Читать онлайн На острие чувств бесплатно

ПРОЛОГ

«Подарите повелителю Дерры эту девушку», – раздался в моем наушнике металлический голос переводчика.

Я была единственной женщиной в зале, но, когда прозвучало это требование, я в растерянности огляделась по сторонам, а затем в упор посмотрела на одного из девяти глав Совета. Он тоже не спускал с меня глаз, в которых читалась странная смесь раздражения и азарта.

– Что? – опешила я и повернулась к переводчикам, которые сидели поодаль, уставившись в экраны: – Что он сказал?

Мои коллеги активно защелкали по клавишам, а я покрылась испариной в надежде, что все обойдется.

«Ульяна, – в наушнике прозвучал голос руководителя группы переводчиков, – это не ошибка. Они хотят, чтобы мы подарили тебя одному из них».

Я почувствовала, как жар поднимается из живота, охватывает все тело и предательски проступает румянцем на щеках. Мысли ураганом закружили в голове, не давая сосредоточиться на главном – мне нужно что-то ответить. Взгляд метнулся вверх, на глав совета, и столкнулись с глазами беловолосого хмурого незнакомца.

Это он!

Повелитель Дерры.

И, кажется, он меньше всего заинтересован в том, чтобы получить в подарок землянку.

Глава 1

Вертолет опустился прямо во двор моего маленького двухэтажного дома. Поднявшийся ветер качнул портьеру на кухонном окне, перед которым я ошарашенно застыла с чашкой горячего кофе в руке и единственным вопросом: «Какого черта здесь происходит?»

Наблюдая, как из вертолета выпрыгнули военные и побежали к моему крыльцу, я покрылась холодным потом. Может, я делала слишком много странных запросов в сети, и меня приняли за террористку?

Не дожидаясь, когда незваные гости выломают дверь, я вышла на крыльцо прямо в пижаме. Вместо привычного летнего утра, пробудившегося над сонным городком, за моим порогом стоял руководитель полетов космической программы «Проксен» (прим. – в переводе с греческого лицо, оказывающее помощь и гостеприимство) Марк Одинцов, который полгода назад отклонил мою кандидатуру на участие в космической миссии в качестве переводчика. И теперь вот заявился… таким странным образом. Не припомню, чтобы приглашала его в гости.

Что бы ему здесь делать спустя столько времени?

На самом деле, Марк являлся не просто руководителем полетов, но и главным конструктором корабля, способного доставить земную дипмиссию до станции космического сообщества. И, признаюсь, его визитом я была заинтригована.

– Требуется ваша консультация, – сухо сказал он, переходя сразу к делу и игнорируя приветствия. – Собирайтесь.

Я молча сделала еще один глоток кофе, не спуская с мужчины взгляда. Я и с места не сдвинусь, пока мне все не объяснят. Полгода назад мне ясно дали понять, что в моих услугах не нуждаются. У меня не было ученой степени и регалий, по которым, собственно, и отбирали переводчиков. Что же изменилось сейчас?

– Вы зачислены в состав дипмиссии для участия в последнем этапе переговоров с космическим сообществом, – произнес Марк. – Поздравляю, вы полетите в космос.

Еще ни разу в жизни не слышала, чтобы кого-то запускали в космос против воли, если только речь не о Белке и Стрелке.

– Я… – слова застопорились у меня в горле.

На самом деле, получить подобное приглашение – моя мечта. Закончив университет и получив квалификацию лингвиста и переводчика, я всеми силами желала стать частью команды, которая наладит дипломатические связи с внеземным сообществом – Советом глав или Большой девяткой. Но полгода назад эта мечта рухнула именно по решению Одинцова.

– Возьмите документы и личные вещи, – поторопил он.

– Но… – я выставила вперед ногу и задрала широкую штанину пижамы, демонстрируя на лодыжке электронный браслет для отслеживания. – Я под домашним арестом за несанкционированный пикет в поддержку открытого космоса. Ну… и за сопротивление полиции.

Одинцов вздохнул и закатил глаза. Из-за его спины выступил один из военных и, встав на одно колено, легким движением руки освободил меня от надоевшего гаджета.

Если у них есть и такие полномочия, то у меня больше нет права выделываться.

– Минутку, – произнесла я, поставив чашку с остывшим кофе на тумбу, и бросилась на второй этаж через две ступеньки, чтобы собрать сумку.

Желала ли я в мыслях, чтобы Одинцов признал свою ошибку, узрел-таки во мне незаменимого специалиста – разумеется, да. Но если он сделал это сейчас – значит, его команда переводчиков не справилась, или случилось нечто пострашнее.

Военный конфликт?

Глупо думать, что мы, люди, можем быть соперниками межгалактическому Совету глав, который способен уничтожить нас вместе с целой планетой, пригнав сюда свой флот.

Натянув джинсы и толстовку, я перекинула через плечо лямку набитого рюкзака, прихватила с собой ноутбук и вернулась к Одинцову, не потратив на сборы и пятнадцати минут.

– Надеюсь, вас не укачает, – не удержался он от очередной шпильки в мой адрес, свидетельствующей лишь о том, что Одинцов лишь вынужден взаимодействовать со мной.

Он не спешил помогать мне с ношей. Винить его было нельзя – он меня недолюбливал.

– И куда мы едем? – спросила запоздало.

– На космодром, – сухо отозвался Одинцов. – Вы должны пройти подготовку. Обычно она занимает два года. У вас две недели.

– Почему вы, вообще, обо мне вспомнили? – спросила я, прежде чем мы погрузились в вертолет.

– Считайте, я в вас поверил, – бросил он в ответ.

Очень сомневаюсь, конечно.

Вертолет быстро взмыл в воздух, набирая высоту. Глядя вниз на летний причудливо-расчерченный ландшафт, я не могла поверить, что наконец стала членом космической программы. Это была мечта моего детства. Как только были рассекречены материалы НАСА, и люди узнали, что мы не одни во вселенной, а к Земле приблизились огромные корабли межгалактического Совета, я грезила тем, что когда-нибудь смогу посетить другие миры, наладить с пришельцами дипломатические связи, понять природу зарождения языка.

– На орбитальной станции было проведено уже четыре встречи нашей дипмиссии с главами Совета, – сказал Одинцов, когда спустя полчаса вертолет опустился на площадку на космодроме, – все эти встречи закончились неудачей.

– Почему?

Выскочив на асфальт под шум работающего двигателя, мы с Одинцовым поторопились к административному корпусу.

– Потому что Большая девятка – это высокомерные и заносчивые сукины дети, – сокрушенно и зло выдохнул руководитель полетов, толкая перед собой дверь. – Но это полбеды, основная проблема, что мы плохо владеем их языком. Тот язык, на котором они общаются, мы называем обобщенным, универсальным, но каждый из глав говорит еще и на своем языке. Все встречи проходят только на их условиях. Никаких записей, никакой видеосъемки. Строго ограниченный состав присутствующих. Их требования всегда поступали нам заранее по закрытым каналам связи. За полгода никаких соглашений и договоренностей, просто впустую потраченное время.

Мы быстро шли по коридору в кабинет, который занимал Одинцов. По тому, как он торопился, я могла сделать вывод, что ему не терпится рассказать мне кое-что важное.

– Раз все без толку, почему программу не свернут? – задала я вполне закономерный вопрос, оказавшись в кабинете Одинцова и заняв предложенный стул.

– У нас проблема, – Марк уселся в офисное кресло, резко откинулся на спинку и застонал, будто я вогнала ему спицу под ребра, – размером с семь футбольных полей и весом больше сорока миллионов тонн, – и отбросив игру в угадайку, пояснил: – К Земле движется астероид. Он приближается к планете со скоростью сорок тысяч километров в час и, судя по траектории, через полгода войдет в земную атмосферу и упадет на территорию Архангельской области…

Меня хватило лишь на энергичное кивание в неком подобии транса. Мысли покинули голову, не оставив там ровным счетом ничего.

– Прогнозы неутешительные, – видя, что я онемела, продолжил руководитель полетов. – При скорости входа в атмосферу в четырнадцать километров в секунду, падение астероида будет равно взрыву в полторы тысячи мегатонн. Это сравнимо со взрывом ста пятнадцати ядерных бомб, взорвавшихся над Хиросимой. Все в радиусе ста километров будет уничтожено. Ударная волна убьет миллионы людей. Поднявшаяся в результате удара пыль на год блокирует солнечный свет. Нас ждут глобальные разрушения, изменения климата и вымирание.

– И Совет глав в курсе? – я больше не могла контролировать даже звучание собственного голоса.

– Да.

– Да? – недоуменно протянула я. – И они не хотят нам помочь?

– Думаю, их интересует цена. Мы готовы заплатить любую. Но сначала нужно договориться.

Вот теперь мне все стало ясно. И я выругалась, что, наверняка, в глазах Одинцова роняло мою репутацию еще ниже.

– Моделировались различные варианты сбить астероид с траектории, но учитывая его размеры, на это потребуется около пяти лет беспрестанной бомбежки и, даже разбив его, нам не избежать глобальных разрушений. Что вы знаете о Чиксулубе?

– Чиксу… Что это? – в моем воображении уже прокручивались адские картинки из фильма «Армагеддон».

– Чиксулуб – гигантский кратер в Атлантическом океане. Предположительно шестьдесят шесть миллионов лет назад он уничтожил динозавров.

Я потерла лицо, пытаясь привести себя в чувство. Новость про возможную гибель человечества все еще не достигла того участка моего мозга, который отвечал за панический ужас, поэтому я выглядела собранной.

– Как я могу вам помочь? – спросила я, и Одинцов вскинул на меня взгляд и усмехнулся.

– На самом-то деле, вы для нас последний шанс, к которому прибегают, когда не сработали все остальные. Я не питаю больших иллюзий на ваш счет. Полагаться на ваши способности – это, как верить во второе пришествие. Извините, – Одинцов, наконец, раскрыл все карты: – У нас осталась только одна финальная встреча. Если нам не помогут, мы обречены.

Это было не лучшее окончание беседы, но Марк вдруг поднялся.

– Пойдемте, я познакомлю вас с группой наших лингвистов.

Глава 2

С момента закрытия лунной программы и погружения Земли в полную космическую изоляцию чудом было то, что люди, вообще, остались живы. В глубинах космоса кипела жизнь, о которой мы даже не догадывались, и она не сулила нам ничего хорошего. Для развитых цивилизаций, зародившихся за пределами нашей галактики, человечество было лишь отсталым видом.

– Главы Совета общаются на языке, в котором есть отсылки к некоторым нашим языкам, включая древние и мертвые языки, – произнес Одинцов, открывая мне дверь в коридор, – Сейчас в нашей команде пять переводчиков. Каждый из них специалист по разным языкам. Они разработали программу, которая обрабатывает речь Большой девятки и осуществляет перевод.

– И в чем проблема?

– В том, что мы все еще знаем слишком мало. А наше ответное обращение к ним зачастую просто некорректно. Как можно вести диалог, когда мы друг друга не понимаем?

Мне нужно подышать в пакет – пару тяг углекислого газа исправят ситуацию. Не хочу выглядеть истеричкой, но мне плохо. Еще и потому, что я всерьез спрашивала себя: «А смогу ли я тут чем-то помочь?» И у меня всего две недели. А через полгода сюда прилетит астероид и снесет к черту пол земного шара.

– И еще, – сказал Марк, возвращая меня в реальность. – Все две недели вы проведете здесь, на карантине. Так положено. Никаких контактов с родными и друзьями. Сейчас нам меньше всего нужна паника среди людей.

Преодолев множество коридоров, мы оказались в помещении, которое было отведено ученым. Одинцов вывел меня на середину комнаты и громогласно объявил:

– Ульяна теперь одна из консультантов. Прошу, помогите ей освоиться, – и с легким сердцем бросил меня на растерзание толпе, которая недоуменно решала, что со мной делать еще пару минут после его ухода.

– Алексей Ветров, – представился один из мужчин, протянул руку и потряс мою в знак приветствия: – Здесь работают этнологи, переводчики, биологи, ксено-, астробиологи. Чуть дальше есть свободный стол… гм, Петь! – крикнул он какому-то рыжему парню, маячившему в дальнем углу комнаты, – разбери там рабочее место!

Долговязый Петр, почесывая макушку, побрел к столу, заваленному папками.

Ветров, подтянутый темноволосый мужчина, кратко представил коллег, а затем вверил меня заботам Петра. И покуда я, сопя, разгребала себе местечко в этом суровом мужском коллективе, ученые спорили, собравшись вокруг Ветрова. Петр поставил потрепанный стул к столу, с широкой улыбкой призывая меня занять свое законное место.

– Хочешь увидеть орбитальную станцию пришельцев и зал переговоров? – спросил он, подсоединяя мышь к ноутбуку, за которым мне предстояло работать. – Сейчас запущу тебе виртуальную галерею. Это крутая разработка наших спецов. Подожди, сгоняю за очками.

Он вылетел из кабинета, а я приблизилась к Ветрову, с любопытством заглянула через его плечо на стол, вокруг которого все склонились. Мужчины, кажется, пытались разгадать перевод одного единственного слова, и оно стало камнем преткновения для них. Довольно занятная головоломка.

– Гм… – прочистив горло, сказала я. – Эти символы имеют сходство с протомайянским языком. Здесь написано: «Последнее время» в значении «конец времени». Ну, как конец всех времен. Другими словами, здесь подразумевается «конец света».

Разглядывая изображения других символов, лежащие на столе, я не сразу сообразила, что мужчины развернулись ко мне и затихли.

Петя вернулся как нельзя вовремя, но едва я дернулась в его сторону, Ветров схватил меня за плечи. Его взгляд вперился мне в переносицу.

– Вам нужно посмотреть и другие тексты, – сказал он и заорал в ухо стоящего рядом коллеги: – Олег! Неси все! Все неси, говорю! Быстрее!

Итак, команда Ветрова мне определенно понравилась. Еще и тем, что эти ребята были такими же чокнутыми фанатиками корпусного метода в лингвистике, как и я, и сон отходил на второй план, если дело касалось работы. Мы работали с записями до поздней ночи, а затем Олег, брутальный крупный мужчина с бородой, который предпочитал футболки с рок-тематикой и потертые джинсы, и выглядел больше любителем мотоциклов, чем лингвистом, произнес:

– Советую тебе, Ульяна, посетить зал переговоров.

Ветров, который тоже сидел за столом рядом с нами, согласно кивнул.

– Это очень красиво. Конечно, это только компьютерная модель, но она создана с предельной точностью. И все девять глав тоже. Рядом с каждым будет иконка. Кликнув по ней, можно узнать информацию.

– Как в компьютерной игре, – подтвердил Олег, щелкая по выключателю настольной лампы и захлопывая крышку ноутбука. – Хотя лучше не делать это перед сном. Боюсь, ты уже не уснешь.

Ну, и интрига…

Петя подскочил, дождавшись, наконец, моего «я готова». И хотя на часах уже было за полночь, он протянул мне VR-очки в нетерпении узнать мою реакцию.

– Ты сейчас просто обалдеешь, – тонко запищал он.

Если честно, я в подобном состоянии пребываю с утра, когда военный вертолет разметал газон у меня во дворе. Вряд ли меня еще чем-то можно удивить.

Когда на меня надели очки и наушники, сквозь музыку донесся голос Ветрова:

– Разработчики добавили немного пафоса. Эта штука была нужна для демонстрации зала переговоров для важных политических персон, которые по разным причинам не могут полететь в космос.

В очках потемнело, а лишние звуки растворились в потоках музыки, но затем и она схлынула, оставляя лишь тихий неясный гул. Пару минут я просто стояла, раздумывая над тем, что со стороны выгляжу очень нелепо. А затем я забыла обо всем – пульс подскочил и дернулся тревожной жилкой в висках.

Я неосознанно вскинула голову и с моих губ сорвалось: «О, Господи!» Первое, что ошеломило меня – размеры. Я стояла посреди огромного зала. Невероятно большие статуи, изображающие преклонивших колени мужчин, располагались по обе стороны галереи. Над моей головой, за прозрачным потолком космической станции простирался бесконечный черный космос.

Двинувшись вперед, я с трудом сглотнула из-за волнения. Лишенные красок стены, огромные своды, бесконечная мрачность и таинственность заставляли меня трепетать. Я была просто песчинкой. Тот разум, что возвел этот зал, был уникален и беспощаден.

Увидев надпись над проемом арки, я остановилась. Если верить себе, это было что-то типа: «Свершившемуся быть». А затем мне открылся округлый зал с девятью трибунами, за которыми стояли мужчины. Девять глав Совета, Большая девятка.

Мое сердце дрогнуло во второй раз. Нет, я понимала, что они нереальные, но все-равно растерялась. Что же будет, когда я окажусь перед ними на самом деле?

Мужчина, стоящий за центральной трибуной прямо передо мной был хищным, и черноволосым, его скулы и надбровные дуги четко очерчены, уши вытянуты и заострены к верху, а на пальцах чернели длинные иглы-ногти. Нажав на иконку, возникшую в воздухе рядом с ним, я услышала пояснение в наушниках: «Имя – Авор. Раса – арх. Возраст – неизвестно. Пол – мужской. Роль – старший из глав совета».

Не все из этих мужчин походили на людей. Были откровенно пугающие: покрытые чешуей, и хвостатые, словно рептилии, но один надолго завладел моим вниманием. Он был длинноволос и смугл. Его лицо было безупречным, а взгляд черных глаз глубоким и проницательным. Одежда незнакомца напомнила китайские одеяния времен династии Хань. Черный широкий пояс подчеркивал узкую талию, а развитые мышцы груди и рук очерчивала тонкая струящаяся ткань.

Я прикоснулась к иконке, и голос сообщил: «Имя – неизвестно. Раса – деррианец. Возраст – неизвестно…» Хм, таинственный незнакомец, значит.

Когда демонстрация закончилась, и с меня сняли очки, я почувствовала себя так, словно упала в кроличью нору и побывала в другом мире.

– Невероятно, правда? – спросил Ветров, когда я плюхнулась на стул, пытаясь успокоить дрожь в коленях.

Олег с усмешкой наблюдал за мной, облокотившись локтем на плечо Петра.

– У всех такая реакция…

– Там была надпись, – проговорила я, вытирая испарину со лба: – Сперва я приняла это за «Свершившемуся быть», но это не то… – и проваливаясь в мир лингвистических аллюзий: – Здесь другое значение. «О принятых решениях не жалеют». Возможно, это не зал переговоров, – и обернулась к Ветрову, едва не теряя сознание от надсадного дыхания и паники, охватившей меня: – Это зал суда.

– Подожди минутку, – Ветров уселся рядом на стул и заглянул в мое взволнованное лицо. – Слушай, как ты это делаешь?

– Делаю что?

– Переводишь с ходу. Программа для перевода писалась почти год, а ты делаешь это по щелчку пальцев.

– Это просто моя особенность, – я потерла шею, чувствуя себя неловко. – Я хорошо запоминаю языки. Просто знаю их и все.

Сложно даже объяснить, как рождается это знание – оно просто есть. И именно эта особенность толкала меня устраивать пикеты, выступать за дипломатию и переговоры, будто я единственная, кого главы Совета могут услышать. С самого детства я чувствовала странную связь с космосом.

– Ты сказала, что нас собираются судить, – произнес Ветров тоном, по которому было не ясно, верит он мне или нет. – Если это действительно так, должны ли мы защищаться?

– Чтобы защищаться, надо понимать, в чем именно мы виноваты.

Глава 3

Минутная готовность.

Отходят опорные фермы. Клубится паром сжиженный кислород. Меня оглушает рев ракетных двигателей. Сердце поднимается к самому горлу – нечем дышать.

Я резко подскочила в кровати, и единственное, что услышала, – собственное надсадное дыхание. Время едва перевалило за полночь, за окном стояла густая летняя ночь. В небе не было ни единого темного пятна – все усыпано звездами, и мне до смерти захотелось выйти на улицу, наплевав на карантин, а лучше упасть в траву, чтобы надышаться запахом земли и зелени.

Мне впервые было страшно. Так страшно, что захотелось все отменить. Или сбежать.

Забравшись на подоконник, я приникла к стеклу, чтобы рассмотреть глубокое нутро ночного неба. Там, в безвременном пространстве, где свирепствовал холод, было то, ради чего я теперь жила. То, что заставляло меня гореть. Сердце било тревожно, но размеренно.

Прошло две недели подготовки, и в голове я раз за разом прокручивала инструкции. Утром нам предстоит влезть в скафандры, разместиться в «Икаре», а затем столп огня за восемь минут поднимет нас на расстояние в четыреста километров над поверхностью земли.

Из моего окна было видно, как светлеет небо.

Мне было не с кем попрощаться. Мать умерла, когда мне было двенадцать, а отец нас бросил еще раньше. С подругами, которых было не так уж и много, общаться из космодрома было запрещено, а с мужчинами, несмотря на мои двадцать три года, не складывалось.

Когда пришло время, меня сопроводили в комнату подготовки и буквально вдели в тяжеленный «Орлан» (прим. – российский скафандр). В груди у меня заклокотало, но я вовремя взяла себя в руки. Не хватало еще расклеиться перед самым стартом.

После всех напутственных слов руководства, я чувствовала себя так, будто надышалась оксидом азота. Все вокруг казалось нереалистичным и смешным. Я рассыпалась в шутках, пока автобус вез экипаж к месту старта, но после прибытия у меня заледенели от страха руки и ноги, а тело начала сотрясать крупная дрожь.

Когда мы поднимались на лифте к люку, меня не отпускала тревога. Ощущение погружения в страшный сон усилилось, когда я разместилась в космическом корабле.

Услышав в динамиках голос Одинцова, который руководил полетом с Земли, я немного успокоилось. Этот человек был тем самым якорем, который не давал мне умчаться на волнах паники. Уж я точно должна доказать ему, что я чего-то стою. Я напряженно слушала, как он готовит корабль к старту.

«Протяжка один».

«Есть протяжка один».

«…продувка».

«Есть продувка».

Если я выживу, то больше не стану проситься в космос!

«Надув».

«Есть надув. Есть сброс».

Я почувствовала, как включились двигатели.

«Пуск».

Раздался оглушительный рев, и ракета завибрировала. Невероятная мощь подняла ее над стартовой площадкой.

«Пусковое питание…»

«…предварительное. Промежуточное…»

Вибрация усилилась – ракета-носитель поднимала нас в еще темное предрассветное небо.

«Параметры системы управления в норме. Двигатели первой и второй ступени работают нормально… Параметры конструкции ракета-носителя в норме».

Уверена, сейчас нас вдавливает в кресла перегрузка не меньше полутора единиц. Почему наши человеческие возможности не настолько развиты, чтобы сделать полет в космос комфортным? Можем ли мы научиться этому у галактического сообщества? И примет ли оно нас?

Я закрыла глаза – еще немного, и мы выйдем на орбиту.

«Есть отделение пилотируемого космического корабля…»

Мое сердце чудовищно колотилось от волнения, когда пилоты взяли курс на станцию совета, и я увидела ее – великолепную, обласканную лучами солнца – сквозь иллюминатор.

Когда «Икар» пристыковался, вся моя жизнь раскололась на «до» и «после». В ту самую чертову секунду, когда я выбралась из люка. Первое, что потрясло меня – гул пустоты. Помещения станции были настолько велики, что любой звук здесь терялся, словно в гигантском лабиринте.

– Кто мог создать это? – сорвалось с моих губ с таким глубоким восторгом, что за моей спиной хмыкнул Ветров.

Я впервые вспомнила, что не одна. Делегация двинулась вглубь огромного зала, но вскоре мы остановились, чтобы расстаться с тяжелыми скафандрами. Пилоты должны были остаться здесь, в зал переговоров были допущены только я, Олег, Алексей Ветров и наш дипломатический представитель – спикер, которому разрешалось вести диалог от лица людской миссии.

– Можно снять гермошлем, – скомандовал один из пилотов. – Уровень содержания кислорода двадцать пять процентов. Здесь есть гравитация.

Мне несколько раз объясняли сценарий этой встречи, но я все-равно чувствовала себя растерянной. Сняв шлем, я втянула чистый, прохладный воздух.

Мы все были слишком напряжены, чтобы разговаривать.

Следующий зал я узнала сразу. Эхо наших шагов гулко забилось под сводами, вынуждая мое сердце стремительно перекачивать кровь. Голова слегка закружилась. Сейчас… увижу. Их.

Главы Совета были на своих местах, за трибунами на втором ярусе. Наш спикер занял трибуну на нижней площадке. Дыхание застряло у меня в горле, а сердце стало настолько большим, что не умещалось в груди. Вдоль позвоночника пробежал импульс, ладони взмокли, а в ногах возникла предательская слабость.

Пару минут мы с Алексеем Ветровым и Олегом настраивали оборудование. Делали все настолько быстро, что у меня взмокла спина от волнения. Время от времени, я косилась на глав Совета, которые оказались еще внушительнее, чем показывала симуляция.

– Включаю запись, – произнес Ветров, распахивая свой чемоданчик и запуская программу.

Мужской голос автоматического переводчика начал озвучивать речь, приготовленную заранее. И, наверное, я могла гордиться тем, что в нее добавили мои идеи.

Вдев наушник, я кивнула коллегам. Мы разместили нашу небольшую раскладную базу: стулья и столы, на которые мы водрузили свои чемоданчики. Находясь в некоторой тени, мы старались привлекать как можно меньше внимания. Мой взгляд беспрестанно возвращался к одному из глав, беловолосому суровому мужчине с темными глазами, губы которого были презрительно сжаты, а недружелюбный взгляд обращен в пустоту. Он был вооружен – рукоять его меча грозно торчала из черных ножен, приделанных к его поясу. Этот мужчина не просто не смотрел на нас, он даже не слушал, и, пожалуй, не утруждал себя элементарной вежливостью.

Если человечество было обречено умереть, то этот мужчина – привести приговор в исполнение. И меч лишь доказывал это.

– Не слушает… – сокрушаясь, прошипела я сквозь зубы.

Ветров скинул один наушник и посмотрел на меня.

– Ты о чем?

До этого его внимание было приковано к арху Авору. Свирепому, одетому во все черное, хищному существу, чей взор был обращен на нашего спикера за трибуной.

Пока звучал голос программы, я поочередно вглядывалась в лица глав, и меня захлестывала обида и… отчаяние. Все казалось напрасным.

– Надо это прекратить, – тяжело втягивая воздух, сказала я. – Нужно выключить запись.

– Что?

– Выключите запись.

– Что ты делаешь, Ульяна, – Ветров наклонился, схватил меня за предплечье, призывая успокоиться. – Ты взвинчена. Сейчас не время.

– Они должны видеть, с кем говорят! Пока мы для них просто… никто. Мы безлики. Они четыре раза слушали лишь чертов переводчик! – я посмотрела в его лицо, и сказала то, что привело его в ужас: – Я сама буду переводить.

Глава 4

– Просто поверьте, – попросила я. – Они должны слышать нас, а не чертов голос из динамиков. Посмотрите на них. Им плевать.

Грудная клетка Алексея заходила ходуном, а на лбу выступила испарина. Он вдруг разжал пальцы, позволяя мне встать, и я, схватив свой чемоданчик, на ватных ногах двинулась к нашему спикеру, который, заметив переполох среди переводчиков, обеспокоенно спросил:

– Что случилось?

Когда я сказала, что текст нашего с трудом согласованного с самим президентом послания изменился, спикер ошарашенно запротестовал. В этот момент Ветров прервал запись, и все погрузилось в тишину. Собравшись с духом, я протиснулась за трибуну, вынуждая спикера отшатнуться, молча положила перед собой чемоданчик и произнесла на обобщенном языке:

– Рада приветствовать вас в этом зале. Меня зовут Ульяна. Я хочу, чтобы мы пришли к соглашению.

Акустика была великолепной, поэтому мне не потребовалось никаких усилий, чтобы мой голос был слышан всюду. Арх Авор, за все время не сделавший не единого движения, поддался вперед. Его темный взгляд переместился с лица спикера на мое лицо, и он внезапно рассмеялся. До того странно, что душа у меня провалилась в пятки.

– Кеса ара эл, Авор! – прогремело в зале, и арх смолк. (Прим. – вольная интерпретация деррианского языка, приблизительный перевод: «Не принимай ее всерьез, Авор!»)

Я боялась поднять взгляд на говорившего. Его голос, как и внешний вид, кричали о том, что он бессердечен и зол. Единственное, что не вязалось с образом карающей десницы, – белоснежные волосы, обрамляющие красивое лицо.

Взгляд арха, между тем, сдирал с меня кожу. Он вдруг заговорил с остальными главами Совета, и каждый из них дал ему ответ, который переводчик в моем наушнике озвучил, как «неизвестный язык».

– Мы достойны быть услышанными, потому что мы такие же, как и вы, – продолжила говорить я, и губы арха тронула злая усмешка.

«Такие же?» – динамики зашумели, а следом голос переводчика взорвался в моей голове.

Боже Всемогущий!

Он отвечает. Мне.

– Человечество достойно жизни, как и любая жизнь. Как и ваша! – выпалила я с горячностью. – Не вам решать, жить нам или умереть. Мы здесь, чтобы говорить за себя. Вы не имеете никакого права судить нас.

Дыхание обдирало горло, с трудом врываясь в легкие. Я чувствовала, как слабеют колени. И видела, как глаза Авора становятся двумя раскаленными щелками.

Его голос прорезал тишину и зашелестел у меня в ухе металлическим звуком переводчика: «Мы решим судьбу планеты, исходя из ваших деяний и ценности».

– Вы не можете определять нашу ценность. Мы здесь, чтобы просить вас о помощи, но это не значит, что мы хуже. Просто наши возможности не так велики.

Я ощущала на себе чрезмерное внимание глав совета, и кожа буквально зудела от их заинтересованных взглядов.

– Чего вы хотите за вашу помощь? – наконец, спросила я то, ради чего и была организована эта встреча.

Авор облокотился ладонью на трибуну, усмешка на его губах стала еще более омерзительной. Он указал на нашего спикера, и в моем наушнике прозвучал перевод брошенной им фразы: «Подарите повелителю Дерры эту девушку».

Признаться, я не сразу осознала смысл. Почувствовала лишь, что Ветров осторожно подталкивает меня к выходу. Переговоры еще не были закончены, но наша группа вернулась в зал, где расположились пилоты, чтобы организовать связь с Землей. Кажется, дипмиссия уверовала в то, что с помощью меня решатся все наши проблемы.

Дожидаясь, когда послышаться позывные центра управления, я опустилась на пол и взъерошила густые темные волосы. Поймав на себе растерянный взгляд Ветрова, усмехнулась:

– Только не говорите, что оставите меня здесь.

– Ульяна, – он сел рядом. – Нам просто нужно время, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию.

Голос Одинцова сменил резкий шум помех, и наш спикер произнес:

– Нужна консультация и связь с правительственной группой. Мы получили первое предложение.

Марк был хладнокровным руководителем, но точно не был глупцом. Он понимал, что никто не может распоряжаться моей жизнью. Но сейчас он, кажется, забыл об этом, потому что слушал молча.

– Вы думаете, они обменяют девушку на спасение Земли. Насколько это реально? – спросил он в итоге. – Какие гарантии?

– Никаких. Мы все еще испытываем трудности в интерпретации перевода, – произнес спикер.

Динамики молчали – Одинцов должен был сказать то самое пресловутое «нет», но почему-то раздумывал.

– Ремезова? – наконец, позвал он, и от этого голоса моя выдержка дала трещину. – Это шанс их понять. И выжить. А, может, и переубедить. Питание вашего скафандра будет отключено. Обратно вы не полетите.

Не самое лучшее время для шуток. Я взглянула на Ветрова, ища поддержки, но он лишь добела закусил губу, уведя взгляд в сторону. Олег тоже на меня не смотрел, и я почувствовала, как холодеет кровь в жилах.

– Вы с ума сошли, – лишь прошептала я. – Это… незаконно.

– У нас есть все полномочия по принятию любых решений, – сказал Одинцов. – Миссия, содержание переговоров, происходящие события засекречены и никогда не станут доступны широкому кругу лиц, а законы, действующие на земле, не действуют в космосе.

– Вы просто… не имеете права! – взорвалась я.

– Со своей стороны могу заверить, – произнес Марк. – что, если у нас появится возможность, мы вас вытащим.

Когда мы вернулись в зал переговоров, мои щеки горели от злости. Шум связи сквозь наушник просачивался прямиком в голову и оглушал. Я видела, как судорожно сглатывает спикер, а Ветров нервно постукивает мыском ботинка по полу. Я исподволь взглянула на правителя Дерры. Клянусь, все, что было в его ответном взгляде – презрение. Видимо сама мысль иметь такого питомца, как я, резала его на лоскуты.

На мгновение я прикрыла веки, и перед глазами возникла жуткая картина из прошлого: я просила отца не уходить и не бросать меня и умирающую от рака маму. Но отец брезгливо выдернул руку из моих ладоней. В ту самую секунду, глядя на его удаляющуюся спину, я поклялась никогда больше не унижаться до мольбы. И сейчас не буду.

Деррианец поднял руку и поманил меня к себе. Его мощная кисть, затянутая в перчатку, приковала к себе мой взгляд. Этой лапищей он мог запросто меня придушить. Втянув носом воздух, я молча поднялась из-за стола и начала машинально складывать свой чемоданчик. Руки дрожали, вынуждая ошибаться, но я продолжала методично и сдержанно паковать свой скромный багаж. Зарядки хватит на неделю, как минимум. Больше у меня ничего нет.

Я прошла мимо спикера, который выглядел так, будто именно ему предстояло провести остаток жизни вдали от своей родины, без элементарных вещей, к которым он привык. Ветров тоже виновато отвел взгляд.

– Передайте это Одинцову от меня, – сказала я ему, а когда он посмотрел мне в лицо, выставила средний палец.

Я не сразу нашла путь до трибуны моего нового хозяина, и сгорала от стыда и ярости за то, что даже в такую минуту выглядела жалкой. Отвергнутой другими землянами, словно во мне не было никакой ценности.

Хотите знать, чего мне стоило подойти к дьявольски высокому, широкоплечему и грозному существу, чьи белые волосы струились по плечам, а черные брови были сурово сдвинуты к переносице? Всей воли моей души – вот чего!

На черной верхней тунике и широком поясе его одеяния шли плотные строчки символов, вшитые серебряной нитью. «Великий» – вот как это переводилось. Кайма белоснежной нижней рубахи плотно прилегала к его груди, а за v-образным вырезом скрывалась вязь черной татуировки. Его руки были в черных перчатках, а меч – в черных ножнах. Это существо – сама смерть в обличии мужчины. Не человек.

Сглотнув, я остановилась рядом с ним, с удивлением отмечая, что даже при своем среднем росте не дотягиваю макушкой до его подбородка.

– Ульяна Ремезова, – зачем-то сообщила я, будто его, вообще, могло волновать мое имя.

…ну, или называй меня, как хочешь…

Мужчина взглянул на меня искоса, и его темные глаза, источающие холодность и превосходство, сощурились.

Дороги назад нет. Все самые страшные моменты моей жизни – ничто по сравнению с этой секундой.

Глава 5

Сжав ручку чемоданчика, я покорно пошла следом за правителем Дерры, с трудом удерживая себя от того, чтобы не оглянуться. Закусив внутреннюю сторону щеки, я молила Всевышнего, чтобы у меня хватило здравого смысла не расплакаться.

Смогла бы я в таком состоянии вспомнить, как мы ушли из зала переговоров? Нет. Просто в один момент широкие своды зала сменились другими: мрачными, холодными и темными. Вспышками приходило осознание, что мне следует быть осторожней в своем поведении. Нормы морали деррианцев, их быт и культуру мне еще только предстояло узнать. Но, чего бы я, современная девушка, не смогла бы вынести – это стать сексуальной игрушкой, наложницей или какой-нибудь рабыней.

В лицо вдруг ударил горячий воздух. Очнувшись от тяжелых мыслей, я с изумлением услышала рев двигателей – гигантские турбины набирали мощь, выдувая столбы дыма. Ко взлету готовился огромный корабль деррианцев. На нем мне предстояло покинуть околоземную орбиту.

Ожидающие у корабля деррианцы были сплошь черноволосы, вооружены и одеты в черное, на манер древних ханьцев. Закутанные в многослойные одежды до самых пят, суровые, словно древние божества, они казались абсолютно одинаковыми. Скорее всего, это была личная охрана правителя Дерры. И эти тренированные рослые мужчины падали на колени и прятали глаза, когда тот проходил мимо.

Я отметила, что он был крупнее. Его лицо, если говорить о внешности, было образчиком мужественной красоты. Но было еще нечто жесткое, холодное и волевое, что крылось глубже – в его темно-карих глазах. А сейчас, когда я не смотрела в них, а попросту шла рядом, я могла оценить его профиль: четкую линию челюсти, красивые твердые губы, выраженные надбровные дуги и черные брови. Прядки белых, как снег, волос падали ему на лицо, слегка закрывая обзор.

Он был самоуверен и спокоен.

Мне казалось, что ни одна живая душа не смогла бы противиться его воле. Это читалось в нем столь очевидно, что у меня по спине скользил ощутимый холодок.

Пока я без конца прокручивала в голове тревожные мысли, декорации изменились. Гулкие коридоры космического корабля сменились просторными апартаментами, из огромного иллюминатора которых просматривался черный космос и орбитальная станция Совета. Здесь было прохладно, тихо и совершенно блекло. Серые стены, кровать, низкие причудливые кресла и большой безликий стол у окна – это даже не лаконичность, это беспросветное уныние.

Я озадаченно замерла в центре апартаментов, раздумывая над тем, зачем правитель Дерры привел меня сюда. Взглянув на большую кровать, заправленную по-военному туго и тщательно, я нервно облизала губы. Еще раз отметила, что у деррианца были крепкие руки и сильные длинные пальцы – разумеется, я ему не противник. Мне даже бежать некуда.

Сняв с пояса ножны, правитель Дерры сел в кресло и положил ножны себе на колени, что было похоже на приглашение к диалогу. Выдохнув с облегчением, я опустилась в кресло напротив, водрузив на свои колени «свое оружие» – чемоданчик-компьютер с программой автоматического переводчика. Кажется, мы с правителем Дерры были готовы – наши взгляды соприкоснулись, изучая друг друга. Не скажу, что это прошло незамеченным для моей расшатанной психики. Все внутри меня перевернулось, будто я прыгнула с тарзанки. Самые ответственные переговоры, ради которых я прошла подготовку по космической программе и полетела в космос, должны были состояться прямо сейчас. Все, что было в зале Совета, утратило первоначальный смысл – здесь и в эту секунду все и решится.

Трясущимися руками я распахнула чемоданчик и вдела наушник.

– Спасибо, что согласились меня выслушать, – сказала я на обобщенном языке, после тщательного анализа этой фразы программой.

– Тейн, – вдруг произнес мужчина, и его глубокий спокойный голос пробрал меня до костей. – Так ты должна обращаться ко мне. Это означает «бог».

Я не подала вида, что удивлена.

– Хорошо, но… гм, у землян принято обращаться друг к другу по имени. Я могу узнать ваше? – я вскинула взгляд, но сразу опустила, будто обжегшись.

Так не смотрят обычные люди. Боже правый – так никто не смотрит. Этот тягучий, удушающе пристальный взгляд был способен прожечь насквозь.

– Вэйт Варис Эрдан Рейрак.

Я судорожно вобрала в легкие воздух. Это имя или заклинание Ктулху?

Пальцы промахивались мимо клавиш, и я чувствовала, как по спине скользит капля пота. Кажется, это имя – его имя – навеки врезалось в мою память.

– Итак, – хрипло произнесла я и откашлялась в кулак: – Совет поможет спасти Землю?

Я осторожно вскинула ресницы. Какой бы смелой я ни была на Земле, здесь я чувствовала себя ребенком, и габариты сидящего напротив мужчины лишь подтверждали это.

– Кхм, – я потерла покрасневшую от волнения шею, – нам нужно прийти к какому-нибудь решению.

Широкая ладонь тейна скользнула по лаковой поверхности ножен, и мой взгляд проследил за этим движением.

– Я дам тебе решение, человек, – раздался мужской голос: – Ваш вид будет уничтожен.

Я остолбенела – очень мило поболтали, черт. Сняв наушник, я потерла пальцами глаза. Захотелось лечь на холодный пол и просто лежать.

– Могу узнать, почему? – мой вопрос просипел напряженным волнением. – Это какая-то принципиальная позиция?

Губы деррианца тронула легкая усмешка, но взгляд остался холодным. И презрительно-надменным.

– Человечество не представляет ценности, – ответил он, – Не вижу смысла оставлять жизнь тем, кто все-равно ее потеряет. Это мое решение, и оно останется неизменным.

– Ваше решение? – глухо повторила я.

– Голоса Совета разделились. Мой стал решающим.

Я снова потерла шею, чувствуя, что сердце бомбит в груди со скоростью отбойного молотка. Для чего Авор потребовал подарить меня этому бессердечному деррианскому ублюдку? Что за игру они затеяли?

– Что я должна сделать, чтобы вы передумали? – сорвалось с моих губ.

Глава 6

Эрдан Рейрак редко смотрел кому-то в глаза, потому что глаза его подданных были всегда стыдливо опущены долу. Он никогда не утруждал себя пустыми разговорами, не снисходил до объяснений и не нуждался в посторонних. Одиночество было его вечным спутником, в котором он находил упоение и единство с самим собой. В его душе всегда был сумрачный холод, но, когда земная девчонка села в кресло напротив него, что-то затрепетало изнутри и разлилось горячим жидким металлом.

– Что я должна сделать, чтобы вы передумали? – у нее был приятный, мелодичный голос, в котором, между тем, отчетливо звучало упрямство.

Этот вопрос – гребаная провокация. Что эта девчонка должна сделать? Может, не смотреть в его глаза, для начала? Или перестать вести себя вызывающе?

Его взгляд скользнул по ее телу. Ничего не было скрыто: ни ее стройные длинные ноги, обтянутые тканью комбинезона, ни узкая талия, ни миниатюрная грудь, ни изящные запястья и щиколотки. Ее собранные в небрежный хвост темно-каштановые волосы отливали красным, кожа была чистой и белой, а губы, которые она распахивала, делая глотки живительного кислорода, казались маленькими и пухлыми. Разумеется, эта слабая, беспомощная и хрупкая особь, в отличие от сильных, выносливых и крепких деррианских женщин, создана для удовольствия. Для мужчины. Природой она устроена так, чтобы ублажать. Люди недалеко ушли от животных в этом вопросе.

Если провести по ее шелковистой коже ладонью, это наверняка окажется приятным. Легкое раздражение заставило Эрдана искривить губы, ведь без перчаток он не брал ничего, кроме своего меча.

Похоть – это порок, калечащий души. Каждый уязвленный пороком деррианец – позор для тейна. Для системы. В людях слишком много того, против чего Эрдан боролся. Они словно зараза.

– Кто ты такая, чтобы я изменил свое решение? – равнодушно спросил он.

Девушка защелкала клавишами.

Любопытно, какие узкие у нее ладони и маленькие пальцы. А какие хрупкие плечи и тонкие ключицы. Острый подбородок так мал, что хочется приподнять его и заглянуть в светло-карие глаза, наполненные решимостью.

Эрдану не приходилось видеть, чтобы женщины смотрели так, как она. На него, тем более. Это разжигало в нем что-то нехорошее. Что-то похожее на… желание подчинить, показать жалкой землянке ее место, потому что своим вызывающим поведением она претендовала на то, чтобы подчинять мужчин, всех без исключения.

Зная нравы землян, Эрдан не сомневался, она сменила множество партнеров. Свободная в нравах, считающая себя образованной, живущая самостоятельной жизнью, она отдавала то, что было в ней самым ценным. Она занималась с мужчинами разными видами секса только из прихоти, ради минутного удовольствия. Редкостная шлюха – вот кто перед ним.

– Если ваше решение принято и неизменно, – произнесла она, стараясь выглядеть максимально уверено: – зачем вам я?

Неужели она думает, что он ведет с ней переговоры, и что она имеет право что-то от него требовать? Кем бы она ни была на Земле, здесь она бесправная вещь.

– Я в тебе не заинтересован.

Кажется, она выдохнула с облегчением.

Красно-каштановый локон прилип к ее тонкой светлой шее, и Эрдан вновь и вновь возвращался к нему взглядом, ощущая страшное раздражение.

– Раз я вас не интересую, я могу вернуться на Землю?

Судорожные короткие вдохи, когда она старалась скрыть волнение, румянец на ее молочной коже, трепет ресниц, выдавали ее с головой. Эрдан умел замечать даже скрытое – она боялась его.

– Это не в моих интересах, – произнес он.

– Если я останусь с вами, что меня ждет?

К чему она клонит? Привыкла торговать собой? Может, это ей не польстит, но человечество – слишком высокая цена за ее сомнительные прелести. Кроме того, Эрдан этим не интересовался. Совершенно.

– Я отошлю тебя на Дерру.

Девушка поджала губы, раздумывая над этими словами, и по ее внешнему виду было не понять обрадовало ее это или напротив огорчило. Кажется, она и сама не знала, как к этому относится.

– Какой у меня будет статус в этом случае? – спросила она. – Я буду свободна? Смогу перемещаться? Получу права?

Эрдан чувствовал, как горячий металл медленно проникает в его легкие, и ему становится трудно дышать. Возможно, это просто ярость, которая клокочет в его груди в ответ на ее самонадеянную наглость, или бессильное раздражение, а возможно что-то новое, чего он еще никогда не испытывал. Во всяком случае, это приносило чудовищный дискомфорт.

– Ты никогда не будешь свободна. Ты просто подарок.

Почему он, вообще, разговаривает с ней? Может, это дань уважения за ту смелость, которую она проявила перед главами Совета, отстаивая свой жалкий мир?

Она долго пристально смотрела в его глаза, покусывая нижнюю губу и сжимая занесенные над клавиатурой пальцы, будто ответ собеседника выбил почву у нее из-под ног. «Раз я просто подарок, – прошипела она на русском, жутко покраснев: – тогда ты просто придурок». Но расслабив руку и встряхнув пальцами, сказала на обобщенном:

– Предлагаю это обсудить. Я все-таки живой человек.

Терзающее Эрдана чувство стало обжигающим: кровь закипела в его жилах. Он настолько редко выходил из себя, что забыл, когда это случалось в последний раз. Упорные тренировки и годы, проведенные в одиночестве, закалили не только его тело, но и дух. Но сейчас эта землянка делала невероятное – бесила его до одури.

Вряд ли она догадывалась, что он знал множество земных языков. Прежде, чем настаивать на уничтожении целой планеты, он потрудился изучить ее. В отличие от земной женщины он был дальновиден и расчетлив, а она была не способна отвечать даже за свою собственную жизнь, и прямо сейчас балансировала на грани жизни и смерти.

Эрдан поднялся, заставив девушку от неожиданности вжаться в спинку кресла. Преодолев расстояние, разделяющее их в пару шагов, он поставил ногу на сидение ее кресла и склонился, положив свободную руку на свое колено.

Было приятно увидеть, как девушка испугалась и застыла, пытаясь прочитать в его глазах, что ее ждет, и почему он, вообще, выкинул что-то подобное. Склонившись к ней ниже, так что едва уловимый аромат ее тела проник в его легкие, он приказал холодно:

– Скажи это еще раз.

Ее губы раскрылись от растерянности, и долбанная дрожь нетерпения, зародившаяся у него в животе, ударила сметающей здравый смысл волной. Не доставая меч, Эрдан поддел ножнами чемоданчик на ее коленях, и с грохотом перевернул его на пол. И в этот момент девушка даже не дернулась, продолжая с ужасом смотреть в его глаза.

– Повтори, – приказал Эрдан жестко.

Землянка выглядела озадаченной и настолько беспомощной, что захотелось схватить ее за шею и приблизить к своему лицу. Так близко, чтобы этот гребаный запах, которым он задыхался, пропитал его легкие.

– Ты назвала меня придурком, – подсказал он. – Повтори это еще раз, глядя на меня.

Ее губы дрогнули, хватая воздух.

Взгляд тейна переместился на ее рот. Именно эта часть ее лица раздражала больше всего – настолько бесстыдной она была.

В дрожащих кофейных радужках ее глаз сменилось так много эмоций, что наблюдать за этим оказалось очень приятно. Девушка шелохнулась, случайно задевая коленом подол его туники, и Эрдан ощутил, как проклятая дрожь проникает жутким опаляющим огнем в каждую его мышцу. Он дернулся так, будто пропустил сокрушительный удар. Деррианский бог не привык к прикосновениям. Он не терпел их.

Глава 7

Кажется, арх Авор выбрал для меня самое мучительное наказание – стать вещью деррианского бога, взгляд которого – искусный инструмент по вскрытию черепной коробки. Его осатаневший вид, заострившееся черты лица, пылающий негодованием взгляд, могли напугать кого угодно.

– Никогда не прикасайся ко мне, – он умел играть голосом так, что все внутренности у меня леденели от ужаса.

Я не нашла в себе смелости возразить, что это прикосновение к его одежде – случайность. И, вообще, какого черта он сам подошел так близко?

Мужчина убрал ногу с сидения, распрямился и посмотрел на меня сверху вниз так, что я захотела проваливаться сквозь кресло и исчезнуть. Просто сбежать из-под его взгляда, потому что он давил, словно бетонная плита. Но я не могла себе позволить малодушно струсить, когда на чаше весов стояло так много.

– Где вы научились языку? – спросила я.

Тейн слегка поджал верхнюю губу, будто тревожить его вопросами – величайшая глупость с моей стороны.

– Подумай головой, человек, – грубо бросил он. – Вокруг твоей планеты крутится моя станция, везде построены мои базы.

«Моя станция… мои базы…» Это и правда принадлежит только ему?

– Значит, вы нас изучали, – сделала я вывод. – И что же? Мы вам настолько не понравились?

Он все еще стоял, сжимая в руке меч, а я сидела, вцепившись скрученными от напряжения пальцами в подлокотники и переживала, кажется, нечеловеческий стресс.

– Алчное жестокое стадо, – раздалось в ответ.

– Ясно, – усмехнулась я. – Говорите так, будто изучали нас по видео из интернета.

Кажется, он не оценил шутку. На его лице появилась жестокая усмешка.

Я впервые пожалела о том, что не изучала основы психологии. Как заставить деррианского бога услышать меня – самого недипломатичного человека Земли?

– Можно узнать полный перечень обвинений? – спросила я, пытаясь настроить тейна на позитивный лад. – У меня будут контраргументы, раз уж мы говорим об оценочных суждениях. «Алчное жестокое стадо» – это субъективизм.

Клянусь, его взгляд вдруг лишился прежней враждебности. Сейчас он пылал, свирепел, но был заинтересован. И этот крошечный шаг к мирному диалогу вселил в меня уверенность.

– Это попытка переубедить меня, человек? Ты понимаешь, кто я?

– Вэйт Варис Эрдан Рейрак, – ответила я, верно назвав все его имена. – Деррианский бог, – и поправилась: – тейн. И судя по всем этим титулам, вы меньше всего хотите тратить время на такую, как я. Но раз уж мы сидим друг напротив друга, я предлагаю цивилизованный диалог. Людям есть, что предложить в обмен на свои жизни.

К слову, тейн все еще стоял, и я кивнула на кресло. Не уверена, что не перегнула палку со своей требовательностью – его брови сошлись к переносице.

– Давай, попробуй предложи, – уничижительно произнес он, и в уголках его темных глаз образовались лукавые морщинки.

– Технологии, – пожала я плечами, и наткнувшись на непрошибаемую стену его взгляда, протянула: – Территории, ресурсы… гм, интеллектуальный потенциал?

– Серьезно?

– Культура, искусство? – и вскинула вверх указательный палец: – Космический туризм?

В ответ я получила молчание и плотно сжатые губы.

Сердится?

Сбавить обороты?

– Искренние партнерские отношения? – невинно ляпнула я.

– Ассимиляция, перенаселение, загрязнение экологии, жестокость, падение нравов, война, смерть и болезни? – его глаза сощурились: – вырождение, психические отклонения, массовая истерия, падение рождаемости, чуждая религия?

– Люди не так плохи.

– Вот как? – он поставил меч вертикально, уперев кончик ножен в пол, а на рукоять положил широкую ладонь. – Твое оценочное суждение, человек?

Вид его руки – мощной, со жгутами вен и костяшками пальцев – вынудил меня опасливо сглотнуть.

– Мое, – согласилась я. – Разве я не имею на это права, если прожила среди людей двадцать лет и неплохо их знаю? Да, там полно всяких засранцев, но основная масса – это неплохие ребята.

– Как, например, те, что отдали тебя? – его вопрос заставил меня смущенно умолкнуть: – Отдали слабую женщину мужчине, не зная, что он будет с ней делать.

Сердце у меня тревожно забилось, и я осознала, что сдаю позиции.

– Они поступили чудовищно, – пробормотала я, понимая, что лгать бессмысленно. – Но вы поставили их перед выбором: одна жизнь против жизней миллиардов людей. Они выбрали меньшее зло. Но и вам не стоит забывать о собственной роли в этом обмене.

– О роли судьи? – он не шутил и не смеялся, и, кажется, все ужимки остались в прошлом: – Или того, кто действует для всеобщего блага? Чем их выбор отличается от моего, если, уничтожая восемь миллиардов человек, я обеспечу жизнь двадцати миллиардам деррианцев?

Я онемела, не зная, что сказать. Он умудрился вогнать меня в замешательство, и мое молчание лучшим образом доказывало то, что я проиграла.

– Но мы не угрожаем вашей расе, – пробормотала я, почти признавая собственную капитуляцию в этом споре.

– Ошибаешься.

– Но принимая такие решения, нужно хорошенько все взвесить.

– Это оскорбление, человек? – его ладонь заерзала на рукояти. – Решила посоветовать мне подумать еще раз?

Я качнула головой.

Ощущение его безумно волевой, сильной и характерной энергетики вышибало из меня дух. Этот мужчина был силен – нет, не только физически. Я ощущала его превосходство по многим аспектам, и это заставляло тихо ненавидеть его и восхищаться им. Какого черта он был так недосягаем?

– Я просто прошу вас взглянуть на проблему с другой стороны, – мягко упорствовала я. – Рассмотреть всевозможные варианты сохранения мира, – и очень проникновенно: – Пожалуйста.

– Различие деррианцев и людей именно в том, что первые никогда не руководствуются эмоциями, – сурово отрезал тейн. – Несмотря на то, что физически мы похожи, а биологически совместимы, различие между нами огромно. Все, что я делаю, неоспоримо. Мое слово – закон.

Я опустила голову, смертельно устав от этого разговора. Тщетность попыток переубедить этого мужчину была так кристально ясна, что меня захлестнуло отчаяние.

– Дайте мне шанс, – попросила я, не поднимая глаз.

– Шанс для чего? – спросил он. – Твоя жизнь вне опасности. Я не дам тебе умереть.

– Это еще хуже, – печально хмыкнула я. – Жить, зная, что другие погибли. Не справиться. Не суметь помочь, – и я снова вскинула взгляд: – Что бы вы сделали на моем месте?

Мне показалось, что на секунду в его сознании вспыхнуло понимание.

– Я не окажусь на твоем месте, человек.

– Уверена, вы бы не сдались, – сказала я, и его дыхание вдруг участилась, а взгляд стал неподвижным: – Не смирились. Вы бы пошли до конца, верно? Даже ценою жизни, – и, печально улыбнувшись, закивала собственным мыслям: – Так не отнимайте и у меня такое право.

Мне стало так горько, что дрогнул голос, и я закусила губу. Я навсегда останусь верна своим убеждениям, и до последнего вздоха буду бороться.

– Поднимись, – процедил тейн сквозь зубы, будто прочитав в моих мыслях, что я затеяла бунтовать.

Послушно выполнив его просьбу, я вскинула на него взгляд и опешила – тейн молча увел руки за спину и начал движение прямиком на меня. Я едва не споткнулась о кресло, медленно попятилась назад, не зная, что и думать.

Шаг.

Еще.

Наши взгляды столкнулись: между нами ломались незримые копья, летела чертова броня, брызгала кровь…

Когда за моей спиной автоматически распахнулись двери, я поняла, что стою на пороге. Тейн без эмоций толкнул меня концом ножен в грудь, и я вывалилась в коридор.

– У тебя нет никаких прав, – заявил он, – ты моя вещь.

Двери вновь соединились перед моим носом.

Глава 8

Успешно сбежать с космического корабля можно только в фильмах. Угнать звездолет, сев за штурвал и загрузив в мозг программу по управлению инопланетной техникой – так мы это представляем? На самом деле, у меня не было ни единого шанса.

Разумеется, я не была предоставлена самой себе, вылетев в коридор, словно ненужная вещь. И я не слонялась бесцельно по кораблю, будто это был Диснейленд. Все, чем руководил такой суровый мужчина, как Эрдан Рейрак, подчинялось жестким порядкам. Воины из его личного окружения уже знали куда меня увести. Не прикасаясь ко мне, вытащив свои мечи, они указывали мне направление. В какой-то момент я поняла, что они не желают до меня дотрагиваться. Вещь деррианского бога мог ломать и калечить только он. Вполне в духе происходящего.

У меня было время подумать о вреде радиации, о невесомости, насыщении воздуха кислородом и о законах физики, потому что я никак не могла взять в толк, как можно выжить в условиях огромных скоростей и иноземного пространства? Куда, вообще, мы летим? И насколько стремительно движется корабль, если я не вижу в огромные иллюминаторы не только Землю, но даже Солнце. За толстым стеклом лишь бескрайний космос, лишенный звезд, гулкое ничто, в котором притаились все мои страхи.

Я теперь так далеко от дома, что мысли о скором возвращении можно отложить в долгий ящик. Очень долгий. Просто дьявольски долгий.

Что со мной будет? Что будет с Землей?

Планета диаметром в двенадцать тысяч километров и весом больше шести секстиллионов тонн будет почти уничтожена ударом астероида, а восемь миллиардов людей будут пытаться выжить в условиях изменившегося климата?

Я ломала голову над тем, что мне нужно сделать? Я пыталась разработать план, схему, чертов алгоритм… но все летело к черту, едва я вспоминала: «У тебя нет никаких прав», «мое слово – закон», «алчное жестокое стадо». Разве с этим можно бороться? Какими ресурсами располагала несчастная, брошенная всеми землянка Ульяна Ремезова для спасения мира? Странной особенностью запоминать языки? До меня вдруг дошло, что я говорила с деррианским правителем безо всяких переводчиков, мешая русский с обобщенным, но сам тейн говорил только на обобщенном, и я прекрасно понимала его.

– Эге… тойки! – клинок шлепнул меня по бедру, и я поняла, что нужно свернуть к одному из закрытых отсеков.

Прикосновение мужских пальцев к светящейся панели заставило дверь поехать в сторону, открывая обзор на небольшую каюту, состоящую из двух комнат. Легким шлепком по заднице меня принудили войти внутрь.

Метнув в моих сопровождающих свирепый взгляд, я дождалась, когда они закроют меня внутри. Я осталась одна, и мой путь познания, на самом деле, только начался. Деррианский быт и технологии крылись здесь даже в самых незначительных вещах. Допустим в устройстве душевой, или гардеробной, или в той штуке, которая просканировала меня, едва я на нее наступила. Кровать с полупрозрачными стенками напоминала капсулу.

Я села в нее, напряженно раздумывая.

Кто придумал миф о том, что человеческий мозг работает только на десять процентов? Кажется, я планировала занять свою голову на все сто, разработав план завоевания Вэйта Вариса Эрдана Рейрака. Разумеется, детские фантазии о том, что он захочет еще раз меня выслушать очень быстро меня покинули. Очевидно же, слушать какую-то землянку – это самое последнее, что хотел делать правитель иной цивилизации. Я больше была ему неинтересна, а посему мой план должен был быть настолько же надежным, как и выстрел в голову. Мне предстояло как-то заинтересовать высокомерного деррианского бога. И я планировала пустить в ход абсолютно весь свой арсенал. Даже дурацкое женское очарование.

Но для начала…

Я исследовала всю каюту, нажала на всевозможные кнопки, сотни раз просканировала саму себя. Не так уж легко освоить то, в чем совершенно не разбираешься.

Единственное, что я нашла без труда – вода, которая подавалась из небольшого тонкого крана. Душевую, которая располагалась во второй комнате, я по назначению использовать не смогла.

Что ж, можно сделать вывод, что к гостям Дерры здесь относятся не очень-то хорошо.

Я провела в каюте несколько часов, меряя шагами комнату. Ожидая хоть кого-то, я раздумывала, как мне спастись и спасти людей. За всю свою жизнь я не думала так много, честное слово.

Быть может, стоит просто быть Ульяной Ремезовой, чертовой бунтаркой с Земли?

Стиснув зубы, я принялась искать что-то весомое. Идеально сгодился бы даже стул. Схватив его и оценив тяжесть и габариты, я печально выдохнула – пути назад не будет.

Именно это ты подразумеваешь под дипломатией, а?

Швырнув стул о стену, я услышала, как загудело где-то под обшивкой. Определенно, шума должно быть больше. В ход пошло все, что можно было сдвинуть, разбить и опрокинуть.

Я методично крушила каюту до тех пор, пока спина не взмокла от пота, а затем, запыхавшись, долбила пяткой в погнутую дверь, и распалялась сильнее, потому что никто из деррианцев – черт бы побрал их выдержку – не спешил меня утихомирить. Что ж, есть более действенные способы обратить на себя внимание:

– Как вам репертуар «Кино»? – крикнула, обрушивая на дверь очередной удар многострадального стула, а затем запела во всю мощь легких.

Молчите, чертовы пришельцы?

Ну, отлично. Это было предсказуемо.

Сдув темные локоны со лба и переступая через осколки на полу, я прокричала:

– Я проделаю дыру в обшивке!

Я бесновалась не меньше часа до тех пор, пока дверь со скрипом и скрежетом не поехала в сторону, и внутрь моей каюты не ступила нога, обутая в черный ботинок. Под подошвой захрустел пластик. Шаг, другой – мужчина не торопился. Подол черной туники скользнул через порог вслед за движениями его высокого, сурового обладателя.

Я рассчитывала увидеть здесь роту деррианских солдат, вооруженных мечами, отряд карателей, тюремщиков или даже доктора Зло, но мне и в голову не приходило, что тейн явится лично. Почему он не прислал кого-то… для переговоров с чокнутой бунтаркой? Совершенно точно, деррианский небожитель спустился со своего насиженного пьедестала, чтобы сожрать мое сердце. Его плотно сжатые губы и трепещущие ноздри говорили только о том, что я где-то сфальшивила, взяв не ту ноту. А, может, он – черт – вовсе не поклонник Виктора Цоя.

– Я еще не все успела вам сказать, – отступив на два шага, выдала я.

Темный сердитый взгляд метнулся к моему лицу. Мужчина встал напротив меня. Его слишком много. Вместе с его появлением из комнаты с чудовищной поспешностью пропало ощущение безопасности. Снова захотелось сделать шаг назад. Казалось, стоит тейну потянуться ко мне, и он с легкостью свернет мне шею.

Черт, я вовсе не хотела, чтобы он рассердился. Впрочем, рассчитывать на другую реакцию тоже странно, я все-таки разгромила часть его супер-совершенного корабля.

– Прошу прощения за это… кхм… – и понимая, как мои слова наивны, закончила следующим: – я все уберу.

– Надеюсь, ты найдешь правильные слова, человек, – холодно произнес он. – Если я посчитаю, что повод для такого поведения недостаточен, я выкину тебя в открытый космос.

Вдоль моего позвоночника скользнул неприятный импульс, и страх зазвенел в каждой клеточке тела. Он шутит, правда?

Очнись, Ульяна. Он не умеет шутить, и это очевидно.

– Во-первых, – сбивчиво произнесла я. – Мне никто не помог разобраться со всеми вашими… бытовыми штуками. Я, в конце концов, умру с голода.

Кажется, прошла целая вечность прежде, чем взгляд тейна отлип от меня и переместился на разбитую кровать, перевернутый стул и сброшенные на пол вещи.

– Этого все еще недостаточно, – вымолвил он.

– Во-вторых, – пожала я плечами: – Хотела, чтобы кто-то показали мне, как здесь все устроено.

Его темная бровь поползла вверх – он, пожалуй, не думал, что я окажусь такой упертой.

– За кого ты меня принимаешь?

– Это не отнимет у вас много времени, я способная ученица.

– Насколько хорошо ты переносишь низкие температуры, человек? – без тени улыбки спросил он. – За бортом минус двести семьдесят.

– У вас замечательный черный юмор, – хмыкнула я, замечая, что этот топорный комплимент заставил взгляд тейна на мгновение остекленеть. – В свое оправдание скажу, что я сильно испугалась.

– Значит недостаточно.

– Вполне достаточно, – парировала я. – «Medium well».

Кажется, он знал английский, потому что на его губах возникла понимающая усмешка.

– Пожалуйста, всего пару минут вашего времени, и я больше вас не побеспокою.

Я шла ва-банк. Смогу ли я заинтересовать его настолько, что он решит и дальше беседовать со мной? По доброй воле?

Не говоря ни слова, деррианский бог развернулся и пошел к выходу. Он не звал меня за собой – нет, но и не гнал прочь. И этого было достаточно, чтобы я бросилась следом.

Пока мы шли, встречные деррианцы падали перед ним ниц, а когда он проходил, не обращая на это никакого внимания, они еще долго продолжали стоять на коленях. И это внушало настоящий трепет – кажется, правитель Дерры обладал несокрушимой властью.

Двери в апартаменты открылись перед ним, и я скользнула следом, решив в этот раз оглядеть все внимательнее. Сгодилась бы любая мелочь, чтобы завязать разговор. Я должна понять, что его интересует, о чем он хотел бы поговорить. Чуть задержавшись у порога, я заметила стойку, на которой преспокойно лежал меч. Невероятный меч, на самом деле: черная длинная рукоять, стальная круглая гарда, длинный острый клинок, сверкающий в потоке света.

Бинго!

– Так странно, что вы используете холодное оружие вместо того, чтобы изобрести нечто более… – подушечки пальцев сами собой прошлись по черной рукояти, – современное.

Мое запястье пронзила резкая вспышка боли – грубые пальцы сжались вокруг него, словно тиски. Я не успела даже ахнуть.

– Не трогай, – тихое грозное рычание: – Никогда.

Я не смела шевельнуться. Сейчас тейн был зол по-настоящему. Все, что было до – ерунда. Мы стояли друг напротив друга – моя рука стиснута его стальными пальцами. Это прикосновение жгло даже сквозь ткань его перчатки. Я судорожно глотнула горячий воздух – втянула его сквозь стиснутые зубы.

Мой взгляд испуганно скользнул по красивому мужскому лицу впитывая и фиксируя каждую черту. Например, его губы, которые тоже были распахнуты. Его темно-карие, почти черные глаза, взгляд которых взывал к преклонению.

Я тяжело сглотнула, ощущая приятный запах солоноватого морского бриза и стали. Его запах. Дрожь скользнула вдоль моего позвоночника и осела тяжестью в животе.

– Никогда не смей прикасаться к моему мечу, – он слегка наклонил ко мне голову, и его губы зашевелились в чертовой близости от моего виска.

О, этот урок я точно запомню.

Тейн разжал пальцы, и незримые цепи, сковывающие нас, наконец, разорвались.

Глава 9

В те моменты, когда маленькая упрямая женщина гуляла по его апартаментам, Эрдан вскидывал взгляд и смотрел на нее. Ее губы то распахивались, то поджимались, то саркастически изгибались. Интересно, ее рот был таким же сладким, как и ее запах? А еще тугим, влажным и горячим?

Ее шаги били по нервам, оглушая, словно удары молота. Кажется, она никогда не прекратит здесь бродить, а он никогда не прикажет ей остановиться.

Сидя за столом, он обозревал всю комнату, и его взгляд постоянно натыкался на эту девушку. Она все еще была свободна, не подозревая даже, что Эрдан мог эту свободу отнять по щелчку пальцев. Он сжал и разжал кулак, до сих пор ощущая жар прикосновения к ее коже. Это ощущение раздражало, оно словно зараза проникло сквозь перчатку и пустилось по кровотоку, отравляя его разум.

Он не планировал ее касаться – ему это не нравилось. Физическая близость его не привлекала. Никогда до этого дня.

Что изменилось?

Землянка заразила его похотью? Она пробудила в нем порочные мысли, которые еще ни разу так сильно его не занимали. Ему было приятно смотреть на нее, разглядывая точенное тело в обтягивающем комбинезоне. Мысли о том, какая мягкая, гладкая и светлая у нее кожа, и как она беззащитна перед ним зажигали внутри огонь. И, вместе с этими мыслями, он всерьез подумывал свернуть девчонке шею, просто потому что она заставляла его корчиться от боли внутри самого себя.

Что он будет с ней делать? Оставит рядом с собой? Зачем?

Ведомый странным жаждущим чувством, и подошел к землянке, разглядывая ее с высоты собственного роста. Можно ли считать ее красивой? Ее широко-распахнутые глаза, в которых мерцало расплавленное золото, ее слегка растерянный взгляд, ее рот вынуждали его пьянеть. Что будет, если он просто попробует? Всего лишь одно прикосновение, чтобы точно убедиться, насколько это отвратительно. Чтобы раз и навсегда об этом забыть.

– Тебя целовали мужчины? – спросил Эрдан, внутренне напрягаясь от того, как заинтересованно прозвучал его голос.

Девушка ошарашенно застыла. Даже ее взгляд, который до этого вопроса, придирчиво изучал все вокруг, сделался совершенно пустым, будто все ее мысли разом покинули голову.

– Эм… – она озадачено коснулась шеи, и Эрдан заметил, как дрожат ее руки. – Это личное.

– Когда я задаю вопросы, ты отвечаешь.

Она отступила, совершив легкое волнообразное движение, но Эрдану захотелось рывком вернуть ее на место.

– Вроде того, – сказала она, вновь покусывая губу. – Целовали.

Разумеется, она сношалась на своей Земле, как самая последняя шлюха. Этим люди выделялись – своей глупой любовью. Они проповедовали ее, словно одержимые. И к чему это привело – землянка стоит перед ним грязная и использованная.

Эрдан сжал зубы и резко вздернул ее подбородок.

Кажется, это движение напугало девушку до смерти. Она оцепенела, глядя ему в глаза. Ее губы сладко подрагивали. Какие они – эти губы – на вкус? Всего один поцелуй. Это совершенно ничего не значит. Поцеловать землянку – просто эксперимент.

– Не шевелись, – приказал он и склонился к ее лицу.

Ее глаза широко распахнулись от ужаса.

Можно подумать, он отнимает ее первый поцелуй.

Эрдан грубовато прижался к ее горячему рту и резко втянул носом воздух. Сладкое наслаждение заструилось по его венам, и он сделал несколько жадных скользких движений, захватывая ее губы своими. Теплая волна прокатилась по его телу и свернулась мучительной ноющей болью в паху. Эрдан ощутил пульсацию внизу живота, а затем и эрекцию. Член подрагивал, наливаясь тяжестью. Хотелось сжать его сквозь ткань одежды, или притянуть землянку к своему телу и вжаться в нее, потереться горячей плотью. Но вместо этого, мужчина резко разорвал поцелуй и отпрянул, отталкивая девушку от себя.

Она тяжело дышала, ее щеки залила краска стыда, а тело сотрясала дрожь. Эрдан вдруг мучительно захотел усилить этот эффект, доведя его до абсурда. Какой эта девчонка может быть, извиваясь в руках мужчины? Отдавая себя? Она ведь, проклятье, именно для этого такая соблазнительная и чувственная? Именно поэтому ее губы такие порочные?

Горячий взгляд – глаза в глаза – вспышка болезненных ощущений. Эрдан стремительно терял контроль. Просто потому, что вид этой женщины доводил его до крайнего бешенства. До странной, необъяснимой ненависти.

– Ничего особенного… – раздраженно процедил он. – Хотя нет, это было отвратительно.

Девушка стыдливо дернулась, но его рука сама собой ухватила ее за предплечье и потянула к себе. Его сердце никогда не стучало так быстро, никогда не вынуждало его задыхаться, словно изнутри его пронзали раскаленные иглы. Его рот снова накрыл ее губы с поразительной жадностью и напором, а пульс взвился до предельных значений. Но, что хуже, Эрдан услышал собственный короткий шипящий стон. И вместо того, чтобы остановится, его губы распахнулись навстречу губам землянки, всасывая ее язык, пробуя его на вкус.

Еще.

Потрясающе приятно. До долбанных стонов. До забытия.

Еще. Еще. Еще.

Его рука скользнула ей на затылок под мягкие шелковистые волосы, сжала основание шеи, и поцелуй стал глубже. До фейерверков под веками.

Этого нельзя было допускать. Это было откровением, лишившим деррианского бога всего, во что он верил. В одну секунду. Убившим в нем что-то сакральное, то, что он оберегал годами, что позволяло ему быть богом. А сейчас он был возбужден, как обычный мужчина, и он вдруг ощутил силу, способную его раздавить. Силу гребаного желания.

Зарычав, он резко оттолкнул от себя землянку, стиснул зубы и демонстративно вытер губы тыльной стороной ладони, показывая, насколько это было омерзительно.

В гулкой тишине раздавалось их обоюдное дыхание.

Эрдан вскинул взгляд – девушка напугано отступила, вглядываясь в его лицо и, вероятно, пытаясь понять, захочет ли он продолжить.

– Больше это не повторится, – прорычал он, моментально выходя из себя, потому что его желание выдавало его, оттопыривая ткань туники: – Я отправлю тебя в Ангрэн к моему торину.

Захотелось выгнать ее прочь, но разве это не будет трусостью? Деррианский бог испугался реакций собственного тела или власти этой девушки над собой?

Нет, это минутное помешательство. Он ведь не обязан блюсти целибат, а значит испытывать возбуждение – нормально. Эрекция – в порядке вещей для взрослого мужчины. Но почему он, деррианец до мозга костей, желает землянку? Ее?! Она ведь дарила свой постыдный рот направо и налево. Сколько мужчин она им обслужила прежде, чем сунуться к нему?

Эрдан медленно выдохнул. Ему одновременно хотелось вытолкать землянку за дверь и снова прижать к своему телу.

– Касаться тебя – унижение, – сквозь зубы процедил он. – Можешь не переживать, больше не трону. Ты просила, чтобы я научил тебя пользоваться системой. Покажу только один раз.

Девушка растерянно кивнула и пошла следом за Эрданом, который едва сдерживал злость. Позволив программе полностью просканировать ее, мужчина взглянул на показатели. Что ж, землянка, по крайней мере, здорова.

Пришлось показать, как нужно пользовать душевую и гардероб. В молчании и быстро, но и этого было довольно, чтобы Эрдан кипел от негодования. Он – тейн – вынужден обучать ее. Ни один даже самый верный его торин не получал столько внимания, сколько Эрдан уделил обычному человеку.

А она… молчаливая, испуганная и тихая просто внимала всему, что происходит. И кусала свои долбанные губы. Те самые губы, к которым он поклялся больше не прикасаться.

– Ты запомнила? – процедил он.

Кивок. А потом тихий вопрос:

– … что значит «тойки»?

Замолчи… проклятье, просто закрой свой рот, человек!

Его кадык дернулся. Кажется, он ее сейчас прикончит.

– Где ты это услышала? – его голос завибрировал от напряжения, словно натянутая струна. Того и гляди, надломиться и лопнет.

– Один из ваших солдат назвал меня так.

Вот оно что.

Ты действительно хочешь знать это, человек?

– Это означает «потаскуха».

Ее рот открылся и закрылся.

– А торин? Что это такое?

– Это значит «повелитель», «хозяин», – вымолвил тейн. – Один из двенадцати правителей Дерры, подчиненных мне.

– Ангрэн?

– Государство. А теперь замолчи.

– Хорошо, – и она нервно дотронулась до шеи: – Последнее, что хочу сказать, кхм… – землянка неловко откашлялась, но голос у нее все-равно засипел: – Спасибо, что вы показали… Я могу… – она попятилась к двери: – идти?