Читать онлайн Дракон цвета любви бесплатно

Пролог

Санторин!

Великий и славный Санторин!

Изобильны его сады и плодородны поля, великолепны города и стремительны корабли, трудолюбивы крестьяне и прекрасны женщины.

Есть чем гордиться тору Санторина.

Но если спросить любого санторинца о том, чем славится его держава, он не скажет о пустыне, которая занимает чуть не половину страны.

Он не скажет о воде, которая, напевая веселые песенки, бежит в арыках, не произнесет ни слова о белых городах, вырастающих словно бы из местной земли. Белые города – и золотистые черепичные крыши…

Не скажет о женщинах и рабах, о животных и растениях, о миражах и песчаных бурях, о дворцах и храмах Сантора, которые в этой стране на каждом шагу…

Первое, что скажет любой санторинец о своей земле: мы гордимся своими воинами. Потому что каждый, живущий на земле Санторина, – воин.

Во имя Сантора воинственного, да будет остер его клинок.

Он скажет, какое большое войско у его страны, скажет, что каждый мужчина в свой третий день рождения получает в подарок щит, в седьмой – кинжал, а в десятый – меч. Скажет, что каждого ребенка в Санторине учат с трехлетнего возраста. Учат защищаться… если подарили щит – сумей отбить им летящий в тебя камень.

Учат нападать – если тебе подарили кинжал, знай, куда им ударить.

Учат воевать – только воинам позволены мечи.

А если начнут спрашивать дальше – расскажет и еще.

Что все мужчины Санторина делятся на воинов и крестьян.

На свободных и рабов… рабов, конечно, больше. Но это и понятно, кто-то же должен заботиться о людях, которые защищают свою страну? Ах, на Санторин давно никто не нападал?

Так потому и не нападал, что мы умеем защищаться.

Мы хорошо умеем защищаться… и иногда нападаем первыми. Но это только во имя защиты.

А рабы…

Если человек слаб и бессилен, если он не может отстоять свою свободу с клинком в руках, он ее не заслуживает. Сантор милостив и каждого награждает ношей по силам.

Если ты не можешь защитить себя – корми того, кто тебя защитит. Если ты не можешь распорядиться своей жизнью, не можешь ее отстоять – она будет принадлежать сильнейшему.

Это – закон Санторина.

Это его правда, вошедшая в плоть и кровь каждого человека.

И если их спросят – какая же тут справедливость и защита, когда хозяин имеет право сделать с рабом все, что ему захочется: продать, подарить, убить, запытать…

Любой санторинец только рассмеется в лицо глупого иноземца.

Это просто и понятно.

Если ты не можешь защитить себя – тебя все равно могут убить, запытать… и далее, что там еще бормочут эти смешные люди. Так какая разница, когда это произойдет?

Чуть раньше, немного позже?

Конец все равно один – смерть. Поэтому хозяин и волен в жизни и смерти раба.

И только в Санторине – Сантор справедлив – раб может получить свободу через ритуальный поединок.

Если он одолеет своего хозяина в честном бою, он получит свободу. А заодно и все его имущество.

А если чужеземцы (ну и недоумки же водятся в других странах) будут продолжать упорствовать и начнут спрашивать, как человек, который никогда не сражался, может победить того, кто тренируется с детства, им ответят: все просто.

Над каждым поединком воля Сантора. И если на то будет его желание, человек может взять в руки меч в первый раз в жизни и победить даже Величайшего. Это так просто и так понятно…

Но иноземцы глупы, как пустынные санторинские козы!

Им не понять, что составляет основу жизни каждого санторинца.

Бой!

Великий бой до смерти, без пощады…

И сейчас этот бой шел в маленьком роскошном дворце на побережье Санторина. Именно такой бой, жестокий и безжалостный, потому что одна из сторон не знала ни жалости, ни чувств, а вторая сторона не привыкла сдаваться.

Бой шел между химерами – и охраной Величайшего.

Жуткий бой.

Чудовищный в своей жестокости и безрассудстве.

Клинки пластали и полосовали студенистые и чешуйчатые тела, отсекали щупальца, резали и рубили, кололи и отбрасывали… бесполезно!

Химеры перли вперед. Монотонно, страшно, беззвучно…

Санторинцы тоже сражались почти беззвучно: нет смысла тратить силы на крик.

Разве что предсмертный…

Величайший в это время нахлестывал коня, стремясь удрать от поля боя подальше. Не был он трусом, да и клинком владеть умел, но химеры…

Такой страх есть у каждого.

У кого-то море, у кого-то драконы, у кого-то высота или темнота…

У тора Санторина это были химеры. Тор никому и никогда этого не показывал, но боялся их до истерики, до крика, до жуткого подсердечного ужаса – и ни одна сила в мире не заставила бы его сейчас остановиться.

Конь летел, Величайший вспоминал все, лишь бы не думать о том, что оставалось позади. Лишь бы не думать о химерах…

Как все это случилось?

Все было как обычно, дела шли, жизнь была прекрасна, и Величайший отправился в свой дворец на мысе Альбатросов. На рыбалку.

Есть у него такая слабость…

Несолидно? И что? А он не признается…

Но нравилось тору просто посидеть на причале с удочкой, посмотреть на воду, поймать рыбу… может, и не самую большую. Это неважно. А вот как плещется вода, как играет в ней рыба серебристыми боками, как тихо и спокойно предрассветным утром – и ни единого лицемера рядом. Вот где счастье-то!

Улыбки и поклоны, славословия и лесть – они могут показаться приятными только тому, кто никогда не пробовал дворцового варева, не хлебал его полной ложкой. А тор Санторина всегда, всегда искал в каждой чаше – яд, в улыбке – неискренность, в протянутой руке – змею.

Нельзя так жить?

Нельзя иначе выжить во дворце, глупцы!

Говорите о том, что в каждой душе есть хорошее, что надо делать добро, что боги вознаграждают праведных… может, вам и повезет. И вас действительно вознаградят смертью без мучений.

Только сильно на это не рассчитывайте. И заранее закажите приличное место на кладбище.

Во дворец Альбатросов тор брал с собой совсем немного людей, человек сто – сто двадцать.

Естественно, пятьдесят – охрана. Меньше ему никак нельзя.

Еще двадцать-тридцать человек – те, без кого не обойтись. Придворные, казначей, министры… зачем они на отдыхе?

А вот так!

У правителей не бывает отдыха. Никогда.

Помрет – и то работать заставят, служить примером для потомков.

Визирь, евнухи, любимые жены – немного, три-четыре, – наложницы, дети…

Вот и набирается постепенно, полегоньку… в этот раз набралось особенно много, почти сто пятьдесят человек.

Сыновья приехали, он даже слегка удивился. Но – бывает. Мало ли, кому и что понадобилось, старшие – уже наместники собственных небольших провинций, все шестеро, вот и собрались в гости.

Одному – одно, другому – другое. Так совпало, что все понадобилось именно сейчас.

Они приезжали, и тор даже слегка забеспокоился, но не настолько, чтобы уезжать. Известно же, дворец Альбатросов – лучшее место для просьб к Величайшему. Как раз он в хорошем настроении, как раз может что-то и выполнить – так почему не пользоваться? Известно это не всем, но близким – точно.

Вот и приезжают.

Вот и просят о всяких глупостях… это – бывает.

И в этот раз приехали, только попросить ничего не успели. Особенно добр и мягок он после рыбалки, а в этот раз и пойти туда не успел.

Ночью на дворец напали химеры.

Откуда они взялись?

Как появились?

Тор не знал. Он знал только, что ночью его разбудил доверенный евнух, буквально сдернул с кровати, заставил одеться… верный раб, жалко, если погиб.

Только он один знал о страхе своего тора перед химерами.

А еще он знал все потайные ходы. Во всех дворцах тора.

Не бывает такого, чтобы дворец стоял, а выход из него был только один. Нет, не бывает. В каждом дворце есть потайные ходы, в каждом дворце есть свои секреты, и знать их… да, то нужен талант.

Тор знал многие, но далеко не все. А вот доверенный евнух – он знал все. На то и доверенный.

Именно он вывел тора через потайной ход, именно он подвел ему коня.

Увы – единственного. До конюшни-то еще добраться надо… Себе он взял ослика, но понятно, что осел не сравнится в скорости с санторинским скакуном.

Откуда и что взялось?

Тор не знал, но евнух… старик всегда был не просто предусмотрителен – он жизнь готов был отдать ради своего повелителя. Неудивительно, что он предусмотрел…

Свистнуло боло.

Обвило ноги коня, захлестнуло, стреножило – покатился по земле вылетевший из седла правитель Санторина. Не закричал – воздух вышибло. А когда смог дышать, видеть, рассуждать – понял, что перед ним стоят несколько человек, и осознал – спасен!

Его старший сын, Баязет, старик-евнух, еще несколько стражников…

– Сын!

Только вот слова, которые произнес сын, не подобали тому, кто связан с тором общей кровью.

– Взять его!

На тора навалились, схватили, связали… от потрясения он даже кинжалом воспользоваться не успел. Куда там! Изумление было так велико, что он смог только два слова выдавить:

– За что?!

И первым, как ни странно, ответил не сын – евнух.

– За Алиту, за мою девочку… не помнишь? А я – помню! Ты приказал ее запороть!

Алита, Алита… запороть…

И столько ненависти в темных глазах, столько ярости… да мало ли кого приказал запороть тор?! Значит, было за что!

– Ты даже не помнишь. Она просто случайно толкнула вазу, та упала и разбилась, а ты – ты сказал, что ваза ценнее человека! И приказал убить единственного человека, которого я любил!

Этот случай тор помнил.

Безмозглая девчонка-служанка, глупая тварь – и ваза… Ладно, не такая уж старая и не такая ценная, просто чем-то она нравилась тору. Конечно, девчонка был запорота до смерти, и ничего удивительного в этом нет. Что еще с ней надо было сделать? Простить, что ли? Ваза была тору дороже десятка рабов.

Баязет развел руками:

– Ты, отец, никогда не думал о людях. А я думаю. И потому сяду на трон. А ты, ну и мои братики тоже, – покойтесь с миром. Санджар! Что у тебя там?!

– Все готово, мой тор! – отозвался голос из темноты, и тор Санторина задохнулся от ярости.

Предатели!

Подлые предатели и гады!

Как они смеют, это же он, ОН – тор!

А потом его подхватили, грубо, словно куклу, потащили вперед, и мужчина увидел, что его ожидало.

Самый страшный кошмар его жизни.

Химеры.

Несколько десятков тварей пировали над чем-то сложно определимым… или просто разум не хотел это определять?

Но вот мелькнула чья-то кисть, вот нога, вот…

И сейчас его тоже кинут химерам… Нет!

Лучше убейте сразу!

НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!

Ужас ворвался в рассудок тора, тяжелый, подсердечный, ударил что есть сил, – и оковы разума не выдержали. И наступила темнота. Милосердная – тор перестал осознавать происходящее, ужас был столь велик, что не выключил сознание. Он просто уничтожил личность.

В пасти к химерам полетел уже воющий безумец.

Баязет пристально смотрел на происходящее. Ему тоже было что вспомнить.

Отец, да? Отец, который постоянно стравливал его с братьями, который все время искал лучшего, который выводил их и натаскивал, словно волчат, на кровь, который делал все, чтобы они оказались у него на цепи.

Так что ж удивляться, что цепь разорвалась?

Разорвалась, хлестнула, и Баязет теперь свободен.

А ведь все было так просто, так легко и приятно. Старик-евнух за ту глупую девчонку пошел на все. Говорят о первой любви, но есть еще одна, о которой почему-то не думают поэты. Любовь последняя. И она бывает намного страшнее первой. В юности-то все еще впереди, а вот когда понимаешь, что больше ничего и не будет, что это – твой последний солнечный лучик, когда тебя лишают этого счастья… убьешь? Это еще мягко сказано.

Евнухи не умеют любить?

Ошибаетесь, это постельные радости им недоступны, и то не всем, а вот любить они умеют. И душа у них тоже есть, и страсть они могут испытывать, и нежность – это ведь тоже люди, хоть и обработанные. И чем же думала Лелея? Странная богиня, жертвенники которой все же стоят в Санторине, не наравне с Сантором, но, пожалуй, почти такие же посещаемые. И сколько же женщин к ним ходят, а иногда и мужчины.

В Санторине чтят только Сантора, но Лелея…

Ее опасаются. Ведь богиня может раздавить в своей руке даже самое сильное сердце. Вот и раздавила. Погибло сердце евнуха – и жертвой на его могиле стал тор Санторина. Какая ирония!

Евнух коснулся руки Баязета:

– Сынок…

Принц аж вскинулся от гнева:

– ЧТО?!

– Окажи мне последнюю милость? Убей меня?

А вот этой просьбы Баязет не ожидал.

Понятно, он собирался и так убить евнуха, ну глупо же оставлять в живых того, кто предал своего господина и повелителя. Но не сразу же? Не сейчас? Не при стражниках, которые ему помогли, то-то достойная награда за заговор, чтобы все увидели…

Евнух как понял. Вскинул голову, заговорил громче, отчетливее, так, что даже крики химер перекрыл:

– Ты не думай… я не со зла. Я все передал преемнику, он ничего о заговоре не знает, ты проверь потом. Он хороший, Хаджи-бар:[1] он справится. А меня ты убей. Здесь и сейчас. Своей рукой, сможешь ведь?

– Смогу, конечно. – Баязет почему-то решил поддержать безумный разговор. Хотя понятно почему. Потому что стража слушает, потому что наутро это станет Историей. Да, именно так, с большой буквы. – Но зачем тебе умирать? Живи сколько отпущено, служи мне…

– Мне незачем жить, тор. Единственный человек, которого я любил… единственная душа – ушла. И я хочу к ней, к Алите. Освободи меня своей волей – и убей. И я пойду искать ее и падать в ноги Лелее… я жил только ради мести, я ее совершил, я могу быть свободен.

Баязет наклонил голову.

А пожалуй, евнух заслуживает уважения?

Останься он в живых… да, Баязет убил бы его. Но вот здесь и сейчас он может признать очевидное. В искалеченном теле живет душа бесстрашного воина. Жила, задавленная грузом лет, обстоятельств, неурядиц, а потом пришел момент – и она выглянула наружу. Да так мощно…

– Пожалуй, я сделаю больше, чем ты просишь. Ты знаешь, где похоронили твою Алиту?

– Не хоронили нигде. Сожгли и пепел над заливом развеяли.

– Если пожелаешь – я прикажу сделать с твоим прахом то же самое.

Евнух (Баязет даже имени его не помнил, он всегда говорил о себе: «Я лишь прах под ногами моего господина») медленно поклонился:

– Сделай это, Величайший. Прошу.

Баязет кивнул.

Блеснул в руке острый клинок, жертва и охнуть не успела. Повалился наземь, дернулся пару раз – и всё. Баязет бил наверняка, чтобы сразу в сердце, без мучений. И повернулся к страже:

– Ну?! Слышали, о чем говорил? Положить честь честью на костер, пепел собрать и над заливом развеять.

Стражников и уговаривать не пришлось. И разговор слышали, и понимали – по-человечески. Правильный это поступок, так и надо было сделать. Баязет довольно ухмыльнулся.

Да, вот так и должно.

Именно из таких действий и складываются легенды. А теперь пора брать в свои руки трон.

А ведь все просто, все так просто… и евнух, который дал знать, когда тор поедет на рыбалку.

И Санджар, который приманил химер на боль и смерть.

И сам Баязет, который постарался… украл у отца печать да и написал родственничкам приглашения. Чем больше их попадет химерам в щупальца, или что там у химер, тем ему заботы меньше. Проживи они хоть день – все бы выяснилось и ему бы не поздоровилось. Но кто им даст прожить?

Правильно, никто…

Жаль – не все приехали, еще человека два или три осталось. Но это уже не так страшно, до них Баязет тоже доберется.

Баязет улыбнулся и повернулся к своим людям.

Надо брать власть в свои руки.

И начать с самого простого. Вот несчастье-то, вот беда, случился налет химер на побережье, и Баязет, как ни спешил к отцу на помощь, немножко не успел.

Так, самую чуточку.

Зато он вполне успеет похоронить умерших (проследить, чтобы не выжил никто лишний), собрать все символы власти и документы, и отправиться в столицу. Небольшие беспорядки, конечно, будут, но ничего. С этим он справится.

А дальше…

Дальше будет много всего приятного и интересного.

Тор Баязет – это звучит. Но Баязет – Повелитель мира звучит намного приятнее, не правда ли?

Глава 1

1

– Каэтан, слышала новость?

– Которую из?

Занятия уж дней двадцать как начались, но ученики еще подъезжали, так что новостей хватало со всех концов страны. Это не двадцать первый век на Земле, когда пошел и взял билет на поезд и приехал вовремя, это Фейервальд, на котором самый точный транспорт дает плюс-минус три лаптя к сроку. Дилижансы, караваны, почтовые кареты – все, что тут есть, отличается крайней неточностью. Лошадь захромала, кучер напился, колесо слетело, дождь пошел и дорогу развезло, – и это еще не все причины. Даже корабли… попал он в бурю или в штиль – и сиди, жди у моря погоды.

Орландо Чавез к этому относился с пониманием и учеников не ругал. У всех же разные ситуации, все живут в разных местах, кто-то добраться успеет, кто-то не успеет. Дело житейское.

– В Санторине случилась беда. Химеры напали на дворец тора, пережрали всех, до кого добрались, и новым тором собирается стать принц Баязет.

– Оппа! – ошалела я. – Не поняла?

Химеры?

Напали на дворец тора? Да никогда они так не поступали! Окажись дворец у них на пути, они бы оползли его кругом, вот и все. Ума у них нет, но, к примеру, по городу они поползут по улице. А не через дома. Потому что так проще. А еще…

Простите, а на фига химерам тот тор? Да он им даром не дался и с доплатой не сдался. Это неразумные твари, зомби, от них уйти – дело техники. Хромой уползет, если ума хватит! Недаром же у нас куча народа от них спасается простым уходом с пути. А тут – никак?

Санторинскому тору приспичило повоевать с химерами? Грудью встану, но дальше не пущу? Лично визу закрою? Враги не пройдут?

Нет, не смешно.

Где тут логика? Я вот представляю… на пути химер оказывается английская королева – или король (их мне не жалко, если что). Тут королевская гвардия встает и начинает рубить химер. Ну и королева, подобрав шлейф, подхватывает аристократически вилку – и тоже пыряет монстров. Чушь?

Гольная и неумытая!

В такой ситуации любая гвардия будет действовать по уставу. То есть – начихав на все вопли и желание подраться, эвакуировать то самое первое лицо. И прикрывать его отход.

Вот упихаем его величество куда побезопаснее, тогда и подеремся. А тут всех разобрало? Берсеркерство одолело? Крыша съехала одномоментно и неустрашимо?

Бред!

Но о нем надо подумать внимательнее. Благо следующим предметом у нас как раз эс Перез.

* * *

Эс Науэль смотрел на нас с симпатией. А что – наша группа ему кучу расчетов делала. И я тоже, статистика – она ж дело такое, может врать, а может и не врать. Я старалась, и получилось у нас неплохо. Эс Перез разразился кучей статей и получил какое-то научное признание. Я в это не вникала, но человеку приятно, а нам – сплошная польза. И зачеты, и человеческое отношение, и новости.

– Всем добрый день. Сегодня я хочу поговорить о политике…

Кто бы сомневался.

О тех же химерах и том же торе.

– Предлагаю попробовать проложить маршруты химер по карте…

А вот это мы с радостью. Только у меня один вопрос:

– Эс Перез, а куда патруль смотрел?

Науэль только руками развел:

– Неизвестно, эсса Каэтана. Нет ответа.

Как так – нет ответа?

Я понимаю, драконов не так много и охватить необъятное мы иногда не можем по техническим причинам, но графики не идиотами составлялись! Все было построено так, чтобы раз в час пролетать по всем направлениям… вот хоть как ты извернись, а пролети!

И никто ничего не заметил?

Мыс Альбатросов?

Хм-м-м…

Идиотов в этом мире хватает, но раз уж тор туда приезжал регулярно, надо полагать, и патрулировалось это направление на совесть? Нет? Кому-то нужен международный скандал? Не представляю…

Вот приезжает президент рыбку половить. И? Естественно, вся местная полиция на уши встанет. И все остальные – «Скорая», МЧС, какие там еще есть службы? Мне лучше не знать. А в этот раз все пролопоушили? Никто не обратил внимания на появление химер?

Ладно-ладно, возможно разное. Допустим, форс-мажор. Химеры мозги не обретали, остаются внешние обстоятельства. Какие? Течение?

Эс Перез был уверен, что оно не менялось, он как раз побывал у моряков, в их гильдии, и достал лоции. Копии, конечно.

Чего ему это стоило? Даже не представляю… И то, без глубин, просто с обозначениями течений. И то – только для академии.

Моряки драконариев уважают.

Погода? Да вроде бы тоже не менялась. Метеослужбы здесь нет, а драконарии есть, и для них этот вопрос жизненно важен. Да и моряки… нет! Не было там ничего такого! Ни штормов, ни цунами…

Если бы случилось, все бы знали.

Ладно еще – выплески гнева и боли у Аласты могут случиться в любой точке планеты. Но потом-то твари все равно подчиняются законам природы.

Разве что совсем на мысе? Вот рядом-рядом?

– Такого не бывает, – отмахнулся от моих предположений эс Перез. – Твари могут зарождаться только на большой глубине, а тут дно напросвет видно.

– Значит, приплыли. Что-то поменялось?

– Надо посчитать, что именно. Каэтана?

– Нужны данные. Сколько было химер, направление движения, течения, погодные условия…

– Это сложно, но я все добуду. А вы пока подумайте, что могло поменяться для такого расклада.

Над картой я и зависла, вроде бы в раздумьях.

По всем раскладам пока получалось, что химеры должны были появиться рядом с дворцом. Вот совсем-совсем рядом, чтобы тор не успел удрать. Или попытались охватить дворец с тыла?

Я смотрела на карту как баран на новые ворота. Да нет, нельзя сказать, что это какой-то уж выдающийся в море участок земли, типа Италии например. Знаменитый «сапог». Нет. Тут совсем крохотный выступ, ровно настолько, чтобы море чистое и под боком никого не было. Чтобы перекрыть дорогу тору, химеры должны оперативно окружить дворец. То есть или зародиться на глубине и рвануть такой рысью, что на самолете не догонишь, или зародиться на мелководье.

Но последнее нереально по техническим причинам.

Действительно, из кого на мелководье зарождаться не-жизни? Из мальков? Да и сила Аласты имеет свои особенности. Почему-то так получилось, богиня мертвых более активна в темноте. На глубине, там, куда не доходит солнечный свет.

Как я поняла, на первых этапах создания зомби они достаточно уязвимы и могут рассыпаться от солнца. Конечно, Аласта мне не объясняла технологию, но ведь и не сильно сдерживалась?

Почему мне так не нравится эта история?

Потому что надо допускать, что у химер что-то поменялось. Стратегия, тактика, сами химеры? Или случилось что-то еще?

Почему раздражает сама ситуация?

Или это просто момент в жизни такой, что меня все раздражает? Кроме Виолы, конечно? Есть у женщин такие моменты… вроде бы и все хорошо, но что-то плохо. Что-то цепляет, раздражает, что-то нервирует. Не знаю, что именно, но это как песчинка, попавшая в раковину моллюска. До перерождения ее в жемчужину она так достает несчастную тварь, что та, наверное, рада избавиться от ненужного богатства.

Мысли плавно скользнули от жемчуга к деньгам.

Я теперь состоятельная женщина. Весьма и весьма. После наших неожиданных поисков.

Много кувшинов мы не нашли, всего восемь. Но в семи был насыпан золотой песок, а в одном – драгоценные камни. Как есть, россыпью. Честно признаюсь, сорочья натура во мне победила с разгромным счетом. Я попросила мужчин оценить драгоценности, поделить по-честному на три части, но я свою продавать не буду!

Вы видели когда-нибудь рубин размером с фалангу пальца? А жемчужину с ноготь?

Натуральную, здесь выращивать их специально не умеют! И рубин не синтетика! Я видела – в Эрмитаже. В музеях, по телевизору. А тут – вот оно все, у тебя в руках. Как тут не обзавестись фамильными драгоценностями?

Мужчины подумали – и согласились. Так что Мариса уже неделю щеголяла ожерельем из жемчуга, которое и королеве надеть не обидно, а вся академия провожала ее завистливыми взглядами.

Почти вся.

Я не завидовала, у меня нитка сапфиров есть. Желтых, редкость – безумная. Только мне лучше их пока не носить. Оторвут ведь! Вместе с головой! Такое королеве впору… Вот интересно, а здесь есть описи хранения? А то еще придут и потребуют… а санторинцам я ничего отдавать не собираюсь. Они мне не нравятся.

Эс Хавьер вообще выглядел слегка пришибленным. Он столько лет боролся за то, чтобы стать Гальего, а теперь – как? Если ему понадобится, он это Гальего три раза купит и подарит. И снова купит, так, для развлечения.

Пока мужчина решил положить все в банк – и пусть лежит.

Тренировки идут, драконицы довольны, жизнь прекрасна – так что не слава богам? Что меня дергает, цепляет, что не так?!

Но словно где-то, высоко в небе, звенит туго натянутая гитарная струна. Низкая, басовая, на пределе чувств, почти на инфразвуке… я не слышу, но чувствую это всей кожей.

Что-то в мире не так.

Что?!

Почему?!

Я не могу найти ответа, но понимаю, что надо наслаждаться каждым мгновением этой жизни. Потому что потом будет – что?

Не знаю. Мне просто страшно…

А может, это интуиция?

– Каэтана, ты о чем так сосредоточенно думаешь?

Олинда не отстанет, деликатность ей неведома даже в теории.

– Что-то поменялось, – озвучила я свой вывод. – Недавно. После нашего визита в храмы?

Это мы виноваты? Или нет?

– Чушь, – отрезала Олинда. – Когда у нас были визиты, а когда у химер поменялась тактика? Каэтана, химеры должны были менять ее с середины лета, а сейчас уже начало осени…

Я задумалась.

– Может, пока дошло?

– До богини? До химер?

– До всех сразу.

– Каэтана, вообще-то это богохульство, – просветила меня Олинда.

– С чего бы? Для богов сто лет – как наша минута.

– Но ведь не сто же лет прошло?

– Нет. Но что-то меня раздражает. Знаешь, как песчинка под кожу попала и трет, и свербит…

Олинда вздохнула и погладила меня по плечу:

– Каэ, если бы не ты… я знаю, ты умная. Ты найдешь ответ на вопрос.

Я даже растрогалась:

– Спасибо…

– А мы поможем, если что. Мы ж не свиньи какие неблагодарные.

В этом я и не сомневалась.

– Спасибо, Лин.

– Давай пока о хорошем? Тренировка сегодня будет?

– Однозначно.

Тренировка вообще штука полезная, после нее мозги значительно лучше работают. Кто не верит, пусть сам попробует. И кровь веселее бежит по сосудам, и кислорода в ней больше, и бодрость появляется.

Не сразу, конечно, но во всем нужна сноровка, и у нас она есть. Пойти, правда, потянуться или силовые упражнения поделать. Авось и в голову что полезное придет?

* * *

Для начала мне пришло письмо.

«Дочь!

Хочу тебе сообщить, что я женился и у тебя теперь есть мать.

Эсса Мелисса Эррера приняла мое предложение руки и сердца и стала эссой Кордова три дня назад. Надеюсь на твое благоразумие.

Рауль Кордова».

Не козел, а? Папаша, мало тебе досталось! Надо добавить!

Впрочем, записочка, которая выпала из письма, примирила меня с ситуацией. Если так – пусть женится.

«Эсса Каэтана!

Наша общая знакомая, эсса Евгения Лонго, сказала, что вы умная и рассудительная девушка. Я надеюсь, мы найдем общий язык. Со своей стороны скажу, что не намерена как-то затрагивать ваши интересы и хочу договариваться.

Эсса Мелисса Кордова».

А, ну если это Евгения Лонго постаралась – пусть живут. Тогда у папаши ни одного шанса не было. Против эссы Евгении?

Да с ней бы и крейсер «Варяг» один на один не справился! Такая женщина и мамонта снесет! Папаша наверняка был окручен раньше, чем осознал, чего от него хотят.

Женился – и пусть его. У меня свои дела и свои заботы. А пока – тренировка.

* * *

Умная мысль сходить в храм мне пришла в голову как раз на тренировке. Вот сразу после нее я туда и отправилась. И уселась перед статуей Даннары.

«Ваша божественность. – Вслух я ничего не говорила, но это же и не нужно, правда? Боги и так слышат! – Вы меня остановить обещали, если я что-то наворочу. А сами не останавливаете… так неправильно. Вот химеры что-то не то творят, я думала, их просчитать можно, а их нельзя… что происходит?! Я не понимаю, но если я повлияла… я готова понести наказание».

Ответа, понятно, не было.

Статуя не грозила пальцем, огонь не полыхал в жертвенниках так, чтобы у меня прическу сожгло, и вообще – никаких видимых признаков.

Но…

Почему-то в храме я почувствовала себя неожиданно спокойно и уютно. И преисполнилась невесть откуда взявшейся уверенности.

Я – ни при чем.

Вот вообще. И даже рядом. Это не мои визиты к Варту и Аласте повлияли на ситуацию, это – не божественная сила. А если так… Если это человек – его всегда можно вычислить. Найти, поймать и наказать. Вот этим и надо заниматься, а не подозревать ни в чем не повинных богов. А то так чихнешь – и в храм бегом! Боги виноваты!

Вот заняться-то им нечем, только тобой!

Это – не боги. Но если так – кто? И что происходит?

На эти вопросы и надо искать ответы, и побыстрее, пока все целы.

* * *

Труба подняла всех на рассвете.

Тревожная, страшная…

Я выглянула в окно.

Не понять, не разобрать… что случилось?! Что происходит?!

Но видно, как бегут к Пещерам люди, как вылетают из Пещер драконы, как уносятся куда-то вдаль…

А потом, буквально через десять минут, разворачиваются? Возвращаются!

Нет, это я просто сразу не поняла.

И не разворачиваются, и не возвращаются.

Это – другие драконы.

Они едва держатся в воздухе, они почти пошатываются – я же видела, как летают здоровые драконы! А эти… ранены?!

Но кто мог ранить драконов!

И как?!

И вообще…

Додумывала я всякие глупости, уже ругая себя последними словами и стремительно одеваясь. Уйти никогда не поздно, но если понадобится моя помощь – я буду рядом.

– Каэтана, что случилось?!

– Каэ, тревога?!

– Нужна помощь?

Вот на кого можно было стопроцентно рассчитывать, так это на мою команду. Вот они, одна к одной, примчались, уже одетые, по тревоге. Что бы ни случилось, они уже готовы ко всему! Мариса и вообще – даже рюкзачок с самым необходимым захватила.

Нет, не золото и не бриллианты, хотя пара монет там есть.

Медикаменты, вода, нож, несколько самых необходимых мелочей, вроде веревки и кремня с огнивом, – то, что необходимо в любом апокалипсисе.

А то, что творилось на лужайке, было очень на это похоже.

Понадобится…

Да еще как!

Драконы один за другим опускались на зеленую траву, и с них сползали, почти падали всадники. Кто-то ранен, кто-то на ногах не стоит… Я здраво оценила свои силы и подхватила того, кто был сильно обожжен, но кое-как передвигал ноги.

Да и сами драконы…

У кого крыло, у кого лапы, у одного бок разворочен – не ясно, как он лететь-то смог… надо бы и драконам помочь, но к ним уже бежали парни, да и ветеринар из меня паршивый. Так что я вспомнила Великую Отечественную, где санитарки вытаскивали с поля здоровущих мужиков, и поудобнее подвинула тяжелую тушу. Отожрался, гад!

Дракону-то параллельно, а мне тяжело!

– А ну, держись! Пошли в лечебницу!

– Да… д-да…

Навалившаяся на меня тушка едва-едва передвигала ноги. Я бросила взгляд на девушек.

– Тащим бедолаг в лечебницу и возвращаемся оказывать помощь драконам. Все поняли?! Ярина, вы с Майей здесь, организуй, чтобы животным хотя бы воды принесли! Чего тут это стадо стоит пеньками?!

Ярина расправила плечи – и над толпой ошалевших учеников понесся зычный голос:

– Ты, ты и вот вы еще четверо – рысью в общежитие. Берете все ведра и тазы, которые найдете, и бегом обратно.

Что значит – не дадут?! Я сейчас такое выдам… вы тут драконам позавидуете! БЕ-ГОМ!

Я ухмыльнулась про себя: кто-кто, а Ярина – достойная наследница эссы Евгении. Она кого хочешь и построит, и замотивирует, а нам надо тоже поторопиться. За моей спиной пыхтело еще несколько человек, кто-то из драконариев шел сам, кто-то почти полз… все – раненые. Ну хоть мертвых нет…

Или это – здесь?!

– Что случилось? – спросила я у своего парня. – Не смей падать в обморок, отвечай!

Пусть пытается думать о чем-то, кроме своей раны и боли! Вопрос пришлось повторить еще трижды, прежде чем до бедолаги дошло. А ответ он вымучивал еще дольше, но справился:

– Химеры. Напали ночью на нашу заставу, рвались, словно безумные. Кто успел подняться в воздух, мы их жгли, а кое-кто не успел… а потом обезумели драконы. Те, кто остался без наездников. И началось…

Я кивала на каждое слово.

Уф, пусть говорит, это и мне надо, и парню, чтобы оставался в сознании и переставлял ноги. Хоть как-то. Хоть что-то…

– Много было химер?

– Очень… может, штук тридцать или сорок… крупных…

Я скрипнула зубами. Паршиво – это то слово.

Застава, если что, – это не крепость. Ну кто, кто в здравом уме нападет на место, в котором постоянно находится от десяти до пятидесяти драконов? Потомственный самоубийца? Поэтому ограда там чисто символичная. Еще и потому, что драконы – зверюги активные, которые любят и на травке поваляться, и погулять, и побеситься всласть. И после них каждый раз забор подновлять – надоест на третий раз.

Поэтому что такое дежурная застава?

Да просто казармы в количестве штук пяти. Койки, рядом хозблок, медпункт – да и все. А что еще там нужно? Все очень стандартно.

Нет оград – так ведь и не нужно. И сегодня это сильно подвело драконариев. Хотя… что бы изменили стены? Разве только каменные, высотой метра в три-четыре. И то… химеры вообще сильные, если им надо, они могут и стены обвалить. Как это и произошло с казармами. Кстати – деревянными. Обычные срубы, качественные и удобные, но простые. И не настолько крепкие, чтобы устоять против химер.

По словам парня, имени которого я так и не спросила, все началось после полуночи.

Химеры молча и быстро полезли из воды, сразу же накрыли одну казарму, из которой никто не успел вылезти, остальным повезло чуть больше. Вылетели, в чем мать родила, побежали к драконам – первый рефлекс у драконария. Не за трусы хвататься, кому они там нужны?

Сразу же – на дракона! И – вверх!

Только вот вверх тоже подняться удалось не всем. Химеры били по драконам. А раненый дракон – зверушка неуклюжая и поневоле начинает метаться и дергаться. А если ты ему под лапу попадешь, тебе уже и химеры не понадобятся.

В воздухе оказалось человек тридцать из пятидесяти, и жару добавили еще драконы, потерявшие всадников. Мне Виола объяснила, Выбор проходит с болью для человека, а разрыв – с болью для дракона. Тоже равновесие.

Человек не переживет потери дракона, просто умрет.

Дракон переживет потерю человека, но какое-то время после нее будет неадекватен. Будет метаться, кидаться на все подряд… не на других драконов, но и им иногда может достаться. Обезумел от горя? Что-то такое…

Но даже эти три десятка не смогли удержать заставу.

Прежде чем они приняли решение, пострадали еще шестеро. Остальные все-таки уничтожили химер, но заставы как таковой просто не осталось. Ее стерли с лица земли.

Остатки драконариев решили лететь домой. А полет на драконе, в одних трусах или вообще без них… м-да. Это не бой. В бою не холодно, и долго бой не длится. А вот перелет с одного материка на другой – это сложнее. Тут и холод, и влажность, и ветер… приходилось регулярно спускаться, чтобы хоть как-то отдышаться. Сбруя-то сгорела вместе с заставой. Большая ее часть. Остальную делили по принципу: кому ухо, кому рыло. Получилось паршиво, но лучше, чем вообще ничего.

Самого уцелевшего послали вперед, и он сообщил о случившемся. И наши драконарии туда вылетели, разбираться в обстановке.

Меня аж затрясло.

И… Хавьер – тоже?

Да кто б сомневался, он за спинами других отсиживаться не будет, не тот характер. А если там засада?

Если там что-то еще будет… такое?

Я мысленно одернула себя.

Не о том ты, змея моя ядовитая, думаешь. Нет, не о том!

Они туда летят хоть и по тревоге, но наверняка за столько лет и механизмы отработаны, и врасплох их уже не застанут, они готовы к худшему. А вот что будете делать вы?

Вот вопрос!

Хотя и глупый. Сейчас ничьи руки не помешают! Работать будем, где скажут. Или за ребятами в больничке ухаживать, или драконам помогать – последнее тоже актуально, их же лечить надо, и не меньше, чем людей. Еще и хуже, потому как зашивать раны у драконов?

А – чем?

Конский волос? Хлопок? Шелк?

Вы представляете, сколько шелка надо на дракона?!

А если рану не обработать – это гарантированный конец. Любой зверушке. Гангрена и микробы разницы между человеком и животным не видят, они неграмотные.

И что делать?

От больницы к нам уже бежали люди.

– Спасибо, эсса, – выдохнул один из мужчин. Кажется, он здесь врач? Как-то не доводилось сталкиваться.

– Пустое.

– До палаты доведете? У нас, сами видите… рук не хватит!

Жеманиться я не стала. И трепетную маргаритку изображать – тоже. Не время для глупостей и маскировки.

– Вы в больнице главный?

– Раэн Тулио Вафиос, к вашим услугам, эсса.

– Лучше – к их услугам. По поводу драконов мне к кому обратиться? У них раны, ожоги… Есть медикаменты?

– Эсса, в таком количестве – нет. Давно не случалось…

Я скрипнула зубами. Понятно, все как всегда: пока гром не грянул, мужик не почесался. Ладно, что касается ран – попробуем по старинному методу. Промывать и прижигать, зашивать и стягивать скобками. Надо поговорить с кузнецом.

– Что есть обеззараживающее? Карболовая кислота есть?

Память Каэтаны подсказывала, что карболка тут есть. Правда, не в диком количестве, но есть.

– Есть. Но не слишком много.

– Я найду кого послать в город, – кивнула я. – Раэн, пишите список, а я к вам направлю девушек на помощь. И парней тоже. Вас ведь тут немного?

– Восемь человек.

Восьмерых не хватит однозначно.

– Лекарей?

– Трое лекарей, три сестры милосердия, двое медбратьев.

Замечательно. И человек тридцать, которые нуждаются в уходе!

– Вы тут рядом и ляжете от переутомления. Раненых в четыре раза больше! Я к вам пришлю человек по десять и парней, и девушек для начала. Если кто будет вякать – скажете ректору.

Лекарь посмотрел на меня с сомнением:

– Эсса?

– Уф-ф-ф… давайте дотащим ребят до помощи – и занимайтесь. А я пошла все это организовывать и поговорю с эсом Чавезом. Девочки, сможете пока остаться в лазарете? Ненадолго?

– Конечно, – откликнулась за всех Фатима. – Каэ, давай разбирайся.

Этим я и займусь. Точно.

* * *

Орландо Чавез, понятно, меня не ждал. Узнал, что ребят уволокли в больницу, и принялся организовывать помощь драконам. А именно – хотя бы напоить, промыть раны морской водой (дрянь, жжет, но ведь полезно), накормить, тех, кто меньше пострадал, – переправить в Пещеры, пусть отлежатся.

Те, кто пострадал больше, пока оставались на лужайке.

Шесть драконов.

Я быстро подошла к эсу Чавезу:

– Эс, распорядитесь направить весь первый курс в больницу? Ухаживать за больными?

Ректор удивленно поглядел на меня:

– Зачем?

– Там раненых два десятка, даже больше, а лекарей считаное число. Больного же и перевернуть, и обтереть, и перенести… От первого курса пока все равно толку мало. А если не захотят помогать своим раненым товарищам – гнать их прочь еще до Выбора.

Орландо кивнул.

Он отлично понял мою сумбурную речь.

Первокурсники – пока самое слабое звено. Драконов они толком не видели, помочь не смогут, будут путаться под ногами и пищать – а зачем?

Правильно, незачем. Пусть помогают лекарям.

А если заартачатся – вылетят из академии вперед своих амбиций. И это правильно.

– Хорошо, Каэтана. Есть у вас еще предложения?

Я кивнула.

Понятно, ситуация нестандартная, Орландо делает все возможное, но я же читала историю! Таких потерь у драконариев давно не было! И что делать?

С другой стороны, я – такая же нестандартная особа. И ректор, наверное, решил, что две проблемы должны взаимоуничтожиться.

Исчезать я не собиралась, но предложение у меня было: – Можно перенести Выбор на пораньше. Потери большие, нужно пополнение.

– Хорошая идея. Я подам прошение королю.

– И увеличить под это дело число желающих?

– И об этом надо подумать. Подходите вечером в библиотеку, поговорим.

Я кивнула:

– Да, эс Чавез.

И отошла в сторону. Что от меня требовалось, я посоветовала, а теперь драконы…

Медицину я знала весьма и весьма поверхностно. На уровне терапевта, а не хирурга, увы. Но на то, чтобы осмотреть раны, меня хватило.

Увы…

– ЭС!!!

Вопль был такой, что я аж подскочила и бросилась туда. Так не орут от прищемленного пальца. И верно…

Дракон с рваной раной на боку скончался буквально на наших глазах. Только добежать успели – зеленые лапы уже содрогались в предсмертных конвульсиях, глаза закатывались, хвост лупил по земле так, что мы поневоле отскочили подальше: заденет – и конец. Из раны лилось что-то красное и желтое… как он в воздухе-то держался? Каким чудом?

Зеленые глаза размером с тарелку остекленели. Лапы последний раз сжались.

Вытянулся толстый и длинный хвост, замер…

Конец. Это точно конец. И как же мне было жалко дракона! До ужаса! Люди-то сами для себя выбирают, а дракон… хотя он тоже выбрал своего человека. И разделил его участь. И я точно знаю, сейчас в лечебнице скончался выбранный некогда этим драконом человек.

Только так. Вместе до конца, другого Выбор не подразумевает.

Мне ужасно хотелось спросить эса Чавеза, что и как, что там с эсом Хавьером, как будет дело дальше… Я сдержалась.

Незачем!

Сейчас работать надо, а не рассуждать. Пусть даже внутри что-то сжимается в противный холодный комок. И пусть подташнивает, и руки дрожат.

– Распоряжайтесь нами, эс Чавез. Надеюсь, лишними не будем.

– Спасибо, Каэтана.

Работы предстоял непочатый край.

Интерлюдия

1

Тревога для Хавьера не стала неожиданностью. Это Каэтана могла ей удивиться, а он, за столько-то лет? Вот еще!

Впрыгнуть в летный костюм – дело минуты и выскочить из дома, прихватив с собой «тревожный комплект» и ломоть хлеба с кухни. Не королевский завтрак, да и пусть его! Зато быстро и сытно, не на голодный же живот лететь невесть куда?

А что лететь – Хавьер и не сомневался.

Вот он, дракон, измученный донельзя, приземлился на площади академии, и с него почти упал всадник.

– Эс Хавьер!

Хавьер его узнал мгновенно. Когда год за годом обучаешь балбесов летать и не угробиться, когда ругаешься на них чуть не каждый день – поневоле запомнишь. А некоторых еще и сам убить помечтаешь.

– Фран! Что случилось?

– Эс, беда. Меня вперед послали, чтобы предупредить…

– Какая беда?

– Нападение химер на заставу в Санторине. На юге Санторина.

Хавьер скрипнул зубами.

– Сколько…

– Примерно половина убита и ранена, это люди. Драконов, наверное, меньше, но кто потерял людей, кто сам ранен… заставу стерли с лица земли. Химер столько было… они и перли вперед, и перли, и не кончались… – Глаза парня закатывались, он едва на ногах стоял.

На спиртное Хавьер, скажем честно, не расщедрился. Ему сейчас лететь, а Франа все равно и накормят, и напоят. Так что он встряхнул парня и принялся задавать вопросы, пока собирались остальные. Надо лететь туда, в Санторин, надо разбираться, что и как.

Надо…

Попрощаться с Каэтаной не получится, но почему-то Хавьер был уверен, что она не станет устраивать скандал. А вот ждать его будет.

Хотя чего это он? Выдает желаемое за реальность…

Не время для лирики.

– Все собрались?! На крыло!

Они летели над морем, летели над белыми гривками волн, летели к зеленой земле, виднеющейся вдали.

Санторин…

Эс Хавьер искренне считал его опасным. Он видел приехавших санторинцев и видел Баязета. Принца съедало неутоленное властолюбие. Можно сказать, сожрало еще до рождения, еще в утробе матери… чтобы добиться власти – он украдет, убьет, сожрет живьем. Кого угодно сожрет. Хоть и ту же родную мать.

Каэтана? Ради которой Баязет едва не подставился?

А, это так, побочно! Она просто попала под гневную руку, и Баязет не продумал все до конца.

Эс Хавьер был в курсе всей истории. Виола по большому секрету поделилась со Свартом, а Сварт с ним, рассудив, что все логично. Сварту нравится симпатичная беленькая драконица, его хозяину нравится подруга Виолы, так что хозяин должен знать, с кем он собирается сплетать хвосты.

Ну, до хвостов еще не дошло, но Хавьер оценил. И Каэ-таной искренне восхищался.

Редкое ведь сочетание – чтобы умная, красивая, смелая… И – не его. Можно даже и не облизываться. И не расправлять… хвост.

В мыслях о любимой девушке летелось легче, Хавьер и сам не заметил, как они оказались у заставы. А кажется, совсем немного времени прошло?

Застава действительно была уничтожена.

Лежали вповалку трупы людей, драконов и химер. Не было у победителей сил, чтобы все это разобрать. И понимали, что второго удара могут не выдержать. Что ранены, что не справятся…

Летели домой, в академию, на Драконий хребет, надеялись найти там помощь…

Помощь они нашли, а эс Хавьер хотел бы найти причину нападения. Только вот – как?

– Первый десяток, спускаемся и займемся телами. Сжигаем, пепел химер ссыпаем в море, пепел своих – забираем. Похороним у себя, нечего им тут, на чужой земле. Второй десяток облетает окрестности. Если что-то покажется подозрительным, зовите меня. Третий десяток над морем. Четвертый и пятый – со мной. Все поняли?

Все и всё поняли.

Три десятка займутся похоронами, еще два – патрулируют, чтобы никто никого не застал врасплох. Хавьер ожидал подвоха, но откуда?

Какого?

Нет, не понять.

Но что подвох будет – несомненно.

2

Матиас Лиез мрачно надирался в трактире, в гордом одиночестве.

Нет, не так он себе представлял судьбу драконария.

Казалось все совсем иначе! Вот он в расшитом золотом плаще (в тон кудрям) летит на драконе. Вот девушки (последнее время их список возглавляла Каэтана) провожают его восхищенными взглядами.

Вот король жалует ему медаль за отвагу в сражении.

Вот само сражение, где дракон Матиаса поливает огнем средних размеров химеру, а та пятится и шипит, шипит и пятится…

Можно даже небольшую рану получить, чтобы рука на перевязи этак романтически висела.

А вот то, что сегодня довелось увидеть, в чем он поневоле участвовал, – нет, это как-то не очень обнадеживает.

Кровь, боль, страх, грязь… гибнущие люди и драконы. И особенно обидно, что вместе с драконом погиб и его человек.

Несправедливо!

Драконы живут так долго, тысячу лет, а человек всего ничего! И даже эти крохи жизни у него собирается забрать дракон!

Нет, это неправильно. Как-то даже… неприятно?

Оказывается, ты можешь погибнуть в любой момент, и всем будет на это наплевать! Ни салюта, ни флага, закрывающего гроб, ни почестей, ни вдовы, которая с рыданиями кидается на этот гроб, ни детей… он вообще даже еще не женат.

А уже должен рисковать?

Матиасу это не нравилось.

Нет, он не хочет оставаться в академии. И драконарием становиться не хочет.

А чего он желает?

Жениться.

На Каэтане Кордове. И домой уехать. И детей наделать… только вот Каэтана за него замуж не пойдет. Добром.

А если не добром?

Что требуется для брака? Воля отцов. Или… есть и такой вариант. Когда у девушки под сердцем растет дитя ее возлюбленного, в храмах соединяют узами брака без разрешения – нечего ублюдков плодить. Конечно, если оба влюбленных согласны.

Но это как раз ерунда.

Он уже согласен, а Каэтана… а что – Каэтана?

Может, его ошибка именно в том, что он пытался уговорить Каэтану, взывая к ее разуму? Хотя какой там у баб разум? Ясно же – пустота! А надо-то проще! Вот как с той… которая с отцом Каэтаны…

Пришел, увидел и того… гхм! Во всех позах – и сразу же! И ведь баба потом на все согласная, умоляла не уходить, на шею кидалась… да, как мужчина Матиас Лиез лучше многих и многих! И бабы от него ум теряют!

Вот и надо Каэтану… того. Чтобы она тоже поняла, сколько упускает!

И домой с ней. Сначала в храм, а потом и домой. И пусть сидит, детей рожает. Бабам это нравится, Матиас точно знает.

А вот что нужно для этого важного дела?

Понятно, укромное место, чтобы Каэтану… того, и зелье, чтобы она сразу забеременела. Это ж не с первого раза может получиться, а полгода ее где-нибудь в хижине не продержишь – искать будут и найдут. Так что дом, зелье, и со жрецом договориться заранее. И никуда ты от меня не денешься, дорогая.

И Матиас с видом победителя опрокинул еще один кубок.

3

Санджар с восторгом смотрел на кристаллы обсидиана.

Осколки вечной ночи, воплощенные в камне. Острые, жестокие, стремительные… и эти сокровища недалекие идиоты рассматривают с отвращением?!

Для украшения слишком хрупкие камни, да и цвет так себе…

Для хозяйства не годятся, разве что уздечку ими отделать или еще что такое… чего не жалко.

Недоумки!

Никто из них не сообразил, не подумал, а вот Санджар понял! Санджар вычислил! Это потому, что Санджару Сантор даровал разум… а остальным людям – его убогое подобие! И Санджар разобрался!

Каждому дураку известно, что некоторые кристаллы могут входить в резонанс. Известно, что горный хрусталь умеет петь, что алмаз режет стекло…

Камни способны на многое. И Санджар задался простым вопросом.

Способен ли какой-нибудь камень увеличивать ту силу, которую он высвобождает при пытках? При смерти рабов?

Нет-нет, это не из жалости к рабам, Санджар вообще не знал такого чувства, как жалость. Вы о чем, оно же не научно?

А вот усилить воздействие, чтобы химеры слышали его с больших расстояний… не слышали, конечно, а вот именно – резонировали. У них же нет ушей, но вся поверхность тела настроена, чтобы воспринимать звук…

Санджар повернул кристалл обсидиана. И снова посмотрел сквозь него на свет.

Он попросил Баязета доставить ему разных драгоценных и полудрагоценных камней, и обсидиан подошел лучше всего. Эти кристаллы, вставленные в раны раба, увеличивали силу его страданий. И химеры слышали раба намного отчетливее.

Теперь надо проверить – влияет ли расположение ран и глубина помещения в них кристаллов на интенсивность зова. Надо попросить принца доставить ему еще пару дюжин рабов. Крепких и здоровых мужчин, конечно.

И снова – милосердие Санджару не было свойственно. Просто дети и женщины слишком хлипкие. Они умрут раньше, чем испытают всю гамму мучений, и химеры просто не приплывут. Там, где мужчину можно мучить часов двенадцать, а то и подольше, ребенок сдастся практически сразу… нет, это бессмысленно. Даже хуже того – ненаучно.

Проверил?

Ну и хватит, великий разум не нуждается в повторных опытах для закрепления результата.

Да, если кристаллы резонируют[2]…

Интересно, можно ли поместить одну часть кристалла в раба, а другую взять с собой? И куда тогда пойдут химеры? К нему?

К рабу?

Просто так будет удобнее. И палачам работать не на выезде, и Санджар может оставаться в лаборатории, и его высочество оценит… то есть почти уже тор Санторина.

О, легок на помине!

Баязет стремительными шагами вошел, почти влетел в покои ученого!

– Санджар! Ты мне нужен!

Санджар привычно опустился на колени.

– Величайший!

– Это срочно! Ты придумал одно нападение на заставу этих крылатых тварей – придумай и спланируй второе! Я хочу, чтобы у них осталось как можно меньше сил! Чтобы все эти летучие гадины находились в работе! Чтобы не знали отдыха и покоя! Сможешь?

– Мой тор, да будет твоя воля законом для небес, которые попирает твоя нога…

– Прекрати славословить! Я думаю, уничтожив тварей на нашем континенте, а потом и на соседнем, мы сможем перейти и к главному.

– К главному, мой тор?

– Я еще не говорил тебе. Но я считаю, что основной удар должен наноситься не здесь. А в самое сердце этих тварей!

Санджар замер. Он понял.

– Мой тор желает… Академия?

– Да! Сровнять с землей убежище чешуйчатых тварей, захватить их сокровища, показать всем, что я сильнее!

– Войти в историю, как Баязет Величайший, Победитель драконов!

О да!

– Хорошее название, Санджар. Но для этого надо еще поработать!

– Величайший, ваша воля – мое дыхание, мое сердце, мои мысли… я сделаю все, чтобы ваша мечта осуществилась!

– И как можно быстрее. Ты сам знаешь, я пока еще не тор!

Все верно.

Нового тора называет тор предыдущий. А если не называет, то наступает такой период… Безвластие?

Нет.

Баязет уже сидит на троне тора, он уже престолоблюститель. Но это сидение, скажем так, неустойчиво. За год, дается ровно год, он должен совершить что-то такое, что докажет его право на трон. А заодно… в этот год его можно свергнуть.

Да, вот такая «вилка».

Любой, кто свергнет его, станет таким же законным престолоблюстителем, как и сам Баязет.

Любой, кто продержится год на троне, станет тором. В теории.

Может прийти с улицы даже нищий, сесть на ступеньки и провозгласить свою власть. Может.

На практике, понятно, поди удержись. Если ты вообще не знаешь, что с тем троном делать? Если у тебя нет войска, нет поддержки… но ведь на это могут пойти и те братья Баязета, которые неудачно уцелели? То есть, конечно, которым повезло уцелеть в тот страшный день. Они не приехали к отцу и остались живы.

А как жаль!

Теперь придется их добивать постепенно!

И весь этот год… да, целый год ему надо терпеть, ждать, а это так неудобно! Намного лучше сразу совершить что-то такое… да, к примеру, истребить всех драконов сразу и стать тором! Это совершенно шикарная идея, и Баязет обязательно ее воплотит! Дайте только время!

Немного.

– Санджар, сколько тебе нужно времени на подготовку?

– Если мой тор предоставит еще рабов… и мне нужны будут кристаллы…

Баязет только рукой махнул. Рабы, деньги, какие-то камни… ерунда! Рядом с его планами это вообще ни о чем! Тьфу!

– Я распоряжусь, тебе дадут просимое, но быстрее. Сколько?

– Думаю, дня три или четыре.

– Лучше три, Санджар.

– Мой тор, я почти уверен, что уложусь в три дня, но если вдруг…

Баязет только рукой махнул:

– Работай! Ты получишь все просимое – и еще намного больше, когда я стану властелином этого мира!

Санджар поклонился.

Ему тоже хотелось, чтобы Баязет стал властелином мира. Это открывало громадные возможности для самого Санджара. Так что…

Он поработает!

Ах, как же это чудесно, когда не надо считать каждый медяк для продвижения вперед науки! Просто восхитительно!

Глава 2

Каждая русская женщина, даже если она феминистка, шовинистка или страдает еще какими-то психологическими извращениями, на подсознательном уровне знает, как надо встречать мужчин из боя. Или из путешествия, наконец – с трудной рабочей смены.

Классика жанра.

В баньке попарить, накормить, напоить, поговорить и спать уложить. Последнее можно в одиночестве, если что. И прошито это в подсознании у любого, кто русские народные сказки читал.

Именно в такой последовательности.

Я хоть и стала уже женщиной Фейервальда, это тоже помнила. Так что, когда драконы приземлились на площади, у меня все было готово. Благо, где эс Хавьер хранит запасные ключи, я знала. Под крыльцом, там гвоздик приколочен.

Готова была горячая ванна – натаскать воду я поручила слугам, заплатив несколько медяков.

Готов горячий и сытный обед – только разогрей, и я его метнула на плиту.

Готова чистая кровать, застеленная накрахмаленным бельем. Я позаботилась и тут и отдала все в прачечную заранее. Эсса Магали предпочитала аромат розы. Мне он не нравился, я подумала и заменила все на мяту. Нарвала ее побольше, сложила в мешочки и переложила ими вещи в шкафах и постельное белье в том числе. Саше – отличная штука.

Через некоторое время дом заблагоухал мятой.

А еще ванилью и корицей, от свежевыпеченных булочек. Возни с ними на полчаса, а запах какой! Хавьер, по-моему, на этот запах и пришел, как герои из американских мультфильмов. По ниточке.

– Каэтана?

– А ты чего ожидал? – чуточку ворчливо отозвалась я. – Что вернешься в пустой дом, где тебя даже не накормят?

По глазам было видно, что – да! Именно этого и ожидал! И рад, что ошибся.

– Ванна в комнате рядом с гостиной, вода горячая. Не стесняйся.

Рядом с ванной, на столик, я поставила чашку с кофе и тарелочку с небольшим бутербродом. Так, не наесться, а голод заморить. На два укуса.

Ну и не уснуть прямо в воде. Кофе я сварила крепкий. Только что поднос отнесла, вот с минуту назад, как его в окно увидела.

– Спасибо, – тихо сказал Хавьер и отправился купаться.

На пол падала одежда, потом послышался довольный мужской стон. Хорошо с дороги да в горячую воду. Примерно через час Хавьер вошел в кухню, уже чистый, отмытый и благоухающий мятой и кофе. Да, я постаралась. О влиянии запахов на подсознание диссертации писать можно, так что лучше этим не пренебрегать.

– Каэтана, спасибо.

– Пожалуйста. Кушать садись.

– А что есть вкусного?

Вкусного было много чего. И борщ с мясом, и мясо по-французски, и несколько салатов… тут же как? Главное – подобрать их так, чтобы в основе было хотя бы два схожих продукта. Чтобы возни было меньше.[3] И булочки с вареньем, медом, местным отваром трав… Хавьер сосредоточенно жевал.

Я молчала.

Сам расскажет, когда и что пожелает. Так правильнее.

Наконец Хавьер отвалился от стола, как сытый удав, и посмотрел на меня с благодарностью.

– Каэтана, я не ожидал…

– Можно просто сказать спасибо, – намекнула я.

– Спасибо.

– Расскажешь?

– А, так ты это в надежде на новости из первых рук? – «осенило» Хавьера.

Я молча поискала взглядом скалку. Дураком мой собеседник не был, дошло до него раньше, чем у меня рука дотянулась, и мужчина вскинул руки в примирительном жесте:

– Шучу-шучу. Прости, пожалуйста.

Я выразительно посмотрела еще и на сковородку. Угрозу мою оценили по достоинству, и мужчина принялся рассказывать:

– Там… плохо там, Каэтана. Получается, что химеры в какой-то момент поползли из моря жуткой кучей… они так ни разу не собирались! Их там действительно было штук сорок, не меньше. И крупные такие! Я таких видел, но обычно же как: пара-тройка крупных, а остальные – мелочь. А тут и много, и здоровые такие, и вместе – даже не представляю откуда!

Я задумалась.

Как-то это не билось с тем, что о химерах знаю я. Об их происхождении.

– А раньше такое точно не случалось?

– Нет. Точно не было.

Я побарабанила пальцами по столу. Рассказать? Не рассказать?

Хавьер почувствовал мое замешательство.

– Каэтана, ты что-то об этом знаешь?

– Не так чтобы сильно знаю, – вздохнула я. – Знаю, с чего это началось.

Хавьер чуть со стула не упал. А вот нечего расслабляться, когда имеешь дело с русскими женщинами. Мы и в другом мире такое отмочить можем – потом не отожмут!

– С чего?!

Рассказать про Варта и Аласту было несложно, и про найденные мной закономерности – тоже, и про храмы Аласты, и про некроэнергию. Про что я умолчала – это про свою беседу с богами. Сказала, что мы туда летали, проверяли, все верно, химеры туда ползут, как по азимуту.

Хавьер только головой покачал:

– Каэтана, тебя просто из академии выпускать страшно, обязательно что-то натворишь!

Я пожала плечами.

А что мы такого натворили? Все основано на научном подходе, которым здесь, кстати, не страдают. Вот та же академия… здесь учат, что ли? Да половину занятий вообще можно выкинуть за ненадобностью, а вторую отменить за отсутствием нормального преподавателя. Но тем не менее считается обучением!

Хотя мне ли фыркать?

С нашими академиями и колледжами, которыми только народ пугать. Уж оставили б ПТУ, как было, да и не позорились. Все равно дурака учить – что мертвого лечить.

Впрочем, сейчас было не до ворчания. Я показывала на картах, которые нашлись и у Хавьера, точки расположения храмов, показывала векторы движения монстров, которые получила от эса Переза, он же мне все данные давал, а ему драконьи патрули…

Заданный вопрос был вполне закономерным:

– Каэтана, а куда могли ползти химеры – через заставу? Да еще так мощно?

Я основные храмы Аласты помнила наизусть, так что поставила несколько точек на карте Санторина.

– Сюда. Куда-то из.

– И все?

– Я больше не знаю. – Спорить я не стала. – Аласта… она же сложная богиня. И храмов у нее было немного, по пять на каждом континенте. Нет, не знаю, почему так. Но это основных, больших и всем известных. А так, может, кто и святилище какое построил? Втайне?

Хавьер кивнул.

Ну да, через заставу было ползти втрое дольше. Вот если вместо этого остаться ненадолго в течении и выйти на берег примерно двадцатью километрами дальше, они преотлично срезают угол. А вместо этого их понесли черти через все преграды.

Где логика?

– У мертвых тварей? Ты же сама говоришь, они дохлые? – не понял эс Хавьер.

– Это им не мешает двигаться, убивать, сносить преграды на своем пути.

– Что и произошло. Но почему – так?!

Я вздохнула:

– Давай суммируем. Первое – мы не знаем, сколько химер появляется за сутки. Но полагаю, штук двадцать?

Хавьер думал достаточно долго. Потом кивнул:

– Да, пожалуй. В среднем каждый патруль в день хоть по одной химере, да уничтожит.

– Во-от! Это те, которых поймали. А есть еще те, которых пропустили.

Хавьер кивнул:

– Подожди, Каэтана, они появляются где угодно и сразу направляются – куда?

– Вот! Главный вопрос в этом. Как я поняла, если они находятся достаточно далеко от побережья, они какое-то время дрейфуют по течению, жрут, растут, потом приближаются к берегу – и чувствуют зов своих храмов.

– Ага. И двигаются по направлению к ним.

– Да. И тоже жрут все на своем пути.

– Это получается, у нас еще прорва химер может плавать по морям?

– И может, и наверняка плавает.

Кажется, Хавьеру хотелось выругаться, да поконкретнее, но при женщине он решил сдержаться.

– А почему они не нападают на корабли?

– Потому что не понимают. Сами по себе живые их не привлекают, если не оказываются на пути. А корабль же деревянный и неживой.

– Ага. А если кто и купается…

– Тоже следят, чтобы химер рядом не было. Кто ж рисковать будет? Это как с акулой рядышком плавать – глупость получится.

– Я не слышал, чтобы химеры нападали на корабли.

– Я тоже такого не слышала, – согласилась я. – Но может, если такое и случалось, то просто некому было рассказать? Никто не выживал?

– Вполне возможно. Каэтана, мне надо все это обдумать.

Я кивнула. И поднялась из-за стола.

– Посуду не мой, составлю сейчас все в лохань, завтра слуги придут. Я договорилась. А ты отдохни. Что наготовлено – все на леднике.

– Ты не обиделась?

Я качнула головой:

– Нет. Что такого? Ты устал, ты хочешь отдохнуть… и что? Я теперь должна от тебя требовать цветов и серенаду?

– Магали обижалась…

Я вздохнула. Ладно, в этом мире нет психологов, и психиатров тоже нет, и книжек про семейные взаимоотношения не завелось, разве что романы. Но там все обычно заканчивается свадьбой.

Вот и ладят все по своему уму. У кого получается, а у кого и нет. Так что я снизошла до объяснения банальной истины.

– Она просто была маленькой и глупой и считала, что ей все обязаны. Так случается. От этого она не стала хуже, она просто не смогла повзрослеть.

– А ты – смогла?

– А я родилась уже взрослой, – улыбнулась я. В этом мире – точно. – И мне пора.

Хавьер молча снял с крючка мою накидку.

– Повезет твоему мужу. И семье тоже…

– Семья – это место, где каждый сначала заботится о любимом, а потом о себе. Тогда в ней и склад, и лад будет.

– А если любимые не совпадают?

– Тогда это не семья, вот и все.

У нас с Димкой вот и не совпали. Я о нем заботилась, а он о ком-то другом. Хорошо, я это вовремя узнала. И Даннаре спасибо.

– Проводить?

– Не надо. Тебе сейчас бы отдохнуть и поспать, вот и займись.

Сам весь серый, едва на ногах стоит, а туда же! Проводить!

Хавьер благодарно кивнул и следил, как я иду по аллее.

Потом дверь закрылась, но я все равно чувствовала его взгляд. И улыбалась.

Хорошо, когда за тебя хоть кто-то тревожится. И что ты кому-то нужна.

Тепло и хорошо.

* * *

– Каэтана, нам надо поговорить.

Лиез!

Да что ж тебя ни одна лихоманка-то не разберет, паразита?!

Я с тоской поглядела на Матиаса.

– Ладно, проводи меня до общежития и поговорим по дороге.

Матиас кивнул, постарался подхватить под руку, я аккуратно убрала локоть, и он пошел рядом.

– Каэтана, я тебе последний раз предлагаю – выходи за меня замуж!

– Что, больше не будешь? – не поверила я своему счастью. Правда, последний раз? Как же ты мне надоел, зараза!

– Твой ответ? – Мужчина выглядел решительно.

– Отрицательный. Как и всегда. Я лучше ухо себе отрежу, чем за тебя замуж выйду.

Матиас качнул головой:

– Ты просто не понимаешь, от чего отказываешься. Я собираюсь уехать из академии. Чавез сказал, что Выбор состоится через три дня. Я не хочу даже участие в нем принимать. Глупо все это, тратить жизнь на какое-то животное…

Я едва пальцем у виска не повертела.

Животное?

Недоумок!

– Лиез…

– Я собираюсь ко двору. Я сделаю карьеру, а у тебя будет все. Золото, развлечения, дом, слуги…

Мне осталось только головой покачать.

– Лиез, я тебе и говорила, и повторю, и перед всеми богами отвечу. Я за тебя замуж не пойду, хоть мне тут солнце в косы предложат.

– Смотри, ты свой выбор сделала.

Я посмотрела на него. В очередной раз увидела мальчика-мажора, да и фыркнула.

– Иди, дитятко, иди, да не останавливайся.

С такими лучше не связываться. Никогда.

Это в романах пишут, как богатый парень, бедная девушка, потом у них еще и любовь… сказка про Золушку – она вечна. А в реальности таким девушкам стоит кое-что помнить.

Золушка полюбила принца. А полюбила бы она свинопаса? Или ее любовь прямо пропорциональна количеству денег у мужчины? Это первое.

И второе. Если мужчина тебя купил и понимает это, ты для него всегда – ВСЕГДА! – останешься только вещью, и место твое будет наравне с тапочками. И ногой тебя пнут, и заменят, не особо раздумывая. А я не хочу в своей семье быть дичью, добычей, тапочками, Золушкой – я хочу быть любящей и любимой женщиной.

Так что сказка – ложь, а намек, который в ней содержится, не все и не всегда понимают.

Лиез выругался и ушел. Я посмотрела ему вслед и отправилась к Виоле.

Если через три дня будет Выбор… почему бы и не побыть с драконицей лишний раз? А то потом в Пещерах шумно будет, людно…

* * *

Свою драконицу я нашла в ее пещере, да еще и с гостем – Сварт храпел в углу, а Виола явно оберегала его сон. Я только головой покачала.

– Что я, что ты… Два сапога пара.

– Мне нравится Сварт. А тебе нравится его друг?

– Да. Он хороший, а позаботиться о нем некому.

– Позаботься ты? А то Сварту плохо, когда его человеку плохо.

– Обещаю. Ничего, если я с тобой пока посижу?

– Сварт не скоро проснется, он устал. А я тебе всегда рада.

Виола привычно подстелила мне хвост, я облокотилась на него и принялась рассуждать.

Про себя, конечно, но драконица меня отлично слышала, а остальным и незачем. И вообще – картина! Сидит в пещере девушка и сама с собой разговаривает!

– Виола, я не понимаю, почему так получилось с заставой? Неужели что-то меняется?

– Нет. Мы бы почувствовали. Мир ухудшается, это верно, но резких всплесков не было.

– Это хорошо.

– Даже напротив, Аласта стала спокойнее. После беседы с тобой ее сила более сдержанна. Ты правильно предположила, химер много в океане, просто океан большой. Но если они все полезут на сушу… мы уже не справимся, наверное.

– Уже не справились. Вопрос – почему они полезли? И именно там?

Виола шевельнула крылом:

– Не знаю.

– Вот и я не знаю. Зато теперь понимаю, что говорила Даннара про равновесие. Еще и химер прорва; если эти дряни на сушу поползут… нам всем тут песец придет. Полярный.

– Песец – симпатичный. А вкусный?

Я невольно фыркнула. Кому чего, а Виоле – того. Покушать, и побольше, и получше.

– И что? Так вкусный?

– Это полярная лисица. Полагаю, что вкусовые качества совпадают.

– Лися не ем.

– Вот и песца не будешь.

– Песца я съем из принципа. Если придет.

Мы перешучивались с Виолой, и было мне спокойно и уютно. А потом темноту прорезал злорадный голос:

– Ага-а-а, вот ты где?!

Свет фонарика.

И две падающие на пороге тушки идиоток.

– Может, их съесть вместо песца? – ехидно предположила Виола.

– Отравишься, – вздохнула я. – А если при них пошутишь, то пахнуть они будут так, что и врагу не пожелаешь скушать. Будет не песец, а скунс.

– Скунсов я точно не кушаю.

Я вздохнула еще тяжелее и поднялась. Мне предстояло перетащить к Виоле под крылышко Алефи Мартино и Майю Перальту.

Драконица осмотрела девушек и покачала головой:

– Каэтана, давай их в соседнюю пещеру. А то придут в себя, орать станут, еще Сварта разбудят.

Требование было признано справедливым. Фу, ну и отожрались, паршивки! Введу моду на диету!

* * *

Привести в чувство – пять минут.

Добиться толкового ответа – полчаса. И еще повезло, что Виола была рядом, а то бы и дольше возились. Но при взгляде на здоровущую белую драконицу девчонки принимались петь соловьями.

Что тут сказать?

Здесь не две дуры, а три. И третья – я.

Как-то за лето я привыкла и командовать, и не скрываться, и разговаривать чуточку иначе. И хотя честно пыталась влезть в шкурку серой мыши, да и девочки мои пытались сделать вид, что все-все по-старому…

Не получилось.

Да и как тут что получится?

Когда ты связана с драконом? Когда вы вместе путешествовали, когда спаивали сестринство (мы же не мужчины, так что сестринство, а не братство) кровью и огнем, когда дрались с химерами, когда лечили дракониц, когда гоняли пиратов…

Да разве этого мало?

И такое не скроешь, не спрячешь, вот и получается, что мы все отдельно, и две девушки из нашей группы – тоже отдельно. А ведь они не идиотки. Ни Алефи, ни Майя…

Девушки пригляделись, начали следить, думать, потом еще этот налет случился, когда я командовала, а остальные слушались… и что они могли подумать?

Правильно.

Или что я каким-то образом всех подчинила, или шантажирую, или… да мало ли что может прийти в голову двум дурочкам? Вот, пришло же за мной проследить? И радуйся!

Мне и в голову не пришло прятаться, а они за мной следили. И видели, как мы с Хавьером прощались, и как Матиас меня встретил, и наш разговор слышали, мы же не скрывались особенно, и потом… потом я пошла куда-то в Пещеры.

– Мы думали, ты колдунья! – созналась Алефи. – Ведьма! А как еще это объяснить?

– Не колдунья. Но вам от этого легче не будет.

– Ты… ты нас драконам скормишь? – Майя хоть и дрожала, но спрашивала уверенно.

– Хуже, – оскалилась я. – Повяжу тайной.

– Это как? – Алефи тоже более-менее успокоилась, поняла, что вот прямо сейчас ее есть не будут, и заинтересовалась.

– А вдруг вас тоже драконицы выберут? Вот и будет вам радости.

– Н-нас? – Майя аж головой замотала. – НЕТ!!! Не хочу, не буду, не надо…

– А чего ты тогда сюда поперлась? – огрызнулась я. – Просили тебя?

– Я-а-а-а-а…

И снова сопли бахромой.

А вот Алефи смотрит с интересом:

– Это – твоя драконица?

– Виола, будьте знакомы.

Виола опустила тяжелую голову.

– Интересно, Элину мне тоже ждать?

Алефи качнула головой:

– Нет. Мы с ней разговаривали, она сказала, что ей плевать. Ей жениха нашли, хорошего, из придворных, она вообще тут задерживаться не собирается.

Я махнула рукой.

Ну и наплевать на нее два раза, если так.

– Тебя так драконы не пугают, как Майю?

– Нет. Они большие, но ведь разумные же? А если с мозгами, значит, с ними и договориться можно.

Я с интересом взглянула на Алефи.

– И что такого? – Девушка правильно поняла мой взгляд. – Кордова, у тебя семья старая, а мы… вот типа тех же Лиезов, только победнее. Тут поневоле и думать научишься, и не так извернешься. С кем хочешь договоришься, не то что с драконом!

– Тогда… познакомить тебя с драконами?

– НЕТ! – взвизгнула Майя. – Лефи, это ловушка! Не ходи!

А ей уже и ходить никуда не надо было. В пещеру заглядывала некрупная темно-синяя драконица.

Алефи Мартино посмотрела на нее, пошатнулась – и упала почти на нос бедолаге.

– Это Лора, будьте знакомы, – сообщила мне Виола. – Я ее позвала.

Выспаться мне сегодня не удастся. Это точно.

* * *

До рассвета мы просидели в Пещерах.

Мы с Майей разговаривали. Та согласилась промолчать, я приняла у нее слово: девушка пообещала мне поклясться на жертвеннике в храме Даннары, что будет молчать, пока оно само не вскроется. На меня ей было плевать, это понятно. Но количество неприятностей, которые могут устроить ее семье разъяренные родители аж девяти девушек, она оценила.

Лучше помолчать, целее будешь.

Да и Алефи она зла не желала.

– Мы с ней теперь не будем дружить, да?

– Почему?

– У нее же дракон! А у меня нет!

Я пожала плечами:

– Это во многом от вас зависит. И Алефи может не сталкивать тебя с драконом, и ты можешь просто принять наличие Лоры… изменить уже ничего не получится, но ты же с человеком дружишь! Вот если бы Алефи замуж за принца вышла? Ты бы с ней дружила?

– Да.

– Вот и тут так же.

Майя только рукой махнула:

– Ладно… Свинья ты, Каэтана.

Об этом я и сама догадывалась. Но не сознаваться же?

– От меня мало что зависело. Нам еще и хуже пришлось, некому было рассказать-показать, поддержать, научить. Вам всяко проще будет. То есть Алефи.

Фырканье Майи было исполнено оскорбленного достоинства. Кажется, не верила она в легкость и приятность. И правильно. Я – тоже не верю.

* * *

Выбор дракона – дело ответственное. И подготовка к нему обычно пару дней занимает.

В этот раз все проходило камерно, даже как-то спокойно.

Да, Арена. Да, юноши, которые сейчас присутствуют в академии.

Да, драконы.

Но никакой особой торжественности нет, просто – выбор. То один дракон опускается к земле, словно пытается разглядеть что-то очень важное, то второй. Вниз – и вверх, и снова вниз…

Иногда вместе с человеком, иногда без него.

Матиас Лиез тоже стоит на арене. Но к нему ни один дракон не спускается. Странно?

Или нет?

Матиас людей-то не слышит, пока его по голове не стукнут, где ему услышать дракона? Ему все заменяет личный эгоизм. И Соуза рядом с ним. И Бареси… вроде бы и вместе они стоят, но как-то и врозь. Понятное дело, не друзья, а лев и шакалы.[4]

А вот Эстебана Гила уже на арене нет. Как ни странно.

Одним из первых выбрали. И дракон ему под стать, такой зеленый, здоровущий… как еще не надорвался? Такую тушу тягать?

Хотя я подозреваю, что драконы сильнее, чем нам показывают. Вот смогли же Виола и Сварт сокровища дотащить? И еще как смогли!

Просто драконы еще и умные. Понимают – дай слабину, так люди тебя и в телегу запрягут, не то что грузы возить будут. Люди, они такие. Лучше драконы побудут слабыми и хрупкими, так самим драконам спокойнее.

Постепенно драконья круговерть утихала.

На арене осталось всего шесть человек, и трое из них – Матиас, Арчибальдо и Джусто – стояли уже ближе друг к другу. Матиас вскинул голову и отправился прочь с арены.

Джусто и Арчибальдо поплелись за ним, как побитые.

Рядом сверкнула глазами Флоренсия.

– Вот! У меня есть Миста, а этим гадом все драконы побрезговали.

– И неудивительно. – Я пожала плечами.

Кому ж из драконов такое охота? А еще… сволочь бывает умной. Но эмпатом, тонко чувствующим, сочувствующим и сопереживающим, сволочь не будет в принципе.

Почему?

А потому, что никак не получится. Если ты ощущаешь чужую боль, ты не станешь ее умножать. Так что одно из двух: либо ты сволочь, либо эмпат.

Эта компания для себя выбрала. Сволочи они, сволочи, и никак иначе.

Флоренсия молча торжествовала победу. Потом задумалась.

– Каэ, а как ты думаешь, если Арчи узнает, что я драконарий? Придет обратно отыгрывать?

– Вполне возможно. А ты его примешь?

– Никогда! Я не полная идиотка!

– Может и прийти, – не стала я разочаровывать подругу. – Уж сожалеть-то наверняка будет.

Мариса поддержала, потом Олинда подключилась к разговору…

А ночью опять запел сигнал тревоги.

* * *

Одевалась я на ходу и быстро, а потому платье было надето наизнанку. Ну и наплевать мне на это было, когда я неслась вниз.

А перед академией опять опускались драконы. И было их так много… или так мало?

Я насчитала три десятка.

Всего три десятка…

Неужели – опять?!

Ударило острой тревогой под сердце, отпустило, опять ударило… Хавьер наверняка полетит туда, разбираться. Ну так что же? Все правильно, это – его дело. И становиться между мужчиной и его выбором неправильно. Вот перекрестить украдкой можно – перед отъездом, потому что в бою атеистов нет. А в этом-то мире…

Знаю я про местных богов, но я уж как с детства привыкла, так и поступлю. И в храм схожу, и помолюсь… может, услышат? А если услышат, то и помогут?

С тремя богами я уже лично знакома, авось хоть кто и отзовется?

Мысли шли отдельно, а руки делали.

Помогали спешиться очередному драконарию, поддерживали, избавляли от куртки… Эти были в чуть лучшем состоянии, хотя бы без обморожений. Но раны, ожоги…

Да, снова больница.

Рядом так же помогали девочки. Уже и не только мои, уже все три курса.

Мы установили дежурство в больнице… ладно! Эс Чавез его установил, а я попросила подруг пустить слух, что это – ШАНС!

Да какой!

Ты, вся такая самоотверженная, ухаживаешь за драконарием, смотришь влюбленным взглядом, вытираешь пот со лба… неужели не женится потом? Не оценит?

Ну… там же и другие будут! Выберешь того, кто оценит!

Когда девчонки разберутся, что больному не до любви, ему надо поменять белье, вынести судно, почитать вслух, чтобы отвлекся от боли… поздно будет. Но авось у кого и сладится? Больные выздоравливают, а помощь запоминается.

И лекарям польза.

Я и сама помогала, не особенно разбирая, что делать. А то я в своем мире судно не вытаскивала и полы не мыла! Чего тут-то стесняться?

Работа как работа, надо так надо.

Параллельно я расспрашивала ребят, что случилось. Но ничего нового не услышала.

То же самое.

В какой-то момент, ночью, полезли химеры, начали жрать и давить… Почему в этот раз уцелело больше людей и драконов?

Потому что после взбучки, полученной от командования, они все же оставляли часовых, и патрулировали, и старались быть внимательнее… помогло плохо. То ли часовой проспал, то ли еще что с ним случилось? Часовые… на драконах… двое здесь, одного нету.

Конечно, ребята боролись с химерами, как могли. Но силы были неравны. Химер они уделали, но своих потеряли почти два десятка, а пострадали вообще все. Химер было много, они были крупные, отожравшиеся и перли напролом. Так что…

Не повезло.

Когда мы приволокли раненых драконариев, раэн Вафиос едва за голову не схватился.

– Куда ж мне их! Ох ты ж…

– Я попрошу у эса Чавеза, пусть открывает гостиницу? – предложила я. – Где санторинцы жили…

Лекарь только вздохнул:

– Забегаемся.

Я огляделась.

– Тогда кого полегче разместить в столовой. Там кровати поставим, бегать далеко не придется, а есть – не переломимся, и стоя поедим.

Раэн Вафиос кивнул:

– Эсса, пожалуй, вы правы. Ох, беда за бедой! И надо будет за лекарствами послать, у нас, считай, кончаются.

– Вы напишите, что надо. Я думаю, кто из драконариев слетает, передаст, не переломится, – кивнула я. Раэн Вафиос это и так знал. Просто хотелось человеку получить хоть капельку участия.

– Спасибо, эсса.

– Вы командуйте, раэн. Сейчас вы тут главный, потому что можете помочь людям.

Остальные эссы покосились на меня, но спорить после таких слов было как-то и некрасиво. Так что… До рассвета мы помогали в обработке и лечении ран.

Парни таскали кровати, мы перестилали белье, кормили, поили, перевязывали – дел хватало всем. Куда уж тут титулами и древностью рода считаться! Любого, кто сказал бы хоть слово на эту тему, прибили бы шваброй. Два раза.

* * *

– Что же делать, что делать?

Я металась по пещере Виолы. Хавьер недавно вернулся со второй базы, весь черный от усталости. И снова попал в мои руки.

Накормить – напоить – расспросить – уложить спать.

Программа была выполнена, усталый мужчина спал у себя дома, словно убитый, а вот мне и не спалось. Такое чувство было после его рассказа… вот свербело что-то, мучило, не давало покоя…

Почему?!

Убивайте – не понимаю!

Но покоя все равно не прибавлялось. От Хавьера я ушла. И неприлично это все-таки – ночевать у холостого мужчины, и спать я не могла, лежать не хочется, читать тоже, а начнешь по дому гулять – разбудишь. Человек и так только из полета, он устал, ему покой нужен, а я у него над головой топать буду? Нет, не пойдет. Я пометалась немного по парку, замерзла, плюнула на все и отправилась к Виоле. Все лучше, чем в общагу. В Пещерах хоть можно метаться сколько влезет, тут площади – драконовские. В буквальном смысле слова.

Драконица смотрела на меня, как кошка. Может, она тоже считала меня неразумным драконенком, которого нужно учить и наставлять?

Вполне возможно.

– А что ты можешь сделать?

– Ну… не знаю. Чем могу – я помогаю.

– С твоей подачи все работают. Девушки помогают больным, парни активно тренируются. Не при деле только несколько дурачков, и тех эс Чавез приставил на кухне помогать.

Я фыркнула.

Ну да.

Тех, кто не прошел Выбор, поставили перед жестким фактом. Или они делают, что сказано, – или катятся к драконьей бабушке. Вон из академии.

Как это обосновать королю? Да уж эс Чавез найдет как именно. Король, может, потом и еще пинка добавит, чтобы некоторые тут своих фанаберий не показывали.

Рабочих рук не хватает, а ты тут будешь говорить о своей высокородности? Да тебя не нищим помогать просят, а таким же драконариям! Если твоего товарища в бою ранят, ты за ним ухаживать не будешь?

Так что эс Лиез как миленький таскал воду на кухню, колол дрова и помогал чистить овощи.

И никаких разговоров.

Конечно, Матиас пытался ругаться, возмущался, но при виде высокородных эсс, которые меняют повязки и вытаскивают судна, его желание открывать рот как-то исчезло.

И правильно.

– Виола, меня не оставляет такое ощущение… скажи, у драконов такое бывает? Мне даже поделиться этим толком не с кем, все заняты. А чувство такое, что я чего-то важного не вижу. Не понимаю, упускаю…

– В чем именно?

– В этих нападениях химер. В них есть что-то странное, тебе не кажется?

– Я в этом уверена. Раньше они никогда так не делали.

Я внимательно посмотрела на драконицу.

Действительно, что я упустила, какой источник информации, – так это самих драконов. А ведь они живут тысячелетиями, они сражаются с химерами… и я забыла спросить у драконов? Ну и кто тут идиотка? Где тут зеркало, убедиться?

– Виола, кто у вас самый старший из драконов?

– Дракониц. Алимара.

– Познакомишь нас?

Виола вздохнула:

– Хорошо. Но если она откажется с тобой разговаривать, я не виновата. Алимара стара и устала от жизни, она уже ничего не хочет. Она даже выбирать не стала… она может к тебе отнестись плохо.

– Сожрать?

– Ну… как минимум – выгнать, – подтвердила мои подозрения Виола.

Драконы, конечно, не человекоядные, но если их доведут… могут. В конце концов, чем человек отличается от свиньи? Некоторые – точно ничем.

– Знакомь. Выгонит – возьмемся за следующего из старших, – твердо решила я. Не до рефлексирования тут. Драконица?

Сожрать может или хвостом пришибить?

Да скажите спасибо, если я никого не загрызу! Люди гибнут, драконы гибнут, а тут на меня кто-то хвостом махать будет?

Гр-р-р-р-р-р!!!

* * *

Алимара оказалась здоровущей черной драконицей, раза в полтора, наверное, крупнее Виолы. И на меня она смотрела без всякого интереса.

– Виола, пожалуйста, перескажи мне то, что будет говорить уважаемая Алимара. – Я шагнула вперед. Подумаешь, драконица! Я даже с нашей уборщицей могла найти общий язык, а уж она-то какая страшная! Куда там драконам!

– Неинтересно. Уходи, – послушно перевела Виола.

Я шагнула вперед и остановилась в полуметре от носа Алимары. Морда у нее была – я в пасти помещусь, наверное.

– Уважаемая Алимара, я понимаю, что вы устали и на людей вам наплевать, но я не просто человек, я подруга Виолы. Если вам наплевать на меня – пусть. Но гибнут драконы, среди которых могут быть и ваши дети, внуки… те, кто вам дорог. На это вам тоже плевать?

Рявк был такой, что меня чуть с ног не снесло, Виола могла бы и не переводить, и так, без слов, ясно.

– Наглая тварь!

– Плевать, – огрызнулась я. – Хоть кем назови, хоть как нарычи! Мне нужна твоя помощь, и я отсюда не уйду! Сожрешь – несварение тебе устрою напоследок и поперек желудка встану! Поняла?

Рев был еще более противным. И я не сразу поняла, что чернушка… смеется?

– Др-раконица. Хорошая, – перевела Виола.

Я независимо скрестила руки на груди. И плевать, что меня всю Алимара попросту оплевала, пока смеялась. Понты дороже! Моего страха она не увидит.

Драконица оценила и кивнула.

– Что ты хочешь узнать, человек?

– Меня зовут Каэтана, если что.

– Что ты хочешь узнать, человек Каэтана?

– Я хочу знать, бывали такие нападения, как сейчас, – раньше? Я уверена, что драконы разговаривают между собой, я уверена, что вы многое знаете и помните. Было такое?

– Нет. Разве что первую пару лет…

– Пару лет? Когда?

– Прабабка мне рассказывала, а ей – ее бабка. Когда храмы Аласты еще были активны…

Я схватилась за голову.

– Подожди-подожди. Можно я соображу? Сейчас храмы Аласты и Варта забыты, в них не проводится богослужений, они заброшены, а то и разрушены. Ивея сила богов сосредоточилась в ключевых точках, верно?

– Да.

– Химеры ползут к ним, но поскольку в храмах давно не приносились жертвы и никого не было, они чувствуют храмы достаточно слабо. Попадают в какую-то зону – и начинают ощущать. Верно?

– Да.

– Раньше, когда храмы были активны, они массово ползли к храмам Аласты. Сейчас – нет.

– И снова – верно.

– Ты хочешь мне сказать, что какая-то падла решила приносить жертвы Аласте?!

Алимара шевельнула хвостом. У драконов это равнозначно пожатию плечами.

– Вряд ли это возможно. Храмы забыты, алтари разрушены…

Я вспомнила свое общение с Аластой. М-да. Лишний раз туда никто не пойдет.

– Но теоретически?

– Может быть и такое.

Теперь настал мой черед размышлять:

– Оба нападения были в Санторине. Погоди-ка… Алимара, а ты вообще знаешь о том, как поклонялись Аласте?

– Да. Кровь, вино и мед лили на ее алтари.

– Кровь?

– Желающий пожертвовать богине отдавал свою кровь. По доброй воле. Можно было еще провести ночь возле алтаря, спать там…

– Зачем?

– Богиня могла заглянуть в твои кошмары. И если ты выдержишь испытание самым большим своим страхом, она могла снизойти к твоей просьбе.

– Брр. Интересно, ради чего можно на такое согласиться? – Меня аж передернуло. Судя по всему… кошмары, страх, кровь – вот чем питается богиня? Диета, епт-компот!

Был и у меня свой страх. Может, кому и смешно, но не мне, это уж точно.

Говард Лавкрафт.

Моим страхом были его рассказы. И жуткие Древние, которые готовы вторгнуться в наш мир, и тени над Иннисмаутом[5]…

Иногда я думала, что мэтр и правда заглянул в другой мир. И принес оттуда истории. А свой разум – часть его – оставил в жертву ИМ. Впрочем, сейчас это было неважно.

– Аласта – богиня мертвых. На что бы ты пошла, чтобы она не забирала близкого тебе человека?

Вопрос был словно удар. Ответ получился таким же:

– На все.

Я бы и Ктулху щупальца выдрала. За родных, за близких… плевать мне на все ужасы!

– Вот. Поэтому я и говорю – сейчас такого нет.

– Хм-м-м… интересно, а что есть? Какие вообще жертвы принимала Аласта? Ну, то есть… это же символы, верно?

– Не понимаю? – настал черед удивляться Алимаре.

Я попыталась сформулировать то, что чувствовала:

– Если я правильно понимаю, богам от нас не нужны какие-то материальные вещи. Им нужно нечто другое. К примеру, Лелее – любовь и страсть, Даннаре – желание плодиться и размножаться… как-то так? Сантору – бой? Азарт схватки, восторг победителя, отчаяние побежденного… Правильно?

– Перед алтарем Сантора некогда устраивали поединки. И сейчас устраивают. Бои посвящают Сантору, да…

– То есть энергия боя. А Аласте тогда что?

– Неужели ты еще не догадалась? Боль и смерть. Но смерти она получает и так, а вот боль, страх, ужас…

– Гаввах? – вспомнила я Даниила Андреева.[6]

– Не понимаю.

– Примерно то же самое, но одним словом. Человеческое страдание, человеческий ужас, как-то так.

– Да, наверное. – Алимара еще раз шевельнула хвостом.

– Когда начались нападения химер, народ ломанулся в храмы. То есть приманка была преотличная.

– Потому и храмы забросили. Подметили, что стоит там провести ночь, и туда тянет химер…

– А сейчас их опять тянет. – Я задумалась. – Алимара, скажи, я могу прийти еще раз? Мне надо посидеть над картой, подумать…

– А если я откажу?

– Я все равно приду. Но буду мучиться угрызениями совести, – нагло ответила я.

Драконица ухмыльнулась:

– Приходи. У тебя нет дочери?

– Пока нет. Но если будет – я вас познакомлю, – твердо решила я. – Виола – лучшая, номы и тебе найдем подругу.

– Вырасти дочь и приводи. Посмотрим, – еще раз оскалилась Алимара. – И так приходи, если будет необходимость.

– Приду. Спасибо.

– До встречи.

И только за утлом, выйдя из пещеры и пройдя еще пару сотен метров, завернув несколько раз за угол и спрятавшись под надежным крылышком Виолы, я позволила себе расплакаться.

– Виола… спасибо тебе!

– Не за что.

– Мне было не так страшно рядом с тобой. Правда…

Драконица поддержала меня кончиком крыла.

– Ты отлично держалась. Алимара обещала мне подождать, покау тебя появится дочь. Это – честь. Она уже лет пятьсот не выбирала себе подругу.

– Если появится – пусть пробуют, – согласилась я.

У меня были сомнения в появлении на свет моей дочери. С другой стороны, рано или поздно, наверное, придется? Пусть без любви, но люди ведь и так живут? Вот Хавьер жил…

Мучился…

И я собираюсь. Дура я, наверное?

– Нет. Мы с тобой пока еще маленькие.

Я себя такой не считала, но решила не спорить с Виолой. Хочется скромной тридцатиметровой бронированной ящерице побыть маленькой и хрупкой?

Вот и отлично, не будем ей в этом мешать. А меня ждет эс Перез.

Он еще не знает, но он меня ждет. И эс Чавез, и Хавьер. И пусть только кто-то попробует открутиться от разговора.

Еще, наверное, раэна Ледесму взять. Математик он – лучший. Лучше меня, я-то все учила в школе, спасибо Виктории Львовне, а вот он…

Он многое узнал от меня и ведь усвоил, переработал, подстроил под местные системы… он – гений. И поэтому он мне тоже пригодится.

– Каэтана, а совесть у тебя есть?

– Нет. А что?

– Может, до утра подождешь? Хотя бы?

Я только зубами скрипнула.

До утра! Я тут рехнусь до утра!

– А ты еще побегай? – с невинным видом предложила драконица.

Пинать ее по лапе было неудобно, а с крылом ничего не поделаешь, оно по ощущениям как сверхплотная резина. Пинай, не пинай – не поможет. Это в сказках крылья драконов все такие хрупкие и тоненькие. А в реальности – как бы они выдерживали напор воздуха, будь непрочными? Такую перепонку порвать – как баскетбольный мяч укусить. Пришлось ограничиться злобным шипением.

Виола на это дело решительно махнула хвостом.

– Пошли полетаем?

Действительно, а что это я? Не спится, не сидится? Ну и пусть его! Вся сбруя у меня тут, летный костюм тоже есть – в запасе. Одеваемся – и на крыло!

– Наконец-то умные мысли появились!

Вот. Может, у меня в полете их и прибавится? Хорошо бы…

Да, на крыло!

Интерлюдия

1

Матиас Лиез поскребся в рассохшуюся дверь старого дома даже с некоторой опаской.

Та зловеще скрипнула. Мужчина поежился и сделал шаг назад.

Поймите правильно, эс Лиез никого и ничего не боится. Но есть некоторые вещи, которые и самого храброго мужчину заставят оторопеть.

Одна из них – ведьма. Хотя все бабы немного, но ведьмы. Только на свой лад. Но тут-то живет настоящая. Ему правду сказали…

Да, ведьма.

А что еще делать, если нужно зелье, да не абы какое, а особенное? И Матиас попробовал еще раз постучать. На этот раз заскрипела не дверь, а ступенька под его ногой, но так же противно и тоскливо. Брр…

Дверь медленно открылась внутрь.

На пороге стояла ведьма.

Старая, противная, горбатая, из-под платка виден морщинистый подбородок и пряди седых косм, морщинистая же рука сжимает свечу.

– Чего тебе, юный эс? Что привело тебя в мой дом?

Матиас собрался с силами и мыслями:

– Я… меня… мне нужно зелье.

– Ну, заходи.

И Матиас послушно шагнул через порог, в душе обмирая от страха.

Ведьма точно была настоящая. Об этом говорили и связки трав и грибов под потолком, и здоровущий филин, сидящий на своем насесте… На гостя птица посмотрела так, что Матиас чуть через стену не вышел. Жуть жуткая.

– Какое же зелье надо молодому эсу? Неужели отворотное?

Матиас приосанился.

Понятно же! Вот, даже эта бабка соображает, что приворотное ему не нужно, его и так любят! И Каэтана тоже… полюбит, никуда она не денется.

– Мне нужно зелье, чтобы женщина сразу же от меня забеременела.

Ведьма задумалась.

– Сразу, молодой эс?

– Да. С первого нашего раза. Чтобы у нее в пузе был ребенок, когда мы пойдем к алтарю.

– Что это за девушка?

– Зачем тебе знать?

– Зелье надо готовить индивидуально. То, что подействует на дочь солнца, не сработает с дочерью луны. Кому она посвящена?

– Даннаре.

Матиас отвечал на вопросы и сам не заметил, как рассказал все. От и до.

И насчет Каэтаны поделился.

Ну дура же! Вот как есть – дура! Ей такое счастье предлагают – умного, знатного, красивого, богатого, а она и нос воротит!

Ведьма слушала, смешивала в склянке какие-то порошки, капала капли, шептала заклинания…

Потом протянула склянку Матиасу:

– Держи, юный эс. И вот тебе заклинание.

– Заклинание?

– Такие вещи не действуют без слов. У тебя должно быть заклинание и обряд.

Матиас поморщился.

– А попроще никак?

– Нет, юный эс. Или ищи другую ведьму, или делай, как я сказала. С тебя шесть монет золотом.

– Шесть монет золотом? Да ты сдурела, старуха?

– Ищи дешевле, эс. Не сомневаюсь, ты найдешь.

Матиас плюнул и полез в карман. Ссориться с ведьмой?

Себе дороже, проще заплатить, сколько скажет. Ведьмы, они такие, где не изведут, там напакостят. Дешевле не связываться, да и зелье штука такая, и обряд…

Матиас развернул ветхую бумажку, пахнущую чем-то неприятным, и сморщился от пыли.

Прочитал, едва не схватился за голову.

– Вот… это вот все надо делать?

– Надо. Если ты хочешь результат с первого раза, юный эс. И постарайся не ошибиться.

Матиасу осталось только вздохнуть.

И результат хочется, и Каэтану, и ребенка… ладно! Другого такого товара на рынке нет?

Берем этот!

Шесть монет золотом легли на грязную столешницу.

Ведьма к ним не прикоснулась, молча смотрела и ждала, пока мужчина выйдет за дверь. Да и потом еще посмотрела в окно, точно убедилась.

И только тогда полетели в стороны космы и морщины, горб и клюка.

– Лори, можно выходить!

Девочка выскочила из-за занавески и даже ахнула, глядя на золотые монеты.

– Мамочка?

Ведьма довольно улыбнулась.

Побольше бы таких клиентов. А пока…

– Мы с тобой пять монет отложим. А одну разменяем и сходим на ярмарку, купим тебе тепленькую шубку, сапожки к зиме справим хорошие, хочешь?

– Хочу.

Ведьма подумала, что тут и ей на обновки останется. А остальные деньги пойдут в ее личный тайничок. Лори растет, пока она еще маленькая, можно пожить здесь, в глубинке. А потом… потом надо будет накопить денежек побольше, да и переезжать подальше. И будет она в другом месте вовсе даже почтенная вдова, и не ведьма, а кружевница. Много таким не заработаешь, но и травница она неплохая. И сама выплыла уже, и дочку вытянет, и замуж хорошо выдаст. А что не так?

Потихоньку все и сладится…

Побольше бы таких клиентов. Почаще бы… такими темпами и на домик им хватит, и на прожитье останется. На новом-то месте.

Конечно, никакая дура от травок с первого раза не забеременеет. Там все очень индивидуально и от женского тела зависит. Кто-то и годами залететь не может.

Но на то есть обряд.

Да-да, тот самый, описание которого она (на специально состаренной бумаге) отдала Матиасу. Хороший такой обряд… длинный, муторный, а если хоть в чем ошибешься…

Если залетит та девчонка «от первого ветра», то и ладно. А если нет? Если придет к ней эс с претензией? Вот тут она и начнет по обряду выспрашивать. Все ли свечи горели, все ли слова были сказаны, да не с бумажки, наизусть…

Нет?

Так чего ж вы, эс, хотите? Тщательнее надо, чай, обряд, не песенки у костра. Вот и не сработало. А я вам еще один отварчик продам…

Так и на приданое доченьке наберется.

И «страшная ведьма» подмигнула малышке:

– Лори, пошли за земляничкой?

– Да, мам!!! Ура, ягодка!!!

И правильно. Дети должны расти счастливыми. А уж родители все для этого сделают.

2

– Санджар!

– Величайший! – Санджар склонился перед мужчиной, который вошел в его лабораторию. Принц Баязет был доволен и счастлив.

– Уже вторая застава! Ах, какой ты молодец!

Санджар и не сомневался. Кто умница?

Он умница, он уникален и гениален, он лучший ученый в этом мире… даже не так! Он – единственный, кто понял и сделал! Остальные веками ушами хлопали, а вот он – сделал!

Мысль о том, что не ушами хлопали, а просто… людьми старались остаться, Санджар даже не давил в зародыше. А что? Он и не человек вовсе. Люди – это в массе своей тупое быдло, чего с ним считаться! А вот ОН, великий и гениальный…

Кому-то не ясно?

Впрочем, Баязет, хоть и не великий ученый, думал так же.

– Санджар, на время мерзких ящериц придется оставить в покое.

– Величайший?!

Санджар даже расстроился. К драконам у него были свои счеты. А как эти паскудные твари посмели выжить, когда он их так хорошо отравил?

Отвратительно с их стороны! Такое – не прощается! Месть и только месть! Даже не за выживание, а за нарушенные научные расчеты! За то, что Санджар засомневался в себе! Вот!

– Ненадолго. До меня дошли слухи, что мой младший брат, Селим, собирает против меня войско.

– Величайший, желаешь ли ты, чтобы химеры уничтожили его воинов? – тут же осведомился Санджар.

Ему было не жалко. Баязета он считал… ладно, не совсем равным себе, но признавал, что от него есть польза. И старался подыгрывать.

Все же принц первым разглядел потенциал Санджара, пригрел, финансировал… даже змеям свойственна благодарность, а что Санджар – хуже змеи? То-то же…

– Да, конечно, желаю. И чем скорее, тем лучше.

– Величайший, покажи, где надо ударить, и прикажи дать мне корабль и рабов.

Баязет кивнул. И с одобрением посмотрел на Санджара.

Вот говорят, от науки пользы нет!

Врут нагло! Есть от нее польза, главное – чтобы применял ее умный человек. Вот Санджар! Кем он был до встречи с Баязетом?

Правильно, никем и ничем, пустое место – и только. А Баязет его вытащил из грязи, обогрел – и посмотрите, какие шикарные результаты! И ведь это надо было сообразить, почувствовать, додуматься, что из этого хлюпика может получиться нечто полезное…

– Смотри сюда.

Двое мужчин смотрели на карту.

Двое мужчин думали об одном и том же.

Двое – людей?

Или лучше назвать их химерами? Вроде как тем на пролитую кровь наплевать… нет, химеры – неразумны. А на осознанный геноцид способны только люди.

Где-то вдали горько смеялась Аласта.

3

– Майя, неужели тебе не интересно?

– Рина, будь благоразумна. – Майя Коста откинулась на спинку стула, провела щеткой по волосам. – Какая нам разница, кто, с кем… это их личное дело.

– Ну нет! Мне интересно! Если Каэтана остается у эса т-Альего…

– И что?

– Значит, они все-таки любовники?

Майя закатила глаза:

– Иди, следи! Только меня к этому не привлекай, пожалуйста! Спать мне хочется!

– Соня, – обозвала ее Ярина и улетучилась из комнаты.

Майя вздохнула.

Соня-засоня… вот раньше бы ей своей головой подумать. Но как тут подумаешь? Когда и мамы дружат, и они с младенчества рядом… считай, года им не было, когда впервые увидели друг друга. Так и повелось.

Где Ярина, там Майя, где Майя, там Ярина.

Первое, конечно, чаще. Ярина более сильная, более яркая, стремительная, она убеждать умеет… а если не убеждает, то просто тянет за собой. Тянет, как в пропасть…

И поди посопротивляйся!

Майя так не может.

Она переживает, она долго думает, а Ярина действует. Хотя иногда это и неплохо, иначе бы у Майи не было ее Лорисы. А без драконицы…

Без нее и мир серый, и жизнь грустнее. Майя уже за это благодарна Ярине.

А кто и с кем спит…

И кому какое дело? Нет, знать-то надо. На всякий случай, чтобы тебя потом проблемы не зацепили, чтобы ни во что не втянули. Ситуации разные бывают. Но тут все достаточно прозрачно.

Каэтана и т-Альего…

До смерти жены т-Альего у них точно ничего не было, такое не скроешь. Да и эсса Магали была… Ярине до нее, как до неба ногами. И выследила бы, и кого хочешь сожрала. Вся академия была бы в курсе. И до столицы бы грязь долетела!

А потом…

Майя могла поклясться, что ничего у них такого нет. Вот именно такого – как близость. Такие люди ведут себя чуточку иначе, они прикасаются друг к другу, они смотрят иначе, они как бы метки ставят друг на друге.

Ты – мой. Ты – моя…

Им приятно быть рядом, у них есть нечто общее… тут такого нет. Т-Альего явно относится к Каэтане бережно и ласково. Она к нему?

Сложно сказать. Явно Каэтана о нем заботится, Майя хоть и не следила, но слышала, как Каэтана договаривалась со слугами, чтобы те убрали, продукты принесли… это еще не любовь, но уже забота. Уже дружба.

Перерастет она во что-то большее?

Да кто ж его знает! Может и перерасти, может и остановиться, а пока от этого девушкам сплошная польза. И прикрывают их, сколько смогут, и тренировки организовали, и о драконах рассказывают, учат, помогают…

Пусть пока будет так, как будет. А дальше – посмотрим.

И Майя принялась заплетать косу. Только не досмотри за прядями – так спутаются, никакими расческами не раздерешь. Пусть Ярина бегает, а Майя постарается жить и своим умом тоже.

Это хорошо, так с Лорисой получилось, а как дальше? Кто ж его знает… теперь бы признали девушек драконариями, а то проблем будет – не оберешься.

Но как еще решит король?

Как же все сложно в этой жизни!

Глава 3

– Эс Чавез, доброе утро!

– Каэтана, что случилось? Вот чего ты ломишься в дом ни свет ни заря?

– Каэтана?

Мариса появилась в таком виде, что я ухмыльнулась.

– Подруга, ты бы книжку убрала, а?

– Какую книжку?

– С сонетами. От которой у тебя засос на шее.

Мариса молча кинула в меня подушечкой с кресла. Но засос прикрыла.

– Эсса Кордова, – нахмурился эс Чавез. Но это ты на кого другого бровками двигай.

– Эс Чавез, я верю, что ваши намерения самые благородные, но хочу узнать про дату свадьбы. Мариса моя подруга, если вы ее обидите – тут другой ректор будет!

Орландо хмыкнул, но я была совершенно серьезна. За своих – порву и рыбам скормлю!

– Не надо угроз, Каэтана. Я собираюсь в столицу, разговаривать с королем. Две заставы уничтожено как-никак. И заодно я поговорю с эсом Лиезом.

– И назначите дату свадьбы?

– Разумеется. Так что тебя привело сюда с утра пораньше?

– Уничтоженные заставы, – не стала я скрывать. – Мариса, дай слово, что будешь молчать как рыба. Пока – никому!

– Я пока ничего и не знаю.

– Узнаешь, – отмахнулась я. – Даже не сомневайся. Эс Чавез, мне нужен раэн Ледесма, мне нужен эс Перез и эс т-Альего. И карты Санторина. Современные и старинные.

– Зачем, Каэтана?

– Потому что вы едете в столицу к его величеству. И я подозреваю, что заставы уничтожены намеренно. Нападение химер было спровоцировано.

– Это возможно? – Взгляд Орландо стал острым и жестким.

– Вполне. Просто я одна могу не справиться с расчетами, но если эс Перез и раэн Ледесма мне помогут, мы с эсом т-Альего метнемся на нужные места. И посмотрим, права я или нет.

Орландо стал таким серьезным, что ему даже цветастый шелковый халат не помешал.

– Подробности?

Слова пришлось подбирать достаточно тщательно:

– Я этой ночью беседовала с драконами.

– С драконами?

– С теми, кто живет уже не одну тысячу лет. Такие тоже есть.

– И что они сказали?

– Что химеры – это проявления силы Аласты… только с этим надо осторожнее. И что они ползут к ее храмам. Активированным храмам, активным алтарям, алтарям, на которых приносились жертвы.

– Та-ак…

– Именно, эс Чавез. Первое время, пока Аласту не забыли… Вы вот помните, кто это такая?

– Конечно. Богиня смерти. Просто ей сейчас почему-то не молятся.

– Вот потому и не молятся. Кому ж потом охота от химер отбиваться?

– Ах вот оно что! – Орландо посерьезнел, потом кивнул, словно своим мыслям. – И вы считаете, что кто-то активировал алтари…

– Я не хочу говорить просто так. Эс Перез и раэн Ледесма мне для того и нужны. Прикинуть, откуда могли ползти химеры и куда. Посчитать, подумать, чтобы не быть голословной.

Орландо даже не сомневался.

– Мариса, милая, одевайся. Я не хочу, чтобы посторонние тебя видели – вот так, это урон репутации для моей будущей жены.

– Пусть все знают, но никто не видит? – подколола я.

– Примерно так, – не смутился ректор. – Каэтана, отправляйся в мой кабинет… хотя – нет! Лучше – в библиотеку. Там и карты есть, и лишних ушей нет.

Я кивнула:

– Да, это будет самым лучшим вариантом.

– Мне с вами можно? – робко спросила Мариса. Вот ведь… учишь их, учишь, а стоит рядом оказаться мужчине, и вылезает наружу прежняя эсса. Ничего, это только начало пути.

Орландо посмотрел на нее и улыбнулся. Совсем иначе. Тепло, ясно, по-настоящему. Да, он ее любит. Подруга удачно выходит замуж.

– Ты же библиотекарь, родная. Конечно, можно.

Все равно она потом из него все подробности вытянет. Проще сразу пустить в круг заговорщиков, чем потом пересказывать по сто раз, кто и что сказал.

* * *

В библиотеке всем удалось собраться спустя полтора часа. Пока к одному, пока к другому, пока оделись, пока то да се…

Но собрались. И я изложила те же тезисы, что и Чавезу.

Правда, ученые – это не скромный и наивный чиновник, так что у них моментально возникла куча вопросов.

Что, как, куда, откуда…

Вертеться пришлось, как ужу на сковородке, и то подозреваю, что мне не до конца поверили. Уж очень многозначительно смотрел на меня раэн Ледесма. Но…

Недоговаривать могут все. Главное, чтобы это не вредило общему делу. Так что еще через час мы уже активно ползали по карте и ругались, а эс Перез лихорадочно листал один из старых томов землеописания.

Риоса бы сюда, при всем своем кобелизме специалистом он был неплохим. Но – сам виноват. Придется обходиться тем, что есть.

Крутили мы и так, и этак.

Ругались, снова крутили карту, считали, рисовали течения, прикидывали ветер, делали поправку на погоду, благо ее знал эс Хавьер, но…

– Как ни крути, надо проверять вот это место. И это. – Раэн Ледесма поставил на карте точку, потом еще одну. – Векторы сходятся именно здесь.

– Эсы, Тьяго, Каэтана, а почему вы упускаете еще одно нападение? – Хавьер сидел практически молча, не принимая активного участия в обсуждении. Но видимо, что-то углядел такое…

– Еще одно? – не поняла я.

– Нападение, в результате которого Санторин лишился тора, – мягко так подсказал эс Хавьер.

– Но как же… там же тоже были химеры! – дошло до меня. – Ты думаешь, это было пробой пера?

– А если посчитать? – намекнул Хавьер. – Вот я считал, что торы Санторина не идиоты, и дворец этот строился давно, а значит, в одном из самых безопасных мест.

– Говорят, в нем жила любимая супруга правителя, для нее и построили, чтобы она спокойно детей рожала и растила, вроде как тогда химер много было, активных, – заметил эс Перез, не отрываясь от карты.

– Тем более. Я бы свою женщину поместил в самое безопасное место, а тор глупцом оказался? Не верю! И сколько лет этот дворец стоял – не шатался и не такие нападения выдерживал.

– Человеческие.

– Каэтана, мы с тобой… ты знаешь, что такое химеры, – поправился Хавьер. Присутствующие вежливо не заметили оговорки. – Как ты думаешь, им по зубам стена дворца?

– Смотря какая, – растерялась я.

Между тем же Кремлем и Эрмитажем разница есть, согласитесь? Кремль – крепость. Эрмитаж – шикарный дворец.

Но с Кремлем бы химеры точно постарались, а вот Эрмитаж бы прошли насквозь, хоть он и роскошнее.

– Я же не знаю, что там за Альбатросовый дворец, или как там его того?

– Дворец на мысе Альбатросов, – поправил меня Тьяго Ледесма. – Сейчас, минуту, тут есть книги по фортификации, я точно знаю.

Полученное сооружение заставило меня присвистнуть. Ну да, фотографий тут нет, а вот рисунки есть. И меня заверили, что они не отличаются от реальности.

Химеры?

Тут бы и у крейсера «Аврора» трудности возникли. Одним выстрелом тут фиг управишься, придется весь боезапас расстрелять и три раза за новым сплавать. Стены толщиной в человеческий рост и высотой как бы не в десять метров, зубцы и бойницы, ворота, укрепленные листовой медью, причем ворота, которые не распахиваются, а поднимаются и опускаются, спасибо законам рычага, так что небрежно пнуть их щупальцем и заползти не получится.

Калиточки тоже… надежные. А еще – это мыс. То есть, чтобы попасть к воде, надо спуститься по лестнице. Красивой такой, изящной. Ступенек на двести.

Торы Санторина спускаться и подниматься хотели не всегда, так что есть подъемник.

Но тогда…

Химеры неразумны, все верно. Но это не просто кусок протоплазмы, кое-какие инстинкты у них остаются. В том числе и самый простой. Если препятствие встает на пути, его можно и нужно обойти. Они обходят. Оказавшись в лесу, химера не станет бодать сосну, она ее обогнет. И бурелом обогнет. И дворец…

– Химеры сюда просто не прошли бы, – прошептала я. – Тем более чтобы оказаться внутри крепости. Получается – их натравили?

– И впустили, и натравили, даже не сомневаюсь.

– Но…

Задать вопрос – кто? – я попросту не успела. Кто? А кому выгодно?

– Баязет? Он решил убить и отца, и братьев?

– Я бы не исключал такого варианта. Поэтому прикидывайте координаты на три точки. И я туда слетаю, – припечатал Хавьер. – Чтобы было что сказать королю. Подробнее.

Я многозначительно посмотрела на него.

Хавьер невинно – на меня.

Вот наверняка решил уже удрать без меня и отправиться один. Наглость какая! Моя теория – мне и проверять! Но это мы потом обсудим, вчетвером, со Свартом и Виолой. А пока…

– Посчитаем? – поглядела я на Переза и раэна Тьяго.

Мужчины отказываться не стали. Посчитаем, прикинем, подумаем…

Если Баязет действительно может… Ладно, управлять химерами может только Аласта. Но если он изобрел способ натравливать их на кого-то? Это уже совсем другой коленкор.

Этот гад не остановится на достигнутом, он пойдет вперед, он будет воевать. А драконы…

Драконы станут первыми жертвами войны. Можно даже не сомневаться. Их просто не хватит на всех химер. Сколько тварей за эти века накопилось в океане? Сколько их двинется на сушу?

Какое уж там равновесие? Тут никто не уцелеет. И академию сожрут… она ведь тоже на взморье… для химер – лакомый кусочек. Драконы до конца будут сражаться за свой дом, но сколько их – тех драконов? Не сотни же тысяч! Их и десяти тысяч нет!

– Каэтана. – Хавьер коснулся моего плеча. – Не надо… мы справимся. Я смогу вас защитить.

Я провела руками по лицу.

– Мне страшно. Мне вдруг стало так страшно и холодно…

– Для девушек это неплохой шанс, – заметил Орландо.

– Какой?

– Если драконариев слишком мало – потребуется помощь. Тут и подойдут драконицы.

– Не было бы счастья, да несчастье помогло?

– Как-то так, – согласился Орландо. – В любом случае у вас появляется шанс на жизнь.

Я выдохнула.

– Действительно, неразумно будет нас убивать.

– Скорее наоборот. Поставить в строй, а там – кто знает?

Мне осталось только вздохнуть. Я, конечно, хотела, чтобы драконицы вышли из тени, чтобы нас признали драконариями, чтобы нас не убивали, не давили, не избавлялись, но какой ценой? Ценой человеческих жизней?

– Но это не твоя вина, а Баязета.

– Это еще не доказано.

– Проверяй. Ты же умничка.

Я только вздохнула.

Умничка. И придумала я все это, и, может, даже не ошибаюсь. Но как же мне сейчас страшно не ошибаться.

Есть ли предел людской подлости, когда речь идет о власти?

* * *

– Ты не полетишь!

– Да скорее ты здесь останешься, чем я!

– Я тебя вообще свяжу и в Пещерах оставлю!

– Веревки перегрызу и тебя потом загрызу!

Орали мы друг на друга душевно. Я твердо была уверена, что лететь и проверять свою теорию нужно мне. В Санторин, а что такого? Тоже мне, США нашлись… до него не половина планеты, за несколько дней обернемся.

А Хавьер почему-то против!

Вот почему?

К драконам мы шли еще мирно, а в Пещерах сцепились вовсе уж громко и возмущенно. Он орал, я орала в ответ… а чего? Он мне вообще кто, чтобы запрещать?

– Виола, ты за ней следить будешь! Поняла?!

Хавьер нашел взглядом драконов и едва не зашипел от возмущения, как кипящий чайник. Сидят, понимаешь, в углу, этакой черно-белой мозаикой, хвосты переплели, любуются. И даже отвечать не собираются. Правильно, чего на глупости реагировать?!

– Не смей распоряжаться моей драконицей! – взвилась я.

– А ты не смей рисковать своей жизнью!

– Это моя жизнь, и я буду все в ней решать! И не смей мне указывать!

– Не смей рисковать жизнью! Ты поняла?!

– Это моя жизнь! И вообще, с чего ты ею распоряжаться взялся?! – сорвалась я.

Да сколько ж можно? Довели!

– Потому что я люблю тебя, дура!!! – сорвался Хавьер.

Я застыла, хлопая глазами.

– Лю… бишь?!

Ответом мне стал поцелуй. Да такой, что аж дыхание вышибло. Сильные руки сомкнулись на моих плечах, рванули, притягивая вплотную к сильному горячему мужскому телу, губы накрыли мои губы – и я потерялась.

Оказывается, это и так бывает?

До головокружения, до шальных глаз, до опьянения от терпкого мужского запаха, от его вкуса, от сильной руки, которая запуталась в волосах на затылке, и чуть ласковее, но так же властно придерживает мою голову… когда мы отскочили друг от друга, я пошатывалась.

– Хавьер…

– Молчи! – рыкнул мужчина. – Помолчи, Каэтана! Не нужна мне твоя жалость! Просто пойми, дура! Ты умрешь – и я умру вслед за тобой! Сдохну на твоей могиле!

Развернулся и вышел.

Я села, где стояла. Подползла Виола, обернулась вокруг меня кольцом. Прошуршала по камням чешуя Сварта. Верный змей торопился за своим хозяином.

Прошло минут пять, прежде чем я смогла хотя бы мысль сформулировать.

– Виола, он серьезно?

– Вполне. А что тебя удивляет?

– Ну… он… и я…

– И он. И ты. И мы со Свартом. А что?

И как ей объяснить то, чего я сама не понимаю?

– Понятно, – подвела итог драконица. – Ох уж мне эти странные человеческие брачные обычаи.

Лучше я и сама бы не сформулировала.

* * *

– Эс Чавез, у меня к вам серьезный разговор.

– Слушаю, Каэтана. И зови меня по имени, когда мы наедине. Все же мы почти уже родня.

– Это как? – подозрительно уставилась я на ректора.

– Через Марису.

– Не поняла?

Если он намекает на Матиаса Лиеза и мое замужество, одним ректором сейчас меньше станет.

– Ты Марисе как сестра, она об этом постоянно говорит. И десяток драконариев у вас все-таки…

– Эс Чавез, вот о десятке я и пришла поговорить.

– Слушаю?

– Почему бы нам не слетать, не проверить, что там с этими местами? Всем вместе, нашим десятком?

– Вашим десятком?

– А что такого? Полетим, проверим, вернемся, и вы доложите его величеству, что и как? Можно ведь так сделать?

– Можно, – согласился Орландо. – А ты уверена?

– Нам надо себя потихоньку пробовать, слетываться в строю и бою… разве нет?

– Надо… а командир кто?

– Я думала про эса т-Альего. Но сейчас даже и не знаю, вдруг еще что-то случится, он должен быть на месте. Если Эдгардо Молина? Он уже привыкает нами командовать, вот и в походе пусть справляется?

– Десять девушек и один парень?

– И что? Вы так говорите, словно мы его съедим по дороге.

– Я такой вероятности не исключаю.

– Эс Чавез! То есть Орландо!

– Каэтана, я не против. Но…

– Вы из-за Марисы? – угадала я. – Да?

Орландо уселся за стол и взъерошил волосы.

– Я за нее боюсь, Каэтана, – даже как-то беспомощно признался он, – очень боюсь. Вылеты, бои, это все так сложно и так трудно. С этим и мужчины не всегда справляются, а она такая хрупкая и так рискует жизнью.

– Как и все мы.

– Да, как и все вы. Но она – особенно.

Я закатила глаза.

– Любовь?

– Не смейся. Тебе этого пока не понять, а потом сама заплачешь.

Я только вздохнула.

Пойму, не пойму… да кто ж его знает? Пока вот не могу я ничего такого понять. Хватит, отлюбила свое, там, в другом мире.

– Я обещаю, я за ней пригляжу.

– Спасибо и на том.

– Не будете угрожать, что запрете ее, что свяжете или там, в Пещерах, оставите и драконов приглядывать заставите? – поинтересовалась я, вспоминая прошедший скандал.

– Я что – дурак? – даже обиделся Орландо. – Она мне первая такого и не простит! И никто из вас уже не простит… это те, кто родился в клетке и прожил в ней всю жизнь, могут быть счастливы на цепи. А те, кто знает свободу… вас уже никогда не запрешь. Вы и цепь порвете, и хозяина своего на ней удавите.

– Красиво сказано, – кивнула я. – Так что?

– Буду переживать и страдать. А Мариса будет летать и сражаться, – вздохнул Орландо. – У меня просто нет выбора.

Я не удержалась. Просто не смогла.

– Хавьер так не считает.

– А он еще молодой и глупый. В отличие от меня.

– Не поняла?!

Мне-то казалось, они ровесники. Нет?

– У него весь опыт отношений – либо его кошмарная Магали, либо любовницы. Вот он и не понимает каких-то вещей.

– A-а, вот оно как.

– Именно так. Не обижайся на него. Я правильно понимаю, вы поругались?

Я подняла брови:

– Я тут одна дура, ничего не замечаю?

Орландо похлопал меня по руке:

– Не переживай. С возрастом это проходит, становишься внимательнее к людям.

А если у меня уже возраст прошел, только в другом мире? Что, дура – это навсегда?

Орландо посмотрел на мое растерянное лицо, покачал головой и позвал секретаря:

– Вызовите ко мне Эдгардо Молина. Я хочу с ним поговорить. Каэтана, а ты оповести всех, и готовьтесь, чего тянуть. До рассвета времени вам хватит на сборы? А завтра на рассвете полетите, поняла?

– Поняла.

– Тогда – брысь.

С места я стартовала не хуже зайца. Пока всех обежишь, пока предупредишь… тут и вечер настанет. А собираться когда?

Надо поспешить!

Интерлюдия

1

– Зачем, ЗАЧЕМ ты их отпустил?!

Орландо посмотрел на друга даже с каким-то сожалением. Вот ведь, и так бывает. Умный мужчина, а такую дурь устраивает.

– Зачем? Ты мне скажи, что ты с Каэтаной сделал?

Хавьер даже поник как-то.

– Она пожаловалась?

– Каэтана? Да она скорее с крыши спрыгнет, чем пожалуется. Ей это и в голову не пришло. Я сам спросил.

– Спросил? – не понял эс Хавьер.

– Ты. Ее. Напутал, – раздельно пояснил Орландо, смирившись с тем, что влюбленный и дурак это где-то синонимы. Здесь ли, там ли… – Не знаю, чем именно… Ты ей признался, что ли?

– Ну… да.

– Просто признался? Словами? – Куда уж драконарию было пудрить мозги матерому бюрократу. После всех учеников в академии Орландо Хавьера если насквозь и не видел, то и с предположениями не слишком затруднялся.

Хавьер отвел глаза в сторону.

– Твое какое дело?

– До постели у вас точно не дошло. Целовались, что ли?

– Тебе откуда знать?!

– Насмотрелся, – вздохнул Чавез, понимая, что так просто дело не поправишь. Потом решительно встал, усадил приятеля в кресло, налил ему крепкого вина и сунул бокал в руку:

– Пей.

– Спасибо. Так откуда?

– Каэтана ничего не сказала. Но если бы у вас дошло до серьезного, Виола поделилась бы с Эстанс, та с Марисой… узнал бы.

– Тьфу ты! Бабы болтливые!

– Можно подумать, чешуя что-то меняет, – поддел Орландо. – Тут и хвост с крыльями не помеха.

Хавьер молча осушил бокал – и получил в руки следующий.

– Пей и слушай. Каэтане лет-то сколько?

– Ну… восемнадцать.

– Вот. И то сказать – сколько она уже сделала? Одни драконы чего стоят! Не подумал, каково ей?

Хавьер опустил глаза. Действительно, ну он-то с драконом… но он – мужчина!

А Каэтана девушка, ее растили, словно в оранжерее, и вдруг такое. Кто ж такое выдержит!

– Я дурак?

– Не особенно. Просто учись, пока я объясняю бесплатно, – фыркнул Орландо, получив в ответ мрачный взгляд. – Каэтана ни с кем из мужчин никогда не целовалась, не встречалась, вообще как мужчин никого не рассматривала. И тебе она помогала по доброте душевной.

– Скажи еще – из жалости.

– Вот это – нет. Жалеть она тебя не жалеет, и это хорошо. Жалость – это не любовь, это самопожертвование, а потом и разрушение. Она тебе просто хотела помочь, как другу. Поддержать, подставить плечо… Ты бы помог?

– Ну да.

– Вот и она помогла. А то, что ты влюбился, для нее стало неожиданностью. И она сбежала в рейд. Просто испугалась.

– И что мне теперь делать?

– Да ничего. Дать ей все обдумать спокойно и начать ухаживать, когда она вернется. Постепенно, медленно приучать к себе – все у вас будет отлично. Ты заметь, она тебя ведь не ударила, не отказала, не стала ругаться…

– Это еще не поздно. Она еще успеет мне глаза выцарапать.

– Поздно. Такое или сразу делается, или потом уже время ушло, его не догоняют.

– Н-ну…

– Послушай мудрого совета. Подожди, пока она вернется, и начинай ухаживать. Только не разменивайся на цветы и конфеты, она их не любит.

– Тебе откуда знать?

– Мариса рассказала. Матиас Лиез Каэтане цветы дарил, они ее жутко раздражают.

– Спасибо, что сказал. А любит она что?

– Хавьер, да ты не безнадежен?

– Ор-рландо…

– Ну, если рычать начал, то оклемался. Значит, так, она любит сухой сыр, любит копченое мясо, это из вкусного. Можно ей дарить что-то кружевное, вроде перчаток или воротников, цветы из кружева – тут она не откажется. Это из приличного.

– А…

– Что-то дорогое? Вроде новинок из столицы? Тут как повезет, но, скорее всего, не примет. Духи ей можно дарить, ароматические масла, ей нравятся более легкие запахи. Больше ничего не знаю.

– И за то спасибо. От Марисы узнал?

– Специально спросил.

– Мариса тебя не заревновала?

Орландо только усмехнулся.

– Друг мой, все надо делать правильно и вовремя. Тогда и не заревнуют, и все у вас будет хорошо. Учись.

Хавьер опустил плечи.

– Орландо… я боюсь за нее. Я просто не представляю, как она, вот там, одна, беспомощная, такая хрупкая… я бы сам все сделал, и полетел, и нашел, и вообще…

Орландо едва не застонал. Надо же, где собака порылась!

– Хавьер, ты болван!

– ЧТО?!

– Что слышал! Твоя хрупкая и беспомощная там не одна, а в компании десяти драконариев и кучи драконов. И насчет беспомощности – тоже вопрос. Она с санторинцами справилась, она девочек учит защищаться, она может за себя постоять.

Хавьер вспомнил поверженную четверку негодяев. Легче не стало.

– Умом я это понимаю.

– Умом ты сейчас не думаешь. И если не начнешь – вы с ней серьезно разругаетесь.

Хавьер понурился.

– Я стараюсь. Правда.

– Не стараешься. Не знаю, что ты ей сказал, но ты ее точно напугал. Даже если ты хотел как лучше, получилось что-то неправильное.

– Я не сдержался. Когда понял, что она будет рисковать собой, – я просто не сдержался.

– А если бы вовремя заткнулся – полетел бы с ней. То есть она полетела бы с тобой и еще благодарила бы, и вы бы сейчас были куда как ближе друг к другу.

– Да я уже понял, что я идиот.

– Вот и замечательно. Я тоже боюсь за Марису, но с этим уже ничего не поделаешь. Или я смиряюсь с наличием в ее жизни дракона и полетов – или я ее теряю навсегда. Третьего тут не дано.

– Безопасных полетов!

– А вот это – вопрос. Думаешь, такие бывают?

Хавьер пожал плечами:

– Не знаю.

– Мариса мне сказала, что они и с химерами успели повоевать, и с пиратами, и вообще. Она не сможет жить, как ее мать. Или я ее принимаю, какая она есть, – или она лучше уйдет. И не станет ломать нам судьбы. И Мариса, и Каэтана – они уже не хрупкие цветы. Они женщины, которые встанут с тобой спина к спине, в любом бою. Ты готов с этим смириться?

– Нет. Но и выбора у меня нет, верно?

– Абсолютно.

– Спасибо, друг. Я пойду, подумаю над этим.

– А вот это правильно. И если что – есть отличная лавочка старого Марко, знаешь?

– Да. С копченостями.

– Тебе на драконе пара часов полета. Это намек.

Хавьер попрощался и вышел вон.

Намек он понял. Оставалось как-то усмирить свое сердце, которое стучало, и болело, и тревожилось… и свой характер тоже усмирить.

Броситься бы за ней вдогонку, за любимой и единственной, обнять и зацеловать, пылинке не дать упасть, лучику не дать коснуться, от всего уберечь, на руках носить, от всего плохого оберегать…

И навсегда потерять.

Потому что драконы – не канарейки и в неволе жить и петь не станут.

И Каэтана тоже дракон. Драконарий. Не сможет она вот так… а дать ей свободу, дать ей право выбора, право стоять с ним плечом к плечу, право решений, право голоса – он сможет?

Вот с Магали ему было все равно. Она могла бы и в бою рядом оказаться – он бы разве что химер пожалел. Немного. Сами напали – сами пусть бы и спасались.

А представишь Каэтану в бою… и жуть пробирает. Даже когда она там, с химерами… и он был рядом, и ей надо было не сражаться, а просто подманить их. Это другое. Это не такой риск.

А здесь…

Боги, как же ему страшно! За себя не так, а вот за любимую, за единственную во всем мире женщину – страшно! До крика, до дрожи, до стиснутых в крошево зубов – страшно.

Хавьер и сам не заметил, как добрался до Сварта, уселся рядом, прижался спиной к теплому черному боку. Ну и выложил все постепенно.

Дракон только хвостом шевельнул.

– Странные вы, люди. Неужели не ясно? Пусть летает, пока яйцо не отложит. А потом тоже пусть летает, но не в бой, а осторожно.

Если б Хавьер не сидел – точно б уселся, где стоял.

– Яйцо? То есть… ребенка?

– Конечно. Вы, люди, устроены сложнее. Вы его вынашиваете внутри, я знаю…

При мысли о беременной Каэтане у Хавьера как-то так под ложечкой засосало… вот она, вся такая теплая, родная, любимая, с их малышом на руках…

Гальего?

И мысли-то такой не мелькнуло! Была другая.

Вот бы у их ребенка были глаза, как у Каэтаны. Глубокие, ясные, темно-серые…

– Ты прав, Сварт.

– Конечно, прав.

Дракон ухмыльнулся, стараясь не показать приятелю своих эмоций. А зачем?

Говорили они с Виолой об этом. Им хотелось быть вместе, и было бы идеально, будь вместе и их люди. Уж точно было бы проще. Но люди очень часто сами не понимают, что им нужно. Ну и драконам тоже. Значит, надо им помочь.

Хавьер боится за Каэтану.

Каэтана боится потерять свободу.

Надо просто им объяснить, что все можно совместить. И только-то…

Хавьеру одно, Каэтане другое. А потом они и сами до всего дойдут. В своего человека Сварт верил крепко, он не дурак. И Виола бы не выбрала дуру. Значит – все поправимо. Главное, начать, а потом до людей дойдет. Постепенно.

И Сварт улыбнулся еще раз.

Он-то о своей драконице сумеет позаботиться. Главное – ей это впрямую не говорить. Но он – дракон. Он – умный. А людей всему учить надо.

Ничего, образуется.

Если драконы возьмутся людей сводить, никуда этим двуногим бескрылым друг от друга не деться. И точка.

2

– Раэн Мора, нам с вами надо серьезно поговорить.

Замечательные слова.

А когда их произносит королевский казначей, они вообще шикарно звучат. Просто потрясающе. И пахнет от них чем-то таким… вроде дыбы, огня, каленого железа… дружеской беседы в компании парочки-троечки палачей.

Героем раэн Мора не был.

– Если вы так считаете, эс Малавия, значит, так и есть.

Эс Ансельмо Малавия, королевский казначей вот уже семнадцать лет, с интересом поглядел на доставленного к нему простолюдина.

Боится ведь. Но старается держать себя в руках.

– Раэн Мора, вы и ваши изобретения серьезно привлекли к себе мое внимание. Вы запатентовали несколько весьма полезных приспособлений.

– Простите, эс Малавия. Не я.

– Вот именно. Не вы. Но тем не менее. Сумка на колесиках, сумочка-клатч, магнитная застежка, эти ваши новомодные би-гу-ди, от которых нет спасения даже у меня дома. Супруга в восторге, справедливости ради. И дочери тоже. Но раэн Мора, вы должны понимать, что в нашем мире деньги – это сила.

– Да, эс Малавия.

– И я хочу знать, кому она принадлежит.

– Эс Малавия, но ведь мы уплатили все налоги, все совершенно законно…

– Тем не менее, раэн Мора. То, чего я не знаю, вызывает у меня закономерные подозрения. Почему ваш хозяин… да-да, назовем вещи своими именами, почему ваш хозяин не может выйти из тени? Он несовершеннолетний? Он преступник? Иноземец?

Лутаро прикусил губу.

Положеньице, конечно. С другой стороны, старый меняла и не из таких выворачивался. Если подать информацию правильно…

– Эс Малавия, с вашего позволения… вы пока не приказали меня пытать, выбивая секрет, значит, мы можем договориться миром?

– Пока – не приказал.

А значит, пока ты надеешься решить все ко взаимной выгоде. Или не желаешь портить отношения с человеком, который способен рождать такие приятные идеи.

Идеи – это деньги. Деньги – это налоги. А еще производство, еще сбыт, еще оборот… да много чего, целую книгу написать об этом можно.

– С вашего позволения… Вы же понимаете, что этот человек хочет стране только хорошего?

– Пока – не понимаю.

– Это действительно гражданин Равена, который пока не может воспользоваться своими правами.

– Так, уже интереснее. И почему же?

– Именно поэтому данный гражданин попросил меня представлять его интересы – пока. Он надеялся, что, когда он докажет свою полезность государству, он сможет и распоряжаться своим капиталом сообразно собственному уму. Вы же понимаете, ситуации бывают разные…

– Согласен. – Казначей смотрел уже более доброжелательно. Действительно, ему ли не знать? Сколько раз ему жаловались на опекунов, к примеру, которые растратили имущество наследников, на недобросовестных личностей… Если все эти истории припоминать – до завтра говорить хватит. – Если дело обстоит именно так…

– Верьте, эс Малавия. Вы же видите, деньги остаются в стране, они приносят доход Равену, патенты пока не оформлены на конкретное имя – все именно поэтому.

– Почему-то мне кажется, раэн Лутаро, что я представляю ваш следующий шаг?

– Эс Малавия, вы не были бы королевским доверенным лицом, не будь вы столь мудры. Все верно. Я действительно хотел бы просить вас о покровительстве для этого человека, чтобы он мог выйти из тени и распоряжаться своим имуществом самостоятельно. И более того, я бы просил для этого человека королевское покровительство.

– Вот даже как?

Эс Малавия заинтересовался.

Королевское покровительство – штука сложная. Оно означает, что человек считается… не то чтобы королевским воспитанником. Нет, его никто не воспитывает, но в его судьбе последнее слово остается за королем. Не за родителями, не за кем-то еще, мужем к примеру, а именно за королем.

А это – тяжело.

Король, знаете ли, не обладает голубиной кротостью, и характер у него скорее львиный. Иногда такая милость оказывается тяжкой ношей, ведь судьбу этого человека король будет решать в соответствии со своими понятиями о плохом и хорошем. Поэтому о таком стараются не просить, справляются сами. Но если так… у этого человека, похоже, нет выбора?

– Хм. Вы меня заинтриговали, раэн. Допустим, я пойду к королю и попрошу его покровительства. Но я должен знать, для кого и почему его прошу.

Раэн Лутаро развел руками:

– Эс Малавия, я уверен, что вы уже сами все поняли. Это не преступник и не ребенок. Это молодая женщина, эсса из благородной семьи. Потому и такие вещи… она просто знает, чего бы хотелось ей самой, и воплощает это в жизнь. Но увы – при всем ее уме над ней властен достаточно бездарный и авторитарный отец. Вот и вся разгадка нашей с ней тайны.

Раэн Мора мог бы гордиться собой. Он единственный в мире человек, который видел круглые от изумления глаза королевского казначея.

Впрочем, долго изумление не продлилось, казначей понимающе кивнул:

– Ах вот оно что!

Такое бывает!

Вопреки всем предположениям, такое бывает. Эссы – они, конечно, нежные, беспомощные, все такие хрупкие и трепетные, но мозги есть и у них. Просто они ими не особенно пользуются – зачем? И так все будет.

А голова – это такое специальное место для шляпки. Или для кудряшек.

Но есть исключения, к примеру эсса Лонго, Евгения Лонго, с которой казначей был неплохо знаком. И мозги отличные, и характер есть, и пользуется она всеми своими ресурсами, не сильно сомневаясь. Она такая не одна. Новее это происходит с соизволения ее супруга.

Раэн Мора развел руками, показывая, что – да, исключения есть.

Эс Малавия медленно кивнул.

– Я поговорю с королем об этой незаурядной особе. Как ее имя?

– Эс Малавия, я умоляю понять меня и простить…

– Раэн?

– Если вы позволите, я сначала поговорю с эссой. До того как ее судьбу примутся решать сильные мира сего.

– Сильные мира сего… красиво.

– Это ее слова.

Эс Малавия задумался.

В принципе, ничего страшного не было в этой отсрочке. И раэна Мору можно только больше уважать. Не сломался, не раскололся, а все же отстаивает интересы своего доверителя… доверительницы. Можно и не давить.

Приедет – все и решится. Какая бы там эсса ни была, она отлично поймет, что не стоит плевать против ветра. Пока в ней заинтересованы благожелательно, лучше пользоваться. А то и передумать могут. Или надавить.

– Много вам времени понадобится, раэн?

– Я раскрою часть тайны, – пошел навстречу раэн Мора. – Моя доверительница учится в Академии Драконариев, так мы и познакомились – на ярмарке. С вашего позволения, я бы туда и съездил. И сразу же обратно, может – и вместе с эссой?

– Да, пожалуй, – кивнул эс Малавия. – Я готов дать вам это время и даже экипаж предоставлю.

– Буду очень признателен, – согласился раэн. – Годы мои уже не те, чтобы на конях скакать.

– Вот и отлично.

Мужчины поняли друг друга. Оставалось еще, чтобы их решение поняла и приняла незнакомая эсса, но и в ней эс Малавия не сомневался. Женщины, конечно, бывают дурами, но тогда они ничего нового не придумают, так всю жизнь за мужем и просидят. Ровно.

Что ж.

Еще немного подождем.

3

Али сидел в кустах и тихонько хныкал.

Плакать он не мог, слезы закончились, просто скулил на одной ноте, как щенок. Безнадежно и устало.

Больно так…

Так больно…

Когда тебе всего девять лет, страшно осознавать, что жизнь-то уже закончилась. Вот взяла – и завершилась. Раз и навсегда. И ты скоро умрешь, наверное.

А только умереть иногда лучше, чем терпеть весь этот кошмар. Али точно знал: если еще раз он такое увидит, то сойдет с ума. И будет кричать, и кричать, и кричать, и его тоже швырнут на корм тварям. А так все начиналось…

Бывает в жизни и такое. Когда умирает родами мать, а любящий ее больше всего в мире отец принимает на руки сына. И не проклинает, не злится на существо, которое отняло жизнь у любимой. А наоборот, клянется любить мальчика за двоих. И за себя, и за нее. За ту, которая ушла, едва увидев малыша. Едва успев дать ему имя.

Так у Али и получилось.

И жил он себе спокойно с отцом все девять лет, как драгоценный камень в перстне. Ни в чем не нуждался. Отец, скромный приказчик, так и не взял вторую жену, не привел в дом наложниц, за ним и за сыном приглядывала его мать. Потом бабушку забрал к себе Сантор, и Али везде стал ходить с отцом. Быстро научился тому и этому, умел разговаривать с людьми, примечал качество товара, отец еще смеялся: мол, расти, будешь помощником, а там и приказчиком станешь. Глядишь, и сам лавочку заведешь, я-то не смогу, а ты справишься, малыш.

Лучшей судьбы, чем торговать шелками вместе с отцом, мальчик и не представлял. И в качестве шелка разбирался отменно.

Все хорошее кончилось в единый миг.

Отца зарезали на темной улице. Три раза ударили в грудь ножом, сорвали кошелек с дневной выручкой, и Али, не веря себе, в ужасе стоял над телом единственного близкого человека. Стоял и не мог поверить.

Отец умер?

Но как такое может быть?

Вот же он лежит – и не встанет? Не улыбнется? Не взъерошит сыну мягкие черные волосы?

Али смотрел – и не верил. Смотрел – и не мог понять горя.

Так и не смог его осознать тогда. И потом не смог, потому что вошел в комнату высокий черноволосый мужчина, посмотрел ледяными глазами:

– Племянник? Собирайся, идем…

Только потом Али узнал про дядю Касема и понял, почему ни бабушка, ни отец – никто не общался с ним.

Касем Тас был палачом.

Нет, не просто палачом, – мало ли их в Санторине? Такое же ремесло, как и другие, даже более уважаемое. Все же требует оно и серьезных знаний по медицине, и выдержанности, и много еще чего… хороший палач – на вес золота. Потому что работает спокойно и хладнокровно, добивается истины, помогает закону…

Касем же…

В том-то и беда, что ему нравилось его ремесло.

Хуже того, дядя оказался садистом, который попросту любил мучить людей. А таких и цех палачей не слишком-то уважал.

Да, принимали.

Да, обучали, давали место, но высоко таким не подняться. Никогда. Потому что палач – это специалист, а не обезумевшее от чужой крови и боли животное.

Хотя нужны и такие.

Вот понадобился же дядя его высочеству…

Для Али начался кошмар. Дядя честно поговорил с племянником, объяснил, что много ему дать не может, что научит своему ремеслу – и пусть мальчишка будет за то благодарен. Крепко благодарен.

А как тут – будешь?

Когда ненавидишь вот это все?

Когда не хочешь, не можешь причинять людям боль! Когда тошнит от вида крови, когда дурно делается от криков, когда снятся по ночам кошмары… снится, как родной дядя протаскивает через кулак влажный от крови жертвы кнут, а потом подносит ладонь к губам и проводит по ней языком, слизывая алые капли.

Как тут научишься?

Правда, Али пока к делу и не приставляли. Он пока учил, как называются палаческие инструменты, мыл все и чистил, ему даже подавать что-то не доверяли.

Да и не слишком-то хотелось. Наоборот – хотелось убежать и никогда не возвращаться.

Пока еще Али давил в себе отвращение, пока еще молчал… он видел рабов и рабынь в дядином доме. Измученные серые тени, боящиеся слово сказать, ресницами шевельнуть… одна оплошка – и с ним будет то же самое. Он знает, какую боль умеет причинять дядя Касем. Сам видел.

И он молчал.

Пока…

Последней каплей стали химеры.

Почему именно его дядя понадобился принцу Баязету? Али понял это очень быстро, ремесло приказчика – оно такое, сложное. Мигом научишься в людях разбираться, и повзрослеешь, когда срок придет, и все припомнишь…

Его высочеству нужен был именно такой садист. Даже не один. Их, таких как дядя Касем, отобрали десять штук, привезли к его высочеству и поставили задачу – мучить рабов, стараясь доставить им как можно больше боли. Не выдержит раб, умрет? А и не страшно.

Нового дадим. Рабов – много.

Дядя Касем был горд и счастлив. А Али…

Али нутром чуял, что это – не к добру. Вот как хотите, такие поручения ничем хорошим не заканчиваются. И зачем мучить людей на морском берегу?

И потом… в отдалении от берега, на ничем не примечательной полянке?

Зачем?

Ответ Али получил быстро. Да, дядя взял его с собой, потому что кто-то же должен помогать, подавать инструменты, да и приглядывать за ними тоже, и работе потихоньку учиться – удачный же случай! Показать мальчишке, на что способно человеческое тело…

Показал.

Али заскулил еще жалобнее, вспоминая боль и ужас рабов… ну почему, почему – так?!

Они ТОЖЕ ЛЮДИ!!!

Им тоже больно!

Они такие же, как он сам, как дядя, как покупатели в лавках, и физическая слабость – не повод их убивать так жестоко… но это бы Али еще перенес.

Химеры оказались последней каплей.

Принц повелел мучить рабов, пока его охрана не предупредит палачей, а потом отступать, их прикроют. Так и получилось, но Али уходил одним из последних. И видел, как выплеснулась на поляну с измученными телами хищная белесая волна, как растеклись они по еще недавно живым людям, как принялись пировать…

Задавать вопросы?

Ему такое и в голову не пришло, что вы!

Ясно же, его просто убьют. Впрочем, его и так убьют, когда дядя перестанет быть нужен. И дядю убьют, пусть не обольщается. В лавке покупателю тоже золотые горы обещают, а как до дела дойдет, то шелк гнилой, то нитки рвутся… это мы знаем, это отец объяснял.

Дяде просто жажда крови рассудок туманит, а Али не такой, он на все смотрит трезво, и дядю слушаться не приучен, и смотреть на него снизу вверх – тоже. А еще Али не в Гильдии Палачей, его прикрыть некому.

Да и гильдейских… Али побеседовал с подручными других палачей. Тут слово, там два – в торговле это быстро выучишь, к кому и как подходить, и узнал, что все палачи здесь вроде дяди Касема. Которыми собратья по ремеслу брезгуют. А подручные их… а у них просто выбора другого нет. Беднота и нищета, другие-то нечасто в такую гильдию приходят.

И Али решился.

Он сбежит.

Вот возьмет и сбежит, пока еще не поздно, потому что потом… потом будет большая беда. Его просто убьют вместе со всеми, убьют, когда они перестанут быть нужными, и гильдия не заступится.

Убьют, потому что никто свидетелей ТАКОГО в живых не оставит.

И дядю убьют, и остальных палачей убьют… они этого не понимают? Они привыкли, что их защитит гильдия?

Они привыкли, что умирают другие, не они?

Али не собирался думать об этом, он просто хотел жить. И когда их опять привезли, и когда на поляну выплеснулась волна химер, решился. Так легко было сделать шаг в сторону, и кто его там увидит в темноте?

Да, считай, никто. Он нарочно надел на себя черные штаны, да и в плащ завернуться – секунда. В теплый, черный, еще отцом купленный… и словно папины руки обняли, словно бабушка подтолкнула.

Мол, не сомневайся, малыш.

И Али белкой взлетел на дерево, присмотренное им, еще когда он отходил по нужде. Высокое, разлапистое.

Там и сидел, закрыв глаза и заткнув уши, привязавшись поясом к дереву и молясь про себя Сантору.

Бог войны? Не услышит?

А разве сейчас Али не сражается за свою жизнь? Нет?

То-то и оно…

И сражается, и ждет, и молится, чтобы быстрее настало утро, чтобы ушли химеры… и они – ушли. Правда, для этого на дереве мальчишке пришлось просидеть почти двое суток. Почти без еды – лепешка не в счет, он уже забыл, когда ее съел. Почти без воды – много ли запасешь в одной небольшой фляге? В испакощенных штанах – можно бы справить нужду с дерева, но мальчишка и этого боялся. А вдруг почуют? Придут по следу? Поползут мимо и увидят?

Сидел на дереве, дрожал, молился, ну и напрягал то руки, то ноги. То мышцы разминал, то суставы, чтобы не закостенеть и не свалиться. А то сломает себе что-то – и тогда точно конец.

Так и просидел, пока не убедился, что химеры ушли и даже запах их выветрился.

Али спустился с дерева, почти упал, кое-как растер руки-ноги, а потом отправился искать воду. И – наткнулся на пятно, которое осталось от вчерашней поляны.

Тут-то у него силы и кончились. Совсем.

Когда он увидел, ЧТО остается от людей после нападения химер.

Слизь, осколки костей и запах… главное – этот жуткий запах, от которого мальчишку сначала просто вывернуло наизнанку, а потом принялось рвать сухими желчными спазмами, до головокружения, до падения на землю…

До тихого и жалобного скулежа.

Вот он сейчас просто умрет.

Просто тут и умрет, и встать не сможет, и куда только силы делись, и вообще… убивайте его, кто хотите, а он…

Куда что и делось, когда на поляну упала тень?

Али почти взлетел на ноги. Даже рвать его перестало, мальчишка рысью метнулся к кустам, затаился… Над поляной, на которой проводился ритуал, парили ДРАКОНЫ!

Глава 4

Легко ли сверху найти место, указанное на карте?

Это как сказать…

Санторин хоть и пустыня большей своей частью, но есть там и леса, и скалы тоже есть. Да и пустыня – штука коварная и с характером.

Поднимается ветер, засыпает песок, переползают с места на место барханы… еще вчера там было что-то, а сегодня уже ничего. И только лениво перекатываются песчинки, скрывая следы равно как геройств, так и злодеяний.

Поэтому кто его знает, что и где мы найдем?

Но начать решили с мыса Альбатросов.

И – не прогадали.

Да, нужное место мы нашли не сразу.

Пришлось полетать, пришлось посмотреть, но поляну мы все же увидели.

Белесую, словно пожухшую, поеденную кислотой.

Химеры.

Здесь проползли химеры. Куда они потом пошли?

Вот следы. Они ползли потом и вправо, и влево, но здесь их было особенно много. Просто невероятно много. И были они достаточно долго, потому что местами поляна аж до земли выжжена.

Кислотой выжжена.

Химеры… их слизь штука едкая, обжигает, растворяет… я подозревала, что еще и защищает их от воздействия кислорода.

Воздух же.

В морской воде тоже кислорода хватает, но там привычная им среда, а вытащи их на сушу – и они начинают окисляться, распадаться… не химик я. И не биолог – так, по верхам, что в институте было, то и помню. Сюда бы кого поумнее, а не меня… Если б не Виктория Львовна, я бы и математику не знала. Знания! Как же мне не хватает элементарных знаний!

Следы химер мы проследили от океана.

Действительно, они ползли ЧЕРЕЗ дворец на мысе Альбатросов до поляны, на которой сгрудились и оставались достаточно долго, а потом просто расползлись в разные стороны.

Через дворец.

Не обходя его, не минуя, а именно сквозь него. Словно их туда что-то притягивало. Или на эту поляну. Если так прикинуть, это скорее ложбинка, в низине, очень удобно, и рядом с дворцом, и увидеть, что здесь происходит, не получится. Или… или просто часть стражи была подкуплена, убрана, да мало ли что можно придумать? Теоретически, из моря к поляне – да, химеры должны были пройти через дворец. Как ни ползи, а не минуешь. Часть химер.

А те, кто миновал дворец, хм-м-м… вот я дура! Химеры поползут мимо, если препятствие непреодолимо. А если им откроют дверь?

Если их впустят внутрь?

Они медленно движутся, предатель даже уцелеет. И если часть химер впустили внутрь, а часть просто обогнула препятствие – и поползла к поляне? Могли?

Запросто! Предатель – явление обыденное.

А потом… потом они потеряли ориентир.

Все правильно, храмов Аласты тут вблизи нет. И рядом не было.

Почуять их химеры не могли, а потому поползли во все стороны, и их просто перебили по одной. Это все же Санторин, здесь у ребенка любимая игрушка – кинжал. Оружием все владеют, в той или иной мере.

Так что химерам не повезло. Но что задержало их на этой поляне?

Я подергала за кожаный ремень.

Как привлечь внимание дракона в полете?

Да практически никак. Они в полете просто балдеют. От неба, от ветра, от нашего счастья… люди ведь не летают сами, только с драконами, но это ТАК здорово! Вот драконы и воспринимают наши эмоции, раскрашивают ими свой мир долгожителей. И посылать им свои мысли просто бесполезно. Не докричишься. И орать в голос – тоже. А иногда дозваться дракона просто необходимо.

Для этого и служит сбруя. Один из ее ремней можно подергать… это не шенкеля, не удила, это вообще не причиняет боли дракону. Просто что-то шевелится в пасти… неприятно, понимаете ли. Но зато Виола отреагировала:

– Что?

И так недовольно…

– Мы сможем спуститься вниз? Посмотреть на эту поляну?

– Рядом – сможем. – Виола не корчила рожи, но в ее мыслях прямо-таки ощущалась брезгливость. Ее бы воля, она бы тут все до черной земли выжгла. Не нравятся ей химеры, разве что в качестве сытного обеда. Но пачкать в ЭТОМ лапы? Увольте!

– Передай это, пожалуйста, остальным, и давай спускаться, куда получится.

Виола фыркнула, но принялась летать кругами, высматривая подходящее место для снижения. Остальные драконицы последовали за ней. И дракон.

Да-да, Эдгардо Молина летел с нами. Мне отдали право решать, куда и зачем нам нужно, а ему – натаскивать нас на полеты, бои, взаимодействие и маневры. Правда, командовать он не сильно рвался. Предоставил нам почти полную свободу рук, а сам пока смотрел, кто на что способен, какие у нас отношения в десятке… Да, уже десятке. Вот так, нежданно-негаданно, и получается войско.

Наконец, мы все приземлились и спешились. Эдгардо посмотрел на меня:

– Каэтана? – Все мы давно перешли на неформальный стиль общения, без эсов и эсс. Вместе ведь летаем, чего чваниться? – Ректор сказал, что тут у тебя право решения. Что делаем?

– Делимся на две группы, – решила я. – Я и еще трое идут смотреть, что там, на том пятне. Эдгардо, наверное, ты, еще Фатима и Севилла. Девочки, не обижайтесь, нужен кто-то такой… въедливый.

Девочки и не собирались обижаться. Ясно же. Так нужно.

И действительно, что Фатима, что Севилла были настоящими находками. По внимательности и цепкости они бы Шерлоку Холмсу сто очков вперед дали. И добавили бы.

Две наши умнички.

Эдгардо я брала с собой, потому что мы – три женщины, он – мужчина. Нет-нет, никакого шовинизма, мы просто мыслим по-разному. Там, где мы упремся в детали, Эдгардо может оценить ситуацию в общем и целом. Можно хоть пришить, хоть отрезать, но у мужчины больше связей внутри полушарий головного мозга, а у женщин – между полушариями. У мужчин больше белого вещества, у женщин – серого.[7]

Поэтому и мыслим мы по-разному. У нас – интуиция, у мужчин – чистая логика. Поэтому нам и бывает сложно понять друг друга. Анатомия тоже постаралась.

– А остальные, – подхватил мою мысль Эдгардо, – обустраивают стоянку. Предлагаю здесь отдохнуть, перекусить, а потом уже лететь дальше. И расседлайте наших драконов тоже. Пожалуйста.

Никто не возражал.

Да, драконарий ухаживает за своим драконом сам, но не всегда это получается. Да и страшного в такой просьбе ничего нет. Ремни расстегнуть, а дальше ящеры и сами о себе позаботятся. Это дома, в Пещерах, ты их и почеши, и помажь маслом, и помассируй щеткой, а в походе они сами тебе отлично скажут, если у них что-то болит. А так – сняли сбрую?

Ну и сидите себе, а мы пропитание поищем.

Драконы ведь не животные, они – отдельная разумная раса. Только чешуйчатая и с хвостом. Больше там возни не с драконом, а со сбруей, чтобы не перепутались ремни, чтобы не упало все куда-то в лужу, – снять, развесить, проверить, чешуя-то жесткая, с острыми гранями, рано или поздно любой ремень перетирается.

Девочки кивнули, и мы отправились осматривать место происшествия. И снова – не просто так.

Драконы – заметные. Сколько времени пройдет, прежде чем сюда явятся санторинцы и примутся нас выгонять? Вряд ли много. И к этому моменту надо уже все сделать и не проявлять никакого интереса к мысу. Мы просто летели мимо.

Мы просто остановились рядом. А что?

Тут удобно, море рядом и вид красивый. Вон какой дворец шикарный… и разрушений нет. Никаких.

Даже ворота не попорчены.

То есть – их открыли.

Был там внутри предатель, был. Можно и не сомневаться.

Об этом я пока молчала. Это потом, когда мы вернемся домой. А пока пусть сами смотрят, пусть сами делают выводы. Я не стану ничего подсказывать.

Вдруг я не права?

Мы медленно шли, оглядывались по сторонам… я ничего странного не заметила, приметил Эдгардо.

– Здесь словно кто-то… вот смотрите, и кусты примяты, и дерево сломано… давайте чуточку отойдем, так заметнее будет.

Оно и вышло – заметнее.

Действительно, и дерн взрыт, словно… словно – что? Я разобраться не могла, а вот Эдгардо понял быстро:

– Ощущение такое, что здесь кто-то скакал, вот, видите? Следы. А потом все взрыто… Коня остановили?

Я пожала плечами. Я в этом не разбиралась, честно говоря. Это кому-то лошади друзья. А мне… да я их в своем родном мире считаные разы видела – и то! Они были запряжены в тележки, они катали людей, и я к ним подходить не собиралась. Это ж лошадь, кто знает, что у нее там, в башке? Стрельнет – и как понесется?

Конный спорт я уважаю, но сама им заниматься не хочу. И уж тем более не опознала бы, где там копыта, где рога, где след от копыт. Нереально!

– Смотрите!

Фатима доставала откуда-то из куста что-то мелкое. И как еще углядела?

– Что это?

– Пуговица. – Девушка разжала руку. На ладони сверкнул здоровущий рубин.

– Ни фига себе пуговица! – не сдержалась я. С драгоценными камнями я тоже не сильно дружила, но тут уже насмотрелась.

Это не гранат, не шпинель, вообще не дешевка. Это похоже на реальный рубин, размером с ноготь среднего пальца. Моего, конечно. Он оправлен в золото, с другой стороны ушко, как у пуговицы, – то есть это реально пуговица. Но с чьей рубашки? Или платья?

Кто хозяин?

– Такое в Санторине может носить только знать. – Эдгардо пожал плечами. – Тор, кто-то из принцев…

– Сохранишь? – попросила я Фати.

– Конечно.

Фатима сняла цепочку, повесила на нее рубин – и снова надела цепочку на шею. Что-что, а золото тут любят. И носят. Это мне ничего не нравится, кольца пальцы раздражают, цепочки упражнения делать мешают, браслеты – писать. Вот я и забываю, то одно, то второе, то третье. А девочки за своим статусом и его атрибутами следят ревностно.

– Допустим, здесь кого-то остановили. И куда его дели?

– Туда, – показала пальчиком Севилла. – Явно же ветки обрублены, видишь?

Я пригляделась.

Да, низкий цепкий кустарник (черт знает, как его зовут) был в некоторых местах надломлен, а в некоторых… его точно прорубали, чтобы сделать проход. И разница громадная. Вот проползла химера, тут и ветки обожгло, и висят они, сломанные и жалкие.

А вот кустарник прорубили. И ветки валяются под ним, на земле. Кто-то рассчитывал, что здесь все будет уничтожено? Или… Тогда почему не сжег все?

– Потому что не было времени. Или здесь еще были химеры, а их жечь сложно. Или он рассчитывал, что химеры уничтожат все следы. Или думал, что никто этим случаем не заинтересуется… – Севилла перечисляла вероятности тоном, достойным самого мистера Холмса.

– Может, и все сразу, – согласилась я. – Сив, ты права. Смотрим дальше?

– Предлагаю пройти по этим обрубкам, – вмешался Эдгардо. И даже локоть согнул. Для Севиллы, ага. И посмотрел так, со значением.

Севилла приняла вежливо предложенную руку и первой проследовала в проем.

Вот и поляна, на которой пировали химеры. Это видно. Здесь все обожжено, отсюда они уползли, здесь…

– Кровь. – Фатима коснулась одного из кустов. – Повезло, что это Санторин, дождя не было.

Мы переглянулись.

Действительно, на листьях кустарника было несколько кровавых пятнышек. Но это же не доказательство? И что мы пытаемся доказать?

Я не знаю…

Мы медленно обходили поляну, смотрели…

– Девочки, поглядите, – Эдгардо поковырял землю носком ботинка. – Ну-ка…

Мы поглядели.

На деревянный колышек, который глубоко вкопан в землю. А сверху на нем что-то вроде отверстия… и что?

– Каэтана, ты не поняла?

– Нет. А что я должна понять?

– Посмотри сюда. И вот сюда…

Колышки. Несколько штук. И еще. И что?

В чем смысл-то?!

– Каэтана, здесь кого-то привязывали за руки и за ноги к этим колышкам. Чтобы не дергались, – объяснил Эдгардо.

Я посмотрела вниз. Потом на Эдгардо, на девочек… и задохнулась от ужаса.

– Здесь… здесь скормили химерам живых людей?!

Фатима коснулась моего плеча:

– Нет, Каэтана. Здесь сначала пытали людей, а потом уже их скормили химерам. Ты же все правильно поняла. Они ползли на энергию боли, смерти… вот и приползли.

Меня затрясло:

– Суки, твари, фашисты!!!

– Каэтана?

Не было сейчас Каэтаны. Была Зоя, прадед которой погиб на войне. Хорошо еще, дед уже был на этом свете. И бабка чудом спасла его из оккупации…

И культурные немцы, которые убивали просто так. Потому что русские – не арийцы. Потому что у них много богатой земли. Потому что Гитлер так сказал…

И горели, горели живые люди в печах Треблинки, Бухенвальда, Освенцима… показательно, что большинство концлагерей было в Польше. Потому что русские такого не выдержали бы.

Голыми руками порвали бы нечисть… да и рвали! Было, было это в истории[8]!

Зря девочки трясли меня за плечи. Зря…

Я сейчас видела только это.

Там убивали людей.

Тут убивали людей.

Там не было химер, там чудовищами были сами люди.

Тут… тут были химеры. Но были и другие – те, кто открывал ворота, те, кто пытал здесь людей, те, кто нашел ответ, как приманить химер на кровь и боль…

Гитлеровцы. Нелюди…

– Эдгардо, у тебя нож есть? – Собственный голос показался мне чужим.

– Да…

– Дай.

– Каэтана?

– Дай, – повторила я. И Эдгардо послушно вложил в протянутую руку клинок.

Иногда самые верные жесты – театральные. А иногда жизнь кажется безумным театром драмы, театром кривых зеркал, театром, на подмостках которого кривляются чудовища.

Клинок взрезал мою ладонь.

Боль?

Тем, кто умирал на этой траве, было больнее и страшнее.

Есть мразь, которая не должна жить. Ни в одном из миров!

Кровь полилась на разъеденную кислотой траву. Такая алая, на белесом, пожухшем, неживом…

– Да услышат меня боги Фейервальда! Тех, кто это придумал и сделал, я уничтожу даже ценой своей жизни! И если на то будет ваше благословение – пусть они узнают гнев и боль Аласты на своей шкуре.

И сжала ладонь.

Не было ни грома, ни молнии. Ни знамений, ни голубей, ни даже лучика солнца – ни к чему. Но все мы, все четверо, вдруг ощутили нечто…

Нас – услышали. Меня — услышали.

* * *

Обратно мы шли молча. Мне разговаривать не хотелось, да и остальным… Что-то мне подсказывает, что друзья промолчат о случившемся. Руку я уже перевязала.

Красивые жесты отдельно, гигиена отдельно. И промыла, и повязку наложила, с помощью девочек. Ладно, рука левая, я переживу, попрошу Виолу быть бережнее. Да и рука почти уже не болит, так, слегка чешется под повязкой.

1 «Бар» – приставка в санторинском для рабов и рабынь. Обязательна для произнесения и обозначения статуса. (Здесь и далее – прим. авт.)

2 Имеет место быть авторское допущение. Небольшое. Кристаллы кварца неплохие резонаторы, может, и другие тоже, только люди не знают, куда их применять, так что я решила воспользоваться обсидианом для своих целей.

3 К примеру, если делать селедку под шубой, можно заодно сделать салат из свеклы и салат из селедки с зеленой фасолью. Продукты те же, только сочетание разное.

4 Тем, кто скажет о благородстве львов, советую изучить зоологию. Очень сволочные зверюшки, только распиаренные.

5 Кто чувствует атмосферу книг – реальная жуткая жуть.

6 Впервые понятие введено в книге «Роза Мира», имелось в виду тонкоматериальное излучение человеческого страдания.

7 Чистая правда. Можно что-то отрезать или пришить, но такие вещи все равно не изменишь, кем родился – тем и будешь, о чем не подозревают трансгендеры.

8 Было. Можно почитать про Маутхаузен и «мюльфиртельскую охоту на зайцев». Здесь не рассказываю про немецко-фашистскую мразь, а то читателей стошнит.

Вход для пользователей

Меню