сегодня. Именно сегодня утром из сорокалетней тетки я опять вернулась в свои двенадцать лет. Я вернулась из будущего. В свое прошлое. Уже настоящее, понимаешь?

Катя смотрела на сестру так, как будто она ей пересказывала сказку «Репка», которую та знает наизусть, – равнодушно, без удивления, она даже бровью не повела. Было такое впечатление, что Катя ждала от нее этой исповеди. Марина даже испугалась на миг. А вдруг она уже была у нее и говорила все это? Что, если она попала в день сурка?

– Не веришь? Или ты это знала?

Катя улыбнулась и пожала плечами:

– Я просто думаю… Почему я? Почему ты открылась именно мне?

Марина облегченно выдохнула:

– Ты моя лучшая подруга.

– С каких это пор? – удивилась она.

– Мы стали дружить после твоего выпускного.

Сестра удивленно посмотрела на нее:

– У меня еще не было выпускного…

– В этой жизни не было. А в прошлой, откуда я вернулась, уже был. На тебе было серое платье, все вышитое пайетками. Твоя мама его сшила специально для тебя. Но это все слова, и я понимаю, что надо как-то доказать. Давай, спроси меня что-то по своему любимому английскому языку? И по итальянскому. Благодаря тебе я выучила эти языки.

Катя с интересом, но все же с опаской посмотрела на Марину и задала пару вопросов на английском и итальянском языках. Девочка легко на них ответила.

– А хочешь, я расскажу тебе о твоем любимом Довлатове? Или о Сэлинджере! Хотя нет, это я могла прочитать за пару дней. Давай я расскажу тебе во всех мелочах про твой первый поцелуй, который случился год-два назад! С мальчиком по имени Алешка. Я надеюсь, ты не думаешь, что я месяц бегала, искала Алешку и выпытывала у него все подробности?

– Какие, например?

– Что он был ниже тебя и стал на носочки, чтобы дотянуться тебя поцеловать. И тебе ужасно не понравились эти «телячьи нежности», как ты их назвала. А вторую твою любовь звали Кузя. Фамилия у него была Кузякин. Он поцеловал тебя на балконе, в день твоего шестнадцатилетия… Получается, это было совсем недавно? Несколько месяцев назад? Все равно не веришь?

– Я вообще уже не знаю, что думать. Вернее, нет, я верю тебе. Зачем тебе меня обманывать? – Катя произнесла эти слова, но все еще сомневалась, и это читалось в ее глазах.

– И то верно. Программы «Розыгрыш» у вас еще нет. Но все же давай поставим финальную ноту в нашем заключительном аккорде?

Марина взяла сестру за руку, и они направились в гостиную, где у окна на подиуме стоял белый рояль. Если бы он стоял дома у Марины, то ее мама накрыла бы его салфеткой и не разрешала на нем играть. Тетя Уля относилась к вещам легко, можно было хоть танцевать на рояле, она бы только с интересом посмотрела и, возможно, даже прокомментировала.

Марина открыла рояль, села на стульчик и подняла руки над клавишами.

– «Мурку»?

Не дожидаясь ответа, она начала играть популярную мелодию. Но потом вдруг ей захотелось сыграть что-то такое, чтобы удивить сестру.

– А хочешь музыку, которой пока еще нет?

Катя завороженно смотрела и кивнула в предвкушении.

И девочка постаралась не разочаровать сестру. Ее руки уже заскользили по клавишам, и она во все горло запела:

Утекай!
В подворотне нас ждет маньяк,
Хочет нас посадить на крючок.
Красавицы уже лишились своих чар.
Машины в парке, и все гангстеры спят.
Остались только мы на растерзание-е,
Парочка простых и молодых ребят!

Вот теперь в глазах Кати появилось огромное удивление, как будто она увидела инопланетянина. Конечно, после скромных слов песен Леонтьева «Светофор», звучащих нынче из каждого утюга, слова песни «Утекай» понять непросто.

Марина прекратила петь, положила руки на колени, повернулась и посмотрела на Катю.

– Ты родителям рассказала? – спросила сестра.

– Нет, конечно! Зачем? Они решат, что я больна. Да и не хочу я, чтобы они знали. Пусть я для них останусь маленькой девочкой, обыкновенным ребенком.

– А когда ты назад вернешься?

– Надеюсь, никогда. Думаю, что мне выдался шанс прожить жизнь заново. Я только об этом и просила! И я так счастлива!

Катя подсела на стульчик рядом.

– Это, наверное, очень здорово – получить еще один шанс исправить свою жизнь! Что хочешь сделать в первую очередь?

– Сначала я стану отличницей. Второй шаг – надо что-то придумать, чтобы папа не ушел к другой женщине.

Сестра ахнула и даже прикрыла рукой рот.

– У дяди Вити есть любовница?

– Еще пока нет… Наверное… Я не уверена. Надо проверить. Он ушел, когда мне было четырнадцать. То есть это случится через два года. А еще через два года он заболеет. И вскоре умрет.

Катя удивилась:

– Ты так спокойно об этом говоришь?

– Да. Потому что я это знаю. И могу исправить. И мне от этого так хорошо на душе!

– Могу себе представить! А обо мне расскажешь? Что там со мной стало?

– Ты натворила кучу ошибок, конечно. Но не таких глобальных, как я. У тебя есть дочь Лиза. Твой, как ты ее называешь, «родной комочек». Очень замечательный ребенок. Твоя отдушина.

– А муж у меня есть? Или только Лиза?

– Мужа никогда и не было. Ты родила дочь для себя. Когда тебе было тридцать! Но мужиков было море. Только гады все и предатели. Потом уже твой психолог сказал, что тебе надо менять видение на мужчин. Ты везде и всегда выбираешь один и тот же тип – повесу и бабника.

Катя рассмеялась:

– Так смешно наблюдать за тобой. Сидит передо мной ребенок. И такие умные вещи говорит. Просто не верится!

– Мне и самой не верится! – воскликнула Марина, но потом посмотрела на большие настенные часы и ахнула. – Ладно, мне пора идти. Во-первых, надо грызть гранит науки и показать всем своим одноклассникам, да и учителям заодно, кто такая Марина Власова! А во-вторых, я безумно хочу увидеть бабушку и дедушку. У меня даже ноги трясутся от волнения, что я их увижу живыми и здоровыми. А может, они уже сидят у нас дома и ждут меня, чтобы поздравить.

В гостиную зашла тетя Уля с большой коробкой. Катя вскочила:

– Точно, у тебя же день рождения! Как я забыла? Поздравляю! – и нежно обняла сестру.

Тетя Уля протянула Марине коробку. Конечно, девочка помнила, что находилось в ней. Этот подарок был одним из самых ярких за всю ее жизнь. В этой коробке лежало платье жемчужного цвета. Оно было обшито кружевами внизу и на рукавах. Мама Марины назовет его пошлостью, но девочке нравилось абсолютно все, что делала тетя Уля. Она и в сорок лет оставалась ее поклонницей, ведь все платья Ульяны были женственными и нежными, а образы получались стильные и элегантные.

Марина все же успела шепнуть на ухо Кате про цвет платья и его фасон до того, как открыла коробку.

Сестра хихикнула:

– Как же тебя будет трудно удивить в этой жизни!

* * *

Домой девочка вернулась с двумя подарками: с платьем и пятеркой по математике.

Папа, узнав о пятерке, едва не пританцовывал от счастья. Мама только спросила:

– У кого списала?

– У себя! – не сдержавшись, грубо ответила Марина и убежала в свою комнату.

* * *

У нее всегда были сложные отношения с мамой. Они никогда не были подругами. Марина ничего ей не рассказывала из личной жизни и не делилась женскими проблемами. Когда Марина потеряла самого дорогого человека на свете, мама только и нашла что сказать на такое несчастье:

– Ничего страшного. Будут еще у тебя мужики. Нечего так убиваться.

Она говорила ей это почти каждый день. На протяжении пяти лет. Видимо, она искренне считала, что за короткий срок, отпущенный Марине и Владу, может возникнуть лишь поверхностное увлечение. И ей даже в голову не приходило, что у дочери это было не просто увлечение, а действительно то глубокое и настоящее чувство, которое ждут всю жизнь. Марина все пять лет убивалась, страдала, каждый день плакала. Но мать ни разу ее не поддержала и не нашла нужных слов. Марина знала, что на свете вообще нет таких слов, которые помогли бы избавиться от той безысходности, но все равно ждала от матери, что та хоть попытается.

* * *

Марина собрала портфель на завтра и даже успела прочитать параграф по истории и географии, как в дверь позвонили. Это были ее любимые бабушка и дедушка.

В семье Власовых было много странностей. И у отца, и у матери Марины были живые родители, но с родителями по материнской линии они виделись всего раз-два в год. У них все было хорошо: они были в здравом уме и памяти, в ладу с детьми, но никогда не приезжали к ним на праздники, а к себе приглашали очень редко. Но даже эти редкие встречи не приносили радости: Марине всегда было неуютно и очень хотелось сбежать к папиным родителям.

И мать, и отец Марины были родом из одного городка, который находился всего в двадцати километрах от Москвы. Они оба жили в частном секторе, но поселок рос, росла и Москва, так что через пятнадцать лет родительская деревня превратилась в район Москвы, где начали строиться и продаваться элитные дачи. Место было прекрасным – рядом чистое озеро и хвойный лес.

Семья у матери Марины была большой. Кроме близняшек-девочек, Светланы и Ульяны, бабушка Валя и дедушка Федя имели близняшек-мальчиков и еще одну младшую дочку, Ирочку. Вот на этой Ирочке и сошелся клином их белый свет. А близнецов как будто и не было в их жизни. Правда, и сестры, и братья-близнецы после школы покинули родную деревню и уехали в город, где и обосновались окончательно. Ирочка же осталась с родителями, сразу после школы вышла замуж за одноклассника и родила ему трех дочек. Этих девочек они и считали своими внучками, а Марину, Дашу и Катю не слишком баловали вниманием.

Марине на самом деле не было обидно – у нее были бабушка Шура и дедушка Вася по папиной линии, которые в ней души не чаяли.

А вот Катя очень страдала. У нее, кроме мамы, никого и не было…

* * *

Дверь в комнату открылась, и Марина увидела дедушку Васю.

Конечно же, она не сдержалась, кинулась к нему навстречу и разревелась.

Дедушка испугался:

– Опять обидели мою любимую внучку? – с ужасом в глазах спросил он. – Ну, я им сейчас задам!

Марина повисла на нем и закричала:

– Нет-нет, я просто по тебе ужасно соскучилась!

Дедушка не ожидал такого признания, поэтому только крепче обнял девочку, потом отстранился и попытался заглянуть в глаза, чтобы понять, правду ли она говорит.

Марина только сильней прижалась к дедушке, а в памяти всплыли события прошлого года.

Примерно год назад у нее по математике в году вырисовывалась двойка, и мама в сердцах отходила девочку скакалкой.

Возможно, это был материнский крик отчаяния из-за того, что ее дочь – тупица и бездарь.

Пожалуй, Марине тогда не следовало придавать огласке резкое поведение матери, но обида оказалась сильней здравого смысла, и девочка решила найти защитника в лице дедушки.

Она выскочила из квартиры и поехала к нему за город. У нее тогда и денег на проезд не было, но боль от обиды застила глаза, и она даже не помнила, как добралась. Когда же она приехала к дедушке, она вылила столько слез на его пиджак и так долго жаловалась на маму, что дедушка тоже не выдержал и пошел сначала в милицию за помощью, а потом, оставив Марину с бабушкой, поехал в город и подал жалобу на непутевую мать с просьбой лишить ее родительских прав.

Отец Марины тогда эту ситуацию уладил. И Светлану уговорил не злиться, и отца своего уверил, что это случайность и дочку никто никогда не бил. Виктор действительно ни разу за всю жизнь не ударил Марину, а вот мама постоянно выдавала ей подзатыльники.

Через несколько дней после этого происшествия Виктор забрал Марину домой. Всю дорогу он молчал. Только перед самым подъездом попросил:

– Прости ее, пожалуйста, она не со зла!

Но, как оказалось, прощать надо было не Марине, а Светлане.

Это она на дочку обиделась так, что целое лето не разговаривала.

Впрочем, Марина от этого не страдала – на все три месяца она уехала к бабушке и дедушке.

Уже когда начался учебный год и девочка вернулась домой, они с мамой стали потихоньку общаться.

Поэтому сейчас Марина поняла, что своими хлынувшими эмоциями немного напугала дедушку, и решила быстренько исправить ситуацию:

– Все отлично, дедуля, все просто замечательно, я получила сегодня пять по математике, – стала уверять она его.

– А почему ты плачешь?

– Соскучилась! Скоро окончится эта школа, и я приеду на все лето к тебе. Хорошо?

– Конечно, моя дорогая внучка. – Он с радостью прижал ее к себе и положил в карман двадцать пять рублей.

По тем временам это были огромные деньги, и не только для маленькой девочки. Но он всегда ее баловал.

* * *

В комнату зашла бабушка с пакетом в руках. В пакете был костюм шоколадного цвета: прямая юбочка до колена и кофточка на пуговичках. Бабушка прекрасно шила и вязала.

– Угадай, что я тебе подарю? – спросила она.

Да, подарки они всегда дарили разные.

Вообще они странно жили – вроде и вместе, но врозь.

У дедушки свои деньги, у бабушки свои. Дедушка выдавал жене деньги каждый день по чуть-чуть и говорил:

– Сходи купи селедку и отвари картошку в мундире. И себе купи молока.

Бабушка шла в магазин, покупала на его деньги себе молоко и селедку, на свои – пряники, и на обед у них была картошка с селедкой, а на ужин у бабушки был стакан молока с пряниками.

Раньше баба Шура вела хозяйство: у нее были и куры, и корова, и поросята.

Но лет пять назад она стала сильно сдавать – ноги и руки болели, поэтому хозяйство решили продать. Сколько им надо было? Пенсия хорошая, да и сын помогал, не забывал.

Марина прищурилась и сделала вид, что думает:

– Ты связала мне шапку и рукавички?

– Нет, подсказка – скоро лето.

– Тогда это платье. Или костюм.

– Костюм, угадала. А какого цвета? – Бабушка улыбалась.

– Моего любимого, шоколадного? – Девочка запрыгала от счастья, чтобы обрадовать бабушку.

Баба Шура протянула ей пакет, и девочка убежала в ванную, чтобы примерить обновку.

Надевая костюм, она думала, что если кто-то подсматривает сейчас за ней, а наблюдать, по ее соображениям, мог только Бог, то он бы точно покрутил у виска: сорокалетняя тетка в теле маленькой девочки надевает детские вещи и пребывает в восторге от происходящего. Ну не странно ли это?

«Может быть, и странно, – ответила Марина себе, глядя прямо в зеркало, и даже показала язык, – но я так счастлива! А поэтому мне все равно, что ты обо мне думаешь!»

Она еще раз посмотрела на себя в зеркало. Выглядела она, как коричневая бочка с медом.

Да, фигурой она тоже была обделена.

Марина никогда не занималась спортом. В первом классе у нее была операция на левом ухе, и после этого ее освободили от занятий физкультуры. А вот поесть она любила всегда, поэтому без спорта и ограничения в питании ее фигура очень скоро превратилась в бочку. В маленькую аккуратненькую бочечку. Нет, девочку нельзя было назвать толстой, скорее плотной, упитанной.

Кроме того, почти сразу после того, как погиб Влад, у нее выявили сахарный диабет. Возможно, он появился после стресса, но, возможно, передался генетически по линии отца: у него все в роду были толстяками.

Да и он сам к сорока годам уже имел округлый живот, как и его отец – дедушка Вася.

К здоровью своему Марина относилась безответственно: болезнь не воспринимала всерьез, и, если ей хотелось торта, а хотелось ей его всегда, она покупала и ела, запивая сладость таблетками для понижения сахара в крови. Этим она совсем посадила поджелудочную, но так как быть здоровой, да и вообще жить ей не очень хотелось, то она и не беспокоилась ни о себе, ни о своем здоровье.

Сейчас же Марина подмигнула своему изображению:

«Ничего, скоро тебя будет в два раза меньше, вот увидишь!» – и вышла к родственникам.

Родня встретила ее аплодисментами, и они направились в гостиную ужинать.

Марина сидела возле папы и дедушки и постоянно обнимала то одного, то второго.

Уснула она безумно счастливой. Закрывая глаза, она молила Бога только об одном – оставить ее в этом, 1986 году и не возвращать в 2014-й.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – как молитву повторила она и заснула младенческим сном.

Удача улыбается подготовленным

5 апреля, 1986 год

Следующим утром была суббота.

Марина очень хорошо помнила этот день. Папе приснится сон, что он зачеркивает шесть цифр из лото: «1», «3», «5», «7», «11» и «28». Правда, запомнит он только пять из них, число «28» не запомнит. Мама тогда настоит, чтобы он все равно сыграл, он сделает это и выиграет двести рублей.

Но это было в прошлой жизни. В этой Марина знала, как поступить, и с ее помощью отец выиграл две тысячи рублей. Это была ее первая победа. Ей не нужны были эти деньги, ей просто нужны были доказательства, что в этой жизни ей удастся изменить все, что ее ошибки останутся в прошлом, а в этой будут только радости.

«Сейчас все будет хорошо!» – повторяла она себе каждый вечер. И с каждым днем становилась счастливей.

Счастье начать все сначала

За несколько недель Марина стала отличницей. И сразу заметила на себе заинтересованные взгляды одноклассников – с ней почти все захотели дружить. Она не отказывала никому во внимании и даже несколько раз сходила с девочками в кино.

Продолжать заниматься музыкой она отказалась. В прошлой жизни она семь лет ходила в музыкальную школу и все эти годы ненавидела и своих учителей, и себя – за то, что не смогла убедить родителей в отсутствии у нее музыкального таланта. И зачем тогда надо было мучиться эти годы?

Сейчас же она смело заявила, что музыка не ее стихия и лучше она займется спортом, чем игрой на фортепиано. Папа ее даже уговаривать не стал, мама неделю ругала и пыталась доказать, что она наверняка ошибается, а музыка ей непременно пригодится.

Самая главная цель на ближайший год, которую Марина поставила себе – стать здоровым человеком.

Если в то время были бы видеоресурсы во Всемирной сети со снятыми скрытой камерой роликами, то Марина точно стала бы их звездой! Чистая комедия! Марина пошла записываться на балет.

Какая девочка не мечтает стать балериной? Это ведь совершенно необыкновенное чудо, которое завораживает с первой секунды! А чудесные образы балетных историй, которые знакомы даже далеким от искусства людям: сказочный волшебный новогодний Щелкунчик, нежная влюбленная Жизель, страстная яркая Кармен!

Балет Марина полюбила уже в зрелом возрасте, когда попала в Большой случайно. На «Щелкучника» должны были пойти тетя Уля с Катей, но тетя Уля сильно заболела, и вместо нее пошла Марина. Ее любимым композитором был Петр Ильич Чайковский, но она и думать не могла, что его глубокая проникновенная музыка способна раскрыть и образное содержание, выразить драматические чувства и переживания героев. Она увидела не просто спектакль или танец, она почувствовала душу этого удивительного искусства. И конечно же, мечтала стать его частью.

Нет, отдавать себя этому чуду целиком и полностью она не была готова, да и возраст не позволял. В Московскую государственную академию хореографии принимали детей, окончивших начальную школу. Пятый класс общеобразовательной школы считался первым в балетной академии. По возрасту она уже не успела, но при районном Доме культуры была студия балета, которую вела старая прима Нонна Яковлевна. Ее и боялись, и боготворили одновременно. Возраст у нее был уже давно пенсионный, но выглядела она шикарно: грациозная, хрупкая, стильная. Она носила строгие мужские костюмы и нетипично короткую и дерзкую стрижку. Если бы не ее изящность, Нонну Яковлевну можно было легко спутать с мальчиком-подростком. Но мягкие движения, наклон головы, плавность – сразу указывали на то, что перед вами звезда балета.

Нонна Яковлевна осмотрела Марину, как оценивают экстерьер лошади, и попросила:

– Подними правую ногу.

Марина на секунду растерялась, но, вспомнив, как красиво стоят балерины на одной ноге, медленно отвела правую ногу в сторону, чуть согнула и приподняла.

Нонна Яковлевна хмыкнула и сказала:

– Запомни – любое упражнение надо начинать с зажима таза.

Она подошла к девочке и слегка ударила ее по спине.

– Спину держишь хорошо, молодец. А теперь сожми ягодичные мышцы, чтобы почувствовать плотность и напряжение.

Марина выдохнула и сделала максимально то, что могла.

– А сейчас немного вытолкни таз вперед и еще больше напряги мышцы.

Больше напрягать мышцы было некуда, и Марина только разочарованно выдохнула. Нонна Яковлевна немного расстроилась, но все же сказала:

– Ладно, похудеешь на десять килограммов – приходи. Возьму тебя.

Марина так радовалась, как будто ее уже взяли в первые солистки. Но у девочки был план, который она очень быстро реализовала. Так как она была низенькой, а ей всегда хотелось стать хоть чуть-чуть выше, она записалась на волейбол. Кроме того, что ей очень нравился этот вид спорта, особенно пляжный, при игре в волейбол нагружаются и тренируются почти все группы мышц, что способствует не только желаемой прибавке в росте, но и быстрому сбросу веса.

Следующим видом спорта, в который девочка окунулась с головой, был гандбол. Тренер сразу разглядел в ней воина: заполучив мяч, она бежала к воротам соперников так, как будто там засели в окопах вражеские войска и она бежит не с мячом, а с гранатой. Правда, с таким отношением у нее никак не получалось играть в команде. По общепринятым правилам тренер должен был это дело осуждать, а игрока воспитывать в командном духе. Но он был человеком опытным и мудрым, так что понял, что Маринина самодеятельность не от жадности, а от железной веры в свои силы. Она знала, что забьет, и поэтому, если уж получала мяч, не делилась им, а наступала и ничего не боялась. В течение года Марина объездила все областные соревнования по гандболу, – вот какие плоды принесло упорство девочки!

Вес стал снижаться почти сразу. Спорт спортом, но она стала тщательно следить за тем, что ест. Раньше ее самой любимой едой были конфеты и выпечка. Мама очень редко пекла, и сама почти никогда не ела такую еду, а вот папа без кусочка тортика на ночь обойтись не мог. В доме было так заведено, что после плотного ужина обязательно полагалось выпить чаю с десертом. Марина считала, что так и должно быть, что во всех семьях так заведено. Ей и невдомек было, что большинство ест торты по особому случаю или на праздники… Но даже тогда, когда стала замечать, что парни на нее не обращают внимания, и стала задумываться, почему так происходит, отказаться от заветного лакомства уже было сложно. Ведь кусочек самого обычного незатейливого тортика из ближайшей булочной мог поднять ей настроение, и, что самое важное, после она не чувствовала угрызений совести, а только чистейшее удовольствие. Марина говорила себе: «Пусть меня любят такой, какая я есть». А дальнейший жизненный опыт лишь укреплял эту уверенность. Ведь все трое мужчин, которые были в ее жизни, Игорь, Сергей и Влад, принимали ее вместе со всеми лишними килограммами.

За год с небольшим благодаря спорту и правильному питанию она скинула десять килограммов и стала похожа уже не на бочку, а на хорошенькую девочку. Тогда она и бросила и волейбол и гандбол. Тренер по гандболу приходил к ней домой и умолял родителей вразумить дочь, говорил, что она настоящий боец и многого сможет добиться в этом виде спорта. Но Марине хотелось добиться многого совсем в других областях.

На балет она все же вернулась через полтора года.

Нонна Яковлевна встретила ее, будто они только вчера виделись, подвела к станку, и с того дня Марина узнала, что такое ежедневный труд и как формируется личность человека.

Казалось бы, она прожила до сорока лет, ее жизненный опыт можно было назвать богатым, но, как только ее рука коснулась станка, а рядом с указкой появилась Нонна Яковлевна и направляла девочку, Марина поняла, что балет может сделать сильным не только ее ноги, но и характер, что гибкой может быть не только спина, но и подход к жизни.

Балет научил Марину железной хватке, которая зависит от выдержки, способности ставить цель и фокусироваться на ней.

Когда она делала плие, ей необходимо было контролировать множество задач: вдавливать носки и пятки в пол, разворачивать колени и бедра, сжимать ягодицы, тянуться макушкой вверх, удлинять шею, раскрывать плечи, не расслабляться, но и не напрягать кисти рук.

Нонна Яковлевна была невероятно строгой. Иногда вместо длинной указки она брала в руки игрушечный молоток, который при ударе издавал звонкий звук, и била им всех непослушных учениц.

Перед каждым занятием учительница ставила будущих балерин на весы и за любую прибавку в весе била их по рукам и телу, а потом заставляла прыгать сотте дополнительно раз пятьдесят–шестьдесят. Так же нельзя было сутулиться, иначе будешь стоять у станка с ровной спиной, пока не научишься этому.

Еще Нонна Яковлевна учила девочек аккуратности. Они всегда приходили на тренировку с идеально причесанными волосами, а если вдруг во время фуэте выбивалась прядь, то ученица оставалась после уроков и крутила фуэте, пока не падала от усталости.

К Марине учительница была более благосклонна, возможно, потому, что понимала, что девочка дальше все равно не пойдет. А тем, кто все же всеми силами стремился стать примой, она действительно помогала, и многие девочки после года занятий под руководством этой сильной женщины поступали в Московскую государственную академию хореографии на второй и даже третий год обучения.

В этой жизни Марина добилась того, что стала стройной и по-настоящему красивой, хотя всегда считала, что красивой можно быть, только если природа тебя наградила нежным профилем и правильными чертами. Но оказалось, что красота действительно внутри. И если ты светишься от счастья – ты прекрасна!

Свое первое лето новой жизни девочка провела в деревне у бабушки с дедушкой.

Это были замечательные три месяца. Она наслаждалась каждой минутой с ними, ведь она знала, что очень скоро их не станет. Но это произойдет чуть позже…

Что случилось с дедушкой, так никто тогда и не понял. Дело было так. Он собрал всю семью на именины. Бабушка налепила вареников с картошкой, творогом и вишней, все сели за стол, и он им сообщил, что скоро уйдет в мир иной.

Конечно, никто его заявление не воспринял всерьез. Все гости пили вино за его здоровье, звенели бокалами, нахваливали угощение… А он через неделю лег в постель, уснул и больше не проснулся.

Бабушка ушла через месяц после него. Тоже тихо, во сне.

Папа вскоре продал их дом, новые хозяева дом снесли и построили на участке огромную виллу с бассейном, словно не в средней полосе России, а на Лазурном Берегу, а Марина больше никогда тут не появится.

Сейчас же она ходила по дому, гладила руками ажурные занавески, которые бабушка связала крючком, поправляла круглые коврики, которые она смастерила из тонких жгутиков, смотрела на свое отражение в большом серебристом самоваре, который был обвешан сушками, и ей так хотелось остановить это мгновение!

Жизнь устроена правильно. Люди не должны знать, что завтра будет плохо. Потому что с этими знаниями трудно быть счастливыми сегодня. Надо жить сейчас и наслаждаться счастьем так, как будто завтра не будет. Марине же эти знания не позволили насладиться блаженными минутами – грусть укутывала ее, и, как она ни пыталась от нее избавиться, у нее не очень хорошо получалось.

Ей казалось, что она обязательно должна что-то сделать, чтобы их спасти. Ведь ее старички еще легко могли бы прожить лет десять. Но, как врач, она понимала, что вряд ли сможет кардинально что-то поменять. Она пробовала гулять с ними – у бабушки болят ноги, у дедушки через минуту начинается одышка. О зарядке они слушать ничего не хотели. Почему-то они давно для себя решили, что до глубокой старости все равно не доживут.

«Еще год-два – и хватит» – вот и все слова ее любимых старичков.

Тогда Марина стала думать, как устроить так, чтобы они могли прожить свои последние дни счастливо. У нее было достаточно денег: и дедушка постоянно давал, и папа подкидывал. Деликатесов тогда не было, но она позвонила Кате и попросила на пятьдесят рублей привезти всякой вкуснятины.

Что еще она могла сделать для них?

Марина обожала их, постоянно говорила, что любит, что они самые лучшие, но все же ей хотелось сделать что-то и материальное.

Катя все поняла правильно и вечером привезла две огромные сумки с продуктами из столов заказов и тех, что можно было купить из-под полы в ресторанах: икру, копченую колбасу, шпроты, импортные сыры, консервированную ветчину, бельгийский шоколад в красивейшей коробке. Деньги у сестры Катя брать отказалась категорически. Попросилась просто переночевать в доме и прочувствовать, как это – иметь бабушку и дедушку.

Старики непривычным продуктам удивлялись, бабушка вертела, осматривала со всех сторон банки и коробки, потом разложила – что по полкам, что в холодильник, что в кладовую – про запас и на особый случай.

Вечером девочки сходили в ближайший магазин и купили развесных пряников и печенья, разных конфет, молока и кефира – для бабушки, а для дедушки селедки и замороженного хека – уж очень дедуля любил рыбу. Это все была привычная еда, которая не могла смутить стариков.

Вечером они ели печеную картошку с рыбой, а на десерт бабушка испекла свои фирменные блинчики. Марина стояла с Катей на кухне, а бабушка их учила:

– Блины должны быть на дрожжах. И несладкие. Тогда они получаются пышными и не приторными – их можно будет есть со сгущенкой и вареньем, а еще я сделаю вам с творогом на завтрак.

Спать их положили на одну широченную кровать. Бабушка принесла большие, просто огромные, как перина, подушки. Они были такими высокими, что получалось, что спать надо сидя, но девочки попрыгали на них, когда бабушка вышла из комнаты, и чуть-чуть сдавили лебяжьи перья.

Одеяло тоже было как из сказки – теплое и тяжелое. Бабушка его делала сама и тоже из лебяжьего пуха. Для Марины это не было в диковинку, а вот Катя была впечатлена.

– Никогда не спала в таком старом доме. У меня такое чувство, как будто сейчас откроется дверь и зайдет Баба-яга, – засмеялась Катя и еще раз стукнула кулаком подушку, чтобы та умялась. – А зачем нам одеяло летом?

– Потому что это деревенский домик, где летом прохладно, а зимой тепло! – вздохнула Марина.

Настроение у нее было совсем нерадостное, и сестра это заметила.

– Что тебя гложет?

– Я не могу им помочь. И их скоро не станет.

– Может быть, и не надо? Может, все идет правильно? Они прожили свою жизнь. Я понимаю, ты бы хотела, чтобы они еще лет десять жили, но ведь у каждого человека есть срок.

– А мне кажется, только мы определяем, сколько будем на этой земле. Вот стоишь ты у выбора – первый вариант или второй. Выбираешь первый. Дальше у тебя вот такая судьба. Выбираешь второй – у тебя другая судьба.

– И какой сейчас может быть выбор для твоих старичков? Поесть на ужин винегрет или фасоль?

– Сейчас их выбор – это я. Это возможность поменять будущее.

– Как?

– Может, сказать им, что я без них не смогу жить? Уверить их, чтобы они еще лет десять продержались. Хотя бы…

– А с сердечным приступом ты как договоришься? Скажешь: эй, а ну брысь и не подходи к моим старичкам?

– Я, как врач, знаю, как уберечься. Но тут и их желание нужно. Спортом они заниматься не хотят. Едят тоже плохо, неправильно – зачем только мы эту селедку купили, еще и на ночь поели. И холестерин – это очень серьезно! Может, таблетки им для нормализации давления предложить? Но они ведь против всей этой химии, и даже не хотят измерить давление. Я им предлагала. Сказала, что хочу стать доктором, и они будут моими первыми пациентами.

– И даже так не согласились? – удивилась сестра.

– Дедушка в штыки воспринимает, когда кто-то проявляет интерес к его здоровью, говорит, чтобы я на кошках тренировалась, и даже не подпускает к себе… Бабушка тоже – то у нее блины, то новости, ищет предлог чтобы отказать, я же вижу…

– Тогда сосредоточься на папе. Его-то тебе важней спасти.

– А я хотела и папу, и этих упрямых старичков. Но я думаю, что, когда мы придем к дедушке в гости на день Василия, я поговорю с ним и уговорю.

Катя засмеялась:

– Уговоришь еще пожить? Классно звучит. А может, мне ты тоже сможешь помочь?

– Конечно! – сразу согласилась Марина. – В чем?

– Вот скажи честно – ведь жизнь моя не удалась? Ну, будет у меня дочь в тридцать лет. И что? Ни семьи ведь, ничего у меня, кроме этой дочери, не будет. Что я делала до тридцати лет?

– Шишки набивала. Опыта набиралась.

– А можно как-нибудь этот опыт откорректировать с твоей помощью? Ну да, я дура сейчас, и опыта у меня нет. Но вот случается у меня какая-то ситуация, и я спрашиваю тебя – как мне быть, Марина? Ты с высоты своего жизненного полета отвечаешь. И я так поступаю.

Марина задумалась. Конечно, идея была отличной, но знала ли она, как поступить? Не получится ли, что она так исправит жизнь сестры, что та превратится в ад?

– Мне страшно, конечно, это делать. Но я буду тебе говорить, как и что с тобой произойдет, если ты пойдешь вот по этой дороге. Если тебе понравится, значит, выберем эту дорожку. Если нет – будем думать. Но знай, что не так просто отказаться от человека, в которого ты влюблена. Вот окончишь ты в следующем году школу, поступишь в универ и в сентябре пойдешь на свою первую лекцию. А там будет Марат. И влюбишься ты в него так, что дышать не сможешь. И что я смогу сделать? Ну скажу я тебе: «Катя, не оставайся с ним наедине, пожалеешь!» А ты ведь только об этом и будешь мечтать. И станет этот Марат твоим первым мужчиной. Погуляешь ты с ним три месяца, а потом он побежит к некой Гале или Вале, не помню уже точно. Вот чем я смогу тебе помочь?

– Если Марат плохой – я в него не влюблюсь. Вот и все! – пообещала сестра.

Марина засмеялась:

– Ну да. Чувствам не прикажешь. Это химия – увидела, и все, растворилась в нем.

– Нет! Если он козел, зачем он мне нужен?

– Да, может, и не козел он. Просто у него к тебе будут совсем не чувства, а только интерес. А у тебя любовь. Вот и вся разница.

– Ты мне говорила, что я всегда выбирала один и тот же тип мужчины-бабника, а почему? – спросила Катя.

– Потому, что они отличаются от других: веселые, умеют говорить красивые слова и вскружить голову, знают, что хотят девушки.

– Откуда им знать это? – хмыкнула сестра.

– Все девушки хотят одного и того же: чтобы ими восхищались, чтобы их любили. Ни одна женщина не будет иметь отношения с мужчиной только для того, чтобы набраться опыта. Всем нужна семья, дети и любовь этого мужчины. И все хотят – навсегда. Исключения, конечно, бывают, но ты не из их числа. И поэтому когда на твоем пути встречается мужчина и начинает за тобой красиво ухаживать, ты теряешь голову. Ты веришь, что это навсегда, он тебя в этом своим трепетным поведением и легкой влюбленностью убеждает, и все. Ты попала. Отдаешься ему целиком, с потрохами, а он через пару дней становится вялым, ему с тобой уже не интересно, и он кидает взгляды на других женщин. Ты этого допустить не можешь – истерики, скандалы, он устает от этого и уходит.

– И так со всеми? – изумилась Катя.

– Почти. Помню, что после Марата у тебя был Петр. Очень серьезный молодой человек и вполне симпатичный и, кстати, где-то тут поблизости жил. Бегал за тобой по всему универу, замуж звал, но ты его даже видеть не хотела, специально на лекции не ходила, если знала, что он будет там. А все почему? Потому что мычал, краснел, пыхтел и красивых слов, к которым ты привыкла, сказать не умел.

– Может, мне за него в этой жизни выйти замуж? Где его дом? Давай пойдем посмотрим на его хозяйство. Всегда мечтала иметь корову и кур в доме, – хихикнула Катя.

– Нет, он нам точно не нужен. Ты должна понять главное: мужчина не должен быть красивым, и, когда он начинает говорить, не стоит верить всем его словам.

– Надо выбирать уродов? – засмеялась сестра.

– Надо выбирать умных, перспективных мужчин, в которых есть стержень. У которых есть какие-то цели. Сто процентов твоих мужчин, даже уже в зрелом возрасте, ничего собой не представляли – обыкновенные неудачники. Зато они красиво говорили о том, чего хотят добиться, какую квартиру хотят иметь в центре, куда поедут отдыхать летом. Но ничего для выполнения этих планов не делали. Хотя были и те, кто говорил, что это все тленность мира, все мы пешки и нам надо думать о духовном. Таких тоже надо посылать в сад, причем сразу.

– Знаешь, чем больше я тебя слушаю, тем больше прихожу к выводу, что мне никто пока не нужен. И даже опыта не надо. Наверное, я возьму пару лет и пережду. Просто буду набираться мудрости и терпения.

– Это было бы замечательно! – воскликнула Марина. – Я очень хочу, чтобы ты была счастлива, и чем меньше шишек ты набьешь, тем легче тебе будет позже.

– Я уверена, что справлюсь!

– Хорошо! Тогда я буду твоей тенью, обещаю! Если ты будешь проявлять к парню интерес, я обязательно приду к тебе на помощь, посмотрю на него глазами взрослой тетеньки и дам нужный совет.

– Договорились! – согласилась сестра.

– А ты мне поможешь следить за папой!

Они пожали друг другу руки, счастливые упали на подушки и заснули.

* * *

К концу августа Марина вернулась в город к родителям. И они с Катей сразу принялись следить за отцом.

Но папа вел себя безупречно – после работы сразу бежал домой и проводил с семьей все свое свободное время.

Марина очень старалась проследить, чтобы он вовремя поел, расспрашивала его, чем он питается в столовой; говорила, как она его любит и хочет, чтобы он жил вечно. Иногда она его пугала такой заботой, но тогда девочка только сильней прижималась к нему и говорила, что он просто самый любимый на свете человек.

Трудней всего терять несбывшееся

1987 год

Новый год новой жизни Марина встретила дома, в семейном кругу. Она сама испекла шоколадный торт. В прошлой жизни это был один из ее любимых и проверенных рецептов, поэтому и исполнила она его на пять с плюсом.

Отец не мог нарадоваться, какой стала его дочь – и училась на отлично, и похудела, и родителей слушает, и гулять не просится – все свободное время проводит или за книжками, или на тренировках.

Мать делала вид, что не замечает перевоплощения дочери. «Торт испекла? Ну хорошо, может, попробую вечером».

«Пять по истории? Тоже мне предмет. Выучила дату Куликовской битвы, и за это пять?!»

«Похудела? Давно пора следить за тем, что запихиваешь в рот!»

Вот и вся ее поддержка и добрые слова в адрес дочери.

Переживала ли Марина? Конечно! Когда обида подступала к горлу и застревала комом, она старалась сразу переключаться на то хорошее, что есть в ее жизни. А хорошего у нее было много – почти все. Не считая отношений с мамой.

Еще один приятный сюрприз преподнесла Даша: сестра стала тянуться к Марине и советоваться по любому поводу.

Как-то она пригласила в гости одноклассника, проводила его на кухню, налила чай, отрезала пирог с вишней, который испекла Марина, а сама быстро забежала к сестре в комнату и попросила:

– Посиди с нами и скажи, как он тебе?

Марина не без интереса пошла на кухню.

Парня звали Рома. Он был очень смазлив и внешне напоминал Юрия Шатунова, о котором все очень скоро узнают. Романтический герой, видимо, только запихнул в себя кусок пирога и не ожидал, что сестры так быстро вернутся. Он пытался поскорей проглотить то, что было во рту, запив пирог большим глотком обжигающего чая. Марина прекрасно помнила Рому из прошлой жизни. Ее сестра умела крутить парнями. Но этот парень отличался от других, потому что крутил сестрой. И делал это не спеша и с наслаждением, потому что видел, что Даша на крючке.

С опытом сорокалетней женщины Марина также смогла сделать вывод, что парень сам от себя без ума, никаких чувств к сестре никогда не испытывал, и в их отношениях, если это вообще можно было назвать отношениями, ему нравились любовь и внимание Даши. Сестра же вела себя как влюбленная дура, и от Марины ждала, что она тоже начнет пускать слюни и восхищаться Ромео.

Пока Марина сидела на стуле, рассматривая кавалера и вспоминая, чем именно он насолил сестре в прошлой жизни и чем закончилась вся эта сладкая канитель, Ромео прожевал пирог и открыл свой красивый, как у кинозвезды, рот. Правда, слова, которые произносил этот самый рот, не отличались не только умом, но и тактом.

Сначала он назвал девочку пипеткой и сказал, что все ее игрушки уже уснули и ей тоже давно пора спать. Потом вдруг с профессорским видом стал объяснять, что математика – самый важный предмет в школе и она не должна ее запускать.

Марина встала, взяла из вазы яблоко и четко и громко произнесла:

– Я считаю, что не каждое оценочное суждение должно служить модификатором поведения.

Пока он, не мигая, смотрел на юную нахалку, она поцеловала сестру в щеку, шепнула: «Прости, но он болван» – и направилась в свою комнату.

Очень скоро Даша проводила кавалера домой и зашла к ней.

– Не понравился? – с выражением глубокого удивления на лице спросила она.

– Нарцисс.

– Что же мне делать? Он мне так нравится, – надув губки, призналась она.

А Марина как раз вспомнила, что именно этот Роман обидел сестру тем, что стал встречаться с ее лучшей подругой Леной.

Девочка пожала плечами:

– Присмотрись к другим мальчишкам. Этот мне определенно не нравится.

Сестра взъерошила ей волосы и засмеялась:

– Какая деловая колбаса! Не тебе же с ним встречаться! Ладно, прорвемся! – и побежала к себе.

Конечно, в этой ситуации Марина не смогла помочь сестре. Но она и не стремилась. Потому что понимала, что с влюбленной дурочкой ничего поделать нельзя. Даша должна набить свои шишки и научиться отделять зерна от плевел.

А вот с Катей они решили действовать четко по плану: на следующий год та не будет поступать в педагогический институт, а пойдет на программиста. Катя полностью захотела изменить свою судьбу – и профессию получить перспективную, и с умом, а также Мариниными особыми знаниями строить свою успешную жизнь.

* * *

На день Василия вся семья поехала к дедушке и бабушке в гости. Как Марина ни старалась уговорить дедушку еще «пожить», у нее ничего не вышло. Он умер именно в тот день и в тот час, как это было в прошлой жизни.

То же самое произошло с бабушкой через месяц.

Марина пыталась принимать это как должное, убеждая себя, что всегда есть что-то, что она не изменила – но просто потому, что исправить просто не могла.

* * *

Терять родных людей больно всегда. И переживать их смерть во второй раз, даже когда знаешь, в какой момент это произойдет, все равно тяжело. Наверное, даже еще сложнее, чем первый раз.

Тогда их смерть переживала маленькая девочка, а сейчас взрослая женщина с опытом потерь, прожитыми годами, добавляющими мудрости. Это разные переживания и разная боль утраты.

Марина думала, что легко справится с потерями, которые ей не дано было изменить, но нет, она стала винить себя, что была слишком вялой, безынициативной, что мало приложила усилий и поэтому проиграла.

И чем больше она себя терзала, тем с большим рвением мечтала и планировала спасти папу и Влада.

Время утекает сквозь пальцы опущенных рук

1988 год

Время неумолимо шло вперед, и Марине исполнилось уже четырнадцать.

Это был 1988 год. Год, когда семья Овечкиных захватила самолет и попыталась бежать из СССР, год, когда вышел первый рекламный ролик пепси-колы, и год, когда все пошло не так, как планировала Марина.

Был летний майский день, уроки в школе отменили, дети немного прибрали в классе, и их отпустили по домам пораньше. Марина попыталась открыть дверь своим ключом, но не смогла. Кто-то был дома и заперся изнутри. Она позвонила, но ей не открыли. Тогда она стала стучать ногами, и вскоре дверь отворила мама.

– Наконец-то, – пробубнила Марина. – Ты что, уснула, что ли?

Светлана поправила халат:

– Нет, что ты, какой сон? Просто дверь на кухню была закрыта, мы не слышали. Мы с дядей Колей чай пьем.

Марина зашла на кухню. За столом сидел их старый знакомый дядя Коля. Он улыбнулся ей и отхлебнул из чашки.

– Привет, кукла! Как поживаешь?

Девочка взяла со стола печенье:

– Все отлично, а вы как?

Светлана засуетилась:

– Хочешь кушать? Давай я разогрею тебе борщ?

– Нет, не хочу. Пойду в комнату делать уроки, – сказала она спокойно и вышла из кухни.

Вход для пользователей

Меню