Читать онлайн Умереть с первого взгляда бесплатно

Звезды мирового детектива

Peter James

DEAD AT FIRST SIGHT

Перевод с английского Сергея Удалина

Карты изготовлены Юлией Каташинской

1

24 сентября, понедельник

«Может, ты и рассчитывал, что вечеринка жизни окажется чуть-чуть повеселее, но танцуй, раз уж приперся», как говаривал Джеральд Ронсон.

А ведь именно Джерри и подбил его на это: если бы не он, Джонни Фордуотер не стоял бы сейчас в зале прибытия лондонского аэропорта Гэтвик. Станцевать прямо здесь было бы немного неловко, но, ей-богу, сердце в груди подскакивало совсем как у мальчишки.

Она могла появиться в любую секунду.

Военная выправка, строгий твидовый костюм, замшевые туфли и седые, еще с утра аккуратно подстриженные волосы никак не гармонировали с чистейшей, совершенно ребячьей радостью на лице Джона. Все тело так и приплясывало от возбуждения. От предвкушения. Живот сдавило, как у пацана на первом свидании, вот только ему уже под шестьдесят, и он прекрасно осознает, как глупо сейчас выглядит, но ничего не может с собой поделать. Да поймите же, этот день не наступал так долго – ждать пришлось почти целый год, и ему до сих пор с трудом верилось, что они встретятся… что она придет.

Столпившиеся вокруг водители поднимали таблички, на которых были написаны имена клиентов, и с надеждой приглядывались к пассажирам, выходившим из раздвижных дверей. А Джонни Фордуотер с трудом удерживал обеими руками огромный букет розовых роз. Вообще-то, он, бывший солдат, цветы особо не жаловал, а потому мог бы даже несколько смутиться, но только не сегодня. Сегодня ему было по барабану, что о нем подумают окружающие. Он шагал по облакам. И думал лишь об одном.

Ингрид. Она могла появиться в зале прибытия в любую секунду. Любовь всей его жизни. Она сказала, что обожает розовые розы. И розовое шампанское. Бутылка «Лоран-Перье», охлажденная во льду, уже дожидалась их у него дома, в Хове.

Стильное вино для стильной женщины.

Ожидание становилось мучительным. Трепетные бабочки в груди Джонни совсем взбесились. Ничего подобного он не испытывал со времени первого свидания с Элейн, когда вылезал из ржавого драндулета, который гордо именовался автомобилем «мини», и шлепал на ватных ногах по садовой дорожке к дому ее родителей неподалеку от брайтонской набережной.

Из дверей появились новые пассажиры. Сначала пожилая пара на багги, с нагруженным позади багажом. Следом многодетная семья с Ближнего Востока в сопровождении носильщика, толкающего грузовую тележку. Дальше мать с большим чемоданом на роликах и маленький мальчик с таким же, но меньшего размера и тигриной расцветки. Группа в солидных деловых костюмах. Две монахини. Мужчина в шортах, гавайской рубашке и шлепках и женщина в сомбреро размером с целый вигвам, катящие за собой одинаково аляповатые чемоданы.

«Ну же, Ингрид? Моя дорогая, моя любимая! Mein Liebling, mein Schatz!»[1]

Он взглянул на часы: 19:08. Самолет из Мюнхена приземлился пятьдесят минут назад. Джонни Фордуотер еще раз посмотрел на табло прибытия, затем достал телефон и в шестой, должно быть, раз перепроверил по отслеживающему приложению. Никакой ошибки, все правильно. Уже пятьдесят две минуты назад. Наверное, с багажом возникла задержка, здесь такое часто бывает. Он разглядывал багажные бирки проходящих мимо пассажиров, выискивая эмблемы авиакомпании «Изи джет», которые подсказали бы, что эти люди прилетели из Мюнхена вместе с его возлюбленной.

Ингрид Остерман.

Джонни нравилось в ней все, начиная с имени, какого-то загадочного, экзотического. Так могут звать женщину из высшего общества.

Из дверей уверенным шагом вышла блондинка лет под сорок в крутых черных очках, короткой кожаной куртке и полусапожках, катя за собой недешевый на вид чемоданчик.

«Ингрид!»

Сердце Джонни исполнило двойное сальто. А потом еще одно!

А затем упало, когда блондинка подошла ближе и стало понятно, что это не она.

«Точно не она?»

Женщина прошла мимо. Он собрался было свериться с фотографией в своем телефоне, но тут блондинка помахала кому-то впереди, прибавила шагу и упала в объятия высокого парня с волосами, завязанными в хвостик.

«Ну что ж, по крайней мере, пошли пассажиры мюнхенского рейса», – подумал Джонни, и эта мысль его обнадежила. И он прождал еще пятнадцать минут. Двадцать. Заметил кучу бирок с эмблемой авиакомпании «Изи джет». Но Ингрид все не появлялась. Он снова проверил телефон. Она обещала, что напишет ему, как только приземлится, но, может быть, возникли сложности с подключением телефона: у нее ведь немецкий оператор. Джонни отослал сообщение:

Я жду тебя, mein Liebling!

И уставился на экран, дожидаясь ответа. А может, Ингрид просто забыла снова включить мобильник?

– Мистер Фордуотер? – произнес его имя мужской голос за спиной.

Он обернулся и увидел кряжистого бритоголового незнакомца лет примерно пятидесяти, в пиджаке и при галстуке, а рядом с ним – светловолосую женщину лет тридцати с эффектной стрижкой и в темном брючном костюме.

– Да, – ответил Джонни, встревоженный их внезапным появлением. Неужели случилось что-то плохое?

– Джон Чарльз Фордуотер?

– Да, это я. А в чем дело?

Мужчина показал удостоверение.

– Позвольте представиться, сэр. Я детектив-сержант Поттинг, а это детектив-констебль Уайльд из отдела по расследованию особо тяжких преступлений в Суррее и Суссексе. Нам поступил звонок от вашей сестры Энжелы. Она очень беспокоится за вас с тех пор, как одна из моих коллег побеседовала с вами два месяца тому назад. Ваша сестра сообщила нам, куда вы направились и кого здесь будете встречать. Можно сказать вам пару слов, сэр?

На какое-то мгновение Джонни растерялся. А затем внутри у него все с грохотом обвалилось от ужасной мысли.

– О господи, пожалуйста, только не это! Прошу вас, не говорите мне, что Ингрид попала в катастрофу! Нет, пожалуйста, не надо!

– Вы не против, если мы с вами побеседуем в ближайшем полицейском участке, мистер Фордуотер? Это недалеко, всего в пяти минутах езды, – заверил его сержант Поттинг.

– Пожалуйста… прошу вас, скажите, что с Ингрид все в порядке. Она ведь не разбилась в катастрофе, правда?

– Успокойтесь, сэр, ни о никакой катастрофе речь не идет, – ответила констебль Уайльд, сопровождая его к полицейской машине.

– Слава богу, слава богу, что этого не случилось, – бормотал Джонни в приливе облегчения. – Понимаете, я так волнуюсь… я ждал… встречал ее рейс. – Он смущенно опустил взгляд на роскошный букет, который держал в руках.

– Боюсь, что Ингрид Остерман не было в самолете, сэр.

Он обернулся к констеблю, снова чувствуя, словно бы куда-то падает.

– Почему… Что случилось?

Полицейские с беспокойством переглянулись, и Уайльд продолжила с глубоким сочувствием в голосе:

– Даже не знаю, как сказать вам, сэр. Мне в самом деле очень жаль, и боюсь, мои слова станут для вас потрясением. По нашим сведениям, той леди, которую вы ждали, фрау Ингрид Остерман, вообще не существует.

2

24 сентября, понедельник

Телефон в квартире на шестом этаже дома на Мюллерштрассе в Мюнхене пискнул, приняв сообщение:

Сними одежду, meine Liebe[2] Лена, я хочу видеть твое прекрасное тело!

Такого страстного желания Лена Уэлч не испытывала уже очень давно. Под напором трех бокалов просекко ее обычная скованность окончательно рухнула. Сорокасемилетней разведенной женщине льстило внимание красавца-мужчины, с которым они познакомились на сайте агентства знакомств и вот уже три месяца переписывались, хотя пока еще ни разу и не встречались.

Лена считала себя весьма привлекательной, регулярно занималась в тренажерном зале, трижды в неделю совершала пробежки и знала, что по-прежнему находится в прекрасной форме, особенно для женщины, родившей троих детей, которые теперь уже учились в университете. И все же пять лет назад ее жестоко ранил разрыв с мужем, когда этот Питер Пэн после двадцати лет супружеской жизни предпочел общество молоденьких девочек, забыв о жене и ответственности за растущих детей.

Со временем прежняя уверенность в себе начала понемногу возвращаться, и она послушалась совета сестры, которая, овдовев, зарегистрировалась в онлайн-агентстве знакомств и убеждала Лену поступить так же. И оказалась права. Несколько месяцев онлайн-флирта с разными мужчинами сотворили настоящее чудо, здорово повысив самооценку. Но все же ей, бывшей пиарщице, после стольких лет безобразного поведения Йорга требовалось время, чтобы поверить другому мужчине. И совсем недавно у Лены появились веские причины для подозрений. Впрочем, на самом деле из всех нынешних ухажеров ей нравился один только Дитер Хаас.

До тех пор, пока Лена не выяснила, что он не настоящий.

На столе перед ней выстроились в ряд фотографии светловолосого мачо, этакого жеребца. На одной он дефилировал по подиуму в костюме от «Прада». На другой поигрывал рельефными мышцами, стоя в узких плавках на фоне яхты в средиземноморской гавани. На третьей он же, в стильной черной куртке и дорогущих солнцезащитных очках, облокотился о барную стойку рядом с красивой девушкой, не сводящей с него восхищенного взгляда.

А на четвертой все тот же блондин, совершенно голый, позировал для порнографического журнала.

Все эти снимки не вполне гармонировали с объявлением, размещенным на сайте немецкого агентства знакомств «Второй шанс»:

«Тридцатипятилетний разведенный мужчина, авиадиспетчер, надеется подружиться со светловолосой темпераментной женщиной для веселого времяпрепровождения и, кто знает, для чего еще».

Вновь отхлебнув для храбрости просекко, Лена отослала ответ:

Придется подождать, пока ты не появишься здесь и не увидишь, во что я одета;-)

Тут же прилетело очередное сообщение:

Meine liebe Лена, я не могу ждать!

Она опять взглянула на фотографии мистера Слишком-Хорошо-Чтобы-Быть-Правдой, вспоминая, какое удовольствие получала от их переписки по электронной почте. Правда, ее давно уже настораживало, что мужчина, который столь красноречиво пишет о своих чувствах, постоянно находит какие-то отговорки, все откладывая и откладывая личную встречу. А потом разорвалась бомба, когда Дитер попросил в долг двадцать пять тысяч евро, чтобы оплатить счет за лечение матери.

Подобная просьба показалась Лене подозрительной, и она решила проверить этого человека: подошла к делу серьезно и, опираясь на свой опыт в сфере компьютерных технологий и помощь бывшего коллеги, чокнутого хакера, хорошенько прошерстила Интернет. Поиски увенчались успехом, и теперь она не сомневалась, что открыла истинную личность обманщика.

Лена пока еще не известила сестру о том, что́ выяснила нынче утром, а прежде чем обращаться в полицию, следовало получить хоть какие-то доказательства. Поэтому она и пригласила Дитера к себе сегодня вечером, якобы для того, чтобы передать ту сумму, которая ему требовалась. Она уже установила скрытую камеру и записывающее устройство.

Вот только клюнет ли аферист на приманку?

3

24 сентября, понедельник

Пока никакого движения.

Ему дали неверные сведения. Хрень какая-то. Да и чувствовал он себя хреново. Голова кружилась, опять те же симптомы, что повторялись раз за разом, причем обычно в самое неподходящее время. Андреас Фогель продолжал наблюдение сквозь тонированное стекло серого «пассата», припаркованного на Мюллерштрассе, в жилом районе Мюнхена, время от времени отхлебывая из банки теплую кока-колу или прикуривая очередную сигарету, от которой ему становилось только хуже. Моросил дождь, покрывая стекло мелкими каплями, и это помогало ему оставаться невидимым, но мешало присматривать за входом в небольшое здание по другую сторону улицы. Типичный баварский домик, выкрашенный в желтый цвет, с красной черепичной крышей и крохотными балкончиками.

Та женщина, за которой ему поручили следить, Лена Уэлч, вернулась домой четыре часа назад. Это точно была она. Лет сорока, светлые волосы, элегантный плащ и высокие сапоги. Он безошибочно опознал ее по фотографии в телефоне. Она открыла калитку ограды с острыми прутьями, вошла в парадную дверь и больше не появлялась. Задняя дверь была всего лишь запасным пожарным выходом и открывалась только в экстренных случаях, по сигналу тревоги. Возможно, Фогель пребывал сейчас не в самом подходящем для работы состоянии, но он же профессионал и просто не мог не заметить, если бы Лена вдруг ускользнула. Он видел, что в окне на шестом этаже горел свет, и, судя по плану дома, это точно была ее квартира.

Внезапно он замер. В зеркале заднего вида отразился свет фар. Машина ползла по улице так медленно, как будто водитель, сверяясь с адресом, искал нужный дом. Темный седан, «ауди», проехал мимо, и в свете фонаря Фогель разглядел внутри силуэты двоих мужчин. Похожих на африканцев.

Они?

Через мгновение прямо перед ним остановился кемпер – огромный дом на колесах.

– Уйдите с дороги!

Пассажирская дверь кемпера открылась, оттуда вылезла толстая женщина и встала посреди улицы, громко переговариваясь с водителем. Позади притормозил еще один автомобиль, и через мгновение взревел клаксон.

Женщина как ни в чем не бывало продолжала что-то рассказывать водителю по-немецки.

– Прочь с дороги! – раздраженно повторил Фогель.

Клаксон снова заревел.

4

24 сентября, понедельник

Всю недолгую дорогу от северного терминала аэропорта Гэтвик до ближайшего полицейского участка Джонни Фордуотер просидел в тишине на заднем сиденье, медленно закипая от злости. Он уставился на телефон, с нетерпением ожидая сообщения от Ингрид. Эти полицейские наверняка все неправильно поняли. Ну конечно же, она существует! Они с Ингрид безумно влюблены друг в друга и собираются вместе начать новую жизнь. Она распродала все в Германии, готовясь переехать к нему в Англию. А он привел в порядок квартиру и перестелил ковры в комнатах, изо всех сил стремясь сделать свое жилище уютным.

Автомобиль подъехал к шлагбауму, сидящая впереди констебль опустила стекло и приложила карточку к считывающему устройству. Шлагбаум поднялся, и они очутились на огороженной металлической сеткой стоянке с несколькими полицейскими машинами. Зарулив на свободное место, женщина открыла дверцу и выпустила Джонни из машины.

Они вышли на теплый сентябрьский воздух, и констебль успела подымить электронной сигаретой по пути к невзрачному двухэтажному зданию, где пахло старым линолеумом. Все трое поднялись по лестнице и прошагали по унылому грязно-коричневому коридору, стены которого были облеплены объявлениями, в небольшую, скромно обставленную комнату без окон. По обеим сторонам металлического стола стояли два стула. Высоко на стене висела камера видеонаблюдения, нацеленная прямо на них.

– Не желаете что-нибудь выпить, мистер Фордуотер? – предложила Велвит Уайльд. – Чаю или кофе?

Беспокойство настолько измучило Джонни, что буквально довело его до оцепенения. Он и сам уже не понимал, чего хочет.

– Просто немного воды, пожалуйста.

Полицейские вышли из комнаты, и он снова проверил телефон. А потом еще раз. Очевидно, произошла ужасная ошибка. Может быть, Ингрид опоздала на самолет? Причин могло быть сколько угодно. Скорее всего, просто перекрыли дорогу в аэропорт из-за какой-то аварии. Он послал Ингрид новое сообщение. Возможно, полицейские все перепутали, и она до сих пор ожидает свой багаж в зале прибытия. Или заполняет заявление о пропаже багажа.

Ответа не было.

Джонни набрал ее номер.

Однако в ответ услышал лишь сообщение робота на немецком, которое толком не смог понять. Но там, похоже, возникли какие-то проблемы с номером.

Может быть, мобильник не ловит? Или Ингрид потеряла телефон? Или аккумулятор сел?

В комнату вернулась женщина-полицейский – констебль Уайльд, вспомнил он. А следом и ее коллега. Она поставила на стол стакан с водой. Джонни поблагодарил ее.

– Мистер Фордуотер, вы не возражаете, если мы с сержантом Поттингом запишем наш разговор? – спросила констебль.

– Конечно, почему бы и нет, – холодно ответил он.

– Мы встретились с вами в аэропорту, потому что нам позвонила ваша сестра Энжела, и ее звонок убедил нас, что вы стали мишенью аферистов в рамках того дела, которое мы сейчас расследуем. Возможно, вы помните, что пару месяцев назад вас посетила наша коллега, детектив-констебль Хелен Сёрл. Она высказала опасения, что вы стали жертвой мошенников, орудующих во Всемирной паутине, но вы тогда с ней не согласились. Мы считаем, что теперь ситуация изменилась, и хотим задать вам несколько вопросов. Будет проще, если у нас сохранится запись беседы, поэтому мы благодарим вас за разрешение.

Полицейские уселись напротив Джонни. Констебль нажала кнопку на пульте управления и наклонила голову в сторону камеры:

– Время: двадцать часов десять минут, двадцать четвертое сентября, понедельник. Детектив-констебль Уайльд и детектив-сержант Поттинг опрашивают мистера Джона Чарльза Фордуотера.

Она ободряюще посмотрела на него. Джонни так и не прикоснулся к воде.

– Мистер Фордуотер, – начал Поттинг, – могу я узнать, как вы познакомились с Ингрид Остерман?

Джонни покраснел.

– Онлайн, в немецком агентстве знакомств.

– Когда это произошло?

– Почти год назад.

– Двадцать второго октября, правильно?

– Честно? Я не помню точную дату.

– И вы разместили на сайте следующее объявление: «Вдовец пятидесяти пяти лет, бывший офицер, неплохой гольфист, любитель пеших прогулок, изысканных вин и хорошей еды, разгадывающий кроссворд в „Таймс“ за десять минут, ищет даму с похожей жизненной позицией для дружеского общения и, возможно, романтических отношений».

Джонни пожал плечами:

– Ну, разместил, и что? Понимаете, я к этому времени уже четыре года жил один после смерти моей дорогой Элейн. Когда-то я служил в Германии, и, должен честно признаться, мне нравились немецкие женщины, хотя тогда я был женат и не ходил на сторону. Но было в них что-то привлекательное – они казались мне сильными, уверенными, полными жизни.

– Когда эта дама начала просить у вас деньги, мистер Фордуотер?

– Почему вы спрашиваете?

– Это может иметь отношение к делу, сэр.

Джонни снова повел плечами:

– Приблизительно через месяц после знакомства. Ингрид собиралась приехать ко мне на уик-энд, но кто-то въехал в ее машину по дороге в аэропорт. А бывший муж выгреб все с ее банковского счета. Вот я и перевел ей три тысячи евро на ремонт машины… ах да, и еще две тысячи на медицинское обследование после аварии: МРТ и прочую ерунду. Очевидно, бывший муж не предупредил ее, что не оплатил страховку.

– И это все, что вы ей посылали? – уточнил Поттинг.

– Поначалу – да, в долг. Недели через три она все вернула и любезно добавила двести евро сверху, объяснив, что это проценты.

– Неужели все вернула? – удивился Поттинг.

– Да.

– А после этого вы отправляли ей деньги? – поинтересовалась Уайльд.

Джонни замялся.

– Ингрид сказала, что хочет приехать ко мне, но двух ее сыновей собирались исключить из частной школы-интерната по той же самой причине: бывший муж не заплатил за обучение. Я послал ей тридцать тысяч, чтобы покрыть расходы за следующий семестр, тоже в долг, как и на ремонт машины. Она пообещала, что расплатится, как только оформит развод и получит свою долю за продажу семейного дома, как полагается по немецким законам.

– Вы переводили еще какие-то деньги этой даме, мистер Фордуотер? – продолжала напирать Уайльд.

– Послушайте, честно говоря, все это очень неприятно, – постепенно раздражаясь, ответил он. – Я не хочу больше об этом говорить. Не могли бы вы отвезти меня обратно в аэропорт, к моей машине?

Поскольку прежде Велвит Уайльд работала в отделе по борьбе с экономическими преступлениями, она хорошо знала, что жертва мошенничества проходит через несколько стадий. Первоначальное отрицание сменяется сомнениями, а затем частичным принятием. Потом приходит понимание, гнев и, наконец, начинаются обвинения и проклятия, адресованные всем и каждому. Мистер Фордуотер последовательно продвигался по этому скорбному пути.

– Мы непременно отвезем вас назад, – заверил его Норман Поттинг. – Но не могли бы вы сначала рассказать, переводили ли еще какие-либо средства Ингрид Остерман, мистер Фордуотер.

– Вообще-то, я майор, – недовольно поправил он. – Но зачем вам это нужно знать?

– Как я уже говорил, это может иметь отношение к делу, сэр… майор.

– Хорошо, я отвечу: да, переводил, еще пару раз.

– И сколько именно?

Помедлив немного, Джонни признался:

– Довольно значительные суммы на самом деле. – Он снова погрузился в молчание, глядя на погасший экран телефона. А затем пояснил: – Понимаете, Ингрид нужны были деньги на адвоката, чтобы противостоять козням этого интригана, ее бывшего мужа. И это обходилось недешево. Я одолжил ей шестьдесят тысяч на судебные тяжбы. Сверх того, мать несчастной леди страдала болезнью Альцгеймера, которая все прогрессировала. Вероятно, в Германии нет таких государственных лечебных учреждений, как в нашей стране. А мать жила вместе с ней, понимаете? Поскольку Ингрид собиралась переехать ко мне, то единственным выходом в подобной ситуации было поместить мать в дом престарелых, так что я помог ей и в этом тоже.

– Очень благородно с вашей стороны, – заметил Норман Поттинг. – И каков был размер материальной помощи?

– Я оплатил годовое содержание ее матери – сто двадцать тысяч евро.

Джонни оставил без внимания сочувственный вздох женщины-полицейского.

– По моим подсчетам, в сумме получается больше двухсот тысяч, правильно? – уточнил Норман Поттинг.

– Ну, более или менее. Было еще кое-что по мелочи. – Джонни покраснел. – Я просто дал Ингрид взаймы, и она непременно все вернет, как делала раньше. Но какая тут связь с вашим делом?

– Самая прямая, сэр. Могу я задать вам вопрос личного характера? Вы богатый человек, майор Фордуотер?

– Богатый? Да нет, какое там. Я был кадровым военным. А когда уволился из армии, работал в сфере благотворительности, пока с женой не случилась беда – у нее обнаружили рассеянный склероз. Мне пришлось уйти с работы, чтобы ухаживать за ней постоянно. В последние два года Элейн требовался круглосуточный уход, что подкосило меня в финансовом отношении. И еще частная медицинская помощь. Понимаете, у нас не было страховки.

– И тем не менее вы перевели этой даме, Ингрид Остерман, больше двухсот тысяч евро?

– На самом деле я… взял кредит в банке под залог своей квартиры. Я по уши увяз в долгах. Продал старинный «бентли», доставшийся в наследство от отца. Но все будет хорошо, потому что Ингрид вернет мне долг, когда получит свою долю от продажи дома в Мюнхене. Я не мог поступить иначе. – Он пожал плечами. – Понимаете? Если ты кого-нибудь любишь, то помогаешь ему и ничего для него не жалеешь.

Оба детектива смотрели на него как-то странно.

– Я люблю Ингрид. Мы проведем остаток жизни вместе. Деньги не имеют значения. Она все возместит, и мы сможем жить на ее доход от раздела имущества.

– Мы уже говорили вам, что этой леди не существует в реальности. Но, похоже, вы нам не поверили, так?

– Этого просто не может быть, вы все неправильно поняли… У вас там явно где-то накладка вышла. Случаются порой недоразумения.

Норман Поттинг пододвинул ему через стол фотографию.

– Это та самая дама, которую вы принимаете за Ингрид Остерман?

Джонни взглянул на фотографию, и лицо его просветлело.

– Да, это она! Но минуточку, что за странная формулировка? В каком смысле, я принимаю эту женщину за Ингрид Остерман?.. Я знаю, что это она и есть!

– Вы в этом абсолютно уверены?

– Ну разумеется, какие могут быть сомнения. А на что, собственно, вы намекаете?

Поттинг молчал, чувствуя себя крайне неловко. Будучи еще совсем молодым, он работал в дорожной полиции и больше всего ненавидел моменты, когда ему приходилось становиться вестником смерти. Мало радости стучаться в чужую дверь в два часа ночи, чтобы сказать людям, что дорогой им человек погиб. А известие, которое он собирался сообщить сейчас майору Джонни Фордуотеру, было по большому счету ничуть не лучше.

Возможно, в каком-то смысле даже хуже.

5

24 сентября, понедельник

Лена набрала сообщение:

Поспеши, милый! Сюрприз для тебя готов;-)

Ответ пришел мгновенно:

30 секунд!

Буквально в тот же момент, когда запищал телефон, раздался звонок по домофону. Лена занервничала.

Она допила бокал просекко и нажала кнопку:

– Ja?[3]

– Это Дитер!

Она впустила его в подъезд.

Через минуту в дверь квартиры постучали. Лена прошла по коридору и осторожно заглянула в глазок, но свет на площадке не горел, и в темноте трудно было что-либо разглядеть. Она сняла цепочку и чуть приоткрыла дверь.

И тут же передумала, увидев силуэт мужчины.

Закрыть дверь она не успела, сильная рука зажала ей рот, заглушая крик. Незнакомец втолкнул ее в коридор и ударом ноги захлопнул за собой дверь. После чего сделал Лене подсечку и повалил ее на голый деревянный пол.

– Где деньги? – рявкнул он, оглядывая квартиру.

– Нет никаких денег, – с вызовом ответила она. – Ты говорил, что тебя зовут Дитер Хаас и что ты авиадиспетчер, но я узнала, кто ты на самом деле. Твое настоящее имя Тунде Оганджими, правильно?

Мужчина замер. Лицо его вспыхнуло яростью.

– Полиция очень обрадуется, когда узнает, кто вы такой, господин Оганджими. Между прочим, мой друг служит в мюнхенской полиции.

– Да ну? Тебе же хуже, – ответил он.

6

24 сентября, понедельник

Проклятый кемпер наконец-то отъехал. «Ауди» остановился сразу за парадной дверью дома Лены Уэлч. Он ничего не пропустил? Нещадно потея и борясь с тошнотой, Андреас Фогель открыл дверцу «пассата» и выбрался из машины. Проезжающее мимо такси едва не задело его.

Он выпрямился и попытался собраться с силами, опираясь о крыло автомобиля. И в этот момент над его головой пролетел, падая вниз, какой-то темный силуэт.

Кто-то свалился с балкона шестого этажа. С балкона ее квартиры.

Послышался глухой стук, словно бы упал мешок с картошкой. С какой-то отстраненностью, как будто это была сцена из фильма, Фогель смотрел на безжизненное тело, насаженное на острие ограды прямо под балконом Лены Уэлч. Прежде чем он успел подбежать к ней, водительская дверь «ауди» распахнулась и поджарый черный мужчина выпрыгнул из машины, держа в руке какой-то блеснувший в свете фонаря предмет, похожий на большой нож. Он подбежал к женщине, полоснул ножом ей по лицу и помчался назад, зажав что-то в кулаке. Когда он добрался до автомобиля, из дома выскочил другой мужчина, в красных кроссовках, и тоже бросился к «ауди». Он был куда более мощного телосложения, чем первый, и прятал под курткой что-то объемистое.

Мгновение спустя машина унеслась прочь.

Фогель замешкался на долю секунды, потом забрался в свой «пассат» и ринулся в погоню. Они проскочили в последнюю секунду перед тем, как загорелся красный свет, и Фогелю пришлось ударить по тормозам, чтобы не врезаться в поток машин, движущийся по поперечной улице. Прошло целых две минуты, прежде чем сигнал светофора сменился и Фогель снова нажал на газ. Он промчался на головокружительной скорости какое-то расстояние, но нигде не заметил и следа «ауди», а потому через десять минут повернул назад, вглядываясь в переулки и чувствуя себя все так же дерьмово.

В конце концов Фогель сдался и, бормоча проклятия, поехал домой. Один вопрос не давал ему покоя: что же сделал тот преступник с большим ножом?

Фогель решил, что вскоре это выяснит.

Черт! Неужели он проиграл? Будучи вне себя, Фогель выкрикивал в ветровое стекло отборную брань. Прежде он никогда не проигрывал.

7

26 сентября, среда

«В судьбе полицейского радости мало» – вроде бы так поется в одной комической опере Гилберта и Салливана.

Обдумывая эту фразу, детектив-суперинтендант Рой Грейс пришел к выводу, что дело обстоит не совсем так. Хотя следует признать: даже когда он взял так редко выпадающий полицейским двухнедельный отпуск, ему все равно пришлось несколько раз за это время выйти на службу. А теперь отдых и вовсе закончился, сегодня был первый рабочий день, и он пытался разобраться с текущими делами.

Будучи в отпуске, Рой устроил пикник для друзей, пригласив туда сослуживцев из своего отдела, а также начальство, за одним, хотя и весьма заметным, исключением. Все прошло замечательно, особенно Грейса порадовало, что его старший сын Бруно, отличавшийся непростым характером, легко и охотно общался со взрослыми. Рой также с удовольствием отметил, как хорошо поладили молодой сержант Джек Александер и их няня Кейтлин. Кроме того, пикник дал возможность познакомить ребят с новой коллегой Вивьен, женой американского детектива Арни Крауна, командированного из ЦРУ. Вивьен недавно получила в их отделе должность аналитика.

В былые времена, когда Рой Грейс служил детективом-констеблем в беспокойном районе, полицейском участке на Джон-стрит в Брайтоне, занимаясь всем подряд: ограблениями, наркоторговлей, угоном автомобилей, уличным хулиганством и вооруженными нападениями, – ему очень нравился этот постоянный приток адреналина, как от работы, так и от самого здания. Потом Роя перевели в отдел по расследованию особо тяжких преступлений в промышленной зоне Холлингбери, на окраине города, и новая работа пришлась ему по душе еще больше… и до сих пор в основном нравилась, вот только само здание он терпеть не мог, как и многие из тех, кто там трудился. У этого места была куча недостатков: отсутствие парковки и столовой; отопление, работавшее, как казалось, только летом; кондиционер, включавшийся исключительно зимой. Но после семи месяцев, проведенных в ужасно тесном закутке бывшего студенческого общежития, переоборудованного в Центральное управление полиции Льюиса, Рой все бы отдал за то, чтобы вернуться в свой просторный кабинет в Холлингбери.

И за то, чтобы начальником его снова был помощник главного констебля Питер Ригг, а не нынешний Кассиан Пью.

А заодно хорошо бы еще избавиться от ощущения, которое сейчас испытывали все полицейские: как будто ходишь по яичной скорлупе, и не дай бог тебе сделать хоть один неправильный, неполиткорректный шаг. За прошедшие десять лет то, что прежде называли здравым смыслом, явно ушло из этого мира в самоволку. Вместе с чувством юмора.

Хотя, надо признать, для главы отдела по расследованию особо тяжких преступлений последние месяцы прошли на редкость спокойно: на весь Суррей и Суссекс всего лишь полдесятка убийств. Два из них случились на бытовой почве – семейные разборки, а остальные три оказались связаны с наркотиками. Каждое дело было раскрыто в считаные дни другими сотрудниками отдела.

Наконец-то у Роя появилось столь необходимое ему свободное время, и теперь он мог проводить вечера и выходные вместе с семьей. До недавних пор семья его ограничивалась супругой Клио, карапузом Ноем и псом Хамфри, которого они забрали из собачьего приюта. Однако в этом году к ним присоединился также десятилетний Бруно, старший сын Роя, о существовании которого он прежде даже не догадывался. Бруно родился и вырос в Германии, его матерью была пропавшая без вести, а ныне покойная первая жена Роя, Сэнди. Так что забот прибавилось. Кроме того, по вечерам Рой готовился к будущим судебным процессам над подозреваемыми в убийствах, где ему предстояло дать свидетельские показания.

Грейс знал, что многих полицейских необходимость присутствовать в суде нисколько не радует, однако ему самому нравилось там бывать. Во всяком случае, до тех пор, пока все шло по плану. Люди в большинстве своем не осознают, что расследование и успешный арест подозреваемого – это только начало. Понадобятся еще месяцы кропотливого труда, чтобы собрать неопровержимые улики и представить их в суде, и часто эта задача бывает труднее, чем непосредственно раскрытие самого преступления. Достаточно малейшего разрыва в цепи доказательств, чтобы толковый адвокат уцепился за него, и в итоге преступник, чья вина для полиции чертовски ясна, избежит наказания. Выйдет на свободу и возьмется за старое. В такие моменты Рой и его сослуживцы испытывали невероятное разочарование, мало что на свете действовало на них так угнетающе.

Сейчас Рой Грейс на пару со своим коллегой и приятелем, инспектором Гленном Брэнсоном, корпел над целой горой документов по делу брайтонского семейного врача, оказавшегося серийным убийцей. Негодяй заслуживал того, чтобы провести остаток лет за решеткой, и Грейс твердо вознамерился сделать для этого все возможное.

Кроме того, он вместе с Эмили Денайер, следователем из отдела по борьбе с экономическими преступлениями, готовился к другому процессу, над так называемой черной вдовой, убившей по меньшей мере двух своих мужей, а возможно, и больше.

Когда зазвонил рабочий телефон и на дисплее высветилось «Номер абонента не определен», Рой, который как раз собрался маленько передохнуть, даже и не подозревал, что работы у него, напротив, сейчас только прибавится.

– Суперинтендант Грейс, – проговорил он в трубку и сразу узнал голос своего друга и коллеги, детектива Марселя Куллена из мюнхенского Landeskriminalamt[4], или LKA.

– Привет, Марсель, как твои дела?

Они обменялись дружескими подначками и новостями о том, что случилось со времени последней их встречи в начале года в Мюнхене. А затем Куллен перешел к серьезным вопросам.

– Рой, у нас тут возникли сложности, и я думаю, что ты сможешь нам помочь. Ты ведь все еще начальник отдела по расследованию особо тяжких преступлений в Суссексе?

– Да.

– Gut[5]. Мы расследуем убийство, и твоя помощь очень бы нам пригодилась. Скажи: имя Лена Уэлч ничего тебе не говорит? Или, может, оно известно кому-нибудь еще в полиции Суссекса?

– Лена Уэлч?

– Ja.

– Вроде бы нет. По крайней мере, так сразу не отвечу.

Куллен снова, по буквам, продиктовал имя, и Рой Грейс записал его в блокнот. Потом отключил ненадолго звук в телефоне и обернулся к Брэнсону:

– Ты, часом, не слыхал про Лену Уэлч?

Инспектор, щеголявший в костюме-тройке, на мгновение задумался.

– Про Лену Уэльс? Не-а, я знаю только принцессу Уэльскую.

Грейс покачал головой:

– Я серьезно спрашиваю.

– Уэлч, Уэлч, – протянул Брэнсон. – Нет, впервые слышу.

Грейс снова включил звук в телефоне.

– А почему ты спрашиваешь, Марсель?

– Она умерла вчера вечером, а родом была из Англии, из твоего города. Ее девичья фамилия Уильямсон.

– Лена Уильямсон?

Рой сделал еще одну пометку в блокноте и опять посмотрел на Брэнсона. Коллега пожал плечами.

– Нет, Марсель, ничего в голову не приходит. Расскажешь подробнее?

– Ноутбук и телефон Лены украли, но мы нашли резервный жесткий диск. Судя по всему, она узнала, что ее фотографии использовали мошенники из агентства знакомств. Одна из ее аватарок носила имя Ингрид Остерман. И эта вымышленная личность якобы была влюблена в некоего мужчину из Суссекса – Джона, или Джонни, Фордуотера. Бывшего военного в чине майора. Мы установили, что он перевел значительные средства в мюнхенский банк на фиктивный счет этой несуществующей особы, Ингрид Остерман, – общая сумма превышает четыреста тысяч евро. А теперь мы имеем труп Лены Уэлч и пустой счет Ингрид Остерман, с которого давно уже сняты все деньги.

– И как умерла Лена Уэлч?

– Не самым приятным образом.

– Умирать всегда не слишком приятно, Марсель.

Куллен рассмеялся.

– Рад слышать, что твой черный юмор по-прежнему с тобой, дружище. Но это и впрямь была ужасная смерть.

– Ну так что с ней стряслось?

– Она упала с шестого этажа прямо на острую ограду.

– Самоубийство?

– Нет. После развода Лена Уэлч жила одна. Но у нас есть веские причины сомневаться в суициде.

– Какие?

– У нее отрезана часть языка.

– Языка?

– Ja. Свидетельница заявила, что после падения женщины на ограду из машины выбежал человек, державший в руке что-то вроде мачете. Он изрезал ей лицо и вернулся обратно в машину. А через пару секунд из дома выскочил другой мужчина, сел в тот же автомобиль, «Ауди А4», и они сразу уехали.

– Твоя свидетельница описала этих мужчин?

– Она была в шоке. Сказала лишь, что оба были чернокожими. И назвала пару цифр с номерного знака «ауди», но, сам понимаешь, таких машин в Германии тысячи. К тому же номер может быть фальшивым. Однако свидетельница вспомнила еще кое-что интересное. Тот, кто выбежал из дома, был в ярко-красных ботинках.

– Любопытно… Кто может носить ботинки ярко-красного цвета?

Рой оглянулся на Брэнсона, представляя его в такой обуви.

Но даже инспектор, отличавшийся весьма сомнительными вкусами, посмотрел на Грейса с неодобрением.

– Не уверен, что парню в красных ботинках можно доверять, босс.

Грейс опустил взгляд на ноги подчиненного и заметил:

– В любом случае они не подходят к этим носкам.

Носки у инспектора были зелеными, как лайм.

– Смотря как их носить, – усмехнулся Брэнсон. – Тут надо проконсультироваться с нашим штатным ортопедом, Гайдном Келли.

– А можно взглянуть на заключение судмедэксперта, Марсель? – спросил Грейс.

– Конечно. Я пришлю тебе результаты рost mortem[6], как только все будет готово. Фотографии не очень удачные, для семейного альбома потерпевшей, наверно, не подойдут.

Грейс мрачно ухмыльнулся.

– И какая у тебя версия, Марсель?

– Пока мы установили только одно: эта женщина узнала, что ее имя использует банда аферистов, орудующих на сайтах знакомств. Не так давно она призналась подруге, что не доверяет мужчине, с которым завязала виртуальный роман. Сказала, что собирается встретиться с ним и вывести на чистую воду. А потом ее нашли мертвой, с наполовину отрезанным языком.

Грейс поежился.

– А что это за агентство?

– Как я уже говорил, ее компьютер и телефон пропали – вероятно, украдены преступником, а мы в данный момент изучаем записи скрытой камеры видеонаблюдения. Но есть еще много информации с резервного диска: имена, фотографии, электронные адреса. Мы сейчас пытаемся во всем этом разобраться и понять, что и как именно связано с ее смертью.

– У нас в Суссексе существует специальный отдел, работающий с такого рода мошенничествами, которые приобретают все больший размах, – сказал Грейс. – Речь идет о весьма крупных суммах. Мы оцениваем общий ущерб за последние двенадцать месяцев в одном только графстве Суссекс в тридцать миллионов фунтов. Это официальная статистика, но на самом деле цифры еще больше, поскольку многие пострадавшие стыдятся того, что с ними произошло, не хотят выглядеть глупо, а потому отказываются давать показания.

– У нас похожая история. Мы знаем, что это международная преступная организация, один из филиалов которой находится в Германии. Мошенники используют сведения из онлайн-агентств знакомств и разводят доверчивых людей. Эта несчастная женщина, Лена Уэлч, узнала правду и, вероятно, пригрозила их разоблачить. Я предполагаю, что ее убили для устрашения других жертв обмана. Недаром ведь погибшей отрезали язык: чтобы прочим неповадно было. Мы ведем поиск по всему миру и стараемся установить, кого еще заманили в ловушку, используя аватарки Лены Уэлч. Но пока обнаружили только отставного майора Фордуотера из вашего графства.

– Можешь сообщить о нем какие-либо подробности?

– На данный момент, боюсь, очень мало. У нас есть его имя и дата рождения – получается, что ему пятьдесят восемь. И мы убеждены, что он твой земляк, живет в городской агломерации Брайтон-энд-Хов. Если ты сможешь что-нибудь разузнать о Джоне Фордуотере, это нам очень пригодится.

– Положись на меня, Марсель. Между прочим, помнишь, как я останавливался у тебя в апреле?

– Ja? И что?

– А то, что я до сих пор мучаюсь похмельем.

Немецкий детектив расхохотался.

– Бедняга. Тебе уже за сорок: совсем развалина. Может быть, пора выйти в отставку и поселиться в доме престарелых? Расхаживать в чудесных ярко-красных шлепанцах?

– Ха-ха! Я забронирую себе комнату рядом с твоей, Марсель!

Закончив разговор, Грейс ввел имя «Джон/Джонни Фордуотер» в Объединенную поисковую систему полиции Суссекса.

И, получив ответ спустя пару секунд, снял трубку телефона.

8

26 сентября, среда

Джонни Фордуотер, небритый и непричесанный, сидел в халате за столом, на котором лежали нетронутый завтрак и нераскрытый номер утренней «Таймс». Обычно Джонни первым делом взялся бы за кроссворд, но сегодня даже не взглянул на него.

Он угрюмо смотрел в окно своей просторной квартиры на четвертом этаже дома, выходящего на набережную Хова… точнее говоря, уже не своей, поскольку квартира, заложенная до последнего гвоздя, фактически принадлежала банку. И если полиция не ошиблась по поводу Ингрид, Джонни едва ли сможет наскрести денег даже на месячный платеж. Он постеснялся сказать, что на самом деле перевел Ингрид значительно больше двухсот тысяч фунтов стерлингов. Почти четыреста, если уж быть точным. Обналичил при этом пенсию и свои акции, заложил собственность, продал коллекционный автомобиль и отправился в банк с протянутой рукой.

Капли дождя сползали по стеклу, холодный ветер задувал даже сквозь двойной стеклопакет, напоминая, что лето закончилось и зима не за горами. Внизу, на набережной, женщину в куртке-аляске тянули в разные стороны раскрытый зонт и серая охотничья собака породы спиноне. Был прилив, и бурлящее море швыряло брызги и гальку через пастельно-зеленые ограждения.

В голове у Джонни бурлили мысли такого же серого цвета, как и волны. Было одиннадцать часов утра. Бо́льшую часть ночи он провел без сна, положив телефон рядом с кроватью. Ожидая сообщения от Ингрид. Или звонка. Но сердце все настойчивее подсказывало, что ни того ни другого он так и не дождется. А разложенные на столе фотографии, которые передал ему детектив Поттинг, лишь подтверждали это.

Но Джонни Фордуотер все равно не верил. Не желал верить.

Просто не мог себе этого позволить.

Перед ним лежал разлинованный блокнот с кое-как накарябанными цифрами. Суммы. Калькуляции. Проценты и выплаты по взятому кредиту. Включая остатки его военной пенсии.

Видит Бог, до знакомства с Ингрид майор Фордуотер был вполне обеспеченным человеком. Мог спокойно жить в этой квартире, выплатив ипотеку, и наслаждаться роскошью – хотя никогда не сорил деньгами. А теперь он на грани разорения. О том, чтобы обратиться за помощью в военную благотворительную организацию, стыдно было даже подумать.

Так до конца и не признав очевидное, Джонни допил кофе, рассеянно посмотрел на кружившую вдалеке чайку и встал из-за стола. Нужно было что-нибудь съесть, но он совсем потерял аппетит. Фордуотер уселся на барный стул и снова уставился на разложенные по столу фотографии Ингрид Остерман. Девять штук. Но именем «Ингрид Остерман» она названа лишь на одной.

На остальных восьми имена другие. Одна и та же женщина, в этом нет сомнений. Множество профилей в разных агентствах знакомств по всему миру. Джонни отослал ей еще одно отчаянное сообщение:

Прошу тебя, Ингрид, позвони мне. Умоляю, скажи, что полиция не права, что произошла какая-то ужасная ошибка. Я люблю тебя. Я так тебя люблю! И очень надеюсь, что мы проведем остаток жизни вместе! Позвони мне! Пожалуйста!

Через мгновение телефон запищал. Сердце его на миг воспрянуло, пока он не прочел сообщение: из «Амазона» уведомляли о том, что доставка заказанной книги по военной истории откладывается. Это было очень дорогое издание. Может быть, стоит вернуть его обратно?

Черт побери! Джонни посмотрел на наконец-то замолчавший телефон, потом снова на фотографии. Сердце металось между любовью, ненавистью и неверием.

Отрицанием.

Получается, что той женщины, которую он называл любовью всей своей жизни, не существовало.

Все деньги, что у него были, и много больше того, никогда не вернутся назад. Он потеряет свой дом.

Как можно в его возрасте компенсировать потерянные средства?

Заголовок с первой полосы газеты вопрошал: «СЛЕДУЕТ ЛИ ОГРАНИЧИТЬ ЗАРПЛАТУ БАНКОВСКИХ ТОП-МЕНЕДЖЕРОВ?»

«Топ-менеджеры, – неприязненно подумал Джонни. – Банкиры с премиями в миллионы фунтов. Ни один из этих жирных котов не упустит сотню-другую тысяч. – Для них подобная сумма мало что значила. А для него это было все. – Вот же мерзавцы».

Столько лет он копил и продуманно вкладывал деньги, чтобы обеспечить себе достойную жизнь после выхода в отставку. И вот теперь все пропало. В полиции сказали, что шансов вернуть хоть один пенни крайне мало.

Все накопления накрылись медным тазом. Поискать работу?

Но никто из нанимателей не предложит ему ничего лучшего, чем место чернорабочего. Жизнь кончена.

Джонни взглянул на серебряное ведро со льдом на кофейном столике перед синим диваном. На бутылку розового «Лоран-Перье» с мокрой, отклеившейся этикеткой. На вазу с розами, стоявшую рядом. Это только кажется или они тоже увяли, как и он сам?

Его развели мошенники. Одурачили. Облапошили.

Как можно быть таким глупым и легковерным?

На стене висела эмблема подразделения, в котором он служил, Специальной авиадесантной службы – САС. Крылатый кинжал, а под ним девиз: «Кто рискует – побеждает».

Постоянное напоминание о десяти лучших годах его жизни. Тогда Джонни находился в превосходной форме, а недавно пытался восстановить ее, каждый день занимаясь, и не без успеха, по два часа в тренажерном зале, потому что решил избавиться от живота и накачать пресс, насколько это возможно для мужчины в его возрасте, к тому времени, когда Ингрид окажется в его постели.

Пожалуй, теперь будет лучше аннулировать абонемент, дабы сэкономить хоть немного денег.

Других доходов, кроме военной пенсии, у Джонни Фордуотера не было. Он вспомнил, как много лет назад, в Ираке, его с горсткой солдат так прижали, что они не могли высунуть носа из окопа. Шансов было до невозможности мало, боеприпасы почти закончились. Если бы они остались на месте, их в конце концов накрыла бы артиллерия. А если бы попытались подняться в атаку, то скосили бы из пулемета.

Вспомнил Джонни и слова, которые сказал тогда подчиненным: «Ну что ж, ребята, от смерти нам все равно не уйти. Так давайте же заберем с собой столько врагов, сколько сможем».

И они выскочили из окопа.

Удивительно, но им удалось захватить огневую позицию противника, перебив пятерых иракских солдат и потеряв только одного своего.

Потом Джонни наградили за храбрость крестом, что висел сейчас в рамочке на стене. Его гордость и последняя вещь, которую он согласился бы продать.

И вот теперь невидимый противник уничтожил Джонни Фордуотера без всякого кровопролития.

«И ради этого я едва не погиб? – спрашивал он себя. – Чтобы через много лет другой враг отобрал у меня дом? А ведь я всегда считал себя умным и сообразительным. Как можно быть таким глупцом?»

Перед тем как пойти в бой, одни солдаты напивались, другие принимали наркотики, третьи просто накачивали себя яростным адреналином.

Джонни снова посмотрел на фотографии. Задумался. И неистовый, словно море за окном, гнев разлился по его венам.

«Как, как это могло случиться? Разве ради этого мы сражались?»

И тут зазвонил телефон.

9

26 сентября, среда

Одномоторная «Сессна» скользнула в серое облако, клубящееся за ветровым стеклом. В наушниках Андреаса Фогеля слышался безмятежный разговор между английским пилотом, сидевшим слева от него, и диспетчерской вышкой Сент-Хелиера на острове Джерси. Полет на маленьком самолете напомнил ему, как в былые времена, еще при Джордже Буше, он служил в армии США в Ираке, стрелком на «Черном ястребе». Не самые прекрасные воспоминания: сидишь на собственном шлеме, чтобы уберечь яйца, если кто-то вдруг выстрелит по тебе с земли.

Бо́льшую часть полета они молчали. Летчик, по его же словам раньше работавший в авиакомпании «Квантас» и согласившийся забрать Фогеля с частного аэродрома в Ренне за довольно толстую пачку наличных, попытался было поболтать с пассажиром, но тот мало что сказал в ответ. Андреас Фогель не был расположен к пустым разговорам.

И к тому же он все еще думал о случившемся в Мюнхене, откуда рано утром вылетел частным рейсом в Ренн. Надо же, какой вышел косяк! В обычном состоянии он ни за что бы такого не допустил, но болезнь сказывалась на мыслительных способностях.

Через мгновение облако поредело и совсем пропало. Внизу показался серый в белую крапинку край Ла-Манша. Фогель разглядел пару скалистых выступов, затем зеленый холмистый остров. Кучку домов небольшого городка, высокие трубы, стену пирса.

Дальше виднелась посадочная полоса, длинная и прямая. Вой мотора изменил частоту, и самолет начал быстро опускаться. Подскочил на дорожке, вильнув вправо, затем влево, и шасси снова коснулись бетона. Проехав немного по рулежке, пилот свернул направо к цепочке ангаров, в которых стояли самолеты бизнес-класса. Еще один поворот налево, и Фогель увидел сигнальщика, машущего жезлами. Наконец они остановились. Пилот заглушил двигатель и снял наушники. Фогель тоже снял свои.

– Добро пожаловать на Джерси! – сказал летчик и, не дождавшись ответа, добавил: – Приятно было поболтать с вами.

Сарказма в голосе пилота Андреас тоже предпочел не заметить.

Летчик перегнулся через него, дернул ручку двери и пояснил:

– Лучший способ выбраться наружу – поставить правую ногу на резиновую полоску на крыле, опереться коленом, а затем развернуться и опустить левую ногу на ступеньку сразу за крылом.

Фогель сделал, как ему посоветовали, и спрыгнул на бетон. Там его поджидал невысокий и худой сердитый мужчина в спортивной куртке из верблюжьей кожи, раздуваемой сильным, порывистым ветром. Пилот достал из багажного ящика за задними сиденьями коричневую сумку и протянул ее пассажиру. Фогель всегда путешествовал налегке.

Он взял кожаную сумку и повернул в сторону от самолета, прихрамывая из-за травмы, полученной меньше года назад. Он настороженно оглядывался, выискивая признаки присутствия полиции. Но, как его заранее уверили, никого лишнего на аэродроме не было. Женщина лет тридцати вышла из здания за ангарами и поприветствовала его:

– Мистер Фогель, авиакомпания «Гама авиэйшен» рада сотрудничать с вами. Ваша машина уже ждет.

Он последовал за женщиной в здание, затем по коридору мимо пары пустых багажных тележек и вышел с другой стороны, где стоял черный «рейнджровер» с удлиненной базой. Выпрыгнувший из машины гигант в круглых солнцезащитных очках и весьма элегантном костюме зашагал ему навстречу.

– Мистер Фогель?

Он коротко кивнул.

– Добро пожаловать на Джерси, сэр. Вы в первый раз здесь?

Фогель не ответил.

– Мистер Барри передает вам привет. Вы увидитесь с ним завтра в полдень. Очень важно соблюдать точность: мистер Барри не любит, когда кто-то опаздывает. Я приехал, чтобы убедиться, что вы прибыли вовремя.

Фогель снова промолчал.

Водитель взял у гостя сумку, а его самого усадил на заднее сиденье машины. Андреас Фогель смотрел сквозь тонированное стекло, как они уносятся прочь от аэропорта. Никто не знал, что он здесь. Как и о том, что он вообще покинул Германию. Ему нужно было улететь именно таким образом. Без регистрации багажа, чтобы не осталось никаких записей о его местонахождении. Телефон он установил в авиарежим еще до того, как выехал из Мюнхена. Так и будет вплоть до самого его возвращения.

Мюнхен стал для него новым домом. В ближайшие дни ему придется пользоваться тем телефоном, что лежит сейчас на сиденье рядом с ним. В него забиты все номера, которые могут понадобиться. А функции GPS нет. На английской земле он сейчас отнюдь не persona grata[7]. Возможно, это было глупо с его стороны – согласиться на работу, которая приведет сюда. Но, по правде говоря, в Штатах прошел слух, будто бы он убил одного из своих прежних заказчиков. А это не лучшая реклама. Клиенты больше не толпятся в очереди, чтобы нанять его.

Возможно, пришло время выйти из игры. Обналичить фишки.

– Вы раньше не бывали на Нормандских островах, мистер Фогель? – спросил его водитель.

Он не ответил.

Ему не особенно нравилась нынешняя фамилия – Фогель. Так называется диетический хлеб, который продается в супермаркетах, но это был не его выбор. Ничего, пока сойдет.

10

26 сентября, среда

Джонни Фордуотер посмотрел на экран телефона: «Абонент не определен».

Он мгновенно ожил. Может быть, это наконец-то Ингрид?

– Да? – взволнованно ответил он.

– Привет, старина, как твои дела? – прозвучал голос на том конце линии.

Джеральд Ронсон, старый друг.

– Джерри! Рад тебя слышать! – произнес Джонни самым веселым тоном, на который только был способен, стараясь скрыть разочарование.

– Ты в порядке, приятель?

– Да, все отлично.

Они вместе были в том окопе почти двадцать лет назад, и оба как-то ухитрились дожить до конца службы в Ираке. С тех пор они поддерживали отношения. Дружили семьями, ходили друг к другу в гости в те славные времена, когда Элейн еще была жива и здорова.

Джерри уволился из армии, стал пожарным и после развода решил забросить удочку в агентство знакомств. И его самого подбивал сделать то же самое. Больше трех лет Джонни упирался, все еще оплакивая покойную супругу, а потом, почти год назад, отважился-таки, при содействии Джерри, осторожно прощупать почву. Он выбрал германское агентство, отчасти из опасений, что в Англии его кто-то может узнать, но также и потому, что ему всегда нравились немецкие женщины.

– По тебе не скажешь, что все отлично, приятель. Голос у тебя какой-то убитый. Неприятности?

– Ага, меня обманули примерно на четыреста тысяч фунтов, если ты хочешь знать правду, Джерри. Я вот-вот лишусь собственного жилья и окажусь на улице, а все благодаря собственной глупости.

– Эй, подожди! Как это ты лишишься жилья?

– А вот так, останусь без дома. Совсем.

– Но как… почему… что случилось?

– Рассказать подробно?

– Ага, от начала и до конца.

– Ладно, слушай.

И Джонни изложил ему свою историю со всеми подробностями. А потом замолчал в ожидании реакции Джерри.

Ответ друга был коротким и исчерпывающим:

– Черт побери, старина!

Едва они закончили разговор, как телефон зазвенел снова. И опять в сердце Джонни ожила надежда.

Но это оказался сержант Поттинг.

11

26 сентября, среда

В дверь отрывисто постучали, и, прежде чем Рой Грейс успел ответить, в кабинет вошли детективы Поттинг и Уайльд.

Год назад вплотную подошедший к пенсионному возрасту Поттинг, за плечами у которого было уже четыре брака, едва не женился снова. На этот раз на служащей полиции, которую потом убили в перестрелке. Встречаясь с этой женщиной, он привел себя в порядок и до сих пор мог гордиться своим внешним видом, что наверняка порадовало бы Беллу, как звали его погибшую невесту.

Он по-прежнему хорошо одевался, но прежний огонь постепенно угас. Поттинг осунулся, побледнел и выглядел подавленным. Возможно, это было связано с раком простаты, от которого он начал лечиться еще в мае, а потом по секрету пожаловался Грейсу, что потенция у него упала ниже плинтуса.

Не в силах справиться с изменившимся миром, Норман постоянно смущал окружающих своими неполиткорректными замечаниями и взглядами, но Рой Грейс твердо решил оставить его в отделе, несмотря на возражения Кассиана Пью, помощника главного констебля. Он боролся за Нормана Поттинга по двум причинам. Первая, и самая важная, заключалась в том, что это был чрезвычайно способный детектив с многолетним бесценным опытом, который, к большому сожалению Грейса, котировался все меньше и меньше. А во-вторых, он просто переживал за этого человека. Сострадание – еще одна ценность, утраченная при переходе на режим жесткой экономии.

Стол для совещаний теперь в кабинете Грейса не помещался, поэтому Поттинг и Уайльд уселись на вращающиеся кресла за столом, стоявшим напротив.

– Рад видеть тебя, Норман, – сказал Грейс. – Давненько ты сюда не заглядывал.

– Маловато свежих убийств, – проворчал Поттинг.

Констебль Уайльд вежливо улыбнулась.

– И тебя я тоже рад видеть, Велвит.

Это была бойкая особа со светлыми, стриженными ежиком волосами, но в строгом классическом костюме, какие предпочитают большинство полицейских.

– Как вообще дела? – спросил Грейс.

– Спасибо, сэр, хорошо, – ответила она с характерным белфастским акцентом.

Рой обернулся к Поттингу:

– Норман, что ты можешь сказать об этом нашем потерпевшем – Джоне Фордуотере?

– Если хотите знать, что я о нем думаю, шеф, то для отставного майора он малость туповат. Позволил себя облапошить дамочке из немецкого агентства знакомств. Его просто слопали, как сэндвич на пикнике.

Грейс посмотрел на констебля Уайльд:

– Ты согласна с этой оценкой, Велвит?

– Ну, это как посмотреть, – осторожно начала она. – В целом Фордуотер мужик неплохой, но показался мне слишком наивным, это Норман правильно заметил.

– В каком смысле наивным, Велвит?

– Отдать все до последнего пенни незнакомке, которую даже ни разу в жизни не видел, – я называю это наивностью, сэр.

Грейс искоса взглянул на Нормана Поттинга, поторопившегося заклеймить излишне доверчивого Фордуотера. Уж чья бы корова мычала. Он и сам оказался немногим лучше. Третьей его женой – или, может быть, четвертой – была одна тайская вымогательница. Через несколько месяцев после свадьбы Норман пришел к Грейсу посоветоваться. Жена вернулась в Таиланд, якобы отправилась к больному отцу. И почти сразу же последовала первая просьба прислать деньги на лечение. Так продолжалось некоторое время, и сумма с каждым разом возрастала. Грейс велел ему завязывать с благотворительностью, и у Поттинга хватило ума последовать его совету, но перед этим он успел перевести не одну тысячу на банковский счет мошенницы.

Разумеется, деньги бесследно исчезли, да и любимую супругу Норман тоже больше не увидел.

– Я же говорю вам, шеф, этот майор Фордуотер полный идиот! – добавил Поттинг. – Невероятно доверчивый.

– Речь идет о сумме в двести тысяч евро, правильно?

– Не думаю, чтобы он все нам рассказал, сэр, – вставила Велвит Уайльд. – Подозреваю, что на самом деле ущерб даже больше. Через час мы снова с ним поговорим.

– Позвольте задать еще один вопрос. Кто-нибудь из вас думает, что Фордуотер способен убить человека… или приказать убить?

Грейс по очереди посмотрел на обоих.

– Убить человека… – с усмешкой повторил Поттинг. – Вы это серьезно, шеф?

– Еще как серьезно, Норман.

– Хотите знать мое скромное мнение? – Поттинг оглянулся на коллегу за поддержкой. – Я не думаю, что Фордуотер способен даже тосты поджарить.

– Но он ведь был военным, дослужился до майора. И не где-нибудь, а в полку САС. Награжден за храбрость. Такие люди способны на многое, Норман.

Поттинг снова посмотрел на Уайльд и покачал головой.

– Может, он и был когда-то крутым солдатом, но сейчас солдат у него остался только в штанах.

– Я согласна с Норманом, – кивнула Уайльд.

Грейс наклонился вперед и пододвинул к ним по столу три фотографии.

– Вот та женщина, с которой у Фордуотера были романтические отношения… или, по крайней мере, он так думал. Я только что получил это из мюнхенской Landeskriminalamt. Скоро у меня будет полный набор.

Поттинг и Уайльд потрясенно рассматривали фотографии.

– Если вас смущает кровь изо рта, – прибавил Грейс, – то это потому, что ей отрезали половину языка, когда она уже висела на ограде.

12

26 сентября, среда

Мотивационный оратор Тоби Сьюард, недавно принимавший участие в кулинарном телевизионном шоу «Мастер-шеф», но, увы, не добившийся там успеха, получал немалое удовольствие, готовя еду для своего супруга Пола. Кулинария была одним из двух его страстных увлечений. Другим хобби был крохотный садик перед домом в районе Норт-Лейн в Брайтоне. Стоявший на кухне телевизор показывал запись программы, в которой соревновались более удачливые конкуренты Тоби.

Мало что в жизни приносило этому безупречно выглядевшему сорокасемилетнему мужчине с серебристыми волосами бо`льшую радость, чем приготовить изысканный ужин для любимого. Сегодня у них равиоли с лобстером, авокадо и чесноком, брокколи и салат из киноа с миндалем. И сейчас наступал решающий момент. Поджаренный в кокосовом масле на сковородке миндаль, который так любит Пол, чуть-чуть не подгорел. Тоби слил масло, вполглаза наблюдая за тем, что происходило на экране телевизора, поскольку как раз использовал рецепт из этого выпуска программы. К тому же Тоби спешил. Меньше чем через два часа он должен был выступать в конференц-зале «Брайтон-центра» перед пятью сотнями служащих фармацевтической компании.

Когда зазвонил мобильный телефон, Тоби поначалу решил не отвечать. Увидев на экране надпись «Номер абонента скрыт», он обычно сбрасывал звонок, потому что это почти наверняка был спам: ему либо попытаются всучить страховку, либо предъявят фальшивый штраф за ДТП, либо выплеснут на него еще какие-нибудь помои цифровой канализации. Но затем Тоби вспомнил, что Пол собирался вернуть в магазин бракованный новый айфон и обменять его на исправный. Может быть, это он и звонит?

Нажав на пульте телевизора кнопку «стоп», Тоби бодро ответил:

– Да, слушаю!

И услышал вежливый голос женщины средних лет:

– Это Тоби Сьюард?

– Он самый!

– Заранее прошу прощения, если это прозвучит странно, мистер Сьюард, – сказала женщина. – Меня зовут Сьюзи Драйвер. Вы меня не знаете, но, видите ли, в чем дело… Мне казалось, что я с вами хорошо знакома.

13

26 сентября, среда

Через двадцать пять минут после того, как Зуб покинул аэропорт, портье в отеле «Рэдиссон блю» отксерил его паспорт, записал номер банковской карты, объяснил, как подключиться к вайфаю, и протянул гостю электронный ключ от номера.

– Желаю приятно провести у нас время, мистер Фогель.

Зуб сложил паспорт, банковскую карту и ключ в маленький конверт и направился к лифту, прошел по коридору четвертого этажа и открыл дверь в номер, забронированный для него заказчиком. Именно такие отели он и предпочитал: большие, современные, где никому ни до кого нет дела и можно затеряться среди множества других постояльцев. Окна выходили на торговый порт. Высокая труба мусороперерабатывающего завода, рыбацкие баркасы, паром с надписью «Кондор» и гавань с частными моторными катерами и яхтами. Начался отлив. Мощеная дорога справа уходила в скалы, где виднелась какая-то старинная крепость.

Зуб вытащил из сумки ноутбук, поставил его на стол и подключился к вайфаю. Потом достал несессер и набор сменной одежды, а также криптофон, приобретенный в Даркнете у бывшего военного за десять тысяч долларов, и еще два телефона: одноразовый, с оплаченной сим-картой, и тот, который ему выдали раньше. Разложив вещи по ящикам, Зуб взял моток клейкой ленты, встал на стол и залепил датчик пожарной сигнализации. После чего сделал себе в кофемашине тройной эспрессо, приспособил запасную кружку под пепельницу и закурил сигарету.

Выданный заказчиком телефон запикал, приняв электронное сообщение:

Встретимся завтра в полдень. Вы провалили задание. Это не должно повториться. Вот место, где он остановился вместе с сообщником, и предполагаемый следующий объект. Припугните хорошенько обоих, чтобы обезвредить.

Ниже шел адрес в городе Брайтон-энд-Хов, в Англии. К письму был также прикреплен файл в формате JPEG.

Зубу очень не понравился тон заказчика, этакая едва завуалированная угроза. Никто и никогда не осмеливался ему угрожать. Яйца последнего, кто попытался это сделать, Зуб скормил своей собаке. Йоссариан тогда, помнится, облизнулся и посмотрел на хозяина, выпрашивая добавки. Еще одно такое письмо, и, возможно, пес наконец ее дождется.

Он снова взглянул на адрес, который тоже его не обрадовал.

Если и было в Англии место, куда ему не хотелось бы возвращаться, то именно туда. В логово этого хитрожопого детектива Роя Грейса, который в последние годы стал для Зуба большой занозой. Впрочем, он получил бы некое извращенное удовольствие, снова перехитрив Грейса. И еще большее – убив его.

Одна лишь мысль о Рое Грейсе уже привела Зуба в ярость. Неплохо было бы поквитаться с мерзавцем. А потом угостить собаку маленьким мешочком с деликатесами от детектива Грейса. Но сейчас не до этого. У Зуба есть работа, и ему нужны деньги, пусть даже пустяшные в сравнении с тем, что необходимо для осуществления грандиозных замыслов: начать новую жизнь в Эквадоре. И разумеется, перевезти туда своего «компаньона» Йоссариана, единственного верного друга в этом дерьмовом мире.

Зуб извлек из телефона сим-карту, зашел в ванную, закрыл дверь и включил горячую воду. Потом поджег симку зажигалкой. Пар из душа рассеивает дым, так что пожарная сигнализация не сработает.

Зуб смыл пепел в унитаз и вдруг почувствовал, что в номере слишком жарко и влажно. Он подошел к кондиционеру на стене, чтобы понизить температуру. Но увидел, что табло и так показывает шестнадцать градусов. Хотя день не такой уж и теплый.

Нужно выкурить еще одну сигарету. Он с трудом уселся за стол, обливаясь потом. Опять на него накатило.

Выпил немного кофе, закурил «Лаки страйк», но от этого стало еще хуже. Господи!

Зуб доковылял до мини-бара, уставился на полку с маленькими бутылками и вытащил бурбон «Джим Бим». Не самое любимое его виски, но лучше, чем совсем ничего. Отвинтил крышку, осушил залпом полбутылки и сел обратно.

На несколько секунд ему стало лучше, а затем перед глазами все опять поплыло, а голова стала тяжелой. Такие симптомы, напоминающие грипп, за последние шесть месяцев возникали у Зуба уже много раз. В марте, благодаря собственной глупости и стараниям детектива-суперинтенданта Роя Грейса, он оказался заперт в комнате, полной ядовитых существ. Его кусали пауки и змеи, жалил палестинский желтый скорпион – одна из самых опасных тварей в мире. Зуб был на волосок от смерти, как сказали ему врачи, когда он наконец-то пришел в сознание в Королевской больнице графства Суссекс.

Ему удалось сбежать оттуда, обманув глупого полицейского охранника, и он отправился под чужим именем в Германию, где частенько бывал по работе, а потому завел необходимые связи. В Мюнхене его консультировал авторитет мирового уровня по тропическим болезням и ядовитым рептилиям. Этот врач сказал, что Зубу крупно повезло, раз он выжил после укуса скорпиона, но псевдогриппозные симптомы будут теперь преследовать его до конца жизни. И сейчас он переживал очередной такой приступ.

Сообщая Зубу о другом побочном эффекте, наглый докторишка почти не скрывал ухмылку. Дескать, вполне может случиться так, что его мужское достоинство после этого сморщится.

К несчастью, так оно и вышло.

«Ну, спасибо тебе, детектив-суперинтендант Рой Грейс! Ничего, поквитаемся… Я дождусь подходящего момента и однажды непременно тебя достану – можешь не сомневаться».

Зубу очень хотелось прилечь, но он не решился. В последний раз, месяц тому назад, он тоже вот так прилег и проснулся потом через три дня, весь мокрый от пота и дрожащий. Вспомнив, как в бытность снайпером ему приходилось целыми днями сидеть без движения в засаде на вражеской территории, Зуб позволил себе вздремнуть сидя. Пять минут с закрытыми глазами, и он снова будет в порядке. Это тоже часть его подготовки. Он привык сохранять готовность к работе несколько суток напролет. Или даже недель, если понадобится. Но такой коротенький сон, называемый кошачьим, был жизненно необходим. Не давай кошке спать, и она умрет через две недели. Не давай спать человеку, и он свихнется.

Зуб вспомнил еще кое-что из времен своей учебы, когда его только готовили в снайперы. Чуть ли не первое, что сказал ему тогда инструктор: «Обычно у тебя бывает только один шанс, единственный выстрел. Второй попытки не будет. Цель нужно бить насмерть с первого взгляда. А если она не будет поражена, значит умрешь ты сам».

Через пять минут Зуб открыл глаза и допил то, что оставалось в маленькой бутылочке. Затем заставил себя сосредоточиться и открыл файл. Ряд фотографий. Румяная женщина лет сорока пяти, которая изо всех сил старается оставаться сексуальной. И несомненно, для кого-то таковой и остается. Вероятно, в молодости и впрямь была красавицей, но, судя по морщинистой загорелой коже, слишком много времени проводила на солнце. Или заядлая курильщица. А возможно, и то и другое сразу. Не важно.

На следующей фотографии был запечатлен его объект. Бывший бизнес-партнер заказчика, оказавшийся слишком жадным и окончательно вышедший из-под контроля. Высокий плечистый африканец с аккуратно подстриженными в пушок волосами; кожаная куртка от «Армани», джинсы, безвкусные часы и кричаще-красные кроссовки. Парень стоял с самоуверенным, заносчивым видом, по-хозяйски опираясь на дверь красного «феррари». Долгий же путь ему пришлось пройти от нищего мальчика-солдата в раздираемой войной стране! Уехав на Запад, он сменил прежнее имя Тунде Оганджими на звучное Жюль де Коупленд, которое увидел в титрах какого-то телевизионного шоу и с тех пор носил с тщеславной гордостью.

Именно этот человек на глазах у Зуба вышел из дома Лены Уэлч и запрыгнул на пассажирское сиденье «ауди».

Была там и еще одна фотография, коллеги и дальнего родственника Коупленда Дунстана Огванга, которого на самом деле звали Кофи Оконджо. Зуб мгновенно опознал в нем того низкорослого парня с мачете, что отрезал язык умирающей женщине. Судя по досье, он тоже прежде был на родине мальчиком-солдатом, как и Коупленд.

Четырнадцатилетних мальчишек научили насиловать жертв, а потом калечить несчастных или перерезать им горло. Ясно же, что у таких людей не могло быть никаких моральных принципов. Ну не дураком ли был его заказчик, Стив Барри, когда рассчитывал наладить с ними совместный бизнес?

Зубу нравилось знать, с кем он имеет дело в этом криминальном мире, где редко кто действовал под своим настоящим именем. Лет десять назад Барри перебрался из родного города Брайтон-энд-Хов в Германию, обосновался там, а потом снова переехал, уже на остров Джерси. Похоже, Барри – его настоящая фамилия, хотя Зуб и не был в этом уверен.

С помощью Барри Коупленд переселился из Ганы в Баварию, а оттуда по фальшивому паспорту выехал в Англию, в Брайтон, где жили его дядя и двоюродный брат, владевшие интернет-кафе, а также камерой хранения. Под этим прикрытием Коупленд и занялся аферами в Сети, переманив к себе кузена и сделав его своим помощником. В Гане он нанял нескольких человек из знаменитой «Сакавы», которые сначала работали под его руководством на Барри, а теперь вот Коупленд сам нацелился на выбранных бывшим работодателем жертв, одновременно вылавливая во Всемирной паутине новых. Зуб прекрасно понимал, что топорные методы работы этого тупого, жадного и самовлюбленного идиота могут разрушить так тщательно созданную и отлаженную империю Барри. Две женщины уже заговорили о мошенничестве. Обе грозились обратиться в полицию. Одна из них теперь мертва.

Если бы у Коупленда между глаз было что-то еще, кроме опилок и валютных знаков, он бы просто оборвал контакты. Существует столько всяких межсетевых экранов и цифровых следов, что копам пришлось бы целый год прогрызаться сквозь них, и все равно они бы уперлись в тупик. Да ни у одного полицейского нет в запасе столько времени. Коупленду нужно было перейти к следующим потенциальным жертвам – в Интернете их предостаточно, тысячи мужчин и женщин, ищущих любви, и каждый из них может оказаться лакомым кусочком. Но Зуб хорошо знал таких людей, как Коупленд, ослепленных жадностью и самомнением.

По тупости своей Коупленд даже не сообразил, что Барри следит за его компьютером, телефоном, вообще за каждым шагом. Он и не подумал выбросить полученный от Барри ноутбук и купить новый.

Зуба наняли, чтобы отыскать этих людей в Мюнхене и остановить их. Но все так вышло по-дурацки: он провалил задание, потому что яд в организме на время превратил его в развалину. И вот теперь первая из тех двух женщин мертва.

«Припугните хорошенько обоих, чтобы обезвредить».

Вообще-то, Зуб профессиональный киллер, его работа – убивать людей. И как, интересно, он должен «припугнуть» этих парней? Выскочить из-за угла и крикнуть «бу»?

Сейчас он не в том состоянии, чтобы кого-то пугать: под ложечкой сосет, голова кружится, сильный жар. Все пошло псу под хвост: его здоровье, рассудок, перспективы на будущее. Подумать только, Зуб опустился до того, что берет работу, которая оплачивается ниже его квалификации. Ниже его достоинства. Вот до чего докатился. В этот момент он завидовал скорпионам. Они бы с этим быстро разобрались. У этих тварей есть щели между чешуйками на спине. Если скорпиону что-то не нравится, он может совершить самоубийство, вонзив жало в эту щель. Проще простого. Раз – и все. Если бы у Зуба был пистолет, он бы тоже покончил с собой.

Но сейчас у него нет пистолета. Ничего у него нет. Только вид на гавань Сент-Хелиера.

Он никогда не понимал, почему красивые виды ценятся так высоко: какая разница, смотришь ты на океан или на кирпичную стену? Люди проделывают сотни, а иногда и тысячи миль пути, чтобы свести счеты с жизнью в определенном месте. Летят или едут через всю страну, а порой и дальше ради того, чтобы спрыгнуть с моста Золотые Ворота с видом на залив Сан-Франциско. Или сброситься с почти отвесного обрыва меловой скалы Бичи-Хед в Восточном Суссексе с видом на Ла-Манш. Или отправляются, чтобы наложить на себя руки, в лес Аокигахара у подножия горы Фудзи.

Ну и ради чего это все?

«Имеет ли красивый вид хоть какое-то значение, когда тебя манит небытие? Да меня хоть в помойный бак положите, – рассуждал Зуб, – мне без разницы. Все равно ведь человеческая цивилизация – одна сплошная помойка. Тогда к чему эти понты?»

Он снова посмотрел на фотографию Сьюзан Драйвер. Потом на адрес в Брайтоне – городе, который он хорошо изучил за последние годы. И который, в свою очередь, слишком хорошо изучил его самого.

Это должна быть короткая миссия – туда и обратно. Надо успеть все закончить, прежде чем у детектива-суперинтенданта Роя Грейса появится возможность узнать, что Зуб опять здесь.

Затем он снова взглянул на фотографию африканца. И в тот же момент пришло электронное сообщение. Номер телефона пилота, которому он должен позвонить. Тому самому, что отвезет его в аэропорт Шорхем рядом с Брайтоном. Таможенный и иммиграционный контроль там очень слабый. Если все пройдет гладко, Зуб прошмыгнет в Англию незаметно. В особенности для детектива-суперинтенданта Роя Грейса.

Он выполнит свою работу, а потом вернется назад. И что дальше?

Хороший вопрос. Возможно, об этом скажет мистер Барри, когда они встретятся завтра.

Этот тип уже не нравился Зубу. «Вы провалили задание. Это не должно повториться». Ишь ты, осмелился ему угрожать. Заказчик хочет видеть его ровно в полдень. Тот мордоворот упомянул, что мистер Барри не любит, когда опаздывают.

«Ну что ж, мистеру Барри повезло: завтра повода для огорчения не будет», – подумал Зуб.

Он никогда не опаздывал.

14

26 сентября, среда

– Простите… Сьюзи, правильно? – проговорил Тоби, заинтригованный словами женщины, но обеспокоенный тем, не подгорит ли блюдо. – Вы сказали, что вам казалось, будто вы со мной хорошо знакомы. Что это означает? Можете пояснить?

– Конечно, Тоби, если вы позволите мне так вас называть. Дело в том, что мы с вами флиртовали последние восемь месяцев… или мне казалось, что мы флиртовали. Пока вы не попросили одолжить вам двадцать тысяч фунтов, чтобы срочно оплатить лечение больной бабушки.

– Полагаю, вы ошиблись номером, Сьюзи. Моя бабушка здорова – тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.

– О, прекрасно. Значит, ей стало лучше?

– На прошлой неделе она отпраздновала свой сто пятый день рождения, и я был на вечеринке по этому поводу. Удивительная леди – выкуривает по десять сигарет в день, пьет виски и до сих пор флиртует.

– Хотелось бы мне в этом возрасте быть такой, как она.

– Теперь вы знаете рецепт долголетия. Так что` все-таки означает это странное заявление о том, что вам казалось, будто вы со мной знакомы? И напомните, как ваша фамилия?

– Драйвер. Сьюзи Драйвер. Думаю, вас может заинтересовать то, что я вам расскажу.

– Я уже заинтригован.

Прижимая телефон к уху, Тоби вынимал небольшим ножом кусочки мяса из заранее расколотого панциря лобстера и выкладывал их в миску. Может быть, он разговаривает с сумасшедшей?

– А вам известно, Тоби, что вы влюблены в меня?

«Ну точно, она чокнутая!»

– Простите, но мне и вправду кажется, что вы перепутали номер.

– Вы Тоби Сьюард, проживающий по адресу Норт-Гарденз, пятьдесят семь, Брайтон? Успешный мотивационный оратор?

– Извините, я очень спешу… Что вы пытаетесь мне продать?

– Прошу вас, выслушайте меня. Я вдова пятидесяти пяти лет от роду и ничего не продаю. А позвонила вам потому, что у вас украли персональные данные. Поверьте мне на слово. В вас влюблены одиннадцать женщин – здесь, в Англии, а также в других странах по всему миру.

– Влюблены в меня? Даже не представляю, о чем вы говорите.

– Я говорю об одиннадцати женщинах, которые считают вас подарком небес! Видимо, вы об этом ничего не знаете?

– Нет, но я польщен, – ответил Тоби, поднося нож к огромной вскрытой клешне.

– Да неужели? – промолвила она с легкой смешинкой в голосе.

– А что вас удивляет? Если в тебя влюблены сразу одиннадцать женщин, это, мне кажется, кому угодно польстит. Непременно расскажу об этом своему супругу.

– И все они думают, что вам пятьдесят восемь лет.

– Что?! Этого я супругу, пожалуй, говорить не буду! – Тоби едва не содрал кусок кожи с пальца. – Пятьдесят восемь?! Да мне еще сорок восемь не исполнилось!

Он положил нож на стол.

– А вот в Интернете все обстоит иначе. Вы довольно симпатичный мужчина пятидесяти восьми лет, будущий мультимиллионер, планирующий продать процветающую компанию, которая, используя сейсморазведку, занимается поиском новых месторождений нефти по всему миру!

– Ну, в своих мечтах я точно мультимиллионер.

– И в мечтах этих одиннадцати женщин тоже.

Что-то в тоне собеседницы вернуло Тоби к действительности.

– Простите, как вы сказали? Сьюзи? Сьюзи Драйвер, правильно?

– Да.

– Хорошо, Сьюзи. Так вы утверждаете, что мне пятьдесят восемь лет?

Он оглянулся на замерший экран телевизора, а затем снова перевел взгляд на лобстера.

– Я знаю, что вам всего сорок восемь.

– Вы очень любезны, – шутливо произнес Тоби. – Кажется, я в вас влюбился.

– Вообще-то, вы влюблены в меня вот уже много месяцев.

– Вот как?

– И каждую неделю присылаете мне цветы – чаще всего орхидеи.

– Правда?

– Очень красивые. Они должны стоить целое состояние.

– Ничего не понимаю. Может быть, вы отмотаете пленку назад и расскажете все с самого сначала, Сьюзи?

– Хорошая идея. Боюсь, вы почувствуете себя немного неловко от того, что сейчас услышите. Просто хочу предупредить.

– Что ж, моя дорогая, поскольку мы любовники уже много месяцев, выкладывайте все начистоту!

– Не хотелось бы, чтобы ваш супруг меня приревновал.

– Ничего, Пол как-нибудь переживет!

Сьюзи рассмеялась, и смех ее Тоби понравился. Кто знает, что могло бы случиться с ними в другой жизни?

– Хорошо, отмотаем пленку назад, – сказала она.

– Я в самом деле очень спешу, – вежливо перебил он. – Не могли бы вы изложить краткий вариант этой истории?

– Да, конечно. Четыре года назад я стала вдовой: мой дорогой муж, Рэймонд, скончался от сердечного приступа. Мне сейчас пятьдесят пять лет, но я решила, что сохранила в себе еще достаточно жизни – и романтизма, а потому зарегистрировалась в парочке агентств… для зрелых людей.

– Очень разумно с вашей стороны, – одобрил Тоби Сьюард. – Пятьдесят – это те же сорок, все дело в самоощущении.

– Полностью согласна. И я перецеловала онлайн множество лягушек, а потом встретила вас.

– Меня?

– Ага. Или мне так казалось. Только звали вас не Тоби Сьюард, а Норберт Петерсен. Или Ричи Гриффитс. И еще несколько других имен.

– Интересно. Так вот, значит, как все было?

– Да! Мы сразу запали друг на друга, Норберт!

– Неужели?

– Уж поверьте мне! Мы пустились онлайн во все тяжкие. Я была уверена, что встретила мужчину своей мечты. Мы собирались провести остаток жизни вместе. А потом вы попросили у меня взаймы денег. Вот тогда-то я и вернулась в реальность… и провела небольшое расследование. Поэтому и позвонила вам сейчас.

– Мне жаль, что я вас разочаровал.

– Не беспокойтесь, это пустяки в сравнении с Ниагарским водопадом, – парировала Сьюзи.

– В каком смысле?

– Вы никогда не слышали, что сказал об этом Оскар Уайльд?

– Видимо, я вел слишком замкнутую жизнь.

– Он сказал, что рано или поздно каждый жених в Америке отправляется вместе с невестой посмотреть на Ниагарский водопад. И это, несомненно, становится вторым величайшим разочарованием для любой новобрачной.

Тоби рассмеялся.

– Вы не против, если я вам перезвоню? Я сейчас занят готовкой.

– Конечно, – ответила она и дала ему свой номер телефона.

Закончив разговор, Тоби долго сидел в молчании. Сидел и думал. Он много лет создавал себе репутацию мотивационного оратора. Как отразится эта история на его жизни?

15

26 сентября, среда

Гленн Брэнсон, Норман Поттинг, Велвит Уайльд и детектив-констебль Кевин Холл сгрудились вокруг стола в кабинете Роя Грейса, разглядывая распечатки фотографий, присланных по электронной почте детективом Кулленом из мюнхенской уголовной полиции.

На первом фото были запечатлены две гламурного вида женщины в вечерних платьях: блондинка – в белом, а брюнетка – в красном.

– Марсель сказал, что жертва – это та, которая в белом, – объяснил Грейс.

На остальные фотографии, сделанные под разными углами профессионалом из команды экспертов-криминалистов, нельзя было смотреть без содрогания. Первая серия снимков показывала жертву in situ[8], прямо на улице. Один кадр был снят на широкоугольный объектив и охватывал все место преступления, дальше шли крупные планы. Блондинка лет сорока, в шортах и окровавленной футболке, висела на ограде, пронзенная насквозь. Кровь лужицами цвета нефти собралась под жертвой и запеклась на подбородке, как будто прикрыв его бородой.

Вторую серию снимков сделали уже в морге. На одном был показан крупным планом рот покойницы, с почерневшим обрубком, оставшимся от языка.

Окинув взглядом бледные лица коллег, Грейс вспомнил слова своего бывшего начальника, которые тот произнес много лет назад: «Никакой мундир не сможет защитить тебя от потрясения».

Всего несколько раз за долгие годы работы с Поттингом Грейс видел его таким неразговорчивым.

Лицо Уайльд словно бы покрылось пеплом. Кевин Холл тоже молчал.

– Да уж, не лучшее зрелище, – пробормотал Брэнсон.

– Шеф, а вам не кажется, что отрезанный язык должен иметь символическое значение? – осведомился Поттинг.

– Своего рода предупреждение, что не надо болтать лишнего, да, Норман? – ответил Грейс. – Вполне может быть.

– Точно! – воскликнул Кевин Холл, до поступления в полицию работавший продавцом книг. И добавил: – Кстати, есть хорошая цитата, уж не помню, где это читал: «Острое слово хуже меча. Раны от клинка заживают, а от злого языка – нет». Ну это, конечно, не совсем к нашему случаю подходит. – Высказавшись подобным образом, Кевин смущенно замолчал.

Норман Поттинг достал из кармана длинную коробочку, тонкую и черную, несколько раз затянулся и выпустил дым в потолок. А потом постучал электронной сигаретой по столу.

Грейс укоризненно посмотрел на него, но отчитывать не стал. После таких фотографий он и сам бы не отказался закурить.

– Наверняка здесь и впрямь присутствует определенный символизм. Возможно, что-то вроде предупреждения другим. Я так понимаю, что это и есть та самая дама, которой Джонни Фордуотер передал все свои сбережения… или, по крайней мере, думал, что передал их именно ей. Он ведь был уверен, что его возлюбленную зовут Ингрид Остерман, но теперь мы знаем, что это Лена Уэлч, жертва из Мюнхена, а преступники не только воспользовались ее обликом, но и саму тоже обманули.

Поттинг посмотрел на время и дату, значившиеся на фотографиях с места происшествия.

– Шеф, эти снимки сделаны в половине одиннадцатого вечера в понедельник. В это время мы с констеблем Уайльд опрашивали майора Фордуотера в аэропорту Гэтвик. Получается, что у него надежное алиби, так ведь?

– Ну да, полагаю, что так, – согласился Грейс.

– Что нам точно известно, сэр? – спросила констебль Уайльд, снова почувствовав себя неуютно при взгляде на фотографии. – Какова причина смерти?

– После вскрытия мы будем знать больше, – ответил Грейс. – Мюнхенская полиция заинтересовалась показаниями соседки, которая заметила в коридоре некоего мужчину: он шел в сторону квартиры Лены Уэлч незадолго до того, как ее обнаружили мертвой. Полагаю, женщина дала достаточно подробное его описание, включая красную обувь, и начальник мюнхенской бригады криминалистов работает с ней над составлением фоторобота.

– Я ведь уже говорил, шеф, хотя Фордуотер и бывший солдат, и до сих пор может самостоятельно добраться до туалета, но сейчас он не способен никого убить, особенно если речь идет о преступлении, совершенном в понедельник вечером в Мюнхене. Если только он не способен телепортироваться.

– Думаю, Норман, версию с телепортацией мы можем отбросить.

Грейс снова посмотрел на Уайльд, и та опять кивнула:

– Тут я полностью на вашей стороне, шеф.

16

26 сентября, среда

– Итак, Сьюзи Драйвер, как же вы меня вычислили? – поинтересовался Тоби Сьюард. История показалась ему довольно забавной и одновременно настораживающей.

Он включил громкую связь, чтобы не отрываться от приготовления пищи.

Сьюзи тем временем сидела на диване в гостиной уединенного викторианского особняка на Сомерхилл-авеню в Хове, с видом на Сад источника Святой Анны по ту сторону улицы, на его теннисные корты и ухоженные лужайки. Она погладила йоркширского терьера Бастера, свернувшегося клубочком рядом с хозяйкой, размешала ложечкой кофе и только потом ответила:

– По правде сказать, это было не так уж и сложно – с помощью одного друга моего сына, слегка сдвинутого на компьютерах. Знали бы вы, сколько у вас поклонниц… и не просто поклонниц, а дам, очарованных вами, включая и меня, женщин, мечтающих провести с вами остаток жизни.

– Ну и повезло же мне!

– Повезло? Нет! – отрезала Сьюзан. – Вы помните наш разговор по скайпу?

– Какой еще разговор?

– Я так и думала, что это были не вы. Мы разговаривали по скайпу десять дней назад, как раз перед моим отъездом в отпуск.

– Быть этого не может.

– В субботу, пятнадцатого сентября. Вы, или, вернее, Норберт Петерсен, еще признались мне тогда в неугасимой любви.

– В субботу, пятнадцатого сентября, мы с супругом плавали в Эгейском море, и там не было Интернета.

– Это вы так думаете, – добродушно заметила Сьюзи. – Но я-то знаю, что все было иначе. Вы заливались соловьем: говорили, как вам нравятся мои глаза, волосы, лицо. Сказали, что уехали по делам в Бахрейн и ждете не дождетесь возвращения в Англию, чтобы заключить меня в объятия. Вы были таким фривольным, доктор Петерсен… или мистер Гриффитс?

– Доктор Петерсен?

– Вы ведь геолог, правильно?

– Эй, отмотайте назад! Я геолог?!

– Да.

– Никакой я не геолог и вообще ничего в этом деле не понимаю. Я мотивационный оратор, веду бизнес-семинары.

– Ну это вы теперь так говорите.

– Что значит «теперь»?

– Не желаете посмотреть тот разговор? Я записала все на видео. Отправить его вам?

– Очень хотелось бы взглянуть.

– Файл очень большой, придется использовать протокол передачи.

– Жду с нетерпением.

– Думаю, вы найдете там много интересного.

– Черт! – вдруг вскрикнул Тоби.

– Простите?

– Это вы меня простите, – ответил он. – Я сейчас вскрыл кусок лобстера, и сок брызнул мне прямо в лицо.

– Это куда изящнее, чем измазаться яйцом.

– Я бы предпочел второй вариант.

– Скорее приведите себя в порядок, а то остальные ваши любовницы будут разочарованы. Вряд ли они отдадут все свои сбережения мужчине, по подбородку у которого стекает сок от лобстера.

17

26 сентября, среда

Рой Грейс и Клио пришли на родительское собрание. Они стояли в актовом зале школы Святого Кристофера, Рой держал в руке чашку кофе, а Клио – стакан с минеральной водой. Супруги не знали никого из родителей и детей, которые толпились у расставленных повсюду тарелок с печеньем и беседовали с учителями. Вообще-то, Бруно тоже должен был сегодня быть здесь, но не захотел.

Рой взглянул на часы: половина восьмого вечера. Через пятнадцать минут нужно уходить, чтобы успеть в ресторан, где они забронировали столик для ужина. Такси будет ждать у входа. А пока они поговорили с преподавателями географии, биологии, математики и английского языка. Ни один из них не высказал недовольства Бруно, но и похвал мальчик тоже не удостоился.

Краем глаза Грейс заметил директора, высокого и почти лысого, элегантно одетого мужчину лет пятидесяти, направляющегося прямо к ним.

– Мистер и миссис… или правильнее было бы сказать детектив-суперинтендант и миссис Грейс?

– И так и этак хорошо, мистер Хартвелл, – любезно ответила Клио.

– Очень рад, что вы нашли время прийти.

– А как же иначе? – удивилась она. – Нам очень интересно, как дела у нашего сына, насколько он здесь прижился. Расскажите, пожалуйста.

– Ну, хорошо… Я… мы… – Хартвелл замялся и на мгновение показалось, что он не находит нужных слов. – Так вот, Бруно славный мальчуган. Никаких сомнений. Очень вежливый.

Директор опять замолчал, неуверенно потирая ладони, как будто намыливал их.

– Учителя считают, что Бруно довольно независим. – И снова пауза. – Может быть, немного одинок. Вряд ли стоит этому удивляться, учитывая обстоятельства: мальчик лишился матери… тем более что покойная леди, как мне говорили, вела… э-э-э… скажем так, несколько беспорядочный образ жизни.

Грейс поморщился, но признал:

– Полагаю, это весьма точное описание его матери, особенно в последние годы, насколько мне удалось установить.

– Давайте смотреть в лицо фактам. У Бруно трудности с адаптацией, что неудивительно. Он потерял мать, которая, похоже, вовсе не была образцом для подражания. Переехал в другую страну. Раньше он был единственным ребенком, а теперь должен иметь дело с маленьким братом, мачехой и отцом, который до этого отсутствовал в его жизни. Добавьте сюда другой язык и культуру.

– Мы прекрасно это понимаем, – сказала Клио. – Но надеемся, что спокойная жизнь в любящей семье и заботливое отношение в вашей школе помогут все наладить.

– Несомненно, – кивнул Хартвелл и опять неуверенно замолчал. – К сожалению, относительно Германии существуют некоторые предубеждения, и мы заметили пару случаев травли, которую, конечно же, постарались решительно прекратить. Бруно вам об этом рассказывал?

Грейс посмотрел на Клио, и та покачала головой.

– Нет, – ответил он. – Ни слова.

– Думаю, Бруно разобрался с этим по-своему. Вообще-то, он очень уверенный в себе мальчик, в определенном смысле.

– Да, он такой, – подтвердила Клио.

Вид у директора стал задумчивый.

– Пару дней назад я поговорил с Бруно с глазу на глаз, и кое-какие его слова меня весьма удивили.

Казалось, преподаватель сомневался, стоит ли их повторять.

– И что же сказал наш сын? – подбодрила его Клио.

Хартвелл снова сплел руки, теперь уже в очевидном смущении.

– Так вот, я задал ему обычные вопросы, какие задаю всем мальчикам его возраста, чтобы получить представление об их интересах и подсказать учителям, в каком направлении работать. Я поинтересовался у вашего сына, кем он хочет быть, когда вырастет. Разумеется, большинство наших учеников еще не задумываются о будущей карьере. Однако Бруно ответил очень определенно… и, откровенно говоря, немного меня озадачил. Вы сами когда-нибудь спрашивали его об этом?

– Нет, – признался Грейс. – И что же он сказал?

– Так вот, он заявил, что хотел бы стать химиком или диктатором.

Усмешка Грейса тут же угасла, как только он заметил, насколько потрясена Клио.

– Химиком или диктатором? – переспросил он. – Неужели Буно прямо так и сказал?

– Именно, – подтвердил директор.

– А он не уточнил, диктатором какой страны? – осведомился Грейс.

– Я задал ему этот вопрос. И Бруно ответил со всей серьезностью, что пока еще окончательно не решил, но склоняется к Венесуэле.

– К Венесуэле? – удивился Грейс. – Но почему?

– Он сказал, что мог бы внедрить там такие же принципы защиты природы, как на Галапагосских островах, и побудить другие страны по всему миру сделать то же самое. Весьма впечатляющие мысли для мальчика его возраста, вам не кажется?

– А разве в Венесуэле диктатура? – спросила Клио.

– Хороший вопрос, – слегка смущенно протянул директор. – Нет, там демократия. Подозреваю, что Бруно еще слишком мал, чтобы понимать разницу.

Грейс ненадолго задумался, однако ничего не сказал. Он только надеялся, что Тэд Хартвелл прав.

Надеялся, но не был уверен.

18

26 сентября, среда

По пути домой супруги Грейс остановились поужинать в загородном пабе-ресторане «Рыжий лис». Сели за угловой столик, Рой взял джин с тоником для себя и настойку из цветков бузины для Клио, а потом они заглянули в меню.

Сначала заказали морские гребешки с черным пудингом в качестве закуски для Роя и чечевичный суп для Клио, затем ей – камбалу, а ему – жареную треску и большой бокал «Альбариньо», после чего перешли к обсуждению того, что рассказал о Бруно Тэд Хартвелл.

– Думаешь, это нормально, когда десятилетний мальчик собирается стать диктатором? – спросила Клио. – В смысле, у тебя самого были такие амбиции в его возрасте?

Принесли корзинку с хлебом.

– Точно не помню, какие у меня были амбиции, но к мировому господству я определенно не стремился!

– Мы так мало знаем о первых десяти годах его жизни, правда ведь? – сказала жена.

Пожав плечами, Рой налил в чашку немного масла и бальзамического уксуса.

– Практически ничего. – Он отломил кусок хлеба, обмакнул в чашку и с жадностью съел. – Думаю, мы вообще никогда не говорили с Бруно всерьез. – Грейс снова пожал плечами. – Просто отправили его в хорошую школу, надеясь на лучшее: что он найдет себе там друзей и освоится. Но этого не случилось, верно?

– Да, к сожалению. – Клио повертела стакан в руках. – Я пыталась с ним поговорить, но тщетно. Если не считать беседы с соседом о его «порше», я вообще почти не видела, чтобы Бруно общался с кем-то из взрослых. Да и среди своих сверстников он, похоже, даже не старался завести друзей, а когда отправился вместе с твоим коллегой Джейсоном и его сыном Стэном на футбол, из этого тоже ничего хорошего не вышло. Рой, мы должны сесть и поговорить с Бруно по душам. Об успехах в школе, о том, какая еда ему нравится, а какая нет, обсудить повседневную жизнь с нами. Кажется, он любит Ноя и Хамфри, а вот насчет нас с тобой я сомневаюсь. Прежде у мальчика никогда не было отца или отчима, по крайней мере, нам об этом не известно. Может быть, ты сумеешь до него достучаться?

Рой обмакнул еще один кусочек хлеба в оливковое масло.

– Конечно, я постараюсь. Думаю, нам нужно составить план. Давай начнем с того, что я попробую хоть как-то прояснить ситуацию. Посмотрим, что из этого выйдет, ладно?

– Ага. Он ведь твой родной сын, Рой. А стало быть, у него гены хорошего человека. Надеюсь, ты сумеешь до них докопаться.

Подали закуску и вино для Роя. Он с удивлением понял, что уже прикончил джин с тоником. А к тому времени, когда управился с закуской, выпил и «Альбариньо». И тут же заказал второй бокал.

– Мы докажем, что Бруно отличный парень, – заверил жену Грейс. – Я поработаю над ним… вернее, с ним.

– Не сомневаюсь, что у тебя все получится.

Когда принесли второй бокал вина, супруги чокнулись.

– За Бруно, – провозгласил Рой.

Клио с надеждой посмотрела на него.

19

26 сентября, среда

– Тоби, дорогой, ты и впрямь в отличной форме… во всяком случае, для пятидесяти восьми лет! – подтрунивал над супругом Пол Сибли.

Он сидел за кухонным столом и разглядывал фотографии Тоби, которые Сьюзи Драйвер разыскала в Интернете и переслала по электронной почте.

– Поверить не могу, что эти мерзавцы сделали меня почти стариком!

Тоби Сьюард, в переднике с надписью «Моя сосиска на огне!», бдительно присматривал за кипятящейся в кастрюле водой.

– Пятьдесят восемь, представляешь? Да как они посмели? Это возмутительно – прибавить мне целых десять лет! – Он глотнул вина из бокала.

– Фактически одиннадцать, дорогой… Норберт!

– Ну да, мой день рождения еще только на следующей неделе, так что все правильно, мистер педант.

Пол достал из холодильника бутылку вина, налил себе еще бокал и прикурил сигарету.

– Должен сказать, ты неплохо сохранился для своих лет.

– Не смешно!

Пол пощелкал по клавиатуре, выводя на экран профиль Сьюзи Драйвер с сайта агентства знакомств. Пару секунд он изучал фотографию пятидесятипятилетней женщины.

– Неплохо выглядит, очень даже неплохо, в ее-то годы. Чудесные волосы, привлекательное лицо. Знаешь, мне стоило бы тебя приревновать. Все эти прекрасные женщины заигрывали с тобой, жаждали твоего тела. Их почти дюжина: не меньше одиннадцати. – Пол вздохнул. – Ну так вот, я должен признать, что у всех них есть кое-что общее!

– И что же именно их объединяет?

– Хороший вкус.

Тоби послал ему воздушный поцелуй.

Над кастрюлей уже начал подниматься пар, когда телефон Тоби пискнул, извещая о том, что получено сообщение. Почти одновременно ожил и ноутбук, сообщая о пришедшем письме. Сообщение было от Сьюзи Драйвер:

Отправила.

Тоби снял кастрюлю с плиты, поспешил к столу и открыл прикрепленный к письму файл. Супруги уставились в экран, на котором появилось изображение.

Изображение Тоби.

Он был само очарование: симпатичное лицо, загорелая кожа, короткие волосы цвета соли с перцем. Затем они услышали учтивый, приятный женский голос, и Тоби мгновенно опознал Сьюзи Драйвер.

«Привет, Норберт, очень рада наконец-то поговорить с тобой лицом к лицу!»

Внезапно изображение покрылось паутиной трещин и замерло. Тоби зачаровано смотрел на экран, когда в ответ прозвучал отрывистый, совершенно точно не принадлежащий ему голос. Мужчина говорил с акцентом, определить который оказалось затруднительно:

«Моя дорогая, ты еще прекраснее, чем на всех своих фотографиях. Я счастливейший человек на этой планете!»

«Ты тоже выглядишь очень хорошо», – ответила Сьюзи.

Его голова снова ожила, губы растянулись в улыбке. Затем изображение опять застыло, расколовшись на неровные, расходящиеся трещинами фрагменты.

«Прошу прощения, любовь моя. Похоже, какие-то проблемы со связью. Я вошел в Интернет с мобильного телефона».

«Все в порядке, мне очень приятно наконец-то увидеться с тобой!»

Пол нажал на паузу и повернулся к Тоби.

– Голос точно не твой, это говоришь не ты.

Тоби потрясенно смотрел на него.

– Нет, не я.

Следующие двадцать минут супруги не отрываясь следили за беседой, которая становилась все более интимной и фривольной. Изображение то и дело застывало или разбивалось на фрагменты, и только в паре эпизодов движение губ совпадало со словами. Оба раза Тоби Сьюард, а точнее его аватар, с полной искренностью говорил: «Я люблю тебя».

В сопровождающем тексте Сьюзи добавила, что точно таким же образом этот мужчина, выдававший себя за норвежского геолога, флиртовал еще с десятком женщин. И объяснила, что на самом деле он был девятнадцатилетним юношей из Ганы, прошедшим обучение в «Сакаве». Сьюзи советовала Тоби поискать в Интернете информацию об этой преступной организации.

Супруги погуглили и следующие полчаса пребывали в полнейшем изумлении.

– Да уж, – сказал Пол. – Я много чего слышал о мошенниках, но это вообще ни в какие ворота. Вот так «Сакава»!

Это был чуть ли не университет по подготовке интернет-мошенников в Гане. Один из тех, кто учился там, заявил на камеру: «Мы просто забираем назад у Запада то, что по праву принадлежит нам».

«Студенты» происходили из самых бедных, обездоленных слоев местного населения. Современные интернет-технологии в «Сакаве» успешно соседствовали с традиционными африканскими верованиями и колдовскими практиками джу-джу. На занятиях обучали онлайн-мошенничеству, а также тайным магическим ритуалам, включая убийство животных, при помощи которых можно воздействовать на жертву подобно вуду, манипулировать ею и тем самым обеспечить успех любой аферы.

Обычно добычей мошенников становились беззащитные, ни о чем не подозревающие обитатели западного мира, как, например, одинокие люди, посещающие сайты агентств знакомств. Кроме того, они занимались финансовыми аферами со стариками, да и вообще ничем не брезговали. В результате эти молодые люди зарабатывали деньги, о которых прежде не могли и мечтать. А потом шиковали на экономических и эмоциональных руинах западного мира: покупали своим семьям роскошные особняки, дорогую одежду по последней моде и разъезжали на новеньких «рейнджроверах», «БМВ», «мерседесах» и «феррари» ярких расцветок.

– Ну и ну! – воскликнул Тоби. – У меня такое просто в голове не укладывается!

– Но можем ли мы их за это винить? – ответил Пол.

– Что ты хочешь этим сказать? По-твоему, то, что они делают, – это нормально?

– Вообще-то, да. – Он закурил еще одну сигарету.

– Да как ты только можешь такое говорить? Это возмутительно!

– Возмутительно то, как европейские страны методично грабили их народ начиная с пятнадцатого века, и наибольшая вина в конечном счете лежит на Англии. Это всего лишь справедливая расплата.

– Не могу поверить, что ты говоришь такое!

– Изучай нашу историю, дорогой.

– Простые люди не должны отвечать за действия правительства, уж они-то ни в чем не виноваты! Как можно оправдывать такое ужасное мошенничество в наши дни?

– Британская империя пятьсот лет опустошала мир. Стоит ли удивляться нынешнему хаосу? Спустись на землю. На самом деле мне это кажется довольно забавным.

Тоби укоризненно посмотрел на супруга:

– Не уверен, что те, кого обманом лишили всех сбережений, согласятся с тобой.

– Мм, может быть, и нет, хотя кое-кто из них вполне это заслужил, – заключил Пол. – А не съездить ли нам в отпуск в Гану?

– Ты хочешь получить сегодня вкусный ужин? – спросил Тоби, показывая на кастрюлю. – Или лучше вылить его тебе на голову?

20

27 сентября, четверг

Автоматические ворота бесшумно открылись перед «рейнджровером». Черное кованое железо с золочеными пиками между двух колонн, увенчанных каменными желудями. Миновав их, машина двинулась по обсаженной высокими деревьями аллее, явно призванной произвести на посетителей впечатление. Однако Зуба она нисколько не впечатлила.

Перед гранитным особняком с башенками в стиле французского шато дорога резко пошла в гору. Слева открывался бескрайний водный простор, вдалеке на скале виднелся маяк.

– Какая красота! – восхитился водитель. – На этом острове отовсюду прекрасный вид.

Зуб ничего не ответил.

Он приехал сюда по вызову мистера Барри, своего нынешнего заказчика. Тот построил себе шикарный особняк, ну и на здоровье. Мистер Барри – очень состоятельный человек, склонный к показной роскоши, как и многие богачи, с которыми Зуб работал раньше. Однажды мистер Барри удостоится чести стать самым богатым покойником на кладбище, которое сам выберет. Величественный мавзолей из черного мрамора с резными ангелами, херувимами и прочим дерьмом. Кстати, если этот тип будет доставать его, Зуб может и ускорить процесс.

Одетый во все черное бритоголовый охранник, обладающий телосложением холодильника и очарованием могильной плиты, проводил его внутрь вместе с водителем. По пути Зуб даже не взглянул ни на доспехи в вестибюле, ни на картины на стенах.

Другой охранник стоял перед двойными дверями, под курткой без воротника слева на груди выпирала пушка. Зуб мог бы отнять ее в долю секунды, уложить и охранника, и водителя на пол и сломать обоим позвоночник, но напомнил себе, что ему нужны эти сраные деньги… и временное убежище, которое предоставил ему мистер Барри в Мюнхене.

– Когда я заведу вас внутрь, вы не должны смотреть на мистера Барри. Понятно? – У охранника с пушкой был странный акцент, который Зуб не смог распознать. – Вы не должны смотреть и на других людей, которые будут там. Ни на кого из них. Ясно?

– Хочешь сказать, что они любезно избавили меня от обязанности созерцать их уродство? – сострил Зуб.

Но это было шуткой лишь отчасти. Зуб навел справки о своем заказчике, что оказалось довольно просто… У него никогда не возникало с этим сложностей. Изуродованное лицо Стива Барри не удалось восстановить даже после двадцати лет регулярных пластических операций. По официальной версии, он пострадал при аварии вертолета, однако Зуб знал правду. Это была месть любовницы-румынки, которая застала его в постели со своей лучшей подругой и облила серной кислотой.

– Так куда же мне смотреть? – спросил Зуб.

– В пол. Только поднимите взгляд, и вы покойник.

Зуб здорово разозлился. Он позволил обыскать себя охраняющему вход орангутангу, а потом его провели в тускло освещенную комнату с задернутыми шторами. Там пахло табачным дымом, и Зуб краем глаза заметил вдалеке красный огонек сигареты. Он смотрел в пол, как и было велено. Грудь его так и распирало от злости. Он и сам не отказался бы закурить, но руки должны оставаться свободными.

– Рад наконец-то увидеться с вами, мистер Зуб, мой своенравный друг. – Голос хозяина прозвучал не слишком приветливо.

Зуб не ответил.

Судя по всему, это и был Стив Барри.

– Вы не в том положении, чтобы торговаться из-за условий сделки, мистер Зуб, – продолжал он. – Вам хорошо известно, что вы не можете вернуться домой, на Теркс и Кайкос[9], поскольку вас немедленно арестуют. Да и в Штаты вам тоже путь закрыт: там вас либо схватит ФБР, либо накажут мафиози за то, что вы убили своего предыдущего заказчика. Последние месяцы вы также не в особом почете у полиции Англии.

– И тем не менее вы хотите, чтобы я туда отправился, – угрюмо ответил Зуб.

– Конечно, потому что вы хорошо знаете эту страну. Вы лучше всех подходите для выполнения этой задачи. Но сначала объясните мне, почему вы ослушались моего приказа защитить Лену Уэлч и предупредить ганцев?

– Я не ослушался, – решительно заявил Зуб, пытаясь выкрутиться. Однако против фактов не попрешь: он впервые за всю свою карьеру киллера провалил задание. – Мне предоставили неточные сведения. Никто не предупредил, что с Коуплендом будет этот говнюк Огванг. Возможно, впредь вам стоит лучше выбирать источники информации.

Барри расхохотался. Затем, отсмеявшись, прикурил новую сигарету.

– Ну конечно же! Вы ведь такой пугливый человек, мистер Зуб! Следующая ваша задача – защитить миссис Сьюзи Драйвер из Брайтона от моего бывшего делового партнера Жюля де Коупленда и его подручного Дунстана Огванга. И на этом все, конец. Вы меня поняли? Вы должны защитить ее любым необходимым способом. Но постарайтесь не убивать этих двоих. Учитывая, какая в Англии полиция, убивать там людей— не самая лучшая идея. Вы ведь и сами уже убедились в этом. Не так ли?

Зуб рискнул поднять голову. На самом деле риск был не так уж и велик. Один охранник за спиной, двое перед ним и мистер Барри за столом. Зубу здесь не нравилось.

– Вы пытаетесь рассмотреть меня, мистер Зуб? Вам любопытно взглянуть на мое лицо. Знаете присказку о кошке, которую погубило любопытство?

Внезапно Зуб напрягся. Служба снайпером в армии США, когда приходилось сидеть в засаде по нескольку дней кряду, приучила его чутко улавливать малейшее движение вокруг себя. Он чувствовал, как один из шестерок Барри подбирается сзади. Видел, как двое впереди почти незаметно шагнули ближе к нему.

И это ему не понравилось.

Орангутанг теперь стоял прямо у него за спиной, и ничего хорошего это не сулило. Зуб сосредоточился, отключая от сознания все лишнее, кроме троих потенциальных противников. То, что он собирался сейчас сделать, вряд ли поспособствует его дружбе с заказчиком, ну и наплевать.

Будь Зуб скорпионом, он отказал бы себе в удовольствии находиться в этой компании одним щелчком хвоста. Но были и другие варианты, один из которых лучше всего соответствовал его настроению. Он собрался, готовясь действовать быстро и жестко. Один противник в считаных дюймах за спиной. Двое в паре ярдов впереди.

Зуб сделал ставку на элемент неожиданности: эта тактика никогда не подводила его.

Дернув шеей назад, он нанес яростный удар затылком в лицо стоявшему сзади охраннику и услышал, как хрустнул нос. Орангутанг отшатнулся, предоставив ему пространство для мощного удара ногой в печень, от которого парень рухнул на пол и забился в конвульсиях. Быстро оглянувшись, Зуб на всякий случай от души врезал ему подошвой в висок, вышибая сознание.

Двое других охранников кинулись на него, но Зуб избежал неуклюжего размашистого удара одного, поднырнул под его руку и взял парня в удушающий захват, прикрываясь живым щитом от ударов второго. Когда первый охранник обмяк, Зуб выпустил его, оставшись один на один с последним противником. Действуя с хирургической точностью, он жестоко пнул того ногой в колено. Связки со слабым щелчком лопнули. Закричав от боли, бедняга повалился на пол, и Зуб для верности еще врезал ему локтем в висок.

Теперь, когда трое охранников вышли из игры, Зуб посмотрел в тень, где сидел его заказчик. Точнее, посмотрел на ствол пистолета «зиг зауэр», который тот держал в руке.

– Хорошая пушка, мистер Барри, – сказал он. – Что же вы меня не пристрелите?

Барри ничего не ответил.

Зуб развел руки в стороны, изображая самую большую мишень, в которую только могло превратиться его тщедушное тело.

Барри включил настольную лампу, повернул ее в сторону Зуба, затем осветил троих потерявших сознание охранников.

– Какого черта вы здесь вытворяете?

– Желаете полный медицинский отчет или достаточно простого сообщения для печати?

– Я бы с радостью вас пристрелил, – заявил Барри. – Но пока вы мне еще нужны.

– Знаю. Нанимая меня, вы полагались на мою репутацию человека, всегда доводящего дело до конца. Но поскольку предоставленные мне сведения были неточными, все оказалось сложнее, чем вы мне рассказывали. Поэтому я считаю, что нужно обговорить новые условия.

– Да неужели?

– Видите ли, мистер Барри, мне плевать, пристрелите вы меня или нет. Но я знаю, что вы не станете этого делать, потому что ваша грязная империя уже трещит по швам, а все из-за неверного выбора делового партнера. Разве ваша матушка – если, конечно, она у вас была – никогда не говорила вам, что о людях судят по их обуви? Если позволите высказать мне свое мнение, то с Коуплендом вы здорово промахнулись. Видите ли, не все ваши жертвы такие уж тупицы. Они ведут поиски через «Гугл» и разоблачают мошенников. Вы же не хотите, чтобы вас вывели на чистую воду, помешав загребать деньги лопатой? Обирать как липку наивных граждан, что пускают слюни, глядя на дюжину вымышленных образов, думая, что нашли свое счастье. Мне известны все мужские и женские образы, которые вы тиражируете, используя в качестве приманки. Двадцативосьмилетняя модель из Колумбии. Тридцатисемилетняя блондинка, спортивный тренер. Пятидесятивосьмилетний владелец службы сейсмической разведки, будущий миллионер. Шестидесятидвухлетний американец, бывший морской пехотинец.

Зуб подался вперед и выгнул настольную лампу так, чтобы луч падал прямо на изуродованное лицо Барри.

Тот сидел, низко надвинув ковбойскую шляпу, из-под которой с обеих сторон выбивались пряди светлых волос. Глаза Барри налились кровью, а кожа на лице кривилась хребтами и впадинами, словно растянутый и сдувшийся воздушный шарик. Тело его было крупным, почти грузным. Он по-прежнему держал в руке пистолет, но угрозы в его поведении уже не ощущалось.

– Вам доставляет удовольствие разрушать чужие жизни, мистер Барри?

– Мистер Зуб, после того как я пережил аварию вертолета и потратил следующие два года на регулярные визиты в ожоговый центр больницы Королевы Виктории в Суссексе, у меня появилось достаточно времени на размышления. Хотите знать, к какому выводу я пришел?

Зуб снова посмотрел на него.

– И к какому же?

– Жизнь – это игра. Выигрыш, проигрыш. Большинство людей этого не понимает. Но так оно и есть, просто глупая игра. Я помогаю этим выросшим в нищете мальчикам из Ганы без гроша за душой и шансов на будущее, потому что за пятьсот лет колонизации европейцы поработили и разграбили их страну. Теперь, благодаря мне, кое-кто из них получит богатство, о каком даже не мечтал.

– Обманывая достойных людей с Запада и разрушая их жизни? А теперь ваш доверенный деловой партнер обдурил вас самого. Вы хотите, чтобы я остановил Коупленда и его очаровательного помощника Дунстана Огванга. Это тот парень с мачете, правильно? А вам известно их прошлое? Мальчики-солдаты. Они понимают только жестокость. Человечность им не свойственна. Поэтому вы и привезли их в Германию, да? Руководить вашим мерзким учебным лагерем.

– Академией, мистер Зуб.

– Академией? Верно. Академией интернет-мошенничества. Знаете, у вас какие-то извращенные моральные принципы.

Зуб побывал в этой школе, расположенной в Баварии. Schloss[10] на вершине холма, бывшая резиденция одного из не самых обаятельных приятелей Адольфа Гитлера, казненного в Нюрнберге. Стив Барри воспользовался политикой открытых дверей канцлера Ангелы Меркель для тех, кто ищет убежища, и перевез сюда больше сотни так называемых мальчиков «сакава». Потом организовал им учебные туры в Англию, чтобы они лучше поняли культуру страны и отточили навыки поиска будущих жертв.

– Не вам рассуждать о моральных принципах, мистер Зуб.

– О чем нам действительно нужно поговорить, мистер Барри, так это о пересмотре контракта. Вы наняли меня охранять Лену Уэлч от неких людей, которые ей угрожали. Вы велели мне припугнуть их, но не предупредили, что это два свихнувшихся психопата. Правила игры меняются. Чтобы сохранить свой бизнес, вам нужно устранить Коупленда и Огванга, верно?

– Ну, в общем-то, да.

– Но это предполагает совершенно иной размер гонорара. Одно дело – защита, и совсем другое – устранение. Моя цена – по миллиону долларов за каждого. Если надумаете, то вперед. Вы знаете, где меня искать. Как только я услышу, что банк перевел мне деньги, сразу же примусь за работу. Похоже, миссис Сьюзи Драйвер – очень милая леди. Ваш бывший деловой партнер и его приятель, кажется, решили, что смогут защитить свой бизнес с помощью жестоких законов, действующих в той среде, где они выросли. А вы не опасаетесь, что они разрушат этим свой бизнес, а заодно и ваш? Так сказать, побочный ущерб.

– Мистер Зуб, у меня больше сотни славных мальчишек из Ганы, которые прилежно учатся, чтобы самим стать лучше и обеспечить своим родным более пристойную жизнь. Жестокость и жадность Коупленда может все это погубить.

– Вы сами верите красивым словам о своей миссии, так ведь, мистер Барри? Вы приукрашиваете собственные изъяны и пытаетесь оправдать ваш грязный бизнес. «Стив Барри, спаситель Третьего мира».

– Тогда расскажите мне о своей миссии, мистер Зуб. Любопытно будет послушать: я весь внимание, уже развесил уши.

– А вот такого просто не может быть, – парировал Зуб. – Ваши уши сожжены серной кислотой.

21

27 сентября, четверг

Этот шестидесятитрехлетний мужчина с открытым мальчишеским лицом и копной седеющих волос больше походил на милого дедушку, чем на мастера рюкю кэмпо, обладателя девятого дана и черного пояса. Одетый в свой лучший твидовый пиджак и надушившийся дорогим одеколоном, Мэтью Сорокин сидел за шатким столиком из кованого металла перед баром «Бензиновая обезьяна» на оживленной Дюваль-стрит в Ки-Уэсте, штат Флорида. Допивая светлое бочковое пиво, он наблюдал за отдыхающими, совершающими утренний моцион. Наблюдал внимательнее, чем обычно, с нарастающим нетерпением, а женщина, с которой у него было назначено свидание, все не появлялась.

Она опаздывала уже на целый час.

Мэтью приготовил ей сюрприз на завтра: собирался взять ее на День защиты побережья, проводимый организацией «Раненая природа». Надеялся произвести на любимую впечатление своей заботой об окружающей среде и животном мире, показать себя с новой стороны: пусть она увидит, что перед ней не просто коп.

Сорокин располнел после того, как семь лет назад уволился из отдела по расследованию убийств нью-йоркской полиции. Причем намного – тридцать пять фунтов мусора налипло на него с тех пор, как он последний раз вставал на весы. Мэтью насмотрелся на то, как выглядит избыточный вес изнутри, ибо по долгу службы присутствовал на множестве вскрытий. Не особенно приятно: желтая жирная масса. Сам он лишние фунты набрал в основном за последние два года, после того как расстался с Розанной… Точнее говоря, это она его бросила.

Его бывшая супруга просто проснулась как-то утром и объявила, что не любит мужа вот уже десять лет и не хочет больше жить с ним. Обе дочери давно выросли, покинули дом и завели собственные семьи, а их собственные отношения, сказала жена, зашли в тупик: они медленно стареют, все больше и больше ненавидя друг друга.

Розанна была очень замкнутой женщиной и на протяжении долгих лет замужества многое держала в себе, скрывая от Мэтью. Включая и периодические романы, о которых он узнал только тогда, когда по ошибке взял на работу ее мобильник вместо своего, – глупо получилось, у них были аппараты одной модели и одинакового цвета. И телефон зазвонил, как только Сорокин отъехал от своего дома в Куинсе. Он ответил и услышал мужской голос: «Отлично, крошка, я вижу по приложению, что ты в пути. Я сегодня весь такой возбужденный. Буду в отеле через сорок минут. У тебя уже течет?»

«Да вроде бы нет, – ответил Мэтт. – Это муж Розанны. Но если вы настаиваете, я спрошу, закрыла ли она кран в душе».

Ему нравилось думать, что, услышав его слова, парень наложил в штаны. Звук, который он при этом издал, был очень похожим.

При всех своих недостатках Розанна замечательно готовила и, зная, какую дрянь чаще всего едят полицейские во время дежурства, старалась обеспечить им обоим здоровое питание. В свои пятьдесят пять она сохранила потрясающую фигуру. Да и сам Мэтью, благодаря ее строгости в отношении еды, оставался в хорошей форме, с возрастном почти не располнев.

А потом все это вылетело в трубу: вон какое пузо наел. Готовить Сорокин совершенно не умел, не мог даже как следует разогреть еду в микроволновке, постоянно забывая то снять крышку, то развернуть фольгу. В результате пища взрывалась, а духовка изнутри напоминала электрический стул. Он и сам понимал, что слишком нетерпелив и напрасно никогда не читает инструкций. Однако давайте говорить начистоту: если вы дожили до седых волос, но так и не развили свои кулинарные способности, то теперь делать это уже поздно. Для Мэтта Сорокина кухня так и осталась местом, где можно остудить пиво в холодильнике, развернуть упаковку и съесть готовую еду и открыть банку с консервами для кота, который достался ему потому, что Розанна недолюбливала их домашнего питомца.

Бо́льшая часть этих лишних тридцати пяти фунтов приходилась на бургеры, пиццу и картофель фри – фастфуд, который Розанна в доме не терпела. Полнота доставляла Мэтью неудобства: казалось, он ходит с молотками, зашитыми под кожу. Приходилось покупать брюки на размер больше. Вдобавок с увеличением веса он понял, что стремительно теряет спортивную форму. Он продолжал упражняться в карате, которым занимался без малого пятнадцать лет. Но начал замечать, что теперь ему все труднее справляться с молодыми противниками.

Один из бывших его приятелей по нью-йоркской полиции, следователь Пэт Лэниган, приезжавший сюда прошлым летом, беспардонно заявил, что Мэтт совсем одичал.

Каков наглец!

Однако эта шпилька подтолкнула Сорокина к действию. После нескольких лет безделья, если не считать рыбалки, охоты на уток и того, что он, изнывая от скуки, распивал пиво за столом в собственной квартире, Мэтью вновь поступил на службу: стал вторым помощником шерифа округа Эрнандо, «родины танжеринов». Правда, ему за это не платили, но, опять оказавшись при пистолете и жетоне, Мэтт ощутил, что прежняя жизнь возвращается. И за двенадцать месяцев он сумел проявить себя незаменимым сотрудником, раскрыв два дела, которые уже считали висяками: поймал насильника, выбиравшего в жертвы пожилых женщин, и вычислил убийцу школьницы.

А восемь месяцев назад его навестил еще один старый приятель, Джеральд Ронсон, бывший пожарный из Нью-Йорка. Они вместе ликвидировали последствия 11 сентября, а затем Джерри переселился в Миннесоту. И вот он приехал к Мэтту с молодой супругой, очаровательной дамой, которую встретил благодаря агентству знакомств. Он убедил Сорокина тоже попытать счастья. Мэтью так и сделал, познакомился онлайн с прекрасной женщиной и теперь собирался на ней жениться.

Эвелин Де Сота.

Бразильянка из Сан-Паулу, директор ресторана, оказалась на мели из-за крысеныша-мужа, бросившего ее без средств к существованию. Бедняжка на пять месяцев застряла в родном городе, разбираясь с семейными проблемами. Мать Эвелин, страдающая от рака, не могла позволить себе необходимые лекарства, и Мэтью пришел на помощь. А потом он помог брату своей возлюбленной, потерявшему работу сразу после рождения первенца: Эвелин просто рыдала, рассказывая о том, в какой нужде они с супругой оказались. Дальше сама Эвелин попала в ужасную аварию, и Мэтт оплатил больничные счета и купил ей новую машину. Но ничуть не переживал из-за этого. Подумаешь, что такое девяносто тысяч баксов, которые он все равно бы потратил на развлечения, когда этой изумительной женщине нужна помощь? Кроме того, она обещала все вернуть, даже с процентами, но от процентов Мэтт великодушно отказался.

И вот теперь они наконец-то должны встретиться. Сегодня!

Сорокин всем сердцем надеялся, что, увидев его, Эвелин не будет разочарована. Он немного схитрил с фотографиями, разместив на сайте агентства ту, где он был несколько стройнее и моложе – на десять лет. Но он же хотел очаровать даму. А уж это он умел. Засунув руку под пиджак, Мэтью незаметно ущипнул себя за складку на животе. Не так уж все и плохо. За последнюю неделю ему удалось сбросить три фунта. И это только начало. Главное – не забыть втянуть живот, когда он поднимется навстречу красавице.

Правда, его немного удивило то, какое место Эвелин выбрала для первого свидания. Она сказала, что это ее самый любимый бар на всей планете, что здесь подают лучшие коктейли и вообще все просто супер.

Ну ладно, он не стал спорить. В этом баре предлагали хороший выбор пива, однако больше ничего особенного, если не брать в расчет оригинальное название, Мэтт здесь не увидел.

Когда, интересно, Эвелин была здесь в последний раз? Может быть, она вообще что-то перепутала? Сидит сейчас где-нибудь в другом баре Ки-Уэста, попивает мартини и ждет его.

Мэтт посмотрел на часы: теперь Эвелин уже опаздывала на час десять. Написал ей сообщение, во второй раз с тех пор, как выехал из дома в Бруксвилле, округ Эрнандо, в шести часах пути отсюда. Но каждая чертова миля стоила того, что ожидало его впереди.

Я уж совсем заждался, милашка! Тоскую без тебя!

Он покинул свой насест и неторопливо прошел к стойке заказать еще одну кружку «Космической пыли», чувствуя приятный хмель в голове и одновременно испытывая беспокойство. Крепкое пиво, восемь с половиной градусов, так что нужно быть с ним поосторожнее, но Мэтью требовалась добавка для куража. По правде говоря, это было первое его свидание за последние сорок пять лет, с тех пор как он пригласил Розанну на выпускной бал.

Когда Сорокин направлялся назад к своему столику, спокойствие раннего утра нарушила банда татуированных и по большей части бритоголовых жеребцов в майках, которые тарахтели своими «харлеями», представляя себя настоящими мачо.

– Вот же мудозвоны, – пробормотал себе под нос Мэтт и проверил телефон.

Ответа не было.

Эвелин Де Сота. Что за красавица! Такая сладкая. Ему нравилось то, как она заботилась о своей семье. Намного больше, чем когда-то Розанна. А какая ночь была у него впереди! Он потратил кучу денег на номер для молодоженов в отеле с видом на океан. Там их ждет шампанское во льду. Мэтт не поскупился на цветы, заполнив ими всю комнату. Лепестки на постели словно бы говорили: «Я люблю тебя, Эвелин!»

Как же ему не терпелось увидеть ее лицо в тот момент, когда она войдет в номер!

Мэтт пролистал сообщения от Эвелин. Последнее пришло в 12:02.

Мэтт, я не могу дождаться минуты, когда наконец-то окажусь в твоих объятиях!

Мой дорогой, мой любимый Мэтт! Я больше не могу ждать, разлука с тобой просто невыносима;-)

Боже, почему мы не встретились много лет назад? Мое сердце разрывается от счастья, что мы наконец-то будем вместе!

Телефон запикал. Сорокин с надеждой посмотрел на экран. Под его сообщением, отправленным несколько минут назад, появилась красная надпись:

Не доставлено.

Он сделал еще одну попытку.

Почти мгновенно пришел тот же самый ответ:

Не доставлено.

Некоторые дела, которые недавно вел Мэтью Сорокин, были связаны с мошенничеством в Интернете, и он знал механизм работы компьютеров и телефонов. Знал в достаточной мере, чтобы понять, что произошло.

Она его заблокировала.

22

28 сентября, пятница

Джек Робертс, как обычно, с шести утра сидел за столом в своем уютном кабинете. Этот высокий мускулистый мужчина чуть старше сорока, с выбритой до блеска головой и небольшой бородкой, сразу внушал доверие клиентам, ибо от природы был очень обаятельным. Но при необходимости легко переключался и мог быть твердым, как гвоздь.

Ему удалось отчасти сохранить юношеский энтузиазм той поры, когда отец повел его смотреть «Шпиона, который меня любил». Плененный образом Джеймса Бонда, Джек тут же решил, что когда-нибудь и сам станет таким же.

В двадцать один год Робертс начал работать в фирме, занимавшейся поисками и слежкой, а четыре года спустя открыл собственное агентство «Международные расследования». Его компания, чей офис располагался в современном малоэтажном бизнес-центре, предлагала широкий спектр услуг, включая проверку личных данных, поиск пропавших людей, наблюдение за подозреваемыми в супружеской неверности и расследование всевозможных афер. В последние годы многие дела были связаны с махинациями во Всемирной паутине, и все чаще приходилось сталкиваться с новой угрозой – так называемым любовным мошенничеством, ибо старый термин «брачные аферисты» уже несколько устарел: современные мошенники не стремятся к браку, а заводят романтические отношения, надеясь получить доступ к деньгам и имуществу партнера.

Джек любил украшать рабочий стол фотографиями трех дочерей и супруги, которую он до сих пор обожал ничуть не меньше, чем в день свадьбы. Их лица придавали ему необходимую веру в нормальность мира, который с каждым днем казался все более жестоким – в особенности из-за тех онлайн-хищников, что охотятся за беззащитными пожилыми людьми.

Робертс любил эту атмосферу раннего утра, ощущение, что ты впереди всего мира. В тишине пустого офиса на первом этаже здания, выходившего окнами на приумолкшую главную улицу, он просматривал почту и ночные донесения отправленных на задания агентов. Один из присланных отчетов заставил его улыбнуться.

Этот агент вот уже двое суток прятался на дереве под проливным дождем, наблюдая за уединенным коттеджем в Дорсете, предполагаемым любовным гнездышком пары, решившей покрутить амуры на стороне. Джек вспомнил похожий случай, произошедший с ним в самом начале карьеры частного сыщика. Он тогда трое суток подряд, скрывась в живой изгороди, окружавшей автостоянку, выслеживал и фотографировал одного афериста, который претендовал на страховку по инвалидности, но при этом каждый день выходил поковыряться в саду возле своего дома. Джек даже надел егерский маскировочный костюм, чтобы свести к минимуму шансы быть замеченным. В первые сутки, около полуночи, на стоянку заехала машина, из нее вышел какой-то мужчина и направился прямо к нему. Джек уже приготовился к худшему, убежденный, что его разоблачили. Но незнакомец просто расстегнул ширинку, помочился на него, даже не подозревая, что там кто-то есть, и уехал.

По некоторым моментам оперативной работы Робертс вовсе не скучал.

– Доброе утро, Джек. Что это ты такой веселый? – спросила его секретарша, вихрем врываясь в кабинет. Они работали вместе вот уже много лет.

Джек решил, что не стоит делиться с ней воспоминаниями о том, как на него помочились, ибо она может неверно это истолковать, а потому ответил:

– Да просто так, Люси, ничего особенного.

– Посетительница, которой назначено на восемь тридцать, уже здесь.

Он бросил взгляд на экран с расписанием.

– Элизабет Фостер? Любовное мошенничество?

– Точно.

– Прекрасно, впусти ее.

Джек встал, когда в кабинет вошла элегантно одетая женщина лет тридцати пяти. Она была значительно моложе, чем обычные жертвы такого рода аферистов: возраст тех, как правило, от пятидесяти и старше. Он подал посетительнице руку, усадил ее на черный кожаный диван напротив стола и сам сел на стул рядом, достав ручку и блокнот. Это гораздо лучше, чем усаживаться напротив, – так клиенты чувствуют себя свободнее.

– Не желаете чаю или кофе мисс… миссис Фостер?

– Зовите меня Лиз… и хорошо бы просто воды, если позволите.

Джек по внутренней связи отдал секретарше распоряжения и спросил посетительницу, можно ли записать их разговор. Она не возражала. Он положил диктофон на кофейный столик перед ней.

– Итак, Лиз, чем я могу вам помочь?

– Моя мать слепо доверилась человеку, с которым вот уже несколько месяцев общается на сайте агентства знакомств, – начала она, нервно заламывая руки. – И никак не хочет поверить, что этого мужчины в действительности не существует. Мама попала в рабскую зависимость от него. Уже перевела ему какую-то сумму, и я до смерти боюсь, что так и будет продолжаться, пока этот аферист не высосет из нее все соки, оставив без жилья и всего остального.

Джеку эта история была слишком хорошо знакома. Американцы называют такое кэт-фишингом: мошенники создают в социальных сетях или на сайтах знакомств фальшивые профили и заманивают жертв. Он постарался успокоить Лиз, мысленно отметив, что она, возможно, не просто переживает за мать, но также и беспокоится о наследстве.

– Понятно. Не могли бы вы подробно рассказать мне о своей матери, все с самого начала.

Посетительница помолчала, собираясь с мыслями.

– Ее зовут Линда Меррил. Ей пятьдесят девять лет, и она очень любила своего мужа… моего отца, который умер четыре года назад после ужасных проявлений рано развившейся деменции. Папа работал в дипломатической службе, и наша семья – у меня есть еще два брата – почти все время жила за границей, переезжая с места на место. Когда он вышел на пенсию, родители вернулись в Англию и поселились в Суррее, на окраине Годалминга, по соседству с Гилфордом. А потом отец заболел, и они переехали в Хов, поближе к нам с мужем.

Джек сделал пометку в блокноте.

– Папа заботился обо всем, оплачивал все счета, и мама полностью зависела от него. Когда он умер, она долгое время потом ходила как потерянная: еще бы, осталась одна, а друзей у них здесь не было. Оба моих брата живут за границей, один – в США, в Калифорнии, другой – в Австралии, так что заботиться о матери выпало мне и Дону, моему мужу. Она не слишком разбиралась в технике, и Дон научил ее пользоваться компьютером, причем не только электронной почтой. А потом еще купил ей вместо старого мобильника смартфон. А вскоре после этого мама очень взволнованно сообщила мне, что зарегистрировалась на сайте агентства знакомств. Дескать, одна недавно овдовевшая женщина из книжного клуба рассказала ей, что познакомилась онлайн с замечательным мужчиной. Вот мама и решила тоже попробовать, попытать счастья.

Лиз в нерешительности замолчала.

– Так поступают многие одинокие люди, – подбодрил ее Джек.

– Совершенно верно. Дальше мама призналась мне, что познакомилась кое с кем. Сначала я ничего плохого не заподозрила, даже обрадовалась. Думала, это какой-нибудь приличный человек, пенсионер вроде папы, пока однажды не увидела на экране компьютера фотографию этого… э-э-э… ее избранника. Цветущего вида мужчина, намного моложе мамы, по имени, как она сказала, Ричи Гриффитс.

– Ричи Гриффитс?

– Да. Потом я выяснила, что мама, оказывается, разместила на сайте агентства мое фото, потому что ее старые фотографии пришли в негодность, а в моем возрасте она выглядела примерно так же. Я сказала ей, что при встрече обман сразу раскроется.

– И что она вам ответила?

– Мама очень рассердилась и назвала меня эйджисткой. Мол, разница в возрасте сейчас не имеет значения. Она, видите ли, читала об одном шестидесятидевятилетнем мужчине, который пришел в суд и заявил, что хочет изменить свой паспортный возраст, поскольку врач уверяет, что у него тело сорокадевятилетнего. Если можно изменить имя и пол, то почему возраст нельзя? Он хотел стать на двадцать лет моложе, чтобы получить хорошую работу. Мама сказала, что уверена: когда они встретятся, Ричи простит ей эту маленькую ложь. Дескать, они безумно любят друг друга, и она спит, положив его фотографию под подушку.

– Понятно, – вздохнул Джек. – И что же произошло дальше?

– Так вот, я регулярно помогаю маме с документами, проверяю их каждую неделю. Два месяца назад или около того я обнаружила в банковской выписке целую кучу платежей: переводы на счет в Мюнхене. Сначала – на небольшую сумму, двести пятьдесят фунтов. Затем пятьсот. Восемьсот. Две тысячи. Я спросила у мамы, что это значит. Она объяснила, что этот ее Ричи – кинопродюсер родом из Англии, но был женат на немецкой актрисе из Мюнхена. Недавно они развелись с громким скандалом, и теперь по действующим в Германии законам его банковский счет заморожен. Он крайне стеснен в средствах, но обязательно вернет все, что она ему перевела, как только разберется с личными проблемами. Разумеется, меня это совсем не обрадовало.

– Знакомая картина.

– Когда я навестила маму в следующий раз, меня встревожила еще большая сумма перевода – пятнадцать тысяч фунтов. Этот человек сообщил маме, что у его сестры якобы диагностировали рак яичника и ей необходимо срочное лечение. Сказал, что он в полном отчаянии, и попросил одолжить ему денег на врачей, пока не разберется с делами. А вчера я узнала, что Ричи предложил маме выгодно вложить средства. Якобы его дом – один из лучших в Мюнхене и стоит гораздо дороже, чем требует за него бывшая супруга. И если мама даст ему взаймы сумму, необходимую для выкупа доли жены, они при продаже сорвут большой куш.

– И сколько он просит?

– Примерно четыреста пятьдесят тысяч фунтов.

Робертс присвистнул.

– А ваша мать располагает такой суммой наличных?

– У нее есть деньги, но, по счастью, большая часть вложена в облигации. Чтобы собрать всю сумму, понадобится время. Я сказала, что нужно обратиться к поверенному, чтобы тот тщательно проконтролировал сделку с этим типом… в надежде на то, что любой юрист сразу распознает мошенничество. Еще я поговорила с управляющей банком. Она ответила, что сочувствует мне, но не имеет права что-то запретить маме. Хотя все же попытается ее отговорить. Кроме того, она рассказала мне по секрету еще более тревожную новость: моя мать справлялась у нее, нельзя ли взять в ипотеку дом в Германии. Управляющая ответила, что ипотеку ей вряд ли одобрят, из-за отсутствия стабильного дохода. Тогда мама заявила, что возьмет кредит на большую сумму, под залог своего жилья. Похоже на то, что этот Ричи, кем бы он ни был, не остановится, пока не вытрясет из нее все до последнего пенни. Вот тогда я решила, что мне нужна немедленная помощь, и отыскала в Интернете ваше агентство. Кажется, вы специализируетесь именно на таком виде мошенничества.

– Вы поступили абсолютно правильно, – заверил посетительницу Робертс. – Получив от секретаря ваше сообщение, я проверил личные данные этого «Ричи Гриффитса» и выяснил, что он очень популярен в Интернете. По меньшей мере полдюжины пожилых леди влюблены в него по уши, и часть из них помогает ему выкупить имущество у бывшей жены. – Джек скривил губы в усмешке. – Не так уж плохо для того, кого не существует в действительности.

23

28 сентября, пятница

Мэтт Сорокин сидел на широком диване в номере отеля, чувствуя себя потерявшимся ребенком. Он отрешенно смотрел на свое призрачное отражение в окне, в темноту ночного океана за ним. Темноту, которая словно бы просачивалась сквозь стекло и затекала в каждую жилу, в каждую пору его тела.

Мозг истощен, желудок пуст. Четыре часа утра.

Как далек он был от того, чтобы уснуть. О боже, как далек от всего, что должно было случиться этой ночью.

Сорокин потянулся за бумажником, раскрыл его и уставился на фотографию. Прекрасное лицо Эвелин, огромные доверчивые глаза, морщинки вокруг рта, говорящие о смешливом характере, темные волосы, длинные и шелковистые. Вдвое моложе Мэтта. «Не твоя весовая категория», – подтрунивали над Сорокиным два приятеля из управления шерифа. Но они просто завидовали – любой мужчина позавидовал бы, увидев это фото. А еще у него были и другие, более откровенные снимки, которые она присылала ему. Порой настолько чувственные, что Мэтью сходил с ума от предвкушения.

Эта ночь обещала стать ночью сбывшихся грез. Должна была привести к нему в объятия женщину его мечты.

А вместо этого он сидел сейчас в одиночестве среди обломков потерпевшего крушение поезда. В окружении ваз с цветами. Большими, сказочно яркими и безумно дорогими. Сидел и думал о том, что едва не отдал Эвелин еще более солидную сумму. Она ведь убеждала ссудить ей больше полумиллиона баксов, якобы для того, чтобы выкупить долю бывшего супруга в их общем доме в Сан-Паулу. Так что все могло быть еще хуже. Но и потерять девяносто тысяч баксов тоже больно. Те самые накопления, которые его приятель из нью-йоркской полиции называл «деньгами для развлечений».

Деньги, что он откладывал на помощь брату, из-за мышечной атрофии неспособному ходить самостоятельно, чтобы сделать его дом более приспособленным для инвалидной коляски. Кроме того, Мэтт хотел помочь внучке арендовать помещение для открытия собственного модного бизнеса. А на оставшуюся часть собирался наслаждаться жизнью вместе с Эвелин.

Неужто теперь все пропало?

И Эвелин, и деньги? Не может быть!

Он бросил взгляд на телефон, как поступал каждые две-три минуты. В жалкой, угасающей надежде на… На что?

Он был слишком опустошен, чтобы открыть шампанское, стоявшее в холодильнике… Да и каким будет тост? Вместо этого Мэтт методично заливал в себя содержимое мини-бара. Бурбон. Затем скотч. Джин. А теперь приступил к водке.

На экране ноутбука, что стоял перед ним, был открыт рекламный буклет агентства недвижимости с белым особняком в колониальном стиле. Домом Эвелин Де Сота. Чтобы выкупить долю ее мужа в этом доме, Мэтт чуть было не взял кредит.

Но приблизительно час тому назад, после обстоятельных поисков в Интернете, он выяснил, что этого агентства недвижимости в природе не существует.

Его попросту втянули в тщательно разработанную аферу.

Но как?! Как он мог оказаться таким глупцом?

Хорошо еще, что он не отдал ей все деньги. Но все равно чувствовал резкую боль в животе, как от открывшейся язвы. Ему шестьдесят три года. Он ведь тщательно все просчитал. Может быть, у него впереди еще двадцать лет активной жизни, если сильно повезет, и он, черт возьми, собирался прожить их на полную катушку… особенно после того, как пять месяцев назад Эвелин Де Сота откликнулась на его объявление, размещенное на сайте агентства знакомств «Найди меня».

В самом начале своей карьеры полицейского Мэтт научился не доверять без доказательств ни одному слову. Как он мог слепо поверить Эвелин? Как мог послать деньги, не подписав никакого договора?

Потому что его тянуло к этой женщине… и он думал не головой, а совсем другим местом. Все эти сообщения в «Фейсбуке»[11]. Переписка с утра до поздней ночи, где она рассказывала, как любит его. Долгие и порой очень насыщенные разговоры по телефону. Когда Эвелин вошла в его жизнь, он воспылал такой страстью, какой за собой никогда не знал.

Мэтт не сомневался, что будет холить и лелеять эту женщину до скончания века. В своих мечтах.

Где она сейчас? Кто она такая?

Он зашел в «Гугл» и провел обратный поиск по изображению. А ведь именно это следовало сделать, как только они познакомились. И тогда Мэтью сразу бы выяснил, что никакая она не Эвелин и не директор ресторана. Ее фотография нашлась на сайте бразильского эскорт-агентства, но была подписана другим именем. Он узнал ее по эротичной позе, точно такой, как на фотографии, которую она ему недавно прислала.

В общей сложности Мэтт обнаружил эту женщину еще пять раз, под пятью разными именами, в пяти различных онлайн-агентствах знакомств.

На глазах у него выступили слезы усталости, печали и гнева. Гнева на себя самого.

«Какой же ты тупой баран, приятель!»

24

28 сентября, пятница

– Это он, – сказала Элизабет Фостер, взглянув поверх плеча Джека Робертса на монитор ноутбука, стоявшего у него на столе.

Симпатичный, располагающий к себе мужчина. Волосы с проседью, элегантный пиджак, рубашка и галстук.

В профиле было указано, что он кинопродюсер из Мюнхена, ранее проживавший в Англии.

– Вы уверены, Лиз?

– Абсолютно.

– Я искал его во всемирной базе данных, где содержится информация обо всех лицах, связанных с кинобизнесом, – пояснил Робертс. – Там обнаружился только один Ричард Гриффитс – британский актер, пухлый такой, он еще играл Вернона Дурсля в фильмах о Гарри Поттере. Он умер в две тысячи тринадцатом году.

Посетительница кивнула.

– А теперь взгляните сюда, – продолжил Джек, постучал по клавиатуре, и на экране появилась другая фотография Тоби Сьюарда, на этот раз в военной форме. В профиле он был назван полковником Робом Коэном, сорока семи лет.

Элизабет Фостер прищурилась:

– Тот же самый персонаж?

– Думаю, да.

Джек снова забарабанил по клавишам и вывел на экран еще одну фотографию того же человека, но теперь уже в форме пилота «Британских авиалиний». На сей раз в профиле значилось: Питер Олинс, пятьдесят один год, командир экипажа.

Робертс оглянулся через плечо.

– Хотите еще полюбоваться на этого затейника? У него хватает и других образов.

– Как это получается?

Робертс пожал плечами:

– Может, фотошоп?

– Вы не сделаете для меня распечатку? Может быть, это поможет убедить мать.

– Конечно.

– Итак, кто же он на самом деле? Который из них настоящий?

– Думаю, полковник Роб Коэн. Но это только предположение.

– Интересно, а сам он обо всем этом знает?

– Сомневаюсь. Когда мошенники охотятся на женщин, то обычно выбирают образ военных, потому что те внушают доверие. Только посмотрите на него: он выглядит правильным парнем, честным и достойным.

Они снова сели на диван.

– Я хочу, чтобы мама вернула все свои деньги, мистер Робертс. Она не очень богатая женщина, по нынешним меркам. Мой покойный отец оставил ей дом с полностью выплаченной ипотекой и чуть меньше полумиллиона фунтов, наличными и в ценных бумагах. Это прекрасный коттедж, неподалеку от набережной Хова, но вовсе не особняк. Тех денег, вместе с пенсией, которую мама получает от государства, хватило бы, чтобы обеспечить ей безбедную жизнь – она никогда не была расточительной. – Элизабет Фостер в нерешительности замолчала и нервно улыбнулась. – Наоборот, она весьма бережлива и всегда ищет, где можно купить продукты подешевле, с истекающим сроком годности, следит за акциями в самых дешевых супермаркетах. В последние годы она ходила за продуктами в «Лидл» и каждый раз гордилась, что сумела сэкономить. Всего пару месяцев назад она позвонила мне и похвасталась, что купила удивительно дешевые креветки. То, как мама поступает сейчас, совершенно не в ее характере. Я должна как-то убедить ее, объяснить, что происходит. Вы сможете мне помочь?

– Лиз, я бы с радостью сказал, что могу, но мне не хочется, чтобы вы выбрасывали деньги на ветер.

– Мне безразлично, сколько это будет стоить, мистер Робертс. Мой супруг – очень успешный бизнесмен с толстым кошельком. И он тоже здорово разозлился, узнав, что происходит. Мне посоветовали обратиться к вам, поскольку вы лучший специалист в этой области. Дону и мне все равно, сколько потребуется денег и времени, мы просто хотим, чтобы этот мерзавец – или мерзавцы – получил урок, который никогда не забудет.

Джек посмотрел на нее с иронией:

– Мне нравится ваш настрой, Лиз. Я никогда не отказываюсь от дел и всегда принимаю вызов. Но прежде чем включится счетчик, вам следует знать, насколько малы шансы на успех. Большинство организаторов таких афер действуют вне нашей юрисдикции, на территории, где получить помощь крайне сложно. Гана, Нигерия и Восточная Европа – вот три основных места их расположения. Мошенники прячутся за сетевыми фильтрами в Даркнете. А полученные деньги либо сразу тратят, либо помещают на счета в тех странах, которые не желают передавать информацию нашей полиции, хотя таких, следует признать, становится все меньше.

– Значит, если какой-нибудь наглый ворюга из этих стран обчистит мою мать или кого-то другого из жителей Западного мира до последнего пенни, то наши правоохранительные органы ни черта не смогут с ним поделать? Вы это хотите сказать?

– Ну, не то чтобы они не попытаются, но в общем – да.

– Ну ладно. А я все же попробую что-нибудь сделать. Вы со мной или нет?

Робертс решительно посмотрел на нее:

– Я с вами.

25

1 октября, понедельник

Детектив-сержант Салли Медлок обвела взглядом собравшихся в зале сотрудников группы по обеспечению финансовой безопасности и профилактике мошенничества. Подразделение это было создано совсем недавно, по ее инициативе и при горячей поддержке руководства, понимавшего, что следует найти новый подход к обеспечению безопасности уязвимых категорий населения, а порой и просто доверчивых людей, защитить их от полчища хищников, притаившихся в цифровой канализации.

Если еще в 2005 году так называемые любовные мошенничества составляли лишь семь процентов от общего количества финансовых афер, совершенных в Великобритании, то теперь их число приближалось к семнадцати процентам. Суммы, которых лишились граждане, варьировались от нескольких тысяч фунтов до шокирующих четырех с половиной миллионов. Словом, аферисты совсем распоясались.

Положение стало настолько серьезным, что совещания теперь приходилось проводить ежедневно, с понедельника по пятницу. Семеро сотрудников данного подразделения, детективов и обычных полицейских, сидели за столом в конференц-зале на первом этаже Управления полиции Льюиса. Группа размещалась по соседству с отделом по расследованию особо тяжких преступлений, в одном из бывших общежитий позади главного корпуса, прямо над кабинетом детектива-суперинтенданта Роя Грейса.

Обеспечение безопасности было жизненно важной, но малозаметной частью деятельности британской полиции. Следовало постоянно держать руку на пульсе. Лица, пострадавшие от домашнего насилия. Дети, ставшие жертвами сексуального насилия. Молодые люди из-за рубежа, по большей части из Нигерии, Румынии и Албании, которых привезли сюда, превратили в рабов и заставили оказывать услуги сексуального характера или выполнять какую-то другую работу за сущие гроши. А с недавних пор под наблюдением полиции оказались и те, кто пострадал от интернет-мошенничества, главным образом пожилые люди.

Значительное количество женщин и мужчин всех возрастов, но в основном старше сорока лет, попало под прицел преступников, орудующих на сайтах знакомств. Вновь созданная группа требовала больших затрат, но занималась крайне важной работой: эти полицейские производили экспертную оценку безопасности вместе с социальными работниками и сотрудничали с финансовыми организациями с целью выявления уже пострадавших и потенциальных жертв, проводили беседы с ними самими, а также с их родными, чтобы помешать им распрощаться со своими деньгами.

Многие жертвы были пожилыми людьми и страдали психическими недугами: деменцией и другими возрастными заболеваниями. Перед группой также стояла задача выяснить, способны ли были пострадавшие принимать обоснованные решения или же сделали свой выбор необдуманно. Все чаще полиции помогали сотрудники финансовых служб, почтовых отделений и банков. Им вменили в обязанность сообщать о любых подозрительных переводах. У стариков должны были иметься очень веские причины, чтобы отправить крупную сумму в Гану или Нигерию.

Неуклонный рост телефонного и интернет-мошенничества привел к существенным изменениям в работе полиции. Раньше они действовали по принципу «следуем за преступником». Но если аферистами оказывались граждане других государств, что в последнее время происходило все чаще, у полиции просто не было возможности отправиться за ними в эти страны. Частенько приходилось закрывать дела с пометкой «виновный не установлен». Но именно методы работы полиции Суссекса позволили добиться значительного прогресса.

Сложнее всего оказалось убедить жертв снять розовые очки, объективно оценить ситуацию, изучить доказательства и увидеть реальное положение вещей. В одно из недавних такого рода мошенничеств были втянуты целых тридцать семь женщин со всего света, в том числе три дамы из Суссекса, возрастом от шестидесяти пяти до семидесяти девяти лет. Все они без памяти влюбились в атлетически сложенного военного из США, любителя татуировок и мотоциклов, и считали, что он тоже их любит. Образумить трех жительниц Суссекса было сравнительно легко – им просто показали исходную фотографию военного.

Было и еще одно обстоятельство: нередко давать показания пострадавшим мешало чувство стыда. Многие из них были умными, образованными людьми, квалифицированными специалистами, вполне отдающими себе, как им казалось, отчет в своих действиях. Умудренному жизнью человеку трудно признаться родным и друзьям, что он добровольно, по собственной глупости, отдал кому-то все свои деньги. И полицейским было также непросто сообщать жертвам, что их возлюбленных из Интернета, целый год промывавших несчастным мозги, на самом деле не существует.

Перед сержантом Медлок располагался большой монитор, на котором один за другим появлялись примеры последних сложных банковских афер, выявленных группой. Поддельные сообщения от крупного банка «Эйч-эс-би-си» о том, что онлайн-счет клиента был взломан и теперь необходимо немедленно ввести пароль, а затем изменить его вместе со всеми реквизитами. Еще одно, похожее, от «Эппл». И третье, на первый взгляд, от их собственного подразделения по обеспечению финансовой безопасности и профилактике мошенничества. Выглядело оно совсем как настоящее, если не обратить внимания на две грамматические ошибки и неверный электронный адрес, старательно размытый.

Затем Медлок вывела на экран список людей, находящихся в данный момент под наблюдением их группы. По каждому из них сержант запрашивала у сотрудников новые данные.

После двадцати минут просмотра они добрались до категории «любовное мошенничество». На мониторе возникло изображение статного седого мужчины лет шестидесяти или чуть меньше. Ниже было написано: «Майор Джон (Джонни) Фордуотер».

Детектив-сержант Хелен Сёрл, которой недавно исполнилось тридцать, подняла руку с широкими браслетами.

– Боюсь, это немного грустная история, босс. Первый раз его имя привлекло наше внимание два месяца назад, когда разведка отслеживала в социальных сетях сообщения от «Сакавы» из Ганы. Я сама заходила к майору Фордуотеру и пыталась объяснить ему, что он стал жертвой аферистов. По правде говоря, он ответил довольно грубо и наотрез отказался мне поверить. К несчастью, на тот момент у меня не было при себе никаких доказательств, способных его убедить. Он был уверен, что у него горячая взаимная любовь с немкой по имени Ингрид Остерман, а мы просто ошиблись. Впоследствии его дважды опросили сержант Поттинг и констебль Уайльд. Насколько я поняла, ему предоставили доказательства, и он смирился с ситуацией… по крайней мере, я на это надеюсь. В общей сложности майор Фордуотер выплатил мошенникам около четырехсот тысяч фунтов.

В зале кто-то охнул.

– Неужели четыреста тысяч? – переспросил детектив-сержант Джон Экстон, прикомандированный к их группе от отдела по расследованию особо тяжких преступлений, поскольку до поступления в полицию он работал в банковской сфере.

– Именно так, Джон, – ответила Сёрл. – Бедняга просто в отчаянии. Насколько я поняла, Фордуотеру грозит потеря дома. Он согласился сотрудничать с нами.

На мониторе появилась новая фотография и подпись: «Бетти Уорд». А под ней – краткая справка.

Теперь поднял руку другой полицейский, детектив-констебль Кевин Холл, тоже из отдела по расследованию особо тяжких преступлений.

– В этом случае нам помогли сотрудники сервисной службы «Теско». Эта пожилая вдова из Брайтона, с трудом встающая с кресла, опрятная бабуля с крашеными волосами, убеждена, что любит мужчину, которого вы сейчас увидите, она даже спать ложится с его фотографией.

Все посмотрели на экран.

На снимке был запечатлен молодой и улыбчивый чернокожий мужчина с рельефным прессом; узкая полоска плавок оставляла мало простора для воображения.

– Он несколько месяцев рассказывал Бетти, что прямо ждет не дождется того момента, когда приедет в Англию и они займутся любовью. Не хочу вдаваться во все довольно красочные подробности того, что он собирался с ней вытворять. Могу лишь сказать, что пожилая дама способна передвигаться только с помощью ходунков, но, к ее чести, не прислала ему фотографию какой-нибудь супермодели. Вот ее аватарка.

Когда появилась фотография хрупкой леди в роскошном платье, кое-кто удивленно приподнял брови.

– Один из служащих «Теско» в Шорхеме, – продолжал Холл, – связался с нами и выразил беспокойство. Ему показалось странным, что эта дама, Бетти Уорд, отправила через платежную систему «Мани грэм» два денежных перевода в Гану, адресовав первый Микки-Маусу, а второй – Майклу Джексону.

Тихое подхихикивание в зале перешло в волну неловкого смеха.

– Кроме шуток. Этот парень, кем бы он ни был на самом деле, убедил миссис Уорд, что ему нужна помощь, чтобы оплатить счет за лечение после автокатастрофы, и на уход за матерью, больной раком. Он сказал, что деньги нужно выслать на эти имена, иначе правительство сдерет с него пятнадцать процентов налога. И она ему поверила. Мерзавец совсем вскружил бедняжке голову. На сегодняшний день она отправила ему в общей сложности двадцать семь тысяч фунтов. В «Теско» согласились больше не принимать от нее переводы и сразу сообщить мне, если эта дама появится, чтобы сделать новый. Кроме того, я предупредил «Вэстерн юнион» и другие отделения «Мани грэм» в округе.

Медлок поблагодарила Холла и перешла к следующей жертве. На экране появилась надпись: «Ральф Бересфорд».

– Этот вроде новенький.

– Да, мэм, – подтвердила Прина Гадер, детектив-констебль из Брайтона. – К нам обратилась его дочь. Мистеру Бересфорду семьдесят лет, он вдовец, бывший бухгалтер, и у него ранняя стадия деменции. Дочь навещает отца каждую неделю, и два дня назад она заметила на экране его ноутбука фотографию, скажем так, весьма соблазнительной женщины. Начала расспрашивать, и отец гордо заявил, что это его новая подруга, румынка, с которой он познакомился в Интернете тремя месяцами раньше. Сказал, что у бедняжки большие проблемы, а обратиться за поддержкой не к кому, вот он и помог ей наладить жизнь. У дочери был доступ к компьютеру отца, и она проверила его счета. Выяснилось, что за последние три месяца мистер Бересфорд обналичил ценные бумаги, купил биткойны и осуществил крупные денежные переводы.

– Насколько крупные? – спросила Салли Медлок.

– Самый большой на двести пятьдесят тысяч фунтов.

– Он богатый человек, Прина?

– Не то чтобы богатый, но вполне обеспеченный… был. Сейчас он собрался заложить свой дом.

– И дочь поняла, что все ее наследство спустили в унитаз, – заключил Экстон.

– Вместе со всеми его надеждами на безбедную старость, – отозвалась Гадер. – Эта румынка, Сорина Василе, наплела мистеру Бересфорду, что ее брата якобы подставили, несправедливо осудили за убийство и бросили в ужасную тюрьму. Она попросила Бересфорда одолжить ей деньги для освобождения под залог и, разумеется, обещала все вернуть.

– Понятное дело, – хмыкнула Медлок.

– Я проверила данные через Интерпол и британское посольство в Бухаресте, но не обнаружила никаких сведений об этом якобы брате. Уверена, что мошенница использовала вымышленное имя.

– И что вы предприняли? – спросила Медлок.

– Я связалась с социальной службой. А также переговорила с управляющим банка, где хранит деньги мистер Бересфорд, но с этим новым Законом о защите персональных данных здесь трудно будет как-то вмешаться. Управляющий понимает, что происходит, и сочувствует, но говорит, что никак не может помешать клиенту, разве только объяснить ему, что эти деньги уйдут не тому человеку, которому отправлены. Мне кажется, дочь Бересфорда нашла более эффективный способ вмешательства – она изменила на компьютере пароль и спрятала чековую книжку отца. Я узнаю больше после того, как его навестит социальный работник.

Салли поблагодарила Гадер и показала новую фотографию: ухоженный сорокалетний мужчина в деловом костюме. Подпись под снимком гласила, что это Джон Саузерн.

Руку поднял сержант Экстон.

– С этим делом разбираюсь я, и подобных случаев, похоже, становится все больше. Довольно печальная история, босс. Саузерн позвонил мне и попросил о личной встрече. Он работает адвокатом в Брайтоне, женат, трое детей. По какой-то причине он зарегистрировался в агентстве знакомств для женатых людей, ищущих связей на стороне. Познакомился с женщиной, по ее словам, тоже замужней, и через несколько недель их переписка стремительно переросла в… э-э-э… непристойную. – Придерживающийся пуританских взглядов сержант смущенно покраснел и продолжил: – Она начала присылать Саузерну свои фотографии в обнаженном виде и просила его о том же. Он так и поступил. Потом дама захотела, чтобы он прислал ей фотографию… э-э-э… возбужденного члена.

– Должно быть, члена парламента? – сострил Кевин Холл.

Кое-то рассмеялся.

– Но этим дело не закончилось. Подружка прислала ему видео, на котором занималась мастурбацией, и попросила, чтобы он ответил тем же. Саузерн, к несчастью, послушался ее – и очень глупо сделал, как теперь понимает. В следующем сообщении красавица пригрозила выложить это видео в «Фейсбуке» для всех его подписчиков, включая жену и троих детей. Для начала она потребовала с виртуального любовника пять тысяч фунтов. Затем десять. В следующий раз – уже двадцать пять. Он не очень-то богатый парень, всего лишь младший партнер в адвокатской конторе, но все-таки сумел наскрести нужную сумму и перевести деньги. Но дальше шантажистка потребовала с него сто тысяч, и тогда у него хватило ума связаться с нами. Раздобыть такую сумму он смог бы, только заложив свой дом, чего никак нельзя сделать без согласия жены.

– И что вы ему посоветовали, Джон?

– Я велел ему потянуть время и объяснить дамочке – или, вероятно, тем, кто за ней стоит, – что сразу такие деньги не собрать.

– Придется подключать отдел цифровой криминалистики, – сказала Салли Медлок. – Но Саузерну придется смириться с риском, что угроза будет исполнена.

– Он цепенеет от одной лишь мысли, что эта история выйдет наружу.

– А не надо быть таким дрочилой! – проворчал Кевин Холл.

– Следи за языком, Кевин! – осадила парня детектив-констебль Шарлотт Уильямс. – Ты становишься похож на Нормана Поттинга.

Следующей появилась фотография эффектной женщины пятидесяти с лишним лет, с длинными темными волосами и насмешливым выражением лица. Под изображением значилось: «Сьюзи Драйвер».

Уильямс подняла руку.

– Да, Шарлотт? – кивнула ей сержант Медлок.

– Это интересный случай, мэм. Миссис Драйвер пятьдесят пять лет, она состоятельная вдова, живет в Брайтоне. Ее покойный муж был торговцем антиквариатом. Она сообразила, что ее пытаются обмануть, и проделала большую работу по вычислению мошенника через Интернет. Я побеседовала с миссис Драйвер у нее дома. Она вызвала своего «любовника» на личную встречу. След электронной почты указал на Германию.

– Опять Германия? – удивилась Салли Медлок. – Это становится интересно, новая площадка для нас. Раньше мы имели дело с Ганой, Нигерией и Восточной Европой.

– Миссис Драйвер охотно сотрудничает с нами, – продолжала Шарлотт Уильямс. – К счастью, она не потеряла ни пенни – именно просьба одолжить деньги и вызвала у нее подозрения.

«В отличие от большинства наших пострадавших», – печально подумала сержант Медлок.

– Удалось выяснить что-то конкретное?

– Да, она раздобыла для нас имя мошенника – доктор Норберт Петерсен, по его собственным словам, норвежский геолог, проживающий в Осло. Он обнаружился сразу на пяти сайтах европейских агентств знакомств. Мошенник использовал фотографию Тоби Сьюарда, мотивационного оратора из Брайтона, гея, состоящего в браке с архитектором Полом Сибли. Сейчас ребята из отдела цифровой криминалистики пытаются с помощью миссис Драйвер вычислить его настоящую личность. Очень ловкая и находчивая женщина.

– В каком смысле?

– Она продолжает притворяться перед Петерсеном. Хотя миссис Драйвер и уверена, что этот человек не тот, за кого себя выдает, однако делает вид, будто поверила ему и теперь собирает деньги – двадцать тысяч фунтов, которые мошенник попросил одолжить ему на лечение больной бабушки.

– Блестяще! – сказала Медлок. – Как долго, по-вашему, она сумеет притворяться?

– Думаю, еще какое-то время сможет. Дочка, живущая в Мельбурне, вот-вот родит ей первого внука, и миссис Драйвер уже забронировала билет на самолет, чтобы побыть с ними первые недели. Но Петерсен тоже очень хитер. Он сказал, что якобы решил приехать в Англию повидаться с любимой. Когда она ответила, что уезжает ненадолго в Австралию, он умолял еще немного задержаться в Великобритании. Сьюзан объяснила, что билет на самолет не подлежит возврату, но он пообещал немедленно возместить ущерб, если она отложит полет.

– А если она и правда захочет с ним встретиться? Что тогда, Шарлотт? – спросил сержант Экстон.

– Наверняка этот тип найдет, как вывернуться, – предположил детектив-сержант Фил Тейлор, несколько лет назад возглавлявший группу по расследованию преступлений в области высоких технологий. – У аферистов в запасе масса отмазок. Попал в аварию по дороге в аэропорт. Возникли проблемы с визой, требующие крупной взятки. Внезапно заболел кто-то из родственников. Они знают, как дергать за струны души. Учатся этому с первого дня.

– Двадцать косарей – это кругленькая сумма, – заметила Медлок. – Обычному человеку столько денег быстро не найти. А если она скажет, что для снятия со счета необходимо предупреждать банк заранее?

– Я предложила ей это, но она пока не ответила. Уверена, что миссис Драйвер воспользуется любой отговоркой, какой только сможет. Это очень решительная дама. И ей будет намного проще заниматься всем этим из Австралии.

Поблагодарив Уильямс, сержант Медлок перешла к последнему имени в списке. Тем временем Шарлотт взяла телефон и проверила сначала сообщения, а потом и электронную почту. Последние дни они со Сьюзи Драйвер регулярно общались – по телефону, по почте или в мессенджере. Но с вечера пятницы Шарлотт ничего о ней не слышала, и это ее тревожило.

Она послала новое сообщение:

Добрый день, миссис Драйвер! Нет ли у Вас новостей? Не могли бы Вы предупредить нас перед отлетом? Всего наилучшего, констебль Уильямс.

Через двадцать минут совещание закончилось, но ответ так и не пришел. Шарлотт сделала пометку позвонить миссис Драйвер позже.

26

1 октября, понедельник

В целом характер у Роя Грейса был уравновешенный, и выходил он из себя редко, но этим вечером едва не закипал от злости, аж зубы сводило. Хотя начинался день неплохо, со славной утренней пробежки по осенним полям вместе с Хамфри: его пес, помесь лабрадора и бордер-колли, был в полном восторге от переезда за город.

Однако дальше все покатилось под откос. Для начала его любимая «альфа-ромео» отказалась заводиться. Без всякой видимой причины у нее вдруг сел аккумулятор. Рой завел машину с толкача и доехал до управления, но там она снова заглохла. Механики прибыли в обещанное время и, осмотрев автомобиль, приветливо сообщили, что у них есть для него две новости. Как водится, плохая (аккумулятор сдох окончательно) и хорошая: его можно заменить, у них есть с собой запасной, и они согласны сделать это всего за двести фунтов.

Потом была двухчасовая встреча с сотрудником Королевской прокурорской службы, который педантично расспрашивал Роя по делу Эдварда Криспа, брайтонского врача общей практики, предполагаемого серийного убийцы, и все интересовался, сможет ли суперинтендант Грейс с уверенностью его опознать. Неужели так трудно опознать человека, который пальнул в тебя из дробовика двенадцатого калибра с расстояния десяти футов и едва не отстрелил ногу?

Затем Роя вызвал на ковер его непосредственный начальник и кровный враг, Кассиан Пью. Операция «Повтор», дело о похищении ребенка, которое Грейс раскрыл шесть недель назад, вызвала ожидаемо громкий резонанс и сомнения в компетентности действий полиции из-за большого количества жертв, в основном среди албанской общины Брайтона. Пью совершенно не интересовало то, что Рой сам при этом едва не погиб, спасая четырнадцатилетнего мальчика от неминуемой смерти. Его заботило лишь одно: как самому, после семи трупов, связанных с делом о похищении, выйти из кабинета Независимой службы по расследованию действий полиции, благоухая розами.

В довершение всего на этой неделе Рой был «золотым» офицером дежурной службы. Эта обязанность возлагалась на весь руководящий состав полиции, и ее раз в четыре месяца исполнял по очереди каждый из них, включая главного констебля, его заместителя и помощника, а также старших суперинтендантов. «Золотой» брал на себя оперативное стратегическое руководство по всем крупным происшествиям в графстве и санкционировал в случае необходимости применение оружия. Наряду с «золотым» офицером был еще «серебряный», который отвечал за тактику.

Это означало отказ от спиртного на всю неделю, а сейчас Рою надо было выпить. Так нужно, ну просто до зарезу. Бокал холодной как лед водки с мартини пришелся бы очень кстати. Но пока он на дежурстве, об этом и речи быть не могло.

Вместо этого Рой, в кои-то веки придя домой вовремя, почитал Ною, которому недавно исполнилось год и два месяца, его любимую книжку о голодной гусенице, а потом уложил сынишку спать. Так он делал каждый вечер две последние недели, пока был в отпуске, и ему это нравилось. Нравилось доверие в глазах малыша. Нравилось, как Ной капризничал и хихикал в ванночке, когда его купали, как он хлопал по воде ладошками, забрызгивая его и Клио, и смеялся с каждым разом все громче.

В такие моменты Рой часто ловил себя на мыслях о Бруно, который вырос без него. И давал себе слово проводить как можно больше времени с обоими сыновьями.

Когда Ной наконец уснул, они с Клио и Бруно отправились ужинать на кухню. Бруно сидел за столом в чистой футболке, выпрямив спину, и ел, как обычно, молча. Хамфри привычно обошел вокруг стола, по нескольку минут посидев возле каждого из членов семьи в надежде, что кто-нибудь обронит на пол кусок. Молчание Бруно раздражало Грейса сильнее, чем его супругу. Ему казалось, что это своего рода месть сына за то, что его увезли из Германии. Да вот только какой у них был выбор? Можно было бы отправить мальчика в закрытую школу, но они посчитали это неправильным. Перспективу переезда Бруно в Сифорд, к деду с бабкой, Рой даже не рассматривал: жизнь с этими отвратительными, известными своей скупостью людьми стала бы для него адом. Так что они с Клио выбрали самый приемлемый вариант. Однако Бруно, похоже, этого не оценил. Вот и сейчас он возился с куском вегетарианской сосиски, вертел ее на вилке и с подозрением разглядывал, словно патологоанатомический образец.

– Между прочим, Бруно, сосиски от Линды Маккартни, – сказала Клио.

– А кто она такая?

– Жена Пола Маккартни.

Он с недоумением посмотрел на мачеху, и та пояснила:

– Это один из «Битлз».

– Жуки, что ли?

– Наверное, ты слишком молод, чтобы слышать о них.

Не обращая внимания на ее слова, Бруно понюхал кусок и перевернул, вонзив в него вилку, как будто боялся, что сосиска сбежит, стоит ему только отвернуться. И заметил:

– Она даже не пахнет мясом.

– И не должна, – ответила Клио. – Это же вегетарианская сосиска.

Мальчик фыркнул, но в этом было больше презрительной насмешки, почти жалости, чем веселья.

– Если люди хотят быть вегетарианцами, они должны питаться овощами, которые выглядят как овощи. Моя мать никогда не ела такой ерунды. Даже жуки были бы вкуснее.

Краем глаза Клио заметила, что Рой собирается одернуть сына, и беззвучно, одними губами, попросила его сдержаться.

– Ты вроде бы говорил, что твоя мать была веганкой, – промолвила Клио.

– Она была правильной веганкой. Просто следила за тем, чтобы не употреблять в пищу животных. Meine Mutter[12] ни за что не стала бы есть фальшивые сосиски и поддельные гамбургеры, – ухмыльнулся Бруно. – Это просто глупость несусветная. Если хочешь быть вегетарианцем, так будь им, а не делай вид, будто это мясо, и нечего морочить другим голову.

Рой и Клио обменялись взглядами.

– Так, значит, ты не стал веганом, Бруно? – спросил Грейс.

– У меня первая группа крови, – с важным видом пояснил мальчик. – Питаться нужно в соответствии с группой крови. Тем, у кого первая, необходимо настоящее мясо. – Он оттолкнул тарелку в сторону и резко встал. – Я пойду в свою комнату.

Рой опять хотел сделать ему замечание, но Клио жестом велела мужу молчать.

– Но ты ведь ничего не съел, – проговорила она. – Поешь хоть немного.

Бруно довольно странно посмотрел на мачеху. За свою карьеру Рой Грейс много раз видел этот взгляд. С таким блеском в глазах прокурор в суде готовится высказать сокрушительный довод главному свидетелю защиты.

– Я поем, если вы дадите мне настоящую еду, – заявил Бруно. – С чего вы взяли, что я захочу что-то вегетарианское?

С улыбкой, стараясь не раздражать пасынка, Клио уточнила:

– Какую настоящую пищу ты бы хотел, Бруно?

– Колбасу, – ответил он. – Настоящую немецкую колбасу: Weiswurst, Frankfurters, Bratwurst, Blutwurst, Bockwurst, Bregenwurst, Knackwurst, Gelbwurst, Teewurst[13]– в общем, не ту ерунду, что продается в ваших мясных магазинах.

– Хорошо, – не стала спорить Клио. – Пусть будет немецкая колбаса. Какую именно ты предпочитаешь?

– Weiswurst или Bratwurst.

– Отлично, я найду что-нибудь для тебя.

Даже не поблагодарив мачеху в ответ, Бруно встал из-за стола, прошел через гостиную и поднялся по лестнице.

– Есть такое слово «спасибо», – пробормотал Рой Грейс так тихо, чтобы услышала только Клио.

Она посмотрела на мужа, словно бы говоря: «Что поделаешь», а потом накрыла его ладонь своей и тихо, почти шепотом, произнесла:

– Мягче. Надо быть мягче.

– Ага, вот именно так мне и хочется его придушить – мягко, – тоже почти шепотом ответил Рой.

Клио поморщилась.

Окончательно испортила настроение пришедшая с утренней почтой пачка счетов, которые Рой привык оплачивать без промедлений. Он быстро просмотрел их. Первый счет был за сетку для куриного загона.

– Елки-палки! – недовольно скривился Грейс. – Страшно подумать, во сколько нам обходится каждое яйцо!

– По крайней мере, мы в курсе, откуда они берутся… и еще знаем, что у наших курочек роскошная жизнь, дорогой.

– Ну и цены! Да за такие деньги мы могли бы поселить их в номере отеля «Ритц».

Вторым был ежемесячный платеж за установку в рассрочку новой ванны.

– Сплошные расходы! – вздохнул Грейс. – Надеюсь, что Бруно оценит свою шикарную ванну и не скажет, что в Германии у него была побольше!

Последний счет пришел от фирмы, название которой Рою ничего не говорило.

– Что это еще за экологические услуги? – спросил он, показывая Клио квитанцию.

– Эти люди приезжают к нам два раза в год выкачивать нечистоты из выгребной ямы.

– То есть вывозят дерьмо? – уточнил он. – Хм… Пожалуй, я нашел бы для них работу у нас в управлении.

Зазвонил рабочий телефон, Рой извинился перед Клио и сухо ответил:

– Суперинтендант Грейс, слушаю.

И тут настроение у него сразу упало еще ниже: Рой узнал взволнованный голос инспектора Энди Энакина, известного среди коллег как Паникер Энакин. Сегодня он был «Гольф-99», то есть дежурным инспектором полиции Брайтона по чрезвычайным ситуациям, и трудно было найти человека, менее подходящего по характеру для подобного рода деятельности. В большинстве своем коллеги Грейса были настоящими профессионалами, независимо от звания, но время от времени такие, как Энакин, ухитрялись проскользнуть в щель… или, скорее, вынырнуть из щели. Порой Грейс удивлялся, как этому типу вообще удалось попасть в полицию, не говоря уже о том, чтобы получить звание инспектора.

– Ой, Рой, как хорошо, что это вы! – Он говорил, задыхаясь от волнения, впрочем как обычно.

– Да, Энди, это я.

– Ох, как хорошо.

Наступила короткая пауза, и Грейс решил воспользоваться ею.

– Ну что ж, если это все, что вы хотели мне сказать, то разговор окончен. Пока, Энди.

– Нет… нет-нет-нет, я… я… Я только хотел поставить вас в известность. Тут такое дело, сэр. Понимаете, мне кажется, у нас могут возникнуть трудности. Вот я и подумал, что лучше предупредить вас заранее.

– Хорошо, рассказывайте.

– Может, конечно, оказаться, что это пустяки, ложная тревога.

Грейс терпеливо ждал, когда Энакин перейдет к сути дела. Это произошло не скоро.

– Речь, видите ли, идет о жене одного парня… вернее, о его бывшей жене… Ох… Как я понимаю, они крепко поругались восемь месяцев назад… Тут довольно долгая история… Он жестоко с ней обращался. Его зовут Лиам Моррисси, он уже неоднократно попадал в поле зрения полиции: одно время торговал наркотиками, был уволен из вышибал, поскольку слишком уж распускал руки, а еще раньше получил три года за нанесение тяжких телесных повреждений после драки в пабе.

– Приятный малый.

– Нет, не такой уж и приятный, – серьезно возразил Энакин. – Совсем даже не приятный, сэр. Дело в том, что он по решению суда не должен приближаться к Кэрри… своей бывшей жене… на расстояние меньше полумили. Оказывается, она уже звонила сегодня вечером в полицию, потому что он разъезжал по ее улице.

– Где она проживает, Энди?

– На Хадден-авеню, неподалеку от Фрешфилд-роуд, рядом с ипподромом.

– Ага, знаю.

– Час назад этот тип бросил что-то из машины в палисадник Кэрри. Она решила, что это бомба или что-то в этом роде. Мы послали наряд, и выяснилось, что это сбитая на дороге лиса в мусорном пакете. Негодяй отправил бывшей жене сообщение, что в следующий раз полиция найдет в пакете ее труп.

– Надеюсь, вы ее успокоили, Энди?

– Я сказал женщине, что все наши патрули подняты по тревоге и они будут всю ночь проезжать мимо ее дома так часто, как только смогут. Но у нас нет возможности выполнить все как положено, вы же знаете, Рой. У меня всего четыре машины, и они должны прикрывать целый город. Это же просто смешно – постоянно торчать рядом с ней!

– Ясно. Но на данный момент там все спокойно?

– На данный момент – да.

– Вот и хорошо.

– Но у меня дурные предчувствия насчет всего этого, сэр. Я думаю, что-нибудь непременно случится.

– Ладно, я на связи, если что. А вот вам стоит подумать о том, чтобы собрать группу полицейских, которым, возможно, придется применить силу. Где сейчас находятся ваши машины с вооруженными нарядами полиции, если они вдруг понадобятся? Следит ли за ситуацией еще кто-нибудь, кроме вас? Какой-нибудь сержант, готовый при необходимости быстро отреагировать? Советую убедиться, что у вас есть четкий план действий на случай, если ситуация обострится.

– Хорошо, я все сделаю, да, конечно, – ответил Энакин. – Обязательно сделаю. Но что-нибудь обязательно случится, я просто уверен.

27

1 октября, понедельник

Зуб опять чувствовал себя плохо, хотя этим утром побывал на приеме у врача в Мюнхене. Доктор Вольфганг Риске считался лучшим в мире специалистом в области токсикологии. Встречи с ним Зуб ждал два месяца и готов был на все, лишь бы не пропустить ее. Он всерьез считал, что яд убивает его, медленно, но неумолимо, недаром же самочувствие ухудшалось с каждым днем.

Немецкий артист, живущий этажом ниже в доме на Брайзахерштрассе, опять заиграл на своем проклятом пианино: ну, видать, просто жить без этого не может. Какую-то оперную дребедень. Одно и то же, снова и снова.

Блям-блям-блям, блям-блям-блям, блям-блям-бом.

И каждые две-три минуты этот придурок принимался распевать баритоном на английском, раз за разом меняя модуляцию, словно бы пытаясь добиться нужной выразительности. Возможно, у него был хороший голос. Зуб этого не знал и знать не желал. Сам он слушал только музыку в стиле кантри и вестерн, да и то, честно говоря, нечасто.

Было уже одиннадцать тридцать вечера, черт возьми! А этот тип все никак не уймется:

– Мальчик резвый, румяный, влюбленный…

Блям-блям-блям, блям-блям-блям, блям-блям-бом.

Имя артиста было указано на табличке рядом с дверью: «Ханс-Юрген Штокерль». Зуб однажды поднимался по лестнице и видел, как тот заходил к себе в квартиру. Статный интересный мужчина лет пятидесяти со стильной прической. Зуб даже прогуглил его ради интереса. Оказалось, вполне себе знаменитый человек. Актер кино и театра, певец и музыкант.

Зуб омерзительно чувствовал себя все то недолгое время, пока был в Англии. Да и теперь, вернувшись в Мюнхен, не ел со вчерашнего утра. Лежал в постели весь разбитый, в голове все перемешалось. Комната раскачивалась, словно он был в каюте корабля, посреди бушующего моря. Нервы скручивались от любого звука. Он тщетно пытался уснуть.

Блям-блям-блям, блям-блям-блям, блям-блям-бом.

– И про женские ласки забудь, – запел артист еще громче.

Зуба уже распирало от злости. Злости на себя за проваленное задание в Мюнхене, а потом еще и в Брайтоне. А все потому, что оба раза Стив Барри предоставил ему негодную информацию.

– Заткнись уже! – крикнул Зуб. – Захлопни свою…

На столике возле кровати завибрировал и зазвенел телефон.

Зуб знал, кто ему звонит, и не хотел отвечать. У него сейчас не было ни сил, ни желания выслушивать ругань мистера Барри.

Единственное, чего он сейчас желал, – это спуститься по лестнице, выбить ногой дверь в квартиру Ханса-Юргена Штокерля, переломать ему пальцы на руках и засунуть в пасть грязный носок.

Мобильник перестал звенеть. А через мгновение начал опять.

Может, стоит прихватить телефон с собой и забить его в рот этому певцу?

А потом послушать, как тот запоет без зубов.

Блям-блям-блям, блям-блям-блям, блям-блям-бом.

Да сколько можно!

И тут голос певца зазвучал еще громче:

– И про женские ласки забудь.

Телефон опять затих. Ненадолго. Потом запикал, приняв сообщение. Зуб посмотрел на экран. Так и есть, мистер Барри.

Что случилось, засранец? Позвони мне. Немедленно!

Зуб ответил:

Другой засранец успел раньше. Возможно, тебе стоит нанять для наблюдения засранцев с более высокой квалификацией. А заодно научись хорошим манерам. Сам засранец!

1 Моя любимая, мое сокровище! (нем.)

2 Моя любовь (нем.).

3 Да? (нем.)

4 Управление уголовной полиции одной из федеральных земель в Германии (нем.).

5 Хорошо (нем.).

6 Вскрытия (лат.).

7 Желательное лицо (лат.).

8 В том месте, где она была обнаружена (лат.).

9 Теркс и Кайкос – британская заморская территория в Вест-Индии, один из мировых центров офшорного бизнеса.

10 Замок (нем.).

11 Социальная сеть Facebook («Фейсбук»). Деятельность американской транснациональной холдинговой компании Meta Platforms Inc. по реализации продуктов – социальных сетей Facebook и Instagram запрещена на территории Российской Федерации. – Примеч. ред.

12 Моя мать (нем.).

13 Баварские (белые) колбаски, франкфуртские сосиски, свиные колбаски братсвурт, кровяная колбаса, варено-копченые сардельки, сыровяленая колбаса, ливерная колбаса, желтая колбаса, чайная колбаса (нем.).

Вход для пользователей

Меню