Читать онлайн Аристократ. Том 1. Пять грязных искусств бесплатно

Глава 1.

Очнулся я совсем не там, где потерял сознание.

Приходил в себя недолго, но болезненно, будто собирал душу по частям. Затем глубоко вдохнул…

И тут кто-то хлёстко ударил меня по лицу.

– Рэй!

Нет, я не хотел просыпаться. Мне нравилась та лёгкость, что сейчас во мне царила.

Удар повторился, и куда болезненнее.

– Рэй!

Я еле открыл глаза.

Надо мной высился белый потолок, а сам я лежал на больничной кушетке, укрываясь хрусткой свежевыстиранной простыней. В воздухе витали запахи мыла и хлорки.

– Рэй? – снова позвал кто-то.

Я повернул голову на голос. На меня смотрел мужчина лет сорока в синей форме военного агента. Мне показалось, что я знаю его… да… я должен был его знать, но никак не мог вспомнить, кто это.

Он хмурился.

– Можешь шевелиться?

Я медленно моргнул, чуть приподнял правую руку, потом левую.

– Отлично. Теперь скажи что-нибудь.

А вот это показалось мне невыполнимым, будто я разучился разговаривать. Опять неторопливо моргнул, так и не разомкнув губ.

– Рэй, скажи что-нибудь, – с напором потребовал мужчина. Потом отвернулся, посмотрел в угол комнаты и обратился к кому-то: – Он точно готов?

– Думаю, да, – ответили ему хрипло. – Это моя лучшая работа. После неё мне придётся полгода восстанавливаться, но это стоило того. Посмотрите, тэн, как он хорош. Вросся в носителя, как будто там и был.

Второй голос мне тоже был знаком, только усталость и безжизненность порядком его исказили.

Мужчина в форме снова повернулся ко мне и наклонился ближе.

– У тебя есть время до утра. Херефорд займётся тобой, и тебе придётся схватывать на лету… Но ты ведь способный, не так ли? – Военный усмехнулся.

Затем он покинул комнату, но в углу всё ещё оставался тот, кого назвали Херефордом.

– Ты помнишь, Рэй? – послышался его слабый голос. – Помнишь, что с тобой случилось сутки назад?

Бесшумно ступая, он подошёл ко мне. Долго изучал мою физиономию, а я не мог отвести взгляда от него самого.

Его крупное тело облегал длинный кожаный плащ с поднятым воротником, на голове возвышалась шляпа с широкими полями, лицо скрывала сизая маска без прорезей, из тонкой эластичной ткани или… живой кожи. Да, мне показалось на секунду, что она не искусственная, а живая, что маска – неотъемлемая часть этого существа.

Я хотел было вскочить с кровати, но сил не хватило. Все они ушли на то, чтобы приподнять затылок над подушкой и опустить его обратно.

– Вставай-вставай, – кивнул Херефорд. – У меня нет времени с тобой возиться. Хочу проверить, как ты двигаешься в новом теле.

Я не совсем понимал, что несёт этот человек.

Нет, не так: я не хотел понимать его. Не хотел. Если я осознаю, что он мне говорит, то вряд ли обрадуюсь.

– Вставай! – повторил Херефорд. – Вставай, новорождённый!

Он сделал жест рукой в мою сторону, и невидимая сила мгновенно стащила меня с кровати. Вывод напрашивался сам собой. Очень неприятный вывод: Херефорд – адепт кодо, то есть маг, причём уровнем не ниже фортис, раз вот так запросто управляет моим телом.

Я распластался на полу, кое-как оперся на локти в попытке подняться и тут увидел свои руки… совсем другие руки! Тонкие холёные пальцы, узкие ладони без привычных для меня боевых отметин на костяшках кулаков.

Это были руки аристократа, а не уличного бойца.

Боже милостивый, что они со мной сделали?..

В панике я принялся ощупывать лицо. Но Херефорд щёлкнул пальцами, и меня откинуло на стену.

– Хочешь увидеть себя, Рэй?

Говорить я не мог – голосовые связки не слушались. Я навалился плечом на стену. Передо мной стояло зеркало. Большое, во весь рост, завешанное чёрной тканью. Херефорд снова взмахнул рукой, и ткань соскользнула вниз.

Хорошо, что я не мог говорить, иначе бы заорал во всю глотку, ведь в отражении на меня смотрел совсем другой человек.

Не я.

Это был совсем другой парень. В мятой пижонской одежде, с чёрными волосами и длинным ровным шрамом на левой стороне шеи, от самого уха и почти до ключицы.

Я медленно дотронулся до лица. Отражение сделало то же самое.

– Нет… – и это был не мой голос.

– О, заговорил, – хмыкнул Херефорд. – Это хорошо. А то я уж подумал, что придётся выдавать тебя за немого.

Я, не отрываясь, смотрел на себя… или него.

– Кто… он?..

И опять этот голос. Совершенно другой, чужой голос.

– Это ты, Рэй, – ответил Херефорд. – Теперь это ты. Ну а кто этот парень, тебе знать необязательно. Этого парня уже нет. Есть только ты.

Я сглотнул и снова провёл дрожащими пальцами по лицу. Отражение чужого человека повторило все мои движения.

– Это не я…

– Это ты, Рэй.

Я никак не мог оторвать взгляда от своего (своего!) отражения. Но всё же сделал над собой усилие и, наконец, отступил от зеркала. Повернулся к Херефорду.

Весь его вид говорил, что ему на меня плевать, он делал своё дело.

– Не будем терять время, – сказал он. – Я хочу проверить, насколько быстро ты привыкаешь к новому телу. Посмотрю на твою координацию. Ударь меня.

– Что? – Я невольно сделал шаг назад.

Какого чёрта он от меня требует, когда я еле держусь на ногах, да ещё и нахожусь в теле тщедушного паренька с тонкими «аристократическими» костями и нежной кожей? А ещё у меня существенно поменялся угол обзора – я стал ниже ростом, будто подрезали ноги.

Ну и как мне драться?..

Херефорд скинул с себя плащ, оставшись в облегающем костюме из плотного чёрного материала.

На его мускулистом теле я насчитал четыре кобуры. Одну на голени, вторую наплечную, третью на поясе, и, если мне не изменяли глаза, оружие крепилось даже к спине.

И из каждой кобуры торчали рукояти армейских револьверов, все они были украшены щёчками из слоновой кости. Мало того, левое предплечье Херефорда обхватывали кожаные зажимы для ножей… вместе с ножами, конечно.

– Ударь меня, Рэй, – снова потребовал Херефорд.

Я машинально отступил ещё на шаг, приближаясь к стене с зеркалом.

Как драться с человеком, вооруженным до зубов, не имея при этом сил даже стоять прямо?.. Я смерил противника взглядом, прощупывая его слабые места (если они вообще были). Потом медленно стянул с себя галстук и намотал его на правый кулак.

Ну что же, Рэй, вспомни, чему тебя учили тёмные улицы Лэнсома.

Вспомни, как трещали кости твоих соперников во время боёв в подвале «У Рика». Вспомни, что ты – Рэй Питон, беспризорник, добившийся уважения всего Речного квартала только за один апперкот в челюсть… а не какой-то там хрупкий молокосос.

Я размял шею (тут же накатило головокружение, но я глубоко вздохнул и устоял на месте, даже не пошатнулся). Пока я готовился, Херефорд вынул из кобур все свои револьверы и бросил их на кровать, а вот закреплённые к предплечью ножи оставил при себе.

– Тебя ещё долго ждать? – спросил он у меня. – Подходи, Рэй, не стесняйся, иначе…

Договорить я ему не дал, подскочил и коротко, не разгибая локтя, ударил противника левой в основание подбородка. По слабой руке пронеслась еле переносимая боль, кулак онемел. Костяшки противно хрустнули, и тонкая холёная кожа аристократа мгновенно разодралась о маску Херефорда.

А тот даже не шевельнулся. Будто я бился со столбом.

– Неплохо для начала, – сказал он. – Галстук намотал на правую, а ударил левой. Хитрец.

А потом был его ответ. Резкий и безжалостный.

Глава 2.

Каменный кулак угодил мне в живот с такой силой, что дыхание вырвалось из лёгких хриплым всполохом. Я согнулся и повалился перед Херефордом на колени.

Вот же дерьмо…

Никогда в драке я не падал на колени перед противником. Никогда. Но сейчас моё тело оказалось настолько слабым, что я с минуту не мог дышать, только издавал мерзкие конвульсивные хрипы, как умирающий.

– Я не хочу портить тебе физиономию, Рэй. Она тебе в Ронстаде пригодится, – сказал Херефорд. – Координация неплохая для новорождённого. Да, неплохая… действительно. Но само тело тебе нужно привести в порядок. Оно слишком слабо. Твой удар никуда не годится.

И пока я поднимался с колен, он взял с кровати один из револьверов и протянул мне.

– Стреляй.

– Куда стрелять? – поморщился я.

– В меня.

– Хотите, чтобы я вас убил?

Он покачал головой.

– Меня невозможно убить. По крайней мере, из этого револьвера.

Я с удовольствием бы расстрелял Херефорда из всех его револьверов. Но решение принял совсем другое.

Вместо того, чтобы взять протянутое оружие, я выхватил из держателей на предплечье Херефорда два коротких ножа. И немедля всадил их в его тело.

Один прямо в ярёмную ямку у горла, второй в левый бок, под рёбра.

Херефорд выронил револьвер и отшатнулся, захрипел, обхватив рукоять ножа, торчащего из шеи. Я не стал ждать его гнева, поднял револьвер с пола и разрядил весь барабан в живот адепта.

Херефорд повалился на стену.

Но мне этого было мало. Я хотел причинить ему столько боли, сколько этот ублюдок причинил мне. И пока он приходил в себя, я подошёл к кровати, где валялись ещё три револьвера, взял первый попавшийся, проверил барабан – полный – и навёл ствол на Херефорда.

– А из этого револьвера вас можно убить? Давайте проверим?

Взвод курка – выстрел, взвод – выстрел, взвод – выстрел… и в противника угодило ещё шесть пуль.

Разрядив второй револьвер, я взял третий.

– Хватит! – выкрикнул Херефорд и коротко взмахнул рукой.

Оружие, что я сжимал, накалилось, обжигая мне ладонь. Пришлось тут же отбросить его в сторону.

– Хватит, Рэй, – выдохнул Херефорд. – Я и без того вымотан. Хватит.

Он тяжело поднялся на ноги и с неприятным скрипом вынул ножи из шеи и бока.

Крови на клинках не было (и почему я не удивился?).

А потом отточенным движением руки, почти незаметным, он метнул в меня ножи. Я еле успел увернуться. Но одно из лезвий всё же скользнуло по левому уху и угодило прямо в зеркало за моей спиной. Послышался звон бьющегося стекла.

Херефорд подождал, пока шум стихнет, и ровным – нет, даже равнодушным – голосом сообщил:

– Итак, запоминай, Рэй. Тебе семнадцать. Ты природный адепт кодо, пока ещё инфир. Твой отец принадлежал к одному из благородных родов Лэнсома, но был лишён привилегий, потому что тоже владел кодо. Его казнили пять лет назад. Ваш род убрали из Скрижали Достойных, и династия прервалась. Ты долгое время скрывался и неплохо зарабатывал на Рынке Нищих, но однажды тебя поймали на торговле поддельными побрякушками.

Я нахмурился.

Какого чёрта он несёт?.. Называть меня адептом кодо или относить к благородному роду – сродни безумию. Ни к магии, ни к благородству я вообще отношения не имел.

Херефорд тем временем продолжал:

– Если будут спрашивать о шраме на шее, скажешь, что тебя пытали в Ордене. В Красном Капкане. Все адепты кодо знают, что это такое.

И тут вдруг до меня дошло кое-что важное.

– А настоящий я… где?

– Мы тебя казнили, как того и требовал суд, – спокойно сообщил Херефорд. Настолько спокойно, будто говорил о чём-то обыденном. – Твоё тело уничтожено. Ты перестал существовать для тех, кто тебя знал. Они похоронили тебя вчера. Похороны были очень… хм… скудными. Пришло человек десять. Даже Ребекка. Не знаю, что было дальше, но когда я уходил, она всё ещё лежала на твоей могиле и тряслась от рыданий. Бедная девочка, если ты откажешься с нами сотрудничать, её уже никто не сможет защитить, но… – он усмехнулся, – это не так важно, на самом деле.

Похороны…. Мои собственные похороны.

Мерзкая тяжесть на душе всё росла и росла, но отчаяние и злость воплотились лишь в одном вопросе:

– Зачем?

Херефорд пожал плечом.

– Нам нужен тот, кто выживет в городе адептов кодо. В Ронстаде. Ты ведь слышал о Ронстаде, Рэй? Жуткое, говорят, место. Город-тюрьма, город монстров и бандитов. Город грязных искусств. Чёрное пятно на чистом теле страны. И ты нам поможешь выпотрошить эту клоаку.

Я нахмурился.

Да, я слышал о Ронстаде, но совсем немного: о нём не принято было говорить.

Все знали, что за крепостные стены Ронстада ссылали пойманных адептов кодо, да и то далеко не всех, а лишь слабых инфиров. Остальные, кто был выше уровнем, медионы и фортисы, редко доживали даже до ссылки.

Ронстад имел необычный статус: его считали тюрьмой и одновременно отдельным государством в государстве.

Говорят, там ссыльным адептам дозволялось делать всё, что заблагорассудится. Ронстад имел свои законы, свою элиту и свои правила поведения. Когда-то давно город был метрополией, имел колонии и считался полноценным членом союза Пяти Печатей. Правда, от того союза уже двести лет как ничего не осталось. А Ронстад остался, сам превратившись в грязную истощённую колонию, но до сих пор мнящий себя государством.

«Город кодо-выродков и монстров» – так болтали о нём на Рынке Нищих, шёпотом и по углам. А мне всегда было интересно, как обычные люди умудрились согнать магов в гетто и запереть на столько лет.

– Так вот, – продолжил Херефорд. – Теперь ты объединил в себе способности природного адепта кодо и лучшего уличного бойца Лэнсома. Но тебе нужно привыкнуть и натренировать себя заново. Тело пока хрупкое. Оно, как ты уже догадался, принадлежало аристократу из высших слоёв Бриттона. Самых высших, какие только существуют. Парень был инфиром, совсем начинающим.

– Вы перенесли меня в тело природного адепта?.. – выдавил я. – В тело мага?

– Да. Только ты не сразу сможешь пользоваться его кодо, для этого нужно время. Возможно, пара недель. Поэтому пока тебе придётся принимать овеум. Всё сошлось, парень. Даже твой порок наркомана подошёл нам идеально.

Внутри вместо гнева образовалась пустота.

Адепт кодо – это приговор на всю жизнь. Это казнь или пожизненная ссылка в Ронстад. Когда в семье рождался тот, кто может владеть кодо, то это означало, что вся его семья обречена. И неважно, из высшего света она или из касты обычных горожан, фермеров, военных – у кого угодно могло произойти такое горе. Семья лишалась всех привилегий и статусов, частенько – даже имущества.

Это было прописано в Списке Чистых. Первый и незыблемый закон.

Ему подчинялся даже имперский род.

Дверь распахнулась, и в комнату вошли четверо солдат в сопровождении мужчины в синей форме.

– Ну как? – поинтересовался он с тревогой.

– С ним можно работать, если хорошенько его прижать, – ответил Херефорд. – Но лучше всё же его связать и оставить так до утра, слишком уж он непредсказуемый. – Перед тем как выйти из комнаты, адепт оглянулся на меня. – Прибереги пыл для задания, ловкач, – добавил он. – Завтра ты отправишься туда, откуда мало кто возвращается. И ещё кое-что. Помни о пуле, Рэй. Я могу в любой момент вернуть её обратно. Помни о пуле…

Я уставился на него, прищурившись и тяжело дыша: наш неравный бой стоил мне больших телесных усилий.

– Проверь шрам на правом бедре. Он навсегда останется с тобой, в каком бы теле ты ни находился. Проверь. Думаю, после этого память вернётся к тебе мгновенно.

Херефорд покинул комнату. Гвардейцы тут же окружили меня.

Я же продолжал хмуриться.

Чёрт… наверняка это выглядело странным, но я принялся расстёгивать ремень в брюках: мне не терпелось проверить слова Херефорда о шраме. Я сунул руку в штаны, дотянулся до правого бедра и провёл по коже пальцами.

Сердце замерло, когда я почувствовал корку шрама. Застыл в мрачной задумчивости, поглаживая бедро.

– Может, ты перестанешь это делать? – брезгливо поморщился один из солдат.

Я вынул руку из штанов. Застегнул ремень, оглядывая лица окруживших меня гвардейцев.

Круговерть воспоминаний, как воронка смерча, начала медленно и неотвратимо набирать силу в моём сознании, погружать меня в собственную память, в тот тёмный провал, где хранились причины моего сегодняшнего перерождения. Всего за сутки я лишился собственной жизни.

Всего за сутки…

Глава 3.

ЗА СУТКИ ДО ЭТОГО

Кабинетная работа – дело неблагодарное, это я понимал с самого начала.

Мог ведь преспокойно зарабатывать на боях, но нет. Ребекка все мозги мне вывернула: хватит развлекать народ мордобоем. Ты выше этого. Найди нормальную работу. И что я нашёл? Жалкие гроши и полный набор недоразумений.

Далеко ходить не надо: одно из недоразумений уставилось сейчас на меня.

Кажется, его фамилия Хиггинс. Бычара Хиг – так все его называли.

А пацан в свои пятнадцать лет, и правда, походил на быка. Высился надо мной неповоротливой мясной глыбой, да ещё и сунул мне под нос тетрадь со своими убогими опусами.

– Ну и что это? – Я взял заляпанную парафином тетрадь и посмотрел Хиггинсу в глаза.

Вот уже два месяца я пытался прижиться на «нормальной работе». В гимназии, в классе для трудных подростков (больше меня никуда не взяли), и как любой мало-мальски сознательный стажёр надеялся найти на лице ученика хотя бы проблески ума, но отсутствие такового я наблюдаю у него все эти два месяца. Там всё безнадёжно.

– Это сочинение, мистер Питон, – он ухмыльнулся, намеренно сделав ошибку в произношении моей фамилии, а ведь отлично знал, как это меня раздражает.

Вот говнюк.

Его красноватое рыхлое лицо явно просило кулака.

Я бросил тетрадь на угол стола, так в неё и не заглянув, и откинулся на спинку стула. Неспешно охватил взглядом объёмную фигуру Хиггинса.

– Ударение на первый слог, а не на второй. Надо произносить: «Мистер Пи-и-тон», – терпеливо поправил я его, но с удовольствием съездил бы по шее. – Я ведь не коверкаю твою фамилию, и ты, будь добр делать то же самое по отношению к другим.

Ноль реакции.

Никакого мыслительного процесса на лице парня так и не отобразилось. Честно сказать, я его и не ждал, но хотя бы смущения… Малолетний наглец даже глазом не моргнул.

– Так вы не хотите взглянуть на моё сочинение? – напирал он.

– Не хочу.

– Ну пожалуйста, мистер Питон. Я же старался!

И опять ударение не туда. Да что за сукин сын.

Чтобы избавить себя от его общества, я взял тетрадь. Открыл на первой странице и увидел старательно выведенную карандашом задницу. Огромную, во весь лист.

Под рисунком значилось: «Новый дом мистера Питона. Приятного путешествия, сраный бродяга!».

Вот как?..

Бродяга, значит.

Что ж, ничего удивительного. Я с детства привык к оскорблениям. Вырос в сиротском приюте, а в Бриттоне, где полноту и влиятельность рода ценят, как ни что другое, сирот почти не бывает.

Почти. Ведь я-то был.

А вместе со мной в маленьком приюте на окраине Лэнсома проживало ещё восемь детей. Всего девять сирот на всю страну. И сказать, что мы с лихвой познали прелести жизни безродных бродяг, – считай ничего не сказать.

– Это всё, мистер Хиггинс? – поинтересовался я равнодушно.

Лицо Хиггинса тут же преобразилось: он оторопел.

Парень готовился к триумфу явно не один час, но моя реакция его разочаровала, даже обидела. В гробовой тишине он собирался с мыслями секунд десять и, наконец, выдал:

– Зато я знаю, что вы бьётесь за деньги, а это незаконно! А ещё я видел, что лежит у вас в чемоданчике. Вы всё время прячете его под столом… и везде… везде таскаете с собой. Даже на обед. Я сам видел, что у вас там! Я следил. Я видел, как вы открывали его в подсобке мистера Голда. Я видел, видел! Вы пили таблетки овеума! Вы наркоман и нелегальный боец! И я всё это сообщил инспектору Жан-Жермесу.

– Ну надо же, – улыбнулся я (один Господь знает как тяжело далась мне эта улыбка). – Вы очень наблюдательный юноша.

Я встал из-за стола и, обогнув парня, направился к двери.

– Вы никуда не убежите, мистер Питон! Поняли? Вас всё равно поймают! – завопил мне в след Хиггинс.

На этот раз мою фамилию он произнёс без ошибки.

Я подошёл к двери, повернул ключ, заперев кабинет изнутри, обернулся и внимательно посмотрел на Хиггинса. Наверное, моя улыбка вышла слишком холодной – парень вздрогнул и поёжился.

– Вы никуда не убежите, – повторил он, притихнув.

И будто сразу потерял в весе и объёме.

– А я бежать не собираюсь, мистер Хиггинс, – ответил я. – Но, думаю, пока инспектор тащит сюда свой сморщенный зад, я успею снять с тебя скальп.

Хиггинс сглотнул и попятился.

– Вы ничего мне не сделаете… Я всё про вас знаю… Я сообщил инспектору…

– Это не делает тебя бессмертным. Доносы вообще никого бессмертным не делают. Скорее наоборот.

– Вы учитель… вам нельзя… – Хиггинс продолжал пятиться, а я надвигался на него.

– Кто сказал, что учителя любят детей? Да каждый второй мечтает прикончить мелкого засранца, вроде вас, мистер Хиггинс. Но они только мечтают, а я тот самый, который делает. Представляете, как вам не повезло? А, мистер Хиггинс?

И в тот самый момент, когда Хиггинс уже открыл рот и набрал воздуху, чтобы заорать и позвать на помощь, я подхватил его за горло и пригвоздил затылком к стене, а потом приподнял парня над полом.

Хиггинс забил пятками о стену.

– Мистер… Питон… мистер… я не хотел… – захрипел он. – Они сами… они сами мне так велели…

– Кто? – рявкнул я в его распухшее и покрасневшее от напряжения лицо.

– Инспектор… инспектор велел…

И тут мне в затылок упёрся ствол револьвера Жан-Жермеса.

Я бы узнал его из тысячи, даже с закрытыми глазами. Только его «питбуль» (так он ласково его называл) издавал характерные металлические щелчки при взведении курка, будто выщёлкивал гимн всей полиции Лэнсома.

– Оставь мальца, Питон.

Но я продолжал давить на горло Хиггинса, а тот хрипел и бился в моих руках.

– Рэй Ганс Питон! – прогремел позади меня голос Жан-Жермеса. – Отпусти его! Немедленно! Ну? Иначе я тебе башку разнесу. В моём стволе особая пуля. Не дури. Отпусти парнишку.

Инспектор продолжал давить мне на затылок. Ствол его револьвера, казалось, вот-вот вдавится в мой череп, проломив кость.

– Питон, немедленно отпусти свидетеля.

И я отпустил.

На штанах парня, в районе паха, расползлось тёмное пятно.

Он соскользнул по стене на пол, осел на колени и, судорожно раскрыв рот, схватился за горло ладонями. Закашлялся, глядя на меня полными слёз глазами. В них читались ненависть и страх – самое дурное сочетание эмоций. Но на Хиггинса мне было уже наплевать.

Я поднял руки и медленно обернулся.

Ствол револьвера тут же уткнулся мне в лоб.

***

Перед глазами возникло худое выбритое лицо старика Тильдо Жан-Жермеса – жестокого полицейского пса, отдавшего службе добрых сорок лет. С ним рядом стояли трое крепких парней из окружной полиции с ружьями наперевес.

Отлично, Рэй. Просто замечательно.

Овеум сделал тебя бесстрашным дебилом.

Мысленно я успел изругать себя последними словами. Совсем потерял бдительность. Ну почему бы перед уроком не проверить подсобку для учебной литературы?..

– Глупо, мистер Питон, очень глупо, – прищурился инспектор. – Вам проблем в жизни мало? Наркоманите, на овеум подсели. На кой чёрт вам химическое кодо? – Он оглядел моё вспотевшее лицо и добавил: – Про ваши договорные бои я вообще молчу. Очень неосмотрительно.

– Не понимаю о чём вы, инспектор, – ответил я ему. – Какие бои? Какой овеум?

– То, что вы два месяца «У Рика» не появляетесь и заделались стажёром, не означает, что вы избавились от дурной репутации. А ещё мне нашептали, что вас в последнее время ломает. Хм… дозу овеума повышаете? Вы ж сдохнете скоро, мистер Питон, если не слезете с таблеток. Зачем столько страданий из-за химического кодо, я не пойму?

Инспектор скривил брезгливую мину.

Закон обязывал произносить слово «кодо» (а уж тем более «овеум») пренебрежительно, и желательно при этом скорчить гримасу омерзения. Потому что всё, что попадало под запрет Списка Чистых, подлежало клеймить позором и называть нелегальным.

Меня, стало быть, так и обозначат в документах дела:

«Рэй Ганс Питон, двадцать два года, холост.

Стажёр третьей гимназии города Лэнсом. Участник нелегальных боёв в подвале «У Рика». Овеумнозависимый. Не принадлежит ни к одной из тотемных структур, ни к одному из благородных родов. В нарушении Списка Чистых замечен не был… до сегодняшнего дня…».

– Откройте чемодан, мистер Питон, – велел инспектор и кивком указал на мой учительский стол. – Мы знаем, что вы прячете его там, под столом.

– Давайте сами откроем, сэр, – предложил один из подручных инспектора.

Но тот гаркнул:

– Чемодан не трогать! На нём может быть сильфова печать, трансмутационная пыль или ещё какая дрянь. Вы имеете дело с овеумным ловкачом, придурки!

Инспектор не сводил с меня глаз, а ствол его «питбуля» продолжал упираться мне в лоб, не давая ни единого шанса для перехода к обороне. И я отлично знал, с кем имею дело: если дёрнусь, инспектор вышибет мне мозги без особых сожалений, даже не моргнув глазом.

– Откройте чемодан, мистер Питон, – снова потребовал он. – Покажите нам свои вещи. Если в них нет ничего запрещённого Списком Чистых, то мы отпустим вас с извинениями.

Я прищурился.

– Дождёшься от вас, как же.

– Вы утверждаете, что у вас нет запрещённых вещей в чемодане, мистер Питон?

– У меня и чемодана-то нет, Тильдо.

Ноздри Жан-Жермеса раздулись, в глазах сверкнула угроза. Он ещё сильнее вдавил ствол «питбуля» мне в лоб.

– Я вам не друг, и не родственник, – прошипел он. – Я старше вас на сорок лет, и не стоит называть меня по имени. Я таких наглых сосунков как вы, ем десятками на обед… мистер Пито-о-н.

Меня аж передёрнуло. И этот туда же.

Но стоило мне вздрогнуть, как трое полицейских вскинули ружья и взяли меня на мушку. Чёрт, и как мне теперь выкручиваться?..

Всех четверых сразу я вряд ли одолею, быстрее они превратят меня в решето. Жан-Жермес недурно подготовился: хитро отвлёк меня на Хиггинса, подстраховался бригадой вооружённых парней, а теперь ещё и ствол к голове прижал так, что не двинуться.

– Откройте чемодан, – процедил он. – Почему вы так яростно среагировали на слова вашего ученика, Юджина Хиггинса? Вы собирались убить его, это очевидно. Вы хотели убрать свидетеля. Он видел, как вы употребляли овеум. И если я найду в вашем чемодане хоть одну дозу… – От злости старик поджал тонкие мятые губы так, что они почти исчезли.

– Что насчёт Хиггинса, то это был воспитательный процесс, – ответил я, одними глазами оглядев присутствующих (кроме засранца Хиггинса: тот замер у стены подальше от меня, и изредка всхлипывал). После недолгой паузы я добавил: – И вообще, господа, кто-нибудь объяснит мне, что такое «овеум»?

– Вы очень наглый тип, в таком ключе я о вас и наслышан, мистер Питон, – поморщился инспектор. – Но вам это не поможет.

Я тоже поморщился, копируя его манеру.

– Знаете, очень неуютно, когда тебя держат на мушке. Опустите оружие, тогда и поговорим.

Инспектор сделал еле заметный жест левой рукой, и полицейские опустили ружья. Но один ствол всё же остался наготове: «питбуль» самого Жан-Жермеса. Старик не собирался верить мне на слово.

Оно и понятно. Мало ли чего можно ожидать от овеумного наркомана.

Инспектор отступил на полшага назад.

Я кивнул ему, стараясь оставаться спокойным, хотя и понимал прекрасно: скрыть то, что сижу на овеуме, становится всё сложнее. Опытный человек догадается, ведь все признаки налицо: обильное потоотделение, голубоватый оттенок глазных белков, постоянная жажда и заторможенные реакции, больше похожие на равнодушие.

Да, всё это и у меня было.

Но от химического кодо так просто не отказываются. Оно давало отличные возможности для заработка.

Вот и я однажды взялся делать деньги.

Думал, достану немного овеума, приму, временно получу силы мага-инфира, попробую мутировать пару полудрагоценных побрякушек и сбыть на Рынке Нищих.

Достал. Принял. Мутировал. Сбыл. Потом ещё мутировал и ещё сбыл… и не смог себя остановить, хотя знал, что всё это наказуемо.

Да и некоторые ингредиенты для мутаций приходилось искать с большим риском. Ведь если напорешься на подсадных уток или поймают за руку прямо в лаборатории – готовься минимум к двадцатилетнему тюремному сроку.

И ведь полтора года никаких проблем. Всё тихо и спокойно.

Я расслабился, крепко подсел на овеум, увлёкся процессом мутаций, наладил поставки и… вот: бестолковый недоросль заподозрил во мне овеумного наркомана и с радостью слил обо мне информацию.

И не абы кому, а самому Тильдо Жан-Жермесу – инспектору с железной хваткой и чутьём на зависимых. Этот старик если уж вцепится, то не отпустит, пока не добьётся казни.

– Хорошо, инспектор. Но вы обещали извиниться, – под дулом «питбуля» я сделал шаг к учительскому столу и заглянул под крышку. – Хм, странно. Мне кажется, до вашего прихода здесь ничего не было. Наверное, коллега оставил.

Пожав плечами, я вынул чемоданчик из дорогой крокодиловой кожи с резной ручкой из слоновой кости и поставил его на стол. Подобные чемоданы обычно берут с собой зажиточные граждане Лэнсома, когда отправляются в недалёкое путешествие на поезде. Я себя к таковым, конечно, не причислял.

Да, чемодан был дорогой.

И да, это был мой чемодан.

Хиггинс не лгал: без него я не отправлялся даже обедать. Везде носил его с собой, а когда ложился спать, то клал его рядом с подушкой, а сверху него ружьё и специальную трещотку, сделанную уже давно почившим чёрным волхвом и проданную мне в одной из подворотен по заоблачной цене.

Я никому не позволял притрагиваться к своему чемодану.

И сейчас не позволю. Пусть лучше отрубят мне руку.

– Нет тут никакой защиты, инспектор. Сами посмотрите. Всё чисто, – я провёл ладонью по бокам чемодана и звучно хлопнул по крышке.

Один из полицейских вздрогнул и снова взял меня на мушку. Жан-Жермес продолжал наблюдать. Я покачал головой и улыбнулся, заставляя его задержать взгляд на моём лице.

Теперь у меня оставался лишь один вариант спасения, и он всегда был наготове, где бы меня черти ни носили…

Я молниеносно вынул из кармана брюк пузырёк с тёмной вязкой жидкостью и бросил себе под ноги. Последовал скрежет, потом – смачный хлопок.

Уши заложило от взрыва чёрных молний.

И тут же прогремел выстрел.

В раскрывшуюся у моих ног яму-портал я успел швырнуть только чемодан, и в то же мгновение меня сшибла пуля револьвера. Я повалился набок, с грохотом уронив за собой стул. Правое бедро взорвалось болью, и я зажмурился, на пару секунд даже забыв, где нахожусь.

Кабинет заполонили пороховой дым, вонь и жар открывшегося портала. Запах взорвавшейся смеси стоял чудовищный. Такое ощущение, что прорвало канализацию сразу всего городского квартала.

У меня оставалось ещё секунд пять до закрытия портала, и с таким ранением я бы смог до него добраться. Успел бы, пока полицейские сбиты с толку взрывом.

Но, чёрт…

Пуля… пуля, что вошла в моё бедро…

Боль от неё оказалась настолько сильной… чудовищно сильной… такой, что помутилось сознание. Нижнюю половину тела парализовало, и сил хватило лишь на то, чтобы коротко, с хрипом, вдохнуть и приоткрыть глаза.

Перед носом мелькнули грубые ботинки инспектора, вымазанные чёрной ваксой, а потом я услышал его голос:

– У меня приказ взять тебя живым, Питон, желательно с пулей в теле. Именно с этой пулей. Но, будь моя воля, я бы с удовольствием пустил её тебе в лоб… потому что твоё место только в аду. – Он помолчал и добавил шёпотом: – И там тебя уже ждут, Рэй…

***

Запах.

Это первое, что я почувствовал, когда очнулся.

Он и привёл меня в сознание. Во рту появилась горечь, нос уловил вонь азотного анестетика и серы. Кажется, так пахнет состав сковывающей сыворотки, которой не гнушаются пользоваться полицейские. Я лежал в липкой полудрёме, раскинув руки, и думал о запахе целую вечность…

Но тут в затуманенном сознании вспыхнула картина моего задержания: вот я сжимаю горло Хиггинса, и дуло «питбуля» холодит мне затылок, а вот, уже через пару минут, пуля прошивает моё правое бедро.

Дьявол.

Глаза распахнулись сами собой. Я поморгал и кое-как сфокусировал взгляд.

Надо мной висела многоярусная люстра из синего хрусталя. На мгновение показалось даже, что она срывается, не выдержав собственного веса, и летит прямо на меня. Огромная, тяжёлая, надвигается, сверкая стеклом и металлом.

По влажной спине пронёсся холодок.

Подобную люстру я уже видел в детстве, на листовке посвящённой открытию новой, третьей по счёту тотемной структуры – Ордену Волка. Он занимался исполнением наказаний.

В стенах его многочисленных тюрем казнили природных адептов. Тех, кому не нужен овеум, чтобы извлекать и управлять кодо. Особо опасные адепты объединяли природную мощь с боевыми искусствами и техниками, говорят смесь после этого выходила адская.

Я же создавал для себя не природную, а химическую силу, и делал это с помощью овеума. Наркотик давал мне суточное кодо с индексом не больше «ноль-шести». Этого хватало, чтобы подделывать побрякушки не самого высокого качества. Я не имел отношения к полноценным природным адептам, и вряд ли Орден Волка снизошёл бы даже до моей казни.

Но тогда что делает надо мной эта паршивая люстра?

Точнее, что под ней делаю я?..

Взгляд сам собой бегло считывал обстановку: большой каменный зал, камин в углу, лепнина и фрески на потолке, дорогая золочёная мебель, картины. Сам же я лежал на широком столе прямо посередине гулкого помещения, ровно под люстрой.

– Очнулись? – послышался тихий голос.

Сердце пропустило удар и сжалось от необъяснимого ужаса.

Я кое-как повернул голову и увидел крупную фигуру в углу комнаты. В полумраке разглядел лишь длинный кожаный плащ с поднятым воротником и возвышающуюся над ним шляпу. Лицо незнакомца скрывала тёмная маска.

– С вами хочет поговорить мой хозяин, – сказал он всё так же тихо. – Мне велено сообщить, мистер Питон, что пока вы были без сознания, суд по вашему делу состоялся. Вас приговорили к смертной казни через повешение. Без права на помилование.

Вот теперь мне стало совсем дурно.

Нет, я, конечно, ожидал такое услышать, но… чёрт… после этих слов в душе образовалось что-то вроде выгребной ямы: забурлило отчаяние, разум охватило желание вскочить и сделать хоть что-то.

Однако вскочить бы у меня не получилось. Я лишь поелозил губами друг о друга, еле разлепил их и хрипнул:

– Кто вы?.. И кто ваш хозяин?

Ответом мне стали глухие шаги. Секундная задержка – и дверь в зал распахнулась, ударившись о стену.

Внутрь вошёл мужчина в синей форме тэна – тотемного агента и военнослужащего. На его груди блестел знак агентской неприкосновенности: голова волка над перекрестьем двух револьверов, нацеленных стволами вниз.

– Меня зовут Эдуард Зивард. Я тэн Ордена Волка, – представился мужчина, глядя на меня сверху вниз. – Действую по поручению Тадеуша Ринга.

Если честно, то мне было плевать, как его зовут и по чьему поручению он действует. Плевать, что он тэн, и что тэнов так близко я ни разу в жизни не видел. Только на параде и издалека.

Все мои мысли заняла фраза: «Вас приговорили к смертной казни через повешение. Без права на помилование».

Зивард кивком головы показал на помощника – того незнакомца в маске.

– Это чёрный волхв, его зовут Херефорд.

Он сказал это так обыденно, будто представил мне соседа или сослуживца. У меня же дыхание перехватило.

Чёрный волхв…

Тот, кто находится над всеми уровнями адептов кодо. Один из тех, кого считают врагами человечества и всего святого на Земле. И один из тех, кого в первую очередь казнят тэны Ордена Волка. Индекс кодо этих существ настолько высок – больше тысячи – что они не считаются даже людьми. И за такими в Бриттоне идёт постоянная охота.

Я думал, что все чёрные волхвы, коих в живых осталось совсем немного, попрятались в таких глубоких подпольях, куда даже свет не заглядывает, не то, что Орден Волка. Но вот этот волхв… Спокойно стоит рядом со своим официальным врагом, даже хозяином его называет и делает вид, будто всё в порядке.

– Рэй Питон, – обратился ко мне тэн Зивард, – ты знаешь, почему находишься здесь?

Я отвернулся и уставился на люстру, хотя повороты головы давались мне нелегко.

– Ясно. Вопрос второй. – Зивард с маниакальным упорством продолжал свой бессмысленный допрос. – На своих нелегальных делишках ты прилично зарабатываешь, но за жилье задолжал. Мало того. Обитаешь в самом нищем районе города и экономишь на еде. Куда ты спускаешь деньги?

И на этот раз я тоже промолчал.

– Молчишь? Ну… языки-то мы умеем развязывать, и не таких кололи. Повторяю вопрос: куда ты тратишь заработок? – напирал Зивард. – На бордель? На карточные игры? Я наводил справки. В «Доме радости мадам Мускат» ты появлялся всего пару раз за последние полгода, а за карточным столом тебя вообще никогда не видели. Так куда ты тратишь деньги, Питон?

Я кое-как оторвал взгляд от синей люстры и повернул голову, снова посмотрев на тэна.

– Я стажёр, денег у меня нет.

– Издеваешься?

Конечно, я издевался.

А как ещё можно было скрыть то, что деньги я копил на покупку особняка «Бэгор-Холл» в элитном районе Лэнсома. И мне осталось совсем чуть-чуть до солидной суммы в пять миллионов суренов, чтобы стать его владельцем и основать свой собственный род.

Но сейчас я уже ни в чём не был уверен, поэтому изображал идиота, а не богача.

– Думаешь, у нас нечем тебя прижать, Питон? – Зивард от злости скрипнул зубами. Посмотрел на меня уничтожающим взглядом и повернулся к помощнику: – Херефорд, попробуйте вы.

Послышался тяжёлый вздох.

– С ним нужно по-другому, тэн. С ним нужно совсем, совсем по-другому… – Сизая маска адепта потемнела (или показалось?). – Встаньте, мистер Питон. Поднимитесь на ноги. Действие сыворотки уже прошло.

Его слова сработали как заклинание.

По мышцам пробежали волны жара. Я дёрнул плечами, пошевелил руками, согнул ноги в коленях. Теперь я и правда мог двигаться практически свободно. Будто разом разморозили.

Я сел на столе и первым делом осмотрел раненое правое бедро. На фоне синеватого света люстры моё голое колено, торчавшее из рваной дыры на штанине, казалось болезненно серым. Но вот какое дело…

Раны я не обнаружил. Совсем. Её на бедре не оказалось. Только уродливый шрам на коже, формой напоминающий кляксу.

– Удивлены, мистер Питон? – спросил Херефорд. – Вы ведь не ощущаете боли, правда?

Я нахмурился и уставился на волхва, пока ещё не в силах слезть со стола и встать на ноги.

– Херефорд потратил на тебя много кодо, – улыбнулся тэн Зивард.

– Кодо? – я прищурился. – Вы позволили чёрному волхву колдовать над человеком? Вы, агент Ордена?

Тэн захохотал. Эхо от его смеха размножилось в потолке, а потом охватило и весь полупустой каменный зал.

– Не тебе говорить мне о законности, мелкий преступник. И не тебе упрекать меня в отсутствии совести, грязный наркоман.

Я мало понимал, что сейчас происходит. Если эти двое намерены оставить меня в живых, то явно не просто так. Но что им от меня нужно? Чтобы я сдал им поставщика овеума? Если так, то очнулся бы я не здесь, а в тюремной камере. Там, где овеумных наркоманов не называют по имени и не обращаются к ним на «вы». Там, где хрустят кости, а умельцы знают толк в выколачивании правды.

Нет, здесь дело в другом.

Я медленно слез со стола и выпрямился. Ещё раз сунул руку в рваную дыру на штанине и провёл ладонью по месту, где от раны осталась лишь отметина шрама.

– Ищете подарок инспектора? – Херефорд достал из кармана плаща серебристую пулю. Та блеснула в его руке, обтянутой перчаткой. – Ищете это?

Пуля перекатывалась по ладони волхва, а он поигрывал пальцами. Маска скрывала его эмоции, но вот по голосу я понял, что он улыбается.

Этот ублюдок улыбается!

Я сделал шаг к Херефорду, мысленно распланировав, куда ударю его сначала, чтобы дезориентировать наверняка.

– Оставайтесь на месте, для вашего же блага, – предупредил он тут же. – Я знаю, какой вы ловкий боец, и обязательно проверю это позже, не сомневайтесь. Но сейчас я кое-что вам объясню. Эта пуля… она особенная. Когда инспектор собрался вас арестовать, то зарядил револьвер единственным патроном. И вынув из вас эту пулю, я вынул из вас и рану… и боль, что она доставляла. Прекрасно, не правда ли?

Я промолчал. Внутри всё напряглось в ожидании развязки этого странного разговора.

Голос волхва стал громче и неприятнее, а его маска почернела.

– Наверное, вы не совсем понимаете свойства этой пули? Я объясню ещё кое-что. Эта пуля позволяет не только забрать боль, но и отдать её обратно. Отдать в разы более сильную боль. В десятки и сотни раз более сильную. Показать вам, как это бывает?

Дважды повторять не пришлось. Я тут же понял, что сейчас случится…

И оно случилось.

Херефорд сжал пулю в кулаке, поднёс к губам и зашептал.

В это время тэн Зивард сложил руки на груди, сделал шаг назад, к стене, и продолжил наблюдать.

Сначала я ощутил покалывание в правом бедре, прямо на месте шрама, будто кто-то невидимый ткнул в мышцу рапирой. Место укола принялось нагреваться… нет… нестерпимо жечь. Боль становилась всё сильнее и объёмнее, всё интенсивнее.

Я попятился, обхватив бедро ладонями, но как только прикоснулся рукой к коже, её охватило еле переносимым жаром. Моё отступление остановила стена, я ударился лопатками о холодный гранит. Буквально вжался в него.

Боль продолжала подавлять, сверлить, жечь, рвать мою ногу на части, а вместе с ней и всё тело.

– Какого… хрена… вы творите?.. – еле выдавил я.

Маска Херефорда следила за мной безотрывно.

– Думаю, этого ещё недостаточно, – тихо сказал он. – С вашим упрямством нужно больше боли, – он повторил это ещё раз: – Нужно. Больше. Боли. Нужно! Больше!.. Боли!! Нужно больше боли!!!

Кожаная перчатка волхва скрипнула от напряжения: он сжал кулак с пулей сильнее… ещё сильнее… ещё…

Не удержавшись на ногах, я соскользнул по стене на пол. Хрип расцарапал горло, но стон я подавил. Эти сволочи не дождутся от меня ни звука. Уж лучше сдохнуть.

Я повалился на бок, скорчился на полу, а боль, эта адская нечеловечья боль продолжала раздирать моё тело, перекатывалась по костям. Она хрустела во мне, перемалывала, заживо разбирая меня по кускам. Пространство поплыло перед глазами, живот скрутило от сильного рвотного позыва. Я зажмурился до онемения век и громко засопел. Тело сковало судорогой, я перекатился на живот и уткнулся лбом в пол. Казалось, мышцы вот-вот лопнут от напряжения.

– Мистер Питон? – услышал я сквозь шум в ушах. – Мистер Питон?..

Говорить я уже не мог. Даже шептать. Лишь закусил губу, ощущая сладко-солёный вкус крови на языке. Ещё чуть-чуть – и откушу половину собственной нижней губы. И воздух… воздуха не хватало…

– Херефорд, хватит! – выкрикнул Зивард. – Хватит, я сказал! Он готов!

– Нет, мне нужно его дожать, – возразил Херефорд. Его голос стал ближе и громче: – Слышите меня, мистер Питон?.. Чёрт… Эй, приятель?

От боли у меня онемел язык, но я сделал над собой невероятное усилие.

– Пош-ш-шёл… на хрен, – прокашлял я, забрызгав кровью пол. – Пошёл… на хрен, ублюдок. Я тебе… не приятель… паскуда с-сраная…

Волхв тихо рассмеялся.

– Он мне нравится, тэн Зивард. Очень занятный стажёр… Мистер Питон, сейчас я заберу вашу боль. Потерпите.

Наступила тишина.

И в этом вязком тяжёлом безмолвии моя боль начала таять. Она медленно уходила, отпускала, опустошала меня, оставляя после себя зыбкую сладость и незавершённость. Тошнота прошла. Вместе с судорогой ушёл и мороз, охвативший кожу.

Я завалился на спину и распластался на полу, не в состоянии встать, а эти два живодёра опять надо мной возвышались.

– Отличная демонстрация, Херефорд, – кивнул тэн Зивард своему помощнику и посмотрел на меня: – Итак, Рэй, думаю, ты понял, чем тебе обернётся твой отказ? Если ты посмеешь отказаться.

– Вы мне ничего… не предлагали… – прохрипел я.

Зивард указал большим пальцем в угол.

– Ты не заметил, что там?

Я еле перевёл дыхание после пережитого болевого шока и посмотрел туда, куда указывал Зивард.

На полу, в самом углу зала лежало что-то, полностью покрытое белой простынёй. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что это человек.

Он не шевелился, вообще не подавал признаков жизни.

– И кто это? – выдавил я, не сводя глаз с лежащего под простынёй тела.

– Это? – Зивард усмехнулся. – Это твой билет на волю, Питон. Под этим покрывалом сокрыта твоя свобода.

Острые мурашки поползли у меня по спине: нет, таким тоном свободу не предлагают.

– Мы хотим, чтобы ты отправился в Ронстад под видом природного адепта кодо, – продолжил Зивард. – Конечно, твоя кандидатура не самый лучший вариант для миссии, но предыдущие парни не справились. Первого раскрыли и зарезали назавтра же, а второй не вытянул и недели. Умер от лихорадки. Нам нужен, такой как ты. Прожжённый тип, умеющий за себя постоять. Ты далеко не глуп. Даже получил работу без поддержки рода.

– Вы меня переоцениваете, тэн, – я выдавил улыбку, хотя улыбаться мне сейчас хотелось меньше всего.

Мои слова Зиварду не понравились. Его лицо превратилось в каменную маску с одной лишь эмоцией презрения.

Он сощурился и процедил:

– Мне нужен боец под прикрытием. В Ронстаде тебе необходимо будет найти одного адепта. Он кое-что затеял, возможно, даже против имперского рода, а когда понял, что мы заметили, сразу залёг на дно. Его покрывают местные правящие кланы. Твоя задача втереться к ним в доверие и найти этого адепта. Подробные инструкции, имя объекта и с чего начать поиски, всё это получишь в письме. И чтобы никакой самодеятельности!

Зивард смолк на несколько секунд и махнул в сторону волхва.

– Херефорд снабдит тебя овеумом, но нужно, чтобы ни один адепт Ронстада не заподозрил, что ты принимаешь таблетки. Пользуйся химическим кодо, будто оно природное. И как только выяснишь то, что нам надо, сразу сбросишь наркоту. После этого мы заберём тебя из Ронстада уже на официальных основаниях, понял? Ты понял, Рэй? Мне надо от тебя только одно: чтобы ты узнал, где находится нужный мне человек. Лишь его точное местонахождение. Ты должен найти и увидеть его в лицо. Для такого типа, как ты, это несложно ведь, правда?

Я даже бровью не повёл, но выдержал паузу.

Мутное задание, мутные типы, мутный Орден…

Неужели они сами не могут послать в Ронстад своего проверенного агента, тоже снабдить его овеумом и поручить методично обшарить все закоулки. Город-то закрытый, всё равно далеко не убежишь, даже при поддержке правящей элиты.

Почему именно я? Почему таким нелёгким путем: с пулей в ноге и с пытками?.. И на хрена им такой ненадёжный товарищ, как овеумный наркоман? Окочурюсь в один прекрасный момент или засвечусь с овеумом, и дело само накроется.

Зачем столько хлопот?

Зивард может сто раз твердить мне, что я лучший боец Лэнсома и ловкач каких свет не видывал (а это далеко не так). Что я тот, кто родился только для того, чтобы отправиться в Ронстад под прикрытием, но всё это не меняло сути: им нужно от меня совсем не то, что они говорят.

Я приподнялся на локтях и сел, навалившись спиной на стену. Снова глянул в сторону лежащего под простынёй тела. Пригладил волосы, прочистил горло, смахнул с пиджака несуществующую пыль (короче говоря, потянул время) и только потом ответил:

– Нет. Не договорились. Я провалю задание, и вы это понимаете. В Ронстаде сразу поймут, что я на овеуме сижу. Там не идиоты живут, они меня даже в город не пропустят.

– Мы всё устроим… – начал было Зивард.

– Мистер Питон, – перебил его Херефорд, – насколько я помню, у вас есть младшая сестра… Ребекка, кажется? Она, конечно, вам не родная сестра, но относитесь вы к ней по-братски. Говорят, она не от мира сего. Чокнутая, если по-простому.

Меня охватило морозом. Какого дьявола он вспомнил о Ребекке?

Но внешне я оставался спокойным:

– Ребекка пропала три года назад. Вы должны это знать, если уж наводили справки.

– Это официальная версия, – отчеканил волхв. – На самом деле три года назад вы упекли вашу умалишённую подругу Ребекку в «Дом радости мадам Мускат».

Каждое слово адепта всё сильнее пригвождало меня к полу.

Я вглядывался в сизую маску Херефорда, пытаясь разглядеть в нём хоть какие-то человечески черты, а тот продолжал выдавать чётко и безжалостно:

– Вы, мистер Питон, вдруг обнаружили, что ваша сестрица, хоть и безумна, но привлекательна. А это значит, что можно зарабатывать на ней деньги. Вы ведь из всего делаете деньги, даже из воздуха. Ведь так, мистер Питон? Возможно, глупышка и не осознаёт, что друг по приюту сделал её труженицей борделя. Вы иногда её навещаете, чтобы присвоить себе заработанные ею деньги.

Я не сводил с Херефорда глаз.

Чёрт возьми. Не думал, что они настолько глубоко покопались в моей биографии. Правда, в одном они ошиблись: Ребекка в борделе не работала, она там пряталась, а деньги я у неё не забирал, а наоборот, приносил ей на еду и одежду.

– И что дальше? – Я взглянул сначала на Зиварда, потом на Херефорда, одинаково ненавидя их обоих.

Херефорд усмехнулся.

– Вы всё прекрасно понимаете, мистер Питон. Вы далеко не идиот. Но в данном случае вам не нужно думать, вам нужно всего лишь сделать то, о чём мы вас просим. Поехать в Ронстад и найти нужного человека. И если вы откажетесь помочь нам, то на основании медицинских заключений наш Орден поместит вашу сестру в больницу для душевнобольных в Эгвуде. Вы слышали, что там делают с людьми? Из больницы Святого Патрика пациентов выписывают только на кладбище. Вы знаете об этом. Ведь по этой же причине вы свою сестру и спрятали в борделе, там все женщины немного безумны, а на фоне всеобщего безумия ваша сестра выглядит вполне нормальной.

Я поморщился. Как бы я ни прятал Ребекку, они её нашли, а она была единственным по-настоящему близким для меня человеком. И отличным рычагом давления.

– По вашему лицу, мистер Питон, я вижу, что вы согласны. Я прав? – уточнил Херефорд. – Ваше молчание означает «Да»?

Я смерил его взглядом.

– Оно означает «Гори в аду, говнюк».

Херефорд и Зивард переглянулись. Тэн кивнул и приказал волхву:

– Действуйте, Херефорд. Он сделает всё, что нам надо, а надо нам совсем немного. Найти человека. Разве это много?..

***

Я плохо помню, что случилось дальше.

Обрывки, вереницы туманных картин и неясных ощущений, провалы… провалы памяти… тёмные пятна…

Помню, как маска Херефорда маячила перед моими глазами. Маячила долго, целую вечность, занимая собой всё пространство, весь зал, всё моё сознание. Волхв завывал, бормотал долго и нудно, но что бормотал, я не понял. А потом сквозь тонкую стену тумана я увидел лицо парня. Это был он. Тот самый человек, что лежал под простынёй в углу.

Я знал это точно, хоть и не видел его раньше.

Голос Херефорда рваным эхом летал по залу, двоился, троился в каменных стенах. И вместо чётких воспоминаний о тех страшных часах, я помнил лишь мельком, как проснулся на больничной кушетке, помнил отражение в зеркале.

Не моё отражение.

На меня смотрел семнадцатилетний парень, худой холёный аристократ, без единого признака овеумного наркомана на лице. И ему предстояло выжить там, где такие, как он, не выживают…

Глава 4.

«Лэнсом-Ронстад» – в поезд по этому направлению садились только два типа пассажиров: заключённые и надзиратели.

Природные адепты кодо отправлялись из столицы в Ронстад. Размещали их в вагоне из особенного материала: это была сталь с напылением из дериллия – металла, подавляющего кодо.

Мест в вагоне было штук пятьдесят, но почти все пустовали. Вместе с собой я насчитал всего восемь пассажиров: шестерых мужчин и двух женщин. Изредка они косились друг на друга, изучали, кому вместе с ними не повезло попасть в этот паршивый поезд. На себе я тоже чувствовал взгляды, и от этого становилось не по себе.

Шутка ли. Семь адептов и я – человек без силы. Неужели они не ощущают, что я не один из них?

В горле вдруг запершило от перспектив попасть в город, где таких вот природных адептов тысячи. Если они узнают, что я заслан ненавистным Орденом Волка, они от меня мокрого места не оставят. Да, вот эти джентльмены в приличных костюмах и дамы в шляпках и длинных юбках с рюшами разорвут меня на части.

От этой мысли меня пробирала дрожь.

К тому же с утра я закинул в себя четыре таблетки овеума.

Меня одновременно подташнивало и распирало от неуместной эйфории, порой начиналось головокружение, по коже гулял мороз. Четыре таблетки – слишком большая доза даже для меня, человека, полтора года сидящего на овеуме почти без перерыва.

– Извините, мистер. Бога ради, извините, но я не могу вам этого не сказать… – Голос, внезапно прозвучавший рядом, заставил меня нахмуриться.

Это ко мне сейчас обратились?..

Напротив меня сидели девушка и парень, оба явно с южных колоний, жители хэдширских полей.

Парень был прилично постарше меня (теперешнего меня, конечно), поджарый, обросший недельной щетиной, в обтрёпанных сапогах, вылинявшей рубашке, жилете и грубых рабочих брюках на подтяжках.

Но особенно бросалась в глаза его шляпа.

Старая, фетровая, с загнутыми по бокам полями и обмотанным вокруг тульи куском верёвки. И этот парень был единственным мужчиной в вагоне, кто сидел с покрытой головой.

Ко мне же обратилась его спутница.

Хорошенькая, с загорелой матовой кожей и чёрными, с агатовым блеском, волосами. Совсем юная, да и по виду слишком наивная. К тому же, беспокойная и суетливая.

Таких я называю «простушка с фермы».

И судя по её красноватым обветренным рукам, она действительно трудилась на ферме. Тут не ошибёшься: в Хэдшире, кроме ферм и плантаций, ничего практически и нет.

– Извините, мистер, – снова забормотала девушка, как бы невзначай, но кокетливо, поправив прядь, выбившуюся из-под шляпки. – Ваш чемодан испачкан. Возможно, вы не заметили… Сегодня был такой ливень… и лужи… везде эти лужи.

Она оценивающе пробежалась взглядом по моему дорогому костюму, тут же обозначив у себя в голове мой статус: зажиточный горожанин, возможно, сын фабриканта-аристократа, молод, а значит, не женат.

С другой стороны, какая ей разница, кто я такой?

Все мы едем в Ронстад, закрытый и грязный город, а там любой зажиточный горожанин легко превращается в нищего калеку. Но возможно, девчонка полезла ко мне из вежливости, а у меня, и правда, испачкан чемодан. Только и всего.

Я уронил взгляд на свой багаж.

Бок чемодана пестрел брызгами жидкой красной глины. А я ведь даже не заметил, когда он успел так вымазаться.

Дорогим костюмом и увесистым багажом меня снабдил тэн Зивард, а Херефорд положил в чемодан столько овеума, что я бы мог безбедно жить до старости. Или сотню раз сдохнуть от передозировки, если вдруг решился бы покончить с собой.

– О, спасибо, что сказали, – поблагодарил я девушку. – По приезду обязательно его отчищу.

Я всё никак не мог привыкнуть к своему новому голосу: негромкому, с идеальным лэнсомским произношением (чёрт, даже голос у меня теперь аристократический).

Попутчица улыбнулась и протянула мне руку.

– Джозефин Ордо. Но настоятельно прошу называть меня Джо. Только Джо.

Я замешкался. А вдруг она почувствует, что я не владею кодо, когда прикоснётся ко мне? Кто же поймёт этих адептов и то, что они чувствуют?

Её рука всё ещё ожидала от меня элементарной формы этикета. Пришлось отвечать на вежливость.

– Рэй, – представился я и легонько пожал узкую тёплую ладонь девушки.

– Просто Рэй? – удивилась она. – Рэй, и всё?

– Рэй Питон.

– Очень приятно.

Рукопожатие новой знакомой вышло крепким. Руки у неё были сильные. Зато так мягко и длинно моё имя не произносила даже сестра.

Взгляд девушки стал лукавым и заинтересованным. Однозначно, передо мной сидела любительница совать нос в чужие дела. Терпеть таких не могу. Усердных… даже усердствующих. Ещё и мужским именем просит себя называть, а это показатель избытка ерунды в голове.

– А чем вы занимаетесь, Рэй? Точнее, кто вы по ПГИ?

Я чуть было не спросил, что такое «ПГИ». К счастью, удержался от вопроса. Вспомнил, что разговариваю с адептом, а значит, о кодо. Но вот что конкретно значило «ПГИ», я не знал.

Мои мозги хоть и пребывали сейчас в наркотическом тумане, но всё же поднапряглись и сообразили, как умело уйти от вопроса.

– Я могу позволить себе не работать, мисс.

Но девушка стояла на своём:

– Нет, я про ПГИ спросила. Кто вы по ПГИ?

Вот послать бы её к чёрту.

– Не хотелось бы об этом распространяться, – сухо ответил я.

Кажется, сработало. На лице девушки отразилось понимание.

– Вот знаете, – забормотала она, – когда я говорю о Пяти Грязных Искусствах, меня всякий раз пробирает дрожь. Ведь не так они должны называться. Но всё же… Рэй… откройтесь. Я никому не скажу.

Я растянул губы в вежливой улыбке. Ага, как же, не скажешь. Да у тебя язык без костей, детка.

Зато теперь мне стала известна расшифровка «ПГИ» – Пять Грязных Искусств. Только вот какие искусства имелись в виду…

Ну что ж, была не была, прощупаем почву.

– Я занимаюсь мутациями.

– Мутации? – Девушка всплеснула руками. Повернулась к молодому человеку, что сидел рядом и мрачно глядел в окно (судя по ядрёному запаху перегара, он пребывал в состоянии жуткого похмелья). – Ты слышал, Генри? Генри! Он владеет кодо алхимических мутаций. Это так здорово. – Она взглянула на меня полными восхищения глазами. – А я инфир по искусству призыва. Воронки смерти, шёпот, перерождение… Я даже Лемегетон читала. И знаю ключи и печати всех семидесяти двух демонов. А ещё я изобретатель. Изобретатель, понимаете? Но никогда ещё не встречала настоящего мастера по мутациям. Вот это да! Как же мне повезло.

Да уж, повезло. Ничего не скажешь. Эта дружелюбная крошка работает с мёртвыми и демонами, да ещё и пафосно изобретателем себя называет. И что она изобретает, страшно даже подумать.

Угораздило же меня.

– А Генри, знаете, кто? Вы очень удивитесь… – продолжила щебетать девушка, но тут приятель её остановил.

– Хватит, Джо. Оставь его в покое. Мы не на увеселительной прогулке, мы в тюрьму едем. Не вижу в этом ничего радостного и удивительного.

Джо скривила мину и пробурчала:

– Тебе бы стоило быть повежливее, Генри.

– А тебе стоило бы повзрослеть и перестать считать друзьями всех, кто тебе улыбнулся, – бросил ей тот. Скользнул по моему лицу брезгливым взглядом и добавил. – Особенно, когда перед тобой сопливый аристократишко с тугим кошельком. Этого хилого пижона зарежут в Ронстаде сразу же, как только он сойдёт на перрон. Гарантирую.

Я даже бровью не повёл. Пусть болтает обо мне всё, что вздумается, у меня свои задачи.

Но Джо вскочила.

– Знаешь что, Генри?.. Я… мне надоели твои придирки. Каждый раз одно и то же… даже поболтать ни с кем не даёшь… – Она еле справилась с возмущением и выдавила: – Мне нужно в дамскую комнату.

Развернулась и быстро проследовала в конец вагона, шурша юбками. Затем скрылась за дверью.

Приятель Джо откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, надвинув шляпу на лоб. Я же отвернулся и уставился в окно, но краем глаза всё же заметил: как только Джо вышла, за ней проследовал один из гвардейцев, охранявших пассажирский вагон. И взгляд у парня был очень недобрый. Знаю я такой взгляд. С охотничьим влажным блеском.

За два часа поездки этот усатый парень посмотрел на Джо раз десять, глазами её раздевая…

Я вынул из кармана пиджака часы, отщёлкнул крышку.

Говорливая изобретательница отсутствовала уже двенадцать минут. Даже с учётом всей возни с юбками, времени прошло уже прилично. Да и гвардеец ещё не вернулся, что тоже наводило на нехорошие мысли.

– Пройдусь, – бросил я спутнику Джо и поднялся.

Тот даже не пошевелился.

Я пробежался взглядом по лицам унылых пассажиров, повёл плечами, делая вид, что разминаю затекшие мышцы. Сунул руки в карманы и прогулочным шагом двинулся в сторону соседнего вагона, где находились уборные.

Охрану я особо не заинтересовал. Они понимали, что в поезде «Лэнсом-Ронстад» адепты бессильны, и откуда им было знать, что я принял овеум. На химическое кодо дериллий в стенах поезда не действовал.

Я открыл дверь и вошёл в пустой вагон.

Ни гвардейца, ни девушки.

Странно. Возможно, я слишком мнительный, и нужно всё-таки доверять людям?

Но тут из дамского туалета послышался сдавленный писк, потом мужской вздох. И снова писк. Вот зараза!..

***

Растерянность мне не свойственна, но сейчас меня охватила именно она. Вместе с сомнением – вдруг показалось?

Чушь. Ты же сам знаешь, что это чушь. Тогда какого чёрта ты медлишь, Рэй?.. Наверняка, потому что тебе не нужны проблемы с гвардейцами, и ты не идиот. Ну и пусть развлекаются в сортире, тебе какая разница?

Не лезь. Просто вали отсюда.

Но я не смог заставить себя уйти. Негромко, чтобы не привлекать внимания охраны, постучал в дверь женского туалета.

– Джо… вы тут?

И снова последовал писк, куда более громкий и длительный.

Значит, я не ошибся. Людям доверять нельзя.

Я машинально принялся шарить по карманам в поисках вещи для мутации, хотя знал, что шансов мало. При входе в поезд охрана прощупала всю мою одежду. В итоге, кроме часов, я ничего не нашёл.

Ладно, и часы сойдут.

Сталь, стекло, серебряная цепь с брелком – тут индекса кодо нужно не больше «ноль-пяти». Металл и стекло в руках мастера мутаций могли приобретать свойства других материалов. Вот только для мутации лично мне нужна была ещё и связующая жидкость. В идеале, масло.

Сейчас бы очень пригодился мой драгоценный чемоданчик из крокодиловой кожи. Но он покоился на окраине Лэнсома, в гостинице «Лисья нора», в комнате 348. Именно туда я зашвырнул его, бросив в портал.

Из туалета опять послышался писк. А потом скрип сдвинувшейся мебели. Возможно, тумбы с раковиной.

Я никогда не мутировал вещи в полевых условиях, однако выход нашёл простой и грубый: просто плюнул на часы, стиснул в кулаке и призвал все свои овеумные силы. Четыре таблетки должно хватить на такую маленькую вещь.

Будто услышав мои мольбы, часы размякли и начали преобразование, ладонь всё сильнее пекло жаром, а я стоял, зажмурившись и сосредоточившись только на предмете мутации.

Нож. Мне нужен был нож. Да, пусть он выйдет совсем небольшим, размером с шило и объёмом, не превышающим исходную вещь – часы – но всё же это будет оружие.

Когда рука похолодела, я открыл глаза. На ладони лежал именной такой нож, какой я хотел. Стальной, с обоюдоострым тонким клинком.

Ну что ж. Приступим, ведь всё остальное – дело техники и опыта.

За свою сумасбродную жизнь я успел взломать сотни замков и открыть те же сотни дверей. А хлипкая дверь туалета – вообще не проблема. Я бы мог выбить её ногой, но шум привлечёт солдат, а этого мне не нужно.

Я вставил клинок в щель рядом с ригелем замка, чуть сковырнул, цепляя его и отодвигая. Надавил на ручку. И недолго думая, распахнул дверь.

***

Валяющиеся на полу шляпка, жакет и юбка Джо, вот что я увидел, когда вошёл в дамский туалет.

Всё сразу стало ясно.

Я быстро запер дверь изнутри, перешагнул одежду и поспешил в сторону раковины, туда, где скрипели ножки тумбы…

И точно. Усатый ублюдок пригвоздил Джо к стене, зажав ей рот. Девушка оцепенела от ужаса. Она стояла растрёпанная, в порванной на груди сорочке и чулках. Её туфли валялись поодаль.

– Я аккуратно… – с придыханием шептал усатый. Его ладонь жадно оглаживала тело девушки, задирала подол сорочки, стягивала бельё. – Вот умница, хорошая кодо-ведьма. Если не сопротивляться, то больно не будет… я аккуратно… будет совсем не больно…

Солдат был настолько занят своей жертвой, что даже не заметил, что в комнате появился кто-то ещё. Это могло бы сыграть мне на руку, если б не реакция Джо.

Она задёргалась сильнее, вытаращившись на меня во все глаза.

Почуяв неладное, гвардеец обернулся.

– Кто… – начал было он.

Но я не стал ждать.

Шагнул к парню и прицельно ткнул его костяшками пальцев в кадык, точно в хрящ. Гвардеец с тягучим сипом отшатнулся, мгновенно отпустил девушку и повернулся ко мне.

Вложив в удар всю силу инерции, я всадил кулак ему ровно в солнечное сплетение, заставляя согнуться. Ребром ладони добавил сверху по задней стороне шеи, а потом, обхватив его голову, добил коленом в лицо.

Всё получилось само собой, машинально, но вот мышечной силы мне заметно не хватало.

Противник хрюкнул и осел на пол.

– Если не сопротивляться, сволочь, то больно не будет, – процедил я, сунув к его горлу нож. – Один звук – и прирежу.

Солдат моргнул, давая понять, что на всё согласен.

Из носа парня потекла кровь, залила усы, губы, подбородок, закапала на пол. Не отнимая клинка от его горла, я посмотрел на Джо.

Та замерла у стены, прикрывая голую грудь рваными половинками сорочки. Девушку трясло мелкой дрожью.

Пришлось прикрикнуть:

– Одевайся! Живо!

Она вздрогнула и кинулась к туфлям, а я снова повернулся к гвардейцу.

– Сейчас девушка приведёт себя в порядок, и мы уйдём отсюда. И если ты, ублюдок, хоть слово кому о нас скажешь, я отрежу тебе то, чем ты пытался напугать эту юную особу. Я даже в аду тебя, паскуду, отыщу. У тебя есть сомнения?

Гвардеец сглотнул.

– Хорошо. – Я нажал на его горло сильнее, из пореза выступила кровь. – Но если ты вдруг плохо меня понял…

В ответ он снова моргнул.

Я обернулся, чтобы взглянуть на Джо. Девушка уже надевала верхнюю юбку и жакет.

– Поторопись… тесь.

После того, как я увидел её практически голой, уже и не знал, как к ней обращаться. Хрен знает, как там было по этикету.

Но Джо внезапно остановила сборы, выпрямилась и посмотрела на меня.

– Спасибо, Рэй, – прошептала она дрожащими губами. – Когда мы пожалуемся полиции, то…

– Мы не будем жаловаться, – отрезал я. – Мы просто уйдём.

– Но…

– Я потом объясню. Одевайся… одевайтесь.

И пока я поправлял сам себя и раздумывал, как бы сделать так, чтобы никто ничего не заметил, гвардеец собрался с силами. В ухо мне прилетел такой удар, что в черепе зазвенело и побелело в глазах.

На секунду я потерял ориентацию в пространстве.

Этого врагу хватило, чтобы на меня навалиться. Ростом и весом усатый явно превосходил меня, тщедушного пацана, да ещё и ослабленного овеумом. Его пальцы обхватили моё горло. И так сильно, что я услышал, как в ушах забился собственный пульс.

– Сдохни, кодо-выродок, – зашипел мне в лицо гвардеец. Его окровавленное лицо исказилось гневом. – Сдохни, сдохни…

Нож, выпавший из моей ослабевшей руки, зазвенел о пол.

Парень продолжал меня душить, а я захлёбывался в собственных хрипах, не в силах оттолкнуть от себя противника.

Дьявол, как же плохо быть слабым…

– Рэй… Рэй! – заверещала Джо где-то совсем близко. – Боже мой, Рэй!

А потом гвардеец дёрнулся несколько раз, захрипел, хватая ртом воздух, напрягся всем телом и через несколько секунд обмяк, уронив голову мне на грудь. Его пальцы ослабли и соскользнули с моей шеи. Я вдохнул и закашлялся, кое-как скинул с себя парня и встал на четвереньки. Снова закашлялся.

Пошатываясь, поднялся на ноги.

И только потом увидел, что из спины гвардейца торчит мой нож. Сзади мундир пропитался кровью и был исколот в нескольких местах, как решето. Парень не подавал признаков жизни, а Джо стояла над нами с трясущимися руками.

Я кинулся к гвардейцу, прижал пальцы к артерии на его шее, всё ещё надеясь, что почувствую хотя бы слабые толчки пульса, но… нет.

Солдат был мёртв. Джо ударила его в спину ножом раз десять, не меньше.

– Джо, чёрт возьми… – выдохнул я, вытаращившись на девушку.

По её бледному лицу покатились слёзы.

Она прошептала:

– Рэй… я его убила… – И закрыла лицо ладонями.

Утешать её времени у меня не нашлось. Я вскочил и огляделся.

В дамской комнате имелись две отдельные кабинки. Я вынул из спины гвардейца нож, вытер клинок о его же мундир и сунул в карман. Подхватил тело подмышки и потащил в одну из кабинок. Кое-как пристроил его, навалив на унитаз, и захлопнул дверь. Потом поковырял лезвием в замке, чтобы закрыть кабинку изнутри.

Джо продолжала завывать.

– Задери юбку, – велел я ей.

Девушка замерла и стихла, убрала ладони от лица.

– Что?..

– Юбку задери, – повторил я. – Быстро!

Мертвецки бледная, Джо отшатнулась от меня. Кажется, она подумала, что я решил закончить дело за гвардейца.

Пришлось действовать самому.

Я подошёл к девушке и сам задрал её верхнюю юбку. Под ней скрывалась ещё одна, нижняя. Она-то мне и была сейчас нужна. Приложив немало усилий, я оторвал от подола юбки приличный кусок ткани.

– Мы должны тут прибраться, – пояснил я Джо.

Она дёрнула головой и ничего не ответила, всё ещё пребывая в шоке.

Намочив под краном ткань, я принялся протирать измазанный кровью пол. На это у меня ушло минут пять. Так быстро я ещё никогда не двигался. От раковины к полу и обратно. До головокружения.

Овеум в моём организме тут же взбунтовался. Стены комнаты завертелись перед глазами, в ушах зашумело. Я прислонился плечом к стене, и тут, наконец, Джо решила мне помочь.

– Рэй, отдайте это мне. – Она выдернула мокрую тряпку из моих рук. – Выдохните, вам дурно.

И пока девушка домывала пол, я стоял, навалившись на стену и борясь с чудовищным головокружением. Мне срочно нужна была ещё одна доза овеума, иначе обморока не избежать.

– Джо… вы закончили? – спросил я тихо.

Девушка уже была рядом со мной.

– Как будто ничего не было, – сказала она. – Пойдёмте, Рэй.

Но как только мы вышли из уборной, напоролись на двоих солдат.

– Эй, парень, какого чёрта ты там делал? – возмутился один.

Собрав остатки сил и воли, я улыбнулся, собственнически обхватил Джо чуть ниже талии и прижал к себе.

– Знаете, господа, мы… э… с этой мисс… встречаемся.

Джо напряглась, но стерпела моё далёкое от деликатности объятие.

– Решили сделать это в туалете? – поморщился гвардеец.

– Ладно, посторонитесь-ка, голубки, – сказал второй.

А вот это было совсем плохо.

Но тут Джо рывком высвободилась из моих объятий, двинула мне в живот своим маленьким острым кулачком и толкнула в плечи.

– Не будь свиньёй, Рэй. Ты меня достал! – взвизгнула она, да так противно, что в ушах резануло. Снова толкнула меня к двери туалета, заставляя вжаться в неё спиной. – У меня есть жених, и хватит таскаться за мной по пятам! – Девушка повернулась к солдатам: – Этот человек меня домогается, вы видели? Даже в туалет за мной притащился, совсем уже совесть потерял. Арестуйте его. Это ваша работа!

Я молча наблюдал за выкрутасами Джо.

Бог мой. Такого красочного и правдоподобного концерта я давненько не видел. Да эта девчонка по силе артистизма и напора дала бы фору даже прожжённым работницам легендарного борделя мадам Мускат.

– Заткни свою ведьму, парень, пока она меня не вывела, – процедил с угрозой первый гвардеец.

– Глаза б мои этих кодо-выродков не видели, – добавил его сослуживец. – Ты слышал? Она сказала: «Арестуйте его». Куда его еще арестовывать? Он и так арестован…

Солдаты прошли в другой вагон, за ними громыхнула дверь, и всё стихло.

Джо несколько долгих секунд смотрела мне в глаза. Потом поправила шляпку, одёрнула юбку и отправилась в салон.

Я проводил её мрачным взглядом. Вот тебе и «простушка с фермы», Рэй.

Далеко не простушка.

Только из-за неё мне теперь светит куча дерьма. Если убитого солдата обнаружат до приезда в Ронстад, мне, уж точно, не отвертеться.

Помог человеку, называется…

Я постоял у двери туалета ещё с минуту и отправился вслед за девушкой. Головокружение всё не отпускало, к нему добавились слабость в ногах и резь в желудке. В придачу, пока я шёл по салону до своего места, приятель Джо не сводил с меня тяжёлого взгляда, но мне было так паршиво, что плевать я хотел на его взгляды.

Джо что-то нашёптывала ему на ухо, а он менялся в лице, его глаза щурились. Когда я уселся в кресло, девушка закончила рассказ и, прикусив губу, покосилась на меня.

Её приятель вдруг протянул мне руку.

– Генри Ордо, к вашим услугам, мистер…

Меня подмывало съязвить на тему «сопливого аристократишки», но сдержался. Медленно пожал протянутую ладонь.

– Рэй Питон.

– Рэй, – Джо наклонилась ко мне, – неужели ты не понял, с кем только что познакомился?

Я нахмурился и с недоумением спросил:

– И с кем же?

– Ну как же? Его имя известно всем адептам Бриттона. – На лице девушки заиграла гордая улыбка. – Генри Ордо – мой брат. Он медион по искусству элементалей. Тот самый адепт, который в прошлом году сумел сбежать из Ронстада.

Ого! Передо мной сидит медион. Как это он умудрился повысить уровень, а потом ещё и сбежать из Ронстада? Интересно. А ещё интересно другое: если он уже сбегал из Ронстада и его поймали, на кой чёрт его отправили туда повторно?..

– Ладно тебе, Джо, – отмахнулся молодой человек. – Мне просто повезло, что не казнили. Даже странно как-то.

Я перевёл удивлённый взгляд с Джо на Генри.

– И долго ты жил в Ронстаде?

– Три паршивых года.

– Значит, тебе известны все лазейки этого города?

Генри усмехнулся.

И по его усмешке я понял: этот парень знает о Ронстаде немало, а значит, и у меня появились шансы узнать.

Глава 5.

На место мы прибыли далеко за полночь.

Меня то клонило в сон, то бросало в пот, и тут же пробирала дрожь. Давненько мне не было так паршиво…

Ближе к двум часам ночи за окнами вагона мелькнули чёрные ворота, подсвеченные по периметру вереницами фонарей, и гигантские крепостные стены с рядами охраны.

Таких стен я не видел никогда. Возведённые из камня и металла, толщиной в десятки метров, но их бойницы были предназначены для обороны не от внешнего врага, а от тех, кто нападёт из города. Поезд медленно проследовал в приоткрытые ворота, миновал ещё одни, поменьше, и на пару минут скрылся в темноте туннеля.

А потом перед глазами предстал Ронстад. Громадный и величественный.

Башни ратуши вдалеке, вымощенные гранитом улицы, театральные площади с фонтанами и памятниками, пара церквей с золочёными крестами, мрачные католические соборы, многоэтажные особняки, блестящие витрины магазинчиков и кафе вдоль тротуаров.

И если забыть об оборонительных стенах, то Ронстад выглядел вдвое богаче и чище столицы.

Правда, неприятные детали всё же бросались в глаза: во-первых, на улицах не было ни души, во-вторых, у железнодорожных путей стоял заградительный кордон из солдат и, судя по чёрной форме, это была военная служба самого Ронстада. И, скорее всего, состояла она из адептов кодо.

Увидев их, Джо заметно занервничала и покосилась на меня. В её глазах читался страх: она всё ещё опасалась, что убитого ею солдата обнаружат до того, как мы ступим на землю Ронстада. Я же, как ни странно, оставался хладнокровным (или остатки овеума в крови притупили все чувства и снизили волнение до нуля).

Из вагона мы выходили по одному. Затем гуськом продвигались вдоль заградительного отряда солдат к пункту пропуска. Там проверяли документы.

Когда дело дошло до меня, солдат долго изучал мой паспорт, потом спросил, прищурившись:

– Какой у вас максимальный индекс кодо?

Я пожал плечами, стараясь сделать это как можно непринуждённее.

– Ноль-восемь, не больше.

– Стойте спокойно, я проверю, – потребовал вдруг солдат, хотя до меня всех пропускал без задержек.

Он вынул из нагрудного кармана небольшое устройство в виде прямоугольной призмы и направил на меня. По поверхности стекла побежали зелёные знаки. Солдат нахмурился.

– У вас нулевой индекс, мистер… – он заглянул в мой паспорт, – мистер Питон.

– В чём дело? – К нам подошёл Генри.

– Тут решили, что я не адепт кодо, – усмехнулся я, скрывая за усмешкой чудовищное напряжение.

Никогда раньше не видел подобных устройств, вот так быстро определяющих индекс кодо. Если тут все с такими ходят, то мне не поздоровится. Однозначно.

Солдат снова направил на меня призму. На этот раз она вспыхнула красными знаками.

У проверяющего округлились глаза.

– Сто сорок пять… – он побледнел и потряс призму.

– Пропускай, – ткнул его сослуживец. – Так не бывает… то ноль, то сто сорок пять… И вообще, сто сорок пять – это уровень фортис. К нам таких не отправляют.

Солдат засомневался, но всё же позволил мне пройти дальше, одарив напоследок фразой:

– Приятного проживания в Ронстаде, адепт.

От его слов по телу пронёсся неприятный мороз (а ведь я начинаю привыкать, что это теперь моё тело).

***

Я поставил чемодан между ног. Рядом со мной, поёживаясь, остановилась Джо.

– Как холодно, – прошептала она. – Почему здесь так холодно?..

– Ночью здесь всегда холодно, – бросил ей Генри и покосился на мой чемодан. – Что у тебя там?

– Оборудование для мутаций, – ответил я, хотя на самом деле большую часть чемодана занимали пакеты с таблетками овеума. – Без этого чемодана я не смогу выжить, – добавил я.

А вот это уже было стопроцентной правдой. Силы таяли с каждой секундой, а в глазах начинало двоиться. Ещё час-полтора я, возможно, продержусь, но не дольше…

– Итак, слушайте сюда, – сказал Генри. – По правилам города, каждому новому горожанину на месяц предоставляют место в общежитии на улице Берроуз. Об этом знают все. И уличные разбойники тоже. Они уже ждут нас там, поэтому мы туда не пойдём.

Я нахмурился и посмотрел вслед уходящим адептам.

– Их бы предупредить…

– Нет, – отрезал Генри. – В Ронстаде каждый сам за себя. Если начнёшь всех предупреждать, долго не протянешь. Тем более, для кого-то грабёж – это единственная возможность прокормиться, и они из-под земли достанут гада, который им помешает. Ронстад – один на всех, и каждый должен принимать его правила.

Джо с тревогой посмотрела на брата.

– И куда нам идти?

– На соседней улице живёт мой знакомый. Его зовут Бен. У него трактир, и однажды я помог Бену его отстоять. Пойдём туда.

Генри скептически меня оглядел.

– Одет, как пижон. Это плохо. Если доберёмся до трактира, обязательно переоденься. И больше никогда так не одевайся, если не хочешь, чтобы из-за шмоток тебе перерезали глотку.

– Боже, Генри… – простонала Джо.

– И ещё кое-что, – добавил тот сухо. – На вокзале, как и рядом с городскими стенами, кодо не действует. Но как только войдем в город, приготовьтесь. Наверняка придётся отбиваться… Не хотелось бы встретиться с головорезами из клана Соло. – Генри пронзил меня суровым взглядом. – Рэй, сможешь мутировать вещи на ходу, без раздумий?

Пришлось сказать правду:

– Вряд ли. Адепт я слабый. Мне нужно время и связующие жидкости. Я не так хорош, как хотелось бы.

– Ты очень хорош, – возразила Джо. – Я сама видела. Может, адепт ты и начинающий, но вот реальный боец из тебя неплохой.

На это я лишь покачал головой, вспомнив, как легко гвардеец подмял меня в дамском туалете, стоило только чуть отвлечься. К тому же, никаких овеумных сил во мне не осталось, только паршивое состояние, будто я беспробудно пил две недели, а теперь страдаю с похмелья.

Я вынул из кармана нож.

– Зато у меня есть это.

Генри кивнул и обратился к сестре.

– Приготовь к бою Шёпот, – он снял шляпу и сдёрнул с тульи верёвку, обмотал её вокруг правого запястья и водрузил шляпу на место. – Всё, идём. И старайтесь без особой надобности кодо не использовать, особенно ночью, когда харпаги наблюдают.

– Харпаги? – переспросил я.

– Потом объясню… – Генри первым двинулся в сторону выхода в город.

Мы проследовали в арку и вышли на привокзальную площадь.

На первый взгляд это была обычная площадь обычного города, но это только на первый взгляд. Если вспомнить вокзал Лэнсома, то вокруг него и днём и ночью сновали автокэбы, мелькали люди.

Здесь же царствовала пустота. Город будто вымер.

– Туда. Быстро. – Генри указал налево, в сторону узкого проулка между двумя двухэтажными каменными домами.

На одном из них висела подсвеченная лампой вывеска «Почтовое отделение №1 города Ронстад», на втором – «Булочная». Все окна на зданиях закрывали ставни, крепко сколоченные и совсем новые, их ещё даже покрасить не успели.

Вдруг душераздирающий крик прорезал тишину, послышался звон разбитого стекла, пьяный хохот. И снова чей-то вскрик.

– Новички напоролись на засаду, – сказал Генри. – Не останавливаемся, идём, идём. Быстрее!

Мне было так хреново, что я молчал и тупо следовал советам Генри, стараясь хотя бы не отстать. Мы миновали уже половину проулка, когда сзади раздался частый и хриплый смех, а следом прозвучал вопрос:

– Думал, ты тут самый хитрый, малыш Генри?..

***

Из глубины теней по обеим сторонам проулка, будто из ниоткуда, возникли четверо.

В тусклом свете луны я разглядел их потные хмурые лица, не обещающие ничего хорошего. У троих в руках блестели друидские боевые топоры. Острые и лёгкие. Похожие я видел на мясных рынках Лэнсома, ими удобно разделывать туши и рубить кости.

Главарь шайки подошёл ближе.

Это был высокий здоровяк в дорогом костюме, идеально пошитом по размеру. Неплохо для уличного грабителя.

– Ка-а-а-а-ай! – проорал он в небо, задрав голову. – Ка-а-а-а-а-ай! Ты ви-и-идишь их?

– Ви-и-и-жу, ви-и-жу, – зашептало отовсюду.

И от этого тягучего шёпота меня парализовало мгновенно, холод пронёсся по позвоночнику.

А потом я услышал шаги.

С противоположного конца переулка к нам приближалась женщина. Её тело прикрывала лишь сорочка из белого кружева. Седые волосы, прямые и длинные, источали слабый голубоватый свет. При каждом шаге незнакомки раздавался глухой деревянный стук, хотя женщина была босиком.

– Кай! – вновь обратился к ней здоровяк. – Смотри-ка, новая кровь, Кай. Кого из них ты хочешь забрать в свой Искусственный сад?

– Приготовьтесь, – шепнул Генри, оглянувшись на меня и Джо. – Это Гарпия Кай. Не грубите ей, и, может быть, она нас отпустит…

Мы встали спинами друг к другу.

Генри вытянул верёвку, что обматывала его запястье, и взял её как лассо, приготовив скользящую петлю. Джо набрала воздуха в грудь и выдала еле слышное «М-м-м-м-м». Я же крепче сжал нож.

Овеум… как же мне не хватало овеума… дьявол… никаких сил…

Кай приближалась.

Шайка расступилась перед женщиной, а та выпрямила руку и указала на нас.

– Его. Дай мне его, Соло.

– Великая Кай… прошу вас, – примирительно сказал Генри. – Мы только прибыли, мы ещё не успели даже…

– Его-о! – выкрикнула женщина. Её палец с длинным белым ногтем указывал прямо на меня. В глазах пылало вожделение. – Я хочу его в свой Искусственный сад. Его, Соло. Забери его, а остальных отпусти. Пусть идут свободными. Но его забери! Забери его скорее!

Весь ужас её слов обрушился на меня морозом по коже, в этот момент я хотел лишь одного: раствориться в воздухе к чёртовой матери.

Здоровяк нахмурился, оглядывая меня.

– Его? Ты уверена, Кай? У него слишком смазливая рожа, он тощий, ты таких не любишь, – он поморщился. – Возьми лучше Генри Ордо. Я его давно знаю, мы с ним когда-то надрались в одном отличном трактире… я ведь никому не отказываю в компании выпить, даже врагам…

– Его! – взвизгнула женщина. – В нём больше кодо, чем в остальных! Я хочу его-о!

Здоровяк посмотрел на Генри.

– Ордо, отдай парня нам, и разойдёмся с миром. Я не хочу с тобой драться.

– Кай ошиблась. Он совсем ещё начинающий. Да и я своих людей не раздаю, – процедил Генри. – Пусть Кай ищет другого.

По лассо в его руке пробежали жёлто-голубые искры.

– Кай не хочет другого, ты же видишь. Её Искусственный сад не пополнялся уже месяц. Время пришло, она голодна. Мы все поклялись её кормить. И сейчас она хочет именно этого парня.

– Нет, Соло, – отрезал Генри. – Иначе познакомишься с моим Ягуаром.

– А ты познакомишься с гневом Кай, – рыкнул здоровяк. Обернулся и взглянул на мужчин с топорами. – Пусть Кай решает, кто ей нужен. Это не наше дело.

Те закивали.

Кай посмотрела на меня и протянула руки навстречу, её глаза потемнели, наполнились кровью, по щекам потекли тонкие красные струйки, и всем естеством я почувствовал, как её тёмная сущность, её аура, её мощный и ненасытный дух проникает в меня, а я не в силах был отвести от неё взгляд.

– Кай хочет тебя в свой Искусственный сад… очень хочет… – зашептало у меня в ушах. – Кай хочет тебя… иди же к ней…

Ноги сами собой сделали шаг навстречу женщине с протянутыми ко мне руками.

– Рэй. Нет! – Джо вцепилась в мой локоть и потянула обратно. – Не слушай её.

Девушка выступила вперёд.

– Присмотри себе кого-нибудь другого!

Она подняла руки над головой и приоткрыла рот, выпуская из себя, из самой утробы, вихри чёрного смерча. Вокруг загудело, зарокотало. Переулок и всех, кто в нём стоял, скрыло в плотном сизом тумане.

На это Кай только рассмеялась.

– Да как ты смеешь, маленькая грязная шлюшка, насылать на меня Шёпот? Лучше послушай-ка мой!

Джо замерла, её смерч стих, а тёмный туман рассеялся.

Переулок вновь осветило луной. И в наступившей гробовой тишине девушка вдруг завизжала, упала на колени, зажмурилась, опустив голову, а потом забилась в истеричном хохоте, заколотила ладонями по грязной брусчатке.

Вот этот безумный страшный хохот и выдернул меня из ступора.

Я огляделся, оценивая обстановку и расстояние до старухи. Чуть пригнулся, обхватил пальцами клинок ножа. Коротко размахнулся и метнул его в женщину. Тихий, почти бесшумный, удар… и нож вошёл в живот Кай.

Она вздрогнула, перестала колдовать, опустила руки. Но не издала даже стона.

Её лицо мгновенно преобразилось. Оно стало злым. Кай не ожидала, что в противостоянии адептов кодо кто-то применит обычный нож. Самый обычный нож из всех обычных ножей, какие только могли найтись в этом паршивом городе.

– Ах ты, вонючий кусок мяса! – зашипела она. Обхватила рукоять ножа и рывком выдернула его из живота. – Молись, чтобы я убила тебя сразу, мелкий подонок!

И в тот самый момент, когда старуха переключила всё внимание на меня, Генри решил действовать. Его лассо, охваченное огнём и раскалённое докрасна, мелькнуло над головами.

В воздухе зашипело, искры озарили темноту.

Всех обдало сильным порывом ветра и запахом гари. Поднялась пыль. Лицо Генри исказилось, в нём проявились звериные черты.

– Генри, уймись. – Соло шагнул назад. – Я сказал, что не хочу с тобой драться. Но Кай голодна. Мы все поклялись её кормить, ты же знаешь.

Джо стихла и вдруг ухватила меня за штанину.

– Рэй… подними…

У меня у самого силы заканчивались, но я подхватил девчонку подмышки и приподнял (чёрт, не ожидал, что она настолько тяжёлая). Мы отступили за спину её брата.

В это время Генри крутил над головой огненное лассо, заставляя парней Соло отшатнуться, а меня и Джо присесть. Пламя хлестало, раскаляя воздух и обжигая камни, рычало и бросалось на врага. Но вот сам Соло стоял на месте, огонь Генри его обтекал, будто вокруг здоровяка образовался невидимый щит.

Седовласая Кай прислонилась к кирпичной стене здания, её белую сорочку обильно пропитала кровь.

Чёртова ведьма не сводила с меня горящих алых глаз. Её взгляд откровенно говорил что-то вроде: «Когда я до тебя доберусь, то сниму с тебя кожу, с живого. Не сомневайся, я это сделаю».

– Валите! – рявкнул нам Генри.

Повторять не пришлось.

Прихватив чемодан с овеумом, я понёсся вместе с Джо по переулку, в сторону освещённой фонарями улицы. У самого края переулка остановился и прислонился к стене, уже не в силах держаться на ногах. Джо, запыхавшись, встала рядом. Мы оглянулись на Генри.

Его силуэт, неестественно громоздкий, мускулистый, занимал собой почти половину переулка. Огненное лассо больше не мелькало, зато шайка во главе со здоровяком Соло уже скрылась в тени. Кай я тоже не увидел.

– Генри! – позвала Джо.

Её брат обернулся, но поначалу я даже не узнал его лица. Вместо него горела рыжим пламенем разъярённая звериная морда.

– Генри! Это я! – опять крикнула Джо.

И только через несколько долгих секунд Генри узнал её.

Он, наконец, пришёл в себя, и его лицо преобразилось, тело вновь обрело прежнюю форму. Он обвязал верёвку-лассо вокруг запястья и поспешил к нам, взяв в одну руку весь оставленный багаж: сразу два чемодана, свой и сестры.

И чем ближе подходил Генри, тем сильнее становился запах гари и палёной шерсти.

– Генри перерождается, когда входит во вкус, – прошептала Джо, не сводя с брата глаз. – После повышения уровня им частенько овладевает один из элементалей. На этот раз возник элементаль огня. Горящий ягуар.

Я покачал головой.

– Теперь понимаю, почему тот здоровяк не захотел с ним драться.

– Да, Генри бывает очень опасен. – Она перевела взгляд на меня. – И ты тоже.

Я чуть не расхохотался ей в лицо.

Кто опасен? Я?..

Да меня так приморозило, что я чуть не кинулся в объятия старухи, стоило ей поманить пальцем.

– Джо, – тихо сказал я, – а что ей всё-таки от меня было нужно? Я про Кай. Может, ты мне объяснишь?

Девушка внимательно посмотрела мне в глаза и ответила:

– У неё очень сильный Шёпот, Рэй. Такой я никогда не слышала. Думаю, Кай – чёрная вдова. Это большая редкость. Обычно путь вдовы избирает для себя мастер по искусству призыва – женщина-адепт, берущая силу из человеческой плоти. Так она повышает свой индекс кодо. Если точнее, то она поедает адептов-мужчин. И сегодня она хотела съесть тебя, Рэй.

Я уставился на Джо.

Сначала подумал, что она шутит, но судя по бледному и серьёзному лицу, Джо была далека от шутливого тона.

***

До трактира «Адмирал Баум», что принадлежал знакомому Генри, мы добрались ближе к трём часам ночи.

Как и ожидалось, заведение было закрыто, но Генри это ничуть не остановило.

Он подобрал увесистый камень, как специально отколовшийся от брусчатки, и швырнул его в окно второго этажа, плотно закрытое ставнями.

Мы постояли пару минут, прежде чем ставни распахнулись, но вместо человеческого лица из окна показалось дуло ружья.

– Какого хрена?! – проорало из проёма. – Перестреляю, ублюдки!

– Выпить не найдётся? – негромко спросил Генри.

Ствол ружья мгновенно исчез, тут же захлопнулись ставни. Меж щелей вспыхнул свет. И буквально через десять секунд внизу на первом этаже сдвинулся засов, и хрустнул замок. На пороге трактира появился тщедушный низкорослый старик в старомодной пижаме и с сеткой на голове.

– Малыш Ордо! – громыхнул он на всю улицу. Голос совсем не соответствовал его комплекции. – Малыш Ордо вернулся! Тебя поймали? Иди-ка сюда, этакий ты засранец!

Генри крепко обнял старика вдвое меньше себя.

– Как ты, Бен?

– Отбиваюсь, Генри. Но без тебя не особо выходит.

Генри обернулся на меня и Джо.

– Это моя сестра Джозефин и мой хороший знакомый Рэй.

Старик бегло оглядел сначала девушку.

– Приветствую, деточка, – затем дело дошло до меня. Он подал мне руку, но при этом поморщился: – Чтоб больше никаких пижонских нарядов, парень. Иначе вылетишь из моего заведения.

Я пожал холодную жилистую руку старика.

– Понял, адмирал.

Бен заулыбался.

– Этот парнишка мне нравится. Адмирал… ну надо же. Давненько меня так не называли.

– Бен, у тебя комнаты для нас не найдётся? – спросил Генри, всматриваясь в окна второго этажа. – Хотя бы на недельку-другую, пока мы не устроимся.

– О чём речь, малыш Генри. Теперь у меня наверху гостиница. Целых четыре номера содержу, и один как раз свободен. Будто вас ждал.

– Всего один? – встревожилась Джо. – Но как же…

Старик развёл руками.

– Это Ронстад, деточка. Бери, чего дают, иначе заберут обратно. Днём, конечно, выглядит всё вполне прилично, но ночью лучше схорониться и нос не кривить.

Джо вздохнула.

– Мы вам очень благодарны… адмирал.

Бен причмокнул.

– Так чего стоим? – прищурился он. – Давайте внутрь вместе с чемоданами, а то чего доброго привлечём тут ненужное внимание. С Бартоло и его родственниками уже встречались?

– Перекинулись парой фраз, – ответил Генри.

– Хех, – Бен плюнул себе под ноги. – С кланом Соло лучше сразу договориться, чтобы проблем не нажить… и меня от них уберечь. Мне проблемы не нужны, малыш Генри. У меня их, сам знаешь, сколько.

Под его брюзжанье мы вошли в трактир, и за нами скрипнул засов.

– Не успел прибраться, – буркнул старик нам в спины.

И он не преувеличивал.

В трактире стояла разруха.

При взгляде на зал создалось впечатление, будто рота солдат пировала, и все передрались напоследок, расхлестав бутылки, раскидав стаканы и столовые приборы. Весь пол был усыпан осколками, заляпан грязными следами обуви, рвотными массами и ещё чёрт пойми какими человеческими выделениями. Запах табака, кислого пива и мочи стоял такой густой, что не осталось надежды от него хоть как-то спрятаться.

Меня и без того подташнивало от начинающейся ломки, а тут… фух… чуть не вывернуло прямо у порога. Насилу сдержался.

– Добро пожаловать в «Адмирал Баум», – захохотал Бен. – Пройдёмте наверх, в ваши апартаменты.

Джо подобрала юбки и, осторожно ступая, отправилась за стариком в сторону лестницы. Мы с Генри проследовали туда же. Под нашими ногами заскрипели осколки.

Наверху было намного чище.

– Внуки спят, не шумите, – предупредил Бен.

– А где Адам? – шёпотом спросил Генри.

Старик остановился и обернулся на него.

– Адама нет. Он погиб в прошлом месяце, в Час Тишины. Внуки теперь на мне.

В его глазах мелькнула ещё не утихшая боль.

– Мне жаль, Бен. Очень жаль, – ответил Генри.

Лицо старика стало злым.

– Никому не жаль. И тебе не жаль! Смерть здесь слишком частая штука, чтобы всех жалеть.

Он повернулся, быстро прошёл по недлинному коридору и остановился у двери с заржавевшей металлической табличкой «№2». Сунул ключ Генри в руку.

– Располагайтесь. Если сможете расплатиться, то уж будьте добры выложить сто суренов за ночь. На троих это не так уж и дорого. Почивайте, господа.

Бен оставил нас в коридоре, а сам отправился в соседнюю комнату. Щёлкнул замок, послышались глухие шаги, скрип кровати, и всё стихло.

– Адам был его единственным сыном, – мрачно сказал Генри и открыл ключом дверь.

Сначала из комнаты на нас пахнуло сыростью, потом мой нос уловил запах крыс. Его сложно перепутать с каким-то другим.

Номер был двухместный. Увесистый абажур, две кровати, грубо сколоченный стол с керосиновой лампой, два стула. И я знал точно: именно мне не нашлось тут места.

– Лягу на полу, – тут же предложил я.

Мне, если честно, было уже всё равно, где спать, лишь бы поскорее упасть лицом в подушку (если она, конечно, для меня найдётся) и отключиться часов на десять. Но сначала нужно принять дозу овеума.

Не меньше двух таблеток.

Я поставил чемодан в углу и уселся прямо на него. Джо прошла к кровати у окна. В глазах девушки блеснули слёзы.

– Как же мы будем тут жить, Генри?

– Да, Джо, это не наша ферма Ордо в Хэдшире, – ответил тот. – Но всё же это лучше, чем общежитие на Берроуз, где в одной комнатушке селят по десятку человек. И порой не самых приятных, Джо. А женщинам там вообще не сладко. Думаю, тебе ещё повезло.

Я молчал. Сказать мне было нечего.

Да, возможно, для Генри поселиться тут, в трактире приятеля, воспринималось везением. Мне же, плюс ко всему дерьму, предстояло выполнить задание Ордена Волка, не нарушая законов Ронстада, не дать заподозрить в себе наркомана, перерождённого адепта, предателя, шпиона… и при этом не вляпаться в какую-нибудь смертоносную хрень, что в данных обстоятельствах почти неосуществимо.

– Рэй, ты паршиво выглядишь. – Генри нахмурился. – Джо, проверь его. Вдруг Кай успела его зацепить.

Джо мотнула головой.

– Уже проверила. Он чист.

– Мне с утра паршиво… плохо спал, наверное, – ответил я рассеянно. – Утром окуну голову в ведро с водой, и всё пройдёт.

– Ладно, отдыхай, – кивнул Генри. – Да. Вот ещё кое-что, – он мрачно посмотрел сначала на сестру, потом на меня. – Вы оба должны знать, как правильно вести себя здесь с людьми из особых родов. Городом заправляют три сильных клана. Клан Орриван держит ратушу и городскую администрацию, через них проходят все законы Ронстада и все официальные приёмы. Клан Сильвер заправляет школами и больницами. Клан Соло подмял под себя торговлю, начиная с рынков и заканчивая элитными салонами. За всеми ресторанами, забегаловками и кабаре тоже присматривают Соло и имеют с них доходы…

Я вслушивался и старался запомнить каждое слово, но сознание стремительно теряло связь с реальностью. В голове созрел вопрос о харпагах: что это за твари такие…

Но у меня осталось минуты две. Нужно было заткнуться и успеть принять горизонтальное положение.

Чтобы устроить себе мало-мальскую лежанку на полу, я сгрёб два шерстяных покрывала с кроватей. На одно лёг, вторым укрылся, а под голову подложил скомканный пиджак. И как только прикрыл глаза, мгновенно провалился в зыбкое пограничье, даже подумать ни о чём не успел…

Глава 6.

Разлепить веки удалось только с третьего раза.

И то после того, как вокруг стихли звуки. Сначала мимо меня прошуршали юбки Джо, ещё через несколько минут пронеслись негромкие шаги Генри. Я наконец-то остался один и мог принять овеум.

О, дьявол, как же мне было плохо.

Язык во рту будто ссохся, в горле першило, в голове вызванивал церковный колокол, а такой жажды я сроду не испытывал. Будь моя воля, впитал бы сейчас кожей всю влагу прямо из воздуха…

Я сел на полу, откинув покрывало, и огляделся.

Голова кружилась, но мои осоловелые глаза всё же разглядели у кровати Джо таз с водой. И плевать, что, возможно, она мыла в нём ноги. Я ринулся к тазу на четвереньках, на ходу стягивая с себя рубашку. Приник к воде и стал пить: жадно, нетерпеливо, громко глотая и сопя.

Не хотелось даже представлять, как это выглядело со стороны. Овеум превращал меня в животное. Кажется, прошла целая вечность, а я всё пил, пил и пил. Воды в тазу заметно поубавилось.

Я наконец оторвался от таза, поднялся с пола и вытер лицо трясущейся ладонью.

Пространство продолжало ехать вбок и двоиться.

Овеум… срочно овеум…

Я кинулся к чемодану, что стоял у моей лежанки. Опустился перед ним на колени, щёлкнул замками и открыл крышку. Бумажные пакеты с таблетками лежали точно так же, как я их упаковал, когда только собирался на поезд – с правого боку, под сменными брюками и набором колб, укутанных в полотенце.

От нетерпения я разорвал пакет, не теряя времени на развязывание узлов, и сунул пальцы в россыпь гладких прохладных пилюль.

Господи… кажется, меня затрясло от предвкушения.

В рот отправилась первая таблетка.

Следом вторая.

Потом третья…

Четвёртая…

Пятая…

Стоп, Рэй! Ты же отойдёшь на тот свет, если примешь шестую.

Я не знаю, что это было, но, кажется, сам ангел-хранитель моей рукой захлопнул крышку чемодана. Я повалился на спину и уставился в пыльный потолок комнаты.

Пятая таблетка ещё растворялась на языке, но тошнота и головокружение уже прошли, тревога сменилась эйфорией, полнокровной и гармоничной. Я не сдержал улыбки. Овеум снова сделал меня адептом кодо, достойным этого паршивого города.

И я бы лежал так целый день, в счастливой неге, если бы не задание.

Подробные инструкции тэн Зивард спрятал в специальном конверте с краткосрочной сильфовой печатью и трансмутационным напылением.

Это значило, что если его возьмёт в руки не тот, кому предназначено послание, конверт мутирует во что-то иное. В любую безделушку: булавку, гвоздь, обёртку от конфеты. А краткосрочная печать позволяла открыть конверт только в определённом месте и при определённых условиях (если конкретно, когда я достигну Ронстада и останусь один).

Что ж, Ронстада я достиг, в комнате никого – пора бы прочитать письмо.

Я заставил себя вновь открыть чемодан. Теперь пакеты с овеумом не произвели на меня никакого впечатления. Я сунул руку под одежду, нащупал конверт и аккуратно достал его из-под вещей.

Печать на нём тут же треснула с тихим щелчком, конверт открылся сам собой, и из него показалось письмо.

Плотная белая бумага, позолоченный вензель с гербом (уже знакомой картинкой головы волка над перекрестьем двух револьверов), идеально ровный почерк – красота, да и только. Но вместо подробной инструкции я увидел всего несколько строк:

«Чёрный волхв по прозвищу Архитектор.

Его старый адрес в Ронстаде: Берроуз, 38.

Возможно, информацией о его делах владеет Бартоло Соло, бывший камердинер Архитектора.

Отчёты отправляйте еженедельно на свой адрес в Лэнсоме с пометкой «Ребекке». Если отчётов не будет, Ребекки тоже не будет.

Ищите, мистер Питон. И помните о пуле».

Я скомкал бумагу, и она тут же рассыпалась пеплом в руке.

Значит, помните о пуле? Отлично. Вот о пуле-то я как раз успел подзабыть.

Будто откликаясь на воспоминания, заныло моё простреленное правое бедро. Я уселся на стул рядом с тазом, из которого так неэстетично хлебал воду, и задумался, просчитывая в голове варианты действий…

Через минуту уже вернулся к чемодану. Отыскал среди кучи тряпья рубашку попроще, надел прямо так, мятую, сверху натянул жилет и пиджак, всю ночь заменявший мне подушку.

Отлично.

Теперь, надеюсь, я не был похож на пижона и аристократа, скорее на парня, всё ниже скатывающегося по социальной лестнице. Осталось чуть взъерошить волосы, обзавестись запахом перегара и пота, пообтрепаться, ну а чёрные круги под глазами, думаю, у меня уже обозначились.

С собой я прихватил пару таблеток овеума, сунув их во внутренний карман пиджака, купюру в сотню суренов (всего тэн Зивард дал мне десять тысяч) и трость для обороны на всякий случай.

Я спустился вниз около десяти утра.

И чуть не лишился дара речи.

В трактире царили чистота и порядок. Ни единого следа грязи, ни одного осколка! Чёрт возьми, как такое возможно?..

Ответом мне было появление трёх подростков: белокурой девочки лет десяти и мальчишек-близнецов, рыжих, будто вымазанных ржавчиной, чуть постарше сестры.

Пока я шёл вниз, дети изучали меня пристальными взглядами.

– Мистер! Эй, мистер, – обратился ко мне один из мальчишек, прищурив глаз. – Вы во втором номере живёте, да? С мистером Ордо и его сестрой, да? А как вас зовут?

– А кто вы по ПГИ? – добавил второй мальчик.

– Мы убираем номера после двенадцати… Дедушка ушёл на рынок за хлебом… Скоро подвезут виски и пиво… Миссис Харди прирезала петуха… Мистер Ордо с сестрой ушли искать работу… Заходил Люк Банни, принёс табак, полсурена за пачку, – отчеканила девочка, перекрикивая братьев.

А те принялись с новой силой заваливать меня вопросами:

– А вы завтракать будете?

– Вы любите яичницу? Предлагаю вам полюбить яичницу, потому что любить больше нечего…

– Вы приехали ночью?

– А вы были в Ронстаде раньше?

– Как вам спалось, мистер?

– А вы храпите? Вот дядя Хемиш так храпит, что трясётся весь трактир…

Резким жестом руки я остановил этот мозгодробильный словесный поток.

Выдержал паузу, а потом спокойно ответил:

– Ита-а-ак. Я живу во втором номере с мистером Ордо и его сестрой. Меня зовут Рэй. Завтракать не буду, но яичницу люблю. Наш поезд прибыл ночью. Нет, в Ронстаде я впервые. Спалось мне паршиво. Я не храплю, по крайней мере, так же, как дядя Хемиш.

Дети пооткрывали рты и переглянулись.

– Приятного дня, мистер Рэй, – выдавила девочка.

– И вам, – кивнул я ей.

– Дженни Баум, – представилась она, чуть присев в неуклюжем реверансе, потом ткнула пальцем в сторону братьев. – Это Хью и Норманн. А нашего дедушку зовут Бен Баум, папу Адам Баум, маму Ева Баум. Только их уже нет в живых… ну… кроме дедушки, конечно. Дедушка ещё живой. И всё. Есть только дедушка и мы. Род Баумов совсем небольшой.

Я мрачно вздохнул.

– Ясно. Ну а я пройдусь немного.

Девочка нахмурилась.

– Только осторожней, мистер Рэй.

– Не ходите в сторону вокзала, – серьёзно добавил один из братьев (пусть будет Хью).

– …и в сторону Берроуз, ещё в сторону «Фермерских продуктов мистера Элиса», также в сторону парикмахерской на Гвардейской площади, и в сторону набережной, – добавил второй (а этот пусть будет Норманн).

– Желательно вообще никуда не ходить, – припечатала Дженни.

Я задумался на пару секунд и всё же решил спросить:

– Раз вы так хорошо знаете город, не подскажете, где мне найти Бартоло Соло?

Дети снова переглянулись, на их лицах появилась тревога.

– Лучше вам его не искать, – ответил за всех Хью. – Бартоло – правая рука патриция Мэтто Соло, главы клана бандитов и торгашей… ой… – мальчик оглянулся по сторонам, проверяя, не услышал ли его кто.

Дженни пожала тощим плечом:

– Бартоло Соло сам вас найдёт, если захочет ограбить.

– А грабят чаще всего у вокзала, – вставил Норманн. – И на Берроуз, и у «Фермерских продуктов мистера Элиса», и у парикмахерской на Гвардейской площади, и на набережной.

Так, всё.

Пора заканчивать эту болтовню.

– Спасибо, господа, – кивнул я детям. – А теперь позвольте-ка мне выйти.

Я буквально сбежал от неуёмных внуков Бена. Позади ещё долго раздавалось щебетанье детских голосов, пока я не отошёл от трактира «Адмирал Баум» на приличное расстояние.

Мой путь лежал прямиком на Берроуз, в бывший дом Архитектора. Я воображал, что это будет обычная кирпичная постройка, похожая на сотни домов Ронстада, но когда увидел, где жил когда-то волхв, остановился в растерянности.

Роскошный замок из белого камня с колоннами и башенками, пестреющий защитными рунами и огороженный высоченным забором с чугунными засовами на воротах.

И в нём уже давно расположились новые жильцы.

На входе висела табличка с выгравированной надписью: «Доктор Ли Сильвер. Частная школа для одарённых адептов».

Интересно.

Я даже допускал, что Архитектор так и остался жить в своём доме под прикрытием новых жильцов. Только как мне туда проникнуть, да ещё и обшарить?.. Но первым делом не мешало бы собрать сведения и об этом докторе Сильвере: чем живёт, какой у него уровень, есть ли семья и охрана, когда его не бывает дома.

Я постоял у бывшего дома Архитектора ещё пару минут, оглядывая неприступные стены замка, высоченные ворота, надёжную защиту… и всё же решил, что лучше сначала связаться с кланом Соло. Возможно, Бартоло, как бывший камердинер Архитектора, владеет хоть какой-то информацией.

***

Существовал лишь один быстрый метод достать Бартоло Соло и вынудить его поговорить.

Что там болтали дети из трактира?

Грабят чаще всего у вокзала, на улице Берроуз, у «Фермерских продуктов мистера Элиса», у парикмахерской на Гвардейской площади и на набережной.

Наверняка, если обойти все указанные места, то вполне возможно напороться на шайку Соло (и на Кай тоже, не надо бы об этом забывать). По Берроуз я уже прошёлся, прохожих встретил немного, но те, что я видел, выглядели вполне прилично. Дамы в неярких платьях, соломенных шляпках и с кружевными зонтиками, мужчины в сюртуках и пиджачных костюмах.

Грабежом на Берроуз и не пахло. По крайней мере, в полдень.

Поэтому я отправился на Гвардейскую площадь. По словам продавца из газетного киоска, площадь находилась совсем близко, в двух кварталах. Там же располагались мясной рынок, парикмахерская, кабаре «Красный Капкан», а чуть дальше, за углом, те самые «Фермерские продукты мистера Элиса».

Двадцать минут прогулочным шагом – и передо мной предстала Гвардейская площадь. Увидев её, я приготовил трость к обороне.

Здесь царила совсем другая атмосфера, нежели на Берроуз.

Женщины откровенно лёгкого поведения вешались почти на каждого проходящего, но скорее по привычке, чем с целью обогатиться. Мясники в грязных фартуках, с топорами и ножами, заткнутыми за пояса, стояли за дощатыми прилавками на краю площади. У кабаре толпились мужчины в разномастных рабочих одеждах.

И самое главное: в этой толчее мелькали не только карманники, но и ребята мастью покрупнее. Их было видно сразу. Никогда бы не подумал, что именно таких я и буду выискивать.

Теперь дело за малым.

Я отлично знал с чего начать, ведь подобный сценарий наблюдал уже не раз на Рынке Нищих в Лэнсоме. Спасибо безродному детству. Итак, чтобы найти на свой зад неприятностей, нужно, как минимум, привлечь к себе внимание наводчиц.

Вальяжно вышагивая, я направился в сторону кабаре, и чем ближе подходил, тем больше заинтересованных взглядов ловил на своей персоне.

Я сунул руку во внутренний карман пиджака, достал сотенную купюру и чуть приостановился, якобы решая, куда потратить деньги: на кабаре или всё-таки пойти на рынок, побаловать себя говяжьим стейком. Кивнув самому себе, я повернул в сторону рынка и зашагал к прилавкам, спрятав деньги обратно в пиджак.

Не прошло и минуты, как меня окликнули:

– Мистер, не желаете развлечься? А, мистер?..

***

Ко мне через площадь спешили две местных красотки.

Одна лет шестнадцати, угловатая, худенькая; вторая постарше, уже умудрённая опытом, с аппетитными формами, лет двадцати. Вид у обеих был жалкий, но при этом многообещающий.

– Мистер, остановитесь и вы не пожалеете, – заявила та, что постарше, подходя ближе.

Коснулась меня пышной грудью, колыхающейся в откровенном вырезе блузки.

Её проворные пальцы принялись обшаривать меня и ощупывать. А у дамы хорошая хватка. С таким рвением она обнаружит мои запасы овеума во внутреннем кармане пиджака уже через десять секунд.

Я перехватил её руку, несильно сжав девице запястье.

– И что вы можете мне предложить, мисс?

Она томно провела языком по верхней губе и прикусила нижнюю, уже и без того красноватую от частых прикусываний.

– Вы не пожалеете, мистер. Гарантирую.

Я наклонился к девушке и прошептал на ухо:

– Очень бы хотелось испробовать весь предлагаемый вами ассортимент. Думаю, сотни хватит?

Девушка подмигнула и так же негромко ответила:

– Сотни хватит не только на меня, но и на Эстер. – Она обернулась на подругу, скромно топтавшуюся рядом. – Согласна, Эстер? Ты бы хотела пойти с этим симпатичным молодым господином? Посмотри, он явно из благородного рода… такие к нам редко заходят…

Эстер даже и не думала отказываться. Она часто закивала, выдавив то ли улыбку, то ли оскал.

– Ну вот и отлично, дамы, – заулыбался я. Обхватил обеих девиц за талии, увлекая в сторону рынка. – Так где мы можем уединиться?

Эстер продолжала молчать, а вот вторая девушка оказалась словоохотливой и скорой на дело.

– Если вам так уж не терпится, мистер, то вон там, совсем близко, есть неприметное местечко.

– Мне очень не терпится, детка, – шепнул я ей.

Девушка хихикнула.

– Вот здесь, мистер, – она взяла меня за руку и потянула за собой в тень полуразрушенного двухэтажного здания, зияющего пустыми окнами. А на ходу всё бормотала: – Если вы в нетерпении, тогда зачем терпеть, правда же? Терпеть не нужно. Здесь тоже ведь неплохо. Сейчас Эстер разденется, она умеет это делать. Подрабатывает в кабаре… Хотите посмотреть на Эстер?

– И не только посмотреть, – ответил я с придыханием.

Сам же внутренне напрягся.

Пока мы шли мимо рыночных рядов, двое мясников бросили прилавки и проследовали за нами, держась на расстоянии (узнал я их сразу, у меня отличная память на лица).

Говорливая девица остановилась, переглянулась с подругой.

– Эстер, твой выход.

Та заметно преобразилась.

Её взгляд стал плотоядным, а движения уверенными. Она без раздумий расстегнула пуговицы и распахнула блузку, демонстрируя ещё подростковую грудь.

Такой прыти я, если честно, от неё не ожидал.

Уставился на женские прелести, будто впервые их увидел (на самом деле, чего я только не перевидал в «Доме Радости мадам Мускат»).

– Эй! Мистер! – выкрикнула вторая девушка. – А теперь гони кошелёк!

– Что?.. – картинно опешил я.

– Что слышал, извращенец! Выворачивай карманы!

В это время оголившаяся часть тела Эстер начала медленно покрываться мерцающими татуировками. Кончики её пальцев запылали синим.

Так вот оно что. Передо мной рунная ведьма.

О них я слышал немного. Говорят, адепты они не сильные, и чтобы от них защититься, нельзя позволять им чертить в воздухе знаки. Но сейчас у меня стояла другая задача: дождаться мясников с топорами (да, Рэй, твои задачи соседствуют с идиотизмом). Поэтому я продолжал пятиться.

Эстер медленно пошла на меня, сбросив с худого тела блузку. Её татуировки вспыхнули ярче.

– Где деньги, идиот?

И впервые я услышал её голос, грубый, совсем не юный. Глянул на вторую девушку. Та тоже успела покрыться татуировками. Вся, вплоть до лица.

Значит, мне повезло напороться на двух рунных ведьм.

Я опустил трость набалдашником вниз, почти касаясь каменного пола, усыпанного обломками кирпичей, и приготовился. Если бы девицы знали, что скрывается внутри моей трости, то не подходили бы так близко.

Но я ждал появления мясников и не спешил использовать преимущество.

– Ну что, мистер?.. – негромко спросила Эстер. – Тебе нравится развлечение?

– О-очень, – выдохнул я. Нашарил во внутреннем кармане купюру и смял в кулаке. – Я готов расплатиться прямо сейчас. Возьмите… тут сто суренов…

Девушка протянула руку, но более опытная подруга тут же одёрнула её:

– Эстер! Не прикасайся к нему! Вдруг он такой же, как Феликс? Потом не отделаемся. – Она указала на землю рядом с собой. – Брось деньги сюда, мистер. Поближе ко мне.

Я швырнул смятую сотню себе под ноги, ещё и подошвой туфли на неё наступил.

Возмущённая Эстер принялась чертить в воздухе. Её мерцающий указательный палец двигался невероятно быстро, вырисовывая сложную руну, и я не придумал ничего другого, как мгновенно броситься к девушке и схватить её за руку.

– Отцепись! – она попыталась освободиться, но я держал её железной хваткой.

К нам подбежала вторая ведьма, ткнула в меня пальцем и начертила знак прямо на моей спине. Кости пронзила боль, и я уже решил воспользоваться тростью, но тут издалека донёсся голос:

– Оставьте! Мы сами его выпотрошим!

Ведьмы мгновенно от меня отпрянули. Эстер схватила с земли блузку и прикрыла грудь. Руны с её тела исчезли.

– Хозяин… он сопротивлялся, – тихо сказала она, склонив голову.

Я оглянулся на вновь прибывших. Мясники. Двое. С друидскими боевыми топорами.

Ну наконец-то…

***

Мясники приближались. Один худой и высокий, другой приземистый и плотно сбитый.

– Денег у меня нет! – выкрикнул я. – Всё, что было, я уже отдал! С меня взять нечего!

Тот, что пониже, оскалился и выдал что-то вроде горлового хрипучего смеха.

– У любого найдётся, что взять, сопляк. Например, твой костюмчик мне лишним не будет.

Скорее всего, именно он и был Феликсом, главным из этих двоих. Наверняка, помощник самого Бартоло Соло. И судя по тому, что его опасались рунные ведьмы, адептом он был не простым. Вот только каким конкретно искусством он владел?..

– Я сам его убью, – бросил он подручному и направился ко мне, выставив топор и сверля меня взглядом.

Никаких сомнений, Феликс понимал только язык силы, и придётся с ним драться.

Но это ничего не меняло.

Даже в теле тщедушного аристократа драться я не боялся.

Уже с семи лет раздирал кулаки в жестоких мальчишеских боях на Рынке Нищих, под дикий вой таких же, как и я, безродных, сбившихся в тесный круг. И наградой в этих битвах порой становился кусочек козьего сыра. Сейчас же награда была куда существенней – жизнь моей сестры Ребекки, как и моя собственная. И подраться – самое малое, что можно для этого сделать.

Я коснулся тростью каменного пола и с силой надавил на набалдашник.

Послышался тихий хруст.

Стекло набалдашника лопнуло, и из него к моим ногам потекло мутационное масло. Это была моя собственная придумка: иметь при себе порцию высококлассной связующей жидкости в неприметном месте.

Трость я сделал уже давненько, полгода назад, и перед тем как отправиться в Ронстад, попросил тэна Зиварда забрать её из моего подвала и привезти мне. К тому же, трость была стальной и разборной. Она делилась на две части, что позволяло мутировать самое любимое моё оружие – южное мачете.

Для боя его редко кто использовал, больше для рубки тростника, но с помощью мутаций я мог менять форму клинка, поэтому доработал для себя его идеальный вариант: расширяющийся к острию клинок не короче полуметра, лёгкую накладную рукоять с противовесом и обязательно гарду для защиты пальцев.

Разборная трость позволяла мутировать из неё сразу два мачете для обеих рук, а мутационное масло давало возможность сделать это практически моментально. Ну… и пять таблеток овеума, конечно.

Феликс приближался.

Его намерение убить меня, а потом преспокойно снять приглянувшийся костюмчик с трупа, ясно читалось в глазах.

Хрен ему, а не костюмчик.

Одним щелчком замка я разделил трость надвое и макнул обе части в лужицу масла под ногами. В руках уже пекло от нещадного желания поскорее мутировать никчёмные палки в смертоносное мачете.

До столкновения с Феликсом у меня оставалось несколько секунд, и их мне хватило, чтобы вооружиться. Я выдохнул, когда ладони привычно сжали удобные рукояти мачете, и со свистом вертанул их, отводя назад.

– Эй, Феликс. Может, сначала поговорим? – предложил я стремительно приближающемуся мяснику.

– На том свете поговоришь! – прорычал тот и, размахнувшись, обрушил на меня топор…

Глава 7.

Со звоном клинки мачете приняли удар друидского топора.

Феликс сверлил меня взглядом, наверняка, представляя, как лезвие его тяжёлого орудия врезается в мой череп и рубит его… рубит… рубит…

Парнем он был не очень-то ловким, зато сильным и выносливым, как конь-тяжеловес. Его помощник остановился поодаль, ожидая приказа. Рунные ведьмы отпрянули к полуразрушенной стене постройки и наблюдали за хозяином.

– Феликс, – прищурился я, – мой костюмчик тебе будет узковат.

Мясник сжал топор до скрипа, и разящие удары посыпались на меня один за другим.

Искусством боя он владел неплохо, зато я мог на ходу менять форму оружия и маневрировать, выбивая противника из привычного ритма. Пока Феликс в очередной раз поднимал топор, мои мачете успели мутировать в два сабасских меча.

Теперь в одной руке я держал метровую полусаблю с идеальным изгибом клинка, удобной рукоятью и широкой цубой. В другой – короткий меч. Клинки сверкнули калёной сталью и рассекли воздух, став продолжением рук.

С пыхтящим сопеньем, весь лоснящийся от пота, Феликс отпрянул от меня – похоже, растерялся – но тут же набросился снова.

Он злился. Еле отслеживая движения моих рук, метался из стороны в сторону и семенил, теряя силы. Я же наоборот планировал и вымерял каждый шаг, каждый поворот корпуса, каждый жест.

От этого зависела моя жизнь.

Бой двумя мечами – техника экзотическая. Владел я ею далеко не на высшем уровне, но старался идеально отрабатывать скользящие блоки, чтобы топор мясника не разбил клинки мечей.

Феликс неожиданно вёртко уходил от моих колющих выпадов, но пару раз я всё же угодил в его левый бок. Противник явно не ожидал от меня такой обороны, рычал и скалился, делал ложные выпады, обманные манёвры – и снова терял силы.

Кожей ощущалось, как пространство вокруг нас накаляется, становится плотным, вместе со звоном и скрипом оружейной стали наполняется жаром. Взмах топора – свист мечей… выпад – блок… смена позиций…

Несмотря на всю свою нарочитую неуклюжесть, Феликс оказался хитрым и выносливым бойцом. Друидским топором он владел отменно.

– Ты что за проходимец такой, а?.. – наконец, захрипел мясник. – У тебя на роже написано, что ты проходимец! Что ты скрываешь?.. Хотел развлечься с моими девочками, а потом слинять, не заплатив? Кто ты?

Кажется, он начал использовать кодо, только какое именно искусство, оставалось для меня загадкой.

Его глаза наполнились белизной, зрачки совсем исчезли. Топор продолжал мелькать и резать воздух над моей головой, а Феликс всё громче бормотал мне в лицо:

– Я знаю, кто ты… знаю все твои слабости и уязвимости. Ты не справишься, парень… ты не справишься. Ты создан, чтобы сдохнуть в луже собственной крови. Кто ты, сопляк?.. Вор? Убийца? Больной? Безумец?.. Кто ты?.. У каждого есть слабое место. О-о, я знаю… ты предатель?

Я понимал, что это провокация, но тело не смогло противиться силе неизвестного мне кодо. После слова «предатель» внутри всё будто съёжилось. Феликс мгновенно почуял слабину.

И продолжил давить на больное:

– Значит, предатель… Кого ты предал?.. Свой род? Страну? Друзей? Себя?

А вот на это я не поддался.

Да, я сотрудничал с теми, кого ненавидел, с теми, кто изуродовал мою жизнь и отнял тело, но я защищал сестру. И до последнего вздоха не перестану этого делать.

Утрись, сволочь.

Я не предатель.

На этот раз вздрогнул сам Феликс. Нахмурился, будто не ожидал от меня морального сопротивления. Этой заминки мне хватило, чтобы нанести ему рубящий удар в предплечье.

Сквозь рукав его рабочей формы проступила кровь, обильно пропитывая ткань.

Мясник взвыл, отшатнулся. Но тут же перехватил топор в другую руку и кинулся на меня. Его удары стали сильнее, чаще, свирепее.

– Кто ты?.. – продолжал колдовать Феликс ещё усерднее. – Кто ты, если не предатель?.. Я вижу, как трясутся твои руки, как они слабеют… Что ты смутировал? Два жалких ножа? Уровень ребёнка, а не нормального адепта. Да ты вообще не адепт, а подделка!

Я чувствовал, как он лезет в мои мысли, роется в них, ищет… ищет что-то…

Белые глаза Феликса вспыхнули светом.

– Я вижу твоё имя… Теодор… тебя зовут Теодор, и ты… ты из имперского рода… из рода Рингов. Рингов!.. Что щенок из элитной своры Лэнсома забыл в Ронстаде? Среди Рингов никогда не было адептов. Вы же так гордитесь своим чистоплотным родом. Первые в Скрижали Достойных. Первые везде! Тогда что ты тут делаешь, имперский выродок?.. Какого хрена тебе тут надо?

Феликс всё больше напоминал безумца, нёс полную ахинею.

Но моё тело отозвалось на имя «Теодор», уши не впервые его услышали, сердце забилось сильнее при упоминании этого имени.

– Крыса Рингов среди нас! – продолжал орать Феликс, орудуя топором. – Крыса Рингов в Ронстаде! Да не бывать такому!

Я старался не слушать бред мясника, но его сильное кодо подавляло волю.

Шаг за шагом я отступал, удары слабли. Мечи перестали быть виртуозным орудием, превратились в неуклюжие ножи, рукояти скользили в потных ладонях, а глаза Феликса излучали не просто белый свет, они искрились им, тлели и вспыхивали неистовой белизной.

– Щенок Рингов! Имперский выродок!

Рукоять короткого меча выскользнула из моей ладони, оружие зазвенело по каменному полу и глухо ударилось о стену рядом с ведьмами. Я, как мог, отбивался одной полусаблей, клинок еле выдерживал удары мощного боевого топора, а моя моральная броня всё сильнее трещала по швам.

– Теодор Ринг! – снова выкрикнул Феликс.

От этого выкрика меня парализовало. Я выронил второй меч, и тут же получил сильный удар обухом топора прямо в грудь. Отчётливо услышал треск костей, попытался увернуться от нового удара, но от болевого шока упал на колени, хватая ртом воздух.

Тяжелым носком ботинка Феликс добавил мне под рёбра.

– Я всё же заберу твой костюмчик, сопляк, – послышался его довольный голос.

– Ну попробуй… – выдавил я, заставляя себя поднять голову и посмотреть мяснику в глаза.

Они уже потухли, Феликс перестал колдовать, уверившись в том, что одержал победу. Но нет, это была не она. Я ещё не сдался.

– Можно ему добавить? – спросил у Феликса его помощник.

И не дожидаясь ответа, подошёл ко мне, схватил за волосы и потянул вверх, заставляя встать с колен.

– Ну что, парень? Привет тебе от клана Соло…

Не сильным, но точным ударом в нос я заставил его заткнуться.

Ответ последовал мгновенно. И такой, что меня отбросило на спину. Кулак парня угодил мне в нижнюю челюсть и, казалось, раздробил к чертям половину лица.

Давясь кровью, текшей из разбитых губ, я снова поднялся на ноги. Сплюнул и прохрипел:

– Хрена с два вы получите мой костюмчик, ублюдки.

Наверняка, мой костюм пребывал уже не в том виде, чтобы на него посягать. Грязный, обессиленный, истекающий кровью, я стоял без оружия, пошатываясь от головокружения, а Феликс внимательно смотрел на то, как я держусь из последних сил.

– Ты меня достал, сопляк, – процедил он. – Откуда у изнеженных Рингов вдруг взялся такой крепкий засранец?.. Я хочу заколотить тебя до смерти. Вот этой вот рукой. Хочу чувствовать, как крошатся твои кости и рвётся кожа. Будь добр, сделай дяде Феликсу приятно. Сдохни, крыса Рингов!

Он отбросил топор и ринулся на меня, всадив кулак мне в живот. Увернуться я не смог, и мы повалились на землю. Феликс вжал меня в пол и пару раз ударил в лицо.

В глазах взорвались искры, голова запрокинулась. Но всё же я успел заметить крупную золотую цепь на шее Феликса.

Золото.

Оно мутировало почти без усилий, но мне, не природному адепту, всё равно требовалась связующая жидкость.

Лёжа на спине и помогая себе локтями, я пополз в сторону лужицы мутационного масла, вылившегося из набалдашника трости. Феликс тут же разгадал мой план. Схватил меня за грудки и приподнял, прошипев в лицо:

– Грубо работаешь, парень…

Я оскалился.

И смял в кулак его золотую цепь.

К чёрту масло… Попробую мутировать так.

Ладонь пронзил адский жар. Такого жара я никогда раньше не ощущал. Изнутри давила мощь, требовала разрядки. И это не было похоже на выход химического кодо, что давал овеум.

Под горячими пальцами цепь начала мгновенно мутировать в прочный шнур с такой же скользящей петлёй, что я видел на лассо у Генри. И чем сильнее я тянул за его конец, тем крепче он затягивался вокруг шеи Феликса.

От неожиданности, боли и нехватки воздуха тот вытаращился на меня и задёргал головой. Но я держал его намертво, будто душил навалившегося медведя.

Или он, или я…

Видимо, я.

Феликс захрипел, скребя шею в попытке ослабить петлю, а я медленно поднялся с пола, притягивая к себе противника за смертельный ошейник.

– Позови мне Бартоло, – сказал я в его покрасневшее лицо. – Сейчас. Мне нужен твой босс.

Феликс не мог говорить. У него подгибались ноги, он беззвучно разевал рот, высовывая язык и заходясь пеной.

Ко мне кинулся его помощник, но я остановил его, громко пригрозив:

– Ещё шаг – и верёвка превратится в стальную проволоку. Будешь ловить голову этого козла у себя под ногами!

Помощник замер, не добежав до меня метра три. Ведьмы заскулили, они даже не пытались помочь своему главарю, притихли у стены, ожидая и его, и своей участи.

– Если ты позовёшь мне Бартоло, я ослаблю петлю, – снова обратился я к мяснику. – Ты понял, Феликс? Пусть твой подручный приведёт мне его прямо сейчас. Я хочу видеть Бартоло.

Феликс закивал, давая понять, что на всё согласен.

Я ослабил петлю, и мясник одним долгим вдохом, с хрипом, бульканьем и свистом, втянул воздух в лёгкие.

Потом махнул рукой, не глядя на помощника.

– Иди…

Тот кивнул и кинулся из заброшенного здания. Ведьмы продолжали поскуливать.

– Свободны! Валите отсюда! – гаркнул я им.

Та, что постарше, со всех ног понеслась к выходу, но Эстер помедлила. Посмотрела на меня пронзительным взглядом, приложила раскрытые ладони к сердцу и направила их в мою сторону. Склонила голову в уважительном кивке.

А потом быстро схватила грязную сотенную купюру с пола и кинулась бежать.

Мы с Феликсом остались одни.

В горле у него похрипывало и даже скрипело, он старался дышать носом.

– Бартоло с тебя с живого шкуру стянет и сделает из неё пальтишко, – выдавил он, одаряя меня свирепым взглядом.

– Вот и посмотрим, как крепко моя шкура на мне сидит, – ответил я.

– Да уж… очень хочется увидеть…

– Почему ты назвал меня Теодором Рингом?

Феликс расплылся в угрожающей улыбке.

– Потому что прочитал это в твоей башке. Моё кодо всё видит и никогда не ошибается.

– На этот раз ты ошибся, – бросил я ему, но нехорошая догадка всё же зародилась в голове: кажется, теперь я узнал, кому принадлежало тело, в котором я находился.

Отпрыску Рингов.

К этому же роду относился глава империи. Выше, чем аристократы из рода Рингов, в Бриттоне никого просто не существовало.

Я очень надеялся, что Феликс ошибся, приписав меня к имперскому роду.

Пожалуйста, пусть он ошибётся…

В далёком гуле Гвардейской площади и в паузах между шумными выдохами Феликса я различил отчётливые шаги. Тяжёлые, не торопливые, но и не медлительные. Звук надвигался, и я уже знал, кто идёт со мной повидаться.

Через минуту в проёме заброшенного здания показалась высокая и грузная фигура Бартоло Соло.

***

– Ты что за хрен?! – рявкнул он с порога. – Феликс, кто этот парень?

– Это щенок из рода Ри-и…

Я сильнее затянул на шее Феликса петлю. Подождал, когда Соло подойдёт ближе, и сказал спокойно, без претензий:

– Хочу поговорить с достойным представителем вашего клана.

– С чего ты взял, что я буду с тобой говорить? – Соло подобрал валяющийся на полу топор Феликса.

В его здоровенных руках оружие больше походило на игрушку.

Я же решил не медлить, ведь неизвестно, сколько получится продержать Феликса на поводке. Я обмотал шнур вокруг кулака, крепче стягивая петлю на шее мясника. Тот снова задёргался.

– Бартоло, как давно клан Соло стал таким уважаемым? – спросил я. – У меня есть предложение сделать его ещё более уважаемым. И есть возможность. Только поговорить бы с нормальным человеком, а не с придурком, у которого вместо мозгов мясной фарш.

Глаза старшего Соло налились гневом.

– Тебе жить надоело, тощий ублюдок? – процедил он и прищурился, вглядываясь в моё лицо. – Эй… где я тебя мог видеть? Твоя смазливая рожа мне знакома… – Соло нахмурился, но тут же просиял: – Точно! Сегодня ночью у вокзала. Тебя присмотрела для себя Кай.

Я поморщился.

– Ты про ту старуху с пищевым расстройством?

Скорее всего, за свои слова мне придётся ответить.

Но это будет потом, а сейчас мне нужен был Соло. И драться с ним я не собирался, вряд ли сейчас я смогу его победить, а вот сделать так, чтобы он сам захотел со мной поговорить, из уважения к моей наглости – вполне.

Он уже уважал меня и был заинтересован моей выходкой, я видел это по его глазам. И на его месте я бы тоже заинтересовался, при этом припас бы два варианта, ничем не рискуя: сначала прощупал бы новичка на гнильцу и после убрал, либо взял его в шайку. Вряд ли в закрытом Ронстаде разбрасываются людьми. Здесь каждый на счету, особенно толковый и наглый.

– Смотрю, ты очень смелый, – бросил здоровяк. – А как ты запоёшь, когда я позову саму Кай? Теперь ты для неё – еда номер один. Деликатес в штанишках.

– Кормёжка Кай входит в твои обязанности?

Желваки Соло перекатились под кожей, он прищурился.

– Что ты за хрен, я тебя спрашиваю?

– Есть дельце на миллион. Выпьем? – предложил я.

Соло округлил глаза.

– Выпить? С тобой?! Ты рехнулся, молокосос?

– Ты лично говорил, что никому не отказываешь в компании выпить, даже врагам… Да и сам знаешь, любой новичок хочет тут выжить, и я тоже. У меня есть, что тебе предложить, взамен на приличную работёнку. Остаётся только выслушать.

Соло смерил меня взглядом (ещё более заинтересованным).

– Оставь Феликса. Выпьем, раз ты так хочешь.

Я кивнул.

– Отлично. Только дай слово, что этот говнюк на меня не нападёт и не применит кодо.

Соло взглянул на хрипящего Феликса.

– Сейчас мой племянник уйдёт, но я не могу гарантировать, что он не отомстит тебе в любой другой день.

Это был достойный ответ.

– Хорошо, – согласился я.

Отпустил верёвку и оттолкнул Феликса от себя. На ослабевших ногах тот продержался недолго: осел на пол и принялся освобождать горло от петли.

– Убью… сраный ублюдок… отрежу твою сраную башку и скормлю собакам… – зашептал он, с яростью откидывая верёвку. Посмотрел на босса. – Бартоло, ты знаешь, кто этот засранец? Он из…

– Заткнись и вали отсюда, Феликс, ты уже облажался, – перебил его Соло. – Приготовь нам стол в кабаре. – Он перевёл взгляд на меня. – Ты бывал в кабаре, самоубийца?

– Рэй, – представился я.

Соло ухмыльнулся, и его ухмылка не обещала ничего хорошего.

– Так ты бывал в кабаре, Рэй?

Я отрицательно покачал головой.

– Тогда ты будешь в восторге. Вот это я гарантирую. Ну а всё остальное – уж как разговор пойдёт…

***

Мы ввалились в кабаре «Красный Капкан» через двадцать минут.

Соло буквально тащил меня на себе, грязного, избитого, еле волочащего ноги. Кажется, кроме треснутого ребра, у меня был сломан ещё и нос. Боль пульсировала в голове, но лица я не чувствовал, оно будто отмерло.

И пока мы с Соло шли по Гвардейской площади в сторону кабаре, все расступались перед нами, провожая усмешками. Наверняка думали, что очередному придурку не повезло перейти дорогу знаменитому Бартоло Соло и его тяжёлому кулаку.

Мы преодолели тесное фойе заведения и вошли в полумрак главного зала. «Красный капкан» ещё не открылся, но у входа уже толпились любители развлечений.

Соло швырнул меня в кресло у столика с табличкой «Заказано для мистера Бартоло», а сам уселся напротив. Я бегло оглядел зал, уставленный столиками. Здесь имелись две основополагающие вещи: сцена и бар. Хотя нет. Зрелища и выпивка – так будет точнее. Мы как раз устроились рядом со сценой.

К нам тут же поспешил официант.

– Мистер Бартоло, Феликс дал указания насчёт…

– Принеси нам выпить, Фред, – перебил его Соло. Его грузная фигура повернулась ко мне. – Что закажешь? Я угощаю.

Ответить он мне не дал, я только открыл рот, но Соло уже отвернулся от меня.

– Принеси ваш знаменитый грязный ром, Фред. И позови Софи. Скажи, это срочно.

Официант кивнул и понёсся исполнять приказ. И ведь парня даже не смутило, что в заведение явился истекающий кровью клиент.

К тому же, придётся пить ром… А с утра у меня и крошки во рту не было, так что отключусь я после второго же стакана.

Ладно, разберёмся.

– Ты пьёшь ром, Рэй? – поинтересовался Соло.

Этот сукин сын будто услышал мои мысли.