Читать онлайн Воск бесплатно

Москва 2021 г.

Задыхаясь от холодного ветра, девушка упорно пыталась остановить проносящиеся мимо такси. Все было напрасно. Одна за другой машины проскальзывали мимо, обдавая лицо водяной пылью, вылетавшей из-под колес.

– Черт вас всех дери! – закричала она, не обращая внимания на прохожих, косившихся в ее сторону.

Торопливый ветер трепал распущенные волосы и мгновенно сушил выступавшие на глазах слезинки. Нет, она не будет рыдать. Подумаешь! Всего-навсего – конец всей жизни.

Такси остановилось ровно в тот момент, когда она услышала за спиной знакомый голос. «Лиза, Лиза! Подожди!» – выкрикивал Марк ее имя. Несколько тинэйджеров, стоявших в стороне, решили снять эту сцену на мобильный телефон, рассчитывая, что вот-вот случится экшен, который соберет миллион просмотров в интернете. Но, прежде чем молодой человек догнал девушку, та успела прыгнуть в машину. Парень схватился за голову. Такси было уже не догнать, а он стоял посреди мартовского ненастья в одной футболке, мокрой от пота, и бессмысленно заламывал руки.

Лиза закрыла руками лицо. «Что же делать? Что делать?..» – спрашивала она себя, не слыша голоса таксиста. Он хотел узнать, куда ехать, и девушка назвала первый пришедший в голову адрес, мысленно спрашивая себя, как вообще ее угораздило очутиться в этом такси.

* * *

Все началось со звонка лучшей подруги, раздавшегося в Лизиной квартире примерно полгода назад.

– Ненавижу его! Ведет себя как чудовище! – громко всхлипывала Вика, рассказывая про расставание с очередным бойфрендом.

При этом ее мало волновало, что инициатором очередной грандиозной перебранки была она сама. Так или иначе она считала себя жертвой, а не какой-нибудь бессовестной и неугомонной стервой. Все потому, что Вика не слишком ценила моногамию, а парень, с которым она встречалась, явно метил на второй срок.

– Что ж! Предлагаю забыться в парах алкогольной интоксикации, – сказала Лиза, уловив паузу в нескончаемом речевом потоке собеседницы.

– Согласна! – обрадовалась Вика. – Нужно расслабиться, а то я уже начинаю сомневаться в правильности своего решения.

Непостоянство подруги ничуть не смущало Лизу. В ее характере оно проскальзывало с такой же регулярностью, что и у Вики. Они познакомились на первом курсе университета, когда закрывали «хвосты» по экономике, обмениваясь шпаргалками и едкими замечаниями в адрес ненавистного преподавателя. С тех пор прошло лет десять, и эти годы лишь укрепили их дружбу, сделав ее почти фанатичной.

Не кладя телефон, Лиза дотянулась до косметички, выудив оттуда черную тушь. Смотрясь в зеркальце пудреницы, она ловко накрасила пушистые ресницы и подвела черным большущие зеленые глаза. Для полной готовности вечернего образа оставалось лишь надеть любимое пурпурное платье, заблаговременно повешенное на спинку стула. Она надевала его, когда ей особенно хотелось подчеркнуть длину своих ног и изгибы подтянутой многочисленными тренировками фигуры.

На другом конце города подруга радостно взвизгнула:

– И пусть подохнут те, кто мешает нам жить!

Не самый добрый девиз, но девушка частенько к нему прибегала, поскольку никогда ни во что не верила. Тем более в карму, которую она давно бы себе испортила, существуй таковая на самом деле.

Час спустя к Лизиному подъезду подъехал белый ауди. Девушка шмыгнула в машину, наспех чмокаясь с подругой, макияж которой был таким густым, что под толстым слоем пудры и тонального крема ее конопушки на щеках оставались совершенно незаметными. Непослушная копна рыжих волос была также тщательно выпрямлена специальным утюжком для более «гламурного» вида. Голубые глаза Вики смотрели с некой хитринкой. Отчасти такое впечатление создавал заезженный стереотип о том, что рыжеволосым свойственно особое коварство, которое, конечно же, не встретишь у обладателей иного цвета волос. Вика нажала на педаль газа. Лица обеих озорно светились от предвкушения ночных приключений. Даже послуживший поводом для встречи инцидент казался им недостойным внимания. Куда интереснее обсудить планы на предстоящую ночь, которую они намеревались провести в своем любимом заведении.

Клуб «Нирвана» был для подруг вторым домом. В нем проходили все дни рождения, свиданья и прочие тусовки. Некоторое время Лиза подрабатывала в нем танцовщицей. Поэтому здесь ее знали все менеджеры и бармены, а знакомый управляющий по имени Сергей всегда придерживал для нее ВИП-столик. По приезде в клуб девушки действовали по заученному сценарию: мешали коктейли, танцевали, знакомились с парнями, а затем ретировались, как только у тех заканчивались деньги на выпивку.

Однако в ту ночь было особенно весело. Льющиеся рекой коктейли раскрепостили подруг настолько, что вскоре они перестали осознавать границы разумного. Любопытные гости заведения весь вечер наблюдали за их дикими выходками. К трем часам ночи пьяная Вика перецеловала половину танцпола. Другую часть аудитории собрала вокруг себя грациозная Лиза, показывая мастер-класс по профессиональному стрип-дансу на барной стойке. Предвидя, что количество выпитого может внезапно попроситься наружу, она собрала свои длинные черные волосы в высокий хвост, чем существенно снизила возможность их заблевать. Да и танцевать так было гораздо удобнее.

Под утро клубное общество наскучило обеим девушкам. Еще несколько танцев – и звезды вечеринки исчерпали свой запал. Их одолевал сон, придававший каждому движению неуклюжую медлительность. Они начинали трезветь. В их глазах со всех и со всего вокруг слезала яркая краска, под которой все больше проглядывала безобразная унылая ржавчина.

– У вас все в порядке? – поинтересовался проходивший мимо Сергей.

На его загорелом лице застыла тревога. Как жаль, что он был геем, иначе бы одна из них давно уже прибрала его к рукам.

– Угу… – протянула Вика.

В это время Лиза упорно тянула ее к выходу. Не замечая сломанного каблука, она все никак не могла сообразить, почему хромает. Лишь каким-то чудом ей удавалось избежать позорного падения.

Парень запротестовал: ни одна из них не могла сесть за руль. Зрачки обеих чернели бездонными дырами, выдавая полную отрешенность от реальности.

– Какие еще права? – икая, спросила Вика. – Как отнимут, так и отдадут.

Она махала перед собой распахнутым клатчем, из которого торчали ее документы. Упрямство пьяных девиц было непробиваемым. Парень помог Вике закрыть сумку и смиренно отступил. В конце концов, не мог же он приковать их цепями к барной стойке.

* * *

Лиза очнулась от воспоминаний, снова услышав голос таксиста.

– Конечная, – сострил мужчина, указывая пальцем на дом, к которому подъехали.

Девушка полезла за кошельком в сумку, но вдруг поняла, что приехала по совершенно другому адресу. Нет, нет. Только не сюда и не теперь.

Когда-то в другой жизни она жила здесь со своей семьей. Ее мать и отец были знаменитыми высокооплачиваемыми юристами, положившими на алтарь карьеры все свое время. Их постоянно не было дома, а из садика маленькую Лизу забирала нянька, которую девочка видела чаще, чем родителей-трудоголиков. Логично предположить, что после школы Лиза поступила на юридический факультет, хотя меньше всего на свете хотела идти по стопам предков. Вместо того чтобы вникать в тонкости юриспруденции, она предпочитала изнурительные репетиции в одной из лучших танцевальных студий города. К двадцати одному году Лиза несколько раз становилась чемпионкой по спортивным танцам и не собиралась останавливаться на достигнутом. Увы. Родители хоть и мирились с ее увлечением, но не были от него в восторге. Словно наперекор им девушка все сильнее стремилась к танцам, прогуливая занятия и предпочитая им репетиции в студии. Наконец в их почтовый ящик положили уведомление об отчислении из вуза. И это на пятом курсе! Скандал, который устроили ей дома, она запомнила на всю жизнь. Тогда она четко поняла, что родители видели в ней лишь продолжение собственных успехов и не хотели признавать, что у их дочери есть свои мечты и свои жизненные планы. В тот же день, собрав вещи, Лиза ушла из дома. Увидев пустые шкафы в комнате дочери, родители отказались от нее навсегда.

– Поехали отсюда, – попросила Лиза, вспомнив, что давно живет не здесь, а в маленькой однушке на окраине города, которую она снимала уже несколько лет, устроившись работать тренером спортивных танцев в ту же студию, где упорно оттачивала свое мастерство в качестве ученицы.

Машина тронулась, и на смену нечаянным воспоминаниям вновь пришли мысли о той ночи, когда они с Викой возвращались домой из клуба.

* * *

Темнота начала ленивое отступление. На сонную трассу, по которой несся белый ауди, выползла одинокая уборочная машина, похожая на огромную улитку – чудовище мезозойской эры. Ее шум нарушал идиллию зарождающегося утра. Пьяные девушки в ауди хохотали, обсуждая пережитую тусовку. Им было слишком весело, чтобы обращать внимание на правила дорожного движения. От смеха и желания поскорее лечь спать, Лиза часто закрывала глаза и вовсе не следила за тем, как Вика ведет машину. И что? Кого может волновать их неосторожность?

Вика круто свернула на очередном повороте. Уборочная машина шипела и упрямо ползла вперед. Лиза вскрикнула, заметив, что они несутся прямо по встречной. Вика вывернула руль до упора, но их ауди так и не успел вернуться на свою полосу. Монотонное шипение шлангов заглушил пронзительный хлопок, словно кто-то невидимый выстрелил из гигантского ружья. Грохот столкнувшихся машин было слышно за километр. Треск пластмассы и адский скрежет металла еще несколько секунд сотрясал сырой утренний воздух. Лобовое стекло вдребезги. Затем гробовая тишина. Только дым и дорожная пыль. Ослепляющий свет оранжевых мигалок осветил страшную картину. В ауди выжила только одна.

* * *

Долгие месяцы реабилитации понадобились Лизе для того, чтобы начать самостоятельно вставать с постели. Когда ее, наконец, выписали, она поклялась, что ноги ее больше не будет в больничных палатах, при воспоминании о которых ее начинало тошнить. Слишком долго она провалялась на жесткой казенной койке, неспособная даже на то, чтобы самостоятельно справить нужду. Тихой ненавистью она ненавидела тех, кто каждое утро подставлял ей под зад холодную утку, не удосуживаясь при этом даже отвернуться.

Очутившись дома, она мечтала потерять память и забыть те страшные и между тем унизительные часы своей жизни. Однако собственная память оказалась еще той стервой. Приходилось считаться и с длинным диагнозом, который, не вдаваясь в медицинские подробности, можно было запомнить как «спинальная травма». Поставив его, врачи не предполагали, что она вскоре выкарабкается. При таких травмах редко кто выживал и при этом не оставался инвалидом. На удивление специалистов, упрямая надежда на возвращения к танцам позволила Лизе довольно быстро идти на поправку, хотя до полного восстановления было еще очень-очень далеко.

Единственный, кто был рядом после той страшной аварии, был ее бойфренд Марк. Он проводил с ней долгие вечера после выписки из больницы, приносил еду, лекарства и даже помогал выполнять упражнения для разработки суставов. Однако вскоре из-за монотонного образа жизни и неспособности к самостоятельности у Лизы началась затяжная депрессия. Мысль о том, что преданность и безотказность Марка вызваны отнюдь не любовью, а всего лишь жалостью, не давала ей покоя. После трех лет отношений он так и не стал для нее близким человеком. Всегда поверхностный, не переносящий самую малейшую критику, особенно по части своей профессиональной деятельности, он создавал впечатление случайного человека. Смазливый блондин Марк, от которого были без ума все его ученицы, пришел преподавать зумбу из другой танцевальной студии, где, по его словам, он не мог реализовать свой неограниченный потенциал. Зато теперь в паре с Лизой они участвовали во многих танцевальных конкурсах Европы и нередко занимали в них первые места. Поэтому, когда их отношения вышли за рамки профессионального интереса, никто не удивился.

Лиза вышла из такси у своего подъезда. Лед под ее ногами захрустел, словно рассыпанный бисер. Позади раздался голос Марка. Он примчался несколькими минутами раньше и уже ждал ее возле дома. Не оборачиваясь, она молча зашагала к двери. Само провидение открыло ей глаза и заставило понять, куда катится ее жизнь.

Вниз по лестнице. Первая ступень

В народе иногда говорят: «Март то плачет, то смеется». Поскольку сей капризный месяц нечасто радует хорошей погодой. Однако то утро оказалось на редкость теплым и солнечным, словно в какой-нибудь Средиземноморской стране. Это был прекрасный повод для первой за последние месяцы вылазки на улицу. Удручал лишь тот факт, что гулять бесцельно по спальному району было невесело. Один вид старых серых пятиэтажек мог вогнать в уныние даже самого жизнерадостного человека. Идея выбраться в центр и погулять по старинным улочкам тоже отпадала, поскольку организм был еще слаб для долгих прогулок. Альтернативным вариантом стало отправиться в студию танцев и понаблюдать за репетициями коллег по цеху. Рассчитывая вернуться с Марком, который к тому времени должен был закончить работу, она вышла из дома в прекрасном расположении духа.

Пока она добиралась до студии, погода сильно переменилась. Порывы ледяного ветра нагнали серо-черные тучи, с которых вот-вот грозился сорваться мокрый снег. Кутаясь в вязаный шарф, когда-то подаренный Марком на День всех влюбленных, девушка вошла в холл танцевальной школы. Она стояла в длинном коридоре, предвкушая встречу со старыми знакомыми, которые непременно поделятся с ней последними новостями. Но в полдень все репетировали по аудиториям, поэтому Лиза прошлась по всей студии, так никого и не встретив. Этот факт ее не очень расстроил: она уже успела потерять уверенность в том, что ей следовало приходить сюда, полностью не оправившись от болезни. И эта бледность на щеках, и руки, которые то и дело дрожали, – все в ней выдавало физическую слабость. С другой стороны, не зря же она сюда приехала! Что плохого в том, если она немного развеется среди знакомых лиц?

Из аудитории, где репетировал Марк, доносилась ритмичная музыка. Ожидая увидеть энергичную разминку, Лиза распахнула двери. Отполированный танцпол пустовал.

Внутри зала находилось небольшое помещение для отдыха с узкими деревянными скамейками и креслом для тренера. Этот уголок обычно называли подсобкой. Во время групповых тренировок подсобку забивали рюкзаками, обувью и пустыми бутылками из-под минеральной воды. Скрыть ее от посторонних глаз мешали огромные зеркала на противоположной стене. Зеркала были необходимы для того, чтобы тренер мог контролировать учеников в любой части аудитории. Вот и сейчас Лиза увидела в зеркалах два неясных силуэта. Подобно вьющимся растениям они сплелись в одно целое. Приглушенный свет и непрерывная игра теней мешали рассмотреть их получше. Лиза подошла чуть ближе.

Они были слишком заняты, чтобы сразу заметить ее присутствие. Белесая голова Марка скользила по извивающемуся телу незнакомой шатенки, не встречая никаких препятствий на пути. С закатившимися от экстаза глазами, девушка нашептывала неразборчивые фразы. Одной рукой она вцепилась ему в волосы, другую запустила под его мокрую от пота майку.

Не желая выдать себя, Лиза медленно попятилась назад. «Это та самая Даша – подумалось ей, – ученица, про которую он так много рассказывал». Лиза усмехнулась. Выходит, что предчувствия ее не обманывали. Марк относился к ней как к несчастному инвалиду, параллельно встречаясь на стороне с вполне себе здоровой пассией. И как только у людей хватает совести на такое лицемерие? Внезапно за ее спиной ударилась о стену распахнувшаяся дверь. Услышав шум, любовники подняли головы. По злой иронии их отражение в зеркалах слилось с растерянным отражением Лизы. В этот момент она чувствовала себя так, словно ее саму застукали за скверным делом.

Похожий на Ихтиандра, Марк жадно глотал воздух. Он потерял дар речи. Но девушка рядом с ним выглядела менее ошеломленной. Можно было поспорить, что на ее лице играла едва заметная улыбка. Оправившись от оцепенения, Лиза побежала по длинному коридору. Горечь в душе сработала как анестезия, приглушающая боль в едва сросшихся переломах. Вот и погостила в любимой студии!

Теперь он стоял возле ее дома, такой жалкий и понурый, словно час назад его пытками загнали в ту аудиторию и насильно пригвоздили к смазливой ученице.

«Чудовище», – подумала Лиза, желая поскорее скрыться в подъезде. Марк попытался ее догнать. Каблуки его ботинок громко стучали по асфальту и каким-то зловещим гулом отдавались в ее голове.

– Хватит! – крикнула Лиза, не в силах больше слушать этот стук.

Марк остановился, молча наблюдая за тем, как она набирает код. Затем она скрылась, а он так и не успел сказать ничего в свое оправдание.

* * *

Прошло несколько безликих недель. Все это время у нее отлично получалось абстрагироваться ото всего вокруг: телефонных звонков неугомонного Марка, смены дня и ночи и даже от голода, который она забивала литрами кофе.

Не дозвонившись по телефону, Марк приходил и часами звонил в дверь. Она ни разу не открыла. Ей приходилось слушать пресловутое фью-фью, разносившееся по всей квартире каждый день. Когда ей это надоело, она перерезала провод звонка. Смекнув, что звонить бесполезно, Марк начал стучать. Но долго тарабанить в дверь он не мог: выходили ругаться соседи.

За недели добровольного одиночества Лиза поняла еще одну штуку: жить дальше не было смысла. Снова и снова она перечисляла причины такого решения, но ни разу в нем не переубеждалась. К тому же уединение окончательно ее добило. Кроме предателя Марка, никто о ней не вспоминал. Даже друзья из «Нирваны» и студии танцев больше не интересовались ее здоровьем. Слишком долго она с ними не виделась. Люди о ней забыли. Зато хозяйка квартиры регулярно напоминала про счета за свет, воду и прочие «радости».

Да, возможно, все еще можно было наладить: вылезти из кожи вон, потратить последние сбережения на лечение, восстановиться и начать новую жизнь в совершенном одиночестве. И если найти нового мужчину не составляло особого труда, то смерть подруги и отсутствие родных, которых, очевидно, мало волновало, как их дочь жила последние несколько лет, приводило ее в отчаяние. Получалось как в том анекдоте:

– Доктор, я буду жить?

– А смысл?

Вот и она не знала, есть ли смысл тянуться к жизни, когда для этого нет ни желания, ни средств, ни поддержки со стороны.

Уйти. Нельзя остаться. Вторая ступень

Лиза любила свою однокомнатную квартирку. Она была для нее настоящей крепостью и отдушиной на случай приступа мизантропии. Здесь все предметы, пропитанные частичкой ее души, были для нее живыми: и этот нежно кремовый диван у окна, и милый журнальный столик из матового стекла рядом. Даже синяя кофейная кружка с надколотой ручкой и надписью «Кофе» хранила понятное лишь ей тепло. Эта надпись казалась совершенно нелепой. Будто не будь ее, кто-то бы подумал, что в сосуд нужно наливать исключительно ртуть. И, конечно же, эта фотография в потрепанной деревянной рамке, сделанная в день рождения Вики. На ней Лиза и Марк крепко сжали в объятиях счастливую именинницу, чья улыбка получилась просто потрясающе! Лиза еще раз оглядела комнату и мысленно со всем попрощалась.

Тонкий, остро наточенный нож-перо скользнул по всем правилам: сверху вниз. Этот нож подарила ей Вика, знавшая ее пристрастие к изящным вещицам. Первым ощущением от пореза оказалась не боль. Она почувствовала гадливое щекотание. Холод от лезвия разлился ознобом по всему телу, наполняя ее мысли приторным ужасом. Наверное, это и была боль, имеющая так много лиц! Вновь и вновь, скользя острием по венам, девушка гнала прочь мысль о том, что все еще можно остановиться.

В одно мгновение сознание затуманилось. Она выпустила нож из рук и полностью отдалась во власть головокружения, вертевшего вокруг нее комнату.

Настойчиво зазвонил телефон. Скорее всего, это был Марк. У нее возникло желание ответить, чтобы сказать прощальные слова, но сил подняться уже не было.

Она взглянула на запястья. Кровь текла медленными струями на одежду, заливая пол. Лиза закрыла глаза и ощутила наступление обморока. Сколько она провела без сознания? Час, минуту?

Она очнулась и посмотрела перед собой. На перепачканной кровью одежде белесыми потеками застыл воск. Предполагая увидеть свечи, про существование которых, очевидно, забыла, она с трудом подняла голову и оглядела мутным взглядом комнату. Однако никаких свечей не было. И тогда Лиза услышала знакомый голос. Лучшая подруга звала ее по имени. Как радостно было вновь ее слышать! На миг все стало как раньше: Вика жива, сейчас она войдет и расскажет о новом бойфренде. А тот проклятый вечер, когда все закончилось, всего лишь приснился. Это был глупый, жестокий кошмар. Лиза блаженно улыбнулась и провалилась в небытие.

* * *

Ничто не идет в сравнение с очарованием весеннего дня. Стряхнув увечье зимнего холода, просыпается первая зелень, а теплый ветер пахнет счастьем. Потрясающе пахнет! В какое еще время года может происходить так много странных совпадений? Весну обожают писатели, ее боготворят музыканты и воспевают как победу над смертью философы. Весна пробуждает силу и стремление к жизни.

В один из таких дней светило яркое солнце, разбудившее спящую девушку. Лиза не решалась открыть глаза. «Это в Аду так лекарствами воняет или я жива?» – мысленно спросила она себя, прислушиваясь к звукам доносящихся голосов. Жаль, но это был уже не тот манящий голос подруги, а чуждое, непонятное сплетение мужских тембров. Их было двое, и они горячо спорили.

Она нащупала под собой грубые простыни. Больница. В другой руке у нее что-то покалывало. Ей было хорошо знакомо это покалывание. Конечно же – снова катетер с капельницей. С этими штуками она не расставалась месяцами после аварии.

«Не может быть, чтобы я осталась жива», – думала она про себя, не обращая внимания на спорящие голоса. Ей вспомнилась легенда об Александре Невском, который будучи мертвым и лежа в гробу, вдруг поднялся и принял из рук митрополита посмертную грамоту. Видимо, с ней произошло что-то подобное; какие-то рефлексы, которые скоро отключатся. Она приложила массу усилий, чтобы снова умереть, но у нее ничего не вышло. Она была жива, и ей пора было открыть глаза.

Голоса не умолкали. Лиза прислушалась к их разговору.

– Ты сумасшедший, – сказал кто-то приятным низким тембром.

– Ну, поверь же! Это было в точности так, как я говорю, – ответил ему высокий, почти истеричный тон.

Голос Лизе не понравился, и она живо начала рисовать в воображении его обладателя. Лысый, тощий и глупый. Последнее определение ей понравилось больше всего.

– Тебе пора показаться психологу, – рассуждал второй голос. – Я вообще не понимаю, зачем ты мне рассказываешь весь этот бред, – между тем продолжал некто. – Моментально заживающие раны, свечи. Ерунда! – В последний момент Лиза передумала просыпаться и еще старательнее стала притворяться спящей. – Скорее всего, она какая-нибудь сектантка, типа свидетелей Иеговы. Этим можно объяснить и воск на одежде, и даже ее самоубийство. Они там все с прибабахом.

– Но воск был не только на одежде! Ее кровь…

– Ее кровь нормаль-ная. И хватит морочить своими бреднями окружающих. Ты ведь взрослый человек, врач. Почти адекватный.

– Вот и смейся на здоровье! – буркнул неприятный голос, обидевшись на сомнения в его умственной полноценности.

Не сдержав смешка, Лиза выдала себя. Кто-то подбежал к кровати и низко склонился над ней.

– Ах, вот оно что! – услышала она прямо над своим лицом, – Просыпайся, красавица! У нас не принято хитрить.

– И это говорит Максим Архипов – гуру больничных интриг! – ухмыльнулся его оппонент.

Девушка услышала приближающиеся шаги и наконец открыла глаза. Первым, что она увидела, было любопытное лицо человека в белом халате.

– Привет, привет! – сказал он, скривившись в притворной улыбке.

Представляя его лысым, Лиза не слишком ошиблась. Сквозь блеклую растительность на голове врача поблескивала плешь, которую пациентка хорошо рассмотрела из-за низкого роста ее обладателя.

Затем Лиза увидела второго врача. Высокий жгучий брюнет стоял чуть поодаль, в его синих глазах светился огонек саркастической усмешки.

– Не буду вам мешать, – сказал он, удаляясь из палаты.

Лиза смотрела, как он уходит, невольно залюбовавшись его статной фигурой с проступающими сквозь больничный халат мускулами.

– Я твой лечащий врач. Меня зовут Максим, – заговорил тот, что все это время оглядывал ее, словно мумию Тутанхамона.

– Мне не нужны врачи, – буркнула девушка, заметив его упорный взгляд.

То ли на фоне красавца-коллеги он выглядел серой мышью, то ли его типаж действительно не отличался от многих других, чьи лица запоминались с восьмого раза.

– Как не нужны врачи? – всполошился он. – Они всегда нужны тем, кто пытается свести счеты с жизнью.

– Это мое дело, – сильнее нахмурилась девушка, – и вообще, я не понимаю, почему я до сих пор жива. Этого не должно было произойти.

Врач рассказал пациентке о том, как ее, полуживую, привез в больницу светловолосый парень. Он был так напуган, что не мог толком объяснить, кто он и кто она. Лиза припомнила настойчивые звонки Марка. Конечно же, это он спас ее. Кретин. Но как он вошел в квартиру? Ведь входная дверь была заперта специально для того, чтобы он не вломился, когда его не ждут!

Рассказав историю ее спасения, врач спросил о воске на ее одежде. Но Лиза ничего об это не знала. Да и последние воспоминания прошлого вечера оказались небогаты. Она лишь помнила, как перед отключкой думала о каких-то свечах.

– К какой секте ты принадлежишь? – спросил он. Лиза усмехнулась. Никогда и никто еще не задавал ей таких глупых вопросов.

– Разве я похожа на сумасшедшую? – спросила она с простодушием, свойственным тем, кто не до конца вник в ситуацию.

Теперь усмехнулся доктор. Вместо ответа он схватил ее за перебинтованную руку.

– А ну-ка, посмотрим на твои раны, – сказал он, грубыми движениями разматывая бинты.

Лиза не сопротивлялась и смотрела на его возню все с тем же простодушием. К тому же, ей самой было любопытно посмотреть на дело своих рук.

Наконец бинт слетел с запястья. Девушка на секунду зажмурилась, припоминая, как глубоко и старательно врезалась в кожу холодная сталь ножа.

– Ну. Что же ты не смотришь? – издевательски спросил Максим.

Лиза медленно открыла глаза, приготовившись к ужасающему виду своей руки, и ахнула, увидев вместо страшных порезов лишь тонкие свежие шрамы.

– Сколько дней я провела без сознания? – спросила она.

– Тебя доставили вчера ночью, – ответил доктор. Ты проспала всего лишь несколько часов, а от твоих порезов осталось только это… – Он разжал ладонь и показал кусочек воска, который соскреб со шрама.

– Что это значит? – испугалась Лиза.

– А то и значит, – взвизгнул врач, – с тобой что-то не так. И я выясню, что именно.

Он начал задавать вопросы, много разных вопросов о родителях, патологиях, о том, чем она болела в детстве и как часто ее раны заживают мгновенно.

– Такого раньше со мной не случалось, – пожала плечами девушка.

В это время дверь палаты распахнулась и вошла пышногрудая медсестра с известием о посетителе. Лиза занервничала. Сейчас ей меньше всего хотелось видеться с Марком.

Так или иначе, но она его увидела. Он был подавлен и похож на нахохлившегося воробья. Глаза его выражали полнейшее смятение и ужас, который ему пришлось пережить прошлой ночью.

Первым делом он метнулся в сторону доктора, но заметив, что Лиза не спит, перешел к ней. Лиза приняла его приветствия молча, помимо воли чувствуя нарастающее отвращение к каждому его движению. От одного его вида к горлу подступала тошнота. Только теперь к ней пришло полное понимание того, как глубоко и безнадежно он ей неприятен. И это чувство не имело никакого отношения к тому, что он спутался со своей ученицей. Оно также не было вызвано его жалким, беспомощным видом.

Просто он стал чужим. Когда и в какой миг это произошло, она сама не поняла, и ей не хотелось об этом думать. Она не имела привычки думать о чужих людях.

Марк обратился к доктору, внимательно следившему за каждым движением своей пациентки, которая так забылась, что перестала обращать на него внимания.

– Нет, – ответил Максим на вопрос Марка, – на данный момент я не могу ее выписать. Еще не сделано ни одного анализа, и я не ручаюсь за ее состояние.

– Но ведь мои руки зажили! – вставила Лиза.

Упустить шанс на выписку она не могла. Ей хотелось поскорее покинуть палату и хорошенько подумать над всем, что произошло за последние сутки.

– Как? – округлил глаза Марк. – Как они могли зажить? Ведь вчера ты вся была в крови.

– Я же говорю, – быстро перебил доктор, – ее состояние пока не определено: ни физическое, ни психическое. Возможно, ей потребуется долгий курс лечения, и даже не в этом отделении.

Марк понимающе кивнул. Его серые глаза стали еще несчастнее. Он чувствовал на себе вину за все, что с ней случилось. Лиза скинула с себя противное одеяло.

– Я не пойду в психушку! – крикнула она.

В зеленых глазах девушки отразился весь ужас, с которым ассоциировалось у нее упомянутое заведение. Мужчины обернулись, уставившись на ее обнажившиеся ноги. Инстинктивно ее взгляд тоже скользнул вниз, оценивая, насколько там все эстетично. Долгое молчание прервал завибрировавший в кармане доктора телефон. Его вызывали в ординаторскую.

После длительных уговоров Марку разрешили побыть наедине с подругой. Но стоило врачу покинуть палату, как он понял, что ему здесь нечего делать.

Лиза молчала и все еще рассматривала свои ноги. Перламутровый лак на ногтях сверкал, когда на него попадал свет. Неудивительно! Ведь перед самоубийством она привела себя в порядок и даже сделала педикюр, чтобы не было стыдно в морге.

Долго топтавшийся на месте Марк вдруг подскочил и вернул одеяло на место. Лиза хотела скинуть его снова, но вдруг поняла, что замерзла. Укрытые конечности начали согреваться, отчего ей сильно захотелось спать.

Уснуть мешал назойливый блондин, заговоривший об инциденте в студии. Слушать его было скучнее, чем читать Шопенгауэра в метро.

– Все эти месяцы я не замечал ее странных взглядов, – рассказывал он, – если бы я мог заранее предвидеть, что я ей нравлюсь, то принял бы какие-то меры.

– Меры против чувств? – вдруг рассмеялась Лиза. Как глупо он говорил! Настолько глупо, что это не могло быть ложью.

– Уходи, – собравшись с духом, сказала она.

– Ты мне не веришь? – спросил он с неподдельным испугом в голосе.

– Верю. И в этом моя проблема, – ответила девушка, понурив голову, – но в моей душе не осталось для тебя места.

Марк побледнел и, шатаясь, словно пьяный, прислонился к стене. Он смотрел на нее невидящим взглядом и, кажется, не совсем понимал, о чем она говорит.

– Я решила освободиться. Но ты не виноват. Просто мне очень нужна причина, чтобы оправдать свое решение. Твоя измена необходима, чтобы больше тебя не видеть.

Он выбежал из палаты. Последним, что она запомнила, были его посиневшие от напряжения пальцы, которые долго не могли нащупать ручку двери.

Оставшись в одиночестве, Лиза принялась размышлять. Больше всего ее удивляла та холодность, с которой она осадила парня. Однако, кроме всего прочего, ее собственная судьба грозилась принять неожиданные и весьма крутые повороты. И этот факт пугал ее гораздо больше, нежели чужие душевные раны. Не справившись с дремотой, она закрыла глаза и сейчас же крепко заснула.

* * *

Проснувшись, она обнаружила, что за окном уже стемнело. Пока она спала, кто-то принес и зажег свечи. Их было столько, что они занимали все полки и тумбы, которые стояли в палате. Их пламя отсвечивало на потолке безумно пляшущими узорами.

«Может, в отделении отключили электричество?»

Лиза встала с кровати и босыми ногами наступила во что-то горячее. Это растекался по полу свежий воск. Пламя бешено танцевало и разрасталось, быстро нагревая воздух в помещении.

Чтобы не угореть, Лиза устремилась к окну, но внезапно ее палата разрослась до невероятных размеров. Стекло спасительной створки, словно мираж, оказалось вне досягаемости.

Лиза закричала от ужаса, но ее крик утонул в раскалившемся воздухе.

– Что же это? – спросила она, бессильно опуская руки.

Пламя свечей достигло потолка и принялось вылизывать его своды. Жар обжигал кожу, но кричать девушка не могла. Что-то невидимое сдавило грудь и заставляло молча терпеть боль. С трудом поднеся руку к лицу, она увидела, как, превращаясь в раскаленный воск, плавится ее кожа. Она заплакала от бессилия. Слезы, стекая, застывали на лице кусками грубой массы. Собрав остаток сил, она снова закричала.

– Эй, истеричка…

Она открыла глаза. Перед ней стоял высокий голубоглазый мужчина, которого она видела утром. На его губах играла хитрая усмешка.

– Я не истеричка, – обиделась Лиза.

Несмотря на всю его статность и привлекательность, она твердо решила ненавидеть его до конца своих дней.

– Тогда чего ты орешь на всю больницу? У нас хирургия, а не родильное отделение. Его невозмутимый тон сильно всколыхнул ее душевное равновесие.

– Не ваше дело, – ответила она, презрительно взглянув на прикрепленный к карману кипенно-белого халата бейдж. – Вадим А-натоль-евич, – вы не мой доктор, поэтому я не собираюсь отвечать на ваши неуместные вопросы.

– Да и не надо! – открестился мужчина. – Я шел мимо, услышал крик, но, раз все в порядке… – Он повернулся и щелкнул выключателем. – Уже темно, – сказал он и вышел.

Голубой электрический свет привел Лизу в чувство. Не было никаких свечей. Она лежала на кровати невредима и невольно думала о дерзком красавце, который, сам того не ведая, вырвал ее из объятий кошмара.

Она вертелась в постели, пытаясь принять удобную позу, и при этом как можно меньше ощущать ядовитый запах постельного белья. Катетер на правой руке сдвинулся с места, отчего внутри вены неприятно кольнуло. Лиза отклеила пластырь, крепящий всю конструкцию, и рывком выдернула иглу. Из маленькой ранки вылилось несколько капель лекарства, а затем тонкой струйкой потекла кровь. Вместо ваты пришлось приспособить тыльную сторону одеяла. «Ничего, – подумала она, – когда они заметят пятна, меня уже здесь не будет».

Кровь впитывалась в грубую материю, расползаясь безобразным красным пятном. Девушка завороженно наблюдала за происходящей трансформацией. В одно мгновение алый цвет стал приобретать светлый тон, и вскоре на его месте образовалась хрупкая белая корка. Лиза взглянула на ранку. Крови не было. Вместо нее, моментально застывая на коже, тек воск.

* * *

Из глубины больничного коридора доносился хохот медсестер.

– Мне кажется, Архипов действительно немного того… – сказала девушка, одетая в коротенький халат. Фигура у нее была что надо, но с макияжем и количеством золота на шее она явно перебарщивала.

– Это потому что так думает Вадим? – захихикала другая.

– Отстань, отстань!

О ком они говорили? Лиза пыталась вновь вернуться в реальность, но все происходящее никак не укладывалось в голове и вгоняло ее в ступор. Она сидела и смотрела на застывшие потеки воска. Нужно было их отскрести, пока никто не увидел, но конечности оцепенели так же, как и мысли.

– Это кто здесь немного того? – мужской голос ворвался в рой галдящих женских голосов и медсестры моментально умолкли. – Хватит заниматься сплетнями, – повысил голос мужчина. Стук его шагов приближался.

Лиза вздрогнула. Сейчас он зайдет и увидит то, чего нельзя видеть. Сознание мгновенно прояснилось. Она нащупала валявшийся на постели катетер и приклеила его к запястью. Все должно быть правдоподобно, чтобы он ничего не заподозрил.

– Так, так, – доктор вошел в палату и почти улыбнулся, увидев девушку в бодром состоянии. В руках он держал железную ванночку с пустым шприцем и колбами.

– Кровь? – бледнея от ужаса, спросила Лиза.

– Готовь любую руку.

Лиза не шевельнулась. Она уставилась на медицинский прибор стеклянными глазами. Если ничего не придумать, он возьмет анализ. И что тогда?

– Ну же, – скомандовал Архипов, – дай мне руку.

– Почему этим не занимается медсестра? – спросила девушка, не двигаясь с места. – Ведь это их прямая обязанность.

– Пусть их обязанности тебя не тревожат, – ответил врач, щедро поливая спиртом кусок ваты. Резкий запах распространился по палате. – Сегодня я возьму у тебя кровь.

– Ой, не надо! – воскликнула Лиза. Доктор вопросительно посмотрел на нее. Изготовленный шприц поблескивал в синеватом цвете больничной лампы. – Вы не можете брать анализ без моего согласия.

– Да что ты? – удивился Архипов.

– Да, да. Именно так. И я не согласна. Я хочу домой!

Несколько минут Лиза отпиралась, как могла. Между тем уговоры доктора приняли угрожающую форму. Ему ничего ни стоило прибегнуть к силе, но до последнего момента он разыгрывал терпимость и дружелюбие.

– Ты ведь хорошо знакома с правилами больниц. Все пациенты проходят начальное обследование. И раз уж ты попалась, то будь добра выполнять предписанные требования.

Глубже засунув руки под одеяло, Лиза отрицательно покачала головой.

– Хватит в игры играть! – взбесился Архипов. Его лицо побагровело, он схватил шприц и навис над ней, как экзорцист над бесноватой. Лиза вскочила с койки и насколько могла, отбежала в сторону. От резкого движения голова ее закружилась, и она едва удержалась на ногах.

– Ах ты…! – чуть было ни выругался доктор. Не выпуская из рук шприц, он двинулся на нее.

Лиза закричала и побежала босиком по скользкому полу.

В коридоре начали собираться люди. Больные насторожено прислушивались, стараясь не упустить ни единого звука, доносящегося из палаты новенькой. Пришли медсестры и разогнали всех по палатам.

– Кажется, эта Волкова действительно сумасшедшая, – сказала медсестра-блондинка.

– Не забывай, кто ее лечащий врач, – хихикнула вторая, полная женщина лет шестидесяти. Все еще хихикая, блондинка сделала шаг в палату и, оторопев, остановилась в дверях. Забившись в угол, Лиза всеми способами отбивалась от взбешенного доктора. Его напряженное лицо побледнело и застыло в злобной гримасе. Он размахивал иглой, норовя вонзить ее в тело упирающейся девушки.

– Кристина, скорее неси снотворное! – скомандовал через плечо врач, и медсестра помчалась в процедурный кабинет. На полпути ее остановили.

– Что там происходит? – спросил голубоглазый доктор, коснувшись ее плеча.

– Архипов воюет с новенькой, – ответила девушка, странно содрогаясь от легкого касания. Он улыбнулся и отнял ладонь. Кристина глубоко вздохнула, не сразу вспомнив, куда направлялась.

Архипов уселся на стул и стал ждать. Лиза по-прежнему жалась в углу, сверля его ненавидящим взглядом волчицы.

Медсестра Кристина подоспела через несколько минут, захватив с собой необъятную санитарку, которая одной рукой прижала бунтарку к жирной груди так, что девушке стало нечем дышать. Проворная медсестра одним махом вколола лекарство, после которого мысли в Лизиной голове словно заморозились, а веки сделались невыносимо тяжелыми.

Санитарка ослабила хватку. Лиза окинула взглядом палату. Расплывающиеся люди в белых халатах молча стояли в стороне.

– Ах вы, сволочи! – она добралась до ванночки с колбами и немеющей рукой смахнула ее на пол. Звук бьющегося стекла долетел до нее глухим эхом.

– Идиотка.

Теперь ей было все равно, кто это сказал. Теплая пелена накрывала ее сознание и постепенно лишала сил. Она опустилась прямо на осколки и больше не сопротивлялась.

– Уйдите все! – услышала она голос Архипова. Неясные белые фигуры стали покидать палату и вскоре никого не осталось. Затем она почувствовала легкий укол и холодок в вене.

Стремительно падая вниз… Третья ступень

– Ты еще здесь? – удивилась девушка, наткнувшись на доктора в ординаторской в столь поздний час.

– Уже ухожу, – оторвавшись от монитора, ответил мужчина, – решил доделать выписки на завтра.

– А я думала, тебя задержал очередной рейд, – засмеялась медсестра, кивая на открытую онлайн-игру.

– Что? – пожал плечами доктор. – Я только заглянул.

Медсестра плюхнулась на диван в ожидании долгого разговора. Ее светлые волосы игриво спадали на загорелые щечки. Она была счастлива видеть его.

– О, нет, нет, Кристина, – сию минуту капитулировал мужчина. – Я действительно уже ухожу.

Он скинул с плеч халат и достал из шкафа кожаную куртку. Пока он переодевался, блондинка кошачьим взглядом ловила каждое его движение. Закончив с переодеванием, он повесил халат на вешалку. Его крепкие руки тщательно расправляли каждую складку, чтобы к утру рабочая одежда имела аккуратный вид.

– Хочешь, я заберу его домой, постираю и выглажу? – спросила девушка.

Мужчина внимательно посмотрел в ее полные надежд глаза и неоднозначно пожал плечами.

– У меня есть руки, – напомнил он, – а также стиральная машина и даже утюг.

Девушка растеряно смотрела ему вслед, когда он направлялся к двери.

– Архипов уже смылся? – спросил он через плечо.

– Уже давно. Вид у него был возбужденный и очень нездоровый.

– Ну, что я говорил? – он повернулся к медсестре, с самодовольной улыбкой на губах. – Еще немного – и он окончательно свихнется.

– На него действует новенькая, – предположила медсестра. – Он сегодня весь день был сам не свой.

– Он всю жизнь со сдвигом, – возразил мужчина. – Ну, пока.

* * *

В полночь больница уснула. По коридору расплылся солоноватый запах кварца, включенного в процедурном кабинете. Из палат приглушенно доносились редкие шорохи. В дальнем крыле кто-то захрапел, но его тот же час заставили стихнуть.

Лиза проснулась и постаралась встать с постели. Тело еще не отошло от снотворного, и, пока она пробиралась к окну на ватных, плохо слушающихся ногах, ее бросало из стороны в сторону.

В палате было темно, а на улице горели яркие фонари, освещая широкий больничный двор. Она увидела высокий забор и ворота, которые пару раз раздвигались, чтобы пропустить неотложку.

Слабость и тошнота били в голову. Она вновь прилегла и дала себе время отдохнуть. Затем, снова встав на ноги, она потихоньку вышла из палаты.

Стараясь тише шлепать босыми ногами, девушка прошлась вдоль коридора. Никого. Несколько шагов отделяли ее от двери с надписью «Выход», но вдруг ее окликнули.

Лиза обернулась. Блондинка в коротком халате ждала объяснений.

– Голова болит, – ответила девушка, пытаясь скрыть волнение и дрожь в голосе. – Нужно измерить давление.

– Процедурная в другой стороне, – ответила медсестра и молча повела ее за собой. – Я слышала, как врачи говорили о том, чтобы приставить к вам санитара, на случай, если вы снова станете буйной. – Сказала она.

Сердце у Лизы провалилось куда-то вниз живота и замерло.

– В этом нет никакой необходимости, – промямлила она, немеющим языком. – Впредь я буду вести себя тихо.

Тем временем, забыв в ординаторской ключи от машины, доктор на цыпочках пробирался по коридору. На его счастье, ему никто не встретился. Он шмыгнул в кабинет и, не включая свет, кинулся искать брелок. Ни в кармане халата, ни на рабочем столе его не оказалось. Замучавшись рыскать в темноте, он плюнул на конспирацию и включил свет. Полночная ординаторская ожила.

Чертовы ключи, словно провалились. Он перевернул вверх дном все свои бумаги и уже перешел на соседние столы, как вдруг его внимание привлекла невычищенная пепельница. Ключ поблескивал в ворохе его окурков.

– Кристина… – промолвил он, усмехаясь.

* * *

Кристина сосредоточенно обматывала руку пациентки манжетой. Затем она нажала на кнопку тонометра, и обе прислушались к пикающему сигналу, сообщающему о частоте биения сердца.

– Твой пульс почти сто ударов в минуту, – сообщила она, когда манжет сдулся. – С трудом верится, что ты ничего не замышляешь.

Лиза промолчала. Медсестра смотала тонометр и с деловитым видом отложила его в сторону. Затем она извлекла из кармана маленький ключик и вставила в скважину в дверце стеклянного шкафа, где стояли коробки с лекарствами, которые обязательно хранились под замком.

Кристина все еще стояла спиной к девушке, но времени на размышление не оставалось. Схватив со стола тяжелую бутылку с раствором фурацилина, Лиза занесла ее над головой медсестры. Внезапно Кристина обернулась, и пациентка выронила бутылку из рук. Прочное стекло не разбилось, но желтоватая жидкость мигом залила белый потрескавшийся кафель под ногами, отчего процедурная стала слегка напоминать запущенный общественный туалет. Поддавшись животному инстинкту выживания, Лиза рванула с места. Пока ноги несли ее в сторону двери, голова пыталась оценить, насколько быстро бегает медсестра. Ответ напрашивался сам собой. Учитывая отголоски травмы и остаточное действие снотворного, Лиза могла обогнать лишь черепаху. Ожидая, что рука медсестры вот-вот вопьется розовым маникюром ей в шиворот, она тем не менее добралась до лестницы. Не обнаружив погони, Лиза подумала о своей скромной квартире, в которой она запрется и больше никому не позволит войти. Посеянное в сознании зерно оптимизма прибавило ей уверенности в успешном завершении побега. Ей не приходило в голову, что ее план не провалился лишь потому, что в этот самый момент Кристина лежала лицом вниз в луже крови.

Медицинская сестра не сразу поняла, что пациентка пыталась ее оглушить. Эта мысль дошла до ее сознания лишь после того, как Лиза выбежала из процедурного кабинета. Вне себя от злости Кристина бросилась за ней, но внезапно ее ноги заскользили по мокрому полу, отчего она моментально потеряла равновесие и неуклюже шлепнулась на колени. Затем она снова допустила оплошность, когда решила схватиться за тележку с медицинскими инструментами, забыв, что хрупкая железная конструкция не способна выдержать массу человеческого тела. Обрушенная с громким шумом полочка, точно копье, вонзилась острым углом в череп неловкой медсестры, моментально испустившей последний вздох. Привыкшие к ночной возне пациенты мирно спали в неудобных кроватях. Никто не полюбопытствовал, что произошло за стенами их палаты.

* * *

Лиза спустилась по лестнице на первый этаж и оказалась в шаге от свободы. Из будки охранника был виден каждый метр холла, ведущего к центральным дверям. Рискнуть и просто пройти мимо спящего цербера, который мог в любое время открыть глаза? Слишком большая роскошь. Она опустилась на четвереньки и, молясь, чтобы камера видеонаблюдения не сняла этот неловкий момент, поползла к выходу.

Замок оказался не запертым. Приотворив дверь, Лиза выскользнула на улицу. Она побежала по больничному двору, не обращая внимания на больно врезающиеся в ступни острые камни асфальта. Только бы никто не увидел из окна. Только бы Кристина не догнала!

Вот и ограда. Сейчас она протиснется между прутья. Но пространство оказалось слишком узким. Она просунула голову. Потом протиснулась наполовину и застряла.

«Теперь они точно упрячут меня в психушку», – думала она, представляя, какой поднимется хохот, когда поутру ее обнаружат торчащей кверху задницей в заборе. Ей представилась уничтожающая усмешка голубоглазого мерзавца и отвратительное выражение на лице лечащего врача. Чтобы сделать рывок, она напрягла все тело. Всего какая-то секунда боли – и бедра проскользнули за остальной частью туловища. Пусть усмехается дальше, но только не над ней!

Она прошла по сырой, безлюдной дороге, ведущей прочь от больничных ворот. Ни такси, ни попуток. Не ездили даже скорые, спешащие по вызовам. Хотя последний факт был очень кстати.

Становилось холодно. Так холодно, что начала кружиться голова. Зря она не захватила какую-нибудь простыню, чтобы укрыться. Если ей повезет и она доберется до дома, то наверняка сляжет с воспалением легких. Еще пару шагов, еще несколько, и еще… Ноги одеревенели и перестали слушаться. Она обернулась взглянуть, далеко ли успела уйти. О нет! Больничный двор и белые стены хирургии все еще могли догнать и поглотить ее.

Она попыталась бороться: «Я здесь не умру. Только не здесь!». Затем стало теплее…

Встреча, которой лучше бы не было. Четвертая ступень

Выходя из больницы, Вадим наткнулся на спящего охранника – и, в наказание за халатность, настежь распахнул приоткрытую входную дверь. Предполагалось, что холод разбудит привратника быстрее, чем проходящие мимо люди.

Вылавливая из пепельницы ключи, он вымазал пеплом чистую майку, отчего вид у него был страшно сердитым. Не хватало еще, чтобы пятно не отстиралось! Больничные ворота выпустили его неспешно кативший по ночной дороге лексус. В колонках противоестественно тихо играл тяжелый рок. Ловко прикурив и сделав музыку громче, он начал медленно давить на педаль газа, но в этот миг свет фар облизал что-то странное на обочине. Оно белело на фоне серой ночной травы, навевая мысли о дешевых ужастиках. Проезжая мимо, Вадим высунулся из окна, чтобы лучше разглядеть предмет. Его сигарета упала на кожаное сиденье. «Замечательно, – подумал он про себя. – Сначала пятно на рубашке, а теперь прожжённое кресло!». Вечер явно не задался. Выругавшись, он швырнул дымящийся окурок в темноту.

Чтобы поравняться с непонятным объектом, пришлось сдать назад. Если бы он только знал, чего ему будет стоить его любопытство!

Бездвижное тело Лизы было совсем холодным и не подавало ни малейшего признака жизни. Вадим коснулся пульса на ее шее. Сонная артерия слабо затрепетала под его пальцами. Почти сожалея, он подумал о том, что, если бы она оказалась мертва, хлопот оказалось меньше. Тогда бы он просто вызвал полицию, а дальше они бы уж как-нибудь сами… Но невезение в тот вечер оказалось для него фатальным. Глубоко вздохнув, он поднял девушку на руки.

Уложив ее в теплый салон, он сунул ей под нос нашатырный спирт из автомобильной аптечки. Лиза открыла глаза. Вадим взглянул на встроенные в борт машины часы: половина первого.

– Какого лешего? – спросил он воздух. Лиза досадно таращилась на него, не понимая, за что ее наказывает судьба.

– Только не обратно, – выдавила она. Он захлопнул дверь и включил заднюю передачу – до больничных ворот рукой подать.

– Пожалуйста, не надо! – взмолилась она, нащупывая ручку дверцы. Обернувшись назад, он смотрел поверх нее в заднее стекло. – Просто отпусти меня.

Он молчал.

Сделав невероятное усилие над собой, она дернула ручку дверцы и почти непроизвольно выпала из машины. Пока она неуклюже падала, что-то пару раз хрустнуло в позвонках.

Вадим нажал на тормоза и снова взглянул на часы.

– Вот уже полчаса я вожусь с какой-то идиоткой, а дома меня ждет коньяк и горячая ванна, – сказал он, подходя к ней. Облепленная сухой травой и придорожным мусором, она силилась встать на ноги. Он снял куртку и протянул ей. Она покосилась на него, словно нищенка, но одежду не приняла.

– Знаешь, что такое пневмония?

Страх заболеть пугал ее гораздо меньше возвращения к фанатичному доктору, готовому раскроить ее вдоль и поперек, если бы ему дали на это разрешения. Перебрав все возможные варианты убеждения, Лиза прибегла к самому универсальному, пообещав денежное вознаграждение за возможность уйти. Вадим задумался. Ему не были чужды рыцарские порывы, и в любой другой ситуации он бы не стал брать деньги с девушки за то, что она попросила о помощи. Однако он уже несколько месяцев откладывал оплату за срочный ремонт лексуса. За это время бортовой компьютер машины начал вновь выдавать требующие вмешательства сервисного центра ошибки. Он посчитал дни до зарплаты и понял, что, если сейчас же не оплатит счет, его больше никогда не отремонтируют в долг.

– Моя помощь дорогого стоит, – ответил он. – Много ли у тебя денег?

– Достаточно, чтобы покрыть все твои хлопоты.

Он молча накинул на нее куртку и снова втащил в машину.

* * *

На следующее утро хирургия стояла на ушах: машины полиции и следственного комитета забили больничную парковку, мешая подъезжающим скорым. Все нервничали, любопытствовали и слегка побаивались подозрений в смерти молодой медсестры, ведь никто не сомневался, что это был далеко не несчастный случай. Однако первой подозреваемой в преступлении оказалась сбежавшая пациентка.

Больные выглядывали из своих палат, ходили по очереди на допрос в ординаторскую, которую следователи из криминального отдела на это время превратили в свой штаб. Утренние процедуры отменили, поскольку процедурный кабинет был опечатан как место преступления. Докторов, дежуривших в канун происшествия, не отпускали домой.

Максим Архипов приехал очень рано и узнал о происшедшем одним из первых. Показания он также давал первым с таким удрученным видом, будто это была его личная трагедия, хотя ему так оно и представлялось. Сидя в сером пиджаке, с таким же серым поникшим лицом он отвечал на вопросы полицейских.

– Во сколько вы уехали домой? – спросили его. Он ответил не сразу. Голова его была забита одному ему понятными умозаключениями.

После допроса Архипов направился в палату беглянки. Вчера здесь лежала девушка-самоубийца. Теперь она сбежала, но рано или поздно полиция найдет ее и посадит в тюрьму, где он не сможет до нее добраться, чтобы исследовать ее маленький секрет, сулящий так много блестящих перспектив. А может быть, еще не все потеряно? Что если ему удастся найти пациентку раньше полиции?

Через окно в больничные стены проникал свет мрачного весеннего утра. Пустая палата, незаправленная кровать могли рассказать гораздо больше, чем казалось. Он увидел прозрачное пятно на краю одеяла. Несомненно, это был воск.

В коридоре послышались шаги нескольких человек. Он осторожно посмотрел через мозаичное стекло в двери. Высокий мужчина в дорогом костюме и черных очках проследовал мимо палаты в окружении двух крепких парней с пистолетами. Максим отпрянул от стекла и замер, обдумывая дальнейшие действия. Стянув запачканный пододеяльник, он свернул его в комок и выбежал из палаты.

* * *

Запах крепкого кофе пробудил Лизу, уснувшую в незнакомой постели. Она поднялась и оглядела комнату. Типичное логово холостяка: громадный плазменный телевизор, коллекция виниловых пластинок знаменитых рок-групп и плотные темные шторы на окнах. Страшно было выйти из этой спальни и встретиться с ее обладателем. Сколько он попросит за спасение? И что предпримет, если она не заплатит?

Поправив спутанные волосы, она вошла на кухню. За маленьким столиком с настежь открытым окном, сидел Вадим. Он докуривал сигарету и задумчиво стряхивал тлеющий пепел в хрустальную пепельницу. Девушка присела напротив. Своим резким взглядом он вгонял ее в смущение так, что дрожало все тело. К тому же очень хотелось помыться, но вряд ли он предоставит такую роскошь!

– Ты так и будешь молчать? – нарушил тишину мужчина. – Или объяснишь, зачем тебе понадобилось убегать из больницы?

Лиза отрицательно покачала головой. Она не собиралась делиться своими тайнами. Недавнее время показало, что доверяться людям, а уж тем более первым встречным, большая глупость. Во-первых, начни она рассказывать о своей фантастической особенности, он может посчитать ее сумасшедшей. А во-вторых, что еще хуже, если она представит доказательства этих особенностей, он, так же как и Архипов, может захотеть сдать ее на опыты.

– Отлично, – сказал он, – тогда я звоню в больницу. Они приедут за тобой, и вскоре ты окажешься в своей родной палате.

Убеждая не делать этого, Лиза напомнила о вознаграждении. Заметно смягчившись, Вадим стал рыскать в холодильнике, настаивая на том, что, прежде чем продолжить переговоры, необходимо поесть.

– Не нужно, – неуверенно буркнула Лиза, поглядывая на только что вскипевший электрический чайник. На него было особенно приятно смотреть из-за нежно-зеленого цвета, которым светился его поддон. Буквально через минуту-другую перед ней стояла тарелка яичницы с ветчиной и кружка ароматного кофе. Лиза взялась за вилку и стала ковырять желток.

Вадим закурил. Лиза бросила яичницу и тоже потянулась к пачке. В следующее мгновение сигареты оказались в его руках.

– Ешь! – приказал он. – Мне еще твоих голодных обмороков не хватало. К тому же папирос и так мало.

– Тогда, может быть, я пойду? – сказала она робким голосом.

– А гонорар перечислишь на мою банковскую карточку? – поинтересовался он.

– Я принесу тебе деньги. Или ты можешь заглянуть ко мне вечером. Я напишу адрес, – предложила она.

– И когда я приеду, тебя не окажется дома, – перебил он. – Нет, дорогуша, так не пойдет, – он посмотрел на часы. – Страшно опаздываю. И все из-за тебя.

В этот момент ей очень хотелось, чтобы он перестал пялиться на нее, не скрывая глумливой улыбки.

– Уговор такой, – заметив ее смущение, он развеселился еще больше. – Сиди здесь, пока я не вернусь с работы. Вечером едем за моими деньгами, а затем расходимся в разные стороны.

Чутье подсказывало ему, что, прежде чем выпустить ее из квартиры средь бела дня, необходимо убедиться в безвредности ее побега. Помимо основных опасений им руководило чувство врачебного долга. Он намеревался покопаться в ее медицинской карте и проверить, насколько точно поставлен диагноз и действительно ли проблемная пациентка нуждается в принудительной диагностике. Разумеется, если ее здоровью угрожает опасность, он не позарится ни на какое вознаграждение, и незамедлительно отправит ее обратно в больницу.

Их молчание прервал звонок мобильного телефона. После того как он сказал «алло» и стал слушать голос из трубки, лицо его становилось все серьезнее. Лиза напряглась. Саркастический взгляд странно переменился и тяжело скользнул по ее коже.

– Что ты там натворила? – спросил он, как только закончил говорить по телефону. – Мне велели срочно явиться в отделение.

На миг его лицо совершенно переменилось. Она закрыла глаза, чтобы не сойти с ума от испытанных ей смешанных чувств: страха и чего-то еще, похожего на жгучую страсть. Ведь если бы Дьявол был красив, он бы походил на Вадима в гневе.

Побледневший и рассерженный, будто само зло, он возвышался над ней как цунами. У нее подкосились ноги, и она снова хлопнулась на стул. Но страх сменился удивлением, когда через секунду он снова стал самим собой, холодным и бесстрастным. Только голос все еще выдавал раздражение. Лиза пожала плечами. Она припомнила все детали прошлой ночи так, как они ей виделись, не исключив из цепочки происшествий потасовку с медсестрой.

– Почему ты не сказала раньше, что убегала от Кристины? – Боялась. Ты не видел себя в гневе, а вот мне уже посчастливилось. Не знаю, как описать то чувство, когда ощущаешь себя едой удава, – она осеклась и замолчала.

Он прошелся по комнатам, собирая необходимые вещи: ключи, сигареты, запотевшую от холода банку энергетика. Лиза не поверила глазам: неужели этот человек – доктор!

– Пока я не вернусь, ни шагу отсюда, – она плелась за ним по пятам, выслушивая указания с безучастным выражением лица. Ей не нравилось это, но приходилось мириться с тем фактом, что он – хозяин положения. По крайней мере, это продлится до тех пор, пока она на его территории.

Он ушел. Замок щелкнул снаружи два раза: теперь ей не выбраться, пока он не позволит. Конечно, он будет держать ситуацию под контролем, как любой разумный человек. Ах да! Он сказал, что не доверяет ей. Что ж, у нее тоже нет причин верить ему на слово.

Она постаралась открыть замок. Ничего не вышло. «Замечательно, – подумала она, – я в плену у красавчика-афериста, и впереди целый день тяжкого ожидания, – она прошлась по комнатам еще и еще. – Зато ничего не мешает принять ванну и смыть с себя больничную вонь».

Когда необходимо абстрагироваться

Вадим припарковался у больничных ворот, между двумя полицейскими машинами. Нервическое мигание их маячков подразумевало, что целью визита сотрудников правоохранительных служб был явно не медицинский осмотр. С невозмутимым видом он вышел из своего блестящего лексуса и направился навстречу очередному рабочему дню.

В больничных коридорах витала беззвучная тревога. Все здоровались с ним загадочным тоном и словно опасались нарваться на какой-либо вопрос. Никто из них не раскрывал рта, чтобы не сболтнуть лишнего. Несколько любопытных взглядов сверлили его, пока он не скрылся в дверях ординаторской.

За его рабочим столом, смяв грузным локтем кипу больничных листов, восседал не в меру откормленный человек в форме.

– Вот черт! – выругался Вадим, глядя на погибающую писанину.

– Что вы сказали? – прищурился следователь.

– Я поздоровался, – ответил Вадим с кислой улыбкой.

Ординаторская была полна людей, одетых в кители и белые халаты. Картина напоминала съемки детективного фильма, с той лишь поправкой, что врачи выступали в роли допрашиваемых, а не экспертов-криминалистов.

– И часто вы позволяете себе опаздывать? – спросил следователь, не спуская глаз с Вадима. Тот успел переменить куртку на халат и ждал своей очереди на допрос.

– Не особенно, – ответил он, усевшись на стул для пациентов.

– Вы знаете, что здесь произошло? – начал толстяк. Вадим покачал головой.

– Убийство.

Брови Вадима чуть вздрогнули.

– Убийство… у нас в отделении? – переспросил он. – Невозможно поверить.

– Вы знали больную по имени Елизавета Волкова?

– Да. Ее лечил Архипов, – ответил Вадим, с живым интересом взглянув на собеседника. – Но кто ее убил?

На миг все, кто находился в ординаторской, обернулись на него. Кто-то презрительно фыркнул, кто-то щелкнул жучком зажигалки, так и не подкурив.

– Ее никто не убил, – процедил полицейский. – Она убила.

В следующее мгновение Вадим узнал о смерти медсестры Кристины, тело которой нашел один из пациентов, случайно заглянувший в процедурный кабинет ранним утром. Позже, обнаружив пустующую палату Лизы Волковой, следователи выдвинули самую очевидную версию гибели медсестры.

Вадима завалили вопросами. Он отвечал, не проявив ни единой эмоции, словно внутри него находился жестяной механизм, которому была чужда любая человеческая реакция. Внимательно посмотрев в глаза доктора, следователь попросил вспомнить, как поздно он ушел с работы в ночь происшествия. Дабы уберечь себя от ненужных подозрений, Вадим ответил, что тем вечером достаточно припозднился, но никого не видел, а уж тем более Кристину, которая наверняка, как обычно, спала в сестринской комнате. Таким образом, единственной подозреваемой становилась сбежавшая пациентка, отпечатки пальцев которой нашли на пустой бутылке из-под раствора фурацилина.

После обхода Вадим поднялся двумя этажами выше, где несколько месяцев подряд шел капитальный ремонт. Он прошел по пустому коридору, оставляя за собой столб потревоженной пыли. Перескочив через разбросанные строительные материалы, пробрался в один из пустующих кабинетов. Там он с трудом отворил заставленную хламом балконную дверь. Прогретый весенним солнцем воздух заставил его глубоко вздохнуть. Присев на корточки, Вадим закурил. Уставившись в неподвижный воздух и чуть прищуривая глаза, он вдруг услышал, как кто-то пробирается вслед за ним.

– Ты вездесущ, как пыль, – сказал он, обернувшись на нежданного гостя. – У меня скоро появится на тебя аллергия.

– В следующий раз захвачу с собой антигистаминные, – отозвался Максим Архипов. Его тщедушная тушка закрыла собой солнечные лучи.

– Значит, решил окончательно испортить настроение своей физиономией? – спросил Вадим, отгоняя Архипова в сторону.

– Я хотел поговорить с тобой о Лизе Волковой, – наглость, с которой наседал Максим, была убийственной. Вадим поднялся на ноги, глядя на собеседника в упор. Так смотрят бойцы, прежде чем нанести удар.

– Сегодня в больнице был муж Кристины, – деловитым тоном сообщил Архипов.

– Куда ты клонишь? – с непроницаемым лицом спросил Вадим.

– Наверняка он займется поисками ее убийцы. И, так как я тоже ищу Волкову, мы могли бы с ним объединиться.

– Удачи, – пожал плечами Вадим, убежденный в том, что его коллега окончательно спятил.

– Ты ведь понимаешь, о чем я говорю, – загорелся Максим. Солнечный свет брызнул ему в глаза. – Мне очень нужно, чтобы ты представил меня ему.

– Я с ним больше не общаюсь, – промолвил Вадим тоном, полным снисхождения. Он даже не пытался скрыть отвращения, которое вызывал у него этот разговор.

– Ну и что!

Вадим крепко сжал кулаки. Его невозмутимость сменилась пока еще сдержанной яростью, которая, казалось, могла выплеснуться в самый неожиданный момент.

– Помоги мне, пока я не добрался до него сам. Но в таком случае мне придется раскрыть Штейману кое-какие секреты.

– Я превращу тебя в овощ, – пообещал Вадим, перебарывая желание сделать это прямо сейчас.

Архипов отступил на пару шагов назад, но был слишком взволнован, чтобы внять угрозам и полностью капитулировать. Его губы расплылись в диковатой улыбке.

– Если ты мне чуточку поможешь, все будут довольны. Наш знакомый получит убийцу жены, я – пациентку, а ты – свободу от угрызений совести.

Вадим перегнулся через перила и оглядел двор, где стояли полицейские машины и несколько черных, лоснящихся на солнце мерседесов.

– Он еще здесь, – перебил наступившую тишину Максим. – Ты можешь отвести меня к нему прямо сейчас.

Садись, тварь. Поговорим

– Открой! Иначе я выломаю эту чертову дверь!

Лиза закрылась в спальне, как только услышала в прихожей звук поворачивающегося ключа. Непонятное чувство паники, которое внезапно поселилось в груди, заставило ее, словно нашкодившую кошку, искать пятый угол.

– Я тебя боюсь, – крикнула она, соображая, чем бы подпереть деверь на случай, если ее попытаются взять штурмом. Но пока он ничего не предпринимал. Стараясь выровнять дыхание и унять биение сердца в ушах, мешавшее слышать, что делается вокруг, Лиза прижалась ухом к двери. Вадим молчал. Пауза затянулась на несколько бесконечных минут. Лиза закрыла глаза, убеждая себя, что он не посмеет ей навредить.

– Ты убила Кристину.

Его слова разорвались в голове огромным кипящим шаром. Только теперь она подумала о том, почему за ней никто не погнался. С медсестрой что-то случилось, но что? Горячий туман проник во внутренности и ударил в глаза острой болью. Она скатилась по стене.

– Ты меня подставила.

Она слышала его голос, но не понимала смысла слов. В голове ее что-то отчаянно пульсировало и ядовито шептало на разные голоса: «Ты убила, у-убила, у-убила». Затем наступила странная тишина. В комнате, где закрылась девушка, не было слышно ни звука. Вадим тоже молчал. Затем до его слуха донесся скрип отворяющегося окна.

– Что ты там делаешь? – крикнул он, ударив кулаком в дверь.

– Это не правда. Я не могла ее убить! – рыдала Лиза, взбираясь на подоконник. Ей казалось, что единственный выход теперь – уйти вслед за Кристиной, чтобы доказать правоту своих слов. Почему Вика не забрала ее с собой, почему позволила жить дальше и пройти через самое ужасное, что есть в мире?!

– Не делай глупостей, – предупредил Вадим.

– Мне нечего терять, – она посмотрела вниз. Высота закружила голову, и она едва устояла на скользком покрытии подоконника. – Почему ты меня обвиняешь?

– Послушай, если ты сейчас выпрыгнешь из моего окна, мне конец. А я ведь тебе помогал! И ты просто не можешь быть такой неблагодарной! – за дверью снова наступила тишина. Он не знал, находится ли она в комнате или пролетает мимо пятого этажа. – Все! Утомила! – сказал он примирительным тоном. – Если ты выйдешь и постараешься рассказать, как все было, я обещаю перебороть желание сломать тебе шею.

Тем временем Лиза колебалась между тяжелым выбором сиюминутного прыжка навстречу аду, который она, конечно же, заслужила, и поступившим предложением о перемирии. – К чему теперь разговоры? – спросила она, всматриваясь в серый асфальт с высоты восемнадцатиэтажного дома. В первый раз она почувствовала страх, подступающий к горлу при мысли о смерти. Почему этот момент наступил именно сейчас, а не тогда, в комнате, на ковре, закапанном воском?

Спрыгнув с подоконника и тяжело ступая онемевшими ногами, она отворила дверь спальни. Вадим курил, удобно раскинувшись на кожаном диване, и даже не взглянул в ее сторону. Это прибавило ей уверенности. Она села напротив.

– Я не знаю, что могло произойти, – сказала она, сморкаясь в обнаруженную на столе салфетку. Вадим смотрел на нее равнодушно, однако ей было неловко ощущать, как он раз за разом скользил по ней холодным гипнотическим взором. И тогда она начала рассказала о каждом своем шаге, совершенно не понимая, как ей удалось убить человека, которого даже пальцем не трогала.

– На нее упала железная полка, – сказал он, медленно выдыхая дым. – Все думают, что это ты опрокинула ее на голову бедняге.

Лиза зажала ладонями виски, надеясь, что это поможет сконцентрироваться.

– Что я натворила?!

– Действительно. Что?

Они услышали шум дождя, внезапно обрушившегося на крыши. Шторы на окнах затрепетали от ветра. Вместе со сквозняком в комнату ворвалась леденящая свежесть. Лиза затряслась, охваченная нервной лихорадкой. Стук ее зубов, отбивающих ритм, казалось, можно было слышать в другой комнате. Краем глаза она заметила поднявшуюся на улице бурю.

– Мне самое время уйти, – прошептала она, не в силах сообразить, что делать дальше. Перед глазами стояла мутная пелена, даже образ Вадима, сидевшего напротив, стал далеким и размытым.

– Слушай, ты же сама сказала, что, вероятно, она упала тогда, когда погналась за тобой. Гипотетически, ты ее не убивала, – проговорил Вадим. Он пристально посмотрел ей в глаза. – Конечно, если твой рассказ не был ложью от начала до конца.

– Клянусь! – завопила девушка. – Я не обманула тебя.

– Хорошо. Но, чтобы ты знала, я не оправдываю тебя. Мне просто надоело видеть, как ты распускаешь нюни.

Много лет подряд ей с успехом удавалось игнорировать чужое мнение о себе. Однако в этот раз насмешливая реплика попала точно в цель. Она фыркнула и высоко вскинула голову. Ее волосы на миг застыли в воздухе, а затем беспорядочно попадали на плечи. Она ответила ему дерзким взглядом. Глаза ее были абсолютно сухи.

– А я и не стану распускать нюни, – она запнулась и надолго задумалась, прежде чем снова сказать. – Я выжила в автокатастрофе, а моя подруга погибла. Затем я попыталась свести счеты с жизнью, но в итоге умерла медсестра. Я больше не собираюсь умирать, пока не узнаю, что за злой рок заставляет меня выживать ценой чужих жизней.

Слушая ее, Вадим оживился. На устах его выступила знакомая ей усмешка.

– Я не верю в подобные штуки, – объяснил он.

Она усмехнулась: не веришь – и не верь, ведь тебя это касается в последнюю очередь. Хотя окажись ее теория правдой, то кто бы умер в третий раз, выпрыгни она из окна его квартиры? Придя к такому заключению, она почувствовала некоторое превосходство, предавшее уверенности в себе. Всего за пару минут из жалкого бесцельного существа Лиза снова превратилась в дерзкую целеустремленную личность, которой была прежде.

– Ты, кажется, дальнейшую помощь предлагал? – обратилась она, словно спрашивала шампанское у мажордома.

Он посмотрел на нее испытующим взглядом. Его белозубый оскал и хитроватая ухмылка чуть было не поколебали ее твердость, но она замаскировала свои сомнения ответным взглядом, полным безразличия.

– Разве?

Она многозначительно кивнула. Пока он ничего не предлагал, но плевать!

– Да, – последовал ее ответ. На сей раз ей понравился его неоднозначный смех, предвкушающий авантюру.

– Я помогу тебе, если ты будешь со мной честна, – сказал он, вдруг сделавшись очень серьезным. Лиза тоже изменилась в лице. Что-то по-лисьи настороженное проскальзывало в ней, пока она молча просчитывала в уме его возможные замыслы. Нужно было три раза подумать, прежде чем ответить на вопрос, стоит ли верить доктору, который обещает: если доверишься – больно не будет.

– Я должен знать, почему шизофреник Архипов охотится за тобой, словно за золотой антилопой, и пытается доказать, что в твоих венах течет что-то сверхъестественное, – прервал ход ее мыслей Вадим. – Он заставил полбольницы поверить в то, что у него есть колба с твоей кровью, которая вовсе не кровь.

– А воск… – усмехнулась девушка.

– Так вы оба ненормальные? – он чуть не захлебнулся сигаретным дымом.

– Я сама толком не понимаю, что произошло в тот момент, когда совершила самоубийство. Последнее, что я помню – шепот моей погибшей подруги, а затем – растекшийся воск.

Опрокинув голову на спинку дивана, Вадим издал досадный вопль. Оставаясь в таком положении, он прищурил глаза и, зевая, произнес:

– Все это бред.

Будто рассчитывая услышать нечто совершенно противное его вердикту, Лиза удивленно вытаращила глаза. Нервический тик пробежался по ее телу, пока она недоуменно созерцала его привычную ухмылку.

– Не понимаю, зачем я с тобой связалась, – проворчала она. И вдруг внезапная идея окрылила ее мысли. Она демонстративно продефилировала мимо него. – Ведь я не обязана тебе ничего доказывать, – донесся ее голос из кухни.

– Обязана! – крикнул он, поудобнее растянувшись на диване. – Если всерьез рассчитываешь на мою помощь, обязана.

Она вернулась, пряча что-то за спиной. Взгляд ее нервно скользил по квартире, в то время как Вадим с интересом наблюдал за происходящим. Он даже принял более дисциплинированную позу, готовый немедленно среагировать в случае, если она решит выкинуть очередное безрассудство.

– Что дальше? – спросил он без малейшего колебания в голосе.

В ее руке блеснуло острие ножа. В следующий миг она скользнула лезвием по внутренней части своей ладони, а затем с удовлетворенным видом мазохиста швырнула свое орудие в сторону. Вадим проводил рухнувший недалеко от стеклянного бара нож скучающим взглядом.

– Ты меня испачкаешь! – закричал мужчина, когда Лиза сунула ему под нос окровавленную руку. Она прислонила палец к его губам, вынуждая его замолчать.

– Видишь это? – спросила она, когда струившаяся из пореза кровь внезапно стала менять цвет, постепенно становясь прозрачно-белой.

– Кажется, вижу, – прошептал Вадим, завороженный зрелищем.

Еще через секунду на ладони Лизы не осталось ничего, кроме засыхающего воска. Победоносно глядя на него, она выпрямилась и отошла в сторону.

– Что, и зеленка не понадобится? – косясь на запёкшийся воск, спросил он.

– Нет, – произнесла девушка, – скоро рана затянется сама собой. Возможно, останется небольшой шрам.

Вадим встал с дивана и несколько раз бесцельно прошелся по комнате. Он пнул ногой валявшийся нож и извлек из бара наполовину пустую бутылку Мартеля.

– Мне определенно нужно расслабиться, – пояснил он.

– Да, я понимаю, – рассеяно отозвалась она, наблюдая за его движениями. Пару минут спустя журнальный столик возле нее наполнился разнообразной закуской в виде ломтиков ветчины, лимона, плиток шоколада и нескольких сортов фруктов на случай, если кто-то быстро захмелеет.

– Может быть, ты еще на луну воешь? – хихикнул Вадим, разливая по рюмкам коньяк.

– Меня уже ничто не удивит, – не поняв шутки, призналась девушка. Она взяла из его рук рюмку и тут же выпила залпом все ее содержимое.

– Хоть бы тоста дождалась, – буркнул Вадим, протягивая ей шоколад. Она махнула рукой. Для согрева и поднятия духа закуска была лишней.

– Ты теперь тоже захочешь упечь меня в лабораторию? – горько усмехнулась она.

Вадим отрицательно покачал головой. Не теряя времени, он наливал по второму кругу.

– Мне просто лень этим заниматься. Но я так ненавижу Архипова, что с удовольствием отниму у него его игрушку.

– Вообще-то я не игрушка! – возмутилась Лиза. Дрожь стала отступать. Искоса посматривая на мужчину, она опустилась на диван.

– Давай не будем ссориться, – предложил Вадим. – Отложим наши споры на завтра, когда я проснусь, отдохнувший и бодрый, – он повернулся к ней, хитро подмигивая.

– Даже не думай! – завопила Лиза, вскочив с дивана. Одергивая свой неказистый наряд, она отбежала на безопасное расстояние.

– Ты серьезно думаешь, что я буду к тебе приставать? Его брезгливо-пренебрежительный тон заставил ее покраснеть до кончиков пальцев. Она отвернулась, чтобы скрыть конфуз, отразившийся на лице. Никогда ей еще не приходилось бывать в такой дурацкой ситуации, так позорно выдав свои мысли.

– Это нервы, – объяснила она в надежде реабилитироваться. – Знаешь, в этой одежде я чувствую себя весьма противно.

– Я бы мог предложить тебе что-то из своего гардероба, но, боюсь, у нас с тобой слегка разные размеры. Конечно, можно рассмотреть избитый вариант с футболкой, если твоя фантазия опять не заставит тебя краснеть.

Сбросив несвежий больничный балахон, Лиза почувствовала себя гораздо счастливее. Мужская рубашка едва прикрывала ее бедра и приятно щекотала кожу тонкой, хорошо пошитой тканью, от которой слегка веяло ароматом дорогого одеколона. Она почувствовала действие алкоголя, ударившего в мозг праздными мыслями, увлекающими далеко за пределы чужой квартиры.

– А тебе идет эта чертовски дорогая распашонка, – донесся до нее голос Вадима, глядевшего сквозь щель в прикрытой двери.

– Мне не пришло в голову запереться. Спасибо. Теперь я знаю, что на твою совесть не стоит особенно полагаться.

Она выкинула свой старый наряд в мусорную корзину, прощаясь с прошлым и приветствуя неопределенное будущее. Между тем страх завтрашнего дня, который мог постучаться в двери кулаком полицейского, не покидал ни на минуту. Хозяину ее временного убежища нельзя было доверять. Он мог выдать ее в любой момент или выкинуть что-то из ряда вон.

– Если бы не этот воск, Архипов не начал бы свою охоту, не говоря уже о бедной девушке, которая сейчас могла бы дышать и ходить по земле, не окажись она жертвой моих обстоятельств, – вздохнула она, стоя за спиной у Вадима. Он курил в открытое окно, устремив взгляд поверх ночного города.

– Что вышло, то вышло, – пожал плечами он. – Тебе остается лишь пожинать плоды случившегося и стараться выпутаться из этой истории, как можно безболезненнее для себя.

– Ты всегда так рассуждаешь? – спросила Лиза. Что ж, столь практичная логика лишь подчеркивала его нахальную сущность. И все же, ей нужно было услышать от него нечто большее: узнать его поближе и понять, о чем он думает на самом деле, когда говорит и действует.

– Стараюсь, – процедил он.

* * *

Низко опустив голову, Марк сидел в глубине сквера, прилегающего к студии танцев. Колючие лучи утреннего солнца облизывали его непокорные светлые пряди, беспорядочно спадающие на лицо. Он курил, чего никогда раньше не делал, потому что с самого детства привык беречь здоровье и свою незаурядную внешность. Вредные привычки были для него исключительной мерой, к которой он прибегал крайне редко, например тем утром, когда к нему пришли из полиции и спросили, не укрывает ли он сбежавшую преступницу. Новость о том, что безрассудство Лизы довело ее до уголовного преступления, нисколько его не удивила. Он сказал полицейским, что не имеет никакого отношения к ее побегу, поскольку они расстались, позволив себе утаить причину их расставания.

Так он сидел долго, не в силах заставить себя войти в студию и начать ежедневную репетицию. Меньше всего на свете ему хотелось вслушиваться в ритмы громкой музыки и выделывать акробатические упражнения. Он с радостью бы избавился от поселившегося в нем гнетущего чувства вины и досады, но не знал, как это сделать.

– Догадываюсь, о чем вы сейчас думаете. – Не скрывая удивления, Марк посмотрел на обратившегося к нему мужчину.

– Что Вы здесь делаете?

Внезапно оказавшийся возле студии Максим Архипов вывел парня из депрессивной задумчивости.

– Вы пришли поговорить со мной о Лизе? – не дождавшись ответа, спросил парень дрогнувшим голосом. Скривив кислую физиономию, Максим медленно кивнул.

– У меня есть новости.

Сосредоточившись, Марк приготовился выслушать доктора.

– Я знаю человека, который помог ей сбежать, – серые глаза ехидно улыбнулись. Многие, кто имел дело с Максимом Архиповым, замечали, что у него никогда не было полноценной улыбки. Щурился в основном только его взгляд. И, когда он так улыбался, будто прожевывая лимон, собеседник обычно начинал нервничать. – В надежде на ваше понимание, буду с вами откровенен, – вкрадчиво продолжал Архипов.

– Все дело в моем коллеге. Ах да! Вы его видели, когда приходили навещать Елизавету, – Максим вкратце описал Вадима, представив его хамоватым бабником, плохо справляющимся со своими профессиональными обязанностями.

– Ну и? – протянул Марк, заерзав на месте.

– Я уверен, что он помог ей сбежать, а теперь помогает прятаться.

– Пусть так, но почему вы обращаетесь именно ко мне? Не проще ли пойти в полицию и рассказать им все, что Вам удалось узнать?

– Думаю, Вам будет жаль, если череда неприятностей, которая произошла с бедной девушкой, приведет ее за решетку? Учитывая обстоятельства, при которых она попала к нам в отделение, ее нервная система чрезвычайно истощена. Как единственно близкий ей человек, вы можете помочь призвать моего коллегу к благоразумию. Если он отдаст девушку, я смогу помочь ей избежать тюремного срока.

– Разве есть такая возможность? – задумался Марк. – Вы намекаете на невменяемость?

– Именно на этот факт я и намекаю. Чем раньше мы ее найдем, тем скорее докажем ее сумасшествие. В противном случае всем станет ясно, что она совершила преступление намеренно, поскольку для пряток от полиции нужен трезвый рассудок.

– Я согласен помочь! – выпалил парень. По его истощенным щекам расползся румянец, пустые до этого глаза загорелись новым смыслом. – Но откуда вам известно ее местонахождение?

Максим немного замялся, прежде чем ответить.

– Я знаю, что тем вечером мой коллега ушел из больницы очень поздно. Примерно в то время, когда сбежала Волкова.

– Это еще ни о чем не говорит, – заметил Марк, взглянув исподлобья.

– Ошибаетесь! – настаивал Архипов, набирая побольше воздуха. – Он прокашлялся, и изо рта вылетел серый пар. Марк закутался в пиджак, так как за какие-то полчаса очень сильно похолодало.

– Я поговорил с нашим охранником и нашел к нему свой подход. Бедолага был так напуган допросами, что побоялся признаться полиции в том, что он проворонил побег пациентки, потому что спал на рабочем месте. Однако он был готов поклясться, что, когда проснулся и вышел на улицу, видел на дороге возле больницы машину Вадима и что в салоне он был не один, а с какой-то девушкой.

Совершенно забыв о работе, Марк повернулся и зашагал к парковке. Максим подался за ним.

– А вы еще не задумывались, почему он ее не выдает? Не скрою, она привлекательная. Я давно заметил, что он на нее поглядывал.

Парень замедлил шаг, но не остановился.

– Он такой, понимаете ли, может воспользоваться ситуацией.

– Позвоните мне, как только понадоблюсь.

– Это будет скоро, – прищурился Максим, будто хотел подмигнуть обоими глазами. На самом деле, это была все та же странная улыбка.

Максим махнул на прощание и еще немного постоял, наблюдая, как машина Марка выезжает на опустевшую трассу. Все-таки как хорошо, что ему хватило сообразительности взять дело в свои руки.

* * *

На другом конце города машина Вадима неслась по улице Вешних Вод. Салон вибрировал в такт тяжелой музыке, гремящей из новой, мощнейшей в своем классе стереосистемы. Выстукивая ритм на оббитом кожей руле, Вадим перебирал номера пролетавших мимо домов: 15, 19, 23 и, наконец, номер 35. Он выбрал самое удобное место на парковке. Убедившись, что его «красавица» поставлена как следует, вышел из машины.

– Ты больше не можешь скрываться у меня в квартире, – накануне сказал он Лизе. Девушка понимающе кивнула.

– Но как я выйду из твоего дома в этом? – возразила она, указывая на рубашку, в которой она щеголяла с утра до ночи. Также на ней были его шлепанцы, смотревшиеся на ее тонкой ступне неуклюжими утиными лапами.

– Ладно, – сказал Вадим, – в этом нет никакой проблемы. Сегодня я загляну в магазин и подберу тебе пару необходимых вещей. Кстати, какой у тебя размер груди?

– Послушай, – перебила Лиза, – мне нужно попасть в свою квартиру.

– Смешно, – не выражая ни одной эмоции, проговорил Вадим, – и как ты себе это представляешь? Тебя сцапают еще у подъезда.

– А тебя? – оживилась Лиза. Взволнованная новой идеей, она судорожно выводила пальцем круги на блестящей поверхности кухонного стола.

Вадим впился в нее внимательным взглядом:

– А при чем здесь я?

– А при чем здесь мои параметры? – съехидничала девушка. Переложив ногу на ногу, она с невозмутимым видом продолжила:

– Купить вещи, конечно, здравая идея. Но дело не только в том, что на мне рубашка малознакомого мужчины. В моей квартире есть небольшой тайник. Мне пришлось соорудить его на черный день. Сумма малая, едва хватит на небольшой домик, но вот беда – черный день, кажется, уже настал.

Стоило Вадиму открыть рот, как она сделала предупреждающий жест, и ему пришлось выслушать до конца.

– Понимаю! – сказала она. – В этой жизни никто не делает что-либо за спасибо. Принеси мне мои денежки, и я отдам тебе гораздо больше, чем обещала.

Вспыхнувший в его глазах азарт не ускользнул от ее внимания. Он довольно заулыбался и стал напевать веселую мелодию.

– О какой конкретно сумме ты говоришь? – спросил он.

– Не стоит об этом беспокоиться, – подмигнула девушка, – гонорар возместит твои моральные переживания. Если ты согласен, я составлю тебе список того, что мне еще понадобится.

Через минуту перед Вадимом лежал исписанный торопливым почерком клочок салфетки. Он пробежался взглядом по первым пунктам:

– Я не могу незаметно вынести полквартиры!

* * *

Проверив, нет ли за ним слежки, Вадим легко прошмыгнул в подъезд и так же легко добрался без лифта до пятого этажа.

– Кто? – послышалось из-за двери, в которую он только что позвонил.

– Полиция, – незамедлительно ответил Вадим.

– Ко мне? – замочная скважина щелкнула и старая, давно не знавшая ремонта дверь, начала неохотно открываться. Лиза предупредила, что запасной ключ от ее съемной квартиры находится у соседки по лестничной площадке.

– Бабуля нелюдима и подозрительна. Она не отдаст ключ, кому попало, – сказала Лиза. – Тебе придется придумать какую-нибудь хитрость.

Вадим улыбнулся, голубизна его глаз заискрилась.

– Не волнуйся. Перед моим обаянием не устоит ни одна женщина, – подмигнул он.

– Ей семьдесят три года. И вряд ли твое обаяние поможет, – захихикала девушка.

– Нашей уборщице Клавдии Семеновне семьдесят шесть. И она до сих пор мечтает остаться со мной наедине.

В лицо Вадиму пахнул острый запах лекарств и старости. Он отшатнулся, увидев перед собой недовольное лицо старухи, пристально разглядывающей его с головы до ног.

– Вы не полицейский, – промолвила она, наконец остановив на нем свой брезгливый взгляд.

– Ошибаетесь, Анна Павловна. Я полицейский, – он вытащил из кармана обернутые в кожаный переплет водительские права и помахал ими перед носом женщины. Стараясь прочитать запись в документе, она прищурила глаза и, не различив ни слова, утвердительно кивнула. – Понимаю. Вас беспокоит отсутствие формы. Дело в том, что я в отпуске, но мне поручили срочно изъять ключи от квартиры подозреваемой, – Вадим немного подождал, пока женщина усвоит информацию, поступившую в ее подающий тревожные сигналы мозг. – Полагаю, с вами уже беседовали из полиции? – продолжил он, нарушив гробовое молчание.

– Да-да, меня спрашивали о Лизке. Сказали, что она совершила какое-то ужасное преступление. Но что она натворила? И что теперь с ней будет?

– Подобные вопросы противоречат следственной тайне. Я всего лишь исполняю свои обязанности, – сказал он сухим тоном. – Будьте добры отдать мне ключ.

Немного помешкав, женщина унеслась в комнату. Вадим слышал, как хлопают многочисленные ящики, в которых она искала хранившийся у нее предмет. Он шагнул в прихожую и глянул в тусклое зеркало, висевшее напротив входа. Толстый слой пыли на стекле делал его отражение призрачно размытым.

– Вот! – держа в руках крохотный свёрток, тяжело выдохнула запыхавшаяся хозяйка.

– Завтра к вам придут мои коллеги. Они принесут документ, в котором вы должны поставить свою подпись, подтверждающую, что вы передали мне важную улику.

– Улику? Как все запутано!

– Это всего лишь формальности, – откланиваясь, ответил Вадим.

Как только за ним захлопнулась дверь, он обернулся и посмотрел на глазок, через который секунду назад проникал яркий свет. Теперь в нем было темно. Усмехаясь, Вадим спустился на пролет ниже. Там он покурил, вынув из свертка заветный ключ, а затем снова поднялся на нужный этаж. В глазке Анны Павловны снова горел свет.

В приоткрытое окно на кухне, слегка всколыхнув занавеску, ворвался сквозняк. Приглушив свечение фонаря, Вадим прошел в комнату, где, несмотря на недолгое отсутствие хозяйки, все успело пропитаться холодом и одиночеством. На полу возле подоконника он увидел засохшую лужу воска. Он знал, на этом месте Лиза вскрыла себе вены. Она сама ему рассказывала.

В выдвижном ящике дивана он обнаружил небольшой тайник с двумя железными коробками. В одной лежали деньги, в другой – несколько золотых украшений. Вадим сунул золото в карман, а коробку с деньгами за пазуху под куртку. Затем он добрался до шкафа и вынул из него несколько попавшихся на глаза вещей. В прихожей он обнаружил стройный ряд обуви на разные случаи жизни. Ему понравились бархатные туфли на высоченном каблуке. Быстрым, неловким движением он засунул их в рюкзак. Туда же он поместил пару курток и джинсов, обнаруженных на вешалке. Недолго думая, одним махом он сгреб с туалетного столика все, что на нем было, и тихонько вышел из квартиры.

* * *

– Сумасшедший! – сменив надоевшую мужскую рубаху на собственную одежду, Лиза почему-то не обрадовалась. Наблюдая ее недовольное лицо в зеркале, Вадим пожимал плечами. – Туфли Chloe не для побега! Неужели так трудно было захватить обычные мокасины?

– Я не магазин на диване, – огрызнулся Вадим.

Она всплеснула руками. Ну что взять с мужчин? Они вечно полагают, что женская обувь – это сплошные каблуки и шпильки. Покопавшись в набитом рюкзаке, она обнаружила все необходимое для себя, кроме денег из тайника. Скинув нервным движением туфли, она бросилась на кухню, где, покуривая очередную папиросу, Вадим подсчитывал свой улов. Его невозмутимый вид внушал чувство тревоги. «Сейчас что-то будет», – говорила она себе.

– Вот возьми, – небрежным жестом он швырнул на стол знакомые ей золотые украшения. – Это, кажется, твое.

Лиза почувствовала прилив жара.

– А мои деньги?

Вадим медленно оторвал взгляд от аккуратно пересчитанной стопки разноцветных купюр. Как долго ей пришлось их копить! На эти средства она рассчитывала купить собственную квартиру, но после аварии ей пришлось на них существовать: лечиться, есть, оплачивать съемное жилье. За несколько месяцев отложенный капитал существенно оскудел, а мечты о собственном жилье так и остались мечтами.