Читать онлайн Подари мне небо бесплатно

Пролог

12 сентября 2023 год

Резкий порыв ветра с грохотом распахнул окно в гостиной, заставив меня резко повернуться и невольно вдохнуть аромат осенней прохлады. На город обрушился шторм. Уже не первый за этот месяц. Шум стоял такой, что я не слышал даже своих мыслей. И это было прекрасно. Думать не хотелось. Чувствовать тоже. Не хотелось, в принципе, ничего.

Поднимая глаза в это осеннее черное небо, я задавался лишь одним вопросом – почему? И если не небо, то кто ответит на этот вопрос мне? Мне. Пилоту с десятилетним стажем. Тому, кто посвятил небу всю свою сознательную жизнь.

В дверь громко постучали, и, не дождавшись моего разрешения, также громко ее открыли.

– Кажется, я не приглашал Вас, – заметил я, внимательно изучая вошедшую.

– Я без приглашения, – отмахнулась девушка, которую я видел первый раз в жизни, – меня зовут София, я из центра психологической помощи. Мне нужно…

– Можете сразу уходить, – я устало закатил глаза, – выход там же, где и вход, – я кивнул на дверь. – Общаться с кем-либо из вашего центра я не намерен. На столе лежит папка зеленого цвета. В ней документы из медицинского центра, в которых есть заключения врачей. Психиатр написал, что я здоров, а, значит…что? – я усмехнулся. – Я здоров. Оставьте уже меня в покое, у меня нет никаких проблем, кроме физических.

София вздохнула, но, к моему удивлению, не стала настаивать на разговоре, выйдя за дверь. Я уже догадался, что за этим последует. Дверь распахнулась повторно, даже не успев закрыться.

–Ты понимаешь, что мы хотим помочь? – затараторила Лея, – ты сидишь здесь уже больше месяца!

– 37 дней. Я умею считать, спасибо.

Точнее умел. Должен был уметь, но теперь я сомневаюсь, что я вообще что-то умел, ведь всё пошло не так, всё сбилось. Жизнь потеряла направление, смысл, математика подвела. Я снова погружался в пучину отчаяния и ужаса, из которого мне было так трудно выбраться. Почти невозможно…

–Ты опять? – сестра сбила меня с размышлений, вернув в холодную реальность, – сколько можно вот так сидеть и жалеть себя?

– Ты в своем уме? – я даже охрип от возмущения, – я не жалею себя, я жалею их. Всех тех, кто…, – я шумно выдохнул, – кому… – и я замолчал, не в силах продолжать.

– Брат…неужели ты не хочешь узнать -?

– Нет, – я резко перебил сестру, не желая снова начинать этот разговор. Я слышал её речи уже более десяти раз. Я не готов. Не был готов тогда. Не готов и сейчас.

– Послушай, я просто хочу…

– А я не хочу, – отрезал я, – уходи. Пожалуйста, Лея, уходи – добавил я уже спокойнее.

– Ты даже не слушаешь, – сестра заводилась, и это раздражало ещё больше, чем её желание помочь.

– Лея! – я снова повысил на неё голос. – Я наслушался уже. Слушаю тебя уже больше недели. Я не хочу больше слушать, я не хочу слышать и не хочу говорить. Я просто хочу тишины, я хочу простой тишины!!! – на крик я всё таки сорвался. – Уходи. Пожалуйста, дай мне побыть одному… И перестань приводить мне людей из различных центров любой помощи. Я в ней не нуждаюсь.

Сестра взглянула на меня с сочувствием и покачала головой.

– Ты бы сначала выслушал. София – мастер своего дела. Когда-то она тоже пережила похожую трагедию.

–Неужели? За минуту убила 127 человек? Черт возьми, пусть вернется, я передумал. Пожалуй, пожму ей руку, – сарказм был неуместен, но сил на более адекватный ответ я не нашел.

Лея грустно улыбнулась.

– Ты не вернешь этих людей тем, что сидишь здесь и с отчаянием смотришь в небо. Не вернешь. Оттуда не возвращаются. Но твоя жизнь продолжается. И ты должен взять себя в руки и продолжать жить. Жить! И хотя бы попытаться разобраться во всем. Не ради них. А ради тех, кто все еще с тобой. Ради себя самого. Ведь ты же выжил ради чего-то? Или ради кого-то? Значит, так было нужно. Значит, это судьба. Просто дай тем, кто тебя любит, возможность тебе помочь, быть может, тебе станет легче?

Она тихо вышла за дверь, оставив меня одного. В тишине. В моей тишине. Вокруг было громко, шумно – снова дождь, снова гром. Но я был в вакууме. Своём вакууме. Я смог отключиться от внешних звуков, смог снова погрузиться в себя. Я пилот, мне 32 года, и ровно 37 дней назад мой самолет разбился. И среди 120 пассажиров и 8 членов экипажа выжил только я один. Почему? На этот вопрос нет ответа, ведь небо не умеет разговаривать. Оно может только давать надежду. Или отбирать её в самый неподходящий момент.

Я слегка покачал головой, чтобы выкинуть непрошенные мысли из головы, и развернул инвалидное кресло спиной к окну. Взгляд натолкнулся на лежащую на столе папку. Надпись «Личное». Я глубоко втянул воздух, прикрыл глаза. Вот теперь пора. Аккуратно раскрыв папку, я начал читать.

Часть 1. 2022 год. Глава 1. Кейт

– Кейт! – услышала я голос отца с первого этажа, – спустись, пожалуйста, вниз.

– Уже иду! – откликнулась я, ещё раз взглянув на себя в зеркало. Бессонная ночь дала о себе знать – даже макияж не скрыл синяков под глазами. Каждый день обещаю себе лечь спать пораньше, но как только на улице темнеет – сон исчезает как по волшебству. Грандиозные планы на будущее, тоска о прошлой жизни, нестабильное настоящее – все это накрывает с головой, наводит на размышления. В голове постоянно крутится сотня вопросов – а что, если бы…? Почему всё произошло именно так? Кто виноват?

– Кейт! – голос отца звучит уже громче, – Ты заблудилась на втором этаже?

Я усмехнулась и, не дожидаясь ещё одного «Кейт!», спустилась вниз.

– Доброе утро, папочка, – я поцеловала отца в щёку, взяла кружку, чтобы заварить себе кофе, – о чём ты хотел поговорить?

– С чего ты взяла, что я хочу о чём-то с тобой поговорить? – отец удивленно посмотрел на меня, наливая в кружку кипяток.

– Ты звал меня два раза, приготовил мне завтрак, помыл зеркало в ванной, дальше перечислять?

Отец вздохнул и как-то слишком серьёзно посмотрел на меня. По спине пробежал холодок. Давно я не видела отца таким серьёзным. Последний раз это было 3 года назад – как раз тогда, когда…

– Не переживай, Кейт, – отец сбил меня с размышлений, – все живы, всё хорошо, но ты права, разговор есть.

– Ну, выкладывай, – я закинула ногу на ногу, отпила кофе, – только недолго, сегодня на работе важный день, не хочу опаздывать.

Опаздывать сегодня было точно нельзя – Стив планировал какое-то совещание, перестановку кадров, новую схему работы и передать нам важную информацию, которая перевернет нашу жизнь с ног на голову. Ну это с его слов. Хотя, по моему мнению, наша жизнь и так давно стоит на голове.

– Дорогая Кейт, – папа вернул меня в реальность, – я бы хотел поздравить тебя с Днём Рождения и вручить тебе подарок.

День Рождения! Точно! С этим переездом я совсем забыла о том, что я сегодня стала ещё на один год ближе к старости.

– Пап, да не стоило заморачиваться, – я пожала плечами, допивая кофе, – я не люблю этот день, и дни рождения не отмечаю уже лет эдак 5.

– Ну, пора вернуться в нормальную жизнь, устраивать праздники на всю катушку, а не сидеть дома и считать, сколько лет тебе осталось до пенсии, – отец протянул мне большой белый конверт, – с тех пор как твоя сестра…

– Стоп, – я поморщилась, – можно не сегодня? – осторожно взяв тонкий конверт в руки, я посмотрела на отца, – не хочу опять возвращаться в то время, – что в конверте?

– Ну, будет неплохо, если ты откроешь и посмотришь сама, – отец развернулся к холодильнику, – с Днём Рождения, дорогая. Рад, что ты снова дома.

Дома…Не дом, а клетка воспоминаний, откуда нет выхода. Каждый сантиметр кричит о прошлом, каждый вздох в этом доме напоминает о том, что случилось тогда. Возвращаясь сюда в очередной раз, я будто снова окунаюсь в те времена, когда…Стоп! Я мотнула головой, выкинув негативные мысли из головы и разорвала конверт. Руки от волнения задрожали, и содержимое конверта упало на пол. Чёрт возьми! Что это? Почему сейчас? В конверте лежал подарочный сертификат на авиатренажер. Десять посещений. Отец решил не только вернуть меня в этот дом, он решил вернуть меня в ту жизнь, от которой я так старательно убегала последние несколько лет. Может, это к лучшему? Если запереть котенка в маленькой клетке с его страхами, то для того, чтобы избавиться от страхов, ему придется сломать эту клетку. Быть может, пора и мне сломать эту клетку?

Поблагодарив отца за подарок, я наспех надела кроссовки, взяла сумку и выбежала из дома. Мне срочно был нужен глоток свежего воздуха. И сигарета. Поискав по карманам, последнего я не нашла, а, значит, по пути в офис придется заскочить в табачный магазин. Бросив быстрый взгляд на часы, я запрыгнула в машину. Ещё немного, и я все таки опоздаю.

Добравшись до офиса, я с удивлением обнаружила табличку «Закрыто на инвентаризацию». Чёрт возьми, какая инвентаризация? Я достала телефон, чтобы позвонить Стиву, своему боссу, и уточнить, что он решил инвентаризовать в нашем полупустом офисе, и какое это имеет отношение к тому важнейшему собранию, которое было запланировано на сегодня. Гудки в трубке нервировали, но Стив не торопился взять трубку.

– Кейт, милая! Доброе утро! – раздалось из трубки за секунду до того, как я планировала отключиться, – Я забыл тебя предупредить! Мы сегодня закрыты, собрание переносится, завтра я всё объясню, а сегодня можешь отдохнуть, встретиться с друзьями, или провести романтический вечер, пока! – Он отключился быстрее, чем я успела его хотя бы о чём-то спросить. Друзья, романтика…Легко сказать. Друзья, безусловно, у меня были, но основная их часть осталась там, откуда я вернулась домой. А вот романтика – это пока не ко мне. Мой партнер – моя работа, и сейчас я всецело посвятила себя ей. Я вспомнила про сертификат, который подарил мне отец, и который тяжелым грузом лежал в моей сумке. А почему бы и нет? Сама судьба устроила мне выходной. Может, это мой шанс? Возможно, я всё таки смогу сломать клетку, и моя жизнь изменится? Я снова села в машину, включила радио и отправилась туда, откуда надеялась вернуться другой....

Глава 2. Марк

– Вы в своем уме? – я положил план полетов на стол, – вы хотите, чтобы эти рейсы стали последними?

– Для кого?

– Да в первую очередь для пассажиров, потому что их пилот уснет во время полета, направив самолет на верную гибель.

– Что не так, Марк? – Алекс подвинул план полетов к себе, внимательно изучая, что же могло меня так возмутить, – все полеты составлены в соответствии с требованиями нашей компании, и они…

–….и они должны пересмотреть свои требования, потому что они неадекватны, – я оставался невозмутимым, отчетливо понимая, что я прав. И только самоубийца согласится на такой график полётов.

– Я, конечно, попробую поговорить с Томом, но не знаю, как он отреагирует, – Алекс устало потер переносицу, – что именно ты хочешь поменять?

– Глобально? Хочу большой дом на берегу океана, красивую жену, троих детей, яхту, большой автомобиль, личный самолет, – я начал перечислять свои желания, откровенно издеваясь над своим напарником, – ещё можно…

– В полётах, Марк. Что бы ты хотел поменять в полётах? – Алекс был явно не настроен шутить. – Твои личные предпочтения вряд ли по достоинству оценит Том.

– А ты попробуй с ним договориться, – я взял рюкзак со стула, – жду информации по смене графика, а пока отчаливаю, – я махнул ему рукой и вышел за дверь, пока он не завел свою пластинку о том, как я должен ценить руководителя, любить его, носить на руках и выполнять все его поручения, даже если они откровенно граничат с маразмом.

Выйдя из здания, я достал сигареты из кармана и закурил. Эта нервотрепка с новым графиком полётом меня откровенно достала. Которую неделю пытаюсь избавиться от вредной привычки, но судя по всему в ближайшее время мои лёгкие отдыхать не будут.

Складывалось ощущение, что новый руководитель, мягко говоря, не от мира сего. Иначе объяснить, почему человек, управляющий авиакомпанией, пусть и небольшой, не понимает, почему между двумя перелетами должно пройти никак не пятнадцать минут, я не могу. Да я даже из самолета выйти не успею! Черт возьми! Надеюсь, Алексу удастся с ним договориться, и мы вернемся к адекватному графику. Иначе пусть ищут другого пилота, а я устроюсь уборщиком самолетов. Ответственность меньше, нагрузка легче, а зарплата вполне себе неплохая. В кармане завибрировал телефон. «Том» – высветилось на экране, и я закатил глаза, нажимая на зеленую трубку.

– Слушаю, босс, – ответил я сдержанно.

– Марк, совершенно забыл тебе сказать, с сегодняшнего дня ты записан на курс полетов на авиатренажере.

Я едва не проглотил сигарету, поперхнувшись. Курс чего? Я летаю уже 8 лет, какой авиатренажер? Почему бы тогда не отправить меня на курс основ аэродинамики? А ещё лучше на алгебру и геометрию в старшие классы.

– Том, – осторожно начал я, – для чего мне авиатренажер? Я летаю уже 8 лет, у меня нет аэрофобии, я не закрываю глаза на посадке, не пью вино перед…

– Твои заслуги мне известны, Алекс в красках расписал все твои достоинства, вот только наш авиапарк пополняется, и вместо привычного аэробуса, ты скоро сядешь на боинг.

– На что? – мне показалось, что я ослышался. Я так привык к аэробусам, ну какой боинг? Зачем? Пусть Алекс летает на боинге, у него за плечами богатый опыт, выходы из сложных ситуаций, и у него…

– На боинг, Марк, – перебил мои мысли Том, – а там достаточно много тонкостей, например, более низкий уровень автоматики, а потому двигатели запускаются чуть дольше, чем у …

– Чуть дольше? Да на аэробусе долететь до места назначения успеешь, пока боинг двигатели запустит! – сказать, что я был в гневе – не сказать ничего. И дело было вовсе не в том, что нужно пересесть на новый самолет. Разница между ними, конечно, была, но не такая критичная, чтобы бросить карьеру пилота, но этот новый подход руководства меня просто убивал. Не успев вступить в должность, Том решил перевернуть всё вверх дном.

– В общем, пока ты проклинаешь меня в своих мыслях, садись в машину и езжай тренироваться. Времени у нас в обрез, запасного пилота нет, а равных тебе я всё равно так быстро не найду. Позвонишь мне вечером, расскажешь свои впечатления.

Том отключился, не дав мне выплеснуть весь негатив на него. "Равных тебе я не найду". Ну хотя бы это он понимает. В любом случае, всё это сводилось лишь к одному – мои желания и планы отходят на второй план, а на первый выходит авиатренажер. Ну не только же небо покорять пилотам? Покорю и боинг. Точнее авиатренажер.

Глава 3. Кейт

Остановив машину у авиатренажерного центра, я заглушила двигатель, и откинулась на спинку автомобильного кресла. Запал, с которым я сюда ехала, начал пропадать. Чего отцу взбрело в голову? Зачем он возвращает меня в то время, из которого я с трудом вырвала своё сознание. И я неплохо, в общем-то, жила эти годы. Пока не вернулась домой. «Дома и стены лечат» – так обычно говорят? В моём случае эти стены не лечат, а калечат.

На душе стало как-то неспокойно, вся моя уверенность в себе куда-то исчезла. Сейчас я почувствовала себя маленькой девочкой, которой надо прочитать стихотворение, стоя на высоком стуле в окружении любимых и нелюбимых родственников.

С другой стороны, ну чего я боюсь? Авиатренажер – это не самолет, он не разобьется, не разгерметизируется, не загорится, в конце концов! А, может, выкинуть этот сертификат и пойти прогуляться по центру города. А отцу скажу, что посещаю этот пыточный тренажер. В конце концов, откуда он узнает, была я там или нет. Эту мысль пришлось быстро откинуть, потому что я слишком хорошо знаю своего отца. Уж он-то точно узнает, была я тут или нет.

Выйдя из машины, я направилась в сторону близлежащего кафе. От волнения я жутко проголодалась, а начинать новую жизнь на пустой желудок я не готова.

В кафе было немноголюдно – разгар рабочего дня – завтрак уже закончился, а до обеда ещё оставалось пару часов. Доброжелательные официанты сразу же предложили мне свободный столик у окна, из которого открывался потрясающий вид на город. Этот город – город моего сердца. Впервые я оказалась в Мюнхене, когда моего отца отправили в командировку. Мне тогда было 16 лет, и я очень не хотела ни в Мюнхен, ни куда бы то ни было – меня забирали от друзей, от привычного жизненного уклада. Но как только я сошла с самолета, меня посетило странное чувство, как будто я вернулась в то место, где уже бывала ранее. И лишь за пару недель, пока мой отец занимался работой, а я бродила по улочкам Мюнхена, я влюбилась. Влюбилась окончательно и бесповоротно в этот город. Город, где современная немецкая архитектура так уютно сочеталась со старыми постройками. Город, где педантичные немцы никуда не спешат, а после окончания рабочего дня собираются на ступеньках у кафе, ресторанов, площадей – пьют пиво, обсуждают бытовые проблемы. Город, где в воскресенье не работают магазины, и у тебя есть этот день для того, чтобы отдохнуть, погулять и ни о чём не думать.

Официант принес мне кофе и знаменитые вайссвурсты (Вайссвурсты – белые мюнхенские колбаски, в переводе с немецкого weiss – белый, wurst – колбаса. (прим.автора) – в животе приятно заурчало, а запах пряностей! Он был невероятен. Я не ела их больше трех лет!

– Кейт? – внезапно раздался низкий мягкий голос у меня за спиной.

Я обернулась и обомлела.

– Том? Не может быть!

– Может, – рассмеялся он, раскрывая объятия, – иди сюда, дорогая, я не видел тебя сотни лет!

– Всего навсего три года, – улыбнулась я, осторожно принимая его объятия. За сегодня я настолько окунулась в прошлую жизнь, что испугалась захлебнуться воспоминаниями или утонуть в них. – Ты здесь какими судьбами?

– Меня пригласили на должность руководителя авиакомпании, – он внимательно посмотрел на меня, ожидая моей реакции, но я упорно молчала, не зная, как правильно отреагировать на эту новость, – и мы с женой переехали сюда.

– С женой? Ты женился?– удивленно спросила я.

– Да, год назад, – он как будто виновато потупил взгляд. Хотя к чему эта реакция? Жизнь продолжается, и я была рада тому, что хотя бы кто-то не зациклился на прошлом, а смог двигаться дальше.

– А дети…? – Я тут же прикусила язык, коря себя за бестактность.

– Пока нет, – он покачал головой, – но мы над этим работаем. После того, как твоя…

– Давай не сегодня? – слишком резко перебила я его, – На сегодня достаточно воспоминаний, я не хочу пока об этом говорить. Ты присядешь?

– К моему большому сожалению, не могу, у меня сегодня много работы, и, судя по всему, намечается конфликт с лучшим пилотом нашей авиакомпании, которому явно не нравлюсь я в роли руководителя.

– Уверена, что он изменит своё мнение, как только узнает тебя поближе, – усмехнулась я, – ты не можешь не влюблять в себя людей.

– Но ты же не влюбилась, – он подмигнул мне, – или у тебя иммунитет?

– На таких красавчиков? Да нет, скорее всего, я просто не разбираюсь в мужчинах. Беги уже по своим делам, влюбляй в себя в пилота. Буду рада пообщаться, когда станешь свободнее, расскажешь про свою жизнь.

– Познакомлю тебя с Марией, моей супругой, думаю, вы найдете общий язык, – он протянул мне визитку, – там мой номер телефона, позвони, как будешь готова окунуться в прошлое и вписать его в настоящее. – Том послал мне воздушный поцелуй, и вышел из кафе.

Я посмотрела на визитку. Такая типичная немецкая визитка – имя, фамилия, номер телефона, название авиакомпании и маленький самолётик в левом углу. Ничего лишнего, ничего яркого. Я снова посмотрела в окно. Прекрасный город, вызывающие восторг краски и какой-то особенный аромат, которым пронизан весь воздух. Мучительные воспоминания о прошлом, которые не покидали меня с момента возвращения домой, немного затухли под тем впечатлением, которое на меня оказывал он. Мюнхен. Мой Мюнхен.

Доедая свой незапланированный обед, я дала себе твердое обещание, что снова полюблю этот город, не дав негативным воспоминаниям заполнить меня всю.

Глава 4. Марк

Раздраженно бросив сумку рядом с имитированной кабиной Боинга 747, я протянул свою «корочку» инструктору, который активно жестикулировал передо мной, явно предлагая мне какие-то услуги.

– Мне не нужна консультация, – лениво вынув наушники, заметил я, – я из «Deutsch airlines», Том Нойманн должен был вас предупредить о моем приходе.

– Благодарю за информацию, – активный жестикулятор поставил отметку в своём журнале, – можете проходить в кабину, там вас проинструктируют.

Я закатил глаза. Складывалось ощущение, что мне 18 лет, и я впервые вижу авиатренажер. Безусловно, я был всеми руками и ногами за то, чтобы узнавать новые самолёты, покорять новые высоты, но было бы здорово, если бы те, кто меня сюда направил, не считали меня за новичка, который не знает, где у самолёта штурвал. Радовало одно – имя руководителя авиакомпании было на слуху, и от меня быстро отстали со своими советами. Нойманн – фамилия нарицательная в немецком авиамире. Их семья – целое поколение авиаработников. Отец Тома – Генри – был пилотом, его мать – стюардессой. Сестра работала в таможенной службе аэропорта, а дядя был авиадиспетчером. Настоящая династия любителей неба. Поэтому, когда я узнал, что руководить нашей компанией будет один из семьи Нойманн, я был впечатлен. Кто же мог подумать, что Том, как новая метла, начнет мести по-новому, и что от папы ему досталась только фамилия.

Войдя в кабину Боинга-747, а точнее в её имитацию, я присвистнул. Несмотря на то, что за спиной у меня было более четырех тысяч часов налета* в качестве командира воздушного судна, опыта полетов на боинге у меня не было. До того, как в «Deutsch Airlines» начались перестановки, центральный офис компании располагался в Гамбурге, и для того, чтобы пересесть на новый самолёт нужно было пройти обучение либо здесь, в Мюнхене, либо в Берлине. Времени мотаться между городами у меня не было, а получив звание лучшего пилота в авиакомпании, и, изучив каждый миллиметр аэробуса как внутри, так и снаружи, не было смысла что-то менять. Боинг – это любовь Алекса. Он даже в качестве пассажира предпочитал выбирать именно его. И, несмотря на свою любовь к аэробусу, я, кажется, стал понимать, почему Алекс остановил свой выбор именно на боинге. Не зря 747 называют королем небес. Кабина, конечно, была маловата по сравнению с габаритами самого самолета, но в ней был определенный шарм. Шарм! О Господи, я стал романтичным пилотом.

– Вы на тренировку? – раздался голос справа от меня.

– Нет, хочу слетать на Мальдивы. Вы второй пилот? – внимательно изучая вошедшего, съязвил я.

– Я бы тоже не отказался, – усмехнулся он, совсем не обидевшись, – Макс, инструктор боинга-747, – он протянул мне руку.

– Марк, – я пожал руку в ответ, – пилот из «Deutsch Airlines».

– Пилот! Ну, Слава Богу! – Макс искренне улыбнулся, – Наконец-то я буду работать с человеком, который реально управляет самолетом, а не с вот этими всеми…– он обвел пустоту руками вокруг, не закончив фразу.

– С вот этими всеми…кем? – я на всякий случай посмотрел вокруг себя, но кроме нас двоих в кабине никого не было. Летать, пусть и виртуально, с человеком, который кого-то видит, было слегка боязно.

– Да со всеми, – раздраженно продолжил инструктор, С тех пор как авиатренажер превратили в коммерческую игрушку и стали продавать сертификаты всем, кому ни попадя, здесь стало невозможно работать. Приходят дети, которые вообще не понимают, что такое самолет и зачем он нужен. Приходят люди с аэрофобией, и, как только закрывается кабина и мы приступаем к имитированному взлету, они теряют сознание, впадают в истерики…ну и прочие радости.

Живо представив картину с падениями в обморок, я улыбнулся Максу.

– Обещаю, в обморок падать не буду, кричать тоже. Максимум, могу начать ругаться, если «горбатый»* окажется не таким ловким, как аэробус.

– Тогда, поехали! Точнее, полетели.

Макс вкратце рассказал мне об основных отличиях боинга от аэробуса. Кроме визуальных особенностей, которые заметны даже пассажирам, узкой кабины и узкого остекления, к которым было нетрудно привыкнуть, боинг, как и предупреждал Том, отличался более низким уровнем автоматики – двигатели запускались парами, но занимало это около десяти минут, вместо аэробусовских двух-трех. Макс предупредил меня, что в кабине боинга довольно шумно, а потому говорить придется громче, чем в аэробусе.

Но всё это меркло по сравнению с тем, каким самолетным … каким настоящим был этот боинг! Если в аэробусе ты чувствуешь себя компьютерным оператором – основную работу выполняет автомат, автопилот – то в боинге ты ощущаешь мощь самолета, его грубость и чувствуешь себя настоящим пилотом. Штурвал, трос, гидроусилитель – огромные рычаги торчат со всех сторон. Управление максимально ручное, и в этом был определенный кайф. Тем, кто выбрал профессию пилота, управлять самолетом было намного интереснее, чем просто нажимать кнопочки и ждать, когда самолёт сам сделает остальное.

Приступив к первому имитированному взлету, я вспомнил все те навыки, которые слегка поугасли, пока я летал на аэробусе. Вручную управлять самолетом мне приходилось нечасто в своей практике – благо, с происшествиями я практически не сталкивался, а на всё остальное хватало автопилота и максимальной концентрации на словах диспетчера и погодных условиях. Реалистичность авиатренажера меня тоже поразила. Конечно, сравнить полёт на нём с полётом на настоящем судне было нельзя, но ощутить турбулентность, качку, тяжесть подъёма этого гиганта в воздух – вполне.

Спустя час тренировки, трех успешных взлетов и посадок, осознания, что летая на боинге, моим пассажирам не о чем беспокоиться – Макс пожал мне руку и отпустил до завтрашнего дня. Он протянул мне стаканчик кофе, отсалютовал своей фуражкой (реалистичность тренажера была не только в управлении, но и в антураже – инструктор играл роль второго пилота, был одет в специальную форму и носил фуражку для максимальной реалистичности), и я, поблагодарив его за тренировку и кофе, попрощался.

Открыв так называемую дверь воображаемого самолета, я вышел из боинга. Ощущения давно забытые – ты вроде как и взлетел, и самолет успешно посадил, но место дислокации не изменилось. Отпив кофе, я посмотрел на часы – в учебе был большой плюс – впереди ещё полдня, а я уже свободен. Внезапно я почувствовал, как моя рубашка намокает, стакан с кофе приземляется на пол, обрызгав ботинки, а я рефлекторно хватаю того, кто влетел в меня и стал виновником пролитого кофе и мокрой рубашки. Опуская взгляд, понимаю, что с полом я ошибся. Виновник оказался виновницей, и вполне себе симпатичной.

Глава 5. Кейт

Черт возьми! Я настолько увлеклась изучением брошюры, которую мне всучил какой-то молодой человек на входе, что с размаху врезалась во что-то. Или в кого-то. С опасением поднимая взгляд, я убедилась в том, что препятствием оказался кто-то. И этим кем-то оказался красивый молодой мужчина – высокого роста брюнет с ярко-синими глазами. И сейчас эти глаза убьют меня, потому что их цвет ну никак не сочетался с тем пятном, что расползалось у него на рубашке. Кажется, это было кофейное пятно. Опустив взгляд вниз, я увидела ещё и испачканные ботинки, и стаканчик из Starbucks. Точно, кофе…

– Я…вы…мы…– от неожиданности столкновения я позабыла все слова вежливости.

– Вы…я…мы…– передразнил меня синеглазый мужчина, – ещё местоимения знаете?

– Местои…что? – я немного опешила от того, что тот, на кого я только что вылила целый стакан с кофе, испортив его внешний вид, не начал орать на меня, проклиная на чем свет стоит. Хотя намокшая рубашка на нем смотрелась весьма привлекательно. Через мокрую ткань было видно, что мужчина подтянут и…Интересно, он знает, насколько он красив?…Господи, о чем я только думаю!

– Местоимения, – продолжал издеваться он, заставив меня оторвать взгляд от его рубашки… или тела. Точнее пятна! – Я подумал, мы пытаемся вспомнить их все, – глаза его улыбались, и он, судя по всему, не злился. А я, кажется, начала терять нить разговора.

– Прошу прощения, – его доброжелательность вернула мне дар речи, – я не хотела, чтобы так вышло. Я просто зачиталась и…

Бросив взгляд на брошюру, я осознала, что зачиталась рекламой мужского клуба «для тех, кто любит погорячее». Кажется, я была не в себе, когда взяла эту брошюру. И ещё больше я была не в себе, когда стала её рассматривать.

– Да ничего страшного, – усмехнулся он, – интересные у вас предпочтения, – он хмыкнул, взяв брошюру из моих рук и, выгнув бровь, начал изучать мужчин, комментируя каждую написанную фразу и внимательно изучая мою реакцию.

Я почувствовала, как начинаю краснеть. Ладно бы он просто смотрел на эти картинки! Так он бросал многозначительные взгляды на меня, читая каждую строчку, делая акцент на самых интересных фразах. Ну как теперь оправдаться, что брошюру я взяла из вежливости, а её содержание я даже не замечала, потому что снова думала о прошлом?

– Ещё раз прошу прощения, если хотите, я могу постирать вашу рубашку и вернуть её в первозданном виде…

– У нас с вами ещё даже первого свидания не было, а вы уже предлагаете мне раздеться, – он подмигнул мне, – давайте сначала, хотя бы для приличия, познакомимся? Я Марк, – он протянул мне руку.

– Кейт, – я расслабилась, принимая его рукопожатие, – приятно познакомиться, и ещё раз прошу прощения за то, что испортила вам рубашку.

Марк махнул рукой, и ничего не сказав, слегка нагнув голову, внимательно стал изучать меня. Тут же в голове закружились мысли о том, как я выгляжу, не испорчен ли макияж, не помялась ли одежда, сочетается ли цвет кроссовок с цветом ремня на джинсах. Джинсы! Ну почему я не выбрала что-то посимпатичнее, что-то, что больше открывает достоинства, а не прячет их. Я мотнула головой. О чём я только думаю? Какие достоинства? Будто я красивых мужчин не видела. Да у нас в офисе половина мужчин выглядели как фотомодели. Но Марк притягивал к себе взглядом, цвет его глаз… он был не просто синим, он был каким-то глубоким, у него были глаза цвета…

– Согласен, я потрясающе красив, – ухмыльнулся он, заметив, что я, как и он меня, внимательно его изучаю.

– Не льсти себе, – *и давно ли мы перешли на ты?* – я задумалась о том, какое средство лучше всего отстирает пятно на рубашке.

– Ты снова строишь планы как поскорее меня раздеть? Боюсь, что таким горячим, как парни с твоей брошюры, мне пока не стать, – он засмеялся, потому что я опять начала краснеть, – Забудь ты про эту рубашку, у меня в машине есть запасная. Лучше расскажи, что такая симпатичная девушка делает в этом специфическом месте?

К моему удивлению рядом с этим человеком я почувствовала себя расслабленно, и мне очень не хотелось, чтобы этот разговор заканчивался, а уж тем более не хотелось идти туда, куда бы нога моя не ступала. Говорить о том, зачем я тут, я не горела желанием. Показывать свой страх перед Марком – тем более. Решит, что я сумасшедшая. А я никак не могла выкинуть из головы его слова о том, что у нас пока не было первого свидания. Пока…Ключевое слово «пока». Несмотря на то, что своим партнером я давно считала свою работу, сходить на свидание с таким красавцем я бы не отказалась. А уж, если без рубашки…Стоп! Я молча протянула ему сертификат, который подарил мне отец.

– Ух ты, – Марк удивленно взглянул на меня, – на работника авиакомпании ты не похожа, на студентку тоже, значит, ты пришла сюда, чтобы справиться с аэрофобией? Ты раньше летала на самолетах, но после того, как что-то случилось, перестала, и теперь пытаешься избавиться от давнего страха?

Черт возьми! Он ясновидящий? Мы знакомы буквально десять минут, а он смог прочитать во мне то, что я так старательно зарывала в себе, и точно не готова делиться этим с ним. Ну, по крайней мере не сейчас, не здесь…не сегодня.

– Расслабься, – продолжил Марк, улыбаясь, – я только что вышел из этого железного монстра, и инструктор рассказал мне о том, какие категории людей посещают авиатренажеры.

Я улыбнулась, судорожно соображая как выйти из этой ситуации достойно – если признаюсь, что у меня аэрофобия, он может начать выяснять причины, а если соврать о чём-то, то придется врать долго и много…

– Да, ты отчасти прав. Я боюсь летать, потому что в полете я ничего не контролирую, а доверяю свою жизнь пилотам, которые закрыты в своей этой железной кабине, и от них зависит жизнь сотни пассажиров…они своими руками вершат судьбы других людей, их ошибка может убить сразу двести, триста человек…

– А ещё они могут спасти эти триста человек так, что они даже об этом не узнают, – тихо добавил Марк, – потому что о плохом трубят все новости, а о том, как пилоты ежедневно по всему миру сажают самолеты то на одном двигателе, то с отказом какой-то электроники, они тактично умалчивают. А потому люди, которые заходят в самолёт в качестве пассажира, панически молятся Богу, пьют алкогольные напитки, вжимаются в кресла, но никто из них даже не задумывается о том, насколько безопасно летать на самолетах. Гораздо безопаснее, чем ходить пешком. Ты, например, знала, что пару недель назад в центре Мюнхена убили двоих прохожих? И такую статистику я могу собрать по всему миру, и, поверь мне, она неутешительна.

Я с удивлением смотрела на него. Он говорил так, что у меня даже отступил страх. Хотя делал он это не так, как обычно делают люди, которые пытаются избавить тебя от страхов. Он так смотрел, как будто сквозь меня, как будто за мной была некая бесконечность, которая затягивала его с головой. Я даже обернулась, но за моей спиной был только боинг. Точнее его кабина в обличии авиатренажера.

– Ты….как-то связан с авиацией? – попробовала я догадаться.

– Напрямую, – кивнул Марк, я пилот авиакомпании «Deutsch airlines», и вся моя жизнь проходит в небе, я редко чувствую опору под ногами, – он подмигнул меня, – а теперь позволь мне извиниться и пойти переодеться, если интересно – пришлю потом селфи. Мой номер телефона есть на визитке. А она – в твоей брошюре. Если ты посчитаешь, что я всё таки горячее тех, кто изображен на ней, то, я уверен, ты не пожалеешь, – он наклонился и оставил лёгкий поцелуй у меня на руке.

Визитку я сразу убрала в сумочку, а брошюру выкинула в мусорное ведро.

Не знаю, как редко он чувствовал опору под ногами, но, кажется, я, её только что потеряла насовсем.

Глава 6. Марк

Выходя из центра авиаподготовки, я не мог сдержать улыбки. Начавшийся так нелепо, этот день стал намного лучше после встречи с той, кто испортил мне любимую рубашку. Трудно сказать, что меня в этой Кейт зацепило. Как пилота, который ежедневно наслаждается внешним видом идеально накрашенных стюардесс, с точеными фигурками, стройными ногами и прочими прелестями женской фигуры, меня удивить сложно.

Однако в небе моё внимание сконцентрировано полностью на полете и на том, что происходит вокруг самолета – облака, грозовые фронты, зоны турбулентности и прочие прелести жизни пилота. Крутить романы, не имея под ногами почвы, у меня не было ни желания, ни времени. А найти на земле женщину, с которой будешь видеться раз в неделю, и то на пятнадцать минут – не так легко как кажется.

В кармане завибрировал телефон. Номер мне был незнаком. Странное чувство тут же накрыло меня с головой. Кейт? Так быстро? Неужели, она почувствовала то же, что и я?

– Красавчик Марк у телефона, – решил пошутить я.

– Красавчик Марк? Ты, что напился? – раздался на том конце голос Алекса, – или авиатренажер так странно на тебя действует?

– Ты почему не со своего номера? – сквозь смех спросил я.

– Да я телефон в офисе оставил, пришлось воспользоваться чужим, так с каких пор ты – красавчик Марк? Мне тоже тебя так называть?

– Было не плохо, но боюсь, что нас неправильно поймут, – хмыкнул я в трубку, – я ждал звонка от знакомой.

–Знакомой? Или…?

–Без «или», ты зачем звонишь? – осадил я его, пока его вопросы не стали провокационными.

Алекс звонил с прекрасными новостями – пока я начал осваивать боинг, он успел поговорить с Томом, и тот согласился на общее собрание сотрудников компании, чтобы обсудить ещё раз все нюансы, расписание полетов и прочие спорные моменты.

Поблагодарив Алекса за хорошие новости, я достал из багажника чистую рубашку, переоделся и, убрав с телефона беззвучный режим, поехал домой. Периодически поглядывая на экран телефона, я подсознательно ждал звонка с неизвестного номера. Надо было взять у Кейт её номер, но почему-то я решил довериться её выбору. Телефон вновь зазвонил, но имя «Том», которое высветилось на экране, было не совсем тем именем, которого я ждал. Точнее, совсем не тем.

– Слушаю, босс.

– Марк, приветствую ещё раз! У меня есть для тебя информация. Завтра ты летишь в Стамбул.

– Завтра? В Стамбул? На чём? – я взмолился Богу, чтобы Том не сошёл с ума окончательно, и не решил вместо учебы на имитированном боинге, сразу же посадить меня на настоящий.

– На ковре-самолете, Марк – рассмеялся он, – конечно, на аэробусе. Я пока ещё в здравом уме.

–А как же учёба? У меня же договор, ты сам сказал, что…

–Да помню я, – резко перебил меня Том, – дело в том, что Аскольд заболел, и первого пилота на завтра у нас просто нет!

– Какой Аскольд? – я поперхнулся от смеха, – ты про Арнольда?

– Да-да, про него, у него какая-то там лихорадка, которая сейчас бродит по всему миру, и лететь он не в состоянии. Хотел Алекса попросить, но на рейс ставят аэробус, а он с ним на «вы», поэтому кроме тебя – некому.

– Да не проблема, Том, Стамбул так Стамбул. Во сколько брифинг?

– Завтра в 9 утра будь в аэропорту.

– Буду, – пообещал я и отключился.

Сердце сделало радостное сальто – полеты было гораздо приятнее, чем просиживание фирменных штанов в авиатренажере. А Стамбул – это прекрасный город. Надеюсь, в этот раз у нас будет хотя бы пару часов, чтобы выйти из самолета, вдохнуть турецкие ароматы, отведать их сладостей и просто насладиться турецким антуражем. Я был в Стамбуле не счесть сколько раз, но никогда не успевал даже добежать до дьюти-фри. Все пересадки, обратные рейсы были стык-встык, и возможности насладиться этим прекрасным городом у меня не было.

Было бы здорово, если бы позвонила Кейт! Я бы попробовал найти ей билет, а потом пригласил бы в кабину пилотов, и … нет, никакой романтики! Разве что авиационной. Но это гораздо продуктивнее авиатренажера. Когда ты видишь, как взлетает, как летит самолёт, как работают авиадиспетчеры, как сосредоточен второй пилот, экипаж…ты невольно перестаешь бояться, потому что всё настолько под контролем, насколько это возможно.

Но Кейт не звонила. А я уже добрался до своего дома. Открывая дверь, у меня появилось ощущение, что с этого дня всё изменится. В какую сторону – я не знал, точнее не был уверен. Но перемены – всегда к лучшему.

– Привет дорогая, – поздоровался я, и тут же услышал телефонный звонок.

Глава 7. Кейт.

Честно признаться, я даже не ожидала, что авиатренажер окажется таким реалистичным. Эмоции били через край. Инструктор по имени Макс был весьма терпелив, но одновременно с этим, мне казалось, что он будто чем-то недоволен. Возможно, потому, что пару раз я зажмуривалась тогда, когда должна была быть сосредоточена на взлете, пару раз я отвлекалась в ответственные моменты турбулентности, и миллион раз ахала и охала, когда самолет попадал в воздушные ямы. Макс, надо отдать ему должное, терпеливо относился к моему поведению. А я, хоть и не избавилась от страха летать, но начала убеждать себя в том, что самолёт – это настолько сложнейшая машина, которой просто так не упасть с высоты сорок или более тысяч футов. Страха у меня, безусловно, не поубавилось, но появилось чувство защищенности и расчетливой вероятности. Я понимала, что кому суждено умереть в небе, никогда не утонет, и в этой жизни на всё воля Бога. Но, всё же, «приземлившись» на имитированном самолете, ощутив под ногами землю, я стала намного спокойнее. Быть может, авиатранспорт – это просто не мой вариант?

Отца я обязательно поблагодарю за его нестандартный подарок, и пройду все включенные десять тренировок. Я осознавала, что моя основная задача – побороть старый страх. Но вот стюардессой или пилотом я точно не стану. Никогда.

Пилот…точно! Я вспомнила синеглазого мужчину, которого я любезно облила кофе, и достала из сумки визитку. Впервые в жизни я была готова позвонить кому-то, кого узнала пару часов назад. Собственно говоря, чего мне терять? Не ответит на звонок – значит, закрыли и забыли. А что, если это судьба? Я невольно вспомнила утренний разговор с отцом о переменах в жизни, вспомнила о его внезапном подарке, о незапланированном выходном…Честно говоря, я никогда не верила в совпадения или случайности, но сегодняшний день настойчиво меня убеждал в том, что они всё же существуют. Сначала сертификат на имитированные полеты, потом внезапно закрытый офис, встреча с Томом, а потом и с Марком. Да будь уже что будет! Я набрала номер и стала отсчитывать гудки.

Успела насчитать всего два, он, что…ждал моего звонка? А, может, не моего?

– Слушаю, – раздался уже знакомый, слегка хрипловатый, но мягкий голос.

– Марк, – я нервно сглотнула, – это я, Кейт. Мы с тобой столкнулись сегодня, и я испортила твою рубашку.

Я даже не придумала повод, с которым ему звоню, бессвязно говоря какую-то ерунду. Представляю, как я сейчас выглядела в его глазах! Только получила телефон мужчины, и сразу побежала ему звонить. Судорожно пытаясь придумать весомый повод для звонка, я пропустила его ответ.

– Кейт? Я чувствую себя как в каком-то фильме – вечереет, вокруг темно, а в трубке чьё-то рваное дыхание. Хотя ещё это напоминает мне …

– Лучше не продолжай, – я быстро его перебила, – я, в общем-то, позвонила, потому что…

–Потому что я тебе понравился, и ты всё таки рассчитываешь на обещанное мною первое свидание? – откровенно дразня меня, со смехом спросил он.

Как ему это удаётся? Вот так легко и ненавязчиво шутить с человеком, которого он знал всего-то полчаса!

– Учти, на первом свидании я буду в рубашке, поэтому, если ты всё таки планируешь закончить начатое, то придется подождать до десятого свидания.

– До десятого? – удивленно и недовольно воскликнула я, и тут же прикусила язык.

Марк рассмеялся. И я поняла, что попалась на крючок.

На том конце провода раздался какой-то шум, я услышала, как Марк с кем-то разговаривает. Попросив меня подождать пару минут, Марк, судя по звуку, куда-то отошёл. Снова какой-то шум. Видимо, он был не один…Может быть, он вообще женат? И дети есть? Тогда зачем он дал мне свой номер телефона? Для того, чтобы поиграть? Пофлиртовать?

– Нет, я не женат, – взяв трубку, ответил он, перебив мои размышления. В тот же момент я поняла, что размышляла вслух, – моя сестра оставила мне собаку, которая абсолютно не приспособлена жить одна, поэтому приходится общаться с ней как с любимым человеком. Как только я захожу домой, её радости нет предела – я едва могу устоять на ногах. Кстати, детей у меня тоже нет, хотя…я предполагаю, что могу о них не знать.

Я закатила глаза, начиная привыкать к его чувству юмора. Не женат, без детей. Пилот. Красив, подтянут, умен. Да ещё и с чувством юмора.

– Так что там насчет первого свидания? Ты пригласишь меня или нет? – решила поддержать я его стиль общения, – а то придется искать другого пилота. Есть у тебя на примете?

–Такого как я нет, можешь не тратить зря время, – невозмутимо отозвался он, – завтра у меня незапланированный рейс в Стамбул, пока я даже не знаю, вернусь ли обратно завтра или придется задержаться. Полетели завтра со мной? – внезапно предложил он.

Я даже растерялась от такой скорости развития отношений.

– Я не летаю на самолётах, предпочитаю свидания на земле. На небо попасть ещё успею, – угрюмо ответила я.

Марк замолчал, видимо обдумывая мой ответ и вспоминая свои же предположения о моей прошлой психологической травме.

– Эта ситуация поправима, но не так быстро, – он ненадолго замолчал, – тогда позвоню, как вернусь на баварскую землю.

– И не забудь привезти магнитик, – попрощалась я и отключилась, пока разговор не перешёл в стадию заигрывания.

На удивление, несмотря на такое противоречивое начало, этот день получился настолько насыщенным, что настроение у меня взлетело вверх. Не знаю, как далеко заведет меня это знакомство, но продолжения отчаянно хотелось. Страшно до дрожи в коленках было снова сталкиваться с небесной жизнью. Небо однажды смогло с невероятной жестокостью забрать у меня тех, кого я любила. Тех, кто был частью моей жизни. И с тех пор я ему не доверяла. Покрутив ещё раз визитку Марка в руках, я словно прозрела. Черт возьми! Я достала вторую визитку, которую тоже получила сегодня. Том и Марк. Один стиль, одна авиакомпания. Сопоставить факты не составило труда. Так вот о каком пилоте говорил мне Том! Может, конечно, и не о Марке, но появилось шестое чувство, что конфликт у Тома именно с ним. Интересно, чем Том не устраивал Марка? Я знала его уже давно, он, в общем-то неконфликтный человек. С ним всегда можно было договориться. Да и Марк не производил негативного впечатления. Нет. Не сегодня. Не желаю омрачать этот день. Выбросив из головы обоих, я села в машину, включила радио и направилась домой.

Глава 8. Марк

Я приехал в аэропорт за час до начала брифинга (Предполетный брифинг – это предполетное собрание экипажа. Во время брифинга старший бортпроводник проверяет готовность экипажа к полету: документы, допуски, медкнижки, внешний вид (прим. автора). Том звонил ранним утром, сказал, что тоже будет присутствовать на брифинге. Я даже не мог догадаться, зачем руководителю компании понадобилось участвовать в этом, в общем-то, стандартном мероприятии – хотел сказать что-то важное или соскучился по предполетной подготовке, но факт оставался фактом – что-то ему было нужно.

Первым делом, войдя в аэропорт, показав ID карту (ID-карта – Это ID-карта, которая выдается сотруднику авиакомпании при устройстве на работу (прим.автора)и зарегистрировавшись на рейс, я направился на медосмотр. Процедура была стандартной для всех членов экипажа – мерили пульс, давление, температуру. К сожалению, статистика авиапроисшествий за последние годы была неумолима – человеческий фактор был причиной авиакатастроф в 75% (усредненная статистика по изучению сводок авиакатастроф и их причин (прим. автора)случаев. А потому предполетные проверки ужесточили. Наша компания Deutsch Airlines несколько месяцев назад стала тестировать перед полетом весь экипаж на алкоголь и наркотики. Собственно, я ничего не имел против таких и любых других проверок, потому как сам лично сталкивался с тем, как второй пилот решил выпить вина за полчаса до взлета. С рейса его, безусловно, сняли, а нас потом трясли так, что едва не вытрясли все мозги, всю душу и прочие составляющие части.

Зайдя в помещение с номером 129, я увидел, что Том уже здесь. Прибыл на брифинг и второй пилот – для меня новое лицо, с ним я ещё не летал.

– Приветствую вас, товарищ Нойманн – торжественно поздоровался я.

Том закатил глаза, пожал мне руку и представил второго пилота, с которым мне сегодня предстояло лететь в Стамбул.

– Лукас, – пожал он мне руку. С виду он был ненамного старше меня.

– Марк, – окликнул меня Том, – собственно, я тут по твою душу. Я не зря прибыл на брифинг, сегодняшний полёт – проверка нашей авиакомпании. За последние несколько месяцев международная ассоциация воздушного транспорта (ИАТА – основной механизм для сотрудничества между авиакомпаниями в продвижении безопасных, надёжных и экономичных воздушных перевозок – в интересах потребителей в мире – прим.автора)активно взялась за проверку всех небольших авиакомпаний, их задача – не допустить к полетам тех, кто не подходит хотя бы по одному их критерию.

– И какие у них критерии? – перебил я Тома, – насколько мне известно, все процедуры предполетной подготовки мы всегда проходили без каких-либо проблем, авиакатастроф в истории нашей компании не было уже больше 5 лет, все самолеты обслужены, и…

– Марк, – Том не дал мне продолжить, – я это всё знаю. И, поверь мне, в моих интересах сохранить нашу компанию в неизменном виде, но проверка есть проверка, и мы должны быть начеку. Сегодня я лечу с вами, в эконом-классе. Оценю работу бортпроводников, сам полёт и прочие удовольствия. Никакого особенного внимания мне не нужно! Я, как тайный покупатель в маркетинге, буду тайным пассажиром. О моём присутствии на борту знаете только вы двое, и, я надеюсь, вы не сделаете из этого шоу.

– Товарищ Нойманн…

– Перестань меня так называть! – Том поморщился.

– Договорились, – я кивнул, – каким образом будет проводиться проверка для нас, пилотов? Угробим мы пассажиров или нет?

– Ты в своём репертуаре. Делайте своё дело, в Стамбуле на послеполетном брифинге будут присутствовать члены ИАТА, от них мы всё и узнаем. Кстати, Марк, по возвращении домой я готов выслушать все твои предложения по графику полетов.

– Мы возвращаемся сегодня?

– Да, но ближе к вечеру. Сколько по времени займёт собрание с ИАТА, я не представляю.

Я кивнул, судорожно соображая, как сделать полёт идеальным. То, что зависело от пилотов – мы выполняли и так, без проверок и напоминаний. В конце концов, не только пассажиры на борту хотят жить! А то, что от пилотов не зависело, проконтролировать и учесть было невозможно. Пока я размышлял о том, к чему готовиться, изучал метеосводку, в брифинг-комнату подтянулся весь экипаж на сегодняшний рейс. Обведя взглядом собравшихся коллег – почти все те, с кем я летал ежедневно – я приступил к своей работе.

– Приветствую вас, коллеги, на очередном предполетном брифинге. Рад, что все в полном здравии и с улыбками на лицах. Наше настроение – залог прекрасного полёта. Точка назначения – Стамбул. Время в пути 2 часа 45 минут. На борту будет находиться 249 пассажиров. Бизнес-класс под завязку, а потому, Ханна, – обратился я к темноволосой бортпроводнице, – попрошу тебя сегодня перейти туда. Полет на короткое расстояние, а потому собрались, настроились и полетели. Погода нам благоволит, ветер попутный, видимость отличная. Наш добродушный руководитель сказал, что в Стамбуле нас ждет собрание, а потому обратный рейс улетит без нас. Мы отправимся домой вечером. Надеюсь, что после собрания у нас у всех будет время, чтобы прогуляться по Стамбулу. На этом всё, всем хорошего полета и спокойных пассажиров! Встретимся на борту.

Отправив бортпроводников готовиться к полету, я пригласил второго пилота на проверку самолёта. Сегодня моим спутником в небе был Аэробус А330-200. Я привык к его большому собрату 330-300, который был длиннее на десять рам фюзеляжа, но огромной разницы между этими самолётами для меня, как пилота, не было. Несмотря на то, что вчерашняя кабина тренажера меня весьма впечатлила, боингу аэробус затмить пока не получилось. Да и сложно затмить того, кто сопровождал тебя все полеты.

Я внимательно осматривал самолёт снаружи, не пропуская ни одного миллиметра – это не только желание остаться на работе и не подвести Тома, это в первую очередь безопасность пассажиров, летного экипажа. Да и собственная безопасность тоже. Убедившись, что внешне самолёт в идеальном состоянии, я ещё раз взглянул на него – витиеватые буквы D и А – заглавные буквы названия нашей авиакомпании, алый красный хвост, белоснежный борт, два турбовентиляторных двигателя – вот такой красавец сейчас будет поднят моими руками в воздух.

Поднявшись по трапу, я направился в свой «офис в небе» – кабину пилотов. Лукас уже приготовил документы, достал карты, и мы приступили к проверке внутренней части. Бортпроводники были уже на борту – проводили проверку аптечек, аварийно-спасательного оборудования. Нашей же задачей была проверка системы пожаротушения, навигации, гидравлики, электрики, топливных баков – нужно было убедиться, что всё в полном порядке – при любых сомнениях лучше вызвать техников, перепроверить, задержать полёт, но не поднимать в воздух борт, вызывающий сомнения.

Закончив все формальные обязательные манипуляции, я передал информацию о готовности принять на борт пассажиров, и повернул голову к своему напарнику.

– Ты, как я понял, в Стамбул не летал ни разу?

Он удивленно на меня посмотрел.

– Как ты это понял?

– По тому, как внимательно ты изучаешь карты, – я улыбнулся, – я сам такой же. Когда лечу в незнакомое место, предпочитаю изучить карты вдоль и поперек, чтобы знать, к чему быть готовому в случае чего. Сейчас многие молодые пилоты забывают о том, что надеяться лишь на одну электронику просто глупо.

Пока мы обсуждали путь до Стамбула, в кабину заглянул старший бортпроводник .

– 245 пассажиров на борту, багаж и питание загружены.

– Было 249 пассажиров по информации на брифинге. Почему не пустили ещё четверых? – рассмеялся я, – понял тебя, Гарри, благодарю за информацию. Отправляйся в салон, готовь пассажиров к взлету.

– Дамы и господа, – я взял СГУ (СГУ – Самолетное громкоговорящее устройство, предназначено для двусторонней связи между пилотами и экипажем, пилотами и пассажирами (прим. автора), – вас приветствует капитан воздушного судна Марк Вольфман. От лица всей авиакомпании я рад поприветствовать вас на борту Аэробуса А330-200, принадлежащего авиакомпании Deutsch Airlines. Наш самолёт следует по маршруту Мюнхен-Стамбул. Время в пути составит 2 часа 45 минут. Высота полета – 37 000 футов (примерно 11,5 тысяч м. – прим.автора). Разница во времени между городами составляет один час в пользу Стамбула. Желаю всем приятного полета и убедительно прошу соблюдать все требования нашего экипажа. Экипажу приготовиться к взлету.

Ещё раз убедившись в исправности самолета, я вышел на связь с диспетчером аэропорта.

– Доброго вам дня, борт 7-5-9, разрешите исполнительный взлет.

– Приветствую, Марк, – отозвался диспетчер, голос которого я сразу узнал – Фред отправлял меня в рейсы уже столько раз, что у нас установилась ментальная связь, – исполнительный разрешаю.

Вырулив на ВПП (ВПП – взлетно-посадочная полоса (прим. автора), я ждал дальнейшей команды от диспетчера. Параллельно прислушивался к двигателям – работа в норме, закрылки выпущены. Фары, большой свет – включены.

– Борт 7-5-9, говорит Фред, как слышите меня?

– Борт 7-5-9, слышимость отличная, видимость тоже. Можем взлетать?

– Взлет разрешаю.

– Дамы и господа, – вновь обратился я к пассажирам, – наш самолёт готов к взлету. Просьба занять свои места, пристегнуть ремни безопасности, перевести спинки кресел в вертикальное положение. Во время набора высоты и вплоть до того, как погаснет табло «пристегнуть ремни» просьба оставаться на своих местах в целях вашей же безопасности. Экипаж, к взлету готовы.

Переведя РУДы(Рычаг управления двигателем (РУД) – орган управления тягой двигателя летательного аппарата.  (прим. автора))в режим «взлетный», я отпускаю тормоза, и аэробус начинает набирать скорость, 100, 120, 160…

– Точка принятия решения (Это то место и та скорость самолета, при которой пилот должен принять решение о том, продолжать набор скорости или прекратить полет (прим. автора), – раздается голос второго пилота справа от меня, – взлетаем.

Нос нашего двухсотого задирается наверх, чувствую, как меня вжимает в спинку кресла, держу РУДы, чтобы избежать излишней вибрации.

– Отрыв! – говорит Лукас, и мы оба сосредотачиваем своё внимание на приборах.

– Борт 7-5-9, отличный взлет, набирайте высоту и занимайте эшелон 21, приятного вам взлета, – выходит на связь диспетчер Мюнхена.

–Борт 7-5-9, вас понял, высоту набираем, занимаем эшелон 21.

– Шасси убрать, – отдал я команду Лукасу.

– Шасси убраны, створки закрыты.

Спустя 20 минут и набора максимально возможной высоты, я перевожу самолёт в режим автопилотирования, благодарю Лукаса за работу, и вызываю старшего бортпроводника – нужно убедиться, что в салоне всё в порядке. Нам приносят кофе и чай – на выбор. Как обычно, я предпочитаю чай, Лукас берет кофе – у нас в авиакомпании не только обед у пилотов разный, мы предпочитаем и разные напитки во избежание неожиданных проблем.

Пока экипаж был занят напитками, обслуживанием пассажиров, а Лукас вдумчиво изучал карты и приборы, я обдумывал предстоящее собрание. Было слегка волнительно – зачем ИАТА понадобилось собирать нас так резко, да ещё и в Стамбуле? Я очень надеялся на квалификацию Тома в переговорах и на его умение убеждать. В этот момент я ещё не знал, что впереди меня ждут не только большие перемены, но и существенные проблемы. В этот момент я наслаждался полётом и своей работой.

Глава 9. Кейт

Впервые в жизни я проспала! Увидев, сколько времени, я быстро вскочила с кровати и судорожно стала собираться. Наспех сходив в душ, одевшись, я схватила косметичку, и, ничего не сказав отцу, выбежала из дома. Вчерашний день был перенасыщен событиями, видимо, поэтому моя бессонница, сопровождающая меня уже много месяцев, решила отступить – я отключилась и уснула так крепко, что не услышала ни одного из своих будильников. Чёрт! Сегодня же обещанное важное собрание! Стив убьёт меня за опоздание. Вжав педаль газа, я рванула с места, до начала рабочего дня оставалось десять минут. А ехать было почти тридцать. Одной рукой набирая номер Стива, второй держа руль, я молилась, чтобы Стив был в добром расположении духа.

– Кейт? – раздался голос в трубке, – Опаздываешь?

Вокруг меня собрались ясновидящие? Вчера Марк, сегодня Стив.

– Стив, мчу как ракета, опоздаю минут на пятнадцать.

– Да не проблема, ещё не все подтянулись, а те, кто на месте, кажется, ещё даже не проснулись.

Отлично. Босс не злился, и это успокаивало.

******

Припарковав машину, я быстренько привела себя в порядок, посмотрелась в зеркало – отражение в нём меня порадовало. Всё таки здоровый сон благоприятно влияет на внешний вид. А хороший макияж тем более. Улыбнувшись своему отражению, я закрыла машину и направилась в офис.

– Всем доброе утро! – положив сумку на свой стол, поздоровалась я, – прошу прощения за опоздание, непредвиденные обстоятельства – судя по всему, ждали только меня, значит, можем начинать – выпалила я на одном дыхании. Я кивнула Стиву, и села за свой стол.

– Ну, тогда я приветствую всех собравшихся, дорогие коллеги! – с улыбкой приступил к своей речи Стив, обводя взглядом наш коллектив. Сегодня в офисе собрались все, приехал даже коммерческий партнер Стива, имя которого я забыла. Судя по всему, перемен не избежать. В общем-то, это было логично. Нашей компании, насколько мне известно, было уже около десяти лет, я пришла в неё четыре года назад, и сразу завоевала доверие начальства. Стив был, так сказать, первооткрывателем, они с другом решили организовать логистический бизнес. Ни один из них не был уверен, что у них что-то получится, но молодые умы сумели привлечь к своим идеям партнеров, а за ними подтянулись и клиенты. Компания «Гросс Карго» на начальном этапе предлагала своим клиентам услуги по переезду, перевозкам личных вещей и прочие маршруты, не требующие больших затрат. Семимильными шагами двигалось дело вперед, и на сегодняшний момент нашу компанию знали, любили и доверяли ей свои грузы. Я занимала должность руководителя по маркетингу – на мне держалась не только реклама, но и постоянный мониторинг социальных сетей, отзывов, постоянный анализ конкурентов, их цен, нововведений. Пару раз меня использовали в качестве тайного покупателя, чтобы аккуратно выяснить, как работают конкуренты, и нужно ли нам что-то менять в своей политике, исходя из этой информации.

– Итак, коллеги, в связи с тем, что спрос на услуги перевозок растет, конкуренты не дремлют, а мы по-прежнему хотим быть лучшими, – Стив сделал паузу, – ну или одними из лучших – пришло время перемен. Вчера вы все получили незапланированный выходной, по причине того, что я был на встрече с руководителями крупных транспортных компаний. Были руководители компаний из Италии, Испании, Франции, России и даже прилетели представители из Китая. Того объема, который покрываем мы в настоящее время, недостаточно для современных реалий. Вывозить компанию только за счёт автомобилей становится все труднее. Компании открывают филиалы, переезжают, меняют условия работы – нам пора подключать авиаперевозки, морские перевозки, осваивать железные дороги. Иначе мы останемся позади. В связи с этим мы приняли решение об открытии филиала нашей компании в Берлине – помещение уже найдено, договора подписаны, ждем ответа от берлинских коллег о готовности открывать офис.

Я заметила, как вокруг зашептались сотрудники. Новый офис? И кого туда отправят? Мы настолько привыкли работать друг с другом, понимая с полуслова, а порой и без слов желания каждого. Неужели кто-то уедет в другой город? А на его место возьмут новеньких?

– Сотрудников мы уже нашли в Берлине, – я услышала облегченный выдох коллег, – а вот руководителем нового офиса предлагаю назначить Себастьяна, если есть возражения, то готов их выслушать, – Стив внимательно посмотрел на нас.

Возражений не было, да и откуда им взяться? Переезжать в Берлин, пусть и на должность руководителя, был готов не каждый. Да и брать на себя ответственность за работоспособность нового филиала тоже не всем под силу.

– Возражений нет, это прекрасно. Двигаемся дальше. Для того, чтобы новый офис заработал быстро и качественно, нам необходимо дать хорошую рекламу. Вчера генеральный директор компании «Logistik International» Марк Гройсс, предложил нам…

Вот тут-то я и отвлеклась. Потому что услышала знакомое имя. То же имя, о владельце которого я так внезапно забыла. Марк! Точно, он же сегодня летит в Стамбул. Вчерашнее знакомство с пилотом было как будто во сне – до сих пор не верилось, что вот так просто можно встретить человека, который меня заинтересует. Да, кажется, и я ему понравилась. Интересно, это была мимолетная симпатия, или он действительно готов пригласить меня на свидание? А соглашаться ли? Связывать жизнь с пилотом я до чертиков боялась – небо и земля в моем представлении не дружили, а лишь конкурировали и спорили, кто из них сильнее. И в моей жизни небо однажды проиграло. Телефон пропищал, уведомляя меня о новом сообщении. «Про магнитик помню, прилетаю поздно вечером, выбирай место первого свидания». Я усмехнулась. Нет, всё же Марк мне не приснился, и симпатия из «вчера» перешла в «сегодня».

– Кейт, ты согласна? – услышала я своё имя.

Что? На что? Я полностью погрузилась в свои мысли и мечты, и совершенно отвлеклась от темы собрания, пропустив, кажется, что-то важное.

– Я бы хотела обдумать это предложение, – попробовала я выкрутиться, – у меня есть время?

Я скрестила пальцы на руках – надеясь после собрания расспросить коллег о том, что я пропустила.

– Да что тут думать! – взмахнул руками Стив. – Тебя уже все знают, ты отлично разбираешься в рекламе, а дать интервью в Берлине – это же отличная возможность как для компании в целом, так и для тебя лично.

Интервью в Берлине? Кажется, это действительно неплохая идея. До Берлина несколько часов езды.

– Почему бы и нет? – пожала я плечами, – я, правда, никогда ещё не…

– Отлично, – не дослушал меня Стив, – тогда забронирую тебе билет на самолёт на субботу, в аэропорту тебя встретит Себастьян, и вы с ним поедете в офис.

– Билет на самолёт? – осторожно поинтересовалась я, очень надеясь на то, что мне послышалось.

– Ты предпочитаешь ходить пешком?

Пешком, ползком, вплавь, как угодно – только не самолёт. Но как объяснить это начальнику? Да как вообще я могу кому-то что-то объяснить, если свою прошлую жизнь я закопала так глубоко, что даже сама боюсь её раскапывать.

– Я предпочитаю другой вид транспорта, который не рухнет с высоты сорок тысяч футов на землю.

– У тебя проблемы с самолётами?

У меня проблемы с воспоминаниями, но об этом я тактично умолчу.

– Если я скажу, что у меня аэрофобия, ты поменяешь самолёт на машину? – с надеждой в голосе спросила я.

– Да не вопрос, – Стив пожал плечами, – хочешь ехать пять часов вместо часа, – езжай на машине, главное будь там вовремя.

Я удовлетворенно кивнула. Пять часов или двадцать – главное, быть поближе к земле. Мне в голову пришла одна безумная идея, вероятность осуществления которой близилась к нулю, но я решила рискнуть.

Глава 10. Марк

Посадка в Стамбуле, как, собственно, и весь полёт, прошла без происшествий. Слава Богу (или мне?), двигатели не отказали, электроника не сбоила, ветер дул туда, куда надо, никаких вторых кругов и прочих трудностей мы не встретили. Том в качестве тайного пассажира остался доволен работой моего экипажа. Пока пассажиры покидали самолет, я впустил Тома в кабину, чтобы до послеполетного брифинга обсудить пару вопросов.

– Марк, ты небесный мастер, – первым начал Том, – не зря тебя считают лучшим пилотом наших авиалиний.

– Что значит «считают»? – притворно возмутился я, – я и есть лучший пилот.

– И, главное, скромный, – хмыкнул Нойманн.

– У меня много достоинств, но не переоценивай мои таланты, сегодня небо было к нам благосклонно, но это не значит, что в следующем рейсе шасси выпустятся вовремя, ветер не будет сносить нас с ВПП. Том, к чему готовится на брифинге?

– Да не знаю я, – вздохнул он, – никакой конкретной информации у меня нет. Полагаю, они хотят ужесточать требования к экипажу и самим полетам. Потерпи немного, и всё узнаем. В любом случае, несмотря на то, что мы с тобой ещё не нашли общий язык и не согласовали графики, знай, что я с вами в одной лодке. Точнее в одном самолете. Выкручиваться будем вместе.

***

Послеполетный брифинг проходил не в аэропорту, а в рядом стоящем здании. Запланированный мною заплыв в Мраморном море мог не состояться. После того, как я объявил экипажу о том, что на послеполетном брифинге будем присутствовать не только мы, все заметно встревожились.

Когда мы добрались до брифинг-зала, члены ИАТА были уже на месте, нас знатно задержали на выходе из аэропорта имени Ататюрка, и накаленные до предела нервы, вот-вот готовились лопнуть.

Я кивнул своему экипажу, чтобы они занимали свободные места, а сам занял место в центре зала рядом с Томом.

– Добрый день, уважаемые коллеги, – обратился к нам высокий мужчина в очках, – добро пожаловать в Стамбул, – меня зовут Андреас, я руководитель европейского представительства ИАТА, сегодняшнее собрание посвящено исключительно вашей авиакомпании, и я очень надеюсь, что каждый присутствующий здесь осознает серьёзность ситуации и прислушается к моим рекомендациям.

Напряжение молча повисло в воздухе, никто не решался задавать вопросы. Какая серьёзность ситуации?

– Итак, начнем с того, что ваша авиакомпания, несмотря на то, что занимает весьма престижное место среди немецких авиакомпаний, не дотягивает до международных стандартов. Предлагаю начать с самого простого. Бортпроводники и бортпроводницы.

Краем глаза я заметил, как напряглись мои коллеги, заерзали на стульях – кто-то украдкой стал поправлять прическу, кто-то разглаживал несуществующие складки на одежде.

– Их форма одежды, внешний вид – это не международный стандарт, – продолжил Андреас, – необходимо срочно вносить изменения. Пассажиры, заходя на борт, должны видеть красоту и сияние.

– По-моему, на борту, главное, безопасность, а не длина ресниц у стюардесс, – резко возмутился Лукас.

Я мысленно поаплодировал ему. Не испугавшись вызвать гнев у руководителя собрания, он одной фразой выразил всё то, о чём думали собравшиеся в этом зале. Да и мне казалось, что проблема кем-то надумана. Все девушки, работающие у нас на борту, были идеальными. Рост 170 и выше. Макияж – идеален, маникюр – тоже. Волосы всегда убраны в высокие прически. Что ещё нужно?

– Я согласен, что безопасность на борту – приоритет для всех,– продолжал невозмутимо Андреас, – но я хочу отметить, что настроение и настрой пассажиров – это немаловажная составляющая для репутации авиакомпании. Дослушайте, пожалуйста, до конца – Андреас явно заметил попытки его перебить, – я предлагаю ввести единые цвета для макияжа, одежды и маникюра. Форма стюардесс зеленого цвета, а, значит, ногти должны быть в цвет формы, а макияж…

– Я не буду красить губы зеленым цветом! – возмутилась Ханна, – пусть он хоть сто раз подходит к одежде.

– Делайте акцент на глазах, цветовая гамма должна быть единой.

Девушки закатили глаза. Но тактично промолчали. Остаться работать в авиакомпании было делом чести для многих, цвет подводки можно пережить.

– Отлично, все согласны, – Андреас удовлетворительно отметил у себя в тетради что-то, – продолжаем дальше. Безопасность полетов. В первую очередь, я считаю необходимым провести D-check (D-Check – самый сложный и дорогостоящий ремонт самолета, проводится раз в 6-12 лет, в его ходе самолет разбирают буквально до винтика: порой даже смывается краска, чтобы проинспектировать заклепки и возможные микротрещины в металле – прим. Автора.)тех самолетов, которые имеют налет более шести лет.

В этот момент у меня проснулась толика уважения к Андреасу (я ещё не знал, что дальше будет хуже). Я давно предлагал руководству отправлять самолёты на тяжелую проверку. По одному, конечно, не сразу. Так мы избежим многих проблем по технической части, потому что тех проверок, которые проходили в аэропорту, не всегда было достаточно, чтобы выявить проблемы на ранней стадии.

– Возражений нет?

– Полностью поддерживаю инициативу, – ответил Том.

– Итак, и ещё один важный пункт – это пилоты.

Я почувствовал холодок, пробежавший по спине. Что они приготовили для нас? Тоже макияж? Косички? Татуировки на лбу « я люблю летать»?

– Итак, я обратил внимание на то, что за последние 14 лет в авиакомпании были зарегистрированы случаи, которые ставят под вопрос квалификацию кадров. А потому вам необходимо убедить всех членов ИАТА в своём профессионализме, нестандартном подходе и умении выходить из трудных, внештатных ситуаций.

– И что вы предлагаете? – не выдержал я, не обращая внимания на предупреждающие сигналы Тома, – полететь хвостом вперед? Сделать сальто при взлете? Пустить салют из двигателей? Совершить посадку на воде?

Я услышал, как судорожно вздохнул Том.

– Не знаю, как, – продолжил Андреас, – но вам стоит пересмотреть свой подход к полётам.

– Вам не кажется, что это Вам нужно пересмотреть свой подход к требованиям? – жестко спросил я, – когда пассажир…любой пассажир! поднимается по трапу самолета, садится в кресло, пристегивает ремни безопасности, единственное, о чём он думает – это выжить. Ему все равно, какого цвета ногти у стюардессы, есть ли у стюардов татуировки, и умеет ли пилот делать сальто в воздухе. Мало кто из пассажиров не боится летать. А если говорят, что не боятся – врут! Даже пилоты боятся летать. Потому, что они не знают, что приготовило им небо. Поднимая в воздух эту многотонную машину с живыми людьми на борту, мы несем ответственность не только за свою жизнь, но и за жизнь всех тех, кто так отчаянно молится Богу при взлете, и так радостно хлопает в ладоши при посадке. Они не видят разницы между аэробусом и боингом, им всё равно как зовут пилота, и сколько у самолета двигателей. Им важно, чтобы пилот не уснул во время полета, а двигатели не отказали. Всё!

Я понимал, что перехожу границы, нагло грубя тому, от кого, возможно, зависела моя судьба. Но я искренне не понимал, какое отношение к международным стандартам безопасности имел цвет подводки у стюардесс и скрытые таланты пилота. А если я умею рисовать потрясающие картины одной рукой с закрытыми глазами? Это как-то поможет пассажирам самолета, если в него попадет молния?

– Марк, – осторожно обратился ко мне Том, – я полагаю, что нам необходимо обсудить все нововведения, попробовать внедрить их в нашу авиажизнь, и…

– А я полагаю, что членам ИАТА стоит прислушаться к тем, кто поднимает самолёты в воздух и успешно сажает их в разных аэропортах мира. И при разных внешних условиях, прошу заметить. Насколько мне известно, члены ИАТА сидят на земле, и не рискуют ни своей жизнью, ни жизнями всех остальных.

– Марк, верно? – обратился ко мне один из комиссии, – я понимаю ваше возмущение, и в какой-то мере поддерживаю ваше негодование. Но тот факт, что мы сидим на земле, не отменяет того, что нам необходимо придерживаться международных требований, и, если им важно, чтобы стюардессы красили ногти в зеленый цвет, значит, нам придется подчиниться. В противном случае придется искать новую работу. И вряд ли она будет связана с небом.

А вот это уже сильный удар под дых. Я мысленно досчитал до десяти, чтобы успокоить свои нервы. Том умоляюще смотрел на меня, понимая, что, если он лишится лучшего пилота, то он может лишиться и авиакомпании в целом.

– Я понял Ваши требования, уважаемые коллеги. В ближайшее время мы обсудим график полетов, нововведения, и постараемся безболезненно внедрить их в нашу жизнь, – ответил Том.

– Очень надеюсь, что наше с вами сотрудничество будет плодотворным. И необходимо учесть ещё один нюанс. Насколько мне известно, пилоты вашей авиакомпании имеют некое разделение – часть летает на аэробусах, часть на боингах. Это нужно исправлять. Пилот, как и автомеханик, должен разбираться не только в одной модели. Ситуации бывают разные, командир воздушного судна должен уметь летать на всём.

– Даже на метле, – буркнул я под нос.

– Прошу прощения, я вас не расслышал?

– Говорю, что согласен с вами, что летать нужно уметь на всём, чтобы безопасно оказаться на земле.

Том вновь закатил глаза, поблагодарил всех за собрание и отпустил нас на три часа. До обратного вылета было время подышать турецким воздухом, прогуляться по улочкам, успокоиться после бредовых идей ИАТА и купить подарки близким. Точно! Я вспомнил про Кейт. У меня появилась отличная идея.

Глава 11. Кейт

Рабочая неделя пролетела как один миг. Стив нагрузил нас таким количеством заданий, что времени больше ни на что не оставалось. Впрочем, несмотря на безудержную усталость, я нашла в себе силы на ещё одно посещение авиатренажера, на котором успела узнать, что такое аварийная посадка. После этого я в очередной раз убедилась в том, что самолёт – это отличный вид транспорта, но точно не для меня.

Кстати, о самолётах – прошло три дня с того момента, как Марк обещал привезти мне стамбульский магнитик, но от него не было ни звонков, ни сообщений. Я, признаться честно, очень ждала, что он со мной свяжется, что мне всё это не привиделось. Но пережить его молчание было легче, чем пережить свою панику. Вместо того, чтобы просто не думать об этом пилоте, я постоянно читала новости, отслеживая, не упал ли где-то самолёт, не совершил ли где-нибудь аварийную посадку, не пропал ли с радаров. Понимая, что так жить нельзя, я пробовала отвлекаться работой, и иногда это у меня отлично получилось. Но мысли, как пчелиный рой, резко врывались в сознание, и жужжали где-то на подкорках. Вместе с тем близилась суббота, поездка в Берлин, запланированное интервью – мне было о чём подумать. У меня ранее не было опыта, в котором приходилось бы отвечать на вопросы журналистов, а потому было немного волнительно – общаться я, конечно, умела, но каверзных и глубоких вопросов опасалась.

В пятницу вечером я попросила отца купить мне небольшой чемодан – мой был слишком старым, а двери в новую жизнь со старым чемоданом не откроешь. Собрав все необходимые вещи и, прихватив, парочку лишних на всякий случай, я окинула взглядом комнату, после чего спустилась на ужин к отцу.

– Готова? – поинтересовался отец, услышав мои шаги.

– Физически вроде да, а вот морально немного нервничаю. Когда прилетает мама?

– Завтра утром, но, боюсь, вы с ней разминетесь.

– Жаль, её поддержка была бы очень кстати.

– Да не переживай ты так! На интервью едешь, а не на экзамен. Всё пройдет замечательно, будь собой, не болтай лишнего и…

–Пап, это интервью! Молчать будет сложно, – рассмеялась я. В кармане зазвонил телефон. «Марк» – прочитала я и чуть не выронила телефон из рук. Как же он вовремя.

– Тот самый таинственный пилот? – подмигнул мне отец, – не буду мешать вашей беседе, пожалуй, поднимусь к себе.

Я молча поблагодарила его и нажала кнопку «ответить»,

– Ну и где ты пропадал? – возмущенно ответила я так, будто была знакома с Марком целую вечность. Хотя почему-то именно так и казалось.

– Расскажу при удобном случае, – хмыкнул он, – и тебе привет, Кейт. Судя по твоему возмущению, ты соскучилась и готова к первому свиданию?

Ещё как готова!

– Да как сказать, – медленно протянула я, намеренно растягивая слова, – я о нём даже и не думала.

– Тогда я могу перезвонить ещё через неделю, будет время подумать – по голосу было слышно, что он улыбается.

– Неделя не прошла, прошло целых 4 дня, – рассмеялась я и тут же прикусила язык.

– Я даже не сомневался, что ты считала. У меня завтра свободный день, как насчет ужина в центре Мюнхена?

– Боюсь, если только в центре Берлина, мне нужно дать интервью в связи с открытием нового офиса, а ехать туда около 5 часов, а, значит…

–…а значит, я заеду за тобой утром, – не дал он мне договорить, – В Берлине как раз сейчас моя сестра, будет, чем заняться пока ты будешь рассказывать о том, сколько раз ты была замужем, и который из них…

– Лучше не продолжай, – остановила я его мысль со смехом, – такие цифры пугают даже меня, – с притворным ужасом продолжила я.

– Ух ты! Она больше десяти?

– Больше ста. Сбилась со счёту, – продолжала дразнить я, – попробуем за всю дорогу посчитать.

– Ты сведешь меня с ума, – мягко сказал он, – девушка-загадка.

– Очень на это надеюсь, – честно ответила я, – выезжаем в 8.

– Пиши адрес, буду вовремя. Спокойной ночи.

Он отключился быстрее, чем я успела ответить.

***

Ночью я практически не спала, прокручивая все варианты возможного свидания. За три года, которые я провела в тоске по прошлой жизни, я так отвыкла от симпатии и близости, что скорость развития отношений с Марком меня даже слегка пугала. Никогда ещё я не была готова прыгать в омут с головой ради человека, про которого я знала только то, что он…А что я вообще знала про него? Ну, кроме того, что он пилот. И что Том, один из тех, кто как раз и был в той прошлой жизни, работает его руководителем. Кто бы мог подумать, что всё так тесно перемешается.

– Кейт! – крикнул отец, – кажется, твой летчик приехал.

– Пилот! – автоматом поправила я, взяла чемодан и спустилась вниз.

Поцеловав отца на прощание, я попросила его передать огромный привет маме. И вышла из дома навстречу своему потенциальному роману.

– Доброе утро, – поздоровалась я с улыбкой. Марк, как и при первой встрече, выглядел потрясающе. Черная рубашка, рукава которой были слегка закатаны, а верхние пуговицы расстегнуты, идеально выглаженные синие брюки, на левой руке часы, а в правой – солнечные очки. В принцев я с детства не верила, но сейчас мне показалось, что зря. У них там, что, в авиакомпании берут только людей с модельной внешностью?

– И тебе доброе утро, – он галантно открыл мне дверь со стороны пассажирского сидения, потом также, как и в первую встречу, поцеловал руку. – Боже, он, как из Средневековья! – и, убрав чемодан в багажник, сел рядом со мной.

– Мы с тобой как инь и янь, – заметил он, с нескрываемым удовольствием разглядывая мой внешний вид.

Действительно, его темные волосы против моих светлых, его слегка смуглая кожа против моей, едва ли тронутой легким загаром. Из темного у меня были только глаза. В противовес его ярко-синим глазам. Которые в этот раз отлично сочетались с цветом его брюк. Надеюсь, что я больше ничего никуда не пролью…

– Я никогда не ездил в Берлин на машине, – прервал мои мысли Марк, – самолёт летит немного быстрее, и мне так жаль терять эти драгоценные часы. Кстати, когда ты мне расскажешь, почему ты боишься летать?

– После десятого свидания, – вернула я ему его же шутку, – когда снимешь рубашку.

– Готов снять сейчас за рассказ о твоей жизни, – он поднес руки к пуговицам.

– Предлагаю всё же оставаться одетыми, иначе разговор не получится, – сказала я, неохотно отводя взгляд от тех пуговиц, которые вот-вот могли расстегнуться, – а мне бы хотелось всё таки попасть на своё первое интервью.

– Тогда начнем с простых вопросов. Их можно задавать в одежде, – подмигнул мне Марк, – ты, как я понял всё таки не замужем, раз села в машину ко мне ещё до первого свидания, детей нет?

– Детей нет, – подтвердила я, – не замужем, живу с родителями. Кстати!

– Меня пугают такие «кстати», обычно, после них люди признаются в чём-то таком, о чём было бы невозможно догадаться, с учётом того, что мы с тобой ещё…

Я уже не слушала, что он говорит, потому что не могла найти в сумке то, что так настойчиво искала. Нашла! Выудив со дна сумки обе визитки, я показала их Марку.

– Откуда у тебя визитка моего руководителя? У тебя и с ним свидание? Имей в виду, он женат, к браку относится весьма серьезно, а как человек он не очень…

–Значит, я не ошиблась. – я вздохнула, – Марк, Том – мой давний друг. Я знаю его больше десяти лет, он долгое время состоял в отношениях с моей сестрой.

Чёрт! Вот кто тянул меня за язык?

– У тебя есть сестра?

– Была, – я нервно сглотнула и отвела взгляд. Марк откашлялся и не стал расспрашивать. За это я была весьма ему благодарна. Хотя теперь я понимала, что этот разговор надолго не отложить. Раз уж Том и Марк работают вместе, то скрывать свою прошлую жизнь будет нереально, если Марк войдет в моё настоящее и будущее. Хотя об этом даже думать рано.

– Моя сестра работает журналистом, – вернул меня в реальность Марк, – и она как неуловимый мститель. Ей не сидится на месте, она постоянно куда-то ездит, летает, берет интервью у всех, у кого считает нужным – и ей удивительно везёт! То она в кафе встретит какого-нибудь политика, то летит в самолёте с какой-нибудь звездой, то столкнется с кем-то в метро. Иногда я даже завидую её невероятному таланту заводить друзей. Но в то же время я жутко её боюсь. Своими вопросами она иногда так мастерски выуживает информацию, что узнает о человеке то, что он сам не знал. Точнее знал, но тщательно скрывал даже от себя.

– Работа у них такая, информацию добывать, – немного нервно сказала я, – как зовут твою сестру?

– Лея.

– Это в честь принцессы Леи из Звездных войн?

– Ты смотрела Звездные войны? – удивленно воскликнул Марк.

– А что в этом удивительного? – пожала я плечами.

– Хотя бы то, что обычно Звездные войны смотрят мужчины.

– Вот уж неправда! С чего такая дискриминация? – возмутилась я, – раз я не мужчина, я должна смотреть только любовные романы?

Так за беседой о любимых фильмах, музыке и книгах, пролетело больше трех часов. Выяснилось, что несмотря на разный образ жизни – моя проходила на земле, его – в небе, я предпочитала строить карьеру и не думала о семье, а он мечтал о большой семье, – у нас было много общего. Разговор с ним был таким легким – как будто мы знали друг друга очень давно. Не было смущения, неловкости. Была только тайна, которая не давала мне полностью расслабиться и открыться человеку, который так неожиданно увлек меня.

***

– Кейт, – услышала я сквозь сон голос Марка, – мы приехали. Я с удивлением поняла, что за приятной беседой и мягкой дорогой я всё таки уснула. – Где у тебя встреча?

– В кафе Berlstein, – потянулась я.

– Пойдем, я тебя провожу, а потом наберу сестре. Когда закончишь, позвонишь мне, и мы начнем отсчет наших свиданий.

Выйдя из машины, я слегка поёжилась. В Берлине было ветрено.

Зайдя в кафе я набрала номер Стива. Тот мгновенно ответил.

– Стив, я на месте, кафе Berlstein, как мне найти интервьюера?

– Сейчас скину тебе её номер.

– Отлично, жду, – я отключилась и повернулась к Марку, чтобы сказать ему, что он может звонить сестре, как вдруг сзади меня раздался женский голос.

– Марк! – к нам подбежала красивая брюнетка в ярко-красном костюме, – она обняла его, и, он, к моему удивлению обнял её в ответ.

– Кейт, познакомься, это моя сестра. Лея.

– Кейт, очень приятно, – напряжение как рукой сняло.

– Ты тут на работе или охотишься за мужчинами? – поинтересовался Марк.

– С мужчинами я на сегодня завязала, – отмахнулась Лея, – Мне нужно взять интервью у сотрудницы транспортной компании в связи с открытием нового офиса. Как же её зовут, – она начала рыться в сумочке.

– Её зовут Кейт, – тихо сказала я, связав воедино интервью и сестру Марка.

Сначала Том – руководитель Марка. Теперь Лея – тот самый журналист. Совпадения случайны, или кто-то там на небесах сталкивает нас с Марком намеренно? Марк там высоко летает, возможно, он договорился?

Глава 12. Марк.

Такого неожиданного поворота не ожидал даже я. Тот факт, что моя сестра журналист, был мне известен. Тот факт, что Кейт едет давать интервью в Берлин – тоже. Но связать эти два факта воедино…Да ещё и Том. Я терпеть не мог все эти взаимосвязи одних с другими, и работать под руководством человека, который знает твою девушку. Нет, Кейт не была мне ещё девушкой, но потенциально могла бы ей стать. Могла бы…Я начал сомневаться в том, что это хорошая идея. У неё какая-то тайна, связанная с сестрой, которую знал Том. А Том сейчас счастливо женат на Марии, и никогда не рассказывал про то, что у него была…Кстати, а как зовут сестру Кейт? Да и с чего бы Том мне что-то рассказывал, если мы толком не общались. Голова шла кругом.

– Принесите, пожалуйста, кофе. С собой, – попросил я официанта.

– Брат! – возмущенно раздался рядом родной голос, – посиди с нами, у нас интервью, а не интимная беседа. Это не займёт много времени, а я не видела тебя уже сотню лет!

– Неделю, – напомнил я, – и я не хочу быть третьим лишним, – я подмигнул Кейт. Несмотря на то, что во мне поселились сомнения, выбросить так быстро её из головы я не мог. Лучше б я сегодня полетел в Лондон. Но Том любезно дал мне выходной, потому что всю неделю выжимал меня как лимон – с самолёта на тренажер, с тренажера – на самолёт. «На тренажерах налета никакого», – сказал он мне после рейса в Стамбул, и, тем не менее, каждый день звонил с вопросом – «ну как – освоил боинг?»

– Третий лишний тут я, судя по тому, какие вы взгляды бросаете друг на друга, – Лея ухмыльнулась, – и какое у вас по счету свидание?

– Ты уже испортила первое, – я потрепал её по голове.

– Первое? – Лея обернулась к Кейт, – так у тебя ещё всё впереди? Желаю удачи, – она улыбнулась, – пойдёмте за столик, пора начинать.

Я украдкой посмотрел на Кейт, она была задумчивой, бросала то на меня, то на мою сестру косые взгляды. Судя по всему, она задумалась о том, что у неё впереди. И, как любая женщина, придумала себе уже несколько страшных историй о том, что у меня три ноги, какой-нибудь шрам на полспины, или что там ещё придумывают женщины, не попытавшись сначала задать прямой вопрос?

***

– Итак, – Лея достала свой ноутбук, – приступим? Марк, ты молча слушаешь и перебиваешь только в крайне необходимом случае. Крайне необходимый случай не наступит, поэтому просто молчишь.

Я с усмешкой кивнул. Сестра в своём репертуаре. А вот у меня появился шанс узнать Кейт поближе, не задавая ей неудобных вопросов.

– Итак, – Лея открыла документ, – Кейт, назови свой возраст, должность и как долго ты работаешь в этой компании.

– Мне 27 лет, я руководитель по маркетингу. Работаю уже 4 года.

В течение десяти минут Лея опрашивала Кейт об особенностях работы в логистическом бизнесе, о том, сколько человек работает в компании, каких успехов успели достигнуть и прочее-прочее-прочее. Не стану скрывать – эта информация была очень скучной. Точнее, она была очень интересной, но я бы хотел послушать о чём-то другом. Правда, я сам не знал, о чём именно.

– Перейдём к семейной теме, – Лея сделала какие-то пометки, – ты замужем? Дети?

– Нет, мужа нет, детей тоже.

– Семья полная? Мать, отец?

– Да, мать и отец, они в браке. Живут вместе. Ну и я с ними.

– Братья, сестры?

Я поднял на Кейт взгляд. Она уже говорила мне, что у неё была сестра, но я не стал спрашивать, почему «была» и где она сейчас. Не своя с ней глаз, я ждал ответа.

– У меня была старшая сестра.

Этот факт мне был известен. Это всё?

– Была? – Лея безэмоциально и сухо продолжала беседу. Журналисты! Бездушные люди на работе. Я вообще не понимал, как моя сестра могла выбрать эту профессию.

– Да, к сожалению, она погибла 3 года назад, – спустя несколько секунд заминки ответила Кейт.

– Мне очень жаль, – я закатил глаза от этого равнодушие в голосе сестры, – при каких обстоятельствах?

Мне хотелось стукнуть Лею по голове – какое отношение открытие филиала логистической компании имело к сестре Кейт? Зачем ей эта информация?

– Она, – я увидел, как Кейт нервно накручивает волосы на палец, как бегают глаза, как она тщательно обдумывает ответ, – она сгорела в самолёте.

Чёрт возьми, я едва не подавился кофе. Вот, откуда у неё эта фобия – летать.

– Мне очень жаль, – снова повторила Лея. Ни одна эмоция не тронула лицо сестры. Как врач, оперирующий человека, не впадает в истерику при виде крови, так и журналист, узнавая страшную тайну, не подаёт виду, что его это трогает.

– Как ты справилась с этой травмой? Ушла с головой в работу? Что изменилось в твоей жизни после этой трагедии?

– А кто сказал, что я справилась? – нервно пожала Кейт плечами. – Я перестала летать на самолётах, все командировки проходят мимо меня, я отказалась от трех должностей, которые предполагали постоянные разлеты по городам. А на мои 27 лет отец подарил мне сертификат на авиатренажер, чтобы избавить меня от этой фобии.

Кейт отвечала сухо, глаза её не выражали никаких эмоций, но я чувствовал, как от неё исходит вибрация, чувствовал её нервозность. Я очень хорошо знал Лею, она может вытянуть любую информацию из человека, она постоянно сотрудничает с психологами, анализирует жесты и мимику людей. В общем, она замечательный журналист, но я бы ни за что не стал отвечать ей на вопросы. Даже безобидные.

Я услышал, как Лея ушла от темы родственных связей, вернулась к командировкам, обязанностям и прочим рутинным скучным подробностям.

Кейт слегка расслабилась, в каких-то вопросах она задумывалась, порой даже смеялась. Я узнал, что она жила какое-то время в Австрии, после того, как случилась трагедия, подробности которой Кейт так не раскрыла. Потом она вновь вернулась в дом к отцу и матери, работала вне офиса долгое время, чем заслужила уважение руководства – все проекты закрывались в нужный срок, переработки были для неё не проблемой.

Смотря сейчас на Кейт под другим углом, со слегка обнаженной душой, она казалась мне сейчас маленькой девочкой, которая боится рассказать правду, чтобы не разрушить этой правдой саму себя. Если честно, то очень хотелось закончить интервью, забрать её подальше отсюда и не возвращаться ни к каким вопросам.

– Итак, Кейт, и напоследок мы снова затронем личную жизнь, – Лея внимательно посмотрела на неё, – тебе 27 лет, вся твоя жизнь впереди. Ты выйдешь замуж, родишь детей – что будет с карьерой? Какие твои личные ожидания?

Я заинтересовано посмотрел на ту, которая вот-вот должна ответить. Не то, чтобы я уже запланировал жениться и заводить детей, но в виду особенностей своей работы мне была интересна её точка зрения. Я карьеру не строил, небо было частью моей жизни, но строить семью нужно на земле, а я очень редко на ней бывал.

– В настоящий момент я об этом не думаю, – честно ответила Кейт, – но, если судьба будет ко мне благосклонна, и я выйду замуж, то постараюсь успешно совмещать и карьеру, и личную жизнь. В конце концов, мне по-прежнему доступна возможность дистанционной работы.

– Спасибо за интервью, – Лея улыбнулась, – и за откровения. Бонусом могу раскрыть тебе страшные тайны Марка.

– А их много? – поинтересовалась Кейт.

– Не счесть, сколько, – перебил я сестру, которая уже открыла рот, чтобы что-нибудь сказать, – итак, Лея, мы свободны?

– Кейт – да, а ты не мог бы задержаться на одну минутку?

Я кивнул, обернулся к Кейт, чтобы извиниться и попросить её подождать в машине.

– Я подожду тебя в машине, заодно посмотрю, какое кафе можно выбрать для вкусного ужина, – она улыбнулась, попрощалась с моей сестрой и вышла.

Лея сверлила меня взглядом. Чертов психолог! Я уже чувствовал, как она сейчас включит свою терапию.

– Марк, ты сошёл с ума? У этой девушки трагедия, она потеряла сестру в самолёте, она никогда не свяжет свою жизнь с ним!

– А с ним и не надо, – передразнил я её, – может, лучше со мной?

– Ты прекрасно понял, о чём я говорю. Как ты представляешь вашу жизнь? Если она никогда не сядет в самолёт, то ваше общее время сократится до минимума, ты же постоянно в разлетах, а что она будет делать на земле? Ты слышал её ответ, что она постарается совмещать семью и карьеру – а это нереально при твоём графике. У вас будут дети, с которыми нужно проводить время обоим, и…

– Лея! – слегка повысил я голос, – какие дети? У нас даже первого свидания не было, – мне даже смешно стало, – куда ты забегаешь? О чём ты думаешь вообще?

– Я думаю о том, что тебе пора жениться, спуститься с небес на землю хотя бы ненадолго, а она – не та, с кем ты сможешь жить. С её-то страхами. Ты и сам прекрасно это понял, – жестко сказала сестра.

Я закатил глаза.

– По твоему мнению все пилоты женятся на стюардессах? Или на женщинах-пилотах? Или живут всю жизнь в одиночестве? Спешу тебя огорчить, всё не так просто, и между небом и землей тоже можно установить стабильный контакт. Лея, – попросил мягче я, – не забегай вперед. Я просто наслаждаюсь жизнью. А с фобией я попробую справиться. Я каждый день сталкиваюсь с пассажирами, которые, заходя в самолёт, прощаются с близкими навсегда.

– Ты взрослый мальчик, сам разберешься, – примирительно пожала она плечами, – я просто дала совет. И не благодари, часть вопросов я задавала ради тебя, чтобы ты, не подставляя себя, узнал о ней немного больше. Я побежала дальше работать – звони! – сестра чмокнула меня в щёку, и убежала.

Я вышел из кафе, подошёл к машине, но с удивлением обнаружил, что Кейт там нет. Не было её и рядом с машиной. Я набрал её номер, но ответа не было.

Глава 13. Кейт

Странное чувство охватило меня с ног до головы после этого интервью. Основная часть вопросов касалась работы, моего опыта, но так или иначе по касательной затрагивала и личную жизнь. Почему нельзя вычеркнуть негативные воспоминания раз и навсегда? Я задумалась о том, что, возможно, мне стоит поделиться с кем-то тем, что случилось. Может быть, реально станет легче? Хотя я рассказывала эту историю сотни раз психологу, но психолог – это чужой человек, который работает и зарабатывает себе на жизнь своими советами. Не очень я им верила.

Я направилась к машине Марка, но вспомнила, что оставила в кафе бутылку с водой. Решив не нарушать беседу брата и сестры, я заскочила в магазин за углом.

Выйдя из магазина и направившись к машине, я увидела, что Марк растерянным взглядом кого-то ищет. Я достала из кармана телефон – приёма не было.

– Ты меня потерял? – тихо спросила я, подойдя к нему ближе, и он, вздрогнув, резко обернулся.

Потом он молча взял меня за руку, без слов посадил в машину, закрыл дверь и, так ничего и не говоря, сел рядом.

– Мы играем в молчанку? – осторожно спросила я, – считай, я проиграла.

– Расскажи мне, что случилось с твоей сестрой, – внезапно и как-то грубовато спросил он, заводя машину.

Я растерялась.

– Марк, это не тема для обсуждения сейчас, да и вообще это не та тема, которую я хочу обсуждать. Ты услышал всё, чем я готова делиться – моя сестра погибла в самолете. Зачем тебе подробности?

Пока он обдумывал ответ, я посмотрела в окно – мы уже куда-то ехали, а я совсем забыла спросить, куда. Странно. Я боялась рассказать о том, чего уже никогда не вернуть, но не боялась ехать неизвестно куда с человеком, которого я толком не знала.

–Мне не подробности нужны, – тихо заговорил он, – но складывается ощущение, что твоя тайна настолько обросла вокруг всякими деталями, что ты сама не можешь двигаться вперед. Хорошо, ты не летаешь на самолётах. Не ездишь в командировки, не говоришь о прошлом. Но ты и будущее не строишь!

– Марк, подожди, – остановила его я, – это ведь не твоё будущее, – с нажимом сказала я (очень хотелось добавить – пока не твоё) – почему тогда тебе так важно, что было в прошлом? Если бы я скрывала правду о том, что у меня есть три мужа, десять детей, и я дочка арабского шейха – тогда я бы поняла твое беспокойство, но какое отношение имеет моя…, – я нервно сглотнула, – сестра к нашему первому свиданию?

– Арабский шейх не дал бы своей дочери иметь трех мужей, – заметил он, – а так как тебе всего 27 лет, то трижды выйти замуж, развестись и успеть родить десять детей ты бы не смогла. Хотя…

Я не смогла смотреть в его серьёзное лицо и рассмеялась. Кажется, в машине немного потеплело.

– Послушай, мне, конечно, приятно, что после пятнадцати минут общения со мной, ты уже строишь будущее, и размышляешь о том, как моя травма повлияет на него, но не стоит. Давай просто наслаждаться моментом. Куда мы едем?

Марк понял, что я плавно съехала с темы, но тактично промолчал. Я понимала, что на этом вечер не закончится, но у меня будет время обдумать, как рассказать о том, о чём страшно вспоминать. Как вообще рассказать человеку, у которого небо – второй дом, об авиакатастрофе?

Марк припарковал машину возле маленького ресторана.

– Я часто бывал здесь, когда летал транзитными рейсами, тут очень вкусно кормят, уютная атмосфера и не шумно.

Он открыл дверь с моей стороны, подал мне руку и мы вышли из машины. Я не успела сделать шаг вперед, как он меня остановил.

– Подожди, – он достал из машины небольшой сверток, – я же обещал сувенир из Стамбула. Но привез кое-что получше.

– Если честно, то я просто пошутила, не зная, как закончить разговор, вот и сказала про магнитик, – я развернула пакет и удивленно посмотрела на него.

– Не говори ничего, у меня свои методы борьбы со страхами, – кивнул он на подарок.

У меня на руках оказался самолёт. Точнее мини-версия аэробуса А320. Очень реалистичная версия и очень красивая. Перед глазами тут же возникли воспоминания о том, как мы с сестрой летали в Турцию, Испанию, Эмираты…да куда мы только не летали! Я никогда не боялась летать, и очень любила ощущения, который дарит самолёт пассажирам при взлете. Этот невероятный выброс адреналина в момент, когда он начинает разгоняться по взлетной полосе, как отрывается от земли, а тебя вжимает в спинку стула, и ты машинально закрываешь глаза, а потом смотришь в иллюминатор, чтобы не пропустить эту потрясающую картину – земля становится всё меньше и меньше, постепенно превращаясь в какие-то равномерные узоры. И ты всецело погружаешься в этот момент. А потом…

– Кейт, это всего лишь копия самолета, он не улетит, – где-то рядом раздался уже знакомый голос, и видение отступило. Я поняла, что смотрю на этот маленький самолёт с надеждой, что он сможет исправить то, что исправить никому не под силу.

– Да, ты прав, – я прогнала воспоминания, – большое спасибо за подарок. Он прекрасен, идём?

***

Ресторан, действительно, был очень уютным, играла приятная музыка, официанты были весьма обходительны, улыбчивы. Не зря Марк выбрал именно это место. В теплой и приятной обстановке беседа шла как-то сама собой.

– Как давно ты стал капитаном? – спросила я его, хотя не очень хотела касаться летной темы.

– Год назад. Мы летели из Китая домой, в Мюнхен. Погода была ужасная, весь полёт жуткая турбулентность, пассажиры едва ли могли вставать со своих мест. Напитки пришлось раздавать в емкостях, потому что они проливались, бортпроводники постоянно закрывали открывающиеся полки багажных отделений. В общем, все ждали, когда же уже нас встретит земля. Но у неба были другие планы – за час до планируемой посадки у самолёта отказал двигатель и начала сбоить навигация. Запасной аэропорт был закрыт из-за непогоды, а диспетчеры Мюнхена предупреждали нас о сильном боковом ветре. Даже при работающих двигателях посадка при сильном боковом – очень сложная процедура, а на одном двигателе и практически вслепую – это казалось нереальным. Топливо было на исходе, и времени принимать решения у меня фактически не было. Я посадил самолёт. Общими усилиями со вторым пилотом мы сделали так, что ни один из пассажиров не узнал о том, что тот полёт мог стать их последним. После этой посадки меня пригласили на собрание, на котором объявили, что я заслужил звание капитана воздушного судна.

– И часто ты попадал в такие ситуации? – охрипшим голосом спросила я.

– В такие – нет, – честно признался он, – но аварийных посадок было много, в основном из-за неисправности электроники, пару раз из-за птиц.

– Птиц?

– Да, птицы – самый страшный враг самолёта. Попадёт в двигатель, и всё.

– Что всё? – испуганно спросила я.

– Ты не хочешь ещё кофе? – перевел он тему.

– Пожалуй, лучше, вина, за рулем-то ты, – я улыбнулась, – но ты ушёл от темы.

– У меня хороший учитель, – хмыкнул он, и подозвал официанта.

– Ты сейчас рассказал про отказ двигателя, какие-то там проблемы с электроникой, птиц, – внезапно заговорила я, – но есть же место и ошибкам пилотов?

– Конечно, есть, – он кивнул, – ты хоть раз ошибалась на работе? Пилот – такой же человек, он тоже может ошибиться. Огромная разница лишь в том, что по большей части ошибка пилота стоит жизни ему и пассажирам, а потому мы проходим колоссальные проверки перед взлетом и после посадки, осматриваем самолёт, по несколько раз проверяем его состояние. Это не исключает вероятности катастрофы, но уменьшает эту вероятность в сотни или тысячи раз.

– И ты не боишься летать?

Марк задумчиво отпил кофе.

– Только дурак не боится летать на самолёте, но есть страх гораздо сильнее этого. Страх, что ты не взлетишь. Или не приземлишься. Пока ты летишь – ты живёшь. Небо не прощает ошибок, поэтому полёт – это не просто жизнь, это тяжелая работа, это ответственность, это ежесекундная концентрация на себе, своих ощущениях, предчувствиях, на окружающем мире, на словах диспетчеров, экипажа, пилотов.

– Ты очень красиво говоришь про небо, – практически шепотом сказала я, – но на самом деле отрываться от земли в неизвестность обычному человеку очень страшно. Когда я…, – судорожно вздохнув, я продолжила – провожала свою сестру на её последний рейс, я не думала, что вижу её в последний раз. Я смотрела, как улетает её самолёт, как он набирает высоту, и мне казалось это невероятным зрелищем. А спустя несколько часов нам…

У Марка зазвонил телефон, он выругался, извинился и поднял трубку. Судя по его внезапно изменившемуся лицу, что-то случилось.

– Понял, дай мне час или чуть больше времени, и я буду на месте, – он положил трубку и поднял на меня тяжелый взгляд.

И судя по этому взгляду случилось не просто что-то, а что-то серьёзное.

– Мне нужно ехать в аэропорт. Самолёт нашей авиакомпании только что совершил аварийную посадку в Берлине. Пилота везут в больницу, меня срочно вызывают на брифинг.

Глава 14. Марк

Я увидел, как растерянно посмотрела на меня Кейт, явно ожидая от меня более детальной информации или каких-то объяснений. И я бы с радостью сказал ей что-нибудь, если бы сам обладал подробностями случившимся. Вопреки минимуму информации, неожиданности звонка – у меня не было чувства растерянности, я сосредоточенно думал о том, к чему готовится на брифинге. Прекрасно понимая, что меня туда зовут не потому, что соскучились, а потому, что им нужен пилот. Но что случилось с капитаном? Что с самолётом? И вообще сегодня вроде как рейс Алекса, но Алекс летает на боинге…

Голова шла кругом от количества мыслей и от неизвестности. Нужно было дозвониться до Алекса, возможно, он сможет прояснить хотя бы что-то.

– Кейт, – я обратился к ней, неосознанно взяв её за руку, когда мы вышли из ресторана, – мне нужно в аэропорт, и я полагаю…точнее, я уверен, что из Берлина домой я вернусь не на машине. Возьми мою машину и езжай в Мюнхен. Как только я снова окажусь на земле, я заеду за ней.

И за тобой – хотел сказать я, но не осмелился.

Она кивнула молча.

– Извини, что испортил наше свидание, – добавил я после небольшой паузы.

– Оно ещё не закончено, – грустно улыбнулась она, – впереди ещё путь в аэропорт, а вечерний Берлин – прекрасен, а в твоей компании, думаю, ещё прекраснее, – она закусила нижнюю губу, и в этот момент мои мысли тут же перескочили с размышлений о двигателях, аварийных посадках и прочей полетной рутины. В этот момент хотелось продолжения этой встречи здесь и сейчас. Можно не здесь, но точно сейчас. Где-то на подкорках сознания червячок ответственности грыз мозг – мне были нужны холодная голова и трезвый ум, меня ждали в аэропорту на брифинге. Вот только думал я уже совсем не о брифинге, а о её губах. Интересно, она сделала это специально, чтобы меня подразнить?

***

– Хорошо, что я не успела выпить вина, – сказала Кейт, когда мы доехали до аэропорта, – ночевать в Берлине я не планировала.

Кстати, очень жаль. Я знал один очень хороший отель, где можно было бы переночевать. И не только переночевать. Чёрт! Как вернуть мысли в приличное направление?

Отрезвил и охладил мой пыл лишь телефонный звонок.

– Том, я уже у аэропорта, хватаю сумку и лечу, – быстро ответил я.

– У тебя с собой всегда сумка с нужными вещами? – спросила Кейт, когда я отключил звонок.

Я кивнул. Это старая привычка – если я ехал куда-то на машине, то все равно брал с собой все свои летные документы и форму. Ситуации бывали разные, меня могли выдернуть из отпуска, разбудить среди ночи и попросить срочно долететь вместо кого-то. Поэтому все нужное всегда было с собой. Времени, чтобы возвращаться домой за документами, никогда не бывает.

– Как только я выясню, куда и как я лечу, я свяжусь с тобой. Спасибо тебе за прекрасный вечер, надеюсь, он не последний, – я посмотрел ей в глаза.

– Не говори так. Пожалуйста, – она вздрогнула и поежилась, опустив взгляд.

Да, Лея права…с человеком, у которого одна мысль о полётах вызывает мысли о смерти, будет нелегко. Только что она смотрела на меня так, как будто провожала в последний путь. В её глазах были страх, неуверенность и растерянность. Вновь подняв на меня взгляд, она явно хотела сказать что-то ещё, но не успела. Внезапно, возможно, даже как-то резко, я подошёл к ней ближе и притянул её к себе. Я отчаянно хотел почувствовать тепло её тела, своими объятиями закрыть её, эту потерянную в своём прошлом девушку. Она не отстранилась, не оттолкнула меня, несмело отвечая на объятия, но всё же отвечая. От неё исходил приятный тонкий аромат ванили и кофе. Её руки, сомкнувшиеся у меня на спине, были нежными и теплыми. Я очень любил свою работу, но в этот момент мне захотелось хотя бы на один день перестать быть командиром воздушного судна, перестать думать о том, каким самолётом я полечу, исправны ли двигатели, что там с метеокартой. Хотя бы на один день стать обычным человеком, который после скучной работы в офисе идёт домой, проводит вечер со своей второй половинкой, строит планы, которые никто не может нарушить. Это было мимолётное чувство, которое длилось буквально несколько секунд, но успело захватить меня с ног до головы.

– Я позвоню, – нехотя отстранившись, хриплым голосом пообещал я, и пока не переступил ещё существующую между нами черту, быстро пошёл в сторону аэропорта, на ходу набирая номер Алекса.

***

Алекс не отвечал на звонки, и шестое чувство, что именно он – тот самый пилот, которого везут в больницу, не покидало меня с самого звонка Тома. В голове проносились разные картинки – одна куда страшнее другой. Войдя в аэропорт, предъявив документы, я быстро переоделся в форму, прошёл медкомиссию, и набрал номер Тома.

– Марк, – быстро ответил Том, – комната 2-9-8, тебя ждут на брифинге.

– Буду там через минуту, – также быстро ответил я, – где Алекс?

– Алекс в больнице, – подтвердил мои опасения Том, – у него тяжелое отравление. Жить будет, но, к сожалению, лететь сегодня не сможет.

Я выдохнул. Не то, чтобы отравление было ерундой, но это наименьшее из тех зол, которые я себе представлял. Вот только оставался один вопрос…

– Он отравился в рейсе?

Том молчал, и это означало, что мои догадки верны.

– Кто отвечал за питание на этот рейс? Как пропустили без проверки?

Эти и другие вопросы я выплеснул на руководителя авиакомпании, потому что я был в гневе. Да, случаи отравления на борту самолётов бывали, но крайне редко, и обычно заканчивались благополучно. А за последние годы их не было вообще! И как после этого подниматься на борт, если твои же сотрудники пренебрегают своими обязанностями? А если бы Алекс летел над океаном? Без возможности посадки? За спиной несколько сотен жизни, а тебе свою бы спасти.

– Марк, успокойся, – попросил меня Том, – все виновные уже вызваны на допрос, у нас через полчаса собрание в аэропорту. Тебя это не должно сейчас волновать. Твоя задача – доставить пассажиров туда, куда они направлялись, потом обратным рейсом вернуться в Мюнхен. Нужно успокоить их, большая часть из них, скорее всего, думает, что самолёт неисправен, и будут скандалить. На твоих плечах ответственность за их нервное состояние.

– Том, у меня только один вопрос, – нервное состояние пассажиров сейчас волновало меня меньше всего остального, – Алекс прилетел на боинге?

– Ты справишься, я в тебе уверен, – Том, не ответив на мой вопрос прямо, отключился, а я, закатив глаза, направился в сторону брифинг-комнаты.

Меня там уже ждали. Генри, второй пилот, тут же подскочил ко мне с расспросами, я остановил его молчаливым жестом и попросил всех сесть. Экипаж был мне знаком – раз в два месяца предыдущий руководитель Deutsh Airlines собирал все экипажи и проводил внутреннюю проверку, задавал вопросы, оценивал психологические особенности каждого из членов авиакомпании. Это была отличная практика, которую, к сожалению, не продолжил применять Том. Когда ты не в небе, а в спокойной обстановке общаешься со своими коллегами – многие вопросы удавалось решить и избежать спорных моментов на борту самолёта. Кроме того знать не только свой экипаж порой просто необходимо. Ситуации бывали разные, как, например сегодняшняя, и тратить время на то, чтобы узнать, кто летит с тобой, не всегда было возможно.

– Приветствую всех собравшихся на предполетном, хотя правильнее сказать – междуполетном брифинге, – я улыбнулся, – меня, как обычно, зовут Марк Вольфманн, и я возглавлю сегодняшний рейс в Пекин. По моей информации на борту самолёта 492 пассажира, Экипаж 14 человек, – я окинул взглядом комнату, прикидывая, как они работают на борту Королевы Небес (королева небес – так называют боинг 747 в народе – прим. автора), – полёт пройдёт на высоте 43 тысячи футов, ориентировочное время в пути – 9 часов. Метеосводка, которую мне только что выдали, говорит о том, что погода нам не очень рада – на всем пути следования густая облачность, кое-где грозовые фронты. Пассажиры на нервах, просьба быть обходительными и вежливыми. Каких-то 20 часов, и мы снова вернемся домой. Экипажу готовиться к полёту, Генри, мы задержимся.

Бортпроводницы, улыбаясь то мне, то второму пилоту, не торопясь выходили из брифинг-комнаты, о чём-то переговариваясь. Вот, что значит работа в авиации – час назад они совершили аварийную посадку, их капитан в больнице, а они абсолютно спокойны и улыбчивы.

– Итак, – я посмотрел на второго пилота, – насколько мне известно, ты летаешь в паре с Алексом уже 2 года?

– В октябре будет 3.

Три года и до сих пор второй пилот? Я чуть было не съязвил на этот счёт.

– Отлично, я сегодня лечу на боинге первый раз, – задумчиво начал я.

– В смысле в первый раз? – испуганно посмотрел на меня Генри, – а ты уверен, что сможешь?

– С радостью отправлюсь домой на машине, – ухмыльнулся я, – готов лететь один?

– А другого пилота нет?

– Другого пилота нет, – зло отрезал я, – технически я знаю все особенности боинга, рядом будешь сидеть ты. Взлет и посадка одинаково сложны на любом самолете. В остальном – у меня есть час, чтобы подготовиться, и будь добр, – я внимательно на него посмотрел, видя, как он нервничает, – умерь свою панику, я не собираюсь убивать себя и пассажиров.

Снова зазвонил телефон.

– Да, Том, слушаю, – спокойно ответил я, хотя за последнее время он жутко мне надоел.

– Марк, всё в норме? Как брифинг?

– Всё отлично, у меня есть ровно час, чтобы понять, как остаться в живых, – саркастически ответил я. Может в следующий раз прежде, чем что-то делать, он всё же подумает?

Том рассмеялся, хотя я отчасти не шутил. Неприятности с погодой, новый самолёт, который я пока освоил только виртуально, неуверенный в себе или во мне второй пилот. Не самая лучшая обстановка.

– Считай, этим полетом убьёшь двух зайцев – пройдёшь реальную проверку боинга и укрепишься в звание лучшего пилота перед членами ИАТА.

– Главное не убить пассажиров, – задумчиво изучая документы, сказал я и услышал, как поперхнулся Том, – всё, свяжусь с тобой, когда окажусь на китайской земле.

– Марк, удачи.

Удача – это то, что мне сегодня пригодится.

Глава 15. Кейт.

Тремя годами ранее

– Кейт! – ко мне бежала счастливая сестра, – мы летим! Мы с Томом летим на Канарские острова, – она помахала билетами у меня перед носом.

– Мои поздравления, – от души сказала я, – а ты не боишься лететь на таком сроке! Всё таки 7 месяцев…

– Да всё пройдёт отлично! – оптимистично улыбнулась Агнесс, – а если рожу на борту самолёта, то будет, что рассказать сыну в будущем, – она рассмеялась.

– Вы надолго? У Тома отпуск?

– Да, наконец-то он будет пассажиром, а не пилотом,

– И как только его отпустили, – ухмыльнулась я, – незаменимый человек.

– И не говори, но я пообещала ему, что выйду за него замуж только, если он возьмёт отпуск.

– Манипуляторша. Кстати! О замужестве. У вас скоро родится ребенок, а вы никак не распишетесь. Родители негодуют, может уже пора?

– Пора-то пора, – хмыкнула сестра, – но я не хочу выходить замуж с таким большим животом! Я хочу надеть белое красивое платье, высокие каблуки…станцевать свой первый танец, не думая о том, замкнет у меня спину или руку, или ногу…

– Надо было об этом думать до того, как …

– Вот только не начинай! – Агнесс поморщилась. – Ты прекрасно понимаешь, что такое может случиться у любой пары. Мы просто сыграем свадьбу после рождения ребенка, а не до. Невелика проблема. Пойдём обратным путем.

– Да ладно, не злись, – примирительно сказала я, – я, наверное, просто тебе завидую. Том тебя любит, готов носить на руках. Да я готова поклясться, что и носит! Скоро у вас будет сын, вы летите на Канары…а я…, – я грустно вздохнула, злясь на себя за то, что порчу сестре настроение в такой прекрасный день.

– А что ты? Ты же собиралась на свидание с этим…Майк?

– Майкл, – поправила я, – собиралась, да никак не соберусь. Какой-то он ен такой.

– Не такой, как что? Или как кто? Или какой не такой? Не такой красивый? Не такой умный? НЕе такой сексуальный? Не такой высокий? Не такой…

– Остановись, – рассмеялась я, – он просто не такой. С ним что-то не так, он довольно странный. Он звонит каждый час с вопросом всё ли со мной в порядке. И ладно, если бы я в этот момент карабкалась на Эверест без специальной экипировки, а я всего-навсего сижу в пыльном офисе и пытаюсь придумать, как привлечь ещё больше клиентов через этот дурацкий сайт.

– Возможно, он заботится о тебе и твоём состоянии, – подколола меня сестра, – представь, как будет хорошо жить с таким мужчиной, он будет…

–…он будет звонить мне, когда я иду чистить зубы с вопросом, не повредилась ли эмаль, – махнула я рукой, – забудь! На меня просто напала хандра. Пройдёт. Неделя была не из легких, работой нагрузили, сил никаких не осталось.

– Послушай, – задумчиво начала Агнесс, – а, может, тебе полететь с нами? Снимешь себе номер, оттянешься…погуляешь, поплаваешь…отдохнешь, в конце концов.

– Третий лишний, – заметила я, – хотя ход твоих мыслей мне нравится.

Может, мне, правда пора отдохнуть?

***

– Агнесс, милая, – услышала я голос Тома на пороге, – у меня произошла небольшая накладка. Я не смогу полететь с тобой сегодняшним рейсом, у меня вечером встреча с руководителем авиакомпании. Отменить и перенести эту встречу никак нельзя, – у меня есть предложение. Ты полетишь сегодня одна, а я завтрашним утренним рейсом к тебе. Или мы можем поменять билеты на завтра, и полететь вместе

Я увидела, как Агнесс слегка поникла и задумалась. Лететь одной ей явно не хотелось, но и ждать завтра было не лучшей идей. Я даже знала, почему она не хочет ждать завтра. Зная Тома, завтра могло превратиться и в послезавтра, и вообще … в никогда.

– Полечу одна, – уверенно ответила Агнесс, – пока ты будешь решать свои вопросы, я уже буду плавать и загорать.

– Не рекомендую загорать на таком сроке, – сказала я, – это опасно.

– Да у тебя всё опасно – загорать, плавать, ходить, дышать, – Кейт, всё будет хорошо!

Я кивнула, но почему-то внутри меня затянулся какой-то узелок, нервный узелок. Что-то меня тревожило, но что именно я понять не могла. Том счастлив, сестра счастлива. Что может быть не так?

***

– Позвони, как долетишь, – поцеловала я сестру в щеку, – я буду скучать! Обещаю, прослежу, чтобы Том отправился как можно скорее. А ты пока покушаешь фруктов, поплаваешь в океане и просто отдохнешь от всех своих мыслей. И будь осторожна! – сказала я ей вслед, видя как она проходит рамку последнего контроля и скрывается от моих глаз.

Я осталась в аэропорту, ожидая, когда отправится её рейс. Провожая взглядом её самолёт, который медленно набирал высоту, уменьшаясь в размерах, я снова ощутила какой-то страх. Что на меня нашло? Я поехала домой, стараясь не концентрироваться на своих негативных мыслях.

***

– Кейт Майер? – незнакомый голос обратился ко мне из трубки.

– Да, я вас слушаю, – стало как-то тревожно. Голос был взволнованным. И однозначно чужим.

– Агнесс Майер кем вам приходится?

Я почувствовала, как сознание начинает покидать меня, ноги подкосились. Раз мне звонит чужой человек, значит, что-то случилось. Что-то страшное…что…в этот момент я совершенно случайно бросила взгляд на телевизор. Показывали сводку погоды, где-то дождь, где-то солнце, а вот внизу… бегущая строка говорила о том, что в аэропорту Мадрида самолёт немецких авиалиний совершил аварийную посадку. По предварительным данным, есть выжившие.

– Агнесс, моя сестра, – монотонно повторила я, всё ещё сконцентрированная на фразе «есть выжившие».

– Вам необходимо прибыть в аэропорт. Произошла авиакатастрофа, мы ищем родственников тех, кто был на бору рейса номер 6-5-1, – абсолютно спокойно говорил чужой голос.

– Какая авиакатастрофа? – я смотрела на бегущую строку, и слушала этот голос сквозь пелену и туман, – она жива? Моя сестра жива?

– Просьба приехать в аэропорт, по прибытии сообщите свои данные, назовите номер рейса, вас проведут в специальную комнату, – человек на том конце провода отключился.

Это какая-то злая шутка. Это неправда. Специальная комната. Рейс, на котором летит моя сестра. Авиакатастрофа. В каком-то дурмане я собрала сумку, выскочила из дома, прыгнула в машину и помчалась в аэропорт. Я не стала звонить родителям, краем сознания догадавшись, что раз связались со мной, значит, они пока ничего не знают. Им не дозвонились. Да я сама пока ничего не знаю!

Нарушив все правила дорожного движения, едва не влетев в грузовик, я домчалась до аэропорта раза в три быстрее, чем это вообще возможно.

Дрожащими руками предъявила документы, назвала номер рейса. Сотрудник аэропорта без единой эмоции объяснил, куда мне нужно проследовать.

Это было помещение для конференций, там уже было несколько человек, кто-то судорожно звонил по телефону, кто-то смотрел в телевизор, где крутили одну и ту же информацию о том, что произошла авиакатастрофа. Ни подробностей, ни новой информации.

Какой-то мужчина принес мне кофе, я молча кивнула, по-прежнему находясь в себе и своих мыслях. Почему Агнесс не звонит мне? Если она жива, она должна была со мной связаться, сказать, что всё хорошо…но телефон предательски молчит. Постепенно в комнату подтягивались люди, кто-то плакал, кто-то молчал, кто-то ругался. Хотелось закрыть уши, зажмуриться и провалиться в бессознательное состояние.

– Добрый день, – поздоровался зашедший мужчина. Судя по одежде – сотрудник авиакомпании, – меня зовут Ганс Шульц, я руководитель авиакомпании «Sky Deutsch». Прошу вас всех присесть и внимательно меня выслушать, – устало попросил он, – к сожалению, у меня для вас плохие новости. Самолёт, следующий рейсом Мюнхен – Тенерифе, совершил аварийную посадку в аэропорту Мадрида. При посадке с неисправным двигателем он выкатился за пределы взлетно-посадочной полосы, и загорелся. По предварительным данным, погибло 29 человек. 38 человек находится в тяжелом состоянии. Остальные в состоянии легкой степени тяжести. Коллеги из Мадрида передали нам предварительные списки погибших. Для достоверной информации родственники должны будут пройти процедуру опознания. Мы готовим специальный рейс, который доставит вас в Мадрид.

Я молчала, будучи уверена, что это сон. Что мне всё это снится. Или кажется. Где-то далеко зазвонил телефон. Телефон из другой, прошлой жизни. Я понимала, что это мой телефон, но руки уже не слушались. Я посмотрела на имя звонящего – Том. Он тоже нервничает. Он звонит, чтобы услышать от меня информацию. Но у меня её не было. Я нажала отбой, отложив разговор с Томом на потом. Тогда я ещё не знала, что «потом» наступит очень скоро, вот только это будет не разговор, а ссора, длиною в три года.

В зал вошли ещё трое, начали что-то говорить. Отдаленные фразы, не несущие смысловой нагрузки…психологи…помощь…я по-прежнему не могла сосредоточиться.

Лишь после этого они раздали списки погибших. Предварительные списки.

На секунду мне показалось, что фамилии Майер в списке нет, но лишь на секунду. Агнесс Майер была третьей в списке. Списке погибших. Листочек выпал у меня из рук, наконец-то сознание сжалилось надо мной. Я почувствовала, как чьи-то руки подхватили меня подмышки, а дальше наступила темнота.

Глава 16. Марк

– Разрешите исполнительный, – говорю диспетчеру в третий раз, – борт 7-3-4, разрешите исполнительный взлет.

– Исполнительный не разрешаю, – третий раз отвечает мне диспетчер, – плотная облачность, грозовой фронт накрыл Берлин, – ждите.

– Чего ждать? – устало спросил я тишину, – судя по метеосводке погода станет только хуже, они же пропустили уже 4 борта, почему наш стоит?

– Улетели тяжеловесы, – в сотый раз повторял мне Генри, – встречный боковой ветер 35 узлов. Для нашего судна прилично. Пока не утихнет, нам не взлететь.

Я устало потер переносицу. Мой заслуженный выходной день!

– Дамы и господа, – обратился я к пассажирам, – наш самолёт готов к взлету, но вопреки этой готовности природа выражает ярый протест. Мы ожидаем разрешения на взлет. Просьба оставаться на местах и ждать дальнейшей информации. Ориентировочное время ожидания составит от получаса до часа.

– Зачем ты сказал им время? – удивленно спросил меня Генри, – ты же даже не знаешь, сколько мы простоим.

– Не знаю, – подтвердил я, – но пассажиры хотят услышать своего капитана, а не сидеть в неведении в душном салоне. Гораздо лучше, если они услышат от меня всю необходимую информацию, а не будут гадать, почему мы стоим. Для них встречный боковой ветер – это что-то на пилотском языке. А четыре полосы на моей форме – это не только умение управлять самолётом, это гораздо большее.

Я облокотился на спинку кресла и устало прикрыл глаза. Ожидание утомляло гораздо больше самого полета. Неизвестность напрягала. Единственные мысли, которые меня успокаивали – мысли о той, с кем я сегодня провел потрясающий день. Который мог не заканчиваться так быстро! Порой у меня складывалось впечатление, что моё семейное положение – женат. На авиакомпании Deutsch Airlines. Вот только я свои супружеские обязанности исполнял добросовестно, а авиакомпания – нет.

***

– Борт 7-3-4, говорит диспетчер, слышите меня? – в четвертый раз слышу этот голос за последний час и мгновенно отвечаю.

– Борт 7-3-4, на связи Марк Вольфманн, слышу вас. Исполнительный разрешаете?

– Исполнительный разрешаю, – со смешком в голосе ответил диспетчер, начинайте рулежку, занимайте полосу 2-0.

– Полоса 2-0, рулежка, исполнительный подтвержден, – мгновенно отозвался я.

Ну, слава Богу! Погода сделала перерыв, дав мне возможность взлететь.

– Уважаемые пассажиры, – вновь обратился я к ним, – погода сжалилась над нами и дала передышку. Наш самолёт полностью готов к взлету, ещё раз прошу всех занять свои места, пристегнуть ремни безопасности, перевести спинки кресел в вертикальное положение, выключить все радиоэлектронные приборы на время взлета. В связи с густой облачностью, грозовым фронтом и боковым ветром, взлет будет сопровождаться небольшой тряской. Просьба сохранять спокойствие и подчиняться всем требованиям экипажа. Экипаж, подготовиться к взлету.

Мой второй пилот выглядел так, как будто рядом с ним сидит не командир воздушного суда, налетавший свыше четырех тысяч часов, а школьник, который не отличит штурвал от игрового джойстика.

Я отклонил руды от себя, полоса от сильного ливня скользила, мне показалось, что самолёт рванул с места быстрее, чем обычно.

– Скорость 70 узлов…90, 120, 140 узлов, – слышал голос Генри, и одновременно поглядывал на приборы, – скорость принятия решения.

Полный отрыв. Не самый лёгкий взлет, но взлетели.

– Шасси убрать, – скомандовал я Генри.

– Шасси убраны, – вторил он мне.

Самолёт знатно трясло, видимость была нулевая, впервые в жизни я взлетал практически «наощупь». Судя по метеокарте, видеть я начну ещё нескоро.

– Борт 7-3-4, занимайте эшелон 110, набирайте высоту 6,5 тысяч футов.

– Борт 7-3-4, – живо откликнулся я, – занимаем эшелон 110, набираем высоту 6,5 тысяч футов. У нас тут невероятная вечеринка со спецэффектами вокруг, – практически прокричал я диспетчеру, наблюдая, как вокруг сверкают молнии.

– Закрылки в положение ноль, – громко скомандовал я второму пилоту, – увеличиваем тягу, надо прорваться сквозь этот адский фронт.

– Я даже не понимаю, где он заканчивается, – напряженно ответил Генри, – закрылки переведены в ноль.

А он вообще заканчивается? Судя по тому, что я увидел на брифинге, мы вообще не увидим землю вплоть до посадки в Пекине. Я очень надеялся, что сегодняшнего полета будет достаточно для членов ИАТА, чтобы доказать свою профпригодность и квалификацию. Главное, долететь.

– Борт 7-3-4, говорит Берлин, вы меня слышите?

– Борт 7-3-4, вас слышу.

– Борт 7-3-4, занимайте эшелон 180, поднимайтесь на высоту 9500 футов.

– Борт 7-3-4, занимаем эшелон 180, набираем нужную высоту.

Метеокарта меняла цвет с красного на желтый, значит, нас ждёт небольшая передышка. Спустя несколько минут самолёт будто вынырнул с огромной глубины на поверхность. Небо стало чище, облака остались внизу, позади – грозовой фронт. Прорвались. Самолёт практически перестало трясти, и я перевел полет в режим автопилота. До места назначения ещё далеко.

***

Оставалось чуть более часа до посадки в аэропорту Пекина, я открыл рот, чтобы обратиться к своему второму пилоту, как вдруг внезапно в кабине раздался громкий оглушающий сигнал. Приборы замигали, звук не прекращался. Я быстро бросил взгляд на электронику – система регулировки давления. Вот только этого не хватало.

– Свяжись с бортпроводниками, что у них в салоне? – быстро сказал я, отключая автопилот, – управление беру на себя.

– Борт 7-3-4, у нас техническая неисправность, – воззвал я к диспетчеру. По моим расчетам и навигационной карте мы пролетали Монголию, – разрешите снижение.

– Борт 7-3-4, приветствует аэропорт Гурван Сайхан, назовите причину снижения?

– Чрезвычайная ситуация – у нас отказ системы регулировки давления.

– Занимайте эшелон 240, снижайте высоту на 32000 футов, наш аэропорт закрыт из-за непогоды, направляйтесь в Улан-Батор. Передаю вас …– помехи на линии не дали ни дослушать, ни договорить.

Чёрт возьми! Если у пилотов и бывают неудачные дни, то сегодня, вероятно, один из них. Я подумал о пассажирах. Что чувствуют они? Для меня сегодня сложный день на работе, один из немногих, а для них? Плановый рейс в отпуск или в командировку прерывается второй раз. Сядут ли они третий раз на самолёт?

–Марк, в кабине выпали кислородные маски, – отвлек меня Генри, – все пассажиры обеспечены кислородом, на текущий момент никто не пострадал.

Я выдохнул. Пассажиры в порядке, а это самая лучшая новость на сегодня.

– Возьми управление на себя, я свяжусь с пассажирами.

– Управление взял, снижаю самолёт до 32000 футов.

Снова этот противный сигнал.

– Уважаемые дамы и господа! Вновь с вами командир воздушного судна Марк Вольфманн. К сожалению, долететь до Китая сегодня мы не сможем, но побываем в Монголии – шутить у меня получалось плохо, но и времени было в обрез, – у нас обнаружена техническая неисправность системы регулировки давления. Надеюсь, все из вас надели кислородные маски и слушают требования экипажа. Просьба не поддаваться панике, ни при каких обстоятельствах не снимать кислородные маски, не покидать своих мест без крайней на то необходимости. При малейших проблемах обращаться к любому бортпроводнику. Мы готовимся к аварийной посадке.

– Марк, есть проблема, – позвал меня Генри.

– Ещё одна? – поднял я вопросительно брови, – что ещё? Отказала навигация, аэропорт исчез?

– Обязательно оценю твоё чувство юмора, когда будем на земле, у нас многовато топлива. При посадке можем…

– Не можем, – перебил я его негативные мысли, – в Улан-Батор большая взлетная полоса, исключим резкое торможение, – тем более, что нас будут встречать с оркестром.

– Ты о чём? – хмуро спросил Генри.

Я закатил глаза. Как он вообще летает, если не знает нашего профессионального языка?

– Борт 7-3-4, – раздался голос диспетчера, – говорит Улан-Батор, освободили вам полосу для посадки, готовы принимать ваш борт, – что у вас по технической части?

– Борт 7-3-4, говорит командир воздушного судна Марк Вольфманн, отказ системы регулировки давления. Салон обеспечен кислородными масками, давление в салоне снизилось, но из-за неисправности датчиков понять точно насколько – не можем. Рисковать и лететь до Пекина – тоже.

– Борт 7-3-4 , вас понял, готовим скорые, пожарные, что у вас по топливу?

– Многовато, но попробуем снизить скорость в полете, чтобы не уходить на резкое торможение, – я судорожно вспоминал все, чему учился все эти годы.

– Снижайтесь на 20000 футов, мы будем готовы принимать ваш борт, – он отключился, а я повернулся к Генри.

– Вот, что такое оркестр. Чуть позже, будет ещё и пенная вечеринка. Чтобы не допустить возгорания, они поливают полосу, и обливают пеной самолёт после посадки.

– Ты сажал самолёт с непустыми баками?

Я тяжело вздохнул. Как Алекс летает с этим паникером? У меня было ощущение, что со мной летит не второй пилот, а просто панически настроенный пассажир. Да, ситуация сегодня была явно не в нашу пользу. Сначала отравление Алекса, аварийная посадка в Берлине, потом бушующая непогода на взлете. И напоследок – техническая неисправность. Вот только всё случившееся никаким образом не должно была влиять на того, кто сидит в кабине пилотов. Но Генри постоянно задавал вопросы, нервничал. Честно говоря, он жутко этим меня раздражал. Обязательно скажу Тому о том, чтобы он провел психологическую проверку сотрудников авиакомпании.

– Я сажал самолёт с отказавшими двигателями, с пожаром на борту. А теперь уйми свой нервный пыл и продолжай работать. С радостью похвастаюсь своими достижениями после мягкой посадки. Управление беру на себя.

***

Погода в Монголии оказалась благоприятнее, чем на взлете в Берлине. Нас, как я и предполагал, встречали со всеми спецэффектами.

– Борт 7-3-4, что с двигателями?

– Борт 7-3-4, снизили обороты, сбрасываем скорость.

А вот и огни взлетно-посадочной полосы, я уже слышал рев пожарных машин и скорых, слышал, как кричит в трубку Том, выясняя, как мы допустили отказ системы давления. Слышал, как возмущаются руководители центра полётов. Не слышал я одного – как хлопают пассажиры. Все 492 пассажира. Ни один из находящихся на борту не пострадал при посадке.

– Генри, срочно свяжись с аэропортом, пассажирам нужно организовать трансфер до Пекина. Автобусы или любой другой наземный вариант.

– Может, пересадить их на другой рейс?

– Не думаю, что твою идею они примут с восторгом, этот самолёт дальше не полетит, а вероятность найти новый борт в ближайшее время близка к нулю. Выполняй приказ, – я ослабил галстук и выдохнул.

***

Зайдя в аэропорт, я посмотрел туда, где только что стоял боинг. Его уже отбуксировали на аварийную стоянку. Сейчас им займутся техники, будут досконально проверять все системы. Это не моя забота. Моя забота вернуться домой. Я достал из кармана телефон с желанием набрать номер той, от которой я целую вечность назад улетел в Китай, а в итоге оказался в Монголии со сломанным самолётом. Но разве хоть раз за последнее время мне удалось сделать то, чего я желал? Входящий звонок раздался быстрее, чем я успел достать телефон.

– Слушаю, Том, – устало ответил я. Жутко хотелось спать.

– Марк, ты в Пекине? – в отличие от меня, Том был бодр и доволен. Интересно, чем?

Он ничего не знает?

– Я в Монголии, – ответил я, – бесплатная экскурсия за счёт авиакомпании.

– В смысле? – не понял Том.

– В самом прямом, – раздраженно сообщил я, – ты руководитель или я? У нас аварийная посадка, отказ системы регулировки давления.

– А до Пекина дотянуть было нельзя? – поинтересовался Том таким будничным тоном, как будто спрашивал, сколько стоят помидоры.

– Ты в своём уме? – взорвался я, – пассажиры в кислородных масках, буря на всём пути, новый самолёт, и ты предлагаешь долететь до Пекина? Да я мог и до Токио долететь, вот только 492 трупа на борту, не считая своего лучшего пилота, ты бы вряд ли был счастлив опознавать.

– Я понял, успокойся, – примирительно сказал Том, – у меня для тебя есть две новости. Одна…

– Начинай сразу с плохой, – перебил я его, – вряд ли сегодня есть хоть что-то, что меня удивит.

– Тот боинг, на котором ты летел, первый в очередь на проверку. Если он исправен, то его нужно отогнать на техническую базу.

Я мысленно простонал. Это не плохая новость, это уже наглость.

– Том, ты вообще в курсе, что у пилотов есть регламент? Есть определенное количество часов, которое они могут работать. После этого требуется перерыв. Я сейчас не полечу ни на техническую базу, ни куда-либо ещё. Только, если в качестве пассажира.

– Полетишь завтра, сейчас тебе самолёт не отдадут техники, нужно понять, исправен он или нет.

– А если он не исправен, то я всё равно полечу на нём? – с сарказмом спросил я, – это и есть хорошая новость? Избавишься от самолёта, и от меня. Двух зайцев одним махом.

– Вернешься домой, я даю тебе три дня выходных, – проигнорировал Том мой сарказм.

– Такие же три выходных, как сегодня? – решил я на всякий случай уточнить, – тогда я лучше поработаю.

– Нет, я разрешаю тебе отключить телефон или не отвечать ни на чьи звонки. Даже на мои.

– Премного благодарен, – со смехом сказал я, – до завтра.

Я тут же набрал другой номер, совершенно забыв о разнице во времени. Мне нужно было услышать её голос. И лишь услышав в трубке тихое «привет» я смог расслабиться. Поймав такси и не заканчивая разговор, я направился в ближайший отель, чтобы немного отдохнуть.

Глава 17. Кейт

Прошло три дня с тех пор, как Марк, приехавший со мной в Берлин на машине, улетел в Пекин. На этот раз обошлось без длительных пауз в общении – он звонил, присылал сообщения, но все подробности обещал рассказать при личной встрече. Из всего этого радовало только одно – скорая встреча. Об остальном я старалась не думать, где-то в глубине души догадываясь, что эти три дня он явно не расслаблялся.

Выходя из дома, я заметила припаркованную машину, на которой я недавно возвращалась домой, а рядом…

– Привет, Марк, – поздоровалась я с лёгкой улыбкой, – ты вернулся.

– Я вернулся, – подтвердил он, – здравствуй, Кейт.

Повисла неловкая пауза, которую не сразу понимаешь, чем наполнить – словами или чем-то ещё. Казалось, что наступил тот самый момент – момент, когда не хочется ничего говорить, не хочется думать. Момент, когда хочется только чувствовать. Почувствовать его руки на своей спине, обнять – как обычно обнимаются друзья, которые давно не виделись. Но мы виделись три дня назад. И мы явно не друзья. Да и судя по тому, каким взглядом он прожигает меня в ответ, шансов стать друзьями у нас маловато.

– Ты рассматриваешь меня так, как будто забыла, как я выгляжу, – сказал Марк с улыбкой, – подарить тебе моё фото?

Неловкость как рукой сняло, но момент для объятий был упущен.

– Подвезешь на работу? – просто спросила я, не выдавая своих чувств – или снова улетишь в Китай?

– До Китая я так и не долетел, – поморщился он, – зато я успел побывать в Монголии, потом в Сингапуре, потом в Тайланде, Риме, Париже и вот теперь я здесь.

– И это всё за три дня? – я ужаснулась. Я искренне не представляла, как за такой короткий промежуток времени можно столько раз сесть в эту огромную машину и подняться в небо? А потом столько же раз опустить эту машину на землю. Воистину, пилоты – удивительные люди.

– Почти за четыре, я прилетел сегодня ранним утром.

Он прилетел сегодня. Ранним утром. Слова медленно укладывались в голове. Он был в рейсах четыре дня и сразу же приехал ко мне? Не отдохнув?

– Пока ты размышляешь о том, какой я идеальный, и как меня отблагодарить, садись в машину, а то опоздаешь на работу, – он открыл мне дверь, намеренно или нет слегка касаясь моей руки, а после того, как я села на пассажирское сидение, наклонился ближе – настолько ближе, что я почувствовала его дыхание на своей шее. Почувствовала, как сердце забилось чаще. Запах его парфюма. В предвкушении того, что должно вот-вот произойти, я посмотрела в его глаза, потом неосознанно опустила взгляд на его губы. Но это было слишком опасно, слишком близко… Я снова посмотрела в его глаза. Я ещё никогда не видела глаз такого синего цвета. Как будто это линзы. Хотя нет, пилоты не носят линзы, у них идеальное зрение. У него действительно красивые глаза…он был слишком близко, чтобы думать о чём-то другом. Да он был настолько близко, что думать вообще было сложно! Сбоку от меня щелкнул замок ремня безопасности, Марк быстро отстранился и, невозмутимо обойдя машину, сел рядом в кресло водителя. Чёрт бы его побрал! Что это было? Мои фантазии вышли за пределы его возможностей? Или мне снова показалось?

– Ты меня слушаешь или нет?

Конечно, нет! Я думаю о том, каким парфюмом ты пользуешься, почему у тебя такие синие глаза и почему, чёрт возьми, ты сел рядом вместо того, чтобы вжать меня в это кресло и поцеловать?

– Конечно, слушаю, – не моргнув, соврала я. Мимолетное видение с поцелуем исчезло, я облизала губы, и постаралась сосредоточиться на том, что он говорит.

– Мне сейчас нужно поехать домой и выспаться, потому что я боюсь, что если я ещё раз моргну, то усну, – продолжал говорить Марк, – вечером я жду тебя у себя дома на ужин.

Вот так вот просто. Вечером. Дома. Ужин. Я кивнула, мысли судорожно забегали в голове. После того, что только что произошло, я даже не могла представить, куда заведет меня фантазия за ужином у него дома.

***

Рабочий день тянулся настолько медленно, насколько улитка ползла бы из одного города в другой. Я смотрела на часы каждые десять минут, мысленно заставляя время идти быстрее. Я толком не могла сосредоточиться на новом рекламном проекте, и, судя по тому, что ко мне зашёл Стив, он это заметил.

– Кейт, отпускаю тебя сегодня пораньше, не знаю, в каких ты сегодня витаешь облаках, но надеюсь, что завтра ты с них спустишься.

Я подумала о том, что с этих облаков мне спускаться не хочется. По крайней мере, не в ближайшее время. А лучше вообще никогда. Поблагодарив Стива и сославшись на головную боль, я поехала домой.

– Мама, я дома! – крикнула я, – но ненадолго.

Мама спустилась сверху и заключила меня в объятия.

– Ты сегодня рано, куда-то собралась?

– Куда-то собралась, – слегка смущаясь, сказала я. – Я постараюсь вернуться к…

– Постарайся не возвращаться сегодня, – мягко сказала мама, – просто отдыхай и наслаждайся жизнью. Куда бы ты ни шла.

Я кивнула, понимая, что лучше мамы мои чувства никогда никто не понимал.

Поднявшись в свою комнату, я открыла гардероб, и задумалась о том, что же выбрать для ужина. Джинсы и футболка? Нет, так на свидания никто не ходит. Короткое платье? Тогда ужина не будет. Длинное платье? В нём неудобно. Не только ужинать. Красное платье! Точно. Я вспомнила про своё счастливое платье. Я его надевала не так часто – слишком яркий цвет не везде был уместен, но каждый раз, когда я была в нём – обязательно происходило что-то хорошее. Сегодняшний вечер непременно должен стать одним из тех, которые можно будет отнести к хорошим, потому что когда будет следующий – с графиком пилота неизвестно. Зная особенность Марка резко улетать на другой конец мира, а потом возвращаться через несколько дней – каждая минута была на счету.

Кстати о минутах, Марк ждал меня уже через полчаса.

***

Добралась до дома Марка по координатам, которые он мне скинул, я быстро и легко. Гораздо труднее было успокоить дыхание, выходя из машины, и усмирить нервы. Я задавала себе миллион вопросов – как я выгляжу, не слишком ли яркая помада, не растрепались ли волосы, не испуганный ли у меня взгляд? Я позвонила в дверь, опасаясь, что своими нервами доведу себя до того, что передумаю и убегу.

– Добрый вечер, – Марк, улыбаясь, открыл дверь, – ох, – выдохнул он, – ты выглядишь потрясающе.

– Спасибо, – я подставила щёку для поцелуя, и, почувствовав его губы на своей коже, вздрогнула.

– Проходи, – Марк показал направление рукой, – я сейчас вернусь.

Я прошла в комнату, на которую указал мне Марк, и обомлела.

Он не только умеет управлять самолётом, он ещё и готовит. Судя по изысканному аромату, очень вкусно готовит.

– Кейт, – раздался сзади меня мягкий голос, – я хочу сказать тебе спасибо за то, что согласилась поужинать с тем, кто так бесцеремонно бросил тебя в Берлине.

Я обернулась на его голос – он держал в руках букет ярко-красных цветов.

– Тебе очень идёт красный цвет, – сказал он, подходя ближе, – вот только помада…

Я мысленно простонала, едва удержавшись от того, чтобы не стереть её руками.

– А что не так с помадой? – почти шепотом спросила я, второй раз за день, почувствовав его дыхание рядом с собой. Кожа покрылась мурашками, а тело перестало слушаться.

– Тебе красного вина или белого? – я услышала его голос дальше, чем секунду назад чувствовала его дыхание.

Этот пилот был невыносим! Сколько можно вот так бесцеремонно меня мучить?

– Красного, – сказала я, и тут же задала вопрос, заметив, что на столе один бокал, – ты что, не пьёшь?

– Не пью, – подтвердил Марк, – меня в любой момент могут вызвать на рейс.

– А в отпуске?

– А что такое отпуск?

Я рассмеялась, прекрасно понимая, о чём он говорит. У меня тоже был такой период, когда я работала без отпусков и выходных.

– Где ты научился так вкусно готовить? – поинтересовалась я, пробуя блюда, стоявшие на столе, – ты же всё время летаешь, у вас наверху есть курсы поваров?

– У нас наверху есть целая жизнь, – сказал Марк, – порой она намного насыщеннее той, что люди ведут на земле. Но готовить я научился уже давно. Когда умерли наши с Леей родители, сестре было 15 лет, я студент, она школьница. Родственников у нас не было, и нужно было как-то выживать.

– Твои родители умерли? Прости, я не хотела …

Марк покачал головой.

– Почему люди любят извиняться за то, в чём нет их вины? Не извиняйся, люди умирают каждый день. И близкие тоже умирают. И либо мы живём дальше, либо умираем с ними. Я выбрал жизнь, и ничуть не жалею. Где бы я был сейчас, если бы не продолжил учиться, не помог бы своей сестре встать на ноги и тоже выучиться? Честно говоря, я даже не знаю, где бы я был. Но времени на долгие переживания у меня не было. Я был нужен младшей сестре, нам нужны были деньги. Поэтому я учился, параллельно работал в аэропорту по ночам. И вот сейчас я здесь. Ещё вина?

Я не понимала, как он так легко говорит о смерти. Как вообще о ней можно говорить? Это не разговор о погоде или море, не разговор о политике. Это разговор о чем-то страшном, неизвестном. О том, о чём не то, что говорить, думать не хочется.

– Я могу отойти? – спросила я

– Конечно, – кивнул Марк.

Мне срочно нужно было остаться одной хотя бы на минуту. Все эти разговоры о родителях, смерти, о том, как справляться с горем снова напомнили мне о том, что я с этим горем не справилась до сих пор. Даже мои родители, потерявшие в тот страшный день свою вторую дочь, продолжают жить. Летать. А я застряла где-то посередине между тем днем и следующим. Я намочила руки холодной водой и слегка брызнула на лицо. Щёки горели то ли от вина, то ли от воспоминаний, то ли от того, что я впервые за несколько лет находилась рядом с человеком, который так красиво говорил, так рассуждал…и так смотрел на меня. Без жалости, без постоянного сочувствия. От него исходила уверенность, сила и надежность. Мне даже себе было сложно объяснить, что в нем привлекало так сильно – его внешность, манеры, обходительность? Всё вместе?

Я вернулась в комнату, но Марка в ней не было. Сделав ещё глоток вина, я встала, чтобы осмотреться. Рядом с высоким окном стоял высокий стеллаж, весь забитый книгами – авиация, детективы, фантастика, классика – много, очень много книг. Когда он успевает читать? На некоторых полках стояли сувениры – миниатюра эйфелевой башни, миниатюра биг бена. И самолеты. Много самолётов – разные по размеру, цвету, очевидно, и по моделям тоже. Я взяла один с полки и засмотрелась. Он был почти таким же, как у меня. Красивый. Даже не верилось, что его огромная копия может за один миг покалечить столько судеб.

Внезапно я почувствовала на своих плечах теплые руки, и положила на них свои. Медленно развернувшись, я хотела сказать Марку, что своими разговорами он заставил меня задуматься о том, насколько скоротечна жизнь, и как хочется наслаждаться каждой секундой. Но слова застряли в горле. Потерялись, не найдя выхода. Марк смотрел на меня так, как не смотрел никто другой. В этой комнате с приглушенным светом, его глаза казались темнее, чем они были на самом деле. Я почувствовала, как его руки прижимают меня ближе. Расстояние между нами сократилось до минимума, я закрыла глаза, и…

–Мне нужно тебе кое-что сказать, – прошептал он возле моих губ.

Глава 18. Марк

Кейт открыла глаза, её взгляд был слегка мутным и весьма разочарованным.

– Что ты хочешь мне сказать? – сказала она, пытаясь вывернуться из моих рук, но безуспешно, – что ты никогда не целовался?

Я рассмеялся. И демонстративно начал загибать пальцы на руках – один, второй, третий, после седьмого поднял на неё взгляд с вопросом:

– Стюардесс не считать?

Она легонько шлепнула меня по плечу, и я перехватил её руку.

– Кейт, закрой глаза.

Она недоверчиво посмотрела на меня.

– Что ты хочешь со мной сделать?

Если бы она знала, что я хотел с ней сделать, она бы не торопилась задавать такие вопросы.

– Просто закрой глаза, помолчи и послушай, – попросил я.

Она ещё раз с удивлением посмотрела на меня, и молча сделала то, о чём я просил. Так говорить намного легче.

– До твоей личной трагедии ты летала на самолётах, и я уверен, что ты помнишь это чувство. Представь, как ты летишь на самолёте ночью. Самолёт должен вот-вот совершить посадку, давление в салоне повышается, двигатели ревут, за окном – огни города, в котором вот-вот ты окажешься, сердце учащенно бьётся, и вдруг самолёт вместо снижения резко набирает высоту, уходя на второй круг. Ты испуганно смотришь в иллюминатор, пытаясь понять, что произошло, почему город, в котором ты так хочешь оказаться, оказывается всё дальше и дальше? Сердце постепенно успокаивается, самолёт поднимается выше, потом снова снижается. Как будто полётные качели. И вот огни города снова рядом, тебя снова накрывает это чувство – учащенное сердцебиение, ожидание посадки, ты прикрываешь глаза, ожидая стука шасси о взлетно-посадочную полосу, кажется, что остается ещё немного…но самолёт вновь поднимается вверх, набирая высоту. И снова очередной круг…

Я сделал паузу, ожидая, когда Кейт откроет глаза. Кажется, она с удивлением обнаружила, что мы не на самолёте, а всё ещё у меня дома.

– Зачем ты всё это мне рассказываешь? – посмотрев мне в глаза, мягко спросила она.

– Затем, что это именно те чувства, которые ты испытываешь сегодня с самого утра. И сейчас твой самолёт совершит посадку, – закончил я и наклонился к ней, накрыв её губы своими. Чем томительнее ожидание, тем ярче развязка. Я почувствовал, как её руки поднимаются выше, притягивая меня ближе, как податливо раскрываются её губы. Нежность сменялась страстью, страсть – жадностью. Где-то вдалеке звонил телефон. Мой или её – было неважно. Важно было чувствовать вкус её губ, её теплые руки, которые то спускались ниже по спине, то поднимались выше – вызывая этим гамму чувств. Я почувствовал, что если сейчас не остановлюсь, то рубеж прерванного взлета будет пройден, и станет слишком поздно.

Я слегка отстранился от неё, почувствовал, будто лишился тепла, которым был окутан последние несколько минут.

Кейт смущенно убрала руки и слегка отодвинулась от меня.

– У меня никогда не было такой мягкой и долгожданной посадки, – сказала она.

Хотелось пошутить про взлет или про турбулентность, но слова застряли в горле. Сейчас не хотелось ни шуток, ни сарказма.

– Хочешь, прокатимся по ночному Мюнхену? – предложил я, – или…

Что «или» я не придумал, потому что заканчивать этот день мне не хотелось, а предлагать остаться на ночь…Зачем я вообще об этом подумал?

– С одним условием, – загадочно сказала она, – пусть это будет не последняя посадка на сегодня, – она улыбнулась, закусив нижнюю губу

***

Том не солгал – у меня было три потрясающих выходных. Именно таких выходных, о которых мечтает любой человек. Я просыпался тогда, когда хотел. Шёл туда, куда хотел. Единственное, чего не хватало в этих выходных – это Кейт. Она работала, и мы виделись только вечером. Этих часов было мало, катастрофически мало. Настолько мало, насколько может быть мало топлива – тебе ещё лететь несколько часов, а под тобой океан. Все три вечера, провожая её до дома, я хотел предложить ей вернуться ко мне или поехать куда-то ещё, но каждый раз меня что-то тормозило. Эти чем-то была дурацкая совесть. Впервые в жизни захотелось по-настоящему серьезных отношений, захотелось, чтобы отношения развивались плавно и медленно. Хотя, кого я хотел обмануть? Хотелось получить всё и немедленно, и желательно не один раз, но правильнее было ждать.

В понедельник утром перед брифингом, я заехал к ней домой. Не хотелось улетать, не увидев её.

– Доброе утро, – поздоровался я, заходя к ней в дом.

– И тебе доброе утро, – она подошла ближе, – у тебя есть шанс сделать его ещё добрее.

Дважды просить не пришлось, я ловко притянул её за талию и в сотый раз за эти дни ощутил её губы на своих. Спустя мгновение я почувствовал, как её руки аккуратно пробираются под рубашку и касаются моей обнаженной спины. Рубашку захотелось снять, а брифинг отменить. Или хотя бы перенести на несколько часов.

– Родители уехали в командировку, – прошептала она, – ты пройдёшь?

Я с нежеланием отстранился, переводя дух и мысленно принимая холодный душ.

– У меня через два часа рейс в Париж, оттуда в Лондон…, – я не знаю, где было больше разочарования – в моём голосе или её взгляде.

– А после Лондона ты вернешься домой? – в её глаза был всё тот же страх, вот только теперь он смешивался с чем-то ещё.

Я вздохнул и облокотился на стену возле двери. Как же мне хотелось уверенно ответить «Да», но я не знал, что меня ждёт дальше. Графики полётов менялись настолько быстро, что вероятность оказаться сегодня в Сиднее вместо Парижа, была невероятно высока. А сказать «нет» я просто не мог, потому что тогда я снова верну ей те страхи, о которых она немного стала забывать.

– Только, если ты будешь меня ждать, – сказал я, и в ответ получил очередной поцелуй.

– А ты всё ещё сомневаешься?

– А разве я вообще сомневался? – сказал я, выходя из её дома. – Позвоню тебе, – послав ей воздушный поцелуй, я бросил беглый взгляд на часы и поехал в аэропорт.

***

– Приветствую вас, дорогие коллеги! Мы летим в Париж. Время в пути – 1 час 30 минут. Высота полета – 38 тысяч футов. На борту 319 пассажиров, погода солнечная, штиль. Желаю всем прекрасной работы и спокойных пассажиров. Увидимся во Франции!

Я хотел сказать что-то ещё, но в брифинг-комнату вошёл Том. Это был плохой знак. Если он появляется здесь, значит…

– Доброе утро! – окинул он взглядом комнату, – желаю всем прекрасного полета. – Марк, – повернулся он ко мне, – сегодня с тобой полетит инспектор, который…

– Который хочет узнать, умею ли я управлять самолётом или получил это место, потому пересп..?

– Ты когда-нибудь слушаешь до конца? – буркнул Том. Странно, но после того, как мы согласовали с ним график полётов, убрав эти пятиминутные перерывы, он стал более адекватным. Или он просто привык к моей манере общения?

– Я весь внимание, – в упор смотря на него, ответил я.

– Итак, сегодня на рейсе долгожданная аттестационная проверка. С тобой полетит инспектор. Будь осторожен.

– Ну да, обычно-то я сажусь мимо полосы и лечу не в своём эшелоне наперегонки с другими бортами.

– Ты прекрасно понял, о чём я. Пожалуйста, не нарывайся, делай всё по инструкции. И перестать хамить второму пилоту.

Я закатил глаза.

–Перестань ставить мне на рейс в пару психически неуравновешенных людей, для которых воздушная яма – это повод писать завещание.

***

Париж встретил нас золотым солнцем, Лондон – серым туманом. Полёты в Лондон я не любил. При посадке чаще всего возникало ощущение, что ты прилетел из небесной глади в какую-то серую глушь. Хотя вроде как это Лондон, и глушь – не его синоним. В Лондоне у нас был отдых, забронировав номера в гостинице, мы с экипажем отсыпались после перелётов. Рейс Лондон-Мюнхен был лишь на следующий день, и можно было бы выйти, прогуляться, пройтись по магазинам, купить чего-то специфического, британского. Однако сон пересилил все остальные желания, и как только я очутился в номере и принял душ, а голова коснулась подушки – я отключился.

Проснулся я от звонка Тома. Конечно, кто бы ещё мог мне звонить? Иногда мне казалось, что ему настолько скучно, что он ищет повод позвонить мне. Мутные вопросы, предложения одно хуже другого.

– Том, ты даже в Лондоне не оставишь меня в покое, – я посмотрел на часы, было 8 утра, – что опять стряслось? Нужно ехать спасать крокодилов в Африку? Перевезти бегемота в московский зоопарк?

– Шутишь – значит, ты в хорошем настроении, – Том как обычно не слушал меня, – во сколько ты возвращаешься?

Он шутит? Он сам лично составлял расписание, сам лично ставил мне рейсы и сам отслеживал каждый из них.

– Ты лучше меня знаешь, – хмыкнул я, – не у тебя ли моё расписание полётов?

– У меня, – подтвердил он, – но разговор надо начать с чего-то нейтрального.

– Опять разговор? Том, когда мы будем просто выполнять свою работу и просто лететь из точки А в точку Б?

– Тогда, когда члены ИАТА будут довольны.

Я вздохнул. Члены ИАТА никогда не бывают и не будут довольны. То им цвет лака не тот, то при посадке двигатели работают громче, чем надо, то мы взлетели не так, как они хотели. А даже, если всё прошло идеально, и цвет помады стюардессы совпадет с цветом чемоданов у пассажиров, то они найдут к чему ещё придраться. Угождать членам ИАТА – задача из разряда невыполнимых.

– Так что там за разговор?

– Завтра утром у нас собрание, я забронировал конференц-зал, твой экипаж возвращается сегодня, ещё два экипажа – ночью. К утру соберутся все, кто мне нужен. У нас небольшие изменения, и нужно обсудить их лично.

Небольшие изменения…обычно, по мнению Тома, небольшие изменения – это примерно как переезд в Торонто на машине по воде.

***

Мюнхен встретил нас непогодой. Сильный ливень и гроза заставили нас уходить дважды на дополнительный круг. Часть бортов были перенаправлены в Берлин и Дюссельдорф, часть – в Зальцбург.

– Шасси выпущены, – сказал Леманн, мой второй пилот.

Полоса была скользкой, я чувствовал, как коснувшиеся взлетно-посадочной полосы шасси, проскальзывают по ней – казалось, что самолёт не тормозит, и вновь идёт на разгон.

– Реверс, – скомандовал я второму пилоту. Двигатели уже не ревели, самолёт не летел, а, значительно замедлившись, ехал по полосе, направляясь к нужному терминалу.

– Завтра собрание, – напомнил я Леманну, – попрошу Тома поставить тебя в мой экипаж.

Он с благодарностью кивнул, хотя я был благодарен ему намного больше за последние рейсы, Том постоянно подсовывал мне разных пилотов, большая часть из которых, судя по всему, самолёт видели впервые. Леманн, надо отдать ему должное, совершая свой второй полёт, отработал его на все сто. Такому второму пилоту можно доверить управление самолётом, не боясь, что он перепутает эшелон или впадёт в истерику при виде грозы.

Послеполетный брифинг прошёл быстро, все торопились домой, зная, что завтра их ждёт Том со своими сложными разговорами.

Я тоже торопился, вот только не домой. Я набрал Кейт, но она не брала трубку. Посмотрев на часы, убедившись, что для визита ещё не поздно, я вызвал такси и направился к её дому. Устрою ей сюрприз. По пути я попросил таксиста притормозить у цветочного магазина. Купив букет, я вышел из магазина и бросил взгляд на кафе, стоящее рядом. Странно, мне показалось, что…

Нет, мне не показалось. В кафе была Кейт. И была не одна. С ней рядом был Том. И он держал её за руку.

Глава 19. Кейт

Три года назад

Одно из самых страшных и разрушительных чувств в этом мире – это чувство невосполнимой потери. Пока в твоей жизни не происходит ничего подобного, глобальной проблемой может стать порвавшаяся юбка, испорченный маникюр, опоздание на работу и прочие мелочи, которые не имеют никакого значения в тот момент, когда тебе сообщают о гибели близкого тебе человека.

После того, как я увидела в списке погибших имя своей сестры и погрузилась в беспамятство, потеряв счёт времени. Кто-то привел меня в чувства, и я помню, как кто-то кричал, может быть, это был мой крик? Помню, как мне приносили воду, как приехали родители. Помню, как села в самолёт, чтобы полететь на опознание. Помню, как рядом со мной в самолёте сидел мужчина, который потерял на том злосчастном рейсе свою семью. На протяжении всего полёта он держал в руках фотографию, на которой были женщина и трое детей.

А после того как самолёт совершил посадку, и мы прошли все необходимые процедуры, мне предстояло посмотреть в глаза смерти. Я до последней секунды надеялась, что всё это – ошибка, что моя сестра жива. Что кто-то перепутал фамилии. Но телефон молчал, она не звонила. Потому что мертвые не могут звонить. И не могут вернуться.

Родители достаточно стойко перенесли тот ужас, в который нас загнало это происшествие. Подтвердив тот факт, что в списке погибших именно моя сестра, сдав необходимые тесты, мы вернулись домой. Я не общалась ни с кем – ни с родителями, ни с друзьями. Я запиралась в комнате сестры, смотрела фотографии, слушала музыку, которую слушала она. Смотрела её любимые фильмы. Я пыталась жить её жизнью.

За день до похорон родители куда-то уехали, и, оставшись одна, я вновь погрузилась в мысли, от которых становилось хуже, но справиться с горем я не могла.

В дверь позвонили. Раз. Два. Кто-то был очень настойчив. Я спустилась вниз и открыла незваному гостю дверь.

– Ты? – мне казалось, что это первое слово, которое я сказала за последние дни.

Передо мной стоял Том. Выглядел он, мягко говоря, не очень. На меня внезапно накатила такая волна гнева, ненависти и разочарования, которая со всей силой обрушилась на Тома.

– Ты…как ты посмел сюда явиться? – задохнулась я от возмущения. – Из-за тебя погибла моя сестра!! Ты пришёл, чтобы сказать, как тебе жаль? Зачем ты здесь? Уходи, тебе нечего здесь делать! – я попыталась закрыть дверь, но Том предусмотрительно подставил ногу.

– Успокойся, – попросил Том, – успокойся, пожалуйста.

– Успокоиться? Ты говоришь это мне? – сорвалась я на крик – может быть, ты предложишь мне ещё повеселиться? Сходить на дискотеку? Развеяться? – я стучала кулаками по его груди, надеясь, что он исчезнет и заберет с собой ту боль, которая не собиралась отступать.

Он обнял меня и крепко прижал к себе, сжав меня так, чтобы я не могла ни двигаться, ни вырываться, ни драться.

Я плакала, кричала, снова плакала, ругала его, снова кричала. По всей видимости, из меня постепенно выходил весь накопленный гнев и вся обида. Все те чувства, которые копились во мне эти дни, вырвались наружу – как цунами, накрывающее город, как извержение вулкана…Как огромный торнадо, сметающий всё на своём пути. Но любой ураган, уничтожив всё вокруг себя, постепенно начинает слабеть. Оставляя после себя разруху, страх, покалеченные жизни – он уходит и, возможно, никогда не вернется. Наступает штиль. Но разрушения, которые оставляет он после себя, отзываются в памяти людей ещё очень долго.

Почувствовав, что я немного успокоилась, Том аккуратно отстранился. Он смотрел мне в глаза, и его взгляд был тяжелым, наполненным болью и страхов.

– Мы можем поговорить? – спросил он.

Я молча и вымученно кивнула, прошла на кухню, чтобы сварить нам кофе, пригласив Тома присесть.

– Кейт, послушай, меня, пожалуйста. Я не виноват в том, что случилось. Я переживаю не меньше, чем переживаешь ты, и мне невероятно больно от того, что ты думаешь иначе.

– Ты должен был лететь с ней, – коротко бросила я.

– И что бы это изменило? – спокойно спросил он, – я погиб бы с ней? От этого стало бы кому-то легче?

– Ты бы спас её, спас самолёт…ты же пилот! Капитан! И ты…

– … и я не имел никакого отношения к той авиакомпании, на которой мы…точнее Агнесс летела в наше путешествие.

– Где ты был все эти дни? Почему ты пришёл только сейчас? – резко сменила я тему.

– А ты бы пустила меня раньше? – грустно усмехнулся он. – Я каждый день звонил твоим родителям, я помог с организацией похорон, я помог им избавиться от чувства вины. Я не ходил по барам и ресторанам. Я не развлекался и не гулял. Ты не замечала меня, потому что не хотела замечать. Ты была погружена в свои мысли, но я был рядом. Незримо для тебя, да, но был.

– Я потеряла сестру, Том, – я почувствовала, как вновь накатывают слезы, – её больше нет.

– Я потерял любимую женщину и сына, которого ещё даже не успел увидеть, – тихо ответил Том.

Я отвернулась, чтобы не заплакать снова. Мне по-прежнему казалось, что всё это лишь дурной сон. Том был потерян, я это видела, но я продолжала злиться на него. Наверное, так проще – винить кого-то в трагедии, чтобы было куда выплеснуть эмоции. Эгоистично – да. Но проще. Умом я понимала, что Тому сейчас не легче, для пилота авиакатастрофа – это не просто происшествие, это осознание того, насколько его работа граничит со смертью. Одна ошибка – и несколько сотен загубленных жизней.

– Кейт, – позвал меня Том, – мне очень жаль. Я любил твою сестру, я строил планы на будущее, я хотел, чтобы мы…чтобы я…

– Так любил, что не сделал ей предложение? – язвительно перебила его я.

Он удивленно на меня посмотрел.

– Я делал ей предложение, дважды. Оба раза я получил отказ. Первый раз она была не готова, второй – беременна. По её словам быть беременной на свадьбе – это не то, о чём она мечтала.

Том достал из кармана брюк маленькую коробочку.

– Вот кольцо, которое я ношу с собой больше года, я надеялся, что третья попытка будет удачной. Что третий раз она не откажет…вот только…

– Вот только третьего раза не будет.

Мы ещё долго говорили о прошлом и несуществующем будущем для моей сестры. За это время успели вернуться мои родители, которые обсуждали похороны, папа позвал куда-то Тома и они долго о чём-то говорили, мама поставила тарелки с ужином, но есть совсем не хотелось. Я не могла вырвать из своего сознания те кадры, которые ещё недавно открылись моему взгляду – сначала список с фамилией и именем сестры, потом её мертвый и безжизненный взгляд. Впереди были похороны, к которым я была не готова.

***

– Как ты? – спросил меня Том после того, как последний аккорд похоронной музыки прозвучал на кладбище, и люди постепенно стали расходиться.

Я пожала плечами. Как я? А как я могу быть? Накаченная успокоительными, я стойко перенесла похороны самого близкого мне человека. Мне казалось, что я так и не осознала, что произошло. Как вообще можно осознать, что твоей любимой сестры, с которой ты делилась тайнами, обсуждала парней, друзей, подруг…что этого человека больше нет? Нет – не в том плане, что вы поссорились, разъехались в разные страны. Нет – в том плане, что больше не будет. Никогда.

– Я в порядке – неуверенно ответила я и поёжилась. – Самое страшное уже позади.

Страшное позади. А что впереди? Мне казалось, что больше ничего. Темнота и безысходность.

– Кейт, мне нужно с тобой поговорить, – снова обратился ко мне Том.

Я кивнула.

– Отойдём?

Я снова кивнула.

Наверное, отходить в сторону, когда ты на кладбище – не лучшая идея, но мне было уже всё равно.

– Кейт, я хочу сказать, что твоя сестра была для меня всегда самым близким человеком. Я строил будущее, в котором непременно была она. Я мечтал о детях. Узнав, что она ждет ребенка, что это сын…я был счастлив. Я жил этими мыслями. Я хотел жениться, хотел семью, а сейчас я не знаю, как мне жить дальше, понимаешь? Завтра у меня рейс. И не один. Послезавтра тоже. Я буду каждый день подниматься по трапу самолёта, заходить в кабину пилотов, поднимать самолёт в воздух. Потом сажать его в разных аэропортах мира. Спускаться по трапу. Снова подниматься. Это моя работа. Я живу ей, я люблю самолеты, люблю небо. Возможно, тебе покажется, что я люблю и любил их больше, чем твою сестру…Но это не так. К сожалению, твоей сестры, – он сделал недолгую паузу, – её больше нет. А небо есть. И только там я смогу жить дальше. Ради неё. Ради сына, который сейчас где-то там. Я смогу быть ближе к ним, каждый раз поднимаясь в небо. И я прошу тебя – живи. Просто живи. Постарайся жить дальше. Любить, дружить, улыбаться, общаться и заводить новых друзей. Пусть не сразу, не сегодня, не завтра – возможно, через год или больше. Я не знаю. Но помни, что ты жива. И пожалуйста, продолжай жить.

Я молчала, не зная, что ему ответить. Злость на него не прошла, я по-прежнему винила его в том, что произошло, хоть и осознавая, что я не права. Но самое трудное в общении с ним – было просто видеть его. Видеть того, кого на протяжении многих лет я видела рядом с сестрой. И сейчас её тень будет рядом с ним. Всегда. Я не смогу смотреть на него и не вспоминать сестру. Он забудет. Я уверена. Не потому, что он плохой, не потому, что он мужчина. А потому, что он будет работать, встречать людей, общаться с теми, кто будет дарить ему новые эмоции, вытесняющие негатив. А я…нет. Я не смогу. Всё, что здесь есть – всё напоминает о сестре.

– Том, я буду жить. Но не здесь. Я попросила руководство снять мне квартиру в Австрии. Я переезжаю туда. Вернусь я или нет – не знаю. Но сейчас я не могу и не хочу быть здесь. Я желаю тебе удачи. Будь счастлив.

Я обняла его на прощание. Мне казалось, что я обнимаю Агнесс вместо него, что мы просто расстаемся перед очередной командировкой или отпуском. Что мы скоро встретимся, и всё будет как раньше.

Я смахнула слезы с глаз и, не оборачиваясь, ушла, оставив позади себя то, что я надеялась, больше никогда не вспоминать.

Глава 20. Марк

Как командиру воздушного судна мне свойственна невероятная стрессоустойчивость и холодный разум в критических ситуациях, но для человека, который видит, как чужой мужчина касается его женщины – вышеперечисленное уходит на второй план. Я снова набрал номер Кейт, и увидел, как она, не смотря на экран телефона, сбрасывает вызов. Это разозлило меня ещё больше. Стараясь сохранять спокойствие и собрать остатки разума и терпения, я зашёл внутрь и быстрым шагом направился к столику, за которым сидели те, кого сейчас мне видеть очень не хотелось.

– Я надеюсь, я вам не помешал? – спросил я из-за спины Кейт.

Услышав знакомый голос, она вздрогнула и резко выдернула свои руки из рук Тома, и обернулась. В её глазах читался испуг и неожиданность.

– Марк, это не то, что ты подумал, мы…

– Тебе лучше не знать, что я подумал, – холодно ответил ей я, не смотря на неё, – это тебе, – я протянул ей букет и сел рядом.

Тишина давила с ужасающей силой, но никто не мог проронить ни слова. За эти несколько секунд молчания я успел успокоиться, чтобы не натворить глупостей, которые потом пришлось бы исправлять.

– Ну? – я вопросительно посмотрел на Тома.

– Что ну? – отозвался он, ничуть не смутившись.

Если бы он не был моим руководителем, если бы я не так отчаянно любил свою работу, я бы не сдержался, и был бы уволен в эту минуту.

– Судя по тому, что вы молчите, я прервал интересную беседу, которую в моем присутствии вы продолжать не хотите. Пожалуй, мне стоит уйти, – сказал я, вставая.

– Марк, подожди, – остановила меня Кейт, – мы с Томом просто…

– Я надеюсь, что в последний раз услышал от тебя словосочетание «мы с Томом», – заметил я, – что, чёрт возьми, здесь происходит? – я устало сел обратно. Не на такой вечер я рассчитывал.

– Моя жена беременна, – сказал Том, – и я позвал Кейт, чтобы…

– Чтобы объяснить ей, что ваши с ней отношения были ошибкой?

Том беззлобно ухмыльнулся, а вот мне было не до смеха. Эти двое явно были в лучших отношениях, чем представляла мне Кейт.

– Да, Марк, ты отлично управляешь самолётом, но управлять своими чувствами ты не научился, – Том встал, – я позвоню тебе, Кейт, – просто сказал он, поцеловал её в щёку, вызвав у меня в очередной раз сильное желание познакомить мой кулак с его скулой, и обернулся ко мне, – жду завтра на собрании.

Он издевается?

Подошёл официант, и я попросил бокал вина.

– Ты же не пьёшь, – Кейт нарушила молчание, – или…

– Без «или», – устало сказал я, – у меня был тяжелый день, и сегодня точно никаких рейсов, ты не хочешь объяснить мне, что у тебя с этим человеком?

– Этот человек, – с нажимом на слово человек начала Кейт, – твой руководитель и мой давний друг, долгое время состоявший в отношениях с моей сестрой.

– Я помню эту историю, – поморщился я, – и что, он решил, что раз одной сестры нет в живых, то подойдёт и вторая?

Слова вырвались раньше, чем я подумал о том, как они звучат. Кейт побледнела.

– Извини, – сказал я, – я не хотел.

Хотя нет, хотел.

– У меня никогда ничего не было и не может быть с Томом, – после недолгой паузы начала говорить Кейт, – мы познакомились с ним, когда улетали с сестрой на отдых с родителями. Как потом оказалось, он проходил стажировку или что-то такое в аэропорту – не знаю, как у вас это называется. Моя сестра не сразу обратила на него внимание, а вот он – заметил её с первой секунды, и, видимо, поставил цель – влюбить её в себя. Уж не знаю, как, но он нашёл мой номер телефона и зашёл с другой стороны – он стал мне другом. Именно таким другом, о котором мечтают многие девушки. Постепенно, общаясь со мной, он каким-то чудесным образом умудрялся завоевывать расположение Агнесс – моей сестры. На моём месте любая другая девушка уже влюбилась бы в своего, так сказать, друга, но только не я. Я видела его глаза, когда он смотрел на мою сестру, видела, что намечается роман. Хотя, что я понимала в романах? Мне было чуть больше 16 лет, и про романы я знала только из книг или фильмов. Том был весьма терпелив, и медленными шагами добивался её внимания. В конечном итоге моя сестра сдалась под его напором, и они стали встречаться. Он тогда был пилотом, постоянно находился в разлетах, а она сначала ждала его, потом летала с ним в качестве пассажира. Иногда брала меня с собой.

Кейт замолчала, сделала глоток воды и посмотрела на меня.

– Марк, я рассказываю эту историю тебе потому, что не хочу, чтобы ты считал меня неуравновешенной, зацикленной на прошлом, потому, что ты должен знать, с кем ты … – она запнулась, – точнее как ты и я…или…

– Продолжай, – мягко сказал я, – я слушаю.

И она рассказала мне всю историю от начала и до конца. Рассказала о том, как узнала, что у неё скоро родится племянник, о том, как Агнесс переживала, отправляя Тома в очередной рейс, потому что часто летать, будучи беременной, она боялась. О том, как она улыбалась, заходя в самолёт, который так и не вернул её на землю живой. Кейт рассказала и о том, как была на опознании. Она говорила много, сумбурно, порой прерываясь и переводя дух.

– Том попросил меня встретиться с ним сегодня, потому что у него будет ребенок. Он потерял однажды ребенка, с которым не успел познакомиться, он потерял не только мою сестру, но и сына. Он потерял в тот день и меня, свою подругу, но продолжил жить дальше, а когда я вернулась сюда и случайно с ним столкнулась, он переживал, что я снова буду винить его, ругаться, вспоминать прошлое. Но, знаешь, Марк, я рада за него. Рада, что он смог двигаться дальше. Рада, что его жизнь не закончилась в тот день, когда закончилась жизнь его любимой. И моя.

– Твоя жизнь не закончилась со смертью сестры, – я поднял на неё тяжелый взгляд, увидев в её глазах всю ту боль, которую она копила несколько лет, – и прекрати считать иначе. Почему ты в свои 27 лет хоронишь себя заживо? Да, у тебя умерла сестра, но люди умирают каждый день! К сожалению, порой умирают близкие люди. А ты вопреки всему продолжаешь жить. И не надо говорить мне, что я тебя не понимаю. Я похоронил родителей, и я отлично знаю значение слова «потеря». И каждый день, поднимая многотонный самолёт в небо, я молюсь Богу, чтобы благополучно приземлиться, чтобы не потерять всех этих людей и себя. А ты зациклилась на своём горе, такое ощущение, что тебе нравится жить в этом негативном облаке эмоций, и выбираться из него ты не планируешь.

– Нравится? – переспросила она, – нравится? Ты серьёзно? Ты считаешь, что это может нравиться? Ты понимаешь, что ты говори…?

Мне надоело слушать одно и то же, я рывком отодвинул стул, подойдя к ней вплотную, взяв за подбородок, и со злостью поцеловал её. Она пыталась отстраниться, оттолкнуть меня, но что стоят усилия хрупкой девушки против того, кто может поднимать в воздух большой самолёт?

Она сдалась под моим напором, я почувствовал её руки у себя на пояснице, я почувствовал солёный вкус – она плакала, и это было однозначно лучше, чем отсутствие эмоций.

– Может быть, мы найдём менее публичное место? – спросила она, глядя на меня мутными глазами, облизывая губы – я не готова продолжать этот разговор здесь и сейчас.

– Здесь и сейчас? – хрипло спросил я, – или только здесь?

– Не задавай лишних вопросов и закажи нам такси,

Повторного приглашения не потребовалось.

***

То ли такси ехало медленно, то ли желания затмевали разум, но мне казалось, что если пройдёт ещё пару минут, то в машине произойдёт взрыв – эмоциональный, психологический, физический. Накопленная усталость, постоянные недосказанности, недомолвки, возвраты к прошлой жизни – всё это как будто закончилось в том самом кафе. Как будто ты долго читал какую-то книгу, возвращаясь постоянно назад, не понимая, о чём же шла речь. И, пока ты не понял, что же было там, на предыдущих страницах, ты не мог двинуться дальше. Не мог перевернуть страницу. А сейчас я почувствовал, что эту страницу я всё же перевернул.

Открывая дверь ключом, слушая лай собаки за ней, я старался не думать ни о чём, потому что непрошенные мысли мешали, отвлекали, вообще были не нужны сейчас. Я щелкнул выключателем, включая свет, который сейчас тоже был не нужен.

Кейт робко стояла на пороге, как будто боясь пройти дальше, как будто боясь того, что может произойти.

– Проходи, – я откашлялся, – я сейчас вернусь.

Честно говоря, я не знал, зачем я её оставил одну, зачем заставлял ждать, но та яркая вспышка эмоций и чувств, накрывшая нас в кафе, ослабла, и меня снова начал грызть червячок сомнения – а стоит ли? Для однодневных отношений Кейт не подходила. А для постоянных…она меня пугала. Призрак её сестры стоял рядом с ней всегда – когда она работала, устраивала личную жизнь, общалась. Я не знал её сестру, но она незримо присутствовала во всех наших диалогах. Страшно летать – виновата сестра. Пошла на авиатренажер – из-за сестры. Встреча с Томом – он бывший сестры. Едет в Берлин – тоже виновата сестра. Потому что едет, а не летит. Всё было так сложно, что одновременно и пугало, и раздражало.

Я зашёл в ванную, умылся холодной водой и посмотрел на часы. Через 9 часов у меня собрание. Больше всего на свете я хотел лечь спать и ни о чём не думать, но меня ждала та, из-за которой сердце по-прежнему билось чаще, чем должно. Да и сколько бы я не пытался убедить себя в том, стоит или не стоит начинать отношения с Кейт, тело реагировало на неё, не оставляя никаких сомнений. Я выключил воду и направился обратно.

Кейт стояла там, где я её оставил. Стояла и молча разглядывала стены. Стены, на которых были фотографии самолётов. Всех тех самолетов, на которых я учился и когда-либо летал.

– Кейт, – позвал я её, и увидел, как она вздрогнула.

– Мне…мне, наверное, лучше уйти, – заикаясь, заговорила она, – это неправильно, это…

Мне захотелось рассмеяться, но не над ней, а над тем, о чём я только что думал. Она мне нравилась, правда нравилась. Она была красивой, привлекательной. И, если и был шанс заставить её жить, то этот шанс принадлежал мне. Здесь и сейчас. И я был уверен, что всё, что происходит сейчас – это как раз правильно.

Я подошёл ближе и рывком притянул её к себе, заставив охнуть. Я нагнулся к её губам, и, не дав ей заговорить, прижался к ним с таким отчаянием, с каким обычно отклоняешь РУДы, когда тебе срочно нужно остановить самолёт.

Я чувствовал, как сильно она была напряжена, чувствовал, как она дрожала, как хотела оттолкнуть меня, что-то сказать, но я не позволил. Внутри меня словно взорвался шарик, шарик терпения. Сейчас я не хотел слушать ни про её сестру, ни про смерть, ни тем более про Тома. Я вообще не хотел слушать ничего.

–Марк…– нежным голосом позвала Кейт, – есть небольшая проблема.

Глава 21. Кейт

– Есть небольшая проблема, – сказала я Марку.

– Насколько небольшая? – я нехотя оторвался от её губ и расцепил руки. – Я надеюсь, мы с ней справимся.

– Насчёт себя не уверена, а у тебя, полагаю, есть еда для твоей голодной собаки? Иначе, боюсь, она съест меня.

Марк посмотрел в сторону собаки таким взглядом, как будто он вообще забыл о её существовании. Хотя чему я удивлялась? Ему, как и мне, было явно не до домашних животных.

Пока Марк суетился на кухне, я смотрела на него каким-то новым взглядом. Если бы не собака, то мы бы…Чёрт. Момент, который в кафе казался самым подходящим, как-то перестал казаться таковым сейчас. Порой надо делать что-то бездумно, потому что как только начинаешь задумываться – начинаешь сомневаться. Начинаешь сомневаться – появляются вопросы. А на некоторые из них ответа нет.

– Всё, небольшая проблема решена, и мы …на чем мы остановились?

На чём мы остановились … на очередных непонятных разговорах и лишних взглядах.

– Кажется, мы остановились на этом, – я сама удивилась, насколько я решительно подошла к нему вплотную, и коснулась его губ своими. Ответом мне был судорожный вздох и его руки на моей талии. Я отстранилась, но лишь затем, чтобы дотянуться до пуговиц его рубашки. Пальцы не слушались, а пуговицы не поддавались. И пока мне в голову не пришли очередные ненужные мысли о том, что это знак, что пора остановиться, я дернула его рубашку за полы в разные стороны. Его ухмылка, стук пуговиц по полу, тяжелое дыхание рядом, тянущее чувство внизу живота. Наконец-то, никаких лишних слов, отключенное сознание. Момент, когда остаются только лишь прикосновения, ощущения, чувства. Его руки на моей обнаженной спине. Футболка – где-то там же, где пуговицы его рубашки. Его горячая кожа под моими руками, звук пряжки ремня. Мои губы на его губах. Или его на моих. И целая ночь впереди. Ночь, которая принадлежит только нам.

***

Утро встретило меня ароматным кофе и завтраком в постель. Марк был уже одет, а я инстинктивно натянуло одеяло повыше, убеждаясь, что всё, что нужно – прикрыто.

– Доброе утро, – он нагнулся и оставил поцелуй у меня на щеке, – у меня собрание через час, когда вернусь – не знаю. Если у тебя никаких планов нет, то можешь подождать меня здесь.

– Планы были, – ответила я слегка сонным голосом, – но ты уже оделся.

Марк бросил быстрый взгляд на часы и расстегнул пуговицы на рубашке.

Кофе подождёт, как и завтрак. Как и собрание, как и всё остальное. Всё, кроме его рук, губ, горячего тела и дыхания возле моей шеи.

***

Мне показалось, что Марк уехал целую вечность назад, хотя прошло от силы часа три. Находиться в чужом доме без его хозяина было очень странно. Мы не были в статусе пары. Официально не были. Хотя, что считать за официальный статус? Первое свидание? Первый поцелуй? Секс? По этим параметрам мы прошли. А что ещё нужно? Официальное признание…глупо, в нашем-то возрасте. Кстати, я даже не знала, сколько Марку лет. От сумбурных мыслей меня отвлек лай собаки, и стук входной двери. Марк уже вернулся?

– Кейт? – окликнул меня женский голос.

На пороге стояла его сестра.

– Я звонила Марку, но он сбросил вызов и написал, что ты у него дома. Я тебе не помешаю?

Я помотала головой и спохватилась.

– Конечно, нет, это же дом твоего брата, это я тебе, наверное, помешаю.

– Это вряд ли, если только ты не будешь играть на барабанах и громко петь – я жутко хочу спать. Как я вижу, вы уже живёте вместе? – Лея была как всегда прямолинейна.

Я растерялась от такого неожиданного вопроса. Вроде нет. Или да? Опять же, официального приглашения не было, да и вообще это просто наша первая совместная ночь. Возможно, для него это ничего не значит. Хотя зачем я себе вру? Значит, и немало. Кажется, что у него, в отличие от меня, сомнений не было.

– Нет, – я смутилась, – мы просто засиделись вчера допоздна, и я не стала возвращаться домой, – мне показалось, что у меня щёки горят.

– Можешь не объяснять, – улыбнулась сестра, – я знаю, каким может быть мой брат.

– Каким? – я вопросительно посмотрела на неё, – соблазнительным?

– Убедительным. – Она хмыкнула. – Послушай, Кейт, – Лея с трудом сдержала зевок, – если ты ждёшь, что я расскажу тебе о Марке что-то, чего ты не хочешь или боишься услышать, то нет, не расскажу. У него нет страшных тайн, бывших жен и внебрачных детей. По крайней мере, я об этом не знаю. А, если уж не знаю я… Я хочу сказать, что Марк красив, умен, настойчив, добивается цели, которая перед ним стоит, он получает то, что он хочет. И делает это настолько красиво и естественно, что меня это порой пугает. В отличие от меня и моей работы, он не лезет в корзину за грязным бельем и уж тем более в нём не копается. Если он любит, значит любит. Если нет – значит, нет. Без всяких но. Он вспыльчив, иногда может сгоряча ляпнуть что-то, не подумав. Потом сразу же извиниться. Он не обманет, будет всегда говорить прямо, даже, если правда нелицеприятная. Но как у любого человека, у него тоже есть недостатки.

– И какие же? – я нервно сглотнула, – то, что ты описала, звучит как идеал.

– Твой?

– Да почему сразу мой? – пожала я плечами. – Вообще. Мужской идеал. Но так не бывает, даже в сказках.

– Ты права, – кивнула она, – имей в виду, что Марк помешан на небе. Он никогда не бросит летать, он всегда, запомни – всегда, будет выбирать работу. Его чувство гиперответственности и маниакальное желание управлять самолётом не дают ему возможности сделать выбор не в пользу работы. И, если ваши отношения будут развиваться и дальше, то выбор придется сделать тебе – либо летать с ним, либо жить без него. Потому что он свой выбор сделал уже давно.

– Всё может измениться, – тихо сказала я, в глубине души понимая, что она во многом права. Я уже однажды видела, как выглядит жизнь пилота и человека, не связанного с авиацией – видела как жила сестра с Томом – большая часть их совместной жизни проходила в небе. Только тогда всё было по-другому. Сейчас же я понимала, что на стадии зарождения отношений расставания и расстояния укрепляют их, но через год или два…постоянные перелеты будут лишь отдалять нас друг от друга, пока не разлучат совсем.

– Измениться может всё, – подтвердила Лея, – кроме Марка.

И кроме меня, – подумала я. Смогу ли я ради любви сесть в самолёт? На этот вопрос у меня был ответ, и он был отрицательным. Страх был сильнее остальных чувств. Лея, как и её брат, говорила прямо то, что думает, не возводя розовых замков из слов, не давая ложной надежды, и это мне в ней нравилось. Но не ей решать, что будет дальше. Моя сестра строила планы и собиралась родить ребенка, судьба распорядилась иначе. Так имеет ли смысл углубляться в переживания о том, чего может быть лишь в перспективе, а может и не быть вовсе?

Дни, проведенные с Марком, были наполнены счастьем, нежностью и любовью, и не было ничего, чтобы могло сейчас сбить меня с нужного курса. Летаю я или нет – это неважно. По крайней мере, сейчас неважно. Что будет дальше – не знает никто – ни Марк, ни я, ни Лея. Да и какая разница, что будет дальше? Марк научил меня наслаждаться моментом, и я им наслаждалась.

Лея ушла спать, а я осталась наедине со своими мыслями. И эти мысли впервые за долго время были далеки от негативных.

***

Хлопнула дверь, и я услышала, как с кем-то ругаясь по телефону, вошёл Марк. Увидев меня, его взгляд потеплел, и он, не прерывая разговор, поцеловал меня в макушку, слегка приобняв за талию.

– Он загубит эту авиакомпанию, и людей, которые в ней работают…это не график … неадекватные требования… кризис…– эти и другие обрывки фраз доносились до меня, пока Марк ходил по дому туда-обратно.

– Прости, Кейт, – Марк вошёл в комнату, выключая телефон, – но твой…близкий друг, кажется, не в себе.

– Какой близкий друг? – я не сразу поняла, о ком он.

– Том. А у тебя здесь много близких друзей?

В целом, немало, но сейчас не это главное.

– У вас что-то случилось?

– С момента, как в компанию пришёл Том, у нас постоянно что-то случается. Он притягивает беды.

Я даже побледнела от этой фразы.

Марк тем временем продолжил говорить, а потом внезапно посмотрев на меня, резко прервал свой монолог.

– А что с тобой? – он изучающе оценивал меня, а я судорожно пыталась понять, что же со мной не так? – я так понимаю, что пока меня не было, Лея добралась к тебе с нравоучениями?

Я кивнула, сразу догадавшись, что обманывать его смысла нет.

– Так, и что она сказала на этот раз? Что я женат на авиакомпании, и в моём сердце больше ни для кого и ни для чего нет места?

Снова кивок. Как проницательно.

Марк взъерошил волосы и задумался.

Как мне хотелось сейчас услышать от него, что его сестра ошибается. Что если в его жизни встанет выбор между работой и личной жизнью, он отдаст предпочтение второй. Что в его сердце есть место не только карьере, но и чему-то ещё. Кому-то ещё. И пусть прошло ещё мало времени, и рано думать о глобальном будущем, но хотелось, чтобы была надежда. Я смотрела в его глаза и наконец-то поняла, что я в них вижу. Небо. Его глаза были цвета неба.

Молчание затянулось, и я захотела его нарушить, сказав, что не жду ответа, и ничего не требую от него взамен, что сейчас я впервые хочу жить одним моментом, не концентрируясь ни на прошлом, ни на будущем. Вот только слова застряли в горле, потому что первым заговорил Марк. И он сказал то, чего я боялась услышать.

Глава 22. Марк

Несколькими часами ранее

– Том, – обратился я к своему руководителю, – ты понимаешь, что тот график, который мы так долго согласовывали несколько дней назад, в разы адекватнее того, что ты предлагаешь нам сейчас?

– Марк, я всё понимаю, но в авиакомпании кризис, штат сокращают, и летать придется чаще и больше.

– Я тоже это понимаю, – в сотый раз повторял ему я, – я готов летать хоть каждый день по десять раз, но есть порядок, который нужно соблюдать. Есть режим сна и отдыха. Да, бывают чрезвычайные ситуации, но ни один экипаж не может летать без отдыха двое суток подряд. Ты же был командиром воздушного судна, ты же помнишь, какая нагрузка в небе!

– Я помню, какая нагрузка в небе, – грубо осадил меня Том, – но не думай, что здесь на земле мы ничего не делаем. Я разрываюсь между международными требованиями и реальностью, в которой сейчас находимся мы. И мне нужно найти баланс, который устроит всех.

– Да так не бывает! – я от злости стукнул кулаком по столу, – в итоге ты потеряешь не только работников, но и авиакомпанию. Если членам ИАТА приспичило разорить нашу авиакомпанию, то они это сделают, как ты ни крути. Подожди, я договорю – я остановил его жестом, – а вот ты можешь донести до них наконец-то, что они стали забывать о безопасности, выводя на первый план свои финансы и заработок. Том, ну посмотри внимательно в расписание, – взмолился я в отчаянии, – ты ставишь меня завтра на рейс в Монако. Через час – возвратный рейс в Мюнхен, и через сорок пять минут рейс в Сингапур. До Сингапура двенадцать часов лета. И это всё без учета задержек в аэропорту и других возможных проблем! Из Сингапура по расписанию я возвращаюсь в Мюнхен, и там у меня перерыв…восемь часов? – я вопросительно на него посмотрел, – спасибо, что не два!

Том вздохнул и придвинул расписание к себе, хмуря брови.

– Хорошо. Мы можем поставить Алекса на рейс в Сингапур, а ты тогда полетишь в Москву.

– У Алекса рейс в Шанхай, предлагаешь заскочить ему между делом в Сингапур? А пассажиров куда? В багажный отсек? Новая услуга от авиакомпании? Вы летите без багажа, вы сами будете багажом?

Я услышал смешки вокруг.

– Том, если ты не можешь согласовать расписание с вышестоящими лицами, пригласи их к нам, мы составим график вместо тебя, но то, что сейчас ты тут нарисовал – выглядит как попытка самоубийства. Или массового убийства граждан. Если только это не тайный план по сокращению населения…Да, кстати, об этом, завтра я в принципе не могу никуда лететь, у меня экзамен в летной школе.

– Точно, – Том хлопнул себя по лбу, – я забыл.

Да я и сам забыл, если признаться честно. Но курс изучения боинга подошёл к концу, и пора было подтвердить это официально и документально.

– А как теперь будут летать вторые пилоты? Мы закреплены за определенным командиром или нас будут менять? – раздался знакомый мне голос слева.

Тот самый паникер – напарник Алекса.

– Вы будете летать так, как летали всегда с определенным командиром. Однако в виду того, что численность авиакомпании приказано сокращать, то кадровых изменений не избежать. Марк, по твоей же просьбе с тобой будет летать Леманн. Генри остается в экипаже с Алексом. Арнольд – с тобой будет летать Карл, старшие бортпроводники, которые…

Я отключился от распределения. Всё, что было нужно мне – я услышал. Пока Том тасовал коллектив, я попытался сам отредактировать расписание. Господи, я даже не думал, что это так сложно! Рейсы пересекались, самолеты ставили разные, то боинг, то аэробус, то летит туда, то не летит туда. Кошмар. Я отодвинул расписание подальше, решив, что это точно не моя забота. В конце концов, я устал от этих передряг в компании. Вместо того, чтобы выполнять свою работу, буквально через день приходится думать о том, как выполнить чужую.

– Расписание я сегодня буду корректировать, завтрашние рейсы все остаются неизменными, после того как будет понимание об оставшихся рейсах – я с вами свяжусь, – услышал я голос Тома.

И зачем вообще было нас собирать? Сказать, что всё плохо, снова предложить расписание для самоубийц и снова отправиться его корректировать. Складывалось ощущение, что у вышестоящих лиц есть хобби – постоянно менять расписание полетов.

– Марк, – обратился ко мне Том, – задержись ненадолго, пожалуйста.

– Ты всё-таки хочешь предложить мне показывать фокусы в воздухе, тем самым увеличив доход авиакомпании?

– Если поможет, то будем и фокусы показывать, – сказал он, – но сегодня я по другому делу.

Мы подождали, пока разойдутся коллеги, и лишь, когда Том закрыл дверь за последним ушедшим, я с любопытством уставился на него, ожидая, какое же дело у него ко мне.

– Что у тебя с Кейт? – обернулся он ко мне с вопросом.

Я поднял брови. Вот это поворот.

– А что у тебя с ней, раз тебя волнует этот вопрос? – спокойно ответил я.

– У меня ничего, – задумчиво сказал он, – но…

– Но тебе зачем-то нужно знать, что у меня с ней? Если у тебя с ней ничего, то, извини, но эта тема тебя не касается, – я хотел было встать, но он остановил меня.

– Подожди. Ты же знаешь, что у Кейт была сестра…

– Да, – коротко ответил я, – знаю. Но не понимаю, какое отношение к её сестре, погибшей сестре, имеют наши отношения?

– Значит, у вас есть отношения?

Я закатил глаза. Что за допрос? Какое ему дело до того, что у меня за отношения и с кем? Не с его женой – это главное. Остальное его не должно волновать. В правилах авиакомпании не прописано, с кем и когда я могу заводить отношения. Всё, что происходит за пределами полётов и предполетных подготовок, сугубо моя личная жизнь.

– Допустим, у нас отношения, – осторожно начал я, – какие у тебя с этим проблемы?

– Если тебе нравится эта девушка, то ты должен понимать, что после того, что случилось с её сестрой, она не сможет связывать свою жизнь с тобой. Она не будет повторять судьбу своей сестры.

– Конечно, не будет, – я кивнул, – я никогда не допущу, чтобы она беременная села одна в самолёт, чтобы полететь на отдых, на который мы собирались вместе.

Том молча сверлил меня взглядом, явно разозлившись от моих слов. А что он хотел? Чтобы я сказал ему, что я с ним согласен и убежал в поисках другой женщины? Да кем он вообще себя возомнил?

– Ты же не знаешь всей ситуации, ты же не понимаешь, что…

–Мне не нужно знать всю ситуацию. Я знаю ровно то, чего должен. И не понимаю, как вы все, включая тебя, допустили, что девушка, потерявшая сестру, уехала черт знает куда, одна! И прожив три года в своих переживаниях, зациклилась на том, что все те, кто летают на самолётах – обязательно погибают. И если ты хотя бы намекнешь ей на то, что со мной опасно связываться, скажешь ей что-то про смерть, я выберу самый дальний рейс, и устрою забастовку над океаном. А ты будешь сидеть и гадать, долетим я и мои пять сотен пассажиров до места назначения или нет.

– Ух ты, – присвистнул он, – ты так серьёзно к ней относишься?

– Это тоже не твоё дело, – грубо ответил я, – как и к кому я отношусь, с кем я сплю, а с кем не успеваю. Не путай меня со своим другом, мы лишь работаем в одной авиакомпании, и волей случая знаем одного и того же человека. И если моя личная жизнь каким-то образом помешает моей работе, вот тогда можешь вызвать меня на разговор. А до тех пор, пока мои пассажиры живы и здоровы, а я в качестве командира воздушного судна сижу за штурвалом, а не в туалете предаюсь интимным утехам, разговор о моей личной жизни предлагаю закрыть. Том, мы взрослые люди, давай просто выполнять свою работу. Обещаю, на свадьбу я тебя приглашу, – я подмигнул ему и встал, пытаясь закончить разговор на позитивной ноте.

– А что на счёт ужина? Может быть, нам поужинать?

– То есть с Кейт мне встречаться опасно, а ужин наедине с тобой ты считаешь отличной идей? – рассмеялся я, – прости, но я предпочитаю женщин. А вот Марии надо бы задуматься.

– Ты меня не так понял.

– Слава Богу! А то я начал сомневаться, там ли я работаю. Что там с ужином?

– Может быть, вы с Кейт придете к нам на ужин?

– Я поговорю с ней и дам тебе знать. Спасибо.

Я быстро вышел, потому что разговор мне нравился всё меньше и меньше. Если быть честным, разговор мне не нравился вообще. Сначала эти непонятки с расписанием и требованиями, потом этот внезапный разговор о Кейт. А потом резкое предложение ужина. Чего хотел Том, я не понимал.

Зачем ему знать какие у нас с Кейт отношения? Кстати, об отношениях. Я впервые за эти дни задумался об этом. Каких-то официальных статусов мы друг другу не приписывали, но ещё с первой встречи было ясно, что между нами что-то есть. И нет, это была не химия, о которой все вокруг говорят. Это было что-то проще, но выглядело это надежнее, чем внезапная вспышка чувств. Потому что то, что резко вспыхивало – также быстро и гасло. А тут всё как-то не так, как обычно. Я сам не знал как. Если бы я был обычным человеком, не влюбленным в небо, я бы уже строил глобальные планы…но я влюблен в небо, а она его боится. А вот влюблен ли я в неё? Кажется, у меня только сейчас появился ответ на этот вопрос. Я сел в машину и поехал домой.

Глава 23. Кейт.

Мне показалось, что я ослышалась. Потому что Марк не мог этого сказать. Точнее мог, но это было так странно, так…

– Кейт? – тихо позвал меня он, – ты в порядке?

Нет, не совсем. Я размышляла над тем, как ему ответить. И нужно ли вообще отвечать? А если не отвечать, то тогда что делать? Подойти? Убежать?

– Успокойся, – раздался мягкий голос где-то над ухом, и я почувствовала его теплые руки – знаешь, чем прекрасно небо? Там жизнь проще. На высоте сорок тысяч футов ты совсем по-другому относишься к тому, что происходит внизу. Ты молишься, боишься, а когда боишься – говоришь то, что никогда бы не сказал без страха. Потом что-то забывается, а что-то остается в памяти. И не только в памяти. Что-то сказанное становится первым маленьким шажочком в счастливую будущую жизнь. Кейт, я не могу вписать тебя в свою небесную жизнь, ты к этому не готова, – Марк снова повторил эти слова. Слова, которые будто ножом разрезали меня напополам. Я была не готова к этим словам. К этой правде.

– Но я могу вписать тебя в свою земную жизнь, – тут же продолжил он, увидев мой испуг, – и в глубине души надеяться, что однажды ты вместе со мной поднимешься по трапу самолёта, и я, обращаясь к пассажирам, буду знать, что обращаюсь ещё и к тебе. А ты будешь спокойна, потому что за штурвалом буду я.

Я почувствовала его ещё ближе, и поняла, что он не ждет ответа. Точнее ждёт, но слова для этого были не нужны. Я потянула его на себя, почувствовав, как он прижимает меня к стене, как его руки пробираются под мою футболку, подушечки пальцев касаются обнаженной спины. Как его губы находят мои.

– Предлагаю продолжить в более удобном месте, – прошептал он мне на ухо. Отвечать я была не в состоянии, просто молча кивнув, по пути в его спальню снимая с него рубашку.

Марк толкнул дверь своей спальни спиной, не отрывая от меня ни рук, ни губ. Внезапно я почувствовала, как он отстранился, и открыла глаза, чтобы возмутится, но секундная пауза была нужна ему лишь для того, чтобы сравнять счёт – моя футболка очутилась на полу, горячее дыхание обожгло шею.

– Твоя сестра просила не шуметь, – простонала я в ответ на его ласки, но Марк меня не слышал, продолжая снимать с меня лишние предметы одежды, оставляя на каждом обнаженном участке тела поцелуи.

К черту его сестру, к черту все что, она говорила. Всё, что важно было сейчас – это чувствовать рядом того, без кого теперь я не представляла свою жизнь. Того, кто смог вырвать меня из ужаса, в котором я жила более трёх лет. Того, кто наконец-то заставил меня забыть о прошлом, и наслаждаться настоящим. Того, чьи губы сейчас так бесцеремонно изучали моё тело, заставляя меня выгибаться и закусывать губу, чтобы сдержать стоны.

В этот раз всё было не так, как в первый. Не так спонтанно, не так быстро, не так непонятно. Появилось ощущение, что в этом мире есть только я и он, и больше никого вокруг. Ни его сестры, ни самолётов, ни прошлого, никаких тайн, никого. Эти чувства накрывают обычно ненадолго, потому что реальность вытесняет их своей силой, подминает под себя, напоминает о том, что всё это – мимолетно. Но это те чувства, которые нужны, пусть даже и мимолетно. Это те чувства, без которых никогда не почувствуешь себя живой, нужной, любимой. Это жизнь. И, кажется, что я только сейчас поняла, как именно её нужно жить.

***

– Ты укрываешься одеялом, пряча от меня всё то, что я только что видел, – заметил Марк, натягивая штаны, – и не прочь взглянуть ещё раз.

Я почувствовала, что краснею. Вот чёрт! Странно, да? В порыве чувств, страсти и желаний я даже не задумывалась о том, что на меня смотрят и, возможно, оценивают. Но как только тело слегка остывает, сердце успокаивается, приходит другое чувство – чувство стеснения, неуверенности в себе.

– Я просто замерзла, – попыталась я оправдаться, зная, как это глупо звучит.

– Тогда я снимаю штаны обратно? – Марк потянулся к пуговице на джинсах, заставив меня рассмеяться.

– Боюсь, что шаги, которые я только что слышала, принадлежат твоей сестре, а я не хочу, чтобы она слышала, что мы…

– Что мы…что? Думаешь, она считает, что мы здесь изучаем основы геометрии?

– Нет, – я снова рассмеялась, – но это не повод, чтобы…– я слегка смутилась, – в общем, отвернись, я оденусь.

– Вот ещё, пропустить такое зрелище? Я, пожалуй, откажусь, и посмотрю.

Я закатила глаза и, пытаясь одной рукой удержать одеяло, а второй дотянуться до одежды, запуталась и чуть не упала. Сильные руки Марка поймали меня, и я почувствовала, что одеяло я уже не держу. Стало жарко, захотелось остаться в этой комнате ещё ненадолго, чтобы…

–Марк! Кейт! – раздался голос Леи, – вы где?

– Я же говорила, – я улыбнулась, – нужно идти к ней.

– Как скажешь. Но я тебя умоляю, не слушай её нравоучения. Не её дело, с кем я живу, что я делаю, и что происходит за дверью моей комнаты. Я очень люблю свою сестру, но моя личная жизнь касается только меня. Ну, теперь она касается и тебя, – Марк подмигнул мне, – жду тебя в столовой, – он вышел и закрыл дверь.

Я привела себя в порядок и спустилась вниз. Краем уха я слышала, как Марк с сестрой о чём-то спорят, и взмолилась, чтобы спор не касался моих отношений с Марком.

– Как спала? – спросила я у Леи, подходя ближе к Марку и целуя его в щеку, – удалось отдохнуть?

– Да, я настолько устала, что как только голова коснулась подушки, отключилась.

– Кстати, когда ты вернешься домой и заберешь своего волкодава? – поинтересовался Марк.

– Завтра, – Лея отвернулась к холодильнику, – как ты вообще живёшь? У тебя в холодильнике практически ничего нет.

– Я редко успеваю поесть дома, – заметил Марк, а я тут же вспомнила тот шикарный ужин, который он устроил для меня, – ты же знаешь, что я живу в небе.

– Кейт, – внезапно обратилась ко мне Лея, и я внутренне сжалась, приготовившись к провокационным вопросам, – ты ещё не готова разделить с Марком небесную жизнь?

– Лея! – прикрикнул Марк, – я же просил тебя.

– Молчу-молчу, – она снова занялась своими делами, а я почувствовала себя третьей лишней. Между братом и сестрой явно состоялся какой-то разговор, касающийся меня. И я догадывалась, что тема вновь касалась неба, моих страхов и того, что если я не буду летать, то Марку нечего со мной делать. Но это не её дело. Это дело только Марка и моё. И мы сами в состоянии разобраться с тем, как нам жить и где.

– Марк, я, пожалуй, поеду домой, я обещала родителям, что…

– Я отвезу тебя, – мгновенно отозвался он, – заодно спрошу тебя кое о чём, – Лея, я тебя очень люблю, но убедительно прошу тебя – забирай свою собаку, и езжай домой. Я своего решения не изменю.

О каком, интересно, решении он говорит? Что он решил и что он хочет мне сказать?

Я села в машину Марка, уже как-то привычно, как в свою. Марк завел мотор, и, не тронувшись с места, повернулся ко мне. Пронзительный взгляд его синих глаз говорил мне о том, что то, что хочет сказать мне Марк – это что-то серьёзное.

– Кейт, я хочу, чтобы ты переехала ко мне. Я хочу после рейса возвращаться домой, зная, что меня там ждёшь ты. Если я не буду проводить ночь в небе с сотнями пассажиров, я хочу проводить эту ночь только с тобой. Просыпаться утром в одной постели, вечером в ней же засыпать. Вместе завтракать. Ездить по магазинам. Возможно, тебе покажется, что всё быстро и внезапно, но я не хочу терять драгоценные минуты времени, проводя его без тебя.

– Я могу подумать? – его взгляд был настолько обжигающим, что думать было, в общем-то, не о чем.

– Можешь, – кивнул он, – у тебя есть пятнадцать минут, пока мы едем до твоего дома, – он тронулся с места, – или, добившись цели и сняв с меня рубашку, ты уже думаешь, как поскорее сбежать?

Я рассмеялась.

– Да, были такие планы, – хитро улыбнулась я, – теперь придется строить новые.

– А они тоже включают в себя отсутствие рубашки или ты решила зайти дальше? – его глаза улыбались, и я расслабленно прикрыла глаза.

– Я согласна.

– С чем? – невозмутимо спросил меня Марк, – с тем, что я буду без рубашки? Ну, так я не удивлен, потому что я весьма неплохо сложен, и судя по тому, как ты сегодня утром…

–Прекрати, – со смехом взмолилась я, – ты меня смущаешь! Я согласна переехать к тебе. Согласна ждать тебя из рейсов, согласна засыпать с тобой в одной постели, согласна просыпаться вместе и спускаться к завтраку. Только, пожалуйста, возвращайся. Всегда возвращайся. Пусть твой самолёт всегда будет возвращаться на землю.

– Я обещаю, – тихо сказал Марк, – я обещаю, что всегда буду возвращаться на землю.

***

– Я забыл тебе сказать, что Том со своей женой пригласили нас на ужин, – сообщил мне Марк, когда мы вышли из машины.

– И зачем ему это? – поморщилась я.

– Не знаю, но, предполагаю, что отказаться мы не имеем права.

Я пожала плечами. Ужин так ужин. С Марком – куда угодно.

– И когда они нас ждут?

– Дату мы ещё не обсудили.

– Обсудим Тома позже, – сказала я, – сейчас я не хочу о нём говорить.

– Как скажешь, – он нагнулся, чтобы поцеловать меня, а потом также резко отстранился, – но я хочу, чтобы ты знала ещё кое-что.

Глава 24. Кейт

Честно говоря, я сам не ожидал, что скажу ей это сегодня. Что скажу это сейчас. Что я вообще скажу это так быстро, но это было именно то, что я чувствовал. То, о чём нельзя молчать. Когда я только начинал свою лётную карьеру, у меня был инструктор, который однажды сказал мне, что самая романтичная профессия – профессия пилота. И дело было не только в том, что пилоты были ближе к небу, что из их кабины открывался потрясающий вид на весь мир, который остаётся под ногами. Когда ты каждый день поднимаешь в небо тяжелый самолёт, за твоей спиной – не просто груз, а живые люди – каждый со своей судьбой, своим характером, своими желаниями, ты чувствуешь себя не только ответственным за их жизни. Ты чувствуешь, насколько эта жизнь скоротечна. Вот самолёт оторвался от земли, набрал высоту, летит. И вдруг отказ двигателя. И у тебя есть два варианта – выжить или нет. И, безусловно, выбранный вариант зависит от твоих знаний, от того, насколько ты собран и умен. Но ещё зависит от решения неба. Если оно согласно помочь – оно поможет. Если нет – увы. И такого рода размышления делают из пилотов романтиков.

– Что ты сказал? – тихо спросила Кейт, – повтори ещё раз.

– Я люблю тебя – повторил я, улыбаясь, – готов повторять это много раз.

Я, правда, был готов. Сказать сложно лишь первый раз. Сомневаешься, а не торопишься ли, а точно ли любишь. А что вообще такое любовь? А когда слова произнесены, когда их слышит та, кому они принадлежат, падает камень с души. И ты готов повторять это снова и снова.

От мыслей меня отвлекли её руки, которые мягко притянули меня за затылок, нежно целуя в губы. Я хотел ей сказать, что не требую никаких признаний взамен. В конце концов, я выразил свои чувства, а это не значит, что она должна чувствовать то же, что и я. Я не собирался торопить её или заставлять отвечать мне тем же. Но она посмотрела мне в глаза, а в них было то же небо, которое она видела в моих. С одной лишь разницей – в моих глазах это небо было надеждой, в её – страхом.

И в этот момент, когда ответ ещё не прозвучал, хоть и был для меня очевиден, открылась дверь её дома. Кейт вздрогнула и сделала шаг назад, смущаясь, как будто была школьницей, которую застукали за курением.

– Кейт? И…полагаю, Марк? – обратился ко мне невысокий мужчина, по всей видимости, отец Кейт.

– Марк, очень приятно, – я пожал ему руку, не отводя взгляда, – у вас потрясающая дочь.

– Пап, ты куда-то собрался? – вмешалась Кейт в разговор.

– Я поеду встречать маму, она сегодня задерживается на работе, скоро вернемся. Марк, – ещё раз обратился ко мне её отец, – если вы не против, оставайтесь на ужин.

Я внимательно посмотрел на Кейт, будто спрашивая её разрешения. Уверена ли она в том, что это хорошая идея?

Она кивнула и пригласила меня в дом. Кстати, до приезда её родителей у нас был целый час, и я знал, на что его потратить.

***

– Итак, Марк, – начал разговор Герберт, отец Кейт, – вы, как я понимаю, тот самый пилот, в которого влюблена моя дочь?

– Пап! – возмутилась Кейт и тут же отвела от меня взгляд.

– Что? Ты же сама говорила, что…

– И что же она говорила? – с любопытством спросил я её отца, – потому что мне она ещё ничего не сказала.

Кейт закатила глаза и намеренно продолжала избегать моего взгляда.

– Герберт, не мучай ты дочь, – мягко сказала Ханна, мать Кейт, на которую та была похожа как две капли воды, – не смущай её своим напором.

– Я вовсе не смущаюсь, – пробурчала Кейт себе под нос.

– Марк, – отец снова повернулся ко мне, – вы же в курсе той трагедии, которая случилась с нашей дочерью Агнесс?

Я осторожно кивнул. К чему он клонит?

– Я хочу предупредить вас, что повторной трагедии мы не хотим, а вы – пилот, вы тоже…

– Тоже что, пап? – внезапно заговорила Кейт, перетягивая внимание на себя, – Тоже летает? Тоже живёт? Тоже ходит?

– Тоже подвергает себя опасности. И заодно тебя.

– Ваша дочь Кейт, – обратился я сразу к обоим её родителям, – не летает на самолётах с той самой трагедии. И я не собираюсь тащить её туда силком. Если она решит, что готова – я буду рад приветствовать её в качестве своей пассажирки. Если нет – значит, всегда буду возвращаться к ней. Сюда, на землю. Тот факт, что я летаю, не делает из меня потенциального трупа. Я понимаю, что в вашем небольшом мирке, мирке вашей семьи произошедшая трагедия – огромна. Лично для вашей семьи то, что случилось – это потеря одного из четверых членов семьи. А в мировом масштабе – это один из восьми миллиардов людей, живущих на земле. И авиакатастрофы случаются очень редко. К сожалению, одна из них ведёт к гибели сразу сотен человек – это факт. Но за один день умирает гораздо больше людей от рака, от других болезней. Погибают в авариях, из-за несчастных случаев. И для их семей – это такая же огромная трагедия, как для вас случившееся. Но все продолжают ездить на машинах, ходить в торговые центры, питаться не так полезно, как необходимо. Я не подвергаю опасности ни себя, ни Кейт. Самолет – это такой же офис для меня, вот только находится он в небе. Это просто моя работа. И я выполняю её добросовестно. И, поверьте, не собираюсь заканчивать ни свою жизнь, ни жизни тысяч людей, поднимающихся ко мне на борт.

Я произносил свою речь на одном дыхании – так, как будто защищал диплом. Но мне было важно, чтобы эти люди, родители той, кого я люблю, осознали, что слова «пилот», «самолет», «небо» не должны стать запрещенными. Не надо говорить «никогда», потому что «никогда» очень часто превращается в «почему бы и нет?».

– Я полностью согласна с Марком, – сказала Ханна.

Я чуть не подавился соком. Что она сказала?

– Прошу прощения, – откашлялся я, – вы со мной согласны?

– Да, – кивнула она, – я давно говорила Кейт, что запираться в страхе нельзя. Я потеряла дочь, потеряла одну из двух своих любимых девочек. И это та боль, которая будет сопровождать меня всю жизнь. И каждый раз, когда я лечу на самолёте, я чувствую себя ненамного, но всё же ближе к ней. К той, которую потеряла.

Вот это да! Её мать летает. Я-то был уверен, что они все даже подходить к самолёту боятся.

– Марк, я прошу вас только об одном. Берегите мою дочь, она стала очень ранимой с тех пор, как…как потеряла сестру. И я уже однажды видел роман своей дочери с пилотом, который на земле бывал крайне редко. Порой мы даже забывали, как он выглядит. Агнесс скучала, а потом стала летать с ним. По возможности, конечно. Не каждый раз. И вы знаете, чем это закончилось…

– Да, знаю, – тихо сказал я, – но её избранник не был капитаном воздушного судна в тот день, и то, что случилось – воля случая. Судьба. Трагичная, но судьба. А Том – он отличный пилот.

– Вы знакомы с Томом? – Герберт был крайне удивлен. – Откуда?

– Так получилось, – я пожал плечами, – он руководитель авиакомпании, на самолётах которой я летаю.

Так, за разговорами о Томе, самолётах и страхах, я не заметил, как Кейт вышла из дома. Увлеченный беседой с родителями, я не сразу спохватился, что кого-то не хватает. Извинившись перед ними, я сказал, что выйду ненадолго.

Открыв входную дверь, набирая попутно её номер и думая о том, что она сбежала, чтобы не слышать наши разговоры про полёты, я сразу же нашёл её взглядом. Она была во дворе, стояла и молча смотрела на небо. Я подошёл к ней ближе, и аккуратно положил ей руки на талию.

– Марк? – спросила она, не оборачиваясь.

– А ты ждёшь кого-то другого?

– Я уже дождалась того, кого нужно, – тихо ответила она, так и не поворачиваясь, – посмотри какое сегодня красивое небо.

Я поднял взгляд, рассматривая темную синеву небесной глади, слегка разбавленную красками заката. Кое-где уже были видны звезды, просматривалась молодая растущая луна. Я любил небо с любого расстояния и с любыми красками.

– Знаешь, какое красивое небо из кабины пилота?

– Не знаю, – помотала она головой, – и никогда не узнаю.

– Почему же, – пожал я плечами, – я могу показать тебе открывающийся мир из кабины пилота.

– Марк, я…

–Молчи, – развернул я её к себе, – не говори, что ты никогда не сядешь в самолёт. Впереди долгая жизнь, и в ней возможно всё. И если ты захочешь посмотреть на небо, облака, рельеф земли с высоты сорок тысяч футов, ты знаешь, к кому обратиться.

– Спасибо, – её глаза блестели.

– За что? За то, что говорю то, что думаю? Или за то, что не тащу тебя силком в самолёт? И не потащу, это твой выбор, и ты должна сама захотеть его сделать. Я могу лишь помочь, но не решать за тебя.

– Я люблю тебя.

– Что? – переспросил я, ошарашенный такой резкой переменой темы.

– Что? – невинно улыбнулась она, – ты что-то говорил про ужин у Тома и его жены?

Я кивнул, думая, послышалось мне или нет? Нет, послышаться не могло. Или могло? Возможно, подсознательно я всё же хотел услышать эти слова. Больше, чем сам того осознавал.

– Марк? – Кейт щелкнула пальцами у меня перед лицом, – ты ещё со мной?

Я снова кивнул и взял её за подбородок. Пронзительный взгляд синих глаз, в которых больше не было страха. Я смотрел на Кейт, находя в её взгляде то, чего не было до сих пор – искорки счастья, удовольствия. Радости. То, чего ей так не хватало.

– Я хочу услышать это ещё раз.

– Про ужин? – намеренно дразня меня, спросила она. Её руки поднимались по моим плечам, касались шеи. Большие пальцы касались скул, играя на моих чувствах и ощущениях. Сейчас очень хотелось оказаться не на ужине с её родителями, а где-нибудь подальше от людских глаз, наедине.

Я приблизился к ней, едва ли касаясь своими губами её.

– К черту ужин, – выдохнул я ей в открытые губы, – я люблю тебя.

– Я люблю тебя, – ответила она, и прижалась к моим губам.

Глава 25. Кейт.

Несколько месяцев спустя

– Доброе утро, любимая, – я услышала ставший невероятно родным за это время голос. Марк вернулся! Я вскочила с кровати, едва не упав, и бросилась ему в объятия.

– Не удуши меня, – рассмеялся он, уворачиваясь от очередной порции объятий и поцелуев, – я планировал ещё пожить и завести кучу детишек.

– Тебя не было четыре дня! – притворно топнула ногой я, – я соскучилась!

– А как же работа и встречи с Марией?

К нашему общему удивлению, после того, как мы провели вечер в компании Тома и Марии, они стали нам друзьями. Марк, конечно, был настроен скептически – поддерживать дружбу с сумасшедшим руководителем, по его словам, он не был готов. Но общение с ними пошло на пользу, как Марку, так и самому Тому. Том перестал цепляться к Марку на работе по поводу и без, перестал мучить его неадекватным графиком, и, по возможности, давал ему время, чтобы провести его со мной. Сложно сказать, что повлияло на это решение – возможно, неудавшееся прошлое с моей сестрой и понимание того, как сложно жить в постоянных ожиданиях. А, возможно, его налаживающаяся личная жизнь – у Марии уже появился хорошо заметный животик, и оба светились от радости. А Марк… Марк, как обычно, шутил, подкалывал Тома, меня, но смирился с тем, что теперь мы видимся не только в рабочее время. С Марией я очень быстро нашла общий язык. Прекрасная девушка, которая работала врачом в одной из местных клиник. Будучи беременной, она была немного забывчивой, растерянной, порой уставшей и лишённой сил. Очень было заметно, что ей не хватало друзей. Она переехала сюда относительно недавно, из Испании, и вела практически затворнический образ жизни.

Но теперь, пока Марк увеличивал количество часов налёта, мы стали проводить время вместе – обсуждать дела авиакомпании, обсуждать мужчин, родителей – дружба, выросшая из ничего, обещала стать крепкой.

– Ты прав, – улыбнулась хитро я, – с ними настолько хорошо, что я подумала переехать к ним, оставив тебя одного.

– Даже так? – Марк вопросительно изогнул брови, подойдя ко мне ближе и оставляя поцелуй на шее, – уверена?

– Почти, – прикрывая глаза, ответила я.

Поцелуи то спускались ниже и становились горячее, то снова поднимались выше и превращались в дразнящие. Избавляясь от рубашки и галстука, Марк повалил меня на кровать. Разговоры были отложены на потом, хотелось лишь наслаждаться друг другом. Каждый раз, когда он возвращался из одного рейса или после нескольких рейсов подряд, мне отчаянно хотелось попросить его бросить эту работу, найти что-то более земное, и не оставлять меня одну на такой долгий срок. Я перестала думать о том, что его самолёт может разбиться, перестала читать статистику авиапроисшествий. Но ожидание было всегда мучительным, я не выпускала телефон из рук, гипнотизируя экран, мечтая поскорее услышать звонок или получить сообщение с коротким «я долетел», я ждала фотографий, звонков. Я постоянно жила в этих ожиданиях. Но сказать об этом Марку – это значит поставить его перед выбором – небо или я. И, возможно, я была уверена в том, что выберет он меня. Но я никогда не поставила бы его перед этим выбором.

– Ты сегодня опять задумчивая, – заметил Марк, поглаживая меня по плечам, – не моя сестра, случаем, постаралась?

– Нет, – я рассмеялась, – я давно её не видела.

– О чём тогда задумалась? – серьёзно спросил Марк.

– О том, что я просто соскучилась, – лежать у него на груди было приятно и тепло, и мысли о том, что что-то может случиться, сами отступали на задний план, – ты когда в очередной рейс? Сегодня дома?

Марк вздохнул, и это означало лишь одно – он тут ненадолго.

– У меня ночной рейс в Катар, потом обратным рейсом сюда, и больше, чем на двадцать четыре часа я весь твой.

– Я надеюсь, что новогоднюю ночь ты проведёшь на земле, а не над Атлантическим океаном.

– Новогоднюю ночь я проведу с тобой – на земле, над океаном или где угодно. Но с тобой.

– И Том согласился? – улыбнулась я.

– Разве он может согласиться с чем-то? Его уговорила Мария, сказав, что если он испортит новогоднюю романтическую ночь нам с тобой, она испортит ему всю оставшуюся жизнь. Не подскажешь, чья работа?

– Моя, – удовлетворённо кивнула я, – я очень долго жаловалась Марии на то, что я тебя совсем не вижу, что мне одиноко…ну, видимо, она сдалась под моим напором, правда, я пообещала ей…

– Что? Что наша романтическая ночь будет вместе с ними? Или что они переедут к нам?

– Уйми свою фантазию, – я подавилась смехом, – никаких третьих лиц в нашем доме.

В нашем доме. Я впервые сказала это вслух. Несмотря на то, что мы с Марком съехались уже давно, я никак не могла назвать это место «нашим». Был его дом, мой дом. Теперь появился наш дом.

– Я очень надеюсь, что третьи лица в нашем доме всё же появятся, желательно даже двое или трое, но позже.

– Сделала вид, что тебя не слышала после слова «двое», – улыбнулась я, наслаждаясь моментом безграничного счастья. Было очень приятно лежать рядом, чувствовать тепло его тела, запах его парфюма, его руки на своём теле. Ни самолётов, ни командировок, ничего и никого лишнего.

– Так что ты там пообещала Марии с Томом? – вырвал меня Марк из сладких ощущений.

– Что ты станешь крёстным его сына.

– Что? – Марк, кажется, чуть не подскочил на кровати, – ты шутишь?

– Почему же шучу? Это прекрасная идея. Вы перестанете ругаться, будете близки друг к другу, и…

– …мой крестник будет ненавидеть меня за то, что я издеваюсь над его отцом.

– Марк, ну прекрати, – мягко попросила я, – ты же сам осознаёшь, насколько близко нас сталкивает судьба.

– Осознаю, – простонал Марк, – и ненавижу эти столкновения.Я вообще не планировал, что вы будете продолжать общение.

– И не планируй, – сказала я, – я сама разберусь.

– Но…

– Никаких но, – остановила я его, – закрыли тему.

На удивление Марк не стал возражать и спорить со мной.

– У тебя завтра выходной?

– Нет, к сожалению, мне завтра нужно в офис, Стив попросил помочь с проектом, – моментально отозвалась я, ненавидя себя за эту ложь. Но сказать Марку, куда и зачем я собралась, я не могла. Пока – не могла. Сначала нужно было понять, получится у меня или нет.

– А кто будет готовить новогодний ужин?

– А зачем нам ужин? – хитро улыбнулась я, намеренно дразня его.

Мне показалось, что я даже услышала, как Марк мысленно простонал, пытаясь унять свою фантазию.

– Поддерживаю твою идею, но хотя бы шампанское будет?

– Ты же не пьёшь, – удивлённо вскинула я брови, – или снова исключение?

– Оно самое.

– А вдруг тебя вызовут в рейс?

– Не вызовут, – уверенно сказал он.

– Ну, значит, будет и шампанское.

***

Проводив Марка в очередной рейс, я убедилась, что он уехал, собрала сумку и села в машину. Впервые за много лет я делала то, чего и хотела, и боялась одновременно. Боялась себя, боялась, что узнает Марк. Но остановить то, что я начала, я не могла. Пока Марк был в рейсах, это был единственный шанс. И я его использовала.

Припарковав машину на углу – так, чтобы никто не заметил, я вышла и направилась навстречу своей судьбе.

– Привет, Кейт, – с улыбкой поздоровался он.

– Привет, – кивнула я.

– Ты готова?

– Готова. – В этот раз я была на все сто процентов уверена. И я сделала шаг вперёд навстречу новому будущему.

Глава 26. Марк.

– С Новым Годом, Кейт!

– С Новым Годом, любимый, – улыбнулась она в ответ.

Салюты уже отгремели, шум, который доносился с улицы, постепенно стал стихать. Шампанское было выпито, и, вопреки нашим планам, мы с Кейт наслаждались не друг другом, а заснеженными Альпами. Несмотря на то, что она ждала тихого праздника дома, я не смог не устроить ей сюрприз. Спасибо Тому и его связям – благодаря репутации авиакомпании он смог забронировать нам с Кейт шикарный отель, у подножия гор. Я редко выбирался куда-то вне рабочих перелётов – сложно было назвать места, где я не был в принципе, но так, чтобы отдыхать и не рваться в очередной рейс – такое бывало довольно редко. Редко, которое близилось к «никогда».Но новый год в Альпах я впервые встречал не один и не на работе.

– Посмотри, какой сильный снег! – Кейт улыбалась, радуясь, как ребенок, и эта радость стоила любых усилий, – я не вижу даже наш отель!

– Придётся заночевать в сугробах, – серьёзно сказал я, слегка толкнув её в один из них.

Она снова засмеялась, бросив в меня горсть снега. Было уже давно за полночь и люди, испугавшись обильных осадков, прятались в номерах отелей и своих домах. На улице было немноголюдно, и от этого праздник был не менее прекрасным. Перевернув календарь на 2023 год, мне показалось, что прошлое всё-таки осталось в прошлом. Кейт перестала каждый день грустить, перестала бояться говорить о полётах, перестала упоминать сестру в каждой теме. Мне показалось, что она действительно начала жить. Не знаю, какова была причина её перемен – наш роман или это было что-то другое? Но эти перемены шли на пользу не только нашим отношениям, но и лично ей.

Не зная, что загадала Кейт, когда били куранты, и она пыталась, не поперхнувшись, выпить бокал шампанского до дна, я попросил вселенную сделать этот год незабываемым. Таким, чтобы было о чём говорить. Таким, чтобы можно было вспоминать его вечно. Чтобы было, что рассказать детям в будущем.

Я был уверен, что всё будет именно так.

Вот только планам, которые я строил, не суждено было осуществиться.

***

Лето 2023 года

– Кейт, ты меня слышишь? – связь была настолько плохой, что я не понимал, что она мне говорит. В Африке постоянные перебои с сетью, и дозвониться, а уж тем более поговорить с кем-то, находящимся на другом материке, часто становилось проблемой.

– Слышу, но очень плохо, – ты где?

– Через два часа вылетаю домой, если ничего не случится.Забрать тебя с работы?

– Не надо, – её голос был каким-то испуганным, – мне нужно заехать кое-куда, увидимся уже дома, я люблю тебя! – она говорила что-то ещё, но до меня доносились лишь обрывки фраз.

Странное чувство поселилось во мне несколько дней назад. Раньше Кейт всегда была рада, когда я забирал её с работы, сама же просила об этом, но с недавних пор у неё после работы постоянно появлялись какие-то дела – то собрание, то нужно в магазин, то Стив задержал с какими-то поручениями. Каждый раз у неё была весьма убедительная причина, но я не понимал, к чему такие тайны? С другой стороны, у меня не было повода для ревности, всё было идеально. Даже слишком. Или это была иллюзия?

– Марк? – позвал меня Леманн, – всё в порядке?

– Конечно, – уверенно кивнул я. Моя личная жизнь точно не касалась моей работы.

– У нас тут небольшая проблема, – осторожно начал он, – только что мне звонили из аэропорта, они не могут отправить наш борт обратно, там какие-то проблемы по технической части.

– Откуда там могут быть проблемы? Мы же недавно вернули этот самолёт после тяжёлой проверки, он был идеален.

– Был-то был, – задумчиво смотрел Леманн в какие-то документы, – но местные техники при проверке обнаружили неисправность стоек шасси, и планируют отправить самолёт на очередную проверку.

– Ну, пусть отправляют, – пожал я плечами, – нам дадут другой борт или будем оттягиваться в Африкеза счёт авиакомпании.

– Было бы неплохо, но нет. Мы обратно летим пассажирами авиакомпании Tunaero.

– Какой авиакомпании? Впервые слышу о такой.

– Я тоже слышу впервые, но у нас нет вариантов. Ждать, пока Том пришлёт сюда другой борт, слишком долго, рейсы сюда летают не часто, а гонять экипажи туда-сюда не имеет смысла.

Первым делом я хотел набрать Кейт и сообщить, что планы меняются, и я прилечу пассажиром и позже, чем планировалось. Но я очень не хотел её пугать, поэтому просто отправил ей сообщение со словами, что скоро вернусь.

Лететь неизвестными авиалиниями мне, как капитану воздушного судна, очень не хотелось.

Я набрал номер Тома, тот мгновенно отозвался.

– Марк, я уже в курсе. Попросил их поставить вам на рейс лучших пилотов во всей авиакомпании, но не знаю, как правильно они поняли мою просьбу. В любом случае не переживай, в конце концов, узнай код доступа в кабину и сядь за штурвал, но, чтобы завтра был живым и здоровым. И, желательно, готовым к новым рейсам.

– И куда мы летим завтра?

– Мы никуда. Леманна я завтра передаю в другой экипаж, а ты через три дня отправляешься на стажировку в Москву.

– Куда?

– Москва, столица России.

– Я знаю, где Москва, – разозлился я, – какая стажировка? Надолго? Том, ты шутишь что ли? Вроде не первое апреля.

– Не шучу. Ненадолго, максимум месяц.

– Месяц – это, по-твоему, ненадолго? А кто будет летать?

– Марк, тебя меньше всего должно волновать, кто и как будет летать.

– Поговорим, когда вернусь домой. Надеюсь, найденные тобой тут пилоты не впервые сядут за штурвал, и не собрали самолёт из бамбуковых листьев, – я со злостью отключил вызов.

– Как ты его не боишься? – спросил Леманн.

– Кого? – не понял я, – Тома? А чего мне его боятся?

– Не знаю, но он руководитель, а ты говоришь с ним так, будто руководитель ты.

Я рассмеялся.

– Ну, ужнет, я лучше буду летать, чем заниматься всей этой волокитой.

Кейт, наверное, была бы рада, если бы мы с Томом поменялись местами. Кстати о Кейт…она вряд ли будет рада тому, что я улетаю в Москву. Да ещё и на месяц. И с собой её не возьмёшь – работа. И на самолёте не полетит, и расставаться на такой долгий срок будет непросто.

***

– Уважаемые пассажиры! – было некомфортно слышать эту фразу, а не произносить её самому, – если на борту есть врачи, просьба подойти к старшему бортпроводнику. Нужна медицинская помощь.

Пассажиры вокруг взволнованно зашептались, пытались встать со своих мест, тревожно осматривались вокруг себя – для них фраза, прозвучавшая только что, была пугающе неизвестной. Для меня же – довольно обыденная ситуация. При дальних перелётах я не раз сталкивался с тем, как на борту самолёта кому-то становилось плохо, кто-то мог перебрать алкоголя, пожилых могло подвести сердце или давление. Иногда летали беременные женщины, у которых начинались роды. Бывало всякое, и, в основном, заканчивалось благополучно. Медицинского образования у меня не было, а потому я продолжал смотреть в иллюминатор, наблюдая за темнеющим небом, и размышляя о том, как сделать так, чтобы Кейт полетела со мной в Москву. А лучше, как сделать так, чтобы вообще не лететь в Москву.

– Уважаемые пассажиры, – если на борту есть люди, имеющие отношение к авиации, просьба обратиться к старшему бортпроводнику, – сказал другой голос.

Я резко встал с кресла, ища взглядом своего коллегу, но он, как назло, был не на месте. «Отношение к авиации» – слишком завуалировано. Что-то случилось.

Достав свою ID-карту, я быстро нашёл старшего бортпроводника. Времени на раздумья не было. Если ищут кого-то, кто имеет отношение к авиации, и врачей, то дело плохо.

– Я командир воздушного судна авиакомпании Deutsch Airlines, что случилось?

– Мы точно не знаем, на борту нет ни одного медицинского работника, а у нашего командира, кажется, инфаркт.

– Он жив?

– Жив, но управлять самолётом он не может.

– Второй пилот в порядке?

– Да, с ним всё в порядке.

– Назовите код от кабины.

– По правилам безопасности авиакомпании мы не можем называть код посторонним людям, – отчеканил мужчина.

– По правилам безопасности авиакомпании ваш экипаж должен проходить полный медицинский осмотр, прежде, чем брать на себя управление самым большим самолётом, – грубо сказал я, – если среди вас есть те, кто сможет посадить этот самолёт в одиночку, то я с радостью вернусь на своё место. Если же нет, то либо впустите меня в кабину, либо назовите код. Можете досмотреть меня, документы свои я вам показал. Ничего запрещённого с собой у меня нет.

Бортпроводник долго сверлил меня взглядом, и я начал терять терпение. Им нужна помощь или нет?

– Прошу за мной.

Спустившись с верхней палубы, Чейз – так звали угрюмого бортпроводника – впустил меня в кабину. Я еле удержался от того, чтобы не выдать восторженных эмоций. На аэробусах я летал и как пилот, и как командир, и как пассажир, но управлять триста восьмидесятым буду впервые.

– Меня зовут Марк, я командир воздушного судна компании Deutsch Airlines, мне сказали, что вам требуется помощь?

– Я Клэйв, – кивнул мне второй пилот, – помощь будет не лишний. Это мой первый полёт. Наш командир не может управлять судном, а до посадки ещё больше часа, в одиночку вести такой самолёт весьма опасно, – ты летаешь на А380?

– Нет, я летаю на его младших собратьях – А330. Ты первый раз летишь… в смысле это вообще твой первый полёт? – я сел в кресло слева от него, надев наушники.

– Да, – он был спокоен и сосредоточен.

– С почином тебя, – усмехнулся я, – не переживай, долетим до места назначения. Почему не запросили аварийную?

– Запросили, вот только…

– Вижу, баки полные, вырабатывать топливо займёт примерно столько же времени, сколько долететь до места назначения, – задумчиво сказал я, – дотянем.

– Да, скорая будет ждать нас сразу после посадки.

Я с улыбкой оглядел приборы. Летать на таком большом судне мне не доводилось, я и не рвался. Мне больше по душе небольшие самолёты. Но этот гигант был хорош, надо признать. Несмотря на габариты, в кабине было довольно тихо, в отличие от А330, в котором двигатели ревели громче, чем ты мог говорить, четыре двигателя у А380 работали тише. И обзор был лучше. Метеосводка была благоприятной – ни встречного, ни бокового ветра.

Я мысленно поблагодарил небо за то, что оно не устроило сюрприз. Достаточно было того, что я из пассажира снова запрыгнул в командирское кресло.

***

– Огромное вам спасибо, – без устали благодарили меня сотрудники авиакомпании Tunaero, – вы спасли жизнь не только командиру, но и всем пассажирам, будем рады видеть вас в рядах нашей авиакомпании.

– Обдумаю ваше предложение, – улыбнулся я, – желаю вам удачи.

– Ну, ты герой, – усмехнулся Леманн, – я теперь понимаю, почему ты никого не боишься, ты даже долететь до дома не можешь, не сотворив какое-то чудо.

– Это не чудо, это моя работа, я редко бываю расслаблен, и, судя по всему, не зря.

Пока мы проходили паспортный контроль, я пытался дозвониться до Кейт, но её телефон был выключен.

Получив свой багаж, я снова набрал её номер.

– Марк, привет! Ты уже в Мюнхене? – раздался голос на другом конце трубки.

– Да, только что прилетел, выхожу из аэропорта, ты на работе? Я подъеду.

– Я сама доберусь, я не в офисе, уехала по рабочим делам, скоро буду дома. Увидимся там, целую!

Она отключила телефон. И снова это странное чувство, будто она что-то скрывает. Она снова не в офисе, а где? Подозревать её в чём-то – это не доверять в первую очередь себе, да и не производила она впечатление той, кто будет одновременно играть с двумя или более мужчинами. Но куда она постоянно пропадает?

Я поймал такси, назвав адрес, и, сев рядом с водителем, набрал номер Тома.

– Приветствую, босс, ты уже в курсе?

– В курсе того, как лучший пилот нашей авиакомпании посадил самый большой самолёт в мире? Конечно, в курсе! Ты скоро станешь знаменитостью.

– Очень на это надеюсь, – хмыкнул я, – передай эту информацию всем членам ИАТА, и тогда они оставят нас в покое.

– Договорились. По поводу стажировки…

– Давай при личной встрече? Сейчас разберусь с делами, и наберу тебя.

– Знаю я твои дела, – со смешком в голосе сказал он, – я сам бывал в рейсах по три дня. Не буду отвлекать тебя от твоих…эээ…дел.

***

– Я вернулся, – объявил я, входя домой и ставя на пол чемодан.

Кейт вышла ко мне с небольшим румянцем на щеках, явно чем-то довольная. Я развёл руки в сторону, принимая её в свои объятия, она уткнулась носом мне в грудь. Вдыхая аромат её волос, я совершенно забыл о том, что хотел с ней поговорить по поводу её тайных дел. Но она начала разговор первой.

– Марк, мне нужно с тобой серьёзно поговорить, – она отстранилась, глаза её светились от радости, – и тебе лучше сесть, потому что этот разговор касается нас и наших отношений.

Значит, я сомневался не зря. Она была не на работе. У неё просто кто-то есть. Тот, кто не улетает постоянно на несколько дней. Тот, кто постоянно рядом. Тот, кого не надо ждать.

Глава 27. Кейт.

– Кто он? – спросил меня Марк. – Том?

– Он…кто? Что Том? – не поняла я.

– Тот, с кем ты…

– С кем я что? Марк, я тебя не понимаю, и уж тем более не понимаю, причем тут Том. Ты когда-нибудь перестанешь ревновать меня к Тому?

– А есть повод для ревности?

– К Тому? Конечно, нет! – воскликнула я, хотя хотелось стукнуть его. Сколько можно об одном и том же?

– А к кому есть?

– Да что с тобой сегодня такое? – разозлилась я. Разговор, который казался мне весьма безобидным, набирал какие-то неправильные обороты.

– Да со мной всё в порядке, – спокойно отозвался Марк, – это ты куда-то стала пропадать, ходить с таинственным видом, отказываться от того, чтобы я тебя забрал, а сейчас решила серьёзно поговорить. О чём?

Очень хотелось рассмеяться, но этим я бы обидела Марка, который, кажется, придумал себе какую-то невероятную историю в моих взаимоотношениях с несуществующим человеком.

Что ж, я догадывалась, что он начнет что-то подозревать, хоть и очень старалась всё скрывать, уходя лишь тогда, когда Марк находился в рейсе. Но, видимо, где-то просчиталась. Сюрприза не получится.

– Том был прав – справляться со своими чувствами ты не научился, – улыбалась я.

– Ты объяснишь мне в чём дело? – посмотрел он на меня, – или молча уйдёшь?

– Я не знаю, куда ты так настойчиво меня пытаешься отправить, но я никуда не собираюсь.

– А куда ты ходила до этого?

– Готовила тебе сюрприз.

– Сюрприз?

– Ну, теперь он уже не совсем так хорош, как я представляла, ты всё испортил! – всплеснула я руками.

– С интересом жду твоего рассказа.

– Я даже не знаю теперь, с чего начать, – задумчиво ответила я, – в общем, тот, к кому ты меня ревнуешь – это Макс.

– Макс? Мужчина? Значит, не зря ревную, – перебил её я. – И что у тебя с ним?

– Если ты сейчас не замолчишь и не перестанешь меня перебивать, я точно уйду туда, куда ты меня отправляешь! И нет, не к Максу! – я закрыла ему рот рукой, злясь и давясь от смеха одновременно, – и да, Макс мужчина. Хотя я ему в штаны не заглядывала.

– Спасибо, что ответила на невысказанный вопрос.

– Пожалуйста, – хмыкнула я, – и на всякий случай уточню – я тебя люблю, и никуда от тебя уходить не собиралась.

Увидев, что Марк расслабился, его взгляд потеплел, я всё же начала рассказывать ему о том, куда и зачем пропадала.

– Макс – это тот самый инструктор авиатренажера, на котором мы с тобой познакомились. Тот сертификат, который подарил мне отец, я давно израсходовала, не испытывая никакого удовольствия. Но шло время, мы с тобой…стали ближе, я вновь почувствовала, что хочу жить. Полноценной жизнью, не оглядываясь назад. А для того, чтобы смотреть лишь вперед – я должна была оставить свой давний страх позади себя. Ради себя мне было невероятно трудно это сделать, не было мотива, не было желания. А ради кого-то другого я никогда не совершала ничего серьезного. Но каждый раз провожая тебя на рейс, я задумывалась о том, что было бы, если бы я смогла летать с тобой? Не постоянно, конечно – есть ведь работа. Но со временем Стив стал говорить о том, что хочет сокращать количество работников в офисе, переводя их на онлайн работу. Работать из дома в одиночестве невероятно скучно. А работать, периодически летая в другие города и страны – идея интереснее. Эти мысли не давали мне покоя. И я решилась ходить на занятия, которые проводит Макс.

– И какие занятия проводит Макс? – Марк не мог молчать.

– Не те, о которых ты фантазируешь, уймись уже, – я взяла его за руку, – он не только инструктор боинга, он ещё ведет курс борьбы с аэрофобией. Курс не только включает в себя полеты на имитированном самолете, но и теорию, разбор катастроф и прочее. Сначала мне хотелось убежать, чтобы не слушать о том, как гибли люди, как пилоты были виноваты в катастрофе, или, наоборот, как пытались спасти людей, но техника была неисправна. А потом…потом мне понравилось. Мне понравилось слушать, понравилось обсуждать свой страх с людьми, которые боялись также как и я. У которых тоже что-то случалось в жизни. И я поняла. Поняла, что мой страх – это не просто страх полета. Это страх потери близких людей. А самолёт – лишь дополнение к этому страху. Но и этот страх нужно перебороть. Я пересилила себя, и хотела сказать тебе, что готова стать не только твоей спутницей, но и твоим пассажиром. Я хочу сесть в самолёт, который поднимешь в воздух ты. Я буду бояться, но теперь я буду бояться не за себя, а за тебя. Но я за тебя боюсь и так! Каждый раз отправляя тебя в очередной рейс, я всё равно боюсь. Не так панически и не так как раньше, но боюсь. Так какая разница где мне бояться? Если с тобой что-то случится, то пусть я буду рядом. Если смогу. А если нет, то какой смысл сидеть на земле?

Я замолчала, переводя дух. Планировала сказать больше, но все слова куда-то исчезли. Я смотрела на человека, в которого так недавно влюбилась. В его глаза, в которых можно было прочитать каждую эмоцию. Смотрела и понимала, что всё делаю правильно. Если в этой жизни мне суждено любить, быть любимой, то только с этим человеком. Другой мне не нужен.

– Ты делаешь это ради меня? – спросил Марк после недолгой паузы.

– Я делаю это в первую очередь ради себя самой, – кивнула я, – но только благодаря тебе я смогла сделать этот шаг, потому что я люблю тебя.

– И у тебя с Максом ничего нет?

На этот раз я всё же рассмеялась, подходя ближе к Марку.

– Ещё раз спросишь про Макса или Тома, или кого-либо ещё, и я однозначно задумаюсь. Ты вообще меня слушал?

– Слушал, – он обнял меня, прижимая к себе, – и очень внимательно. – Но ты так забавно злишься, что мне понравилось тебя дразнить.

Я положила голову ему на грудь, слушая его дыхание, и чувствуя умиротворение. Загаданное желание на новый год начинало сбываться. Жизнь перестала казаться сложной. Со мной рядом был любимый человек, у меня была работа, и мне казалось, что ещё чуть-чуть и я взлечу в небо. Без самолёта.

– Кейт, – позвал меня Марк, – у меня тоже есть к тебе разговор, вот только он не такой приятный как твой. Меня отправляют на стажировку в Москву на целый месяц. Возможно, меньше.

– Когда? – спросила я.

– Через три дня.

– И чем же эта новость плохая? Я полечу с тобой, – уверенно сказала я, – у меня отпуск, а в Москве я не бывала ни разу.

– Но я полечу пассажиром, хотя… – я на секунду задумался, проигрывая варианты, – подожди минутку.

Марк куда-то вышел, доставая телефон и набирая номер. И практически сразу вернулся с довольной улыбкой.

– Я договорился, Том поставил меня на рейс Мюнхен-Москва, обратно полетит сменный экипаж, а мы останемся в Москве. Ты уверена в своём решении?

– Да, – снова кивнула я, – я полечу с тобой.

– Передам Тому информацию, пусть забронирует билет первым классом.

– Марк, я вполне могу полететь эконом-классом! Не нужно таких сложностей.

– Никаких сложностей и не будет. Первый класс на таких рейсах редко бывает полностью забит.

– Значит, через три дня?

– Через три дня, – подтвердил Марк, целуя меня в макушку, – спасибо.

– За что?

– За всё.

Я улыбнулась и промолчала. Легкая дрожь пробежала по телу – то ли от страха, то ли от того, что я почувствовала его руки у себя на спине. Я верила, что решение, которое я приняла, верное. И что именно с этого дня моя жизнь изменится.

Вот только я не предполагала, что жизнь приготовит мне такой сюрприз. Совсем неприятный сюрприз.

Глава 28. Марк.

– Кейт, я буду ждать тебя на борту самолёта, провести с тобой время перед полётом не получится – у меня брифинг, потом мне нужно будет заниматься предполётной подготовкой, и отвлекаться я не смогу, поэтому встретимся в Москве, хорошо?

– Делай то, что должен, за меня не переживай, – её голос слегка дрогнул. Она так давно не летала. Три года без самолётов – для меня это звучит как вечность. Я чувствовал, как она нервничает, зная, что сейчас останется одна в ожидании, когда пассажиров пригласят на борт. И я бы не оставил её, но я на работе. И должен сначала выполнить её.

Кейт подошла ко мне, чтобы поцеловать, я крепко прижал её к себе, буквально чувствуя, как её одолевает страх. А потом с нежеланием оторвался и развернулся, чтобы пойти в сторону брифинг-комнаты, чтобы не превращать обычное прощание в тяжёлое и мучительное.

– Стой! – внезапно окликнула она меня, и резко потянула на себя, отчаянно целуя, – на удачу.

Меня охватило странное чувство. Впервые за столько лет лётной практики я почувствовал какой-то страх, неуверенность. Я поёжился от этих ощущений, но постарался их откинуть. Откуда взялись эти ощущения – я не знал. Столько часов налёта…для меня это впервые.

– Я люблю тебя, – прошептала Кейт мне в спину так, что я с трудом услышал.

Я остановился, обернувшись.

– Я тоже тебя люблю, – улыбнулся я, – не переживай! Скоро увидимся!

Она кивнула и пошла в противоположную от меня сторону.

***

– А где Леманн? – спросил я, заходя в брифинг-комнату.

– Будет с минуту на минуту, – ответил мне чей-то голос, – его задержали на проверке перед входом.

– Я здесь, – раздался слегка запыхавшийся голос сзади, – на контроле сломалась рамка металлодетектора, и с меня практически сняли кожу, чтобы понять, что и где у меня звенит. Оказалось, звенит не у меня, а у них. Неисправность какая-то. Начинаем?

– А почему нам поменяли борт? – удивленно спросил я, взяв в руки бумаги, – есть информация? – я окинул взглядом сидящих в комнате коллег.

– Что значит – поменяли борт? Мы летим не на А330?

– Нет, мы летим на 320.

– Он же меньше, а куда мы денем остальных пассажиров?

– Не знаю, видимо, пойдут пешком, – ответил я, набирая номер Тома.

– Том, что опять происходит?

– Всё в порядке, на вашем 330 техническая неисправность, его отогнали на стоянку, сегодня не полетит.

– А пассажиры? Кто не влезет сидя, полетит стоя?

– Их отправят другим рейсом, через час.

Я судорожно соображал, что делать с Кейт. В 320 не было первого класса. Если что-то пойдёт не так, сядет ли она в самолёт? Может быть, попробовать перевести её в бизнес? Просить об этом Тома мне очень не хотелось. Мысли перепрыгивали друг через друга, не давая мне возможности сосредоточиться ни на одной из них. Я махнул коллегам рукой, мне нужно было выйти и поговорить без посторонних ушей.

– Том, – осторожно начал я, закрывая дверь в брифинг-комнату, не зная, в курсе ли он того, какое решение приняла Кейт, – со мной летит Кейт.

– Какая Кейт? – быстро спросил он. – Кейт? В смысле летит? – он повысил голос. – Наша Кейт?

– Ну, вообще я надеюсь, что Кейт больше моя, чем «наша». Но да, мы про одну и ту же Кейт.

– Она летит? На самолёте? С тобой?

– Нет, на метле с тобой, Том, я совершенно серьёзно. У неё билет в первый класс.

– Но на 320 нет первого класса.

– Ты думаешь, я идиот? – чуть ли не крикнул я, – Я в курсе! Я обещал ей, что первый полёт она будет со мной, на моём самолёте, ты можешь поменять билет на бизнес-класс?

Ответом мне было недолгое молчание, которое очень сильно нервировало.

– Сделаю всё, чтобы она оказалась с тобой в самолёте.

Я отключил телефон и вернулся в брифинг-комнату. Голова должна быть светлой. Странное ощущение – я столько лет летаю, каждый раз неся ответственность за человеческие жизни – и всегда абсолютно спокоен. А сегодня, зная, что в салоне будет человек, чья жизнь сейчас мне казалась дороже моей, я жутко нервничал. Не мог сосредоточиться на метеосводке, просматривая её несколько раз. Чувствуя себя студентом на лётной практике, я всё же сумел сосредоточиться на работе, но лишь после звонка Кейт. Она нервничала не меньше меня, но с её слов уже сдала багаж и прошла регистрацию.

Оставалось несколько часов до встречи в другой стране. Вероятность встретиться с ней на борту была невысокой – риск покидать кабину пилота без крайней на то нужды слишком велик.

Спустя минут тридцать Кейт написала мне, что объявили посадку, и отключила телефон, как самая послушная пассажирка. Номер рейса мы с ней сверили, всё совпадало. Всё шло по плану, и я немного успокоился.

***

– Марк, – задумчиво позвал меня Леманн, – какое расчётное время прибытия в Москву?

– 15-45. Почему ты спрашиваешь?

– Потому что уже 15.17, а мы по-прежнему на автопилоте, и приборы молчат.

Я резко подался вперед, проверяя приборы – ничего не пищало и не мигало.

– Связь с вышкой? – мне стало не по себе. Полёт и так был непростым – нас мотало из стороны в сторону, турбулентность, воздушные ямы, снова турбулентность – я старался отключить сознание, не думая о том, как чувствует себя Кейт при такой тряске. Выйти к ней я не мог – я нёс ответственность за жизнь пассажиров, и оставлять Леманна одного в кабине пилотов при такой тряске было неразумным решением.

– Связь отсутствует, я трижды пытался достучаться до диспетчеров, но безуспешно.

– Топливо?

– На исходе.

Я выругался вслух.

– Будем ориентироваться по полётной карте. Снижаемся.

– Снижаемся? – испуганно спросил Леманн.

– Предлагаешь лететь и ждать, когда мы сами упадём?

– Но как мы определим эшелон? А если другой борт займёт наш эшелон?

– Ориентируйся по радарам и по карте. Успокойся. Карта полётов есть у каждого, кто находится в небе. Мы не видим диспетчеров и не слышим, но они прекрасно нас видят, и, не сумев выйти на связь, попробуют освободить нам путь.

– Уверен?

– Нет, но это единственный выход.

Я снова посмотрел на приборы – они молчали. Как и молчала связь с землей. Сложилось ощущение, что мы попали в некий вакуум, где нас не видят и не слышат. Бояться времени не было. Нужно было посадить самолёт. В Москве или нет – неважно. Чёрт возьми! Как они проверяют самолеты перед отправкой, если вся навигация накрывается в одну секунду?

– Управление взял на себя, – сказал я Леманну, – снижаемся, – снова повторил я.

Я впервые в жизни просил небо о помощи. Просил не вслух, мысленно. Но просил. Потому что за мою лётную практику я сталкивался с таким впервые. Я мог посадить самолёт вручную, мог управлять им на протяжении всего полёта. Мог выйти из кризисной ситуации. Но без связи с землёй и при отсутствии навигации – этобыло сделать крайне трудно. Практически невозможно. Осознавая неизбежность чего-то страшного, я хотел лишь одного – выйти в салон, найти ту, жизнь которой я зачем-то решил сломать и попрощаться. Но пока я держал штурвал самолёта, пока было топливо и пока самолёт летел, я должен был выполнять свой долг. До последнего вздоха.

– Дамы и господа, – обратился я к пассажирам, – наш самолёт готов к посадке в прекрасном городе Москва. Просьба убрать откидные столики, перевести спинки кресел в вертикальное положение и сохранять спокойствие. В связи с небольшими техническими неполадками, посадка может быть довольно жесткой. Просьба слушать бортпроводников и оставаться на своих местах до полной остановки двигателей.

Я выдохнул и сосредоточился на остатках доступных мне показателей. Земля была уже близко, двигатели ревели. Москва встречала нас небольшой облачностью, но хорошей тряской. Впереди я увидел взлётно-посадочную полосу, и практически был готов к посадке. К посадке, которой не суждено было состояться.

– Марк! – этот крик Леманна будет преследовать меня всю жизнь. Это тот самый крик, который не только слышишь, но и чувствуешь. Мне показалось, что этот крик сломал мне все кости, оглушил. Я с силой потянул РУДы от себя, пытаясь поднять практически приземлившийся самолёт в воздух. Я пытался уйти от смерти, я видел её своими глазами. Я услышал грохот позади себя – мне показалось, или мы стукнулись хвостом о землю? Или не о землю? Потом я услышал взрыв. И наступила темнота.

***

Москва, командно-диспетчерский пункт, аэропорт Шереметьево

– Игорь, ты тоже это видишь?

– Что именно? Неопознанный борт?

Я кивнул.

– Борт то опознан, это 5-1-7, немецкие авиалинии, вот только он летит не в своём эшелоне.

– Связаться не получается?

– Нет, не отвечают. Видимо, неполадки со связью.

– И с навигацией, судя по тому, как они летят.

– Я расчистил им полосу, уводи самолёты на запасной аэродром. Его надо посадить.

– Чёрт возьми! – внезапно раздался голос Алексея, – Что у вас творится? У меня на посадке турецкий борт, он вот-вот сядет.

– Отправляй его на второй круг! – одновременно проорали мы с Дмитрием, – Быстрее!

– Какой, к чёрту, второй круг, у них пара сотен метров до ВПП!

– Борт 3-6-1, вы меня слышите? – я решил хотя бы попытаться. Счёт шёл на секунды, – уходите на второй круг! Непредвиденные обстоятельства! Повторяю, уходите на второй круг!

Ещё можно было успеть.

И он успел. Пилот турецких авиалиний максимально быстро отреагировал, поднимая огромный самолёт практически вертикально в воздух. Успел. Он успел, а вот потерянный борт 5-1-7 – нет. Пытаясь избежать столкновения, самолёт хвостом ударился о полосу, раздался взрыв. Турецкий борт продолжать набирать высоту, чудом избежав столкновения. Я нажал кнопку аварийного вызова, понимая, что спасать будет некого.

– Все рейсы перенаправить в другой аэропорт. Закрыть аэропорт на прилёт и вылет до неопределенного момента, – скомандовал я по телефону, – МЧС и психологи должны быть здесь быстрее, чем приедут родственники погибших. Просьба прислать список пассажиров, кто летел данным рейсом.

Я переглянулся с коллегами, понимая, что произошедшее коснётся каждого из нас. Впереди долгие разборки, и я впервые на своей практике подумал о том, что, возможно, я ошибся. Или не я. Но кто-то, сидящий здесь, явно не просчитал возможные последствия. И вместо благоприятной посадки спустя несколько минут мы получим список погибших. В том, что не будет выживших, сомнений не было. И некому будет рассказать нам о том, что случилось на борту 5-1-7.

Конец первой части.

Часть 2. 2023 год. Глава 29. Марк.

Вокруг стоял какой-то шум, было очень жарко, даже горячо, и я не мог шевелиться. Я не мог двигаться и не мог говорить. Честно говоря, я даже не понимал, что произошло. Огни взлётно-посадочной полосы, посадка и темнота. Я попытался позвать на помощь, но я не мог. Я вообще не понимал, живой я или это предсмертный бред?

– Тут кто-то есть! – раздался голос откуда-то сверху. Наверное, открылись ворота в другую жизнь.– Идите сюда!

Слова, прозвучавшие из ниоткуда, стали надеждой. Надеждой на то, что не произошло ничего страшного.Но эти слова оказались прямой дорогой в ад.

Больше я ничего не слышал. Снова наступила темнота.

***

– Вы меня слышите?

Рядом были слышны какие-то голоса, я по-прежнему не мог двигаться, но было уже не жарко. Холодно. Слишком холодно. И очень хотелось пить. Я хотел попросить воды, но говорить я по-прежнему не мог. Кивнул. Или подумал, что кивнул?

– Меня зовут Джеррит, я ваш лечащий врач. Кивните, если вы понимаете, что я говорю.

А почему я не должен понимать, что он говорит? И вообще, откуда у меня лечащий врач? Я здоров, я проходил медкомиссию перед полётом. На всякий случай я опять кивнул.

– Вы находитесь в Берлине, в клинике Шарите, вы можете говорить?

В Берлине? В больнице? Я же летел в Москву, у меня стажировка. Кейт! Чёрт возьми! Она, наверное, очень переживает!

– Могу, – хриплым голосом отозвался я, с трудом произнося эти слова, – воды. – Каждое слово отдавалось невыносимой болью. Я хотел приподняться, чтобы сесть, и с ужасом понял, что не могу двигаться. Совсем не могу.

Мне принесли воду в каком-то агрегате, похожем на детскую бутылочку и заставили пить из него. Почему нет нормальной чашки? Почему я не могу двигаться? Становилось страшно. Очень страшно.

– Что со мной? – выдавил я, закрыв глаза. Потому что держать их открытыми было невыносимо – белые стены, белый потолок, белые халаты. Всё было очень ярким, ослепительным. Слишком белым.

– Вы не помните, что случилось?

Очевидно, нет, раз я задаю этот вопрос. Этот доктор начинал меня раздражать.

– Вы помните, кто вы?

Что за идиотские вопросы? Конечно, я помню, кто я.

– Марк Вольф… – я хотел закашляться, но от спазма в горле болью скрутило всё тело, – Вольфманн, я пилот.

Нет, говорить было слишком тяжело. Лучше молчать. А ещё лучше поспать. Но настырный доктор не уходил. Задавая вопросы, трогая мои руки, голову, он что-то записывал, помечал в блокноте. Потом он кивнул кому-то, и я услышал, как хлопнула дверь.

Ко мне подбежала Лея. Она была заплаканная, глаза были красные. Выглядела она настолько плохо, насколько это вообще возможно. Мне стало ещё хуже, я не хотел никого видеть. Наверное, это был дурной сон, иначе объяснить, что случилось, я не мог. Не хватало какого-то кусочка…

– Брат! Ты живой, – она аккуратно взяла меня за руку и снова заплакала.

Я кивнул. Я живой. Наверное. А почему я должен быть не живым? Кто-нибудь объяснит мне, что случилось?

– У вас есть несколько минут, потом ему нужно будет отдыхать, – сказал доктор и вышел из палаты.

– Брат, я думала, что больше не увижу тебя, я не понимаю, как это случилось, как ты…как вообще всё…это какое-то чудо, ты живой, – Лея тараторила, в голове был какой-то сумбур. Мне хотелось задавать вопросы, но я физически не мог выдавить из себя всё то, что меня мучило.

– Что случилось? – с трудом набравшись сил, я задал единственно важный сейчас вопрос.

Она неопределенно уставилась на меня. В её глазах были неподдельный ужас и удивление.

– Твой самолёт разбился. Самолёт, который летел в Москву, разбился. Марк, все погибли. Все, кроме тебя.

Смысл её слов доходил до меня крайне медленно. Я снова закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на воспоминаниях. Отказ системы навигации…Какая-то вспышка, удар, грохот. Встречный самолёт. Кейт…все погибли…Кейт была со мной в самолёте. Нет. Это неправда. Это невозможно. В авиакатастрофах не выживают. Либо я умер, либо никто не умер. Другого не может быть.

– Как…?

– Никто не знает, как это произошло. Идёт расследование. Марк, ты живой, и это главное, – она снова плакала, – всё остальное неважно. Не сейчас.

Я живой. Произошла авиакатастрофа. Кейт погибла. Я попытался встать, но снова безуспешно.

– Марк, не двигайся, пожалуйста, – хлюпая носом, попросила Лея, – тебе нельзя двигаться.

Я и не могу, чёрт возьми! Но почему?

– У тебя травма позвоночника. Повреждён спиной мозг.

***

Несколько дней спустя

Мои дни проходили как в тумане. Ко мне приходили разные люди – врачи, травматологи, психологи. С каждым нужно было говорить, отвечать на вопросы. Пару раз я услышал, как кто-то предложил привязать мне руки. Зачем? Я и так не мог двигаться, вставать. Они боялись, что я уползу на руках?

– Марк, вы осознаёте, что произошло 5 августа? – журналисты, которых долго не пускали в клинику, всё же сумели прорваться, чтобы получить свой лакомый кусочек – сенсацию. Самолёт разбился, а пилот выжил. Эта новость станет самой обсуждаемой на ближайшие несколько месяцев.

И опять этот вопрос.

– Да, произошла авиакатастрофа, я был командиром воздушного судна авиакомпании DeutschAirlines. У нас отказала система навигации и отсутствовала связь с вышкой. При заходе на посадку перед нами…

– Как вы считаете, кто виноват в этой авиакатастрофе? – перебила меня какая-то женщина в очках. Очередной психолог.

Конечно, виноват я. Я был уверен, что виноват я. Я не просчитал возможные последствия посадки. Я должен был убедиться в том, что на полосу можно сесть. Вот только я никогда не скажу об этом психологам. Потому что иначе они меня не выпустят отсюда никогда.

– Я не знаю, кто виноват в этой авиакатастрофе, – повторял я снова и снова, – следствие покажет.

– Как вы себя чувствуете? Вы готовы вернуться к работе?

– Конечно, – злобно ответил я, – и вы будете первым пассажиром, который сядет на борт с пилотом-инвалидом.

– Какие прогнозы дают врачи?

– Это вас не касается.

– Вы осознаете, что до конца жизни можете остаться в инвалидном кресле?

Я устало закрыл глаза. Я вообще не осознавал, что я инвалид. Я старался об этом не думать. Не думать даже тогда, когда смотрел на свои ноги и не чувствовал, что они у меня есть. Не думать тогда, когда без помощи посторонних я не мог принять душ или удовлетворить другие, низменные потребности.

– Жизнь – очень долгая, и как вы могли заметить, не всегда идёт по плану.

И на такие вопросы я отвечал каждый день. Несколько раз меня отправляли на психологическую проверку, проводили психиатрическую экспертизу. Лишь убедившись в том, что я не собираюсь обрывать свою жизнь самостоятельно, меня оставили ненадолго в покое.

На протяжении всего пребывания в стенах больницы я послушно делал то, что мне говорят. Мне нужно было, чтобы меня оттуда выпустили. Я пережил три операции, сотни посетителей, тысячи разговоров, я безумно устал от той суеты, которая окружала меня.

У меня забрали телефон, как вещественное доказательство авиакатастрофы – не знаю, что они хотели там найти. Телефон был разбит, а на сим-карте найти какую-то информацию было нереально. Последним звонком был звонок Кейт. И больше ничего. Я зарыл внутри себя мысли о той, кого я больше никогда не увижу. Сестра тактично обходила эту тему стороной. А связи с кем-либо ещё у меня не было. Быть может, оно и к лучшему. Обсуждать свою личную трагедию я был не готов. Я вообще был неготов к тому, что со мной может такое случиться. Но отвечать на вопросы, касающиеся полётов, я был готов. А обсуждать свою личную жизнь, которая началась, и которую я сам же оборвал – я не хотел.

***

– Марк, сегодня мы выписываем вас домой, дальнейшее пребывание здесь для вас не имеет смысла. Убедительно просим вас через десять дней снова прийти на осмотр, нужно понимать, куда двигаться дальше, и какие шансы к полному восстановлению у вас есть.

– А у меня есть шансы? – я вопросительно посмотрел на врача, который помогал мне сесть в инвалидное кресло.

– Шансы есть у всех, – резонно заметил он, – но оценить, какие именно, мы не можем в настоящий момент. Должно пройти время, Частичное повреждение спинного мозга даёт вам все шансы на то, что вы сможете ходить, но в период острой травмы полноценная диагностика затруднительна. Просьба, набраться терпения и не терять надежды.

Надежда. Не было никакой надежды. Честно говоря, мне было абсолютно всё равно на то, смогу я ходить или нет. Потому что летать я не смогу точно, а, значит, я потерял работу, которая была смыслом моей жизни. Я потерял небо, которое перестало быть мне другом. А ещё я потерял ту, ради которой я был бы готов потерять небо. Но судьба сыграла злую шутку – она отобрала у меня сразу две причины, чтобы жить.

Глава 30. Марк.

Месяц спустя после авиакатастрофы

Возвращаться домой – туда, где повсюду меня окружали самолёты, книги по авиации и прочая атрибутика, связанная с полётами, мне не рекомендовали врачи. С их слов всё в доме будет напоминать мне о том, что случилось. Можно подумать, переехав в другое место, я моментально забуду всё, что произошло и начну танцевать от радости. На руках.

Сестра очень внимательно слушала все рекомендации врачей, записывала необходимую информацию, кому-то звонила, о чём-то договаривалась, чем очень меня раздражала. В итоге, после больницы вместо своего дома я оказался в гостинице на тридцать четвертом этаже с панорамными окнами и шикарным видом. Видом на небо. Странная терапия у этих врачей. Смотреть на сувениры опасно, а находиться на верхних этажах, наблюдая за тем, как самолёты разрезают воздушное пространство – нет.

– Укреплённые окна, – услышал я голос хостесс, – выдерживают вес более шестисот килограмм.

Если бы было не так тоскливо, я бы рассмеялся. Они всерьёз считают, что я решусь спрыгнуть? Их подозрения действовали мне на нервы.

– Марк, когда тебе что-то понадобится, с чем ты не сможешь справиться, – здесь есть кнопка вызова помощника. Она есть в каждом помещении. Пока я буду жить с тобой, потому что тебя нельзя оставлять одного, но потом мне придётся вернуться к работе.

– Мне нужен мой телефон, – проигнорировал я её слова, – где он?

– Твой телефон разбился, ты же знаешь, что…

– Значит, мне нужен другой телефон.

– Врачи сказали, что пока не рекомендуют тебе общение с теми, кто…

– Мне плевать, что они рекомендуют! – повысил я голос, – я должен позвонить.

– Кому, Марк? – тихо спросила сестра, – ей?

Кому «ей» – я не стал уточнять. Потому что было и так понятно. Мне нужно было набрать номер, услышать, что её телефон выключен. Я должен был убедиться лично, что её больше нет. Сделать себе ещё больнее, чем было.

– Неважно, кому. Я должен позвонить.

– Марк, Кейт погибла. – Сестра взяла меня за руки, которые я быстро от неё убрал, отвернувшись к окну.

– Мне нужен телефон.

– Ты слышишь меня вообще? Врачи не рекоме…

– А ты меня слышишь? Мне плевать на их рекомендации. И, если ты не дашь мне телефон, то я…

– То ты что?

Я устало закрыл глаза. Действительно, я что? Я не могу выйти в магазин, я не знаю, где сестра спрятала сим-карту, которую я теперь не мог искать в силу своих ограниченных возможностей. Я не помнил наизусть всех нужных мне номеров. Меня словно заперли в клетке, как дикого зверя. Мне не было дозволено видеться ни с кем, с кем я общался до трагедии. Я даже не мог связаться с Томом! Конечно, он не тот, с кем я бы хотел говорить, но всё же он был некой ниточкой, звеном…к той жизни, которая у меня была ещё совсем недавно.

– Хорошо, когда мне вернут телефон?

– Когда поймут, что с тобой всё в порядке.

– Это шутка такая? – я вопросительно поднял брови.

– Я имею в виду не физическое здоровье.

– Уйди, пожалуйста, – попросил я Лею, – я не могу тебя слушать.

– Марк, я хочу помочь. А чтобы помочь, я должна делать всё то, что мне сказали в клинике. Ты пережил авиакатастрофу, понимаешь? Ты выжил, и имеешь все шансы на то, чтобы снова стать…

– Полноценным? – подсказал я. – Или кем стать? Вторым пилотом? Бортпроводником?

– Чтобы стать тем, кем ты был до трагедии, – выкрутилась Лея, – завтра к тебе придёт врач и психолог из клиники, – и вышла, оставив меня одного.

Наконец-то тишина. Вопреки всему она не давила, не мучила – она расслабляла.

Мне был очень нужен телефон. Я потерялся во времени, в ощущениях, в чувствах.

Мне нужно было связаться хотя бы с Томом. Как бы я к нему не относился, я понимал, что его за этот месяц трясли так, как никого другого. Разбился самолёт его авиакомпании. Погибли члены экипажа. Погиб Леманн, второй пилот, который подавал большие надежды.

Погибла Кейт. Том однажды потерял её сестру, теперь он потерял и подругу.

Я потерял женщину, которую любил. Я был в таком же положении, как и Том четыре года назад. Я очень хотел с ним поговорить, я понимал, что он сейчас единственный, кто меня понимает. Но мне закрыли связь с внешним миром, посчитав, что я сейчас психически не стабилен. Всем своим видом я пытался доказать обратное. Я не бил посуду, не кричал, не дрался с врачами. Я держал все эмоции в себе. Я не понимал, почему я выжил, а они нет. Я был относительно цел, за исключением травмы позвоночника и сотрясения. Как вообще это возможно? Как может самолёт унести жизни всех, кроме одного? Если бы кто-то спросил меня сейчас, что я чувствую, то я ответил бы, что разочарование. Я должен был погибнуть со всеми. Как капитан тонущего судна, я должен был попытаться спасти тех, кто был на борту. А в итоге я спасся сам.

– Марк, ты там? – спросила меня Лея из-за двери.

– Нет, я вышел поиграть в футбол, – съязвил я, – если ты будешь каждый час проверять, в порядке ли я, то я запрусь изнутри и специально буду молчать.

– Не запрёшься, – ответила она, входя внутрь, – у меня есть ключ, – она помахала карточкой у меня перед носом, – я заказала ужин.

– Я не голоден.

– Налить тебе вина?

– Мне нельзя.

– Тогда сок?

– Спасибо, но я сам могу налить себе сок. Если ты не заметила, то у меня не работают только ноги, а всё остальное в относительном порядке.

– Кроме твоей психики.

– Да в порядке всё с моей психикой! – закричал я.– Оставь меня в покое! Что вы все от меня хотите? Чтобы я рыдал? Проклинал жизнь? Чтобы я стучал по стенам? Рвал на груди футболку? Или, чтобы я через месяц после того как чудом выжил, побежал…покатился в ночной клуб в инвалидном кресле? Что я должен делать, чтобы вы убедились в том, что я психически здоров?

– Вот сейчас я готова поверить тебе, что ты психически здоров, – села она на кровать, – наконец-то я вижу эмоции. Марк, чувствовать – это нормально. Ненормально говорить, что всё хорошо.

– А я не знаю, хорошо мне или плохо, – вымученно сказал я, – Лея, я не хочу находиться в этом отеле, я хочу домой. Я хочу видеть тех, кого видел до катастрофы. Я хочу понять, что произошло.

– Я виделась с твоим руководителем. Том, да? Он передал мне папку для тебя. Сказал, что в этой папке ответы на все твои вопросы. Я положу её на стол. Откроешь, когда будешь готов.

Я был уверен, что уже готов, но нет. Пока нет. Если я пойму, что в случившемся виноват я, а у меня не было сомнений в этом, потому что я обязан был просчитать негативные последствия, то тогда… я ещё не решил, что будет тогда. Но точно ничего хорошего. А если виноват не я, то это ещё хуже.

***

Каждый день казался мучительно бесконечным. Я не привык жить такой жизнью. Я не мог и не хотел привыкать к тому, что могу лишь сидеть и смотреть в окно. Ни работы, ни общения, ничего! Не знаю, какое отношение моё нахождение в четырёх стенах имело к терапии – мне становилось только хуже. Я не чувствовал себя одиноким, нет. Скорее, напротив. Сестра постоянно крутилась возле меня, каждый день приводила мне каких-то людей, врачей, специалистов. С кем-то я общался, кого-то выгонял, даже не пытаясь выслушать. Я был на повторном приёме у врача, который сказал, что у меня всё замечательно, и есть все шансы к тому, что я смогу ходить. В его устах это звучало, как издёвка. Как может быть всё замечательно? Неужели они реально не понимали, что произошло? Я столько лет был связан с авиацией, я знал, как болезненно относится мир к авиакатастрофам. Но сейчас у меня складывалось ощущение, что я просто упал с лестницы, и все меня утешают, пытаясь сказать, как всё будет хорошо.

Последней каплей для меня стал приход некой Софии, которую я выгнал, даже не выслушав. Я понимал, что сестра хочет мне помочь, что она делает это теми способами, которые для неё близки. Но единственное, чего я хотел – это выйти из этого отеля – на своих ногах, на руках, в кресле – неважно, каким путём. Но за окном был шторм, и идти мне было некуда. У меня не было даже ключа от дома, его забрали. Забрали точно так же, как забрали мою прошлую жизнь. Но я твердо решил, что я их верну. И ключи, и жизнь. Окно, которое должно было выдерживать вес взрослых людей и спасти меня от попытки самоубийства, распахнулось от сильного ветра. Я поёжился от холодного ветра, сто двадцать восемь человек и один выживший среди них. Почему? Возможно, есть ответ на мой вопрос. Я посмотрел на папку, которую передала мне сестра. Том, очевидно, понимал, что сидя в неведении, я, если не сойду с ума сам, то сведу с ума окружающих. Я не сомневался в том, что содержимое папки перетряхивалось и Леей, и какими-нибудь специалистами. А потому рассчитывать на то, что там будет что-то, кроме официальной информации, я не мог.

Папка была довольно тонкой и лёгкой, но в руках она лежала тяжёлым грузом. Грузом, который то ли тянул меня на дно, то ли был якорем, чтобы выбраться с этого дна. Открыв папку, я принялся читать.

Глава 31. Марк.

Несколько дней спустя

После того, как я получил информацию о том, что самолёт, на котором я летел в Москву, был неисправен, прошло шесть дней. По официальным данным, которые передали Тому, борт, на который нас пересадили, не был проверен техниками. Визуальный осмотр мы, конечно, проводили, но рентгеновского зрения не было ни у меня, ни у Леманна. Причиной гибели 127 пассажиров была не моя ошибка. Официально – не моя. Должно было стать легче, но не стало. Не стало, потому что я каждый час прокручивал в голове произошедшее, думая о том, что даже несмотря на полное отсутствие навигации и связи, самолёт можно было посадить без жертв. Если бы слаженно работали диспетчеры, если б я смог подать хоть какой-то сигнал, если бы…если бы. Очень много «если», которые могли бы спасти жизнь тем, кого уже нет. Могли спасти жизнь ей. Но время вспять не повернуть, и ошибки прошлого не исправить. Я снова достал папку, которую недавно затолкал подальше, не желая больше внедряться в причины происшествия. Нужно было кое-что проверить. Открыв её снова, я увидел, как из папки выпал маленький листочек, которого я не видел раньше. Листочек, который как будто кто-то впопыхах вырвал из блокнота или тетради. На листочке было всего три слова. «Ты не виноват». Что за чертовщина? Откуда взялся этот листок, чей это почерк? Он был мне незнаком. Это не почерк сестры, не почерк Тома. Но чей? Кейт? Нет, что за глупость. Она погибла. Нужно было прекращать думать о том, что она жива. Но тогда кто…? Впервые за всё время после авиакатастрофы, у меня появилась какая-то цель. Не добраться из одной комнаты в другую, не задев при этом колёсами своего кресла стены. Не попытаться самостоятельно перебраться из кровати в кресло или сходить в туалет. Цель, которая вернула желание что-то делать. Я знал, с чего нужно начать. Но для этого мне нужно было обмануть сестру, которая, слава Богу, последние дни не так пристально за мной следила.

– Лея! – позвал я её, – зайди, пожалуйста, ко мне.

– Что случилось? – быстро вбежала сестра, – ты упал?

– Да, недавно с самолёта, – усмехнулся я.

– Марк, это не смешно, – она поёжилась, – перестань так шутить.

– К сожалению, это и не шутка, но я позвал тебя не за этим.

– Снова попросишь телефон?

– А ты готова мне его отдать?

– Нет, но…

– …но, когда мне станет лучше, и исполнится девяносто лет, ты обязательно пойдёшь мне навстречу. Я хочу поужинать вне стен этого отеля. С тобой, с врачами, с кем угодно. Но не здесь.

– Марк, там холодно, и я пока не знаю, как добраться…

– У меня есть куртка, – перебил я её, – а для инвалидов, насколько мне известно, существуют специальные лестницы и так далее.

– Зачем тебе ужин?

– Чтобы не умереть с голоду? – предположил я.

– Я не в глобальном смысле, зачем тебе ужин вне дома?

– Лея, я сижу взаперти почти 2 месяца. Я устал. Ваша терапия, наверное, оказывает нужный эффект, я не выпрыгнул из окна, не утопился в ванной. Но пришло время вернуть мне мою жизнь.

– Марк…

– Лея! – повысил я голос, – это моя жизнь! И мне решать, как её прожить. Ни тебе, ни врачам. А мне. Я взрослый уравновешенный человек. Я не болен психически, я в своём уме. Дай мне самому распоряжаться своей жизнью. Дай мне, в конце концов, просто жить.

Сестра задумчиво изучала меня, как будто пыталась прочитать мысли в моей голове. И к моему удивлению, согласилась.

– Хорошо, я отвезу тебя на ужин.

Я облегченно выдохнул и улыбнулся. Осталось претворить свой план в жизнь.

***

– Давно не ел такой вкусной еды, – я старался задобрить Лею разговором, хотя на самом деле былжутко зол. Я не предполагал, что, став инвалидом, я буду привлекать к себе столько внимания. На меня смотрели с жалостью, уступали мне дорогу, место, многие извинялись и прятали от меня взгляд. На минутку я задумался о том, что, возможно, не зря меня держали взаперти так долго. Потому что, если бы я увидел это отношение сразу после катастрофы, я бы не справился. Потому что я привык к восторженным взглядам, а не к жалостливым. И уж тем более я не привык к тому, что на меня не хотят смотреть вообще. Как будто боялись, что инвалидность заразна.

– Я отлучусь, – я кивком указал сестре на кабинки туалетов, – скоро вернусь.

– Помощь не нужна?

Я поморщился от её вопроса.

– Перестань задавать мне эти вопросы.

Она кивнула и проводила меня взглядом. Я спиной чувствовал, как она прожигает глазами рубашку на моей спине. Она же журналист, проныра. Не удивлюсь, если догадывается, что я что-то замышляю, хоть я и старался всем видом доказать обратное.

– Извините, пожалуйста, я могу воспользоваться вашим телефоном? – сразу же попытал счастья я, добравшись туда, где меня не видит сестра, – мне нужно отправить сообщение, а мой телефон разбился.

– Конечно, – мужчина сочувственно посмотрел на меня, – возьмите, – и протянул мне свой аппарат. От волнения дрожали руки. Я не был уверен, помню ли правильно номер. Тот номер, который раньше ненавидел набирать. Но Том – единственная связь с прошлым миром, и, хоть я и боялся признаться в этом себе, мне он был очень нужен.

Отправив сообщение с местом и временем встречи, я поблагодарил неизвестного мужчину, отдал ему телефон и вернулся к сестре.

Она увлечённо болтала о чём-то с официантом, улыбаясь. Кажется, она ничего не заподозрила. Я мысленно поблагодарил вселенную за то, что всё получилось, и, как ни в чём не бывало, продолжил ужинать.

***

– Как видишь, меня вполне можно выпускать в люди, – заметил я, когда мы добрались до отеля, – я не представляю угрозы.

– Да, но я думала…

– Не думай, – мягко попросил я, – отдохни. Я сам за себя подумаю. Спасибо за помощь.

– Пожалуйста. Завтра я уезжаю на работу. Пожалуйста, не натвори глупостей.

– Постараюсь не бегать и не прыгать.

– Ты когда-нибудь перестанешь шутить на эту тему?

– Время покажет, – пожал я плечами.

Я надеялся, что завтра у меня получится выбраться на волю. Я ждал встречи с тем, кого раньше не хотел видеть, больше, чем возможности начать ходить. Не знал я лишь того, что встреча преподнесёт мне такой сюрприз.

Глава 32. Том.

– Что ты сделала? – спросил я свою жену, – повтори.

Жаль, что нельзя кричать. Потому что спит ребёнок. Да и вообще нельзя кричать.

– Ты слышал, что я сделала. И, если бы я повернула время вспять, я бы сделала это ещё раз. Том, послушай, я изначально сказала, что это неправильно. Вы потом пожалеете.

Я потёр виски большими пальцами. Честно говоря, я не знал, правильно я поступил или нет. Сначала казалось, что правильно. Но Мария была против, и я начал сомневаться. Разве я имел право распоряжаться чужими жизнями?

Телефон завибрировал в кармане. Сообщение с неизвестного номера.

– Буду ждать тебя в том самом кафе в 18.00. Есть разговор. Марк. – Зачитал я вслух сообщение.

– Марк? – Мария шёпотом назвала его имя, как будто оно было запрещено, – тот самый Марк? Как он…?

– Нашёл номер? Видимо, выучил его наизусть, – я усмехнулся, – это в его репертуаре.

– И как ты будешь выкручиваться? – вопросительно посмотрела она на меня.

– А зачем мне выкручиваться? Он ничего не знает. По крайней мере, пока. А твой поступок…я что-нибудь придумаю.

Честно говоря, я жутко нервничал перед встречей с тем, кто в моей памяти по-прежнему был лучшим пилотом авиакомпании, стоял на двух ногах, шутил, говорил с сарказмом…А сейчас он не может ходить, и, скорее всего, весьма подавлен. Но зачем ему встреча со мной? Что он хочет у меня узнать?

– Ты справишься одна? – спросил я Марию.

– А как я справлялась все эти дни, пока ты занимался авиакатастрофой? – спросила она.

– Я не знаю, во сколько вернусь, – сказал я, посмотрев на часы, – наберу тебя, – я поцеловал её в щёку и пошёл собираться.

***

Я приехал в кафе заранее, чтобы занять удобный столик. Я знал, что Марк передвигается в инвалидном кресле, и догадывался, что сидеть на виду у всех он не захочет.

Заказав кофе, я достал папку с документами и снова стал изучать отчёты о произошедшем. Марк будет задавать вопросы – я в этом не сомневался. А ответов на многие из них у меня не было. Нужно было подготовиться.

– Ну, здравствуй, босс, – раздался рядом голос Марка, – рад тебя видеть.

Я резко обернулся и встал. Марк. Сидящий в инвалидном кресле, но всё тот же Марк. Я впервые почувствовал себя так неуютно рядом с ним. Протянул ему руку, получив в ответ всё то же сильное рукопожатие. Как будто и не было этих дней, этой катастрофы…

– Том, ты можешь сесть обратно? – поморщился Марк. – А то я чувствую себя карликом.

Я выдохнул. Шутит, значит, всё не так страшно. Хотя, сколько я его помню, он всегда шутил.

– Как ты? – спросил я, садясь обратно, передавая ему меню.

– Нормально, а ты? – вопросительно посмотрел он на меня.

– Наверное, хорошо, если сравнивать с тобой, – я сочувственно посмотрел на него, не в силах сдержать этих эмоций.

– Вот только попрошу не жалеть меня, – нахмурился Марк, подзывая официанта, – мне хватило этих недель жалости. Я в порядке.

– Марк, мне очень жаль, что так случилось, я не думал, что…

– Никто не думал, – тихо сказал Марк. – Сто двадцать семь человек, поднявшихся на этот борт, тоже не думали, что это их последний полёт. И не только полёт. Что это последний день их жизни, – Марк помолчал немного и продолжил, – Том, я предупреждал тебя, что, пытаясь угодить руководству, наша компания ушла от надёжности и безопасности по части полётов. Я предупреждал тебя, что гнаться за званием лучший всегда и везде это плохая идея. Что лучше быть на десятом месте, но живыми.

– Марк, извини, – я говорил искренне, – я никогда не хотел, чтобы это случилось.

– Но это случилось, и где теперь рейтинг нашей авиакомпании? – спросил Марк.

– Да какая уже разница. Важно то, где сейчас ты.

– Я здесь. Но в инвалидном кресле. Но я живой, а те люди – нет.

Я молчал, а Марк сверлил меня взглядом. Я ждал вопросов, но их не было. Официант принёс ужин и бутылку вина. Я вопросительно посмотрел на когда-то ничего не пьющего Марка.

– За штурвал не сяду, не бойся, – улыбнулся он, отпивая вино, – если я трезвый не смог спасти тех людей, то выпив…

– Ты не виноват в случившемся! – резко одернул его я, – я же передавал тебе документы. Борт был неисправен, чудо, что вы вообще долетели. Чудо, что выжил…

– Только я? Чудо ли, Том? Ты считаешь это чудом? Жить с таким грузом вины, жить, зная, что тех людей не вернуть. Жить, думая, что, может быть, можно было что-то сделать, что-то исправить? Я мог увести самолёт, я мог посадить его в другом месте. Я должен был сделать хотя бы что-то! Но всё, что я сделал – просто выжил. Почему и зачем – не знаю. Но это не чудо.

– Ты уже был в суде? – перевёл я разговор на другую тему.

– Нет, суд через неделю. Пока я находился на реабилитации, меня не могли привлечь ни к каким судебным делам.

Я кивнул.

– Будет ещё одно разбирательство с диспетчером аэропорта. Они работали не слажено, не успев расчистить полосу. Безусловно, это не снимает ответственность с нашей авиакомпании, и с меня лично, но ты можешь быть спокоен – тебя никто не тронет.

– Что значит ответственность с тебя лично? – посмотрел на меня Марк непонимающе. – Причём тут ты? Не ты же был за штурвалом.

– Оставь ты этот штурвал в покое! Тем более, что у триста двадцатого его нет! – разозлился я. – Если за рулём машины едет водитель, а в него врезается грузовик, выехавший на встречную полосу, потому что был пьян, ты тоже будешь говорить, что виноват водитель машины?

– Причём тут водитель машины?

– Да притом, что ты зациклился на своей вине. Вместо того, чтобы благодарить Бога за то, что ты жив, ты погружаешься в чувство вины, которой попросту нет.

– А твоя вина, значит, есть?

Я вздохнул и налил себе вина. Мария будет зла, но мне нужно было расслабиться прежде, чем продолжить разговор.

– Марк, я руководитель компании, самолёт которой не прошёл предполётную проверку. Сто двадцать семь жертв сейчас висят не на твоей совести, а на моей. В настоящий момент я на свободе лишь потому, что не было суда, и нет чёткого понимания степени вины моей и других…людей. Но, если будет доказано, что руководство авиакомпании пренебрегало техникой безопасности, если выяснится, что борт не проходил вовремя нужные проверки, то под суд пойдёшь не ты, а я. И неизвестно, выйду ли я после суда на волю. Посмотри на ситуацию шире. Мне очень жаль, что управлял этим самолётом ты. Мне вообще жаль, что самолёт с техническими неполадками был поднят в воздух. Неважно, нашей или другой авиакомпанией. Мне жаль, что ты остался без возможности ходить, в конце концов! – повысил он голос, – но ты не должен сидеть и жалеть себя, думая, как всё плохо. Ты не должен закрываться от внешнего мира, не желая иметь никаких связей с прошлым.

– Я и не закрывался, – зло перебил меня Марк, – это дурацкие методы психологов, которые посчитали меня недостаточно готовым для общения.

– Вот и не закрывайся.

– Том, – Марк поднял на меня тяжелый взгляд, – я никогда не считал тебя своим другом. Но сейчас мне нужно, чтобы ты ответил мне на один вопрос. Всего один.

Я внутренне сжался, зная, каков будет вопрос. И зная, что после того, как отвечу, другом для Марка я уже никогда не стану.

– Спрашивай.

– Как ты справился с потерей Агнесс много лет назад? И как мне справиться с потерей той, кого я любил? Точнее, люблю до сих пор.

Марк сверлил меня взглядом, будто видя насквозь. Будто считая, что мой ответ изменит всё. И он изменит. И только поэтому я тянул с этим ответом, давая Марку время подготовиться.

– Марк, – я залпом допил бокал вина, – с потерей Агнесс я не справился до сих пор. Я люблю Марию, люблю нашего сына. Но я всегда буду помнить сестру Кейт. Всегда. Потому что она была той самой первой и не смогла стать единственной. С потерей можно смириться, но забыть человека…нереально. То, что я сейчас скажу тебе, тебе не понравится. Но, если не скажу сейчас, то та ложь, в которой я погряз, съест меня изнутри. А, если суд признает виновным руководство авиакомпании, то я хочу, чтобы моя совесть была чиста.

Марк был напряжён, но впервые слушал меня, не перебивая.

– Марк, Кейт жива.

Бокал, который держал Марк в руке, лопнул с оглушающим звуком, засыпая осколками стол и пол под ногами.

Сейчас точно также на осколки разлетится его сердце. Как когда-то разлетелось моё.

– Она жива, Марк. Но не хочет тебя видеть.

Глава 33. Марк.

Сначала мне показалось, что я ослышался. Но нет, даже в самых смелых мечтах я не мог подумать о том, что она жива. А, значит, не послышалось. Спустя мгновение пришла боль в руке – стекла от бокала врезались в кожу, оставив на ней глубокие порезы.

– Что ты сказал? – выдавил я из себя, стараясь не обращать внимания на руку.

– Марк, у тебя кровь, тебе нужно…

– Мне нужно, – медленно проговорил я, – чтобы ты повторил ещё раз то, что только что сказал.

– Я всё же вызову официанта. Возможно, они смогут помочь с рукой.

– Оставь мою руку в покое! – я стукнул по столу другой рукой. Кажется, это единственная конечность, которая пока оставалась целой, – что ты только что сказал?

– Я сказал, что она не хочет тебя видеть. Марк, я виделся с ней, но…

Голова закружилась то ли от выпитого, то ли от боли в руке, то ли от того, что я только что услышал. Кейт жива. Только эти два слова были важны из всего сказанного. Она жива. Но как?

– Подожди, – я остановил Тома, не дав ему сказать то, с чем сейчас не готов справляться, – не говори ничего. Пока не говори. Просто ответь на вопросы, которые я задам.

– Марк, твоя рука…

– К чёрту руку, у меня есть ещё одна.

Том улыбнулся, но улыбка вышла неискренней. Что он скрывает?

– Спрашивай, – сказал он, – я отвечу на все вопросы.

На все вопросы. Вопросов было слишком много, и я не знал, с чего начать. Как снег на голову свалилась новость о том, что Кейт жива. Как и то, что она не хочет меня видеть. Хотя, чего я ожидал? Зачем ей инвалид, убивший сто двадцать семь человек? И чуть не убивший её. У неё впереди вся жизнь, и она может найти себе достойного человека. И уж точно она больше не доверит свою жизнь человеку, который так близок к небу. И всё же…нас с ней многое связывало. Неужели это ничего не значило? Хорошо, она имела право уйти от меня. Но почему не сказать это лично? И почему она виделась с Томом? Его она видеть хотела, а меня нет? По его словам, он виноват в произошедшем не меньше, а то и больше, чем я.

– Вам нужна помощь? – обратился ко мне кто-то, – покажите, пожалуйста, свою руку.

Я не стал возражать, протягивая руку подошедшему человеку, который аккуратно извлёк стекла и перевязал руку бинтом.

– Вам необходимо поехать в больницу и оценить глубину порезов. Возможно, нужно будет наложить швы. И постарайтесь не пользоваться этой рукой несколько дней, чтобы не стимулировать кровотечение.

– Спасибо, – поблагодарил я неизвестного мне человека.

– Отвезти тебя в больницу? – спросил Том.

– Не надо, – мотнул я головой, – как Кейт осталась жива?

– Она не села в самолёт. В самый последний момент испугалась и не села.

– Почему она не позвонила?

– Она позвонила. Мне.

Да что ж такое-то! Почему ему?

– Когда ты её видел?

– Неделю назад.

– Она здесь?

– Нет.

– И ты, конечно, не скажешь мне, где она? – устало и безнадёжно спросил я.

– Марк, я не могу, я же сказал, что она не хочет тебя видеть, она просила не говорить тебе, где она. Она не хотела, чтобы ты знал, что она жива. Но потом согласилась, что эта информация поможет тебе…не сойти с ума.

– Отличная идея, – вздохнул я, – а информация о том, что я, став инвалидом, ей больше не нужен, показалась ей более позитивной?

– Марк, послушай, дело не в том, что ты…

– Забудь, – махнул я рукой, – я не собираюсь впадать в депрессию. Я и не ожидал, что она решит связать свою жизнь с инвалидом. Жаль, что ей не хватило смелости сказать мне это в лицо.

– Ты всё не так понял.

– Уж как понял. Том, я устал, и не готов сейчас вдаваться в подробности вашей личной жизни с Кейт. Передавай ей привет при следующей встрече. И спасибо тебе за эту встречу. Ты прояснил многое, что мучило меня все эти недели. Но теперь мне нужно уйти, чтобы побыть наедине с этой информацией и переварить её.

– Марк, прости ещё раз. Я не хотел, чтобы так вышло.

– Ты это уже говорил, не стоит извиняться. Увидимся.

– Увидимся? – удивился он.

– Ну, ты же приедешь на суд, – пожал я плечами, – там и увидимся.

***

Вырвавшись на свободу и получив ответы на вопросы, я понял, что отчасти Лея была права. Возможно, узнай я о том, что Кейт жива, неделю назад или ещё раньше, моя бы психика не выдержала. Я не смирился с её потерей, будучи уверен, что она погибла. Но теперь мне нужно смириться с тем, что она жива. Жива, но видеть меня не хочет. Я не понимал, как это возможно? Предположим, она винит меня в случившемся и считает, что я мог подвергнуть её опасности. Но она виделась с Томом, а, значит, он сказал ей правду? Сказал о том, что я не виноват? От своих мыслей мне стало противно. Какая разница, сказал ей Том правду или нет. Если человек любит, то любит. А если нет, то ему нужен только повод. У Кейт повод был, и весьма серьёзный. Просто нужно забыть её, забыть ту жизнь, которая была раньше. Небо далеко, а я стал на несколько футов от него дальше.

Вот только пазл не складывался в голове. Отбросить авиакатастрофу и вспомнить тот день было очень сложно. Воспоминания были туманными, мозг вытеснял всё, что было связано с тем днем. Но мы расходились перед брифингом с Кейт на позитивной ноте. Не ссорились, не спорили. Я не заставлял её лететь в Москву, она сама приняла такое решение. С чего вдруг она стала звонить Тому, решив, что никуда не полетит? Почему не сказала мне? Конечно, выбора у меня не было – планировалась стажировка, и я улетел бы в любом случае, но я бы поговорил с ней, я бы придумал какой-то вариант. Почему она не позвонила мне? Неужели её с Томом связывало нечто большее, чем дружба? Нет, эта мысль глупая. Ревность к Тому прошла давно.

Мысли переключились на Тома. Ему грозит суд и, возможно, тюрьма. Увлекшись доведением компании до совершенства, он, как я и говорил ему, потерял и авиакомпанию, и сотрудников. Леманн погиб. Я в инвалидном кресле. Часть пилотов уволилась, узнав, что к полёту допустили неисправный борт. Хотя Том лично не должен был проверять борт. Но заслуживает ли он такой участи? Что лучше – тюрьма или инвалидное кресло? По сути, две крайности одной сущности – и то, и другое ограничивает свободу.

Я посмотрел на часы – вот-вот вернётся сестра с работы и начнёт задавать вопросы. Добраться раньше, чем она, я не успею. Да и не очень-то хотелось.

На улице было темно и сыро – в лужах отражался свет фонарей. Пахло дождём и мокрыми листьями. Я вызвал такси и назвал адрес. По пути попросил остановиться у магазина. Мне нужен был телефон. И мне нужно было найти Кейт. Я не знал, как найти человека, который не хочет меня видеть, в огромной стране. Я даже не знал, в этой ли она стране. Но я должен был услышать ответы на свои вопросы лично от неё. Неизвестность, которая меня окружала, очень мотала нервы. Я мог перевернуть страницу жизни, поставив точку. Но поставить точку я могу только с её помощью. А, значит, надо действовать. И для этого мне нужна помощь.

***

– Марк? Это ты? – выбежала сестра навстречу, – где ты был? Ты вообще представляешь, о чём я думала? Я не знала куда звонить – в больницы, в рестораны или куда ещё?

– В морг, – подсказал я, злясь и на неё тоже. Я почувствовал, как всё то, что я держал в себе эти дни, рвётся наружу. Винить хотелось всех – Тома в том, что он вообще пришёл в нашу авиакомпанию. Кейт – что ушла тогда, когда нужна была больше, чем кто-либо ещё. Сестру – за то, что она придумала какие-то методы терапии, которые не действовали. Себя – за то, что сел в тот самолёт.

– Марк, это не смешно! – крикнула она. – Прекрати свои шутки! Ты вообще понимаешь, что произошло? Ты понимаешь, что у меня никого нет? Есть только ты, мой старший брат! Ты вообще представляешь, что я пережила, когда услышала, что твой самолёт разбился и нет ни одного выжившего? Ты представляешь, в каком состоянии я добиралась до места катастрофы? И что я чувствовала, когда узнала, что ты выжил? Я даже не знала, вспомнишь ты меня или нет! Я ничего не знала! Я прорыдала несколько дней, я спала под дверью реанимации, не зная, что с тобой будет, не видя тебя. Как ты можешь шутить?

– А ты предлагаешь поплакать? – ровным голосом спросил я. – А если я заплачу здесь и сейчас, что ты сделаешь? Бросишься меня обнимать? Утешать? Или расскажешь мне правду о том, как получилось так, что Кейт жива?

– Что? – Лея сползла по стене, сев на пол.

– Что слышала.– ответил я. – И не притворяйся, что ничего не знала. Ты виделась с Томом, ты забирала у него документы. Значит, ты знала всё. Знала, что она жива и скрывала. Скрывала единственную правду, которая могла стать отличным стимулом, чтобы жить.

– Марк, я не знала… – тихо сказала сестра, – я клянусь, что ничего не знала. Том не говорил со мной ни о чём, и уж тем более мы не говорили о Кейт.

Я смотрел на неё, на то, какой бледной она стала, как удивлённо смотрела на меня снизу вверх, сидя на холодном полу, как дрожат её губы и руки. И отчаянно хотел ей верить. Хотел, но не мог. Я уже никому не мог верить. Даже родной сестре.

– Если ты не знала, тогда откуда взялась записка в папке?

– Какая записка?

Чёрт, неужели она, правда, ничего не знает?

– Пропусти меня, пожалуйста, я покажу.

Я порылся под матрасом, куда спрятал папку и выудил бумажку с той самой надписью.

– Ты не виноват, – прочитала она, – Марк, я клянусь, я впервые вижу…

– Допустим, – кивнул я, – но ты перебирала папку прежде, чем вручить её мне. И не надо говорить, что это не так! Я знаю, что ты и твои психологи проверяли, чтобы в ней не было лишней информации. Записка появилась в ней позже. Откуда?

– Марк, я…

– Лея, правду.

– Но…

– Уходи. Просто уйди. Я не хочу сейчас тебя видеть. Но будь готова – когда захочу, я получу от тебя правду любым способом. А теперь убирайся из моей комнаты.

Она всё знает. Я уверен, что знает. И Том знает. Один лишь я живу в неведении.

Но я выясню правду, чего бы мне это ни стоило.

Глава 34. Кейт.

День авиакатастрофы

Объявили посадку на рейс, и я, слегка нервничая, направилась к нужному выходу. Пассажиров было немного. Интересно, это самолёт такой маленький или просто не набрали нужное количество людей? Я хотела позвонить Марку, но он обещал, что, если сможет, то до полёта свяжется со мной сам. Раз телефон молчит, значит, Марк занят. И отвлекать его я не собиралась.

Оставалось несколько человек, и придёт моя очередь. Внезапно меня накрыла страшная паника, руки вспотели и стали мокрыми, сердце стучало, готовясь выпрыгнуть из груди. Голова закружилась, и я почувствовала, что вот-вот потеряю сознание.

– Девушка, вы меня слышите? – я с трудом открыла глаза, не понимая, где нахожусь. Аэропорт. Точно, я опаздываю на рейс! Хотела вскочить со своего места, но незнакомый мужчина держал меня за руку.

– Не делайте резких движений, вы только что упали в обморок. Хорошо, что я вас поймал, а то, не дай Бог, разбили бы голову. Как вы себя чувствуете?

– Нормально, – поморщилась я, – слегка подташнивает. Вы врач?

– Нет, – рассмеялся он, – я археолог. Возьмите воды, – он протянул мне бутылку с водой.

– Спасибо, – поблагодарила я, отпив немного воды. Тошнота постепенно уходила.

Рейс! Я же опоздаю на рейс!

– Мне нужно идти, я опоздаю на самолёт, – кивнула я в сторону выхода, вставая.

– Боюсь, что вы уже опоздали. Посадка закончена.

Я села обратно. Тяжёлое чувство охватило меня с ног до головы. Я обещала Марку, что полечу с ним. Я должна была полететь с ним. Или хотя бы позвонить и сказать, что не смогу. Страх, который довёл меня до обморочного состояния, отступил, на смену ему пришёл стыд. Стыд от того, что я не смогла. Не смогла перебороть себя и сесть в самолёт. Не смогла.

Я достала телефон, чтобы позвонить единственному человеку, который может связаться с Марком раньше меня.

– Том, привет, – сказала я в трубку, – это Кейт.

– Что-то случилось? Марк сказал, что ты летишь с ним, а его рейс уже отправлен, ты не на борту?

– Я на земле, Том. Я не села в самолёт. Я не смогла. Мне стало плохо, и я не смогла. Скажи Марку, как будет возможность, что я приеду к нему на машине. Я не могу позвонить ему сейчас, а когда он прилетит, он будет зол.

– Не будет, – ответил мне Том, – он же обещал, что не будет на тебя давить.

– Обещал, но я сама сказала, что хочу лететь с ним, сама обещала…Том, как только свяжешься с ним, пожалуйста, передай ему нужную информацию. И багаж…он улетел без меня.

– За багаж не переживай. Будет ждать тебя в Москве. Ты серьёзно поедешь в Москву на машине? Одна?

– Поеду одна. Я должна быть там, с Марком. Я ему обещала, – вновь повторила я.

Я дала ему слово, что полечу с ним, я должна была приехать в Москву. Хотя бы одно обещание я должна выполнить.

***

Вернувшись домой за своей машиной, я собрала вещи, покидала их в спортивную сумку и пакеты, и прыгнула в машину. В Москву я ещё не ездила.

Настроение было паршивым, я постоянно нервничала, отвлекалась от дороги, пытаясь просчитать время прилёта самолёта, на котором летит Марк. Время, когда он поймёт, что меня нет на борту. Хотя, скорее всего, он понял это ещё раньше.

Я включила радио, чтобы хоть как-то отвлечься. Музыка расслабляла, и я не так концентрировалась на том, сколько времени осталось до того, как Марка постигнет разочарование.

– Мы вынуждены прервать эфир из-за срочных новостей, – сухо сказала диктор по радио, и я сделала звук погромче. Что-то случилось? – к нам поступила информация о том, что самолёт авиакомпании DeutschAirlines, следовавший по маршруту Мюнхен-Москва, потерпел крушение в одном из аэропортов города Москвы. По предварительным данным, выживших нет. Мы ждём обновлённые данные и, как только их получим, повторно выйдем в эфир, – диктор отключилась, и продолжила играть музыка.

Информация, которую я только что услышала, словно сквозь туман добиралась до той части моего тела, которая была способна осознать, что произошло. Единственное, что я смогла понять точно, что случилось что-то страшное. Что-то настолько страшное, что я не смогу это пережить. Я достала телефон, чтобы набрать номер Марка, услышать, что всё это лишь ошибка. Кажется, я уже однажды переживала подобный момент. Дежавю. Абонент не отвечал. Конечно, как он мог ответить? Он же ещё летит. В том, что он летит, не было сомнений. В том, что разбился другой рейс – тоже.

Зазвонил телефон, и, не смотря на экран, я тут же ответила.

– Марк! Всё в порядке?

– Кейт, это Том, – тяжёлым голосом ответила трубка. Звенящая тишина наполнила салон автомобиля. Отключилось радио, остановилось сердце, погасло солнце. Леденящий ужас поселился в душе, вытеснив из неё все эмоции.

– Том, что случилось? – я постаралась сохранять спокойствие и не думать о том, что его интонация что-то значит.

– Кейт, ты где?

– Я за рулём, – коротко ответила я, стараясь сохранять спокойствие, хотя руки и ноги дрожали и с трудом держали под контролем машину.

– Останови машину, пожалуйста, – попросил Том.

– Не остановлю, – сказала я дрожащим голосом, – не остановлю. Если ты скажешь сейчас то, что…нет, Том, я не остановлю машину, я еду в Москву. Там я встречусь с Марком.

– Кейт, пожалуйста…

Вжав педаль газа, я почувствовала, как машина разгоняется до максимальной скорости, как гудит её мотор. Ещё чуть-чуть и она взлетит. Туда же, куда взлетел самолёт, следовавший рейсом Мюнхен-Москва.

– Останови машину, – снова услышала я голос, не понимая, откуда он идёт. Я вроде выключила телефон? Или нет?

– В эфире новости, – услышала я сквозь гул в ушах, – и мы снова возвращаемся к главному – самолёт, следовавший рейсом Мюнхен-Москва, потерпел крушение. К сожалению, все, кто были на борту самолёта, погибли.Наши репортёры спешат на место происшествия, и мы ждём от них подробную информацию.

Перестроившись в крайний ряд, я остановила машину, включив аварийный сигнал, и набрала номер Тома. Мне казалось, что я смотрю на происходящее со стороны – потому что реальность была слишком страшной, чтобы в неё поверить.

– Я надеюсь, что ты остановила машину, – тихо, практически шёпотом проговорил Том.

– Да, – сказала я, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, с которой стало невыносимо справляться.

– Кейт, я только что получил информацию. Марк…точнее самолёт…или рейс…, – Том сделал паузу, длившуюся вечность, – в общем, случилось непоправимое.

– Нет, Том, это неправда. Это ошибка. Скажи, что ты ошибаешься! Скажи, что это шутка!

– Не могу, не могу я сказать, что это шутка! Кейт, пожалуйста, не делай глупостей. Я вылетаю немедленно в Москву. Я свяжусь с тобой. Пожалуйста, вернись домой и жди информации.

– Какой?? – прокричала я в трубку, с трудом сдерживая рыдания, – какой информации? Информации о том, что ты нашёл тело Марка? О том, что он погиб, как герой? Какую информацию ты хочешь мне дать? Не говори мне, что он погиб. Я не верю, этого не может быть. Так не бывает! Я не могла потерять ещё и его!

– Скажи мне, где ты находишься, – проговорил Том медленно, практически по буквам.

– Какая разница, где я? Нет меня! И не будет! Я не хочу слышать ничего, не хочу видеть!

– ГДЕ ТЫ НАХОДИШЬСЯ? – проорал Том в трубку, и я смиренно сообщила ему, где остановилась. Всё равно он не успеет. Никто не успеет.

– Пожалуйста, оставайся там. Пожалуйста, не делай глупостей. Кейт, ты не одна. У тебя есть…

– Кто? Кто у меня есть? Ты? Мама? Папа? Мне не нужен никто! Мне нужно, чтобы Марк позвонил мне и сказал, что всё это ошибка!

Я слышала, как тяжело вздыхает Том, как пытается мне что-то объяснить, но я не хотела слушать. Лишь одно желание крутилось в голове – отключиться и не чувствовать. Я понимала, что нахожусь между истерикой, паникой и апатией. Крик рвался наружу, а тело словно парализовало. Я не могла двинуться с места, не могла никому позвонить. Я молилась лишь об одном – потерять сознание. Просто потерять сознание, чтобы не чувствовать ничего. Снова вернулась тошнота, и я сложилась пополам. Легче не стало. Голова закружилась сильнее, и пришло спасительное бессознательное состояние. Погружаясь в темноту, я мечтала лишь о том, чтобы всё оказалось сном. Дурным страшным сном. Иначе я не хочу просыпаться никогда.

***

– Кейт, доченька, ты меня слышишь? – голос мамы с трудом пробирался в моё сознание, – Кейт, милая, ответь мне, пожалуйста.

– Слышу, – я хотела пошевелиться, но не могла. Руки были привязаны по бокам кровати. Что за чёрт?

– Где я? – спросила я, открывая глаза, – почему я не могу шевелиться?

– Кейт, ты очень … – мама нервно сглотнула, – … очень неспокойно вела себя, когда мы тебя нашли. Во избежание травм, пришлось немного ограничить твои действия.

Я снова попробовала пошевелить руками или ногами, но не могла. Словно меня распяли на больничной койке.

– Я хочу в туалет, – попробовала я зайти с другой стороны.

– Тебе принесут судно, – ответил неизвестно откуда папин голос.

– Отец? Что? Какое судно? – я почувствовала, как меня накрывает гнев, – освободите меня! Со мной всё в порядке!

В порядке. В порядке ли? Воспоминания резко накатились на меня как снежный ком. Аэропорт, рейс в Москву. Марк. Авиакатастрофа.

Нет, не может быть. Мне не приснилось.

– Отпустите меня, – с силой потянув на себя верёвки, или чем они там меня привязали,попросила я, – отпустите, мне нужно идти!

– Куда идти? – мягко спросила мама.

– Мне нужно в Москву. Я должна встретиться с Томом, он обещал…, – я почувствовала, как слезы предательски катятся по щекам, – я не могу просто так лежать, я…

– Кейт, – строгий голос отца заставил меня поднять на него взгляд. Взгляд, который ещё недавно горел огнём. Взгляд, в котором сейчас погасла жизнь, – я должен тебе кое-что сказать.

Я судорожно вздохнула, до крови закусив губы, чтобы не разрыдаться в голос. Я не хотела этого слышать. Не сейчас.

– Кейт, я понимаю, что твои чувства сейчас не позволяют тебе думать, но это пройдёт. Всё будет хорошо. Ты переживёшь эту трагедию, забудешь и будешь жить дальше. Но есть одно условие, которое я вынужден тебе поставить.

– Ты шутишь? – я толком не видела отца, потому что остановить слезы я была не в силах, – какие условия могут быть сейчас, когда я даже жить не хочу? Прошу, уйдите отсюда, – попросила я, отворачиваясь. Об этой поддержке говорил Том?

– Именно поэтому твои руки завязаны. Мы однажды потеряли дочь и не хотим потерять вторую. Когда ты поймёшь, что всё позади, тогда получишь свободу.

Я злобно посмотрела на него, желая кричать и бить кулаками стены. Складывалось ощущение, что все эмоции заперты внутри, и все выходы для них закрыты.

– Кейт, ты можешь ненавидеть меня и маму, можешь проклинать нас всю оставшуюся жизнь. Хотя я уверен, что ты поблагодаришь нас позже, – отец вздохнул, – но, когда ты выйдешь отсюда, я запрещаю тебе видеться с Марком.

– Что? – я снова почувствовала, как меня начинает трясти, – пап, Марк мёртв, он погиб, о чём ты говоришь? – я зажмурилась, чтобы сдержать слезы.

– Я говорю о том, что он выжил. И я запрещаю тебе с ним видеться.

– И есть ещё кое-что, что мы должны тебе сказать, – сказала мама.

Но я их не слышала, погружаясь в спасительный мрак.

Глава 35. Марк.

С момента встречи с Томом прошло несколько дней, и я не сделал ни одного шага к тому, чтобы разгадать свалившиеся на меня загадки. Кейт была жива. Она была где-то здесь, но не здесь. Видеть меня она не хотела. Тому грозила тюрьма за ошибки, которые, по сути, совершил не он. У меня было четыре кусочка пазла, и явно каких-то ещё не хватало. С чего начать – я не знал. Будучи ограниченным в своих действиях, я не мог оперативно решать вопросы. Признаться самому себе в том, что мне требовалась помощь – я не мог. Потому что это значило бы признаться в том, что я больше не такой, как…как раньше. Нужно было понять, кого разговорить проще – Тома или Лею. Зная сестру, которая любила поболтать, логичнее было бы начать с неё. Но если она молчала так долго, с чего бы заговорит сейчас? И заговорит ли вообще? А, может, я просто ошибаюсь? Может быть, она ничего не знает?

Остаётся Том. То самое звено, которое связывает меня с Кейт, Кейт – с прошлым, Тома – с прошлым. Я ненавидел себя за то, что думал о том, что Тома и Кейт связывает что-то большее, чем дружба. Я не имел права так думать. Всё, что было до дня трагедии – это была одна жизнь, сейчас началась другая, и я должен вписать себя в эту жизнь. Любым путём.

Осознание того, что нужно делать, пришло само собой. Я набрал номер Тома, отчаянно молясь, что бы он ответил.

– Слушаю, Марк, – молитвы были услышаны, – я немного занят, у тебя что-то срочное или могу перезвонить?

– Мне нужно с тобой поговорить. Я…могу приехать к вам домой?

– Конечно, можешь приезжать. Я скоро буду дома. Мария с радостью тебя встретит.

Я положил трубку, мысленно ставя галочку. Первый этап унижения пройден – я напросился домой к тому, кого пару месяцев назад не хотел лишний раз видеть. Но сейчас это была единственная зацепка. Единственный шанс вернуть ту, которая не хотела меня знать. Вернуть хотя бы для того, чтобы просто поговорить.

***

Несмотря на то, что я сейчас крайне редко выбирался куда-то один, я с приятным удивлением обнаружил, насколько всё-таки радует тот факт, что в Мюнхене есть столько приспособлений для передвижения инвалидов. В принципе, помощь не требовалась нигде, хотя многие всё же бросались её оказать.

Я добрался до дома Тома и Марии быстрее, чем рассчитывал, храня в душе надежду, что Том ещё не успел вернуться.

– Добрый день, Марк, – поприветствовала меня жена Тома, – проходи. То есть, проезжай, – сконфуженно поправила она саму себя, – извини.

– Всё в порядке, – сказал я ровным голосом, – я сам ещё не привык.

– Разве к такому можно привыкнуть? – спросила мягко она.

– Привыкнуть можно ко всему, – пожал я плечами, – кроме обмана, которым окружена моя жизнь.

Я увидел, как напряглась Мария, а, значит, мой первый ход был верным.

– Марк, я говорила Тому, что это плохая идея – скрывать правду. Но они с твоей сестрой…

– Значит, Лея в курсе, – обречённо вздохнул я, – продолжай.

– Я не должна тебе ничего говорить, я обещала мужу, что буду молчать. Но молчание слишком затянулось, и ты должен знать правду. Хотя бы ту часть, которая касается тебя.

– Ты расскажешь мне, почему Кейт не хочет меня видеть?

– Этого, я, к сожалению, не знаю. Том всячески обходит эту тему стороной, не желая говорить мне то, что скрывает. Я пробовала заходить с разных сторон, но безуспешно.

– Записка твоих рук дело?

– Какая записка?

– Значит, не твоих.

– Что за записка? – удивлённо смотрела на меня Мария.

– В папку с документами, которые касались авиакатастрофы, кто-то подложил записку с надписью «ты не виноват».

– Нет, – помотала она головой, – это не я.

Значит, про записку нужно расспрашивать сестру. Это она написала? Или передала по чьей-то просьбе? По чьей? Кейт? Нелогично. Если она не хочет меня видеть, то зачем передавать мне записки, вселяющие надежду. Клубок тайн, которыми меня окружили, запутывался всё сильнее.

– Марк, – позвала меня Мария, – пока не пришёл Том, я должна тебе сказать, что в том, что случилось, действительно нет твоей вины. Ты – жертва обстоятельств. Мне очень жаль, что именно таких обстоятельств, но случилось то, что случилось. Ты выжил ради какой-то цели. Какой – мне неизвестно.

Где-то я слышал уже эти слова.

– Что касается Кейт, – Мария вздохнула, – Том хранит не свою тайну. А, значит, он откроет её только тогда, когда ему позволят. Или тогда, когда у него не будет выбора. Если суд решит, что Том виновен и …– она остановилась, украдкой вытирая слезы.

– Если есть шанс побороться за его свободу, я готов тебе помочь, – тихо сказал я, – я не считаю его виновным. Он – тоже жертва обстоятельств.

– Возможно, – согласилась Мария, – но от этого не легче. Но есть ещё кое-что, о чём я хотела поговорить.

Я с любопытством смотрел на неё, ожидая ещё какой-то информации, которая будет полезной.

– Марк, когда мы познакомились, я сказала, что работаю врачом. Но никогда не говорила, каким – это было и неважно. Я спинальный нейрохирург.

– Что? – выдохнул я, – ты шутишь?

– Нет, не шучу, – улыбнулась она, – и если ты хочешь узнать, есть ли у тебя шанс на то, что ты будешь ходить, я могу помочь. Я не обещаю поставить тебя на ноги, но могу хотя бы попробовать.

Я закрыл глаза, представляя, как снова хожу. Как снова чувствую ноги, опору под ними. Как снова сажусь в самолёт в качестве командира. Я пытался отогнать мысли о том, что могу вернуться к лётной практике, потому что это было нереально при любых обстоятельствах, но я не мог. Это было то, чем я жил. Это было то, о чём я мечтал.

– Спасибо, – сказал я, – но я пока не готов услышать правду. Возможно, она окажется не той, которую я жду.

– Я не тороплю тебя, но, знай, что тот факт, что ты потерял работу, потерял любимую женщину, потерял пассажиров и уверенность в себе, не должен мешать тебе жить дальше и вставать на путь выздоровления. Потому что…

– Дорогая, я дома! – раздался голос Тома.

– Проходи скорее, у нас гости, – отозвалась она, смотря на меня и всем видом умоляя не говорить о том, о чём мы только что беседовали.

– Здравствуй, Марк, – пожал мне руку Том, – как ты?

– Всё так же. Сижу, – ухмыльнулся я.

Он поцеловал жену и сел за стол. Внезапно раздался плач. Точно, я совсем забыл про их сына. Мария извинилась и отправилась в детскую, оставив нас с Томом наедине.

– Почему перенесли суд? – спросил я Тома, не зная, с чего начать разговор, чтобы не вызывать подозрений.

– Появились новые материалы дела. Пока их не рассмотрят, судебное заседание откладывается. Оно и к лучшему. Побольше проведу времени с семьёй.

– Том, – осторожно начал я, – ты не окажешься за решёткой из-за тех ошибок, к которым привели эти бессмысленные проверки. Я не знаю, смогу ли тебе помочь, но я постараюсь сделать всё, что в моих силах.

– Марк, спасибо, но ты лучше помоги себе, – беззлобно сказал Том.

– Мне поможет только Кейт. Я должен с ней поговорить.

– Марк, я же сказал, что она…

– Не хочет меня видеть? Хорошо. Я смирюсь с этим, но пусть хотя бы объяснит, почему! Потому что я не могу ходить? Потому что самолёт, на котором она должна была лететь, разбился? Или есть другие причины?У неё есть другой?

– Остановись в своих подозрениях. Марк, я не могу сказать тебе то, что знаю. Не могу. Докопаешься до правды сам – хорошо. Нет – значит, нет.

– Да что за детский сад! – разозлился я, – мы же не в криминальном фильме, где за правду могут убить. Ну, узнает Кейт, что ты со мной говорил, что она? Убьёт тебя? Похитит Марию? Перестанет с тобой разговаривать? Переживёшь.

– Марк, не в этом дело. Я очень хорошо отношусь к Кейт, мне дорога она. Как человек и как подруга, и я не могу сделать то, что…то, что не могу, – неоднозначно закончил он.

– Хорошо, – я злился, но старался сохранять спокойствие, – тогда можно попросить тебя лишь об одном одолжении? Если ты увидишься с ней ещё раз, если будешь говорить, попроси её встретиться со мной в том самом месте. Я напишу записку с датой и временем. Это будет её выбор. Придёт – мы поговорим, пусть даже в последний раз. Нет – значит, я смирюсь с тем, что всё кончено.

– И что тогда? – вопросительно посмотрел на меня Том.

– Буду жить дальше, – пожал я плечами, – так, как есть. Ты сможешь выполнить эту просьбу?

Том задумчиво смотрел то меня, то на свои руки, то вообще куда-то в сторону и молчал. Эта тишина начала меня нервировать. Что же такого они скрывают от меня? Почему нельзя сказать мне правду? Даже, если она будет жестока.

– Хорошо, – наконец-то сказал он, – я выполню твою просьбу, если ты выполнишь мою.

– По рукам, – сказал я, – договорились.

– Ты же даже не спросил меня о том, какая у меня просьба.

– Потому что мне неважно. Я выполню любую просьбу ради того, чтобы получить шанс поговорить с Кейт.

– Я не думаю, что просьба тебе понравится.

Глава 36. Кейт.

Месяц спустя после авиакатастрофы

Шли дни моего тюремного заточения. В том, что это была тюрьма, сомнений не было. С больничными стенами, но тюрьма. Тюрьма, потому что мне нельзя было общаться с внешним миром, у меня отобрали телефон, а телевизор показывал один и тот же сериал и никаких новостей. Меня кормили по часам, выводили в туалет в сопровождении медсестёр. Судя по всему, меня считали психически нездоровой и боялись оставлять одну. С того момента, как я узнала, что Марк выжил в самолёте, крушение которого унесло более ста жизней, я не находила себе места. Я отчаянно хотела поехать к нему, увидеть своими глазами, что он живой. Но я даже не знала, в каком он состоянии. Может ли он говорить? Понимает ли он то, что случилось? Помнит ли он свою жизнь «до»? Я не знала ответов ни на один из своих вопросов. Меня лишили информации и запретили даже произносить его имя. Отец был неумолим. Мама, хоть и была на моей стороне, но тоже считала, что мне лучше не видеться с Марком, потому что из-за него я чуть не погибла. Пытаться что-то объяснить и доказать я была не в силах. Оставалось просто ждать. Ждать, когда меня выпустят, и я смогу связаться с Томом. Возможно, он сможет прояснить хотя бы что-то. Нужно было возвращаться на работу, потому что Стив не мог так долго обходиться без меня и моей помощи.

– Кейт, как вы себя чувствуете? – спросил врач, заходя в палату, – вам лучше?

Лучше…интересные люди эти врачи. Физически со мной было всё в порядке, а что касается душевного состояния…я не знаю, откуда взялись силы держаться и не плакать. Возможно, от осознания того, что, несмотря на страшное происшествие, Марк всё же жив. Неважно, в каком состоянии, но жив. Точнее его состояние было важно, но лишь потому, что мне было мучительно больно представлять, что могло с ним случиться. Ещё больнее мне было от того, что отец запретил с ним встречаться. И, несмотря на то, что мне давно было не пятнадцать лет, нарушить его приказ было проблематично. По крайней мере, пока. А вот стало ли мне лучше? Я не знала, как ответить на этот вопрос. По ночам я кричала и просыпалась в холодном поту. Аппетита не было, часто тошнило. Периодически накрывала паника – мне было страшно находиться одной в этой палате, не видеть близких, не знать ничего, что происходит вокруг.

– Да, мне намного лучше, – сказала я, – единственное, о чём я хотела вас попросить – ночью я очень плохо сплю, от этого днём с трудом соображаю. Можно мне что-то снотворное или успокоительное?

– Нет, вам нельзя.

Вопрос «почему» оставался без ответа уже несколько дней. Как и многие другие вопросы. Меня держали в неведении, пичкая меня лишь той информацией, которая, по мнению моих родителей, мне не повредит. Но почему мне не давали ничего успокоительного я понять не могла.

Как мне прийти в себя и перестать думать о плохом, если мне не дают даже поспать?

***

– Привет, соня! Просыпайся! – услышала я знакомый до боли голос. – Пора тебе возвращаться домой.

– Том! – улыбнулась я. – Как же я рада тебя видеть!

Действительно, была рада. Том – единственная ниточка, связывающая меня с прошлым и с возможным будущим.

– Неужели и правда рада? – посмотрел он на меня. – Не уверен. Синяки под глазами, спутанные волосы, опухшие от слёз глаза. Радость выглядит по-другому, – мягко улыбнулся он.

– Будешь тут радостной, когда тебя привязывают к кровати, боясь, что ты убьёшь себя мылом в туалете.

– А ты можешь? – прищурил он глаза.

– Я не пробовала, – улыбнулась я, – сомневаюсь, что получится. Том! Меня держат в неведении, я не в курсе того, что и как произошло. Как Марк? Как ты?

– Не всё сразу, – остановил меня Том, – я в порядке. Ну, по крайней мере, пока. Впереди меня ждут мучительные суды и выяснение причин произошедшего. Это будет позже, потому что…в общем, в связи с тем, что есть выживший свидетель, то нужно допросить сначала его.

Я нервно сглотнула, не зная, как задать следующий вопрос. И вообще – стоит ли его задавать?

– Ты о нём?

Я не стала ещё раз называть имя Марка, потому что последнее время мне казалось, что как только я его произношу, срабатывает какое-то заклятье – то отец появляется, то мама, то врачи заходят проверить, не сбежала ли я сквозь стены.

– Да. Кейт, послушай. Твой отец запретил мне говорить о произошедшем, запретил напоминать тебе о твоих отношениях, пригрозив устроить мне несладкую жизнь. Я сомневаюсь, что он может сделать что-то серьёзное, но нарушать своё обещание не буду. Но ты должна знать – Марк выжил, но, к сожалению, в настоящий момент он прикован к инвалидному креслу. Будет он ходить или нет – я не знаю. Пока, думаю, не знает никто. Видимо, он родился в рубашке, потому что выжить в том аду…я не знаю, как это возможно.

– Он…он помнит меня? Он спрашивал обо мне?

Я пропустила мимо ушей слова о том, что Марк прикован к инвалидному креслу – это было неважно. Всё было неважно. Человек жив. Разве может быть что-то ценнее жизни?

– Кейт, – осторожно начал Том, – Марк считает, что ты погибла.

– Почему он так считает? Ему что, не сказали правду? Почему?

– Потому что так будет лучше. Для него и для тебя. Для вас.

– Лучше?? – я с трудом сдержалась, чтобы не сорваться на крик, – ты в своём уме? Лучше считать меня погибшей, чем осознать, что он меня не потерял? Том, я не понимаю, что всё это значит?

– Это значит, что ему никто не сказал, что ты жива. И не скажет. Потому что тогда он будет тебя искать, а твой отец…

– Плевать на моего отца и его запреты! Марк жив, остальное неважно. Почему от него скрывают правду? Он мало пострадал? Что ещё нужно, кроме авиакатастрофы, чтобы понять, насколько скоротечна жизнь? Том, я по счастливой случайности, не села в самолёт. Не знаю, кто мой ангел-хранитель, но спасибо ему, что я не погибла с теми, кто был на борту. Но почему я не могу видеться с тем, кого я люблю? Что за странные запреты?

– Кейт, тебе лучше поговорить с отцом. Это его желание оградить тебя от той боли, которая будет тебя окружать, если ты снова вернёшься к нему.

– То есть сейчас я весьма счастлива, и спустя пару дней найду нового партнёра, выйду замуж и нарожаю ему кучу детей?

При упоминании детей, Том дрогнул, и это не увернулось от моего взгляда.

– В чём дело?

– Ни в чём, – помотал он головой, – Кейт, я сказал то, что мог сказать.

– Послушай, – начала я, судорожно подбирая нужные слова, – я очень прошу тебя. Скажи Марку, что я жива. Если вдруг ты с ним встретишься, то, пожалуйста, скажи ему, что я жива. Пусть он знает. Найдёт он меня или нет – я разберусь с этой проблемой сама. Но он должен знать, что я жива.

– Кто должен знать, что ты жива? – спросил заходящий в палату отец. – Приветствую, Том. – Отец пожал ему руку и перевёл на меня взгляд.

– Пап, – я решила попробовать попытать счастья, когда нахожусь не одна. Вдруг получится? – Я хочу, чтобы Марк знал, что я жива.

– Исключено, – грубо сказал отец, – я запрещаю встречаться с тем, кто чуть тебя не убил. Тем более, мне не нужен инвалид, который привяжет тебя к себе, и ты всю жизнь будешь выносить за ним утку.

– Отец! – я закрыла лицо руками. – Как ты можешь быть таким жестоким? Как ты можешь говорить такие вещи про человека, которого я люблю? Который любит меня? Что с тобой?

– Если бы он тебя любил, он бы никогда не предложил тебе полететь на самолёте, который разобьётся.

– Да, черт возьми, он же не знал!!!

– Уже неважно. Мой ответ – нет.

– Ты не сможешь держать меня взаперти вечно, я выйду отсюда и найду Марка.

– Не найдёшь, – сказал Том, – я тоже не могу его найти. Его сестра вместе с какими-то психологами пришли к выводу, что возвращаться Марку домой нельзя, а потому перевезли его куда-то, где, по их мнению, ему будет лучше. Я не знаю, где это. Телефон у него отобрали. Я передал его сестре папку с документами, в которых есть информация о происшествии, чтобы он знал, что его вины там нет. Но я, действительно, не знаю, где он.

Я со злостью откинулась на подушки, не понимая, почему со мной поступают так жестоко. Почему люди, которые меня поддерживали, сейчас отрезают меня от жизни, которая мне так нужна?

– Тем более, – наконец-то промолвила я, – если Марка где-то прячут, видимо, как и меня – в тюрьме для психически больных, то пусть он просто знает, что я жива.

– Хорошо, – кивнул отец, – пусть знает. Но с одним условием.

– Каким? – я чувствовала подвох. Не просто так он согласился. Ох, не просто так.

– Том, – отец посмотрел на него, – ты должен убедить Марка в том, что Кейт не хочет его видеть. Только тогда у неё будет шанс.

– Шанс на что? – простонала я от бессилия, – на вечную жизнь в этой тюрьме?

– На счастливую жизнь без того, кто так старательно пытался тебе её испортить.

– Он сделал мою жизнь идеальной, – грубо возразила я, почувствовав, как меня снова тошнит, – а вы пытаетесь снова загнать меня в клетку воспоминаний. С трудом сдерживая рвотные позывы, я закрыла глаза в надежде, что Том и отец уйдут. Или хотя бы дадут мне лекарство от тошноты.

– Кейт, доченька, ты поймёшь, что я прав, но позже.

– Когда? Когда выйду замуж и нарожаю кучу детей? – снова повторила я эти слова, но уже отцу. – Желательно за дворника, его специальность безопаснее, чем управление самолётом, да?

– Кейт, успокойся. Тебе нельзя нервничать.

– Нельзя нервничать, нельзя видеть Марка, нельзя пить лекарства. А что мне можно?

Отец с Томом переглянулись, как будто пытаясь безмолвно договориться друг с другом о том, сказать мне что-то или нет.

– Ты должна знать кое-что, о чём мы не успели сказать с мамой в прошлый раз.

Глава 37. Марк.

Просьба, которую озвучил Том, мне не понравилась. Она была выполнима, но нужно было соврать. Чем грозила мне эта ложь, я пока не знал. Да и ложью это было назвать сложно – скорее недосказанность. Вот только близилось первое судебное заседание, и я должен был подготовиться к тому, что придётся соврать под присягой. Точнее – не сказать всей правды. Я рисковал, но рисковал осознанно – мне нужно было увидеться с Кейт, мне нужно было вытащить Тома из ситуации, в которой он оказался. Другого пути не было.

Из хороших новостей – я наконец-то вернулся к себе домой. Было тяжело переступать порог дома, зная, что я там увижу. Прошлую жизнь – совместные фотографии с Кейт, модели самолётов, книги по авиации, фотографии, сделанные на высоте сорок тысяч футов. Однако ничего этого не было. Дом был вычищен настолько, насколько это возможно. Однотонные стены, отсутствие фотографий, отсутствие всего, что могло бы напомнить о том, что я когда-то летал и управлял самолётом. И что состоял в отношениях.

– Что за…? – выругался я вслух, догадываясь, кто приложил руки к такому идеальному порядку. Не понимал я только одного – зачем? Это моя жизнь, мои самолёты, мои фотографии. Если бы я хотел стереть их из памяти – я бы сделал это сам. А сейчас я почувствовал, что меня не только лишили возможности жить, как раньше, но и забрали воспоминания о той жизни, которая у меня была. Звонить сестре я не стал. Решил сделать это позже. Для начала нужно было разобраться, как мне попасть на второй этаж своего дома. То, что раньше было обыденностью, сейчас стало проблемой. Интересно, а как вообще живут инвалиды в домах, где больше одного этажа?

Я подумал о том, что лучше продать дом, и купить себе квартиру или маленький одноэтажный дом. Зачем мне два этажа? Ни жены, ни детей, ни нормального будущего. Мне хватит и одной комнаты. Максимум, двух.

Предусмотрительная сестра не только избавилась от любых напоминаний о небе и о Кейт, она ещё и переоборудовала комнату для гостей в комнату для меня, перенеся все вещи со второго этажа на первый. Странное чувство, когда ты возвращаешься домой, но это не твой дом. Он пуст и бездушен. Это не то место, куда я хотел вернуться. Открыв шкаф в поисках вещей, я увидел, как оттуда выпал листок. Интересно. Снова анонимная записка? Нет, это была фотография. Наша с Кейт фотография с Нового года – мы счастливо улыбались в камеру, не думая о том, что приготовило нам будущее. Как оказалось так, что фотография осталась среди вещей – такая же загадка, как история происхождения записки. Хотя, возможно, сестра просто её не заметила. И хорошо, если так. Пусть будет хотя бы одно напоминание о том, что я жил. Точнее о том, как я жил.

Первое судебное слушание

На суд я приехал один, хотя сестра настаивала на том, что мне нужен сопровождающий. Но это был только мой суд. Я впервые был на судебном слушании, впервые был одновременно и свидетелем, и возможным виновным, и пострадавшим лицом. Комбо – три в одном. Вопросы, которые задавали мне, в основном касались того злосчастного дня, о котором я, на удивление, мало, что помнил. Суд интересовала проверка самолёта, моя уверенность в том, что самолёт исправен и прочие технические тонкости, в которых сам суд не разбирался. Сложно ответить на вопрос – уверены ли вы в том, что самолёт был в порядке? Это же самолёт, а не музыкальная шкатулка. Пилот осматривал только внешнюю сторону, внутрь – доступа не было. Да если бы и был, то это работа для техников, а не для тех, кто управляет самолётом.

– Когда вы подняли самолёт в воздух, все приборы был исправны?

– Да.

– Когда вы обнаружили неисправность?

– Незадолго до посадки.

– Вы связались с землёй, чтобы сообщить о том, что у вас техническая неисправность?

– Связь с землёй отсутствовала.

– Что вы сделали после того, как поняли, что навигация не работает, и нет связи с вышкой?

– Принял решение сажать самолёт.

– Почему вы приняли такое решение?

Я чуть не закатил глаза. А какое решение я должен был принять? Самолёт либо сажаешь, либо он упадёт сам. Первый вариант был перспективнее. Хотя сейчас я в этом сомневался.

– Топливо было на исходе, искать другой аэропорт времени не было.

– Как вы думаете, можно ли было избежать катастрофы?

Я задумался. Помня слова Тома о том, чтобы я не говорил ничего про фиктивные проверки самолётов, которые по факту не были проведены, я постарался сместить акцент на слаженность работы техников, диспетчеров и нас, пилотов.

– Думаю, что разбирая последствия катастрофы, стоит учитывать человеческий фактор в любом случае. Даже, если это техническая неисправность – о ней могли подумать техники. Неверная посадка – командир воздушного судна должен был просчитать все возможные варианты.

– Вы не ответили на поставленный вопрос.

– Да. Я думаю, что катастрофы можно было избежать.

– Вы видели материалы дела?

– Да.

– Вы читали о том, что самолёт был неисправен? Мы получили информацию от авиакомпании о том, что данный самолёт проходил D-check проверку лишь на бумаге, а фактически проверки не было.

– Я читал то, что написано в документах. Однако ни я, ни другие сотрудники авиакомпании не несут ответственность за то, что проверка не была проведена должным образом. Проверка проводилась в Сингапуре, и мы на ней не присутствовали.

– Вы хотите сказать, что вы не знали о том, что проверка не была проведена?

– Нет.

– Знал ли Ваш руководитель?

– Вам лучше спросить у него. По моим данным – нет. Вы, действительно, считаете, что мой руководитель разрешил бы лучшему пилоту авиакомпании поднять в воздух неисправный самолёт?

Я произнес эту фразу на одном дыхании, потому что, к сожалению, горькая правда была в том, что Том знал о том, что самолёт не проходил проверку. И именно об этом он попросил меня – сказать, что он был не в курсе. Я был уверен, что Том не знал о том, что в самолёте обнаружена неисправность, но о том, что проверка не проводилась – он знал. Если бы я был в другом положении, я бы наплевал на все его просьбы – я его предупреждал о том, что его идеи не доведут до добра, но, несмотря на эти разногласия, мне искренне было его жаль. Вряд ли он подозревал, что его наплевательское отношение приведёт к авиакатастрофе и такому количеству жертв. Он – такая же пешка, как и я. И сейчас, несмотря на своё положение, состояние, мне было его жаль. У него родился ребёнок, он осознал, что погоня за славой не приведёт ни к чему хорошему, а случившееся – лишь отчасти его вина. Основная вина лежала на техниках, которые не проверили самолёт непосредственно перед вылетом. Почему они этого не сделали – разбираться будет суд. Что им грозит – тоже суд. Насколько я правильно понимал ситуацию, трясти будут и диспетчеров контрольного пункта Шереметьево. Хотя, получив доступ к записям, я не считал, что была их вина. До определённого момента мой самолёт летел по заданному плану. Лишь снизившись до высоты около пяти тысяч футов, мы сменили эшелон на другой. Оставались минуты на принятие решения. Да, можно было сработаться и действовать слаженно, но я понимал, что они и так сделали многое – спасли турецкий борт от столкновения с моим. А мне, наверное, вообще грех жаловаться – я выжил. И даже имел шансы на то, что смогу ходить. Вот только как выкинуть из головы такое количество жертв? Пока я не знал ответа на этот вопрос.

– Марк Вольфманн, вы свободны, – услышал я голос судьи, и благодарно кивнул.

Участвовать в судебном заседании – удовольствие то ещё. Врать под присягой – ещё хуже. Но я справился, и, кажется, весьма успешно. Оставалось только надеяться на решение судьи и на то, как пройдут другие слушания.

У здания суда меня ждал Том.

– А где цветы? – спросил я, подъезжая к нему на своём новом транспорте.

– Какие цветы? – удивлённо посмотрел он на меня.

– Нуууу, – протянул я, – ты так стоял в ожидании моей персоны, что было бы неплохо, если бы ты был с цветами.

– Ты точно уверен, что после случившегося у тебя всё в порядке с головой?

– Нет, – я улыбнулся, – но смотреть в твоё удивленное лицо мне никогда не надоест.

– Спасибо, – сказал Том, – спасибо за помощь.

– Не за что, – пожал я плечами, – очередь за тобой.

Том судорожно вздохнул.

– Я передал твое пожелание.

– Записку с временем и местом передал?

– Да.

– Значит, остаётся надежда на то, что Кейт меня услышит и придёт туда, где я буду её ждать.

Глава 38. Кейт.

После того, как отец сообщил мне новость, от которой я пребывала в шоке несколько дней, я убедительно настояла на том, чтобы вернуться домой. Лежать взаперти в больнице больше не б